моих уходящих лет. Но почему бы тебе не забраться на скамейку, Кирка-Лопата, и мы могли бы все детально обсудить? - Ну... ладно, - сказал Билл. - Но если ты подождешь пару минут, я бы хотел одеться. - Одеться? - спросил Еще-Варенья с искренним удивлением. - А, эти штуки, которыми вы, Коротышки, покрываете свое тело. Вы и Толстяки. Никогда не мог этого понять, - но давай, не обращай на меня внимания. Я подожду, пока ты будешь готов. - Спасибо. Я быстро, - с благодарностью сказал Билл. Он снова нырнул в дверь спальни, одетый и обутый вернулся в холл, где его ждал Еще-Варенья. Еще до того, как открыть дверь в холл, он по гудению дилбианских голосов понял, что Еще-Варенья уже не один. Однако даже после этого не был готов к зрелищу, которое предстало его взгляду, когда он шагнул в холл. Там были еще двое дилбиан: Холмотоп и дилбианин с серовато-черным, как бы опаленным мехом на передних лапах, столь же крупный, как и Костолом. Все трое заполняли помещение, словно целая толпа. Их голоса, звучавшие одновременно, просто оглушили Билла. - Вот он! - гордо произнес Холмотоп, заметивший его первым. - Кирка-Лопата, познакомься с Плоскопалым - здешним кузнецом. Тем самым, про которого я тебе говорил. - Так это он? - хрипло прогудел кузнец, глядя с высоты своего роста на Билла. - Если я сделаю ему обычный меч, тот окажется больше его самого! А щит - если я сделаю ему щит, он же упадет на него и раздавит его в лепешку! - Да и тебя тоже, а? - прорычал Холмотоп, так что у Билла зазвенело в ушах. - Ты что, никогда не слышал о Коротышке, который победил Ужаса Стремнины? Разве я тебе о нем не рассказывал? - Слышал. Ты рассказывал мне об этом несколько раз. - Плоскопалый задумчиво потер свой медвежий нос. - Тем не менее это вполне разумно. Я еще раз повторяю, обычный меч и щит слишком велики для него. Кто здесь специалист, ты или я? Я подковываю лошадей, делаю оружие и чиню котлы уже пятнадцать лет, и я говорю, что обычные щит и меч слишком велики для него. И все! - Ладно! - быстро крикнул Билл, прежде чем Холмотоп смог возобновить спор. - Меня не интересует, какого размера будут мой меч и щит. Это не имеет никакого значения! - Вот! - прогремел Холмотоп, поворачиваясь к кузнецу. - Полагаю, теперь ты понимаешь, чего стоит ваше убогое нижнеземельское оружие! Даже Коротышку не волнует, что оно из себя представляет, когда ему приходится им пользоваться! Хотел бы я посмотреть на кого-нибудь из вас, если бы вы забрели в горы и попытали счастья один на один на моей территории. Да если бы я не был на официальной службе, вместе с Киркой-Лопатой... - Гррм! - вмешался Еще-Варенья, слегка откашливаясь, - деликатно с точки зрения дилбианина. Так или иначе, это заставило Холмотопа замолчать и перевести взгляд на его массивную фигуру. - Я далек от того, чтобы вмешиваться в чужой спор, - грустно сказал Еще-Варенья. - Особенно если учесть, насколько я стар, немощен и толст, и у меня слабый желудок, и я давно забыл о том, каков я был в дни моей молодости... - Да что ты. Еще-Варенья, - запротестовал Плоскопалый. - Мы все знаем, что ты не настолько стар и болен. - Рад это слышать, Плоскопалый, - дрожащим голосом произнес Еще-Варенья, - но это правда, насчет моего слабого желудка, который вряд ли в состоянии переварить что-либо, кроме как немного варенья и хлеба или чего-нибудь в этом роде, хотя я стараюсь заставить себя проглотить немного мяса и прочего, просто чтобы поддерживать в себе жизнь, - и я счастлив, если мне удается покинуть дом. Но это правда... - он искоса посмотрел на Холмотопа, - что когда-то я мог голыми руками победить любого горца. - Никто не принижает твоих достоинств, Еще-Варенья, - прогрохотал Холмотоп. - _Т_е_б_е_ никогда не приходилось сражаться с помощью кучи заостренного железа! - Верно, верно, - вздохнул Еще-Варенья. - Это правда, что наше молодое поколение не желает поступать так, как поступали раньше. Как правда и то, что мне никогда не приходилось иметь дела с оружием, - в то время, когда мне случилось оказаться в горах и встретиться с Одиночкой... Он произнес это имя с особой выразительностью, и Билл заметил, как и кузнец, и Холмотоп напряглись, внимательно слушая. Холмотоп уставился на него. - Ты сражался с Одиночкой? - с благоговейным трепетом спросил Холмотоп. - Да ведь никто никогда не выходил против Одиночки один на один. Никто! - Он искоса посмотрел На Билла. - Никогда не было никого, подобного Одиночке, Кирка-Лопата, - объяснил он. - Он горец, как и я, и его прозвали Одиночкой, потому что, хотя он сирота и у него нет родни, которая могла бы ему помочь, он вел войну с целым кланом, один, - и выиграл! Холмотоп снова повернулся к Еще-Варенья; казалось, он в чем-то его обвиняет. - Ты _н_и_к_о_г_д_а_ не мог сражаться с Одиночкой! - повторил он. Еще-Варенья с сожалением вздохнул. - По сути дела, нет, так уж получилось, - задумчиво прогудел он. - Я слышал о нем, конечно, там, в горах. Так же, как и он слышал обо мне здесь, в долине. Потом однажды мы случайно наткнулись друг на друга в предгорьях. Еще-Варенья сделал паузу, чтобы передохнуть. Плоскопалый и Холмотоп изумленно глядели на него. - Ну, продолжай. Еще-Варенья! - прогремел Плоскопалый после некоторой заминки. - Говоришь, ты встретился с ним - и вы не подрались? - Нет, так уж получилось. Нет, - сказал Еще-Варенья, пристально глядя в глаза Биллу. - Это целая история, - собственно, именно это привело меня сюда сегодня утром, чтобы поговорить с Киркой-Лопатой. Я хорошо помню эту историю, и она начала мучить меня - странные события, которые удержали двух здоровяков от драки, хотя они были к ней готовы и едва и дождались! 9 - Ты имеешь в виду... - Холмотоп уставился на Еще-Варенья. - Несмотря на то что вы оба оказались в одном и том же месте и горели желанием вступить в схватку, случилось нечто, что этому помешало? - В общем, да. Случилось несколько вещей... - сказал Еще-Варенья, задумчиво потирая нос. - То место, где мы с Одиночкой наткнулись друг на друга, называлось Глинистый Брод... - Знаю. День хорошей ходьбы отсюда, - поспешно заметил Холмотоп. - Да, я догадываюсь, что ты об этом знаешь, Почтальон, - сказал Еще-Варенья. - Так вот, кегли мы оба одновременно оказались там, там шло какое-то празднество - забыл, какое именно. Но когда тамошний народ увидел, что Одиночка и я наконец-то встретились, они попросили нас отложить нашу схватку на следующий день, чтобы они могли сообщить всем своим друзьям и родственникам и те пришли бы посмотреть. Что ж, мы не могли поступить невежливо и сказать "нет"... Но о чем это я? Еще-Варенья внезапно смолк на середине фразы и снова пристально посмотрел на Плоскопалого и Холмотопа. - Болтаю тут неизвестно о чем, старый пустомеля, - сказал Еще-Варенья, - нет, чтобы подумать, что вы пришли сюда обсудить важное дело с Киркой-Лопатой. Что ж, я вас больше не задерживаю. Я приберегу свою историю на другой день. - Нет у нас никаких дел. То есть никаких, которые не могли бы подождать, - быстро перебил его кузнец. - Рассказывай дальше свою историю. Я никогда ее раньше не слышал. - Что ж, может быть, я действительно должен рассказать всем, что тогда случилось, - задумчиво произнес Еще-Варенья. - Хотя, по-моему, я пришел сюда рассказать эту историю Кирке-Лопате, она интереснее будет ему, чем у нас в горах. Я просто хотел сказать... о чем я говорил? - Жители Глинистого Брода попросили тебя и Одиночку отложить поединок до следующего дня, - напомнил Холмотоп. - А, да... так вот, как я уже сказал, произошло несколько вещей, из-за которых каш поединок не состоялся. - Еще-Варенья обвел всех взглядом, как-то странно еще раз задержав его на лице Билла. - Можно сказать, по одной на каждого из нас. Видите ли, раз уж нам приходилось все равно ждать до завтра, не было причин, чтобы не принять участия в вечеринке накануне ночью. Так что народ Глинистого Брода устроил нам восторженный прием. В общем, вскоре мы с Одиночкой вышли прогуляться, и у нас появилась возможность спокойно поговорить. Вы же знаете, как это бывает, когда встречаешь кого-нибудь, с кем есть о чем поболтать... Еще-Варенья посмотрел на Плоскопалого и Холмотопа. Кузнец и Почтальон кивнули со всей серьезностью посвященных профессионалов каждый в своем деле. - Мы немного поговорили, - продолжал Еще-Варенья. - Даже довольно хорошо узнали друг друга. Наконец отправились отдыхать; естественно, каждый из нас думал о предстоящем назавтра поединке. - Естественно, - прогрохотал Плоскопалый. - Но потом случилось это, - сказал Еще-Варенья. Он грустно посмотрел на Холмотопа и Плоскопалого, а затем его взгляд вновь безотчетно встретился со взглядом Билла. - Что? - спросил Холмотоп. - Вы не поверите, - сказал Еще-Варенья, глядя на Билла, - что после того, как я расстался с Одиночкой - уже, конечно, была кромешная ночь - и возвращался назад на постоялый двор, я наткнулся на неизвестного, который сообщил мне, что только что умерла моя родная бабушка - здесь, в Мокром Носу! - Твоя бабушка? - начал Плоскопалый, озадаченно морща нос. - Но я думал... - Ну, конечно, - спокойно продолжал Еще-Варенья, не обращая внимания на кузнеца и не отрывая взгляда от Билла, - ни один нормальный человек не мог бы и подумать о том, чтобы добраться оттуда, где я был, сюда, в Мокрый Нос, отдать последние почести бабушке и успеть обратно к поединку на следующий день. Ни один нормальный, как я уже сказал. Но в те дни я был в чрезвычайно хорошей форме, и я не колебался ни минуты. Я отправился в путь. - Но твоя бабушка... - попытался снова начать Плоскопалый. Еще-Варенья снова спокойно прервал его. - ...как оказалось, конечно, вовсе не умерла, - сказал Еще-Варенья, все еще глядя на Билла. - Как вы знаете, она дожила до ста десяти лет. Это были сплетни, которые этот странный тип подхватил и передал дальше. И, конечно, когда он говорил мне об этом, было так темно, что я даже не знаю, как он выглядел. Я никогда не смог его найти. - Могу поспорить, ему повезло! - пробормотал Плоскопалый. - Значит, ты потратил время на дорогу домой и не успел вовремя обратно на поединок? Так, Еще-Варенья? - Не совсем, - сказал Еще-Варенья. - Как я сказал, в то время я был в великолепной форме. Как только я узнал правду, я тут же повернулся и отправился назад в предгорья. И я успел. Я вернулся в Глинистый Брод, когда только забрезжил рассвет. Но когда я добрался до двери постоялого двора, я упал без чувств. Всем было ясно, что после такого путешествия я не в состоянии драться. - Истинная правда, - сказал Холмотоп с рассудительностью опытного путешественника. - Так вот почему ты не стал драться с Одиночкой? - вставил Плоскопалый. - Ну... и да, и нет, - мягко сказал Еще-Варенья. - Видите ли, с ним тоже произошла забавная вещь, как я обнаружил после того, как проснулся. Когда Одиночка возвращался на постоялый двор прошлой ночью, после разговора со мной - я уже говорил, как тогда было темно... - Говорил, - согласился Плоскопалый. - Так вот, было темно, - сказал Еще-Варенья, - Одиночка не заметил яму, шагнул прямо в нее и вывихнул ногу. Думаю, даже сломал, хотя трудно сказать: у него были очень мускулистые ноги. Конечно, - неодобрительно добавил Еще-Варенья, бросив взгляд на Плоскопалого и Холмотопа, - никто бы не назвал Одиночку лжецом, если бы он сказал, что сломал ногу. - Ха! - проворчал Холмотоп. - Это уж точно! - И конечно, - мягко добавил Еще-Варенья, - никто бы и не подумал усомниться в _м_о_и_х_ словах, что я действительно столкнулся с кем-то в темноте и узнал ложный слух о том, что моя бабушка якобы умерла. - Пусть бы только попробовали! - прорычал Плоскопалый. - Хотел бы я это видеть! - Так или иначе, - подытожил Еще-Варенья, вновь переводя взгляд на Билла, - после случившегося ни Одиночка, ни я были не в состоянии драться. И так уж получилось, что больше мы никогда не встречались. Хотя я слышал, что он до сих пор живет где-то в горах. - Наверняка он жив, - сказал Холмотоп. - И теперь, наверное, говорит, что он изношенная старая развалина. Он - старая развалина! - Холмотоп снова что-то недоверчиво проворчал. - Не стоит делать поспешных выводов, Почтальон, - мягко перебил его Еще-Варенья. - Вы, молодые, в расцвете