стоило Джиму поддаться зуду, как тот моментально и многократно усилился, будто намереваясь сей дьявольской пыткой свести его с ума. Усилием воли Джим заставил себя подняться на лапы. Он вспомнил, как неподвижно стоял Брайен, будто и не было вовсе залетевшего под шлем шмеля. Так почему он, Джим, не в состоянии махнуть лапой на легкую чесотку? Ноздри дракона вдохнули запах приближающегося дня: причудливый коктейль из тумана и ночного ветра. На миг задержав дыхание, Джим услышал слабый звук, - мягкие подушечки легко ступали по земле, - и через секунду перед ним застыл Арагх. - Все проснулись? - прохрипел волк. - Время действий! - Сейчас передам, - Джим повернулся было к постоялому двору, но в этот миг дверь распахнулась и высунулся Жиль. - Сэр Джеймс? - тихо спросил Жиль. - Ты не видел волка? - Видел, - отрубил Арагх. - Он только что прибыл. К чему этот шепот, сэр Разбойник? Жиль убрал голову и захлопнул дверь. Но он не шептал, а спросил вполголоса, как и Арагх несколько секунд назад. Дверь снова отворилась: вышел Жиль в сопровождении ротных. Следом за ними - Даниель. - Хозяин Дик запрягает лошадей, а потом облачится в доспехи, - сказала она отцу. - Слуги уже нагрузили повозку. Сэр Брайен на конюшне. - Превосходно. Джек, передай рыцарю, что мы готовы выступать, - подытожил Жиль. - Ротные, поднимайте парней. Джек двинулся к конюшне, а ротные нырнули в темноту лагеря, разбитого разбойниками неподалеку от дома. Через пятнадцать минут отряд выступил. Брайен - верхом на Бланшаре, Жиль - на одной из хозяйских лошадей бледно-серо-белой масти: Джим возглавлял отряд. Позади шествовали Дэффид, Даниель и Дик, управляющий повозкой, а за соратниками следовала основная группа. Арагх исчез в темноте леса, как только они начали марш, проворчав, что встретится с ними на опушке. Они вышли затемно, но необъятная темнота постепенно отступала, контуры деревьев становились все четче, а небосвод впитывал в себя свет. Легкий ночной ветерок стих, как и предсказывал Дэффид, прилипший к корням деревьев туман медленно оплавлялся, оголяя пейзаж в белых, черных и серых тонах: подходящее пристанище для духов и ночных демонов. Полумрак насыщался светом. Отряд продвигался по темной постели земли, закутанной в одеяло тумана, который с головой упрятывал и скрывал от глаз людей и деревья белесой пеленой. А небо, все набиравшее свет, наполнялось плотными, пузатыми и холодными тучами. Разговаривали мало. Туман, тучи и темнота не способствовали болтливости. Повозка поскрипывала. Звякало оружие и доспехи. Глухо стучали о землю копыта лошадей. Воздух был сыр и холоден: изо ртов вырывались белые клубы пара. Внезапно отряд вышел к опушке леса. Перед ними лежала равнина, на которой стоял Малвернский замок. Змейки тумана скользили по траве и убегали, извиваясь, на равнину. Различимы были только башни и зубцы стен, полузатопленные туманом. Восходящее солнце вдруг пробилось через верхушки деревьев, и его лучи веером впились в туман. Видимость улучшалась, очертания предметов обрели резкость, стала видна даже кладка каменных стен. Джим взглянул на небо. Тяжелые облака рвались на клочки стремительными поднебесными ветрами, хотя на земле было тихо. И все же тучи висели низко; Джим впервые засомневался, что не сможет снизиться точно к замку с большой высоты. Если через полчаса он обещал сесть на площадку Главной башни, значит, придется лететь на высоте ста футов. Интересно, что подумают дозорные на стенах и башнях? Не возникнет ли у них сомнения относительно того, куда летит дракон? 16 - Прекрасно! - громко и жизнерадостно воскликнул Брайен. - Все в сборе? Где сэр волк? - Беспокойся о себе, сэр рыцарь, - откликнулся Арагх. - За то время, что я ждал вас, можно было зарезать двадцать овец. - Превосходно, - подытожил Брайен. - Время последних приготовлений? Мастер Жиль, задачи отряда и группы лучников тебе известны. Ты командуешь лучниками и валлийцами. Сэр Джеймс, Дик и волк - ко мне! Отряд разделился на две группы. Дэффид, стоявший в стороне, бережно разматывал завернутые в тряпку стрелы. Беря каждую за древко, он воткнул перед собой в землю шесть стрел, а две положил в колчан. Дик спешился. В свете Пробуждающегося дня Джим наблюдал, как Дик обсыпает мукой гнедого коня, чтобы тот походил мастью на Бланшара. Брайен спешился и, сняв с Бланшара доспехи, начал надевать их на другого коня. - Каков наездник, таков и жеребец, - сказал он. - Что одному жмет, другому велико. Ну да ладно, я подтяну упряжь так, что все примут его за Бланшара. - Доспехи сидят, как тряпье на огородном пугале, - заметила Даниель. - Об оригинальном окрасе коня я вообще молчу. Пусть Дик сядет на твоего коня. Брайен нахмурился. - Не обрекай меня на неудачу, госпожа, - раздался из-под шлема веселый голос Дика. - Много лошадей перебывало в моих конюшнях, и я ездил на многих, но на Бланшара я не сяду и за сто фунтов серебра. Он не потерпит никого, кроме своего хозяина. А выбив меня из седла, если мне не удастся убежать, искусает и забьет копытами до смерти. - Как и подобает скакуну рыцаря, - отметил Жиль. - Сэр Брайен знает, что делает. И прекрати командовать, Даниель. Бланшар стоит целое состояние; на первой попавшейся ферме такого коня не найдешь. Держу пари, сэру Брайену пришлось изрядно раскошелиться. - Отдал за него все свое наследство, - проворчал Брайен, закрепляя второе стремя. - Доспехи достались мне от отца, а все остальное ушло на покупку Бланшара. Лучшей сделки и не придумать. Не боится копья, секиры, палицы и меча, а если вдруг вывалюсь из седла, он защитит и от человека, и от любого зверя. Команды отдаю коленями, поэтому руки свободны для щита и копья. Немногие боевые скакуны сравнятся с ним в силе и резвости. Он посмотрел на Дика. - Не обижайся, дружище Дик, - сказал он. - Даже если Бланшар и не скинет тебя, я не позволю на него сесть. Я - единственный, кого он должен признавать хозяином и беспрекословно слушаться. - Не тревожься, Брайен. На Бесс мне куда спокойней. - Дик запнулся и подсказал: - Поддень хоть кольчугу. - Когда я встречусь с сэром Хьюго, облаченным в полные доспехи, кольчуга будет слабым утешением, - ответил Брайен. - Он редкий мерзавец, но сражаться умеет. А если солдаты обыщут меня возле ворот и нащупают кольчугу, муравейник всполошится раньше времени. Уж лучше я рискну, а латы надену позже. - Ты не похож на хозяина постоялого двора, - заметила Даниель. Что правда, то правда, подумал Джим. Сэр Брайен был одет в облегающие кожаные бриджи, подвязанные поясом, позаимствованным у сына Дика; а поверх свободной серой рубахи был накинут темный толстый плащ. Одежда больше подошла бы для маскарада. На Дике она бы еще смотрелась, правда, при условии, что бриджи сойдутся на расплывшейся талии. Но что до Брайена, то дело было не только в манере носить одежду. Первое, что увидел в рыцаре и запомнил Джим, - это твердый взгляд голубых глаз, агрессивно выступающий подбородок, прямая осанка, выработанная долгим сидением в седле, при полном "параде". Словом, более чем скромное одеяние значило не так уж много. - А вот и бороду, - радостно заявил Дик, вытаскивая ее из повозки. - Она не совсем годится к вашим волосам, сэр Брайен, но, как известно, у шатенов борода порой имеет рыжеватый оттенок. Завяжи тесемки за головой и начеши волосы на бороду, да, так и учил меня актер... Сейчас помогу, сэр Брайен. Совместными усилиями они привязали бороду. Она значительно изменила облик рыцаря, придав ему неухоженный, вульгарный вид, а голубые глаза наполнились устрашающе-зловещим блеском. - Немного сутулься, - посоветовала Даниель. - Так? - спросил Брайен и скрючился в три погибели. Но ему не удалось снискать особого успеха на актерском поприще. - Черт подери! Я не кривляка из балагана! - кипятился рыцарь. - Я поеду так. Либо я обману сэра Хьюго, либо нет! На все воля Божья! Он уселся на повозку, взял вожжи. - Готов? - Да, сэр Брайен, - отозвался Дик, который уже залез на перекрашенную и вооруженную Бесс. - Подожди, пока я отъеду подальше, чтобы не пришлось придерживать Бесс, когда начнешь преследование. - Да, сэр Брайен. - Жиль, не забудь оставить у ворот отряд. Когда сэр Хьюго заметит, что сражение идет внутри замка, он наденет доспехи и вооружится. А когда мерзавец появится у ворот, не подпускайте его к лошади, покуда я... - Или я, - перебил Арагх. Брайен косо посмотрел на волка. - Сэр волк, - язвительно заметил он, - что ты сможешь сделать с воином в полных доспехах? Арагх тихо зарычал и запрыгнул на повозку. - Сэр рыцарь, - сказал он, - когда-нибудь ты увидишь - что! - В любом случае, - продолжал Брайен, повернувшись к Жилю, - удерживайте ворота и не подпускайте сэра Хьюго к лошади! - Не тревожься, сэр Брайен, - заверил его Жиль. - Кой-какой опыт у меня есть. - Несомненно. Но повторение лишним не бывает. - Брайен отпустил вожжи, и лошади погнали повозку вперед. - За Бога и за мою госпожу! Повозка выехала из леса. Равнина перед замком очистилась от тумана, и серые каменные стены начал отогревать ясный желтый свет раннего утра. Брайен взмахнул кнутом и пустил лошадей рысью, а затем неуклюжим галопом по колее, ведущей к замку. - Рано, Дик! Еще нет! Теперь вперед! - скомандовал Жиль. Дик пришпорил Бесс, и лошадь галопом понесла всадника в поле. Жиль посмотрел на Джима. - Да, - понял Джим. - Я полетел. Он хотел немного задержаться, чтобы посмотреть, откроют ли ворота и впустят ли в замок Брайена и Арагха? И успеет ли Дик развернуть свою кобылу и доскакать до леса? Но Джиму, чтобы остаться незамеченным и приблизиться к замку с тыла, надо было лететь в другую сторону. Он развернулся, пробежал несколько ярдов в глубь леса, расправил крылья и взмыл над верхушками деревьев. Оглянувшись, Джим увидел, что деревья полностью скрыли его от глаз дозорных на замковых стенах. Дракон летел по дуге, заходя в тыл Малверна. Вскоре он поймал первый термал. Поднявшись до плотных туч, он заметил прорехи на севере и на западе. Ему вдруг захотелось подняться выше облаков. Джим легко добился своего, хотя и пришлось набрать высоту в тысячу двести футов. Оказавшись над облаками, он направился к замку, выискивая в облаках просветы, чтобы сориентироваться. Найдя такое окно, он снизился и внимательно осмотрел равнину и замок. Ни повозки, ни всадника он не увидел, зато полоса солнечного света к западу от замка означала новую брешь в облаках. Джим поднял голову, и вскоре воздушный поток и крылья вынесли его прямо к этому окну. Он взглянул на замок под более острым углом и заметил крышу Главной башни. Лететь до нее было примерно три четверти мили. С высоты в тысячу футов Джим упал в пике прямо через облака, прямым курсом на замок. На какое-то время туман ослепил его. Затем он вырвался на открытое пространство, и замок оказался прямо под ним. Джим-Горбаш наполовину сложил крылья и камнем, вырвавшимся из катапульты, по дуге понесся на цель. В последний миг, расправив крылья, он затормозил и сел на верхушку башни. Действительно, там его встретил лишь один дозорный. Солдат побледнел, развернулся и помчался вниз. Джим кинулся за ним на нижний этаж. Увернувшись от копья, он инстинктивно расправил крыло, поднял солдата в воздух и со всей силы швырнул на спину. Солдат упал и больше не двигался. Невозможно было понять, чья кровь кипит в пылу начавшегося сражения, Джима или дракона. Он услышал звон скрестившихся в поединке клинков и бросился вниз по лестнице. В дверях стояла высокая, стройная девушка, одетая в белое, и сжимала в руках короткое копье. Она что-то неразборчиво выкрикнула и попыталась вонзить в него копье, когда он стремглав пронесся мимо. Джим преодолел короткий коридор и наткнулся на Брайена, бившегося сразу с тремя солдатами. На нем был лишь шлем: остальные доспехи лежали возле. Джим с разбегу налетел на солдат и завалил всех троих на пол. - Спасибо, - задыхаясь, произнес Брайен. - Надо расчистить нижнюю лестницу, сэр Джеймс! Подсоби волку, если есть надобность. Он или открыл ворота, или уже убит. Разведай и сообщи... если сумеешь. Фыркая, облизывая длинным красным языком пасть, наполовину раскрыв крылья, Джим понесся по лестнице. Спустившись