яд ли у них это получится, но я бы не рискнул сунуться наружу без оружия. Может, вас проводить, сэр? Я могу вызвать дежурных из службы безопасности... - Не стоит, - устало произнес Дункан. - Не стоит. - Он вошел сюда без оружия, и даже теперь, держа в руках тяжелую кобуру, не собирался ни нападать, ни защищаться. Он ходил по этой земле вместе с мри, и предупреждения людей, для которых "Флауэр" и Ном означали безопасность, никогда не видевших территорий, которыми собирались владеть, были для него не более чем пустым звуком. Люди, подобные Галею, могли как ни в чем ни бывало стоять в самом сердце Сил'атена и никогда не понять этого. Они были нелюбопытны. Он пристегнул тяжелую кобуру к поясу - уставшее тело протестующе взвыло, - улыбнувшись, поблагодарил Тереки и шагнул в холодный едкий воздух. Неподалеку взметнул свой фонтан гейзер - вот уж кому не было никакого дела до "Флауэра". Пар наполнил воздух туманом и влагой. Дункан глубоко дышал, не обращая внимания на едкий привкус, испытывая странное удовольствие от этой ночной прогулки в одиночестве, в тишине, без Галея. Только теперь он почувствовал, как болит его голова. Он бесцельно шагал сквозь ночь под большей из лун Кесрит, наслаждаясь холодным воздухом и мерцанием звезд, наблюдая, как на самом-самом краю долины распускаются в свете прожекторов пышные султаны гейзеров. Превратившаяся в кипящий непроходимый барьер земля охраняла разрушенные башни мри: даже самые бесстрашные исследователи из группы Боаз предпочитали изучать их только с воздуха. Под ногами приветливо позвякивала стальная сетка. Дункан остановился, чтобы хотя бы на миг насладиться полной тишиной, окинул взглядом горизонт, мерцающие воды Алкалинского моря, огни города, султаны гейзеров, вздымающиеся позади "Флауэра" скалы. Где-то неподалеку с грохотом покатился камень. Сердце Дункана сжалось. Звук повторился. Дункан повернулся на звук, и заметил неуклюжую четвероногую тень, спускающуюся по гребню. Вот она натолкнулась на защитный экран и отпрянула, тревожно пыхтя. Потом на фоне неба вздыбился огромный, вдвое выше самого высокого мужчины, силуэт зверя с длинными когтями. "Дусы пропали", - сказал Ньюн. Дункан стоял, не двигаясь; сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Он хорошо знал, как опасны эти живущие на Кесрит неукротимые великаны, чьи ядовитые когти могли запросто разорвать человека в клочья. Не обращая внимания на сопротивление, зверь с прежней настойчивостью снова и снова тыкался в экран. На гребне, неторопливо спускаясь вниз, показался еще один. Прожекторы "Флауэра" тревожно заметались, распахнулся люк, наружу высыпали люди. - Остановитесь! - закричал Дункан. - Ни шагу дальше! Не стрелять! Дус вновь набросился на экран, наклонив вперед огромное туловище, и беспомощное силовое поле скользнуло по его огромным бокам. Оказавшись внутри, зверь поднялся на задние лапы и издал похожее на стон низкое рычание, эхом отразившееся от стен Нома. Во тьме блеснул винтовочный выстрел. - Прекратить огонь! - закричал Дункан. Запахло паленой шерстью - это прорвался второй зверь. Бока его еще дымились. Прижавшись друг к друг спинами, дусы осторожно двинулись вперед. Звери Ньюна. Дункан видел, что они направляются к трапу, к распахнутому люку, где столпились люди... видел вспышки выстрелов. Звери уворачивались. - Нет! - крикнул он; звери повернули назад и, сопя, двинулись к Дункану. Кто-то из стоявших у люка крикнул ему: Дункан был слишком близко от зверей, и люди не могли стрелять. Лучи света слепили дусов, но звери, не обращая на это внимания, упорно шли к нему. Выворачивая внутрь мощные лапы с длинными когтями и опустив головы, похожие на обезумевших плюшевых мишек чудовища с покатыми плечами приближались, стуча когтями по сетке. Более крупный дус повел своим приплюснутым носом в его сторону, шумно втянув воздух. Дункан стоял неподвижно; сердце бешено стучало, разгоняя кровь по венам. Зверь обнюхал его руку, лизнул ее и грубовато толкнул человека, но тот удержался на ногах. Дусы, словно исполняя какой-то странный танец, несколько раз обошли вокруг него, издавая невероятно низкие стонущие крики и все время оставаясь между Дунканом и вооруженными людьми. Решив рискнуть, он сделал несколько шагов - дусы двинулись следом. Он остановился, и звери сделали то же самое. Это, без сомнения, были дусы Ньюна, проделавшие долгое и трудное путешествие из Сил'атена... на это им потребовалось гораздо больше времени, чем машинам. И, несмотря ни на что, пройдя сотни миль по пустыне, они с невероятной точностью отыскали Ньюна, найдя место, где его скрывали. Дункан видел, как работает эта пара, дус и мри; наблюдал реакцию зверя, буквально с полуслова, с полувзгляда понимавшего мри. Но иногда не требовалось даже этого - зверь реагировал мгновенно, словно между ним и мри существовала мысленная связь. Сейчас дусы были рядом с ним; он чувствовал прикосновения огромных теплых тел, покрытых бархатным мехом. Этих смешных неуклюжих зверей, обладающих огромной силой, было почти невозможно убить: яд хищников Кесрит для них был безвреден. Дункан внезапно почувствовал головокружение и на миг испугался света прожекторов, людей с их ружьями... но решил, что всему виной исходящее от дусов тепло. Он подумал о Ньюне, и оттенок мыслей сменился. В них появились теплота и какое-то невероятно сильное желание. Люди, свет, оружие. Ужас/желание/ужас. Он моргнул, оперся рукой на теплую спину одного из дусов и понял, что дрожит. Дункан медленно пошел к распахнутому люку, навстречу вооруженным людям из службы безопасности. Но что могут сделать их винтовки такому огромному, массивному, неповоротливому телу дуса?! Теперь Дункан чувствовал вкус крови. Тепло. - Нет! - приказал он дусам. Звери успокоились. Услышав негромкий оклик кого-то из службы безопасности, Дункан остановился. - Уходи оттуда, - кричали ему. - Уходи! - Идите внутрь, - распорядился он, - и перекройте все коридоры, кроме тех, которые ведут к трюмам. Расчистите мне дорогу к какому-нибудь отсеку, где звери смогут чувствовать себя в безопасности. Быстрее! Они не стали спорить. Двое скрылись внутри, явно собираясь доложить командованию. Дункан остался с дусами, успокаивающе поглаживая широкие спины животных. Дусы чувствовали присутствие Ньюна и Мелеин. Они знали. Они знали. С ними он был в безопасности. А вот людям с винтовками следовало быть поосторожнее. - Отойдите от люка, - посоветовал он оставшимся охранникам. - Звери мне ничего не сделают. Это звери мри. - Дункан? - В высоком голосе Боаз звучала тревога. - Дункан, черт возьми, что происходит? - Они пришли к Ньюну. Это его звери. Это полуразумные создания... а, может быть, даже больше. Расчистите мне дорогу, чтобы я мог провести зверей внутрь прежде, чем кто-нибудь их по-настоящему разозлит. Начался бурный обмен мнениями. Дункан ждал, похлопывая зверей по мощным спинам. Дусы, словно собаки, присели на задние лапы. Они тоже ждали. - Идите, - прокричала Боаз. - Грузовой трюм номер один: там пусто. Повернувшись к дусам, Дункан, подражая Ньюну, издал низкий горловой звук и зашагал вперед. Дусы тяжело поднялись на задние лапы и, как ни в чем не бывало, двинулись следом, словно всю жизнь только и делали, что входили в корабли землян. Но никто из людей не встретился им по дороге; даже Боаз, чье благоразумие пересилило любопытство, куда-то убежала. Никто не приветствовал их, кроме запертых дверей и пустых коридоров. Они втроем спускались по коридорам - лифты не годились для огромных дусов, - и когти зверей мерно постукивали по стальному полу. Дункан был спокоен. В такой компании ему было ничего не страшно. Звери признали Дункана, и хотя где-то на самом краю сознания землянина шевелилась мысль, что он совершает ошибку, потеряв всякую осторожность рядом с этими зверями, чувство собственной правоты вселяло в Дункана абсолютное спокойствие. Войдя в трюм, он приласкал тянущиеся к нему массивные головы, которые при желании могли сломать ребра или позвоночник; и снова пришло смутное чувство, что он все делает правильно и дусам это действительно нравится. Дункан вышел, запер двери, и внезапно вздрогнул, подумав о том, что сделал. Ведь сейчас дусам не требовались ни вода, ни пища. Они лишь хотели попасть внутрь. Он помог им сделать это. Дункан побежал; страх наполнял его. Подбегая к медицинскому отсеку, он едва дышал. Дверь перед ним, как и все остальные, была закрыты во время тревоги. Он толкнул ее рукой, ввалился внутрь и прислонился к двери спиной. - Сэр? - повернулся к нему охранник. - Они проснулись? - сиплым от напряжения голосом спросил Дункан. Часовой казался смущенным. - Нет, сэр. Не думаю. Дункан отпихнул его в сторону, распахнул дверь и взглянул на Ньюна. Открытые глаза мри неподвижно глядели в потолок. Дункан подошел к постели и стиснул руку Ньюна. - Ньюн. Дусы. Дусы. Они пришли. На лбу мри - наконец-то! - выступил пот. Взгляд золотистых глаз блуждал в бесконечности. - Они здесь, - почти кричал Дункан. Ресницы Ньюна дрогнули. - Да, - произнес Ньюн. - Я чувствую их. Больше Ньюн ничего не сказал и ни на что не реагировал; глаза его закрылись, и он заснул со странным спокойствием на лице. - Сэр! - окликнул его вбежавший в каюту вопреки установленному порядку часовой. - Кого-нибудь позвать? - Нет, - прошептал Дункан. Пройдя мимо человека, он вышел в коридор и направился на верхние палубы корабля. Корабль наконец пришел в себя после минувшей тревоги; ожил интерком. Дункан слышал, как Боаз зовет его. Он не помнил, как оказался наверху - в памяти осталось лишь белое пятно. Открыв дверь, он увидел встревоженное лицо Боаз. После того странного головокружения, наполненного смутными незнакомыми образами, Дункан боялся подобных провалов памяти. - Они ручные? - спросила Боаз. - Они... кажется, да. Для мри они... Они... Я не знаю. Я не знаю. Боаз внимательно посмотрела на него. - Вы целый день на ногах, - негромко заговорила она. - Больше никаких вопросов. Если они успокоились и не опасны - никаких вопросов. - Они не успокоятся. Они опасны. - Никто не собирается подходить к ним. - Они полуразумны, - проговорил он. - Они разыскали мри. Прошли через пустыню, через весь город, и разыскали их. Дункана била дрожь. Боаз коснулась его руки. Эта светловолосая полная женщина казалась ему сейчас самым прекрасным и добрейшим существом на планете. - Стэн, идите к себе, - сказала она. - Идите домой, отдохните. Охранник проводит вас. Уходите отсюда. Кивнув, он припомнил дорогу от корабля до Нома, и решил, что оставшихся у него сил хватит, чтобы без приключений добраться до своей комнаты. Даже не поблагодарив Боаз, он повернулся и пришел в себя уже на корабельном трапе, в сопровождении офицера службы безопасности с винтовкой на плече. Провалы памяти ужасали его. Дункан все еще надеялся, что это усталость. Но он, не отдавая себе отчета, решил войти во "Флауэр" с дусами. Это произошло как бы помимо его воли. Он старался не думать о дусах, изо всех сил, до головокружения, пытаясь вызвать то ощущение тепла, что содержалось в их прикосновениях. "Да, - сказал Ньюн, - я чувствую их." "Я чувствую их". Дункан плохо помнил, о чем он разговаривал с офицером службы безопасности, едва ворочая языком, стараясь разорвать тишину, от которой звенело в ушах: скорее всего, нес какую-нибудь чепуху. А потом он оказался в сверкающем яркими огнями Номе, где в комнатах металось гулкое эхо, пахло регулами и землянами. Здесь не было тишины. Офицер безопасности проводил Дункана до двери его комнаты и вложил ему в ладонь пластиковый флакон. - Это вам от доктора Луиса, - пробормотал он. Дункан даже не поинтересовался, что было в этих красных капсулах, которые убивали сны и сковывали чувства, погружая его в спасительный покой беспамятство. Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что не выключал свет. 4 Покинувший свою оснащенную пультом управления тележку в тишине своего кабинета, Ставрос поднял на него воспаленные от недосыпания глаза. На столе перед стариком высилась груда измятых и зачитанных бумаг: день уходил на то, чтобы написать, ночь - чтобы перечитать. Все это Дункан видел. Кроме того, он прекрасно знал, что где-то среди этих бумаг есть и какая-то часть его собственного труда. Да, он потратил немало часов на составление своих отчетов: ни Боаз, ни Луис, ни служба безопасности никогда не видели их. Ставрос был единственным, кто читал их, и если написанное там шло вразрез с его намерениями, отчеты бесследно исчезали. - Садись, - сказал Ставрос. Дункан подчинился. Бесцветные глаза Ставроса пристально изучали его лицо. Проделанная работа не принесла Дункану чувство удовлетворения, оставив в душе какую-то пустоту, и, скорее всего, последний отчет, как и вообще все, что противоречило политике Ставроса, оказался ненужным. Этот отчет вымотал Дункана гораздо сильнее, чем какое-нибудь задание из тех, что он выполнял в колледже. Составляя его, Дункан отчаянно боялся, что все это окажется ненужным и только вызовет лишние вопросы; что Ставрос, пообещав ему как следует во всем разобраться, выбросит отчет, не прочитав даже половины. - Знаешь, это так называемое святилище мри, - заговорил наконец Ставрос, - вызвало сильный переполох у регулов. Они до смерти перепугались. Святилище, артефакт, то, что мы сделали все, чтобы сохранить двоим мри жизнь, - все это они считают звеньями одной цепи... к тому же еще ты натворил немало дел. В результате получается довольно-таки неприятная картина. Ты знаешь, что регулы на каждом углу трубят о том, что им пришлось спасать вас с Галеем? Дункан едва удержался от ругани. - Все было совсем не так. - Не следует забывать, что увидев вас там, регулы вполне могли решить, что вы попали в беду. Они не могут так долго идти. Приближалась ночь, а они ужасно боятся оказаться ночью в пустыне. Эти юнцы в один голос твердят, что заметили внизу самолет и забеспокоились, не случилось ли чего с вами... Они испугались, что, если это действительно так, то во всем обвинят их, и кинулись вас искать. - Вы на самом деле верите в это, сэр? - Нет, - спокойно проговорил Ставрос. - Я скорее считаю это любопытством. В частности, любопытством со стороны Хулага. Он до смерти боится того, что мри могли бы сделать; боится всего, что с ними связано. И, я думаю, больше всего он боится, что оставшиеся в живых могут добраться до него. Видишь, я откровенен с тобой. Но об этом не стоит говорить вне стен этой комнаты. Теперь скажи мне: когда вы встретились с регулами, была ли с их стороны какая-то реальная, неприкрытая угроза? - Нас самих никто не трогал. Но наше оборудование... - Я читал. - Да, сэр. - Вы достаточно умело справились с этим, - проговорил Ставрос, слегка нахмурясь. - Хотя, я думаю, регулов куда больше интересовал ты... ну и реликвии мри. Я думаю, именно твоя персона заставила их оказаться там. И если бы я не послал с тобой Галея, ты мог бы и не вернуться. Ты совершенно забываешь о безопасности. - Да, сэр. - Они убили бы тебя при первой возможности. Я лично занялся бы этим происшествием, но уже не смог бы им помешать - было бы слишком поздно. Но при чем здесь это святилище, Дункан? При чем здесь артефакт? - Сэр? - Почему ты считаешь, что это так важно? Почему мри рисковали своими жизнями, чтобы пройти туда и принести это? Дункан махнул рукой в сторону лежащего на столе отчета. - Религия. Я объяснял... - Ты побывал внутри этого "святилища". Я видел фильм, который ты снял. Ты действительно веришь, что это культовое сооружение? - Для них оно имеет огромное значение. - Он был беспомощен, чтобы сказать что-то еще. Лежащие перед ним фотографии говорили другое: компьютерные банки данных, вооружение, средства связи - мри ни в чем не уступали регулам, и это ужасало. - Ты прав: для них это очень важно. Боаз вскрыла твой овоид, Дункан. Три дня назад. Артефакт открыт. Известие потрясло его. Дункан не поверил своим ушам: он считал, что без добровольной помощи мри землянам не обойтись... что, возможно, удастся начать переговоры... Но ловко орудовавшая кисточкой и булавочной толщины щупом толстушка Боаз вместе со всемогущими механиками "Флауэра", которые беспрекословно ей подчинялись, без труда справились с этой задачей, и теперь у мри не осталось ничего. - Я не думал, что это произойдет так скоро, - сказал Дункан. - В отчете сказано, что это было? - Оно есть. Не _б_ы_л_о_. Боаз говорит, что овоид сделали так, чтобы существо с надлежащей техникой могло открыть его без особого труда. И, похоже, это и в самом деле не оружие, что, как я понял, подтверждает твой фильм. Это какая-то записывающая аппаратура. Мы еще не разобрались с языком - там содержится своего рода текст; и нет никакой зацепки, чтобы расшифровать эти записи. Мы, как ты понимаешь, не хотим обращаться за консультациями к регулам. Но там также есть цифровые данные, записанные символами, которые может расшифровать любой: к тому же, там нарисован ключ. Священный предмет, который ты принес, Дункан, и это "святилище" - своего рода хранилище данных, и эти данные для мри дороже, чем их собственные жизни. Какая же информация может быть настолько ценной? - Я не знаю. - Цифры. Серии цифр. Что тебе это напоминает? Дункан некоторое время сидел молча. Он знал не так уж много, и поэтому сам собой напрашивался единственный вывод. - Навигационная информация, - сказал он в конце концов, потому что Ставрос явно собирался добиться ответа любой ценой. - Да. И разве не странно, что им понадобились подобные вещи, хотя у них нет корабля? Дункан сидел молча. У него появилось несколько любопытных идей; над некоторыми, пожалуй, стоило подумать. - Это ставит под сомнение прежнее предположение, - продолжал тем временем Ставрос, - что мри получили всю имеющуюся у них технику от регулов и сами либо абсолютно безграмотны в этом, либо просто не хотят ничего изобретать. - Неловко вытянув руку, он взял лежащую на столе перевернутую фотографию и бросил ее Дункану. - Из артефакта, десятикратное увеличение. Дункан вгляделся в нее. На снимке была изображена золотая пластина, покрытая очень сложными выгравированными символами. Это была очень тонкая работа, даже будь оригинал таких же размеров, как на фотографии. - Пластина за пластиной, - проговорил Ставрос. - Один металл уже чего стоит. Боаз считает, что все это делал не один мастер, и самая первая из пластин очень древняя. Это продукт либо очень высокой технологии, либо неимоверного терпения, а, может быть, и того, и другого. Мне удалось заинтересовать математиков; они решили с помощью компьютера попробовать перенести записи на курсовую ленту и сопоставить результат с картой. Но даже после этого мы не в состоянии сделать полный анализ. Возможно, придется обратиться за помощью в лаборатории Хэйвена, а на это потребуется время. Много времени. Ты по-прежнему уверен, что не знаешь, что ты принес? - Да, сэр. - Дункан, не дрогнув, встретил взгляд Ставроса: единственная защита, на которую он мог рассчитывать. - Я не знал тогда и до сих пор не уверен, что сами мри это знали; может быть, они выполняли волю своих вождей; и я понятия не имею, почему. Правда, я не отрицаю: вероятность того, что они могли знать, велика. - Ты можешь вытянуть из них это? - Нет. Нет. Не думаю. - Если верить этой ленте, они должны ждать корабль. - Думаю, что нет. Они действительно собирались улететь, но никого не ждали. Это, конечно, всего лишь мои домыслы на основе их слов и поступков, но я в этом уверен. - Что ж, скорее всего, им вполне можно верить. Но мри не повторят твоей ошибки, Дункан: ты не видишь в регулах различий. Мри имели дело лишь с родом Хольнов; Алани - соперники Хольнов; а у Хольнов... к_о_р_а_б_л_е_й _х_в_а_т_а_л_о_. По спине пробежал холодок. Что ж, это было похоже на правду. - Да, сэр, - негромко сказал Дункан. - Но связаться с ними - непростая задача. - Может, "святилище"... - Нет. - Опять домыслы? - Просто здравый смысл. Мри больше нет. И они это знали. - Так говорит Алань; так, наверное, говорили твои мри. Может быть, никто не лгал. Но регулы иногда не говорят всего, что знают. Возможно, мри - тоже. А может быть, мы задавали не те вопросы. - Дрожащей рукой Ставрос поднял чашку и, сделав глоток, снова поставил ее. - Мри всегда были наемниками. А твои? Вопрос застал Дункана врасплох. - Может быть. Я не знаю. - Мне кажется, что регулы боятся именно этого. Это одна из тех вещей, от которых Хулаг приходит в ужас. Он боится того, что, потеряв власть над мри, обнаружит, что их уже наняли земляне. И используют их. Ты знаешь, чем им обычно платят? - Не знаю, - Дункан смотрел на Ставроса, на лице которого читалась плохо скрытая насмешка - уж старик-то наверняка знал! Дункан положил снимок на стол. - Что вы предлагаете? - Ничего. Мне просто интересно, насколько хорошо ты знаешь мри. - По-моему, мы говорили совсем о другом. - Если верить твоему послужному списку, ты неплохой пилот. Дункан бесстрастно смотрел на Ставроса. - Это так? - спросил старик. - Наверное, если там так написано. - Для участия в операциях Элага-Хэйвена надо неплохо знать межзвездную навигацию. - У меня был корабль с автоматическим управлением. Я знаком с пилотажем на внутрисистемных линиях, а что касается транзитных операций - там все рассчитывали без меня. - Ну так разве плохо, что ты наконец получишь об этом какое-то представление? Несколько мгновений Дункан не находил, что сказать. - Все это каким-то образом связано? - спросил он в конце концов. - Что вы хотите от меня, в конце концов? - Возьми мри. Возьми артефакт, овоид. Ты говорил, что умеешь обходиться с мри. Или это всего лишь слова? Дункан откинулся в своем кресле, чтобы быть подальше от старика, и несколько раз глубоко вдохнул. Он внезапно подумал, что недостаточно хорошо знает Ставроса. - Ты в чем-то сомневаешься? - спросил Ставрос. - Да здесь засомневался бы любой нормальный человек. Возьми мри и сделай что? И при чем здесь навигация? - Я спросил: ты действительно считаешь, что умеешь обходиться с мри? - Что вы имеете в виду? - Можешь ли ты узнать больше, чем содержится в этом отчете, чтобы рассказать мне? Можешь ли ты отыскать какие-нибудь доказательства, что мри не собираются устроить резню на Кесрит, или что Хольны не припрятали где-нибудь целую толпу этих головорезов? Дункан снова наклонился вперед и положил руки на стол, за которым сидел Ставроса, прекрасно понимая, что старик приготовил ему хитрую ловушку. Он смотрел в глаза Ставросу, и ласковое невинное лицо выдало старика. - Мой отчет вас не убедил. Произошло еще что-то, и вы снова торопитесь избавиться от меня, ничего не рассказав о случившемся. Я могу рассчитывать на откровенность? Или мне придется лишь строить предположения? Они со стариком немало пережили вместе, ничего не тая друг от друга; Дункан сейчас отчаянно нажимал на это, видя по лицу Ставроса, что тот постепенно сдает позиции. - Только между нами, - сказал старик. - Между нами. Ставрос нахмурился, губы его дрогнули. - Я хочу немедленно вывезти мри с Кесрит. Я собираюсь отправить "Флауэр" к станции, где корабль сможет спокойно продолжать свою службу. С тех пор, как ты побывал в Сил'атене, регулы нервничают при любом напоминании о мри. Кроме того, вскоре, вполне возможно, прибудут корабли регулов. Хулаг говорит, что его род серьезно обеспокоен: ведь Хулаг нарушил график отправки корабля, доверенного ему старейшинами. Потеря корабля явилась для Хулага тяжелым ударом. И он не на шутку встревожен. Он постоянно мучается, что его неправильно поймут, требует вылететь навстречу прибывающим кораблям. И если корабли регулов действительно прилетят, мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь из вас в этот момент оказался на планете. Мне кажется, отлет "Флауэра" сведет вероятность инцидента к минимуму. У "Сабера" и "Ганнибала" вместе достаточно мощи, чтобы прикрыть станцию и разведывательные корабли, если что-нибудь пойдет не так. А если мри будут по-прежнему мозолить регулам глаза, неприятностей не обберешься. Когда дело касается мри, регулы просто теряют головы. - В этом я сам убедился, - с горечью произнес Дункан. - Да, - сказал Ставрос. - Хулаг постоянно спрашивает про артефакт. Я бы даже сказал, что из-за этого его превосходительство плохо спит. Не кажется ли тебе, Дункан, что окажись у тебя корабль, мри и овоид, ты наверняка сможешь узнать, что же это за записи? Дункан медленно выдохнул. - В одиночку? - У тебя будет