сил, не знаете, что это такое, когда твои кости начинают скрипеть и стонать. Что ж, некоторые могли бы, посмотрев на меня, подумать, что во мне осталась по крайней мере тень моей прежней силы. Но я вам говорю, если бы не кулинарное искусство моей дочери - а мой желудок теперь настолько слаб, что я не могу переварить ничего другого, - я бы давно уже был мертв. Вы можете и не поверить, что Одиночку подкосили его собственные годы, но старый увалень вроде меня знает лучше. Холмотоп что-то пробормотал, недостаточно громко или недостаточно скептически, чтобы это прозвучало как явный вызов утверждению хозяина гостиницы. - Ну вот, Кирка-Лопата, - грустно сказал Еще-Варенья, поворачиваясь к Биллу. - Эта моя история о том, как я имел шанс сразиться с Одиночкой и упустил его - хотя и не по своей вине, - занимала мои мысли уже много дней. Я решил, что должен рассказать ее тебе, чтобы это могло стать для тебя предостережением. Я знаю, ты с трудом можешь дождаться поединка с Костоломом, так же как и я когда-то не мог дождаться поединка с Одиночкой. Но события, о которых ты даже не предполагаешь, могут помешать самому многообещающему поединку в мире. Он тяжело вздохнул, очевидно вспоминая Глинистый Брод. - Я хотел тебя предостеречь, - продолжал он. - Может произойти что-то, что поставит под угрозу твой поединок с Костоломом. Но если так случится, тебе нужно только позвать Еще-Варенья, и он постарается сделать все, что в его немощных силах, чтобы помочь. Потому что твоя победа над Костоломом очень много для меня значит. - Много значит? - озадаченно сказал Билл. - Почему именно для тебя? - Из-за моего нежного желудка, - сказал Еще-Варенья, поглаживая себя по брюху. - О, я знаю, некоторые в Мокром Носу считают, что я поступаю вопреки традициям, не давая забрать мою дочь в Разбойничью Долину. Но если Костолом заберет ее, кто будет готовить еду бедному старому отцу? Я не могу отправиться туда вместе с ней и превратиться в разбойника, пока я жив, даже если мои старые кости выдержат все лишения. С другой стороны, если он поступит так, как хочет она, и поселится здесь, в Мокром Носу, я знаю, что мне всегда найдется место за их столом. Или, может быть, он даже захочет держать гостиницу вместе со мной. Так что, если ты вдруг окажешься в ситуации, когда тебе придется думать о том, чтобы не сражаться с Костоломом - ради него, конечно, - остановись и подумай о старом Еще-Варенья и посмотри, не на пользу ли это тебе! Он закрыл глаза, нежно похлопал себя по объемистому брюху и замолчал. Билл, окончательно сбитый с толку, уставился на него. - Ладно, Кирка-Лопата! - раздался голос кузнеца. Билл повернулся и обнаружил, что Плоскопалый склонился над ним с кожаным шнуром в громадных лапах. - Вытяни руку, - прогремел дилбианин, - и я сниму с тебя мерку для твоих маленьких меча и щита - хотя для тебя они должны быть... В голове у Билла все перемешалось задолго до того, как Еще-Варенья закончил свой рассказ. Его удивляли странные взгляды, которые бросал на него грузный дилбианин, пока рассказывал свою историю о том, как он едва не сразился с чемпионом гор, Одиночкой. Еще-Варенья явно хотел что-то ему сообщить. Но что? Билл пытался как-то связать историю о несостоявшемся поединке с тем, что говорила ему прошлым вечером Анита Лайм. Может быть, организовать селян с целью бросить вызов разбойникам было важнее, чем он думал. С другой стороны. Еще-Варенья откровенно предлагал себя в союзники. Анита советовала ему привлечь на свою сторону кузнеца. Но каким образом? Плоскопалый явно был не слишком высокого мнения о Коротышках. Кузнец вряд ли согласился бы принять в качестве лидера кого-либо, кто не производил на него впечатления, а какое впечатление мог произвести на него Билл - внешне, по крайней мере? Биллу было не сообразить, в чем он мог бы сравниться с кем-нибудь из громадных мужчин-дилбиан. Явно не в беге, и не в прыжках, и не... Размышления Билла оборвались на середине. Фрагмент полученной под гипнозом информации об уровне дилбианской науки и техники, застрявший где-то в голове, внезапно начал требовать внимания. Дилбиане, вспомнил он, никогда не слышали о полиспасте. Он повернулся к кузнецу и, воспользовавшись возникшей на долю секунды паузой в споре между ним и Холмотопом, вставил несколько слов от себя. - Так ты не слишком высоко меня ставишь? - сказал он. Внимание обоих дилбиан вновь обратилось к нему. Кузнец разразился внезапным громоподобным смехом. - Я вовсе не хочу тебя обидеть, Кирка-Лопата, - сказал он, смеясь. - Но ты же не думаешь, что я считаю тебя равным настоящему взрослому мужчине. - Что ж, нет, - отпарировал Билл, растягивая слова. - Я, честно говоря, надеялся, что ты считаешь меня чем-то лучшим, чем настоящий мужчина - такой, как ты, например! Кузнец уставился на него. На какое-то мгновение Биллу показалось, что его слова оказались чересчур дерзкими и оскорбительными, что, впрочем, как сообщалось в гипноинформации, считалось обычным в разговорах между дилбианами. Затем тишину нарушил Холмотоп, в свою очередь разразившись громким торжествующим хохотом. - Хо, хо, хо! - прорычал Холмотоп, нанося кузнецу могучий шлепок между лопаток. - Как тебе это нравится? Я же тебе говорил! А ты думал, он такой же нежный и слабый, как какое-то комнатное животное! Хлопок по спине, который, вероятно, расколол бы Билла надвое, вместе со словами Холмотопа, похоже, вывел кузнеца из столбняка, в который повергли его слова Билла. - Ты? - недоверчиво сказал он. - Лучше меня? - Что ж, нам вовсе незачем драться, чтобы это выяснить, - сказал Билл со всем безразличием, какое только был в состоянии изобразить. - Я полагаю, ты считаешь, что можешь поднять что-нибудь достаточно тяжелое? - Я? Поднять? - Хриплый голос Плоскопалого почти застрял у него в горле от изумления, смешанного с яростью. - Да я могу поднять в двадцать раз больше, чем ты, Коротышка! - Я так не думаю, - спокойно сказал Билл. - Да ты, ты... - прорычал кузнец, угрожающе сжимая громадный мохнатый кулак. Холмотоп вклинился плечом между ним и Биллом. - Ты действительно хочешь... - Плоскопалый терял дар речи. - Ты хочешь попытаться превзойти меня? На Билла внезапно нашло вдохновение, подкрепленное тем фактом, что дилбиане строго соблюдали букву закона, но весьма свободно обходились с его духом. - Конечно, - осуждающе сказал Билл, заимствуя кое-что из манеры Еще-Варенья, - я всего лишь Коротышка и у меня никогда не хватит смелости предположить, что я мог бы превзойти тебя в поднятии тяжестей. Но я мог бы это сделать, если нужно, и я готов это доказать, сдвинув с места что-нибудь, чего ты сдвинуть не сможешь! Плоскопалый снова уставился на него. - Да он попросту болен! - приглушенным голосом сказал кузнец, поворачиваясь к Холмотопу. - Несчастный парнишка окончательно ожил! - Ты так думаешь? - самодовольно спросил Холмотоп. - Давай пойдем в твою кузницу, возьмем что-нибудь потяжелее и выясним! - Э... не прямо сейчас, - поспешно сказал Билл. - Мне нужно сначала кое-что сделать. Как насчет сразу после обеда? - Меня устраивает... - сказал кузнец, качая головой и все еще как-то странно глядя на Билла, словно тот стал жертвой некоей непонятной болезни. - После обеда будет в самый раз, Кирка-Лопата. Приходи в кузницу и найдешь меня там. А теперь вытяни руку. Качая головой, он начал измерять Билла, отмечая снятые мерки узлами на шнуре. Потом, не говоря ни слова, повернулся и вышел. - Не беспокойся ни о чем, Кирка-Лопата! - ободряюще сказал Холмотоп, направляясь к дверям следом за кузнецом. - Я иду рассказать об этом всем. Надеюсь, вся деревня придет посмотреть и все, кто будет достаточно близко, чтобы добраться сюда к середине Дня. Он вышел. Дверь захлопнулась за ним, и Билл обнаружил, что остался наедине с Еще-Варенья, который, казалось, заснул на своей скамье. Он тихо повернулся и направился обратно в заднее помещение Представительства. Билл не терял времени зря - даже несмотря на предстоящее соревнование по поднятию тяжестей с кузнецом. Он сразу же направился в комнату связи, снял панель управления и приступил к проверке компонентов оборудования, одна за другой. Разборка и проверка требовали времени. Билл слегка вспотел, тянулись минуты, а маленькие кварцевые окошечки на каждом из блоков, которые он проверял, оставались, неповрежденными. Он вспотел еще больше, когда наконец проверил все и не обнаружил ни одного неисправного блока. Оставалось только одно место, куда еще имело смысл взглянуть. Как можно быстрее он вновь собрал блоки оборудования и поставил панель на место. Затем начал проверять силовой кабель на стене позади панели. Поиски направили его из комнаты в коридор и в конце концов привели в помещение в задней части Представительства, заполненное блоками питания. Кабели следовали к так называемому вечному батарейному модулю. Такой модуль вряд ли мог отказать или исчерпать запас энергии за обычное время существования проекта, подобного этому, в Мокром Носу, а судя по полученной Биллом информации, проект продолжался менее трех лет. Но когда он подошел ближе к батарейному модулю, он понял, почему не работает оборудование связи. Силовой кабель, ведший к оборудованию связи, был отсоединен от разъемов батарейного модуля. Он не был откручен или оторван. Кто-то воспользовался механическим гаечным ключом, чтобы отвернуть плотно завинченные гайки на разъемах. ...Но ни один дилбианин не знал, как пользоваться механическим гаечным ключом, даже если бы понял, для чего предназначен этот инструмент. Билл поспешно отыскал гаечный ключ на полке с инструментами в помещении, оборудованном под мастерскую. Там были не только ручные инструменты, но лазерный сварочный аппарат и программируемый универсальный токарный станок. С помощью ключа он снова подсоединил силовой кабель и побежал обратно в комнату связи. На этот раз, когда он сел перед панелью управления и включил аппаратуру, перед ним янтарным светом вспыхнула лампочка, сигнализируя о готовности. Секунду спустя из сетки громкоговорителя над головой послышался механический компьютерный голос, слегка нарушенный помехами. - Станция МРК-3. Станция МРК-3... - произнес голос. - Говорит Наблюдательный Пост 49. Повторяю, это Наблюдательный Пост 49. Принимаю ваш сигнал, станция МРК-3. Принимаю ваш сигнал. Это Представитель в селении Мокрый Нос, Дилбия? - Наблюдательный Пост 49, это станция МРК-3, - ответил Билл в микрофон, расположенный перед ним на панели. - Это Представительство в сселении Мокрый Нос, Дилбия. Но я не Представитель. Повторяю, я не Представитель. Я стажер Уильям Уолтхэм, прибыл в это Представительство только вчера. Другой здешний стажер в данный момент недоступен, а Представитель, насколько я понимаю, сейчас находится за пределами планеты ввиду необходимости оказания ему медицинской помощи из-за перелома ноги. Не могли бы вы найти его? Я бы хотел с ним поговорить. Если его не удастся найти, не могли бы вы соединить меня с вышестоящим начальством? Не могли бы вы соединить меня с Представителем или кем-либо из начальства? Прием, Наблюдательный Пост 49. - Говорит Наблюдательный Пост 49. Говорит Наблюдательный Пост 49. Ваше сообщение принято, станция МРК-3, стажер Уильям Уолтхэм. Мы можем передать ваше сообщение только на госпитальный корабль "Лаар". Повторяю, сообщение с вашего передатчика может быть передано только на корабль "Лаар". Ждите. Повторяю, ждите. Мы передаем ваш вызов на госпитальный корабль "Лаар". Голос над головой смолк. Билл откинулся на спинку кресла и стал ждать. - Станция МРК-3, селение Мокрый Нос, Дилбия, стажер Уильям Уолтхэм, говорит госпитальный корабль "Лаар", Центр Информации, ваш вызов для пациента Лейфа Гринтри принят. Говорит госпитальный корабль "Лаар"... - Фраза повторилась несколько раз. Затем голос продолжил: - Вы слушаете, Уильям Уолтхэм на станции МРК-3? - Говорит стажер Уильям Уолтхэм со станции МРК-3, - ответил Билл. - Слышу вас хорошо, госпитальный корабль "Лаар", Центр Информации. Продолжайте. - Говорит компьютер Центра Информации госпитального корабля "Лаар". Отвечаю за пациента Лейфа Гринтри. - Могу я поговорить с самим мистером Гринтри? - спросил Билл. Последовала более