и и все так же дружно мчались прямо на заостренные колья. - У нас могут быть сложности, Спархок, - заметил Тиниен. - Если тролли не привыкли сражаться вместе, они не обратят внимания, что кого-то из них убили. Улаф говорит, что тролли не умирают естественной смертью, а потому вообще не понимают, что такое смерть. Не думаю, чтобы они обратились в бегство только потому, что мы прикончим нескольких их соплеменников. Боюсь, это совсем не то, что сражаться с людьми. Тролли будут продолжать атаку, пока мы не перебьем всех. Возможно, нам придется пересмотреть нашу тактику, чтобы принять в расчет и это. На опушке между тем появились еще несколько троллей, и Улаф продолжал методично осыпать их ругательствами. Вернулись Келтэн и Бевьер. - Мне тут вот что пришло в голову, - сказал Келтэн. - Улаф, среди этих троллей есть самки? - Вполне возможно. - Как отличить самок от самцов? - А тебе что, не терпится? - Тьфу, гадость какая. Просто я не хочу убивать женщин. - Женщин? Келтэн, это же не люди, а тролли. Самку можно отличить от самца, только если при ней детеныши - или если подберешься к ней совсем близко, а это не самая лучшая идея. Дикая свинья оторвет тебе голову с той же легкостью, что и вепрь. И генидианец продолжал выкрикивать оскорбления. Еще несколько троллей присоединились к атаке, а затем раскатился оглушительный рев, и вся опушка леса точно взорвалась косматыми тварями. Не промешкав ни мига, они примкнули к атакующим. - Вот оно! - удовлетворенно заключил Улаф. - Теперь в дело ввязалась вся стая. В седло, господа! Они бегом вернулись к ожидавшим боя рыцарям, а между тем сириникийцы, управлявшие импровизированными катапультами Бевьера, и пандионцы у придуманного Халэдом гигантского лука принялись методично обстреливать приближавшихся троллей. Лучники на склонах ущелья обрушили на косматое войско ливень стрел. Несколько троллей рухнули, изрешеченные стрелами, но прочие мчались дальше, словно не замечая, что в них попали. - Вряд ли мы можем рассчитывать на то, что они отступят и обратятся в бегство только потому, что погибли несколько их товарищей, - заметил Спархок Вэниону, вскакивая в седло Фарэна. - Товарищей? - изумился Стрейджен. - Спархок, у троллей не бывает товарищей. Они и к самкам своим относятся не слишком-то нежно. - Я клоню к тому, что все решится в одном сражении, - пояснил Спархок. - Второй атаки, скорее всего, не будет. Тролли просто будут напирать на нас, покуда не прорвутся через заслон или покуда мы их всех не перебьем. - Так лучше всего, друг Спархок, - по-волчьи ухмыльнулся Кринг. - Затянувшееся сражение - это такая скука, верно? - Я бы сказал "неверно", а ты, Улаф? - мягко осведомился Тиниен. Рыцари начали строиться с копьями наготове, а тролли между тем с ревом и воем продолжали мчаться вперед. Полдюжины троллей, которые начали атаку, уже все были либо убиты, либо умирали, израненные стрелами, да и авангард воющей орды заметно редел под ливнем стрел. Однако тролли из задних рядов попросту топтали на бегу своих смертельно раненных соплеменников. Обильно роняя слюну и пену с ощеренных клыков, они все так же мчались в атаку. Заостренные колья хорошо сыграли свою роль. После нескольких безуспешных попыток продраться через гущу острых кольев тролли вынуждены были проталкиваться в узкий проход, и почти вся орда нетерпеливо кружила за спиной вожаков, которые наткнулись на острые колышки Тиниена и волей-неволей замедлили свое продвижение. Даже самая выносливая в мире тварь не способна быстро бежать, когда у нее изранены ступни. Спархок огляделся. Рыцари выстроились в колонну по четверо в ряд, выставив вперед копья. Тролли, хромая и ковыляя, продирались через узкий проход, и вот уже первые твари, тоже четверо в ряд, достигли конца прохода в каменный бассейн. - Думаю, пора, - сказал Спархок и, приподнявшись в стременах, рявкнул: - Вперед! Тактика, которую Спархок избрал для рыцарей церкви, была проста. Едва тролли выскакивали из узкого прохода, как рыцари по четверо в ряд мчались прямо на тварей. Они втыкали свои копья в передних троллей и тут же разъезжались, заворачивая по двое ко склонам ущелья, чтобы следующая четверка могла нанести свой удар. Отъехав с дороги, они возвращались в тыл колонны рыцарей, брали новые копья и снова по порядку продвигались к голове колонны. По сути, это была бесконечная атака, и Спархок очень гордился своей выдумкой. Против людей, быть может, такая тактика и не сработала бы, но оказалась весьма и весьма полезной в сражении с троллями. В проходе постепенно росла груда косматых трупов. Троллю, как выяснилось, недостает коварства притворяться убитым. Он будет рваться в бой, пока не погибнет или не получит столь серьезных увечий, что и пошевелиться не сможет. После того как передние ряды троллей подверглись атаке нескольких рыцарских четверок, из иного тролля торчало по четыре, не меньше, копья - и тем не менее бестии упорно лезли вперед, топча окровавленные тела своих сородичей. Спархок, Вэнион, Келтэн и Тиниен атаковали уже во второй раз. Они проткнули копьями свежих троллей, только что влившихся в кипящий яростью авангард, привычным отточенным рывком выдернули копья и разъехались ко склонам ущелья. - Твой замысел работает недурно, - поздравил Келтэн своего друга. - Кони успевают отдохнуть между атаками. - Так и было задумано, - мрачно отвечал Спархок, выдернув новое копье из груды, сваленной в арьергарде колонны. Буря была уже совсем близко. Ветер пронзительно завывал среди деревьев, и ослепительно вспыхивали молнии, рассекая лиловые клубы туч. И тогда из глубины леса донесся оглушительный рев. - Во имя Господне! - воскликнул Келтэн. - Что это было? Что может так шуметь? Что бы ни извергло этот рев, оно было огромно и приближалось к ним, проламываясь через лес. Ярящийся ветер, хлестнув по лицам рыцарей, прикрытым забралами, окатил их тошнотворной вонью. - Воняет, точно в склепе! - крикнул Тиниен, стараясь перекричать шум бури и боя. - Вэнион, - окликнул Спархок, - ты можешь разглядеть, что это такое? - Нет, - отозвался магистр, - но что бы это ни было, оно очень, очень большое - ничего подобного я в жизни не видел. И тут хлынул проливной дождь, заливая забрала рыцарей и наполовину скрывая от взгляда бегущих в атаку троллей. - Не упускать их из виду! - гаркнул Спархок, срывая горло. - Не расслабляться! Тролли все так же упорно пробивались в проход, меся грязь и неизменно оказываясь на линии атаки. Тактика Спархока оправдывала себя, хотя без потерь все же не обошлось. Нескольких коней сбили с ног дубинки разъяренных ранами троллей, и не один закованный в доспехи рыцарь уже лежал недвижно на залитой дождем земле. И вдруг ветер резко стих и напор дождя ослаб - они оказались в неестественном затишье, именуемом " глазом бури ". - Что это? - прокричал Тиниен, указывая куда-то за спины воющих троллей. Одинокая, раскаленная добела искра, слепившая глаза ярче солнца, повисла над самой опушкой леса. На глазах у рыцарей она стала зловеще разрастаться, распухать, шириться, окруженная нестерпимо ярким лиловатым ореолом. - Там что-то внутри! - вскрикнул Келтэн. Спархок прищурился, напряженно всматриваясь в сердцевину слепящего лилового сияния, озарившего поле боя. - Оно живое, - отрывисто бросил он, - и оно движется. Шар лилового света распухал все сильнее, и по краям его брызнули языки оранжевого пламени. В центре этого огненного шара был различим силуэт - некто в плаще с капюшоном, источавший зеленое свечение. Он вскинул руку, раскрыл ладонь - и с нее сорвалась жгучая ослепительно-яркая молния. Ее удар превратил в бесформенные угли сириникийского рыцаря вместе с конем. И тогда, выдвинувшись из-за этого жгучего и зловещего света, на опушке леса возник гигантский чудовищный силуэт. Невозможно было даже представить себе живое существо таких размеров. Судя по всему, тварь несомненно принадлежала к ящерам - узкая, лишенная ушей голова, чешуйчатая безгубая морда, пасть, ощеренная рядами загибающихся зубов, короткая шея, узкие плечи и неожиданно маленькие передние лапы. Все прочее милосердно скрывали деревья. - С этим невозможно драться! - прокричал Келтэн. Зловещий силуэт в сердцевине лилово-оранжевого огненного шара снова вскинул руку. На мгновение он как бы сжался - и снова из его раскрытой ладони хлестнула молния. И оборвала полет, на полпути рассыпавшись дождем уже безвредных искр. - Это ты сделал? - крикнул Вэнион Спархоку. - Только не я, Вэнион. Я не настолько проворен. И тут они услышали низкий вибрирующий голос, который выпевал стирикские слова. Спархок рывком развернул Фарэна. Это был Заласта. Седовласый стирик стоял чуть поодаль, на крутом северном склоне ущелья, и в неверном свете бури его одеяние сверкало белизной. Он вскинул обе руки над головой, и его посох, который Спархок считал лишь показной безделушкой, искрился сейчас слепящей силой. Заласта резко опустил посох, указывая его концом на загадочный силуэт в лилово-оранжевом ореоле. Ослепительно-яркая искорка сорвалась с наконечника посоха, пролетела, шипя, над головами пелоев и рыцарей и взорвалась, ударившись об огненный край колдовского шара. Силуэт в огненном шаре дрогнул, и вновь с его раскрытой ладони сорвалась молния, на сей раз нацеленная в Заласту. Стирик без малейшего усилия отразил ее посохом и тотчас ответил новой сверкающей искрой, которая так же рассыпалась, ударившись о пылающую оболочку шара. И вновь загадочный противник, защищенный огненным ореолом, содрогнулся, на сей раз явственнее. Гигантская тварь за его спиной издала пронзительный вопль и попятилась в темноту. Рыцари церкви застыли, потрясенно воззрившись на это пугающее противостояние. - У нас полно своих дел, господа! - рявкнул Вэнион. - К бою! Спархок потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения. - Спасибо, Вэнион, - сказал он. - Я, кажется, отвлекся. - Повнимательней, Спархок, - резко бросил Вэнион тем же тоном, каким говорил многие годы назад во время тренировок, когда Спархок и Келтэн были еще послушниками. - Слушаюсь, лорд магистр, - отозвался Спархок смущенным голосом подростка. Затем они переглянулись - и дружно расхохотались. - Как в старые добрые времена, - весело проговорил Келтэн. - Что ж, почему бы нам не продолжить охоту на троллей и предоставить все остальное Заласте? И рыцари продолжили свой бесконечный бой, а над их головами продолжался поединок двух магов. Тролли напирали все так же яростно, но число их заметно сократилось, а груда мертвых тел изрядно замедляла их натиск. Кровавый труд продолжался с не меньшим усердием, и воздух над головами сражавшихся трещал и вспыхивал колдовским огнем. - Мне только кажется или наш лиловый приятель и впрямь побледнел? - осведомился Тиниен, когда они в очередной раз вернулись за новыми копьями. - Его огонь начинает слабеть, - согласился Келтэн. - И ему все больше и больше времени нужно, чтобы сотворить новую молнию. - Не расслабляйтесь, господа, - предостерег Вэнион. - Нам все еще предстоит управиться с троллями и этой ящерицей-переростком. - Я изо всех сил стараюсь не думать об этом, - честно признался Келтэн. И вдруг пурпурно-оранжевый шар так же внезапно, как прежде разрастался и распухал, начал сокращаться в размерах. Заласта усилил натиск, сверкающие искорки потоком неслись из его посоха, взрываясь на оболочке стремительно съеживавшегося огненного ореола, точно праздничный фейерверк. А затем пылающий шар исчез. Вопль восторга вырвался у пелоев, и тролли дрогнули. Халэд со странно застывшим лицом зарядил свой немудреный механизм новым дротиком и ударом кинжала рассек веревку. Дротик сорвался с тетивы, словно отпущенная пружина, и в своем стремительном полете засветился, словно его подожгли. Сверкая огнем, он пролетел по высокой дуге - куда выше и дальше, чем до сих пор удавалось стрелять юноше. Гигантский ящер, чья голова торчала над макушками деревьев, взревел, разинув жуткую пасть. Миг спустя пылающий дротик глубоко вонзился в грудь твари. Он ушел в плоть ящера почти целиком, и чудовище испустило оглушительный вопль боли и ярости, крошечными передними лапками безуспешно хватаясь за пылающее древко. А затем внутри