-  Этот  документ  необходимо
уничтожить. Все письма барона должны быть сожжены.
   Тидус почувствовал первые признаки надвигающейся паники. Все,  чего  он
хотел достичь, можно было достичь только  благодаря  этим  свидетельствам,
уликам, которые королева так хотела уничтожить.
   - Ваше величество, послушайте, жизнь короля все еще может находиться  в
опасности. Он должен узнать правду.
   - Нет! Мы с вами сумеем защитить его, однако Гэйлон никогда  не  должен
узнать про это! - она взмахнула бумагами. - У него ни  в  коем  случае  не
должно появиться причин чтобы снова взяться за Кингслэйер!
   - Безусловно, ваше величество, -  пробормотал  Тидус,  тщательно  пряча
свое разочарование. - Может быть, вы предоставите эту  честь  мне  -  и  я
исполню ваши желания. Позвольте мне распорядиться этими бумагами.
   Молодая королева протянула к нему тонкую руку:
   - Благодарю вас, милорд, но я позабочусь о них сама.
   Она позволила главе Совета помочь ей подняться с кресла и проводить  до
дверей ее покоев,  расположенных  в  дальнем  конце  темного,  неубранного
коридора. Здесь Тидус оставил ее, все  еще  сжимающую  в  руках  бесценные
бумаги, и вернулся в свои покои.
   Оставшись один,  советник  постарался  избавиться  от  разочарования  и
бессильного гнева. Слишком много других вопросов требовали  его  внимания.
На мгновение задержавшись возле камина в своей гостиной, он  посмотрел  на
остывающие угли. Огонь давно погас, и в комнате  стало  довольно  холодно.
Личный слуга Тидуса имел строгий приказ -  постоянно  поддерживать  огонь,
чтобы в покоях было достаточно тепло, и советник считал, что  даже  гибель
Арлина не могла служить достаточной причиной для  столь  безответственного
поведения.
   В гневе Тидус повернулся к двери,  и  в  этот  момент  кто-то  негромко
постучал в толстую дубовую панель.
   -  Войдите!  -  прорычал  Тидус,  изобразив  на  лице  самое   зверское
выражение.
   Вошли двое слуг - девушка с подносом и Раф, тот самый нерадивый  слуга,
чьей первейшей обязанностью  было  поддерживать  огонь.  Он  нес  в  руках
несколько поленьев и теперь, бормоча слова извинения, прямиком  направился
к камину.
   Тидус открыл было рот,  чтобы  попенять  бездельнику,  но  едкие  слова
застряли у него на самом кончике языка, когда в  дверях  он  увидел  Дэви,
который стоял  в  коридоре,  не  решаясь  войти.  Превосходно!  Позабыв  о
проступке Рафа, советник рукой поманил мальчика внутрь.
   - Эй, ты. Пойди-ка сюда, - велел он, затем повернулся и уселся в кресло
у камина.
   Служанка поставила поднос с  едой  и  удалилась,  присев  в  неглубоком
реверансе. Тидус нетерпеливо щелкнул пальцами, и Раф тоже поспешно покинул
покои советника. Дэви тем не менее не двинулся с места.
   - Пойди сюда, я сказал.
   Мальчик неохотно  подошел  с  выражением  неприкрытой  враждебности  на
красивом юном лице.  Керил  нарядил  его  в  свои  собственные  обноски  -
бархатные брюки и камзол отвратительного горчично-желтого цвета, к тому же
слишком большой для юного герцога. Мальчик снял свой плащ,  а  его  темные
волосы были аккуратно причесаны. Даже в этом нелепом и смешном наряде  его
аристократическое  происхождение  было  хорошо  заметно.  Особенно  сильно
бросались в глаза тонкие руки с  длинными  пальцами,  широко  поставленные
глаза и высокие скулы.
   - Итак, ты хотел бы заставить нас поверить, что ты -  Госни,  -  сказал
советник довольно миролюбиво.
   Взяв с подноса толстый кусок хлеба с маслом, он  обмакнул  его  в  суп.
Дэви молча смотрел, как хлеб совершает  свой  путь  к  губам  советника  и
исчезает во рту.
   - Дай-ка мне посмотреть твою бумагу, - невнятно пробормотал Тидус, жуя.
   Мальчик покачал головой:
   - Я покажу ее только королю.
   - Ты дашь ее мне. Сейчас!
   Дэви неохотно достал пожелтевшую, изрядно помятую бумагу и протянул  ее
советнику. Тидус выхватил ее из руки мальчика  и  развернул.  Бумага  была
столь скверной, что чернила во многих местах проникли насквозь и некоторые
слова расплылись. Так  или  иначе,  но  содержание  документа  можно  было
прочесть без труда, и оно  не  оставляло  никаких  сомнений  -  герцогство
переходило по наследству от отца к сыну.
   - Незаконнорожденный сын лучше, чем вообще никакого, - улыбаясь,  Тидус
кинул  бумагу  в  камин,  и  она  вспыхнула,   прежде   чем   Дэви   успел
отреагировать.
   - Как вы смеете! - выкрикнул Дэви, и лицо его раскраснелось от гнева.
   - Тихо,  парень,  -  Тидус  откусил  еще  один  изрядный  кусок  хлеба,
наслаждаясь сердитым смятением, охватившим  юного  Госни.  -  Я  -  личный
советник  короля,  и  я  могу  подтвердить  ему,   что   твои   притязания
справедливы, несмотря на несчастный случай,  который  произошел  с  твоими
бумагами... Но в обмен на это  ты  должен  мне  кое-что  пообещать.  -  Он
замолчал, но лишь для того, чтобы зачерпнуть ложку  супа  и  отправить  ее
себе в рот.
   - Что я должен обещать? - подозрительно спросил Дэви.
   - Что я должен пообещать, милорд? Ты  должен  разговаривать  вежливо  с
теми, кто стоит выше тебя.
   В беспокойных и пугающих зеленых глазах мальчика снова показался  гнев,
но Тидус не обратил  на  это  никакого  внимания.  Со  временем  мальчишка
поймет, кто тут хозяин.
   - В качестве главы королевского Совета я  должен  буду  присмотреть  за
тем,  чтобы  ты  получил   надлежащее   образование.   У   герцога   много
обязанностей, и тебе придется немало потрудиться, прежде  чем  ты  станешь
достоин этого высокого титула. И выброси из  головы  все  мысли  о  скором
богатстве. За годы своего правления  Люсьен  Д'Салэнг  раздал  в  качестве
подарков своим вассалам и политическим союзникам  все  земли  и  имущество
Госни. В конечном счете большая часть всего этого вернется к тебе,  но  до
тех пор ты будешь зависеть от щедрости короля и от моей щедрости.
   Дэви только крепче стиснул зубы, и Тидус продолжил:
   - Если легенды о Госни не лгут, Гэйлон станет прислушиваться к тебе как
ни к кому другому. Это опасная сила в руках такого молодого  и  неопытного
человека, как ты, поэтому я буду направлять тебя по  правильному  пути.  В
благодарность за все, что я для тебя сделаю, ты должен будешь внушить  его
величеству некоторые мои мысли и заставить  его  исполнить  кое-какие  мои
просьбы, преподнеся их как свои. Кроме того,  я  надеюсь,  что  ты  будешь
подробнейшим образом информировать меня обо всех разговорах короля, о всех
его поступках и замыслах, так же как...
   - Ничего подобного я делать не  буду,  -  перебил  его  Дэви.  -  Я  не
нуждаюсь в вашей доброте. Я вам ничего не должен и ничем не обязан. Король
узнает меня даже без той бумаги, которую написал отец.
   С этими словами он повернулся и решительно пошел к двери.
   Да, с  этим  мальчиком  оказалось  не  так  легко  справиться,  но  это
внезапное проявление характера и силы не могло смутить Тидуса.
   - Тогда это все неправда... - бросил он мальчику в спину.  -  Неправда,
что Госни любят своих Рыжих Королей больше самой жизни. - Дэви остановился
у самых дверей, положив руку на защелку. - Ты заподозрил меня в  коварстве
и корысти? Это не так, Дэвин Госнийский. Я люблю  короля  и  желаю  только
защитить его и помочь, -  пробормотал  успокаивающе  глава  Совета.  -  За
последние  годы  Гэйлон  Рейссон  потерял  желание  править.  Он  беспечно
относится к своей жизни. Я боюсь за него... как боимся все мы.  Ему  нужны
цель и надежда. Эти две вещи ты можешь ему дать - если будешь  знать,  как
взяться за дело.
   Ему удалось поймать мальчика в ловушку. Дэви медленно повернулся.
   - Я для этого и приехал, - сказал молодой герцог.
   - Вот именно! Так давай же вместе трудиться, чтобы достичь одной  цели.
Мы оба хотим одного и того же.
   Дэви снова приподнял подбородок:
   - Я не потерплю, чтобы вы или кто-либо другой говорили со мной грубо.
   - Прошу простить меня, юный лорд, - сказал Тидус, хотя эти слова дались
ему с трудом. - Просто после сегодняшнего происшествия я не хочу допускать
кого-либо к королю, не уверившись предварительно в том, что  этот  человек
не желает ему зла.
   Дэви открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Тидус перебил его:
   - Да,  теперь  я  вижу,  что  твои  намерения  и  помыслы  чисты,  и  я
приветствую тебя в Каслкипе от лица его величества. Я отдам  распоряжение,
чтобы слуги привели в порядок апартаменты Госни.  Пока  же  возвращайся  к
Керилу с  моим  благословением.  Он  отведет  тебя  к  библиотеке,  но  не
расстраивайся, если Гэйлон Рейссон  не  примет  тебя  немедленно.  Сегодня
слишком грустный день для всех нас.


   Голубое сияние Камня окружило Гэйлона со всех сторон,  и  он  обнаружил
себя запертым внутри светящейся сферы. Вокруг него  звучала  беззвучная  и
бессловесная песня духа. Гэйлон чувствовал себя спокойно и в безопасности.
Потом голубое сияние мигнуло и погасло.
   Черная  пустота  и  мрак  окружили  Гэйлона.  Эта  пустота  была  столь
абсолютной, что Гэйлон беззвучно вскрикнул и  сразу  же  услышал  в  своем
мозгу шепот духа:
   - Не волнуйтесь, милорд.
   Гэйлон с трудом ответил ему точно таким же способом:
   - Что это за место?
   - Это не место, - последовал ответ. - Сюда не попадет даже Спящий,  оно
существует вне пределов известного, даже вне того, что известно магам.
   В пустоте возник какой-то объект -  слегка  светящаяся  сфера  медленно
проплыла мимо Гэйлона, и он почувствовал, как внутри  него  запульсировала
какая-то слабая энергия. Еще одна светящаяся сфера подплыла к нему  совсем
близко, двигаясь с другой стороны. Впрочем, здесь не было  ни  сторон,  ни
расстояний. Потом появились другие шары - они проплыли мимо.
   - Что это за шары? - подумал Гэйлон.
   - Это души,  милорд.  Каждая  из  них  заключена  в  своих  собственных
привычках, в радости или в печали, в зависимости от того,  какой  была  их
жизнь и их смерть.
   - Почему их так мало?
   - Здесь только те, кто умер недавно. В свое время они отыщут свой путь.
   - Путь куда?
   В ответ на этот вопрос раздался мелодичный,  словно  хрустальный,  смех
духа.
   - Этого не знаю даже я. Я знаю только то, что исчезнувшую  отсюда  душу
нельзя  вернуть  назад  никакими  средствами.  Позовите  же  его,  милорд,
позовите того, кого вы хотите вернуть, пока еще не стало слишком поздно.
   Гэйлон снова ощутил знакомый страх, но теперь он тысячекратно усилился.
Слишком, слишком страшной была цена того, что  он  собирался  сделать.  Он
вспомнил, как молодой южанин бросился вперед, чтобы  спасти  его  жизнь  и
потерять свою. Каким-то образом он постарается избежать  расплаты  за  это
волшебство. Он навсегда потерял Дэрина, и  это  наполнило  его  решимостью
удержать Арлина.
   - Арлин! - беззвучно крикнул он в пустоту. - Арлин!
   Светящиеся  шары  продолжали   хаотично   плавать   вокруг   него,   не
соприкасаясь друг с другом, двигаясь медленно, почти величаво, пока король
снова  и  снова  выкрикивал  имя  своего  друга.  Наконец  один  из  шаров
остановился перед его лицом, потом подплыл ближе.
   - Он снова твой, - пропел дух Камня. - Возьми его домой.
   Голубое сияние Камня снова обернулось вокруг Гэйлона, и  вместе  с  его
нежным прикосновением Гэйлон ощутил силу  тяжести,  которая  потянула  его
вниз. Он открыл глаза и обнаружил, что  лицо  его  упирается  в  раскрытые
страницы "Книги Камней". Быстрый взгляд  вокруг  убедил  его  в  том,  что
комната пуста. Дух исчез, а неподвижное тело Арлина по-прежнему лежало  на
столе. Гэйлон уже начинал думать, что заснул и  увидел  все  это  во  сне,
однако холод в комнате показался ему еще более сильным,  а  в  воздухе  он
заметил пляшущие, почти невидимые молнии. Затем раздался протяжный стон.
   Ноги отказывались слушаться Гэйлона, но он нашел в себе силы и  подошел
к столу. Каждую клеточку его тела ломило от холода, и он тяжело оперся  на
стол, который покачнулся под его весом. Молодой южанин внезапно  кашлянул,
и изо рта его хлынула мутная речная вода.  Гэйлон  крепко  схватил  своего
друга за руку и прижимал к себе до тех пор, пока приступ кашля не  прошел.
Взмах руки - и вот уже  в  очаге  запылал  жаркий  огонь,  выстреливая  на
вытертый ковер оранжевые искры.
   Затем Гэйлон снова повернулся к Арлину. Молодой лорд нахмурил лоб, а  в
карих глазах  появилось  осмысленное  выражение.  Синие  от  холода  и  от
недостатка кислорода губы  шевельнулись,  Арлин  силился  что-то  сказать.
Наконец это ему удалось, и он в ужасе прошептал:
   - Что ты наделал?!



