ругой бы на его месте мог начать громоздить кучу оправданий - мол, Элори сама была не против, и он лишь взял то, что было предложено. Но для Кервина такой легкий путь к отступлению был закрыт. Ему с самого начала бросилось в глаза, как по-детски невинно ведет себя Элори с мужчинами в Башне. Для них она была все равно, что беспола, словно еще один мужчина или ребенок; и она доверяла защищавшему ее табу. Так же невинно, беззаботно она доверилась Джеффу - и он предал ее доверие! Но еще ужасней был скребущий на сердце страх. Кеннард ведь предупреждал его: не следует эмоционально напрягаться в те несколько дней, что предшествуют работе с матрицами; лучше оставить пока Таниквель в покое - во избежание нервного переутомления. Таниквель! Можно подумать, все это был сон; да, он любил ее - но, скорее, из благодарности за ее доброту и понимание. Ничего похожего на то могучее чувство, что сотрясает сейчас все его существо. Телом и душой подстраивались Хранительницы под свои гигантские матричные кристаллы. Вот почему им следовало воздерживаться от бурных эмоциональных проявлений. Память Джеффа скачком вернулась к первому вечеру в Арилинне; к панической реакции Элори на его комплимент, к словам: "С самого рождения нас готовят к этому, и иногда... мы теряем свои способности всего за несколько лет". А теперь, может быть, судьба всего Даркоувера зависела от успеха или неудачи Арилиннской Башни. А успех или неудача зависят от того, насколько сильна Хранительница, насколько тщательно оберегаема и лелеема она. А Джефф Кервин, затесавшийся среди комъинов чужак, предал их доверие, обошел барьеры и поразил Хранительницу в самое сердце. Добравшись до этого места в своих размышлениях, Кервин зарылся лицом в ладони и попытался полностью отключиться. Это еще хуже, чем обвинения Остера в шпионаже в пользу землян. Утром четвертого дня он услышал с лестницы голос Элори. Что ж, в ночной битве он, пусть с невероятным трудом, но одержал над собой победу. Единственное, что теперь предстояло ему - это смирение. Он любил Элори - но любовь эта могла привести к тому, что она потеряет способности Хранительницы, а это поставит под угрозу работу, от которой зависит будущее всего Даркоувера. В случае их неудачи Пандаркованский Синдикат немедленно обратится к земным специалистам и примется преобразовывать даркованскую экономику на земной лад. "А разве это так плохо? - предательски шепнуло его второе "я". - Раньше или позже, но все равно Даркоуверу предстоит перестроиться на земной лад. Оно и к лучшему! Даже для Элори - слишком тяжелый это для нее груз; нельзя молодой девушке жить в заточении, хоронясь ото всего, что есть хорошего в жизни. И если у нас ничего не получится... если у нас ничего не получится, то какая разница, Хранительница там Элори или не Хранительница, и тогда она сможет быть моей..." "Предатель! - бросил он себе горькое обвинение. - Эти люди приютили тебя, дали возможность остаться на Даркоувере, приняли как своего... А ты готов погубить их! Что бы ни случилось, главное - чтобы Элори сохраняла спокойствие духа". Но со звуками ее голоса в душе у Кервина снова все забурлило. "О Боже, Боже, Элори, Элори..." Он направился было к двери, но, не видя ничего перед собой, развернулся обратно и рухнул ничком поперек кровати. Все существо Джеффа корчилось от боли и бунтовало. Нет, видеть ее - это выше его сил. - Кервин? - послышался через некоторое время из-за двери голос Раннирла. - Ты спустишься? Собрав в кулак остатки воли, Джефф спустился вслед за Раннирлом в гостиную. Как обычно, комъины расселись полукольцом перед камином, но Кервин видел одну Элори - снова в легком, как паутинка, вышитом цветочными узорами платье с пряжкой из одного-единственного кристалла, висящего у ворота, словно вопреки законам гравитации. Медные кудри украшал венок ослепительно-белых цветов. Когда вошел Кервин, она подняла голову; и Джефф, собираясь с духом, вдруг ощутил воздушное, прозрачное спокойствие, потому что улыбка Элори была такой же мягкой, отстраненной, спокойной, как всегда. Неужели она на самом деле ничего не почувствовала? Неужели все это ему лишь почудилось? Кеннард встретился с Джеффом взглядом и по-отечески положил руку на плечо. Казалось, прикосновением этим передавалось какое-то знание, и внезапно Джефф угадал правду: "_Ты даже представить себе не можешь, что это такое - подготовить Хранительницу_". Каким-то непостижимым образом за эти три дня Элори умудрилась восстановить прежнее холодное, отстраненное самообладание. Она улыбнулась Кервину - вроде бы улыбка оставалась прежней, дружелюбной, благосклонной - но своим новым обостренным чутьем под маской спокойствия Кервин уловил шрамы незатянувшихся трещин, воспоминание о катастрофе. - Джефф, Остер говорит, что матричный капкан готов. Мы запланировали операцию на сегодняшний вечер. Установить капкан хочет Остер. Я сказал, что ты не будешь возражать. - Да, конечно... - сказал Джефф. - Кстати, а что такое матричный капкан? Элори состроила детскую гримаску. - Это... это грязное извращение честной науки, - горячо заявила она. - Не обязательно, - возразил Кеннард. - Бывают самые разные матричные капканы. Например, Вуаль перед входом в Башню, пропускающая одних комъинов. Остер, какого типа твой? - Барьерный. Через мозг одного из нас кто-то подслушивает, что делается в Круге. Ну, а если он и сегодня попробует пробиться сквозь барьер, капкан парализует его и даст нам на него хорошенько взглянуть. - Ничего не имею против, - произнес Кервин. - Поверьте, если за нами действительно кто-то шпионит, мне ничуть не меньше, чем вам, не терпится вывести его на чистую воду! - Так давайте же начнем, - беспокойно поднялась из кресла Элори. - Я... - Она замялась, прикусила губку и произнесла отрывисто: - Я бы выпила немного кирьяна. - Кеннард неодобрительно покосился на нее, но она уже стояла возле бара с напитками. - Еще кто-нибудь хотел бы сегодня подстраховаться? Остер? Раннирл? И не надо так смотреть на меня, Тани; я знаю, что я делаю. - Элори, если ты не очень хорошо себя чувствуешь, операцию можно отложить на несколько дней. - Мы и так уже отстаем от графика на трое суток. - Она подняла к губам бокал _кирьяна_ и покосилась на Джеффа, когда, как ей казалось, он смотрел в другую сторону; и ее потерянный, исполненный муки взгляд поразил его до глубины души. _И она тоже?_ А ему-то казалось, будто страдает он один, что она ничего не помнит; теперь же, зная, какую ей это причиняет боль, Кервин искренне желал, чтоб она оставалась невозмутимой, чтоб его поцелуй не значил для нее ничего. Ибо теперь он окончательно понял, что наделал. Джефф никогда раньше не видел матричного капкана. Тот походил на кусок странно перекрученного блестящего металла, инкрустированного кристалликами и пронизанного светящимися спиралями. На тонких губах Остера играла тигриная улыбка. - Элори, ты можешь еще минутку подержать картинку? - поинтересовался он. - Покажи-ка, кто попался, - он кивнул на красивую, смертоносную вещицу, лежащую у него на коленях. - Я установил капкан так, чтобы он захлопнулся, как только кто-нибудь попытается подлезть под наш барьер. Все сработало, я четко ощутил этот момент; и кто бы это ни был, сейчас он надежно обездвижен. Элори, дай-ка картинку на монитор. Элори взяла кусок шелковистой, металлически поблескивающей изолирующей ткани, обмотала кисть и брезгливо, словно касаясь чего-то исключительно грязного, подобрала матричный капкан. Затем повернула верньер монитора. Вспыхнула зеленая точка и принялась быстро расти, пока весь экран не заполнила картинка. Постепенно изображение сфокусировалось, и на экране появился вид Арилинна; Кервин беззвучно присвистнул, узнавая ориентир за ориентиром в быстро меняющемся изображении. Затем, безо всякого перехода, на экране возникла скупо обставленная, почти совсем без мебели, комната и фигура человека, сосредоточенно склонившегося над чем-то у него на коленях, неподвижного, как смерть. Постепенно весь экран заполнило его лицо. - _Раган!_ - вырвалось у Кервина. Желчный коротышка, завсегдатай портовых баров, неотступно преследовавший Кервина, продемонстрировавший, как пользоваться матричным кристаллом, и указавший Кервину-путь. Раган. Давно следовало догадаться. Да и кто еще это мог быть? Неожиданно Кервина захлестнула волна слепой, нерассуждающей ярости. Какое-то атавистическое, чисто даркованское чувство всколыхнулось в нем, заглушая голос разума; в мозгу не оставалось ничего, кроме бешенства, что им так беззастенчиво манипулировали. - _Комъин, жизнь этого человека - за мной_, - произнес он на древнем языке комъинов, без малейшего усилия всплывшем из глубин памяти. - Когда и как получится, но я заявляю право лишить его жизни в поединке один на один, и тот, кто посмеет опередить меня, будет иметь дело со мной! Остер, приготовившийся было швырнуть очередное обвинение, замер, как громом пораженный, широко вытаращив глаза. - Комъин Эйллард, - произнес Кеннард, - как представитель Совета я признаю за тобой право в поединке один на один лишить этого человека жизни или отдать свою. Словно пребывая в отключке, Джефф выслушал ритуальные слова. У него буквально чесались руки разодрать Рагана на кусочки. - Раннирл, - напряженно произнес он, взмахом руки дав знак убрать картинку с экрана, - ты не мог бы показать, где это? На сколько еще хватит капкана, Остер? - Вы не можете этого допустить! - разорвал повисшую тишину голос Таниквель. - Это же самоубийство! Джефф меча и в руках-то не держал, а вы... неужели вы думаете, будто у этого _шаруга_ хватит чести биться один на один? - Об этом я позабочусь, - произнес Раннирл, отстегнул от пояса нож и вручил Кервину. Тот опытным жестом прикинул, насколько хорошо нож сбалансирован. _Под шкурой тихого связиста таился настоящий сорви-голова..._ это было давно, но память сохранилась. И кодекс кровной мести... даже земной ребенок, воспитанный на Даркоувере, не мог не впитать его начала всем своим существом. Рагана ждет чертовски неприятный сюрприз. А потом - смерть. 12 За Вуалью начинался город Арилинн; из-за холмов поднималось Кровавое Солнце. Крепко сжав зубы, не спуская руки с непривычно холодящей кулак рукоятки ножа, Кервин шествовал между Остером и Раннирлом. Впервые он чувствовал к Остеру что-то сродни благодарности. В этот час улицы были практически пустынны; случайные прохожие встревоженно косились на троих рыжеволосых, целеустремленно шагающих плечом к плечу, с ножами на поясе и шутить явно не намеренных - и тут же вспоминали, что где-то их ждут срочные дела. Трое прошли деловую часть города, миновали рынок - на котором. Джефф в лучшие времена выбирал обувь - и углубились в лабиринт кривых грязных улочек. Походка Остера стала более осторожной. - Надолго капкана не хватит, - предупредил он. - Главное, чтоб я успел добраться до этого типа, - дрогнули в зловещей усмешке губы Кервина, - а там уж можешь делать со своим чертовым капканом все, что хочешь. - Это здесь, - указал Раннирл на невысокий дом в узком переулке, по ту сторону тускло освещенного дворика. Он махнул рукой на крутую наружную лестницу, под немыслимым углом взбегающую на второй этаж, к анфиладе из двух комнат. Из окна нижнего этажа на них уставилась девушка с обмотанным вокруг шеи шарфом; рот ее изобразил большое удивленное "О". Трое комъинов направились к лестнице, а девушка зажала рот ладонями и исчезла. Они бесшумно поднялись по ступенькам. - Пора! - произнес Остер и быстрым хлопком ладоней раздавил матрицу. Из комнаты донесся протяжный крик бессильной ярости, и Кервин, пинком отворив дверь, ворвался внутрь. Раган вскочил со стула, где сидел в той позе, в какой угодил в матричный капкан, и, словно загнанный зверь, вихрем развернулся к ворвавшимся; в руке у него блеснул нож, во мгновение ока вынырнувший из чехла за голенищем. - Трое на одного, _вай домъин_? - негромко поинтересовался он, отступая вглубь комнаты. - Нет, только один, - хрипло выдохнул Джефф, обнажая нож; свободной рукой он дал Раннирлу с Остером знак отойти назад, и в следующее мгновение Раган обрушился на него, чуть не сбив с ног. Кервин вздернул клинок; кончик Раганова ножа пробороздил ему предплечье, прорвав ткань рукава, и Джефф молниеносно отпарировал удар. Противник потерял равновесие, и