вниз, он оказался в огромном темном холле, разделенном занавесями: из-за них доносились крики и лязг оружия. Справа, за изгибающейся бревенчатой стеной, он увидел внутренний двор замка и ворота. Одна створка была настежь распахнута. Во дворе одновременно шли две стычки. Первая - у открытых конюшен. Пятеро из отряда Жиля рубились на мечах против пятерых воинов сэра Хьюго. Вторая разгорелась у ворот. Дюжина воинов, встав полукругом, прижала Арагха к стене. Солдаты кричали, но никто не осмеливался первым ринуться на зверя. Финтами они пытались отвлечь внимание волка, чтобы кто-нибудь один смог зайти сбоку и нанести удар. - АРАГХ! - прогремел Джим во всю мощь драконьего голоса. Он бросился в полукруг: не выдержав атаки дракона, воины побежали. Джим прикончил четверых, Арагх расправился с тремя, остальные ретировались. - Где Жиль? - крикнул Джим. - В холле, - прохрипел Арагх. - В последний раз я видел его там. - Сэр Хьюго? - Его не видел вовсе! - В башне его нет! - пояснил Джим. - Я только что оттуда. Брайен надевает доспехи. Я осмотрю замок. Один взмах крыльев перенес его на крепостную стену. Справа и слева валялись мертвые тела, пронзенные стрелами. Где Дэффид? В лесу? Или вместе с отрядами Жиля сражается в зале? Тут двери башни распахнулись и во двор высыпали воины, вооруженные короткими копьями. Они побежали на подмогу своим товарищам, бившимся у конюшен. Джима охватила драконья ярость. Он слетел со стены и ринулся на врагов. Никто из солдат не смотрел вверх. И он, неожиданно протаранив тыл, оказался в гуще сражения. Он шипел, ревел, вонзал клыки, царапая когтями, заваливал крылья, одновременно балансируя на задних лапах. Ряды нападающих таяли. Он бился против соломенных солдат, вооруженных тростниковыми копьями. Пики лопались, едва коснувшись его тела, а солдаты, как тряпичные куклы, разлетались в разные стороны. Чувство необузданной, дикой мощи проснулось в Джиме-Горбаше. Краем глаза он заметил, что Арагха окружил свежий резервный отряд сэра Хьюго. Не теряя ни секунды на размышления, он ринулся к воротам, чтобы разделаться с солдатами и спасти от смерти Арагха. Волк просил Горбаша не рисковать. Но кто устоит перед драконом? Никто! Он непобедим! После боя он напомнит об этом всем: волку, разбойникам, рыцарю... Внезапно раздался победный, триумфальный клич нападавших. - Горбаш! - взвыл волк. - Горбаш! Волк звал на помощь? Джим обернулся и увидел прижатого к стене Арагха, тот не был ранен, и положение было отнюдь не таким уж аховым. - Холл! - закричал Арагх. Джим привстал на задние лапы, чтобы разглядеть, что творится за лесом. Главные двери зала медленно раскрылись. На пороге появилась тяжеловесная фигура в отполированных до зеркального блеска доспехах, верхом на коне; в руке, закованной в металлическую перчатку, всадник держал копье. Не спеша рыцарь выехал в центр двора, посмотрел на волка, на Джима и размеренным шагом направил лошадь к воротам замка. На смену триумфальным крикам пришли вопли негодования и отчаяния. Воины перестали сражаться, некоторые, побросав оружие, пытались спастись бегством, Арагх немедленно воспользовался переломом в ходе сражения: бросился вдогонку за ними и заваливал солдат со спины. Но Джима не интересовали трусливые наемники. - Разберись с ними, Арагх! - крикнул он волку. В его груди свирепо пылало пламя всемогущества. Он жаждал поединка с рыцарем. - Он не уйдет! - Нет! Остановись! Сэр Джеймс! - донеслось до Джима. От двери башни отделилась фигура. Это был Брайен, полностью закованный в латы и во всеоружии. Он тяжело побежал к конюшням, где ржали, стремясь освободиться от пут, перепуганные лошади. - Слишком поздно! - радостно прогремел Джим. - Я вызвал его первым! Он перелетел через стену замка. До леса всаднику оставалось не более четверти пути. - Сдавайтесь, сэр Хьюго, - во весь голос вскричал Джим. - Я все равно настигну тебя! Он ожидал, что рыцарь, позорно покинувший на произвол судьбы солдат, пришпорит лошадь - в панике пустит ее галопом, заслышав голос дракона. К удивлению Джима, сэр Хьюго остановил коня, развернулся и поднял для атаки копье. Он пришпорил лошадь и поскакал на Джима. Джим едва не рассмеялся. Рыцарь потерял голову. Или, смирившись с фактом, что поражение и смерть неизбежны, решил погибнуть в бою? В то же время ему на память пришли вдруг слова, сказанные Смрголом в логове драконов: "Многие ли из вас отважатся встретиться с джорджами в панцире, с направленным на вас рогом?" И вот они с сэром Хьюго сошлись в схватке. Невероятный силы удар и ослепляющая боль стерла зрение, мысли, память, все... 17 - Мой мальчик... - горестно приговаривал дрожащим голосом Смргол. - Мальчик мой... Довольно долго Джим различал лишь движущиеся тени; расплывчатый свет и полная тьма перемежались друг с другом, неясные чужие звуки и скрежеты то приближались, то затухали вдали... Чуть позже появились знакомые голоса, но звучала и речь незнакомцев. Бескрайнее море боли то засасывало его в темные воды забытья, то выталкивало на поверхность опаленной реальности, всецело подчиняя сознание своей прихоти. Джим существовал в мире боли. Боль вгрызалась в тело, в мозг, в нервные волокна, в кости... Чудовищное страдание стало основой бытия Джима. Оно длилось, длилось... вечность... бесконечность... Но когда он выудил из внешнего мира голос Смргола, волны океана боли чуть стихли и сменились рябью. Отступление вселенской бесконечной судороги вызвало блаженство. Остаточная боль была почти что старым закадычным приятелем, и Джиму казалось, что, стоит ей утихнуть, он почувствует новую боль, подобную скорби от утраты друга детства. Джим попытался сосредоточиться на громадном пятне, находившемся совсем рядом. - Смргол?.. - спросил Джим-Горбаш. Голос, продравшийся сквозь пересохшее горло, напоминал призрака, бестелесного духа того зычного, громкого голоса, которым в момент первого пробуждения в теле дракона наделил Джима этот странный мир. - Он заговорил! - Это был Смргол. - Хвала всемогущему Пламени! Он будет жить! Волк, зови остальных! Передай, он будет жить! Пусть приходят все! - Иду, - раздался ворчливый голос Арагха. - Я разве сомневался, что он выживет? Ты забыл мои слова? - О, нет, нет... - сдавленно произнес Смргол. - Я старый дракон и видел много своих соплеменников, павших от рогов джорджей... Горбаш, как ты себя чувствуешь? Говорить можешь? - Самую малость... - прошептал Джим. - Что произошло? - Идиоты вечно попадают в передряги! - Суровый тон явно не клеился у ворчливого Смргола. - Какой ветер вдул в твою беспутную башку идею броситься на панцирного джорджа? Джорджа с рогом верхом на лошади?! - Что со мной случилось? - прохрипел Джим. - Рог или копье, как они обзывают его, проткнул тебя! Вот что случилось! Любой, кроме дракона, умер бы на месте, едва коснувшись земли. Любой дракон, кроме драконов нашей ветви, умер бы в течение часа. Ты восемь дней качался над обрывом пропасти. Но раз уж ты заговорил, то теперь будешь жить. Дракон, не убитый на месте, выживает. Такова уж наша природа, малыш! - Выживает... - повторил Джим. Как странно и непривычно звучало для него это слово... - Безусловно! Такими уж мы созданы. Три дня - и ты встанешь на ноги. А еще через два дня будешь как новенький. - Нет, - заспорил Джим. - Уже нет. - О чем ты говоришь! Ерунда! Как я сказал, так и будет. И не пререкайся! Старый дракон продолжал говорить, но темные мутные воды вновь затопили сознание Джима. Он не будет вести бессмысленный спор с Смрголом и не позволит себе поддаться доводом старика. Превращение свершилось: он никогда не станет таким, как прежде. Ощущение перемены не покинуло Джима и в последующие дни. Как и предрекал Смргол, Джим быстро поправлялся: в часы бодрствования он беседовал с теми, кто навещал его. По рассказам гостей он постепенно восстановил картину того, что произошло с ним у стен замка после схватки с сэром Хьюго. Теперь Джим понял, почему драконы, несмотря на физическую силу и мощь, опасались конного рыцаря в доспехах, вооруженного копьем. Всадник и конь, закованные в металл, тянули никак не меньше, чем на тонну. Эдакая машина, несущаяся со скоростью десяти миль в час, сосредоточившая весь свой вес на острие шестнадцатифутового копья, имела практически стопроцентный шанс проткнуть дракона насквозь. Копье не задело сердца и легких Джима, иначе его не спасла бы даже его конституция. Острие вонзилось в грудь, где мышечная масса левого крыла была тонка, и, пройдя насквозь, вышло на восемь дюймов из левого плеча. Дело усугублялось тем, что копье сломалось, оставив обломок в груди. Все, кто видел падение Джима, решили, что после такого удара он точно "склеил крылья". Даже Хьюго де Буа не удосужился удостовериться в этом, посему забрался в седло - после столкновения он вылетел из седла - и был таков, не дожидаясь, пока Брайен бросится в погоню. Все обступили неподвижное тело Джима. Арагх первым заметил, что дракон дышит. Соратники побоялись переносить Джима, который находился на зыбучей грани смерти, поэтому построили над ним хижину из стволов и ветвей, укрыли теплыми одеялами, развели огонь в сложенном из камней очаге и послали волка за С.Каролинусом. Каролинус пришел не один, а в сопровождении Смргола, которого разыскал каким-то образом. Под недремлющим оком волшебника старый дракон поднатужился и осторожно вытащил обломок копья из тела Джима. Рану очистили, промыли, и снова началось кровотечение. Когда кровь все же остановилась, Каролинус заявил, что если Джим выжил до сих пор, то помощи ему уже не потребуется, и начал поспешно собираться в дорогу. - Но что нам делать дальше? - не унималась Даниель. - Ждать и надеяться, - отрезал Каролинус. Потом он быстро собрался и распрощался. Соратники укрепили и достроили хижину. Смргол и Арагх по очереди сидели с Джимом, а иногда к ним присоединялись Даниель, Брайен или кто-нибудь из людей. Все ждали. И вот настал день, когда Джим ответил Смрголу. К Джиму приходили поговорить и изъявить радость по поводу его выздоровления. Но каждый делал это по-своему. Смргол читал нотации, Арагх недовольно ворчал, Даниель настаивала, что Джим поступил глупо, но в то же время благородно, очертя голову ринувшись на сэра Хьюго, то есть на верную смерть. Краткие вспышки ее недовольства сменялись нежностью. Она заботливо меняла повязки, запретив остальным даже прикасаться к ним. Жиля заинтересовала техника боя сэра Джеймса. И он неоднократно намекал, что Джиму был известен некий секретный финт, хранимый им в тайне; иначе лобовая атака на сэра Хьюго казалась верхом безрассудства. Приходил и Дэффид. Он сидел молча и выстругивал оперения стрел. Геронда де Шане (девушка в белом, та, что стояла в башне с копьем) поклялась отомстить за Джима. Ее правую щеку скрывала повязка. Она рассказала, как попала в плен. Сэр Хьюго с тремя всадниками подъехали к воротам замка и передали с часовым, что привезли весть о смерти отца Геронды. Их впустили за ворота замка. Они разоружили часовых, открыли ворота, и отряд сэра Хьюго въехал в замок. Захватив Малверн, Хьюго сознался, что ему ничего неизвестно о судьбе отца Геронды. Возвращать замок хозяйке Хьюго не собирался, а поэтому предложил Геронде немедленно выйти за него замуж. После ее отказа он пустил в ход угрозы. Хьюго пообещал обезобразить девушку до неузнаваемости: сперва правую щеку, через три дня - левую, еще через три дня он обещал отрезать ей нос, а потом поочередно выколоть глаза, и так до тех пор, пока она не согласится стать его женой. Шрам на щеке останется напоминанием на всю жизнь; но гордость дамы одолела низость рыцаря. Геронда была хрупким, эфемерным созданием с красивыми пепельными волосами. Но Джима замутило, когда она подробнейшим образом принялась описывать пытки, уготованные сэру Хьюго на случай, если тот окажется у нее в плену. Брайен принес вина, угостил Джима, начал сыпать похабными шутками, рассказывать бесконечные истории, иногда правдивые, что подтверждали Арагх и Смргол, но все рассказы рыцаря казались Джиму невероятными. Хозяин Дик прислал больному остатки ветчинных окороков. Впервые Джим мог пожаловаться на полное отсутствие аппетита. Вино ласкало небо, но даже и оно, в общем, оставляло равнодушной драконью натуру, так что он попивал его в малых, по драконьим меркам, дозах. Как бы то ни было, он поправлялся. Вскоре он начал выходить на улицу в хорошую погоду; усаживался на траву и грелся под лучами солнца. Нельзя сказать, что утренний холодок ранней осени тревожил массивное тело дракона; скорее его тревожило прикосновение смерти, воплощенное в копье сэра Хьюго. Древко удалили, боль мало-помалу утихла, но воспоминание навсегда застряло в голове, окрасив весь мир в блеклые холодные тона. Свербящая боль - память о реальной близости смерти - притупила ощущение радостного многоцветия мира, ослабила чувства неповторимости людей и уникальности бытия; даже мысль об Энджи уже не так жгла Джима. Теперь он мог знать только одно и верить только в то, что никогда больше он не ринется в лобовую атаку на рыцаря в доспехах. Атаковать отныне он будет самым простым и эффективным способом. Главное - выжить, как - неважно. Вероятно, друзья заметили перемены, произошедшие с ним, и Джим подумывал о том, как изменить сложившееся у соратников впечатление. Но скоро его опять втянули в споры о дальнейших планах. - ...