. Пусть они вдоволь наговорятся обо всем случившемся. - Весьма дельное предложение, ваше величество. Но вряд ли у нас в Чиреллосе хватит сил, чтобы сразу взять Энниаса под стражу. - Я догадываюсь об этом, магистр Вэнион. Но если указ о его аресте с присовокуплением описания его злодеяний будет доставлен патриарху Долманту, это поможет оттянуть начало выборов. Долмант всегда сможет потребовать расследования этих обвинений церковным судом, а это долгое дело. Лорд Лэнда поднялся и поклонился Спархоку. - Мой мальчик, - сказал он, - неважно, что ты сделал или еще сделаешь в жизни, но твое лучшее произведение, твоя воспитанница, сидит сейчас на этом троне. Я горжусь тобою. - Ну, а теперь нам всем пора приступить к своим делам, - сказал Вэнион. - Я вручу вам указ о взятии под стражу первосвященника Энниаса где-нибудь в третьем часу ночи, лорд Вэнион, - пообещал лорд Лэнда. - А так же и другие необходимые бумаги. У нас есть прекрасная возможность очистить наше королевство. Не стоит упускать ее. - Берит, - сказал Спархок, - мои доспехи в комнате наверху. Будь так добр, позаботься, чтобы они были отвезены в Замок Ордена. Я полагаю, что они мне понадобятся. - Да, сэр Спархок, - ответил послушник, недружелюбно взглянув на рыцаря. - Задержись ненадолго, Спархок, - негромко попросила Элана, когда все направились к выходу из зала. Спархок немного подождал и прикрыл дверь за ушедшими. - Да, моя королева? - Ты должен быть очень и очень осторожен, любимый, - сердечно сказала она. - Я умру, если теперь снова потеряю тебя. - Элана протянула к Спархоку руки. Он нежно обнял ее. - А теперь быстро ступай отсюда, Спархок, - дрожащим голосом произнесла королева. - Я не хочу, чтобы ты видел мои слезы. 7 На следующее утро сразу после восхода они отправились в Демос. Отряд шел рысью, бряцая доспехами, и целый лес копий, украшенных вымпелами, возвышался над ним. - Хороший день для путников, - сказал Вэнион, поглядывая на залитые солнцем поля. - Хотя я... Ну да ладно. - Как ты сейчас себя чувствуешь, Вэнион? - спросил его Спархок. - Много лучше, - улыбнулся магистр. - Говоря по чести, мечи эти были очень тяжелы. Они мне показали, что значит старость. Некоторое время они ехали молча. Тишину нарушил Спархок. - Да, невесело нам придется, Вэнион, - мрачно заметил он. - В Чиреллосе нас будет гораздо меньше, чем врагов, а если Отт начнет продвигаться вглубь страны, то Воргуну придется поторопиться, потому что тот, кто придет в Чиреллос первым, окажется победителем. - Здесь мы можем положиться лишь на Всевышнего, Спархок. Уверен, он не захочет, чтобы Энниас стал Архипрелатом, и не захочет видеть Отта. - Будем надеяться, что нет. Телэн и Берит ехали бок о бок немного позади. За эти несколько месяцев между ними возникла дружба, может быть, из-за того, что оба они чувствовали себя немного не в своей тарелке среди старших. - Слушай, Берит, я что-то не совсем понимаю, как происходят эти выборы? - спросил мальчик. Послушник приосанился. - Хорошо, Телэн. Когда старый Архипрелат умирает, патриархи Курии собираются в Базилике. Большинство других старших чинов духовенства тоже обычно приезжают туда, и еще короли эленийских государств. Вначале каждый король говорит короткую речь, хотя ни у кого из них нет права голоса в Курии. Только патриархи, и только они, решают, кому стать новым Архипрелатом. - А у магистров что, нет права голоса? - Магистры являются патриархами, молодой человек, - заметил Перрейн, ехавший немного позади. - Я не знал. То-то я удивлялся, что все так стелются перед рыцарями Храма. А как же так получилось, что Энниас правит церковью в Симмуре? Где патриарх? - Патриарх Адел - дряхлый старик, ему девяносто три года, - объяснил Берит. - Он еще жив, но, боюсь, уже не помнит, как его имя. Он живет на попечении Ордена в главном пандионском замке в Демосе. - Так значит, Энниас, раз он только первосвященник, не имеет голоса, а отравить Адела он не сможет, потому что его защищает Орден. - Потому-то ему и нужны деньги, чтобы подкупить людей, чтобы они говорили и голосовали за него. - Погоди-ка, Энниас ведь только первосвященник? - Ну да. Телэн нахмурил брови. - Если он только первосвященник, а другие патриархи, то почему же он думает, что его могут выбрать? - Священнику не обязательно быть патриархом, чтобы стать главой церкви. Случалось, что Архипрелатом становился простой сельский священник. - Все это как-то очень сложно. Не проще ли нам привести туда свою армию и посадить на трон нужного нам человека? - И такое бывало в прошлом, но из этого никогда не выходило ничего хорошего. Богу неугодны такие способы. - Я думаю, Богу еще больше не понравится, если на выборах победит Энниас. - Твои слова не лишены некоторого смысла, Телэн. Вперед ухмыляясь выехал Тиниен. - Келтэн и Улэф просто превзошли самих себя, запугивая Личеаса. Улэф все рассказывает ему о достоинствах своего топора, а Келтэн расписывает виселицы и веревки. Кстати, заодно он показал бастарду несколько подходящих деревьев. Личеас уже почти в обмороке, боюсь, придется привязать его к седлу. - Келтэн и Улэф простые люди и любят пошутить, - сказал Спархок. - Вот они и развлекаются. Зато Личеасу будет на что пожаловаться своей мамаше. Около полудня они свернули на юго-восток и поехали по проселку. По-прежнему стояла солнечная теплая погода, и отряд без приключений добрался до Демоса к вечеру следующего дня. Колонна рыцарей свернула к южной окраине города, где стояли лагерем воины остальных Воинствующих Орденов, а Спархок, Келтэн и Улэф, огибая город с севера, отправились в монастырь, в котором была заключена принцесса Арисса. Вскоре показалась лесная лощина и в ней желтые песчаниковые стены монастыря. Мир и спокойствие, казалось, царили вокруг Божьей обители, и птицы звонко распевали в лучах послеполуденного солнца. У монастырских ворот они спешились и стащили с седла закованного в цепи Личеаса. - Нам нужно поговорить с матерью-настоятельницей, - сказал Спархок монахине привратнице. - Что, принцесса Арисса по-прежнему любит проводить время в саду у южной стены? - Да, милорд. - Сообщите матери-настоятельнице о нашем прибытии. Мы привезли сына Ариссы, - он взял Личеаса за шиворот и потащил через двор к обнесенному стенами саду. В душе Спархока холодным пламенем горел гнев. - Матушка! - закричал бывший принц-регент, завидя Ариссу, и, высвободившись из хватки Спархока, заковылял к ней, пытаясь молитвенно сложить скованные цепями руки. Принцесса Арисса вскочила со скамьи с негодующим видом. Круги под ее глазами стали уже не такими темными, как при прошлой встрече со Спархоком; изменилось выражение и самих глаз - вместо угрюмой озлобленности в них застыло самодовольное ожидание. - Что все это означает? - грозно вопросила она, обнимая свое чадо. - Они бросили меня в темницу, матушка, - залепетал Личеас. - Они грозят убить меня. - Как вы осмелились обращаться подобным образом с принцем-регентом?! - взорвалась Арисса. - Многое изменилось, принцесса, - холодно ответил Спархок. - Ваш сын больше не принц-регент. - Никто не имеет права сместить его! Ты поплатишься за это жизнью, Спархок. - Сомневаюсь, Арисса, - ухмыльнулся Келтэн. - Я не сомневаюсь, тебя обрадует весть о выздоровлении твоей племянницы. - Элана?! Это невозможно. - Почти невозможно. Но... Ты, как истая дочь матери-церкви, присоединишься к нам в наших благодарственных молитвах за ее чудесное выздоровление. Не правда ли это чудо? Три четверти королевского Совета попадало в обморок от неожиданности, а барон Гарпарин так и вовсе потерял голову. - Но никто никогда еще не спасался от... - Арисса прикусила губу. - От даррестина? - закончил за нее Спархок. - Как ты?.. - Это было не так уж трудно, Арисса. Боюсь, вам придется поплатиться за все это. Королева была крайне недовольна вами и вашим сыном, а заодно уж и первосвященником Энниасом. Она приказала нам взять вас троих под стражу. Так что с этой минуты вы можете считать себя под арестом. - И в чем же я обвиняюсь? - Если мне не изменяет память, в государственной измене, не так ли, Келтэн? - Да, именно эти слова употребила Ее Величество. Но мы все уверены, это недоразумение, ваше высочество, - ухмыльнулся в ответ тот. - Ты, твой сын и добрый первосвященник, конечно, без труда оправдаете перед судом свои добрые имена. - Перед судом? - побледнев, произнесла Арисса. - Само собой, принцесса. А чего же еще ожидать? По правде говоря, мы могли бы просто повесить вас всех, но, так как вы занимаете в королевстве определенное положение, придется выполнить определенные формальности. - Какая чушь! - воскликнула принцесса. - Во мне течет королевская кровь, я не могу быть обвинена в совершении такого преступления. - Вот и попытаешься объяснить это королеве Элане, - ответил на это Келтэн. - Не сомневаюсь, она не преминет выслушать вас всех, прежде чем вынести приговор. - А так же вы обвиняетесь в убийстве своего брата, принцесса, - добавил Спархок. - Неважно, какая кровь течет в ваших жилах, одного этого достаточно, чтобы повесить кого угодно. Однако у нас нет времени на долгие разговоры. Подробности вам сообщит ваш сын. В сад вошла пожилая монахиня и, неодобрительно поджав губы, поглядела на присутствующих в стенах ее монастыря мужчин. - О, матушка-настоятельница, - поклонился Спархок. - По королевскому приказу я должен позаботиться о том, чтобы эти двое преступников дожидались суда в заключении. В вашем монастыре, несомненно, есть келья для кающихся грешников... - Прошу простить меня, сэр рыцарь, - твердо ответила настоятельница, - но наш устав запрещает заключать грешников против их воли. - О, с этим все в порядке, - улыбнулся Улэф. - Мы сами позаботимся обо всем. Мы скорее умрем, чем обидим служительниц Божьих. Я могу заверить вас, матушка, принцесса и ее сын не пожелают покинуть своих келий - они оба будут полностью поглощены покаянием. Единственное, что мне для этого понадобится - это цепи, несколько стальных болтов, молот и наковальня. Я без особого труда запру эти кельи, а вам и вашим сестрам не придется брать на себя этот труд и, упаси Боже, вмешиваться в государственные дела, - он немного помолчал и взглянул на Спархока. - Или, может быть, лучше их самих приковать к стенам? Спархок немного подумал. - Нет, - решил он, - не стоит. Они все же члены королевской семьи и обращаться с ними надо с некоторым пиететом. - У меня, видимо, нет выбора, и мне придется согласиться с вашими требованиями, сэры рыцари, - сказала настоятельница. - Ходят слухи, что наша королева выздоровела. Это правда? - Да, матушка, - ответил Спархок. - Королева в полном здравии, государственная власть в Элении снова в ее руках. - Благодарение Господу! - воскликнула монахиня. - И как же скоро вы заберете из монастыря этих непрошеных гостей? - Скоро, матушка, очень скоро. - Что ж, мы будем молиться за душу принцессы Ариссы. - Конечно. - О, как трогательно, - язвительно произнесла Арисса, уже несколько оправившаяся от пережитого потрясения. - Если так пойдет и дальше, боюсь, меня просто стошнит. - Вы начинаете раздражать меня, Арисса, - холодно произнес Спархок. - Я не советую вам делать этого. Если бы не королевский приказ, я отрубил бы вам голову прямо здесь и сейчас. Мой вам совет - примиритесь со Всевышним, потому что, без сомнения, вам скоро предстоит предстать перед Его престолом, - он с отвращением окинул ее взглядом и добавил, обращаясь уже к Келтэну и Улэфу: - Уведите ее с глаз долой. Через четверть часа Келтэн и Улэф возвратились без Ариссы и Личеаса. - Ну как, все в порядке? - спросил их Спархок. - Полагаю, что кузнецу понадобится не меньше часа, чтобы отворить двери этих келий, - ответил Келтэн. - Мы отправляемся? Они не проехали и полумили, как вдруг услышали тревожный крик Улэфа: - Берегись, Спархок! - прокричал он и спихнул пандионца с седла. Не успел Спархок оказаться на земле, как над спиной его коня просвистела стрела и исчезла в густой листве придорожных деревьев. Келтэн выхватил из ножен меч и развернул лошадь туда, откуда, по всей видимости, стреляли. - Эй, как дела? - спросил Улэф, спешившись и помогая