тно... То есть я доехал до Тауэра без всяких приключений... спустился вниз, прошел к себе... включил магнитофон и полез в карман за кассетой... и вдруг словно проснулся... Кассеты не было! - Как понимать - проснулся? - спросил Блейд. - Она что, загипнотизировала вас, эта музыкантша? - Нет... да... не знаю. Дик! Но я уверен в одном - там, у театрика на Чанел-стрит, где я ее высадил, кассета лежала в моем кармане! - Хм-м... - шеф МИ6А задумчиво уставился на телефон. - Ладно, сейчас мы наведем кое-какие справки! - Он поднял трубку, соединился с отделом и затребовал отчет с минуты выезда к Хейджу прошло больше часа, так что вполне могли появиться какие-то новости. Внимательно выслушав все, что передал дежурный, Блейд повернулся к американцу. - Мои люди уже на квартире вашей дамы сердца. Удивительно! - Вас поражает их оперативность? - Нет, Джек, нет... установить адрес по номеру телефона несложное дело, а доехать - еще проще... Я удивляюсь тому, что девушка вам не солгала: квартира действительно снята три месяца назад мисс Чармиан Джонс, вполне подходящей под данное вами описание. Только в ней никого нет, и я полагаю, что никто и не появится. Вот так-то, мой дорогой! Хейдж сделал большие глаза. - Вы думаете, она - русская шпионка? - Джек, на каком свете вы обретаетесь? Сейчас девяносто второй год, а не восемьдесят второй, и у русских своих хлопот выше головы! Так доложили мои сотрудники, и я, почитав вчера и позавчера газеты, вполне им верю! - Но если Чари - не русская шпионка... - начал Хейдж... - Не польская, не чешская, не болгарская, и не югославская, ибо последнего понятия вообще не существует, - продолжил Блейд. - Скорее я поверю, что она работает на определенное ведомство вашей родины, Джек. - Ну, это слишком! В конце концов, мы же союзники. Дик! Увидев, что он приободрился, Блейд довольно кивнул головой и произнес: - Ладно, черт с ними обеими, Джек, и с этой кассетой, и с мисс-шпионкой-неведомо-какой-страны. Забудем об этом! Я велел своим молодцам убраться из ее бывшей квартиры. Все! Отбой тревоги! Что касается вас... вы получите другую кассету, точный дубликат первой. Хейдж недоуменно моргнул. - Но, Ричард... ведь все случившееся нельзя вычеркнуть так просто! Это же провал! Нарушение режима секретности! - Вот об этом позвольте судить мне, профессионалу! Вопрос не в том, чья шпионка мисс Джонс и шпионка ли она вообще, а также зачем похищена кассета с моим отчетом... гораздо интереснее, как ваша пассия отнесется к этой записи. Видите ли, Джек, ведь там сообщается о событиях совершенно невероятных... И я принял некоторые меры предосторожности. - Меры предосторожности? - американец наморщил лоб. - Что, разве вы закодировали информацию? - Нет. Просто в начале дана краткая ремарка, из коей следует, что данный текст является сюжетом фантастического романа, - Блейд с усмешкой взглянул на собеседника. - Как вы полагаете, Джек, могу я сочинить роман? О некой планете Айден, по которой бегают шестиногие тароты? Судорожно сглотнув, Хейдж уставился на него во все глаза, потом расхохотался. - Дик, Дик! Вы действительно смотрите в корень! Если в этом... в этом вашем сочинении не упоминаются конкретные реалии и имена - наши имена, я имею в виду... - С какой стати? Повествование ведется от первого лица, герой странствует в весьма удивительном мире, встречается с различными вымышленными персонажами вроде Ильтара Тяжелая Рука, троглодитом Буром со скалы Ай Рит, прекрасной ат-киссаной Найлой, Канто Рваное Ухо... Как я говорил, отчет довольно краток, и в нем даже не упоминаются наши сеансы ментальной связи... Все - фантастика, мой друг, чистая фантастика! Начиная с моего внедрения в тело айденского нобиля Арраха, - тут странник метнул взгляд на торец гибернатора, - и кончая битвами, походами и любовными историями с десятком женщин. Откровенно говоря, - он подмигнул Хейджу, - я и сам уже не верю во все эти сказки. Так что успокойтесь, Джек, и смиритесь с потерей синеглазой мисс Чармиан. Жизнь продолжается, друг мой! Хейдж поднялся и начал кружить вокруг стола; лицо его отражало видимое облегчение - одновременно с напряженной работой мысли. Блейд понял, что душевные переживания его коллеги завершились и он вновь способен рассуждать здраво. Внезапно страннику пришло в голову, что молодость Хейджа, весьма относительная, конечно, является не столько его достоинством, сколько недостатком. В конкретной данной ситуации, разумеется. Хейдж был не менее умен, чем покойный Лейтон, и обладал столь же твердым характером, однако телесные искушения все еще обуревали его, и история с синеглазой Чармиан являлась тому примером. Внезапно американец остановился - у саркофага гибернатора, на котором ровным зеленым светом горело с полдюжины огоньков, - и произнес: - Спасибо, Ричард, вы меня успокоили. Будем надеяться, что ваш отчет примут за план фантастического романа, ибо история на кассете и в самом деле не лезет ни в какие ворота... в ворота реальности, я хочу сказать. И все же... - он сделал паузу, - все же, на кого работает Чармиан Джонс? Я понимаю, - поспешно добавил американец, - что тут нельзя сделать достоверных заключений. Но все же, все же. Как вам кажется. Дик? Если у вас какие-то предположения? Блейд пожал плечами. - Никаких. Посмотрим, время разрешает многие загадки... Этой придется заниматься Джорджу О'Флешнагану. Его слова были совершенно искренними; он действительно не понимал, кто и зачем похитил запись отчета. Интуиция подсказывала Блейду, что русские здесь не при чем, как и сотрудники американской, французской или израильской разведок. Безусловно, к происшествию не имели отношения ни арабские террористы, ни боевики черных мусульман, ни японские ниньдзя и прочие темные силы, действующие в том или ином регионе Земли. В голове у странника мелькали смутные воспоминания о прекрасных и таинственных женщинах, златокудрых или черноволосых, некогда встречавшихся ему на жизненном пути, но ничего конкретного он припомнить не мог. - Ладно, - сказал наконец Хейдж, стукнув кулаком по круглому люку в торце гибернатора, - давайте перейдем к нашим делам, Ричард. Я вполне представляю ситуацию в Айдене, хотя не успел прочитать ваш отчет, во-первых, часть сведений я почерпнул во время наших сеансов ментальной связи, во-вторых, кое-что рассказал Джордж полгода назад, и, в-третьих, вчера, во время нашей беседы, вы привели всю эту информацию в систему. Блейд молча кивнул, ожидая продолжения. - Насколько я понимаю, у вас возникли сложности и здесь, и в Айдене. Хотя письмо премьера дает вам карт-бланш, наш проект нельзя оставлять без руководства - без вашего руководства, я имею в виду. Это, так сказать, местная проблема... - Хейдж задумчиво потер подбородок. - Что касается Айдена, то вам очень не помешал бы папаша Асринд... Реальное лицо, которое можно было бы предъявить в качестве доказательства... - Проблема только одна, Джек, айденская, - перебил американца Блейд. - Здесь вполне справится мой заместитель, а в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств он может связаться со мной - с вашей помощью. Но в Айдене... - он нахмурился, - да, если бы в Айдене я мог опереться на плечо Асринда бар Ригона, это было бы не лишним. Что вы предлагаете? - До того, как сделать конкретные предложения, я хотел бы вам кое-что рассказать, - произнес Хейдж, машинально постукивая по крышке гибернатора - Видите ли, все это звучит довольно необычно... - Необычно? Джек, дорогой мой!.. Я связан с необычным уже без малого четверть века! Полтора года назад вы послали в Айден мой разум, мою бессмертную душу, мою сущность... И она, эта душа, вселилась в тело молодого айденита, оккупировала и захватила его, тогда как моя прежняя плоть, - он похлопал себя по груди, - лежала в вашем холодильнике на манер мороженой говяжьей туши... Джек, что может быть необычней этого? Хейдж слабо усмехнулся и потер лоб. - Может, Ричард, может! Я произвел с вами элементарную операцию - перенос сознания из прежнего тела в новое. Полный перенос, а не копирование, ибо мозг предыдущего тела-носителя стал девственно чистым. Но существуют и другие возможности... Например... гм-м... дублировать вашу сущность. И тогда... - он смолк. - Тогда? - Появятся два Ричарда Блейда, с одним и тем же сознанием, но не идентичных в физическом отношении... Пожилой и молодой, вы понимаете? Асринд бар Ригон и сын его Аррах. Блейд похолодел. Раздвоиться! Такое не снилось ему даже в самом страшном сне. Вскочив, он едва не опрокинул кресло и гневно уставился на Джека Хейджа. С минуту странник не говорил ни слова, пытаясь совладать с яростью, потом медленно произнес. - Иногда, друг мой, я жалею, что не прирезал вас до конца - там, в Гарторе... это было бы так просто сделать! - Он глубоко вздохнул, сжимая и разжимая кулаки. - Скажите, Джек, есть ли предел вашим фантазиям? Извращенным фантазиям, должен заметить? Поделить меня напополам... соорудить две ублюдочные личности вместо одной нормальной... Кому такое придет в голову? И как вам не стыдно мне это предлагать? Американец слегка покраснел - скорее от возбуждения, чем от стыда; когда дело касалось опасных научных экспериментов, Хейдж был столь же неукротимым, бессовестным и ненасытным, как и покойный Лейтон. - С чего вы взяли, Ричард, что эти две личности будут неполноценными? - заявил он, агрессивно выпятив подбородок. - Вы совершенно исказили смысл моих слов! Уверяю вас, что в духовном смысле оба Блейда окажутся совершенно идентичны вам - вам нынешнему, я имею в виду! - Однако уже через несколько минут эта идентичность исчезнет, - возразил странник. - К примеру, Блейд-старший пойдет направо и встретится с блондинкой, а Блейд-младший, отправившись налево, назначит свидание брюнетке. Они уже не будут одинаковыми людьми! - Только отчасти. Я полагаю, что между ними сохранится тесная ментальная связь, что-то вроде слияния разумов... - Интересное предположение! - прервал американца Блейд, все еще взволнованный открывшимися неприятными перспективами. - Вы собираетесь сотворить пару сомнамбул, Джек? Представьте себе, что Блейд-младший забрался в постель к симпатичной девушке, а его двойнику в это время нужно... ну, скажем, проводить совещание. Неплохо он будет выглядеть перся своими сотрудниками, а?.. В тот момент, когда наступит оргазм! - Вы представляете себе процесс слияния разумов слишком примитивно, Ричард. Разумеется, оба экземпляра вашей личности сохранят полную автономию во время любых активных действий... и неактивных тоже... словом, в период бодрствования. Слияние сознаний требует величайшего сосредоточения, и это происходит, когда обе личности одновременно погружаются в транс, когда все внешние раздражители отключены и организм отдыхает, полностью расслабившись, в абсолютном покое... - Вы имеете в виду сон? - Да, например сон. Днем вы действительно будете разными людьми, но сон восстановит целостность вашей личности. Произойдет обмен информацией, и утром каждый из вас узнает все, что случилось с его двойником. - Хм-м... любопытно... - протянул Блейд, постепенно успокаиваясь. - Вы рассуждаете об этом с таким знанием дела, словно сами пережили нечто подобное... Джек, вы не блефуете? - Ричард, Ричард... - Хейдж шаркающей походкой подошел к столу, сел и, опустив голову, сильно потер виски. Лицо его, суховатое, смуглое, внезапно осунулось и постарело; казалось, перед странником не мужчина, еще не достигший пятидесяти, а восьмидесятилетний старец. - Я действительно пережил нечто подобное... почти десять лет назад, после смерти Лейтона... Вы помните, что тогда я болел несколько дней? Блейд в изумлении уставился на него. - Вы... вы шутите? Джек, мой дорогой, вы вполне здоровы? Хейдж грустно усмехнулся; сейчас он как никогда походил на старика Лейтона - если не считать отсутствия горба. - Его светлость лорд Лейтон умер в августе восемьдесят второго, - тихо произнес он, - но разум покинул его за четверть часа до клинической смерти. Я имею в виду в прямом, а не в фигуральном смысле, Дик. Поэтому нельзя сказать, что старик отдал Богу душу... его душа, его сознание - тут... - Хейдж коснулся пальцами виска. - И перед вами, Ричард, не прежний Джек Хейдж, а Хейдж с изрядной примесью Лейтона... Американец