длительная, чем обычно, пауза, прежде чем компьютер ответил снова. - Пациент Гринтри, - объявил он, - в настоящее время не может говорить. Повторяю, пациент не может говорить. Вы можете говорить с компьютером, который в настоящий момент обращается к вам. - Но мне необходимо поговорить с ним, - запротестовал Билл. - Если я не могу поговорить с ним лично, не могли бы вы передать мой вызов вышестоящему начальнику? - Пациент Гринтри не может говорить, - повторил голос после обычной паузы. - Я не уполномочен передавать ваш вызов кому-либо еще. Вы можете говорить с компьютером, который в настоящий момент обращается к вам. - Слушай, ты, компьютер! - в отчаянии сказал Билл. - Послушай меня. Это срочно. _С_р_о_ч_н_о_! _М_э_й_д_э_й_! _С_р_о_ч_н_о_! Отклонись от своей нормальной программы и немедленно соедини меня с моим ближайшим начальником. Если ты не можешь соединить меня с моим ближайшим начальником, соедини меня с любым другим человеком на борту госпитального корабля! Повторяю, это срочно! Отклонись от обычной программы! Снова последовала пауза дольше обычной. Затем вновь ответил голос компьютера: - Отказ. Сожалею, но ответ отрицательный. Это военный корабль. Я не могу отклониться от программы без распоряжения уполномоченного на то лица. Вы не обладаете такими полномочиями. Следовательно, я не могу отклониться от программы. Я не могу позволить вам говорить с пациентом Гринтри. Если вы желаете, я могу сообщить вам последние данные о состоянии пациента Гринтри. Это все. Стиснув зубы, Билл уставился на передатчик. Как и любого стажера, его учили пользоваться подобного рода аппаратурой. Но ему, естественно, пока не сообщили о местных кодах и процедурах привилегированного доступа. В обычных обстоятельствах эту информацию он должен был получить от самого Представителя. Он оказался в положении человека, который снимает телефонную трубку и обнаруживает, что соединен с автоответчиком, тупо повторяющим одно и то же записанное сообщение. - Ладно, - наконец устало сказал он. - Скажи мне, как себя чувствует Представитель Гринтри и как скоро он он сможет снова приступить к исполнению своих обязанностей. Он подождал ответа. - Состояние пациента Гринтри оценивается как хорошее, - сказала машина. - Период его госпитализации остается неопределенным. У меня нет информации о том, когда он сможет вернуться к исполнению своих обязанностей. Это вся информация, которую я могу сообщить вам об этом пациенте. - Принято, - мрачно сказал Билл. - Конец связи. - Конец связи, станция МРК-3, - ответил громкоговоритель. Наступила тишина. Механическим движением Билл протянул руку и, выключив питание передатчика, остался сидеть, тупо глядя на погасшие лампочки. Подозрение, впервые возникшее у него вчера, когда, прибыв в селение, он обнаружил пустое Представительство, теперь подтвердилось и приобрело практическую определенность. Что-то на Дилбии пошло не так, в особенности в ближайших окрестностях селения Мокрый Нос; по этой причине он оказался в весьма затруднительном положении, причем во многих отношениях. Если бы у него было время тщательно проверить аппаратуру связи сразу же по прибытии, он бы никогда не покинул Представительство, не разобравшись предварительно в ситуации и не ввязываясь в местные дела. Силовой кабель, отсоединенный руками либо гемноида, либо человека, держал его в неведении о том, что фактически он находится в изоляции - достаточно долго для того, чтобы вляпаться в историю. Как теперь выяснилось, он был отрезан от какой-либо помощи извне, отрезан даже от своего непосредственного начальника, Гринтри, и ему угрожал не только хорошо обученный и опытный вражеский агент, но и перспектива поединка, означавшего столь же неизбежную смерть, как если бы он шагнул вниз с одной из отвесных скал, окружавших Разбойничью Долину. Одно можно было сказать с определенностью. Каковы бы ни были другие цели тех, кто спланировал эту ситуацию, его собственная смерть была частью общего плана. Если бы он остался в живых и мог рассказать о том, что с ним случилось, это разрушило бы тщательно составленные планы. Возможно, была запланирована и смерть Аниты, по той же самой причине. Он, в сущности, стоял перед лицом неизбежной смерти, в ситуации, в которой были замешаны неизвестные инопланетяне, на планете, к условиям которой он не был подготовлен; и он был предоставлен самому себе, наедине с инструментами и аппаратурой. Начиная с этого момента, он должен был спасать свою жизнь всеми возможными способами и без какой-либо помощи из-за пределов планеты. ...Что практически означало отказ от любых правил. 10 Билл не долго сидел в задумчивости перед панелью передатчика. Бросив взгляд на часы, он обнаружил, что осталось меньше четырех часов до обеда, а именно после обеда он обещал победить деревенского кузнеца. Самое время было заняться делом. Он встал с кресла перед панелью и направился в заднее помещение Представительства, где находился батарейный модуль, надеясь, что найдет там то, что ему нужно. С одной из необходимых ему вещей у Билла проблем не было. Он нашел среди сельскохозяйственных орудий моток веревки толовой в четверть дюйма, отмерил и отрезал кусок в сорок футов. Затем он начал искать вторую вещь, относительно которой был уверен, что найти ее не удастся. Так оно и оказалось. То, что он искал, было ни больше ни меньше как готовым к употреблению полиспастом. В течение сорока минут он не нашел ничего подобного и понял, что больше не может тратить время на поиски. Придется сделать полиспаст самому. Это было не так сложно, как могло показаться, если знать как теоретические, так и практические основы столь простого механизма. Еще раньше, когда он вошел в полутемный склад, где пахло пластиковыми обертками и картонными коробками, он заметил полуавтоматический токарный станок и множество инструментов, лежавших на полках и висевших на стенах. Он поискал металлические заготовки, но тщетно. Нужно воспользоваться чем-то иным. Стены Представительства, как и стены большинства дилбианских строений, были сделаны из тяжелых бревен. Взяв механическую пилу, Билл отнес ее к двери в задней стене здания и, открыв дверь, отпилил четырехфутовый кусок бревна в дверном проеме. Бревно Билл разрезал на токарном станке на четыре части, примерно по одному футу в длину и по футу в диаметре. Затем он отложил куски дерева в сторону и повернулся к экрану программирования станка. Взяв световое перо, начал набрасывать на экране чертежи блоков, которые он хотел сделать. Детали приобрели достаточно точные очертания во всех трех измерениях, и программный блок станка считал их с экрана. Под экраном загорелась красная лампочка, подсвечивая черные буквы слова "готово". Билл нажал клавишу воспроизведения, и перед ним на экране появились полные и скорректированные трехмерные чертежи деталей полиспаста. Станок теперь был готов к работе. Билл заложил в него один за другим куски дерева и через пятнадцать минут получил двенадцать обработанных деревянных деталей, из которых собрал два отдельных блока. Первый блок состоял из двух двойных шкивов, соединенных вместе, или четырех подвижных шкивов. Это был неподвижный блок, с тормозом и фиксатором, а также с большим деревянным крюком наверху. Второй блок, подвижный, состоял из трех шкивов. Два блока, соединенные вместе тросом, давали в распоряжение Билла полиспаст с подъемной силой в семь раз большей, чем сила, приложенная к тросу. Плоскопалый, который был несколько крупнее большинства дилбиан, весил, как подсчитал Билл, примерно в пять раз больше, чем он. Иначе говоря, деревенский кузнец, вероятно, мог поднять примерно свой собственный вес в девятьсот фунтов. Однако полиспаст, который соорудил Билл, давал ему семикратное преимущество. Таким образом, если он сможет приложить к тросу усилие, равное весу его собственного тела в сто шестьдесят пять фунтов, он сможет поднять груз в полтонны с лишним. Билл удовлетворенно посмотрел на творение своих рук. Он взглянул на часы. Стрелки, настроенные на дилбианское время, показывали примерно полчаса до полудня. Внезапно он вспомнил, что не завтракал и не ужинал накануне, если не считать дилбианской еды, которую он, давясь, проглотил в Долине Разбойников. Он помнил, что видел хорошо оборудованную кухню, когда обследовал Представительство. Он оставил полиспаст на верстаке и открыл дверь в коридор, ведущий в жилую часть здания. В коридоре было темно, но ему показалось, что он заметил какое-то движение за дверью, когда она открылась перед ним. Но это было все, что он успел увидеть. Мгновение спустя на его затылок обрушился сокрушительный удар, и он провалился в рассыпавшуюся искрами темноту. Когда он снова открыл глаза, сначала ему показалось, что он все еще спит в своей кровати в Представительстве. Затем он начал ощущать головную боль, она постепенно нарастала, пока не заполнила весь его череп, а следом за этим почувствовал неприятный вкус в носу и во рту, словно надышался какого-то наркотического газа. Он осторожно открыл глаза и обнаружил, что сидит на лесной полянке, на берегу ручья шириной в пятнадцать-двадцать футов. Поляна была окружена невысокими зарослями, за которыми прятались стволы деревьев. Билл заморгал. Перед ним на земле сидел, скрестив ноги, словно огромный Будда в пышных одеждах, Мюла-ай. Видя, что его узнали, гемноид издал характерный булькающий звук. - Добро пожаловать обратно в мир живых, э... Кирка-Лопата, - приветливо сказал Мюла-ай. - Я уже начал беспокоиться, придешь ли ты когда-либо в себя. - Что это значит - стукнул меня по голове, притащил сюда... - начал было Билл, но звук его собственного голоса и работа мускулов его челюсти настолько заполнили его череп головной болью, что он вынужден был замолчать. - Я? - удивленно переспросил Мюла-ай елейным голосом, удобно сложив руки на закутанном в ткань животе. - Как ты мог подозревать меня в подобном? Даю тебе честное слово, что я просто гулял в лесу и нашел тебя здесь, связанного. - Связанного?.. - начал Билл, слишком потрясенный этими словами, чтобы обращать внимание на приступ боли, вновь охвативший весь череп от попытки заговорить. Он осознал, что у него связаны запястья за стволом дерева, на которое он опирается спиной. - Ты так просто не отделаешься! - набросился он на Мюла-ая. - Ты прекрасно знаешь, что ни один дилбианин не способен ни на что подобное. Ты нарушаешь договор между людьми и гемноидами на Дилбии. Твои собственные начальники сдерут с тебя за это шкуру! - Продолжай, мой юный друг, - пробулькал Мюла-ай. - Насколько я знаю, мои начальники достаточно рассудительны. А где свидетели, которые могли бы назвать меня лжецом? Я гулял в лесу, случайно увидел тебя здесь и сел подождать, пока ты придешь в себя. - Если это правда, - сказал Билл, полностью игнорируя головную боль, - как насчет того, чтобы развязать мне руки и освободить меня? - Ну, я не знаю, могу ли я? - задумчиво сказал Мюла-ай. - Это похоже на вмешательство в местные дела, что категорически запрещено, как ты сам отметил, соглашением между людьми и гемноидами. Насколько я знаю, тебя схватили во время совершения какого-то преступления, и жители привязали тебя здесь, пока тебя не доставят обратно и не предадут их суду. - Он покачал головой. - Нет, нет, мой дорогой Кирка-Лопата. Я не могу взять на себя такую ответственность и развязать тебя, как бы мне этого ни хотелось. - После таких заявлений тебе так просто не отделаться! - взорвался Билл. - Ты... Он увидел явное удовольствие на круглом лице напротив него и тут же замолчал. Наградой ему была легкая тень разочарования, омрачившая улыбку, с которой Мюла-ай созерцал его до сих пор. - Ладно, - сказал Билл холодно, как только мог. - Позабавились, и хватит. Теперь, я полагаю, ты расскажешь мне, что все это значит. Ты хочешь заключить со мной какую-то сделку, а твоя идея похитить меня и привязать здесь должна с самого начала поставить меня в невыгодное положение? Так? Мюла-ай снова издал кудахчущий звук и потер свои большие руки. - Очень хорошо, - сказал он. - Очень, очень хорошо, мой юный Кирка-Лопата! Будь у тебя еще немного подготовки и опыта, ты бы мог быть неплохим тайным агентом - для