оба они застыли в смертельном клинче; Джефф что есть сил старался не дать Рагану дотянуться до своей спины. Так они какое-то время раскачивались, не издавая ни единого звука; потом Кервин шумно перевел дыхание, отпрянул, сделал резкий выпад и услышал треск рвущейся дубленой кожи. На ноже блеснуло красное; Раган резко выдохнул и вдруг бросился на Джеффа... Остер, неотрывно следивший за поединком, точно кот за мышиной норкой, ни с того, ни с сего обрушился на них, и от толчка Кервин потерял равновесие. Не в силах поверить, что это происходит в действительности, Джефф почувствовал, как чужое лезвие пробороздило кожу на плече и вошло в нескольких дюймах от подмышки. Бок онемел, потом вспыхнул жгучей болью; нож выпал из правой руки, но Кервин умудрился перехватить его левой, в то же время пытаясь освободиться от Остера, мертвой хваткой вцепившегося ему в раненое плечо. - Пусти меня, ты... - грубо выругавшись, прохрипел он. Раган отскочил в сторону. Раннирл - замерший, словно парализованный - пришел в себя и бросился на Остера, крепко обхватив руками за корпус, не обращая внимания на обнаженный нож. - С ума сошел, что ли? - выдохнул он. Хлопнула дверь; загрохотали под ногами кубарем скатывающегося по лестнице Рагана ступеньки. Поваленный Раннирлом, Остер всем весом обрушился на пол. Отбросив клинок, Кервин рванулся к Остеру и заломил ему руку с ножом за спину; хватка того ослабла, и он выпустил нож. На щеке его был длинный порез, под глазом наливался синяк; из носа, куда Кервин случайно заехал локтем, текла кровь. Раннирл отступил в сторону и смерил Остера взглядом, в котором читался плохо скрываемый ужас. Тот попытался было приподняться, но Кервин угрожающе махнул рукой. - Лежи, где лежишь, - приказал он, и Остер подчинился, утирая с лица кровь. Джефф подошел к окну. Рагана, разумеется, уже и след простыл; отыскать его в лабиринте этих переулков не было ни малейшего шанса. - Ну вот, за мной еще один должок, - мрачно сказал Кервин, поворачиваясь к Остеру. - Ну что, придумал, почему бы мне сейчас не вышибить тебе мозги? Остер покачал головой. - Валяй, землянин, - еле слышно, безнадежно произнес он, - прикидывайся, будто для тебя что-то значит наш кодекс чести и кровной мести! - Остер, - сказал Раннирл, - Кеннард одобрил его вызов, дал ему право... - Убрать сообщника, чтобы мы никогда не дознались правды, и организовать для нас красивое представление. О-да, неплохо придумано; но ты же сам видел, Раннирл, Джефф узнал его. Что ему еще оставалось делать? Я хотел взять этого _шаруга_ живым, чтобы мы наконец узнали правду. "Он врет, - безнадежно подумал Кервин, - он все врет". - Если бы ты не вмешался, Раннирл, - продолжал Остер, - мы бы наверняка схватили его. Раннирл с сомнением покосился на Кервина. - Пошли, - устало произнес тот. - Делать нечего, пора возвращаться. - Остер умудрился снова все запутать, извратить. И Раган ускользнул. Кервин страшно устал, и рука его начинала болеть там, где вошел нож Рагана. Теперь на улицах было уже не так пустынно, и немало кому довелось подивиться на бредущих гуськом троих комъинов, у одного из которых все лицо было в крови, а у другого рука висела на сооруженной наспех из разорванного рукава перевязи. С каждым шагом усталость от этой нескончаемой ночи все тяжелей и тяжелей наваливалась на Кервина. Когда они добрались до Башни и миновали Вуаль, электрическое покалывание, казалось, забрало последние силы; не глядя по сторонам, Джефф прошаркал через большую гостиную, поднялся по длинной лестнице, поплелся прямиком к себе и громко захлопнул дверь. В шикарной ванной комнате он стащил через голову импровизированную перевязь и рубашку, неуклюже приподняв правую руку и скривившись в гримасе боли. Кервин сунул голову под струю холодной воды, а когда, отфыркиваясь, выпрямился, усталость никуда не ушла, но в мыслях прояснилось. В ванную бесшумно проскользнул слуга-_кирри_ и в ужасе замер, уставившись на Джеффа своими огромными зелеными глазами без зрачков и неодобрительно скривив тонкие меховые губы; потом пробурчав что-то неразборчивое, кирри так же бесшумно удалился, чтобы вернуться с какой-то густой желтой мазью, которую наложил на рану, после чего ловко перебинтовал Кервину плечо своими странными, без большого пальца ручками. Стоило ему закончить, в комнату без стука вошел Остер; Кервин махнул рукой на столик, где был брошен нож Раннирла. - Если у тебя очередная гениальная идея, вон нож, - сказал он. - Если нет - убирайся к черту. Остер был бледен; он до сих пор не смыл еще с лица размазанную кровь и то и дело осторожно притрагивался к носу. - Кервин, я понимаю, тебе есть за что меня ненавидеть, но я должен тебе кое-что сказать. Кервин хотел было пожать плечами, но обнаружил, что это слишком больно, и передумал. - Сильно болит? - поморщившись, поинтересовался Остер. - _Кирри_ проверили, не было ли на ноже яда? - У землян такого не принято, - фыркнул Кервин. - Это, скорее, даркованские фокусы. Да и не очень-то убедительно звучит - с чего это вдруг ты так забеспокоился о моем здоровье после того, как из кожи вон лез, лишь бы подставить меня под нож? - Может, мне и поделом, - произнес Остер. - Верь себе на здоровье во все, что угодно. Но для меня в жизни существуют только две вещи - и ты губишь обе. Возможно, ты сам того до сих пор не понимаешь - но от этого, черт возьми, все только еще хуже! - Ближе к делу, Остер, или выметайся. - Кеннард говорит, что у тебя в памяти какой-то блок. Я же не обвиняю тебя в намеренном предательстве! - Чертовски мило с твоей стороны. - Ты сам и не хотел бы нас предавать, - произнес Остер, и неожиданно в лице его словно лопнула какая-то струна, - и ты до сих пор не понимаешь, что это значит! Земляне специально подсунули тебя нам! Подослали, рассчитывая именно на то, что и произошло - что мы примем тебя, стажем полагаться на тебя, потому что ты настолько очевидно один из нас... - Голос его оборвался. В ужасе Кервин осознал, что на глазах у Остера блестят слезы, и того трясет с ног до головы. - Так что, разумеется, мы клюнули на приманку - и как можем мы ненавидеть тебя после этого? Кервин зажмурил глаза. Это было как раз то, о чем он старательно пытался не думать. С самого появления на Даркоувере им манипулировали. И кто мог заниматься этим, кроме землян? И какая цель могла при этом преследоваться - кроме как заставить его теряться в догадках, выбить у него из под ног почву, толкнуть к комъинам? Мина с часовым механизмом - вот он кто! Арилиннские комъины приняли его - и теперь он в любой момент может взорваться прямо у них в руках! Остер осторожно положил руки Кервину на плечи - так, чтобы не потревожить раны. - Мне очень жаль, что мы не успели подружиться, - произнес он. - Хотя ты, наверно, сейчас думаешь, будто я говорю это потому, что мы все время были на ножах. Джефф покачал головой. В искренности переживаний Остера не мог бы усомниться никто, обладающий хотя бы малейшими телепатическими задатками. - Нет, не думаю, - ответил он. - Но что я могу поделать? И чего они хотели добиться? Голос Остера стал совсем неслышен. - По-моему, они надеялись, что с твоим появлением круг развалится. - А теперь, когда мы обнаружили шпиона и можем снова его поймать? - Если бы дело было только в этом! Но есть еще одна вещь; я пытался этого не замечать, но... - Лицо его стало совсем бледным и застыло, словно маска. - Джефф, что ты сделал с Элори? Сил ответить у Кервина не нашлось. Его чувство вины, страх Остера наполняли комнату подобно отвратительным миазмам. - Оставь нас, Джефф, - глядя прямо ему в глаза, произнес Остер. - Ради всех ваших земных богов, оставь нас. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь; но если это правда, если мы тебе не безразличны - оставь нас, пока все не погубил. Пока еще не поздно. Он развернулся и вышел, а Кервин бросился ничком на кровать. Остер был прав. Сумрачным эхом в голове у Джеффа отдались слова женщины - бывшего матричного механика из Старого города, жизнью заплатившей за то, чтобы приоткрыть Кервину хоть частицу его прошлого: "_Ты найдешь свою любовь и погубишь ее, но вместе с тем спасешь_". Пророчество сбылось. Он нашел свою любовь - и уже подошел очень близко к тому, чтобы погубить ее. Может, он действительно спасет ее, если сбежит из Арилинна? Кервин поднялся с кровати; на лице его застыла мрачная решимость. Теперь он знал, что делать. Медленно, избегая заглядывать в украшающие стены великолепной комнаты зеркала, он стянул замшевые бриджи и зашнуровал низкие сапожки. Он облачился в черный кожаный мундир, снятый в день прилета в Арилинн. Джефф замялся, когда взгляд его упал на матричный камень, и выругался; ему хотелось вышвырнуть кристалл в окно, но в конце концов он засунул матрицу в карман: "Она принадлежала моей матери; она отправилась с Клейндори в ссылку. Может отправиться и со мной". Он снова замялся, когда взгляд его упал на вышитую, отороченную мехом даркованскую накидку, с которой все и началось, но в конце концов набросил ее на плечи. Это его собственная вещь; за нее заплачены деньги, заработанные на других мирах; да и черт с ней, с романтикой, в конце концов - это единственная его защита от ночного дождя и снега. Вряд ли есть смысл мерзнуть, с двумя ножевыми ранами-то. И - в высшей степени практическое соображение - на улицах Арилинна землянин будет выделяться, как одинокий эдельвейс на голых вершинах Хеллерса; накидка может ему сохранить анонимность, пока он не уберется подальше. Он подошел к двери. Откуда-то доносился приятный запах готовящейся еды; драки на ножах, кровные раздоры, бесконечные телепатические операции на матричных кольцах, при одной мысли о которых мурашки по коже бегают - все это приходит и уходит, но практичная Месир так и будет составлять меню обеда, покрикивать на _кирри_, чтобы те ничего не перепутали, журить Раннирла за то, что он только портит аппетит перед обедом таким количеством вина, пришивать новые ленточки к воздушным платьям Таниквель, упрекать Коруса, что, мол, сколько раз говорить, нельзя отряхивать сапоги в обеденном зале... Издалека донесся ее бодрый, спокойный голос, и Кервина кольнула ностальгическая боль. _Это его дом: единственный его настоящий дом_. Джефф миновал приоткрытую дверь; до него донесся свежий, цветущий аромат Таниквель, и он услышал, как она что-то напевает. На мгновение перед глазами у него промелькнула ее хорошенькая, - ладная фигурка с кудрями, собранными в пучок на затылке, в наполненной зеленоватой водой ванне. Нежность подступила к горлу комом; Таниквель еще не знала, чем кончился поединок с Раганом. Она выспалась после ночного сеанса и еще не говорила ни с Остером, ни с Раннирлом, ни с Кеннардом... Он замер ледяным изваянием. Очень скоро между ними начнет - если уже не начала - виться паутина раппорта, и все узнают, что он задумал. Он должен уйти немедленно, не тратя времени на прощания и прочие сантименты - или они обязательно догадаются, что он задумал ("О Боже, если они догадаются!"), и ему снова придется выдержать настоящую битву. Кервин набросил на голову капюшон, молча спустился по лестнице; миновал Вуаль, отделяющую Башню от внешнего мира. Решительной походкой, гоня усталость, обогнул скопление строений у подножия башни и крошечный аэродром и направился в город. Определенных планов у Джеффа не было; и даже намеков на планы. Куда ему податься? Земля давно отвергла его; теперь и на Даркоувере ему не находилось места. Впрочем, в конце концов, может, это самый лучший выход - вернуться в Земной сектор; пусть себе депортируют. Хватит противиться судьбе... Хотя, если земляне подослали его к комъинам как живую мину с часовым механизмом... И если теперь он действительно возьмет да вернется и сорвет им этот план саботажа - наверняка ведь вынашивавшийся много лет... Что тогда? _Какая разница? Какая теперь, черт возьми, разница?