. -- И потерять все это? -- ответила Резник, снова надев темные очки и удачно входя в образ ТИПАсуперагента. Работа в ТИПА5 для них обоих являлась служебным потолком. Я мысленно пожелала им прожить достаточно долго, чтобы успеть насладиться своим положением. В десять тридцать выставка практически закрылась. Подвыпившую и, как следствие, крепко спящую бабушку мы отправили домой на такси. Сервелад попытался на прощание поцеловать меня, но я ловко увернулась, а Дюшан2924 умудрился продать свою инсталляцию под названием "Безликая внутренняя сущностьIV в банке, маринованная". Зорф упорно отказывался продавать свои работы тому, кто не в состоянии постичь, что на них изображено, зато неандертальцам, понимавшим их замысел, раздавал картины даром, заявляя, что негоже пятнать связь между картиной и ее владельцем непристойным изобретением сапиенсов, то есть деньгами. Расплющенную трубу тоже продали. Новый владелец попросил Джоффа подбросить его покупку до дому и, если его не окажется на месте, просто подсунуть под дверь. Я отправилась к себе, но перед этим забежала к маме за Пиквик, которая наотрез отказывалась вылезать из сушильного шкафа все время, пока хозяйка была в Осаке. -- Она требовала, чтобы ее кормили прямо здесь, -- жаловалась мама. -- Представляешь, сколько это вызвало проблем с остальными дронтами? Впусти одного в дом, и всем захочется! Она передала мне завернутое в одеяло яйцо. Пиквик раздраженно подпрыгивала, и мне пришлось показать ей яйцо, только бы успокоить. Затем мы, как и в прошлый раз, поползли домой со скоростью какихнибудь двадцать миль в час. Дома я положила яйцо в бельевой шкаф, и Пиквик взгромоздилась на него в весьма дурном настроении, по горло сытая переездами. Глава 22. Путешествия с папой Первый раз я путешествовала с отцом, будучи намного моложе. Мы побывали на премьере "Короля Лира" в "Глобусе" в 1602 году. Театр оказался грязным, вонючим и несколько шумным, но, как ни странно, та премьера не сильно отличалась от всех остальных, которые мне довелось посещать. Мы наткнулись на человека по имени Темпор Искривленс, который, как и мой отец, был одиноким странником по времени. По его словам, он болтался по елизаветинской Англии, скрываясь от патрулей Хроностражи. Папа говорил потом, что Искривленс был настоящим бойцом за правое дело, но навсегда сник, когда устранили его лучшего друга и напарника. Я понимала, каково ему, но сдаваться не собиралась. (ЧЕТВЕРГ НОНЕТОТ. Личные дневники) Папа явился к завтраку. Когда он вошел, я сидела за кухонным столом и листала утренний номер "Жаба". Как самую сенсационную новость газета преподносила резкий поворот в карьере Хоули Гана. Из унылого политического трупа, которому победа на выборах и не снилась, он превратился в ведущего политика, по рейтингу опередившего даже правящую партию "Чайвперед!". Такова была сила Шекспира. Мир внезапно замер, картинка на экране телевизора застыла, звуки слились в глухое гудение, обычно сопровождавшее появление отца. Он умел останавливать часы -- когда он ко мне приходил, время вытягивалось во фрунт. Эта способность досталась ему не даром -- к нормальной жизни он теперь вернуться не мог. -- Привет, пап, -- просияла я. -- Как дела? -- Ну, это с какой стороны посмотреть, -- ответил отец. -- Ты еще не слышала об Уинстоне Черчилле? -- Пока нет. -- Черт! -- выругался мой родитель и сел. Подняв брови, он прочел заголовки статьи: -- "?Шимпанзе -- всего лишь домашнее животное?, -- утверждает звезда суиндонского крокета". Как мама? -- Хорошо. Конец света попрежнему запланирован на следующей неделе? -- Похоже на то. Она вспоминает обо мне? -- Все время. Вот отчет из аналитической лаборатории ТИПА. -- Хмм, -- промычал отец, надевая очки и внимательно читая бумагу. -- Карбоксиметилцеллюлоза, фенилаланин и углеводороды. Животный жир? Бессмыслица какаято! Он вернул мне отчет. -- Не понимаю, -- тихо произнес папа, посасывая дужку очков. -- Тот велосипедист остался жив, а миру все равно конец. Может, дело не в нем? Но в том месте и в то время больше ничего не произошло, вот ведь беда. -- Нет, произошло, -- спокойно ответила я. -- Что? Я взяла пакетик с розовым веществом. -- Ты дал мне эту штуку. Папа щелкнул пальцами. -- Наверняка! Я передал тебе пакетик, и, значит, этото и стало ключевым событием, а не смерть велосипедиста! Ты никому не проговорилась, откуда желе? -- Никому. Он немного поразмыслил. -- Что же, -- сказал он наконец. -- В отличие от суждений задним числом предотвращение Армагеддона -- не точная наука. Может быть, некоторое время нам придется ограничиваться простым наблюдением, пока не поймем, в чем дело. А как в остальном? -- "Голиаф" устранил Лондэна, -- мрачно ответила я. -- Кого? -- Мужа