        7

   Рассеянный и молчаливый Керил вел Дэви по одному из бесчисленных темных
коридоров замка. Мальчик, все еще одетый в свой мешковато  сидящий  костюм
из  горчично-желтого  бархата,   старался   запомнить   все   повороты   и
перекрестки, но вскоре это занятие стало казаться ему безнадежным.  Замок,
казалось,  целиком  состоял  из  грязных,  плохо  освещенных  коридоров  и
тоннелей. Нигде не было и следа того  великолепия,  сопровождающего  жизнь
королей и королев, сказок о котором он наслушался в детстве.  Замок  своим
внутренним убранством мог вполне сойти за склеп скупца.
   Наконец  они  остановились  перед  тяжелой  дверью,  которая  ничем  не
отличалась от десятка других дверей замка. Внезапно она словно сама  собой
широко распахнулась, и в  коридор  хлынул  свет  из  огромного  камина,  в
котором ярко пылали дрова.
   - Милорд! - воскликнул Керил, когда  чья-то  высокая  фигура  заслонила
собой дверной проем.
   - Быстро найди и позови Гиркана! - хрипло проговорил король, делая  шаг
в коридор. На руках он нес тело человека, в котором Дэви узнал  утонувшего
в реке аристократа. - Пусть идет в комнаты Арлина.
   Арлин Д'Лелан - еще недавно утопленник,  а  теперь  снова  живой,  -  с
трудом поднес ко рту руку, пытаясь  сдержать  новый  приступ  кашля.  Дэви
увидел, как троюродный брат короля отпрянул к противоположной стене, и его
округлое лицо побледнело.
   - Пусть принесут одеяла, горячее вино,  разогретые  кирпичи,  -  бросил
через плечо король, удаляясь от них по коридору. - И поживее!
   - Милостивые боги! - выдохнул Керил, все еще не двигаясь с места.
   Дэви некоторое время колебался, затем повернулся и поспешил вдогонку за
Гэйлоном.  Рослый  король  шагал  тяжело,  слегка  пошатываясь  не  то  от
усталости, не то от тяжести тела друга. Он не обратил никакого внимания на
мальчика, который шел за ним по пятам. На  протяжении  всего  пути  Гэйлон
вполголоса разговаривал с  Арлином,  но  тот  не  отвечал,  снова  впав  в
забытье.
   В конце концов король остановился перед закрытой дверью, и Дэви, слегка
пригнувшись, проскочил под его рукой, чтобы отодвинуть щеколду  и  открыть
дверь королю. В комнатах было темно, однако, когда Гэйлон со  своей  ношей
переступил порог,  комната  слегка  осветилась  призрачным  синим  светом.
Потрясенный и не  на  шутку  испуганный  мальчик  снова  пошел  следом  за
Гэйлоном, который пересек комнату и бережно  опустил  Арлина  на  кровать.
Свечи в ближайшем подсвечнике сами собой вспыхнули, и  король,  так  и  не
обернувшись к Дэви, грубо сказал:
   - Эй, ты, подложи-ка в камин дров.
   Сам он принялся укрывать больного одеялами, нежно приговаривая:
   - Отдыхай, Арлин. Скоро придет Гиркан, он поможет тебе...
   Сказав это, король устало опустился в глубокое кресло,  стоявшее  возле
кровати, наконец обратив свое внимание на мальчика.
   - Этого мало, наваливай дров побольше.
   Дэви подчинился, затем отошел подальше от очага, как велел ему  Гэйлон.
На правой руке короля вспыхнуло ослепительное маленькое солнце, и дрова  в
камине загорелись так сильно и так жарко, что Дэви невольно  отпрянул  еще
дальше. Вместе со страхом он почувствовал прилив  непонятного  энтузиазма.
Магия. Она звенела в каждом углу полутемной и  сырой  комнаты,  и  мальчик
почувствовал, как у него закололо кончики пальцев.  Совершенно  неожиданно
для самого себя Дэви захотел обладать хоть  каплей  подобного  могущества.
Миск говорила ему, что внутри него скрываются способности к волшебству,  и
теперь, ощутив магию совсем рядом, пусть и  чужую,  он  захотел  большего.
Гораздо большего.
   - Кто ты такой? - спросил из кресла король. От усталости его голос  был
негромким и сиплым.
   - Дэви, сир, - мальчик поднял голову.
   - Дэви... Да, я тебя помню.
   Лицо его осунулось от пережитого горя, и король выглядел гораздо старше
того Гэйлона Рейссона, которого Дэви встречал много лет назад. - Ты  очень
похож на него.
   - Я приехал, чтобы служить тебе, - выпалил мальчик.
   - Возвращайся обратно в гостиницу, парень. Ступай  к  своей  матери.  Я
знаю, что ты оставил ее без благословения. Что бы она ни говорила тебе про
меня - все это чистая правда; я не желаю, чтобы еще кто-то жертвовал собой
ради меня.
   - Миск велела мне остаться. Она сказала, что  я  единственный  человек,
который может тебе помочь.
   Гэйлон покачал головой:
   - Мне помогают гораздо больше, чем я в состоянии вынести. Арлин пытался
мне помочь, и посмотри - к чему это его привело! Твой  отец  тоже  помогал
мне...
   Король долго смотрел на неподвижное  тело,  распростертое  на  кровати.
Глаза Арлина были закрыты, и он был похож  на  труп  гораздо  больше,  чем
когда его вытащили из реки.
   Прежде чем Дэви успел ответить королю, в комнату ворвались  Керил  и  с
ним - невысокий лысеющий толстяк в развевающихся свободных одеждах. Следом
за ними появились слуги с одеялами и нагретыми кирпичами.
   - Гиркан... - король с трудом поднялся.
   - Милорд, - ответил ему лекарь, устремив взгляд на тело на  постели.  -
Керил, должно быть, выдумал, что Арлин...
   - Это правда. Он жив, Гиркан.
   - Вы просто расстроены, ваше величество. И ваш кузен тоже. Иногда после
смерти трупы действительно шевелятся, когда  мышцы  начинают  сокращаться.
Арлин Д'Лелан утонул. Я не нащупал у него пульса, а его легкие были  полны
водой, - Гиркан схватил Арлина за запястье своими толстыми пальцами. -  Он
холоден как лед, ваше величество!
   Неожиданный громкий смех Гэйлона заставил всех присутствующих испуганно
вздрогнуть.
   - Именно поэтому я и позвал тебя, старый дурак! Ему трудно дышать, и он
жалуется на онемелость конечностей.
   Король наклонился и легко потряс Арлина за плечо.
   - Арлин! Твой король приказывает тебе еще раз восстать из мертвых!
   Лицо и губы Арлина еще не утратили своего синевато-серого  оттенка,  но
веки его дрогнули, и глаза открылись. Один из слуг завопил от ужаса, и все
слуги, побросав принесенное имущество, толпой  ринулись  к  двери.  Гиркан
неподвижно застыл рядом с кроватью, но Керил чуть было не  бросился  прочь
вместе со слугами. На пороге он, однако, остановился и,  готовый  в  любую
секунду сорваться с места, посмотрел на собравшихся расширенными глазами.
   Даже выражение лица Гиркана было далеко не спокойным.
   - Некромантия, - проговорил он отчетливо, и  в  его  голосе  прозвучало
отвращение.
   - Да! - прорычал в ответ король. - Некромантия, черная магия -  называй
это  как  угодно,  но  Арлин  жив  и  нуждается  в  твоей   помощи   и   в
квалифицированном уходе. И немедленно!
   Гиркан в конце концов пошевелился и откинул с Арлина одеяла.
   - Ну-ка, вы, двое, - проговорил  он,  обращаясь  к  Дэви  и  Керилу.  -
Пойдите сюда. Помогите мне снять с  него  мокрую  одежду  и  обложить  его
сухими   одеялами   и   горячими    камнями.    Необходимо    восстановить
кровообращение.
   Дэви занялся делом вместе  с  Керилом,  а  Гэйлон  подошел  к  очагу  и
подбросил дров в это крошечное подобие адского огня.  Из  топки  вырвались
клубы синего дыма, которые поплыли  по  комнате,  поднимаясь  все  выше  в
потоках теплого воздуха. Комната постепенно согревалась. Арлин на  постели
терпеливо переносил все процедуры, хотя по его лицу было заметно,  что  он
сильно страдает от боли.
   Гиркан, по всей видимости, тоже это заметил, так как он отвел Гэйлона в
сторону и зашептал королю на ухо:
   - Я должен сходить к себе в лабораторию, если вы хотите  облегчить  его
страдания. Вы, сир, должны принять во внимание, что  мое  искусство  носит
мирской, земной характер. Я ничего не понимаю в колдовстве. Арлин -  он  в
самом деле живой или вы заставляете двигаться мертвое тело?
   - Он жив, - сквозь стиснутые зубы процедил Гэйлон.
   - Да, конечно... - лекарь рассматривал каменные плиты пола у  себя  под
ногами. - Боюсь, милорд, что мы столкнемся с обморожением или  омертвением
тканей. В обоих случаях возможна гангрена. Арлин может потерять пальцы рук
или ног, а может быть, даже... и того хуже.
   Дэви,  прислушивавшийся  к  их  негромкому  разговору,  успел  заметить
выражение мучительной боли, промелькнувшее в глазах короля, прежде чем  он
отвернулся.
   - Сделай для  него  все,  что  в  твоих  силах,  -  ответил  он,  снова
опустившись в кресло. - И не бойся. Вся вина за это лежит на мне.
   - Ваше величество... - с облегчением воскликнул Гиркан.
   Ему даже удалось довольно изящно поклониться,  прежде  чем  он  покинул
комнаты Д'Лелана.
   Арлин на постели пошевелился. Одного взгляда на это бескровное  лицо  и
бессмысленные карие глаза хватило, чтобы Дэви почувствовал себя неуютно.
   -  Принеси  еще  кирпичи,  -  невыразительным  голосом   приказал   ему
королевский кузен, и Дэви с облегчением отошел от постели больного.
   Дэви выкатывал кирпичи из огня при помощи щипцов и чуть не опалил  себе
брови - такое жаркое пламя пылало в камине. Задыхаясь от тепла и ловя ртом
воздух, он подкатил их один за другим к постели, а остывшие снова поместил
к решетке. Он совершал уже четвертое по счету путешествие, когда  заметил,
что  в  дверях  кто-то  стоит.  Это  была  изящная   молодая   женщина   в
пурпурно-красном  шерстяном  платье.  Ее  аккуратное,  тонкое  лицо   было
обрамлено  свободно  ниспадающими  мягкими  волосами  цвета  меда,   а   в
зеленоватых глазах, гораздо более светлых, чем его собственные,  отражался
огонь очага.
   Потрясенный ее красотой Дэви застыл  неподвижно,  позабыв  про  горячий
тяжелый  кирпич.  Женщина  осторожно  шагнула  через  порог  в  комнату  и
посмотрела сначала на Арлина, затем на короля.
   - Мой господин... - негромко сказала она.
   Гэйлон, который уже начинал клевать носом в своем кресле, вздрогнул при
звуке ее голоса и неловко поднялся.
   - Джессмин.
   - Ты промок... и замерз,  мой  господин,  -  слегка  упрекнула  Гэйлона
Джессмин. - Как же так - великий волшебник оживляет мертвых, а для себя не
может сделать и самого простого?
   Прежде чем Гэйлон сумел что-нибудь ей ответить, Джессмин повернулась  к
Дэви:
   - А ты, должно быть, Дэви Дэринсон?
   Она протянула к нему руки, и Дэви выронил щипцы,  чтобы  поцеловать  ее
простертые пальцы. Улыбка королевы стала натянутой.
   - Добро пожаловать в Каслкип, милорд, хотя я предпочла  бы,  чтобы  это
произошло при менее грустных обстоятельствах. К этому  времени  вы  должны
были понять, что служить Рыжему Королю - отнюдь не легко.
   Дэви внезапно почувствовал себя крайне неловко в своем горчичного цвета
старом камзоле. Тем не менее  он,  имевший  о  придворном  этикете  весьма
смутное представление, неумело поклонился.  Джессмин  кивнула  в  ответ  и
подошла прямо к постели больного. Там она наклонилась и поцеловала  Арлина
во влажный лоб.