_ Джефф поднял голову и вперился прямо в огромный красный глаз солнца. Тот медленно опускался за нависающую над городом громаду Арилиннской Башни; а из-за горизонта накатывались темнота, промозглый холод и тишина. Последний отблеск Кровавого Солнца померк. На внутренней стороне зажмуренных век Кервина в бледном ультрафиолете отпечатался на мгновение силуэт башни - и растворился в мелком дождике. Единственный огонек пытался еще доблестно пронизать лучиками туман, но потом и он потускнел, истаял совсем, Кервин стряхнул с ресниц дождевые капли, решительно развернулся спиной к башне и направился вглубь города. Он отыскал такое место, где в нем не признали бы ни землянина, ни комъина - где смотрели только на цвет его денег, зато предоставляли уединение, койку и достаточно вина, чтобы нереальными казались возникающие картинки, когда он неотвязно и тщетно прокручивал в памяти события последних недель. Планы на будущее могли подождать. В настоящий момент ему хотелось одного - отучиться думать. В конце концов он заснул, но по-прежнему в темноте неясно звучали голоса, возникали расплывчатые лица и туманные воспоминания, кошмарные и болезненные. Потом он вроде бы как очнулся от долгого забвения (скорее ступора, чем сна), с немалым трудом осознал, кто он и где находится - и увидел их всех, плотным кольцом окруживших кровать. Сначала он подумал, что это отходняк после скверного виски, или что его перегруженный мозг не выдержал напряжения. Но тут Таниквель, не в силах сдерживаться, отчаянно всхлипнула и рухнула ничком на кровать рядом с ним, и тогда он понял, что они действительно здесь. Он протер глаза, в которых все по-прежнему расплывалось, облизал пересохшие губы и потряс головой. - Джефф, неужели ты думал, будто мы позволим тебе так вот взять и уйти? - сочувственно поинтересовался Раннирл. - Остер... - с трудом выдавил Кервин. - ...не знает всего, даже о нас, - закончил за него Кеннард. - Джефф, ты можешь нас спокойно выслушать? Кервин приподнялся и сел. Убожество его убежища, пустая бутылка посреди перекрученных простынь, боль в раненой руке - все казалось фрагментами одной и той же картинки, и присутствие комъинов в картинку эту никак не вписывалось. Держащая его за руку Таниквель; озабоченно хмурящийся Корус; дружелюбный, но остерегающийся выносить суждение ввиду недостатка данных Раннирл; Остер с выражением отстраненной горечи. Элори - не лицо, а белая маска; веки покраснели и припухли. Элори в слезах! Кервин приподнялся и сел, мягко высвободив руку из ладони Таниквель. - О Боже, ну сколько можно! - проговорил он. - Разве Остер не рассказал вам все? - Он много что нам порассказал, - ответил Кеннард. - Но это одни домыслы, проистекающие из его страхов и предубеждений. - Я и не собираюсь этого отрицать, - произнес Остер. - Я только хочу спросить: разве эти страхи и предубеждения ни на чем не основаны? - Мы не можем отпустить тебя, Джефф - сказала Таниквель, - ты стал частью нас самих; да и куда ты пойдешь? Чем собираешься заняться? Кеннард дал ей знак замолчать. - Кервин, - произнес он, - привезя тебя в Арилинн, мы пошли на сознательный риск. Это был удар по темной магии и системе табу, первый шаг к тому, чтобы сделать из матричной механики науку, а не... жречество. - Пожалуйста, говори только за себя, - вмешался Раннирл. - На этот счет, Кервин, я с Кеннардом не согласен, но в одном он безусловно прав: мы понимали, что это риск, и сознательно пошли на него. - Ну как втолковать вам - я-то не хочу рисковать! - Голос Джеффа сорвался. - Я ведь сам понятия не имею, что могут они заставить меня сделать - и как погубить вас. - Может, именно так ты и должен был погубить нас, по их замыслу, - с горечью сказал Корус. - Сделать так, чтобы мы стали доверять тебе, поверили в тебя - а потом бросить. - Черт побери, это нечестно, - хрипло произнес Кервин. - Ну как вы не понимаете, я же пытаюсь спасти вас. Я не могу позволить себе такого риска - оказаться орудием вашей погибели. Таниквель склонила голову и прижалась щекой к его ладони; ее сотрясали беззвучные рыдания. Лицо Остера застыло жесткими складками. - Кеннард, он прав, и ты сам это прекрасно понимаешь. Затягивая, ты делаешь всем нам только хуже. Кеннард мучительно медленно поднялся на ноги и обвел всех взглядом, в котором смешивались презрение и с трудом сдерживаемый гнев. - Трусы, все до единого! Теперь, когда у нас появился шанс что-то противопоставить всей этой чертовой чуши... - Ты так защищаешь его, Кеннард, потому что у тебя самого сыновья полукровки, - произнес Остер. - Тебя видно насквозь. Кервин спрятал лицо в ладони. Ну как мог он сказать: "_Я люблю вас всех. Не мучьте меня, пожалуйста!_" - Теперь, когда понятно, что со мной ничего не вышло, - с трудом выговорил он, - вы сумеете найти вместо меня кого-нибудь другого. - Нет! - рванулась к нему Элори; машинально - иначе она просто упала бы - Кервин подхватил ее, и девушка приникла к нему, крепко вцепившись ручками ему в плечи, уткнув ему в грудь мертвенно бледное личико. - Нет! - снова прошептала она. - Нет, я не могу отпустить тебя. Останься с нами, Джефф, что бы там ни было, останься с нами... - Голос ее оборвался. - О Боже, - прошептал Кервин, крепко сжимая ее дрожащую мелкой дрожью фигурку. - Элори, Элори! Потом, собрав волю в кулак, он мягко отстранил ее. - Теперь, Элори, понимаешь, почему я должен уйти? - еле слышно, почти шепотом спросил он. - Мне и так уже хуже некуда. Пожалуйста, не делай так, чтобы мне стало еще тяжелее. На лицах окружающих его отразились потрясение, понимание, гнев, сочувствие. Таниквель, что-то неслышно бормоча, обняла Элори, но та вырвалась от нее. - Нет, - пронзительным голосом произнесла она. - Если Джефф так решил, то и я так решила; все, хватит. Я... я больше не могу отдавать этому жизнь. Она волчком развернулась к комъинам; ее била дрожь, на бледном лице под глазами залегли глубокие тени. - Элори, - умоляюще произнесла Таниквель. - Ты не знаешь... - Ты... да как ты можешь... ты ведь знала его любовь! - В голосе Элори появились истерические нотки; она была вне себя. - Элори, ты... ты сама не понимаешь, что говоришь, - мягко произнес Кеннард. - Ты же прекрасно знаешь, кто ты такая. - Я прекрасно знаю, кем я должна быть, - обрушилась на них Элори. - Хранительница, _леронис_, марионетка, священная девственница - без души, без сердца, без личной жизни! Изрезанное морщинами лицо потрясенного Кеннарда побелело. - Мы приняли тебя как своего, - негодующе повернулся он к Кервину, - и вот как ты с нами; вот как ты с ней! - Его трясло от бешенства. - Такое предательство и земляне вряд ли смогли б измыслить! - А я еще защищал его! - хрипло произнес Раннирл. - Итак, история повторяется. Новая Клейндори, и опять с грязным землянином! - Да! - выкрикнула Элори на грани истерики. - Ибо теперь и я знаю то, что знала Клейндори! - Сука! Шлюха! - Раннирл наотмашь хлестнул Элори по губам. Кервин вскочил и удержал его вторично занесенную руку, но комъин брезгливо высвободился. - В старые времена за такое, - мрачно произнес он, - тебя, Элори, ждала бы смерть, а его - смерть под пытками! В шоке и замешательстве Кервин осознал, какую ошибку они делают. Он порывисто шагнул вперед защитить Элори. "_Я ее и пальцем не тронул, клянусь, она была для меня как святая_". - Бесполезно, Кеннард, - с вызовом откинула голову Элори. - Я... я больше не могу быть Хранительницей. - Она развернулась и обвила руками Джеффа, беспомощно приникнув к нему и с отчаянной силой вцепившись ему в плечи. Кервин увидел, как потрясение на лицах окружающих уступило место отвращению. Элори била дрожь от стыда и ужаса. Не в силах стряхнуть оцепенения, Джефф заторможенно осознал, что скажи он сейчас хоть слово в защиту Элори - и это будет равносильно подаче на развод. Картинно, в знак признания он заключил Элори в объятия и склонил голову. - Они умрут за это! - Что толку? - сплюнул Раннирл. - Они подвели под монастырь всю нашу работу. Что бы мы ни сделали - ничего уже не изменить. С тем же успехом можно пожелать им счастья! - Он развернулся и вышел. За ним последовали Остер и Корус; Кеннард замешкался в дверях; таким несчастным Кервину еще не приходилось его видеть; казалось, старший комъин хочет что-то сказать - но в конце концов он тряхнул головой и последовал за остальными. Ошеломленный такой чудовищной ложью, Кервин воспринимал все как в тумане; дверь за вышедшими захлопнулась. Это прозвучало грохотом задвинувшейся крышки гроба. Элори затрясло в рыданиях. Безутешно, как ребенок, плакала она, что есть силы приникнув к Кервину. Тот оцепенело сжимал ее в объятиях, все еще ничего не понимая. - Элори, Элори, - умоляюще произнес он, - ну зачем ты это сделала? Зачем? Зачем? Зачем ты им солгала? Не то плача, не то истерически смеясь, Элори выгнулась дугой, чтобы заглянуть Кервину в лицо. - Но это не ложь, - разобрал сквозь всхлипы Кервин. - Я и не могла бы солгать. Да, конечно, я понимаю, ты до меня и пальцем не дотронулся бы - из-за того, что я Хранительница, из-за всех этих законов и табу; но они поняли, что я говорю правду! Потому что я так тебя полюбила... - Казалось, вот-вот слов станет совсем не слышно за всхлипами. - ...ты мне стал так нужен... я поняла, что не смогу больше этого вынести - быть Хранительницей. - О, Элори! - И теперь... теперь ты потерял все, и даже больше не свободен, - выпалила она. - У меня... у меня не остается ничего и никого, если я тебе не нужна. Кервин подхватил ее на руки, как ребенка, и крепко прижал к груди. "Как она мне доверяет! - пронеслось у него в голове. - Чем ради меня пожертвовала!" Он осторожно уложил девушку на разворошенную кровать и опустился рядом на колени. - Элори, - произнес Джефф, и слова его зазвучали, как молитва или торжественная клятва, - теперь, когда у меня есть ты, какая мне разница, что там я потерял! Единственное, о чем я жалел, уходя из Башни - это о тебе. Это была неправда, и он сам прекрасно это понимал; но в данный момент это не имело ни малейшего значения. Он склонился над Элори и заключил в крепкие объятия ее хрупкую фигурку. 13 В меркнущем свете дня Тендара казалась сплошным нагромождением черных башен и теней; единственным ярким штрихом на фоне темного неба было окаймленное ослепительными огнями здание Имперской Миссии, и бросивший взгляд в иллюминатор Джефф обратил на него внимание Элори. - Может, сейчас, дорогая, все это кажется тебе не больно-то красивым. Но где-нибудь я обязательно отыщу мир специально для тебя. - У меня уже есть весь мир, какой мне нужен, - отозвалась девушка, прижимаясь щекой к его плечу. Пилот - горный даркованин, но в имперской форме - заходя на посадку, сделал круг, и Элори зажала уши; рев раскинувшегося внизу космопорта был ей в диковину. Кервин крепко обнял ее за плечи. Последние трое суток оказались днями радости и непрерывных открытий - даже через общее ощущение, что теперь они изгои, отвергнутые тем единственным домом, который у них был. Ни он, ни она об этом не заговаривали; слишком многим надо было им успеть поделиться. Такая женщина, как Элори, встретилась Кервину впервые. Вначале она казалась равнодушной, чуть ли не бесчувственной; не сразу разглядел он за этим спокойствием не холодность, а чудовищный самоконтроль. Она явилась к Джеффу до полусмерти напуганной, безутешной; невинной вплоть до полного неведения. Она раскрыла перед ним свой страх и все остальное, что было ей раскрывать, не жеманясь и не стыдясь. От столь безоговорочного доверия Кервину стало не по себе - неужели он такого достоин? Но Элори была прирожденной максималисткой; будучи Хранительницей, она воздерживалась даже от самых мимолетных проявлений эмоций; изменив своей касте, она отдала себя Джеффу так же всецело, как раньше - работе с матрицами. Самолет приземлился, и Элори прикрыла капюшоном свои огненные волосы; Кервин поддержал ее под локоть, когда она принялась спускаться по непривычным жестким ступенькам трапа. Он должен изображать целеустремленность, даже если никакой целеустремленности и в помине нет. - Ты скоро привыкнешь, милая. - Рядом с тобой я привыкну ко всему. Но тебе разрешат остаться на Даркоувере? Нас... не разлучат? Хотя бы на этот счет он мог ее успокоить. - Может, по вашим законам я и даркованин, но по земным - гражданин Империи. А женщина, выходящая замуж за гражданина Империи, в свою очередь автоматически получает гражданство; для этого достаточно, чтобы я признал тебя своей женой в любом официальном документе... Хотя, - мягко добавил он, - не исключено, что улететь с Даркоувера нам все-таки придется. Элори кивнула, закусив губку. "Весьма вероятно, - родилась у Кервина мысль, - что теперь скорейшая их депортация сейчас