Но решение, - твердо ответствовал Брайен, - остается за сэром Джеймсом. Геронда, он помог освободить тебя, и я в долгу перед благородным бароном. Если он пожелает отправиться к Презренной Башне и, устроив осаду, попытается спасти даму своего сердца, то, клянусь Господом, с моей стороны возражений нет. Мой долг - сопровождать сэра Джеймса в его благородном деле. - Безусловно, - незамедлительно согласилась Геронда. Все сидели за массивным дубовым столом в трапезной, не было только Смргола. Он улетел по неотложным делам в пещеры драконов. Ужин заканчивался, и Джим, здоровье и аппетит которого улучшились, усердно утолял жажду вином из погребов замка. Геронда повернулась и посмотрела дракону в глаза. - Как и сэр Брайен, я принимаю на себя те же обязательства, - заверила она. - Я неукоснительно подчинюсь любому решению. Но, сэр Джеймс, прошу учесть целесообразность и преимущества безотлагательного похода против Хьюго де Буа. - Это для тебя преимущество, - прорычал Арагх. Волк чувствовал себя в трапезной неуютно, как, впрочем, и в любом другом здании, что только усиливало его раздражительность. - Нечего мне делать в замке. Да и тебе, Горбаш! - Но ты хочешь покончить с сэром Хьюго, - обратилась к волку Геронда. - Это же твоя давнишняя мечта. - Убью при встрече, но охотиться специально не стану. Я охочусь за едой. А вы, люди, охотитесь за чем попало, по поводу или без повода, лишь бы прихоть удовлетворить, - прорычал Арагх. - Горбаш похож скорее на меня, чем на людей. - Горбаш да, но не сэр Джеймс, - возразила Геронда. - Со дня на день сэр Джеймс перестанет быть драконом. Когда наступит этот день, ему потребуется замок. По закону, пока есть сомнения в смерти моего отца, я не могу приобрести замок и земли сэра Хьюго, а Малвернский замок после моего замужества переходит к сэру Брайену. Ну, а после того, как с сэром Хьюго будет покончено, хорошее соседство не покажется обузой. Буа де Маленконтри - не такое уж плохое владение, - она бросила быстрый взгляд на Даниель, - для человека богатого и знатного... - Замки и земли - пустые звуки, - проворчал Агарх. - Какой прок от холодного камня и сухой земли? Пошевели мозгами, Горбаш. Жаль, что Смргол улетел. Он бы вразумил тебя. Я присоединяюсь к отряду, чтобы сражаться против Темных Сил, а не гоняться за человеческими игрушками. Наши пути разойдутся, Горбаш, если замки затмят твой разум! Он поднялся на лапы, повернулся и вышел из зала. Прислуга расступилась, освобождая ему дорогу. - В словах волка есть зерна истины, - заметил Дэффид, когда Арагх ушел. - Защищать свою жизнь и охотиться на человека, какими бы ни были причины, - разные вещи. - Не слушай их, сэр Джеймс, - заспорила Даниель. - Ты управишься и без них. Если не ты захватишь замок, то его захватит кто-нибудь другой. Да, отец? - Рассчитывай на нас, - намекнул Жиль леди Геронде. - Нас интересуют деньги. Только ради них мы согласны пойти на замок Маленконтри. - Я обещаю половину богатства замка Маленконтри, - объявила Геронда. - И слово свое я сдержу. Как известно, сэр Хьюго долгие годы обирал соседей и накопил огромное состояние. - Я дал согласие, - заявил Жиль. - Дело за сэром Джеймсом. Джим намеревался пожать плечами, позабыв, что тело дракона не может выполнить столь простое и красноречивое для человека движение. Каролинус уверял, что Энджи не подвергается никакой опасности в плену. Несколько дней, подумалось ему, или даже неделя-другая не играют особой роли. А если Каролинус не сумеет отослать их обратно в привычный им мир, замок и земли ему ничуть не помешают. Потребность в пище и крыше над головой, в хорошей еде и удобном жилище была столь же реальной в этом мире, как и сама боль. А такую реальность игнорировать невозможно. - Почему бы и нет? - сказал он. - Я не против. Мы выступим против Хьюго де Буа де Маленконтри и захватим его владения. Стоило ему только произнести эти слова, как атмосфера в зале изменилась: казалось, что невидимая, мощная волна тепла обрушилась на него, но тут же откатилась, опустошив тело. Джим заморгал, но, поразмыслив, решил, что все просто: вино и чадящее пламя свечей сыграли дурную шутку с его зрением и воображением. Странное ощущение быстро исчезло, и он уже не мог поручиться, было ли оно вообще. Он оглядел остальных, но никто, похоже, ничего не заметил, вот только Дэффид пристально смотрел на Джима. - Превосходно, - обрадовалась Геронда. - Все решено. - Это неверное решение, - вмешался Дэффид. - В моей семье от отца к сыну и от матери к дочери на протяжении многих поколений передавался дар восприятия и истолкования предостережений. Только что пламя свечей нагнулось, хотя воздух в зале был спокоен. Это дурное предзнаменование. Я против похода на сэра Хьюго. - Арагх вселил в тебя страх, - напомнила Даниель. - Я не напуган. Но, как и волк, я не рыцарь, чтобы идти на приступ и захватывать замки. - Я сделаю из тебя рыцаря, - пообещала Даниель. - Когда ты станешь рыцарем, твоя девичьи страхи и предрассудки как рукой снимет. - Постыдись, Даниель! - перебил Жиль. Его лицо потемнело. - Не смей злословить о благородном звании рыцаря. Дэффид резко поднялся на ноги. - Ты насмехаешься надо мной! - воскликнул он. - Я люблю тебя и лишь поэтому присоединяюсь к отряду. А сейчас лучше пойду прогуляюсь по лесу. Мне необходимо побыть наедине с самим собой, - и он вышел из зала. - Господа! - жизнерадостно обратился к оставшимся Брайен. - Изгоним прочь мысль о злом роке! Наполним кубки? Согласие достигнуто. За пленение сэра Хьюго и захват его замка! - И за долгие, мучительные пытки! - добавила Геронда. Они дружно выпили. Ранним утром на следующий день выступили в путь. Арагх так и не появился, но к отраду разбойников Жиля примкнули сорок воинов из Малвернского замка и других владений де Шане. Геронда страстно хотела идти с отрядом, но чувство долга и необходимость оставаться в замке, чтобы присматривать за владениями отца, победили жажду мщения. Она осталась. Ухода, они еще некоторое время видели стоявшую на стене замка Геронду, а потом деревья скрыли ее силуэт. Утро выдалось облачным, как в тот день, когда они шли на приступ замка Малверн. Но сегодня облака не рассеялись, а сгустились, заморосил дождь. Путь их пролегал через редкий подлесок, перемежающийся полянами, потом тропа пустилась под уклон и вывела к мелким озерам и болотам. Набухшая влагой колея стала вязкой и скользкой. Отрад разбился на группы и растянулся на добрые полмили. Серая унылость дня повлияла не только на темп марша: постылая пелена дождя вызвала раздражение и злость. Те, кто следовал пешком, - разбойники и сорок воинов из Малверна - медленно передвигались по липкой грязи, укрывая лица от ветра и дождя луки и мечи были зачехлены. Грубые шутки, издевки, ругательства, которыми обычно перекидывались разбойники, прекратились. Редкие недовольные реплики адресовались исключительно погоде или дороге. Цену победы солдаты оценивали возможным количеством убитых и раненых. Обстановка давно накалялась: люди до хрипоты спорили об избитых, азбучных истинах войны. Даже на предводителей похода подействовала резкая смена настроения. Жиль хмурился, Даниель язвила направо и налево, а Дэффид упорно лез в бутылку. Казалось, что весь отряд почувствовал некое зловещее предзнаменование. Джим переместился в голову колонны. Он оказался одним из тех немногих, кого не поразила эпидемия повальной хандры. Брайен на Бланшаре оставался жизнерадостным, по-спартански невозмутимым и стойким. Казалось, что для него не существовало ни неразрешимых вопросов, ни мучительной дилеммы: палящее солнце или ураганный снегопад, реки вина или крови, - слишком поверхностно, слишком мелко, чтобы обращать на это внимание. Можно было подумать, что Брайен, даже вися на дыбе, будет шутить со своим инквизитором. Джим сообщил ему о настроении отряда, сделав акцент на поведении предводителей. - Не бери в голову, - ответил Брайен. - Но сохранить единство отряда крайне важно. Представь, что Жиль неожиданно решит уехать и уведет с собой разбойников. Мы останемся с сорока воинами Малверна. И, я подозреваю, добрая половина из них ничего не смыслит в военном искусстве. - Жиль так не поступит, - возразил рыцарь. - Он знает, какое богатство достанется ему и его парням в цитадели Хьюго. И он дал слово! А джентльмен всегда держит свое слово! Даже если мы можем положиться на Жиля, - добавил Джим, - то возможны трения между Даниель и Дэффидом, причем ее отец не останется в стороне. Дэффид с каждой милей все больше погружается в себя, а остроты Даниель становятся все злее. Наверное, нам не следовало брать ее, хотя у кого хватит мужества открыто отказать Даниель? - Без нее валлиец не пошел бы. - Да, - признался Джим. - Но, согласись, воин из девушки никудышный. - Откуда такая уверенность? - спросил Брайен. - Ты видел, как она стреляет? - Только в тот день, когда ее стрелы едва не убили нас. И еще в разграбленной деревне. Согласен, с луком она умеет обращаться. - Позволь уточнить, - заметил рыцарь. - Даниель стреляет из стофунтового лука не хуже, чем добрая половина лучников из отряда Жиля. Джим заморгал от изумления. Много лет назад, еще в колледже, он некоторое время баловался стрельбой из лука. Начинал он с сорокафунтового, а остановился на шестидесятифунтовом; хотя он и не считал себя слабаком, это был его предел. - Откуда ты знаешь? - поинтересовался он. - Я видел, как она стреляла. Ведь когда тебя пронзили копьем, бой за Малвернский замок еще продолжался. - Она сражалась в замке? - настороженно спросил Джим. - Я думал, что она оставалась в лесу. Но как ты на глаз сумел оценить ее мастерство? Брайен с любопытством оглянулся на Джима. - Что и говорить, сэр Джеймс, диковинны заморские края, откуда ты родом, - заключил он. - Разумеется, я наблюдал за стрелой. - Наблюдал за стрелой? - Следил за моментом выстрела, - разъяснил Брайен. - Когда я увидел Даниель, она прицеливалась шагов с пятидесяти. Я стреляю из восьмидесятифунтового лука. Разумеется, я не лучник. Но все же Даниель слабой никак не назовешь. Джим молча ковылял рядом с Бланшаром. Слова рыцаря заставили его глубоко задуматься. - Если Даниель стреляет из стофунтового лука, то каким же луком пользуется Дэффид? - Одному Богу известно. В сто пятьдесят? Двести? Или больше? Валлиец - человек из другого теста. Он не только великий стрелок, но и золотых рук мастер. Ты же видел, как долго он возится с каждой стрелой! Он достиг совершенства в обоих ремеслах. Бьюсь о заклад, что любой лучник из отряда Жиля, если, конечно, ему под силу натянуть тетиву такого лука, отдал бы десятилетний заработок за лук, изготовленный мастером Дэффидом! Секрет английского лука кроется в способе крепления тетивы к излучинам. Даже обладая такой громадной силой, как твоя, большей тяжести лука не достаточно для того, чтобы стрелять метко и далеко. Искусство стрельбы и секреты изготовления лука Дэффида недоступны обычному лучнику. Ты