человека, разумеется. Конечно, это последнее, чего хотелось бы в данном случае твоему начальству, - кто-нибудь с подготовкой и опытом. Самое последнее! Он опять закудахтал. - Прекрати! - ровным голосом сказал Билл. - Я уже сказал, позабавились, и хватит. Кончай ходить вокруг да около и выкладывай прямо, что хотел сказать. Я не собираюсь перед тобой пресмыкаться лишь для того, чтобы доставить тебе удовольствие. Мюла-ай покачал головой, и улыбка улетучилась с его лица. - У тебя действительно нет никакой информации, верно, Кирка-Лопата? - сказал он. - Все, что ты знаешь о моей расе, - лишь сплетни, которые циркулируют среди людей, наслушавшихся сказок о гемноидах. Ты думаешь, что мое пребывание здесь, на Дилбии, позволяет мне отдаваться особому искусству моего народа, которое вы, люди, считаете проявлением вкуса к преднамеренной жестокости? Честно говоря, меня вполне удовлетворяет твоя реакция, когда она граничит с _с_а_н_о_й_, нашим великим искусством. Но не здесь об этом говорить. - Действительно? - с иронией сказал Билл. - Действительно, - крайне серьезно произнес Мюла-ай, - это _т_а_к_. Проведу параллель с твоим человеческим опытом. Вы, люди, обладаете реакцией под названием _э_м_п_а_т_и_я_ - эмоциональной способностью влезть в чужую шкуру и ощутить самому то, что чувствует другой. У нас, гемноидов, такого нет. Но наша _с_а_н_а_ - аналогичная реакция, хотя вы, люди, могли бы счесть ее прямо противоположной. _С_а_н_а_, как и эмпатия, устанавливает особые отношения между двумя индивидуумами. Как и ваша эмпатия, она требует больших усилий от пребывающего в ней индивидуума. - Но в данный момент, я полагаю, ты в ней не пребываешь? - Твой скептицизм, - ровно сказал Мюла-ай, - свидетельствует о закрытости твоего разума. Вы, люди, не слишком легко входите в состояние эмпатии, так же и мы не можем войти в _с_а_н_у_ с легкостью или случайно. Я не мог бы рассматривать тебя как субъект _с_а_н_ы_ на основе нашего случайного знакомства больше, чем ты мог бы находиться в состоянии эмпатии, скажем, с Костоломом иди с любым из дилбиан, на основе своего нынешнего знакомства с ними. Билл уставился на гемноида. Мюла-ай явно был откровенен с ним настолько, насколько мог, в его собственном понимании. Аргументы гемноида были убедительны. Но именно в этот момент у Билла внутри сработал некий сигнал тревоги, заставивший усомниться кое в чем из того, что только что сказал Мюла-ай. - Так что, как ты понимаешь, - продолжал Мюла-ай, - по этому поводу ты можешь не беспокоиться. Точно так же, - Мюла-ай снова коротко прокудахтал, - ты можешь оставить идею о том, что я притащил тебя сюда, чтобы заключить с тобой какую-то сделку. Дорогой мой юноша, ты не из тех, с кем заключают сделки. Ты лишь пешка в игре, которая ведется здесь, на Дилбии, и притом пешка, не осознающая этого. Он замолчал и с лучезарной улыбкой посмотрел на Билла. - Понятно, - сказал Билл, лихорадочно пытаясь сообразить, что же было не так в объяснениях Мюла-ая. Ему хотелось услышать больше от гемноида. - Значит, ты полагаешь, я должен был спросить, зачем я здесь? Что ж, считай, что я спросил. - Но ты же этого не сделал, сам знаешь, - прокудахтал Мюла-ай, глядя вверх на кудрявые облака, плывущие в голубом небе над вершинами деревьев, окружавших поляну. - Ладно! - сказал Билл. - Зачем мои начальники послали меня сюда, по твоему мнению? - Ясное дело, - Мюла-ай снова перевел взгляд с облаков на Билла, - чтобы тебя прикончил Костолом во время поединка, для чего же еще! Билл уставился на него. Но Мюла-ай не желал продолжать разговор без особого приглашения. - В самом деле? - наконец сказал Билл. - И ты думаешь, я в это поверю? - Поверишь. Придется поверить... - пробормотал Мюла-ай, все еще наблюдая за лицом Билла. - Как только хорошенько подумаешь и поймешь, что ты здесь один, без связи со своим руководством. Да, я про все это знаю. И ты обречен на поединок, о котором я упоминал. Тебе не кажется, что это довольно странное совпадение - Представителя нет на планете из-за сломанной ноги именно тогда, когда ты оказался здесь, а твоя юная помощница оказалась, так сказать, невольной гостьей Разбойничьей Долины? Тебе не кажется странным, что ты оказался почти в том же положении, что и другой молодой человек, которого дилбиане называли Пол-Пинты и которому пришлось драться с местным чемпионом в другом селении? Давай, давай, Кирка-Лопата; наверняка тебе хватит ума, чтобы сопоставить эти факты! Действительно... Билл невольно ощутил отчетливый холодок в груди. Против фактов нечего возразить - и это те самые факты, с которыми он столкнулся, когда утром сел перед консолью передатчика. Их невозможно перепроверить: существует ли официальный заговор, в соответствии с которым Билл должен был погибнуть? Но тем не менее факты таковы, и... - Почему? - спросил Билл, как бы про себя. - Зачем им это нужно? Это не имеет никакого смысла! - Имеет, имеет, Кирка-Лопата, - сказал Мюла-ай. - Между Представителем Гринтри и мной возникла - как я это называю - патовая ситуация. - Мюла-ай снова тихо закудахтал, использовав то же самое слово, которое использовала Анита в разговоре с Биллом прошлой ночью. - Вы, люди, не сможете получить никакой выгоды от этого проекта в Мокром Носу. Местные фермеры не примут вашей помощи, а разбойники под предводительством Костолома лишь развлекаются, глядя на все это, - с моей скромной помощью. Он лучезарно улыбнулся Биллу. - Самое лучшее, что могло бы предпринять ваше руководство, - продолжал он, - это закрыть этот неудачно спланированный проект, пока не стало еще хуже. Но как это сделать, не потеряв лица как перед дилбианами, так и на межпланетном уровне? Это равносильно признанию, что мы, гемноиды, выиграли раунд здесь, в Мокром Носу. Ответ, естественно, заключается в том, чтобы закрыть проект, но сначала найти для этого подходящий повод. А что может быть наиболее подходящим поводом? Он замолчал и снова лучезарно улыбнулся Биллу. - Ладно, - мрачно сказал Билл. - Я спрошу. Что? - То, что в проекте участвовал неподготовленный юнец, который, к несчастью, - не по своей вине, но из-за злополучного стечения обстоятельств, - до того запутался в отношениях с местным населением, что в конце концов ввязался в поединок и погиб от лап местного чемпиона, Костолома. Мюла-ай сделал паузу и закудахтал с таким усердием, что вся его тяжелая туша затряслась. - Сколь прекрасна была бы такая ситуация! - сказал он. - Во-первых, это потребовало бы от людей временно закрыть проект и отозвать свой персонал - проект никогда не был бы возобновлен, и они бы не вернулись. Во-вторых, они бы сохранили свое лицо перед дилбианами, поскольку, хотя их глупый юнец и погиб, он все же проявил боевой дух, необходимый для схватки с Костоломом, и потому репутации Коротышек, проявляющих личное мужество в иных мирах, ничто не угрожает. Билл уставился на него. - Ты, похоже, абсолютно уверен, что я обречен на проигрыш, - сказал он, хотя в груди у него снова возник холодный комок. - Однако ведь Пол-Пинты не проиграл. Мюла-ай невозмутимо закудахтал. - Если быть до конца честным, Кирка-Лопата, - сказал он, - этой вашей маленькой хитрости мы не смогли до сих пор понять. Но мы не сомневаемся - и ты тоже можешь не сомневаться, - что эта победа была достигнута не только усилиями одного из вас - маленьких созданий, якобы превзошедшего дилбианина. Собственно, это наше мнение вряд ли нуждается в подтверждении. Я спрашиваю тебя - можешь ты представить себе человека, который мог бы одержать подобную победу, не обладая невидимым, неэтичным преимуществом? Билл такого представить не мог. Холодок в его груди усилился. - Нет, нет... - Мюла-ай покачал головой. - Сама мысль о человеке, выигравшем честную схватку с дилбианином, смешна. Но не беспокойся, маленький Кирка-Лопата. Я собираюсь спасти тебя от твоих бессердечных начальников, так же как и от Костолома. Билл уставился на него. - Ты?.. - начал он, но вовремя успел скрыть свои эмоции. - Непременно, - сказал Мюла-ай, мягко поднимаясь на ноги и прислушиваясь к звукам, доносившимся из леса позади него. - А вот, если я не ошибаюсь, идут те, кто нам в этом поможет. Успокойся, Костолом тебя не убьет. - Да? - Билл старался говорить хладнокровно и безразлично, как только мог. В этот момент он тоже услышал звук тяжелых шагов приближающихся дилбиан. - Да, - сказал Мюла-ай, - вместо этого ты проиграешь свой поединок и свою жизнь самому слабому и дряхлому дилбианину в окрестностях. Пусть твои начальники попытаются после этого сохранить лицо, следуя твоему идиотскому заявлению, что ты лучший воин на мили вокруг! Он повернулся в сторону от Билла. В этот момент на поляну ввалились две дилбианки и худой, трясущийся дилбианин, настолько старый, что у него кое-где вылезли волосы на шкуре. Одна дилбианка была невысокой и полной и выглядела удивительно знакомо, а вторая, помоложе, довольно стройная и высокая, ростом почти со старца. Они остановились, окинули взглядом поляну и увидели Билла. - Вот он! - сказал старик, удовлетворенно хихикнув, пронзительным (для дилбианина) голосом. - Прямо там, где нужно! - Он весело потер лапы. - Передаю тебя в хорошие руки, Кирка-Лопата, - промурлыкал Мюла-ай. Подмигнув и кивнув на только что пришедших дилбиан, но не сказав им ни слова, он мягко скользнул в окружавшие поляну заросли и исчез. 11 - Ладно, Кирка-Лопата, - сказал старик-дилбианин, когда все трое подошли к Биллу, - ты готов предстать перед судом, а? Ты готов принять приговор Старейшины?.. Его прервало фырканье высокой, молодо выглядевшей дилбианки. Он сердито повернулся к ней. - Ну что тебе еще, Совершенно Очаровательная? - крикнул он. - У меня ведь есть внуки, верно? У меня не меньше прав быть Старейшиной, чем у любого другого! - Слава Богу, - ответила Совершенно Очаровательная, презрительно фыркнув, - по крайней мере, я не одна из них! - Совершенно Очаровательная, - строго сказала вторая дилбианка голосом, который Билл внезапно вспомнил по эпизоду на ферме Жестяного Уха, - оставь-ка Папашу Скрипа в покое! Он здесь для того, чтобы исполнить что следует, вот и все. Если ты и дальше будешь ему мешать, он никогда не сможет этого сделать! Папаша Скрип разразился издевательским смехом. - Верно, Штучка-или-Две! - хихикнул он. - Скажи-ка этой молодой нахалке пару ласковых! Давай, давай! А то она, понимаешь, считает, что раз она такая симпатичная, то всегда выйдет сухой из воды! Что ж, с молодыми наглецами такой номер, может быть, и пройдет, но не с Папашей Скрипом. И, судя по тому, как идут дела, с Костоломом это, во всяком случае, не слишком-то сработало! Последнее, что я слышал, - насмешливо добавил он, - он все еще волочится за Красоткой! - Вот как! - воскликнула Совершенно Очаровательная, яростно разворачиваясь в сторону старика, который благоразумно спрятался за коренастой фигурой Штучки-или-Две. - Некоторые, - бросила Совершенно Очаровательная, - могут говорить все что угодно! А некоторые другие это повторяют! Но это ничего не меняет. Это я всегда сильнее всех нравилась Костолому. Она подняла голову и изогнула шею, удовлетворенно разглядывая себя. - В конце концов, - продолжала она спокойнее, - это я Совершенно Очаровательная. Все всегда так говорили. Разве можно себе представить, что такой высокий, могучий мужчина, как Костолом, захочет такую маленькую толстушку вроде Красотки? Да, конечно, она умеет готовить, я этого не отрицаю. Я считаю, что каждому следует отдавать должное. Но в жизни все-таки есть нечто притягательнее еды. - Сейчас это не имеет никакого значения, Совершенно Очаровательная! - огрызнулась старшая дилбианка. - Мы здесь не для того, чтобы обсуждать Костолома. Мы здесь для того, чтобы разделаться с этим Коротышкой. Учтите, вы оба: то, что здесь происходит, - древний и почетный обычай нашей деревни. Мы не собираемся помешать этому Коротышке помочь Красотке получить Костолома только для того, чтобы доставить тебе удовольствие, Совершенно Очаровательная! - Эй, хватит вам! - вмешался Папаша Скрип, весь дрожа от переполнявшего его рвения. - Пустите меня к нему, ладно? Я с ним разберусь! Я решу, что с ним делать! Папаша Скрип приблизился к Биллу и склонился над ним