ы считаться  ручьем; берега
его густо поросли тростником.
     Именно тростник, растение из семейства злаковых, невольно вспомнил Джим
свои ботанические  познания, вызвал у него ощущение чего-то знакомого. О нем
говорилось в стихотворении Вильяма Эллингхэма,  поэта начала  девятнадцатого
века. Стихотворение называлось "Эльфы", и одна из его строф звучала так:
     <i>Высоко в горах лесистых,
     В тростниках среди камней
     Мы охотиться боимся
     Из-за маленьких людей...</i>
     И  вот  теперь глазам  Джима  предстала поросшая  тростником каменистая
лощина, которую окружали лесистые горы, хотя и не высокие.
     Джим  попытался   припомнить,  что  написал  Вильям  Эллингхэм  дальше.
"Наверное, я так и останусь человеком науки",  --  подумал он. Джим довольно
редко испытывал  ностальгию по миру  двадцатого  века, который  он  оставил,
явившись сюда, чтобы спасти Энджи от Темных Сил. Но теперь наступил  один из
таких  моментов.  Если бы  Джим был дома,  он мог  бы  взять  книгу  Вильяма
Эллингхэма в университетской библиотеке и прочесть это стихотворение. Нет ли
у Эллингхэма чего-нибудь подобного стихотворению про маленьких людей?
     <i>Народ наш добрый знает всяк,
     Повсюду вместе ходим мы.
     Синяя куртка и красный колпак</i>
     С <i>белым пером совы.
     --</i> Ну,  Лизет, -- прервал его мысли голос Жиля, -- дело за тобой.  Куда
теперь?
     --  Прямо.  --  Лизет  сияла от удовольствия.  Она ехала с уверенностью
человека, который значительную часть своей жизни проводит в седле. На лошади
она сидела по-мужски; дамские  седла еще не были изобретены.  Однако широкие
юбки надежно укрывали ее ноги от чужих взглядов. -- Я  видела трех кроликов,
все они ускакали в одну сторону, -- продолжала она.
     -- И что это значит? -- осведомился Жиль.
     -- Увидишь, -- невозмутимо ответила Лизет.
     Она  выехала  вперед  и повела  всех  по гребню горы,  потом они начали
спускаться  в долину по  крутому откосу.  Такой  спуск  нельзя было  назвать
дорогой или  тропой; он представлял собой просто неровный выступ, достаточно
широкий,  чтобы по  нему  мог  проехать один  всадник.  Но  Лизет спускалась
довольно бодро, и трое мужчин,  рожденных в четырнадцатом столетии, конечно,
следовали за ней без малейшего колебания, хотя казалось, выступ того и гляди
закончится обрывом или осыплется под копытами лошадей.  Джим, ехавший позади
всех, предпочел  бы  сообщить о беспокойстве,  которое вызывал у него  столь
спуск, однако явная беззаботность спутников удержала его.
     Наконец они оказались на дне лощины. Вокруг тростниковых зарослей всюду
валялись булыжники,  да  и земля  казалась твердой  как камень.  За высокими
стеблями и густыми метелками тростника слышалось журчание потока.
     -- Ты  уверена, что мы едем правильной  дорогой? -- с сомнением спросил
сестру Жиль.
     -- Вполне,  -- ответила она, не потрудившись даже обернуться к нему. --
Сейчас вот обогнем лощину...
     Они снова тронулись в путь следом за своей проводницей, обогнули лощину
и...
     Произошло нечто совершенно неожиданное.
     Джим вытаращил  глаза от изумления. Прямо перед собой он  увидел  отряд
примерно  в полсотни воинов,  однако вовсе  не  полых,  а маленьких людей из
стихотворения Эллингхэма; как и говорилось там, они шагали вместе.
     Маленькие люди направлялись  прямо к Джиму. По правде говоря, их одежда
не вполне  соответствовала  описанию  Эллингхэма. Они носили кожаные куртки,
обшитые металлическими пластинами.
     У  них также были  кое-какие вещи, о  которых в стихотворении вообще не
упоминалось.  В частности,  на  поясах  висели короткие остроконечные  мечи,
весьма  напоминавшие оружие римских  легионеров.  Кроме  того,  в руках  Они
держали соответствующие  их росту копья, наконечники которых  возвышались на
несколько  футов  над  довольно ровным  строем  воинов, состоявшим  примерно
десяти шеренг и пяти колонн.
     Рост  маленьких  людей  не превышал четырех футов, а длина  их копий --
семи.  Однако   эти   копья  выглядели  вполне   внушительно,  металлические
наконечники сверкали на солнце.
     У большинства маленьких людей  были  густые бороды.  Однако кое  у кого
Джим  заметил  и   гладко  выбритые   щеки.  Без  бороды  лица  имели  почти
сердцевидную  форму и  заканчивались  заостренным  подбородком;  глаза  были
ярко-голубые,  а  нос  короткий,  почти  курносый. Такой нос,  пожалуй, даже
напоминал  изящный  носик  Лизет --  так сильно он  отличался  от  свирепого
"клюва" Жиля и носа Брайена, который, правда, был чуть  поменьше. Дэффид  же
обладал чрезвычайно тонким и прямым носом,  вполне соответствующим красивому
лицу  и  весьма стройной,  несмотря на высокий  рост и широкие плечи, фигуре
валлийца.
     У самого Джима был вполне обычный  нос,  примечательный лишь  тем,  что
из-за перелома,  полученного  во  время  волейбольного матча,  он стал  чуть
кривоват.
     В тот момент, когда рыцари увидели маленьких людей, те тоже обратили на
них внимание. Воины двух  первых рядов немедленно опустили копья и направили
их вперед, так что весь строй вызвал в  памяти Джима фалангу древнегреческих
гоплитов<sup>[3]</sup>.
     Затем  маленькие  люди,  вероятно,  изменили свои намерения или  узнали
Лизет; послышалась отрывистая команда, и копья  снова поднялись. Отряд резко
остановился,  словно взвод  хорошо обученных  солдат. Джим и все  остальные,
следуя  за Лизет, подъехали  к первой шеренге, и  один  из  маленьких людей,
носивший рыжеватую с проседью бороду, выступил навстречу девушке.
     -  Лизет  де  Мер!  -- произнес маленький  человек; его  голос оказался
удивительно низким и властным.
     -- Здесь  все друзья, Ардак, сын  Лугела.  Вот мой брат  Жиль,  ты  его
знаешь. Остальные -- его друзья и соратники. Жиль был  с ними во Франции, и,
когда его убили, они перенесли его тело в воды Английского канала, откуда он
смог  вернуться домой;  так они  спасли  ему  жизнь.  За  мной...  --  Лизет
обернулась к Джиму. -- Нам лучше спешиться, -- сказала она.
     -- Значит, ты все время вела нас к маленьким людям, - сердито прошептал
Жиль сестре, когда они спешились.
     -  Конечно,  -- ответила  она также шепотом. -- Кто же лучше  них может
знать, где найти полых людей?
     Когда Джеймс слез с коня и оказался почти вровень  с маленькими людьми,
он  смог  разглядеть их получше. Они, хотя  и были  низкорослыми,  оказались
широкими в  кости и довольно плотно сбитыми. Они  стояли, опершись на копья,
но по-прежнему казались сильными и грозными воинами. Лизет продолжила беседу
с Ардаком, сыном Лугела:
     <i>--</i> ...это  сэр Джеймс Эккерт, рыцарь, прославившийся тем, что убил огра
в месте, которое называется Презренной Башней...
     --  Нам известна эта башня, --  кивнул Ардак, сын Лутела,  -- но  я  не
слышал, чтобы там кто-то убил огра, тем более в одиночку.
     --  Рядом с сэром  Джеймсом -- сэр  Брайен  Невилл-Смит, он также был у
Презренной Башни и сам сразил там червя.
     - Должно быть, они хорошие бойцы, если так, -- заметил  Ардак. -- Но ты
пока  не сказала, почему  мы должны считать их  друзьями и допускать  в наши
владения; хотя, надо признать, то, что они убили  огра и червя, говорит в их
пользу. Кто же третий?
     Дэффид выступил вперед.
     -- Я Дэффид ап Хайвел, -- представился он. -- И, если не ошибаюсь,  мой
род  не столь  уж  далек  от  твоего, хотя  нам  пришлось  бы  искать  общих
родственников в весьма давних временах.
     -- Вот как? Откуда же ты?
     -- Он из Уэльса,  -- ответила Лизет. -- Но у вас есть и  другие причины
считать его другом. Он тоже был у Презренной Башни и едва не погиб, выпуская
стрелы в гарпий, которые обрушились на него из-за облаков.
     --  В такое мне  трудно  поверить. Точно  ли ты  это знаешь,  Лизет? --
спросил Ардак.
     -- Об этом известно теперь всей Британии. А порукой тому мое слово.
     -- И мое,  -- добавил Жиль. --  Надеюсь, оно чего-нибудь стоит. Я видел
этого человека: лучшего лучника во всем мире не найдешь.
     -- Вот как? Где же его лук? -- поинтересовался Ардак.
     -- Здесь.  -- Дэффид шагнул к своему коню и положил руки на зачехленный
лук, притороченный к седлу.
     --  Это лук? -- удивился Ардак. --  Он  скорее  похож на древко  копья.
Никогда не слышал о таких огромных луках. -- Он обернулся к стоявшему за ним
отряду. -- У наших лучников луки раза в три меньше.
     -- Дело, конечно, не  только в  размерах, -- пояснил Дэффид.  --  Важно
еще,  как он сужается  от центра  к  концам.  Секрет длинного лука --  в его
форме. Я говорю это и как изготовитель лука, и как изготовитель стрел.
     --  Если ты  мастер и умеешь что-то изготавливать,  это говорит  в твою
пользу, брат, -- сказал Ардак. -- Я  называю тебя братом, потому что  теперь
вижу: в твоих жилах ДЕйствительно течет  древняя кровь.  Были времена, когда
наш  народ владел обширными землями на севере и  западе Британии, а также за
пределами  этого  острова. Но скажи  мне, не  обманывают ли  меня мои глаза?
Теперь,  когда мы  узнали, что ты  из Уэльса,  я  вижу у  тебя особые знаки,
обладателю которых мы по древнему обычаю обязаны выражать свое почтение. Так
ли это?
     -  Ты  говоришь  о  древних вещах,  которые теперь  забыты, <i>--</i>  ответил
Дэффид. -- Но то, о чем ты говоришь, правда.
     - Они не забыты нашим народом, -- возразил Ардак. Он обернулся и что-то
отрывисто произнес, обращаясь к своим воинам.
     Маленькие люди в передних шеренгах опустили свои копья,  а потом  разом
подняли их на вытянутых руках; рой стальных наконечников  сверкнул на солнце
беззвучным  салютом.  Затем  Ардак снова  что-то  крикнул, и  копья  приняли
прежнее положение.
     - Благодарю вас, -- просто сказал Дэффид.
     - А теперь нам бы очень хотелось увидеть твой длинный  лук в  действии,
-- попросил Ардак.
     - С удовольствием  покажу вам его, -- ответил Дэффид, - если только нам
удастся найти подходящую цель, без которой демонстрация не имеет смысла...
     Он  резко умолк, заметив беспокойное движение в рядах  маленьких людей;
все они теперь смотрели в одну сторону. Джим также посмотрел туда и  увидел,
что к ним приближается волк.
     Сначала у  Джима  мелькнула мысль,  что здесь  появился его старый друг
Арагх; ведь в прошлом году во Франции он пришел на помощь.
     Однако  этот  волк  оказался   помельче,  хотя  и  не  намного,  да   и
поприземистей. Он вынырнул из тростников менее чем в пятнадцати футах от них
и теперь  бежал  к Лизет, опустив голову,  прижав уши и  помахивая опущенным
хвостом.
     На  минуту  Джима  охватило  раздражение.  Почему  волки  питают  такое
пристрастие  к  человеческим существам женского пола? Джим помнил,  с  каким
подобострастием относился Арагх к жене  Дэффида, Даниель, которую явно ценил
превыше всех остальных людей. И этот волк почти с таким же видом приближался
теперь к Лизет.
     Лизет, как  тогда Даниель, шагнула навстречу  волку, обвила руками  его
шею и принялась его гладить и почесывать.
     -- Я не думал встретить тебя здесь, Лизет, -- произнес волк. У него был
такой же резкий голос, как у Арагха.


        Глава 7
     - Я привела друзей,  Снорл, -- сказала Лизет. -- Они перед тобой. Около
меня стоит сэр Джеймс, барон  де Маленконтри-и-Ривероук, а  рядом  с  ним, в
доспехах, -- сэр Брайен  Невилл-Смит.  Высокий человек за ним  -- Дэффид  ап
Хайвел,  мастер  лучник. И последний,  тоже в доспехах,  мой брат  Жиль, ты,
конечно, видел его, хотя вы никогда и не встречались.
     --  Я знаю  Жиля, -- проговорил Снорл.  Его желтые  глаза рассматривали
троих остальных. -- Ты говоришь, они друзья. Ты доверяешь им?
     -- Абсолютно,  -- заверила его  Лизет.  -- Ведь они спасли жизнь  моему
брату.
     -- Это кое-что значит, -- согласился Снорл. -- Ладно, тогда я тоже буду
доверять им -- ради тебя. Они могут слушать нас.
     -- А почему бы  нам вас не слушать, сэр волк? -- с любопытством спросил
Джим.
     Снорл устремил на него свои золотистые глаза:
     -- Потому что  первому  встречному  нельзя доверять.  Ты задал  глупый,
детский вопрос, сэр рыцарь!
     -- Не разговаривай с ним так! --  рассердился Жиль. -- Он не только наш
друг, но еще и маг. -- Он повернулся к Джиму: -- Покажи им, Джеймс!
     Как всегда, такая просьба поставила Джима в неловкое положение.  До сих
пор  самым  впечатляющим его трюком было  превращение в дракона.  Однако для
этого требовалось снять  всю одежду  и доспехи --  иначе их  разорвало бы на
куски, --  а Джиму не  хотелось  раздеваться  в присутствии Лизет, сколь  бы
безразличны  к  подобным вещам  ни  были  люди  четырнадцатого  столетия.  К
счастью, он недавно придумал упрощенный, хотя и столь же  эффектный вариант.
Джим снял  шлем и мысленно написал  на внутренней стороне своей лобной кости
магическую формулу:
     МОЯ ГОЛОВА -> ГОЛОВА ДРАКОНА
     Как обычно,  он не ощутил ничего, кроме возросшей тяжести на плечах; но
перемена произошла,  как  всегда, мгновенно. Конечно,  и  реакция окружающих
была мгновенной.
