Гордон Р.Диксон. Рыцарь-дракон -------------------- Гордон Р.Диксон. Рыцарь-дракон ("Дракон" #2). Пер. - А.Соколов, С.Пентеенко. Gordon R.Dickson. The Dragon Knight (1990) ("Dragon" #2). ======================================== HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5 -------------------- 1 Морозным мартовским утром над лесом Маленконтри занималась заря... Несмотря на то что имя это более пристало бы, пожалуй, французскому, а то и итальянскому лесу, Маленконтри находился в Англии. Однако никто из обитателей этих мест, от ежей, сбившихся в клубок в своей устланной палой листвой спальне под живой изгородью, до сэра Джеймса Эккерта, барона де Буа де Маленконтри-и-Ривероук, почивающего со своей супругой леди Энджелой в замке, не удосуживался в беседе хоть раз произнести это квазифранцузское название. Его дал лесу прежний владелец замка; нынче, лишившись земель и титулов, он пребывал в изгнании, где-то на континенте. Ну и поделом ему. А поскольку сэру Хьюго де Маленконтри в настоящее время не очень светило вернуться в свои владения, то все местные жители предпочитали звать лес его настоящим именем - Хайбремблская Чаща. Все это не вызывало ни малейшего интереса путника, продирающегося сквозь заросли леса к замку Маленконтри; он проходил, пожалуй, слишком близко от пробудившихся уже ежей, но, к счастью, они были надежно укрыты от его глаз... В безразличии путника нет ничего удивительного, ведь это - не кто иной, как Арагх. Английский волк считал своей территорией не только Маленконтри, но и другие леса; потому-то ему и было наплевать на то, как их называют другие. Арагха вообще мало что волновало. Например, холод раннего весеннего утра говорил ему лишь о том, что в такую погоду запах стелется ближе к земле. Фактически ветер, дождь, ежевика, люди, драконы, огры и тому подобные вещи интересовали волка ничуть не больше утренних заморозков. Если бы он столкнулся с такими явлениями, как землетрясение, извержение вулкана или цунами, то остался бы столь же равнодушным, но пока ничего подобного на его веку не случалось. Потомок свирепых Волков, Арагх размером был с маленького пони, а жизненная философия его сводилась к тому, что в тот день, когда что-нибудь окажется ему явно не по зубам, он умрет, и это в любом случае избавит его от всех проблем. Арагх остановился и взглянул на прямоугольную башенку замка с застекленными, что было в новинку, стрельчатыми окнами, в которых играли первые блики утренней зари. Несмотря на неприязнь к стеклам в окнах, волк по-прежнему испытывал самые нежные чувства к сэру Джеймсу и леди Энджеле, которые теперь, насколько ему было известно, сладко спали в башенке наверху. Эти лежебоки теряли возможность насладиться живительной свежестью утра. Привязанность к ним родилась еще в те времена, когда Арагх с сэром Джеймсом и еще несколькими Соратниками были вовлечены в потасовку с огром и прочими вредными тварями на болотах у Презренной Башни. Тогда сэр Джеймс, хотя и не по своей вине, вселился в тело дракона по имени Горбаш, друга Арагха. Волк на мгновение предался ностальгическим воспоминаниям о былых, но весьма примечательных и по сей день событиях. Безотчетное чувство тревоги за хозяев Маленконтри - и за Джеймса в особенности - пробудило волка от сладких раздумий. Ощущение было недолгим, но Арагх всегда обращал внимание на то, что сообщало ему подсознание, поэтому сосредоточился и напрягся. Необъяснимая тревога не исчезала. Потянув носом воздух и не почуяв ничего подозрительного, волк прогнал это чувство, однако взял на заметку, что, когда он будет пробегать мимо дома мага у Звенящей Воды, ему обязательно надо воспользоваться случаем и рассказать обо всем С.Каролинусу. Тот скажет, в чем тут дело, посоветует Арагху, что надо делать, хотя вообще-то вряд ли случилось что-то серьезное. Итак, благоразумно выбросив из головы тяжкие думы, волк поспешил дальше. К огромному облегчению ежей, темная тощая фигура Арагха растворилась среди стволов деревьев пробуждающегося леса. 2 Джеймс Эккерт, ныне сэр Джеймс Эккерт, барон де Буа де Маленконтри и пр. (он, правда, редко ощущал себя обладателем этих титулов), проснулся на заре, когда спальня в замке де Буа де Маленконтри, которую он делил со своей женой, Энджелой, еще была погружена во мрак. Возвещая близкий рассвет, сквозь тяжелые шторы, закрывавшие застекленные окна, сочился бледный ранний свет. Рядом с Джимом, под грудой шкур и покрывал, делавших терпимым пребывание в неотапливаемой комнате с каменными стенами, ровно дышала во сне Энджи. Еще не пробудившись толком, пребывая где-то на полпути между сном и явью, Джим не понимал, что разбудило его, да и не хотел понимать. Он смутно догадывался, что произошло нечто неприятное, ведь в течение нескольких недель он находился в состоянии депрессии, подобном затишью перед грозой. Последние дни были так тоскливы, что Джим обнаружил: он уже почти жалеет о своем решении остаться в мире драконов, магии и средневековых законов, вместо того чтобы вернуться вместе с Энджи на обыденную, зато хорошо знакомую Землю XX века, в каком бы из возможных миров она сейчас ни находилась. Несомненно, время года лишь усиливало его уныние. Зима наконец-то отступила, что поначалу радовало и возбуждало, но теперь казалось, что время тянется бесконечно, - ранние сумерки, оплывшие свечи, заиндевевшие стены. С тех пор как Джим вступил во владение землями сэра Хьюго де Буа де Маленконтри, прежнего барона, он неустанно занимался их благоустройством. Постройки и дороги нуждались в ремонте; несколько сотен крепостных, свободных людей и вассалов ждали его распоряжений; вдобавок ко всему, нужно было составить план сельскохозяйственных работ на год. Тяжелое бремя обязанностей превратило удивительный, не похожий на прежний, мир в место почти такое же тусклое и будничное, каким была, по воспоминаниям Джима, Земля XX века. Поэтому первым побуждением сэра Джеймса было закрыть глаза, спрятать голову под покрывала и постараться снова заснуть, забыв о том, что его разбудило. Но сон не возвращался. Тревога нарастала до тех пор, пока не зазвучала подобно набату. В конце концов, раздраженно фыркнув, Джим поднял голову и открыл глаза. Свет, проникавший сквозь шторы, едва освещал спальню. Джим задрожал, и не только от холода. Его облик изменился, как тогда, когда он впервые пришел в этот мир с помощью машины астральной проекции, чтобы спасти Энджи. Он опять превратился в огромного дракона. "Нет!" - едва не закричал Джим, но вовремя сдержался. Меньше всего он хотел разбудить Энджи - тогда бы она увидела, кем он стал. Отчаяние охватило его. Неужели на всю жизнь он останется драконом? С какой стати? В безумном мире, где магия составляет часть реальности, возможно все. Может быть, ему предначертано жить здесь в человеческом обличий определенный промежуток времени. Не исключено, что какие-то законы этого мира предписывают ему полгода быть человеком, а полгода - драконом. Если так, то Энджи не очень понравится жить с драконом целых шесть месяцев в году. Вернее, совсем не понравится. Он должен найти ответ. Во-первых, его может дать Департамент Аудиторства, странный низкий голос которого, похоже, знал все, но сообщал только то, что считал нужным. Очевидно, ОН хранит какие-то сведения о магическом кредите, отпущенном тем, кто занимается волшебством: несомненно, к ним принадлежит и Джим: с одной стороны, он явился в этот мир с помощью магии, а с другой - не прошло еще и десяти месяцев с тех пор, как он участвовал в битве с Темными Силами у Презренной Башни. Он открыл рот, чтобы поговорить с Департаментом Аудиторства. Насколько Джеймс знал, ОНИ работали двадцать четыре часа в сутки, если, конечно, слово ОНИ уместно в данном случае. Джим вовремя сообразил, что его беседа с Департаментом Аудиторства может разбудить Энджи, от чего он воздержался минуту назад, буквально заткнув себе рот, точнее пасть. Ему оставалось только одно - осторожно выбраться из-под покрывал, покинуть комнату и отойти подальше, чтобы побеседовать с НИМ, не потревожив жену. Он начал понемногу высвобождать свое громадное тело из-под шкур. Хвост выскользнул легко. Джим спустил с кровати сначала одну лапу, а затем другую. Он уже начал было передвигать огромную драконью тушу к краю постели, и тут Энджи пошевелилась во сне. Она зевнула, улыбнулась, не открывая глаз, потянулась и проснулась. Как раз в этот момент Джим, по милости чего-то или кого-то, внезапно превратился в человека. Энджи улыбнулась Джиму, но затем улыбка постепенно угасла, брови сдвинулись и между ними пролегла, еле заметная морщинка. - Я могла бы поклясться... Ты никуда сейчас не собирался? У меня было такое чувство... Ты уверен, что секунду назад с тобой ничего не случилось? - Со мной? Случилось? Джим решил слукавить. - Может, изменился? В чем? Энджи приподнялась на локте, придерживая покрывало, и устремила на него напряженный, пристальный взгляд голубых глаз. Ее темные волосы, растрепавшиеся во сне, были прекрасны. На мгновение он почувствовал сильное волнение ее стройного обнаженного тела всего в нескольких дюймах от него. Но через секунду прежняя тревога вытеснила все остальные чувства. - Я не знаю, в чем именно, - ответила Энджи, - только чувствую, что-то изменилось, и ты собирался... Почему ты вылезаешь из постели? - Да? Разве? - Джим торопливо забрался под шкуры. - Ну... Я хотел спуститься вниз и приказать накрыть стол к завтраку, а вообще-то я думал, - он скрестил пальцы под самой красивой медвежьей шкурой, - принести завтрак тебе в постель. - Ах, Джим, это так на тебя похоже, но не стоило беспокоиться. Я превосходно себя чувствую, и мне хочется встать поскорее. Энджи накрыла его руку своей. Джим ответил на ее прикосновение легким пожатием и вдруг ужаснулся при мысли, что под ее пальцами его гладкая кожа внезапно может превратиться в чешую. - Прекрасно! Замечательно! - выкрикнул он фальцетом, выскочил пробкой из постели и торопливо начал натягивать одежду. - Я все-таки спущусь и прикажу подавать завтрак. Приходи скорее, завтрак, возможно, уже будет ждать на столе. - Но, Джим, к чему так спешить?.. - Джим не дослушал Энджи, захлопнул за собой дверь и побежал по коридору, одеваясь на ходу - не ради приличий, так как теперь они жили в средневековье, когда на правила хорошего тона обращали не слишком много внимания, а из-за того, что каменные стены источали жуткий холод. Остановившись на безопасном расстоянии от спальни, он отдышался и заговорил в пространство: - Департамент Аудиторства, почему я превратился в дракона? - Ваш счет активирован, - бас прозвучал где-то на уровне бедра, и, как обычно, Джим вздрогнул, хотя и ожидал чего-нибудь подобного. - Активирован? Что это значит? - Любой счет, владелец которого остается живым и работоспособным, но не проявляет активности в течение как минимум шести месяцев, всегда активируют, - сухо ответил Департамент Аудиторства. - Но все же я не понимаю, что значит "активирован"? - настаивал Джим. - Активирован - значит активирован, - ответил Департамент Аудиторства и замолчал. До Джима дошло, что он ничего больше не скажет, по крайней мере, на эту тему разговора не будет. Он заволновался. Сэр Джеймс попытался вызвать Департамент еще пару раз, но тот не откликнулся. Наконец Джим вспомнил о завтраке и уныло заковылял по винтовой лестнице башни вниз. Примерно через час они уселись за высокий стол в парадном зале. - Ты можешь сказать мне правду? - спросила Энджи. - Буквально перед тем, как я открыла глаза, что-то случилось. Я хочу знать, что именно. Брось, шила в мешке не утаишь. - Если честно, Энджи, - начал Джим, но продолжать было уже ни к чему, поскольку он опять превратился в дракона. Энджи истошно завизжала, и в зале начался кромешный ад. Тут следует заметить, что, как всегда, в парадном зале замка Маленконтри набилось человек тридцать-сорок. Одни прислуживали барону за завтраком, другие - в том числе восемь стражников в доспехах и кое-какие слуги, например, Мэй Хизер, которой едва исполнилось тринадцать лет; она была младшей по рангу среди кухонной прислуги - выстроились в ряд вдоль стены. Все эти люди привыкли к опасностям, бывшим естественной