   В последние две недели было  необычайно  тепло.  Карликовые  цитрусовые
деревца в горшках, обманутые теплом, зацвели во второй раз, и  их  сладкий
аромат медленно разливался в  неподвижном  вечернем  воздухе.  Наступившая
зима давала о себе знать лишь ранним наступлением сумерек, и Роффо, король
Ксенары, вышел отдохнуть в беседку  во  внутренний  дворик  своих  любимых
террасных садов. Над северным горизонтом высыпали первые крупные звезды, а
в Занкосе, расположенном ниже по склону горы, зажглись ночные огни.
   Король сильно уставал от шума  и  суеты,  производимых  дюжиной  жен  и
четырьмя с лишним десятками их детей, и поэтому  очень  ценил  эти  редкие
моменты одиночества, которые доставляли ему настоящее наслаждение.
   Король откинулся на мягкие подушки. В темноте звякнул  о  рукоять  меча
локтевой доспех стражника.
   Да... его одиночество не было абсолютным. Если бы  он  не  заботился  о
своей безопасности, ему вряд ли удалось бы остаться в живых на  протяжении
стольких десятилетий. При таком богатом  и  обширном  дворе,  каким  могла
похвастаться Ксенара, отравления и убийства были делом совершенно обычным.
Дворцовые интриги возникали одна за другой с неотвратимой неизбежностью, а
происки аристократов, каждый из которых  стремился  урвать  себе  побольше
власти или  занять  более  высокое  положение,  весьма  развлекали  Роффо.
Некоторые из них, однако, были не столь безобидны.
   С тех пор прошло лет десять, но воспоминания все еще не  меркли  в  его
памяти. Королю часто приходится принимать жестокие решения, но этот  довод
почему-то не мог его  утешить.  Дражайшая  Ярадт,  его  первая  супруга  и
королева, подарила ему одну за другой  девять  прелестных  дочерей,  в  то
время как он нуждался в наследнике-сыне. Вторая жена, Кэлмия,  родила  ему
трех сыновей, которые чуть было не отправили своего отца в царство Мезона.
   При  мысли  об  этом  он  слегка   вздрогнул.   Он   приказал   казнить
сыновей-заговорщиков вместе со своей интриганкой-женой на  глазах  у  всех
членов королевской семьи. Жестокий, но  необходимый  урок.  Теперь  корону
Ксенары унаследует Кенайн. К несчастью, юноша был почти так же туп, как  и
его мать - третья жена Роффо Эллайза.
   В  дальнем   конце   протяженной   длинной   галереи   король   заметил
сверхъестественное зеленое свечение, хорошо  видимое  на  фоне  темнеющего
ночного неба. Жрецы называли это Божественным Огнем - одним из  проявлений
своей  волшебной  силы.   Бог   Мезон   наделил   своих   жрецов   многими
способностями, некоторые  из  которых  бросались  в  глаза  и  работали  в
основном на публику, в то время как  другие  были  незаметны  постороннему
глазу и гораздо более опасны.
   Роффо был весьма осведомленным человеком и  знал,  что  в  основе  этой
иллюзии - зеленоватого свечения, которое часто использовалось жрецами  для
проведения различных ритуалов, -  лежала  темная  магия  хладнокровного  и
жестокого  божества-воина.   Откровенно   говоря,   король   Ксенары   был
последователем бога  Мезона  вовсе  не  от  огромной  любви  к  нему;  его
почитание этого божества зиждилось на уважении, смешанном со страхом.
   Между тем эфирное зеленое свечение  набирало  силу  и  приближалось.  В
конце концов оно разделилось на два светящихся  облака,  которые  медленно
плыли над головами трех  жрецов,  одетых  в  просторные  белые...  саваны,
почему-то  подумал  король.  За  жрецами  следовали  двое  мирян.  Даже  в
полумраке  и  на  столь  значительном  расстоянии  Роффо  узнал   высокую,
угловатую фигуру Тека и задумался, что могло привести  к  нему  верховного
жреца в столь поздний час. Божественный Огонь следовал за жрецами, которые
вышли из галереи, и теперь  просачивался  сквозь  склоненные  ветви  олив.
Жрецы поднимались по склону земляной  террасы,  направляясь  к  уединенной
беседке короля.
   - Ваше величество, - сказал Тек, слегка задыхаясь  после  подъема.  Все
его спутники дружно, как один, поклонились. Зеленоватый  отсвет  делал  их
похожими на бесплотных духов.
   -  Тек,  -  проворчал  Роффо,  неподвижно  возлежа  на  своих  атласных
подушках. - Что бы ни привело тебя сюда, лучше бы ты  не  пытался  поднять
меня с постели.
   Он быстро глянул на мирян, которые  вместе  с  двумя  младшими  жрецами
остановились на почтительном расстоянии. Чуткое ухо короля уловило  позади
себя чуть слышный шорох - это шестеро  стражников  изготовились  к  защите
своего монарха. Присутствие  охраны,  как  всегда,  подарило  ему  чувство
уверенности.
   - Ваше величество, - продолжил Тек,  -  перед  вами  те  люди,  которые
сопровождали барона Д'Лорана в Виннамир.
   Живо заинтересовавшись, король наклонился  вперед  к  Теку  и  негромко
спросил:
   - Значит, моя любимая дочурка стала вдовой?
   - Нет, милорд. Но вам лучше выслушать то, что рассказывают эти двое.
   - Так подведите их поближе, - резко сказал король. -  И  позвольте  мне
воспользоваться нормальным освещением. В свете вашего  Божественного  Огня
вы все похожи на мертвецов, пролежавших несколько недель в земле.
   Тек тонко улыбнулся и щелкнул пальцами. Молоденькие жрецы повернулись и
пошли прочь, зеленые облака последовали за ними.  Люди  барона  неуверенно
подошли, низко кланяясь королю.
   - Выкладывайте! - раздраженно приказал король. - Что там еще стряслось?
   Один из двоих, который был пониже ростом, торопливо заговорил:
   - Ваше величество! Наш господин и ваш слуга погиб от  руки  короля-мага
Гэйлона Рейссона.
   - Тем не менее вы вернулись обратно целыми и невредимыми! -  воскликнул
Роффо, немедленно выйдя из  себя.  -  Попробуйте  же  объясниться...  если
сможете, почему вы не сумели защитить своего господина.
   Принесли факелы, и Роффо сумел рассмотреть расширенные от  ужаса  глаза
обоих людей и их усталые лица.
   - Выслушайте их, ваше величество, - негромко вставил Тек. - Это важно.
   - Продолжайте.
   Снова заговорил тот же низкорослый мужчина:
   -  Господа  задумали  соревноваться  между  собой  в  скачках.  Нас  не
допустили до этого состязания, хотя мы и просили. Потом, когда мы ждали  у
конюшен, мы увидели, как король Виннамира вернулся один, он вез  на  седле
тело утопленника. Наш добрый и милостивый господин, как мы узнали позднее,
погиб ужасной смертью... он сгорел.
   - И вы не пытались отомстить? - с любопытством спросил Роффо.
   Слуга поник головой:
   - Нет, сир, хотя таково было наше первоначальное намерение.  Однако  же
то, что произошло после смерти барона, оказалось настолько ужасно, что  мы
немедленно отправились домой и двигались так быстро, как только могли.
   Роффо посмотрел на Тека, вопросительно приподняв  бровь.  Улыбка  жреца
стала загадочной.
   - Итак? - поторопил Роффо рассказчика.
   - Ваше величество, - ответил ему второй слуга.  -  Хотя  мы  не  видели
своими глазами, как погиб барон, однако позже, в конюшне, нам рассказали о
страшном колдовстве. Король  Виннамира,  бросив  вызов  богам  и  природе,
оживил утопленника!
   Роффо снова улегся на свои подушки. Поначалу он не поверил  в  то,  что
услышал.
   Тек внезапно хлопнул в ладоши и крикнул жрецам, которые отошли довольно
далеко и остановились:
   - Возвращайтесь в храм. Позаботьтесь, чтобы для этих двоих  приготовили
все необходимое: еду, вино, место для отдыха.
   Знаком отпустив бароновых слуг, он некоторое время смотрел вслед  своим
уходящим прочь спутникам, а затем повернулся к Роффо:
   - Отошлите стражу, ваше величество.
   - Почему это? - удивился король.
   - Потому что то, что мы сейчас будем обсуждать, не должен слышать никто
посторонний.
   Роффо неохотно отослал  стражу  в  казармы  и  попытался  вернуть  себе
исчезнувшее вместе с ними ощущение безопасности, зарывшись в  свои  мягкие
подушки.
   - Эти двое, безусловно,  ошиблись,  -  хладнокровно  заметил  Роффо.  -
Должно быть, утонувший не был еще мертв.
   - Некромантия - это древнее искусство, милорд.
   - Да, конечно, но оно, несомненно, давно утрачено. Воспоминания  о  нем
сохранились лишь в преданиях и легендах.
   - Может быть, и так, сир, однако бог послал мне сновидение.
   Роффо не смог сдержаться  и  разочарованно  простонал.  Тек,  несколько
обиженный и раздраженный столь явным пренебрежением, продолжал:
   - Гэйлон Рейссон бросил вызов самому Мезону. Он осмелился  призвать  те
силы, повелевать которыми не должен ни один смертный. Мы  должны  наказать
его за это - нам выпала эта честь. Он должен умереть.
   - Именно это мы и пытались проделать. К несчастью - неудачно.
   Старший жрец набрался храбрости и, подтащив несколько подушек для себя,
уселся рядом с Роффо.
   - Убийство было бы самым подходящим делом, однако в  нашем  случае  оно
непрактично и трудноосуществимо. Тот,  за  кем  мы  охотимся,  не  простой
человек  -  это  могущественный  и  молодой  маг,  который  теперь   будет
настороже. Мы сделаем не так. Своим страшным чудом он сыграл нам на  руку.
Все народы, прослышав об этом, будут испуганы и  встревожены.  Они  знают,
что ему повинуется Кингслэйер, но теперь им станет  известно,  что  Гэйлон
Рейссон умеет оживлять мертвых. Представьте себе, что получится,  если  он
создаст целую армию живых мертвецов, которые будут  неуязвимы  для  оружия
простых смертных.
   Роффо в тревоге дернул себя за длинный ус.
   - А это возможно?
   - Едва ли. Однако если мы сумеем распустить соответствующий  слух,  все
наши соседи будут в панике. Они соберутся  здесь  со  своими  собственными
армиями, и все, разумеется,  станут  вашими  союзниками,  сир.  Вместе  мы
сумеем раз и навсегда покончить с Гэйлоном Рейссоном.
   - Но у него в руках Кингслэйер, - напомнил Роффо.
   - Зато на нашей стороне Мезон. В моем  сне  бог  пообещал,  что  Гэйлон
Рейссон умрет. Он обещал даровать своим жрецам магию столь сильную,  чтобы
справиться с Наследием  Орима.  Прошло  уже  много  лет  с  тех  пор,  как
последователи Мезона в последний раз перепоясывали свои чресла, однако  мы
- орден  воинов  и  наше  воинское  искусство  постоянно  оттачивалось  на
протяжении всего этого времени. - Тек  улыбнулся:  -  Вы,  милорд,  будете
командовать такой армией, какой в этом мире еще никто не видывал.
   Роффо вздохнул, прислушиваясь к пению пересмешника,  который  заливался
где-то в ветвях олив внизу. Ночной воздух был  неподвижен  и  приятен.  На
самом деле вся жизнь состояла из вещей приятных, и король Ксенары вовсе не
был уверен, что ему так уж хочется  командовать  огромной  армией.  Больше
двадцати лет прошло с тех пор, как он в последний раз предпринимал военные
действия против своих северных соседей,  но  даже  тогда  ему  не  удалось
завоевать Виннамир. Он до сих пор помнил, как плакала его  красавица-жена,
королева Ярадт, когда ее дочь Джессмин отняли у нее и отдали королю  Рейсу
в качестве будущей жены принца Гэйлона и в обмен на  естественные  ресурсы
Виннамира - те самые, которые Ксенара так и не сумела отобрать силой.
   - Как и с чего мы начнем? - спросил наконец король Роффо.
   Тек задумчиво выдергивал из подушки перо, потянув его за острый конец.
   - Во-первых, необходимо сделать так, чтобы  слух  о  темном  волшебстве
Гэйлона  достиг  всех  краев  и  земель.  Затем  мы   пригласим   к   себе
государственных деятелей, чтобы вместе обсудить  нашу  общую  проблему.  К
началу весенней оттепели восточные и северные королевства уже будут готовы
присоединиться к нам, и тогда мы начнем создавать нашу армию.
   - Ты забыл о том, что Ласония и государства, расположенные еще севернее
нее, всегда были настроены дружественно по  отношению  к  Виннамиру,  даже
были союзниками...
   - Сорек был союзником короля Рейса, а вовсе не Гэйлона, сир.  У  черной
магии не бывает много друзей. Не стоит опасаться, ваше  величество.  Когда
война будет объявлена, Виннамир окажется в одиночестве.


   Поначалу он спал подолгу, ничего не сознавая  кругом  и  ни  о  чем  не
тревожась. Между его разумом и его телом  почти  не  было  никакой  связи.
Сильная, жгучая боль прошла довольно скоро, и Арлину пришло в голову,  что
этим он обязан толстому маленькому лекарю и его мерзким снадобьям. Однако,
как он ни старался, ему никак не удавалось облечь эти мысли в слова.
   Погрузившись в дремоту, он странствовал по разным местам и даже побывал
в огромном дворце своего отца в Занкосе. Там он наблюдал за тем,  как  все
члены его семьи - за исключением старшего брата Маркайма, который поступил
на службу в дворцовую королевскую  стражу,  -  потихоньку  проживают  свои
бесполезные жизни в праздности, лени и эгоизме. Любовь Арлина ко всем  ним
нисколько не уменьшилась, однако только теперь он  осознал,  как  мало  он
потерял, оставив родительский кров и свою прежнюю жизнь. Другие сны,  или,
лучше сказать, видения, ибо они были удивительно  реальны,  позволяли  ему
бродить по темным коридорам Каслкипа. Все его жители, и  лорды  и  челядь,
были смущены и объяты страхом, и Арлин догадывался о его причине. Даже его
прежние приятели - Мартен, Керил и  Ринн,  -  похоже,  поддались  древнему
суеверному страху перед некромантией и демонами. Все трое были убеждены  в
том, что Арлин, которого они когда-то знали, - мертв, и поэтому  никто  из
них не желал  иметь  хоть  какое-то  отношение  к  той  ситуации,  которая
возникла в замке сейчас,  после  того  как  он  воскрес.  Сам  же  Гэйлон,
движимый чувством вины  и  жалости,  еще  больше  отдалялся  от  тех,  кто
когда-то любил его.
   Слишком много реальности открылось Арлину в этих его странных видениях,
похожих и не похожих на сон. Лежа в своей  кровати,  он  начал  постепенно
прозревать, глубже осознавая необходимость смерти и  предназначение  своей
жизни, чудесным образом вернувшейся к нему.
   Из мягкого полумрака, окружавшего его, донеслись знакомые голоса:
   - Д'Лелан настоящий счастливчик, сир.  В  его  организме  не  развилось
никакой инфекции.
   - А как насчет того, что он может остаться калекой?
   - Я уже несколько раз видел, как его конечности шевелились, милорд,  но
управлять ими он пока не может. Я не знаю,  отчего  это  происходит.  Быть
может, со временем...
   Голоса то затихали, то становились громче, и  Арлин  сделал  над  собой
усилие, стараясь проснуться. Когда ему наконец удалось открыть  глаза,  он
увидел только  Гэйлона,  который  с  неподвижным  лицом  сидел  возле  его
кровати. Наполовину отросшая борода прикрывала его ввалившиеся щеки.
   Арлин слегка кашлянул и заговорил слабым голосом:
   - Не следует ли нам с вами поменяться местами, милорд? Судя  по  вашему
лицу, вы нуждаетесь в том, чтобы прилечь, гораздо больше, чем я.
   - Прости меня, - Гэйлон отвечал ему так, словно не слышал. - Я совершил
ужасную и глупую вещь.
   Его напряженное  выражение  лица  ни  капли  не  изменилось,  однако  в
ореховых глазах засверкали огоньки.
   - Однажды я точно так же пытался заставить жить  одного  человека,  ибо
мне казалось, что то, что нужно мне, гораздо важнее его свободы. Я не смею
снова оказаться эгоистичным и жестоким, Арлин.  Скажи  мне,  и  я  тут  же
отпущу тебя...
   Арлин почувствовал на груди давящую тяжесть нескольких одеял. В комнате
было довольно холодно, несмотря на то что в очаге потрескивали  дрова.  Он
довольно долго обдумывал слова Гэйлона, а потом спросил заинтригованно:
   - Куда отпустите?
   Гэйлон нахмурился:
   - Разве ты не помнишь ничего из того что случилось?
   - Больше, чем мне бы того хотелось. Я помню, как барон напал  и  как  я
оказался в реке... - Арлин вздрогнул. - Потом я умер, и ты явился за  мной
в то место, куда не смеет явиться ни одна живая душа. Это,  конечно,  было
глупо, но ничего страшного не произошло.
   - Почему ты так говоришь? -  требовательно  спросил  король.  -  Ты  же
можешь остаться калекой!
   Это была вовсе не утешительная мысль.  Арлин  попытался  поднять  руку.
Онемение членов в  основном  прошло,  однако  плечо,  локоть  и  запястье,
казалось ему, зажили теперь своей собственной жизнью. На  мгновение  Арлин
даже подумал о самом худшем, но потом  скрипнул  зубами  и  заставил  свои
мышцы повиноваться. Правая рука его оторвалась от одеяла, неохотно сжалась
в кулак и упала обратно. На это  небольшое  усилие  ушли  почти  все  силы
Арлина, но он победоносно улыбнулся:
   - Вы видели это, сир? Ваши домыслы безосновательны.
   Гэйлон,  вместо  того,  чтобы   испытать   облегчение,   с   сожалением
нахмурился, и это рассердило Арлина.
   - Прекратите оплакивать меня! - резко заявил он. - Я жив и  к  тому  же
голоден. Если, конечно, до этого кому-то есть дело.
   - Превосходно, - наконец-то король улыбнулся. - Пища необходима.  Может
быть, ваша милость желает еще чего-нибудь?
   Желает, но как попросить об этом? Арлин устало закрыл глаза и попытался
отыскать нужные слова.
   - Я молю вас о снисхождении, сир. После того как я умер...  я  осознал,
что значит жизнь. Моя жизнь, да и ваша тоже. У  вас  нет  больше  времени,
которое можно было бы тратить на дикие игрища, нет времени  на  то,  чтобы
оплакивать вещи,  когда-то  бывшие,  но  которых  уже  давно  нет.  Будьте
королем, милорд, королем и мужем, пока еще не стало слишком поздно.
   Наступила тишина, затем гулко хлопнула дверь. Арлин понял,  что  Гэйлон
вышел. После его ухода в воздухе еще долго пахло грозой, которую разбудили
в нем слова Арлина, той волшебной яростью, которую ощущали вместе Гэйлон и
его Камень. Южанин осторожно вдохнул этот  заряженный  воздух  и  выдохнул
его, снова ощутив приступ голода. Долго же ему придется ждать обеда...



