жай сюда через час.
   Я нажал на кнопку "выкл." с такой силой, что ее заклинило.


   Для стороннего наблюдателя в "Эоле" почти ничего не изменилось. Правда,
вместе с Тэдом ушел и Тули. Он чувствовал себя неловко и извинился  передо
мной в свойственной ему церемонной манере. Что не помешало ему уйти.  Ушло
еще несколько специалистов.
   Я сидел в кабинете и предавался мрачным мыслям, а работа  продолжалась.
Долгосрочные  прогнозы  удавались.  В   отчетах   заказчикам   по-прежнему
фигурировали планы борьбы  с  засухой.  Мы  закрыли  только  одну  тему  -
подготовку к управлению погодой.
   Я оставался в "Эоле"  еще  месяц.  Раз  или  два  заглянула  Барни,  но
ненадолго.  Она  была  очень  занята:  они  вовсю  работали   над   мерами
воздействия на погоду.
   Недели через две после ухода Тэда грянула гроза и одарила двумя дюймами
дождя пересохшие хранилища воды. А еще через несколько дней начал моросить
дождь и не прекращался тридцать шесть часов подряд.  Казалось  бы,  ничего
особенного, но все без исключения были благодарны дождю. И наконец, в одно
прекрасное утро в  конце  сентября  все  небо  затянуло  тучами  и  хлынул
настоящий ливень, на весь день. Ребятишки бежали из школы по лужам, и вода
стекала по их желтым пластиковым плащам. Люди  стояли  у  окон  контор  и,
улыбаясь, глядели на них. Взрослые вытаскивали старые зонтики и  резиновые
сапоги и шли гулять под дождем, под первым настоящим дождем за весь год.
   Этого я не мог выдержать. Я  выскочил  из  конторы,  промчался  пустыми
улицами до отеля и принялся упаковывать вещи. Хватит с меня Тэда, Барни  и
всей этой кутерьмы с погодой. Я возвращаюсь на Гавайи.



        12. ПЕРЕМЕНЧИВЫЕ ВЕТРЫ

   Я с остервенением бросал вещи в чемодан, а дождь струился  по  оконному
стеклу. Одежда, туфли, бритва... Скорее, скорее!
   Кто-то позвонил в дверь.
   - Открыто! - крикнул я.
   Вошла Барни.
   - Джерри! - воскликнула она с порога.  -  Как  замечательно!  Настоящий
дождь...
   И осеклась, увидев, чем я занимаюсь. С ее плаща на пол капала вода. Она
убрала со лба мокрую прядь волос.
   - Уезжаешь?
   - Да, - ответил я, продолжая собирать чемодан.
   - Из-за Тэда.
   - Твоя правда.
   Я прошел в ванную, чтобы взять оттуда аптечку. Кажется, теперь все.
   - Когда ты уезжаешь?
   - Первым же самолетом, который летит на Гавайи.
   Барни сбросила плащ на стул у двери.
   - Тебя можно понять, - сказала она.
   - Премного благодарен.
   - Джерри, не старайся быть саркастичным.
   - А почему бы и нет? Я полагал, тебе  нравятся  саркастические  молодые
люди, этакие крепкие парни, которые не скрывают своих бурных чувств.
   - Мне не нравятся те, кто бежит от трудностей.
   Я захлопнул чемодан.
   - А чего ты от меня ждала? Чтобы я сидел за  столом  и  считал  деньги,
пока вы с Тэдом взбираетесь  к  новым  научным  вершинам?  Что  мне  здесь
остается? Да  ровным  счетом  ничего.  Тэд  получил,  чего  добивался,  ты
получила, чего добивалась. Так что мне ничего не остается, как отправиться
домой и выкинуть всю эту историю из головы.
   - Что  ты  хочешь  сказать?  Что  ты  подразумеваешь  под  словами  "ты
получила, чего добивалась"?
   - Ты заполучила обратно своего  Тэда.  Теперь  вы  с  ним  каждый  день
вместе, рука об руку, на благо  науки.  Вы,  только  вы  вдвоем,  с  вашим
преданным помощником. А маленький богатый мальчик с  тропического  острова
может убираться восвояси.
   - Вот как тебе все это кажется...
   - Я спас его, когда он уже был готов  поднять  лапки  кверху.  А  потом
оказалось, что я ему больше не нужен. И до тех пор, пока  он  с  тобой,  я
тебе тоже не нужен. Так для чего мне околачиваться здесь? Любоваться,  как
льет его дождик?
   - Если бы это было правда, Джерри, - негромко сказала Барни, - зачем бы
я сюда пришла?
   На этот вопрос у меня не было готового ответа.
   - Если бы ты мог немного успокоиться, - сказала она, - я попыталась  бы
объяснить тебе, насколько ты заблуждаешься.
   - Я заблуждаюсь?
   - Тэд не заслуживает прощения, - сказала она. - Об этом  не  приходится
спорить. Он обошелся с  тобой  по-свински,  просто  позорно.  Но  если  ты
уделишь мне еще минуту, я объясню, почему он именно такой, какой есть.
   -  У  меня  нет  ни  времени,  ни  желания   выслушивать   дилетантский
психоанализ юного гения, - отрезал я.
   - Конечно, ты предпочитаешь  сбежать  домой  и  спрятаться  за  широкой
спиной папочки.
   В ее голосе послышался настоящий гнев. Я никогда  раньше  не  видел  ее
разозленной.
   - Да, Тэд обошелся с тобой по-свински и оправдывать его я не  намерена.
Я знаю, что ты оскорблен и зол на него. Но я никогда бы не  подумала,  что
ты начнешь сам себя жалеть.
   - Оставим это, - перебил я. - Зачем ты пришла?
   - Потому что Тэд должен  перед  тобой  извиниться,  но  он  никогда  не
заставит себя это сделать. И я подумала, что  лучше  мне  сделать  это  за
него.
   - Ах, значит, ты его полномочный представитель?
   - Опять сарказм.
   Я подошел к стулу, на котором она сидела.
   - Тэд живет в собственном воображаемом  мире,  -  сказала  Барни.  -  Я
часами кричала на него за то, как он с тобой обошелся, но на него  это  не
производит ровным счетом никакого впечатления.  Он  не  мог  бы  попросить
прощения, даже если бы захотел. Он для этого слишком упрям. К тому  же  он
убежден, что нашел в той ситуации наилучший выход.
   - Наилучший выход?
   - Он спит и видит, как прекратить засуху. По его мнению, сделать это он
может, только вернувшись к Россмену. Думаешь, это доставило  ему  радость?
Ты в состоянии себе представить, чего ему стоило попросить Россмена  взять
его обратно? Что означало для него принять на себя всю ответственность  за
возможный провал  эксперимента,  но  остаться  в  тени,  если  эксперимент
увенчается успехом? Я бы на это пойти не смогла. Никто из нас не смог  бы.
Но Тэд это сделал. И ни минуты не колебался.
   - Тогда он просто сумасшедший, - сказал я.
   - Он побеждает засуху. И плевать ему на то, кто получит за это  медаль.
А кроме того, он убежден, что только такой  путь  для  него  приемлем.  Он
уверен, что ты злишься на него потому, что ты упрям  и  не  видишь  дальше
своего носа.
   - Самый удобный способ оценить ситуацию!
   - Он не размышляет, Джерри. Он в это верит. Для Тэда нет ничего  важнее
работы. Он стремится к одному - сделать  ее,  и  сделать  хорошо.  И  если
что-то... или кто-то встает на  его  пути...  Он  не  умеет  рассуждать  и
терпеть.
   Я отвел взгляд от лица Барни и взглянул на струи  дождя,  стекавшие  по
стеклу.
   - Я полагаю, свою работу он сделал. И сделал хорошо, - сказал я.
   Она облегченно вздохнула.
   - Я хотела прийти к тебе раньше, но последние полторы  недели  мы  были
буквально  замурованы  в  лаборатории.  Удивляюсь,  как  я   вынесла   это
напряжение. Ему бы работать надсмотрщиком над рабами.
   Я невольно улыбнулся.
   - У тебя усталый вид.
   Она кивнула.
   - Может, поужинаем вместе?
   - Я бы не отказалась.
   - Попрошу прислать ужин в номер.
   Я набрал код на пульте заказов, и через несколько минут поднос с ужином
выехал из ниши в стене и замер посреди стола. Я подкатил стол к дивану.
   - Ты все еще собираешься уезжать? - спросила Барни, когда мы приступили
к еде.
   - Не знаю.
   - Мне было бы жаль, если бы ты уехал.
   "А я бы хотел, чтобы ты действительно так думала", - сказал я сам себе.
   Когда мы кончили ужинать и я отнес поднос с тарелками к нише, она снова
спросила:
   - Джерри, все-таки ты уезжаешь или остаешься здесь?
   Я смотрел, как поднос исчезает в нише.
   - А тебе какая разница?
   - Разница есть.
   - Почему?
   - Ты нам нужен, Джерри. Ты нужен Тэду. Ему нужны все мы, все,  кому  он
может доверять. И сейчас больше, чем когда бы то ни было.
   - Значит, ты просишь от имени Тэда?
   - И от своего тоже, Джерри. Я не хочу, чтобы  ты  уезжал.  Я  тебе  уже
сказала об этом.
   - Да, я слышал.
   Она подошла ближе.
   - Я говорю очень серьезно, Джерри. Пожалуйста, не уезжай.
   Я притянул  ее  к  себе  и  поцеловал.  Какое-то  мгновение  мы  стояли
неподвижно, слившись в объятии, затем она мягко высвободилась и отошла.
   - Знаешь, Джерри, было время, когда я была не уверена  во  всех,  кроме
Тэда. Теперь я не уверена даже в нем.
   Я невольно улыбнулся.
   - Беда быть простым, смертным. Вот если бы я был суперменом,  как  твой
гений, у тебя бы и не возникало подобных сомнений.
   - Не будь так уж в этом уверен, - ответила она серьезно. - Я знаю,  что
Тэд не задумывается о чувствах  других  людей  и  идет  напролом  к  своей
цели... Но не думай, что его не терзают сомнения, что он всегда  уверен  в
себе, в своей работе. То, что он никому о своих сомнениях не  говорит,  не
означает, что их вовсе нет.
   - Наверное, ты права. Но маску он носит непроницаемую.
   Барии обернулась к двери.
   - Где я оставила свой плащ? Пора идти...
   - Я подвезу тебя до дому.
   - Нет, спасибо. Дождь кончается. К тому же мне недалеко.
   - Увидимся завтра? - спросил я, помогая ей надеть плащ.
   - Значит, ты остаешься?
   - Во всяком случае, пока остаюсь.
   - Почему бы тебе не заглянуть в Климатологический? Надо бы вам с  Тэдом
помириться.
   - И тут же подраться снова?
   - Не шути, - засмеялась она.
   - А если это не шутка, а сарказм?
   - Хватит, больше не надо.
   Я проводил ее до лифта, попрощался, а потом бегом вернулся  в  комнату,
раскрыл чемодан и разбросал по полу его содержимое.


   На высоте двадцати трех тысяч миль над устьем Амазонки  метеорологи  на
борту Атлантической наблюдательной станции наблюдали за спиралью  облаков,
формирующейся над центром Атлантического океана.  Они  передали  снимки  в
Национальный  центр  по  исследованию  ураганов  в  Майами,  и  через  час
патрульные самолеты поднялись в воздух  и  взяли  курс  по  направлению  к
зарождающемуся  тропическому  урагану.  К  тому  времени,  когда  они  его
достигли, в сердце урагана образовалось "окно", и скорость ветра  возросла
до двухсот миль в час. Каждый час ураган выбрасывал около дюйма осадков на
площади в шесть тысяч квадратных миль. Шторм двигался к западу. Как далеко
он продвинется? Где разразится? Этого никто не знал.  Предупреждения  были
переданы по всему восточному побережью, по берегу Мексиканского  залива  и
островам Карибского моря. Предупреждения о надвигающемся  урагане.  Тысячи
мегатонн энергии сорвались с цепи  и  двигались  на  хрупкое  человеческое
царство.