монстра прозвучал тяжелый приглушенный удар, стесненный плотью ящера взрыв, от которого содрогнулась земля. Фонтан кровавого огня ударил из тела ящера, и его останки, исполосованные взрывом, опали в темноту леса. Тогда на опушке леса возникло дрожащее облако, похожее на марево жаркого летнего полудня, и из этого облака проступило нечто. Это было всего лишь огромное лицо - уродливое, звероподобное, искаженное бешенством и разочарованием. Над оскаленной косматой пастью горели злобой глубоко посаженные свиные глазки. Видение взревело, оглушая невольных зрителей, и Спархок содрогнулся. Чудовищный лик изрыгал слова на языке троллей! Тварь снова взревела, сотрясая громоподобным рыком деревья. - Что это, во имя Божье? - закричал Бевьер. - Гхворг, - ответил мрачно Улаф, - Тролль-Бог войны. Бессмертная бестия вновь взревела - и исчезла бесследно. ГЛАВА 23 С исчезновением Гхворга исчезло и всякое подобие согласия среди троллей. Как частенько говорил Улаф, они не привыкли действовать большими стаями, и когда их бог, поддерживавший некоторое единство между ними, сгинул, тролли вспомнили о привычной вражде друг с другом. Их натиск на рыцарей мгновенно ослаб - в рядах троллей завязались яростные стычки. В них ввязывалось все больше троллей, и скоро перед входом в ущелье кипела уже всеобщая свалка. - И что теперь? - спросил Келтэн у Улафа. - Конец, - пожал тот плечами, - во всяком случае, для нас. Тролли, впрочем, будут драться еще очень долго. Кринг, судя по всему, пришел к тому же выводу, и его пелои целеустремленно направились к груде тролльих трупов, держа наготове сабли и копья. Халэд, бледный, с невидящими глазами, все еще стоял возле своей машины. Затем он вздрогнул и очнулся. - Что случилось? - спросил он, смятенно озираясь. - Ты прикончил гигантского ящера, мой юный друг, - пояснил Тиниен. - Выстрел был впечатляющий. - Я? Да я даже не помню, чтобы стрелял в него. Я был уверен, что он слишком далеко. С крутого склона ущелья спустился Заласта. На его бровастом лице было написано явное удовлетворение. - Боюсь, молодой господин, мне пришлось на время завладеть твоим разумом, - объяснил он оруженосцу Спархока. - Мне нужна была твоя машина, чтобы уничтожить эту тварь. Надеюсь, ты простишь меня - у меня не было времени получить твое согласие. - Все в порядке, мудрый. Жаль, что я сам не видел этого выстрела. Что это была за бестия? - Ее сородичи населяли землю миллионы лет назад, - ответил стирик, - задолго до того, как появились люди и даже тролли. Похоже, наш противник весьма даровит в воскрешении древних мертвецов. - Это он был в огненном шаре? - спросил Келтэн. - В этом я не могу быть уверен, сэр Келтэн. Судя по всему, наши враги отличаются разнообразием. Впрочем, если существо в шаре и не было нашим главным врагом, то это, вероятно, один из ближайших его пособников. Он весьма искусен. - Давайте позаботимся о раненых, - резко сказал Вэнион. Сколько бы он ни утверждал, что магистр пандионцев теперь Спархок, привычка отдавать приказы оставалась в крови Вэниона. - Хорошо бы наглухо завалить проход, - предложил Улаф, - на случай, если уцелевшим троллям вздумается ночью нанести нам неожиданный визит. - Я сообщу дамам, что худшее уже позади, - сказал Спархок. Он развернул Фарэна и направился к пещере. С некоторым изумлением и куда большим негодованием он увидел, что Элана и ее спутницы стоят у входа в пещеру. - Я же сказал тебе оставаться внутри, - упрекнул он жену. - Но ты ведь не ожидал, что я послушаюсь? - По правде говоря, ожидал. - Жизнь полна маленьких разочарований, не так ли, Спархок? - с вызовом осведомилась Элана. - Довольно, дети, - сухо сказала Сефрения. - Незачем выносить на публику домашние свары. Ссорьтесь с глазу на глаз. - Разве мы ссоримся, Спархок? - спросила Элана. - Только собирались. - Прости, любимый, - покаянно извинилась она. - Я просто не могла усидеть в пещере, когда тебе угрожала такая страшная опасность. - Элана посуровела. - А сейчас я намерена проглотить свою королевскую гордость и признать, как сильно я ошибалась. Я совершенно неверно судила о Заласте. Сегодня он спас нас всех, верно? - Во всяком случае, он нам не навредил, - согласился Телэн. - Он был великолепен! - воскликнула королева. - Он очень, очень искусен, - с гордостью сказала Сефрения. Почти бессознательно, должно быть, она держала на руках Данаю. Столетия сестринской любви сделали инстинктивным ее проявление у маленькой стирикской женщины. - Что это была за жуткая рожа на опушке? - спросил сэр Берит с явным содроганием. - Улаф говорит, что это Гхворг, Тролль-Бог войны, - ответил Спархок. - Я видел его в Земохе, в храме Азеша. Правда, тогда я не слишком к нему присматривался. У меня было другое на уме. - Он скорчил гримасу. - Ну что же, матушка, - обратился он к Сефрении, - похоже на то, что мы были правы. Заклинание Гверига оказалось не таким прочным, как мы предполагали. Тролли-Боги на свободе - по крайней мере, Гхворг. Меня удивляет, почему они не сбежали раньше. Если они могли выбраться из Беллиома, то почему не сделали этого в храме, когда я грозился уничтожить Беллиом? - Возможно, им нужна была помощь, - пожала она плечами. - Возможно также, что наш враг заручился их поддержкой, взамен посулив им свободу. Нужно будет посоветоваться с Заластой - быть может, он что-то знает об этом. В сражении с троллями было ранено больше рыцарей, чем вначале показалось Спархоку. Пятнадцать рыцарей погибли. Когда на ущелье опустился вечер, к Спархоку подошел Энгесса. Взгляд у него был жесткий. - Я ухожу, Спархок-рыцарь, - отрывисто сказал он. Спархок удивленно взглянул на него. - Мне нужно поговорить со здешним кланом. То, что они вовремя не прибыли на границу - непростительная вина. - Возможно, атан Энгесса, на то была причина. - Не та причина, которую я мог бы счесть достаточной. Я вернусь утром и приведу воинов для охраны Эланы-королевы. - В лесу тролли, Энгесса. - Они мне не помешают, Спархок-рыцарь. - Я просто хочу, чтобы ты был осторожен, атан Энгесса. Мне надоело хоронить друзей. Энгесса вдруг ухмыльнулся. - В этом преимущество войны с троллями, Спархок-рыцарь. Не нужно хоронить убитых друзей. Тролли просто съедают их. Спархока передернуло. Заласта, вне всяких сомнений, был героем дня. Все пелои и большинство рыцарей церкви относились к нему с явным трепетом. Зрелище его огненного поединка с загадочной фигурой в пылающем лиловом шаре и чудесное уничтожение гигантского ящера живо запечатлелись в умах всего отряда. Заласта, впрочем, держался скромно, пожатием плеч отметая все похвалы как нечто несущественное. Однако он был явно доволен, что неприязнь к нему Эланы рассеялась, как дым, и что теперь королева относилась к нему с искренней сердечностью. Его неизменно чопорные манеры смягчились - Элана производила на людей именно такое действие, - и он стал менее сдержанным и более человечным. Энгесса прибыл наутро с тысячей местных атанов. Судя по лицам офицеров, им довелось выслушать немало нелестных слов об их опоздании. Раненых рыцарей уложили на носилки, которые несли атаны, и изрядно увеличившийся отряд вернулся на дорогу и продолжил свое путешествие к тамульскому городу Лебас. Раненые сильно замедляли их продвижение - во всяком случае, так казалось. После двух - внешне - дней пути Спархок обменялся парой слов со своей дочерью, сказав, что ему нужно поговорить с ней, когда другие будут спать. Когда по застывшим лицам его спутников стало ясно, что Афраэль опять сжимает время, Спархок направил коня к карете. - Пожалуйста, Спархок, переходи прямо к делу, - сказала ему маленькая богиня. - Мне сейчас труднее, чем обычно. - Что-нибудь изменилось? - Разумеется. Я вынуждена продлевать боль раненых, а это отвратительно. Я стараюсь, чтобы они побольше спали, но всему, знаешь ли, есть предел. - Ну хорошо, скажи, что из происшедшего в ущелье было настоящим? - Почем мне знать? - Ты хочешь сказать, что не можешь отличить настоящее от иллюзии. - Конечно, не могу, Спархок. Когда мы создаем иллюзию, никто не может отличить ее от настоящего. Какой прок был бы от иллюзии, если бы ее можно было распознать с первого взгляда? - Ты сказала "мы". Если это и вправду была иллюзия, стало быть, ее сотворил бог? - Да - впрямую либо косвенно. Впрочем, если это была косвенная иллюзия, то сотворивший ее имеет большой вес в глазах своего бога. Мы не отдаем так много силы слишком часто - или слишком охотно. Не ходи вокруг да около, Спархок. Что тебя беспокоит? - Сам не знаю, Афраэль, - признался он. - Просто что-то было не так. - Конкретнее, Спархок. Мне нужно хоть что-то конкретное, чтобы было от чего оттолкнуться. - Мне просто показалось, что все это было чересчур, вот и все. У меня было четкое ощущение, что некто просто красуется перед нами, словно незрелый юнец. Она задумалась, надув пухлые губки. - Возможно, мы и впрямь незрелы, Спархок. Это одна из опасностей нашего положения. Нет ничего, что угрожало бы нам и заставило бы нас повзрослеть, так что мы можем давать себе волю сколько угодно. Я и в себе самой сколько раз это замечала. - И ты тоже? - Не вредничай, отец, - Даная произнесла эти слова почти рассеянно, ее черные тонкие брови напряженно сошлись над переносицей. - Это вполне согласуется, - добавила она. - Тогда, в Астеле, Сабр проявлял явный недостаток взрослости, а ведь им кто-то ловко управлял. Возможно, ты только что обнаружил одну из наших слабостей, Спархок. Я предпочла бы, чтобы ты не применял этого наблюдения ко мне лично, но все же имей в виду, что все мы, с твоей точки зрения, в некотором роде незрелые юнцы. Боюсь, я сама просто неспособна это заметить. Если это общий наш недостаток, я подвержена ему точно так же, как и другие. Мы все обожаем производить впечатление друг на друга, а хороший тон требует делать вид, что ты впечатлен, когда кто-то красуется перед тобой. - Богиня скорчила гримаску. - Боюсь, это уже привычка. Крепко держись за свой скептицизм, Спархок. Твое холодное неверие может оказаться нам весьма полезным. А теперь, пожалуйста, отправляйся спать. У меня много дел. Они пересекли горы Атана и по восточным отрогам спустились к границе. Разница между землями Атана и Тамула оказалась резкой и на редкость очевидной. Атан был диким краем лесов и гор, Тамул - гигантским ухоженным парком. Здешние поля выглядели до тошноты аккуратно, а холмы, казалось, были возведены искусственно, дабы тут и там улучшить пейзаж. Крестьяне трудились прилежно, и на их лицах не было ни следа нищенской безнадежности, столь привычной для крестьян и крепостных в эленийских королевствах. - Все дело в организации, мой дорогой Эмбан, - говорил Оскайн маленькому толстому священнику. - Ключ к нашему успеху - организация. Вся власть в Тамуле исходит от императора, и все решения принимаются в Материоне. Мы даже говорим нашим крестьянам, когда нужно начинать сев, а когда - собирать урожай. Я готов признать, что такой метод управления имеет свои недостатки, но он вполне отвечает характеру тамульцев. - Эленийцы, к несчастью, не так дисциплинированны, - отозвался Эмбан. - Церковь была бы счастлива иметь более послушную паству, но нам приходится управляться с тем, что дал Господь. - Эмбан усмехнулся. - Что ж, во всяком случае, это прибавляет жизни разнообразия. Они прибыли в Лебас к концу дня. Это был небольшой чистенький город с откровенно непривычной архитектурой, которая явно склонялась к художественным излишествам. Дома здесь были приземистые и широкие, с изящными крышами, которые по краям загибались вверх, как если бы их строителям не по душе были прямые линии. Мощеные улицы, широкие и прямые, были заполнены гуляющими горожанами, разодетыми в яркие шелка. Прибытие эозийцев вызвало в городе изрядный переполох, поскольку тамульцы прежде никогда не видели эленийских рыцарей. Больше всех, однако, поразила их королева Элана. Все тамульцы были черноволосы, со смугло-золотистой кожей, и бледная светловолосая королева, торжественно проезжавшая в карете по улицам города, вызывала у местных жителей особый трепет. Первой их заботой были, разумеется, раненые. Оскайн заверил эозийцев, что тамульские лекари считаются лучшими в