составляющей человеческой жизни в средние века, кроме того, в замке было полно самого разнообразного оружия, ведь в любой момент могло произойти что-нибудь непредвиденное. Не прошло и двух минут, как слуги вооружились - кто мечом, кто копьем, - и, сбившись в кучу, напоминавшую ощетинившегося ежа, под предводительством стражников двинулись на неизвестно откуда взявшегося в замке дракона. Энджи мгновенно замолчала и взяла себя в руки. Царственной поступью, подметая каменный пол подолом утреннего платья цвета красного вина, она направилась к вооруженной толпе. - Остановитесь! - приказала она. - Он не опасен. Перед вами ваш господин. Он просто воспользовался своими познаниями в магии и обернулся драконом. Мэй, немедленно повесь боевой топор на место, - продолжала она. Мэй вооружилась боевым топором прежнего барона. Она тащила его на плече, как дровосек, но вряд ли смогла бы пустить в ход, даже если бы не поранилась, снимая оружие с плеча. Одно можно сказать про Мэй Хизер - она всегда была послушна. Сконфузившись, девочка повернулась к стене, на которой обычно висел топор. Слуги и стражники, вернувшиеся к своим обязанностям, многозначительно переглядывались, но не смели обсуждать событие, произошедшее за завтраком. К счастью, через секунду Джим вернулся в человеческое обличье. Одежда оказалась дракону не по размеру и грудой лохмотьев лежала на полу. - Эй, там! Одежду его светлости, - крикнула Энджи. Чтобы принести Джиму новое облачение, потребовалось несколько минут беготни. Наконец он смог одеться. - А теперь ты, Теолаф! - продолжила Энджи, обращаясь к начальнику стражников. - Проследи, чтобы оседлали коня сэра Джеймса, позаботились о провизии и экипировке, принесли легкие доспехи барона; короче - приготовили все, чтобы он мог немедленно отправиться в путь. Теолаф направился было к выходу, но вдруг обернулся. Это был мужчина среднего роста; его дружелюбное лицо несколько безобразили рубцы от некогда перенесенного сифилиса. - Слушаюсь, миледи. Сколько человек будут сопровождать господина? - Нисколько! - заорал Джим громче, чем намеревался. Ему меньше всего хотелось, чтобы слуги видели, как их лорд перескакивает из человеческого обличья в драконье и наоборот: тогда они, чего доброго, заподозрят, что эти превращения неподвластны сэру Джеймсу. - Ты слышал, что сказал господин, - сообщила Энджела Теолафу. - Да, миледи, - ответил стражник. - Надо было быть совсем глухим, чтобы не услышать. - Он направился к двери в конце громадного зала. Энджи вернулась к Джиму. - Что ты вытворяешь? - зло прошептала Энджи, подойдя вплотную к нему. - Хотел бы я знать, - проворчал Джим, тоже понизив голос. - Пойми, я не могу управлять этим. В противном случае я не стал бы делать этого. - Я имею в виду, - настаивала Энджи, - что ты делаешь перед самым превращением, что заставляет тебя делать это? - Она замолчала, уставившись на него. Внезапно ее лицо исказилось. - Ты теперь не Горбаш? Джим покачал головой. В теле дракона Горбаша он обитал, когда впервые пришел в этот странный мир. - Нет, - ответил он, - в драконьем обличий именно я. Превращения происходят сами собой: я ничего не могу поделать. - Этого-то я и боялась. Потому и приказала седлать твоего коня. Как можно быстрее повидайся с Каролинусом. - Только не с ним, - слабо запротестовал Джим. - С Каролинусом! - твердо повторила Энджи. - Ты должен понять, в чем тут дело. Ты сможешь воздержаться от превращений, хотя бы пока остаешься в замке? - Понятия не имею, - ответил Джим, глядя на нее несчастными глазами. 3 Джиму повезло. Он покинул замок и въехал в лес, ни разу не превратившись в дракона. К счастью. Звенящая Вода, где жил С.Каролинус, находилась недалеко. Каролинус вместе с Джимом участвовал в битве у стен Презренной Башни в прошлом году: он был надежным другом, хотя порою мог оказаться не в меру жестоким и вспыльчивым. Кроме того, он был великим магом. Как сообщил Джиму Департамент Аудиторства, высшим магическим рангом обладали немногие, однако класс Каролинуса поднимал его и еще двух волшебников даже над невероятно высоким уровнем этих трех букв. Джим, напротив, был магом поневоле; он едва достиг ранга "D". Каролинус и Департамент Аудиторства сообщили, что ему очень повезет, если когда-нибудь в своей жизни он достигнет класса "C". Очевидно, в этом мире, как, впрочем, и в мире XX века, который покинули Джим и Энджи, тебе либо везет, либо нет. Обычно прогулка по лесу верхом успокаивала Джима. Что ни говори, а весьма приятно в одиночку выехать из дома на коне И, руководствуясь лишь благоразумием и чувством элементарной бережливости, скакать только по тропинке. Едешь себе не спеша. Все проблемы, казавшиеся неотложными и необходимыми, потихоньку отступают. К тому же в XIV веке английские леса, даже ранней весной, были чудесны. Тень громадных крон высоких деревьев была так густа, что только на тропе и опушках землю покрывала низенькая травка. На пути попадались редкие кусты терновника, ежевики и густые заросли ивы, но дорога разумно огибала препятствия. Как и весь этот мир, тропа была слишком прагматична, чтобы хотя бы попытаться подчинить ее своей воле и обстоятельствам. Итак, день был прекрасен. Трое суток без перерыва лил дождь, но сегодня выглянуло солнце и небо в просветах крон было чисто: виднелось несколько случайных далеких облаков. Для конца марта погода была весьма теплой, и Джим не замерз в своих доспехах. Те были явно ему не впору, поскольку достались по наследству от бывшего хозяина замка Маленконтри. Требовалась подгонка. Предыдущий барон де Буа да Маленконтри был довольно широк в плечах, но ростом ниже Джима. Оружейный мастер из Стоунбриджа кое-что переделал, но даже после этого латы было тяжеловато носить целый день, особенно когда нужды в этом не было. Сегодня Джим как раз чувствовал: доспехи ему ни к чему. Такие тяжелые латы, говаривал близкий друг Джеймса, сосед и товарищ по оружию, сэр Брайен Невилл-Смит, одевают для охоты на водяных драконов или других важных дел. Сейчас на Джиме была короткая легкая кольчуга поверх кожаной безрукавки, укрепленная кольцами от плеча до кисти; на самих плечах были железные пластины: меч не сможет пробить их, разве что слегка повредит кости Джима. Кроме того, на голове красовался легкий шлем с забралом, а верхняя часть бедер была защищена парой легких комканых лат. В общем, в одежде XX века Джим, пожалуй, замерз бы скорее, нежели в этом одеянии, тем более что находился он в одном из центральных графств Англии, где весна только вступала в права. Однако беспокойство Джима усиливалось: что если он и в самом деле так и будет время от времени превращаться в дракона? Ладно, Каролинус растолкует ему, почему это происходит. Джим найдет разгадку у Звенящей Воды, где живет Каролинус. Он успокоился и повеселел. На душе просветлело и стало настолько хорошо, что захотелось петь. Но тут тропа в очередной раз повернула, и перед Джимом оказалось семейство кабанов: за маткой семенило с полдюжины поросят, а отец семейства - матерый секач - внимательно смотрел на Джима и как будто даже поджидал его. Петь как-то сразу расхотелось; пришлось натянуть поводья. Джим не был безоружен. Зимой он не засиживался с сэром Брайеном у камина, а учился у этого доброго рыцаря искусству обращения с оружием этой эпохи и скоро в совершенстве овладел им, в чем не было ничего удивительного, поскольку Джим - прирожденный атлет - в XX веке был волейболистом класса АА. В XIV веке одиночка или даже группа людей проявили бы крайнее неблагоразумие, отправившись куда-либо без оружия. Помимо диких кабанов, один из которых сейчас стоял перед Джимом, путник мог столкнуться с волками, медведями, разбойниками, недружелюбными соседями, да мало ли с кем еще! Так что Джим никуда не ездил, если с одной стороны седла не свешивался его неизменный палаш, а с другой - для пущего физического и душевного равновесия - кинжал с клинком около одиннадцати дюймов, спрятанный в ножнах. Однако вряд ли они остановят натиск такого крупного и клыкастого зверя. С таким кабаном, пожалуй, не справился бы даже рыцарь в полных боевых доспехах. Арагх как-то рассказывал, что однажды такая зверюга решила напасть на рыцаря, и, прежде чем тот смог о чем-нибудь подумать, все было кончено. Словом, оружие Джима не подходило для охоты на кабана, однако есть кое-что получше - рогатина, короткая, но с прочным наконечником-клинком, сделанным в основном из железа, чтобы кабан не смог перекусить древко. В нескольких футах от наконечника на рогатине была поперечина. Она предназначалась для того, чтобы удержать кабана; благодаря тяжести туши рогатина могла пронзить его насквозь, и тогда зверь достал бы клыками охотника. Но сейчас сгодился бы даже боевой топор Мэй Хизер. Джим сидел и ждал. Он надеялся, кабаниха и ее отпрыски уйдут в лес, перейдя через тропу, а папаша-кабан последует за ними. Тем не менее тревога не утихала. Конь явно волновался. Джим мечтал о том, чтобы его скакун хоть отчасти походил на коня сэра Брайена: тот был обучен специально и, только завидев кабана, бросился бы в атаку, а в бою мог использовать и копыта, и зубы. Но такие кони стоили целое состояние; хотя в это время у Джима был магический кредит и замок, с наличностью было худо. Вот в чем вопрос: оба желания - напасть на вероятного противника и удалиться с семьей - для кабана вполне естественны, однако ж какое из них пересилит? Ответ мог дать только сам кабан. Но сейчас он сам явно только начал обдумывать его. Кабаниха и последний из молодых кабанчиков исчезли в лесу. Поначалу секач вроде заколебался: он храпел и бил задними копытами, но теперь принялся яростно рыть землю, разбивая ее на мелкие комья. Сейчас он точно готовился к нападению. В этот момент конь Джима заржал, скинул наездника, пребольно ударившегося при этом о землю, и понесся прочь. В миг падения Джим почувствовал почти невыносимую тяжесть, но она быстро исчезла. Тропа вдруг предстала под несколько необычным углом зрения. Джим снова превратился в дракона. При этом доспехи и одежда просто разлетелись - остались лишь облегающие штаны; связанные из достаточно эластичной пряжи, они, вместо того чтобы лопнуть или расползтись по примеру прочего одеяния сэра Джеймса, сползли вниз, плотно обтянув лапы. Он представлял довольно смехотворное зрелище: хромающий дракон, на лапах которого болтаются лохмотья нижнего белья. Но сейчас это было неважно. Важно только то, что этот кабан до сих пор здесь. Однако расстановка сил явно изменилась. Кабан перестал рыть копытами землю и храпеть. Он застыл, уставившись на дракона, непонятно откуда взявшегося перед ним. Джим не сразу понял, насколько ему повезло. Впрочем, он быстро опомнился. - Проваливай отсюда! - заорал он на кабана во все драконье горло. - Убирайся, гад! Среди кабанов труса сыскать вообще-то нелегко, не был труслив и этот. Он мог броситься на любого противника - в том числе и дракона. С другой стороны, даже кабан вряд ли сумеет справиться с таким чудовищем, которое, притом, вынырнуло будто из ниоткуда. Матерый секач редко задумывается, стоит ли бросаться в бой, однако инстинкт самосохранения свойствен всем диким животным... Зверь повернулся и скрылся в кустарнике, пустившись вслед за своей семьей. Джим поискал глазами своего коня. Тот отбежал в глубь леса ярдов на двадцать. Джим внимательно рассматривал коня, и, на его телескопический драконий взгляд, животному явно было не по себе. Джим задумчиво выпутывал лапы из штанов. Их-то, по крайней мере, можно носить. Он оглядел остатки одежды и доспехов. Даже если Джим вернулся бы в человеческое тело, трудно было бы прикрыть наготу лохмотьями, лежащими вокруг него. Но оставить их прямо на тропе тоже негоже. Он подобрал "пожитки" и связал их в небольшой узел, который перевязал своим поясом. Когда Джим превратился в дракона, пояс тоже разорвался, но концы можно было хоть кое-как связать. Джим подумал, что если приладить конец пояса между парой треугольных костяных пластин, растущих вдоль позвоночника от головы до кончика драконьего хвоста, то узел, пожалуй, будет неплохо держаться на спине. Он осторожно повернулся к коню и искоса взглянул на него: Джиму