замолчал, глядя на крышку стола; щеки его заметно побледнели. Блейд, застывший в своем кресле, словно статуя, не знал, как относиться к услышанному. Ему довелось многое повидать в жизни, но он редко впадал в состояние такой растерянности. Вдруг ему вспомнился Уренир, обитатели коего могли свободно оперировать своими разумами, переселяясь из тела в тело, меняя облик, словно изношенную одежду. Он сам превратился в Уренире в кентавра, в сказочное существо с четырьмя копытами, телом лошади и торсом человека! Он мог - при желании, разумеется - претерпеть и более поразительную метаморфозу, трансформировавшись в Урена, в облако разумной плазмы, в вечное существо, наделенное божественным могуществом! Но то был Уренир, обогнавший Землю в своем развитии на сотни тысяч или миллионы лет... И восторженное удивление, которое он испытывая при виде чудес Большой Сферы, нельзя было сравнивать с чувством, охватившим странника здесь, в устной и тихой комнате научного центра, в Лондоне, на Земле Это чувство вряд ли стоило считать удивлением; скорее - оторопью. Наконец Блейд прочистил горло и нерешительно спросил: - Как же мне называть вас... сэр? Американец покачал головой. - Я вижу, Ричард, вы уже сомневаетесь в том, кто я такой... Все же перед вами Джек Хейдж, старина! Джек Хейдж, унаследовавший память и знания лорда Лейтона... Вы думаете сейчас о его посмертном письме, адресованном вам? В котором он обещал встретиться с вами во плоти? Вот это и случилось, Дик... И это происходило не раз и не два за те годы, на протяжении которых мы вместе работали над проектом... Блейд поднялся, подошел к бару, щедро плеснул виски в стакан и, не разбавляя, выпил. В голове немного прояснилось. Второй стакан, наполненный до половины, он протянул Хейджу. - Выпейте, Джек... вам это не повредит. - Спасибо, - американец проглотил обжигающую жидкость в три глотка и закашлялся. Подождав, когда он придет в себя, Блейд поинтересовался: - Как это было, Джек? Ну, в первые дни? - Ужасно! Я едва не сошел с ума! Понимаете, мы с Лейтоном все же были разными людьми... Но старик оказался весьма предусмотрительным! Он разработал специальную методику и велел заготовить целый набор сильнейших препаратов... Словом, я провел в полубреду двое или трое суток, пока процесс не завершился. Лежал на кровати в состоянии транса, а Крис потчевал меня успокоительным. Блейд кивнул головой. Кристофер Смити был нейрохирургом лейтоновского научного центра и превосходным врачом. Теперь странник припомнил, что именно Смити отвечал на его телефонные звонки сразу же после смерти Лейтона... вернее - тела Лейтона... Значит, вот как все было! Хейдж валялся без памяти, пытаясь растворить, адаптировать личность его светлости, а Смити сообщал, что у него легкое недомогание! - Что ж, я ценю ваше доверие, Джек, - Блейд быстрым жестом коснулся плеча американца. - Значит, в вашем с Лейтоном случае процедура духовного объединения оказалась довольно неприятной... А в моем? - Можете не беспокоиться на этот счет, Дик. Во-первых, гипотетические Блейд-старший и Блейд-младший не являются самостоятельными личностями, а лишь ипостасями одного и того же человека. Во-вторых, акт ночного слияния приведет фактически лишь к обмену информацией, накопленной за день. Я думаю, это будет происходить во сне и совершенно незаметно - минуты за две-три реального времени... - Хейдж поднял голову, и на губах его заиграла слабая улыбка. - Ричард, по сравнению с нами - я имею в виду себя и старика Лейтона - вы просто счастливчик! Мы пытались вдвоем уместиться под одним черепом, а у вас два законных комплекта мозгов и два тела! Грех не воспользоваться этим! - Ладно, - сказал Блейд и поднялся, - я подумаю. - Только не слишком долго, - напутствовал его американец. - Ведь вы собираетесь вскоре вернуться в Айден, не так ли? - Разумеется. Я принял к сведению пожелания премьер-министра и назначил заместителя. Мне хочется провести несколько дней с Дж. и дочерью, а потом... Да, еще нужно продиктовать подробный отчет для вас... Надеюсь, вы спасете его от ловких ручек мисс Чармиан Джонс? Хейдж виновато усмехнулся. - Это уже в прошлом, Дик, уже в прошлом... * * * Возвращаясь к себе, Блейд был задумчив и молчалив. Обычно он перебрасывался словом-другим с охранниками или водителем, но сейчас сидел, пристально уставившись на свои руки, сложенные на коленях. Люди его, заметив, что шеф размышляет, хранили почтительную тишину. Что можно извлечь из комбинации, предложенной Хейджем? - думал странник. Сама идея раздвоения не вызывала у него энтузиазма; более того, она казалась Блейду противоестественной и не совместимой с законами божескими и человеческими. Он сильно подозревал, что премьер-министр, узнав о подобной возможности, пересмотрел бы свое решение и значительно урезал свободу, предоставленную сейчас шефу МИ6А. Действительно, это распараллеливание личности, с точки зрения премьера, решало множество проблем. Ричард Блейд-старший мог пребывать в Лондоне в качестве руководителя проекта "Измерение Икс", просиживая в кресле штаны год за годом; в то же время Ричард Блейд-младший выполнял бы функции полевого агента. Вполне возможно, и тому, и другому Блейду положили бы генеральский оклад! Но такая перспектива отнюдь не соблазняла странника. Сейчас, в преддверии нового эксперимента над его разумом и душой, он словно проигрывал про себя два варианта, поочередно превращаясь то в Блейда-в-теле-Блейда, то в Блейда-в-теле-Рахи. Разумеется, слияние их сознаний будет происходить лишь в том случае, если оба они окажутся в одном мире, в Айдене или на Земле, в противном случае эти две ипостаси вскоре преобразуются в разные личности. И что же тогда? Блейд-старший продолжит карьеру государственного чиновника, тоскуя и о прежних, и о новых временах, об Айдене, о Лидор, о свободе... Что касается Блейда-младшего, то ему никогда уже не увидеться с дочерью и Дж. Разве можно подвергать их такому потрясению? Как он объяснит им, ребенку и старику, что является тем же Ричардом Блейдом, по-прежнему любящим их всем сердцем? Да и будет ли он тем же Блейдом, если его двойник в нынешнем немолодом теле не прекратит своего существования? Да, такие душевные муки, тоска по возлюбленной или дочери и старому Дж., слишком большая плата за возможность включить Асринда бар Ригона в затеянную им комедию! И даже если бы оба Блейда навсегда остались в Айдене, это тоже не решило бы проблемы! Как, например, они поделили бы Лидор?! Тут Блейд вспомнил, как едва не сцепился со своим двойником в Зазеркалье из-за аналога Зоэ Коривалл. Нет, такие эксперименты не для него! Внезапно странник почувствовал, как волосы у него на голове становятся дыбом. Он просмотрел еще одну возможность, причем крайне неприятную! Что, если Джек Хейдж произведет свой мерзкий опыт насильственным путем, поставив его перед свершившимся фактом? В некоторых вопросах - а научное любопытство полностью относилось к их числу - этому фанатику нельзя доверять ни на фартинг! Собственно говоря, в состоявшемся разговоре он уже начал подводить базу под сей фокус рассказал про их эксперимент с Лейтоном, пожаловался на муки, кои претерпел ради знания и спасения лейтоновского таланта... а заодно сообщил, что в случае двух Блейдов подобную же гнусную операцию можно осуществить с гораздо меньшими издержками! Нет, Ричард Блейд определенно чувствовал, что не может оставить свое старое тело, то самое, в которое он был сейчас облачен, бесхозным! Самое лучшее - уничтожить его, вернувшись к естественному порядку вещей: одна душа, одно тело. Но как это сделать? Как минимум, подумал он, оба его тела должны быть одновременно живыми и дееспособными в какой-то промежуток времени, иначе такую операцию не совершить. Значит, согласиться на раздвоение? Почему бы и нет, если обе его ипостаси затем отправятся в Айден, где все вопросы можно решить по-семейному? Причем Хейджу совсем не нужно знать, что Блейд-старший никогда не вернется на Землю... да, совсем не нужно... пусть считает, что, завершив айденские дела и погуляв в личине Асринда, он покорно возвратится домой, прямо в кресло, нагретое Джорджем О'Флешнаганом. Прикрыв глаза, странник расслабился и начал прикидывать время. Предположим, дня через два-три он отправится в Айден... нет, они отправятся в Айден! Там Блейд-младший подаст прошение бар Савалту насчет признания прав Арраха, сына Асринда, а заодно обвенчается с Лидор... Пергамент наверняка будет вылеживать у верховного судьи месяц или полтора... рыжая крыса не упустит возможности проявить свою власть... Это время Блейд-старший может провести в одном из поместий в сотне миль от Тагры... А когда делу дадут ход, он появится в замке под видом папаши Асринда, только что прибывшего из далекой Диграны... Неплохая комбинация! Блейд улыбнулся, представив себе физиономию целителя Артока, когда мифический родич бар Ригонов обретет плоть и кровь. Великолепно! Безупречные фамильные грамоты, изготовленные по его просьбе в Ратоне и присланные еще осенью, вдруг как будто начали обретать жизнь, теперь за ними маячила фигура Асринда бар Ригона, его отца и кузена покойного Асруда. Отлично! Он довольно вздохнул, словно художник, завершивший долгий труд над изысканным и многоцветным пейзажем. В картине, однако, еще не был положен последний мазок. Блейд пока не знал, где, когда и как уничтожит свое прежнее тело. Впрочем, это его сейчас не волновало; Айден являлся весьма беспокойным миром и предоставлял великое число возможностей для доблестной смерти. Глава 5. Плавание Ксидумен, месяц Сева (апрель по земному времени) Огромный плот покачивался на морских волнах, ветер срывал с них соленые брызги, бросая еще по-весеннему прохладную воду в лицо Ричарду Блейду. Солнце, однако, палило вовсю, днем, когда оранжевый ослепительный шар поднимался в зенит, странник сбрасывал плащ и тунику, оставаясь в одной коротенькой юбочке, перепоясанной ремнем с медными бляхами. К поясу были подвешены два меча, длинный и короткий, с которыми он не расставался ни днем, ни ночью, в каюте, под деревянным топчаном, хранился фран, мощный хайритский арбалет и два колчана, под завязку набитых стальными стрелами. Плот неторопливо полз на восток, к проливу, за которым лежал округлый эстуарий внутреннего Ксидумена. Море было еще неспокойным, шел месяц Сева, когда в империи, и в эдорате Ксам, и в княжествах Перешейка, и в далеком Кинтане люди начинали взрыхлять почву сохой, забрасывая в нагретую солнцем землю семена, когда окапывали фруктовые деревья, выгоняли на луга, покрытые первой травкой, скот, палили старую стерню, удобряли виноградники. Хорошее время! Да, очень хорошее - для землепашцев, скотоводов и одиноких путников. Но месяцы Мореходов и Караванов, сезон дальних торговых экспедиций, были еще впереди. Еще пятнадцать-двадцать дней, и Ксидумен, Длинное море, протянувшееся на тысячи миль от Западного до Северо-Кинтанского океана, ляжет перед плотами-садрами и крутобокими парусными кораблями ровной дорогой, вечером блистающей изумрудами, утром - сапфирами, и Алтор, ветер странствий, один из Семи Священных Ветров Хайры, понесет суда на север и юг, на запад и восток. Ричард Блейд, Асринд бар Ригон, однако, не мог ждать; воля императора, изреченная устами щедрейшего казначея и верховного судьи, погнала его в море с первой же большой садрой, вышедшей из торговой гавани Айд-эн-Тагры. Этот плот и покачивал его сейчас - вместе с двумя сотнями мореходов и солдат Береговой Охраны, вместе с вороным Тарном и десятком лошадей, вместе с дорогим грузом, что плыл за многие тысячи миль в далекий город Ханд. Блейд со своим экспедиционным отрядом занимал три каюты в нижнем ярусе кормовой надстройки. Впрочем, вряд ли он мог считать этот отряд своим, ему безраздельно принадлежал лишь Кайти, парнишка лет семнадцати, взятый в услужение из замковых челядинцев. Волосы у него походили на медную проволоку, носа и щек под веснушками не было видно вовсе, но слугой он оказался заботливым и расторопным. Три остальных члена экспедиции, лазутчик бар Кейн и его помощники, Поун и Хор, не столько подчинялись Блейду, сколько присматривали за ним. Бар Кейн, нобиль из мелкопоместных, был чиновником департамента Охраны Порядка, мужчиной