-  около  шести   человек  --  перешла  к  обороне  и  пятилась   от  этого
сумасшедшего.
     Джим   и  Дэффид   одновременно  поняли,  что  настало  их   время,   и
воспользовались  преимуществом. Они атаковали людей, появившихся  из  кухни,
которые в придачу к  двум мечам были вооружены разделочными ножами, топорами
и длинными кинжалами.
     Джим, как  он  сам  не  раз признавался,  --  и  Брайен  искренне с ним
соглашался, -- владел мечом весьма посредственно. Дэффид обладал еще меньшим
опытом, чем  Джим, но  он  схватывал  все  на лету, будто имел  прирожденный
талант к оружию.
     В  результате,  атакуя,  они подступили  к кухонной команде  как  люди,
знающие свое дело.
     Кухонные вояки развернулись и убежали через те же двери,  через которые
и вошли.
     --  В нашу комнату, -- тяжело дыша, проговорил  Джим. Дэффид повернулся
вместе с Джимом к лестнице, Секох последовал за ними. Оказавшись в комнате и
закрыв  за собой  дверь, Джим и  Дэффид, задыхаясь, рухнули  -- Джим на свой
скрученный  тюфячок,  а Дэффид  на  груду  багажа.  Секох, который  даже  не
запыхался, удивленно смотрел на них.
     -- Милорд, -- неуверенно спросил он, -- я правильно поступил?
     -- Правильно... просто  отлично... Секох, -- задыхаясь, сказал Джим. --
Только дай нам с Дэффидом отдышаться.
     -- Да,  милорд, -- почти  по-военному ответил Секох,  откладывая весьма
пострадавшую ножку стола. Конец ножки был весь измочален и сломан.
     Секох стоял в ожидании. Первым  пришел  в себя Дэффид. Конечно, подумал
Джим  с  оттенком  той  ревности,  которую он  испытывал,  спрашивая  Энджи,
нравится  ли  ей  лучник,  Дэффид  всегда  будет  первым.  Несмотря  на  все
упражнения и активную жизнь, которую он, Джим, вел в четырнадцатом столетии.
     --  Ты думаешь, они придут за нами? -- с надеждой  спросил Секох, когда
Джим и Дэффид зашевелились и направились к скамьям у стола.
     -- Рано или поздно, -- сказал Джим. -- А ты что думаешь, Дэффид?
     Дэффид налил  полный стакан  вина и  с жадностью  опрокинул его  себе в
горло; он почти никогда не делал такого. Джим ощутил сочувствие.
     -- В подвале не было ни воды, ни еды? -- спросил он.
     -- Еда была, --  ответил Дэффид, налив себе  еще, но на этот раз только
отхлебнув, -- но все вино хранилось в запечатанных бочках.  А мне было нечем
их открыть. Бутылочное вино они держат где-то в другом месте.
     -- Но, -- начал Джим, -- как...
     --  Я сам  во  всем  виноват,  --  сказал Дэффид.  --  Надо  было  быть
поосторожней, выйти вместе с пареньком и проследить, чтобы он спокойно ушел.
Похоже, одного из слуг приставили наблюдать за мной, он вышел за пареньком и
допросил его, о чем  мы разговаривали. Так слуги все  узнали. Поэтому, когда
общий зал  опустел,  они напали на меня  вчетвером или впятером,  оттащили в
подвал  и закрыли там. Это  произошло вчера,  в самом начале вечера... -- Он
оборвал фразу на  середине, помолчал и  покачал головой. -- Но я  начал не с
того конца. У  меня  печальные  новости, Джеймс.  Брайен  и Жиль с  середины
вчерашнего дня сидят под арестом в королевской тюрьме.
     -- Они арестованы? Как ты это узнал? -- спросил Джим.
     -- Помнишь, я вчера тебе сказал, что иногда можно  больше  узнать, если
сидеть тихонько и  ждать, когда новости сами придут  к тебе? Я сидел,  пил и
занимал руки мелочами, такими как заточка стрел. Через некоторое время среди
тех, с  кем  я  перекинулся  парой  слов,  появился этот  парнишка, довольно
взрослый для подмастерья, возможно, это последний год его ученичества.
     -- Что такое "подмастерье"? -- спросил Секох, широко раскрыв глаза.
     Ни Джим, ни Дэффид ему не ответили.
     -- Так вот, подмастерья болтают  друг с другом  и знают, что творится в
городе. Я заказал ему выпить, и он со мной поговорил; от него я узнал о двух
совсем недавно прибывших в  город англичанах,  которых задержали стражники и
отвели в  королевский замок. Там  их  заключили  в  тюрьму. Сидят  ли  они в
подземелье  или другом каком  месте, я не смог  узнать.  Но они там.  --  Он
замолчал, не сводя глаз с Джима.
     -- Мы можем освободить их, правда, милорд? -- спросил Секох.
     --  Можем попробовать,  --  мрачно  произнес Джим. -- Во всяком случае,
нельзя терять время.  Эти люди  внизу вскоре позовут настоящих стражников, и
нам  не  удастся отделаться от  них  так же  просто, как от  слуг постоялого
двора.
     Они встали и начали поспешно собирать все, что им могло понадобиться. В
основном это было оружие и легкие доспехи для  Жиля и Брайена. Носить полные
боевые доспехи было обременительно.
     --  А  теперь,  --  сказал  Джим  своим  спутникам,  --  я  сделаю  нас
невидимыми.
     Делать  это раньше было  неразумно.  С тех  пор как  Каролинус поспорил
из-за Джима  с Департаментом  Аудиторства,  Джиму позволили  воспользоваться
некоторым  дополнительным  лимитом  магии.  Но  он не  знал, как  много  ему
выделили, и в  последнее время начал беспокоиться, что и этот дополнительный
лимит на исходе.
     Но если они собираются проникнуть на королевское подворье, выбора у них
не остается.
     Магию,  которую  Джим  для этого  выбрал, он  уже  использовал  раньше,
накануне битвы между французской и  английской армиями, в которой убили сэра
Жиля.  Жиль был бы  уже мертв, не будь он силки, --  соратники опустили  его
тело в море, где он вновь вернулся к жизни, обернувшись тюленем.
     Как раз напротив окна комнаты росло дерево. Джим потянулся и сорвал три
веточки, чтобы прикрепить  их к головным  уборам. Подумав, он сломал еще две
веточки. Заклинание  не содержало слов, которые делали  бы  их действительно
невидимыми. Оно просто гипнотизировало людей, которые на  них смотрели, и те
отказывались верить своим глазам.
     Это  походило  на  тот   случай,  когда  загипнотизированному  человеку
говорят,  что  кого-то, кто находится в  комнате, там нет.  Находящийся  под
гипнозом видит упомянутого человека, но его сознание отказывается признавать
этот факт.
     -- А  теперь, --  сказал  Джим,  когда все было  готово,  -- ты, Секох,
понесешь  оружие  и  доспехи,  хорошо?  Рыцарям  не  полагается  расхаживать
нагруженными,  а Дэффида  я  хочу  освободить,  чтобы  он в любой момент мог
воспользоваться своим  луком. -- Он  взглянул  на  Дэффида, который не терял
времени даром и уже  обвешался своим снаряжением -- лук через плечо, колчан,
полный стрел, у  бедра. -- Выходим. Секох, ты  взял оружие, кольчуги и шлемы
для Брайена и Жиля?
     Секох, стоявший с огромным тюком в руках, кивнул.
     Джим  вывел их в коридор и закрыл  за собой дверь.  При помощи того  же
заклинания, которое он использовал на пне и красном лоскуте,  когда  подавал
сигнал  Арагху,  Джим  наложил  защиту на  комнату.  Затем,  подумав, сделал
собственное  добавление.  Он мысленно написал на внутренней  стороне  своего
лба:
     УСИЛИТЬ ЗАКЛИНАНИЕ ПОСТОЯННО ВОЗРАСТАЮЩИМ - СТРАХОМ
     Так как  все это  он  проделывал мысленно, его  соратники с  удивлением
уставились  на  него,  не  понимая, что  он затеял.  Он  остановился,  чтобы
объяснить им:
     -- Я наложил заклинание, то  есть установил защиту на эту комнату,  так
что  теперь  в  нее никто не  попадет.  А еще я добавил  небольшой  штрих. Я
устроил так, что если кто-то попробует войти, то ужасно испугается.
     -- Испугается? -- с любопытством спросил Дэффид. -- Можно попробовать?
     --  Конечно,  --  сказал Джим, -- валяй. Приоткрой  дверь  и загляни  в
комнату, я не думаю, что ты пойдешь дальше.
     Дэффид  взялся за  щеколду, толкнул дверь, так что  она приоткрылась, и
занес ногу. Потом поспешно отпрянул от двери и захлопнул ее.
     Когда он повернулся  к Джиму, его  лицо было бледным, на  лбу выступили
капельки пота.
     --  Я не из тех, кого легко  испугать, -- сказал он, -- но  там  такое,
чего, я думаю, никто не вынесет.
     Секох раскрыл  было рот, будто хотел предложить попробовать самому, но,
взглянув  на  нахмурившегося  Джима, промолчал. Они спустились по  лестнице.
Общий  зал  выглядел  как  обычно.  Там  находилось  всего трое посетителей.
Приготовления к штурму комнаты Джима и его спутников, должно быть, проходили
за закрытыми дверями где-то в другом месте.
     Посетители  в  общем  зале  смотрели  сквозь  них  --  было  ясно,  что
магическое заклинание действует надежно. Они вышли на улицу.
     --  Погоди минутку, -- сказал Джим, поймав Дэффида за руку, так что тот
повернулся к нему, -- мы даже не знаем, где находится королевский замок.
     --  Я знаю,  -- сказал Дэффид. -- По моим расчетам, это должно было нам
пригодиться, поэтому я выудил из подмастерья все, что он знал  о королевском
замке и о том, где могут находиться Брайен и Жиль. Я вполне могу довести вас
до  замка,  правда, не уверен,  что легко найду вход в подземелье. Но раз мы
невидимы, то можем и поискать. А ты как думаешь, Джеймс?
     -- Совершенно верно, -- согласился Джим.
     Королевский  замок находился  в некотором отдалении. Прогулка оказалась
довольно долгой, соратникам пришлось пересечь  почти весь Брест до восточной
окраины и удалиться в сторону от гавани, рядом с которой находился постоялый
двор. Город  ныне являлся торговым портом, улицы его были запружены лошадьми
и людьми -- рыцарями, лучниками, воинами и слугами, все они  не могли видеть
соратников, и тем приходилось уклоняться от них. Но наконец они добрались до
замка. У главных ворот стояли стражники, но соратники просто подождали, пока
те  не  отступят в сторону,  пропуская  кого-то,  кого  они  знали, и прошли
следом. Очутившись в замке, они перешли на шепот.
     Джим  подумал о том, чтобы  сделать их голоса  неслышными, но эта мысль
пришла слишком  поздно.  Он  не  хотел  пользоваться  магией  в  замке,  где
расположился  королевский  двор.  Вполне   вероятно,  что  его  магия  и  не
потревожит  защиту,  поставленную Экотти.  Но в такой близи  опасность  была
велика.
     Он подождал, пока они окажутся в  замке и найдут подходящий уголок, где
можно стоять невидимыми, не  опасаясь, что на  них  наткнется  кто-нибудь из
здешних  обитателей.  Оказавшись в  таком месте, он притянул к  себе поближе
Дэффида и Секоха, и они стали шепотом обсуждать, что делать дальше.
     Одноэтажный замок с  разбросанными  там и сям  башенками и надстройками
второго   этажа   был  длинным  строением,   возведенным  беспорядочно,   но
добросовестно.  Он   явно   строился  без   всякого  плана,   но  постепенно
разрастался, по мере того как удачливые владельцы добавляли что-нибудь К уже
существующим помещениям.
     -- Подмастерье считает, --  прошептал Дэффид, -- что апартаменты короля
Иоанна и его ближайшего окружения расположены в самом конце западного крыла.
     -- Хорошо, -- согласился Джим, -- попробуем сначала там. Темница должна
быть рядом,  но  под  землей.  Поэтому  внимательно  следите за  лестницами,
ведущими  вниз. Дэффид,  так как ты знаешь  об этом  месте больше  меня  или
Секоха, почему бы тебе не пойти первым?
     -- Ладно, -- прошептал Дэффид.
     Он проскользнул  вперед. Кроме  того, что он был  невидимым,  охотничье
умение бесшумно красться  делало  его превосходным возглавляющим. Его взгляд
был готов заблаговременно  заметить какую-нибудь помеху или место, где можно
натолкнуться на скопление людей, которое трудно будет обойти.
     Возможно,  это  иллюзия,  подумал  Джим,  но  расстояние,  которое  они
проделали в здании, показалось ему  таким же длинным, как  путь через улицы,
когда они добирались сюда. Но  наконец они  попали  в помещения,  где стояла
роскошная мебель, и Дэффид отвел их в сторонку, в нишу у окошка, из которого
струился яркий солнечный свет, -- все окна здесь были застеклены.
     -- В этом  месте коридор  раздваивается, -- сказал Дэффид. -- Отсюда я,
как и вы, не имею понятия, куда идти дальше. Что ты думаешь, Джеймс?
     Джим обдумал ситуацию.
     -- В правом коридоре,  -- наконец медленно проговорил он, -- есть окна.
В  левом их нет.  Могу поклясться, что левый коридор  ведет прямиком в покои
короля Иоанна, так как в его комнатах должны быть  окна, выходящие на другую
сторону.  --  Он  немного подумал.  -- Давайте  двинемся по левому коридору.
Подождем,  когда появится  какой-нибудь  слуга, и  последуем за  ним. А  там
посмотрим,  может быть,  то, что он будет  делать, или та дверь,  которую он
откроет, и явит нам что-нибудь новое. Таким путем мы можем кое-что узнать.
     -- Хорошая мысль, Джеймс, -- одобрил Дэффид.
     -- Все равно что подбросить монету, -- сказал Джим. --  Но, похоже, это
может дать нам шанс. Если мы убедимся, что левый коридор ведет в королевские
покои, тогда мы будем точно знать, что правый туда не ведет.
     -- Тот подмастерье сказал мне, -- продолжил Дэффид по-прежнему шепотом,
как  они  все  время  и  разговаривали,  --  что   комнаты  Экотти  рядом  с
королевскими,  а между ними есть дверь, чтобы король мог его вызвать в любое
время дня и ночи.