моего. -- О! -- внезапно помрачнел отец. -- Просто так? -- Чтобы вытащить Джека Дэррмо из "Ворона". -- Ага! -- воскликнул он. -- Старый добрый шантаж. Печально это слышать, Душистый мой Горошек. Но ты не падай духом. У нас есть поговорка о восстановлении устраненных, она звучит так: "Никто не умирает насовсем, пока о нем помнят". -- Значит, -- медленно проговорила я, -- если я о нем забуду, он погибнет безвозвратно? -- Именно, -- кивнул отец, наливая себе кофе. -- Вот потому мне так трудно было восстановить Черчилля и Нельсона. Пришлось разыскивать тех, кто помнил их при жизни, дабы понять, где мог произойти сбой. -- Он хохотнул и поднялся. -- Ладно, одевайся и пошли! -- Куда? -- Куда?! -- воскликнул он. -- Да мужа твоего спасать! Вот это точно хорошая новость. Я метнулась в спальню и стала торопливо натягивать на себя одежду, пока папа читал газеты и ел овсянку. -- ДэррмоКакер хвастался, будто они запечатали лето тысяча девятьсот сорок седьмого года так, что туда даже транстемпоральный комар не прошмыгнет, -- запыхавшись, сообщила я. -- Тогда, -- задумчиво изрек отец, -- нужно их перехитрить. Они ждут нас в определенной точке пространства в определенное время, но не дождутся. Мы появимся в том самом месте, но не в тот же час и просто подождем. Как ты думаешь, стоит попытаться? Я улыбнулась. -- Несомненно! Перед глазами промелькнула череда ярких вспышек, и вот мы уже катим кудато на джипе с затемненными стеклами -- лунной ночью, вдоль темной полосы воды. Поодаль в небе рыскали лучи прожекторов, откудато доносились разрывы падающих бомб. -- Где мы? Папа переключил скорость. -- Мы подъезжаем к ХенлинаТемзе в оккупированной Англии. Сейчас ноябрь тысяча девятьсот сорок шестого года. Я снова посмотрела на воду, и в животе у меня зашевелился муторный ужас. -- Это здесь... здесь Лондэн в машине упал в реку... во время аварии? -- Сейчас мы там, где это случилось, но не тогда. Если я перепрыгну прямо туда, Лавуазье сразу же нас накроет. Тебе когданибудь приходилось играть в "вышибалу"? -- Конечно. -- Нам предстоит нечто похожее. Хитрость, скрытность, терпение -- и немного мошенничества. Ну вот мы и приехали. Мы достигли места, где дорога делала крутой поворот. Невнимательный водитель легко мог ошибиться и слететь в реку, это сразу было понятно. Меня пробрала дрожь. Мы выбрались из машины, отец пересек дорогу и направился в сторону маленькой березовой рощицы среди зарослей сухого папоротника и ежевики. Подходящее место для наблюдения за поворотом -- всего в десяти ярдах. Папа разложил на земле большой пластиковый пакет, и мы уселись на траву, прислонившись к гладкой коре большой березы. -- И что теперь? -- Подождем полгода. -- Полгода? Папа, ты спятил? Мы не можем тут сидеть шесть месяцев! -- Так мало времени, и столько всего надо узнать, -- задумчиво проговорил отец. -- Бутерброд хочешь? Твоя мама каждое утро оставляет для меня на крыльце. Я не очень люблю солонину с заварным кремом, но в этом присутствует некая эксцентричная изысканность. Да и сытно опять же. -- Полгода? -- снова повторила я. Он откусил кусочек бутерброда. -- Первый урок темпоральных путешествий, Четверг. Прежде всего все мы -- странники во времени. Почти все умеют двигаться вперед только день за днем. Но если увеличить скорость, например вот так... Облака вдруг как бешеные понеслись над нашими головами, в свете луны страшно забурлила река, мимо нас, набирая скорость, промчалась колонна грузовиков. -- Сейчас за одни сутки у нас проходит примерно двадцать: каждая минута спрессована в три секунды. Если сбросить скорость, нас увидят. То есть наблюдателю может показаться, будто он видел мужчину и женщину, сидящих у ствола дерева, но когда он снова бросит на нас взгляд, никого не заметит. Разве с тобой такого не бывало: вроде видела когото, а через мгновение его уже нет? -- Конечно. -- Скорее всего, это транспортные потоки Хроностражи перемещаются. На рассвете нашу брошенную машину обнаружил патруль немецкого вермахта и стал прочесывать округу в поисках злоумышленников, затем появился аварийный грузовик и увез ее. Мимо нас все неслись по дороге машины, мчались по небу облака. -- Здорово, правда? -- улыбнулся папа. -- Мне так этого не хватает, но сейчас совсем нет времени. При ускорении пятнадцать к одному нам все равно придется ждать аварии добрых тричетыре дня. А мне нужно к зубному, так что давайка поторопимся. Облака полетели еще быстрее, машины и пешеходы превратились в размытые пятна. Тени деревьев стремительно перемещались и удлинялись в лучах послеполуденного солнца. Скоро наступил вечер, и облака приобрели розоватый оттенок, потом мгновенно сгустившийся сумрак поглотил день и показались звезды, а за