   Утро было облачным, и к тому времени, когда я опустился на  вертолетную
площадку у Климатологического отдела, чтобы  воспользоваться  приглашением
на ленч, снова пошел дождь.
   Барни встретила меня в вестибюле.
   - Группа Тэда получила новые помещения, - сказала она, - в пристройке.
   Она провела меня коридором  и  крытым  переходом,  соединявшим  главный
корпус с пристройкой. Дождь громко стучал по металлической крыше перехода.
У самой пристройки был какой-то временный, сборный вид. Даже потолка в ней
не было - над головой виднелись балки  крыши.  Все  трубы  и  коммуникации
также были снаружи.  Большая  часть  помещений  была  занята  под  шумные,
дребезжащие, стучащие и ревущие мастерские. "Кабинеты" представляли  собой
клетушки с перегородками в пять футов высотой.
   - В дождь здесь сыровато, - сказала Барни, стараясь перекричать  грохот
станков, - а в жару пекло.
   Я следовал за ней по тесным коридорчикам  между  перегородками.  Поверх
перегородок я мог заглянуть в кабинетики.
   - Вон там кабинет Тэда, - указала Барни.
   - Ты и в самом деле здесь работаешь?
   - Я-то нет... Я по-прежнему в вычислительном центре. Нам там приходится
выдерживать лишь  шум  кондиционеров  и  визиты  беженцев  из  пристройки,
которые прибегают к нам подышать прохладным воздухом.
   - Но это ужасно!
   Мы достигли конца коридора и  ступили  в  комнату,  образованную  двумя
перегородками и угловыми стенами пристройки. Тэда в клетушке не  было,  но
следы его пребывания были очевидны:  письменный  стол  был  завален  кипой
карт, одну из стен  занимала  карта-экран,  а  на  краю  стола  размещался
обычный набор кофейников.
   - Добро пожаловать в Шангри-ла!
   Мы обернулись и увидели, что по коридору к  нам  спешит  Тэд,  держа  в
руках портативный телевизор.
   - Заходите, берите стулья, - сказал он, обогнав нас,  первым  вбежал  в
кабинет и установил телевизор на столе. - Хорошо, что ты пришел, Джерри.
   - Как я посмотрю, покинув "Эол", ты начал купаться в роскоши, -  сказал
я, усаживаясь на стул.
   Барни села рядом.
   - Тули называет это хозяйство Шангри-ла, - сказала она.
   - Россмен мог бы расщедриться на лучшее помещение, - сказал я.
   Тэд пожал плечами.
   - Разумеется, это трущоба, - сказал он. - Но это часть цепы, которую мы
вынуждены платить. Не забудь, что это я к нему пришел, а не он ко мне.
   - Я помню.
   - Кое в чем эта дрянная обстановка нам помогает, -  сказал  Тэд  бодрым
тоном. - Каждому приходится держаться друг за друга. "Мы тут все вместе  и
должны помогать соседу, если хотим выжить". Так  что  работа  идет  полным
ходом.
   - А это самое важное, - сказала Барни.
   - Кстати о Россмене, - сказал Тэд. - Через минуту он будет выступать по
телевидению. Специальная программа из Вашингтона. О нашей засухе.
   Он  включил  телевизор.  После  нескольких  коротких  реклам   началась
передача. По обе стороны от  Россмена  восседали  советник  президента  по
науке, доктор Джерольд Вейс, и отставной адмирал Корелли,  глава  Комитета
по охране окружающей среды.
   Тули вошел  в  комнату  в  ту  минуту,  когда  комментатор  представлял
участников передачи. Он сдержанно кивнул мне и отошел к стене, чтобы лучше
видеть происходящее да экране.
   Доктор Вейс говорил что-то об объединении всех научных  сил  страны,  а
адмирал добавил к этому,  какая  замечательная  организация  ФКООС.  Затем
настал  черед  доктора  Россмена.  Камера  приблизилась  к  его   длинному
серьезному лицу, и он начал вещать об обстановке, сложившейся в результате
засухи. Он  говорил  медленно,  тщательно  подбирая  слова,  как  человек,
который не вполне уверен, что аудитория его понимает. Постепенно  до  меня
дошло, что он рассказывает то же и теми же  словами,  о  чем  говорил  Тэд
столько недель назад, когда впервые поведал нам о проблеме засухи.
   Глаз телевизионной камеры обратился к карте, Это  была  одна  из  карт,
которую принес Тэд на совещание четвертого июля.
   - Это же твоя работа! - вырвалось у меня.
   Тэд мрачно ухмыльнулся.
   - Только первый из слайдов. Будут и другие.
   Россмен продолжал говорить и  показывать  слайды  Тэда.  Я  видел,  как
изменялась картина засухи - в точном соответствии с прогнозами Тэда. Фронт
высокого давления отступил к океану, и  южные  воздушные  потоки,  несущие
морскую влагу, прорвались вновь  вдоль  восточного  побережья.  Слайды  на
экране сменились кинокадрами, показывающими, как самолеты засеивают облака
и как в атомных подводных лодках инженеры в  защитных  костюмах  проверяют
реакторы.
   - Они похожи на марсиан, - сказал телевизионный комментатор с тщательно
отмеренной дозой восторженного удивления в голосе.
   - Да, разумеется, - подтвердил доктор Россмен.
   Камера вновь спанорамировала,  и  на  экране  крупным  планом  возникли
участники передачи.
   -  Итак,  -  проникновенным  голосом  сказал  комментатор,   -   дождь,
свидетелями которого все мы стали, явился наглядным доказательством успеха
вашей работы.
   - Благодарю вас. - Россмен позволил скромной улыбке тронуть уголки  его
губ. - Я полагаю, что  мы  доказали  возможность  влияния  на  климат  для
решения критических  ситуаций.  Разумеется,  если  работа  проводится  под
тщательным контролем и со всеми необходимыми предосторожностями.
   Я взглянул на Тэда. Он, крутя между пальцами  карандаш,  изо  всех  сил
пытался сохранить спокойствие.
   - Так что теперь мы можем смело утверждать, - продолжал комментатор,  -
что засухи остались в прошлом?
   Россмен согласно кивнул.
   - Двухмесячный  прогноз  моих  сотрудников  указывает,  что  количество
осадков для всего района и востоку от Аппалачей  будет  чуть  выше  нормы,
Разумеется, мои прогнозы нельзя считать  абсолютно  надежными,  но  они  -
неплохое свидетельство тому, что с засухами мы покончим.
   - Его прогнозы, - прошептала Барни.
   - А теперь, - сказал комментатор, -  я  передаю  слово  доктору  Вейсу,
который должен сделать одно сообщение.
   Камера переключилась на советника президента по вопросам науки. У  него
было приятное широкоскулое лицо, настолько загорелое и так густо  покрытое
сеткой морщин, что он казался скорее похожим на ковбоя, чем на физика.
   - Работы доктора Россмена по воздействию на  климат,  которые  являются
новым  словом  в  науке,  и  удивительные  результаты  в  практическом  их
применении, что  выразилось  в  ликвидации  серьезной  засухи,  поразившей
северо-восточные  районы  нашей  страны,  послужили  основанием  для  моей
рекомендации  президенту   выдвинуть   доктора   Россмена   на   получение
Национальной медали за достижения в науке.
   Трах! Карандаш сломался в больших пальцах Тэда.
   - Как вам известно, эта медаль присуждается ежегодно за наиболее...
   Тэд резко выключил телевизор.
   - Национальная медаль! -  тихо  произнесла  потрясенная  Барни.  -  Это
нечестно! Он же ее не заслужил.
   - Я подозреваю, - сказал Тули, - что доктор Россмен так же удивлен этой
новостью, как и мы с вами.
   - Он не может принять награду, - сказал я. - Вся эта история  рано  или
поздно станет достоянием гласности.
   Тэд поглядел на обломки карандаша на своей ладони, затем высыпал  их  в
корзину для бумаг.
   - Вся эта история останется в довольно узком кругу, - сказал он. -  Что
бы вы сказали, если бы слуга Альберта Эйнштейна вдруг вылез с  заявленном,
что это он  вывел  законы  теории  относительности  и  что  хозяин  просто
присвоил себе его открытие?
   - Ну знаешь, это совсем не одно и то же!
   - Теперь в принципе одно и то  же,  дружище.  Но  главное,  что  засуха
кончилась, и модификатора! погоды нынче будут в моде. А это большой скачок
и в нужном направлении. Россмен отлично понимает, какой получился расклад,
знает об этом и директор Бюро погоды,  как  и  твой  друг  конгрессмен.  И
прекрасно, пускай Россмен получит за это все возможные  побрякушки  и  всю
славу. При всем народе. Но талант-то остался у нас.
   Я покачал головой.
   - Медаль сопровождается премией в пятьдесят тысяч долларов, а  это  уже
кое-что.
   - Пустяки, - отрезал Тэд. - Деньги  следуют  за  талантом,  дружище.  Я
молод и горю желанием работать. Кстати, это напомнило мне, что ты здесь  и
ты нужен. Как насчет того, чтобы послужить обществу?



        13. СОБИРАЕТСЯ ШТОРМ

   Сначала мне показалось, что я ослышался.
   - Что ты сказал?
   - Я хочу, чтобы ты пошел сюда работать. Ты нам нужен.
   - Ты, верно, шутишь?
   - Мне не до шуток. Погляди на эти  трущобы,  -  он  выразительно  обвел
руками комнату. - Думаешь, Россмену правится, что мы здесь  расположились?
Думаешь, ему приятно таскать на шее Национальную медаль науки, пока мы  на
него глазеем? Рано или поздно начнутся большие неприятности, и  мне  нужны
все мои друзья.
   - С чего ты решил, что я отношусь к их числу?
   Тэд внимательно посмотрел на меня.
   - Не хочешь ли ты сказать, что все еще дуешься на меня  за  то,  что  я
ушел из "Эола"? У меня не было выбора, Джерри, и ты об этом знаешь.
   - А теперь ты хочешь, чтобы я ушел из "Эола"?
   Он беспомощно пожал плечами.
   - Мы завалены писаниной, и Россмен с каждым  днем  подкидывает  ее  все
больше. Он хочет завалить нас лавиной бюрократии. Ему за нами не угнаться:
он был до смерти  перепуган  всей  этой  историей  с  засухой,  теперь  он
смертельно боится, что  мы  выкинем  следующей  весной.  Ты  поможешь  нам
распутать...
   Это было уже чересчур! Я вскочил со стула и бросил взгляд на Барни. Она
внимательно  наблюдала  за  мной,  но  по  выражению  ее  лица  я  не  мог
догадаться, чего она от меня ждет.
   - Тэд, - сказал я, - если бы ты сбежал от Наполеона  под  Ватерлоо,  ты
что, позвал бы потом переметнуться и маршала Нея?
   - Переметнуться? У нас одна цель - управление погодой. И мне нужна твоя
помощь. Неужели не ясно?
   - В таком случае ты можешь купить эту помощь. У лаборатории "Эол".
   Он удивленно моргнул.
   - Погоди...
   - Нет, теперь уж ты погоди, - сказал я, останавливаясь у его  стола.  -
Нас в "Эоле" восемьдесят  человек,  и  мы  зарабатываем  деньги,  выполняя
подписанные нами контракты. Ты бросил нас и унес с собой наши  надежды  на
крупные контракты, которые мы могли бы заключить, работая  над  изменением
погоды. Это твое дело. Но  мы,  восемьдесят  специалистов,  от  работы  не
отказываемся.  Мы  можем  помочь  тебе  и  в  канцелярской  работе,  и   с
вычислениями, и  в  долгосрочных  прогнозах,  и  во  многом  другом.  Наша
лаборатория будет тебе куда полезнее, чем я один, под какой бы крышей я ни
сидел. И если ты думаешь, что я могу так же бросить их на произвол судьбы,
как  это  сделал  ты,  только   потому,   что   тебе   понадобился   новый
делопроизводитель,  то  ты  глубоко  заблуждаешься.   Ты   гораздо   лучше
разбираешься в погоде, чем в людях.
   Тэд, нахмурившись, откинулся на спинку стула. И вдруг его лицо  озарила
озорная усмешка.
   - Смотри-ка, ты, Джерри, оказывается, можешь извергать лаву, если  тебя
распалить. И кстати, ты ведь прав. "Эол" нам и в самом деле может  помочь.
И помочь как следует.
   Я чуть не свалился от неожиданности. Барни глядела на меня и, казалось,
получала удовольствие от нашего разговора.
   Тули сказал:
   - А как ты собираешься уговорить доктора Россмена, чтобы он  согласился
тратить деньги на "Эол"?
   - Я полагаю, - ответил Тэд, - что, заполучив такую прекрасную блестящую
игрушку, как Национальная медаль, он нам кое-чем обязан. И  я  с  ним  сам
поговорю, как только он вернется из Вашингтона.
   Затем он обернулся ко мне и спросил:
   - Ты не настолько зол, чтобы отказаться сотрудничать с нами, если мы по
всей форме подпишем контракт с "Эолом"?
   - Плевал я на ваши деньги, Тэд, и ты об этом отлично знаешь. Я попросту
не могу предать людей.
   - Ладно, сбавь пары. Ты уже высказался, и удачно. Мне самому  следовало
об этом догадаться.
   - Значит, мы будем снова работать вместе, - сказала Барни.
   И она была довольна.
   Тэд через стол протянул мне руку.
   - Добро пожаловать обратно в команду, дружище.
   Мы обменялись рукопожатием, но, признаться, впервые с тех  пор,  как  я
познакомился с Тэдом, искренней радости от перспективы совместной работы я
не испытывал.


   Метеорологи  назвали  ураган  "Лидия".  Это  был  двенадцатый   ураган,
грозивший населенным районам. "Лидия" двигалась к западу от центра океана,
места своего рождения, по обычным путям ветров к Вест-Индии.  Затем  через
три дня ураган неожиданно резко изменил направление  и  двинулся  прямо  к
Флориде. Сигналы тревоги были  разосланы  по  всему  побережью.  В  сердце
урагана ветер достигал скорости трехсот миль в час, и ливни, шедшие за ним
по пятам, носили характер катастрофы. Он обрушился на  Багамские  острова,
прижимая к земле  стволы  пальм,  разбивая  гигантскими  волнами  причалы,
выбрасывая на скалы лодки, сдувая крыши,  разрывая  линии  электропередач,
заливая дороги, дома и города, затопляя, разрушая, наводя ужас, сметая все
на своем пути. Когда небо над  островами  вновь  очистилось,  потрясенные,
изможденные  жители  в  отчаянии  обозревали  поле  битвы,   которую   они
проиграли. Тысячи людей остались без крова. Электричества и питьевой  воды
не было, люди получили увечья и ранения, были голодны. Самолеты доставляли
продовольствие и медикаменты пострадавшим, а тем временем "Лидия", набирая
силу, готовилась к удару по Майами.


   На следующий день  после  моего  визита  в  Климатологический  в  "Эол"
позвонила Барни и предложила пообедать.  Мы  встретились  в  ресторане  на
крыше одного из небоскребов Бэк-Бэя.
   День выдался теплый, солнечный - необычный для конца ноября. От  нашего
столика у окна можно было различить далекие холмы, за которыми  скрывались
здания Отдела. Барии сидела у  окна,  ее  золотистые  волосы  подсвечивало
солнце, а фоном служило синее глубокое небо.
   - Первым делом с утра Тэд поговорил с  доктором  Россменом,  -  сказала
она, после того  как  мы  сделали  заказ.  -  "Эол"  получит  контракт  на
составление долгосрочных прогнозов и выполнение некоторых административных
обязанностей.
   Я кивнул.
   - Признаться, вчера ты поразил Тэда, - продолжала Барни.  -  Когда  все
ему высказал и поставил его на место. Вот уж чего он не ожидал от тебя!
   - Я никого не ставил на место. Просто меня зло  взяло  за  то,  что  он
решил, будто я  брошу  лабораторию  с  такой  же  легкостью,  как  он.  Он
предложил мне предать людей, за которых я  несу  ответственность,  так  же
просто, как если бы попросил передать соль.
   Барни невольно потянулась к солонке, но тут  же  спохватилась.  Мы  оба
засмеялись.
   - Что ж, он нас выдрессировал, - сказал я.
   - Мы ему нужны, Джерри, - сказала она, и улыбка исчезла с ее лица.  Она
добавила серьезно: - Не сердись на него. Пожалуйста. Джерри, как бы трудно
нам ни пришлось, не сердись на него. Подумай  и  вспомни,  как  ему  нужны
верные друзья.
   - Какого же черта он топчет людей ногами?
   Она покачала головой:
   - Так уж он создан. Придется принимать его таким, какой  он  есть.  Нам
его не изменить.
   Я понимал, что она права. Как и то, что никогда не смогу спорить с ней,
независимо от того, права она или нет.
   - Хорошо, - сказал я. - Будем принимать его таким, какой  он  есть.  Но
это не значит, что мне это по душе. Он фанатик, а фанатики опасны.
   - Знаю, - согласилась Барни. - Но они не менее опасны для  самих  себя,
чем для окружающих.