        8

   - Ой! - воскликнул Дэви и вырвался из неловких рук портного. Рукав  его
камзола, прикрепленный булавками, остался в руках старика.
   Несмотря на все усилия, Джессмин не смогла  сдержаться  и  рассмеялась,
глядя на то, как старик  гонялся  за  мальчишкой  по  периметру  гостиной,
негодующе крича и размахивая оторванным рукавом, словно знаменем.
   - Фельсер! - воскликнула она, старясь перекричать поднятый ими  шум.  -
Фельсер!!!
   - Ваше величество! - задыхаясь, пробормотал старый портной, отец Ринна.
Он был уже довольно пожилым человеком, и королева опасалась, как бы ему не
навредили подобные упражнения. - Молодой  герцог  ведет  себя  недостойно,
миледи!
   Королева спрятала улыбку.
   - Безусловно, но он только что получил свой титул. Боюсь, что он и  так
слишком долго сидел на одном месте для своего возраста. Примерка несколько
затянулась.
   - Но меня просили сшить для него четыре костюма, миледи...
   - Давайте примерим остальное в другой раз.
   - Как прикажете, ваше величество.
   Фельсер неловко поклонился и, с неодобрением покосившись на  Дэви,  сам
собрал свои отрезы ткани, корзиночку с  мелками,  ножницы  и  булавки.  Он
пришел в замок рано утром,  пришел  один  и  долго  извинялся,  что  из-за
болезни его подмастерья не смогли прийти вместе с ним.  Джессмин,  однако,
догадалась, в чем тут дело - просто они боялись.
   Дэви остановился возле очага и сохранял на лице  сердитое,  недовольное
выражение до тех пор, пока Джессмин легким движением бровей не послала его
открыть дверь перед пожилым человеком.
   - Подойди и сядь, - сказала она, лишь только они остались вдвоем.  -  У
нас есть несколько минут, чтобы поработать над таблицами  будущих  времен,
пока не придет Тидус.
   Плечи мальчика поникли, и  Джессмин  снова  улыбнулась.  Дэви  оказался
очень способным к языкам и даже умел довольно бегло говорить на  гортанном
языке Ксенары, которому  выучился  на  постоялом  дворе  своей  матери.  В
обществе королей и аристократов,  однако,  разговорный  язык,  на  котором
разговаривали мастеровые и дровосеки, был бы не слишком уместен.
   - Может быть, я лучше сыграю новую песню, которой меня научил Мартен? -
с надеждой спросил Дэви из своего задрапированного кресла.
   Он был одарен еще и незаурядными музыкальными способностями и, несмотря
на то что он приступил к своему образованию с большим опозданием, оказался
весьма талантливым учеником во всех науках... за  исключением  единственно
придворных манер. Со временем это могло прийти к нему само  собой,  однако
Джессмин отчего-то сильно сомневалась в этом. Она помнила, что Дэрина тоже
не влекло к светской жизни при дворе.
   Когда королева не ответила, Дэви поднял старую, побитую лютню, лежавшую
рядом с его креслом, и принялся наигрывать  первые  такты  мелодии.  Может
быть, он не был столь аккуратен и точен в своей игре, как Гэйлон, и  столь
сладкозвучен и  поэтичен,  как  когда-то  Дэрин,  однако  его  собственный
музыкальный стиль был притягателен и легок. Пару  раз  сыграв  мелодию  от
начала и до конца, он прибавил к напевному звучанию струн свой собственный
голос, который был очень похож на голос его отца.
   Именно из-за этого сходства Гэйлон не допускал мальчика к  себе.  Почти
все свое время король  проводил  в  библиотеке  в  обществе  своей  "Книги
Камней". На мгновение Джессмин задумалась о  том,  что  может  разыскивать
Гэйлон в этом толстом томе,  однако  мысли  ее  почти  сразу  вернулись  к
темноголовому мальчику, почти юноше, который сидел подле нее.
   Хотя внешностью и голосом Дэви  очень  напоминал  Дэрина,  на  этом  их
сходство заканчивалось.  Дэрин  всегда  казался  Джессмин  сосредоточением
какой-то мрачной, так и не нашедшей выхода силы, а его сын принес в старый
разрушающийся замок свет и смех. Он пришел служить Рыжему Королю, но  пока
что ему было в  этом  отказано,  и  он  на  протяжении  нескольких  недель
занимался другими делами, сосредоточившись на них,  но  тем  не  менее  не
оставляя своих намерений, готовый ждать столько, сколько понадобится.
   За песней Джессмин едва расслышала стук в дверь. Это был, скорее всего,
Тидус, а не слуга. С тех пор как Арлин восстал из мертвых, количество слуг
в замке каким-то образом резко уменьшилось,  хотя  многие  слуги  остались
вопреки своему страху. Дело было в том, что  значительная  часть  замковой
челяди никогда не жила ни в каких других местах, кроме  Каслкипа,  являясь
потомками тех слуг, которые прислуживали первому Рыжему  Королю  несколько
столетий назад.
   Стук повторился, и королева негромко приказала стучавшему войти.  Дверь
отворилась, в  гостиную  вошел  Тидус  Доренсон.  Низко  поклонившись,  он
поправил на груди свои белоснежные  одеяния  из  тонкого  полотна,  богато
расшитые по краям тяжелой золотой нитью.  Его  густые  седые  волосы  были
завиты и аккуратно уложены,  но  напыщенный  советник  почему-то  напомнил
Джессмин снеговика-аристократа. Увидев его, Дэви перестал петь.
   - Пришло время урока истории, - негромко проговорил Тидус, и мальчик со
вздохом отложил свой инструмент.
   - Я хотел бы узнать сегодня историю последнего  Ксенарского  конфликта.
Керил говорит, что его отец участвовал в этой кампании.
   - Сначала нам необходимо  изучить  эпоху  правления  Пернина,  третьего
Рыжего Короля, - Тидус вежливо улыбнулся Джессмин, однако его  раздражение
было очевидно. - Нет, молодой человек, история начинается с самого  начала
и кончается в самом конце. Так же надлежит поступать и нам.
   Дэви поднялся, недовольно ворча. Тидус был невысок ростом, и Дэви почти
догнал его.
   - Итак, что нужно сказать? - спросил Тидус.
   - Я не знаю, что говорите вы, - резко ответил мальчик, -  но  я  считаю
его старым занудой, которому впору было бы пасти скот.
   Лицо Тидуса слегка порозовело:
   - Что нужно сказать в случае когда покидаешь общество королевы?
   - Ох! - Дэви тщательно поклонился.  -  Позвольте  мне  удалиться,  ваше
величество.
   Королева отпустила мальчика  коротким  кивком,  затем  точно  таким  же
образом она  ответила  на  поклон  Тидуса.  Пожилой  советник  на  секунду
задержался у выхода.
   - Он немного упрям, миледи, но учится очень быстро, -  негромко  сказал
Тидус. - Я думаю, что с моей помощью из него когда-нибудь выйдет блестящий
вельможа.
   - Благодарю вас, Тидус. Я никогда в этом не сомневалась.


   - Если королевство Виннамира продает свою воду и лес в Ксенару, то  что
оно получает в обмен? Куда деваются все наши доходы от такой торговли?
   Тидус раздраженно уставился на своего  ученика  через  стол.  Мальчишка
снова пытался заставить его сменить тему занятия.
   - Мне казалось, что мы  обсуждаем  методы  правления  и  ошибки  короля
Пернина, а также социальное и политическое значение его первого  торгового
договора с Ласонией.
   - Я помню... - Дэви задумчиво поигрывал  своим  стилом.  -  Обе  страны
выиграли от этого соглашения. Но что получил Виннамир в результате  своего
последнего договора с Ксенарой?
   - Не пойму, почему этот вопрос так тебя занимает именно сейчас, - пожал
плечами советник. - Сомневаюсь, чтобы тебе удалось в полной  мере  постичь
все сложности и тонкости внешней политики.
   И он постучал согнутым пальцем по странице лежавшей перед  Дэви  книги,
надеясь снова привлечь к ней его внимание.
   - Читай!
   Зеленые глаза юного герцога сузились:
   - Зато мне вполне по силам постичь, что твоя  одежда  гораздо  лучше  и
дороже, чем у королевы; мне  не  нужно  напрягаться,  чтобы  увидеть,  как
разрушается этот обветшавший замок и что жители Киптауна стали походить не
на счастливый народ процветающей страны, а на грязных нищих и попрошаек.
   Этот молодой герцог был весьма проницателен, и  его  не  так-то  просто
было  сбить  с  мысли.  Тидус  тщательно  обдумал  свои  слова,   ибо   их
действительно  окружали  привезенные  из  других  стран  дорогие  ковры  и
роскошная мебель. Он решил, что лучше всего будет сказать правду или  хотя
бы ее часть.
   - Хорошо, я постараюсь объяснить это тебе как можно проще, - сказал  он
и был вознагражден недовольным выражением, появившимся  на  лице  Дэви.  -
Когда Виннамиром правили король Люсьен Д'Салэнг и его дядя, они  заключили
с Ксенарой открытый торговый договор. С одной стороны, они дали  Виннамиру
огромные богатства, но  тут  же  их  и  отобрали.  Нужно  было  оплачивать
огромную армию наемников, подкупать ксенарских чиновников. Огромные  суммы
были вложены в их семейное дело в Занкосе и в Катае. Прежде  чем  они  оба
погибли, Виннамир по их милости  настолько  глубоко  увяз  в  долгах,  что
пройдет еще немало лет, прежде чем мы  снова  сможем  получать  доходы  от
этого  соглашения.  Лишь  немногие  торговцы  Виннамира,  самые  умные   и
дальновидные, сумели скрыть  свое  богатство  и  тем  самым  частично  его
сберечь...
   - И  ты  тоже  так  поступил?  -  перебил  его  юноша,  доброжелательно
улыбаясь.
   - Безусловно. Способность хорошо  соображать  мне  не  чужда,  -  Тидус
разгладил морщинку на безупречном рукаве. - Вряд ли Рыжий Король в  чем-то
виноват; когда он взял в свои руки власть над королевством, все  богатства
уже были разбазарены, истрачены, проданы  или  увезены  -  так,  например,
исчезли земли и богатства  герцогов  Госнийских.  Несчастные  простолюдины
были обложены столь жестокими налогами, что больше  уже  не  могли  ничего
давать в казну. Кроме того... - глава королевского Совета приподнял  вверх
подбородок, - как это ни печально, но это факт: его  величество  нисколько
не заботился о том, чтобы привести в порядок двор и облегчить жребий своих
подданных.
   Последнее  утверждение  рассердило  герцога,  и   Тидус   увидел,   как
затрепетали его ноздри. Любопытно, отчего молодой Госни, отвергнутый своим
королем, так рвется встать на его защиту? Тидус тем не менее не  собирался
дать ему ни единого шанса. Щелкнув пальцами, он быстро сказал:
   - Я ответил на  твои  вопросы.  А  теперь  будь  любезен,  обрати  свое
внимание к занятиям историей.
   Дэви стиснул зубы и перевернул страницу лежавшей перед ним книги.