мире. Более того, оказалось, что у посла в Империи чрезвычайно высокое положение. Для раненых рыцарей был выделен особый дом, а лекари возникли мгновенно, точно сгустились из воздуха по приказу Оскайна. Для размещения гостей были предоставлены другие дома, битком набитые слугами, которые ни слова не понимали по-эленийски. - Ты, похоже, обладаешь здесь немалым весом, Оскайн, - заметил Эмбан вечером, после экзотического ужина, состоявшего из множества перемен блюд, неизвестно из чего приготовленных и порой обладавших весьма непривычным вкусом. - Не переоценивай моего веса, друг мой, - усмехнулся Оскайн. - Мои полномочия подписаны императором, и это его рука обладает немалым весом во всей Дарезии. Он велел, чтобы тамульцы сделали все возможное - и невозможное - дабы королеве Элане было у нас приятно и удобно. Никто не посмел бы не подчиниться приказам императора. - Должно быть, эти приказы так и не дошли до ушей троллей, - с невинным видом предположил Улаф. - Впрочем, тролли ведь смотрят на мир иначе, чем мы. Может быть, они посчитали, что их появление развлечет королеву Элану. - Неужели ему обязательно это делать? - воззвал Оскайн к Спархоку. - Улафу? Боюсь, что да, ваше превосходительство. Это какая-то особенность талесийской натуры - весьма загадочная и, вполне вероятно, извращенная. - Спархок! - возмутился Улаф. - Ничего личного, старина, - ухмыльнулся Спархок. - Я только хотел напомнить, что еще не простил тебе все те случаи, когда ты хитростью заставлял меня готовить завтрак. - Стой смирно! - прикрикнула Миртаи. - Эта штука попала мне в глаз, - пожаловался Телэн. - Не умрешь. А теперь стой смирно. - Она продолжала натирать снадобьем его лицо. - Что это такое, Миртаи? - с любопытством спросила баронесса Мелидира. - Шафран. Мы добавляем его в пищу. Это разновидность пряности. - Чем это вы занимаетесь? - осведомилась Элана. Она и Спархок вошли в комнату и обнаружили, что атана равномерно натирает лицо Телэна местной приправой. - Улучшаем пажа, ваше величество, - пояснил Стрейджен. - Он должен выйти в город, и мы не хотим, чтобы его эленийская внешность бросалась в глаза. Миртаи хочет изменить цвет его кожи. - Ты ведь мог бы сделать это с помощью магии, Спархок? - спросила Элана. - Я - возможно, - отозвался он, - а вот Сефрения смогла бы запросто. - Где ты раньше-то был? - с горечью вопросил Телэн. - Миртаи терзает меня вот уже битых полчаса. - Зато ты приятно пахнешь, - утешила его Мелидира. - Я не собираюсь стать коронным блюдом на чьем-то ужине. Ой-о-о! - Извини, - пробормотала Алиэн, осторожно вынимая гребешок из спутанной пряди его волос. - Я должна хорошенько прочесать волосы, иначе краска плохо ляжет. - Алиэн была занята тем, что окрашивала волосы мальчика в черный цвет. - И долго мне потом придется смывать эту желтую пакость? - осведомился Телэн. - Не знаю, - пожала плечами Миртаи. - Шафран смывается плохо, но где-то через месяц постепенно сойдет. - Ну, Стрейджен, - пригрозил мальчик, - я с тобой еще за это поквитаюсь! - Стой смирно! - снова прикрикнула Миртаи, продолжая натирать его шафраном. - Нам нужно встретиться с местными ворами, - пояснил Стрейджен. - Воры Сарсоса обещали, что мы получим окончательный ответ в Лебасе. - Стрейджен, - сказал Спархок, - мне видится в твоем плане один большой изъян. Телэн не говорит по-тамульски. - Ну и что? - пожал плечами Стрейджен. - Главарь местных воров - каммориец. - Как это могло случиться? - Мы не обращаем внимания на национальные различия, Спархок. В конце концов, все воры - братья, и единственная аристократия, которую мы признаем, - аристократия таланта. Так или иначе, когда Телэна окончательно превратят в тамульца, он отправится в притон местных воров потолковать с Кааладором - так зовут этого камморийца. Телэн приведет его сюда, и мы сможем поговорить с ним с глазу на глаз. - Почему же ты сам не пойдешь к нему? - Чтобы меня всего измазали шафраном? Не говори глупостей, Спархок. Кааладор-каммориец оказался коренастым краснолицым толстяком с курчавыми черными волосами и приятной располагающей внешностью. Он больше походил на веселого содержателя таверны, чем на вожака воров и головорезов. У него были грубовато-добродушные манеры, и говорил он с типично Камморийской протяжностью, а просторечие выдавало его сельское происхождение. - Так это, стало быть, ты вконец запутал воров по всей Дарезии, - заметил он, когда Телэн представил ему Стрейджена. - Я весьма сожалею о причиненных неудобствах, Кааладор, - усмехнулся Стрейджен. - А вот этого не надо, братец. Нипочем не извиняйся, что бы ты там ни натворил. - Постараюсь запомнить. Что ты делаешь здесь, так далеко от дома, друг мой? - Так ведь и я могу тебя на сей счет поспрошать, Стрейджен. Далеконько отсюда до Талесии. - Примерно столько же, сколько до Каммории. - А, ну так со мной-то, дружок, дело ясное. Раньше я потихоньку себе браконьерствовал, гонялся, стало быть, за кроликами по чужим кустам, только работенка эта рисковая и, чего уж там, неприбыльная, вот я и принялся шарить по курятникам. Курочки, знаешь ли, не такие шустрые, как кролики, особливо по ночам. Потом я занялся овечками - и как-то ночью попал в недурную передрягу, потому как наскочил на цельную ораву овчарок, и что самое-то обидное, их ничем не подкупишь. - Разве можно подкупить собаку? - с любопытством спросила Элана. - Еще как можно, хозяюшка. Бросишь им кусок мясца, они про тебя и забудут. Но те овчарки меня здорово обработали - еле я оттуда смылся, этаким оборванным бедолагой, в шляпенции, которую и не всякий нищеброд нахлобучит. Ну, я был парнишка сельский, к городской жизни непривычный, так что отправился я в море и, говоря короче, скоро соскочил на этот вот чужедальний берег, да и давай бог ноги подальше от моря, а то капитан нашего суденышка больно уж хотел потолковать со мной насчет кой-каких ценных вещичек - он их, вишь ли, в грузе недосчитался... - Кааладор смолк. - Ну как, милорд Стрейджен, достаточно я тебя развлек? - ухмыляясь, осведомился он. - Неплохо, Кааладор, очень неплохо, - пробормотал Стрейджен. - Весьма убедительно - хотя, на мой взгляд, немного чересчур. - Это мой недостаток, милорд. Я так увлекаюсь, что забываю о чувстве меры. По правде говоря, я мошенник. Я уже давно обнаружил, что маска неотесанной деревенщины совершенно обезоруживает людей. Никого в этом мире нельзя одурачить с такой легкостью, как человека, который считает, что он умнее тебя. - О-о... - разочарованно вздохнула Элана. - Да неужто вашему величеству по душе пришлась трепотня этакого нескладехи? - сочувственно осведомился Кааладор. - Я б до утречка так трепался, только б вам угодить - хотя, конечно, так намного труднее добраться до сути дела. Элана восторженно рассмеялась. - Я думаю, Кааладор, ты своими речами и журавля с неба сманишь, - сказала она. - Благодарю вас, ваше величество, - отозвался он, кланяясь с неожиданной грацией. И снова обратился к Стрейджену: - Твое предложение, милорд, немало озадачило наших тамульских друзей. В тамульской культуре существует весьма четкая граница между испорченностью и откровенным воровством. Тамульские воры - народ высокосознательный, и мысль о сотрудничестве с властями отчего-то кажется им противоестественной. По счастью, мы, эленийцы, более испорчены, чем наши простодушные желтокожие братья, а эленийцы в нашем особом сообществе занимают большинство высоких постов - природный дар, вероятно. Мы тотчас разглядели преимущества твоего предложения. Особенно красноречив был Кондрак из Дарсаса. Ты, похоже, произвел на него неизгладимое впечатление. Беспорядки в Империи губительны для нашего дела, и когда мы начали перечислять тамульцам выгоды и подсчитывать убытки, они тотчас же вняли голосу здравого смысла. Они согласились сотрудничать - весьма неохотно, уверяю тебя, - но тем не менее они помогут тебе собирать сведения. - Благодарение Богу! - Стрейджен испустил глубокий вздох облегчения. - Все эти отсрочки действовали мне на нервы. - Что, насулил с три короба своей королеве, а исполнишь посулы, нет ли - пес его разберет? - Примерно так, друг мой. - Я назову тебе имена кое-каких людей в Материоне, - Кааладор огляделся. - С глазу на глаз, уж сам понимаешь. Насчет всякой там подмоги властям трепаться - дело, само собой, хорошее, только зряшная это затея - бросаться разными именами перед всякими там рыцарями да королевами. - Он бесстыдно ухмыльнулся Элане. - Ну ладно, ваше величество, а не желаете ли теперь послушать длиннющую сказочку, как я за счастьем гонялся в темном воровском мире? - С удовольствием, Кааладор! - воодушевленно отозвалась она. Той ночью умер еще один из раненых рыцарей, но остальные, даже тяжелораненые, судя по всему, шли на поправку. Как и говорил Оскайн, тамульские лекари оказались на редкость искусны, хотя некоторые их методы не были знакомы эленийцам. Наскоро посовещавшись, Спархок и его друзья решили поспешить в Материон. В своем путешествии через континент они собрали немало любопытных сведений, и пора было соединить то, что было известно им, с находками имперского правительства. Рано утром они выехали из Лебаса и направились на юг под ясным летним небом. Местность вокруг была аккуратной, точно приглаженной, на полях, очищенных от сорняков и огороженных низенькими каменными стенами, росли ровными рядами злаки и овощи. Даже деревья в придорожных лесках стояли такими же ровными рядами - казалось, что здесь уничтожены все признаки дикой природы. Крестьяне, работавшие в полях, были одеты в широкие штаны, рубахи из белого полотна и плетеные соломенные шляпы, которые сильно смахивали на шляпки грибов. Многое из того, что выращивали на тамульских полях, было незнакомо эленийцам - странного вида бобы и хлебные злаки. Отряд миновал озеро Самма, где рыбаки забрасывали сети со странного вида лодок с высоким носом и кормой - Халэд отозвался об этих лодках с глубоким неодобрением. "Их перевернет первым же порывом доброго ветра" - таков был его приговор. В Тосу, городок лигах в шестидесяти к северу от столицы, отряд прибыл с тем чувством нетерпения, которое появляется в конце всякого долгого путешествия. Погода держалась отменная, а потому они выезжали в путь с рассветом и останавливались на ночлег, только когда уже темнело, с нетерпением пересчитывая каждую лигу, остававшуюся позади. Дорога шла вдоль низкого холмистого берега Тамульского моря, где над белыми песчаными пляжами вздымались округлые холмы, и длинные волны набегали на песок, разбиваясь в пену и откатываясь в синюю глубину моря. Через восемь дней - более или менее - после того, как они покинули Тосу, отряд остановился на ночлег в похожей больше на парк рощице. Настроение у всех было приподнятое - Оскайн заверил их, что до Материона осталось не более пяти лиг. - Мы могли бы поехать дальше, - предложил Келтэн, - и к утру были бы уже в Материоне. - Ни в коем случае, сэр Келтэн, - твердо отрезала Элана. - Грейте воду, господа, и поставьте шатер, где мы могли бы помыться. Ни я, ни другие дамы не намерены въезжать в Материон, везя на себе половину всей дарезийской грязи. Да, еще натяните веревки - мы развесим платья, чтобы ветерок выгладил их. - Она критически огляделась. - И, кстати, господа, я хочу, чтобы вы занялись собой и своим снаряжением. Завтра утром, перед тем как отправляться в путь, я сама осмотрю вас, и горе будет тому, у кого на доспехах найдется хоть пятнышко ржавчины. Келтэн душераздирающе вздохнул. - Повинуюсь, моя королева, - обреченно ответил он. На следующее утро отряд двинулся в путь, построившись в колонну, в первых рядах которой катилась карета. Ехали медленно, чтобы не подымать пыли, и Элана, в синем платье и короне из золота и бриллиантов, сидела в карете, царственно выпрямившись, и поглядывала по сторонам с таким видом, словно весь видимый мир принадлежал ей одной. Впрочем, перед самым отъездом произошла одна мелкая, но горячая стычка. Ее высочество принцесса Даная яростно возражала против того, чтобы надеть нарядное платье и маленькую изящную диадему. Элана не стала осыпать свою дочь упреками, а сделала то, чего не делала никогда. - Принцесса Даная, - произнесла она безупречно официальным тоном. - Я - королева. Ты подчинишься мне. Даная ошеломленно заморгала. Спархок мог бы прозакладывать собственную голову, что никто прежде не осмеливался говорить с ней таким тоном. - Слушаюсь, ваше величество, - ответила она наконец подобающе смиренным тоном. Весть о приближении эозийцев, конечно же, опередила их - стараниями Энгессы, - и когда вскоре после полудня отряд подъехал к длинному холму, они увидели, что на вершине ожидает их конный отряд церемониальных войск в доспехах из черной полированной стали, инкрустированной золотом. Почетная стража выстроилась рядами по обе стороны дороги. Приветствий не было, и лишь когда колонна эозийцев перевалила через гребень холма, Спархок тотчас понял - почему. - Боже милосердный! - с благоговейным почтением выдохнул Бевьер. Под ними, охватывая краями глубокую синеву гавани, лежал полумесяцем город. Солнце, уже миновавшее зенит, освещало венец Тамульской империи. Архитектура отличалась изяществом, и у каждого здания была округлая куполообразная крыша. Город был не так велик, как Чиреллос, и отнюдь не его размеры вызвали благоговейное восклицание сэра Бевьера. Город был ошеломляющ, но его величие отнюдь не порождалось обилием мрамора. Столицу накрывало опалесцирующее сияние, мерцающее радужное пламя, которое струилось, казалось, из-под самых камней города, пламя, которое порой ослепляло глаза своим поразительным великолепием. - Узрите! - торжественно провозгласил Оскайн. - Узрите же обиталище красоты и истины! Узрите жилище могущества и мудрости! Узрите Материон Огнеглавый, сердце мира!  * Часть 3 *  МАТЕРИОН ГЛАВА 24 - Все это началось в двенадцатом столетии, - говорил посол Оскайн, когда в сопровождении почетного эскорта они направлялись к ослепительно сиявшему городу. - А это была магия? - спросил Телэн. Глаза юного воришки сияли восторгом. - Можно и так сказать, - сухо согласился Оскайн, - хотя эту разновидность магии творят не заклинания, а неограниченные средства и власть. Одиннадцатый и двенадцатый века были самым дурацким временем в нашей истории. Правила тогда Миккейская династия, и ни до них, ни после на троне Империи не восседало такое скопище глупцов. Когда первому императору из этой династии исполнилось четырнадцать лет, посланник с острова Тэга подарил ему шкатулочку, инкрустированную "матерью жемчуга" - или, как некоторые называют, перламутром. История повествует, что император часами таращился на шкатулку, зачарованный меняющимися цветами. Он так влюбился в перламутр, что приказал выложить им свой трон. - Ну и громадная, наверное, была устрица, - заметил Улаф. Оскайн усмехнулся. - Нет, сэр Улаф. Инкрустация делается так: раковины рассекают на мелкие черепки, затем плотно соединяют их и примерно месяц шлифуют и полируют поверхность. Весьма утомительное и дорогое занятие. Как бы там ни было, второй Миккейский император сделал следующий шаг и инкрустировал колонны в тронном зале. Третий переключился на стены и так далее, и так далее. Они инкрустировали перламутром весь дворец, затем всю императорскую резиденцию и перешли к общественным зданиям. Черед двести лет перламутром были покрыты все здания в Материоне. В прибрежных кварталах есть дешевые таверны, которые выглядят великолепнее, чем Базилика в Чиреллосе. По счастью, династия угасла, не успев вымостить перламутром все мостовые в городе. Они буквально разорили Империю и сказочно обогатили остров Тэга. Тэганские ныряльщики стали богачами. - А разве "матерь жемчуга" не такая же хрупкая, как стекло? - спросил Халэд. - Совершенно верно, молодой человек, и цемент, которым она крепится к зданиям, отнюдь не вечен. После всякого доброго шквала улицы усеяны перламутровыми черепками, а дома выглядят так, словно по ним прошлась оспа. Восстановить инкрустацию - дело чести. Средней силы ураган может вызвать в Империи финансовый кризис, но мы уже ничего не можем поделать. Официальные документы так давно именуют столицу "Огнеглавым Материоном", что название стало традицией. Нравится нам или нет, а мы должны поддерживать эту нелепость. - Но какое зрелище, - завороженно пробормотала Элана, - дух захватывает! - Даже и не думай об этом, любовь моя, - твердо сказал Спархок. - О чем? - Мы не можем себе этого позволить. Мы с Лэндой и без того каждый год ругаемся насмерть, пытаясь свести концы с концами. - Да мне это и в голову не приходило, Спархок, - запротестовала она. - Ну, разве что... совсем немножко. Широкие улицы Материона были запружены народом, однако при приближении кареты ее величества приветственные крики толпы умолкали. Горожанам просто некогда было выкрикивать приветствия - они были чересчур заняты поклонами. Тамульский поклон представлял собой падение ниц и биение лбом о камни мостовой. - Что это они делают? - воскликнула Элана. - Исполняют повеление императора, я полагаю, - отозвался Оскайн. - Так принято выражать свое почтение к особе императорского ранга. - Скажи им, чтобы прекратили! - приказала она. - Отменить императорский приказ? Нет, ваше величество, только не я. Простите, королева Элана, но моя голова вполне устраивает меня и будучи на плечах. Мне бы не хотелось выставлять ее на кол у городских ворот. К тому же это и впрямь весьма высокая честь. Сарабиан велел подданным принимать вас как равную ему. Ни один император прежде так не поступал. - А тех, кто не бьется лбом о мостовую, потом накажут? - резко спросил Халэд. - Разумеется, нет. Они ведь делают это из любви к императорской особе. Таково, конечно, официальное объяснение. На самом деле этот обычай появился примерно тысячу лет назад. Один подвыпивший придворный споткнулся и рухнул ничком как раз в тот момент, когда в зал вошел император. Императору чрезвычайно понравилось такое приветствие, и, что характерно для императоров, он ничего не понял. Он с ходу наградил придворного герцогством. Так вот, молодой человек, люди падают ниц и бьются лбом о булыжник отнюдь не из страха. Они просто надеются, что и их наградят. - Ты циник, Оскайн, - укоризненно заметил Эмбан. - Нет, Эмбан, я реалист. Хороший политик всегда ищет в людях самое худшее. - Когда-нибудь люди еще удивят вас, ваше превосходительство, - предрек Телэн. - До сих пор этого не случалось. Императорская резиденция была лишь немногим меньше, чем город Дэмос в восточной Элении. Сверкающий главный дворец, само собой, намного превосходил размерами прочие дворцы резиденции - такие же слепящие глаза образчики самых разных архитектурных стилей. Сэр Бевьер резко втянул в себя воздух. - Боже милостивый! - воскликнул он. - Этот замок - почти точная копия дворца короля Дрегоса в Лариуме! - Оказывается, плагиат - это грех, свойственный не только поэтам, - пробормотал Стрейджен. - Просто дань нашему космополитизму, милорд, - пояснил Оскайн. - Мы ведь, в конце концов, Империя, и под нашей рукой собрано немало разных народов. Эленийцы обожают замки, вот мы и выстроили здесь замок, чтобы эленийские короли из западных земель Империи, гостя в резиденции, чувствовали себя, как дома. - Замок короля Дрегоса не сверкает на солнце, как этот, - заметил Бевьер. - Так и было задумано, сэр Бевьер, - усмехнулся Оскайн. Они спешились в вымощенном плитами, с трех сторон закрытом внутреннем дворе перед главным дворцом, и тотчас их окружила свора подобострастных слуг. - Что ему от меня нужно? - раздраженно вопросил Келтэн, отгоняя настойчивого тамульца, разряженного в алый шелк. - Твои сапоги, сэр Келтэн, - пояснил Оскайн. - А что такого в моих сапогах? - Они из железа, сэр рыцарь. - Ну и что из того? Я ношу доспехи. Само собой разумеется, что сапоги у меня из железа. - Во дворец нельзя входить в железных сапогах. Даже кожаная обувь не дозволяется - пол, понимаете? - Что, даже пол во дворце вымощен перламутром? - недоверчиво осведомился Келтэн. - Боюсь, что да. У нас, тамульцев, приятно снимать обувь, входя в дом, а потому строители покрыли перламутром не только стены и потолки, но и полы во всей императорской резиденции. Они попросту не могли предвидеть визита рыцарей в железных доспехах. - Я не могу снять сапоги, - краснея до корней волос, объявил Келтэн. - В чем дело, Келтэн? - спросила Элана. - У меня дыра в носке, - пробормотал он в крайнем смущении. - Не могу же я предстать перед императором с торчащими наружу пальцами. - Келтэн задиристо оглядел своих спутников и поднял кулак в латной рукавице. - Если кто-нибудь засмеется... - Твоя гордость не будет задета, сэр Келтэн, - заверил его Оскайн. - Слуги принесли для всех вас мягкие туфли. - Но у меня очень большие ноги, - с беспокойством заметил Келтэн. - Вы уверены, что у них найдется обувь мне по ноге? - Не тревожься, Келтэн-рыцарь, - сказал Энгесса. - Если у них есть туфли для меня, то и ты не останешься босым. Когда гости переобулись, их провели во дворец. С потолка на длинных цепях свисали масляные лампы, и в их свете казалось, что дворцовые коридоры охвачены пламенем. Радужное переливчатое сияние стен, полов и потолка зачаровало эленийцев. Ошеломленные, они молча шли за своими провожатыми. Повсюду, конечно же, были придворные - какой дворец обойдется без придворных? - и, подобно горожанам на улицах, они простирались ниц при приближении королевы Эланы. - Не слишком увлекайся этой манерой приветствия, любовь моя, - предостерег Спархок жену. - Жители Симмура на нее не согласятся, хоть ты их золотом осыпь. - Не говори глупостей, Спархок, - огрызнулась она. - Мне это даже и в голову не приходило. По правде говоря, я мечтаю о том, чтобы эти болваны унялись. Эти падения ниц меня смущают. - Узнаю мою девочку, - улыбнулся Спархок. Им предложили вино и охлажденную воду с благовониями - дабы освежить лица. Рыцари приняли вино с воодушевлением, дамы, как водится, предпочли освежаться водой. - Обязательно попробуй вот это, отец, - предложила принцесса Даная, указав на фарфоровую чашу с водой. - Может быть, она заглушит аромат твоих доспехов. - А ведь она права, Спархок, - согласилась Элана. - Доспехи должны дурно пахнуть, - ответил он, пожав плечами. - Если во время боя у противника слезятся глаза, это дает тебе некоторые преимущества. - Я так и знала, что на это есть причина, - пробормотала маленькая принцесса. Затем их долго вели длинным коридором, где стены были украшены мозаичными портретами, представлявшими, по всей вероятности, идеализированные изображения давно умерших императоров. Широкий алый ковер с золотой каймой прикрывал пол этого казавшегося бесконечным коридора. - Весьма впечатляюще, - наконец пробормотал Стрейджен, обращаясь к Оскайну. - Сколько еще миль до тронного зала, ваше превосходительство? - Вы шутник, милорд, - коротко улыбнулся Оскайн. - Сделано искусно, - заметил вор, - но к чему тратить столько места на пустяки? - Весьма проницательно, милорд Стрейджен. - В чем дело? - спросил Тиниен. - Коридор все время поворачивает налево, - пояснил Стрейджен. - Заметить это трудно, потому что стены отражают свет, но если присмотреться, можно разглядеть. Последние четверть часа мы исправно ходим по кругу. - По спирали, милорд Стрейджен, - поправил его Оскайн. - Этот коридор был выстроен с целью подчеркнуть величину дворца. Тамульцы низкорослы, и огромные размеры производят на нас изрядное впечатление. Именно поэтому мы так любим атанов. Сейчас мы уже во внутренних витках спирали, и тронный зал недалеко. Залитый невесомым огнем коридор вдруг наполнился пронзительным звуком фанфар - это искусно укрытые трубачи приветствовали королеву и ее свиту. Фанфары сопровождались жутким визгом, в который размеренно врывалось тоненькое позвякивание. Мурр, уютно устроившаяся на руках своей маленькой хозяйки, прижала уши и зашипела. - У кошечки отменный музыкальный вкус, - заметил Бевьер, моргнув от особенно дикого пассажа "музыки". - Я и забыла об этом, - виновато сказала Сефрения Вэниону. - Постарайся не обращать внимания, дорогой. - Я и стараюсь, - отозвался он со страдальческой гримасой. - Помнишь огриху, о которой я тебе рассказывал? - спросил Улаф у Спархока. - Ту, что влюбилась в одного бедолагу у нас в Талесии? - Смутно. - Когда она пела ему серенады, это звучало примерно так