   Майами принял на себя удар урагана. Роскошные отели в  Майами-Бич  были
темны и пусты, когда по  ним  ударили  волны  и  порывы  ветра,  вдребезги
разбивая окна и заливая нижние  этажи.  Шикарные  автомобили  взлетали  на
волнах прибоя, и море слизывало их, утаскивая в пучину. Сам  город  Майами
подвергся  опустошению,  его  волноломы  были  разрушены,  а  бомбоубежища
гражданской обороны переполнены тысячами беженцев. Бешеный  ветер  обрывал
тросы, которыми были закреплены на аэродромах самолеты, таскал  машины  по
полю; колотя о мокрую  землю.  Люди  часами  прятались  в  лишенных  света
зданиях, полностью отрезанные от мира, не слыша ничего, кроме  собственных
испуганных голосов, рева бури за окнами,  звона  стекла,  треска  падающих
столбов и вывесок. Казалось, ураган пытался стереть  следы  людей  с  лица
земли. Но вот, наконец, он снялся с места и двинулся вверх по полуострову,
сея смерть и разрушения на своем пути.


   Ураган  "Лидия"  по-прежнему  был  главной  темой  всех  разговоров   в
Климатологическом, когда неделю спустя  я  вновь  появился  в  пристройке.
Официальным предлогом моего визита было получение кое-каких бумаг,  нужных
для заключения контракта между Отделом и нашей лабораторией.  Все  утро  я
заполнял анкеты и формуляры, а к полудню проголодался настолько, что готов
был довольствоваться даже  кухней  местного  кафетерия.  Но  Тэд  и  Барни
сжалились надо  мной  и  повезли  в  итальянский  ресторанчик  в  соседнем
городке.
   Когда мы подрулили к стоянке перед рестораном, начался дождь.
   - Вторичная волна, - сказал Тэд. - Отголосок "Лидии".
   - Солидный был  ураган,  -  сказал  я,  пока  мы  бежали  от  машины  к
ресторану. - Весь Майами распотрошило. Убытки не менее миллиарда долларов.
   - Стыд и позор, что у нас нет долгосрочных прогнозов  для  ураганов,  -
сказала Барни. - Мы могли бы предсказать, где ураган разразится.
   Мы вошли в зал, нашли свободный столик и заказали пиццу.
   - А помог бы Майами наш долгосрочный прогноз? - подумал я вслух.
   Тэд пожал плечами:
   - Нелегко указать точно, куда ударит ураган. Слишком  много  вариантов.
Ураганы хитры - страшно переменчивы, несмотря на свои размеры и силу.
   - Но долгосрочный прогноз помог  бы  людям  быть  наготове,  -  сказала
Барни.
   - Меня мало интересуют предупреждения и  прогнозы.  Я  хочу  остановить
ураганы. Хуже всего знать,  куда  и  когда  ударит  этот  дьявол,  и  быть
бессильным что-либо предпринять.
   Я взглянул в окно. Дождь разгулялся вовсю.
   - Похоже, поднимается северо-восточный ветер, - сказал я.
   Мои слова заставили Тэда улыбнуться.
   - Великий предсказатель, - сказал он. - Но на сей  раз  угадал.  Погода
испортится.
   Принесли пиццу. Мы принялись за еду.
   - Что же теперь намерен делать доктор  Россмен,  -  спросила  Барни,  -
после того, как он расправился с засухой?
   Тэд поморщился.
   - Легче сказать, чего он не намерен. Он хочет проверить и перепроверить
все, что связано с прошедшей засухой, все данные  о  состоянии  погоды  на
всем Северном полушарии на ближайшие полгода. Заявил, что хочет убедиться,
не нанесли ли наши действия  какого-нибудь  ущерба  природе.  Обычная  его
тактика проволочек.
   Пока я расправлялся с корочкой сыра, Тэд развил свою мысль:
   - Он резко настроен против любых работ по изменению погоды.  Смертельно
боится всего нового.
   "Опять за свое", - подумал я.
   - Чтобы заткнуть мне рот, - продолжал Тэд, - он сдался на  долгосрочные
прогнозы и разрешил нам направлять их в отделения Бюро  погоды  в  порядке
эксперимента. Наши прогнозы не будут публиковаться, но все бюро  прогнозов
по стране будут сравнивать их с истинным положением вещей. Вот для  этого,
дружище,  нам  и  нужен  "Эол".  Предстоит  готовить  прогнозы  для   всей
континентальной части США.
   - Большой заказ, - заметил я, отправляя в рот солидный кусок пиццы.
   - Отдел своими силами с таким заказом не  справится,  если  Россмен  не
получит разрешения на то, чтобы удвоить штат. А за этим он  обращаться  не
будет. Куда легче в случае чего разорвать контракт, чем уволить сотню  или
больше государственных служащих.
   - Спасибо за оптимистические перспективы.
   Тэд рассмеялся.
   - Послушай, Джерри, нам надо придумать, как заставить  его  согласиться
на эксперименты над погодой. И притом сделать так,  чтобы  меня  снова  не
уволили.
   - Да, это не украсит  твой  послужной  список,  -  не  удержался  я  от
колкости.
   Барни вмешалась прежде, чем Тэд успел мне ответить.
   - Ты что-нибудь придумал, Тэд?
   - Еще не знаю. Но мы  обязаны  придумать  что-нибудь,  чтобы  заставить
Россмена сделать следующий шаг. Иначе он будет восседать в  своем  кресле,
преисполненный довольства и всеми уважаемый, любоваться своей медалью.
   - Так у тебя есть какая-нибудь идея? - спросил я.
   - И не одна, - сказал он, глядя, как за окном усиливается  дождь.  -  Я
тут слышал от друзей в Нью-Йорке,  что  в  Манхэттенском  куполе  возникли
проблемы с загрязнением воздуха. Разузнал бы, Джерри, а? Россмен взовьется
до потолка от ярости, если узнает, что я этим интересуюсь.
   - Хорошо.
   - Кроме того, один майор ВВС собирается зайти ко мне во второй половине
дня, чтобы потолковать о влиянии на погоду в интересах военных, хотя  я  и
не выразил по этому поводу никакого энтузиазма.
   - Это что-то новое. Может, не стоит с ними связываться? - сказал я.
   - Все не так просто, дружище. Они могут подложить нам  большую  свинью,
так что уж лучше знать, чего они хотят.
   И я вернулся в Климатологический. В  кабинетике  Тэда  было  промозгло,
дождь  молотил  по  железной  крыше.  Тэд  включил   электрокамин,   потом
приготовил кофе для нас двоих - Барни вернулась к  себе  в  вычислительный
центр.
   Майор Винсент прибыл раньше, чем мы успели  допить  кофе.  Он  оказался
плотным, невысоким мужчиной, почти  совсем  лысым.  Но  его  круглое  лицо
выглядело очень моложавым, почти детским.
   - Я представляю Управление зарубежной техники,  -  сказал  майор  после
того, как мы познакомились и он уселся с  чашкой  кофе  в  руках.  -  Наша
работа заключается в том, чтобы информировать  Военном  воздушные  силы  о
научных и технических достижениях других стран.
   - Например, о воздействии на погоду? - сказал Тэд.
   - Не исключено. Но в настоящее время нас интересует,  насколько  другие
страны продвинулись в прогнозах погоды и способны ли они на  некоторые  ее
изменения... ну, скажем, очистить аэродром от тумана или что-нибудь в этом
роде.
   - На самом-то деле вас беспокоит, не могут ли русские повлиять на  нашу
погоду... Наверное, вам положено об этом думать.
   Майор поерзал на стуле.
   - Ну что ж, - сказал он. - Не скрою от вас,  я  об  этом  думаю.  И  не
только  из-за  русских.  Любая  страна,  овладевшая  секретом   управления
погодой, располагает оружием посильнее баллистических ракет.
   Тэд поднялся и направился к доске, висевшей за его столом.
   - Джерри уже слышал  это  раньше,  -  сказал  он.  -  Вам  же  придется
выслушать мою стандартную лекцию на тему о том,  что  нам  необходимо  для
управления погодой.
   И  он  принялся  рассуждать  о  теории   турбулентности,   долгосрочных
прогнозах, источниках энергии и тому подобном. Майор  Винсент  вытащил  из
мундира небольшую записную книжку и начал стенографировать его лекцию.
   Тэд исписал всю доску формулами и диаграммами. Когда он закончил, майор
захлопнул записную книжку.
   - Это мне и надо было узнать, - сказал он. - Если мы будем точно знать,
что искать, то разберемся, что происходит в других странах.
   - И не будет нужды призывать на помощь шпионов, - сказал Тэд.
   - Наше Управление не занимается шпионажем.
   - На людях - никогда, - съязвил Тэд.
   Майор предпочел переменить тему разговора.
   - Кстати, об урагане, который разорил Флориду, - сказал он.
   - Вы имеете в виду ураган "Лидия"?
   - Именно так.  Как  вы  полагаете,  нельзя  ли  было  сформировать  его
искусственно? А потом сознательно направить на Соединенные Штаты?
   Тэд выразительно пожал плечами.
   - Ну, это уж совсем из области чистой фантастики, - сказал он.
   Покачав головой, майор задумчиво произнес:
   - Чем дольше я об этом думаю, тем больше меня это беспокоит. Что,  если
засуха, которую вы здесь победили, была делом рук враждебной нам  державы?
Понимаете, управляя погодой, вы можете поставить любую страну на колени, а
она даже и не заподозрит, что на нее напали.
   - Никогда не думал об этом с такой точки зрения, - сказал Тэд.
   - Представьте себе, что противник влияет на нашу  погоду,  -  размышлял
вслух майор, направляясь к доске. - Всякий  раз,  когда  идет  дождь,  мне
становится не по себе.
   - Вряд ли есть основания полагать, что кто-то настолько  продвинулся  в
этом вопросе, - сказал я.
   - Может, и не продвинулся. - Майор взял тряпку и тщательно стер с доски
все цифры и  графики,  написанные  Тэдом.  Затем  отступил  на  два  шага,
внимательно  пригляделся  к  слабым  следам  мела,  оставшимся  на  доске,
вернулся, старательно зачертил мелом всю доску и снова вытер.
   - Вот так, - сказал он. -  Теперь  чисто.  Эту  привычку  приобретаешь,
когда имеешь дело с секретными материалами.
   - Но в этих записях не было ничего секретного.
   - А надо бы засекретить.
   Тэд нахмурился.
   - Вы не можете засекретить погоду, - сказал он.
   - Погоду не можем; а вот управление погодой - совсем иное дело.
   Я не придал словам майора достаточно серьезного значения, но через  две
недели  в  "Эол"  вторгся  целый  отряд  сотрудников  Совета  национальной
безопасности. Их задача, заявил мне  главный,  заключается  в  том,  чтобы
выяснить, достаточно ли приспособлена лаборатория для  того,  чтобы  здесь
хранить документы, которые могут считаться секретными.
   - Мы не ведем никаких закрытых работ, - возразил я.
   - Мы действуем по запросу ВВС, - сказал инспектор, разворачивая  передо
мной официального вида желтый лист бумаги, - которые обратились  к  нам  с
просьбой проверить исследовательскую лабораторию "Эол" на предмет  ведения
здесь секретных работ. Придется проверить также всех ваших сотрудников.
   - А что это означает?
   - Это  означает,  что  если  вы  нанимаете  кого-либо,  непригодного  к
секретной работе, этому лицу придется перебраться  в  отдельное  помещение
или же его следует уволить.
   - Но мы же не ведем никаких секретных работ!
   Он снова помахал перед моим носом желтым листом.
   - Судя по запросу ВВС, вы будете вести такие работы.
   Инспекторы облазили все помещения, уточняя места, где будут установлены
столы охранников, вешая замки на шкафы, приказав нам  завести  специальные
корзины для отработанных бумаг и объяснив штату нашей библиотеки,  который
состоял из одной девчушки, как классифицировать, регистрировать, хранить и
выдавать закрытые документы.
   В самый разгар этой фантасмагории я соединился с Тэдом по видеофону.
   - Я как раз собирался тебе позвонить, - сказал он. - На тебя навалились
люди из Службы безопасности?
   - Все заполонили, - сказал я.
   Он улыбнулся:
   - Они заперли стол Россмена, пока тот обедал. Он целый час  подбирал  к
нему ключ. Чуть не лопнул от злости.
   - Неужели вся эта суматоха так необходима? - спросил я.
   - Вероятно, если мы намерены работать на ВВС.
   В этот  момент  на  экране  показалось  лицо  Тули.  Обычно  спокойный,
выдержанный, Тули сейчас кипел от гнева.  Кулаки  его  были  сжаты,  глаза
сверкали. За ним я увидел Барни. Глаза ее были полны слез.
   - Что случилось? - спросил Тэд.
   Тули молча ткнул ему под нос желтый листок. Тэд пробежал глазами текст,
и лицо его исказилось от ярости.
   - Ты только погляди! - воскликнул он, прижимая листок к экрану, чтобы я
мог его прочесть.
   ВВИДУ  ТОГО  ЧТО  ИНОСТРАННЫЕ  ГРАЖДАНЕ  НЕ  ДОПУСКАЮТСЯ  К   СЕКРЕТНОЙ
ИНФОРМАЦИИ,  ПОЛАГАЕМ   НЕОБХОДИМЫМ   НЕМЕДЛЕННО   ОТСТРАНИТЬ   ОТ   РАБОТ
П.О.БАРНЕВЕЛЬД И Т.Р.НОЙОНА ДО ЗАВЕРШЕНИЯ ПОЛНОГО  РАССЛЕДОВАНИЯ  С  ТОЧКИ
ЗРЕНИЯ БЕЗОПАСНОСТИ.



