ибылью, королева Элана? - озадаченно переспросил Тикуме. Кринг нервно хохотнул и слегка покраснел. И тут к карете подошла Миртаи. - Это она? - спросил Тикуме у Кринга. Тот счастливо кивнул. - Разве она не прекрасна? - Великолепна! - с почти благоговейным жаром согласился Тикуме. Затем он опустился на одно колено. - Домэ, - приветствовал он Миртаи, прижимая обе ладони к лицу. Миртаи вопросительно глянула на Кринга. - Это пелойское слово, любовь моя, - пояснил он. - Оно означает "подруга доми". - Это еще не решено, Кринг, - указала она. - Разве могут быть сомнения, любовь моя? - отозвался он. Тикуме все еще стоял на одном колене. - Ты войдешь в наше стойбище со всеми мыслимыми почестями, домэ Миртаи, - объявил он, - ибо среди нашего народа ты - королева. Все будут преклонять колени перед тобой и уступать тебе дорогу. Стихи и песни будут слагаться в твою честь, и тебя осыплют богатыми дарами. - Ну и ну! - пробормотала Миртаи. - Твоя красота божественна, домэ Миртаи, - продолжал Тикуме, явно распаляясь. - Само твое присутствие озаряет тусклый мир и посрамляет само солнце. Я восхищен мудростью моего брата Кринга, который избрал тебя своей подругой. Приди же к нашим шатрам, о божественная, чтобы мой народ мог восхищаться тобой и преклоняться перед твоей красотой. - Боже мой! - зачарованно выдохнула Элана. - Мне никто никогда не говорил ничего подобного! - Мы просто не хотели смущать тебя, моя королева, - мягко пояснил Спархок. - Все мы относимся к тебе точно так же, но не хотели до поры до времени столь открыто выражать свои чувства. - Хорошо сказано, - одобрил Улаф. Миртаи поглядела на Кринга с новым интересом. - Почему ты ничего не сказал мне об этом, Кринг? - осведомилась она. - Я думал, ты знаешь, любовь моя. - Нет, не знала, - ответила она и помолчала, задумчиво выпятив нижнюю губу, затем добавила: - Но теперь знаю. Ты уже выбрал себе ома? - Спархок будет моим ома, сердце мое. - Спархок, - сказала Миртаи, - почему бы тебе не поговорить с атаном Энгессой? Скажи ему, что я благосклонна к ухаживаниям доми Кринга. - Это очень хорошая мысль, Миртаи, - отозвался Спархок. - Удивляюсь, как я сам об этом не подумал. ГЛАВА 14 Город Пела в центральном Астеле был основным средоточием торговли, куда со всех концов Империи съезжались торговцы и перекупщики скота - заключать сделки с пелойскими скотоводами. Город с виду был какой-то запущенный, недостроенный, и неудивительно - здания его по большей части были не чем иным, как щедро разукрашенными фасадами, за которыми были воздвигнуты большие шатры. С начала времен никто даже и не пытался замостить его улицы, покрытые колеями и выбоинами, и когда по ним проходил караван повозок или гнали стадо скота, поднимавшаяся туча пыли заволакивала весь город. За расплывчатыми с виду границами города волновалось море шатров - переносные жилища кочевых пелоев. Тикуме провел их через город к холму, подножие которого окружали разноцветные полосатые шатры. Навес, растянутый на высоких кольях, затенял почетное место на самой вершине холма, и земля под навесом была выстлана коврами, завалена мехами и мягкими подушками. Миртаи была в центре всеобщего внимания. Ее довольно скудную походную одежду прикрывала пурпурная мантия до пят, признак ее почти королевского статуса. Кринг и Тикуме церемонно провели ее в самую середину лагеря и представили супруге Тикуме, остролицей женщине по имени Вида, которая тоже была облачена в пурпурную мантию и на Миртаи поглядывала с неприкрытой враждебностью. Спархок и все прочие присоединились к вождям пелоев в тени навеса как почетные гости. Супруга Тикуме становилась все мрачнее и мрачнее по мере того, как пелойские воины, один за другим представляясь Крингу и его будущей невесте, состязались друг с другом в многочисленных и изысканных комплиментах Миртаи. К комплиментам присоединялись дары и песни, воспевавшие красоту золото-кожей великанши. - Когда только они успели сочинить все эти песни? - шепотом спросил Телэн у Стрейджена. - Мне думается, что эти песни сочинили давным-давно, - ответил Стрейджен. - Они просто вставили туда имя Миртаи, только и всего. Полагаю, что кроме песен будут еще и стихи. В Эмсате есть один третьесортный стихоплет, который весьма недурно зарабатывает на жизнь, сочиняя стихи и любовные письма для молодых дворян, которым лень или бездарность мешает сочинять самим. Существуют целые сборники таких творений с пропусками для имен - именно для такой цели. - И они просто заполняют пропуск именем своей девушки? - недоверчиво воскликнул Телэн. - Заполнять их именем чужой девушки вряд ли имело бы смысл, верно? - Но это бесчестно! - возмутился Телэн. - Какая свежая идея, Телэн, - рассмеялся патриарх Эмбан, - и как неожиданно услышать ее именно от тебя. - Нельзя мошенничать, когда говоришь девушке о своих чувствах, - настаивал Телэн. С недавних пор Телэн начал замечать девушек. Они, конечно, существовали и прежде, но прежде он не замечал их существования, а сейчас у него оказались некоторые на удивление стойкие убеждения. К чести его друзей, никто даже не улыбнулся этим его непривычным рассуждениям о честности. Что касается баронессы Мелидиры, она порывисто заключила Телэна в объятья. - Это еще зачем? - с некоторым подозрением осведомился он. - Да так, пустяки, - ответила баронесса, нежной ручкой касаясь его щеки. - Когда ты в последний раз брился? - Кажется, на прошлой неделе - а может, позапрошлой. - По-моему, тебе опять пора побриться. Ты определенно взрослеешь, Телэн. Мальчик слегка покраснел. Принцесса Даная хитро подмигнула Спархоку. После даров, стихов и песен последовала демонстрация воинской удали. Соплеменники Кринга красовались тем, как ловко они управляются с саблями. Подданные Тикуме вышли на поле с дротиками, которые они метали в цель либо сражались ими как короткими копьями. Сэр Берит выбил из седла такого же молодого сириникийского рыцаря, а двое генидианцев со светлыми волосами, заплетенными в косички, устроили притворный, но оттого не менее устрашающий бой на топорах. - Обычное явление, Эмбан, - заметил посол Оскайн патриарху Укеры. Дружба этих двоих дошла уже до той стадии, когда они начали в разговоре отбрасывать титулы. - Жизнь воинственных народов, как правило, бывает ограничена множеством церемоний и ритуалов. - Это я заметил, Оскайн, - улыбнулся Эмбан. - Наши рыцари церкви - самые вежливые и церемонные люди, каких я знаю. - Благоразумие, ваша светлость, - загадочно пояснил Улаф. - Рано или поздно вы к этому привыкнете, ваше превосходительство, - заверил посла Тиниен. - Сэр Улаф весьма скуп на слова. - У меня и в мыслях не было говорить загадками, - отозвался Улаф. - Я только хотел сказать, что трудно быть невежливым с человеком, у которого в руках топор. Атан Энгесса встал и слегка чопорно поклонился Элане. - Могу я испытать твою рабыню, Элана-королева? - спросил он. - Что, собственно, ты имеешь в виду, атан Энгесса? - настороженно спросила она. - Близится время обряда Перехода. Мы должны решить, готова ли она. Эти воины показывают свою удаль. Я и атана Миртаи примем в этом участие. Это будет самое подходящее время для испытания. - Как знаешь, атан, - согласилась Элана, - если только сама атана не возражает. - Она не станет возражать, Элана-королева, если только она истинная атана. - Энгесса резко развернулся и зашагал туда, где среди пелоев восседала Миртаи. - Решительно, - заметила Мелидира, - Миртаи сегодня в центре всех событий. - Я считаю, что это просто чудесно, - отозвалась Элана. - В другое время она почти всегда держится в тени. Она заслужила хоть капельку внимания. - Но ведь все это по политическим соображениям, - вставил Стрейджен. - Подданные Тикуме осыпают Миртаи вниманием, чтобы задобрить Кринга. - Знаю, Стрейджен, но все равно это чудесно. - Элана задумчиво поглядела на свою золотокожую рабыню. - Спархок, я сочла бы личной честью для себя, если бы ты как можно скорее переговорил с атаном Энгессой. Миртаи надлежит получить хоть немного счастья. - Я приложу все усилия, моя королева. Миртаи охотно согласилась на предложенное Энгессой испытание. Грациозно поднявшись, она расстегнула застежку на вороте пурпурной мантии и сбросила ее с плеч. Пелои дружно ахнули. Их женщины обычно облачались в более скромные одежды. Презрительная гримаса на лице Виды слегка поблекла. Миртаи была в высшей степени женственна. А также хорошо вооружена, и это тоже потрясло пелоев. Она и Энгесса вышли на открытое место перед навесом, коротко склонили головы в ритуальном приветствии и обнажили мечи. Спархок полагал, что может отличить показательный поединок от настоящего боя, но то, что происходило на его глазах, ломало всякие рамки. Казалось, что Миртаи и Энгесса нешуточно стараются убить друг друга. Они в совершенстве владели мечами, но их манера фехтования включала в себя куда больше физических контактов, чем западный стиль боя. - Похоже на кулачный бой с мечами, - заметил Келтэн Улафу. - Верно, - согласился тот. - Хотел бы я знать, можно ли проделывать такое в схватке на топорах. Если б можно было лягнуть кого-то в лицо, как сейчас сделала Миртаи, а потом нанести удар топором, сколько бы я выиграл поединков!.. - Так и знал, что она с ним это проделает, - засмеялся Келтэн, когда Энгесса рухнул навзничь в пыль. - Она уже испытала этот прием на мне. Энгесса, однако, не стал валяться на земле, переводя дыхание, как валялся когда-то Келтэн. Атан стремительно перекатился подальше от Миртаи и вскочил, по-прежнему сжимая в руке меч. Он вскинул клинок, салютуя, и тут же снова ринулся в атаку. "Испытание" продолжалось еще несколько минут, покуда один из наблюдавших за боем атанов не ударил кулаком по своему нагруднику, давая знак закончить поединок. Этот человек был намного старше своих соплеменников - по крайней мере, так могло показаться. Волосы у него были совершенно белые, но в остальном он с виду ничем не отличался от других атанов. Миртаи и Энгесса обменялись церемонными поклонами, а затем он проводил ее на место. Вновь набросив пурпурную мантию, она опустилась на подушки. Презрительная гримаса окончательно исчезла с лицо супруги Тикуме. - Она готова, - сообщил Энгесса Элане и, сунув руку под нагрудник, осторожно потрогал ушибленное место. - Более чем готова, - добавил он. - Она - искусный и опасный противник. Я горжусь тем, что именно меня она будет звать отцом. Она прибавит блеска моему имени. - Мы все любим ее, атан Энгесса, - улыбнулась Элана. - Я так рада, что и ты разделяешь наши чувства. - Она обрушила на сурового атана всю мощь своей разрушительной улыбки, и он нерешительно, словно против воли, улыбнулся в ответ. - По-моему, сегодня он проиграл дважды, - прошептал Телэн Спархоку. - Похоже на то, - согласился тот. - Мы никак не можем изловить их, друг Спархок, - говорил Тикуме вечером того же дня, когда все они удобно растянулись на коврах возле ярко пылавшего костра. - Эти степи - открытые травянистые равнины, почти безлесные, и укрыться здесь негде, а по высокой траве нельзя проехать, не оставив такой след, что и слепой заметит. Они появляются из ниоткуда, убивают пастухов и угоняют скот. Я сам гнался за одним таким отрядом. Они угнали сто голов скота и оставляли на траве широкий след. И вдруг через пару миль след оборвался. Не было никаких признаков, что они рассыпались по сторонам. Они попросту исчезли - словно кто-то подхватил их и унес в небеса. - А других беспорядков у вас не было, доми? - осторожно спросил Тиниен. - Я хочу сказать - среди твоих подданных нет никаких волнений, странных слухов, преданий - и всего такого прочего? - Нет, друг Тиниен, - усмехнулся Тикуме. - Мы народ открытый и откровенный. Мы не прячем друг от друга своих чувств. Если б что-то было неладно, я бы давно уже знал об этом. Я слыхал, что творится в окрестностях Дарсаса, так что понимаю, почему ты задаешь такие вопросы. Нет, здесь не происходит ничего подобного. Мы не поклоняемся своим героям, как в других краях, мы просто стараемся быть похожими на них. Кто-то крадет наш скот и убивает пастухов - вот и все. - Он слегка укоризненно поглядел на Оскайна. - Я нисколько не хочу вас задеть, ваша