- Обед будет вкусный? - с сомнением спросил Кил, подпрыгивая в седле.
   - Ну конечно же, - ответил Раф, поворачивая своего  мерина  на  широкий
королевский бульвар. - Но ты  должен  вести  себя  хорошо.  И  не  забывай
пользоваться ножом и салфеткой. И не шмыгай носом за едой.
   - Хорошо, я не буду. - Брови юноши нахмурились в раздумье. - А я правда
стану королем, как папа обещал?
   Вопрос заставил его вздрогнуть.
   - Не знаю. Быть королем совсем не так приятно, как говорил  тебе  папа.
Думаю, что жизнь барона намного приятнее.
   - Тогда я хочу быть бароном!
   - Ты им будешь, так и скажи папе.
   Мгновенный страх промелькнул в глазах Кила и  тут  же  исчез  вместе  с
мыслью, его вызвавшей.
   - Я чувствую запах кунжутных кексов!
   Раф вздохнул и позволил брату обогнать его. Легко было ревновать Кила к
вниманию отца, но сейчас он чувствовал, что злоба рассеивается. Ненавидеть
столь простодушное и чистосердечное создание было глупо. Никто  не  мог  о
нем лучше заботиться, чем его отчим, и поэтому Раф  должен  будет  выбрать
другой путь мщения.
   Громадный Кил легко пробивал себе дорогу среди купцов и  знати,  и  Раф
следовал за ним. Теплый ветерок доносил до них аппетитные запахи  жареного
мяса. Спешившись, они отдали лошадей в  руки  конюхов.  Окруженный  густой
толпой, Кил начинал нервничать.
   -  Сюда,  -  тихо  произнес  Раф  и  снова  взял  его  за  руку.  Поток
приглашенных пронес их через площадь, внутренний дворик  прямо  в  главный
обеденный зал дворца. Десятки столов во всю  длину  комнаты  были  покрыты
белым полотном и уставлены  золотой  утварью.  Около  каждого  места  были
предусмотрительно обозначены имя и положение. Раф  провел  Кила  к  началу
стола, обозначенного их фамильными цветами, и дерзко  занял  место  своего
отца. Кил сел рядом  с  ним,  немедленно  запустив  обе  руки  в  блюдо  с
закусками.
   - Сейчас же перестань! - прошипел Раф.
   Его брат с недовольным видом выпустил пищу из рук:
   - Но я хочу есть!
   - Ты всегда хочешь есть. - Но, увидев обиженное лицо Кила, он смягчился
и наполнил его тарелку доверху. - Пока одна, - сказал он, вручая ее брату.
- Ешь медленно и наслаждайся вкусом.
   Хэррен не заботился о том, чтобы хоть  немного  подготовить  пасынка  к
королевской роли, уже давно решив, что  идиот  не  поддается  обучению.  В
конце концов. Кил будет всего лишь подставной фигурой.
   Последние  приглашенные  заняли  свои  места.   На   этой   нейтральной
территории беседы звучали вполне  дружески,  хотя  купцам  и  аристократам
почти нечего было сказать друг другу. Тишина воцарилась при звуке  фанфар,
возвестивших появление королевы Ксенары  в  сопровождении  своих  фрейлин.
Гэйлон  Рейссон  выступал  рядом  с  королевой,  одетый  в  алое  одеяние,
контрастировавшее с нежно-фиолетовым платьем его жены. Держа королеву  под
руку, он вызывающе оглядел  толпу.  Кольцо  на  его  пальце  на  мгновение
вспыхнуло голубым светом, и Кил остолбенел.
   - Я хочу кольцо! - прошептал он  с  вожделением.  -  Я  хочу  такой  же
камень, как этот!
   - Замолчи! - шикнул на него Раф.
   Встревоженный шепот пронесся по рядам.
   Джессмин держала в руке тот самый тяжелый эбонитовый  скипетр,  который
сломал руку Хэррену. Это сначала вызвало легкую суматоху,  но  она  подала
слугам знак внести блюда с яствами. Божественные запахи заворожили всех  в
зале, особенно Кила. Сначала  обносили  гостей,  чего  раньше  никогда  не
делалось. Внесли блюда с  целыми  молодыми  бычками,  начиненными  зайцем,
который в свою очередь был начинен куропаткой. Раф никогда не видел  таких
изысканных блюд при дворе старого короля, хотя раньше он никогда не  видел
коронационных торжеств. Роффо правил почти пятьдесят лет.
   Слуги разливали  лучшие  вина  -  виннамирские,  выдержанные  в  темных
подвалах, а в зале звучала приятная тихая музыка.  Наконец  и  королевский
стол был накрыт, и трапеза началась. Раф наполнял  тарелку  Кила  снова  и
снова, удивляясь его способности употребить  такое  количество  пищи,  при
этом не заболев. Себе самому он накладывал по чуть-чуть каждого блюда и ел
медленно. Однако вина были его слабостью, и  он  выпил  достаточно,  чтобы
прояснить голову и поднять настроение.
   Раф не обращал внимания на пристальные  злобные  взгляды  Стэфа  и  его
компании за соседним столом. Наконец подали десерт. Кил с  удовлетворением
оглядел тарелки, и вскоре его лицо и салфетка были вымазаны сладким соком.
Очередная рюмка  вина  помогла  Рафу  оправиться  от  смущения.  Они  были
наполовину братьями, связанными кровью, и Кил все же не мог быть иным, чем
он был.
   Королева начала принимать посетителей за своим столом.  Скудный  ручеек
просителей, желающих уступок или покровительства в обмен на свои  подарки.
Большинство были купцы, которые надеялись на снижение налогов  и  поднятие
своего статуса в  глазах  новой  королевы.  Ларго  Менсен,  переваливаясь,
подошел к королевской ложе. Он был мужчиной огромного роста  и  веса,  его
богатство и благосостояние были написаны на откормленных лицах его детей и
супруги. Торговая Компания Менсена была богатейшей и самой  влиятельной  в
стране.
   Богатство аристократии, напротив, состояло  в  драгоценностях,  богатой
одежде и  образованности.  Они  гордились  своими  стройными  мускулистыми
телами и живым интеллектом - все, кроме Кила, конечно,  который  с  трудом
держался на лошади, не говоря уже о фехтовании и стрельбе  из  лука.  "Мой
маленький купчонок", - любила говаривать его маменька.  Пощипывая  длинный
ус, Раф наблюдал за действиями Ларго Менсена.
   - Пойдем, - решил он, поспешно освободил брата от салфетки и как только
мог хорошо вытер ему лицо. - Пойдем знакомиться с королевой.
   Страх снова появился в голубых невыразительных глазах Кила:
   - Я не хочу!
   - Говорю тебе, что все будет  в  порядке.  Теперь  иди  один,  -  и  он
вытолкнул юношу вперед.
   Как только приблизился Раф, Менсен с  поклонами  удалился.  Раф  провел
Кила мимо длинной очереди купцов, игнорируя их злобные взгляды. В смятении
распорядитель забыл их представить.
   - Ваше величество, - начал юный Д'Гулар с глубоким поклоном.
   Резкий толчок локтя в бок заставил Кила вспомнить об этикете.
   Джессмин Д'Геррик распахнула свои светло-зеленые глаза:
   - Вы всегда так грубы, милорд?
   - Всегда, - парировал Раф. - Это одна из  многих  черт,  унаследованных
мной от отца.
   - А кто?..
   - Хэррен Д'Гулар.
   Сидевший  рядом  король  нахмурился,   но   выражение   лица   королевы
смягчилось:
   - Мне очень жаль...
   - Нет, нет, миледи, - Раф прервал ее. - Вы не должны  просить  прощения
за то, что сделали. Король Роффо раскроил бы  моему  отцу  голову  так  же
легко, как тыкву... если бы Хэррен осмелился говорить с ним в таком тоне.
   Королева опустила глаза в тарелку.
   - Благодарю вас, лорд Д'Гулар. Могу я что-нибудь сделать для вас?
   - Вы уже сделали для меня больше, чем вы  думаете,  -  Раф  усмехнулся,
затем согнал с лица улыбку. - Нет, наоборот, я хочу  кое-что  сделать  для
вас.  Остерегайтесь  Ларго  Менсена,   ваше   величество.   Этот   человек
конкурирует с торговой компанией и  использует  запрещенные  средства  для
своей победы. Он плут и лжец и недостоин вашего доверия.
   - Да? - иронично заметала Джессмин. - А вы, несомненно, достойны  моего
доверия...
   Раф покачал головой:
   - Нет. Ваше величество. Мне тоже нельзя доверять, как и остальным  моим
согражданам. Ложь и предательство находятся в воздухе, которым мы дышим. -
Он склонился к ней, понизив голос: - Прошу вас, мадам. Эта земля не  стоит
вашей жизни. Пусть разрушатся и погибнут эти дома и эти люди, но только не
вы.
   Король  Виннамира  предостерегающе  протянул  вперед  руку,  и   кольцо
вспыхнуло синим пламенем. Кил безотчетно подался вперед, расширив глаза.
   - Он не причинит вам вреда, - быстро проговорил Раф, опасаясь  взрывной
натуры короля. - Кил, не надо...
   - Какой красивый, - пробормотал его брат, не отрывая взгляда от  Камня.
Затем он вскинул глаза на Джессмин: - Ты тоже очень красивая!
   Он покраснел и опустил глаза.
   - Спасибо, - поблагодарила королева, наклоняясь, чтобы погладить  этого
большого ребенка по руке. - Как вас зовут?
   - Меня - Рэйфл, - ответил за обоих Раф, - а это - Кил,  наполовину  мой
брат... и ваш, миледи. Тот самый, которого мой отец  мечтает  посадить  на
трон вместо вас.
   Его ответ взволновал ее, но Джесс не подала вида.
   - Замечательно, что мы наконец-то встретились, - она улыбнулась Килу  с
неподдельной искренностью.
   - Я не хочу быть королем, - сказал Кил, уставившись круглыми глазами на
тяжелый скипетр, лежавший рядом с королевой. -  Я  хочу  быть  бароном.  -
Затем он признался: - Я не очень сильный.
   - Некоторые считают, что я тоже не очень сильная, - добавила Джессмин.
   Раф почувствовал скрытую боль в словах брата. Да, он был медлительным и
неуклюжим, но то, что он глубоко переживал  происходящее,  потрясло  Рафа.
Сегодня Кил показал, что он  способен  на  самые  разнообразные  эмоции  -
страх, радость, тревогу. Это  намного  превосходило  его  представление  о
Киле. Братья опять были вместе, и совсем ничего не значило, что Раф  вырос
и повзрослел, а Кил так и остался ребенком.
   Королева снова перевела взгляд на Рафа:
   - Благодарю за ваше предупреждение, милорд. А теперь могу я  что-нибудь
сделать для вас?
   - Я надеялся получить ваше позволение танцевать с леди Д'Лелан  сегодня
вечером, - попросил Раф, не успев придумать ничего другого. - Но, кажется,
ее нет здесь.
   Д'Гулар заметил, что лицо Гэйлона  Рейссона  еще  более  помрачнело,  и
удивился, почему. Но королева светло улыбнулась:
   - Сандаал не смогла присутствовать сегодня, но я  передам  ей,  что  вы
спрашивали о ней. Уверена, что ей будет приятно.
   Раф совершенно не был в этом уверен, но поклонился и повел Кила обратно
к своему столу. Обед продолжался до глубокой ночи. Ближе  к  концу  король
прошептал  что-то  на  ухо  королеве  и  покинул  зал.  Уже   основательно
напившийся Раф проследил взглядом, как тот  подошел  к  двери  и  исчез  в
темном коридоре.
   Кил уже спал, уронив голову на локоть, его  храп  был  едва  слышен  за
шумом голосов, и Раф позавидовал  этому  мирному  сну.  Союзники  Лэйна  и
Макалана все еще сидели на своих местах, не желая уходить  раньше  братьев
Д'Гулар, - и все это из-за  проклятого  Рафа,  который  торчал  здесь  так
долго. Конечно, его отцу сообщат обо всем этом, о дерзости младшего  сына,
о его конфиденциальной беседе с королевой.  Хэррен,  несомненно,  будет  в
ярости, но Рафу уже было все равно.


   Тейн проснулся в темной комнате и на мгновение вообразил серые каменные
стены вокруг него. Но ночь была слишком теплой, и  запахи  совсем  другие.
Занкос. Минутная боль от тоски по дому обожгла его. Все здесь были добры к
ним, и слуги и рабы говорили по-виннамирски,  хотя  Катина  обучила  Тейна
ксенарскому наречию еще по дороге сюда. Даже  маленький  Робин  общался  с
окружающим миром на забавной смеси двух языков.
   Принцы имели все, что они пожелают. Все, кроме свободы. С тех  пор  как
они приехали, уже более недели назад. Тейну не  было  позволено  навестить
свою ласонскую пони. Дэви  больше  не  приходил  к  нему,  хотя  ежедневно
приводили множество ксенарских детей, чтобы играть с принцами. Но принц  и
наследник больше не считал себя ребенком, и детская возня раздражала его.
   Ночной  бриз  донес  обрывок  отдаленной  мелодии.  Где-то  далеко,  за
запутанными коридорами  дворца,  взрослые  праздновали  мамину  коронацию.
Робину и Тейну позволили посмотреть саму  церемонию  с  резного  железного
балкончика  в  Палате  Совета.  Роза  рассказала  им,  что  Совет   раньше
использовался как театр, и в нем ставили пьесы. Кроме  бродячих  актерских
трупп,  виннамирцы  не  знали  других  развлечений.  Пьесы   были   чем-то
таинственным, о чем Тейн читал только в книгах.
   Тейн откинул простыню и сел на кровати.  Сквозь  окно  струился  лунный
свет,  превращая  знакомую  комнату  в  таинственную  пещеру,   населенную
неведомыми чудовищами. Робин заворочался в своей кроватке, и няня,  спящая
около колыбели Лилит, издала низкий стонущий звук,  от  которого  у  Тейна
побежали мурашки по коже. Сон окончательно  покинул  его,  но  валяться  в
постели, уставившись в  темноту,  не  представлялось  ему  привлекательным
занятием.
   На цыпочках он подкрался к двери в коридор и  приоткрыл  ее.  Здесь  по
стенам  мерцали  масляные  светильники,  и   музыка   доносилась   гораздо
явственнее. Красные плиты пола холодили его босые ноги. Тейн было пошел на
звук, но потом сообразил, что риск быть застигнутым и водворенным  обратно
в спальню  будет  гораздо  большим  вблизи  банкетного  зала;  поэтому  он
повернул в обратном направлении. Многочисленные темные коридоры и переходы
манили его. Этой ночью таинственный, неизведанный мир  дворца  принадлежал
только  ему.  Три  этажа  поднимались  ввысь,  один  меньше  другого,  под
высоченным сводом купола.
   Тейн вытащил ближайший светильник из подставки и направился  к  первому
лестничному  пролету  наверх.  Комнаты  наверху  были  еще  не  закончены,
завалены  всяческим  хламом  и  старой  штукатуркой.   Кое-где   в   углах
проглядывали черные обугленные стены - свидетельство могущества его  отца.
Но жители Ксенары, подобно муравьям у разрушенного жилища, были  неутомимы
в своем желании все восстановить и начать жизнь заново.
   Проходя вдоль следующего коридора, принц застыл, прислушиваясь.  Слабый
звук привлек его внимание. Возможно, мышиный писк. Плотная тишина охватила
его, и вместо праздничной музыки до  него  доносились  приглушенные  звуки
Занкоса снаружи дворцовых стен, одинокий удар корабельного колокола. Город
никогда не спит, как говорил Великий посланник.
   Еще один небольшой пролет  привел  Тейна  на  самый  верхний  этаж  под
открытый купол. Открывшийся отсюда вид поразил его. Занкос раскинулся  под
ним так близко, что казалось, к нему можно  было  прикоснуться  рукой.  За
освещенными окнами он видел женщин в ярких одеждах,  а  улицы  внизу  были
переполнены  празднично  одетыми  людьми.  Внутреннее  море,  пустынное  и
темное, простиралось на юге. Откуда-то слышалось  ржание  лошадей,  сонные
ночные звуки. Соджи была где-то среди них, и внезапно Тейн более чем когда
либо  захотел  оказаться  дома,  в  Каслкипе,  вместе  со  своими  старыми
товарищами и Дэви. Там его мама тоже  была  королевой,  но  там  она  была
счастлива.
   Принц и наследник Виннамира и Ксенары  перегнулся  через  металлические
перила и глубоко вдохнул  влажный  и  соленый  морской  воздух,  напоенный
ароматом ночного жасмина.  Великий  посланник  говорил,  что  однажды  это
королевство будет принадлежать ему.
   Сзади раздались торопливые, скользящие по плитам шаги. У Тейна даже  не
было времени оглянуться и увидеть своего преследователя.