в интересах комъинов - точно так же, как раньше в их интересах было Спасти его от депортации. И не исключено, - промелькнула за этой мыслью вторая - не мысль даже, а так, тайная мыслишка, - что оно и к лучшему". И для него, и для Элори Даркоувер всегда будет оставаться лишь напоминанием о том, чего они лишились. А в космосе планет предостаточно. Неумолимая тяга, что влекла Джеффа вернуться на мир под Кровавым Солнцем, чуть не погубила его - зато даровала ему Элори. Приближаясь к паспортному контролю, он изрядно нервничал. Все-таки существовала хоть и небольшая, но реальная вероятность, что его тут же возьмут под стражу как злостно уклоняющегося от депортации. Разумеется, в случае чего он всегда мог начать качать права или придираться к каким-нибудь юридическим формальностям. Из-за себя одного он не стал бы разводить сыр-бор; но ради Элори он был готов на все, что угодно, лишь бы оттянуть вынесение вердикта; повернуть в свою пользу ход разбирательства. - Милая, комъины устроили из нашей жизни сущий ад. Постарайся поскорее забыть об этом, - произнес Кервин, прекрасно понимая, насколько пусто это звучит. Они подошли к воротам. Охранник удивленно перевел взгляд с имперской формы Кервина на укутанную с ног до головы плащом хрупкую фигурку девушки. Джефф назвал свой регистрационный номер в портовом отделении Гражданской Службы. - А девушка? - Моя жена. - Понимаю, - протянул охранник. - В таком случае, необходимо соблюсти некоторые формальности. - Как вам угодно. - Пройдите, пожалуйста, за мной в караульное помещение. Они последовали за охранником и Джефф успокаивающе сжал ладонь Элори. Его терзало нехорошее предчувствие, и Элори не могла этого не улавливать; регистрационный номер Кервина введен в портовый компьютер, а тот пошлет запрос в компьютер Имперской Миссии - тут-то все и выяснится. У Кервина, помнится, мелькала мысль вернуться в Земной Сектор инкогнито, хотя бы на день-два. Но имперские законы, касающиеся местных женщин, были весьма специфичны, так что от подобного намерения пришлось отказаться; это было совершенно немыслимо. Когда он объяснил, в чем дело, Элори гордо заявила, что ее это ни капельки не волнует. "Зато волнует меня", - самоутвердился Кервин, не оставив для возражений ни малейшей лазейки. В имперской Гражданской Службе состояли, в основном, неженатые мужчины; мало кто из земных женщин соглашался последовать за своими избранниками через всю Галактику; соответственно, на каждой планете связи с местными женщинами, долговременные или мимолетные, воспринимались как должное. Это было неизбежно. Но дабы избежать всевозможных юридических осложнений при несовпадении земных и местных законов, практиковались два вида брака. Землянин имел право жениться на женщине с любой планеты в соответствии с местными обычаями и в случае, если это допускалось местными законами - то есть, все упиралось только в самого землянина, местную женщину, ее семью и местные законы. Империя к этому не имела ни малейшего отношения. Зарегистрирован был брак или не зарегистрирован, постоянный или временный, или даже не брак вообще - по законам Империи такой мужчина считался холостым; при условии, что инопланетная дама его сердца не числилась женой официально. Но данная специфика имперских законов работала в обе стороны. Достаточно было землянину подписать любой имперский официальный документ, в котором местная женщина упоминалась бы как его жена - и де-факто обретало силу де-юре; теперь он имел перед ней супружеские обязательства по всем земным законам, а она и их дети становились гражданами Империи. То есть, на далеких мирах имперскому служащему приходилось трижды подумать, прежде чем прибегать к традиционному на Земле лицемерному ходу - объявлять любовницу или случайную знакомую женой. Жена, приведенная в Земной Сектор, становилась женой на веки вечные. Охранник перепоручил их регистратору. Тот взглянул на учетную карточку Кервина, снял у него отпечаток большого пальца и заставил расписаться на нескольких бланках; потом повернулся к девушке. - Ваше имя? - Элори Ардуэ, - прошептала она. Регистратор вписал имя в бланк - удивленно моргнув раз-другой, поскольку двойное имя означало принадлежность к даркованской аристократии - и добавил "Кервин"; потом и у Элори снял отпечаток большого пальца. Шурша, унеслась по пневмотрубе капсула и с некоторой задержкой вернулась. Когда они выходили из дежурного помещения, регистратор попрощался с Элори как с "миссис Кервин". Джефф же - хоть и сознавал, что, вероятно, запустил раскручиваться маховик новых неприятностей - ни капельки об этом не жалел. Теперь при всем желании длинной руке комъинов не дотянуться до них и не отнять у него Элори. Он так надеялся. Возвращение в Земной сектор не вызывало у Кервина особенного восторга; но он чувствовал, что в данный момент это для них, пожалуй, самое безопасное - хоть и был уверен, что уже буквально через несколько часов им придется отвечать на множество вопросов и, не исключено, готовиться к депортации. Наверняка ему предстоят еще какие-то формальности в связи с появлением Элори; может быть, впереди целое следствие - но, в любом случае, надо думать, как жить дальше. Им нужно столько всего решить - например, отправятся они на Землю или попытают счастья на каком-нибудь новом мире - но это может и подождать. В Земном секторе он неплохо ориентировался только в районе баров и тому подобных заведений; но не вести же Элори туда. Можно было, конечно, затребовать комнату прямо в Миссии; но такой вариант Кервин предпочитал оставить на самый крайний случай. Столь же неразумно было бы пытаться отыскать жилье в Даркованском секторе, рискуя тем, что девушку узнают; в Арилинне он один раз уже ощутил, что это такое, когда комъинов узнают на улице, и с него хватило. Оптимальным временным решением был бы отель где-нибудь в Земном секторе. Такси пронеслось мимо белой стены Приюта Астронавта. - А вот тут я жил до двенадцати лет, - махнул рукой Кервин, и в который раз уже безмолвно подивился: жил ли? Если действительно земляне подстроили всю цепочку событий, что вывели комъинов на его след... - Элори, - поинтересовался Джефф, когда они снова остались одни, - комъины когда-нибудь уничтожали записи в приютском архиве? - Матрица, предполагал он, в принципе, могла бы стереть данные в памяти компьютера. И если бы кто-то задался такой целью... - Не знаю, - ответила Элори, - если и уничтожали, то еще до того, как я стала Хранительницей. Я знаю только, что Остера удалось забрать из приюта в пять лет. Кеннард, помнится, называл это "странной историей". Но Кервину так и не удалось ее услышать. А сейчас не время для расспросов. Но долго еще после того, как Элори заснула, Джефф лежал и размышлял. Он метался в лабиринте, пытаясь поймать за хвост собственное неуловимое прошлое, но доступных дорожек становилось все меньше и меньше, да и те вели в никуда или оканчивались тупиками. Когда на него вышли комъины, он прекратил поиски - в конце концов, самое-то главное, тайну своего происхождения, он раскрыл. Но некоторые загадки так и остались неразрешенными; и прежде чем навсегда улететь с Даркоувера, он обязательно сделает последнюю попытку разрешить их. На следующее утро он вкратце рассказал Элори, в чем дело. - Там не было обо мне никаких записей. Я видел, что выдала машина. Если б только я мог забраться туда и проверить... - А это опасно - забираться туда? - Ну, для жизни не опасно и увечьем не грозит. Разве что могут сунуть в каталажку за взлом и незаконное проникновение. - Ты столько всего не успел узнать... - произнесла она. - Будь я все еще... - Она закусила губу, - я могла бы тебя... как бы забаррикадировать - у нас это называется "наложить чары" - чтобы никто тебя не увидел. Она сильно побледнела и выглядела очень несчастной; все внутри у Кервина перевернулось при мысли о том, чем она пожертвовала ради него. Но в чем дело? В чем, собственно, разница? - Это правда? - спросил он. - Элори, ты действительно потеряла все способности Хранительницы? - С самого раннего детства мне говорили, - не слишком твердым голосом произнесла она, - что Хранительница... должна обязательно быть девственницей. Такая доверчивость удивила и даже поразила Кервина. Он вспомнил; как демонстративно Элори игнорировала всевозможные распространенные среди комъинов суеверия, как отказывалась пользоваться своей положенной по статусу властью - но в одном она, оказывается, никогда не сомневалась. Кеннард называл это "идиотскими суевериями". Но Джефф на себе испытал, как чудовищно истощает нервную энергию и выматывает работа с матрицами; определенный смысл в этом был - оберегать Хранительниц от контактов такого рода в момент, когда им надлежит быть в наилучшей возможной, форме. Он склонился к Элори и крепко обнял, думая: "По крайней мере, это ей уже не грозит". Ему вспомнился день, когда девушка упала в обморок при надстраивании матричного экрана, а он поделился с ней силой. И это погубило в ней Хранительницу? - Нет, - тихо отозвалась она, уловив его мысль, как это часто бывало. - Я с самого начала... чувствовала к тебе что-то особенное. Но была уверена, что сумею сдержаться. К тому же там была Таниквель, и тебе не было так одиноко. - Внезапно глаза ее наполнились слезами. - Мне будет не хватать Тани, - еле слышно произнесла она. - Жаль, что так все вышло. - А ты не ревнуешь к ней? Из-за того, что она и я... - Ох уж эти земляне! - негромко рассмеялась Элори. - Нет, не ревную; если... - Она судорожно сглотнула; из уголка глаза скатилась слеза. - Если бы все сложилось иначе, когда бы мы могли быть все вместе - кого еще, как не Тани, я послала бы к тебе в постель - ну, если бы вдруг занемогла или вынашивала от тебя ребенка - и со всей моей любовью? Тебя это так шокирует? В ответ Кервин только поцеловал ее. Может, конечно, даркованские обычаи чересчур идеалистичны... по крайней мере, нужно время, чтобы с ними освоиться; и, не деля Элори ни с кем, он рад ничуть не меньше. Однако Джефф вернулся к прежней теме: - Но Таниквель же участвовала в сеансах, не будучи девственницей... - Она ведь не Хранительница, - серьезно заметила Элори, - и ни в каких сложных операциях не участвует. У нее очень узкая специализация. Так что никакой опасности для нее и не было. Увидев, какой озабоченной сразу стала Элори, Кервин решил в этот вопрос не углубляться. - Может, что-то я еще и могу... - произнес он, достав из кармана матрицу. - Что-то, - отозвалась Элори, - я точно еще могу. Просто я так странно себя чувствую... Словно я - это больше не я. Как будто я больше себе не принадлежу. - Теперь ты принадлежишь мне, - твердо заявил Кервин, и она улыбнулась. - Попробую. Кервин хотел сказать: "Да какая, к черту, разница? Я тебе и пальцем не дам притронуться к кристаллу, ты для меня слишком драгоценна!" - и тут он поймал ее взгляд, Элори любила его; ради него она отказалась от своего мира, ото всего, чем была и чем могла стать. Если ей это необходимо, чтобы обрести уверенность в себе - даже если это смертельно опасно - он должен дать ей такую возможность. - Только обещай мне, Элори, - произнес он, привлекая девушку к себе и заглядывая в серые глаза, - ни в коем случае не рисковать. Джефф почувствовал, что она практически не слышит его. В пальцах у нее уже была матрица. - Здесь совершенно другой воздух, - произнесла Элори, обращаясь не столько к мужу, сколько к самой себе. - Мы в горах. Главное, чтобы он не задохнулся. - Затем она подняла глаза, давая знак, и Кервин ощутил, как установился раппорт; прикосновение ее сознания было невесомым, ласкающим. "_Не знаю, как долго я сумею продержаться - тут вокруг столько землян... Ладно, попробую. Взгляни в зеркало_". Кервин поднялся с места и посмотрел в висящее на двери зеркало; потом заморгал и вгляделся пристальней. - Куда это я делся? - требовательно поинтересовался он. Сам себя, он мог видеть превосходно, стоило только опустить взгляд - но в зеркале не отражался! - Именно так, - улыбнулась Элори. - И если кто-нибудь случайно натолкнется на тебя, это будет весьма ощутимо. Так что не думай, будто превратился в призрака, любимый мой варвар. Я просто изменила вид воздуха вокруг тебя - словами мне понятней не объяснить. Если хочешь незаметно пробраться в свой приют - давай; надеюсь, на какое-то время меня хватит. Он оставил ее в номере отеля и устремился по коридорам, бесшумный и незримый. Ощущение было престранное, почти как во сне - когда в вестибюле люди проходили буквально в двух шагах и не замечали его. Не удивительно, что комъины практически неуязвимы... _Но какой ценой? Девушки - такие, как Элори - гробят всю жизнь..._ Приют Астронавта ничуть не изменился за... неужели это было каких-то два месяца назад? Двое или трое мальчиков, сидя на корточках вокруг клумбы, чем-то занимались в цветнике под наблюдением паренька постарше и с эмблемой на рукаве. Неслышный, словно призрак, - да и ощущая себя призраком - Джефф замешкался, прежде чем подняться по белым каменным ступеням. Что следует сделать в первую очередь? Незаметно пробраться в регистратуру, самому просмотреть картотеку? От этой мысли он быстро отказался. Может, он и невидим - но рыться в папках, тыкать в кнопки, включать принтер... да в регистратуре до смерти перепугаются при виде ожившей картотеки; и раньше или позже, но начнут разбирательство. И тут он вспомнил. На третьем этаже, в их восьмиместной спальне, он вырезал свои инициалы на оконной раме. Раму, конечно, давно могли дочиста отскоблить или заменить. И если надписи не будет на месте, это еще ничего не доказывает. Но если она обнаружится... И это весьма вероятно. Спальня повидала не одно поколение воспитанников, и в своем первом опыте по увековечению собственной персоны Кервин был далеко не оригинален. Кое в чем воспитатели предоставляли детям значительную свободу. На памяти Кервина, спальня имела весьма бывалый вид; стены были чистыми, но испещренными множеством следов от первых детских опытов с режущими инструментами. Едва не сорвавшись на бег, он одолел последний лестничный марш; на верхней площадке Джефф остановился перевести дыхание и попытался сориентироваться. В конце концов он направился к одной из дверей. В спальне было тихо и солнечно; по периметру, разделенные перегородками, стояли восемь аккуратно заправленных маленьких коек, а посередине на коврике были расставлены игрушки, крошечные человеческие фигурки и космические корабли. Осторожно обходя тщательно возведенную композицию, Кервин заметил, что в самом центре возвышается белый небоскреб, и вздохнул; дети построили не что-нибудь, а модель космопорта, столько места занимающего в их мыслях. Он зря терял время. Джефф подошел к окну и ладонью провел вдоль рамы. Да, в мягком дереве четко выделялись неровности - грубо вырезанные кресты, сердечки и всякие условные знаки. Его инициалы должны быть на уровне глаз... Внезапно до него дошло, что он ищет не там, где надо. Когда он последний раз видел эту спальню, ему было двенадцать, и уровень глаз находился не в шести футах от пола. Он присел на корточки и поглядел сначала направо, потом налево, пытаясь разобраться в мешанине пятен, царапин и грубо вырезанных символов. А потом, на краю рамы, в едва разбираемых угловатых буквах единого алфавита он узнал работу своего первого карманного ножа: Д.Э.К.-мл. Только найдя инициалы, он осознал, что его трясет. Кулаки у него были сжаты с такой силой, что ногти больно врезались в ладонь; он разжал их. Значит, его обманывали. До последнего момента он не осознавал, что действительно сомневается в себе; но, почувствовав под пальцами глубоко врезанные в оконную раму штрихи, понял, что сомневался, и что сомнение проникло поразительно глубоко. Теперь он был уверен - ему лгали. - Они все врали, врали! - вслух произнес он и повернулся к двери. - Кто врал? - негромко поинтересовался чей-то голос. - И почему? И Кервин, увидев в дверях подтянутого седого мужчину, понял, что "чары" Элори рассеялись. Его увидели, услышали - и обнаружили. Что же теперь? 14 Умные, добрые глаза вошедшего без тени гнева смотрели на Кервина. - Посетителям не разрешается проходить в спальни, - произнес он. - Если вам надо повидать определенного ребенка, можно получить разрешение прийти в игровую. - Внезапно глаза его сузились. - Ваше лицо мне знакомо. Давно это было, но... вас зовут Джефф, не так ли? Керрадин?.. Кермит?.. - Кервин. - Вас еще звали _Талло_, - закивал мужчина. - И что вы тут делаете? Ни с того ни с сего Джефф решил не выдумывать никакой легенды. - Два месяца назад я был здесь, и в регистратуре мне сказали, что у них нет никаких записей о моих родителях... будто я у них тут вообще не числился... в общем, что я все вру. В компьютере не оказалось моих отпечатков пальцев. Я уж начал думать, не схожу ли с ума, - он махнул рукой на вырезанные в дереве инициалы. - Нет, не схожу. Вот это я вырезал, когда был совсем маленьким. - Но зачем это понадобилось? - недоуменно воскликнул мужчина. - Неожиданно вспыхнув румянцем, он протянул Кервину руку. - Меня зовут Бэррон. Я преподавал математику в младших классах. Да и по сей день преподаю, насколько это вообще бывает необходимо. - Я помню вас, сэр, - Джефф ответил ему крепким пожатием. - Как-то я подрался... не помню уж, с кем... и вы нас разнимали. - Точно-точно, задира вы были еще тот, - усмехнулся Бэррон. - Да, разумеется, я вас помню. Помню даже, как отец принес вас к нам. Вам тогда было года четыре, если не ошибаюсь. "Неужели отец прожил так долго? Почему же тогда я его не помню? Словно неуловимый запах в комнатах Клейндори в Арилиннской башне..." - Вы знали моего отца? - поинтересовался Джефф, затаив дыхание. - Я видел его только раз, - с сожалением отозвался Бэррон. - Но чем стоять здесь, давайте лучше спустимся ко мне и пропустим по рюмочке. Наверно, и в компьютерах иногда случаются сбои; хотя, по-моему, такое совершенно невероятно. Но если тут есть люди, которые его помнят, почему в регистратуре больше ничего не сказали? Надо было не сдаваться так быстро и настоять на своем. - А еще кто-нибудь остался тут, кто мог бы меня помнить? - Разве что кто-нибудь из нянечек... - после секундного раздумья отозвался Бэррон. - Но почти весь персонал - молодежь. Мы стараемся, чтобы они были помоложе. Это я только, старая развалина, до сих пор тяну лямку; просто хороших учителей с Земли присылают редко, а Империи нужен тут кто-нибудь, кто умел бы говорить без акцента. - Он передернул плечами. - Давайте-ка спустимся ко мне в кабинет. И вы расскажете, юноша, чем занимались. Насколько я помню, вас же отправили на Землю. Как вы опять оказались на Даркоувере? Из-за окна по-спартански обставленного маленького кабинета Бэррона доносился гомон с детской площадки. Кервину не хотелось ничего пить, но он с благодарностью принял от старого учителя математики стакан в надежде, что это хоть помешает сорваться с языка вопросам, на которые у Бэррона все равно не найдется ответа. - Вы сказали, что помните, как меня принес отец. А мать мою вы не помните? Бэррон покачал головой и чопорно поджал губы. - Он ничего не говорил о ней; да и вообще о том, что был женат. "Но он официально признал своего ребенка", - подумал Кервин. - Как выглядел мой отец? - поинтересовался он. - Это было так давно... - нахмурился Бэррон. - Мне-то запомнилось, потому что выглядел он... жутковато. Явно после какой-то драки, со сломанным носом; и одет по-дарковански - но с регистрационной карточкой Гражданской Службы космопорта. Мы пытались расспрашивать вас о матери - но вы не умели говорить. - В четыре-то года? - изумленно выдохнул Кервин. - Вы не говорили ни слова месяцев шесть; долгое время мы вообще принимали вас за недоразвитого, - честно признался Бэррон. - Вот почему я вас так хорошо запомнил. Вы не понимали ни терра-стандарта, ни по-дарковански, ни одного из языков, что знали нянечки - и не говорили ни слова на каком-либо другом. Похоже, старый учитель разговорился; Джефф решил не прерывать его. - Кервин заполнил все бумаги, чтобы вас приняли в приют, и ушел, и больше мы его не видели, - рассказывал Бэррон. - Мы задали ему несколько вопросов... Насколько я помню, вы не очень-то были похожи на своего отца. Скорее вы напоминали даркованского ребенка - только у вас были рыжие волосы, а рыжих даркован не бывает. Мне это запомнилось еще потому, что на той же неделе к нам поступил другой маленький рыжий. - Его, случайно, не Остером звали? - вскинулся Кервин, хватаясь за соломинку. - Не помню, - нахмурился Бэррон. - Он был у нас всего пару лет, и это очень странная история. Его похитили... Не обращайте внимания на стариковскую болтовню, к вам та история не имеет ни малейшего отношения; хотя... почему вы спросили имя? - Потому что, - медленно проговорил Кервин, - по-моему, я его знаю. - В регистратуре должны были остаться какие-то записи. Давайте я погляжу, - предложил Бэррон. - Спасибо, не стоит, - произнес Джефф. Какая теперь разница? А как, кстати, вообще Остер оказался в Приюте? Кеннардовская странная история - вряд ли здесь могут что-то о ней знать. И еще менее вероятно, что ребенок был зарегистрирован как Остер Райднау. Каким-то образом комъины сумели заполучить назад этого малыша, сына комъинов-предателей, бежавших вместе с Клейндори и ее хахалем-землянином... Какая разница, как это было? Остер воспитывался среди комъинов и унаследовал все их способности. А Кервин, воспитывавшийся на Земле, был ими принят и предал их. Нет, об этом он и думать не станет. Джефф поблагодарил Бэррона, покорно совершил экскурсию в новое крыло, побеседовал с кем-то из учителей, выразил восхищение местными успехами и в конце концов отбыл - исполненный беспокойства и новых вопросов. Клейндори умерла. Но почему Джефф Кервин-старший - "жутковато выглядевший", со сломанным носом - отдал сына в Приют Астронавта? И куда он потом делся? Почему Джефф Кервин-младший в четыре года не умел говорить и молчал еще целых шесть месяцев? _Почему он не помнит..._ Ничего, кроме загадочных полустертых образов: стены, арочные своды, двери, гордо вышагивающий по длинному коридору замка мужчина в плаще... женщина... пронзительный детский крик... Кервина затрясло, и он постарался об этом не думать. По крайней мере, хоть малость из того, что хотел знать, он выяснил. А теперь его ждала Элори. Когда он вернулся в отель, она спала, рухнув в изнеможении поперек кровати, и под длинными ресницами ее залегли глубокие тени - но при скрипе двери она встрепенулась. - Джефф, я держалась, сколько смогла, - быстро проговорила она. - Все в порядке, - поспешил успокоить он жену. - Что ты узнал? Кервин замялся. Стоит ли говорить? Не разбудят ли бурлящие в нем вопросы каких-нибудь неприятных воспоминаний? Что она знает о Клейндори - если не считать, что ее научили презирать саму память о "предательнице"? Элори сжала его ладонь. - Откажись ты разделить боль со мной, - произнесла она, - тогда мне действительно стало бы больно. И Джефф, опустившись рядом с ней на кровать, рассказал все. Все, что случилось с ним с первой секунды на Даркоувере: о встрече с Раганом и о том, как он узнал, что такое матричный кристалл; о приютской регистраторше; о матричных механиках, отказавшихся помочь ему; и все остальное - вплоть до того, что поведал ему Бэррон. - Пожалуй, пора признаться, - угрюмо выставив челюсть, заявил он, - что все это безнадежно. Остались считанные часы; скоро рапорт с аэродрома завершит путь по инстанциям, и мне предстоит депортация. Да, может, уже... Словно в ответ на его слова ожил зуммер, и Кервин поднял телефонную трубку. - Джефферсон Эндрю Кервин-младший? - поинтересовался металлический голос на другом конце провода. Это была запись. - Слушаю. - Говорит отдел регистрации и кадров. До нас дошли сведения, что вы находитесь в пределах Земного сектора, будучи обвиненным в гражданском правонарушении - незаконном уклонении от депортации. Ваше местонахождение известно. Данным сообщением вы ставитесь в известность, что Городской Совет Тендары на Даркоувере объявил вас персоной нон грата, и вам официально запрещается покидать Земной сектор, Это запрещение распространяется также и на вашу супругу, поскольку завершено рассмотрение вопроса о предоставлении ей имперского гражданства, и вопрос решен положительно. Это официальный приказ. Вы не имеете права покидать места вашего нахождения более чем на час, или удаляться от него более чем на милю, и через сорок восемь часов обязаны явиться, куда следует, или будет выписан ордер на ваш арест. Пожалуйста, подтвердите, что вы ознакомились