ними торопливо прокатилась по небу луна. Далекие светила закружились в водовороте вокруг Полярной звезды, небо постепенно голубело, и на востоке всходило солнце. -- Восемь с половиной тысяч дней в одном, -- объяснил папа. -- Моя любимая скорость! Посмотри на листья! Солнце снова взошло и снова опустилось за горизонт меньше чем за десять секунд. Мы уже не могли рассмотреть пешеходов да и сами сделались для них невидимками, а машину нам удалось бы разглядеть, только если бы она простояла на месте не меньше двух часов. Но непривычнее всего вели себя листья! У нас на глазах они пожухли, очертания ветвей утратили четкость, река превратилась в мягко струящееся, ничем не колеблемое зеркало. Вот и трава увяла, небо помрачнело, а долгую тьму теперь лишь ненадолго прерывали проблески света. По дороге медленно ползли крохотные светлячки -- фары машин, а брошенный как раз напротив нас тяжелый немецкий грузовик сам собою быстро развалился и ухнул в реку вверх колесами. -- Так бы смотрела и смотрела, пап, хоть целую вечность. Ты всегда так путешествуешь? -- Так медленно -- никогда. Это для туристов. Обычно мы путешествуем со скоростью десять миллиардов дней в одном. А если странствуешь в обратном направлении, приходится двигаться еще быстрее. -- Назад надо еще быстрее? -- переспросила я, пораженная нелогичностью. -- На сей раз хватит и этого, Горошек мой Душистый. Просто смотри и наслаждайся. Похолодало, и я прижалась к отцу, наблюдая, как толстый покров снега укутывает дорогу и лес вокруг. -- С Новым годом, -- сказал папа. -- Подснежники! -- в восторге воскликнула я, когда сквозь снег пробились зеленые росточки, расцвели и доверчиво потянулись к низкому солнцу. Потом снег растаял, река снова освободилась ото льда, а возле перевернутого вездехода скопилось немного мусора. Сама машина ржавела прямо на глазах. Солнце поднималось все выше и выше, и вот уже раскрылись нарциссы и крокусы. Я удивленно ахнула, когда крохотный побег стал взбираться по моей ноге. -- Держись от них подальше, -- посоветовал папа, отводя ежевику, пытавшуюся опутать его своими плетями. Мой собственный росток зеленым червячком потыкался мне в руку, а потом отвернулся. Я точно так же отвела и остальные ожившие стебли, которые на меня покушались, а папа одним ловким движением завязал свою плеть ежевики в изящный бант. -- Я видал стажеров, приросших к месту в буквальном смысле слова, -- сказал отец. -- Похоже, отсюда это выражение и пошло. Но может получиться и забавно. Была у нас оперативница по фамилии Джекилл, так она однажды согнула четырехсотлетний дуб сердечком -- в подарок своему другу. Воздух потеплел, и папа в очередной раз сверился со своим хронометром. Мы начали сбавлять темп. Полгода пролетели за какихто полчаса. Когда мы вернулись к скорости день в день, снова наступила ночь. -- Я никого не вижу, а ты? -- прошептал папа. Я огляделась по сторонам: дорога была пуста. Но только я открыла рот, как он поднес палец к губам. В этот момент на дорогу вылетел "Моррисвосемь" с закрытым кузовом. Из лесу прямо ему под колеса метнулась лисица, он вильнул, пытаясь ее объехать, слетел с дороги и, перевернувшись, упал в реку. Я хотела вскочить, но отец удержал меня, вцепившись мне в плечо мертвой хваткой. Водитель машины, видимо Биллдэн, вынырнул из воды, потом снова быстро нырнул и через несколько мгновений показался над водой вместе с женщиной. Он выволок ее на берег и снова бросился к воде, но тут из пустоты возник высокий мужчина в шинели и положил ему руку на плечо. -- Давай! -- приказал мне отец. Мы выскочили из нашего укрытия в рощице. -- Оставь его! -- закричал папа. -- Оставь, пусть делает то, что должен! Он схватил незнакомца, и тот, пронзительно взвизгнув, исчез. Ошеломленный Биллдэн снова бросился к реке, но тут за какуюто долю секунды на берег высыпало с полдесятка хроностражей, среди которых был и Лавуазье. Один из агентов сделал подножку отцу Лондэна, прежде чем тот успел снова нырнуть в воду и вытащить сына. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. Я закричала: "Нет!" -- и выхватила пистолет, направив его на человека, обхватившего Биллдэна. В следующее мгновение я, обезоруженная, ошарашенная и сбитая с толку, сидела на земле. Наверное, так чувствует себя застрявшая в недрах магнитофона кассета. Два оперативника ТИПА12 следили за мной, а гдето поблизости раздавались гневные голоса отца и Лавуазье. Биллдэн, тяжело дыша, рыдал, уткнувшись лицом в сырую землю и обнимая до сих пор не пришедшую в сознание жену. -- Ублюдки! -- крикнула я. -- Там мой муж! -- Запомните, -- вполголоса произнес Лавуазье, когда я поднялась на ноги и встала рядом с отцом. -- Младенец ПаркЛейн -- не ваш муж, а жертва