тивнику прямо в брюхо. Дикарь завизжал от боли, выронил все припасенные метательные снаряды и согнулся пополам. Блейд грозно рявкнул. Гнев словно придал ему сил. Именно это сейчас и требовалось - подстегнуть свои мышцы и нервы, подвигнуть их на страшное физическое усилие. Высоко подняв палку над головой, Блейд рванулся к тропинке, яростно хрипя и напрягая каждый мускул, каждое сухожилие. Этот рывок поглотил все его силы. Острый конец палки воткнулся в землю, дрогнул и ушел обратно в песок. Теперь Блейд погрузился в яму по грудь, сжимая в руках бесполезную дубинку; под ней был все тот же предательский песок. Он снова взревел, на этот раз от отчаяния. Какая позорная, глупая, идиотская смерть - утонуть в зловонной яме, когда новое приключение едва началось! Он попытался опять воткнуть острый конец в край тропинки, и на сей раз палка уперлась во что-то твердое. Бешеное желание выжить породило всплеск энергии в измученном теле; Блейд нажал сильнее, вонзая дубину все глубже и глубже, пока наконец она не застряла достаточно прочно. Должно быть, ее конец попал в земляной склон ямы, припорошенный лишь тонким слоем песка. Теперь он начал медленно и осторожно выбираться из песчаной западни. Он понимал: если палка сломается, его уже ничто не спасет. Стиснув зубы, чувствуя, как струйки холодного пота текут по вискам, по лбу, заливают глаза, он подтягивался вперед, все ближе и ближе к вожделенной тропинке. Мышцы набухали буграми, перекатываясь под загорелой кожей; стиснув зубы, превозмогая боль, Блейд дюйм за дюймом выбирался из песка. Трясина разочарованно чавкнула, словно вздохнув, и выпустила его колени. Спасен! Он со стоном повалился на твердую землю, хрипло и надсадно дыша. Огар, мерзавец, бесследно исчез; наверно, помчался предупредить родственников и остальную свору. Они принесут дубинки, топоры, камни и тогда уж наверняка расправятся с обессилевшей жертвой. Счистив с кожи песок, Блейд вытащил палку, очертил ею контур ямы и медленно побрел к скалам. Солнце уже скрылось за горизонтом, и в наступившей темноте впереди отчетливо виднелись мерцающие пятнышки костров. Прошагав с полмили, он вдруг услышал душераздирающий вопль Огара. Вероятно, тот не побежал в стойбище, а притаился где-то неподалеку, наблюдая за попавшим в беду компаньоном. Надо полагать, он несколько увлекся, решил Блейд. Теперь, даже если б у него и возникло такое желание, разведчик ничем не мог посодействовать волосатому приятелю. Ощущая дрожь в коленях, он смотрел, как чудовищный монстр с клыками футовой длины обстоятельно и со знанием дела готовится отужинать его коварным проводником. Это напоминало торжественный обряд, и Блейд, единственный зритель сего действа, взирал на него с душевным трепетом. Ни в других мирах, ни в своем собственном ему не доводилось лицезреть подобную картину. Удачливый охотник весил раза в три больше дайра из ледяных берглионских пустынь и, кроме устрашающих клыков, обладал на удивление длинным языком. Сейчас этот алый жгут, грубый, как наждачная бумага, и покрытый маленькими присосками, обвивал Огара. Волосатый компаньон Блейда уже не мог кричать, поскольку все его кости были переломаны; в страшной тишине он неторопливо уплывал прямо в разинутую пасть. Подчиняясь инстинкту, разведчик шагнул было вперед, однако через секунду здравый смысл взял вверх. Такую тварь не проткнешь заостренной палкой, а устраивать с ней соревнования по бегу казалось слишком опасным. Верхняя челюсть чудища откинулась словно на шарнирах, ужасная пасть распахнулась еще шире, и длинный язык втащил туда Огара. Не проронив ни звука, он скрылся в глотке монстра. Тварь глотнула, лязгнули клыки; на брюхе образовался бугор, обозначавший место, где упокоилось то, что совсем недавно было Огаром. Затем зверюга присела на задние лапы и с вожделением воззрилась на Блейда. Монстр не пытался поймать его. Поудобнее устроившись в болотной грязи, он не спускал с разведчика огромных немигающих глаз, будто хотел загипнотизировать очередную жертву. Хорошенько рассмотрев это чудище, Блейд решил, что оно больше всего напоминает помесь крокодила со змеей. Длина чешуйчатого тела составляла ярдов пятнадцать, высота - примерно в рост человека. Зверь словно сошел со страниц древних сказок. Как он называется? Василиск? Дракон? Гарпия? Сейчас Блейда волновало лишь то, как проскочить мимо бдительного стража. Скоро совсем стемнеет, и хорошо бы к тому времени выйти к скалам. Костры, на которые он ориентировался, могли погаснуть, а ночлег на болоте, прямо в густой траве, не вызывал у него энтузиазма. Все решилось само собой, и довольно скоро. Вторая точно такая же тварь выскользнула из зарослей осоки и, не раздумывая, бросилась на гурмана, закусившего Огаром. С громким шипением противники выбросили языки, переплели их и покатились в траву, терзая друг друга когтями. Блейд побежал. Он испытывал некоторое потрясение; возможно, адаптация к новому миру еще не завершилась. Ничего, скоро он привыкнет, научившись извлекать уроки из своих наблюдений. Если бы он не умел этого делать, то первое же путешествие в Измерение Икс стало бы для него последним. Несмотря на недавний печальный опыт, Блейд вдруг ощутил жалость и к бедному Огару, и к Лейтону, который никуда уже не увидит свое волосатое сокровище. Впрочем, смерть была нередким явлением в этом зловещем болоте, и желудок крокодилоподобной твари ничем принципиально не отличался от песчаной ямы. Обдумывая это заключение, Блейд прибавил ходу. Он не оглядывался, уверенный в том, что пустое любопытство не доведет до добра. Впереди его ждало спасение - костры и пещеры. Огромная мохнатая голова вдруг высунулась из кустов. Сверкнули рубиновые глаза, громоподобный рев сотряс воздух. Блейд помчался вперед что было сил. Наконец-то он выскочил на свободную от травы почву - все еще сырую и пружинящую под ногами, однако позволявшую развить приличную скорость. Теперь он отчетливо видел горящие костры перед цепью скал, до которой оставались не более трех сотен ярдов. Когда это расстояние сократилось наполовину, он остановился. Нельзя идти прямо в стойбище, не разведав обстановку. Кто знает, какой прием окажут ему хозяева? Вместо пещеры можно попасть на вертел... Еще со школьной скамьи Блейд помнил, что пещерные люди отличались превосходным аппетитом и были крайне неразборчивы в еде. ГЛАВА 5  Не долго думая. Блейд лег на живот и медленно пополз к скалам. Минут через десять он остановился; надо было отдохнуть и осмотреться. Поглядев назад, он заметил, что один из кошмарных обитателей болота упорно преследует его. Было слишком темно, чтобы оценить невидимого противника и определить, насколько близко он находится; Блейда спасло лишь громкое урчание, которое неслось из брюха монстра. По неясным контурам этой твари разведчик определил, что она напоминает гигантскую жабу размером с коттедж, покрытую чешуей и вооруженную острым рогом на носу. Жаба-переросток прыгала за Блейдом, преодолевая за каждый скачок десять ярдов. Хорошо еще, что она часто останавливалась, чтобы принюхаться к следам намеченной жертвы. Времени на раздумья, однако, не оставалось, и разведчик, вскочив на ноги, помчался с такой скоростью, что ветер засвистел в ушах. Когда он еще раз посмотрел назад, чудовище тупо смотрело ему вслед, застыв в тягостном раздумье; по-видимому, костры пугали его. С облегчением вздохнув, Блейд снова нырнул в травяные джунгли. Слабый порыв ветра донес от скалистой гряды зловоние, к которому он уже привык за дни общения с Огаром. Правда, теперь к этому неповторимому букету примешивались запахи фекалий, дыма и паленого мяса. Последнее явно обрадовало разведчика, ибо он умирал от голода. Решив, что пора действовать, Блейд быстро двинулся вперед. Он приближался к скалам с подветренной стороны и полагал, что обитатели пещер не смогут учуять его. Вскоре ему встретилось подходящее убежище - толстая каменная плита, лежавшая словно навес на двух здоровенных валунах. Вероятно, это сооружение было самым выдающимся творением великих архитекторов племени Огара. Блейд присел на корточки за обломком скалы и начал рассматривать существ, расположившихся у ближайшего костра. Он насчитал с десяток взрослых - четверых самцов и шестерых самок. Никакого намека на одежду; дикари густо поросли спутанными грязными волосами. Все - невысокого роста, с массивными и плоскими черепными коробками. Да, это племя Огара. Две самки жарили куски мяса, насаженные на прутья, еще две нянчились с детенышами. Мужчины расположились дальше от костра, прикрывая женщин и детей от полного опасностей болота. Каждый из них грыз солидную кость и попутно наблюдал за окрестностями, таращась в темноту и принюхиваясь. Блейд очень надеялся, что ветер не изменит направления; он уже успел разработать план, для которого был необходим элемент внезапности. Теперь он разрешил себе спокойно улечься в траву и поразмышлять. Его оружие было, конечно, жалким. Что можно сделать заостренной палкой против дубин и каменных топоров, которыми самцы, если вспомнить покойного Огара, владели весьма неплохо? Однако и скрываться в зарослях до бесконечности Блейд не собирался; слишком много вокруг хищников, с которыми ему не справиться, а попасть на ужин очередному чешуйчатому гурману его совсем не прельщало. Кроме того, он и сам бы не отказался чего-нибудь съесть и погреться у костра. Итак, что же он может противопоставить орде кровожадных дикарей? Только ум, хитрость, силу и мужество. Не так уж мало! Глубоко вдохнув, Блейд выпрямился и отбросил палку; как оружие она была бесполезна и только ожесточила бы туземцев. С приветливой улыбкой, высоко подняв руки, разведчик решительно направился к костру. Сидевшие вокруг него существа замерли в изумлении, и десять пар маленьких глазок испуганно уставились на рослую фигуру. Блейд поспешил воспользоваться наступившей тишиной. - Оввно-вва, оввно-вва, - заголосил он, стараясь как можно точнее воспроизвести звуки, которые издавал Огар, когда просил мяса. Внезапно все смешалось: хрюканье, рычанье, пронзительные вопли и испуганный визг. Самки подхватили детенышей и понеслись к скалам. Мужчины - все, кроме одного, - побросав оружие, рванули за ними вслед и тоже растворились в темноте. Только самый молодой самец остановился и вызывающе зарычал на Блейда. Тот сделал шаг навстречу и протянул открытую ладонь. Но тут мужество взъерошенного юнца иссякло, и он с воем помчался за сородичами; Блейд остался у костра в полном одиночестве. Случившееся не обескуражило его. Он не совершил ни одной ошибки, вел себя вполне дружелюбно, и не его вина, что предложенную дружбу отклонили. Что ж, так даже к лучшему. Подбросив веток в костер, Блейд выбрал подходящий топор и увесистую дубину и только после этого уселся возле огня. Одна из самок в панике уронила в костер большой кусок мяса" и теперь он потрескивал на угольях, распространяя такие ароматы, что у голодного разведчика рот мгновенно наполнился слюной. Обжигая пальцы, он вытащил мясо, стряхнул с него пепел и жадно набросился на еду. Чья плоть наполняла сейчас его желудок? Этого Блейд не знал. Но мясо было горячим и восхитительно вкусным! Перебрасывая ломоть из руки в руку, он рвал его зубами, отхватывая громадные куски, и глотал их, почти не прожевывая. Адаптация явно завершилась; теперь он был хищником в хищном мире. Насытившись, Блейд почувствовал себя гораздо уверенней. Он взвесил в руке топор и вызывающе огляделся. Местные аборигены наблюдали за ним с двух сторон: дикари - из своих пещер в скалах; звери - из высокой травы. Троглодиты выжидали молча, животные же громко высказывали свое недовольство: страх перед огнем мешал им приблизиться. Набив желудок мясом неведомой твари, Блейд вытер губы, зевнул и подумал, что хорошо бы немного вздремнуть. Однако, взвесив все "про" и "контра", он отказался от своего намерения, ибо рисковал заснуть навсегда у этого костра с проломленным черепом. Соплеменники Огара отлично умели кидать камни. Он тщательно исследовал землю вокруг костра и вскоре обнаружил шкуру, вполне годившуюся для набедренной повязки, а потом еще одну, побольше, которую решил использовать в качестве плаща. Удовлетворенно хмыкнув, Блейд улыбнулся. Видел бы его сейчас кто-нибудь