совсем не хотелось вспугнуть своего скакуна чрезмерным вниманием. Тот уже не дрожал, но все тело его покрылось испариной. Конечно, Бланшар де Туру, благородному боевому коню сэра Брайена, он и в подметки не годился, что прекрасно знал Джим, однако в конюшнях замка Маленконтри лучшей лошади не сыскать, так что жалко было бы потерять такого скакуна, оставив его в лесу. Но ведь сам Джим был сейчас законом, а кони боятся этих монстров ничуть не меньше, чем кабаны. Джим присел и задумался. Подойди он поближе, и конь в испуге бросится прочь. Пытаться говорить с ним тоже бесполезно - драконий голос опять-таки напугает животного. Вдруг его осенило. Мерин - в приступе ностальгии Джим назвал этого рослого кастрированного гнедого Оглоедом, как старый автомобиль, единственное увлечение Энджи, которое Джим мог позволить себе субсидировать в ту пору, когда они были выпускниками университета XX века, - был воспитан не так, как Бланшар де Тур. Но сэр Брайен заметил, что Оглоеда все же можно хоть чуть-чуть натаскать и заставить усвоить кое-какие элементарные навыки. Одна из самых примитивных основ воспитания Оглоеда, по сэру Брайену, заключается в том, что перво-наперво конь должен подойти к всаднику, как только тот пожелает сесть в седло. Конному воину иначе и нельзя. Если конь сбросил рыцаря, но остался цел и невредим, рыцарю, чтобы вновь оседлать скакуна, придется подозвать его, но в шуме и криках баталии, лязге мечей о латы конь может просто не расслышать голос хозяина. Зато свист конь услышит и узнает всегда и в любой обстановке. Поэтому Джим пыжился как мог, чтобы приучить Оглоеда подходить на свист; к удивлению Энджи, слуг да и самого себя, он достиг успеха. Может, конь и сейчас подойдет на его свист. Только бы драконы умели свистеть. Но делать больше нечего. Джим сложил не привыкшие к подобному обращению драконьи губы в трубочку и дунул. Сначала ничего не получилось. Затем так неожиданно, что он и сам был поражен, из драконьего рта вырвался привычный призывный свист. Оглоед навострил уши и тревожно зашевелился. Он вытаращился на дракона, стоящего на тропе, но Джим из предосторожности не осмеливался взглянуть на лошадь прямо. Он свистнул еще раз. Он свистнул пять раз подряд, в конце концов Оглоед потихоньку бочком подошел к дракону, и Джим схватил когтистой лапой свисающий повод. Наконец добился своего. Он мог вести Оглоеда до самого дома Каролинуса. Кстати, можно сделать еще кое-что: намотать пояс на луку седла и пусть лошадь тащит узел с одеждой и доспехами. Джим дал коню понюхать лохмотья; Оглоед, похоже, не имел ничего против их запаха, так что не протестовал, когда дракон громадными лапами зацепил пояс за переднюю луку седла. Джим осторожно повернулся и потянул за поводья. Сначала Оглоед стоял как вкопанный, но потом сдался и пошел за Джимом. До резиденции Каролинуса в Звенящей Воде было недалеко. Приближаясь к этому месту, Джим вдруг почувствовал спокойствие; оно медленно нарастало, пока не поглотило его целиком. Так случалось с каждым, кто подходил к дому Каролинуса, и Джиму не пришлось долго удивляться этому. Он узнал, что это место было спокойным не только само по себе, благодаря магической энергии Каролинуса оно останется таким вопреки любым обстоятельствам, Джим не сомневался: даже лесной пожар, едва ли возможный здесь (под сенью царственных вязов почти не было кустарника), вряд ли сможет повредить Звенящей Воде; невидимая заботливая рука отведет огонь в сторону от дома С.Каролинуса и маленькой поляны вокруг него. Наконец дракон и конь вышли к опушке. Через крошечный просвет между деревьями виднелся ручей и небольшой водопад. Поближе к домику находился бассейн с фонтаном. Когда Джим с Оглоедом шли к обиталищу мага, из воды маленькие рыбки выпрыгивали и, описывая изящные дуги, столь же грациозно ныряли обратно в бассейн. На мгновение Джиму почудилось, что он видит настоящих миниатюрных русалок, но, наверное, виною было его воображение. И фонтан, и ручей звались Звенящей Водою. Вода и в самом деле звенела, но звук напоминал не столько о колокольчиках, сколько о перезвоне хрустальных бокалов. За безупречно ровной гравийной дорожкой (Джиму еще ни разу не удалось застать Каролинуса за тем, как он разравнивает ее) были разбиты цветочные клумбы: астры, тюльпаны, цинтии, розы и майские ландыши цвели разом, выказывая явное безразличие к временам года и естественному порядку вещей. В одной из клумб торчал столб; на белой табличке, приколоченной к нему, черными буквами четко было выведено: "С.Каролинус". Джим улыбнулся и отпустил Оглоеда попастись на полях, всю поверхность которых устилал густой ковер молодой травы, а сам двинулся к дому. Он знал - здесь Оглоед не заблудится. Волшебник жил в скромном двухэтажном доме с острой крышей. Стены, похоже, были сложены из одинаковых серых камней, а крышу покрывала черепица небесного цвета. Красная кирпичная труба поднималась над голубой кровлей. Джим подошел к зеленой парадной двери и поднялся на единственную выкрашенную красной краской ступеньку. Он хотел было постучаться, но увидел, что дверь чуть приоткрыта. Внутри дома слышался чей-то голос; кто-то раздраженно выкрикивал совершенно непонятные, но какие-то весьма режущие ухо слова. Голос принадлежал Каролинусу. Маг был в гневе. Джим вдруг заколебался. Вряд ли в число добродетелей Каролинуса входило терпение. До Джима дошло, что лучше бы ему отправиться восвояси: едва ли волшебнику захочется вникать в проблемы Джима, когда у него самого, похоже, дел хватает. Но чувство тревоги, охватившее Джима, почти мгновенно отступило перед всеобъемлющим спокойствием Звенящей Воды. Он переступил с лапы на лапу и робко постучал в дверь. Никто не откликнулся, и он постучал еще раз, так как на первый стук явно не обратили никакого внимания. Наконец, поскольку Каролинусу, похоже, было плевать на всех визитеров, Джим толкнул дверь и протиснулся внутрь. Он очутился в единственной комнате. Она вся - от земляного пола до потолка - была загромождена всякой всячиной. Ни единого лучика света не проникало через окно, хотя ставни были открыты, а шторы раздернуты. Кромешную тьму комнаты разгоняли разве что блики на сводчатом потолке. Каролинус - худощавый старик с жиденькой, всклокоченной седой бороденкой, одетый в красный халат и черную вязаную шапочку, склонился над какой-то светящейся сферой цвета слоновой кости и размером с баскетбольный мяч. Из отверстий в поверхности сферы вырывались лучики; они-то и отбрасывали блики на потолке. Каролинус ругал шар на незнакомом Джиму языке. - Ээ... - нерешительно произнес Джим. Поток проклятий - а чем еще могли быть тирады Каролинуса? - тотчас иссяк, волшебник оторвался от сферы и свирепо уставился на гостя. - Для драконов неприемный... - яростно начал он, но осекся и не слишком дружелюбно добавил: - В чем дело, Джеймс?! - Ну, что ж, - сказал Джим робко. - Если я пришел не вовремя... - А кто вообще приходит ко мне вовремя? - огрызнулся Каролинус. - Ты пришел потому, что у тебя неприятности, так ведь? Не отпирайся! Никто не желает просто навестить меня! У тебя неприятности, разве нет? - Ну да... - сказал Джим. - А без "ну" ты говорить можешь? - поинтересовался Каролинус. - Конечно, - ответил Джим. Настроение немного испортилось. От природы он был вполне добродушен, однако Каролинус порою мог вывести из себя даже святого. - Тогда умоляю... - начал Каролинус. - Видишь, у меня и своих дел хватает. - Я до некоторой степени представляю, - начал Джим, - о чем ты говоришь, но я действительно не знал, что ты занят. - Не знал? - переспросил Каролинус. - Думаю, любой дурак мог бы понять - даже магистр искусств. Этим словам он придал явно саркастический оттенок. При знакомстве с Каролинусом Джим имел неосторожность упомянуть о том, что получил степень магистра искусств в одном университете Среднего Запада, где он защитил диссертацию по истории средних веков. Но позже Джим узнал, что звание магистра искусств в этом мире, особенно в среде волшебников, является признаком куда более высокого положения и куда большего совершенства, чем та ученая степень, которую он получил в Мичиганском университете. - Видишь, мой планетарий работает неправильно, - продолжил Каролинус, - картина неба повернута куда-то не туда. Это ясно с первого взгляда, но я никак не могу понять, в чем тут дело. Уверен, Полярная звезда должна быть не здесь, - он указал на дальний угол комнаты. - Но где же она должна быть? - На севере, - простодушно ответил Джим. - Конечно, на... - Каролинус запнулся, уставился на Джима и фыркнул. Он опять склонился над сферой из слоновой кости и повернул ее приблизительно на четверть оборота. Световые пятна на потолке заняли новое положение. Каролинус поднял глаза на них и с облегчением вздохнул. - Конечно, это просто дело времени; я бы и сам справился, - сказал он. На миг его голос прозвучал почти дружелюбно. Он перевел взгляд на Джима. - Ну, теперь, - продолжил Каролинус в характерном для него рассудительном тоне, - что же привело тебя ко мне? - Ты не возражаешь, если мы выйдем наружу, побеседуем там? - по-прежнему робко спросил Джим. Он был слишком велик для этой комнаты; низкий потолок и полная темнота довершили дело: перед глазами, то наезжая на него, то убегая прочь, постоянно мельтешило что-то нелепое; к тому же Каролинус вновь впал в дурное расположение духа. - Что ж, ничего против я не имею, - сказал Каролинус. - Ступай первым, я за тобой. Джим повернулся, протиснулся в дверь и оказался на улице. Ярко светило солнце. Оглоед было оторвался от травы, внимательно уставился на них, но не нашел в этом зрелище ничего интересного и вернулся к куда более важному занятию. Джим спустился на дорожку: Каролинус последовал его примеру. - Итак, - начал Каролинус, - ты опять в драконьем теле. Почему? - Ничего не поделаешь, - ответил Джим. - Что ты подразумеваешь под "ничего не поделаешь"? - переспросил Каролинус. - Я имею в виду, - начал Джим, - вот что: из-за этого драконьего тела я и пришел к тебе. Похоже, время от времени я ни с того ни с сего превращаюсь в дракона. Я спросил Департамент Аудиторства, он ответил, что мой счет активирован. - Гммм... - промычал Каролинус. - Прошло уже шесть месяцев, не так ли? Удивляюсь, почему они не сделали этого раньше. - Но я не хочу, чтобы мой счет активировали, - возразил Джим. - Не хочу все время превращаться то в дракона, то в человека, как сейчас. Мне нужна твоя помощь, чтобы прекратить это. - Прекратить? - седые брови Каролинуса взметнулись ко лбу. - Обратного пути нет, я не могу остановить счет, который уже активирован, особенно если лимит более чем истощен. - Но я даже не понимаю, что такое активация счета! - возмутился Джим. - Ну, мой дорогой Джеймс! - разгневанно сказал Каролинус. - Мог бы и сам догадаться! Есть ты, и есть твой баланс в Департаменте Аудиторства. Баланс - это энергия, то есть потенциал магической энергии. А энергия не статична. Она должна быть активной по определению. Значит, или ты приводишь ее в действие, или, как это случилось сейчас, она сама реализует себя. Ты уже ничего не можешь тут поделать: в этом нет ничего загадочного; а то, что ты превращаешься то в дракона, то в человека, то здесь основную роль играет начальная скорость: ты ведь уже был когда-то драконом, вот все и вернулось на круги своя. Quod erat demonstratum. Или на понятном тебе языке... - ...