   Гэйлон застал Дэви одного в его комнатах. Ничего не  изменилось.  Юноша
все так же лежал на кровати, стискивая в руке амулет, с лицом застывшим  и
пустым. За прошедшую неделю его щеки утратили свой свежий цвет, и день ото
дня он становился все бледней. Так он может проспать  всю  свою  жизнь,  и
король  Виннамира  ничем  не  мог  ему  помочь.  Почему  же  Сандаал   так
безжалостна к нему?
   Принадлежавшая Дэви "Книга Камней" все еще лежала в раскрытом  сундуке.
Золотое тиснение обложки было ручной работы, руны  вырезаны  тщательной  и
искусной рукой. Древний том, намного более древний, чем тот, который был у
короля.  Какой  странный  и  опасный  подарок  для  юноши,  мечтающего   о
колдовстве больше всего на свете. О, если бы только Дэви сперва  обратился
к Гэйлону! Впрочем, от сожалений сейчас не было никакого толка.
   Камень в руке короля засветился голубым светом, но не  его  собственные
эмоции были тому причиной. Он повернулся к неподвижно лежащему человеку на
кровати и заметил лазурное сияние, пробивающееся сквозь  стиснутые  пальцы
Дэви.
   - Дэви? - Гэйлон рухнул на колени около ложа, опасаясь даже поверить. -
Дэви...
   Невидящие глаза  герцога  распахнулись.  Потом  ужас  наполнил  их.  Он
попытался дотянуться до короля, но рука его бессильно упала на одеяло.
   - Тейн... - с трудом прошептал юноша. - Он упал откуда-то с высоты... Я
чувствую это. Он еще жив. Пока еще не поздно, его надо найти...  Принесите
его мне. - Он откинулся на подушки. - Я могу помочь... - От  слабости  его
слов почти не было слышно.
   В  страхе  Гэйлон  вскочил  на  ноги.   Тейн   ранен?   Дверь   комнаты
распахнулась, пропуская Сандаал с чайным  подносом  в  руках,  но  король,
оттолкнув ее, уже бежал по коридору, вызывая охрану.



        12

   В растерянности король бросился к няньке.  Может  быть,  все  это  Дэви
только приснилось. Но если нет... Полдюжины солдат ворвались вместе с  ним
в детскую со страшным грохотом, разбудившим Лилит. Испуганный рев  девочки
разбудил няньку, которая в ужасе схватила ребенка и начала его убаюкивать.
Гэйлон бросился к ней:
   - Где Тейн?
   - Он спит, милорд.
   Женщина тряслась от страха в его руках, и Лилит снова подняла рев.
   - Его нет в кровати. Куда он мог пойти?
   Бэсси начала громко рыдать:
   - Я не знаю, милорд. Я ничего не знаю...
   Гэйлон в бешенстве оттолкнул ее и кинулся прочь из комнаты. Откуда-то с
высоты, сказал Дэви... Охрана с готовностью следовала за ним, не  понимая,
однако, причины беспокойства короля. В одном из внутренних двориков Гэйлон
обернулся к ним:
   - Мальчик может быть ранен... Принц Тейн... может, он упал с балкона...
- И он начал  вытаскивать  светильники  из  подставок.  -  Обыщите  каждый
закоулок дворца. Марш! - Король бросился к  одному  из  солдат:  -  Позови
лекаря. Наверное, он все  еще  на  банкете.  Ничего  не  говори  королеве.
Быстро!
   Солдаты по одному  брали  из  его  рук  светильники  и  растворялись  в
темноте. Гэйлон бежал  один,  сдерживая  биение  сердца  и  чувствуя,  как
леденящий ужас овладевает всем его существом.  Хоть  бы  это  был  сон,  о
всемогущие боги, только бы это был сон! Но он уже знал. Все коридоры  были
выложены  одной  и  той  же  монотонной  красной   плиткой,   напоминающей
кровоточащую  рану  в  белоснежном  мраморном   массиве   здания.   Каждый
затененный куст наводил на него панический ужас.
   - Милорд!
   Король обернулся на крик. Двое гвардейцев махали  ему  фонарями,  и  он
бросился назад тем же путем, прямо на конюшенный  двор.  Несколько  солдат
сгрудились около молоденького оливкового деревца, совсем рядом с дворцовой
стеной. При появлении Гэйлона они  медленно  расступились.  Нильс  Хэлдрик
стоял на коленях перед маленьким неподвижным телом. Он  поднял  на  короля
искаженное болью лицо:
   - Ваше величество...
   Гэйлон рухнул на колени перед телом сына.  В  свете  фонаря  он  увидел
искореженное тельце и кровь, сочащуюся на уже влажную землю.
   - Он?..
   - Еще жив, милорд, но это уже недолго, - прошептал лекарь. -  Простите,
но  смерть  неизбежна.  Из-за  повреждения  черепа  произошло   внутреннее
кровоизлияние.
   - Нет! - простонал Гэйлон, но сумел взять себя в руки. - Боль усилится,
если я возьму его на руки?
   - Он ничего не чувствует, милорд.
   Король прижал к груди искалеченное тельце так нежно, как только мог. Он
чувствовал, как грудь Тейна поднималась и опускалась, ощущал  его  быстрое
затрудненное дыхание и трепетание век. Кровь текла у него из  носа  и  изо
рта, и череп за левым ухом казался раскроенным каким-то  тупым  предметом.
Принц и наследник двух королевств умирал  у  него  на  руках.  Не  замечая
никого и ничего не видя из-за слез, Гэйлон нес сына во дворец.
   Когда он наконец добрался до комнаты Дэви, его алая  рубашка  была  вся
пропитана теплой кровью сына.  Белая  как  снег  Сандаал  встретила  их  в
дверях. Лежащий на кровати герцог медленно  повернул  к  входящим  бледное
лицо.
   - Ступай!  -  приказал  король  Сандаал,  еле  сдерживая  душившие  его
рыдания. - Приведи сюда королеву. - Он опустил ребенка на постель. -  Раны
слишком тяжелы, Дэви. Жизнь почти оставила его.
   Лицо Дэви исказила боль и злоба.
   - Положи его сюда ко мне. Живее!
   Когда это было сделано, герцог простер слабые дрожащие руки над головой
мальчика, погладил слипшиеся от крови волосы, закрыл ему глаза.  Камень  в
его амулете засветился ровным нежарким сиянием.
   Король отвернулся, не в силах смотреть. Это было бесполезно со  стороны
Дэви. До этого он испытывал свою власть на мелких ранах  и  незначительных
повреждениях. Такое целительство дорого обходилось  лекарю,  оно  истощало
его морально и физически. Раны Тейна были  слишком  велики,  их  исцеление
выходило за грани возможностей даже чародея. К тому  же  Гэйлон  уже  знал
ужасную цену попыткам возвратить любимое существо к жизни, вырвав  его  из
мирных сонных объятий смерти.
   Дверь распахнулась, и в комнату вбежала королева с застывшим выражением
смятения и страха на красивом усталом  лице.  Гэйлон  обнял  ее  за  плечи
испачканными в крови пальцами. Роза и Катина вошли вслед  за  королевой  и
тихо встали в углу.
   - Нильс сказал, что Тейн упал...
   - Да.
   - Я хочу видеть его! - королева попыталась освободиться от его объятий.
   - Моя любовь...
   - Нет! - королева стремительно вырвалась и подбежала к кровати.
   Неохотно король последовал за ней. Его жена не издала ни звука,  только
смотрела неотрывно на тело сына, одной рукой зажимая себе рот.  Но  что-то
уже изменилось. Гэйлон вгляделся  попристальнее  и  заметил,  что  дыхание
Тейна стало более глубоким и ровным. Грудь Дэви поднималась и опускалась в
такт с мальчиком.
   - Что он делает? - раздался из-за спины голос Хэлдрика, который вошел в
комнату незамеченным.
   - То немногое, что он может, - с горечью ответил король.
   Нильс оставил его в покое, отойдя немного  в  сторону,  откуда  он  мог
наблюдать за происходящим.  Наблюдать  и  ждать.  Им  всем  только  это  и
оставалось делать. Джессмин вернулась  к  Гэйлону,  и  они  опустились  на
широкую подушку, тесно прижавшись друг к другу.
   Небо  за  металлической  решеткой  балкона  начало  розоветь.  Близился
рассвет. Принесли завтрак, но никто не ел и никто  не  разговаривал.  Веки
Тейна перестали вздрагивать, и кровь больше не текла. Но  Гэйлон  все  еще
сопротивлялся надежде, которая мало-помалу зарождалась в нем.  Лежащий  на
кровати герцог казался таким же безжизненным, как и принц.  За  все  время
никто из них не пошевелился.
   Незаметно король задремал,  пока  слабый  стон  не  разбудил  его.  Все
столпились около ложа. Стонал Тейн, хотя его глаза все еще  были  закрыты.
Дэви открыл глаза.
   - Хэлдрик... - прошептал он.
   - Я здесь, лорд Госни.
   - Трещина в черепе уже вылечена,  он  чувствует  боль  из-за  сломанных
костей. Принесите обезболивающее.
   - Одну минуту, милорд. - Нильс склонился ниже, исследуя пальцами голову
мальчика. Он даже не пытался скрыть изумления. - Это невероятно, милорд! -
ошарашенно пробормотал он и поспешил из комнаты.
   - Дэви, - тихо позвал король, но глаза герцога были уже закрыты.
   Джесс  обеспокоенно  взглянула  на  мужа.  Обессиленный  блужданиями  в
Сновидениях, Дэви потратил энергию, на которую он не  имел  права.  Король
хотел бы ему помочь, но вряд ли был способен на это сейчас. Злость и обида
превратили его собственную магическую силу в несущую смерть и  разрушение.
Камень на его пальце замерцал в  ответ  на  эти  необузданные  эмоции,  но
король усилием воли заставил его погаснуть.
   Растущие тени ползли по полу.  Лекарство  было  принесено  и  уже  дано
принцу. Рука Дэви лежала на груди, затем на животе мальчика. К сумеркам он
передвинул ее на правое предплечье Тейна,  где  видна  была  раздробленная
кость. Слуги уходили и возвращались, но Гэйлон  не  замечал  их.  Все  его
внимание сосредоточилось на руках Дэви, но как пристально он  не  смотрел,
изменения происходили слишком медленно, чтобы их можно было заметить.
   Ближе к полуночи герцог  исцелил  последнюю  рану  на  бедре  мальчика.
Толстые шрамы на месте ран  покрывали  его  тело.  Роза  набрала  воды  из
бассейна и нежными прикосновениями отерла кровь с лица и волос принца.
   - Ваше высочество, - позвала она.
   Принц открыл глаза и огляделся вокруг, и  Гэйлон  с  трудом  удержался,
чтобы не разрыдаться от счастья. Королева плакала открыто.
   - Мама, я себя не очень хорошо чувствую, - прошептал он.
   Его отец рассмеялся от радости и напряжения:
   - У тебя болит голова, не так ли?  Не  удивительно.  Сегодня  ночью  ты
гулял на площадке под куполом, не так ли?
   - Да? - принц нахмурил бровки.
   - Ты упал, - напомнила ему Джессмин.
   - Разве?
   Нильс заметил страх в глазах королевы.
   - Для таких травм обычна потеря памяти,  миледи.  Мозг  защищает  себя,
забывая обстоятельства несчастного случая.
   Тейн обнаружил, что Дэви находится на кровати рядом с ним. Он попытался
повернуться, и левая рука герцога соскользнула с его  бедра.  Правая  рука
сжимала амулет.
   - Дэви снова поймал меня?
   - Да, поймал, - ответила королева.
   - Дэви?  -  принц  погладил  щеку  герцога  маленькой  ладошкой,  затем
повернулся к родителям: - Он спит?
   Его мать кивнула:
   - Он очень устал сейчас.
   Опасения снова зашевелились в груди Гэйлона.
   - Теперь Тейна можно перенести в его комнату? - спросил он у Хэлдрика.
   - Почему нет?
   Гэйлон выпрямился:
   - Тогда давайте так и сделаем. А вы, - повернулся  он  к  остальным,  -
идите и отдыхайте.
   - Я останусь с Дэви, - сказала Сандаал из-за спины лекаря.
   - Нет. Я останусь с ним.
   Король постарался побыстрее выгнать всех из комнаты и снова вернулся  к
кровати.
   - Дэви, - властно позвал он.
   Но лицо юноши опять не выражало ничего.
   - Дэви! Выпусти Камень! - кричал Гэйлон ему в ухо. - Не  возвращайся  в
Сновидения! У тебя не хватит сил вернуться.
   Молчание было ему ответом. В смятении король расхаживал взад  и  вперед
по комнате, пока снова не опустился у кровати. Он попытался разжать пальцы
герцога, но хватка была железной.
   -  Ну  что  мне  сделать,  чтобы  ты  понял,  Дэви!  Несмотря  на   всю
притягательность, это -  смерть.  Смерть  в  Сновидениях.  Вечная  смерть.
Позволь мне научить тебя, как  научил  меня  твой  отец.  Я  могу  многому
обучить тебя. - Гэйлон схватил герцога за плечи и встряхнул его.  -  Дэви!
Ты вернулся, чтобы спасти Тейна. Так вернись же, чтобы спасти себя самого!
   Оба Камня вспыхнули одновременно, почти ослепив Гэйлона, и герцог Госни
медленно открыл глаза.
   - Брось Камень! - приказал король.
   Он увидел муку в глазах Дэви и вспомнил, как тяжело было отказаться  от
власти и наслаждения ею, даже на время.
   -  Прошу  тебя,  -  попросил  он,  и  герцог   выпустил   талисман.   -
Замечательно. Теперь ты можешь спать сколько хочешь. Я  не  оставлю  тебя.
Обещаю.