     Ни  у  кого  не изменилось выражение  лица.  Никто  не вздрогнул  и  не
закричал. Но  маленькие люди и Снорл вдруг замерли, словно  магические  чары
подействовали на них самих.
     Джим мысленно написал на своей лобной кости обратное заклинание:
     ГОЛОВА ДРАКОНА -> МОЯ ГОЛОВА
     По уменьшившейся  тяжести Джим  почувствовал, что  к нему вернулась его
нормальная голова. Он снова надел шлем. В  рядах маленьких людей  послышался
едва уловимый вздох, и Снорл вышел из оцепенения.
     --  Да, ты маг, -- признал  Снорл.  -- И как  маг ты заслуживаешь моего
уважения,  так же как и уважения всех других зверей, поскольку уже много лет
известно,  что маги нам  скорее  друзья,  чем  враги.  Я не  буду  приносить
извинения за свои слова, потому что всегда говорю  то, что думаю. Но  раз ты
маг, сэр Джеймс, отныне я верю тебе.
     - Честно говоря, я пока еще волшебник очень низкого ранга, -- признался
Джим. --  И на самом деле  еще служил,  чтобы меня называли  магом  -- такой
титул  относится лишь  к тем,  кто достиг высокого совершенства в магическом
искусстве. Но кое-какой магией я владею; ты можешь верить мне в том, что все
мы друзья тебе --  и я, и мои спутники. Ты можешь доверять нам, как если  бы
знал нас давно.
     -  Сэр  Джеймс,  --  заговорил  Ардак.  --  Наш  народ  также  обладает
некоторыми магическими  знаниями,  но  они  весьма  невелики. И  мы  уважаем
любого, кто  следует  трудным  путем  этого высокого  искусства.  Поэтому ты
можешь  считать  нас  своими  друзьями,  как  если бы  знал  всю  жизнь. Все
согласны?
     Он   обернулся  к  остальным  маленьким  людям.   В   ответ  послышался
одобрительный ропот.
     --  Благодарю  вас, -- кивнул  Джим.  Он снова повернулся  к Снорлу: --
Теперь скажи, какую весть ты принес?
     Снорл взглянул на Ардака:
     -- Моя весть о полых людях, которым не часто  удается добыть еду,  вино
или подобных им существ  женского пола, и поэтому их главное удовольствие --
убийства  и  пляски,  во время  которых  они начинают биться друг  с другом.
Сейчас около  сотни  полых людей опять пустились  в путь, и на  этот раз они
движутся в  вашу сторону. Они уже добрались до верхних долин, и скоро вы  их
увидите, если не уйдете отсюда.
     --  Они в наших долинах?  -- переспросил Ардак. -- Им запрещено ступать
на эту землю,  они знают  и это, и то,  что мы всегда  готовы встретиться  с
ними. Никогда еще мы не скрывались от них,  потому что в  наших  жилах течет
древняя кровь; наша  земля принадлежит  нам, и мы готовы умереть за нее. Но,
поскольку все должно делаться по  общему согласию, я спрошу остальных. -- Он
обернулся к отряду маленьких людей: -- Что вы скажете? Должны ли мы отойти и
позволить полым людям пройти по нашей земле?
     Воины хранили гробовое молчание.
     -- Должны ли мы выйти им навстречу и изгнать их из наших долин?
     В  ответ не  раздалось  ни звука,  но все  маленькие  люди  подняли  на
вытянутых руках  свои  копья,  и  их  наконечники  ослепительно блеснули  на
солнце.
     -- Хорошо, -- сказал Ардак, и  копья опустились. Он опять  повернулся к
Снорлу:  --  Спасибо  тебе  за  предупреждение,   Снорл.  Где  мы  могли  бы
встретиться с ними?
     - Вверх по этому  ручью и вверх  по тому ручью, который в него впадает,
есть небольшой  луг --  вы  знаете его?  Там твердая  земля, вокруг отвесные
скалы, и оттуда некуда отступать.  Если хотите,  я  буду сражаться вместе  с
вами.
     -- Нет, дружище Снорл,  --  возразил Ардак.  -- Для нас  слишком  ценны
сведения,  которые  ты нам приносишь, и мы бы не  хотели, чтобы  ты  погиб в
сражении с этими  безумными тенями.  Вероятно,  кое-кого  из наших  людей мы
потеряем.  Но у нас  есть возможность пополнить наши  ряды, а  у них нет. Им
никогда не найти среди нас союзников.
     -  Но уж я-то могу к вам присоединиться, черт побери! -- воскликнул сэр
Брайен.  --  Мне до сих  пор не  удалось испытать на них свой  меч, хотя они
имели наглость атаковать милорда Джеймса, Дэффида  и меня, когда  мы ехали в
замок де Мер. Если у вас нет возражений, я охотно встану в ваши ряды.
     --  Сэр  рыцарь,  --  ответил  Ардак, --  мы рады  всякому,  кто  готов
сражаться на нашей стороне, если он будет делать это с чистым сердцем и ради
нашего общего блага, а не только для собственной выгоды.
     - Я буду сражаться под твоим командованием...  --  Брайен запнулся.  Он
повернулся к Джиму: -- Прости, милорд, у меня просто вылетело из головы, что
я нахожусь под твоим началом.
     Джим  снова почувствовал  себя  неловко.  В очередной раз ему  пришлось
столкнуться  с  обычаем четырнадцатого века,  согласно которому  лицо  более
высокого ранга  всегда считалось предводителем. Брайен лучше кого  бы то  ни
было  знал, что он мог бы  командовать  гораздо успешней, чем  Джим. Уже две
зимы тот брал у Брайена  уроки боевого искусства и не смел пока даже мечтать
сравняться  со своим учителем. Однако  формальности следовало соблюдать. Это
означало, что Джим, конечно, тоже будет сражаться, хотя его никто об этом не
просил. Жиль и Брайен -- в особенности Брайен -- бесспорно  уже считали, что
дело в шляпе, и вряд ли Снорл и маленькие люди придерживались иного мнения.
     -- Разумеется, ты  можешь сражаться, сэр Брайен,  --  сказал  Джим.  Он
повернулся к Дэффиду и  Жилю: -- То же  относится и к тебе, сэр Жиль. Что же
касается Дэффида ап Хайвела, не мне запрещать или разрешать ему сражаться.
     --  Ну что ж,  --  отозвался Дэффид.  -- Я буду  рад принять  участие в
сражении. Как я уже говорил, у меня есть стрела новой формы, мне хотелось бы
ее   испытать;  это   будет   превосходная   возможность,  потому   что  она
предназначена как раз для полых людей.
     -- И  я буду биться  вместе с  вами, -- заявила Лизет.  -- Только пусть
кто-нибудь даст мне щит и меч.
     -- Ни в коем случае! -- возразил Жиль. -- Ты слышишь, Лизет?
     -- Слышу.  Раз ты  мой брат, к тому же старший, я, конечно, должна тебе
повиноваться. Но это мне совсем не по душе!
     -- Нравится тебе это или нет, не имеет значения. Что  бы я сказал отцу,
если бы мне пришлось везти домой твое мертвое тело? Неужели ты хочешь, чтобы
я оказался в таком положении?
     --  О... нет.  -- Голос Лизет смягчился. --  Ты  прав, Жиль.  Я  должна
остаться в стороне.
     - Не просто  в стороне, Лизет. Как только мы прибудем в долину, где нас
ждет  встреча с полыми людьми, ты поднимешься  на  вершину  утеса  и  будешь
следить за ходом битвы оттуда. Снорл может остаться с тобой,  если  захочет;
он благополучно проводит тебя до замка, если случится  так, что никто из нас
не сможет тебя сопровождать, когда битва закончится.
     -  Он сказал все правильно, --  одобрил Снорл. -- Я хотел  бы  потерять
тебя не больше, чем твой отец или братья. Даже  если за нами погонятся полые
люди,  я  сумею тебя спасти. Многие из них почему-то очень боятся волков. --
Он лязгнул зубами. -- И должен сказать, у них  есть на то основания. Но дело
не только в этом. Они испытывают перед волками такой же ужас, как живые люди
перед призраками вроде них.
     Значит, Снорл и  Лизет будут  двигаться  за нашим  шилтроном, -- сказал
Ардак. Он  повернулся к Джиму:  - С  твоего позволения,  сэр Джеймс,  мы  бы
предпочли, чтобы вы четверо также ехали позади.
     - Конечно, -- кивнул Джим. -- Как скажешь.
     - Но...  -- Дэффид взглянул  на  Ардака. --  Мы поедем за вами, если ты
хочешь.  Но когда  мы встретим полых людей, я должен быть впереди, чтобы  ни
одного из вас не оказалось между ними и мной и я мог бы стрелять в них.
     -  Тогда обойди нас  с  левого фланга, когда придет время. Только  будь
добр, вернись в тыл, когда мы с ними сойдемся по-настоящему.
     - Хорошо, -- кивнул Дэффид и отступил на шаг в знак согласия.
     Снорл, Джим и все прочие заняли место в тылу фаланги маленьких людей, и
отряд  двинулся вдоль ручья. Маленькие люди ускорили шаг. Они не бежали,  но
двигались столь стремительно, несмотря на свои короткие ноги, что всадникам,
чтобы не отстать, пришлось пустить коней рысью. Джим с интересом наблюдал за
слаженными   движениями  шедших  впереди  воинов.   Пожалуй,  это  могло  бы
показаться  немного забавным:  отряд коротышек, вооруженных мечами, щитами и
копьями, словно большие игрушечные солдатики, проворно двигался по долине.
     Однако  игрушечными  солдатиками их  называть  не  следовало. Благодаря
своей выучке и привычке к военному делу маленькие люди были довольно опасны.
Джим вдруг  подумал, что не хотел бы  оказаться  на  месте их противников. С
первого взгляда было ясно, что маленькие люди хорошо знают свое дело.
     В долине, о которой говорил Снорл, еще никого не  было. Очевидно, полые
люди не успели до нее добраться -- маленькие люди не зря торопились сюда.
     Долина во многом  походила на другие, которые им довелось пересечь; все
они  представляли собой ряд  открытых пространств, которые  тянулись друг за
другом вдоль русла ручья и соединялись узкими ущельями.
     Однако здесь ручей с его поросшими тростником берегами протекал по краю
долины, примыкая  к отвесным скалам, а от  тростников до другого конца  дола
простирался окруженный горами почти со  всех сторон  луг,  имевший небольшой
уклон в сторону русла. Под  ногами упругим ковром стелилась довольно высокая
зеленая трава, уже прикрывавшая каменистую почву.
     В дальнем конце долины, где должны были появиться полыe люди, скалистые
склоны почти смыкались друг с другом.
     Однако между ними  был  проход, по которому могли  ехать  в  ряд  около
дюжины, а то и больше всадников.
     Ардак занял позицию  на  противоположном конце  долины,  где склоны гор
смыкались еще плотнее, чтобы наступающие полые люди оказались зажатыми между
скалой  с одной стороны и болотистым берегом ручья -- с другой; в результате
одновременно атаковать могли лишь не более десяти вражеских всадников.
     Оставалось ждать.
     Тем временем Лизет  и Снорл начали  подниматься на ближайшую скалу; она
была не очень крутой, но  Лизет пришлось карабкаться на четвереньках. Тем не
менее   их  силуэты   скоро  показались  на   вершине   скалы  слева,  четко
вырисовываясь на фоне неба. Лизет помахала рукой, и Жиль помахал ей в ответ.
     - Она будет ждать до конца? -- спросил Джим
     - Теперь ее оттуда на веревке не стащишь, -- ответил Жиль. -- К тому же
ей  хочется рассказать отцу обо  всем, что тут  произойдет. И  конечно,  она
рассчитывает, что мы победим и она спустится к нам.
     Прошло  добрых  двадцать  минут,  прежде  чем  показались  полые  люди.
Всадники  выехали на открытое место и остановились,  увидев маленьких людей,
но  через  несколько  минут  снова двинулись  вперед,  и  постепенно  долину
заполнила довольно разношерстная компания.
     Передние ехали  на невидимых  конях  и,  похоже, имели полный  комплект
доспехов. Остальные довольствовались чем попало, однако мечи, топоры, булавы
или длинные копья были у всех.
     Когда весь  отряд  полых людей  въехал в долину, они  как  будто  снова
заколебались.
     -- Что они там мешкают? -- забеспокоился Брайен.
     Один из маленьких людей, стоявших в заднем ряду, обернулся.
     --   В  таких  отрядах  у   них  обычно  много  претендентов  на   роль
предводителя, --  пояснил он. Его  бас  поразительно напоминал  бас  Ардака;
возможно, впрочем, причиной тому был особый тембр голоса, свойственный всему
этому народу. --  Вот они  всегда и останавливаются  сначала,  чтобы решить,
кому быть командиром. Ардак этим воспользуется.
     Почти в тот же момент послышался голос Ардака.
     -- Дэффид ап Хайвел! -- выкрикнул он.
     Дэффид уже спешился, достал из чехла свой лук и повесил на плечо колчан
со стрелами.  Услышав крик Ардака,  он обошел слева строй маленьких людей  и
выступил вперед. Брайен последовал за ним, будто приглашение касалось и всех
остальных; после небольшой заминки к Брайену присоединились Жиль с Джимом.
     Ардак  оглянулся на  них,  когда они появились вместе  с  Дэффидом,  но
промолчал.  На противоположном конце долины полые люди все еще топтались  на
месте; как и сказал человек из задней шеренги, они продолжали спорить о том,
кого выбрать  вожаком  или какую избрать тактику.  Человек  восемь маленьких
людей, тоже с луками, вышли вперед.
     - Интересно, что получится? -- сказал  один из  них. -  Полые люди  еще
довольно далеко. Стрела, если долетит до них, едва ли причинит им вред.
     Голос маленького лучника был достаточно  хорошо  слышен,  но  Дэффид не
обратил  на него ровно никакого внимания. Он уже вытащил из  колчана стрелу,
которая, как и прочие его стрелы, была около ярда длиной.
     Однако  древко  стрелы заканчивалось  не широким  наконечником,  как  у
обычных стрел,  а  металлическим  конусом длиной  в  четыре-пять  дюймов,  с
основанием,  не  превышавшим  в  толщину  древка,  и тонким, словно  иголка,
кончиком.
     Судя по  всему, Дэффид  выковал этот  необычный  наконечник  из  мягкой
стали, а затем тщательно  отшлифовал. Место соединения наконечника с древком
было обмотано куском тетивы.