крепким и опытным, из тех, кого на мякине не проведешь, Поун же и Хор являлись, если пользоваться земной терминологией, боевиками. Кряжистые парни с бычьей мускулатурой, отличные мечники и стрелки; кроме того, оба превосходно метали кинжалы - в чем Блейд вскоре убедился, понаблюдав за их тренировками на палубе. Видно, бар Савалт не хотел рисковать и отправил с Асриндом лучших своих людей, памятуя, что этот дворянин из Диграны может в одиночку справиться с октой солдат. Итак, они занимали три каюты, среднюю и самую просторную - Блейд; слева от него расположился бар Кейн; справа, по самому борту, - слуга и пара горилл. Места эти на грузовом плоту были самыми удобными и почетными, ибо капитан-сардар знал, что везет не простых купцов, а двух имперских нобилей с важной миссией от самого щедрейшего и милосердного. По этой причине он оказывал пассажирам все подобающие знаки внимания, безуспешно пытаясь угадать, кто же из пары дворян главный: бар Кейн, в богатой тунике с вышитым гербом империи на плече, или бар Ригон, смуглый немолодой господин с грозным взглядом и лицом, словно камень. В начале плавания не обошлось без эксцессов. Поун и Хор, вероятно, решили, что юный Кайти должен прислуживать не только своему хозяину, но и им - раз уж все трое оказались в одной каюте. Для парня было нетрудно сбегать лишний раз за едой к очагам в центре плота или помыть посуду, но его старания не нарваться на скандал успеха не имели. Вскоре скулу Кайти украсил роскошный синяк, а взгляд стал затравленным, как у приблудного котенка. Увидев это, Блейд не замедлил навести порядок. Для намечаемой экзекуции странник выбрал обеденный час. Если позволяла погода, они с бар Кейном ели вместе, за столиком, который Кайти расставлял прямо на палубе, у простенка между дверями господских кают. Благородные нобили, посланные в дальние края по важному государственному делу, общались без излишнего дружелюбия, но и без враждебности, присматриваясь один к другому словно пара недоверчивых псов. С точки зрения Кейна его спутник являлся жалким провинциальным дворянчиком, которому несказанно повезло - ибо сын его мог претендовать на поместья, богатства и титул главы рода бар Ригонов. Кейн полагал, что этот самый Асринд вылезет вон из кожи, но исполнит повеление верховного судьи, доберется до Сайлора и, если надо, пропашет носом дорогу на тот таинственный мыс, с которого открывалась морская дорога в царство светозарного Айдена. Ему же, Кейну, надлежало вести запись пути, оплачивать расходы да присматривать, чтобы с Асриндом - упаси бог! - ничего не случилось. Впрочем, в последнем деле он полагался на Поуна и Хора. Что касается Блейда, то, с одной стороны, совместные трапезы и беседы с бар Кейном развлекали его, с другой - он временами испытывал к своему спутнику нечто похожее на нежность. То была любовь хищника к своей жертве; Блейд знал, что рано или поздно доберется до глоток всех людей Савалта. - Вчера мы миновали побережье Стамо, - заметил бар Кейн, откладывая обглоданную ножку цыпленка. - Доводилось ли тебе, почтенный, бывать в этих краях? Он произнес это с некоторым высокомерием, поскольку по делам службы объездил половину империи, чего нельзя было сказать о небогатом нобиле из далекой провинции. - Нет, любезнейший, - ответствовал Блейд. - Я нигде не бывал, кроме Диграны и Киброта, а от них до Стамо сотни тысяч локтей. Такое путешествие мне не по средствам. - Разумеется, разумеется, - снисходительный кивок, - Но если твой сын будет восстановлен в правах, ты сможешь повидать мир. Ты ведь еще не так стар и, как я вижу, сохранил интерес к жизни. Бар Кейн покосился на кувшин с вином, где уже виднелось дно. Этот напиток из розового винограда, произраставшего под Тагрой, Блейд потреблял как воду; вино было ароматным, чуть кисловатым, и по крепости не шло ни в какое сравнение с бренди или "Джеком Дэниэльсом". - Кстати, насчет интереса... - странник повернулся к Кайти, стоявшему за его походным стулом. - Ну-ка, парень, тащи еще кувшин! Кайти как ветром сдуло. - Сегодня к вечеру войдем в пролив у западной оконечности Дорда... слышал о таком? - сказал бар Кейн. Блейд покачал головой, хотя география сих мест была ему ведома куда лучше, чем собеседнику. Дорд являлся огромным полуостровом Хайры, северного материка, и напоминал очертаниями Италию. Он лежал слева по курсу, а справа вдоль побережья Ксайдена шли горы, естественная граница империи с эдоратом Ксам. Между этими горами и полуостровом лежал четырехсотмильный пролив, соединявший западную и восточную части Ксидумена, Длинного моря; восточный эстуарий, похожий на неровный круг, обычно называли внутренним Ксидуменом. Чтобы добраться до Ханда, плоту предстояло пересечь его из конца в конец. - Когда мы пройдем пролив, наступит беспокойное время, - заметил бар Кейн, придвигая к себе десерт - засахаренные фрукты. - Почему? - Разве ты не понимаешь? - Кейн пренебрежительно хмыкнул. - День или два придется плыть вдоль берега ксамитов, проклятье Шебрет на их головы! И хотя месяц Мореходов еще не наступил, их галеры уже могут рыскать в море! Блейд кивнул, разглядывая громаду парусов, заслонявших восточных горизонт. Садра несла пять мачт, но двигалась не слишком быстро, подобные плоты предназначались для перевозки грузов и войск и не могли соперничать в скорости с настоящими кораблями. - Ничего, отобьемся, - заметил он. - У нас на борту ала Береговой Охраны и двадцать катапульт. Хватит, чтобы разделаться с любой галерой. - А если их будет две или три? - бар Кейн наморщил лоб. - Ты знаешь, что за товар мы везем? - он махнул рукой в сторону деревянных ящиков, ровными рядами тянувшихся вдоль палубы - Оружие, почтеннейший, оружие! Пять тысяч мечей, столько же секир, двадцать тысяч наконечников для копий! Еще - доспехи и щиты добротной айденской ковки... Такого на востоке не видывали! Лакомый кусочек для ксамитских ублюдков! Оружие повсюду самый выгодный товар, подумал Блейд, но вслух спросил: - Кому в Ханде это нужно? Тут хватит на целую армию! - В Ханде, возможно, никому, - Кейн бросил на провинциала покровительственный взгляд. - Но Ханд - город торговый, и его корабли повезут наш товар дальше, в Зохт, Хиртам и Тараколу. Ни один имперский купец не добирался в те края, но, как говорят, хорошие мечи и копья пользуются там большим спросом! - Он наставительно поднял палец - Потому-то мы и вышли в морс столь рано, почтеннейший! Надо проскользнуть мимо ксамитского побережья, пока не кончился сезон бурь! - Понимаю, - Блейд кивнул. - Шторм не так страшен садре, как галерам. Но дни сейчас стоят отменные. - Увы! Легкое волнение не помешало бы... - бар Кейн плавно повел рукой, обозначив приемлемый уровень непогоды. - Кстати, уважаемый, остается только дивиться мудрости господина нашего бар Савалта, пославшего нас в Ханд вместе с этим грузом. - Какое отношение мы имеем к грузу? - странник приподнял бровь. - Никакого, совершенно никакого. За него отвечает капитан-сардар, и он же примет оплату золотом от хандских купцов. Но мы, посланцы бар Савалта, прибудем вместе с этим товаром, столь выгодным для Ханда, и одно это обеспечит нам содействие местных властей. - Разве недостаточно императорских грамот, которые ты везешь с собой? - Может быть, достаточно, а может, и нет... Айден очень далеко от Ханда, и лучше, когда написанное на пергаменте слово подкреплено соображениями выгоды. Не забывай, что в Сайлор мы поплывем на хандском судне. - В том случае, если выберем северо-восточный путь, - уточнил Блейд. - Разумеется - бар Кейн оглянулся. - Где же этот бездельник, твой слуга? В горле пересохло... Но Кайти, с вместительным кувшином в руках, уже спешил к ним, ловко балансируя на чуть покачивающейся палубе. Повинуясь кивку хозяина, он наполнил вначале кубок Кейна, затем склонился над чашей своего господина. В этот момент странник взглянул в лицо Кайти, ловко разыграв удивление. - Эй, парень! Кто тебя так разукрасил? - склонив голову, он оценил размеры и цвет синяка. - Здоровым же кулаком тебя приложили! Кто-нибудь из Береговой Охраны? Они такие забияки! - Да, - выдавил Кайти, пытаясь отвести взгляд в сторону. - Ну, а как ты ответил? Надеюсь, у драчуна осталась на память пара таких же фингалов? Кайти покраснел, по молодости лет он еще не научился складно врать. - Нет, мой господин... я... я не ответил. Парень попался уж больно здоровый. Еще бы, подумал странник, что Поун, что Хор могли бы переломить его слугу пополам. Продолжая спектакль, он гневно нахмурил брови. - Не ответил? Как не ответил? И посмел тем самым нанести урон фамильной чести бар Ригонов? - Блейд потянулся к длинному мечу, прислоненному рядом к переборке - Теперь по всем алам и ордам Береговой Охраны пойдет слух, что слуги Ригонов - трусливые шерры, и их хозяева ничем не лучше! Ну-ка, пойдем, покажешь мне этого драчуна! Он поднялся, прицепил к поясу меч и в три глотка опорожнил свою чашу. - Э-э-э... почтеннейший... - бар Кейн тоже встал. - Что ты собираешься делать? - Сначала сверну забияке шею, а потом выпорю слугу... чтоб знал, как отвечать обидчикам! - А если парня ударил не ратник Береговой Охраны? Может, твой слуга врет... - Кейн выглядел смущенным; ему-то было хорошо известно, кто приложился кулаком к физиономии Кайти. - Кто-то же его ударил, - до половины обнажив клинок, Блейд со свистом вогнал его обратно в ножны. - По мне, хоть сам капитан-сардар! Я и ему сверну шею! - Слушай, почтенный Асринд, не надо затевать драку. Мы с тобой сидели тихо-спокойно... беседовали... стоит ли благородному нобилю связываться с простолюдином? Давай лучше выпьем и забудем про украшение твоего слуги. Слугам тумаки только на пользу. Он настойчиво потянул Блейда за рукав туники, но тот резко заявил: - Моим слугам я раздаю затрещины сам! Ну, веди! - Это уже относилось к Кайти. Парень потупился. - Мой господин, то был не ратник Береговой Охраны... - Как? Ты осмелился мне солгать? - Блейд угрожающе занес кулак, и слуга в ужасе съежился, пролепетав: - Прости, хозяин... Кулак не опустился. - Кто? - проревел странник с самым грозным видом. - Говори, кто! Или, клянусь клыками Шебрет, я швырну тебя за борт! Это было неприятное наказание - как всегда, за бортом суетились саху, десятифутовые ксидуменские акулы. Кайти вздрогнул и шепнул: - Хор... это Хор, мой господин... - Послушай, почтеннейший, - вмешался бар Кейн, - давай замнем это дело. Я приношу извинения за своего человека... И подумай, стоит ли тебе тягаться с Хором? Ты - человек в летах, а Хору так просто не свернуть шею... - Извинения не принимаются, - ответил Блейд. - Я полагаю, бар Кейн, что каждый в империи должен знать свое место. И если простолюдин поднял руку на слугу благородного человека, он понесет наказание. Во всяком случае, так принято у нас в Дигране! - Ну, смотри, - Кейн пожал плечами. - Я тебя предупредил. - Принято к сведению, - Блейд отвернулся от своего спутника и проревел: - Хор! Эй, Хор! Через пару минут дверца в крайней каюте приоткрылась, и Хор высунул наружу заспанную физиономию. - Чего? - Сюда! И приятеля своего прихвати! Будучи людьми военными, Хор и Поун собирались недолго; миг - и они уже стояли перед начальством в полном боевом снаряжении, с мечами у пояса и перевязями с метательными ножами поперек груди. Блейда оба старательно не замечали, поглядывая на бар Кейна с невысказанным вопросом. - Ты, вонючий шерр, - палец странника уткнулся в живот Хора, - решил, что мой слуга уже принадлежит тебе? Что ты можешь хлестать его почем зря? Ну, отвечай! Хор пожал плечами и вызывающе огладил ладонью рукоять меча. - Большое дело, господин! Может, я разок и съездил парию в ухо, чтоб быстрей поворачивался! - Этот парень должен быстрее поворачиваться только тогда, когда я прикажу, - наставительно произнес Блейд и отодвинулся в сторонку. - Эй, Кайти, сынок! Съезди-ка ему по скуле, да покрепче! Кайти бросил взгляд на хозяина и, повинуясь его кивку, ударил. Драться он явно не умел, ибо вырос в месте тихом и мирном, при замковой кухне, где разве что главный повар мог слегка потаскать за волосы. Кулак его скользнул по гранитной скуле Хора, парень тут же скривился и начал дуть на костяшки. Хор захохотал. - Славно! Сразу почесаться захотелось! Он и почесался - только в заднице. - Я тоже хочу, - заявил Поун приятелю. - Не тебе ж одному все ласки! Блейд покосился на бар Кейна, который едва сдерживал смех, и, огорченно покачав головой, произнес: - Да, Кайти, парень, придется тебя поучить... Смотри, как надо! В следующий миг Хор лежал на палубе, держась за щеку; вид у него был самый ошеломленный. Он попытался подняться, но новый мощный удар опять сбил его на гладкие доски. Блейд задумчиво поглядел на свою жертву. - Вот так это надо делать, Кайти... И тебе тоже предстоит отведать моего кулака, если соврешь снова! Ну, - он кивнул слуге на Хора, - хочешь сам попробовать? Хор, покачиваясь, поднялся. - Не был бы ты благородным господином... - с нескрываемой злобой процедил он. - А ты забудь, что я - благородный господин, - посоветовал ему Блейд. - Тебе и Поуну положено нас охранять на долгом и опасном пути в Сайлор... Предположим, я желаю удостовериться, как это у вас выйдет. Хор поглядел на начальника, и бар Кейн усмехнулся. - Давай! Докажи почтенному Асринду, что мы с ним находимся под надежной защитой! - Смотри, мой господин, пожалеешь... - Хор уже не качался, а твердо стоял на палубных досках, и пальцы его сжимали рукоять меча. - В столице все-таки фехтуют получше, чем в твоей деревне под Диграной... Да и клинки дигранские годятся только для шинковки овощей... - Много говоришь, - заметил Блейд. Его левая рука метнулась вперед, и Хор, получив сокрушительный удар в челюсть, опять растянулся на палубе. Он замер, боясь пошевелиться, потому что меч странника щекотал его горло, а нога, обутая в кожаный сапог, тяжело давила на грудь. - Много говоришь, - повторил Асринд бар Ригон, - медленно шевелишься, - Он отвел острие клинка от горла поверженного и повернулся к Кейну. - Похоже, милейший, мне придется охранять вас всех на пути в Сайлор. Бар Кейн нехотя выдавил улыбку, но теперь она больше походила на злобный волчий оскал. * * * Подобные развлечения позволяли убить время. К тому же Блейд вовсе не хотел, чтобы гориллы Савалта измывались над слугой, приставленным к нему сыном и его прекрасной супругой. Сыном! Он скривил губы, вытянувшись на жестком топчане и глядя в низко нависавший потолок. Темнело, и в крохотное оконце его каюты, прорезанное рядом с дверью, струились последние солнечные лучи, багряно-оранжевые и гаснущие с каждой минутой, словно пламя догорающей свечи. Сыном! Он был сам себе и сыном, и отцом, и братом, и кузеном... Предположения Хейджа оказались верны; каждую ночь он, Асринд, объединялся с Аррахом, восстанавливая цельную личность Ричарда Блейда... Это было поразительное ощущение! Вначале, как всегда, он засыпал. Сны приходили легкие, не тревожные; он парил в утреннем небе над синей гладью Ксидумена, которая простиралась во все стороны, заворачиваясь у горизонта вверх, словно огромная чаша из полупрозрачного кобальтового стекла. Синий ласковый Ксидумен, Средиземное море Айдена... Или то был безбрежный уренирский океан? Внезапно он начинал падать вниз, но не стремительно, а плавно, без страха, без боязни... Он уходил в теплую воду, опускался все глубже и глубже, растворяясь в соленой влаге, в непроницаемой бархатной тьме, в живом и трепетном космосе, нежно покачивавшем его в могучих объятьях. Сознание гасло, но подступающее беспамятство не вызывало испуга; каким-то образом он знал, что впереди - не смерть, не вечное забвение, а нечто совсем иное, чего ему никогда не доводилось испытывать раньше. Взрыв! Бесшумный, безболезненный, ослепительный взрыв! Контакт! Джек Хейдж ошибся лишь в одном: для слияния двух совершенно адекватных разумов и обмена информацией не требовались минуты. Хватало доли секунды! Какой именно, Блейд не мог и представить; казалось, беззвучный взрыв в его сознании вообще не имеет временного измерения. Он вспыхивал и гас, словно стремительный проблеск молнии, заблудившейся в темной океанской бездне. Но темнота сразу же кончалась, и наступало самое интересное: новый сон, яркий и реальный, подобный запущенной с огромной скоростью киноленте. Память в невероятном темпе прокручивала события дня - пробуждение, завтрак, обед, ужин, прогулки, беседы, дела, мысли, расчеты, планы... Мелькали стены опочивальни Лидор, сменяясь большим столом с драгоценной посудой, другим столом, с картами и свитками, потом - деревьями, куртинами цветов, бассейном, башнями, лестницами, переходами... Иногда он оказывался в тайнике, где стоял, сверкая яркой обшивкой, ратонский флаер; иногда - на улицах Тагры, в военной гавани или в торговом порту, на площади перед императорским дворцом, на шумном огромном рынке или в роще, среди ветвей, покрытых нежно-зеленой весенней листвой... Выплывали, сменяясь стремительным калейдоскопом, лица: сухощавое и бритое - целителя бар Занкора; подсвеченное золотым ореолом волос - Лидор; морщинистое и строгое - серестора Клама; хитровато-лукавое - Чоса; хищное, крысиное - Савалта. Лица слуг, лица солдат, лица чиновников, лица женщин и лица мужчин, лица пэров, застывшие в холодном и важном спокойствии... Он, Блейд-старший, видел, слышал, ощущал все, что видел, слышал и ощущал его двойник в далеком замке на окраине Тагры; он вдыхал аромат вина и кожи Лидор, он чувствовал вкус ее губ, он впитывал мысли, надежды и тревоги своего второго "я", и эти мысли, надежды и тревоги становились его собственными, неотъемлемой частью его памяти, его сознания, его разума. Все, как положено; все, как предсказывал Хейдж. Этот процесс - беззвучный взрыв и кинофильм, который разворачивался следом за ним - уже не вызывал удивления, ибо Блейд (вернее говоря, обе ипостаси Ричарда Блейда) переживал его не в первый раз, и даже не в десятый или двадцатый. По земному счету времени, Асринд и Аррах вернулись в Айден в середине января, три месяца назад, и в первую же ночь молниеносная вспышка соединила их на ничтожную долю секунды, словно две заряженные электричеством сферы. Заряд переместился, потенциалы выровнялись; теперь каждый из них хранил в памяти все, что случилось с его двойником за день. Но это были не просто воспоминания; обоим казалось, что день прожит как будто бы дважды. Это удивительное ощущение лишь усилилось, когда Блейд-старший удалился на месяц в одно из поместий бар Ригонов, в ста двадцати милях к западу от столицы. Там был просторный сельский особняк, удобный, но совсем не похожий на родовой замок; там было всего два десятка слуг, небольшая конюшня и скромный винный погреб; там главными развлечениями считались верховые прогулки да охота. И Ричард Блейд, вспоминая по утрам вчерашний день, мог перечислить двойной комплект блюд, поглощенных во время каждой трапезы, и с удивлением констатировать, что после обеда он гонял антилоп в степи и одновременно вел мудрую беседу с целителем Артоком. Примерно так же он чувствовал себя и сейчас, когда одна его ипостась по-прежнему обитала в замке на окраине Тагры, а другая покачивалась на палубе садры, с каждым часом приближаясь к восточному пределу айденской ойкумены. Иногда эта двойная жизнь преподносила ему забавные сюрпризы; так, одновременно с маленькой экзекуцией, учиненной над Хором, он пребывал в имперской палате пэров, где важного вида сановник, окруженный седовласыми старцами и зрелыми мужами в роскошных мантиях, протягивал ему драгоценный свиток, украшенный подписью и печатью Пресветлого. В совпадении этих событий Блейду чудилось нечто символическое: он удостоился титула пэра в тот же самый момент, когда доказал, кто на самом деле является лидером их маленькой экспедиции. После стремительно мелькавших видений, восстанавливавших в памяти день, проведенный его двойником, приходили иные сны. Иногда странник видел уренирскую Большую Сферу, сияющее гигантское пространство океана, его приподнятую к краям чашу с пестревшими в ней материками; иногда он оказывался в Ратоне или Таллахе - местах столь же спокойных и благополучных, как и Уренир. Но почему-то чаще всего ему снилась Талзана, его первая встреча с паллатами, звездными странниками. Это случилось лет двадцать назад, во время десятой экспедиции, когда он попал в местность лесистую и безлюдную, в мир деревьев, неспешных ручьев и просторных полян, на которых паслись олени. Тут было спокойно, ни людей, ни опасных хищников, кроме больших пестрых кошек, похожих на ягуара. Блейд любил лес. В первые дни адаптации к новой реальности лес являлся отличной защитой, тут имелись и вода, и пища, тут можно было выломать дубину или гибкую ветвь для лука, промыслить зверя, разыскать съедобные плоды. Но главное, лес служил убежищем, скрытным местом, откуда пришелец из иного мира мог производить разведку, и в этом смысле чем более глухая чаща окружала его, тем лучше. Талзанийский лес, однако, был другим, просторным и светлым, огромные стволы высились здесь на расстоянии пятидесяти ярдов друг от друга, а между ними стелились мягкие мхи и трава. Здесь было бы нелегко спрятаться, но, похоже, в том и не ощущалось нужды - Блейд шел, не скрываясь, поглядывая лишь на древесные кроны, где могли затаиться местные ягуары. Вскоре он наткнутся на прелестное местечко, напоминавшее пейзажи Страны Оз, - большое озеро с хрустальной водой и песчаным откосом, переходившим в луг, окаймленный деревьями. К его изумлению, этот райский уголок был обитаем: на берегу стояли две хижины, горел костер, у которого хлопотали туземцы - смуглые, черноволосые и ухоженные, словно богатое семейство с калифорнийских пляжей. К счастью, эта троица, мужчина, юная девушка и женщина редкой красоты, оказались мирными людьми, они встретили Блейда приветливо и гостеприимно. И все же в момент первого контакта странник испытал шок - он не понимал их языка! Такое случилось впервые за все годы предыдущих путешествий в иные миры, ведь компьютер, перестраивая нейронные связи в мозгу Блейда, всегда адаптировал его к лингвистической среде новой реальности. Заинтригованный этим обстоятельством - и завороженный красотой двух женщин, - он решил остаться у озера и начал изучать наречие новых знакомцев. Прошло некоторое время, и Блейд догадался, что эти люди не относятся к примитивной расе хотя их быт был прост, у них имелось несколько удивительных устройств вроде пояса палустара, создающего силовой защитный экран, перстней-ринго - миниатюрных лазеров страшной разрушительной силы, дротиков-эссов с телепатическим управлением. По мысли странника, эти трое, Джейд, юная Калла и красавица Саринома, были туристами откуда-то с севера, отдыхающими среди благодатной природы девственного южного континента. Они же принимали Блейда за местного охотника и прозвали Талзаной, Пришедшим из Леса. Этим же именем он назвал и весь мир, в котором очутился в тот раз. Дней через пять-шесть странник решил двинуться дальше, у него были свои цели в этой реальности, своя миссия, которую требовалось выполнить в этой стране деревьев и озер. Туземцы - они называли себя паллатами или оривеями-лот - не отказались сопутствовать ему. Блейд не знал, почему было принято такое решение, возможно, они просто скучали на берегу райского озера, возможно, не хотели расставаться с ним - к тому времени обе женщины, и прекрасная Саринома, и юная Калла, не обошли Талзану своими милостями. Итак, они отправились в дорогу, к горам, синевшим далеко на горизонте, чьи пики возносились над свежей зеленью талзанийского леса. Если не считать мелких деталей, поход оказался весьма приятным, Блейду редко удавалось странствовать в такой милой компании. Через пару недель путники достигли горного хребта, затем углубились в ущелье и разыскали пещеру, откуда подземный тоннель вел в самую глубь горы. Этот коридор выглядел слишком соблазнительно, чтобы оставить его неисследованным, разумеется, они вошли туда и, после довольно продолжительного путешествия, очутились на морском побережье. В отличие от лесной страны, берег выглядел обитаемым. Там высился город, античных или средневековых времен, там были крепость и гавань, полная парусных судов. И там были солдаты, стражи, охранявшие ущелье! Их язык Блейд понимал отлично. Воины захватили путников в плен - в основном потому, что троица оривэев питала необоримое отвращение к человекоубийству и не смогла оборониться. Четырех пришельцев доставили в крепость и бросили в