из лондонских знакомых! Должно быть, он выглядит не менее впечатляюще, чем Огар в пещере лорда Лейтона. Итак, он наконец-то одет, а одежда, как правильно заметил Дж., дает неоспоримое моральное преимущество. Набросив шкуру на плечи, Блейд доел мясо и тут же обнаружил, что умирает от жажды. Это было неприятно: воды поблизости он не видел, а в болото ночью лучше не соваться. Он прикинул, что дров для костра должно хватить до рассвета, если расходовать их с толком. Подбросив несколько веток в огонь, разведчик зевнул и подвинулся ближе к костру. Наверное, он все-таки задремал, потому что не слышал ни звука, но когда вскинул голову и насторожился, гостья уже была рядом. Она тихонько подползла на четвереньках и, замерев на границе света и тьмы, робко взглянула на Блейда. Всем своим видом, униженным, испуганным, она напоминала побитую собаку. Блейд верно оценил этот шаг. Племя прислало молодую самку, чтобы умилостивить грозного незнакомца. Это было признанием его божественности, жертвой, которую они собирались принести огромному безволосому существу, чтобы завоевать его расположение. Он улыбнулся и жестом предложил самочке подойти поближе. Она придвинулась еще на пару шагов, ее поза по-прежнему выражала покорность, а в глазах горел животный ужас. "Очень молоденькая, - подумал Блейд, - лет двенадцать или тринадцать". Правда, самочка выглядела ничуть не мельче остальных обитателей пещер; по-видимому, они рано взрослели. У девушки - так он назвал ее про себя - звериные черты проявлялись не столь очевидно, как у Огара. Ее тело было гибким и хорошо сложенным, волосяной покров - более светлым и не таким густым, как у самцов. Ноги - короткие и слегка искривленные, тонкая талия, полные груди, почти не скрытые шерстью, с алыми твердыми сосками. Нижняя челюсть выдавалась вперед не так сильно, и поэтому ее лицо имело гораздо менее свирепое выражение, чем у других особей. Череп, менее массивный, хоть и слегка приплюснутый, и сравнительно небольшие надбровные дуги придавали ей сходство с настоящим человеком. Разведчик представил, как бы запрыгал вокруг этой девицы лорд Лейтон, и улыбнулся. Пожалуй, если бы ему пришлось жить среди этих созданий, он воспользовался бы тем, что сейчас столь откровенно предлагала самочка. Предлагала со страхом и одновременно с наивным бесстыдством, какой-то звериной похотливостью. Ее поведение резко изменилось. Блейд почувствовал это и по призывным взглядам, которые она бросала на него, и по тембру мягких звуков, исходящих из ее горла. Все эти знаки внимания были настолько недвусмысленны, что не понять их мог только слепой. Самка остановилась у огня и, игриво взглянув на Блейда, дотронулась руками до своих грудей. Потом нежно заурчала, и он различил в ее голосе желание и приглашение к игре. Она больше не боялась незнакомца, столь неожиданно появившегося у костра. Ветер донес до разведчика ее запах - все то же резкое, уже почти привычное зловоние. Самка оскалила зубы и что-то проворчала, но он по-прежнему не шевелился. Внезапно его пронзила мысль, что племя могло использовать ее как приманку, посланную сюда, чтобы отвлечь его внимание. Блейд пристально вгляделся в ночные тени, пытаясь обнаружить подкрадывающихся самцов. Нет, никого... Вероятно, у них просто не хватит сообразительности, чтобы разработать такой сложный план. Он вновь перенес внимание на юную самочку. Она явно начинала беспокоиться. В примитивном сознании полуженщины-полуживотного уже зародилась расплывчатая мысль, что его пренебрегают, что этот удивительный безволосый бог не собирается ее осчастливить. Самка снова зарычала, затем легла навзничь, широко раздвинула ноги, подняла колени вверх и недоуменно уставилась на Блейда. Тот расхохотался. Конечно, сейчас он много потерял в глазах всего племени. Да и ее благоговейный трепет перед ним может скоро обернуться презрением и гневом. Больше всего будут уязвлены самцы, ведь эта самка, вероятно, самая обольстительная и вожделенная красавица в стойбище, а странный бог почему-то не хочет ее. Блейду оставалось только надеяться, что местные джентльмены не слишком обидчивы. Самке надоело лежать в утомительной позе; она опустила ноги и с упреком взглянула на Блейда. Несчастная отвергнутая женщина... Ничего, есть прекрасный способ ее утешить. Блейд погладил себя по животу, выбрал кусочек мяса понежнее и притянул ей. Самочка съела мясо, не отводя глаз от разведчика, и удовлетворенно рыгнула. Ее губы дернулись, обнажив маленькие острые клыки. Очевидно, это должно было означать соблазнительную улыбку. Блейд дал ей еще кусочек. - Не сегодня, милая, - нежно проворковал он. - Спасибо тебе, крошка. Хотя... хотя вряд ли у нас что-нибудь получилось бы. Не расстраивайся, у тебя хватает кавалеров и без меня. А я... Одним словом, извини, дорогая... Он еще долго нес какую-то чепуху. Самка внимательно слушала, наклонив голову и скаля зубы в улыбке. За спиной, в траве завозился какой-то зверь, и Блейд бросил взгляд на темную расплывчатую тушу. Когда он повернулся к костру, мохнатой соблазнительницы там уже не было. Всю оставшуюся часть ночи разведчик мужественно боролся со сном. Наконец поднялось солнце, окутанное туманной дымкой, и в травяных джунглях воцарилась тишина. Пещеры, разбросанные у подножия утесов, тоже оставались безмолвными, словно могилы. Но Блейд нисколько не сомневался, что их обитатели пристально наблюдают за ним. Он пересчитал покрытые серым пеплом кострища перед скалистой грядой - их было дюжины две, - но, сколько ни присматривался, нигде не заметил ни одного живого существа. Выбрав дубинку поувесистее, Блейд медленно обошел линию утесов, заглядывая в каждую пещеру. Ни звука, ни шороха, никаких признаков того, что эти места обитаемы. Он хотел залезть в одно из подземных жилищ, но, подумав, решил не рисковать. Да и ни к чему это было. Даже не пытаясь завязать близкого знакомства с аборигенами, разведчик обнаружил множество полезных вещей. Он нашел грубый и довольно кривой горшок, слепленный из красной глины, который можно было носить с помощью травяной веревки, а также большой набор всевозможных кремней. Потом он отыскал шила, скребки, лезвия для топоров и, кроме того, несколько костяных игл. Блейд сложил все это добро на обрывок шкуры и завязал ее в узелок. Вскоре он порадовался еще одной находке, по ценности сравнимой разве что с глиняным горшком, - обоюдоострому кремневому ножу. Оставалось только сделать рукоять, и вполне приличное оружие было бы готово. Блейд поднял лезвие, сунул за пояс и от всей души поблагодарил неизвестного умельца. Набрав в горшок пылающих углей и присыпав их сверху золой, он отправился искать тропинку среди скал. Лезть обратно в болото ему не хотелось. Сейчас там было тихо, лишь ветер шевелил высокую траву, но он уже знал, какие милые зверюшки могут поджидать путника в густых зарослях. Еще раз с грустью вспомнив про Огара, разведчик оглянулся на стойбище, мысленно попрощался с хозяевами и стал карабкаться наверх. Ему повезло; подъем оказался на удивление легким. Приглядевшись, Блейд обнаружил специальные выемки в скале, прекрасно заменявшие ступени. В наиболее опасных местах из щелей между камнями торчали деревянные колышки, значительно облегчавшие восхождение. Не прошло и получаса, как он уже стоял на вершине утеса, озирая уходившую к югу холмистую равнину. Растительности на ней почти не было, то тут, то там виднелись пересохшие речные русла, и Блейд подумал, что с водой придется туго. Затем он пожал плечами и двинулся вперед. Равнина напоминала гигантскую стиральную доску. Местность то поднималась, то опускалась, невысокие увалы чередовались с ложбинами. Выбравшись из очередного оврага, Блейд заметил вдали сизоватое облако, закрывавшее горизонт. После часа ходьбы он понял, что облако на самом деле было опушкой леса, высившегося впереди плотной темной стеной. Разведчик приблизился к нему, и лес распался на отдельные деревья. Удивительно, но его граница представляла идеальную прямую, словно некий грозный маг запретил деревьям переступать невидимую черту. Добравшись до опушки, Блейд решил отдохнуть. Он расположился на траве, развел костер и подогрел захваченное с собой мясо. Медленно пережевывая большой кусок, он рассматривал стволы и темные кроны огромных деревьев. Выглядели они довольно неприветливо, и разведчик поежился. Солнце спряталось в плотных облаках, небо нахмурилось, краски поблекли. Вечером, наверно, пойдет дождь, и в темноте лесная чаща превратится в злобного косматого зверя, поджидающего незадачливого путника. Ни движения, ни шороха между деревьями, ни птичьего пения, ни цокота белок на ветвях. Среди этой оглушающей тишины сидевший у огня человек казался себе маленьким, одиноким и беззащитным. Только ветер иногда взвывал в верхушках деревьев, и от этого лес еще больше напоминал декорацию к какому-то страшному спектаклю. Блейд поднялся, отшвырнул обглоданную кость и попробовал найти тропинку, но ничего подходящего не обнаружил. Ему не хотелось заходить глубоко в этот странный лес, однако другого выхода не было - эти дебри могли тянуться на сотни миль к западу и востоку. К тому же путник нуждался в воде. Укорив себя за нерешительность, он проверил оружие, убедился, что горячие угли надежно укрыты в горшке, и вступил под сень мрачного леса. Тут не было и намека на тропинку, но между гигантскими стволами кое-где зияли широкие прогалины. Местность по-прежнему шла вверх, но уже не так резко, и идти стало легче. Очень быстро он очутился в полутьме, окруженный неясным зеленым сумраком. Солнечные лучи с трудом пробивались вниз сквозь могучие кроны деревьев, где-то на недостижимой высоте переплетавшие ветви так тесно, что между ними оставались лишь редкие просветы. Иногда страннику приходилось нащупывать путь между неохватными замшелыми стволами, обвитыми лианами. Толщиной в руку мужчины, они оплетали деревья густой сетью, и пробираться сквозь них было нелегко - словно между списавшими прямо с неба толстыми канатами. Блейду часто приходилось пускать в ход топор, чтобы прорубить дорогу. Он очень устал, но, когда опустилась ночь, прикинул, что одолел не более двух миль. К счастью, он набрел на небольшую полянку, где и решил заночевать. Однако укладываться спать было еще рано. Разведчик испытывал голод, но запас мяса кончился; воду он тоже не нашел. Кроме того, предстояло собрать дрова для костра. Некоторые проблемы удалось разрешить довольно быстро. Блейд обнаружил груду хвороста и, перетаскивая сучья, услышал неподалеку плеск воды. Это журчал небольшой ручей, и путник, потный и грязный, покрытый синяками и ссадинами, с наслаждением шлепнулся в него. Смыв грязь, пот и кровь и утолив жажду, он еще острее почувствовал, что буквально умирает от голода. Разжигая костер, Блейд вдруг услышал слабый шорох, словно бы кто-то вышел из чащи и теперь стоял у него за спиной. Он аккуратно поставил горшок с углями на землю и принялся осторожно нашаривать нож, поклявшись этим же вечером изготовить для него деревянную рукоять; каменная в самый неподходящий момент могла выскользнуть из рук. Существо за спиной придвинулось ближе. Блейд потянул носом воздух - типично звериный запах. Круто развернувшись, он приготовился дорого продать свою жизнь. Это был кролик. Обыкновенный английский кролик, разве что гигантских размеров, с добрую овцу. Кролик-великан! Огромные уши, тяжелые неуклюжие лапы... Гротескная тварь бесстрашно уставилась на Блейда большими розоватыми глазами. Пока разведчик, замерев, рассматривал эту мечту кроликовода, любопытный зверь подходил все ближе и ближе. Блейд взял нож наизготовку, возблагодарив судьбу, пославшую ему сытный ужин. Лопоухий, видимо, не боялся никого и ничего и никогда не видел людей. Кролик остановился на расстоянии двух ярдов, начал с интересом принюхиваться к Блейду. Тот шагнул чуть-чуть ближе. Кролика, казалось, это не смутило. Тогда Блейд прыгнул, кровожадно оскалясь и размахивая ножом. Никогда еще не доводилось ему убивать так легко. Бедная тварь не пыталась сопротивляться и только пронзительно пискнула, когда нож охотника вонзился в горло. Брызнувшая фонтаном кровь окатила руки разведчика, потом он опустил свой огромный кулак на ушастую голову, и зверь