язан спуститься. Сегодня Рождество, а ты сидишь здесь, вдали от остальных! Анджела, я знаю, тебя держит здесь твой долг по отношению к сироте, но и тебе следовало бы прийти. -- Я приду попозже. -- Надеюсь, ты извинишь меня, если я не приду? -- устало произнес Джим.-- Извини меня, Брайен. Я расскажу тебе обо всем, когда у меня будет чуть больше времени и я немного отдохну, Сегодня у меня выдался трудный день, мне пришлось покрыть большое расстояние, путешествуя с помощью магии, и я... мне нужно поспать. -- В Сочельник? -- удивился Брайен.-- Даже если бы времени не было совсем, нельзя тратить его на сон...-- Он замолчал и посмотрел на Джима.-- Ты выглядишь усталым, Джеймс,-- сказал он, смягчаясь.-- Не беспокойся, я объясню всем, что тебе пришлось отправиться искать Каролинуса и ты нашел его и теперь возвратился и спишь. Поговорим завтра. Ты не забыл? Завтра соколиная охота. Мы отправимся маленькими группами, иначе на одну добычу придется слишком много соколов, а так в христианском мире не положено. И ты должна обязательно быть, Анджела. Соколиная охота -- большое удовольствие для женщин... Но я забыл, у вас нет птицы. Надеюсь, граф одолжит вам ее. -- Не обещаю, Брайен,-- живо перебила его Энджи.-- Но я постараюсь быть. Позволь мне поговорить с графом самой, если мне понадобится сокол. Я могу просто ехать в общей компании. -- Боже избави! -- сказал Брайен.-- Все равно стоит участвовать -- ветер разогнал облака, и завтра будет ясно и морозно. Ну, я оставлю вас и возвращусь к гостям, чтобы передать ваши извинения. Спокойной ночи.-- Он повернулся к двери. Глава 17 - Где я? -- спросил Джим. Он лежал на сделанном Энджи продезинфицированном матрасе, привезенном из Маленконтри, в одной из комнат, предоставленных ему графом. Насколько он мог припомнить, всю ночь он спал, как сурок, ни разу не проснувшись. Или его сон был слишком глубок, или Роберт был необычно спокоен. Он не плакал и не ворочался во сне. Сквозь узкую бойницу, которая служила окном, лился дневной свет. Джим открыл глаза пошире и увидел, что его одежда сложена возле матраса. Ему было тепло под покрывалом. Несмотря на открытый огонь в камине, воздух, струившийся в комнату из открытого окна, нельзя было назвать благовонным. Джим вытянул из-под покрывала обнаженную руку, затем другую и, подтянув к себе одежду, оделся, не покидая теплого гнезда, где провел ночь. Одевшись наконец, он откинул покрывало, сел и поразился, что очень хочет есть и пить, но больше пить. Он невольно бросил взгляд на маленький столик в нескольких футах от матраса. На нем стояла одна из кожаных бутылей, которые возили привязанными к седлам. Энджи постоянно возобновляла сделанную на них надпись: "Кипяченая вода". С бутыли свисала записка, написанная рукой Энджи на дорогой бумаге, которую Джим привез из Франции, чтобы заменить накрахмаленные льняные лоскуты, которые они обычно использовали. На них писали, как правило, углем. Джим взял со стола стакан -- чистый, благодаря Энджи или натасканной ею пожилой служанке, которую они возили с собой,-- наполнил водой из кожаной бутыли, опустошил, налил снова, опустошил опять, минуту размышлял и выпил еще один стакан. Он тотчас почувствовал себя несравненно бодрее, сильнее и веселее. Он прочел записку Энджи. Она была написана скорописью, которая делала текст нечитаемым для любого средневекового грамотея, хотя записка была на простом английском. "Хлеб и сыр на столе. Если встанешь вовремя, может, захочешь взять коня и проехаться, чтобы присоединиться к соколиной охоте. Никто не узнает, что тебя не было с самого начала, подумают, что ты переезжал от группы к группе. Если, конечно, тебе надо появиться здесь. Я одолжила одного из соколов графа -- самца. С любовью, Энджи". Вообще-то на охоте предпочитали самку -- она была намного крупнее самца и лучше охотилась. Джим быстро проглотил хлеб и сыр и даже налил себе немного вина из кожаного кувшина, наполовину разбавив его водой. Энджи права, неплохо бы убедить всех, что он пробыл на охоте все утро. Полчаса спустя Джим сидел в седле, одетый в праздничную одежду, легкую броню и плащ, и продирался по снегу сквозь ветви деревьев в поисках охотников, среди которых была и Энджи. Он нашел ее только после того, как напрасно побывал в трех других группах, где ему показывали направление, всякий раз неверное. Четвертая группа, к которой он подъехал, состояла из шести человек, двух женщин и четверых мужчин, остановившихся, потому что прекрасная самка сокола, принадлежащая одному из мужчин, не сумела схватить добычу. Теперь она сидела, сердито нахохлившись, на верхушке дерева; нижних веток не было, и на дерево было невозможно залезть. Кроме того, птица была явно не в настроении ждать, пока кто-то залезет и снимет ее. Она зло глядела на людей, -- Может, ты спустишь ее ко мне с помощью магии, сэр Дракон? -- спросил рыцарь, по всей видимости, владелец птицы. Это был крупный человек лет тридцати, уже начавший полнеть. Слегка ошеломленный подобной просьбой, Джим глянул на сокола. Наверное, это возможно, подумал он, хотя затруднился бы ответить, насколько этично использовать магию, основным принципом которой является самооборона, для такого дела. К счастью, ему пришло в голову, что чем меньше эти люди, собравшиеся праздновать Рождество, будут знать о его магических способностях, тем большее воображение он пробудит в них. И Энджи вчера говорила ему об этой особенности воображения. Они особенно поверят, что он великолепно владеет магией, если никогда раньше не видели проявления этой способности. Ведь постоянное проявление какого-то необыкновенного дара лишало его обладателя ореола волшебства. Кроме того, Джим чувствовал симпатию к соколу. Все шло не так, как полагается, и, естественно, птица была в дурном настроении. Пусть сами возвращают ее, как могут. Это их птица, а на охоте сокол часто упускает добычу. Ведь сокол бросается на жертву с большой высоты и обычно убивает ее еще в воздухе, падая на свою добычу со скоростью двухсот миль в час. Малейшее отклонение от угла падения и недооценка комбинации своей скорости со скоростью улетающей добычи может заставить сокола промахнуться, и его когти сожмутся в разочаровании. Если бы сокол всего лишь задел добычу, заставил перекувырнуться в воздухе и падать вниз, повторив атаку, он легко схватил бы ее. -- Боюсь, что это невозможно, сэр,-- отвечал Джим.-- Сейчас рождественские праздники, в это время полагается ограничение на использование некоторых имеющихся у меня способностей. Сожалею, что не в силах помочь. Хозяин птицы мрачно посмотрел на Джима, но не стал спорить. -- Дело в том,-- продолжал Джим более мягко,-- что я ищу свою жену, леди Анджелу. Я даже не знаю, с какой группой охотников она едет. Не могли бы вы указать, хоть приблизительно, где она может быть? Рыцарь, сидевший на коне спиной к Джиму, развернулся к нему лицом. -- Полагаю, я могу это сделать, сэр Дракон.-- Рука его подкрутила ус.-- Позволь, я покажу тебе, как туда проехать. Это был сэр Гаримор. -- Ха! -- невольно воскликнул Джим. Сэр Гаримор удивленно взглянул на него: -- Я уверен, что она совсем рядом. Сэр Гаримор тронул коня, и Джим пристроился рядом с рыцарем, который и не подумал попрощаться с покинутой им группой. -- Очень приятно, что ты взял на себя труд показать мне дорогу. -- Обычная любезность,-- ответил сэр Гаримор. Он сидел в седле очень прямо и свободно, на лице его не было никакого выражения.-- Я вряд ли смогу помочь в поимке сокола, с которым никогда не охотился и которого даже не видел до нынешнего дня. Джим чувствовал неловкость. Он никогда не видел Гаримора до его стычки с Брайеном во дворце графа, а сэр Гаримор мог знать, что Джим близкий друг Брайена. Сэр Гаримор, казалось, старался быть любезным и обходительным. Джиму оставалось лишь удовлетвориться этим. -- Ты только что назвал меня сэром Драконом. Никогда прежде меня так не называли. Я уже привык к тому, что меня называют сэром Джеймсом или Джеймсом Эккертом. Сэр Гаримор резко повернулся к Джиму, и в его глазах блеснула сталь. - Сэр Гаримор Килинсворт к твоим услугам! Я неверно назвал тебя, сэр? -- Нет-нет,-- миролюбиво проговорил Джим.-- Конечно, нет, сэр Гаримор. Просто я не привык, чтобы меня называли сэром Драконом. Холодность и сталь покинули взгляд Гаримора. -- Я слышал, когда речь шла о тебе, все обычно называли тебя сэром Драконом. Я решил, что это, наверно, кличка. -- Без сомнения,-- поспешил согласиться Джим. Он знал, что слово "кличка" употреблялось здесь как привычное ему слово "прозвище".-- Я не возражаю против обращения "сэр Дракон". Действительно, если люди хотят называть меня так, пусть. Вообще говоря, нет особой разницы между обращением "сэр Дракон" или "сэр Джеймс", если я понимаю, что обращаются ко мне или говорят обо мне. -- Ха! Тогда, если меня кто-нибудь об этом спросит, я так и отвечу. -- Благодарю. -- Пустяки,-- ответил сэр Гаримор. Он глядел прямо перед собой, направляя свою лошадь среди тесно сомкнувшихся деревьев; всадники вступали в чащу.-- Может, ты тоже ищешь сэра Брайена Невил-Смита? -- Я думаю, леди Анджела в той же группе, что и он. -- Я не уверен,-- сказал сэр Гаримор.-- Я могу различить на таком расстоянии только вашу леди и сэра Джона Чендоса. Но в группе есть еще два человека, один из них, вполне возможно, сэр Брайен. В любом случае, как только подъедем поближе, все узнаем. Джим подумал, что неплохо бы как-то уладить ссору Брайена этого рыцаря, -- Ты ведь знаком с Брайеном. -- Да, знаком. Я несколько раз выступал против него на турнирах, и время от времени мы встречались в других местах. -- Он славный рыцарь.-- Джим выбрал спокойное, привычное утверждение, которое можно было отнести, практически, к любому, кто носил рыцарские шпоры и пояс. -- Он чересчур горд, но благородный человек. Этого нельзя отрицать. И весьма сведущ в оружии. Это высказывание вполне соответствовало характеру сэра Гаримора, каким его описал Брайен после того, как Джим видел их встречу в зале замка. Джим почувствовал, что сэр Гаримор рассматривает его. Во взгляде рыцаря вновь заблестела сталь. -- Ты что, хочешь взять сторону сэра Брайена в нашей небольшой размолвке? -- В голосе сэра Гаримора тоже прозвенела сталь. -- Нет. Вовсе нет. О какой размолвке речь? -- невинным тоном поинтересовался Джим. -- Речь о том, что ты владеешь магической силой, сэр Джеймс, но мне это безразлично. Если хочешь, мы можем покончить с этой размолвкой здесь и сейчас. Тебе достаточно сказать слово. -- О,-- поспешил объяснить Джим,-- я никогда не использую магию против рыцарей. Это просто не обсуждается. Нет-нет... это невозможно. К тому же, как я уже сказал, у меня нет намерения... гм... спорить с тобой. Сталь исчезла из взгляда сэра Гаримора, но он продолжал смотреть на Джима, хотя теперь это выглядело несколько загадочно. -- Без магии? -- спросил Гаримор.-- В таком случае, сэр Джеймс, позволительно ли мне спросить, почему ты решил бросить вызов такому человеку, как я? -- Но я не бросал тебе вызова.-- В голосе Джима прозвучало легкое раздражение. Настойчивые намеки Гаримора на то, что Джим якобы пытается завязать с ним схватку, начали действовать ему на нервы.