честь, - продолжал он, - но хорошо бы вам предложить императору, чтобы он послал разобраться с этим делом кого-нибудь из атанов. Если мы станем разбираться сами, нашим соседям это может не понравиться. Мы, пелои, становимся немножко несдержанными, когда кто-то угоняет наш скот. - Я обращу внимание его императорского величества на это дело, - пообещал Оскайн. - И поскорее, друг Оскайн, - посоветовал Тикуме. - Как можно скорее. - Она умелый и искусный воин, Спархок-рыцарь, - говорил Энгесса на следующее утро, сидя со Спархоком у небольшого костра. - Согласен, - отвечал Спархок, - но согласно вашим же обычаям она еще дитя. - Потому-то я и веду переговоры за нее, - указал Энгесса. - Будь она взрослой, она сама говорила бы за себя. Дети порой не знают своей истинной цены. - Но ребенок не может стоить столько же, сколько взрослый. - Это не совсем верно, Спархок-рыцарь. Чем моложе женщина, тем выше ее цена. - Что за чепуха! - вмешалась Элана. Переговоры были деликатного свойства, а такие обычно проводятся с глазу на глаз. Однако для жены Спархока слова "обычно" не существовало. - Твое предложение, Спархок, совершенно неприемлемо. - Ты на чьей стороне, дорогая? - мягко спросил он. - Миртаи моя подруга, и я не допущу, чтобы ты оскорблял ее. Десять коней, подумать только! Я могла бы выручить столько за Телэна. - Ты и его собираешься продать? - Я только привела пример. Сэр Тиниен, проходивший мимо, тоже остановился около них. Из всего их отряда он был ближе всех с Крингом и остро чувствовал ответственность, которую возлагала на него дружба. - Какое же предложение ваше величество могли бы счесть приемлемым? - осведомился он у Эланы. - Не меньше чем шестьдесят коней! - твердо заявила она. - Шестьдесят! - воскликнул Тиниен. - Вы же разорите Кринга! Что за жизнь будет у Миртаи, если вы отдадите ее за нищего? - Кринга вряд ли можно назвать нищим, сэр рыцарь, - огрызнулась она. - У него есть золото, которое король Сорос заплатил ему за уши земохцев. - Но это не его золото, ваше величество, - указал Тиниен. - Оно принадлежит его народу. Спархок усмехнулся и кивнул Энгессе. Незамеченные, они отошли от костра. - Я думаю, атан Энгесса, что они сойдутся на тридцати, - наудачу предположил он. - Вполне вероятно, - согласился Энгесса. - Мне это число кажется вполне справедливым. А тебе? - это уже звучало как предложение. - Приблизительно о таком числе я и думал, Спархок-рыцарь. - Я тоже. Значит, решено? - Решено. - И они ударили по рукам. - Скажем им об этом? - спросил атан, и на его лице появилась едва заметная усмешка. - Они развлекаются вовсю, - ухмыльнулся Спархок, - зачем же лишать их такого удовольствия? Мы сможем узнать, насколько верной окажется наша догадка. Кроме того, этот торг очень важен для Кринга и Миртаи. Если мы придем к соглашению за каких-то пару минут, им покажется, что их отдали задаром. - Ты весьма опытен и знающ, Спархок-рыцарь, - заметил Энгесса. - Ты в совершенстве постиг сердца мужчин - и женщин. - Энгесса-атан, - с грустью ответил Спархок, - не родился еще тот мужчина, который мог бы сказать, что в совершенстве постиг сердце женщины. Переговоры между Тиниеном и Эланой достигли между тем трагической стадии, когда оба вовсю обвиняли друг друга в разбивании сердец и тому подобном. Игра Эланы была великолепной. У королевы Элении был изрядный талант устраивать сцены, да к тому же она была искусным оратором. Она разражалась импровизациями на тему постыдной скаредности сэра Тиниена, и ее голос то поднимался, то снижался с истинно королевскими модуляциями. Тиниен, напротив, был хладнокровно рассудителен, хотя тоже время от времени поддавался эмоциям. Кринг и Миртаи сидели неподалеку, держась за руки, и с беспокойством, затаив дыхание, ловили каждое слово. Пелои Тикуме окружили скандалившую пару и тоже с интересом прислушивались к торгу. Так продолжалось несколько часов, и солнце уже почти зашло, когда Элана и Тиниен наконец с немалым трудом достигли согласия - остановившись на тридцати конях - и заключили сделку, поплевав на ладони и звучно ударив по рукам. Спархок и Энгесса подобным образом узаконили соглашение, и восхищенные пелои разразились оглушительными воплями. Этот торг был лучшим развлечением дня, и его счастливое завершение праздновали долго и шумно. - Я совсем обессилела, - пожаловалась Элана мужу, когда они удалились на ночь в отведенный им шатер. - Бедняжка, - посочувствовал Спархок. - Я должна была вмешаться, Спархок. Ты слишком уступчив. Ты бы отдал нашу Миртаи задешево. Какая удача, что я оказалась там! Тебе ни за что не удалось бы заключить такого удачного соглашения. - Я представлял другую сторону, Элана, разве не помнишь? - Вот именно этого я и не понимаю, Спархок. Как ты мог так постыдно обойтись с бедной Миртаи? - Таковы уж правила игры, любовь моя. Я представлял Кринга. - И все-таки, Спархок, я очень в тебе разочарована. - Ну что ж, по счастью, вы с Тиниеном сумели устроить все как надо. У нас с Энгессой и вполовину не вышло бы так хорошо. - Да, и в самом деле получилось славно... хотя у нас и ушел на это почти весь день. - Ты была великолепна, любовь моя, совершенно великолепна. - Знаешь, Спархок, - говорил на следующее утро Стрейджен, - случалось мне бывать во многих неприглядных местах, но Пела из них - наихудшее. Ее ведь уже несколько раз покидали - ты знал об этом? Впрочем, "покидали" - не то слово. Точнее будет сказать "перевозили". Пела стоит там, где пелои устраивают свой летний лагерь. - Наверно, составителей карт это сводит с ума. - Весьма вероятно. Это временный городишко, но он так и лопается от золота. Чтобы купить стадо, нужна изрядная сумма наличных. - Вы сумели связаться с местными ворами? - Скорее уж они с нами связались, - ухмыльнулся Телэн. - Один мальчишка лет восьми срезал у Стрейджена кошелек. Работает он неплохо, вот только бегает недостаточно быстро. Я поймал его ярдов через пятьдесят. Когда мы объяснили, кто мы такие, он был счастлив провести нас к своему главарю. - Совет воров уже принял решение? - спросил Спархок у Стрейджена. - Нет, - ответил Стрейджен, - они все еще размышляют. Наши дарезийские собратья по ремеслу немного консервативны. Не знаю уж почему, но мысль о сотрудничестве с властями кажется им безнравственной. Я надеюсь получить ответ, когда мы доберемся до Сарсоса. Воры Сарсоса имеют немалый вес в Империи. Случилось что-нибудь важное, пока нас не было? - Кринг и Миртаи обручились. - Быстро это у них вышло. Надо бы их поздравить. - Почему бы вам обоим не лечь спать? - предложил Спархок. - Завтра мы отправляемся в Сарсос. Тикуме будет сопровождать нас до границ степей. Сдается мне, он бы с радостью ехал и дальше, но побаивается Сарсосских стириков. - Он поднялся на ноги. - Пора спать, - повторил он. - Мне нужно поговорить с Оскайном. В лагере пелоев царила тишина. Было начало лета, и полуденная жара загнала кочевников в тень шатров. По утоптанной и твердой, как камень, земле Спархок шел к шатру, который делили посол Оскайн и патриарх Эмбан. Его кольчуга тихонько позвякивала в такт шагам. Поскольку они были сейчас в безопасном лагере, рыцари решили на время отказаться от неудобств, причиняемых доспехами. Оскайн и Эмбан сидели под навесом у шатра и ели дыню. - Приветствую тебя, о сэр рыцарь! - сказал Оскайн пандионцу. - Это старомодное приветствие, Оскайн, - заметил Эмбан. - Я и сам человек старомодный, Эмбан. - Я хотел кое о чем разузнать, - сказал Спархок, присаживаясь на ковер под сенью навеса. - Весьма типичное желание для юнца, - усмехнулся Оскайн. Спархок пропустил эту шпильку мимо ушей. - Эта часть Астела сильно отличается от западной, - заметил он. - Верно, - согласился Оскайн. - Астел - это котел, который дал начало всем эленийским народам - как здесь, в Дарезии, так и в Эозии. - Когда-нибудь мы об этом поспорим, - пробормотал Эмбан. - Дарезия старше, только и всего, - пожал плечами Оскайн. - Это отнюдь не означает, что она лучше. Так или иначе, согласитесь, что до сих пор то, что вы видели в Астеле, не слишком отличается от вашей эленийской Пелозии. - Да, - согласился Спархок, - несомненное сходство существует. - Когда мы достигнем границы степей, этому сходству придет конец. Западные две трети Астела - типично эленийские. От границы степей и до границ Атана Астел становится стирикским. - Как это произошло? - спросил Эмбан. - В Эозии стирики рассеяны по всему континенту. Они живут в своих деревнях, по своим законам и обычаям. - Насколько ты сегодня космополитичен, Эмбан? - Ты собираешься оскорбить мои провинциальные взгляды? - Надеюсь, что не слишком сильно. Эленийцы изначально были фанатиками. - Оскайн поднял руку. - Позволь мне закончить, прежде чем ты взорвешься. Фанатизм - это разновидность эгоизма, а ты, мне думается, согласишься, что эленийцы весьма высокого мнения о себе. Они, похоже, считают, что Бог улыбается в первую очередь им. - А разве это не так? - притворно удивился Эмбан. - Прекрати. По причинам, понять которые по силам одному Богу, стирики особенно раздражают эленийцев. - Это я могу понять без труда, - пожал плечами Эмбан. - Они смотрят на нас свысока, точно на детей. - С их точки зрения, мы и есть дети, ваша светлость, - вставил Спархок. - Цивилизация стириков существует уже сорок тысяч лет. Мы начали немного позже. - Каковы бы ни были причины, - продолжал Оскайн, - первым побуждением эленийцев всегда было изгнать - или уничтожить - стириков. Вот почему стирики переселились в Эозию куда раньше вас, эленийцев. Их загнал в те безлюдные края эленийский фанатизм. Однако Эозия была тогда не единственным безлюдьем. Существовал еще край вдоль атанской границы, и многие стирики в древности бежали туда. Когда была создана Империя, мы, тамульцы, попросили эленийцев оставить в покое стириков, живущих в окрестностях Сарсоса. - Попросили? - Мы были весьма настойчивы - и за нашей спиной стояли атаны, которые маялись от безделья. Мы позволили эленийскому духовенству произносить с кафедры обличительные проповеди, но разместили вокруг Сарсоса достаточно атанских гарнизонов, чтобы разделить эленийцев и стириков. Так гораздо спокойнее, а мы, тамульцы, просто обожаем покой. Думается мне, господа, что когда мы попадем в Сарсос, вы найдете чему удивляться. Это единственный истинно стирикский город во всем мире. Поразительное место, господа. Бог улыбается там совершенно особенной улыбкой. - Ты все говоришь о Боге, Оскайн, - заметил Эмбан. - Я полагал, что постоянное упоминание имени Божьего - чисто эленийский недостаток. - Вы более космополитичны, чем я предполагал, ваша светлость. - Но что же все-таки вы имеете в виду, когда говорите о Боге, ваше превосходительство? - Мы употребляем это слово в общем смысле. Наша тамульская вера не слишком-то глубока. Мы считаем, что отношения человека с Богом - или богами - это его личное дело. - Это ересь, Оскайн. Ересь, которая оставляет церковь не у дел. - Совершенно верно, Эмбан, - усмехнулся Оскайн. - В Тамульской империи поощряются еретические взгляды. Благодаря этому у нас есть о чем поговорить в долгие дождливые дни. Они выехали в путь на следующее утро в сопровождении большого количества пелоев. Отряд, продвигавшийся на северо-восток, напоминал уже не столько армию, сколько переселение народов. Кринг и Тикуме в последующие несколько дней ехали почти все время вместе, возобновляя свои родственные связи и обсуждая разведение скота. Во время путешествия от Пелы к границе степей Спархок был весь внимание, однако сколько ни старался, так и не смог уловить следов того, как Афраэль играла со временем и расстоянием. Богиня-Дитя была чересчур искусна, чтобы человеческий глаз мог заметить ее безупречные манипуляции. Как-то, когда Даная ехала с ним на крупе Фарэна, Спархок заговорил о том, что его беспокоило. - Я не то чтобы любопытствую, но, судя по всему, прошло около пятидесяти дней с тех пор, как мы сошли на берег в Салеше. А сколько же - на самом деле? - Немного поменьше, Спархок, - ответила она. - Наполовину - уж наверняка. - Мне бы хотелось получить точный ответ, Даная. - Я не очень-то хорошо разбираюсь в цифрах, отец. Я знаю разницу между "несколько" и "много", а это ведь и есть самое главное, верно? - Но не самое точное. - Тебе так важна точность, Спархок? - Без точности нельзя мыслить логически, Даная. - Ну так и не мысли логически. Попробуй интуицию - просто так, для разнообразия. Может быть, тебе даже понравится. - Так все же - сколько, Даная? - не отступал он. - Три недели, - пожала она плечами. - Это уже лучше. - Ну... более или менее. Граница степей была отмечена густым березняком, и здесь Тикуме и его соплеменники повернули назад. Поскольку день близился к концу, королевский эскорт стал лагерем на краю леса, чтобы уже при свете дня отправиться в путь по дороге, извивавшейся среди деревьев и сейчас еле различимой. Когда развели костры и начали стряпать ужин, Спархок окликнул Кринга, и они отправились искать Энгессу. - У нас необычное положение, господа, - сказал Спархок, когда все трое отошли от лагеря, к самому краю леса. - Как это, Спархок-рыцарь? - спросил Энгесса. - В нашем отряде три разновидности воинов и, я полагаю, три различных военных тактики. Нам бы стоило обсудить наши различия, чтобы в случае стычки не путаться друг у друга под ногами. Обычная тактика рыцарей церкви основана на нашем снаряжении. Мы носим доспехи и ездим на крупных конях. - Мы предпочитаем срезать с противника кожуру, как с яблока, - сказал Кринг. - Мы носимся верхом вокруг вражеского войска и отхватываем от него по кусочку. - Мы сражаемся пешими, - заключил Энгесса. - Нас обучают драться независимо, а потому мы просто бросаемся на врага и бьемся с ним врукопашную. - И всегда побеждаете? - спросил Кринг. - До сих пор - всегда, - пожал плечами Энгесса. - Если на нас нападут, вряд ли будет разумно бросаться в бой всем разом, - задумчиво сказал Спархок. - Мы попросту будем натыкаться друг на друга. Послушайте, что я скажу. Если кто-то атакует нас значительными силами, Кринг и его люди окружат врагов, я построю рыцарей и нанесу удар по центру, а атан Энгесса расставит своих воинов по всей линии боя. Когда рыцари прорвут вражеский центр, противник попытается обойти их с тыла - почему-то так всегда происходит. Атаки Кринга с тыла и флангов прибавят беспорядка во вражеских рядах. Они будут в смятении и по большей части отрезаны от своих командиров. Тогда и придет черед Энгессы вступать в бой. Даже лучшие солдаты в мире дерутся не лучшим образом, когда им не от кого получать приказы. - Весьма разумная тактика, - признал Энгесса. - Как странно узнать, что еще кто-то, кроме нас, знает толк в сражениях. - Атан Энгесса, - сказал Спархок, - вся история человека представляет собой одно большое сражение. Мы все обладаем изрядным военным опытом, а потому избираем тактику, которая дает нам преимущество над врагом. Так мы принимаем образ действий, который я вам предложил? Кринг и Энгесса переглянулись. - Любой план хорош, когда каждый знает, что ему делать, - пожав плечами, ответил Кринг. - Как мы узнаем, что настала наша очередь вступить в бой? - спросил Энгесса. - У моего друга Улафа есть рог. Когда Улаф единожды дунет в рог, двинутся в атаку мои рыцари. Когда рог прозвучит дважды, воины Кринга примутся за вражеские тылы. И уж когда все внимание врага будет отвлечено на нас, я прикажу Улафу трижды подуть в рог. Тогда и настанет очередь твоих воинов, атан Энгесса. Глаза Энгессы загорелись. - При этой тактике уцелеть удастся лишь очень немногим врагам, Спархок-рыцарь, - заметил он. - Так и было задумано, Энгесса-атан. Березняк рос на длинном пологом нагорье, которое, постепенно поднимаясь, тянулось от степей центрального Астела к подножьям скалистых гор, отмечавших границу Атана. Дорога была широкая, ухоженная, разве что чересчур извилистая. Пешие атаны Энгессы рассыпались примерно на милю по обе стороны от дороги, но первые три дня они ни разу не встречали людей - только огромные стада оленей. Летний жар еще не высушил лесной почвы, и воздух в забрызганной солнцем тени леса был прохладный и влажный, все еще пахнущий обновленной травой и листвой. Из-за того что деревья затрудняли обзор, отряд двигался с осторожностью. Лагерь на ночь разбивали, когда солнце еще стояло над горизонтом, и наскоро окружали его самыми простыми укреплениями, чтобы не быть захваченными врасплох ночной атакой. Утром четвертого дня Спархок проснулся рано и в сером предутреннем свете прошел туда, где держали привязанных коней. Там уже был Халэд. Старший сын Кьюрика, притянув морду Фарэна вплотную к стволу березы, внимательно осматривал копыта чалого великана. - Я и сам как раз собирался это сделать, - негромко сказал Спархок. - Вчера он очень осторожно ступал на левую переднюю ногу. - Камешек в подкове, - кратко пояснил Халэд. - Знаешь, Спархок, когда вернемся домой, подумай, не пора ли Фарэну на покой. Он ведь уже не жеребенок. - Я и сам не юноша, если уж на то пошло. Ночевки на голой земле уже не доставляют мне прежнего удовольствия. - Ты просто изнежился. - Большое спасибо. Как по-твоему, эта погода удержится надолго? - Насколько я могу судить, да. - Халэд опустил копыто Фарэна на землю и взялся за повод, которым конь был привязан к березе. - Не вздумай кусаться, - предостерег он чалого. - Если ты меня укусишь, получишь сапогом по ребрам. Длинная морда Фарэна приняла оскорбленное выражение. - Злобный зверь, - заметил Халэд, - но умнее его коня я еще не встречал. Тебе бы стоило оставить его производителем. Интересно было бы разнообразия ради тренировать умных жеребят. Большинство коней довольно глупы. - А я всегда считал, что кони - самые умные животные. - Это миф, Спархок. Если тебе нужно умное животное, заведи себе свинью. Мне так и не удалось построить загон, из которого свинья рано или поздно не сумела бы выбраться. - Свиньи низковаты для верховой езды. Пойдем-ка глянем, скоро ли завтрак. - А кто сегодня стряпает? - Келтэн, кажется. - Келтэн? Ну, тогда я лучше буду завтракать с лошадьми. - Не уверен, что тебе понравится овес. - Лучше овес, мой лорд, чем Келтэнова стряпня. Отряд двинулся в путь вскоре после восхода и неспешно ехал по прохладному, щедро усеянному солнечными пятнами лесу. Со всех сторон звенело воодушевленное птичье пение. Спархок усмехнулся, вспомнив, как Сефрения однажды разрушила его заблуждение относительно того, что пение птиц выражает их любовь к музыке. "На самом деле, дорогой, они предлагают другим птицам держаться подальше, - сказала она. - Они провозглашают свое право на владение гнездом. Звучит это, конечно, очень приятно, но означает на самом деле только одно: "Мое дерево, мое дерево, мое дерево!" Тем же утром попозже Спархок увидел, что вдоль дороги навстречу им легкой рысцой бежит Миртаи. - Спархок, - сказала она тихо, добежав до кареты, - разведчики атана Энгессы сообщают, что в лесу впереди какие-то люди. - Сколько? - спросил он деловито. - Мы точно не знаем. Разведчики не хотят попадаться им на глаза. Там есть солдаты, и, похоже, они поджидают нас. - Берит, - обратился Спархок к молодому рыцарю, - почему бы тебе не проехать вперед и не пригласить Келтэна и прочих присоединиться к нам? Только не спеши. Веди себя так, словно ничего особенного не происходит. - Хорошо, - Берит рысью двинул коня вперед. - Миртаи, - сказал рослый рыцарь, изо всех сил стараясь, чтобы голос не выдал его тревоги, - есть поблизости что-нибудь подходящее для обороны? - Я как раз собиралась перейти к этому, - ответила она. - Примерно в четверти мили отсюда - что-то вроде большого холма прямо посреди леса - гора слежавшихся валунов, поросших мхом. - Сможем мы втащить туда карету? Миртаи покачала головой. - Тебе придется идти пешком, моя королева, - обратился Спархок к Элане. - Но, Спархок, - запротестовала она, - мы ведь еще даже не уверены, что это враги. - Это правда, - согласился он, - но и в том, что они друзья, мы еще тоже не уверились, а это гораздо важнее. Вдоль колонны к карете подъехали Келтэн и прочие рыцари, а с ними Кринг и Энгесса. - Они чем-нибудь заняты, атан Энгесса? - спросил Спархок. - Наблюдают, Спархок-рыцарь, и ничего более. Их больше, чем мы думали сначала, - тысяча, не меньше, а быть может, и куда побольше. - Если учесть, что мы посреди леса, нам может прийтись нелегко, - заметил Келтэн. - Знаю, - проворчал Спархок. - Халэд, сколько еще до полудня? - Около часа, милорд, - отозвался Халэд, восседавший на месте кучера. - Стало быть, немного. Холм недалеко. Мы подъедем к нему и сделаем вид, что остановились на обед. Наши друзья из кареты поднимутся на вершину холма, остальные расположатся вокруг подножия. Мы разведем костры и будем усердно звенеть сковородками и кастрюлями. Элана, веди себя глупо. Я хочу, чтобы ты и баронесса там, на вершине, смеялись погромче. Стрейджен, возьми нескольких людей и поставь на холме шатер или что-нибудь в этом роде. Пусть все выглядит так, как будто мы развлекаемся. Между делом убирайте с дороги камни и ссыпайте их в кучи вокруг вершины. - Опять осада, Спархок? - неодобрительно осведомился Улаф. - У тебя есть идея получше? - Нет, но ты же знаешь, как я отношусь к осадам. - Улаф, - заметил Тиниен, - никто и не говорил, что тебе это должно нравиться. - Перескажите этот план рыцарям, - сказал им Спархок, - и пусть все стараются вести себя как ни в чем не бывало. Внутренне напряженные, они ехали по дороге деланно-праздным шагом. Когда дорога сделала поворот и Спархок увидел холм, он тотчас оценил выгодность его расположения. Это была одна из тех каменных груд, которые неизбежно высятся в лесах по всему миру - коническая гора округлых булыжников высотой примерно в сорок футов, совершенно безлесная и густо поросшая зеленым мхом. Холм высился ярдах в двухстах слева от дороги. Телэн подъехал к его подножию, спешился, вскарабкался на вершину и огляделся. - Превосходно, моя королева! - что есть силы прокричал он, наклоняясь вниз. - Здесь видно все на много миль вокруг. Это именно то, что вы хотели. - Превосходный штрих, - заметил Бевьер, - если, конечно, наши приятели в лесу владеют эленийским наречием. От вереницы вьючных коней вернулся Стрейджен, неся в руках лютню. - Небольшой завершающий штришок, моя королева, - улыбнулся он Элане. - Вы умеете играть на лютне, милорд? - осведомилась она. - Как всякий джентльмен, ваше величество. - А вот Спархок не умеет. - Мы еще работаем над определением Спархока, королева Элана, - небрежно отозвался Стрейджен. - Мы как-то не уверены, что слово "джентльмен" подходит ему, - только без обид, старина, - поспешил прибавить он, обращаясь к закованному в черные доспехи пандионцу. - Можно предложить, Спархок? - спросил Тиниен. - Сколько угодно. - Мы ничего не знаем об этих людях впереди, но ведь и они ничего о нас не знают - или, во всяком случае, очень и очень мало. - Скорее всего, это так. - Только то, что они наблюдают за нами, не означает, что они будут атаковать немедленно - если они вообще собираются нападать на нас. Но если собираются, то будут, скорее всего, просто сидеть и ждать, когда мы опять тронемся в путь. - Тоже верно. - Однако с нами путешествуют легкомысленные и пустоголовые дамы - прошу прощения у вашего величества, - а дамам вовсе не нужно иметь веские причины поступать так или иначе. - Вы рискуете стать непопулярным в некоторых кругах, сэр Тиниен, - зловеще предостерегла Элана. - Я сокрушен, но не могли бы ваше величество решить, - так, из каприза, - что просто очарованы этим местом и что вам наскучило ехать в карете? При таких обстоятельствах было бы вполне естественно остановиться здесь до завтрашнего утра. - Знаешь, Спархок, а это неплохая мысль, - сказал Келтэн. - Во время обеда мы сможем незаметно и ненавязчиво укрепить этот холм. Затем, через несколько часов, когда уже станет ясно, что сегодня мы в путь не тронемся, можно будет, как обычно, обустраивать лагерь на ночь - временные укрепления и все в таком духе. Времени у нас хватает, и лишние полдня не испортят нашего расписания. Безопасность королевы сейчас куда важнее, чем скорость передвижения, как ты полагаешь? - Келтэн, ты отлично знаешь, что я на это могу ответить. - Я был уверен, что смогу рассчитывать на тебя. - Это хорошая мысль, Спархок-рыцарь, - одобрительно сказал Энгесса. - Дайте моим разведчикам