ял его, и  они  двинулись
дальше;  свет факела  сделал окружающую темноту  еще гуще, --  казалось, они
находятся  внутри шара дрожащего желтого  света,  стволы деревьев,  камни  и
кусты неожиданно возникали из темноты и исчезали у них за спиной.
     Джим признавал,  что этот поход жутковат даже  для него,  ведь он знал,
что в  этом  альтернативном мире существуют, кроме животных, и другие твари,
которые  могут  напасть.  Они не  были,  строго говоря,  сверхъестественными
созданиями. Эти твари  принадлежали  к существам,  которых Каролинус называл
естественными.
     Однако  большинство из  них были  не  так  уж опасны  для  вооруженного
человека, такого, как тот, кто шел рядом, держа высоко над головой факел и с
опаской оглядываясь по сторонам. Многие из этих созданий, такие, как дриады,
были вполне дружелюбны или безвредны.
     Правда, ночные тролли,  особенно  довольно  крупные, могли представлять
угрозу -- они достигали веса взрослого мужчины и обладали клыками и когтями.
Но это были крайности.
     Естественные существа были  чем-то средним  между  людьми  и стихийными
духами. Перед такими  воинами, как тот, что шел  рядом с Джимом, у  них было
одно  преимущество:  они  владели  магией.  Но   это  было  их  единственным
преимуществом, которым они могли воспользоваться или нет.
     На самом  деле, как говорил Каролинус, естественные  существа  не умели
использовать настоящую  магию.  Это могли делать только  люди, которые имели
способности и  интересовались магией,  а,  как понял Джим,  таких было очень
немного.  Большинство  людей  этого мира  напоминали Арагха -- волк не видел
ничего хорошего в  магических способностях и предпочитал обходиться без них.
Только  Арагх не боялся темноты, в  отличие  от воина, который  шел  рядом с
Джимом.
     Джим обратил  внимание  на то,  что по  лесу гуляет легкий ветерок.  Он
должен  был  почувствовать этот ветерок еще  на  открытом пространстве между
замком  и  лесом.  Теперь  он  заметил  дуновение  в  ветвях  деревьев,  оно
сопровождалось мягкими стонущими звуками, казалось исходящими со всех сторон
сразу. Это был всего лишь ветер, а Джим не был суеверным, но обстановка явно
не вызывала умиротворения.
     Однако Джим с Амитом были уже почти у цели. Вся прогулка по лесу заняла
менее пяти  минут, и не  успел  Джим подумать об этом,  как  они  подошли  к
обломку ствола молодого  вяза, сломанному на высоте четырех футов над землей
и погибшему. По середине  пня вниз сбегала трещина. Джим и Амит остановились
перед  пнем, и Джим полез в один из  своих внутренних карманов.  Эти карманы
Энджи собственноручно пришила  не свойственным  средневековью образом, чтобы
Джим  мог  носить кое-какие свои  вещи незаметно. В  этом  мире  мелкие вещи
носили  в  мешках  или  кошелях,  которые вешали  на плечо или привязывали к
поясу.
     Из кармана  он вынул  красный матерчатый  лоскут дюймов  четырнадцати в
длину и четырех в ширину. Он обвязал лоскут вокруг пня, защемив один конец в
трещине сверху, так, чтобы тряпку не так-то легко было сорвать.
     --  А  теперь,  -- сказал он Амиту, --  отойди на  несколько  шагов.  Я
займусь магией...
     Джим  взглянул  на  своего   спутника  --  на  лице  у  того  отразился
неподдельный  ужас.  Ночью  в  лесу  уже  страшно.  Но  находиться  рядом  с
человеком, который занимается  магией, пусть даже  это твой лорд,  было выше
сил Амита.
     -- Зажги второй факел, -- сочувственно проговорил Джим, -- а тот, что у
тебя, оставь мне.
     -- Спасибо, милорд, -- с облегчением проговорил Амит.
     Его зубы стучали.  Он зажег  второй  факел  и  ушел. Джим удивился, что
Амит, отойдя  так  далеко, ярдов  на тридцать, а то и больше,  не  потерялся
среди деревьев. Джим видел свет его факела. Он опять повернулся к пню.
     Взяв факел, который уже на три четверти сгорел, Джим отошел от пня шага
на  четыре. Несмотря  на  ранг  С, который он  получил  благодаря  тому, что
Каролинус  откровенно пригрозил  закрыть  собственный  счет  в  Департаменте
Аудиторства,  Джим  знал,  что он  слаб  как  волшебник.  Но  он  потихоньку
продолжал учиться.
     Этой зимой он много занимался и  удивился, сколько еще ему надо узнать.
Это  напоминает  математику,  подумал  он. От  арифметики -- к  алгебре,  от
алгебры -- к высшей математике, причем  решение задачи выражается  все более
сложной  формулой.  В случае с  магией это  выливается в  нечто большее, чем
однострочные заклинания, которые он обычно использовал.
     Дело в том, что команды из одной строчки являлись финальным заклинанием
элементарной магии, которой, кроме этой строчки, ничего и не требовалось. Но
в данном случае надо было сделать еще кое-что.
     К счастью, в построении начальной части заклинания имелась определенная
свобода.  Для  этого требовалось  только использовать  какую-нибудь песенку.
Джим будет напевать ее, вышагивая вдоль границы  защитного круга так,  чтобы
только Арагх,  для которого и предназначался  сигнал, сам Джим и Энджи могли
приблизиться к пню.
     Джиму нужно было  нечто вроде  того, что  Каролинус использовал,  чтобы
защитить свой дом  от бродяг. Он немного подумал и откопал в памяти строчки,
с которых начинается стихотворение Альфреда Нойеса "Разбойник".
     Джим начал вышагивать вокруг пня,  нараспев читая стихотворение.  Плохо
было  то, что  декламировать  приходилось громко  и  его мог  услышать Амит,
который еще  больше испугается. Но это был единственный способ задействовать
защиту, по крайней мере так явствовало из книги  под названием "Энциклопедия
некромантии", которую Каролинус заставил Джима проглотить, взяв его к себе в
ученики. Возможно, Каролинус сделал бы  это и молча, но Джим так не умел, по
крайней мере пока.
     -- <i>Ветер -- клочья темноты средь бушующих деревьев,
     Словно тонущий фрегат, море туч луну качает,
     Сквозь багряный вереск поля лентой лунного сиянья
     Прорезается дорога, по которой всадник мчится.
     То разбойник быстро скачет к двери старенькой таверны...</i>
     Последние строчки Джим прибавил от себя:
     -- <i>...Пусть же это заклинанье никого сюда не впустит,
     Лишь отступит пред Арагхом, Энджи и, конечно, мною.</i>
     Поэма получилась  хуже  некуда,  и  пришлось  растянуть  последние  две
строчки,  чтобы закончить  напевать,  как  раз  когда  замкнется  круг.  Его
прервали, едва он успел закончить заклинание.
     У него за спиной послышался крик.
     Он  обернулся  и  высоко  поднял факел,  но ничего не увидел. Проклиная
Амита за то,  что он поддался страху, Джим направился  к тому месту, где все
еще горел факел Амита.
     ...Только тогда ему пришла в  голову мысль, что факел находится гораздо
ниже, чем должен бы. Подойдя ближе, Джим понял почему. Факел лежал на земле.
Рядом с факелом лежал обнаженный меч Амита. Но самого Амита не было видно.

        Глава 7

     Да, кстати, --  сказал Джим начальнику стражи Иву Моргену, вернувшись в
замок, -- я послал Амита с особым донесением. Его не будет несколько недель.
Не говори об этом никому, ладно?
     --  Да,  милорд, -- ответил  Ив. Ответ  человека  со  шрамами  на  лице
прозвучал механически покорно, но он внимательно  взглянул на Джима  -- Джим
не сомневался,  что Ив удивлен  и заинтригован. В  душе Джима поднялся гнев.
Если какой-нибудь  другой  лорд  скажет что-нибудь своему начальнику стражи,
тот примет его слова как  должное. Реакция Ива  была  лишним доказательством
того, что  Джиму по-прежнему не удается  вести себя, как положено настоящему
рыцарю и барону.
     Он вечно забывал, что находится не в двадцатом столетии, и обращался со
своими  подданными так, будто  между  ним  и  ими  не было никаких различий.
Поэтому  многие из них  начинали вести себя  совсем не в духе средневековья,
считали, что могут расспрашивать о его  действиях. Ну что ж, что сказано, то
сказано, и Ив должен принять это как должное.
     Джим пошел дальше.
     Все  равно  хорошо,  что  ему удалось  незаметно  пронести меч  Амита в
солнечную комнату, пока кто-нибудь  из  воинов не увидел  и не узнал его.  В
данный момент он не стал задумываться, что  могло смести Амита с лица земли.
Во всяком случае это было что-то не маленькое.
     Наконец  он дошел до комнаты, в которую направлялся. Это была буфетная,
куда приносили блюда из кухни,  которая обязательно располагалась вне замка,
потому что была деревянной, и, случись там пожар, он не смог бы перекинуться
на жилые помещения. В этой комнате всем распоряжалась сорокалетняя крепкая и
суровая женщина по имени  Гвинет  Плайсет, которая при виде хозяина  сделала
реверанс.
     -- Гвинет, -- сказал  Джим,  --  я присоединюсь  к  сэру Жилю  и нашему
второму гостю,  сэру Джону, за  высоким  столом. Как только к нам  спустится
леди  Анджела, можно  подавать обед. Сообщи это  на кухню  и предупреди леди
Анджелу, что мы ее ждем.
     -- Хорошо, милорд. -- Гвинет снова присела в реверансе.
     Джим вышел и направился в большой зал.
     --  У  меня  еще  не  было  времени  поговорить  с  женой.  Если  ты не
возражаешь, не надо пока упоминать о поездке во Францию... -- сказал он сэру
Джону, усаживаясь за стол.
     Сэр Джон улыбнулся:
     --  Никаких возражений,  сэр Джеймс. Такие вещи требуют времени, это  я
знаю из опыта общения со своей женой. Я не  спешу. Я с удовольствием проведу
день-другой с тобой,  воспользовавшись твоим приятным обществом  и обществом
сэра Жиля, не говоря уже о леди Анджеле.
     -- Э... да,-- произнес Джим.
     Он был  все еще несколько обеспокоен вниманием сэра Джона к Энджи  и не
был уверен, что сэр Джон не зайдет в своем ухаживании дальше, чем приемлемо.
     -- Выпей вина, Джеймс. -- Жиль подставил ему  кубок, который только что
наполнил.
     -- Да,  кстати, -- сказал Джим несколько позже,  вскоре после того, как
они с Энджи  легли в постель, успокоившиеся и счастливые,  -- сэр Джон хотел
бы, чтобы  мы с  Жилем  ненадолго  съездили во Францию посмотреть,  как идет
подготовка к вторжению, которое, похоже, задумал французский король.
     Джим  почувствовал,  как  Энджи,  лежащая  рядом  с  ним  под  одеялом,
напряглась.
     -- Съездили  во Францию? -- медленно, ледяным тоном переспросила Энджи.
-- Когда?
     --  Ну, --  как можно более беспечно начал  Джим, --  он говорил о том,
чтобы отправиться прямо сейчас... Понимаешь, просто короткая поездка...
     Он  замолчал,  потому  что  Энджи,  сбросив  одеяло, села  в  кровати и
принялась колотить кулаками по его груди.
     -- Ух! -- выдохнул Джим, поймав се руки. -- Пока мы здесь, ты нарастила
больше мышц, чем думаешь.
     -- Я хотела бы нарастить их в два раза больше! -- сердито крикнула она.
-- Ты не поедешь!
     -- Но ведь просто короткая поездка... -- начал Джим.
     -- Нет!  Нет! Ни на день! Ни  на час! Ни на  минуту! Никуда не поедешь!
Нет! Нет! Нет!!! -- яростно кричала Энджи. -- <i>Не поедешь!
     --</i> Но дай мне все объяснить, -- взмолился Джим, продолжая держать ее за
запястья.  -- Существует  опасность вторжения. Это может  коснуться  и  нас,
прямо  здесь, в  Маленконтри. Мы можем увидеть французских  солдат  на нашей
земле, штурмующими наш замок...
     --  Мне  наплевать!  Наплевать!  --  сказала Энджи.  -- Ты  только  что
вернулся  из  одной поездки! А  кто  должен управляться  со всем,  пока ты в
отъезде?  Я. Мне  приходится  быть и  лордом, и леди одновременно!  Я должна
заботиться о вещах, которые  ты пустил на самотек, и пресекать  непорядок. Я
должна приказывать пороть воинов. Ты -- нет. Ты не делаешь этого, даже когда
должен бы. Ив Морген приходит ко мне и заявляет, что это надо сделать. И мне
приходится это делать. Потому что тебя здесь нет. А я не обязана это делать.
Это твоя обязанность как лорда этого баронетства! А что делать, если кого-то
надо  повесить? Как, по-твоему,  я должна  к этому относиться, если это твоя
забота?
     -- А что сделал этот воин? -- спросил Джим.
     -- Не помню. Да и какое это  имеет значение? Дело в том, что тебя здесь
не было, а это четырнадцатый век. Я одна должна управляться и с землями, и с
замком. Я должна пресекать потасовки слуг. Должна командовать и крепостными,
и вольными. Должна всех их заставить работать, когда им наплевать на работу.
Я должна  делать все  --  свою работу и твою! Пока тебя здесь  нет и ты, без
сомнения, весело проводишь время, у тебя нет и мысли о замке и жене! Если не
считать  нескольких  месяцев  после  Рождества,  нам  даже  редко   выпадает
возможность  поздороваться! Последний раз  это было несколько месяцев назад.
Почему ты не можешь остаться и заняться  своими обязанностями? Не говоря уже
о  том, чтобы позаботиться обо мне. Может, тебе это не приходит в голову, но
мне  необходимо,  чтобы  обо  мне время  от  времени  заботились!  Ты где-то
болтаешься,  окруженный всякими женщинами. Ты, возможно, даже не думаешь обо
мне!
     --  Думаю! <b>--</b> сердито возразил Джим.  -- Я думаю о тебе  утром, днем --
все время! Я  очень много думаю о тебе. Просто я не могу связаться с тобой и
сказать тебе  это. Я  же  послал тебе через  Каролинуса сообщение о том, что
задерживаюсь.
     Сжатые руки Энджи немного расслабились, но только немного.
     --  Правда?  --  спросила  она. -- Каролинус не  передавал мне  никаких
сообщений.