темницу, вероятно, мужчин ждала судьба рабов, женщин - наложниц местного правителя. В ту же ночь Блейд подслушал спор Сариномы с Джейдом. К его изумлению, разговор велся на английском - его спутники никак не могли предположить, что этот язык знаком Талзане. Женщина требовала, чтобы Джейд вызвал каких-то Защитников, ибо ситуация, по ее мнению, была безысходной и путешественникам требовалась срочная помощь. Решив, что пора открыть карты, Ричард Блейд поднялся и произнес пару фраз на своем родном языке. Затем началась откровенная беседа. Как и он сам, трое оривэев оказались пришельцами из земной Галактики, странствовавшими по иным измерениям с помощью аппарата, который назывался гластором. Их раса создала целую межзвездную империю, и хотя паллаты отличались миролюбием, они были отнюдь не беззащитны. У них имелись киборги или какие-то иные искусственные существа, способные убивать, и каждый член их общества, попав в затруднительные обстоятельства, мог прибегнуть к их помощи. После недолгих споров было решено сделать это и на сей раз; затем Джейд послал необходимый сигнал. Защитники явились незамедлительно - двое могучих мужчин в серебристых комбинезонах, с лучевым оружием и ранцами, под самую завязку набитыми орудиями уничтожения. Они разметали и стены темницы, и ее стражей, затем вывели терпящих бедствие соотечественников в горы - и Талзану вместе с ними. На обратном пути к озеру, где паллатов ждал укрытый под землей гластор, Блейд внимательно присматривался к спасателям и к их снаряжению и ранцам. Это был бы потрясающий подарок для Лейтона! Тем более, что на сей раз его светлость снабдил своего гонца телепортатором, и, следовательно, Блейд мог в целости и сохранности перебросить все эти сокровища инопланетной цивилизации на Землю. Тут, однако, возникала некая трудность. У паллатов существовали весьма суровые законы, регулирующие отношения с иномирянами, разделяемыми на две категории: палланов, развитые расы, к которым следовало относиться с почтительным дружелюбием, и дикарей-паллези; с последними паллаты старались дел не иметь ввиду их агрессивных наклонностей. Земная цивилизация, еще не достигшая зрелости, считалась дикарской, и Блейду пришлось скрыть свое истинное происхождение. Он выдавал себя за паллана, представителя высокоразвитой культуры, что доказывал сам факт его появления в реальности Талзаны; кроме того, он признался, что не раз бывал на Земле и в иных мирах - в качестве наблюдателя и разведчика все той же таинственной цивилизации. Теперь, согласно действующим правилам, Защитники были обязаны доставить его в свой центр для установления контакта между паллатами и ранее неизвестной могущественной расой. Блейд всеми силами стремился избежать подобного поворота событий, но излучатели Защитников являлись слишком веским аргументом. Ему пришлось схитрить. Перед самым отбытием оривэев из Талзаны он спровоцировал ссору со старшим из Защитников и предложил ему устроить поединок - разумеется, без оружия. Защитник разоблачился и принял бой; Блейду удалось выиграть, но с большим трудом. Впрочем, полученные синяки его не волновали; пока противник приходил в себя, Блейд телепортировал на Землю все его боевое снаряжение. Так он расстался с новыми знакомыми; вполне мирно - с Джейдом, Каллой и Сариномой, но Защитники вряд ли сохранили приятные воспоминания о той встрече. Но эти киборги (или все же живые существа?..) не тревожили его сны. Он видел высокое синее небо Талзаны, золотистый пляж у прозрачного озера и золотистую же фигурку Сариномы с развевающимися, черными как смоль волосами. Ее он вспоминал чаще, чем Каллу: Калла была всего лишь прелестной юной девушкой, в Сариноме же ощущалось некое таинственное очарование, которое пленяло больше красоты. Похоже, она догадывалась, что Талзана - не тот, за кого пытается себя выдать; она была умна, очень умна! И обладала странной властью и не менее странной известностью в мире паллатов! Блейд убедился в этом, когда в ноябре восьмидесятого совершил полет с американскими астронавтами на Луну, для изучения обнаруженной в Океане Бурь тайной базы паллатов. Тогда имя Сариномы спасло ему жизнь - и, возможно, не только ему. Удивительно, что воспоминания об этой женщине пришли к нему именно сейчас, в Айдене, на огромной садре, что неторопливо ползла на восток по синей поверхности Ксидумена, то зеркально-гладкой, то колеблемой свежими весенними ветрами. Пробудившись после талзанийских снов, Блейд долго лежал с раскрытыми глазами, следя за тем, как меркнут звезды в маленьком прямоугольнике окошка и разгорается алое зарево рассвета. Он думал о том, что, в сущности, никогда не забывал ни одну из своих женщин; просто случалось так, что события бурной его жизни иногда наталкивали на мысли о Зоэ Коривалл или малышке Ооме из Джедда, об альбийской принцессе Талин или амазонке Гралии, об Аквии, колдунье из ледяного Берглиона, или другой чародейке, Фра Лилле, что пестовала сейчас его дитя в зеленых джунглях Иглстаза. Почему же он так часто начал вспоминать Сариному, блистательную, загадочную Сари, черноволосую дочь племени оривэев-лот? Во время одного из пробуждений решение этой загадки пришло к нему. К нему? Блейд-Асринд не мог утверждать этого с полной определенностью; возможно, ответа доискался его двойник. Впрочем, это было неважно, так как в рассветный час они являлись одним и тем же человеком, и лишь события дня слегка разводили в стороны вектора их судеб. Итак, он догадался, по какой причине Сари и зеленый мир Талзаны с такой настойчивостью вторгаются в его сновидения. Оривэи, одна из рас звездной империи паллатов, распадались на две ветви, два народа, столь же отличных друг от друга, как итальянцы и скандинавы. Оривэи-лот, сородичи Джейда, Сариномы и Каллы, были брюнетами или очень темными шатенами с кожей медового оттенка, с глазами черными, карими или цвета сочного янтаря; что касается оривэев-дантра, то волосы их отливали золотом, зрачки спорили с летним небом своей синевой, а тело казалось изваянным из розоватого мрамора. Разумеется, и на Земле, а в Англии особенно, хватало прелестных синеглазых и белокожих блондинок, но некая подспудная мысль не давала Блейду покоя - мысль о том, что мисс Чармиан Джонс, похитившая его отчет, была, судя по описанию Хейджа, точной копией Кассиды. Очаровательная же Кассида, с которой он повстречался в Лондоне лет пятнадцать назад, как раз перед экспедицией в Бреггу, родилась в местах, весьма удаленных от Земли. Установив причину, Блейд тут же выбросил ее из головы. Сны, посещавшие его, были слишком приятны, чтобы противодействовать их появлению путем логического анализа причин и следствий; эти сны так же развлекали его во время долгого и монотонного плавания, как трапезы с бар Кейном или муштровка его людей, парочки горилл, поглядывавших теперь на грозного Асринда с ненавистью и страхом. Нет, он вовсе не хотел лишаться общества Сариномы, пусть даже неощутимого и не совсем реального, из-за подозрений, возникших на счет синеглазой пассии Хейджа! Слабый ветер играл в парусах садры, высвистывая протяжную негромкую мелодию, огромный плот неторопливо одолевал пролив, приближаясь к внутреннему Ксидумену и опасным ксамитским берегам, а дни Ричарда Блейда тянулись с томительным однообразием. Впрочем, он мог кое-чем развлечься в пути, и не только сеансами духовного единения с далеким Аррахом, приятными снами да болтовней с бар Кейном; немало времени он проводил и с Тарном, своим вороным скакуном. Ему не хотелось брать тарота с собой, но Аррах настоял. Странно, оба они знали, что Асринд, старшая ипостась, не вернется из этого путешествия, но Блейдмладший собирал его в дорогу с таким тщанием, словно пытался предусмотреть любые неожиданности. Вот и Тарн... Что будет с ним, когда хозяин покинет этот мир? Не полностью, конечно; но даже шестиногой твари будет нелегко добраться до Тагры, до своего молодого господина из далекого Ханда или хайритских лесов. Эти воображаемые леса все чаще вставали перед мысленным взором Блейда. Он никогда не видел их и полагал, что странствие на север - на север, а не на юг! - явилось бы достойным завершением этой последней его экспедиции. Там, на севере, была тайна - древний корабль, некогда перенесший ттна через звездные бездны, - и Блейд не отказался бы увидеть его. Не для того, чтобы принести Хейджу какой-нибудь фантастический агрегат вроде ратонского аккумулятора, а просто - увидеть... И пусть Рахи тоже посмотрит, его глазами! Рахи, который вскоре окажется единственным Ричардом Блейдом и в мире Айдена, и в мире Земли... Расчесывая щеткой мохнатую шкуру Тарна, он усмехнулся. Единственным! Конечно, так и должно быть. И сам он не умрет, не отправится в небытие, ибо он - тоже Рахи... или Эльс, или Ричард Блейд, поймавший жар-птицу второй молодости. Исчезнет только эта телесная оболочка, явно лишняя в создавшейся ситуации. Тарн, пофыркивая, подтолкнул его рогом в плечо. Он, очевидно, не улавливал разницы между двумя ипостасями своего хозяина, считая и старого, и молодого одним лицом. А может, вороной тарот узнавал господина не по внешнему обличью, а мог улавливать его ментальную сущность, скрытую под оболочкой плоти? Как бы то ни было, Тарн повиновался Асринду с той же непоколебимой готовностью, что и молодому Арраху бар Ригону. Что ж, подумал Блейд, на пару они одолеют нелегкий путь в северных лесах и, быть может, увидят чудо из чудес, корабль селгов... Любопытно взглянуть на этот огромный древний звездолет, если его не погребла земля Хайры... О большем он не мечтал; все остальное - любовь и тревоги, карьера, богатства и новью странствия, все, все оставалось Рахи. Как и общие воспоминания... Может быть, этот юный бездельник возьмет в руки перо и доверит их бумаге? Вернее, пергаменту? Ричард Блейд представил свой еще не написанный дневник, толстый фолиант со страницами из телячьей кожи... Огромный том! Или даже два, три... Выглядели они очень солидно, и странник улыбнулся. Глава 6. Пэр Айд-эн-Тагра, месяц Сева (апрель по земному времени) В шестнадцатый день месяца Сева по Имперскому Пути в сторону города мчалась пышная кавалькада. Впереди ехал Ричард Блейд - на вороном жеребце, в алой мантии, отороченной серебристым мехом, с золотой цепью на груди, в багряной тунике и такого же цвета лосинах; широкий пояс, набранный из золотых пластин, инкрустированных самоцветными камнями, поддерживал два меча, длинный и короткий. Конь наследника бар Ригонов был убран с неменьшей роскошью: уздечка и седло светлой кожи с серебряными бляхами, красная попона с золотым шитьем, султан из карминных перьев, сверкающие стремена. Всадник на черном скакуне, облаченный в красное и золотое, казался самим светозарным Айденом, решившим навестить свой стольный город. Рядом с ним неслась прекрасная юная женщина. Вились светлые локоны, плескался по ветру голубой плащ, сияли браслеты и ожерелья, переливались камни в высокой диадеме, огнем горел поясок, перехвативший синий хитон; благородная Лидор, супруга Арраха бар Ригона, гордо восседала на белой лошади. И если муж ее и повелитель напоминал видом своим бога солнца, то она была прелестной и стремительной, как золотой Кром, малая айденская луна. За этой четой грохотали копыта таротов и боевых коней. Десять шестиногих скакунов, двадцать всадников-хайритов и столько же отборных телохранителей, уроженцев запада, мчались следом, гремя оружием и сверкая доспехами. Северяне ехали, как и положено, по двое: первый, придерживая поводья правой рукой, раскачивал в левой блестящее жало франа; второй баюкал на колене огромный арбалет, чьи стрелы навылет пробивали и ксамитские, и айденские панцири. Каждый из этих хайритов, высоких, широкоплечих, светлокожих, напоминал сурового Грима, Ветра Битв и Мести; их мрачные и грозные лица внушали ужас. Конные телохранители, из лучших бойцов Киброта и Диграны, ничем, пожалуй, не уступали хайритам. У скакунов их было только четыре ноги, но блеск панцирей и шлемов, трепет вымпелов на высоких копьях, овальные щиты с чеканным гербом создавали столь же воинственное впечатление, как и вид северян. Возможно, этих смуглых воинов, так не похожих на рыжеволосых айденитов из императорского домена, нельзя было счесть сыновьями