   На следующее утро Дэви восседал в постели, обложенный подушками.  Миска
овсяной каши стояла на подносе у него  на  коленях.  От  слабости  у  него
дрожали руки, но он снова и снова старательно  подносил  ко  рту  ложку  с
кашей. Роза была  рядом,  готовая,  если  нужно,  сама  накормить  его  из
ложечки. Но герцог заверил ее, что это вряд ли будет необходимо.
   Нильс Хэлдрик был первым, кто навестил его. Он пришел как раз во  время
еды. Стоя на пороге, он испытующе разглядывал больного.
   - Милорд, - присела перед ним Роза.
   - Дорогая, ты не могла бы оставить нас на минутку? -  попросил  лекарь.
Он рассмеялся, так как Роза недовольно надула  губки.  -  Я  не  задержусь
здесь надолго.
   Девушка вышла из комнаты, и Нильс приблизился к кровати.
   - Как кормят?
   - Отвратительно, - проворчал Дэви.
   - Но это единственное, что можно сейчас вашему ослабленному  организму.
- Нильс нервно потирал руки. - Милорд Госни, я был лекарем всю свою жизнь,
начиная с пяти лет, когда я поступил учеником к старшему лекарю в  Кадийя.
Уже тогда он заметил во мне способности. - Он уставился  на  свои  длинные
тонкие пальцы с выражением, которое  показывало,  что  теперь  он  ими  не
совсем доволен. - То, что я видел здесь вчера вечером,  не  похоже  ни  на
одну из форм медицины, с которыми я  знаком.  Вы  -  герцог,  у  вас  есть
собственность, деньги, положение в жизни... но этот подарок,  эта  власть,
данная вам, превосходит все человеческие возможности.  -  Хэлдрик  наконец
поднял глаза на Дэви: - Помогите мне лечить других.  Мы  многому  научимся
друг от друга.
   Герцог Госни медленно покачал головой:
   - Я не могу.
   - Но почему же?
   - Это слишком больно... открываться навстречу чужой боли.
   - А... - в коротком слове прозвучало разочарование. - Вы боитесь  боли.
Но ведь я тоже ее  чувствую.  Все  хорошие  целители  страдают  от  своего
мастерства.
   - Тогда представьте, что ваши страдания умножены тысячекратно.
   Нильс печально кивнул:
   - Чем больше дар, тем сильнее боль. Я  понимаю,  милорд.  Простите  мою
навязчивость.
   Дэви хотел еще что-то сказать ему, объяснить, но слабость навалилась на
него, лишив способности связно мыслить. Лекарь уже исчез за дверью, и Дэви
остался один. На душе у него было тяжело. Несколько  раз  в  течение  этой
бесконечной ночи он чувствовал, что  умирает  вместе  с  Тейном.  Казалось
таким облегчением уйти, погрузиться в пустоту,  но  Камень  выполнял  роль
якоря, привязывающего их обоих к жизни.
   Роза вернулась много позже. И герцог нашел в себе силы положить  в  рот
еще одну ложку холодной размазни, прежде чем она захочет помогать ему.  Ее
покорность и готовность раздражали его, но  он  выдавил  из  себя  улыбку.
Больше всего на свете сейчас он хотел видеть Сандаал.
   Юная Д'Ял подошла, чтобы подоткнуть простыни.
   - Тейн чувствует себя хорошо, милорд. Он еще очень слаб и  измучен,  но
весел. Он уже спрашивал о вас... и о своем пони.
   - Где Рыжий Король?
   - Сказал, что будет к ужину.
   Отлично. Дэви задумчиво прикоснулся к талисману. Гэйлон обещал  обучить
его мастерству, но он не  знает  всей  правды.  Орим  благоразумно  хранил
молчание  со  времени  пробуждения  Дэви.  Лживый  старый  дух!  Когда  он
останется один, он силой призовет дух Черного  Короля.  Сейчас  же  герцог
отставил в сторону миску с остывшей кашей и откинулся на  подушки.  Вскоре
он уже спал.
   Сны. Живые, легкие, не поддающиеся контролю сны смущали  его  сон.  Они
вели его сквозь тьму и свет, ледяной холод и  огненный  жар,  пока  чье-то
прикосновение не разбудило его на исходе дня.  Он  вскочил  весь  в  поту,
озираясь кругом, не в силах понять, где находится.
   - Спокойно, - мягко произнес Гэйлон, - все в порядке. Со  мной  сначала
было то же самое. - Он положил влажный платок на пылающий лоб  герцога.  -
Через какое-то время вернутся обычные сны. Ты слишком рано увлекся  снами,
вызванными Камнем. Держи, - король помог Дэви сесть и  сунул  ему  в  руки
холодную чашу. - Держу пари, что ты никогда не  пробовал  такого  шербета.
Приготовлен из каких-то  экзотических  фруктов.  Лекарь  сказал,  что  это
прибавит тебе сил.
   Осторожно герцог поднес чашу к губам,  наслаждаясь  вкусом  незнакомого
напитка. Бокал был украшен дольками апельсина и тинанской гвоздикой. Нильс
Хэлдрик был прав. Напиток не только утолял жажду, но и  придавал  сил.  Он
допил до дна и повернулся к королю.
   - Еще?
   Вопрос заставил Гэйлона улыбнуться. Со  столика  позади  себя  он  взял
большой керамический кувшин и снова наполнил чашу Дэви. На этот  раз  Дэви
пил медленно, со вкусом, избегая пристального  взгляда  короля.  Они  были
одни в комнате, и между ними повисла неловкая тишина.
   - Ты, наверно, думаешь, что из всего  этого  богатства  можно  было  бы
найти более приличную мебель,  -  сказал  наконец  Гэйлон,  усаживаясь  на
огромную атласную подушку. - Но эта мебель далеко не такая, как  у  нас  в
Виннамире. Я заказал в Занкосе несколько стульев и  обеденный  стол.  Если
они выполнят заказ как следует, у нас будет приличная  обстановка,  не  то
что эти мелкие хилые вещички, которые ломаются, когда ты на них садишься.
   Дэви покачивал чашу перед собой, чтобы шербет растаял во фруктовый сок.
   - Ты собираешься переделывать дворец, не так ли?
   - Смени тон, - дружелюбно сказал  ему  король  и  перешел  к  предмету,
который все время вертелся у него на языке. - Расскажи мне обо всем. -  Он
приблизил руку к талисману  Дэви  и  наблюдал,  как  оба  Камня  вспыхнули
внутренним голубым светом. - Это не наследие Госни. У вас в  роду  никогда
не было чародеев. Но по линии  твоей  бабушки  насчитывается  длинный  ряд
колдунов и колдуний, через Черного Короля. Чей это?
   Дэви со страхом взглянул на него:
   - Там, в сундуке... за Книгой... металлический ящик, а в нем письмо.
   - От Идонны? - Герцог кивнул, и король направился к сундуку.  -  Да  он
претяжелый!
   Он обнаружил ветхую бумагу, спрятанную в потайном ящичке, и понес ее  к
кровати, на ходу  пробегая  глазами  мелко  написанные  строки.  Какой  бы
реакции Дэви ни ожидал, ее не было. Абсолютно ничего нельзя было  прочесть
на лице этого высокого рыжебородого человека, когда он снова опустился  на
подушку у кровати герцога. Снова воцарилось молчание, более  тяжелое,  чем
прежде. На этот раз герцог нарушил его.
   - Идонна ошиблась насчет Камня. В нем нет зла. Посмотри  на  меня...  Я
ношу его уже довольно долго, но я же не изменился.
   - Нет, ты изменился. - Сожаление в глазах Гэйлона заставило сердце Дэви
забиться быстрее. - Изменения небольшие, но все же они есть.  Их  не  было
бы, если бы я предупредил тебя, но ты был таким скрытным,  нетерпеливым  и
недоверчивым!
   - Но это не по вине Камня! Как я мог  сказать  кому-нибудь?  Я  не  мог
рисковать потерять его.
   - Я - твой король, и ты должен был прийти ко мне.
   В этих словах были боль и обвинение, и герцога охватил внезапный стыд.
   - Я боялся...
   Гэйлон кивнул:
   - Я отвечу тебе, как ответил мне твой отец: ты имеешь право бояться. Но
ты никогда не должен подвергать опасности  других,  только  себя.  Ты  мог
навсегда потеряться в Сновидениях.
   - Нет. У меня был учитель... - Дэви  спохватился  слишком  поздно,  но,
оказывается, король уже знал это.
   - У тебя был Орим, создание, которое не  служит  никому,  кроме  самого
себя.  -  Король  предостерегающе  поднял  руку,  когда  Дэви  начал  было
протестовать. - Я не обвиняю тебя. Я знаю, что  значит  желать  магии  так
сильно, чтобы пойти на такой риск. Но,  однако,  что  бы  ни  обещал  тебе
Черный Король - все это ложь.
   - Но он слаб, милорд. Он всего лишь  хотел  встретить  кончину  хоть  с
одним добрым делом на душе.
   Гэйлон горько рассмеялся:
   - Он всего лишь хотел,  чтобы  ты  навсегда  потерялся  в  Сновидениях,
оставив ему молодое сильное тело, в которое он мог вселиться.
   - Нет!
   - Ну подумай, Дэви. Неужели не  было  доказательств  влияния  Орима  на
тебя? Талисман - его последнее  убежище.  Убийца  Королей  уничтожен,  его
склеп и его кости давно уже разрушены, чтобы не допустить его возвращения.
Тысячелетиями он ожидал наследника, который завладеет Камнем. И  когда  он
заполучил тебя, радости его не было предела.
   - Тогда Идонна была права! - признал герцог, ощутив укол боли и  обиды.
- Камень  Черного  Короля  должен  быть  разрушен.  -  Боль  стала  просто
невыносимой, когда он снял золотую цепь с шеи и вручил амулет Гэйлону.
   Торжество  промелькнуло  в  глазах  Рыжего  Короля,  но  он   даже   не
пошевелился.
   - Ты чувствуешь его? Орим присутствует сейчас?
   Дэви покачал головой:
   - Я не ощущаю его с тех пор, как отправился  в  страну  Сновидений.  Он
всегда исчезает, когда чувствует опасность.
   - Хорошо, - задумчиво пробормотал Гэйлон. - Мы  поймаем  его  позже,  и
тогда вдвоем мы уничтожим Орима... и сделаем Камень твоим целиком.
   - Это возможно? - спросил герцог, не решаясь поверить.
   - Когда-то это было возможно, это нелегко,  но  мы  можем  попробовать.
Выпусти талисман и успокойся. Не думай сейчас об этом. -  Гэйлон  похлопал
Дэви по плечу: - Отдыхай и ешь. Ты должен собраться  с  силами.  А  я  тем
временем займусь своей "Книгой Камней".