что и требовалось доказать, - перевел Джим, чувствуя легкое раздражение. Он был заурядным магистром искусств XX века, но латынь знал. Он чуть сбавил обороты и заговорил более спокойным тоном: - Ну, все это просто чудесно, но как мы можем остановить мои беспорядочные превращения? - Мы - никак, - отрезал Каролинус. - Ты все должен сделать сам. - Но я не знаю, как это сделать! - взмолился Джим. - Знал бы, так не просил тебя помочь. - Я ничего не могу здесь поделать, - сердито сказал Каролинус. - Счет-то твой, а не мой. Ты и должен управлять им. Не знаешь как - научись. Будешь учиться? - Буду! - ответил Джим. - Очень хорошо. Я возьму тебя в ученики, - сообщил волшебник. - Как обычно, десять процентов твоего баланса отчисляется мне как плата за обучение, поэтому они автоматически немедленно переводятся на мой баланс. Записал? - Записал, - ответил Департамент Аудиторства. Его голос прозвучал, как всегда, басисто: как всегда, казалось, будто говорящий находится в паре футов под землей, и, как всегда, Джиму показалось, будто между пальцев его ног взорвалась хлопушка. - Скудное вспомоществование, - проворчал Каролинус в бородку. - Однако поскольку таков тариф за обучение... Возвращаясь к беседе с Джимом, он вновь повысил голос. - Должен ли я наставлять тебя во всех магических делах, как наставлял Мерлина [Мерлин - один из главных персонажей легенд артуровского цикла; могущественный волшебник и воспитатель короля Артура] его Учитель, могущественный Блэз [Блэз - по легенде, святой отшельник, который спас от демона мать Мерлина, а его самого взял в ученики; предание сообщает, что Блэз написал историю жизни Мерлина; упоминания о нем встречаются у многих средневековых авторов; в частности, на него ссылается в своих рыцарских романах Кретьен де Бруа, а в "Смерти Артура" - Томас Мэлорн, так что не исключено, что Блэз, как рассказчик сюжетов о Мерлине, существовал на самом деле], - спросил он. - Ответишь "нет", и сделка аннулирована, ответишь "да", и весь счет будет повиноваться твоему слову. - Да, - поспешно сказал Джим. Он думал, что ему, наверное, будет куда лучше без этого нелепого счета, а если он ослушается Каролинуса в каких-то магических делах, то это вряд ли разобьет ему сердце. - Ну, - начал Джим, - теперь приступим к моему возвращению из драконьего тела обратно в человеческое... - Не спеши, - перебил его Каролинус. - Сначала мы восполним пробелы в твоем Знании. Он отвернулся и щелкнул пальцами. - Энциклопедия! - скомандовал Каролинус. Том "Encyclopedia Britannica" [Британская энциклопедия (лат.)] в красном переплете материализовался прямо из прозрачного воздуха и упал на гравий. Второй том следовал за предыдущим: он почти уже материализовался, когда оживление Каролинуса сменилось яростью. - Не это, идиот! - закричал он. - Энциклопедию! Некромантии! [некромантия - колдовство, волшебство] - Извини, - произнес Департамент Аудиторства густым басом. Оба тома "Британики" мгновенно исчезли. Джим уставился на Каролинуса Маг еще никогда не разговаривал с Департаментом Аудиторства так раздраженно. Он смутно чувствовал, что не стоит этого делать. Даже если бы он забыл о том, как каких-нибудь девять месяцев назад земля, небо и море согласно вторили голосу Департамента, Джим все равно понимал, что следует быть осмотрительнее в беседах с этой конторой. Тогда, правда. Департамент Аудиторства обращался вовсе не к нему, но все же если остаток жизни хочешь прожить в покое, то лучше об этом не забывать. Это были не просто слова. Темные Силы, несмотря на свое всемогущество, вернули ему Энджи, как только приказ был отдан. А вот Каролинус почему-то постоянно разговаривал с Департаментом так, будто перед ним был лишний, да еще и слабоумный служащий. - А, вот! - воскликнул Каролинус. Книга в кожаном переплете, такая огромная, что по сравнению с ней том "Британики" казался почтовой маркой, появилась в воздухе и начала спускаться на гравий. Каролинус перехватил ее с такой легкостью, как будто она была перышком. Джим стоял достаточно близко, чтобы прочесть золотые буквы, вытисненные на обложке: ЭНЦИКЛОПЕДИЯ НЕКРОМАНТИИ. - Вместе с указателем. Хорошо, - изрек Каролинус, покачивая том на ладони. Он пристально взглянул на книгу: - Ты не больше песчинки. Огромный том начал уменьшаться. Он становился все меньше и меньше, пока не стал размером с кусочек сахара, не больше маленькой таблетки. Каролинус передал книжицу Джиму; тот машинально взял ее в руку и удивился, обнаружив, что его грубая драконья лапа едва ощущает вес книги. Джим уставился на нее. - Ну, - сказал Каролинус, - что смотришь? Глотай! Джим с опаской высунул длинный красный драконий язык и обвил его вокруг крошечной, размером с пилюлю, книги; немного помедлив, он втянул язык обратно в пасть и сглотнул. Все прошло как по маслу; книжка исчезла, но спустя несколько мгновений Джим почувствовал себя так, будто проглотил что-то несъедобное. - Это тебе и нужно, - удовлетворенно отметил Каролинус. - Молодые маги должны знать все. На самом деле, знания необходимы любому магу, если он, конечно, пользуется заклинаниями. Вот и ты теперь приобрел Знание, мой мальчик. Тебе остается научиться использовать его, а это дело практики! Вот тебе и ответ. Практика! Он потер руки. - Что, что я должен делать? - не унимался Джим; чувство, что он съел два рождественских обеда за раз, тоже не унималось. - Веселенькая история! - удивился Каролинус. - Я же только что подсказал тебе. Больше практики! Сначала найди необходимое заклинание в указателе, потом - в энциклопедии и дерзай! Это-то ты умеешь. Делай так, пока не выучишь всю энциклопедию наизусть. Затем, если у тебя есть талант, ты продвинешься на шаг к сути, и тогда не будет нужды в подобных костылях. Придет время, ты выучишь все заклинания в энциклопедии и даже сможешь составить свою собственную. Однажды ты выучишь миллион заклинаний, который дополнишь до биллиона, триллиона, - вообще-то ты много хочешь! Не думаю, что когда-нибудь ты покоришь эту вершину. Джим кивнул. Он чувствовал, что не очень-то и хочет покорять ее. - Долго еще я буду чувствовать себя гусем, откормленным на убой? - спросил он слабым голосом. - А-а-а, это пройдет за полчаса или что-то в этом роде, - небрежно махнул рукой Каролинус. - Тебе нужно переварить то, что ты проглотил. Он развернулся и направился к дому. - Ну... позаботься о своем деле сам, - бросил он через плечо, - а мне надо в планетарий. Помни, что я тебе сказал. Практика! Практика! - Подожди! - взвизгнул Джим. 4 Каролинус обернулся. Седые брови съехались на переносице; похоже, маг был изрядно разгневан. - Что еще? - спросил он, медленно и четко выговаривая каждое слово. - Я до сих пор в драконьем теле, - сказал Джим, - мне надо выбраться из него. Что я должен делать? - Магия! - взорвался Каролинус. - Как ты думаешь, зачем я взял тебя в ученики? Зачем заставил проглотить энциклопедию? Ты собираешься использовать эти знания?! Джим задумался; он попытался покопаться в памяти. Знания там и вправду были, все без обмана, но зато в желудке застрял, казалось, огромный булыжник. - Ты велел мне проглотить ее, - в отчаянии выдавил Джим, - но я не знаю, как ей пользоваться. Как мне снова стать человеком? Злобная улыбка поползла по лицу Каролинуса, но зато зловещее, угрюмое выражение его глаз немного смягчилось. - Ага! - воскликнул он. - Как научный консультант, я, естественно, предполагаю, что ты должен знать, как использовать материальные ресурсы, но ты явно не знаешь. Его глаза на мгновение опять посуровели. Он забормотал себе в бороду: "...стыд и срам... молодое поколение..." - Ладно, - сообщил он Джиму. - Я, так и быть, наставлю тебя на первых порах... Посмотри на изнанку своего лба, - добавил он. Джим уставился на него. Затем он попытался сделать то, что велел Каролинус. Конечно, посмотреть на лоб изнутри он не мог. Но тем не менее он чувствовал, что с помощью воображения мог бы представить себе изогнутую темную плоскость, столь же реальную и доступную, как классная доска. - Готово? - спросил Каролинус. - Кажется, да, - ответил Джим. - По крайней мере, я ее чувствую. - Молодец! - похвалил Каролинус. - Теперь найди указатель. Джим сконцентрировался на воображаемой классной доске; напрягшись, он обнаружил, что на темной поверхности появляются большие золотые буквы: УКАЗАТЕЛЬ - Походке, получилось, - сообщил Джим, искоса разглядывая поляну, будто это могло помочь ему сосредоточить ум на том, что он пытался увидеть. - Прекрасно! - отозвался Каролинус. - Теперь представь следующее. Готов? - Готов, - ответил Джим. - Смена тела, - сказал Каролинус. Джим принялся усиленно шевелить извилинами, но ясности не прибавилось: он будто пытался вспомнить что-то такое, что и так хорошо знал. Слово "УКАЗАТЕЛЬ" исчезло; вместо него появился лист со словами; скручиваясь, он уносил слова куда-то наверх, к макушке. Казалось, ему конца не будет. Вдруг Джим случайно выхватил глазами слова "толстый", "тонкий", "нездешний"... но все они были словно лишены всякого смысла. Он допускал, что какие-то определенные образы могут стоять за этими словами; он даже мог представить их, но как остановить скручивающийся лист и найти необходимое - если бы он еще знал, что ему нужно! - вот эту проблему, похоже, разрешить не удастся никак. - Дракон, - услышал он лающий голос Каролинуса. Джим представил дракона. Однако слово "дракон" мелькнуло лишь на мгновение и было тотчас стерто множеством новых слов. Джим различил: "большой", "британский", "дикарь"... - Стрелка, - скомандовал Каролинус. Джим приложил все усилия, чтобы выполнить приказание. Через миг перед его глазами появилась ровная, четкая строка со стрелкой. Надпись на внутренней стенке его лба гласила: СМЕНА ТЕЛА: ДРАКОН - Готово, - сказал Джим; он понемногу входил во вкус и уже ощущал удовольствие от того, что стал таким образованным. Пока все получалось. "СМЕНА ТЕЛА: ДРАКОН - СТРЕЛКА - ..." - Я, - сказал Каролинус. - Я, - эхом отозвался Джим, накалывая слово на острие стрелки на лбу - классной доске своего ума. На внутренней поверхности лба благодаря усилиям воображения Джима вспыхнула следующая надпись: СМЕНА ТЕЛА: ДРАКОН -> Я. Внезапно он почувствовал сильный озноб. Оторвавшись от магии и оглядевшись по сторонам, Джим обнаружил, что стоит совершенно голый на усыпанной гравием дорожке. - Этого, кажется, ты и хотел, - подытожил Каролинус и развернулся к дому. - Подожди! - закричал Джим. - А как насчет моей одежды? Доспехов? Они же разлетелись на куски! Каролинус медленно обернулся; вряд ли лицо его дышало дружелюбием. Джим поспешил к Оглоеду, отвязал боевой пояс от луки седла и принес весь узел, в котором лежало оружие, обрывки одежды и куски доспехов, к ногам Каролинуса. Мартовский день определенно был холодным, если, конечно, можно назвать холодным столь сумасшедший день. Гравий дорожки больно впивался в босые ступни. Джим бросил узел на землю, развязал пояс и разложил перед магом остатки своего одеяния. - Понимаю, - сказал Каролинус, глубокомысленно поглаживая бороду. - До того как я превратился в дракона, на мне было вот это, то есть тогда оно было целым, - поведал Джим, - ну, а когда мое тело так увеличилось, одежду как бы сорвало с меня. - Ну и ну! - пробормотал Каролинус, продолжая поглаживать бороду. - Интересно. - Так что же? - спросил Джим. - Ты объяснишь мне, как с помощью магии восстановить вещи? - Ты имеешь в виду, исцелить их? - мохнатые брови Каролинуса опять сдвинулись в одну линию над глазами. - Да, исцелить, - ответил Джим. - Конечно, мог бы это сделать, - медленно начал Каролинус, - но есть кое-какие принципы, с которыми тебе неплохо бы познакомиться, Джеймс. Может, в самом деле... Думаю, да. - Что да? - уточнил Джим. - Наверно, раз уж ты стал моим учеником, то тебе пора прослушать первую лекцию, - объяснил Каролинус; он задумчиво взглянул на небо, а затем перевел взгляд на Джима. - Я должен объяснить тебе смысл некоторых оснований магии. Будь добр, не отвлекайся. Джима передернуло. Воздух был не просто прохладный или холодный, а прямо-таки ледяной. Слышались крики гусей. Но он понимал, что в своем деле Каролинус знает толк, и если Джим уже вступил на дорогу магии, то свернуть с нее не удастся: стало быть, ему остается лишь принять свершившееся как факт и смириться с ним. Джим хотел узнать какое-нибудь заклинание, чтобы удержать тепло. Он пытался не обращать внимания на крики гусей, чтобы лучше понять "лекцию" мага. - Вот ты думаешь, - начал Каролинус, - с чего все началось? Вернемся в каменный век. Тогда все было волшебным. Если люди из твоего, так сказать, племени загоняли медведя и тот наконец сваливался бездыханным, причина победы - магия, а не дубинки. Между загнанными животными и дубинками не было связи, а жизнь все же покидала тварь, которая угрожала тебе. По крайней мере, тогда рассуждали именно так. Каролинус прочистил горло. Он вещал, обращаясь и к Джиму, и к маленькой Полянке Звенящей Воды, и к небу над