     -- Полезные сведения... если это правда, --  сказал  Джим. -- Надо  это
запомнить. А теперь подождем слугу, который пойдет в нужном нам направлении.
     Они подождали. Прошла добрая четверть часа, прежде чем  появился слуга,
но  он свернул в правый коридор,  куда они не собирались идти. Однако, почти
наступая ему на пятки, появился еще один, и повернул налево.
     Этот  слуга,  как и тот, который шел перед  ним,  нес  поднос  с  парой
бутылок  вина и двумя красивой формы  кубками из цельного стекла. Вся посуда
на постоялом дворе была толстой и уродливой.
     Они  последовали  за  вторым слугой.  Проходя  мимо, он посмотрел прямо
сквозь  них.  Пол  здесь  устилал ковер,  и  шаги  были  беззвучными.  Слуга
остановился и, балансируя подносом в одной руке, поскребся в дверь ногтями.
     Это был обычный способ, каким слуги объявляли, что они явились. Или же,
и намного чаще, чем Джим ожидал, они входили без всякого предупреждения.
     Слуги  игнорировали, или так просто казалось, происходящее в комнате, а
присутствующие там люди более высокого звания игнорировали слуг. В сущности,
в ситуациях, подобных этой, поднос будто вносили и ставили на стол невидимые
руки.
     Джим,  Дэффид и Секох  стояли  прямо  за  спиной  слуги,  тот,  немного
подождав,  пожал  плечами,  взялся  за  щеколду   и  вошел,  оставив   дверь
приоткрытой.
     Соратники  уже  последовали  было за  ним,  когда  Джим  поднял руку  и
остановил остальных.
     Он молча указал на дверь, и  Секох с Дэффидом заглянули в  комнату. То,
что  заметил  Джим, было  орнаментом  бессмысленных  знаков, начертанных  на
двери. Джим отступил от двери и прошептал:
     -- Я думаю, это комната Экотти.
     Дэффид  кивнул.  Секох   только   смотрел  блестящим,  заинтересованным
взглядом. Джим опять  повернулся к  дверному проему,  и  все последовали его
примеру.
     Слуга  поставил поднос на маленький столик рядом с кроватью. На кровати
лежал  на спине спящий человек. Пока они на  него смотрели, его рот открылся
еще шире и  с губ  сорвался громкий  храп. У него  было  узкое лицо -- такие
обычно называют  лисьими. Из-под сбившегося  набок  ночного колпака  торчали
редкие вьющиеся черные волосы.
     Оставив  поднос, слуга направился к  двери. Джим  отодвинул стоявших за
его спиной друзей и повернулся лицом к слуге. Стоя  прямо перед ним  и глядя
ему в глаза, он произнес слово, которое было ключом к заклинанию. У него был
гипнотический, а не магический эффект.
     -- <i>Замри!</i>
     Слуга замер на полушаге перед дверью.
     --  Ты не можешь разговаривать, -- сказал ему Джим тихим голосом, --  и
ты не можешь слышать и  видеть  меня.  Ты  полностью  забудешь наш разговор.
Понятно? Кивни, если понял, и замри опять.
     Слуга кивнул, как автомат.
     --  Теперь  ты  можешь отвечать на мои вопросы кивком  или покачиванием
головы, -- сказал Джим. -- Это комната колдуна Экотти?
     Слуга кивнул.
     -- Есть в комнате дверь, которая ведет прямо к королю? -- спросил Джим.
Слуга опять кивнул.
     --  Где  подземелье, в  котором  держат  только  что  арестованных двух
англичан, по имени Невилл-Смит и де Мер? Можешь ответить шепотом.
     -- Под королевскими покоями, -- прошептал слуга.
     -- Где именно?
     -- Я не знаю, -- прошептал слуга.
     -- Хорошо. Теперь ты полностью забыл о нашем разговоре.  Будешь помнить
только, что  вышел из комнаты и  пошел, как обычно, по коридору,  --  сказал
Джим. -- Ну, пошел.
     Слуга  без слов  повернулся и пошел по  коридору. Джим  объяснил  своим
спутникам:
     -- Я рискнул, потому  что человек на кровати спал, а я могу поклясться,
что  это  и  есть  Экотти. Символы на двери -- кабалистические знаки,  или я
чего-то не понимаю.
     -- Что такое "кабалистические", милорд? -- спросил Секох.
     -- У меня сейчас нет времени  объяснять, -- сказал Джим. -- Суть в том,
что  раз Экотти  спит,  то  маловероятно,  что  он почувствует  используемую
поблизости  магию.  Вы  слышали,  что  в его комнате есть дверь,  ведущая  в
королевские покои.  Но я  побаиваюсь воспользоваться  ею.  Экотти несомненно
держит свою комнату под охраной. И эта охрана обязательно разбудит его,  как
только мы попробуем пройти тем же путем,  что и слуга. --  Он  посмотрел  на
своих спутников,  ожидая от  них какого-нибудь предложения. Но те лишь молча
смотрели на него. --  Хорошо, в  любом случае наш  первый долг -- освободить
своих товарищей. Подождем, пока не пройдет еще один слуга. Я поступлю  с ним
так же, как и с тем, который принес Экотти вино, и заставлю его показать нам
вход в подземелье. Ты думаешь, это разумно, Дэффид?
     -- Без сомнения, -- сказал лучник.
     --  Тогда, --  подытожил Джим, -- заставим слугу показать нам  дорогу в
подземелье и  при помощи магии одолеем тех, кто  стоит там на  страже. Потом
посмотрим, там ли  наши  друзья.  Если их  там  нет, поищем в  другом месте.
Использовать магию  там будет даже безопасней, так как Экотти  не проснулся,
когда я применил магию рядом с его комнатой.
     -- Есть ли вообще необходимость использовать магию? -- спросил Дэффид.
     -- Может, и  есть, -- ответил  Джим. -- Я попробую с ее помощью убедить
тюремщиков, что забираю наших друзей, чтобы  отвести их к королю и Экотти. Я
сделаю  их тоже невидимыми.  Тогда мы все вместе  отправимся к  королю,  нас
Брайен и  Жиль смогут видеть.  Когда мы соберемся все четверо,  есть надежда
прихватить с собой короля и даже Экотти. -- Он замолчал и задумался. -- Нет,
я  сделаю  все  это  с  помощью  гипноза.  Если мы покажемся  здесь с нашими
друзьями, окруженные магией,  Экотти может почувствовать магию  и немедленно
поймет, что происходит.
     -- Почему  он может почувствовать  магию, а  ты  нет?  --  с  интересом
спросил Секох.
     -- Ну, -- сказал Джим,  -- потому что я еще не очень хороший волшебник.
Я  еще  недостаточно выучился,  чтобы  чувствовать  присутствие  магии.  Но,
конечно, он... --  Джим  внезапно замолчал и задумался. -- Каролинус сказал,
что магия колдунов несравнима с магией волшебников. Но я уверен, что он имел
в виду  волшебников  своего уровня  или  близких к этому.  --  Он  замолчал,
напряженно размышляя. -- Но на это можно посмотреть и с другой стороны... --
Он  улыбнулся Секоху. -- Ты  только что  подал мне идею. Черт бы  побрал мои
дурные мозги, которые не видят очевидного!

        Глава 20

     Оба его спутника с удивлением уставились на него. Джим улыбался.
     --  Милорд, -- сказал Дэффид,  и то,  что он  использовал, обращаясь  к
Джиму, официальный титул, говорило о важности  происходящего, -- что это  за
идея, а?
     Джим заулыбался еще шире:
     -- Дэффид, Секох, в каком-то смысле я идиот.
     Оба его товарища запротестовали, уверяя его, что это не так.
     -- Так, так, -- сказал Джим, -- я никогда не пытался перевернуть вещи и
посмотреть на них с другого конца. Я не очень-то сильный волшебник, но может
быть, это  не  главное.  Может  быть, дело в том, насколько  сильный  колдун
Экотти. Ведь, имея дело с любым волшебником, я бы ожидал, что он проснется в
тот же  миг,  как  мы окажемся  перед его дверью, раньше, чем  слуга откроет
дверь  и  мы  сможем  заглянуть.  Он  должен  был  немедленно  проснуться  и
предпринять действия  --  магические  действия  --  против  нас.  Но  он  не
волшебник.
     -- Но  ты только что сказал,  что он использует магию... --  озадаченно
сказал Секох.
     -- Однако это  еще не означает,  что он волшебник, --  ответил Джим. --
Как сказал Каролинус,  он колдун. Это  может означать,  что колдуны вовсе не
так хорошо  чувствуют  присутствие  рядом с  ними магии,  как волшебники.  А
может, просто сам Экотти не очень-то опытен. Тогда, если дело в этом...
     -- Может, войдем прямо к нему, и он не увидит нас,  -- весело предложил
Секох.
     Дэффид хмуро  взглянул  на дракона  в  человеческом  облике,  и  Секох,
казалось, пал духом.
     -- Извините,  --  сказал  он тихим  голосом,  --  я знаю, что не должен
говорить, а только слушать. Но я увлекся.
     -- Все в порядке, Секох, -- успокоил его Джим. -- Может  случиться так,
что, если я прав, мы сделаем именно то,  что ты и  сказал. Однако все дело в
том, что здесь есть риск. Возможно,  проснувшись, он  почувствует магию, так
же как любой... ну, так же как любой волшебник  низкого ранга вроде  меня. И
все же, по крайней мере, у нас есть шанс оказаться  вчетвером,  вооруженными
против самого короля Франции и Экотти.
     -- Ах! -- воскликнул Секох, потирая руки в предвкушении.
     --  Если, -- продолжил Джим, -- мне  удастся использовать  какую-нибудь
магию, чтобы связать Экотти руки, мы получим  двух ценных пленников, которые
могут  кое-что рассказать  нам,  вместо  того  чтобы слушать, что  им  будут
рассказывать Брайен и Жиль.
     --  Джеймс, мы  можем даже  захватить заложников,  -- задумчиво вставил
Дэффид, -- чтобы с их помощью выбраться из города.
     Джим на мгновение задумался:
     -- Может  быть, но мы же не  хотим привлекать к себе  особого внимания.
Будет  лучше  во всех отношениях, если мы просто заставим  короля  и  Экотти
забыть о том, что они  видели нас, а затем  тихонько и  незаметно, насколько
удастся, удалимся, унеся  все, что мы узнаем, в Англию, и сэр Джон Чендос...
-- Джим замолчал на полуслове. -- Слуга идет, -- прошипел он, понизив голос.
     Он махнул рукой, чтобы  его спутники опять  спрятались в нише,  а  сам,
по-прежнему  невидимый,  вышел вперед и встал  прямо на пути приближающегося
слуги.
     Джим внезапно сделал себя видимым, спрятав веточку в руках.
     -- <i>Стой, --</i>  сказал он, встретившись  глазами со слугой, и одновременно
поспешно написал на внутренней стороне своего лба:
     ТЫ -> ЗАГИПНОТИЗИРОВАН
     Слуга остановился.
     -- А теперь слушай,  -- сказал Джим. -- Ты не можешь видеть или слышать
меня, но подчинишься всему, что я велю.  Король передал мне  для  тебя новый
приказ, который очень важен. Ты покажешь мне  вход в  подземелье. Ты знаешь,
где оно находится? Кивни, если знаешь.
     Слуга кивнул.
     --  Хорошо,  --  сказал  Джим.  Он  опять  сделал  себя  невидимым.  --
Поворачивайся и веди. Мы следуем за тобой.
     Джим оглянулся, чтобы убедиться,  что Дэффид  и Секох двинулись следом,
когда он  пошел за слугой, направившимся обратно в зал, из  которого  только
что пришел.
     Они неотрывно следовали за ним.
     Слуга  провел  их  немного назад  по  коридору,  затем  по  другому, по
третьему и  дальше,  пока  не  привел к  двери, которую открыл и за  которой
оказалась лестница, ведущая вниз. Слуга повел соратников вниз по лестнице, и
ударивший в нос запах сообщил им, что они идут в верном направлении.
     Все еще невидимый, Джим сказал слуге на ухо:
     -- Прежде чем тебя  заметит кто-нибудь  там,  впереди, остановись и дай
мне возможность заглянуть вперед. Понял? Кивни, если понял.
     Слуга кивнул.
     Ступени  лестницы  были  сколочены  из   грубых  досок,  некрашеных   и
неоструганных.
     -- Иди тихонько, -- прошипел Джим на ухо слуге, -- на цыпочках.
     Слуга повиновался.
     Джим, Дэффид  и Секох шли за ним тоже на цыпочках. Лестница тонула бы в
полной темноте, если бы не слабый отсвет от  каменных стен и коридора внизу,
под  лестницей. Этого  света было  достаточно. Во всяком случае, достаточно,
чтобы видеть, куда ставить ногу.
     За три ступеньки до конца лестницы слуга остановился. Джим проскользнул
мимо  него и встал, прижавшись к  стене слева. И только тогда он понял,  что
это голая земля. Подземелье,  как и большая  часть средневековых подземелий,
было просто норой в земле. Коридор  был укреплен камнями сверху, снизу  и по
бокам, просто чтобы не дать земле обвалиться.
     Продолжая скользить рукой по земляной стене, Джим спустился и осторожно
заглянул за угол,  в  коридор,  который  вел налево. Затем  он  вспомнил про
веточку, делавшую его невидимым, и выглянул смелее.
     Освещение,  позволявшее  видеть, куда  ставить ноги,  создавала простая
высокая сальная свеча, стоящая на столе,  возвышаясь над горкой оплавленного
воска. Джим обнаружил, что его приветствует ее жирный запах.
     За столом сидел крупный мужчина средних лет,  с недельной седой щетиной
на лице. На столе стояли  пара бутылок вина и металлическая  кружка, похоже,
оловянная. Джим одним  глазом глянул из-за  утла в коридор и направил кончик
пальца на  охранника,  который сидел спиной к  нему на расстоянии  вытянутой
руки.
     Джим сказал одно слово:
     -- <i>Замри.</i>
     Охранник застыл  в тот  момент, когда протянул  руку  за кружкой.  Джим
вынул веточку из  своего шлема, повернулся, чтобы его  могли видеть Дэффид и
Секох, и знаком велел им сделать то же самое. Они повиновались.
     -- Спустись с  лестницы и стой,  пока  я не приду и не отдам тебе новое
приказание, -- сказал Джим слуге, уже не шепотом.
