ись, произнес Мак-Аран, складывая шест, - и все ради ста двадцати секунд измерений. - Не говоря уж о Бог его знает скольких световых годах, - пожала плечами Камилла. - Это и называется наука, Рэйф. - Теперь делать нечего, только ждать ночи, чтобы ты сняла свои спектрограммы. Рэйф сложил шест и уселся на камни, наслаждаясь такой редкостью, как прямые солнечные лучи. Девушка еще немного повозилась со своим рюкзаком; потом устроилась рядом с Мак-Араном. - Как ты думаешь, Камилла, - поинтересовался тот, - тебе, действительно удастся определить, куда нас занесло? - Надеюсь, да. Я попробую отыскать на небе несколько цефеид, пронаблюдать временной ход их светимости, и если удастся однозначно идентифицировать хотя бы три, то смогу подсчитать, где мы находимся относительно центрального рукава Галактики. - Тогда остается только молиться, чтобы еще несколько ночей были ясными, - сказал Рэйф и умолк, рассматривая скалы у самой вершины, футах в ста над головой. - Ну хватит, Рэйф, - в конце концов сказала Камилла, проследив за его взглядом. - Тебе же не терпится забраться наверх; давай, я не возражаю. - Серьезно? Ты не против посидеть здесь и подождать? - Кто сказал, что я собираюсь сидеть здесь и ждать? По-моему, забраться наверх вполне в моих силах. К тому же, - добавила она, улыбнувшись, - мне тоже интересно, что там дальше! - Тогда, - вскочил, словно подброшенный пружиной, Мак-Аран, - мы можем оставить здесь все, кроме фляг. Залезть на самый верх тут действительно несложно - собственно, это даже не скалолазание будет, а бег в гору на четвереньках. На душе у Мак-Арана стало легко-легко, так обрадовался он, что Камилла чутко отозвалась на его настроение. Он полез первым, выбирая путь полегче, показывая девушке, куда ступать. Здравый смысл подсказывал ему, что это восхождение - не обусловленное никакой реальной необходимостью, только любопытством, что же лежит дальше - чистой воды сумасбродство (а вдруг кто-нибудь из них сломает ногу?); но удержаться не было никаких сил. Вот позади последние несколько футов, вот они уже на самой вершине - и Камилла издала удивленный вскрик. Склон, на который они все эти дни карабкались, не давал им увидеть собственно горную цепь; невероятную горную цепь, простирающуюся до самого горизонта, укрытую вечными снегами, гигантскую и иззубренную, вздымающую к небесам несчетные пики, слепящую глаза блеском ледников, чуть ниже которых дрейфовали бледные облака, медленно и лениво. Рэйф присвистнул. - Бог ты мой, - пробормотал он, - да по сравнению с этим Гималаи - жалкие предгорья. - Кажется, она бесконечная! Наверно, мы не видели ее раньше, потому что воздух не был таким ясным; все время облака, туман, дождь... - Камилла изумленно помотала головой. - Настоящая стена вокруг мира! - Это еще кое-что объясняет, - медленно произнес Рэйф. - Сумасшедшую погоду. Если воздушные массы переползают через такие ледники - не удивительно, что тут постоянно дождь, туман, снег... полный набор! И если эти горы действительно такие высокие, как кажутся - не берусь даже гадать, как они далеко, но в такой ясный день... может, миль сто... и это объясняет, кстати, почему у планеты так наклонена ось. А на Земле Гималаи еще иногда называют третьим полюсом. Вот он, настоящий третий полюс! Третья ледовая шапка, по крайней мере. - Нет, лучше я буду смотреть в другую сторону, - сказала Камилла и отвернулась к наслаивающимся друг на друга зелено-лиловым складкам лесов и долин. - Мне больше нравятся планеты, где есть леса, цветы... и солнечный свет - даже если он цвета крови. - Будем надеяться, сегодня ночью нам покажут хотя бы несколько звезд - и лун. 4 - Нет, эту погоду я просто отказываюсь понимать, - заявила Хедер Стюарт. - Ну, и что теперь скажешь, будет буран или как? - добродушно усмехнулся Юэн, отворачивая полог тента. - И слава Богу, что я ошиблась, - твердо произнесла Хедер. - Тем лучше для Рэйфа и Камиллы там, наверху. - Она озабоченно нахмурилась. - Правда я не так уж и уверена, что ошиблась; что-то в этой погоде меня пугает. Какая-то она... неправильная для этой планеты. - Ага, - усмехнулся Юэн, - опять защищаем честь своей шотландской бабушки и ее знаменитой интуиции? - Я никогда не доверяла интуиции, - очень серьезно произнесла Хедер. - Даже дома, в Шотландии. Но сейчас я уже не так уверена... Как там Марко? - Без особых изменений; хотя Джуди удалось заставить его проглотить немного бульона. Похоже, ему лучше; хотя пульс до сих пор чудовищно неровный. Кстати, а где Джуди? - Отправилась в лес с Мак-Леодом; но я взяла с нее обещание далеко не отходить от поляны. Из палатки послышалось шевеление, и Хедер с Юэном бросились внутрь; впервые за три дня Забал издавал что-то, кроме бессвязных стонов. - Que paso? - хрипло бормотал он, пытаясь приподняться. - O Dio, me duelo... duele tanto... [Что случилось? О Боже, мне больно... очень больно... (исп.)] - Все в порядке, Марко, - негромко проговорил Юэн, склонившись над ним, - мы здесь, рядом. Вам больно? Тот снова пробормотал что-то по-испански; Юэн непонимающе взглянул на Хедер. - Я не знаю испанского, - мотнула головой девушка. - Это, скорее, к Камилле... а я помню только несколько слов. Но прежде чем она собралась напрячь память, Забал пробормотал: - Больно? Еще как! Что это были за твари? Как долго... Где Рэйф? Прежде чем ответить, Юэн померил у Забала пульс. - Только не пытайтесь сесть, - наконец произнес он. - Я подложу вам еще одну подушку. Вы были очень плохи; мы и не надеялись, что вы вытянете. "Да и сейчас я не больно-то уверен, - мрачно подумал Юэн, скатывая в рулон свою запасную куртку и подкладывая Забалу под голову; Хедер тем временем пыталась заставить ксеноботаника съесть немного супа. - Нет, пожалуйста, хватит с нас смертей!" Но он прекрасно понимал, что от его мольбы толку мало. На Земле, как правило, умирали только от старости. Здесь же все было иначе. Чертовски иначе. - Вам пока вредно разговаривать, - произнес он. - Лежите спокойно, мы все вам расскажем. Стремительно опустилась ночь - снова удивительно ясная, ни тумана, ни дождя. Даже горных вершин не затянула дымка; и Рэйф, устанавливая телескоп и прочие астрономические приборы на плоской площадке, где они с Камиллой разбили лагерь, первый раз увидел, как над темными изрезанными зубцами поднимаются звезды, четкие, ослепительно яркие, но очень далекие. Сам он не сумел бы отличить цефеиды от созвездия, и многое из того, что пыталась проделать Камилла, было для него все равно что китайская грамота. Но при свете как следует заэкранированного фонарика - чтобы не сбить настройки приборов - он тщательно заносил в блокнот длинные ряды цифр и координат, что диктовала Камилла. Казалось, длилось это много часов подряд; в конце концов девушка вздохнула и потянулась, расправляя затекшие мускулы. - Ну вот, пожалуй, пока и все; еще кое-что надо будет померить перед самым рассветом... Как там, дождь не собирается? - Да нет, слава Богу. С нижних склонов поднимался сладкий пьянящий цветочный запах; по всей округе после двух сухих и жарких дней многочисленные кустарники возрождались к жизни, выкидывали побеги, покрывались соцветиями. От незнакомых ароматов голова шла кругом. Над горой, бледно мерцая, выплыла огромная радужная луна; следом за ней, через несколько мгновений, еще одна - искрясь бледно-лиловым. - Только погляди на луну... - прошептала Камилла. - На которую? - улыбнулся в темноте Рэйф. - Это на Земле была одна Луна, с большой буквы, и все. Полагаю, когда-нибудь для этих лун придумают названия... Они присели в мягкую сухую траву; на глазах у них из-за гор поднялись все четыре луны и повисли в ночном небе. - "Если бы звезды вспыхивали в ночном небе лишь раз в тысячу лет, - негромко процитировал Рэйф, - какой горячей верой прониклись бы люди, в течение многих поколений сохраняя память о граде Божием!" [Ральф Уолдо Эмерсон (1802-1883) - американский писатель и философ-трансцеденталист] - Всего десять дней без звезд над головой, - кивнула Камилла, - и мне уже чего-то не хватает. Умом Рэйф прекрасно понимал, что это чистой воды безумие - сидеть так в темноте, когда вокруг наверняка все кишит хищными зверями и птицами; а как вспомнится вчерашний крикун-банши, так сразу мороз по коже. В конце концов так он и сказал Камилле. Та вздрогнула, словно освободившись от чар. - Ты прав, - отозвалась она. - Мне же надо очень рано вставать. Но Рэйф не испытывал большого энтузиазма при мысли о том, что надо забиваться в тесную душную палатку. - Давным-давно, - произнес он, - считалось, что опасно спать при лунном свете; от этого, мол, сходят с ума. Откуда, собственно, слово "лунатик" и происходит. Интересно, спать при свете четырех лун - это что, вчетверо опасней? - Нет, - негромко рассмеялась Камилла, - но это... чистое безумие. Мак-Аран замер, развернулся к девушке и мягко положил ладони ей на плечи; Камилла удержала готовую было сорваться с языка колкость и замерла, то ли в страхе, то ли в надежде, что он ее поцелует; но Мак-Аран опустил руки. И отвернулся. - Да кому нужен этот здравый ум, - произнес он. - Значит, договорились - подъем на рассвете. - И широкими шагами отошел в сторону, предоставляя девушке первой устраиваться на ночлег. Над планетой четырех лун стояла ясная ночь. На высокогорье охотились банши, парализуя душераздирающими криками свою теплокровную добычу, а потом слепо устремляясь к ней на инфракрасное излучение, но никогда не опускаясь ниже линии снегов; в ночь без снегопада все живое на каменных или травянистых склонах могло чувствовать себя в безопасности. Над равнинами парили гигантские хищные птицы; в самой глуши глухого леса выходили на охотничью тропу неведомые землянам звери, и, никем, не слышимые, рушились оземь древесные стволы. В лунном свете, под непривычно жарким и сухим дуновением ветра распускались цветы, наполняя ночь запахом пыльцы. Ночные цветы, испускающие густой пьянящий аромат... В ясном безоблачном небе поднялось красное солнце; рассвет был ослепителен - словно яркий безупречный рубин вспыхнул посреди гранатового неба. Рэйф и Камилла, часа два уже возившиеся с телескопом, присели в траву насладиться видом, ощущая ту приятную усталость, какая бывает, когда можно на какое-то время прервать не слишком обременительный труд. - Наверно, надо спускаться, - произнесла Камилла. - Вряд ли такая волшебная погода долго продержится. Хоть я немного привыкла к горам, мне как-то не слишком хочется съезжать по льду. - Правильно. Собери приборы - ты в этом понимаешь лучше меня - а я пока соображу что-нибудь перекусить и сверну палатку. Давай действительно начнем спускаться, пока держится такая погода - хотя не похоже, чтобы она собиралась в ближайшее время портиться. Если она продержится до ночи, встанем на вершине какого-нибудь холма, и ты снимешь еще несколько спектрограмм. Через сорок минут они уже начали спуск. Прежде чем направиться вниз, Рэйф бросил последний мечтательный взгляд на гигантскую горную цепь, куда еще не ступала нога человека. "И, вероятно, не ступит", - мысленно добавил он. "Не будь так уверен", - отчетливо произнес внутренний голос, но Рэйф сделал вид, будто ничего не слышал. Он не верил в предчувствия. Он вдыхал легкий цветочный аромат - приятный, но в то же время неуловимо раздражающий какой-то едкой, приторной сладостью. Больше всего кругом было крошечных оранжевых цветочков - таких же, как Камилла рвала накануне; еще в глаза бросались очень красивые белые звездообразные цветы, с золотистыми венчиками и синими колокольчиками-навершиями, из которых высовывались стебельки, покрытые искрящейся золотистой пыльцой. Камилла склонилась к цветам, вдыхая пряный аромат. - Эй, осторожней! - сообразил наконец предупредить Рэйф. - Тоже хочешь позеленеть, как Хедер и Джуди? Девушка подняла смеющееся лицо; казалось, от осевшей пыльцы щеки окутывает золотистый ореол. - Если б это было что-то опасное, оно давно подействовало бы - в воздухе полно пыльцы, разве ты не чувствуешь? О, это так прекрасно, я могу опьянеть от запаха этих цветов, я сама чувствую себя цветком... Она восторженно замерла, не сводя взгляда с синих колокольчиков; казалось, воздух вокруг нее наполнен золотистым свечением. "Опьянеть, - подумал Рэйф, - опьянеть от запаха цветов". Он почувствовал, как рюкзак