Спархоку подняться на ноги. - Ничего. Ушибся слегка. А у тебя тяжелая рука, друг мой. - Извини, Спархок - я был встревожен. - Все в порядке, Улэф. Не грех приложить силу, когда того требуют обстоятельства. Как ты сумел заметить эту стрелу? - Слепая удача. Я случайно смотрел в том направлении и увидел, как двигаются ветви кустов. Раздраженно ругаясь, к ним подъехал Келтэн. - Смылся, - сообщил он. - Этот любитель пострелять из лука начинает меня утомлять, - пробурчал Спархок, взбираясь в седло. - Ты думаешь, это тот же, что в Симмуре? - спросил Келтэн. - Мы же не в Лэморканде, Келтэн. Арбалеты здесь не стоят за печкой на каждой кухне. И вот еще что, давайте не будем говорить обо всем этом Вэниону. Я и сам о себе позабочусь, а у него и без того есть о чем болеть голове. - Не знаю, прав ли ты, - покачал головой Келтэн. - Ну да дело хозяйское. Рыцари четырех Воинствующих Орденов располагались в хорошо укрытом лагере в лиге к югу от Демоса. Спархок, Келтэн и Улэф направились к шатру, где их друзья беседовали с магистром ордена Сириник Абриэлем, магистром ордена Генидиан Комьером и магистром Альсионского Ордена Дареллоном. - Ну как, принцесса Арисса обрадовалась новостям? - ухмыльнулся Келтэн. - Что ж, ее можно понять. Можно мне взглянуть на Беллиом? - спросил Спархока Комьер. Спархок вопросительно взглянул на Сефрению. Та не слишком уверенно, но все же кивнула. Спархок достал из-за пазухи полотняный мешочек, и, развязав его, положил Сапфирную Розу на ладонь. С тех пор, как он последний раз проделывал это, прошло несколько дней, но снова на самом краю зрения появилась тень, черная и еще более разросшаяся, будто впитавшая в себя тьму прошедших с тех пор ночей. - Сила небесная, - выдохнул Абриэль. - Да, это и правда он, - ухмыльнулся талесиец Комьер. - Убери-ка его лучше, Спархок, от греха подальше. - Но... - запротестовал Дареллон. - Вас заботит спасение вашей души, магистр? - мрачно спросил его Комьер. - Если да, то помните, нельзя смотреть на эту штуковину подолгу. - Убери, Спархок, - твердо сказала Сефрения. - У нас есть какие-нибудь новости об Отте? - спросил Келтэн. - Он по-прежнему твердо стоит на лэморкандской границе, - ответил Абриэль. - Вэнион рассказал нам о признаниях бастарда Личеаса. По всей видимости, это делается по указке Энниаса. Ну, а Симмурский первосвященник заявит, что знает способ остановить Отта, и, конечно, получит по этому поводу еще несколько голосов. - Интересно, Отту известно, что Беллиом находится у Спархока? - спросил Улэф. - Азеш знает, - сказала Сефрения, - следовательно, и Отту это известно. Интересно другое - знает ли Энниас обо всем происшедшем? - А что творится в Чиреллосе? - спросил Спархок Вэниона. - По последним сообщениям, по-прежнему - Архипрелат все еще на волоске от смерти. Мы не сможем скрыть свое появление здесь, поэтому мы войдем в город открыто и даже придадим этому особое значение. Планы несколько изменились. Мы должны быть в Чиреллосе до того, как умрет Кливонис. Очевидно, что Энниас попытается насколько возможно ускорить начало выборов. Как только Кливонис скончается, патриархи, которые подпевают Энниасу, начнут созывать Курию на голосование. Возможно, первым вопросом, который будет обсуждать Курия, будет закрытие города. - А Долманту известно, каково сейчас соотношение голосов? - Это тайна для всех, сэр Спархок, - ответил Абриэль. - Многих патриархов еще нет в Чиреллосе. - И некоторые не без помощи Энниасовых наемных убийц, - сухо заметил Комьер. - Возможно, - согласился Абриэль. - В любом случае, в Чиреллосе сейчас сто тридцать два патриарха. - А сколько должно быть? - спросил Келтэн. - Сто шестьдесят восемь. - А почему такое странное количество? - полюбопытствовал Телэн. - Так было сделано намеренно, - объяснил Абриэль. - Количество выбрано так, чтобы для избрания нового главы Церкви понадобилась ровно сотня голосов. - Сто шестьдесят семь было бы вернее, - подумав, заявил Телэн. - Почему это? - заинтересовался Келтэн. - Тогда сотня голосов составляла бы ровно три пятых части от общего количества, - сказал Телэн, глядя на непонимающее лицо Келтэна. - Ну ладно, зачем тебе сейчас забивать этим голову, Келтэн, - сказал он, - я потом тебе объясню. - Неужели ты все это считаешь в голове, мальчик? - удивился Комьер. - У нас всегда уходит на эти подсчеты куча времени и бумаги. - Привычка, милорд, - пояснил Телэн. - В моем деле иногда приходится подсчитывать что-нибудь быстро и про себя. А можно узнать, сколько примерно голосов сейчас принадлежат Энниасу? - Примерно? Примерно шестьдесят пять, - ответил магистр. - А на нашей стороне? - Пятьдесят восемь. - Так значит, никто не выигрывает! Ему нужно еще тридцать пять голосов, а нам - сорок два. - Боюсь, все не так просто, - вздохнул Абриэль. - Процедура голосования, установленная отцами церкви, предусматривает, что для избрания Архипрелата требуется сто голосов, либо количество, представляющее собой ту же долю от числа присутствующих, что и сотня от ста шестидесяти восьми. - Так, - еще через некоторое время продолжил Телэн, - значит сейчас Энниасу понадобится восемьдесят голосов. Ему не хватает всего пятнадцать, - мальчик нахмурил брови. - Но если сложить тех, кто за Энниаса, и тех, кто за нас, то получится сто двадцать три. А вы сказали, что в городе сто тридцать два патриарха. - Девять патриархов еще никак не дали понять, какого мнения они придерживаются, - сказал Абриэль. - Долмант подозревает, что так они надеются вытянуть из Энниаса побольше золота. Во время обсуждения в Курии других вопросов, для решения которых нужно простое большинство голосов, они голосуют то за предложения Энниаса, то против, чтобы продемонстрировать ему свою силу. Боюсь, что во время выборов их будет интересовать только собственная выгода. - Ну так нам все равно нечего беспокоиться насчет этих девяти голосов. Энниасу-то ведь не хватает пятнадцати. - Нет, не пятнадцать, - сказал Дареллон. - Из-за всех этих убийств и солдат церкви, разгуливающих по Чиреллосу, семнадцать патриархов - противников Энниаса прячутся где-то в Священном городе. Они не будут присутствовать на выборах, а это изменяет необходимое число голосов. - От этих разговоров у меня скоро разболится голова, - пожаловался Улэфу Келтэн. - Да, беда, милорды, - покачал головой Телэн. - Без этих семнадцати Энниасу нужно всего лишь шестьдесят девять голосов. Значит, не хватает четырех. Только четырех. - И как только у него окажется достаточно денег, чтобы удовлетворить запросы четырех из этих девяти - он выиграл, - мрачно заметил сэр Бевьер. - Мальчик прав, милорды - мы попали в беду. - Тогда мы должны изменить число голосующих, - сказал Спархок. - Как ты собираешься сделать? - спросил Келтэн. - Как? Разыскать в Чиреллосе этих самых прячущихся патриархов и под охраной доставить их в Базилику, чтобы они все же приняли участие в голосовании. Тогда Энниасу понадобится восемьдесят голосов, чтобы победить, а он не сможет набрать такого количества. - Но и мы тоже, - заметил Тиниен. - Даже если мы приведем этих патриархов в Базилику, у нас все равно будет только пятьдесят восемь голосов. - Шестьдесят два, сэр Тиниен, - поправил его Берит. - Ведь магистры Орденов тоже - патриархи, и вряд ли вы будете голосовать за Энниаса, милорды. - Это опять изменяет количество голосующих. Теперь вместе с теми семнадцатью всего получается сто тридцать шесть, - сказал Телэн. - Значит, решающее число голосов становится восемьдесят два, точнее сказать - восемьдесят один с кусочком. - Да, недостижимое число для любой стороны, - мрачно усмехнулся Комьер, - у нас тоже нет никакой возможности выиграть. - Мы пока и не стремимся к этому, - сказал Вэнион. - Сейчас главное - не дать Энниасу сесть на трон, - магистр пандионского Ордена поднялся и принялся расхаживать по шатру. - Как только мы доберемся до Чиреллоса, мы попросим Долманта отправить Воргуну послание, где говорилось бы о религиозной смуте в Священном городе. Также это послание будет содержать подписанную четырьмя магистрами Воинствующих Орденов просьбу приостановить военные действия в Арсиуме и как можно быстрее выступать в Чиреллос. Его армия будет просто необходима нам здесь, тем более, если Отт двинет войска вглубь страны. - Чтобы послать королю такое письмо, требуется голосование Курии, - заметил Дареллон. - Каким образом вы надеетесь набрать большинство голосов? - Я не собирался ставить этот вопрос на голосование, мой друг, - с легкой улыбкой ответил Вэнион. - Твердая репутация Долманта убедит патриарха Бергстена в подлинности послания, а уж Бергстен не преминет заставить Воргуна выполнить наши указания. Позже, я думаю, у нас будет возможность извиниться за это маленькое недоразумение. А Воргун тем временем будет уже в Чиреллосе, вместе с объединенными армиями Запада. - За исключением эленийской армии, - настойчиво проговорил Спархок. - Мою королеву в Симмуре защищает только пара воров. - Не хочу обидеть тебя, сэр Спархок, - сказал Дареллон. - Но вряд ли сейчас время думать об этом. - Должен с вами не согласиться, Дареллон, - возразил Вэнион. - Энниасу по-прежнему жизненно необходимы деньги. А значит - доступ в сокровищницу Элении, не только для того, чтобы подкупить этих девятерых патриархов, но и для того, чтобы держать в повиновении уже подкупленных. Поэтому защита королевы Эланы и ее казны сейчас еще важнее, чем когда-либо раньше. - Может, вы и правы, Вэнион, - согласился Дареллон, - я об этом как-то не подумал. - Ну что ж, - подытожил Вэнион, - когда Воргун со своими армиями будет в Чиреллосе, соотношение сил заметно изменится. Влияние Энниаса на его приверженцев довольно шатко и часто держится только на том, что улицы города патрулируют его солдаты. Как только это прекратится, я думаю, немалая часть его союзников от него отвернется. Значит, наша задача такова - как можно скорее очутиться в Чиреллосе, послать бумаги Воргуну и разыскать прячущихся патриархов, чтобы под охраной препроводить их в Базилику для участия в выборах, - он взглянул на Телэна. - Так сколько нам необходимо будет голосов, чтобы не дать Энниасу сесть на Золотой трон? - Допустим, что Энниасу удастся перетянуть на свою сторону этих девятерых. Тогда у него будет семьдесят четыре голоса, милорд. Если мы найдем хотя бы шестерых из тех семнадцати, общее число голосующих станет сто двадцать пять. Три пятых части из этого - семьдесят пять. - Очень хорошо, Телэн, - сказал Вэнион. - Значит, все, что нам нужно сделать - это отправиться в Чиреллос, разбить город на участки, обыскать их все и найти шестерых патриархов, которые согласились проголосовать против Энниаса. Надо убедить их явиться в Базилику и подождать с началом голосования до прибытия короля Воргуна. - Это все равно еще не будет нашей победой, Вэнион, - произнес Комьер. - Но это лучшее, что мы пока можем сделать. Этой ночью Спархок снова спал беспокойно. Темнота, окружавшая его, как будто пульсировала от криков, стонов и ощущения неминуемой беды. В конце концов он поднялся со своего ложа, накинул на себя монашеский плащ и отправился искать Сефрению. Как он и предполагал, Сефрения сидела перед входом в свою палатку с неизменной чашкой чая в руках. - Ты хоть когда-нибудь спишь? - спросил он с некоторым раздражением в голосе. - Твои сны не дали мне заснуть, дорогой мой. - Ты знаешь, что мне снится? - удивился он. - Не в подробностях, но я знаю, что тебе снятся тяжелые сны. - Я снова видел тень, когда показывал Беллиом магистрам. - И это лишает тебя покоя? - Частично. Ты знаешь, кто-то снова стрелял в меня из арбалета, когда мы возвращались из монастыря, где заключена Арисса. - Но это ведь было до того, как ты вынимал Беллиом. Может, эти события все же не связаны друг с другом? - Может, и нет. А может, тень предвидит события в будущем. Возможно, ей и не нужно ждать, чтобы я дотронулся до камня, чтобы послать кого-нибудь убить меня. - Что, в рассуждениях эленийцев всегда так много "может быть"? - Да нет. Но сейчас все это меня беспокоит. Хотя не настолько, чтобы заставить меня пренебречь различными предположениями. Азеш посылает