-- Но если хочешь, я с удовольствием встречусь с тобой в любое время и в любом месте. И заверяю, что не воспользуюсь магией,-- Увидев, что рыцарь все еще не сводит с него взгляда, Джим поспешил добавить: -- Я уже несколько раз повторил, что у меня и в мыслях не было ничего похожего. Ты, наконец, веришь мне или нет? -- По правде сказать, сэр Джеймс, я не перестаю удивиться. У тебя хватает мужества... Я знаю об этом, но только по разговорам в обществе. Тем не менее, если говорить о встрече со мной... ты должен понимать, что это не было бы честной схваткой. -- Не было бы честной схваткой? -- ошеломленно откликнулся Джим. -- Да. На меня посмотрели бы как на человека, который сражается с двенадцатилетним ребенком. Я не намеревался оскорбить тебя, сэр Джеймс. Но ты должен понимать, что не выстоишь против меня и двух секунд. Естественно, следует принять во внимание вопросы чести, но ведь очевидно, что у тебя нет никакого навыка, чтобы сражаться с таким, как я... или даже с твоим другом сэром Брайеном... Всякий, кто меня знает, поймет, что я обо всем догадаюсь, едва взглянув на тебя. -- И как же ты догадался? -- Ну-ну, сэр Джеймс. Это сразу видно. И как ты садишься в седло, и как ходишь. И некоторая неловкость, когда... Начавший сердиться Джим чуть не вскипел. Он давно знал, что его реакция обычно медленнее, чем у других в этом средневековом мире. А ведь спортивные обозреватели, еще в те дни, когда Джим учился в старших классах, давно заметили и упоминали в своих репортажах быстроту и пластичность его движений на волейбольных матчах. Здесь же, хотя Брайен и начал его учить, Джим овладел лишь малой частью того, что умел средний рыцарь, начинавший свое обучение, когда еще и ходить толком не мог; мальчики с детства на примере старших усваивали, как обращаться с оружием. -- Господи,-- продолжал сэр Гаримор,-- посмотри только на свой меч -- он свисает ниже, чем следует, с пояса, чтобы было удобнее ехать, хотя должен быть впереди, чтобы сразу выхватить его в случае нужды. Джим сник, как воздушный шар, из которого выпустили воздух. Стыдно было сознаться, что все сказанное сэром Гаримором чистейшая правда. Он уже привык ездить с мечом, который свисал ниже, чем полагается. Он даже слегка расслаблял пояс, садясь на лошадь. И сейчас он ощутил, что меч висит внизу -- постыдный знак для опытного бойца, ехавшего рядом с Джимом. -- Но все же...-- неуверенно начал он. -- Довольно слов, сэр Джеймс. Я ценю твою готовность защитить друга, хотя ты знал, что твоя попытка безнадежна. Меньшего я и не ожидал от тебя. Теперь я понимаю, что легенда о тебе правдива. Но... погляди-ка! Я вижу твою леди и остальных, кого мы искали, они прямо перед нами! Джим взглянул и увидел, что так и есть. Всего в дюжине ярдов, на небольшой лужайке, стояли, спешившись, четверо мужчин и женщина. Они рассматривали что-то на земле. Еще одна женщина сидела на коне в стороне от группы. На коне сидела Энджи. -- Так и есть! Я очень признателен тебе, сэр Гаримор! Джим пустил своего коня рысью; лошадь сэра Гаримора, не нуждаясь в указаниях всадника, тоже перешла на рысь, не отставая от коня Джима. Люди на лужайке подняли взгляд на подъезжавших рыцарей. Сэр Гаримор остановил лошадь в десяти футах от группы, а Джим подъехал к Энджи. Приблизившись, он заметил, что лицо у нее совершенно белое. -- Джим! -- воскликнула она и потянулась к нему, насколько позволяли стоящие рядом лошади. Она наклонилась к нему и обняла так крепко, как только могла, пробормотав сквозь стиснутые зубы: -- Увези меня отсюда! Я больше не могу это выносить! -- Она прильнула к нему, продлив неловкое объятие, а затем продолжила: -- Такая маленькая лисичка! Они просто разорвали ее на куски, а вид такой, будто убили, по меньшей мере, льва! -- Ладно,-- пробормотал Джим.-- Можешь подождать пару секунд? Мне надо кое-что уладить. -- Да, но поскорее! Джим отстранился от жены и повернул коня к остальным. Ближе всего к нему стояли сэр Джон Чендос, епископ и Брайен, за ними он увидел Геронду и какого-то незнакомца. Брайен спокойно взглянул на сэра Гаримора, который ответил ему таким же спокойным взглядом. Лица обоих абсолютно ничего не выражали. -- Подари нам радость дня, сэр Джеймс,-- радушно обратился к нему епископ.-- Мой сокол убил лису. Не в воздухе, как следовало бы, но все же атаковал и убил. Но боюсь, он страдает, оттого что потерял несколько перьев. Лисице удалось вцепиться в него зубами как раз перед тем, как он ее убил. Он некоторое время не сможет охотиться. Но это был настоящий подвиг! -- Я с удовольствием подарю милорду эту радость,-- произнес Джим, хотя придерживался в отношении лисицы скорее мнения Энджи, чем епископа.-- Однако у меня важное дело, о котором я хотел поговорить наедине с милордом и с тобой, сэр Джон. Но моя жена очень устала. Ей не следовало выходить сегодня. Она должна как можно скорее возвратиться в замок и лечь отдохнуть... -- Для меня было бы честью сопроводить ее! -- прозвучал за спиной Джима голос сэра Гаримора. -- Я...-- Голос Брайена прозвучал несколько сдавленно оттого, что он осмелился начать с личного местоимения.-- Я сопровождаю леди Анджелу. -- Вы могли бы сопровождать ее вдвоем,-- сказал Джон Чендос. У Джима все похолодело внутри. Брайен и Гаримор могли удержаться от открытой ссоры по дороге в замок, но они явно найдут предлог, чтобы уединиться и разрешить свои разногласия, как только выедут из леса. Как бы там ни было, их надо разлучить, но Энджи действительно необходимо вернуться в замок. Джим открыл рот, еще не зная, что сказать, но Геронда опередила его. -- О чем тут говорить? -- вскричала она, оставив лисицу и буквально прыгнув в седло.-- Я буду сопровождать Анджелу. Оба рыцаря могут отправиться с нами, но я хочу, чтобы сэр Брайен оставался поблизости, пока я не отвезу леди Анджелу в ее апартаменты. Идем, Брайен! Джим с облегчением вздохнул. Он развернул своего коня, чтобы поспешить к Энджи, пока Брайен устраивался в седле, а Чендос и епископ следовали его примеру, - Падай в обморок! -- прошептал Джим, приблизившись к Энджи. - А...-- вздохнула Энджи и, не теряя времени, упала на руки мужа. Джим поймал ее в объятия. Обычно он проделывал это достаточно легко, но именно сейчас он забыл о ненадежности своего кожаного седла. Он понял только, что удержало их с Энджи от падения между лошадьми на покрытую снегом землю,-- его левая нога, упиравшаяся в бок лошади Энджи. Энджи была стройна, но она высокого роста, а, кроме того, за несколько лет, проведенных в средневековье, изрядно набрала вес. К счастью, на помощь поспешила Геронда. - Очнись! - прошипел Джим, чувствуя, как его колено начало подаваться. - Где я? -- спросила Энджи, широко открыв глаза и выпрямляясь в седле. - Ты с нами, дорогая,-- сказала Геронда.-- Успокойся. Мы отвезем тебя домой. Все в порядке, Джеймс, теперь я займусь ею. А ты можешь отправляться по своим делам, в чем бы они ни заключались. Брайен! -- Я у тебя за спиной, миледи. - Тогда вперед! Твое место по другую сторону от Андже-лы. Сэр Гаримор! - Я здесь, миледи,-- произнес сэр Гаримор, присоединяясь к ним. Они отъехали. Джим проводил их глазами и с облегчением вздохнул. Энджи выглядела очень усталой. Должно быть, забота о Роберте отнимала у нее больше сил, чем предполагал Джим, даже если рядом кормилица и служанка, которую они привезли из Маленконтри. Вдобавок еще двойная жизнь, которую ей приходилось вести в последнее время на рождественских праздниках. Он уже направился было к Чендосу и епископу, как в его голове зазвучал голос Каролинуса: "Следуй за Арагхом. Джим. Мы с ним уже выбрали наилучшее место близ замка для ведения переговоров, о которых ты упоминал. Покажи его епископу и Джону Чендосу. Вероятно, я присоединюсь к вам, а если нет, устрой все так, как ты хотел, и не позволяй этим двоим отговорить тебя. Следи за епископом, он привык поступать так, как ему заблагорассудится. Не бойся перечить ему!" Голос Каролинуса смолк. Джим уже пришпорил коня, когда услышал за спиной голос епископа. -- Дьявол! -- Епископ стоял рядом с сэром Джоном. Их внимание было сосредоточено на Арагхе, который разглядывал их футов с двадцати.-- Законы церкви не позволяют мне проливать христианскую кровь. Однако они не относятся к дьяволам. Один из них здесь, или я не понимаю, кого вижу! Одолжи мне свой меч, сэр Джон, я, как служитель церкви, смогу оборонить от дьявола всех нас! -- Только тут он заметил, что к ним присоединился Джим.-- Не бойся, сэр Джеймс. Могучая длань церкви защитит тебя, -- Защищать меня, пожалуй, не потребуется, милорд епископ,-- поспешно произнес Джим.--Позволь мне познакомить тебя с Арагхом, английским волком, в котором нет ничего от дьявола, ни кровинки. Арагх мой старый друг, он был одним из моих соратников, когда мы сражались с Темными Силами из Презренной Башни. Поэтому можно утверждать, что он был на стороне церкви, даже когда... -- Я...-- хрипло начал Арагх. -- Замри! -- воскликнул Джим, забыв, что магия не действует на волков. Но Арагх замолчал, и Джим осторожно сделал ему знак рукой, надеясь, что волк поймет его приказ как просьбу. Джим продолжил: -- Сэр Джон уже встречался с Арагхом, не правда ли, сэр Джон? Помнишь прошлое лето, когда нас в Маленконтри осадили морские змеи? -- Действительно, милорд епископ,-- послышался мягкий голос Чендоса.-- Он храбр и надежен, настоящий английский волк. Я с удовольствием свидетельствую правоту сэра Джеймса. -- Он не дьявол? -- Епископ заерзал в седле.-- Ну, хорошо.-- Глаза его вспыхнули на лице, почти как у Арагха. -- Нет, милорд. Кроме того, он здесь, чтобы проводить нас на место, которое я хочу показать вам обоим. Причину моей просьбы я хотел бы обсудить с вами наедине, что мы и сделаем по дороге. Aparx уже знаком с ситуацией, которую я объясню. Он может очень помочь нам. Никто не знает здешние места так, как он! -- Опять я встрял в одну из человеческих глупостей, от которых лучше держаться подальше! -- прорычал Aparx.-- Впрочем, на сегодня достаточно. Если вы со мной, вперед! С этими словами, он повернулся и скрылся между деревьями. -- Нам надо пойти с ним, милорд... и сэр Джон. Держитесь рядом со мной, обещаю объяснить все по пути. -- Это твое объяснение, сэр Джеймс...-- Епископ повернулся к четвертому человеку из их группы, стройному, хорошо одетому мужчине с выправкой слуги.-- Хокинг, потрудись доставить сокола обратно в замок. -- Да, милорд. Трое всадников пришпорили лошадей, направляясь за Араг-хом. -- Как я уже говорил, сэр Джеймс,-- продолжил епископ,-- лучше прояснить ситуацию. Я, конечно, верю твоему слову и слову сэра Джона, но, по мне, он скорее дьявол, чем английский волк, ведь обычный волк почти вдвое меньше. -- Милорд,-- заметил сэр Джон,-- этот волк не заслуживает того, чтобы ты задумывался о нем. -- Посмотрим,-- проговорил епископ.-- И все же я жду объяснений, сэр Джеймс. И что нам здесь делать? Волк ведет нас назад к замку графа! Глава 18 - Не думаю, что он ведет нас к замку, милорд. Я уже сказал, он знает здешние места лучше всех. Это он выискал подходящее место, чтобы начать переговоры графа и тролля из замка. -- Переговоры? -- удивился епископ.-- Переговоры между человеком и врагом человечества... как ты называешь эту тварь? -- Сверхъестественное существо, милорд,-- ответил Джим.-- Эти существа совсем не дьяволы. И они не могут стать другими, как...-- Он чуть не произнес: "Как не могут стать другими люди", но спохватился, что епископ может неправильно понять слово "люди".-- Aparx ведь не может не быть волком,-- вывернулся Джим.-- Они не совсем люди... -- У них нет бессмертной души! -- вскричал епископ. Его кустистые брови сошлись на лбу, подобно грозовым облакам. -- Конечно, нет.-- Джим почувствовал себя неловко. Он жил теперь в мире, полном говорящих драконов, вещающих волков, магов, колдунов, эльфов, дриад и множества других существ, каких только можно вообразить. Но было бы дурным тоном намекнуть епископу, что их бытие каким-то образом связано с божественным провидением. С другой стороны, Джим сам не мог придумать никаких разумных объяснений их существования.-- Возможно, их существование лежит за пределами нашего понимания,-- сказал он. -- Возможно,-- пробурчал епископ.-- Но Господь, несомненно, разберется с ними в надлежащее время. -- Несомненно. Но я, милорд, хотел бы обсудить с тобой и сэром Джоном переговоры. Понимаете, я еще не говорил об этом ни с графом, ни с троллем. Но ведь их связывают имущественные отношения, предки графа ладили с троллем более тысячи лет, и только недавно он принялся расшатывать замок. Как мне указал мой учитель Каролинус, это наносит известный урон замку, и надо срочно заставить тролля прекратить делать это. Сейчас, как вы знаете, он жалуется, что в замке под личиной гостя появился другой тролль... Епископ и Чендос согласно кивнули, -- Таким образом, вы знаете, что приводит тролля в бешенство. Так как замок является частью его наследственной территории, никакой другой тролль не имеет на него прав. Однако здешний тролль не может изгнать другого, потому что он не осмеливается подняться наверх и определить противника по запаху. Кажется, тролли, как и прочие животные, имеют каждый свой запах. -- Я предложил ему выйти из подземелья под мою защиту. Однако ты объяснил мне, что он не поверит слову слуги церкви! -- возразил епископ.