одну ночь, и мы будем не только знать, сколько впереди врагов, но и называть каждого по имени. - Сломайте колесо, - посоветовал Улаф. - О чем вы, сэр рыцарь? - недоуменно осведомился посол Оскайн. - О еще одной причине для того, чтобы задержаться здесь, - пояснил талесиец. - Если карета сломается, нам придется остановиться. - А вы сможете починить колесо, сэр Улаф? - Нет, но, в конце концов, можно пристроить вместо него какой-нибудь брусок, пока мы не доберемся до ближайшего кузнеца. - Но ведь с бруском карета будет подпрыгивать и трястись? - страдальчески спросил патриарх Эмбан. - Возможно, - пожал плечами Улаф. - Я почти уверен, сэр рыцарь, что мы сможем найти другой повод задержаться в этом месте. Вы хотя бы имеете представление, каково ехать в карете со сломанным колесом? - Я над этим не задумывался, ваша светлость, - откровенно признался Улаф. - Но в конце концов, не мне же ехать в этой карете, так что меня бы это ничуть не обеспокоило. ГЛАВА 15 К веселому сборищу на вершине холма прибавили дюжину атан, хотя очень трудно оказалось растолковать атанским девушкам, что их лица не растрескаются от одной-двух улыбок и что боги не провозглашали запрета на смех. Берит и еще несколько молодых рыцарей развлекали дам, как бы между прочим вынося неудобные - а также удобные - камни из естественного амфитеатра на вершине холма. Дальний склон холма оказался обрывистее ближнего, и край вершины с дальней стороны образовывал естественную защитную стену. Молодые рыцари наносили достаточно камней, чтобы с трех сторон выстроить вокруг холма некое подобие бруствера. Все это делалось как бы походя, но не прошло и часа, как в распоряжении отряда были вполне пригодные укрепления. Вокруг подножия холма развели множество костров, и их синеватый дым клубился между белых березовых стволов. Приготовление пищи сопровождалось громким лязгом, стуком и перекличкой. Атаны Энгессы нагромоздили высокие груды бревен - по большей части в десять футов длиной - и повара, как один, громко объявили, что предпочитают костры из щепок, а не из бревен. Пришлось, разумеется, обтесать срубленные стволы, и скоро вокруг холма на равном расстоянии лежали груды острых десятифутовых кольев, которые можно было пустить на растопку, а можно было и в считанные минуты поставить частоколом вокруг холма. Рыцари и пелои привязали коней неподалеку и расположились на отдых вкруг холма, а атаны рассыпались чуть дальше, под деревьями. Дамы собрались под большим навесом, растянутым на кольях в центре естественной впадины на вершине холма. Стрейджен наигрывал на лютне и пел низким звучным голосом. - Ну, как дела там, внизу? - спросил Телэн, подойдя к Спархоку. - Неплохо, если учесть, насколько хорошо Халэду удается не бросаться в глаза со всеми нашими приготовлениями, - ответил Спархок. - Он здорово работает, верно? - в голосе Телэна прозвучала нотка гордости. - Твой брат? О да. Ваш отец хорошо обучил его. - Наверное, это было бы замечательно - расти вместе с братьями, - немного грустно заметил Телэн. - Ну да ладно... - Он пожал плечами и взглянул на лес. - Энгесса сообщал что-нибудь новенькое? - Наши приятели все еще в лесу. - Они собираются напасть на нас? - Вероятно. Кто бы стал собирать столько вооруженных людей в одном месте, если бы не собирался напасть? - Мне нравится твой план, Спархок, но в нем есть одно слабое место. - Вот как? - Когда они окончательно сообразят, что мы сегодня не тронемся с места, они могут дождаться темноты и только тогда двинуться в атаку. А ведь драться ночью гораздо труднее, чем днем, разве нет? - Обыкновенно - да, но мы используем один трюк. - Телэн вопросительно глянул на Спархока. - Есть пара заклинаний, с которыми можно осветить ночь. - Я как-то все время забываю об этом. - А пора бы привыкнуть, Телэн, - Спархок едва заметно усмехнулся. - Когда мы вернемся домой, ты начнешь свое послушничество. - Когда это решили? - Только что. Ты достиг нужного возраста, а если будешь и дальше расти с такой скоростью, то вытянешься и до нужного роста. - А трудно это - учиться магии? - Нужно быть очень внимательным. Все заклинания говорятся на стирикском языке, а он весьма труден. Если употребить неверное слово, все пойдет наперекосяк. - Спасибо, Спархок. Это все, что мне было нужно, - еще одна причина для беспокойства. - Мы поговорим об этом с Сефренией, когда доберемся до Сарсоса. Может быть, она согласится обучать тебя. Флейта тебя любит, так что она простит тебе некоторые промахи. - При чем тут Флейта? - Если твоей наставницей будет Сефрения, ты будешь обращать свои просьбы к Афраэль. - Просьбы? - В этом и состоит магия, Телэн. Ты просишь бога сделать что-то для тебя. - Значит, молиться? - недоверчиво спросил мальчик. - Вроде того. - А Эмбан знает, что ты молишься стирикской богине? - Вероятно да. Впрочем, церковь предпочитает закрывать на это глаза - из практических соображений. - По-моему, это лицемерие. - На твоем месте я бы не говорил этого Эмбану. - Давай-ка все проясним. Если я стану рыцарем церкви, я буду поклоняться Флейте? - Молиться, Телэн. Я ничего не говорил о поклонении. - Молиться, поклоняться - какая разница? - Сефрения тебе объяснит. - Так ты говоришь, она в Сарсосе? - Я этого не говорил. - Да нет, Спархок, только что сказал. - Ладно, но ты об этом помалкивай. - Так вот почему мы путешествуем сушей, а не морем! - Да, еще и поэтому. Тебе больше нечем заняться? - Честно говоря, нечем. - Тогда найди себе занятие, или я сделаю это за тебя. - И вовсе незачем так раздражаться. - Спархок одарил его долгим твердым взглядом. - Ну хорошо, хорошо, не злись. Пойду развлекать Данаю и ее кошку. Спархок смотрел вслед мальчику, который направился к компании, вовсю веселившейся под навесом. Нет, ему явно пора быть поосторожнее с Телэном. Мальчик опасно умен, и ничего не стоит случайно проболтаться ему о том, что лучше держать в тайне. Однако этот разговор был небесполезен. Спархок вернулся к компании, собравшейся на вершине холма, и отозвал в сторонку Берита. - Скажи рыцарям, что если эти люди решат напасть на нас, когда стемнеет, именно я позабочусь о том, чтобы было светло. Если мы все решим заняться этим одновременно, начнется неразбериха. Берит кивнул. Спархок подумал еще немного. - Мне надо будет поговорить с Крингом и Энгессой, - прибавил он. - Не хватало только, чтобы атаны и пелои ударились в панику, когда небо около полуночи вдруг озарится сиянием. - Именно это ты и собираешься сделать? - спросил Берит. - В таких случаях это наилучший выход. Один источник света легче контролировать, чем несколько сотен мелких, - и так гораздо легче привести в смятение противника. Берит ухмыльнулся. - И вправду, что может быть страшнее, когда крадешься в зарослях в полной темноте - и вдруг видишь, что солнцу вздумалось взойти в неурочное время? - Берит, множество битв было когда-то предотвращено тем, что ночь вдруг засияла светом, а битва предотвращенная порой даже лучше, чем выигранная. - Я это запомню, Спархок. День клонился к закату, и веселье на вершине холма стало несколько натянутым. Число веселых историй и шуток, в конце концов, не бесконечно. Воины, расположившиеся вокруг холма, коротали время, осматривая свое снаряжение или просто отсыпаясь. Незадолго до заката Спархок встретился у дороги со своими друзьями. - Если и теперь они не поняли, что сегодня мы с места уже не сдвинемся, значит, они на редкость тупы, - заявил Келтэн. - Да, устроились мы прочно, - согласился Улаф. - Можно предложить, Спархок? - спросил Тиниен. - Почему ты всегда так спрашиваешь? - Привычка, наверное. Меня учили быть вежливым со старшими. Так вот, даже самое лучшее заклинание не даст нам того света, который есть у нас сейчас, до захода солнца. Мы знаем, где они, мы заняли позиции и отдохнули. Почему бы нам немного не поторопить события? Если мы вынудим их атаковать сейчас, то будем биться при свете дня. - Но как вы собираетесь вынудить кого-то к нападению, если он нападать не желает? - спросил патриарх Эмбан. - Мы начнем открытые приготовления, ваша светлость, - ответил Тиниен. - Так или иначе, логично было бы уже начинать укрепляться. Поставим частокол вокруг холма и начнем копать траншеи. - И рубить деревья, - добавил Улаф. - Мы прорубим широкие просеки в глубину леса и свалим срубленные стволы так, чтобы они помешали противнику пробираться через лес. Если они намерены атаковать нас, пусть идут в бой по открытой местности. Времени на это ушло на удивление мало. Колья для частокола были уже заострены и лежали наготове, аккуратными стопками. Врыть их в землю было делом считанных минут. Березы в лесу были толщиной не больше десяти дюймов и без усилий падали под топорами воинов. Срубленные деревья отволакивали в лес и наваливали беспорядочными грудами, через которые перебраться было невозможно даже для пешего. Спархок и его друзья вернулись на вершину холма, чтобы оттуда наблюдать за приготовлениями. - Почему они не нападают сейчас, когда работа еще в разгаре? - напряженно спросил Эмбан у рыцарей. - Потому что подготовка атаки требует времени, ваша светлость, - пояснил Бевьер. - Разведчики должны вернуться к своим и сообщить командирам, чем это мы тут занимаемся; командиры должны пробраться через лес и лично взглянуть на наши приготовления; а потом им нужно собраться всем вместе и обсудить, что же теперь делать. Они замышляли засаду и наверняка не готовы атаковать укрепленные позиции. Дольше всего времени уходит на то, чтобы приспособить свое мышление к новой тактической ситуации. - И сколько же? - Это зависит исключительно от личных качеств того, кто ими командует. Если он был твердо намерен устроить нам засаду, то теперь будет думать еще неделю. - Тогда он обречен, Бевьер-рыцарь, - жестко сказал Энгесса сириникийцу. - Как только мы обнаружили прячущихся в лесу воинов, я послал дюжину моих людей в гарнизон в Сарсосе. Если наш враг будет думать больше двух дней, за спиной у него окажутся пять тысяч атанов. - Славно придумано, атан Энгесса, - одобрил Тиниен и задумался. - У меня есть одна мысль, Спархок. Если наш безымянный приятель охвачен нерешительностью, мы можем попросту продолжать укрепление нашего оборонительного рубежа - траншеи, заостренные колья, всякого рода препятствия. Каждое добавление заставит его заново обдумывать ситуацию - а это даст нам возможность заняться новыми укреплениями, и так далее. Если мы сумеем удержать его в этом состоянии, с тыла к нему подойдут атаны Сарсоса и снесут его войско с лица земли прежде, чем он успеет пустить его в ход. - Хорошая идея, - кивнул Спархок. - Так и сделаем. - Я всегда думал, что солдаты только и делают, что рубят врага мечами и топорами, - признался Эмбан. - Этого тоже хватает, ваша светлость, - усмехнулся Улаф, - но иногда не мешает и похитрить с противником. - Он взглянул на Бевьера. - Машины? Бевьер заморгал. Почему-то загадочные вопросы Улафа неизменно ставили его в тупик. - Поскольку времени у нас в достатке, мы могли бы соорудить на вершине холма несколько катапульт. Атака под градом камней - занятие не из самых приятных, а когда человек получает по голове пятидесятифунтовым булыжником, это его почему-то приводит в некоторое смятение. Если уж мы намерены выдержать осаду, нужно делать это по всем правилам. - Улаф оглядел слушателей. - И тем не менее, - сказал он, - я терпеть не могу осады. Я хочу, чтобы все это поняли. Воины взялись за работу, а дамы и молодые люди, развлекавшие их, продолжили свое веселье, которое было теперь еще более натянутым. Спархок и Келтэн занялись укреплением бруствера на вершине холма. Поскольку этот бруствер должен был защищать его жену и дочь, прочность этого укрепления весьма заботила принца-консорта. В веселой болтовне под тентом все чаще появлялись тягостные паузы, и Стрейджен вынужден был заполнять их игрой на лютне. - Он сотрет себе пальцы, - проворчал Келтэн, укладывая на место очередной валун. - Стрейджен обожает всеобщее внимание, - пожал плечами Спархок. - Он будет играть, покуда кровь не потечет из-под ногтей - было бы кому слушать. Лютня Стрейджена заиграла какой-то старый мотив, и он начал петь. Спархок не обладал