лось теперь уже больше десятка, и они спали вповалку под укрытием старого, наполовину завалившегося здания. Крыши на нем не было, одна стена успела обрушиться. Самая крупная из обезьян села, неловко сложив ноги перед собой. Увидев Крауна, она уставилась на него потемневшими от страха и злобы глазами. Потом вдруг вздрогнула; судорога, словно толчок землетрясения, прокатилась по всему ее телу. Обезьяна засопела, почти захныкала и замотала головой, как бы пытаясь отделаться от жужжащего рядом с ней (или внутри нее) насекомого. И отвернулась от Крауна. Эта обезьяна была под контролем. Да и все остальные тоже. Краун следил, как они медленно собрались вместе и заковыляли на четвереньках к холмам, чтобы подкрепиться поутру корешками, побегами кустарника и маленькими ползучими зверьками. Даже находясь под контролем, обезьяны держались как можно дальше от новых построек. Внутри этих ярких и блестящих построек работали машины. Машины грохотали и пульсировали, день и ночь от них разносились странные шумы и еще более странные запахи. Хотя новые постройки и были теплыми на ощупь, а ночи становились все холоднее, ни обезьяны, ни Краун по своей воле не подходили к ним близко. Все они располагались на ночлег подальше от гудения машин - насколько позволяли управлявшие ими люди. Краун понимал, что раз обезьяны находятся под контролем, то и живущая в холмах семья волкотов тоже не избежала этой участи. Поэтому он приступил к своей обычной утренней пробежке вверх по травянистым склонам, мимо мирно жующих обезьян, чтобы присоединиться к семье, которая терпела его, - правда, пока ее члены находились под наблюдением людей. Пройдя около половины пути вверх по склону, Краун на миг остановился, обернулся и взглянул на лагерь. Обезьяны уже закончили еду и приступили к работе. Стоя на задних лапах, они подбирали тускло мерцавшие металлические детали и собирали из них новые механизмы и постройки. Движения их были медленными и неуверенными из-за страха, полностью преодолеть который не позволял никакой контроль. Краун заворчал. Эти непонятные человеческие машины не были живыми, но они, казалось, дышали и бормотали что-то свое, как живые. И что еще ужаснее - становилось все труднее удержаться от сна возле этих новых машин. Несколько дней назад одна из обезьян без всяких видимых причин свалилась и вскоре умерла. Остальные разбежались, но Крауну с его "приемной" семьей волкотов удалось выследить их и рычанием и угрозами пригнать обратно в лагерь. Мертвую обезьяну перед заходом солнца два волкота оттащили подальше. Краун и сам замечал, что новые машины вызывали у него сонливость и головокружение. "Это воздух. Машины вырабатывают кислород и азот. Для существ, дышащих метаном, такой воздух не годится". Краун сердито фыркнул. Даже здесь, почти у гребня холмов, чувствовался сильный запах машин. И с каждым днем он, по-видимому, становился сильнее. Все утро заняла охота. Теперь Краун охотился уже по в одиночку, а вместе с волкотами, живущими на холмах. В семье было восемь взрослых и пятеро детенышей - достаточно больших, чтобы ходить на охоту, но еще слитком молодых, чтобы помогать взрослым. Они только наблюдали и учились. В лесах еще оставались антилопы, хотя по мере приближения зимы их становилось все меньше. Волкоты образовывали полукруг с подветренной стороны и посылали двоих самых крупных и опытных самцов осторожно прокрасться по флангу стада. Они исполняли роль загонщиков. Рано или поздно антилопы учуивали запах волкотов и громадными прыжками разбегались от опасности - чтобы попасть в полукруг ожидающих их охотников. Каждый день волкоты добывали таким способом трех-четырех антилоп. Стадо, казалось, не извлекало никаких уроков из происходящего. Изо дня в день повторялось одно и то же, и всякий раз несчастные животные бросались прямо в засаду. Но с каждым днем стадо убывало. И уходило все дальше на юг. Антилопы, как и обезьяны, в это время года мигрировали. Но шли они медленно. Пока на их пути были трава и кустарники, которыми они питались, животные не торопились. И все же они устойчиво держали курс на юг, и с каждым днем расстояние до лагеря, которое волкотам приходилось одолевать с убитыми антилопами, все увеличивалось. Часть мяса волкоты съедали, остальное оставляли обезьянам. Но, несмотря на доставляемый волкотами провиант, обезьяны на глазах чахли. С каждым днем они теряли в весе и двигались все медленнее. В тот день снег впервые выпал до заката солнца. Далеко за полдень черные как сажа хлопья стали падать сквозь листву деревьев, как раз когда Краун помогал тащить дневной "улов" через подлесок. Он зарычал на снег. Снег убьет траву, и антилопы вынуждены будут идти еще дальше на юг. Уже теперь почти целый день уходил на то, чтобы найти стадо, настигнуть и убить животное и притащить его на берег. Когда Краун, задыхаясь и ворча от изнеможения, вместе со своей ношей достиг точки, откуда был виден лагерь, он обнаружил двух обезьян, которые лежали на земле. Остальные в каком-то безумии кружили возле своих мертвых сородичей - они не разбегались и не работали. Просто ходили кругами на задних лапах, передними потрясая над головами как бы в ужасе или отчаянии. Обычно волкоты оставались на вершине холма на опушке леса. Их дело - спустить туши убитых по траве на середину склона холма, который вел к берегу, и оставить их там, а самим вернуться на вершину. Обезьяны поднимались на склон и забирали мясо. Но тут Краун бросил свою ношу и повернулся к остальным волкотам. Они тоже побросали добычу и уставились на лагерь. Казалось, они примерзли к месту, ветер вздыбливал серую шерсть, когти впились в землю, они рычали и повизгивали про себя, словно преодолевая что-то, что творилось в их собственных головах. Затем по одному, очень медленно, неохотно, стали спускаться к лагерю. Мускулы у них судорожно сжимались и разжимались, как будто их одновременно тянули в двух разных направлениях. Краун принял на себя командование. То рычанием, то подталкиванием он отправил двух волкотов в разные концы лагеря, чтобы обезьяны не разбежались. Потом он подтолкнул двух волкотов помоложе к телам мертвых обезьян. Сам Краун направился прямо к обезьянам, не обращая внимания даже на то, что в зданиях возле них злобно стучали машины и там было трудно дышать. Грудь защемило, казалось, в ней разгорается пожар. Краун торопливо подхватил зубами и передними лапами одну из обезьян и потащил ее прочь. Два других волкота следили за его действиями, потом взялись за другую обезьяну. С великим трудом - перед глазами плясали огненные круги - тащил Краун тело мертвой обезьяны вверх по склону, подальше от ненавистных машин. Было уже темно, когда он сдвинул коробку старого строения, чтобы остальные обезьяны могли устроиться на ночлег. Краун наблюдал, как они сбились в кучу в своем полузаваленном жилище, тесно прижались друг к другу, хныча и жалуясь. "Ростом три метра, весят две с половиной тонны каждая, а хнычут как сосунки!" "Им страшно, Берни. Они напуганы до смерти, Поразительно, что дети справляются с ними". В этот вечер Джефф пришел домой, чувствуя в себе усталость Крауна и что-то еще, более глубокое. Он не понимал, что это могло быть, но это очень сильно тревожило его. Мать взглянула на него и сказала: - Ну, это уж слишком. - Повернувшись к мужу, она добавила: - Питер, с меня довольно. Для Джеффа это непосильный труд. Пора с этим кончать. - Нет! - одновременно вскричали Джефф и доктор Холмен. Отец сидел на софе в гостиной, Джефф стоял в дверях, шагах в шести от него. Мать находилась рядом с сыном. - Мы не имеем права прервать работу, - сказал доктор Холмен. - Слишком хорошо пошло дело. - Скажи лучше - слишком плохо, - возразил Джефф. - И день ото дня хуже. - О чем это ты? - удивленно спросил доктор Холмен. - Пойди сюда и сядь рядом. Ты и в самом дело выглядишь усталым. Как ты спал? Джефф устало проковылял к софе и сел рядом с отцом. Миссис Холмен поставила стул рядом с ними. - Я спал весь день, - ответил Джефф. - Но Крауну и другим животным... им плохо. И с каждым днем им становится хуже. - Что случилось сегодня? Джефф все рассказал им. Отца это, как видно, совсем не тронуло. Он улыбался, кивал, будто Джефф говорил о том, как сыграла его команда в футбол. - Понятно, почему ты так расстроен, - заявил он, когда Джефф кончил. - Ты немного смущен, потому что слишком сильно сблизился с этим животным. - Но они же умирают! Обезьяны... да и волкоты тоже скоро начнут, если мы... - Естественно, они умирают, - спокойно заметил доктор Холмен. - Мы начали изменять атмосферу планеты. Мы не можем дышать метаном, а уроженцы этой планеты не могут дышать кислородом. Так что, разумеется, они вымрут. У миссис Холмен был испуганный вид. - Как, неужели все? Мы всех убьем? - Нет, как можно! - воскликнул доктор Холмен. - Только в равнинных районах северного полушария. На будущее у нас еще останется для изучения множество образцов местной фауны и флоры. Анна Полчек ни за что не позволила бы нам очистить всю планету, даже если бы у нас хватило для этого техники. У Джеффа разболелась голова. - Но вы же убьете обезьян, которые вам помогают! И волкотов... Крауна! - К сожалению, да. Боюсь, другого выхода нет. Мы должны обосноваться на Альтаире-6. И рано или поздно эти животные умрут. Одно из двух: или мы, или они. - Но это несправедливо! - выпалил Джефф. - Это же их планета. Песня Ветров принадлежит им, а не нам. - Песня Ветров? - удивилась мать. Джефф пожал плечами. - Это... Так я называю эту планету... Как-то в контакте с Крауном... я его вроде бы услышал, это название. - Альтаир-6, - жестко сказал доктор Холмен. - Мы должны подготовить планету для всеохватывающей колонизации. Видит бог, мало хорошего представляет собой этот мир для колонизации, но сколько мы ни искали, лучшего не нашли. Моя задача - как можно скорее сделать планету по возможности похожей на Землю. Чем я и намерен заниматься, и пусть вымирают при этом местные формы жизни. Другого пути нет. Джефф упрямо тряхнул головой. - Все равно это несправедливо! - Ты же знал о наших намерениях, - возразил отец. - Ты даже сам вызвался нам помочь! - Но я... я