-- В таком случае, почему бы не позволить всем бедам обрушиться на его голову? -- Речь идет о том, что замок обрушится на голову графа, если Мнрогар не найдет второго тролля, милорд,-- дипломатично вставил Чендос. -- Верно-верно,-- пробормотал епископ и уставился на Джима: -- Что же тогда? -- Так вот,-- продолжил Джим,-- мне пришло в голову, что должен существовать какой-то способ, чтобы наш тролль смог тайно определить по запаху переодетого тролля. Уверен, церковь позволит нам самим в это особое время святых праздников облегчить свою жизнь, если удастся определить среди нас переодетого тролля, будь то мужчина или женщина. -- Это справедливо! -- Лицо епископа просветлело.--Наш первейший долг выбросить из своей среды этого тролля, как изгнать сатану из нас самих... разумеется, не из всех. Это необходимо сделать независимо от того, хочет того тролль в подземелье или нет. Вероятно, следует найти собственный способ обнаружить переодетого тролля. -- Милорд,-- сказал Джим,-- не думаешь ли ты, что граф, как и большинство присутствующих, ничего не знает о тролле, который скрывается среди гостей на рождественских праздниках? Гости почувствуют себя очень неловко... -- Полагаю, ты прав,-- мрачно произнес епископ.-- Так что же ты предлагаешь, сэр Джеймс? -- Переговоры, о которых я упоминал.-- Джеймс поднял руку, потому что епископ собрался снова заговорить.-- Уверяю вашу милость, что в процессе переговоров не будет допущено ничего нехристианского. Речь идет лишь о двух постоянных обитателях замка; они решат, как лучше избавиться от самозванца, которого никто не желает здесь видеть. Речь идет лишь о том, чтобы они согласились сесть за один стол и беседовать, пока не найдут точку соприкосновения в этом деле. Как только она будет найдена, мы спокойно двинемся дальше. -- Я бы сказал, прекрасная идея, сэр Джеймс,-- вставил Чендос. Епископ быстро взглянул на Чендоса, перевел взгляд на Джима, потом опять посмотрел на Чендоса: -- Ты действительно думаешь, что это нам поможет, сэр Джон? Я больше верю твоему опыту и суждению, чем сэру Джеймсу. Полагаешь ли ты, что сэр Джеймс способен предложить что-то существенное? -- Полагаю, милорд,-- сказал Чендос.-- Конечно, он способен предложить нечто лучшее, чем мы в состоянии придумать. -- Ты так считаешь? -- Епископ перевел взгляд на Джима: -- Прекрасно, сэр Джеймс, я слушаю. Джим горячо надеялся, что сможет развить свою мысль. -- Вы понимаете, милорд и сэр Джон...-- начал он, Они уже прошли густой лес и вышли на небольшую полянку, за которой опять начинались деревья. Над дальними деревьями уже виднелись верхушки башен с вымпелами и знаменами. Знамя графа, громадный зелено-голубой штандарт, развевалось над всеми. Джим почувствовал поднимающееся беспокойство. Арагх явно приблизился к замку. Джиму трудно было представить хорошо защищенное тайное убежище среди деревьев окружавшего их леса. Но Арагх знал, что делает. Джим внезапно понял, что епископ и Чендос глядят на него, ожидая продолжения начатой речи. Что же он говорил? Он попытался вспомнить. -- Я как раз хотел продолжить,-- сказал Джим,-- но у меня запершило в горле. Вы, конечно, понимаете, что на первой встрече графа и тролля будет полно взаимных обвинений и полного нежелания пойти навстречу друг другу. Их надо разумно сдерживать. В этом высший смысл любых успешных переговоров: необходима третья сторона, которая постепенно подведет участников к той точке, когда они смогут найти какое-то согласие. Я планирую присутствовать на переговорах, ведь меня знают как опытного дипломата, и надеюсь привести дело к полному согласию. -- Мне тоже нужно быть там,-- заявил епископ. -- Пусть милорд простит меня, но история переговоров свидетельствует, что наилучшие результаты дает присутствие трех сторон, не более,-- двое оппонентов и третий, к которому эти двое могут прислушаться, даже если они не хотят слушать друг друга. Если сторон больше, чем три, появится еще одно мнение, которое может замедлить переговоры, а иногда -- и чрезмерно усложнить их. -- Ты предлагаешь...-- начал епископ, но не успел закончить фразу -- в разговор вмешался Чендос. -- Возможно, сэр Джеймс прав,-- произнес он своим спокойным, хорошо поставленным голосом.-- Я тоже намеревался предложить себя как одну из сторон в переговорах, но то, что сказал нам сейчас сэр Джеймс, кажется мне вполне справедливым. Так как я известен многим как проводник политики короля и его старшего сына, может возникнуть мысль, что корона имела некоторое влияние на результаты переговоров или каким-то образом направляла их. Я предпочитаю не впутывать в это корону, даже если риск и не велик. И возможно, милорд епископ, по зрелом размышлении ты придешь к мысли, что разумнее не вмешивать церковь в этот магический и некоторым образом странный метод разрешения споров между христианином и сверхъестественным существом. Епископ замолчал. Он задумался. -- Ты уже, несомненно, продумал это, сэр Джеймс,-- сказал Чендос. Джим с благодарностью ухватился за возможность, предоставленную ему Чендосом: -- Откровенно говоря, сэр Джон, так оно и есть. Более того, согласно моему плану, нужно ввести некий смягчающий элемент, своего рода буфер между графом и троллем, чем я и хотел бы заняться во время переговоров, причем я явлюсь на них в обличье Дракона. Это отведет все возможные подозрения не только от короны и церкви, но и от человеческого рода вообще. Это показалось мне необходимым, ведь тогда в случае неожиданных трудностей или неприятностей не удастся переложить вину на кого-либо, кроме самих участников переговоров. -- Гм,-- задумчиво произнес епископ. -- Разве мы сейчас уже не пришли туда, куда нас ведет волк, сэр Джеймс? -- спросил Чендос.-- За редкими деревьями уже виден замок. Посмотри повнимательнее и ты сам его увидишь, хотя я думаю, летом листва деревьев скрывает его. -- Конечно,-- согласился Джим.-- Продолжайте двигаться в этом направлении, а я, с вашего позволения, ненадолго покину вас, поскачу вперед и расспрошу Арагха. Не дожидаясь ответа, хотя никто и не собирался отвечать, Джим ударил коня шпорами и, послав его вперед, поравнялся с Арагхом. Волк посмотрел на него своими желтыми глазами. -- Джеймс,-- басовито прорычал волк,-- никогда больше так не делай. Никогда не используй свою магическую силу, чтобы помешать мне сказать то, что я хочу сказать, иначе нашей дружбе конец. -- Я очень сожалею, Арагх. Мне было некогда подумать, а очень важно, чтобы епископ не вмешался во встречу Мнрогара и графа. Поэтому я и поступил так неосмотрительно. Я очень сожалею. Поверь мне, это не повторится. Впредь я очень подумаю, прежде чем совершить нечто подобное. А ты говори, что хочешь. -- Ладно, быть по сему,-- проворчал Арагх.-- Негоже тебе ползать передо мной на брюхе, как щенку, Джеймс. Может, я сказал бы больше, чем необходимо. Но то, что я сказал, сказано. Меня никто не заставит замолчать против воли, даже ты или Каролинус. Для волка нет двух путей. Полная свобода и дружба -- или никакой дружбы. -- Я запомню. Они немного помолчали. -- Могу ли я узнать, где то место, куда ты нас ведешь? -- спросил Джим.-- Епископ и сэр Джон начали беспокоиться, не идем ли мы во двор замка. -- Ты на него смотришь. Это рядом с выходом из тоннеля, берлога Мнрогара. Ему здесь понравится. Арагх бежал впереди коня Джима, и Джим вынужден был сдерживать коня, чтобы сохранять дистанцию. Наконец всадники въехали на огромную поляну, один край которой был не защищен деревьями и хорошо просматривался из замка. Джим резко остановил коня. Арагх тоже остановился и повернулся к нему. Пасть его приоткрылась в неслышном волчьем смехе. -- Лучше осади назад и останови своих спутников, чтоб не выезжали на открытое поле. Тебя, конечно, не очень-то разглядят со стены замка, но сдается мне, могут и узнать. Незачем привлекать внимание к этому месту, если это не входит в наши намерения. -- Но ведь это место не...-- начал Джим и услышал голос Каролинуса, звучавший прямо у него за спиной: - Напротив, Джеймс, это идеальное место. Осади назад и присоединяйся к нам. Джим повернул коня, вновь въехал в лес и увидел не только епископа и сэра Джеймса, но и стоявшего рядом с ними Каролинуса. На нем, как обычно, была красная мантия, которую он носил везде, в любое время года и в любую погоду, никогда не испытывая неудобств. -- Но, Каролинус, ведь это место... -- Взгляни как следует, Джим,-- посоветовал Каролинус.-- Разве ты не считаешь, что намного легче убедить хозяина Сомерсета встретиться с Мнрогаром, если за спиной графа будут его замок и воины? -- Конечно,-- согласился Джим,-- но подумай... вряд ли легко согласится Мнрогар -- по этой же причине. Кроме того, я предчувствую, что убедить его будет гораздо труднее, чем графа, даже если место ему понравится. -- Взгляни еще раз,-- предложил Каролинус. Джим заморгал. Полянка была полностью окружена деревьями. Замка не было видно. На этот раз Джиму не пришлось даже моргать. Деревья, которые он только что видел, исчезли, вокруг простиралось открытое поле, замок стоял на своем месте, всего в семидесяти пяти ярдах. Ha стене виднелись несколько маленьких фигурок, с любопытством взиравших на всадников внизу, ведь заросли не скрывали их. - Граф,-- начал Каролинус,-- увидит совсем рядом свой замок, а вокруг открытое поле; вы все увидите то же самое. Мнрогар же не увидит ничего, кроме глухого леса; более того, все его чувства, в особенности обоняние, скажут ему, что он в лесу. Мнрогар согласится, и они с графом смогут поговорить наедине, если не считать -- как ты назвал себя? -- арбитра. -- Более точное слово "посредник",-- поправил Джим. - Цыц! -- И Каролинус махнул рукой, отпуская его. - Но ты же создашь иллюзию глухого леса вокруг поля, которое открыто со стороны замка? -- настаивал Джим. - Нет,-- презрительно отмахнулся от его слов Каролинус. -- Значит, ты будешь перебрасывать нас туда-сюда, то в глухой лес, то в поле, в зависимости от того, кто смотрит в сторону замка? -- Нет.-- Тон Каролинуса посуровел.-- Я иногда думаю, Джим, что ты хочешь забыть, что такой мастер магии, как я, и такой подмастерье, как ты, способны сделать с нашим великим искусством. Тому, что я сейчас делаю, тебе еще предстоит научиться. Глава 19 - Если ты не возражаешь,-- сказал Джим, возвращаясь вместе с Джоном Чендосом в замок. На время они остались наедине. -- Нисколько, Джеймс,-- ответил Чендос. И в его серьезных серых глазах на секунду промелькнула искорка.-- Я охотно подыграю тебе, чтобы убедить графа поговорить с троллем. Я нахожу твой подход очень необычным и потому интересным. -- Я тебе весьма обязан.-- Джим в очередной раз напомнил себе, что не стоит недооценивать Чендоса. Обменявшись легкими поклонами, они расстались. Джим поднялся по лестнице в свои комнаты, чувствуя себя так, будто выдержал жестокий бой и победил. Действительно, убедить графа будет нелегко. Убедить же Мнрогара еще тяжелее, хотя Арагх обещал свою поддержку. Не то чтобы Джим чувствовал необходимость в поддержке Арагха, как он объяснил волку, но если Мнрогар кому и доверяет, то, как ни странно, только Арагху. Впрочем, Джим ничуть не сомневался, что они попытаются убить друг друга, если потребуется. Но, даже если забыть об этих проблемах, явно наметился прогресс. Следующим важным делом, которое предстояло Джиму, было найти Брайена и узнать расписание развлечений, предстоявших до конца двенадцатидневных рождественских праздников. Джим легко взбежал по лестнице,-- за последние три года его ноги привыкли к этому. По пути он пытался вспомнить, что же говорилось в той песне, где возлюбленный что-то дарит своей милой утром третьего дня Рождества. В первый день, насколько вспомнил, это была куропатка на грушевом дереве. На следующий день -- две голубки. На третий... Память отказывала ему. Это были или три танцующие девушки, или три прыгающих лорда. Джим был почти уверен, что прыгающие лорды упоминались в следующем стихе -- четыре прыгающих лорда. Он повернул по коридору, огибающему замковую башню, к проходу, ведущему прямо к его комнатам. Он все время пытался вспомнить, о чем пелось в песне. Чем больше он думал, тем сильнее уверовал, что это три танцующие девушки, а вовсе не леди и не лорды. Возможно, Энджи помнит эту песню. -- Привет, Том! -- радостно приветствовал он часового у двери и попытался открыть ее, -- Разве она заперта изнутри, милорд? -- удивился Том Трандл. -- Нет-нет, Том,-- ответил Джим, немного помолчав.