        14. РЕЗКИЙ ВЕТЕР

   Я не мог отвести глаз от желтой бумажки, силясь понять, что  же  теперь
делать.
   - Давай-ка я свяжусь  с  майором  Винсентом.  Я  так  или  иначе  хотел
поговорить с ним о том, что происходит в "Эоле".
   - Я сам ему позвоню, - зло сказал Тэд.
   - Нет уж, - возразил я, зная, что после первых же трех слов Тэд  начнет
кричать на майора. - Я поговорю с ним и сразу же с тобой свяжусь.
   Но дозвониться до майора оказалось не так просто. Его поревели  с  базы
Управления  зарубежной  техники  в  Огайо,  и  теперь  он  обосновался   в
Вашингтоне.
   - Меня прикрепили к специальной группе, - заявил майор, когда я  его  в
конце концов разыскал. - Мы приступаем к проекту  по  управлению  погодой.
Организация Маррета и ваша будут нам в этом очень полезны.
   Я  рассказал  майору  о  нападении  Службы  безопасности  на  "Эол"   и
Климатологический  отдел.  Майор  мне  посочувствовал,  но  был   бессилен
чем-либо помочь.
   - Я знаю, что вы не ведете секретной  работы  в  ваших  лабораториях...
пока. Но мы должны быть уверены, что в нужный момент вы  будете  готовы  к
тому, чтобы заняться ею вплотную. А это случится очень скоро,  уж  вы  мне
поверьте.
   - Известно ли вам, что от работы  отстранены  два  ближайших  помощника
Маррета? - воскликнул я. - Это же погубит всю работу!
   Он и в самом деле был очень огорчен.
   - Я уже спорил об этом с людьми из Безопасности, - сказал он. - Еще  до
того, как они издали этот приказ. Поверьте, я боролся с ними целую неделю.
По на их стороне правила и законы. Я искренне хотел бы вам  помочь,  но  у
меня связаны руки.
   - Учтите, что Тэд взовьется в небо не хуже  пятиступенчатой  ракеты,  -
предупредил я. - Он не будет с вами работать до тех пор, пока...
   - Он будет на нас работать,  -  отрезал  майор.  -  И  послушайте  меня
внимательно, Торн: со мной работать не труднее, чем  с  другими,  но  этот
проект не будет зависеть от настроений одного  человека.  Если  Маррет  не
захочет  подчиниться  правилам  государственной  безопасности,  мы  найдем
кого-нибудь еще, кто займет его место в Отделе, а Маррету придется уйти.
   - Вы уверены, что ничего нельзя поделать?  Ведь  эти  двое  не  сделали
ничего плохого, а вы хотите выкинуть их с работы. Это несправедливо!
   - Ну, что вам сказать... Возможно, мне и удастся что-нибудь сделать  по
поводу девушки.  Как  мне  сказали,  она  подала  документы  на  получение
американского гражданства. К тому же ее  родина  -  наш  союзник.  Но  вот
парень - он же из Монголии!
   И майор Винсент поднял руки, как бы говоря: "Я сделал все что мог".
   Тэд так и кипел от возмущения, когда я  рассказал  ему  о  разговоре  с
майором.
   - Значит, Барни он еще, быть может, помилует. А что им  не  нравится  в
Тули? Неужели ВВС полагает, что он часть "желтой опасности"?
   - Я бы сказал, что они скорее боятся "красной опасности".
   - Красная опасность, желтая опасность...  Сведи  их  воедино,  получишь
оранжевый апельсин, - невесело  пошутил  Тэд.  Но  шутить  ему  совсем  не
хотелось. - Что же нам  теперь  делать?  Запаковать  Тули  в  контейнер  и
отгрузить на родину?
   - Если его официально отстранили от работы, - сказал я,  -  то,  может,
перевести его в "Эол?"  Пока  вся  эта  чепуха  не  образуется.  Мы  можем
устроить для него лабораторию рядом с главным зданием.
   Тэд подумал какое-то время, прежде чем ответить.
   - А что? Глядишь, из этого что-нибудь да выйдет. Помнишь, я  говорил  о
проблеме загрязнения  воздуха  под  Манхэттенским  куполом?  Тули  поможет
решить ее. Здесь  из-за  Россмена  он  не  мог  этим  заниматься,  но  как
сотрудник "Эола"...
   Я кивнул:
   - Тогда я тут же начну оформлять документы. Тули будет принят в штат  в
качестве временного консультанта.
   -  Отлично,  -  согласился  Тэд.  -  Но  теперь  я  понимаю,  что  идея
сотрудничества с военными была порочной с самого начала. Надо было  раньше
догадаться. Если они собираются использовать  воздействие  на  погоду  как
секретное оружие, это к добру не приведет.


   Ветер пришел издалека. Еще три недели  назад  он  был  ледяной  пургой,
крутившей над сибирской тундрой, в то  время  как  морозы  опускались  все
южнее и уже миновали Байкал.  Потом  ветер  вырвался  на  просторы  Тихого
океана, высасывая по пути морскую влагу. Он вторгся в Америку с  запада  и
занял фронт шириной в восемьсот  миль,  заставив  калифорнийских  фермеров
суетливо  собрать  остатки  осеннего  урожая  фруктов.   Перевалив   через
Скалистые горы, ветер разрешился  первым  дождем,  который  почти  тут  же
превратился в снежный покров толщиной  более  фута.  Отдав  таким  образом
влагу, он, теперь уже сухой, устремился по ту сторону гор, к  юго-западной
пустыне. Затем повернул к побережью Мексиканского залива,  вобрал  в  себя
новую влагу и по краю области высокого давления двинулся к Новой Англии. К
тому времени, когда ветер достиг Бостона, он охладился и одарил весь район
слоем  снежной  пудры.  Обрадованные  ребятишки  бросились  в  подвалы  за
санками. Взрослые же, ворча, направились в  гаражи  разыскивать  цепи  для
шин, ругательски ругая капризные зимы Новой Англии.


   За несколько дней до Дня Благодарения позвонил Джим Деннис и  пригласил
всю нашу четверку на праздничный ужин к себе домой.
   - Я хочу, чтобы вы кое с кем встретились, - сказал он. -  Это  человек,
который интересуется вашими отношениями с  Пентагоном  и  их  проектом  по
управлению погодой.
   - Я и не подозревал, что вы об этом знаете, - удивился я.  -  Они  ведь
держат свои планы в секрете.
   - Чего только не знают конгрессмены, - рассмеялся Джим.
   Мы с Барни, Тули и Тэдом пообедали в Торнтоне, а  потом  отправились  к
Деннису. По дороге в Линн нас застиг снегопад.
   - Точно по расписанию, - сказал Тэд, взглянув на часы. - Эта зима будет
снежной.
   Дом Денниса был  полон  чадами,  домочадцами,  друзьями,  политическими
помощниками, просителями и соседями. Джим носился между своим кабинетом  и
гостиной,  разделенными  холлом.  Гостиная  была  полна  политиков.  Дела,
дела... Мы подпадали под эту категорию, но  миссис  Деннис  твердой  рукой
взяла нас на буксир, представила всем собравшимся  в  столовой,  где  явно
готовились ко второй смене праздничного ужина, а затем провела на кухню.
   Там толклись дети и взрослые, не проявляющие  интереса  к  политике,  и
этой категорией гостей управляла хозяйка дома. Ее власть  распространялась
на столовую, кухню и  детские.  Непостижимым  образом  ей  удавалось  всех
развлечь и накормить, дети были заняты и даже не очень  растрепаны.  Барни
взирала на миссис Деннис с удивлением и восторгом.
   - Можете бросить свои пальто на стол возле плиты, - сказала та,  указав
в сторону громадной старинной печи.  -  Джим  будет  еще  некоторое  время
занят. Хотите перекусить? Ну, может,  по  кусочку  пирога  с  сидром?  Или
фруктового кекса?
   Все отказались, кроме Тэда, в котором всегда найдется место  для  куска
пирога. Вообще-то полчаса ожидания на кухне в окружении детей и незнакомых
гостей были не очень приятны, но  миссис  Деннис  сделала  все,  чтобы  мы
чувствовали себя как дома. Она давно о нас знала, и постепенно ей  удалось
склонить нас к разговору о погоде.
   Тэд уже был готов удариться в чтение очередной лекции, но  ему  помешал
вошедший Джим. Он был в рубашке с закатанными рукавами, галстук  распущен,
на лице широкая улыбка.
   - На праздниках здесь бывает шумно, - сказал он. -  Жалко,  что  вы  не
успели к обеду. Я, правда, отдал должное индейке...
   - Мы говорили о снеге, - сказала миссис Деннис.  -  Тэд  полагает,  что
снег прекратится примерно через час.
   Джим рассмеялся:
   - Тэд не полагает. Тэд знает.
   - Надеюсь, что так, - ответил Тэд.
   - Вот и отлично, - сказал конгрессмен. - Так что не будем  беспокоиться
и разыскивать лопаты и сапоги. Вы не возражаете, если мы перейдем в  более
тихий уголок? Мэри, ты не могла бы принести нам еще кофе?
   - На праздниках я только и вижу тебя в те минуты, когда ты проголодался
или хочешь пить, - ответила миссис Деннис.
   - Политиком быть нелегко.
   Кабинет конгрессмена был  невелик,  но  там  было  удивительно  тихо  и
спокойно.
   - Я сам сделал звукоизоляцию, - сказал Джим.  -  Когда  у  тебя  пятеро
детей, а у каждого из них есть друзья, которые приходят в гости... у  отца
не остается выхода: или звукоизоляция, или сумасшедший дом.
   Он пригласил  нас  сесть.  Я  устроился  в  кресле-качалке.  Три  стены
кабинета занимали книжные стеллажи.  Меж  двух  окон  на  четвертой  стене
висело несколько фотографий в рамках.
   После того как миссис Деннис принесла нам кофе, Джим сказал:
   - Комитет по науке собирается заслушать в январе отчеты о  работе  Бюро
погоды. Естественно, ваша  идея  об  управлении  погодой  будет  в  центре
внимания.
   - Так вот в чем дело...
   - Погодите, это еще не все. Пентагон изо всех сил  старается  запустить
свой проект. Они смогут засекретить все работы по погоде, если им  удастся
первыми протащить эту идею через конгресс и Белый дом. Их намерения ни для
кого не секрет. Весь Вашингтон только и говорит об этом - все идет к тому,
что проблема погоды станет весьма весомой в политической игре. Но если...
   Звякнул дверной звонок. Джим сказал:
   - А вот и наш гость.
   Он встретил вновь пришедшего в холле.
   - Рад, что вы пришли, - донеслись до нас его слова. -  Положите  пальто
на телефонный столик и заходите в кабинет. Они уже здесь.
   Мы сразу узнали  вошедшего  мужчину.  Это  был  доктор  Джерольд  Вейс,
советник президента по науке. Он оказался невысоким сухопарым человеком  и
был еще больше похож на ковбоя, чем в тот раз,  когда  мы  видели  его  на
экране телевизора. У него было крепкое рукопожатие и внимательный взгляд.
   После  того  как  мы  познакомились,  я  обнаружил,  что  доктор   Вейс
оккупировал мою качалку. Пришлось устраиваться на подоконнике.
   - Значит, вы и есть тот молодой гений, который поборол засуху, - сказал
доктор Вейс, извлекая из кармана трубку.  Голос  у  него  был  высокий,  и
некоторые слова он произносил в нос.
   - И который хочет управлять погодой, - сказал Джим Деннис. - Расскажите
ему обо всем, Тэд.
   Рассказ Тэда  занял  больше  двух  часов.  Порой  доктор  Вейс  кое-что
записывал  или  перебивал  Тэда,  чтобы  уточнить  кое-какие   технические
вопросы. Тэд, отчаянно жестикулируя, носился по  тесной  комнате,  излагая
всю историю долгосрочных прогнозов, создания лаборатории "Эол"  и  проекта
майора Винсента.
   Доктор Вейс задумчиво посасывал трубку.
   - По крайней мере одно ясно, - сказал он, когда Тэд наконец замолчал. -
Если мы ничего не  предпримем,  уже  через  год  все  проблемы  управления
погодой попадут в руки военных и станут государственной тайной.
   Тэд согласно кивнул.
   -  И  направление  исследований,  -  продолжал  доктор  Вейс,  -  будет
определяться  интересами  военных.  Конгресс  не  захочет  тратить  деньги
одновременно  на  две  или  три   государственные   организации,   которые
занимаются одной и той же проблемой. И если Пентагону  удастся  заполучить
эту программу, он заставит всех остальных плясать под свою дудку.
   - И это так плохо? - спросила Барни.
   За доктора Вейса ответил Тэд:
   - Разве ты не видишь, что это уже плохо для тебя  и  для  Тули.  А  как
только  они  начнут  свою  операцию,   то   крышка   Службы   безопасности
захлопнется, погода будет их интересовать только  как  новое  оружие.  Они
потребуют  немедленных  и  ощутимых  результатов,  понятных   и   приятных
генеральскому взору.
   - И это не тот путь, по которому следует идти, - сказал доктор Вейс.  -
Решение проблемы управления погодой может стать мощным орудием в борьбе за
мир. Если же мы превратим его в  военную  операцию,  другие  страны  также
начнут выпячивать военный аспект. И мы придем к тому, что превратим погоду
в источник войны - холодной или горячей, это уже детали.
   - Но  у  Пентагона  есть  формальные  основания  изучать  климатические
условия, - сказал я. - В них же есть военный аспект.
   - Разумеется, есть, - живо откликнулся доктор Вейс. - И майор Винсент с
коллегами движимы наилучшими  намерениями...  с  их  точки  зрения.  Я  же
рассматриваю эту проблему гораздо шире - я полагаю, что  военные  интересы
являются лишь частью интересов национальных.
   - Так как же тогда остановить Пентагон? - спросил Тэд.
   Доктор Вейс вынул изо рта трубку.
   - Пентагон нам не остановить, - сказал он. - Во всяком случае,  нам  не
сделать этого открыто. Единственно, что остается, - это прийти в  конгресс
с другой, более внушительной идеей.
   - Более внушительной?
   Джим Деннис улыбнулся.
   - Кажется, я уловил суть дела, - сказал  он.  -  Мы  должны  предложить
Комитету по науке грандиозную мирную программу, которую нельзя засекретить
и которая в то же время будет  достаточно  эффектной,  чтобы  конгрессмены
могли использовать ее для  укрепления  собственной  популярности  в  своих
округах.
   - Совершенно точно, - кивнул доктор Вейс.
   - Грандиозная программа... - сказал я.
   - ...эффектная к тому же, - добавил Тэд.
   - Вам предстоит придумать эту программу к середине января, -  подытожил
Джим Деннис.
   В оставшиеся недели Тэд заперся в своей  каморке  в  Климатологическом,
между тем как Тули перебрался в отдельную комнату по соседству с  "Эолом".
Тэд упрямо искал проект, которым можно было бы соблазнить конгресс, а Тули
метался  между  нашей  лабораторией  и  Манхэттенским   куполом,   пытаясь
разобраться, почему "кондиционированный остров"  страдает  от  загрязнения
воздуха.
   Что же касается меня, то я изгрыз себе ногти, ломая голову над тем, как
нам победить конгресс, как добыть Тули допуск  к  работе,  и  над  тысячей
других проблем. Установилась зима, очень снежная, как и предсказывал  Тэд,
и на редкость холодная. Всякий раз, когда мне предстояло выйти на улицу, я
начинал тосковать по Гавайям.
   Перед самым рождеством  позвонил  майор  Винсент  и  пригласил  нас  на
военно-воздушную базу Ханском, куда он прибыл на несколько  дней.  Вел  он
себя таинственно.
   Мглистым  морозным  днем  я  отправился  в   Климатологический,   чтобы
захватить Тэда. Майор встретил  нас  у  ворот  базы  и  попросил  проехать
дальше, вдоль ограничительной линии у двухмильной взлетной полосы. Там  мы
остановились и ждали, съежившись в  машине,  пока  из  нее  уходил  теплый
воздух, потому что печка отключилась.
   - Что вы нам хотите показать? - спросил Тэд.
   - Подождите минуту, сейчас начнется.
   Полицейский чин в белом шлеме и белых  нарукавниках  подошел  к  машине
проверить, кто мы такие. Увидев майора, он вытянулся  в  струнку  и  отдал
честь.
   Серая мгла затянула солнце, резкий холодный ветер, скатываясь с далеких
холмов, гулял по простору аэродрома.  Ветер  и  сырость  усиливали  мороз.
Столб дыма, поднимавшийся над  электростанцией  базы,  казался  твердым  и
недвижным в замерзшем воздухе.
   - Что это, испытание на выносливость? - спросил Тэд.
   И тут мы услышали над головой рев самолета.
   - Начинается! - Майор Винсент выскочил из машины.
   Последовав за ним, мы увидели маленькую точку, возникшую под  облаками.
Точка быстро приближалась, и вот уже она превратилась в  самолет,  который
совершил круг над полем и пошел на посадку.
   - Здоровенная машина, - заметил Тэд, глядя, как самолет приближается  к
земле.
   Я увидел, что в фюзеляже открылись люки и оттуда, как лапы,  вывалились
многочисленные колеса.  На  мгновение  самолет  завис  над  полем,  словно
сомневался, стоит ли ему садиться. Затем  колеса  дотронулись  до  бетона,
завизжали шины, и машина мягко покатилась по полосе.
   Тэд ошибся. Это была не  просто  большая  машина.  Это  была  настоящая
громадина.  Шесть  двигателей  размещалось  на  прямых  крыльях.  Самолет,
убавляя скорость,  приближался  к  нам,  рев  двигателей  рвал  барабанные
перепонки. Самолет показался мне  океанским  лайнером,  который  умудрился
отрастить себе крылья. Вертикальный стабилизатор  упирался  в  небо,  а  в
объемистом фюзеляже, казалось, мог  разместиться  автобусный  парк  целого
города.
   - Абсолютно новая машина! - восторженно объявил майор Винсент. - Первая
в серии. И это первый полет. Мы назвали самолет "Дромедаром"  [дромедар  -
верблюд, который может передвигаться  с  большой  скоростью;  этим  именем
называют также одногорбого верблюда].
   Тэд поморщился:
   - У него один горб или два?
   - Ни одного! И нет экипажа!
   Тэд заинтересовался:
   - Автоматическая посадка?
   - Совершенно верно. "Дромедар"  приземлился  впервые  после  трех  дней
непрерывного полета. Представляете, он летел на  автоматике  три  дня  без
перерыва! Кстати, я сейчас сообщил вам секретную информацию. Вы не  имеете
права передавать ее ни одному лицу, не имеющему допуска.
   - Так что это имеет общего... - начал я.
   Тэд меня опередил.
   -   Вернее   всего,   -   сказал   он,    -    это    метеорологический
самолет-наблюдатель. В некоторых отношениях использовать его удобнее,  чем
спутник. Ведь самолет находится в той среде, которую исследует, в то время
как спутник летит над атмосферой. Так что  самолету  легко  регистрировать
температуру воздушных потоков, давление, влажность и так далее.
   Майор кивнул. Тэд с уважением оглядел огромную машину.
   - И долго его  пришлось  сооружать?  -  спросил  он.  -  Можно  в  него
заглянуть? Что за приборы вы там установили? А что...
   Майор поднял руки.
   - Хорошо, - сказал он, - поднимитесь на  борт  и  сами  все  осмотрите.
Машина  первоначально  не  предназначалась  для  погодных  наблюдений,  но
кое-кто у нас решил, что мы сможем использовать ее для наших целей.
   - Молодцы, - одобрил Тэд, направляясь к люку. - К тому же такой самолет
сможет поднять множество реактивов для засеивания облаков.
   - Я об этом не  подумал,  -  признался  майор  Винсент.  -  Мне  просто
хотелось показать вам самолет. Как  видите,  сотрудничество  с  Пентагоном
имеет не только недостатки.
   Тэд взглянул на меня, и я понял,  что  он  подумал  о  нашей  беседе  с
доктором Вейсом. Но, вопреки своему обыкновению, сейчас он промолчал.
   Он молчал и тогда, когда ранним промозглым вечером  мы  возвращались  в
Бостон.
   - Создается впечатление, - сказал я, - что Пентагон не  теряет  времени
даром. Они торопятся с проектом.
   Тэд кивнул.
   - Слишком  торопятся.  Чтобы  отнять  у  них  эту  игрушку,  мы  должны
придумать и в самом деле что-то значительное.
   Не отрывая глаз от мерцающих  впереди  красных  огоньков  на  шоссе,  я
спросил:
   - Ты так до сих пор ничего и не придумал?
   - Ураганы, - ответил Тэд, словно рассуждая сам с собой. - Единственное,
чем мы можем остановить Винсента, это ураганы.
   - Что?!
   -  Нам  надо  вооружить  Вейса  большой  программой,  которая   сделает
управление погодой сенсацией для газет и в то же время не даст возможности
Пентагону этим воспользоваться. А для этого годятся только ураганы. Мы  их
с тобой остановим!