Грима, но уж к потомкам Шебрет, богини разрушительной войны, они относились без всяких сомнений. За господами и стражей, позади таротов и лошадей в блестящей сбруе, за вымпелами, летящими по ветру, за всадниками в сверкающих панцирях, трусила гнедая кобылка. На ней подпрыгивал скуластый рыжеватый парень, по виду - истинный айденит (про которых говорили, что веснушек у них больше, чем кожи на лице), облаченный в кожаную безрукавку и штаны, заправленные в высокие щегольские сапоги. У седла его болтался вместительный баул, и парень все время поторапливал свою кобылу, чтобы не отстать от спутников. Несмотря на скромное одеяние, вид у него был уверенный - как и подобает любимому слуге и оруженосцу, отмахавшему со своим господином не одну тысячу локтей по дорогам Айдена и сопредельных стран. В этот послеполуденный час Имперский Путь, вымощенный гладкими каменными плитами, был почти безлюден. Благородные нобили, желавшие посетить свои загородные поместья, отправлялись туда спозаранку - равно как и те, кто желал покинуть имения, чтобы провести день в столице. Купцам же, ремесленникам, крестьянам и остальному простонародью пользоваться этой дорогой не дозволялось; для них южнее был проложен торговый тракт, выводивший прямо к огромному базару на окраине Тагры. Там днем и ночью царил неумолчный гомон, скрип возов, ржание влекущих повозки лошадей и мулов, вопли и ругань возниц; здесь же стояла благолепная тишина, нарушаемая только мерным топотом стремительно мчавшихся скакунов. Стоял самый разгар весны, солнце грело уже совсем по-летнему, и только налетавший с моря прохладный бриз напоминал о том, что до настоящей жары еще далеко. Она начнется дней через тридцать, в самый разгар месяца Мореходов, когда Ксидумен застынет голубым зеркалом под жарким безоблачным небом, а южные степи покроются пышными и сочными травами. Тогда заснуют вдоль побережья огромные плоты, выйдут в дальний путь первые караваны и прибавится работы во всех имперских городах: на верфях Диграны и Киброта, в оружейных мастерских Джейда, в рудниках Стамо и кузницах столицы, славной Тагры, где могут сделать все что угодно, от плуга до меча, от золотого браслета до корабельной катапульты. Месяц Мореходов, подумал Блейд, мерно раскачиваясь в седле. Скорее всего, в одну из теплых его ночей он почувствует пустоту, мрак, сменившие ослепительный взрыв слияния... И значить это будет только одно: его партнер, его вторая половина, его спутник, к которому он так привык за три последних месяца, закончил свой земной путь. А сам он лишится крохотной частицы своего "я" - последний день жизни Асринда уже не окажется принадлежащим им обоим, но лишь тому, кто странствует сейчас в водах восточного Ксидумена... Копыта скакунов прогрохотали по мосту, переброшенному через Голубой канал, что тянулся от торгового порта на юг, пересекая и Имперский Путь и купеческий тракт. Мост этот считался одним из чудес Тагры: довольно длинный, в пять сотен локтей, он был изукрашен мраморными перилами, беседками и статуями. Изваяний тут насчитывалось не меньше сорока, и принадлежали они правящим императорам Айдена. Иногда Блейд задумывался над тем, не стоит ли украсить мост и собственной статуей - со временем, разумеется. В конце концов, разделавшись с милосердным бар Савалтом, он мог бы свергнуть и светлейшего Аларета, нынешнего владыку... Лидор будет прекрасно смотреться рядом с ним на троне. Эти честолюбивые замыслы являлись совершенно реальными; Блейд не сомневался, что за три-четыре года сумел бы подготовить мятеж и захватить власть. Иное дело, нужна ли она ему? С одной стороны, он смог бы надежнее прикрыть Ратон, прекратив южные экспедиции из Айдена и Ксама - если надо, с помощью вооруженной силы. С другой... с другой, власть была бременем, всепожирающим Молохом, в пасть которого пришлось бы швырнуть и жаркие ночи с Лидор, и тихие вечера с бар Занкором, и дни, когда душа жаждет стремительной скачки в степи, а глаза желают насладиться видами новых земель и незнакомых городов... Нет, рано! А быть может, и не нужно... К тому же лучше тайная власть, чем явная; и сегодня Ричард Блейд должен был сделать к ней первый шаг. Зеленеющие рощи, тянувшиеся вдоль дороги, сменились дворцами знати. Тут обитали самые благороднейшие из нобилей империи, даже кое-кто из пэров. Каждый строился в соответствии с достатком; одним хватало трехэтажной мраморной виллы с дюжиной окон по фасаду, жилища других величиной и пышностью не уступали Букингемскому дворцу. В довольно скромном особнячке жил бар Сирт, глава Ведающих Истину, своеобразного департамента, объединявшего философов, инженеров, лекарей и прочих лиц умственного труда, коих в Айдене весьма почитали; целитель Арток тоже проходил по этому ведомству. В том месте, где к Имперскому Пути подходил Крепостной проезд, стояло массивное здание о семи башнях, раз в двадцать больше виллы Сирга; то была резиденция младшего из Нуратов. Старший, пэр и глава фамилии, обитал на западной окраине столицы, в огромном замке, ничем не уступавшем родовому гнезду бар Ригонов. Блейд, изрядно поднаторевший за последние месяцы в айденской историографии, уже понимал, что империю крепили не только вооруженная мощь и единовластие ее номинального повелителя, но и своего рода негласный договор между знатнейшими родами, которых в разное время насчитывалось от десяти до пятнадцати. Эти фамилии испытывали падения и взлеты, которые можно было отследить по числу мест в Совете Пэров, достававшихся каждому семейству, и по тому, кто захватывал должности верховных военачальников-стратегов. Сейчас было время бар Нуратов, бар Савалтов и бар Стамов, которые вместе контролировали и Совет, и большую часть армии. Блейд полагал, что вскоре эта ситуация изменится. Имперский Путь закончился на огромной прямоугольной площади - словно река, достигшая озера. Слева, с севера, над этим обширным пространством нависал крутой холм с императорским дворцом из цветного камня; по зеленым склонам тянулись вверх мраморные лестницы и прихотливым серпантином извивалась дорога. Напротив, с южной стороны, стояло длинное здание гвардейских казарм с конюшнями на первом этаже; тут дислоцировались четыре конные орды, около пяти тысяч человек, хранивших согласие и покой в имперской столице. Вероятно, поэтому площадь носила название Согласия, а следующая за ней, на которую можно было попасть сквозь огромную арку в здании казарм, - Спокойствия. Восточную сторону площади замыкал мрачноватый замок из черного базальта, в котором располагался Скат Лок, военный департамент; его мощные башни увенчивали знамена и большие зеркала гелиографов дальней связи, которые посылали и принимали сообщения с постов, установленных на холме и прибрежных маяках. Скат Лок в большей степени, чем любое другое из имперских заведений, считался вотчиной бар Нуратов; трое из дюжины высших стратегов принадлежали к этой фамилии. Еще пару лет назад их было четверо, но Айсор, самый талантливый из этой плеяды военачальников, погиб во время последнего южного похода - того самого, в котором участвовал и Ричард Блейд. Он оглядел площадь, вид которой свидетельствовал о победном продвижении империи на запад и восток: тут стояли колонны и триумфальные арки, воздвигнутые в честь покорения стран, чьи имена звучали сейчас лишь в названии городов. Когда-то и Джейд, и Стамо, и прочие порты на южном побережье Ксидумена являлись центрами могучих держав, подмятых имперскими ордами и ассимилированных в гигантском котле, переплавившем десятки народов и племен. Котел этот и в самом деле был не маленьким, ибо империя протянулась на пять тысяч миль с запада на восток и бог знает на сколько к югу; там, за лесами и степями, лежали Ничьи Земли, за которые Айден столетиями спорил с эдоратом Ксам, восточным соседом и соперником. Обычно, наезжая в столицу, Блейд сворачивал с площади Согласия направо, под арку гвардейских казарм, ибо целью его являлось Казначейство, располагавшееся на площади Спокойствия. То была твердыня бар Савалта - трехэтажный корпус с широкой двойной лестницей, поднимавшейся до самой крыши. В числе ярусов этого длинного здания заключалась некая символика, ибо имперское Казначейство как таковое занимало лишь третий этаж. Но, чтобы проникнуть в него, требовалось миновать Обитель Закона, находившуюся на втором, и департамент Стражей Спокойствия, располагавшийся еще ниже. Согласно мудрому имперскому правилу, должности щедрейшего казначея, верховного судьи и милосердного шефа местной полиции находились в одних руках - в паучьих лапах Амрита бар Савалта. За последний месяц Блейд посещал его не раз, наблюдая за продвижением своего дела, но теперь визитам этим пришел конец: почтенный Асринд отправился в путь с доверенными людьми казначея, магические перчатки были вручены щедрейшему (и опробованы им на боевом щите, окованном бронзой), все грамоты, представленные соискателем титула, изучены досконально и признаны подлинными. Император, пресветлый Аларет Двенадцатый, вняв мольбам своего верховного судьи, изволил утвердить необходимые рескрипты. Оставались лишь некоторые чисто формальные процедуры. Подмигнув раскрасневшейся от скачки Лидор, Ричард Блейд свернул налево, к мощеной дороге, что тремя размашистыми зигзагами взбегала на холм. Грохот копыт за его спиной стих, сменившись мерным постукиванием; к императорскому дворцу надлежало приближаться почтительно и неторопливо. Это ощущали и всадники, и лошади, и тароты; последние выступали плавной иноходью, далеко выбрасывая вперед средние ноги, склонив головы с мощным рогом. Белая кобылка Лидор шла пританцовывая, то и дело скашивая влажный глаз на вороного жеребца, ступавшего уверенно и твердо. В торжественном молчании кавалькада медленно ползла вверх, и лишь всадник на гнедой лошади, тащившийся в самом конце, нарушал торжественность момента: он чесался. В самом непотребном месте, надо отметить. На повороте дороги Блейд взглянул на него и негромко произнес: - Ко мне! Рыжий парень пришпорил лошаденку и быстро догнал хозяина. Блейд снова оглядел его. - Что, Чос, у тебя блохи в штанах завелись? - Нет, хозяин. Задницу натер. Не люблю на лошади, да еще вскачь... - Пора бы привыкнуть. Рыжий Чос пожал плечами, но чесаться перестал. - Когда поднимемся наверх, - внушительно сказал Блейд, - веди себя прилично. Ради светлого Айдена, не вздумай плюнуть кому-нибудь на сапоги. - А выше можно? - Чос весьма нахально осклабился. - Можно. Куда попадешь, за то место тебя и подвесят - на крюке у казначейства. Ну, сам знаешь... у бар Савалта парни скорые на расправу. Улыбка Чоса поблекла. - Знаю, хозяин... Да ты не беспокойся, я шагу лишнего не шагну! Встану, где поставишь, и буду держаться за мешок, - он хлопнул по объемистому кофру, притороченному к седлу. - Приодеться не забудь, - напомнил Блейд. - Цепь, браслеты... чтоб все было на виду. - Не беспокойся, хозяин, - рыжий кивнул, потом, помолчав, добавил: - Ты мне его покажешь? - Чего показывать? Сам смотри, узнаешь. - Да я ж его в глаза не видел! - Так уж и не видел? Ну, у Пресветлого во дворце много зеркал... полюбопытствуй. Чос запустил пятерню в затылок. - Неужели похож? - Похож. Такой же тощий да рыжий... нос, однако, подлиннее, чем у тебя, и подбородок скошен... - Как у крысы? - Вот-вот. Задумавшись, Чос покачивался в седле, кивая головой в такт шагу своей лошадки. - Ну, тогда узнаю... Тощий, рыжий и морда, как у крысы... Узнаю! - Эльс, милый! - Блейда окликнула Лидор, и он отвернулся от слуги. - Видишь? Она протянула смугло-розовую руку, показывая на сверкающий шпиль у них под ногами. Скакуны одолевали последнюю треть пути, и с высоты город был виден как на ладони. К югу, за площадями Согласия и Спокойствия, за приземистым зданием казначейства, раскинулся базар - ровные ряды двухэтажных каменных строений с портиками и колоннадами, в которых располагались лавки, склады, гостиницы, мастерские и с полсотни кабачков и таверн для посетителей любого ранга и достатка. На востоке, сразу за Скат Локом, тянулись городские кварталы, где проживала публика почище - мелкопоместное дворянство, чиновники, богатые купцы и коммерсанты, державшие нечто вроде меняльных контор и ссудных касс. У самого же подножия холма, стояли друг