   Раф Д'Гулар не имел привычки вставать раньше полудня. Чистый  и  зябкий
утренний воздух столицы не особенно привлекал его, но для сегодняшнего дня
он сделал  исключение  -  поддавшись  слуху.  Один  из  дворцовых  конюхов
рассказал конюху Д'Гуларов о том, что Сандаал Д'Лелан каждый  первый  день
недели имеет обыкновение ходить в известную кондитерскую Бенджери, что  на
улице Сластей. Поэтому-то Раф  и  поднялся  сегодня  так  рано  в  надежде
встретиться с леди Сандаал.
   Как часто говаривали, Занкос никогда не спал, но в эти утренние часы он
был наиболее  спокойным  и  безлюдным.  Хотя  на  улицах  встречались  уже
торговцы, рабочие и даже лорды  в  измятых  вечерних  нарядах,  многие  из
которых еще и не ложились со вчерашнего вечера.
   Сверху раздалось хриплое покашливание,  и  Д'Гулар  увернулся  как  раз
вовремя, чтобы не попасть под содержимое ночного горшка, оросившего  плиты
мостовой. Он завернул за угол  и  оказался  посреди  высоких  домов  улицы
Модисток. В одном из дворов посередине возвышался огромный дымящийся чан с
краской, в котором варились ткани  и  мотки  пряжи,  несколько  работников
изредка помешивали в нем длинными шестами. Плиты мостовой  по  всей  улице
были самых невообразимых цветов.
   Аромат свежевыпеченного печенья ударил Рафу в нос, когда он  свернул  в
узкий, мощеный переулок. Перед выходом он  не  успел  позавтракать,  встав
даже раньше своего  отца.  Старик  и  его  когорта  будут  заняты  сегодня
допоздна на Частном Совете у королевы. Разумеется,  что  Эовин  Д'Ар  тоже
будет там, чтобы помочь дочери Роффо преодолеть непредвиденные  трудности.
Но Раф был убежден, что Джессмин отлично смогла бы справиться с этим сама.
   Эта мысль понравилась Рафу. О, как бы он желал быть там, чтобы еще  раз
увидеть своего отца,  униженного  ее  величеством.  Однако  ему  это  было
запрещено. Лишь главы домов могли присутствовать  на  Частном  Совете.  Но
частная встреча с Сандаал  обещала  гораздо  больше  удовольствия,  и  Раф
надеялся извлечь из нее гораздо больше секретных сведений, касающихся  дел
его отца.
   Раф решился идти один, без брата.  Хэррен,  заметив  внезапный  интерес
Рафа к Килу, счел нужным снова разъединить их. Бедняга Кил был уже два дня
заперт в комнатах, и Раф ощутил прилив негодования на  зверское  обращение
отца с его сводным братом. Это всегда было так, но  с  некоторых  пор  Раф
начал чувствовать обиду за брата, чего не было прежде.
   Кондитерская лавка находилась в дальнем  конце  переулка.  Подходя,  он
видел, как несколько покупателей вошли в нее, тогда как некоторые выходили
оттуда нагруженные  пакетами,  в  окружении  шумливых  детей.  На  востоке
медленно всходило солнце, своими ясными лучами  обещая  жаркий  день.  Раф
вошел в прохладное помещение магазина, обвеваемое  огромным  вентилятором,
который приводили в движение несколько мальчиков-рабов.
   Леденцы и засахаренные  фрукты  соблазнительными  горками  высились  на
полках. Более дорогие сладости - шоколад, сахарная карамель  и  помадка  -
стояли в стеклянных прозрачных коробочках в глубине магазина.  Кил  обожал
сладости, и Раф подозвал к  себе  продавца.  Забыв  даже  на  мгновение  о
Сандаал, Раф среди  всего  этого  великолепия  выбирал  любимые  лакомства
брата,  но  -  всего   понемножку.   Леденцы   всегда   служили   наградой
медлительному и тяжеловесному увальню, хотя это пагубно отражалось на  его
здоровье.
   Хозяин лавки, старший из Бенджери, с волосами цвета  сахарной  пудры  с
его леденцов, добродушно и терпеливо выслушал  сбивчивый  заказ  Д'Гулара.
Лучшие  конфеты,  засахаренные  орехи  и  шоколад   были   его   искренним
подношением миру.
   Не успел Раф расплатиться за покупки,  как  в  лавку  наконец-то  вошла
Сандаал, небрежно помахивая плетеной корзинкой в левой  руке  и  со  своей
обычной  загадочной  улыбкой  на  губах.  Ее  густые  черные  волосы  были
заплетены во множество кос, затейливо уложенных вокруг  головки,  открывая
длинную стройную шею и нежные плечи.  Раф  беззастенчиво  разглядывал  ее,
пока она не обратила на него внимания.
   - Доброе утро, - приветствовал он ее с поклоном.
   Сандаал подняла на него глаза:
   - Неужели? Откуда вы знаете, лорд Д'Гулар, если это -  первое,  которое
вы видите?
   - Хотел бы я знать, кто согласится взять вас замуж  с  таким  приданым,
как ваше тонкое остроумие? - парировал Раф.
   Она лишь молча отвернулась от него.
   - Постойте, миледи, - тихо позвал он и бросился вслед за ней.
   - У меня нет времени на разговоры с вами, Раф,  -  произнесла  она,  не
останавливаясь.
   Но ее ледяной тон, казалось, не охладил его пыла.
   - Это очень вкусно, - пробормотал он,  опуская  коробочку  апельсиновых
леденцов в ее корзинку.
   Сандаал вытряхнула ее:
   - Уходите, милорд!
   - Ты обижаешь меня, Сандаал. Вспомни, как мы  детьми  вместе  играли  в
Катае. Помнишь, как Арлин катал нас на лошади по пляжу?
   Он заметил, что этими словами причинил ей боль. Тень скользнула  по  ее
лицу и тут же исчезла. Раф даже заколебался, стоила ли  сомнительная  цель
насолить отцу потери этой старинной дружбы? Больше всего на свете он любил
Сандаал, но говорил ей об этом лишь в шутку, боясь резкого отказа.
   - Я не хочу разговаривать с тобой, Раф, - промолвила она со  сдержанным
гневом, - это только создаст лишние проблемы.
   Этот ответ обидел и разозлил его.
   - Все ясно - тебе неприлично показываться в обществе Д'Гулара.
   Она лишь скользнула по нему гневным взглядом. Девушка выбрала коробочку
сушеных бананов и пошла дальше. Раф преследовал ее,  закусив  губы,  более
чем когда-либо уверенный в своих подозрениях. Сандаал Д'Лелан  была  самой
подходящей персоной для того,  чтобы  быть  шпионкой  Хэррена,  -  девушка
незаурядного ума, к тому же - доверенная королевы  и  более  чем  кто-либо
другой  имевшая  причины  ненавидеть  короля  Виннамира.   Размышляя,   он
разглядывал старомодное торжественное платье темно-серых и  траурно-черных
цветов,  которое  она  носила.  Но  как  заставить  ее  признаться  в   ее
предательстве? Хотя...
   - А знаешь, он рассказал мне все.
   - Кто? - взгляд Сандаал рассеянно скользил по полкам.
   - Мой отец. Он послал меня помочь тебе.
   Недоумевая, девушка подняла на него темные глаза:
   - Хэррен интересуется моими покупками и послал вас  помочь  мне?  Очень
мило с его стороны, но мне этого не нужно.
   В отчаянии Раф схватил ее за руку и горячо зашептал ей на ухо:
   - Мой отец платит тебе, чтобы ты шпионила за королевской семьей. Я хочу
знать, что тебе известно о планах моего отца.
   Реакция Сандаал была для него совершенно неожиданной. Одной  рукой  она
оттолкнула его, другой нанесла сильный удар. Но не девический - ладонью, а
почти мужской, грубый удар кулаком. Резкая боль обожгла его глаз и  скулу,
вынудив отступить и чуть не упасть на ящики у стены. Ярость в лице девушки
заставила его замереть на месте.
   - Мне наплевать на грязные планы твоего отца, - отчеканила она,  -  так
же как и на твои, маленький гаденыш. А теперь можешь отправляться домой  к
своей отвратительной семейке.
   Раф  инстинктивно  нащупал  рукоятку  кинжала,  сумев,  однако,  сквозь
переполнявшую его ярость почувствовать, что он не должен  следовать  этому
импульсу.  Такая  грубая  реакция  с  ее  стороны  только  утверждает  его
подозрения. Леди Д'Лелан есть что скрывать  и  есть  чего  стыдиться.  Ну,
ничего, скоро они встретятся снова. Но на этот раз - наедине, поклялся про
себя Раф, и уж тогда он силой возьмет нужную ему информацию. А может быть,
и кое-что другое, чего он желает уже так долго...



        13

   В этот день Джессмин решила взять Лилит  с  собой,  оставив  принцев  в
компании фрейлин, нянек и двух  солдат  из  дворцовой  охраны.  Несчастье,
произошедшее с Тейном, глубоко потрясло королеву. Никогда  раньше  она  не
чувствовала себя такой ранимой и беспомощной. Но  она  пыталась  сохранять
спокойствие. Если им и дальше придется  жить  в  Ксенаре,  то  дочь  Роффо
должна полностью контролировать ситуацию в этой негостеприимной стране.
   Великий посланник сопровождал ее  по  бесконечным  коридорам  дворца  в
Палату Совета. Беспокойство его  было  слишком  явно  заметно.  Ребенок  в
Частном Совете - это было неслыханно! К тому же он будет отвлекать всех от
работы. А кроме того, это будет способствовать  складывающемуся  мнению  о
ней больше как о женщине и матери, чем как о королеве. Но Джесс продолжала
игнорировать увещевания старца, доводя его этим до отчаяния.
   Мертвая тишина повисла, как только они вступили в Палату. Комната  была
небольшая  и  уютная  и  вмещала  совсем  немного  людей  -  только   глав
влиятельных домов Занкоса -  всего  около  тридцати  человек.  Весь  Совет
поднялся с поклоном, и королева сделала  им  знак  сесть.  Лилит  радостно
залопотала на ее руках, показывая  два  свои  первые  зуба.  В  свои  пять
месяцев  маленькая  принцесса  испытывала  жгучий  интерес  ко  всему   ее
окружавшему. Она с любопытством поглядывала вокруг, покачивая  головкой  и
болтая ножками.
   Джессмин заметила недоумение, скользнувшее по лицам  членов  Совета,  и
одновременно встретилась взглядом с Хэрреном Д'Гуларом,  который  сидел  в
самом дальнем конце комнаты за длинным столом красного  дерева.  Его  рука
была тщательно подвязана. Лицо его посерело, глаза опухли, но в  них  явно
сверкала злоба.
   Лакей помог ее величеству опуститься в ее тяжелое резное кресло,  затем
положил толстую стопку документов у ее правой руки,  рядом  со  скипетром.
Эовин молча занял свое место слева от нее.
   -  Господа,  -  начала  Джессмин  Д'Геррик,  медленно  обводя  взглядом
комнату.
   Ее не хотели здесь даже те,  кто  поддерживал  наследную  ветвь  Роффо.
Согласно долгой традиции  политика  в  Ксенаре  была  привилегией  мужчин,
появление же женщины  в  этой  святая  святых  было  делом  неслыханным  и
дерзким.
   На верхнем документе в стопке стояла подпись и  печать  Ларго  Менсена.
Толстяк выпрямился на своем стуле, когда королева  взяла  бумагу  в  руки.
Придерживая Лилит левой рукой, королева пробежала документ глазами, прежде
чем передать его клерку.
   - Нет, мастер Менсен, ваша заявка на покупку корабельной верфи Калдвила
отклоняется.
   Ларго застыл в изумлении.
   - Ваше величество, прошу вас... Я предложил им большую  цену.  Если  вы
только соизволите прочесть контракт...
   - Я уже прочла, сир, и нахожу предложенную вами цену какой  угодно,  но
только не большой. Вы подкупили ваших конкурентов, чтобы они  не  подавали
заявок на покупку, а сами покупаете за  десятую  часть  цены.  -  Королева
предостерегающе вскинула голову,  так  как  Менсен  пытался  протестовать.
Сидящий напротив Сирус Калдвил в недоумении хмурил  брови.  -  Со  стороны
должно  было  показаться,  что  Компания  Калдвила  испытывает   серьезные
финансовые затруднения в результате потери нескольких  их  кораблей  около
Лиманских островов - внезапное нападение морских пиратов, как мне сказали.
   - Миледи, - Менсен осмелился прервать королеву, - по  закону  я  вправе
совершить эту покупку, все стороны согласны. Ваше же согласие - не  больше
чем формальность.
   - Я знаю закон, Менсен. Но с этого момента  верфь  Калдвила  больше  не
продается. -  Это  утверждение  смутило  даже  Великого  посланника.  -  Я
обнаружила, что западные торговые пути, принадлежащие  компании,  являются
наиболее богатыми и перспективными для королевства. От этого  вы  получите
слишком большие деньги и, соответственно, власть. И все это лишь для своей
выгоды, сир. Мы же  ссудим  Калдвила  средствами  для  восстановления  его
флотилии, и это будет приносить честную прибыль в  пользу  государства.  -
Джессмин в упор  взглянула  на  Ларго.  -  Мы  также  выделим  специальный
королевский эскорт  для  защиты  его  кораблей  от  последующих  внезапных
нападений  пиратов.  -  Это  не  было  прямым  обвинением,  но  достаточно
откровенным, чтобы лицо Менсена запылало.
   Реакция членов Совета на это происшествие была различной, но у Джессмин
не было времени разбираться с ними. Проголодавшаяся  Лилит  выразила  свое
недовольство громким ревом. Смущенный Эовин сделал слуге знак,  чтобы  тот
принес чистые пеленки. Но королева безо всякого смущения накинула на плечо
детское одеяльце и под его прикрытием расстегнула блузу  на  груди.  Лилит
мгновенно затихла.
   Многие из членов Совета продолжали тихо переговариваться  между  собой,
поглядывая на взбешенного Ларго Менсена. Джессмин Д'Геррик не  переставала
их шокировать.  Кормление  ребенка  в  палате  Совета  было  последней  ее
невообразимой выходкой. Пока королева  просматривала  следующие  несколько
прошений, подали чай.  Печаль  охватила  королеву  во  время  чтения  этих
документов. В Виннамире Гэйлону приходилось иметь дело и с  аристократами,
и с простыми людьми. Но принять справедливое решение  всегда  было  легким
делом,  так  как  все  они  были  людьми  благородными  и,   несмотря   на
обстоятельства, честными и вежливыми друг с другом.
   Здесь же, в Ксенаре, каждое прошение было написано витиеватым языком  в
расчете еще более запутать и затуманить и без того темные  дела.  Взаимные
обвинения всегда готовы были сорваться  с  языка  членов  Совета,  которые
постоянно искали случая обмануть и обесчестить друг друга. Вскоре королева
почувствовала  мучительную  головную   боль,   и   Лилит,   всегда   такая
чувствительная к настроению матери, подняла плач.
   Эовин Д'Ар, гораздо более  искушенный  в  политических  делах  Ксенары,
оказывал ей неоценимую помощь. Она часто пользовалась его советами, хотя в
большинстве случаев этим  только  достигался  временный  компромисс  между
одним и другим вором. У нее было немного друзей в  начале  Совета,  и  тем
более врагов она приобрела к  его  окончанию.  Но  мысль  об  этом  только
усилила ее головную боль.
   День плавно перешел в вечер, когда с последним документом было  наконец
покончено. Лорды и торговцы зашевелились на своих местах,  но  у  королевы
Виннамира и Ксенары  оставалась  еще  одна  проблема,  требующая  решения.
Поддерживая ребенка, она поднялась с трона.
   - Милорды... как ваша новая королева я связана многими обязательствами,
нелегкими для меня.
   Наступила встревоженная тишина, и королева увидела один и тот же вопрос
на всех их раскормленных лицах: "Что еще?"
   - Я хочу напомнить  вам  о  еще  существующем  тысячелетнем  ксенарском
обычае, который я нахожу жестоким и негуманным. И неприемлемым. -  Тревога
в старчески мутных глазах Великого посланника только утвердила Джессмин  в
ее решении. - Я намерена отменить рабство в Ксенаре.
   Хэррен Д'Гулар, молчавший в течение всего Совета, отшвырнул свой стул в
угол комнаты.
   - Ее величество нездоровы! - нагло заявил он. Пользуясь тем, что в  тот
момент он был вне досягаемости гнева королевы  и  ее  скипетра  и  окружен
своими приспешниками, он продолжал: - Вы разрушите всю  нашу  экономику  и
вообще всю страну! Скажи ей,  Эовин!  Объясни  ей,  что  только  глупая  и
сентиментальная баба могла замыслить такую штуку!
   Великий посланник отвел взгляд:
   -  Он  прав,  миледи.   Труд   рабов   составляет   хребет   ксенарской
промышленности.
   - Рабство - это позор для любой цивилизованной страны!
   Джессмин изо всех сил пыталась сдержать свою злость. Еще слишком  много
предстояло сделать, и ей не следовало настраивать всех против себя.
   - Милорд  посланник,  вы  не  раз  говорили  мне,  что  довольны  моими
способностями. Не делайте же ошибки, думая сейчас, что я глупа! И все вы!
   Королева  остановилась,   чтобы   шепнуть   несколько   ласковых   слов
встревоженной дочурке. Затем снова подняла голову.
   - Я не собираюсь отменять рабство завтра или даже в  следующем  году...
Но ему придет конец. И этот конец начнется в моем дворце. С этого дня  все
рабы во дворце будут получать небольшую плату за  труд,  а  также  пищу  и
жилье. До тех пор, пока  каждый  мужчина,  женщина  и  ребенок  не  смогут
выкупить свою свободу. Так же это будет  и  во  всех  домах  и  хозяйствах
Ксенары. Со свободой они получат гражданство и все гражданские права.
   Джессмин ожидала взрыва гнева и возмущения, и  Д'Лэйн  с  Д'Гуларом  не
разочаровали ее. Представители некоторых других домов, напротив, вели себя
спокойно и осмотрительно. Королева поняла, что это спокойствие  отнюдь  не
означает одобрения, но  это  могло  означать,  что  они  подумают  над  ее
предложением. В таком случае  можно  было  праздновать  маленькую  победу.
Лилит уже спала у нее  на  руках.  Едва  кивнув  на  прощание  посланнику,
королева с гордым видом покинула зал, не желая показывать, как  смертельно
она устала.