сполз с плеч и укатился в траву. - Ты и есть цветок, - хрипло произнес он; сдавил ее в объятиях и впился в губы поцелуем. Девушка ответила - вначале робко, потом все более страстно. Они приникли друг к другу посреди поля колышущихся цветов; вот Камилла высвободилась, устремилась к текущему по склону ручью и со смехом погрузила руки в воду. "Что с нами случилось?" - изумленно подумал Рэйф; но мысль, едва проскользнув, тут же исчезла. Казалось, стройная фигурка девушки вибрирует, то расплываясь перед глазами, то вновь оказываясь в фокусе. Вот Камилла скинула горные ботинки, стянула толстые носки и осторожно попробовала воду носком. Рэйф склонился к ней и увлек в высокую траву. В базовом лагере Хедер Стюарт почувствовала на лице жаркие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь оранжевый шелк палатки, и стала медленно просыпаться. Марко Забал так и дремал в своем углу, с головой укутавшись одеялом; но, словно ощутив взгляд Хедер, зашевелился и приподнял голову. - И вы тоже заспались? - Остальные, наверно, на поляне, - шевельнувшись, отозвалась Хедер. - Джуди говорила, что собирается исследовать какие-то лесные орехи на съедобные углеводы - и что-то я действительно не вижу ее полевой сумки. Как вы себя чувствуете, Марко? - Лучше, - ответил он, потягиваясь. - Думаю, сегодня стоит попробовать на минуточку встать. Такие солнце и воздух... что-то в этом есть совершенно чудодейственное. - Да, день чудесный, - согласилась Хедер. Казалось, каждый новый вдох ароматного воздуха добавлял жизнерадостности, если не сказать эйфории. Должно быть, дело в большом содержании кислорода. Она вылезла из палатки, потягиваясь, словно кошка на жарком солнце. И в мозгу у нее вспыхнула картинка, яркая, назойливая и странно возбуждающая; Рэйф и Камилла, слившиеся в объятии... - Как прекрасно, - вслух произнесла Хедер и вдохнула полной грудью легкий теплый ветерок, напоенный странным, словно бы золотистым ароматом. - Что прекрасно? - спросил Юэн Росс, появляясь из-за палатки. - Это ты прекрасна. Пошли в лес, прогуляемся... - Но Марко... - Марко уже лучше. Тебе вообще приходило в голову, что из-за постоянной толпы вокруг нам не удавалось нормально поговорить, наверно, с самой аварии? Взявшись за руки, они устремились к деревьям; навстречу им выбежал Мак-Леод с полной охапкой круглых зеленоватых фруктов. - Вот, попробуйте, - предложил он, протягивая Юэну и Хедер-горсть; по его подбородку тек сок. - Просто восхитительно! Хедер со смехом погрузила зубы в мякоть гладкого круглого плода. Тот брызнул во все стороны сладким душистым соком; девушка проглотила его без остатка и потянулась за следующим. - Ты с ума сошла, - попробовал остановить ее Юэн, - они же еще не проверены... - Я их проверил, - расхохотался Мак-Леод. - Съел на завтрак по меньшей мере полдюжины и прекрасно себя чувствую! Если нравится, можете считать меня психом. От них не будет никакого вреда, они под завязку набиты всеми известными витаминами, не считая парочки неизвестных! Говорю же вам, я точно это знаю! Он поймал взгляд Юэна, и молодой доктор медленно закивал, чувствуя, как глубоко внутри у него рождается странное новое ощущение. - Да. Вы правы; конечно, эти фрукты можно есть. А этот гриб, - он показал на сероватый нарост на ближайшем дереве, - очень полезен и полон белка; но те орехи, - он показал на свисающие с ветки изысканно-золотистые орешки, - ядовиты: стоит пару раз куснуть, и у вас жутко заболит живот, а полчашки - смертельная доза... черт побери, откуда я все это знаю? - Он почесал лоб, внезапно нестерпимо зазудевший, и взял у Хедер плод. - Ладно, если уж сходить с ума, то вместе. Превосходно! Всяко лучше полуфабрикатов... кстати, где Джуди? - С ней все в порядке, - со смехом отозвался Мак-Леод. - Пойду принесу еще фруктов! Марко Забал лежал один в палатке, зажмурив глаза, и в полудреме ему грезилось палящее солнце на холмах родной Басконии. Ему казалось, что издалека, из леса, доносится пение, неумолчная, четкая, красивая мелодия. Он поднялся на ноги, не позаботившись ничего на себя накинуть; оглушительно заколотилось сердце, но он пренебрег этим предупреждением. Казалось, все вокруг исполнено неуловимой, текучей красоты, и он - в самом центре захлестывающего эйфорического потока. Ослепительный солнечный свет падал на пологие склоны поляны, темные ветви деревьев словно манили, обещая убежище, а цветы, казалось, искрятся и переливаются всеми оттенками золота и голубизны; цвета, каких ему еще не приходилось видеть, заплясали, искрясь, перед глазами. Из глубины леса доносилась мелодия, высокая, пронзительная, невероятно прекрасная; флейта Пана, лира Орфея, зов сирен. Забал почувствовал, что слабость куда-то исчезает, и к нему возвращается юность. В противоположном конце поляны он увидел Хедер, Юэна и Мак-Леода; те со смехом растянулись в траве, и в воздухе среди цветов замелькали голые пятки девушки. Забал замер, как завороженный; на мгновение его окутала паутина ее фантазии... "Я соткана из цветов..." Но далекая мелодия звала его дальше. Ему замахали руками, приглашая присоединиться, но он только улыбнулся, послал девушке воздушный поцелуй и легкими юношескими прыжками умчался в лес. Вдали между деревьями мелькнул белый отблеск... птица? Обнаженное тело... Забал понятия не имел, как далеко убежал от поляны, его окутывала блаженная эйфория освобождения от боли, и он не чувствовал, как бешено колотится сердце, он следовал за белым отблеском мелькающей вдали фигуры - или птицы? - и завороженно, с мукой в голосе выкликал: - Подождите, подождите... Мелодия зашлась на пронзительной ноте, и в такт ей, казалось, завибрировали голова и сердце Забала. Мягко, не ощущая боли, он повалился в ароматную траву. Мелодия продолжала звучать, и Забал увидел, что над ним склоняется прекрасное женское лицо, с ниспадающими на плечи вьющимися бесцветными волосами и что-то произносит нечеловечески, душераздирающе певучим голосом, и пробивающиеся сквозь деревья косые солнечные лучи обращают ее волосы в серебро, и Забал ликующе, самозабвенно провалился во тьму, а в умирающих глазах его застыл женский лик, прекрасный и безумный. Рэйф бежал по лесу, оскальзываясь и падая на круто взбирающейся вверх тропинке; сердце его бешено колотилось. - Камилла! - выкрикивал он на бегу! - Камилла! Что произошло? Только что она мирно покоилась в его объятиях - а в следующее мгновение лицо ее исказил дикий ужас, и она, давясь, забормотала о каких-то лицах, смотрящих с гор, лицах, выглядывающих из облаков, об открытых пространствах, готовых обрушиться на нее и раздавить в лепешку, а еще через мгновение она вырвалась от Мак-Арана и с дикими воплями скрылась среди деревьев. А деревья, казалось Мак-Арану, оплывают и колышутся перед глазами, отращивают ведьмины когти, тянут корни - чтобы опутать, подставить ножку, швырнуть с размаху в жгучий терновник. Шипы пробороздили кожу на плече, в руке огнем вспыхнула боль, в небе полыхнула молния; в стороне, шумно топоча, пронеслось какое-то животное, копыта, копыта, громче, ближе... Мак-Аран скорчился в ужасе, обхватил древесный ствол, вжался в него что есть силы, и грохот бешено бьющегося сердца заглушил все прочие звуки. Кора была гладкой и мягкой, словно мех какого-нибудь животного; Мак-Аран прижался к ней пышущим жаром лицом. С деревьев за ним наблюдали какие-то лица, бесчисленные лица, лица... - Камилла, - ошалело пробормотал он, соскользнул на землю и застыл без сознания. У горных вершин собирались облака; начал подниматься туман. Ветер затих, и принялся моросить мелкий холодный дождик, постепенно превращаясь в мокрый снег - вначале на высокогорье, а потом и в долине. Закрывались синие колокольчики-навершия на белых звездообразных цветах; пчелы и прочие насекомые прятались по своим щелям в древесной коре или по норкам среди корней кустарников; а пыльца, сделав свое дело, оседала на землю... Камилла очнулась в полумраке; голова у нее-шла кругом. Она ничего не помнила с момента, как очертя голову, с дикими криками, понеслась между деревьев, в ужасе от безмерности межзвездного пространства, от того, что ничего нет между ней и разбегающимися звездами... Нет; это был бред. А все остальное - тоже бред? Медленно, на ощупь она принялась исследовать окружающую темноту и в конце концов была вознаграждена лучиком света; вход в пещеру. Выглянув наружу, она внезапно содрогнулась; холод пронизывал до костей. А на ней была только хлопчатая рубашка и тоненькие брючки, изорванные и мятые... нет, слава Богу, на плечи наброшена пуховка, и рукава обвязаны вокруг шеи. Да, конечно; это сделал Рэйф, в траве, рядом с ручьем. Рэйф. Где он? И, кстати, ее-то куда занесло? Что из удержавшихся в памяти рваных обрывков правда, а что безумные фантазии? Очевидно, она подхватила какую-то местную заразу, какое-то жуткое заболевание, только ждавшее своего часа. Ну и планета! Ну и местечко! Сплошной ужас. Сколько прошло времени? Почему она тут одна? Где ее приборы, где рюкзак? Где - и это самое главное - где Рэйф? Камилла натянула пуховку и до самого горла застегнула молнию; дрожь немного утихла, но девушке было зябко, она хотела есть, ее мутило, а многочисленные синяки и царапины стали заявлять о себе во весь голос. Может, Рэйф укрыл ее в пещере, а сам отправился за помощью? Как долго она лежала в бреду? Нет - наверняка он оставил бы какую-нибудь записку на случай, если она придет в себя. Снег падал густыми хлопьями; девушка огляделась, пытаясь понять, где она может быть. Над головой возвышался темный склон. Должно быть, она забежала в пещеру, чтобы укрыться от безумного ужаса открытых пространств в благословенной темноте и тесноте. Может быть, как раз сейчас Мак-Аран ищет ее посреди бушующей непогоды, и они будут часами бродить так в темноте, проходя друг от друга в нескольких футах, но видя только бешено вихрящийся снег? Логика требовала, чтобы Камилла никуда не срывалась с места, а попыталась спокойно разобраться в сложившейся ситуации. Она тепло одета и до рассвета могла бы спокойно переждать в пещере. "Но если Мак-Аран тоже заблудился где-то на склоне? Если этот неожиданный ужас, эта паника обрушились на них одновременно? И откуда взялись предшествовавшие ужасу восторг и самозабвение... Нет, потом; сейчас вспоминать об этом слишком больно". Где Мак-Аран стал бы искать ее? Разумней всего, пожалуй, было бы карабкаться наверх. Да, конечно - там остались рюкзаки; оттуда они смогли бы как-то сориентироваться, когда утихнет снегопад и взойдет солнце. Значит, она полезет вверх и будет надеяться, что Мак-Аран, логически поразмыслив, придет к тому же выводу. Если же нет, и до рассвета Мак-Аран не появится - тогда она одна спустится к базовому лагерю, и они вместе отправятся на поиски... или вернутся к кораблю. На ощупь, в темноте, посреди снежного мельтешения девушка принялась карабкаться по склону. Через какое-то время у нее появилось ощущение, что именно по этой тропинке они взбирались несколько дней назад. "Да. Так оно и есть". Ощущение быстро переросло в уверенность, и Камилла ускорила шаг, ничуть не удивившись, когда через какое-то время впереди замелькал оранжевый огонек, а попадающие в луч света снежинки принялись вспыхивать яркими искорками; и вот уже по тропинке устремился навстречу Мак-Аран и крепко стиснул ее ладони. - Откуда ты знал, где меня искать? - спросила она. - Интуиция... или что-то в этом роде, - отозвался он. В оранжевом свете карманного фонаря Камилла разглядела, что брови и ресницы у него опушены снегом. - Просто знал, и все. Камилла... давай об этом как-нибудь потом. Нам еще карабкаться и карабкаться - туда, где мы бросили приборы и рюкзаки. - Думаешь, так они там нас до сих пор и дожидаются? - скривив губы, произнесла Камилла; воспоминание о том, как лямки рюкзака слетели с плеч, резануло горечью. - Об этом не беспокойся, - сказал Мак-Аран и взял ее за руку. - Пошли... Тебе надо отдохнуть, - мягко добавил он. - Обсудим все как-нибудь в другой раз. Камилла расслабилась и доверилась Мак-Арану. Тот же, молча прокладывая дорогу сквозь снежную мглу, мысленно исследовал возможности своего нового дара и пытался понять, откуда что взялось. Ни на секунду же у него не возникало сомнения, что в темноте он движется прямым курсом к Камилле, он чувствовал, что она