слышал, что сказал Жиль, когда мастер Дэффид вызвался от обреза леса снять со стен замка часовых. И сие справедливо для стрел валлийца. Любой разбойник отдаст половину зубов за колчан стрел работы Дэффида. - Понято, - пробормотал Джим. Информация осела, оставив неприятный осадок. До встречи с сэром Хьюго Джим воспринял сие как любопытный факт. Теперь мастерство Дэффида и та снисходительность, с которой Брайен терпеливо и подробно, как ребенку, разъяснял ему на столь примитивном уровне простейшие вещи, вызвали у него легкое раздражение. Джим замолчал, Брайен что-то еще говорил по инерции - просто так, чтобы поддержать беседу. Наконец рыцарь оставил дракона в покое, развернул Бланшара и поскакал в конец колонны проверить отряд. Оставшись один, Джим, не разбирая дороги, шел вперед. Он находился в скверном расположении духа и не жаждал компании - ни людей, ни животных. Оглянувшись, он никого не увидел, даже колеи, которая, очевидно, сделала затейливый поворот: так обычно петляет лесная тропа, протоптанная по самому удобному и легчайшему пути. Колею намеренно никто не прокладывал, потому она и петляла как Бог на душу положит. Тропа отвернула, а Джим, погруженный в свои мысли, пер по прямой. Однако он был уверен, что скоро вновь обнаружит колею. Джим наслаждался одиночеством. Ему изрядно поднадоел этот странный мир с говорящими животными, кровью, битвами, суперменами и сверхъестественными силами - и все это на фоне скудной технологии и примитивного общественного устройства. Тщательно пораскинув мозгами, Джим пришел к выводу, что существует предел соседства с животными. Смргол и Арагх, как, впрочем, и остальные драконы, оставались-таки животными, даже несмотря на то, что умели говорить. Но и люди, с которыми он встречался, казались ему сейчас ничуть не лучше. Люди-животные, живущие обычаями, инстинктами, эмоциями, но никогда - разумом. Прекрасная Даниель была всего лишь одетой в шкуры женщиной каменного века. Дэффид, несмотря на искусное владение оружием, оставался кроманьонским охотником, а Жиль - обычным, пусть даже умным и ловким, разбойником. Брайен - машина смерти, безразличная к боли. Ну а Геронда? Чистый дикарь, живущий в счастливом предвкушении пыток, которые она учинит заклятому врагу, когда тот окажется в его лапах. Взглянув на этот мир с позиций комфорта большого и чистого двадцатого века, к которому он принадлежал, Джим понял, что вряд ли когда-нибудь покажется ему привлекательным, а тем более приятным, жить с такими людьми. Вероятность их морального совершенствования равнялась нулю, а любые обязательства или симпатии, рождавшиеся в его душе, - псевдоромантические бредни. Джим отвлекся от раздумий и отметил, что, хотя и преодолел значительное расстояние, дорогу не обнаружил. Она либо повернула в противоположную сторону, либо попросту кончилась. Отряд двинулся в другом направлении или же остановился на ночлег. Дождь усиливался. Словом, они позаботятся о себе сами, а завтра и он присоединится к ним. Потребности в их компании он не ощущал, а с благоприобретенной драконьей невосприимчивостью к температуре и погоде Джим мог махнуть рукой и на холод, и на сырость. Преждевременные мглистые сумерки, дождь, хлеставший по деревьям, и скользкая, влажная земля вполне соответствовали его настроению. Тем не менее он осмотрелся вокруг, приметил заросли и направился к ним. Выдернул несколько молодых деревцев и сплел макушки, соорудив шалаш. Переплетенные ветки и густая листва превосходно защищали от дождя. Джим удовлетворенно свернулся калачиком внутри шалаша. Сумерки сгущались. Он не имел представления, где расположился отряд, и не смог бы разыскать их, даже если бы очень захотел. Он собрался засунуть голову под крыло, но отдаленный звук, привлекший его внимание, усилился. Сознание отказывалось узнавать этот звук. Потом Джим вспомнил: это был посвист приближающихся сандмирков. 18 Не в силах совладать с охватившей его паникой, Джим молнией выскочил из шалаша и едва не бросился куда глаза глядят. К счастью, сработал тот же инстинкт, который спас во время первого знакомства с сандмирками: безоглядное бегство означает верную гибель. Предостережение, всплыв из сознания Горбаша, остановило Джима. Тьма сгущалась. Джим-Горбаш стоял возле шалаша: пасть открыта, дыхание незаметно сменялось угрожающим рычанием, а раздвоенный язык так и мелькал взад-вперед. Знай Джим, в какой стороне разбили лагерь Брайен и Жиль, бегство имело бы какой-то смысл. Сумей он добраться до лагеря, и безопасность гарантирована самой численностью отряда. Почему? Он не смог сказать, но был уверен, что против отряда сандмирки бессильны, ведь они предпочитали всей кучей наваливаться на беззащитную жертву. Люди или животные совместно противостояли волне страха, исходившей от сандмирков. Если "жертвы" выставляли мощный психологический щит, то, устояв перед натиском, могли перейти в ответную атаку. Сандмирки - Джим сам тому был свидетель - пасовали перед тем, кто их не боялся. Он вспомнил, как позорно разбегались сандмирки, когда появился Арагх. Итак, где сейчас отряд, вставший на тропу войны против сэра Хьюго? Джим решил, что еще до наступления темноты отряд мог свернуть с дороги, если предводители нашли удобное для ночлега место. Главное - не паниковать и не бросаться в бегство, иначе он попадет в пасть сандмирков. И еще одно Джим знал наверняка: поблизости нет Арагха, готового в такой ситуации прийти на помощь. Волк еще у Малвернского замка проводил Джима взглядом и видел, как тот уходил вместе с отрядом. А затем Арагх, несомненно, отправился обратно в свой лес. Так что сейчас он в десятках миль от Джима и не может слышать воя сандмирков, кружащих вокруг. Страх и ярость полоснули Горбаша изнутри бритвенно-острыми языками. Хриплое дыхание опять сорвалось в душераздирающий крик. Бесполезно... Джим, как затравленный зверь, со всех сторон слышащий рожки загонщиков, опасливо и судорожно вертел головой из стороны в сторону. Путь к отступлению... Нет! К спасению! Этот путь должен существовать. Должен! И Джим-Горбаш обязан его найти! Но в воющей мгле его было не разглядеть. Начинала кружиться голова. Ярость утихала. Теперь Джим только боялся, и страх, как туман поднимаясь от земли, заполнял его дрожащее тело. Он понимал, что имеет право на страх. Но признание этой простой истины странным образом отдавало гнильцой. Ведь затем Джиму придется примириться и с очевидным фактом смерти - его смерти! Джим стоял в дождливой темноте, вслушиваясь в подвывание приближающихся сандмирков. Через несколько минут их кольцо сомкнется. Бежать некуда, да и поздно: сандмирки совсем рядом. Разум на пределе отчаяния смешался с бесцветной бесконечностью. Джим неожиданно увидел себя отчетливо со стороны. Сознание вновь и вновь прокручивало недостатки "Брайена и Co"... Прокручивало до тех пор, пока аргументы со знаком "минус", занесенные в графу "недостатки соратников", не заслонила дымовая завеса его собственных недостатков. Он не превосходил Брайена, Смргола, Арагха и остальных. Наоборот - каждый из них превосходил его! Все дело в слепом случае, переместившем испуганное сознание человека в могучую плоть дракона. Оставаясь в теле человека, он мог бы считать себя заурядным ничтожеством. Смог бы волейболист класса АА справиться с самым хилым разбойником из отряда Жиля? Смог бы ассистент Джим Эккерт натянуть тетиву стофунтового лука, не говоря уже о том, чтобы поразить стрелой цель? Смог бы водитель Оглоеда, облачившись в лучшие доспехи этого мира и сев на лучшего из боевых коней, выстоять хоть пару минут против Брайена или сэра Хьюго? Джим вдруг прозрел: как он нахваливал себя, гордясь, что на скорости врезался и повалил наземь солдат, которые, всем скопом, весили в пять раз меньше дракона. Было удобно и выгодно намекать этим людям, живущим в примитивном обществе, что он барон, при этом позволяя им думать, что на самом-то деле он носит титул принце! Но что произошло, когда его пронзило копье? Радость от "игры" стремительно улетучилась, и Джим был бы счастлив закрыть глаза и... оказаться дома. Окруженный сандмирками, Джим запоздало понял, что мир, в который он провалился вместе с Энджи, не столь удобен и приятен. Это жестокий мир. И все, с кем он повстречался, - Смргол, Брайен, Арагх, Жиль, Дэффид, Даниель и даже хозяин Джин и Секох - воины, выжившие после сражений. Они выжили только потому, что имели требуемый для выживания уровень храбрости. Джим презирал эту храбрость, когда бросался на копье Хьюго де Буа, но вдруг обнаружил, что смертен, как все остальные! Открытие дало жизни привкус нестерпимой горечи: в двадцатом веке он мог увильнуть и не лезть на рожон, выказывая отвагу, присущую жителям этого мира. Но теперь уже не до отваги и не до храбрости. Смерть неминуема вне зависимости от того, храбр он или нет. Сандмирки затаились за ближайшими деревьями, а паника разъедала мозг Джима. Поблизости даже нет костра, пламя которого удержит их на расстоянии. На сей раз они сыграли наверняка: явились в дождливую ночь; небо плотно затянуто облаками, а дракон не может взлететь, не наткнувшись на деревья или утес; как обычное, живущее на поверхности земли животное, дракон сейчас может спастись только бегством. Но именно этой кошмарной ночью - и этим она отличалась от прочих ночей - Джим наконец разобрался в себе. Ничтожный триумф! Только это и отличало Джима-Горбаша от обреченного на смерть дракона. Дыхание замерло в легких. На мгновение голоса сандмирков как бы смолкли. Джим увидел путь к спасению. Или к смерти? Презренна смерть от бездействия, когда можно воспользоваться последним шансом на спасение. Что он говорил Каролинусу в их первую встречу? "Но я же не дракон?" Он и не был драконом. У Горбаша, несомненно, выбора в данной ситуации не было, но Джим Эккерт знал, что делать! Он готов погибнуть во время штурма Презренной Башни ради спасения Энджи - если это потребуется, - но покорно стать ужином стаи сандмирков он не собирался! Вероятно, смерть подстерегала Джима и в воздухе, но уж лучше умереть, рухнув с небес, чем быть съеденным. Он раскрыл пасть и взревел на сандмирков; пригнулся и кинулся вверх, навстречу темноте и дождю; завывания быстро стихли, и тишина поглотила дракона. Он взмахивал крыльями, набирая высоту, в нем теплилась надежду, что слой облаков опустился низко и, пробив его, он вылетит под свод чистого звездного неба. Так и произошло. Но где под этими дождевыми облаками ему отыскать восходящий поток? Хороший ветер спас бы Джима, но дождливая погоду исключала сильный ветер среди серых одутловатых дождевых туч. Если не перейти на парящий полет, то рано или поздно крылья нальются усталостью и он начнет терять высоту. После чего падение станет неминуемым. Пока силы не покинули. Джим вновь и вновь настойчиво продирался наверх сквозь стену дождя. Темнота окружала и сжимала дракона: спереди и сзади, снизу и сверху. Он ощущал, что, несмотря на все усилия, неподвижно висит в мокрой и кромешной пустоте. Дождь шел безостановочно, и не было прорехи в плотном покрове темноты, через которую проглянуло бы звездное небо. Сравнивая нынешнюю скорость набора высоты со своими предыдущими полетами, Джим прикинул, что уже достиг пяти тысяч футов. Он попытался вспомнить некогда заученные, но потом позабытые за ненадобностью сведения о дождевых облаках. Как смутно вспоминалось Джиму, поливать его могут три вида облаков: nimbostratus - слоисто-дождевые, altostratus - высокослоистые, cumulonimbus - дождевые. Они и составляют нижний слой, а вот слоисто-дождевые и слоистые занимают средний слой, значит, дотягиваются до двадцати тысяч футов. Совершенно очевидно, на такую высоту дракону не взлететь. Его легкие, как ни крути, оставались легкими животного, приспособленного к Жизни на поверхности земли. На таких высотах дракону или не хватит кислорода, или он замерзнет от холода. Наконец облака немного разрядились: задул хоть слабый, но постоянный ветер. Джим поймал его и рискнул: расправил крылья и даже "перевел дыхание", не ощущая потери высоты. Крылья ощутили упругость воздуха, а мозг дракона зарегистрировал, что полет перешел в