   - Вызови его, - тихо потребовал король.
   Дэви восседал в новом кресле в комнатах Гэйлона, крепко сжимая Камень в
своем талисмане.
   - Он не желает прийти, сир. Орим чувствует опасность и поэтому прячется
в глубине.
   - Вызови его, - повторил король. - Он придет. Мы с ним старые враги,  и
он не сможет упустить такого случая позлорадствовать.
   - Позлорадствовать?
   - Делай, что я тебе говорю! - в раздражении рявкнул король.  -  Или  ты
защищаешь его?
   Подстегнутый обвинением Дэви приблизил руку к Камню, и  Гэйлон  заметил
его ответное свечение, лазурный  свет,  струящийся  сквозь  пальцы  юноши.
Герцог закрыл глаза и тут же почти бессознательно откинул голову на мягкую
спинку кресла. Король Виннамира мрачно улыбнулся. Он так и знал!  Все  это
время Орим использовал доверчивого юношу.
   В  середине  комнаты  заколебалось  слабое  сияние,  затем   усилилось,
принимая форму - черноволосый старик с густо заросшим  бородой  лицом.  Он
был одет в черную бархатную одежду  и  стоял  скрестив  на  груди  руки  с
желтыми кривыми ногтями. Чтобы принять такой  ясный  и  отчетливый  образ,
Орим завладел почти целиком жизненными силами Дэви.
   - Гэйлон Рейссон,  Рыжий  Король  и  чародей,  -  произнес  он  немного
гнусавым голосом. - Ты желал меня видеть. Вот я.
   - Я только желаю, чтобы ты убрался навсегда.
   Смех Черного Короля эхом отразился в пустых стенах комнаты.
   - Тогда нам придется сразиться в последний раз. - Он взглянул  на  тело
Дэви. - Но посмотри, выиграешь ты или проиграешь, этот юноша,  несомненно,
погибнет. Все его силы принадлежат мне, а его  магическая  власть  гораздо
выше  твоей.  Кровь  Черных  Королей,  текущая  в  его  жилах,  дает   ему
непревзойденную силу волшебства. Станешь ли ты рисковать  им  из-за  шанса
уничтожить меня?
   - Ты не дашь ему умереть, - произнес  Гэйлон,  тщательно  скрывая  свой
страх за Дэви. - Он - последний отпрыск по линии  Черных  Королей  и  твоя
единственная надежда на жизнь.
   Орим нахмурился, но стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть.
   - Кто там? - откликнулся Гэйлон.
   - Сир, это Катина, - донесся нежный  женский  голос.  -  Ее  величество
только что возвратилась с Частного Совета и желает видеть вас немедленно.
   - Передай ей мои извинения. Катина, и скажи, что я не  могу  сейчас.  И
передай всем, что я не желаю, чтобы меня сейчас беспокоили.
   - Милорд, но королева очень расстроена!
   - Очень сожалею, но не могу ничем  помочь.  Скажи,  что  я  приду,  как
только смогу. А теперь ступай!
   В наступившей тишине послышался звук удаляющихся  шагов.  Гэйлон  снова
повернулся к призраку Орима.
   - Один из нас умрет сегодня и исчезнет навсегда. Но  не  здесь.  Занкос
уже довольно близко знаком с разрушительной силой моей  энергии,  и  я  не
желаю снова рисковать жизнью моей семьи и домочадцев.  Так  как  я  первый
вызвал тебя, за тобой остается право выбора поля битвы.
   - Не имеет значения, где я убью тебя,  Гэйлон  Рейссон,  -  прогрохотал
Черный Король. - Веди, и я последую за тобой.
   Король Виннамира закрыл глаза,  пропуская  через  себя  голубое  сияние
своего  Камня.  Неосознанная  мысль  привела   его   на   огромный   холм,
возвышающийся  над  Западным  морем  на  виннамирском  побережье.  Тяжелые
свинцовые тучи плыли над  головой,  а  жирное  багровое  заходящее  солнце
висело в узеньком пространстве между небом и морем.  Ледяная  серо-зеленая
вода беспокойно плескалась внизу.
   В самом центре травяной  лужайки  зияла  огромная  развороченная  дыра.
Крупные булыжники были рассыпаны в беспорядке  везде  кругом  -  все,  что
осталось от Сьюардского замка, где в свое  время  работал  и  жил  Сезран,
учитель Дэрина. В меркнущем свете король оглядел  пустынную  поляну.  Лишь
крики чаек нарушали тишину. Это уединенное пустынное место, без  сомнения,
подходило для его намерения.
   Яркая вспышка света озарила края глубокой ямы,  и  на  краю  ее  возник
образ - однако не Орима, а Дэви. Его зеленые  кошачьи  глаза  смотрели  на
Гэйлона.
   - Где мы, милорд? Что это за место?
   Но Гэйлон различил голубой блеск в глубине зеленых  глаз.  Это  был  не
Дэвин Дэринсон, герцог Госни.
   - Ты все развлекаешься! - произнес он с холодным отвращением.
   Но Орим жестоко издевался над  ним:  внезапно  пламя  охватило  Дэви  с
головы до ног, заставив тело корчиться в агонии.  Невольно  Гэйлон  ощутил
острую боль за друга. Последующий за ней порыв ослепляющей ярости едва  не
стоил ему жизни.
   Ясный голубой шар отделился от пылающего тела Дэви. В бешенстве  король
бросился к нему, но меч синего огня из  его  Камня  поразил  лишь  воздух.
Энергия  ударила  в  землю,  уничтожив  лишь  несколько  чахлых  деревьев,
окаймляющих залив.
   В то же мгновение Орим нанес мощный удар сверху. Боль, пронзившая  его,
помешала тотчас же  обратиться  к  защите  Камня.  Наконец  заключенный  в
защитную пленку его энергии, король пытался собрать силы. Его  одежда  все
еще дымилась, и багровые волдыри покрыли лицо и руки.
   В "Книге Камней" не содержалось заклинания на изгнание таких  монстров,
как Орим, слишком глубоко угнездившийся в Камне. К тому же кровавый Черный
Король  пренебрегал  всякой  логикой.  Ну  разве   не   сумасшествие   его
всепоглощающее стремление прожить тысячу лет? Тем не менее это  было  так.
Одному, без чьей-либо помощи Гэйлону предстояло спасти свою жизнь и  жизнь
Дэви.
   Он как можно глубже внедрился в свой Камень, там, снаружи бушевали силы
Орима. Рыжий Король, сначала осторожно, начал погружаться в энергию Орима,
впитывая ее. Старый чародей сперва не заметил убывающих сил и исчезновения
защитного поля снаружи. Гэйлон ощутил ужас создания и увидел его, летящего
в ту сторону, где уже почти село солнце.  Там  он  растворился  во  мраке.
Синее пламя бушевало в пустоте. Король упал на колени на горячую дымящуюся
землю. Боль прояснила его мысли, но не настолько, чтобы поверить,  что  он
победил. В это короткое время передышки он должен был выработать план, как
загнать Орима в Страну Сновидений так  далеко,  чтобы  он  не  мог  оттуда
вернуться, или лучше всего - уничтожить его.
   С моря, завывая, дул резкий, холодный  ветер.  В  ушах  Гэйлона  звенел
шепот, сначала слабый и неясный, затем все более нарастающий и переходящий
в невыносимый грохот. Поверх увядшей травы на краю скалы  заплясали  синие
огоньки, из них возник образ раненого Арлина с искаженным от  боли  лицом.
Черные глаза с мольбой смотрели на короля.
   - Я могу снова быть с тобой, - тихо прошептал брат Сандаал.  -  Позволь
жить Ориму, и я буду жить тоже. У него есть власть дать мне жизнь снова.
   - Нет...  -  простонал  Гэйлон,  выставив  руки  перед  собой,  пытаясь
заслониться от навязчивого призрака, - ни у кого нет такой  власти.  Ни  у
кого не должно быть такой власти!
   Арлин потянулся к нему:
   - Взгляни на меня! Я живой, настоящий! Я дважды умер за  тебя,  позволь
мне жить! Я хочу жить, существовать!  Где  угодно,  но  только  не  в  той
мрачной холодной пустоте, куда ты отправил меня.
   - Ты лжешь! - Голос короля прервался, и слезы заблестели на его  щеках.
- Арлин давно умер, исчез навсегда. Проклятый Орим! - Он поднялся на ноги,
и Камень на его пальце засветился ярче. - Этим ты только показываешь  свое
отчаяние! Ты боишься, старый ублюдок!
   Призрак Арлина задрожал и растворился в воздухе. На  его  месте  возник
Дэви. Злобная усмешка кривила его  губы,  а  в  глазах  появился  безумный
оримовский блеск.
   - Боюсь? - Он ухмыльнулся: - Нет, только не я! Просто я даю  тебе  шанс
выжить. Жаль будет погубить такой талант, как  твой.  -  Герцог  шагнул  к
Гэйлону. - Однажды я уже просил тебя присоединиться ко мне. Если мы  будем
вместе, никто не осмелится встать против нас. Вместе мы будем  иметь  этот
мир у своих ног. Ты только представь это, Гэйлон Рейссон! Я вижу желание и
страсть в твоем сердце  -  разрушение  и  смерть  приносят  тебе  радость.
Отдайся этим чувствам, доверься мне - и ты обретешь реальную власть!
   Рыжий Король покачал головой:
   - Довериться твоему безумию? Как в жизни, так и в смерти ты пользуешься
своим безумием для оправдания  своих  мерзких  прихотей  и  удовлетворения
желаний. Но власть ради власти - это не для меня!
   - Что же тогда? - поинтересовался Дэви-Орим. -  Уж  не  любовь  ли?  Не
стоящее внимания ощущение, надежда на то, чего у тебя  никогда  не  будет.
Колдунов либо ненавидят, либо боятся - но никогда не любят. Даже их  семья
боится их, любовь, которую они получают, изуродована страхом.
   - Я не верю тебе, - произнес Гэйлон, но сомнения уже зашевелились в его
сердце. Нежные прикосновения Джессмин -  любовь  ли  это  или  всего  лишь
проявление страха? У нее имеются достаточно веские причины бояться его. Но
нет, не может быть... Орим пытается запугать его.
   Стоящий перед ним Дэви делал завораживающие пассы руками:
   - Вспомните, сир...
   Воспоминания поплыли перед глазами  Гэйлона  -  живые,  яркие  картины,
которые  преследовали  его   всю   жизнь.   Гэйлон   снова   увидел   себя
десятилетнего, с оловянным кинжалом в онемевшей руке, и двух убитых солдат
у своих ног. Ликование и  радость  победы  снова  переполняли  его,  затем
возросли  тысячекратно.  Он  снова  стоял  посреди  Ксенарской  равнины  с
дымящимся мечом Кингслэйером в руках, несущим смерть  многотысячной  армии
Роффо.
   - Остановись! Не надо! - закричал он. Его лицо и руки  пылали.  Видения
исчезли, унося с собой появившуюся было радость.
   Шепот Дэви над ухом был похож на дуновение ветра:
   - Монстр, король, чародей... Ты сможешь быть, кем ты захочешь... А  все
остальное - ложь и туман. В твоих жилах течет моя кровь.  Ты  -  мой  сын,
даже больше, чем герцог Госни.
   - Нет...
   - Предоставь юношу в мое распоряжение. Присоединись ко мне, и я  обещаю
тебе наслаждение, которого ты никогда еще не испытывал.
   Этот убаюкивающий, звучащий так убедительно  голос  приводил  короля  в
оцепенение. Он познал страх и ненависть тех, кто окружал его в жизни. Орим
предлагал помощь в освобождении от войны, которую Гэйлон постоянно  вел  с
самим  собой.  О  Боже,  как  он  всегда  хотел  отдаться  этим  глубинным
стремлениям!
   Но цена была слишком высока. Жизнь Дэви, который  служил  Гэйлону,  как
своему отцу, должна быть отдана за жизнь Орима. Черный Король не  прав.  В
жизни Гэйлона была любовь.  Робин  и  Тейн,  рожденные  от  колдуна,  были
слишком малы, чтобы  уметь  бояться.  Они  любят  его,  не  ставя  никаких
условий. А Джессмин,  которая  уже  тысячу  раз  доказала  свою  любовь  и
доверие? В глубине  своей  боли  и  страдания  он  почувствовал  гордость.
Джессмин доказала, что она является действительной правительницей Ксенары,
причем монархом более опытным, чем ее беспокойный супруг.
   Наконец Гэйлон поднял  голову.  Дэви-Орим  подступил  совсем  близко  к
защитной пленке, с нетерпением ожидая ответа короля. Что-то в лице герцога
привлекло внимание короля. В исчезающем свете  дня  он  вгляделся  в  него
пристальнее. Лицо юноши было бледно, и капельки пота покрывали его лоб.  В
зеленых глазах за сумасшедшинкой Орима таилась  глубоко  спрятанная  боль.
Так. Видимо, вспышка их объединенных энергий не прошла даром для  Орима  -
он был серьезно ранен.
   Поэтому теперь он выбрал путь словесного убеждения в  надежде  избежать
следующего столкновения. Гэйлон вздрогнул. А ведь старый колдун уже  почти
добился успеха! Он отгадал темные глубинные желания короля.
   - Я не могу больше  терпеть  это,  -  пробормотал  король  Виннамира  с
искренним сожалением.
   Он слишком долго боролся со своими желаниями и в один прекрасный  день,
конечно, не выдержал бы. Осознание этого глубоко  поразило  его.  Но  Орим
должен быть уничтожен в любом случае, и теперь  король  знал,  что  сможет
заплатить любую цену.
   - Любовь приносила мне только несчастье...
   - Да, да, конечно, - согласился Черный Король.  -  Так  всегда  бывает.
Прими мою помощь, и ты не пожалеешь об этом.
   - Ну, что ж, вот тебе моя рука, - и король протянул руку герцогу  через
тонкую защитную пленку.
   После недолгого колебания Дэви-Орим протянул свою. Король схватился  за
нее и втянул призрак внутрь, в защитную пленку своего  Камня.  Болезненная
гримаса исказила лицо Дэви. Правой рукой, на которой надето было кольцо  с
Камнем, Гэйлон схватил цепь амулета, висящего на  груди  призрака.  Камень
встретился с Камнем, и это вызвало взрыв оглушительной силы.
   - Нет! - вскрикнул Черный Король.
   Он пытался еще что-то сказать, но губы шевелились беззвучно.
   Внезапная волна энергии взорвала пленку изнутри, и Гэйлон почувствовал,
что его уносит голубым потоком. Орим, связанный с ним одной  цепью,  летел
рядом. Король ослабил пальцы, и Камни разъединились.  Но  мир  вокруг  уже
изменился. Беззвездная ночь царила повсюду. Содрогаясь в немой агонии, они
падали  в  пустоту.  Когда  связь  между  амулетами  разорвалась,  Орим  с
беззвучно отверстым ртом унесся в пустоту.
   Золотистая  защитная  пленка   снова   образовалась   вокруг   Гэйлона.
Одновременно исчезла боль, все чувства атрофировались. Он наконец понял, в
каком месте он находился. Это было пространство, через которое  проплывают
души умерших, направляясь к неведомой  судьбе,  чтобы  никогда  больше  не
вернуться. Здесь он уже был в поисках Арлина,  чтобы  вернуть  его  домой,
вернуть к жизни, но как потом оказалось, всего лишь чтобы убить его снова.
   Внезапное спокойствие снизошло  на  короля.  Умиротворение  смерти.  Он
уничтожил Орима и сам отказался от жизненной суеты и боли.  Тем,  кого  он
оставлял позади, будет гораздо легче без него, а он сам избавится от  этой
вечной внутренней  борьбы  между  снедающим  его  желанием  разрушения,  и
чувством долга, и стыдом за свою слабость, который вечно довлел над ним.
   Стенки его защитной пленки стали толще и  прочнее,  хотя  и  оставались
эластичными и подавались под его прикосновениями. Снаружи  он  увидел  еще
несколько похожих на его шаров, плывущих наугад в чернильной  темноте,  но
их очертания виднелись смутно и неясно сквозь мутную пленку. Наверно, Орим
был где-то среди них. Может, его мятущаяся душа тоже наконец обрела мир  и
покой. Едва ли это могло считаться  наказанием  за  все  то  зло,  которое
несносный старик принес миру и его обитателям. Хотя Гэйлон тоже внес  свой
вклад  во  всемирный  банк  зла  и  заслуживал  не   меньшего   наказания.
Единственной разницей между ними было то, что Рыжий Король желал смерти, в
то время как Черный отчаянно боролся с ней в течение тысячи долгих лет. Но
этот золотистый шар мог оказаться для Гэйлона ловушкой, а не  долгожданной
свободой.
   - Гэйлон!!!
   Слово молнией пронеслось у него в мозгу, и он узнал голос Дэви, хотя  и
искаженный огромным расстоянием и временем, которое  их  разделяло.  Рыжий
Король взглянул на амулет. Звенья его цепи запутались в пальцах. Оба Камня
оставались темными. Это иллюзия. Ни его самого, ни Камней здесь больше  не
существует. Где-то невообразимо далеко  во  вселенной,  в  городе  Занкосе
какой-нибудь Дэвин Дэринсон, возможно, стоит  над  телом  своего  мертвого
короля.
   - Гэйлон!!!
   На этот раз беззвучное слово несло в себе боль. Боль Дэви.
   - Со мной все в порядке, мой герцог, - прошептал Гэйлон. -  Заботься  о
Тейне. Люби его, как я никогда не смог бы любить. Помоги ему стать  мудрым
и справедливым правителем, каким я никогда не был.
   Там, далеко за гранью пространства и времени, Дэви, переполненный болью
и отчаянием, отказывался слушать. Король почти  физически  ощутил  желание
герцога прорваться к нему сквозь пространство.
   - Не надо! - умолял Гэйлон.  -  Слишком  поздно.  Позволь  мне  наконец
обрести мир!
   Камень Орима засиял в ответ слабой лазурью.  Приглушенный  голос  юноши
снова донесся до короля:
   - Вернитесь, милорд! Не покидайте нас, я вас умоляю!  Используйте  силу
моего Камня, чтобы прорваться назад из  страны  Снов.  Вы  нужны  Джессмин
более чем когда либо. Вы - отец, и вы нужны детям. Наконец, вы нужны мне!
   Но это не было Сном, это было Смертью. Невольно  Гэйлон  прикоснулся  к
стенкам шара. Неожиданно он стал для него тюрьмой. Нет! Возврата назад  не
существует! Смерть должна быть безвозвратной, чтобы  сохранить  равновесие
между жизнью и смертью. Случай с Арлином  послужил  для  него  болезненным
уроком. Камень короля оставался холодным. Его могущество покинуло его.
   - Оставь меня! - закричал он Дэви. Но было уже  поздно.  Всепоглощающее
желание жить снова захлестнуло его.  Он  осторожно  сжал  амулет  Орима  и
приблизил его к своему Камню.
   Голубой разряд проскочил между  ними.  А  что  будет,  если  они  снова
соприкоснутся?  Еще  один  взрыв,  который  окончательно   прекратит   его
существование?
   Гэйлон решительно соединил  Камни,  но  вместо  ожидаемого  взрыва  его
Камень начал как бы впитывать энергию Камня Орима, наливаясь  все  ярче  и
ярче синим светом. Вместе  с  сиянием  возрастало  ощущение  силы.  Король
потянулся к стенке шара и разорвал ее так же легко, как если бы  она  была
из паутины, выскользнув из своей тюрьмы в окружающую темноту.
   С помощью своего Камня он соорудил  новый  защитный  шар.  Его  голубые
стенки  предохраняли  его  от  тлетворного  дыхания  Смерти,   колышущейся
снаружи. Домой. Он захотел домой. Все  его  беды  казались  сейчас  такими
ничтожными по сравнению с тем, чего он только что избежал.  Закрыв  глаза,
Гэйлон приказал себе вернуться в Занкос.