     Дэффид  положил стрелу на лук и, как обычно, натянул тетиву  так, чтобы
оперение оказалось вровень с ухом.
     Он спустил тетиву.
     Стрела полетела на высоте не более  полудюжины  футов; достигнув первых
рядов,  она  снизилась  до  уровня  груди  всадников на невидимых конях... и
исчезла.
     -- Промахнулся,  -- пробормотал маленький человек,  высказывавший  свои
сомнения.
     - Подождем и посмотрим, -- сказал Дэффид.
     В следующее мгновение один из полых людей в переднем ряду  упал, и  тут
же повалились на землю двое других, ехавших за его спиной. Соседние всадники
в замешательстве отпрянули,  и все увидели, что на земле, почти касаясь друг
друга, лежат три тела.
     -- С нами сама Ночь! -- воскликнул лучник, который до того высказывался
уже дважды: на сей  раз  в  его голосе  послышался благоговейный трепет.  --
Неужели он поразил всех троих?!
     -- Похоже на то, -- заметил Джим.  -- По-моему, стрела пронзила их друг
за другом.
     В рядах маленьких  людей послышался удивленный  ропот.  Стоящий рядом с
Джимом Ардак покачал головой:
     -- Это просто непостижимо. -- Он покосился на Джима. -- Если только его
стрела не обладала какой-то магической силой.
     -- Нет,  -- возразил  Джим, --  всеми  своими достоинствами  эта стрела
обязана Дэффиду ап  Х.айвелу. -- Он взглянул на Дэффида:  --  Вероятно,  тут
дело в особой форме наконечника?
     -- Конечно, --  ответил  Дэффид.  Прикрыв  глаза рукой  от  солнца,  он
наблюдал за полыми людьми, которым, похоже, никак не удавалось оправиться от
потрясения. -- Признаться, я и сам не думал, что получится так удачно. Но во
всяком случае эта стрела оправдала мои надежды.
     -- Не понимаю, -- сказал Ардак.
     Дэффид взглянул на него:
     -- Как тебе  известно, у полых  людей, пока они  живы, под их одеянием,
будь  то простая  одежда  или  доспехи, есть вполне  осязаемые  тела, хотя и
невидимые. Но стоит  пронзить их  облачение каким-нибудь оружием, и  оно  не
встречает  никакого  сопротивления, словно  проходя  сквозь воздух. Зная  об
этом,  я сделал такую стрелу,  которая  способна,  пробив доспехи, сохранить
скорость движения
     Ардак не страдал недостатком сообразительности.
     -- Ты уже встречался с полыми людьми? -- спросил он.
     Дэффид посмотрел на Джима, переадресовав вопрос ему.
     --  Когда  мы ехали в замок де Мер, --  ответил Джим,  --  на нас троих
напали  пятеро  полых людей, судя по  всему, на конях. Дэффид выпустил в них
четыре стрелы с обычными широкими наконечниками; один из них упал, и от него
осталась  только куча одежды и доспехов, а остальные скрылись в тумане.  Это
было  уже  вечером.  -- Он  пристально  посмотрел  на предводителя маленьких
людей: -- Почему вы спросили?
     - Потому что в  последнее время  они ведут  себя как-то странно.  -- Он
немного  помолчал и снова взглянул на  полых  людей,  которые,  по-видимому,
продолжали  пререкаться  на другом конце долины.  -- Ничего удивительного  в
том, что  они впятером напали на  троих, к  тому же  нездешних  по  виду. Но
удивительно,  что  все-таки отступили.  Если только  все четверо не были  на
самом деле  убиты стрелами  Дэффида ап Хайвела,  или, может быть,  трое лишь
получили ранения...
     - Сомневаюсь,  -- сухо сказал Дэффид.  -- Стрелы вонзались  им прямо  в
грудь -- туда же, куда и тому, который упал с коня.
     - В таком случае, -- продолжал Ардак, -- возможно, они решили скрыться,
столкнувшись с оружием,  которого они,  так же как  и мы, никогда прежде  не
видели.  Иначе они продолжали бы наступать. Страх смерти  им неведом, потому
что для них она временна. Пока хотя бы один из полых людей остается в живых,
остальные  будут воскресать. Но как бы там ни было, вторгшись  в нашу землю,
они совершили неслыханную дерзость. Им известно, что мы, не  в пример другим
народам,  никогда не  отступим и будем с ними сражаться. Знают они и то, что
мы  скорее  умрем,  чем  уступим  хотя  бы  пядь  своей  земли.  Эти  долины
по-прежнему принадлежат нам. Здесь наши жены и дети, здесь все, что осталось
от нашего народа. Врагу придется  истребить нас  всех, чтобы завладеть нашей
землей. -- Неожиданно он указал на дальний конец  долины: -- Смотрите: как я
и говорил, они опять готовы к наступлению, несмотря на стрелы, которые могут
убить сразу троих,  и на  то,  что мы  ждем их  с целым шилтроном. У них нет
никакой надежды победить. Не могу понять, почему они все-таки так упорны?
     До этого момента Джим не задумывался над смыслом слова "шилтрон". Когда
он впервые увидел  маленьких  людей с их копьями, ему пришла на ум греческая
фаланга.  Но и  в  другие  времена существовало нечто подобное.  А шилтроном
называлось  построение шотландских копьеносцев в пору войны Шотландии против
Англии.
     Вооружив первые ряды воинов особо длинными копьями, шотландцы встречали
английских всадников, закованных  в латы, целым лесом стальных наконечников.
С  такими  копьеносцами могли  справиться  лишь  лучники, которых  англичане
набирали в Уэльсе и южной Англии. Однако у маленьких  людей слово "шилтрон",
по-видимому, означало нечто большее. Оно  относилось к Определенному боевому
отряду, вроде римского легиона; в самом  деле, большие прямоугольные  щиты и
короткие обоюдоострые мечи  маленьких людей походили  скорее на римские, чем
на греческие или средневековые.
     -- У тебя есть еще такие стрелы? -- спросил Ардак Дэффида.
     -- Нет. -- Дэффид покачал головой. -- Я сделал  пока одну для пробы. Я,
конечно, сделаю еще,  если только  останусь сегодня  в  живых. Но у меня еще
целый  колчан  стрел  с широкими  наконечниками, и  пользы от  них будет тем
больше,  чем  ближе подъедут эти всадники.  Да и ваши лучники  скоро  смогут
взяться за дело. Позвольте мне сделать еще одну пробу.
     Он  достал из своего колчана стрелу с широким наконечником,  положил ее
на лук и выстрелил в передний ряд приближавшихся теперь полых людей. На этот
раз стрела полетела низко и упала между ног одного  из всадников; тот тут же
повалился на землю, не убитый, но, похоже, лишившийся коня.
     - По крайней мере, я могу их спешить, -- сказал Дэффид.  -- Может быть,
вы предпочтете это -- или лучше просто убить столько, сколько хватит стрел?
     - Убить,  -- коротко ответил Ардак. -- А теперь, если  вы, сэр Джеймс и
сэр  Брайен,  а  также сэр Жиль, переместитесь вместе  с нашими лучниками на
фланг, мы приготовим гостям достойную встречу.
     Джим,  Брайен,  Жиль  и  Дэффид  вместе  с  лучниками  маленьких  людей
поспешили  выполнить  приказ.  Тем  временем  первые  три  ряда  копьеносцев
перевели  свои  копья   в  горизонтальное  положение;  воины   первого  ряда
опустились  на  одно колено,  воины второго ряда положили  им на плечи  свои
копья, а  воины третьего ряда положили копья на плечи воинов второго.  И как
раз вовремя. Полые люди, по крайней мере те из них, которые имели коней, уже
мчались галопом; трое рыцарей вместе с лучниками едва успели занять позицию,
когда произошло столкновение.
     Полые люди -- всадники в доспехах, ехавшие по десять в ряд, -- уже были
готовы  к  смерти.  В последний миг их  кони попытались  было  увернуться от
направленных на них  стальных копий, но всадники бросались  вперед, вылетали
из седел  через головы своих  лошадей, падали на копья и старались придавить
копьеносцев своим весом или поразить их оружием.
     Но всадники  не смогли нанести особого  урона, даже валясь на маленьких
людей,  поскольку им  противостояла  целая стена щитов; они гибли  как мухи.
Однако за  ними следовали другие, с новой  силой  обрушиваясь на первые ряды
шилтрона. В конце концов им удалось пробиться в середину.
     Джим, Брайен, Жиль и  Дэффид стояли на некотором возвышении у  подножия
той скалы, на вершину которой вскарабкались  Лизет  и Снорл; в первый момент
они могли наблюдать за ходом битвы совсем как простые зрители. Джим заметил,
что  маленькие люди  несомненно  хорошо знакомы  с  тактикой  полых людей  и
приготовились к их атаке.
     Они позволили  противнику  разбить  свой боевой  порядок, однако тут же
перестроились, разделившись  на  небольшие  группки, которые почти  со  всех
сторон были прикрыты щитами и напоминали, благодаря торчавшим во все стороны
копьям,  ежей. Полые  люди  оказались зажатыми между группами  по десять  --
пятнадцать маленьких людей.
     Внезапно Джим понял, что не  может  и дальше  оставаться  зрителем.  За
полыми людьми в полном  вооружении появились те, кто был закован в латы лишь
частично, -- это зрелище могло бы показаться забавным, если бы не было таким
жутким. Они походили на облако, состоящее из различных частей доспехов -- от
целого  панциря со шлемом до единственной  стальной перчатки, сжимавшей меч.
Полые люди  обрушились на  маленьких  людей,  да и  Джима, Брайена,  Жиля  и
Дэффида не обошли стороной.
     Лучники маленьких людей отбросили луки, выхватили мечи и присоединились
к своим соплеменникам. Тем  временем целая груда металлолома окружила Джима,
Брайена и Дэффида, пытавшихся держаться как можно ближе друг к  другу. Джим,
Жиль  и  Брайен  прикрывали Дэффида  своими  закованными  в  латы телами.  К
удивлению Джима, Дэффид  подобрал  длинный  двуручный меч  одного  из убитых
полых людей и размахивал им, словно берсеркер<sup>[4]</sup>.
     Они  справились  с  окружавшим  их  роем, но  тут же снова  оказались в
окружении.   Брайен  весело   кричал,  получая   от   происходящего  немалое
удовольствие. У Жиля тоже поднялось  настроение; они с Брайеном обменивались
репликами, сообщая  друг другу  о тех  противниках, с  которыми  вступали  в
схватку.
     Даже Джимом  овладел энтузиазм  -- правда, не такой, как  во время  его
смертельного поединка с сэром Хьюго  де Маленконтри, сподвижником Темных Сил
и рыцарем,  чей замок перешел теперь к Джиму; но что-то подобное  он испытал
прошлой  весной,  когда  участвовал  вместе с  Брайеном  в  небольшом,  зато
яростном сражении с  явившимися с  моря  разбойниками у стен принадлежавшего
Брайену замка Смит.
     Как  и во всех рукопашных битвах, все вокруг смешалось, по крайней мере
для Джима, в  бесформенную массу; каждый  убивал  или  старался убить, чтобы
остаться  в живых; хаос продолжался до  тех пор, пока вдруг не обнаружилось,
что убивать больше некого.
     Обессиленный,  Джим  остановился, опершись на свой меч. Брайен и  Жиль,
тяжело переводя дыхание,  стояли  рядом,  Дэффид тоже был тут, но казался не
таким утомленным.
     Джим огляделся: не  только  вокруг них, но и повсюду, на сколько хватал
глаз, не было видно  ни одного полого  человека; лишь кучи одежды и доспехов
валялись по всей долине.
     Переведя дух, Джим подошел к Ардаку; тот вложил в ножны  меч,  отбросил
щит и  устало приветствовал Джима.  Дэффид  и остальные  лучники отправились
собирать, свои стрелы.
     <i>--</i> Ну вот,  -- вздохнул  предводитель маленьких людей, снимая  шлем, --
все кончено. И все-таки странная атака.
     -- Почему? -- спросил Джим. Он  почувствовал, что Брайен, Жиль и Дэффид
приближаются к нему.
     -- Кое-кто, хотя  их и немного,  мог бы уйти  в  последний  момент,  --
ответил Ардак. -- Но  кажется, мы перебили всех. Они сражались до  конца,  а
это очень не похоже на них.
     Он  взъерошил волосы, чтобы освежить голову.  Волосы взмокли  от пота и
казались черными, как деготь, образуя странное сочетание с рыжеватой бородой
и ясными голубыми глазами.
     - Они обычно не дерутся до последнего воина? -- спросил Джим.
     Ардак отрицательно покачал головой.
     - Но ты,  кажется, говорил, что их  не пугает смерть,  потому что, пока
живы другие полые люди, убитыe будут возвращаться к жизни через сорок восемь
часов.
     -  Так оно и есть. -- Ардак  почесал в голове.  -- Они умирают охотнее,
чем живые люди. Но  смерть  им все-таки не безразлична. Когда видят,  что не
могут убить  достаточно  людей,  чтобы оправдать  свою  смерть,  они  обычно
отступают.  На  сей раз они  поступили иначе. Это не  менее странно,  чем их
смелое вторжение на  нашу территорию, которую мы всегда защищали  от них. --
Он немного  помолчал  и еще раз провел ладонью по своим мокрым волосам. -- К
тому же они  нанесли нам больший  урон,  чем обычно, потому что  ринулись  в
битву вообще очертя  голову. У нас шестеро погибших, и еще четверо нуждаются
в уходе и лечении. Как я говорил, мы способны восстановить потери, но только
если это не будет повторяться слишком часто. Конечно, мы не сложим оружия ни
в  коем  случае,  но  если  наших  людей  погибнет  больше,  чем  мы  сможем
возместить, то мы попросту вымрем. Мне это не  нравится. Ни с какого боку не
нравится.
     Откуда-то  издалека  донеслись  какие-то  пронзительные  звуки. Джим  и
Брайен в недоумении оглянулись по  сторонам, а Жиль  и  Ардак посмотрели  на
вершину скалы  где  стояли Лизет и Снорл. Джим и Брайен тоже задрали головы.
Лизет энергично махала им рукой.
     -- Приятный подъем, нечего сказать, -- недовольно пробормотал Жиль.  --
Но без особой причины  Лизет не  позвала бы нас. --  Он повернулся к  Джиму,
Брайену и Дэффиду, который уже вернулся к своим друзьям: -- Джентльмены,  не
угодно ли вам составить мне компанию и прогуляться вверх по этому склону? --
Жиль  отер  пот  с лица;  в  руке  он держал  шлем, который снял, как и  все
остальные, чтобы освежиться.