плавное снижение. Он интенсивно заработал крыльями, и рецепторы просигналили, что он опять пусть медленно, но поднимается вверх. Его мозг, раскаленный до белого каления с того момента, как он решил покинуть сандмирков, сыграл неожиданную, но удачную шутку: из закоулков памяти он выудил отрывок из старинной книги. В нем говорилось о заблудившемся под водой: несчастный ныряльщик не знал, как всплыть на поверхность. Джим вспомнил, что ныряльщику был необходим внутренний сонар. Но драконы обладают не только необычно громким голосом, а и сверхчувствительным зрением и слухом! Летучие мыши летают ночью вслепую, и, как обнаружили экспериментаторы, когда животных лишали возможности пользоваться зрением, те для передвижения превосходно обходились своим сонаром. Так почему бы и ему не попробовать? По крайней мере - не рискнуть? Джим открыл пасть, набрал полные легкие воздуха и испустил зычный вопль в окружающий его дождь и темноту. Он вслушался... Он не был уверен, что услышал эхо... Он крикнул снова. И слушал, слушал, напрягая уши... На сей раз ему показалось, что слабое эхо вернулось. Он издал повторный крик и вслушался в темноту. Эхо оказалось четким. Что-то пряталось внизу, чуть правее летящего дракона. Наклонив голову к земле, он прокричал снова. Слух драконе быстро приспосабливался. Джиму удалось даже различить оттенки звуков, отраженных от различных поверхностей. Вдалеке и справа эхо было приглушенным, но по мере приближения звук становился резче, а стоило Джиму взять чуть левее, звук опять приглушался. Согласно законам логики и акустики следовало, что прямо под Джимом находится твердая поверхность. Но тут Джим засомневался. Высота тональности эха вряд ли точно характеризовала поверхность. Вероятней всего, прямо под ним лежала открытая местность, а справа и слева тянулись леса, приглушавшие эхо. Он прекратил эксперименты и продолжил полет. Сложнее всего, решил он, определить расстояние между ним и источниками эха. Дрожь ликования пробежала по его телу. Но радовался он вовсе не оттого, что полностью уверовал в свои силы, и не оттого, что он может спасти себя, одержав полную победу над сандмирками. Он поверил в то, что всегда можно найти выход из любой тупиковой ситуации. Джим летел дальше, пытаясь набрать высоту, чтобы почувствовать разницу в силе и высоте звука эха. Расправив крылья и перейдя на парящий полет, он бросил пульсирующий крик в затопленную дождем темноту. Эхо вернулось и принесло с собой надежду на спасение: Джим почувствовал привычное распределение сильного и слабого звуков - показателя смыкания поверхностей с высоким и низким коэффициентом отражения, - в том же направлении, что и раньше. Но сила эха заметно ослабла, что помогало узнать высоту полета. Исследование захватило Джима. Лихорадка оптимизма зажгла кровь в венах. Шансы на то, что он не успеет набрать достаточно информации для безопасной посадки, оставались значительными, но ведь совсем недавно не было и тени сомнения, что он и вовсе погибнет. Джим чередовал подъемы и спуски, экспериментируя с перепадами высоты. Видимо, чем ближе был дракон к смерти, тем сильнее обострялось его восприятие и тем более возрастала его способность к обучению. Слух стал не только чутким, но избирательным. Джим различал уже не два типа поверхностей, а с полдюжины - включая узкую полоску "металлического" эха, означавшего, возможно, ручей или реку. Способность к обработке информации мало-помалу крепла. Используя эхо, Джим представил себе рельеф местности. Главное, что теперь он мог игнорировать два звука, которые едва не сбили его с толку в самом начале: шипящий шум дождя и мертвый звук ударяющих о землю капель. Слух дракона обрел избирательность. Джиму подумалось вдруг, что драконы и летучие мыши, вопреки общепринятому мнению, имеют много общего. Несомненно, крылья драконов напоминали увеличенные крылья летучих мышей. Если он способен делать то, чему научился сейчас, значит, на это способны все драконы. Поразительно, но в большинстве своем драконы не сомневались, что ночное время, за исключением полнолуния, непригодно для полетов. Разумеется, Джим помнил, что драконы ориентируются в темноте совершенно не так, как люда. Когда он оказался в драконьих пещерах, никакого приступа клаустрофобии не наблюдалось: ему было абсолютно безразлично, где он - под землей или в кромешной темноте. А когда в подвале трактирщика Дика во время героического уничтожения запасов провианта потух факел, Джима это нисколько не смутило. Темнота, невозможность видеть не таила в себе ни страха, ни чувства опасности. Истинная причина драконьего предубеждения против ночных полетов заключалась в другом. Считалось опасным и рискованным, если во время полета местность не видав, а отсутствие света было хорошим поводом не летать вообще. Джим припомнил, что длительные полеты Горбаша воспринимались драконами как нечто ненормальное. Зато сейчас опыт "ненормального" Горбаша, дополненный опытом "нормального" человека, в два голоса твердил: поверхность земли - прекрасное место для обитания; нами сказано новое слово в ночных полетах драконов... Тем не менее, хотя Джим все лучше контролировал ситуацию, он по-прежнему не мог точно определить высоту полета. Страшновато лететь к земле, не зная, лапы ударятся о нее или брюхо. Джим решил, что есть только один путь: лететь в направлении сильного эха, и как можно ближе к источнику звука, положившись на то, что, несмотря на кромешную мглу ночи, сквозь тучи может прорваться хотя бы слабый свет, и тогда мягкое приземление станет возможным. Это, наверное, похоже на русскую рулетку, но что делать? Дракон расправил крылья и начал плавно опускаться, но тут вдохновение вновь озарило его. Он вспомнил узкую полоску резкого эха; согласно его догадкам, она соответствовала реке или ручью - поверхности с большим коэффициентом отражения звука. Он стал спускаться в направлении такого эха. Если судьба приготовила ему сюрприз в виде неудачной посадки, то уж лучше искупаться, чем разбиться о землю или порвать брюхо о ветви деревьев. Он спускался, время от времени издавая крики. Эхо возвращалось, все звонче, резче и быстрее. Джим напряг зрение, но видел перед собой только мрак. Земля приближалась, но он ничего не мог разглядеть внизу. Он резко изменил положение крыльев - на взлет, и через мгновение ощутил, как хвост чиркнул по воде. Он опять набрал высоту, проклиная собственную тупость. Конечно! Черт побери! Голос, уши - но он совсем позабыл о носе. Он опять почуял воду. Драконье обоняние меркло перед совершенным даром Арагха, но оно было на несколько порядков выше человеческого. Джим инстинктивно приостановил подъем, выровнял корпус и зашел на снижение, вновь в направлении воды. На сей раз он сознательно принюхивался к запахам, щекочущим его ноздри. Джим обалдел: он почти видел все, что лежало или росло па поверхности земли. Он должен был почувствовать это еще во время предыдущего спуска. Но тогда он забыл про драконий нюх и не обратил внимания на запахи. Теперь, поводя носом, Джим различал не только воду, но и траву, хвою, листья и сырую землю. Спускаясь к воде, он и справа, и слева учуял землю. Так оно и оказалось. Под ним бежала небольшая речушка, ярдов пятьдесят шириной. Он опускался, пока хвост вновь не коснулся воды, затем чуть приподнялся в воздух и медленно полетел к правому берегу и медленно, под небольшим углом скользнул вниз... О-о-о! Джим вовремя взмыл в воздух, почуяв запах тридцати футовых вязов, стоявших прямо по курсу. Он развернулся над деревьями и вновь пошел на снижение... С шумным всплеском он бухнулся в речку. У берега было неглубоко, ему до лопаток. Джим постоял некоторое время в реке; холодная вода лениво обтекала его тело. Он радовался самому простому, он вновь стоит на твердой земле, и к тому же ничто не угрожает его жизни. Через несколько мгновений сердце перестало бешено колотиться и Джим выбрался на берег. Успех опьянил дракона. Ему вдруг подумалось, что он, пожалуй, приземлился бы и на берег. Но он отогнал эту мысль. Ночная посадка на твердую поверхность была бы чересчур рискованной затеей. Благоразумней - набраться опыта ночных перелетов... Наступило отрезвление. Чудесно остаться живым, чудесно спастись от сандмирков, но Джим лишился разом и соратников, и плана действий. Энджи не на кого было рассчитывать, кроме как на него, с запоздалым чувством вины подумал Джим, ведь в этом мире они фактически одни. Джим решил подождать рассвета, а затем, поднявшись в воздух, поискать Брайена с отрядом, вспомнив, что обещал им помочь взять замок сэра Хьюго де Буа. С другой стороны, коли он исчез, соратники имеют полное право посчитать, что они вовсе не обязаны спасать Энджи. Только сейчас до Джима дошло, как мало знает он своих новых друзей. Все они, даже люди, думали и действовали по стандартам, совершенно отличным от его собственных. Но дабы не судить о своих друзьях и всем этом мире облыжно, ему придется тщательно пересмотреть свое мнение. И помочь ему может только Каролинус. Джим поднял голову. Дождь сменился легкой моросью, тучи понемногу расползались. Джиму почудилось - или показалось? - что в прорехе между облаками он увидел молочное мерцание лунного света. Если выйдет луна или даже если не выйдет, решил Джим, с воздуха он сумеет разыскать Звенящую Воду. Мышцы крыльев, уставшие во время экспериментов Джима по эхолокации, достаточно отдохнули, еще раз доказав удивительную силу и выносливость драконов. Просто ужас какой-то: компетентные физиологи, зоологи и ветеринары могут изучить этих животных и понять суть щедрых физических даров, которыми природа наделила драконов. Дождь стих. Джим поднялся в небо и полетел в направлении дома Каролинуса. Появилась луна, и пейзаж стал серебряно-черным. Пять минут спустя небо расчистилось полностью, и Джим пошел на затяжное снижение к лесу. Звенящая Вода находилась в двух милях от него. Он ошибся в выборе направления всего на пять румбов. 19 Джим шумно приземлился на гравийную дорожку, ведущую к дому Каролинуса. Где-то в глубине леса, в чернильной мгле, раздробленной нитями и пятнами лунного света, сварливо закричала разбуженная птица. Она смолкла. Лес, поляна и кусты вновь погрузились в сладкую и вязкую дремоту. Из-под ставней не пробивалось ни лучика света. Джим заколебался. Нетерпение сменилось сомнением. Будить волшебника ему не хотелось. Он стоял в нерешительности, мало-помалу соображая, что дом не заперт на ночь, а покинут хозяином. Над поляной витал дух заброшенности и пустоты. - А, вот ты где! - прохрипел голос. Джим резко обернулся. - Арагх! - воскликнул он. Из теней, отбрасываемых деревьями, навстречу Джиму вышел волк. Радости Джима не было предела. Он хотел было броситься и обнять Арагха, но разглядел за волком знакомый силуэт дракона. - Смргол! - воскликнул Джим. До сего мгновения Джим толком не задумывался, что он чувствует по отношению к волку, Смрголу, Брайену да и остальным. Контрасты в этом мире были куда резче, а полутона вовсе стирались. Жизнь и смерть жили бок о бок: точно так же, как любовь и ненависть. Если за короткий промежуток ты не возненавидел, значит, ты научился любить. - Что вы здесь делаете? - спросил он. - Да вот тебя ждем, - проворчал Арагх. - Меня?! Почему именно здесь? Как вы догадались? - Маг сказал, - ответил Смргол, - вчера в логово прилетела ласточка и передала приглашение от Мага. Я бросил все и что было сил понесся к Звенящей Воде. - Дракон, - сказал он, - Джеймсу Эккерту, известному тебе под именем Горбаша, и мне предстоит поодиночке проделать длинный путь. Если я одолею его успешно, мы встретимся позже. Если Джеймсу Эккерту посопутствует удача в его путешествии, он придет сюда, чтобы разыскать меня. Дождитесь его и перескажите все, что говорил я. Решающий час близится, а размах битвы значительней, чем я предполагал. В катаклизм вовлечена не одна плоскость мироздания Запомни и повтори последнюю фразу, дракон. Я повторил и задал вопрос: - Что это означает. Маг? - Долго объяснять. Передай Джиму, он поймет. В борьбу включены несколько плоскостей мироздания, и если мы сплотимся, то у нас будет больше шансов