не представлял себе, что мы будем убивать животных. Я думал, мы организуем колонию в одной какой-то части планеты, а они будут жить в другой. - Это невозможно, - равнодушно ответил доктор Холмен. - Невозможно, чтобы над одной половиной планеты атмосфера состояла из кислорода, а над другой - из метана, во всяком случае, это не может продолжаться долго. Правда, пройдут десятилетия, прежде чем вся атмосфера станет кислородной. Счастье, если в течение ближайших пяти лет мы сумеем привезти на планету полмиллиона человек. И им придется жить под искусственными сводами почти всю свою жизнь. - А все местные животные и растения погибнут? - спросила миссис Холмен. - В конечном счете - да. - Это же убийство! - вскричал Джефф. - Вы заставляете меня убивать Крауна и всех... - Замолчи! - рявкнул отец. - Но... - Да выслушайте вы меня! Не в игрушки мы здесь играем. Жизнь миллионов... миллиардов людей поставлена на карту. Смотрите... и постарайтесь извлечь из этого урок! Доктор Холмен отклонился назад, к другому краю стола, и набрал на панели несколько цифр. - Если бы ты внимательнее изучал в школе подобные записи... - проворчал он в то время, как на противоположной стене загорелся экран. - Это последние известия, они были записаны на пленку за неделю до нашего вылета с Земли. Посмотри-ка на них хорошенько... на все до последней. Все трое притихли и устремили взоры на экран. Джефф сидел как изваяние - голова гудела, сердце глухо билось в груди, когда он видел несметные толпы растерянных, обезумевших от страха людей, которые пробивались к больницам. На город обрушился зловещий, казалось бы, давно побежденный недуг - туберкулез, и люда осаждали медицинские центры в надежде на чудодейственную вакцину. Пленка сменилась, показались зеленые поля Нью-Мексико. Бесконечно тянулись тщательно ухоженные гряды овощей, их пересекали широкие ирригационные каналы. По голос диктора пояснил, что поля находятся под угрозой засухи - в Южной Калифорнии сильное землетрясение вывело из строя два завода-опреснителя морской воды, которые питали ирригационную систему. Кроме того, федеральные власти, оказавшись перед выбором - дать воду потерявшим кров жертвам землетрясения или полям, которые кормили миллионы людей, - отдали предпочтение пострадавшим горожанам. Новости продолжались. Игра в хоккей, во время которой забито рекордное количество шайб, сменилась показом убийства политического деятеля в Японии. Возле берегов Ньюфаундленда шторм потопил несколько рыболовных судов, по крайней мере сто рыбаков погибли. На протяжении всего репортажа голос диктора оставался безучастным - казалось, его не трогали ни смерть, ни разрушения. Всего-навсего один день из жизни планеты. Экран опустел. Отец повернулся к Джеффу и сказал: - Это обычный день на Земле. Еще одно-два поколения людей будут жить не лучше. Может быть, даже хуже. Только мы можем помочь... перестроив эту планету так, что на ней смогут жить люди. Все зависит от нас. В наших руках судьба человечества. Разве оно не стоит жизни нескольких диких животных? Джефф знал, какого ответа ждет от него отец, и ему самому хотелось бы так ответить. Но вместо этого он пробормотал: - Выходит, мы разрушили собственную планету, а теперь принимаемся за чужую? Он поднялся и направился в свою комнату, прежде чем ошеломленные родители успели ему ответить. Они оставили Джеффа в покое. Он слышал, как они спорили ночью, иногда довольно громко. Но в его комнату не заходили. На следующее утро Джефф, как всегда, поднялся рано, проглотил несколько таблеток, выпил сок из концентратов и направился в лабораторию контакта. Правда, теперь это было нечто большее, чем простая лаборатория. Добавились новые помещения, новое оборудование. Кабинеты были разбросаны по всему этажу. Несколько десятков ребятишек приходили туда теперь каждое утро. - Приветик, Джефф! Джефф повернулся и увидел, что к нему спешит Лаура Полчек. - Сегодня я буду работать с одним из волкотов... Это мой первый день! Он выдавил из себя улыбку: - Желаю удачи! Некоторое время они шли молча. Впереди них к Центру контактов, смеясь и перебрасываясь шутками, направлялись другие ребята. - Доктор Карбо сказал, что скоро контактировать научат столько ребят, что работать придется всего по несколько часов в день. Тогда и тебе станет легче. "Больше детей - больше убитых животных, - подумал Джефф. - Неужели только меня это волнует?" - Вечером в субботу я буду отмечать свой день рождения, - продолжала Лаура. - Я спрашивала доктора Карбо, можно ли тебе не работать в воскресенье, и он... - О чем спрашивала? Лаура испуганно взглянула на него, удивленная его гневным тоном. - Я... Я спросила доктора Карбо... - начала она дрожащим голосом. - Прекрасненько! У нас тут звери умирают, стада антилоп уходят все дальше от лагеря, а тебя волнует, как бы получше провести вечеринку. Здорово! Лаура покраснела. - Ну и ладно. Подумаешь, возомнил о себе! Только потому, что тебе первому удалось установить контакт, ты не имеешь права вести себя так, будто это только твое дело! - А если имею? - вспылил Джефф. - Может, только мне одному и есть дело до того, что творится там, внизу, на планете? А вы все только и мечтаете, как бы поменьше работать и улизнуть на вечеринку. Она встала посреди аллеи, уперев руки в бока. - Не очень-то кидайся на меня, Джефф Холмен. Всем известно, почему ты так много времени уделяешь работе! - Что известно? - Все известно! - кричала Лаура. - Как ты кружишь вокруг Аманды на задних лапках... словно дрессированная собачонка! Джефф почувствовал, как внутри у него все оборвалось. - К-ааа-к?.. - Не притворяйся, будто ты не понимаешь, о чем я говорю, - уже не так громко, но все тем же пронзительным голосом сказала Лаура. - Ты все время околачиваешься возле Аманды. Ты даже сфотографировал ее, разве не так? Где у тебя фотография - под подушкой? Ответ застрял у Джеффа в горле. Он поднял было руки, потом уронил их и молча заковылял мимо Лауры по зеленой тропе к Центру. Совсем один. 9 Краун искал стадо целый день. Оно исчезло. Краун и другие волкоты вышли на охоту, как всегда, на рассвете. Но антилоп нигде не было. Будто сквозь землю провалились. Волкоты то тут, то там обнаруживали следы антилоп: съеденная до проплешин на земле трава, вмятины от копыт, даже запах антилоп остался. Но самих животных не было ни в километре, ни даже дальше от лагеря - стадо - исчезло, испарилось за ночь. Возможно, им стало слишком холодно, и они бежали дальше на юг. Один за другим волкоты оставляли бесполезные поиски и принимались вынюхивать хоть что-нибудь, пригодное для их пустых желудков. В конце концов один только Краун продолжал охоту на антилоп. И вот, когда дневное солнце уже начало прятаться за лесом, Краун остановился на открытой поляне, простиравшейся к югу. Стадо ушло, его нигде не было видно. Теперь, если бы он даже нашел хотя бы одну антилопу, ему не успеть до ночи дотащить ее в лагерь и накормить обезьян. Да ему и самому до темноты не добраться до места. С тихим ворчанием Краун повернул к лагерю. Было холодно. Ветер пронизывал насквозь. Снег вытравил длинные полосы травы. Серые, будто хлопья сажи, снежинки, казалось, сжигали все живое, стоило пробыть в соприкосновении с ними несколько часов. "Но деревья не сбросили листвы". "Да. Видно, она так и остается на деревьях в течение всего года. Наверное, листья каким-то образом стряхивают с себя снег". Леса, казалось, вымерли. Животные либо ушли на юг, либо попрятались под землю на время зимы. И не было вокруг волкотов, которые стали бы сражаться с Крауном за то, что он вторгся на чужую территорию, - единственно, кто остался, это семейство волкотов там, возле лагеря - контролируемые волкоты. Но еды нет... И тут Краун заметил какое-то движение в кустах. Кто-то живой. До него донесся незнакомый, очень слабый запах. Но если это живое существо, его можно съесть. Краун медленно, водя носом по земле, пополз под куст. При слабом свете заходящего солнца он разглядел диковинное, никогда прежде не виданное им животное. Оно было длинное и тонкое. У него не было ног. Тело круглое, толщиной с заднюю ногу антилопы или в четверть толщины собственной передней ноги Крауна. Трудно было сказать, какой оно было длины, потому что тело кольцами обвивало стволы кустов. Краун фыркнул на змею. Она выглядела достаточно безобидной и съедобной. Он попытался ухватить ее зубами. Но змея оказалась проворнее: откуда-то сзади вынырнула ее голова с открытой пастью, в которой угрожающе торчал частокол ядовитых зубов. Змея злобно зашипела. Краун заколебался. Часть его мозга, контролируемая Джеффом, предупреждала об опасности, о том, что змея, возможно, ядовита. А другая часть говорила ему, что змея маленькая, а потому ничего опасного в ней нет. И его пустой желудок принял окончательное решение. Своими передними лапами волкот придавил изживающуюся змею к земле. И одной средней лапой нанес ей убийственный удар по голове. Но змея успела впиться своими ядовитыми зубами в среднюю лапу, Краун почувствовал, как его пронзила жгучая, опаляющая боль. Лапу жгло невыносимо. Краун рухнул на землю, прямо на тело убитой змеи. "Отключай! Убирай контакт немедленно!" Краун не мог двигаться, не мог дышать. В мире для него ничего не осталось, кроме ослепляющей, сводящей с ума агонии. Он... открыл глаза и увидел белый потолок. - Краун! - закричал Джефф. Доктор Карбо обхватил мальчика за плечи и снова уложил его на ложе. - Тише! Успокойся! - Он умирает! Я пытался ему подсказать... - Ты ничем не можешь ему помочь. Успокойся. Джефф увидел лицо Аманды. - В этом нет твоей вины, Джефф. И ничем ты не поможешь... - Но он же умрет! Они окончательно освободили его от контакта и дали выпить что-то горячее, горькое. Джефф сидел на краю ложа, как в тумане. Доктор Карбо вернулся к контрольной панели. - Зонд продолжает передавать сигналы... Он жив... но признаки жизни очень слабые. - Он умирает, - снова пробормотал Джефф. Аманда села рядом с ним и обняла его за плечи. - Ну, не надо так... Краун - мудрый сильный кот. Он выживет. - Позвольте мне снова вступить с ним в контакт. Может быть, я все же сумею ему помочь. Карбо