-- Я просто пошутил. Счастливого Рождества тебе и всем! -- И милорду тоже,-- откликнулся Том, когда Джим уже закрывал за собой дверь. Оказавшись в комнате, он, все еще пребывая в веселом настроении, оглядел свой временный счастливый дом, и вся его радость улетучилась. То, что он услышал, заставило его застыть на месте. Но только на миг. Звук шел из соседней комнаты. Это были яростно кричавшие женские голоса, два. Один из них принадлежал Энджи. Джим рывком откинул гобелен и вбежал в соседнюю комнату. Роберт плакал в своей колыбели, молодая кормилица лежала на полу без чувств или убитая, а Энджи боролась с какой-то женщиной. В руке женщины блеснул кинжал. Она не сумела им воспользоваться лишь потому, что Энджи перехватила ее запястье. Джим не стал терять время на выяснения, кто она, эта женщина с кинжалом. Он тоже схватил ее за запястье. Энджи была выше своей противницы, крепкая и сильная даже для женщины двадцатого века. Пребывание в средневековье только укрепило ее. Но другая женщина, хоть и была ниже ростом, имела более плотное телосложение и острые ногти. Она на равных боролась с Энджи. Джим же превосходил весом любую из них минимум на сорок фунтов, и его атака была подобна удару футболиста по мячу. Его пальцы сомкнулись на запястье руки, державшей кинжал, другой рукой он схватил кинжал и буквально вырвал его у женщины. Нападение Джима заставило женщин отскочить назад, но обе устояли на ногах. Энджи была вся взъерошена, но держалась хорошо. Джим взглянул на женщину, у которой вырвал кинжал. Это оказалась Агата Фалон. Ее взгляд устремился на Джима,-- тот никогда бы не поверил, что гнев способен так исказить человеческое лицо. -- Вы мне за это заплатите! -- выкрикнула Агата низким срывающимся голосом. -- Не думаю,-- ответил Джим, с удивлением услышав собственный голос, звучавший так спокойно по сравнению с пышущим злостью голосом Агаты. -- Заплатите! -- прошипела она.-- Король сделает все, как я скажу. -- Не думаю. Возможно, у него и остается время для женщин, но он ценит прежде всего выпивку и развлечения, а королевством управляют лорды и советники. Эти лорды и советники скоро узнают, что ты пыталась сотворить здесь. Они уже поняли, как опасно допустить тебя слишком близко к королю. Они играют наверняка. Ты первая потеряешь голову! -- Посмотрим! -- возразила она. На Джима вдруг нахлынула необъяснимая дикая ярость. - Однако я могу превратить тебя во что-нибудь мелкое и гнусное прямо сейчас! -- Он медленно поднял палец и указал на нее. Агата дико взвизгнула и устремилась вон. Они услышали, как она хлопнула дверью. Джим и Энджи переглянулись. Потом Энджи заговорила; Джим никогда раньше не слышал, чтобы у нее был такой голос. - Как хорошо, что ты пришел, Джим. Если бы я завладела кинжалом, она бы уже лежала мертвой. Джим посмотрел на оружие в своих руках. С внезапным отвращением он отбросил его подальше в угол. Энджи упала к нему в объятия, и он крепко держал ее, пока дрожь, сотрясавшая все ее тело, постепенно не утихла, сменившись легким подрагиванием, которое тоже вскоре прекратилось. -- О Джим,-- прошептала она. Он продолжал обнимать жену, пока она не отстранилась от него и не отступила на шаг. -- Ты действительно сделал бы это? -- спросила она, внезапно захохотав и вытирая глаза рукой.-- Ты действительно превратил бы ее во что-нибудь мелкое и гнусное? -- По правде говоря, не знаю,-- нерешительно произнес Джим.-- Я не уверен в установленном для магии правиле действовать только ради защиты. Но я бы попытался. -- Это бы ей очень пошло.-- Энджи продолжала смеяться. Джим взглянул на кормилицу. Та зашевелилась под его взглядом и что-то забормотала, но ее глаза оставались закрытыми. -- Что с ней? -- С ней все в порядке. Придется дать Роберту подслащенной воды через соску, и до завтра он потерпит. Агата напоила ее. -- Напоила? -- Джим уставился на Энджи.-- Вином? -- Нет. Я полагаю, французским коньяком. Знаешь, даже в этом столетии есть крепкие напитки, хотя они не очень в ходу. Я думаю, это был французский коньяк... или что-то вроде белого джина с юга Франции. Королевский двор -- единственное место, где его можно достать. Джим кивнул. -- Я понимаю, почему ты не хочешь, чтобы она нянчила ребенка, пока не протрезвеет. Но я удивлен, что у Агаты хватило времени напоить ее, пусть даже коньяком. -- Вспомни, Джим, ведь люди низкого сословия счастливы, если им доведется попробовать вина хоть раз в жизни. И они проглатывают его так же, как свое жиденькое пиво,-- Голос ее окреп.-- Это просто чудо. Я направлялась в Большой зал, и вдруг у меня возникло неприятное чувство. Я оказалась права. Когда я вернулась, Том сказал мне, что впустил Агату, потому что кормилица говорила ему, что ее впускали раньше. Я вбежала в комнату. Кормилица отключилась, а Агата пыталась задушить малютку Роберта в... в... колыбели...-- Ее голос прерывался. Он стал глубже на последних словах и закончился на такой невероятной ноте, которую Джиму редко доводилось слышать. -- Должно быть, ты опередила ее на какую-то долю секунды...-- начал Джим. -- Да, она пыталась положить Роберта так, чтобы все выглядело как несчастный случай! Только это спасло малютку от смерти. Хотя, если бы я вошла и обнаружила, что Роберт мертв, а Агата стоит рядом, мне ничего не нужно было бы объяснять. Я хотела вытолкать ее из комнаты, а она вытащила кинжал.-- Смех вновь стал сотрясать Энджи.-- Ведь это мой собственный кинжал, он висел у меня на поясе, а я даже не подумала о нем. Я ударила ее. Она этого не ожидала и на минуту растерялась. Потом я начала мыслить яснее и перехватила ее руку с кинжалом. Она оказалась страшно сильной, но я помешала ей причинить вред мне или Роберту. Я очень обрадовалась, когда ты появился. -- У меня должно было быть предчувствие,-- печально произнес Джим, А я просто бежал по ступенькам и вспоминал слова песенки о двенадцати днях Рождества. Энджи подошла к мужу, погладила и поцеловала его: -- Ты пришел. Послушай, пойдем в свою комнату. Роберт заснул, все спокойно, и я больше не хочу даже видеть эту комнату. -- А что делать с кормилицей? Может, перенесем ее куда-нибудь? -- Нет, пусть себе лежит. В ближайшие часов десять ей все будет безразлично. А когда она проснется и почувствует себя чертовски плохо, пусть это послужит ей уроком. Вообще-то ее могла ожидать бы виселица, но я просто скажу ей, что она ответит за свои грехи перед небом. Для нее это хуже того, что мы можем сделать с ее телом. Пойдем в свою комнату, Джим. Они прошли к себе в комнату и уселись в кресла рядом с маленьким столиком, на котором стояло вино, бутыли с водой и кубки. Руки Энджи будто жили собственной жизнью -- они занялись прической и оправляли дневное платье, которое, как знал Джим, она очень любила. Платье было сшито из тонкой шерсти, окрашенной в коричневый цвет, гармонировавший с цветом глаз Энджи. Оно имело вырез лодочкой по моде этого времени, узкий лиф и свободную юбку до пола. Энджи немного переделала его, и оно выглядело почти как наряд двадцатого века. Как замужняя женщина, Энджи носила локоны, двумя рядами спадавшие по обеим сторонам лица. Голову ее украшали бант и прозрачная сетчатая вуаль, спадающая на затылок. В вуаль Энджи вплела несколько серебряных нитей. Джим налил себе вина и наполнил еще один кубок для Энджи, не потрудившись долить их водой. -- Я в этом не нуждаюсь,-- сказала Энджи, глянув на свой кубок. -- И все же выпей, тебе надо забыться. Энджи поднесла кубок ко рту, пригубила, а затем сделала хороший глоток. Она отставила кубок и быстро заговорила: -- Возможно, ты и прав, Джим. Я как раз направлялась в комнату над Большим залом по пути к самому залу, чтобы успеть побывать там и там, ведь нас совсем никто не видел утром, до соколиной охоты. Я ведь совсем не чувствовала усталости. Все произошло внезапно. Мне было трудно присоединиться к их беззаботному веселью над маленькой лисичкой, которую убил сокол. Лисичке явно не повезло. Сокол был такой большой. Он ударил ее крыльями, а они такие твердые, что могут выбить из седла человека.-- Энджи внезапно замолчала и тихо сидела в кресле. Она еще раз пригубила вино. - Возможно, это и не совсем так,-- медленно и спокойно заговорил Джим. Он говорил скорее для того, чтобы дать Энджи время прийти в себя, чем для того, чтобы сообщить что-либо важное.-- Но ты права насчет удара крыльями. Не знаю, заметила ли ты тогда, но именно крылья дали мне превосходство над Эссессили -- помнишь этого морского змея, с которым я сражался, когда прошлым летом нас окружили морские змеи? Я ударил его своими драконьими крыльями сильнее, чем мог ударить меня он. Он походил на змею с коротенькими ножками и был слишком жирный, чтобы свернуться, подобно обычной змее, и из такого положения ударить головой. -- Я тебе рассказала, почему вернулась.-- Энджи говорила уже спокойнее, чем раньше. Она выпила еще немного вина.-- А почему вернулся ты? -- Мне хотелось рассказать тебе, что я сделал, чтобы обнаружить переодетого тролля. Я думал, ты отдыхаешь. Энджи рассмеялась -- теперь уже обычным своим смехом. -- Неважно, что ты там напридумывал, важно, что я делала все что угодно, только не отдыхала! -- Она посмотрела на свой кубок.-- Джим, я не верила, что это произойдет так быстро, но ты прав. Вино помогает. -- Оно помогает всегда, особенно после таких переживаний. Энджи пригубила еще немного. -- Хорошо, а теперь рассказывай. -- Идея в том, чтобы убедить Мнрогара, здешнего тролля, и графа сесть за стол переговоров. Я участвовал бы в них как посредник. Они должны поговорить и придумать, как Мнрогар незаметно поднимется наверх и потихоньку обнюхает всех гостей.-- Джим вновь наполнил кубок Энджи. -- Мне довольно,-- сказала Энджи, поглядев на кубок. -- Тогда не пей,-- спокойно заметил Джим.-- Вопрос в том, как чужой тролль выдает себя за человека. -- И ты не знаешь, как он это делает... Я имею в виду, какие магические силы он использует... И магия ли это вообще. -- Нет. В этом-то и проблема. Благословение епископа исключает новую магию, значит, чары наложены раньше. Но сверхъестественные создания не способны использовать магические силы. С другой стороны, как тролль сделал это, если он не использовал магию? Знаешь, пожало, единственный, кто меня интересует, это Чендос... В комнате рядом завозился маленький Роберт. -- О милый!-- Энджи поднялась.-- Побудь пока здесь. Я его принесу. -- Нет.-- Джим тоже встал.--Лучше я пойду и подумаю, как скорее устроить встречу с Мнрогаром, Я хочу, чтобы Мнрогар дал согласие до того, как я поднимусь обедать. Ты объяснишь мое отсутствие за высоким столом? Скажи, что я приду чуть позже. Последние слова он почти прокричал вслед Энджи, которая уже скрылась в соседней комнате. Хныканье прекратилось, и все стихло. -- Хорошо,-- ответила Энджи из соседней комнаты.