     -- Может, он тогда уже  болел? -- сказал  Джим. -- Кстати,  я не  видел
Каролинуса с тех пор, как мы его сюда привезли. Как он?
     Но попытка поменять  тему  разговора  потерпела печальный провал. Энджи
высвободила запястья, снова легла и откатилась на свою половину кровати. Она
повернулась к Джиму  спиной.  Ответа не  последовало,  и Джим знал, что  нет
смысла повторять вопрос,  да  и  другой задавать  не  стоит.  Была возведена
великая стена молчания, и какое-то время, если повезет, то до  завтра, Энджи
с ним разговаривать не будет.
     Джим вздохнул. В нем закипела  обида. Конечно, в словах Энджи есть доля
правды.  Она действительно выполняет  двойную  работу, пока он  отсутствует,
каждый  раз,  когда  он отсутствует. В  идеале он  <i>должен</i>  находиться  здесь
двенадцать  месяцев в году. Но это просто невозможно для феодального рыцаря,
особенно такого, как он, который тем или иным путем  обретает дополнительный
вес. Он знал, что Чендос, например, постоянно  в пути, вот и теперь он занят
делами, связанными с короной.
     Чем больше он об этом думал,  тем сильнее становилось его  раздражение.
Спустя какое-то время он встал,  оделся и  спустился в большой зал. Как он и
предполагал,  сэр  Джон  и  сэр  Жиль  все  еще  сидели за  столом,  пили  и
разговаривали. Джим оставил их под  предлогом, что он давно не видел жену, и
после нескольких  шуток, не более  вольных, чем те, которые отпустили  бы по
этому поводу его друзья в двадцатом столетии, они отпустили его, пожелав ему
доброй ночи.
     Теперь,  когда  он вернулся, у них  хватило такта не задавать вопросов.
Жиль тут же  поставил перед  ним очередной кубок  вина. И  Джим с  жадностью
выпил.
     Он продолжал пить. И наконец просто напился. Он смутно помнил, как пара
запыхавшихся слуг несла его  наверх,  совсем не беспокоясь, что  один из них
может поскользнуться и тогда  все трое нырнут  вниз с неогороженной каменной
спиральной лестницы,  прилепившейся  к стене  башни,  и,  пролетев несколько
этажей, разобьются насмерть.
     Они  принесли его прямо в спальню, раздели, уложили на кровать и укрыли
одеялом.  Все это время Энджи оставалась  там, где и была, на своей половине
кровати,  храня  полное  молчание, будто  вокруг нее  в  радиусе сорока миль
никого не было.
     Это  было последнее, что  Джим  помнил.  Он  проснулся с  раскалывающей
голову болью и тошнотой от  проникающего  сквозь  узкие  окна света  --  это
говорило о том, что час уже гораздо более поздний, чем тот,  когда он привык
вставать. И Джим, и Энджи привыкли,  по средневековому обычаю, подниматься с
восходом солнца, если  не раньше. Во рту было  сухо, мучила ужасная жажда, и
тут Джим заметил, что кровать рядом с ним пуста. Энджи, конечно, уже встала,
оделась и ушла несколько часов назад.
     Жажда была невыносимой. Джим с трудом поднялся  и, спотыкаясь, побрел к
столу,  на  котором стояли кувшины. В последний  момент он  вспомнил, что от
местной воды его тошнит. Поэтому, старательно отворачивая голову от  кувшина
с вином, который стоял там же, он нашел кувшин, в котором было немного пива,
и налил себе.
     На вкус пиво оказалось ужасным, но это все  же была жидкость. Мгновение
Джим сомневался, что сможет удержать в себе выпитое: оказалось, что может, и
он выпил еще. Мучаясь жаждой, он продолжал это  занятие  до тех пор, пока не
осушил почти весь кувшин.
     Держа в руке кубок с остатками пива, он упал на стул, стоявший рядом со
столом, но попытался взять  себя  в руки. Отправиться во Францию  при полном
несогласии Энджи невозможно.
     С  другой  стороны, Джим находился в прямой зависимости  от короля. Его
совершенно не  удивит, если  у старого рыцаря  окажется бумага с королевской
печатью -- документ, который отдает его и Жиля под начало сэра Джона. Но сэр
Джон, очевидно, предпочитал не приказывать ему ехать во Францию, если сможет
обойтись без  этого. Это не  лучший способ посылать человека на такое  дело.
Сначала он попробует получить  от Джима добровольное согласие  выполнить это
задание. Ясно, что Жиль уже согласился ехать.
     Джим оказался между двух огней. Двух невозможных решений. Отказом Энджи
отпустить  его и  скрытой, но несомненно  существующей  властью  сэра  Джона
заставить его сделать это независимо от того, хочет он или нет. Самый худший
вариант -- допустить, чтобы ему приказали, хотя Энджи будет против.
     Вполне возможно,  что  она уступит, увидев, что у него  нет выбора. Но,
зная Энджи,  Джим в  этом  сомневался.  В то  же время он чувствовал, что не
сможет действовать свободно во Франции, если отправится  туда по приказу, но
против воли Энджи. Только  поехав по  собственной воле, он будет уверен, что
сможет сделать  то,  чего хочет  от него  сэр  Джон, будет  чувствовать себя
готовым к любым неожиданностям, которые подстерегают его там.
     Он допил остатки  пива. Жажда не проходила. Но внизу ждали обязанности,
к  которым  он  должен  был  приступить  несколько часов назад.  Он оделся и
спустился вниз.
     Большой  зал,  как  он  и   ожидал,  оказался  пуст.  Судя  по   свету,
проникавшему через оконные прорези, было по крайней мере девять часов.
     Так как даже  мысль о завтраке  не приходила ему в голову, он не сел за
высокий стол и не позвал слуг, а просто прошел через зал и был уже в дверях,
когда его перехватил кузнец.
     -- Милорд, пожалуйста...  милорд... -- Кузнец схватился за чуб, который
представлял  жалкие  остатки его  каштановых с проседью волос, и  попробовал
поклониться.
     Джим остановился, внезапно снова почувствовав боль в  голове и  неуют в
животе.  Но  положение  обязывает.  Другими словами, всегда, если  возможно,
необходимо сохранять хорошие отношения со слугами.
     -- Да? -- произнес он.
     -- Если милорд будет так добр... -- Кузнец одарил его льстивой улыбкой,
показав  все зубы. -- Мне пришло в голову,  что от меня может быть некоторая
польза, если я осмотрю и попробую починить небольшие повреждения на доспехах
славного сэра Джона. Я не хочу сам просить  его... -- Он замолк, предоставив
Джиму самому додумывать окончание.
     --  Я  скажу ему  об  этом, --  коротко  ответил  Джим  и  прошел  мимо
просителя.
     Через минуту  он уже  вышел  из дверей, и солнечный  свет  ударил ему в
глаза, как лезвие меча.
     Он  замигал  и  постоял  несколько  секунд,  давая  глазам  возможность
привыкнуть к яркому свету. Затем, оглядев двор, он увидел  сэра Джона и сэра
Жиля, которые осматривали  коня, только что приведенного из конюшни. Это был
Оглоед, нечто вроде боевого коня.
     Рядом с рыцарями стоял кухонный слуга, терпеливо держа в руках  кувшин,
в котором, без сомнения,  находилось  вино, так  как в руках у обоих рыцарей
были кубки. Еще одна пара кубков была прицеплена к поясу слуги.
     Джим направился к этой троице и коню;  когда его  нога  соприкасалась с
твердой, как цемент, утоптанной землей двора, каждый шаг отдавался в голове.
     -- А, сэр Джеймс, -- приветствовал его сэр Джон, когда он приблизился и
оба  рыцаря  повернулись  к нему.  -- Конюх  как раз вывел  это великолепное
животное, и мы остановили его, чтобы осмотреть коня.
     Когда  сэр Джон  заговорил,  Джим заметил  одного из  младших  конюхов,
который держал  конец накинутой на шею  коня веревки и  был  почти полностью
заслонен двумя рыцарями и Оглоедом.
     --  Вижу,  --  сказал   Джим,  подходя  к  ним   и  останавливаясь.  --
Великолепный.
     Даже сквозь туман похмелья он прекрасно  понимал, что и сэр Джон, и сэр
Жиль видят, что Оглоед никакое не великолепное  животное. Но  сейчас больная
голова  не  позволяла  ему  придумать  более   удовлетворительный  ответ  на
утверждение сэра Джона.
     <i>--</i>  О чем ты  размечтался, парень? -- Сэр Джон  подернулся к державшему
кувшин слуге. -- Стоишь здесь столбом и не предложишь кубок своему лорду.
     Слуга  поспешно  сорвал  с  пояса  кубок,  наполнил  его  и со  словами
"извините, милорд" протянул Джиму.
     Джим замешкался и не успел остановить  слугу. Он без слов принял кубок,
до краев наполненный вином,  от вида и  запаха которого в животе у него  все
переворачивалось, и тут заметил, что два других рыцаря внимательно наблюдают
за ним.
     Хотя  его  голова и была как в тумане, он внезапно сообразил,  что  это
одно из тех маленьких испытаний, которое так любит рыцарство.
     Они прекрасно знали,  в каком состоянии  он отправился спать предыдущим
вечером. Они прекрасно  представляли себе, каково ему сейчас и, в частности,
что  он  испытывает  при  одной  мысли  о  кубке  вина.  В  их  интересе  не
проглядывало  недружелюбие, это было просто одно из  заурядных  развлечений,
наряду с турнирами и другими  грубыми забавами того века, обычное испытание,
которое  проводят  все  на  всех.  Казалось,  каждый  желал  убедиться,  что
окружающие его люди обладают той силой, которой  от них  ожидают.  Что бы ни
случилось, он должен был выпить этот кубок.
     Он мог  надуть  их,  притворившись, что  сделал  несколько  глотков, но
почему-то ему было стыдно так поступить.
     Он  не  отважился  закрыть  глаза.  Поднес кубок к  губам и начал пить.
Какое-то мгновение его  желудок был  на  грани бунта, но,  как и в  случае с
пивом,  тот  факт,  что  он  вливает  в свой обезвоженный организм жидкость,
похоже, спас  Джима.  Он до дна осушил кубок и протянул слуге, который опять
послушно наполнил его и вернул обратно.
     На этот раз Джим  почувствовал, что успешно прошел испытание. Он сделал
пару глотков из второго кубка и отметил, что это оказалось не так уж трудно,
затем заставил себя улыбнуться Жилю и  сэру Джону, которые улыбнулись  ему в
ответ.
     --  Так вот об этом звере, --  сказал  сэр Джон, снова  поворачиваясь к
Оглоеду. -- Он вышколен?
     Джим  почувствовал неловкость. Оглоед был настолько необучен, насколько
это возможно для коня, который хоть раз побывал в сражении. Но чувства Джима
внезапно обострились из-за влитой в него  почти пинты вина поверх пива, хотя
в пиве почти не было алкоголя.
     Джим отошел на дюжину шагов и  обратился  к  конюху, который  держал за
веревку Оглоеда:
     -- Уомар! Отпусти его.
     Конюх бросил конец веревки, и Джим свистнул.
     Оглоед  несколько  удивленно  осмотрелся. Он  заметил Джима  и,  лениво
повернувшись, побрел к нему, опустив голову; подойдя, конь захрапел у  груди
Джима, ожидая награды, которая обычно следовала после того, как он отзовется
на свист.  Однако  в  данный момент у Джима не было ничего, что  можно  дать
коню. Сахара здесь еще не знали, так что кусочек рафинада, который он мог бы
дать в  награду  в  двадцатом столетии,  был  недоступен.  Морковка  еще  не
выросла, а прошлогодняя давно кончилась. Как и прошлогодний овес.
     Джим немного  погладил  и  похлопал  коня,  тихо разговаривая с  ним  и
стараясь  таким  образом загладить отсутствие  награды, затем отошел  и  дал
другую команду:
     -- Ап, Оглоед! Ап, мальчик!
     Оглоед сделал второй и последний трюк, который он знал, --  поднялся на
дыбы, его передние  копыта угрожающе повисли в воздухе. Это была липовая, но
хорошая имитация позы боевого коня, сражающегося вместе со своим всадником.
     -- Ну вот. Молодец, Оглоед. Хороший конь, -- сказал Джим.
     И, снова погладив, похлопав и похвалив коня, Джим взял веревку  и отвел
Оглоеда обратно к Уомару.
     -- В самом  деле... -- одобрительно начал было сэр  Джон, когда  где-то
неподалеку прозрачный утренний воздух внезапно прорезал волчий вой.
     Сэр Джон замолчал.  Оглоед  дернулся так, что чуть не вырвал веревку из
рук Уомара, а сам Уомар побледнел.
     -- Второй  раз за это утро, милорд, -- дрожащим голосом пробормотал он.
-- Не к добру это,  когда волк так воет средь бела дня. Волки должны выть по
ночам. Не к добру это!
     Джим внезапно  понял, что глаза сэра Джона  и сэра Жиля заблестели и  с
пониманием обратились к нему.
     -- Я  не  стал бы беспокоиться из-за  этого, Уомар, -- поспешно заметил
Джим.  --  По-моему, я  знаю этого волка и знаю,  почему  он  воет.  Если ты
оседлаешь  коней  для этих  двух  благородных  господ  и для  меня... но  не
Оглоеда...
     -- Оглоеда? --  переспросил  сэр  Джон,  и  Джим впервые  услышал нотку
удивления в голосе этого вежливого и образованного рыцаря.
     -- Э... да, -- ответил Джим, -- это кличка коня. Ну, иди, Уомар, седлай
коней.
     Уомар  удалился  необыкновенно  поспешно,  утащив  за  собой   Оглоеда,
который, казалось, был счастлив вернуться в уютное стойло.
     Пятнадцать  минут  спустя  рыцари  уже  скакали  через  лес  в  сторону
небольшой полянки,  посреди которой  торчал пень с красной тряпкой, все  еще
прицепленной к  расщепу на его  вершине.  Джим спешился. Сэр Джон и сэр Жиль
сделали  то  же  самое.  На  аристократическом  лице  сэра  Джона  появилось
озадаченное выражение.
     -- Зачем  мы здесь, сэр Джеймс? -- спросил пожилой рыцарь.  --  Похоже,
никакого волка поблизости не видно.
     --  Ну  как же  не  видно, -- тут  же раздался  хриплый голос  у них за
спиной, -- обернитесь и увидите меня.