с текстом сообщения, или укажите юридически корректную причину для обжалования и подайте апелляцию по установленной форме. - Черт! - пробормотал Джефф. - Пожалуйста, - терпеливо повторил голос с пленки, - подтвердите, что вы ознакомились с текстом сообщения, или подайте на апелляцию по установленной форме. - Подтверждаю, - сказал Джефф и бросил трубку. Значит, все кончено. Надежды на успех апелляции ни малейшей; теперь когда комъины против него, ни одна живая душа на Даркоувере и пальцем не шевельнет, чтобы помешать его депортации. "Теперь я никогда не узнаю правды..." Элори поднялась с кровати и встала над ним. Матричный кристалл на тонкой цепочке она повесила на шею. - С твоей матрицей я могу постараться обойти блок в твоей памяти, - предложила она. - Только, Джефф, если блок настолько мощен, зачем ты хочешь это знать? Почему бы тебе не успокоиться? С комъинами для нас покончено; может быть, нам придется улететь с Даркоувера... - Элори, всю жизнь меня мучил этот зуд, этот... самый настоящий голод - вернуться на Даркоувер; прямо наваждение. Я совсем даже неплохо жил на других планетах, но все время где-то в подсознании чувствовал, что Даркоувер меня зовет. А теперь уже начинаю сомневаться: действительно ли дело во мне, или мной начали манипулировать еще тогда, в то время, о котором я ничего не помню. Потому что, если зов Даркоувера, который он ощущал в крови - фикция, кто он тогда? Пустышка, пешка, безвольная марионетка в руках землян? Убрать наваждение - и что останется от того, что, по большому счету, его и сформировало? - Хорошо, тогда я попробую, - нахмурившись, сказала она. - Только не сейчас; я еще не восстановила силы после "наложения чар". Они вышли из отеля и немного погуляли по Земному сектору, заглянули перекусить в кафе земного типа возле космопорта, где Элори съела свой традиционный чудовищный обед (что напомнило Кервину о том, к какому физическому истощению приводит телепатическая работа). Чисто для проформы он показал ей главные достопримечательности Земного сектора; но ни ее, ни его это сейчас как-то не слишком волновало. Джефф обнаружил, что не может сейчас думать ни о чем, кроме Арилинна. Что будет означать для Даркоувера срыв договоренности с Пандаркованским Синдикатом? А для комъинов? Все изыскательские работы были завершены: оставалось самое главное - невероятно, чудовищно сложная задача - поднять руды на поверхность планеты. И Кервин чувствовал, что Элори думает о том же. - Есть же несколько матричных механиков, которые могли бы... - как-то раз пробормотала она. А другой раз обронила рассеянно, словно случайно: - В конце концов, все матричные структуры и молекулярные модели собраны и настроены. Может, им и удастся справиться. Но, - после некоторой паузы добавила она, - без Хранительницы... Джефф привлек жену к себе. - Жалеешь? - прошептал он. - Ничего подобного. - Она, не моргнув, выдержала его взгляд. - Только... жаль, что все сложилось именно так. _Он погубил их_. Он пришел в мир, который любил - и загубил последний шанс этого мира остаться таким, какой он есть. Но когда Элори взяла матрицу в ладони, Джефф уже не ощущал прежней уверенности. Ему вспомнилась женщина - матричный механик, пытавшаяся прочесть его память; и заплатившая за это жизнью. - Элори, если это опасно... Черт с ним, обойдусь как-нибудь и без этих четырех лет. - Мне это не опасно, - она сомкнула ладони над матрицей, и плавающие в кристалле огоньки замерцали ярче. Элори сосредоточенно уставилась в матрицу; светлые волосы ее окаймляли щеки двумя легкими волнами. Потом она подняла глаза на Джеффа. Он чувствовал себя как на иголках. Прорыв через телепатический блок или барьер - это, как он помнил по первым дням среди комъинов, малоприятное дело. Свет в кристалле разгорался ярче и ярче, окутывая склоненное лицо Элори золотистым ореолом; Кервин сощурился - таким ослепительным стало свечение - но не в силах был оторвать взгляда от завораживающего чередования пятен света и тьмы. И вдруг каждое пятнышко встало на свое место, словно фрагменты головоломки, и перед глазами у Джеффа возникла четкая, словно отпечатанная, картинка, вид комнаты... Двое мужчин и две женщины, все одетые по-дарковански, сидели вокруг стола; одна из женщин, очень хрупкая, очень светлокожая, склонялась над матричным кристаллом... _Эту сцену он уже видел!_ Он оцепенел; предчувствие чего-то чудовищного ледяной лапой сдавило ему сердце. Что-то... Что-то... Вот поворачивается на петлях дверь... Он услышал собственный крик - хриплый, пронзительный и жуткий, крик до смерти напуганного ребенка, исторгаемый глоткой взрослого мужчины - и мгновение спустя мир растворился в бешено крутящейся черноте. Оказывается, он вскочил и стоял, раскачиваясь, стиснув ладонями виски; Элори, очень бледная, глядела на него снизу вверх. Забытый кристалл валялся у нее на коленях. - Зандру Всемогущий! - прошептала она. - Джефф, что ты там увидел? Я и не представляла, что бывает такое... такой шок. - Она глубоко вздохнула. - Теперь я понимаю, почему умерла та женщина, в Старом городе... - Элори зашатало, повело назад, и она прислонилась к стенке. Джефф дернулся поддержать ее, но она, не замечая, продолжала: - Я даже не эмпат, но то, что ты когда-то видел, то, от чего онемел - что бы это ни было, но бедная женщина получила на полную катушку. Если у нее было слабое сердце, оно могло просто остановиться. Ее, в самом буквальном смысле, до смерти напугало то, что ты видел больше двадцати лет назад! Джефф взял жену за руки. - Это слишком опасно, Элори. - Нет; я же профессионал, мне это ничем не грозит. Кервин понял, что ей самой не терпится узнать, в чем дело - не меньше, нежели ему. - Давай я попробую чуть-чуть по-другому, - предложила она. - Помнишь, ты рассказывал о каких-то обрывочных воспоминаниях доприютских времен? Давай попробуем добраться до них... Огни стали ярче, Закрутились вихри разноцветного тумана; где-то вспыхнул голубой глаз маяка, блеснуло белизной низкое здание на берегу странного озера, в котором плескалась не вода; еле ощутимо пахнуло духами, зазвучал низкий музыкальный голос... Закутанного в меховую накидку, его нес на руках сверкающими коридорами человек с огненно-рыжей шевелюрой - человек, одетый в зеленое с золотом, высокий, статный, привыкший повелевать. "Мой отец..." - Цвета рода Райднау, - пробормотал из невероятной дали голос Элори. Картинка задрожала, расплылась, и вот уже Кервин возился с двумя младшими мальчиками, похожими, как близнецы, только один был огненно-рыжий, а другой темноволосый и темноглазый. А еще с ними был высокий, сильный черноволосый мужчина в необычной темной одежде, говоривший со странным акцентом и бывший иногда не прочь с грубоватым добродушием повозиться с детьми. Более туманным был образ светловолосой женщины с музыкальным голосом, расплывчатым видением проплывшей сквозь эти неотличимые ото сна воспоминания. Без особенного удивления Джефф почувствовал, что приближается к опасной точке. Он начал задыхаться, в висках застучала кровь, и внезапно он действительно стал четырехлетним, он стал... Высокий, одетый по-земному человек поднялся на ноги, и игрушечный корабль выпал у него из рук на ковер, где возились трое детей. Двое, что помладше, тут же ухватились за игрушку, но третий, который теперь называл себя Джеффом Кервином, не отрывал взгляда от осунувшегося лица человека, закрывающего дверь. Помещение было просторным, с высоким сводчатым потолком и большими окнами. - Тебе виднее, Клейндори, - произнес мужчина, говоривший с земным акцентом, - но я по-прежнему считаю, что это неразумно. - Я ни разу еще не поступала против совести, - твердо заявила стоявшая рядом с длинным столом высокая светловолосая женщина. - Это глупцы и фанатики - и ничего больше. Неужели мне теперь бежать и прятаться из-за того, что на улицах вопят всякие сумасшедшие? - Все это так, - произнесла рыжая, чуть смугловатая женщина, похожая на Клейндори, но пониже ростом и не такая красивая. - Только глупцы, сумасшедшие и фанатики могут быть опаснее тех, кто разумен и трезв. Клейндори оперлась на стол; в светлом лице ее читался вызов. - Неужто вы и впрямь настолько боитесь, что готовы бежать и прятаться - умолять о защите Хастуров, которые как только меня ни обзывали! Арнад? Джефф? Кассильда? За спиной у Клейндори поднялся даркованин в зеленом с золотом плаще и, смеясь, заключил ее в объятия. - Если б у кого-то из нас и возникли такие мысли, мы постеснялись бы высказывать их перед тобой, Золотой Колокольчик! - сказал он. - Но-по-моему, нам следует быть реалистами - и ты понимаешь это не хуже, чем я; иначе зачем вы с Кассильдой привели детей сюда - в час, когда им полагается спать? - Арнад прав, - проговорил человек, одетый по-земному. - Поверь мне, Клейндори, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Для тебя это все равно, что расписаться в собственном поражении. Но мы же улетим совсем ненадолго - год или два на другой планете, и все. И это единственный выход, какой нам остался - если, конечно, как ты говоришь, мы не хотим идти на поклон к Хастурам. Или, того хуже, к землянам! - Тогда как скажете, - пожала плечами Клейндори. - Я обо всем договорюсь - никто и не пронюхает, - заверил землянин. - Значит, я отправляюсь прямо сейчас; только... - Он замялся. - Вы уверены, что здесь безопасно? Даркованин, Арнад, надменно сжал рукоять висящего у пояса кинжала. - Пусть только кто посмеет сунуться! Казалось, после ухода землянина время растянулось, замедлило ход. Близнецы задремали на ковре; Клейндори и Кассильда переговаривались вполголоса; Арнад беспокойно шагал из угла в угол, не спуская руки с рукояти кинжала. - Пора б уже ему вернуться, - обеспокоенно произнесла наконец Клейндори. - Тихо, - сказала Кассильда. - Ты не слышала?.. - Ничего я не слышала. - Нетерпеливым движением Клейндори извлекла из-за лифа матрицу и водрузила на стол. Остальные собрались рядом; на ребенка, который теперь назывался Джеффом Кервином, никто не обращал внимания, и он на цыпочках ближе и ближе подбирался к источнику пульсирующего света. Вот трое склонились над мерцающей матрицей... Сзади донесся еле слышный скрип, и ребенок волчком развернулся; подняв голову, он в ужасе впился взглядом в медленно вращающуюся дверную ручку. Он пронзительно закричал... Арнад обернулся, но запоздал буквально на секунду; дверь распахнулась, и метко брошенный нож угодил ему прямо в спину. Издав горловой клокочущий крик, он рухнул поперек стола и затих. Комната неожиданно наполнилась темными фигурами в масках и капюшонах. Ребенок услышал, как пронзительно вскрикнула Кассильда, и увидел, как она упала. Клейндори, выхватив из-за пояса у мертвого Арнада нож, сцепилась с одной из замаскированных фигур. Заходясь криком, молотя маленькими кулачками, кусаясь, пинаясь, царапаясь, ребенок метался между темными фигурами, словно дикий зверек. Он умудрился вскарабкаться на спину одного из убийц и, захлебываясь рыданиями и нечленораздельными страшными угрозами, замолотил того кулачками по голове. Клейндори с криком вырвалась из рук державших ее людей, схватила ребенка, прижала к груди, судорожно стиснула, и ужас ее ребенок ощутил как физическую боль; глаза их встретились... _На мгновение жгуче, ослепительно вспыхнула пылающая нить раппорта, и за это мгновение ребенок точно узнал, чем беглецы занимались и зачем; узнал всю историю Клейндори, узнал всю правду..._ Потом грубые руки схватили его и отшвырнули в сторону; он больно ударился о каменный пол. Тяжелый сапог пнул его под ребра; внутри взорвалась боль, и он неподвижно замер, а в ушах его зазвенел крик: - Передай варвару, что не вернуться ему больше на равнины Арилинна... И так будет со всеми предателями, Золотой Колокольчик! Невероятная, невыносимая агония скрутила все его существо, словно сердце пронзили ножом; нить раппорта, вспыхнув последний раз, милосердно погасла. В комнате стало темно, хоть глаз выколи, и мир вокруг исчез; воцарились чернота и тишина... В дверь тяжело застучали. Ребенок, лежавший без сознания на полу, шевельнулся и застонал, видя перед глазами одну только тьму. Превозмогая боль, он попытался заговорить, позвать... но волной ужаса нахлынуло воспоминание. Глаза у ребенка стали, как у загнанного кролика, и, зажимая