же. - Он, кажется, ушел в монастырь, чтобы укрыться от ее ухаживаний? - Точно. - Мудрое решение. - Это наша национальная слабость, - пояснил Оскайн. - Тамульский язык и сам по себе очень мелодичен, поэтому приятная музыка кажется слишком обычной, даже обыденной - и наши композиторы стремятся добиться противоположного эффекта. - Я бы сказала, что они достигли невообразимого успеха, - заметила баронесса Мелидира. - Звук такой, точно в железной клетке разом терзают дюжину свиней. - Я передам ваши замечания сочинителю, баронесса, - заверил ее Оскайн. - Могу поклясться, что он будет весьма польщен. - Нет, это я была бы весьма польщена, ваше превосходительство, если бы его сочинение было покороче. Огромные двери, которыми завершался бесконечный коридор, были покрыты чеканным золотом. Они распахнулись настежь, открывая громадный зал с куполообразным потолком. Поскольку купол был выше окружающих зданий, зал освещался через хрустальные окна в дюйм толщиной, располагавшиеся на потолке. Солнечный свет струился в эти окна, зажигая слепящим пламенем стены и пол тронного зала императора Сарабиана. Размеры зала подавляли воображение, и полосы перламутровой белизны то и дело рассекались алыми и золотыми пятнами. Массивные драпировки из красного бархата висели вдоль сияющих стен, оттеняя выложенные золотом колонны. Широкий алый ковер тянулся от самых дверей к подножию трона, и зал был заполнен придворными тамульцами и эленийцами. Новый залп фанфар возвестил о прибытии гостей, и рыцари церкви и пелои военным строем окружили королеву Элану и ее свиту. Церемониальным шагом они прошли по широкому ковру к трону его императорского величества, Сарабиана Тамульского. Голову повелителя половины мира венчала массивная корона из золота, усыпанного алмазами, алая мантия, распахнутая впереди, была украшена широкой каймой из тесно сплетенной золотой нити. Блиставшее белизной одеяние было перехвачено на талии широким золотым поясом. Несмотря на всю пышность тронного зала и одеяний, сам Сарабиан Тамульский был человеком самой заурядной внешности. Кожа у него была намного бледнее, чем у атанов, главным образом, подумал Спархок, потому, что император редко бывал на свежем воздухе. Сарабиан был среднего роста, обычного телосложения, с ничем не примечательным лицом. Глаза у него, однако, оказались куда живей и умнее, чем ожидал увидеть Спархок. Когда Элана вошла в тронный зал, император с некоторым колебанием поднялся с трона. - Поразительно! - прошептал явно потрясенный Оскайн. - Император никогда не встает навстречу своим гостям. - Кто эти дамы рядом с ним? - шепотом спросила Элана. - Его жены, - ответил Оскайн, - тамульские императрицы. Их девять. - Чудовищно! - задохнулся Бевьер. - Политическая необходимость, сэр рыцарь, - пояснил Оскайн. - У обычного человека может быть только одна жена, но у императора их должно быть девять - по числу королевств, входящих в Империю. Император не вправе никому отдавать предпочтения. - Кажется, одна из императриц забыла завершить свой туалет, - критически заметила баронесса Мелидира, разглядывая одну из жен императора, загорелую молодую женщину, которая была обнажена до пояса и ничем не проявляла, что полуодетость вызывает у нее хоть какое-то беспокойство. Юбка, облегавшая ее бедра, была ярко-алого цвета, в волосах краснел живой цветок. Оскайн хихикнул. - Это наша Элисун, - пояснил он с улыбкой. - Она с острова Валезия, и эта одежда - или, вернее, ее отсутствие - традиционна для островитян. Элисун очень простая девочка, и мы все ее обожаем. Обычные законы, касающиеся супружеской верности, никогда не применяются к императрицам валезийского происхождения. Верность и неверность - понятия, непостижимые для валезийцев. Они не знают, что такое грех. Бевьер шепотом ахнул. - Неужели никто не пытался наставить их на путь истинный? - спросил Эмбан. - Пытались, ваша светлость, и еще как! - ухмыльнулся Оскайн. - Духовные лица из эленийских королевств с запада Империи десятками прибывают на Валезию, дабы убедить островитян, что их любимое времяпрепровождение - позор и грех. Вначале проповедники полны религиозного пыла, но это, как правило, длится недолго. Валезийские девушки очень красивы и весьма дружелюбны. Почти всегда обращенными оказываются эленийцы. В валезийской религии, судя по всему, существует только одна заповедь: "Будь счастлив". - Бывают заповеди и похуже, - вздохнул Эмбан. - Ваша светлость! - воскликнул Бевьер. - Пора бы тебе повзрослеть, Бевьер, - сказал Эмбан. - Порой я думаю, что наша Святая Матерь чересчур ревностно относится к некоторым сторонам человеческого бытия. Бевьер покраснел, и его лицо застыло в неодобрительной гримасе. Придворные в тронном зале, явно по команде императора, дружно простерлись ниц перед проходившей Эланой. Частая практика сделала их такими искусными, что упасть на колени, удариться лбом о пол и снова выпрямиться они ухитрялись без малейшей заминки. Элана, облаченная в царственно-синее одеяние, остановилась перед троном и исполнила изящный реверанс. Выражение ее лица ясно говорило, что она ни за какие блага в мире не станет простираться ниц. Император поклонился в ответ, и по толпе придворных пробежали изумленные ахи и шепотки. Императорский поклон был вполне достойным, хотя и немного чопорным. Сарабиан явно упражнялся в этом искусстве, но оно было ему мало знакомо. Затем он откашлялся и заговорил по-тамульски, то и дело замолкая, чтобы придворный переводчик успел перевести его слова на эленийский. - Не смотри куда не следует, - прошептала Элана Спархоку. Лицо ее при этом оставалось торжественно-бесстрастным, губы едва двигались. - Я и не смотрел на нее, - запротестовал он. - В самом деле? Императрица Элисун притягивала к себе внимание всех, без исключения, рыцарей церкви и пелоев и явно наслаждалась этим. Ее темные глаза блестели, а в улыбке таилась некоторая толика лукавства. Она стояла неподалеку от своего царственного супруга и глубоко дышала - видимо, это было упражнение, принятое среди ее соплеменников. Во взгляде, которым она одаряла своих многочисленных обожателей, были вызов и оценивающее выражение. Именно такое выражение Спархоку доводилось видеть на лице Эланы, когда она выбирала наряды или драгоценности. Спархок заключил, что императрица Элисун, похоже, еще доставит им немало хлопот. Речь императора Сарабиана изобиловала церемониальными банальностями. Его сердце полнилось. Он таял от счастья. Он был потрясен красотой Эланы. Он был поражен той честью, которую она оказала ему, откликнувшись на его приглашение. Он полагал ее наряд прекрасным. Элана, искушеннейший в мире оратор, мгновенно отбросив речь, которую готовила со времени отъезда из Чиреллоса, разразилась ответной речью. Она нашла Материон прекрасным. Она известила Сарабиана, что отныне ее жизнь достигла своего венца (жизнь Эланы, судя по всему, достигала своего венца с каждой новой речью). Она восхвалила невыразимую красоту императорских жен (ни словом, впрочем, не обмолвившись о более чем очевидных достоинствах императрицы Элисун). Она также таяла от радости - похоже, здесь это было в обычае. Она многословно поблагодарила императора за его щедрое гостеприимство. Говорить о погоде она не стала. Император Сарабиан явно вздохнул с облегчением. Видимо, он пуще смерти опасался, что Элана случайно скажет что-нибудь этакое, на что ему придется отвечать, не посоветовавшись с правительством. Он поблагодарил Элану за выраженную ею благодарность. Она поблагодарила его за благодарность, выраженную в ответ на ее благодарность. После чего оба замолчали, глядя друг на друга. Благодарить за благодарность в ответ на выраженную прежде благодарность было бы уже до крайности нелепо. Тогда чиновник, на лице которого отражалась преувеличенная скука, многозначительно откашлялся. Ростом он был выше среднего тамульца, и лицо его не выражало ни тени того, что он думал на самом деле. С огромным облегчением император Сарабиан представил гостям своего первого министра - Пондию Субата. - Странное имечко, - пробормотал Улаф, когда слова императора были переведены на эленийский. - Интересно, как зовут его близкие друзья - может быть, Понди? - "Пондия" - это его дворянский титул, сэр Улаф, - пояснил Оскайн, - что-то вроде виконта, хотя и не совсем. Будьте осторожны с ним, господа мои. Он вам определенно не друг. К тому же он делает вид, что не понимает эленийского, хотя я сильно подозреваю, что его невежество на сей счет преувеличено. Субат яростно сопротивлялся идее пригласить в Материон принца Спархока. Он считал, что это унизит достоинство императора. Мне также сообщили, что от решения императора обращаться с королевой Эланой как с равной нашего первого министра едва не хватил удар. - Он опасен? - шепотом спросил Спархок. - Не уверен, ваше высочество. Он фанатически предан императору, и я понятия не имею, куда эта преданность может его завести. Пондия Субат между тем произнес несколько фраз. - Он говорит, что вы, вне сомнения, утомлены тяготами путешествия, - перевел Оскайн. - Он умоляет вас воспользоваться гостеприимством императора, дабы отдохнуть и освежиться. Это чистой воды повод закончить разговор раньше, чем кто-нибудь скажет такое, на что императору придется отвечать без подсказки Субата. - Идея неплоха, - заметила Элана. - До сих пор дела шли недурно. Может быть, на сегодня с нас хватит? - Следую по стопам вашего величества, - отозвался Оскайн с напыщенным поклоном. Элана сделала вид, что не заметила этого. Последовал новый обмен потоками словесной воды между их величествами, а затем первый министр вывел гостей из тронного зала. Прямо напротив двери в зал они поднялись по лестнице и длинным коридором прошли прямо в дальнюю часть дворца, избавясь таким образом от сомнительного удовольствия вновь одолевать бесконечный спиральный коридор. Пондия Субат через переводчика обращал внимание гостей на попадавшиеся по пути диковины и достопримечательности. Тон его был нарочито небрежным, словно он говорил о сущих пустяках. Первый министр нисколько не церемонился в своем старании поставить на место этих эленийских варваров. Если он и не фыркал презрительно им в лицо, то был весьма близок к этому. Он провел их по крытой галерее к сияющему эленийскому замку и там оставил на попечение посла Оскайна. - И что же, такое отношение к нам преобладает в Материоне? - спросил Эмбан у Оскайна. - Отнюдь нет, - ответил тот. - Субат возглавляет при дворе весьма немногочисленную группу. Это сверхконсерваторы, которые за последние пятьсот лет не произвели на свет ни единой новой идеи. - Как же он мог стать первым министром, если у него так мало сторонников? - спросил Тиниен. - Тамульская политика - дело в высшей степени мутное, сэр Тиниен. Мы исполняем приказы императора, а он ни в коей мере не обязан принимать во внимание наши советы и мнения. Отец Субата был очень близким другом отца императора Сарабиана, и назначение Субата на должность первого министра было скорее данью сыновней почтительности, чем признанием выдающихся заслуг. Субат, впрочем, неплохой первый министр - если только не случается чего-то необычного. Тогда он вконец теряет самообладание. Протекция - один из главных недостатков нашей системы правления. У главы нашей церкви в жизни не было ни единой набожной мысли. Он даже не знает имен наших богов. - Погоди минутку, - ошеломленно проговорил Эмбан. - Ты что же, хочешь сказать, что церковные посты раздаются императором? - Разумеется. Это же власть, в конце концов, а тамульские императоры предпочитают не выпускать из своих рук никакой власти. Они вошли в главный зал замка, который, если не считать сверкающего повсюду перламутра, в точности походил на главный зал любого эленийского замка. - Слуги здесь эленийцы, - сказал Оскайн, - и вы без труда сможете объяснить им, что вам нужно. Полагаю, вы не будете против, если я вас сейчас покину. Мне нужно отчитаться перед его императорским величеством. - Оскайн скорчил гримасу. - По правде говоря, я не предвкушаю это событие с радостью. Субат будет торчать рядом с императором и подвергать сомнению каждое мое слово. Оскайн отвесил поклон Элане и