замертво повалился в траву. За пять минут Блейд разложил большой костер. Еще через десять освежеванный и выпотрошенный кролик уже висел на вертеле, а голодный путник жадно ловил аромат жарившегося мяса. Наевшись до отвала, Блейд выложил из сухих веток кольцо примерно ярдов десяти в диаметре и поджег его. В центр огненного круга он поместил высоченную кучу хвороста. Вскоре все подступы к поляне были хорошо освещены. Удовлетворенный разведчик срезал на опушке гибкое деревце и принялся обрабатывать его то ножом, то каменным топором. Труд этот сильно утомил его, но через пару часов у него уже были готовы рукоять для каменного клинка, лук и несколько стрел. Грубое, не очень надежное оружие, но выбирать не приходилось, очень уж скудным был его арсенал. Он решил использовать осколки кремня в качестве наконечников для стрел, но для оперения ничего подходящего не нашлось: в этом странном лесу Блейд не видел ни одной птицы. Наконец он решил поспать, не в силах больше бороться с усталостью и навалившейся дремой. Подбросив веток в огонь и крепко сжимая дубинку в руках, он в последний раз обошел пылающее кольцо, пристально вглядываясь в ночной лес, но не обнаружил ничего подозрительного. Как и днем, в чаще стояла гробовая тишина. Казалось, зажаренный на ужин кролик обитал в этом странном лесу в полном одиночестве. Блейд улегся у костра. Зевнул. Заставил себя позабыть о всех дневных заботах, закрыл глаза и тут же провалился в пустоту. Боль медленно, но настойчиво овладевала его телом. Она не концентрировалась в одном месте, как жжение от укуса или глубокой раны, а словно бы распадалась на множество маленьких, но весьма ощутимых укольчиков, порождая сводящий с ума зуд. Окончательно пробудившись, Блейд начал яростно скрести бедра и поясницу. Его пальцы коснулись чего-то мягкого и скользкого. Вздрогнув, он сорвал с кожи и отшвырнул подальше от себя эту мягкую мерзость. В слабом свете затухающего костра он разглядел ковер из извивающихся червей, покрытых кровью. Его кровью! Только теперь Блейд понял, что с ног до головы облеплен пиявками. Гигантскими, как все в этом странном мире, мерзкие пиявками. Тут были сотни, тысячи раздувшихся отвратительных пиявок, сосущих его кровь. Он дико вскрикнул, вскочил на ноги и тут же, пошатнувшись, едва не упал. Эта жгучая боль оказалась божественным подарком: если б он не проснулся, пиявки загрызли бы его насмерть. Множество гнусных тварей повисло на его теле. Блейд сшибал их кулаками, отрывал вместе с кожей, швыряя в огонь, он давил их, катаясь по земле, и они лопались с отвратительным чмокающим звуком. Казалось, количество их бесконечно; скользкой извивающейся массой они покрывали его спину, копошились в паху и в волосах на голове. Блейд, шатаясь, рванулся к костру, выхватил пылающую ветвь и в отчаяньи принялся стегать себя по плечам и бедрам. Это помогло. Он даже не чувствовал ожогов, ощущая только все нарастающее облегчение, когда пиявки градом посыпались на землю. В любом случае огонь только простерилизует раны. Очистив тело от отвратительных кровопийц, Блейд в ярости принялся топтать корчившихся в траве червей. Внезапно он замер от изумления, увидев, как уцелевшие пиявки зарываются в почву. Земляные пиявки! Ну и чудеса? У него хватило сил ухмыльнуться. Вот если бы Дж. и лорд Лейтон оказались тут и разделили с ним это маленькое приключение! Интересно, как бы им понравилось? Добравшись до ручья, он плюхнулся в холодный поток. Вода остудила горящие ранки, успокоила боль, и он долго еще нежился в ее прохладе, совершенно позабыв, что в любую минуту из лесной чащи может появиться очередное чудовище. Отлежавшись в ручье, Блейд почувствовал, как силы возвращаются к нему. Ничего, день-другой, и он окончательно придет в себя! Правда, теперь придется есть, есть и есть, чтобы побыстрее восполнить столь сильную потерю крови. Хорошо, что пиявки не позарились на его запасы, и он сможет приготовить бульон в горшке. Еще надо сделать копье и закончить лук и стрелы... Он не сомневался, что дорога через лес окажется нелегкой. Ни один из этих дьявольских миров, где ему пришлось побывать, не сулил покоя и благоденствия, и реальность бедняги Огара не была исключением. Пока что он понял одно - спать придется только на деревьях. ГЛАВА 6  Чтобы не потерять счет времени, Блейд изготовил примитивный календарь - ровную палочку, на которой зарубками можно было отмечать дни. Его самодельный лук бил вполне прилично, правда, приходилось близко подбираться к дичи; для оперения стрел он приспособил жесткие листья какого-то растения. Он также смастерил себе копье и обжег его конец на костре. Ему удалось добыть еще пару гигантских кроликов и непонятное существо, нечто среднее между крупной игуаной и маленьким дракончиком. Мясо этой странной твари оказалось очень неплохим, почти не отличаясь по вкусу от жареного цыпленка. За три дня блужданий по бесконечному сумрачному лесу разведчик так и не увидел ни одной птицы. Здесь всегда царила тишина, полная и всеобъемлющая, которую нарушал только звук его шагов по пружинящему ковру из опавших листьев, сухих игл и гниющих лиан. Каждую ночь он разводил большие костры, но спал на деревьях, тщательно привязываясь лианами к ветвям. Меньше всего ему хотелось свалиться во сне на землю и проснуться в милом обществе сотен кровожадных пиявок. Местность непрерывно повышалась. Блейд прикинул, что уже поднялся примерно на полмили от уровня болота, Утром четвертого дня его разбудил странный шум, похожий на карканье ворон, но гораздо более громкий и резкий. Он потянулся и застонал; занемевшие за ночь мышцы сводило болью. Толстая ветка, на которой он расположился на ночлег, была не самым удобным ложем. Но что поделаешь; либо жизнь, либо удобства... Разрезав опутывающие его лианы, Блейд сел и начал оглядываться, пытаясь определить, откуда исходят звуки. Птицы! Большие, белые, очень похожие на чаек. Большие? Нет, просто огромные! Длинные вытянутые крылья распластаны, загнутые крючком клювы напоминают ятаганы. Одна из чаек тащила рыбу, вполне подходящую ей по размеру. Птицы кружили над деревом, где он провел ночь. Несомненно, они заметили его, и, судя по всему, человек им вряд ли понравился, Блейд, словно мальчишка, показал чайкам нос, спустился на землю и начал готовить обильный завтрак, обдумывая увиденное. В клюве одной из птичек была рыба; значит, где-то поблизости есть вода. Большой водоем. Озеро! Большой водоем - это наверняка люди. А люди - это всегда опасность. Что ж, к опасности ему не привыкать. Все-таки он вооружен, хоть и не лучшим образом. Позавтракав, разведчик тронулся в путь и вскоре после полудня наткнулся на едва заметную тропу. Ею давно не пользовались, она заросла высокой травой, и все же это определенно была тропа. Просидев на всякий случай полчаса в засаде и не заметив никакой опасности, Блейд решил воспользоваться дорожкой. Идти по ней оказалось гораздо легче, чем продираться через лес, и он быстро преодолел довольно большое расстояние Тропа неожиданно нырнула в глубокий овраг. Это был первый спуск за долгое время, что, надо сказать, обрадовало Блейда, потому что он устал лезть в гору. Когда он выбрался из лощины, то заметил, что лес наконец-то немного поредел. Сразу после оврага тропа резко поворачивала вправо, и он увидел неподалеку курган или могильный холм. Его окружала насыпь, заросшая репейником и высокой травой. Блейд начал осторожно подкрадываться к холму, держа стрелу на тетиве. Курган и каменное изваяние на его вершине явно сотворили люди. Похоже, они умеют многое, решил путник; во всяком случае, строили они превосходно. Это не вязалось с обликом девственной планеты и предсказаниями Лейтона, но даже гений может ошибаться. Блейд же принимал реальность такой, какая она есть. Не доходя немного до вершины, он остановился, чтобы получше разглядеть статую. Каменный идол, смотревший куда-то вдаль, достигал футов двухсот в высоту. Чудовищные колонны ног были широко расставлены, руки сложены на могучей груди. Серый камень, из которого высекли изваяние, казался прекрасно обработанным. Блейд описал большой круг, чтобы взглянуть на лицо статуи, и по его спине пробежал холодок. На каменном лике еще сохранились следы краски - алой и голубой. Огромные пустые глазницы уставились прямо на странника. Дьявольская физиономия выглядела мрачной и устрашающей, словно истукан гневался на возмутителя многовекового спокойствия. Блейду не понравился ни этот идол, ни собственная реакция на это раскрашенное пугало. Прежде он никогда не жаловался на нервы. Он погрозил статуе кулаком, усмехнулся и полез на курган. С каждым шагом нерушимая вековечная тишина все плотнее смыкалась над маленькой дерзкой фигуркой человека, давила ощутимым грузом. Блейд достиг колонноподобных голеней и огляделся: в правой стопе рядом с большим пальцем темнел прямоугольник входа. Повесив лук через плечо и взяв копье наизготовку, разведчик вступил под каменный свод. Остановился, давая глазам привыкнуть к слабому освещению. Принюхался, но ощутил лишь затхлый запах давно покинутого помещения. Пусто. Никого и ничего, кроме пятен плесени на стенах. Внутри гигантской ступни находилась камера, весьма сырая и запущенная, с облупленным потолком. Где-то возле пятки обнаружился другой ход с винтовой лестницей за ним, идущей круто вверх. Блейд вздохнул и начал медленно подниматься. Преодолев несколько пролетов, он наткнулся на первый скелет. Кости лежали здесь так давно, что при легком прикосновении рассыпались серой пылью. Блейд внимательно осмотрел то, что осталось. Сотрудничество с Лейтоном многое дало ему; теперь он кое-что понимал в анатомии и не испытывал сомнений, что видит скелет гуманоида. Человека! Что же здесь произошло? И когда? Даже не пытаясь ответить на эти вопросы, разведчик обошел кучку костей и снова полез наверх. Он миновал еще четыре такие же площадки, и на каждой лежало по скелету. Ни оружия, ни остатков одежды, ни украшений - только кости. Наконец он добрался до верхней камеры, находившейся в голове идола. Деревянная дверь, что вела в это помещение, рассыпалась в труху, когда он попытался ее отворить. Открылся проход, и Блейд вошел в просторную комнату с каменным алтарем посередине. На алтаре лежали два скелета; их костяки давно перемешались друг с другом. Похоже, один был помельче и, видимо, принадлежал женщине, второй явно был мужским. Интересно, как они умерли? Блейд пожал плечами и двинулся дальше. В зале он обнаружил еще три небольших алтаря, по форме напоминавших церковные кафедры. На каждом возлежала большая толстая книга из пожелтевшего пергамента. Он едва прикоснулся к верхней странице первого из фолиантов, и иссохший листок мгновенно превратился в горстку пыли. Стараясь больше не притрагиваться к хрупкой коже, разведчик нагнул голову, рассматривая следующую страницу, исписанную странными клинообразными символами. Чернила выцвели, их следы едва проступали на пергаменте, и Блейд долго вертел головой, пытаясь что-нибудь разобрать, потом, осознав бесполезность своих усилий, махнул рукой и отвернулся. Кто мог сейчас прочитать эти древние книги? Крики чаек вернули его к реальности. Он подошел к окну, пробитому в одной из глазниц, и выглянул наружу, но ничего любопытного не увидел. Он перебрался к другой глазнице. Вот оно что! Внизу сине-зеленой чашей раскинулось озеро. Птицы кружили низко над его поверхностью, время от времени ныряя в воду за рыбой. Но они уже не интересовали Блейда. На берегу водоема стояли хижины! Крытые соломой плетеные дома, поднятые на сваи. Каждое жилище окружала платформа, которая одновременно служила причалом для лодок, Над желтыми крышами клубился сероватый дым. Обнаженные по пояс женщины, в повязках из шкур, обмотанных вокруг бедер, суетились по хозяйству. Одна что-то толкла в деревянной ступе. Крупу? Так... Значит, у них есть зерно! Блейд довольно хмыкнул Да, эти существа стояли на неизмеримо более высокой ступени развития, чем болотные троглодиты, но и им было далеко до народа, построившего каменного истукана. Остаток дня Блейд целиком посвятил изучению раскинувшейся внизу деревни. И ему очень не понравилось то, что он увидел. Озерных жителей, как он понял, нельзя было считать настоящими