своих прислужников убить меня уже не впервые. И каждый раз это сверхъестественные твари. И эта тень тоже. Иначе и ты смогла бы увидеть ее. - Да, это верно. - Тогда надо быть просто дураком, чтобы не быть настороже только потому, что нельзя убедительно доказать, что эта тень послана Азешем. - Что ж, верно и это. - И хоть этого нельзя доказать, но я-то точно знаю, что существует связь между ней и Беллиомом. Я еще пока не знаю, что за связь, а всякие случайности только мешают разобраться в этом. Но стоит предполагать худшее - тень эта принадлежит Азешу, она следует за Беллиомом и именно она подсылает мне убийц. - Все это не лишено смысла. - Что ж, я рад, что ты согласна со мной. - Однако ты и сам во всем неплохо разобрался, Спархок. Так зачем же ты искал меня? - Мне нужно было все это рассказать тебе. - Понимаю. - Кроме того, мне приятно быть в твоем обществе. Сефрения ласково улыбнулась. - Иногда ты бываешь таким хорошим мальчиком, Спархок. А теперь скажи-ка мне, пожалуйста, отчего ты не рассказал о последнем покушении на твою жизнь Вэниону? - Я вижу, ты не одобряешь этого, - вздохнул он. - Честно говоря, нет. - Мне просто не хотелось, чтобы он запихнул меня в середину колонны, где со всех сторон меня прикрывали бы своими телами и щитами рыцари. Я должен сам видеть, что ждет меня, Сефрения. Если я буду знать, то в нужный момент смогу и сам показать когти. Фарэн пребывал в еще более дурном расположении духа, чем обычно. Видимо, сказывалась полуторадневная тяжелая дорога. Лигах в пятнадцати от Чиреллоса магистры приказали рыцарям спешиться и вести лошадей в поводу, чтобы дать отдохнуть усталым животным. За короткое время, которое потребовалось Спархоку, чтобы слезть с седла, Фарэн умудрился укусить его трижды. Правда, укусы были направлены лишь на то, чтобы показать свое раздражение - за последнее время Фарэн понял, что кусать хозяина, когда тот в полном боевом доспехе, опасно для зубов. Так как укусы не возымели действия, чалый извернулся и нанес солидный удар по бедру своего хозяина. Спархок понял, что пора принимать меры. С помощью Келтэна он поднялся, поднял забрало и, схватившись за узду, притянул морду Фарэна к себе так, чтобы смотреть прямо в глаза своему боевому коню. - Прекрати немедленно весь этот балаган, - резко приказал он. Спархок протянул руку в железной перчатке, и, схватив Фарэна за левое ухо, с мрачным ожесточением принялся выкручивать его. Фарэн заскрежетал зубами. В глазах его появились слезы. - Теперь, я надеюсь, мы поняли друг друга? - раздраженно спросил Спархок. Но жеребец еще не сдался. Копытом передней ноги он нанес удар по колену хозяина. - Ну как знаешь, Фарэн, - сказал ему Спархок. - Но предупреждаю - ты будешь выглядеть без этого уха просто смешно. Он выкрутил ухо еще сильнее, так что Фарэн заржал от боли. - Всегда приятно бывает поговорить с тобой, - проворчал Спархок, разжимая руку. Потом, похлопав коня по потной шее, смягчившимся голосом произнес: - Ну что, старый дурень, ты в порядке? С нарочитым равнодушием Фарэн пряднул ушами, вернее одним ухом - правым. - Я гнал тебя так по необходимости, а не ради развлечения, - объяснил Спархок. - Скоро уже все кончится. Ну так я могу на тебя положиться теперь? Жеребец глубоко втянул в себя воздух и забил копытом. - Ну вот и хорошо. Теперь пойдем. - Это что-то действительно необычное, - заметил Абриэль Вэниону. - Впервые вижу, чтобы конь и человек так понимали друг друга. - Да уж, друг мой, - согласился Вэнион. - Спархок и сам по себе не сахар, а вместе со своим конем он превращается в настоящее бедствие. Примерно с полмили они еще прошли пешком, потом забрались в седла и продолжали свой путь к священному городу. Около полуночи колонна пересекла широкий мост через реку Аррук и оказалась перед одними из западных ворот Чиреллоса. Ворота, как и ожидалось, охранялись солдатами церкви. - Я не могу пропустить вас до восхода солнца, милорды, - твердо сказал им начальник стражи. - По приказу Курии мы не пропускаем вооруженных людей в ночные часы. Магистр Комьер потянулся за своим топором. - Не стоит торопиться, мой друг, - мягко остановил его Абриэль. - Я полагаю можно преодолеть эти трудности без кровопролития. Капитан, - обратился он к солдату в красном обмундировании. - Да, милорд, - голос капитана был оскорбительно самодоволен. - Приказ, о котором было упомянуто, распространяется на членов Курии? - Милорд? - сконфужено пробормотал капитан. - Я задал простой вопрос, капитан. Достаточно ответить "да" или "нет". Так распространяется этот приказ на патриархов церкви? - Никто не может воспрепятствовать патриарху церкви, милорд. - Ваша светлость, - поправил его Абриэль. Начальник стражи туповато заморгал. - Патриарха церкви следует называть "ваша светлость". По положениям наших законов я и мои три спутника являемся патриархами церкви. Постройте ваших людей, капитан. Мы хотим произвести проверку. Начальник стражи мялся в нерешительности. - Я приказываю властью, данной мне церковью, лейтенант. Вы что же, выказываете открытое неповиновение ей? - Простите, ваша светлость, вы ошиблись, я - капитан, - робко поправил начальник стражи. - Вы были капитаном, лейтенант. Теперь - нет. И если вы не хотите стать капралом или сержантом, извольте выполнять мои приказания. - Слушаюсь, ваша светлость, - быстро ответил бывший капитан. - Эй, вы! - прокричал он своей команде, - быстро строиться и приготовиться к проверке! Поживее, поживее! Внешний вид ночной стражи, по словам магистра, иначе сказать - патриарха Дареллона, оставлял желать много лучшего. После того, как он весьма нравоучительным тоном высказал свои замечания солдатам, колонна без дальнейших задержек вступила в стены Священного города. Ни смеха, ни даже улыбки не было на лицах рыцарей, пока они не отъехали на достаточное расстояние от ворот. Несмотря на поздний час по улицам Чиреллоса вышагивали многочисленные патрули солдат церкви. Спархок хорошо был знаком с этой породой людей и знал, что их преданность держится на деньгах. В Священном городе их было довольно много, они уже освоились и вели себя грубовато-надменно. Вид четырех сотен рыцарей Храма в полном доспехе на улицах ночного Чиреллоса заставил их поубавить спеси, по крайней мере, простых солдат. Офицерам понадобилось много больше времени, чтобы смириться с этой неприятной правдой. Один из молодых офицеров был так увлечен сознанием собственной значимости, что загородил колонне дорогу и потребовал предъявить бумаги, удостоверяющие право на въезд в город. К сожалению при этом он не потрудился оглянуться назад, иначе он увидел бы, что его собственное войско с позором разбежалось. Он продолжал чего-то требовать и отдавать приказы, пока Спархок не позволил Фарэну подойти к нему поближе и нанести копытом передней ноги несколько ударов по самым чувствительным местам. - Ну как, теперь тебе полегчало? - спросил Спархок своего коня. Фарэн злобно всхрапнул. - Келтэн, пора начинать, - сказал Вэнион. - Пусть колонна разобьется на небольшие отряды - скажем, по десять человек, и распределится по всему городу, так, чтобы всем было известно, что прибыли рыцари Храма и предлагают защиту каждому патриарху, который захочет отправиться в Базилику на голосование. - Да, милорд Вэнион! - с энтузиазмом откликнулся Келтэн. - Мы разбудим священный город! Уверен, все, затаив дыхание, ждут новостей, которые я принесу. - Как ты думаешь, - спросил Вэниона Спархок, - можно хоть немного надеяться, что он когда-нибудь повзрослеет? - Надеюсь, что нет, - мягко ответил магистр. - Неважно, сколько нам лет, в каждом из нас всегда живет ребенок, и это прекрасно. Магистры в сопровождении Спархока, его спутников и двух десятков охраны продолжали путь по широкой улице. Скромное жилище Долманта охранялось взводом солдат, и Спархок узнал их командира - одного из самых преданных людей демосского патриарха. - Мы тут случайно проезжали мимо и решили нанести визит вежливости, - с улыбкой проговорил Вэнион. - Надеюсь, с его светлостью все в порядке? - Теперь, когда вы, милорд, и ваши друзья здесь, ему будет еще лучше. А то в Чиреллосе все же чувствовалась некоторая напряженность. - Могу себе представить. Его светлость еще бодрствует? - Да. У него встреча с патриархом Укеры. Вы, вероятно знаете его, милорд. Его имя Эмбан. - Эдакий тяжеловесный жизнерадостный человек? Долмант, патриарх Демоса, был по-прежнему худ и суров, но при виде вошедших в кабинет рыцарей Храма расплылся в широкой улыбке. - Вы очень быстро добрались, господа, - сказал он. - Вы, конечно, знакомы с патриархом Эмбаном? Патриарх Эмбан оказался мужчиной даже более, чем тяжеловесного сложения. - Твой кабинет начинает напоминать кузню, Долмант, - усмехнулся он, поглядывая на доспехи рыцарей. - Ни разу не видал еще так много железа в одном месте. - Зато ощущаешь от этого какую-то уверенность, - ответил Долмант. - О, несомненно. - Как обстоят дела в Симмуре, Вэнион? - с беспокойством спросил Долмант. - Рад известить вас, что королева Элана в добром здравии и приняла бразды правления в свои руки. - Слава Всевышнему! - воскликнул Эмбан. - Теперь наконец-то карман Энниаса оскудеет. - Тебе удалось найти Беллиом, сын мой? - спросил Демосский патриарх Спархока. - Да, - кивнул тот. - Желаете взглянуть на него, ваша светлость? - Думаю, что нет, Спархок. Не стоит рисковать. Спархок с облегчением вздохнул. Ему вовсе не хотелось снова встретиться с тенью, а потом несколько дней провести в ожидании, что кто-то пустит в него стрелу. - Похоже, Энниас еще не знает о выздоровлении королевы, - заметил Долмант. - По крайней мере, он ничем еще не выдал своего беспокойства. - Это не удивительно, ваша светлость, - сказал Комьер. - Вэнион превратил Симмур в закрытый город, и тех, кто пытается покинуть его, возвращают назад. - Но вы не оставили там своих пандионцев, Вэнион? - Нет, ваша светлость. Мы получили помощь с неожиданной стороны. А как здоровье Архипрелата? - По-прежнему при смерти, - ответил Эмбан. - Правда, он при смерти уже несколько лет, но сейчас положение гораздо серьезнее, чем обычно. - Отт не совершал еще поползновений к продвижению вглубь страны? - спросил Дареллон. - Нет, - покачал головой Долмант. - Его войско по-прежнему стоит лагерем на границе Лэморканда. Отт постоянно сотрясает воздух ужасными угрозами и требованиями вернуть загадочное земохское сокровище. - Ничего загадочного, Долмант, - усмехнулась Сефрения. - Ему нужен Беллиом - он знает, что камень у Спархока. - И кое-кто собирается приказать Спархоку отдать Беллиом, чтобы предотвратить вторжение, - предположил Эмбан. - Этого никогда не случится, ваша светлость, - твердо сказала Сефрения. - Потому что камень будет уничтожен. - Кто-нибудь из прячущихся от Энниаса патриархов не объявился случайно? - поинтересовался магистр Абриэль. - Ни одного, - фыркнул Эмбан. - А чего же от них ждать? Пару дней назад с двумя из них случилось пренеприятное происшествие, когда они шли по улице, ну, а остальные сидят теперь тише воды, ниже травы. - Мы послали в город своих рыцарей на розыски патриархов, - сообщил Дареллон. - Я думаю, что под защитой рыцарей Храма даже самый трусливый заяц станет похрабрее. - Дареллон, - укоризненно воскликнул Долмант. - Простите, ваша светлость, - без всякого воодушевления извинился магистр. - Это что-нибудь изменяет в наших подсчетах? - обратился к Телэну Комьер. - Я имею в виду, что двумя голосующими стало меньше. - Нет, милорд, - ответил мальчик. Демосский патриарх недоуменно воззрился на них. - У мальчика настоящий дар, - объяснил Комьер. - Он считает в голове быстрее, чем я на бумаге. - Порой ты меня удивляешь, Телэн, - сказал Долмант. - Может быть, я смогу заинтересовать тебя хорошей будущностью на службе у Церкви? - Что, подсчитывать приношения паствы, ваша светлость? - легкомысленно спросил Телэн. - Нет, нет, вряд ли, Телэн. - Кстати, ваша светлость, сейчас соотношение голосов в Курии остается прежним? - спросил Абриэль. - Да, - Долмант кивнул. - У него и сейчас большинство. Энниасовы подпевалы созывают Курию на голосование по любому, самому мелкому