молодым регулам доставались здесь лишь случайные куски, обрывки информации, по которым нельзя было составить целостной картины, и для старших эти юнцы никакой ценности не представляли. Они жили еще очень мало и для того, чтобы соперничать со старыми регулами, им просто не хватало опыта. Они принадлежали только своему роду, но, не имея пола, не могли производить потомство. Поэтому даже для своего рода они не представляли ценности. Из рода Хольнов лишь некоторые юнцы, пользующиеся доверием старших, эвакуировались с Кесрит - да еще малыши, которых кормили матери, - их перелет не требовал никаких затрат. У тех молодых регулов из рода Хольнов, которым не посчастливилось попасть в ту или иную категорию, было свое представление о том, почему они остались здесь. Они очень боялись появления землян, переживали за утраченное имущество, нервничали, беспокоились, обижались - ведь по своей глупости они считали себя самыми нужными и важными регулами в истории расы. Один из них сейчас сидел в приемной Хулага и уже в пятый раз просил разрешения войти. Он, безусловно, собирался протестовать против запрета выходить из Нома, а может, против нудной и тяжелой работы; или он хотел говорить о страхе перед землянами, просить о том, чтобы его взяли на борт "Хазана", где он оказался бы в безопасности. Хулагу уже надоели подобные просьбы; кроме того, он был занят. Регул, который сейчас ждал в приемной, работал там, где ему не грозила встреча с землянами, следовательно, с этой стороны никаких неприятностей не могло быть. Хулаг сейчас старался как можно быстрее устранить все повреждения, нанесенные "Хазану" во время бури - ведь это он не выяснил предварительно все капризы погоды на Кесрит. И у него не было времени успокаивать перепуганных помощников. Молодой регул продолжал настаивать. Хулаг со вздохом нажал на кнопку, приглашая его войти. Это был Сут Хара-ри - воспитанник местного университета. Он очень тихо и вежливо поклонился. Хулаг ответил на приветствие. Этот Сут был ему все же более симпатичен, чем остальные молодые регулы Кесрит. Хулаг понимал, что лучших из них ему необходимо переманить на свою сторону. Таков был его долг - спасти то лучшее, что оставалось на Кесрит. Эти молодые, обученные регулы могли увеличить его штат, как губернатора колонии. Хулаг приблизился к Суту, но оставил между ним и собой такое расстояние, чтобы тот не чувствовал неудобства. Однако юноше пришлось подождать, пока он с наслаждением выпьет чашку теплой тонизирующей жидкости. Только после этого Хулаг сделал жест, означающий готовность выслушать. Сут вздохнул, а затем быстро заговорил: - Бай, со станции сообщили, что приближается корабль мри. Это было похоже на раскат грома. Хулаг замер, глядя на Сута с нескрываемой тревогой. Келы, наемники - на планете, куда вскоре прибудут земляне! Сердце Хулага бешено забилось. Эти мри всегда появляются не вовремя. - Они сообщили, что собираются делать? - спросил Хулаг. - Они сказали, что будут приземляться. Мы потребовали, чтобы они причалили к станции, но они не обратили на это никакого внимания, лишь повторили, что вернулись на родную планету и желают совершить посадку. - Мри никогда не лгут, - сказал Хулаг. - Но они никогда не говорят правду. И в этом они схожи с регулами. - Им можно разрешить посадку, бай? - спросил Сут. - Что им передать? - Скажи, где сейчас наши корабли? - Все улетели с грузом и регулами. - Значит, мы не можем запретить им сесть. Мы не можем подкрепить силой свой запрет. - Ясно, - произнес Сут и мгновенно исчез. Хулаг, занятый своими мыслями, не успел ему ничего сказать. Мри. Такие же упрямые, как и тот кел'ен, что достался ему от Грурана. Жестокие, мстительные, неспособные к логике и здравым размышлениям. Память мгновенно подсказала ему, что на Кесрит постоянно живут несколько мри - с тех пор, как сорок три года назад под ударами землян пал Нисрен. Оставалось загадкой, почему мри облюбовали Кесрит. Обычно они просто выбирали ту или иную планету для своей базы, объявляли ее Домом и вели себя так, словно она действительно была их родиной. А сколько было эмоций и недовольства, когда регулы относились к этой планете как и к любой другой. За все время сотрудничества таких планет было три, и все они относились к колонии, которой правили Хольны. Следовательно, мри оказались целиком в ведении Хольнов. На родине регулов мри не знали. Самое интересное, что не регулы предложили службу мри - те сами напросились на службу. И с тех пор прошло уже 2202 года. Не существовало никаких разумных объяснений этому событию кроме того, что подобная жизнь полностью отвечала характеру мри. Регулы пытались понять это, вникнуть в их характер, но безуспешно. Никто не мог спорить с ними или убедить отказаться от древних традиций. Хулаг с огорчением вспомнил самоубийство Медая. Кровь вместо доводов разума, даже если это его собственная кровь. Медай, рожденный на Кесрит, не пошел на компромисс. Договор с регулами имеет силу только до тех пор, пока родина мри находится у регулов и туда не вторглись враги. Медай все видел, все понял и потребовал, отпустить его. Его попытались уговорить, и он решил умереть, так как считал, что он сам, его родина - преданы. Своим самоубийством он хотел заставить оскорбившего его регула испытывать угрызения совести. И даже зная, что его смерть не подействует на регулов так, как он рассчитывал, упрямый кел'ен все равно пошел на это. Именно жестокость и непримиримость мри привлекла регулов. Как ни странно, но эти дикари вполне уживались с регулами, а захват территорий, принадлежащих землянам, был бы без них невозможен. Мри стали просто необходимыми для изнеженных регулов. Воины по своей сути, ограниченные древними традициями, они сделались незаменимыми охранниками торговых кораблей и отдаленных колоний. Они никогда не изменяли своему слову, подкупить их было невозможно; невозможно было даже избавиться от них - они уходили лишь когда заканчивался срок их службы или погибали. Они не умели отступать, были начисто лишены инстинкта самосохранения, и это регулировало их рождаемость и распространение рода. Если бы не их суровая жизнь, они заполнили бы всю Вселенную. Несколько десятилетий мирной жизни - и их количество бы угрожающе возросло. Но благодаря суровому образу жизни, пренебрежению медициной и невероятной страсти к дуэлям и поединкам численность мри оставалась почти неизменной. Как жили эти воины до союза с регулами - до сих пор оставалось тайной, и мри не собирались ее открывать. Мри не занимались никаким полезным трудом, даже не производили пищу. Они предпочли бы умереть с голоду, но только не обрабатывать землю. Это правило они нарушали только изредка для сооружения своих угрюмых башен и постройки кораблей, которыми пользовались только они. Все остальное за них делали регулы. Но однажды на корабле Хулага, где кел'ейнов не допускали к управлению, отказала навигационная система. Команда была в панике. Вызвали кел'ена - это оказалась старая кел'е'ен. Женщина лениво подошла к пульту, поковырялась в нем, привела все в порядок и удалилась в свою каюту, ни с кем не заговорив, не приняв благодарности. И несмотря на это, та же самая кел'е'ен не могла прочесть ни строчки в инструкциях управления кораблем, не могла посадить его на планету. Понять характер келов мри было невозможно. Они кончали с собой, если их оскорбляли регулы, и сражались не на жизнь, а на смерть, если их оскорбил другой мри. Хулаг был уверен, что он понимал землян и не понимал мри, хотя с землянами он имел дело всего три года, а с мри - уже 2202 года. Земляне были во многом похожи на регулов - они жаждали собственности. И хотя у них была недолгая память, они создали индустрию, машины, компенсировавшие их недостатки. Несмотря на сорокатрехлетнюю войну с землянами, регулы доверяли им больше, чем мри. Регулам постоянно приходилось наблюдать за мри, чтобы те не расширяли военные действия за пределы локального конфликта, когда промышленность регулов окажется не в состоянии обеспечить военные действия и надежную защиту своей территории. Мри неспособны были понять это и могли довести регулов до полного экономического истощения. Мри без особых сожалений могли уступать один мир за другим, одну планету за другой. Но ведь они были кочевниками. Регулы, в отличие от мри, очень переживали потери планет, особенно тех, в которые было вложено немало их собственного труда. Но в конце концов самые серьезные потери понесли сами мри. В начале войны у мри было миллион девятьсот пятьдесят семь кел'ейнов; эта цифра была огромной по сравнению с тем количеством мри, которое начинало службу у регулов 2202 года назад. Их было всего сто тысяч, когда их предводители пришли к регулам и предложили свои услуги. А сейчас, согласно последним данным, во все кастах в живых осталось всего 533 мри. Было трудно представить, что такое малое количество мри, учитывая их свирепые нравы, смогут выжить после такого опустошения в их рядах. И, к тому же, без покровительства регулов. Алани, конечно, сохранят несколько мри, если те согласятся быть разумными. Хулаг видел некоторую пользу, которую можно было извлечь из союза с ними. Но следовало убрать с глаз землян, иначе мри, словно обезумевшие роботы, будут бессмысленно гибнуть в борьбе с неизбежным. И вот в разгар всей этой сумятицы прибывает корабль мри. Прибывает, когда вовсю идет эвакуация их родной планеты. Это, по всей вероятности, боевой корабль. Собственные корабли мри были обычно маленькими, но мри нигде не появлялись безоружными. И земляне, которые прибудут, чтобы вступить во владение Кесрит, тоже будут вооружены. У Хулага на мгновение мелькнула безумная мысль бросить все дела на Кесрит, погрузить молодых регулов на "Хазан" и сегодня же вечером улететь, предоставив землянам и мри самим разбираться между собой. Но "Хазан" был по-прежнему не готов к отлету. Самые ценные грузы еще не были погружены - это невозможно сделать, пока не будет отремонтирован грузовой шлюз "Хазана". И к тому же нельзя было так улетать отсюда. В Совете этого не одобрят. Он потянулся влево и нажал кнопку, вызывая юного Хаду Сураг-ги, своего личного секретаря. Хаде было всего двадцать лет, но он отличался умом и по праву занимал свой пост. - Хада, - сказал он, - мне нужна информация о мри, живущих на Кесрит. - Пожалуйста, - послышался голос Хады. - Записи ведутся уже более 2202 лет. Кесрит - одна из первых планет, заселенных мри. Считается, что они жили здесь еще до первого контакта с нами. Какая информация интересует бая? Возможно, я сам смогу вспомнить все необходимое. Невероятно! Молодой регул считает, что его знаний окажется достаточно, чтобы быть полезным старшему регулу: - О, самонадеянность юных! - ядовито заметил Хулаг, вспомнив, что он единственный старший регул на Кесрит. Однако он понимал, что Хада, несмотря на молодость и неопытность, пытается помочь ему из самых лучших намерений, желая сэкономить время и силы бая. Это ведь не Нураг, здесь вечно не хватает ни времени, ни терпения. - Хада, как ты думаешь, что привело корабль мри на Кесрит? - Эта планета сейчас является прародиной мри, - оказал Хада. - Вполне возможно, они собираются защищать ее. Они не привыкли уступать. Это были не те слова, которые могли успокоить Хулага, но он и сам думал об этом. И все же мри согласились с договором, который регулы заключили с землянами. Им все время говорили, что дальнейшая война с землянами недопустима. - Хада, какова сейчас численность мри на Кесрит? - Тринадцать, бай; в основном, старики, которые уже не могут сражаться. Хулаг был очень удивлен. Зная количество мри, он не интересовался этим маленьким эдуном и даже не потрудился выяснить подробности. - Мне нужны все записи о лидерах и истории здешней колонии мри. "Впрочем, это бесполезно, - подумал Хулаг. - Мри находятся на Кесрит очень давно и просмотреть все записи мне просто не удастся. У меня просто не хватит времени. Здесь должны быть горы записей". - Хада! - Да? - Свяжись с их кел'антом. Попроси, чтобы он немедленно встретился со мной. Последовала долгая пауза. - Хорошо, бай, - отозвался Хада. - На