        15. СИСТЕМЫ ДАВЛЕНИЯ

   Как только стало ясно, что наша цель - ураганы,  Тэд  сосредоточил  всю
свою недюжинную энергию на этой проблеме, чтобы разработать программу  для
доктора Вейса. До конца декабря мы его почти  не  видели.  Барни  пришлось
почти силой вытащить его из-за письменного стола,  чтобы  отпраздновать  с
нами рождество в Торнтоне.
   Тем временем Тули удалось отыскать ключ к решению проблемы  загрязнения
воздуха  под  Манхэттенским  куполом.  Как  оказалось,  всему  виной  была
температурная инверсия. Под куполом  скапливался  теплый  воздух,  который
мешал переносу вверх выхлопных а других  промышленных  газов.  Вот  почему
вентиляторы, установленные наверху,  не  могли  их  отсосать  и  выбросить
наружу.
   - Как же они с этим справятся? - спросил я после того, как Тули мне все
объяснил.
   - Раз корень зла известен, исправить положение будет  несложно.  Скорее
всего, установят вентиляторы на уровне тротуаров  и  с  их  помощью  будут
отсасывать газы, прежде чем они скопятся в опасной концентрации.
   - Это обойдется в миллионы долларов.
   - Разумеется, - сказал он равнодушно. - Да и вообще строить купол  было
чистым  позором  и  расточительством.  Через  несколько  лет  Тэд  наладит
нормальный климат по всей стране, без этих пластиковых куполов.
   "Эол" неплохо заработал на работе Тули, и он сам тоже был  удовлетворен
своей  работой.  Но  теперь  ему  нечего   было   делать.   Изгнанный   из
Климатологического отдела, лишенный настоящего дела в  нашей  лаборатории,
Тули переключился на помощь Тэду. Он  пробирался  к  нему  ночами,  и  они
тайком погружались в расчеты.
   За два дня до Нового года Тэд позвонил мне и пригласил к себе  вечером,
после ужина. Я не удивился, увидев, что на заснеженном тротуаре возле  его
дома меня поджидает Барни.
   Разумеется, Тули был уже там.  Мы  застали  его  на  кухне.  Он  сидел,
оседлав стул, скрестив руки на спинке и положив на них подбородок. Его вид
напоминал  мне  степного  кочевника,  глядящего  на  закат   и   думающего
загадочную думу. Тэд взволнованно, шагал из угла в угол.
   - Хорошо, что пришли, друзья, - сказал  он,  помогая  нам  раздеться  и
складывая наши пальто на стуле. - Хочу испытать на вас  мою  идею,  прежде
чем нести ее к Вейсу.
   Мы с Барни уселись рядышком на продавленном диване.
   - Мы само внимание, - сказала Барни.
   Тэд улыбнулся ей.
   - Хорошо, - сказал он, вновь принимаясь  шагать  по  комнате.  -  Тогда
слушайте. Есть два пути остановить ураган: разрушить  его,  разогнать  или
постараться удержать в стороне от суши. До сих пор все ломали себе  голову
над тем, как разрушить ураган, нарушить его энергетический баланс...
   - С этой целью пытались засеивать ураганы, - сказал я. - Правда?
   - Пытались. Но это все равно, что кидаться снежками в айсберг.  Как  бы
ты ни засеивал ураган, в нем даже щербинки не сделаешь.
   - Были даже данные, что ураганы поглощают  энергию  засева,  -  сказала
Барни.
   - Да, и тем самым общая энергия  урагана  увеличивается,  -  согласился
Тули.
   - Другими словами, ураган нам не разогнать, - подытожил я.
   - Молодец, - одобрительно сказал Тэд.  -  Он  слишком  для  нас  силен,
слишком велики энергетические резервы. Ураган будет двигаться до тех  пор,
пока не разрушится сам, по естественным причинам... А с силами природы нам
пока не справиться. И коль скоро  мы  не  в  состоянии  использовать  наши
мышцы, может быть, воспользоваться нашими мозгами?
   Он замолчал на миг. Потом продолжил:
   - Если нам немало известно об ураганах - их путях, распределении в  них
энергии и многом другом, - мы можем построить  климатическую  модель,  при
которой ураган останется над океаном. Проблема эта сложная, и, как  решить
ее,  мы  еще  не  знаем.  Даже  пути  ураганов  предсказать  можно  только
приблизительно - уж очень много побочных эффектов. Незначительное  падение
давления над Чикаго может  отвести  удар  урагана  от  мыса  Гаттерас  или
заставить его умереть в просторах океана.
   - Но мы уже приближаемся к решению этой проблемы,  когда  предсказываем
пути штормов, - возразила Барни.
   - Да, но это не одно и то же. Значит, нам  надо  обратиться  к  другому
способу борьбы: разогнать шторм  прежде,  чем  он  превратится  в  ураган.
Уничтожить его в зародыше, пока он еще не  стал  штормом,  а  представляет
собой всего лишь небольшое возмущение над тропическими водами.
   - А это нам по силам?
   Тэд кивнул:
   - Мне кажется, мы с Тули рассчитали, как эта сделать.
   - Расскажи об этом Джерри подробнее, - сказал Тули. - Дело в  том,  что
существуют десятки тропических возмущений, из суммы  которых  и  рождается
ураган. Следовательно, мы должны либо  ликвидировать  все  эти  возмущения
поодиночке, либо рисковать  тем,  что  любое  из  них  может  развиться  в
настоящий ураган.
   - Мы можем предсказать, какое из них скорее всего превратится в ураган,
- добавил Тэд.
   - С  какой  степенью  точности?  Пятьдесят  процентов?  Нам  все  равно
придется иметь дело с вдвое большим  числом  возмущений,  чем  может  быть
ураганов, Ты представляешь, сколько это будет стоить? - возразил Тули.
   - И все-таки это обойдется в несколько раз дешевле, чем убытки, которые
наносит разбушевавшийся ураган, - упорствовал Тэд.
   - Да, - согласился я, - именно от этого мы и должны танцевать.
   - Значит, суть идеи в следующем: бить по  тропическим  возмущениям,  не
давая им вылиться в ураганы.  Но  выбирать  из  них  лишь  такие,  которые
потенциально могут стать ураганами, и искать их только  на  обычных  путях
ураганов, идущих к побережью.  Одновременно  мы  будем  заниматься  другой
проблемой: как научиться отводить ураганы от побережья. Когда мы достигнем
этой цели, отпадет  надобность  уничтожать  тропические  возмущения  -  мы
научимся управлять погодой настолько, что не допустим ураганы к берегам.
   Мы молчали, пытаясь осмыслить  сказанное,  а  Тэд  остановился  посреди
комнаты, уперев кулаки в бедра. Он был похож на, чемпиона мира  по  боксу,
ожидающего, примет ли его вызов кто-нибудь из претендентов.
   Мы спорили и обсуждали проблему со всех сторон  до  тех  пор,  пока  за
окнами не начал брезжить рассвет. Возникало множество вопросов, на которые
еще не было ответов. Но Тэд принял решение, и все, что, мы могли  сделать,
- это наталкивать его на ответы, которыми он воспользуется в  разговоре  с
доктором Вейсом.
   Я подвез Барни до дому.
   - Знаешь, чем меня смущает эта идея? - сказала она. - По-моему,  в  ней
куда больше рекламной шумихи, чем науки.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Вся эта затея с ликвидацией воздушных  возмущений...  все  это  блеф.
Тэду она выгодна только для того, чтобы  дать  возможность  доктору  Вейсу
начать борьбу за гражданский проект по управлению погодой и избавиться  от
майора Винсента. Но разве  так  делается  история?  Разве  не  унизительно
опускаться до фокусов?
   - Нет, - возразил я, - история делается людьми, мужчинами и  женщинами,
которые  умеют  работать.  Порой  правда  на   их   стороне,   порой   они
заблуждаются, Но история созидается творческими личностями.