поводу, и это постоянно держит нас на привязи в Палате Совещаний. - Однако соотношение скоро изменится, ваша светлость, - сказал Комьер. - Мои друзья и я собираемся принять участие в голосовании. - Но это несколько необычно, - протянул Эмбан. - Магистры воинствующих Орденов не принимали участия в голосованиях Курии вот уже наверное две сотни лет. - Но мы по-прежнему имеем на это право, и нас с нетерпением там дожидаются, не так ли, ваша светлость? - Что касается меня, то это несомненно так, ваша светлость, но вот Энниас... вряд ли. - Как неприятно будет огорчить его... Так что там у нас с числами, Телэн? - Энниасу нужен будет семьдесят один голос. - Я не думаю, что кто-нибудь из нейтральных патриархов встанет на его сторону, пока он не заплатит им как следует. Скорее всего сейчас они воздержатся от участия в голосовании, и тогда Энниасу потребуется... - Долмант нахмурил брови, подсчитывая. - Шестьдесят шесть, ваша светлость, - подсказал Телэн. - Не хватает одного голоса. - Превосходно, мальчик, - похвалил Долмант. - Лучшее, что мы сейчас можем сделать - это требовать голосования по всякому поводу - даже если понадобится просто зажечь побольше свечей. - Но каким образом это делается? - спросил Комьер. - Я не слишком хорошо разбираюсь в этих процедурах. - Один из нас встает и вносит предложение, - с легкой улыбкой сказал Долмант. - А они его не провалят? - О, нет, мой дорогой Комьер, - хихикнул Эмбан. - Вопрос о том, является ли вопрос существенным, уже является существенным вопросом сам по себе. Я думаю, у нас получится, Долмант, и тогда нехватка этого одного голоса не даст Энниасу взойти на золотой трон. - Да, если только он не сможет добыть еще денег, - сказал Долмант. - Или если не умрет кто-нибудь из патриархов. Скольких из нас ему еще надо будет убить, чтобы выиграть, Телэн? - Я думаю, он будет рад избавиться от вас всех, - усмехнулся Телэн. - Попридержи-ка язык! - рявкнул Берит. - Ох, прошу прощенья, - извинился Телэн. - Я полагаю, мне следовало добавить "ваша светлость"? Энниасу нужно сократить число голосующих по крайней мере на два, ваша светлость. - Мы должны взять под охрану всех патриархов, которые собираются отдать свои голоса нам, - сказал Абриэль. - И не только это - мы должны также патрулировать улицы города. А для этого нам необходим Воргун. Эмбан с удивлением взглянул на магистра. - К этому решению мы пришли еще в Демосе, ваша светлость, - объяснил тот. - Энниас может запугивать патриархов, потому что Чиреллос наводнен его солдатами церкви. Если патриарх, скажем, вы или Долмант, официально назовет положение в городе религиозной смутой и прикажет Воргуну привести сюда войско, то положение изменится. И тогда стращать и запугивать сможем уже мы. - Абриэль, - произнес Долмант с болью в голосе. - Мы не можем избирать Архипрелата, запугивая патриархов. - Но таково положение сейчас, ваша светлость. И Энниас первым начал эту игру. Нам придется играть по его правилам, пока мы не сможем изменить их. - Кроме того, - добавил Телэн, - это даст нам еще один голос. - О чем ты? - не понял Долмант. - Я говорю о патриархе Бергстене. Он же наверное захочет голосовать с нами. - Отчего бы нам теперь же и не сочинить письмо королю Талесии, Долмант? - ухмыльнулся Эмбан. - Я как раз собирался предложить то же самое, Эмбан. Мы должны постараться, чтобы никто не узнал об этом письме, иначе, если Воргун получит другой приказ, от другого патриарха - это может сбить его с толку, а Воргун достаточно сбит с толку и без того. 8 Спархок за эти дни так устал, что долго не мог заснуть. Когда наконец он заснул, в его измученном всеми последними событиями мозгу с надоедливостью августовских мух крутились различные числа. Шестьдесят девять сменялись семьюдесятью одним, потом восьмьюдесятью, восемнадцатью. Затем из темноты самоуверенно выплывала девятка. Он уже не понимал, что значат эти числа, выстроившиеся перед ним в блестящих доспехах с оружием, изготовленным к бою. И как каждую ночь в последние недели, где-то позади маячила неясная тень. Она не пыталась ничего предпринять, только наблюдала. Спархок всегда плохо разбирался в политике, вернее, совсем не разбирался. Он привык находить решения на поле битвы, где с его силой, боевой выучкой и храбростью для этого не требовалось чрезмерных усилий. В политике, однако, слабейший был наравне с сильнейшим. Слабая старческая рука, поднятая на голосовании, оказывалась сильнее закованного в сталь кулака. Его инстинкт подсказывал, что наилучшее решение покоится в ножнах, но убийство первосвященника Энниаса могло расколоть всю Эозию на две враждующие части, в то время, когда несметные армии Отта стояли на границах Лэморканда, ожидая своего часа, чтобы напасть на ослабленные распрями западные королевства. В конце концов он сдался и тихо соскользнул со своего беспокойного ложа, стараясь не разбудить спящего на соседней кровати пажа. Он накинул монашеский плащ и, осторожно ступая, пошел по темным коридорам дома к кабинету Долманта. Сефрения, как он и ожидал, была там. Она сидела перед небольшим очагом, с чашкой чаю в руке, застывшим загадочным взглядом уставившись на ворчащее пламя. - Ты чем-то обеспокоен, дорогой? - спросила она, увидев Спархока. - А ты разве нет? - Спархок рухнул на стул и вытянул перед собой длинные ноги. - Мы не годимся для всех этих дел. Никто из нас. Все эти расчеты просто сводят меня с ума. Я не уверен, что ты сама как следует понимаешь, что означают все эти числа. Вы - стирики - читать не умеете, так что вам трудно разобраться в числах, больших, чем количество пальцев на руках. - Ты что, пытаешься задеть меня, Спархок? - Нет, матушка. У меня и в мыслях этого не было. Прости, я просто слегка раздражен. Я как будто попал на поле битвы, где ничего не в силах сделать. А ты не можешь обратиться к Афраэли с просьбой изменить ход мыслей некоторых членов Курии? Это было бы просто и действенно, и, к тому же, так мы могли бы избежать огромного кровопролития. - Афраэль не станет делать этого, Спархок. - Именно эти слова я и боялся услышать. Значит, нам придется играть по чужим правилам? Может быть, я и справился бы с этим, если бы понимал их получше. Честно говоря, я предпочел бы решать эти вопросы с мечом в руке. Что ж ты молчишь? - А что? - Ну, вздохни, закати глаза и скажи: "эленийцы", голосом, полным скорби и упрека. Взгляд Сефрении потяжелел. - По-моему, твои слова совершенно неуместны, Спархок. - Но, Сефрения, это же была только шутка, - улыбнулся Спархок. - Мы часто поступаем так с людьми, которых любим. Неожиданно в комнату со встревоженным лицом вошел Долмант. - Интересно, хоть кто-нибудь спит сегодня ночью? - поинтересовался он. - Завтра нам предстоит тяжелый день, ваша светлость, - отозвался Спархок. - Вы бодрствуете тоже по этой причине? - Нет, - покачал головой патриарх. - Один из моих слуг серьезно заболел - повар. Не знаю, зачем за мной послали - я ведь не лекарь. - Это просто большое доверие вам, ваша светлость, - улыбнулась Сефрения. - Ведь у вас есть своя, особо тесная связь с эленийским Богом. Они верят в ее действенность. Ну и как здоровье бедного малого? - Он плох. Я послал за врачом. Говоря по чести, он не слишком-то хороший повар, но я бы не хотел, чтобы он нашел смерть под моей крышей. Так что же все-таки произошло в Симмуре, Спархок? Спархок коротко передал все события, произошедшие в Тронном зале, то, что им поведал Личеас. - Отт? - воскликнул Долмант. - Неужели Энниас действительно зашел так далеко? - Мы не можем пока доказать этого, ваша светлость. Однако было бы весьма разумно неожиданно сказать об этом в присутствии Энниаса. Это может ошарашить его - нам на руку. Ну вот, по приказу Эланы Личеас и Арисса арестованы и заключены в монастыре близ Демоса, и я везу с собой несколько письменных указов о взятии под стражу некоторых лиц. Как государственных изменников. В одном из них фигурирует имя Энниаса. Кстати, у меня мелькнула одна мысль - не стоит ли Рыцарям Храма отправиться в Базилику, арестовать там Энниаса и отправить его в Симмур в цепях? Элана весьма серьезно говорила о повешении или обезглавливании, когда мы вернемся. - Вы не сможете взять первосвященника прямо в Базилике, Спархок, - возразил Долмант. - Это храм, а храм никогда не отказывает в убежище преступнику, совершившему гражданское преступление. - Экая досада, - пробормотал Спархок. - А кто в Базилике опекает энниасовых подпевал? - Макова - патриарх Кумби. Прошедший год он держал все в своих руках. Макова - продажная тварь, но он хорошо разбирается в законе и всегда может придумать множество всяческих лазеек и уверток, чтобы достичь своих целей. - А Энниас присутствует на заседаниях Курии? - По большей части да. Он старается сам следить за соотношением сил. Все остальное время он проводит, стараясь склонить на свою сторону не высказавших своей позиции патриархов. Однако эти девятеро - весьма проницательные и хитрые люди. Они никогда впрямую не принимают его предложений, а дают понять свой ответ тем, как голосуют на заседаниях. А ты не хотела бы отправиться с нами и полюбоваться на наши забавы, матушка? - с легкой иронией в голосе спросил Долмант. - Я, конечно, благодарна тебе за приглашение, Долмант, - ответила Сефрения, - но возникает одна трудность: многие эленийцы искренне убеждены в том, что если когда-нибудь стирик переступит порог Базилики - собор неминуемо рухнет. Так что, если можно, то я лучше останусь здесь. - А в какое время обычно собирается Курия? - продолжил свои расспросы Спархок. - По-разному, - ответил Долмант. - Сейчас на собраниях председательствует Макова - на этот пост избирают простым большинством - и он пользуется своей властью, назначая заседания по своему, или еще чьему-то капризу. Кстати же и гонцы, доставляющие приглашения, бывает, сбиваются с пути. К противникам Энниаса, разумеется. - А что, если он решит начать голосование посреди ночи, Долмант? - спросила Сефрения. - Нет, этого он не может, - ответил патриарх. - Еще в глубокой древности какой-то патриарх составил свод правил о заседаниях Курии. Из истории известно, что это был старый пустозвон, одержимый манией вникать во все мельчайшие и не имеющие никакого значения детали каждого вопроса. Именно он придумал это странное правило о сотне голосов. И именно он, возможно, просто по собственной прихоти, вставил в этот свод такой пункт: Курия может заседать только в светлое время суток. Многие из его правил просто абсурдны, но заседание, на котором он отстаивал свой свод, длилось с перерывами на ночь целых шесть недель, и в конце концов тогдашняя Курия приняла его, наверно, только для того, чтобы не в меру ретивый законовед успокоился, - Долмант задумчиво потер щеку. - Когда все это закончится, я предложу, пожалуй, канонизировать этого глупца. Ведь именно эти дурацкие правила сейчас, возможно, единственное, что мешает Энниасу сесть на трон Архипрелата. Но, как бы то ни было, нам с рассветом нужно быть на месте. Макова вообще-то не любитель рано подниматься, но последние несколько недель он встречает солнце бодрствующим. А если его не окажется, мы сможем проголосовать за нового председателя и начать без него. И будем голосовать. За все, что только возможно, и против всего, что только возможно. В дверь осторожно постучали. Долмант коротко переговорил о чем-то с заглянувшим в комнату слугой. - Повар умер, - дрогнувшим голосом сообщил Долмант. - Подождите меня здесь - врач хочет что-то сказать мне. - Странно, - пробормотал Спархок. - Но ведь люди иногда умирают и естественной смертью, Спархок. Ты уже забыл об этом? - сказала Сефрения. - Может быть, это был уже старый человек. Вскоре возвратился Долмант. Лицо его было взволнованно и бледно. - Он был отравлен, - воскликнул патриарх. - Что? - переспросил Спархок. - Мой повар был отравлен. Врач сказал, что яд был в овсянке, которую бедняга готовил нам на завтрак. Эта каша могла бы убить всех в этом доме. - Может быть, вам пора пересмотреть свое мнение по поводу ареста Энниаса? - невесело усмехнулся Спархок. - Неужели ты полагаешь?.. - глаза Долманта