Кесрит эдуном правит госпожа, Интель. Кел'ант, следовательно, подчиняется госпоже. Он не является предводителем мри на Кесрит. Ругательство Хулага прервало молодого регула. Наступила тишина. Хулаг обдумывал новую для себя информацию, несколько смущенный тем, что знания молодого регула превосходили его собственные. Его бесило то, что когда дело касается мри, очень трудно разобраться, кто из них кому подчиняется. Но, похоже, Хада во всем этом неплохо разбирается. Скорее всего, он получил эти знания от старших Хольнов, правивших здесь в течение многих лет. "Чума и погибель, - подумал Хулаг. - И нет времени, нет времени. Пропади они все пропадом, эти мри!" Он хорошо знал, что никто не может вызвать к себе госпожу. Никто, кроме касты Келов, не мог встречаться с представителями чужой расы. Оставалось только игнорировать прибытие корабля мри со всеми возможными последствиями. Или же ему следовало оставить свою канцелярию и все важные дела своим неопытным помощникам и нанести визит предводителю мри, который санкционировал все отношения между регулами и мри. Только в разговоре с ним Хулаг мог достичь какого-то приемлемого для себя результата. - Хада, - решительно заговорил Хулаг. - Вызови мою машину с самым лучшим водителем, который не дрожит при виде мри. Он уже не раз испытал унижение, когда разговаривал с землянами-победителями, когда вынужден был согласиться на присутствие двух нежелательных наблюдателей, из-за которого теперь возникло столько осложнений в его отношениях с мри. Ему довольно легко удалось нейтрализовать этих землян, хотя он считал, что это будет непростая задача. Он просто убрал их со своего пути, и теперь Совет останется доволен. И вот теперь это. Он должен прекратить свою работу по спасению жизней регулов и их имущества и начать переговоры с неблагодарными мри, которые вряд ли поддержат его усилия. Внезапная мысль пришла ему в голову. - Хада! - сказал он. - Знают ли мри о прибытии корабля? - Эта информация не покидала стен Нома, - ответил Хада. - Но мри, вероятно, уже знают об этом. У них есть свои каналы получения сообщений. - Разумеется, - сказал Хулаг. Он выключил связь и приступил к самому трудному - он начал вставать. С тех пор, как он стал взрослым, прошло уже 290 лет. Ноги его укоротились, чувства притупились, вес стал во много раз больше. От холодного воздуха Кесрит его бурая кожа огрубела и трескалась. Два его сердца работали с огромной нагрузкой, мышцы сводило судорогой. Он был очень старым регулом, и его основным занятием было мышление. А теперь он опустился до визита к мри. 12 Показался эдун мри. Сооружение выглядело зловеще и располагалось в очень неудобном для жизни месте. Хулаг беспокойно заворочался на подушках, глядя на вырастающий перед ним эдун, построенный из глины и каменных блоков; поверхность камней была грубо обработана и сливалась с окружающей почвой. Наклонные стены ограничивали жизненное пространство - мри во всем старались не походить на окружающих. Структура башен, бессмысленная, изолированная от окружающего, отражала все особенности мышления мри, такого же бесполезного, стиснутого рамками предрассудков, недоступного другим... Машина с трудом пробиралась по дамбе, где дожди растворили соленые глыбы, образовав огромные рытвины и трещины. По обеим сторонам дамбы простиралась плоская равнина, усеянная нарывами кратеров, многие из которых дымились. Изредка ввысь устремлялась струя горячего пара - это просыпался один из гейзеров. Пока машина пробиралась по дамбе, объезжая разъедающие дорогу глубокие трещины, Хулаг старался не думать о тех чудовищных силах, что клокотали под ним. Ремонтировать дорогу мри не собирались. Конечно, они были стары, но даже будь у них достаточно сил, они не стали бы делать это, пока на планете есть хоть один регул. Эта дорога исчезнет, разрушится прежде, чем мри решат заняться ею, и Хулаг вовсе не желал помогать им в этом - все равно это достанется землянам, которые придут на планету. Он надеялся, что дорога выдержит одну его поездку туда и обратно. Машина преодолела подъем и остановилась у главного входа в эдун. Строение тоже было в плачевном состоянии. Хулаг видел множество фотографий эдунов, но так близко, да еще в таком состоянии не видел еще ни одного. Это строение было очень древним. Грязь покрывала даже центральную дорожку, и бай Хулаг смотрел на нее с отвращением. Ему предстоял по ней очень долгий и трудный путь. Вход охранял дус. Хулаг с ужасом взглянул на зверя. Дусы всегда сопровождали кел'ейнов в полетах. Но на кораблях они постоянно находились в каютах, бродить по коридорам им не разрешалось. Хулаг знал о дусах только общеизвестные факты: если мри были разумными существами второго класса по шкале, где регулы считались существами первого класса, то дусы относились к десятому классу, хотя одни из имевших с ними дело относили их к более высокому, а другие - к более низкому классу. Кесрит был их родиной. Они жили в диких горах и долинах и были очень хитрыми и опасными охотниками. Регулы с удовольствием оставляли их землянам. Мри делили с прирученными дусами пищу и жилье. Но дусы ничего не делали для мри, решительно ничего. Даже дрались они тогда, когда не было иного выхода. Единственная польза от них заключалась в том, что кел, содержащий такое бесполезное животное, занимал более высокое положение. А этот дус выглядел совсем больным. Слабый и беспомощный, он не мог даже поднять голову. Вид этого безобразного существа подействовал на Хулага больше, чем вид развалившегося эдуна. Он поневоле смотрел на дуса, ожидая, когда водитель, Чул Наг-ги, поможет ему выйти из машины. Чул шел со стороны дуса, не спуская глаз со зверя. Когда они стали подниматься по ступеням, дус поднял голову, чтобы осмотреть их. Слезящиеся глаза с дрожащими веками привели Хулага в ужас. "Он же умирает, - подумал он. - Он умирает на самом пороге. Почему они не убьют его? Если не из жалости, то хотя бы из соображения гигиены". Дус осмотрел их, фыркнул и издал какой-то утробный звук, который не выражал удовольствия, но и не содержал угрозы. - Прочь! - крикнул Чул, охваченный паникой. Хулаг отскочил назад так быстро, насколько это было возможно при его размерах. А Чул яростными пинками старался отогнать дуса. Затем он помог Хулагу подняться и войти в ворота. Мри заметили их и мгновенно исчезли. Их черные тени неслышно бесшумно исчезли в темных проемах дверей башен. Никто не предложил им помощи. Но Хулаг не нуждался в проводнике. Он еще в Номе изучил план эдуна, знал расположение помещений первого этажа, знал, в какой башне находятся покои госпожи. И он пошел туда медленно, с ужасом думая о винтовой лестнице, ведущей в башню. Они начали трудный подъем. Сверху послышался шум, но Хулаг никого не увидел и продолжал подниматься по лестнице вдоль заляпанных грязью стен, разукрашенных рисунками и символами. В этих изображениях не было никакого порядка и казалось, что из них ничего нельзя понять. Черно-голубые и золотистые рисунки вились по стенам и потолку коридора. Вероятно, мри очень религиозны - еще один факт, который мри скрывали от посторонних. По-видимому, эти рисунки должны были отгонять духов, а может быть, мри считали, что это просто красиво. Двери в холл, где принимала госпожа, были стальными, как и все двери эдуна - их делали регулы. На этих дверях и держалось рассыпающееся здание эдуна. - Они никак не хотели использовать прекрасный металл регулов в своих земляных норах, - негромко заметил Чул, но тут же осекся под строгим взглядом Хулага, который помнил об исключительном слухе мри. - Открой дверь, - сказал Хулаг. И когда Чул распахнул дверь, у него перехватило дыхание. Прямо перед ними стоял кел'ен в черной вуали. Молодой кел'ен. Хулаг определил это по гладкому лбу и чистой золотистой коже. Это был суровый воин, закутанный в черную мантию, увешанный оружием, готовый к бою. Даже древнее оружие, длинный нож, - и тот висел у него на поясе. Хулаг с внезапным содроганием вспомнил Медая, который был точной копией этого мри. Ему показалось, что он встретился с привидением. Юный регул и юный мри стояли друг против друга, и регул не выдержал, отступил на шаг. Эта слабость вызвала гнев у Хулага. - Где госпожа? - сурово спросил он. - Молодой мри, отойди от двери и вызови кого-нибудь из старших. Я хочу видеть госпожу. Мри величественно повернулся и ушел. Воин мри. Хулаг ненавидел эту расу. Они существовали неизвестно зачем. В их юношах это проявлялось особенно отчетливо. Юноша, как и весь эдун, пропах ладаном. И Хулаг едва сдержался, чтобы не чихнуть. Ноги его дрожали от долгого и трудного подъема. Он вошел в холл, опустился на колени и устроил свое огромное тяжелое тело на ковре. Из мебели в холле были лишь кресло госпожи и две скамьи у входа. Но эти скамьи были слишком высокими и хрупкими для взрослого регула, который не мог слишком долго оставаться на ногах. Вообще-то можно было потребовать, чтобы мри принес подходящее кресло, но, видимо, этот эдун был беден и здесь не было мебели для гостей-регулов. Ковер, по крайней мере, был чистым. В глубине холла, за перегородкой, отделявшей часть помещения, послышались шаги. Хулаг мысленно выругался, чувствуя себя довольно неловко а Чул беспокойно заворочался. Вскоре в холле начали появляться воины, закутанные в черные мантии и вуали. - Бай, - пробормотал Чул. В голосе его слышался страх. Хулаг бросил на него строгий взгляд. Этот молодой регул слишком труслив. Мри, несмотря на свою надменность, были слугами регулов, и их к этому никто не принуждал. Да, мри были непонятным народом, но регулам их бояться не следовало. Вошли дусы. Их огромные головы были наклонены к полу, словно звери что-то выискивали. Они забрались в угол и улеглись, положив головы между мохнатыми лапами. Они смотрели на регулов, и их маленькие, едва заметные глазки поблескивали в полутьме. Один из них глухо зарычал, но, повинуясь жесту кел'ена, успокоился. Тут Хулаг не выдержал и оглушительно чихнул. Ни один из мри, казалось, не заметил такого вопиющего нарушения этикета. Хулаг пересчитал мри. Их было одиннадцать. И девять из них были в вуалях - очевидно, мужчины и женщины Келы. Молодая женщина в золотистой мантии была без вуали. Рядом с ней стоял старик в такой же золотистой мантии. Хулаг видел лица только двух мри. И он не мог отвести глаз от прекрасного лица молодой женщины. "Странно, - подумал Хулаг, - что особи этой расы уже с рождения имеют пол, и только к старости различие между полами теряется". - И Хулаг поспешил избавиться от этой мысли, решив вернуться к ней позже - если, конечно, мри переживут это смутное время. Послышался легкий шелест одежды - появилась госпожа, опираясь на руку юного кел'ена. Она прошла между воинами и опустилась в свое кресло. На ней не было вуали, и она была очень стара. Юный воин опустился на колени рядом с ней. Его холодные глаза с недоверием и враждебностью смотрели на регулов. Взгляд госпожи выражал покой и мудрость, которые пришли к ней с прожитыми годами. Эти качества Хулаг высоко ценил, и он внезапно понял, что ему лучше разговаривать с этой мудрой женщиной, а не с келами. Ее не удивила встреча с регулами. Взгляд ее был быстр и ясен. Перед ними было мыслящее существо. - Госпожа, - сказал Хулаг с тем почтением, которого требовал ее возраст, хотя она и была мри. - Хулаг, - сказала она, отбросив все его титулы. Ноздри его сжались и шумно выпустили воздух. Жаркая волна гнева охватила его. - Госпожа, - сказа Хулаг. - На нашем корабле найдется место для мри. - Это была почти правда: он отвел место для молодых мри. Он надеялся, что они под руководством рода Аланей примут цивилизацию, станут ее частью. Но перед ним было только двое молодых. Теперь он мгновенно изменил решение. Эти старики, подумал он, будут контролировать молодых мри, сделают их более уступчивыми и, как знать, может, они создадут новую колонию. Он опять вспомнил кел'ена, покончившего с собой, и подумал, что этого могло не произойти, окажись рядом старый мри, который объяснил бы юнцу всю бессмысленность его поступка. Если же в этих стариках не осталось ни крупицы здравого