артефакт-оригинал. Мри, скорее всего, будут настаивать на этом. А у нас - голографический дубль... так что мы рискуем не больше, чем музей, выставляющий какой-нибудь ценный экспонат... хотя, возможно, и больше. Но в подобных обстоятельствах это оправданный риск. - Ставрос сделал долгий глоток, затем поставил чашку на стол - та предательски задребезжала. Старик тяжело дышал. - Ну? - Объясните мне, - проговорил Дункан, - что это за объект. Как далеко? Где? И что будет, если я откажусь? - Я ничего не знаю. И не собираюсь ничего обещать. Если мри направятся за подмогой к Хольнам, ты расстанешься с кораблем, расстанешься с жизнью... с чем угодно. Мне бы очень хотелось разделить твою уверенность, что этого не произойдет. Ты узнаешь, что это за записи и, может быть... _м_о_ж_е_т _б_ы_т_ь_... будешь сотрудничать с мри. Теперь я хочу услышать твой ответ. Если ты думаешь, что все это нереально, скажи мне сразу. Лаборатории и компьютеры Хэйвена будут решать эту проблему не один месяц, а, может быть, даже год. И все это время мы будем пытаться разрешить этот конфликт регулов и мри здесь, на Кесрит, совершенно не понимая, с чем мы имеем дело. Нам необходима информация. - И если я откажусь? - Твои мри умрут. Это не угроза: ты знаешь положение. Мы не можем позволить им жить: они нападут на регулов, или регулы нападут на них. Если же мы продержим их в том состоянии, в котором они находятся, еще немного, они умрут. Так что они умрут в любом случае. Это, безусловно, было правдой. - Более того, - проговорил Ставрос, - здесь, на Кесрит, мы все в одной команде. И мирный договор означает прекращение военных действий не только на Кесрит. Я уверен, что и для тебя это далеко не пустой звук. Ты говорил, что можешь найти с ними общий язык. Говорил все время. Что ж, теперь я даю тебе такой шанс. - В контракте об этом ничего не было. Я не давал согласия на какие-либо инопланетные экспедиции. Ставрос сидел неподвижно. Дункан не смотрел в его глаза, прекрасно понимая, что на территории колонии контракт ничего не значил и его согласие было лишь простой формальностью. - Подобными операциями обычно занимается планетарная разведка, - в конце концов проговорил Ставрос. - Но ты можешь отказаться, если думаешь, что не справишься с этим. - Корабль? - сказал Дункан. - Разведчик "Фокс". Безоружный. Герметичные отсеки на случай, если на борту что-нибудь случится. Но управлять им вполне сможет один человек. - Да, сэр. Такие корабли мне знакомы. - Боаз сейчас заканчивает с голограммой. И что бы ты ни решил, "Флауэр" сегодня в полдень отправится на станцию. Если тебе необходимо подумать, челнок может доставить тебя на станцию позже, но с решением не тяни. - Я согласен. Тяжело вздохнув, Ставрос медленно кивнул. - Хорошо, - только и сказал он. Дункан поднялся, пересек комнату, направляясь к двери. Оглянулся. Ставрос по-прежнему молчал. Дункан вышел со смешанным чувством обиды и сожаления. Ему оставалось лишь упаковать снаряжение. Так было всю его жизнь. На это потребовалось пять минут. Когда он шел к себе в комнату, регулы не спускали с него глаз. Они и сейчас с любопытством следили за тем, как он возвращается, неся за плечами свой тюк со снаряжением. Ни регул, ни мри не стали бы этого делать: регулу потребовалась бы машина, а мри ходили налегке. Регулы разевали свои рты - считалось, что так они улыбаются. И Дункан подумал, что регулы очень довольны его отъездом. Он слышал, как они называют его человеком мри, произнося "мри" как ругательство. - В добрый путь, человек! - крикнул ему кто-то из юнцов. Дункан, прекрасно зная, что это пожелание далеко не искреннее, сделал вид, что не слышит. Ведущая по насыпи дорога наполнила его грустью. Он задержался, чтобы взглянуть на холмы, чувствуя, что видит все это в последний раз. Человек не мог полюбить Кесрит: лишь дусы были способны на такое. Но впереди Дункана ждали лишь холод, стерильные утробы кораблей, где нет ни душистого ветерка, ни земли под ногами, и сияющая в опасной близости звезда - Арайн. Вскинув на плечо свой тяжелый тюк, он зашагал по звенящей сетке к опущенному трапу. Его ждали. Он расписался в журнале прибытия личного состава, лишь потому, что сейчас ему не предстояло идти в бой, ощущая, что корабль чужой. Вспомнились прежние привычки. Куда бы ни посылало его командование, он обычно сразу же шел к десантной шлюпке, которую ему предстояло вести, и приступал к предстартовой проверке. - Каюта 245, - сказал дежурный офицер, протягивая ему личный жетон: в небольшом экипаже, где все знали друг друга в лицо, Дункан всегда считал это глупой формальностью. Но сейчас они летели на станцию, совсем иной мир, где размещались экипажи двух огромных крейсеров, двух разведчиков, и смешанная команда внутрисистемных вспомогательных кораблей. Он повертел жетон в руках, оценивая номер. Его поместили рядом с мри. По крайней мере, этим он был доволен. Он пошел туда, чтобы быть рядом с ними во время взлета. 5 Станция в самом деле была совсем иным миром - созданный регулами лабиринт спиралевидных тоннелей, удобных для их тележек. И полная автоматизация. Но самым странным являлось то, что регулов здесь не было. В любом закоулке этой огромной станции можно было шагать среди людей, слышать их разговоры, вдыхать воздух, которым дышат люди, и совершенно не бояться, что где-нибудь внезапно промелькнет чуждое лицо... - словно не было световых лет, через которые тебя швырнули сюда; и все же на экранах внешнего обзора светился красный полумесяц Кесрит, и ржавая поверхность планеты была единственным местом, куда вылетал челнок. Еще на экранах были видны собравшиеся вокруг станции корабли. Ближе всех разместилась километровая громада "Сабера", состоящая главным образом из силовых установок, приборов и оружия - и обслуживал этого монстра на удивление крошечный экипаж - всего лишь две сотни человек. Защитные экраны делали "Сабер" практически неуязвимым, но корабль еще ни разу не совершал посадок на планеты. По бокам "Сабера", похожие на крошечных паразитов, хотя в действительности могли самостоятельно совершать межзвездные перелеты, висели "Флауэр" и "Фокс", а невдалеке виднелся "Сантьяго", оседлавший крейсер "Ганнибал". Сейчас разведчики, почти незаметные в черной тени "Сабера", были пристыкованы к шлюзам. "Флауэр" пристроился к нижней причальной мачте гиганта, и его экраны заполнили "Сабер" и сама станция. Необъятная сложная спираль станции совершала вокруг планеты какой-то странный танец, при одной только мысли о котором делалось дурно, словно от прогулки в одиночку по лабиринтам кишок. Большинство землян здесь пользовались тележками. Если учесть размеры станции, это было очень удобное средство передвижения: необыкновенно быстрые, не снижающие скорости даже на поворотах, никогда не сталкивающиеся благодаря тщательно выверенным, расположенных буквально на волосок друг от друга рельсам. Дункан прогуливался, если можно было назвать прогулкой блуждания при пониженной гравитации, созданной на станции для удобства регулов. Головокружение в сочетании с совершенно чуждыми коридорами и виднеющейся далеко внизу поверхностью Кесрит отнюдь не улучшали его настроения. - Тот, что в одиночку вернулся из пустыни, - услышал он за спиной чей-то голос. После этого ему и вовсе расхотелось разговаривать с кем-либо из этих людей: для них он был куда большей диковиной и чувствовал себя еще хуже, чем среди офицеров регулярных войск. Лицо Дункана украшала странная маска: верхнюю половину покрывал загар, а нижняя - на память о вуали кел'ена, которую он носил под обжигающими лучами Арайна, - осталась светлой. И под чужими взглядами собственное лицо казалось ему до странности обнаженным. Для них он был предателем, который жил с врагами человечества и разговаривал с ними. В первый вечер экипаж "Флауэра" был предоставлен сам себе, и Дункан, зайдя в общую столовую станции, столкнулся с Галеем. Увидев его, лейтенант широко улыбнулся, но рядом с ним были его друзья, офицеры "Сабера", и Дункан почувствовал себя неловко. ПлаРу с необычными полномочиями было трудно найти общий язык с офицерами регулярных войск. Он поел в одиночестве, у автоматического бара, и направился обратно на "Флауэр". Одного обхода станции Дункану вполне хватило. Его совершенно не интересовала эта созданная регулами причудливая конструкция, хотя земляне с крейсеров в свободное время, похоже, только и делали, что разглядывали ее. Он вошел в шлюз ставшего вдруг таким родным "Флауэра", к людям, которых знал, и вздохнул с облегчением. - Есть на что посмотреть, сэр? - с завистью спросил его дежурный офицер, чья увольнительная откладывалась. Дункан пожал плечами и заставил себя улыбнуться: ему не хотелось выплескивать свое настроение на членов экипажа "Флауэра". - Чем-то похоже на Ном, - ответил он. - Странное сооружение. Как и все у регулов. Дежурный протянул ему свернутую записку, какие члены экипажа часто оставляли друг другу на столе. Дункан пошел к себе, по дороге разворачивая листок. Он узнал почерк Боаз. "Срочно необходимо поговорить. Лаб. N_2. Б." Дункан скомкал листок, засунул его в карман и ускорил шаг: все, что касалось мри, не терпело отлагательств; он даже был готов бежать, если бы это могло помочь ему быстрее оказаться там. В лаборатории номер два находился кабинет Боаз. Она была у себя, сидя за столом в окружении бумаг и расставленных в беспорядке приборов. Когда он вошел, женщина подняла голову. Она была расстроена, голубые глаза метали молнии. Губы дрожали. - Садись, - произнесла Боаз и, не дожидаясь, пока он сделает это: - Сюда ворвались вояки "Сабера"; схватили мри, схватили артефакт, личное имущество мри, все... Он осел в предложенном кресле. - С ними все в порядке? - Не знаю. Да. Да... с ними _б_ы_л_о_ все в порядке. Прежде, чем везти, их поместили в автомеды. Куда лучше, если бы их просто предоставили самим себе. Они все время твердили, что это приказ Ставроса. - Она взяла лежащий в середине заваленного стола свернутый в трубку и запечатанный лист бумаги и протянула ему, тревожно глядя в глаза. - Это тебе. Они оставили. Он сломал печать и прочитал сообщение. "Выполняю обещание. Произошло то, чего мы опасались. Не теряйте терпения и рассудительности. Оставайтесь на месте. Записку уничтожьте. Ставрос." Регулы всполошились: прибыл корабль. Значит, мри скоро покинут станцию, и он вместе с ними. Дункан с грустью посмотрел на Боаз, скомкал сообщение и положил в карман; он избавится от него позже. - Ну? - настойчиво спросила Боаз, хотя наверняка знала, что ее это не касается. Он молчал. Женщина опустила глаза и, поджав губы, сплела пальцы под пухлым подбородком. - Я вхожу в состав экипажа корабля, - заговорила она, - который, к несчастью, вынужден выполнять приказы губернатора, касающиеся нашей отправки с планеты или судьбы наших врагов. Что ж, здесь губернатор может поступать как угодно. Но я, как, впрочем, и Луис, не обязаны выполнять его распоряжения. Мне трудно говорить это, но если ты считаешь, что здоровью мри теперь угрожает опасность... мы можем отправить протест на Хэйвен. Храбрая Боаз! Дункан смотрел на нее, чувствуя укол совести. Она ни словом не обмолвилась о прекращении программ, о приостановке исследований, о запрете работы, в которую она вкладывала столько усилий. Она тревожилась за мри. Этого она предвидеть не могла, и чувства ее были искренними. - Боз, - сказал он - так ее звали сотрудники. - Я думаю, с ними все хорошо. Хмыкнув, она откинулась назад. Она ничего не сказала, но тревоги во взгляде поубавилось. - Дусов, похоже, они не забрали? - спросил он. Боаз вдруг неистово расхохоталась. - Нет. Они попытались, но звери не стали скромничать. Эти вояки даже не смогли зайти внутрь. Они стали просить кого-нибудь с "Флауэра" сделать это, говоря, что, дескать, не умеют обращаться с животными, но Луис предложил им самим спуститься туда и попробовать накинуть на зверей сеть. Желающих не оказалось. - Не сомневаюсь, - сказал Дункан. - Спущусь-ка я туда сам, посмотрю на них. - Ты не можешь рассказать мне, в чем дело? - Нет. Прости. Она кивнула, пожав плечами. - Но, по крайней мере, все не повернулось вспять? - Не думаю. Боаз снова кивнула. - Хорошо, - с