так, что его дыхание пошевелило волосы на макушке Билла. Билл задержал дыхание, ибо у Папаши Скрипа ужасно пахло изо рта. - Эй ты, Коротышка! Кирка-Лопата! - обратился к нему Папаша Скрип. - В чем дело? - спросил Билл, отворачивая лицо. К его облегчению, старик-дилбианин выпрямился, отодвинув вонючую морду на терпимое расстояние. - На свое имя он отзывается, все в порядке, - прокомментировал Папаша Скрип двум дилбианкам. - Это решает вопрос о том, кто он. - Почему бы нам не найти камень и не стукнуть его по голове? - предложила Совершенно Очаровательная приятным голосом. - Давай дальше! - поторопила Штучка-или-Две Папашу Скрипа. Папаша Скрип сглотнул комок в горле и подчинился. - Эй ты, Кирка-Лопата, - сказал он, - ты пришел сюда, чтобы помочь Грязным Зубам и Хитрому Учителю разрушить наш старый почтенный образ жизни. Мы позволили тебе это, и ты решил, что можешь поступать как вздумается. Разве ты не встал на сторону Красотки против такого прекрасного молодца, как Костолом, подговорив девочку обсудить с ее будущим мужем, где он хочет, чтобы она жила? Разве ты не вмешался в дела, которые никак тебя не касались? И кроме того, разве ты не предложил нашему деревенскому кузнецу состязаться в поднятии тяжестей сегодня днем? - Конечно, предложил! - отпарировал Билл. - И я как раз собирался отправиться в его кузницу... - Это не имеет никакого значения! - прервала его Штучка-или-Две. - Продолжай, Папаша Скрип. - Я сейчас найду камень, и тогда мы сможем заткнуть ему рот, - весело сказала Совершенно Очаровательная, роясь в высокой траве. - Конечно, ты вызвал его на состязание! - сказал Папаша Скрип. - А потом ты сбежал в лес и спрятался, чтобы тебе не пришлось встречаться с ним - я имею в виду Плоскопалого, - и таким образом оскорбил честь нашей деревни. - Эй! - крикнул Билл. - Что значит "сбежал"? Ты что, не видишь, что у меня связаны руки? - Чепуха! Продолжай, - сказала Штучка-или-Две, увидев, что Папаша Скрип опять сбит с толку. - Но его руки... - неуверенно начал Папаша Скрип, поворачиваясь к Штучке-или-Две. - Чепуха, говорю я тебе! - отпарировала Штучка-или-Две. - Ты ведь не можешь видеть его руки с того места, где стоишь, верно? Таким образом, это только его слова, не так ли? Ты же не собираешься верить словам аморального типа, который считает, что наши молодые женщины могут начать рассказывать своим будущим мужьям, как им поступать, и что делать, и где они собираются жить после замужества? Ведь не собираешься? - Конечно, нет, - сказал Папаша Скрип. Он выпрямился, расправил плечи и снова обратился к Биллу с достаточно важным видом: - Исполняющий обязанности Старейшины - то есть я - считает тебя виновным во всех проступках. В соответствии с этим он приговаривает тебя - исполняющий обязанности Старейшины, то есть я - к отрубанию головы и к оставлению твоего тела в здании Представительства в назидание следующему Коротышке, который придет сюда после тебя. Он оставил важный тон речи и вернулся к своей обычной манере. - Я положил топоры в лесу, недалеко отсюда. Сейчас пойду принесу. Папаша Скрип повернулся в сторону зарослей, но тут появилась Совершенно Очаровательная с камнем размером с небольшую дыню. - Стукни его этим по голове, - радушно предложила она, - тогда он не сможет больше... - Нет! - огрызнулась Штучка-или-Две. - Папаша Скрип собирается зарубить его, а никто не поверит, что это был честный поединок, если мы получим мертвого Коротышку с большой шишкой на голове... - Подождите! - закричал Билл, которому отчаяние придало сил. - Вы что, все с ума посходили? Вы не можете просто так меня убить... - Почему же, вполне можем, Кирка-Лопата, - перебил его Папаша Скрип, пошатываясь под грузом двух тяжелых дилбианских топоров, массивных, с треугольными лезвиями, сделанными из серого местного железа. - И это не значит, что у тебя нет никаких шансов. Как исполняющий обязанности Старейшины, я даю тебе шанс побороться за свою жизнь, вместо того чтобы просто зарубить тебя на месте. Я возьму один топор, а ты можешь взять другой. Держи! Он бросил топор перед Биллом, и его рукоять ударилась о землю в шести дюймах от его ног. - Что ты имеешь в виду? - крикнул Билл. - Я же тебе сказал, я связан! Ты что, не видишь, что у меня связаны руки... - Что значит - связаны? - спросила Штучка-или-Две. Взглянув на старшую дилбианку, Билл обнаружил, что ее глаза крепко зажмурены. - _Я_ не вижу никаких веревок на его руках. А ты, Совершенно Очаровательная? - Я тоже! - воскликнула Совершенно Очаровательная, закрывая глаза. - Знаешь, что я думаю? Я думаю, что Коротышка испугался. Он просто испугался - вот почему он не берет топор. - Ладно, Кирка-Лопата! - прогудел Папаша Скрип, исполняя нечто вроде неумелого воинственного танца со своим топором. - Испугался меня, а? Давай, выходи, как подобает мужчине! Свидетели не видят никаких веревок на твоих руках... - Он поспешно зажмурился. - И я тоже! Бери топор, если тебе достанет смелости сразиться со мной, или я сам начну рубить тебя на куски. Это твой последний шанс, Кирка-Лопата... Однако в этот самый момент его прервал голос, раздавшийся над ними, словно удар грома: - Что вы делаете с моим Коротышкой? На мгновение трое дилбиан застыли как вкопанные. Потом они резко развернулись в направлении голоса, и между ними образовалось достаточно пространства, чтобы Билл мог видеть. На поляну сквозь заросли ввалилась еще одна дилбианка, пониже Совершенно Очаровательной и Штучки-или-Две. Сначала он никак не мог сообразить, кто это, хотя голос, только что громоподобно прозвучавший в его ушах, показался ему явно знакомым. Он вдруг понял, что, кажется, приобрел союзника, если не спасителя, а в данный момент это было важнее всего. Затем Штучка-или-Две невольно пришла ему на помощь. - Красотка! - вырвалось глухое ворчание из горла старшей дилбианки. - Она самая! - рявкнула в ответ Красотка, приближаясь, и остановилась в пятнадцати футах от остальных. Она не уперла руки в бока, но у Билла сложилось сильное впечатление, что, если бы это было свойственно дилбианам, она наверняка бы это сделала. - Что вы делаете с моим Коротышкой? - Ее взгляд, казалось, был готов испепелить всех троих, но остановился на Папаше Скрипе. - Что _т_ы_ с ним делаешь? - Эй, послушай, - запротестовал Папаша Скрип с ощутимой дрожью в голосе, явно контрастировавшей с той энергией, которую он проявлял несколько мгновений назад. - Что вы делали с Киркой-Лопатой? - Не твое дело! - огрызнулась Штучка-или-Две. - Кирка-Лопата! - развала Красотка. - Что они с тобой делали? - Они, кажется, собирались предать меня суду или что-то в этом роде, - крикнул в ответ Билл, удивляясь тому, как мог в свое время, впервые увидев Красотку, сомневаться, из-за чего она так понравилась разбойнику. Сейчас она выглядела для него чудом. Единственным, кто мог бы показаться ему еще большим чудом, был Лейф Гринтри, с шиной на сломанной ноге, если нужно, но с пистолетом в руке. - Этот Старейшина... Он попытался показать головой в сторону Папаши Скрипа, но ни этот жест, ни окончание фразы уже не были нужны. - Старейшина! - крикнула Красотка, снова испепеляя Папашу Скрипа взглядом. - _Т_ы_ - Старейшина? - Она презрительно рассмеялась. - Славный, скрипучий Старейшина! Ты же носа от пивной кружки с утра до вечера не поднимаешь! Тоже мне, Старейшина! Погоди, я скажу моему отцу! Я скажу Еще-Варенья, что ты изображаешь из себя Старейшину... - Нет! - в отчаянии воскликнул Папаша Скрип. - Красотка, ты же не поступишь так со стариком? Ты не расскажешь своему отцу об этой маленькой безобидной шутке? Ты не... - В таком случае лучше убирайся отсюда, и чем быстрее, тем лучше, - зловеще сказала Красотка. - Ухожу, ухожу... Папаша Скрип не стал терять времени даром. Он поспешно проковылял через поляну и скрылся в зарослях еще до того, как произнес "ухожу" во второй раз. Красотка перевела взгляд на двух дилбианок. Однако те не собирались реагировать так же, как Папаша Скрип. - К твоему сведению, Красотка, - мрачно сказала Штучка-или-Две, - можешь говорить об этом своему отцу каждый день и два раза по воскресеньям, и это ничего для меня не значит! - Однако что будет значить для тебя, - спокойно ответила Красотка, - когда мой отец расскажет всей деревне, как вы выставили их на посмешище, подговорив бедного Папашу Скрипа вести себя так, словно он из тех, кого они могли бы выбрать в Старейшины? Ты не думаешь, что это может тебе несколько повредить? - Что... - Штучка-или-Две внезапно замолчала. Она поколебалась. - Да они никогда не поверят в подобное. Никогда в жизни! Тем не менее, отметил Билл, голос ее звучал уже далеко не с тем воодушевлением, что прежде. - На поверят? - переспросила Красотка с невинным интересом. - Даже если Еще-Варенья расскажет им, что видел это своими собственными глазами? - Видел? - Штучка-или-Две нервно окинула взглядом безмолвные заросли, окружавшие поляну. Ее голос стал жестким. - Еще-Варенья не может солгать целой деревне. Он не способен на такое! - Даже если я откажусь готовить ему еду, пока он этого не сделает? - все тем же невинным тоном спросила Красотка. - Конечно, Штучка-Или-Две, ты намного старше меня и знаешь лучше. Но я думаю, что, если я действительно скажу моему отцу, что больше не буду готовить для него, он, не колеблясь, расскажет всем о том, что видел собственными глазами здесь, на поляне. Штучка-или-Две сердито взглянула на молодую дилбианку. Но мгновение спустя ее напряженность, казалось, начала ослабевать. Она что-то раздраженно проворчала, но сдвинулась с места. Высоко подняв голову, она широким шагом пересекла поляну и скрылась в зарослях. Билл слышал ее удаляющиеся шаги. Он снова посмотрел на Красотку, которая теперь стояла лицом к Совершенно Очаровательной, единственной из трех заговорщиков оставшейся на поляне. - Ты тоже можешь идти, - сказала Красотка весьма неприятным голосом. - О, - беспечно ответила Совершенно Очаровательная, - все знают, какая я послушная девушка и поступаю как велят старшие, - Штучка-или-Две и Папаша Скрип сказали мне, и я пришла сюда. - Сейчас никто не говорит тебе, что делать, - сказала Красотка. - О, не знаю, - повторила Совершенно Очаровательная, с отсутствующим видом глядя на те же плывущие над головой белые облака, что недавно интересовали Мюла-ая, - но в то же время не забывая искоса поглядывать на Красотку. - Сначала мне сказали, чтобы я посмотрела, не освободился ли Кирка-Лопата и не сбежал ли. Больше они ничего не говорили. Они просто ушли. Может быть, они собирались вернуться позже. Или, может быть, они решили, что я останусь здесь и посторожу Коротышку для них. Я в самом деле не знаю, что еще я могла сделать, - сказала Совершенно Очаровательная, беспомощно отводя наконец взгляд от облаков и переводя его на Красотку, - кроме как оставаться здесь и следить, чтобы никто не трогал этого Коротышку. Пока Совершенно Очаровательная говорила, Красотка медленно перемещалась вперед. Когда она оказалась на расстоянии вытянутой руки от нее, та уклонилась вправо. Совершенно Очаровательная говорила и поворачивалась к Красотке лицом. Они кружили, словно пара борцов, а после того, как Совершенно Очаровательная замолчала, продолжали кружиться в тишине в течение долгих секунд. Билл зачарованно глядел на них со связанными за стволом дерева руками. Совершенно Очаровательная, хотя и высокая по-женски, вряд ли смогла бы достать макушкой до плеча Холмотопу, а Красотка была на полторы головы ниже своей соперницы. Каждая существенно превосходила весом и мускулами борцов-профессионалов, и, похоже, решать спор они готовы были только силой. Их когти мало чем отличались от медвежьих, а зубы куда больше напоминали клыки гризли, чем человеческие. Так что Билл испытывал непреодолимое желание оказаться по другую сторону дерева, к которому был привязан. Дилбианки некоторое время кружили, пригнув плечи, выставив головы и полусогнув руки в локтях, и вдруг Совершенно Очаровательная нарушила напряженную тишину мелодичным смехом. - Так ты полагаешь, это забавно? - весело спросила Красотка, не прекращая движения и не отказываясь от своих намерений. - Это? Вовсе необязательно, - ответила Совершенно Очаровательная