впереди; но если так и сказать - примут за психа. Крошечная палатка ждала их, установленная под прикрытием скал. Камилла тут же с радостью забралась внутрь, благодарная Мак-Арану, что не пришлось возиться в темноте. Тот же пребывал в замешательстве; когда это успели они поставить палатку? Он ведь точно помнит: утром, перед спуском, он сворачивал ее и упаковывал в рюкзак. Когда они могли вспомнить о палатке - до или после того, как лежали в траве у ручья? Смутное беспокойство не переставало грызть его, но он приказал себе не обращать на это внимания - в любом случае, к тому моменту что он, что она были уже изрядно улетевшие, они могли сделать все, что угодно, ни в чем не отдавая отчета. Рюкзаки их оказались аккуратно сложены внутри палатки, и у него словно гора с плеч свалилась: "Бог ты мой, нам еще повезло, могли ведь и потерять все результаты наблюдений..." - Хочешь, я соображу что-нибудь перекусить перед сном? - Н-нет, не надо, - мотнула она головой. - Господи, такое ощущение, словно закинулась какой-то очень мощной дрянью. Рэйф, что такое с нами стряслось? - Понятия не имею. - Почему-то он ощутил приступ робости. - Ты... ничего не ела в лесу? Может, какие-нибудь фрукты?.. - Нет. Я помню, что положила глаз на какие-то плоды, очень они мне приглянулись, но в последний момент что-то остановило... Я только воду пила. - Нет, не то. Воду Джуди проверила давным-давно, с водой все в порядке, так что это отпадает. - Но что-то это должно было быть, - не сдавалась Камилла. - Трудно не согласиться. Только, пожалуйста, на сегодня хватит. Можно так еще сколько угодно переливать из пустого в порожнее, и с места не сдвинуться. - Он погасил фонарь. - Постарайся поспать. Мы и так уже потеряли день. - Будем надеяться, - произнесла в темноте Камилла, - что насчет бурана Хедер ошиблась. Мак-Аран промолчал. "Может, мне послышалось? - думал он, - может, она сказала не "буран", а просто "погода"? Может, здешний безумный климат как-то связан со всем, что случилось?". Снова у него появилось жутковатое, едва ли не болезненное ощущение, что он как никогда близок к разгадке, а та неуловимо ускользает - но Рэйф смертельно устал и, не переставая слепо нашаривать ускользнувший-таки ответ, провалился в сон. 5 Целый час они тщетно бродили по лесу, выкрикивая: "Марко! Марко!", и в конце концов нашли Забала - уже окоченевшего, вытянувшегося, как струна, у сероватых корней неизвестного дерева. Легкий снег присыпал его тонким саваном, невесомым слоем не толще четверти дюйма; а рядом с ним на коленях застыла Джудит Ловат, недвижная и мертвенно-белая за пеленой неторопливо кружащих в воздухе снежинок. В первое мгновение у них мелькнула ужасная мысль, что и Джудит тоже мертва. Но тут она шевельнулась, подняла на них затуманенный взгляд - и к ней бросилась Хедер, укутала плечи теплым покрывалом, стала что-то шептать на ухо, пытаясь привлечь внимание. Но за все время, что Юэн и Мак-Леод тащили Марко назад, к поляне, Джудит не проронила ни слова, и Хедер пришлось направлять ее шаги, словно бы та была одурманена или в трансе. И пока маленькая скорбная процессия петляла между деревьями сквозь мельтешащий снег, Хедер казалось - или, правильней сказать, грезилось - что в голове у нее по-прежнему вихрятся чужие мысли; беспросветное отчаяние Юэна: "Хорошенький же я врач, валяю дурака, а тем временем пациент у меня на глазах впадает в буйное помешательство, сбегает и умирает..." Конфуз и смятение Мак-Леода, странным образом переплетающиеся с ее собственной фантазией, старой сказкой о лесном народце, что запомнилась ей с детства... "не должно герою брать женщину или жену из рода человеческого или эльфийского, и соткали для него женщину из цветов... это меня, соткали из цветов..." Оказавшись в палатке, Юэн опустился на корточки и недвижно замер, буравя взглядом оранжевый шелк. Джудит же продолжала пребывать в трансе. - Юэн! - тряхнула его за плечо Хедер. - Марко уже ничем не поможешь, но Джудит-то жива! Пойди, посмотри, может, у тебя получится вывести ее из ступора. Устало подволакивая ногу ("Господи, - промелькнуло в голове у Хедер, - такое впечатление, что черные мысли так и роятся вокруг него"), Юэн склонился над Джудит, посчитал пульс, выслушал стетоскопом. - Джуди, - негромко произнес он, посветив ей в глаза маленьким фонариком, - это вы уложили Марко так, как мы нашли его? - Нет, - прошептала она, - не я. Это был один из Прекрасных. Сначала мне показалось, что это женщина... пение, словно птичье... и глаза... его глаза... - Она все еще бредит, - отрывисто произнес Юэн и, безнадежно махнув рукой, повернулся к Хедер. - Приготовь ей поесть - и, главное, заставь хоть что-нибудь проглотить. Нам всем надо бы подкрепиться, и чем основательней, тем лучше - подозреваю, с сахаром крови у нас все не лучшим образом... и если бы только с сахаром крови. - Как-то раз, - кривовато усмехнулся Мак-Леод, - я закинулся хорошей дозой альфианского эйфорического сока. Ощущение было очень похожее. Так что с нами все-таки случилось, Юэн? Вы врач, вам виднее. - Бог свидетель, не имею ни малейшего представления, - отозвался Юэн. - Сначала я думал, что все дело во фруктах, но мы же принялись за них только после того. А воду мы берем из ручья вот уже три дня, и все было нормально. Да и в любом случае, ни Джуди, ни Марко к фруктам и не притрагивались. Хедер вручила ему миску горячего супа и устроилась рядом с Джудит, попеременно то кормя ее с ложечки, то прикладываясь к собственной порции. - Ума не приложу, с чего все началось, - произнес Мак-Леод. - Мне показалось... я не уверен, но было такое ощущение, словно... словно бы налетел порыв ледяного ветра, и меня затряс озноб... и я будто открылся, до самого дна. Тогда я и понял вдруг, что фрукты годятся в пищу, и попробовал один... - Безрассудство, - пробормотал Юэн. Но зоолог, все еще открытый чужим эмоциям, понимал, что на самом-то деле молодой доктор клянет себя за преступную халатность. - Почему? - спросил Мак-Леод. - Фрукты ведь действительно годятся в пищу, иначе мы давно заболели бы. - У меня не проходит ощущение, - нерешительно протянула Хедер, - что все дело в погоде. Что-то изменилось... - Психоделический ветер! - фыркнул Юэн. - Призрачный ветер, навеявший временное помешательство! - Ну, это еще не самое странное, что могло бы случиться, - отозвалась Хедер и ловко скормила Джудит очередную ложку супа. Доктор Ловат неожиданно вздрогнула, тряхнула головой и непонимающе огляделась. - Хедер? - неуверенно проговорила она. - Как... как я сюда попала? - Это мы привели тебя, родная. Успокойся, все в порядке. - Марко... я видела Марко... - Он умер, - тихо произнес Юэн, - убежал в лес, пока мы сходили с ума; больше мы его не видели. Должно быть, не выдержало сердце - я ведь предупреждал, что ему даже садиться опасно. - Значит, это сердце? Ты уверен? - Насколько я вообще могу быть уверен без вскрытия - да. - Юэн проглотил остатки супа; в голове у него постепенно прояснялось, но ощущение вины лежало на душе тяжелым грузом. И он понимал, что никогда от этой тяжести-полностью не освободится. - Послушайте, давайте сравним, кто что помнит, пока воспоминания еще свежи. Должен ведь быть какой-то общий фактор; что-то, что делали мы все. Съели или выпили... - Или вдохнули, - добавила Хедер. - Наверняка это было что-то в воздухе, Юэн. Фрукты, например, ели только мы втроем. Джуди, ты ведь ни к чему не притрагивалась в лесу? - Нет, почему - я пробовала какой-то сероватый древесный гриб... - Но из нас троих, - продолжил Юэн, - древесный гриб не пробовал никто, кроме Мак-Леода; мы ели фрукты, но ни Марко, ни Джуди к фруктам и не притрагивались. Джуди нюхала цветы, а Мак-Леод раскладывал их по контейнерам, но ни Хедер, ни я цветов не трогали - пока все не началось. Мы с Мак-Леодом лежали в траве... - краем глаза Юэн заметил, что лицо Хедер заливается краской, но продолжал тем же тоном, - и по очереди занимались любовью с Хедер, и все трое галлюцинировали. Если Марко встал и убежал в лес, то могу предположить только одно: ему тоже что-то померещилось. Джудит, а с чего все началось у вас? - Не знаю, - покачала та головой. - Я помню только... что цветы стали ярче, а небо, небо расщепилось, словно бы на множество радуг. Радуг и призм. Потом я услышала пение; наверно, птичье, хотя точно не уверена. Я отправилась в самую гущу теней, и они были абсолютно сиреневые, лилово-сиреневые и синие. Потом появился он... - Марко? - Нет. Он был очень высокий и с серебряными волосами... - Джуди, это же галлюцинация, - врач с жалостью посмотрел на нее. - Мне, например, казалось, будто Хедер соткана из цветов. - Четыре луны... - продолжала Джуди, - ...я видела их, несмотря на то, что был день. Он не говорил ни слова, но я слышала его мысли. - Ну, нам всем мерещилось, что мы вдруг стали телепатами, - произнес Мак-Леод. - Не уверен, правда, что мерещилось... - Наверняка мерещилось, - отрезал Юэн. - Никаких следов разумной жизни нам здесь обнаружить не удалось. Хватит, Джуди, - уже помягче добавил он, - тебе надо поспать. Когда мы вернемся к кораблю... ну, наверняка же будет какое-нибудь расследование. "Преступная халатность, пренебрежение служебным долгом - вот что, в лучшем случае, на меня повесят; или мне удастся сослаться на временное помешательство?" Пока он так размышлял, Хедер помогала Джуди устроиться в спальном мешке. - Надо похоронить Марко, - устало произнес Юэн, когда Джуди наконец заснула. - Хорошо бы, конечно, сделать вскрытие - но тогда придется тащить тело обратно к кораблю. - Преглупый будет у нас, должно быть, вид, - проговорил зоолог, - когда мы вернемся и станем утверждать, будто все одновременно сошли с ума... Я чувствую себя круглым идиотом, - робко добавил он, избегая смотреть на Хедер или Юэна, - как-то никогда особенно не увлекался групповым сексом... - Мы все должны друг друга простить, - твердо сказала Хедер, - и забыть о том, что произошло. Что было, то было. Откуда нам знать, может, и у них тоже... - Она осеклась, и глаза у нее расширились от ужаса. - Представьте только, если то же самое случилось с двумястами людьми... - Подумать страшно, - вздрогнул Мак-Леод. - Ну, вообще-то, - успокоил Юэн, - в массовом безумии нет ничего особенно нового. В средние века хорея поражала целые деревни; или отравления спорыньей - от хлеба, выпеченного из недоброкачественной ржи. - Мне кажется, - предположила Хедер, - что бы это ни было... оно поразило только высокогорье. - Опять твое знаменитое предчувствие? - усмехнулся Юэн, на этот раз добродушно. - По крайней мере, в данный момент нам всем не остается ничего, кроме как верить предчувствию. Давайте не будем больше заниматься голым теоретизированием и подождем, пока не появится больше фактов. - А это годится как факт? - неожиданно взметнулась Джуди; все думали, что она спит. Та уселась, пошарила за надорванным воротом рубашки и извлекла что-то, завернутое в листья. - Вот... и вот... - Она вручила Юэну маленький голубой камешек, похожий на звездчатый сапфир. - Какой красивый камень, - медленно проговорил Юэн. - Но вы могли найти его в лесу... - Верно, - согласилась Джуди. - И вот это я тоже нашла. Она разжала ладонь, и в первое мгновение остальные трое не могли поверить своим глазам. То, что лежало у нее на ладони, было дюймов шести, не больше, в длину, с рукояткой резной кости, изысканной формы, но без единого узора. Что это такое, не могло быть ни малейшего сомнения. Это был маленький кремневый нож. 6 За десять дней, что экспедиция отсутствовала, вырубка ощутимо расширилась. Рядом с кораблем выросли еще два или три небольших домика; а на краю вырубки небольшой участок земли был распахан, огорожен заборчиком, и маленькая табличка гласила: "Агрономический полигон". - По крайней мере, с едой теперь будет полегче, - произнес Мак-Леод, но Джуди никак не отреагировала, и Юэн озабоченно покосился на нее. С Того Дня - так все они мысленно называли то, что произошло - Джуди пребывала в апатии, и Юэна это очень тревожило. Не будучи психологом, он все же понимал, что с ней что-то очень серьезно не в порядке. "Черт побери, а что вообще в порядке? Я позволил Марко умереть, я не могу вернуть Джуди назад к реальности..." На их появление никто не отреагировал, и Мак-Арана кольнуло нехорошее