        14

   Камень в кольце Гэйлона замерцал, и Дэви  понял,  что  король  победил.
Долго сдерживаемые слезы  наконец  прорвались  наружу.  Они  были  одни  в
комнате, когда Дэви проснулся в твердой уверенности, что Орим покинул  его
Камень. Герцог обнаружил своего короля ничком лежащим на полу, его лицо  и
руки были обожжены и покрыты волдырями.
   Гэйлон победил Черного Короля, но,  похоже,  они  оба  погибли  в  этой
битве. Сердце короля остановилось, и обожженное лицо было неподвижно. Дэви
уже наблюдал нечто подобное раньше, после финальной битвы Рыжего Короля  с
воинственным богом Мезоном.  Тогда  король  пролежал  как  мертвый  больше
месяца, блуждая в стране Снов. И  лишь  безграничная  любовь  его  жены  и
помощь Сезрана смогли вернуть его к жизни.
   Но Сезрана нет сейчас, а Дэви, еще новичок в обращении  с  магией,  мог
сам заблудиться в Снах, отыскивая своего короля.  Холодный  ужас  наполнил
сердце герцога. Происходило что-то, чего герцог не мог  осознать.  Сколько
он себя помнил, он всегда был уверен, что его король будет жить. Сейчас  у
него этой уверенности не было.
   В отчаянии он  склонился  над  телом  Гэйлона,  неистово  заклиная  его
вернуться. Госни всегда охраняли Рыжих Королей, это был их долг. Это  было
и его долгом. Когда он увидел, что король неподвижен, он  попытался  силой
своего  Камня  проникнуть  в  Камень  Гэйлона.   Но   тот   тоже   казался
безжизненным. Осторожно он направил свою энергию в другой Камень,  который
начал жадно ее поглощать. Свет замерцал в  кольце  короля,  становясь  все
сильнее и ярче. С рыданием Дэви прижал ухо к груди Гэйлона.
   Король прерывисто вздохнул, и слабый стон вырвался из его губ.
   - Милорд! - юноша поднял голову и увидел боль в широко раскрытых глазах
короля.
   - Ты можешь... - прошептал он, - как ты  думаешь,  ты  можешь  вылечить
ожоги? Я... я не хочу, чтобы Джесс волновалась.
   Дэви кивнул, сдерживая слезы.
   - Могу.
   Раны были тяжелыми, но все же не такими тяжелыми,  как  раны  Тейна.  И
тогда Камень здорово помог ему, а теперь сила Камня  была  целиком  в  его
руках. Дэви направил энергию в нужное русло, внутренним зрением  наблюдая,
как  исчезают  страшные  волдыри  и  затягиваются  кровавые  ожоги.   Боль
постепенно утихала.
   - Легче, - произнес Гэйлон, - намного легче. - Он осторожно поднялся на
ноги, прикоснулся к своей разорванной и сожженной одежде.  -  Эту  рубашку
для меня сшила Джессмин. У нее ушло на это больше месяца. Ну как я объясню
ей ее исчезновение?
   Дэви помог ему добраться до гардероба в поисках чистой одежды. В голове
его царил сумбур.
   - Что произошло, милорд? - наконец решился он спросить, пока Гэйлон все
еще Колебался в выборе одежды. - Я знаю, что Орим изгнан. Я чувствую это -
странная пустота в Камне. Как вам удалось одолеть Черного Короля?
   - С помощью отчаянного и глупого средства - я надеюсь, что тебе никогда
не придется к нему прибегнуть.
   Гэйлон отказался прибавить к этому что-либо еще.  Замедленными,  как  у
старика жестами он продолжал одеваться.
   - Я снова обязан тебе жизнью, Дэви.
   - Нет, сир. Ведь я - Госни. -  Дэви  сосредоточенно  разглядывал  носки
своих ботинок. - У меня есть и другая цель. Мне нужна ваша  помощь,  чтобы
овладеть моим Камнем - теперь он действительно мой. Вы - единственный, кто
может помочь мне.
   - Боюсь, что я не совсем подхожу тебе в  качестве  учителя,  но  обещаю
научить тебя всему, что знаю сам. - Король натянул  последний  ботинок.  -
Королева ждет меня, но я лучше пойду один. Если судить по теням, не так уж
много времени прошло. Или я ошибаюсь?
   - Нет, не думаю. Королева, наверное,  уже  волнуется.  -  Герцог  снова
уставился в пол. - Я благодарен вам, милорд, за то что  вы  изгнали  Орима
для меня. Он на самом деле уничтожен.
   - Уничтожен и лишен Камня. Он не будет больше вредить людям. И  мы  оба
теперь избавлены от его влияния... навсегда.
   Король собрал в кучу обгоревшую и разодранную одежду и  спрятал  ее  на
дне сундука. В воздухе еще оставался легкий привкус гари.
   - Если хочешь, можешь подождать здесь, - сказал он  Дэви.  -  Но  я  не
знаю, когда вернусь.
   Герцог кивнул:
   - Я устал. Я, пожалуй, пойду к себе и отдохну.
   - Разумеется, - доброжелательно согласился Гэйлон. -  Я  просто  забыл,
чего стоит тебе целительная энергия.
   - Вам тоже необходим отдых.
   - Я скоро отдохну.
   Дэви проводил глазами уходящего короля. Несмотря  ни  на  что,  король,
казалось, был энергичен и бодр, как никогда. Хотя он  был  бледен,  но  не
осталось и следа от недавних ранений. На мгновение герцог задумался о том,
что же действительно произошло между  двумя  чародеями  в  этой  финальной
битве. Затем он повернулся и направился в свою комнату.  Камень  на  груди
согревал его, наполняя радостью. Его! Только его, теперь и всегда!