победить захлестывающую мир болезнь. Сражаться придется всем, но победа наших противников возможна только благодаря нашей разобщенности. Поражение означает крах. Погибнет все сущее... Запомнил ли ты, дракон? - Я могу пересказать все легенды из Первой Книги Драконов, - начал было говорить я, но он оборвал меня на полуслове. - Забудь пока о легендах, Смргол, - сказал он. - Передашь волку... - Арагху? - спросил я. - Он придет сюда? - Безусловно. Ему интересно, кто вселился в Горбата. И перестань перебивать! - воскликнул он. - Пусть волк разыщет рыцаря, лучника, разбойника и его дочь и скажет им, что они нужны для последнего сражения. Штурмовать замок Маленконтри бессмысленно. Сэр Хьюго и его воины повиновались зову Темных Сил и, став их слугами, ушли из замка в Презренную Башню. Сэру Брайену ни к чему захватывать замок. В случае победы Темных Сил сэр Хьюго вернет его одним ударом меча, одной стрелой, выпущенной из арбалета. Передай, что они встретят меня перед Презренной Башней, если я вернусь из своего путешествия. Джеймса они увидят, только если его путь закончится удачей и он останется цел и невредим. Итак, прощай! - Итак, прощай! - повторил Джим. - Это было частью послания? - Не знаю. Но это были его последние слова, - сказал Смргол. - Затем он исчез... как обычно исчезают волшебники. - Как прошло твое путешествие. Горбаш? - поинтересовался Арагх. Джим открыл было рот, но молча закрыл Было нелегко, да и незачем рассказывать о своих внутренних странствиях, углубляясь в самоанализ, и пересказывать все те открытия, которые Каролинус и так предугадал, благодаря своему дару волшебника. - Как-нибудь я попытаюсь рассказать обо всем, - пообещал Джим. - А, одно из таких путешествий, - протянул Арагх, оставив Джима теряться в сомнениях, действительно ли волк понимал и догадывался о происшедшем. - Хорошо, что сюда ты добрался. Так двинемся же в Презренную Башню и расставим все точки над "i"! - Его зубы зловеще лязгнули, действительно поставив - по крайней мере, одну - точку. - Пойдут Горбаш и я, - вмешался Смргол. - Не забывай, волк, тебе надо передать послание рыцарю и его отряду. Тебе следовало отправиться незамедлительно, после того как я передал слова Мага. - Я не подчиняюсь приказам, - ответил Арагх. - Я дожидался, когда Горбаш вернется из своего путешествия. - Отправляйся в путь, - настаивал Смргол. - Хм! - рявкнул Арагх. - Ладно. Но, Горбаш, оставь для меня парочку Темных Сил, а я догоню вас позже. Тени сомкнулись над волком, и он исчез. - Да он... неплох, для волка разумеется, - заключил Смргол, смотря в темноту. - Капризен и непредсказуем. Но волки все такие. Горбаш, на рассвете мы идем к Презренной Башне. А пока последуй советам Мага и отдохни после долгого путешествия. - Отдых?! - воскликнул Джим. - Я не нуждаюсь в отдыхе. Как только эти слова слетели с языка, Джим понял, что не кривил душой. Он чувствовал себя прекрасно. - Вероятно, ты еще слишком юн и неопытен, мой мальчик, - назидательно произнес Смргол. - Любой взрослый дракон знает, что приобрести боевую форму, и дух можно только после хорошего сна и плотного обеда. - "Плотного обеда"? - встревоженно переспросил Джим. - Ты захватил с собой еду? - Увы, нет, - ответил Смргол. - Но пять-шесть часов здорового сна не повредят. - Не заснуть. - Не заснуть? Где же это видено, чтобы дракон не мог заснуть? Довольно выдумок. Горбаш. Любой дракон - а особенно по линии нашей семьи - может всегда есть, пить и спать. - Не станем медлить. Полетим сейчас, - предложил Джим. - Ночью? - Но при свете яркой луны, - возразил Джим. - Ты видел, как я прилетел к дому? - Чистейшей воды безумие. Такие юнцы, как ты, вечно рискуют. Девятьсот девяносто девять раз из тысячи им сходит с лап. Но затем наступает день, когда судьба отворачивается, и им остается лишь раскаяться в своей глупости, но уже поздно, время вышло. Вот скажи, что ты будешь делать, когда облака затянут луну и ты не сумеешь разглядеть землю с воздуха? Джим открыл пасть, чтобы рассказать старику-дракону об экспериментальном полете в кромешной тьме и под дождем, о поразительных открытиях, но почему-то предпочел промолчать. - Угомонись, мой мальчик, - добродушно проворчал Смргол. - И перестань молоть всякую ерунду. Нам нужно отоспаться. Настойчивость Смргола затронула недавно открытые подуровни эмоционального восприятия. Он внимательно, но не навязчиво, изучающе всмотрелся в старого дракона. Какие-то незаметные изменения произошли в Смрголе с тех пор, как он последний раз видел... дядю. Левое веко почти закрыло длинный узкий глаз. Левое крыло Смргола опустилось вроде бы чуть-чуть, но тем не менее достаточно заметно. Он стоял на четырех лапах, не смещая центр тяжести на правую сторону тела. Подобные проявления физического недомогания Джим видел и ранее, но не у драконов. После первого инфаркта, три года назад, у деда Джима были похожие симптомы. Но у драконов ведь не бывает... Джим прервал рассуждения. Очевидно, и в этом мире вместе со старостью приходят неизменные спутники: недуги, беспомощность и дряхлость. И Смргол - вне зависимости от того, понимал он или нет, что с ним происходит, - лететь никуда не мог. - Ладно, - согласился Джим. - Обождем до рассвета. Вряд ли Смргол оправится до утра, но за несколько часов Джим попробует найти выход из сложившейся ситуации. Он засунул голову под крыло и притворился спящим. До его ушей донесся вздох, возможно, облегчения, а когда несколько минут спустя он украдкой взглянул на Смргола, тот, спрятав голову под крыло, тихо похрапывал. Джим заснул, ломай голову над тем, как ему поступить, но, когда проснулся, ответ пришел сам собой. - Смргол, - сказал он, - я тут поразмыслил... - Это делает тебе честь! - Э... да, - промямлил Джим. - Словом, вот что я надумал. Вероятно, мне стоит как можно быстрее лететь к Презренной Башне. Если Каролинус не ошибся и сэр Хьюго с воинами направляются туда, то это означает, что Темные Силы собирают всех своих слуг. Кто скажет, сколько их там будет? Тысячи сандмирков или им подобной нечисти! Возвращайся в пещеры пешком - так спокойнее. Пусть ни одна тварь не пронюхает, что мы собираем отряд драконов. Смргол неловко закашлялся. - Мой мальчик, - начал он, - давно вот хотел сказать, да как-то повода не случалось... В общем... так получилось, что остальные не пойдут. - Не пойдут? - Проголосовали против. Я сделал все, что в моих силах, но... Смргол замолчал, так и не закончив фразы. О подробностях Джим не расспрашивал. Он и так знал, почему остальные драконы проголосовали против Они увидели состояние Смргола, когда тот попытался, убеждать их на сходке: престарелый, немощный лидер не мог вселить в соплеменников пыл и страсть к сражению. Джим уже достаточно узнал о драконах. Тело и мозг Горбаша, наконец, сам Смргол... Источников хватало. Он понял, что по своей природе драконы были крайне консервативными созданиями. СИДИМ И НЕ ВЫСОВЫВАЕМСЯ, ПОКА ВСЕ НЕ УТИХНЕТ - вот главный постулат их философии. - Это к лучшему! - быстро произнес Джим. - Значит, ты спокойно можешь отправиться к болотам по суше, пока я добираюсь туда по воздуху: ты будешь связным между теми группами наших сподвижников, которые встретятся тебе по пути. - Связным? - подозрительно сказал Смргол. - Это словечко ты подцепил от Каролинуса или от джорджа... рыцаря? - Нет... Хотя все может быть. Оно означает... - Я знаю, что это означает, - грустно произнес Смргол. - Ты оджорджился до предела, мой мальчик. Так ты действительно хочешь, чтобы я пешком шел на болота? - Тактически это грамотней, - ответил Джим. - Я лечу прямо к башне, а ты занимаешься... организационными вопросами. - Да, - Смргол бросил быстрый взгляд на свой левый бок, - может, ты и прав. - Прекрасно! - воскликнул Джим. - Все решено! Я немедленно улетаю. - Удачи, Горбаш! - Удачи, дядюшка! Услышав последнее слово, глаза Смргола заискрились счастьем. - Ладно, племянник... нечего слоняться и тянуть время. Кажется, ты собрался улетать. Проваливай! - Согласен! - выпалил Джим и взмыл в воздух. Новый день распеленывал предрассветную мглу неясных теней, оправляясь после вчерашней непогоды, отряхиваясь от ночного, беспокойного сна, вбирая в мускулы свежие силы. Поднявшись на шестьсот футов в безоблачное небо, Джим поймал сильный попутный ветер, дувший в сторону болот, расправил крылья и, подобно орлу, начал скольжение по воздуху. Минут через пять направление ветра по странной прихоти изменилось на сто восемьдесят градусов. Джим поднимался и опускался, нащупывая границу встречного потока, но безуспешно. Некоторое время он сражался с ветром, заметно замедлившим его продвижение вперед. Он начал подумывать, что если ветер не стихнет, то ему придется спуститься на землю и найти Смргола. Дойти до болот пешком будет гораздо быстрее и легче. Ветер резко оборвался, и наступило затишье. Пойманный врасплох, Джим потерял пятьсот футов высоты, прежде чем приспособился к новым условиям и отыскал восходящий термал. "Что дальше?" - спрашивал он себя. Ответа не было. В затянувшемся безветрии он настойчиво переходил из одного термала в другой, медленно и скачкообразно набирал высоту. Конечно, плохо лететь лучше, чем хорошо идти, но все же хочется как-то побыстрее... Часам к десяти утра он добрался до болот, нашел Великий Тракт и полетел над ним на высоте нескольких сот футов. Насыпное полотно Великого Тракта густо поросло деревьями и кустарником и напоминало лес, оставшийся далеко позади болот. Трава, листья, ветки застыли в свежем осеннем воздухе. Джим поднимался и спускался, но так и не сумел уловить ни малейших признаков движения на земле. Он не заметил ни людей, ни зверья, ни единой птицы или роя насекомых. Пустынный пейзаж и настораживал, и успокаивал. Размеренное однообразие убаюкивало, и Джим почти позабыл о том, куда и зачем он летит. В памяти всплыл отрывок из написанного в школе стихотворения, сочинением которых он баловался, пока не избрал благоразумно профессию преподавателя: Незрячее Время часы отмеряет Безликих детей на безглазой стене. Бессмысленность жизни года растворяет, И серый пейзаж неизменен в окне. - Джим Эккерт! Джим Эккерт! Слабый тонюсенький голос, донесшийся издалека, вывел его из раздумий. Он огляделся, но никого не увидел. - Джим Эккерт! Джим Эккерт! Дрожь пробежала по спине. Голос зазвучал громче, и неприятная судорога передернула тело. Только сейчас он понял, что звали его с тракта, но откуда-то издалека. - Джим Эккерт! Джим Эккерт! Голос звучал в полную силу. Это был голос дракона, но Смргол и Брайен кричали куда громче... Зоркие глаза Джима скользнули по дороге... В зарослях высокой травы, окруженной деревьями и кустарником, шевелилось пятно... Джим сделал вираж и пошел на снижение. Еще до того, как лапы дракона коснулись земли, он уже знал, кто звал его Секох. Он лежал ничком на траве, крылья распластались в разные стороны, будто у пойманной и жестоко выставленной на всеобщее обозрение птицы. Время от времени водяной дракон подымал голову и беспомощно кричал. Джим завис почти над Секохом. Но водяной дракон не видел его, в чем не было ничего странного: его голова была развернута в противоположном направлении. Джим лихорадочно размышлял. Ему было не по себе оттого, что Секох выкрикивал его настоящее имя, а положение тела водяного дракона было явно неестественным. Даже в самой мысли ответить дракону было что-то жутковатое. Джим помедлил. Через миг движение вынесло Джима чуть дальше, и водяной дракон заметил его. - Джим Эккерт! Джим Эккерт! - закричал Секох. - Не улетай! Вернись и послушай меня! У меня есть что сказать тебе! Прошу, вернись! Помоги! Помоги мне. Ваше Святейшество! Я ничтожный водяной дракон... Джим продолжал полет, махнув рукой на крики, но душу его раздирали сомнения. Откуда Секох узнал его настоящее имя? Или водяной дракон что-то обнаружил, или Темные Силы использовали его как посредника. Неужели Они готовы обсудить условия освобождения Энджи? Он крепко ухватился за слабую ниточку надежды, поданную ему последней мыслью. Может, оно, конечно, и так... но, с другой стороны, если Секох что-то разнюхал, то глупо улетать, не поговорив с ним. Джим старался быть беспристрастным и руководствоваться законами логики, но его тронули нотки отчаяния в голосе Секоха и мольба о помощи. Джим мрачно развернулся, взмахнул крыльями, набирая высоту, и начал снижаться. Секох лежал на том же месте, в той же позе. Увидев Джима, он зашелся каскадом радостных возгласов. - О, благодарю Вас, Ваше Высочество! Благодарю, благодарю... - подобострастно залепетал Секох, завидев, как приземляется Джим. - Перестань причитать! - отрезал Джим. - Что ты хотел мне ска... Он замолчал, увидев, почему Секох лежит в такой странной позе. В высокой траве были хитро спрятаны колья, к которым длинными кожаными ремнями кто-то привязал лапы и концы крыльев дракона. - Стой смирно, дракон! - скомандовал голос. Джим обернулся. Из леса вышел человек в блестящих доспехах; в последний раз он видел его сидящим на коне, с копьем в руке. Плотное кольцо воинов окружило Джима; взведенные арбалеты были зловеще нацелены в грудь Джима. Секох закричал. - Прости меня. Ваше Сиятельство! - кричал он. - Прости никудышного! Меня вынудили! Я никчемный водяной дракон, а они поймали меня. Темные Силы подсказали им, что, если я буду выкрикивать твое имя, ты придешь, а они смогут поймать тебя. Они обещали мне свободу, если ты прилетишь. Я никчемный водяной дракон. Но как мне спасти свою поганую шкуру? Ведь никто не придет мне на помощь! У меня не было другого выхода! 