предчувствие. Где все? Неужели эпидемия буйного помешательства докатилась и до долины? Неужели и здесь все до одного сошли с ума? Когда они с Камиллой спустились к базовому лагерю, Хедер, Юэн и Мак-Леод все еще до хрипоты спорили, пытаясь отыскать объяснение происшедшему, и... вспоминать об этом было не слишком приятно. Если планета заражена безумием, если над ними будет постоянно висеть угроза помешательства - как они сумеют выжить? И, может, здесь найдется что-нибудь похлеще? Мак-Аран обводил взглядом вырубку, чувствуя, что на лбу у него выступает холодная испарина; но тут откинулся полог госпитального тента, и оттуда появились несколько фигур в мундирах медслужбы, а возле корабля мелькнул кто-то из экипажа. Мак-Аран испустил вздох облегчения; на первый взгляд, все выглядело нормально. "Но, на первый-то взгляд, и мы, пожалуй, выглядим совершенно нормально..." - Ну, с чего начнем? - произнес он. - Первым делом доложимся капитану? - Мне-то, по крайней мере, точно надо, - отозвалась Камилла. Лицо ее заметно осунулось, под глазами залегли тени. Мак-Арану хотелось обнять ее, утешить - хотя он сам с трудом понимал, почему. С того дня на горе он ощущал по отношению к ней постоянно грызущий голод, острое, звериное желание защитить; она же, наоборот, всячески избегала его, замыкалась в своей прежней оболочке, при каждом удобном случае демонстрировала, что вполне способна обойтись без него. Мак-Арану было больно, обидно... и одиноко. Он не осмеливался и прикоснуться к ней, и это его страшно раздражало. - Подозреваю, капитан захочет увидеть всех нас, - предположил он. - Мы должны еще доложить о смерти Марко, и где его похоронили... Вообще, у нас для него куча информации, Не говоря уже о кремневом ноже. - Да. Если планета населена, это создает дополнительные проблемы, - отозвался зоолог, но развивать своей мысли не стал. Капитан Лейстер был занят с экипажем внутри корабля, но дежурный офицер сообщил, что ему приказано в случае возвращения экспедиции немедленно доложить, и предложил им подождать в небольшом, недавно возведенном куполе. Там они и устроились, каждый про себя недоумевая, с чего начать доклад. И вот в куполе появился капитан Лейстер; казалось, он еще постарел, на лице его пролегли новые морщины. Камилла вскочила на ноги, но он кивком приказал ей сесть на место. - К черту формальности, лейтенант, - добродушно произнес он. - Вы все очень устали; нелегко было, да? Что-то я не вижу доктора Забала... - Он мертв, сэр, - тихо проговорил Юэн. - Умер от укусов ядовитых насекомых. Попозже я напишу подробный отчет. - Только лучше представьте его главврачу, - сказал капитан. - Я все равно не пойму ни слова. А остальные, пожалуйста, подготовьте свои отчеты к общему собранию - скорее всего, это будет сегодня вечером. Мистер Мак-Аран, вам удалось померить то, что вы хотели? - Да, - кивнул Мак-Аран. - Насколько мне удалось прикинуть, планета чуть-чуть больше Земли; а масса, учитывая меньшую силу тяжести, должна быть немного меньшей. Сэр, попозже я представлю подробный отчет; но вот что я хотел бы узнать в первую очередь: за время нашего отсутствия здесь не случалось... чего-нибудь необычного? Капитан недовольно нахмурился. - Что вы имеете в виду - "необычного"? Вся эта планета необычна, и что бы тут ни случилось, едва ли может быть сочтено рутинным. - Мы имеем в виду, - вмешался Юэн, - что-нибудь наподобие эпидемии или массового помешательства. - Никак не возьму в толк, о чем это вы, - пожал плечами Лейстер. - Нет, ни о какой эпидемии медслужба не докладывала. - Доктор Росс хочет сказать, - пояснил Мак-Аран, - что в горах со всеми нами случился приступ безумия. Это произошло после двух подряд ночей без дождя. Что бы это ни было, оно зацепило Камиллу... то есть, лейтенанта Дель-Рей... и меня у вершины - и группу в базовом лагере, почти на шесть тысяч футов ниже. Сэр, мы все вели себя... безответственно. - Безответственно? - насупился капитан; глаза его недобро сверкнули. - Безответственно, - подтвердил Юэн, не отводя взгляда; кулаки его были крепко сжаты. - Доктор Забал начинал поправляться; мы убежали в лес, оставив его без присмотра - тогда он поднялся и тоже убежал, и умер от разрыва сердца. Мы не отвечали за свои поступки; мы ели не прошедшие проверки фрукты и грибы. Не говоря уже о... некоторых чисто галлюцинаторных эффектах. - Не все из них были чисто галлюцинаторными, - твердо произнесла Джудит Ловат. Юэн покосился на нее и покачал головой. - Боюсь, сэр, доктор Ловат не в состоянии адекватно оценивать происшедшее. Да и в любом случае... например, всем нам казалось, что у нас появились телепатические способности. Капитан с болезненным присвистом перевел дыхание. - Лучше представьте отчет главврачу, - повторил он. - Нет, здесь не было ничего подобного... Вот что я вам предложил бы: все подготовьте подробные отчеты и представьте руководителям соответствующих служб... или доложите сегодня вечером, на общем собрании. А вас, лейтенант Дель-Рей, я хотел бы заслушать лично. Остальные свободны. - И вот еще что, сэр, - Мак-Аран извлек из рюкзака кремневый нож и протянул капитану. - Эта планета обитаема. - Это к майору Фрэйзеру, - тут же сказал Лейстер, едва взглянув на нож. - Он у нас штатный антрополог. Передайте ему, чтобы подготовил свои соображения к сегодняшнему вечеру. А теперь, пожалуйста, если никто не возражает... Джудит, Юэн, Мак-Леод и Мак-Аран откланялись, оставив Камиллу с капитаном. Рафаэль отправился искать антрополога; должно быть, он ожидал более энергичного приема, и теперь его грызла некая смутная неудовлетворенность. Порыскав по лагерю минут десять, он сумел, кажется, установить источник этой неудовлетворенности: ревность. Ну как может он конкурировать с Лейстером? Господи, какая чушь, тот по возрасту годится Камилле в отцы. Неужели он серьезно верит, что Камилла любит капитана? _Нет. Но эмоционально она очень привязана к Лейстеру, а это гораздо хуже_. Если равнодушие, с каким капитан встретил известие о кремневом ноже, разочаровало Мак-Арана, то майор Фрэйзер отреагировал куда как энергичнее. - С самой аварии я говорил, что этот мир пригоден для жизни, - заявил он, вертя в руках нож, - и вот вам доказательство, что жизнь тут есть - и даже разумная. - Гуманоиды? - поинтересовался Мак-Аран. Фрэйзер пожал плечами. - Откуда нам знать? Пока что разумная жизнь была обнаружена только на трех-четырех планетах - кошачьи, приматы и еще три формы, которые не удалось классифицировать; в конце концов, я не ксенобиолог. По одному артефакту нельзя сказать ничего; мало ли кто мог изобрести нож. Но под человеческую руку он вполне годится, хотя и несколько маловат. Столовая для экипажа и пассажиров была оборудована под одним большим тентом, и на полднике Мак-Аран рассчитывал пересечься с Камиллой; но та явилась с опозданием и тут же подсела к группе космофлотцев. Мак-Аран никак не мог поймать ее взгляда, и у него было явное ощущение, что девушка его избегает. Пока Рафаэль заторможенно ковырялся в тарелке, к нему подсел Юэн. - Рэйф, если ты не слишком занят, нас всех хотят видеть на совещании у главврача; там попытаются разобраться, что же с нами случилось. - Ты серьезно думаешь, Юэн, что от этого будет какой-нибудь прок? Мы уже столько всего переговорили... - Не мое дело обсуждать приказы, - пожал плечами Юэн. - Ты, конечно, главврачу не подчиняешься, но все равно... - Как они там, очень сурово с тобой из-за Марко? - поинтересовался Мак-Аран. - Нет, не очень. Хедер и Джудит подтвердили, что мы все были временно невменяемы. Но в Медслужбе хотели бы узнать поподробней, что там и как было у вас с Камиллой... Мак-Аран пожал плечами и отправился вместе с Россом. Созванное главврачом совещание проходило под тентом полевого госпиталя, уже полупустого - почти все тяжелораненые умерли, почти все легкораненые выписались. Кроме Юэна с Мак-Араном присутствовали четверо врачей, двенадцать медсестер и несколько представителей разных научных служб, явившиеся послушать доклады. - Похоже на какую-то легочную инфекцию, - медленно произнес аристократического вида седовласый главврач Ди Астурией, выслушав по очереди все доклады. - Не исключено, что вирусную. - Но в пробах воздуха не было ничего подозрительного, - возразил Мак-Леод, - а эффект больше напоминал наркотический. - Легочный наркотик? Маловероятно... - сказал Ди Астуриен. - Хотя, судя по вашим рассказам, возбуждающий эффект был довольно значительным. Я правильно понимаю, что все вы в той или иной мере ощущали сексуальную стимуляцию? - Сэр, об этом я уже упоминал, - отозвался Юэн. - Мисс Стюарт, доктор Мак-Леод и я - да, ощущали; доктор Забал, насколько мне известно, нет - но он был в критическом состоянии. - А вы что скажете, мистер Мак-Аран? Мак-Аран почему-то смутился; Ди Астуриен не сводил с него бесстрастного профессионального взгляда. - Да, сэр, - наконец произнес Рафаэль. - Если вам угодно, можете справиться у лейтенанта Дель-Рей. - Хм-м... Доктор Росс, насколько я понимаю, вы и мисс Стюарт, в любом случае, в данный момент, э-э... в браке; так что эффект нельзя считать чистым. Но, мистер Мак-Аран, вы и лейтенант... - Она мне интересна, - неестественно ровным голосом проговорил Мак-Аран, - но, насколько могу судить, я ей абсолютно безразличен. Если не сказать антипатичен. Кроме... того единственного случая. Вот он и сформулировал наконец; в Тот День она ничего сама по себе не испытывала. Просто на нее подействовал вирус или наркотик... в общем, то, что свело их всех с ума. Для него это означало любовь, для нее - безумие; и теперь она старалась обо всем забыть. К величайшему облегчению Мак-Арана, главврач не стал развивать тему. - А что скажет доктор Ловат? - Ничего не скажу, - тихо отозвалась Джуди, не поднимая головы. - Я ничего не помню. То есть что-то помню, но это может быть... чисто галлюцинаторный эффект. - Доктор Ловат, - сказал Ди Астуриен, - было бы лучше, если б вы все же оказали нам содействие... - Нет, лучше не стоит. Сложив руки на коленях, не поднимая глаз, Джуди вертела в руках какой-то камешек и на уговоры не поддавалась. - Значит, - заключил Ди Астуриен, - примерно через неделю надо будет проверить всех вас троих на возможную беременность. - Это еще зачем? - поинтересовалась Хедер. - Я, по крайней мере, регулярно делаю гормональные уколы. Не могу, конечно, гарантировать насчет Камиллы, но, вроде бы, по правилам Космофлота, это обязательно для всех от двадцати до сорока пяти. Ди Астуриен неуютно шевельнулся. - Да, это так, - наконец проговорил он, - но на сегодняшней утренней летучке выяснилось нечто... исключительное. Вам слово, сестра Раймонди. - Я веду медицинский архив, - поднялась Маргарет Раймонди, - и отвечаю за выдачу противозачаточных средств всем женщинам репродуктивного возраста, как из экипажа, так и колонисткам. Всем, наверно, знакома стандартная процедура: каждые две недели, при менструациях и между менструациями, всем женщинам делаются гормональные уколы - или, в некоторых случаях, приклеивается гормональный пластырь, микродозами фильтрующий гормоны в кровь - что подавляет овуляцию. После аварии остались в живых сто девятнадцать женщин от двадцати до сорока пяти лег - то есть, если принять среднюю продолжительность менструального цикла за тридцать дней, каждый день ко мне должны были бы обращаться примерно четыре женщины - за тампонами или гормональными уколами, которые делаются через четыре дня после менструаций. С аварии прошло десять дней - значит, за тем или иным ко мне должны были бы обратиться около трети всех женщин. Скажем, человек сорок. - И сколько женщин к вам обратилось? - задал вопрос Ди Астуриен. - Девять, - мрачно отозвалась сестра Раймонди. - Девять! Значит, у двух третей женщин на этой планете нарушились биологические циклы - то ли дело в изменившейся силе тяжести, то ли в каких-то гормональных нарушениях. А поскольку все наши стандартные противозачаточные средства железно привязаны ко внутреннему циклу, мы никак не можем судить об их эффективности. Насколько все это важно, Мак-Арану не надо было разъяснять. Нежданная волна беременностей была бы как нельзя более некстати - не говоря уже о том, что серьезно подорвала бы эмоциональный климат. Младенцы - и даже маленькие дети - не вынесли бы сверхсветового перелета; а