столь же весело, но точно так же не отказываясь от своих намерений. - Я только что представила себе, сколь ничтожной ты должна выглядеть в глазах Костолома. - О, я не думаю, что он считает меня ничтожной, - спокойно ответила Красотка. - Может быть, и ты не сочтешь меня таковой. И она, в свою очередь, весело рассмеялась. Они продолжали кружить почти на расстоянии вытянутой руки друг от друга. - Но, - заметила Совершенно Очаровательная, - быть ничтожной худо, а представь себе, как ты будешь выглядеть с оторванным ухом! Билл убедился, насколько выше и тяжелее Красотки была Совершенно Очаровательная. До сих пор сторонний наблюдатель, он представил, что произойдет, если Совершенно Очаровательная выйдет победителем в предстоящей схватке. - Но я намерена сохранить оба моих уха, - сладким голосом говорила Красотка. - Я надеюсь, что оба моих уха будут со мной еще много лет после сегодняшнего дня, - извини, я имею в виду, после того, как ты потеряешь свои зубы. Знаешь, я часто слышала, как мой отец и другие мужчины говорили о том, как забавно выглядит женщина с выбитыми зубами. - О да, конечно! - коротко возразила та. Очевидно, в соревновании, кто первый выйдет из себя, Совершенно Очаровательная начала ломаться. - Если ты только попытаешься дотронуться до моих зубов, ты пожалеешь! В это время, покрывшись холодным потом, Билл впервые всерьез попытался освободить руки от веревки. Он был связан туго, но обнаружил, что толщина веревки в сравнении с размером его запястий такова, что позволяет освободить правую руку. Очевидно, Мюла-ай не учел малости человеческого запястья в сравнении с запястьем гемноида. Ему удалось наполовину освободить правую руку от пут, но дальше она застряла. Билл в отчаянии глянул на середину поляны, где две дилбианки продолжали кружить друг возле друга и обмениваться оскорблениями. Их раздражение рвалось наружу, выражаясь в непереводимых дилбианских эпитетах. - С_н_и_г_! - шипела Совершенно Очаровательная на Красотку. - П_и_л_ф_! - ворчала в ответ Красотка на Совершенно Очаровательную. Внезапно где-то далеко в лесу послышался звук, который мог принести спасение. Это был зычный крик Холмотопа. - Кирка-Лопата! Кирка-Лопата, где ты? - Здесь! - заорал Билл так громко, как только позволяли его легкие и горло. - Здесь! Я здесь! - Слышу тебя! - раздалось в ответ. - Продолжай кричать, Кирка-Лопата, и я сейчас буду рядом! Только продолжай кричать! Билл открыл рот, но прежде, чем он успел издать хоть какой-либо звук, его крик потерял всякий смысл. Обмен оскорблениями между Красоткой и Совершенно Очаровательной достиг апогея. С воплями, напоминавшими ссору из старинного кинофильма между, по крайней мере, полудюжиной землевладельцев и таким же количеством скотоводов, Красотка и Совершенно Очаровательная сошлись в схватке в центре поляны. 12 Билл сжался в комок возле дерева, к которому был привязан. Ему ничего не оставалось, кроме как наблюдать за происходящим. Происходящее, однако, обернулось великолепным зрелищем. Но не сразу. Сначала Билл ничего не видел, кроме клубка мохнатых тел, лап, сверкающих когтей и зубов, катавшегося туда-сюда по земле - и время от времени угрожающе двигавшегося в его сторону. Затем этот клубок скатился с берега ручья, бежавшего через поляну, и плюхнулся в воду в то же мгновение он распался на две части. Красотка и Совершенно Очаровательная, не теряя времени зря, выбрались на берег и вновь схватились друг с другом. Очевидно, во время первого раунда Красотка была слишком возбуждена, чтобы воспользоваться своими знаниями из области борьбы. Теперь же, несколько остыв после купания в ручье, она начала демонстрировать все - свое мастерство, чтобы компенсировать разницу в размерах между ней и Совершенно Очаровательной. На глазах у изумленного Билла Красотка провела прием как бы из дзюдо - удар под ребро, затем предплечьем в челюсть, коленом в живот и, наконец, бросок через плечо, от которого Совершенно Очаровательная перевернулась в воздухе и с глухим ударом, от которого содрогнулась земля, грохнулась спиной о траву. Именно в этот момент из зарослей выскочил Холмотоп и случайно налетел прямо на Красотку. Красотка, то ли ослепленная яростью, то ли приняв Холмотопа за кого-то из союзников Совершенно Очаровательной, заключила Почтальона в объятия и попыталась проделать с ним точно такой же бросок через плечо. Однако на этот раз результат оказался не столь успешным. Красотка была достаточно опытной, и желания ей было не занимать, но в лице Холмотопа она получила неравного противника. Она оказалась примерно в таком же положении, как женщина в пять футов ростом, пытающаяся бросить наземь мужчину ростом в шесть с половиной футов. Теоретически все было великолепно, но на практике вес и рост предполагаемой жертвы сыграли свою роль. Красотке удалось оторвать одну из длинных лап Холмотопа от земли и вывести его из равновесия. Однако Холмотоп оперся о землю другой лапой, чтобы не упасть, и секундой позже более или менее вежливо освободился из ее объятий и держал ее за бицепсы на расстоянии собственных вытянутых лап и мордой от себя. На этом вопрос мог бы быть исчерпан. Красотка не в состоянии была причинить какой-либо вред зубами, когтями или лапами. Но ее ярость к этому времени стала так велика, что она буквально взлетела в воздух, пытаясь освободиться, и Холмотопу пришлось опрокинуть ее на землю и сесть на нее верхом, прижав ее лапы так, чтобы она не могла до него дотянуться. Билл ошеломленно продолжал смотреть. Красотка, истратив все средства нападения, прибегла к помощи языка. Она говорила Холмотопу, что она сделает с ним, как только он ее отпустит. Это интересовало и Билла. Холмотоп в данный момент лишил Красотку возможности двигаться - все это очень даже хорошо. Но рано или поздно ему придется ее отпустить - и что тогда? - Мой отец... Костолом... руки-ноги поотрывают... - предупреждала Красотка долговязого Почтальона. Билл не видел возможности для последнего выйти из крайне неприятного положения, сохранив в целости жизнь и шкуру. Но он не учел, что эмоциональная реакция дилбианина способна приспосабливаться к обстоятельствам. Холмотоп спокойно подождал, пока Красотка сделает паузу, чтобы набрать в грудь воздуха, а затем сказал, похоже, то, что и следовало сказать. - Я искренне прошу прощения, что прервал вашу великолепную схватку, - добродушно заметил он. - У кого такая девушка, как ты, могла научиться так здорово драться? Последовало долгое молчание Красотки. Затем она обрела дар речи. - Еще-Варенья, - сказала она спокойнее и явно польщенно. - Не помнишь? Мой отец был чемпионом Нижних Земель по борьбе. - Что ж, тогда все понятно, - сказал Холмотоп, позволяя ей встать. Красотка поспешно вскочила на ноги. - Где она? - На ее лице появилось разочарование. - Сбежала... Билл тоже окинул взглядом поляну. Факт не подлежал сомнению: Совершенно Очаровательная исчезла. - Ну что ж, - философски произнесла Красотка. - Она все равно где-то рядом. Я могу поймать ее в любое время, когда только захочу. Она и Холмотоп повернулись и посмотрели на Билла. - Как насчет того, чтобы развязать меня? - спросил Билл. - Само собой, - сказал Холмотоп. Он обошел вокруг дерева, к которому был привязан Билл, и начал освобождать его запястья от веревок. Билл терпеливо переносил боль, пока толстые пальцы Холмотопа неуклюжими рывками освобождали его руки от пут. Как только он встал на ноги, тут же спросил: - Как вы меня нашли? - Ну, я не знаю, как он тебя нашел, - слегка фыркнув, сказала Красотка, - но Штучка-или-Две и Совершенно Очаровательная весь день болтали, и я почувствовала, что что-то затевается. Когда они и Папаша Скрип отправились в лес, вместо того чтобы присоединиться ко всем остальным у кузницы, я пошла следом. На несколько минут я их потеряла в лесу, а потом пошарила вокруг - и нашла их, с тобой вместе. - Значит, вот как все было, - сказал Холмотоп, любуясь ею с высоты своего роста. - Твой старик, Еще-Варенья, неожиданно подошел ко мне, когда я ждал у кузницы. "Хочу с тобой поговорить, Почтальон, - сказал он мне и отвел меня за сарай. - Ты не видел мою дочь?" - спросил он у меня. "Нет, - сказал я. - Почему я должен был ее видеть?" - "Потому что все немного странно, - задумчиво сказал Еще-Варенья. - Я только что видел, как Совершенно Очаровательная и Штучка-или-Две вместе с Папашей Скрипом ушли в лес, а моя дочь следом за ними. Естественно, я не придал этому особого значения, хотя наступило время приготовить что-нибудь горяченькое, чтобы ублажить мой нежный желудок, а Красотки могло не оказаться поблизости..." - И он по своему обыкновению погладил себя по брюху. - "Это действительно странно, особенно если учесть, что к этому времени Кирка-Лопата уже должен был появиться у кузницы". Что ж, - сказал Холмотоп, многозначительно глядя на Билла, - мне тоже казалось, что тебе время появиться там. Так что я спросил его, где он видел Красотку и остальных и в какую сторону они все пошли. Затем я отправился в Представительство, но тебя там не было. Я пошел в лес и, подумав, решил, что не будет ничего страшного, если я попробую позвать тебя по имени и посмотрю, не ответишь ли ты. Что ж, - закончил Холмотоп, - ты ответил. И вот я здесь. - Понятно, - сказал Билл. - Интересно, как это получилось, что Еще-Варенья все видел? Красотка и Холмотоп уставились на Билла, озадаченно наморщив носы. - Будем считать, что просто так получилось, Кирка-Лопата, - сказал Холмотоп. - Понятно, - снова сказал Билл. В его голове возникло множество вопросов, на которые он хотел бы получить ответ у Красотки и Холмотопа - в особенности у Холмотопа. Но он вспомнил, что еще не закончил свои дела в деревне. - Отвези меня лучше обратно в своем седле, - сказал он Холмотопу. - Я уже на добрых три часа опоздал к кузнице. Холмотоп в ужасе уставился на него, так же как и Красотка. Наступила тишина. - Что ты, Кирка-Лопата, - наконец сказал Холмотоп, - тебе сейчас туда нельзя! Билл уставился на него: - Почему нельзя? - Почему? Да потому что... нельзя! - потрясенно сказал Холмотоп. - Тебя же вся деревня поднимет на смех, если ты сейчас там появишься, Кирка-Лопата. Ну сам подумай - ты пришел, организовал соревнования по поднятию тяжестей, а потом не явился в положенное время. - Но я же не виноват, что меня там не было, - сказал Билл. Он коротко рассказал, как гемноид стукнул его по голове, отнес в лес и связал. Однако, к его удивлению, когда он закончил, настроение Красотки и Холмотопа отнюдь не улучшилось. Холмотоп медленно покачал головой. - Я должен был предполагать нечто подобное, - тягостно произнес Холмотоп. - Но это ничего не меняет, Кирка-Лопата. Я не сомневаюсь, что у тебя была вполне уважительная причина не явиться на место вовремя, но суть в том, что ты туда не явился. Откуда народ может знать, что ты не сбежал и не придумал в оправдание всю эту историю? Я тебе верю, поскольку немножко знаком с вами, Коротышками. Но эти мокроносцы тебе не поверят. Они решат, что ты, вероятно, знал, что не сможешь победить Плоскопалого, и потому не пришел. - Что ж, я намерен победить его сейчас, - сказал Билл. Но Холмотоп снова покачал головой. - Ты не понимаешь, Кирка-Лопата, - сказал он. - Плоскопалый не собирается вновь подставлять свою шею, соглашаясь снова состязаться с тобой. Один раз он уже согласился, а ты не пришел - да, я знаю, что это не твоя вина. Но он подумает - предположим, он согласится соревноваться снова, а ты опять не придешь, или притворишься больным, или еще что-нибудь? Если подобное произойдет два раза подряд, все будут смеяться над ним из-за того, что он позволил себя одурачить. Холмотоп опять покачал головой. - Нет, на твоем месте я бы не возвращался в деревню прямо сейчас, Кирка-Лопата, - сказал он. - Лучше будет, если ты останешься несколько дней здесь, в лесу. Я пойду и принесу твои щит и меч, которые должен сделать кузнец, - это его работа, и он от нее не откажется. Затем, когда ты получишь свое оружие, ты сможешь отправиться на поединок с Костоломом, а после того, как выиграешь, может быть, тебе позволят вернуться в Мокрый Нос, не катаясь по земле от хохота. - Значит, - мрачно заметил Билл, - Брюхо-Бочка сумел-таки выставить меня на посмешище перед деревней? То, что ты меня спас, никак не помогло, верно? И у Почтальона, и у Красотки был смущенный вид. Однако Красотка быстро перешла в атаку. - Почему бы тебе немного не подумать? - спросила она. - Вас, Коротышек, все считают такими хитрыми и трусливыми! Хитрый Учитель считался таким умным, когда думал о разных вещах и крутился среди народа; но где он теперь, когда _О_н_а_ так в нем нуждается? Его здесь нет! Вместо него здесь ты, Кирка-Лопата. Так почему же ты что-нибудь не придумаешь? Я знаю почему! Потому что ты Коротышка-мужчина. _О_н_а_ бы что-нибудь придумала, если бы _О_н_а_ была здесь. Я знаю, что _О_н_а_ бы придумала. О_н_а_... Продолжающееся настойчивое повторение слова "Она" вряд ли было способно поправить настроение Билла, нервы которого были и так порядком издерганы всем случившимся. Единственная мысль, не покидавшая его, была о том, что скорее пальмы зацветут на леднике Уэддела в Антарктиде, на Земле, чем он позволит какому-либо стечению событий удержать его за пределами Мокрого Носа. Он грубо прервал Красотку. - Ладно, - бросил он. - Я кое о чем подумал. А теперь давайте вернемся в деревню. 