людьми, ибо они больше всего походили на питекантропов. Эти создания передвигались на задних конечностях, использовали орудия из камня и дерева, знали огонь и умели строить хижины. Лодки они делали из прутьев и обтягивали шкурами; на этих суденышках обитатели свайного поселения плавали от дома к дому и к берегу. Они занимались еще и земледелием - от самой кромки воды и до леса шли зеленеющие поля. Более того, в нескольких местах Блейд увидел пугала, отгоняющие птиц. Поселенцы не отягощали себя тяжелым физическим трудом, на них работали невольники. Сначала Блейд не понял, кем были эти существа. Приглядевшись внимательнее, он решил держаться подальше от озера и его обитателей - хитрых и жестоких полулюдей, гораздо более хитрых и жестоких, чем пещерные троглодиты, а потому и более опасных. Хорошо бы сейчас иметь мощный бинокль! Его собственное зрение было почти идеальным, но даже он на таком расстоянии не мог рассмотреть кое-каких мелких деталей. Сосредоточив внимание на ближайшем к истукану поле, Блейд все-таки умудрился разобраться, что там происходит. В основном на поле работали женщины, и молодые и старые; все - совершенно голые. Несчастных измученных рабынь беспрестанно стегали длинными прутьями надсмотрщики-питекантропы. Рабы-мужчины почти не попадались, и это весьма удивило Блейда. Но самым поразительным было то, что рабами являлись настоящие люди! У них была гладкая безволосая кожа, а сложением они не отличались от современного человека белой расы. И такие существа находятся в рабстве у питекантропов? Лорду Лейтону пришлось бы долго ломать голову над этой загадкой! Оказывается, более высокая форма жизни не всегда сильнее. Пугалами, как выяснилось, служили тела мертвых рабов; видимо, люди гибли довольно часто. Блейду пришлось наблюдать страшную картину: одна из рабынь споткнулась и упала, а подбежавший надсмотрщик тут же принялся яростно хлестать ее прутом. Под градом ударов женщина не могла подняться. Тогда к первому питекантропу присоединился еще один, и теперь оба, явно вкладывая в удары всю силу, полосовали тело несчастной. Блейд нахмурился. Конечно, рабство - жестокая штука, но глядеть, как звери мучают человека, и оказаться не в состоянии чем-либо помочь... Однако то, что случилось дальше, было еще хуже. Питекантропы прекратили избивать рабыню, только убедившись, что она уже не дышит. Затем один из них, бросив хлыст, повалился на ее тело и начал насиловать еще не успевший остыть труп. Когда он поднялся, второй надсмотрщик сделал то же самое. В ярости прикусив губу, Блейд обложил их последними словами, затем одумался и обругал себя самого. Видно, он поспешил, решив, что уже адаптировался к этому миру, если такие сцены вызывают в его душе бурю эмоций. Он не дома, тут может произойти все... Хотя, если припомнить историю, в родном измерении случалось кое-что и похуже. Распяв труп рабыни на специальной перекладине, надсмотрщики принялись избивать остальных женщин. Рабам-мужчинам почему-то лишь изредка доставались удар палкой или затрещина. Повернув голову, Блейд заметил, как одна из рабынь, насколько он мог разглядеть, молодая и привлекательная, шаг за шагом потихоньку пробирается в сторону леса. Он наблюдал за ней минут десять, пока не понял, что следит за гибкой фигуркой, сжав кулаки и затаив дыхание. Если б надсмотрщики не увлеклись так телом мертвой рабыни, попытка девушки наверняка бы не удалась. Ее все-таки заметили, но беглянка находилась уже в сотне ярдов от леса. Один из питекантропов с яростным воплем бросился в погоню. Молодая рабыня, пронзительно взвизгнув, помчалась к деревьям. Питекантроп бежал быстро, хотя и крайне неуклюже, и постепенно догонял девушку. Она, несомненно, знала, что ее ждет, и неслась изо всех сил, только мелькали стройные ножки. Блейд обнаружил, что про себя подбадривает ее, нервно притопывая ногой и ударяя кулаком по камню. Девчонка и впрямь развила изрядную скорость, но поверхность поля была неровной, и, зацепившись за какую-то кочку, несчастная со стоном покатилась по земле. Надсмотрщик настиг ее и занес над головой палку. Однако, увернувшись от удара, рабыня вскочила на ноги и вновь бросилась к лесу. Похоже, отчаянье придало ей сил. Второй питекантроп бежал наперерез, пытаясь отсечь ей дорогу к опушке, но девушка успела проскочить мимо. Блейд увидел длинную царапину, багровевшую на ее груди. Надсмотрщик пытался поймать ее снова и снова, и каждый раз беглянка ловко уворачивалась от него, из последних сил стремясь под защиту деревьев. Разведчик чувствовал, как неистово колотится его сердце. Как ему хотелось, чтобы девчонка улизнула от этих полуобезьян! Наконец девушка скрылась под деревьями. Блейд печально покачал головой. Все. Надежды на спасение у нее больше нет. В лесу, заваленном гнилыми сучьями и упавшими стволами, питекантропы легко догонят ее. Они были очень плотными, мускулистыми и выглядели сильными, как гориллы. Наверняка это зверье прекрасно приспособлено к жизни в дремучей чаще. Но он, как ни странно, ошибался. С удивлением он увидел, что мохнатые преследователи застыли на опушке леса. Они с опаской глядели на деревья, что-то орали друг другу, но явно боялись идти дальше. Медленно, в ярости потрясая кулаками, все время оборачиваясь назад, они отступали обратно к озеру. Разведчик усмехнулся. Видимо, лес был табу, раз питекантропы так панически боялись его! Он от всей души пожелал девушке удачи, хотя сильно сомневался в том, что она сумеет выжить, ведь в лесу таится немало опасностей. Блейд поглядел туда, где она скрылась за деревьями - ни одна веточка не шелохнулась. Он наблюдал за полями и деревней, пока не зашло солнце. На закате всех рабов, и мужчин, и женщин, загнали в лодки и переправили к большой плетеной хижине, которую поддерживали два десятка свай. Вокруг хижины расставили часовых. Еду рабам привезли другие пленники - мужчины, которые находились, вероятно, в более привилегированном положении, чем полевые рабочие. Блейд проследил за одним из них. Завершив все дела, тот сел в лодку и отправился к хижине, возле которой его встретила женщина-питекантроп. Все стало ясно: у озерных жителей не хватает мужчин, поэтому некоторым рабам позволено жить с их женщинами. Да, в любом измерении секс играет немаловажную роль! Улыбнувшись этой мысли, Блейд улегся спать. Он прекрасно выспался в пустом зале под черепом каменного великана, служившим, как оказалось, очень надежным убежищем, и с первыми криками птиц снова двинулся в путь, стараясь держаться как можно дальше от озера. Вряд ли в этом поселении осталось хоть что-то, что еще могло его заинтересовать. В лесу Блейд обнаружил несколько ручейков с чистой водой. Он умылся, утолил жажду и пошел дальше, заметив, что местность вновь начала подниматься. Лес заметно поредел. Кролики-великаны, на которых он охотился с таким успехом, внезапно исчезли; за целый день ему не встретился ни один. Это не особенно беспокоило путника; солидный запас мяса, провяленного над костром, еще не иссяк. В этот день Блейду крупно повезло - он нашел соль! Источник соленой воды с шипением выбивался из скалы, обрушиваясь вниз на камни. Вокруг места, куда падала вода, белели солевые наросты; соль конденсировалась из влаги и осаждалась на камнях. Блейд затаился в зарослях и принялся терпеливо ждать. Ею долгое ожидание было вознаграждено: примерно через два часа из леса вышел крохотный олень и приблизился к покрытым белесыми пятнами соли камням. Разведчик с надеждой следил за ним. Кроличье мясо ему уже порядком надоело, хотелось отведать чего-нибудь другого, и оленье жаркое пришлось бы весьма кстати. Правда, олень по размерам не превосходил месячного ягненка. Серовато-коричневая шкурка с желтыми пятнами, острые чуткие уши, никакого намека на рога, вместо копыт - три ороговевших пальца. Однако Блейд сейчас не интересовался такими зоологическими подробностями; гораздо больше его волновало, съедобен ли этот зверь, и если да, то будет ли его мясо вкусным. Полизав соли, олень тронулся в обратный путь, и разведчик крадучись последовал за ним. Скоро он обнаружил хорошо натоптанную тропинку, испещренную маленькими трехпалыми отпечатками. Пробираясь по ней, Блейд наткнулся на целое стадо крохотных пятнистых животных. Олени мгновенно исчезли, не слишком огорчив следопыта. Он знал, что стадо выследить несложно, а кроме того, животные все равно придут за солью, так что в ближайшее время голодать ему не придется. Уже наступал вечер, когда разведчику показалось, что за ним следят. Если бы не гнетущая лесная тишина, он, скорее всего, ничего бы не почуял. У него, однако, уже выработалась привычка время от времени останавливаться и замирать, настороженно прислушиваясь и осматриваясь. Кто бы ни шел сейчас за ним, этот неведомый преследователь передвигался по лесу почти столь же тихо и осторожно, как и он сам. Но вот опять чуть хрустнула сухая ветка... У Блейда уже не оставалось сомнений, что за ним наблюдают. Не показывая виду, что заметил слежку, он продолжал идти по оленьей тропе, вслушиваясь в тишину. Не раздастся ли сзади еще какой-нибудь звук? Ничего... Таинственный наблюдатель больше не повторил своей ошибки. Но теперь Блейд постоянно ощущал его взгляд на своем затылке. Он подыскал подходящую полянку и с наступлением темноты, как обычно, развел костер. Изготовив из лиан несколько петель-ловушек, разведчик небрежно разбросал их по тропинке. Он проделывал это не таясь, чтобы тот, кто выслеживал его, мог все хорошенько рассмотреть. Позже, когда окончательно стемнело, Блейд прокрался к деревьям и установил еще две ловушки, посерьезнее. Если его преследователь не полный остолоп, то он, естественно, зайдет со стороны леса, минуя тропу. На этот раз он очень долго возился с ужином, рассчитывая, что ветер донесет соблазнительные запахи жареного мяса до затаившегося в чаще наблюдателя. Разложив два маленьких костерка, пламя которых хорошо освещало небольшую поляну, Блейд придвинул поближе оружие и принялся ждать. Шли минуты. Он устроился меж огней и притворился, что задремал. Копье, топор и лук были рядом, под руками; солидный ломоть мяса лежал на листе у правого костра в качестве приманки. Прошло с полчаса. Блейд услышал легкий шорох, затем затрещало, распрямляясь, молодое деревце и свистнула петля. За всем этим последовал приглушенный крик. Разведчик выхватил из костерка головешку и бросился к западне. Кажется, рыбка уже сидела на крючке! Так оно и было. Петля затянулась вокруг тонких лодыжек, и добыча повисла в воздухе вниз головой в двух ярдах от земли. Девушка, совершенно нагая; та самая молодая рабыня, которой вчера повезло удрать от питекантропов. Высоко подняв горящую головню, Блейд разглядывал ее; она, шипя и фыркая, словно кошка, пыталась поцарапать его ногтями. Совсем как дикий зверек, попавший в капкан. Разведчик отошел на пару шагов и задумался. Итак, он ее поймал; что же теперь с ней делать? Он еще раз внимательно поглядел на пленницу Девчонка не погибла в лесу, и она явно куда-то направляется; стало быть, у нее есть цель. Она тоже принадлежит этому миру, как и Огар. Сумеет ли она заменить погибшего проводника? Стоит попробовать заручиться ее доверием. Блейд молчал, не спуская глаз с девушки. Она прекратила дергаться на веревке и тоже уставилась на него. Несмотря на странную позу - растрепанная нагая пленница висела вниз головой - выглядела она прелестно. Ее белые зубки и алые пухлые губы вызывали восторг, даже когда она рычала на Блейда. Он невольно представил, какой она станет красоткой, если ее как следует отмыть, а из спутанной гривы темных волос вычесать репейники. Совсем молоденькая, совсем юная девушка... Свирепые гримасы, которые она корчила, не могли этого скрыть. Огромные зеленые глаза сверкали в неверном свете пламени под красиво изогнутыми черными бровями, груди великолепной формы даже в таком необычном положении оставались пышными и округлыми, изящная тонкая фигурка радовала глаз. Такой проводник устраивал Блейда куда больше, чем грязный волосатый Огар. Ветер донес ее запах - нежный аромат здорового женского тела. Разведчик, раздувая ноздри, втянул воздух и почувствовал, как в нем просыпается желание. Похоже, он вполне адаптировался к этому миру. Наконец