маленькими ладошками рот, он безмолвно скорчился под столом. Стук в дверь становился громче и громче; послышались удары чем-то тяжелым. Наконец створки распахнулись, и скорчившийся под столом ребенок услышал голоса. - Всемогущий Зандру! - испуганно пробормотал кто-то и протяжно присвистнул. - Нас опередили. Эти фанатики и убийцы... - Говорил же я, Раган, раньше надо было пытаться выйти на них, - произнес второй голос. - Я и пытался, черт побери, но Кервин даже не пожелал со мной разговаривать! Что до этих... - Он грязно выругался. - Сам знаешь, за кого сыновья Семи Семейств нас держат. Так я и знал, что этим все и кончится - но никак не думал, что они пойдут на убийство! - В бессильном гневе кулак обрушился на стол; скорчившийся под столом ребенок задрожал и еще плотнее зажал ладошками рот, чтобы задавить рвущиеся наружу рыдания. - И когда я думаю, что мы могли бы защитить их... Второй из новоприбывших, озираясь, бродил по комнате. Говорили эти двое по-дарковански, с сильным горским акцентом, характерным для местности за Карадином; голос второго звучал грубо и хрипло. - Лорд Арнад, - перечислял он, - и Кассильда Эйллард, и Клейндори. Где Кервин?.. уволокли, скорее всего, чтобы замучить до смерти... всемогущий Зандру! - осекся он с удивленным вскриком. - Это еще что такое - дети! - По крайней мере, этих чертовых фанатиков хватило на то, чтобы не трогать щенков. - Может, их просто не заметили, - огрызнулся первый. Трясущийся под столом ребенок подобрался к краю свисающей до пола бархатной скатерти и осторожно выглянул в щель между складками. Близнецы проснулись, а над ними склонились, переговариваясь, двое даркован - высоких и одетых, как принято в горах. - Ребенка Клейндори я что-то не вижу, - говорил первый. - Ума не приложу, что они... - Прикончили бедного щенка, скорее всего, - отмахнулся второй. Вдруг он присвистнул: - Но у этой парочки в жилах тоже комъинская кровь! Послушай, знаешь, что земляне... - голос его снизился до шепота. Внезапно он замер, прислушиваясь. - Кто-то идет, - сквозь зубы процедил он. - Хватаем мальцов, да чтоб не пикнули! Прячущийся под столом ребенок глядел, оцепенев от ужаса, как двое горцев-даркован ловили близнецов, с которыми он каких-то полчаса назад возился на ковре; поймав, они торопливо укутали тех в свои плащи. Дверь отворилась и затворилась. В комнате стало темно. Потом дверь снова распахнулась, и с душераздирающим криком в комнату ворвался человек, одетый по-земному. Его шатало, вся одежда его была изорвана, лицо в крови; притаившийся под столом ребенок почувствовал чудовищную боль, словно в нем что-то надломилось. Он попытался закричать, но изо рта вырвался только сдавленный вздох. Тогда он толкнул в стороны тяжелые складки бархатной скатерти и, спотыкаясь, бросился к мужчине, одетому по-земному; тот вскрикнул от удивления, а потом ноги у ребенка подломились, и он снова полетел в черноту. Он был укутан в теплое одеяло; на лицо его сеялся мелкий снег; он насквозь промок, и ему было больно, и кто-то нее его на руках в очень неудобной позе; он попытался пожаловаться, но горло не желало выталкивать слова. Казалось, прошла целая вечность, но вот наконец он оказался в теплой комнате, и чьи-то заботливые руки кормили его с ложечки теплым молоком. Он открыл глаза и захныкал. Он лежал на коленях у незнакомой женщины, а одетый по-земному мужчина сидел, ссутулившись, в кресле; окровавленное лицо его было лишено всякого выражения, а в глаза было страшно смотреть. - Убили всех троих, - еле слышно говорил он. - А мои мальчики... одному Богу известно, что эти проклятые убийцы с ними сделали! Ребенок, которого звали Джефф, открыл рот, чтобы сказать: "Ничего не сделали, их забрали другие люди", - но снова сумел издать одно слабое хныканье. Мужчина перевел взгляд на Джеффа; лицо его задергалось, и он произнес: - Бедный малыш, он прятался под столом - должно быть, видел, как их всех убивали. Моих... моих мальчиков забрали, но этого парня оставили; наверно, посчитали мертвым - ему тоже досталось, как видишь. - Бедняжка, - покачала головой женщина. - Что ты теперь думаешь делать, Джефф? Мужчина перегнулся через ручку кресла и пересадил ребенка к себе на колени. - Клейндори умерла за то, над чем мы работали все эти шесть лет. Арнада и Кассильду они убили только за то, что те последовали за ней - и чуть из кожи вон не вылезли, чтоб убить меня; и даже прикончили пару невинных детей. Вот все, что осталось. - С ладони его свешивался на цепочке матричный кристалл. - Это - и бедный малыш. - Он надел цепочку с кристаллом на шею ребенку и поднялся на ноги. - Я собирался держаться подальше от имперских властей, пока не смогу сам диктовать условия. Вот почему я ничего... - казалось, он борется с удушьем, - никогда ничего не пытался сделать для Кассильды и наших мальчиков. Им теперь уже ничем не поможешь, но я сумею защитить хотя бы вот его. Я обязан сделать это - ради Клейндори; ради ее памяти. Я отдам его в приют в Земном секторе. Им и в голову не придет искать его там. - А его примут в приют? - Примут, - мрачно отозвался мужчина, - если я скажу, что он мой сын. Успеем потом как-нибудь распутать всю эту неразбериху - если доживем, конечно. На какое-то время пускай он станет Джеффри Кервином-младшим. Он склонил голову к плечу, глядя на ребенка, и в глазах его зажегся теплый огонек. - Если бы только бедный малыш мог рассказать нам... но он до сих пор молчит как рыба. Надеюсь, он не сошел с ума от потрясения. Боже, ну и зрелище это было - для ребенка! - В бессильном гневе он с размаху заехал кулаком по дверному косяку. - Сволочи! Грязные убийцы! Какие сволочи! Потом снова было холодно, и снова широкоплечий сильный человек нес его на руках сквозь ливень и ледяную морось, и каждый шаг отдавался в сломанных ребрах мучительным толчком... А потом его не стало... Белый, как снег, и весь дрожа, Кервин стоял посередине номера в земном отеле, а давний детский ужас никак не отступал, и Джефф никак не мог перестать трястись; с кровати на него смотрела Элори, и глаза ее были полны слез. Он провел ладонью по лицу и обнаружил, что по щекам катятся слезы. Кервин попытался заговорить, но оцепенение не отпускало, а из сведенной судорогой глотки не могло вырваться ни слова... - Джефф, ты уже здесь, - быстро сказала Элори. - Джефф, это было двадцать пять лет назад! Вернись, Джефф!!! - Значит, вот как это было, - прошептал он. - Их убили у меня на глазах - и мать, и отца. И больше он не сумел вымолвить ни слова; он был сокрушен и смят. Теперь вся история была ясна ему - от начала и до конца... Клейндори, красавица и бунтовщица, пыталась изменить-свой мир; союзника среди землян она нашла в лице Джеффа Кервина. Она бежала из Арилинна, и за ней последовали двое родичей, Кассильда Эйллард и Арнад Райднау. Долгое время работали они вчетвером, открывая матричную механику как науку, а не священнодействие, очищая от шелухи замшелых табу. Они работали подпольно, постоянно скрываясь; комъины поклялись отомстить, а земляне и антикомъинская фракция горных даркован были весьма не прочь узнать, что, собственно, происходит. Как охотники дичь, их гоняли с места на место, но они были слишком горды, чтобы просить защиты у землян или у Хастуров. И они были больше, чем просто соратниками по борьбе. Клейндори нашла поддержку, доверие, а потом и любовь у своего товарища по изгнанию Арнада Райднау. А пока Джефф Кервин открывал для себя любовь веселой, нежной Кассильды, Клейндори родила Арнаду Райднау сына. А потом у Джеффа Кервина и его жены родились близнецы... - Клейндори не убегала с Джеффом Кервином! - еле слышно произнесла Элори. - _А значит, убийство..._ Все происходило на глазах у ребенка Клейндори, и в чудовищный момент раппорта он потерял дар речи - в предсмертном ужасе Золотой Колокольчик слишком рано разбудила в нем эмпатический дар; то, что сам он чуть не погиб от удара сапогом, тоже сыграло роль. Он сумел схорониться. - И тут - завершающий штрих ко всей этой неразберихе, - произнес Джефф. - На беглецов выходит антикомъинская фракция горных даркован - но слишком поздно. Те знали, что земляне многое отдадут, лишь бы заполучить детей комъинов - в качестве заложников. Те считали, точно так же, как и все остальные, будто любовником Клейндори был землянин, и что близнецы - это дети Кассильды от Арнада Райднау. И для безопасности отдали близнецов в приют. - Близнецы... - сказала Элори; голос ее дрожал. - Одного из них нам потом удалось заполучить обратно; мы думали, он сын Арнада Райднау и назвали Остером Райднау... - Вдруг у нее перехватило дыхание. - Так, значит, никакой ты не Джефф Кервин-младший! Настоящий Джефф Кервин-младший все время был с нами! А шпион, Раган! - его брат-близнец, и Остер об этом даже не подозревает! Какое-то мгновение Кервину казалось, будто вся комната вокруг него принялась вращаться. Кервину? У него нет никакого права на это имя. Сыну Арнада Райднау? - И чистокровному комъину, - прошептала Элори. - Земляне тоже думали, будто ты сын Кервина, и отослали тебя на Землю от греха подальше - после того, как Кервин был убит. Они думали, что в их распоряжении сын землянина и комъинской Хранительницы, и надеялись когда-нибудь этим воспользоваться. Они заранее организовали все так, что нам удалось получить назад Остера, но предварительно установили между близнецами психическую связь, гипнотическое подчинение. Остер об этом даже не подозревает, но... Джефф, значит, вовсе не ты был шпионом! А он! Ты же... э-э, только катализатором. Странно и грустно - когда в опасности оказалась жизнь детей, у двух абсолютно разных людей возникла одна и та же мысль; что только среди землян те окажутся в безопасности. По сравнению с Землей, должно быть, Даркоувер выглядит несколько странно... - Я жил на Земле, - медленно проговорил Джефф, - и земляне вовсе не чудовища. И действительно, менее вероятно, что они станут втягивать детей в дела взрослых. Традиции мести на Земле давно ушли в прошлое. - Он умолк. Странно: теперь, узнав, что на самом деле даркованин, он думал о Земле чуть ли не с сожалением - как о чем-то, ставшем неотъемлемой частью его существа. Но официально он все равно оставался землянином. Когда Джефф Кервин принес ребенка в Приют Астронавта и зарегистрировал там как Джеффа Кервина-младшего, с точки зрения закона, ребенок стал гражданином Земной Империи. И юридически империя была вправе послать его туда, куда ей, империи, заблагорассудится. - Джефф, - медленно произнесла Элори, - твой отец был Арнад Райднау. Это объясняет, откуда у тебя дар эмпатии, и почему мы этого никак не ожидали. Да ты ведь до сих пор так и не понял, что это значит! Нам надо как-то предупредить их, в Арилинне - обязательно предупредить! Они ведь могут попробовать начать Подъем, а Остер до сих пор в контакте со шпионом, Раганом, и сам об этом даже не подозревает! Страх стиснул Кервину сердце холодной лапой. - Но, Элори, как мы можем их предупредить? Они там, а мы здесь. Даже если нам удастся выбраться из Земного сектора - в чем я сильно сомневаюсь - до Арилинна еще тысяча миль. Если только... ты имеешь в виду телепатически? - Нет, без линии релейной связи у меня ничего не получится - сейчас, по крайней мере. Но разве ты забыл? У самой границы Земного сектора лежит Тендара, а в Тендаре есть комъинский замок. Там всегда есть Хранительница; всегда есть кто-то, кто может управиться с дальней связью. И старый Хастур. Хастур! Вот кого сейчас точно не хватает - этого непреклонного, здравомыслящего старика! Расскажи ему Кервин все тогда - и кто знает, как развивались бы события? - А ты, Элори, разве забыла? - произнес он с болью в голосе. - Комъины - все, не только арилиннские - отвернулись от нас. Наверняка из Арилинна разослали сообщения по всему Даркоуверу. - Прекрасно помню, - кивнула она. - Но попытаться мы обязаны, иначе вся их затея с Подъемом обречена с самого начала. Да, конечно, если они настолько обезумели, что решили взяться за Подъем без Хранительницы вообще или с недостаточно квалифицированной Хранительницей - тогда провал на девяносто девять процентов гарантирован. Но хотя бы один шанс на успех остается! А ты - теперь, когда мы точно знаем, что ты не марионетка землян - мог бы вернуться в матричное кольцо! - Бледное лицо