20 Рыцарь в доспехах неспешно шагал навстречу. Он остановился в трех футах от пасти Джима и поднял забрало, Джим увидел свирепое лицо с мясистым крупным носом и бледными, холодными, серыми глазами. - Я сэр Хьюго де Буа Маленконтри, дракон. - Я знаю, - ответил Джим. - Черт меня подери, но я не понимаю, чем ты так отличаешься от остальных драконов, - сказал сэр Хьюго. - Ладно, чего там спорить. Пусть они успокоятся. Связать его, ребята. Лошадям его не свезти, но мы сделаем волокушу и на ней дотащим дракона до башни. - Сэр рыцарь! Ваше лордство! Не развяжете ли вы меня? - взмолился Секох. - Дракона вы поймали. Обрежьте поскорей эти тугие ремни и освободите меня. Сэр Хьюго посмотрел на Секоха, засмеялся, затем отвернулся и пристально взглянул на Джима. - Сэр рыцарь! Сэр рыцарь! - Тело Секоха задрожало. - Вы обещали! Вы обещали отпустить меня на свободу, как только я заманю дракона. Неужели Ваше Высочество нарушит честное и благородное рыцарское слово? Сэр Хьюго оглядел водяного дракона и разразился громким, раскатистым хохотом. - Эй! Вы только послушайте этого дракона! Он вякает о рыцарской чести и рыцарском слове! Слыхано ли, чтобы рыцарь давал слово _д_р_а_к_о_н_у_? Его смех резко оборвался. - Дракон, - жестко сказал он, - твоя голова украсит стену моего парадного зала! Только безмозглый идиот отпустит такую добычу. Он отвернулся, и в тот же момент с ясного неба обрушился дождь, шквал свистящих, смертоносных стрел. С полдюжины арбалетчиков рухнуло на землю, остальные врассыпную бросились искать спасение в зарослях деревьев. Четыре стрелы вонзились в землю рядом с сэром Хьюго, а одна, с длинным зевком, со звоном вошла в наплечник, но застряла, не пробив нагрудника. Сэр Хьюго выругался, резко опустил забрало и тяжело побежал к деревьям. Второй залп полукругом лег вблизи деревьев, но Джим уже не видел, сколько врагов полегло на этот раз. Он услышал топот бегущих ног, звон доспехов: рыцарь, верно, взгромоздился в седло, и, наконец, поспешный галоп коня. Тишина. Он и Секох были невредимы, но земля вокруг них была усеяна мертвыми и агонизирующими телами арбалетчиков сэра Хьюго. Водяной дракон опять принялся пищать и причитать. Джим запустил лапу в траву, подцепил когтями колышки и легко вырвал их. Секох уселся на задние лапы и принялся перегрызать кожаные ремни, прикрепленные к его лапам. - Почему ты не выдернул колья сам? - спросил Джим у Секоха. - Конечно, если лежать как цыпленок на сковородке, этого не сделаешь, но любой дракон... - Они были вооружены луками, мечами, копьями, - сказал Секох. - Я не так храбр, как Ваша Щедрость. Как не испугаться бодрому дракону! Я вот и подумал: соглашусь на их требования, авось пронесет и они отпустят несчастного водяного дракона. Он перестал грызть ремни и подобострастно закланялся. - Как понятны чувства Вашего Благосклонного Великодушия. Я проклинаю слабость, что заставила меня выкрикивать имя дракона, столь щедрого и милосердного... - Забудь, - отмахнулся Джим. Секох, приняв слова Джима буквально, вернулся к перекусыванию ремней. Джим осмотрел лежащих на земле. Помощь уже не требовалась. Те, кто избежал мгновенной смерти, теперь мало-помалу отходили, но вряд ли они смогли отвлечься от этого нелегкого дела настолько, чтобы что-то увидеть или хотя бы понять, кто стоит перед ним. Джим обернулся и заметил, что Секох как раз собирается взлететь. - Сидеть! - рявкнул он. - Сидеть? О, да, конечно... ждать! Слушаюсь, Ваше Высокоблагородие! - тявкнул Секох. - Ты думал, что я собирался улетать. Ничуть. Я расправлял затекшие крылья. - Ты никуда не улетишь, - сказал Джим. - Усаживайся и отвечай на вопросы. Кто велел, чтобы ты называл меня Джимом Эккертом? - Я уже сказал! - запротестовал Секох. - Джордж... рыцарь... сказал мне, а Темные Силы сказали ему. - Хм-м. А как тебя заловили? На Секоха было страшно смотреть. - Они... они приманили куском мяса, - заплакал он. - Половиной громадного кабана... жирный, с кровью... Крупная слеза медленно покатилась по морде Секоха. - Жирный, с кровью, - повторил он. - Но мерзавцы не дали ни куска. Ни одного куска! Они направили на меня арбалеты и связали, как младенца. - Они объяснили, почему? - спросил Джим. - Может, они хотя бы намекнули, что я полечу через болота, а ты сумеешь заманить меня в западню? - О да, Ваше Благородие. Говорили они, не переставая. Рыцарь сказал, что ты окажешься над дорогой именно в этот час; после твоей поимки шестеро воинов должны были доставить без промедления Ваше Святейшество в башню, а рыцарь догнал бы их попозже. - Почему? - хмуро спросил Джим. - Ну, Ваша Честь... - укоризненно протянул Секох, и впервые в глазах водяного дракона Джим заметил искорки интеллекта. - Рыцарь намеревался заманить в ловушку другого дракона... вашего приятеля. Это была его личная инициатива. Темные Силы послали рыцаря поймать тебя. Но гнев сэра Хьюго так велик, не говоря уже о злобе, что он решил свести счеты с твоим другом, который так любит охотиться на несчастных водяных драконов. Так что рыцарь вернулся в башню, не исполнив приказа Темных Сил. Секох перестал дрожать. - Беда с этими джорджами. Они непредсказуемы... - дракон запнулся, подыскивая сравнение, - ...непредсказуемы, как джорджи. Они вечно себе на уме, и Темные Силы им не указ. А взгромоздиться на коня, надев панцирь и прихватив копье, и поехать поохотиться на водяных драконов - вот это всегда пожалуйста, этим только и забиты мозги, если таковые имеются, у джорджей. Нет, посуди сам, есть ли мозги у джорджа, когда Темные Силы отдают приказ, а ты отправляешься по своим делам? Нет! Век болота не видать! Глупо ведь, да? - Любопытно, а куда они скрылись? - поинтересовался Джим. - Рыцарь с арбалетчиками? - Секох мотнул головой в сторону полоски леса. - Слева непролазные топи. Нет крыльев - лучше не суйся. Ваша Значимость, там верная погибель: засосет, глазом не успеешь моргнуть. Но Темные Силы указали тайный проход. Рыцарь с воинами, спорю на рубин, описав дугу, вышли на тракт и заходят с тыла на твоих друзей, которые были так храбры, что спасли нас. Худо бы пришлось нам, если бы не их стрелы. Я слышал, как рыцарь бахвалился перед арбалетчиками, что он сделает с твоими друзьями после того, как тебя отволокут в башню. - Значит, от большой земли нас отрезали, - начал Джим и заслышал вдали приглушенный звук конских копыт, а через несколько секунд на поляну выехал Брайен. - Джеймс! - радостно воскликнул рыцарь. - Вот ты где! Я сложил на себя все проклятия за то, что подговорил тебя на штурм Маленконтри. Когда ты исчез, я все ломал себе голову, прикидывал и так, и сяк, и вдруг меня как молнией ударило. Да ведь мы же побуждали тебя поступиться долгом и рыцарской честью! Но ты, не поддавшись на уговоры, полетел спасать даму своего сердца. Я так и сказал без обиняков Жилю, Дэффиду и Даниель. И пусть я ослепну, если они и сами не допетрили до того же. Волк исчезает, затем ты. Дурное предзнаменование для отряда соратников. Согласен? Мы заночевали в лесу и на рассвете вышли на тракт, и там нас нагнал Арагх... Эй, кого я вижу! Водяной дракон. Из местных? - Секох, Ваше Рыцарство! - поспешно всхлипнул водяной дракон. - Называйте меня запросто: Секох. А я вот хорошо знаю Ваше Торжество. Сколько раз я с восхищением наблюдал за Вами, разумеется, с расстояния. Я был потрясен Вашей скоростью, напором. - Неужели? - А что говорить о Вашей доброте, о Вашем сострадании... - Ты заговоришь зубы даже сандмирку! - Я убедился, что такой великодушный рыцарь не причинит зла ничтожному водяному дракону. - Встретился бы ты на моем пути пораньше, - гаркнул Брайен, - все твои убеждения слетели бы в трясину вместе с отрубленной головой. Разговор с драконами у меня короткий. Замах, удар, и трофей на стене. Но времена, увы, меняются, люди не те: мельчают, вырождаются. А о драконах я молчу. Где это видано, чтобы человек сражался рядом с драконом. Ну, а тебя как прикажешь понимать? Я думаю так: раз ты здесь, значит, ты с нами. - С вами?.. Да, да, да, сэр! Конечно, с вами! - Я это сразу понял. Настоящего бойца за версту видать. Поджарый, мускулистый, рвется в бой. Не то что остальные твои сородичи. Водяные жабы. Тьфу! Смотреть на них противно. - Да, да, да, сэр рыцарь. Секох, который расправил было крылья, застыл и, оставив мысли о бегстве, ошалело уставился на рыцаря. Брайен, однако, уже отвернулся к Джиму. - Остальные будут здесь с минуты на минуту... - начал он. - Ошибаешься, - недовольно прохрипел голос. - Они тащатся, как сонные мухи. Нет ничего тоскливее плестись нога за ногу, так что, увидев вдобавок, что они умудрились влезть в болото, я решил вернуться и узнать, как дела у Горбаша. Как ты, старина? - Отлично, Арагх, - сказал Джим. Волк вышел на поляну, осмотрел Секоха и злорадно осклабился. - Мускулистый, рвется в бой, значит, да? - Не время выяснять отношения, сэр волк, - сказал Брайен. - Самое главное, что мы вместе. И нам сообща придется разработать план дальнейших действий. Обождем приезда и тогда... А вот и они! Дэффид, Жиль и Даниель во главе отряда разбойников выехали на поляну. Разбойники принялись вытаскивать из убитых стрелы, а Дэффид, остановившись в центре, огляделся вокруг. - Он смылся с моей стрелой, - сказал лучник Джиму. - Я хоть ранил его? - Так это твоя стрела попала в сэра Хьюго де Буа? Как я сразу не догадался, - сказал Джим. - Наконечник пробил щиток, но застрял в кольчуге. - Я стрелял почти наугад, - сказал Дэффид. - Деревья помешали точно прицелиться. Досадно, что, попав в мерзавца, стрела даже не ранила его. - Не сокрушайся, - утешала Даниель. - Даже при поддержке Святого Себастьяна на таком расстоянии уложить человека невозможно. Ты уж слишком самонадеян. Помни: выше головы не прыгнешь! - Это не самонадеянность. Невозможного для человека нет. Приобретая знания, опыт, человек превращает невозможное в реальное, обычное, доступное. - Философствовать будешь зимой у очага, с кружкой эля в руках, - прервал Брайен рассуждения Дэффида. - Поговорим о делах насущных. Мы воссоединились с сэром Джеймсом. Сэр Хьюго с отрядом арбалетчиков скрывается на болотах. Встает вопрос: преследовать ли их? Выставить посты, чтобы не дать им выбраться из топи? Или продолжать марш на башню, оставив их позади? Мое мнение таково: оставить врага в тылу если и не самоубийственно, то, по крайней мере, неблагоразумно. - На болоте их нет, - неожиданно заявил Секох. - Сэр Хьюго с отрядом должен уже выбраться на дорогу. Все обернулись и молча посмотрели на водяного дракона. Секох задрожал, неловко переступил с лапы на лапу, поеживаясь от всеобщего внимания, и постарался, как прежде, подобострастно съежиться в комочек. Но у него ничего не вышло. Спина распрямилась. Он поднял голову и обвел