девушка заговорила: - Кто ты такой? И зачем поймал меня? Ты не похож на них. Блейд вежливо улыбнулся: - Не похож? А кто такие "они"? Пленница нахмурилась и указала пальцем в сторону озера. - Они. Волосатые. Люди-звери. Ты совершенно точно не из их племени. Но и не из нашего тоже. Блейд снова улыбнулся и подошел ближе. Она оскалила на него зубки, однако ногти на сей раз в ход не пустила. - Не из вашего, точно, - подтвердил разведчик. - А ты сама откуда? Какое-то время она пристально смотрела на него, потом грозный оскал сменился слабой улыбкой. - Ты что, даже этого не знаешь? - Если бы знал, то зачем бы мне тебя расспрашивать? - терпеливо ответил Блейд. Она широко улыбнулась. - Выпусти меня отсюда, и я все расскажу. Очень странно, что ты ничего не знаешь о Джедде. Наш народ живет в тех краях испокон веков. И вот является какой-то непонятный чужеземец и заявляет, что даже ничего не слышал про Джедд... - Она фыркнула, потом болезненно сморщилась. - Опусти же меня на землю! Блейд так и сделал. Стоило ли бояться какой-то голой девчонки, к тому же безоружной! Он быстро перерубил лиану, прислушиваясь к своим ощущениям и вовсе не думая об опасности. Да, адаптация завершилась успешно. Он просто сгорал от желания! Девушка упала на руки, смягчая удар, перекатилась на бок и, прежде чем Блейд успел что-либо сообразить, благополучно выдернула одну ногу из ловчей петли. На этом, однако, ее успехи кончились; разведчик оказался проворнее и мгновенно затянул петлю на другой ее ноге. Вновь повалившись на землю, беглянка приготовилась достойно встретить врага, рыча и царапаясь, как дикая кошка. Блейд потянул было ее за ногу, но она в ярости впилась ногтями ему в грудь. Потеряв терпение, он легонько стукнул ее ребром ладони за ухом, и девушка сразу же обмякла. Пока пленница не пришла в себя, Блейд связал ее лианами и, подтащив к костру, положил на землю. Затем занялся мясом, искоса посматривая на нее, и, когда ресницы девушки затрепетали, негромко обратился к ней: - Сначала выслушай меня, а потом можешь говорить сама. Здесь я хозяин, и так будет все время, пока мы вместе. Понятно? - Понятно, - сердито кивнула она. - Ты - хозяин. - Хорошо. Как тебя зовут? - Оома. - Так вот, Оома, ты хотела рассказать о Джедде Что это за страна? Она с вожделением поглядела на жаркое и проглотила слюну. - Я хочу есть и не скажу ничего, пока ты меня не накормишь. У тебя много мяса, дай мне кусочек. Я не ела мяса с тех пор, как люди-звери поймали меня. Блейд оценивающе поглядел на нее и, покачав сочным ломтиком у девушки перед носом, отправил его себе в рот. Горящими ненавистью глазами она смотрела, как разведчик сосредоточенно расправляется с кроличьей ногой, издевательски причмокивая. - Так не пойдет. Сначала ты кое-что расскажешь мне, Оома, а потом я дам тебе много мяса. Не будешь говорить - ничего не получишь. - Блейд пожал широкими плечами и нежно улыбнулся своей пленнице. Девушка заерзала, натягивая опутывавшую ноги лиану; даже из-под слоя грязи проступила краска, залившая ее лицо. Блейд безмятежно насадил на прут еще кусок и поднес к огню. Наконец она буркнула: - Ладно! Ты хозяин, и я буду говорить. Но если обманешь меня, я дождусь, пока ты уснешь, и перережу тебе глотку. Блейд покачал головой. - Я никогда не обманываю женщин, и скоро ты убедиться в этом. А теперь расскажи мне все-таки, что такое Джедд? - Джедд - это я! Джедд - значит гора, и мой народ зовется джеддами, потому что мы живем в горах. Правит Джеддом императрица. О, она очень, очень старая и, должно быть, скоро умрет! Она называется джеддак. - Отлично, - кивнул Блейд, - значит, императрица. Очень хорошо! Расскажи-ка мне о ней поподробнее. Весьма интересное начало! Хорошо бы, если б Оома сумела вывести его из леса прямо к вершинам местной цивилизации. Люди гор... Императрица! Он слушал, затаив дыхание, стараясь не пропустить ни слова. Когда девушка закончила, разведчик протянул ей самый большой и сочный кусок мяса Пленница, подтянув связанные ноги, впилась в него зубами, розоватый сок потек по подбородку. Наевшись до отвала, Оома улеглась у костра. В ее зеленых глазах мелькнуло какое-то странное выражение. - Кто ты сам? - настойчиво спросила девушка. - Я рассказала тебе о моем народе, теперь твоя очередь. Ты гораздо выше и сильнее любого из мужчин Джедда, и черты лица у тебя другие... Наверно, ты пришел издалека... Ну же, рассказывай! Блейд предпочел бы помолчать, обдумать услышанное в тишине, переварить с удовольствием съеденного кролика, но не хотел обижать девчонку. Он поднял лицо вверх, где сквозь просветы в кронах деревьев можно было разглядеть кроваво-красную луну - Слушай, Оома... я пришел сюда из другого мира. Вот он висит в небе над нами! Я добрался сюда с помощью волшебства. О, это совсем несложное волшебство! В мгновение ока я покрыл расстояние, которое не преодолеть пешком, даже если мы будем идти столько дней, сколько листьев в этом лесу. Ты понимаешь? - Нет, - нахмурилась девушка. - Ты врешь мне! Даже не сказал, как тебя зовут. Конечно, если у людей с красной луны вообще есть имена... - она ядовито усмехнулась. - Я не лгу, - мягко возразил Блейд. Он уже привык, что ему далеко не всегда верят. - Такое волшебство действительно существует, и как-нибудь я покажу его тебе, если мы станем друзьями. А имя... Имя у меня, конечно, есть. Будешь звать меня Блейдом. Запомни: Блейд, хозяин. Ну, повтори-ка! Все еще хмурясь и недовольно скаля белые зубки, она проговорила по слогам: - Хо-зя-ин Бле-йд. Бле-йд, хо-зя-ин. - Превосходно, - кивнул он. - У тебя отлично получается! Ты сообразительная девушка. - Мне не нравится твое имя, - фыркнула Оома. - Оно звучит, словно свист клинка. Но, главное, мне не нравишься ты сам, хотя ты накормил меня. Ты смотришь так странно... Это меня пугает! Я знаю, что у тебя на уме, хозяин Блейд, но ты никогда этого не получишь! Разведчик улыбнулся. И вправду сообразительная девица! Слишком уж быстро до всего докапывается! Возбуждение его пока не улеглось, но он уже вполне мог держать себя в руках. Было бы глупо пытаться взять ее силой. Он, конечно, справится с ней, но совершенно ни к чему злить и обижать девчонку; сейчас они нуждаются друг в друге. Блейд состроил серьезную мину, чтобы успокоить пленницу и доказать ей, что его намерения чисты. - Не разговаривай со мной так, - с оскорбленным видом произнес он. - И бояться меня тоже не нужно, я не причиню тебе вреда. Пальцем до тебя не дотронусь, пока ты сама этого не захочешь! Мне нужны твое доверие, твоя дружба. Если ты согласишься стать моим проводником, я клянусь, что в целости и сохранности доставлю тебя в Джедд. - Разведчик широким жестом обвел темный лес, стеной окружавший их. - Одна ты не сможешь добраться домой. Здесь слишком много опасностей. С минуту она покусывала нижнюю губку, потом кивнула: - Хорошо. Пожалуй, ты прав. Одной мне не пробраться мимо постов апи, а вдвоем можно попытаться. Правда, они могут убить тебя и съесть, а меня сделать рабыней... но об этом пока рано говорить. До постов еще четыре дня пути. Договорились, хозяин Блейд, я буду твоим проводником. Хорошо? - Хорошо. Именно это я и собирался предложить тебе с самого начала. - Тогда развяжи меня. Настоящие друзья должны доверять друг другу. Или у вас там, на красной луне, все иначе? Блейд рассмеялся. В конце концов, это было вполне логично. - Нет, - признался он, - и в моем мире друзья верят друг другу. Настоящие друзья, - подчеркнул он, умолчав о том, что верная дружба редко встречается в его мире. Возможно, он ошибался, но вряд ли. Он давно понял, что кое-какие реалии остаются неизменными в любом мире, незыблемыми, словно константы Вселенной. Скажем, некий дефицит искренности и доверия... Однако он не любил рассуждать на такие темы; его гораздо более интересовало другое - как выжить и вернуться. Он похлопал девушку по загорелому плечику и перерезал лиану, которая обхватывала ее щиколотки. - Ты совершенно права, малышка, сейчас я освобожу тебя. Только не надо драться... Мгновенно схватив конец лианы, Оома хлестнула Блейда по лицу. Он инстинктивно откинулся назад, а когда протер глаза, ее уже и след простыл. Только из леса долетел насмешливый голос: - Прощай, хозяин Блейд! Теперь я знаю кое-что о красной луне. Она населена дураками! Разведчик беззлобно выругался и расхохотался. Безусловно, она права. Он вел себя, как последний болван! Опять ее недооценил, и вот результат! Черт бы побрал эту девчонку! И тут откуда-то издалека, из крайних пределов необъятного леса, до его ушей донеслось леденящее кровь рычанье. Никогда прежде Блейд не слыхал такого вопля; любой звук африканских симфоний на пленках Лейтона казался по сравнению с ним колыбельной песенкой. Странный жуткий вой, напоминавший электропилу, терзающую неподатливое бревно... Съежившись у огня, он попытался определить направление, откуда пришел этот звук, и успокоился. Далеко, очень далеко... Пока нет никакой опасности... А там - видно будет! Хитро усмехнувшись, Блейд растянулся на земле и закрыл глаза. Он притворился, что заснул, держа оружие под рукой. Зажмурившись, он чутко вслушивался в тревожную тишину ночного леса. Прошло полчаса. Час. Потом послышался очень слабый звук. Губы Блейда растянулись в ухмылке. - Хо-зя-ин Бле-йд? - донеслось до его слуха. Может, ему почудилось? Не принимает ли он желаемое за действительное? Нет, вот еще раз: - Хозяин Блейд! Прости меня. Оома просит прощения. Я хочу вернуться к костру. Блейд потянулся и громко зевнул. - Вернуться? Зачем? Мне показалось, что тебе гораздо больше нравится там, в темном лесу. - Нет, теперь мне здесь совсем не нравится. Он еще раз зевнул, чтобы скрыть усмешку. - Но ведь ты боишься меня? Молчание. Потом: - Боюсь. Но тут, в темноте, я боюсь еще больше. Позволь мне вернуться. Я сделаю все, что ты... что ты захочешь. Блейд закинул руки за голову, потянулся и ответил: - Не хочу я от тебя ничего, Оома. Мы с тобой больше не друзья, так что поступай как знаешь, спокойной тебе ночи. Минут на пять беглянка замолкла, но разведчик слышал, как она шуршит и возится где-то в кустах неподалеку. - Я умоляю тебя, хозяин Блейд! Пожалуйста! Мне холодно и страшно. Пусти меня к огню. Я... - Ладно, иди, - отрубил он, - но не приставай ко мне. Я устал и хочу спать. Сквозь полуприкрытые веки он наблюдал, как девушка скользнула к костру и устроилась рядом, время от времени искоса бросая на него испуганные взгляды. Блейд затаил дыхание и не шевелился. Успокоившись, она принялась счищать с груди и плеч грязь, прилипшие листья и хвою. Разведчик тут же почувствовал некое напряжение под набедренной повязкой. Оома повернулась к куче веток и долго и придирчиво что-то там выбирала. Блейд собрался было проснуться и предупредить ее, чтобы не разжигала слишком большой огонь, но передумал: костер ее явно не интересовал. С нарастающим интересом он следил за тем, как девушка выбрала подходящую веточку, обломила сучки и начала расчесывать свою спутанную гриву. Присев на корточки и изредка поглядывая в его сторону, Оома водила своим неуклюжим гребнем по великолепным черным волосам, Каждый раз, когда ветка застревала в непокорных прядях, девушка корчила недовольную гримаску. "Прихорашивается", - понял Блейд и усмехнулся про себя, имитируя глубокий сон так искусно, что ему позавидовал бы профессиональный актер. Оома справилась с волосами, бросила гребень и начала ласкать и поглаживать свои небольшие упругие грудки, пока не набухли соски. Затем она лизнула палец, провела по соскам, и они замерцали в неярком свете костра как нежно-розовые жемчужины. Этого, вероятно, ей показалось мало; руки ее скользнули ниже, и, вдоволь наигравшись, она робко придвинулась к Блейду, шепнув: - Хозяин Блейд, ты спишь? Блейд хмыкнул: - А как ты думаешь? Конечно, не сплю. Да и кто сможет уснуть, наблюдая за твоими упражнениями? По-моему, малышка, ты слишком разошлась. С чего бы это? Вспомни, что ты говорила совсем недавно. Она тихо засмеялась у него за плечом и легонько куснула за ухо. - Я передумала, - с легким вздохом призналась она. - Пока я тряслась от страха в лесу, то успела поразмышлять над твоим предложением. Ты прав, лучше нам быть друзьями. - И еще, - злорадно напомнил Блейд, - тебя