удалился. - Похоже, нам здесь придется нелегко, - заметил Тиниен. - Все эти формальности не дадут нам приблизиться к императору, а если мы не сможем рассказать ему о наших открытиях, вряд ли он даст нам свободу передвижений, в которой мы так нуждаемся. - А враждебность первого министра только ухудшит дело, - добавил Бевьер. - Выходит, что мы проехали полмира, спеша на помощь тамульцам, только ради того, чтобы очутиться в этой роскошной темнице. - Давайте немного осмотримся, прежде чем начинать беспокоиться, - посоветовал Эмбан. - Оскайн знает, что делает, и к тому же он видел почти все, что видели мы. Полагаю, мы можем рассчитывать, что он втолкует Сарабиану всю важность нынешнего положения. - Если ваше величество в нас пока не нуждаетесь, - обратился Стрейджен к Элане, - мы с Телэном отправились бы повидаться с местными ворами. Если бессмысленные формальности свяжут нас здесь по рукам и ногам, нам понадобится помощь в сборе информации. - Как ты думаешь общаться с ними? - осведомился Халэд. - Материон весьма космополитичный город, Халэд. Кааладор назвал мне имена нескольких эленийцев, которые имеют вес в местных воровских кругах. - Делай все, что нужно, Стрейджен, - сказала Элана, - только постарайся не устраивать международных конфликтов. - Положитесь на меня, ваше величество, - ухмыльнулся он. Королевские покои в замке располагались в верхнем этаже донжона. Замок, конечно, был задуман как чистой воды архитектурная игрушка, но поскольку он был достоверной копией эленийской крепости, строители бессознательно повторили и оборонительные сооружения, значения которых сами не понимали. Бевьер был очень доволен этим обстоятельством. - Я бы мог защищать этот замок, - объявил он. - Дайте мне пару чанов со смолой и кое-какие машины, и я мог бы несколько лет выдерживать здесь осаду. - Будем надеяться, Бевьер, что до этого не дойдет, - отозвалась Элана. Позже вечером, когда Спархок и его домочадцы пожелали остальным доброй ночи и удалилсь в королевские покои, принц-консорт удобно растянулся в кресле у окна, а дамы принялись за все те мелочи, которыми они обычно занимаются перед тем, как отправиться в постель. Одни из этих мелких церемоний имели практическое обоснование, другие были вовсе непостижимы. - Прости, Спархок, - говорила Элана, - но меня это очень беспокоит. Если императрица Элисун и впрямь так любвеобильна, как намекал Оскайн, она может причинить нам немало хлопот. Взять, к примеру, Келтэна. Можешь ты поверить, что он отвергнет ее щедрые посулы, на которые она, говорят, такая мастерица - особенно при ее-то манере одеваться? - Я поговорю с ним, - пообещал Спархок. - Хорошей оплеухой, - посоветовала Миртаи. - Если Келтэн чем-то отвлечен, привлечь его внимание бывает порой трудновато. - Она просто вульгарна! - фыркнула баронесса Мелидира. - Но она очень красива, баронесса, - вставила Алиэн, - и вовсе не выставляет напоказ свое тело. Конечно, она знает, каково оно, только мне кажется, ей просто нравится делиться им с другими. Она скорее щедра, чем вульгарна. - Не могли бы мы поговорить о чем-нибудь еще? - с мукой в голосе осведомился Спархок. В дверь едва слышно постучали, и Миртаи пошла взглянуть, кто пришел. Как всегда, атана, открывая дверь, держала руку на рукояти кинжала. Это был Оскайн, закутанный в плащ с капюшоном. Его сопровождал человек, одетый точно так же. Оба торопливо шагнули в комнату. - Закрой дверь, атана! - требовательно прошипел посол. Его лицо, обычно бесстрастное, выражало потрясение, в глазах был непонятный испуг. - Что с тобой стряслось, Оскайн? - напрямик спросила она. - Пожалуйста, атана Миртаи, закрой дверь. Если кто-нибудь узнает, что мы с моим другом здесь, весь дворец обрушится на наши головы. Миртаи закрыла дверь и заперла ее на засов. Спархока вдруг осенило, и он поднялся. - Добро пожаловать, ваше императорское величество! - приветствовал он закутанного в плащ спутника Оскайна. Император Сарабиан откинул капюшон. - Как, черт побери, ты мог узнать меня, Спархок? - спросил он на хорошем эленийском языке с легким акцентом. - Я же знаю, что ты не мог увидеть моего лица. - Нет, ваше величество, - ответил Спархок, - но я видел лицо посла Оскайна. Он был похож на человека, который держит в руках живую змею. - Как только меня не называли, - рассмеялся Сарабиан, - но вот змеей - ни разу! - Ваше величество весьма искусны, - похвалила его Элана, сделав легкий реверанс. - Я не разглядела на вашем лице ни единого намека на то, что вы понимаете эленийский. По лицу королевы Бетуаны я это поняла, но вот вы ни единой мелочью не выдали себя. - Бетуана говорит по-эленийски? - удивился Сарабиан. - Поразительно. - Он сбросил с плеч свой плащ. - По правде говоря, ваше величество, я говорю на всех языках Империи - тамульском, эленийском, стирикском, тэганском, арджунском и даже жутком наречии жителей Кинезги. Это один из самых главных государственных секретов. Я храню это в тайне даже от собственного правительства - просто так, на всякий случай. - Император явно веселился. - Полагаю, все вы пришли к выводу, что я не слишком умен? - Вы совершенно нас одурачили, ваше величество, - заверила его Мелидира. Сарабиан просиял. - Славная девочка, - сказал он. - Я обожаю дурачить людей. Для такой скрытности есть множество причин, друзья мои, но они по большей части политические и не слишком приятные. Может быть, перейдем к делу? Мое отсутствие очень скоро будет замечено. - Мы, как говорится, полностью к услугам вашего величества, - сказала Элана. - Я никогда не понимал этого выражения, Элана, - признался он. - Ты, кстати, не возражаешь, если мы будем называть друг друга по имени? Все эти "величества" чересчур неудобны. О чем бишь я? Ах, да - "полностью к услугам". Звучит так, словно кто-то сейчас опрометью помчится выносить мусор. - Слова слетали с губ Сарабиана, словно язык был не в силах удержать рвущиеся наружу мысли. - Причина этого визита, друзья мои, в том, что я здесь, в Материоне, - пленник традиций и обычаев. Моя роль строго определена, и если я выйду за некие границы, это вызовет землетрясения отсюда и до Даконийского пролива. Мне-то наплевать на эти землетрясения, но наш враг тоже может их почуять, а мы ведь не хотим встревожить его раньше времени. - Это верно, - согласился Спархок. - И нечего на меня так таращиться, Оскайн, - сказал император своему послу. - Я не говорил тебе, что бодрствую, покуда все вы были свято уверены в моей сладкой дреме, потому что раньше тебе не обязательно было это знать. Теперь ты знаешь, так и плюнь на это, дружище. Министр иностранных дел должен уметь справляться с мелкими неожиданностями. - Мне просто понадобится время, чтобы переменить кое-какие мои взгляды, ваше величество. - Ты считал меня идиотом, верно? - Ну... - Вы и должны были так думать - ты, Субат, другие министры. Это было главной моей защитой - и главным развлечением. По правде говоря, старина, я некоторым образом гений, - Сарабиан улыбнулся Элане. - Что, звучит нескромно? И тем не менее это так. Я выучил ваш язык за три недели, а стирикский за четыре. Я могу отыскать логические промахи в самых глубоких исследованиях по эленийской теологии, и я прочел - и понял - почти все, что когда-либо было написано. Однако самым моим блестящим достижением было то, что я сохранил все это в тайне. Люди, которые называют себя моим правительством, - только без обид, Оскайн, - похоже, составили некий гигантский заговор с целью держать меня в неведении. Они говорят мне только то, что, по их мнению, я хотел бы услышать. Мне приходится выглядывать из окна, чтобы точно узнать, какая же сейчас погода. Конечно, мотивы у них наиблагороднейшие. Они оберегают меня от волнений, но я считаю, что если корабль, на котором я плыву, начинает тонуть, кто-то же должен сказать мне об этом, верно? Сарабиан говорил очень быстро, мгновенно облекая в слова все, что приходило ему на ум. Глаза его блестели, и казалось, что он вот-вот расхохочется. Он был явно сильно возбужден. - Так вот, - продолжал он, - нам нужно изобрести средство сноситься друг с другом, не посвящая в наши дела весь дворец, включая кухонную прислугу. Мне отчаянно нужно знать, что же происходит на самом деле - чтобы я мог направить на поиски решения всю силу своего выдающегося ума. - Последние слова он произнес с самоуничижительной иронией. - Есть идеи? - Как ваше величество относится к магии? - спросил Спархок. - Я еще не выработал своего мнения, Спархок. - Тогда ничего не выйдет, - сказал Спархок. - Чтобы заклинание сработало, необходимо верить в магию. - Но я могу заставить себя поверить, - с некоторым сомнением проговорил Сарабиан. - Этого вряд ли будет достаточно, ваше величество, - терпеливо пояснил Спархок. - Заклинание сработает либо не сработает в зависимости от вашего настроения. Нам нужно придумать что-то понадежнее. То, что мы захотим вам сообщить, возможно, окажется столь важно, что нам никак нельзя полагаться на удачу. - И я того же мнения, Спархок. Это определяет нашу задачу. Нам нужен совершенно надежный способ передавать информацию, которого никто не сможет распознать. Мой опыт подсказывает мне, что это должно быть настолько обыкновенное действие, чтобы никто не обратил на него внимания. - Обмениваться подарками, - небрежно предложила баронесса Мелидира. - Я бы с удовольствием посылал вам подарки, дорогая баронесса, - улыбнулся Сарабиан. - От вашего взгляда у меня замирает сердце, но... Баронесса подняла руку. - Прошу прощения, ваше величество, - сказала она, - но нет действия более обыкновенного, чем обмен подарками между правящими особами. Я могу носить небольшие сувениры от королевы к вам, а ваш посол будет доставлять ваши подарки ей. После того как мы несколько раз пробежимся туда и сюда, никто уже на нас лишний раз и не взглянет. Послания можно будет прятать в подарках - ведь никто не посмеет обыскивать их. - Где ты добыла эту чудную девушку, Элана? - вопросил Сарабиан. - Я бы женился на ней, не будь у меня уже девяти жен... да, кстати, Спархок, мне нужно будет поговорить с тобой об этом, возможно, с глазу на глаз. - Он оглядел присутствующих. - Кто-нибудь видит недостатки в замысле баронессы? - Только один, - сказала Миртаи, - но это я беру на себя. - Что же, атана? - взволнованно спросил император. - Кто-нибудь может все-таки заподозрить неладное в этом обмене подарками - особенно если обмен будет продолжаться непрерывно. Тогда он попытается перехватить Мелидиру, но я буду сопровождать ее туда и обратно. Ручаюсь, что никто не посмеет ей помешать. - Превосходно, атана! Великолепно! Нам пора возвращаться, Оскайн. Субат ужасно скучает по мне, если не находит меня там, где всегда. Да, Спархок, будь так добр, назначь нескольких своих рыцарей развлекать мою жену Элисун. - Прошу прощения?.. - Ну да, молодых, предпочтительно красивых и весьма выносливых - ну, ты сам понимаешь. - Мы говорим об одном и том же, ваш величество? - Разумеется. Элисун тоже обожает обмениваться подарками и милостями, и она будет очень огорчена, если никто не захочет с ней поиграть. Когда она несчастна, то становится на редкость крикливой. Пожалей мои уши, старина, позаботься об этой мелочи. - Э-э... и сколько же нужно рыцарей, ваше величество? - Дюжины, я полагаю, хватит. Идем, Оскайн? И глава Тамульской империи стремительно зашагал к двери. ГЛАВА 25 - Такая манера говорить, ваше величество, бывает свойственна людям с развитым умом, - пояснил Заласта Элане. - Они говорят слишком быстро, потому что их мысли выплескиваются наружу. Император Сарабиан, возможно, и не так гениален, как думает он сам, но он обладает умом, с которым нельзя не считаться. Поразительнее всего то, что он ухитрился сохранить все в тайне от всего своего правительства. Подобные люди обычно столь рассеянны и легко возбудимы, что сами выдают себя. Они собрались в королевских покоях, чтобы обсудить поразительное открытие минувшей ночи. Посол Оскайн явился с утра пораньше и принес с собой схему потайных ходов и укрытых постов для подслушивания внутри эленийского замка, который теперь стал их временным домом. С полдюжины шпионов аккуратно извлекли наружу и вежливо, но