после того как на перенаселенной Земле были приняты новые демографические законы и появились действительно надежные контрацептивы, аборты стали в общественном сознании чем-то совершенно немыслимым. Понятие "нежеланный ребенок" исчезло - контроль шел на уровне зачатия. Но будет ли у них здесь выбор? - Вообще-то, - произнес Ди Астуриен, - на новых планетах женщины обычно стерильны первые несколько месяцев - в основном, из-за другой силы тяжести и состава атмосферы. Но не стоит слишком на это рассчитывать. "Если Камилла беременна, - думал Мак-Аран, - теперь она меня просто возненавидит". Он представил себе, что их гипотетический ребенок может стать жертвой аборта, и по спине у него пробежал холодок. - Что же нам делать, доктор? - очень серьезно спросил Юэн. - Не можем же мы потребовать с двухсот взрослых мужчин и женщин дать обет целомудрия! - Разумеется, нет, - ответил Ди Астуриен. - С точки зрения психологического климата, это был бы наихудший выход. Надо обязательно предупредить всех, что мы больше не можем ручаться за эффективность наших противозачаточных средств. - Понимаю... И притом немедленно. - Сегодня вечером капитан созывает общее собрание, - подытожил Ди Астуриен, - и экипажа, и колонистов. Может быть, там и объявим нашу новость. - Он скривился. - Не могу сказать, что очень об этом мечтаю. Чувствую, большого энтузиазма она не вызовет. Как будто и без того забот мало! Общее собрание проводилось под тентом полевого госпиталя; это оказалось единственное сооружение, достаточно большое, чтобы вместить и экипаж, и колонистов. В середине дня начали собираться облака; вечером уже моросил ледяной дождик, а над горами вспыхивали далекие зарницы. Джудит, Юэн, Мак-Аран и Мак-Леод устроились в первом ряду - на случай, если понадобится выступить с докладами об экспедиции. Камилла же предпочла появиться с капитаном Лейстером и остальными космофлотчиками; все они были в форменных мундирах, и Мак-Арану почудился в этом недобрый знак. С чего это им вдруг понадобилось так подчеркивать профессиональную солидарность? Электрики соорудили небольшую трибуну и подключили простенький громкоговоритель - так, чтобы голос капитана, негромкий и хрипловатый, донесся до самых дальних уголков обширного помещения. - Я созвал всех вас, а не только руководителей служб, - начал Лейстер, - чтобы на корню пресечь неизбежное в столь многочисленном коллективе, несмотря на самые строгие меры предосторожности, распространение всевозможных слухов и домыслов. Начну я с хороших новостей-г-которых, признаться, не больно-то много. Насколько удалось выяснить, здешние воздух и вода вполне для нас пригодны - по крайней мере, никаких болезнетворных эффектов не выявлено - а почва, вероятно, годится для выращивания земных культур, что позволит пополнять пищевые запасы в то время, что мы вынуждены оставаться здесь. Теперь новости похуже. Ущерб, причиненный аварией маршевым двигателям и астрогационному компьютеру, оказался гораздо более серьезным, чем предполагалось ранее, и надеяться на скорую починку не приходится. Хотя теоретическая возможность подняться в космос остается, с имеющимися в нашем распоряжении материалами и специалистами это практически нереально. Он сделал паузу, и помещение наполнилось нервным гомоном; капитан поднял руку, требуя тишины. - Я не хочу сказать, что наше положение безнадежно, однако ремонт корабля становится делом очень отдаленного будущего; делом, которое потребует существенных изменений всего нашего уклада и активного содействия всех до одного здесь присутствующих. Повисла тишина. "Интересно, что бы это значило, - отстраненно подивился Мак-Аран, - что он все-таки хочет сказать - можно починить корабль или нельзя?" - Вы можете подумать, будто я себе противоречу, - продолжил капитан. - Да, действительно, имеющихся у нас материалов недостаточно для ремонта. Но в нашем распоряжении имеется еще и знание - а также целая неисследованная планета, где мы наверняка сможем отыскать сырье и изготовить недостающие материалы. Мак-Аран нахмурился, изо всех сил пытаясь вникнуть в сказанное; Лейстер тем временем пустился в подробные разъяснения. - Многие ваши профессии, - он широко махнул рукой, имея в виду колонистов, - очень пригодились бы в обустроенной колонии, куда вы направлялись - но здесь совершенно бесполезны. Через день-другой начнет работать отдел кадров, и мы поточнее узнаем наш профессиональный состав; тогда тем из вас, кто зарегистрируются как фермеры или ремесленники, придется пройти переподготовку у наших инженеров и техников. Я требую поголовного содействия... - Прошу прощения, капитан, - поднялся из задних рядов Морэй, - позвольте вопрос. - Пожалуйста. - Вы что, хотите сказать, будто мы, вот эти двести человек, в состоянии за пять или, там, десять лет развить технологическую культуру, способную построить - или отремонтировать - космический корабль? Что мы в состоянии отыскать необходимые металлы, добыть их, переработать и соорудить недостающую технику? - Да, при содействии всех до единого присутствующих это в наших силах, - негромко подтвердил капитан. - Примерно за три - пять лет. - Вы сошли с ума, - бесстрастно заявил Морэй. - Вы требуете, чтобы мы развили целую технологию! - Что человек однажды уже сделал, он в состоянии повторить, - невозмутимо отозвался капитан. - В конце концов, мистер Морэй, напомню вам, что выбора у нас нет. - Черта с два нет! - Вы нарушаете регламент, - сухо произнес капитан. - Сядьте, пожалуйста. - Еще чего! Если вы серьезно во все это верите, могу предположить только, что вы окончательно рехнулись. Или что мозг инженера или космонавта работает как-то совершенно по-другому, чем у любого нормального человека, и нам друг друга никогда не понять. Вы говорите, на это потребуется три - пять лет. Позвольте со всем уважением напомнить вам, что запасов пищи и медикаментов нам хватит на год - полтора. Позвольте также напомнить, что даже сейчас - в конце весны - климат здесь очень суров, и нам необходимы какие-то более серьезные жилища. Здешняя зима - учитывая, как сильно наклонена ось планеты - обещает морозы, какие ни одному землянину и не снились! - Разве это не доказывает, что мы должны убраться отсюда как можно скорее? - Нет, это доказывает, что мы как можно скорее должны отыскать надежные источники пищи и обустроить надежное жилье, - возразил Морэй. - Вот где необходимо поголовное содействие! Забудьте о корабле, капитан. Никуда он больше не полетит. Придите в себя. Мы колонисты, а не ученые. У нас есть все необходимое, чтобы здесь выжить... чтобы здесь поселиться. Но у нас ничего не получится, если половину сил тратить на какой-то безумный план вернуть к жизни вдребезги разбитый корабль! Зал взорвался; перекрывая негодующие выкрики, капитан снова и снова призывал к тишине. Наконец стало тихо. - Я требую голосования! - выкрикнул Морэй, и снова воцарился бедлам. - Мистер Морэй, я отказываюсь даже рассматривать ваше предложение, - произнес капитан. - Это не тот вопрос, который решается голосованием. Позвольте вам напомнить, что в данный момент верховная власть на корабле принадлежит мне. Мне что, приказать вас арестовать? - Как же, арестовать! - презрительно фыркнул Морэй. - Капитан, вы больше не в космосе. И не на мостике своего корабля. И ваша власть на нас не распространяется - разве что на экипаж, если они хотят вам повиноваться. Возвышающийся над трибуной Лейстер стал белее собственной шелковой форменной сорочки; глаза его яростно сверкнули. - Напоминаю всем, что экспедиция Мак-Арана обнаружила следы разумной жизни. А Экспедиционный Корпус категорически запрещает колонизировать обитаемые планеты. Если мы поселимся здесь, то аборигенам, в их каменном веке, будет не избежать культурного шока. Зал снова взорвался. - Вы что, - сердито выкрикнул Морэй, перекрывая гомон, - думаете, от ваших попыток развить тут целую технологию культурного шока не будет? Сэр, побойтесь Бога, - у нас есть все необходимое, чтобы организовать здесь колонию. Если мы станем тратить половину сил на ваш безумный ремонт, тогда не факт, что нам вообще удастся выжить! Капитан пытался сдержать бушующую в нем ярость, но получалось это у него плохо. - И что же вы предлагаете? - хрипло выдохнул он. - Вернуться к варварству? Морэй внезапно помрачнел; он вышел к трибуне и встал рядом с Лейстером. - Надеюсь, нет, капитан, - голос его звучал ровно. - Варварство - это не уровень технического развития, это состояние души. Может быть, нам придется обойтись и без новейших чудес техники - по крайней мере, первые несколько поколений; но это вовсе не значит, что не в наших силах обустроить для нас и наших детей приличный, цивилизованный мир. Существовали, в конце концов, цивилизации, которые веками обходились почти без техники. Представление, будто история человечества сводится к эволюции средств производства - грубая технарская пропаганда. Этому нет никаких оснований - ни в социологии, ни в философии. - Мистер Морэй, - хрипло проговорил Лейстер, - меня не интересуют ваши социальные теории. - Капитан, - поднялся доктор Ди Астуриен, - необходимо учесть вот еще что. Сегодня выяснился один очень тревожный факт... В этот момент прогремел оглушительный гром, и весь тент содрогнулся. На скорую руку проведенное электричество отключилось, и стало темно, хоть глаз выколи. А от входа один из постовых службы безопасности закричал: - Капитан! Капитан! Лесной пожар! 7 Удивительно, но паники не было. - Дайте свет! - проорал с платформы Лейстер. - Эй, наряд, дайте кто-нибудь свет! Какой-то молодой врач нашел карманный фонарик и вручил капитану. - Внимание всем! - прокричал кто-то из офицеров Космофлота. - Оставайтесь на своих местах и ждите приказов, здесь вы в безопасности! И выясните побыстрее, что там с проводкой! Мак-Аран сидел достаточно близко к выходу, чтобы видеть разгорающееся на темном фоне далекое зарево. Через несколько минут постовые службы безопасности принялись раздавать фонари. - Капитан, - настойчиво произнес с платформы Морэй, - у нас есть лесопильные и землеройные машины. Позвольте мне послать людей копать заградительные рвы. - Хорошо, мистер Морэй, приступайте, - хрипло разрешил Лейстер. - Господа офицеры, внимание! Отправляйтесь на корабль и спрячьте понадежней все горючие и взрывчатые материалы. Светя себе фонариком, он скрылся в тени задней стенки тента. Морэй же скомандовал всем трудоспособным мужчинам выходить к краю вырубки и затребовал у постовых все фонари, не задействованные на мостике. - Разбейтесь на бригады так же, как когда копали братские могилы, - распорядился он. Мак-Аран оказался в одной бригаде с отцом Валентином; вместе с еще восемью незнакомыми Мак-Арану мужчинами они принялись валить деревья по периметру вырубки, образуя просеку шириной футов десять. Рев огня доносился еще приглушенно, за много миль, и красное зарево едва освещало горизонт, но воздух уже пах дымом, а в горле першило от странного едкого привкуса. - Как вообще могут эти леса гореть после здешних дождей? - пробормотал кто-то рядом с Мак-Араном. И в памяти у Мак-Арана всплыло, что говорил Марко Забал, в тот первый вечер: "В этих деревьях жуткая уйма смолы - не деревья, а сплошной трут. Некоторые наверняка могут гореть даже насквозь мокрыми - обратите внимание, для костра мне даже не пришлось искать сухостой, сырые дрова и так превосходно горят. Подозреваю, достаточно шальной молнии, и вспыхнет настоящий лесной пожар". "Нам еще повезло, - думал Мак-Аран, - мы же вставали лагерем в самой лесной чаще и даже не задумывались о пожаре или о заградительных рвах". - Подозреваю, - произнес он, - теперь придется окружать заградительными полосами места любых работ и даже временные стоянки. - Можно подумать, - отозвался отец Валентин, - вы считаете, что мы тут надолго. Мак-Аран покрепче перехватил ручки пилы. - Какая разница, кто прав - капитан или Морэй, - проговорил он, не поднимая головы, - в любом случае, похоже, нам куковать тут годы и годы. Он слишком устал и слишком разуверился в себе, чтобы прямо сейчас решать, кто из двоих ближе к истине; да и в любом случае в одном-то он мог быть уверен - его мнения никто спрашивать не будет. Но в глубине души он чувствовал, что улетать с этой планеты ему было бы жаль. - По-моему, - тронул его за локоть отец Валентин, - лейтенант ищет вас. Мак-Аран выпрямился; к нему направлялась Камилла Дель-Рей. У нее был смертельно уставший вид, волосы в беспорядке, одежда в грязи. Больше всего на свете ему хотелось обнять ее; но он молча стоял и смотрел, пока она говорила, а Камилла старательно избегала его взгляда. - Рэйф, - сказала она, - капитан хочет с тобой посоветоваться. Ты лучше всех знаешь окружающий рельеф. Как, по-твоему, пожар можно потушить или остановить? - Только не в темноте - и нужна тяжелая техника, - тут же ответил Мак-Аран, но отправился вслед за Камиллой к полевому штабу. Нельзя было не оценить того, насколько эффективно организовано сооружение заградительных полос. "Слава Богу, - думал Мак-Аран, проходя мимо застывших возле госпиталя корабельных пожарных автоматов, - что у капитана хватило ума не отказаться от услуг Морэя. Вот уж воистину два сапога пара - если бы только их можно было запрячь в одну упряжку... Но прямо сейчас они скорее похожи на непобедимую силу и неодолимое препятствие". Когда Камилла с Мак-Араном добрались до полевого штаба, ледяная морось уже начала превращаться в мокрый снег. Под куполом было тесно и темно; подвешенный к перекладине фонарик светил вполнакала - похоже, садилась батарейка. - ...