грустью сказал она. И все. Он повернулся и вышел. Проходя через лабораторию, он видел царящий там хаос: с полок исчезли находившиеся там вещицы, пропали книги. Здесь побывали люди "Сабера". Но если они забрали мри с корабля, дусы могут затосковать и умереть, как тот зверь, которого он видел горюющим над мертвым мри, не внимая никаким уговорам. Он одолел коридор, спускающийся к складу. При воспоминании о том, что могут натворить отчаявшиеся дусы, его желудок сжался в комок. Он не раз бывал у них после той ночи, приносил им пищу и воду, и звери казались довольными. Но сейчас дусы были растревожены незнакомцами, которые хотели на них напасть, и Дункан, однажды уже испытавший подобное, боялся этого отчаяния не меньше, чем отравленных когтей. Но все было спокойно. Он вошел в склад, посмотрел на шевелящиеся внизу бурые туши, и стал осторожно спускаться к ним. Сердце Дункана испуганно сжималось, но он твердо решил не поддаваться страху. Регулы не скрывали, что дусам нравится синтетический белок, в изобилии имевшийся в хранилищах станции, но вообще они едят практически все, что бы им ни предложили, даже, как сказал Луис, людей и регулов. Несмотря на специфический, но не такой резкий, как у регулов, запах, воздух здесь был на удивление свежим и чистым. Звери казались сытыми. Их обмен веществ буквально заинтриговал Боаз и Луиса, поскольку любое питье или пищу они усваивали практически целиком. У регулов о них имелось достаточно много информации, поскольку кел'ейны и дусы проводили по многу лет на их кораблях. Поев, дусы устраивались поудобнее и словно бы впадали в спячку на все время вынужденного заключения. В отличие от землян, регулов или мри, они были довольно неприхотливыми. Единственным неудобством были огромные размеры дусов и то, что с разъяренным зверем было практически невозможно справиться. Дункан шагнул с последней ступени лестницы, и оба дуса поднялись, издав низкий пронзительный стон, эхом отозвавшийся в огромном помещении. Дусы стояли рядом; ноздри раздувались, обнюхивая гостя. Маленькие глазки, которые скорее всего видели неважно, блестели в лучах света. Зверь побольше был покрыт шрамами: он уже немало повидал на своем веку. Дункан про себя называл его зверем Ньюна; второй, с гладкой шкурой, был поменьше, но тоже казался землянину знакомым. Большой дус, переваливаясь, двинулся вперед своим косолапым шагом, осмотрел Дункана с ног до головы и довольно заурчал. Следом приблизился малыш, торопливо потянувшись своим приплюснутым носом к ноге Дункана. Дункан уселся между ними, и огромные звери улеглись рядом. Он потрепал им мохнатые бока, наслаждаясь покрывавшим мускулы бархатом. Монотонное мирное урчание дусов было единственным звуком, нарушавшим тишину. Звери были довольны. Дункан подумал, что они признали его, человека, из-за того, что он тогда был вместе с Ньюном; хотя пока Ньюн был рядом, звери не обращали на землянина внимания. Дункан вспомнил, как они охотились за ним, когда он попытался сбежать; как загнали в ловушку, излучая ужас, который, как он теперь догадывался, был их оружием. "Просто чудо, что тебя не разорвали дусы", - сказал в ту ночь Ньюн. Как хотелось Дункану сейчас узнать, почему они так спокойны после всего, что с ними произошло! Их мучили, пытаясь накачать наркотиками, но благодаря своему обмену веществ дусы совершенно не пострадали от яда, и наркотики, похоже, были неплохо усвоены. Ни следа того, что зверям пытались причинить какой-то вред; они вели себя, как и прежде. Дусы чем-то напоминали детей. Загадочные четвероногие создания, в которых было что-то от людей и что-то от животных - они были рады служить мри, но те предпочли стать их друзьями, а не хозяевами. Дункан сомневался, что человечество сможет согласиться на подобное. Регулы не смогли. Он сидел довольный и спокойный, ощущая прикосновения зверей; в ту ночь он не знал, правильно ли было допускать дусов на корабль: теперь это казалось самым верным решением. Дункан неожиданно почувствовал, как в него вливается тепло и в тот же миг узнал, что к нему прикасается малыш... малыш, который был в три раза больше взрослого человека. Размеренное монотонное урчание смывало все страхи Дункана, словно вода, забиравшая соль из почвы Кесрит и уносящая ее в море. Зверь заглушал страхи, затоплял их. Испугавшись, Дункан резко качнулся назад, и это не понравилось дусам. Они зафыркали и отошли. Он не смог вернуть их. Стоя поодаль, они рассматривали его маленькими блестящими глазками. Он почувствовал, как холод наполняет его. Они пришли по своей воле, использовав Дункана: они захотели... и он открыл им дорогу; и все же он нуждался в них, в них и мри, в них и мри... Дункан собрался все свои силы и начал взбираться по узкой лестнице, обливаясь потом, и только когда достиг площадки наверху, почувствовал, что весь дрожит. Он взглянул вниз. Один из дусов вздыбился, протягивая к нему лапы. От его рычания, казалось, задрожал воздух. Дункан толкнул спиной дверь, выскочил наружу и трясущимися руками запер ее за собой. Но бояться было просто глупо. Просто глупо. Дусы использовали его страх. Это было их оружие. И сейчас они находились там, где хотели: на орбитальной станции Кесрит, рядом с мри. Дункан выполнил все, что они хотели. Он сделал бы это снова, потому что ему были необходимы они, необходимо то незаметное воздействие, которое они могли оказать на мри, давая им спокойствие, облегчая их страдания. Теперь у него появилось подозрение, что он ошибался. Но он не мог бросить мри на произвол судьбы. От подобных мыслей Дункана охватывал панический страх; ему казалось, что он в чем-то ошибся. Пройдя десяток шагов, он с опозданием понял, что какой-то человек поздоровался с ним в коридоре, резко развернулся и попытался исправить свою оплошность, но было слишком поздно; человек удалялся. Дункан в смятении двинулся дальше, засунув руки в карманы и сминая в крохотные шарики обнаруженные там записки Боаз и Ставроса. "Черт тебя возьми, Ньюн!" - с яростью думал Дункан, спрашивая себя, в своем ли он уме, чтобы дать возникнуть даже малейшему подозрению. Дусы, кем бы они ни были, не могли повлиять на его сознание; они действовали на каком-то более низком уровне... обычные инстинкты - с ними вполне можно справиться, если избавиться от своего страха и потребности в зверях. Страх и удовольствие - вот что они использовали для своих вторжений - либо одно, либо другое. Делай им приятное - и будешь чувствовать себя очень хорошо; а дразнить их опасно. И никто из исследователей этого не заметил. В отчетах о наблюдениях за зверями об этом не было ни строчки. Возможно, звери не пытались воздействовать на них. Дункан закрыл дверь своей крохотной каюты рядом с опустевшими теперь каютами мри и начал собираться, складывая одежду, которую совсем недавно распаковал. Закончив, он подсел к столу и вызвал по интеркому "Сабер". "Перемещение дусов возможно и необходимо", - передал он командиру "Сабера". "Оставайтесь на месте, - пришел ответ. И мгновением позже: Немедленно доложить лично командованию "Сабера". 6 Казалось бы, в том, что ПлаРа куда-то ведут, не было ничего необычного, но среди членов экипажа уже расползлись слухи. Дункан понял это по устремленным ему вслед взглядам, пока эскорт препровождал его к командованию: его вели, похоже, самым коротким путем, не разрешая ни с кем разговаривать. Даже интерком молчал - совсем уж необычный случай на корабле вроде "Сабера". Дункана привели к каютам старших офицеров, а не в командную рубку. Здесь он предстал перед самим контр-адмиралом Кохом, командующим боевыми операциями в зоне Кесрит. Для Дункана встреча была не из приятных. К негодованию офицеров регулярной армии, по уставу они были обязаны подчиняться ПлаРам, но последние обычно относились к этим привилегиям с плохо скрываемым презрением: их жизни и служба были слишком коротки, чтобы тратить их на соблюдение устава и вопросы офицерской чести. Дункан ожидал холодного приема, но Кох, похоже, был озабочен чем-то другим; впрочем, на покрытом шрамами лице контр-адмирала это было обычное выражение. - Рад познакомиться с вами, ПлаР Дункан. - У Коха был акцент уроженца Хэйвена, как у остальных, пришедших на Кесрит вместе с флотом сразу после окончания боевых действий у Элага-Хэйвена. - Сэр, - отдал честь Дункан; сесть его не пригласили. - У нас мало времени, - проговорил Кох. - На подходе корабль регулов, "Сигграв". К счастью, это, вроде бы, корабль рода Аланей. Бай Хулаг велел им быть повежливее; и мы, вероятно, должны будем позволить им пристыковаться к станции. Но напугать их ничего не стоит. Поэтому уходите вместе со своими мри как можно быстрее. В ваше распоряжение должен быть предоставлен разведчик "Фокс". Возможно, вы, в отличие от меня, знаете, что делать дальше... - Дункан вдруг понял, что Кох обижен недоверием Ставроса. - "Фокс" сейчас выгружает экипаж: там какое-то недоразумение. "Сигграв" пока что довольно далеко. Вы должны быть готовы вылететь сразу, как только закончится выгрузка. - Сэр, - заговорил Дункан. - Я хотел бы взять дусов. Я справлюсь с ними и прослежу за их отправкой на "Фокс". Я также хочу, чтобы на "Фокс" были погружены все находящиеся на станции вещи мри, независимо от того, сможете ли вы выделить мне помощь для погрузки или нет. Кох нахмурился, на этот раз уже не пытаясь скрывать своих чувств. - Хорошо, - сказал он через некоторое время. - Я отдам необходимые распоряжения. - Он долго разглядывал Дункана, и тот вдруг вспомнил о своем наполовину загорелом лице и понял, что для контр-адмирала кажется куда более чуждым. Перед ним был человек, чья власть не уступала Ставросу, привыкший встречать опасность лицом к лицу и самостоятельно принимать решения, и приказ, согласно которому из-под командования Коха изымался "Фокс", а его экипаж и ученые перегружались на корабль контр-адмирала, не устраивал Коха. Он отнюдь не был похож на человека, который привык мириться с подобным вмешательством. - Я буду готов в любой момент, сэр, - негромко сказал Дункан. - Вам лучше немедленно перебраться на "Фокс" и обосноваться там, - сказал Кох. - Когда ваш разведчик уйдет, страсти здесь немного поутихнут. Корабль загрузят всем необходимым; мы постараемся помочь вам и с дусами. Лучше поторопиться. - Благодарю вас, сэр, - проговорил Дункан. Он повернулся и вышел в коридор, где его поджидал эскорт. Дункан прикинул, что Кох отдал мри сорок лет своей жизни; контр-адмирал казался достаточно старым для того, чтобы видеть войну с самого ее начала и, без сомнения, не питал любви к этой расе. Ни один из видевших свою планету под пятой регулов жителей Хэйвена, зная, какой ценой ее удалось вернуть назад, не мог спокойно смотреть, как кто-нибудь пытается водить дружбу с регулами или выполнявшими их приказы кел'ейнами мри. В этом они ничем не отличались от килуванцев, одним из которых был Ставрос; но расположенная на границе исследованной человечеством части вселенной Килува рождала людей совершенно иных. Килуванцы не были воинами; эти упрямые люди посвящали все свое время размышлениям, науке, анализу... Когда планета была захвачена, они рассеялись по разным мирам и почти никто из них не стремился вернуться домой. Жителей Хэйвена понять было легче. Их вела ненависть. И пройдет немало времени, прежде чем они избавятся от этой ненависти. И после войны оказалось немало людей, подобных Дункану: тех, кто не знал кто они и откуда, были тысячи. Война заменила им мать, она стала смыслом их жизни. Сколько Дункан жил, он всегда помнил войну: от усталой, изможденной женщины она швырнула его в ясли для эмигрантов, а потом, через школу и колледж, где его обучали не торговать или заниматься каким-нибудь ремеслом, а воевать, властно притянула к себе. Акцент Дункана не поддавался идентификации - это была сборная солянка отовсюду, где юноше пришлось жить. У него не было дома. Его верность человечеству не подпитывалась ничем кроме того, что он родился человеком. И им самим. И, со значительными оговорками, достопочтенным Дж. Ставросом. По трапу "Сабера" Дункан спустился в просторный док, оставив позади свой эскорт; задержался на миг, чтобы понаблюдать за суетой женщин и мужчин. Жители