твердо попросили удалиться. - В этом нет ничего личного, ваше величество, - извинился Оскайн перед Эланой. - Просто политическая рутина. - Я это очень хорошо понимаю, ваше превосходительство, - отвечала она. Элана этим утром облачилась в изумрудно-зеленое платье и была в нем особенно хороша. - А что, ваше превосходительство, - спросил Стрейджен, - ваша разведка достаточно развита? - Нет, милорд, не слишком. У каждого министерства имеются свои шпионы, но они по большей части шпионят друг за другом. Своих коллег мы побаиваемся куда сильнее, чем иностранных гостей. - Стало быть, единой разведки у вас нет? - Боюсь, что нет, милорд. - Вы уверены, что мы выставили всех шпионов? - спросил Эмбан, с некоторым беспокойством посматривая на сверкающие стены. - Положитесь на меня, ваша светлость, - улыбнулась Сефрения. - Боюсь, я что-то не понял. - Она как следует пошевелила пальцами, патриарх Эмбан, - сухо пояснил Телэн, - и теперь все шпионы, которых мы не сумели обнаружить, квакают по-лягушачьи. - Не совсем так, - поправила Сефрения, - но если за стенами и впрямь остались шпионы, они не услышат ни единого слова. - Тебя весьма полезно иметь под рукой, Сефрения, - заметил толстяк церковник. - Я и сам того же мнения, - согласился Вэнион. - Тогда перейдем к делу, - предложила Элана. - Мы не хотели бы слишком часто использовать нашу выдумку, но все же необходимо обменяться с Сарабианом несколькими подарками - просто для того, чтобы убедиться, что никто не попытается перехватить наши послания, и чтобы придворные привыкли к виду Мелидиры, снующей туда и сюда со всякими безделушками. - Я не собираюсь всего лишь сновать, ваше величество, - возразила Мелидира. - Я намерена соблазнительно вилять бедрами. Я уже давно заметила, что мужчина, который загляделся на бедра женщины, не слишком обращает внимание на то, чем занято все остальное. - В самом деле? - отозвалась принцесса Даная. - Мне надо будет это запомнить. Баронесса, вы научите меня вилять бедрами? - Принцесса, - сказал Телэн, - для этого тебе вначале нужно отрастить бедра. В глазах Данаи появилось опасное выражение. - Даже и не думай, - предостерег ее Спархок. Она пропустила его слова мимо ушей. - Я с тобой еще за это поквитаюсь, Телэн! - пригрозила она. - Сомневаюсь, ваше высочество, - дерзко отозвался мальчик. - Я пока еще бегаю быстрее тебя. - У нас имеется и другая проблема, - сказал Стрейджен. - Тот великолепнейший план, который я составил пару месяцев назад, нынче ночью развалился на куски. Боюсь, что серьезной помощи нам от местных воров не дождаться. Они даже хуже, чем предупреждал нас Кааладор. Тамульское общество настолько закоснело, что мои местные собратья по ремеслу разучились самостоятельно мыслить. В этих местах имеются определенные шаблоны поведения воров, и те, с кем мы встречались прошлой ночью, настолько косны и узколобы, что не в состоянии обойти эти шаблоны. Эленийцы в местном воровском сообществе еще могут блеснуть самостоятельной мыслью, но вот тамульцы все, как один, непроходимо тупы. - Это уж точно, - согласился Телэн. - Они даже не пытаются удрать, когда их застигнут на воровстве, - просто стоят себе и ждут, когда их отволокут в кутузку. В жизни не встречал ничего безнравственнее. - Возможно, нам и удастся вывернуться, - продолжал Стрейджен. - Я послал за Кааладором - может быть, ему удастся втолковать им что-нибудь, согласуемое со здравым смыслом. Куда больше меня беспокоит то, что у местных воров нет и подобия единства. Воры не разговаривают с убийцами, шлюхи не разговаривают с нищими, а с мошенниками и вовсе не разговаривает никто. Убей меня Бог, не могу понять, как они вообще ухитряются существовать. - Невеселые новости, - заметил Улаф. - Мы ведь рассчитывали, что воры послужат нам шпионской сетью. - Будем надеяться, что Кааладор сумеет все уладить, - сказал Стрейджен. - То, что у здешнего правительства нет единой разведывательной службы, делает воровское сообщество жизненно важным для наших планов. - Кааладор наставит их на путь истинный, - уверенно заявила Элана. - Я в него верю. - Это потому, что тебе нравится, как он говорит, - пояснил Спархок. - Кстати, о говоре, - сказала Сефрения. - Боюсь, как бы всем нашим усилиям не помешало то, что большинство из вас не говорит по-тамульски. Мы намерены кое-что предпринять по этому поводу. - Келтэн застонал. - На сей раз это будет не так мучительно, дорогой, - улыбнулась она. - Времени у нас слишком мало, чтобы обучать вас языку по всем правилам, поэтому мы с Заластой намерены немножко смошенничать. - Не могла бы ты выразиться пояснее, Сефрения? - с озадаченным видом осведомился Эмбан. - Мы попросту поколдуем, - пожала она плечами. - Уж не хочешь ли ты сказать, что можешь обучить кого угодно чужому языку с помощью магии? - И еще как, - заверил его Спархок. - В пещере Гверига она в пять секунд научила меня языку троллей, а уж этот язык, я полагаю, учить куда труднее, чем тамульский. Тамульцы, по крайней мере, люди. - Нам, однако, придется быть осторожными, - предостерегла маленькая стирикская женщина. - Если все вы вдруг проявите выдающиеся способности к языкам, это будет выглядеть более чем странно. Мы станем действовать понемногу: вначале основной набор слов и начатки грамматики, а уж потом можно будет двигаться дальше. - Я бы мог прислать вам учителей, леди Сефрения, - предложил Оскайн. - Благодарю, ваше превосходительство, но это ни к чему. Ваши учителя проникнутся удивлением - и подозрениями, - если вдруг обнаружат перед собой целую роту редкостно даровитых учеников. Мы займемся изучением языка самостоятельно, чтобы не выдать своих истинных намерений. Вначале я сделаю нашим ученикам чудовищный акцент, а потом мы его постепенно сгладим. - Сефрения! - слегка обиженным голосом воззвал Келтэн. - Что, дорогой? - Так ты можешь обучать языку с помощью магии? - Разумеется. - Зачем же ты тогда столько лет пыталась учить меня стирикскому языку? Когда стало ясно, что из этого ничего не выйдет, тебе нужно было просто пошевелить пальцами - и все. - Келтэн, дорогой, - мягко сказала Сефрения, - почему я пыталась научить тебя стирикскому языку? - Наверное, чтобы я мог колдовать, - пожал он плечами. - Если только тебе просто не нравится мучить людей. - Нет, дорогой. Для меня это было так же мучительно, как для тебя. - Сефрения содрогнулась. - Быть может, даже гораздо мучительнее. Ты действительно учил язык стириков для того, чтобы овладеть заклинаниями, но чтобы добиться этого, тебе нужно было научиться думать по-стирикски. Нельзя просто сказать вслух нужные слова и ждать, что они произведут желаемое воздействие. - Подожди минутку! - затряс головой Келтэн. - Ты что же, хочешь сказать, что люди, которые говорят на чужих языках, и думают иначе, чем мы? - Думать они могут и так же, только другими словами. - Ты имеешь в виду, что мы все думаем словами? - Разумеется, Келтэн. Что же еще, по-твоему, мысли? - Понятия не имею. Но ведь, в конце концов, все мы люди, так почему бы нам всем не думать на одном языке? Сефрения растерянно моргнула. - И какой же это должен быть язык, дорогой? - Эленийский, какой же еще? Вот почему иностранцы не такие умные, как мы! Им приходится переводить свои мысли с эленийского на ту варварскую тарабарщину, которую они зовут языком. Из чистого упрямства, само собой. Сефрения недоверчиво воззрилась на него: - Ты ведь это не всерьез, дорогой? - Конечно же всерьез! Я думал, всем известно, почему эленийцы самые умные. - Лицо Келтэна сияло убийственным простодушием. - О, дорогой! - вздохнула Сефрения почти с отчаянием. Мелидира надела лиловое платье и, виляя бедрами, отправилась к личным покоям императора, перекинув через руку эленийский камзол из синего атласа. Миртаи следовала за ней. Миртаи не виляла бедрами. Глаза Мелидиры были невинно распахнуты. Лицо светилось непобедимой тупостью. Нижняя губка была мило прикушена, как если бы ее хозяйка задыхалась от волнения. Придворные императора Сарабиана с громадным интересом наблюдали за бедрами Мелидиры. Никто не обратил внимания на то, что у нее в руках. Она вручила императору подарок, присовокупив маленькую сбивчивую речь, которую переводила Миртаи. Ответ императора был вполне официальным. Мелидира сделала реверанс и, виляя бедрами, поспешила назад, в эленийский замок. Вновь придворные были целиком и полностью поглощены ее бедрами - хотя уже имели возможность любоваться процессом виляния. - Прошло без сучка без задоринки! - самодовольно сообщила баронесса. - Как им понравилась ваша походка? - осведомился Стрейджен. - Я превратила весь двор в камень, милорд Стрейджен! - рассмеялась она. - Это правда? - спросил Стрейджен у Миртаи. - Не совсем, - ответила атана. - Кое-кто последовал за ней, чтобы наглядеться вдоволь. Мелидира очень ловко управляется со своими бедрами. То, что творилось у нее под платьем, больше всего походило на драку двух кошек в холщовом мешке. - Мы должны использовать дары, которые дает нам Господь, не так ли, ваша светлость? - с притворно набожным видом обратилась баронесса к Эмбану. - Безусловно, дитя мое, - согласился тот, безуспешно пытаясь сдержать улыбку. Четвертью часа позже прибыл посол Оскайн с алебастровой шкатулочкой на подушке из синего бархата. Элана вынула из шкатулочки послание императора и прочла вслух: "Элана! Твое послание прибыло благополучно. У меня сложилось впечатление, что мои придворные не только воздержатся от того, чтобы препятствовать свободному перемещению баронессы по дворцу, но и станут горячо защищать ее право на таковое перемещение. Как только этой девушке удается одновременно шевелить всем, что может шевелиться? Сарабиан". - Ну, и как же? - обратился Стрейджен к золотоволосой баронессе. - Врожденный дар, милорд Стрейджен. В последующие недели эленийские гости старательно делали вид, что изучают тамульский язык, а Оскайн помогал им, время от времени как бы невзначай говоря министрам, что обучал гостей языку во время долгого путешествия в Материон. На одном из банкетов, который устроил в их честь первый министр, Элана выступила с небольшой речью на тамульском языке, дабы довести до всеобщего сведения, что она и ее свита уже достигли определенных успехов. Не обошлось, само собой, и без курьезов. Келтэн как-то ухитрился смертельно оскорбить одного придворного, с улыбкой высказав ему то, что он сам счел изысканным комплиментом. - Что это с ним? - удивился светловолосый пандионец, озадаченно глядя, как придворный поспешно удаляется прочь. - Что ты хотел ему сказать? - осведомилась Миртаи, с трудом подавляя смех. - Что мне приятно видеть его улыбку, - пожал плечами Келтэн. - У тебя получилось совсем не то. - И что же у меня получилось? - Ты сказал: "Чтоб у тебя выпали все зубы". - Кажется, я употребил не то слово? - Да, можно и так сказать. Притворное изучение языка дало королеве и ее окружению множество свободного времени. Официальные церемонии и развлечения, которые они обязаны были посещать, обыкновенно имели место по вечерам, а дни оставались в полном их распоряжении. Они проводили это время в долгих разговорах - большей частью по-тамульски. Заклинание, которое использовали Заласта и Сефрения, помогло им полностью овладеть словарным запасом и грамматикой, но сглаживание акцента заняло гораздо больше времени. Как и предсказывал Оскайн, первый министр неутомимо воздвигал на пути гостей самые разнообразные препятствия. Насколько ему удавалось, он заполнял их время утомительной и бессмысленной деятельностью. Они посещали открытия выставок домашнего скота. Они получали почетные звания в университете. Они осматривали образцовые крестьянские хозяйства. Всякий раз, когда они покидали императорскую резиденцию, первый министр снабжал их громадным эскортом - эскортом, который собирался по нескольку часов, и агенты Пондии Субата тратили это время с пользой, расчищая улицы от горожан - именно тех, кого и хотели бы увидеть гости. Гораздо хуже было то, что он всячески ограничивал им доступ к императору Сарабиану. Субат мешал им, как мог, но куда ему было сравниться с эленийской изобретательностью, тем более что кое-кто из свиты Эланы был совсем не тем, кем