     Слуга сошел  вниз.  Они  последовали за ним,  обошли  его, спускаясь  с
лестницы,  и направились туда, где все еще  неподвижно сидел охранник.  Джим
заговорил с охранником:
     --  Теперь слушай меня. Через минуту я скажу  "стоп". Когда я произнесу
это, действие магической команды <i>"замри"</i>  прекратится. Но  ты  не сможешь ни
ходить,  ни  говорить, и так  будет, пока я не отдам тебе нового приказания.
Если ты меня понял, кивни.
     Охранник кивнул.
     -- Хорошо!  --  сказал  Джим.  --  Ну  а  теперь,  -- повернулся  он  к
остальным, -- давайте посмотрим...
     -- Джеймс! -- раздался  голос Брайена. --  Джеймс, это ты? Джеймс, если
это ты, то мы здесь, в последней яме. Жиль и я!
     Все вместе они поспешили мимо двух дверей слева, потом мимо двух дверей
справа,  в которых зияла темнота, к двери  в  конце  коридора, которая  была
заперта.
     -- Отзовись, Брайен! -- крикнул Джим, стукнув в дверь. -- Ты здесь?
     - Да! -- хором ответили два голоса -- Брайена и Жиля.
     -- Через минуту мы вас выпустим, -- сказал Джим и занялся дверью.
     Дверь была закрыта  на  простой ржавый железный брус около  двух дюймов
толщиной, вставленный в такие же ржавые уключины. Джим потянул за него. Брус
с  минуту  посопротивлялся  и подался. Джим  открыл  дверь и уже шагнул было
внутрь, когда сообразил, что если он это сделает,  то рухнет вниз. Подвал за
дверью представлял собой яму  футов  четырех глубиной, а то и больше. Жиль и
Брайен  стояли, прижавшись к земляной стене своей темницы, их головы торчали
на уровне  колен Джима. Если  вонь в коридоре  была  ужасной, то  здесь  она
оказалась просто удушающей.
     -- Как нам вытащить вас отсюда?  -- спросил Джим. чуть  не задохнувшись
от зловония.
     --  Охранник просто  опускает руку и вытягивает нас по одному. Конечно,
мы тебе поможем,  отсюда  кто угодно  захочет выбраться,  -- ответил  ему из
темной дыры голос Брайена.
     Джим взглянул на спину  сидящего неподвижно охранника с уважением. Хотя
он  и  в  годах,  у него  доставало сил в  одиночку  вытащить  из подземелья
мужчину.
     -- Дэффид, -- попросил Джим, -- помоги мне. Я возьмусь за одну руку, ты
за другую, и вместе поднимем.
     Дэффид  подошел,  и вдвоем с лучником,  сила  которого, как  Джим знал,
соответствовала  его стройному телу,  они подняли наверх обоих, и Брайена, и
Жиля. Когда пленники  встали на ноги в коридоре, послышался звон. На коленях
у обоих  были железные  обручи, соединенные короткой цепью.  И у  того,  и у
другого на ногах вокруг обручей запеклась кровь.
     Джим осмотрел пленников  на свету.  Их лица осунулись, и от  них разило
вонью, но, кроме крови на коленях, они казались невредимыми. Джим  изумился.
Полчаса в таком подвале -- и он бы сошел с ума.
     Джим опять посмотрел  на колени своих  друзей и почувствовал  внезапный
приступ  ярости  при виде  кандалов и  крови  под ними.  Он пошел  обратно к
охраннику.
     --  Эй, ты!  -- крикнул  он. -- Встань и сними кандалы с ног  тех  двух
пленников! Подожди! Здесь есть еще пленники?
     Когда  охранник  не  ответил,  Джим  вспомнил, что  тот  находится  под
гипнозом и ему нужны команды.
     -- Кивни или помотай головой, чтобы  ответить  на мой вопрос. Есть  еще
люди в других подземельях?
     Охранник покачал головой.
     -- Хорошо! Тогда  давай! -- приказал Джим. -- Встань,  повернись, иди и
сними кандалы.
     Охранник  подчинился. Когда он  отпирал кандалы, те скрипнули у него  в
руках.  У  Джима  было сильное  желание бросить охранника  в  ту же яму,  из
которой только что вышли Жиль и  Брайен, но,  подумав, он отказался от этого
намерения.  Охранник  вполне заслужил  того, чтобы почувствовать,  каково  в
шкуре  пленника, но  гуманизм  остановил  Джима.  Тем, кто  был  заключен  в
подземелье, нисколько не поможет,  если охранник отправится туда  же. К тому
же он, в  конце  концов, всего лишь слуга, возможно,  получивший эту  работу
только благодаря своим сильным рукам.
     Не успел он об этом подумать, пока Брайен и Жиль освобождали свои  ноги
из кандалов, как Секох с Дэффидом вознамерились так и сделать.
     --  Нет! Подождите! --  закричал  он. -- Мы  не  можем  бросить  его  в
подземелье,  хотя, может быть, он  это вполне заслужил. Надо, чтобы он сидел
на своем  месте, совершенно забыв, что кто-то  вообще здесь появлялся  и  он
выполнял чьи-то распоряжения.
     Он сказал это как раз вовремя, чтобы спасти охранника,  который чуть не
отправился головой вперед в смесь навоза и грязи, покрывающую дно ямы.
     - Иди к своему столу и сядь, -- приказал Джим охраннику.
     Тот подчинился.
     Чтобы  ввести  Брайена  и  Жиля в курс происходящего понадобилось всего
несколько минут.  Это несколько затянулось,  потому  что оба, как только  их
освободили, бросились к столу охранника, и Брайен схватил одну бутылку вина,
а Жиль другую.
     К  несчастью, та, которую схватил  Жиль,  оказалась пустой. Увидев это,
Брайен с явным сожалением оторвал от губ бутылку, которая первоначально была
почти полной. Он  протянул оставшееся Жилю. Жиль  тут же опрокинул бутылку в
горло.
     -- Клянусь святым Дунстаном, я так хочу пить, что осушил бы бочонок! --
сказал Брайен.
     Только теперь,  когда Брайен вновь заговорил, Джим заметил, что у обоих
очень хриплые голоса, явно из-за того, что у них пересохло в горле.
     --  Поставьте бутылки туда, где взяли, пожалуйста, -- сказал Джим. -- Я
собираюсь все оставить как было и внушить охраннику ложные воспоминания, что
вас забрали по чьему-то приказу. -- Он подошел к слуге, который все еще ждал
у основания лестницы. -- Теперь слушай меня, -- сказал он, -- кивни, если ты
понял.
     Слуга кивнул.
     --  Ты сейчас  пойдешь к охраннику  и скажешь,  что у тебя  королевский
приказ немедленно привести обоих пленников к его величеству.
     Слуга подошел к охраннику и сказал то, что велел ему Джим.
     -- Теперь  запомни, -- сказал Джим  охраннику,  -- ты только  что вынул
пленников из ямы и снял  с них кандалы, потому что тебе сказали, что их надо
отвести к королю и он не хотел,  чтобы они  выглядели  как пленники. -- Джим
решил, что надо что-то сделать с запахом, который исходил от Жиля и Брайена.
От них воняло так же отвратительно, как и от самого подземелья, из  которого
они  только что  вышли.  -- Продолжай  сидеть за  столом,  --  добавил Джим,
обращаясь к охраннику. -- Ты не будешь двигаться и  никого не пошлешь, чтобы
принесли  еще вина. Ты ничего не  запомнишь,  кроме  того, что пришел слуга,
сказал тебе,  что заберет пленников, и сделал это.  Ты позабыл обо  мне  и о
тех,  кого видел со  мной. После того  как мы уйдем,  ты  ничего  не  будешь
делать,  пока тот, кто должен тебя сменить, не явится принять пост. Понятно?
Кивни, если понял.
     Охранник кивнул.
     Джим отвернулся от него к Брайену и Жилю:
     -- Постойте минутку спокойно,  я должен  что-то  сделать с исходящим от
вас запахом.
     Он  немного  побился над  формулой заклинания, которое хотел  наложить,
затем составил его и мысленно написал на внутренней стороне своего лба:
     ЗАПАХ ПОДЗЕМЕЛЬЯ ОТ ЖИЛЯ И БРАЙЕНА - ПРОЧЬ
     -- От них больше не воняет! - с удивлением воскликнул Секох.
     Никто из остальных не стал комментировать этот факт.
     Джим вручил Жилю и Брайену по веточке, которые он принес с собой:
     --  Вот, прицепите к своей одежде,  чтобы вас никто не мог увидеть.  Вы
станете  невидимыми, как  было,  когда  мы атаковали французского  короля  в
прошлом году.
     Жиль и  Брайен, надевшие кольчуги, шлемы и  оружие, которое  принес для
них Секох, также исчезли из виду.
     -- Дэффид и  Секох,  прицепите свои веточки  --  сказал Джим, прицепляя
свою.  --  Теперь,  --  продолжил  он,  обращаясь к слуге, --  отведи  нас в
королевские  покои. Если  в личной комнате короля  есть секретный вход  и ты
знаешь о нем, то проведи нас этим путем.
     Не только короли, но и люди достаточно высокого ранга, имевшие довольно
большие владения, которые могли вместить тайные переходы, имели  обыкновение
пользоваться секретными путями в свои  личные покои. Джим не сомневался, что
король Франции Иоанн ничем не отличается от других.
     -- Теперь, -- сказал Джим слуге, когда  они вышли в верхний коридор, --
веди нас в личные покои короля.
     Они опять двинулись через залы. У Джима заметно поднялось настроение от
такого удачного использования гипноза. Дополнен он магией или нет, колдун не
сможет почувствовать  его  применение  поблизости.  С  другой  стороны,  все
складывалось слишком  удачно. В  конце концов, в  области  гипноза  Джим был
совершеннейшим  дилетантом  --   он  научился  ему   из   вторых   рук,   от
малопривлекательного типа по  имени Гроттволд, на которого Энджи  работала в
двадцатом  столетии.  Он  сплюнул  через  плечо,  чтобы  это  не  обернулось
какой-нибудь неприятной стороной.
     Хотелось бы ему знать, насколько помогает магия, которой он владеет.
     Однако, как  это измерить,  он придумать не мог. Но уже беспокойство об
этом  подало ему следующую идею. Был  еще  один трюк,  связанный с гипнозом,
который  ему показывал Гроттволд  и о котором  он почти  забыл. -- Стой,  --
сказал он слуге.
     Слуга остановился. Джим обошел его, чтобы встать к нему лицом.
     -- Ты знаешь, где можно найти пергамент, перо и чернила? -- спросил он.
--  Поблизости, если можно. Король должен иметь секретаря, который время  от
времени пишет письма.
     Слуга молчал и не кивал.
     -- Кивни, если понял, -- с нетерпением повторил Джим,  казалось,  уже в
тысячный раз.
     Слуга кивнул.
     -- Хорошо. Отведи нас сначала туда, -- велел Джим. Слуга развернулся  и
повел их по коридору в обратную сторону. Почти сразу же они оказались  около
двери, открыв которую,  слуга  вошел внутрь. Джиму  слишком  поздно пришла в
голову мысль, что там могли оказаться люда -- писцы, занятые своим делом. Но
он  с  облегчением  обнаружил,  что  комната пуста. Там  находилась  высокая
конторка, за которой обыкновенно стоял писавший. Крышка ее была наклонной, с
ровной  доской  наверху.  На  этой  доске  размещались чернильница,  перо  и
аккуратно сложенная стопка пергамента.
     -- Стой  здесь, пока  не  потребуешься снова,  -- сказал  Джим слуге  и
поспешно подошел к конторке.
     -- Я  хочу  кое-что попробовать, --  сказал он Брайену, Жилю и  Секоху,
которые  последовали  за ним и заглядывали через его плечо, стараясь понять,
что  он делает. -- Я  хочу нарисовать кое-что,  что способно гипнотизировать
некоторых  людей, но не всех. Невозможно сказать, на кого это подействует, а
на  кого  нет.  Мы  можем, по  крайней мере, испытать  это  на Экотти,  если
заставим его, ничего не заподозрив, взглянуть на пергамент.
     Он  отвернулся  от стола и заметил, что  Брайен  с Жилем Быстро  отвели
взгляды  от листа пергамента. Дэффид продолжал смотреть, как  и Секох, глаза
которого горели любопытством.
     Джим нарисовал  в верхней части листа большую спираль, которая сужалась
к концу. Он отрывал  перо от бумаги разве что  затем, чтобы обмакнуть  его в
чернила, продолжая сжимать  витки спирали, пока последний не стал в два раза
уже первого, причем внутри спирали осталось довольно много свободного места.
     Затем он остановился и принялся  рисовать вторую  спираль,  начав  ее у
последнего витка первой, -- линия этой спирали проходила внутри первой --  и
продолжал, пока последний  виток  не сровнялся с первым витком  уже  готовой
спирали;  вторая спираль  обрывалась внутри, дойдя  до  половины  последнего
витка  первой спирали. Снова аккуратно обмакнув  перо в  чернила, Джим начал
рисовать третью спираль внутри второй и довел ее до середины  листа, где она
превращалась в точку. Затем он вернулся к первой спирали и добавил несколько
странных линий и закорючек.
     Он положил перо туда,  откуда его и взял, и повернулся к своим друзьям.
Брайен и Жиль все еще не сводили глаз с  листка пергамента. Дэффид продолжал
смотреть,  так же как и  Секох. Джим внимательно наблюдал за ними с секунду,
прежде чем понял, что оба, и Дэффид, и Секох, все еще таращатся туда, где он
стоял, рисуя спирали, за столом.
     -- Дэффид, -- позвал он тихим голосом, потом повернул голову  к Секоху:
-- Секох! Секох, Дэффид, очнитесь.
     Оба перевели взгляд со стола на Джима.
     -- Милорд что-то  сказал? -- спросил Секох. -- Я так увлекся, наблюдая,
как милорд рисует, что ничего не слышал.
     -- Я сказал, очнись, -- повторил Джим.
     Он улыбнулся им обоим.  Через  секунду Дэффид  улыбнулся в ответ. Секох
стоял пораженный.
     --  Да,  действительно, я кое-что  понял.  --  Дэффид  многозначительно
посмотрел  на  Джима.  --  Я  не  стану  легкомысленно  относиться  к  твоим
предупреждениям в будущем, Джеймс.
     --  Это  просто случайность, -- ответил  Джим.  -- Как я уже сказал, на
некоторых  людей  это действует, на  некоторых  нет.  То,  что на  тебя  это
подействовало, еще ничего не  значит. Я  сделал это для того,  чтобы  Экотти
посмотрел и отвлекся. Пока я не  подействую на него своей магией, прежде чем
он воспользуется своей.