головой. Собственно говоря, предмет его лекции был не слишком специальным. - Теперь вдумайся, Джеймс, - говорил он. - В то время все происходило при помощи магии. Магия во всем: дождь - магия, молния - магия, гром - магия. Магия в том, что делают животные и люди. Если какое-то событие не является непосредственно магическим, то все равно причиной его оказывается магия. Ты уловил мою мысль? Он опустил глаза на Джима. - Э-э-э... Я думаю так, - начал Джим. - Ты утверждаешь, что в ту пору магия была объяснением всего происходящего в мире. - Нет, ты не понял, - нахмурился Каролинус. - Все было магией. Однако прошло время, и обыденные вещи, которыми мог пользоваться всякий и которые мог легко изготовить кто угодно, начали терять магическую ауру. Тогда люди решили, что существуют как магические, так и не-магические вещи, но они постоянно переходят из одного состояния в другое. Согласись, что для нас (а ты и я - те, кто имеют дело с магией, Джеймс) в основе всего лежит магия. - Согласен, - вставил Джим. - Замечательно, - продолжал Каролинус. - Поэтому давай вообрази себе человека, одетого в шкуры, причем его одеяние состоит из двух сшитых шкур. До поры до времени все прекрасно, он носит свой наряд, но шкуры могут обветшать от времени, он может случайно порвать их, словом, ему надо залатать одежду. Он приносит шкуры тому, от кого некогда и получил их, или тому, кто, по словам других людей, является мастером, способным соединить их. Как правило, таким мастером оказывается мудрейшая женщина в племени. - Он замолчал и посмотрел на Джима. - В каждом племени в ту пору была такая женщина. Это было необходимо. - Да, да, - сказал Джим, растирая голые плечи руками. - Продолжай, прошу тебя. - Она брала у человека шкуры, - продолжал Каролинус, - и говорила: "Да, я могу снова соединить их. Но это - магическая тайна. Я уйду со шкурами в пещеру, но ты не должен идти за мной или подсматривать. Если ослушаешься, разразится гроза и ты будешь убит молнией!" Тут Джим вспомнил, что его штаны не порвались, а всего лишь только растянулись, так что были еще вполне пригодны. Он натянул их и принялся драпироваться в лохмотья - хоть какая-то защита от холода. - Продолжай, - попросил Джим, разглядывая свои сапоги; они, к несчастью, лопнули по швам. Он, конечно, мог бы натянуть их, но вряд ли они бы задержались хотя бы на минуту, когда Джим попытается сделать шаг. - Итак, - бодро продолжал Каролинус, не обращая внимания на попытки ученика утеплиться, - мудрейшая женщина брала шкуры в свою пещеру и через некоторое время выносила их, но - о чудо! - они были снова соединены. Владелец шкур платил ей, и все были довольны. Джим по-прежнему выискивал в куче рваного тряпья куски побольше, которые могли бы согреть его тело. - Ну, и как ты думаешь, что случилось дальше? - голос Каролинуса взорвался в его ушах, как бомба. Джим подскочил от неожиданности: маг стоял дюймах в шести от него и в упор разглядывал нерадивого ученика. - Ну, я - э-э-э - она снова сшила их? - предположил Джим. - Точно! - воскликнул Каролинус. - Но в это время, ты теперь понимаешь, шитье было магическим действием. То, что она делала, чтобы проткнуть дырки в коже и протянуть сухожилия через них, создавало то магическое состояние, в котором обе шкуры могли оставаться соединенными. Ты уразумел? - Да, - сказал Джим, снова сосредоточившись на словах Каролинуса. - Ну а теперь, - ласково продолжил Каролинус, - как же это применять к твоему случаю? Конечно, Энциклопедия Некромантии может подсказать тебе или мне, как при помощи магии восстановить целостность твоей одежды. Однако тебе придется повторять заклинание каждое утро. Это не слишком приятно. Кроме того, твоя одежда может быть вновь разрушена противоположным влиянием другой магической сущности. Словом, тут лучше обойтись без энциклопедии. Так что, мой дорогой Джеймс, мораль моей лекции такова: дела, которые переходят из области магии в область заурядного, даже обыденного, и есть лучшие формы магии! Он замолчал и хмуро посмотрел на Джима. - Между прочим, мои слова имеют прямое отношение к твоим проблемам, то есть одежде, - продолжал Каролинус. - Помни, что ты учишься у меня. Магия, ставшая обыденной жизнью, - лучшая магия. Она еще не изучена дилетантами, подтверждением чему служат несчастные случаи. Расскажу тебе одну историю. Он снова пристально взглянул на Джима: - Ты слушаешь? - Я весь внимание, - отозвался Джим. - Я расскажу тебе о некоем маге, который, к несчастью, оказался не лучшим из нас. Он, правда, не был и плох, однако некоторые маги, - начал Каролинус, - просто сбиваются с пути. Конечно, есть некоторые смягчающие обстоятельства, в силу которых я и не называю тебе его имени; ты узнаешь его, перейдя на ранг выше, если только тебе когда-нибудь удастся сделать это. Но несмотря на смягчающие обстоятельства, его действия - непростительны. Каролинус сделал многозначительную паузу. - Этот маг решил использовать свои способности для мирских целей, - медленно и выразительно продолжал он. - Ты не должен попасться на эту удочку. Никогда. - Да что ты, мне и в голову это не приходило! - поспешно заверил волшебника Джим. - Молодец, - похвалил Каролинус. - Итак, он задумал использовать свои способности в мирских целях. Он считал, что его предназначение - управление королевством; для этого ему надо было оказать влияние на наследного принца. Королем в ту пору был еще его отец. Принц должен был влюбиться в девушку, которую чарами сотворит волшебник; она контролировала бы каждый шаг молодого принца, и в результате тот превратился бы в марионетку мага. Каролинус снова замолчал, и Джим почувствовал, что от него ждут каких-нибудь комментариев. Сказать Джиму было нечего, поэтому он только поцокал языком: - Тс-тс-тс... - Вот именно, - сказал Каролинус. - Итак, с вершины самой высокой горы маг привез прекраснейший и чистейший снег, он упаковал его так, чтобы в пути снег не растаял. Затем он вылепил из него девушку невиданной красоты и заклятьями оживил ее. Принц влюбился в нее тотчас же, как увидел. Они поженились, и на их свадьбе все королевство веселилось. Каролинус прервал свой рассказ и перевел дыхание. - Пока принц ухаживал за девушкой, - продолжил рассказ Каролинус, - маг не отходил от нее ни на шаг, заботясь о том, чтобы ни одна капля влаги не упала на ее тело. Если бы это случилось, она бы растаяла. Волшебник поведал принцу, что кожа его невесты столь нежна, что даже умываться она может только особым магическим снадобьем, которое сам волшебник за немалую плату раздобыл в далеких странах. Принц даже краем глаза не мог взглянуть на омовение своей нареченной. - Но... - начал было Джим. - Я не закончил, - холодно прервал Каролинус. - Извини, - сказал Джим, - продолжай. - От воды же и прочих жидких субстанций принцессу следовало оберегать, - продолжал Каролинус. - В день свадьбы шел небольшой дождь, но множество накидок, тентов и прочего защищали невесту от капель. Все шло хорошо до тех пор, пока новобрачные не отправились в замок принца, ставшего теперь королем. Не думая о возможной опасности, принц поднял девушку на руки, чтобы перенести ее через порог. Даже если бы маг предвидел в этом угрозу, он был слишком далеко, чтобы остановить принца. К сожалению, вход в замок находился на другой стороне небольшого горбатого мостика, перекинутого через ров. Принц ступил на небольшой скат моста. Но поскольку тот был мокрый от дождя, он поскользнулся и упал. Вдвоем с женой они упали в ров... Думаю, ты сам догадался, что из воды вылез один принц. Каролинус сделал выразительную паузу. Джим смутно почувствовал, что ему следовало бы снять шляпу и положить руку на сердце. К несчастью, шляпы, которую можно было бы снять, у него не было, и он решил, что, несомненно, будет чувствовать себя глупо, положив руку на сердце. - Конечно, она растаяла в воде, - сказал Каролинус. - Просто трагедия. Джим попытался изобразить на своем лице глубокое потрясение и скорбь. - То есть трагедией это было для принцессы, - пояснил Каролинус. - Департамент Аудиторства по причинам, которые в данный момент решительно недоступны твоему пониманию, Джеймс, был вынужден подвергнуть строгому наказанию мага. Главное в этой истории: никогда не применяй магию, если можно обойтись и без нее. Я все объяснил тебе, и вот что я думаю: заклинание следует использовать только для того, чтобы восстановить целостность твоего одеяния лишь на небольшое время. А когда ты приедешь домой, сшей лохмотья покрепче. Это нужно сделать естественным образом, во что бы то ни стало. Ты последуешь моему совету? - Конечно, - бодро сказал Джим, оживившись от прочитанной лекции. Он был вне себя от радости, узнав, что снова будет одет. Джим почти не сомневался, что Оглоед не позволит седлать себя тому, кто выглядит как какой-то бродяга, хотя бы это был его хозяин, а проделать весь обратный путь к замку пешком Джиму совсем не хотелось. Каролинус помог ему провести операцию с внутренней поверхностью лба, указателем и Энциклопедией Некромантии, и Джим наконец обнаружил, что он, в полном облачении и вооружении, направляется домой. Спустя два часа он оказался у главного входа своего собственного замка, вполне довольный собой. Теперь приемы превращения в дракона и обратно прочно засели в памяти, об этом беспокоиться ему больше не придется... Под руководством Каролинуса Джим даже поэкспериментировал с превращениями в дракона; он без особого труда снова оборачивался человеком. Джим проделал всю процедуру несколько раз, пока не удостоверился, что урок усвоен прочно. Да, день был во всех отношениях удачным. - Милорд, - сообщил вооруженный стражник, стоявший у ворот, - прибыл сэр Брайен Невилл-Смит! - О? - удивился Джим. - Хорошо! Он спешился и поспешил в большой зал, где скорее всего и поджидал сэр Брайен, если только Энджи не увела его в спальню, чтобы посекретничать. Дело в том, что не многие комнаты замка могли бы сгодиться для конфиденциальной беседы. Впрочем, Джим и Энджи привыкли к средневековому образу жизни, когда на каждом шагу вам приходится сталкиваться с окружающими вас людьми и ни на минуту не оставаться в одиночестве. Правда, иногда, окончательно дойдя до ручки, они плевали на то, что кто-то подсмотрит или подслушает; исключение составляли только самые интимные моменты их жизни. Сэр Брайен и Энджи, как Джим и надеялся, сидели за высоким столом в Большом Зале. Джим широкими шагами подошел к столу, обменялся рукопожатием с сэром Брайеном и тоже уселся в кресло. - Джим, что стряслось? - спросила Энджи. Очевидно, что вопрос, по крайней мере сейчас, был некстати, - она и сама тотчас пожалела о сказанном. Тем не менее ответить следовало в любом случае; Джим собрался с силами и подобрал слова, которые хотя бы на время успокоили присутствующих. - О, - начал он, - ничего страшного, просто заклинания перепутал. А потом пришлось с помощью других заклинаний соединять эти лоскутья, выпрямлять доспехи и ставить их туда, где им и следует находиться. Он понимал, что его слушают не менее двадцати человек, собравшихся в зале. - В самом деле, ты выглядишь довольно обтрепанным, милорд, - сказал сэр Брайен. - Ничего страшного, Брайен, - повторил Джим, слегка вздрогнув от слова "милорд". Чтобы скрыть замешательство, он поспешно наполнил один из кубков вином из кувшина, стоявшего на столе между Энджи и Брайеном. Когда они впервые встретились - это было около года назад, и сэр Брайен сам вызвался в Соратники (Джим как раз собирал отряд для битвы с Темными Силами, обитавшими в Презренной Башне), - он, чтобы прибавить себе веса в обществе, сообщил рыцарю, что он - барон Ривероук, прибывший из далеких стран. Сэр Брайен принял это за чистую монету, но обращался к Джиму, называя его просто "сэр Джеймс", пока он не принял замок и земли, принадлежавшие прежнему барону Маленконтри. После этого Невилл-Смит начал титуловать Джима "милорд", что иногда очень конфузило Джима, ведь они были старыми и близкими друзьями. Джим поначалу протестовал и умолял Брайена называть его просто Джеймсом, ведь он сам называл рыцаря Брайеном. Время от времени Брайен все же ошибался - привычка была сильна. Брайен сидел во главе стола, Джим