аварии. Хотя, может быть, он и выживет. Это зависит от вашего отца. -- Так ты прихвостень "Голиафа", Лавуазье? -- спокойно уточнил отец. -- Ты меня разочаровал. -- Во имя великого дела, полковник. Если бы вы сдались, мне не пришлось бы принимать экстренные меры. Кроме того, Хроностража не может исполнять свои обязанности без спонсорской поддержки. -- А взамен вы оказываете им маленькие услуги. -- Как я уже сказал, главное -- интересы великого дела. И прежде чем вы обвините меня в коррупции, я скажу вам, что совместная операция "Голиафа" и Хроностражи полностью санкционирована Парламентом. Все очень просто, даже вам будет понятно. Сдайтесь -- и вашей дочери вернут мужа, независимо от того, станет она сотрудничать с "Голиафом" или нет. Как видите, я в очень благодушном настроении. Я посмотрела на папу и увидела, что он закусил губу. Затем потер виски и вздохнул. Он много лет боролся с коррупцией в Хроностраже, и, хотя до возвращения Лондэна оставалось совсем чутьчуть, мне не хотелось, чтобы отец потерял свободу изза него или изза меня. Как он там говорил? "Никто не умирает насовсем, пока о нем помнят?" А я прекрасно помнила Лондэна. Так что у нас еще был шанс. Поэтому, как только отец открыл рот, чтобы нехотя согласиться, я сказала: -- Нет. -- Что?! -- воскликнул Лавуазье. -- Нет, -- повторила я. -- Пап, не надо. Я либо верну им Джека Дэррмо, либо еще чтонибудь придумаю. Папа улыбнулся и положил мне руку на плечо. -- Ну и ну! -- воскликнул Лавуазье. -- Какие вы оба правильные! Он кивнул своим, те взялись за оружие. Но папа их опередил. Он крепко схватил меня за плечо -- и только нас и видели. Быстро взошло солнце, а мы сместились во времени, оставив Лавуазье и остальных в прошлом, так чтобы они только через несколько часов сообразили, что случилось. -- Может, удастся от него оторваться! -- пробормотал папа. -- А про Парламент -- полная туфта. Устранение Лондэна -- убийство, откровенное, ничем не прикрытое. На самом деле именно такая информация мне и требовалась, чтобы покончить с Лавуазье! Мимо короткими вспышками пролетали дни, тьма сменялась светом. Мы неслись в будущее. Но самое странное -- физически мы не двигались с места. Просто мир вокруг нас стремительно старел. -- Скорость еще не предельная, -- предупредил отец. -- Они легко могут меня перехватить. Следи за... Лавуазье и его подручные возникли на какоето мгновение, проносясь мимо нас в будущее. Папа резко затормозил, я чуть пошатнулась, -- и тут нас выбросило в реальное время. Когда мы сошли с дороги, мимо, сигналя изо всех сил, проехал грузовик пятидесятых годов. -- Что теперь? -- Думаю, мы ускользнули от преследования. Черт!.. В эту минуту опять появился Лавуазье, и мы снова сорвались с места. Мы на мгновение потеряли его, но он очень скоро вернулся, догнав нас в полете сквозь историю. Стоило папе чуть сбавить скорость, Лавуазье тоже замедлял полет. Едва отец наращивал темп, как француз бросался вслед за ним, не отставая ни на шаг. Они будто играли в межвременные салочки. -- Я тертый калач, меня такими штуками не проведешь! -- осклабился Лавуазье. Вскоре появились и двое его подручных, наконец догнавших босса. -- Я знал, что ты придешь, -- торжествующе произнес он, медленно приближаясь к нам в ускоряющемся потоке времени. Там, где мы стояли, проложили новую дорогу, затем построили мост, дома, магазины. -- Сдавайся. Поверь мне, тебя ждет честный суд. Двое хроностражей крепко схватили моего отца. -- Тебя повесят за это, Лавуазье! Парламент никогда не даст санкцию на преступление! Верни Лондэна к жизни, и я обещаю, что ничего не скажу. -- Ну и что? -- презрительно протянул тот. -- И кому они поверят? Тебе, с твоимто послужным списком, или мне, третьему человеку в Хроностраже? Кроме того, твоя неуклюжая попытка вернуть Лондэна скрыла все следы, которые я мог оставить при его устранении. Лавуазье направил пистолет на моего отца. Хроностражи держали пленника, чтобы не дать ему набрать скорость и ускользнуть, а когда он всетаки попробовал прибавить темп, нас чуть тряхнуло. Сказать, что дело было дрянь, означало не сказать ничего. Судя по машинам на дороге, мы приближались к началу восьмидесятых. Вотвот окажемся в тысяча девятьсот восемьдесят пятом. И тут меня осенило. Ведь скоро начнется забастовка Хроностражи! -- Ну и ну! -- протянула я. -- Так вы, ребята, штрейкбрехеры? Агенты переглянулись, затем посмотрели на хронометры у себя на руке, потом на командира. Высокий заговорил первым: -- Она права, мистер Лавуазье. Мне нипочем запугивать и убивать невинных, я спокойно шел за вами в огонь и в воду, но... -- Что "но"? -- сердито спросил Лавуазье. -- ...