     Джим с листком пергамента пошел обратно к слуге, который все  это время
стоял у двери.
     -- Отведи нас в комнату Экотти, -- сказал он.
     Это  заняло всего  несколько  минут. Перед  дверью слуга остановился, и
Джим прошептал ему в ухо дальнейшие распоряжения.
     --  Возьми  это. --  Он  протянул  слуге  пергамент,  на  котором  были
нарисованы спирали.  --  Если колдун  все  еще спит,  я  разрешаю  тебе  его
разбудить. Когда он  проснется, вручи ему пергамент, скажи, что его  прислал
король и велел немедленно посмотреть на это. Кивни, если понял.
     Слуга кивнул,  повернулся и вошел в комнату.  Он хотел было закрыть  за
собой  дверь,  но Джим подставил носок сапога  в  щель, чтобы наблюдать, что
происходит внутри.
     Экотти  все еще  спал,  одеяло было натянуто  под  самый подбородок, он
продолжал упорно храпеть.
     -- Милорд... милорд,  -- несколько раз повторил  слуга, сначала тихо, в
ухо Экотти,  но,  не  получив  ответа, отважился  через  одеяло притронуться
кончиками пальцев к плечу колдуна и осторожно постучать по нему.
     Храп  прервался, нерешительно  начался снова, заглох,  и  Экотти открыл
мутные глаза.
     -- Что... что? -- слабо произнес он.
     -- По приказу  короля,  -- сказал слуга,  протягивая ему  пергамент, --
ведено  немедленно  взглянуть на  это, милорд. Прошу прощения, что  разбудил
милорда.
     --  Что...  э...  --  Экотти сел, облокотившись на  спинку  кровати. Он
выпростал  из-под  одеяла  руку  и взял  пергамент.  --  Взглянуть  на  это,
говоришь?
     Слуга, все еще находясь  под  гипнозом, ничего не ответил, просто стоял
рядом. Экотти,  кажется, ничего не замечал.  Он  рассматривал то,  что  Джим
нарисовал  на  пергаменте. Его  глаза  просыпались  и  становились  с каждым
мгновением все ярче.
     - Что это такое? -- наконец воскликнул Экотти, совершенно проснувшись.
     Свободной рукой он откинул одеяло  и спустил с кровати ноги, уродливые,
тонкие,  поросшие  на  всю  открывшуюся  длину  черными  волосами   ноги,  с
болтающимися голыми ступнями.
     Ноги  открылись почти по колено, и Джиму подумалось, что, хотя Экотти и
носит  ночной  колпак,  как   Каролинус,  он,   скорее   всего,  по   обычаю
четырнадцатого века, спит голым. Экотти взглянул на слугу.
     -- Вон!  --  рявкнул он.  --  Убирайся отсюда! Я займусь этим с королем
сам!
     Слуга покорно повернулся, вышел и закрыл за собой дверь.
     Провал,  подумал Джим. Получается,  Экотти не из тех, на кого действует
этот рисунок.
     -- Он, возможно, отправится прямо к королю, --  сказал Джим друзьям. --
Нам лучше как можно быстрее самим пойти к королю... но другим путем. Эй, ты!
--  позвал он  слугу. -- Отведи нас  секретным  путем  в  королевские покои,
быстро и тихо, как только можешь.
     Слуга  повернулся  и  пошел.  Он провел соратников  немного  дальше  по
коридору, в  который  выходила  комната  Экотти,  и ввел в  маленькую нишу с
несколькими  стульями.  Казалось,  там  больше  ничего  не  было.  Но  слуга
притронулся к одной из панелей в глубине ниши  и  отодвинул ее.  Он отошел в
сторону,  пропустив соратников  вперед,  затем  последовал  за ними.  Панель
задвинулась, и они оказались в полной темноте.
     Джим услышал, что слуга  приближается к  нему,  и, когда  тот  проходил
мимо, схватил его за ливрею.
     -- Держитесь за меня, держитесь  друг за друга, -- сказал он остальным.
Он почувствовал, как  сзади  за его ремень ухватилась  рука,  и все пошли по
темному проходу следом за слугой.
     То ли слуга так хорошо знал дорогу, что свет ему был не нужен, то ли он
определял  путь,  держась  за  стенки прохода,  близко подступавшие с  обеих
сторон, Джим не  знал.  Они  прошли не  более пятнадцати--двадцати  футов  и
остановились. Впереди скользнула, открываясь, еще одна панель, и они вышли в
великолепно, затейливо убранную комнату, которая оказалась пустой.
     Это явно  была  гостиная.  Слуга  не делал  попыток двигаться дальше. В
комнате были еще две двери.
     -- Куда идти дальше, чтобы найти короля? -- спросил Джим слугу.
     Тот молчал.
     -- Покажи, -- сказал Джим.
     Слуга указал на одну из дверей, ту, что была от них слева.
     Джим направился к  ней; рука, державшаяся за него, отпустила его, но он
не сомневался, что все четверо следуют за ним. Он подошел к двери и приложил
к ней  ухо.  За дверью смутно слышался  разговор, который  вели два  мужских
голоса.
     Джим  взялся за щеколду и  сделал усилие, чтобы  открыть ее  без звука.
Щеколда  подалась легко и бесшумно, возможно, она была смазана. Он приоткрыл
дверь, заглянул в щелочку и  увидел комнату, очевидно  спальню. Он приоткрыл
дверь чуть-чуть  пошире -- в комнате находился  не только Экотти, но  и  сам
король Иоанн. Это был действительно  король Франции Иоанн  -- Джим уже видел
его  во  время  сражения  между  французами  и  англичанами,  которое  сумел
остановить,  заставив французских драконов пролететь  с  ложной  угрозой над
полем битвы.
     Джим  вряд  ли  забыл  бы  этого  невысокого,  но  довольно крепкого  и
симпатичного  человека,  который  сейчас  стоял  со  взъерошенными короткими
волосами,  в поспешно накинутом  зеленом  кафтане  и слушал Экотти,  одетого
теперь  в  обтягивающие  штаны  и  короткую  рубаху  и  что-то  говорившего,
размахивая руками, в одной из которых был крепко зажат пергамент с  рисунком
Джима.
     Джим  отпрянул от двери. Брайен, Дэффид и Секох,  заглядывавшие в  щель
вместе с ним, окружили его.
     -- Их всего двое против нас  четверых, Джеймс, --  прошептал  Брайен на
ухо  Джиму. --  Король Франции  благородный господин и  потому  воин, хотя я
сомневаюсь в его большом военном опыте. Второй в этом деле ничто, и пусть он
колдун  и искусен  в магии, ты волшебник и тоже в ней сведущ. Более того, мы
все равно должны войти, разве не так?
     -- Боюсь, что так, -- прошептал в ответ Джим. -- Но это непросто. Когда
мы войдем, все будет решать  не сила или умение  владеть оружием, а магия. И
вся трудность в  том, что, как заметил Каролинус, магия Экотти не такая, как
моя. Его  магия создана  для нападения. Моя пригодна только для  защиты. Для
того чтобы защититься от предстоящей атаки, нам нужны особые условия.
     --  Я могу пронзить Экотти стрелой отсюда,  через приоткрытую дверь, --
предложил Дэффид.
     От этих слов  Джиму  сделалось не  по  себе. Это хорошее прагматическое
решение  для  четырнадцатого  столетия --  застрелить безоружного  врага без
предупреждения, коли таков простейший способ управиться с ним. Но воспитание
двадцатого века восставало против этого.
     --  Нельзя  убивать  Экотти,  пока  мы  не  выясним,  что он  может нам
рассказать. Помните, что сказал Каролинус? -- возразил Джим.
     -- Правильно, -- сказал Брайен. -- Вспомни, Дэффид.  Существует главный
мозг,  найти который и  является  нашим  первым долгом.  И возможно,  Экотти
знает, кто его и где его найти.
     -- Ты прав, сэр Брайен, -- согласился Дэффид. Он повернулся к Джиму: --
Тогда что посоветует милорд?
     Джим покачал головой:
     -- Дай мне немного подумать.
     В  голове у  него все  еще крутилась идея  как-нибудь  отвлечь внимание
Экотти, чтобы  тот не смог применить свою магию, пока Джим не применит свою.
С  рисунком  ничего не получилось.  Использовать магию  из-за двери  слишком
рискованно. Бодрствующий Экотти  несомненно почувствует  применение  магии в
соседней комнате,  даже  если дверь будет закрыта. А одна из  разновидностей
гипноза на него не подействовала. Джим задумчиво нахмурился.
     -- <i>...de l'audace, --</i> пробормотал он,  -- <i>encore de l'audace,  toujours
de l'audace...</i>
     Он не  знал, почему  ему  на память  пришли слова  Жоржа-Жака  Дантона,
одного  из  руководителей Французской  эволюции в  восемнадцатом веке, может
потому, что  они  сейчас находились во Франции, хотя и  совершенно  иной, во
Франции четырнадцатого столетия.
     -- Прошу  прощения,  -- робко сказал Секох,  --  милорд творит еще одно
заклинание?
     Конечно, подумал Джим, для его  друзей эти слова <b>--</b> полная бессмыслица,
здесь, где все, включая  животных и обитателей моря, говорят на одном языке,
который ничего общего с французским не имеет.
     Но  они говорили  и не  на  английском. По  крайней  мере,  не  на  том
английском, который знали Джим и  Энджи, хотя оба и владели этим  языком так
же свободно, как своим родным, с того самого момента, как попали сюда.
     В любом случае  он не  видел  смысла  переводить  свои  слова  четверым
друзьям. На языке, который они понимали, эти слова звучали бы так: <i>дерзайте,
продолжайте дерзать и не прекращайте дерзать.</i>
     Пусть  остальные  думают,  что он  произнес магическое заклинание.  Это
придаст им уверенности,  что  он знает, что делает. В голове у него внезапно
созрел рискованный план.
     --  Я  думаю,--  сказал  он остальным, --  нам  надо  войти  в соседнюю
комнату, будто мы лучшие друзья короля и Экотти.

        Глава 21

     -- Для начала,  -- сказал Джим, -- спрячьте свои веточки, как я спрятал
свою.
     Они послушались.
     --  Теперь, -- прошептал Джим Дэффиду, который стоял слева  от него, --
запомни: как только я остановлюсь перед Экотти и королем, ты сделаешь рывок,
я имею в виду, пробежишь в дальний угол комнаты. Я хочу на секунду завладеть
вниманием Экотти и отвлечь его. Брайен, Жиль, Секох, следуйте за мной.
     Дэффид кивнул.
     -- Хорошо, -- сказал Джим, -- начали! Все пошли.
     Они вошли.
     -- Счастлив вновь видеть ваше королевское величество! -- доверительно и
радостно сказал Джим, заходя в комнату. -- Возможно, ваше величество меня не
помнит...
     Король и Эскотти быстро повернулись и с удивлением уставились на него.
     -- ...но  мне выпала высокая честь снова встретить ваше  величество.  Я
сэр Джеймс Эккерт,  Рыцарь-Дракон, тот, кто собрал драконов, которые помогли
предотвратить вторую битву при Пуатье, если ваше  величество помнит. Эти два
рыцаря со мной...
     Джим  принялся  представлять  Брайена  и  Жиля,  а  сам  тем   временем
приблизился  на  расстояние  вытянутой  руки  к  королю  и  колдуну.  Он  не
поклонился королю, хотя Брайен и Жиль инстинктивно сделали это.
     В тот момент, когда они остановились, Дэффид выскочил из-за спины Джима
и бросился  в дальний  конец комнаты. Экотти  немедленно  повернулся,  чтобы
проследить  за  ним,  и открыл было  рот, но, прежде чем с его уст сорвалось
заклинание, заклятие или команда, Джим шагнул вперед и твердо  направил свой
кулак в выступающий животик колдуна.
     Экотти, сложившись пополам, задыхаясь, упал на пол.
     -- Что это значит?! -- взорвался король.
     Он,  казалось, внезапно вырос на шесть  дюймов  и  уже  не был приятным
мужчиной среднего роста, а стал властным  и  царственным. Однако у Джима  не
было времени, которое он мог тратить на короля. Джим был слишком занят  тем,
что писал на внутренней стороне своего лба:
     ДЭФФИДА ОБРАТНО, ТУДА, ГДЕ ОН БЫЛ, - СЕЙЧАС ЖЕ
     ЗАКЛИНАНИЕ  ИЗ ПОЭМЫ "РАЗБОЙНИК" -  НА БРАЙЕНА, ДЭФФИДА, ЖИЛЯ, СЕКОХА И
МЕНЯ ПРОТИВ ВСЕХ СИЛ
     Дэффид  внезапно оказался опять рядом с Джимом. Они были все вместе,  и
все были защищены. У Джима не наметилось прогресса в области ощущения магии,
когда  не  видел,  как  она  совершается, даже если это делалось у  него под
носом.  Но он  начал  чувствовать  собственную магию, когда использовал  ее.
Соответственно,  он чувствовал заклинание, которое теперь защищало их, будто
непроницаемая стеклянная стена.
     -- Прошу прощения, ваше  величество... -- начал Джим, но король оборвал
его:
     --  Ты  думаешь, извинений  достаточно, сэр? --  взревел  король.  -- Я
постараюсь, чтобы о вас позаботились... обо всех! Я...
     Он замолчал и склонился над Экотти, чтобы помочь ему подняться на ноги.
Колдун выглядел уныло, тер живот и все еще не восстановил дыхания.
     -- С тобой все в порядке, Джулио? -- заботливо спросил король.
     -- Со  мной будет все в порядке, сир, -- прохрипел Экотти. Он угрожающе
взглянул на Джима и его товарищей: <b>--</b> А вот с ними -- нет!
     В то  же мгновение  всех  четверых  окружило бушующее пламя.  Пламя  не
трогало  короля  и Экотти или  что-нибудь в  комнате, но Джим знал,  что оно
спалит его с соратниками в пепел, если сможет добраться до них.
     Но Экотти  уже утратил инициативу. Джим  смог  задействовать свою магию
раньше, чем  его соперник свою. Несомненно, пройдет  некоторое время, прежде
чем  Экотти сумеет обменяться  ударами  заклинаний  с настоящим волшебником,
если это вообще  возможно; как Джим с радостью обнаружил, Каролинус оказался
прав: настоящая магия сильнее всего того,  что колдун в состоянии извлечь из
Темных Сил.