   Колени  короля  дрожали,  и  острая  боль  пронзала  его   при   каждом
неосторожном движении. Гэйлон пытался не обращать на нее внимания, думая о
том, что через несколько минут обнимет жену и детей. Стыд и сожаление  еще
мучили его, но были уже почти сожжены  всепоглощающей  радостью  и  жаждой
жизни.
   На пороге покоев королевы он  столкнулся  с  Катиной.  С  встревоженным
лицом она провела его в комнату. Где-то в  глубине  звучала  мандолина,  и
нежный голос Сандаал вторил ей. Но  сквозь  тихую  мелодию  Гэйлон  уловил
звук, который заставил его сердце сжаться.  Прерывистые  рыдания  Джессмин
были почти заглушены песней леди Д'Лелан.
   Гэйлон помедлил на пороге:
   - Королева плачет?..
   - Она не переставала  с  тех  пор,  как  закончился  Частный  Совет,  -
ответила Кэт. - Мы никак не можем ее успокоить. Лилит сейчас с нянькой,  а
мальчиков Роза отвела играть в детскую.
   - Что произошло в Совете? - спросил король.
   - Ее величество  не  говорит,  но  Великий  посланник,  кажется,  очень
огорчен. Заседание продолжалось почти  полдня.  Она  вернулась  усталая  и
печальная.
   - Пожалуйста, отведи меня к ней.
   Катина кивнула:
   - Да, сюда, пожалуйста.
   Комната, куда она провела его, была намного больше  комнаты,  короля  и
гораздо лучше обставлена. Прелестные шелковые драпировки украшали  окна  и
стены. Вдоль стен возвышались  книжные  шкафы,  доверху  набитые  толстыми
фолиантами, хотя, как король мог заметить,  все  они  были  на  ксенарском
языке. Ни одного виннамирского. Вещи, привезенные королевой из дома, так и
оставались нераспакованными в сундуках - слишком грубые и  неотесанные  по
сравнению с изящной модой Занкоса.
   Песня тотчас же  оборвалась,  как  только  Сандаал  заметила  вошедших.
Королева лежала ничком на  кровати,  уткнувшись  в  подушку,  и  ее  плечи
вздрагивали от рыданий.
   Подойдя к ней, король ласково погладил ее по руке:
   - Что случилось, моя радость?
   Джессмин сжалась в комочек, когда король попытался обнять ее.
   - Джесс, ну пожалуйста... Скажи, чем я могу помочь тебе?
   Она  попыталась  что-то  сказать,  но  рыдания  душили  ее,  не   давая
произнести ни слова. Король подхватил ее на руки.
   - Ш-ш-ш-ш, - убаюкивал ее король,  но  вдруг  заметил,  что  Сандаал  и
Катина все еще находятся в комнате. - Можете идти, я позабочусь о  ней,  -
бросил он девушкам.
   Девушки неуверенно молчали, колеблясь.
   - Ступайте! - твердо повторил король. Когда они вышли  из  комнаты,  он
снова перевел взгляд на Джесс. - Кто обидел тебя, моя любовь? Только скажи
мне кто, и, клянусь, он будет страдать в тысячу раз сильнее!
   Королева только молча затрясла головой. Глаза ее покраснели и опухли от
слез, спазмы сдавливали горло. Гэйлон поднес к  ее  губам  чашку  холодной
воды и помог сделать глоток.  Ее  тело  все  еще  вздрагивало,  когда  она
наконец-то смогла говорить.
   - Я... я не знаю... что со мной случилось. Мне было так... так плохо...
я начала плакать... и я не могла... не могла остановиться.
   - Из-за чего тебе было плохо?
   - Из-за всего, -  горестно  произнесла  королева.  -  Там,  на  Частном
Совете, я почувствовала, что они ненавидят меня. Все, что бы я ни  делала,
- неправильно, неважно почему. Им ничего не нравится. Я  хотела  доказать,
что я сильнее, но не смогла. Гэйлон, я хочу домой! Сегодня, сейчас! Я хочу
увидеть прохладные вечнозеленые леса. Великую реку. Я хочу  снова  увидеть
леди  Кесс,  увидеть,  как  ее  детишки  играют  с  моими.  Я  хочу  снова
почувствовать себя под защитой моих холодных каменных  стен!  -  ее  голос
прервался, и рыдания усилились.
   Гэйлон крепче прижал ее к груди.
   - Я всегда гордился тобой, но больше всего - когда  мы  приехали  сюда.
Если бы я не был таким глупцом все эти  годы,  я  еще  раньше  заметил  бы
присущие тебе силу и мудрость. Мы могли бы заседать бок  о  бок  в  Совете
Каслкипа. Насколько быстрее  страна  могла  бы  оправиться  от  разрушений
войны, если бы ты помогала мне!
   - Нет-нет, - пробормотала королева.
   - Да! Пусть эти идиоты в Совете воют и скрежещут зубами! Их  раздражает
не то, что ты говоришь и делаешь, но сам факт твоего  существования  бесит
их! Они хотят видеть мужчину на троне,  и  в  один  прекрасный  день  Тейн
станет правителем  обоих  государств.  А  до  тех  пор,  я  знаю,  лучшего
правителя, чем ты, Ксенаре не найти!
   Король наклонился и поцеловал ее.
   - Более того, ты наполняешь мою жизнь смыслом.
   Внезапно на пороге комнаты  кто-то  вежливо  кашлянул.  Гэйлон  вскинул
глаза. Великий посланник смущенно переминался у двери.
   - Я стучал, ваше величество, но никто не ответил, поэтому  я  осмелился
войти. Ради бога, простите мое вторжение.
   - Нельзя было немного подождать? - спросил Гэйлон с ноткой  раздражения
в голосе. Старик и так уже доставил королеве достаточно неприятностей.
   - Думаю, что нельзя, ваше величество, - ответил посланник.
   - Тогда входите.
   Королева постаралась вытереть слезы, и Гэйлон помог ей сесть,  подложив
под спину подушку.
   С сияющими глазами Эовин подошел к постели.
   - Миледи, я так виноват перед вами, что заставил вас перенести все это.
Но виноват в тысячу раз больше, что мог сомневаться в вас  в  тот  момент,
когда вы больше всего во мне нуждались, - он слабо улыбнулся. - Вы  должны
знать, что доложили мне сегодня  мои  осведомители.  После  Совета  многие
отправились в таверны. И по зрелом размышлении  многие  из  них  пришли  к
мнению, что их  новая  королева  ловкая  и  справедливая.  Половина  наших
прежних врагов хотя еще и не стала друзьями, но, во всяком случае,  начала
относиться к  дочери  Роффо  с  должным  уважением.  -  Великий  посланник
придвинулся ближе. - Они еще будут сражаться против вас  за  рабов,  но  в
целом вы одержали великую победу! Вы должны  сменить  слезы  сожаления  на
слезы радости.
   Все еще с сомнением королева вглядывалась в  лицо  старого  посланника,
когда король внезапно расхохотался.
   - Оказывается, твои советники не такие уж идиоты, как я думал, - сказал
он сквозь смех. - Ну, что я тебе говорил, дорогая? Ты гораздо более мудрая
правительница, чем сама о себе думаешь.
   - Это действительно так, - подтвердил Эовин.  -  Я  никогда  больше  не
позволю себе сомневаться в вас, ваше величество.  Можете  ли  вы  простить
меня?
   Королева слабо улыбнулась:
   - Я здесь именно благодаря вашей уверенности во мне.
   - Я всего  лишь  предоставлял  вам  информацию,  вы  сами  решали,  как
распорядиться ей. - Великий  посланник  осмелился  похлопать  королеву  по
руке. - А теперь, мадам, обещайте мне, что вы хорошенько отдохнете сегодня
ночью. Если угодно, я прикажу, чтобы вам подали обед в покои.
   - Да, пожалуйста, - попросила королева еще глухим от рыданий голосом.
   Эовин Д'Ар с трудом поклонился и вышел  из  комнаты.  Когда  они  снова
остались одни, королева встала,  чтобы  намочить  полотенце  в  прохладном
бассейне.
   - Он плохо выглядит, - произнесла  она,  прикладывая  влажную  ткань  к
опухшим глазам.
   - Великий посланник? - переспросил Гэйлон. - Да он никогда не  выглядел
особенно хорошо.
   - Кажется, ему стало еще хуже с того времени, как мы приехали.  На  нем
плохо сказался длительный переезд. К тому же здесь его обязанности слишком
тяжелы для человека его возраста. Хотя... его некем заменить.
   - Ты говорила об этом лорду Хэлдрику?
   Джессмин кивнула с закрытыми глазами:
   - Нильс делает все, что возможно. Но он тоже обеспокоен.
   - В таком случае,  моя  любовь,  ты  же  -  королева  Ксенары.  Прикажи
Великому посланнику больше заботиться о себе.
   Эти  слова  заставили  королеву  улыбнуться,  и  она  выглянула  из-под
полотенца:
   - По-видимому, ему не хватает именно королевского приказа!
   - А чего не хватает мне, - усмехнулся король, - так это именно обеда  и
еще - встречи с моими детьми. А потом - ночи наедине с королевой Виннамира
и всей Ксенары.
   - Ты сегодня очарователен, - покачала головой королева.
   - Конечно, - согласился Гэйлон.


   Слишком взволнованный, чтобы уснуть, Дэви провел всю ночь  над  "Книгой
Камней". Так много тайн, так много рассказов о колдунах и чародеях прошлых
столетий! Магическое очарование не выпускало  его  из  круга,  очерченного
светом масляной лампы на столе в его спальне.  Огромный  толстый  том  был
раскрыт перед ним.
   Некогда были времена  беспредельной  власти  магии  над  всеми  землями
побережья Западного моря. Каждый король имел своего колдуна, и битвы между
волшебниками считались обычным явлением.  Какая  удивительная  и  странная
жизнь была в те времена! Грустно было думать о времени,  когда  мастерство
волшебников пришло в упадок и магия исчезла почти повсеместно.
   Лежащая перед ним книга видела расцвет династии Черных Королей в Стране
Ветров, - позже названной Виннамиром, - она была закончена как  раз  перед
падением империи Орима. Это являлось сложной задачей для герцога Госни.  С
помощью короля и его "Книги Камней" он должен был завершить историю  после
падения Черных Королей. Это будет многолетний  тяжкий  труд.  Кроме  того,
Гэйлон хотел внимательно исследовать его Книгу, чтобы добавить недостающее
к своей. Мало кто владеет сейчас тайнами волшебства. А чернь полна  страха
и презрения к колдунам. Поэтому не могло быть и речи об обмене  опытом,  а
официально заниматься волшебством имели право лишь некоторые из них.
   Дэви медленно вел пальцем вдоль края страниц закрытой книги, пока палец
его не запнулся, - уже не раз "Книга" таким образом предлагала ему  ответы
на возникающие у него вопросы, так  случилось  и  на  этот  раз.  Переплет
натужно затрещал,  когда  Дэви  открыл  книгу  на  обозначенной  странице.
Нескончаемые строчки крохотных рун тянулись вдоль  страницы  без  абзацев,
без точек и запятых.
   Дэви поднес Камень к листу и в его голубом свете следил за  изменениями
знаков, которые постепенно складывались в понятные для него слова. Он  уже
научился отделять слова друг от друга, так как они шли  сплошным  текстом,
поэтому сейчас он читал быстро. Однако прочитанное им изречение  заставило
его надолго задуматься.
   ЕСЛИ ЧАРОДЕЙ ИЩЕТ СПРЯТАННУЮ ИСТИНУ, ПУСТЬ БУДЕТ ОСТОРОЖЕН.
   Его глаза от усталости уже с трудом различали мельчайшие значки,  когда
внезапный стук в дверь заставил его вздрогнуть.
   - Кто? - окликнул герцог.
   - Это Сандаал, милорд. Можно мне войти?
   Притяжение "Книги Камней" было сильным, но еще сильнее было  притяжение
его воспоминаний о леди той звездной теплой ночью.  Дэви  поднялся,  чтобы
отворить ей дверь. Сандаал вошла в комнату. Ее черные густые  волосы  были
рассыпаны по плечам, а в руке она держала небольшую эбонитовую мандолину.
   Она скользнула взглядом по его лицу и опустила глаза.
   - Я хотела предложить вам немного  помузицировать.  Совсем  недолго.  -
Девушка через его плечо оглядела комнату: - Но я вижу, вы заняты...
   Дэви колебался. С того времени, когда она так нежно ухаживала  за  ним,
заблудившимся в Снах, ни слова не было сказано между  ними.  Ее  поведение
смущало его. Он никогда не мог понять ее  внезапную  смену  настроений  от
дружеской теплоты до презрительной холодности.  Его  Камень  хранил  много
тайн, иногда даже опасных, но, впрочем, не столь опасных, как Сандаал с ее
чарующей красотой и переменчивым характером. Размышляя, он не заметил, как
отступил в сторону, пропуская ее.
   - Пожалуйста, входите...
   От нее повеяло жасминовыми духами. Или это был запах из сада?  Пьянящий
аромат вызвал воспоминания о Каслкипе... в нем вспыхнуло желание... Взгляд
его упал на "Книгу Камней", все еще лежащую на столе.
   - Может, предложите мне немного вина? - Сандаал  напомнила  ему  о  его
оплошности.
   - О, да, конечно!
   Это было вино из южных ксенарских провинций, что на самом берегу моря -
сам герцог не очень любил этот сорт. Он разлил вино в высокие  хрустальные
бокалы. Сандаал выбрала подушку у низкого столика, по всей  видимости,  ей
не по вкусу были новые кресла, подаренные ему королем, и он протянул ей ее
бокал. Дэви устроился подле нее, готовый  на  все,  что  она  захочет  ему
предложить, - музыку, пение, беседу.
   Она сидела на подушке,  и  серое  платье  мерцающим  полукругом  лежало
вокруг  ее  скрещенных  ног.  Дэви  с  трудом  оторвал  взгляд  от  мягкой
округлости ее груди и попытался сконцентрироваться на вине.
   - А как это - быть чародеем? - наконец произнесла леди.  -  Чувствовать
власть над другими людьми?
   - Это страшно, - искренне признался Дэви, - и в то же  время  радостно.
Потом приходит понимание.
   - Твой Камень гораздо больше того, что в кольце короля. Это делает тебя
более могущественным?
   - Едва ли. Сила заключена в самом владельце, а Камень лишь реагирует на
нее. - Герцог нахмурился: - Почему ты спрашиваешь об этом?
   - Просто из любопытства, - ответила Сандаал. - Хотелось бы знать, может
ли женщина владеть Камнем?
   Дэви кивнул:
   - Конечно. Еще до правления Черных Королей женщины-чародеи были  самыми
могущественными  на  земле.  Но  после  того,  как  люди  восстали  против
волшебства... ну, в общем, я не  знаю  сейчас  ни  одной  женщины-чародея.
Может, в какой-нибудь другой стране...
   - А как, например, я могу найти Камень?
   - Ты не можешь, я знаю это. Я искал его очень долго  и  наконец  нашел.
Если магия в тебе, то рано или поздно Камень сам найдет тебя.
   Лицо Сандаал не отразило  ничего,  и  Дэви  удивился  этому  внезапному
интересу к магии.
   - Ты можешь кое-что сделать для меня? - вдруг спросила она.
   - Что угодно, - не раздумывая ответил он, не замечая, что выдает себя с
головой.
   - Я никогда не видела волшебства. А король Виннамира, кажется, избегает
обнаруживать его...
   Просьба  взволновала   Дэви.   Поиграть   на   лютне   он   может,   но
чародействовать напоказ... Кроме того, его познания еще очень малы, но для
Сандаал он готов был сделать что угодно. Он хотел заслужить  ее  любовь...
Герцог медленно поднялся.
   - Пойдем на балкон...
   Легкий летний ветерок доносил до них симфонию ночных ароматов. Огромный
город спал в слабом мерцании огней.  Сандаал  перегнулась  через  железную
ограду, всей грудью вдыхая теплый воздух. Дэви стоял за ее спиной, положив
руку на амулет, полузакрыв глаза. Подчиняясь пульсирующему  ритму  голубых
вспышек Камня, он представил  себе  райскую  птицу  с  блестящим  радужным
оперением. Она материализовалась на ладони его левой руки, и он вручил  ее
ошеломленной Сандаал.
   На короткое мгновение в глазах девушки мелькнул страх, но она протянула
руку и прикоснулась к живому видению.  Птичка  нахохлилась,  одним  глазом
посмотрела на Сандаал, затем, защебетав, взмыла вверх и исчезла  в  ночном
небе.
   - Она была настоящая? - Сандаал все еще стояла запрокинув голову вверх.
   - Нет.
   - Такая красивая! - прошептала она, опуская голову. - Похоже,  что  это
самая невинная сторона магии. Или это  все,  на  что  вы  способны,  Дэвин
Дэринсон? Способны ли  вы  бороться,  если  будет  нужно?  Сможете  ли  вы
уничтожить врагов?
   - Врагов? Каких врагов? Ваших или моих?
   - О своих я позабочусь сама, - холодок презрения звучал в ее голосе.
   А Дэви так хотел поразить ее! Но снова он сделал что-то не так,  и  она
рассердилась.
   - Вы хотели помузицировать, - пробормотал он в надежде все исправить. -
Я принесу мою лютню.
   - Нет, не беспокойтесь. Мне надо спешить, у меня дела сегодня вечером.
   Девушка подняла с подушки свою мандолину  и  направилась  к  выходу.  У
дверей она столкнулась с Дэви.
   - Приходите завтра  вечером  снова,  пожалуйста!  -  его  голос  звучал
умоляюще, и он ненавидел себя за это.
   -  Может  быть...  -  она  скользнула  по  нему  своей  обычной   сухой
полуулыбкой и закрыла дверь у него перед носом.
   Вздохнув, Дэви вернулся к столу, на котором лежала его "Книга Камней".