но я лояльный член Хроногильдии. Я не стану штрейкбрехером. -- Я тоже, -- сказал второй агент, кивая на товарища. -- Совершенно с ним согласен. -- Слушайте, парни, я лично вам заплачу... -- Прошу прощения, мистер Лавуазье, -- ответил оперативник с некоторым негодованием, -- но мы получили указания не заключать никаких соглашений с частными лицами. В мгновение ока они исчезли, наступил декабрь, и мир порозовел. Дорога на глазах превратилась в ту самую розовую слизь, которую показывал мне папа. Двенадцатое декабря тысяча девятьсот восемьдесят пятого года явно осталось позади, и вместо травы, утра и вечера, солнца и облаков, насколько хватало глаз, простиралось одно блестящее густое желе. -- Меня спасла забастовка! -- рассмеялся отец. -- Расскажи это своим приятелям в Палате! -- Браво, -- кисло ответил Лавуазье и опустил пистолет. Папу больше некому было удерживать, и он ничего не мог с ним поделать. -- Браво. Думаю, нам следует сказать друг другу au revoire. До встречи, друзья мои. -- А почему au revoire? Может, "прощай" больше подойдет? -- невинно поинтересовалась я. Ответить он не успел, поскольку отец подобрался для очередного темпорального прыжка и мы снова понеслись сквозь поток времени. Розовая слизь исчезла, осталась только земля да камни, и у меня на глазах река отодвинулась, разлилась по заливным лугам, а потом нырнула нам под ноги и заизвивалась, как змея, пока наконец не влилась в озеро. Мы мчались все быстрее, и вскоре земля стала трескаться, будто корка, ломаться и проседать под действием тектонических сдвигов. Равнины проваливались, образуя моря, а на их месте вздымались горы. Миллионы лет пролетели в считанные секунды, и Земля снова покрылась растительностью. Вырастали и погибали огромные леса. На нас обрушивалось то море, то снегопад, мы то оказывались заключены в скале или в толще льда, то повисали в воздухе в нескольких футах над землей. Опять леса, затем пустыня, потом на востоке быстро выросли горы, чтобы через несколько мгновений уступить место равнине. -- Итак, -- заметил папа, пока мы летели сквозь время, -- Лавуазье сидит у "Голиафа" в кармане. Кто бы мог подумать! -- Пап, как мы вернемсято? -- спросила я, заметив, что красный шар солнца стал намного больше. -- А мы и не будем возвращаться, -- ответил он. -- Мы не можем вернуться. Настоящее свершилось, и точка. Мы просто будем лететь и лететь вперед, пока не вернемся туда, откуда стартовали. Это вроде карусели. Не успеешь спрыгнуть -- и придется сделать еще один круг. Вот только остановки случаются почаще и круг описываем побольше. -- И насколько больше? -- Намного. -- "Намного" -- это как? -- пристала я. -- Намного "намного". Помолчи. Мы уже почти на месте. И тут мы оказались не почти на месте, а совсем -- завтракали у меня в квартире. Папа листал газету, а я, только что одевшись, выбегала из спальни. Я остановилась на полушаге и плюхнулась за стол, выжатая как лимон. -- Что ж, мы попытались, верно? -- сказал отец. -- Да, пап, -- ответила я, глядя в пол. -- Попытались. Спасибо. -- Не беспокойся, -- ласково улыбнулся он. -- Даже после самых изощренных операций остается мизерная возможность вернуть устраненного. Способ есть всегда, только надо его найти. Горошек мой Душистый, мы его вернем. Мой внук не будет расти без отца. Папина решимость действительно успокоила меня, и я поблагодарила его. -- Хорошо, -- сказал он, складывая газету. -- Кстати, ты не достала билеты на концерт "Сестер Нолан"? Ирландская группа, популярная в 80х -- Попробую. -- Было бы здорово. Ну, как говорится, время не ждет... Он пожал мне руку и исчез. Мир снова ожил: кадр на экране телевизора сменился, а Пиквик глухо заклацала клювом, умудрившись снова закрыться в сушильном шкафу на задвижку. Выпущенная на волю, она смущенно встопорщилась и засеменила на поиски блюдца с водой. Я отправилась на работу, но делать там было почти нечего. Позвонила взбешенная миссис Хатауэй34 и спросила, когда мы арестуем того "медвежонка, что матерью своею не облизан и не воспринял образа ее", Шекспир У.Генрих VI, акт 3, сцена 2, в переводе Е. Бируковой. Так уродливый, коварный и безжалостный герцог Глостер, впоследствии король Ричард III, сам говорит о себе который подсунул ей подделку. Потом некий студент пожелал узнать, что, по нашему мнению, говорил Гамлет: "быть или не быть", "бить или не бить" или даже "бутыли любить"? Безотказэн все утро угробил на телефонные звонки, а к полудню злоумышленники дважды попытались выкрасть "Карденио" из СкоккиТауэрс. Потуги их были смехотворны, и ТИПА14 просто удвоила охрану. Но это все равно никоим образом не касалось ТИПА27, поэтому я весь день потихоньку читала беллетрицейские инструкции, вспоминая, как тайком листала глянцевые журналы во время уроков в школе. Меня так и тянуло