13 Холмотоп все еще колебался. - Ты уверен, что знаешь, что делаешь, Кирка-Лопата? - спросил он. - Как я уже сказал, Плоскопалый не будет сейчас с тобой состязаться... - Это он так думает! - сказал Билл. Холмотоп внезапно оживился. - Ты хочешь сказать, что придумал способ его победить? - радостно спросил он. - Что же ты сразу не сказал? - Он повернулся к Красотке: - Как тебе это нравится? Тебе и твоим женщинам-Коротышкам? Красотка презрительно фыркнула. - О, конечно, - сказала она. - _О_н_а_ бы об этом сразу подумала. - Полезай в седло, Кирка-Лопата, - сказал Холмотоп, игнорируя ее слова и подставляя спину Биллу. - И пошли. Билл взобрался на спину Холмотопа с помощью ремней дилбианской упряжи и устроился поудобнее. Все трое направились через лес обратно к деревне. Пока они шли, головы встречавшихся на улице дилбиан поворачивались им вслед, и ушей Билла начали достигать комментарии, грубые и не очень. Он держался за ремни упряжи Холмотопа, глядя прямо перед собой. Билл заметил, что Красотка и Холмотоп не испытывали особой радости, хотя сами и не были мишенью насмешек и свиста. Холмотоп раза два что-то проворчал себе под нос. Красотка остановилась и развернулась вполоборота назад, словно намереваясь задать насмешникам хорошую трепку. Билл заметил, что Еще-Варенья нигде не было видно. Однако, когда они наконец прошли по улице, словно через строй, и добрались до владений кузнеца, Плоскопалый не обратил на них никакого внимания. Он старательно избегал взгляда Билла и что-то проворчал в ответ на приветствие Холмотопа. - Ну ладно, - сказал Билл настолько весело, как только мог, в ухо Холмотопу. - Я здесь сойду. Плоскопалый был занят работой, яростно колотя по куску раскаленного докрасна железа. Холмотоп сел на скамью, а Красотка встала рядом с Холмотопом. В непосредственной близости от навеса начала собираться толпа. Толпа стояла и смотрела, молча, но с широкими ухмылками и явно ожидая худшего. Билл снова ощутил внутри холодок, подобный тому, который ощущал в присутствии Мюла-ая. Однако он улыбнулся и повернулся к толпе спиной, стараясь казаться как можно более безразличным. - Так, значит, - громко сказал он Холмотопу, не обращая внимания на кузнеца, который перестал стучать и бросил раскаленный кусок кованого железа в темную и грязную бочку с водой, стоявшую у стены кузницы, - это и есть мастерская Плоскопалого? - Именно так, Кирка-Лопата, - ответил Холмотоп. Билл не задавал больше вопросов и начал прохаживаться между грудами дерева и железа, сваленных под навесом, останавливаясь, чтобы потрогать сломанный подсвечник или провести пальцем по лезвию сломанного меча. Плоскопалый, отложив в сторону кусок железа, который он обрабатывал, поднял то, что, видимо, было сломанным обручем для бочки, и стал внимательно разглядывать. - Здесь куча интересного, - громко комментировал Билл, изучая балки навеса над головой. Это были действительно очень прочные балки из бревен на высоте двенадцати футов с лишним, вне пределов его досягаемости, если только не забраться на штабель пяти- и шестифутовых бревен толщиной в фут - очевидно, дров, - которые были сложены неподалеку. Он придвинулся поближе к поленьям и начал внимательнее их рассматривать. Потом повернулся к Красотке и, наклонив ее голову примерно до уровня своего собственного рта, что-то тихо прошептал ей на ухо. Красотка вышла наружу сквозь толпу, сопровождаемая любопытными взглядами, и скрылась в дверях Представительства. За ней продолжали бы следить, если бы Билл снова не заговорил и не привлек к себе внимание. - Да, - задумчиво сказал он, глядя на бревна. - Это позор, что я не смог прийти сюда вовремя, чтобы посостязаться с кузнецом в поднятии тяжестей. - Точно, позор! - послышался голос из толпы, вызвав хор басовитого смеха. - Да, действительно позор, - продолжал Билл, не обращая внимания на реакцию толпы и кивая в сторону Холмотопа. - Это было бы достойное зрелище. Он посмотрел на Плоскопалого, который с мрачным видом сунул сломанные концы обруча в раскаленные угли и угрюмо раздувал меха. - Да... - продолжал Билл, проводя пальцем по одному из бревен и пытаясь оценить его вес. Оно было около пяти футов в длину и на вид могло весить примерно фунтов сто. Бревна под ним были такого же размера и, соответственно, веса. - Уговор есть уговор. Если опоздал, то все. Надеюсь, Плоскопалый не обидится, если я предположу, что он мог бы состязаться со мной прямо сейчас, раз я уже упустил один свой шанс. - Так ты ничем не рискуешь, Коротышка! - прогудел чей-то голос из наблюдающей толпы, и последовал новый взрыв смеха. - Нет, - задумчиво сказал Билл. - Могут подумать, что я снова смошенничаю. Так что, полагаю, мне здесь больше нечего делать... Он замолчал, когда сквозь толпу с сосредоточенным видом протолкалась Красотка, с висевшим на плече полиспастом, который сделал Билл. При виде ее в толпе послышался гул голосов, но она не обращала на это никакого внимания. Она подошла к Биллу и сбросила полиспаст ему в руки. - Держи! - сказала Красотка. Она отошла в сторону и села на скамью рядом с Холмотопом с таким видом, будто совершила нечто выдающееся, ставя все на свои места. Толпа с интересом уставилась на Билла и полиспаст. Даже Плоскопалый, склонившийся над горном, исподтишка бросил взгляд в сторону Билла. - С другой стороны, - продолжал Билл словно про себя, но достаточно громко, чтобы слышали все окружающие, - почему бы мне просто не поднять что-нибудь, а потом оставить лежать на месте; может быть, Плоскопалый потом заметит, а может быть, и нет. С этими словами в лучшем стиле Еще-Варенья он взобрался на небольшую груду бревен и перебросил конец веревки, прикрепленной к полиспасту, через балку, а затем проверил, легко ли она скользит. Балка, которая сама представляла собой гладкий круглый отрезок бревна, полностью очищенного от коры, позволяла веревке скользить вокруг нее почти так же свободно, словно она тоже была блоком. Билл спустился вниз, взял веревку за нижний конец и накинул петлю на пять бревен. Он подвинул веревку к их середине и туго завязал ее, так что нижний блок полиспаста находился примерно в шести дюймах над узлом. Затем он закрепил верхнюю часть полиспаста с помощью отдельной веревки на перекладине и еще раз перебросил через балку длинный, рабочий, конец веревки, проходивший через шкивы полиспаста. Толпа успокоилась и заинтересованно следила за его манипуляциями. Краем глаза Билл видел Плоскопалого, тоже следившего за ним. - Ну что ж, - сказал он, когда все было закончено, - посмотрим, смогу ли я поднять эти пять деревяшек. Он как следует ухватился за веревку и начал тянуть. Веревка со скрипом сдвинулась с места. Деревянные блоки полиспаста жалобно застонали. Веревка рывком дернулась в его руках, но сначала, казалось, пять бревен даже не сдвинулись с места. - Тяни сильнее, Коротышка! - послышался возглас из толпы, за которым снова последовал взрыв смеха, но затем смех внезапно оборвался, ибо все вдруг увидели, как связанные вместе бревна зашевелились, и оказалось, что они уже приподнялись на долю дюйма. Билл, задыхаясь, еще приналег на веревку, и пять бревен повисли в воздухе над поленницей. Из толпы послышался изумленный и одобрительный ропот. Оставив бревна висеть в воздухе, удерживаемые тормозом полиспаста, который не давал веревке двигаться в обратном направлении, Билл вытер руки и подошел к Холмотопу. Зрители замолчали. - Как ты считаешь, Холмотоп, - беззаботно сказал Билл, - сможет Плоскопалый это поднять? Холмотоп задумчиво посмотрел на связку из пяти бревен. - Да, - наконец сказал он, - должен сказать, я думаю, сможет, Кирка-Лопата. - Ладно, добавлю пару бревен, - сказал Билл. Он подошел к поленнице и опустил связку вниз. Затем развязал удерживавшую бревна веревку, водрузил сверху еще одно, затянул петлю и с помощью полиспаста начал поднимать потяжелевший груз. Он снова подошел к Холмотопу. - Что ты думаешь теперь, Холмотоп? - спросил он. - Плоскопалый сможет поднять столько? Билл старался говорить весело, но ему было несколько не по себе от осознания, что Плоскопалый стоит в полудюжине футов позади и все слышит. Однако близость кузнеца, казалось, вовсе не беспокоила Холмотопа. Он еще раз тщательно изучил связку бревен. - Если хочешь знать мое мнение, Кирка-Лопата, - наконец рассудительно сказал он, - я думаю, что кузнец сможет поднять столько и еще, скажем, два бревна. - Как, по-твоему, он сможет поднять столько и еще три бревна? - спросил Билл. Холмотоп задумался. - Ну, - наконец протянул он, - должен сказать, что я так не думаю. - Предположим, я добавлю сюда еще четыре бревна, - сказал Билл. - Ты уверен, что он не сможет их поднять? - Конечно, уверен, - быстро сказал Холмотоп. - Что ж, тогда я добавлю эти четыре бревна, - сказал Билл. Он вернулся к поленнице и так и сделал. Когда он ухватился за веревку, перекинутую через балку к полиспасту, и навалился на нее всем своим весом, сначала его охватила неуверенность в своих силах. На другом конце было свыше полутонны груза. Полиспаст мог поднять такой груз, но вопрос в том, сможет ли это сделать он, Билл? Во-первых, добавленный вес делал трение между веревкой и балкой, через которую она была перекинута, весьма существенным фактором. После первых усилий Биллу показалось, что груз не сдвинется с места. Потом Билл вспомнил ярость, которая охватила его в лесу, куда уволок его Мюла-ай. Он стиснул зубы, изо всех сил вцепился в веревку - и потянул. В течение томительно долгой секунды ничего не происходило. Затем веревка подалась, сначала немного, затем чуть больше. Вскоре он смог перехватить веревку, и она начала медленно, но верно двигаться. Однако он все еще не считал состязание выигранным, пока внезапный вздох толпы позади него не сказал ему, что связка из десяти бревен наконец повисла в воздухе над поленницей. Он с облегчением отпустил веревку и обернулся. Между грузом, который он только что поднял, и грудой бревен четко просматривалось свободное пространство. - Ну вот, - спокойно сказал Билл. - Полагаю, мне в конце концов удалось чуть-чуть их приподнять. Он вытер ладони, повернулся и отпустил тормоз полиспаста. Груз с грохотом снова опустился на верхушку поленницы. Билл незаметно поставил тормоз на место, повернув большим пальцем специально предусмотренный для этого рычажок. Затем подошел к скамье, где все еще сидел Холмотоп. - Ну что ж, - сказал Билл, - полагаю, мы с тобой спокойно можем отправляться обратно в Представительство. Я хотел показать, что бы я мог сделать, будь у меня такое желание. Но я вовсе не рассчитываю на то, что Плоскопалый тоже пойдет и попробует поднять тот же самый груз. Так что я просто оставлю его здесь, а мы пойдем... Холмотоп поднялся на ноги, и Билл уже направился было в сторону Представительства, когда сердитое ворчание за спиной заставило его остановиться. - Одну минуту, Кирка-Лопата! - прорычал кузнец. Он шагнул к веревке, все еще свисавшей с противоположной стороны балки, к которой был подвешен