особым музыкальным слухом, но должен был признать, что у талесийского вора красивый голос. А потом к нему присоединилась баронесса Мелидира. Ее глубокое контральто искусно сплеталось с баритоном Стрейджена. Их дуэт звучал ровно и слитно, обогащенный низкими тонами их голосов. Спархок мысленно усмехнулся. Баронесса продолжала свою кампанию. С тех пор, как Афраэль упомянула ему о замыслах белокурой девушки относительно Стрейджена, Спархок различал дюжины искусных мелких уловок, которые использовала баронесса, чтобы обратить на себя внимание намеченной жертвы. Спархоку было почти жаль Стрейджена, но он полагал, что Мелидира самая подходящая для него пара. Между тем двое завершили свой дуэт под громкие рукоплескания. Спархок глянул в сторону навеса и заметил, что Мелидира почти с нежностью коснулась протянутой рукой запястья Стрейджена. Спархок знал, какой силой обладают эти якобы случайные прикосновения. Лильяс как-то объясняла ему это, а уж Лильяс была первой в мире соблазнительницей - как, вероятно, могла бы поклясться добрая половина мужчин в Джирохе. Затем Стрейджен перешел на другой известный всем мотив, и новый голос подхватил песню. Келтэн, как раз поднимавший камень, выронил его. Камень упал ему на ногу, но он даже глазом не моргнул. Голос, казалось, принадлежал ангелу - высокий, сладостный, чистый, как хрустальная слеза. Он легко взмывал над верхними пределами сопрано. Это был лирический голос, не тронутый тонкими вариациями колоратуры и казавшийся естественным, как птичье пение. Пела камеристка Эланы Алиэн. Кареглазая девушка, всегда такая тихая и неприметная, стояла посредине шатра, пела, и лицо ее сияло. Спархок услышал всхлипывания и с изумлением увидел, как по лицу Келтэна градом катятся крупные слезы - светловолосый пандионец рыдал навзрыд и ничуть этого не стыдился. Быть может, недавний разговор с Богиней-Дитя и впрямь разбудил дремавшие в Спархоке запасы интуиции - он вдруг понял, не зная даже, каким образом, что на самом деле ведется две кампании, и более того, что кампания, затеянная баронессой Мелидирой, более откровенная и шумная. Спархок аккуратно прикрыл ладонью усмешку. - Господи, что за голос у этой девушки! - ошеломленно и восторженно пробормотал Келтэн, когда Алиэн допела песню. - О Боже! - добавил он уже совсем другим тоном и скрючился в три погибели, схватившись за ушибленную камнем ногу. Работа продолжалась до заката, а затем все войско отступило под защиту укрепленного частокола и приготовилось ждать. Сэр Бевьер и его собратья-сириникийцы поднялись на вершину холма, где завершили строительство катапульт. Затем они позабавились, обстреливая увесистыми булыжниками темнеющий лес - на первый взгляд, безо всякой определенной цели. - Куда они стреляют, Спархок? - спросила Элана после ужина. - В деревья, - пожал он плечами. - Но ведь деревья нам не угрожают. - Нет, конечно, но за ними прячутся люди. Булыжники, падающие с неба, заставят их понервничать. - Спархок усмехнулся. - На самом деле, моя дорогая, люди Бевьера попросту определяют дальнобойность своих катапульт. Если наши приятели, затаившиеся в лесу, решат наступать по просекам, которые мы для них так любезно прорубили, Бевьер хочет точно знать, когда нужно начинать стрельбу. - Кажется, быть солдатом - это куда больше, чем просто содержать в чистоте снаряжение. - Я рад, что ты это понимаешь, моя королева. - Тогда, может быть, отправимся спать? - Прости, Элана, - сказал Спархок, - но я сегодня не буду спать. Если наш приятель покончит со своими размышлениями и все же решит напасть на нас, мне нужно будет сделать кое-что, и как можно быстрее. - Он огляделся. - Где Даная? - Она и Телэн наблюдают, как люди Бевьера стреляют камнями по деревьям. - Пойду приведу ее. Ты наверняка захочешь, чтобы сегодня ночью она была поближе к тебе. Спархок прошел через впадину, направляясь туда, где Бевьер командовал действиями своих рыцарей. - Пора спать, - сказал он дочери, поднимая ее на руки. Она слегка надулась, но других возражений не последовало. На полпути к шатру Эланы Спархок замедлил шаг. - Афраэль, - сказал он, - насколько твердо ты держишься формальностей? - Одно-два коленопреклонения, конечно, доставляют мне удовольствие, - ответила она, - но если дело срочное, я могу обойтись и без них. - Отлично. Если нападение произойдет сегодня ночью, нам понадобится свет, чтобы не просмотреть врага. - И сколько же тебе нужно света? - Примерно как в полдень. - Даже и не думай, Спархок. Ты представляешь, сколько на меня обрушится бед, если я заставлю солнце взойти в неурочный час? - Я говорил не об этом. Мне просто нужно достаточно света, чтобы эти люди не могли в сумраке подобраться к нам. Заклинание это на редкость длинное, со множеством формальностей и трудностей. Вполне вероятно, что мне будет некогда, и я хочу знать, будешь ли ты смертельно оскорблена, если я просто попрошу у тебя свет и оставлю детали на твое усмотрение? - Это совершенно против правил, Спархок, - строго укорила она. - Я знаю, но если только на этот раз?.. - На этот раз - само собой, но не вздумай превращать это в привычку. Мне же, в конце концов, нужно поддерживать репутацию. - Я люблю тебя, - рассмеялся он. - О, если в этом суть, тогда все в порядке. Мы можем обойти любые правила ради тех, кто нас любит. Просто попроси у меня свет, Спархок, а уж я позабочусь о том, чтобы ты получил много-много света. Атака началась незадолго до полуночи. Из темноты хлынули дождем стрелы, за которыми тут же последовали удары по атанским заставам. Это был, можно сказать, чистой воды тактический промах, потому что атаны лучшие в мире бойцы и с радостью ввязываются в рукопашный бой. Со своего места на вершине холма Спархок не мог подробно разглядеть атакующих, однако он твердой рукой обуздал свое любопытство и решил отложить освещение поля боя до той минуты, когда противник целиком ввяжется в драку. Как они и предвидели, враги под прикрытием первых, разведывательных ударов атаковали груды бревен, наваленные в лесу, чтобы затруднить продвижение через полосы леса, образованные просеками, которые вырубили по предложению сэра Улафа - эти просеки расходились от подножия холма, словно спицы большого колеса. Тут-то и выяснилось, что сириникийцы Бевьера обстреливали камнями лес не ради собственного удовольствия. Целью их были те самые груды бревен, и сейчас, точно определив дальность стрельбы, катапульты швыряли в воздух корзины камней размером с кулак. Камни градом сыпались на головы людям, которые пытались растащить бревна, чтобы расширить узкие проходы - их пришлось оставить, чтобы пелои могли выехать из лагеря на поиски развлечений. Двухфунтовый камень, свалившийся с неба, не убьет человека, но переломает ему кости, так что минут через десять враги, пробиравшиеся в лесу, отступили. - Должен признаться, Спархок-рыцарь, - сказал Энгесса, - что я считал твои хитроумные приготовления слегка глупыми. Атаны так не воюют. Впрочем, ваш подход к делу имеет определенные преимущества. - Мы живем в разных мирах, атан Энгесса. Твои соплеменники сражаются в диких землях, где враги встречаются поодиночке или небольшими группами. Наши края густо заселены, и нам приходится иметь дело с большими армиями. Мы живем в крепостях и за многие века научились защищать эти крепости. - Когда ты сделаешь так, чтобы было светло? - В самое неподходящее время для нашего противника. Я хочу, чтобы он двинул в бой большую часть своего войска. Он не ожидает света, а отдавать приказы людям, которые уже ввязались в битву, - дело долгое и трудное. Мы изрядно сократим его армию, прежде чем он сумеет отвести ее. Оборонительная тактика имеет свои преимущества, если заранее как следует подготовиться. - Улафу-рыцарю не нравятся осады. - Улафу недостает терпения. Настоящий знаток осад - Бевьер. Он охотно будет ждать и десять лет, только бы вынудить противника принять бой на своих условиях. - Что сделает враг дальше? Мы, атаны, непривычны к тому, чтобы прерывать бой. - Он отступит и станет осыпать нас стрелами, а между тем решать, как ему быть дальше. Затем он, вероятно, двинется в открытую атаку по одной из этих просек. - Почему только по одной? Почему бы ему не атаковать нас сразу со всех сторон? - Потому что он еще не знает, что мы для него приготовили. Вначале он должен выяснить это. В свое время он все узнает, но это знание обойдется ему недешево. Когда мы уничтожим половину его солдат, он либо отступит окончательно, либо бросит все свои силы и со всех сторон. - И тогда?.. - Тогда мы перебьем всех его солдат и продолжим свой путь, - пожал плечами Спархок. - При том условии, конечно, что все пройдет, как мы задумали. С двухсот шагов, при свете одних только звезд силуэты врагов казались лишь смутными тенями. Первые ряды вышли на середину просеки и остановились, к ним непрерывно подходили другие, образуя едва различимый в темноте строй. - Глазам своим не верю! - воскликнул Келтэн, наблюдая за построением вражеских солдат. - Что-то не так, сэр Келтэн? - голос Эмбана прозвучал слегка пронзительно. - Ни в коей мере, ваша светлость, - весело ответил Келтэн. - Просто мы имеем дело с идиотом. Бевьер, - позвал он, слегка повернув голову, - он строит свои войска на дороге, чтобы маршем двинуть их к холму. - Не может быть! - Чтоб у меня ногти на ногах отвалились, если я вру. Бевьер отрывисто бросил несколько слов, и его рыцари развернули катапульты, наводя их на невидимую в темноте просеку, которая вела к дороге. - Приказывай, Спархок! - окликнул молодой сириникиец. - Мы сейчас спускаемся, - отозвался Спархок. - Можете начинать, как только мы окажемся у подножия холма. Мы подождем, покуда твои катапульты не пробьют в их рядах солидные бреши, а потом двинемся в атаку. И тогда уж, сделай милость, прекрати стрельбу. - Бевьер только ухмыльнулся. - Присмотри за моей женой, покуда меня не будет. - Разумеется. Спархок и прочие воины начали спускаться с холма. - Я разобью своих людей на два отряда, друг Спархок, - сказал Кринг. - Мы сделаем круг и выйдем к дороге примерно в полумиле позади них, с двух сторон. Там мы будем ждать твоего сигнала. - Не убивайте всех, - предупредил Энгесса. - Мои атаны всегда очень сердятся, если им не удается принять участие в драке. Они спустились к подножию холма, и тогда начали бить Бевьеровы катапульты, на сей раз крупными валунами. Судя по звукам, донесшимся от дороги, прицел сириникийцев был как нельзя точен. - Удачи, Спархок, - отрывисто бросил Кринг и растворился в ночи. - Будьте повнимательней, сэры рыцари, - предостерег Халэд. - Эти пеньки на просеке очень опасны в темноте. - Когда мы двинемся в атаку, Халэд, уже не будет темно, - заверил его Спархок. - Я кое о чем позаботился. Энгесса бесшумно проскользнул в проход в частоколе, чтобы присоединиться к своим воинам, которые затаились в лесу. - Это всего лишь мое воображение или всем вам тоже кажется, что мы имеем дело с кем-то не слишком искушенным? - спросил Тиниен. - У него, сдается мне, вовсе нет понятия ни о современной тактике, ни о военных орудиях. - По-моему, Тиниен, ты ищешь слово "тупица", - хохотнул Келтэн. - В этом я не уверен, - Тиниен нахмурился. - Было слишком темно, чтобы я мог разглядеть что-то с вершины холма, но мне почудилось, будто наш противник строит своих солдат в фалангу. На западе этого не делали уже тысячу лет. - Но ведь фаланга, кажется, не слишком хороша против конных рыцарей? - спросил Келтэн. - В этом-то я не уверен. Это зависит от длины их копий и размера перекрывающих друг друга щитов. Они могут причинить нам немало неприятностей. - Берит, - сказал Спархок, - вернись на холм и попроси Бевьера немного сдвинуть прицел катапульт. Я бы хотел разбить построение на дороге. - Хорошо. - Молодой рыцарь начал карабкаться на вершину холма. - Если он использует фалангу, - продолжал Тиниен, - это значит, что он никогда прежде не сталкивался с конницей и привык сражаться на открытой местности. Катапульты Бевьера начали швырять валуны в едва различимый строй на дальнем конце просеки. - Начинаем, - решил Спархок. - Я хотел немного выждать, но лучше нам увидеть, с кем мы собираемся воевать. - Он вскочил в