уселся рядом с Энджи, так что она оказалась между ним и рыцарем. Сэр Брайен вовсю пытался отвести глаза от этой супружеской пары. Славный рыцарь в свои двадцать пять лет (как удалось узнать Джиму) был на добрые три года моложе его. Но на первый взгляд обычно казалось, что Брайен по крайней мере лет на десять старше Джима. Причиною тому отчасти было угловатое, гладко выбритое загорелое лицо рыцаря, с кожей, задубевшей от всех английских ветров и дождей. А кроме того, сэр Брайен просто излучал уверенность в себе, самообладание и врожденный инстинкт лидера, чего Джим был начисто лишен. Брайен даже рос с твердой уверенностью, что командовать должен он. Он привык к тому, что всегда будет всему головой и, подобно Арагху, английскому волку, полагал, что в тот день, когда судьба переменится к нему, он умрет. Во всяком случае, любые вопросы о его праве командовать исключались. По сравнению с Джимом и Энджи он был беден. Брайен был рыцарем-одиночкой, то есть не имел титула барона. Слово "одиночка" вовсе не свидетельствовало о том, что он холостяк. На самом деле Брайен ожидал возвращения отца Геронды Изабель де Шанс, соседа Джима из Хоули-Ленд, - тот, правда, мог никогда не вернуться, - чтобы просить руки его дочери. Его собственный замок, Смит, обветшал и нуждался в ремонте. Земли Невилл-Смита были малы по сравнению с владением Маленконтри. Женившись на Изабель, он после смерти лорда де Шане присоединит земли Шане к своему имению. Тогда Брайен будет на равных с Джимом и Энджи. Ну а пока, как и прежде, он был на грани бедности, однако Джим никогда не замечал, чтобы Брайена это хоть сколько-нибудь тяготило. - Ну, - нетерпеливо сказала Энджи, - как твой визит? Нашел, что искал? - А, да, - начал Джим. - Оказывается, мой магический кредит в Департаменте Аудиторства... Он запнулся и взглянул на Брайена. - Брайен, ты знаешь об этом? - спросил он. - Конечно, знаю, Джеймс, - ответил тот. - Так вот, именно он и не позволяет мне лениться. Или я использую его, или он начнет использовать меня, - продолжал Джим. - Каролинус объяснил мне, что следует делать с ним. Если что-то непонятно, я объясню попозже, поскольку это немного сложно. Он дал мне знания, и теперь я должен практиковаться. Так что ближайшие полгода я буду заниматься практической магией, за исключением тех дней, когда от этого необходимо воздерживаться. - У тебя не будет времени, Джеймс, - торжественно заявил сэр Брайен. 5 Джим поспешно подмигнул Брайену, но было поздно. - Что ты имеешь в виду? - грозно спросила Энджи, наклонясь к сэру Брайену. - Почему это у него не будет времени? Что помешает ему? - Собственно говоря, - начал Брайен, - то, что ты рассказала, поразило меня. Я ждал прибытия Джима, чтобы поговорить с вами, поскольку это дело касается вас обоих. Держался он очень серьезно, на лице не было даже и намека на улыбку. На минуту Энджи умолкла, и Джим спросил: - Так что же ты хочешь рассказать нам? - Эдвард, старший сын нашего короля Эдварда и первый принц королевства, - ответил Брайен, - дал сражение во Франции, в местности, именуемой Пуатье [битва при Пуатье началась 17 сентября 1356 года; любопытно, но автор намеренно утверждает, что исход ее был прямо противоположен тому, что было на самом деле: принц Эдвард разбил французское войско и взял в плен короля Иоанна Доброго]. Он бился с французским королем Иоанном и всеми его рыцарями и ландскнехтами. И хотя мне, англичанину, верному своему государю, тяжело это говорить, принц Эдвард пленен этим самым Жаном. Джим и Энджи мгновенно обменялись взглядами: оба они были растеряны и даже не знали, что сказать в ответ. А Брайен, конечно, ждал именно ответа. Они повернулись к нему. - Ужасно! - воскликнула Энджи, и в ее голосе зазвучало непритворное возмущение. - Да, действительно, - поспешил добавить Джим. - Наверняка сейчас, - мрачно сказал Брайен, - не найдется ни одного благородного человека, который не готовил бы коня, доспехи и отряд всадников, чтобы спасти нашего принца и проучить этих надменных французов. - А ты, Брайен? - спросила Энджи. - Да, клянусь святым Дунстаном! - взволнованно воскликнул рыцарь. Он посмотрел горящими голубыми глазами на Джима. - Такие рыцари, как ты и я, Джеймс, не должны ждать нашего повелителя, который, как мы знаем, нерешителен в делах государства. Конечно, Джим знал, что король - законченный алкоголик и обычно пьян в стельку. Когда ему нужно было решить какой-то вопрос, он, как правило, тянул месяц за месяцем, надеясь, что в один прекрасный день соберется с духом. Однако, скорее всего, он в глубине души был уверен, что такой день не наступит никогда. - Так что мы должны прямо сейчас быть готовыми к походу, - закончил сэр Брайен. Джим и Энджи снова уставились друг на друга. - Я слышал, - продолжал Брайен, - что Эрл Маршал [заместитель судьи на рыцарском суде чести; глава геральдической палаты] и прочие высокие лорды, близкие к королю, решили взять на себя заботу о наборе войска. Мы соберем все наши силы как можно скорее и выступим из Пяти Портов [историческое название портовых городов (первоначально пять - Дувр, Сэндвич, Ротней, Гастингс, Хайзе) в юго-восточной Англии на Ла-Манше, пользовавшихся особыми привилегиями], возможно, Гастингса. Голос Брайена звучал тяжело, но тяжесть отошла на второй план перед явными и неподдельными нотами чистого энтузиазма. Душа Джима ушла в пятки. Его близкий друг, помимо прочих достоинств, имел одно не очень ценное, свойственное и другим рыцарям его возраста: предвкушение жаркой баталии вселяло в него нечеловеческую радость. Однажды Джим заметил Энджи, что такие люди, как сэр Брайен, предпочтут битву хорошему обеду. - Джим, - повернулась к нему Энджи, - ты не должен попасться на эту удочку. - Энджела, - начал Брайен, - твое беспокойство делает тебе честь. Но вспомни, что Джим теперь связан священным долгом с королем. Земли Маленконтри он получил в вечное владение непосредственно от его величества. Так что вассальные обязанности Джеймса не оставляют ему другого выбора. Он должен предоставить в распоряжение короля не менее ста двадцати воинов, раз уж началась война. - Да, но... - Энджи осеклась и пристально посмотрела на Джима. Джим с трудом выдержал взгляд. Он знал, что Энджи понимает: найдется немало рыцарей, которые придумают какие-нибудь отговорки, чтобы остаться дома. Однако Брайен и большинство людей в этой необычной средневековой сельской Англии были не такими. Если Джим останется дома, а все его соседи откликнутся на призыв освободить принца, им с Энджи придется до скончания века довольствоваться обществом друг друга. Для тех, кто пойдет воевать, и их семей они будут отверженными. - Я пойду, - медленно сказал Джим. Он повернулся к Брайену. - Прости меня за то, что я кажусь менее счастливым, чем ты, - сказал он, - но вспомни, что я только этой зимой научился обращаться с мечом, щитом и другим оружием. Оглоед, по сути дела, не боевой конь. Мои доспехи мне малы. Кроме того, я ничего не знаю о тех людях, которым я должен отдать свой феодальный долг. Насколько я тебя знаю, у тебя есть какая-то идея? - Маленконтри может выставить не меньше пятидесяти всадников, полностью вооруженных и одетых в доспехи, - ответил Брайен. Его тон немного смягчился. - Все, что ты говоришь, конечно, правду, Джеймс. Я знаю, ты опасаешься, что тебе удастся сделать меньше, чем хотелось бы. Не сомневаюсь, ты также беспокоишься, что леди останется здесь и на ее плечи ляжет обязанность содержать замок в порядке, пока ты отсутствуешь. - Вот именно, - поспешно вставила Энджи. - За зиму Джим научился многому, а я даже не знаю, как защитить замок. - Надеюсь, тут я смогу помочь, хотя бы советом, - ответил Брайен. - Во-первых, это дело, миледи, - извини меня, - не стоит выеденного яйца. Как мне известно, у тебя есть хорошая подруга, леди Геронда Изабель де Шане, которая не новичок в охране и обороне замка, покинутого хозяином. Ты уже научилась управляться со всем, что находится в этих стенах. Кроме того, как защитить замок, ты знаешь, а что касается вопроса обороны, то Геронда с удовольствием приедет и научит тебя, как лучше отражать конную или пешую атаку, а также штурм этих стен. Он посмотрел на Джима. - Теперь о тебе, Джеймс, - сказал он. - Ты слишком скромничаешь. Ты ведь уже настоящий воин, владеющий мечом, топором и кинжалом, это правда. Твой боевой щит весь покрыт зарубками. И я не солгу, если скажу, что мне хочется видеть тебя с копьем в руках и верхом на коне, таким же славным рыцарем, как прежде. Кроме того, твое снаряжение как раз неплохо подходило для того, чтобы ты выполнил свой долг. Будь я проклят, если это не так! Ты прекрасно владеешь оружием - многие не столь опытны в схватках, как ты. И потом, у тебя есть магический кредит и ты можешь использовать его. Это становится оружием само по себе; в спасении сына короля это может сыграть немалую роль. - Но нужно ведь поднять людей, отобрать тех, кто пригоден к войне, обучить их и только затем вести в бой, - заговорил Джим. - Я даже не представляю, с чего начать. - Не печалься, - сказал сэр Брайен. - Я предлагаю объединить наши усилия. Возможно, вдвоем нам удастся уговорить людей Жиля Волдского помочь нам. Они, правда, вне закона, но вряд ли кого-нибудь это заинтересует в данных обстоятельствах. Его голубые глаза затуманились. - Может быть, мы сможем уговорить того лучника, Дэффида ап Хайвела. Но этот валлиец всегда найдет повод для ссоры там, где порядочный англичанин сто раз подумает. Вряд ли Дэффид захочет помочь нашему принцу, даже если Даниель Волдская, которая стала его женой, согласится отпустить его. Кроме того, он даже более задирист, чем большинство валлийцев, когда дело касается Англии, и английский лучник еще сто раз подумает. Но такой стрелок нам бы сгодился! - И он и Даниель всегда говорили, - вставила Энджи, - что, как только в том случится нужда, они придут нам на помощь: думаю, что и ты не стал бы колебаться, если бы помощь потребовалась Дэффиду. Джим никак не мог поверить, что Энджи смирилась с мыслью, что ее супруг отправляется на войну во Францию. Тут было в чем усомниться: Энджи никогда не уступала так легко. Однако раз уж она отпускает Джима, то не может не позаботиться о том, чтобы ее благоверный был как можно лучше защищен от досадных случайностей войны. А Брайен сказал чистую правду: Дэффид ап Хайвел был настолько хорошим лучником, что, даже если вы видели его в деле, вам будет тяжеловато поверить собственным глазам. - Одно дело - прийти другу на помощь, - ответил Джим жене, - и совсем другое - отправиться на войну, чтобы помочь королю страны, с которой твой народ воюет уже несколько веков. Кроме того, Дэффид не тот человек, который полезет на рожон из одной любви к приключениям. Вспомни, к Презренной Башне он пошел вместе с нами только из-за Даниель. Энджи вздохнула, но ничего не сказала. - Ты прав, Джеймс, - сказал Брайен, - однако мы ничего не потеряем, если поговорим с ним. Кроме того, вряд ли мы очень утомимся, если побеседуем с веселыми ребятами Жиля Волдского: может, кто-то из них и решится прогуляться во Францию за славой и добычей. - А когда ты собираешься в поход? - спросила Брайена Энджи. - Сложно сказать, - рыцарь задумчиво потер подбородок. - Некоторым добрым воинам потребуется не меньше трех недель, чтобы добраться до меня. Придут те, кто обещал следовать за мной в любом великом деле, но находится на службе у своих сеньоров. Словом, тот, кто дал слово, - придет. Эти люди уже слышали о том, что случилось, и знают, что они нужны мне. Так что недели три я их подожду. Кроме того, Джеймс... - Он обернулся к Джиму: - Понадобится опять-таки не меньше трех недель, чтобы хоть немного научить твоих людей обращаться с оружием и втолковать им, как следует вести себя в иностранном походе. Однако выступить нам надо как можно скорее. До ближайшего порта мы доберемся за несколько дней, но затем потребуется несколько недель, чтобы найти судно, которое доставит нас в место сбора во Франции. Возможно, это будет Бордо, а может, и Бретань; она вроде поближе, но берег там куда опаснее для кораблей. Брайен повернулся к Энджи. - Скажи я три недели назад, что мы