расширились, голос пресекся. - Алдреас и Элана были отравлены, ваша светлость, - напомнил Спархок. - Не думаю, что несколько патриархов и два десятка рыцарей храма не показались ему подходящей жертвой. - Этот человек чудовище! - воскликнул Долмант и добавил сквозь зубы несколько ругательств, которые можно услышать в казарме, но уж никак не в духовной семинарии. - Эмбан должен рассказать об этом честным патриархам, - посоветовала Сефрения. - А то как бы Энниас не проложил себе таким способом более легкий путь к победе на выборах. - Пойду-ка я, пожалуй, разбужу остальных, - сказал Спархок, вставая. - Надо рассказать им о случившемся, да и облачиться в доспехи - дело не нескольких минут. Было еще темно, когда они отправились в Базилику, сопровождаемые шестью десятками рыцарей - по пятнадцати от каждого из четырех Орденов. Было решено, что это достаточная сила, чтобы отпугнуть любого, кто захочет помешать их продвижению. Небо на востоке начало бледнеть, когда они добрались до огромного куполообразного собора, который был центром священного города - его мыслью и духом. Приход в город колонны рыцарей Храма не прошел незамеченным - огромные бронзовые ворота, ведущие во двор перед Базиликой, охранялись полутора сотнями одетых в красное солдат церкви. Ими командовал тот самый капитан, который по приказу Маковы пытался воспрепятствовать Спархоку и его друзьям покинуть замок Ордена в Демосе во время их путешествия в Боррату. - Стой! - скомандовал он. - Вы что же, пытаетесь преградить дорогу патриархам церкви, капитан? - спокойно спросил магистр Абриэль. - Зная, что тем самым вы подвергаете опасности свою душу? - А заодно и шею, - шепнул Улэф, наклонившись к Тиниену. - Патриарх Долмант и патриарх Эмбан могут свободно проходить, милорд, - ответил капитан. - Ни один истинный сын церкви не осмелится воспрепятствовать им в этом. - А как насчет других патриархов, капитан? - поинтересовался Долмант. - Но я не вижу здесь других патриархов, ваша светлость. - Значит, глаза подводят вас, сын мой, сказал Эмбан. - Смею напомнить вам, что по законам церкви магистры Воинствующих Орденов также являются патриархами церкви. Так что освободите-ка нам дорогу, капитан. - Я никогда ничего не слышал о таких законах. - Вы, кажется, хотите назвать меня лжецом, милейший? - обычно добродушное лицо Эмбана окаменело. - Что вы, ваша светлость, как я могу?! Все же позвольте мне посоветоваться об этом с моим начальством. - Нет, не позволяю. Освободите дорогу! Лицо капитана покрылось каплями пота. - Благодарю вас, ваша светлость, за то, что вы милостиво поправили меня в моем заблуждении относительно... - пробормотал он. - Я по темноте своей не знал, что лорды магистры также возведены в духовный сан. Все патриархи, вне всякого сомнения, могут беспрепятственно проследовать в Базилику. Но остальным, боюсь, придется подождать снаружи. - Капитан, - сказал Комьер, - все патриархи, вне всякого сомнения, могут иметь при себе необходимых им людей, свиту. - Конечно, милорд... простите, ваша светлость. - Эти рыцари - наша свита, секретари, советники и все прочее. И если вам что-то непонятно и вы попытаетесь воспрепятствовать проходу наших людей, то, боюсь, минут через пять все патриархи выбегут из Базилики, чтобы полюбоваться на события, происходящие во дворе. - Я не могу пропустить их, ваша светлость, - упорствовал капитан. - Улэф! - рявкнул Комьер. - Позвольте мне, ваша светлость, - вызвался Бевьер, уже державший наготове Локамбер. - Мы ранее уже встречались с этим капитаном. Может быть, на этот раз я все-таки урезоню его, - молодой сириникиец выехал вперед. - Хотя наши отношения, к сожалению, никогда не были сердечными, капитан, - начал он, - я прошу вас не подвергать душу вашу опасности, выказывая неповиновение нашей святой матери-Церкви. Может быть, эта мысль все-таки заставит вас образумиться и освободить дорогу, как это приказывает вам церковь устами своих патриархов? - Я не могу пропустить вас, сэр рыцарь. Бевьер с искренней скорбью вздохнул. Локамбер со свистом рассек воздух, и обезглавленное тело рухнуло на мостовую. Подначальные убитому солдаты в ужасе закричали, призывая на помощь своих товарищей со всей площади. Многие потянулись за оружием. - Да, похоже, кровопролития все же не избежать, - сказал Тиниен, кладя руку на эфес. - Друзья мои! - обратился к солдатам Бевьер мягким, но настойчивым тоном, - только что вы были свидетелями поистине печального происшествия. Солдат церкви отказался выполнять волю нашей матери-церкви! Так соединим же наши голоса в молитве Всепрощающему Господу. Помолимся о прощении этого несчастного заблудшего! Да отпустится ему его грех! На колени! На колени все и молитесь! - Бевьер увлекшись своей проповедью взмахнул топором, забрызгав кровью нескольких ближайших солдат. Сначала несколько солдат робко опустились на колени, потом к ним присоединились другие, и еще, и еще, пока все одетые в красное люди не оказались коленопреклоненными. - О Боже! - воскликнул Бевьер. - Молим тебя принять душу нашего дорогого брата, столь внезапно покинувшего нас, и отпустить грехи его, хоть и умер он без покаяния. - Он оглянулся вокруг. - Молитесь же, друзья мои, - повелительно воскликнул Сириник. - Молитесь не только за вашего капитана, но и за себя, иначе коварный враг рода человеческого вложит грех и в ваши души. Смиритесь духом и берегите вашу чистоту, иначе - вы разделите судьбу вашего капитана! - с этими словами Бевьер двинул коня шагом, осторожно пробираясь меж коленопреклоненных солдат, одной рукой раздавая благословения, а другой - по-прежнему держа наготове свой боевой топор. - Видишь, я же говорил тебе, он - добрый малый, - сказал Улэф Тиниену, когда все двинулись вслед за просветленно улыбающимся Бевьером. - Я ни минуты не сомневался в этом, мой друг, - ответил Тиниен. - Лорд Абриэль, - обратился к магистру Долмант, когда они проезжали сквозь толпу молящихся солдат, у многих из которых даже выступили на глазах слезы, - беседовали ли вы когда-нибудь с сэром Бевьером о сущности нашей веры? Мне кажется, что я в его речи обнаружил некоторые расхождения с учением святой церкви. - Я расспрошу его более внимательно, ваша светлость. Как только представится такая возможность. - В спешке нет необходимости, милорд, - милостиво улыбнулся патриарх. - Я не чувствую, чтобы его душа была в большой опасности. Однако это ужасное оружие в его руке... - Да, ваша светлость, - согласился Абриэль, - оно действительно ужасает. Весть о внезапной кончине упрямого капитана быстро разнеслась у врат Базилики никто не попытался помешать войти туда рыцарям Храма, да и вообще людей в красном вокруг было не видать. Тяжело вооруженные рыцари спешились, огласив двор лязгом железа, встали колонной и последовали за патриархами и магистрами в огромный передний неф храма. Бряцая доспехами, все преклонили колена перед алтарем. Затем, поднявшись, они свернули в освещенный свечами коридор и прошли к Палате Совещаний Курии. Двери ее охраняли люди из личной гвардии Архипрелата. Это были неподкупные люди, всю свою жизнь посвятившие служению в Базилике и преданные ей до мозга костей. Обычно немногочисленные охранники Архипрелата, в силу обстоятельств своей службы, были большими знатоками церковного закона, зачастую большими, чем люди, заседающие в охраняемой ими палате. Они незамедлительно признали высокий духовный сан магистров Воинствующих орденов, однако чтобы убедить их пропустить остальных рыцарей потребовалось много больше времени. Но патриарх Эмбан, тоже проявив немалые познания в законе и предании, объяснил им, что любой служитель церкви несомненно должен быть пропущен на заседание Курии в случае, если он явился по приглашению любого из патриархов. Гвардейцы согласились с этим утверждением. Рыцари же храма, несомненно, являются служителями церкви, продолжал Эмбан. Немного еще помявшись, стражники все же согласились и с этим утверждением и выразили свое согласие, церемонным жестом распахнув огромные двери в Совещательную Палату. Спархок заметил на их лицах улыбки. Конечно, они были неподкупны и во всех спорах в Курии никогда не принимали ничьей стороны, однако же собственное мнение все же имели. Палата Совещаний была так же огромна, как и любой другой тронный зал, у противоположной входу стены на возвышении стоял массивный, богато украшенный орнаментами золотой трон, осененный пурпуровым балдахином; остальное пространство, оставляя незаполненными проход от дверей и обширную площадь посреди зала, занимали возвышающиеся ярусами скамьи с высокими резными спинками. Первые четыре яруса, предназначенные для патриархов, были задрапированы малиновыми тканями. Над ними, отделенные от нижних толстыми пурпурными бархатными шнурами, находились скамьи попроще - для непатриархов, допущенных на заседания Курии. На кафедре, расположенной у подножия тронного постамента, стоял патриарх Макова из Кумби в Арсиуме и монотонно читал какую-то напыщенную речь, полную невразумительных духовных наставлений. Макова, худой, с рябым лицом человек, оборвал речь и раздраженно уставился на входящих в Совещательную палату патриархов Демоса и Укеры, сопровождаемых немалым количеством Рыцарей Храма и всеми четырьмя магистрами Воинствующих орденов. - Что все это значит? - оскорбленно воскликнул он. - Ничего необычного, Макова, - добродушно отозвался Эмбан. - Просто мы с Долмантом пригласили нескольких наших братьев-патриархов присоединиться к нам на наших заседаниях. - Я не вижу никаких патриархов! - в еще более повышенном тоне заявил Маков. - О, Макова, не будь таким утомительным. Всему миру известно, что магистры Воинствующих орденов имеют тот же духовный сан, что и мы, а значит, являются членами Курии. Кумбийский патриарх бросил взгляд на нескладного и изможденного вида монаха, сидящего за заваленным огромными пыльными фолиантами и древними свитками столом неподалеку от кафедры. - Может ли собрание выслушать мнение по этому поводу нашего высокоученого брата-законоведа? На лицах некоторых членов собрания отразился ужас - по всей видимости, они уже знали, каков будет ответ. Брат-законовед порылся среди бумаг на столе, раскрыл несколько фолиантов, осторожно и не спеша развернул несколько свитков, поднялся, прокашлялся и заговорил хрипловатым ломким голосом: - Ваша светлость! Уважаемое собрание! Патриарх Укерский абсолютно верно передал букву закона. Магистры Воинствующих орденов действительно являются членами Курии и могут принимать участие во всех ее заседаниях. Два последних столетия магистры не пользовались этим своим правом, но, тем не менее, закон остается неизменен, и оно, несомненно, за ними сохранилось. - Статья закона, так долго остававшаяся в забвении, может считаться недействительной, - фыркнул Макова. - Боюсь, что здесь вы не правы, ваша светлость, - возразил монах. - Нам известны подобные прецеденты. Общеизвестна история, едва не приведшая к расколу церкви, когда патриархи Арсиума в течении восьмисот лет не принимали участия в собраниях Курии из-за спора о подобающем облачении священнослужителя и... - Хорошо, хорошо, достаточно, - сердито перебил его Макова. - Но у этих-то вооруженных до зубов убийц уж точно нет никакого права присутствовать здесь. - Он взглядом указал на рыцарей. - И снова вынужден я указать тебе на ошибку, брат Макова, - напыщенно произнес Эмбан. - Рыцари Храма принадлежат к религиозным орденам, а значит являются служителями церкви и могут присутствовать здесь в качестве наблюдателей без права голоса, тем более, что они приглашены сюда патриархами, - он обернулся и провозгласил: - Сэры рыцари! Позвольте пригласить вас присутствовать на заседании Курии в качестве зрителей. Макова быстро взглянул на ученого монаха и тот утвердительно кивнул. - Отчего ты так кипятишься, брат Макова? - елейно произнес Эмбан, злорадно блеснув глазами. - Неужели оттого, что доблестные защитники святой церкви имеют такое же право находится здесь, как и эта змея Энниас, что сидит сейчас в северной галерее, в ужасе кусая губы? - Ты заходишь слишком далеко, Эмбан! - Мне так не кажется, брат Макова. Не