-- Если встретишь в коридоре Анну, вели ей бежать сюда. Она не должна оставлять кормилицу с Робертом одних, даже если я обедаю наверху! -- Конечно! -- сказал Джим. Аннелия Бойер была служанкой Энджи, которую они привезли с собой из Маленконтри. Это была старательная женщина лет тридцати. Задержавшись лишь для того, чтобы привязать к поясу меч, нарушив тем самым законы гостеприимства, Джим вышел в коридор. Анна не могла уйти надолго. Она слишком ответственна для этого. С другой стороны, и Энджи не могла спуститься к столу, пока служанка не вернется, потому что кормилица еще не в состоянии двигаться. Наверно, следовало бы сначала найти Анну, а потом уже спускаться в логово Мнрогара. Вероятно, служанка отправилась в Большой зал-- она хотела увидеть Энджи за главным столом, потому что сама вплела блестящие серебряные нити в вуаль хозяйки. Джим встретил Анну на лестнице, и после его первых слов она побежала к Энджи, Однако, еще не успев приступить к выполнению своего плана в отношении Мнрогара, он заметил, что по лестнице поднимается Брайен. Тот крикнул снизу: -- Джеймс... вот ты где! Поспеши! Времени в обрез. - Времени? Для чего? -- удивился Джим. - Жиль наконец-то приехал,-- продолжал Брайен; голос его отдавался эхом в пустом пространстве между этажами башни,-- но ему не повезло, он повредил правую руку! Поторопись. Я хочу видеть сэра Гаримора в схватке с сэром Батрамом из Отери. Они хорошая пара, хотя сэр Гаримор больше волнуется; вам обоим, и тебе, и Жилю, полезно посмотреть на это. Иди быстрее, возможно, схватка уже началась! Брайен поднимался вверх по лестнице и уже достиг поворота, продолжая говорить. Джим спускался ему навстречу, стараясь держаться ближе к стене, потому что здесь, как в большинстве башен, не было ограждения. -- Жиль здесь? -- радостно спросил он. Сэр Жиль де Мер был их соратником во время первой тайной поездки во Францию для спасения юного принца, наследника английского трона. Жиль был рыцарем из Нортумберленда, в его жилах текла кровь силки. Когда Жиля убили, Брайен и Джим спасли его, бросив тело в море. Жиль тотчас ожил, но в облике тюленя. И хотя у него были некоторые трудности, прежде чем он вновь принял человеческий облик, в конце концов ему это удалось. Он был светловолос, молод, крепко сбит и очень горд. В отличие от рыцарей того времени, по традиции не носивших на лице растительности, он имел массивные, как велосипедный руль, усы. Эти усы и огромный, подобный клюву, нос скрывали его лицо, и Джиму понадобилось некоторое время, чтобы понять: то, что он принимал за небритый выдающийся вперед подбородок, в действительности -- нечто вроде вандейковской бородки, которую некоторые рыцари носили, чтобы уравновесить небольшие аккуратные усики. Джим поравнялся с Брайеном. -- Ты сказал, что Жиль сейчас там, внизу...-- начал было Джим, но его прервал голос за спиной Брайена: -- Нет-нет! -- Секунду спустя Жиль предстал перед ними собственной персоной. На его правой руке была повязка, но в остальном он выглядел как обычно, все еще в доспехах, шпорах и снаряжении для путешествия верхом.-- Ха! Джеймс... как приятно видеть тебя снова! В следующую секунду Джим обнаружил, что его ребра сжаты железным объятием неповрежденной руки Жиля. Джим стоически перенес веселый поцелуй в обе щеки -- рыцарь из Нортумберленда явно уже несколько дней не брился. -- Я тоже рад тебя видеть, Жиль! -- с удовольствием констатировал Джим. Если Брайен был его лучшим другом, то Жиль, несомненно, мог считаться следующим за ним.-- Как тебя угораздило покалечить руку? -- По глупости. Упал с коня в стычке с какими-то бродягами по дороге сюда. Зима стоит холодная. Они голодают, скрываясь в лесу, и дичают, как звери... -- Пошли! Пошли! -- Брайен нетерпеливо переминался на лестнице. -- Лучше пойдем. Жиль,-- сказал Джим,-- у нас еще будет время поговорить! И они под предводительством Брайена поспешили вниз по лестнице. Друзья спустились на уровень земли и вышли через Большой зал во двор, очищенный от снега и готовый для предстоящего ристалища. На огороженном месте для важных гостей Джим увидел графа и епископа. Заметил он и Агату, которая стояла возле епископа и что-то шептала ему на ухо. Правда, епископ, казалось, совсем не слушал ее. Внимание епископа было приковано к трем поединкам на мечах, которые развернулись на поле. Он, Агата, граф, прислуживающий епископу мальчик, чьи обязанности Джим так до сих пор и не мог понять, а также Чендос сидели на возвышении, закутанные в меха, и следили за поединками. Брайен шел впереди, Джим с Жилем проталкивались за ним сквозь толпу, особенно плотную вокруг участников второго поединка. Брайен призывно восклицал: - Прошу разрешения, благородные дамы и господа! Прошу разрешения! Со всех сторон слышался гул голосов, сопровождавший их проход через толпу. Возгласы "х!" и "х!" говорили о недовольстве и возмущении тех, кого грубо отстраняли с дороги. Но, когда люди видели Джима, следующего за сэром Брайеном, который был почитаем всеми за мастерство владения оружием, а за ними рыцаря с рукой на перевязи, обычная вежливость, не говоря уже об уважении к особе, удостоенной чести сидеть за высоким столом, удерживала их от дальнейших замечаний. Наконец Брайен привел друзей в первый ряд стоявших зрителей. Сэр Гаримор, как заметил Джим, уже схватился с пожилым, очень плотным и крупным рыцарем, наверное, сэром Батрамом из Отери. -- Прекрасно! Великолепно проделано, сэр Гаримор! -- закричал Брайен, едва они получили возможность наблюдать за схваткой.-- Видите, Джеймс, Жиль, как он заставил сэра Батрама промахнуться? Смотрите внимательно, это очень любопытный бой. Сэр Батрам один из сильнейших, его руки гораздо быстрее, чем думают многие. С ним опасно бороться на близком расстоянии. Сэр Гаримор, хотя и легче, восполняет все мастерством и подвижностью. Смотрите, он то приближается, то удаляется, пытаясь соблазнить сэра Батрама открыться. Но сэр Батрам старый и опытный воин и заставить его действовать против воли тяжело... Ну вот, сэр Батрам делает шаг, но только один. Он стоит крепко. Он не поддается сэру Гаримору, не открывается, не всегда отвечая сразу на удары. Он заставляет сэра Гаримора приблизиться, и в конце концов сэр Гаримор может получить некоторое преимущество. Бьюсь об заклад, что победит на поединке сэр Гаримор... Брайен продолжил свой поток критики и пояснений, напомнив Джиму спортивного радиокомментатора. Джим намеревался спокойно поговорить с Жилем, пока они наблюдали за поединком, и узнать поподробнее, что произошло и почему тот так задержался. Однако выяснилось, что Жиль совсем не расположен что-либо объяснять; он с жадностью слушал Брайена и ни на секунду не отводил глаз от продолжавшегося поединка. То же можно было сказать и о зрителях, толпящихся рядом. Все они явно испытывали огромное уважение к опыту и критическим замечаниям Брайена. -- Сэр Батрам делает два шага назад. Теперь его тактика изменилась. Теперь он, а не Гаримор, заставляет противника открываться. Сэр Гаримор делает выпад... Ха! Сэр Гаримор действительно сделал выпад, и гораздо стремительнее, чем мог вообразить Джим. Сэр Батрам внезапно получил серию ударов широкого меча -- это оружие было легче и короче, чем думал когда-то Джим, подобно большинству неопытных людей двадцатого века. Джим перенесся обратно в четырнадцатый век, чтобы наяву увидеть такое оружие в действии. -- Но сэр Гаримор хорошо обороняется... обрати внимание, Джеймс, как он выдерживает угол наклона щита. Я тщетно пытался научить тебя этому, чтобы лезвие не шло косо. Теперь сэр Гаримор отступил, его не достать клинком. Сэр Батрам остается на месте, все еще приглашая противника приблизиться... Над шумом двух других центров притяжения зрителей, над молчанием тех, кто окружил Брайена, стараясь не пропустить ни единого его слова, под полуденным солнцем вдруг прозвучал долгий, мрачный волчий вой. Три пары бойцов, сражавшихся на тупых мечах, не обратили на вой никакого внимания. Но все переговаривающиеся зрители внезапно смолкли, -- Предзнаменование,-- пробормотал кто-то за спиной Джима. -- Дурное предзнаменование,-- подхватил другой, Конечно, подумал Джим, таково поверье. Волчий вой днем считался предвестником грядущей беды. И действительно, этот мрачный звук породил внезапное молчание, по спинам людей пробежал озноб. Но Джим озноба не ощутил. Он не особо разбирался в вое волков, но голос этого слышал неоднократно. Более того, Джим понял, для кого он предназначался. Судя по звуку, волк находился менее чем в четверти мили. Глава 20 Вой означал для Джима, что Арагх поблизости. Еще он означал, что Мнрогар в своем логове в подземелье и Арагх готов встретиться с ним и попытаться договориться о встрече с графом. -- Жиль,-- прошептал Джим, наклонившись к уху рыцаря, чтобы никто другой не смог услышать. -- Да? -- Жиль неохотно оторвался от созерцания схватки между сэром Гаримором и сэром Батрамом. Брайен, слегка удалившись от них, теперь вещал для всей толпы и не уделял особого внимания Джиму и Жилю, как сначала. -- Мне нужно улизнуть,-- сказал Джим шепотом.-- Я пойду. Встретимся позже. Если кто-нибудь спросит, почему я ушел, скажи, что я отправился исследовать волчий вой магическими средствами. У Жиля была хорошая реакция. Он кивнул, не произнеся ни слова, Джим повернулся и осторожно, рассыпая направо и налево негромкие извинения, стал пробираться сквозь толпу. Потом как можно быстрее, но стараясь не бежать, поспешил к замку. Он сдерживал шаг, пока вокруг были люди. Но, оказавшись у лестницы, ведущей к конюшням, прибавил шагу и остановился только на входе, чтобы выхватить несколько горящих прутьев из факела, укрепленного у лестничного марша, чтобы освещать путь вниз. Немного подумав, уже на четвертом, последнем, лестничном пролете перед логовом Мнрогара Джим вытащил из ножен меч и прошел остаток пути с ним в руках. Брайен, подумал он, одобрил бы эту предосторожность. В подземелье танцующие огоньки горящих веток осветили высокие арки и балки, поддерживавшие замок. Джим немного помедлил у подножия лестницы, затем приблизился на полдюжины шагов к жилищу тролля. Все было тихо. Никто не окликнул его. -- Мнрогар? Молчание. -- Он здесь,-- раздался хриплый голос Арагха.-- Что тебя так задержало? Я был в лесу, у входа в тоннель за замком, когда позвал тебя. -- Я был во дворе, наблюдал поединки на мечах,-- ответил Джим.-- Я пришел так быстро, как только мог. Мнротар здесь? Где же он? -- Прямо за твоей спиной, человек,-- раздался неприятный голос Мнрогара. И внезапно свет, исходящий от тролля, озарил все вокруг. Джим обернулся, едва за его спиной раздался звук. Мнрогар ощерил острые клыки в подобии улыбки,-- если только тролли способны улыбаться. Однако в этой улыбке не было веселья. -- Посмотри на него,-- сказал Мнрогар волку,-- с его маленьким мечом наготове. -- Потом он обратился к Джиму: Разве ты не знаешь, человек, что шкура тролля отталкивает меч? Мы сделаны не из такой нежной материи, как ты! -- Мне не нужен меч, чтобы иметь с тобой дело. Меч я приготовил по дороге сюда для крыс. - Здесь нет крыс,-- прорычал Мнрогар.-- Я их всех съел за каких-то сто лет. После этого они больше не появлялись.-- Тролль посмотрел на Арагха: -- Волки тоже не видят в полной темноте, им нужен хоть слабый свет. Твои зубы тоже наготове, волк. -- Мы не видим в полной темноте, тролль. Но у нас есть нос, который все чует, такого носа нет ни у людей, ни у троллей. В тот день, когда ты решишься тайно подкрасться ко мне, твои кости будут пережеваны. И Арагх прошел к светящемуся троллю и остановился рядом с Джимом напротив Мнрогара. Джим слегка успокоился, но не намного. Окруженный свечением тролль казался еще крупнее. Джим вдруг вспомнил, о чем только что говорил Мнрогар. Шкура тролля недоступна мечу. Джим всегда думал, что это только легенда, но, судя по словам Мнрогара, можно предположить, что доля истины в этом есть. Но как же тогда быть с утверждением Арагха, что он перегрызет вены на лапе Мнрогара? Значит, грязная желто-коричневая шкура не совсем непроницаема. -- Дело не в мече, Мнрогар. Вспомни. Тем не менее, как я сказал, мне не нужен меч, ведь у меня в распоряжении магия,-- Он бросил меч в ножны, будто подчеркивая смысл своих слов.-- Что же до магии, ведь ты не хочешь, чтобы я испробовал ее на тебе еще раз? -- Не-е-е-ет! -- Вой тролля был ответом на вопрос, ответом особенно убедительным, потому что он был исполнен боли.-- Говори, что ты хочешь сказать, и уходи. Я не люблю тебя. И волка тоже не люблю! -- А кто любит тебя, Мнрогар? -- спросил Арагх, и челюсть его отвисла в безмолвном смехе. -- Никто. И мне никто не нужен! -- Никто? -- переспросил Арагх.-- Ты две тысячи лет владеешь этой территорией и защищаешь ее от других троллей. Разве тебе никогда не приходило в голову, что тебе бы понравилось иногда просто взглянуть на какого-нибудь своего соплеменника и решить, что с ним приятнее поговорить, чем подраться? Разве ты об этом не думал? Я скажу тебе, Мнрогар, что в моей жизни, а она короткая, очень короткая по сравнению с твоей, но вполне достаточная, бывали моменты, когда мне хотелось поприветствовать кого-нибудь из моей стаи. Если ты так мало боялся меня, отчего же заговорил со мной, когда я впервые появился здесь? Отчего не попытался убить и съесть меня? В подземелье наступила ничем не нарушаемая тишина. Все, казалось, чего-то ждали. -- Я тролль,-- сказал Мнрогар.