   Когда дверь в его комнату стала со скрипом  приоткрываться,  Арлин  как
раз лежал на постели и смотрел на нее неподвижным взглядом,  желая,  чтобы
хоть кто-нибудь пришел. Он с радостью  увидел,  как  в  дверь  просунулась
несколько взъерошенная темная шевелюра, очень похожая на его  собственную.
Затем показалось и лицо обладателя этих волос - светлокожее, мальчишеское,
узкое, с зелеными глазами и высокими скулами. Затем это  лицо  исчезло,  и
дверь стала закрываться.
   - Постой, не уходи!
   Гость немного помялся на пороге, затем его голова снова  просунулась  в
комнату.
   - Я не хотел тебя беспокоить.
   - Ради всех богов, побеспокой меня, что тебе стоит...
   Эта мольба заставила  мальчика  войти  в  комнату.  Арлин  с  интересом
смотрел на его фигуру, одетую в голубого цвета шерстяной костюм, состоящий
из штанов для  верховой  езды,  жилета  и  камзола,  одетых  поверх  белой
полотняной рубашки. На ногах мальчика были высокие ботинки, доходящие  ему
чуть ли не до колен. Все это было совершенно новым и чистым.
   - Что-то я тебя раньше не видел, - сказал южанин.
   - Мне сказали, что мне нельзя сюда ходить.
   - Удивительно, что тебе все равно  захотелось  это  проделать.  Ко  мне
никто не заходит... за исключением Гиркана, конечно, но и  он  всего  лишь
приносит мне  еду  да  выносит  ночной  горшок.  И  он  постоянно  куда-то
торопится. Как ты думаешь, может быть, смерть - это заразно?
   - Иногда - да, - простодушно ответил мальчик. - Так  к  тебе  никто  не
приходит?
   Арлин пожал плечами:
   - Королева заходила ко мне несколько  раз.  Она  очень  добра.  Кстати,
мальчуган, кто ты такой?
   - Дэви Дэринсон, герцог Госнийский.
   - Герцог... Я польщен. Что касается меня, то  я  когда-то  был  Арлином
Д'Леланом и теперь, надеюсь, снова им стал. Как поживаете, герцог?
   - Спасибо, очень хорошо, - Дэви остановился возле очага. - У  тебя  тут
огонь погас.
   - Он всегда так делает, когда к нему никто долго не подходит.  Впрочем,
здесь всегда очень холодно, даже когда он горит.
   - Тогда почему ты не встанешь и не уйдешь отсюда?
   Этот  простой  вопрос  причинил  Арлину  боль.   Аристократ-южанин   на
мгновение отвернулся.
   - Боюсь, что мало кто будет рад, если я выйду из этой комнаты.  К  тому
же мне сложно управляться с моими ногами - они еще  не  слишком  слушаются
меня. А что ты думаешь по этому поводу?
   - Это больно - быть мертвым?
   - Нет, -  Арлин  негромко  рассмеялся.  -  Быть  живым  иногда  гораздо
больнее. Можешь ли ты рассказать мне что-нибудь об остальных? Я знаю,  что
король вернулся в библиотеку и засел там, но что поделывают наш  рыжеватый
Керил, Мартен Пелсон и сын портного Ринн?
   Дэви приблизился к кровати Арлина.
   - Ринн... он так и не возвращался в замок с... того дня. У  Мартена  на
ноге деревянный лубок, однако он быстро поправляется. Он учит меня  музыке
и счету. Кузен короля дает мне уроки фехтования и верховой езды.
   - Бедняжка, - пожалел его Арлин. -  Керил  прекрасно  владеет  луком  и
мечом, однако ему никак не удается найти подходящую лошадь, на которой  он
мог бы скакать.
   - Ну, он не так уж часто падает, - заметил Дэви и быстро улыбнулся.
   Наступила неловкая  тишина,  и  Арлин  почувствовал,  что  мальчику  не
сидится.
   - Скажи мне еще одну вещь, прежде чем ты уйдешь. Что там, снаружи,  все
еще зима? Я несколько сбился со счета, а здесь нет окон, как ты заметил...
   Юный герцог Госни кивнул:
   - Да, снаружи все еще зима,  и  тебе  следовало  бы  самому  сходить  и
взглянуть на нее.
   - Может быть, ты и прав, - негромко сказал Арлин. - Может быть...


   Много лет прошло с тех пор, как  она  в  последний  раз  покидала  свою
мирную маленькую долину и  свой  уютный  домик,  однако  сейчас  появилась
опасность того, что вещи,  которые  обязаны  были  произойти,  никогда  не
произойдут.  Одним  неразумным,  импульсивным  поступком  Гэйлон   Рейссон
разрушил тысячу тысяч различных вариантов будущих событий.
   Миск затолкала в кожаный мешок несколько предметов одежды, чувствуя  на
себе нежный взгляд карих глаз своего мужа, который  следил  за  каждым  ее
движением.
   - Позволь мне отправиться с тобой, - в который уже раз попросил  он.  -
Стоит плохая погода, ты можешь замерзнуть.
   - Ах, Гэрайльд Джексон Джимиссон, любовь моя.
   Миск протянула руку и погладила его по щеке. Волосы Джими  поседели,  а
лицо было изрезано глубокими морщинами, но  он  все  равно  казался  очень
сильным и полным жизни.
   - Я взяла бы тебя с собой, если бы могла. Останься тут и  жди,  -  Миск
заглянула в его карие глаза. - Ты не забудешь, о чем я тебе просила?
   Джими озабоченно сжал губы:
   - Нет, конечно. Завтра ночью я должен выгнать в сад  коров  и  телят  и
открыть птичник. Но зачем?  Это  не  имеет  никакого  смысла,  Миск.  Совы
похватают цыплят, да и как я буду делать сыр без молока?
   - Не спрашивай  меня,  дорогой.  В  свое  время  ты  все  поймешь...  -
Крошечная женщина взяла с кровати свой самый теплый плащ. - Лошадь готова?
   Джими кивнул и вышел вслед за ней  наружу.  Стояло  раннее  и  морозное
утро, под ногами лежал глубокий снег, а на ставнях домика  висели  толстые
сосульки. Легко, как ребенка, Джими поднял Миск и,  посадив  ее  на  спину
худого мерина, помог ей расправить складки длинной домотканой  юбки.  Миск
путешествовала без седла, однако она довольно ловко удерживалась на  спине
безразлично-спокойного животного.
   - Ты пришлешь за мной, и я скоро приеду в Каслкип, - пообещал Джими.
   - Конечно, милый, это будет очень скоро. Я всегда буду любить тебя.
   Миск нежно поцеловала его в губы, желая  навечно  запечатлеть  в  своем
сердце память о нем и об  этом  последнем  поцелуе.  Тронув  поводья,  она
поехала через сад, направляясь на север.
   Он поймет и простит ее. Завтра ночью Джими  должен  будет  выгнать  всю
скотину из стойла, ибо коровам придется теперь самим о себе заботиться.  К
утру Джими будет мертв. Тоннели времени, по  которым  она  путешествовала,
снова и снова показывали ей одно и то же: иная Миск, живущая на иной линии
времени, оставалась с мужем в крошечном  домике  в  долине  и  при  помощи
настоев наперстянки отыскивала способ немного  отрегулировать  работу  его
большого и больного сердца, так что он оставался в живых. Но в этом случае
она неминуемо обрекала его на страдания,  на  преждевременную  старость  и
немочь. Нет. Уж лучше один миг боли, а за ним - счастливое забвение.
   Миск должна была  отправиться  в  Каслкип  одна,  ибо  только  там  еще
продолжала теплиться крошечная искорка надежды как-то  исправить  будущее.
Она хотела оказаться там ради ребенка, который,  может  быть,  никогда  не
будет зачат. Однако по-прежнему в ее власти было кое-что изменить, кое-что
подправить, направить события в другое русло. Но времени оставалось мало.
   Через столько прошедших столетий, после стольких неожиданных  поворотов
судьбы Миск отыскала-таки такой момент, где кончалось ее видение будущего.
И хотя будущее этого мира - пусть неясно и смутно, но виделось ей и  после
упомянутого момента, - однако она больше не  видела  в  нем  ни  себя,  ни
своего брата Сезрана. Их жизни все же где-то заканчивались.


   Промороженный, выстуженный зимой замок наконец-то стал для него  домом,
хотя прошло уже  больше  месяца.  Его  полутемные,  перепутанные  коридоры
больше не смущали его. Люди, которых он встречал в коридорах, были  теперь
знакомы и выглядели дружелюбно. Сегодня после обеда Дэви собирался пойти к
Мартену, который ждал его возле огромных  замковых  кухонь.  Лорд  Нижнего
Вейлса утверждал, что для занятий музыкой необходимы тепло и  свет  и  что
застывшие от холода пальцы ни за что не смогут  правильно  прикоснуться  к
струнам лютни. Так же как и к женщине.
   Однако у герцога Госнийского были и  другие  причины,  чтобы  проводить
свои музыкальные занятия в кухне. То и  дело  им  перепадала  какая-нибудь
еда, а кухонная обслуга была  благодарным  и  невзыскательным  слушателем.
Особенно это касалось  одной  прелестной  девчонки,  на  которую,  похоже,
положил глаз Мартен. Во всех остальных частях замка слуги чувствовали себя
все так же скованно и передвигались по коридорам боязливо и с оглядкой  на
покои Арлина и Гэйлона, хотя последнего можно было видеть редко, а первого
- никогда. Зато возле теплых плит, среди посуды и разделочных досок  слуги
оживали, начинали трудиться во всю силу, сплетничая и хохоча.
   Как ни странно, но Дэви вовсе не тянуло вернуться в гостиницу  "Веселая
Речка". Он чувствовал, что каким-то образом изменился,  и  удивлялся  этим
переменам. Вряд ли это было связано с возрастом - до его  шестнадцатилетия
оставалось еще добрых пять месяцев. Похоже, что и титул герцога  тоже  был
ни при чем - Дэви знал, что настоящий герцог должен одеваться получше, чем
он, и вовсе не обязан убираться в конюшне и вычищать стойла. И хотя  слуги
относились к нему  не  без  уважения,  однако  Дэвин  Госнийский  все  еще
оставался сыном Хэбби-трактирщицы.
   Настоящие и большие изменения  произошли  в  том,  как  он  воспринимал
окружающий мир. За прошедшие несколько недель мир вокруг него  увеличился,
его границы раздвинулись, и Дэви  понял,  что,  несмотря  на  всю  внешнюю
привлекательность герцогства, настоящее богатство заключается в знаниях  и
образовании.
   Его мать научила его читать и делать простейшие  вычисления.  Для  того
чтобы управлять гостиницей, это было совершенно необходимо и вместе с  тем
- совершенно достаточно. Дэви никогда не приходилось читать ничего,  кроме
списков необходимых для гостиницы предметов, а считал он только количество
медяков, причитающихся с клиента. У него никогда не  было  времени,  чтобы
заняться музыкой. Теперь же он получил доступ к мудрым книгам,  каждая  из
которых была полна волшебными тайнами, и его окружали наставники,  которые
могли объяснить ему то, чего он не понимал.
   Только одна вещь могла сделать его более счастливым, но в  ней  ему  до
поры было отказано. Гэйлон упорно не желал встречаться с молодым герцогом.
Впрочем, он не встречался почти ни с кем. Король уединился в библиотеке на
долгие три недели, принимая только вино и еду, да и то понемногу...
   Дэви неожиданно почувствовал жару, а в  глаза  ему  ударил  свет  ламп.
Задумавшись, он, сам того не заметив, пришел в жаркую и влажную  кухню,  в
которой кипела жизнь. Две молодые девушки с нагруженными подносами в руках
быстро присели в реверансе и, двигаясь проворно и ловко, обогнули Дэви  на
пути к выходу. Над очагом поворачивалась  истекающая  жиром  оленина,  над
другим  жарилась  дюжина  цыплят.  Эрин,  пожилая   женщина   с   крепкими
мускулистыми руками, раскатывала на широкой доске густое тесто.
   - Милорд! - позвал его Мартен. Он сидел на стуле неподалеку от плиты  -
не слишком далеко, но и не слишком близко. - Готовы  ли  вы  к  очередному
уроку, во время которого речь  у  нас  пойдет  о  том,  что  общего  между
математикой и музыкой?
   Дэви поднял повыше свою побитую, ободранную лютню,  и  эрл  рассмеялся.
Несмотря на свою  неказистую  внешность,  этот  инструмент  обладал  почти
волшебным чарующим звучанием, и королева настояла, чтобы лютня  все  время
была у Дэви. По временам, когда Дэви упражнялся один в своих  комнатах,  у
него выходили такие мелодии,  которые  заставляли  его  сердце  сжиматься,
словно от жалости и боли потерь, но никогда это  не  продолжалось  слишком
долго.
   - Подать герцогу подогретого вина с пряностями! - Мартен сидел  положив
свою сломанную ногу на мешки с мукой, а правая его рука обвивалась  вокруг
огромного,  почерневшего  от  времени  кубка.  Заметив,  что  его   ученик
прихрамывает, он строго спросил: - Это у меня сломана нога, а не  у  тебя.
Почему ты хромаешь?
   Дэви снял с рукава прицепившуюся к нему соломинку и пробормотал:
   - Сегодня утром я упал с гнедого.
   - О боги! - в восторге прогремел Мартен. - Предполагалось,  что  именно
этому ты не выучишься у Керила!
   - Керил сказал мне, - заявил Дэви в свое  оправдание,  -  что  человек,
который утверждает, будто никогда не падал с лошади, на самом деле никогда
не ездил ни на одной.
   - Керилу это известно, безусловно,  лучше,  чем  кому-либо  другому,  -
мрачно проговорил Мартен и отхлебнул вина, чтобы скрыть свое удовольствие.
- С верховой ездой все ясно, но как у тебя дела с обучением фехтованию?
   Для Дэви это был еще один чувствительный момент.
   - Я все еще чувствую себя очень неуклюжим  и  неловким  в  обращении  с
мечом, - признался он, вздыхая.
   - Я открою тебе секрет, парень. - Мартен сунул ему в руки свой огромный
кубок. - Мы все чувствуем себя неуклюжими, но лишь до того  времени,  пока
мы не повстречаемся лицом к лицу с врагом. Пусть это тебя не смущает.
   Одна из девушек, по имени Келли, принесла и поставила рядом с  Мартеном
полную тарелку какой-то еды. Несмотря на правильные черты лица, Мартен  со
своими светло-русыми  волосами  и  карими  глазами  не  был  красавцем  из
красавцев, однако женская половина населения замка, похоже, находила его в
высшей степени привлекательным молодым человеком.
   - Что это такое? - спросил эрл сладким голосом.
   - То, что  вы  больше  всего  любите,  милорд.  Мягкая  белая  грудь...
куриная, - Келли покраснела и убежала шурша юбками.
   Дэви немедленно потянулся за куском курицы, но  Мартен  слегка  шлепнул
его по рукам.
   - Это не для тебя,  -  проговорил  он  с  набитым  ртом.  -  Ты  должен
заниматься музыкой. Спой нам какую-нибудь непристойную  песенку,  из  тех,
что поют на Внутренних островах. Про косоглазую распутницу из таверны.  От
этой песни даже Эрин всегда смеется, а мордашка Келли становится еще более
красивого пунцового цвета.
   Герцог тщательно установил пальцы на грифе и взял первый аккорд, однако
ему оказалось нелегко сосредоточиться. Ему нравились  эти  молодые  лорды,
друзья короля, о подвигах  которых  он  уже  был  наслышан.  Только  Арлин
беспокоил его. Он оставался в  своих  покоях  один,  покинутый  теми,  кто
называл его своим другом.