провести ли нам какое-нибудь голосование, чтобы узнать, сколько голосов ты теперь потерял? - Эмбан обвел палату взглядом. - Но мы, кажется, прервали заседание... Дорогие братья патриархи и уважаемые гости, прошу вас занять места, чтобы Курия могла продолжить переливать из пустого в порожнее. - Из пустого в порожнее? - гневно выдохнул Макова. - Именно так, друг мой. Пока жив Кливонис, все наши решения не стоят и ломаного гроша. - А этот круглый человечек может быть весьма ядовитым, - прошептал Тиниен Улэфу. - Однако он мне по нраву, - ухмыльнулся в ответ генидианец. Спархок заранее точно знал, куда ему идти. - Ты, - прошептал он Телэну, незаметно пролезшему в зал, спрятавшись среди рыцарей, - ступай со мной. - А куда? - Мы с тобой отправимся позлить старого приятеля, - усмехнулся Спархок. Он повел мальчика на самую верхнюю галерею, где за узким столом для чтения и письма сидел еще более исхудавший первосвященник Симмурский, окруженный толпой одетых в черное приспешников. Спархок и Телэн заняли места на скамье позади Энниаса. Тем временем Долмант и Эмбан сопроводили на свободные места на скамьях для патриархов закованных в тяжелую броню магистров. Спархок знал, что Энниас порой может сболтнуть лишнее, будучи чем-либо раздражен или удивлен, и надеялся, что как следует разозлив его, сможет выведать что-нибудь по поводу несостоявшегося всеобщего отравления в доме Долманта сегодня утром. - Возможно ли это? Первосвященник Симмурский! - притворно удивился он. - Что вы делаете так далеко от дома, Энниас? Энниас обернулся. - Что ты опять замышляешь, Спархок? - прошипел он. - Ничего, просто удивляюсь, без всякой задней мысли, - простодушно улыбнулся рыцарь, снял перевязь и прислонил меч против спинки сиденья Энниаса. - Вы не возражаете? Все-таки очень неудобно сидеть так, когда ты весь увешан орудиями ратного труда, - проговорил он, садясь. - Как поживаете, первосвященник? Я не видел вас несколько месяцев. Вы исхудали и побледнели. Ай-ай-ай, следовало бы больше бывать на свежем воздухе. - Замолчи, Спархок! Я слушаю оратора. - О, конечно. Мы еще успеем с вами наговориться, рассказать друг другу, что мы успели сделать за это время, - в реакции Энниаса не было ничего необычного, и Спархок начал сомневаться в виновности этого человека. - Итак, братья мои, - заговорил тем временем Долмант, - за последнее время случилось немало событий, о которых должно стать известно Курии. Хотя наша основная задача пребывает неизменной до конца времен и исполнения сроков, однако мы все же должны знать, что происходит в мире. Макова бросил вопрошающий взгляд на Энниаса. Первосвященник взял перо и принялся что-то писать. Спархок осторожно заглянул через плечо Энниаса. "Пусть говорит" было написано на клочке бумаги. - Это, наверно, очень утомляет вас, Энниас, - проговорил Спархок преувеличенно любезным тоном. - Было бы гораздо удобнее, когда бы вы сами могли говорить. - Я же сказал тебе - заткнись, Спархок! - проскрежетал зубами Энниас, передавая записку молодому монаху, чтобы тот отнес ее Макове. - Ах, как же вы раздражительны сегодня утром, друг мой, - сочувственно протянул Спархок. - Плохо спали? Энниас обернулся, поедая взбешенным взглядом своего мучителя. Вдруг первосвященник заметил мальчика. - А это еще кто? - Мой паж, - ответил Спархок. - Это ведь необходимо - иметь пажа, тем более, что мой оруженосец отсутствует, по делам. Внизу, на кафедре, Макова взглянул на записку. - Мы всегда рады выслушать патриарха Демосского, - надменно провозгласил он. - И, прошу вас, будьте кратки, ваша светлость. У нас на сегодня есть еще важные дела, которые мы должны обсудить, - Макова спустился с кафедры. - Конечно, Макова, - сказал Долмант, занимая освободившееся место. - Итак, кратко, - начал он. - В результате полного выздоровления королевы Эланы ситуация в Элении радикально изменилась. И... Крики удивления, ропот и сконфуженное бормотание наполнили огромный зал. Спархок с удовлетворением наблюдал, как подскочил на скамье Энниас и по его лицу растеклась смертельная бледность. - Это невозможно... - выдохнул первосвященник. - Удивительно, не правда ли, Энниас? И, главное, совершенно неожиданно, - прошептал Спархок, склоняясь к уху первосвященника. - Я уверен, вы будете рады узнать, что королева шлет вам свои наилучшие пожелания. - Извольте объясниться, Долмант! - выкрикнул посреди общего шума Макова. - Я просто старался быть кратким, Макова. Не более недели назад ее королевское величество оправились от своего загадочного недуга. Многие сочли это за чудо. После ее выздоровления стало известно нечто, что дало основания для взятия под стражу бывшего принца-регента и его матери и их обвинения в государственной измене. Энниас откинулся на спинку своего сидения в состоянии, близком к обмороку. - Всеми нами уважаемый граф Лэндийский, теперь председательствующий в Королевском Совете Элении, переслал нам некоторые бумаги, в которых указываются участники предательского заговора против королевы. Бумаги эти заверены его личной печатью. Рыцарь Королевы уже занят поисками этих негодяев, и, без сомнения скоро представит их перед справедливым судом - человеческим или Божьим. - Однако председательствовать на эленийском Королевском Совете должен барон Гарпарин, - возразил Макова. - В настоящее время барон Гарпарин уже предстал перед судом Высшей Справедливости, Макова, - холодно сообщил Долмант. - Там, на Последнем Суде, никому не дано врать. Боюсь, что надежда на его прощение мала, и мы с удвоенной силой должны молиться о его душе. - Что с ним случилось? - с ужасом в голосе произнес Макова. - Мне передали, что он, по несчастной случайности, был обезглавлен во время смены правительства в Симмуре. Весьма печально, но в нашем мире, в этой юдоли скорбей, такие вещи случаются. - Гарпарин? - ошеломленно прошептал Энниас. - Он совершил большую ошибку, нанеся оскорбление магистру Вэниону, - объяснил Спархок. - А вам известно, каким может стать магистр ордена Пандиона в такие моменты. Конечно, он сокрушен и расстроен, но Гарпарина похоронили расчлененным на две части. Ужасно, не правда ли? Все ковры в палате Совета испачканы - кровь, вы же понимаете... - И кого вы еще преследуете, Спархок? - Сейчас у меня нет с собой списка, но в нем масса известных вам имен. У дверей Совещательной палаты появились еще двое патриархов и прошли к своим креслам на задрапированных малиновым местах. Ухмыляющийся Келтэн немного постоял у двери, развернулся, звякая шпорами, и вышел. - Ну что? - шепнул Спархок Телэну. - С этими двумя патриархов становится всего сто девятнадцать. На нашей стороне сорок пять, на стороне Энниаса - шестьдесят пять. Ему для победы нужно семьдесят два голоса вместо семидесяти одного. Секретарю первосвященника Симмура понадобилось немногим больше времени, чтобы завершить свои подсчеты. В записке Макове Энниас начертал единственное слово, которое Спархок мельком увидел, заглянув ему через плечо. Это слово было: "голосование". Вопрос, который поставил на голосование Макова, был до смешного нелеп. Единственный смысл его был таков: на чьей стороне девять нейтральных патриархов? После подсчета Макова объявил результаты обескураженным тоном. Все девять проголосовали против первосвященника. Огромная дверь отворилась и в зал вошли четверо медленно вышагивающих одетых в черные рясы с надвинутыми на глаза капюшонами монахов. Перед возвышением, на котором стоял трон они остановились. Один из них развернул черное шелковое покрывало, а остальные накрыли им пустующий Золотой трон: Архипрелат Кливонис умер. 9 - Как долго город будет в трауре? - спросил Тиниен Долманта, когда они в полдень этого дня собрались в кабинете патриарха. - Неделю. А потом будут похороны. - И что, во время этого траура ничего не происходит? - спросил Альсионец. - Ни совещаний Курии, ничего другого? - Нет, - покачал головой Долмант, - нам полагается проводить это время в молитве и размышлении. - Зато у нас теперь есть время, чтобы перевести дух, - сказал Вэнион. - И у Воргуна будет время, чтобы добраться досюда, - он нахмурился. - Однако перед нами встает новая трудность. Деньги у Энниаса видимо на исходе, и ему будет все труднее поддерживать свое шаткое превосходство в Курии. Он может впасть в отчаяние, а такие люди совершают опрометчивые поступки. - Ничего не скажешь, верно, - согласился Комьер. - Думаю, Энниас может прибегнуть к насилию, и будет устранять неугодных ему патриархов, пока не укрепит свое превосходство. Я думаю, нам надо готовиться к обороне. Мы должны собрать наших друзей где-нибудь за надежными стенами, где мы могли бы их защитить. - Да, наше положение весьма уязвимо, - заметил Абриэль. - Какой из ваших замков расположен ближе всего к Базилике? - спросил патриарх Эмбан. - Мы должны сделать все возможное, чтобы защитить наших друзей. - Наш дом ближе всего, - ответил Вэнион. - И там есть собственный колодец. После того, что произошло сегодня утром, я бы не хотел, чтобы Энниас мог добраться до воды, которую мы пьем. - Но вы ведь получаете продовольствие извне? - спросил Дареллон. - У нас достаточно запасов, чтобы выдержать полугодовую осаду, - сказал Вэнион. - Правда, нам придется сидеть на солдатском пайке, ваша светлость, - он взглянул на патриарха Эмбана. - Ну что ж, - вздохнул тучный священнослужитель. - В конце концов, мне не помешает освободиться от лишнего веса. - Это неплохой план, - сказал Абриэль, - но у него есть недостаток. Если мы все соберемся в одном замке, солдаты церкви могут окружить нас там. Мы окажемся запертыми в собственных стенах, не имея возможности добраться до Базилики. - Но у нас как будто еще есть мечи, - раздраженно воскликнул Комьер, нахлобучивая на голову шлем с отполированными рогами великана-людоеда. - Мы просто прорубим себе дорогу! - Нет, - покачал головой Абриэль, - в бою могут убить кого-нибудь из патриархов, а этого мы допустить никак не можем, Комьер. - Но у нас, по-моему, нет другого выбора, - сказал Тиниен. - Не уверен, - возразил Келтэн. - У тебя есть что-то на уме? - Кажется, да, - ответил Келтэн и посмотрел на Долманта. - Но мне нужно разрешение на это, ваша светлость. - Я внимательно тебя слушаю, сын мой. - Если Энниас решит прибегнуть к грубой силе, он нарушит гражданские законы. - Да. - Ну, а если он попирает закон, почему этого не можем сделать и мы? Если мы хотим, чтобы поменьше солдат церкви окружило наш Замок, мы должны занять их чем-нибудь другим. - Что, снова устроить пожар в городе? - деловито предложил Телэн. - Сейчас это, пожалуй, будет излишне, - сказал Келтэн, - но эту мысль мы оставим про запас. Самое главное сейчас для Энниаса - это голоса купленных им патриархов. И если мы начнем причинять им беспокойство, ему придется бросить большую часть своих сил на их защиту. - Я никогда не позволю тебе убивать патриархов, Келтэн! Даже если они продажны, - произнес потрясенный Долмант. - А мы и не будем никого убивать, ваша светлость, - объяснил Келтэн. - Мы просто заключим нескольких из них в темницу. - Но для этого необходимы какие-то обвинения, сэр Келтэн, - сказал Абриэль. - Мы же не можем арестовывать их просто так. - А у нас имеются обвинения, магистр. Какие угодно, но в особенности в преступлениях против эленийской короны. Ну, что скажете? - Терпеть не могу, когда он пытается думать, - прошептал Спархок Тиниену. - Но в этот раз тебе, надеюсь, понравится! - проговорил Келтэн, самодовольно ухмыляясь и картинно отбрасывая через плечо черный плащ. - Много у тебя бумаг на арест, подписанных графом Лэндийским? - Восемь или десять. - Там есть кто-нибудь, кого ты мог бы оставить на свободе еще на несколько недель? - Весьма неохотно. К чему ты клонишь? - Мы можем заменить несколько имен. Бумаги подлинные, вполне официальные, так что все будет нормально. Когда мы упрячем четыре-пять патриархов в самый дальний Альсионский замок разве Энниас не сделает всего возможного, чтобы вытащить их оттуда? Тогда число солдат церкви, которые соберутся вокруг нашего Замка, значительно сократится. - Удивительно, - сказал Улэф, - ему в голову пришла здравая