повернулся к Джеффу. Лицо его было похоже на темную торжественную маску. - Нет, - решительно заявил он. - С тобой будет нервный припадок - вот и все, чего ты таким образом добьешься. Если яд подействует, то он подействует в любом случае - будешь ты в контакте со зверем или нет. Если не подействует... Обещаю, мы будем следить за сигналами от радиодатчика. Если в эту ночь он не погибнет, возможно, он вообще останется жив и невредим. Пытаясь сдержать подкатывающие к горлу слезы, Джефф что было силы вцепился в край ложа. - Стоит, пожалуй, посоветоваться с доктором Холменом и Анной Полчек, - озабоченно сказал доктор Карбо. - Эти проблемы с питанием изведут кого хочешь. Аманда кивнула. Как только Карбо вышел из комнаты, Джефф припал к Аманде. Не в силах больше сдерживаться он зарыдал. - Ничего, - тихо успокаивала его Аманда. - Ничего. Все обойдется. Когда Джефф очнулся, он не сразу сообразил, где находится. Это не его комната и не Центр контактов. Вокруг было темно, только с потолка пробивался слабый свет. Слегка повернув голову, Джефф обнаружил, что лежит в кровати. И что кровать со всех сторон чем-то занавешена. "Это лазарет". Где-то близко гудели, напряженно шипели голоса - шел неприятный разговор полушепотом. "Аманда, должно быть, дала мне снотворного, - догадался Джефф. - И они поместили меня сюда, чтобы врачи следили за мной". - Ничего с ним не случится, - проскрежетал чей-то голос, похоже доктора Карбо. - Он просто измотан и эмоционально истощен. Уж очень он привязался к этому животному. - Вы не имели права допустить ото, - прозвучал голос отца. - Я ведь каждый божий день спрашивал вас, не слишком ли тесно он связан со зверем, и вы всегда уверяли меня, что нет никакой опасности. И вот - пожалуйста! - Но все его показатели были отличные. - Показатели! Вы бы еще взяли температуру моей бабушки! Какие к черту показатели, если мой сын без сознания? - Он не без сознания. Мы просто поместили его сюда для врачебного наблюдения. - Напрасно вы спорите, - вмешался еще один голос. - Главная проблема: что нам делать там, на планете? Как мы будем кормить обезьян, чтобы они продолжали работать и при этом не дохли? Джефф узнал голос Анны Полчек. - Защитить их от кислорода, пока работают преобразователи, мы не можем, - прошептал доктор Холмен. - Значит, нужно отключать технику, когда обезьяны трудятся возле машин. - Да. Я тоже так считаю. И нужно найти им пристанище достаточно далеко от машин и в таком месте, где бы ветер не дул на них со стороны машин, когда они в рабочем режиме... - Джефф почти явственно увидел, как его отец безнадежно качает головой. - Правда, на это уйдет вдвое больше времени. - Другого не дано, - возразила Анна Полчек, - если вы хотите, чтобы ваши работники остались в живых. Берни, как твои ребята - достаточно хорошо управляют обезьянами? Джефф представил себе, как доктор Карбо пожал плечами. - Пожалуй, да. Хотя большинству все же не удается достаточно жесткий контроль. Обезьяны дьявольски сопротивляются. Они же до смерти напуганы, и ребятам приходится нелегко. Но те изменения, которые вы предлагаете, должны облегчить их задачу. - Это хорошо. - Но есть проблема посложнее, - сказал доктор Холмен. - Проблема питания. С тех пор как ушли антилопы... - Можно синтезировать пищу для них, - сказала Анна Полчек. - Станут ли они есть ее? - засомневался Берни Карбо. - Не станут есть - умрут с голоду, - ответил отец Джеффа. - Или уйдут. - Пока они под контролем, не уйдут. - В таком случае придется держать их под контролем все двадцать четыре часа в сутки. - Достаточно ли у нас для этого ребятишек? - Придется подключить еще несколько человек. По обычно поначалу они неважно справляются со своей задачей. - И все-таки придется подключить, - потребовал доктор Холмен. - А почему бы не передвинуть лагерь на юг, туда, где погодные условия лучше? - И перечеркнуть год работы в этом районе? Кроме того, здесь идеальные метеорологические условия. Когда преобразователи начнут работать в полную силу, именно отсюда кислород, который они будут вырабатывать, наилучшим образом распространится по всему северному полушарию планеты. Нет уж, это место было выбрано самым тщательным образом. Лучше не придумаешь. - Но не для животных. - К черту животных! Все равно они рано или поздно вымрут! Джефф так стиснул зубы, что у него свело скулы. И тут Джефф принял решение. Голоса смолкли. Джефф слышал, как все трое вышли. Джефф оставался в постели, пока у него хватило терпения, затем сел. В комнате было темно. Значит, еще ночь. Он тихо, со всей осторожностью, вылез из кровати и раздвинул занавески. Как он и думал, за занавеской оказалась еще одна комната с тремя кроватями. В ней никого не было. Джефф проскользнул в туалет и нашел там свой аккуратно сложенный комбинезон и туфли. Он быстренько переоделся, бросив больничную одежду на пол. Он подошел к двери и немного приоткрыл ее. В коридоре было пусто. Часы... Джефф нащупал в кармане комбинезона часы и надел их на руку. Они показывали четыре часа утра. Ничего удивительного, что в коридоре лазарета никого не было. Все спали. Но скоро там, на Песне Ветров, где находился Краун, наступит рассвет. Джеффу необходимо быть там при восходе солнца. В конце коридора он увидел установку для обследований. К счастью, его кровать не была подсоединена к ней - его же положили сюда только для того, чтобы он пришел в себя. А не то поднялась бы тревога, едва он встал с постели. Одна-единственная дежурная медицинская сестра дремала возле установки. Перед ней на панели слабо светились два небольших экрана. Значит, на обследовании находились два пациента. Джефф ухмыльнулся, радуясь пришедшей в голову мысли. Он потихоньку выскользнул из своей комнаты и, прижимаясь к стене тускло освещенного коридора, юркнул в следующую палату. Там лежали обследуемые пациенты. Над их кроватями висела довольно большая полка с приборами, на которой горели зеленые и желтые лампочки. Джефф на цыпочках подкрался к ближайшей кровати и нажал кнопку вызова. Потом бросился к двери и спрятался за нею. И вовремя. Сестра распахнула дверь, вбежала в комнату и устремилась к кровати, возле которой в темноте краснела лампочка вызова. Джефф, согнувшись в три погибели, обежал дверь и помчался к выходу. Он услышал, как хмыкнула удивленная сестра. Оказавшись на зеленой аллее, он поспешил к лаборатории контактов. Он влетел в кабинет, зажег свет и сел за ближайший стол. Откинув волосы со лба, нажал ключ и скомандовал компьютеру: - Аманду Корли, пожалуйста. На экране не появилось изображения, но Джефф услышал сонный голос Аманды: - Ч-ч-что... что там еще? - Аманда, это я, Джефф. Я в лаборатории. Ты мне нужна, здесь, сейчас. - Джефф? - Кажется, она поперхнулась. - Ты в... Что ты делаешь в лаборатории? Каким образом ты вышел из лазарета? - Неважно. Мне необходимо быть с Крауном, когда он проснется на рассвете. Это необходимо! Ты согласна помочь мне? - Ты не имеешь права... - Если ты откажешься, Аманда, я все сделаю сам. Мне необходимо быть с ним, когда он проснется. Это вопрос жизни или смерти! - Джефф, ты сошел с ума! - Так ты мне поможешь? Да или нет? Она колебалась какой-то миг. - Ладно. Помогу. Только ничего не трогай, пока я не приду. - Хорошо. Но никому об этом не говори. - Ну и достанется же нам за это, - сказала Аманда. 10 Когда Краун проснулся, боль все еще пульсировала в ноге. Но дальше она не распространилась. Он видел, он дышал. И сердце продолжало биться. Он приподнял свою огромную голову с земли. Всю ночь напролет шел снег, и ему пришлось, преодолевая боль, с трудом встать, чтобы стряхнуть с себя зудящие, обжигающие тело хлопья. Укушенная змеей нога не сгибалась, ее, видимо, парализовало. Но он жив! И как всегда голоден. Он посмотрел на убитую змею, наполовину засыпанную снегом. Сбросив со змеи серый снежный покров, Краун понюхал ее. Джефф в нем проявлял осторожность - волкот помнил о змеином яде. Сам же Краун руководствовался только сигналами, которые в изобилии поступали от его голодного желудка. Они пришли к компромиссному решению. Краун зажал передней лапой голову змеи, где находились железы, вырабатывающие яд, впился зубами в ее длинное, скрученное кольцами тело. В нем оказалось больше костей, чем мяса, зато его было много - змея была длиной по меньшей мере метров в пять. А может, и того длиннее. Почувствовав себя лучше, но еще страдая от укуса, Краун побрел к лагерю. Было холодно. Казалось, с каждым днем становится холоднее, серее, все чаще идет снег. Краун медленно хромал по горному хребту, и сквозь разрывы в кустарнике на склоне гор видел океан, серый и холодный. А небо было еще серее, и даже упрятанный под снегом берег был серый и мрачный. К вечеру сажистый покров таял, но что ни день снег все дольше оставался на земле, не поддаваясь лучам солнца. В лесу не ощущалось никакого движения. Краун мог бы поклясться, что единственное живое существо в лесу - это он. Даже листья на деревьях съежились от холода. Ветер вздыбливал мех на загривке Крауна и заставлял волкота низко пригибать голову к земле, в то время как он с трудом тащился к лагерю. Краун знал - путь предстоит долгий. Долгое, тяжкое, голодное возвращение в лагерь, с раненой ногой, которую, стоило ему шевельнуть ею, будто на костре жгли. "Отключить". Краун, хромая, продолжал идти по замерзшей траве, чувствуя, как скрипит под ногами снег-сажа. "Отключите его. Снимите напряжение. Животное поправляется, ему необходим покой". Какое-то время все вокруг казалось Джеффу незнакомым, чужим. Ложе, яркий свет, белые стены и потолок. Аманда наклонилась над ним, улыбаясь. - Нас поймали, - сказала она. Джефф повернул голову и увидел, что рядом стоят доктор Карбо и отец. Лица обоих побелели от бешенства. Но Джеффу было все равно. - У Крауна все хорошо, - сказал он. - Краун будет жить. - Снимите с него провода, - с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, сказал доктор Холмен. Джефф возвращался домой вместе с отцом. Было раннее утро, и на тропинках им встречалось множество людей, спешащих на работу. Доктор Холмен ничего не говорил, Джефф тоже помалкивал. Но едва дверь за