смысла, то вся цивилизация мри исчезнет. Им не освободиться от самих себя. - Нам бы хотелось, чтобы вы поднялись на борт сегодня вечером, - сказал он. Госпожа смотрела на него без радости, но и без негодования. - Да, бай? - Как можно скорее. Мы уже заканчиваем погрузку. - А наши дусы? - спросила она. - И дусы. По одному на каждого. - Хулаг мысленно выругался, прикинув, что расходы возрастут вдвое против того, на что он рассчитывал. Про дусов он не подумал. Но он понимал, что эти животные необходимы для душевного здоровья мри. - Мы подумаем над этим, - сказала госпожа, положив руки на плечи молодого воина и молодой женщины. - Для долгих консультаций нет времени, - возразил Хулаг. - А, - сказала госпожа. - Значит вы уже знаете о корабле. Кровь отхлынула от лица Хулага и только спустя некоторое время восстановила свой обычный бег. Он не смотрел на молодого Чула, надеясь, что у того хватит ума не пересказывать все, что случилось тут, в компании молодых регулов и не повторять тех оскорблений, которым подвергся здесь Хулаг. - Да, - сказал он, - конечно, знаем. И тем не менее, нам хотелось бы ускорить наш отлет. Мы не знаем, что это за корабль, но без сомнения... - Он внутренне содрогнулся при мысли о том, что сейчас ему придется лгать. Лгать во имя регулов, которые находятся под его покровительством. Во имя своих амбиций. Но это было не так просто. - Когда вы будете на борту, мы сможем перехватить ваш корабль и увести его в наши внутренние зоны, туда, где земляне не смогут его достать. - И вы пойдете на это? - раздался старческий голос. - Неужели мри наконец попадут на родину регулов? Ведь нам даже не разрешалось знать ее местонахождение, бай. - И тем не менее... - Он не мог настроиться на ложь. Он учился этому у других рас. Он смотрел на их ложь с ужасом и изумлением, он знал, что ложь - самое обычное явление среди землян. Хулаг чувствовал, как кожа покрывается потом, как горло сжимают судороги. Но он знал, что если ему не удастся солгать, то все окончится ужасной катастрофой для мри и для регулов, находящихся у него под началом. Катастрофой его будущего. Если бы все стало известно на Нураге... Но это же всего лишь мри, низшая раса. Их память коротка. Значит, ложь не будет долго жить среди них. - И тем не менее, госпожа, - сказал он, тщательно взвешивая слова, - это так. Теперь многое изменилось. Мы не можем задержаться здесь так долго, как нам бы хотелось. Мы заканчиваем погрузку и улетаем. - Ты боишься столкновения между нами и землянами? Вопрос попал в цель. Хулаг сидел спокойно, глядя на госпожу и стараясь найти правильный ответ. Мри, как и регулы, говорили только правду. Хулаг знал это из записей предков. В этих записях была лишь правда, которая описывала прошлое и предсказывала будущее. Неужели его предки никогда не лгали? Никогда не испытывали искушения исказить крохотную, ничего не значащую истину во имя большой настоящей правды? Неужели они так строго и педантично придерживались правды? Эти сомнения будоражили оба его измученных сердца, выбивали почву из-под самых твердых его убеждений, вселяли в него неуверенность. И несмотря на все традиции предков, бай сейчас должен солгать, придав лжи форму правды. Он должен был сделать это во имя спасения двух рас. - Мы очень хотим, - забормотал Хулаг, стараясь вжиться в свою роль, - обезопасить вас от землян, мы хотим побыстрее отбыть отсюда, как для вашей, так и для нашей безопасности. На карту поставлены наши жизни, жизни молодых регулов, моя репутация. А я представляю большую ценность для своего народа. Если вы хотите улететь с нами, то я советую, госпожа, готовьтесь побыстрее. - Мы служили регулам 2000 лет, - сказала госпожа. - Это очень большой срок, а вознаграждение не соответствовало нашим заслугам. - Мы предлагали вам все. Мы предлагали вам нашу технику, чтобы вы воспользовались всеми благами нашей цивилизации. Мы предлагали вам наши знания, нашу историю, нашу технологию... - Нам не нужны ваши знания, - сказала госпожа. - В этом ваше несчастье, - сказал бай. Ему уже приходилось сталкиваться с этим тупым упрямством мри, когда он общался с Медаем. - Госпожа, вы летаете в кораблях, построенных регулами, ваше оружие, ваша пища сделаны регулами. Без нас вы бы умерли от голода. И все же вы презираете наши знания. - Мы не презираем их, - сказала госпожа. - Они нам не нужны. Хулаг, не скрывая пренебрежения, окинул взглядом совершенно пустую комнату, стены которой украшали уродливые символы, не приносящими никакой радости глазу. Хулаг сомневался, что сами мри помнят значения этих символов. Мри были очень религиозны. Если они заболевали или получали рану в бою, они не принимали медицинской помощи от регулов и предпочитали умереть. Во время болезни им нужно было только присутствие другого мри или дуса. Такова была их религия. И обычно они умирали, не пытаясь бороться с недугами. "Мы воины, - говорили они, - а не рабочие, не торговцы, не артисты. Нам не нужны те выгоды, которые приносят ваши знания." Медицина, техника, литература, сельское хозяйство, физический труд - всем этим мри пренебрегали, все это они оставляли регулам. "Животные, - думал Хулаг. - Это же настоящие животные. Убийства, насилие вызывают у них наслаждение. Они готовы воевать всю жизнь ради собственного удовольствия. Нам никогда не отучить их от войны. Они любят ее слишком сильно." Хулаг обратился к надменному молодому кел'ену, который сидел у колен госпожи: - Юноша, ты не хочешь учиться? Ты не хочешь иметь то, чем наслаждаются регулы? Знать прошлое, видеть будущее, делать машины? Золотистые глаза кела прищурились, что означало высшую степень изумления. - Я кел, - сказал молодой воин. - И моей касте не нужно образование. Спроси лучше сена. Молодая женщина в золотом, в свою очередь, взглянула на Хулага. Ее прекрасное лицо, не закрытое вуалью, напоминало маску - совершенно бесстрастное, ничего не выражающее. - Сены подчиняются госпоже. Спроси госпожу, бай, может, ей все это нужно. Если она прикажет мне учиться, я буду изучать все, что ты предложишь. Они издевались над ним. Таков был юмор мри. Хулаг взглянул в глаза госпожи, которые не изменили своего выражения во время разговора. - Мы знаем, - наконец сказала она, - что это всегда было доступно нам. Нам нужна не та плата за службу, что предлагаете вы. Загадки. Мри лелеют свои тайны, свою непостижимость. Такому народу нельзя помочь. - Если один из вас, - сказал Хулаг, собрав все свое терпение, - сможет сформулировать, чего же вы хотите, то, возможно, мы найдем способ дать вам это. Но госпожа молчала. И остальные молчали. "Мы служим за плату", - надменно сказал как-то один из предков госпожи. Но он ничего не сказал о том, какая плата нужна ему. И госпожа, как и ее предок, тоже не говорила ничего. - Это будет очень удобно для моего народа, - сказал Хулаг. Он решил прибегнуть к старым формулировкам и воззвал к совести мри. Что ж, по крайней мере, это было правдой: - Мы привыкли к тому, что мри защищают нас. Мы не воины. Если несколько мри будут на нашем корабле, мы будем чувствовать себя в безопасности во время путешествия. - Если вы просите одного мри для защиты, то я пошлю его с вами, - сказала госпожа. - Госпожа, - сказал Хулаг, снова пытаясь воздействовать на здравый смысл и совершенно забыв о своем достоинстве и о том, что все это происходит на глазах у Чула. - Неужели ты пошлешь одного из своих людей в такое далекое путешествие безо всякой надежды на возвращение? И почему вы хотите остаться здесь после того, как уйдем мы? - А почему мы должны лететь с вами на вашем корабле на Нураг? Ведь у нас есть свой корабль. Зачем ты этого добиваешься? - спросила госпожа. - У нас есть перед вами обязательства, - сказал Хулаг, и сердца его бешено заколотились. - Там вы будете в большей безопасности, чем здесь. - Здесь будут земляне, - заметила госпожа. - Ты знаешь, что это означает? Хулаг ничего не нашел в своей обширной памяти, чтобы ответить на этот вопрос. В его голове зашевелились тяжелые смутные подозрения. - Может, вы решили изменить нашему союзу и перейти на службу к землянам? - наконец прямо спросил он. Госпожа сделала какой-то жест, смысл которого был непонятен Хулагу. - Я должна посоветоваться со своими Мужьями, - сказала она. - Если вы хотите, я пошлю одного из моего Народа с вами. Мы служим регулам. Я не могу отказать тебе в просьбе, о, Хулаг, бай Кесрит. Теперь, когда наступило время обмена любезностями, Хулаг сам перестал доверять мри. Хоть они не могут лгать, но он был уверен, что тоже не сумеет солгать. Однако пришло время, и он солгал. И это оказалось бесполезным. Мри и в самом деле не лгали, но госпожа, скорее всего, смеялась над ним под вуалью вежливости. А черные вуали келов были непроницаемы. - Что это за корабль, госпожа? - спросил он. - Что именно тебя интересует? - Что за мри прилетели на нем? Они из этого эдуна? - Корабль называется "Аханал". Тебе действительно нужен сопровождающий на корабле? - Я отвечу тебе, когда ты переговоришь со своими Мужьями и дашь ответ на остальные вопросы, - ответил Хулаг, заметив, что госпожа ускользнула от прямого ответа. Гнев закипал в нем. Таковы были мри. Они ничего не знают, почти ничего не помнят, и все же решили одурачить его, регула. Он был на их территории и по законам этого забытого мира считался единственным представителем регулов. Впервые мри предстали перед ним не как дополнительное удобство, любопытные зверюшки, а как тупая сила, как дусы, опасные и зловещие. Он смотрел на воинов в черном, с надменным безразличием стоявших перед регулом, который долгие годы командовал ими. И чтобы мри не подчинялись регулам... Такого никогда не случалось за долгие годы их службы разным родам регулов, разным губернаторам. Хулаг порылся в своей памяти и не нашел ни единого случая открытого мятежа, неповиновения. Это было самым плохим во всей ситуации: регул оказался в ситуации, которая прежде никогда не возникала, когда его огромная память была также бесполезна, как чистая незагруженная память молодого регула. Регулы в состоянии высшего напряжения изредка проявляли способности ясновидения, они могли видеть то, что еще не случилось и о чем у них не могло быть никакой информации. Иногда такие предсказания были очень точными. Однако такой всплеск умственной активности не проходил даром. У предсказателя все смешивалось в памяти - то, что было, то, чего еще не было, то, чего никогда не будет, - и они нередко сходили с ума. Внезапно Хулаг почувствовал, что видит, как все произойдет дальше. Он видел, что эти воинственные существа набросятся на него и Чула и моментально прикончат их, восстав в кровавой безумной злобе против регулов, против рода Аланей. Два его сердца бешено колотились не только от ужаса, но и от того, что ему удалось заглянуть в будущее. Ему было всего 310 лет. Он уже достиг пика своих возможностей и хотел продержаться на нем еще несколько десятков лет. Хулаг пришел в ужас от того, что из-за страшного напряжения он истощил себя, и теперь его разум начнет угасать. Старому регулу очень вредно подвергать себя такому напряжению. - Госпожа, - сказал он, решив еще раз воззвать к ее разуму. - Я должен сказать, что твои консультации могут вызвать задержку, в результате которой твои люди могут не успеть на корабль и остаться здесь. - Мы посоветуемся, - сказала она - и это было ни "да", ни "нет", но он воспринял ее слова как абсолютный отказ, рассудив, что это просто отговорка. У этих мри была какая-то тайна, которая удерживала их на Кесрит, и они не посвящали в эту тайну регулов. Хулаг вспомнил слова молодого кел'ена, который покончил с собой, когда ему отказали в просьбе покинуть корабль. Он, вероятно, хотел доставить госпоже известие о том, что на Кесрит летят земляне. От этих мри можно было ожидать чего угодно, в том числе и коллективного самоубийства всей расы: они начали бы защищать Кесрит от землян, и земляне бы не поверили, что мри действовали самостоятельно, а не по приказу. Они покончили бы с мри и двинулись дальше на регулов. Опять предвидение будущего, ужасное предвидение. Мри отступают лишь после того, как им