слегка взбодрил тот звук. Вой из глубины леса. Или он мне приснился? Девушка в страхе прижалась к нему. - Нет, не приснился, хозяин Блейд. Так кричат апи. Они охотятся по ночам, но редко забредают в эти места... Разве что, когда совсем нечего есть. Но давай не будем о них говорить. Апи пока далеко, и нам ничего не грозит. Может, лучше займемся кое-чем другим? Ее рука ловко скользнула к пояснице Блейда, и через мгновение он услышал ее удивленный вздох: - Хозяин Блейд, ты такой огромный... Ни один мужчина Джедда не сравнится с тобой! Это... Это... Оома принялась умело массировать это. Блейд завертелся на месте. Он еле сдерживал желание немедленно опрокинуть нахальную девчонку на спину и доказать свою мужскую доблесть. Темная животная страсть поглотила его, яростный спазм, после которого остается лишь пустота в душе, как зола и холодные угли от умершего пламени. Он колебался. Овладев ее телом, он может потерять ее доверие, в котором нуждался сейчас больше всего. Но Оома, судя по всему, ни в чем не сомневалась и знала, что делает. Лаская его, она возбуждалась все больше и больше. Дыхание девушки стало прерывистым и жарким, она шептала какие-то непонятные слова и вдруг, задрожав, откинулась на спину и позволила ему войти. Ритмично раскачиваясь над ней, Блейд с удивлением понял, что его партнерша уже давно испытывает оргазм. Впрочем, это не мешало ей трудиться с прежним пылом, крепко сжимая ногами его бедра. Поразительно! Эта девчонка неистощима! Он приподнялся, выгнув дугой спину... Оома пронзительно вскрикнула и приняла его семя. Ветер унес крик в лесную чащу. ГЛАВА 7  Оома могла говорить сутки напролет. Все время, когда ей не приходилось использовать язык для сексуальных забав, которые, как правило, затевались дважды в день, утром и вечером, она непрерывно болтала. Блейд слушал ее молча и лишь изредка возмущенно фыркал. Иногда после этого девушка замолкала, но ненадолго. За четыре дня их совместных странствий разведчик узнал на удивление много об окружающем мире и его обитателях, хотя порой впадал в отчаяние от нескончаемой трескотни Оомы и начинал сожалеть, что питекантропы-надсмотрщики в тот роковой день оказались столь нерасторопными. В последнее время он все чаще и чаще погружался в раздумья, пытаясь понять, как же развивается жизнь в этом странном измерении. Это было непросто, ибо его образование в области антропологии и древнейшей истории оставляло желать лучшего. В Оксфорде он изучал труды Ламарка и Дарвина - не слишком подробно, ибо специализировался в области металлургии; однако даже этих остатков студенческих познаний хватило, чтобы заметить резкое отличие этого измерения от всех прочих. Казалось, эволюция в Джедде шла не во времени, а в пространстве, и все стадии эволюции "гомо сапиенс", вместо того, чтобы постепенно сменять друг друга, оказались распределенными по лику этой странной планеты. Тот или иной общественный строй развивался, конкурируя как со своими далекими предками, так и со столь же отдаленными потомками. Блейд не мог отвлечься от своих навязчивых мыслей даже тогда, когда Оома затащила его в импровизированную ванну: тихую ложбинку, по склону которой сбегал холодный ручеек, а из каменистого дна бил горячий ключ. Они плюхнулись в воду и принялись с наслаждением плескаться, оттирая друг друга от грязи древесной корой и мелким белым песком. Блейд восхищенно наблюдал, как его спутница, смывая толстую корку пыли, грязи и пота, постепенно превращается в совершенно иную девушку. Конечно, он и раньше замечал, что она хороша собой, но даже не мог себе представить, насколько. Эта внезапно открывшаяся красота вызвала в разведчике не только восхищение. Он вдруг ощутил тяжесть в чреслах, неистовое желание охватило его, нарастая с каждой минутой. Он всегда считал, что его нелегко смутить, но сейчас, с восторгом глядя на обнаженную прелестницу, деловито наводившую красоту, он вновь почувствовал себя неопытным школьником. Оома уже заметила, как восстает его плоть; глаза девушки расширились от удивления, затем она, явно польщенная, расхохоталась. Блейд с большим трудом выдавил кривоватую ухмылку. - Сейчас не время для любви, хозяин Блейд, - игриво покачала очаровательной головкой Оома. - Вечером, после ужина... Или ты не в силах утихомирить свое чудовище? Блейд, тяжело вздохнув, признался, что сейчас чудовище совершенно непобедимо. - Может, я попробую усмирить его? - девушка захихикала. - А то оно начинает меня пугать! Она плеснула на Блейда холодной водой. Ничего не изменилось. Затем нашла гибкую ветку и со всей силы огрела его по спине, но и это не привело к желаемым результатам. Пустив ветку плыть по течению, Оома сунула палец в рот и задумчиво нахмурилась. - Не помогает. Я не знаю, что еще можно сделать, хозяин Блейд. - Зато я знаю, - многозначительно хмыкнув, ответил разведчик. - Нет, - девушка сильно замотала головой. - Сейчас нельзя. Священные Книги Биркбегна разрешают заниматься любовью только после захода солнца, а до вечера еще далеко. Священные Книги Биркбегна! Блейд сразу же вспомнил старые выцветшие фолианты, лежавшие на алтарях в черепе каменного идола. Но сейчас Биркбегн из Джедда интересовал его не больше сармийского Бек-Тора или альбийского Тунора. Медленно, с неожиданной нежностью он притянул Оому к себе и ласково погладил влажные шелковистые волосы. - Я не приказываю, Оома... я прошу... - шепнул он в розовое ушко, и голос его дрогнул. Она чуть-чуть отстранилась, но лишь затем, чтобы, внимательно посмотреть ему в лицо, и в озорных изумрудных глазах Блейд вдруг разглядел какое-то новое выражение. Новое для нее. В глазах других женщин и в его собственном измерении, и в других, он уже не раз видел нечто подобное. Любовь? Нежность? Сострадание? Да, Оома изменилась. И секс для нее стал чем-то иным, приобрел совсем повое значение. Неужели... Неужели девушка влюблена в него? Эта ошеломительная догадка, едва мелькнув, тут же отошла на второй план. Какая разница - любит, не любит? Сейчас он просто сгорал от нетерпения, и ему вовсе не хотелось разбираться в своих или чужих чувствах. - Но я ведь только что выкупалась, хозяин Блейд, - все еще колебалась Оома. - На земле так грязно... Я опять перемажусь... Кроме того, в Книгах Биркбегна... Блейд больше не мог ждать. Он крепко обнял ее и зашептал: - А мы займемся этим прямо здесь. Вода смоет и унесет наш грех, и святой Биркбегн обязательно простит нас. Ну же, малышка, не серди меня... Оома обхватила разведчика за шею и, повиснув на руках, скрестила ножки у него за спиной. Блейд осторожно коснулся ее влажного, покрытого пушком лобка. Чудовище требовало незамедлительной жертвы. Он вошел, и девушка закричала от боли, восторга и наслаждения. После короткой и бурной атаки, в миг наивысшего экстаза, он утянул ее за собой под воду, и бивший со дна ложбинки ключ обдал их тела живительным теплом. Весело смеясь, они вынырнули на поверхность и вдруг оба одновременно замолчали, внезапно почувствовав, что в их отношениях что-то изменилось. Поздно вечером они устроили привал у самой границы территории апи. Оома уже давно поведала Блейду о том, кто такие апи и какими опасностями грозит их соседство, поэтому сейчас он попросил ее рассказать о священных Книгах Биркбегна и огромном каменном истукане. - Мне говорил об этом отец, - начала она, - ему - дед, деду - прадед, и так - до самых первых людей, вышедших из Великого Яйца. - Какого яйца? Они лежали в темноте, так как костер решили не разжигать, жевали холодное мясо и переговаривались только шепотом. Где-то совсем близко были апи, и стоило вести себя поосторожней. Оома легонько хлестнула его веточкой и раздраженно зашептала: - Не перебивай меня, хозяин Блейд, иначе я так и не успею ничего рассказать. Блейд подумал, что если они стали такими хорошими друзьями, то Ооме не следует называть его хозяином. Впрочем, они ведь еще не были равными партнерами. - Я передам тебе слова моего отца, - продолжала девушка, - потому что никто другой не говорил со мной об этом. Постараюсь ничего не пропустить... - Тут она хитро улыбнулась Блейду. - Правда, если я и забуду что-нибудь, ты ведь все равно не заметишь. Блейд усмехнулся и, обняв Оому, положил ее головку на свое плечо. - Конечно. Я не только ничего не замечу, но и вряд ли что-нибудь услышу, потому что засну, пока ты ходишь вокруг да около. Как ты похожа на женщин моего мира! Они тоже умеют не сказать ничего, проговорив сутки напролет. Или это просто свойство всех женщин? Оома потерлась щекой о его плечо и капризно заявила: - Я не желаю слышать о женщинах твоего мира! Лучше я действительно начну рассказывать. Слушай. В начале всего был Окк - великая птица Вселенной. Окк парил в пустоте в полном одиночестве, не зная, что скрывается за гранью бесконечного пространства. И вот однажды из-за этой грани прилетела еще одна птица. Она оказалась очень маленькой и не имела имени. Маленькая птичка свила на могучей спине Окка небольшое гнездышко. Окк не возражал, потому что раньше он был так чудовищно одинок, а теперь обзавелся другом. Но настал черный день, когда маленькая птичка сообщила Окку печальную весть: оказывается, вскоре она должна была умереть. Окк горько заплакал, и так возникла вода. А птичка радостно рассмеялась и объяснила удивленному Окку, что теперь их задача стала проще. Бедный Окк ничего не понял и зарыдал еще горше, отчего воды образовалось слишком много. Маленькая птичка сжалилась над Окком и, чтобы утешить друга, рассказала, что ему предстоит делать после ее смерти. "Примитивная космогония", - лениво думал Блейд, погружаясь в дрему. Он отчаянно боролся со сном и с колоссальным усилием все-таки сумел открыть слипавшиеся глаза. Надо внимательно слушать! Когда он попадет в страну джеддов, эта сказка может пригодиться. - Итак, - журчал голос Оомы, убаюкивая его, - маленькая птичка объяснила Окку, что он должен разорвать ее тело на три части и проглотить их. Вообще-то сначала требовались четыре части, но так как Окк уже создал воду, то теперь хватало трех. Услышав ее слова, Окк снова зарыдал. Птичка испугалась, что он затопит даже ту пустоту, что лежит за гранью мира, и мгновенно умерла. Тело ее тут же распалось на три части, и каждая заговорила своим собственным голосом. "Я огонь, - сказала Окку первая часть. - Проглоти меня!" И Окк подчинился. "Я земля! - воскликнула вторая часть. - Проглоти меня!" И он снова подчинился. "Я воздух, - сказала Окку третья часть. - Проглоти меня!" И он опять подчинился и проглотил ее тоже. И вдруг Окк почувствовал, что ему очень плохо. Он кричал и метался в пустоте, изнывая от грызущей его жгучей боли. Боль все нарастала и нарастала, и Окк решил, что он, наверно, тоже умирает, потому что не мог больше терпеть эти невыносимые страдания, но и избавиться от них тоже не мог. Но вот, когда смерть уже заглянула ему в глаза, Окк содрогнулся и породил яйцо, в котором был спрятан весь наш мир. Только выглядело оно сначала очень уж непривлекательно. Сверху донизу его покрывали кровь и нечистоты. Тогда Окк заплакал еще раз и своими слезами омыл яйцо, хранящее в себе наш мир, и очистил его от скверны. Затем Окк уселся на него и долго-долго высиживал, пока голос из-за грани пространства не велел ему лететь далеко-далеко, до огромного огненного моря. После долгого и изнурительного путешествия Окк увидел висящий в пустоте океан пламени. Тогда голос приказал ему погрузиться в океан, и Окк сделал это. Он сгорел дотла, оставив после себя Великое Яйцо. - Ты что, заснул? - Оома начала тормошить Блейда. - Нет. Я все прекрасно слышал. - Он нежно погладил ее пушистую головку. - Так что же насчет Книг Биркбегна? Помолчав, Оома тихо произнесла: - Все, о чем я рассказывала тебе, записано в Книгах Биркбегна. Биркбегн - первый человек, вылупившийся из Великого Яйца, праотец племени джеддов. Вместе с сыновьями Биркбегн написал Священные Книги и, собрав остальных людей, прочитал им эту историю. Но уже давным-давно ее приходится передавать из уст в уста, потому что чернила в Книгах выцвели и джедды разучились читать древние письмена. Поэтому часто, когда наступает вечер, люди рассаживаются у очагов, а старики рассказывают им легенды о тех временах, когда джедды были великим