   Сьюардский  замок,  словно  мрачный  страж,  одиноко   возвышался   над
покрытыми зеленью лугов отлогими холмами. С  другого  бока  к  нему  почти
вплотную подступало холодное и бурное море. Бесконечное  волнение  моря  и
собирающиеся на далеком западном горизонте штормовые облака дарили старому
магу успокоение на протяжении  последнего  тысячелетия.  Даже  находясь  в
самой глубине своего чудовищного замка,  Сезран  чувствовал  могучую  силу
водной стихии, ощущал изменения погоды, которые зарождались над бескрайней
водной равниной.
   В тот день он тихо сидел  в  огромном  зале,  и  царившая  вокруг  тьма
нисколько не мешала ему. Многочисленные этажи, уровни, лестницы и  комнаты
замка были выстроены не за одно столетие с единственной  целью:  доставить
удовольствие своему владельцу и помочь ему справиться с монотонной чередой
похожих  один  на  другой  дней  и  ночей  его  одинокого   изгнания.   Со
скрупулезностью, утомившей  бы  любого  другого,  Сезран  один  за  другим
выкладывал друг на друга точно подогнанные камни, возводя  свой  замок,  а
затем поставил на страже неприступных стен страшную Тень.
   Ни одно живое существо,  забредавшее  в  Тени  замка,  не  возвращалось
оттуда живым, кроме... кроме Гэйлона Рейссона. Даже теперь, по  прошествии
стольких лет, ненавистное имя заставило ярко вспыхнуть Колдовской  Камень,
который свисал на грудь  волшебника  на  золотой  цепи.  Сезран  ненавидел
могущественного короля-мага. Дэрин Госни,  который  некогда  был  учеником
Сезрана, погиб из-за него, из-за  потомка  Рыжих  Королей,  и  это  только
усиливало ненависть старого волшебника. Он вовсе не думал о  том,  что  он
сам дважды пытался убить Дэрина, что он сам сделал его калекой и  отнял  у
него волшебную силу.
   Гэйлон осмеливался владеть Кингслэйером, мечом, который  Сезран  считал
по праву своим. Могуществом  своим  король  Виннамира  превосходил  самого
Сезрана, и это было намного хуже, чем все остальное. Это было  унизительно
и непереносимо. Колдовской Камень разгорался все ярче, и его яркое голубое
свечение на несколько мгновений даже  вытеснило  из  комнаты  живую  ночь,
которая свернулась и отступила в  самые  дальние  уголки  зала.  Внезапный
выброс энергии, однако, успокоил Сезрана, и мягкая тьма  снова  сомкнулась
вокруг его жесткого кресла с прямой и высокой спинкой.
   - Сезран!
   Этот громкий крик раздался словно из ниоткуда, затем в  центре  комнаты
появилось  слабое  голубое  сияние.  Молодой  колдун  Гэйлон  Рейссон   не
признавал изящества, его магия была мощной, но грубой. Вот и он сам возник
в центре зала. При виде его Сезран выпрямился в кресле и  попытался  унять
внезапно зачастивший пульс.
   Гэйлон, который не мог видеть в темноте без  дополнительных  источников
света, вытянул вперед руку  и  заставил  светиться  свой  Камень,  который
Сезран когда-то собственноручно  вставил  для  него  в  массивный  золотой
перстень.
   - А-а-а, вот ты где, - почти миролюбиво произнес король.
   - Что на этот раз тебе от меня нужно? - спросил Сезран,  и  голос  его,
подобно грому, раскатился под высокими каменными сводами.
   Гэйлон дождался, пока затихнет эхо его голоса, и сказал:
   - Я снова пришел к тебе как покорный ученик, Сезран.
   Ни в его голосе, ни в его позе, ни в выражении надменного бледного лица
не было, однако, и намека на покорность.
   - Ты пришел, чтобы мучить меня.
   - Прошу тебя. Мне никто, кроме тебя, не может помочь.
   Волшебник усмехнулся:
   - Тогда я могу только пожалеть тебя, Гэйлон Рейссон.
   - Выслушай меня, Сезран. Я вызвал духа Камня. С его  помощью  я  оживил
погибшего друга... - Гэйлон стиснул кулаки.  -  Я  знаю,  какова  цена,  и
пришел просить тебя, чтобы ты помог мне избежать расплаты.
   - С чего бы я стал помогать тебе?
   Маг ждал ответа короля в абсолютной тишине.
   Гэйлон отвел взгляд:
   - Потому что за это я отдам тебе Кингслэйер.
   В груди Сезрана вспыхнула радость, но ее робкий огонек тотчас же погас.
   - Лжец. Ты думаешь, что я глуп?  Ты  предлагаешь  мне  то,  что  и  так
принадлежит  мне,  за  ответ,  которого  не  существует.  Ступай  обратно,
мальчишка. Когда придет время, ты сделаешь то, что должен.
   - Нет! Днями и ночами я  изучал  "Книгу  Камней",  пока  мои  глаза  не
потеряли способность видеть. Какой-то выход должен существовать.
   - Единственный выход - смерть! Так было всегда. Без  смерти  не  бывает
жизни, как без зимы не бывает новой весны. Вот  почему  некромантия  стоит
так дорого. Наверное, тебе было бы лучше всего вернуть все на круги своя и
исправить то, что ты наделал.
   - Я не могу. Арлин и так слишком много страдал.
   - В таком случае ничего сделать нельзя. Все потеряно! - Волшебник так и
подался вперед. На губах его застыла холодная улыбка:  -  Я  удовлетворен.
Даже если бы я мог тебе помочь, я не стал  бы  этого  делать.  Желаю  тебе
одних лишь несчастий и бесконечного сожаления, Гэйлон.  Может  быть,  хоть
теперь ты поймешь, что существуют вещи неподвластные твоим чарам!
   Король на мгновение застыл неподвижно, а его Камень вспыхнул ярче.
   - Не следует ли  мне  в  этом  случае  поделиться  своими  несчастьями?
Хочешь, я сравняю твой замок с землей, старик?
   - Если после этого ты почувствуешь себя чуть сильнее, тогда сделай это.
Камни - это всего лишь камни, независимо от того, сложены они в стены  или
лежат россыпью, - несмотря  на  опасность,  Сезран  прислонился  к  спинке
своего кресла и засмеялся.
   Ярость Гэйлона заставила замок содрогнуться до самого основания. Из его
перстня брызнули в разные стороны голубые молнии, а  затем  Гэйлон  исчез.
Холодный сквозняк потащил к выходу небольшое облачко пыли,  но  Сьюардский
замок стоял крепко, и маг захохотал еще громче.


   Арлин не ждал, что юный герцог Госнийский вернется. Арлин  вообще  мало
чего ожидал теперь, однако и особых поводов для разочарования  у  него  не
было. Огромная свеча-хронометр с  нанесенными  на  нее  черными  кольцами,
обозначавшими наступление полуночи и полудня, свидетельствовала, что время
все еще идет. Свечу время от времени  заменял  Гиркан,  который  оставался
добродушным, но отстраненным. Он просто приносил лекарства и еду, но когда
Арлин спрашивал его о том, что происходит  в  замке,  ответы  лекаря  были
отрывочными, почти уклончивыми.
   Дэви оказался прав. Для того чтобы  воссоединиться  со  всем  остальным
миром, Арлину нужно было встать с постели и выйти из своих комнат. Кончики
пальцев его рук и ног все еще ничего не чувствовали, однако, в достаточной
степени сосредоточившись, он мог заставить свои  конечности  повиноваться.
Он сделал свои первые шаги в одиночестве, опираясь на  кровать,  чтобы  не
потерять  равновесие  и  не  упасть.  Мысль  о  том,  что  это   неловкое,
спотыкающееся тело когда-то неплохо ему служило, помогала  ему  и  внушала
надежду, что со временем былая ловкость вернется.
   Прошло долгих шесть дней, прежде чем он сумел самостоятельно одеться  и
некоторое время ходить по комнате без  поддержки.  Усталость,  которую  он
испытывал после своих кратких экскурсий, была такой сильной, что он впадал
в глубокое забытье и подолгу лежал без движения.  Только  некоторое  время
спустя он  сообразил,  что  его  усталость  была  в  значительной  степени
следствием снадобий, которыми пичкал его Гиркан. Молодой аристократ тотчас
же отказался от приема этих лекарств, против чего Гиркан, к  его  большому
удивлению, почти не возражал. Толстый врач даже не обратил внимания на то,
что огонь в очаге перестал то и дело гаснуть и что его пациент  больше  не
нуждается в посторонней помощи, чтобы поесть.
   Однако последний барьер оказался самым трудным. После стольких  трудов,
после тщательной  подготовки  Арлин  обнаружил,  что  он  не  в  состоянии
отворить незапертую дверь и сделать шаг за порог своей комнаты. За порогом
начиналось что-то неизвестное и оттого - пугающее. Ему потребовалось целых
четыре дня для того, чтобы справиться с этим  своим  страхом.  Наконец  он
собрал все свое мужество, выкупался, оделся и предпринял еще одну попытку.
   Дверь поддалась  с  уже  знакомым  ему  скрипом.  Коридор  снаружи  был
холодным и плохо освещенным, но Арлин помнил его. Он взял в руку подставку
со свечой и отправился в далекое путешествие к главному  залу.  Первый  же
встретившийся ему слуга  в  ужасе  бежал.  Служанка,  повстречавшаяся  ему
второй, вскрикнула от ужаса и тоже бросилась прочь.
   - Пожалуй, для полноты картины мне нужно волочить за собой ржавые  цепи
и громко  стонать,  -  пробормотал  себе  под  нос  Арлин,  останавливаясь
передохнуть.
   В конце коридора  показался  третий  человек,  который  быстро  шел  по
коридору, держа в руке масляную лампу.
   - Добрый день, - вежливо поздоровался человек как ни в чем  не  бывало,
проходя мимо.
   - Дэви!
   Мальчик остановился и, ухмыляясь, повернулся к нему:
   - Ты решил присоединиться к живым?
   - Не спешите с выводами, герцог. Это живым придется  присоединиться  ко
мне. - Он помолчал. - Куда ты так спешишь?
   - Я отправился на поиски сокровищ, - нетерпеливо объяснил Дэви.
   - Сокровищ? Какого рода сокровища ты разыскиваешь?
   - Те самые, которыми когда-то владел король Виннамира. Или  должен  был
бы владеть. Ты хочешь помочь?
   Арлин кивнул,  хотя  его  колени  начинали  подгибаться  и  дрожать  от
усталости.
   - Я пойду с тобой до тех пор, пока под руками будет подходящая стена, о
которую я смогу время от времени опираться.
   Юный герцог пошел дальше,  направляясь  от  большого  зала,  в  который
поначалу собирался попасть Арлин. Теперь он шагал гораздо медленнее.
   -  Ты  случайно  не  знаешь,  что  находится  в   самом   конце   этого
северо-западного крыла? - спросил Дэви.
   - Там детские ясли, но единственные дети, которые  теперь  там  растут,
это маленькие пауки и тараканы. Вряд ли там есть сокровища.
   - Как вы все это время существовали? - Дэви нахмурился: - Я имею в виду
в финансовом плане.
   Вопрос был глубоко личным и в высшей степени невежливым, однако  Арлину
было не до обид.
   - Керил и я не получаем от наших семей никакой ренты.  Небольшую  сумму
выделяет на наше содержание король. Мартен унаследовал Нижний Вейлс, и это
дает ему собственный доход.  Ринну,  безусловно,  приходится  зарабатывать
себе на жизнь трудом.
   Дэви нахмурился еще сильнее:
   - Я тоже получаю содержание от короля, но откуда он берет золото?
   - У Тидуса Доренсона.
   - Это довольно странно, - заметил герцог.
   - Не так уж  и  странно.  Люсьен  Д'Салэнг  был  весьма  расточительным
правителем. При нем весь двор остался без гроша в  кармане.  Тидус  сделал
все, что мог, для того чтобы исправить  положение.  Кроме  всего  прочего,
Гэйлону безразлично, откуда берутся деньги,  лишь  бы  у  него  в  кармане
позвякивало несколько монет на кабак.
   - У меня такое впечатление, что за восемь  лет  ситуация  стала  только
хуже. - Дэви показал руками вокруг себя: -  Замок,  двор,  все  пристройки
разрушаются. Слуги носят лохмотья. Моя одежда - самая новая. Я очень  мало
знаю об аристократах, но мне всегда казалось, что они должны жить получше.
   - Тогда съезди на юг, в Занкос, - посоветовал Арлин и снова прислонился
к стене, чтобы передохнуть. - Что касается пышности и богатства,  то  двор
короля Роффо способен посрамить все королевские дворы.
   - Может быть, однажды я съезжу в Занкос, - Дэви пожал плечами. - Но мне
кажется, что где-то в замке должно быть спрятано  золото.  Или,  на  худой
конец, книги или записи, которые объясняли бы, куда оно подевалось.
   - Ты не спрашивал королеву?
   - Нет еще.
   - А у Тидуса? Он бы смог тебе что-нибудь подсказать.
   - Ты не мог бы отдыхать чуточку побыстрее? - спросил герцог,  и  в  его
голосе послышалось нетерпение.
   Арлин оттолкнулся от стены, и они  снова  пошли  вместе.  У  него  было
немало вопросов к Дэви о том, откуда он приехал и  как  попал  в  Каслкип.
Мальчик отвечал с готовностью, и по его речи почти не было заметно, что он
воспитывался среди простых людей. Каждый неосознанный жест или шаг, каждое
произнесенное им слово свидетельствовали, что это настоящий герцог.  Арлин
был  уверен,  что  через  несколько  лет  герцог  Дэвин  Дэринсон   станет
значительной фигурой при дворе Виннамира.
   Юный герцог свернул по коридору направо.
   - Поскольку ты утверждаешь, что в яслях мы найдем лишь  паучьих  деток,
давай лучше навестим королеву.
   Запутанным и сложным маршрутом Дэви и Арлин вернулись  в  юго-восточное
крыло, где располагались покои королевы. По пути Арлин все  так  же  пугал
слуг, которые попадались им навстречу, и это даже начинало ему  нравиться,
однако к тому моменту, когда они достигли дверей в комнаты  Джессмин,  ему
уже не хотелось ничего, кроме как вернуться в свою  опостылевшую  кровать.
Дэви помог ему сделать последние несколько шагов, и он уселся перед очагом
в гостиной Джессмин, и королева сама подала ему чашку горячего чаю.
   - Стоило ли вам вставать,  лорд  Арлин?  -  заботливо  спросила  она  и
улыбнулась.
   - По всей видимости - нет, - Арлин неловко  принял  чашку  непослушными
пальцами и пролил ее  горячее  содержимое  прямо  на  поручень  кресла.  -
Простите великодушно, ваше величество...
   - Ничего страшного, - молодая женщина снова наполнила чашку. - Я  очень
рада, что вы чувствуете себя лучше.
   Дэви подтащил к очагу стул и уселся на него, прихлебывая чай  из  своей
чашки и прислушиваясь.
   Когда обмен любезностями был закончен, он спросил напрямик:
   - Скажите, ваше величество, где должны храниться учетные книги?
   - Какие книги?
   -  Все  книги,  относящиеся  к  хозяйству  и  снабжению  замка...   как
заказываются продукты, сколько  жалованья  было  выплачено  слугам  и  так
далее...
   - А ты спрашивал Тидуса?
   - Да, но ему кажется, что это не мое дело.
   - Возможно, он прав, - заключила королева и  улыбнулась,  заметив,  как
Дэви обиженно поджал губы. - Самое подходящее место для них, -  продолжила
она, - это зал заседаний Совета, который располагается  за  троном.  Совет
нынче собирается редко, да и король больше не принимает просителей.  А  вы
видели короля?
   Последний вопрос относился к Арлину, и он покачал головой:
   - Гиркан сообщил, что король все еще в библиотеке, миледи.
   - Это не так. Наконец-то он забросил свою  "Книгу  Камней",  -  сказала
Джессмин, осторожно отпивая чай. - Я полагаю, что сейчас  он  находится  в
конюшне - готовится к очередной охотничьей попойке.
   Ее тон был мягким, а манера говорить - по обыкновению спокойной, однако
Арлин  впервые  почувствовал  за  ее   грустной   улыбкой   острую   боль.
Оказывается, он видел эту боль,  спрятанную  под  улыбкой,  много  раз  на
протяжении нескольких лет, однако раньше он  никогда  не  обращал  на  это
внимания.
   - Мне представляется, что вы достаточно страдали,  миледи,  -  негромко
сказал он и увидел, как Джессмин смутилась. Южанин отставил  чашку,  снова
пролив ее содержимое, и встал. - Позвольте откланяться, ваше величество.
   - Конечно, идите.
   - Погоди, - Дэви тоже вскочил. - Куда ты?
   - Я? Хочу поохотиться в последний раз.