-- Тролли думают не так, как волки или люди! Чего ты от меня хочешь, маг? -- Я раздумывал о том, как ты смог бы учуять чужого тролля наверху, в замке, чтобы никто об этом не знал, кроме одного человека рядом со мной. -- Учуять? -- взорвался Мнрогар.-- Так сделаем это! Что бы это ни было, сделаем это...-- Внезапно он замолчал.-- Но я буду там в безопасности? Это не ловушка? -- Никакой ловушки,-- ответил Джим.-- Это просто предложение, Давай я тебе все расскажу, а ты решишь, подходит ли это тебе. Ладно? -- Ладно или неладно -- как я могу сказать до того, как узнаю? -- Ты и граф должны сесть со мной за стол и согласиться... -- Согласиться! -- Рев Мнрогара потряс каменные арки.-- С ним? Да сначала я разорву его на части, я высосу мозг из его костей! Это мой замок, а не его... хотя он уверен в обратном! Замок стоит на моей земле, а не на его! Когда ты приведешь его сюда, ты приведешь его на смерть! -- Ну и дурак же ты,-- вступился Арагх. Рев Мнрогара грозил вновь сотрясти замок. -- Я дурак, волк? -- Я сказал -- дурак,-- не уступал Арагх.-- Джеймс, который стоит здесь, знает своих соплеменников лучше, чем когда-нибудь удастся их узнать тебе. Значит, его мозги работают намного лучше твоих, они работают почти так же хорошо, как у волка. Выслушай его прежде, чем говорить об убийстве. Мнрогар фыркнул, но не произнес ни слова. Он поверялся к Джиму. -- Только граф может провести тебя тайком наверх и найти место, где ты скроешься от всех. Там ты обнюхаешь всех гостей. Так ты сумеешь найти того, кто скрывается среди гостей. Конечно, ты сильный, а твою шкуру не пробить ударом меча, но у людей наверху слишком много мечей, да и самих их слишком много. Если ты поднимешься другим путем, это приведет тебя к смерти. Только твой друг граф в состоянии обеспечить тебе безопасность. Подумай как следует. Едва Джим упомянул о том, что тролль сам придет к своей смерти, Мнрогар приподнял лапы со страшными когтями на концах, которые блестели в озарявшем тролля свечении. Затем он опустил лапы и, не издав ни звука, взглянул на Джима. Джим ждал. Тролль думал, и похоже, это был достаточно медленный процесс. Так и оказалось. Прошло добрых несколько минут, прежде чем Мнрогар поднял на Джима глаза, блуждавшие от пола к аркам. -- Тогда скажи мне, почему? -- спросил тролль.-- Почему он это делает? Он явно чего-то от меня хочет. Зачем еще ему это делать? -- Он хочет только перемирия,-- ответил Джим, мысленно скрещивая пальцы, ведь он не только не имел согласия графа, но, вполне возможно, что граф отвергнет его идею так же, как вначале Мнрогар.-- Ему не нравится, что переодетый тролль скрывается среди его гостей. Это не нравится ему гораздо больше, чем тебе. Действуя сообща, вы сумеете выяснить, что это за гость, и избавиться от него. Поодиночке ни тебе, ни графу этого не сделать. Кроме того, происходит нечто странное. Разве ты не знаешь, что целая армия троллей, не сражаясь и не поедая друг друга, собралась вокруг? -- НЕТ! -- взорвался Мнрогар.-- Их нет. Этого не может быть. Окажись они на моей территории, я бы знал! -- Они не на твоей территории,-- вставил Арагх.-- Я никогда не слышал, чтобы тролли собирались вместе. Но они тут. -- Вот именно,-- подтвердил Джим.-- И само их пребывание тут как-то связано с троллем, который скрывается в замке. И мы никак не можем понять, как троллю удалось принять человеческий облик, а ведь только так он мог затаиться среди гостей. Но как только ты скажешь нам, кто он, мы выясним, как он это сделал. Вот что хотим знать мы, маги. И Арагх прав. Сборище троллей рядом с твоей территорией как-то связано с переодетым троллем. То и другое по отдельности невозможно, такого не бывает. Если же подобное случается одновременно, значит, события каким-то образом связаны. -- Да,-- прорычал Мнрогар. Глаза его тускло блеснули под густыми бровями.-- А те, собравшиеся, сколько их? -- Пожалуй, треть от трети тех многих лет, что ты прожил,-- вставил Арагх. -- Так много? -- спросил Мнрогар. И Джим впервые услышал новую странную нотку в громком голосе тролля.-- Но почему их так много, а они не дерутся друг с другом? Так у нас, троллей, не бывает. И потом, если я погибну, только один может поселиться на моей территории. -- Они называют тебя королем троллей,-- сказал Арагх. -- Я и есть король! -- Мнрогар поднял голову.--Никто из подобных мне не прожил так долго, никто не сражался так хорошо, никто не побеждал всегда. Иногда я прятал поблизости остатки моей знатной трапезы, чтобы посмотреть, не подойдет ли к ним какой-нибудь мелкий тролль. Время от времени я ловил кого-нибудь, объяснял, что являюсь королем троллей, и отпускал живым, чтобы он рассказал об этом другим. Пусть научатся держаться подальше от моих владений. -- Значит, ты не догадываешься, зачем сюда явились все эти тролли? -- спросил Джим. -- Я? Откуда мне знать? -- Может, они собрались в твою честь,-- съязвил Арагх. -- Они почтят меня, если разбегутся при моем появлении,-- проворчал Мнрогар.-- Я не знаю, что им здесь понадобилось. Мне не нравится, что они здесь. Но больше всего мне не нравится тот тролль наверху. Дайте мне поговорить с этим вашим графом, который утверждает, что мой замок и мои земли принадлежат ему! -- Сначала нужно кое-что подготовить. Встреча должна произойти на нейтральной территории. -- Это еще что такое? -- В голосе Мнрогара прозвучала подозрительность. -- Место в лесу, вокруг никого нет. Ты сможешь спокойно и тайно поговорить с ним. Явятся только я, ты, возможно, Арагх -- больше никого. Но только ты, я и граф сядем за стол, и я попытаюсь помочь вам обоим мирно поговорить. Я буду в обличье дракона, о чем ты уже, возможно, слышал, просто, чтобы не сомневаться, что граф, как и ты, не перейдет опасную черту. -- Дракона? -- фыркнул Мнрогар.-- Ни одному троллю в тысячу тысяч лет не перенести дракона. Они наши заклятые враги. -- Потому что,-- сказал Арагх,-- один на один дракон сожрет тебя,-- а не ты его. -- Это ложь! -- взорвался Мнрогар. Челюсть Арагха опять висла в безмолвном смехе.-- У нас другие причины для ненависти к ним! -- Скажи лучше,-- мягко вставил Арагх,-- другие причины для страха. -- Тролль ничего не боится! Арагх рассмеялся: -- Я уже сказал, что ты и твои соплеменники просто дураки. То, что ты сказал, только подтверждает это. Мудрый всегда осторожен. Волки тоже ничего не боятся, но ни один не бросится в бой, который проиграет. -- Да,-- задумчиво сказал Джим, вспомнив историю своего двадцатого века,-- на такое способны только люди. Но ни Арагха, ни Мнрогара не интересовала глупость людского племени. -- Что ж, прекрасно. Где я встречусь с этим графом? И пусть он не приводит с собой еще двадцать человек, одетых в железо! -- Я только что сказал тебе, на встречу явятся только ты, он, Арагх и, возможно, еще один маг, мой учитель. Он будет только наблюдателем от собрания магов и не примет участия в переговорах. Ты ведь понимаешь, что поводом для встречи является стремление найти общие интересы, чтобы не вступать в борьбу, а, действуя сообща, найти спрятавшегося тролля? Ты это понимаешь? -- Понимаю. Надеюсь, и граф понимает. Хорошо. Те, кого ты назвал, меня не беспокоят, хотя мне не нравится, что ты будешь в обличье дракона. Возможно, мне не следует приходить, если ты не будешь тем, кто ты есть,-- человеком. Джим почувствовал, как искорка гнева загорелась у него в душе. Некоторое время назад он обнаружил, что драконы очень гордятся тем, что они драконы, и не хотели быть никем другим в этом мире -- ни людьми, ни другими созданиями. Еще Джим обнаружил, что и сам стал отчасти драконом. И так уж случилось, что его драконье мышление иногда брало верх над человеческим. Он гордился, что он человек, и гордился, что отчасти он дракон. -- Ты примешь меня как дракона, иначе никаких переговоров не будет и ты никогда не найдешь тролля среди гостей! -- Хорошо-хорошо,-- проворчал Мнрогар.-- Но будут только те, кого ты назвал. В лесу, говоришь? - Да. Мнрогар повернулся к Арагху: -- В лесу? Ты видел это место? Ты тоже там будешь? -- Буду. -- Это в лесу, как говорит маг? - Да. -- В моем лесу? На моей территории? Не близко от тех мест, где собираются другие тролли? -- Нет, не близко. Мнрогар вновь посмотрел на Джима: -- Когда? -- Я не могу точно назвать время,-- осторожно ответил Джим.-- Вероятно, через день-два. Не думаю, что позже. Я оповещу тебя. А может, это сделает Арагх? -- Он посмотрел на Арагха. -- Если я буду поблизости. А теперь пора заканчивать. Надеюсь, все вопросы разрешены. У меня много дел, мне некогда болтать с вами. Что-нибудь еще? -- У меня все,-- ответил Джим. -- Я подожду,-- сказал Мнрогар. Арагх повернулся и исчез. -- Ну, что ж...-- Джим обернулся к Мнрогару, внезапно почувствовав себя, несмотря на все свои знания в магии, очень неуютно один на один с троллем.-- Мне тоже пора, Мнрогар. Не ожидая ответа, он повернулся и направился к лестнице. Свечение вокруг тролля внезапно исчезло, и Джим обнаружил, что, пока они разговаривали, его факел догорел. Магия не могла помочь ему, ведь он был на территории замка. Обнаружив в темноте благословенный свет из конюшен, слабо просачивающийся через пролеты лестницы, он понял, что мир наверху еще существует. Теперь оставалось получить согласие графа на встречу. Это будет Сложная работа. Граф очень уступает силой Мнрогару, и он это знает. Глава 21 - Почему? -- требовательно спросил граф. Граф был упрям, как стадо из двадцати ослов в дурном расположении духа. Чендос не мог оказать большой поддержки Джиму, разве что время от времени мягко повторял доводы Джима, почему графу следует встретиться в лесу с Мнрогаром. -- Потому что,-- в который раз терпеливо произнес Джим,-- как я уже объяснял, лучше один большой тролль в подземелье замка, чем много мелких троллей, кишащих в твоих лесах, пожирающих твою дичь, а возможно, и твой скот и даже твоих арендаторов и работников. Этот известный тебе тролль, который охотится на твоих землях, довольствуется лесной дичью. Несмотря на свои размеры, он ест меньше, чем способна сожрать дюжина троллей помельче. -- Но это моя земля, черт возьми! И мой долг освободить ее от троллей -- любых троллей. Вместо того, чтобы договариваться с ним, мне следует с отрядом своих вассалов затравить его на охоте и убить. -- Он считает, что это его земля,-- сказал Джим. -- Чепуха! -- бушевал граф.-- Тролли не могут владеть землей! Моя семья живет здесь еще с римских времен! -- Он утверждает, а его размеры дают основания верить ему, что живет здесь уже тысячу восемьсот лет. Таким образом, он владел этой землей еще до того, как сюда пришли римляне. -- Тролли не могут владеть землей! -- повторил граф. Они вновь вернулись к исходной точке. Граф замкнулся на этом доводе и ни на шаг не отступал от него. Джим подумал, что, хотя граф достаточно храбр -- взять хотя бы спуск к конюшням в сопровождении только двух вооруженных воинов, чтобы посмотреть на великана, который, по слухам, там живет,-- у него было достаточно времени, чтобы подумать, вспомнить свои года, свой вес, свой давно заброшенный меч и решить, что гораздо удобнее встретиться с троллем, приведя с собой небольшой отряд воинов. Особенно, если речь идет о долге. Короче, благоразумие явило свой безобразный облик в душе графа, которая в других отношениях была бесстрашна. Джим подумал было упомянуть, что Каролинус во всеоружии своей магической науки будет охранять их и наблюдать за переговорами. Но он понимал, что на переговорах не должно быть никого, кроме уже названных лиц. В противном случае граф ухватится за возможность пригласить своего наблюдателя из числа тех, кто, по его мнению, должен присутствовать, и тогда переговоры уже не состоятся. Мнрогар, несомненно, тоже не придет, если появятся не оговоренные с ним представители. Тролль, возможно, смирится с присутствием Арагха. Но, если явится кто-нибудь еще, он, скорее всего, исчезнет до того, как будет произнесено его имя. Подлинная проблема заключалась в том, что ни у Мнрогара, ни у графа не было никакого желания договориться. Но они должны договориться. Джим вновь вернулся к своим доводам, на которые он не слышал ответа: -- Если ты отделаешься от Мнрогара, милорд, ты не только окажешься перед фактом, что в твоем лесу много троллей, но и никогда не выяснишь, кто из гостей -- переодетый тролль. -- А откуда ты знаешь о нем? -- прорычал граф.