войти в литературный текст или попытаться воспользоваться "полезными книгопрыжными приемами" (страница 28), но Хэвишем строгонастрого запретила мне даже думать об одиночных прыжках, пока не наберусь опыта. Уже собираясь домой, я успела усвоить несколько советов, касавшихся срочной эвакуации из книги (страница 34), и прочесть о целях выхоластов (страница 62) -- группы лиц, незлонамеренных, но строгих, помешанных на вымарывании непристойных мест в произведениях мировой литературы. А еще я узнала о карьере, неожиданно для всех сделанной за какихнибудь три года Хитклифом в Голливуде под псевдонимом Сам ЕццМачио, и перспективах его возвращения на страницы "Грозового перевала" Роман Эмили Бронте (страница 71), и о сорока шести неудачных попытках спасти Бет из "Маленьких женщин" Роман Луизы Олкотт (страница 74), ознакомилась с подробностями Программы обмена персонажами (страница 81) и методами использования стихов с омонимическими и тавтологическими рифмами для поимки книжных ренегатов, известных как книгобежцы (страница 96), а также почерпнула сведения о том, как находить орфографические ошибки, опечатки и неудачно построенные фразы и как связаться с остальными агентами в случае, если экстренная эвакуация из книги (страница 34) не удалась (страница 105). Но одними инструкциями дело не ограничивалось. На последних десяти страницах красовались загадочные выемки, а в них -- устройства слишком крупные, чтобы поместиться в книге. В одном из углублений лежало чтото похожее на большую ракетницу с надписью: "МК IV Текстовый Маркер". На другой странице был закреплен стеклянный щиток с надписью: "В КРИТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИИ РАЗБИТЬ СТЕКЛО". За крестиком, с содроганием заметила я, шла сноска: "Просим не забывать, что угроза жизни не является критической ситуацией". Я как раз читала о способе вернуться назад, кратко и непременно от руки описав место, откуда ты пришел (страница 136), и тут рабочий день закончился. Вливаясь в поток устремившихся к выходу ТИПАсотрудников, я пожелала Безотказэну успешно разобраться с делами и отчалила. Он, похоже, был совершенно спокоен, но, с другой стороны, мой напарник вообще редко нервничал. Вернувшись домой, я застала у себя на пороге домовладельца. Он огляделся по сторонам, удостоверился, что мисс Хэвишем поблизости нет, и заявил: -- Время вышло, Нонетот. -- Вы сказали, в субботу, -- ответила я, отпирая дверь. -- Я сказал -- в пятницу, -- возразил он. -- А что, если я отдам вам деньги в понедельник, когда откроются банки? -- А что, если я возьму вашего дронта и позволю вам три месяца жить бесплатно? -- А что, если вы засунете квартплату себе в задницу? -- Не надо хамить домовладельцу, Нонетот! Так есть у вас деньги или нет? Я быстро подумала. -- Нет. Но вы сказали, в пятницу, а она пока не кончилась. У меня еще шесть часов на поиски наличных. Он посмотрел на меня, на Пиквик, которая с любопытством высунулась изза двери, потом взглянул на часы. -- Ну хорошо. Но лучше заплатите до полуночи, иначе вас ждут серьезные неприятности. И, в последний раз испепелив меня взглядом, он покинул лестничную площадку. Я поманила Пиквик зефирчиком, тщетно пытаясь научить ее стоять на одной ноге. Она тупо пялилась на меня, и я наконец сдалась, накормила ее и поменяла бумагу в корзинке, а потом позвонила Стокеру из ТИПА17. План был не лучший, но единственный, так что мне не оставалось ничего иного, кроме как рискнуть. Мой звонок застал его в патрульной машине. Я объяснила ему, в чем дело, а он сказал, что на оплату внештатным сотрудникам ему выделяют даже слишком много денег, поскольку никто к нему в помощники не рвется. Мы заключили договор, предусматривающий необыкновенно высокую почасовую оплату, и назначили время и место встречи. Уже положив трубку, я сообразила, что забыла предупредить его о своем скромном желании не связываться с вампирами. Черт. Но мне требовались деньги. Глава 23. Веселенькая работенка с Колом Газета "Ван Хельсинг": Вам приходилось брать под стражу ПВЗ? Агент Стокер: О да. Персонификации высшего зла, или ПВЗ, как мы их называем, -- главный хлеб ТИПА17. Я до сих пор толком не понимаю, как может существовать больше одной персонификации высшего зла. Каждый экземпляр ПВЗ из тех, кого мне довелось брать, считал себя не просто самым мерзким представителем чистейшего зла, какое только бродило по поверхности Земли, но также и единственным. Вот, наверное, они удивляются, да и огорчаются тоже, когда оказываются под замком с несколькими тысячами точно таких же ПВЗ в простых стеклянных банках в спецтюрьме для содержания мерзких тварей. Я не знаю, откуда они берутся. Помоему, они просачиваются отовсюду, прямо как вода из дырявого