     --  Если ты  считаешь, что это  необходимо, --  сказал Брайен,  а  Джим
кивнул.   Как  обычно,   когда  требовалось   конкретное   действие,  Брайен
возвращался к своей естественной роли лидера.
     Подъем был  долог и утомителен.  Когда они наконец достигли вершины, им
потребовалось еще  некоторое время посидеть,  восстанавливая дыхание, прежде
чем они  смогли говорить с  Лизет. На ее кожаной  перчатке, обернутой чем-то
вроде легкого шарфа, сидел сокол.
     Несмотря на сильную усталость, Джим принялся  с интересом рассматривать
птицу.  К тому времени он уже кое-что знал о соколиной  охоте и теперь сразу
понял,  что   на  руке  Лизет  сидит  превосходный  сапсан.  Обычно  женщины
предпочитали держать более мелких птиц -- кречетов, чеглоков или же  молодых
самцов длиннокрылых соколов вроде сапсана, но только молодых.
     -  Вам не обязательно  говорить, --  сказала Лизет.  -- Я сама  вам все
скажу. Отец послал сюда Серокрылку<i>,</i> зная, что она разыщет меня. К ноге у нее
была привязана  бумажка, на  которой нарисованы меч и  плащ. Значит, в замке
появился  или  вот-вот  появится  какой-то  важный  гость.  Нам  всем  нужно
возвращаться  как можно скорее. -- Она с  сочувствием посмотрела на них:  --
Так что вам придется спуститься к  вашим лошадям.  Возьмите  и  мою, а мы со
Снорлом встретим вас там, у подножия гор.

        Глава 8
     Почему бы тебе просто не спуститься вместе с нами? -- проворчал Жиль.
     -- Не могу, я с Серокрылкой.  -- Она примирительно коснулась руки Жиля.
-- Если хотите взять с собой Снорла...
     --  Снорл не намерен идти!  -- перебил волк. -- Я здесь для того, чтобы
охранять Лизет и указывать ей путь, и все тут!
     -- Ладно,-- вздохнул Жиль.
     Он повернулся к своим друзьям: -- Похоже, у нас все равно нет выбора.
     И они  полезли вниз по  склону. Когда они  снова оказались в долине, то
смогли  утешиться разве что тем,  что теперь можно сесть на коней и обратный
путь проделать верхом, а не пешком. Маленькие люди уже исчезли.
     Даже тела  убитых  исчезли  из долины;  а кроме  того,  маленькие  люди
совершили то же, что инстинктивно сделал давеча Джим: они унесли с собой все
доспехи,  одежду  и  оружие,  оставшиеся от  полых  людей.  Ручей, тростник,
небольшой  пятачок  каменистой земли  --  все  выглядело как  прежде, словно
никакой битвы и не было.
     Четверо всадников возвращались в замок.
     - Мы случайно не заблудимся на обратном пути? - спросил Джим Жиля. Жиль
отрицательно покачал головой:  - Нет. Я, конечно, знаю эти места похуже, чем
Лизет, и тем более чем волк, который  всюду бродит и  все видит, но обратный
путь сумею найти. Еще минут пятнадцать езды шагом -- и мы встретимся с Лизет
и Снорлом.
     Его  расчет оказался удивительно  точным.  Джим только никак не ожидал,
что, когда они доберутся до условленного места, там их уже будут ждать Лизет
и Снорл, ведь путь по гребням гор кажется куда более длинным и трудным
     Сокола на кожаной перчатке Лизет уже не было.
     Жиль тоже заметил это.
     -  Где  Серокрылка? -- спросил  он,  подъехав к сестре. - Ты послала ее
обратно в замок? Там ей не с кем разговаривать, никто ее не поймет. Они даже
не узнают, нашла она нас или...
     Лизет покачала головой:
     - Серокрылка  мне  кое-что  рассказала,  пока мы шли  сюда. Онa  парила
высоко над лесом -- ты знаешь, как летают сапсаны...
     Джим припомнил,  что  когда-то читал о сапсанах;  они  и  в  самом деле
летают очень  высоко. Серокрылка, возможно, кружила  на  высоте  двух  тысяч
футов, а то и больше, разыскивая Лизет.
     -- ...и увидела отвратительного червя. Этих тварей здесь еще никогда не
было. Мы слышали только  старинные истории про  них. Я послала ее, чтобы она
рассмотрела его получше и потом рассказала мне, где он.
     Пока Лизет говорила, они  ехали рядом. Внезапно Джим натянул поводья  и
остановил своего коня; остальные тоже машинально остановились.
     -- Подождите, --  сказал Джим, отвечая на их вопросительные взгляды. --
Нам лучше оставаться здесь, не так ли? Чтобы она могла нас найти?
     Лизет хихикнула:
     --  Серокрылка  разыщет нас где угодно. Не думайте об этом, милорд. Она
летает очень высоко и видит на много миль вокруг; даже если  внизу  пробежит
заяц,  она  может  ринуться  на  него,  хотя,  конечно, сапсаны,  тем  более
обученные, предпочитают  ловить  добычу  в воздухе. Даже  если мы вернемся в
замок, прежде чем она найдет нас, она  последует  за нами, влетит  в  окно и
сядет на свой насест.
     - Ты уверена? -- с сомнением проговорил Джим, когда они снова тронулись
в путь.
     --  Я?  Конечно,   уверена.  Сокольничие   могут  потерять  свою  птицу
где-нибудь в лесу. Но Серокрылка и другие птицы и звери, которых я знаю, мне
как братья  и  сестры. Она вернется в замок, если мы  приедем туда раньше. В
любом случае я смогу поговорить с ней.
     -- Она права, Джеймс, -- сказал Жиль. -- Она действительно умеет с ними
как-то разговаривать.
     -- Тогда все в порядке, -- кивнул Джим.
     - Нам  лучше ехать побыстрее, -- заметила Лизет.  - Камни уже позади, и
лошади теперь не собьют копыта.
     Они  прибавили ходу и  поскакали  к замку  рысью.  Обратный  путь занял
меньше  времени,  чем  предполагал  Джим.  Возможно,  они  поехали  короткой
дорогой. Прошло всего минут пятнадцать, и они остановили коней во внутреннем
дворе замка. Слезая с седла,  Джим  заметил некоторую странность в поведении
Брайена. Спешившись,  Брайен  слегка покачнулся  и  ухватился за луку седла.
Лицо его побелело как полотно.
     Джим открыл  было  рот, собираясь спросить Брайена,  что  с ним, однако
Лизет оказалась  проворней. Соскочив с коня, она подбежала к Брайену и взяла
его под руку.
     - Сэр Брайен! Вам плохо? Вас ранили в этой битве?
     -  Да, похоже, немного задело, -- слабым  голосом  проговорил Брайен  и
рухнул наземь.
     -  Помогите!  -- закричала  Лизет, безуспешно  пытаясь поднять с  земли
закованного  в  латы  Брайена.  --  Надо перенести его  в постель  и  скорее
отворить кровь!
     -  Нет, -- решительно возразил Джим. -- Никаких  кровопусканий! Бережно
несите его в нашу  комнату! -- Он  уже  отвязывал от седла сверток,  который
всегда возил с собой.
     Жиль  и Дэффид подошли  к  Брайену и  подняли его. На помощь им  тут же
подоспели конюхи, которые должны были позаботиться о лошадях. Шесть  человек
понесли Брайена в замок. Джим, задержавшись, обернулся к Лизет:
     - Извини, но я сам позабочусь о его лечении.
     -- Конечно, с помощью вашей магии! Только,  милорд... поспешите! Боюсь,
ему стало еще хуже после подъема на скалу и всей этой дороги!
     -- Меня беспокоит то же  самое! -- мрачно проговорил  Джим и поспешил в
замок.
     Они уложили Брайена на кровать в выделенной им комнате и  стали снимать
с него доспехи; вся одежда рыцаря до ниточки промокла от крови.
     -- Поднимите его! -- рявкнул  Джим.  Он и  сам не ожидал, что его голос
прозвучит столь властно; но причиной тому было беспокойство за Брайена, и, к
несчастью, все восприняли командный тон Джима как само собой разумеющееся.
     Жиль и  Дэффид с  помощью двух конюхов приподняли Брайена над кроватью,
один человек  поддерживал  его голову.  Джим сорвал  с  кровати  покрывала и
буквально швырнул их в руки Лизет:
     -- Отнеси это на кухню и прокипяти; потом как можно скорее высуши.
     --  Сию  минутку,  милорд!  -- кивнула Лизет  и выбежала из  комнаты  с
покрывалами в руках.
     Тем временем Джим скинул доспехи, которые стесняли его  движения. Затем
он взял прихваченный с собой сверток, развернул грубую холстину, пропитанную
воском, и, достав свой плащ, расстелил его на досках кровати.
     -- Кладите его  на плащ,  -- скомандовал Джим. --  Так, хорошо. Давайте
снимем с  него всю одежду: ее  тоже  надо отнести на кухню и  прокипятить...
Нет, подождите, -- сказал  он, когда Дэффид  начал собирать снятую с Брайена
одежду. Брайену вряд  ли понравится, если его костюм сядет настолько, что он
не сможет  втиснуться в него. Ткани в четырнадцатом веке  были совсем не те,
что в двадцатом, и плохо переносили стирку. -- Лучше развесьте на чем-нибудь
перед кухонным камином. Посмотрите,  чтобы в швах не осталось блох или вшей.
-- Джим перевел взгляд на Дэффида и Жиля: -- Кто из вас позаботится об этом?
     - Я! -- поспешно вызвался Жиль. -- Я знаю, кому на кухне можно доверить
сушить вещи, чтобы не испортить их.
     Он  собрал одежду Брайена  и покинул комнату бегом, так  же как  и  его
сестра.  Поручение  старшего  по  рангу   немедленно   исполнялось  младшим;
последний,  даже  если он  был графом,  получив приказ от короля, не шел,  а
бежал его  выполнять. Джеймса прежде несколько раздражал этот обычай, но тут
он впервые смог оценить его преимущества.
     Брайен, почти  обнаженный,  лежал  на плаще.  Джим  знал, что его  плащ
совершенно чист  и  в нем нет ни блох, на вшей -- его под руководством Энджи
приготовили Джиму для поездки в замке Маленконтри.
     Однако плащ  не мог  смягчить  твердости ложа.  Правда,  Брайен  еще не
пришел в сознание и ничего не чувствовал.
     Разумеется, он потерял очень  много крови. Джим обернулся, чтобы отдать
какое-то распоряжение Дэффиду, и заметил,  что в комнате  появились Геррак и
два его старших сына.
     -  Нужно сделать еще  кое-что,  --  сказал он.  -- Я был бы вам  весьма
обязан, милорд Геррак, если бы  вы  сделали это  лично или хотя бы приказали
кому-нибудь.  Нужно  сходить  на  кухню  и  найти  по  крайней  мере  дюжину
заплесневевших хлебных  корок. Хлеб не должен быть ржаной,  но  любой другой
годится, лишь бы на нем  была  плесень, голубоватая  и немного пушистая. Мне
нужна плесень, а  не хлеб,  но  принесите мне  корки на самой  чистой ткани,
какая только найдется на кухне. На самой чистой -- это очень важно!
     -- Алан! -- произнес Геррак, даже не взглянув на своего старшего сына.
     Алан исчез в  дверях с той же поспешностью, какую уже выказывали другие
члены семьи.
     Тем временем Джим нашел и осмотрел рану. К счастью, несмотря на сильное
кровотечение, она оказалась не опасной -- если только в нее не попала грязь.
Какое-то острое оружие пробило  доспехи и оставило  на боку Брайена длинный,
хотя и не глубокий разрез -- от нижних ребер почти  до  подмышки.  Рана  еще
кровоточила, и Джим достал из своего  свертка плотный прямоугольный предмет,
будто слепленный из воска.
     Но восковой была только его оболочка. Разломав ее,  Джим извлек на свет
Божий кусок толстой и мягкой, похожей на шерсть ткани, размером примерно два
на три  фута. Эту ткань Энджи  дала  Джиму на  случай, если его ранят. Энджи
сама   стерилизовала  ее  и   высушила  в  условиях,  полностью  исключавших
возможность инфекции, а потом залила воском.
     Сложив материю в одну  длинную толстую полосу,  Джим осторожно приложил
ее ко все еще кровоточащей  ране. Придерживая  полосу рукой, он  обернулся к
Дэффиду.
     <i>--</i>  Подержи  здесь,  покрепче, --  велел он  лучнику,  и  Дэффид  молча
повиновался.
     Освободив руки, Джим  достал  из своего  свертка  еще  несколько кусков
материи,  уже  разрезанных  на длинные  жгуты<i>.</i>  Этими  лоскутами  он обмотал
туловище  Брайена,  плотно привязав к  нему тампон, который держал Дэффид. И
хотя ткань намокла от крови, кровотечение все же как  будто приостановилось.
К несчастью,  Джим израсходовал весь свой запас чистой  материи, прежде  чем
рана  была промыта и обработана плесенью с хлеба. Кровь продолжала сочиться,
а Джим  был  недостаточно  сведущ  в  медицине, чтобы  знать, как остановить
кровотечение в такой большой ране.
     Внезапно Джиму  пришло  в голову,  что  в комнате не  слишком тепло,  а
Брайен лежит  голый,  и если  не заражение  крови,  то  уж воспаление легких
рыцарю гарантировано.
     На миг Джиму показалось, что все его усилия напрасны. У него просто  не
было больше чистой ткани, но потом в голове прояснилось и мысль заработала.
     Конечно, у него осталась чистая ткань. По  крайней мере,  более чистая,
чем любая  тряпка,  которую  можно найти  в  этом  замке. Он  начал  снимать
собственную одежду, накрывая ею бесчувственное тело друга.
     Оставшись в своих средневековых подштанниках и рубахе и убедившись, что
Брайен  наконец  неплохо  укрыт,  Джим  обернулся:  кроме  него   в  комнате
находились лишь Геррак де Мер и Дэффид.
     -  Я не был уверен,  милорд, --  сказал Геррак, --  но подумал, что вам
будет удобнее  заниматься вашей  целебной  магией при наименьшем  количестве
свидетелей. Не можем ли я или мои люди и члены семьи быть вам еще чем-нибудь
полезны?
     -- Нельзя ли как-нибудь согреть эту комнату? -- пробормотал Джим.