   Сугробы, выросшие в городах, побурели и сжались, потом их снова  покрыл
белым слоем свежий снегопад... На первую неделю января выдалась  оттепель,
но затем на Новую Англию с севера надвинулась область  высокого  давления.
Она сопровождалась небольшими  осадками,  в  основном  же  воздух  был  не
намного холоднее, чем тот, который  она  вытеснила.  Но  было  сухо,  небо
прояснилось, ветер стих.  Ночные  звезды  взирали  с  высоты  на  покрытую
размякшим снегом страну, днем  солнце  по-весеннему  припекало,  и  теплые
струи воздуха подминались от проплешин в снегу. Температура достигла нуля.
К утру же лед затягивал образовавшиеся за день лужи, и  люди,  надеявшиеся
на приход ранней весны, разочарованно качали головой  и  посыпали  дорожки
песком и солью.


   Когда началось обсуждение нашего вопроса в комиссии конгресса, Тэд  был
похож на тигра в клетке.  Доктор  Вейс  принял  его  идею  об  уничтожении
ураганов в зародыше без особых комментариев, только сказал: "Надо обкатать
ее в моем совещательном комитете". К тому же и он, и Деннис  предостерегли
Тэда от появления на слушании.
   - Большинство членов комиссии, - объяснил Джим,  -  будут  предубеждены
против молодого гения. Всегда трудно смириться с мыслью, что кто-то моложе
превосходит тебя умом и талантом.
   Тэд неохотно согласился с ними, но я все равно решил не спускать с него
глаз и заручился помощью Тули и Барни.
   Заседание комиссии началось с доклада майора Винсента, который принялся
толковать о необходимости передачи всех работ по управлению погодой в руки
Пентагона. Пресса широко освещала ход заседаний, каждое  утро  телевидение
отводило работе комиссии  специальные  передачи.  Между  тем  доктор  Вейс
сообщил нам, что идея об уничтожении ураганов  в  зародыше  вызвала  живой
интерес у членов совещательного комитета. Он предложил, чтобы на заседании
комиссии  о  планах  Тэда  доложил  доктор  Барневельд.  И   Тэд   занялся
подготовкой Барневельда к выступлению по проекту "Контур".
   Кому первому пришло в голову назвать наш план "Контуром", не  известно,
и, видно, никогда уже эту тайну не разгадать. Скорее всего,  это  словечко
родилось в  коридорах  Вашингтона.  Расшифровывалось  оно  как  проект  по
Контролю над Ураганами. Когда Тэд услышал об этом названии, он пробормотал
что-то нелестное в адрес его автора, тем не менее название "Контур"  стало
официальным.
   В день, когда перед комиссией должен был выступать доктор Россмен, мы с
Тули завернули к Тэду в  его  каморку  в  Климатологическом.  И  правильно
сделали.
   Заглянула к Тэду и Барни,  чтобы  посмотреть  выступление  Россмена  по
телевизору.  Доктор  Россмен,  сама  непреклонность  на   вид,   полностью
согласился с доводами майора Винсента. Интересы  вооруженных  сил  в  этом
вопросе, заявил он, представляют для нации чрезвычайную важность. Пожалуй,
не  меньшую,  чем  необходимость  контролировать   освоение   космического
пространства и сооружать баллистические  ракеты.  И  он  дал  понять,  что
Климатологический отдел сделает все, чтобы угодить Пентагону.
   Тэд так подпрыгнул на стуле, словно хотел разбить телевизор.
   - Он продал нас с потрохами! - закричал он. -  Рассчитал,  что  доктору
Вейсу не справиться с Пентагоном, и потому переметнулся к Винсенту!
   - Погоди, Тэд. Может быть...
   - Он-то знает, что я против игр с военными! - бушевал Тэд.  -  Так  что
теперь он постарается отделаться от меня, объединившись с ними.
   Мы тщетно пытались его урезонить. Единственное, что нам удалось, -  это
не дать ему прыгнуть в первый же поезд подземки и ворваться  на  заседание
комиссии, размахивая сверкающим мечом справедливости.
   Мы не оставляли его весь вечер, вместе поужинали  и  просидели  у  него
далеко за полночь. На следующий день перед комиссией предстояло  выступить
доктору Барневельду, и надежда на это хоть  как-то  успокаивала  Тэда.  Он
битый час провисел на телефоне, давал Барневельду последние наставления  и
подсказывал новые аргументы в пользу проекта "Контур".
   Тули с утра поехал в Климатологический вместе с Тэдом, я  присоединился
к ним к началу телевизионной передачи.
   Даже маленький экран портативного телевизора позволял судить о том, что
доктор Барневельд произвел впечатление на членов комиссии. Его Нобелевская
премия заранее расположила к нему конгрессменов,  а  когда  он  уселся  за
свидетельский стол перед батареей микрофонов, в их глазах он  являл  собой
идеал ученого. Барневельд это явно  почувствовал  и  потому  по  мере  сил
старался использовать благоприятное впечатление.
   Согласившись, что в проблеме влияния на погоду  есть  аспекты,  которые
могут представлять интерес для вооруженных сил, доктор Барневельд сказал:
   - Но существуют не менее важные - нет,  даже  более  важные  -  аспекты
использования этих достижений в мирных целях, для нужд общества.  И  будет
прискорбно, если конъюнктурные интересы военных кругов лишат  человечество
благ,  которые  может  принести  ему  управление  климатом.  Если  человек
научится управлять погодой, он  сможет  ликвидировать  многие  из  причин,
ведущих к войнам. Бедность, болезни, голод... Все эти беды человечества  в
значительной степени зависят и от климатических условий. Представьте  себе
мир, который не будет страдать от нехватки воды, в  котором  урожаи  будут
стабильными каждый год, а наводнения и засухи станут достоянием истории...
   Джим Деннис, сидевший за столом комиссии, наклонился вперед и спросил:
   - Может ли управление погодой быть осуществлено уже сейчас?
   Доктор Барневельд выдержал театральную паузу. Он явно наслаждался ролью
телезвезды.
   - Уже сегодня можно начать работу  в  этом  направлении,  -  сказал  он
наконец. - Кое-кто из моих коллег в Климатологическом отделе  и  в  других
местах разработал методы, с помощью которых можно избавить нашу страну  от
угрозы ураганов...
   Окончание фразы заглушил топот репортеров, бросившихся к  телефонам.  К
вечеру проект "Контур" стал научной сенсацией,  не  меньшей,  чем  в  свое
время высадка на Луну. Но вся эта суматоха нас не коснулась. Мы оставались
в Бостоне и были довольны тем, что Россмену приходится за нас отдуваться.
   Заседания комиссии конгресса продолжались еще несколько недель, но было
ясно, что по популярности проект "Контур" ни в чем  не  уступает  военному
проекту майора Винсента.  Большинство  конгрессменов  склонялись  к  тому,
чтобы претворить в жизнь оба проекта.
   В итоге комиссия передала решение проблемы в руки администрации. А  это
было как раз то, чего добивался доктор Вейс, будучи советником  президента
по вопросам науки. Не удивительно, что в начале марта он пригласил Тэда  и
меня в свои кабинет в Белом доме.


   Циклогенез: рождение шторма. Смешайте равные части влажного морского  и
холодного арктического воздуха. Хорошенько перемешайте их  против  часовой
стрелки. Поместите смесь над мысом Гаттерас в начале марта  и  внимательно
наблюдайте. Под влиянием солнечной радиации, вращения Земли, ветров, вод и
суши по соседству шторм двинется к северу вдоль  побережья  Атлантического
океана. Над штатами Северная и Южная Каролина он  избавятся  от  холодного
дождя и града, затем направится в сторону штата Виргиния, впитывая в  себя
новые массы холодного воздуха,  и  разразится  тяжелыми  хлопьями  мокрого
снега. Вашингтон будет завален снегом, а далее к  северу,  в  Филадельфии,
Бостоне и  Нью-Йорке,  армии  людей  и  машин  будут  готовиться  отразить
надвигающееся вторжение в надежде  спасти  свои  города  от  парализующего
действия снежных заносов.