крана. (Смех.) Пора сменить прокладку. (АГЕНТ КОЛ СТОКЕР, ТИПА17 (в отставке). Интервью газете "Ван Хельсинг", 1996г.) Описываемый ниже инцидент приключился зимой тысяча девятьсот восемьдесят пятого года в местечке, название коего даже сейчас по соображениям безопасности лучше не разглашать. Достаточно сказать, что маленькая деревенька, куда забросила меня в ту ночь судьба, совсем опустела, причем уже довольно давно. Изуродованные обезлюдевшие дома, паб, магазинчик и местная мэрия стояли пустые, словно выброшенные картонные коробки. Когда я медленно въезжала в городок, по кучам мусора сновали крысы, а в свете фар временами проплывали клубы тумана. Я доехала до старого дуба на перекрестке, выключила фары и оглядела жутковатые окрестности. Стояла зловещая тишина: ни шороха ветра в кронах деревьев, ни отдаленных звуков человеческого жилья не доносилось до меня. Настроения это не поднимало. Впрочем, здесь не всегда царили запустение и ужас. Когдато тут играли дети, соседи весело окликали друг друга, по субботам жужжали газонокосилки, а с зеленого поля для гольфа доносился уютный стук клюшек по мячу. Но все это кануло в небытие. Все погибло пять лет назад, зимней ночью, когда силы зла восстали из ада и поглотили и сам городок, и его жителей. Я осмотрелась по сторонам, от холода изо рта у меня валил пар. Почерневшие балки пустых домов зловеще выделялись на фоне неба, словно воспоминания той ночи, навек впитавшиеся в плоть руин и живущие в них и поныне. Поблизости стояла еще одна машина, а на нее облокотился человек, который и заманил меня сюда. Он был высок, атлетически сложен и повидал в жизни ужасы, которых мне, слава богу, никогда не придется пережить. И боролся он со злом отважно, неизменно повинуясь чувству долга. Он увидел меня, и его лицо осветилось улыбкой. -- Вот жопа так жопа, да, Четверг? -- заговорил он. -- В этом ты прав. -- Приятно сознавать, что ты не одна. -- Какая только потусторонняя жуть не лезет в голову в таком веселеньком местечке! -- Как дела? Благоверный до сих пор то ли есть, то ли нет? -- Все так же. Но я его не брошу, будь уверен. А тут что нам светит? Кол потер руки. -- Крутая работенка. Спасибо, что приехала. Мне в одиночку не управиться. Я проследила за его взглядом. Он смотрел на полуразрушенную церковь, по соседству с которой располагалось кладбище. Местечко препоганое даже по меркам ТИПА17, убежденного, что просто опасное место годится для пикника. Церковь окружали два ряда колючей проволоки. С тех пор как десять лет назад начались "сложности", сюда никто не заходил. Запертые на погосте неупокоенные проклятые души уничтожили всю растительность не только в самом Темном месте, но и вблизи него -- в нескольких ярдах от внутреннего периметра виднелась увядшая трава. В лунном свете застыли облетевшие деревья. На самом деле колючая проволока предназначалась для того, чтобы на кладбище не совали нос любопытные или просто дураки, а не для удерживания мертвецов за оградой. Кольцо сожженных тисовых поленьев внутри второго круга проволоки служило последней линией обороны. Пересечь его мертвецы не могли, но явно пытались. Порой ктонибудь из принадлежавшего Темному властелину легиона погибших душ прорывался сквозь внешнее кольцо обороны. Тут он натыкался на сенсорные датчики, расположенные на расстоянии десяти шагов друг от друга. Может, мертвецы и хорошие слуги Темного, но электроника им точно не по зубам. Как правило, они тыркались между оградами до наступления утра или пока огнемет ТИПА17 не испепелял их мертвые оболочки и не освобождал истерзанную душу, дабы она с миром отошла в вечность. Я окинула взглядом полуразвалившийся храм и развороченные могилы оскверненного кладбища и содрогнулась. -- Так какова наша задача? Сжигать ходячие трупы? -- Нет, -- нервно ответил Кол, подходя к багажнику. -- Если бы все было так просто... Он открыл багажник и передал мне обойму серебряных пуль. Я зарядила пистолет и нахмурилась. -- Тогда что? -- Темные силы пробудились, Четверг. По земле шагает очередной носитель персонификации высшего зла. -- Очередной? А что случилось? Он сбежал? Кол вздохнул. -- В последние годы было много сокращений, и теперь перевозку ПВЗ осуществляет частный подрядчик. Три месяца назад он перепутал пункт назначения и вместо того, чтобы доставить заключенного прямиком в спецтюрьму для содержания мерзких тварей, привез его в дом престарелых Св. Добродения. -- По "ЖАБньюс" сообщили, что там имела место вспышка болезни легионеров. -- Обычная деза. Короче, какойто кретин открыл банку и выпустил зло наружу. Мне удалось загнать его в угол, но запихнуть ПВЗ обратно в банку -- это не хухрымухры. И вот тут на сцену выходишь ты. -- А нам обязательно