ними закрылась и они очутились у себя в гостиной, доктор Холмен повернулся к Джеффу: - Ты подумал, что ты сделал с матерью? - С мамой? - Из лазарета позвонили в половине пятого утра и спросили, не пришел ли ты домой. Подошла мама, и с ней потом была истерика. - Но я... - Сейчас все прошло. Она спит - приняла снотворное. Но у нее мог случиться сердечный приступ! Джефф направился в спальню матери, но отец схватил его за руку. - Джефф. Я вижу, как на тебя подействовала эта... это животное. Вот почему я освобождаю тебя от работы. Никаких работ по контакту, по крайней мере на несколько дней. Джефф слушал отца, испытывая такое ощущение, будто сквозь него пропускали ток. - Ты этого не сделаешь! - Сделаю! Больше того - я уже сделал это. - Ты ничего не понимаешь! - вскричал Джефф. - Понимаю, и гораздо больше, чем ты думаешь! - закричал в ответ отец. - Я все знаю про тебя и про эту черную... - Как ты сказал? - Про Аманду Корли. Ты просто влюбился в нее, разве не так? Даже ее фотографию повесил у себя в комнате. - Это... мое дело, - задохнулся Джефф. - Напрасно ты так думаешь, - оборвал его отец. - Это же смешно! Женщина вдвое старше тебя. - Да еще и черная! - Причем здесь это?! - Ах, так - не при чем? - Нет, конечно. Но я не потерплю, чтобы женщина вдвое старше окрутила тебя... да еще в состоянии нервного истощения от этой работы. Джефф почувствовал, как лицо его наливается кровью. - Ты лжец! Ты злишься потому, что Аманда негритянка! И вы все напуганы, потому что животные не могут выполнить ту работу, которую вам нужно. Вы хотите убить их всех, вы готовы смести все, что стоит на вашем пути! Все и всех, лишь бы достигнуть желаемого. Отец буквально отшатнулся от него. Лицо его покрылось бледностью, как от пощечины. - Какой бес в тебя вселился, Джефф? Это... - Оставь меня в покое! И Джефф направился в спальню матери. Следующие несколько дней для Джеффа прошли как в тюрьме. Он, разумеется, был свободен в пределах "Деревни" и мог ходить всюду, только не в Центр контактов. А его, конечно, только туда и тянуло. Он слонялся по зеленым аллеям, часами не вылезал из библиотеки, разглядывал в иллюминаторы планету. Наконец он завалился на кровать в своей комнате и стал прокручивать видеоленты с программами новостей из библиотеки корабля. Перенаселенная, отравленная, опасная, запакощенная Земля. Кишащие толпами людей города, умирающие реки и озера, океаны, усеянные множеством кораблей, странствующих в отчаянных попытках найти пищу и другие ресурсы для постоянно растущего населения. Вот таким, свернувшимся в комочек, и нашла его однажды мать, придя днем домой после уроков. - Видишь, твой отец не преувеличивал, - мягко сказала она, стоя в дверях комнаты Джеффа. - Условия на Земле для большинства людей ужасающие. Вот почему нам нужен этот мир, и нам, и другим людям, нашим кровным братьям. Этот мир, и еще многие другие. Это тяжкая работа, отец делает ее во имя всего человечества. Джефф не ответил. Да и что он мог ответить? Либо погибать людям Земли, либо погибать животным Песни Ветров. К тому же у него не было способа повлиять на решение. А решение уже было принято, даже до того как "Деревня" покинула Землю и направилась к Альтаиру. Песне Ветров суждено умереть, а на ее месте должна появиться новая Земля под названием Альтаир-6. Новая Земля? Джефф вновь впился глазами в экран, где шла очередная лента новостей. Насилие, ненависть, ужас, смерть... Дать людям новый мир, чтобы они и его довели до таких же бедствий? И это то, ради чего они убивают Крауна? Джефф задумался, что же он может поделать? Часами бился он в поисках выхода, но так и не находил его. Ничего. Ничего он поделать не может. Он помог им воспользоваться Крауном, чтобы начать долгий, медленный процесс уничтожения мира, который называется Песня Ветров. Собственный отец вовлек его в это предательство, предательство целого мира. Однажды вечером сразу после ужина к нему заглянула Лаура. Джефф пошел с ней прогуляться. При родителях он разговаривать не мог. С отцом он и десятком слов не перемолвился с тех пор, как его отстранили от Крауна. Лаура была сильно возбуждена. - У меня для тебя хорошая новость, Джефф, - радостно заявила она, когда они бесцельно шли по тропинке. - Что такое? - спросил он. - Я сегодня была с Крауном! - Точно? - Да. Это был он, я знаю... Нога у него еще не совсем сгибается. Джефф схватил ее за руку. - Как он там? Еда у них есть? Лаура встряхнула своими рыжими волосами. - Отлично. Хотя, признаться, они изрядно голодали. Еды там никакой не осталось. Обезьяны заходят в океанский прибой и выкапывают моллюсков. Иногда им даже удается схватить рыбу. Но волкоты этого не едят. - Что же они едят? - Доктор Карбо сказал нам, чтобы мы заставили их раскапывать в лесу норы. Так они набирают на пропитание зверьков, впавших в спячку. Не так, чтобы много, но волкоты только тем и живы. Джефф покачал головой. - Они должны были отпустить волкотов. Нельзя заставлять животных оставаться там, где нет пищи... И эти кислородные преобразователи... Обезьяны больше не умирали? - Одна или две, - ответила Лаура. - Всякий раз, когда одна из них умирает, остальные пытаются разбежаться. Из-за этого и нужны волкоты... Чтобы удерживать обезьян на базе. - Вот это плохо, - пробормотал Джефф. - Черное дело мы здесь творим. Лаура прикоснулась к его щеке. - Джефф... я тоже так думаю. И большинство ребят тоже. Но что мы можем сделать? Он заглянул в голубые льдинки ее глаз: как бы ему самому хотелось знать ответ! На следующий день Джефф постарался зайти в кафетерий в такое время, когда Аманда обычно там завтракала. Проталкиваясь сквозь шумную толпу, Джефф высматривал ее в суете кафетерия. Большинство столиков было занято. По просторной комнате носились тысячи разных запахов, разговаривали сразу на тысячу разных тем. "Краун здесь рехнулся бы", - подумал Джефф. А вот и она! Однако Аманда сидела за двухместным столиком с доктором Карбо. Джефф попятился назад, наблюдая, как они о чем-то разговаривают, смеются. Зрелище это вызвало у Джеффа чувство, похожее на злость. Такого он, пожалуй, еще не испытывал. Наконец Карбо встал, намереваясь уйти. Аманда поднялась было с ним, но он жестом остановил ее: она еще не кончила еду. Он показал на свои часы, она улыбнулась, кивнула в ответ. Не успел доктор Карбо направиться к выходу, как Джефф моментально встал в очередь. Он выбил на клавиатуре селектора свой заказ, молоко с пирожком, получил поднос и двинулся прямо к ее столу. Аманда встретила его широкой улыбкой. - Привет, Джефф. Как самочувствие, получше? Он поставил поднос на стол и сел в кресло напротив нее. - Нормально. Аманда, надеюсь у тебя не было из-за меня слишком больших неприятностей? - Так, покипятились день-другой. Но мне удалось усмирить бурю. - Ага. - Он совершенно не представлял себе, о чем говорить дальше. - А как... а как там дела на Песне... на поверхности? Лицо Аманды посерьезнело. - Разве отец не говорил тебе? - Нет. Эти дни мы почти не разговариваем. - О, - она на мгновение задумалась, потом сказала: - Да, дела там идут не слишком хорошо. Биохимики приготовили синтетическую пищу для животных, но каждый раз, когда они сажают транспортную капсулу с пищей возле лагеря, все животные, даже волкоты, настолько пугаются, что отказываются приблизиться к ней. Ну, и еда попросту гниет. - Изумительно, - Джефф постарался вложить в это слово все свое отвращение. - Я бы им и так сказал, ведь ничего другого и не могло произойти. Почему бы им не посадить капсулу где-нибудь не на виду, а потом просто послать туда Крауна и других волкотов? - Послушай, а ведь это идея, - вскинула брови Аманда. - Как же это мне в голову не пришло? - Это потому, что тебе не приходилось бывать волкотом. - Или обезьяной, - улыбнулась она. - Ага... Ну, идею я дарю. Подскажи доктору Карбо или матери Лауры... - А почему ты не скажешь об этом отцу? - Я же говорил, - ответил Джефф, качнув головой, - мы больше с ним не разговариваем. - Что за глупости! - сказала Аманда. - В конце концов, ты слишком ценный работник для всего проекта, чтобы дуться, как капризное дитя. - Нет, здесь нечто большее. Мы... мы очень во многом не сходимся. - В самом деле? Например? - Так. - Джефф не мог смотреть ей в глаза. - Очень во многом. - Включая меня? - мягко спросила Аманда. Джеффа как током ударило. - Как ты догадалась? - Со мной случилось то же, когда мне было лет двенадцать. Я по уши влюбилась в одного из учителей. Я больше никого так не любила, - грустно произнесла она. Джефф был слишком взволнован, чтобы отвечать. Он сидел, уставившись в поднос перед собой. - Джефф, милый, посмотри на меня, - сказала Аманда. Он подчинился. Она улыбалась ему. Тепло, с пониманием, почти с любовью. Почти. - Джефф, через это проходят все. Это больно, я знаю, но скоро эта боль утихнет... - Но я люблю тебя, - выпалил он. - Знаю, - сказала она. - Я тебя тоже люблю, хотя и не так. Не надо стыдиться любви друг к другу. Но ты же знаешь не хуже меня, что мы не собираемся прожить вместе остаток нашей жизни. Это не такая любовь... - Я... я не знаю... - Зато я знаю, - мягко сказала она. - Черт бы побрал моего отца, он прямо взбеленился от ярости! - А ты как думал? Отцы, они все такие. Вот подожди, влюбится твой сын в женщину постарше! - О! Когда это будет!.. Она рассмеялась. - Вот увидишь! Придет день, когда ты встретишь девушку, с которой захочешь провести всю свою жизнь. И у вас будут дети, и ты станешь отцом. И тогда-то вспомни сегодняшний день. - Я, наверное, по-дурацки вел себя. - Ты вел себя очень мило. А уж если кто и вел себя глупо, так это я. Да еще дважды. - Ты о чем? - Ну... - она замолчала в нерешительности. - Первый раз, когда ты попросил разрешения сфотографировать меня - я должна была догадаться, что за чувства ты испытываешь ко мне. А второе... мне пора бы разобраться, что я сама чувствую по отношению к Берни, раз и навсегда. - К доктору Карбо? - У меня к нему довольно сильное чувство. Думаю, что и у него ко мне тоже, - задумчиво проговорила Аманда. - Вот как! - Надеюсь, ты не станешь ревновать, нет ведь? - Она пристально смотрела на Джеффа. - Я... Не знаю. - Я