наши источники энергии уже на исходе, - говорил Морэй. - Прежде чем что бы то ни было предпринимать - по вашему, сэр, плану или по моему - надо найти какие-нибудь источники тепла и света. Для колоний Короны мы везли солнечные батареи и ветряки - хотя сомневаюсь, что со здешним климатом от солнечных батарей будет много толка. Мак-Аран, - обернулся он, - насколько я понимаю, тут есть горные речки, правильно? Как насчет гидроэлектростанции? - Не уверен... за те несколько дней, что мы были в горах, нам попадались только совсем крошечные ручьи, - ответил Мак-Аран. - Но с ветром тут все нормально. - Значит, какое-то время придется обойтись ветряками, - сказал капитан Лейстер. - Мак-Аран, как по-вашему, насколько далеко от нас пожар? - Достаточно далеко, чтобы не представлять непосредственной опасности, - произнес Мак-Аран. - Но а сегодняшнего дня любые стоянки надо обязательно окружать заградительными полосами. - Но если эти леса горят и в дождь... - Снег гораздо плотнее и тяжелее... - начал было Мак-Аран, но его оборвал громкий треск, похожий на беспорядочную стрельбу. - Это еще что такое? - Всякое крупное зверье в панике бежит от пожара, - пояснил Морэй, - и как раз в нашу сторону. Капитан, я понимаю, ваши офицеры руководствуются самыми благими намерениями, и свежее мясо нам не помешало бы... но хочу снова напомнить, что боеприпасы следовало бы поберечь для самых крайних случаев. Даже на Земле до сих пор распространена охота с луком. У Службы досуга наверняка должны быть спортивные или охотничьи луки - как раз подойдут для пополнения мясных запасов. - Мысль, я смотрю, бьет ключом, - буркнул Лейстер. - Капитан, - поджав губы, заявил Морэй, - ваше дело управлять космическим кораблем; мое же - организовать колонию с наиболее экономичным использованием имеющихся ресурсов. Секунду-другую Лейстер и Морэй буравили друг друга взглядами сквозь полумрак, словно все остальные вдруг перестали существовать. Камилла протиснулась вдоль стенки и встала за капитаном; Мак-Арану показалось, что она оказывает пожилому Лейстеру поддержку - не столько физическую, сколько моральную. Снаружи доносился обычный шум большого поселения, и негромко шипел снег, косо секущий пластиковый купол. Неожиданно налетел порыв ураганного ветра, все сооружение завибрировало, и в распахнувшуюся дверь ворвался обжигающе ледяной воздух. Камилла рванулась к образовавшемуся проему, но очередной порыв отбросил ее назад. Дверь бешено крутанулась, сорвалась с наспех привинченных к деревянной раме петель и сшибла девушку с ног. Мак-Аран помог ей подняться; Лейстер выругался сквозь зубы и принялся во весь голос звать кого-то из помощников. Морэй поднял руку, привлекая внимание. - Капитан, - произнес он, - нам нужно жилье понадежней и подолговечней. Эти купола ставились из расчета на шесть недель. Как, можно мне скомандовать, чтобы начинали строить из расчета на несколько лет? Повисла тишина; Мак-Аран почувствовал, что в нем опять просыпается новая, обостренная чувствительность, и он будто бы явственно слышит, что думает Лейстер. Не попытка ли это завоевать плацдарм? Как бы так использовать несомненные организаторские таланты Морэя, чтобы не дать ему слишком большой власти над колонистами и не подорвать таким образом собственной власти? Когда капитан заговорил, в голосе его звучала горечь; но все же он решил красиво отступить. - Мистер Морэй, в технике выживания вы разбираетесь лучше. Я же только ученый - и космонавт. Временно я назначаю вас ответственным по лагерю. Составьте список всего необходимого и затребуйте у главного интенданта. - Он подошел к дверному проему и замер, глядя на вихрящийся снег. - Тут никакой пожар долго не протянет. Объявите общий сбор и накормите людей; потом пусть продолжают с заградительной полосой. Теперь вы тут главный - на какое-то время. Капитанская выправка оставалась безупречной, но в голосе его звучала усталость. Морэй чуть склонил голову - без тени подобострастия. - Только не подумайте, будто я сдался, - предупредил Лейстер. - Корабль будет отремонтирован. - Может быть, - еле заметно пожал плечами Морэй. - Но если мы не протянем тут достаточно долго, ремонтировать его будет некому. И это пока единственное, что меня волнует. Он развернулся к Мак-Арану и Камилле, больше не обращая внимания на капитана. - Мак-Аран, ваша экспедиция хотя бы немного исследовала окружающую местность. Мне надо, чтобы вы представили подробный отчет обо всех местных ресурсах, включая пищевые... Впрочем, это, скорее, к доктору Ловат. Лейтенант Дель-Рей, вы астрогатор и умеете обращаться с приборами; не могли бы вы составить что-нибудь типа метеорологического обзора, чтобы хоть чуть-чуть наладить дело с прогнозами погоды? - Он осекся. - Хотя середина ночи не самое удачное время для этого. Начнем уже завтра. Он направился к двери, но выход загораживал Лейстер; тот стоял все так же неподвижно и так же завороженно разглядывал снежную круговерть. Морэй попробовал протиснуться мимо капитана - раз, другой - и в конце концов тронул того за локоть. Капитан вздрогнул и отодвинулся, освобождая проход. - Первым делом надо бы позвать наших бедолаг с холода, - произнес Морэй. - Капитан, кто отдаст приказ об остановке работ - вы или я? Лейстер хладнокровно встретил взгляд Морэя; в глазах его читалась откровенная неприязнь. - Совершенно все равно, - негромко ответил он. - Меня не слишком волнует, кто из нас отдает приказы - и да поможет вам Бог, если вы добиваетесь только такой власти. Камилла, найдите майора Лэйтона, пусть он скомандует отбой тревоги; и проследите, чтобы все, кто работал на заградительной полосе, получили горячий ужин. Девушка накинула капюшон и исчезла в белесой вихрящейся мгле. - Морэй, в определенных талантах вам, пожалуй, не откажешь, - произнес капитан. - Можете, если заблагорассудится, при случае задействовать и мои скромные способности - не возражаю. Но в Космофлоте есть одна старая поговорка: пусть интриган дорвется себе до власти - и поделом ему! Широко ступая, он зашагал прочь от купола, и врывающийся в пустой дверной проем ветер завыл с удвоенной силой; а Мак-Аран покосился на Морэя, и почему-то ему показалось, что эту схватку, пожалуй, выиграл все же капитан. 8 Дни становились длиннее, но все равно времени вечно не хватало. Через трое суток после пожара вырубку уже окружала заградительная полоса шириной тридцать футов, а для чрезвычайных ситуаций были сформированы несколько пожарных расчетов. Примерно тогда же под командованием Мак-Арана отправилась в путь вторая исследовательская экспедиция - составлять затребованный Морэем обзор местных ресурсов. Из участников первой в эту попали только Джудит Ловат и Мак-Леод. Джуди до сих пор вела себя тихо и замкнуто, оставаясь крайне неразговорчивой; Мак-Арана это не могло не тревожить, но свою работу Джуди делала исправно, временами проявляя чуть ли не сверхъестественное чутье. Экспедиция выдалась не особенно богатая событиями. Были отысканы тропы (с видами на то, чтобы когда-нибудь проложить там нормальные дороги) в долину, где первой экспедиции встретились стада похожих на пони животных; был оценен ущерб от пожара (оказавшийся не слишком значительным); были нанесены на карту все местные речки и ручьи; и на высокогорье Мак-Аран собрал внушительную коллекцию геологических образцов, чтобы впоследствии оценить возможное содержание в них руд. Приятную монотонность экспедиции нарушило одно-единственное событие. Как-то вечером, когда день уже близился к закату, они прорубались через необычно густой подлесок; и вдруг шедший первым Мак-Леод замер как вкопанный, обернулся, приложил палец к губам и поманил Мак-Арана. Рафаэль осторожно приблизился; за ним на цыпочках последовала Джуди. Она казалась необычно возбужденной. Мак-Леод ткнул пальцем вверх, в самую гущу листвы. Два древесных ствола вздымались на головокружительную высоту, и первые ветки начинались по меньшей мере футах в шестидесяти от земли; а в вышине между стволами был перекинут мостик. И никакое другое название к этому сооружению не подходило - самый настоящий мост, сплетенный из чего-то наподобие ивняка, с ажурными перильцами. - Вот и доказательство, что тут действительно есть аборигены, - прошептал Мак-Леод. - Может, они живут в древесных кронах и потому-то нам не попадались... - Тихо! - оборвала его Джуди. Издалека донесся пронзительный, вибрирующий крик, и на мостике появилось существо. В это мгновение все успели хорошенько его разглядеть. Существо было футов пяти ростом, бледнокожее или покрытое бледным мехом, с плоским, но удивительно человекоподобным лицом, уплощенным носом и красными глазками; и оно цепко хваталось за перильца самыми настоящими ручками - ни у кого не хватило присутствия духа сосчитать, сколько на руках у существа пальцев. Секунд, наверное, десять существо, замерев изваянием, разглядывало их с не меньшим изумлением, чем они его; наконец, испустив пронзительный птичий крик, оно метнулось к ближайшему дереву и, по-обезьяньи перепрыгивая с ветки на ветку, скрылось в листве. Мак-Аран испустил протяжный вздох. Значит, все же этот мир обитаем; и, может, вовсе не жаждет раскрыть объятия человечеству. - Джуди, - вполголоса спросил Мак-Леод, - это их ты видела в Тот День? Это и есть твои "Прекрасные"? Лицо Джуди снова замкнулось в характерной упрямой маске, какая появлялась каждый раз, когда с ней заговаривали о Том Дне. - Нет, - негромко, но очень решительно ответила она. - Это маленькие братья, не обладающие мудростью. И ничего больше от нее было не добиться, так что расспросы пришлось очень быстро прекратить. Но Мак-Леод и майор Фрэйзер были на седьмом небе. - Гуманоиды, живущие на деревьях. Образ жизни, скорее всего, ночной, судя по глазам; вероятно, приматы - хотя скорее ближе к долгопятам, чем к обезьянам. Наверняка разумные - пользуются инструментами и уже есть какие-то зачатки ремесел. Homo Arborens. Человек древесный, - произнес Мак-Леод. - Если нам придется здесь остаться... - неуверенно проговорил Мак-Аран, - как могут два разумных вида ужиться на одной планете? Разве это не приведет обязательно к войне на уничтожение? - Вовсе не обязательно, будем надеяться, - отозвался майор Фрэйзер. - В конце концов, на Земле долго жили бок о бок четыре разумных вида: люди, дельфины, киты... и, вероятно, слоны. Просто так получилось, что технологическую цивилизацию, строили мы одни. Они живут на деревьях, мы - на земле. Так что никаких оснований для конфликта я не вижу - ни достаточных, ни необходимых. Мак-Аран не был настроен столь оптимистически, но предпочел держать сомнения при себе. Несмотря на всю монотонность и размеренность экспедиции, от непредвиденных опасностей никто не мог считать себя застрахованным. В долине, где паслись стада похожих на пони животных - для удобства ее окрестили равниной Забала - рыскали крупные хищники явно из семейства кошачьих, и только костры караульных удерживали их ночью на почтительном отдалении. А на высокогорье Мак-Аран впервые увидел птиц с голосами