     Они обернулись. Арагх стоял на четырех лапах, повернув морду к  ним, не
более чем в  дюжине шагов. Это был  волк с  темной шкурой и ростом  почти  с
пони.  Своим появлением из  прозрачного  утреннего воздуха без всякого звука
или какого-нибудь другого предупреждения он произвел впечатление.
     --  Где... --  начал было сэр Джон и замолчал, очевидно  поняв, что тем
самым выдает свое удивление.
     Джим почувствовал укол совести.  Зная, как Арагх любит  заметить других
первым,  раньше,  чем  увидят его,  Джим  специально  подошел  с наветренной
стороны, чтобы у Арагха было время обойти их и зайти с тыла.
     -- Арагх,  -- сказал  Джим,  -- сэра Жиля ты знаешь. Другой благородный
господин со мной -- сэр Джон Чендос.
     -- Правда? -- сказал Арагх. -- А мне-то что с того?

        Глава 8

     --  Сэр  волк,  --  спокойно сказал сэр Джон, полностью придя в себя  и
заговорив вежливо,  как обычно,  --  ты, конечно,  никогда  не встречал меня
раньше. Но это я просил сэра Джеймса и  сэра Жиля отправиться в прошлом году
во  Францию  и спасти  наследного принца.  Ты тогда тоже подключился к этому
делу и принял в нем достойное участие.
     -- Побереги свои бесполезные слова, сэр рыцарь, -- прорычал Арагх. -- Я
никогда  в  жизни не делал  ничего достойного  и  никогда не сделаю. Я делаю
что-либо  по  двум причинам. Либо это необходимо сделать,  либо  мне  просто
хочется это сделать. Все остальное ерунда.
     -- Могу ли  я тогда  спросить, сэр волк, -- проговорил сэр Джон, -- что
заставило тебя вмешаться в дело сэра Джеймса  и сэра Жиля  в прошлом году во
Франции?
     -- Я хотел этого! -- С последним словом Арагх щелкнул челюстями.
     -- Тогда разреши спросить, -- продолжил сэр Джон, -- возможно ли, чтобы
ты захотел сопровождать этих  двух  благородных рыцарей  в  другой  такой же
поездке в ту же страну...
     -- Нет, -- почти машинально оборвал его Арагх.
     --  Понятно, -- спокойно сказал сэр Джон. -- Но если  ты выслушаешь то,
что я тебе расскажу, может быть, ты передумаешь?
     -- Сомневаюсь, -- сказал Арагх.
     -- Видишь ли, --  все так же доверительно продолжил сэр Джон, -- король
Франции  намеревается  завоевать  Англию.  По  некоторым  причинам он вполне
уверен, что  сможет переправить свою армию через Английский канал и высадить
ее на  нашем берегу. Если такая армия высадится, она  придет сюда, опустошая
все на своем пути. Включая, подумай об  этом, и твою территорию... А  где ее
границы?
     -- Этот лес, и следующий на  востоке,  и тот,  что  лежит  за ними,  --
сказал Арагх, -- и  на западе к болотам, и  морской  берег.  Даже Презренная
Башня, о которой ты слышал, и земли до моря рядом с ней и за ней. Пока никто
это  у меня не  оспаривает, и я это ни у кого  не оспариваю. Правда, на этой
территории распоряжаются сандмирки, но, когда я прихожу,  они уходят с моего
пути. Все это мое.
     -- Но ты можешь ненадолго отлучиться, -- предположил сэр Джон.
     -- Могу. Но не хочу, -- ответил Арагх. -- Все это мое, потому что никто
не может отобрать  это у меня.  На  востоке, на  севере и  даже  на юге есть
другие  такие  же, как  я, они наблюдают  и ждут.  Со временем я состарюсь и
стану неуклюжим и  не  таким быстрым, как сейчас. Тогда придет время,  и они
потихоньку начнут  оспаривать это.  В конце концов кто-нибудь убьет меня,  и
эта земля  станет  его. Так оно  и  должно быть. Но, если  я оставлю ее  без
присмотра, то, вернувшись, я могу обнаружить, что ее уже заняли, кто-то один
или целая стая.  Это создаст мне трудности, а я  не  вижу  причин испытывать
затруднения ради тебя, сэр рыцарь.
     -- А  как  насчет французской армии? -- поинтересовался сэр Джон. -- Ты
можешь быть готов к встрече с любым врагом, но ты, конечно, понимаешь, что с
армией тебе не справиться. Французы убьют тебя.
     Арагх открыл  пасть  в беззвучном  смехе.  А  потом  опять  со  щелчком
захлопнул ее.
     -- Сначала им понадобится меня найти, сэр  рыцарь, --  сказал он.-- А я
скажу, что тысяча таких, как  ты, может прочесать этот лес и не найдет меня.
Даже  нескольким тысячам с этим  не справиться.  Я волк, сэр рыцарь, а волка
непросто найти, если  он этого  не  хочет. Но это не помешает  мне найти их,
одного за другим, и те, кого я  найду, станут покойниками. Я  не вепрь  и не
медведь, которых можно гнать, зажать в угол и вынудить принять сражение.
     -- Но твоей помощи, того,  что умеешь только ты, будет очень не хватать
сэру  Жилю и сэру Джеймсу. Я уверен, что нас всех очень опечалит, если ты не
сможешь  сопровождать  их,  --  сказал   сэр  Джон  все  тем  же  спокойным,
убедительным тоном.
     --  Печальны  вы или счастливы, какая мне разница? -- огрызнулся Арагх.
--  Я  не  из  ваших ручных  щенков, которые будут скулить и лизать вам руки
из-за того, что вы  несчастливы. -- Он  повернулся к  Джиму: -- Ты для этого
вызывал меня? Если да, то тебе следовало знать все это и так.
     -- Не только для  этого, -- ответил Джим. -- Я хотел сообщить тебе, что
Каролинус находится в безопасности у меня в замке и мы надеемся,  что вскоре
он опять будет здоров.
     -- Это  интересно,  --  проворчал  Арагх,  --  но  не столь  важно. Все
когда-то умирают. Но должен  сказать, что я, как и  все  четвероногие, люблю
мага. Я  желаю  ему всего хорошего, а  с тобой  и Анджелой ему  будет  лучше
всего.
     -- Спасибо, -- сказал  Джим, тронутый его словами больше, чем осмелился
выразить голосом.
     Арагх презирал эмоции в других так же, как и в себе.
     --  Тогда оставь  эту тряпку  в пне,  --  сказал Арагх.  -- Я  останусь
неподалеку  и  буду приглядывать за ней. Если  она исчезнет, я пойму, что  с
магом опять  все  в порядке.  Если потребуется  моя  помощь,  обмотай тряпку
вокруг пня два раза и зажми оба конца.
     -- Хорошо, -- сказал Джим.
     -- Ну прощай. -- И Арагх исчез.
     -- Замечательно,  -- сказал сэр Джон, уставившись на пустое место, где,
казалось, еще мгновение назад  был  Арагх. -- Волк  исчезает, будто  он  сам
волшебник.
     -- Такая у него  привычка, -- согласился  Джим. -- Я думаю,  все  волки
умеют это делать.
     Сэр Джон вздохнул:
     --  Ну что ж, господа,  похоже, мы можем возвращаться в  замок.  --  Он
взглянул на Джима: -- Или волк вернется?
     -- Нет. Нет, если на то не будет причин, -- сказал Джим.
     Они  сели на коней и  мрачно  направились обратно.  Но  не  успели  они
спешиться во дворе замка, как к Джиму бросился один из слуг:
     -- Милорд!  Милорд!  Леди  Анджела  просит  милорда как  можно  быстрее
подняться в комнату, где лежит маг Каролинус!
     -- Иди, -- сказал ему Джим. -- Я сейчас приду.
     -- Нам пойти с тобой, Джеймс? -- спросил Жиль. Джим покачал головой.
     -- Не думаю, --  поспешно сказал он. -- Если бы моя жена  хотела видеть
там кого-то еще,  она сказала бы об этом. Вы не против того, чтобы подождать
меня  в  большом  зале за высоким столом?  Если мне придется  задержаться, я
пошлю кого-нибудь сообщить вам об этом.
     Его  гости согласно  кивнули. Джим повернулся и  направился  к большому
залу настолько быстро, насколько позволяло его положение. Будучи  лордом, он
не мог позволить, чтобы его видели бегущим по  замку, как слугу,  по крайней
мере,  для этого  требовалась  более уважительная  причина,  чем  сообщение,
которое он только что получил. Но он спешил как только мог, И лишь ступив на
лестницу башни, где его  никто не видел, позволил себе побежать.  Джим вдруг
подумал, что Каролинусу стало по-настоящему худо. Если так, то он  уповал на
небеса,  что успеет  вовремя  сделать  все что может  или, по крайней  мере,
появиться у постели мага.
     Но, когда Джим ворвался в комнату  Каролинуса на  подгибающихся ногах и
запыхавшись  от бега по длинной извилистой лестнице, спиралью  поднимавшейся
на самый верх башни, он не обнаружил ничего чрезвычайного.
     Совсем  наоборот. Энджи сидела, сложив руки, на стуле в  ногах кровати.
Слуг в комнате не было. Еще один, пустой, стул стоял  в изголовье. В кровати
сидел в  подушках  Каролинус и, держа  в руках чашку с  блюдцем, пил чай.  И
чашка  и блюдце были  из прекрасного  фарфора, который, Джим  знал, непросто
найти в Англии четырнадцатого века, как и в его собственном мире. Было ясно,
что  Каролинусу не  только  полегчало,  но  он снова  в состоянии заниматься
магией.
     У него даже, как прежде, ощетинились усы и появился раздраженный вид.
     -- Ну вот и ты, -- сказал  он Джиму. -- Самое время! Садись сюда, рядом
с кроватью.
     Джим сел на пустой стул.
     -- Приятно видеть  тебя  опять в  добром здравии, Каролинус,  -- сказал
Джим. -- Я даже с трудом верю, что, как ты  мне  говорил, магия может лечить
раны, но не болезни.
     --  Но  ведь  мои  проклятые  пролежни  были  ранами,  да?  --  заметил
Каролинус. -- Насколько я  понимаю, я заболел неделю назад, но мне не давали
даже возможности понять это, эта парочка пичкала меня слабительным и терзала
кровопусканиями и прочими подобными штуками.
     --  Вообще-то,  --  сказал  Джим,  --  я  ждал,   когда  ты  достаточно
поправишься, чтобы поговорить с тобой о странных вещах, которые случились со
мной перед тем, как я вернулся сюда...
     -- Не  думай об этом!  -- выкрикнул  Каролинус.  К нему  вернулась  его
обычная властность, но что-то в нем было не то, чего-то в нем не хватало, но
чего именно, Джим определить не мог. -- Есть более важные вещи,  о которых я
хотел бы с тобой поговорить. Ты меня слушаешь?
     Джим с надеждой посмотрел на Энджи, продолжавшую сидеть на стуле сложив
руки, но та ответила  ему ледяным взором.  Ее отношение  к  нему  с прошлого
вечера явно еще не изменилось. Джим повернулся к Каролинусу:
     -- Я слушаю.
     -- Очень хорошо.  -- Каролинус  отхлебнул  чаю  и нахмурился в  сторону
чайника: -- Недостаточно горячий! Чайник издал короткий виноватый свисток.
     --  Ну ладно, на этот раз сойдет. Я сам подогрею его  и прослежу, чтобы
там было молока и сахара сколько надо. Но не забывай о температуре воды. Ну,
Джим...
     Джим полностью сосредоточил внимание на старом маге.
     --  Боюсь, я ввел тебя в заблуждение, --  сказал Каролинус, -- но в  то
время, когда я говорил с тобой об этом, ты еще не был по-настоящему вовлечен
в магию,  да и теперь-то еще не совсем вовлечен, но в любом случае тебе надо
научиться пользоваться  ею... Я говорил тебе,  что  не  бывает  колдунов,  а
бывают только волшебники,  вставшие на неверный путь. У  тебя уже был  опыт,
когда ты столкнулся с магом ранга ААА во Франции, с Мальвином, и ты помнишь,
как он кончил.
     Джим помнил. И его передернуло. Он не  забыл, как хромающего  Мальвина,
словно тряпичную  куклу  на веревочках,  притянули к себе две  темные фигуры
короля и королевы Царства мертвых.
     -- Теперь  у  меня  нет  выбора,  -- продолжал Каролинус, --  ты должен
знать, что <i>есть</i> колдуны.
     -- О?! -- воскликнул Джим.
     -- О?! -- фыркнул Каролинус.  --  И это все,  что ты можешь  сказать? Я
сообщаю тебе о факте, который потряс мир, а ты мне -- "О!".
     -- Я... У меня нет слов, -- сказал Джим.
     --  Ну что ж,  -- продолжил Каролинус, -- колдуны существуют.  В чем-то
они  очень  похожи  на  волшебников.  Но  это   не  волшебники.  У  них  нет
Департамента  Аудиторства,  чтобы хранить  их  магический  счет,  они просто
одиночки, но они начали продаваться Темным  Силам  за то,  что те обучают их
магии. Они изучают магию, но это  не та магия, которую знаем мы с тобой. Это
магия, которая может быть использована только для злых целей.
     Джим почувствовал, как по  его  спине пробежал холодок. Смысл того, что
говорил Каролинус,  начал доходить до  него. Ясно: Каролинуса  тревожат  эти
колдуны. А если они  тревожат Каролинуса, то что они могут означать для него
самого,  мага  всего лишь ранга  С? Значит, за  тем,  о чем  сейчас  говорит
Каролинус, что-то кроется.
     -- Тот тип магии, который изучают  колдуны, называется контрмагией,  --
сказал Каролинус. -- Чтобы отличить ее от той магии, которую используем мы с
тобой. Так вот, наша магия создана и разработана для использования с добрыми
намерениями. Она  не может быть  использована для злых дел или ради корысти,
личной  корысти... Ты знаешь, что не имеешь права  продавать свои магические
услуги, пока не получишь по крайней мере ранг А?
     -- Нет, -- сказал Джим, -- ты никогда мне этого не говорил.
     --  Странно,  -- нахмурился Каролинус,  --  я  был  вполне  уверен, что
говорил. Во всяком случае, я тебе это уже сказал. Официально при любом ранге
ниже А ты все еще подмастерье. Однако вернемся к сути. Квалифицированный маг
ранга А и выше может  получать  плату за свои  услуги, чтобы иметь крышу над
головой,   пищу  на  столе  и  тому  подобное,  но  обогащение  сверх  этого
осуждается, как случилось с Мальвином.