бы хотела, чтобы мы все-трое опять работали вместе. Одному богу известно, как необходима наша помощь там, внизу, на планете. Джефф кивнул. - За меня можно не волноваться. - Он даже попытался улыбнуться. - Думаю, я как-нибудь переживу это. - Конечно же! - сказала Аманда. - У тебя все будет хорошо. - Да, - согласился Джефф. Нельзя сказать, чтобы ему было так уж хорошо в тот момент. Но где-то в глубине души он понимал, что Аманда права. В тот вечер за ужином отец сказал, что на рассвете он, Джефф, должен явиться в Центр контактов. Джефф ответил, что явится. Он почувствовал, что ему, хотелось бы продолжить разговор, но не знал, с чего начать. Отец пошел ему навстречу. Он сказал очень серьезно: - Ты нам нужен. Ты лучший в работе по контактам. Джефф взглянул на мать. Она молчала, но глаза ее светились надеждой. - Я... я постараюсь сделать все, что могу. - Большего от тебя никто и не требует. Джефф кивнул. Лицо его расплылось в невольной улыбке. Он уткнулся в тарелку и тут обнаружил, что к нему вернулся аппетит - впервые за много дней. Первое ощущение было каким-то странным. Краун был иным. Голодным, как обычно. Нет, сильнее, чем обычно. Он был голоднее, утомленнее, напряженнее. Обезьяны, очевидно, находились на грани безумия. Все инстинкты гнали их прочь, на юг, подальше от холода, от этих странных машин, которые убивают. Но железный контроль из космоса, из вращающейся по своей орбите "Деревни" заставлял их оставаться в лагере, на берегу. Оставаться и работать. Оставаться и работать, и замерзать, и погибать. Волкоты держались достаточно далеко от лагеря. Они приближались к постройкам и машинам только тогда, когда этого никак нельзя было избежать. Этим утром Краун неторопливой рысью направился прочь от семьи волкотов, которые заметно похудели и казались гораздо более раздражительными, чем прежде, и двинулся на юг. "Капсула с пищей приземлилась нормально. Теперь надо только найти ее". На это потребовалось меньше получаса. Капсула покоилась на отмели, по которой сейчас, во время прилива, гулял прибой, наполовину захлестывая капсулу. К счастью, люк, автоматически открывшийся в момент посадки, оказался выше уровня воды. Однако волны прокатывались в опасной близости от него, а некоторые гребни даже срывались и пропадали внутри. Краун, ворча на холод и сырость, пошлепал через прибой. Поднявшись на задние лапы, он заглянул в люк. Передней лапой выудил колышущийся кусок синтетического мяса. Понюхал его, лизнул. Ни вкуса, ни запаха. Было неудобно тащить в передних лапах продолговатый кусок искусственной пищи, прыжками добираясь до сухой полосы песка на берегу, за верхней отметкой прилива. Он бросил кусок на землю, снова понюхал его и впился зубами. Похоже на мясо, но совершенно безвкусное. И Краун съел его, дочиста. Желудок заполнился, но и только. Удовольствия от еды Краун не получил. Он вернулся к капсуле, взял в зубы другой кусок и потащил его семейству волкотов. Волкоты бродили по берегу южнее лагеря, как полицейский отряд в ожидании беспорядков. Краун бросил пищу на песок, затрусил в сторону и улегся на подмерзшую коричневую траву. Он смотрел, как волкоты, один за другим, подбирались к мясу и нюхали его. Последним подошел большой самец, вожак семьи. Он порычал, потрогал кусок лапами, полоснул по нему когтями. И принялся за еду. Остальные члены семейства расположились вокруг, смиренно наблюдая, как их вожак приканчивает кусок мяса. Покончив с мясом, вожак взглянул на Крауна и фыркнул, как бы вопрошая: "Где ты это взял?" Краун встал и пошел вдоль берега. Оглянувшись, он увидел, что все семейство волкотов следует за ним. Все, кроме вожака. День еще не кончился, когда волкоты насытились. Они принесли мясо и обезьянам. Все животные, как только животы их наполнились, почувствовали себя лучше и вели себя спокойнее. "Совсем как люди". В тот же вечер Джефф ужинал вместе с Полчеками. Лаура пригласила его, когда они встретились в конце рабочего дня у выхода из Центра контактов. С наступлением зимы дни стали короче, но молодежь этому только радовалась. Ужин прошел хорошо, хотя миссис Полчек явно была чем-то обеспокоена. Джефф обратил внимание на то, как дружелюбно разговаривали между собой Лаура и ее отец, а Анна Полчек едва ли слово вымолвила за весь вечер. После ужина, когда все перешли в гостиную, она вдруг сказала: - Порой я жалею, что нам вообще встретилась эта планета! - Что?! - Ну-ну, Анна, - сказал доктор Полчек, - не поддавайся настроениям. Ты же знаешь, нет ничего... По она покачала головой. - Нет, это правда. То, что мы творим здесь, - преступление... настоящее преступление. - О чем вы? - спросил Джефф. Миссис Полчек взглянула на него так, словно только что вспомнила о его существовании. На какое-то мгновение она нахмурилась, потом вздохнула, лицо ее разгладилось, и она спросила: - Вы знаете семью Токадо? - Да, - одновременно ответили Джефф и Лаура. Лаура, как и Джефф, сгорала от любопытства. - Доктор Токадо и ее муж провели антропологические исследования животных, которых вы, молодые люди, контролируете... - Антропологические исследования? - изумилась Лаура. - Да... чтобы определить, на какой стадии интеллектуального развития находятся эти животные на эволюционной шкале по сравнению с животными Земли. Джон Полчек задумчиво потер подбородок. - Ты уверена... - Все в "Деревне" должны знать об этом, - заявила миссис Полчек. - Пусть Питер Холмен держит это в секрете. "Мой отец? - удивился Джефф. - Какой секрет?" - Сегодня доктор Токадо передала свое открытие на суд Питера, - продолжала Анна Полчек. - По ее мнению, и волкоты, и обезьяны меньше чем за миллион лет станут разумными существами - возможно, такими же разумными, как человек. - Разумными? - спросил Джефф. - Как мы? - не менее удивленным тоном вторила ему Лаура. - Совершенно верно, - сказала миссис Полчек. Затем добавила с досадой: - Если им дадут возможность выжить. - О-о-о! - воскликнул Джефф, до которого только теперь дошел весь смысл сказанного. - Понятно? Так-то вот. А мы занимаемся тем, что уничтожаем два вида животных, которые со временем могли бы стать такими же разумными, как мы с вами. Джон Полчек замахал руками. - Что ты, что ты! Это было бы ужасно! Мы вовсе не намерены уничтожать их всех. Я говорил об этом с Питером, он тоже считает, что надо сохранить часть животных в специально отведенных для них районах, где будут постоянно поддерживаться определенные условия и среда. - Нет, - резко возразила Анна Полчек. - Из этого ничего не получится. Разум не может развиваться в зоопарке. Животным необходим их собственный мир, в котором на них влияли бы естественные силы, естественная среда. А не зоопарк... - Но... - Джефф уже понял, к чему она клонит. - Но это значит, что мы должны оставить им планету и полностью отказаться от своих планов. - Вот именно. - А это в свою очередь означает, - сказал Джон Полчек, - что человечество теряет надежду получить в свое распоряжение новую планету. - Значит, мы или они, - сказала Лаура, очень неуверенно, несмотря на категоричность реплики. - Что же нам остается, какое решение? - спросила Анна Полчек. - А кто дал нам право принимать какое-либо решение здесь? - спросил Джефф. Никто ему не ответил. 11 Краун чувствовал что-то странное в воздухе. Что-то страшное. Он не мог ни обонять, ни видеть, ни слышать этого. Но оно было. Каждый порыв ледяного ветра, дующего с моря, был пронизан ощущением ужаса. Тяжелое серое небо, заснеженный берег, деревья там, на холмах, с листьями, скрученными в спираль, - все, что окружало Крауна, дышало страхом и опасностью. Обезьяны и семейство волкотов тоже почувствовали это. Суетливо, неуклюже, кружа на одном месте, обезьяны жалобно поглядывали на побережье, будто молчаливо умоляли свою стражу отпустить их с этого страшного места. Да и сами волкоты нервно слонялись вдоль берега, размахивая хвостами, рыча без всякой на то причины. Надвигалось что-то неизвестное, во поистине ужасное. Животным и без того было достаточно плохо. Они едва сумели вынести зимние штормы, за последнюю неделю трижды обрушивавшиеся на побережье. Волны уничтожили часть оборудования и некоторые здания в лагере. Снегопады участились, и животные вынуждены были проводить ночи под крышей, чтобы не оказаться заживо погребенными под снегом. Управляемые людьми обезьяны соорудили убежища в виде шатров для себя и для волкотов. Всякий раз, когда шатры сносило штормом, они терпеливо восстанавливали их вновь. Теперь каждое утро начиналось с того, что обезьяны очищали рабочую площадку от снега. От этого их передние лапы-руки покрылись волдырями и горели как от ожогов. Волкотам с их толстокожими лапами скопления снега на тропинках как будто не угрожали. Семейство волкотов укрывалось на ночь в одном шатре, хотя он был явно тесен для них. В другом шатре спал один Краун: даже под контролем человека семья волкотов не принимала его за своего. Это право Краун мог заслужить, только убив вожака. Но до тех пор, пока люди управляли волкотами, открытого конфликта между животными возникнуть не могло. Краун стоял на склоне холма, наблюдая, как тупо двигаются по побережью обезьяны, как рычат встревоженные волкоты. Волны набегали на берег, холодные как лед. Обезьяны не хотели работать. Неожиданно океан стал откатываться. Вода уходила, обнажая темно-коричневый, блестящий от влаги плоский берег. Как в замедленном кино, край моря все дальше отступал от линии прилива. Крауна затрясло. Нет. Затрясло землю. "Цунами!" "Землетрясение и волна цунами!" "Вызвать доктора Холмена! Проверить центр наблюдения!" Земля под лапами Крауна с грохотом содрогнулась, и на склонах холмов с треском стали валиться деревья. Сорвались и запрыгали вниз камни. Земля покрылась трещинами. На какой-то миг обезьяны в оцепенении застыли на своих местах. Потом, вопя от ужаса, заломив над головой лапы, бросились врассыпную. Зарыкали волкоты, шныряя взад-вперед, а затем и они устремились вдоль берега. Забыв об обезьянах, животные слепо искали спасения единственным известным им способом - в бегстве. "Они вышли из-под контроля!" "Отсоединяйте, детей, прежде, чем..." Земля вставала на