против друга два храма - абсолютно одинаковые круглые башни семидесятифутовой высоты, увенчанные бронзовыми шпилями. Тот, на который указывала сейчас Лидор, был посвящен Айдену, солнечному божеству, и в главном его зале пару месяцев назад Ричард Блейд сочетался узами брака. По сему поводу им с Лидор был выдан официальный документ, предъявленный в нужное время бар Савалту. В нем сообщалась не только дата счастливого события и имена брачующихся, но и условия супружеской сделки, согласно коим все земли и имущество Лидор, дочери Асруда, переходили в распоряжение ее мужа и господина Арраха, сына Асринда. После же его кончины супруге выделялась строго поименованная часть, а остальное отходило детям, если таковые окажутся в наличии. В противном случае... Тут шли еще две дюжины пунктов, тщательно проработанных храмовыми юристами, ибо бумаги такого сорта в империи уважали и не жалели сил ни для их составления, ни для надлежащего исполнения. Роль нотариусов неизменно отводилась жрецам Айдена, которые не только наставляли паству добрым словом и проникновенной молитвой, но и занимались завещаниями, дарственными, брачными контрактами, попутно заверяя векселя, торговые договора, купчие и прочие деловые документы. Ко всему этому судейское ведомство бар Савалта отношения не имело, в нем рассматривались лишь претензии и споры, а также определялась, при необходимости, мера пресечения. Итак, жрецы солнечного божества были загружены делами сверх всякой меры, зато их коллеги из храма напротив по большей части проводили время в приятной праздности. Этот второй храм относился к официальному императорскому культу, ибо в Айдене правящий владыка, как и все его предки, причислялся к лику богов. На его адептов возлагались только две функции, молитвы и жизнеописание великих императоров. Проследив за изящной ручкой Лидор, Блейд кивнул и улыбнулся. Как всякая женщина, она считала замужество самым главным событием в своей жизни, и странник не собирался ее разочаровывать. Тут, в Айдене, он был супругом благородной Лидор, имперским нобилем Аррахом Эльсом бар Ригоном, тайным агентом Ратона. На Земле или в иных местах он являлся кем-то другим, надевал очередную личину, соответствующую месту, времени и ситуации. Сейчас же ситуация требовала, чтобы он сказал нечто ласковое - в это вовсе не было игрой, ибо он любил Лидор. - Да, милая. Прекрасный храм, и церемония тоже была прекрасной. На ее губах расцвела улыбка. - Я словно во сне... - Не может быть! Ведь мы с тобой сочетались не в месяце Снов, а в начале Пробуждения! Месяц Снов был девятым в айденском календаре, а месяц Пробуждения - десятым и последним; по земному счету он соответствовал концу февраля и всему марту. Месяцы Айдена, отсчитываемые по фазам Баста, большей из лун, включали по тридцать пять дней, и было их в году ровно десять. - Но я не хочу просыпаться, - Заявила Лидор, передернув плечиками. - Пробуждение может быть таким ужасным! И вдруг все окажется, как раньше... Замученный отец, пропавший брат... и я... одна в огромном замке... Блейд нежно сжал ее запястье. - Больше ты никогда не останешься одна, малышка, - пообещал он, как миллионы или миллиарды мужчин обещали до него своим подругам. И сейчас ему казалось, что он говорит истинную правду. Подъем закончился на просторной полукруглой площадке, обнесенной со стороны обрыва двойной крытой колоннадой. Напротив нее поднималась широкая величественная лестница: мраморные ступени с каменными чудищами, застывшими по бокам, статуи божеств из позолоченной бронзы, полсотни гвардейцев, застывших ровной шеренгой вдоль фасада дворца. Собственно, это был еще не дворец Пресветлого, а лишь его преддверие, большой квадратный флигель с куполообразной крышей, где собирался Совет. Император его не посещал, ибо тридцать или сорок пэров, составлявших эту парламентскую палату, являли собой одновременно и слишком многолюдное сборище, и слишком малочисленное. Аларет Двенадцатый, как подобает существу божественному, имел дело с полудюжиной сановников, облеченных настоящей властью, либо - в очень редких случаях - демонстрировал свою персону народу, и такое событие привлекало многотысячные толпы. Блейд осадил жеребца у правого края колоннады, примыкавшего к лестнице. Спрыгнув на каменные плиты, он помог сойти Лидор и повернулся к старшему из телохранителей. - Ждать здесь. Четверо хайритов пойдут со мной, - странник оглядел сумрачных светловолосых воинов. - Ольт, Иньяр, Ирм, Ятрон... Нет возражений, парни? Со своими хайритами он обращался как с равными. Они не являлись ни наемниками, ни слугами, ни, тем более, рабами; эти северяне добровольно остались с ним, когда брат Ильтар увел хайритское воинство в родные степи. В основном это были молодые мужчины, желавшие посмотреть мир, пожить в чужой стране; вполне естественно, что их айденский родич, Эльс из Дома Осс, предоставил им кров, пищу и развлечения, вроде сегодняшней прогулки в императорский дворец. Дождавшись кивков четырех своих стражей, странник перевел взгляд на Чоса. Его оруженосец и слуга копался в сумке, пристегнутой к седлу, из которой появились сперва богатая мантия, затем - массивные серебряные украшения. Минута-другая, и вид Чоса разительно переменился. Скромный кожаный наряд скрыл бархатный пунцовый плащ, расшитый серебряными листьями, на обнаженных руках засверкали браслеты шириной в добрых пять дюймов, шею охватила цепь в два пальца толщиной, рыжую шевелюру украсил обруч, инкрустированный рубинами. Теперь Чос выглядел так, как полагается доверенному лицу могущественного нобиля, наперснику и хранителю тайн своего господина. Он снял с седла объемистый кофр и поклонился. - Готов? - Блейд критически оглядел его. Чос снова поклонился, надувшись и приняв чрезвычайно важный вид. - Тогда пойдем! Предложив руку Лидор, странник повел ее вверх по ступеням, мимо изваяний каменных чудищ и бронзовых богов. Чос и четверка хайритов с франами на плечах шагали следом за господами. Они миновали цепочку недвижимых гвардейцев в сверкающих кирасах и, перешагнув порог широко распахнутой двери, очутились в огромном светлом зале, весьма торжественном и строгом. Здесь толпилось множество народу, человек триста, не меньше, - чиновники и секретари, слуги прибывших на совет пэров и их телохранители. Этих последних было больше всего: Стражи Спокойствия в темных туниках с короткими мечами у поясов, стамийцы с луками и арбалетами за плечами, воины из Джейда в стальных кольчугах, отборные солдаты из Береговой Охраны и армейских орд, охотники южных саванн и лесов, опиравшиеся на дротики, с перевязями, из-за которых выглядывали рукояти метательных ножей. Айденские магнаты подбирали себе стражников в соответствии с собственными вкусами и родовыми традициями; одни отдавали предпочтение стойким и крепким парням из Джейда, отличным мечникам, другие больше полагались на непревзойденных стрелков из Стамо, третьи - на рыжеволосых айденитов из императорского домена, отслуживших в регулярных частях десять-пятнадцать лет. Оглядев зал, Блейд прикинул, что каждого из досточтимых пэров охраняло с полдюжины человек, совсем немного, если принять во внимание его собственное войско, оставшееся у подножия лестницы. Впрочем, он привел сюда целый отряд не ради собственной безопасности, а лишь желая подчеркнуть свой триумф: пусть все видят, что не оскудело богатство и могущество рода бар Ригонов. Чос, бесшумно выскользнув из-за хозяйской спины, двинулся вперед, сохраняя на веснушчатой физиономии напыщенно-важное выражение. Его цепь, обруч и браслеты ослепительно сверкали, шаг был нетороплив и тверд, края пышной мантии мели пол. Толпа расступилась, освободив проход к обитой серебряными бляшками двери в глубине зала. По обе ее стороны высились фигуры двух герольдов или глашатаев - во всяком случае Блейд называл их так, сообразуясь с земными традициями. Они носили складчатые белоснежные одежды, напоминавшие римские тоги, обладали лужеными глотками и могли перекричать любого осла в базарный день. Парочка у двери имела при себе еще и цимбалы - медные диски, висевшие на груди, по которым следовало бить особыми молотками. Завидев Блейда со свитой, правый герольд грохнул колотушкой в диск, и долгий протяжный звук воспарил к сводам просторного зала. - Кто просит милости у Совета? - проревел правый глашатай. - Кто хочет лицезреть пэров Айдена, опору Пресветлого? Кто желает отдаться на их суд? Назови имя свое, и отца своего, род свой и звание, спутников своих и челядь, а также дело, по которому прибыл! Целая анкета, подумал Блейд. Весь этот ритуальный допрос являлся совершенной чушью, данью обычаям старины - как и картинный строй гвардейцев, торчавших на лестнице. Холм, на котором стоял императорский дворец, и ведущую к нему дорогу охраняли невидимые стражи, засевшие в подземных смотровых камерах с незаметными амбразурами. Эти молодцы могли поразить из арбалетов любого нежелательного посетителя с двухсот шагов, и они точно знали, кто, когда и зачем ступил на серпантин, поднимавшийся вверх с площади Согласия. Странник прислушался к речам Чоса, который важно втолковывал герольдам, что лицезреть пэров, опору Пресветлого, желает Аррах, сын Асринда бар Ригона, благородный нобиль, прибывший со своей супругой, а сопровождают их хайриты-телохранители да он сам, скромный секретарь. И явился сюда Аррах, сын Асринда, в назначенное время по вызову Совета, рассмотревшего его дело о титуле и наследстве и готового возвестить означенному Арраху волю императора, да будет с ним благословение светозарного Айдена и грозной Шебрет. Все это Чос проговорил без запинки и с подобающей учтивостью, так что оставалось лишь удивляться, откуда бывший ратник десятой алы пятой орды Береговой Охраны ухитрился нахвататься столь светских манер. Не иначе как у серестера Клама, решил Блейд, Клам являлся большим докой по части церемониала. Правый герольд распахнул обитые серебром створки, а левый ступил через порог, тут же громоподобным басом объявив имя и звание просителя. Затем Блейд с Лидор проследовали в зал Совета, за ними - на правах секретаря - проскользнул Чос со своим кофром; хайриты же и их страшные франы остались за дверьми. Помещение, в котором очутился странник, было сравнительно небольшим - цилиндрическая комната ярдов пятнадцати в диаметре, со сводчатым потолком и стенами, завешанными драпировками. По окружности этого зальца шел невысокий подиум, на котором стояли три десятка кресел, оставлявших посередине небольшое пространство наподобие арены. Там, лицом к двери, сидели четверо: братья Нураты, Айнор и Айпад, щедрейший казначей и Ангол бар Стам, Наместник Востока. Кроме них, здесь присутствовали еще две дюжины пэров, блиставших пышными одеждами, дорогими цепями и вышитыми золотом перевязями, на которых висели парадные мечи в роскошных ножнах. На столиках рядом с креслами в чашах цветного стекла играло вино, пара слуг с кувшинами бесшумно скользила вдоль стен, подливая благородным господам напитки. - Хозяин! - прошипел Чос прямо в ухо Блейду. - Рыжий, который сидит третьим? Он самый? - Да, - странник повел глазами на дверь. - Стой тут и постарайся не высовываться, пока я не позову. - Буду тихим, как мышка под стопой Шебрет, - пробормотал слуга и замер, прижавшись к яркой драпировке; его внимательный взгляд ощупывал лицо бар Савалта. Блейд, подхватив супругу под руку, направился по неширокому проходу к сидевшим в центре зала сановникам. Физиономии этих четверых застыли в важном спокойствии, остальные же, сидевшие у стен, с любопытством разглядывали дворянина из Диграны, претендовавшего на богатства и титулы бар Ригонов, а также его очаровательную супругу. По большей части пэры были мужчинами в самом соку, от тридцати до шестидесяти, так что не удивительно, что их внимание в конце концов сосредоточилось на Лидор. На нее стоило посмотреть! Опираясь на сильную руку Блейда, дочь опального Асруда плыла по залу словно лебедь в золотой короне, окутанный голубым облаком, и ее счастливому супругу довелось поймать не один завистливый взгляд. Айнор бар Нурат, старший из братьев, поднялся им навстречу - вероятно, он председательствовал на этой встрече. Этот вельможа выглядел типичным айденитом, крепким, коренастым, с