Хэйвена. Регулярная армия. В командной рубке "Фокса" Дункана обступили офицеры, которые, несмотря на довольно унылый вид, приветливо с ним поздоровались. - Мне сказали только, что полет будет производиться без экипажа и поручили передать вам запечатанный пакет с инструкциями, - сообщил ему капитан. - И все. - Мне очень жаль, что так получилось, - посочувствовал ему Дункан, пытаясь скрыть неловкость. Капитан пожал плечами - он явно не считал, что ему не повезло - и протянул руку. - Нам обещали другой разведчик, сразу, как только он прибудет. "Фокс" - замечательный корабль, в хорошем состоянии... немного неустойчивый в атмосфере, но в остальном - просто умница. Мы приписаны к "Саберу", а "Сабер" обещал нам новый разведчик сразу, как только он прибудет; значит можно не волноваться. Что ж, ПлаР Дункан, примите мои поздравления со вступлением в командование, или, если это больше похоже на правду, соболезнования. Дункан пожал руку, уже терзаясь вопросом: что же содержится в доставленном для него челноком запечатанном конверте, который пока что находился у прежнего капитана "Фокса". Дункан принимал поздравления, в последний раз был открыт судовой журнал, чтобы внести запись о смене командования; и затем, как было заведено в планетарной разведке, Дункан вручил его прежнему капитану. В этом полете вести журнал будет некому. Выполняя последний раунд церемоний, он проводил взглядом покидавших корабль офицеров и небольшую команду; снаружи у люка остались лишь четверо мужчин со смертоносным оружием - охрана. Наступила тишина. Дункан устроился в чужом кресле и ввел команду, которая запускала полученную от Ставроса запись: специальное устройство уничтожит ее сразу после просмотра. Подобные процедуры давали уверенность, что запись не сможет быть использована против Правительства; они появились еще во время войны, когда от ПлаРов требовалось обязательное уничтожение имеющихся у них записей - не только из-за боязни, что записи могут достаться врагу, но и, как с горечью думали ПлаРы, чтобы выгородить тех, кто послал их в бой, если операция окажется неудачной: ведь от этого страдал авторитет самих командиров! Экран заполнило лицо Ставроса. - Прошу прощения, - негромко заговорил Ставрос, - за то, что это не приказ, а всего лишь предложение. Прослушав его, ты, если захочешь, можешь вернуть экипаж на "Фокс" и остаться на станции до тех пор, пока ситуация на планете не стабилизируется. "Фокс" сейчас находится в твоем полном распоряжении. Тебе предлагается взять мри на борт вместе со всеми их вещами и артефактом. Разведчик будет оснащен в соответствии с твоими требованиями. В навигационном компьютере ты найдешь единственную ленту, ее код ноль-ноль-один. Она получена после анализа содержащейся в артефакте навигационной информации. Держись подальше от прибывающих кораблей регулов, соблюдая повышенную секретность. Дай компьютеру прочитать ленту. Полностью. Как только лента будет пущена, доступ к системе управления блокируется. Собери все, что сможешь узнать о военной мощи мри и о самих мри: это и есть твое задание. По возможности сотрудничай с ними. Уверенность в том, что разобраться с этой пленкой для нас невероятно важно, становится все больше и больше. Именно поэтому мы готовы идти на любой риск. Ты должен собрать информацию и выяснить, какое соглашение с мри возможно. Если ты сразу решишь выйти из игры, дождись окончания записи и свяжись с "Сабером". Если же нет, то тебе следует поторопиться. В любом случае содержание этого сообщения должно остаться тайной. Будь очень осторожен в ведении записей во время полета. Мы хотим, чтобы, вернувшись домой, ты не привел за собой какой-нибудь "хвост". У тебя будет устройство самоуничтожения и полная свобода действий. Если твой корабль окажется в руках противника, уничтожь его. Ну, это крайний случай. Каким бы ни был твой выбор - дать согласие или отказаться от этой миссии, - он целиком зависит от тебя. Ты волен отказаться. Запись кончилась. Дункан по-прежнему сидел, уставившись на серый экран. Он ни за что не вернется на Кесрит, не сможет уживаться с властями; там, среди скал Кесрит, ему уже никогда не найти покоя. Он не знал, чем объяснить подобное безрассудство. Возможно, то было нечто столь же эгоистичное и бессмысленное, как гордость; или он просто не мог представить, что в будущем окажется кому-то нужен - ну, разве что, придется помогать землянам осваивать дикие земли. И изменять планету. Он выключил экран и окинул взглядом крохотную командную рубку, которая, возможно, станет его домом на всю оставшуюся жизнь - вероятно, не такую уж и долгую. Что ж, этого ему хватит. Он как ни в чем не бывало вернулся на "Флауэр", но офицеры корабля, похоже, уже знали о его новых полномочиях и безо всяких возражений помогли ему перевезти аппаратуру и закончить все приготовления в доке. Отдав необходимые распоряжения, он зашел к Луису, и уже только потом - к Боаз. Нелегко было сказать ей о том, что все ее работы не будут опубликованы вплоть до особого разрешения службы безопасности, а дальнейшими исследованиями займется он, ее бывший помощник, снова надевший столь ненавистную ей военную форму. - Я не могу сказать, почему, - вздохнул он. - Мне очень жаль, Боз. Я действительно очень хотел бы рассказать тебе обо всем. Она нахмурилась, морщины избороздили ее полное лицо. - Мне кажется, я понимаю, чем все это закончится. И я думаю, что это безумие. - Я не могу обсуждать это. - С ними все будет хорошо? Тебя самого устраивает такой ход событий? - Да, - сказал он, встревоженный тем, что она, похоже, и в самом деле догадывается, что происходит; но, с другой стороны, Боаз сама исследовала артефакт. Без сомнения, многие на борту "Флауэра" понимали - или, по крайней мере, догадывались, - что военные сделают с добытой ими информацией. Дункан несколько мгновений выдерживал внимательный взгляд женщины, чувствуя себя виноватым, словно бы он что-то предал; он не знал, понимает ли Боаз, какая сила движет им: те, кто был на стороне этой женщины, ее противники... или то, чему он сам служил. Она постаралась скрыть свои чувства за грустной улыбкой. - Ну что ж, - сказал она, - это нерадостные вести, но ничего не поделаешь. Будь осторожен, Стэн. - Она посерьезнела. - Береги себя. Я очень волнуюсь за тебя. Эти слова до глубины души тронули Дункана - сорокалетняя Боаз, единственная женщина-начальник отдела среди штатских; если у него и был друг на Кесрит, то это она. Он взял ее руки в свои и, повинуясь мимолетному желанию, обнял женщину и поцеловал в уголок губ. - Боз, у меня больше не будет тебя. - Мне придется раздобыть новых дусов, - произнесла она. Слезы стояли в ее глазах. - Ты ведь возьмешь с собой своих. - Да, - сказал он. - Будь осторожна с этими зверями, Боз. - Береги себя, - настойчиво повторила она внезапно охрипшим голосом. На миг ему показалось, что женщина хочет сказать что-то еще. Но Боаз лишь опустила глаза и вместе с Дунканом отправилась вниз, чтобы поговорить об отправке дусов. Пока шел прием груза - вереницы запечатанных контейнеров с припасами во главе с неброским багажом самого Дункана, - целый сектор станции был закрыт для пешеходов и тележек. Следом, в закрытых автомедах, используемых для перевозки раненых, с "Сабера" доставили мри. Конечно же, любой человек в доках смог бы без труда догадаться, кого перевозят под такой охраной; но меры предосторожности были приняты не только для того, чтобы скрыть отлет мри, но и для того, чтобы защитить их. Большинство землян люто ненавидели мри, и брошенные вслед автомедам взгляды, как правило, не отличались умильностью. Самыми последними, когда доки наконец опустели, на разведчик пришли дусы - эти в защите не нуждались. Дункан долго обсуждал с Боаз, как лучше провести их отправку, решив вначале использовать грузовые контейнеры. Но в конце концов команде был отдан приказ очистить коридоры, запереть каюты и оставить люки открытыми. Потом Дункан спустился к дусам и успокаивающе похлопал зверей по широким спинам, чувствуя их тревогу и борясь с собственным страхом. Открывая дверь, выпускающую дусов на свободу, Дункан чувствовал нетерпение зверей. Дусы, переваливаясь, неторопливо шли рядом; широкие носы втягивали незнакомые запахи. Когда они оказались в доке, громадном пространстве, где звери могли запросто вырваться на свободу и причинить немало вреда, Дункан постарался думать лишь о разведчике "Фокс", о мри, о дусах, пытаясь заставить зверей понять, что от них требуется - если те действительно могли понять. Дусы шли: большой немного впереди, а малыш почти рядом с Дунканом, постоянно прикасаясь к нему. Один раз большой дус издал отразившийся ото всех уголков огромного дока станции крик, от которого мурашки побежали по спине. Дункан на мгновение испугался, что утратил контроль над зверями, но дусы как ни в чем не бывало спокойно поднялись по трапу на "Фокс". Для них был устроен проход из открытых дверей, все прочие были заперты. Дункан провел дусов вниз к приготовленному для них отсеку и, задержавшись у двери, подождал, пока звери устроятся. Переход по незнакомым местам растревожил их, и массивные туши тревожно шевелились. Потом один из дусов издал такое знакомое и пугающее довольное урчание. Дункан рванулся прочь, захлопнув и заперев за собой двери, пытаясь спастись в мертвой тишине коридоров и отсеков корабля, который теперь стал его домом. - Все чисто, - доложила ему служба слежения "Сабера". На экране перед Дунканом виднелось чистое пространство; второй экран показывал макет системы, на краю которой сияла красная точка - корабль регулов. Потом на экране тревожно замигала еще одна. Он вызвал крейсер. - "Сабер", ваша модель системы точна? Последовала долгая пауза, кто-то, прежде чем ответить, проверял связь. Дункан ждал, сердце забилось сильнее: он знал, что случись какая-то ошибка, изображение бы уже исправилось. - Да, все верно, - пришел ответ с "Сабера". - Точнее сказать пока невозможно. Сужения прохода для вас, "Фокс", не предвидится. Официально там никого, кроме вас, нет. Отстыковывайтесь спокойно, курс произвольный. - Спасибо, "Сабер", - ответил Дункан, отметив появившуюся на экране информацию. - Оставайтесь на связи. Он приступил к предстартовым проверкам, прежде всего убедившись, что корабль чист. "Фокс" недавно вернулся из прыжка через подпространство, и его обшивка была безупречна. Он предупредил "Сабер", разомкнул сцепление со станцией и, сдерживая подступающую тошноту, направил крохотный "Фокс" через узенький промежуток между "Сабером" и станцией. Когда он проходил над ней, "Ганнибал" на миг загородил ему обзор, а потом исчез где-то внизу. Убегая от гибельного притяжения Кесрит и Арайна, "Фокс" теперь шел на основных двигателях, держа планету между собой и подлетающими регулами. Дункан мог слушать радиопереговоры, транслируемые со станции: корабль регулов вышел с ними на связь; эфир заполнили сиплые, с акцентом, голоса. Он слышал ответ станции и "Сабера". Это были корабли рода Аланей, пришедшие для спасения уважаемого бая Хулага Алань-ни: что ж, по крайней мере теперь можно было не опасаться, что подлетающие корабли принадлежат роду Хольнов. Дункан был благодарен людям со станции, которые специально транслировали ему эти переговоры; а он, после всего случившегося, даже не надеялся на это. Только теперь Дункан смог вздохнуть полной грудью: земляне, оставшиеся на базе Кесрит, находились в относительной безопасности. И эта безопасность балансировала на лезвии ножа, припасенного Ставросом, который неустанно заботился о почитании бая Хулага. Мри исчезли: хрупкий и беззащитный маленький разведчик увозил их прочь. "По-прежнему никем не замеченный." - Дункан неожиданно понял, что хотели сказать ему, транслируя в эфир эти радиопереговоры - ведь связаться с ним в открытую теперь не осмеливались. Итак, он получил то, чего хотел... и Дункан с невольным восхищением подумал о том, что Ставрос все рассчитал правильно. Если бы губернатор поссорился с регулами и поставил под угрозу мирное соглашение, вслед за громогласным окриком с Хэйвена старика бы немедленно отозвали, даже если бы Кесрит ничего не угрожало. Если же мри и "Фокс" исчезнут в предпринятой по