     -- Разумеется,  --  ответил Геррак. -- Можно принести  жаровню. А  если
зажечь факел  на стене, то  он будет давать вам не только свет, но  и тепло.
Распорядиться?
     -- Да, -- кивнул Джим  и тут же подумал о дыме, который сразу  заполнит
небольшое помещение.  -- Или нет, пожалуй, не стоит. Тут будет слишком дымно
и трудно... э-э... заниматься магией.
     Геррак, который уже шагнул к двери, обернулся.
     -- Здесь была спальня моей дорогой супруги, и я  велел застеклить окна,
хотя это  оказалось  дорогим  и сложным делом. Но  часто,  особенно  зимними
утрами, здесь  горели  жаровня  и  факел, поэтому я  велел  также  проделать
наверху в стене отдушину, чтобы дым выходил наружу.
     Он подошел к застекленным окнам, над которыми, как теперь заметил Джим,
находилось  нечто вроде небольшой  железной дверки  с висевшей  на  ее ручке
цепочкой.  Геррак потянул  за цепочку, и  дверца,  державшаяся,  похоже,  на
петлях внизу, открылась, отклонившись от стены градусов на сорок пять.
     -- Но, наверное, ни  к чему  ее  открывать,  пока  не зажгут  жаровню и
факел, -- заметил Геррак, взглянув на Джима.
     -- Вы правы, милорд, -- ответил Джим,  чувствуя, что у него гора с плеч
свалилась. -- Вы превосходно все  устроили.  Лучших  условий для раненого  и
быть не может. Будьте любезны приказать, чтобы принесли жаровню  и лучин для
факела.
     Геррак кивнул,  прикрыл маленькую  железную дверку и снова повернулся к
выходу.
     - Алан! -- позвал он, почти не повышая голоса,  однако благодаря особым
вокальным способностям,  свойственным  всем де  Мерам, этот зов  мог пробить
даже каменную стену.
     Ответа  не  последовало.  Геррак пробормотал что-то весьма  похожее  на
ругательство.
     - Хо!  --  крикнул он уже  во всю мощь  своего  чудовищного  голоса. --
Кто-нибудь -- сюда!
     Он подождал несколько секунд, но в ответ не раздалось ни звука.
     -  Пойду распоряжусь сам! --  проворчал он. -- Подождите меня. Я сейчас
вернусь.
     Он исчез за дверью.
     - Милорд, -- почти  официально обратился к Джиму Дэффид. -- Не мое дело
давать советы магу. Но у Брайена уже дважды дрогнули веки. Он скоро придет в
сознание, а  моя  бабушка  говорила,  что человек,  потерявший много  крови,
должен как можно больше пить. Не принести ли мне вина для Брайена?
     - Нет, не вина, -- поспешно  сказал  Джим. -- Воды... Нет, местная вода
тоже не годится. Слабого пива, и побольше.
     - Сдается мне, -- неуверенно заметил Дэффид, -- что Брайен предпочел бы
вино.
     -  Он  может  предпочитать что угодно, черт  побери! - рявкнул Джим. --
Слабого пива!
     - Да, милорд, -- ответил Дэффид и вышел.
     Оставшись наедине  с Брайеном, Джим  заметил, что  у  его друга  уже  в
третий  раз,  если  верить лучнику, затрепетали веки.  Джим потрогал плотную
повязку на ране. Ткань была мокрой, но похоже, кровь все-таки  остановилась.
Однако предстояло  сделать еще кое-что и  как можно скорее, даже под угрозой
нового кровотечения.
     В  четырнадцатом  веке  бактерицидные  средства  не  употреблялись,  за
исключением, быть может, одного, известного с незапамятных времен.
     Человеческая  моча  прекрасно  промывала   раны  и  способствовала   их
заживлению. Джим был рад, что может совершить эту процедуру без  свидетелей.
Действительно,  аммиак и  другие  вещества, содержащиеся  в  моче,  обладают
бактерицидным  действием.  Однако хорошо, что Брайен  еще  был без сознания.
Попав на такую открытую рану, моча вызвала бы ужасную, жгучую боль.
     Сняв с Брайена все еще остававшуюся на нем нижнюю одежду, Джим развязал
кожаный пояс  собственных  штанов.  Лишь  после этого он  решился  развязать
повязку  на груди Брайена и снять ткань, прикрывавшую рану. Джим сделал  это
чрезвычайно  осторожно, и, хотя  по  всей  поверхности раны  снова выступила
кровь, она уже не лилась ручьем, лишь медленно сочилась.
     Джим торопливо помочился на разрез, стараясь промыть  его и при этом не
разбередить. Это дополнительное воздействие вызвало усиление кровотечения, и
он,  даже не натянув штанов, поспешил снова прикрыть рану сложенной тканью и
туго перевязать ее. Затем Джим вытер накапавшую на пол жидкость нашедшимся в
спальне запасным покрывалом.
     К счастью, кровотечение вскоре опять прекратилось. Он едва успел надеть
штаны и завязать  пояс, когда  появился старший  сын Геррака Алан  с миской,
полной заплесневевшего хлеба. Осмотрев содержимое  миски,  Джим  обнаружил в
основном  огрызки  одного  или  нескольких  караваев,  оставшихся  почему-то
недоеденными. Несмотря на  предупреждение Джима, попадались  и темные ржаные
корки. Однако большая часть хлеба все же была из проса или чего-то подобного
и посветлее на вид.
     Главное, что все корки покрывала плесень.  Та самая плесень, из которой
впоследствии -- если этот мир развивался так же, как и мир Джима, -- выделят
препарат, называемый пенициллином.
     А  пока  Джиму  придется  воспользоваться  плесенью  как  таковой.  Она
выглядела так, как он описал ее Герраку и Алану: бледные голубоватые, слегка
пушистые наросты на поверхности черствого хлеба.
     Джим  осторожно соскреб плесень на  один  большой  относительно  ровный
кусок, будто кто-то  попытался отрезать кусок  каравая,  но не довел дело до
конца.
     Затем, уже с помощью Алана, Джим снова развязал самодельные бинты, снял
сложенную ткань, игравшую роль тампона,  и размазал пальцами голубоватый пух
по всей поверхности  раны.  От прикосновения хлынула кровь, едва не смыв всю
плесень. Однако Джиму удалось  достаточно  быстро покрыть  рану  пропитанным
кровью тампоном, и большая часть плесени осталась под повязкой.
     Когда  они  закончили,  Алан  почти  робко  взглянул  на  Джима  поверх
распростертого на кровати тела Брайена:
     - Милорд, если я вам  больше не нужен, позвольте мне  удалиться. Отец в
гневе, что не  мог найти тех, кто ему был нужен. Он грозился повесить одного
из слуг в назидание остальным.
     - Он не должен этого делать! -- непроизвольно вырвалось у Джима.
     -- Он этого не сделает. По крайней мере, я  так думаю. И все же  лучше,
если  с ним будет вся семья: ведь нас он не повесит, в нашем присутствии его
гнев скорее уляжется, и слуги не пострадают.
     -- Ради Бога, ступай, -- пробормотал Джим. -- Иди как можно скорее.
     Алан выбежал из комнаты.
     Из  горла  Брайена  донесся  хриплый  звук. Джим  обнаружил,  что глаза
раненого широко раскрыты и он пытается что-то сказать.
     -- Помолчи, Брайен, -- сказал Джим. -- Побереги силы.
     -- Который... час? -- наконец слабым шепотом выдавил из себя Брайен. --
Пора вставать? Я проспал?
     -- Ничего подобного, --  возразил Джим. -- Сейчас  ранний вечер.  Ты не
помнишь?  Мы сражались вместе с маленькими людьми против  полых  людей. Тебя
ранили --  совсем не сильно. Но ты потерял  очень много крови. Тебе придется
отдохнуть несколько дней.
     Несколько секунд Брайен неподвижно смотрел на него.
     -- Полых людей? -- наконец прохрипел он. -- Да -- теперь я вспомнил...
     --   Помолчи,   --  повторил  Джим.  --  Береги  силы.   Ты  должен  их
восстанавливать. Я  обещаю, что с тобой будет  все в порядке. Об  этом я сам
позабочусь.
     -- Ах... -- вздохнул Брайен, закрывая глаза. Глядя на него, Джим решил,
что его пациент  скорее уснул,  чем  потерял сознание.  Во  всяком  случае в
настоящую  минуту  он  едва ли мог  сделать что-нибудь  еще.  Джим  поправит
одежду, покрывавшую Брайена, чтобы тому было теплее.
     "Скоро принесут жаровню и лучины для факела,  -- подумал Джим, -- тогда
тут   будет  вполне  сносно".  Неожиданно  он  зевнул.   Только   теперь  он
почувствовал, как  ужасно  устал  от напряжения, в котором  находился с того
самого момента, когда  Брайен упал во дворе,  оглянулся по сторонам, куда бы
сесть, и заметил скамейку.
     Он снова  зевнул, но так и застыл  с разинутым  ртом, почувствовав, как
что-то острое уперлось ему сзади в шею.
     Джим хотел обернуться и посмотреть, в чем дело, но его остановил резкий
незнакомый голос, говоривший с шотландским акцентом:
     - Не двигайся! Теперь ты попался, чернокнижник! Конец твоим злодеяниям!
Этот бедный парень в кровати  - твоя последняя жертва! Сейчас ты отправишься
в преисподнюю!

        Глава 9
     Джим  был ошеломлен  --  не  только  от внезапной  опасности, но  и  от
изумления.  Похоже, у него за спиной стоял  какой-то сумасшедший  с оружием,
причем довольно  острым. Джим открыл  рот,  но не знал, что сказать.  В этот
момент раздался еще один голос.
     -- И ты не двигайся,  шотландец,  --  сказал  Дэффид,  также оказавшись
где-то позади Джима. -- Мой лук натянут до предела, а стрела  длиной в ярд с
широким наконечником касается твоей шеи.  Одно движение в сторону милорда, и
моя стрела вырвет из тебя хребет вместе с глоткой.
     На несколько мгновений наступила тишина -- как надеялся Джим, благодаря
замешательству  неизвестного шотландца, который  держал  у шеи  Джима что-то
очень острое. Потом снова послышался голос с акцентом.
     -- Ты можешь убить меня, -- проговорил  незнакомец --  но ты не спасешь
своего друга. Мак-Грегор не...
     Его неожиданно перебил третий голос, который Джим сразу узнал: это была
Лизет.
     - Лахлан  Мак-Грегор!  --  воскликнула она. -- Что  ты хочешь сделать с
лордом  Джеймсом? Что здесь происходит,  почему Дэффид нацелил на тебя  свой
лук? Не потому ли, что ты хочешь причинить зло этому достойному джентльмену?
     - Достойному джентльмену,  как же! --  ответил голос Мак-Грегора. -- Он
злой колдун! И я избавлю от него землю и поступлю так с каждым подобным ему,
что бы ни сделал этот трусливый лучник, стоящий за моей спиной.
     - Колдунов  не  бывает, -- возразил Джим, заимствовав  сию  отповедь  у
Каролинуса, который как-то  беседовал  с ним на эту тему, -- если не считать
магов, вставших на ложный путь. Я действительно маг...
     - Довольно болтовни!  -- перебил его  Мак-Грегор.  - Ты можешь избежать
позорного столба и огня, но тебе не избежать моего клинка...
     Его в свою очередь перебила Лизет.
     Как уже заметил Джим, люди четырнадцатого столетия  не проявляли особой
сдержанности в поступках,  и в еще меньшей степени они старались  сдерживать
свои  эмоции.  Хотя  обычно   вычурные   манеры  скрывали  это,  способность
действовать  и чувствовать с  полным самозабвением могла  проявиться в любой
момент. Теперь Лизет еще раз доказала это.
     Джим  уже знал о некотором сходстве ее голоса с голосами всех остальных
членов  семьи, однако он полагал, что  она не способна издавать столь мощные
звуки, как мужчины. Оказалось, он ошибался. Его жена Энджи могла при желании
издать весьма пронзительный  крик. Но  Лизет  явно  превосходила ее  в  этом
искусстве.
     -- И-и-и-и! -- завизжала Лизет. -- Отец! Сюда, скорее!
     Ее голос мог проникнуть сквозь все стены и перекрытия башни;  к тому же
он был  столь высок, что у  Джима зазвенело в ушах, и на мгновение он  почти
оглох.
     Когда к  нему  вернулась  способность воспринимать звуки,  Джим услышал
быстро приближающиеся голоса и среди них могучий бас  рода  де  Мер --  хотя
слов было не разобрать. Все оставались на своих местах еще несколько секунд,
затем в комнате внезапно загремел голос Геррака.
     -- Лахлан Мак-Грегор!  Опусти свой кинжал!  Как? Обнажать оружие в моем
доме против одного из моих  гостей -- и это ты, Мак-Грегор! Как ты объяснишь
это, сэр?
     Джим почувствовал,  что  острый предмет больше не  касается его шеи. Он
обернулся  и  увидел Геррака,  Лизет и Дэффида,  который все  еще  натягивал
тетиву  лука,  целясь в  шею  человека в  килте,  стоящего между лучником  и
Джимом.
     <i>--</i> Я думаю, теперь ты можешь отложить лук, Дэффид, -- сказал Джим.
     -- Хорошо, -- отозвался Дэффид. -- Но учти,  шотландец! Я натяну тетиву
быстрее, чем ты пошевельнешь рукой.
     - Я не допущу, чтобы мои  гости целились в моих гостей!  -- прогрохотал
Геррак.  --  Если  бы  милорд Джеймс не попросил  вас  опустить лук,  я  сам
приказал бы вам сделать это!
     - Разумеется, -- мягко ответил Дэффид, -- только  сила приказа  зависит
от того, кто его отдает.
     Тем  не  менее  он опустил  лук  и  ослабил  тетиву.  Человек  в  килте
повернулся к нему.
     - Мы еще встретимся! -- проговорил он. -- Кто ты?
     - Я Дэффид ап Хайвел, мастер  лучник из Уэльса, - ответил Дэффид.  -- И
меня нетрудно найти.
     - Уймитесь вы, оба! -- потребовал Геррак. -- Лахлан, в чем дело?
     - Я увидел здесь этого черного колдуна, которого вы называете  каким-то
лордом, и его жертву, этого несчастного в кровати,  который либо лишился сил
из-за злых чар колдуна, либо тяжело ранен и не способен им противостоять.