полиспаст, и крепко ухватился за нее своими громадными мохнатыми лапами. Затем, без всякого предупреждения, он навалился на веревку всем своим весом. Резко натянувшаяся веревка зазвенела как струна, и Билл не на шутку встревожился. Веревка, которую он подобрал, вполне соответствовала тому грузу, который он только что поднял, - иначе бы она оборвалась. Однако он знал, что веревка, которая не рвется под постоянным натяжением, может лопнуть от резкого рывка. Какое-то мгновение, слыша басовитое гудение натянувшейся веревки, Билл был уверен, что именно это произошло с ней в громадных лапах Плоскопалого. Но потом он увидел, что веревка выдержала. Несмотря на героическое напряжение могучих мускулов под черной шкурой Плоскопалого и жалобный скрип полиспаста, груз не двигался с места. Веревка теперь натянулась так, что напоминала прямой железный стержень. Тело кузнеца содрогалось от неимоверных усилий. Но бежали секунды, и становилось очевидным, что поднять груз ему не удастся. Из толпы послышался короткий, язвительный смешок. Со скоростью, казавшейся невероятной для столь крупного существа, Плоскопалый внезапно отпустил веревку, развернулся и, сделав три больших шага в толпу, секунду спустя появился снова, таща за шею и за лапу дилбианина поменьше. Выбравшись на свободное пространство, кузнец встряхнул его, словно терьер крысу. - Хочешь попробовать, Толстогубый? Вместе с одним из своих приятелей - хочешь попробовать поднять это? - прорычал Плоскопалый. Он отпустил Толстогубого, и тот, пошатываясь, с трудом удержал равновесие. Однако, облизнув губы, бросил взгляд на веревку и повернулся к толпе, выкрикнув чье-то имя. В ответ на его зов из толпы вышел другой дилбианин примерно такого же роста. Ухмыльнувшись, они вместе навалились на веревку. Но, несмотря на все их усилия, тормоз полиспаста удерживал веревку. Если Билл тянул за веревку, свободно проходившую по шкивам, то они, как и Плоскопалый, пытались преодолеть вес не только бревен, но и самого полиспаста. Попытки оказались безуспешными. Потребовалась помощь третьего дилбианина, чтобы связка бревен наконец со скрипом поднялась в воздух. По толпе пробежал изумленный ропот. Зрители уставились на Билла каким-то странным взглядом. - Ну что, Кузнец? - спросил Холмотоп с явным торжеством в голосе. - Полагаю, все ясно? - Не совсем, Почтальон! - ответил кузнец. Он подошел к горну и взял с небольшого стола рядом с ним довольно длинный острый нож. Подойдя к связке бревен и отодвинув в сторону троих, пытавшихся ее поднять, он обрезал веревку над полиспастом и под ним, отшвырнул его в сторону и снова привязал обрезанный конец непосредственно к веревке, связывавшей бревна вместе. Затем он отступил назад и повернулся к Биллу. - Отлично, Кирка-Лопата, - зловеще сказал он. - Посмотрим, как ты теперь это поднимешь. Билл не двинулся с места. Ему показалось, что его сердце перестало биться. - Зачем? - спросил он. - Я скажу тебе зачем! - сказал Плоскопалый. Он наклонился, поднял полиспаст могучей лапой и сунул его под нос Биллу. - Ты что думаешь, профессионал вроде меня, видя нечто подобное прямо у себя под носом, мог не понять, в чем дело? Ты смог поднять эти бревна лишь потому, что пользовался _э_т_и_м_! Вот этой самой штуковиной! - Он яростно потряс ею перед самым лицом Билла. - Не знаю, как ты сделал так, что она работала у тебя, но не работала у меня, - но именно так тебе удалось поднять эти бревна! - Ты прав, - спокойно сказал Билл, чувствуя, как пот стекает ему за воротник. - Эй! - встревоженно крикнул Холмотоп. - Кирка-Лопата, ты же не хочешь сказать... - Пусть он сначала ответит мне, - угрожающе прорычал кузнец. Глаза на его мохнатой морде внезапно покраснели и налились кровью. - Я сказал, - отчетливо проговорил Билл, - что это правда. Как вы все знаете, - он повернулся к толпе дилбиан, стоявших вокруг сарая, - моя главная задача здесь - научить вас всех пользоваться орудиями, которые мы, Коротышки, привезли вам для того, чтобы, прилагая меньше усилий, вы могли бы выращивать больший урожай. Так вот, я решил продемонстрировать вам пример того, что может делать одна из наших штуковин. Он показал на полиспаст, который все еще держал кузнец. - Вот одна из них, - сказал он, - и вы только что видели, как легко с ее помощью удалось поднять эти бревна. Разве вам не хотелось бы иметь нечто подобное... - Хватит! - угрожающе прорычал Плоскопалый. - Не пытайся увильнуть, Кирка-Лопата! Ты вызвался на состязание по поднятию тяжестей. Ты заявил, что сможешь победить меня. Но когда дошло до дела, ты воспользовался этой штукой. Ты _с_м_о_ш_е_н_н_и_ч_а_л_! Эти слова громко прозвучали в теплом полуденном воздухе. Со стороны окружавшей их толпы не доносилось ни звука. Билл знал, что подобное обвинение считалось у дилбиан самым тяжким. Это была старая история - насчет противоречия между духом и буквой закона. Не меньшую силу, чем закон, имели устные договоренности и личные обещания. Билл придумал полиспаст как вполне разумный способ выполнить явно невыполнимое обещание. Но по словам Плоскопалого выходило, что Билл обещал одно, а сделал совсем другое. Для дилбиан это была существенная разница. То, чего намеревался добиться Билл, было с его точки зрения разумным и потому достойным похвалы. То, в чем обвинял его Плоскопалый, было проклятием с точки зрения любого дилбианина. Дилбианскую культуру цементировало абсолютное послушание букве закона. Это было единственное, чему крестьяне, разбойники, обитатели Нижних и Верхних Земель следовали инстинктивно. Даже Холмотоп не стал бы на сторону Билла, если бы все согласились с тем, в чем обвинил его кузнец. Наказанием за _м_о_ш_е_н_н_и_ч_е_с_т_в_о_ была смерть. Толпа вокруг кузницы молчала, ожидая ответа Билла. 14 Билл про себя поблагодарил судьбу за вдохновение, снизошедшее на него ранее, когда он пытался бросить вызов кузнецу. Это вдохновение должно теперь помочь ему выпутаться из переплета, в котором он оказался, - твердо сказал он себе. Но несмотря на подобную твердость намерений, он почувствовал, как его желудок ухнул куда-то вниз, пока он смотрел на мрачные мохнатые физиономии. Он заставил себя говорить как можно более безразлично и изобразил на лице беззаботную улыбку. - Ну, я бы этого не сказал, - спокойно произнес Билл. Он повернулся и посмотрел на толпу. - Где Еще-Варенья? - При чем здесь Еще-Варенья? - прорычал за его спиной Плоскопалый. - Притом, что он присутствовал здесь при нашем с тобой разговоре, - не оборачиваясь, ответил Билл. - Он мой свидетель. Где Еще-Варенья? - Иду! - прогудел голос откуда-то сзади из толпы. Мгновение спустя Еще-Варенья расчистил путь через передние ряды и присоединился к Биллу и остальным под навесом. - Ну, Кирка-Лопата, - сказал он. - Ты меня звал? - Да, - ответил Билл. - Ты был сегодня утром в Представительстве и, может быть, слышал нашу беседу с Плоскопалым. Мне интересно, не мог бы ты вспомнить, что именно я говорил насчет того, зачем я хочу встретиться с ним в полдень? Я говорил, что намерен победить его в поднятии тяжестей? - Посмотрим, - прогремел Еще-Варенья. - Насколько я помню, Кирка-Лопата сказал следующее: "Я всего лишь Коротышка, и мне никогда не хватило бы мужества предположить, что я смог бы победить тебя обычным образом. Но, если бы пришлось, я мог бы сделать это, и я готов это доказать, сдвинув с места нечто такое, чего ты сдвинуть не сможешь". Еще-Варенья наклонил голову, глядя на кузнеца. - Как мне ни жаль, Плоскопалый, - грустно сказал отец Красотки, - но именно так и сказал Кирка-Лопата. Потом он предложил тебе встретиться после обеда, и ты сказал: "Меня это устраивает...", - продолжал Еще-Варенья, воспроизводя разговор с такой точностью, словно внутри у него был магнитофон. Билл облегченно вздохнул. Как он знал, дилбиане владели довольно примитивной письменностью, что делало работу Холмотопа в качестве почтальона возможной. Но Биллу помог тот факт, что, как и у большинства первобытных культур, в обычаях дилбиан было полагаться в любых соглашениях или сделках на память живых свидетелей. Однако, отметил Билл, приговор еще не был вынесен. Толпа все еще молчала. У Билла снова перехватило дыхание, но тут же в его ушах звоном отдалась нарастающая волна громоподобного, басовитого дилбианского хохота. Все смеялись - даже сам Плоскопалый. Кузнец даже проявил опасное намерение дружески хлопнуть Билла по спине - намерение, которого Биллу едва удалось избежать, поспешно отступив под защиту дородного брюха Еще-Варенья. - Хо, хо, хо! - прогудел наконец кузнец, когда смех начал стихать. - Ты действительно маленький хитрый Коротышка, а я первый, кто с этим согласился! Надеюсь, ты на меня на обижаешься за то, что я сорвался с тормозов и назвал тебя мошенником? Если считаешь себя обиженным, можем сразиться прямо сейчас... - Нет, нет, не обижаюсь! - быстро сказал Билл. - Ни в коей мере! Толпа приветствовала это проявление великодушия со стороны Билла одобрительными возгласами. Жители деревни полностью окружили навес. Билл решил, что настал подходящий момент, чтобы привлечь их на свою сторону против разбойников, как говорится, куй железо, пока горячо. Он взобрался на груду бревен. - Э... народ Мокрого Носа, - сказал Билл. На мгновение ему показалось, что слова застряли у него в горле. Несмотря на доброе настроение толпы, Билл не мог забыть зловещую тишину, повисшую над ними совсем недавно, когда кузнец обвинил его в мошенничестве. Это немного напоминало публичное выступление перед сборищем медведей-гризли. Тем не менее Билл призвал на помощь все свое упорство и решимость и продолжил свою речь. - Как вы все знаете, - сказал он, - моя главная задача - помочь вам получать со своей земли больший и лучший урожай. Но, как вы все тоже знаете, мне пока ничего не удалось сделать, поскольку мне мешали проблемы, связанные с Грязными Зубами и бандой разбойников под предводительством Костолома, которого вы все хорошо знаете. Я уверен, вам понятно, каким образом это могло мне досаждать, - продолжал Билл, - поскольку те же самые разбойники уже давно досаждают вам, народу Мокрого Носа. Так что я хотел бы заметить, что, возможно, пришло время нам с вами объединить силы и разделаться с этими разбойниками раз и навсегда, - сказал Билл. - Когда я впервые высадился здесь, мне дали понять, что вы не слишком заинтересованы в том, чтобы последовать за Коротышкой, который хочет избавить местное население от угрозы, исходящей из Разбойничьей Долины. Я могу это понять - вы ничего обо мне не знали. Но теперь, хотя мне и не следовало бы говорить об этом самому, вы видели наше скромное соревнование с вашим деревенским кузнецом, который ничем не хуже их... Билл махнул рукой в сторону Плоскопалого, и Плоскопалый повел головой слева направо - что было дилбианским аналогом поклона при публичном упоминании. - Во всяком случае, я подумал, что, может быть, теперь мы могли бы объединиться и начать строить планы, как нам избавиться от разбойников... Только сейчас Билл начал осознавать добродушное, но очевидное отсутствие какой-либо реакции со стороны собравшейся перед ним толпы. Со своей позиции на верхушке груды бревен он мог видеть, как некоторые из его слушателей поворачиваются и не спеша уходят прочь. - Поверьте мне, - сказал он, повышая голос и стараясь говорить как можно более убедительно, - селение Мокрый Нос не сможет стать богаче и сильнее, пока не избавится от разбойников. Так что я подумал, что, может быть, нам стоит организовать общее собрание жителей... Толпа, однако, явно рассасывалась. По одному и небольшими группами они начали расходиться, поворачиваясь спиной к Биллу и удаляясь в сторону деревни. Билл продолжал говорить, почти в отчаянии. Но это было бесполезно. Скоро аудитория сократилась до ее ядра, то есть Красотки, Еще-Варенья, Холмотопа и Плоскопалого. Чувствуя себя глупо, Билл кончил говорить и слез с поленницы. - Похоже, мне не слишком удалось их убедить, - с искренним недоумением сказал он оставшимся. - Не говори так! - строго сказал Плоскопалый. - Ты убедил _м_е_н_я_, Кирка-Лопата! И я могу заменить любых троих в нашей деревне, в любое время... - Он запнулся и, словно извиняясь, посмотрел на