приказали это сделать, а стоит хоть на миг ослабить контроль - и они не отступят никогда. Хулаг мысленно выругал себя за то, что слишком много внимания уделял погрузке ценностей на "Хазан", когда ему следовало в первую очередь заняться мри. Хулаг с трудом поднялся. Его мускулы не успели отдохнуть после такого напряжения, и он не отказался от помощи, которую предложил ему Чул. Молодому регулу пришлось напрячь все свои силы, чтобы удержать огромное тело Хулага. Госпожа щелкнула пальцами, и молодой кел'ен легко вскочил на ноги и поддержал Хулага с другой стороны. - Это очень утомительно для бая, - сказал Чул, и Хулаг мысленно выругал не в меру разговорчивого юнца. - Он очень стар, госпожа, долгое путешествие утомило его и этот воздух ему не очень подходит. - Ньюн, - обратилась госпожа к кел'ену. - Проводи бая до его машины. - Она легко поднялась, как ни в чем не бывало глядя на Хулага, с трудом передвигающего ноги. Хулаг никогда не жалел о своей утраченной молодости и легкости движений. Ведь взамен он обрел громадную память и почет, и свободу от страха, который обычно мучает всех молодых регулов. Но у мри все было иначе. Он с негодованием ощутил, что госпожа устроила спектакль для своих людей, которые могли сравнивать старого мри и старого регула, совершенно беспомощного без своих машин. Для мри, легких и подвижных даже в старости, такая беспомощность была смешной. Хулаг подумал, что мри издеваются над физической немощью регулов так же, как регулы между собой смеются над умственной ограниченностью мри. Но за 2202 года никто не видел смеющегося мри. Хулаг боялся, что сейчас под черными вуалями прячутся улыбки. Он взглянул на Чула, чтобы увидеть, понимает ли тот хоть что-нибудь. Молодой регул казался очень испуганным. Он пыхтел под тяжестью Хулага. Юноша мри не смотрел ни на того, ни на другого. Взгляд его где-то блуждал, а скрытого под вуалью лица не было видно. Они прошли через двери, оказавшись в головокружительных зигзагах расписанных стен, и снова стали спускаться по проклятой лестнице. От этого воздуха, от диких сочетаний цветов на стенах у Хулага кружилась голова; он боялся упасть, и наконец вздохнул с облегчением, когда они добрались до площадки. Там он немного отдохнул, и затем они снова, шаг за шагом, стали спускаться. Они вышли на улицу - здесь их поджидал едкий воздух. Хулаг приободрился. Он остановился снова и, опираясь на плечи спутников, щурился на свету и старался восстановить дыхание. - Ньюн, - сказал он, припомнив имя молодого кел'ена. - Да? - отозвался юноша мри. - А что, если я попрошу тебя лететь со мной? Золотистые глаза встретились с глазами регула. Они были расширенными и, казалось, в них мелькнул испуг. Хулаг прежде никогда не видел, чтобы мри не могли скрывать своих эмоций. Это удивило его. - Бай, - сказал юноша мри. - Я служу госпоже, и я ее сын. Я не могу покинуть ее. - И вы все ее сыновья? - Нет, бай. Они - ее Мужья. Я - ее сын. - Я надеюсь, не в физическом смысле? Мри посмотрел на него так, словно был одновременно удивлен и оскорблен. - Нет, бай. Моей настоящей матери больше нет. - Ты полетишь со мной на "Хазане"? - Если госпожа отпустит меня. Он был молод, бесхитростен, и, в отличие от госпожи, свободен от предрассудков. Молодой, самоуверенный, надменный; но такого, как он, еще можно научить, сделать из него цивилизованное существо. Хулаг смотрел на юное лицо, до самых глаз закрытое вуалью, и находил, что этот мри куда приятнее остальных, однако он обратился к нему, как обращаются старые регулы к молодым - резко и повелительно. - А если я прикажу тебе, чтобы ты сел со мной в машину? Несколько мгновений юноша мри не мог ответить, а может, он обдумывал предложение. Глаза над вуалью казались испуганными и недоумевающими. - Ты должен понять, что я предлагаю тебе безопасность, - добавил Хулаг. - Только госпожа может приказать мне, - сказал молодой кел'ен. - А я знаю, что она не пошлет меня. - Она обещала мне одного мри. - Кого послать, а кто останется, решает эдун. Это его привилегия. Я полагаю, что госпожа не отпустит меня, бай. Сказано было достаточно ясно, и для того, чтобы получить разрешение госпожи, нужно снова совершить подъем, снова разговаривать с госпожой, снова испытывать унижение - и все это без какой-либо надежды на успех. Хулаг обдумал все это и отказался от мысли снова говорить с мри. Он взглянул на юношу мри, стараясь понять, чем тот отличается от остальных. - Как твое имя, твое полное имя, кел'ен? - Ньюн с'Интель Зайн-Абрин, бай. - Помоги мне сесть в машину, Ньюн. Поняв, что это все, чего требует от него Хулаг, мри не смог скрыть облегчения. Напрягаясь изо всех сил, он вместе с Чулом медленно и аккуратно опустил Хулага на подушки. Хулаг глубоко вздохнул, взгляд на миг затуманился, кровь бросилась в голову. Затем он нетерпеливым жестом отпустил мри и смотрел, как тот идет обратно и скрывается за дверью, вырубленной в полуразрушенной стене. Дус у двери поднял голову, чтобы посмотреть, кто идет мимо, затем отвернулся и положил голову между лапами. От его дыхания с земли поднялось облачко пыли. Юноша мри на миг задержался рядом с ним, а потом исчез в темном дверном проеме. - Едем, - сказал Хулаг Чулу, который сел на место водителя. И затем добавил: - Юноша, свяжись с моей канцелярией и спроси, нет ли новых сообщений. Он с беспокойством подумал о прибывающем корабле, и о том, каким безоблачным казалось все еще сегодня утром, когда о нем не было известно. Он с удовольствием вдохнул теплый очищенный воздух внутри машины и попытался собраться с мыслями. Вот-вот на Кесрит прибудут земляне. И, обнаружив поблизости корабль мри, они заподозрят предательство. Это произойдет совсем скоро, а может даже раньше, чем он думает. И тогда, без всякого сомнения, между мри и землянами произойдет столкновение, если он к тому времени не очистит от мри Кесрит и его окрестности - тем или иным способом. А теперь, после разговора с госпожой, Хулаг уже не знал, как ему действовать, как договориться регулам и мри. Или землянам и мри. - Бай, - послышался в приемнике голос Хады Сураг-ги, - мы связались с кораблем мри. Это "Аханал". - Говори мне только то, чего я еще не знаю, юноша. На некоторое время воцарилась тишина. Хулаг успел овладеть собой. Хада пытался все сделать как можно лучше. Его положение было сложным - приходилось находить компромисс между надменностью мри и нетерпением Хулага. - Бай, - послышался извиняющийся голос Хады. - Этот корабль не с Кесрит, но они собираются совершить здесь посадку. Они говорят, бай... - Продолжай, юноша. - Что они на закате солнца будут в городе. Они уже близко, очень близко, бай. Наша станция выдает им координаты для посадки, но они не обращают внимания на передаваемую информацию. Хулаг выдохнул воздух и выругался. - Ты слушаешь, бай? - Что еще, юноша? - Они отвергли наше предложение пристыковаться к станции. Они хотят совершить посадку в порту. Мы пытались объяснить им, что это противоречит договору и что порт сильно пострадал во время бури. Они не стали слушать. Они сказали, что им нужно продовольствие. Мы предложили им получить его на станции. Они не стали слушать. Они требуют, чтобы их корабль был переоборудован в военный, с полным перевооружением. Мы заявили, что не можем этого сделать. Но они требуют, бай. Они сказали, что у них на борту четыреста мри. Дрожь пробежала по телу Хулага. - Юноша, - сказал Хулаг. - Во всей освоенной Вселенной осталось в живых всего 533 мри и тринадцать из них здесь, на Кесрит. - Но, бай, - умоляющим тоном произнес Хада. - Бай, я слышал их слова совершенно отчетливо. Я попросил их повторить цифру. Возможно... что это последние мри во всей Вселенной. - Чума и погибель! - Хулаг снова выругался и тронул Чула за плечо: - Порт. - Бай? - переспросил Чул, глуповато моргая. - Порт, - повторил Хулаг. - О, юное невежество! Порт. И побыстрее. Машина резко повернула влево и покатила по дороге, подпрыгивая на ухабах. Хулаг смотрел на розоватое небо и отдаленные горы, на дикие долины и белые песчаные пустыни Кесрит. Все это достанется землянам. Он снова с содроганием вспомнил о мри, который покончил с собой, и о тех мри, что сейчас приближаются к Кесрит - последних мри, уцелевших в войне, стремящихся к своему Дому, который скоро перейдет в руки землян. Они хотят умереть тут? О, если бы все было так просто! Но они вдохнут новую жизнь в войну, разрушат достигнутый мир и затем, погибнув в бою, оставят регулов один на один с разгневанными землянами: это было так похоже на мри! Он начал размышлять. Оба его сердца сжимались от страха. Он никогда не лгал до своего визита к мри, и он никогда не убивал - за него это делали наемники мри. Машина сделала крутой поворот к порту и запрыгала на ухабах. Разруха пришла даже сюда. С внезапно сжавшимся сердцем он увидел, что в горах за городом вновь собираются тучи. 13 Дождь барабанил по стенам эдуна. Ветер обрушивался вниз, но горы и высокие скалы преграждали ему путь, направляли на город регулов и порт. Ни один порыв ветра не обрушился на эдун за 2000 лет. В такой вечер было приятно собраться всем мри за общим столом в башне госпожи. В этот вечер воздух был пронизан предчувствием чего-то приятного, каким-то странным удовольствием, таким же сильным, как ветер. Дусы, которые остро чувствовали настроение, не на шутку развоевались, и их всех выпроводили из эдуна. Звери исчезли во мраке. Все, кроме мьюк'ко, который лежал у ворот и не обращал внимания на разыгравшуюся бурю. Все кел'ейны пребывали в приподнятом настроении. Глаза стариков сверкали. Никто не говорил о прибывающем корабле, но он был центром всего. Ньюн, как и все остальные, связывал все свои надежды с прибытием "Аханала". Перед ним открывались радужные перспективы. Братья. Соперники. Жизнь. Пускай у него не было военного опыта, но это был его Дом, он был келом этого Дома, и кроме того, он был кел'еном госпожи. Это было очень приятное, но непривычное чувство - ведь он теперь был не самым низшим из них; он был среди первых. - Мы связались с кораблем мри, - только и сказала им госпожа. И это было все, что им было известно о корабле. Утром госпожа собрала их и говорила с ними спокойно и торжественно. Это было трудно для нее - ведь последнее время она зачастую плохо себя чувствовала. Но сегодня утром Интель была такой, какой Ньюн ее прежде не видел - она приводила его в трепет своим мягким голосом и необыкновенной ясностью мысли. Она говорила о тайных тропах Кесрит, о которых регулы ничего не знали. - Скоро, - сказала она. - Следите за регулами, кел'ейны, не спускайте с них глаз. И очень скоро, скорее, чем они ожидали, прибыл для переговоров бай. Регулы волновались. Они столкнулись с тем, чего никогда раньше не случалось, и они очень беспокоились и были в смятении. - Интель, - сказал Эддан, старший из ее Мужей, когда Ньюн вернулся с кухни, куда относил посуду и остатки пищи. Только кухня и часть башни Катов оставались открытыми, - Интель, будет ли дозволено келу задать вопрос? Ньюн быстро сел на свое место. Он был благодарен Эддану за то, что тот подождал его возвращения. Ньюн смотрел в лицо Матери, надеясь, что она не откажет Эддану. Она нахмурилась. - Кел хочет спросить о корабле? - Да, - ответил Эддан. - А разве есть сейчас что-нибудь более важное? Госпожа опустила руки. Разрешение было получено. - Когда он прилетит, - спросил Эддан, - мы улетим на нем или останемся? - Кел'ейны, я скажу вам, что вижу конец Кесрит. Да, мы улетим, но я скажу вам и другое: я должна дать баю регулов одного кел'ена, не больше. Но я сомневаюсь, что бай еще раз придет за ним. Старый Лирен - без вуали, поскольку при совместной трапезе никто не закрывал своего лица - ухмыльнулся и поднял украшенную боевыми шрамами руку. - О госпожа, Матушка, если он придет, пошли меня. Мне бы хотелось увидеть Нураг: действительно ли он таков, как о нем говорят. А кроме того, от меня мало пользы при строительстве нового эдуна. Этот наш дом совсем разваливается, и если нам не суждено остаться в нем, то я лучше снова пойду на службу. - Ты хочешь снова служить Народу, Лирен? - Да, Матушка, - ответил Лирен