        9

   На  площадку   перед   замком   тонким   слоем   выпал   свежий   снег.
Послеполуденное  солнце  скрылось  за  толстыми  серыми  облаками.   Арлин
настоял, чтобы они с Дэви  сначала  прошли  через  сад  и  приблизились  к
конюшням с противоположной стороны - не от замка, а от реки. Юному герцогу
этакий крюк казался тем более бессмысленным, что Арлин заметно прихрамывал
и шел очень небыстро.
   - Это займет слишком много времени, - пожаловался мальчик, когда южанин
в очередной  раз  остановился,  чтобы  перевести  дух  и  отереть  со  лба
испарину.  Он  опирался  о  невысокую  каменную  стену,  которая  окружала
фехтовальную площадку.
   - Тогда иди вперед один, - задыхаясь, ответил ему  Арлин.  Несмотря  на
прохладу, его черные волосы слиплись от пота и прилипли ко лбу.
   - Нет, - Дэви попытался справиться со своим нетерпением.  -  Все  равно
это глупо. Мы даже одеты неподходяще для охоты. Меня туда вообще не звали,
а что касается тебя, то интересно, как ты удержишься на лошади.
   - Ничего, справлюсь, - Арлин  невнятно  заворчал  и,  оттолкнувшись  от
стены, пошел дальше на подгибающихся, дрожащих ногах.
   Два  толстенных  дуба-патриарха  распростерли  свои  голые  ветви   над
заснеженной крышей конюшен и над сугробами  сброшенного  с  крыши  старого
снега. Они подходили к конюшням с  тыльной  стороны,  и  Дэви  уже  слышал
хриплый смех,  позвякиванье  сбруи  и  топот  нетерпеливых  копыт.  Герцог
потянул на себя одну из створок задних дверей и пропустил  Арлина  вперед.
Главные двери, ведущие  из  конюшни,  были  уже  распахнуты,  и  во  дворе
мелькали светлые волосы  Керила,  выбивающиеся  из-под  вязаной  шерстяной
шапочки.
   Король, казавшийся вдвое толще обычного из-за теплой медвежьей  куртки,
стоял у ворот и держал в руке мех с вином, а лук и колчан со стрелами были
небрежно заброшены за спину.  Двое  грумов  проверяли,  туго  ли  затянута
подпруга седла и не соскочили ли с мундштука крепежные кольца,  а  главный
конюх в это время помогал Мартену Пелсону взобраться на рослого, серого  в
яблоках жеребца  и  пристроить  в  стременах  покалеченную  ногу.  С  неба
медленно посыпались первые робкие снежинки.
   - Кретины! - вполголоса выругался Арлин и неловко заковылял по  проходу
между стойлами.
   Ринн тоже был с  ними.  Раскрасневшись  от  вина,  он  громко  смеялся,
восседая на своем уродливом черном мерине. Бурдюк  с  вином  тем  временем
описал круг и снова вернулся к Гэйлону.
   - Надеюсь, вы не собирались отправиться на прогулку без меня? -  громко
спросил Д'Лелан, выходя во двор.
   Все немедленно повернулись в его сторону, но каждый реагировал  на  его
появление по-своему. Грумы застыли на месте от ужаса,  Керил  стремительно
побледнел, а на лицах Мартена и Ринна появилось испуганное выражение.
   - Арлин! - радостно заорал король. От  выпитого  его  язык  уже  слегка
заплетался. - Как я рад тебя видеть! Живо, найдите ему коня.
   - Двух коней, -  поправил  его  южанин.  -  Я  взял  на  себя  смелость
пригласить на нашу прогулку герцога Госнийского, и он  любезно  согласился
принять в ней участие.
   Гэйлон перевел взгляд на Дэви и нахмурился:
   - Для мальчика это будет слишком тяжелое путешествие...
   - А для человека со сломанной ногой? - парировал Арлин. - А как  насчет
того, кто совсем недавно восстал из мертвых?  Ваше  величество,  этот  ваш
Госни с радостью последует за вами навстречу своей смерти, так  же  как  и
каждый из нас. Вы не можете отказать ему в этой чести!
   Наступила мертвая тишина. Арлин сделал еще  несколько  шагов  вперед  и
сказал:
   - Взгляните на меня, король.  Я  готов  дважды  умереть,  служа  вашему
величеству. Дайте мне только лошадь и хороший глоток бренди.
   Дэви, потрясенный, слушал и смотрел. Слова  Арлина  были  беспощадны  и
точны, они разили не хуже меча, хотя он и произносил их негромким голосом.
   Король, однако, не сердился, не приходил в ярость. Неподвижно глядя  на
Арлина он глухо спросил:
   - Не собираешься ли ты снова покинуть нас, Арлин? Ведь нет?
   - Нет, милорд. Я полон решимости  служить  вам  в  этой  жизни  гораздо
лучше, чем в предыдущей.
   - Тебе легко  призывать  меня  быть  королем  и  супругом,  -  внезапно
помрачнев, сказал Гэйлон. - А ведь я не умею ни того, ни другого.
   - Это придет само, милорд,  -  пообещал  Арлин,  но  тут  ноги  его  не
выдержали, и он мешком осел на снег.
   Гэйлон отшвырнул в сторону лук со стрелами и бросился к  своему  другу,
снова заключив его в объятия.
   - Как бы  смерть  не  вошла  у  тебя  в  привычку,  -  проворчал  он  и
выпрямился, покосившись на остальных. - Эй, подайте-ка бренди.  Поохотимся
в другой раз.
   Керил и Ринн соскочили с коней. Мартен тоже неловко сполз с  седла,  не
без помощи конюха. Товарищи короля,  похоже,  разделяли  его  смущение  по
поводу того, что только что произошло. Арлин настаивал на том, чтобы  идти
самому, и Керил подставил ему плечо, чтобы  он  опирался  на  него.  После
некоторых колебаний Ринн подхватил Арлина с другой стороны.
   Грумы увели лошадей в стойло и стали расседлывать их. Дэви  остался  во
дворе один и не знал, как  ему  поступить  и  что  делать  теперь.  Группа
аристократов уходила все дальше от него к замку, но  тут  король  внезапно
остановился и обернулся к нему.
   - Эй, Госни, не отставай! - окликнул он мальчика.


   Дэви присел на камни у очага и прислушивался  к  беседе  короля  и  его
друзей. Королевские  покои  были  обставлены  довольно  скудно,  да  и  те
предметы мебели, что в них были, знавали лучшие времена.  Даже  в  главной
комнате было темно и мрачно, несмотря на дюжину свечей и горевший в камине
огонь. Все вокруг было засыпано разнообразным мусором, а на  столах  и  на
полу громоздились друг на друга пустые обеденные  тарелки.  Циновка  возле
очага была прожжена во многих  местах,  а  сам  очаг  замусорен  высохшими
куриными костями, которые не попали в огонь.
   Гэйлон восседал в старинном походном  кресле,  кожаные  ремни  которого
жалобно потрескивали под его весом.  Длинные  ноги  Гэйлона,  вытянутые  и
скрещенные, были протянуты к очагу совсем рядом  с  мальчиком,  и  большую
часть времени, даже разговаривая с Мартеном или Керилом, король пристально
всматривался в лицо молодого Госни. Лицо его, однако, не выражало при этом
никаких чувств. Мальчик никак не мог набраться мужества  и  встретить  его
взгляд, однако был доволен уже тем, что Рыжий Король не  возражает  против
его присутствия.
   - Дайте парню немного бренди, - настаивал  Керил,  сидя  на  источенном
червями сундуке, который он придвинул поближе к огню.
   - Его стошнит, - лениво отозвался Мартен, одновременно заново  наполняя
свой собственный кубок из прямоугольной стеклянной бутылки.
   - Ну и что же? Он достаточно взрослый, чтобы страдать вместе с нами.
   - Но достаточно ли он глуп для этого? - Мартен отставил в сторону кубок
и поднялся. - Встань, -  велел  он  Дэви.  Когда  тот  подчинился,  Мартен
покосился на Керила. - Ну как?
   - Почти одного роста с тобой, - с довольным видом  сообщил  королевский
кузен. - Мы не должны больше называть его мальчиком.
   Затем он подтолкнул Ринна, который сидел рядом на стуле.
   - Гляди, Арлина опять сморило от наших разговоров.
   Молодого лорда-южанина усадили на единственное в комнате мягкое  кресло
с подлокотниками  и  потраченной  молью  и  временем  обивкой.  Он  уснул,
пригревшись под наброшенным на ноги одеялом Гэйлона, однако  даже  во  сне
лицо его оставалось усталым и изможденным.
   - Пусть отдыхает, - пробормотал король.
   Он говорил очень мало, за весь вечер  он  произнес  не  больше  десятка
фраз, однако свой кубок он подносил к губам  еще  реже.  Глаза  его  снова
остановились на Дэви, и он сказал:
   - Я высоко бы оценил вашу моральную поддержку,  когда  завтра  я  стану
принимать посетителей.
   - Ты и в самом деле собираешься устроить аудиенцию? - спросил Керил.  -
Или просто хочешь посидеть на троне?
   Гэйлон нахмурился:
   - Одно не мешает другому. Я уверен, что это обязательное условие наряду
с рассмотрением петиций и прошений.
   - Никто не придет, - лениво проговорил Ринн, рассматривая  задремавшего
Арлина.
   - А вот придут, - заспорил с ним Керил. -  Придут  хотя  бы  для  того,
чтобы поглазеть на настоящего короля, который сидит на троне.
   - Нет, - сын портного покачал головой.  -  Я  слыхал,  какие  разговоры
ходят в городе. Все уверены, что Гэйлон создал демона и поселил его в теле
Арлина. Орим тоже был некромантом, а память о Черном Короле все еще жива в
Виннамире. Простонародье всегда боялось колдовства и магии. Теперь же  они
запуганы до последней степени.
   - Это верно, - подтвердил Мартен. - Замковая челядь совершенно  уверена
в этом. Может быть, было бы лучше, если бы Арлин вернулся в Занкос к своей
семье.
   - Нет, - Гэйлон пошевелил желваками  на  скулах.  -  Мы  -  его  семья.
Единственный способ доказать горожанам, что они ошибаются, - это  дать  им
увидеть Арлина, позволить им поговорить  с  ним.  -  Король  огляделся  по
сторонам: - Что касается меня, то если никто не придет на прием завтра, мы
сами пойдем к народу, но  только  не  навеселе  и  не  с  нашими  обычными
проказами.
   Керил хихикнул:
   - Теперь ты, пожалуй, захочешь, чтобы в большом зале подавали обед  или
устроишь какой-нибудь бал-маскарад.
   - Отличная идея, кузен, - кивнул Гэйлон. - Я хочу,  чтобы  ты  разослал
приглашения всем нашим с тобой общим родственникам и предложил им посетить
Каслкип с длительным визитом.
   - А чем ты собираешься их кормить? - требовательно спросил Керил.
   - О мелочах можно позаботиться позже.
   - Должен ли я пригласить свою двоюродную бабку, тетушку Элсис? -  Керил
закатил глаза. - У нее борода еще  длиннее,  чем  у  тебя!  К  тому  же  в
последние двадцать пять лет она неизменно пребывает в дурном  расположении
духа.
   - Будь паинькой,  -  посоветовал  Мартен.  -  Может  быть,  тогда  тебе
достанется что-то из ее наследства.
   Керил сморщился:
   - С моим везением мне достанется ее борода.
   - А чем я могу помочь? - спросил Ринн.
   - Ты можешь помочь мне решить одну проблему,  -  ответил  Гэйлон.  -  Я
знаю, что в Киптауне есть несколько граждан, которые пользуются наибольшим
уважением, и твой отец - один из них. Пусть они  придут  ко  мне  первыми,
тогда за ними потянутся остальные. Дэви!
   Герцог, заинтересованно прислушивавшийся  к  беседе,  от  неожиданности
подскочил:
   - Да, милорд?
   - У тебя хороший почерк?
   - Да, милорд.
   - Это хорошо. Керил пишет как курица лапой. Приглашения напишешь ты,  а
о том, как их составить, спросите у королевы.
   Обсуждая эти вопросы, они снова откинулись на своих  стульях  и  других
сидячих местах. Дэви подумал о том, что самый воздух в комнате  снова  как
бы зарядился, завибрировал, совсем как в комнате Арлина в его первую  ночь
в замке. Однако это была не  магия,  вернее,  магия,  но  иная.  Это  было
волшебство общей цели.
   Невзначай он взглянул  на  Арлина  и  внезапно  встретил  его  ответный
взгляд, внимательный и ни капли не сонный. Они  заговорщически  улыбнулись
друг другу, и Дэви почувствовал радость за своего  короля.  Каковы  бы  ни
были его побудительные причины, страхи и  горести,  Гэйлон  Рейссон  сумел
отбросить их в сторону и был готов снова надеть свою корону.