казался. Телэн в особенности озадачивал агентов первого министра. Спархок давно уже понял, что в любом городе мира проследить за Телэном было практически невозможно. Мальчик развлекался вовсю и доставлял в замок немало ценных сведений. Как-то жарким дремотным днем Элана и другие дамы сидели в королевских покоях, и когда Спархок и Келтэн незаметно вошли туда, они услышали голос Алиэн, камеристки Эланы. - Такое случается часто, - негромко говорила кареглазая девушка. - Это одно из неудобств жизни служанки. - Как обычно, Алиэн была в строгом платье приглушенно-серого цвета. - Кто это был? - глаза Эланы метали искры. - Это неважно, ваше величество, - отозвалась Алиэн с легким замешательством. - Нет, Алиэн, - отрезала Элана, - важно. - Граф Озрил, ваше величество. - Я слыхала о нем, - ледяным тоном сказала Элана. - Я тоже, - голос Мелидиры прозвучал ничуть не теплее. - Как я понимаю, граф пользуется непривлекательной репутацией? - спросила Сефрения. - Таких людей называют распутниками, леди Сефрения, - пояснила Мелидира. - Он барахтается в разврате самого грязного пошиба. Он похваляется, что избавляет Господа от труда проклясть его, поскольку был рожден для преисподней. - Мои родители были люди сельские, - продолжала Алиэн, - и не знали о репутации графа. Поэтому они полагали, что служба у него для меня редкостная удача. Крестьянской девушке трудно отыскать другой способ выбраться из своего положения. Мне было тогда четырнадцать, и я совсем не знала жизни. Поначалу граф был со мной очень добр, и мне казалось, что мне неслыханно повезло. Потом однажды ночью он явился домой пьяным, и тогда я узнала, отчего он был так добр ко мне. Я не получила того воспитания, что Миртаи, и ничего не смогла поделать. Потом я, конечно, плакала, но он только смеялся над моими слезами. По счастью, обошлось без последствий. Граф Озрил имел обыкновение вышвыривать забеременевших служанок на улицу в одном платье. Очень скоро это развлечение ему надоело. Он уплатил мне жалованье и дал хорошую рекомендацию. Мне посчастливилось получить службу во дворце. - Алиэн едва заметно болезненно усмехнулась. - Поскольку никаких последствий не было, теперь, мне думается, все это не имеет особого значения. - Для меня - имеет, - мрачно сказала Миртаи. - Клянусь тебе, что когда мы вернемся в Симмур, граф и недели не проживет на свете. - Если ты намерена ждать так долго, Миртаи, то можешь и опоздать, - как бы между прочим заметил Келтэн. - Могу обещать тебе, что граф Озрил не увидит заката того дня, когда я вернусь в Симмур. - Он не станет драться с тобой, Келтэн, - сказал Спархок своему другу. - У него не останется другого выбора, - ответил Келтэн. - Я знаю немало оскорблений, проглотить которые не сможет ни один мужчина, - а уж если они не сработают, я просто начну резать его на кусочки. Когда отрежешь человеку нос и уши, он поневоле схватится за меч - возможно, потому, что не будет знать, за что ты примешься потом. - Тебя арестуют. - Не страшно, Спархок, - мрачно сказала Элана. - Я его помилую. - Вы не должны делать этого, сэр Келтэн, - пробормотала Алиэн, опуская глаза. - Именно, должен, - ответил Келтэн твердым, как кремень, голосом. - Когда я покончу с ним, то принесу тебе его ухо - как доказательство, что я сдержал свое слово. Спархок искренне ожидал, что нежная девушка будет с отвращением протестовать против такого чудовищного подарка. Он ошибся. Алиэн одарила его друга горячей улыбкой. - Это будет так мило, сэр Келтэн, - сказала она. - Что же ты, Сефрения? - обратился Спархок к своей наставнице. - Заведи глаза к потолку и вздохни. На этот раз я даже соглашусь с тобой. - С какой стати мне это делать, Спархок? - осведомилась она. - Я всем сердцем одобряю решение сэра Келтэна. - Ты дикарка, матушка, - укорил Спархок. - Вот как? Тем же днем позднее Спархок и Келтэн присоединились к рыцарям, собравшимся в нестерпимо сверкающем главном зале псевдоэленийского замка. Рыцари сменили свои парадные доспехи на камзолы и обтягивающие штаны. - Это не займет много времени, - говорил сэр Бевьер. - Стены весьма прочные, да к тому же есть и крепостной ров. Подъемный мост действует - вот только лебедки механизма нуждаются в смазке. Все, что нам на самом деле нужно для обороны замка, - заостренные колья во рву. - И пара бочонков смолы? - предположил Улаф. - Я же знаю, как вы, арсианцы, обожаете лить на головы людям кипящую смолу. - Господа, - с неодобрением заметил Вэнион, - если вы начнете укреплять замок, наши хозяева могут неправильно это понять. - Он немного подумал. - Не повредит, однако, потихоньку обзавестись изрядным запасом острых кольев и, пожалуй, некоторым количеством бочек с ламповым маслом. Оно не так хорошо, как смола, зато привлечет меньше нежелательного внимания. Полагаю также, что нам следует потихоньку и незаметно запасаться провизией. Нас много, так что нетрудно будет скрыть тот факт, что мы наполняем кладовые. И все это следует проделывать без лишнего шума. - Что ты задумал, Вэнион? - спросил Эмбан. - Кое-какие предосторожности, ваша светлость. В Империи неспокойно, и мы не знаем, что может произойти. Поскольку нам достался надежный замок, нам следует сделать его еще надежнее - просто так, на всякий случай. - Это только мое воображение или лето и впрямь выдалось таким длинным? - спросил вдруг Тиниен. Спархок мгновенно насторожился. Кто-то рано или поздно должен был прийти к такому выводу, и если его друзья насторожатся и начнут считать дни, они непременно обнаружат, что некто сжимал время их путешествия. - Это же другая часть мира, Тиниен, - небрежным тоном заметил он. - Климат здесь совсем иной. - Лето есть лето, Спархок, и оно не может длиться бесконечно. - С климатом бывает по-всякому, - возразил Улаф, - особенно на морском побережье. Вдоль западного берега Талесии есть теплое течение. На восточном побережье в Йосуте обычно уже зима, а в Хорсуте еще середина осени. Славный старина Улаф, с облегчением подумал Спархок. - И все-таки мне это кажется странным, - с сомнением проговорил Тиниен. - Тебе многое кажется странным, друг мой, - усмехнулся Улаф. - Сколько раз ты отклонял мое приглашение вместе поохотиться на огра? - Зачем убивать огра, если его нельзя съесть? - пожал плечами Тиниен. - Ты же убивал земохцев, но не ел их. - У меня не было подходящего рецепта. Все дружно расхохотались, оставив тему чересчур долгого лета, и Спархок вздохнул с облегчением. В эту минуту в зал вошел Телэн. Этим утром он, как всегда, привычно избавился от слежки агентов первого министра и отправился в город. - Сюрприз! - сухо провозгласил он. - Крегер наконец добрался до Материона. Я уж начинал беспокоиться за него. - С меня довольно! - взорвался Спархок, изо всей силы грохнув кулаком по подлокотнику своего кресла. - Этот человек мне слишком надоел! - Но прежде у нас не было времени гоняться за ним, мой лорд, - напомнил Халэд. - Значит, нам следовало найти время. Я был уверен в этом, еще когда его видели в Сарсосе. Ну да теперь мы добрались до места, так что посвятим толику сил и времени тому, чтобы изловить его. Нарисуй несколько его портретов, Телэн. Раздай их и пообещай награду. - Спархок, я знаю, как это делается. - Ну так сделай! Я ни о чем так не мечтаю, как заполучить в свои руки этого вечно пьяного хорька. В этом винном бурдюке хранится слишком много ценной информации, и я намерен выдавить ее всю - до последней капли! - Что-то он сегодня раздражителен, - мягко заметил Тиниен, обращаясь к Келтэну. - У него был тяжелый день, - пожал плечами Келтэн. - Он обнаружил в наших дамах некоторую жестокость, и это его весьма расстроило. - Вот как? - В Симмуре живет один дворянин, которого необходимо стереть с лица земли. Когда мы вернемся, я намерен первым делом отрезать ему кое-что, а уж потом изрубить на мелкие кусочки. Дамы единодушно решили, что эта идея великолепна, и их дружное одобрение лишило Спархока некоторых иллюзий. - Что же натворил этот парень? - Это личное дело. - Вот оно что! Ну, Сефрения-то, во всяком случае, с ним согласилась. - Как бы не так! Правду говоря, она оказалась еще кровожадней прочих. Позднее она высказала такие предложения, от которых побледнела даже Миртаи. - Да, видно, этот человек и впрямь сотворил нечто ужасное. - Именно так, друг мой, и я намерен сделать так, чтобы он очень, очень долго сожалел о своем поступке. - Голубые глаза Келтэна заледенели, побелевшие ноздри сжались от ярости. - Я этого не делал, Келтэн, - сказал Тиниен, - и незачем на меня так смотреть. - Извини, - пробормотал Келтэн, - при одной мысли об этом у меня вскипает кровь в жилах. - Ну так думай о чем-нибудь другом, что ли. Их акцент все еще оставлял желать лучшего - об этом позаботилась Сефрения, - но зато понимали они тамульский уже почти в совершенстве. - Ну как, мы готовы? - как-то вечером спросил Спархок свою наставницу. - Если только, принц Спархок, ты не намерен произносить речи, - заметил император Сарабиан, который как раз осчастливил их одним из своих головокружительных визитов. - Акцент у тебя, знаешь ли, просто чудовищный. - Я намерен слушать, ваше величество, - отозвался Спархок, - а не говорить. Сефрения с Заластой маскируют акцентом наши успехи в тамульском. - Жаль, Заласта, ты мне прежде не сказал, что способен на такое, - с некоторой грустью пробормотал Сарабиан. - Ты бы мог сберечь мне не один месяц времени, когда я зубрил языки. - Ваше величество предпочли держать свои занятия в секрете, - напомнил ему Заласта. - Я и понятия не имел, что вы желаете изучать иностранные языки. - Стало быть, моя же хитрость меня и подвела, - пожал плечами Сарабиан. - Ну да ладно. Что мы, собственно, намерены делать? - Мы, ваше величество, намерены просеять через частое сито ваш двор, - сказал Вэнион. - Все ваши министерства существуют сами по себе, а министры прячут тайны друг от друга. Это означает, что ни у кого нет полной и всесторонней картины событий. Мы собираемся хорошенько прочесать все министерства и собрать все, что удастся найти. Когда мы сложим наши находки вместе, возможно, нам удастся проследить некоторые закономерности. Сарабиан скорчил кислую гримасу. - Это все моя вина, - покаянно вздохнул он. - Будь добр, Сарабиан, не говори загадками, - сказала ему Элана. Два монарха были теперь хорошими друзьями, главным образом благодаря тому, что император решительно отбросил все формальности и твердо настоял на том, чтобы Элана последовала его примеру. - Я ошибся, Элана, - с горечью сказал он. - Тамульская империя никогда прежде не сталкивалась с настоящим кризисом. Наши чиновники куда умнее простых подданных, и к тому же за их спиной стоят атаны. Императоры всегда больше опасались собственных министров, чем какого-то врага извне, поэтому сотрудничество между министерствами никогда не поощрялось. Похоже, сейчас я пожинаю плоды этой недальновидной политики. Когда все закончится, я кое-что переменю. - Мое правительство не держит секретов от меня, - самодовольно сказала ему Элана. - Не береди душу, - вздохнул Сарабиан. - Лорд Вэнион, что, собственно говоря, вы будете искать? - По дороге в Материон мы стали свидетелями весьма любопытных явлений. Мы полагаем, что имеем сейчас дело с неким союзом. Мы знаем - или, во всяком случае, догадываемся, - кто такой один из союзников. Теперь нам нужно сосредоточиться на втором. Пока мы не сумеем распознать его, мы остаемся в откровенно невыгодном положении. Если вы не будете против, ваше величество, королева Элана и принц Спархок будут проводить много времени в вашем обществе. Боюсь, это означает, что вам придется долго беседовать со своим первым министром. Пондия Субат становится нам изрядной помехой. Сарабиан вопросительно поднял бровь. - Он всячески старается не допускать нас к тебе, Сарабиан, - пояснила Элана. - Ему было сказано этого не делать, - мрачно проговорил Сарабиан. - Должно быть, ваше величество, он плохо слушал, - сказал Спархок. - Всякий раз, когда мы подходим к главному дворцу, мы должны продираться через толпы его агентов, а стоит одному из нас хоть высунуть голову из окна, за нами тотчас же тянется целая армия шпионов. Похоже, вашему первому ми