     Джим наконец взорвался:
     - Я не  колдун,  идиот! Я маг! Маги -- это люди, которые изучают магию,
чтобы  помогать  своим ближним,  как врачи изучают  медицину.  А сказки  про
колдунов рассказывают те, кто ничего не знает, а только пугает других.
     - Довольно! -- возмутился Лахлан. -- Я не желаю слышать, как оскорбляют
мою бабушку!
     Джим изумленно уставился на него:
     - При чем здесь твоя бабушка?
     - Это она рассказывала мне о колдунах и их черных делах! По-твоему, она
лгала?
     - Нет, --  ответил Джим. -- Вполне возможно, что  она сама верила в эти
истории. Но...
     -- Лахлан Мак-Грегор! -- вмешалась  Лизет.-  Ты просто не знаешь, с кем
говоришь и о чем.  Человек, который стоит перед тобой и которого ты считаешь
колдуном,  -- не  только  добрый маг,  он еще  вместе с рыцарем,  лежащим  в
кровати, и лучником, стоящим у  тебя за спиной, сражался против приспешников
Темных Сил, таких, как ваш Сид Хорни! Они бились целый день в неравном бою в
месте  под  названием  Презренная Башня, в болотах южной  Англии; и  об этом
сложены песни. Наверно, тебе просто никогда не доводилось их слышать!
     -- Как же, -- ответил Лахлан Мак-Грегор более мягким тоном, чем прежде,
почесывая  свой  плохо  выбритый  подбородок,  на  котором,  судя  по  цвету
сохранившейся  щетины, могла вырасти такая же рыжая борода, как и  волосы на
голове шотландца. -- Я,  конечно, слышал  песню, и  не раз.  Не хочешь ли ты
сказать, что в ней говорится об этих двоих?
     -- Именно это она и хочет  сказать!  --  послышался еще  один  голос, и
Жиль, протиснувшись между своим отцом и сестрой, вышел на середину  комнаты.
-- Мало  того,  я  был  с  лордом  Джеймсом  во  Франции, где он  вступил  в
единоборство с настоящим злым магом! Злой маг многократно превосходил его по
силе, но лорд Джеймс не только победил, но еще и спас мне жизнь! Я находился
вместе с  ним  несколько месяцев и могу засвидетельствовать,  что нет  более
благородного  и  отважного  противника  зла,  чем  сэр  Джеймс  де   Буа  де
Маленконтри, который сейчас стоит перед тобой!
     -- Вот оно  как?  --  пробормотал Лахлан и,  прищурившись,  взглянул на
Джима.
     -  Именно так! -- пророкотал Геррак. -- И об этом известно нам всем. Мы
отозвали  с охоты  мою дочь, его, а также  двух его друзей, чтобы они  могли
встретиться с тобой. Хорошо же ты его приветствуешь!
     - Ну что  ж, --  философски заметил Лахлан. -- Человеку не  дано всегда
быть правым.  Я забуду все, что  думал о тебе прежде, и ты, лорд Джеймс,  --
хотя у меня язык с трудом поворачивается называть англичанина лордом, - тоже
забудь и прости мне небольшое заблуждение, в которое я, по-видимому, впал.
     Год назад, когда они с Энджи  оказались в средневековом  мире, Джим  не
смог бы понять эту речь так хорошо, как теперь. Она представляла собой самое
чистосердечное извинение,  какое  только  мог произнести подобный субъект  в
четырнадцатом столетии, не нанеся при этом ущерба своему достоинству.
     - Все забыто, -- ответил Джим, протягивая руку. - Вот моя рука!
     Мак-Грегор  взял  предложенную  руку,  будто испытав на  миг  искушение
посостязаться, чье пожатие крепче, -- и примирение состоялось.
     - Отлично, -- сказал Геррак. -- Все  хорошо,  что хорошо  кончается. Но
запомните  мои  слова о ссорах под моей крышей, особенно ссорах с обнаженным
оружием.
     -- Милорд,  --  отозвался  Джим. --  Я,  со своей  стороны,  не  только
обязуюсь соблюдать  ваши правила,  но и выражаю вам свое почтение за то, что
вы их ввели.
     - И я тоже, -- поспешно добавил  Лахлан. -- Мне, конечно, известно, как
себя  вести в гостях, и не хуже, чем кому-либо в здешних краях; признаюсь, я
поддался естественному заблуждению.  Геррак,  мой  старый  друг, мой  кинжал
никогда больше не  увидит  света в твоем  замке,  если ты сам  не  разрешишь
обнажить его!
     -- Хорошо, --  прогрохотал Геррак. -- Теперь, когда это улажено, милорд
Джеймс, можем ли мы еще что-нибудь сделать для сэра Брайена?
     -- Сейчас ничего. Как только принесут жаровню, чтобы согреть комнату, и
зажгут факел...
     --  Они уже  должны  были  это  сделать!  --  В  голосе  Геррака  снова
послышались гневные ноты. Он обернулся к  Жилю. -- Жиль, узнай,  в чем дело!
-- И вновь обратился к Джиму:
     -- Что-нибудь еще, милорд?
     -- Я бы хотел, чтобы кто-нибудь побыл с Брайеном и позвал меня в случае
чего. Если вы  найдете людей, скажу  им, что  надо делать. Да, и как  только
прокипят и высушат покрывало, пусть сразу несут его сюда.
     --  Я думаю, оно уже высохло, --  сказал Геррак. Он повернулся к Лизет:
-- Последи за этим, Лизет. И  пришли двух толковых мужчин или  двух надежных
женщин -- а лучше и тех и других, -- чтобы присмотрели за сэром Брайеном. --
Он вновь  повернулся  к  Джиму, который  едва не  трясся от холода  в  своих
средневековых  подштанниках: --  Если вы соблаговолите  принять какую-нибудь
одежду,  принадлежащую  моим  сыновьям или мне,  мы будем  чрезвычайно  рады
услужить вам, милорд.
     -- Нет, благодарю  вас, -- поспешно ответил Джим. По  правде  говоря, у
меня есть запасной костюм.  Я надену его и  побуду  здесь, пока  не принесут
покрывало.
     -- Отлично, -- сказал Геррак. -- Насколько я понимаю, вы предпочитаете,
чтобы мы  оставили вас с сэром  Брайеном наедине. Так мы  и сделаем. Лахлан?
Лучник?
     - Если  милорд  согласен,  --  проговорил  Дэффид  все еще с  некоторым
упрямством.
     - Разумеется,  иди вместе  со всеми,  Дэффид.  Мы скоро увидимся,  и  с
тобой, сэр Лахлан, тоже...
     - Будь я рыцарем...  Я... -- пробормотал Лахлан. -- В общем, эта игра в
титулы для меня ничего не значит.
     Джим  удивился. Насколько  он  знал, в четырнадцатом  рыцари были как в
Англии, так и в Шотландии. Однако он кивнул и поправился:
     - Значит, увидимся, Лахлан Мак-Грегор.
     Все  вышли, оставив Джима с Брайеном. До последнего времени,  занимаясь
неотложными  делами, Джим не замечал,  как  холодно в комнате. Но теперь  он
трясся от озноба, роясь в  своем багаже -- весьма небольшом, поскольку иначе
его трудно было бы возить с собой.
     Джим  отыскал и  надел штаны,  затем достал изрядно помятую -- она ведь
была увязана  с  прочими вещами в один узел  --  куртку.  Одевшись, он сразу
почувствовал, как по  телу разливается тепло. Скоро вернулась Лизет, а с ней
две женщины и двое мужчин; они принесли жаровню и покрывало.
     Брайен  проснулся, когда двое мужчин  с  помощью  Джима подняли его над
кроватью,  чтобы приготовить  ему постель.  За  это  дело  Джим  взялся сам,
упрекая  себя за то, что  лично не сходил и за покрывалом, которое следовало
поберечь от прикосновения  грязных рук. Для  своего времени  сэр  Геррак был
превосходным хозяином  замка, однако его слуги, конечно, не служили образцом
чистоплотности.
     Джим не  мог  жаловаться, поскольку  слуги в его замке тоже без особого
энтузиазма  воспринимали  попытки  введения  новых  санитарных  норм.  Энджи
приучила  большинство   из  них  мыть   руки   перед  тем,  как   заниматься
приготовлением  пищи.  Но это  был,  по-видимому,  предел.  И  люди, которых
привела Лизет, ничем не отличались от любых других слуг в  отношении чистоты
тела и одежды.
     Поэтому   Джим  не  выказал  недовольства,  когда  Брайена  уложили  на
приготовленную  постель и укутали Во всяком случае, осмотрев покрывало, Джим
не  обнаружил на  нем новых насекомых, а прежних, наверное,  уничтожили  при
кипячении.   Пока  готовили  постель   для  Брайена,  Джим  успел  продумать
инструкции, которые следовало дать слугам. Затем он изложил свои соображения
Лизет:
     -- Лизет, давай я расскажу тебе, что нужно будет делать, а ты объяснишь
это своим людям; у тебя это получится гораздо лучше, чем у меня. Я бы хотел,
чтобы один  мужчина и  одна  женщина  постоянно бодрствовали. Они ни в  коем
случае  не  должны  пить из  кувшинов  или  любых  сосудов,  которыми  будет
пользоваться Брайен. Это очень важно...
     Тут он решил немного  слукавить для надежности,  воспользовавшись своей
репутацией мага.
     -- Стоит им нарушить этот запрет -- и они в ту же минуту сморщатся, как
высушенные на солнце жабы
     Джим  с удовлетворением отметил, что четверо слуг побледнели. По своему
опыту  он знал,  что никакое искушение  не сможет  преодолеть  того  страха,
который внушали подобные магические угрозы.
     -- Кроме  того, -- продолжал он,  -- они должны  постоянно поддерживать
огонь в жаровне и  следить, чтобы факел не погас, а также регулярно выносить
ночной  горшок.  Они  должны  подавать  сэру Брайену питье,  как  только  он
проснется, и вообще предлагать ему пить почаще. Но только  слабое  пиво. Ему
нужно как можно больше  жидкости, чтобы возместить потерю крови. А пока мы с
тобой сходим  на кухню  и  найдем там  телячью  печенку; ее  нужно  нарезать
мелкими  кусочками и  варить, пока не  получится суп.  Как  ты  думаешь, это
возможно?
     - Конечно, милорд, -- ответила Лизет. -- Я сама обо всем позабочусь.
     --  Хорошо. И  позаботься,  чтобы  люди,  которые будут  готовить  суп,
сначала хорошенько отчистили и вымыли с мылом  свои руки и посуду, в которой
будет вариться печенка.
     - С мылом? -- переспросила Лизет.
     - Ты не слышала про мыло? Это такое вещество,  которым пользуются маги.
-- Он на минуту задумался. - Ладно. Пусть они просто отчистят горшок так, он
блестел, нальют в него воды и вскипятят. Кипеть вода должна до тех пор, пока
они с  чувством и  расстановкой  -- как полагается  -- не прочтут десять раз
"Отче  наш". Потом горшок надо снять с огня, немного остудить и вылить воду;
после этого можно готовить суп. Вскипятите его и принесите сюда -- мы должны
постараться заставить Брайена съесть как можно больше.
     - Сэр Брайен любит суп из печенки?
     - Думаю, нет. Но ему все  равно придется его есть. И пить слабое  пиво,
сколько сможет.  Повторяю: вина  ему давать нельзя, как бы он ни  просил. Ты
сможешь растолковать это своим людям?
     -  Конечно,  милорд,  --  серьезно  ответила  Лизет.  Она повернулась к
слугам: -- Если  сэр Брайен умрет, будет считаться, что это вы убили его, не
позаботившись о  нем как следует. Поэтому делайте все в  точности как сказал
маг, иначе вас всех повесят. -- Она снова повернулась к Джиму: -- Думаю, все
будет в порядке. Не желаете ли теперь спуститься со мной в зал, сэр Джеймс?
     --  О  да.  Но  пусть  они меня  немедленно  позовут,  если  произойдет
что-нибудь  необычное.  И  еще,  одна  из женщин  должна  время  от  времени
проверять, не стал ли его лоб горячее.
     -- Вы слышали? - сказала им Лизет. -- А что это вы делаете, милорд?
     -- Я просто еще не полностью оделся,  -- ответил Джим, натягивая сапог.
Затем он вышел из комнаты вместе с Лизет и направился в большой зал.
     --  Ты  действительно  можешь их повесить?  -- спросил Джим, когда  они
спускались по  каменным ступеням винтовой лестницы. -- В конце концов, не их
вина, если Брайен все-таки умрет, хотя я уверен, что этого не произойдет. Во
всяком случае винить можно только меня.
     --  Что за странный вопрос? -- Лизет  взглянула на него своими большими
темными  глазами. -- Едва  ли мы  могли  бы  повесить вас, милорд. С  другой
стороны, кто-то ведь должен быть наказан.  Для этого и существуют слуги. Как
вам пришло в голову задать такой вопрос?
     -- Ну... -- пробормотал Джим, сделав неопределенный жест рукой.
     Ответ повис в воздухе. Но, к счастью, Лизет уже вспомнила о другом:
     -- Серокрылка вернулась, как я  и говорила. Я разговаривала с ней.  Она
снова видела отвратительного червя.
     - Извини, какого червя ты называешь отвратительным?
     -  О,  --  рассмеялась  Лизет.  --  Мы иногда  пользуемся  шотландскими
словами. Отвратительный  --  значит  безобразный, такой,  что на него  жутко
смотреть. Понимаете?
     Джим кивнул:
     - Продолжай. Ты говоришь, он снова видел этого червя?
     -  Она видела его, --  поправила Лизет. -- Да.  Червь сидел на  скале и
грелся на солнце. Наверное, где-то в Чевиот-Вудс.
     - Где-то в Чевиот-Вудс? -- переспросил Джим. -- Значит, твоя Серокрылка
точно не знает, где она его видела?
     - О, конечно, она знает. Просто она видит разные  места на земле совсем
не так, как мы. Я узнала от нее только, что туда недолго лететь от замка, но
это может быть  и пять миль, и  пятьдесят,  смотря  по тому, как она летела.
Наверно, все-таки ближе к пятидесяти, тогда червь и в самом деле находится в
глубине Чевиот-Хиллз, на территории полых людей.
     - Жаль, точнее не узнать, -- задумчиво проговорил Джим.
     -  Могу  спросить  Снорла, когда  увижусь  с  ним в  следующий раз,  --
предложила  Лизет. Снорл  расстался  с ними, прежде  чем они  завидели башню
замка. Вероятно, он питал такую же неприязнь к  человеческим постройкам, как
Apaгx --  волк, который дружил  с  Джимом  и жил  в  окрестностях де  Буа де
Маленконтри.