народом и управляли миром. - Ну, и что произошло дальше? - зевнул Блейд. Оома немного повозилась, устраиваясь поудобнее в его объятиях, погладила разведчика по щеке. - Кто знает? Джедды почему-то не захотели жить по законам священных Книг, и теперь, в наказание за грехи, наша страна пришла в упадок, народ вырождается. А больше я ничего не могу сказать, потому что была плохой ученицей и не слишком внимательно слушала наших старейшин. Мне больше нравилось уйти подальше от костров и там, в темноте... Словом, у меня были занятия поинтересней. - Немудрено, - пробормотал разведчик. Похоже, в этом мире юные девушки рано расставались с невинностью и ничуть не жалели об этом. - Мне кажется, ты еще не хочешь спать, - Оома запустила теплый язычок Блейду в ухо. - Сначала мы... - Ты ненасытная малышка! Он попытался прикрыть ладонью лицо, но она все-таки успела прижаться губами к его губам. Такой поцелуй пробудил бы мертвого, и Блейд обнял девушку, страстно отвечая на ее ласки. Оома была неисправима и, даже занимаясь столь увлекательным делом, не переставала болтать. - Сейчас, - тараторила она, - самое подходящее время и место, чтобы... Ну, ты понимаешь... Мы поели, скоро ляжем спать, а пока... - Умоляю тебя, - слабо отбрыкивался Блейд, - оставь мне хоть немного сил... Я ведь не смогу справиться с апи. - Что говорить об апи? До утра они все равно нас не побеспокоят, - заключила практичная Оома. - Если ты устал, лежи спокойно. Это не грех. Просто я все сделаю сама. Расслабься. И она действительно все сделала сама. Да еще как! На рассвете, слегка подкрепившись и выкупавшись в ручье, они тронулись в путь. Блейд, прислушиваясь к болтовне Оомы, расписывавшей зверства апи, становился все мрачнее и мрачнее и бросал угрюмые взгляды на свое жалкое оружие. Если все рассказанное правда, ему придется туго. Правда, разведчик питал слабую надежду, что Оома, панически боявшаяся апи, несколько сгущает краски. Она нравилась Блейду все больше и больше, однако это не мешало ему считать свою прелестную спутницу неисправимой болтушкой. О, эти женщины! В любом измерении они похожи, как родные сестры. Лес неожиданно кончился, и перед путниками открылось тесное, полого спускавшееся вниз ущелье. Блейд внимательно поглядывал по сторонам, стараясь не пропустить ни одной мелочи. Даже если сделать скидку на буйную фантазию Оомы, от ее историй насчет апи бросало в дрожь. Вполне вероятно, что их путешествие закончится именно здесь, и ему никогда не увидеть высоких гор страны джеддов. - Если апи прикончат тебя, - спокойно, словно была к этому готова, вещала Оома, - мне придется несладко. Знаешь, лучше убей меня, когда поймешь, что наши дела плохи. Я не хочу становиться их игрушкой. Блейд удивленно уставился на нее: - Неужели лучше умереть? Что такого сделают с тобой апи? Если они и убьют тебя, то не все ли равно, кто это сделает? Минуту она раздумывала, усердно хмуря брови. - Я не знаю... Не хочется расставаться с жизнью... Я так еще молода... И мне страшно потерять тебя! Но достаться апи... Нет! - Дрожь пробежала по ее телу. - Они мерзкие волосатые чудовища, и очень хитрые! Их пути не пересекаются с путями джеддов. Поэтому я думаю, что мне все же лучше умереть. Странная девушка. Блейд снова внимательно посмотрел ей в глаза: - Ты уверена? Оома равнодушно пожала плечами: - Понимаешь, Блейд, если тебя убьют, а меня захватят живой, то я все равно долго не протяну. Эти гнусные твари слишком огромны для любой женщины, и меня просто разорвут на куски. А это ужасная смерть! Я предпочитаю другую. Так что если тебя прикончат, мне тоже лучше отправиться в Великую Пустоту. Дай мне свой каменный нож, и когда придет время, я все сделаю сама. Блейд без колебаний протянул ей нож - в схватке с апи короткий клинок ему вряд ли пригодится. Оома тут же соорудила ножны из коры и поясок из лиан и закрепила нож на талии - так, чтобы он был под рукой, когда понадобится. Блейд, подумав, посоветовал ей сплести из травы и лиан что-нибудь вроде накидки, надеясь, что в этом случае апи обратят на девушку меньше внимания, но Оома лишь покачала головой. - Носить одежду принято среди людей, - сказала она. - Для обезьян-апи нагота не имеет значения. Разведчик не стал настаивать. Ущелье кончилось. Перед ними легла широкая равнина, за которой, далеко на юге, поднимались сверкающие под солнцем покрытые снегом вершины. Порыв ветра долетел с предгорий, обдав путников холодом. Оома, к удивлению Блейда, окинув взглядом этот безрадостный пейзаж, восторженно взвизгнула. - Вон там живет мой народ! - Она указала рукой в сторону сиявших на горизонте горных пиков. - О, Блейд, Блейд! Обмани этих апи! Убей их! Сделай что-нибудь! Как я хочу домой! Но разведчик уже не слушал ее. Вытянув шею, он пристально изучал приземистое каменное строение, стоявшее на невысоком холме примерно в трех сотнях ярдов от выхода из ущелья. Со всех сторон здание окружала невысокая стена из скрепленных известью булыжников; по всей вероятности, она служила не столько для защиты, сколько для улавливания влаги, которую нес ветер с гор. В этой пустыне вода была настоящим сокровищем. Досконально изучив стену, Блейд переключил внимание на странное существо, показавшееся на плоской каменной крыше. Апи! Первый апи, которого ему довелось увидеть живьем! Он тихонько присвистнул и почесал затылок. Тварь, стоявшая на крыше, была не меньше семи футов ростом и походила на немыслимую помесь гориллы с бабуином. Огромная, покрытая жесткой шерстью голова, крепкие собачьи челюсти, могучий торс, на котором бугрились внушительные мышцы. Блейд, тут же мысленно окрестивший эту зверюгу гобуином, изумленно моргнул и протер глаза. На гобуине-дозорном - а эта обезьяна на крыше, несомненно, была дозорным - даже было кое-что надето: рогатый шлем и перевязь для меча. Зоркий страж, приложив козырьком ладонь колбу, наблюдал за ними, причем не менее внимательно, чем Блейд разглядывал его. Существо постояло еще немного на крыше, затем резко повернулось и исчезло в открытом люке. - Это и есть апи? Блейд старался говорить как можно спокойнее, чтобы случайная дрожь в голосе не выдала его неуверенности. Ну и тварь! А он вооружен дурацким деревянным копьем да луком с десятком стрел, который бьет на двадцать ярдов... Детские игрушки! Через пару минут после того, как дозорный ушел с крыши, над постройкой, прилепившейся к вершине холма, взвились клубы черного густого дыма. - Сигналят своим, - пояснила Оома. - Здесь только первый пост, охраняющий проходы к горам Вот тут-то и решится наша судьба. Блейд следил за дверью каменного здания и, когда его обитатели вышли наружу один за другим и выстроились в шеренгу, быстро пересчитал их. Десять. Причем один явно руководил остальными. На всех - рогатые шлемы и кожаные перевязи с петлями для мечей. Брови разведчика удивленно поползли вверх, когда он понял, что вождь апи командует своими подчиненными точно так же, как любой сержант в его родном мире. Предводитель отдал отрывистый приказ, и Блейд изумился еще больше: у гиганта оказался почти женский голос, высокий и пронзительный фальцет. - Послушай, - разведчик повернулся к девушке, - я ведь так и не спросил тебя, какого они пола? - У них нет женщин, - быстро ответила слегка побледневшая от страха Оома. - Все апи - самцы, поэтому их так мало. У женщин джеддов, попавших к ним и плен, иногда рождаются дети, но всегда апи, и только мальчики. Блейд, - она прижалась к его широкой спине, словно хотела спрятаться за ней, - я боюсь! Они убьют тебя, а меня оставят для развлечений... Вдруг я не успею покончить с собой? - Девушка ледяными пальцами вцепилась в руку спутника, - Пойдем отсюда! Я уже не хочу домой. Мы укроемся в лесу, и они не станут нас преследовать! Они охраняют только равнину. - Поздно, - Блейд легонько подтолкнул ее вперед. - Доверься мне, малышка, и делай все, что я скажу. Понятно? - Да, Блейд, - голос Оомы слегка дрожал. - Тогда - вперед! Сейчас мы разгоним этих уродов. Пронзительным звенящим голосом вожак выкрикнул новую команду, и цепочка покрытых шерстью монстров, выстроившись полукругом, двинулась в сторону путников. По тому, как легко они выполнили этот маневр, Блейд понял, что ему предстоит драться с профессионалами. Предводитель, поправив перевязь, направился к разведчику, на несколько шагов опережая шеренгу своих бойцов. Блейд оперся на копье и хладнокровно наблюдал за их приближением. На его лице была написана теперь гримаса отвращения, словно десять мохнатых чудовищ волновали его не больше, чем проползающая мимо вереница муравьев. Что он мог еще сделать? Приходилось блефовать, прикидываться спокойным, уверенным и собственной непобедимости и молить богов этого мира о ниспослании удачи. ГЛАВА 8  Предводитель апи остановил свой отряд в десяти шагах от Блейда. Не обращая внимания на человека, гобуин снова что-то прокричал визгливым голосом; его воины обнажили мечи и взмахнули ими, словно отдавая салют. В душе Блейда затеплилась слабая надежда, что после такого приветствия дело обойдется без драки. Однако размечтался он совершенно напрасно: апи вовсе не собирались вести с ним переговоры. - Отдыхать, - пролаял их старший. - Ждать моих приказов. Я быстро все улажу. Но запомните, - налитые кровью глазки обежали строй мохнатых фигур, - я, вождь, возьму девку первым. Блейд, успевший многое повидать и пережить за последние четыре года, был потрясен: эти монстры, по виду не то гориллы, не то огромные бабуины, умели разговаривать и даже выполняли весьма сложные маневры. Насколько они разумны? Если с ними нельзя договориться, то, может, их удастся запугать? Или обмануть? Вождь остановился перед ними, вытащил из петли на перевязи внушительный меч, расслабил руку и опустил клинок к земле. Бросив небрежный взгляд на разведчика, он тут же начал жадно, похотливо рассматривать Оому. Девушка отступила к скале и попыталась спрятаться за большим валуном; видимо, она уже жалела, что не послушалась Блейда и не прикрыла свою ослепительную наготу какой-нибудь накидкой. - Тебе придется иметь дело со мной, приятель, - ледяным гоном произнес Блейд, - Это моя женщина. И если тепе еще что-то неясно, я готов объяснить иначе. В крохотных обезьяньих глазках мелькнуло удивление; теперь они вновь уставились на разведчика. Неприятный взгляд, решил Блейд. Хитрый, холодный, как смерть, и абсолютно лишенный каких-либо эмоций, кроме брезгливого удивления. Наверно, так человек смотрел бы на мышь, осмелившуюся с ним спорить. Прошло минуты три, гобуин все так же молча разглядывал его. Наконец тонкие губы дрогнули и раздвинулись, обнажая огромные белые клыки, и он заговорил. Теперь этот высокий, на грани визга, голос больше не казался Блейду женским; в нем явственно звучала угроза. - Кто ты? Откуда взялся? Чего хочешь и в какую сторону направляешься? Разведчик провел рукой по древку копья и смерил застывшего перед ним апи презрительным взглядом. - Мое имя Блейд. Я - человек! Мне нужно попасть к горам, и я хочу пройти с миром. Эта женщина моя, и она идет со мной. Ты все понял? Ты пропустишь нас, и мы спокойно уйдем. Думаю, ты напрасно выстроил этот почетный караул! - И Ричард Блейд, сунув копье под мышку, окинул насмешливым взглядом застывших перед ним мохнатых бойцов и громко расхохотался. На долю секунды в бесцветных глазах предводителя апи мелькнуло сомнение. Он поскреб острыми когтями свою волосатую челюсть и поднял меч. Его конец теперь был направлен точно в грудь разведчика, и тот смог рассмотреть длинный клинок, сделанный из прочного дерева и заостренных кремневых пластин. Страшная штука, особенно если учесть, что находится она в лапах огромной гориллы! Блейд взглянул на свое жалкое копье и понял, что надежда на победу близка к нулю. Может, все-таки попробовать договориться? Вождь апи как будто не спешил ввязываться в драку. Склонив к плечу огромную голову в рогатом шлеме, он произнес: - Блейд, говоришь? Ну и что с того? Меня, к примеру, зовут Поррекс. Ты направляешься к горцам, но я не слышал, чтобы там кто-то ждал Блейда. А? Что ты теперь скажешь? Разведчик недовольно нахмурился: - Ерунда! Кто может там ждать, если они ничего про меня не знают? Я проделал долгий путь, чтобы добраться до Джедда, и я попаду