банши; огромных бескрылых птиц с жутковатого вида клювами, двигающихся столь стремительно, что лишь разряд ручного лазера, взятого для самых крайних случаев, спас доктора Фрэйзера от неминуемого потрошения; тут же произведя вскрытие, Мак-Леод обнаружил, что чудовищная птица абсолютно слепа. - Интересно, как они охотятся - по слуху... или еще как-то? - задумчиво полюбопытствовал он. - Подозреваю, они реагируют на инфракрасное излучение, - отозвался Мак-Аран. - Похоже, там, где нет снега, их можно не опасаться. Жутких птиц нарекли банши, и впредь экспедиция старалась преодолевать перевалы только при свете дня. На пути им встретились муравейники скорпионоподобных тварей, от укуса которых погиб Забал, и завязалась дискуссия, не стоит ли тех потравить. Против этого решительно выступил Мак-Леод - мол, не следует нарушать местный экологический баланс, о котором пока все равно ничего не известно. В конце концов, сошлись на том, что надлежит уничтожить все муравейники в радиусе трех миль от корабля и разъяснить колонистам и экипажу, что скорпиономуравьи смертельно опасны. Это была временная мера - но, в конце концов, все, что делали они на этой планете, было временными мерами. - Если нам повезет убраться отсюда к чертовой матери, - хрипло проговорил Фрэйзер, - желательно оставить этот мир таким же, каким он был. Вернувшись к кораблю после трехнедельного отсутствия, они обнаружили, что посреди вырубки появились два внушительных строения из дерева и камня - досуговый центр и столовая, а также здание поменьше - лабораторный корпус. Собственно, это был последний раз, когда Мак-Аран вел счет времени неделями; длительность местного года по-прежнему оставалась неизвестной, но для удобства и более рациональной организации дежурств и рабочих смен было решено ввести условный десятидневный цикл с десятым днем - общевыходным. Успело организоваться внушительное садоводство, и первые семена уже начали давать всходы, а в лесу полным ходом шел сбор тех немногих фруктов, что диетологи успели признать годными в пищу. Начал работать небольшой ветрогенератор, но электричество пускалось только на самые экстренные нужды; для ночного освещения из древесной смолы плавили свечи. Большая часть колонистов и экипажа по-прежнему жила в легких временных куполах - кроме тех, кто до сих пор находился в госпитале; Мак-Аран оказался "вписан" в тринадцатиместный холостяцкий купол. На следующий день по возвращении экспедиции Мак-Арана и Джуди вызвал в госпиталь Юэн Росс. - Вы пропустили объявление доктора Ди Астуриена, - сообщил он. - Короче, наши гормональные контрацептивы здесь ни к черту не годятся; пока что беременностей не зарегистрировано - если не считать одного очень сомнительного раннего выкидыша - но мы так долго полагались на гормоны, что в доисторических противозачаточных средствах никто уж и не разбирается. Акушерско-диагностических комплексов у нас тоже нет - кому это надо на космическом корабле! Так что если нам и удастся зарегистрировать беременность, то без диагностической аппаратуры это будет слишком поздно, и ни о каких безопасных абортах и речи идти не может. - Мог бы и не напрягаться - мне от этого ни тепло, ни холодно, - криво усмехнулся Мак-Аран. - Единственная девица, которая, так получается, в данный момент меня интересует, смотрит на меня как на пустое место - или, по крайней мере, не возражала бы, стань я действительно пустым местом. Камиллы после возвращения он так до сих пор и не видел. - А ты что скажешь, Джуди? - поинтересовался Юэн. - Я заглянул в твою медицинскую карточку; в твоем возрасте гормональные уколы - дело уже не обязательное, а добровольное... - Наверно, считается, - слабо улыбнулась Джуди, - что в столь зрелом возрасте человек уже в состоянии контролировать свои эмоции. Нет, последнее время я не замечала за собой всплесков сексуальной активности; никто меня особенно не интересовал, так что я и не беспокоилась насчет гормональных уколов. - Хорошо; но все равно на всякий случай зайди к Маргарет Раймонди, она тебя проконсультирует, Секс - дело, конечно, добровольное, но инструктаж - обязательное. Может, ты и предпочтешь воздержание - но ты абсолютно свободна не воздерживаться; так что будь пай-девочкой, забеги к Маргарет, и она тебя проинструктирует. Доктор Ловат рассмеялась, и Мак-Арану пришло в голову, что он не видел Джудит смеющейся с того самого дня, когда ими овладело безумие. Но в смехе этом ощущалась некая истерическая нотка, и Мак-Арану стало не по себе; к его облегчению, Джуди наконец заявила, отсмеявшись: - Хорошо, хорошо. Вреда от этого, по крайней мере, никакого не будет. Она удалилась; Юэн проводил ее взглядом, в котором тоже читалась тревога. - Мне это не нравится. Похоже, она до сих пор не может оправиться от того, что с нами тогда случилось; но у нас нет ни одного свободного психиатра - да и к тому же она вполне справляется со своей работой, а значит, с точки зрения закона, с ней все в порядке. Ладно, надеюсь, она еще придет в себя. Кстати, в экспедиции она как себя вела, нормально? Мак-Аран задумчиво кивнул. - Может быть, она прошла через что-то, о чем предпочла нам не говорить. Она ведет себя здесь, на удивление уверенно. Очень похоже на... помнишь, ты рассказывал, как Мак-Леод знал, что из лесных фруктов можно есть? Не могло ли получиться, что эмоциональный шок пробудил потенциальные пси-способности? - Бог его знает, - покачал головой Юэн, - а у нас и так дел выше головы, проверять времени нет. Да и как можно что-то такое проверить? Пока она справляется со своей основной работой, я предпочел бы не вмешиваться. Выйдя из госпиталя, Рафаэль зашагал через вырубку. Все выглядело вполне мирно, от маленькой мастерской, где изготавливали орудия для полевых работ, до огороженного участка вокруг корабля, где хранились временно демонтированные крупные агрегаты. Камиллу он обнаружил в куполе, чуть не рухнувшем под напором ветра в ночь пожара; разболтавшийся каркас укрепили, а под куполом организовали компьютерный терминал. Камилла подняла глаза от клавиатуры, и во взгляде ее Мак-Арану почудилась откровенная враждебность. - Что тебе надо? Может, Морэй приказал устроить тут метеобудку или еще что-нибудь в том же роде? - Нет... но мысль неплохая, - отозвался Мак-Аран. - Еще один такой же буран, как в ночь пожара - и пиши пропало, если он застанет нас врасплох. Камилла поднялась от клавиатуры и замерла перед Мак-Араном; кулачки ее были крепко стиснуты, лицо перекосила гневная гримаса. - По-моему, вы все просто спятили, - заявила она. - О колонистах я уж и не говорю - в конце концов, они просто гражданские, от них ничего ждать и не приходится; все, что им надо, это организовать свою драгоценную колонию. Но ты-то, Рэйф! У тебя научное образование, ты-то должен понимать, что все это значит! Единственное, на что мы можем надеяться - это починить корабль; а если распылять силы на что-то еще, шансов остается меньше и меньше! - В голосе ее звенела истерика. - И тогда мы застрянем тут навечно! - Камилла, - медленно произнес Мак-Аран, - не забывай, я ведь тоже из колонистов. Я отправился с Земли в систему Короны... - Но там настоящая колония, со всей инфраструктурой... нормальный цивилизованный мир. Это я еще понимаю. Твоя профессия, образование - там они чего-то стоили бы! - Камилла... - взяв ее за плечи, Мак-Аран вложил в звук имени все свое страстное томление. Она не отозвалась, но и вырываться не стала - недвижно замерла в его руках, подняв к нему несчастное осунувшееся лицо. - Камилла, - повторил он, - послушай, пожалуйста, хоть минутку. Я готов идти за капитаном до конца - по крайней мере, действовать по его плану. Я готов на любую работу, лишь бы починить корабль. Но я не забываю о том, что из этого может ничего и не выйти; и я хотел бы быть уверенным, что мы сумеем тут выжить, если из ремонта ничего-таки не выйдет. - Выжить ради чего? - пронзительно выкрикнула Камилла, чуть не сорвавшись на визг. - Чтобы деградировать до первобытного состояния, стать фермерами, варварами - безо всего того, что придает жизни смысл? Лучше уж погибнуть, но зато с честью! - Любовь моя, я тебя не понимаю. В конце концов, первые люди начинали даже с меньшего. Может быть, с климатом им повезло больше - но за нами знания и умения десяти - двенадцати тысячелетий. Если капитан Лейстер считает, что нам под силу починить космический корабль - значит, мы тем более должны суметь обустроить этот мир для себя, наших детей и всех последующих поколений. Он попытался привлечь Камиллу в объятия, но та вырвалась, белая от ярости. - Лучше уж смерть, - хрипло выдавила она, - и любой цивилизованный человек ответил бы так же! Ты даже хуже, чем эти новогебридцы, эти идиотики, которые кричат: "Назад, к природе!" - и подыгрывают Морэю... - Никогда не слышал ни о каких новогебридцах... Камилла, дорогая, не сердись, пожалуйста. Я только пытаюсь рассматривать вопрос с обеих сторон... - Но никакой другой стороны нет! - обрушилась на него девушка. - И если ты этого не понимаешь, о чем тогда с тобой говорить! Как мне стыдно!.. Боже, как мне стыдно - когда-то я думала, что ты не такой, как все! - По щекам ее текли слезы; она сердито отбросила его руки. - Убирайся и не смей подходить ко мне! Убирайся, черт возьми! Характер у Мак-Арана был именно тот, какой, считается, должен быть у рыжеволосых. Он отдернул руки, словно обжегся, и развернулся кругом. - С превеликим удовольствием, - бросил Рэйф через плечо и шагнул прочь из купола, хлопнув новой утяжеленной дверью с такой силой, что петли жалобно заскрипели. Камилла без сил опустилась на свое рабочее место, уронила голову на руки и разрыдалась - пока не накатила волна жуткой, выматывающей тошноты, и Камилла с трудом успела доковылять до туалета. Оттуда она еле выползла; в голове уже мучительно пульсировало, лицо пылало, и в каждом нерве отдавалась боль. Вернувшись под купол с компьютером, она вдруг вспомнила: такой приступ тошноты случался с ней уже третий раз. Холодный нерассуждающий страх когтистой лапой стиснул сердце, и Камилла вцепилась зубами в побелевшие костяшки пальцев, чтобы не закричать в голос. - О нет... - прошептала она. - О нет, нет... Мольбы и проклятия невысказанными замерли у нее на губах, а в широко раскрытых серых глазах застыл ужас. Мак-Аран проходил между досуговым центром и общей столовой (два новых здания успели стать своего рода ядром многочисленного и неорганизованного сообщества), когда заметил на импровизированной доске объявлений записку о собрании коммуны Новые Гебриды. Ничего удивительного в этом не было: в систему Короны Экспедиционный Корпус отправлял не только отдельных лиц (вроде Мак-Арана или Дженни), но и небольшие группы или коммуны, семейные кланы и даже - в полном составе - два-три филиала торговых компаний, желавших расширить сферу влияния или открыть дочерние фирмы. Все подобные группы тщательнейшим образом проверялись на совместимость в рамках детально сбалансированного плана развития колонии - но компания все равно не могла не складываться достаточно разношерстная. Коммуна Новые Гебриды, подозревал Мак-Аран, представляла собой одну из множества неоруралистских коммун [от англ. rural - деревенский, сельский, т.