     Верно,   настоящая   магия   ограниченна,   она   может   быть   только
оборонительной,   в  то  время  как   колдовство  Экотти  предназначено  для
нападения.  Но там, где условия равны, настоящая магия сильней.  Джим  и его
четыре соратника,  находясь в безопасности под  защитой заклинания,  которое
только  что наложил Джим, смотрели на  пламя  так,  будто действительно были
укрыты  стеклянной  стеной, которая не пропустит  ничего  враждебного --  ни
материального, ни нематериального.
     -- <i>Замри! --</i> сказал Джим, наведя палец на Экотти.
     Экотти замер на месте. Какое-то  мгновение  он  так и стоял, потом Джим
увидел, что  он начал бороться,  чтобы обрести контроль над собой, и сбросил
действие магического приказа соперника.
     Он, должно быть,  использовал свою  наступательную  магию, чтобы обойти
этот  приказ,  подумал  Джим,  однако  тот  факт,  что  охранное  заклинание
ограждает их от  пламени,  означает,  что  Экотти  не может впрямую  одолеть
Джима.
     Экотти также не пытался  оградить себя  охранным заклинанием, возможно,
он просто не умел создавать охранные заклинания.
     Однако ясно, что он может найти пути  обхода  по крайней мере некоторых
видов магии Джима; и если заклинания не были установлены заранее, он готов с
ними бороться.  Экотти приходил в  себя; сбросив  действие  команды <i>"замри",</i>
сначала он двигался медленно, но очень скоро его движения стали нормальными.
     Внезапно  Джим  начал  понимать, что,  продолжая поддерживать  действие
охранного  заклинания,  он  истощает  собственные силы. Он  не мог объяснить
себе, каким образом происходит истощение сил -- психически, эмоционально или
физически. Но Джим это чувствовал и понимал, что есть предел, до которого он
в  состоянии  удерживать  охрану, если Экотти  продолжит  атаковать.  А  это
означало, что и у Экотти есть предел, до которого он способен атаковать. Это
может оказаться пробой сил между ними.
     Теперь Джим  мог видеть сквозь пламя, что король одобрительно улыбается
Экотти. Он явно ожидал, что Джим и его соратники превратятся в пепел.
     Надо что-то предпринять, чтобы изменить способ их магической борьбы.
     <i>"...toujours de l'audace..." --</i> опять  подумал  Джим. Задача состояла в
том,  чтобы  найти оружие, которое  могло бы  вывести Экотти  из равновесия.
Джима осенило. Он мысленно написал на внутренней стороне лба:
     ТЕМПЕРАТУРА ПЛАМЕНИ ТРИДЦАТЬ ГРАДУСОВ ПО ФАРЕНГЕЙТУ - СЕЙЧАС ЖЕ
     Затем,  воодушевленно написав другое заклинание,  чтобы защитить  себя,
Джим просунул  руку сквозь защиту и коснулся  пламени. Он почувствовал нечто
вроде прохладного бриза, поднимающегося  вдоль  его руки.  Джим убрал руку и
улыбнулся. Он видел, что этот его поступок  потряс как короля, так и Экотти,
хотя колдун сумел скрыть свои эмоции.
     Экотти  сверкнул   глазами   в  сторону  Джима.  На  миг  Джим  испытал
удовлетворение, затем  вспомнил,  что  он  здесь  вовсе не для  того,  чтобы
защищаться от выдумок Экотти, а для того, чтобы узнать от короля и  колдуна,
кто стоит за вторжением морских змеев в Англию.
     Он    поспешно   составил   короткое   заклинание,    делающее   защиту
звуконепроницаемой.
     Сделав это,  он  тихо  заговорил,  почти  не  разжимая  губ,  со своими
соратниками:
     -- Через минуту я подам сигнал и хочу, чтобы по сигналу вы упали на пол
и  притворились мертвыми. Прикройте глаза. Не  закрывайте их совсем,  просто
прикройте, Чтобы видеть, что происходит рядом. Готовы?
     Привыкшие  к   прорывавшимся   время  от  времени  у  Джима  выражениям
двадцатого  века  трое  его приятелей поняли основную мысль и кивнули. Секох
нахмурился, но, кажется, тоже понял.
     -- Я хочу,  чтобы вы, каждый по  очереди,  произнесли  по одному слову.
Начнет Дэффид, продолжит Брайен, затем ты, Жиль, а потом Секох. Дэффид, твое
слово "вы".  Когда мы окажемся на полу, я ткну тебя пальцем и ты произнесешь
это слово. Ты, Брайен, выжди минутку после  того,  как Дэффид скажет  слово.
Затем ты скажешь свое, твое слово будет "оба".  Ты, Жиль, выждешь еще момент
и скажешь "находитесь". Ты, Секох, выждешь еще момент и скажешь "под". После
этого  все  просто  спокойно лежат.  С  этого  момента  обо  всем  остальном
позабочусь я сам. Все готовы?
     Четыре голоса высказали согласие.
     -- Каждый знает свое слово?
     И опять все пробормотали подтверждение.
     -- Тогда падаем, -- сказал Джим. -- <i>Пошли.</i>
     Все упали.
     Сначала, наблюдая из-под прикрытых век, Джим видел, что король и Экотти
уставились  на них  сквозь  пламя и  ничего  не предпринимают.  Затем Экотти
сделал  пасс рукой, и пламя  исчезло. Оба шагнули вперед,  чтобы рассмотреть
упавшие тела.
     -- Как это умно с твоей стороны, Джулио, -- сказал король Иоанн. -- Они
все еще живы. Просто без сознания. Прекрасно. Теперь мы сможем допросить  их
в  свое  удовольствие. К  тому же они  заплатят  за то, что ворвались  в мои
покои,  как в  трактир. -- Король  помолчал.  -- Почему ты так интересуешься
этим маленьким?
     --  Я не  уверен, -- пробормотал Экотти, рассматривая Секоха, --  но он
чем-то отличается от остальных. Я хотел бы понять, в чем тут...
     Джим пихнул Дэффида.
     -- <i>Вы.</i> -- Слово отчетливо прозвенело по всей комнате.
     И  король, и  Экотти повернулись и  принялись  тыкать носками  сапог  и
рассматривать Дэффида.
     -- <i>Оба, --</i> так же отчетливо проговорил Брайен.
     Король и Экотти поспешно повернулись к оставшейся троице.
     -- Который говорил в этот раз?
     -- Я думаю, вот этот... -- Экотти грубо ткнул Брайена под ребра.
     Брайен, прошедший  суровую  школу рыцарства,  даже iе ?одал вида, что к
нему  притронулись.  --  Ты  уверен... --  начал король, когда  Жиль, голова
которого была повернута в сторону, сказал:
     -- <i>Находитесь.</i>
     -- <i>Под,--</i> выпалил Секох, несколько поторопив события.
     Но, подумал Джим, это уже не играет роли.
     К этому моменту  король и колдун были уже  совершенно  одурманены. Джим
мысленно  изобразил стрелку на внутренней стороне  своего лба в предвкушении
драматического момента, затем ввел  под стрелку слово, которое  приберег для
себя:
     -- ...гипнозом. Вы не можете двигаться.
     Король Иоанн и Экотти замерли и остались согнувшимися, изучая Жиля.
     Джим вскочил на ноги.
     -- Можете встать, -- сказал он остальным.
     Остальные тоже поднялись.
     -- Что случилось? -- спросил Секох. -- Что мы сделали?
     -- Ну, -- сказал Джим, -- вы все помогли мне сотворить магию.
     Дэффид,  Брайен и  Жиль уставились на  него. Секох тоже, затем его лицо
расплылось в широкой восторженной улыбке.
     --Я?-- Он в  восторге крутанулся на  одной ноге. -- Я сотворил магию! Я
хочу  сказать,  я  помог  сотворить  магию!  Но  я  сделал  это,  правда?  Я
действительно сотворил магию?
     --  Без  всякого  сомнения,  --  сказал  Джим,  -- так  же, как  и  все
остальные.
     Брайен  и  Жиль перекрестились.  Магия, которой занимались Каролинус  и
Джим,  была известна как  белая и не считалась чем-то языческим. Но эти двое
решили не рисковать. Их всю жизнь предупреждали, что для неосторожных дьявол
расставляет свои ловушки. Хотя оба с негодованием отвергли бы предположение,
что Джим является дьяволом или связан с ним.
     Но оба явно считали, что обезопаситься никогда не вредно.
     -- Почему ты хотел, чтобы они... как ты там сказал? -- спросил Дэффид.
     --  <i>Гипноз, --</i>  ответил Джим. --  Видишь ли, мне надо было  застать  их
врасплох, чтобы...
     --  Минуточку!  --  Это  был  низкий  голос  Департамента  Аудиторства,
исходивший, как всегда, необыкновенно властно из точки примерно в трех футах
над землей, рядом с Джимом. -- Мы только что получили  жалобу от некоего Сан
Ван Фона, мага ранга В, что ты  используешь восточную магию  без достаточной
подготовки под руководством сертифицированного специалиста.
     --  Но... --  начал Джим.  --  Я считал,  что гипноз не имеет  никакого
отношения к магии. Видите ли, я прибыл из...
     Его прервал голос Каролинуса,  который  тоже  звучал из  воздуха  и был
действительно раздраженным:
     -- Я думал, мы уже договорились  раньше! Там, откуда прибыл мой ученик,
эти слова широко известны и понятны. И в тех обстоятельствах, при которых он
узнал об этом, он получил достаточную подготовку.
     -- Принимается.
     Заявление,  сделанное  голосом  Департамента   Аудиторства,  несомненно
сейчас слышал и Сан Ван Фон, маг ранга В.
     -- Кроме того, -- проговорил голос Каролинуса, -- коли уж потребовалась
лицензия, давайте вспомним,  что у меня  ранг ААА+. Если  у  меня не хватает
квалификации учить восточной магии, то я не знаю, у кого  ее достаточно! Что
ты можешь сказать на это, Сан Ван Фон?
     Послышались  обрывки  речи,  которые  замолкли,  прежде  чем их удалось
разобрать. Заговорил Департамент Аудиторства:
     -- Я считаю, это должно...
     Голос Департамента Аудиторства тоже резко оборвался.
     Не слышно было и голоса Каролинуса.
     На  мгновение Джим  растерялся, затем  в нем начал медленно разгораться
гнев. Они умышленно сделали разговор частным и неслышным даже  самому Джиму.
Он  заметил,  что  соратники  удивленно  уставились на  него. Внезапно  Джим
разозлился.  Ведь  именно  он  и  был  предметом   обсуждения   Департамента
Аудиторства и остальных, разве нет?
     -- Я имею право слышать! -- рявкнул он.
     Последовала   непродолжительная   тишина,   затем  ее   прервал   голос
Каролинуса:
     --  Не  имеет  значения,  Джим.  Я  думаю,  все  улажено.  Ты  свободен
продолжать как хочешь. Я  имею в виду, ты можешь делать что хочешь.  Я прав.
Департамент Аудиторства?
     -- Ты прав, маг  Каролинус, --  прогудел, как  всегда неожиданно, голос
Департамента Аудиторства из своей обычной точки в воздухе.
     Наступила мертвая тишина. Соратники опустили  головы. Такого количества
магии следовало избегать.
     --  Ну, что будем делать? -- спросил  Брайен, рассматривая  неподвижные
фигуры согнувшихся короля и Экотти.
     -- Выясним у этих  двоих как можно больше из того, что нам надо узнать,
-- сказал  Джим, -- затем удалимся  отсюда и доставим полученные сведения  в
Англию. Однако для начала устроим их поудобнее.
     -- Король Иоанн, Джулио  Экотти! -- обратился он к загипнотизированным.
-- Вы можете  выпрямиться.  Идите  и  сядьте  на ближайшие  стулья.  Экотти,
подвинь свой  стул к стулу  короля Иоанна, так, чтобы я мог  разговаривать с
вами обоими. Идите!
     Загипнотизированный  Экотти  ошибся, двинувшись  к ближайшему стулу,  к
которому направился и король Иоанн. Король бесцеремонно оттолкнул его и взял
стул. Экотти огляделся, нашел неподалеку другой, подтащил его к стулу короля
и сел.
     Усевшись, оба без всякого выражения уставились на Джима.
     -- Я задам вам  несколько вопросов,  --  сказал Джим. -- Если вы знаете
ответ  или что-нибудь связанное с этим делом,  вы мне все расскажете. Король
Иоанн, когда произойдет вторжение в Англию?
     --  Через пять дней,  как только  установится погода,  --  безразличным
тоном ответил король.
     Джим продолжал  задавать вопросы. От  обоих  он  получал вполне готовые
ответы,  ему  помогали  и  его  друзья,  когда он  случайно упускал  что-то.
Например,  Брайен  догадался  спросить о  численности и  качестве подготовки
королевских  вооруженных  сил.  А  Жиль  попросил описать  корабли,  которые
намечено  использовать для переброски войск. Хотя они  узнали  очень  много,
остались вопросы, получить ответы на которые не удалось.
     Они не  выяснили, кто послал  Эссессили  договориться с  Экотти. Узнали
только, что  Экотти  однажды  утром  нашел около  своей  кровати послание, в
котором говорилось,  что  ему следует  отправиться в определенное  пустынное
место на берегу,  где его вряд ли кто мог  бы увидеть или подсмотреть за ним
из какого-нибудь строения.
     Он пошел, и из  глубин моря появился Эссессили и  заговорил  с ним;  он
сказал,  что  у  морских  змеев  кровная  месть  по  отношению к  английским
драконам. Они будут  счастливы присоединиться к королю. Они даже помогут ему
доставить в  Англию войска, чтобы те могли вступить  в бой  со всеми, кто им
будет противостоять на острове Британия.
     Но  из  слов  морского  змея ничего  нельзя  было  понять  о  том,  кто
организовал помощь змеев, обычно разобщенных и одиноких.
     В то,  что это  сделал  сам Эссессили,  поверить  невозможно. Каролинус
считал,  что  за  всем  этим  скрывается  некто могущественный и  обладающий
магическими знаниями.
     Джим тщетно пробовал задавать вопросы по-разному, чтобы узнать у Экотти
что-нибудь еще, но Жиль решительно оборвал его.
     -- Если  мы собираемся пересечь Английский канал, -- Сказал он,  бросив
многозначительный  взгляд  в  сторону  двух   загипнотизированных,  явно  не
уверенный,  что они не в  состоянии услышать и запомнить  его слова,  -- нам
лучше убраться до  темноты. После наступления темноты будет трудно найти то,
что нам надо.