покинем дома, миледи, - заговорил он, - ты бы не поверила. На все воля Божья. Он опять обратился к Джиму. - Ты немедленно должен взяться за сбор отряда, - сказал он, - потому-то я и здесь. Я хотел помочь тебе в этом деле. Позови стюарда [стюард - в средневековой Англии - управляющий замка]. Джим оглянулся в поисках какого-нибудь слуги. Первым под руку подвернулся Теолаф, начальник стражи замка. - Позови стюарда Джона, Теолаф, - приказал Джим. Джон появился так скоро, что могло бы показаться, будто он стоял рядом с Теолафом. Однако зал был столь огромен и пуст, что вряд ли кому удалось бы подобраться к столу ближе, чем на пятнадцать футов, и остаться незамеченным, если только, конечно, не позаботиться заранее о надежном укрытии в виде спины какого-нибудь из слуг. Джон был рослый, с квадратными плечами, сурового вида мужчина. Ему было лет сорок, но он еще умудрялся сохранять большую часть своих зубов. Отсутствовало только два резца спереди, но это было заметно, когда он говорил или улыбался, а улыбаться Джон не любил. Те волосы, что еще не выпали, были черны как смоль: их хозяин зачесывал их назад и прикрывал шляпой, по форме напоминавшей каравай хлеба. Кроме того, он носил халат, изрядно замаранный жирными пятнами; в лучшие дни халат являлся собственностью бывшего барона де Маленконтри. Джон никогда не расставался ни со шляпой, ни с халатом, так что они стали уже некоторого рода униформой, или ливреей, управляющего. - Ваша светлость звали меня? - официальным тоном осведомился он. - Да, Джон, - ответил Джим. - Сколько годных к военной службе мужчин от двадцати до сорока лет найдется в замке и за его стенами? - Сколько мужчин... - медленно повторил Джон. Он поскреб череп через ткань шляпы. - Да, - сказал Джим, - сколько? - Сколько мужчин от двадцати до сорока... - снова повторил Джон, глубоко задумавшись. - Да, Джон. Это меня и интересует, - озадаченно подтвердил Джим. Обычно Джон соображал куда проворнее. Джим ждал. - Ну, - задумчиво сказал Джон, загибая пальцы, - Вильям у мельницы, Вильям раз, Вильям... - С твоего разрешения, Джеймс, - прервал его сэр Брайен, - этот человек, похоже, не знает своих обязанностей. Мне кажется, что иметь такого управляющего, который даже не знает, сколько человек живет в твоих владениях, хуже, чем обходиться вовсе без управляющего. Полагаю, ты повесишь его, а на его место назначишь кого-нибудь другого. - Нет, нет, - запротестовал Джон и затараторил чуть быстрее, чем говорил обычно: - Извините меня, леди и великодушный сэр. Я просто задумался. Тридцать восемь мужчин, милорд, считая отряд стражников. - Странно, - заметил сэр Брайен, прежде чем Джим успел вставить хоть слово. - Когда-то я слышал, что в Маленконтри никак не меньше двухсот годных к военной службе мужчин. Если осталось только тридцать восемь, Джеймс, даже считая стражников, то поместье и в самом деле в ужасном состоянии. Он повернулся к Джиму. - Милорд, - отчеканил Брайен, - позволь мне спросить кое о чем стюарда Джона? - Конечно. Сделай одолжение, - облегченно сказал Джим, - спрашивай, сэр Брайен. Брайен буквально испепелил взглядом управляющего; тот стоял с кислой миной. - Итак, друг мой, - начал сэр Брайен. - Ты уже слышал, что случилось с Англией, а следовательно, и с твоим хозяином. Лорду необходимо собрать войско из обитателей его имения, так чтобы оно отвечало требованиям монарха. Воины должны быть пригодны и для марша, и для ведения боя. Так что рекруты, как уже сказал лорд, должны быть не слишком стары, не слишком юны. Стало быть, найдешь сто двадцать таких мужчин, и постарайся, чтобы тебе хватило на это двух часов. - Брайен, - немного неуверенно начал Джим, - если только тридцать восемь... - Думаю, Джеймс, господин стюард мог немного ошибиться насчет числа мужчин в поместье. Сейчас он понял ошибку, а также до него дошло, что за нерадивость в деле набора войска ответит его шея, правда, господин стюард? Будь добр, подумай еще раз, кто нам сгодится? Нам нужны мужики крепкого здоровья, сильные духом и телом и в здравом уме. Сэру Джеймсу на войне не нужны нытики или недовольные, клянусь святым Дунстаном! Они плохо действуют на дух прочих воинов. Итак, они должны стоять на дворе через два часа, чтобы лорд Джеймс успел на них посмотреть, ибо мы спешим. Ступай. - Но... но... но... - Стюард обернулся к Джиму: - Милорд, этого хочешь ты? Я понимаю доброго рыцаря, но то, что он просит, невозможно. Даже если у нас и наберется сто двадцать человек, годных к войне, то каждый из них нужен здесь и не может быть удален от замка или от поля. Земли остались под паром, их надо вспахать. Мы ждали весны, чтобы начать ремонт замка - он необходим. Да и вообще, есть тысячи дел, нам нужны рабочие руки... - Джеймс, - начал Брайен, - я могу поговорить с тобой с глазу на глаз? - Конечно, - ответил Джим и, повысив голос, добавил: - Все, в том числе и ты, Джон, - он ткнул пальцем в управляющего, - выйдите из зала. Но не уходите далеко, вы мне еще можете понадобиться. Сэр Брайен молчал до тех пор, пока последний слуга не исчез, затем повернулся к Джиму. Но Энджи опередила рыцаря. - Брайен, не был ли ты немного груб с ним? - сказала она. - Стюард Джон у нас с тех пор, как мы приняли этот замок. Он хороший, честный человек. Мы всегда доверяли ему, и он платил нам тем же. Если он сказал, что есть только тридцать восемь человек, то, вероятно, больше никого и не найти. - Не бери в голову, миледи, - мрачно ответил сэр Брайен, - не сомневаюсь, что ты абсолютно права. Он хороший управляющий, замечательный человек. Так оно и есть, но это не касается вопроса о численности. Его обязанность - забота о замке и землях, поэтому он и должен попытаться уберечь и защитить лучших людей, чтобы они остались здесь. Он посмотрел на Джима. - Неужели вы оба не понимаете? - сказал Брайен. - Он просто торгуется. Допустим, сто двадцать человек - больше, чем нам нужно. Но тридцать восемь нам и подавно ни к чему. Этого слишком мало. Нам нужно не то и не это, а что-то среднее. Придется поспорить. Дело это долгое, а стюард будет упираться, как может, как насчет числа, так и насчет самих людей. Вы еще увидите, что тех, кого он соберет в первую очередь, вряд ли стоит уводить от замка более чем на полмили, а уж о Франции и полях сражений я и не говорю. В конце концов, мы найдем нужных людей. Так как, вы разрешите мне продолжить этот торг? Джим и Энджи переглянулись. Они жили в этом странном мире почти год - вполне достаточно, чтобы понять, что здесь пути разрешения многих проблем достаточно сильно отличались от тех, что были приняты в их прошлой жизни. Понимали они также и то, что уж Брайен-то знает, что делает. - Продолжай, Брайен, - сказал Джим. - Считай, что я снова твой ученик - как зимой, когда ты учил меня обращению с оружием. Валяй, а я, глядя на тебя, попытаюсь научиться делать то же самое. - Прекрасно! - воскликнул Брайен. - Пусть господин управляющий помучится в ожидании, да поразмыслит, шутил я или нет, когда говорил, что если он не наберет ста двадцати человек, то я его повешу. Ладно, пусть он ищет людей, а ты пока позови своего начальника стражи, теперь я хочу поговорить с ним. Джим поднял голову. - Теолаф! - проревел он. Тот немедленно появился из дверного проема, за которым начиналась лестница, ведущая в башню, и двинулся к своему господину. Джим подумал, что эта лестница, как консервная банка, была набита челядью, укрывшейся от глаз хозяев. Теолаф подошел к столу и остановился. - Милорд? - сказал он. Вряд ли ему было больше сорока лет. Но, как и на сэра Брайена, годы наложили отпечаток на Теолафа. Он был еще крепок, хотя и староват. Он, думал Джим, во многом похож на стюарда Джона. И тот, и этот были весьма сведущи в военном искусстве и охотно демонстрировали свою ловкость. Оба были храбры и славились этим. Теолаф был поменьше управляющего, однако лишь ростом: в размахе плеч он не уступал ему ни дюйма, но отнюдь не казался грузным. Поношенные кожаные доспехи со стальными пластинами сидели на нем как влитые. К поясу был пристегнут меч, а с другой стороны его уравновешивал кинжал. Волосы Теолафа были столь же черны, как и поредевшие кудри управляющего; открытый шлем начальник стражи в знак почтения к своему хозяину снял и держал на согнутой руке. - Теолаф, - сказал Джим, - я хочу, чтобы ты дал прямой и честный ответ на вопрос этого благородного рыцаря. - Да, милорд, - сказал Теолаф. Он говорил с легким акцентом, и Джиму никак не удавалось понять, откуда родом этот воин. Акцент казался не то скандинавским, не то немецким, что вообще-то было странным, поскольку в этом мире все, включая волков и драконов, говорили на одном и том же языке. Его темные глаза на узком лице впились в сэра Брайена: - Сэр Брайен? - Теолаф, - начал тот, - мы знаем друг друга. - Да, сэр Брайен, - ответил Теолаф с легкой грубоватой усмешкой, - мы разглядывали друг друга, даже когда между нами была зубчатая стена этого замка; в ту пору бароном был сэр Хьюго де Маленконтри. - Это правда, - твердо сказал сэр Брайен. - Но хотя нам чуть не довелось тогда скрестить мечи, я знаю, ты верен своему нынешнему господину, сэру Джеймсу Я прав? - Правы, сэр Брайен, - сказал Теолаф, - если Теолаф кому служит, то служит всецело. Сейчас я служу сэру Джеймсу и, если понадобится, умру, сражаясь с кем угодно. - Пока не умирай, - прервал его сэр Брайен, - а лучше ответь на кое-какие вопросы. Как и все в этом замке, ты слышал, что случилось во Франции; сэр Джеймс и я уходим в поход на эту страну. Мы решили объединить наши силы. Ты слышал также, что сэр Джеймс должен набрать рекрутов, чтобы исполнить свой долг перед королем. Все ли, за исключением тех, кто сегодня и так при оружии, пригодны для этого дела? - Я могу только сказать, - ответил Теолаф, - что эти дерьмоголовые кувшинные рыла не имеют никакого понятия об оружии, еще меньше о сражении, а уж о войне и говорить не приходится. - Я верю тебе, - отозвался сэр Брайен, - но ты, похоже, слишком мрачно смотришь на вещи. Я уже говорил сэру Джеймсу, что не обязательно брать на войну именно сто двадцать человек; хватит и меньше. Две-три недели мы будем здесь; немало времени займет дорога. Так что подготовить людей мы успеем. Прежде сражения выигрывались даже теми, кто в первый раз в жизни взял в руки оружие. Но, как ты понимаешь, кто-то должен остаться здесь, чтобы защитить замок Маленконтри и леди Энджелу. Теолаф побагровел. Наступила пауза. - Это необходимо? - спросил он, переведя взгляд на Джима. - Милорд, я пойду с вами? Этот вопрос прозвучал скорее как вызов. Джим вдруг обнаружил, что он думает точно так же, как люди XIV века. - Ты пойдешь со мной, - подтвердил Джим. Лицо Теолафа просветлело. - Тогда, - начал он, оглядываясь на сэра Брайена, - мы сделаем все возможное, сэр Брайен. К счастью, все рекруты вполне здоровы и даже умеют шевелить мозгами. Мы обучим их любой ценой. Вдруг лицо его потускнело; он нахмурился. - Мы едва забыли о хорошем лучнике. Помните того длинного, как дьявол, валлийца, который был с вами у Презренной Башни? - сказал Теолаф. - Нам позарез нужны лучники. Конечно, у тех, кто пойдет с нами спасать принца Эдварда, будут свои стрелки, однако лучник, принадлежащий барону де Маленконтри... - Черт бы побрал мою дырявую память! - воскликнул сэр Брайен, обращаясь к Энджеле. - Я же вез тебе весть: Дэффид и его жена, Даниель, едут к вам с визитом. Меня послали сообщить об этом, но дело принца куда важнее, вот я и забыл. Приношу свои извинения. - Дэффид и Даниель? - отозвался Джим. - Зачем он желает меня видеть? - Насколько я понял, это нужно Даниель, которая желает увидеться с леди Энджелой, - ответил сэр Брайен. - Известие о том, что они в пути, пришло на прошлой неделе. Они должны прибыть со дня на день. - Хм-м-м... - задумчиво протянула Энджи. - Ну, раз так, - сказал Джим, - я буду рад видеть их. Тут он осекся: за дверью послышался шум. Человек, в котором он признал одного из караульных сэра Брайена, буквально ворвался в зал, несмотря на то что на нем повисло сразу два стражника замка Маленконтри. Он не обратил ни малейшего внимания ни на Джима, ни на Энджи, а бросился прямо к Брайену. - Милорд, - задыхаясь, выкрикнул он сэру Брайену, опершись на край высокого стола, чтобы не упасть, - замок Смит атакован, я взял одну из ваших лошадей и загнал ее насмерть, чтобы доставить вам эту весть быстрее. 