     - А когда ты увидишь его в следующий раз? -- спросил Джим.
     --  О,  завтра,  а может,  и через неделю --  кто предскажет  поведение
Снорла, да и  вообще почти  всех  зверей и  птиц?  Они  не привыкли думать о
времени и расстояниях так, как мы.
     -- Ну, а размеры? Какой величины этот червь?
     --  Это тоже  трудно узнать  у Серокрылки. Сначала  она сказала, что он
больше зайца. Но он, конечно,  должен был быть гораздо больше, и я спросила,
не  такой ли он, как корова. Серокрылка подумала  и сказала,  что больше.  В
общем, он точно не меньше телеги. Я просто  не могла придумать для сравнения
ничего больше, чем телега.
     -- И у него глаза на стебельках?
     -- Да, точно!  Откуда  вы  знаете?  Она так  и  сказала. Как у огромной
улитки или, скорее, слизня.
     -- Боюсь, что  именно с таким червем  и  сражался  Брайен у  Презренной
Башни, -- вздохнул Джим.
     К тому времени они уже спустились по лестнице  и входили в  зал. Геррак
со  своими сыновьями, а  также  Лахлан Мак-Грегор и Дэффид сидели за высоким
столом. Джим и  Лизет  подошли и по приглашению Геррака, прозвучавшему почти
сразу после их появления, заняли места на скамье напротив хозяина.
     --  Как там  сэр  Брайен, милорд? -- осведомился Геррак, наполнив кубок
для  Джима.  Лизет  он предоставил  действовать  самостоятельно;  она  и  не
терялась.
     -- Надеюсь, с ним  будет  все в порядке, --  ответил  Джим. --  Как  вы
знаете, он потерял очень много крови. Рана неглубокая, но тянется через весь
левый бок. Я  сделал все, что  мог.  Теперь, если  за  ним ухаживать, почаще
поить и давать ему как можно больше супа, который  я просил  приготовить для
него, тогда,  думаю, к  концу недели он будет на ногах. По крайней  мере, он
сможет вставать, ходить и сидеть с нами за столом.
     --  Ой!  --  воскликнула Лизет.  -- Я совсем  забыла, милорд.  Мне надо
распорядиться, чтобы этот суп начали готовить. Вы позволите, отец?
     - Непременно. Иди! Не задерживайся! -- Геррак указал ей на кухню. Лизет
встала из-за стола и покинула зал.
     -- Досадно, что он  не может быть с нами сейчас,  -- сказал  Геррак, --
когда нам надо обсудить такое важное дело.
     Только теперь Джим заметил,  как серьезны лица всех сидящих за  столом.
Он  сделал  большой глоток  вина, потом  еще один  и  наконец осушил  кубок.
Терпкое красное вино показалось ему необычайно вкусным и  приятным.  Похоже,
дала  знать  о  себе  не только жажда;  Джим  все  то  время, пока возился с
Брайеном, находился в жутком напряжении.
     Когда Геррак вновь наполнил его кубок, Джим не стал возражать. Впрочем,
его мысли были заняты  не вином. Он пытался связать  воедино внезапный визит
шотландца,  появление  отвратительного  червя,  полых  людей  и  возможность
второго фронта, которую  упоминал Геррак и  от  которой столь  легкомысленно
отмахнулся Каролинус.
     Маги тоже ошибались.

        Глава 10
     - Тут я соглашусь, -- говорил между тем Лахлан, задумчиво наполняя свой
кубок и отпивая из него.  -- Вторжение готовится в Англию, а он единственный
англичанин среди нас.
     -- Не считая милорда  де Буа  де Маленконтри, -- поправил Геррак. -- Он
тоже англичанин.
     У Джима едва не сорвалось с языка, что он  не англичанин, а американец,
однако   он  вовремя  спохватился.  Едва   ли   ему  удалось  бы   объяснить
присутствующим, что он имеет в виду.
     --  И  все  же странно, --  заметил Дэффид,  -- что шотландец, валлиец,
нортумбрийцы и даже англичанин сообща держат совет по такому делу.
     -- Не будем говорить об этом! -- строго сказал Геррак. -- Если уж на то
пошло, Нортумбрия стала Нортумбенлендом, и, значит, мы теперь тоже считаемся
англичанами. К тому же дело касается не только Нортумберленда и Англии, но и
Шотландии с Уэльсом. Если  сюда придут французы,  мы быстро увидим, что хрен
редьки  не слаще. Ведь  каждый  француз, имеющий право носить оружие,  будет
стремиться приобрести новые  земли за счет их прежних  владельцев -- неужели
вы  об этом никогда не думали? Это коснется и Уэльса, и, несомненно, Англии,
также может грозить и Шотландии, стоит им только завладеть Границей.
     - Тут я тоже согласен, -- пробормотал Лахлан. -- Золота  французы  дают
немало;  но никакой король не  станет тратить золото ради  одной  дружбы или
ради  такого  ненадежного соглашения,  как старинный  союз между Францией  и
Шотландией. -- Он посмотрел на Джима в упор. -  Одним словом, сэр Джеймс, --
я  буду  называть  тебя так, это мне  легче произнести, чем "милорд", --  мы
говорим  о вторжении в Англию из Шотландии;  оно будет оплачено  французским
золотом и шотландской кровью, которой прольется  немало, прежде чем появится
хотя бы надежда захватить Англию, -- но едва ли такая надежда появится.
     - Значит,  вы беспокоитесь  за  жизнь  шотландцев? - спросил  Джим.  --
Почему же тогда ты, шотландец, явился сюда и предупреждаешь того,  кто может
завтра  стать твоим противником,  о том, что шотландцы  готовят  вторжение в
Англию?
     - Потому что Геррак имеет право знать об этом, -- ответил Лахлан. -- Мы
все  можем  стать  жертвами  французов.  Кроме того, я  не  друг Мак-Дугалу,
который спит и видит, как втянет  Шотландию  в эту кровавую  бойню. Я  бы не
возражал против  вторжения  в Англию,  если бы оно имело  шансы на успех. Но
таких шансов нет.
     -- А почему их нет? -- осведомился Джим с чрезвычайным интересом.
     -- Потому что проклятые французы  не явятся в  нужный момент! --  почти
выкрикнул  Лахлан, стукнув кулаком по столу. -- Они никогда  не  являлись, и
теперь будет то же самое! Французы хотят, чтобы люди из наших кланов таскали
для них каштаны из огня голыми руками. Пусть шотландцы завоюют Англию -- вот
тогда  французы  приплывут.  И  со свежими  силами обрушатся  на  тех  самых
шотландцев, которые добыли  для  них эту  землю.  Как  же им  иначе получить
выгоду?
     --  Ты еще не  сказал, почему ты так уверен в  том, что они не поступят
иначе, -- напомнил Дэффид.
     -- Потому  что  французы всегда были такими, -- заявил Лахлан.  --  Они
стараются  подкупить шотландцев,  чтобы  те завоевали  для  них Англию.  Они
всегда поступали так и теперь не могут  поступить иначе. Что получится, если
Шотландии и Франции придется делить  между собой Англию? Если  до сих пор  у
них  не было повода  для  войны, то  теперь-то  уж  он  будет!  Разве  может
получиться иначе?
     Странным образом акцент Лахлана то появлялся, то  исчезал. Временами он
говорил как все остальные. Иногда же его едва можно было понять.
     -- Зная англичан и французов, я тоже считаю, что иначе и быть не может.
-- заговорил  Геррак. -- Милорд Джеймс, мастер  лучник и сэр Брайен, если бы
он здесь присутствовал, -- я должен вам сказать,  что разделяю  точку зрения
Лахланна.  На Границе не  может  быть  прочного  мира  между  шотландцами  и
англичанами -- в этом  нас убеждает вся  наша жизнь. Нет ни одного шотландца
или   англичанина,   который  охотно  отдал   бы  свои  владения  французам.
Несомненно, Лахлан принес нам правдивую весть. Теперь нужно обсудить не саму
возможность такой  войны,  а то, как  она начнется и  что нам  делать, чтобы
попытаться воспрепятствовать ее продвижению на юг.
     - Вам известно, откуда будет нанесен первый удар? -- спросил Джим. -- И
какими силами? Если это будет целая армия...
     - Если бы так, -- вздохнул Геррак. -- Боюсь, дело гораздо хуже.
     -  Как? Что вы имеете в виду? -- удивился Джим, не понимая, почему этот
могучий  воин с большим опытом сражении в  приграничной области говорит чуть
ли не с отчаянием, хотя боевые действия еще даже не начались.
     -  Как?  -- повторил Геррак.  -- Очень просто. Это не  армия.  Это наши
старые враги, с которыми вы уже встречались. Те, что ранили сэра Брайена.
     -  Кто?  Вы имеете  в  виду... -- проговорил  Джим,  желая окончательно
удостовериться.
     - Полые люди, -- подтвердил Геррак.
     Вот оно!
     "  В самую точку, -- подумал  Джим. -- А полые люди, в свою очередь, --
марионетки в руках Темных Сил".
     - Так!  -- произнес он.  -- Но  я что-то не  вижу тут проблемы. Сколько
всего полых людей? Наверное, не более двух тысяч?
     -- Возможно, -- согласился Геррак. -- Хотя  точно никто не знает. Никто
из живых.
     -- Ну вот, видите, -- продолжал Джим, чувствуя, что под действием  вина
становится  разговорчивее, чем обычно. -- Для любого вторжения из Шотландии,
чтобы оно  имело шансы на успех,  необходимо по крайней  мере тридцать тысяч
человек, не так  ли?  Тридцать  тысяч хорошо вооруженных воинов. Может быть,
сорок-пятьдесят тысяч. Может, даже больше...
     -- Какая разница, сколько воинов в шотландской армии, -- резко  перебил
Лахлан. -- У  Англии  их  все равно больше. Здесь главное  --  ударная сила.
Полые люди. Что можно сделать даже с двумя тысячами, если их нельзя убить?
     -- Но их можно убить... -- возразил Джим.
     -- Только  на время! Если  они  могут  воскреснуть  через сорок  восемь
часов, значит, через сорок восемь часов они способны снова убивать смертных,
которые уже  не  поднимутся!  Как ты  думаешь,  почему  им удается так долго
удерживать Чевиот-Хиллз -- и никто их оттуда не выкурит?
     --  Но...  --  начал было  Джим, желая возразить,  и  вдруг  понял, что
возразить  нечего. Во всяком  случае, Лахлан указал на достаточно  серьезную
проблему. И все же Джим не  представлял себе, каким образом полые люди могли
бы  обеспечить  вторжение  в  глубь  территории  Англии  и  решающую  победу
шотландцев. Полых людей было все же слишком мало.
     -- Черт бы тебя побрал! -- У Лахлана снова появился сильный шотландский
акцент. --  Как ты не понимаешь!  Они не могут  проиграть -- я имею  в  виду
полых людей!  Если они  оставят кого-нибудь  одного  --  или для  надежности
нескольких -- в Чевиот-Хиллз  -- остальных можно убивать сколько угодно, они
все равно вернутся за добычей, да  еще и  за деньгами, которые им  заплатили
французы!
     - Но зачем им добыча и деньги? -- изумился Джим. -- Ведь они мертвецы и
у них нет тел.
     - Они могут быть  мертвецами,  -- сказал Лахлан. -- Но пока они живы, у
них  есть  тела,  так  же как  у  нас,  и  те  же потребности в пище, вине и
женщинах. Это в них самое отвратительное.
     -- Да, конечно, -- согласился Джим. -- И все же...
     -  Все же шотландская  армия не  победит. Не сможет победить! Рано  или
поздно английские войска с помощью таких лучников,  как наш валлийский друг,
-- ведь шотландские  армии и прежде терпели поражения из-за того, что  у нас
нет столь же искусных лучников, -- окружат и разгромят шотландцев.
     Он  пристально  посмотрел  на  Дэффида,  но   выражение  лица  валлийца
нисколько не изменилось.
     - Все, кто не спасется бегством, погибнут. Большинство полых людей тоже
погибнет; но некоторые могут спастись  --  захватят  добычу и исчезнут перед
решающей битвой.  Англия  сможет  бросить все свои  силы  против шотландцев,
потому что  -- я опять  повторяю  -- французы  не явятся!  -- Лахлан умолк и
обвел  мрачным  взглядом всю  компанию. -- Французы ни  за что  не высадятся
вовремя, чтобы  помочь нам. Нам  одним придется бороться  с  Англией, а  эта
страна больше,  богаче  и сильнее  нашей. Защищаться от англичан  мы  можем,
когда они появляются среди наших  гор, рек и озер; но если мы пойдем на них,
у  нас  нет  шансов  победить.  Каждый  добрый  шотландец  знает это. --  Он
отхлебнул из своего кубка, глубоко вздохнул и продолжал уже спокойнее: -- Но
Мак-Дугал надеется, что французы высадятся. Среди  англичан начнется паника,
и их силы будут  расколоты; тогда мы  одержим легкую победу еще  раньше, чем
высадятся   все   французы.  После   этого  мы  сможем   сказать  французам:
"Возвращайтесь  восвояси". И  они,  как  воображает  Мак-Дугал,  с  радостью
сделают это, потому что прибыли только ради старинного  союза, чтобы оказать
нам помощь! -- Последнюю фразу Лахлан произнес с презрительной усмешкой.
     -- Почему  ты  так  уверен, что  полые люди  добьются  успеха, напав на
Англию?  -- спросил Джим. --  Конечно,  они остаются  мертвыми  только сорок
восемь  часов,  но  все-таки  их  можно  убить;  и  скорее  всего  англичане
достаточно  быстро  научатся выводить  их  из  строя,  а шотландцы  не много
выиграют от союза с ними.
     -- Ты думаешь? -- Лахлан снова наполнил свой кубок и взглянул на Джима.
--  Когда вы втроем встретились с ними по пути в замок, как мне  рассказывал
Геррак, каким было ваше первое чувство?  Чего вам больше хотелось: сражаться
или бежать?
     Джим оказался в  затруднительном  положении. Брайену и, возможно,  даже
Дэффиду, очевидно, хотелось скорее бежать,  чем сражаться, когда они впервые
увидели живые доспехи, несущиеся на них галопом на невидимых конях. Сам Джим
испытывал  скорее любопытство, чем  страх.  Однако любая  попытка  объяснить
причину этого  любопытства  присутствующим завела бы его слишком далеко. Ему
пришлось  бы рассказать, что  он явился из  другого  мира, где  люди, увидев
нечто непонятное, даже и не думали о колдовстве и привидениях.