седло Фарэна и вывел рыцарей за частокол. Затем он глубоко вздохнул. "Нам бы не помешало немного света, о Божественная", - подумал он, даже не потрудившись облечь свою мысль в стирикские слова. "Это уж совсем против правил, Спархок, - едко упрекнул его голос Афраэли. - Ты же знаешь, что я не должна отвечать на молитвы на эленийском языке". "Ты ведь знаешь оба языка, так какая разница?" "Вопрос стиля, Спархок". "В следующий раз я исправлюсь". "Буду счастлива. Как тебе понравится вот это?" Над северным горизонтом запульсировало лиловое свечение. Затем длинные полосы яркого многоцветного света заструились вверх, бурля и покачиваясь, и затянули ночное небо, словно сияющий, колышущийся занавес. - Что это? - воскликнул Халэд. - Северное сияние, - проворчал Улаф. - Никогда не видел такого яркого - да еще так далеко на юге. Я впечатлен, Спархок. Мерцающая завеса света, вздымаясь и опадая, расходилась во тьме, стирая звезды и наполняя ночь радужным сиянием. Громкие крики растерянности и испуга донеслись от войска, сгрудившегося у дороги. Спархок внимательно глядел на усеянную пеньками просеку. Солдаты, готовившиеся напасть на них, носили древние доспехи - нагрудники, шлемы с султанами из конского волоса и большие круглые щиты. Они были вооружены короткими мечами. Их передний ряд, очевидно, был снабжен длинными копьями и перекрывающими друг друга щитами, однако Бевьеровы катапульты пробили немалые бреши в этих тесных рядах, и град валунов продолжал сеять смерть среди солдат, сбившихся так тесно, что они не могли бежать. Несколько мгновений Спархок мрачно смотрел на это зрелище. - Ну ладно, Улаф, - сказал он наконец, - пропой им песню огра. Ухмыльнувшись, Улаф поднес к губам изогнутый рог огра и извлек из него низкий оглушающий рев. Ряды вражеских пехотинцев смешались под ударами катапульт, смятение и страх охватили их при виде света, так некстати озарившего полнеба, и они ни в коей мере не были готовы встретить атаку рыцарей в доспехах и на тяжелых конях. С оглушительным треском первые ряды вражеской пехоты повалились под ударами копыт боевых коней. Рыцари изготовили копья, обнажили мечи и топоры и принялись за дело, прорубая изрядные прорехи в тесно сбившихся рядах противника. - Улаф! - проревел Спархок. - Выпускай пелоев! Сэр Улаф снова дунул в рог - на сей раз дважды. Боевой клич пелоев разнесся в ночи пронзительным улюлюканьем. Спархок метнул взгляд на дорогу - воины, которых атаковали всадники Кринга, были не такими, как те, что столкнулись с рыцарями. Спархок вел своих людей против пехоты, людей в нагрудниках и шлемах с султанами, которые дрались пешими. Кринг обрушился на всадников в развевающихся одеждах и тюрбанах, вооруженных кривыми мечами, которые очень походили на сабли пелоев. Вражеское войско явно состояло из двух совершенно разных частей. Позже у него будет время обдумать это, а сейчас - сейчас у них было дел невпроворот. Спархок размеренно взмахивал своим широким мечом, нанося размашистые удары в окружавшее его море шлемов, увенчанных султанами из конского волоса. Так продолжалось несколько минут, пока по звукам, доносившимся от дороги, не стало ясно, что пелои целиком ввязались в бой. - Сэр Улаф! - рявкнул Спархок. - Попроси атанов присоединиться к нам! И вновь проревел рог огра - теперь уже трижды. За деревьями, в гуще леса, разнесся шум боя. Вражеские солдаты, бежавшие от натиска рыцарей и смертоносной атаки пелоев, не нашли спасения в лесу. Атаны Энгессы, бесшумные и грозные, скользили в колдовском многоцветном сиянии, струившемся с неба, отыскивая и уничтожая противника. - Спархок! - закричал вдруг Келтэн. - Гляди! Спархок обернулся - и похолодел. - Я думал, тварь давно мертва! - воскликнул Келтэн. Фигура в черном плаще с капюшоном восседала на тощем коне. Ее окружало зеленоватое свечение, и она источала ощутимые волны непримиримой ненависти. Спархок вгляделся повнимательней - и вздохнул с облегчением. - Это не Ищейка, - сказал он Келтэну. - Руки у него человеческие. Скорее всего, это тот, против кого мы деремся. Затем еще один человек в черном выехал из гущи деревьев. Этот был одет в высшей степени театрально. На голове у него была черная широкополая шляпа, лицо скрывала мешковатая маска с прорезями для глаз. - Может быть, это шутка? - вопросил Тиниен. - Это и в самом деле тот, о ком я думаю? - Думаю, что командует здесь тот, в плаще с капюшоном, - заметил Улаф. - Сомневаюсь, чтобы Сабру можно было доверить пасти коз. - Пожинай плоды пустой своей победы, Анакха! - прозвучал гулкий, странно металлический голос окруженной зеленоватым свечением фигуры. - Я лишь испытал тебя, дабы обнажить твою силу - и слабость. Ступай своей дорогой. Я не стану тревожить тебя более - пока что. Однако не усомнись, о человек без судьбы, ибо мы повстречаемся вновь, и в следующую нашу встречу испытание мое будет суровее. И с этими словами Сабр и его зловещий спутник исчезли. Стоны и вопли раненых врагов вдруг разом оборвались. Спархок быстро огляделся. Странные пехотинцы, с которыми только что сражались его рыцари, сгинули бесследно. Остались только мертвецы. У дороги пелои Кринга в изумлении осаживали коней. Войска, с которыми они бились, тоже исчезли, и, судя по разочарованным восклицаниям, доносившимся из леса, атаны тоже лишились противника. - Что здесь происходит? - воскликнул Келтэн. - Не знаю, - ответил Спархок, - но зато знаю точно, что мне это не нравится. - Он спрыгнул на землю и ногой перевернул убитого врага. Это была высушенная мумия, побуревшая, съежившаяся - и очень похожая на тело человека, который умер несколько столетий назад. - Мы уже видели такое прежде, ваша светлость, - объяснял Тиниен патриарху Эмбану, - только тогда это были древние ламорки. Я не знаю, к какому разряду древностей принадлежат эти. - Он покосился на два мумифицированных трупа, которые принесли на холм атаны. - Этот - кинезганец, - сказал посол Оскайн, указав на одного из мертвецов. - Выглядит почти как рендорец, верно? - заметил Телэн. - Да, определенное сходство неизбежно, - согласился Оскайн. - Кинезга, как и Рендор, - сплошная пустыня, а не так уж много существует разновидностей одежды, подходящей для такого климата. Мертвец, которого они обсуждали, был в свободном, ниспадавшем широкими складками одеянии, голова была замотана куском ткани, и край ткани спускался на затылок. - Они не слишком хорошие бойцы, - сказал Кринг. - Стоило нам нанести первый удар, как вся их смелость пошла прахом. - А кто другой, ваше превосходительство? - спросил Тиниен. - Эти, в доспехах, были очень хорошими бойцами. В глазах тамульского посла появилось беспокойство. - Это - плод чьего-то воображения, - объявил он. - Не думаю, ваше превосходительство, - покачал головой Бевьер. - Люди, с которыми мы столкнулись в Эозии, действительно были извлечены из прошлого. Вид у них был диковинный, могу вас уверить, но когда-то они и в самом деле были живыми людьми. Все, что мы видели здесь, говорит нам, что мы встретились с подобным случаем. Этот парень определенно не воображаемый солдат. Когда-то он жил на свете и носил именно такие доспехи. - Это невозможно, - твердо сказал Оскайн. - Оскайн, - сказал Эмбан, - просто ради предположения отвлечемся ненадолго от слова "невозможно". Кем бы мог быть этот человек, если не плодом воображения? - Это очень старая легенда, - сказал Оскайн. Лицо его все еще выражало беспокойство. - Говорят, что когда-то, очень давно, в Кинезге обитал некий народ, предшественник нынешних ее жителей. Легенда называет этих людей - киргаи. Предполагается, что современные кинезганцы - их выродившиеся потомки. - Но, судя по их внешности, они происходят из разных частей света, - заметил Келтэн. - Согласно легенде, Кирга - город киргаев - располагалась в центральных нагорьях Кинезги, - пояснил Оскайн. - Местность эта выше, чем окружающая пустыня, и там было большое озеро, питавшееся из подземных источников. Предания гласят, что климат там значительно отличался от пустынного. Киргаям не требовалось защищаться от солнца, как их современным отпрыскам. Кроме того, я полагаю, одежда служила признаком ранга и статуса. Судя по нраву киргаев, они нипочем не позволили бы низшему народу носить киргайскую одежду. - Значит, киргаи и кинезганцы жили в одно время? - спросил Тиниен. - На сей счет легенды не слишком точны, сэр Тиниен. Очевидно, был период, когда киргаи и кинезганцы существовали бок о бок. Киргаи, впрочем, наверняка были господствующей нацией. - Оскайн скорчил гримасу. - И с какой только стати я так говорю о мифе? - пожаловался он. - Это весьма вещественный миф, Оскайн, - Эмбан ткнул ногой мумифицированного киргая. - Я так понимаю, этот народ обладал особой репутацией? - О да, - с отвращением согласился Оскайн. - У них была чудовищная культура, основанная на жестокости и войне. Они держались подальше от других народов, дабы избежать, как они говорили, загрязнения. Говорят, они были помешаны на чистоте расы и воинственно враждебны к новым веяниям. - Бессмысленная враждебность, - заметил Тиниен. - Занимаясь торговлей, неизбежно сталкиваешься с новыми идеями и веяниями. - Легенда гласит, что киргаи тоже понимали это, сэр рыцарь. Торговля была запрещена. - Они вовсе не торговали? - ошеломленно спросил Келтэн. Оскайн покачал головой. - Предполагается, что они сами производили все, что им могло понадобиться. Они пошли настолько далеко, что запретили хождение золота и серебра. - Чудовищно! - воскликнул Стрейджен. - Так у них вовсе не было денег? - Говорят, что были - железные бруски, и, полагаю я, довольно увесистые. Это вряд ли поощряло развитие торговли. Киргаи жили только ради войны. Все мужчины были солдатами, а женщины всю свою жизнь вынашивали детей. Когда киргаи становились слишком стары, чтобы воевать или рожать, они должны были покончить с собой. Предание гласит, что они были лучшими в мире бойцами. - Легенда преувеличивает, Оскайн, - сказал Энгесса. - Я сам убил пятерых этих людей. Они слишком много времени тратили на то, чтобы напрягать мускулы и принимать стойку с оружием - вместо того, чтобы заниматься делом. - Древние придавали большое значение формальностям, атан Энгесса, - пробормотал Оскайн. - А кто был этот тип в плаще? - спросил Келтэн. - Тот, что пытался выглядеть как Ищейка? - Думаю, что он занимает здесь примерно то же положение, что Геррих в Ламорканде и Сабр в Западном Астеле, - задумчиво отозвался Спархок. - По правде говоря, я слегка удивился, увидев здесь Сабра, - прибавил он осторожно, помня, что они с Эмбаном поклялись сохранять в тайне настоящее имя Сабра. - Профессиональная вежливость, что же еще, - пробормотал Стрейджен. - Но это его появление подтверждает нашу догадку, что все нынешние волнения и беспорядки связаны между собой. За всем этим кто-то стоит - некто, кого мы еще не видели и о ком даже не слышали. Рано или поздно нам нужно будет изловить кого-нибудь из этих посредничков и вытянуть из них сведения об их хозяине. - Светловолосый вор огляделся. - Ну, что теперь? - Энгесса, - обратился Спархок к рослому атану, - когда, ты сказал, прибудут атаны из Сарсоса? - Примерно послезавтра, Спархок-рыцарь, - атан глянул на небо на востоке. - Завтра, - поправился он, - поскольку уже светает. - Тогда мы займемся нашими ранеными и подождем атанов здесь, - решил Спархок. - Я бы предпочел, чтобы в такое время меня окружало множество дружеских лиц. - Один вопрос, Спархок-рыцарь, - сказал Энгесса. - Кто такой Анакха? - Это Спархок, - пояснил Улаф. - Так зовут его стирики. Это означает "человек без судьбы". - У всех людей есть судьба, Улаф-рыцарь. - А у Спархока, судя по всему, нет, и ты представить себе не можешь, как сильно это беспокоит богов. Как и рассчитывал Энгесса, атаны из Сарсосского гарнизона прибыли на следующий день, около полудня, и изрядно разросшийся эскорт королевы Эланы двинулся на восток. Двумя днями позже путешественники поднялись на гребень холма и увидели далеко внизу белеющий мрамором город посреди необъятных зеленых полей, за которыми до самого горизонта тянулась темная полоса леса. Спархок, с раннего утра ощущавший знакомое присутствие, нетерпеливо погонял коня. Сефрения сидела у дороги, на своей белой кобылке. Это была маленькая красивая женщина с черными волосами, белоснежной кожей и синими глазами. Ее белое одеяние было из тонкого полотна, а не из грубого домотканого холста, который она обычно носила в Эозии. - Здравствуй, матушка, - улыбнулся Спархок, словно они расстались всего неделю назад. - Как поживаешь? - Он снял шлем. - Сносно, Спархок. - Голос у нее был звучным и, как всегда, музыкальным. - Можно мне приветствовать тебя? - спросил он церемонно, как говорили все пандионцы, встречаясь с ней после долгой разлуки. - Конечно, дорогой. Спархок спешился, взял ее за руки, повернул ладонями вверх и поцеловал ладони в ритуальном стирикском приветствии. - Ты благословишь меня, матушка? - спросил он. Она ласково обхватила ладонями его виски и проговорила благословение по-стирикски. - Помоги мне сойти с коня, Спархок, - велела она. Спархок обеими руками обхватил почти девичью талию и легко поднял женщину из седла. Но прежде чем он опустил Сефрению на землю, она обвила руками его шею и крепко поцеловала его в губы, чего прежде никогда не делала. - Я так соскучилась по тебе, дорогой! - выдохнула она. - Ты поверить не можешь, как я по тебе соскучилась.  * Часть 2 *  АТАН ГЛАВА 16 Карета обогнула поворот дороги и подъехала к месту, где ждали Спархок и Сефрения. Элана оживленно беседовала с Оскайном и Эмбаном, но вдруг осеклась, и глаза ее расширились. - Сефрения! - воскликнула она. - Это Сефрения! И, отбросив прочь королевское достоинство, опрометью выскочила из кареты. - Держи себя в руках, - сказал Спархок с мягкой улыбкой. Элана подбежала к ним, обвила руками шею Сефрении и расцеловала ее, плача от радости. Впрочем, не только королева проливала слезы этим утром. Глаза затуманились даже у закаленных рыцарей церкви. Келтэн открыто плакал, опускаясь на колени, чтобы принять благословение Сефрении. - Женщина-стирик - особо важная персона, Спархок-рыцарь? - с любопытством спросил Энгесса. - Весьма важная, атан Энгесса, - ответил Спархок, наблюдая, как его друзья тесно обступили маленькую женщину. - Она весьма глубоко проникла в наши сердца. Мы бы разрубили мир на части, если б только она попросила об этом. - Это великая власть, Спархок-рыцарь, - одобрительно заметил Энгесса. Он уважал людей, обладающих властью. - Воистину, друг мой, - согласился Спархок, - и это лишь наименьший из ее талантов. Она мудра и прекрасна, и я отчасти убежден, что если б она захотела, то могла бы остановить приливы. - Однако она очень мала ростом, - отметил Энгесса. - Это лишь видимость. В наших глазах она по меньшей мере ста футов ростом - а может быть, и двухсот. - Стирики - странный народ со странными способностями, но я никогда не слышал, чтобы они были способны изменять свой рост. - Энгесса был человеком прямолинейным и явно не воспринимал гипербол. - Двести футов, говоришь ты? - По меньшей мере, атан. Сефрения была совершенно захвачена изливавшимися на нее нежными чувствами, и Спархок получил возможность приглядеться к ней поближе. Она изменилась. Прежде всего, она казалась более открытой. Стирики никогда не раскрывались до конца в присутствии эленийцев. Тысячи лет фанатической ненависти и притеснений приучили их к осторожности - даже с теми эленийцами, которых они любили. Защитная скорлупа Сефрении, та самая скорлупа, которую она так долго сохраняла вокруг себя, что, вероятно, не сознавала ее существования, - исчезла бесследно. Все двери ее души были распахнуты настежь. Переменилось в Сефрении и кое-что еще. И прежде лицо ее словно светилось, но теперь оно просто сияло. Тень горестной тоски, казалось, навсегда поселившаяся в ее глазах, теперь исчезла. Впервые за много лет знакомства с Сефренией Спархок увидел ее целостной и совершенно счастливой. - Долго ли это будет продолжаться, Спархок-рыцарь? - вежливо осведомился Энгесса. - Сарсос, конечно, близко, но... - он не закончил фразы. - Я поговорю с ними, атан. Быть может, мне удастся убедить их, что эту сцену можно завершить и попозже. - Спархок подошел к возбужденной компании, столпившейся у кареты. - Атан Энгесса только что высказал интересное предположение, - сообщил он. - Идея, конечно, новая и необычная, но он указал, что мы, вероятно, могли бы проделывать все это уже в стенах Сарсоса - раз уж город так близко. - Вижу, в этом он не переменился, - заметила Сефрения Элане. - Неужели он все так же пытается неуклюже острить по любому удобному поводу? - Я работаю над этим, матушка, - улыбнулась Элана. - На самом деле я спрашивал вот о чем: пожелаете ли вы, дамы, наконец въехать в город или же предпочтете заночевать прямо здесь, на дороге. - Вечно ты все портишь, - упрекнула Элана. - Но нам и в самом деле лучше двинуться дальше, - сказала Сефрения. - Вэнион ждет нас, а вы знаете, как он не выносит любителей опаздывать. - Вэнион?! - воскликнул Эмбан. - Я думал, что он уже давно умер. - Я бы так не сказала. Он живехонек и бодр, даже слишком бодр. Он поехал бы со мной вам навстречу, если бы не растянул вчера лодыжку. Держится он храбро, но нога у него болит больше, чем он согласился бы признать. Стрейджен шагнул к Сефрении и без малейшего усилия поднял ее на подножку кареты. - Чего нам ждать в Сарсосе, дорогая сестра? - спросил он на безупречном стирикском наречии. Элана изумленно взглянула на талесийца. - До чего вы скрытны, милорд Стрейджен. Я и не подозревала, что вы говорите по-стирикски. - Я давно хотел сказать вам об этом, ваше величество, да как-то все из головы вылетало. - Я полагаю, Стрейджен, тебе нужно готовиться к некоторым неожиданностям, - сказала Сефрения. - Да и всем остальным тоже. - К каким еще неожиданностям? - спросил Стрейджен. - Вспомни, Сефрения, что я вор, а воры не любят неожиданностей. Это вредно для нашего здоровья. - Я полагаю, что всем вам лучше пересмотреть свои представления о стириках, - предупредила Сефрения. - Здесь, в Сарсосе, нам нет нужды притворяться простыми и необразованными, и на здешних улицах вы встретите совершенно иных стириков. Она уселась в карету и протянула руки к Данае. Маленькая принцесса тотчас взобралась к ней на колени и поцеловала ее. Зрелище было безобидное и совершенно естественное, но все же Спархок в глубине души изумился тому, что этих двоих не окружил нимб сияющего света. Затем Сефрения взглянула на Эмбана. - О боги, - сказала она. - Ваша светлость, я совсем не рассчитывала на то, что вы окажетесь здесь. Насколько глубоки и незыблемы ваши предубеждения? - Ты мне нравишься, Сефрения, - отвечал маленький толстяк. - Мне не по душе упорное нежелание стириков приобщиться к истинной вере, но я отнюдь не принадлежу к воющим фанатикам. - Не согласишься ли выслушать совет, друг мой? - спросил Оскайн. - Охотно. - Я бы посоветовал тебе рассматривать свой визит в Сарсос как отдых и на время забросить подальше свою теологию. Гляди по сторонам, но пусть то, что тебе не понравится, обойдется без твоих комментариев. Империя была бы в высшей степени довольна, Эмбан, если бы ты так и поступил. Прошу тебя, не тревожь стириков. Они народ чувствительный и едкий, да к тому же обладают способностями, которых мы не можем постичь до конца. Так что давай не будем вызывать вспышек, которых легко можно избежать. Эмбан открыл было рот, словно собираясь резко ответить, но затем в его глазах появилось беспокойство, и он явно передумал. Спархок коротко переговорил с Оскайном и Сефренией и решил, что большинство рыцарей церкви вместе с пелоями станет лагерем под стенами города. Эта предосторожность поможет избежать неприятных случайностей. Энгесса отослал атанов в гарнизон к северу от городских стен, и эскорт, окружавший карету Эланы, въехал в город через никем не охраняемые ворота. - В чем дело, Халэд? - спросила Сефрения у оруженосца Спархока. Юноша, хмуря брови, озирался по сторонам. - Конечно, это не мое дело, леди Сефрения, - сказал он, - но разве разумно здесь, на севере, строить дома из мрамора? Зимой в них, должно быть, на редкость холодно. - Он так похож на своего отца, - улыбнулась Сефрения. - Сдается мне, Халэд, ты разоблачил один из наших тщеславных трюков. Видишь ли, на самом деле наши дома выстроены из кирпича. Они лишь отделаны мрамором, чтобы придать красоту нашему городу. - Леди Сефрения, даже кирпич недостаточно хорошо сохраняет тепло. - Только не тогда, когда строишь двойные стены, а пространство между ними заполняешь футовым слоем штукатурки. - Но на это нужно много сил и времени. - Ты бы немало удивился тому, как много сил и времени могут затратить люди, чтобы потешить свое тщеславие. Кроме того, Халэд, мы ведь всегда можем немножко сжульничать, если в том будет нужда. Наши боги обожают мрамор, а мы хотим, чтобы они чувствовали себя здесь как дома. - А дерево все же практичнее, - упрямо сказал он. - Конечно, Халэд, так и есть, но оно такое обыденное. Нам нравится быть не такими, как все. - Да, уж это вам вполне удалось. Сарсос даже пах иначе. Во всяком эленийском городе ощущались неприятные испарения - смесь сажи из дымящих труб, гниющего мусора и зловония из примитивных и плохо очищавшихся сточных ям. В Сарсосе же пахло розами. Стояло лето, и повсюду были небольшие парки и скверы, усаженные розами. Лицо Эланы стало задумчивым, и Спархок внутренним взором провидел обширную программу общественных работ, которые предстоят в будущем эленийской столице. Архитектура и расположение зданий в городе были тонко продуманны и в высшей степени сложными. Улицы были широкими и по большей части прямыми - если только жители города не нарушали их упорядоченность по каким-то эстетическим причинам. Все дома были отделаны мрамором и по фасаду украшены изящными белоснежными колоннами. Это был совершенно не эленийский город. И обитатели его выглядели странно не по-стирикски. Их сородичи на западе носили мешковатые одеяния из белого домотканого холста. Такая одежда настолько широко была распространена среди западных стириков, что стала как бы их отличительным знаком. Стирики Сарсоса одевались в шелка и лен, и хотя они тоже отдавали предпочтение белому цвету, встречались и другие оттенки - синий, зеленый, желтый, а иногда и ярко-алый. Стирикских женщин на Западе видели редко, но здесь их было множество. Они тоже одевались ярко и вплетали в волосы живые цветы. Однако куда больше бросалось в глаза различие в поведении и манере держаться. Стирики Запада были скромны, даже пугливы, как олени. Они казались слабыми - слабость должна была смягчить эленийскую агрессивность, хотя именно она частенько лишь больше разъяряла эленийцев. Сарсосские стирики были какими угодно, но только не слабыми. Они не ходили с опущенными долу глазами, не говорили тихим неуверенным голосом. Они были напористы. Они громко спорили на перекрестках и громко смеялись. Они расхаживали по широким улицам своего города с высоко поднятыми головами, как бы гордясь тем, что они - стирики. О различии между западными и Сарсосскими стириками яснее всего говорило то, что дети свободно играли в парках, не испытывая ни малейшего страха. Лицо Эмбана закаменело, ноздри раздувались от гнева. Спархок очень хорошо понимал, отчего патриарх Укеры так раздражен. Честность принуждала его признаться, что и сам он разделяет это раздражение. Все эленийцы были убеждены, что стирики - низшая раса, и рыцари церкви, несмотря на свое обучение, в глубине души тем не менее разделяли это убеждение. Спархок ощущал, как в его сознании рождаются непрошеные мысли. Как смели эти надутые громогласные стирики возвести город намного прекраснее того, что под силу построить эленийцам? Как смеют они процветать, быть счастливыми? Как смеют они вышагивать по этим улицам с таким видом, будто они так же хороши, как эленийцы? А затем Спархок перехватил печальный взгляд Данаи и отшвырнул прочь эти мысли, свое невысказанное раздражение. Он крепко взял в узду свои неприглядные чувства и внимательнее всмотрелся в их истоки. То, что он увидел, ему не понравилось. Покуда стирики были слабы, покорны, жили в нищенских халупах, он был готов первым ринуться на их защиту, но сейчас, когда они прямо и дерзко смотрели ему в глаза, вызывающе не