     Джим слегка нахмурился. Впервые встретив Каролинуса, он пребывал в теле
дракона.  И  его  драконий  прадядюшка  Смргол  был  вынужден торговаться  с
Каролинусом -- от пятнадцати фунтов золота до четырех, одного  фунта серебра
и большого треснувшего изумруда -- всего лишь за некоторые сведения.
     -- Что ты делаешь с золотом и драгоценными камнями, которые получаешь в
оплату? -- спросил Джим, внезапно  почувствовав любопытство, ведь  Каролинус
жил в своем домике очень скромно и, похоже, без особых затрат.
     -- Не твое дело! -- огрызнулся Каролинус. -- Есть еще много  того,  что
ты не понимаешь в магии. Когда получишь ранг А, вот тогда и приходи, и мы об
этом поговорим.
     -- Договорились, -- сказал Джим.
     --  Ну так  вот, на чем я остановился?  А, да... колдуны, --  продолжил
Каролинус.  -- Как я уже сказал, существуют  колдуны. Когда  король  Франции
потерял Мальвина, своего личного мага и министра, он начал искать ему замену
и  нашел  не  волшебника,  а колдуна  по  имени Экотти. Его  очень боятся  и
ненавидят  в  родной  Италии,  поэтому  он с  радостью  переехал  во  дворец
французского короля и принялся за те же дела, что и Мальвин.  Ну конечно же,
его магия черная. Разрушительная магия. И он  с готовностью включился в план
короля Франции завоевать Англию...
     -- Ага, так ты знаешь об этом? -- поинтересовался Джим.
     -- Конечно!  --  ответил Каролинус.  -- Я хотел  бы, чтобы ты прекратил
меня перебивать. Дело в том, что Экотти понял то, чего не смог понять король
Франции Иоанн:  что любое вторжение  в  Англию  заставит  меня искать способ
защиты. А, как ты знаешь, во всем  мире только двое таких, как я. В одиночку
Экотти  никогда  не  отважится   противостоять  мне.  --  Каролинус   мрачно
нахмурился. -- Итак, кто-то еще потрудился над тем, что случилось со мной...
а это уже привлекает к делу и тебя, Джим.

        Глава 9

     - Что ты хочешь этим сказать? -- спросил Джим.
     Каролинус проигнорировал его вопрос.
     -- Кто бы это ни  был, он, вне всякого сомнения, умен, -- угрюмо сказал
маг.  -- Напасть на  меня! Не  с  помощью контрмагии,  ну разве что применив
малую толику.  Он  запустил  неприятную, но  несомненно  опасную  болезнь  в
чайник, который ты видишь.
     Чайник издал горестный короткий свисток.
     --  Я  не осуждаю  тебя! -- огрызнулся Каролинус. -- Ты  неодушевленный
предмет, хотя, кажется, время от времени забываешь об этом.  Ты никак не мог
защитить себя,  даже  не  мог  знать,  что с тобой  что-то  сделали.  --  Он
прочистил горло и вновь обратился к Джиму: -- Во всяком  случае, как ты  уже
знаешь,  я заболел,  а  тем  временем известие,  что  я болен,  без  всякого
вмешательства магии дошло  до банды  бродяг, которую ты  видел  возле  моего
дома,  и  до  тех  двух  мучительниц.  Эти  женщины довели  меня  до  такого
состояния, в котором человеку моих преклонных лет просто невозможно  выжить.
Если бы так  случилось и  я умер, это  сулило бы  всем вам и Англии  большие
неприятности. -- Он взглянул  на Джима  так, будто все это  произошло по его
вине. -- К счастью, я почуял неладное. Я  исследовал  и нашел  следы магии в
моем чайнике. С этого момента,  используя  методы, которых ты  еще  какое-то
время не узнаешь, я смог не только очистить чайник, но и проследить источник
и  определить, что зло уже действует. -- Он прервался, чтобы отхлебнуть чаю.
--  Это было  непросто. Ты  сам знаешь необходимые  условия  для полновесной
магии,  магии  нашего типа, которые требуют  определенной  силы, а тогда мои
силы были  на  исходе. У  меня едва хватило сил  очистить чайник от магии  и
послать его  к  тебе.  И я знаю, что ты  задержался,  собирая цветы, поэтому
чайник,  прибежав в замок, не обнаружил тебя  там. Будучи, как  я  продолжаю
напоминать, всего лишь заколдованным неодушевленным  предметом, -- Каролинус
бросил строгий взгляд в сторону чайника, который на сей раз принял его слова
молча, -- он не мог предпринять ничего другого, как просто дожидаться твоего
прибытия, чтобы сообщить тебе  мое  послание. К счастью,  как  только ты его
получил, ты пришел и забрал меня.
     -- А как же иначе! -- в один голос воскликнули Джим и Энджи.
     -- Ты  понимаешь, это был особый  случай, -- грубо сказал Каролинус. --
Обычно я редко  нуждаюсь в  помощи подобных  тебе людей. Я уважаю тебя,  это
правда,  но  это не закрывает мне глаза на  тот факт, что в данном случае ты
находишься в положении карлика, который хочет помочь великану.
     --  Кстати о великанах,  -- встрял Джим, воспользовавшись паузой,  -- я
как раз хотел  с  тобой об этом поговорить. Когда я собирал цветы для Энджи,
со мной случилась очень странная история...
     -- Если ты не возражаешь, -- оборвал его Каролинус,--  вернемся к делу.
Сейчас  говорю я.  Дело  в  том,  что  я должен  был умереть,  в этом случае
вторжение  французов  не  встретило  бы сильного  магического  сопротивления
своему продвижению  по Англии. Поверь мне, на  этот  раз  они  смогли бы это
сделать... даже без помощи шотландцев, которых король Франции в любом случае
намеревается тоже завоевать, как только подчинит себе Англию.
     -- Мм! -- отозвался Джим.
     --  Нечего  мычать, -- парировал  Каролинус. -- Любой ребенок сообразит
это. Однако вернемся к более важным  вещам. Дело в том, что я выжил. Но  мои
возможности  все  еще  ограничены.  --  Он  свирепо  взглянул  на Джима.  --
Трудность  заключается  в  том,  что  настоящая  магия,  магия,  которую  мы
используем, оборонительная,  а  не карательная. Я могу использовать  ее  для
обороны,  для защиты  своего  дома  и  земли, но  не  могу  использовать для
нападения без явной и очевидной причины.
     -- Не понял, -- сказал Джим.
     -- Я поняла, -- сказала Энджи у него за спиной. -- Он имеет в виду, что
не может напасть на этого "кто  бы он ни был" без явного доказательства, что
этот "кто бы он  ни был" собирается напасть на него. Но, Каролинус, -- она в
упор  посмотрела на волшебника,  --  этот "кто  бы он ни  был" пытался убить
тебя!  Хотя  и косвенным  путем. Разве это  не  оправдывает твоего ответного
удара?
     -- Нет,  раз уж  я выжил, а  я выжил, -- сказал  Каролинус.  -- Если не
будет доказательств, что он попробует еще раз.
     -- Хорошо, но разве тебя не могут  убить,  если  произойдет французское
вторжение? -- спросила Энджи.
     --И  да и нет, -- сказал  Каролинус. -- Как бы велика ни была их армия,
им  необходима  магическая  помощь,  чтобы  добраться  до  меня  сквозь  мою
волшебную защиту. Вы и другие местные землевладельцы не настолько счастливы.
     -- Ну ладно, тогда что же делать? -- спросил Джим.
     -- Я  скажу  тебе, что  надо  делать!  -- выкрикнул Каролинус. --  Надо
выяснить, кто строит козни против меня и является настоящей  силой за спиной
Экотти.  Контрмагия могла занести заразу  в  мой  чайник, но  не  без помощи
настоящей  магии,  которая  и не  позволила  мне  сразу  распознать  это.  В
противном случае этого нельзя  было бы  сделать без  того, чтобы  я сразу об
этом не узнал.  Это говорит о том,  что Экотти помогает настоящий волшебник.
Но Департамент Аудиторства заверил меня, что никто в этом не замешан.
     -- Понятно, -- сказал Джим.
     --  Надеюсь,  что  так, ради  тебя же  самого, --  сказал Каролинус, --
потому что тот,  кто  стоит за спиной Экотти, способствует и  вторжению. Все
это  выше твоего уровня владения магией, Джим.  Но я  твердо убежден, что за
всем этим скрывается главный мозг. Сам по себе Экотти ничто. Для того  чтобы
сделать  вторжение  возможным,  он нашел  себе  партнера или партнеров. Если
исключить хорошую погоду, то пересечь Английский  канал,  не потеряв  дюжины
боевых  кораблей,  а  еще  большее  их  число  собьется  с  курса,  так  что
французские  силы  высадятся  разрозненно, -- дело, которое  должно пугать и
будет пугать еще многих, как в прошлом, так и в будущем. -- Нахмурившись, он
посмотрел на Джима: -- Ты знаешь о попытках, которые делались  после  нашего
времени, в том мире, из которого ты пришел.
     -- Это так, -- сказал Джим. -- Нацисты собирались предпринять вторжение
через Английский  канал во время Второй мировой войны. Но из этого ничего не
вышло.
     -- И король  Иоанн  не  был бы так  уверен, не имей он помощи.  Теперь,
когда  необходимая помощь может прийти только  от  самого  моря,  --  сказал
Каролинус,  -- я обнаружил, что Иоанн с помощью Экотти заключил грязный союз
с  племенем морских змеев, которые живут в морях. Среди самих змеев появился
некий вожак,  который  может собрать  остальных и  заставить  их действовать
сообща.  Обычно  они, после того  как  взрослеют, почти  не общаются друг  с
другом. Ты знаешь что-нибудь о морских змеях, Джим?
     -- Только то, что рассказывал мне  дракон Смргол, -- задумчиво произнес
Джим, -- как  раз  перед  нашей  битвой  у Презренной Башни.  У  Горбаша был
предок,  который  встретился в  поединке  с морским  змеем  и  победил  его.
Очевидно, это было необычно для дракона.
     Каролинус фыркнул:
     --  Да уж конечно! Для  дракона ты,  Джим, большой. Но обычный  морской
змей запросто может оказаться в два раза тяжелее и в два раза  длиннее тебя.
Он  попросту  намного больше и сильнее. Морские змеи уверены,  что  ни  один
дракон не устоит перед ними. К тому же на самом деле тот поединок, о котором
ты  упомянул, я очень хорошо помню. Сознание  этого  до сих пор  мучает всех
морских  змеев.  Возможно  именно  поэтому они так быстро согласились помочь
вторжению. Земля для них ничего не значит, но вот драконы, живущие на ней...
Они хотят отомстить, не говоря уже о том, что  каждый дракон имеет клад. Они
спят и видят,  как будут  грабить их клады. В  общем,  попав в  Англию,  они
постараются убить всех драконов. -- Каролинус осушил  свою чашку и посмотрел
в сторону чайника; -- Налей!
     Чайник  подплыл к  нему по  воздуху и  налил  воды,  которая, не  успев
попасть в  чашку,  окрашивалась в  темный чайный  цвет. Жидкость  прекратила
литься, не дойдя до края менее дюйма. Каролинус снова уставился на чашку.
     - Молоко и сахар, -- сказал он.
     Жидкость  моментально  приобрела  молочный  оттенок.  Каролинус  сделал
глоток.
     -- На этот раз температура нормальная, -- заметил он.
     -- Экотти, -- повторил Джим, нахмурившись. -- Странное имя.
     -- Ничего странного! -- проворчал Каролинус. -- Типичное имя для жителя
горной Италии, откуда он родом.  Люди,  живущие там, тайно гордятся тем, что
их земля  вот уже несколько столетий поставляет миру колдунов и ведьм. Как я
уже сказал,  Экотти не то  же самое, что я,  но как  колдун он силен,  очень
силен.  Я отношу  его к высшему  рангу колдунов, много  выше твоего  уровня,
Джим.  Запомни  это.  И  еще  запомни, что коли участвуют  морские  змеи, то
вторжение уже началось. Возможно, кое-кто из них уже в Англии.
     -- В Англии! --  изумился Джим. -- Конечно! Это объясняет случившееся с
бедным Амитом. И с Губертовыми коровами! Получается, что змеи гораздо ближе,
чем в окружающем нас море.
     -- Амит? Губерт? Что с Амитом и Губертом? -- резко спросила Энджи.
     -- Коров  сэра Губерта вполне мог сожрать морской змей, -- сказал Джим,
-- и Амита тоже. Разом проглотить его, как я понимаю.  Это еще одно, о чем я
хотел поговорить с тобой, Каролинус...
     -- Ты говоришь, морской  змей проглотил Амита? --оборвал его Каролинус.
-- Здесь?
     -- Я так думаю, -- сказал Джим. -- Он нес  факел, когда я прошлой ночью
ходил вывешивать сигнальный лоскут для Арагха. Было довольно темно,  поэтому
мы не могли ничего видеть вдали от факела. Но Амит боялся находиться слишком
близко  к магии, когда я устанавливал защиту вокруг пня, чтобы никто  не мог
подойти и снять лоскут. Только  я сам, Энджи и Aparx. Амит отошел в сторону.
Я стоял к нему спиной. Потом услышал его крик... -- Джим покопался в памяти.
-- Когда  я пошел взглянуть  на него,  я  обнаружил  только  его меч. Больше
ничего. Меч я спрятал.
     -- Джим! -- воскликнула Энджи. -- Ох, бедный Амит.
     -- Он был не так уж мил, сама знаешь, -- сказал Джим. -- Просто один из
наших воинов.
     -- Все равно,  --  сказала Энджи,  -- это же  ужасно --  быть  вот  так
проглоченным!
     --  В  самом  деле,  очень  глупо  с  твоей стороны,  Джим,  --  сказал
Каролинус, -- заглядывать прямо в пасть морскому змею. А что, если бы он был
все еще там?
     --  С  чего бы этому быть глупостью,  если  я  не знал,  что  в  округе
появились морские  змеи? -- с горячностью возразил  Джим.  -- Насколько  мне
было известно, самые крупные существа здесь драконы. Но  я не видел дракона,
который пришел  и  схватил  Амита.  По  одной причине  --  дракон  не  может
проглотить и даже поднять взрослого мужчину или женщину. Кроме того, драконы
не любят  летать по  ночам. Насколько мне  известно,  я являюсь единственным
исключением из этого правила. Я не знал... потому и пытался спросить тебя об
этом! А еще великан...
     -- Да прекрати ты лепетать о  великанах! -- рявкнул  Каролинус.  -- Нам
надо обсудить серьезные вещи.