дыбы и бросалась в пропасть. Широченные трещины рассекли склоны холмов. Горы исчезали, взрываясь словно воздушные шары и изрыгая тысячетонные обломки скал и куски почвы на берег. Краун в растерянности застыл, не зная, бежать ли ему вдоль берега или попытаться подняться на гребень холмов. Сотрясения почвы раз от разу становились все ужаснее, все огромное тело волкота ходило ходуном. Из бесчисленных трещин, закрывая горизонт, сочился дым. Но вот образовался просвет, и Крауну на мгновение удалось разглядеть берег: он грозил гибелью. "Джефф все еще в контакте! Он пока держится". "Подумать только, один из всех!" От самого горизонта мчалась огромная волна, похожая на серую крепостную стену, она вздымалась все выше и выше, как горный хребет, и вот уже ее псиный гребень с грохотом обрушился на берег, сметая все на своем пути. Краун взревел на волну, повернулся и кинулся вверх, к гребню холмов. Там под напором бури гнулись деревья. Прямо перед ним вдруг разверзлась земля, но он успел перепрыгнуть через разлом. Следом за ним скатывались камни и скалы. Сама земля, казалось, съезжала вниз, навстречу всепоглощающей стене серой, бурлящей воды... Краун почувствовал, как земля уходит из-под его ног - это вниз устремился склон. В отчаянных попытках взобраться повыше волкот цеплялся за камни, карабкался что было сил. Уже чувствовался соленый острый запах морских брызг, а все звуки покрыл низкий рев, возвещавший конец света. По скалам, грязным осыпям, вонзая когти в вырванные с корнем и сломанные деревья, Краун продолжал свой путь. И тогда Вселенная взорвалась. Раздался оглушительный грохот. Ярость приливной волны снесла берег, и будто гигантская рука вдруг подхватила Крауна и подбросила вверх. Деревья, скалы, невероятные нагромождения - такого он не видывал никогда, небо перевернулось вверх тормашками... И тут он шлепнулся прямо на живот и стал проваливаться сквозь листву и шершавые стволы деревьев. По крайней мере тысячу раз он ударялся о тысячу каких-то предметов. Наконец все кончилось. Краун лежал на вершине холма, будто в люльке, сотканной из поваленных кустов, расщепленных ветвей, среди завала деревьев. Все тело его болело, он промерз до костей, ему не хватало дыхания. Но он был жив. Покачиваясь, ощущая боль при каждом движении, Краун поднялся на ноги и взглянул на побережье. Там по осталось ничего. Ровным счетом ничего. Лагерь исчез. Берег очистился от зданий в оборудования так, словно их там и не было. Краун моргнул и сделал несколько мучительных шагов по пружинящему мокрому месиву из ветвей и кустов, на котором он оказался. Море, теперь спокойное, мирно лизало песок, будто ничто никогда не нарушало его вечного покоя. Побережье очистилось от снега и, как полированное, сверкало золотом под солнечными лучами. Всмотревшись внимательнее, Краун заметил части разбитых машин, водоросли, камни, ветки деревьев и уцелевшие тягачи, в беспорядке разбросанные вдалеке. Склоны холма были изъедены ямами, заполненными грязью, от которой кое-где еще поднимались испарения. Много деревьев было повалено, еще больше склонилось под причудливыми углами, некоторые - с корнем выдранные землетрясением или чудовищным натиском цунами. "Отключай!" Краун фыркнул и затряс тяжелой головой. "Отключай Джеффа. Больше там нечего делать". Все население "Деревни" собралось в зале заседаний. Это был большой круглый зал в центре главного шара. По стенам огромного помещения росли кусты и цветущие растения. Здесь ставились спектакли, устраивались танцы в всякого рода общественные мероприятия. Зал заседаний был самым большим помещением в "Деревне", больше гимнастического зала. Сегодня в нем стояли ряды кресел, все обращенные и сцене. Там сидели руководители отделов в капитан корабля. На собрание пришли все до единого: мужчины, женщины, дети, только три члена экипажа остались следить за автоматами управления кораблем. Председательствовал доктор Холмен. Он подробно рассказал обо всем, что произошло там, внизу, на планете. Называл он планету только Альтаир-6. Джефф, сидевший между матерью и Лаурой, всякий раз, когда слышал это, тихо произносил: "Песня Ветров". Берни Карбо продемонстрировал ленты с записями сигналов зонда, помещенного в мозг Крауна. Ни он, ни доктор Холмен не упоминали имени Джеффа, однако оба доложили собравшимся, что Краун был единственным из животных, кто до конца оставался на месте катастрофы. Все остальные отринули человеческий контроль и, будучи во власти обыкновенного страха, оказавшегося сильнее электронных связей между животными и людьми, бежали. - Мы постараемся восстановить контакт с этими животными завтра утром, - сказал доктор Карбо. - Возможно, нам снова удастся взять их под контроль, но лично я в этом не уверен... Думаю, понадобится по меньшей мере несколько дней или недель, пока животные немного придут в себя. Тогда мы восстановим контакт. При виде записанных на пленку последствий цунами и гибели лагеря люди оцепенели от ужаса. Лаура, глядя на разрушения, прошептала Джеффу: - Такое впечатление, что планета одним взмахом стерла с лица своего все человеческое. Джефф посмотрел на нее. Да, она была совершенно права. Лента кончилась, и доктор Холмен поднялся, чтобы продолжить выступление. Джеффу, сидевшему где-то в средних рядах, отец казался очень далеким, маленьким, незнакомым существом. Но его голос, усиленный динамиками, звучал мощно, настойчиво. - Мы потерпели поражение, - говорил он, - но это вовсе не означает, что мы сдаемся. На протяжении целого года мы делали все, чтобы запустить на полную мощность нашу базу, и вот - все впустую. Но этот год не пропал для нас даром. Мы узнали много важного. Мы знаем, что можем вступать в контакт с животными планеты и управлять ими. Знаем, что можем заставить их работать на нас, даже в условиях, для них противопоказанных. И эти наши знания мы теперь можем использовать для дальнейшего прогресса. По залу прошелестел шепоток. - Мы построим новую базу на планете, южнее, в районе с более благоприятными климатическими условиями. И геологически более стабильном. Выбор места для нашей первой базы диктовался метеорологическими соображениями. Место для нового лагеря мы изберем на основании климатических условий, метеорологических данных и тектонической стабильности. Собственный опыт - в чем-то положительный, в чем-то горький - многому нас научил, и я надеюсь, что примерно через полгода мы сумеем запустить на полную мощность полноценную установку по преобразованию атмосферы. Слушателям все это нравилось. Они кивали головой и поворачивались друг к другу, чтобы выразить свое одобрение. Никто и слышать не желал, что работа, проделанная ими за прошедший год, оказалась бесполезной. - Первым шагом в нашем новом предприятии, - продолжал доктор Холмен, - будет поисковая группа, которую я намерен послать завтра же в район старой базы, чтобы посмотреть, что из оборудования уцелело и может быть использовано. Я сам возглавлю эту группу. При этих словах все встали и громко зааплодировали. Доктор Холмен слегка склонил голову и попытался сдержать улыбку. Но Джефф знал, что аплодисменты ему приятны. На следующее утро Джефф завтракал вместе с родителями у себя дома. - Я уже давненько не был на планете, - возбужденно говорил отец. - С интересом ожидаю этого момента. - Сомневаюсь, что вы там что-нибудь спасете, - заметил Джефф. Отец пожал плечами: - Любой кусочек металла представляет ценность. Его можно снова пустить в оборот. - Да, наверное. - Но это опасно, - сказала миссис Холмен. - Я буду не один, - успокоил ее доктор Холмен. - Подбираются опытные люди. Не волнуйся. - После землетрясения никому не удалось наладить контакт с животными, - сказал Джефф. - Видимо, они далеко разбежались. Все, кроме Крауна. - Несколько человек пытались сегодня ночью вступить в контакт с Крауном, но так и не смогли, - сказал отец. Джефф был поражен. - Как? Кто пытался? Зачем? Куда делся Краун? Доктор Холмен покачал головой. - Не знаю. Возможно, он ушел с побережья в поисках пищи. Сомневаюсь, чтобы ее много осталось там, где было землетрясение. "Чепуха, - подумал Джефф. - Все эти грызуны вылезли из своих нор. Так что у Крауна пока пищи хватает". Отец взглянул на часы, схватил чашку с кофе и залпом осушил ее. - Через пять минут должен встретиться со всей командой. Встал и Джефф. - Пойду-ка в Центр контактов. - С улыбкой взглянув на отца, он добавил: - Я вас _там_ буду ждать. - Вряд ли ты найдешь своего волкота где-нибудь поблизости, - с сомнением в голосе произнес доктор Холмен. - Он убежал, Джефф. Вне досягаемости наших радиодатчиков и приемников. - Посмотрим. Отец ничего не ответил, но по выражению его лица Джефф догадался, что он думал: "Вот-дорастешь-до-моего-возраста-тогда-будешь-разбираться-что-к - чему." - Папа? - услышал Джефф свой собственный голос. Доктор Холмен уже подходил к двери. Возглас сына заставил его обернуться. Джефф поспешил за ним. - Ты и в самом деле думаешь, что мы поступаем правильно? - Ты о чем?. - О планете, наших попытках изменить ее. Об уничтожении всего живого и о превращении Песни Ветров во вторую Землю. Отец остановился. Повернувшись к Джеффу, он зло ответил: - Тут не применимы понятия "правильно" или "неправильно". Это вопрос жизни или смерти - просто и ясно. Мы можем поступать только так. - Но... - Никаких "но"! У меня нет времени на споры, Нет его и у перенаселенной планеты Земля! 