и его глаза обратились к Эддану: "спрашивай, старейший". Остальные Келы сидели тихо. Но госпожа больше не разрешила задавать вопросы. - Сатель, - позвала Интель. - Да, госпожа? - Напомни келам условия договора, который обязывает нас служить регулам. Сатель склонил голову, затем поднял ее снова. - Договор между Хольнами и мри, который заставляет мри служить регулам, так говорит о сроках службы: "До тех пор, пока регулы и мри не окажутся вместе на планете, где расположен эдун Народа... или до тех пор, пока мри одни остаются на планете, которую оставили регулы, но на которой находится эдун Народа..." В этом случае мри прекращают свою службу у регулов. И я скажу, госпожа, что если следовать договору, то регулы уже нарушили его условия. - Да, - сказала госпожа. - Я тоже так думаю. Мы заключили договор с Хольнами. Род Хольнов знал, как обращаться с нами, но этот бай Хулаг прибыл аж с самого Нурага, и он совсем не знает Народа. Он совершил ошибку, не подумав о нашей эвакуации заранее. - Хольны знали нас лучше, чем он, - сказал Сатель. - Но они не сообщили своему преемнику то, что ему непременно следовало знать о нас. - Старая Солгах промолчала. - А может, Хулаг поленился просмотреть записи. Регулы плохие воины, но они умеют мстить по-своему. И Интель улыбнулась. В этой улыбке было удовлетворение. - Будет ли дозволено келу, - спросил Эддан, - задать вопрос? - Спрашивай. - Ты думаешь, что Солгах специально утаила от Хулага информацию о нас? - Да, я думаю, что такова месть рода Хольнов, так они удовлетворили свою гордость. Бай Хулаг потерял мри. Я в этом уверена, - сказала она твердо. - Медай был последним из моих детей, кто погиб, служа регулам. И теперь... теперь, кел'ейны, не думайте, что мри будут сражаться против мри. Нет. Такого больше не будет. Волна разочарования прокатилась среди Келов. - Будет ли дозволено келу... - снова начал Эддан. - Нет, - сказала госпожа. - Кел не может спросить. Но я скажу все, что вам нужно знать. Мри осталось слишком мало. Было время, когда междоусобные войны служили Народу, но это время прошло, кел'ейны. Я скажу вам то, о чем вы не можете спросить: на корабле "Аханал" находятся остатки нашего Народа; и мы последние. Больше никого нет. Словно холодный ветер пробежал но комнате. Никто не шевельнулся. Ньюн стиснул руки между колен, пытаясь осознать сказанное Матерью, лелея слабую надежду, что это всего лишь аллегория - ведь Мать часто говорила загадками; но в данном случае это была правда. - На Элаге, - голос Интель звенел, - регулы удрали, спасая свое потомство и добро, и бросив всех кел'ейнов, которые служили им. Затем регулы собрали кел'ейнов из эдунов Млассула и Селета и погубили их всех. Но это не имеет никакого значения для нового бая Хулага, для нового хозяина, присланного с Нурага. Послышался неожиданный звук - хлопок в ладоши. Это всегда сдержанный Эддан не выдержал и выругался. - Госпожа, - спросил он, - будет ли дозволено келу задать вопрос? - Нечего спрашивать, Эддан, - оказала Интель. - Случилось так, что погибли 10000 мри и много кораблей, числа которых я не знаю. Все корабли принадлежали регулам, но на них не было ни одного регула, потому что регулы боятся воевать. Они убили 10000 мри. И я проклинаю тех Матерей, которые послали своих сыновей на гибель. Пот тек по лицу Интель. Кожа ее стала бледной. Воздух с хрипом вырывался изо рта. Никогда ласковая Мать не ругала никого, но теперь она ругалась так, что кровь стыла в жилах кел'ейнов. Ньюн почти не дышал, мускулы его напряглись до предела, руки дрожали. Он стиснул их крепче, чтобы остальные не заметили его слабости. Но сейчас никто не думал об этом, сердца всех сжимали печаль и тревога. Жуткая тишина стояла в комнате. - Матушка, - взмолился Сатель. - Достаточно, хватит. - Келы, - сказала она, - хотят задавать вопросы. Они имеют право получить ответы. - Она помолчала, переводя дыхание, словно собираясь сказать что-то очень важное. - Кел'ейны, - сказала она. - Спойте мне Шон'джир. Среди кел'ейнов пробежала волна беспокойства, почти паники. "Она умирает, - была первая мысль Ньюна. - О боги, как все ужасно!" - И он не мог произнести ни слова из тех, что она ждала от них. - Дети мои, - обратилась госпожа к своим Мужьям, - исполните для меня Песнь Преходящего. Все посмотрели на Эддана, который склонил голову в знак согласия и негромко запел. Немного погодя к нему присоединился Ньюн, не совсем уверенный в том, что они делают то, что нужно. Во Мраке начало Во Мраке конец, А меж ними Солнце, Но затем придет Мрак. И в Мраке том Конец каждого. Из Мрака во Мрак Путь каждого. Из Мрака во Мрак Наш путь. И после Мрака О братья, о сестры, Придем мы домой. Интель слушала с закрытыми глазами. Когда песня закончилась, наступила полная тишина. Затем глаза госпожи открылись, она посмотрела на всех так, словно вернулась откуда-то издалека. - Я расскажу вам то, - сказала она, - о чем когда-то давно знали кел'ейны, но после забыли об этом. Я просто напомню. Кесрит - лишь одна из многих планет, и Арайн - всего лишь одно из множества солнц, и конец мри совсем близко. В истории Народа, кел'ейны, было много подобных Мраков, и регулы дали нам лишь последний из наших многих Домов. И поэтому мы сегодня исполняем Шон'джир. Этот обряд мы исполняем в начале каждой жизни Народа и в конце каждой жизни, в начале нового периода и в конце его. И пока другая госпожа не расскажет этого детям твоих детей, Ньюн, забудь это; остальные келы могут помнить. - Мать, - сказал Ньюн, протянув к ней руку, - ты говоришь о смене Дома? Она была его Матерью и, задав вопрос, Ньюн понял, что грубо нарушил этикет. Он замер с бьющимся сердцем, ожидая суровой отповеди, но Мать лишь спросила Эддана, есть ли у келов какие-либо вопросы. Но все же она ответила ему: - Ньюн, я скажу тебе правду. Регулы считают себя старыми, но Народ старше. Те 2000 лет, о которых вы знаете, это только малая часть. Мы кочевники. Я сказала, что Келы не будут больше воевать, что у них будут другие дела. Последние из моих сыновей - Келы Мрака - будут совсем иными, чем Келы Перехода. У последних из моих дочерей, Матерей Мрака, будут другие обязанности, о которых я вам не скажу. Все Келы - внимательные, удивленные, испуганные - слушали госпожу. Ньюн взглянул на своих братьев и увидел их изумление, неуверенность, посмотрел на Мелеин и заметил на лице девушки бледность и растерянность. Быстро накинув вуаль, она отвернулась от всех. Ньюн внезапно почувствовал себя одиноким, хотя вокруг были его братья. Он опустил голову и сидел так, пока не услышал голос Эддана, который просил разрешения задать вопрос, и отказ госпожи. - Сен спрашивает... - послышался голос Сателя, задавший вопрос, на который она не могла не ответить. - Госпожа, мы не можем строить планы, не спрашивая ничьи советов. - Это вопрос, сен? - сухо спросила госпожа. И в наступившей тишине столкнулись две непреклонные воли. Ньюн переводил взгляд с одного лица на другое, пытаясь решить, кто же распоряжается его жизнью. - Это вопрос, - сказал Сатель. Госпожа прикусила губу и кивнула. - Да, - сказала она, - мы будем планировать, не спрашивая ничьих советов. Я обходилась без советов, когда вызвала "Аханал", уцелевший в безумии Элага, когда приняла решение основать нашу базу на Кесрит, хотя многие были против. Я и дальше буду руководить, не советуясь ни с кем - я не оставлю Народу выбора. - Мы потеряли много наших катов и келов, когда устроили Дом на Кесрит, а не на Люшейне, где были вода, чистый воздух, мягкий климат, где мы могли бы создать богатый дом, госпожа. - Старые споры, - спокойно сказала госпожа. - Но я сама решаю, где быть Дому, потому что госпожа, а не сен'ант руководит Народом. Не забывай об этом. - Сен спрашивает, - сказал Сатель, - _п_о_ч_е_м_у_? _П_о_ч_е_м_у_ это должен быть Кесрит? - Сравнимы ли твои знания с моими? Тебе известны высшие из Священных Таинств, сен'ант? - Нет, - срывающимся голосом ответил Сатель. - Кесрит - наилучшее место. - Я этому не верю. - Кесрит сурова, она убивает слабых. - Эта кузница Народа, как ты назвала ее, слишком хорошо выполняет свои функции. Нас осталось совсем немного. Элаг не оставил нам никого. - Зато мы все прошли через огонь. - Горстка. - Мы дали Народу Дом, - сказала она, - и он останется здесь до тех пор, пока не придут земляне. И затем Мрак. А дальше будут решать другие, Сатель; не ты и не я. Наступила тишина. Сатель внезапно поднялся и оперся о стену, выдав свою слабость. - Оставь сейчас решение другим, - сказал он и вышел. Было слышно, как он спускается по лестнице. Эддан поклонился, подошел к Матери и взял ее руку. - Матушка, - мягко сказал он, - келы поддерживают тебя. - Келы слишком мало знают, - ответила она. - Даже теперь. - Келы знают госпожу, - тихо ответил Эддан. Затем его взгляд скользнул по остальным и остановился на Мелеин. - Сен Мелеин, приготовь питье для госпожи. - Я сегодня не буду пить, Эддан, - прошептала Интель. Но взгляд Эддана сказал совсем другое, и Мелеин кивнула. Она поднялась, налила воду и комал в чашку, приготовив наркотик, который принесет Интель облегчение. - Идем, - сказал Эддан Келам. - Ньюн останется, - сказала Интель, и Ньюн, который поднялся вместе со всеми, остановился. Внизу с грохотом открылась и захлопнулась дверь главного входа. - Боги, - выдохнула Пасева и бросила взгляд на Интель. - Он ушел из эдуна. - Пусть идет, - ответила Интель. - Госпожа, - послышался чистый и прозрачный голос Мелеин. - Нельзя оставаться на улице в такую погоду. - Я пойду за ним, - сказал Дебас. - Нет, - сказала госпожа. - Пусть уходит. Было ясно, что ничто не изменит ее решение. Заставить же ее было невозможно. Опустив глаза, Мелеин стояла рядом с Интель, закутанная вуалью. - Келы могут идти, - сказала Интель, - кроме Ньюна. Спите спокойно, кел'ейны. Эддан не хотел уходить. Он остался, но Интель жестом отослала его. - Иди, - сказала она. - Сегодня вечером я ничего больше не скажу, Эддан. Но утром пошли одного из кел'ейнов на утес, чтобы наблюдать за портом. Эта буря помешает регулам что-нибудь предпринять сегодня ночью, но завтра все будет по-другому. - Нет, - сказал Эддан. - Я пойду за своим братом. - Без моего благословения. - Все равно, - сказал Эддан и повернулся, чтобы выйти. - Эддан, - позвала она. Он обернулся к ней. - Нас осталось слишком мало, - сказал он, - чтобы совершать паломничество в Сил'атен. Сатель не хотел покидать Нисрен. Я тоже. Теперь мы не хотим покидать Кесрит. Мы вместе пойдем в Сил'атен, он и я. Пойдем с легким сердцем. - Я благословляю вас, - помолчав, сказала она. - Благодарю, госпожа, - ответил он. И это было все. Он ушел; Ньюн смотрел, как скрывается его высокая фигура во мраке холла, и каждая мышца юноши дрожала. Они умерли, Эддан и Сатель. Они сами выбрали это: Сатель - по обычаю своей касты, и Эддан, которому было тесно в своей касте, пошел за ним в долгий путь. Ньюн видел лицо Эддана и не находил в нем ни горя, ни страдания. Он слышал, как легко и быстро сбегает кел'ант по винтовой лестнице, как открылась и затем захлопнулась дверь, и ему стало ясно, что эдун лишился двух своих братьев, двух великих братьев. - Сядь со мной, - сказала Интель. - Госпожа, я приготовила питье, - сказала Мелеин звенящим голосом. - Пожалуйста, выпей. Она протянула поднос, который дрожал в ее руках. Интель взяла чашку, выпила и затем поставила обратно, откинувшись на подушки. Ньюн и Мелеин сели рядом, справа и слева от госпожи. Так они провели много ночей со дня смерти Медая: сон Интель был очень беспокойным, и она не могла уснуть, если в комнате никого не было. В этот вечер Ньюн не смотрел на нее, пока она ждала, когда подействует наркотик. Он опустил голову, глядя на свои руки, лежащие на коленях. Эти руки дрожали от напряжения. Эддан и Сатель. Они были частью его жизни. Он плакал и слезы катились по его не скрытому вуалью лицу. Он не мог поднять руки и вытереть слезы: ему было стыдно от того, что он плачет - ведь келы не могут плакать. - Сатель был очень болен, - мягко сказала Интель. - Он хорошо знал, что делает. Не думай, что мы расстались со злобой. Мелеин знает. И Эддан