     -- Верно, -- сказал  Джим.  --  Ты можешь  свободно  говорить  при них.
Прежде чем мы  уйдем, я постараюсь удостовериться,  что они  забыли все, что
здесь произошло. Ты  хочешь сказать, что нам  надо найти корабль, который бы
нас  перевез,  а после наступления  темноты  это будет  трудно сделать, если
вообще возможно? Так?
     -- Именно так, Джеймс, -- подтвердил Жиль.
     -- Ты прав. Жиль, -- произнес Джим. -- Тогда я кончаю с этим, и, прежде
чем уйти, мне нужна уверенность в том, что они  все забыли. -- Он повернулся
к сидящим: --  Вы будете сидеть, пока  медленно  не  сосчитаете про  себя до
пятисот.  По  истечении  этого  времени  вы  очнетесь, но не  будете помнить
ничего, что здесь произошло с того момента, как мы вошли в комнату. Понятно?
Кивните, если поняли.
     Оба кивнули.
     Джим повернулся  и  вывел  соратников через ту же  дверь, в которую они
вошли, по дороге он прихватил слугу и восстановил у всех невидимость.

        Глава 22

     Джим взглянул  на  небо. За  два  года,  проведенных в  этом  мире,  он
приобрел  привычку  определять время  по  положению  солнца, будто  здесь  и
родился.
     -- Дело к сумеркам, -- сказал он, --  похоже, у нас осталось всего  два
часа,  чтобы найти  корабль и убраться  отсюда.  Я не  привык  торговаться и
думаю,  что у  Брайена в этом  больше  опыта, чем  у меня. -- Он взглянул на
Брайена, который выглядел довольно смущенным из-за того, что ему напомнили о
его бедности и  возможности  содержать  замок Смит только  за  счет побед на
турнирах и  маленького  поместья,  поддерживающего его существование. Брайен
кивнул. -- Дэффид, -- продолжил Джим, -- ты, наверное, лучше всех нас умеешь
торговаться. Я надеюсь, что кораблем займешься  ты. А  мы с Брайеном сделаем
все,  что можем, действуя заодно с тобой. Секох, оставайся здесь и  пригляди
за  лошадьми  и вещами. -- Он  взглянул  на болотного дракона в человеческом
облике  и заметил,  что, не  считая столового  ножа на поясе, такого,  какие
носили  все  кругом, купленного  ему  слугой  с  постоялого двора  вместе  с
одеждой, тот безоружен. --  Вот,  -- сказал он Секоху, --  возьми  мой меч и
кинжал, это не позволит грабителям думать, что ты легкая добыча.
     Он начал отстегивать тяжелый  пояс, на котором висело оружие. Брайен  и
Жиль тут же издали протестующий возглас.
     -- О чем ты думаешь, Джеймс! -- вскричал Брайен. -- Простолюдин наденет
рыцарский  пояс?  Нарядится  под благородного?  -- Он  начал копаться  в  их
багаже. -- Вот! -- Он достал запасной меч и кинжал.  --  У  нас есть оружие.
Вот, Секох, можешь взять это. Но рыцарский пояс -- никогда!
     -- В  самом деле,  сэр, -- промямлил  Секох. -- У меня  и  в  мыслях не
было... Может, даже это...
     -- Давай, Секох, бери  то, что дает тебе Брайен, -- сказал Джим, -- они
с Жилем совершенно правы. Я не подумал.
     -- Хорошо, милорд, -- ответил Секох, принимая от Брайена меч и кинжал.
     Джим сочувственно наблюдал  за ним. Он забыл одно  из  основополагающих
правил  поведения  в  этом  средневековом  мире.  Секох  с  его  обостренной
драконьей  гордостью, возможно,  понял  реакцию Жиля и Брайена намного лучше
самого Джима.
     -- Извините, господа, -- сказал Джим Брайену и Жилю.
     -- Это не  так  просто, Джеймс,  -- проговорил Жиль, который, очевидно,
был тоже шокирован  самой  сущностью предложения Джима. -- Если простолюдины
начнут носить знаки отличия  благородных господ, пусть даже только рыцарский
пояс,  который не  так-то легко  получить,  то к  чему  мы придем?  Простого
человека можно будет принять за одного из рыцарей!
     -- Да, я понимаю, -- сказал Джим со всей искренностью.
     Он  сам играл  роль рыцаря  уже  достаточно  давно, чтобы  понять,  как
многому надо научиться, чтобы  стать  им.  Джим перевел  взгляд  на  Секоха,
который в человеческом облике,  с  оружием, все равно выглядел  не  особенно
грозно.  Джим немного  подумал  и  быстро написал  заклинание  на внутренней
стороне своего лба; затем отозвал Секоха в сторонку и тихо заговорил с ним:
     -- Секох,  просто чтобы  обезопаситься,  если кинжал и  меч не  сделают
своего дела, брось их  и  сложи руки вот  так. -- Он  продемонстрировал это,
пока  мысленно  писал необходимое  заклинание. --  Если  ты  сделаешь так, я
гарантирую,  что  ты вернешься  в свое  драконье тело.  Тогда  сражайся  как
дракон!
     Глаза Секоха загорелись.
     -- Я разорву их на кусочки! -- процедил он сквозь зубы.
     <i>--</i> Но запомни, -- пробормотал Джим, -- только при необходимости!
     Он присоединился к Дэффиду, Брайену и Жилю, которые, в лучших традициях
средневекового поведения, без  всякой обиды восприняли то,  что он  отошел с
Секохом в сторону и поговорил с ним отдельно. Они твердо помнили, что звание
барона,  которое  он,  не подумав,  присвоил себе, появившись  в этом  мире,
делает его  старшим среди  них, поэтому  он может  делать все что хочет,  не
оскорбив их, низших по званию.
     --  Ну,  Дэффид,  -- сказал  Джим, --  почему бы  тебе не  Двинуться по
пристани налево, а мы с Брайеном пойдем  направо. -- Он все  еще с сомнением
оглянулся на  Секоха. Ничего хорошего не  получится,  если тот превратится в
дракона, когда этого можно избежать. -- Жиль, могу я попросить тебя остаться
с Секохом? Он вполне  в  состоянии  защитить наших лошадей и оружие. Но весь
фокус  в том, чтобы удержать воров  от  самой  попытки  напасть на нас.  Вас
двоих, да еще при том, что в тебе явно виден рыцарь, будет достаточно, чтобы
удержать от нападения даже целую шайку возможных грабителей.
     -- Как  хочешь, Джеймс.  --  Жиль правой  рукой  подкрутил усы.  -- Они
удержатся  от этого, если окажутся достаточно умны. Со швалью такого рода  я
справлюсь и один, без посторонней помощи.
     -- Спасибо,  Жиль. -- Джим повернулся  к остальным: -- А теперь, как  я
сказал, ты, Дэффид, идешь налево, а мы с Брайеном вместе пойдем направо. Эти
люди  несомненно   попробуют  изрядно  поторговаться,  учитывая  готовящееся
вторжение.  Даже если они и не знают  дня вторжения, им известно, что оно на
носу. Насчет  тебя я не беспокоюсь, а мы с Брайеном сделаем все, что в наших
силах. Теперь тебе для  сведения... -- Он  сунул  руку под  рубаху  и достал
кошель, привязанный  к  ремню, это был  кожаный мешочек с прочным кожаным же
шнурком, охватывающим  ремень  и  позволяющим мешочку  незаметно висеть  под
рубахой.  Джим открыл  кошель, залез внутрь и достал пригоршню  монет. --  Я
полагаю,  у  меня  где-то  сорок  --  пятьдесят серебряных  шиллингов.  Надо
попробовать пересечь  Английский канал, истратив не больше  половины, потому
что на той стороне нам тоже предстоят расходы.
     Он прекрасно  знал, что  у  остальных нет  денег, о  которых  стоило бы
говорить,  они  это  тоже знали,  но пока никто об  этом не  заикался, ничья
гордость не страдала.
     Они пошли, как договорились, оставив Жиля и Секоха на месте, --  Дэффид
налево вдоль причалов, а Джим и Брайен направо.
     Начав поиски, они, к своему удивлению, обнаружили, что, хотя до темноты
оставалось еще часа два, все лодки пусты. Джим и Брайен  наугад спустились с
пристани на несколько судов; суденышки были не больше прибрежных катеров для
спортивной ловли рыбы в двадцатом столетии, таких, на которых выходят в море
миль  на десять  -- пятнадцать за  тунцом  или  макрелью. Но на  лодках,  на
которые они  заходили,  никого  не было. Везде паруса были свернуты, палуба,
как  и  единственная маленькая  каютка, содержались в относительном порядке,
однако, с точки зрения человека двадцатого столетия, все выглядело грязным и
запущенным.
     Это были тяжелые, с круглыми почти  как бочонки  бортами,  посудины. Но
Джим  помнил по своему предыдущему путешествию в Брест, что они замечательно
выдерживают волнение и способны  преодолеть течение Английского канала, хотя
и  имеют  малый ход и требуют для управления по крайней мере двоих, а обычно
троих человек.
     На самом деле  во время путешествия  Джима  на борту находились  восемь
матросов   и  шкипер,  который  большую  часть  времени  помогал  им,  когда
требовалась дополнительная физическая сила.
     Они осматривали уже двенадцатую пустую лодку, когда заметили  небольшую
группу выглядевших как матросы людей, приближающуюся к ним из тех переулков,
где,  похоже,  недалеко от берега  располагались постоялые  дворы и питейные
заведения. Лица в этой толпе были явно не очень-то довольными.
     Джим  несколько  удивился  доверчивости  французских  моряков,  которые
оставили свои лодки без охраны и присмотра. Но очевидно,  он ошибался насчет
присмотра.
     Они с  Брайеном  остановились в  ожидании,  положив  руки  на  пояса  в
непосредственной  близости от мечей.  Нельзя  было  и  помыслить,  что  двое
рыцарей поступят иначе, независимо от числа приближавшихся к ним людей.
     -- А,  господа рыцари! -- проговорил  приземистый, коренастый  мужчина,
возглавлявший остановившуюся перед ними толпу.  У него было  темное, изрытое
оспинами лицо, сильно потемневшее от солнца  и ветров, и намечающееся брюшко
на довольно тяжелом, мускулистом теле. Рука мужчины лежала на ручке длинного
ножа, висевшего у него на поясе. -- И что вам нужно на наших кораблях в наше
отсутствие, господа рыцари?
     Он остановился футах в пяти от них, остальные стояли у него  за спиной.
Стоящие сзади откровенно нахмурились и выглядели рассерженными.
     -- Какое вам до этого дело, сударь? -- отрезал Брайен.
     Он не  положил  руку  на  рукоять  меча,  но  это  было  просто  знаком
неуважения  к собеседнику, а  не  боязнью, что  враждебный жест спровоцирует
толпу. Брайен, как обычно, загорелся моментально и, насколько Джим знал, был
готов  схватиться с матросами  и  в  одиночку,  если они не выкажут  должных
вежливости и уважения.
     Джима вдруг осенило.
     -- В самом деле, --  сказал он, стараясь  попасть  в тон Брайена, -- мы
здесь по  секретному поручению  короля.  И если  мы решим спалить ваши лодки
прямо на месте, то вас не спросим, коли таков приказ короля!
     Толпа не то чтобы отступила, но слова Брайена, так же как и Джима, явно
заставили  матросов призадуматься.  На  какое-то время среди  них воцарилась
тишина. Затем  мужчина,  который  стоял во главе толпы и  заговорил  первым,
снова открыл рот. Но на этот раз его тон был умиротворяющим:
     --  Эти лодки -- наша  жизнь, господа рыцари.  Если  вы собираетесь  их
сжечь, то с тем же успехом  можете сжечь нас.  Потому что в таком случае  мы
умрем с голоду вместе с нашими женами и детьми.
     -- Тогда не забывай о вежливости, парень! -- огрызнулся Брайен, все еще
не успокоившись и надеясь на стычку.
     - Не то чтобы мы этого не понимали, -- воспользовался Джим возможностью
сгладить острые углы, -- но в первую очередь надо думать о Франции!
     В толпе за спиной предводителя пробежал ропот. Джиму показалось, что он
услышал комментарии вроде:
     -- Ха! Франция! А что Франция сделала для нас?
     Человек с изъеденным  оспой  лицом  расправил плечи, но  убрал руку  от
ремня, от непосредственной близости к ножу.
     -- Вы кого-нибудь ищете? -- спросил он.
     --  Конечно,  -- ответил Брайен,  прежде  чем  Джим успел вмешаться, --
честного английского капитана и корабль, который доставит нас в Англию.
     -- Английского! -- послышался злобный возглас из толпы.
     -- Здесь  не найти англичан! -- жестко сказал  вожак. --  Мы  все здесь
французы, господа рыцари! -- Он вдруг хитро посмотрел на  них: -- Или это вы
англичане?
     -- Шотландцы и  англичане!  -- ответил Джим,  прежде  чем  Брайен успел
вновь  заговорить. -- Мы те, кто удостоился чести от короля  Иоанна и только
что окончил переговоры с ним. Теперь мы должны выполнить свой долг перед ним
и вернуться  в  Англию, такова наша цель. Но это секретное  дело, которое не
вам обсуждать.
     Слова  Джима,  как  он  и  предполагал,  не  оскорбили рябого. Это была
обычная  манера  рыцаря -- задрать нос и заявить, что простолюдин не поймет,
или ничего  не объяснять, потому что тот не имеет права  знать. Это, похоже,
полностью удовлетворило моряка.
     -- Тем не менее, сэр, -- сказал рябой теперь уже вполне вежливым тоном,
-- как я сказал, среди нас  нет англичан. И  сегодня вы не найдете француза,
который согласится переправить вас через Английский канал, да и завтра тоже.
Говорят, со  дня  на день начнется вторжение.  Не знаю, как  именно вы  туда
попадете, но вам лучше поторопиться. Ну а мы вернемся к нашей выпивке.
     -- Удивляюсь я, -- сказал Джим, -- как это вы, французские шкиперы, так
спокойно оставляете свои корабли  без всякой  охраны.  А что если кто-нибудь
украдет один из них?