туда, даже если мне придется перебить всю твою банду. Снова в маленьких глазках мелькнуло сомнение, и снова гобуин заколебался, прежде чем ответить. Блейд припомнил все, о чем ему рассказывала Оома. Апи - всего лишь наемники, хотя и весьма норовистые; им платят за то, что они защищают границы Джедда от набегов северных дикарей. Однако мохнатые стражи не всегда добросовестно выполняли условия договора. С гораздо большим рвением они воровали неосторожных женщин, чтобы поразвлечься с ними, и время от времени напивались до одури. Оому захватили как раз тогда, когда апи после очередной оргии настолько потеряли бдительность, что озерные дикари, прорвав заслоны, совершили опустошительный набег на земли горцев и угнали многих из них в рабство. Несколько минут Поррекс молчал, глубоко задумавшись, потом его бесцветные глаза вновь уставились на Блейда, и он заговорил: - Пожалуй, ты прав. Я, Поррекс, согласен не препятствовать тебе. Не знаю, пропустит ли тебя старший на следующей заставе, однако это не мое дело, разбирайся с ним сам. Так что ты можешь идти, но девка останется у нас. Джедды давно не присылали нам женщин, а сюда, на первую из застав, они вообще не попадают. Судя по рассказам Оомы, джедды иногда отдавали апи своих женщин - или полоумных немощных старух, или осужденных на смертную казнь преступниц. Довольно часто жертвы предпочитали кончить жизнь самоубийством, только бы не попасть в лапы гобуинов. Блейд холодно посмотрел на нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу Поррекса и покачал головой. - Я уже сказал тебе, что это моя женщина, и она пойдет со мной. С чего ты решил, что она достанется вам? Безобразную обезьянью морду вождя исказила злобная гримаса, и острие кремневого меча мгновенно уперлось в грудь Блейда. - Ну, пеняй на себя, чужеземец! Я предложил тебе жизнь, но ты отказался. Твое дело. Женщина все равно достанется мне, потому что я сейчас проломлю твою башку. Не знаю, откуда ты пришел, чужак, но в том месте полно дураков. Разведчик отступил, взяв копье наизготовку. Было ясно, что против здоровенной обезьяны с крепким мечом его деревянная жердь с обожженным острием да самодельный лук с кривыми стрелами все равно что водяной пистолет против медведя. Копье, если не сломается сразу, лишь поцарапает толстую шкуру апи, а стрел он вообще не заметит. В такой ситуации Блейд больше полагался на свои кулаки. Что-то кольнуло спину, и, оглянувшись, он увидел, что остальные девять гобуинов, обнажив мечи, тесным полукольцом встали сзади, отрезав путь к отступлению. Жизнь на таких далеких постах наверняка не отличалась разнообразием, и эти волосатые парни, предвкушая зрелище, явно стремились поучаствовать в небольшом кровавом спектакле. Сначала они насладятся тем, как чужаку выпускают кишки, а потом займутся девушкой. - В следующий раз я проткну тебя насквозь! - рявкнул кольнувший разведчика апи. - Бейся с Поррексом и прими смерть достойно! Только не тяни, у нас уже много месяцев не было женщины! Его слова были встречены дружным гоготом. - Начинай, старший, - поддержал своего приятеля один из вояк. - Разделай этого мозгляка поскорей, нас ждет более приятное занятие. - Да, - заверещал другой, - только пусть Поррекс побыстрее разберется с этой девкой! В прошлый раз он целых два дня держал девку у себя, а нам отдал уже полутруп! - Болван! - оскалился его сосед. - Она была совсем дохлой! Только ты этого не заметил! - Заткнитесь, дурачье! - разъярился Поррекс. - Встаньте тесней и закройте пасти! Тот, кто вякнет без разрешения, не получит девку вообще, ясно? Этот парень выглядит очень прытким, а я вовсе не собираюсь гоняться за ним по всему Джедду! Крут сузился. Поррекс, лениво поигрывая мечом, держался на расстоянии от Блейда и, казалось, едва замечал противника; у вожака апи был такой вид, словно он собирался слегка поразвлечься и хотел растянуть удовольствие. Блейд прикидывал, не атаковать ли мохнатого гиганта прямо сейчас, когда тот не ждет выпада, однако быстро отказался от этой идеи. Нет, пусть Поррекс нападает первым, а он будет уворачиваться и тянуть время, заставляя эту обезьяну нервничать и ошибаться. Он сумел бы голыми руками справиться с любым мужчиной своего роста и веса, но гобуин тянул фунтов на четыреста, и этим не стоило пренебрегать. Внезапно Поррекс прыгнул вперед и, замахнувшись, направил кремневое острие в голову Блейда. Для своих внушительных габаритов он был весьма проворен, и разведчик едва успел увернуться. Апи поглядел на свое оружие и, не увидев на нем следов крови, разочарованно взвизгнул. Воспользовавшись тем, что на мгновение его противник отвлекся, Блейд вонзил копье ему в грудь, вложив в удар всю силу. Поррекс изумленно уставился на деревяшку, продырявившую его шкуру, и, оглушительно зарычав, дернул копье на себя. Древко сломалось; конец, расщепившись, застрял в ране, из которой выплеснулся тоненький фонтанчик крови. Гобуин вытащил окровавленный обломок и с гневным ревом швырнул в Блейда. Поглядев на бесполезный обломок палки, оставшийся в его руке, странник покачал головой. На миг перед ним промелькнуло видение арены в Териуте, огромный воин с широким сверкающим клинком... Пожалуй, нуры Катраза не уступили бы телесной мощью этим волосатым гигантам, хранителям джеддских границ... А ведь он сражался с ними и побеждал! Правда, не голыми руками... Теперь разведчик старательно уворачивался от выпадов Поррекса. Когда вожак апи прижимал его слишком близко к строю мохнатых воинов, те несильно покалывали Блейда мечами, и скоро его спина и ноги покрылись кровоточащими царапинами. Пространство, в котором он мог передвигаться, было не больше обычного боксерского ринга, и ему приходилось постоянно приседать, подпрыгивать и метаться из стороны в сторону, избегая смертоносного клинка. Он все кружил и кружил по этому маленькому пятачку земли, чувствуя, как пот обжигает израненную спину. А Поррекс, как ни старался, не мог нанести решающий удар; его страшный меч свистел, рассекая воздух и обрушиваясь в пустоту, но ни разу не коснулся плоти человека. Из оскаленной пасти апи текла слюна, маленькие глазки налились кровью, и Блейд понял, что его противником овладело исступление берсерка. Это было неплохо, совсем неплохо, но все же время работало на Поррекса. Казалось, он ничуть не устал и мог, видимо, размахивать своим тяжеленным мечом целый день. У Блейда же иногда сбивалось дыхание и ноги постепенно наливались свинцовой тяжестью. Он понимал, что надо принимать решительные меры; было ясно, что соревнование на выносливость ему не выиграть. Подпустив апи поближе и увернувшись от очередного удара, он натянул лук - так, что оперение стрелы коснулось уха. Гобуины позади разразились гомерическим хохотом. Поррекс остановился, наклонил набок голову и, опустив меч, тоже загоготал: - Это что за игрушка? Ты собираешься драться со мной с помощью прутика и хворостины с веревкой? Блейд не проронил ни звука и, резко выдохнув, спустил тетиву. Он целил в мохнатую физиономию, прямо в глаз, и знал, что если сейчас промажет, то может считать себя покойником. Стрела вонзилась в огромную ладонь апи, которой тот инстинктивно прикрыл лицо. Пронзительно заверещав, Поррекс бросил меч и начал, взревывая, вытаскивать из своей лапы эту большую занозу. Но бдительности он не потерял и, занявшись стрелой, не забыл наступить на меч. Теперь или никогда! Блейд стремительно рванулся к врагу. Он знал, что ни одним из смертоносных ударов карате не сможет пробить панцирь чудовищных мускулов, но существовало множество грязных приемов, недостойных упоминания в приличном обществе. Но, в конце концов, он дрался не с человеком! Мгновение - и разведчик попал в кольцо огромных мохнатых лап. Застигнутый врасплох гобуин удивленно сморщился, но тут же, торжествующе взвизгнув, обхватил Блейда за пояс; его сверкающие клыки потянулись к горлу противника. Блейду нужны были именно эти три секунды, краткий миг, пока апи не раздавил его в лепешку. Уперевшись в локти Поррекса, он ловко выскользнул из захвата; затем, выставив большие пальцы с длинными и крепкими, как сталь, ногтями, одним ударом вонзил их в глазницы Поррекса, повернул и выдернул обратно. Мгновенно забыв про врага, визжа от боли и ярости, гобуин схватился за окровавленное лицо. Блейд отступил назад, обернулся и показал замершим в изумлении апи раскрытые ладони: с пальцев его медленно стекала густая багровая слизь, которая секунду назад была глазами их вождя. Мохнатые стражи оцепенели, ошеломленные этой жуткой картиной. Но медлить не стоило. Пока Поррекс ревел, зажимая кровоточащие пустые глазницы, разведчик выхватил у него меч. Укол, еще укол... С диким воплем апи бросился к неуловимому противнику, хватая лапами пустоту. Отступив на шаг, Блейд покосился на остальных апи; те по-прежнему не шевелились, и он решил, что минута-другая у него есть. - Сюда, сюда, Поррекс... - в его голосе звучала издевка. - Ну, кто же из нас больше похож на дурака? Попытай счастья - убей меня, если поймаешь. В ответ раздался пронзительный вопль боли и гнева. Вожак апи вознес окровавленные лапы к небу, и массивное тело ринулось туда, откуда долетел голос разведчика. Блейд стоял, будто скала: ноги широко расставлены, меч вытянут вперед, прямо к мохнатой груди гобуина. Кремневое острие вошло слева, меж пятым и шестым ребром, и Поррекс захлебнулся криком. Через секунду все было кончено. Апи инстинктивно дернулся назад, поток крови из горла оборвал последний вопль, и Блейд, сделав еще один выпад, пронзил мохнатого великана насквозь. Кольцо гобуинов дрогнуло, оцепенение прошло, они зашевелились, зашептались. Победитель, однако, не собирался терять времени. Поставив ногу на труп вожака, он поднял окровавленный меч; его голос зазвучал властно, подобно львиному рыку - Всем стоять! Ваш вождь сдох, и теперь я тут главный! И я не хочу новой драки! Но если кто не согласен, пусть попробует свои силы, как Поррекс, - он презрительно плюнул на труп и сменил кнут на пряник: - Если я доберусь до Джедда, каждый из вас получит по девке... Обещаю! Толстую гладкую девку каждому! И никакой тяжелой службы! Если б он мог, то прислал бы этим тварям с Земли стадо горилл или йоркширских свиней; те вполне могли заменить толстых и гладких девок. Положив меч на плечо, Блейд прислушивался к бормотанию апи: - Хватай его! Бей! Смерть за смерть! - Не-ет, погоди. Чего раскомандовался? Ты, что ли, вожак? У каждого будет по девке! Он обещал... Слышал? - А ты и поверил. Откуда он их возьмет? Здесь только одна. Ее-то он не отдаст! Не остаться бы в дураках, а? - А тебе одной мало? Прибьем этого поскорей... - Ха, здорово он нам помог... Выпустил кишки Поррексу... Тот всех девок забирал себе. И эту бы тоже забрал... - Нет, подожди-ка... Пусть сначала скажет, откуда возьмет девок. Не будем дураками, выслушаем. Пришибить-то мы его всегда успеем. - Вот ты и есть дурак. Не видел, как он расправился с Поррексом? Кто-то наверняка подохнет... Он прыткий! А коли у всех будут девки, чего умирать-то? Я не хочу. Потолкуем, поглядим... Блейд перевел дух; пока все шло нормально. Он мог побиться об заклад, что покойный не терпел соперников и не пользовался симпатией у своей команды. Значит, эти волосатые парни остались без лидера. Полезное наблюдение! - Что ж, вы рассуждаете правильно, - обратился он к мохнатой своре, - свою девку я заберу с собой. Она проводит меня в страну джеддов. А вы пошлете гонца на другую заставу, чтобы там не вздумали со мной драться. Передайте мое обещание, что девки будут у всех, когда я стану вождем джеддов. Но для этого мне нужно попасть к ним, верно? Ну, по рукам? Он знал, что лгать надо по-крупному; чем нахальнее ложь, тем вероятней успех. Апи продолжали колебаться, повизгивая и что-то бормоча; казалось, они никак не могли договориться. Блейд с демонстративным спокойствием принялся чистить каменный клинок, втыкая его в землю. С каждым его движением трава все больше покрывалась пятнами крови, и эти багровые сгустки словно притягивали взгляды волосатых стражей. - Пораскиньте-ка мозгами, - он постучал согнутым пальцем по лбу. - Что вам даст моя смерть? Ничего! К тому же я буду защищаться и заберу с собой в могилу всех, до кого дотянусь мечом. Так что