12 Краун был на месте. Он оставался там все время. "Все остальные ребята не сумели удержать контроль, потому что сами испугались. А я и Краун - мы составляем одно целое. ОДНО ЦЕЛОЕ". Краун сел и издал долгий пронзительный вопль, вложив в него всю переполнявшую его радость. Он жив! Всю ночь Краун провел в охоте за мелкими грызунами, которых землетрясение вытряхнуло из нор. Многие норы смыло водой, и теперь множество зверушек спешило выкопать новые укрытия в разодранной, перемешанной, пропитанной влагой почве на вершинах холмов в лесу. К рассвету большинство из них уже укрылись под землей. Но к рассвету и Краун насытился и чувствовал себя превосходно. Что-то прогромыхало в небе. Краун поднял голову и увидел, как серое зимнее небо прочертила тонкая светлая полоса. Полоса тянулась от небольшого серебристого предмета в форме стрелы. Он приближался, увеличивался в размерах и производил все больше шума. Вот он уже проплыл над самой водой, слегка приподнялся над берегом, повис на хвосте мерцающего облака газа, взметая песок, и наконец медленно опустился на три металлические опоры. Краун стоял на склоне холма, скрытый в листве кустарников, и смотрел. Вопреки желанию он глухо прорычал на странную машину. Открылся люк, и по металлической лестнице на песок медленно спустились четыре человека. Они были одеты в громоздкие скафандры красного, зеленого, желтого и голубого цвета. Они были в шлемах, на спине у каждого находился тяжелый баллон. Краун знал, что в голубом скафандре был доктор Холмен. Бриз Доносил до Крауна приглушенные шлемами голоса людей. - Ничего не вижу! Здесь же темным-темно! - раздался удивленный, чуть испуганный возглас. - Включи нашлемный фонарь, Грег. Сквозь слои облаков лучи солнца не проникают на поверхность планеты... Взгляни-ка лучше на склон холма. - Он сверкает... флуоресцирует... - Ультрафиолетовые и рентгеновские лучи Альтаира, пронизывая здешнюю атмосферу, вызывают свечение минералов, которые находятся в земле. - Вот почему нам необходим кислород здесь, - прозвучал голос доктора Холмена. - Слой озона развеет завесу облаков над планетой и станет надежной защитой от активной радиации Альтаира. Это позволит нам работать на поверхности планеты без опасения ослепнуть или зажариться. Кто-то произнес: - Да здесь темно, как в преисподней. Мне, конечно, говорили об этом на инструктаже, но к этому надо приспособиться. Краун затаился в мокрой листве, тихо ворча себе под нос и наблюдая, как они бредут, спотыкаясь и переговариваясь друг с другом. - Как ты там, Грег? - спросил доктор Холмен. - Все будет в порядке. Дайте только отдышаться немного. - Трудно поверить, что животные здесь что-то видят, - сказал человек в красном скафандре. - Они все видят в инфракрасных лучах, - пояснил доктор Холмен. - Инфракрасные лучи попадают сюда из верхних слоев облаков. Сейчас для местной фауны стоит ясный, приятный день. - Им можно позавидовать. Черта лысого мы найдем этих зверей в эдакой темноте. Из красного скафандра донесся насмешливый голос: - Об этом не беспокойся. Лучше пожелай, чтобы они нас не нашли! - О-о-о! Несколько часов поисковая группа ковыляла по берегу, исследуя остатки бывшего лагеря. - Спасать здесь особенно нечего. Металл здорово заржавел... по крайней мере то немногое, что от него осталось. Доктор Холмен указал на холм, где прятался Краун. - Поищем там. Волной могло занести большую часть оборудования вверх, за деревья. - Да в этой тьме нам все равно ничего не найти. - Не будь таким пессимистом. Нужно попытаться, чтобы быть уверенными. - Долго нам здесь оставаться нельзя, - сказал человек в красном скафандре. - Этот воздух разъедает материал скафандров да и баллоны с кислородом тоже. Не слушая предупреждений, доктор Холмен направился к склону. Тяжелый скафандр сковывал его движения, и оттого он шел медленно и неуклюже. Осторожно передвигая ноги, останавливаясь, словно цепочка слепых, они стали карабкаться на холм. Умей Краун говорить, он бы рассказал им, что волна смыла в океан все, что было на берегу. А в лесу ничто не напоминало о пахнущих бедой металлических штуках с побережья. Инстинктивно Краун забирал в глубь леса, подальше от приближающихся людей. Он старался уйти незаметно, но все же так, чтобы не терять их из виду. Вдруг он почувствовал опасность. Сильный порыв ветра донес до него запах других волкотов. На свою территорию возвращалось семейство волкотов! И не контролируемое людьми. Скорее всего голодные. Когда они заметят людей... Краун весь собрался в пружину на своем ложе из мокрых листьев, напрягся и Джефф на ложе в лаборатории. Ветер своенравно подул в другую сторону, и Краун больше не слышал запаха волкотов. Он знал - они подходят все ближе. Они ведь помнили, что тут, на берегу, получали свою пищу, и вместо того, чтобы пускаться в долгое путешествие на юг на голодный желудок, предпочли набить животы на берегу. Краун с шумом поднялся на ноги и угрожающе зарычал. - Бог мой, что это? - Свет, черт вас подери, свет! Да сюда... Это где-то здесь! - Смотри! - Да он со слона! Краун снова зарычал, предупреждая людей об опасности, понуждая их вернуться на корабль и одновременно внушая другим волкотам, чтобы они не лезли, оставались на месте. Но люди в дебрях леса застыли, уставившись на Крауна. - Посмотрите-ка на его зубы! - Так вот, друзья, это волкот, - сказал человек в красном скафандре. Рука доктора Холмена нащупывала кобуру у пояса. - Не трудись, - спокойно сказал человек в красном. - Этой игрушкой ты можешь только привести его в ярость. Ружья с транквилизаторами остались на корабле. - Нам лучше вернуться! - Не спеша и осторожно, - добавил доктор Холмен. Краун сел, стараясь дать людям понять, что он не собирается нападать на них. - Мне кажется, что это тот волкот, которого мой сын... - К сожалению, мы не располагаем временем, чтобы быть представленными ему. Не лучше ли нам подобру-поздорову выбраться отсюда? И без дальнейших разговоров четверка пустилась вниз по склону, на берег, к своему космическому кораблю. Но едва они прошли шагов десять, как Краун услышал сотрясающий землю рык вожака стаи. Оглянувшись, он увидел их: все восемь, они целенаправленно трусили по берегу, ведомые запахом человеческих существ. И даже ненавистный запах машин не остановил их: так могло действовать только одно чувство - чувство голода. - Что там еще? - Судя по звукам, их стало больше. - Не мешает прибавить шагу... Люди бросились бежать, спотыкаясь и падая, по склону холма. Но чем быстрее они бежали в этой для них непроглядной темноте, тем чаще падали. - Проклятие! Я, кажется, порвал скафандр! - Чинить некогда. Стяни как-нибудь и беги. Волкоты почуяли страх беглецов. Они, галопом кинулись вслед, и расстояние между ними и членами экспедиции значительно сократилось. Человек в красном бежал впереди. Он первым выбежал на гладкую поверхность песчаного берега и обернулся. В свете фонаря на гермошлеме он разглядел несущихся на него волкотов. Молча, в полном спокойствии, он достал пистолет и выстрелил в приближающихся животных. Пули, но причинив никому вреда, вспахали песок, но звук выстрела напугал волкотов. Они резко затормозили свой бег, а затем снова зарычали. - Скорее! Скорее! - взывал человек в красном скафандре. Доктор Холмен бежал последним. По наконец и он спустился с холма на берег. До корабля оставалось каких-нибудь сто метров. - Спокойно, - приказал человек в красном. - Достаньте оружие. Побежите, когда я скомандую "Вперед!" Если звери пойдут на вас, стреляйте. Но ни в коем случае не останавливайтесь, бегите! _Вперед_! Они сорвались с места. Волкоты тут же яростно взревели и рванулись за ними. Люди дружно выстрелили из своих никчемных пистолетов, но на сей раз выстрелы не остановили волкотов. И тут фигура в голубом - это был доктор Холмен - споткнулась о кусок скрученного металла и полетела на землю. Сначала его товарищи этого не заметили. Они мчались к космолету. Но Краун увидел, сорвался с места и с рыком, от которого, казалось, могло бы расколоться небо, ринулся вниз на берег. Трое космонавтов уже были у корабля и карабкались по лестнице внутрь. - Где Пит? - Бог мой... он остался где-то там! - Пит! Доктор. Холмен! Пит! - Скорее внутрь! Надо зажечь поисковые огни. Огромными прыжками Краун одолевал расстояние в тридцать метров, перескакивая через валуны, ямы, полные жидкой грязи, поваленные деревья. Скорее вниз, к человеку в голубом скафандре. Волкоты достигли фигуры в голубом раньше, но, прежде чем они успели коснуться ее, - Краун зарычал, бросая им вызов. Старый вожак повернул свою огромную голову и взглянул на Крауна, угрожающе огрызнувшись. - Зажигайте огни... Ах, черт... Смотрите! Теперь в люди могли видеть. Восемь волкотов кружили возле неподвижного тела Питера Холмена. Еще один спускался с холма, чтобы присоединиться к ним. - Подготовить орудия с транквилизатором! - С гранатами? - Нет, можем убить Пита... если он еще не... Краун не прислушивался к их лепету, устремляясь через побережье к неподвижному телу. Рыча, фыркая, он прорвался сквозь стаю волкотов и встал прямо возле упавшего человека. - Смотрите! Он, кажется, готов защищать Питера! - Или оставить всю еду только себе. Краун стоял, едва переводя дух, ощерясь во всю свою зубастую пасть, а восемь других волкотов медленно, но неумолимо сужали круг, готовые атаковать его. 13 Аманда Корли всматривалась в шкалы приборов на контрольной панели, потом позвала: - Берни! Ответа, конечно, не последовало. "Он собирает ребятишек... Собирает для того, чтобы обеспечить контроль над остальными волкотами". Аманда повернулась в кресле и посмотрела на Джеффа. Мальчик вытянулся на ложе, окаменев от напряжения. Его нервное возбуждение прослеживалось без помощи всех этих мигающих красными огнями приборов наблюдения, хотя он и пребывал в полусознательном состоянии. - Что делать? - прошептала Аманда. Приборы, регистрирующие физическое и психическое состояние Джеффа, застыли либо на красной черте тревоги, либо совсем рядом. Сердце отчаянно колотилось, нервная система испытывала невыносимые перегрузки. Организм был затоплен адреналином. - Долго выдержать такое никому не под силу, - пробормотала Аманда. Она перевела взгляд на экран, на котором было видно все, что видит волкот - _что переживает Джефф_ - в данный момент. Восьмерка волкотов продолжала кружить, рычать и фыркать все там же. Сквозь стекло шлема можно было разглядеть лицо доктора Холмена на земле между передними лапами Крауна. Он, видимо, был без сознания, а может, мертв. Аманда покачала головой. - Если я попробую отключить Джеффа, он погибнет, сопротивляясь мне. Я должна быть рядом с ним... и надеяться, что Берни удастся вовремя подключить к контакту ребятишек! Восемь волкотов, тощие и голодные, завершили свое кружение вокруг Крауна и лежащего человека. Еще мгновение, и они набросятся на них. Из самых глубин памяти у Крауна