приказу губернатора экспедиции, вопросов, естественно, избежать не удастся, но об этом инциденте скоро забудут. Мри больше не смогут вмешаться в дела на Кесрит. А если с разведчиками происходят несчастные случаи, корабли просто списываются. Мри были всего лишь двумя пленниками - но слышали ли вы когда-нибудь о том, что мри удавалось держать в плену живыми? Артефакты мри являлись не более чем любопытными вещицами: их всегда находили в избытке там, где мри гибли тысячами; теперь же эти безделушки не имели значения - ведь раса мри больше не существовала. Эти новости стремительно летели с Кесрит, спеша порадовать человечество и обещая славу для Ставроса, который пальцем о палец не ударил, чтобы заслужить ее, и чьи руки в кровавой бойне остались чистыми. Отчеты, приходящие с Кесрит, без сомнения, подвергались тщательной цензуре, и так будет и впредь. Осталось, правда, посмотреть, удастся ли Ставросу поладить с регулами. Что ж, скорее всего, здесь его ждет успех. Феноменальное везение, феноменальный ум, великолепная память, которая ничего не упускала: ничего не ускользало от внимания Ставроса, и в его кажущихся аферах было куда меньше случайностей, чем в рассчитанном риске. Протягивая одну руку регулам, он не забывал протянуть другую "Фоксу", не доверяя, однако, никому. Дункан нахмурился: привычная обстановка и звуки корабля убаюкивали его. Зная, что его не ждет бой, что красноватый серп Кесрит означает не опасность, а укрытие, он томился в вынужденном безделье. Дункан привычно расположился в "Фоксе": на кораблях, в лишенных солнца мирах, в джунглях и пустынях, на безжизненных планетах, в невесомости и при повышенной гравитации, и в любом другом месте, где было невозможно выжить, он чувствовал себя, как дома. Уже тогда, во время войны, будучи офицером планетарной разведки, когда, уничтожив полученные от подобных Ставросу безымянных людей инструкции, он взрывал транспорты, Дункан знал, что встретит свою смерть в одном из таких мест, за много световых лет от благополучной империи Ставроса. Из такой дали старик казался всего лишь одним из многих. Ничего особенного. Здесь, в этой дали, отныне существовал лишь Стэн Дункан. На экране своего локатора он заметил, как от станции отделился еще один корабль. Похоже, что-то случилось. Это был "Сантьяго", внутрисистемный вспомогательный корабль; он нес оружие, но не мог совершать межзвездные перелеты. Дункан достаточно спокойно отнесся к этому событию; его лишь немного обидело, что никто не поинтересовался у него, нужен ли ему такой эскорт; но пока неподалеку находились корабли регулов, он не возражал против этого. Взгляд Дункана остановился на лежащем рядом с ним на палубе на мягкой подстилке серебряном овоиде, который казался странным образом невредимым после всего, что с ним произошло. Вот таким же он был, когда упал среди камней Сил'атена, и после того, как его открыли и исследовали. Поверхность овоида осталась нетронутой. Но теперь он не был уникальным. Его скопировали на голограмме... и, возможно, когда-нибудь воспроизведут в металле в современнейших лабораториях Зороастра - еще один музейный экспонат для землян. Наклонившись, Дункан прикоснулся к нему, ощущая холодную гладкую поверхность, потом убрал руку и в последний раз взглянул на экраны, где по его следу тащился "Сантьяго". Предоставив управление кораблем бесстрастной автоматике, Дункан поел. Локатор по-прежнему показывал "Сантьяго". Между кораблями сохранялась вполне безопасная дистанция. Ему пора было приступать к своим обязанностям. И, кроме того, следовало заняться мри, в беспамятстве летевшими в корабельной лаборатории. Он шел по коридорам "Фокса", проверяя, все ли в порядке после того, как корабль покинул станцию и перешел в свободный полет. Агрегаты переориентировались; изменения проходили гладко. Дусы казались спокойными: Дункан наблюдал за ними издали; сейчас ему не хотелось входить к зверям - он был слишком встревожен и взвинчен. Мри тоже пребывали в безопасности внутри собственных кают. Врачи не стали извлекать их из автомедов. Дункан сделал это сам: сначала нежную, невесомую госпожу мри, Мелеин, поместив ее на более удобную лабораторную койку. Ее изящные руки и ноги, почти лишенные мышц, были ужасающе тонкими; глаза запали, под ними залегли тени. Она не шевельнулась, когда Дункан коснулся ее тонкого лица и пригладил ее волосы, стараясь вернуть девушке красоту. Он с тревогой прислушивался к ее дыханию: каждый вздох, похоже, стоил Мелеин больших усилий. Дункан испугался, что может потерять ее. В отчаянии он понизил температуру в отсеке и до предела уменьшил давление, доведя его до уровня Кесрит. Он понятия не имел - впрочем, этого не знал никто - какие условия являются естественными для мри. Считалось лишь, что они более привычны к атмосфере Кесрит, чем земляне или регулы. Дыхание Мелеин стало легче. Понаблюдав за девушкой, Дункан наконец осмелился покинуть ее; перейдя в другой отсек, он открыл второй автомед, чтобы вытащить Ньюна. Ньюн тоже пребывал в состоянии глубокой комы, не имея ни малейшего понятия о том, что его перенесли в другую кровать: беспомощность, столь постыдная для мри. Здесь больше не должно быть наркотиков. Дункан тщательно прочитал прикрепленные к автомедам инструкции, оставленные ему врачами, и обнаружил, что необходимые, как говорилось в инструкции, "для длительного применения", наркотики "в достаточном количестве" находятся в лабораторном хранилище. Но в его распоряжение имелось достаточно других средств, чтобы помочь мри. Конечно, - подумал Дункан, - когда неподалеку болтаются два корабля регулов и того и гляди что-нибудь произойдет, было бы несерьезно игнорировать подобные меры предосторожности, по крайней мере перед прыжком; но когда он коснулся мри и почувствовал, какими худыми и слабыми они стали, он не смог заставить себя сделать это. До точки прыжка предстояло несколько дней полета. Для мри, запертых в своих автомедах, неподвижных, с прогрессирующей атрофией мышц, это будут еще несколько отравленных наркотиками дней, проведенных в гибельном для живого организма состоянии. Обыкновенный здравый смысл требовал выждать еще нескольких дней; и те, кто назначил Дункана наблюдать за мри, решили, что он выполнит их волю. Но они совсем забыли о том, что все попавшие в плен мри поступают одинаково - знают ли они своего надзирателя, или нет, - но они предпочитают умереть. Тем более, если это можно было сделать, просто отказавшись от медицинской помощи. С самого начала Дункан понимал все; и то, что он даже не попытался объяснить это Ставросу или остальным, было на его совести. Он мог остановить мри, лишь убив их; а теперь, когда на борту оказались дусы, вряд ли он сможет сделать это. Во всей Вселенной существовала одна-единственная вещь, с которой мри не могли спорить. Дункан в последний раз осмотрел мри, отметив, что дыхание их теперь стало ровным, и отправился наверх, в командную рубку. Он включил навигационный компьютер и набрал код: ноль, ноль, один. "Фокс" вздрогнул, меняя ориентацию; его сенсоры привязались к Арайну, анализируя, сравнивая данные с мелькавшими на экранах корабля. Линии диаграмм совмещались, сливались, возбужденно сообщая о совпадении. 7 Ньюн проснулся, как просыпался уже не раз, охваченный вялостью. Взгляд его вначале остановился на Дункане, который, как это частенько бывало, терпеливо сидел у кровати. Встревоженный смутными воспоминаниями, Ньюн чувствовал, как растет его замешательство. - Я думал, что ты ушел, - сказал он Дункану. Дункан взял его руку, положил ее к себе на ладонь. Ньюн попробовал слегка пошевелить пальцами, и это оказалось ему не по силам. - Ты проснулся? - спросил его Дункан. - Просыпайся, Ньюн. Он действительно попробовал проснуться, зная, что раз Дункан просит его, то он, несомненно, должен это сделать; но мигательная перепонка прикрывала его глаза, одевая все туманной дымкой, мешая на чем-нибудь сосредоточиться. Мрак вновь начал сгущаться вокруг него, такой доступный, такой приятный. Ньюн почувствовал, как мать ласково коснулась его волос - он узнал бы это прикосновение из тысячи; но пальцы, которые теперь скользнули по его лицу, были мозолистыми. Не в силах осмыслить это, он растерялся и потому не смог провалиться в сон. - Выпей, - произнес знакомый голос. Он почувствовал, что его приподняли - рука Дункана: он вспомнил. Край пластмассовой чашки коснулся его губ. Ньюн несколько раз глотнул холодную воду. Она скользнула в его желудок и осталась там неприятным комком. Дункан убрал чашку, позволил ему улечься на взбитые подушки, мешавшие вновь соскользнуть в знакомый покой, и от поднятия головы Ньюн на мгновение почувствовал тошноту. Теперь Ньюн уже был уверен, что его хотят разбудить в этом ужасном месте и отвертеться не удастся. В горячем, тяжелом воздухе чувствовался неприятный запах пищи. Он мог двигать руками и ногами. Это открытие его удивило. Он попробовал сделать это, по-прежнему прислушиваясь к своим ощущениям, и в его сознании прошлое и настоящее в конце концов слились. Он вспомнил огонь и мрак, и регула, который - казалось Ньюну - убил его. Сейчас он лежал на постели, подобно женщине Кат, с открытым лицом, вконец обессиливший; его обнаженное тело было распростерто под белым покрывалом. Все вокруг было незнакомым. Ему не хотелось просыпаться здесь. Но в мозгу Ньюна ворочалось смутное чувство: он что-то должен сделать, он еще не до конца исполнил свой долг. Кто-то говорил ему об этом. Он не мог вспомнить. Он приподнялся, пытаясь сесть, и на мгновение ему это удалось, но руки задрожали, и он упал. Дункан подхватил его и бережно опустил на матрас. Теперь можно было соскользнуть назад, во Мрак, где не было никаких воспоминаний. Но Дункан не позволял ему. Холодная ткань вытерла лицо Ньюна, резко приведя юношу в чувство. - Давай, - приговаривал Дункан, снова поднимая его голову и вливая воду между непослушных губ. Затем последовал круто посоленный мясной бульон, и желудок Ньюна угрожающе взбунтовался. - Воды, - проглотив, попросил он, и, получив ее, отпил глоток. Больше он не мог ничего пить. Потом он куда-то провалился, а придя в себя, обнаружил, что по-прежнему сидит, опираясь спиной на подушки. Слышалось успокаивающее урчание, немного сковывавшее разум; рука ощутила тепло, движение. Он повернул голову и в замешательстве увидел, что рядом с ним устроился большой дус. Зверь пошевелился, толкнув кровать, затем успокоился, наполняя сознание Ньюна своим довольством. В этот момент вернулся Дункан - в одежде землян: Ньюн впервые заметил это. Дункан вернулся к своим, что ж, это правильно. И он, Ньюн, тоже находится у землян. Впервые Ньюн начал воспринимать действительность не как бред, большей частью заполненный образами землян, которые наводняли его пробуждения: что же в этом удивительного - ведь он на самом деле находился у землян. Землян, которые были его врагами. Встревоженный дус оглянулся на Дункана, затем снова улегся, издав лишь слабое ворчание. Зверь спокойно переносил землянина, и это озадачило... нет, даже испугало Ньюна: оказалось, что можно соблазнить даже неподкупных дусов. Ему больше не на кого было рассчитывать. Мрак заполнил его сознание - Ньюн не хотел этих воспоминаний: рушащиеся башни; бледное лицо госпожи во тьме, глаза закрыты. Дус снова поднял голову, застонал и ткнулся носом в его руку. - Мелеин, - спросил Ньюн, заставив себя сосредоточиться на Дункане, на белых стенах и реальности - этот вопрос не давал кел'ену покоя. Он вспомнил, что доверял этому землянину; и когда Дункан спокойно ответил ему, в сердце юноши вспыхнула надежда. Землянин подошел и сел рядом с ним, коснувшись при этом дуса, словно они со зверем давно подружились; но страх... страх жил в нем - Ньюн чувствовал это. - Она здесь, - сказал ему Дункан. - Она здорова... как и ты. - Это совсем не здоровье, - хрипло пробормотал Ньюн, кривя губы; но Дункан говорил правду; Мелеин была здорова, и он даже не мечтал об этом. Он не мог закрыть глаза, чтобы не выдать слез, которых стыдился. Пристально глядя на Дункана, Ньюн легонько поглаживал теплый бархатный мех дуса, лежащего между ними. - Ты свободен, - осторожно, словно разговаривая с