мысль. - Но как вы собираетесь менять имена в бумагах? - спросил Вэнион. - Нельзя же просто вычеркнуть одно имя и вписать другое. Это все-таки документы. - Но я и не предлагаю вычеркивать, - скромно потупив глаза произнес Келтэн. - Должен признаться, что когда-то давно, когда мы со Спархоком были еще только послушниками, вы, милорд, как-то раз отпускали нас на несколько дней домой и написали записку для нас - пропуск через ворота. Мы сохранили эту бумагу. Надо вам сказать, что у писцов в скрипториуме есть кое-что, чем можно смывать чернила - они используют это, когда допускают ошибки. Вот и получилось, что дата на этой вашей записке, лорд магистр, постоянно менялась. Вы, может быть, скажете, что это чудо, - тут он пожал плечами, - ну что ж, значит, Всевышний очень благосклонен ко мне. - Ну и как, дело выгорало? - напрямик спросил Спархока Комьер. - Да, милорд. Пока мы были послушниками. - И вы посвятили в рыцари этих двоих, Вэнион? - ехидно улыбаясь спросил Абриэль. - Все, что ты говоришь, Келтэн, достойно всяческого осуждения, - сказал Долмант. - И я осудил бы тебя, если бы знал, что это было сказано всерьез. Но ведь мы просто размышляем, обдумываем возможности, не правда ли, сын мой? - О, конечно, ваша светлость. - Я был в этом уверен, - благочестиво улыбнулся демосский патриарх и подмигнул Келтэну. - О, боги... - вздохнула Сефрения. - Интересно, во всем мире найдется хоть один честный элениец? И ты тоже, Долмант... - Но я ведь ни на что не давал согласия, матушка, - с преувеличенным негодованием оскорбился Долмант. - Мы просто обсуждаем различные планы действий, не правда ли, Келтэн? - Несомненно, ваша светлость. Это все лишь фантазии. Никто из нас всерьез и подумать о таком не смел бы. - Он говорит точно то, что я думаю! - воскликнул Долмант. - Так что, Сефрения, успокойся и перестань подозревать в каждом эленийце лгуна. - Ты был таким славным в бытность свою маленьким пандионским послушником, Долмант, - мягко проговорила Сефрения. Все ошеломленно уставились на патриарха Демоса. - О, дорогой, - Сефрения ласково улыбнулась, в глазах ее плясали веселые огоньки. - Наверно, мне не стоило этого говорить? - Да, пожалуй, матушка, - с болью в голосе произнес он. - Я другого мнения на этот счет. Ты уж больно стал умничать в последнее время, и я должна была, как наставница и друг, немного обуздать тебя. Долмант в растерянности постучал пальцем по столу. - Надеюсь, вы не будете неосмотрительно распространяться об этом? - Целый табун диких степных лошадей не сможет вытащить из нас ни слова, - заверил его Эмбан. - И как, вы были хорошим пандионцем, ваша светлость? - с уважением спросил Келтэн. - Он был лучшим, Келтэн, - гордо ответила Сефрения. - Он мог бы посоперничать даже с твоим отцом, Спархок. Все были опечалены, когда церковь предопределила ему другую судьбу. Мы потеряли очень хорошего пандионца, когда он принял монашеские обеты. Долмант все еще с некоторым недоверием продолжал оглядывать своих друзей. - Я думал, что это сокрыто навсегда, - вздохнул он. - Я не ожидал, Сефрения, что ты так выдашь меня. - Мне кажется, что в этом нет ничего постыдного, ваша светлость, - сказал Вэнион. - Но это может грозить некоторыми политическими неудобствами, так что храните то, что узнали в тайне. - Не беспокойся, Долмант, - успокоил его Эмбан. - Я послежу за твоими друзьями здесь. И как только заподозрю, что кто-то из них недостаточно крепко держит язык за зубами - сразу прикажу отправить его в монастырь Земба, в нижней Каммории, где вся братия приняла обет молчания. - Ну что ж, начнем, - сказал Вэнион. - Нам нужно собрать дружественных патриархов, а ты, Келтэн, займись-ка тем, что сам же и предлагал - подделкой имен в бумагах. И не забудь, имена, которые ты впишешь, должны быть написаны почерком графа Лэндийского. Возьми-ка, пожалуй, себе в помощь Спархока. - Да я и сам справлюсь, милорд. - Нет, - покачал головой Вэнион. - Нет, я так не думаю. Я еще помню, каково было раньше твое правописание. - Что, плохо? - поинтересовался Дареллон. - Ужасно, мой друг. Просто отвратительно. Однажды он написал слово из шести букв, умудрившись сделать в нем шесть ошибок. - Но надо быть все же более снисходительным. Некоторые слова и правда трудны в написании, Вэнион. - Что, и его собственное имя? - Вы не имеете права делать этого! - визгливо протестовал кардошский патриарх, когда Келтэн и Спархок выволакивали его из дома несколькими днями позже. - Вы не можете арестовать патриарха церкви, пока идут заседания Курии. - Но Курия сейчас не заседает, ваша светлость, - напомнил ему Спархок. - Вспомните - перерыв на время траура по случаю кончины Архипрелата. - Я не могу быть судим гражданской властью. Я требую, чтобы вы представили ваши обвинения церковному трибуналу! - Уведите его отсюда, - коротко приказал Спархок сэру Перрейну. Патриарха Кардоша вытащили из комнаты. - Ну, а мы чего ради задерживаемся? - спросил Келтэн. - По двум причинам. Наш пленник, кажется, не слишком удивлен всеми этими обвинениями. Похоже, лорд Лэнда опустил несколько имен, составляя список. - Все может быть. А что за вторая причина? - Надо отправить послание Энниасу. Он же знает, что мы не смеем тронуть его, пока он в Базилике? - Да. - Что ж, значит, местом его заключения и будет Базилика, ведь он не может никуда оттуда выйти. Мы еще в долгу перед ним за отравленную пищу. - И как ты собираешься это сделать? - А ты вот смотри и делай, что я скажу. - А я разве так не делаю всегда? Они вышли из роскошного дома патриарха, построенного, как был уверен Спархок, на деньги, украденные Энниасом у эленийской короны. - Мы обдумали ваше требование по поводу слушания вашего дела церковным трибуналом, ваша светлость. Нам показалось, что это предложение заслуживает внимания, - Спархок принялся перебирать пачку указов о взятии под стражу. - Я полагаю, вы доставите меня в Базилику? - спросил патриарх. - Хм, - отсутствующим тоном произнес Спархок, делая вид, что читает один из документов. - Я спросил - вы собираетесь отвезти меня в Базилику и представить там ваши абсурдные обвинения? - Вряд ли, ваша светлость. Это было бы крайне неудобно, - Спархок вынул бумагу на арест первосвященника Энниаса и показал ее Келтэну. - Да, кажется, та самая, - сказал тот. - Это тот, кто нам нужен. Спархок свернул бумагу в трубку и задумчиво постучал себя по щеке. - Вот что мы сделаем, ваша светлость, - сказал он. - Мы собираемся отправить вас в замок ордена Альсиона и заключить там. Заседания церковного трибунала по обвинению, выдвинутому Королевским Советом Элении, должны проходить под председательством главы церкви в этом королевстве. Таковым является первосвященник Энниас - так как является правопреемником ныне недееспособного его светлости патриарха Симмурского. Ну так вот, раз Энниас должен возглавить ваш суд, то мы с чистой совестью можем отдать вас в его распоряжение - все что ему для этого нужно это выйти из Базилики, явиться в Альсионский замок и потребовать вашей выдачи. - Спархок взглянул на одетого в красное офицера, за которым присматривал мрачнолицый сэр Перрейн. - Капитан вашей охраны может на время стать обычным посланником. Отправим его в Базилику, и пусть он обо всем сообщит Энниасу. Скажите ему, чтобы он попросил доброго первосвященника навестить нас. Мы будем весьма рады видеть его на нейтральной территории. Не правда ли, Келтэн? - О да, конечно! Патриарх Кардоша с подозрением поглядел на них, и, подозвав капитана стражи, быстро что-то ему сказал. - Как ты думаешь, он догадался о наших намерениях? - спросил Келтэн. - Надеюсь, что да. Я все для этого сделал, разве что не ударил его чем-нибудь по голове. Патриарх закончил говорить с офицером. Лицо его пылало гневом. - Да, и еще кое-что, капитан, - сказал Спархок солдату церкви, который уже было собрался уходить. - Не будете ли вы любезны передать первосвященнику лично, что сэр Спархок приглашает его выйти из Базилики на свежий воздух, где никакие странные ограничения не будут нам мешать. Вечером этого дня вернулся Кьюрик, пропыленный и озабоченный. Берит проводит его в кабинет Долманта, и оруженосец как подкошенный рухнул в кресло. - Я бы приехал раньше, но пришлось немного задержаться в Демосе, чтобы повидать Эсладу и мальчиков. Она очень сердится, когда я проезжаю через город и не заглядываю к ним. - Как она поживает? - спросил Долмант. - Все толстеет, - усмехнулся Кьюрик. - И глупеет. В ней проснулась тоска по прошедшим временам, и она теперь все время тащит меня на сеновал, - он немного помолчал. - У меня с мальчиками был длинный разговор - я все пытался объяснить им, почему я приказал оставить чертополох расти на лугах, где они косят сено. - Ты понимаешь, о чем он? - спросил патриарх Спархока. - Да, ваша светлость. - А не хочешь объяснить мне? - Пожалуй, нет, ваша светлость. Как там Элана? - спросил Спархок оруженосца. - Помилуй Боже, - проворчал Кьюрик, - Не терпит никаких возражений. Упряма. Своенравна. Требовательна. Никому не прощает ни малейшей провинности, нерадивости или непослушания. В общем, у нее есть все, что нужно королеве. Но она мне, тем не менее, очень нравится. Порой она даже напоминает мне Флейта. - Я не ждал от тебя таких развернутых описаний ее характера, Кьюрик. Я справлялся об ее здоровье. - Кажется, здоровье ее превосходно. Я думаю, что, будь с ней что-то неладно, она не смогла бы целыми днями так бегать и суетиться. - О чем ты? - Она ведет себя так, будто хочет наверстать все, что пропустила, пока спала. Она сует нос в каждый закоулок дворца. Лорд Лэнда, по-моему, уже готов повеситься, а все слуги и служанки просто в отчаянии. От ее взора не укроется и пылинка. Когда она, наконец, выполнит все свои планы, у нее будет, может быть, и не самое лучшее королевство в мире, но самое чистое - это точно, - тут Кьюрик вытащил из-за пазухи достаточно объемистую рукопись. - Вот, она написала тебе письмо. Так, милорд, интересно, как ты выкроишь время, чтобы его прочитать? Писала она его два дня. - А как действует наше народное ополчение? - спросил Келтэн. - О, с этим все в порядке. Незадолго до того, как я покинул город у стен объявился батальон солдат церкви, и их командир совершил непростительную ошибку, встав слишком близко к воротам, требуя их открыть. Тут пара горожан кое-что и вывалили на него. - Горящую смолу? - поинтересовался Тиниен. - Нет, сэр Тиниен, - ухмыльнулся Кьюрик. - Здоровенную бочку нечистот из выгребной ямы. Офицер от такой оказии совсем потерял голову и приказал штурмовать ворота. Вот тогда-то и пошли в ход камни, кипяток и горящая смола. Тогда они отступили и встали лагерем невдалеке от восточных стен города, видимо, чтобы обдумать положение. Ночью с дюжину платимовых головорезов спустились со стены по веревкам и нанесли им визит. А на утро они не досчитались почти всех своих офицеров. Оставшиеся солдаты побродили немного по округе, а потом убрались восвояси. Я полагаю, что королева в полной безопасности, Спархок. Простые солдаты вряд ли могут похвастаться особым воображением, так что эта ситуация поставила их в тупик. Платим и Стрейджен неплохо справляются со своим делом, да и в простых горожанах проснулся боевой дух. Народ любит свою королеву. Представь себе, они даже стали наводить чистоту на улицах, на случай, если Элана вдруг захочет проехаться по городу. - Я надеюсь, эти идиоты не позволят ей покидать дворец?! - гневно воскликнул Спархок. - А я надеюсь, что ты не думаешь, что кто-то в состоянии остановить ее? Не бойся, Спархок, она в полной безопасности - Платим приставил к ней в охрану самую огромную женщину из всех, каких я когда-либо видел. Она даже чуть побольше Улэфа, а оружия при ней хватит на десяток человек. - А, так это великанша Миртаи! - сказал Телэн. - Тогда королева Элана и правда в надежных руках, Спархок. Миртаи одна стоит целой армии. - Женщина? - недоверчиво протянул Келтэн. - Я бы не советовал так говорить ей в лицо, Келтэн, - серьезно проговорил мальчик. - Она считает себя воином, и ни один здравомыслящий человек не станет спорить с нею. Миртаи по большей части ходит