     -- Да не прекращу я! -- внезапно прорычал Джим.
     Он с удовольствием  отметил, что Каролинус удивленно уставился на него.
И Энджи тоже -- Джим никогда раньше не кричал на Каролинуса. Он вообще редко
кричал на кого-нибудь. Джим воспользовался моментом и продолжил.
     --  Этот великан, --  четко  и твердо  сказал  он,  -- назвался морским
дьяволом, и, судя по тому, что ты, Каролинус, рассказал мне о морских змеях,
он, возможно, тоже имеет отношение к этому  делу. Но ты не даешь мне и слова
о нем вставить.  Он вылез из пруда рядом с тем местом, где  я собирал цветы.
Он  по  крайней  мере в  два,  а то и  в три раза больше дракона.  Весь  как
пирамида, только вершиной вниз. У него огромная голова, широченные плечи, но
он будто сужается книзу, и ноги у него всего раза в три-четыре больше моих.
     -  Морской  дьявол,-- проговорил Каролинус, внезапно задумавшись. -- Он
не сказал, как его зовут?
     - Рррнлф. -- Джим постарался выговорить первые три буквы имени морского
дьявола. Но попытка оказалась неудачной. Он  попробовал еще раз, выговаривая
"р",  как  шотландцы, и  у него  получилось несколько ближе  к  произношению
самого морского дьявола. -- На самом деле он вовсе не показался мне таким уж
плохим.  Он  просто спросил,  в какой стороне  море,  и я указал ему. По его
словам, он преследовал кого-то, кто украл у него какую-то леди  или что-то в
этом роде. Я не совсем понял, о чем он говорит.
     -- Я  тоже, --  тихо  сказал  Каролинус.  -- Морской  дьявол,  конечно,
относится к естественным  существам. Это самое сильное  существо в океане и,
за одним  исключением,  самое  умное.  Ты  говоришь, он  отнесся  к тебе  не
враждебно?
     -- Именно, -- сказал  Джим. -- На  самом деле даже дружелюбно.  Сказал,
что теперь он у меня в долгу за то, что я указал ему, где находится  море, и
что он знает дорогу по подземным водам этого острова. Еще сказал, что я могу
позвать  его,  если  он  мне  понадобится. Я  не знал,  что  подземные  воды
соединяются между собой.
     --  Не соединяются...  И поверхностные  воды не  соединяются, -- сказал
Каролинус.  --   Но  морские   дьяволы,  со  своей   силой   в   придачу   к
сверхчеловеческим  способностям естественных существ, могут проходить сквозь
землю, как и  сквозь воду, без всяких трудностей. Он, должно быть, говорил о
слоях воды, зажатых между скалами на глубине около тысячи футов.
     Джим  и Энджи  с изумлением уставились на Каролинуса. А тот  продолжал,
будто такая способность не должна вызывать никакого удивления:
     -- Да,  они  действительно  проложили  своего  рода  наполненный  водой
тоннель между Средиземным и  Красным морями, что  дало им  кратчайший путь в
Индийский океан. Интересно, что это за леди, о  которой он говорил, и у кого
хватило смелости украсть ее у него? Даже  морские змеи держатся подальше  от
морского дьявола. Некоторые  из больших китов во много раз превосходят весом
морского  дьявола,  но  киты  обычно избегают неприятностей.  У  меня  такое
впечатление,  что они всегда были в хороших отношениях с морскими дьяволами,
даже  киты-убийцы.  Конечно,  морской дьявол  слишком  велик,  чтобы его мог
заглотить кит-убийца. Даже самец кита-убийцы всего лишь около тридцати футов
в  длину, и, хотя  они  плотоядные, всегда полно разных  дельфинов,  морских
львов или чего-нибудь подобного, что киты-убийцы без  труда могут добыть. --
Вздрогнув,  он,  казалось,  перешел  к  основной   теме.  --  Меня,  однако,
заинтриговало, -- сказал он, отодвигая чашку с блюдцем и оставляя их  висеть
в воздухе, -- что он находился здесь именно в это время. Интересно, есть  ли
связь между ним и морскими змеями, помогающими королю Франции.  Дело в  том,
что морским  дьяволам нет смысла  в  это вмешиваться.  В отличие  от морских
змеев,  они могут оставаться на суше сколь угодно долго, но им не устоять ни
против  драконов, ни против людей.  Но... вернемся к нашему  разговору. Надо
найти главный мозг, который стоит за Экотти, а я  этого сделать не могу. Так
что,  Джим,  дело  за  тобой, с  твоим  обученным в  будущем умом  ты должен
разнюхать, кто это такой!

        Глава 10

     Нет! -- взревела Энджи.
     Для женщины взреветь  не  так-то  просто.  Повысить голос -- да, но  не
взреветь.  Это в основном  происходит из-за  высоты женского голоса. Джим, к
собственному  удивлению, взревел  несколькими  минутами  раньше, но  он имел
вполне подходящий для этого баритон.  А у Энджи было даже не контральто. Тем
не  менее се собеседники, находившиеся в этой  маленькой  комнатке, не могли
ошибиться. Энджи взревела.
     Джим удивленно обернулся, чтобы взглянуть жене в лицо. И обнаружил, что
она уставилась  вовсе не на него, а на Каролинуса. Он взглянул на Каролинуса
-- старый волшебник, казалось, был тоже поражен. Подпрыгнул он при этом реве
или нет, неизвестно. В то время Джим смотрел в другую сторону.
     -- Прошу прощения? -- произнес Каролинус каким-то изумленным голосом.
     -- Я сказала, что он не поедет разыскивать этого кого-то, о котором  ты
говоришь! -- выкрикнула Энджи. Она  больше не ревела, но явно была в ярости.
--  Всегда Джим! Джим! Угроза  вторжения шотландцев в  Англию?  Пошлем Джима
выяснить!
     -- Я не...-- начал было Каролинус.
     -- Ну ты тоже приложил к этому руку. Я уверена!  -- оборвала его Энджи.
-- Пропал  английский  наследный  принц? Пошлем Джима с друзьями  во Францию
освободить  принца!  А когда меня похитили Темные Силы из  Презренной Башни,
которые угрожали всем?  Пусть Джим сам найдет  соратников, сразится вместе с
ними и все уладит!
     -- Но, -- заговорил Каролинус,  вновь обретя самообладание, -- я только
что закончил объяснять, почему  я не могу сделать этого. А для этого годятся
только я и Джим.
     --  Мне  наплевать...  -- начала  Энджи, но  на  этот  раз  ее  перебил
Каролинус:
     -- Ты предпочитаешь,  чтобы  замок  спалила у тебя  на глазах развязная
французская солдатня? Всех  мужчин  перерезали,  а  женщин  били неописуемым
образом?
     Последовало молчание. Джим бросил взгляд на жену. Она притихла, но  еще
не остыла.  Они оба уже  достаточно долго пробыли  в четырнадцатом столетии,
чтобы  понимать,  о  каком  неописуемом образе  смерти  для  женщин  говорит
Каролинус, да и осознавать участь мужчин.
     Энджи взглянула  на Джима, и Джим внезапно почувствовал удовольствие от
того,  что из  ее  взгляда  исчез  гнев.  Великая стена  молчания, очевидно,
рухнула, и, похоже, они опять были союзниками.
     -- Должен быть какой-то  способ,  позволяющий сделать это, не  вмешивая
Джима,  --  сказала Энджи после длительного  молчания.  --  Ты владеешь всей
магией,  обладаешь  всеми знаниями. Ты вырос в этом  мире. Ты живешь здесь я
даже не знаю сколько лет. Ты должен найти ответ.
     Эти  слова  были обращены  к  Каролинусу.  Чувство,  что старик  как-то
изменился, которое  возникало у  Джима  и раньше, вернулось,  но теперь  оно
стало  гораздо  сильней.  Каролинус  медленно  покачал  головой,  тут  Джима
осенило.
     --  Вообще-то, Каролинус, -- сказал  он, -- я  не могу ничего  для тебя
сделать, по крайней мере прямо сейчас. Здесь  сэр Джон Чендос вместе с сэром
Жилем. Ты, может, и  не помнишь,  но это они помогли нам избавиться  от  той
шайки  бродяг.  Чендос  хочет,  чтобы  мы  с Жилем отправились во  Францию и
выяснили,  почему французский король  так  уверен в успехе вторжения. Он уже
строит корабли и набирает людей, будто это решенный вопрос, и в то  же время
все знают, что пересечь Английский канал -- дело не самое простое.
     -- Знаю, -- сказал Каролинус таким неожиданно мягким тоном, что у Джима
опустились руки. -- Это часть того же дела.
     - Я тебя не понимаю, -- сказал Джим.
     - Я тоже, -- поддакнула Энджи.
     -  Все  очень просто,  -- сказал  Каролинус.  --  Сэр  Джон ищет те  же
сведения, что и я.  Но он нацелился на сундучок. А  я хочу получить ключик к
этому  сундучку.  Сначала  тебе  следует   отправиться  за  ключиком,  Джим.
Повторяю, я  не могу  этого сделать.  Я  уже стар. Мои истощенные силы, да и
многое другое не позволят мне  сделать того, что можешь сделать  ты.  Ты  не
только из  другого  мира, другого времени, но все  еще,  как я уже  заметил,
находишься в положении подмастерья. Тебе  многое  простится. Мне -- нет. Вот
потому-то ты и можешь это сделать.
     -- Я все еще  не понимаю тебя, -- сказал  Джим. --  Что именно я должен
сделать?
     -- Я  хочу  узнать,  кто свел Экотти с морскими  змеями  и  заставил их
участвовать во вторжении. Он  никогда  не смог бы сделать это один. Ведь три
морских змея  могут уберечь  от неприятностей один корабль  короля Иоанна, а
этих змеев в океане больше, чем драконов во всем мире.
     -- И как все эти змеи попадут сюда? -- спросила Энджи.
     --  Морские  змеи  приходят  из  моря,  --  огрызнулся  Каролинус.  Он,
очевидно, уже полностью пришел в себя после ее рева.
     Джим взглянул на Энджи. Энджи без слов смотрела на него.
     -- Хорошо,  -- сказал Джим. -- И как  мне искать  этого "кого бы то  ни
было"?
     -- Ты отправишься на дно моря, -- сказал Каролинус.
     Энджи и Джим изумленно уставились на него.
     -- На дно моря? -- переспросила Энджи.
     -- Боюсь,  что так,  --  подтвердил  Каролинус.  --  Есть  только  одно
существо, которого слушаются все обитатели моря, включая и змеев, хотя эти и
не всегда. Вы называете таких головоногими. Он самый  старый и самый большой
в  океане. Начнем  с того, что я  не  знаю его имени, но твой  друг  морской
дьявол и морские змеи зовут его Гранфер.
     -- Гранфер... -- удивленно повторил Джим.
     Это имя ему о чем-то говорило. Не упоминал ли о Гранфере Рррнлф?
     -- Ты найдешь его на дне  моря, далеко от берега, но не глубоко, потому
что  он  теперь настолько  велик, что,  для того чтобы  оставаться в  живых,
должен постоянно есть. Своими десятью щупальцами, достигающими двухсот, а то
и  трехсот футов в длину, он способен поймать все, что проплывает достаточно
близко, включая действительно  крупных  существ,  таких, как киты-убийцы,  о
которых я упоминал раньше; один из них может оказаться вполне подходящей для
Гранфера пищей.  --  Каролинус  задумчиво помолчал. --  На  самом  деле,  --
продолжил он, <b>--</b>  даже самый большой кит не  слишком велик  для того,  чтобы
Гранфер мог его поймать.  Но  я думаю, что его диета состоит  в  основном из
двухсотфунтовых тунцов и рыбы помельче. Ты, Джим, для него слишком маленький
кусочек.
     -- Он не пойдет, -- быстро сказала Энджи.
     -- Он пойдет! -- рявкнул Каролинус. -- Он маг, и даже Гранфер прекрасно
знает, что таких  людей трогать нельзя. Кроме того, Гранфер найдет его и его
вопрос  скорее  интересным, чем  аппетитным. О,  он  немного  поворчит.  Все
старики ворчат... кроме меня, но это...
     Его  прервали.  Сквозь  незастекленные  бойницы  ворвался  шум, который
заполнил двор  и, несмотря на большую высоту, достиг комнаты. Шум состоял из
мужских криков и ударов металла о металл, Джим  слышал такой шум и раньше --
это была работа множества мечей, ударяющих по другим мечам, броне и щитам.
     Джим бросился к двери.
     -- Подожди! -- крикнула Энджи.
     -- Наплюй на это,  -- быстро  проговорил Каролинус. -- Ты сказал, здесь
сэр Джон. Я поговорю с ним. Помоги мне спуститься к высокому столу.
     -- Не глупи, -- сказала Энджи,  повернувшись к магу. -- Ты еще не в том
состоянии, чтобы куда-то идти.
     -- Ах так? -- Каролинус исчез. Исчез вместе с кроватью.
     Джим  и  Энджи  переглянулись  и  выбежали  в  коридор,  спустились  по
лестнице,  пробежали через большой зал мимо высокого стола, около которого с
раздраженным видом сидел в своей кровати Каролинус, и выбежали во двор.
     Перед ними предстал  водоворот мужских тел, схватившихся в  рукопашной.
Среди  них был Чендос, а также  сэр Жиль. Но здесь же находился и сэр Брайен
Невилл-Смит,  ближайший  друг  и соратник  Джима, которого  выражал  желание
видеть Чендос в связи со сложившейся ситуацией, касавшейся и его.
     Сэр Брайен  и сэр  Жиль с несколькими воинами атаковали  вход в большой
зал. Они пытались прорваться  мимо сэра  Джона  и нескольких воинов,  стойко
защищавших двери.
     Стоя на  почтительном расстоянии, за  побоищем наблюдали другие воины и
множество слуг. Там же, на голову возвышаясь над самым высоким, стоял Дэффид
ап  Хайвел, четвертый  из соратников Джима, который был  с ним  в Презренной
Башне и в  экспедиции по спасению английского наследного  принца во Франции.
Он,  должно быть, мчался во весь опор,  подумал Джим, коли так быстро покрыл
путь от лагеря разбойников до замка.
     Дэффид стоял, небрежно облокотившись на свой длинный лук. Его обманчиво
худое тело  с широкими  и сильными плечами являло почти образец лени  -- при
цепком  профессиональном   интересе,  который  он  выказывал,  наблюдая   за
сражающимися. Однако он не обнаруживал желания присоединиться к той или иной
стороне, в отличие от Брайена и  Жиля,  которые, каким бы немыслимым  это ни
казалось, пробивали себе дорогу к замку.