маленьким ребенком, объяснил Дункан, отчетливо выговаривая слова. - Вы оба - ты и она. Мы на корабле, улетающем с Кесрит, и кроме вас на борту только я. Я сделал это, потому что верю тебе. Поверь мне, пожалуйста, хотя бы на время. Это невероятное, безумное известие тем не менее было правдой: глаза Дункана не лгали. Озадаченный Ньюн принял новость как факт и сразу начал думать о кораблях сопровождения, которые наверняка летели рядом, и мириадах иных предательств, по-прежнему не веря в то, что земляне так легко выпустили их на свободу... Но здесь был Дункан. Здесь был Дункан, их единственная надежда, единственный из врагов - землян и регулов - кто понимал и уважал Ньюна, чье сердце было благородным - кел'ен народа землян. Согнув руки, чтобы попробовать свою силу, Ньюн обнаружил, что так долго охватывавшее его разум оцепенение, которое наполняло слабостью руки и ноги, отступило. Он подумал, что это могли быть наркотики; но сейчас они выпустили его чувства из своих объятий, возвращая им прежнюю ясность. Дункан снова дал ему воды, и Ньюн пил; и еще отвратительного бульона, и Ньюн выпил и его, и стиснул зубы, чтобы желудок не отторгнул пищу. Госпожа была жива: его родная сестра Мелеин, Мать Народа. Его долг - служить ей. Он был кел'еном, воином, и болезнь, и раны, и наркотики отбирали у него его силу, и его быстроту, и его мастерство - все, чем он владел ради единственной цели в своей жизни - служить госпоже. Ньюн не позволял себе думать о том, что стало с ним - лишь о необходимости встать на ноги, о том, чтобы, собравшись с силами, идти и предстать перед госпожой, где бы она ни была. А пока он вытерпит все, что угодно. В темном проеме двери показался Дункан, неся в руках ворох черной одежды, которую он положил на стол у кровати. - Твои одежды, - сказал Дункан. - Если позволишь, я помогу тебе. И Дункан действительно помог ему, осторожно, мягко, не позволяя ему упасть, хотя голова Ньюна кружилась, а серая пелена застилала глаза. Потом, облачив его в привычную мантию кел'ена, он усадил Ньюна поудобнее, подложив ему под спину подушки. Дункан сидел рядом, терпеливо ожидая, пока дыхание Ньюна выровняется. - Госпоже лучше, - произнес он. - Она поела, потребовала свои одежды и велела мне выйти. Я подчинился. Рука Ньюна скользнула под одеяние и нащупала пересекавший ребра шрам. Он понял, что должен был умереть. И Мелеин - тоже. - Медицина ци'мри, - презрительно сказал он. Голос его дрожал от ярости, и все же Ньюн знал, что только благодаря этой запретной для них науке им удалось выжить; и он, даже чувствуя свою вину, не желал умирать. Ему было двадцать шесть; он думал, что не доживет до этого возраста, как и большинство кел'ейнов, но большинство кел'ейнов к этому времени уже удостоились немалых почестей. Ньюн не удостоился ничего, что позволило бы ему шагнуть во Мрак с гордо поднятой головой. Все, чего ему удалось достичь с таким трудом, он потерял, попав в плен, позволив захватить госпожу. Он должен был умереть. Но не здесь, не так. - Это не твоя вина, - сказал Дункан. - Я уже слишком долго живу, - ответил ему Ньюн, и это было правдой: он и Мелеин пережили свою расу, пережили Народ; и невыносимая горечь наполняла его. Но теперь, когда он вновь обрел госпожу, Ньюн не знал, каков должен быть его выбор и что предложит ему делать Мелеин. Он с сожалением посмотрел на Дункана. Ньюн видел, что глаза землянина закрываются от усталости, тот едва держится на ногах, словно почти не спал. Казалось, его что-то смущает. - Регулы захватили бы тебя, - хриплым голосом сказал Дункан. - Я мог забрать тебя с собой, и я сделал это. Госпожа не возражала. Она знала, что я делаю. Ньюн не поверил своим ушам. Мгновение он, Ньюн, пристально смотрел на Дункана, и в конце концов, отбросив свою гордость, стал задавать вопросы, как будто тот был братом-келом. - Где мое оружие? - Все здесь, - сказал Дункан. - Я сейчас принесу твое оружие, если ты настаиваешь. Ведь ты спал, ты был болен, и я думал, что ты вряд ли знаешь, где находишься, и вряд ли сразу поймешь, что происходит. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы меня прострелили из-за непонимания. Что ж, по крайней мере это звучало разумно. Ньюн осторожно вздохнул, напоминая себе, что этому землянину, в отличие от других ци'мри, с которыми приходилось общаться Народу, можно верить. - Я больше не болен, - произнес он. - Ты хочешь, чтобы я пошел и принес твое оружие? Ньюн обдумывал ответ, пристально разглядывая обнаженное лицо Дункана. Ему бросили вызов... нет, Дункан говорил искренне, хотя его ответ можно было понять и как оскорбление. - Нет, - проговорил Ньюн, заставляя себя расслабиться. - Ты много ходил; принеси его в следующий раз, когда придешь. - Мне бы хотелось вначале убедиться, что ты действительно здоров, - сказал Дункан. - Тогда я все принесу. Ньюн отвел взгляд, пряча свое недовольство: его лицо было открыто, ощущая беспомощность своих потерявших силу рук и ног, он лежал спокойно, вынужденный смириться с ситуацией. Почувствовав его страдание, дус зашевелился. Ньюн протянул руку и успокоил зверя. - Я принес еду, - проговорил Дункан. - Я хочу, чтобы ты поел. - Да, - согласился Ньюн. Дункан вышел в коридор, где он оставил принесенную им еду. Ньюн приподнялся на подушках, используя свое одиночество, чтобы успокоиться и собраться с силами. И к тому времени, когда Дункан вернулся, ему удалось уговорить себя поесть, хотя руки его дрожали, когда он забирал поднос. Здесь были холодные инопланетные фрукты - лакомства, о которых он слышал, но никогда не пробовал; толстый ломоть странного рыхлого, но очень вкусного хлеба; и его любимый сой. Ньюн обеими руками взял чашку с горьковатой ароматной жидкостью и выпил все, оставив лишь горький осадок на дне - из всех этих продуктов ему был знаком лишь сой, и, хотя его употребляли регулы, напиток был полезен и для него. Ел Ньюн лишь для того, чтобы заставить замолчать свой желудок; поев, он замер в неподвижности - единственный способ удержать пищу в желудке. - При такой норме, - проговорил Дункан, забирая поднос и ставя его на стол, где поднос немедленно принялся обнюхивать дус, - ты достаточно быстро восстановишь свои силы. - Спасая поднос, он вынес его в коридор, а следом, тихонько постанывая и опустив голову, с умоляющим видом заковылял обманутый дус, выпрашивая еду. Ньюн закрыл глаза и расслабился, прислушиваясь к доносящимся откуда-то снизу звукам и мысленно прикидывая, как далеко от него находится место, где сейчас раздавался стук тарелок. Голосов он не слышал, лишь изредка доносилось довольное пыхтение зверей. "Мелеин?" - в отчаянии спросил он себя. Он уже попробовал попросить оружие, и ему было отказано. Больше он не покажет, что встревожен. Не стоит забывать, что Дункан - ци'мри и, следовательно, враг. Дункан вернулся нескоро. За это время пища кое-как усвоилась, и Ньюн почувствовал, что его желудок успокоился. Дункан показал ему расположенную на расстоянии вытянутой руки панель, с которой можно было выключать свет и вызвать помощь, если ему что-то понадобится. Все это сопровождалось строгими наставлениями не пытаться ходить одному. Ньюн ничего не говорил, только лежал, глядя на Дункана, и молча выслушивал все предложенные ему инструкции. - Поспи немного, - пожелал ему Дункан через некоторого время, видимо почувствовав болезненное желание Ньюна. Он направился к двери, оглянулся. - Если ты вдруг захочешь есть, нужно только позвать меня. Ньюн промолчал, и Дункан ушел, оставив дверь открытой, приглушив прорывавшийся из коридора свет. И как только где-то закрылась дверь и щелкнул замок, Ньюн принялся методично двигать конечностями, заставляя работать отвыкшие мускулы. Он трудился до изнеможения, потом отдохнул и поспал, а проснувшись, обнаружил, что вернулся дус. Ньюн заговорил с ним, и тот подошел, положив свою массивную голову на край постели. Ньюн оперся рукой на огромную спину и, используя ее, как опору, поднялся. Затем он сделал несколько шагов, опираясь на зверя, который двигался с ним, и повернул назад; ноги его тряслись, и он упал поперек кровати. Некоторое время Ньюн просто лежал, тяжело дыша, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание; прошло несколько мгновений, прежде чем он смог приподнять свои обессиленные ноги, чтобы снова устроиться на постели и отдохнуть. Но отдохнув, он снова принялся двигаться, потом опять поднялся на ноги с помощью дуса и еще раз заставил себя пройти те несколько удавшихся ему шагов. Долгий сон: наверное, прошел день, а может быть, нет; время не имело значения. Оно измерялось лишь появлением пищи и теми периодами, когда Ньюн оставался один, когда он мог пытаться вернуть жизнь своему телу. Еще сон: в этот день он проснулся, когда Дункана рядом не было; лишь дус составлял ему компанию. Тело болело после упражнений, которые он заставлял себя выполнять, и Дункан по-прежнему не спешил возвращать ему оружие. Некоторое время Ньюн неподвижно лежал в темноте, глядя в освещенный коридор. Затем он поднялся, на этот раз без помощи дуса, и, твердо ступая, направился в ванную. Умывшись, он не спеша облачился в одежды, которые лежали свернутыми на столе. Напоследок он надел на голову украшенную кисточкой зейдх, козырек которой прикрывал глаза от слепящего солнечного света - оставив, правда, козырек поднятым; и, надев зейдх, застегнул под подбородком мэз, вуаль, деликатно оставленную здесь Дунканом - хотя на корабле не было других землян, а Дункан знал его лицо. В черных одеяниях кела он снова почувствовал себя прежним, и лишь коснувшись принадлежащих ему золотых наград, ощутил боль: тяжелый символ Эдуна Кесритуна с отпечатком раскрытой ладони... на цепочке, как носила этот джи'тэл на своей шее Интель, умершая Мать; и небольшой перстень, прикрепленный к одному из шнуров - в памяти вспыхнули горе и ужас - из рук Матери Элага; и - снова воспоминания, полные недавней боли - маленький символ удачи, джи'тэл в форме листика, которые никогда не вырастали на голой Кесрит - от старшего брата-Кела: и Ньюн вспомнил своих наставников, которые учили его владению оружием и законам Келов. И он получил их обратно из рук землянина. Отдыхая, он немного постоял, прислонившись к стене. Дус беспокойно терся об его ногу. Наконец, справившись с дыханием, Ньюн подошел к двери, выглянул и беспрепятственно вышел в коридор. Дус последовал за ним. После наклонных стен его собственного дома, который сейчас лежал в руинах, или змеящихся тоннелей регулов узкие прямоугольные коридоры показались ему невероятно чуждыми. Тяжелый, наполненный резкими незнакомыми запахами воздух затруднял дыхание. Впереди, дальше вниз по коридору, из дверного проема показалась голова другого дуса. Ньюн остановился в растерянности и едва не упал, когда его собственный дус, оттолкнув хозяина, как ни в чем не бывало направился по коридору навстречу другому дусу. Ньюн вспомнил. Еще тогда, где-то в затуманенных наркотиками глубинах своего сознания, он чувствовал присутствие второго зверя, успокаивающее и зовущее его. Два дуса, второй - с Мелеин, бывшей кел'е'ен, которая все еще могла касаться одного из зверей. Прогулка оказалась куда более долгой, чем он предполагал. Оттолкнувшись от стены, Ньюн направился к нужной двери, прислонился к дверному косяку и заглянул внутрь. Мелеин, госпожа. Она в самом деле была жива; она спала - полностью облаченная в свою скромную, местами порванную золотистую мантию касты Сенов, которую она продолжала носить. Какой хрупкой она стала, - с болью подумал Ньюн, - какой худой! Кел'ен был единственным, кого следовало мучить, и морить голодом, и сковывать наркотиками... но за что они это сделали с ней?! От вспыхнувшей в нем ярости Ньюн на мгновение ослеп. Дусы застонали и отодвинулись в угол. Он оставил свой пост в дверном проеме, сделал несколько шагов и опустился на колени у постели, где она спала, повернувшись на бок и подложив под голову руку. Подошли дусы и обступили его; и он коснулся тонких пальцев ее раскрытой ладони. Ее золотистые глаза открылись, изумленно заморгали. Вначале, казалось, Мелеин была ошеломлена, затем протянула руку и дотронулась до его обнаженного лица, словно желая убедиться, что это