в мужской одежде, наверно потому, что не хочет, чтобы ей докучали любители крупных женщин. У нее в самых неожиданных местах понапихана куча кинжалов и стилетов, парочку она прячет даже в подошвах своих башмаков. Так что вряд ли кто осмелится распускать с ней руки. - И где же наш Платим откопал такое чудо? - заинтересовался Келтэн. - Он купил ее, - был ответ. - Ей было тогда пятнадцать лет и она еще не выросла в такую махину. Говорят, она не знала ни слова по-эленийски. Он пытался пристроить ее в веселый дом, но после того, как она покалечила, а то и вовсе прибила с дюжину клиентов, передумал. - Но ведь каждый говорит по-эленийски, - удивился Келтэн. - Да, в Эозии, но не в Тамульской Империи. Миртаи как раз оттуда, поэтому у нее такое странное имя. Даже я ее боюсь, а я говорю такое об очень немногих людях. - И не только эта великанша, - продолжил Кьюрик. - Ведь все горожане знают своих соседей и всех кто живет поблизости, так что если у кого что-нибудь плохое на уме, то это становится известно. А народ теперь предан королеве и сам присмотрит за кем нужно. К тому же Платим расстарался и переловил в городе всех, кто вызвал хоть небольшие подозрения. - У Энниаса много тайных приспешников в Симмуре, - беспокойно сказал Спархок. - Было, милорд, - поправил Кьюрик. - Им преподали несколько хороших уроков, и если в Симмуре и остался кто-то, кто не любит королеву, то ему приходится сильно скрывать это чувство. А теперь, не соизволите ли вы меня накормить - я голоден. В день похорон Архипрелата, как и полагается, пышных и помпезных, колокола в многочисленных храмах не переставая звонили с утра до вечера. В Базилике дымились кадильницы с фимиамом и звучали псалмы и гимны на древне-эленийском, который мало кто из присутствовавших понимал. Священнослужители сменили обыденные черные рясы на торжественные одежды, и их толпа походила на пестрый цветник. На патриархах были малиновые мантии, первосвященники явились в цветах своих королевств, к тому же еще каждый из девятнадцати монашеских орденов имел свой цвет, и каждый цвет имел свое значение. Все это многообразие оттенков переполняло передний неф Базилики, напоминая больше деревенскую камморийскую ярмарку, чем похороны. Огромное количество монахов и священников, собранных, чтобы исполнить древние ритуалы, бестолково суетились и нервничали. Один старый монах, в чью обязанность входило трижды обойти похоронные дроги Кливониса с тяжелой серебряной солонкой на подушечке из черного бархата в руках, так разволновался, что его сердце не выдержало и остановилось, так что пришлось срочно заменять его другим. Его место занял молодой послушник. На глаза его навернулись слезы благодарности - он удостоился чести выполнить то, что, возможно, приходится делать лишь один раз в поколение. Бесконечно тянущаяся церемония похорон сопровождалась монотонным жужжанием тысяч голосов молящихся. Они то вставали, то преклоняли колена, то снова опускались на скамьи, в большинстве своем не понимая смысла всего этого. Первосвященник Энниас сидел у самого бархатного шнура, что разделял патриархов, расположившихся с северной стороны огромного нефа, и прочих смертных, окруженный кучкой своих приближенных. Спархоку не удалось протолкаться к нему поближе, и он вместе со своими друзьями, расположился прямо напротив, в южной галерее, откуда мог изводить посеревшего от волнения Энниаса неотступным взглядом. Пока все шло без помех - честные патриархи были надежно укрыты в пандионском замке, а шестеро преданных первосвященнику, вернее - его деньгам, сидели под стражей. Энниас, взбешенный крушением всех его планов, постоянно писал патриарху Кумби записки, которые доставляли несколько юных пажей. В ответ на каждую записку, посланную первосвященником Макове, Спархок отправлял свою - Долманту. В этом соревновании у Спархока было некоторое преимущество, так как Энниасу каждое послание приходилось писать, а он просто набрасывал на листок какие-то незначащие каракули, сворачивал его в трубочку и отправлял Долманту, который с немалым удивлением согласился на эту проделку. Келтэн проскользнул на место рядом с Тиниеном, накарябал что-то на обрывке бумаги и передал записку Спархоку. Послание содержало в себе следующее: "Преятное известие - есчо пять пропадших патриархов прешло к варотам замка с полчиса назад. Они услыхали, што мы защищаим наших друзей и папрасили помощи. Удачтно, правда?" Спархок усмехнулся - дела с грамотностью у Келтэна обстояли еще хуже, чем опасался Вэнион. Он показал записку Телэну. - Как теперь будут обстоять наши дела? - прошептал он. Телэн прищурился. - Число голосующих становится меньше на одного. Мы убрали шесть энниасовых голосов и добавили пять наших. У нас - пятьдесят девять, ну и еще эти девятеро, которые ни рыба ни мясо. Всего сто двадцать. Для победы на выборах нужно семьдесят два голоса, так что если даже он сможет купить еще девять голосов, это ему не поможет. С ними у него будет шестьдесят восемь - нехватка в четыре голоса. - Понятно, - произнес Спархок. Потом на обороте записки Келтэна записал все эти числа и добавил пару предложений от себя: "Полагаю, что мы можем прекратить наши переговоры с нейтральными патриархами - теперь они нам не нужны". Он протянул записку Телэну: - Отнесите это Долманту, а я, пока ты будешь в пути, изображу на лице подходящую случаю ухмылку. - Только, пожалуйста, позлее и посамодовольнее. - Сделаю все в лучшем виде, - Спархок взял еще клочок бумаги и написал весточку для остальных своих друзей. Бегающий взгляд первосвященника пересекся со взглядами нескольких улыбающихся рыцарей Храма, смотрящих на него через неф Базилики. Его лицо помрачнело и он принялся нервно грызть ноги. Похоронная церемония близилась к завершению. Люди, собравшиеся в нефе поднялись со скамей и цепочкой двинулись к месту погребения - в склеп, расположенный под Базиликой. Спархок подозвал Телэна и подошел к Келтэну. - Где тебя научили такому правописанию? - для начала поинтересовался он. - Правописание - это такая штука, о которой не должен заботиться ни один уважающий себя воин, - радостно сообщил Келтэн, осторожно оглядываясь по сторонам. Уверившись, что никто их не услышит, он прошептал: - Интересно, где же Воргун? - Понятия не имею. Может быть, они не смогли урезонить его, ведь когда Его величество выпивши, ему море по колено. - Надо придумать какой-нибудь другой план, Спархок. Как только покончат с похоронами Кливониса, Курия тут же соберется на новое заседание. - У нас достаточно голосов, чтобы не дать Энниасу стать новым Архипрелатом. - Да, и ему понадобится понаблюдать лишь за парой голосований, чтобы это дошло до него. Он задергается и начнет совершать необдуманные поступки. Вот тут-то мы сможем заработать еще большее число голосов, - Келтэн взглянул на тяжелые дубовые перила, идущие вдоль лестницы в склеп. - Может быть, нам устроить небольшой пожар в Базилике? - Ты в своем уме? - Но из-за этого произойдет задержка, Спархок, а нам она сейчас очень требуется. - Вряд ли нам стоит заходить так далеко. Давай-ка лучше сейчас будем хорошенько приглядывать за этими пятью патриархами. Телэн, как будут обстоять дела без этих пяти голосов? - Сто пятнадцать голосов всего, Спархок. Чтобы выиграть, нужно шестьдесят девять. - Тогда ему все равно не хватит одного голоса, даже если он найдет деньги, чтобы купить девятерых. Он может пойти на все, если узнает, что так близок к цели. Келтэн, возьми Перрейна, отправляйтесь с ним в Замок и приведите сюда этих пятерых. Пусть они наденут хотя бы кольчуги. Потом соберите полсотни рыцарей, спрячьте патриархов среди них, приходите сюда и оставайтесь у входа. Пусть Долмант решает, когда они понадобятся нам. - Верно, - ухмыльнулся Келтэн. - Тогда мы побьем Энниаса. - Похоже на то. Но не будем праздновать победу раньше времени. Трон пока еще пустует. Ну, а теперь отправляйся, пора браться за дело. После завершения похорон Курия собралась на заседание. В первую очередь было произнесено несколько речей, восхваляющих бесчисленные достоинства усопшего Главы Церкви. Патриарх Кадахский Ортзел, брат барона Олстрема из Лэморканда, был особенно скучен. Заседание закончилось рано и продолжилось на следующее утро. Вечером накануне патриархи, настроенные против первосвященника, собрались и выбрали Ортзела своим руководителем. У Спархока на этот счет было свое особое мнение, но он оставил его при себе. Долмант держал появившихся недавно пятерых патриархов в резерве. Одетые в доспехи, они вместе с двумя десятками рыцарей Храма ждали в комнате неподалеку от Палаты Совещаний. Когда Курия собралась, патриарх Макова, не ожидая долго, поднялся и предложил первосвященника Симмурского Энниаса в качестве кандидата на престол Главы Церкви. Его речь длилась примерно час, после чего его приветствовали жидкими хлопками. Затем поднялся Долмант и предложил свою кандидатуру - патриарха Кадаха Ортзела. Речь Долманта была короче и приняли ее более тепло. - Они сейчас будут голосовать? - спросил у Спархока Телэн. - Не знаю, - ответил тот, - все зависит от Маковы - он председатель. - Очень хочется увидеть это самое голосование, - продолжал упорствовать Телэн. - Ты не уверен в своих подсчетах? - забеспокоился Спархок. - Да нет. Я-то уверен, но цифры - это цифры, а тут люди. Всякое может быть. К примеру - погляди-ка туда, - мальчик указал на пажа, торопливо несущего Долманту записку оттуда, где сидели девятеро нейтральных патриархов. - Что они там задумали? - Возможно, они хотят узнать, почему Долмант перестал предлагать им деньги. Их голоса сейчас нам уже ни к чему, хотя они сами этого еще толком не понимают. - Как ты думаешь, что они теперь будут делать? - Кто знает? - пожал плечами Спархок. Макова, стоявший на кафедре, просмотрел какие-то бумажки, оглядел палату и прокашлялся. - Перед тем, как приступить к нашему первоначальному голосованию, братья мои, - заговорил он, - мы должны обсудить одно важнейшее дело. Как, может быть, некоторым из вас известно, земохцы огромным войском стоят у восточных границ Лэморканда, явно намереваясь вторгнуться в Западные королевства. Я думаю мы можем ожидать нападения Отта в ближайшие дни. Поэтому мы с вами, братья мои, должны как можно быстрее провести выборы. С сожалением должен сказать, что новому Архипрелату сразу после избрания придется лицом к лицу столкнуться с ужасной опасностью, грозящей нашей святой матери-церкви и ее верным сынам. Самой ужасной опасностью за последние пять сотен лет. - О чем это он? - прошептал Бевьер Спархоку. - Всем ведь известно, что Отт уже в восточном Лэморканде! - Непонятно, кого и зачем он хочет обмануть. - Посмотри-ка на Энниаса. Что это с ним? - сказал Тиниен, показывая на довольно улыбающегося первосвященника. - Он чего-то дожидается, - сказал Спархок в ответ. - Интересно, чего? - Понятия не имею, но Макова, похоже, собрался говорить до тех пор, пока это не случится. Тут в палату совещаний проскользнул Берит. Лицо его было бледно, лихорадочно блестящие глаза взволнованно блуждали. Он взбежал по ступеням и ринулся к скамье, где сидел Спархок. - Сэр Спархок! - крикнул он. - Да тише ты, Берит, - шикнул на него Спархок. - Сядь и остынь немного. Берит, тяжело дыша, упал на скамью. - Ну вот, - тихо проговорил Спархок, - а теперь спокойно нам расскажи, что случилось? - Две армии подступают к Чиреллосу, милорд, - сообщил Берит. - Две? - удивленно произнес Улэф, разводя руками. - Может быть, Воргун зачем-то разделил свое войско? - Король Воргун здесь ни при чем, сэр Улэф. Как только мы заметили их приближение, несколько рыцарей храма отправились в разведку. Вернувшись, они сообщили, что те, кто подходит с севера - кажется, лэморкандцы. - Лэморкандцы? - недоуменно переспросил Тиниен. - Что они здесь делают? Им надо бы быть на границе, встречать Отта. - Это не те лэморкандцы, которым войска Отта хоть сколько-то интересны, милорд, - ответил Берит. - Среди рыцарей, выезжавших на разведку было несколько пандионцев, и они узнали людей, идущих во главе - это были Адус и Крегер. - Что? - воскликнул Келтэн. - Потише, Келтэн,