     Рябой моряк удивленно уставился на Джима.  Это был совсем не подходящий
для  рыцаря вопрос. Сама мысль, что  рыцарь или  даже обычный человек скажет
"удивляюсь", никому и в голову не пришла бы. Затем рябой рассмеялся:
     -- Это Брест, сэр рыцарь. Для  того  чтобы выйти в  открытое море, надо
пройти  брестский рейд.  Никто, не зная  местного рейда, не  сможет  вывести
отсюда корабль, не выбросив его на берег  или не налетев на камни. А те, кто
может безопасно вывести корабль в  море, французы и некоторые англичане, нам
хорошо  известны.  Если  кто и попробует совершить это,  он  будет пойман на
полпути и не  сможет сбежать, а мы  узнаем,  кто это сделал, в ту же минуту,
как корабль  отплывет. Желаем вам хорошего вечера, господа рыцари, -- сказал
он  и, развернувшись на каблуках,  последовал за своими  товарищами, которые
уже поднимались по склону к постоялым дворам и к выпивке, которую оставили.
     -- Хм, Брайен, знаешь, я кое-что забыл, -- сказал Джим.  -- Помнишь, мы
налетели на камень во  время нашего последнего путешествия  в Брест, хотя  у
нас был шкипер, который знал путь или, по крайней мере, считал, что знает?
     -- Хорошо  помню, -- ответил Брайен. -- Однако Жиль  все  еще с  нами и
способен превратиться в тюленя, если возникнут трудности. Разве он не сможет
опять снять нас с камня?
     --  Ты забываешь, -- сказал Джим, -- что  мы в  тот раз совсем легонько
задели камень. Засядь мы покрепче, и потребовался бы еще один корабль, чтобы
стянуть нас оттуда, если это вообще удалось бы сделать, -- корабль потонет в
ту же минуту, как его снимут с камня и в пробоину в борту хлынет вода.
     -- Ха! Понятно, -- ответил Брайен.
     -- Ну,  -- проговорил Джим, -- несмотря на то что  сказал этот человек,
не будет вреда, если мы проверим остальные корабли и посмотрим,  нет  ли там
английских моряков. Если  нет, то надо поскорее вернуться к Секоху и  Жилю и
решить, что делать дальше.
     --  Джеймс, -- сказал Брайен, когда они  снова двинулись вдоль причала,
--  извини,  если я  задам  тебе вопрос  из  области,  в которую  не  должен
вмешиваться, но разве ты не можешь вернуть нас в Англию магическим путем?
     -- Возможно,  -- ответил Джим,  -- но здесь имеются два обстоятельства.
Во-первых, я не знаю,  смогу ли  перенести нас  так далеко.  Во-вторых, я не
знаю, сколько магической силы у меня осталось.
     --  Я  не  понимаю,  Джеймс,  --  нахмурился  Брайен. -- Каролинус меня
перенес...
     --  Каролинус  мог  это сделать, -- перебил его Джим,  --  но ты и  все
остальные  должны  понимать,  насколько  его  магия сильнее моей.  Это очень
большое расстояние.
     -- Не понимаю,  -- сказал Брайен,  -- магия -- это всегда магия,  разве
нет?
     --  Тогда  давай  так,  --  начал  объяснять  Джим.  --  Мне  позволили
использовать больше  магии, чем я имел право.  Боюсь, я уже  дошел до грани,
если   не  переступил   ее,  поспешно  переправив  нас  сюда,  к  докам.   В
действительности я хотел избежать использования  магии, пока  мы не окажемся
опять  в моем замке.  Тогда я узнаю у Каролинуса, сколько магии у  меня  еще
осталось.
     Брайен кивнул. Израсходовать больше, чем можно себе позволить. Это было
то, что он хорошо понимал.
     Они закончили  осмотр  лодок,  но так  и  не  нашли  земляков-англичан.
Имелись еще  и другие лодки, причаленные к  буям в море.  Но  Джим  не видел
возможности  добраться  до  них  и  не  заметил  там  признаков  жизни.  Они
повернулись и отправились назад, чтобы присоединиться к Жилю и Секоху.
     -- Что-нибудь случилось? -- спросил Джим, когда они  подошли достаточно
близко.
     -- Ничего! -- откликнулся Жиль.  --  Было чертовски скучно! Более того,
Джеймс, ты знаешь, что этот человек-дракон  не знает  даже простейших вещей,
не имеет представления о  том, как  держать меч или кинжал, не говоря  уже о
том, как ими пользоваться? Я не думаю, что от него будет какой-то толк, если
на нас нападут грабители.
     Секох выглядел пристыженным таким заявлением.
     -- Нельзя его в этом винить. Жиль,  -- сказал Джим.  -- В конце концов,
он никогда раньше не держал в руках оружия.
     -- Хорошенькое дельце! -- воскликнул Жиль. -- Вы нашли корабль?
     --  Мы  нет,  -- сказал Брайен,  опередив  Джима,  --  а Дэффид  еще не
возвращался?
     -- Нет, -- ответил Жиль, -- а солнце уже близится к горизонту.
     --  Да, -- согласился Джим, -- ему надо скорее возвращаться.  И если он
не...
     -- Вон он!  -- воскликнул Секох, перебив Джима. --  И с ним кто-то еще.
Мы  не  заметили  их  раньше,  потому  что  они  были  за  теми  квадратными
штуковинами, которые сложены вон там.
     <i>--</i> Наверно, тюки с товарами, -- сказал Джим, прищурившись от заходящего
солнца. -- Во  всяком случае, он  будет здесь через минуту.  А тем временем,
Жиль, ты  должен кое-что  понять насчет  Секоха. Предположим, например, тебя
вдруг превратили в дракона...
     - Джеймс! -- испуганно воскликнул Жиль.
     --О, я не собираюсь этого делать, -- успокоил его Джим, -- я никогда ни
во что  не превращаю своих  друзей, разве  что  для  спасения  их жизни  или
чего-нибудь  в этом роде. Именно по этой  причине  я  и  превратил  Секоха в
человека и собираюсь немедленно превратить его обратно в дракона, как только
это станет для  него безопасно. Ему нравится быть человеком  не больше,  чем
тебе  драконом.  Но подумай  сам. Если  тебя превратить в  дракона, ты  ведь
будешь не кто иной, как невежа в использовании когтей и зубов.
     -- Не вижу, зачем мне это  надо, -- пробормотал  Жиль,  -- но во всяком
случае я не  хочу  становиться драконом, даже для  того, чтобы  спасти  свою
жизнь.
     К этому моменту Дэффид и мужчина, который  был на голову ниже его, хотя
так же строен  и жилист, подошли  к ним.  У  нового  знакомого  Дэффида были
обветренные лицо  и руки  и  валкая  морская  походка; Дэффид и  его спутник
подошли теперь  достаточно  близко,  чтобы Джим  мог вежливо проигнорировать
Жиля.
     -- Дэффид! -- позвал он, когда до них оставалось с дюжину шагов. -- Так
ты нашел нам англичанина!
     --  Нет,  сэр рыцарь! -- громким голосом отрезал пришедший  с  Дэффидом
человек. -- Здесь нет англичан! Я француз!
     Заканчивая свою речь, он подошел уже достаточно близко к Жилю, Брайену,
Джиму и Секоху, чтобы понизить голос. Они с Дэффидом остановились.
     -- Сэр рыцарь хочет меня убить? -- сказал он мягко.  -- Кроме того, что
я потеряю свою лодку, не считая всего прочего, что может со мной случиться?
     -- О, прошу меня извинить. -- Джим понизил голос.
     -- Я рожден  от англичанина и вырос  в  Англии. Но я знаю здешние места
так  же  хорошо,  как  Пять  Портов  нашей  родной  земли. Я постоянно  хожу
туда-сюда  между  ними и  Брестом,  и местные люди знают меня  как одного из
своих. Такое двоякое положение  при случае оказывается  стоящей вещью. Но не
надо поднимать голоса и называть меня англичанином, если милорд хоть немного
ценит мою жизнь. А  если вы хотите  вернуться в  Англию, то вам лучше ценить
мою жизнь. Потому  что,  скажу я вам, в одиночку на  моем корабле вы туда не
попадете.
     У Джима хватило  здравого смысла согласиться с этим. Однако вспыльчивый
Жиль не успокоился.
     -- А почему бы и нет, мастер шкипер? <i>--</i> выпалил он.
     -- Даже если  вы безопасно пройдете подводные камни брестского рейда  и
выйдете  в море, -- сказал  моряк, --  ветра и течение Английского канала не
позволят вам добраться до того берега. Вы ничего не знаете ни о кораблях, ни
о  погоде. Вы  не  знаете,  когда убрать, а  когда поставить  паруса,  когда
повернуть и пойти против ветра, а когда использовать его. И множество других
вещей, которые надо учитывать. Но давайте не будем спорить. Я с вами, потому
что вы англичане и потому что этот валлиец сказал  мне, что я сослужу добрую
службу Англии, если  вы как можно быстрее вернетесь туда. Мое  имя, господа,
Жиль Хаверфорд...
     -- Ха!  -- опять перебил его  Жиль, грозно нахмурившись. -- Жиль -- это
<i>мое</i> имя!
     -- Ничего не поделаешь, -- сказал  моряк, -- это и мое имя тоже, так же
как и многих других  людей в Англии и Франции. В  этом порту я известен  как
Эдуард Брийон.
     -- Ха! Тогда я буду звать тебя Эдуардом, -- сказал Жиль. Он взглянул на
своих товарищей: -- И мои друзья, наверно, тоже?
     -- С удовольствием, -- сказал Джим. -- Чем бы дитя ни тешилось...
     Все,  кроме Дэффида,  который обычно никак не выказывал  своего мнения,
замигав, удивленно посмотрели на Джима.
     --  Э... просто там,  откуда я родом,  есть такая поговорка, --  сказал
Джим, -- она означает, что  идея называть мастера  капитана  Эдуардом  очень
хороша.
     Остальные громко выразили свое согласие.
     -- А  теперь, господа, -- несколько поспешно проговорил Эдуард, -- если
мы  собираемся отплыть,  лучше  всего сделать  это  сейчас, без  задержки, с
отливом, который только  что прошел  свой  пик. Идемте как можно быстрее. Мы
погрузимся на судно и поднимем паруса.
     Секох взвалил на спину багаж.  Дэффид  взял  под  уздцы  лошадей, и все
последовали  за  Эдуардом.  Они   прошли  почти  в  самый  конец  причала  в
направлении, противоположном тому, куда ходили Джим с Брайеном.  Наконец они
остановились около судна, которое было немного больше остальных, причаленных
здесь же,  хотя  и построено в обычной манере:  открытая палуба  и рубка  на
носу. Палуба находилась дюймов на шесть ниже уровня пристани.

        Глава 23

     Эдуард Брийон, или, когда он бывал в Англии, Жиль Хаверфорд, отвернулся
от судна,  взглянул на  склон, на  котором стоял  ряд  строений,  похожих на
питейные заведения, и сунул два пальца в рот.
     Он пронзительно  свистнул.  Затем,  не  дожидаясь ответа, повернулся  и
прыгнул на палубу.
     -- Я  кину вам канат с носа! -- крикнул  он. -- Как вы  видите, корабль
пришвартован  за корму. Один из вас  поймает канат, и по крайней  мере  двое
помогут ему развернуть нос. А я  тем  временем  найду несколько досок, чтобы
сделать помост, по которому мы спустим на палубу ваших лошадей.
     Он так и сделал. Дэффид с Секохом поймали  канат и подтянули нос --  ни
Жиль, ни Брайен не сдвинулись с места, чтобы заняться этим, к тому же Дэффид
и Секох предполагали, что такие дела именно для них и предназначены.
     Нос  медленно повернулся, и борт судна негромко стукнул  о грубые доски
пристани. Эдуард поднялся из открытого  люка посередине своего корабля, таща
за собой две толстые доски на несколько дюймов шире фута. Он подтащил  их  к
борту и передал  Дэффиду  и Секоху, которые к этому времени под руководством
Жиля привязали канат  к одной из тумб, торчавших для этой цели  через равные
интервалы над досками причала.
     Две доски сложили  вместе и спустили на пристань, в то время как Эдуард
вставил весла в уключины и погрузил лопасти в воду. Затем приласкали лошадей
и подвели их к сходням. Последним на борт грузили великолепного боевого коня
Бланшара де Тура, на покупку  которого Брайен истратил все свое  наследство,
за исключением  ветхого замка Смит и окрестных  земель с несколькими бедными
фермами и людьми, которые там работали.
     Бланшара уговорили  ступить на доски, но, оказавшись на них, он  решил,
что  они ему  не по душе,  еще меньше ему  понравилось то, что они наклонены
вниз, и, стоя на них, он чувствовал под копытами их скользкую поверхность.
     --  Давай, Бланшар,  черт  тебя побери!  -- рявкнул Брайен,  дернув  за
поводья.
     Но  Бланшар, который  ничего  не  боялся в  бою,  проявил  свойственную
лошадям инстинктивную  нелюбовь к скользкой  опоре под  ногами. Он заржал  и
отказался двигаться вперед.
     - Смотрите!  Смотрите! -- внезапно закричал Секох. -- Люди в доспехах и
на лошадях появились на пристани и приближаются!
     Эдуард выругался.
     -- Мне потребуется изрядное время, чтобы  восстановить свое  доброе имя
среди  здешних моряков! --  сказал он.  -- Но  назвался груздем -- полезай в
кузов.
     И действительно, латники двигались по направлению к ним.
     -- Да разрази тебя гром, Бланшар! -- взревел Брайен.  -- Ты <i>спустишься!
--</i> Быстро наклонившись, он  снял  золотую рыцарскую шпору  с  левой  ноги  и
всадил ее в ляжку коня. -- Пошел, Бланшар!
     Муштра поборола  инстинкт как раз  настолько,  чтобы заставить Бланшара
сдвинуться  с места.  Он  наполовину соскользнул,  наполовину  спустился  по
сходням и устремился на нос корабля. Если бы Жиль с Брайеном, схватившись за
поводья и  упершись  каблуками  в  палубу, не сдержали его,  он попытался бы
галопом спуститься по трапу носовой надстройки и сломал бы себе ноги.
     Весь дрожа, Бланшар остановился, запыхавшийся, с безумными глазами.
     -- Тпру, тпру, Бланшар,  -- приговаривал  Брайен,  -- ну-ну, успокойся,
хороший конь...
     Он  трепал  и поглаживал шею  потного и дрожащего животного, и  Бланшар
начал успокаиваться.