не сон. - Ньюн, - прошептала она. - Ньюн. - Что я должен делать? - спросил он ее, дрожа от ужаса: ведь он осмелился задать вопрос. Ньюн был лишь кел'еном и не мог решать: он являлся Рукой Народа, а госпожа - его Разумом и Сердцем. Если она не захочет жить, тогда он убьет ее и себя; но взгляд Мелеин был холодным и ясным - у отчаявшихся людей такого взгляда не бывает. - Я ждала тебя, - сказала она ему. Ньюн взял дусов с собой. Они шли впереди него, друг за другом - слишком большие, чтобы идти по коридору бок о бок. Когти неторопливо постукивали по твердому полу. Благодаря своему странному чутью они знали, кого он ищет... знали также, что это не охота за какой-то добычей, которую в конце можно будет убить. И все же, наверное потому, что они шли с Ньюном и, следовательно, тоже охотились, звери были встревожены. И в небольшом холле, прямо за поворотом, они встретили Дункана. Дункан, видимо, направлялся, чтобы как обычно проведать их. Оружия у него не было; его не было никогда, с внезапным смущением вспомнил рассерженный Ньюн. Конечно, Дункан мог быть готов к этой встрече и просто проверял их сейчас. Похоже было, что он знает, в чем его собирается упрекать Ньюн. Он спокойно стоял перед дусами и ждал, что Ньюн заговорит или сделает то, что хотел. Он, безусловно, знал, что его жизни угрожает опасность. - На борту больше никого нет, - Ньюн бросил ему в лицо его собственные слова. - Да. Я говорил правду. Дункан был испуган. Близость дусов подавляла его; но он не давал своему страху вырваться наружу, иначе его ждала неминуемая смерть. - Яй! - одернул дусов Ньюн, пытаясь отвлечь внимание зверей от этого опасного занятия Дункана. Дусы продолжали нервировать его, и страх землянина усилился. Звери уже не могли не обращать на него внимания. - Дункан, - прямо спросил Ньюн, как спросил бы он брата-Кела, - что ты собираешься с нами сделать? Дункан пожал плечами - обычная манера землян; рот его устало скривился. Лицо его было открыто, он казался смертельно уставшим. Да, порою Дункан бывал наивен, но он вполне мог позаботиться о собственной безопасности, и наверняка знал, что сейчас ему следовало бы сделать так же. Ньюн мгновенно взял себя в руки. - Я хотел вытащить вас из рук регулов, - сказал Дункан. - Ты просто попросил своих людей, и они исполнили эту твою прихоть. Ты настолько важен для них, что они все наперебой торопятся тебе угодить? Дункан не обратил внимания на сарказм Ньюна. На его лице по-прежнему отражалась лишь усталость, и он снова пожал плечами. - Я один. И я не собираюсь сидеть за пультом управления. Это можешь сделать ты. Но не забывай, что это не военный корабль, мы безоружны и, возможно, уже делаем то, что от нас требуется. Не думаю, правда, что тебе удастся изменить курс: в навигационный компьютер уже загружена курсовая лента. Ньюн нахмурился. Об этом он, по своей неопытности, даже не думал. Он пристально глядел на Дункана, понимая, что его собственные силы ограничены: их уже с трудом хватало, чтобы просто держаться на ногах. Конечно, он мог дать волю дусам и захватить корабль; но то, что рассказал Дункан, объясняло спокойствие землянина: корабль не подчинялся никому. - Куда мы летим? - спросил Ньюн. - Я не знаю, - проговорил Дункан. - Не знаю. Пойдем со мной к пульту управления, и я покажу тебе, что я имел в виду. В футляре, на пористой прокладке, лежал овоид, сверкающий и прекрасный предмет, единственный в своем роде, святыня. На его поверхности не было заметно ни единого изъяна, хотя Ньюн видел, как тот падал на камни, и лишь боги знали, что ему еще пришлось вынести, чтобы в конце концов оказаться здесь. Не обращая внимания на стоящего рядом Дункана, Ньюн преклонил колени и, протянув руку, с благоговением коснулся гладкой холодной поверхности, словно то была кожа нежного существа. То был пан'ен, частица души мри, чудо, которое он нес до тех пор, пока мог это делать. Ньюн был готов умереть, чтобы руки ци'мри не коснулись его. И, побывав у ци'мри, тот вернулся к нему - оскверненный. Это дело рук Дункана. Больше никто не смог бы отыскать его. Ньюн поднялся, на миг ослепнув - мигательные перепонки подвели его; и будь перед ним кто-нибудь, не принадлежащий к Народу, он в гневе закрыл бы свое лицо, но Дункан был ему роднее, чем многие из его соплеменников. Ньюн не знал, что скрывается за этим даром - милость или угроза. Ему вдруг захотелось прислониться спиной к находящейся позади стойке; ноги у него подкашивались. Подошел дус, огромный, неуклюжий на вид; здесь, среди нагромождений хрупких приборов, ему приходилось двигаться очень осторожно. Зверь улегся у ног Ньюна, давая так необходимые ему сейчас теплоту и спокойствие. - Знаешь, у мри хватит сил, - сказал Ньюн, - чтобы ты понял, насколько опрометчиво ты поступил, коснувшись этого. - Это принадлежит вам. Я вернул его вам; было бы лучше, если бы это исчезло. Ньюн опять опустил глаза на пан'ен, потом поднял их на Дункана, все еще пытаясь осмыслить, что скрывается за этим обнаженным лицом; и в отчаянии медленно закрыл свое лицо вуалью - то было предупреждение, что между ними больше нет ничего общего - если Дункан успел изучить этот жест мри. - Любопытство сводит землян с ума. Так учили меня старшие, и, мне кажется, они были правы. Ты никогда не получил бы его обратно, если бы ваши ученые не заглянули внутрь; возможно, они даже поняли, что это такое. Будучи лишь кел'еном, я не был удостоен чести узнать это. Ты, может быть, знаешь. Я не хочу. - Ты не ошибся в своих подозрениях. - Ты - землянин. Ты знал, что произойдет, если ты отдашь его своим соплеменникам. - Я не знал, что это такое. Я не знал, что в них проявится нечто большее, чем простое любопытство. - Но это случилось, - возразил Ньюн, и, когда Дункан не ответил: - Мы здесь из-за этого? Единственное, что оставалось у мри, единственное сокровище, которое было у нас - и вот оно здесь, и здесь ты, один; и внезапно мы получаем награду, и нашу свободу - корабль, чтобы покинуть планету. Это бесценный дар. За какую службу землянам эта награда, кел Дункан? Или нас одарили за сорок лет войны, которую мы вели против твоей расы? - Война окончилась, - сказал Дункан. - Все в прошлом. - Но мы мри, - сказал Ньюн, заставляя себя произнести эти горькие слова, не признавая великодушия ци'мри и не понимая их поступков. Его вновь охватила слабость; чувства притупились; слишком долго находившиеся в напряжении мускулы задрожали. Он стиснул рукой стойку, сделал глубокий вдох и резко выдохнул: в голове его прояснилось. - Я не знаю, почему ты на борту один, - проговорил он. - Мы не понимаем друг друга, кел Дункан. - Что ж, по крайней мере, честно, - сказал Дункан, обдумав столь недвусмысленное предостережение. - Возможно я ошибаюсь, но мне казалось, ты поймешь, что я пытался сделать лучше для тебя. Ты свободен. Ньюн окинул взглядом пульты управления: они казались совершенно чуждыми, не такими, как у регулов, хотя и те он знал лишь в теории. Тонкая струйка пота поползла у него под мантией с левой стороны. - Нас сопровождают? - спросил он. - За нами пока еще наблюдают, - сказал Дункан. - Вам по-прежнему не верят. И ни ты, ни я не можем избавиться от этой слежки: кораблем управляет компьютер. Может быть, ты сможешь перехватить управление, но если тебе это удастся, они, скорее всего, заподозрят неладное. Довод казался разумным. Ньюн обдумал это, рассеянно поглаживая рукой голову дуса, который сидел рядом с ним. - Я сообщу сказанное тобой госпоже, - сказал в конце концов Ньюн. Он негромко велел дусу идти впереди и последовал за зверями, оставив Дункана рядом с пультом управления. Дункан мог убить их; но задайся землянин такой целью, он бы давно сделал это. Он мог лишить их свободы, но, возможно, сам корабль и был тюрьмой с охраной снаружи. Непонятно было лишь то, почему Дункан решил разделить с ними заключение. Ньюн подозревал, что тот поступил так согласно своему пониманию чести, которое у землян сильно отличалось от представления о чести у мри. А может быть, во всем были виноваты узы, которые связывали Дункана со своей расой; или же то, что они оба были всего лишь кел'ейны: ничего не решая сами, они жили по указке других, и каждый выбирал лишь способ и место действия. Ньюн знал, что кел'ен мог найти себе друга среди кел'ейнов другого Дома, и что однажды они могли встретиться лицом к лицу и убить друг друга. Об этом слагали песни. Дружба за пределами своего Дома никогда не приводила к добру; считалось, что это приносит несчастье, поскольку долг требовал преданности Дому и беспрекословного исполнения приказов госпожи. 8 Вот и все. Дункан стоял и смотрел, как уходит мри, зная, что теперь, когда Ньюн убедился, что госпоже ничто не угрожает, сюда придет Мелеин, чтобы принять символическое управление кораблем. Согласно обычаям мри, если существовала возможность спросить совета у госпожи, все решения принимала она. Этой новостью Боаз могла бы поразить военных; этой новостью он сам мог бы поразить тех, кто отвечал за безопасность на "Флауэре", если бы они спросили об этом: одетые в черное кел'ейны мри ничего не решали сами. Ньюн не знал, что представляет из себя артефакт, которому он поклонялся. Но это вовсе не удивило Дункана. Ньюн, несмотря на весь свой опыт, просто отказывался знать то, что, как он считал, его не касается; при первой же возможности он спешил за советом к Мелеин. Дункан отчаянно надеялся на это. И именно так все и вышло. Теперь, увидев, что Ньюн, живой и здоровый, сделал все именно так, как он хотел, Дункан почувствовал, что тяжесть, несколько дней буквально пригибавшая его к полу, исчезла. Он с удивлением обнаружил, что ему совсем не страшно от того, что он сделал. Страх приходил к нему бессонной ночью, когда он вспоминал руины на холмах, ночной кошмар Сил'атена, ад, который обрушился на них; или при виде улыбок регулов, которые пытались уничтожить его и уничтожили вместо этого целую разумную расу. Расу мри, которых он уважал. По-прежнему имелось немало шансов, что мри повернет оружие против него - и тогда Стэна ждала смерть; подобные мысли до сих пор не давали ему покоя, но представить себе этого Дункан не мог. Произойди это, причины следовало искать в каких-то глубинных пластах логики мри, которые Ньюн и Мелеин, несмотря на откровенные провокации Дункана, никогда ему не показывали. Впрочем, время для сожалений давно миновало: теперь он уже почти ничего не мог поделать. Тыльной стороной ладони Дункан провел по воспаленным глазам - ему очень хотелось спать. Последние четыре дня он не мог себе позволить такую роскошь: слишком стремительно развивались события на борту; где-то неподалеку болтались два корабля регулов, да еще этот ненормальный "Сантьяго" по-прежнему висел у него на хвосте. Он уселся за пульт управления, запросил у компьютера текущую информацию, и когда на экране высветились активные системы, понял, что корабль занят подготовкой к прыжку: система слежения уже выбрала звезду в качестве точки отсчета и готовилась выполнить перемещение, как только компьютер получит подтверждения от остальных систем "Фокса", что корабль находится на достаточном удалении от какой-нибудь значительной массы. На это мог уйти целый день: допуски автоматики были значительно шире, чем следовало. Но больше - вряд ли. Утонувшую в лучах своего солнца Кесрит отсюда был не видно, а сам Арайн казался красной точкой на звездной карте: крохотный маячок, словно бы отмечавший - впрочем, так оно и было, - границу освоенных землянами территорий; звезда, вокруг которой совершали свой путь единственная почти необитаемая и несколько совершенно безжизненных планет. Один из экранов показывал схему, на которой - по-прежнему гораздо дальше, чем им следовало быть после такого промежутка времени - были видны корабли регулов: они приближались с предосторожностями. Но Дункан не обращал особого внимания на перемещения регулов: те были довольно далеко и не могли его видеть. Крохотная точка вспыхнула на другом экране: вспомогательный корабль "Сантьяго", верная тень "Сабера". Корабль находился ближе, чем обычно. Дункан закусил губу, чувствуя, как участился пульс: ему очень не хотелось сейчас затевать диспут со своим сопровождением: мр