вдруг всплыло решение. Теперь он знал, что ему делать. Негромко зарычав, он отошел от человека и медленно направился прямо к вожаку стаи. Вожак был крупнее Крауна, старше его и сильнее. На его голове были заметны шрамы многих сражений, Краун остановился перед ним. Волкоты перестали кружить. Краун присел на задние лапы, чтобы освободить передние, и осторожно ткнул вожака передней лапой в морду. Он не поранил вожака. Он просто дотронулся до него. Но смысл этого движения был ясен. Краун вызывал старого самца на бой за лидерство в стае. Это уже не было соперничество из-за пищи или территории. Это был вызов на смертный бой. Стая волкотов может иметь только одного вожака. Тот, кто бросил вызов, должен или убить вожака, или погибнуть. Из космолета три человека с удивлением и страхом следили за тем, как остальные волкоты - кто лежа, а кто присев на задние лапы - приготовились наблюдать битву между двумя огромными самцами. Довольно долго эти двое стояли друг перед другом, фырча, излучая взаимную ненависть и бойцовскую гордость. Затем неожиданно подобрались и прыгнули друг на друга. Оба волкота, поднявшись на задние лапы, двумя парами передних хлестали друг друга по груди и животу, когтями вспарывали кожу. Свои могучие челюсти они до поры до времени в ход не пускали. Первый прыжок и столкновение сотрясли берег - в слепой ярости сошлись шесть с лишним тонн мускулов и костей. Краун почувствовал, как у него из бока закапала кровь. На какое-то мгновение оба зверя отпрянули и разошлись. Вожак казался невредимым. Но вот передышка кончилась, и соперники снова бросились друг на друга, и снова ни один из них не нанес решающего удара. Это было похоже на дуэль фехтовальщиков: постояли, покрутили хвостами, пофырчали, яростно водя глазами, - и вдруг рык, прыжок, сверкание когтей, и опять опускаются на все свои шесть лап, выискивают слабые места у противника, время и место для нанесения решающего удара. Крауну приходилось туго. Реакция у него была не хуже, а может, и лучше, чем у вожака. Но тот был мудрее, больше уверен в себе, и удары когтями наносил точнее. У Крауна кровь сочилась из десятка ссадин и царапин. Они не были опасны для жизни, но потеря крови грозила вскоре истощить его силы, замедлить движения, чем тут же воспользуется старый самец, чтобы нанести ему последний удар. Однако Краун перенял от Джеффа способность к восприимчивости - гораздо более сильную, чем у кого-либо из волкотов. Ему было больно, но это не мешало ему наблюдать за тем, как движется враг. Как тот напрягает плечи перед прыжком. Как опускает голову, чтобы защитить горло... Старый самец прыгнул опять, но на сей раз Краун отскочил в сторону, извернулся в полете, как акробат весом в три тонны, и опустился на спину пораженного противника. Челюсти Крауна сомкнулись на загривке старого вожака, в то время как когтями он глубоко впился в бока обреченного волкота. Один-единственный придушенный крик боли - и все было кончено. Старый вожак свалился мертвым, и Краун, с кровоточащими ранами, тяжело дыша, но с торжествующим видом встал над ним. Он задрал голову и издал победное рычание, радостное и долгое. Остальные волкоты поднялись на ноги и молчаливо прошествовали перед ним, демонстрируя свою готовность подчиниться ему как своему новому вожаку. Краун подождал, пока они все пройдут перед ним, затем возглавил шествие и повел стаю по берегу, подальше от людей, на юг - туда, где их ждало тепло и пища. Только по прошествии трех дней врачи разрешили разговаривать с доктором Холменом. Джефф с матерью неотлучно находились при больном, но он либо пребывал в бессознательном состоянии, либо спал. Его правую ногу одели в пластик, голову забинтовали. Первые два дня ему делали внутривенные вливания, но на третий день врачи отсоединили трубки, и теперь он, кажется, спокойно отдыхал. На третий день утром, сразу после завтрака, Джефф направился в лазарет. Для всех обитателей "Деревни" эти дни тянулись нескончаемо. Никто не выполнял никаких работ. Люди чувствовали себя выбитыми из колеи и не знали, что делать дальше. Джеффа несколько удивило, когда, проходя по коридору, он увидел через окно, что в комнате отца собрался народ. Все Полчеки - Лаура и ее родители - стояли возле постели больного. Там же, обнимая за талию Аманду, находился Берни Карбо. Сам доктор Холмен сидел на кровати и серьезно что-то обсуждал с ними; повязки на его голове не было. Джефф тихонько постучал по стеклу. Отец заметил его, улыбнулся и помахал рукой, приглашая зайти, Джон Полчек приоткрыл дверь - она открылась лишь наполовину, потому что внутри было полно народу. Джефф проскользнул в палату. Отец протянул ему руку. Джефф протиснулся к нему. - Они мне все рассказали про тебя, - сказал доктор Холмен. - Спасибо тебе. - Это был... - Джефф почувствовал, что слова здесь ни к чему. - Я рад, что тебе лучше. Он отошел от кровати и увидел, что Лаура смотрит на него с сияющей улыбкой. Джон Полчек откашлялся. - Как я уже говорил, Питер, мы прослеживаем путь животных. Обезьяны идут по протоптанной тропе на юг, волкоты ненамного отстают от них. - Вы выяснили, куда именно они направляются? - спросил доктор Холмен своим привычно бодрым, деловым тоном. Джон Полчек поморщил губы. - Это могут быть самые различные места. Возле экватора довольно много славных местечек... Прямо курорты. Для них. Теплый океан, горы, которые ограждают этот район от холодных северных ветров, густые леса... - Неплохое местоположение для баз и заводов-преобразователей. - Да, пожалуй. - Прекрасно. В таком случае попробуем детально исследовать три наиболее подходящие зоны в этом районе. Нужно удостовериться, что там есть достаточное количество животных... Они нам понадобятся. Мы потеряли впустую год, так что у нас теперь совсем нет времени... - Нет! - услышал вдруг свой голос Джефф. Доктор Холмен взглянул на сына. - Что ты сказал? - Я сказал... нет. Все повернулись к нему. Джефф вдруг почувствовал себя так, будто он один среди стаи враждебных волкотов. - Нельзя нам этого делать, - продолжал он. - Мы должны оставить в покое животных. Мы не имеем права убивать их, это несправедливо. - Джеффри, - прервал его отец, стараясь говорить сдержанно и не давать воли гневу, - я знаю, ты привязался к этому животному... - Дело не в Крауне. Сама идея порочна. Для нас самих плохо, если мы уничтожим их, чтобы завладеть планетой. Должен же быть другой, лучший способ... - Но, Джефф, - сказал доктор Карбо, - вся наша работа, все люди "Деревни", все люди Земли... - А разве мы помогаем всем людям Земли? - вступила в спор Аманда. - Мы помогаем самим себе и горстке людей, которые могут позволить себе прибыть сюда. Даже если нам удастся превратить Альтаир-6 в рай, это поможет менее чем половине процента населения Земли. Карбо подмигнул ей. Но спорить не стал. Доктор Холмен покачал головой. - Нет смысла обсуждать проблему. Нас сюда послали, чтобы мы превратили планету в пригодную для колонизации... - Я не буду этого делать, - сказал Джефф. Когда он произнес эти слова, то понял, что именно так и поступит. - Я не буду способствовать гибели Крауна и всей этой планеты. И то же скажу другим ребятам. Они меня послушают. - Ты не смеешь... Лицо отца побагровело от гнева. - Джефф прав, - сказала Анна Полчек. - У нас нет морального права уничтожать этих животных. Со временем они станут разумными. Но даже если этого не случится, мы не должны сметать их с лица планеты. Это негуманно. Доктор Холмен стукнул кулаком по кровати. - А что я скажу правительству, когда мы вернемся на Землю? Что мы сознательно прекратили работу экспедиции, потому что против были сопливый мальчишка и сентиментальная женщина? - Нет, - спокойно ответила Анна Полчек. - Ты им скажешь, что мы решили использовать всю эту чудесную технику, которой они нас напичкали, для того чтобы помочь очистить планету Земля. Мы обязаны превратить свою собственную планету в рай для человечества! - Мы не можем... - Нет, можем! - страстно возразил Джефф. - Если у нас есть возможность изменить эту планету, почему мы но можем сделать этого с Землей? - Ты не разбираешься в политике... не знаешь, что такое социальные и экономические проблемы... - Да... придать этой планете желательную нам форму оказывается гораздо легче, чем справиться с Землей, - засмеялся Берни Карбо. - А может, они правы, Питер? Может, нам и в самом деле нужно заняться этим? - Вы все сошли с ума, - пробормотал доктор Холмен. - И я вместе с вами. Это безумие! После всего, что мы натворили с Землей, чтобы ее восстановить, потребуется по крайней мере тысяча лет! - Так, - сказал Джефф. - Тысяча лет. Что ж, начнем _сейчас_. Отец попытался нахмуриться, но лицо его неожиданно разгладилось и на нем появилась растерянная улыбка. - Джефф, мальчик мой, однажды, в какой-нибудь год из этой тысячи лет, ты, пожалуй, станешь президентом. Джефф улыбнулся и пожал плечами. - Конечно... Если на это потребуется столько времени. 14 Огромная гроздь шаров под названием "Деревня" медленно, по спирали начала удаляться от шестой планеты звезды Альтаир. Сперва, когда корабль лишь начинал свой дрейф, только астроном с его тонкий аппаратурой мог бы заметить его движение. Внутри корабля, в Центре контактов, Джефф Холмен в последний раз лежал на ложе, и вокруг него чувствительные механизмы мигали серебряными огоньками. На лесистом склоне холма, оглядывая богатые лесами земли, где кормилась его семья, стоял Краун. Ветер ерошил его шерсть. Это был добрый ветер, чистый и сильный. Непонятное место, где были страшные блестящие металлические штуки, уже поблекшей тенью скрывалось в дальних уголках его памяти. Что-то вдруг коснулось Крауна, глубоко в его сознании. Он задрал голову я уставился на блестящую гряду облаков, растянувшуюся от горизонта до горизонта. Он искал в небе что-то, чего его глаза не способны были видеть. Но голос звучал в нем, голос без слов. Мысли, которых не могли выразить слова: "Прощай, старина... удачной охоты..." Огромный серый волкот поднял к небу морду и издал рев, наполненный ощущением восторга, радости жизни. И рев этот отозвался в человеческом разуме через многие световые годы.