   Когда мы с Тэдом сели  в  поезд,  следующий  да  Вашингтона,  небо  над
Бостоном было еще чистым. Но мы  знали,  что  Вашингтон  уже  находится  в
центре снежной бури.  Результаты  ее  ощущались  даже  в  подземке.  Толпы
расстроенных, обозленных людей толклись на остановках: они  опаздывали  на
работу. На шляпах и пальто  людей,  спускавшихся  по  эскалатору,  налипли
куски мокрого снега. Под ногами чавкала грязь.
   Тэд уговорил меня пройти несколько кварталов от вокзала до Белого  дома
пешком. Улицы опустели. Даже движущиеся тротуары  были  выключены.  Редкие
прохожие сгибались под напором  ревущего  ветра.  Снег  под  ногами  лежал
толстым матрасом, и уже через минуту я  продрог  до  костей,  несмотря  на
теплое пальто, сапоги, перчатки и шапку на меховой подкладке.
   А Тэду такая погода нравилась.
   - Дайте мне два взвода лыжников, - заявил он, - и я  захвачу  власть  в
этой стране.
   - В такой день никто тебе даже  возражать  не  будет,  -  проворчал  я,
прижимая к щекам поднятый воротник.
   - Не обращай внимания! Через час все пройдет. Шторм движется к  северу.
Завтра мы его догоним в Бостоне.
   Хорошенькая перспектива!
   Кабинет доктора Вейса оказался большим  светлым  помещением  в  деловом
крыле Белого дома.  Окна  во  всю  стону  выходили  на  засыпанную  снегом
лужайку.
   - Здесь по крайней мере тепло, - сказал Вейс, приглашая нас сесть. -  У
вас обоих такой вид, будто вы пешком пришли из Бостона.
   - У меня тоже такое ощущение, - сказал я.
   Тэд засмеялся.
   - Я хотел бы ознакомить вас с  положением,  в  каком  сейчас  находится
проект "Контур". Так сказать, из первых рук, - сказал  доктор  Вейс,  чуть
раскачиваясь в большом кожаном кресле.
   - Но прежде несколько слов о наступающем сезоне ураганов, - прервал его
Тэд. - Я сделал на той неделе некоторые расчеты. Наверняка  утверждать  не
берусь, но, по-моему, повторится  прошлогодняя  картина.  Примерно  то  же
количество штормов. Разумеется, если мы дадим им развиться.
   Доктор Вейс достал из подставки одну из трубок.
   - Перспективы уничтожения ураганов в колыбели очень  соблазнительны,  -
сказал он. - Но, признаться, ваш план чрезвычайно дорог. А ведь он  -  наш
единственный реальный козырь в споре  с  Пентагоном  и  в  противодействии
давлению, которое он оказывает на администрацию.
   - Ого, - сказал я, - дошли уже до такого уровня!
   - Вот именно, -  согласился  доктор  Вейс,  разжигая  трубку.  -  Но  я
полагаю, у нас есть возможность обойти майора Винсента. Я дал понять,  что
наш проект борьбы с ураганами  поможет  военным  изучить  на  нашем  опыте
некоторые данные,  которые  пригодятся  им  впоследствии.  Иными  словами,
"Контур" не только не помешает Пентагону, а даже будет ему полезен.
   - Погодите, - перебил его Тэд. - Но ведь  борьба  с  ураганами  -  лишь
часть нашей программы... На самом-то деле мы будем бороться с тропическими
возмущениями, а не с настоящими штормами.
   - Я это отлично понимаю.
   - А наша окончательная цель - научиться управлять погодой в такой мере,
чтобы  не  подпускать  ураганы  к  побережью.  И   мы   будем   заниматься
возмущениями лишь до той поры, пока не поумнеем настолько, чтобы перейти к
уничтожению ураганов.
   - Вот об этом я и хотел с вами поговорить, - сказал доктор Вейс.  -  Та
часть программы, которая касается влияния на погоду, подверглась серьезной
критике, причем с разных сторон.
   - Так это же...
   - Выслушайте меня, Тэд.  -  Доктор  Вейс  наклонился  вперед  и  оперся
ладонями  о  стол.  -  Вы  признаете,  что  знаете   недостаточно,   чтобы
воздействовать на ураганы и удерживать их от  нападения  на  наши  берега.
Если бы даже это вам и было по  силам,  для  этого  пришлось  бы  изменять
погоду над большей частью континентальных районов США.
   - И Канады, - добавил Тэд.
   Доктор Вейс кивнул:
   - А также Мексики, о чем мы не должны забывать.
   - Разумеется, - сказал Тэд. - И что из этого?
   - Тут в дело вмешиваются политические факторы.  И  ситуация  становится
опасной. Не следует скидывать со счетов возможность неудачи. Что, если  вы
допустите ошибку? Последствия будут катастрофическими.
   - А теперь выслушайте вы меня, - возразил Тэд. - Что же, по-вашему,  мы
собираемся менять русло Миссисипи и заставить ее  течь  в  Амазонку?  Наша
цель - воздействовать на погоду, но не настолько, чтобы вызывать стихийные
бедствия. При всем желании  мы  не  смогли  бы  этого  сделать  -  на  это
потребовалось бы слишком много энергии. Мы не собираемся вызвать  снегопад
в Калифорнии или растопить льды на Аляске.
   - Мы-то с вами, Тэд, это знаем, а что вы скажете  рядовому  избирателю?
Многие и так ворчат на Бюро погоды, если дождь мешает их пикнику или  град
уничтожает их урожай. Отдаете ли вы себе отчет, какую взрывчатку  берет  в
руки правительство, когда принимает ответственность за управление погодой?
   - Провозглашение независимости в 1776 году тоже было взрывом бомбы. Кое
на что надо в конце концов решаться.
   - Со временем управление погодой станет реальностью,  -  сказал  доктор
Вейс, повысив голос. - Но нельзя торопить  события.  Проект  "Контур",  та
часть его, что  касается  уничтожения  ураганов  в  зародыше,  -  отличное
начало. Через год-два успешных демонстраций мы будем готовы  к  следующему
шагу. И, что еще важнее, страна будет готова к этому психологически.
   - Но мы можем добиться  этого  уже  в  нынешнем  году!  Как  только  мы
проверим  еще  раз  теоретические  выкладки,  мы   сможем   переходить   к
практическим действиям.
   - Технически - да, но не политически. Да и с технической  точки  зрения
преждевременные манипуляции с погодой  -  не  более  чем  интеллектуальная
рулетка.
   Тэд стукнул кулаком по ручке кресла.
   - Послушайте, Вейс, я не знаю, чем вы так перепуганы.  Сегодня  с  неба
падают дождь и снег. Случаются засухи и наводнения. Правительство вступает
в игру, и за это его критикует горстка психопатов и человеконенавистников.
И что из этого? А засухи, которые правительство уничтожит,  а  наводнения,
которые так и  не  произойдут?  А  обильные  урожаи,  которые  вы  сможете
обеспечить?
   Доктор Вейс откинулся в кресле и покачал головой:
   - Тэд, вы разбираетесь в науке, но ни черта не смыслите в политике. А в
ней совсем другие правила игры.
   - Но ведь "Контур" ничего не стоит без настоящего  управления  погодой.
Если мы остановимся на полпути, мы попросту  выкинем  на  ветер  деньги  и
усилия.
   - Иными словами,  вы  возражаете  против  того,  чтобы  программа  была
принята без экспериментов с погодой?
   - Да, -  сказал  Тэд  сухо.  -  Уничтожение  тропических  возмущений  -
временная мера. Если от него не перейти к аффективному управлению погодой,
мы упремся в стену, ибо другими средствами, нам с ураганами не справиться.
   Доктор Вейс резко встал из-за стола.
   - Хорошо, - сказал он, - мы уже поговорили достаточно. Надо решать.
   - Что, еще одна комиссия?
   - Нет, - ответил доктор Вейс, взглянув на часы, стоявшие на  письменном
столе. - Не все проблемы решаются в комиссиях. Следуйте за мной.
   Мы прошли за ним по коридору, поднялись по  лестнице  на  этаж  выше  и
через небольшую дверь, на которой не было  таблички  с  именем,  попали  в
просторный овальный кабинет, посреди которого стоял  массивный  письменный
стол, заваленный бумагами. На столе стояло три телефона разных цветов.  На
стене сзади были прикреплены скрещенные флаги. В комнате никого не было.
   Я поглядел на Тэда. Он, как и я, уже понял, куда мы попали.
   Дверь в дальней стене отворилась, и к столу подошел президент.
   - Добрый день, - сказал он. - Очевидно,  я  вижу  перед  собой  мистера
Маррета и мистера Торна.
   Рукопожатие президента было крепким и энергичным. Он оказался выше, чем
я предполагал, и выглядел моложе, чем на телевизионных экранах. Он  указал
на кресла напротив стола. Когда мы сели, он  раздвинул  бумаги  на  столе,
проглядел одну или два из них и спросил:
   - Вы в самом деле можете остановить ураганы?
   - Да, сэр, - выпалил Тэд.
   Президент улыбнулся.
   - И вы совершенно в себе уверены?
   - Мы сможем это сделать, сэр, если получим возможности.
   - Очевидно, для вас не секрет, что министерство обороны тоже предложило
программу управления погодой? Если я откажу в этом военному министру,  это
даст козырь в руки оппозиции на ноябрьских выборах.
   - Но решение проблемы ураганов может стать для вас выигрышем  в  борьбе
за  голоса  избирателей  Атлантического  побережья,  -  сказал  Тэд.  -  И
Мексиканского залива.
   Президент усмехнулся.
   - Я немного собрал голосов на побережье Мексиканского залива на прошлых
выборах. И если вам не удастся одолеть ураганы, я  потеряю  там  последние
голоса. С другой стороны,  если  я  не  соглашусь  на  проведение  проекта
"Контур", проблема ураганов останется совершенно в стороне от политики.
   Тэд ничего не ответил.
   - Я узнал кос о чем еще, - вмешался доктор Вейс. -  Маррет  утверждает,
что проект будет иметь смысл только в том случае, если он будет  направлен
на управление погодой в целом по стране, а не только на борьбу с ураганами
над океаном.
   - Управление  погодой,  -  повторил  президент.  Он  перевел  взгляд  с
советника по науке на Тэда. - Это... это уму  непостижимо.  Погода  -  это
нечто могучее, беспощадное, суровое. Не могу даже представить себе,  чтобы
люди могли ею управлять.
   - Мы это сможем делать, - твердо ответил Тэд.  -  Погода  лишь  кажется
могучей и суровой, потому что мы пока не способны ее постигнуть.  А  между
тем в ее поведении есть  логика.  Погода  подчиняется  тем  же  физическим
законам, что и яблоко, падающее на землю. Мы только начинаем постигать эти
законы. Но как только мы познаем их в должной мере,  мы  обуздаем  погоду.
Вспомните, огонь тоже когда-то казался таинственным и опасным. Но  человек
научился укрощать его. Мы до сих пор знаем об этой стихии далеко  не  все,
что нам хотелось бы знать, и все-таки огонь сегодня  так  же  обычен,  как
насморк.
   Президент задумчиво сжал губы.
   - Значит, вы уверены в том, что в погоде  есть  своя  логика?  Конечно,
погода прекрасна, даже когда бушуют  штормы.  Послушайте,  мистер  Маррет,
достаточно ли вы познали логику погоды, чтобы сказать мне, когда  кончится
снегопад? Я во второй половине дня должен лететь в Чикаго.
   Тэд усмехнулся.
   - Вот-вот перестанет, - сказал он, взглянув на свои часы.
   - Вы в этом уверены? - спросил президент, подходя к  окну  и  раздвигая
шторы.
   - Так должно быть, - ответил Тэд.
   В  распахнутые  шторы  хлынул  яркий  дневной  свет.  По  небу  неслись
разрозненные клочья облаков, лучи солнца искрились, отражаясь от  снежного
ковра на лужайке.
   - Что ж, вы, кажется, и в самом деле знаете, о чем говорите,  -  сказал
президент. - Но от предсказаний до управления погодой большой  шаг.  Очень
большой.
   - Знаю, - сказал Тэд. Затем  медленно,  тщательно  подбирая  слова,  он
продолжил: - Если мы научимся эффективно управлять погодой, это  обойдется
нам куда дешевле, чем охота  за  отдельными  тропическими  возмущениями  в
просторах океана. Вот почему нашей окончательной целью должно стать полное
господство над погодой. И мы добьемся этого, рано  или  поздно...  Но  мне
хотелось,  чтобы  мы  достигли  этого  сейчас...  при   содействии   вашей
администрации.
   Президент рассмеялся:
   - А я надеюсь продержаться здесь еще четыре года.
   Тэд высказал президенту все свои доводы в пользу  принятия  проекта.  В
свою очередь доктор  Вейс  повторил  все  свои  контраргументы.  Президент
внимательно выслушал спорщиков.
   Наконец он сказал:
   - Мистер Маррет, я высоко ценю вашу преданность идее и  ваш  энтузиазм.
Но не забудьте, что правительство несет ответственность за  благосостояние
всей нации. У меня создалось впечатление, что ваши предложения  имеют  под
собой реальную почву. Но вы сами не испытывали  их  в  больших  масштабах.
Если ваши расчеты ошибочны, мы потеряем куда больше, чем просто выборы, мы
можем потерять человеческие жизни и понести громадный материальный ущерб.
   - Вы правы, сэр, - согласился Тэд. - Но если я не ошибаюсь...
   - ...то вы не будете ошибаться и в будущем году.  Мне  нравится  проект
"Контур". Я думаю, что победа над ураганами станет замечательным  подарком
нашему народу... и работы вам на ближайший год хватит с избытком. Согласны
ли вы удовлетвориться первой частью программы и отложить обуздание  погоды
на будущее?
   Мрачно кивнув, Тэд сказал:
   - Если другого выхода нет, я согласен.
   Президент обернулся к доктору Вейсу:
   - Мы с вами все  равно  рискуем  головами,  -  сказал  он.  -  "Контур"
остается рискованным предприятием, а спорить с Пентагоном не очень разумно
политически.
   - Но выгоды будут велики, - ответил советник по науке.
   - Разумеется, я понимаю. И я понимаю также, что остановить хотя бы один
ураган значит гораздо больше,  чем  потеря  нескольких  миллионов  голосов
избирателей этой осенью.
   - Политика - это искусство, мистер президент, - сказал доктор Вейс. - Я
же только ученый.
   Президент засмеялся:
   - Мы еще обратим вас в политиков, -  сказал  он.  -  Так  вы  полностью
поддерживаете проект "Контур"?
   - В том, что относится к борьбе с ураганами, да.
   - Полностью поддерживаете?
   - Полностью, сэр, - сказал доктор Вейс.
   - Ну и отлично. Если конгресс выделит  средства,  я  санкционирую  этот
проект.
   Беседа длилась еще несколько минут. Президент прошелся по  поводу  моих
массачусетских дядюшек, которые на последних  выборах  рьяно  поддерживали
его соперника.  На  это  я  возразил,  что  отец  голосовал  за  нынешнего
президента. Вошедший секретарь напомнил президенту о следующей встрече,  и
после очередной серии рукопожатий нас вежливо проводили из кабинета.
   - Желаю удачи, - сказал президент на прощанье.  -  Я  буду  внимательно
следить за вашими успехами.
   Тэд поклонился. Выйдя в коридор, он пробормотал:
   - Успехи были бы ощутимее, если бы он поддержал весь проект, а  не  его
безопасную часть.



        16. ПРОЕКТ "КОНТУР"

   Четыре месяца пролетели в бешеной деятельности. С  марта  по  июль  нам
пришлось пустить в ход программу, которая вовлекала в свою орбиту самолеты
ВВС, военные корабли, спутники НАСА и значительную  часть  специалистов  и
оборудования Бюро погоды. Штат сотрудников программы состоял в основном из
группы Тэда в Климатологическом отделе и моих людей из "Эола". Кроме того,
на мою долю выпали поиски и наем  новых  сотрудников,  которые  официально
числились в  "Эоле",  но  на  самом  деле  были  персоналом  "Контура".  А
поскольку сам проект не был секретным, то осложнений по поводу  участия  в
нем Барни и Тули не возникало.
   Наконец в начале июля мы были готовы к вылету в Майами.
   В аэропорту  Логан  нас  провожал  доктор  Барневельд,  а  также  толпа
корреспондентов и фоторепортеров, Нас больше не скрывали от глаз  публики.
Более  того,  в  Майами  в  тот  же  день   была   запланирована   большая
пресс-конференция.
   Попрощавшись с провожающими, мы  заняли  места  в  самолете.  В  полете
работа не прекращалась. Я  просматривал  проект  соглашения  с  английским
правительством касательно  района  Бермудских  островов.  Тэд  решил,  что
программа "Контур" должна охватывать как континентальную часть США, так  и
острова Карибского моря,  но  штормов,  бушующих  в  открытом  океане,  мы
касаться не должны. По двум причинам: во-первых, Тэду  требовался  научный
контроль   экспериментов,    а    океанские    штормы,    оставленные    в
неприкосновенности, можно будет использовать  для  сравнения  с  теми,  на
которые мы намеревались воздействовать; во-вторых, у нас попросту не  было
возможностей и средств контролировать все возмущения в океане.
   Но штормы, которые не угрожали побережью,  тем  не  менее  представляли
опасность для Бермудских островов, так что пришлось пойти на соглашение  с
Англией о том, что Бермуды не входят в зону нашей защиты.
   Пока я разбирал  бумаги,  Тэд  и  Барни,  сидевшие  по  другую  сторону
прохода, обсуждали предстоящую пресс-конференцию.
   - Важно, чтобы  газетчики  вынесли  правильное  представление  о  нашей
работе, - донесся до меня голос  Барни.  -  Мы  должны  показать  им,  что
"Контур" - только эксперимент.
   Тэд кивнул головой.
   Я оторвался от чтения.
   - Тэд,  не  забудь,  что  доктор  Вейс  будет  сидеть  рядом  с  тобой.
Постарайся не произносить ничего похожего на управление погодой.
   Тэд бросил в мою сторону мрачный взгляд.
   - И не старайся предсказывать будущее, - продолжала Барни. - Ограничься
рассказом о работе, связанной  с  проектом.  Не  позволяй  корреспондентам
загнать  тебя  в  угол,  когда  ты  будешь  вынужден  давать  какие-нибудь
обещания.
   Тэд взмахнул руками.
   - Ты еще прикажешь, чтобы я приклеил бороду и нацепил  черные  очки!  -
воскликнул он. - Или  вообще  сбежал,  прежде  чем  начнется  эта  чертова
пресс-конференция? Послушайте,  вы  не  хуже  меня  знаете,  что  мы  либо
представляем на суд очевидные результаты, либо нас вышвыривают вон. И  нет
смысла стараться  обойти  острые  проблемы.  Что  бы  мы  ни  плели,  всем
совершенно ясно, что стоит нам пропустить хоть один ураган, считайте,  что
мы списаны со счетов, что нас не существует.
   Тули, сидевший сзади, наклонился к спинке кресла Тэда.
   -  Нам  никогда  не  остановить  все  ураганы,  -  сказал  он.  -  Ведь
тропические возмущения не располагаются равномерно над всем океаном  и  не
ждут, чтобы мы могли расправляться с ними по  очереди.  В  разгар  сезона,
когда возмущения идут группами, какая-то часть неизбежно вырвется из наших
сетей и прорвется к берегу.
   - Тули прав, - сказала Барни. Она обернулась к Тэду: - Мы  должны  быть
предельно осторожны, особенно перед газетчиками.
   - Если бы мы были осторожны, - возразил Тэд, - нас бы не было сейчас  в
этом самолете.
   Пресс-конференция проходила в одном из роскошных отелей  в  Майами-Бич.
Банкетный зал был переполнен,  и  от  света  телевизионных  юпитеров  было
нестерпимо жарко. Мы все нервничали.
   Руководитель  местного  Бюро  прогнозов  представил  нас  в  длинной  и
утомительной речи.
   - Талантливые молодые люди... смелые новые идеи... молодость дерзает...
- бубнил он.
   Тэд ерзал на своем стуле и был похож  на  грозовое  облако,  опасное  и
неудержимое.
   Когда вступительный панегирик был наконец завершен, слово  взял  доктор
Вейс. В хорошо продуманных выражениях он рассказал  об  ураганах,  которые
обрушились в прошлом году на  Соединенные  Штаты  Америки,  и  напомнил  о
миллиардных  убытках,  которые  они  нанесли  стране.  (Пока  он  говорил,
множество туристов толпилось в аэропортах и на вокзалах  Флориды,  покидая
побережье  в  поисках  более  безопасных  мест  отдыха  до  конца   сезона
ураганов.)
   - Если нам удастся остановить  хотя  бы  один  ураган,  прежде  чем  он
обрушится на побережье, - продолжал доктор Вейс, -  экономия,  которую  мы
получим, не говоря уж о человеческих жизнях,  полностью  окупит  стоимость
всего проекта "Контур".
   Подробно рассмотрев структуру проекта и воздав должное усилиям Комитета
по  охране  окружающей  среды,  министерству  обороны,  береговой  охране,
конгрессу  и  всем  правительственным  организациям,  которые  имели  хоть
малейшее отношение к программе (он даже  упомянул  о  лаборатории  "Эол"),
доктор Вейс предложил корреспондентам задавать вопросы.
   Вопросов оказалось множество.  Уже  через  несколько  минут  журналисты
сообразили, что ключ к  сенсации  находится  в  руках  Тэда,  и  все  свое
внимание сосредоточили на нем. Наконец кто-то из репортеров спросил:
   - В прошлом предпринималось немало попыток  воздействовать  на  погоду.
Но, насколько мне известно, это первое значительное начинание такого рода,
поддержанное правительством, не так ли?
   Доктор Вейс взял микрофон и поспешил ответить раньше, чем  это  сделает
Тэд.
   - Проект "Контур", - сказал он, - не является программой по  управлению
погодой. Это только эксперимент, и эксперимент ограниченный,  несмотря  на
свои масштабы. Проект направлен на то, чтобы воздействовать на тропические
возмущения,  которые  могут   перерасти   в   разрушительные   ураганы   и
представлять угрозу для населенных районов. Именно на это,  и  ни  на  что
большее. Ни один другой аспект управления погодой  затронут  не  будет,  и
наши эксперименты никоим образом не направлены на исправление погоды, даже
при самом бурном воображении.
   Тэд посмотрел через весь длинный стол на советника президента по науке,
а потом взял в руки стоявший перед ним микрофон.
   - Правительство, - сказал он, - не  готово  к  управлению  погодой.  Во
всяком случае пока. Большинство из нас, сотрудников "Контура",  рады  были
бы начать широкую  кампанию  в  этом  направлении.  И  я  скажу  вам,  что
подлинное управление погодой куда больше помогло бы бороться с  ураганами,
которые угрожают нашим берегам.
   - Я не стал бы формулировать это положение таким  образом,  -  вмешался
доктор Вейс, постучав трубкой по столу. - Правильнее сказать,  что  проект
"Контур" - волнующий и перспективный первый шаг к воздействию человека  на
климат. Но...
   - Но нас ограничивают борьбой с  возмущениями,  дока  они  находятся  в
океане... и нам не доверяют изменить погоду над Соединенными Штатами.
   Лицо доктора Вейса потемнело.
   - Мы должны научиться ходить, прежде чем побежим, - сказал он резко.  -
Вы еще не доказали нам, что способны бороться с  небольшими  возмущениями.
Если вам повезет и если вы проявите благоразумное терпение и  выдержку,  в
свое время мы перейдем и к управлению погодой.
   Тэд пожал плечами.
   - Я полагаю, - сказал он, - что "свое время" должно  наступить  в  этом
году. Мы  уже  научились  ходить.  Мы  можем  пробежать  столько,  сколько
нужно... если правительство разрешит нам это сделать.
   Кто-то из журналистов крикнул:
   - Мистер Маррет, после того как завершится сезон ураганов,  скажем,  ко
дню выборов, какими критериями вы будете оценивать успех  вашей  программы
"Контур"?
   Тэд на  мгновение  зажмурился,  как  человек,  готовящийся  прыгнуть  с
высоты.
   -  Если  хоть  какой-нибудь  участок  побережья  Америки  или  островов
Карибского моря подвергнется ущербу  или  хоть  один  человек  погибнет  в
результате урагана, считайте, что проект "Контур" провалился.
   Зал потрясенно замолчал.
   Я почувствовал, как у меня по спине побежали мурашки. Ни  один  человек
не может дать  подобной  гарантии.  Тэд,  сверкая  глазами,  оглядел  всех
сидящих за столом, как будто вызывая  нас  на  возражения.  Корреспонденты
бросились к телефонам.
   Заголовки вечерних газет четко подытожили его выступление.