знает. Сатель хороший старик, у нас с ним старые разногласия. Он часто не соглашался со мной, но все сорок три года давал мне мудрые советы. Я не сержусь. Мы были друзьями. И я не думаю плохо об Эддане. Я бы удивилась, если бы он поступил по-другому. - Ты жестока, - сказал Ньюн. - Да, - ответила она. И ее легкая рука скользнула по его плечу под укрывающую голову зейдх. Ньюн движением плеча сбросил руку и плотнее запахнулся в мантию. Голова его была опущена, в глазах стояли слезы. - Мой последний сын, - сказала Интель. - Ты любишь меня? Этот прямой вопрос как молотком ударил Ньюна. Он не мог ответить просто: "Да, Мать". На это ему не хватало смелости. - Мать, - с горечью произнес он один из многих титулов, самый дорогой для Келов. - Ты любишь меня, Ньюн? - ее мягкие пальцы пробежали по волосам, коснулись его уха - так ласкает родная женщина и возлюбленная. "Здесь тайна, - говорили эти прикосновения, - здесь кроется тайна: будь внимателен." Ньюн не был готов к тайнам. Он смотрел на нее, пытаясь найти слова для ответа. Спокойное лицо было обращено к нему. - Я знаю, - сказала она. - Ты здесь. Ты выполняешь свой долг. Ты очень послушен, сын мой. Я знаю, что лишила тебя многого. - У тебя были свои причины для этого. - Нет, - оказала она. - Ты кел'ен. Ты не знаешь, ты веришь. Но ты прав, когда говоришь так. Завтра... завтра ты убедишься в этом, когда увидишь "Аханал". Мелеин... - Да, госпожа? - Ты оплакиваешь Сателя? - Да, госпожа. - Ты не осуждаешь меня? - Нет, госпожа. - На "Аханале" прибудет госпожа, - сказала Интель. - Эта госпожа может распорядиться не так, как я. - Мне двадцать два года, - запротестовала Мелеин. - Госпожа, ты должна подчинить "Аханал" своей воле. Но если они пришлют вызов, если они посмеют прислать вызов... - Ньюн защитит меня. И он защитит тебя, когда придет время. - Ты передашь его мне? - спросила Мелеин. - В свое время, - ответила Интель. - Я сделаю это. В свое время. - Я не знаю все, что я должна знать, госпожа. - Ты убьешь любого, кто захочет отобрать у тебя Пана. Я старейшая из всех Матерей, и я сама подготовлю себе преемницу. - По совести говоря... - запротестовала Мелеин. - По совести говоря, - сказала госпожа, - ты должна повиноваться мне и не задавать вопросов. Наркотик начал действовать. Глаза ее затуманились, она опустилась на подушки и затихла. Вскоре она уже спала. Среди келов говорили, что во время разрушения Нисрена земляне полностью уничтожили эдун, и они не обращали внимания на все попытки мри вызвать их на а'ани. Это была самая первая и горькая ошибка мри, которую они совершили в войне с землянами. Земляне проникли в эдун, и каты в ужасе пытались спастись бегством. И тогда Интель встала между землянами и катами. Ее руки исторгли огонь, и холл запылал. Сама ли Интель, или огонь вынудили землян остановиться - этого никто не знал, но, во всяком случае, земляне не пошли против нее. Она стояла так до тех пор, пока не спаслось большинство катов, а подоспевшие келы не увели ее в безопасное место, на корабль регулов. Ньюн знал это, но до сегодняшнего вечера не мог себе представить, как мягкая Интель могла быть такой стойкой и непреклонной. 14 Дункан услышал шум машин. Он тут же проснулся, решив, что его вызывает Ставрос. Он вскочил с дивана и стоял, пытаясь собраться с мыслями. Он спал не раздеваясь. Ставрос тоже не пожелал ложиться в постель. Ночью разыгралась буря и по системе сообщений все время передавали штормовые предупреждения. Он услышал, как в комнате Ставроса откинулись штормовые экраны. Дункан вошел к нему в комнату, освещенную проникающим сквозь окно хмурым светом. Ставрос сидел в своем подвижном кресле, стоящем в центре комнаты. Он с любопытством взглянул в лицо Дункана. Засветился переговорный экран. "Посмотри в окно." Дункан подошел к покрытому брызгами окну и стал осматривать пустынное пространство, где не было ничего, кроме песка и камней, моря и башни завода для опреснения соленой морской воды. В очертаниях башен было что-то неправильное, чего-то не хватало. Там появилось пустое пространство. Экран Ставроса снова ожил. "Регулы только что передали предупреждение: воду использовать только для питья и пищи. "Небольшие повреждения на станции очистки воды". Они просят проявить терпение." - Но ведь скоро здесь будут земляне, - запротестовал Дункан. "Похоже, что есть повреждения и в порту. Регулы очень встревожены. Бай никого не принимает." Дождь почти прекратился, лишь редкие капли постукивали по стеклу. Хмурый серый цвет на мгновение стал красным: это сквозь просвет в тучах показался Арайн. А на горном хребте, который возвышался далеко за городом, замаячили движущиеся тени. Дункан вгляделся в них. - Там что-то есть, - сказал он. "Да, - отозвался экран. - Много. Много. Может быть, буря выгнала зверей из нор." Все новые и новые тени появлялись на хребте. Дункан обежал глазами горы. И повсюду появлялись и исчезали тени. "Мри", - с ужасом подумал он. Но нет, не мри. Звери. Дункан вспомнил тех чудовищ, которых находили возле убитых мри - жуткие создания, которые, если судить по их размерам, были чрезвычайно опасны. - Это звери мри, - сказал он Ставросу. - Они окружили весь город. "Регулы называют их дусами. Кесрит - их родина. Прочти записи." - Они обычно сопровождают мри. Сколько же здесь мри? Мне казалось, что совсем немного. "Так говорил нам бай." Дункан посмотрел вдаль. Облака по-прежнему сгущались. А дусы уже образовали сплошную темную линию вдоль всего горизонта. Дункан в ужасе отвернулся, вздрогнул и снова припал к окну. Он посмотрел на землю, по которой текли ручьи воды, вытер вспотевшие руки и взглянул на Ставроса: - Сэр, пожалуй, мне нужно уйти отсюда. - Нет, - пробормотал Ставрос. - Выслушайте меня, - Дункану было трудно говорить это, и он опустился на колени, чтобы видеть лицо старика. - Ведь о том, что регулы не могут лгать, рассказали нам сами регулы. Всего через несколько дней здесь будут земляне. Отпустите меня. Там я смогу принести вам куда больше пользы. Я выйду отсюда и смогу все увидеть своими глазами. Вы сможете меня долго прикрывать. Кого волнует юнец? Отпустите меня, я сам разберусь, что происходит на Кесрит, когда сюда прибывает корабль мри; насколько плохо обстоят дела с водой; каковы разрушения в порту. Неужели вы думаете, что они говорят нам правду? "Погода ужасная. И возможен конфликт с регулами." - Этого я могу избежать. Это моя работа. Это мне знакомо. "Аргумент убедительный. Ты можешь гарантировать, что все обойдется без осложнений?" - Своей жизнью. "Весьма точная оценка. Если столкновение произойдет, то с тобой поступят по законам регулов. Ты это понимаешь? Осмотри станцию очистки воды, порт и возвращайся. Буду прикрывать тебя до темноты." - Да, сэр. У Дункана отлегло от сердца. Ему чаще приходилось встречаться с опасностью, чем Ставросу, и впервые их взгляды совпали. Он знал, что лучше идти навстречу опасности, чем игнорировать ее. Он поднялся, выглянул в окно и увидел, что дусы за это время исчезли. Он поморгал, стараясь разглядеть что-либо через завесу водяной пыли. - Сэр, - пробормотал он, желая попрощаться. Ставрос кивком головы отпустил его. Экран оставался темным. Дункан вернулся в свою комнату и переоделся: непромокаемый плащ, высокие сапоги. Он был уверен, что регулы даже не заметят перемены в его одежде. Он рассовал по карманам моток веревки, нож, концентраты, фонарик - все, что было трудно заметить, что не выпячивалось наружу. Затем прикрепил капюшон и застегнул молнии. После этого он вышел в холл той небрежной походкой, какой он выходил по несколько раз на дню, чтобы взглянуть на обзорный экран пульта. В холле было пусто. Он открыл дверь и вышел на улицу. Он оглянулся, сзади никого не было. Он просто сел на край стены, спустился на руках и прыгнул. Стены регулов были гораздо ниже, чем у землян. Он упал на цемент, а цемент не оставлял следов. Вскоре он уже добрался до края бетонированной площадки и ступил на девственную почву Кесрит. Он был уверен, что остался незамеченным. Он направился к станции очистки воды. Он шел, плотно закутавшись в плащ и надвинув капюшон, чтобы опасный дождь планеты не попадал на кожу. Он хорошо помнил предупреждения. Он шел по сырому песку, на котором оставались его следы, но не боялся преследования. Он знал, что ни одному регулу даже в голову не придет, что он прыгнул со стены - ведь сами они не способны на такое, а к тому же здесь, по бездорожью, им не пройти. Но здесь могли пройти мри. Подумав об этом, он стал более осторожным, чем он мог бы быть, если бы имел дело только с регулами; перед путешествием он хотел вооружиться, но дипломаты запретили ему: мол, это совершенно излишне и может вызвать осложнения. Теперь из оружия у него в кармане был лишь маленький нож, и любой воин мри уничтожит его до того, как Дункан сможет подойти, чтобы пустить нож в ход. Что ж, если регулы пустят мри по его следу, Дункана ждет смерть, но он успокоил себя, что решись они на это, значит договор для них ничего не значит, и они со Ставросом давно бы знали это. Конечно, мри могли выйти из-под контроля регулов, и это следовало выяснить прежде всего. Поэтому Дункан вел себя осторожно. Он осматривал все камни, где можно было укрыться. Он помнил тени, которые двигались в горах. Дусы могли встретиться везде. Он уже не раз пересекал следы дусов - и отпечатки длинных острых когтей напоминали ему о том, что на Кесрит следует бояться не только регулов и мри. Из записей было известно, что дусы не приближаются к жилищам регулов. Но те же записи говорили, что ходить по долинам Кесрит вне дорог не рекомендуется. Выбросы горячего пара гейзеров подтвердили справедливость этого предупреждения. Дункан осторожно выбирал путь между горячих зон, постепенно приближаясь к берегу моря и заводу, на котором опресняли соленую морскую воду. Здесь вдоль побережья уже шла дорога. Часть ее скрывалась под водой. Одна из машин регулов валялась под откосом. Дункан сел, обдуваемый ледяным ветром, у него болела голова и желудок. Он наблюдал, как возле машины возились регулы, стараясь вытащить ее. Отсюда он мог хорошо видеть завод. Там за забором тоже царил хаос. Вокруг башен вскипала вода, некоторые из башен были разрушены. Из того, что он видел, следовало, что эти повреждения невозможно исправить за оставшиеся до прибытия землян несколько дней. Особенно при такой погоде. Здесь даже не было тяжелых машин, с помощью которых можно было хотя бы попытаться все восстановить. По правде говоря, здесь вообще ничего нельзя было сделать. Так что землянам придется рассчитывать только на корабельные системы жизнеобеспечения: это неудобно, но возможно, если, конечно, корабли смогут совершить здесь посадку. Дункан посмотрел вправо, на город; взгляд невольно задержался на Номе - единственном здесь высоком здании. Теперь ничего не мешало ему видеть порт. Он сразу узнал чуждый силуэт "Хазана" в паутине стальных ферм. На Кесрит посадить корабль можно было только в порту, поскольку всю поверхность планеты покрывали гейзеры и вулканы. И если порт пострадал так же, как завод, то при посадке не избежать катастрофы. А регулы ничего не сказали им о размерах повреждений. Нет, они не лгали, но и не говорили правды. Он вдохнул обжигающий легкие воздух и, поняв внезапно, что совсем забыл о собственной безопасности, резко оглянулся. Горизонт был чист. Он увидел только облака. А ведь человек в его положении редко не расплачивается за свои ошибки. Он медленно выдохнул, собрался с силами, чувствуя, как бешено колотится сердце. Он наметил путь между невысокими утесами и злополучным шельфом, чтобы пройти между городом и морем поближе к порту. Записи утверждали, что у регулов слабое зрение. Дункан очень надеялся на это. Ставрос, пребывающий в объятиях механизированного кресла регулов, обещал прикрыть его отсутствие. Дункан не сомневался, что искушенному в уловках старику удастся это сделать. Теперь Дункан оказался в своей стихии, делал свою работу. И внезапно он понял, почему Ставрос выбрал себе в помощники его, офицера тактической службы. Ставрос не приказывал ему, он только отпустил его - и теперь спокойно ждал, уверенный, что человек, обученный действовать на чужой земле, сам знает, что ему делать. Дункан не может ошибиться. До сих пор он всегда действовал в одиночку, распоряжаясь своей жизнью и смертью. Он не привык отвечать за жизнь и смерть других, не привык принимать решения. Он боялся взять на себя ответственность и сказать, безопасна ли эта планета для посадки кораблей с сотнями землян. Ведь это решение будет определять политику, которая касается не только Кесрит. Ему это не нравилось. Очень не нравилось. Следовало переложить тяжесть решения на более высокопоставленного человека, но Ставрос был привязан к своему креслу и ему оставалось лишь верить регулам - или своему помощнику; поэтому Дункан очень хотел выяснить, что же на самом деле происходит на планете. 