мощными плечами и гривой волос цвета начищенной меди. Блейд, знававший его кузена Айсора, погибшего в южном походе, невольно прищурил глаз. Айсор, худощавый и смугловатый, совсем не походил на двоюродного брата. Поговаривали, что в жилах его течет капля ксамитской крови, и если это было правдой, то судьба сыграла с ним злую шутку, ибо свой конец он нашел на копьях ксамитской фаланги. Бар Нурат приветственно поднял руку и покосился на Савалта, изучавшего молодую чету холодными глазами. - Почтенный Амрит, ты рассмотрел все документы, касающиеся предстоящего нам дела. Ты не раз встречался с нобилем из Диграны, именующим себя Аррахом, сыном Асринда, из боковой ветви бар Ригонов. Готов ли ты свидетельствовать, что этот человек перед нами? Савалт, снова окинув Блейда многозначительным взглядом, неторопливо кивнул. - Да, это он. А женщина рядом - его супруга Лидор, дочь Асруда бар Ригона, уличенного в преступном сокрытии сведений, кои интересовали самого Пресветлого. Я никогда не видел ее, но мои люди составили самое точное описание. Блейд почувствовал, как вздрогнула Лидор, и крепко сжал ее руку. Лицо его подруги оставалось, тем не менее, невозмутимо спокойным; она превосходно владела собой и не собиралась выказывать слабость перед человеком, сгубившим ее отца. - Готов ли ты свидетельствовать, почтенный Амрит, что Асруд, глава рода бар Ригонов, мертв? - продолжал допрос бар Нурат. - Да. Он умер, а до того был лишен пресветлым императором достоинства пэра и изгнан из Совета. Его земли были конфискованы, равно как и иные богатства, мастерские, корабли и верфи - кроме жилища в западном предместье Тагры, которое милостью пресветлого было оставлено его детям, сыну Арраху и дочери Лидор. Бар Нурат поднял голову, повернулся и медленно обвел взглядом сидевших на подиуме пэров. - Все слышали слова почтенного бар Савалта, верховного судьи и Стража Спокойствия? Асруд бар Ригон мертв! А это значит, что древний род остался без главы... - он выдержал паузу. - Есть ли у кого-то иные сведения о судьбе Асруда? Или же все признают факт его смерти? Ты? - его серые зрачки впились в Лидор. - Что скажешь ты, его дочь? Губы молодой женщины шевельнулись, голос ее был хрипловатым, но твердым: - Я признаю. Мой отец мертв. Бар Нурат кивнул. - Хорошо! Будем считать, с этим мы разобрались, - он снова повернулся к Савалту. - Что можешь ты сказать, достопочтенный, об Аррахе, сыне и наследнике Асруда? - Хм-м... - щедрейший поднял чашу, неторопливо отхлебнул и поставил ее на место. - За провинности отца Аррах, сын Асруда, был разжалован из сардаров гвардии, послан на север с флотом, который должен был привезти хайритских наемников. Затем он участвовал в последнем южном походе, проявив не только преданность Пресветлому, но и талант военачальника... Хм-м... Собственно говоря, он привел войско обратно после гибели твоего брата, верховного стратега... - судья склонил голову в сторону Айнора. - О том нам известно, - заметил Айпад, младший из бар Нуратов. - Что было дальше? - Пресветлый, по моей нижайшей просьбе, вернул Арраху, сыну Асруда, половину отчего достояния. Но! - Савалт поднял палец и покачал им в воздухе. - Но не титул и не место в Совете! Это было обещано, если Аррах сумеет изыскать и представить нечто ценное, нечто такое, что позволило бы войскам империи достигнуть южных пределов мира. По кругу сидевших у стен сановников прокатился возбужденный шепоток, словно легенда о благостном царстве светозарного Айдена вдруг стала реальностью. Блейд, скрывая мрачную усмешку, поднес ладонь к лицу и потер подбородок. - Возможно, Аррах, сын Асруда, пытался раскрыть тайну, - произнес бар Савалт, - но вряд ли ему это удалось. Он просто исчез. Блейд снова усмехнулся. Как он и ожидал, здесь не было сказано ни слова о мнимой находке его супруги, о магических перчатках божественного Айдена, испускавших огненные лучи, и об экспедиции, отправленной в Сайлор. Эти сведения шли под грифом "совершенно секретно", и бар Савалт - вероятно, с ведома императора - не собирался делиться ими с Советом Пэров. - Сколько времени ты не видела брата? - бар Нурат поднял глаза на Лидор. - Больше года, достопочтенный... - она печально склонила головку. - И ты считаешь, что твой супруг и дальний родственник достоин возглавить вашу древнюю фамилию? В большей степени, чем исчезнувший брат? Лидор не колебалась. - Да. Мой брат, о котором я буду грустить до самой смерти... он... он немного ветреный... Внезапно младший из бар Нуратов громко расхохотался. - Ветреный! Я пять лет командовал гарнизоном Тагры и был неплохо с ним знаком! Этот парень пил вино, как запаленный жеребец, и не пропускал ни одной юбки! Удивительно, что он переменился во время южного похода... если все россказни о его подвигах не являются солдатскими побасенками! Ангол бар Стам, молчавший до сей поры, протянул в сторону Блейда длинную костлявую руку. - А чем лучше этот? Может быть, все Ригоны - пьяницы и бабники? - Не думаю, - пристальный взгляд Айпада бар Нурата обшарил могучую фигуру Блейда. - Этот молодой нобиль из Диграны совсем не похож на сына Асруда. Он смуглый и темноволосый, как все люди с Западного Предела, а значит, в нем течет чистая кровь... - младший Нурат посмотрел на Лидор и осекся. - Чего уж... - пробормотал бар Стам. - Всем известно, что у Асруда была жена хайритка, и дети его наполовину варвары по крови... и сын, и эта красавица, что стоит перед нами. Блейд покосился на супругу, но та и бровью не повела. В империи не жаловали и побаивались хайритов, хотя никто не собирался отказываться от их услуг на поле брани - северная конница была непревзойденной. Однако наемников из Хайры не любили, словно предчувствуя, что когда-нибудь их арбалеты и франы забьют последний гвоздь в крышку имперского гроба. Лидор придерживалась иного мнения, втайне гордясь своим хайритским происхождением. Собственно говоря, как и у самого Блейда, у нее отсутствовала кровная связь с империей, ибо старый Асруд был не айденитом, а ратонцем, агентом Хорады. Но об этом она не знала ничего. - Разумеется, ты прав, - бар Савалт кивнул Анголу бар Стаму. - И наш пресветлый император прекрасно разбирается в таких вещах... Вот потому-то он и решил, что древнюю и славную фамилию должен возглавить нобиль с запада, из тех мест, где испокон веков жили бар Ригоны... - И сейчас живут, - закончил Ангол. - Диграна очень далека от Стамо, но я слышал, что в тех краях полно обнищавших потомков Ригонов... Ты уверен, что этот, - он бесцеремонно ткнул пальцем в Блейда, - самый достойный? - Так полагает Пресветлый, - коротко заметил бар Савалт и повернулся к Айнору. - Не пора ли огласить эдикт? - Что ж, можно и огласить, - старший из Нуратов потянулся к свитку, лежавшему на столике, и развернул его. Это был превосходно выделанный пергамент, исписанный золотыми буквами и украшенный вдвое большим количеством печатей, чем брачный контракт Блейда; под текстом стояла размашистая подпись - след божественной руки Пресветлого. Бар Нурат откашлялся и начал читать. Волеизъявление айденского владыки было подробным, детальным и длинным. Правда, в нем ни слова не говорилось о заслугах Арраха, сына Асринда, и его почтенного отца, торившего сейчас морскую дорогу на восток; Пресветлый больше напирал на то, что озабочен упадком, грозящим могущественному и славному роду Хранителей Запада, а посему, в милости своей, решил отдать вотчины Асруда бар Ригона, его титулы и звания достойному дворянину из Диграны, доказавшему свои права не только древними грамотами, но и супружеством с дочерью поименованного Асруда, от коего брака произрастут новые и крепкие побеги - к чести фамилии и к пользе империи. В заключение Аррах, сын Асринда, объявлялся владетелем всех имений и прочего имущества, до сих пор удерживаемого казной (тут следовала подробная опись), а также пэром империи. Наместником Запада, Хранителем Западных Пределов - каковой титул он мог вырезать на своей печати, высечь на своем щите и на воротах своего замка. Закончив с официальной частью, почтенный Айнор хлопнул Блейда по плечу и вложил в его правую руку драгоценный свиток, а в левую - чашу с вином. Пэры неторопливо поднялись, приветствуя нового собрата, раздался тонкий звон стеклянных сосудов, послышались шуточки в адрес Лидор: один желал ей двойню, другой - тройню, а третий предлагал свои услуги, если муж будет плохо справляться с делом. Блейд выпил и щелкнул пальцами. Чос тут же очутился радом, словно не у двери торчал, а прятался за хозяйской спиной. Кофр был уже раскрыт, и из его бездонных глубин слуга извлек золотой футляр, в котором должна была упокоиться императорская грамота. Тут кое-кто из вельмож не удержался от восхищенного вздоха, ибо футляр покрывали редкостные синие камни с Перешейка и подобранные им в тон голубые жемчуга из далекого Рукбата. Да, что ни говори, этот молодой бар Ригон умел продемонстрировать свое уважение Пресветлому! Футляр с эдиктом исчез в сумке, словно ставя точку в долгом и трудном деле, что началось два года назад в пыточной камере бар Савалта, где висел над огнем старый Асруд, а завершилось здесь, в зале Имперского Совета, куда уже внесли новое кресло с гербом бар Ригонов. Кресло это было установлено на подиуме, но Блейд, смерив дистанцию от стены до центра зала, решил, что вскоре для него найдется более достойное место. * * * Назад возвращались прежним порядком, только теперь Чос с драгоценным баулом ехал сразу за господами. Мантию он снял, как и свои серебряные украшения, и был несколько задумчив, словно прикидывая, куда лучше всадить кинжал щедрейшему бар Савалту - в горло ли, меж ребер или в печень. Его хозяин размышлял о том же. Лидор, обычно свежая и румяная, как майская заря, была бледна. Заметив это, странник похлопал ее по руке, сжимавшей поводья, и улыбнулся. - Не унывай, детка. Так или иначе, мы добились чего хотели. Она молча кивнула, подняв на него глаза, в которых стояли слезы. Видно, допрос в Совете дался ей нелегко. - Теперь займемся бар Савалтом, - заметил Блейд, и по губам его скользнула зловещая улыбка. Веки Лидор дрогнули. - Стоит ли, Эльс, милый?.. Отца уже не воскресишь... - За всякое деяние положено воздаяние, - лицо странника посуровело. - Но мы должны учитывать не только мотивы мести, детка. Бар Савалт, испросив у Пресветлого этот эдикт, одновременно подписал и собственный смертный приговор. - Почему? - глаза Лидор округлились. - Подумай сама, любимая! Ведь мы обманули его, поманив сладким куском! Эта история с отцовскими записями, которые ты якобы нашла... Экспедиция в Сайлор для их проверки... Все это ложь! Но щедрейший поверил в нее, получив аванс - перчатки... - Молнии Айдена? - Да, молнии Айдена! Сей магический талисман реален и находится у него в руках... и заставляет думать, что все остальное тоже правда. Вот почему мы получили и титул, и звания, и все твои поместья... А теперь представь себе, что произойдет, когда обман откроется. Ведь рано или поздно этого не миновать! Если, к примеру, этот бар Кейн, лазутчик щедрейшего, не вернется в течение года, у Савалта могут возникнуть вопросы... И он, как минимум, пошлет в Сайлор меня, а ты останешься заложницей! Лидор вздрогнула. - Что же нам делать, Эльс? Ведь ты... ты же не собираешься открывать ему дорогу на Юг? Настоящий путь? - Разумеется, нет, малышка. Но бар Савалт все же отправится туда - прямо в загробное царство светлого Айдена. - А... а император? - спросила она, помолчав. - Что сделает он, узнав о нашем обмане? - Ничего, если удастся доказать, что обманул его бар Савалт. И если к тому времени щедрейший будет мертв... - Блейд мрачно усмехнулся. - Ты помнишь, о чем написано в грамоте Пресветлого? Там нет ни слова о наших обязательствах... я имею в виду это путешествие в Сайлор... Нам вернули титул и земли, дабы славный род бар Ригонов не захирел и мог по-прежнему служить империи! Вот так! - он пристукнул кулаком по высокой луке седла, - Я даже сомневаюсь, что бар Савалт поведал Пресветлому всю правду... особенно насчет перчаток с молниями Айдена... Кони шли неторопливой мерной иноходью. Лидор задумалась, покачиваясь на спине своей белой лошадки, ее зрачки потемнели, губы сжались. - Ты думаешь, кроме Савалта и, быть мо