     Но теперь зрители заметили  Энджи и Джима. Послышались выкрики "милорд"
и "миледи", и слуги начали исчезать со двора  так же мгновенно, как это умел
Арагх.
     Выкрики достигли и сражавшихся, и потихоньку сражение прекратилось. Все
лица повернулись в сторону входа с подъемной решеткой.
     Когда сражавшиеся узнали Джима и Энджи, на их лицах появилось виноватое
выражение.  Ни  Жиль,  ни  Брайен  не смели  посмотреть  им в глаза,  и даже
красивое лицо  сэра Джона казалось смущенным. Взгляд Джима стал еще мрачнее,
когда  он  заметил, что  за ними,  несколько  поодаль,  лежат несколько  его
воинов, не то без сознания, не то мертвых.
     Джим вышел во двор, его гнев разгорался с каждой минутой.
     -- Что тут происходит...
     Продолжить он не успел. Джон Чендос уже поднял забрало и улыбался ему.
     --  Мои  глубочайшие извинения! --  прозвенел голос Чендоса. --  Если в
этом  и  есть  чья-то  вина,  то  только  моя.  Это  было  мое  необдуманное
предложение,  когда  я  вновь  увидел  сэра  Брайена; я  знаю его по  многим
турнирам  и  высокого  мнения  о   нем.  Это  была  просто  игра,  небольшая
тренировка;  я  и несколько  твоих воинов,  которые  тоже  заинтересовались,
должны были удерживать вход в зал, пользуясь затупленным оружием, а сэр Жиль
и сэр Брайен с таким же числом воинов пытались прорваться сквозь нас.
     -- Вижу, -- мрачно сказал Джим.
     --  Да,  --  продолжал Чендос, --  если кто-нибудь из атакующих  сумеет
дотронуться  до первого  бревна портика, то  им  присуждается  победа.  Но я
признаю, мы заслужили твое недовольство, и униженно  прошу прощения у тебя и
у твоей леди, которую вижу у входа  в  зал.  Возможно,  было  глупо с  нашей
стороны  поднимать  тревогу  в замке. Во всяком случае, как я уже сказал, во
всем надо винить только меня...
     Он оборвал свою речь  на полуслове, так как в этот момент во дворе, все
еще сидя в подушках на своей кровати, появился Каролинус.
     Когда  Джим обернулся  взглянуть  на  него, Каролинус  выпалил  старому
рыцарю:
     - Ну? Я жду. Джон Чендос, прошу на несколько слов!

        Глава 11

     Джим  отвел  глаза от мага, оглядел хорошо  утоптанный двор,  скользнул
взором по тем, кто только что сражался, и  остановил  его на телах  лежавших
неподвижно воинов. Он опять повернулся к Каролинусу:
     -- Тут есть раненые, которым нужна помощь.
     -- А, эти, -- махнул рукой Каролинус. -- Несколько разбитых голов!
     Тела на земле  зашевелились, подняли головы,  сели  и огляделись, затем
медленно поднялись на ноги.
     -- Мы  использовали затупленное  оружие,  -- сказал Брайен. -- Ты же не
думаешь, что мы хотели кому-то зла?
     Джим мрачно  посмотрел на  него, и его  гнев  внезапно  улетучился, как
воздух из лопнувшего воздушного шара. Так уж  созданы эти люди. Сражение для
них забава, а забава -- сражение. Их не изменить, как не изменить путь земли
по ее орбите вокруг солнца. К этому надо просто привыкнуть.
     -  К счастью, мертвых нет, -- весело сказал за его спиной Каролинус. --
Я ничего не могу поделать с мертвыми. Идемте! К высокому столу!
     Джим  кисло посмотрел на него:  -- А тебе не  кажется,  что  если ты  в
состоянии скакать по всей округе, таская за собой кровать, то мог бы одеться
подобающим образом?
     Каролинус с  удивлением  взглянул  на свою  ночную рубашку,  которую он
вытребовал.  В четырнадцатом веке не было принято  надевать на ночь рубашку.
Большинство людей спали нагишом или в своей дневной одежде. Но не Каролинус.
Он обычно надевал еще и ночной колпак.
     -- Ты совершенно прав, мой мальчик, -- сказал он и опять исчез вместе с
кроватью.
     Все  зрители к этому времени  уже разошлись,  даже те, кто участвовал в
сражении, убрались подальше с глаз Джима.
     -- Все могут идти, -- хрипло сказал Джим через головы стоящих перед ним
рыцарей. --  И  в следующий раз без моего разрешения  не  устраивайте ничего
подобного.
     Послышался хор: "Да, милорд!" -- и воины разбрелись в  разные  стороны,
как провинившиеся школяры. Джим  развернулся и первым вошел в зал. Когда все
расселись  за  высоким  столом,  Каролинус  уже  находился там, он сидел  на
скамье, одетый в свою обычную мантию ярко-красного цвета.  Кровати нигде  не
было видно.
     Возможно,  престарелый  маг устроил так специально,  но Джим обнаружил,
что  сидит  рядом  с  Каролинусом,  сэр Джон -- во главе стола,  а  с другой
стороны, напротив Джима,  расположились  сэр Жиль и сэр  Брайен,  причем сэр
Брайен и  Джим оказались  напротив друг  друга.  Дэффид ап  Хайвел  сидел  в
сторонке, рядом с Брайеном.
     Тем временем  Джим уже начал сожалеть о том, как вел себя во  дворе. Он
был мягким человеком, редко выходил из себя и всегда потом раскаивался, даже
в тех случаях, когда оказывался прав. Сэр Брайен многообещающе улыбался ему,
поэтому он, насколько мог весело, улыбнулся в ответ.
     -- Ты там неплохо потрудился,  Брайен,  -- сказал он. -- И  ты, Дэффид.
Рад видеть вас обоих, хотя мы только вчера расстались!
     Он  протянул  руку через стол. Брайен  крепко пожал ее, Дэффид тоже, но
очень кратко.
     -- И в самом деле, сэр Брайен! -- сказал сэр Джон. -- Клянусь Господом,
между ним и дверью оставался  только я, и у  меня не было  никаких сомнений,
что он  обойдет  меня  и первым притронется к ней,  по крайней мере  на миг,
своей ногой.
     Внутри у Джима  что-то дернулось.  Упоминание Господа делало  заявление
сэра  Джона почти официальным. Большинство обычных клятв включало упоминания
святых  или  мучеников.  Чендос   имел  репутацию  человека,  лучше  всех  в
королевстве  владеющего мечом.  Если  Брайен  смог  один  на один  выдержать
схватку с ним и даже превзойти старого рыцаря, то, по признанию Чендоса, его
друга можно считать первым мечом королевства.  Все остатки раздражения Джима
улетучились.
     -- Но  ради...  -- Джим  вовремя  остановился, он  хотел  сказать "ради
Бога", но сообразил, что для этих людей это прозвучит совсем не так, как ему
хотелось. -- Ради всего святого! Брайен, я рад слышать это!
     Лицо Брайена внезапно стало смиренным.
     -- Прошу тебя,  Джеймс, --  сказал он, -- не принимай слова сэра  Джона
всерьез. Он  стоял одной ногой  на пороге,  и, так как его щит был с  другой
стороны, ему пришлось противостоять мне всего  лишь одним мечом, он вынужден
был  держаться  под углом  ко  мне,  и это  ставило его  в  очень невыгодное
положение...
     -- Хватит! Хватит!  -- со смехом оборвал его Чендос. --  Кончилось тем,
что ты  проиграл, когда уже почти выиграл. Но я сказал то, что  думаю. -- Он
наполнил кубок  вином из кувшина, который  стоял на столе. -- Раз уж мы  все
собрались, господа, давайте перейдем к делу, -- сказал он и взглянул в конец
стола. -- Маг...
     --  Самое  время, -- засуетившись,  перебил его  Каролинус. Он взглянул
прямо на Чендоса: --  В  сложившейся ситуации есть еще много такого, чего ты
не понимаешь, Джон.
     --  Да,  кстати,  --  прервал  его  Джим,  --  сэр  Джон,  разреши  мне
представить тебя  Сильванусу  Каролинусу,  одному  из трех  величайших магов
мира.
     --  Спасибо,  сэр  Джеймс,  --  ответил  Чендос,  не  отводя  глаз   от
Каролинуса, -- но я хорошо знаю мага. Почему ты говоришь мне это, Каролинус?
     -- Можешь ли  ты представить  ситуацию,  которую <i>знаешь</i>  лучше меня? --
резко проговорил Каролинус.
     Последовало молчание. Потом Чендос медленно покачал головой.
     -- Ты беспокоишься о французском вторжении, -- продолжил  Каролинус, --
но ты должен знать, что  в одиночку, без союзников, французы в данный момент
боятся Англии.  На  сей  раз у  них  есть  союзники, но не  среди людей. Это
морские змеи из океанских глубин. Эти создания в два раза больше драконов, и
их  много. Более того, они могут  обеспечить кораблям короля  Иоанна  полную
безопасность при пересечении Английского канала.
     Сэр Джон долго смотрел на Каролинуса.
     -- Да, -- наконец медленно проговорил он, -- как ты и сказал, я не могу
представить себе  ситуацию, о которой ты  знал бы меньше, чем  я, маг. И  ты
только  что  доказал  это.  Но почему эти змеи  хотят  помочь  королю Иоанну
опустошить наш святой остров?
     -- Змеев  нисколько  не  интересуем  ни  мы, ни  наш остров,  --  резко
возразил  Каролинус,  --  они  хотят  уничтожить  всех  местных  драконов  и
захватить их клады. Это  длинная история, слишком длинная, чтобы вдаваться в
нее  сейчас. Но  у морских  змеев давно чешутся  лапы предпринять что-нибудь
против британских драконов. Эти создания являются естественными врагами друг
друга.  Они, конечно,  редко  встречаются, так  как одни  постоянно живут на
земле и редко приближаются к морю, а другие живут в основном в воде  и редко
приближаются к суше. В то  же время  они  соперничают за обладание золотом и
драгоценными камнями и ненавидят друг Друга.
     -- Я понимаю...  -- начал было сэр Джон, но внезапно прервал свою речь.
-- Э... доброе  утро, миледи.  Всегда большая честь  и  удовольствие  видеть
миледи, но у нас здесь нечто вроде военного совета...
     -- ...и женщин не приглашали?  -- колко заметила  Энджи, садясь на край
скамьи рядом с Джимом. -- О, я все прекрасно понимаю, сэр  Джон. Более того,
как заинтересованное  лицо в той экспедиции, которую ты  затеял, я, в  конце
концов, пришла к заключению, что наш дом здесь, в  Маленконтри, и, коли Джим
уедет,  кто-то должен  остаться  присматривать за  домом, а  в довершение ко
всему  этим  кем-то  буду я.  Мне  это не нравится. Я честно говорю, мне это
совсем  не нравится.  Хотя мне придется с  этим смириться.  Но это  вовсе не
означает,   что  я  не  должна  знать   всего,   что   происходит.   Поэтому
рассматривайте меня, благородные господа, как члена совета.
     Джим  благодарно  посмотрел  на нее.  Энджи  сверкнула  глазами  в  его
сторону, но потом ее взгляд потеплел. Джим  продолжал  благодарно улыбаться,
пока слова Чендоса  вновь не привлекли  его внимания к тому концу стола, где
сидел старый рыцарь.
     <i>--</i>  Как  миледи  пожелает,  --  сказал  Чендос  и  опять  повернулся  к
Каролинусу: -- Ну, как я уже сказал, маг, теперь  я  понимаю, почему морские
змеи захотели одолеть  наших драконов. Но почему в  союзе с королем Иоанном?
Мы должны выяснить...
     -- Вот именно, -- перебил его Каролинус, -- поэтому-то...
     -- ...должны выяснить это, -- в свою очередь твердо оборвал его Чендос,
-- как  можно  скорее, отправив  этих благородных рыцарей во Францию, где  и
готовится  экспедиция, так как, по нашим  понятиям, король Иоанн там, вместе
со всем своим двором.
     -- Джон, -- сказал Каролинус, -- ты просто дурак.
     Сэр  Джон   был   одним   из  влиятельнейших   придворных  Европы.  Его
воспитанность, сдержанность  и вежливость по отношению к кому  бы то ни было
достойному уважения  вошли  в поговорку. Но он все же был еще и рыцарем и на
слова Каролинуса отреагировал как и следует рыцарю.
     -- <i>Сэр! --</i> произнес Чендос. И  его тон соответствовал гневному блеску в
его глазах.
     -- Ты должен выслушать меня, Джон,  -- настаивал Каролинус не двигаясь.
-- Дело  в  том, что  ответ на этот  вопрос  находится  не при дворе  короля
Иоанна, а  в другом  месте.  Ты знаешь, что  он  назначил  первым  министром
итальянца Экотти?
     -- О да!-- Чендос вновь обрел контроль над своим лицом, но в его голосе
все еще звучали нотки  гнева. -- Да, это итальянец, э... волшебник. Конечно,
я знаю, кого ты имеешь в виду!
     -  Колдун,  Джон,  колдун! --  сказал Каролинус.  --  Порода редкая, но
подлая. Они не волшебники, эти мужчины и женщины, продавшиеся  Темным Силам,
чтобы освоить своего рода черную магию. Магию, которая опасна, но имеет свои
границы. В одиночку Экотти не  смог  бы  привлечь  морских змеев  на  помощь
королю Иоанну, даже соблазняя их собственной  выгодой... победить английских
драконов.
     -- Если не Экотти, -- спросил  Чендос, который теперь полностью  владел
своим  лицом и голосом, будто опасной вспышки гнева  и  не  бывало, -- тогда
кто?
     -- Коротко ответить на это я сейчас не могу, -- ответил Каролинус. -- А
вот что нам сейчас стоит выяснить, так это сколько человек готовы взяться за
выяснение всех подробностей. Джеймс, конечно, не то что желателен, он просто
необходим.
     Джим почувствовал, как в его  груди вспыхнул уголек гнева. Каролинус не
считает  нужным даже  спрашивать его.  Но тут  он  вспомнил о своей  связи с
драконами и понял, что особого выбора у него нет. Уголек вспыхнул и погас.
     --  Жиль  тоже,  как  я  понимаю,  согласен  отправиться,  -- продолжал
Каролинус.
     --  Вне  всякого  сомнения,   --  подтвердил  сэр  Жиль,  от   волнения
подкручивая правой рукой кончики своих огромных светлых усов.