   День склонялся к вечеру, когда Джессмин посетило предчувствие какого-то
радостного события. Вместе с ним возникли в памяти  яркие,  как  солнечные
блики, воспоминания детства: запах цветущих роз, яркие  отблески  утра  на
стеклах окна, блеяние овец садовника на зеленых лужайках.  Мысли  об  этом
одновременно радовали и тревожили ее, но все же она поймала себя  на  том,
что улыбается, склонившись над шитьем.
   Постепенно свет за окнами потускнел и  погас.  Подали  ужин.  Даже  эта
простая еда, казалось, никогда не была такой вкусной,  как  сегодня.  Леди
Герра, которую эта чудесная  сила  тоже  коснулась  каким-то  таинственным
образом, раскачивалась в кресле-качалке и снова  называла  Джессмин  своей
маленькой принцессой.  Впервые  за  много  лет  престарелую  няньку  снова
потянуло рассказать ей о Занкосе,  о  королевском  дворце,  о  кораблях  и
отважных моряках, о ярких, невиданных птицах.
   Седая и сморщенная леди Герра отправилась в свою спальню  необыкновенно
поздно, а королева все еще  сидела  у  огня  и  улыбалась,  чувствуя  себя
необыкновенно спокойно и счастливо.
   - Началось...
   Этот негромкий шепот раздался сзади, однако Джессмин  мгновенно  узнала
говорившего.
   - Бабушка Арканья! Миск?! - она  быстро  обернулась,  но  увидела  лишь
блики свечей на стенах и тени между облупившимися шкафами.
   - Где он? - ясно прозвучал все тот же голос.  -  Где  мальчик?  Я  хочу
поговорить с ним.
   На этот раз Джессмин разглядела на широком подоконнике окна  прозрачную
тень небольшой женщины.  Только  ее  темные  глаза,  мерцающие  внутренним
светом,  казались  настоящими.  Они  пристально  посмотрели  на  королеву,
улыбнулись и растаяли.
   Предчувствие Джессмин  снова  усилилось,  и  она,  счастливая,  глубоко
вздохнула. Эти полупрозрачные видения означали только одно  -  Миск  скоро
будет здесь. Радость от ее появления никак не  покидала  Джессмин,  и  она
легла только около полуночи.
   Этой ночью ее посещали сладостные,  чуть-чуть  печальные  сны.  То  они
снова гуляли в розовом саду втроем - она, Дэрин и  Гэйлон.  Площадки  сада
слегка мерцали рассеянным золотым светом и казались  намного  больше,  чем
сейчас, потому что во сне Джесс снова была  маленькой.  Герцог  Госни  нес
принцессу на руках, нежно прижимая ее к  груди,  и  она  чувствовала  себя
уютно и безопасно. Ей казалось, что они оба плывут  над  мягкой  и  сочной
травой луга, и она теребила двумя пальчиками  черный  локон  его  вьющихся
волос и упрашивала спеть ей песню.
   Затем в ее сне появился отец Гэйлона - король  Рейс,  очень  высокий  и
красивый человек с суровым лицом и добрыми глазами.
   На рассвете эти чудесные сны уплыли куда-то, и  Джессмин  проснулась  в
слезах, оплакивая свою потерю.
   - Не плачь, мое милое дитя, - сказал совсем рядом нежный голос.
   Джессмин открыла глаза и увидела маленькую  женщину,  склонившуюся  над
ней. Утреннее солнце светило ей в спину,  и  от  этого  казалось,  что  ее
голова окружена ослепительно-ярким нимбом. Женщина коснулась рукой  мокрой
щеки Джессмин, и она почувствовала прикосновение ее теплой, чуть  шершавой
кожи. Это был не мираж.
   - О Миск, сны бывают так жестоки!
   - Не говори так, - упрекнула ее Миск. - Ты никогда  ничего  не  теряешь
навсегда, потому что все, что ушло, можно увидеть во сне. В этой вселенной
живут существа, у которых не бывает слез, смывающих печаль; они никогда не
спят и никогда не видят снов. Пожалей лучше их, а не себя.
   Миск наклонилась ниже и поцеловала Джессмин в лоб.
   - Одевайся скорее, моя дорогая. Это началось.
   - Что?
   - Мир больше не такой, каким он был вчерашним вечером. - Миск оказалась
возле комода и принялась вынимать оттуда  различные  предметы  туалета.  -
Совсем, совсем не такой. Ты сама все увидишь...
   Джессмин застегнула нижние юбки и надела сверху бледно-зеленое  платье,
которое выбрала для нее Миск. Это было самое нарядное ее  платье,  которое
хранилось в нижнем ящике комода. Джессмин не надевала  его  уже  несколько
лет, и оно пахло пижмой и розовыми лепестками.
   - Когда ты приехала, Миск?
   - Завтра, -  беспечно  ответила  седая  женщина,  провожая  королеву  в
гостиную. Около окна  она  остановилась,  приподняла  голову  и  чуть-чуть
сдвинула тонкие брови. - Ты не видела Дэви? Я хочу поговорить с мальчиком.
   В дверь кто-то робко поскребся, и  обе  женщины  разом  повернулись.  С
разрешения Джессмин вошли сначала Келли с завтраком,  а  за  ней  -  Дэви.
Герцог Госнийский был очень озабочен  и  хмурился,  а  в  руке  он  сжимал
измятый лист бумаги. При виде  Миск  его  зеленые  глаза  зажглись,  и  он
спросил оживленно:
   - Когда вы приехали? А где Джими?
   - У тебя ведь есть вопросы к королеве, Дэвин Дэринсон, не так ли?
   Мальчик несколько раз моргнул воспаленными глазами.
   - Да, конечно. Его величество приглашает в Каслкип родственников, -  он
взмахнул зажатой в кулаке бумагой.  -  Керил  составил  список,  и  в  нем
шестьдесят два имени. Мартен говорит, что все равно они все не приедут, но
я должен написать всем приглашения. Король сказал, что вы скажете мне, как
писать.
   Джессмин опустилась в кресло рядом со  столиком,  на  котором  служанка
оставила поднос с завтраком. Было видно, что сообщение  Дэви  сбило  ее  с
толка.
   - Гости? Шестьдесят два человека? Как мы их  всех  прокормим?  Что  это
Гэйлону взбрело в голову?  Должно  быть,  он  задумал  какую-то  очередную
глупую проделку...
   - Нет, милая, - сказала Миск. - Твой супруг  совершенно  серьезен.  Что
касается того, как кормить гостей, то Дэви  вполне  по  силам  решить  эту
проблему.
   - Мне?..
   Миск улыбнулась:
   - Кому же еще? Оставь нам список, мы напишем все приглашения,  пока  ты
будешь искать сокровища. Кроме того, ты ведь не хочешь  опоздать  на  урок
истории?
   Юному герцогу потребовалась почти целая секунда, чтобы  разобраться  во
всем этом. Затем он вручил бумагу Джессмин и поклонился.
   - Вы ведь останетесь с нами, не так ли? - спросил он Миск. - То есть...
я еще увижу вас?
   - Разумеется, мне еще нужно многое тебе сказать.


   Тидус Доренсон обратил внимание на то, что нынешним утром  слуги  снуют
по коридорам гораздо чаще обычного, однако не дал себе труда задуматься об
этом. Подобная беготня чаще  всего  означала,  что  король  снова  выкинул
что-нибудь из ряда вон выходящее или задал кому-то из слуг хорошую трепку.
Однако время шло, а суета  в  коридорах  не  стихала.  Глава  королевского
Совета еще немного постоял возле высокого, в  человеческий  рост  зеркала,
привезенного из Катая и обошедшегося в круглую сумму.  Как  обычно,  Тидус
остался доволен тем, что увидел: безукоризненный костюм нежно-фиолетового,
почти королевского оттенка сидел на нем безукоризненно.
   Весь гардероб Тидуса был пошит катайскими портными в тот год, когда  он
находился на юге.  Он  давно  обнаружил,  что  полувоенный  покрой  одежды
производит на окружающих самое благоприятное впечатление и идет ему  лучше
всех остальных. Больше  всего  Тидусу  нравились  яркие,  эффектные  тона,
подчеркнутые большим количеством золотого шитья, и поэтому все его  платья
были украшены богатой вышивкой. В последний раз оглядев себя и проведя  по
седым волосам гребнем, Тидус Доренсон вышел из своих покоев в коридор.
   Двери соседних апартаментов стояли распахнутыми настежь, и он на минуту
задержался перед ними, глядя, как горничная меняет постельное белье.
   - Эй, ты, что происходит?
   Девушка присела в реверансе, слегка округлив и без того круглые глаза.
   - Его величество приказал привести в порядок все комнаты, милорд.  Даже
те, что наверху.
   - Зачем?
   - Я не знаю, милорд.
   Тидус раздраженно зашагал к  главному  залу.  Там  его  ждал  еще  один
сюрприз: с полдюжины слуг с ведрами, тряпками и щетками  мыли  поверхность
длинного дубового стола, установленного на козлах, и  обметали  с  потолка
черную от копоти паутину. Самое же поразительное  ожидало  его  в  тронном
зале: на троне, в  слегка  потертом  голубом  бархатном  камзоле  восседал
Гэйлон  Рейссон,  несколько  уныло  подпирая  подбородок  рукой.  Лоб  его
пересекал тонкий золотой обруч. Кроме него в зале никого не было.
   - Сир! - с тревогой в голосе сказал Тидус, осторожно  переставляя  ноги
по свежевымытому полу. - С вами все в порядке?
   -  А-а,  Тидус!  -  обрадовался  Гэйлон.  -  Нет  ли  у  тебя  случайно
какой-нибудь петиции или прошения?  Желательно  по  какому-нибудь  важному
вопросу, который настоятельно требовал  бы  моего...  нашего  королевского
внимания?
   - Нет, сир.
   Гэйлон вздохнул,  затем  постучал  по  каменной  плитке  пола  кончиком
голубой атласной туфли.
   - Ты знал, что у нас в замке завелись тараканы?
   - Да, милорд.
   - Я никогда прежде их не замечал. Есть ли какое-нибудь средство,  чтобы
избавиться от этой напасти? Впрочем, не ломай  себе  голову,  Тидус.  Чуть
попозже я загляну  в  "Книгу  Камней"  и  подышу  какое-нибудь  подходящее
заклинание.
   - Сир...
   Король кивнул:
   - Я разрешаю вам удалиться, Тидус. Не  волнуйтесь  за  меня.  Я  так  и
думал, что в первый день дел будет немного.
   Тидус поклонился и, пятясь задом, выбрался из  тронного  зала.  Он  был
потрясен и растерян. Он уже привык к непредсказуемым диким выходкам своего
монарха, но то, чему он стал свидетелем, было уже  чересчур.  Может  быть,
стоит на всякий случай посоветоваться  с  Гирканом?  Нет,  пожалуй,  лучше
всего вернуться в свои покои и подождать, пока приступ безумия не  пройдет
сам собой.
   Кухня  располагалась  сразу  за  большим  залом,  и   советник   короля
остановился там  на  обратном  пути  в  свое  юго-восточное  крыло,  чтобы
сообщить главной поварихе, что он  желал  бы  получить  на  обед  жареного
кролика. Плотная женщина, с ног до  головы  испачканная  в  муке,  коротко
кивнула ему. За ее спиной, в уютном теплом уголке у плиты Тидус  разглядел
Мартена Пелсона и Арлина Д'Лелана.  Арлин,  заметив  его  взгляд,  неловко
улыбнулся в ответ и снова погрузился  в  беседу.  Сердце  Тидуса  учащенно
забилось - на каждом шагу  его  подстерегали  либо  безумие,  либо  черная
магия.
   Тидус поспешно возвратился в свои покои. Вскоре подали  обед,  но  даже
аппетитный, с румяной корочкой жирный кролик, поджаренный на  вертеле,  не
доставил ему никакого удовольствия и не поднял  настроения.  Вскоре  после
обеда должен был прийти на урок Дэви, и советник потратил несколько  минут
на то, чтобы привести в порядок  рукописи  и  необходимые  книги.  Наконец
раздался стук в дверь.
   - Да-да, - отозвался Тидус усаживаясь за стол. - Что-то вы  задержались
герцог.
   - Я был очень занят сегодня утром, - объяснил Дэви.
   Он был одет в кожаный камзол, а щеки его еще румянились от  мороза.  На
ботинках его еще не растаял снег, а в том, как он держался, Тидус  заметил
что-то новое, словно юноша чем-то гордился.
   - Что это у тебя? - спросил Тидус, и мальчик вынул из-под мышки  тонкий
том в кожаном переплете.
   - Я нашел это в комнате Совета, она была спрятана  под  шкафчиком.  Это
одна из хозяйственных книг Фейдира Д'Салэнга, но мне  кажется,  что  самые
последние записи сделаны вашей рукой.
   Дэви уселся в кресло напротив стола и раскрыл том. Тидус  уставился  на
страницы, исписанные его собственным превосходным почерком. Каждая колонка
цифр была безошибочно сосчитана, результат аккуратно подчеркнут. В записях
учитывалась каждая мелочь, все до последнего медяка.
   - Что вы сделали с золотом  южан,  которое  здесь  упоминается?  Фейдир
отложил его для оплаты своих наемников.
   - Оно  все  в  целости  и  сохранности,  мой  юный  лорд,  -  несколько
торжественно отвечал Тидус, постукивая по странице. - Все,  что  можно,  я
отложил и спрятал, чтобы король без труда мог  собрать  и  снарядить  свою
армию.
   Юный герцог озадаченно посмотрел на него:
   - А что заставляет вас предположить что королю понадобится армия?
   - У него немало  врагов.  Кроме  того,  имея  сильную  армию  и  владея
Наследием Орима, наш король  сможет  подчинить  себе  все  народы,  сможет
принести мир и процветание всему миру. - Тидус улыбнулся: -  Конечно,  наш
король пока еще не догадывается о своих возможностях.  Ему  нужно  немного
созреть. Он нуждается и в моем мудром руководстве, так же как и  в  твоем,
Госни. Я не мог рассказать ему  ни  о  золоте,  ни  о  других  богатствах,
которые остались после Д'Салэнгов.  Он  м