     -- Может, ты оставишь коня,  сэр рыцарь? --  закричал Эдуард,  изо всех
сил  стараясь  затащить  обратно на борт доски.  -- Лучше уж  позволить  ему
прыгнуть  за  борт, чем  дать этим  латникам поймать  нас и прямо здесь,  на
месте, перебить.
     Джим посмотрел на приближающихся воинов. Возможно,  подумал он, Экотти,
придя  в   себя,  использовал  какую-то   колдовскую  магию,  вспомнил,  что
случилось,  пока  он  был  под  гипнозом,  и  заставил  короля  вспомнить  и
рассказать, что он сообщил Джиму.
     Если это произошло, то вопросы Джима и ответы короля известны Экотти. И
немедленно  были посланы воины. Чтобы верхом добраться  сюда  от  резиденции
короля,  требовалось несколько минут.  То,  что  сейчас сказал Эдуард,  было
вполне очевидно. Или корабль  немедленно выйдет  в море, или их захватят эти
латники. Сорок или пятьдесят противников одновременно - это слишком много.
     Однако  численность  врагов уже сократилась. Дэффид со своим неизменным
хладнокровием, положив колчан со стрелами так, чтобы  до  него  было  удобно
дотягиваться, одного за другим сшибал нападающих с лошадей.
     Все  латники были в  кольчугах, и у  всех поверх  них  торс  прикрывали
стальные нагрудники с выгравированным гербом короля Франции, который теперь,
в лучах заходящего солнца, отливал красным. Возможно, поэтому стрелы Дэффида
и поражали горло и другие незащищенные места. В любом случае тот,  в кого он
попадал,  был уже не участник предстоящей схватки. Но их было слишком много,
чтобы эти потери существенно изменили соотношение.
     -- Рубите носовые и кормовые канаты! -- закричал Эдуард.
     Латники  еще  находились   в  начале  причала  и   приближались  рысью,
замедленной весом их лат и  оружия, когда на пристани  появились  три  босых
парня  в  оборванных  рубахах  и  штанах. Парни  подбежали к лодке  и  ловко
спрыгнули на борт. Они тут  же занялись канатами, которыми суденышко  было с
обоих концов  привязано к пристани. Наконец канаты поддались, и лодка начала
отходить от пристани.
     К несчастью,  случайная волна упрямо  отбросила лодку обратно к причалу
-- как раз в тот момент, когда первые латники достигли пристани.
     Один из  латников бросил веревку с абордажным крюком на конце и зацепил
лодку за нос, а несколько других подтянули ее и опять прижали к пристани.
     Остальные  латники  столпились  на борту.  Вес стольких людей  заставил
Жиля, Брайена и  Джима перебежать  на другой  борт. Ни у  одного из троих не
было  времени  надеть  что-то,  кроме  кольчуги. Джим  вышел  в  кольчуге  с
постоялого двора,  а  Жиль  и  Брайен  облачились в свои,  как  только  Джим
освободил их из подземелья.
     В остальном соратники были ничем не защищены и,  если не считать Джима,
без  шлемов.  Из оружия у них  имелись только мечи и  свисающие с  рыцарских
поясов кинжалы плюс лук Дэффида.
     Вот  с  таким оружием,  в  легких доспехах, они  втроем  встретились  с
противником в латах, который грозил одолеть их только своим весом и числом.
     Не было никакого  сомнения,  что, по крайней  мере, Брайен  и  Жиль,  а
возможно, и Дэффид,  отложивший в сторону свой  лук и  вооружившийся длинным
ножом,  который  всегда носил  при себе в ножнах, один  на один превосходили
любого из  нападавших. Но  при такой численности  противников  поражение или
пленение обороняющихся было лишь делом времени.
     Секох сложил руки.
     Одежда,  которую  Джим  заставил его купить, разлетелась  в клочья.  Он
опять стал драконом.
     Одним  мощным  взмахом крыльев он поднялся над головами людей, футов на
двенадцать, время от времени ныряя вниз, разинув пасть с массивными зубами и
расставив саблевидные когти на передних лапах. Он взревел.
     Французские  королевские  латники  были  смелыми людьми. Возможно, даже
очень  смелыми.  Иначе они  не  носили  бы  на  своих  стальных  нагрудниках
выгравированных леопардов и лилии -- французский военный герб.
     По драконьим  меркам  Секох  был  малюткой.  Но  сейчас, паря  всего  в
нескольких  футах  над  их головами,  с  расправленными  крыльями более  чем
двенадцати  футов  в  размахе на фоне  заходящего солнца, отбрасывающего его
тень  на несколько  ярдов  вдоль пристани  и  дальше по  склону,  ведущему к
питейным заведениям, он выглядел существом, которому в этом  мире никто не в
силах противостоять.
     Он,  как  показалось латникам, появился прямо-таки из ничего, и то, что
он являлся порождением ада, было наиболее вероятным. Англичане, как известно
каждому, использовали любую мерзость -- свидетельство тому тот факт, что его
светлость папа Иннокентий  Второй на Втором  латинском совете  в  1139  году
предал анафеме лучников, таких, как один из находившихся здесь;  лучникам не
подобало  воевать  среди христиан,  за  исключением,  естественно,  войны  с
неверными.
     Латники стремительно отступили.
     Один из  матросов,  парень  из той троицы, которая запрыгнула на палубу
как раз перед латниками, перерубил веревку с абордажным крюком.  Двое других
уже ставили парус, а  Эдуард опускал  в воду длинные весла. Через  мгновение
они  уже  двигались, медленно, но двигались, набирая  скорость по мере того,
как приближались к той части залива, откуда не было видно земли, -- к выходу
с брестского рейда в  открытое море. Секох приземлился на палубу, всем своим
видом показывая, что весьма доволен собой.
     -- Отлично сделано, Секох, -- похвалил Джим.
     Секох застенчиво опустил голову:
     -- Ерунда, милорд.
     А у них за спиной, на вершине холма, толпа из человеческих тел окружила
питейные заведения -- рябой моряк и его люди уставились им вслед.
     -- Мне придется  придумать действительно красивую историю, прежде чем я
рискну вернуться в этот порт, -- сказал  Эдуард сквозь зубы. -- Надеюсь,  вы
будете иметь  это в виду,  господа,  когда станете со мной расплачиваться, и
накинете  к той  небольшой  плате,  которую  обещал  валлиец.  Эта плата  не
учитывала  потерю доступа  в  порт,  который  был  моим  главным  источником
доходов.
     Эти  слова  сильно подействовали на  Джима. Даже  если рябой и его люди
поверили в рассказанную  Джимом историю, вид латников короля Иоанна, которые
пытались  их  захватить, превратил эту историю  в ложь.  Он  и  его спутники
действительно должны Эдуарду больше того, на чем сторговались первоначально.
     --  Насколько  это  в  моей  власти,  --  сказал  Джим  шкиперу,  --  я
постараюсь, чтобы ты на этом не потерял.
     Ни один  парус не  последовал за  ними, и вскоре они оставили за спиной
брестский рейд и вышли в открытое море.
     Закат  еще не  угас,  и  море, похоже, пребывало  в мирном  настроении.
Волнение  было  не более  обычного  --  судно, о  котором  Джим  думал как о
корабле, в отличие от этой маленькой лодки, такое вряд ли почувствует.
     Тем  не менее на  этом  маленьком корабле -- Джим мысленно отметил, что
надо называть его кораблем, так  как шкипер и команда относили свою посудину
к этой категории, -- движение воды определенно ощущалось. Однако Джим не был
подвержен морской  болезни, его друзья, похоже, тоже  не страдали от  нее, а
Эдуард и его команда чувствовали себя в море как дома.
     -- Прекрасный день для возвращения  в Англию! -- воскликнул  Брайен, во
всеуслышание сообщив то, о чем подумали все соратники.
     Но Эдуард нахмурился:
     -- Лучше бы была темнота или дождь, наш парус все еще виден издалека.
     -- А это плохо? -- спросил Джим.
     -- Можно и на воде встретить врагов, которые увидят в нас фрукт, вполне
созревший  для того, чтобы  его  сорвать,  --  сказал  Эдуард.  --  Скоро мы
окажемся далеко в открытом море и станем добычей для любого другого корабля,
который  может  нас  одолеть.  Что ж, ничего  не  поделаешь, остается только
ожидать трудностей и достойно встретить их, когда они возникнут.
     Эдуард  вернулся  к своим обязанностям. А  Джим  получил  подтверждение
своей мысли, что все шкиперы пессимисты.
     Они  плыли на  северо-запад, к Англии. Спустилась ночь, стемнело. Время
от времени в лунном свете они замечали вдали проблески других парусов. Но ни
один  не подходил  к  ним слишком  близко,  и  вскоре  впереди на  горизонте
показалась темная полоса. До сих пор они видели подобную  полоску справа  --
это был западный берег Франции.  Джим  напомнил  себе, что такие корабли  во
время плаванья  держатся поближе  к береговой линии, потому что вне пределов
видимости земли управление ими ограничено звездами и солнцем.
     Вдруг Секох воскликнул:
     -- Милорд! Милорд! В небе дракон, который следует за нами.
     Он показал вверх, и Джим взглянул на небо. В человеческом  облике он не
обладал драконьим зрением Секоха. Но там, наверху, кто-то парил, как дракон.
     -- Мне сразиться с ним? -- с готовностью вызвался Секох.
     -- Наверно, было бы неплохо, -- медленно ответил Джим. -- Но  не лезь в
драку, если этого можно избежать.
     -- Не буду! -- пообещал Секох и взлетел, громыхнув крыльями.
     Джим  наблюдал. Дракон разрешил Секоху приблизиться, и  какое-то  время
они  летели  рядом,  казалось, касаясь друг  друга.  Затем  Секох отлетел  в
сторону, а  другой  дракон  развернулся  и начал удаляться. Через  мгновение
Секох с  глухим стуком приземлился на палубу,  совершив неуклюжую посадку на
одну лапу. В  другой лапе он что-то  сжимал --  это  что-то  было наполовину
скрыто его телом.
     -- Милорд! -- закричал он. Джим поспешил к нему и почувствовал, что ему
в руки сунули тяжелый мешок. -- Это был Ирен, один из французских  драконов.
Они присоединяются к нам в борьбе со змеями! Вот их заверение.
     Джим  приоткрыл мешок и заглянул внутрь. Он  увидел  драгоценные камни,
намного больше, чем в любом драконьем паспорте, который он когда-либо держал
в руках. В мешке лежало больше камней, чем требуется на выкуп императора, --
на эти камни можно было бы выкупить дюжину императоров. Джим поспешно  отдал
мешок обратно Секоху.
     -- Держи у себя и храни, -- сказал он шепотом.
     -- Хорошо, милорд, -- тихо, но с гордостью ответил Секох.
     Джим отвернулся, надеясь, что его лицо осталось безразличным. Брайену и
другим он расскажет об этом позже.
     Теперь  уже  не  было никаких  сомнений, что  темная линия у них  перед
глазами -- южный берег Англии. Сначала они  находились слишком далеко, чтобы
видеть  что-нибудь,  кроме узкой,  низко лежащей, темной полоски.  Вскоре на
полоске начали различаться холмы  и  склоны пологих берегов,  но  все  же до
Англии было еще слишком далеко, чтобы разглядеть гавани и города.
     Однако  были и  другие  знаки  того,  что  они приближаются  к  гавани,
избранной  их  конечной  целью,  -- вокруг  них  в  свете  наступающего  дня
появилось много парусов.
     Глаза матросов и самого шкипера теперь были прикованы к  ним, очевидно,
чтобы выяснить, которые из этих парусов направятся в их сторону.
     Сам Эдуард стоял на носу корабля, где  палуба несколько приподнималась,
образуя крышу носовой каюты.
     Три  других  члена  команды  стояли  на ограждении  борта,  держась  за
вертикальные канаты  и  прикрыв  глаза от солнца, и  всматривались  вправо и
влево.
     Темная полоска  берега  теперь  начала обретать  форму. Один  матрос из
команды вдруг повис на канате, за который держался, и полез  по  нему вверх.
Добравшись до  вершины мачты, он,  держась за канат одной  рукой,  вытянулся
вперед, разглядывая из-под ладони ближний корабль.
     Остальные члены команды наблюдали  за ним.  На время воцарилась тишина.
Затем зазвенел голос впередсмотрящего:
     --  Шкипер! Это Кровавые  Сапоги!  Прямо по  левому  борту, он идет нам
навстречу!
     Эдуард и  сам  теперь балансировал  на  носовом  ограждении,  там,  где
сходились  оба борта,  держался  за один из  канатов мачты  и всматривался в
указанном направлении.
     -- Я  не могу  рассмотреть паруса! -- крикнул он парню на  мачте. -- Ты
видишь заплаты?
     -- Шкипер, я полностью уверен! -- прокричал в ответ впередсмотрящий. --
Две большие  перекрывающиеся  заплаты  внизу на полотнище  паруса. И корабль
такой, как  всегда  и  рассказывали  про  Кровавые  Сапоги: с  двумя боевыми
рубками, на носу и на корме.
     Джим определил корабль, о котором они говорили. Но он, как и  остальные
на борту, а теперь все смотрели  на корабль вдалеке, не видел в этом  парусе
ничего особенного.  Неожиданно у него  родилась идея.  Зрение драконов очень
похоже на зрение  орлов, они могут разглядеть сравнительно маленькие объекты
на земле с высоты двух тысяч футов. Что сейчас требовалось, так это драконье
зрение  плюс  определенная  способность  фокусировать  взгляд,  переходя   с
ближнего  на  дальнее  видение.  Джим  написал  необходимое  заклинание   на
внутренней стороне своего лба:
     МНЕ ЗРЕНИЕ ДРАКОНА -> ДАЛЬНОЗОРКОСТЬ
     Корабль,  на  который он  смотрел,  казалось,  моментально  перепрыгнул
половину расстояния. Он был таким, как и описал впередсмотрящий на мачте  --
больше  их  корабля, с двумя крытыми высокими надстройками -- на  корме и на
носу. Обе верхние палубы были полны людей, и  через  секунду Джим разглядел,
что все они держат в руках темные предметы, напоминающие арбалеты. На нижней
палубе стояли еще люди.
     Джим написал отмену заклинания, чтобы вернуть себе нормальное зрение, и
обнаружил, что  почти  уставился  в  лицо  ближайшего  моряка, который  тоже
уставился на него, бледный как бумага. Джим удивился, но потом вспомнил, что
драконы,  для  того  чтобы  сфокусировать  свои глаза  на  дальнем  объекте,
изменяют их  форму и