ее горело энтузиазмом. - О, Джефф, это так много значит для нашего мира! - Милая, я рад бы рискнуть, - отозвался Кервин, - но разве ты не понимаешь: мы все равно, что под арестом! В сообщении, которое продиктовали по телефону, нам запрещается покидать границы Земного сектора или уходить из гостиницы больше чем на час. Если мы не за решеткой, это ничего не меняет! - Да кто дал им право... - Теперь в ее голосе была надменность принцессы, всеми почитаемой, чуть ли не боготворимой Хранительницы. Она сдернула с вешалки серый плащ с капюшоном, купленный Джеффом в Арилинне, чтобы скрыть ее золотисто-рыжие волосы, и заявила: - Если ты отказываешься, я отправлюсь одна! Она развернулась к двери, но Джефф схватил ее за руку. - Элори, ты это серьезно? - Ответ он прочел в ее глазах и больше ни секунды не колебался. - Тогда и я рискну. Оказавшись на улице, она полетела с такой скоростью, что Кервин едва поспевал за ее легкими шагами. Начинался вечер; на улицах лежали кроваво-красные отсветы, а от подножий высоких зданий украдкой выползали тени, темно-лиловые и длинные. Они уже приближались к границе Земного сектора, и в голову Кервину начало закрадываться подозрение, не безумие ли это. Наверняка его остановят у ворот, если описание уже разослано по всем постам. Ему захотелось предупредить Элори, поинтересоваться, какой у нее план; но она неслась такой стремительной и решительной поступью, что Джеффу пришлось сосредоточиться на том, чтобы не отстать. Огромная площадь, отделяющая Земной сектор от Старого города, была полупустой. За нею, на даркованской стороне, теснились многочисленные магазины, лавочки, бары и конюшни. У шлагбаума дремал на стуле охранник в черной форме; но, когда приблизились Элори и Кервин, он встрепенулся, вскинул голову и произнес: - Прошу прощения, предъявите, пожалуйста, удостоверения личности. "_И что теперь?_" - Кервин открыл было рот, но Элори опередила его; она выпрямилась, откинула серый капюшон - ослепительным нимбом на волосах ее вспыхнули последние лучи Кровавого Солнца - и выкрикнула громкую отчетливую тираду - да так, что по площади загуляло эхо. Кервин не уловил ни одного знакомого слова. Но по всей площади, заслышав древний призывный клич, в изумлении оборачивались дарковане. - Комъин _вай леронис_!.. - выкрикнул кто-то. - Комъин! Молниеносным движением Элори сбросила капюшон с головы Кервина и схватила его за руку. Охранник медленно поднимался на ноги, ничего не понимая, собираясь запротестовать... Но на площадь уже стекалась собравшаяся, словно по волшебству, оглушительно гомонящая толпа. Человеческий вал захлестнул охранника; будто на гребне волны, Элори и Джефф пронеслись мимо шлагбаума; словно подчиняясь некоему заклинанию, в толпе перед ними открывался проход, а из-за спины доносилось почтительное бормотание и выкрики. Запыхавшийся, оцепеневший от изумления Джефф обнаружил, что они уже на дальней стороне площади, а между ними и охранником у шлагбаума раскинулось настоящее человеческое море. Сотрясаемая нервным смехом, с ярко сверкающими глазами, Элори потянула Кервина за руку, и они нырнули в одну из боковых улочек. - Быстрее, Джефф! Пока снова не собралась толпа - узнать, в чем дело. Не переставая дивиться и восхищаться, Кервин последовал за девушкой. До чего здорово придумано - использовать престиж комъинов, чтобы устроить массовые волнения... впрочем, это могло кончиться довольно крупными неприятностями. В Имперской Миссии терпеть не могли, когда массовые беспорядки случались прямо под боком, и давным-давно были отработаны стандартные репрессалии. - У меня не было другого выхода, - вполголоса проговорила Элори, оборачиваясь к нему. - Неужели ты до сих пор так и не понял, Джефф, насколько это важно? Нет, до конца он этого так и не понял. Но сейчас вопрос заключался совсем в другом: в том, чтобы доверять Элори; доверять ей так же безоговорочно, как она доверяет ему. - Куда мы? Она махнула рукой в сторону крепостных башен, отсвечивающих радужно искрящей белизной на фоне темных гор, высоко вознесенных над равниной и холодно взирающих на простирающийся под ними город. - В комъинский замок, - тихо сказала она. Кервин присвистнул. Кроме нескольких наиболее высокопоставленных фигур в иерархии этого форпоста Империи, никому из землян не доводилось переступать порога комъинской твердыни - и то по специальному приглашению. "Пора бы уже привыкнуть к этой мысли - я не землянин. Узнай я это неделю назад, я был бы вне себя от радости. Теперь я что-то не так уверен..." Весь путь по темным, карабкающимся в гору улочкам они молчали. Кервин старался вообще ни о чем не думать. Для одного дня впечатлений уже было более чем достаточно. "Интересно, - мелькнула у него мысль, - что Элори собирается делать, когда мы туда доберемся?" Замок выглядел весьма внушительно и наверняка хорошо охранялся; Джефф с трудом представлял, как это они так запросто возьмут и заявятся к одному из самых высокопоставленных лиц на всей планете. Впрочем, он опять не принял в расчет то невероятное почитание, каким были окружены на Даркоувере комъины. Ворота замка охранялись солдатами Городской Стражи - в зеленых, со скрещенными портупеями мундирах; но при виде Элори - пешком, в скромном одеянии, но в ореоле медно-рыжих волос, на которых блестели последние лучики скатывающегося за горизонт солнца - они отступили, бормоча: - Комъинара, мы безмерно польщены. - Доложите лорду Хастуру, что с ним желает говорить Элори из Арилинна. - Сию минуту, _вай леронис_, - стражник покосился на земную одежду Кервина, но от вопросов воздержался. Меньше чем через минуту в проеме ворот появился _кирри_ и знаком пригласил их войти. Он повел их длинной колоннадой, широкими коридорами... Джеффа забил озноб. В нем ожило воспоминание, как ребенком его несут под сводами длинной колоннады... Элори оглянулась и протянула ему руку. Кервин с благодарностью сжал ее ладонь. Ему казалось, он входит в царство сна. _Кирри_ вывел их в зал, стены которого были задрапированы полупрозрачными, вытканными вихрящимся узором гобеленами и бесшумно удалился. Почти тут же занавеси напротив разошлись, и в зале появился Дантан Хастур. Увидев Элори, он поклонился, но, заметив Кервина, замер и неодобрительно нахмурился; впрочем, уже через мгновение лицо его обрело прежнюю бесстрастность. Он явно предпочитал приберечь суждение ввиду недостатка фактов. Приблизившись, он взял Элори за руку. - И о чем же, дитя, ты хотела говорить со мной? - Вы очень добры, что согласились принять нас, - произнесла Элори и замялась. - Или... или вы не знаете? Хастур все так же бесстрастно покосился на Кервина; голос его оставался учтивым и очень серьезным. - Двадцать лет назад, - сказал он, - я отказался выслушать, когда меня молили всего лишь о понимании. Разумеется, я был глуп и ослеплен предрассудками - но в глубине души, Элори, я никогда не чувствовал себя свободным от вины за смерть Клейндори. Нет, конечно, я не имел ничего общего с теми злобными фанатиками, что убили ее - но я и пальцем не шевельнул в ее защиту. Я говорил себе, что она добровольно лишилась всяких прав на нашу защиту. Я не собираюсь повторять той же ошибки. С чем ты пришла, Элори? - Минутку, - вмешался Кервин прежде, чем Элори собралась ответить. - Давайте-ка проясним один момент. - Он воинственно выпятил челюсть. - Мы вовсе не собираемся молить о защите или о вашей милости. Комъины вышвырнули меня прочь, а когда Элори вступилась за меня, ополчились и на нее тоже. Мне и в голову не пришло б обращаться сюда; и мы не собираемся ни о чем просить! Хастур моргнул раз-другой; а потом на бесстрастно-суровом лице его - ошибки быть не могло - расплылась улыбка. - Упрек принят, - произнес он. - Хорошо, рассказывайте по-своему. - Вот что самое главное, - не сводя с Хастура умоляющего взгляда, начала Элори. - Никакой он не Кервин. Да, он сын Клейндори. Но отец его был Арнад Райднау. Хастур ошеломленно замер; потом острым, проникающим, казалось, до самой глубины души взором заглянул в глаза Кервину. - Да, - еле слышно пробормотал он. - Да, я мог бы и сам догадаться. - Он отвесил Элори низкий поклон. - В Арилинне погорячились, дитя мое, - произнес он. - Хранительница вправе оставить свой высокий пост, если найдет себе возлюбленного или мужа среди комъинов. Да будут все дети ваши одарены _лараном_... - К черту всю эту чушь! - неожиданно взорвался Кервин. - Проклятье, я же ни капельки не изменился за эти четыре дня, а тогда они считали, что я и плевка Элори недостоин! Значит, если она выходит замуж за землянина, то она сука, а если за одного из этих ваших благородных комъинов - то ни с того, ни с сего она... - Джефф! Джефф, пожалуйста... - умоляюще выпалила Элори, вцепившись ему в руку, и он уловил одну из вороха ее испуганных мыслей: "Никто еще не осмеливался так разговаривать с Хастуром..." - Я осмеливаюсь, - отрезал он. - Элори, говори ему то, что хотела сказать, и кончено! Не забывай - ты выбрала меня, думая, будто я землянин. А я не стыжусь ни своего имени, ни человека, который мне его дал! Он осекся, смущенный спокойным, немигающим взглядом голубых глаз Хастура. Тот негромко хохотнул. - Узнаю голос гордости Райднау. А также земной гордости. Гордись своим двойным наследием, сын мой. Я просто хотел ободрить Элори, ничего больше. А теперь расскажи мне, расскажи по-своему, зачем вы пришли. Он слушал, и лицо его становилось все серьезней; в конце концов он уже озабоченно хмурился. - Я знал, конечно, что Остер побывал в руках у землян, но он же был совсем еще малыш, когда его удалось вернуть. Мне и в голову не приходило, что они станут - или смогут - как бы то ни было использовать такого маленького ребенка. - Хастур, - сказал Кервин, - а я-то думал, что это через меня Раган подслушивает; я-то думал, что бомба с часовым механизмом - это я... Оказывается, это был Остер! - Остер, который вырос среди нас; Остер, который... - Хастур озадаченно мотнул головой. - Но у него же есть _ларан_! Он же чистокровный комъин! - Это он думал, что чистокровный комъин, - поправил Хастура Кервин; внезапно в нем закипело странное возбуждение, он почувствовал, что события приобретают совершенно новый оборот. - Хастур, неужели вы не видите, это же кардинально все меняет! У Остера есть _ларан_, потому что ему было сказано, что у него должен быть _ларан_, потому что ничего другого он не ожидал, а значит, и не успел развить в себе блока против мысли, что у него могут быть пси-способности. В глазах старого Хастура забрезжил огонек понимания, но тут вмешалась Элори. - Теперь вы понимаете, почему мы... почему нам обязательно надо предупредить Арилинн? Они попытаются начать Подъем, а Остер до сих пор в контакте с Раганом - и ничего у них не получится. - Да, - негромко произнес Хастур, и лицо его внезапно стало белым как мел. - Они собирались попытаться без вас. У нас в замке была одна юная Хранительница, почти ребенок еще, и мы отправили ее в Арилинн. Конечно, это рискованно; но нам казалось, что дело того стоит. А несколько часов назад пришло сообщение, что они собираются начать сегодня вечером. - Сегодня! - вырвался у Элори сдавленный вздох. - Нам надо срочно добраться до Арилинна! Мы должны предупредить их! Это их единственный шанс! Маленький самолетик летел сквозь быстро темнеющее небо, сквозь потоки дождя, и Кервина обуревали мрачные раздумья. Рядом молча нахохлилась Элори, укутавшись в серый плащ; даже отголоска ее мыслей Кервин был не в силах уловить. Застывший на корточках в пилотской кабине незнакомый молодой комъин маневрировал утлым воздушным суденышком среди буйства стихий, но Джеффу это было уже совершенно не любопытно. Итак, в конце концов, он все равно возвращается в Арилинн. Возвращается с предупреждением, может быть, даже со спасением; потому что не могло быть ни малейшего сомнения - именно эта, самая грандиозная операция комъинов - главная цель шпионов Земли. Пальцы Элори в его руке были холодны как лед. Не спрашивая, Кервин укутал ее плечи своей отороченной мехом накидкой. Согреть ее он может, укрыв этим даркованским одеянием, - но теперь, когда ему нет места ни среди комъинов, ни меж землян, куда им податься? Что будет завтра? - Арилинн, - мягко произнесла Элори, указывая через иллюминатор на засиявшие внизу огни; пот