глазами окружающих. - Откуда взялся этот болотный пророк? - съязвил Жиль. - Хьюго де Буа и его воины повинуются приказаниям Темных Сил, - разъяснил Джим. - Секох говорит, что Темные Силы указали Хьюго проход через болото. А это значит, что сейчас отряд уже выбрался на дорогу где-то между нами и большой землей. - Тогда и спорить не о чем, - заявил Брайен. - Башня впереди, а арбалетчики позади. Мы оказались между молотом и наковальней. Развернемся и уничтожим сэра Хьюго! - Не знаю... - сказал Джим, у которого внезапно противно засосало под ложечкой. - Если вы считаете, что это лучше, то так и поступайте. Лично я пойду к Презренной Башне. У меня предчувствие, что время на исходе. - Да? - спросил Брайен и задумался. - Когда ты исчез, я почувствовал примерно то же самое. Да и сейчас, по правде сказать, у меня на душе кошки скребут. Сэр Джеймс, мы вдвоем отправимся к башне навстречу судьбе. Остальные останутся здесь и задержат сэра Хьюго. - Я пойду с Горбашом, - заявил Арагх. - И я тоже, - неожиданно сказал Дэффид. Он поймал взгляд Даниель. - И не смотри на меня. Штурмовать замки - не моя работа. От своих слов я не отказываюсь. Но когда в Малвернском замке при полном безветрии пламя свечей склонилось вбок, холод вошел в мою душу. Он остается там и поныне. И, по моему разумению, он останется навсегда, если я не найду и не уничтожу источник этого холодя. - Слова, достойные рыцаря, - одобрила Даниель. - Не насмехайся, - хмуро возразил валлиец. - В моих словах нет ни доли насмешки. Кстати, нам по пути. - Нет! - Дэффид метнул взгляд на Жиля. - Заставь ее остаться. Жиль выругался. - Попробуй. Желаю удачи, - сказал он. Рука Даниель опустилась и сжала рукоять ножа. - Никто не смеет распоряжаться и командовать мной! - воскликнула она. - Я поеду с сэром Джеймсом. - Жиль, - не обращая внимания на Даниель, говорил Брайен, - сумеешь ли ты один одержать отряд сэра Хьюго? - Я не один, - сухо поправил Жиль. - Не забывай о моих парнях! Они хорошо сражались за Малвернский замок. Скорее сэр Хьюго отправится в преисподнюю, чем пройдет мимо нас! - Тогда, во имя Бога, в путь! Брайен залез в седло и пустил Бланшара вскачь. Джим пустился вдогонку за белым скакуном. - ...Есть возражения? - вызывающе спросила у Дэффида Даниель. - Нет, - грустно ответил лучник. - Ты будешь рядом в решающей битве, и от этого мне еще холоднее. Тени стали длиннее - день скоро закончится. В путь! Они поехали за Джимом и Брайеном и скоро перешли на шепот. А Джим, чей слух был остр, отвлекся от разговора, ставшего понятным и интересным только Даниель и Дэффиду. Арагх нагнал рыцаря, приноровился к шагу коня и бежал рядом с ним. - Сэр рыцарь, Горбаш, почему вы так мрачны? - спросил волк. - Сегодня прекрасный день для кровавой жатвы. - В битве с властелинами башни прольется кровь не тела, а души, - кратко ответил Брайен. - Запекшаяся кровь душевных терзаний - удел глупцов, - выдал сентенцию Арагх. - Сэр волк, - мрачно ответил рыцарь, - ваши познания в области нематериальных предметов ничтожны. Но сейчас я не в настроении беседовать с вами на столь возвышенные темы. Они продолжали свой путь молча. День был безветренным; время почти застыло. Но понемногу впереди проступала серо-голубая полоска горизонта, разделявшая землю и небо. Джим озадаченно взглянул на небо. - Который час? - спросил он у рыцаря. - Близится к полудню. А что? - Посмотри, как быстро темнеет. Брайен задрал голову вверх, затем осмотрелся вокруг и обернулся к Джиму. На западе солнце плыло по безоблачному небу, но воздух тягуче наливался темнотою, от которой красочный осенний пейзаж и голубой небосвод как-то посерели. Брайен привстал на стременах, вглядываясь в даль. - Джим! Рыцарь привстал в седле, указывая рукой вперед. Придорожный лес сменился корявым приземистым кустарником и чахлыми редкими деревцами, оплетенными болотной травой. Резкая и неровная линия горизонта шрамом рассекла змейку дороги, расплющив и без того жухлую растительность тяжелой серо-холодной тенью зимы, опустившейся на небосводе. - Надвигается, - произнес Арагх. Джим всматривался в горизонт, в изгибы контуров, в бугорки и кочки, соизмеряя расстояния между одиноко разбросанными тонкими стволами сухостоя. Он поймал медленное и крадущееся движение линии. Невидимая рука пролила вязкую тягучую жидкость, и та ринулась потоком по дороге, стекала через края, расползалась вширь, слепо пожирая болотные островки и протоки. От шабаша тьмы пахнуло мертвечиной; от страха кровь стыла в жилах. Джим и рыцарь остановились, зачарованные плавной поступью смерти. Арагх невозмутимо сел на задние лапы и насмешливо оскалился. - Залетают с востока, - лаконично заметил он. Они устремили взоры в небо драконы! На высоте четырехсот футов над дорогой Джим различил очертания летящих драконов. Наконец! Надежда вспыхнула... и угасла. Из сумрака вырвался темный неясный силуэт: он обрел форму громадной птицы, размером с дракона, с орлиным размахом крыльев. Джим всматривался в небо, но мгла, въевшаяся в воздух, мешала разглядеть это странное существо, походившее на исполинскую хищную птицу. Они снизились и перешли на бреющий полет. Птицы приближались, и Джим наконец разглядел детали тяжеловесной странной головы. Разум отказывался верить в то, что увидели глаза. Это могло сойти за громадную хищную птицу, но голова ее была человеческой. Бледное лицо женщины впивалось взглядом в Брайена и Джима, рот полураскрылся, обнажая белые острые зубы. - Гарпия! - на медленном вдохе произнес Брайен. Она приближалась. Джим не сомневался, что в самый последний момент гарпия свернет, но она продолжала лететь прямо на него, атакуя в лоб. Джим понял, почему глаза жаждали отвернуться от этого белого лица, застывшего в маске совершенного безумия. Оно высасывало волю, подавляло, подчиняло себе. Джим не успел опомниться, а гарпия уже была тут как тут. Она бросилась на него, целясь когтями прямо в горло. Развязка наступила быстро. Темная тень рванулась в воздух. Длинные челюсти сомкнулись, запоздав лишь на долю секунды. Гарпия визгливо вскрикнула, свернула в сторону, потеряла равновесие, задела Брайена, едва не выбив рыцаря из седла, но все же длинные крылья расправились и наполнились воздухом. Она отчаянно замахала ими, медленно набрала высоту. Резкое, сбивчивое рычание Арагха, взбудораженного запахом сражения, стихло. Брайен выпрямился, поудобней устроившись в седле. Потерпевшая поражение гарпия развернулась и полетела к башне. - Тебе повезло, что волк отвлек гарпию, - мрачно заметил Брайен. - Ее укус ядовитый. Сознаюсь: дьявольское лицо совершенно выбило меня из седла. - Пусть только попробует сунуться еще раз, - злобно оскалился Арагх. - Дважды я не промахиваюсь. Слева от небольшого болотного затона раздался слабый жалобный голос. - Нет! Нет! Возвращайтесь назад, Ваше Кусачество! Назад! Бороться бесполезно! Впереди вас ожидает смерть! Они обернулись. - Черт меня подери! - воскликнул Брайен. - Никак твой дружок, водяной дракон, проснулся. - Нет, - фыркнул Арагх, жадно втягивающий воздух. - Дракон, да не тот. Запах другой. Водяной дракон, как две капли воды похожий на Секоха, восседал на полузатопленной мшистой кочке, футах в сорока от дороги. - Умаляю вас! - заклинал он, помахивая крыльями, чтобы удержать равновесие. - Вы ничего не сможете сделать, а расплачиваться за все и страдать впоследствии придется, как всегда, нам. Вы разбудили спящих в башне! Вы разгневаете их, если поедете туда! - Их? - вопрошал Джим. - Темные Силы? - Их - Их! - в отчаянии причитал водяной дракон. - Тех, кто построил Презренную Башню и живет в ней. Тех, кто проклял нас пятьсот лет тому назад. Разве вы не чувствуете, что они поджидают вас? Они ненавидят нас! Они бессмертны! Они притягивают к себе все зло мира и... - Подойди, - позвал Джим. - Выйди на дорогу. Я хочу поговорить с тобой. - Нет... нет! - взвизгнул водяной дракон. Он испуганно взглянул на накатывающуюся черную линию. - Я улетаю! - Он забил крыльями, медленно поднимаясь в воздух. - Они вырвались на свободу. Мы погибли!.. Погибли! Из-за фронта ледяного мрака вырвался ветер, наполнил крылья дракона и стремительно швырнул его в поднебесье. Он летел тяжело, слабо перебирая крыльями, по направлению к большой земле, не умолкая ни на секунду. - Погибли!.. Погибли!.. Погибли!.. - Ну, что я вам говорил о водяных драконах? - вздохнул Брайен. - Как джентльмен сможет добиться почестей и уважения, убивая подобных тварей и... Но Брайен так и не закончил предложения. Пока они говорили с водяным драконом, пока рыцарь пытался подвести итог беседы, линия приблизилась и прошла их. Весь мир вокруг наполнился, скупыми зимними красками, лица соратников посерели. - In manus Tuas, Domine! [Отче! в руки твои (предаю дух Мой) (Лук. 23,46)] - тихо произнес рыцарь и перекрестился. Вокруг пала серая зимняя пелена. Болотная вода отсвечивала спокойным маслянистым блеском, проглядывая через тусклую зелень травы. Легкий холодный ветерок промчался по зарослям камыша, с треском пригибая коричневые головки, а затем, забавляясь, разметал в стороны, как истлевшие кости на заброшенном церковном кладбище. Деревья беспомощно поникли. Листва высохла, как порой преждевременно высыхают люди: незримая завеса невыразимой тяжести, сравнимой разве со смертью последней надежды, опустилась на сознание живущих. - Сэр Джеймс, - неожиданно сказал рыцарь вежливым и куртуазным тоном, которого Джим доселе не слышал. - В сей час мы посвятили себя служению Великому Делу. И если ты вернешься назад один, то, заклинаю Господом, расскажи даме моего сердца и родственникам ее о гибели моей. - Это будет для меня честью, - неловко ответил Джим и ощутил неприятную сухость во рту. - Я нижайше благодарю за столь щедрую любезность, - искренне произнес Брайен. - И даю обет поступить так же, как только найду корабль, отправляющийся через западные моря. - Расскажешь Энджи. Леди Энджи, - уточнил Джим. - Об остальных не беспокойся. Он представил себе, как этот странный мужественный человек оставляет дом, семью и отправляется за три тысячи миль по неизвестному океану, повинуясь обещанию, данному незнакомцу. Джим содрогнулся, вспомнив о том, как он назвал давеча сэра Брайена: машина смерти со сгустком мышц в черепной коробке. - Я дал слово, - отчеканил Брайен. Он спрыгнул на землю и произнес - на сей раз обычным голосом: - Бланшар не сдвинется ни на дюйм, черт бы его побрал. Придется вести в поводу... - Он осекся и оглянулся назад. - А где лучник и Даниель? - спросил он. Джим тоже обернулся. Парочки как не бывало. - Где они Арагх? - спросил Джим. - Отстали по дороге, - сообщил волк. - А может, передумали и решили вернуться обратно. Не будь кустов и деревьев, мы бы увидели их. Они помолчали немного. - Значит, пойдем без них, - подытожил рыцарь. Он потянул Бланшара за поводья. Белый конь неохотно переступил с ноги на ногу, но все же пошел за рыцарем. Дракон с волком замкнули колонну. С каждым шагом мрачная, жутковатая атмосфера сгущалась все больше, и разговор понемногу сошел на нет. Каждый вдох давался с огромным трудом, каждое движение тела требовало немалого усилия воли; руки и ноги налились свинцом, каждый шаг стал мучительной пыткой. Но страшнее всего было безмолвие: оно замыкало каждого внутри себя, и тот все глубже увязал в своих мрачных думах. Они шли, изредка перебрасываясь парой-другой слов и замолкая опять, а вокруг них, казалось, разворачивался жуткий бесцветный сон. По мере их продвижения дорога сужалась. От сорока ярдов она сжалась до нескольких футов. Деревья тоже стали ниже, их стволы скрючились и изогнулись, а под редкой травой виднелась земля, совсем не похожая на тот торфяник, что был вблизи леса, - твердая, песчаная, каменистая земля. Она похрустывала под тяжестью их тел и копытами Бланшара, будучи и неподатливой и предательской разом. Боевой конь внезапно застыл на месте. Он захрапел, замотал белой гривой и попятился назад. - Какого черта! - взорвался Брайен и рванул за поводья. - Что нашло на него... - Слушай! - призвал Джим, тоже замерев. Сначала он решил, что ему показалось. Но звук возник вновь и начал нарастать. Он звучал г