-- Все, что нам известно, рассказал этот Мнрогар или как его там, А слово тролля -- тьфу! Джим заметил, что вокруг слишком много этих "тьфу", или, возможно, раньше он не обращал на это внимания. -- Вряд ли тролль, живущий в подземелье замка, настолько обезумел, чтобы трясти стены, готовые обрушиться на него самого, если не предположить, что среди нас находится другой тролль,-- мягко вставил Чендос. Граф повернулся к нему. -- Нет, сэр Джон.-- Граф выглядел еще более недовольным, он понимал, что у него нет достойного ответа на слова Чендоса.-- Это возможно. Я не совсем уверен. Знаю только, что этот тролль находится внизу, под нами. -- Да, милорд,-- сказал Джим,-- но твои действия в отношении этого тролля несколько ограничены. Если ты спустишься вниз с воинами, он ведь может исчезнуть. Но он не исчезнет навсегда. Правда, он выходит поохотиться в лесу, но, чтобы поймать его там, нужна большая удача. Он может выйти и между двумя приемами пищи, ведь он довольно много ест. Скорее, его можно обнаружить, если найти место, где тоннель выходит в лес. Но ведь если поставить там часового, тролль обнаружит его до того, как выйдет из тоннеля, и тогда он выроет еще один тоннель, прямо из своей берлоги. Короче, ты больше выиграешь, если поговоришь с ним, и меньше -- любыми другими средствами. -- Но у меня есть мой долг! -- рявкнул граф. Он посмотрел на Чендоса: -- Есть у меня долг, сэр Джон? -- Несомненно, милорд,-- утешил его Чендос.-- С другой стороны, долг можно рассматривать с разных точек зрения. И может вполне оказаться, что переговоры с твоим троллем из подземелья -- лучший способ выполнения этого долга. -- Ты так считаешь? -- спросил граф. У него не было длинной бороды, как у Каролинуса, чтобы жевать ее, выражая недовольство в подобных случаях. Но Джиму показалось, что, будь у графа борода, он бы ее жевал. -- Конечно, милорд,-- быстро сказал Джим, надеясь, что обнаружил брешь в обороне графа.-- Вообще говоря, ты единственный, с кем тролль согласен иметь дело. Он, конечно, не будет говорить ни с кем, кроме тебя, и предварительные переговоры, скорее всего, абсолютно необходимы для той цели, которой ты хочешь добиться,-- не допустить дальнейшего расшатывания замка, не допустить появления новых трещин в стенах. -- Ты знаешь об этом? -- рявкнул граф, наливаясь яростью. Брови его сдвинулись. -- Да, милорд. Каролинус мне рассказал. -- Ax... гм,-- вздохнул граф, успокаиваясь. -- Я как раз хотел сказать, милорд,-- продолжил Джим,-- что для того, чтобы обнаружить неизвестного тролля, несомненно, нужна предварительная беседа. Она возможна только на самом высоком уровне, между живущим в замке троллем и тобой. -- Предварительная беседа? -- Граф широко раскрытыми глазами уставился на Джима. -- Переговоры,-- объяснил Чендос. -- Ах, переговоры,-- протянул граф.-- Что ж, я полагаю, существует... -- Правда,-- задумчиво, словно только для себя, заговорил Чендос,-- подобного прецедента нет. Сомневаюсь, чтобы какой-либо граф где-либо в мире вел когда-либо переговоры с троллем столь преклонного возраста, троллем, который жил здесь, когда римляне правили нашим островом. Вообще говоря, я в этом уверен. История сохранила бы столь необычное событие. Имя графа было бы не только большими буквами вписано в монастырские хроники, но и осталось бы в памяти простого народа... -- Гм...-- Граф, прочистив горло, вопросительно посмотрел на Чендоса, который разглядывал, что-то вдали и не хотел встречаться с ним глазами.-- Его имя осталось бы в памяти? Да-да. Полагаю, так и произошло бы, конечно, случись такое. Да, ты совершенно прав. Мысли галопом неслись в голове Джима. Брешь, которую он обнаружил в позиции графа, была очень умно использована Чендосом для того, чтобы задеть тщеславие хозяина замка. В этом мире четырнадцатого столетия, как обнаружил Джим, людей отличала важная черта: все они были несостоявшимися актерами. Наследный принц, например, мог разбрасываться милостями и подарками направо и налево, как ему заблагорассудится. И делал это, несмотря на все попытки сдержать его. Он чувствовал себя вправе, ведь это по-королевски. И какую бы роль судьба ни уготовила человеку, он играл ее до конца. Каждый король хватался за любую возможность выглядеть большим королем, чем прочие. Каждый принц стремился быть большим принцем, и так далее, включая и графа. Это распространялось и на людей более низкого ранга, каждый стремился показать себя больше и лучше, чем другие из его сословия. Вот и сейчас граф Сомерсетский, стоя перед Джимом, уже видел, как монахи вписывают его имя в хроники. Перспективы намечались самые радужные. Граф был рыцарем и должен всю жизнь оставаться рыцарем, а способы попасть на главную сцену были весьма опасны, и на это надо еще осмелиться. Таким образом, к тому времени, когда люди, подобные графу, сэру Брайену или сэру Гаримору, созревали, чтобы перейти из сквайров в рыцари, они хватались за малейшую возможность, едва перед ними блеснет луч надежды. Цена раны или даже смерть легко забывалась в предвкушении удачи. Ясно, что графом сейчас владели такие мысли. Однако за последние десять лет граф успел осознать, что в жизни есть и иные ценности, кроме меча и копья. Это осознание вместе с пониманием, что жизнь хороша, что он может прожить еще довольно много лет, заставили графа отступить перед соблазном войти в хроники. Джим рискнул продолжить игру. Граф еще оборонялся, но именно сейчас или никогда надо подтолкнуть его в нужном направлении. Джим намеревался по возможности не посвящать графа в то, что Каролинус и Арагх хотят участвовать во встрече. Джим решил прощупать почву просто потому, что не доверял графу, полагая, что известное ему может стать достоянием всех. Если бы граф поклялся не разглашать сказанное Джимом, все было бы надежнее. Но попросить графа дать такую клятву было бы худшим из оскорблений. Тот мог заартачиться и заявить, что его слова вполне достаточно, и вообще-то так, наверно, и есть, но Джим все же сомневался. -- Не соблаговолит ли милорд пройти к бойнице? -- сказал он. Они находились в верхней комнате башни, и из бойниц открывался прекрасный вид на фасад замка и поле между зубчатой стеной и опушкой леса. -- Зачем? -- рявкнул граф. -- Я хочу кое-что показать милорду. Это очень важно и должно остаться тайной, если ты позволишь мне... Граф издал недовольное ворчание, но подошел к бойнице и глянул в нее. -- Видишь, милорд, вот здесь, за зубчатой стеной, за опушкой леса, небольшой проход между деревьями? Возможно, он узок для того, чтобы два благородных человека могли сразиться на копьях, но во всех остальных отношениях это прекрасное место. Вокруг густые заросли, за исключением той стороны, что обращена к замку. Секретность же нужна для того, чтобы мой учитель Каролинус использовал свои великие магические способности вне замка, благословленного епископом, и устроил наиболее удобное место для переговоров между тобой и троллем. Я сяду за стол с вами, а Каролинус будет стоять рядом. Заметь, мы будем видны с зубчатой стены замка, она оттуда не далее чем на расстоянии полета стрелы. Твои воины будут наблюдать за нами со стены, готовые при необходимости тотчас подойти. -- Ха! -- воскликнул граф, продолжая сомневаться. -- Здесь есть лишь одна трудность. Дело в том, что тролль ни за что не согласился бы на встречу, если бы знал, что она состоится на открытом месте. Поэтому Каролинус использует магию, чтобы троллю казалось, будто он скрыт плотной стеной деревьев и его никто не видит. Вы же двое и я--в обличье дракона на случай трудностей с троллем -- будем совершенно невидимы для окружающих. Граф уставился на указанное место, потом повернулся и воззрился на Джима. Вскоре его лицо просветлело. -- Ха! -- выдохнул он. Джим оживился. В этом "ха!" он услышал все, что ему требовалось. Однако взгляд графа вновь затуманился. -- Но мой долг...-- в сомнении проговорил он и бросил взгляд на Чендоса. -- Милорд,-- мягко произнес Чендос,-- о долге, несомненно, следует думать в первую очередь. С другой стороны, некоторые вещи стоят выше обыденного... Глаза Чендоса сверкнули, перебегая от Джима к графу, это длилось лишь мгновение, и Джим не был уверен, что Чендос бросил взгляд на него. Тем не менее, лучше воспользоваться возможностью, чем упустить ее. -- Извините, что прерываю вас,-- сказал Джим,-- но, возможно, в этом деле имеются отдельные подробности, которые тебе, милорд, лучше обсудить наедине с сэром Джоном. Пожалуй, мне лучше сейчас покинуть вас, вы всегда можете послать за мной, как только я понадоблюсь. Граф хмыкнул, Чендос кивнул, и Джим вышел в коридор, чтобы отправиться к себе и немного отдохнуть в тишине -- если там возможна тишина -- с Энджи. -- Когда долг касается важнейших вещей, которые плохо понимают обычные люди, или даже, если угодно, мелкопоместное дворянство, милорд...-- заговорил Чендос, когда за Джимом закрывалась дверь. Джим поспешил вниз, испытывая огромное облегчение. У него не было никаких сомнений, что миссия Чендоса увенчается успехом, тот найдет путь к сердцу графа. Джим заметил реакцию графа, когда тот услышал, что его воины будут наготове и помогут, увидев, что между ним и троллем не все гладко. Это объяснение скорее всего снимет последние сомнения графа. Хозяин замка не боялся жестокости судьбы. Он боялся потерять то, что осталось ему в жизни, или получить раны, которые не позволят ему наслаждаться жизнью. В представление о полноте жизни входила, наверно, и Агата Фалон. Последнее соображение заставило Джима задуматься. Играли ли граф и Агата Фалон в обычные игры в интересах какой-то стороны или на кону стояло нечто большее? Принц Эдуард считал, что целью Агаты является сам король. Но, возможно, это еще одна загадка, в которой следовало разобраться. У Джима абсолютно не было времени на решение дополнительных проблем. Сейчас, мрачно подумал он, спускаясь по лестнице, неплохо бы отдохнуть от рождественских каникул. -- Угадай-ка, Энджи...-- заговорил он, входя в свою комнату и видя, что Энджи, закрыв глаза, откинулась на спинку стула. -- Что? Что такое? -- вскричала Энджи, широко раскрыв глаза.-- Роберт...-- Она вскочила со стула. -- Нет-нет-нет...-- Джим жестом показал на стул. Внезапно он почувствовал себя виноватым, поняв, что Энджи воспользовалась выпавшей ей редкой минутой отдыха от собственных обязанностей. Она опустилась обратно на стул, без особой нежности взглянув на мужа: -- Зачем ты меня разбудил? -- Извини, Энджи. Я не сообразил, что ты задремала. Джим действительно огорчился. Но какой-то частью сознания он понимал, что, хотя сам полностью поглощен исполнением поручений Каролинуса, все это беспокойство о Роберте касается не только Энджи. Будь она такой же, как большинство женщин ее ранга и положения в этом мире, она оставила бы Роберта на попечение служанок и совершенно забыла о нем среди праздничных развлечений. Нет, ни Энджи, ни Джим не были в восторге от развлечений, которые им предоставляла эта эпоха. Энджи явно не понравилась соколиная охота. И ей не понравилось, что ее разбудили. -- Что случилось? -- спросила она.-- Не успела я присесть на минутку, ты явился! -- Я не подумал, что ты можешь задремать. Знаешь, тебе надо больше спать и чаще выходить. Кормилица и Анна вполне состоянии позаботиться о Роберте. Если что-нибудь произойдет, одна из них останется, а другая поищет тебя. -- Наверное.-- Энджи все еще напоминала кошку, которую погладили против шерсти.-- Что случилось? Что ты хочешь мне рассказать? -- Ты, наверно, забыла, что я здесь живу. -- Это правда.-- Лицо ее прояснилось.