е. что-то вроде новоколхозов], возникших в последнее время на Земле как реакция на охватившую все сферы жизни индустриализацию и регламентацию. Многие из подобных коммун предпочитали отправиться в колонии; и все соглашались, что те, кого на Земле считали неудачниками и не от мира сего, становились прекрасными колонистами. Прежде Мак-Аран не обращал на них ни малейшего внимания; но после того, что услышал от Камиллы, ему стало любопытно. Интересно, а на собрание пускают посторонних? Теперь Рафаэль смутно припоминал, что еще на корабле эта группа периодически резервировала для своих собраний одну из рекреаций; похоже, общинная жизнь их носила довольно замкнутый характер. Ладно, в худшем случае его попросят удалиться. Новогебридцев он обнаружил в пустой столовой. Большинство, рассевшись в круг, настраивали музыкальные инструменты. - Прости, друг, но собрание закрытое, - поднял голову высокий юноша с длинной косичкой. - Перестань, Аластэр, - возразила девушка с рыжими распущенными волосами до пояса. - Это же Мак-Аран, из экспедиции, он как раз наверняка знает ответы на многие наши вопросы. Проходите, устраивайтесь. - Фиона, тебя не переспоришь! - рассмеялся Аластэр. - К тому же с таким именем его можно смело считать почетным членом коммуны! Мак-Аран протиснулся в круг. Почему-то он не слишком удивился, увидев среди сидящих знакомую невысокую кругленькую рыжеволосую личность - Льюиса Мак-Леода. - Боюсь, на корабле я ни с кем из вас не был знаком, - произнес Рафаэль, - и не имею ни малейшего представления, кто вы и что вы. - Мы, разумеется, неоруралисты, - негромко отозвался Аластэр. - Кое-кто из истэблишмента называет нас антитехнократами, но мы вовсе не призываем разрушать. Просто ищем достойную альтернативу обществу, сложившемуся на Земле - и обычно в колониях нам рады ничуть не меньше, чем на Земле рады от нас избавиться. Поэтому... Мак-Аран, расскажите нам, что, собственно, происходит? Когда нам можно будет выделиться и организовать собственное поселение? - Я знаю не больше вашего, - ответил Рафаэль. - Климат здесь довольно суров - ну, это вы и сами заметили; и если сейчас лето, можно себе представить, какая тут зима. - Большинство из нас выросли на Гебридах, - рассмеялась Фиона, - или даже на Оркнейских островах. А там самый скверный на земле климат. Мак-Аран, мы не боимся холода. Но нам хотелось бы организовать полноценную общину, со своими порядками и обычаями, до наступления зимы. - Не уверен, - медленно произнес Мак-Аран, - что Лейстер позволит кому-либо покинуть лагерь. Нашей главной задачей до сих пор официально считается ремонт корабля, и подозреваю, что капитан считает всех нас единым сообществом. Если мы начнем как-то делиться... - Да ладно вам, - махнул рукой Аластэр. - Ученых среди нас нет. Не можем же мы угробить пять лет на ремонт космического корабля; это против всей нашей философии! - Выживание... - Ну и ... с выживанием! - (Гаэльского языка своих предков Мак-Аран почти не понимал, но догадался, что Аластэр имел в виду что-то очень неприличное.) - Для нас выживание означает лишь то, что надо как можно быстрее развернуть колонию. Мы записались в колонию Короны; капитан Лейстер ошибся и высадил нас здесь - но нам-то все едино. По нам, так тут даже лучше. - А я и не знал, - Мак-Аран удивленно поднял брови и повернулся к Мак-Леоду, - что вы принадлежите к этой группе. - Я и не принадлежу, - отозвался зоолог. - Скажем так, я им сочувствую - и хочу остаться здесь. - Мне показалось, они не слишком любят ученых... - Ученые должны знать свое место, - заявила Фиона, - служить и помогать человечеству - а не манипулировать им и подрывать уверенность людей в себе. Доктора Мак-Леода - то есть Льюиса, мы не пользуемся титулами - с его знанием зоологии мы рады считать одним из нас. - Вы что, - изумленно поинтересовался Мак-Аран, - собираетесь поднять бунт против капитана Лейстера? - Какой еще бунт, приятель? Мы что, его экипаж или подчиненные? - возразил незнакомый парнишка. - Мы просто хотим жить по-своему на новой планете. Не можем же мы ждать три года, пока он не откажется от своей безумной затеи починить корабль. К тому же мы могли бы уже организовать полноценную общину. - А если он все же починит корабль и отправится в систему Короны? Вы останетесь здесь? - Это наш мир, - произнесла Фиона, встав рядом с Аластэром. Взгляд ее, устремленный на Мак-Арана, был одновременно кроток и несгибаем. - Наш и наших детей, которые родятся здесь. - Вы что, хотите сказать... - потрясенно начал Рафаэль. - Точно мы еще не знаем, - сказал Аластэр, - но не исключено, что некоторые наши женщины уже беременны. Можете считать это знаком - знаком того, что мы принимаем этот мир, знаком того, что мы прощаемся с Землей и не хотим того мира, какой пытается навязать нам капитан Лейстер. - Так ему можете и передать: И Мак-Аран ушел; а за спиной у него опять заиграли музыкальные инструменты, и вступил скорбный девичий голос, и зазвучала древняя песня, вечная, как меланхолия; плач по погибшим, живой осколок прошлого, истерзанного войнами и изгнанием мучительней, чем прошлое любого другого народа Земли: Белокрылая чайка, я молю, отвечай-ка, где покоятся наши герои. В мерно плещущих волнах, и ни вздоха, ни стона не исторгнуть из хладных губ. Из трав морских соткан саван. и арф погребальный напев слышен в унылом плеске. К горлу у Мак-Арана подступил ком, а на глаза невольно навернулись слезы. "Плач плачем, - подумалось ему, - но они понимают, что жизнь продолжается. Шотландцы провели в изгнании столетия, тысячелетия. И это просто еще одно изгнание, чуть более дальнее, чем бывало обычно; и под новыми звездами они будут петь старые песни, откроют новые горы и новые моря..." Выходя на воздух, он автоматически поднял капюшон; уже должен был накрапывать дождь. Но дождь не накрапывал. 9 Мак-Аран уже видел, к чему приводят на этой планете две подряд сухие и бесснежные ночи. Вот и теперь в садоводстве бушевало растительное безумие, а землю покрывал сплошной ковер - в основном, из крошечных оранжевых цветочков. Четыре луны вспыхивали ослепительной аркой поперек небосвода задолго до заката солнца и продолжали сиять после рассвета, заливая небесную сферу сиреневым мерцанием. В лесах царила сушь, и обстановка была самой что ни на есть пожароопасной. Морэю пришло в голову установить на каждом холме в радиусе нескольких миль от вырубки по громоотводу на вершинах гигантских деревьев, Вряд ли это не допустило бы пожара в случае сильной грозы, но хоть чуть-чуть подстраховаться в любом случае не мешало. _А на высокогорье раскрывались огромные золотистые колокольчики, и ветер разносил по склонам сладковатый аромат пыльцы. В долинах же установилось безветрие. Пока..._ После того как целую неделю стояли лунные бесснежные ночи и необычно теплые дни, - необычно теплые по меркам этой планеты, а по сравнению с ней Норвегия показалась бы летним курортом, - Мак-Аран отправился к Морэю просить разрешения организовать еще одну экспедицию в предгорья. Не стоит, чувствовал он, пренебрегать такой редкой возможностью пополнить коллекцию геологических образцов - а заодно поискать пещеры, которые могут пригодиться как временное жилье при будущем освоении планеты. Под свой кабинет Морэй занял маленькую комнату в боковом крыле досугового центра; и пока Рафаэль ждал в коридоре, отворилась входная дверь, и появилась Хедер Стюарт. - Ну, и как тебе эта погода? - поинтересовался Мак-Аран, следуя старой земной привычке: не знаешь, что сказать, говори о погоде. Что ж, на этой планете погода, и неизменно скверная - неисчерпаемая тема для беседы. - Не нравится она тине, - очень серьезно ответила Хедер. - Все не могу забыть, что случилось с нами на высокогорье после нескольких ясных дней. "И ты тоже?" - подумал Мак-Аран, но вслух запротестовал: - Да ты что, Хедер, при чем тут может быть погода! - Легочный вирус. В цветочной пыльце или в пыли. Рэйф, я же микробиолог - ты даже не представляешь себе, сколько всего может быть в нескольких кубических дюймах воздуха, воды или почвы. На разборе у главврача Камилла говорила, что последнее ее воспоминание перед тем, как она уже окончательно отъехала - это что она нюхала цветы; и я тоже помню сильный цветочный запах. - Она слабо улыбнулась. - Конечно, то, что я помню, вряд ли можно считать твердым фактом - и упаси меня Господи еще раз проверять методом проб и ошибок! Всего несколько дней назад, я окончательно удостоверилась, что не забеременела, и как подумаю, что все могло бы повториться... Нет, но какой ужас был для женщин жить, когда не придумали еще по-настоящему надежных контрацептивов! Долгие месяцы сомневаться и мучиться... - Ее передернуло. - Рэйф, а что Камилла? Она уже проверилась? Со мной она об этом не хочет разговаривать... - Понятия не имею, - мрачно отозвался Мак-Аран. - Со мной она вообще не разговаривает. Подвижное личико Хедер исказила испуганная гримаска. - Ой, Рэйф, прости, пожалуйста! Мы были так рады за вас; и Юэн, и я надеялись... О, похоже, Морэй наконец освободился. Распахнулась дверь, и вылетевший в коридор высокий рыжеволосый Аластэр чуть не сшиб Мак-Арана и Хедер с ног. - Нет, Морэй - нет и еще раз нет! - обернувшись, выкрикнул он. - Мы отделяемся - вся наша коммуна! Сегодня же! Сейчас же! - Коммуна эгоистов! - произнес, появляясь в дверях, Морэй. - Вы только и можете, что болтать про общее благо, но всякий раз получается, что вы желаете благ лишь для своей узкой группки, а не для всех людей, оказавшихся на этой планете. Вам не приходило в голову, что все мы, двести с лишним человек, поневоле составляем единую общность? Можно сказать, мы и есть человечество, мы и есть общество. А как же великое и могучее чувство ответственности перед ближним, приятель? - У вас, остальных... совершенно другие цели, - пробурчал Аластэр, уставившись в пол. - Цель у нас у всех одна - общее благо и выживание, - негромко проговорил Морэй. - Сейчас подойдет капитан. Дайте мне, по крайней мере, возможность поговорить с остальными новогебридцами. - Я уполномочен говорить от имени всех нас... - Аластэр, - очень серьезно сказал Морэй, - вы понимаете, что нарушаете собственные правила? Если вы истинный, убежденный анархист, то должны дать своим людям возможность выслушать то, что я намерен им сказать. - Вы просто пытаетесь манипулировать всеми нами... - А вы боитесь, что я смогу их переубедить? Боитесь, что они вас не послушаются? - Ну и ладно! - взорвался загнанный в угол Аластэр. - Черт с вами, выступайте, сколько душе угодно! Флаг вам в руки! Он метнулся к выходу, и Морэй последовал за ним. - Прости, приятель, - на ходу бросил он Мак-Арану. - Что бы там у тебя ни было - придется подождать. Я должен попытаться втолковать этим малолетним психам, что все мы - одна большая семья, и на их маленькой семейке свет клином не сошелся. Перед досуговым центром уже собрались человек тридцать новогебридцев. Рафаэль обратил внимание, что они демонстративно отказались от полевой формы из корабельных запасов в пользу обычной гражданской одежды - и все с рюкзаками. Морэй стал держать речь. От дверей досугового центра Мак-Аран почти ничего не слышал, но на лужайке то и дело поднимался громкий ор, и все одновременно начинали размахивать руками. Он стоял и наблюдал, как над распаханной землей закручиваются смерчики пыли, а доносящийся с края вырубки шорох ветра в листве походил на неумолчный шум моря, на бесконечную песню без слов. Мак-Аран перевел взгляд на стоящую рядом Хедер; лицо ее словно бы переливалось и мерцало под сумрачными лучами солнца - не лицо, а песня. - Музыка... - с хрипотцой произнесла она. - Музыка ветра... - Господи Боже, чем они там занимаются? - пробормотал Рафаэль. - Танцевать собрались, что ли? Из корабля появились несколько офицеров Службы Безопасности в форме, и Мак-Аран заспешил к месту событий. Один из офицеров обратился к Аластэру и Морэю. - ...и сложить рюкзаки, - донеслось до Мак-Арана. - У меня приказ капитана заключить вас всех под стражу за дезертирство в условиях чрезвычайного положения. - Ваш капитан нам не указ, чрезвычайное положение там или что - слышал, легавый? - выкрикнул высокий рыжеволосый парень; одна из девушек швырнула в сторону офицеров пригоршню подобранной с земли грязи, и все новогебридцы покатились со смеху. - Нет! - выдохнул Морэй, шагнув к офицерам. - Ничего этого не надо! Я сам справлюсь с ними! Офицер, в которого попало грязью, принялся стаскивать с плеча оружие. Мак-Аран ощутил, как накатывается волна хорошо знакомого страха. "Ну вот, теперь крышка", - пробормотал он и перешел на бег. В тот же момент, словно по команде, новогебридцы скинули рюкзаки и в полном составе - и юноши, и девушки - демонически завывая, бросились на офицеров. Один из них отбросил оружие, зашелся в приступе истерического смеха и стал кататься по земле, оглушительно голося. Мак-Аран, в какую-то долю секунды осознав, что все это значит, прибавил ходу. Ворвавшись в гущу толпы, он схватил валяющееся на земле ружье, вырвал оружие у второго офицера и пустился бежать к кораблю; в это время третий офицер, у которого был только пистолет, открыл огонь. Выстрелить он успел только раз, но в болезненно вибрирующей голове Мак-Арана выстрел отдался бесконечно повторяющимся эхом; а одна из девушек, испустив пронзительный крик, рухнула на землю и забилась в корчах. С