   "НИ  ОДИН  УРАГАН  НЕ  ОБРУШИТСЯ  НА  СОЕДИНЕННЫЕ  ШТАТЫ",  -  ПОКЛЯЛСЯ
РУКОВОДИТЕЛЬ ПРОГРАММЫ "КОНТУР".

   Доктор Вейс кипел от ярости. Он поносил Тэда три часа кряду, прежде чем
улетел в Вашингтон. Он угрожал закрыть весь проект  или  по  крайней  мере
уволить Тэда и заменить его кем-нибудь еще.  Но  дело  было  сделано.  Тэд
упрямо стоял на своем:
   - Я сказал правду. Мы здесь для  того,  чтобы  остановить  ураганы.  Не
важно, сколько мы их остановим, но если хоть один из  них  прорвется,  все
будут считать нас мошенниками и неудачниками. Ни  один  человек  не  будет
удовлетворен проектом "Контур", если он окажется бессильным контролировать
все ураганы. Если один шторм прорвется к берегу, считайте, что нам  конец.
И зачем это скрывать?
   Нам  ничего  не  оставалось  делать,  как  вернуться   к   работе.   Мы
обосновались в сборном доме, выделенном военными моряками, на  берегу.  Но
обещание Тэда повисло над нами дамокловым мечом.
   В конце июля сформировался первый ураган.


   В полутора тысячах миль к востоку от Флориды и  в  двухстах  футах  под
поверхностью моря стая бонито, по многочисленности не уступающая населению
Майами, внезапно  бросилась  в  сторону  от  какого-то  угрожающего  тела,
несущегося к ней. Подводная лодка, размерами с кашалота  и  даже  голубого
кита, скользила в темной, кишащей жизнью воде, периодически забирая  пробы
и  каждые  полчаса  докладывая  об  их  температуре  в   штаб   "Контура".
Автоматический  наблюдательный  самолет  "Дромедар"  кружил  над   центром
Атлантики, непрерывно измеряя атмосферные условия и передавая информацию в
тот же штаб.  Пути  самолета  и  подводной  лодки  пересеклись.  Техник  в
вычислительном центре "Контура" с интересом следил за тем,  как  заработал
один из  больших  компьютеров.  Он  бросил  взгляд  на  символы  и  цифры,
появившиеся на ленте, и тут же протянул руку к телефонной трубке. Провал в
зоне низкого  давления,  куда  стекался  холодный  воздух,  столб  теплого
воздуха, поднимающийся в центре этого провала  к  тропопаузе,  неожиданное
волнение в море... Все говорило о рождении урагана.


   Мы назвали наш первый ураган "Андреа". Он остался в центре океана,  так
что мы даже не пытались на него воздействовать. Но этот  ураган  стал  для
нас живой лабораторией: мы поминутно следили за его движением и загнали  в
него несколько самолетов с тем, чтобы зарегистрировать каждую  деталь  его
формирования.  "Андреа"  прошел  неподалеку  от  Бермудских  островов,  но
благодаря нашему  своевременному  предупреждению  жителям  удалось  свести
потери от него к минимуму.
   Ураган "Беттина" возник сразу же после  "Андреа",  буквально  за  сутки
сформировавшись над Карибским морем. Мы перехватили его вовремя -  правда,
еле успели -  и  сумели  свести  к  незначительному  тропическому  шторму.
"Беттина" так и не набрала  силу  настоящего  урагана,  хотя  и  натворила
немало бед порывами ветра и сильными ливнями.
   - Плохо, - заметил Тэд, обозревая результаты нашей работы с  "Беттиной"
на  огромном  экране,  который  занимал  всю  стену  в  центре  управления
"Контура". - Еще часа два и было бы поздно. Надо работать лучше.
   Учиться приходилось на ходу.  Пора  ураганов  была  в  разгара,  и  нам
доводилось иметь дело с десятками тропических  возмущений.  Мы  оттачивали
технику, тренировали сотрудников, поддерживая в  них  боевой  дух.  Доктор
Вейс наведывался почти ежедневно, но  нам-то  времени  на  переживания  не
оставалось. Мы работали, ели, спали и снова принимались за  работу.  Время
превратилось в туманную спираль, которая состояла из  неустанных  поисков,
борьбы, уничтожения ураганов в их колыбели.
   Лишь  один  Тэд  вел  себя  странно.  Он  часто  скрывался   из   нашей
штаб-квартиры, и мне удавалось проследить его путь, регистрируя билеты  на
самолет и поезда: мыс Кеннеди, Бостон,  Вашингтон,  Канзас-Сити.  Он  даже
умудрился  провести  субботу  и  воскресенье  на  Атлантическом   спутнике
наблюдения (что обошлось проекту "Контур"  в  пятнадцать  тысяч  долларов:
орбитальные полеты до сих пор весьма дороги).
   Но когда нам предстоял ответственный бой, Тэд всегда успевал  вернуться
и взять в свои руки бразды правления. Порой дело доходило до того, что  он
бежал к своему письменному столу с дорожной сумкой в одной  руке  и  узлом
грязного белья в другой, но с первым же выстрелом он всегда оказывался  на
боевом посту.
   - Куда ты все  ездишь?  -  спросил  я  его  как-то  вечером.  В  центре
Управления  шла  пересменка,  и,  пользуясь  паузой,  Барни,   Тэд   и   я
подкреплялись сандвичами с содовой на его письменном столе.
   - Встречаюсь с людьми, которые могут нам помочь, - сказал он, откусывая
внушительный кусок.
   - В Канзас-Сити?
   Он усмехнулся.
   - И в Канзас-Сити есть метеорологи.
   - Не слишком ли это далеко от побережья? -  спросила  Барни.  Она  была
заинтригована не меньше меня.
   - Послушайте, я же не  о  "Контуре"  с  этими  людьми  разговариваю!  Я
подготавливаю почву для работ над управлением погодой. Рано или поздно нам
понадобятся все головы, все силы,  которые  мы  сможем  привлечь  на  свою
сторону... когда мы начнем менять погоду  по  своему  усмотрению  по  всей
стране.
   - Но ты не можешь начинать  эти  работы  до  тех  пор,  пока  программа
"Контур" не увенчается успехом, - сказал я.
   - Так зачем же ждать? - отрезал Тэд. - Вейс и  его  комиссия  не  хотят
спешить. Если наш проект провалится, мы все вернемся в  лабораторию.  Если
"Контур" победит, знаете, что будет  потом?  -  И  прежде  чем  мы  успели
ответить,  он  продолжал:  -  Они  потребуют,  чтобы  в  будущем  году  мы
ограничились повторением программы. И  так  из  года  в  год.  Разумеется,
отвратить ураганы от побережья - это великолепно! Но не таким путем.  Даже
если он плодотворный. Моя ставка на полное управление погодой, чего бы это
мне ни стоило.
   Барни бросила взгляд в мою сторону, потом сказала:
   - Не понимаю, как твои поездки по стране могут помочь нам в этом, Тэд.
   - Когда сезон ураганов кончится, я намерен ударить по Вейсу, Деннису  и
Кь. Вот для чего я подбираю  себе  союзников  отовсюду.  Я  хочу  доказать
Вашингтону, что за мной стоят внушительные силы.
   - Но представь на минуту, что наша программа провалится? - спросил я. -
Ведь достаточно одного паршивого урагана, чтобы все пошло насмарку.
   - До сих пор ни один из них но прорвался к побережью.
   - Самая страшная пора впереди, - сказала Барни.
   - Я знаю. Но пока мы держимся. Тули и его помощники проводят  для  меня
кое-какую подготовительную работу - небольшую  по  объему,  я  не  отрываю
людей от основного проекта. Но мы собираем данные относительно  штормов  и
путей их следования - это поможет нам перейти  в  наступление  на  погоду.
Чтобы не пускать ураганы к берегу, необходимо управлять погодой  над  всем
континентом.
   - Исследования по управлению погодой? - спросил я. - Если Вейс об  этом
узнает...
   - А он и не узнает, если ты не расскажешь.  Кстати,  Барни,  предоставь
Тули все время на машине, которое ему потребуется.
   - Наши компьютеры и так загружены  двадцать  четыре  часа  в  сутки,  -
ответила Барни. - Надо будет занять у кого-нибудь из соседей.
   - Хорошо, поищи, кто может нас  облагодетельствовать.  Но  помни:  люди
Тули должны работать только на наших машинах - им нельзя выходить за рамки
проекта.
   - Тэд, это все мне не нравится, - сказал я. -  В  ближайшее  время  нас
ожидают самые  большие  трудности.  Тули  предупредил,  что  не  исключены
ситуации, когда возникнет  слишком  много  возмущений  одновременно  и  мы
попросту не сумеем со всеми справиться. Как показал опыт, больше двух-трех
заданий  в  день  мы  выполнить  не  можем...  у  нас  нет  ни  людей,  ни
оборудования. И в такой ответственный момент ты снимаешь с  проекта  самых
ценных работников, чтобы они занимались исследованиями, вести  которые  мы
не имеем права!
   - Дружище, ты на чьей стороне?  Мы  ведем  исследования  по  управлению
погодой, это и есть наша главная цель. Это, а  не  возня  с  возмущениями.
"Контур" - только капля в ведре с водой по сравнению с тем, что  мы  можем
сделать в действительности.
   - Но если в ведре не будет этой первой капли, что тогда?
   Он нахмурился.
   - Согласен, мы рискуем. Но давай рисковать по-крупному. Играем ва-банк.
   Наверное, мы могли бы проспорить всю ночь напролет. Но мои аргументы не
поколебали бы его ни на йоту. А  тем  временем  над  просторами  Атлантики
рождался самый главный аргумент.
   Прошло еще несколько  дней,  прежде  чем  первые  его  признаки  начали
вырисовываться на огромном экране в центре управления "Контура". Но  когда
мы наконец поняли, в чем  дело,  стало  ясно,  что  нашим  планам  суждено
погибнуть в вихрях невиданного по силе урагана.



        17. ЧЕТЫРЕ УРАГАНА СРАЗУ

   Карта-экран, занимавшая всю стену  над  столом  Тэда,  охватывала  поле
предстоящего сражения. В него входили  вся  Северная  Америка  и  северные
районы Атлантического океана, включая берега Европы и Африки. В  последнюю
декаду  сентября  мы  обратили  внимание  на  то,  что  по  всему   океану
формируются  возмущения.  На  большинство  из  них  мы  не  отреагировали,
поскольку они явно не представляли опасности. Одно возмущение превратилось
в ураган, названный нами "Норой", который, к счастью, предпочел остаться в
океане.
   Но вот наступил тот роковой день, о котором предупреждал Тули.