-- Но могу поклясться, ты разбудил меня, чтобы о чем-то рассказать. -- Действительно, мне надо многое тебе рассказать, но у меня не было возможности. Кто в соседней комнате, кроме Роберта? -- Анна. Когда Роберт спит, спят и остальные. Ладно, садись и рассказывай. Джим уселся. Он непроизвольно потянулся за кубком, вином и бутылью с водой. -- Ты слишком много пьешь. -- Здесь все много пьют,-- сказал Джим, имея в виду обитателей средневековой Англии. Он наполнил свой кубок вином пополам с водой.-- Сейчас мне это необходимо. Я беседовал с графом, пытался устроить его встречу с троллем из подземелья, Мнрогаром. Я уже говорил тебе о нем. -- Да, я знаю о Мнрогаре. Но почему он хочет говорить с графом? -- Он не хочет. И граф тоже не хочет говорить с ним. Это я хочу, чтобы они поговорили. Возможно, беседа позволит им понять друг друга, и граф разрешит Мнрогару подняться наверх целым и невредимым и учуять, кто среди нас скрытый тролль. -- Не могу поверить, что среди нас скрывается тролль. -- Понимаю. Мне тоже трудно в это поверить. Это трудно даже Каролинусу, а ведь более невероятной вещи, чем его неверие, и не представить. Но Мнрогар клянется, что это так. Более того, он действительно огорчен. Я ведь объяснял, это всегда была его территория и никакой другой тролль не может жить здесь. Сложность в том, что они должны встретиться вне замка. И место встречи должно внушать графу чувство безопасности, как, впрочем, и Мнрогару. Мы наконец нашли такое место, и вот только что с помощью Чендоса я договорился с графом. Джим рассказал обо всем Энджи. - Хорошо.-- Энджи выглядела уже полностью проснувшейся и отдохнувшей.-- Значит, тебе больше не о чем волноваться. -- Ха! -- Ты слишком часто повторяешь это в последнее время. -- Ну и что, здесь все так говорят. -- Так говорят мужчины,-- сказала Энджи, и тон ее ясно выразил, что мужчины с тех пор, как покинули пещеры, так и не научились толком разговаривать.-- Но что ты имеешь в виду? У тебя есть еще поводы для беспокойства? -- Да. Гоблин из нашего замка явился сегодня в эту комнату. Драконы хотят прийти на праздник к графу. Сюда приехал Жиль. Брайен все еще надеется, что я захочу биться с ним на копьях и он покажет мне кое-какие новые приемы. То, что при этом я могу сломать шею, ясное дело, никто в расчет не принимает. -- Расскажи мне обо всем. Джим рассказал. -- Гоблин из камина нашей буфетной,-- задумчиво заметила Энджи, когда Джим закончил свое повествование,-- А я удивлялась, почему он не появляется в замке. -- Думаю, он мог появиться, коли уж привык к нам. Но надо, чтобы мы с тобой были в комнате только вдвоем. Он очень пуглив и застенчив. Но его заставил найти нас Секох, он велел гоблину передать мне послание. Полагаю, это было его единственной заботой. Не ожидаешь же ты от сверхъестественного существа проявления большого интеллекта. -- Это верно. Мне нравится Ррнлф, но даже при его огромной голове, а количество мозгов должно ей соответствовать, во многих отношениях он очень простодушен. Я не хочу сказать, что он простак в обычном смысле. По-моему, он немного наивен. -- Возможно, все сверхъестественные создания...-- начал Джим но тут в дверь поскреблись.-- Что еще там такое? Сочтя слова Джима разрешением просунуть в комнату голову, часовой открыл дверь: - Сэр Брайен хотел бы войти, милорд. -- Конечно,-- сказал Джим. Брайен, оттолкнув часового, уже входил в комнату. -- Джеймс, Анджела,-- сказал он, с размаху опускаясь на единственный оставшийся свободным в комнате стул. Джим, да и любой другой человек, кроме средневекового рыцаря, сказал бы, что Брайен рухнул на стул. Но Брайен, как и вся опоясанная рыцарским поясом братия, был настолько натренирован годами, проведенными в седле, что и на табурете или скамье сидел, как на коне. Он явно отдыхал, но держался прямо, будто на параде. -- Хорошенькое дельце! -- сказал Брайен, -- Что такое? -- спросила Энджи. Глава 22 - Жиль,-- сказал Брайен. Он бросил жадный взгляд на вино, и Джим подвинул ему кувшин и передал кубок: -- Не нальешь ли себе сам, Брайен? Я не знаю, сколько тебе надо воды. -- О, воды не надо.-- Брайен наполнил свой кубок до краев и одним махом проглотил вино. Он радостно улыбнулся: -- Ах! Мне было необходимо выпить. -- Так сказал и Джим, когда совсем недавно выпил,-- усмехнулась Энджи.-- А что с Жилем? Джим упомянул, что он здесь, и больше ничего. С ним что-то случилось? -- Ничего,-- ответил Брайен,-- хотя он повредил руку, упав с лошади во время небольшой стычки с какими-то бродягами по дороге сюда. Нет, он лучший из парней, но он все говорит и говорит. -- Говорит? -- переспросил Джим.-- О чем? В этом нет ничего страшного. Последнее слово он произнес с облегчением. Он знал о возбудимости Жиля и его готовности бросить вызов любому из-за пустяка. Чем опаснее противник, тем лучше для Жиля. -- Нет-нет!-- воскликнул Брайен, будто прочитав мысли Джима.-- Он со всеми ладит. Все его любят. И все же... он лучший из парней, как я сказал, но он хочет разговаривать. -- Если его слова никого не оскорбляют, ничего худого в этом нет. -- Ха! -- воскликнул Брайен. Энджи встала и вышла в соседнюю комнату. Брайен недоуменно посмотрел ей вслед, -- Разве я...-- начал он, но гобелен отодвинулся. Энджи вернулась в комнату и уселась, любезно улыбнувшись Брайену: -- Продолжай. -- Ну вот, как я сказал, вернее, Джеймс сказал, его разговоры никого не оскорбляют. Но дело не в оскорблении. Дело в том, что все с удовольствием слушают его рассказы. А он рассказывает о нас, о наших приключениях во Франции с тем магом и все такое прочее. И все просят его говорить и говорить. -- Я все же не вижу, в чем проблема,-- сказал Джим.-- А я так понял, что он создает какие-то проблемы. -- Вот именно, Джеймс, хотя, может, он и не виноват. Говоря по правде, ты, Джеймс... и даже ты, миледи Анджела... Я знаю, что у вас есть на то свои причины, однако большинство гостей вас почти не видели. Большинство, в отличие от тех немногих, кто сидит за высоким столом, вряд ли имело возможность беседовать с вами или быть вам представленными. Разве вы не понимаете, что все они приехали сюда, надеясь встретить Рыцаря-Дракона и его леди, которую утащили драконы? Женщины хотят поговорить с тобой, Анджела, им интересно, на что это похоже, когда тебя уносят драконы. Мужчины, конечно, хотят услышать от тебя, Джеймс, о нашей битве у Презренной Башни и о том, что случилось во Франции, по пути туда и домой. Они надеялись услышать это от тебя до сегодняшнего дня, но... - Да, это правда. Мне очень неловко. Накопилось столько всяких дел, но все же... -- Никаких "все же"! -- серьезно возразил Брайен.-- Извините, что я вам это говорю, но большинству могло показаться, что вы намеренно сторонитесь всех. Могло показаться, что вы считаете ровней себе только таких людей, как принц, граф, епископ и сэр Джон. Голос Брайена звучал почти виновато, но эти неприятные слова должны быть сказаны в кругу старых друзей, которые также принадлежат к мелкопоместному дворянству. Джим и Энджи переглянулись. -- Я не могу их в этом обвинить,-- медленно проговорил Джим.-- Те, кого ты только что назвал, практически, единственные, с кем я мог свободно поговорить после приезда сюда, к тому же и Энджи занята. -- Я, конечно, могу выкроить больше свободного времени, чем до сих пор,-- сказала Энджи.-- Ты прав, Брайен... они правы. Я найду время. Мы оба найдем, верно, Джим? -- Совершенно верно! -- Великолепно! -- откликнулся Брайен.-- Я знал, каков будет ваш ответ. Тогда, Джим, можно начать сегодня, оставшись за столами после обеда... Анджеле, вероятно, не стоит задерживаться, пусть только немного посидит для приличия. Большинство... гм... воспитанных леди обычно покидают стол вскоре после еды. Но мужчины остаются на некоторое время. Иногда до вечера. Останься с нами сегодня, и все почувствуют, что получили возможность познакомиться с Рыцарем-Драконом. Среди нас не будет никого, кому ты не нравишься, Джеймс, и ты это знаешь. Там будут только те, кто не совсем уверен в том, что ты к ним хорошо относишься. Да, вспомнил, вам уже пора готовиться к обеду. -- К обеду? -- переспросил Джим, будто очнувшись. Он потер глаза.-- Извини меня, Брайен, какой сегодня день? Брайен посмотрел на друга с легким удивлением: -- Господи, конечно же, день доброго святого Стефана. Сегодня первый день после Рождества. -- Первый день после Рождества? -- Конечно,-- подтвердил Брайен. Лицо его просветлело.-- Я понял, что ты имеешь в виду, Джеймс. В этот день нет особой церковной службы, и граф не планировал никаких развлечений после обеда. Можно сидеть за столом сколько угодно. Но... не лучше ли вам переодеться? Я ухожу. Может, зайдете ко мне, когда будете спускаться? -- А почему бы нам не встретиться через полчаса в комнате Геронды? -- предложила Энджи. -- Конечно.-- И Брайен вышел. Почти час спустя они все вместе уже входили в Большой зал. Оказалось, что пришли рано,-- ни граф, ни епископ еще не спустились к столу. Это означало, что официально обед не начался, хотя места за столами были уже на три четверти заполнены и большинство гостей давно пили и ели. Брайен предвидел подобную возможность и по пути в Большой зал предложил способ использовать время. Геронда представит Энджи тем леди, с которыми знакома сама, а Брайен представит Джима благородным господам. Поэтому друзья не пошли прямо к высокому столу, а разделились. Геронда пошла с Энджи, а Брайен с Джимом. Они направились в разные стороны вдоль двух длинных столов. Джим увидел, что Брайен ведет его к сэру Гаримору. -- Большое наслаждение видеть тебя вновь, сэр Джеймс,-- сказал сэр Гаримор, поднимаясь из-за стола им навстречу.-- Сэр Брайен! -- приветствовал он рыцаря. -- Сэр Гаримор! -- приветствовал его Брайен.-- Мы с сэром Джеймсом вместе наблюдали за твоими великолепными упражнениями с сэром Батрамом из Отери. Со мной был еще один хороший друг -- рыцарь из Нортумберленда, сэр Жиль. Его сейчас нет в зале. Сэр Джеймс и сэр Жиль рукоплескали твоему искусству владения мечом. Я тоже. Мы с сэром Джеймсом хотели бы пожелать тебе выиграть поединок. -- Чистейшая случайность. Хороший удар в тот момент, когда сэр Батрам слегка опустил щит. Я огорчился, когда этот добрый рыцарь упал. Ведь мы бились на затупленных мечах. Но он лишь немного ушибся и пришел в себя через несколько мгновений. Я слышал, других последствий, кроме головной боли, не было. Я ни за какие деньги не хотел бы причинить ему вред. -- Я тоже,-- заметил Брайен.-- Он славный рыцарь и не раз доказывал это. -- Что ж, благодарю тебя и сэра Джеймса за любезные пожелания.-- Сэр Гаримор бросил острый взгляд на Джима. -- Они явно заслужены,-- сказал Джим.-- Меня впечатлило твое мастерство. -- О, просто пара трюков.-- Сэр Гаримор обернулся к столу: -- Могу ли я представить вам миледи из Отери, которая сидит возле меня? Сэру Батраму пустили кровь, и он остался в постели. Джима и Брайена представили. Леди из Отери оказалась значительно моложе мужчины, который сражался в поединке с сэром Гаримором. Она была улыбчивой голубоглазой блондинкой. -- Я хочу также представить сэра Генри Полинара, сэра Гиллиена из Берна, сэра Альфреда Нейса, сидящих на другом конце стола, напротив... Джим знакомился с каждым из поднимавшихся со своего места, когда произносили его имя, и кланялся. Он обменялся любезностями с новыми знакомыми, и Брайен подвел его к другому концу стола, где представил ему других рыцарей и леди -- Джим их впервые видел, но все они знали Брайена. Он рискнул бросить взгляд на другой стол, где Геронду и Энджи окружило с полдюжины дам. Все весело беседовали,-- до Джима долетал их смех. Джим познакомился с пятнадцатью или двадцатью гостями, имена которых смешались в его голове. Он не сомневался, что вряд ли вспомнит их, встретив этих людей снова. Но они, казалось, были довольны, что представлены ему, и совесть, дававшая о себе знать, когда Брайен говорил о тех, кто хотел бы встретиться с Рыцарем-Драконом, перестала беспокоить Джима. Во всяком случае, он отбросил мысли об этом, когда в зале появились граф с Агатой Фалон и епископ. Джим воспользовался этим предлогом, чтобы избавиться от новых знакомых и занять место рядом с Энджи за высоким столом. Было большим облегчением избавиться от, казалось, бесконечного ряда гостей, жаждавших п