   Глубокой ночью Робин проснулся от того, что кто-то  мягко  зажимал  ему
рот ладонью.
   - Ш-ш-ш-ш! - прошептала склонившаяся над ним высокая стройная фигура. -
Идем со мной, малыш.
   Принц узнал экзотические духи одной из  фрейлин  своей  матери,  но  по
голосу никак не мог угадать, кто это. Он протянул руку - под его  пальцами
зашуршало шелковое платье.
   - Катина? Сандаал? Куда мы идем?
   - Ш-ш-ш-ш! - снова раздался шепот, и он был подхвачен сильными  руками.
Длинные локоны упали на его лицо.
   Миновав освещенный коридор, они свернули в темный  проход,  ведущий  на
открытую террасу. Слабо светили звезды. Босыми ногами Робин ощущал  теплую
плитку пола.
   - Мы идем к маме? - еще не до конца проснувшись пробормотал он.
   - Да, да, - торопливым шепотом ответила женщина. Она крепко  взяла  его
за руку и повела вниз по ступеням.
   Такая быстрая ходьба, да еще в кромешной темноте  была  слишком  трудна
для такого малыша, и  только  ее  рука,  в  которую  он  вцепился  мертвой
хваткой, удерживала его от падения. На нижней террасе они замерли, услышав
звук чьих-то шагов. Робин почувствовал себя прижатым к стене,  с  закрытым
ладонью ртом. Дворцовая охрана прошла мимо.
   Это игра, решил маленький принц. Он любил  играть,  и  даже  полуночное
время его не смущало - ведь мама  все  ему  объяснит.  А  он  очень  хотел
поговорить с мамой: засыпая. Тейн обещал ему, что возьмет  его  покататься
на Соджи,  если  мама  с  папой  позволят.  Обычно  Тейн  очень  ревностно
относился к своим вещам, особенно к своей ласонской кобылке.
   - Идем!  -  пробормотала  женщина  и  повлекла  его  вдоль  террасы  по
направлению к саду.
   Они были уже около морской стены. Издалека  доносились  одинокие  звоны
корабельных колоколов, заглушенные ленивым рокотом прибоя.
   - Мама там, снаружи? - спросил Робин с любопытством, но без страха.
   На этот раз женщина не ответила. Пряный  аромат  ее  духов  смешался  с
запахом цветущего лимона, когда она  склонилась  над  ним,  ее  лицо  было
скрыто упавшими волосами. В свете звезд Робин увидел, как что-то длинное и
тонкое блеснуло в ее руке, затем что-то кольнуло его в грудь - и все...


   Дэви задремал, уронив голову на "Книгу Камней". Странные и смутные  сны
преследовали его, но благодаря Гэйлону он уже умел им  противостоять.  Его
Камень с такой же легкостью выполнял его подсознательные  желания,  как  и
осознанные.
   Торопливый стук в дверь вывел его из  дремы,  и,  заспанный,  он  пошел
открывать. Роза с опухшими глазами и спутанными волосами стояла на пороге,
за ее спиной маячил дворцовый страж.
   - Принц Робин исчез!
   Дэви заморгал:
   - Что-что?
   - Его нет в детской.
   - Король и королева уже знают?
   - Нет. - Выражение ужаса застыло на лице Розы. -  Я  думала...  что  мы
сначала найдем его. Может, он просто вышел погулять,  и  тогда  нет  нужды
беспокоить их величества...
   - Им необходимо сказать.  Кто  находился  с  детьми  вчера  вечером?  -
Щемящее чувство зародилось в груди Дэви.
   - Бэсси, их нянька. Она сейчас с Теином и Лилит, но уверяет, что  ночью
ничего не слышала. - Девушка подняла на него глаза: -  Она  так  напугана,
милорд!
   - Я тоже, - пробормотал Дэви. - Скорее предупреди короля и королеву.  Я
пойду присоединюсь к поискам.
   Не переодеваясь, он сунул ноги в туфли и рукой пригладил волосы. Робин,
где же ты? Но у герцога была куда более тесная связь с Тейном, и сейчас он
не мог почувствовать  младшего  принца.  Четырехлетний  малыш  мог  просто
встать раньше всех и отправиться на прогулку. Но такой довод не успокаивал
Дэви.
   По коридорам метались слуги и дворцовая охрана. Молча герцог шел  между
ними, направляясь к одной из  лестниц,  ведущих  на  второй  ярус  дворца.
Несомненно, все здесь уже было обыскано охраной, но  Дэви  поднимался  все
выше, пока не достиг купола. Отсюда открывался вид  на  окрестности.  Алые
лучи восходящего солнца уже золотили шпили зданий в городе и  через  стену
проникали во дворцовый сад. Деревья отбрасывали длинные тени.
   Вооружившись  Камнем,  Дэви  внимательно  обследовал   каждый   пятачок
территории дворца. Вдруг под одним  из  деревьев  он  разглядел  крохотное
белое пятнышко. Он  замер  от  ужаса.  В  мгновение  ока  он  скатился  по
лестнице. Не  отдавая  себе  отчета,  он  начал  приказывать  солдатам  на
виннамирском языке, и лишь потом заметил их вытянувшиеся лица.
   - За мной! - перевел он на ксенарский.
   Сад уступами спускался к стене. Дэви показались вечностью  секунды,  за
которые он добежал до белого  пятнышка.  Обливаясь  слезами,  он  упал  на
колени у крошечного тела принца. Широко раскрытые глаза отражали  небо,  и
когда герцог коснулся его щеки, она была холодна как мрамор.
   На белизне  его  ночной  сорочки  выделялся  кровавый  след  от  удара,
нанесенного умелой рукой. Удар был мастерский  -  Робин  умер  сразу,  без
страданий. Но эта мысль не  приносила  утешения.  Дэви  поднял  окоченелое
тельце на руки - смерть настигла его уже давно.
   - О Боже! - простонал он сквозь слезы. - Ну почему? Почему?!
   Погруженный в горе, он возвращался во дворец. Королева в халате, наспех
накинутом на ночную сорочку,  и  король,  полуголый  и  босой,  уже  ждали
наверху.
   Джесс не произнесла ни слова - она лишь подалась вперед,  в  ее  глазах
застыл немой вопрос. Король что-то говорил, задавал вопросы  -  Дэви  едва
мог слышать его, не  спуская  глаз  с  королевы.  Ни  единой  слезинки  не
скатилось из ее глаз. Она беззвучно хватала воздух ртом, неотрывно  смотря
на Дэви.
   - Спаси его, - едва слышно произнесла она. - Пожалуйста, Дэви!
   Ее мольба ранила его сердце.
   - Я не могу, миледи, он уже мертв.
   Разгневанная его ответом королева повернулась к мужу:
   - Воспользуйся Камнем, Гэйлон! Верни мне его!
   Лицо короля исказилось от боли.
   - Джесс, пойми, я не могу этого сделать. Ты же знаешь!
   - Неправда! Ты вернул к жизни Арлина! - Ее глаза все еще были сухими. -
Разве сын тебе не важнее друга?
   - Любовь моя, ведь его смерть была совершенно другой! Я воскресил  его,
чтобы убить снова.
   - Мне плевать на обстоятельства его смерти! Мы защитим  его,  не  дадим
ему снова умереть! Гэйлон, я умоляю тебя! Верни мне Робина!
   Голос королевы взвился в истерике.
   С трудом король взял тело сына из рук матери.
   - Смерть невозможно отрицать - ее можно только принять...
   С выражением ужаса на побледневшем лице королева отвернулась от него.
   - Нет! - вне себя закричала она и бросилась прочь.



        15

   Тейн гнал Соджи вдоль  берега,  ее  копыта  выбивали  глухую  дробь  на
влажном песке. За ним трусили на своих лошадках человек шесть гвардейцев -
неизменные его спутники теперь, даже ночью. Плясавшие на поверхности  воды
блики притягивали взгляд мальчика. Далеко на юго-западе  Внутреннего  моря
виднелись корабли, подплывающие к порту Занкоса или  же  направляющиеся  к
внутренним островам или дальним южным портам.
   Берег в этом месте был замусорен и загрязнен отбросами города.  Тейн  с
неудовольствием наморщил нос от ужасного  запаха  и  пришпорил  Соджи,  не
желая возвращаться домой. Там, во дворце шли приготовления к похоронам,  и
старший принц не мог больше выносить напряженной обстановки дома и  скорби
матери. Его отец, казалось, тоже потерял  чувство  реальности  -  в  своем
гневе он был безжалостен.
   Он терроризировал дворцовую  обслугу  и  население  города  ежедневными
поисками убийцы. Ни один житель Занкоса - будь то мужчина или женщина - не
могли избежать королевского подземелья, если не имели  твердого  алиби  на
предшествующие две  ночи.  Там  они  ожидали  суда  разгневанного  короля,
который словно вознамерился снова уничтожить город.
   Несмотря  на  теплое  утро,  Тейн  поежился.   Его   угнетало   чувство
собственной вины. Он спал, когда Робина убивали!  О,  если  бы  он  только
проснулся, когда они пришли за его братиком! Но обе няньки тоже ничего  не
слышали. Озноб стал сильнее. А  что,  если  той  ночью  они  приходили  за
старшим принцем? Теперь к чувству вины прибавился стыд. Скорее должны были
убить старшего принца и наследника трона, чем его маленького братца!
   Соджи нетерпеливо  переступила  под  ним,  и  он  пустил  ее  в  галоп.
Гвардейцы, бряцая оружием, припустили за ним. О, если  бы  только  он  мог
ехать быстрее, так быстро, чтобы оставить позади печаль и  горе.  Но  беда
уже наступала им на пятки.
   Робину так никогда и не удалось покататься на Соджи, хотя он много  раз
просил его об этом. И когда наконец старший брат сдался, было уже  слишком
поздно. Они часто ссорились по каким-то ничтожным поводам, как  часто  это
делают  родные  братья,  ругались,  кричали  друг  другу  ужасные   слова,
обвинения.  Один  раз  Тейн  даже   ударил   своего   маленького   братца.
Воспоминание об этом привело его в ужас, и слезы градом  полились  из  его
глаз.
   Но самым страшным во всем  этом  было  поведение  его  родителей.  Пока
король изливал свою ярость на население города, королева как безумная тень
бродила по переходам дворца, иногда молча  плакала.  Погрузившись  в  свою
скорбь, они, казалось, лишились разума. Стена  бессильной  злости  выросла
между  ними.  Муж  и  жена  отказывались  разговаривать  друг  с   другом,
отказывались утешать друг друга  в  страданиях,  из-за  того  только,  что
король отказался использовать свою власть над смертью и вернуть  Робина  к
жизни.
   - Тейн!
   Откуда-то сзади донесся крик, почти заглушенный  стуком  копыт  и  воем
ветра. Тейн изогнулся  в  седле,  чтобы  обернуться  назад.  Герцог  Госни
догонял его, с потной Кристаль клочьями  падала  пена.  С  неудовольствием
принц натянул поводья.
   Дэви уже был рядом с ним.
   - Пора возвращаться, твоя мать сходит с ума от беспокойства. Это  очень
жестоко с твоей стороны оставлять ее одну в такое время.
   - Я не могу вернуться, Дэви! - ответил мальчик, покачав  головой.  -  Я
все равно не могу ничем помочь, и мне очень больно  видеть,  как  страдает
мама.
   Герцог пересадил его с Соджи к себе на седло.
   - Тем не менее нам нужно возвращаться. Принцу  и  наследнику  предстоит
пережить еще много трудностей в своей жизни. Это лишь одна из них.
   В сопровождении гвардейцев они вернулись в  конюшни,  ведя  лошадей  на
поводу, чтобы они успели остыть. Во дворе было странно  пустынно  и  тихо.
Тейн хотел сперва  привязать  и  накормить  Соджи  -  что  угодно,  только
оттянуть момент возвращения. Но герцог неумолимо повлек его через  сад  ко
входу во дворец. Все было тихо. Даже всегда  шумный  и  оживленный  город,
казалось, застыл в утреннем воздухе.
   Они обнаружили королеву во внутреннем дворике  в  окружении  фрейлин  и
горничных. Нильс Хэлдрик находился здесь же. Роза держала на руках  Лилит,
Сандаал наигрывала какую-то  печальную  мелодию.  Увидев  Тейна,  королева
рванулась к нему и сжала в  неистовых,  почти  болезненных  объятиях.  Она
крепко держала его за руку.
   - Где ты был? Я так испугалась!
   - Я говорил тебе, что поеду кататься, мама.
   - Разве? - королева  нахмурилась,  потом  печально  улыбнулась.  -  Иди
поешь. Там есть кунжутные булочки и миндальные  леденцы  -  их  так  любил
Робин!
   - Я знаю, мама.
   Потом опять были слезы. Такая мгновенная смена ее настроений беспокоила
Тейна, хотя мастер  Хэлдрик  сказал,  что  для  ее  положения  это  вполне
естественно. Герцог отвел лекаря в сторону. Они  говорили  очень  тихо,  и
Хэлдрик дважды покачал головой.
   - Ну почему? Почему? - королева растерянно оглядывалась вокруг.
   Этот вопрос она задавала сотню раз за последние два дня, и  каждый  раз
за ним следовали слезы. Катина мягко обняла рыдающую  королеву.  Не  зная,
что делать, Тейн повернулся и медленно побрел к выходу. Герцог  с  лекарем
поспешили следом.
   Не желая их присутствия и их утешений, принц скользнул в темный коридор
и побежал, надеясь скрыться от них. Лабиринт коридоров и поворотов  привел
его наконец туда, где он меньше всего на свете  хотел  бы  оказаться.  Это
была главная палата дворца, напоминающая большой зал Каслкипа, но во много
раз больше. Здесь происходила коронация Джессмин. Сейчас огромный зал  был
заполнен  цветами,  и  среди  их  благоухающего   великолепия   возвышался
маленький гробик.
   Тейн  побледнел,  прядки  медных  волос   прилипли   к   потному   лбу.
Непреодолимый порыв швырнул его к пьедесталу в  центре  зала,  на  котором
стоял гроб. Пурпурный атлас покрывал маленького принца с головы до ног - в
ту же самую одежду он был одет в день коронации. Его лицо было припудрено,
чтобы скрыть мертвенный голубоватый оттенок кожи, и глаза были  закрыты  -
он спал...
   - Проснись, Робин, - тихо приказал его брат. - Проснись, и мама  больше
не будет плакать, а папа сможет отдохнуть.
   Маленькое тельце - прежд