6 - Теолаф! - закричал Джим и вскочил на ноги. - Веди людей - всех, кого найдешь! Кто-нибудь! Свежую одежду и доспехи! Брайен... Но тот уже выскочил из-за стола и надел свой шлем. - Следуй за мной как можно быстрее, Джеймс, - бросил он через плечо. - Я не могу ждать! Он схватил гонца и повернул к себе лицом. - Ты можешь ехать? - Да, сэр Брайен! - ответил воин, принесший известие. - Только дайте мне свежего коня. - Возьми любого из моей конюшни! - крикнул Джим. Брайен никак не мог отпустить гонца: сжимая его плечо как тисками, он тащил его к двери. Джим и Энджи последовали за ними к парадному входу: скакун Брайена и свежая лошадь для всадника из замка Смит уже ждали наездников. Джим и Энджи поспели как раз вовремя, чтобы увидеть, как Брайен, несмотря на тяжесть доспехов, легко вскочил на коня, едва коснувшись носками стремени. Джим почувствовал приступ зависти. Вот он сам так не мог. Впрочем, Брайен упражнялся в искусстве вольтижировки с младых лет. С одной стороны, Джим всегда гордился тем, что он отличный прыгун. В прежнем мире он был волейболистом класса АА и легко "перепрыгивал" любого. Однако что касается посадки в седло, да еще и в полном боевом снаряжении, то наглядная демонстрация Брайена убила его. На коня Джим вскарабкаться мог, но точно угодить в седло было выше его сил, и это всегда причиняло боль. Джим и Энджи вернулись в замок. Прошла добрая четверть часа, прежде чем принесли свежую одежду, прочно слаженную старой магией, взамен той, что была наскоро сметана в доме Каролинуса. Джиму помогли влезть в унаследованные от старого хозяина тесные доспехи. Он ожидал от Энджи упреков, но она, как и он сам, очевидно, уже привыкла к этому миру. Жена на прощанье поцеловала Джима. - Береги себя, - вот и все, что она сказала. - Обязательно, - мрачно ответил Джим. Он взгромоздился на Оглоеда и возглавил малочисленный, наспех собранный отряд всего из шестнадцати всадников во главе с Теолафом, скакавшим слева от него и чуть позади. Они покинули замок и выехали на дорогу, которая вела к замку Смит. Джим пустил Оглоеда легким галопом. - Милорд, - раздался слева голос Теолафа. - Мы должны беречь лошадей. - Твоя правда. Джим неохотно натянул поводья, и его скакун перешел на рысь. Он надеялся догнать сэра Брайена и узнать поподробнее, что произошло в замке Смит, но, поразмыслив, решил, что догнать рыцаря им не удастся. Брайен со своим единственным спутником, верно, мчатся как угорелые, чтобы успеть вернуться к своим людям, пока те еще могут удерживать замок. Их могут схватить, если Джим и его отряд всадников не придут на подмогу, так что загнать сейчас коней, как сказал Теолаф, было бы неразумно. Джим надеялся расспросить воина Брайена о нападавших и о положении в замке Смит, но сделать это, понятное дело, удастся не скоро. В лучшем случае Джим и его люди успеют помахать мечами в битве, которая, наверное, уже в полном разгаре. На самом деле замок Смит не так далеко, на коне до него можно добраться часа за полтора. Джим выехал за пределы своих владений и немного замедлил бег Оглоеда. Нечего и думать о том, чтобы вот так, с пылу с жару, лезть в битву; сначала надо посмотреть, что и как, посоветоваться с сэром Брайеном. Атакующие могут превосходить их по численности и в десять, и в двадцать раз, хотя маловероятно, чтобы такой большой отряд смог дойти до замка Смит и остаться никем не замеченным. Лошади пошли шагом. Джим сделал знак Теолафу, чтобы тот подъехал поближе. - Как ты думаешь, - спросил он Теолафа, - кто напал на замок Смит? Вроде бы не самое богатое владение в этих краях... - Я бы сказал, что это - чужестранцы, - заметил Теолаф. - Понимаю, что ты имеешь в виду, - ответил Джим, вдруг задумавшись. - Вряд ли в этом замке возьмешь много добычи. Так что не думаю, что это сделал кто-то из соседей. Кроме того, сэр Брайен со всеми в хороших отношениях, и, во всяком случае, норманнский закон запрещает нам воевать друг с другом. - Закон что дышло, как повернешь, так и вышло, - скептически сообщил Теолаф. - Тем не менее, милорд, думаю, ты прав. Это не соседи. Да и разбойников в этих краях не так много, чтобы совершать набеги, а для нападения шотландцев наши земли слишком далеки. Скорее всего, на замок напали морские разбойники; они часто наугад уходят в глубь Англии, чтобы на скорую руку ограбить пару замков и побыстрее унести ноги, пока местное население не поднимется против них. Джим кивнул. Стражник в нескольких словах вполне ясно обрисовал ему возможную ситуацию. Говорить больше было не о чем; Теолаф придержал коня и занял подобающее положение: теперь его скакун опять оказался на полкорпуса за Оглоедом, слева. Отряд продолжал путь. Джим от нетерпения ерзал в седле. От Каролинуса он вернулся в полдень. Сейчас солнце клонилось к закату. Неожиданно Джим вспомнил некстати, что за весь день у него маковой росинки во рту не было, если не считать, конечно, полкувшина вина, выпитого за беседой с Брайеном; теперь, однако, винные пары, согревавшие его желудок, понемногу улетучивались, оставляя после себя лишь ощущение тяжести во всем теле и легкой удрученности, - так бывало всегда, когда он - пусть даже по необходимости - перепивал. Мысль о еде цеплялась еще за что-то. Он обернулся и подозвал кивком Теолафа; тот опять подъехал поближе, чтобы они смогли разговаривать, не опасаясь, что их услышат прочие воины, едущие за ними. - Теолаф, - сказал Джим вполголоса, - люди что-нибудь ели с тех пор, как рассвело? Теолаф одарил его насмешливым взглядом. - Не беспокойтесь, милорд, - ответил он, - всадники знают, как набить брюхо в любое время и в любой ситуации. - Он сделал паузу и пристально посмотрел на Джима. - А милорд ел? - По правде говоря, нет, - ответил Джим. - Во всяком случае, с тех пор как позавтракал. Я совершенно забыл о еде. - Если милорд заглянет в седельные сумки на своем коне, - сказал Теолаф, - возможно, он обнаружит, что перед тем, как мы выехали, их наполнили провизией. Джим проверил левую седельную сумку и обнаружил, что Теолаф и в самом деле был прав. Там оказалось несколько толстых ломтей хлеба, сыр, большая бутыль вина и чаша. - Нет ли на нашем пути какого-нибудь ручья? - спросил Джим. - Через пару фарлонгов мы доберемся до небольшого ручья, - сказал Теолаф. Он вопросительно посмотрел на Джима. Джиму, однако, сейчас было больно даже думать о вине, несмотря на жуткое похмелье и господствующий повсеместно в этом мире обычай клин вышибать клином. Понятие клина было вообще весьма распространено, но это еще мягко сказано. На самом деле оно лежало в основе здешнего миропорядка; привычка опохмеляться и народная медицина - лишь доказательство тому. Джима мучила жажда, но он был бы рад утолить ее обычной водой, лишь бы она была чистой. К счастью, в XIV веке реки и ручьи были еще настолько чисты, что из них можно было пить. Ему пришло в голову, что смесь вина из его бутыли и речной воды вернет его к жизни и поможет ему проглотить хлеб и сыр, который обычно съесть всухомятку было невозможно. Добравшись до ручья, Джим приказал отряду следовать дальше без него, однако Теолаф не решился покинуть своего хозяина, так что Джиму не удалось вкусить разбавленного вина и хлеба с сыром в одиночестве. Набив желудок, он почувствовал прилив оптимизма и принялся убирать остатки еды, бутыль и чашу. Джим с Теолафом вскочили на коней и поскакали вдогонку за отрядом. Замок Смит был уже недалеко; выехав на лесную тропу, всадники попридержали лошадей и рассредоточились, чтобы неприятель, который вполне мог прятаться за деревьями буквально в двух шагах от них, не застал бы их врасплох. Впрочем, оказалось, что осторожничать было ни к чему. Никто даже не попытался напасть на Джима и его людей, и они спокойно доехали до опушки, с которой уже виднелся замок Смит, построенный, по обычаю тех времен, на открытом пространстве: это делалось в целях безопасности. Сквозь завесу листвы Джим разглядел у ворот замка какой-то вооруженный до зубов сброд - человек сто, а может, и меньше. Шайкой командовал какой-то чернобородый тип. Ворота замка Смит были затворены так крепко, как только возможно. Ров перед замком наполовину высох; времени на то, чтобы опустить решетку, видимо, не хватило, или же просто сломался механизм, - словом, ржавая железная решетка застряла на полпути, тяжелые ворота оказались беззащитными, так что было ясно, что от решительного натиска противника она их вряд ли сможет защитить. Однако ворота сами по себе были плотно закрыты и казались достаточно прочными, чтобы выдержать какое-то время. И все же, как заметил Джим, разбойники вовсе не собирались лезть на стены. Они уже срубили огромное дерево и оттащили его к воротам. В настоящий момент они обтесывали ствол, явно намереваясь использовать его в качестве тарана. - Как ты полагаешь, где сэр Брайен? На что он и его всадник могут решиться? - спросил Джим Теолафа. Тот стоял рядом и тоже разглядывал картину, разворачивающуюся перед ними. Джим инстинктивно понизил голос. Разбойники были слишком далеко, чтобы услышать их, однако в таких ситуациях, по мнению Джима, следовало говорить шепотом. - Надеюсь, эти типы не захватили сэра Брайена и его спутника, - сказал Джим. - Не бойся, Джеймс, - послышался резкий голос справа от Джима, - они в лесу, как и ты, только с другой стороны замка. Джим обернулся и увидел Арагха, английского волка. Как всегда, ни Джим, ни Теолаф так и не смогли понять, откуда вынырнул волк. Он стоял в четырех шагах от них, открыв пасть, и, высунув язык, скалился Джиму. - Арагх, - нормальным голосом сказал Джим, - я рад видеть тебя. - Правда? - спросил тот. - Ты надеешься на мою помощь? Поскольку именно это и пришло в голову Джиму, как только он увидел волка, то после этой реплики он почувствовал, что его язык безвозвратно проглочен. - Ну, нет, - сам себе ответил Арагх, - я пришел помочь рыцарю Брайену. Он мне такой же друг, как и ты, с тех пор как мы, будучи Соратниками, бились у стен Презренной Башни. Думаешь, я смогу покинуть друга? - Конечно, нет, - облегченно сказал Джим. - Я только имел в виду, что просто рад видеть тебя, в общем-то... - В общем или в частности, но я пришел, - заявил Арагх. - Здесь многовато чужаков, не так ли? И он снова оскалился в волчьей "улыбке", высунув красный язык. - Арагх, - заговорил Джим, - ты двигаешься куда быстрее и тише любого из нас, и, кстати, ты знаешь, где сэр Брайен и его воин. Ты не мог бы добраться до них и привести их сюда, чтобы мы составили план? - Нет нужды, - ответил Арагх. - Они уже отправились сюда, как только я сказал, что вы идете. По-моему, все, кроме тебя самого, слышали, как десять минут назад твой отряд на этих ломовиках продирался сквозь кусты. Джим, это чистая правда; помнишь, когда вы с Горбашем обитали в одном теле, я все твердил дракону, что он туповат. Так даже дракон задолго до того, как твой отряд пришел сюда, услышал бы и учуял вас. Не скажу, что по части нюха или слуха какой-нибудь дракон сравнится с волком, однако и уши, и нос не просто так к нему приросли. А вы, люди... Вроде и уши есть, и нос, но дальше факта простого наличия этих органов дело у вас не идет. Ладно уж, скажу: сэр Брайен и тот, второй, будут здесь с минуты на минуту. И действительно, Джим еще не успел обдумать тираду волка, когда на опушке появился сэр Брайен и его стражник, ведущий под уздцы двух лошадей. - Джеймс! - воскликнул Брайен, подойдя к Джиму. - Рад, что ты пришел. Сколько людей ты привел? - Думаю, человек шестнадцать, правда, Теолаф? - Джим огляделся, ища Теолафа. Начальник отряда кивнул. - Я приказал ехать за мной всем, кто сможет, так что по крайней мере еще дюжина воинов приедет, но боюсь, больше мы не наберем. Кто-то раньше, чем вечером, а то и завтра-послезавтра, выехать просто не сможет. Так что, даже если подкрепление подойдет, у нас будет никак не больше двадцати восьми - тридцати человек, считая нас с тобой. А, ну и Арагх, конечно. - Конечно, - саркастически сказал Арагх. - Джеймс, ты должен зн