склоняя головы, он испытывал сильный соблазн хорошенько проучить их. - Трудно, не правда ли, Спархок? - мрачно осведомился Стрейджен. - Мое незаконное происхождение всегда вызывало у меня ощущение некоторого родства с угнетаемыми и презираемыми. Умопомрачительная смиренность наших стирикских братьев так воодушевляла меня, что я даже выучил их язык. И все же я должен признаться, что эти люди выводят меня из равновесия. Они все так омерзительно довольны жизнью. - Стрейджен, иногда меня просто мутит от твоей цивилизованности. - Мой бог, да мы как будто нынче не в духе? - Извини. Я просто только что обнаружил в себе качества, которые мне не по душе. Это не улучшает настроения. Стрейджен вздохнул. - Эх, Спархок, всем нам лучше бы никогда не заглядывать в собственную душу. Не думаю, чтобы хоть кому-то понравилось то, что он там найдет. Не один Спархок испытывал затруднения, глядя на Сарсос и его обитателей. Судя по лицу сэра Бевьера, он был раздражен еще сильнее прочих. В его глазах читалось потрясение - и даже гнев. - Слыхал я как-то одну историю, - обратился к нему Улаф в той обезоруживающей манере, которая яснее всяких слов говорила о том, что сэр Улаф намерен высказать свою точку зрения; впрочем, это было одно из главных свойств сэра Улафа - он раскрывал рот в основном для того, чтобы изложить свою точку зрения. - Так вот, собрались как-то дэйранец, арсианец и талесиец. Дело было давно, так что все они говорили еще на своих родных наречиях. Так или иначе, они заспорили о том, на котором из этих наречий говорит Бог. В конце концов они решили пойти в Чиреллос и попросить архипрелата, чтобы он задал этот вопрос самому Богу. - И что же? - спросил Бевьер. - Что ж, всем известно, что Господь всегда отвечает на вопросы архипрелата, так что очень скоро они получили ответ, и их спор был улажен раз и навсегда. - Ну, и... - Что - "ну и"? - На каком наречии говорит Бог? - На талесийском, Бевьер, а как же иначе? Всем это давным-давно известно. - Улаф был из того сорта людей, которые способны говорить такое с совершенно невозмутимым видом. - Это, впрочем, неудивительно. До того, как заняться делами вселенной, Господь был генидианским рыцарем. Бьюсь об заклад, ты этого не знал, верно? Бевьер мгновение непонимающе таращился на него, а затем рассмеялся с некоторым смущением. Улаф глянул на Спархока и едва заметно подмигнул. В который раз Спархок вынужден был отдать должное своему талесийскому другу. У Сефрении был в Сарсосе свой дом, и это оказалось еще одной неожиданностью - прежде всегда казалось, что она не владеет, просто не может владеть никаким недвижимым имуществом. Довольно большой дом располагался в глубине парка, где кроны гигантских древних деревьев осеняли холмистые лужайки, клумбы и искрящиеся на солнце фонтаны. Как и все здания в Сарсосе, дом Сефрении был из мрамора, и внешний вид его казался странно знакомым. - Ты сплутовала, матушка, - укоризненно заметил Келтэн, помогая Сефрении выбраться из кареты. - Прошу прощения?.. - Твой дом в точности повторяет храм Афраэли, который мы видели во сне на острове. Даже колонны вдоль фасада точь-в-точь такие же. - Полагаю, ты прав, дорогой, но здесь это в порядке вещей. Все члены Совета Стирикума похваляются своими богами. Этого от нас ждут, и не поступай мы так, наши боги сочли бы себя задетыми. - Ты - член Совета? - изумился Келтэн. - Конечно. Я ведь, в конце концов, верховная жрица Афраэли. - Немного странно, что стирик из Эозии входит в правящий Совет города в Дарезии. - А почему ты решил, что я из Эозии? - А разве нет?! - Конечно, нет - и наш Совет правит не только Сарсосом. Мы принимаем решения, обязательные для всех стириков, где бы они ни были. Может быть, войдем? Вэнион ждет нас. Она провела их по мраморной лестнице к широким, покрытым искусной резьбой бронзовым дверям, и они вошли в дом. Здание было выстроено квадратом вокруг внутреннего дворика, где посредине пышного сада бил мраморный фонтан. Вэнион полулежал в мягком кресле неподалеку от фонтана, устроив правую ногу на горе подушек и с отвращением посматривая на забинтованную лодыжку. Его волосы и борода стали совершенно белыми, и вид у него был весьма почтенный, однако морщин на лице совсем не осталось. Конечно, заботы, тяготившие его, исчезли, но вряд ли это объясняло происшедшую в нем поразительную перемену. Даже следы тяжкого бремени мечей, которые он когда-то забрал у Сефрении, загадочным образом исчезли. Спархок еще никогда не видел лицо Вэниона таким молодым. Увидев их, Вэнион опустил свиток, который перед тем читал. - Спархок, - сказал он раздраженно, - где тебя носило? - Я тоже рад видеть вас, милорд, - ответил Спархок. Вэнион резко глянул на него, но тут же рассмеялся с некоторым смущением. - Кажется, я выразился слегка невежливо? - Капризы, милорд, - сказала Элана. - Чистой воды капризы. Затем она отбросила прочь королевское достоинство и, подбежав к Вэниону, обвила руками его шею. - Мы недовольны вами, лорд Вэнион, - объявила она горячо и наградила его звучным поцелуем. - Вы лишили нас своего совета и своего общества в час, когда мы больше всего в вас нуждались. - И снова поцелуй. - В высшей степени невежливо было покинуть нас, не испросив на то нашего разрешения. - С этими словами Элана вновь поцеловала Вэниона. - Я осыпан упреками или милостями моей королевы? - спросил он, явно смутившись. - Всего понемножку, милорд, - пожала плечами Элана. - Я решила сберечь время и сразу позаботиться обо всем. Я очень, очень рада видеть тебя, Вэнион, но я сильно горевала, когда ты покинул Симмур крадучись, словно вор в ночи. - На самом деле мы никогда так не поступаем, - педантично уточнил Стрейджен. - Когда что-то украдешь, нельзя бросаться в глаза, а красться в ночи значит привлекать к себе внимание. - Стрейджен, - сказала королева, - заткнись. - Я увезла его из Симмура, чтобы спасти ему жизнь, - сказала Сефрения. - Он умирал, а я была в некотором роде лично заинтересована в том, чтобы он остался в живых. Поэтому я увезла его туда, где могла заняться лечением. Пару лет я нещадно приставала к Афраэли, и наконец она сдалась. Я могу быть очень настойчива, когда добиваюсь чего-то нужного, а Вэнион был мне очень нужен. Сейчас Сефрения не делала ни малейшей попытки скрыть свои чувства. Невысказанная любовь, годами существовавшая между нею и магистром пандионцев, теперь стала явной. Не пыталась Сефрения скрыть и то, что было невиданным позором в глазах и эленийцев, и стириков. Она и Вэнион открыто жили в грехе и не проявляли по этому поводу ни малейшей тени раскаяния. - Как твоя лодыжка, дорогой? - спросила она. - Опять распухает. - Разве я не говорила тебе, чтобы ты прикладывал к ней лед? - У меня не было льда. - Так сделал бы его, Вэнион. Ты же знаешь заклинание. - Лед, который я сотворяю, не такой холодный, как твой, Сефрения, - пожаловался Вэнион. - Эти мужчины! - воскликнула она с преувеличенным возмущением. - Дети, настоящие дети! - И поспешно отправилась на поиски тазика. - Ты уловил, Спархок? - спросил Вэнион. - Конечно, милорд. Я бы сказал, весьма гладко проделано. - Спасибо. - О чем это вы? - спросил Келтэн. - Ты не поймешь, - ответил Спархок. - И за миллион лет, - прибавил Вэнион. - Как вы растянули лодыжку, лорд Вэнион? - спросил Берит. - Доказывая свою правоту. Я говорил Совету Стирикума, что молодые стирики физически весьма плохо подготовлены. Мне пришлось показать это, обогнав в беге все население города. Все шло прекрасно, покуда не подвернулась кроличья нора. - Какой позор, лорд Вэнион, - вздохнул Келтэн. - Насколько я знаю, это был первый проигранный тобой поединок. - Кто сказал, что я проиграл? Я настолько обогнал остальных и был так недалеко от финиша, что успел доковылять до него первым и победил. Совет решил по крайней мере подумать над обучением юношей воинскому искусству. - Вэнион взглянул на оруженосца Спархока. - Привет, Халэд. Как поживают твои матери? - Неплохо, милорд. Мы навещали их, когда везли королеву в Чиреллос, чтобы она могла перебросить архипрелата через колено и как следует отшлепать. - Халэд! - возмутилась Элана. - Разве я не должен был этого говорить, ваше величество? Мы все считали, что вы покинули Симмур именно с таким намерением. - Ну... что-то вроде того... но ты не должен говорить об этом открыто и в таких выражениях. - А, я и не знал. Я ведь и сам думал, что это неплохая идея. Нашей Святой Матери нужно время от времени о чем-то беспокоиться. Это не дает ей испортиться вконец. - Потрясающе, Халэд, - сухо пробормотал патриарх Эмбан. - Всего за одну минуту ты ухитрился оскорбить и церковь, и государство. - Что такое творится в Эозии в мое отсутствие? - нетерпеливо вопросил Вэнион. - Между мной и Сарати было небольшое недоразумение, лорд Вэнион, - ответила Элана. - Халэд просто преувеличил. Он частенько делает это - когда не занят тем, что оскорбляет одновременно церковь и государство. - Кажется, у нас подрастает второй Спархок, - ухмыльнулся Вэнион. - Боже, спаси церковь, - помолился Эмбан. - И корону, - добавила Элана. К Вэниону протолкалась принцесса Даная. Она несла Мурр, обхватив рукой кошку поперек живота. Мохнатая мордочка Мурр выражала полное отчаяние, лапы неуклюже болтались в воздухе. - Привет, Вэнион, - сказала Даная и, вскарабкавшись на колени Вэниона, одарила его небрежным поцелуем. - Ты подросла, принцесса, - улыбнулся Вэнион. - А ты думал, что я уменьшусь? - Даная! - вскипела Элана. - Оставь, мама, мы с Вэнионом старые друзья. Он держал меня на руках, когда я еще была младенцем. Спархок бросил осторожный взгляд на друга, пытаясь понять, знает ли Вэнион, кто такая на самом деле маленькая принцесса. Лицо Вэниона, однако, оставалось невозмутимым. - Я скучал по тебе, принцесса, - сказал он. - Знаю. Все скучают по мне, когда меня нет рядом. Ты не знаком с Мурр? Это моя кошка. Мне подарил ее Телэн. Правда мило с его стороны? - Очень мило, Даная. - Я тоже так думаю. Отец хочет, чтобы Телэн начал послушание, когда мы вернемся домой. Лучше покончить со всем этим, пока я еще маленькая. - Вот как? И почему же, принцесса? - Потому что я собираюсь выйти за него замуж, когда подрасту, и мне бы хотелось, чтобы вся эта дурацкая учеба нам не мешала. Хочешь подержать мою кошку? Телэн покраснел и немного нервно рассмеялся, старательно делая вид, что заявление Данаи - не более чем девчоночья болтовня. Глаза у него, однако, стали слегка ошалелые. - Принцесса, их нельзя предупреждать заранее, - наставительно сказала баронесса Мелидира. - Нужно выждать и сказать правду только в последнюю минуту, когда отступать будет уже некуда. - Ах вот как, стало быть, это делается? - Даная взглянула на Телэна. - Почему бы тебе не забыть то, что я сказала? Я все равно не намерена ничего предпринимать еще лет десять-двенадцать. - Она помолчала. - А может быть, восемь. Не стоит тратить время попусту, верно? Во взгляде Телэна появился нешуточный испуг. - Она только дразнит тебя, Телэн, - заверил мальчика Келтэн. - И даже если нет - она все равно передумает задолго до того, как достигнет опасного возраста. - И не надейся, Келтэн, - заверила Даная голосом твердым, как сталь. Тем же вечером, после того как большинство гостей расселили по соседним домам, Спархок, Сефрения и Вэнион сидели в прохладном саду внутреннего двора. Принцесса Даная, усевшись на мраморном бортике фонтана, наблюдала за своей кошкой. Мурр обнаружила, что в бассейне плавают золотые рыбки, и следила за ними с напряженным и зловещим интересом, ритмично подергивая хвостом. - Прежде чем я начну, мне нужно кое-что узнать, - сказал Спархок, в упор глядя на Сефрению. - Как много ему известно? - он кивнул на Вэниона. - Я бы сказала, все. У меня нет секретов от него. - Это слишком общий ответ, Сефрения. - Спархок замялся, обдумывая, как бы половчее задать вопрос, не выдав себя. - Ой, Спархок, не занудствуй, - сказала Даная. - Вэнион знает, кто я такая. Вначале ему пришлось нелегко, но теперь он более или менее привык. - Это не совсем так, - возразил Вэнион. - Впрочем, кому по-настоящему нелегко, так это тебе, Спархок. Как ты справляешься? - Плохо, - фыркнула Даная. - Он все время задает во