     --  Конечно, встретившись  с таким видением, сначала хочется бежать, --
ответил Джим. -- Когда доспехи и  оружие  двигаются сами собой,  это  сильно
смахивает на нечистую силу...
     - Значит, ты согласен! -- воскликнул Лахлан. -- Хотя то  же самое можно
сказать  и  короче.  Как  же,  по-твоему,  поведут  себя  англичане,   когда
столкнутся с полыми людьми, никогда даже не слыхав о них прежде?
     --  И  мы  не  слышали, -- сухо заметил Дэффид. --  Но мы  не побежали.
Конечно, не каждый поступит в таком случае как милорд, сэр Брайен и я.
     -- Именно об этом я и говорю! --  продолжал Лахлан,  быстро взглянув на
лучника.  -- Полые люди зайдут далеко потому, что большинство людей побежит,
едва завидев их.  Если  у  них достаточно невидимых коней, которые, конечно,
тоже  призраки, всадникам будет  совсем нетрудно догнать  и убить убегающих.
Даже одной атаки полых людей в полном вооружении на призрачных конях хватит,
чтобы рассеять любое войско, противостоящее шотландцам... по крайней мере, в
начале  войны.  --  Лахлан остановился, чтобы перевести  дух.  Он уже  почти
кричал.  --  Значит,  некоторое  время  шотландцы  во  всех  стычках   будут
одерживать победы  и прорвутся в  глубь Англии. Тем временем  слухи о  полых
людях  опередят  их  и внушат англичанам  еще  больший ужас. В  конце концов
найдутся  люди, которые  обнаружат,  что  этих  призраков можно убивать,  по
крайней  мере на  время. Но к тому шотландцы окажутся уже слишком далеко  от
Границы, и их можно будет  окружить. Как я говорил, англичанe сумеют собрать
гораздо  больше  сил;  они к тому же  скоро  поймут,  что  самый надежный  и
безопасный способ борьбы с полыми людьми  -- убивать их  из  луков, опять же
подобно нашему другу.
     Лахлан умолк, и наступила тишина. Потом заговорил Геррак:
     -- Надеюсь,  теперь картина вам  ясна,  джентльмены. -- Он взглянул  на
Джима и Дэффида. --  Каков бы ни был  исход, он не сулит  ничего хорошего ни
шотландцам,  ни  тем, на кого они собираются напасть; захватчики  ограбят  и
предадут огню и мечу все земли, по которым пройдут. Есть  только один способ
избежать  разорения,  смерти  и  предполагаемой  высадки  французов: вовремя
остановить полых людей. Но как их остановить, я, признаться, не знаю.
     -- Полых людей  можно окружить  и перебить, --  сказал Дэффид. -- Разве
здесь  не говорилось, что, если убить их  всех до одного, они уже никогда не
воскреснут? Значит, нужно как-то собрать их в одном месте, оцепить это место
силами приграничных жителей, -- пожалуй, тут охотно помогут и маленькие люди
-- и позаботиться о том, чтобы ни один из полых людей не скрылся.
     Шотландец презрительно усмехнулся.
     -- Лахлан, -- обратился к нему Геррак, -- ты всегда отличался скверными
манерами,  но теперь  твое поведение особенно неуместно.  Наши  друзья всеми
силами  стараются помочь  нам выйти из этого сложного положения.  Давайте же
послушаем  их. Возможно, они не знают решения, но их слова могут вывести нас
на правильный путь.
     К удивлению Джима,  лицо шотландца внезапно утратило мрачное выражение.
Он выпрямился и посмотрел на Джима и Дэффида.
     Простите меня, -- проговорил  он,  обращаясь  к ним, и в  его голосе не
осталось  ни  малейшего  акцента. -- Геррак  совершенно прав. Иногда я бываю
грубым керлом, и похоже, таким я  был сейчас. Согласны  ли вы простить меня,
джентльмены?
     Джим  и  Дэффид  поспешно  выразили свое  согласие; Джим  между тем  на
минутку задумался  над  словом  "керл". В  конце концов  он  решил, что  это
шотландская форма средневекового английского "carle"  -- "неотесанный мужик,
деревенщина".
     -- Очень  хорошо,  -- кивнул Лахлан. -- Благодарю вас  за любезность. А
теперь я готов слушать. -- Он сложил руки и стал ждать.
     -- Что касается того, чтобы собрать их вместе прикончить всех сразу, --
продолжал Геррак, --  это, конечно, решило  бы все наши проблемы, однако, по
правде сказать, об  этом  мы уже говорили здесь, на Границе, не  раз, но нам
никак не удавалось придумать, как именно это сделать. Получается нечто вроде
истории  про  мышей,  которые  хотят  проучить  кота,  а  потом  одна из них
спрашивает,  кто это  сделает, --  и наступает мертвая тишина, потому что на
такой вопрос ответа нет. У нас на Границе хватает народа, и каждый настолько
ненавидит полых людей, что  готов забыть все распри и обиды ради того, чтобы
избавиться от общего  врага. Но вновь и  вновь возникает вопрос: как узнать,
всех ли удалось убить?
     - И никто не придумает, как собрать их всех одновременно в одном месте?
-- спросил Дэффид.
     Геррак отрицательно покачал головой:
     - Может быть, у вас есть какие-нибудь идеи?
     -- У  меня нет,  --  ответил  Дэффид. --  Но я  всегда  считал, что нет
вопроса  без  ответа.  --  Он обратился к Джиму:  --  Джеймс, ты  не  можешь
придумать  какой-нибудь способ  заставить  их  собраться  в  одном месте, --
например, с помощью магии?
     Геррак и Лахлан  с  удвоенным вниманием  посмотрели  на Джима; вместе с
Дэффидом они ждали ответа мага. Джим задумался. Как это ни  печально, ему  в
очередной раз  пришлось  столкнуться с  безоглядной и  всеобщей  верой людей
четырнадцатого   столетия  в   силу   магии.  Будто  маг   с  помощью  своих
сверхъестественных  способностей  может  сделать  все, что угодно,  и решить
любую проблему!
     --  По  правде  говоря, -- наконец  ответил  Джим,  -- я  тоже не  могу
придумать ничего подходящего.
     Геррак и Лахлан вдруг будто немного  опустили головы,  -- вероятно, оба
расслабились.
     --  Но  если вы  дадите  мне  время  подумать,  --  добавил  Джим, -- я
постараюсь найти какое-нибудь решение.
     --  Думай  сколько  угодно, --  быстро  сказал  Лахлан.  --  Мы  охотно
подождем. Но сомневаюсь, что у тебя  появится  хотя бы одна идея, которую бы
мы уже не обсуждали и не сочли в конце концов совершенно бессмысленной.
     За столом воцарилась тишина. Геррак сам налил гостям вина, и все, кроме
Джима, принялись пить, глядя в свои кубки или просто в никуда.
     Молчание продолжалось несколько минут. Потом Джим заговорил:
     -- В таких случаях иногда полезно узнать как можно больше подробностей.
--  Он взглянул на Лахлана:  --  Не  мог бы ты рассказать,  как тебе удалось
узнать о планах вторжения; и еще расскажи поподробнее о том,  как оно должно
начаться и кто в нем будет участвовать.
     - Ну, -- медленно проговорил Лахлан, -- дело в том, что я лично был при
дворе -- шотландском, разумеется, --  в течение последних десяти месяцев. --
Он  прокашлялся и, прежде  чем продолжить,  приложился к своему кубку.  -- Я
занимался кое-какими собственными делами,  но  благодаря любезности  милорда
Арджила, с которым я немного знаком, был и в самом дворце. -- Он отвел глаза
от кубка и взглянул на сидящего напротив Джима.  --  Вот так  я и услышал  о
плане  вторжения.  Началось   все,   как  водится,  со  слухов.  Кто-то  при
французском  дворе проболтался;  слухи дошли  до  друзей  Франции  при нашем
дворе,  возможно,  даже  до  самого Мак-Дугала.  Потом  эти  друзья  Франции
разнесли весть по всему двору; и наконец  Мак-Дугал  -- он  вхож к королю --
поговорил с ним на эту тему.
     - Понятно, -- пробормотал Джим, почувствовав, что рассказчику требуется
некоторое поощрение.
     Лахлан кивнул:
     -  Идея  стала  пользоваться большим  успехом,  у Мак-Дугала  появилось
множество сторонников  при дворе. И наконец они начали строить планы. --  Он
прервал свой рассказ и обратился к Герраку: -- Геррак, вы ведь встречались с
милордом Арджилом. Считаете ли вы его мудрым человеком?
     - Да, пожалуй, -- ответил Геррак.
     -  Так  вот, милорд Арджил  не  видит  смысла в этой  безумной  попытке
вторжения в Англию. Он, как и я и кое-кто  еще, видит, что Франция стремится
загребать жар только чужими  руками;  она уже не  раз обещала нам помощь и в
лучшем  случае лишь отчасти выполняла свои обещания. В  общем, милорд Арджил
поручил мне разузнать их планы. Как мне это удалось -- мое личное дело: но я
узнал, что французы обещали прислать денег, которых ожидают при дворе со дня
на день;  затем Мак-Дугал отвезет деньги полым  людям, чтобы склонить  их на
сторону  шотландцев.   Конечно,  полые  люди  получат  только  часть  денег.
Остальное он отдаст им после  успешного завершения  всего предприятия. Но во
всяком случае Мак-Дугал должен  скоро  встретиться с вождями  полых людей --
если  у них вообще есть  вожди; кое-кто  в этом  сомневается.  --  Он  опять
взглянул  на Джима. --  Я надеялся  с помощью приграничных  жителей -- или с
вашей -- помешать Мак-Дугалу встретиться с полыми людьми, а  без денег они и
с места не сдвинутся. По правде говоря, мне известно, когда и каким примерно
путем поедет  Мак-Дугал. Перехватить  его  совсем  несложно; имея достаточно
людей, мы сделаем это без особого труда, а деньги заберем себе.
     --Лахлан,-- нахмурился Геррак.-- Как ты можешь думать о золоте, когда в
опасности  Шотландия, Граница  и все  остальное? Неужели для тебя  это  лишь
повод, чтобы похитить это золото?
     --  Я  думаю  обо  всем вместе!  -- заявил  Лахлан. --  Ведь если он не
заплатит полым людям,  они для него и палец о палец  не ударят. Разве это не
ясно?
     -- Конечно, это очевидно, -- пробормотал Дэффид.
     -- Ну  вот! -- воскликнул Лахлан, обращаясь к Герраку и Джиму. -- Слова
валлийца попадают в цель не хуже, чем стрелы из его лука!
     Геррак покачал головой:
     -- Это простое решение, слишком простое. Все приграничные замки, и наши
в  первую очередь, находятся в пределах досягаемости шотландского короля. Он
скоро дознается, что мы  приложили руку  к похищению французского золота,  и
его войско  обрушится  на нас. У меня  нет  ни  малейшего желания, чтобы мою
семью вместе со мной повесили на стропилах моего собственного дома!
     -   Но   ведь  французское   золото   --   это  тщательно   сберегаемый
государственный секрет,  --  возразил Лахлан.  -  Король  сам  предпочел  бы
молчать о нем, тем более если оно будет украдено...
     -  А как насчет Мак-Дугала?  -- перебил Геррак. -- После  короля  менее
всего я хотел бы видеть здесь родственников Мак-Дугала, которые сровняют мой
замок с землей за то, что  я убил или  приложил руку к убийству или хотя  бы
ранению  вождя их  клана. Результат будет тот же, как если бы король узнал о
моей причастности к похищению  золота. Нет, Лахлан, просто украсть деньги --
это не выход!
     -- Ну что ж... -- Лахлан повернулся  к  Джиму: -- Тогда не мог бы  ты с
помощью магии превратить золото в  медь или  что-нибудь подобное? Полые люди
едва ли будут в восторге, если Мак-Дугал попытается подкупить их медяками.
     - Не знаю, -- ответил Джим, и тут ему в голову пришла отчаянная  мысль.
-- Но  если хотите, я могу узнать.  -- Слегка повернув голову, он заговорил,
обращаясь к пустому пространству: -- Департамент Аудиторства? У вас хранится
мой магический счет. Могу я превратить золото в медь?
     -- Нет, -- ответил глубокий бас, доносившийся вроде бы из некой точки в
пустоте на высоте примерно трех футов, именно оттуда, куда смотрел  Джим. --
Даже маг ранга  ААА должен иметь  особые основания на подобное  превращение.
Равновесие драгоценных металлов в мире не должно нарушаться даже на грамм.
     Когда  голос  Департамента  Аудиторства  умолк,  Лахлан  и  Геррак  еще
несколько секунд  пребывали  в  легкой  прострации.  Этот голос  произвел бы
достаточно  сильное  впечатление  и сам  по  себе.  К  тому  же то,  что  он
неожиданно послышался из ниоткуда после вопроса  Джима, не могло не поразить
людей  четырнадцатого  столетия.  Лишь  Дэффид,  который   уже  слышал,  как
Департамент   Аудиторства  отвечает  на   какой-то  вопрос  Джима,  сохранил
присутствие  духа.  По-видимому,  он  даже  получил удовольствие.  Дэффид не
улыбнулся, но около глаз у него появились веселые морщинки. Однако остальные
будто лишились дара  речи, и Джим даже забеспокоился, поскольку их безмолвие
слишком затянулось.
     --  Значит,  превратить  золото  в  медь  тоже  не удастся, --  нарушил
молчание Джим.
     Взор Геррака принял осмысленное  выражение; Лахлан мигнул, словно придя
в себя. Его изумление тут же сменилось недовольством, и, когда он заговорил,
в его голосе опять послышался шотландский акцент:
     -- Если ты не можешь превратить золото в медь, какой же ты  маг? Что же
ты тогда можешь?
     --  Как  раз об этом я и думаю, -- напомнил ему Джим. -- Дайте мне  еще
немного времени.
     - Ладно, ладно, -- проворчал Лахлан. -- Давай.  Мы подождем, по крайней
мере еще немного мы можем подождать.
     Джим  не мог  понять,  чем  вызвана перемена  в  настроении Лахлана, --
разочарованием от того, что Джим оказался бессилен превратить золото в медь,
или просто усталостью от долгих бесплодных  попыток  придумать, что  делать.
Джим  отпил немного вина и  глубоко задумался. Вне всяких  сомнений,  Дэффид
прав. Всякая проблема должна иметь хотя бы какое-нибудь