15 Эдун просыпался. Все принимались за свои обычные дела. Ньюн вернулся на половину Келов, которая теперь казалась пустой; и келы сидели в трауре. Эддан не вернулся. И глаза Пасевы были красными, она, наверное, не спала всю ночь; но она сидела спокойно, хорошо владея собой. Ньюн принес ей завтрак, но чувствовал, что она есть не будет. После завтрака братья Лирен и Дебас, переговорив между собой, поднялись, накинули мэз и зейдх, и стали прощаться. - Вы уходите? - с ужасом спросил Ньюн. И взглянул на Пасеву, у которой было гораздо больше оснований уйти. - Вы можете понадобиться, - сказала Пасева. - Мы только пройдемся, - сказал Лирен. - Может, мы найдем Эддана и Сателя. - Что ж, скажите Эддану, - мягко сказала она, - что я пойду за ним, как только выполню свой долг, который он возложил на мои плечи. Прощайте, братья. - Прощайте, - эхом отозвались остальные Келы. - Прощайте, - и братья спустились из башни и пошли по дороге. Ньюн стоял на пороге и смотрел им вслед. Глубокая печаль стиснула сердце. Они шли к горизонту - две черные тени - и небо угрожающе хмурилось над ними, и не было с ними их дусов - ни один из зверей еще не вернулся домой. Сидевший у двери мьюк'ко тоже исчез куда-то. Может быть, ушел умирать. Дусы, как и кел'ейны, чувствуя приближение смерти, уходят умирать в одиночестве. Верны Интель, - подумал он, - и верны Кесрит; и предчувствуя свою смерть, зная, что от них мало пользы, они решили уйти сами и не отягощать своими похоронами юного кел'ена, у которого и без того хватало забот. Прошлой ночью они исполняли Погребальный обряд; они исполняли его самой Кесрит, и Ньюн внезапно понял, что мало стариков взойдет на борт корабля. Они не хотели тех перемен, о которых говорила Интель. Она сказала им, какая жизнь ожидает их впереди, но они не хотели такой жизни, они хотели жить по-старому. А он был другим; руки Интель, ее желания вылепили его. Он был предан Мелеин, и эта преданность привязывала его к тем переменам, о которых говорила Интель. Ньюн взглянул на утесы, за которыми исчезли братья, и зарыдал. Он знал, что следом за ними скоро уйдет Пасева. Она тоже предпочтет смерть всем грядущим переменам. А за ней последуют и другие. Ему уж никогда не стать таким, как они: он создан для другого. "Кел Мрака, - сказала Интель, - совсем иной кел." Это он был келом Мрака, а они покидали Мрак, оставаясь в своем прошлом. Он повернулся к эдуну, чтобы найти покой в Святилище, и внезапно его сердце похолодело. Он увидел на склонах гор движущиеся рядами черные тени. Дусы. Они окружили город регулов плотным кольцом. Хаа-дусы, дикие дусы, самые опасные. И их было много, очень много. Небо над головой кипело, покрываясь красными и мрачными серыми пятнами. В те дни, когда еще не был построен эдун, дусы жили внизу, в долине. Она так и называлась: Долина Дусов. Звери вернулись, словно чувствуя перемену погоды и то, что регулы уходят, оставляя Долину Дусов ее прежним хозяевам. Они ждали. Мри сразу предупредили регулов, что те строили город где-нибудь в другом месте, ведь эдун недаром был выстроен подальше от долины. Но регулам нужна была свободная от скал долина, где могли бы садиться корабли. Они осмотрели всю планету и не нашли лучшего места, чем Долина Дусов. Регулы принялись за строительство, и здесь вырос город, и хаа-дусы ушли отсюда. Но сейчас дусы вернулись вместе с дождем и сильным ветром. Они сидели и ждали. И даже прирученные мри дусы не вернулись домой. Ньюн вздрогнул, вошел в эдун и остановился, решив не говорить об этом келам или госпоже. Келы были в трауре, госпожа была все еще погружена в свой сон; и Мелеин, ее Избранница, сидела одна в башне Сенов. Ньюн бросил взгляд на небо, на мрачный круговорот туч, за которыми летел "Аханал". Юноше казалось, что ему не выдержать этих бесконечных часов ожидания до вечера. И все, что он собирался делать сегодня днем, было бессмысленно: ведь этот Дом покинут, и они никогда не вернутся сюда; а грозный ветер все завывал; мрачно клубились тучи; сверкали молнии, пронзая зловещий мрак неба; слышались раскаты грома. Он сидел у дверей, глядя вниз, в долину, где, словно по расписанию, извергались гейзеры. Облака пара взмывали вверх, свирепый ветер мгновенно разрывал их в клочья. Сегодня был холодный день. Ньюн задрожал и посмотрел на большие лужи, по которым ударяли тяжелые капли дождя. Послышались тяжелые шаги по мокрому песку и шумное дыхание. Из-за угла появился дус с опущенной головой. За ним шли другие. Ньюн в ужасе сжался, не зная, чего ждать от зверей. Но мокрые дусы, тяжело ступая грязными лапами и поводя носами, прошли мимо него в эдун, вздрагивая всякий раз, когда гром разрывал небеса, и рыча от голода. Ньюн принялся считать их: один, два, три, четыре, пять, шесть. И последним, шатаясь, к большой луже у стены приблизился седьмой - мьюк'ко, больной дус, и стал жадно лакать воду. Ньюн видел опущенную меж лап огромную голову и мелькающий серый язык. Три дуса так и не пришли. Ньюн ждал. Облегчение и беспокойство зрели в нем одновременно. Облегчение - потому что лишившиеся хозяев дусы были опасны, а беспокойство - потому что он не знал, где они. Может быть, эти три дуса так и не смогли встретиться со своими хозяевами. А быть может, встретились по дороге в Сил'атен и проводили кел'ейнов в последний путь. Ньюн очень надеялся на это. Ведь так было лучше всего - и для кел'ейнов, и для дусов. Он пошел в кладовую, помещавшуюся в башне Катов. О дусах нужно было позаботиться. Прежде всего, он хотел накормить мьюк'ко, который впервые покинул свое место у порога и вернулся в эдун. Может, теперь у него изменилось настроение. Но дус снова отказался от пищи. Возможно, он что-нибудь перехватил по дороге. Но Ньюн не верил в это. Он оставил пищу рядом со зверем и начал раздавать порции другим дусам. Весь эдун погрузился в молчание, лишь рычали и чавкали дусы, да Мелеин скорбела в своей башне: ощущение близкого конца висело в воздухе. Дус у ворот, старики и старухи - все молчали. Ньюн бродил по эдуну, занимаясь какими-то мелочами, и ему казалось, что он бродит по погребальным пещерам Сил'атена. И вечером прибыл корабль. Госпожа спала, когда они услышали, как тот спускается. И они поспешно выскочили из башни Келов, чтобы увидеть его; на усталых измученных лицах сияли улыбки, сердце трепетало в груди Ньюна. Дахача схватил его руку и порывисто сжал ее. Его окруженные морщинами глаза сияли, и какая-то необъяснимая близость возникла между стариком и юношей. - Дахача, - прошептал Ньюн. - Ты-то полетишь? - Те, кто остался - полетят, - ответил старик. - Мы не покинем тебя, Ньюн Зайн-Абрин. Мы сделали свой выбор. Если бы мы не хотели лететь, мы ушли бы с Эдданом, как это сделали Лирен и Дебас. Приземлившийся корабль был со всех сторон освещен прожекторами. Так обычно делали регулы - их глаза не могли видеть в темноте. - Идем, - сказала Пасева, и они последовали за ней в башню госпожи. Мелеин была уже здесь. Она попыталась легким прикосновением разбудить Интель. Но Пасева твердо взяла госпожу за руку и разбудила ее. - Госпожа, - сказала она. - Госпожа, корабль прибыл. - А что регулы? - сон исчез из золотистых глазах госпожи, они снова стали ясными. - Как это восприняли регулы? - Мы пока не знаем, - ответила Пасева. - В городе суета, это все, что мы видели. Интель кивнула. - Никаких контактов по радио. Регулы наверняка все прослушивают. Я думаю, что и "Аханал" воздержится от связи. - Она откинулась назад, гримаса боли исказила ее лицо. Мелеин поправила подушки. Госпожа облегченно вздохнула. - Может, нам отнести тебя на корабль, госпожа? - спросил Дахача. - Нет, - сказала она с печальной улыбкой. - Госпожа должна охранять Пана. Для меня нет корабля, пока на мне лежит этот долг. - Но, может быть, мы вынесем тебя на дорогу, чтобы ты могла видеть порт? - Нет, - твердо ответила Интель. И она коснулась руки Дахачи и улыбнулась. - Не бойся, пока что я правлю этим эдуном и планетой, и так будет до тех пор, пока я уверена, что имею на это право. Ты слышишь меня? - Да, - сказала Пасева. Интель отыскала ее глазами и удовлетворенно кивнула. Затем взгляд ее пробежал по комнате, пересчитал людей, и взор госпожи затуманился. - Лирен и Дебас ушли недавно, - сказала Пасева. - Мы попрощались с ними. - Я благословляю их, - пробормотала Интель. Пасева опустила голову. - Пока госпожа не освободит меня, - сказала она, - я буду служить ей. Нас еще достаточно много, чтобы сделать все, что может потребоваться. - Нам осталось недолго, - ответила Интель. - Ньюн, дитя... - сказала она и протянула ему руку. Он опустился на колено, взял ее руку в свою и опустил голову, чтобы госпожа могла коснуться его. Он почувствовал, как ее пальцы скользнули по волосам. Госпожа благословила его. - Иди в долину, - сказала она. - Иди к кораблю, поговори с прилетевшими и выслушай, что они скажут. Будь мудр. Ты можешь сам принять решение, юный кел'ен. Будь осторожен. Мы уже почти прекратили службу у регулов. Что-то скользнуло по его голове. Он ощутил какую-то тяжесть на шее. Он протянул руку, и его пальцы нащупали холодный металл. Ньюн повернул его и увидел в ладони пластинку с изображением Эдуна Кесритуна. Пластинка висела на цепочке, надетой на его шею. Нежные пальцы Интель взяли его за подбородок и подняли голову так, чтобы она могла видеть его глаза. - Всего один джи'тэл, - мягко сказала она. - Но он стоит всех остальных. Ты узнаешь его, сын мой? - Это огромная честь, - ответил он, задыхаясь. - Это джи'тэл кел'ена госпожи. - Будь достоин этой чести, - сказала она. - Не теряй времени. Время сейчас дорого для нас. Пальцы госпожи легонько толкнули его, и он поднялся. Он боялся взглянуть на остальных, которые были куда более достойны этой чести, чем он, самый юный и неопытный. Но кел'ейны не знали зависти. В их лицах была лишь радость за него. Видимо, они все были согласны с тем, что эта честь принадлежит ему. Он скинул свою домашнюю одежду, и Келы стали готовить его в путь. Они надели на него сайг, и мэз, и зейдх; дали ему новое оружие - и ин'ейн, и захен'ейн. Палази с улыбкой отстегнул от своего пояса амулет и вручил Ньюну. - Жизни и чести, - сказал Палази. Он обнял старика, и остальных, и вернулся к госпоже. Сердце его бешено колотилось от возбуждения. Она поцеловала его в лоб, но не разрешила сразу же уйти. Она долго смотрела ему в лицо, и от этого взгляда кровь застыла в жилах Ньюна. - Ты прекрасен, - сказала госпожа. В ее золотистых глазах стояли слезы. - Я очень боюсь за тебя. Будь осторожен, сын мой. Народ не слишком-то верил в предвидение будущего, как и в амулеты, приносящие счастье. В это верили регулы, но не мри. И тем не менее Ньюн вздрогнул, услышав слова Матери. Тот, кто прожил столько лет, сколько Интель, вероятно, мог заглянуть в будущее. Вся жизнь Ньюна прошла в атмосфере непознаваемого и непостижимого, и всем этим владела Интель - _г_о_с_п_о_ж_а_, Мать, хранительница тайн. - Я буду осторожен, - сказал он. И госпожа отпустила его. Ньюн старался не смотреть в глаза Мелеин. Если госпожа и Избранница тревожились о нем, ему не нужна была эта тревога, пускай даже они и предчувствовали что-то. - Не доверяй регулам, - сказала кел'ант. - Не упускай из виду ничего. - Хорошо, - ответил он, взял Пасеву за руки и, прощаясь, пожал их, как это делали уходившие братья и сестры его касты. Он