     Каролинус перевел взгляд на Брайена:
     -- А ты, Брайен?
     -- Я, как всегда, с Джимом, -- просто ответил Брайен.
     Каролинус пробежал взглядом вдоль стола:
     -- Дэффид?
     --  Ну, мне бы  ничего так не  хотелось, как стать одним  из участников
этого небольшого приключения,  -- сказал Дэффид своим  мягким голосом, -- но
моя  жена  носит  второго  ребенка.  Она   высказалась  вполне  определенно,
подумайте сами, что я  могу  сделать. Когда я уезжал,  она мне  сказала:  <i>"В
Маленконтри ты еще можешь съездить, но</i> не <i>дальше. И возвращайся не позже чем
через  два  дня". --</i>  Дэффид вздохнул.  --  Так что,  похоже,  мне  придется
остаться дома. -- Его лицо посветлело. --  Все к лучшему. Я чувствую, что на
этот раз  на  свет появится  девочка. Это  должно  случиться в Рождество,  в
добавление к мальчику, которого моя жена уже родила. Очень шустрый  паренек.
По правде  говоря, как  бы я ни хотел сопровождать вас,  господа,  надо быть
более храбрым человеком, чем я, чтобы пойти против воли моей жены.
     - Три! -- сказал Каролинус.  --  Оставим в стороне Дэффида и,  конечно,
Арагха. Этого более чем достаточно...
     --  И я бы тоже  пошла  с  ними!  -- горячо объявила Энджи.  -- Если бы
нашелся хоть кто-нибудь, кому я могла бы доверить  хозяйничать здесь. -- Она
гневно посмотрела на Каролинуса.
     -- Значит, ты собираешься послать их куда-то в море? -- спросил Чендос.
-- Могу я спросить, куда и зачем, в поисках чего?
     -- Да, -- сказал Каролинус, -- они  пойдут искать головоногого по имени
Гранфер,  самого старого  обитателя морей, может, он  укажет им на виновника
всех этих событий.
     - Кого? -- спросил Чендос.
     -  Головоногого,  --  ответил  Каролинус. --  Ты понимаешь,  что  такое
головоногий?
     -  Да... Да, я слышал о них,  -- сказал сэр Джон, -- но разве он  может
сказать что-нибудь стоящее?
     - Может. Положись на мое слово.
     - Я действительно очень верю тебе, маг, --  сказал Чендос, -- но я вряд
ли  могу пренебречь поручением короля  и надеждой выжить для всей английской
расы,  опираясь на  такую  ненадежную вещь,  как  доверие  одного  человека,
такого, как  я,  к другому, такому, как ты. Сэр Джеймс  и его  друзья должны
отправиться во Францию. Король наделил меня властью, если надо, приказать им
сделать это.
     --О?-- только и произнес Каролинус.
     Чендос на  какое-то время уставился на него, пока не сообразил,  что за
столом остались только он сам, Дэффид и Энджи. Джим, Брайен и Жиль исчезли.
     -- Пожалуйста, посылай  их  во Францию,  Джон, --  ледяным тоном сказал
Каролинус. -- Именем короля  и  по королевской воле. Но  для этого тебе надо
сначала их найти, а они уже начали выполнять мое поручение в море.

        Глава 12

     - Где мы? -- спросил Жиль.
     Он, Джим и Брайен стояли на берегу моря, посередине  небольшого залива,
за спиной у них изогнулись полукругом  каменные утесы высотой около тридцати
футов, покрытые темной землей и косматой травой, утесы окаймляли  каменистый
берег длиной около трехсот ярдов.
     Мощные, увенчанные белыми гребнями ледяные  волны Атлантики разбивались
о прибрежные  камни,  набегая одна на  другую.  Джим  не мог  вспомнить, кто
первый сказал это, возможно, викинги... Дикие белые кони -- так называли эти
волны.
     -- Я полагаю, где-то в пяти милях севернее Презренной Башни, -- ответил
Жилю Брайен. --  Джеймс, если мы сейчас собираемся начать что-то  делать, то
нам чертовски не хватает снаряжения. У меня есть меч, но в остальном я голый
человек.  Мне нужны  доспехи и  конь. А  также,  возможно,  было  бы разумно
запастись и провиантом.
     Это  была чистая  правда. Джим и  сам прекрасно  понимал все неудобство
столь внезапной отправки сюда. Ну что ж, Каролинус неоднократно напоминал им
всем, что Джим тоже является магом.
     --  Ты  совершенно  прав.  Бранен.  Может быть,  тебе нужно  что-нибудь
особенное, Жиль? --  спросил Джим, поворачиваясь к Жилю. -- В  дополнение  к
тому, что Брайен потребовал для себя?
     --  Только  мой конь, оружие и седельное снаряжение, <i>--</i>  ответил  Жиль,
имея  в  виду  завернутые   в  одеяло   личные   вещи,  которые  большинство
странствующих рыцарей, путешествующих без слуг,  возят прикрепленными позади
седла на всякий случай.
     -- О, мне тоже нужно седельное снаряжение, Джеймс, -- вставил Брайен.
     -- Я  вернусь  через час  со всем этим,  --  сказал Джим. Что  до  него
самого, то он  хотел  вернуться за кое-чем несколько большим, чем  упомянули
его друзья. Он сосредоточился и написал на внутренней стороне лба:
     МЕНЯ К ЭНДЖИ -> СЕЙЧАС
     Он  опять почувствовал  странное  ощущение,  которое  Каролинус  упорно
называл волшебным творчеством в действии, но оно отличалось от  какого бы то
ни  было  творческого  вдохновения, пережитого  Джимом  раньше.  Внезапно он
оказался  прямо за спиной Энджи, которая входила  в  солнечную комнату, а за
спиной у него была лестница башни.
     -- Энджи... -- начал он.
     Энджи вздрогнула, подпрыгнула и, казалось, прямо  в воздухе повернулась
к нему лицом.  Увидев  его,  она отступила  на  несколько шагов, прежде  чем
смогла  совладать  с собой. И все равно уставилась на него так, будто он был
привидением.
     -- Энджи, все в  порядке. Это всего  лишь  я, -- сказал Джим, следуя за
ней  в  солнечную  комнату. --  Мне пришлось  воспользоваться магией,  чтобы
вернуться и повидать тебя. Я не мог  так просто, без слов  удалиться.  Все в
порядке... это я... во плоти.
     Чтобы доказать это, он обнял ее.
     Когда он дотронулся до нее, она  напряглась, но почти сразу же растаяла
в его руках.
     --  О  Джим,   --  пробормотала  она   спустя  мгновение  и  неожиданно
разразилась слезами.
     -- По крайней мере, я хотел получить возможность попрощаться, -- сказал
Джим.
     --  О да,-- всхлипнула  у него на груди  Энджи. -- Это... уж слишком...
это  было бы  слишком жестоко! Ненавижу их всех! Чендоса, Каролинуса  и всех
остальных!
     -- Но ты ведь простишь  их... по  крайней мере  Каролинуса?  -- спросил
Джим.
     Энджи отстранилась от него и старательно вытерла уголки глаз.
     -- Думаю, что да, -- сказала  она дрожащим голосом. -- Каролинуса... во
всяком случае, обязательно. Но это было слишком жестоко! Я вела  себя ужасно
по отношению к тебе последние два дня. Я всегда относилась к тебе ужасно!
     -- Да нет же, --  успокаивающе проговорил  Джим,  --  просто...  --  Он
замолчал, чувствуя, что сейчас завязнет в словесной трясине.
     -- Но  я полагаю,  что в большинстве случаев  это было так,  -- зловеще
произнесла Энджи.
     --  Нет... нет, --  поспешно возразил Джим.  -- Я  как  раз  хотел тебе
сказать... э... просто выброси все это из головы.
     -- Значит,  тебя  совершенно не волнует, что я  на тебя рассержена?  --
спросила Энджи.
     --  Ну  конечно  же,  беспокоит... --  начал было  Джим,  но тут  Энджи
внезапно снова бросилась ему в объятия.
     --  Что  же  я  делаю?  -- воскликнула  она.  --  Не  обращай  на  меня
внимания... я имею в виду, на мои слова!
     Она  подняла голову и крепко поцеловала его  в  губы. Он поцеловал ее в
ответ.
     Прошло какое-то  время, прежде чем они заговорили о том, что Джиму надо
взять с собой, возвращаясь к Брайену и Жилю.
     -- Кони им не потребуются, -- сказал Джим, -- под водой от них никакого
толку.
     -- А как ты собираешься попасть под воду? -- спросила Энджи.
     -- Конечно, с помощью магии, -- сказал Джим. -- Ты знаешь, как усиленно
я занимался ею всю зиму. Каролинус совершенно прав,  основы я должен освоить
сам.  Я  ведь  тебе  говорил,   что  он  заставил   меня  проглотить  сжатую
Энциклопедию некромантии?
     -- Да,  говорил. -- Энджи даже передернуло. -- Какой,  ты говоришь, она
была величины до того, как ты ее проглотил?
     -- У меня  не было возможности измерить ее, --  сказал Джим, --  но это
была самая большая и тяжелая книга, которую я когда-либо видел.
     Энджи опять передернуло.
     -- Но он сжал ее почти в точку, -- сказал Джим. -- Я даже удивился, как
просто  оказалось  ее  проглотить.   Во  всяком  случае,   с  ней  внутри  и
потренировавшись,  я  стал лучше  понимать  магию. Для начала я  использовал
просто детсадовскую магию.  Теперь я уже начал объединять простые заклинания
в формулы. Одна  из  таких формул  и  даст  нам  возможность  совершить  это
путешествие. Я заключу  нас всех в пузырь  воздуха, который  будет постоянно
свежим. Я уже делал это раньше.
     -- Делал? -- Энджи  внезапно села в кровати и  пристально посмотрела на
него: -- Когда? Где?
     Джим насторожился. <i>Когда и где</i> относилось ко времени  его пребывания  в
плену у чрезвычайно  красивой французской водяной феи. Он использовал магию,
чтобы сбежать от нее.
     -- Да просто в озере, мне надо  было  пересечь его  по дну и вылезть на
другом берегу, --  небрежно  произнес  он. -- В этот раз я тоже,  если  буду
задерживаться, найду способ передать тебе весточку.
     -- Хорошо! -- Энджи соскочила с кровати. --  Ну, что тебе надо  взять с
собой, чтобы вернуться к Брайену и Жилю? Я помогу тебе собраться.
     Двумя  часами позже Джим опять появился на каменистом  берегу,  ведя за
собой  единственную  вьючную лошадь  с  личными вещами, доспехами, оружием и
провизией  для каждого рыцаря.  К счастью, Брайен  явился в замок  на  своем
боевом коне, взяв с собой в предвкушении приключений вьючную  лошадь, -- как
и  большинство рыцарей, он  довольствовался  очень  малым. Тем не менее лица
обоих рыцарей  вытянулись, когда они приблизились к  Джиму  и  увидели,  что
погружено на эту лошадь.
     --  Где мое копье? Где  мой конь  Бланшар? -- спросил Брайен, подойдя к
Джиму.
     --  А мое  копье  и мой конь? --  спросил вслед за ним Жиль. -- Я уж не
говорю о твоих собственных, Джеймс.
     -- Там, куда  мы отправимся, вам это не потребуется, -- сказал Джим. --
Запомните, лошади не могут путешествовать под водой. А даже если бы и могли,
они  не  сумели бы  развить  в  воде  достаточную  скорость,  чтобы  удалось
воспользоваться копьем. Так что мы просто облегчим себе жизнь, оставив их на
месте.
     -- Я так не думаю, -- проворчал Брайен.
     Тем  не  менее  он начал проверять, что находится  на  спине  у вьючной
лошади, снимая части своих доспехов и готовясь их надеть.
     Сам Джим не стал заниматься своими доспехами и оружием. Вместо этого он
зашагал  по  прибрежной гальке,  работая над магией, которая требовалась для
достижения их цели.
     Она состояла не из одной, а из ряда  магических формул, и, хотя то, что
получилось  в результате, казалось, охватывало все необходимое,  Джим смутно
ощущал,  что  чего-то  не  хватает.  Он  вернулся к  своим  друзьям и  начал
облачаться в доспехи.
     -- Что тебя  задержало, Джеймс? -- полюбопытствовал  Брайен. -- Похоже,
ты что-то задумал, когда расхаживал там взад-вперед.
     -- Я решал одну  магическую задачу, --  сказал Джим. Брайен, как Джим и
предполагал, вполне удовлетворился  этим  ответом. Во всяком случае, не было
никакого толку  рассказывать им, над чем он думал, ведь для них обоих это не
имело никакого смысла.
     Итак, он начал облачаться в доспехи и вооружаться при помощи двух своих
товарищей, те тоже помогали друг другу. Даже  в  доспехи четырнадцатого века
было  невозможно  полностью облачиться  самому,  к тому же  их  части прочно
привязывались, прицеплялись крючками и другими застежками.
     Наконец,   оказавшись  в   полной  готовности,  Джим   поднял  забрало,
опустившееся, когда  он  прикреплял наколенники,  и  посмотрел в лица  своих
спутников,  которые, в  свою очередь,  уставились  на  него из-под  поднятых
забрал.
     Джим знал, что все это облачение  в броню не  являлось  необходимым. Но
убедить в этом  его  спутников было  невозможно. Они  шли в неизвестность, и
любой рыцарь отбросил бы  как безумную мысль отправиться  на такое  дело без
брони и оружия.
     Оставалось сделать только одно -- магическим  образом отправить вьючную
лошадь обратно в конюшни замка Маленконтри.
     Это Джим и сделал.
     --  Ну а теперь, -- сказал он, -- я  вызову проводника, который отведет
нас туда, куда нам надо.
     -- Извини за любопытство,  милорд, -- сказал Брайен, использовав титул,
чтобы подчеркнуть официальность и важность своего вопроса, -- но куда именно
мы направляемся?
     --  Понятия  не имею,  -- ответил  Джим, -- но наш проводник  знает. Он
знает этого Гранфера и отведет нас к нему. Мне надо только позвать его.  Его
зовут Рррнлф.
     Он еще раз попробовал произнести  три  начальные "р"  и так  преуспел в
этом, что Жиль посмотрел на него с удивлением и одобрением.
     -- Рррнлф, --  повторил  Жиль,  проделав эту работу гораздо  лучше, чем
смог бы Джим.
     Очевидно, сказалось нортумбрийское происхождение Жиля, подумал Джим.
     -- Именно так, -- сказал он.