повернулся и вышел. Огромными прыжками пронесся по винтовой лестнице мимо написанных на стенах истории и подвигов Народа, мимо всего тайного и важного, о котором так туманно говорила Интель. Ньюн не мог прочесть надписей, но сейчас он всем своим существом ощущал эти слова, эти заветы его предков. Все, что хотела вложить в него Интель, стало наконец его частью, и теперь госпожа могла выпустить его из рук, ибо он сделался таким же опасным, смертоносным, неумолимым, как ас'сей в шон'ай. И при всем этом Ньюн оставался с ней. Эти старики вложили в него столько любви, что он просто не мог не выполнить свой долг, не мог не оправдать доверия Эддана, Интель, Пасевы, и Дебаса, и Лирена. Они были уверены, что он выполнит миссию, возложенную на него госпожой. Ньюн прошел через главные ворота и закрыл их за собой. У дверей он увидел гигантскую тень мьюк'ко. Огромная голова поднялась и невидимые во мраке глаза взглянули на него. "Возможно, - подумал Ньюн, в душе которого вспыхнула надежда, - возможно, пришло время. Это было бы очень кстати. Он нужен мне, я нужен ему." Но зверь что-то проворчал, отвернулся и снова опустил голову в грязь. Самец или самка - никто не мог определить пол дуса, как никто не мог сказать, почему дусы идут к одному мри и не идут к другому. И этот дус, скорее всего, все еще не понял, что Медай никогда не вернется; возможно, зверь тоскует, дожидаясь, что Медай вернется и накормит его. Ньюн этого не знал. Печально пожав плечами, Ньюн продолжал свой путь. Но ему стало ясно, что дус не чувствовал перемен, которые произошли или вот-вот произойдут. Земляне, скорее всего, истребят дусов. Регулы бы так и сделали, если бы не вступились мри. Регулы не могли приспособиться, как мри, к яду когтей, к немудреному образу жизни этих зверей. И поэтому ненавидели дусов. Тревога, поселившаяся в Ньюне после встречи с дусом, не покидала его, пока он шел к долине, к призрачным облакам пара над гейзерами. Ньюн чувствовал запах ветра, чувствовал его мощь, словно это было живое существо. Он поймал себя на том, что смотрит на знакомые места и думает: "я вижу все это в последний раз". Он был возбужден, неуверен - какие уж тут героизм и радость! Он ощущал весь этот мир: кислый влажный запах земли; горячий пар извергающихся гейзеров, у каждого из которых были свое имя и свои особенности. Его мир. Его родина. Свободный, как ветер, кел все же любил землю. Он вдруг вспомнил, что не знает, куда они полетят; а ведь Интель говорила о Мраке так, словно это какое-то определенное место. Ньюн внезапно подумал, что, покинув Кесрит, он никогда не ощутит больше землю под ногами; ему был обещан Мрак, но юноша не мог его себе представить. И, к тому же, ему предстояло встретиться с другими кел'ейнами - не со стариками, а с кел'ейнами, которые знали только войну и были подлинными представителями своей касты - гордыми, не прощающими обид. С такими неопытный кел с Кесрит еще никогда не встречался. Ему предстояло жить среди чужих келов; там могут оказаться и кат'ейны, и кто-нибудь из них станет его женой, и тогда у них будут дети. Он сын одной госпожи, брат другой. Он наверняка будет Мужем новой госпожи, чтобы его дети стали ее детьми. Если, конечно, он останется жив после возможной битвы. Всевозможные перспективы будущей жизни мелькали в его воспаленном мозгу. И ни одной нельзя было отдать предпочтение, ни в одной нельзя было быть уверенным. Он шел быстро, обходя потоки серы и вырывающиеся из расщелин облака горячего пара. Дорога была ему хорошо знакома. Под тонкой корочкой грунта бурлила горячая вода. Она могла выдержать только вес мри. Ни дус, ни регул не могли здесь пройти. Осваивая дикие долины Кесрит, регулы получили немало горьких уроков. Теперь они пользовались только машинами и самолетами и никогда не съезжали с проложенных ими дорог. Землянам придется потратить немало времени и сил, прежде чем они освоят планету, если, конечно, они рискнут выйти из города регулов. Многие погибнут на Кесрит. Как гибли мри. Впрочем, какое ему дело до землян? Живущие здесь сольются с Народом и улетят. Дахача, Палази, и остальные; и Интель - тоже. Они ее уговорят. Ничего, что она стара и устала от борьбы. Она полетит с ними. Тогда они смогут покинуть Кесрит без сожаления, не оглядываясь назад. Ньюн взглянул на белый хребет, который возвышался над портом, и увидел громаду "Хазана", а рядом с ним - темный силуэт только что прибывшего корабля. "Аханал" - "Быстрый". Подняв клубы белой пыли, Ньюн соскользнул с холма и по пологому склону направился вниз. Между камней внезапно мелькнула огромная тень. Ньюн резко повернулся, держа руку у кобуры пистолета, и увидел огромную тушу, взбирающуюся на холм. Хаа-дус. Ньюн застыл, затаив дыхание. Показались еще трое. Безмолвные огромные звери, смертельно опасные, реши они напасть на него. Но он их не интересовал. Он лишь вспугнул их. Ньюн стоял неподвижно, уважая их право находиться здесь. Звери принюхивались, рассматривая юношу своими маленькими глазками. Затем один из них издал утробный звук, означавший, что звери настроены мирно. "Простите, братья", - мысленно проговорил он - лучший способ общаться с этими странными животными. Ньюн отступил на несколько шагов назад, прежде чем двинулся дальше в нужном ему направлении. Дусы пропустили его. Рука Ньюна скользнула от пистолета к амулету на груди. И с этого момента он пошел медленнее, помня предостережения Пасевы. Его не тронули и, отойдя немного, он обернулся. Звери исчезли. Ньюн пересек небольшую белую площадку и уперся в забор. Это была проволочная изгородь, которая не могла остановить того, кто решил пройти через нее. Ньюн прожег в заборе проход, чувствуя приятное удовлетворение от того, что не подчиняется запрету регулов. Любой из мри поступил бы так же. Никто из них не стал бы обходить забор. Регулы, конечно, пришли бы в ярость. Но таковы были мри, и они не желали стеснять свою свободу и подчиняться регулам. "Кровожадный дикарь", - так назвал его один молодой регул, когда Ньюн пришел в город. Регулы не убивали, но они строили заборы и машины, которые уродовали землю, они хотели разделить вселенную на куски, которые можно было продавать, как пищу, как машины, как одежду. Ньюн считал это чудовищным. Он обошел свалку старых машин и других железных конструкций. Они были так переплетены друг с другом и сжаты, что казалось, будто здесь развлекался какой-то гигант. Сюда, вероятно, свезли и бросили машины и тележки со всех поселений регулов на Кесрит. Рядом на огромной выжженной площадке на фоне огней порта вырисовывались уродливые очертания разрушенной башни. Искореженные балки и металлические решетки создавали ужасное впечатление. Ураган и огонь здорово повредили оборудование порта. Ньюн все время смотрел по сторонам, с изумлением разглядывая сооружения, которые еще недавно видел целыми и невредимыми. Теперь все было разрушено. Он начал понимать, почему регулы так встревожены и подавлены. "Хазан" стоял в кольце подъемных кранов. Ньюн и здесь увидел следы бури. Корабль был освещен прожекторами и по нему, словно насекомые, ползали темные фигурки. То и дело подъезжали машины - очевидно, подвозили материалы для ремонта. Ньюн прошел мимо, стараясь оставаться незамеченным; "Хазан" остался позади. Перед юношей, словно огромная башня, возник "Аханал". Он угрюмой тенью вырисовывался на темном небе, одинокий прожектор освещал его верхнюю часть. Ньюн подошел ближе и увидел, что корабль стар. Металлические плиты обшивки его были изъедены космической пылью. Там, где защитные экраны были сорваны, виднелись глубокие царапины. Надпись на борту почти стерлась. Он позвал, опасаясь привлечь внимание регулов-охранников. Но одна из тележек все же двинулась к нему. - На "Аханале"! - крикнул он. - Откройте люк! Но они либо не ждали появления мри, либо опасались регулов. Во всяком случае, Ньюну никто не ответил. Подкатила тележка. Молодой регул заговорил с ним. - Мри, тебе не разрешено. - Это приказ бая? - спросил он. - Иди прочь! - настаивал регул. - Мри Кесрит, иди прочь! Послышался скрежет металла. Открылся люк. Ньюн, не обращая внимания на регула, взглянул на корабль, откуда опускался трап. Потом он пошел вперед, по-прежнему не замечая регула. Тележка двинулась за ним. Затем она описала круг и встала впереди, загородив дорогу. Люк по-прежнему был открыт. Молодой регул тяжело дышал, ноздри его расширялись и сжимались, выражая крайнюю степень возбуждения. - Назад, - прошипел он. Ньюн начал обходить тележку. Затем, стукнувшись о тупой нос машины плечом, бросился вперед и побежал. Ему было страшно и стыдно: мри смотрели на него сверху и видели его постыдное бегство. Ноги у него сделались ватными - ведь он сделал то, что мри еще никогда но делали - ослушался прямого приказа. Но он был посланцем госпожи и не хотел задерживаться из-за спора с молодым регулом. Тогда прибыл бы кто-нибудь из старших, а ослушаться старшего означало открытый бунт. Ньюн буквально взлетел по трапу навстречу мри, но те уже скрылись в люке, не дождавшись его. Ньюн нырнул следом. Ослепительный свет ударил в глаза. Люк закрылся. Десять кел'ейнов - Мужья, судя по возрасту и манере держаться. Ньюн ощутил чистый прохладный воздух, так не похожий на едкий воздух Кесрит. У люка послышался щелчок, и трап пополз вверх. Наступила тишина. - Сэры, - пробормотал Ньюн и замолчал, глядя на них, на их оружие, на незнакомые суровые лица. Затем он коснулся рукой лба в знак приветствия. Они ответили ему тем же. - Я Ньюн с'Интель Зайн-Абрин, - сказал он на ритуальном языке мри. - Я служу Интель, Госпоже Эдуна Кесритуна. - Я - Сун с'Хара Сун-Лир - ответил самый старший из них, кел'ен с гривой седых волос. Он был ровесником Эддана и Пасевы. Его спутники были моложе. - Как себя чувствует госпожа? - Эдун в безопасности. - Приедет ли госпожа сама сюда? - Возможно, но не раньше, чем я принесу ей ответ вашей госпожи. Он понимал их, любивших и защищавших свою госпожу. Госпожу, которая должна была подчиниться госпоже Интель, - и они вместе с ней. Естественно, что они смотрели на посланца с неприязнью. - Мы проводим тебя к ней, - сказал Сун с'Хара. - Идем. - И потом заботливо спросил: - Ты не ранен? - Нет, сэр, - сказал Ньюн и внезапно понял, что он должен преклоняться перед этим мри, ведь он посланец госпожи. А он выдал свою неопытность, незрелость. - У регулов и мри на Кесрит сложные отношения, - добавил он, чтобы скрыть свое замешательство. - Нас встретили с оружием, - отозвался Сун, - но столкновения не было. Ньюн пошел с ним по металлическим коридорам и холлам, приспособленным для регулов. Он видел молодых кел'енов и кел'е'ен, закутанных в вуали - своих ровесников. Сердце его забилось - ведь они были покрыты славой и заслужили почет. Он старался не смотреть на них, хотя чувствовал на себе их взгляды: ведь он был чужим для них. Некоторые по-братски приветствовали его, и он шел, окруженный большой толпой. Наконец они оказались в большой каюте, где размещалась госпожа. Она была средних лет. Ньюн приблизился, склонив голову для благословения. Он чувствовал смутную тревогу, когда его приветствовала чужая госпожа, чьи покои находились не в башне эдуна, а в металлической клетке, чей род был другим, а на белой мантии красовалась чужая эмблема. Этой госпоже предстояло умереть самой или вызвать на дуэль Интель. И тогда Ньюн должен был убить кела-защитника. Он про себя молился богам, чтобы у этой госпожи хватило смелости самой вызвать Интель на поединок. Взгляд госпожи был твердым. Со всех сторон лился ослепительный свет сотен ламп. Все вокруг было холодным, металлическим. Множество мри стояли вокруг него. Это была их госпожа, их Мать, а он был чужим, пришельцем, угрозой для ее жизни. Ньюн чувствовал, что его осматривают с головы до ног, пытаясь понять его и тех, кто его послал. Рядом с госпожой стояли сен'ейны в золотистых мантиях, кел'ейны в черных мантиях, и где-то в глубине холла Ньюн увидел шаловливых катов в голубых мантиях без вуалей. Они казались испуганными. А за ними во всех коридорах висели гамаки, похожие на паутину. Прочные белые нити, словно кружева,