     Джим повернулся  и отошел к берегу, туда,  где  волны  выкатывались  на
берег. Он немного постоял, наблюдая за волнами, и заметил, что они пробегают
разное расстояние. Ему  даже пришлось отступить  на  несколько шагов  назад,
потому что одна  из волн подобралась так близко к  нему,  что могла замочить
его ноги по щиколотку. Он поймал себя на том,  что ему любопытно, правда ли,
что девятая волна всегда выбегает  на берег дальше  всех. Он где-то об  этом
читал. В каком-нибудь рассказе Редьярда Киплинга, подумал Джим.
     Отступив, он сложил  рупором руки  в латных  перчатках и  изо всех  сил
крикнул:
     -- <i>Рррнлф!</i>
     Он повторил  свой  зов  с  полдюжины  раз,  но  ему  отвечал только шум
разбивающихся о берег волн. Его это вовсе  не удивило. Рррнлф мог находиться
где угодно, а его понятия о времени были непредсказуемы.
     Джим вернулся к Жилю и Брайену:
     -- Ну вот, я позвал нашего проводника. Кстати, он называет себя морским
дьяволом. Но  я  не могу сказать, придет он сюда через  пятнадцать минут или
через пятнадцать дней.  Так что наберемся  терпения. Если  потребуется ждать
несколько дней, то разобьем здесь лагерь.
     Его  друзья закивали. Им было не  привыкать  жить по  нескольку дней, а
если надо,  то  и  больше, под открытым небом. Это было неотъемлемой  частью
обычных путешествий.
     -- А  тем временем, --  продолжил Джим,  --  я займусь магией,  которая
позволит нам  безопасно  спуститься в море, чтобы  навестить этого Гранфера.
Если вы не возражаете, я отойду в сторонку.
     --  Никаких возражений, Джеймс, -- поспешно  проговорил Брайен, а  Жиль
рядом с ним энергично закивал.
     Они очень  уважали магию,  но предпочитали  оставаться  на почтительном
расстоянии, когда волшебник начинал работать.
     Джим отошел по берегу  ярдов на пятьдесят, хотя в этом не  было никакой
необходимости, и начал составлять различные магические  заклинания,  которые
вместе должны были создать корабль, позволяющий безопасно путешествовать под
водой.
     Жиль, в котором  текла  кровь силки, конечно,  способен  превратиться в
тюленя и нырнуть на соответствующую глубину. Но Джим подозревал, что Гранфер
находится намного глубже, чем может нырнуть тюлень со своим  запасом воздуха
в  легких.  Давление  будет быстро  расти,  и тюленю придется  вернуться  на
поверхность  за  кислородом, а затем  нырнуть опять, чтобы  присоединиться к
остальным.
     К тому же это довольно непрактичный способ путешествовать вместе.
     Джим  задумался  и  через  несколько  секунд сочинил последнюю  строчку
заклинания, которое он составлял, расхаживая по берегу.
     ПРОЗРАЧНЫЙ  ПУЗЫРЬ ДВЕНАДЦАТИ  ФУТОВ В ДИАМЕТРЕ, СО  ВСЕМИ НЕОБХОДИМЫМИ
УДОБСТВАМИ - СЕЙЧАС
     Тут же  перед ним появилось нечто почти невидимое.  Все  правильно, это
был пузырь, потому что он мерцал.  Джим с  трудом сумел представить себе его
форму, так как берег, видневшийся сквозь пузырь, был искажен. Похоже, пузырь
вполне пригоден для использования под водой.
     Джим начал обдумывать другие заклинания, чтобы вдвойне обезопасить себя
и  быть  уверенным,  что воздух  в пузыре будет всегда свежим, а  сам пузырь
выдержит давление  воды на глубине,  на  которую им  надо  спуститься, когда
внезапный  рев  со  стороны  моря   привлек  его  внимание  и  заставил  его
оглянуться. Он узнал в этом реве единственное слово:
     -- Хэй!
     И конечно же, взглянув туда, он увидел, что из волн, всего  в  каких-то
пятидесяти  футах от  берега, выступила знакомая  голова Рррнлфа. Пока  Джим
наблюдал,  морской дьявол  пробирался вперед  и,  казалось, рос,  постепенно
поднимаясь из моря.
     -- Здесь илистое дно, но уклон приятный, -- прогудел он. -- Однако я не
люблю ил под ногами.
     К тому времени, когда морской дьявол закончил это высказывание, он  уже
миновал  полосу прибоя и возвышался на берегу в дюжине футов от  того места,
где стоял Джим.
     -- Чем я могу  помочь  тебе, крошка маг? -- эхом отдался в голове Джима
его низкий голос.
     Джим  с  изумлением уставился на подобие галош,  привязанных ремнями  к
массивным ногам морского дьявола:
     -- Но у тебя на ногах совсем нет ила!
     -- О, я старался  идти поверх грязи и не погружаться в нее,  -- ответил
Рррнлф. --  Я всегда так делаю. Не переношу грязи. Нет, она мне не нравится.
И тина тоже.
     --  Но...  --  Джим взглянул  на возвышавшуюся над ним  тридцатифутовую
фигуру,  которая,  казалось,  опиралась  на  прибрежные  камни  всем  весом,
соответствующим существу таких размеров. -- Но как ты  умудряешься ходить <i>по
грязи?</i> Я хочу сказать, не притрагиваясь к ней?
     -- Никакого фокуса,  крошка,  -- прогудел Рррнлф.  -- Я просто  думаю о
том,  что я легкий. Думаешь, будто ты легкий и тебе не надо притрагиваться к
тому, что у тебя под ногами. Просто думаешь.
     -- А, понятно, -- сказал Джим.
     Весь  фокус,  должно  быть,  заключался  в  способностях  естественного
существа, свойственных  морскому дьяволу.  Джим подумал, что это  удобно для
ходьбы не  только по грязи, но  и по кораллам или чему-нибудь подобному, что
быстро разрезало бы обувь на ленточки.
     Он  внезапно  вспомнил о  Брайене  и  Жиле.  Когда на  сцене появляется
кто-нибудь  величиной с  Рррнлфа, невольно забываешь о маленьких  предметах.
Джим поспешил исправить положение.
     -- Если ты обернешься,  -- сказал он  морскому дьяволу, --  то дашь мне
возможность представить  тебе сэра Брайена Невилл-Смита, хозяина замка Смит,
и сэра  Жиля  де  Мера  из  Нортумбрии. Два  этих достойных  рыцаря  --  мои
соратники, которые сопровождают меня.
     Рррнлф взглянул на двух соратников Джима и добродушно прогудел:
     --  Рад встретиться с вами обоими, крошки-рыцари. Кто из вас  Брайен, а
кто Жиль?
     -- Я сэр Брайен! -- ответил Брайен как мог громко.
     Габариты  Рррнлфа его явно не  запугали. Брайен, похоже, был готов даже
вызвать  морского дьявола на поединок. Но Рррнлф разговаривал дружелюбно, и,
хотя бы из вежливости, оставалось только отвечать.
     -- А я сэр Жиль, -- сказал Жиль.
     -- Ну-ну. -- Рррнлф снова повернулся к Джиму: -- И чего же ты хочешь от
меня, крошка маг?
     -- Я хочу, чтобы ты отвел нас, всех троих, на встречу с Гранфером.  Нам
надо поговорить с ним, -- сказал Джим. -- Можешь ты найти его?
     -- Я, конечно же, знаю все во  всех океанах, -- сказал Рррнлф. -- Иначе
что бы я был за морской дьявол? Пойдем?
     -- Сначала мне надо кое-что сделать, --  сказал Джим.  Он не  ожидал от
морского  дьявола такой быстроты, а магические действия по  созданию корабля
для передвижения под водой были еще не закончены.
     -- А,  понятно,  тебе  требуется  совершить  кое-что  с  помощью  твоей
коротышечной магии, -- сказал Рррнлф. -- Пожалуйста, делай что тебе надо. Не
торопись.  У  меня в запасе  все время  мира.  Столетия.  Тысячелетия,  если
понадобится.
     -- Так много времени это не займет, -- коротко ответил Джим.
     Джим  знал, что  Рррнлф настроен  к ним благожелательно, просто  он  не
может не вызывать раздражения. Он заметил, что испытывает такие  же чувства,
какие,  должно  быть,  испытывали Жиль  и  Брайен,  когда морской  дьявол их
приветствовал.

        Глава 13

     Они  быстро  спускались  по  прибрежному  уклону сквозь  полупрозрачную
голубоватую тьму... Или это был полупрозрачный голубоватый  свет? Теперь они
находились  очень  далеко  от  поверхности океана,  и  света становилось все
меньше  и  меньше,  пока  наконец  он  не  уступил  место   этому  странному
голубоватому свечению, довольно тусклому, но, казалось, вполне достаточному.
     Они продвигались, по  представлениям Джима, с ужасной скоростью. Он мог
судить об этом  по ощущению в желудке, подобному тому, которое испытываешь в
быстро опускающемся  лифте,  и  мелькающим  время от  времени  перед глазами
картинкам морской  жизни.  Они  вынуждены были  двигаться с такой скоростью,
чтобы не отстать от Рррнлфа.
     Как  морской  дьявол  умудрялся  развивать  такую скорость,  оставалось
загадкой,  потому  что  с виду не заметно было,  чтобы он шевелил ногами или
руками.  Казалось, он обладал мощной способностью левитации; Джим  почему-то
был уверен,  что  они продвигаются со скоростью  авиалайнера из  его родного
мира.
     Казалось невозможным, чтобы Рррнлф, так сказать, двигался без движения.
Но и  воздушный пузырь  передвигался с  огромной  скоростью в такой  плотной
среде,  как  вода,  которая  должна  была  бы  оказывать  столь  же  сильное
сопротивление, как  цемент.  Ответ  на это содержался в  одном из заклинаний
Джима. Создавая  пузырь,  он из предосторожности  сделал  его  неподвластным
воздействию любого давления.
     Но ситуация  сложилась  жуткая и  неуютная. Джим  сидел  на  скамье  на
приподнятом полу, который он создал внутри пузыря вместе со скамьями. Рррнлф
находился вне  пузыря, справа от него,  а Жиль  и  Брайен  сидели  на других
скамьях лицом к Джиму.
     Два  других  рыцаря  чувствовали себя так  же  неуютно,  как  Джим.  Их
нынешнее положение было несомненно неестественным и пугающим.
     Джим постарался взять себя в  руки. Необходимо любой ценой поддерживать
дух своих спутников, думал он, потому  что, хотя в обычных условиях эти люди
ничего  не  боялись,  безумная, волшебная  ситуация могла пошатнуть  даже их
храбрость.
     Джим выдавил из себя предназначенную для них улыбку:
     -- Ну вот мы и в пути!
     Никто  из его спутников ничего  не ответил. Было и так понятно, что они
уже в пути. Джим попробовал снова.
     -- Интересно, правда? -- Он продолжал уверенно улыбаться. -- Но мы  уже
уйму раз  бывали в странных ситуациях, не так  ли?  Помните,  как колдовство
заманило  нас  в  Царство мертвых,  когда  мы  пытались  улизнуть  из  замка
Мальвина?
     - Помню,  --  сказал Брайен, -- но  тогда магия отправила нас  туда.  А
теперь мы в самом  центре магии,  и она продолжает действовать. Этот свет --
от нечистой силы.
     --  На самом деле, я думаю,  свет вполне естественный.  Правда,  я знаю
это,  --  сказал  Джим,  подумав. --  Помню, я  читал  о  человеке,  который
спускался глубоко в океан в металлическом шаре, в этом шаре было окошко. Тот
человек  видел  такой  же свет, когда спустился очень глубоко. Так что  этот
свет вовсе не от нечистой силы. Просто так уж устроен океан.
     -- Не стану с тобой  спорить, Джеймс,  -- сказал Жиль,  --  но,  должен
признаться,  мне  ужасно  хочется  превратиться  в  тюленя  и  вырваться  на
поверхность. Что бы это ни было, находиться на такой глубине небезопасно.
     -- Это так, но именно здесь надо искать головоногого, -- сказал Джим.
     -- На мелководье, -- прогудел густой бас снаружи.
     Рррнлф имел привычку вмешиваться в разговор в любой момент, когда хотел
что-то сказать, и, так как его голос  по  силе  и  тону запросто  перекрывал
голоса людей, остановить его было невозможно.
     -- Почему  ты называешь Гранфера... как это  там... головоногим, крошка
маг?
     -- Потому что люди на земле так называют таких, как Гранфер.
     Рррнлф  мог совершенно спокойно разговаривать с ними, находясь снаружи,
и, похоже, он достаточно хорошо слышал то, что ему отвечали, поэтому Джим не
повысил голос, хотя гудящий голос морского дьявола вызывал желание кричать в
ответ,  назло самому себе.  Но  Джим понимал,  что,  сделав  это,  он выдаст
морскому дьяволу его преимущество, а у Рррнлфа его и так достаточно.
     -- А где Гранфер? -- спросил Джим. -- Разве мы к нему не приближаемся?
     -- Уже недалеко, -- ответил Рррнлф. -- Мы  приближаемся. Он любит  одну
из  мелководных  банок,  где  пасется косяк  трески. Он обожает треску, этот
Гранфер.
     Пузырь  внезапно  начал  подниматься.  Скорость  движения  замедлилась,
приближаясь к нормальной. Как только это произошло, соратники стали замечать
рыб  и другие проявления морской жизни. Но даже при замедленном движении эти
картинки появлялись всего на долю секунды, словно в калейдоскопе.
     Подъем и замедление продолжались.
     -  Мы уже приближаемся к отмели,  где обитает Гранфер? -- спросил  Джим
Рррнлфа через оболочку пузыря.
     -- Так оно и есть, -- прогудел Рррнлф, даже не взглянув на него. -- Эта
отмель находится рядом с большой землей далеко на запад от твоего маленького
островка, сюда часто приплывают всякие рыбы.
     Джим  заинтересовался. "Большая  земля  далеко  на запад от  маленького
островка", похоже, Северная Америка. Он прикинул, не является ли место, куда
они двигались с  такой скоростью, Ньюфаундлендской отмелью. По крайней мере,
вполне возможно. Он не знал других отмелей в центре Атлантики, которые имели
бы репутацию такого рыбного места.
     Если  это  так,  то  они  путешествовали не  со скоростью пассажирского
авиалайнера,  а быстрее сверхзвукового  самолета,  что делало их путешествие
еще более удивительным.
     Странный  призрачный  голубой  свет остался  п