надо идти туда? Я показала на церковь. В этот миг как по заказу со звонницы бесшумно поднялись две совысипухи и пролетели прямо у нас над головами. -- Без этого, боюсь, никак. Ничего с нами не случится. Сегодня полнолуние, а в самые светлые ночи они обычно вялые. Это будет проще пареной репы. -- Так что мне делать? -- нервно спросила я. -- Я не могу тебе рассказать, а то он подслушает мой план. Главное, держись поближе ко мне и в точности следуй моим указаниям. Поняла? Что бы ни случилось -- делай, как я сказал. -- Хорошо. -- Обещаешь? -- Обещаю. -- Нет, ты торжественно пообещай. -- Хорошо. Торжественно обещаю. -- Отлично. Я официально принимаю тебя в ряды ТИПА17. Давай немного помолимся. Кол опустился на колени и прошептал молитву об избавлении нас обоих от зла, о том, чтобы его мама оказалась первой в очереди на эндопротезирование и чтобы Синди не бросила его, как горячую картофелину, когда узнает, чем он зарабатывает на жизнь. А я произнесла обычный для таких случаев текст, добавив, что если Лондэн видит меня, то пусть за мной присматривает. Кол встал. -- Готова? -- Готова. -- Тогда немного рассеем мрак. Он вытащил с заднего сиденья машины зеленый ящик для инструментов и помповое ружье, и мы вместе направились к ржавым воротам. По шее пополз холодок. -- Чуешь? -- спросил Кол. -- Чую. -- Он близко. Сегодня ночью мы с ним встретимся, это я тебе обещаю. Кол отпер ворота, и они распахнулись под скрежет несмазанных петель. Как правило, оперативники включают огнеметы, не переходя через проволочную ограду: лезть внутрь никто без серьезных причин не рискует. Стокер запер за нами ворота, и мы вступили в зону, куда вход живым мертвецам был заказан. -- А как сенсорные датчики? В его машине включилась сигнализация. -- Похоже, я тут единственный, кто принимает их сигнал. Хельсинг в курсе; если мы провалимся, он приедет утром и доведет дело до конца. -- Спасибо за утешение. -- Не беспокойся, -- усмехнулся в ответ Кол. -- Все будет хорошо! Мы подошли ко вторым воротам. Ноздрей коснулся смрад тления от давно разложившихся тел. Его смягчал запах старой прелой листвы, но ошибиться было невозможно. Метнувшись за внутренние ворота, мы по крытому проходу для выноса гробов вбежали в обветшавшую церковь. Кругом зияли вскрытые могилы, а совершенно истлевшие останки, вдохнуть в которые призрачную жизнь оказалось не под силу даже Темному властелину, валялись разбросанные по всему кладбищу. Этим покойникам еще повезло. Свеженькими мертвецами Темный пополнил свои ряды, хотя их послужной список это точно не украсило, если, конечно, он у них еще остался. -- Какой гадкий мусор, правда? -- прошептала я, когда мы пробирались между разбросанными костями к тяжелой дубовой двери. -- Я написал Синди стихи, -- тихо сказал Кол, роясь в кармане. -- Если со мной чтонибудь случится, отдашь ей? -- Сам отдашь. Ничего не случится, ты же говорил. И хватит об этом, а то у меня мурашки по коже. -- Ладно. -- Кол спрятал стихи в карман. -- Извини. Он набрал в грудь побольше воздуха, взялся за дверную ручку и толкнул дверь. Внутри, вопреки моим ожиданиям, не царила кромешная тьма: сквозь дыры в потолке и высокие окна с сохранившимися коегде витражами лился лунный свет. В полумраке с трудом удавалось рассмотреть то, что осталось от убранства церкви, и нашим глазам предстало зрелище еще более печальное, чем на кладбище. Скамьи были перевернуты и разбиты в щепки, кафедра опрокинута. Оскверненной церковью владели запустение и тлен. -- Его Темнейшество здесь прочно окопался, правда? -- весело рассмеялся Кол. Он захлопнул дверь у меня за спиной, повернул в замке большой ключ и отдал его мне на хранение. Я огляделась по сторонам, но никого не заметила. Дверь в ризницу была крепко заперта. -- Похоже, его здесь нет. Мой недоуменный взгляд Стокера не смутил. -- Да здесь он, точно. Его просто выманить надо. Тьма может таиться в любом углу. Нам нужен фокстерьер, чтобы выкурить его из норы, -- фигурально выражаясь, естественно. -- Естественно. И где же эта самая фигуральная нора? Кол сурово посмотрел на меня и постучал себя по виску. -- Здесь. Он рассчитывал подчинить меня изнутри, но я заточил его гдето в лобных долях мозга. У меня сохранились коекакие тяжелые воспоминания, и они служат для него своеобразной преградой. Проблема в том, что мне не удается его оттуда выкурить. -- У меня тоже было нечто вроде этого, -- ответила я, припомнив, как Аид вломился в мои воспоминания о вечере, проведенном с Лондэном в чайной. -- Да? Похоже, выманить его будет непросто. Я надеялся, что в знакомом месте он сам вылезет, но, видимо, нет. Ладно, дай подумать. Кол прислонился к обломкам скамьи и несколько минут напряженно кряхтел, корча невероятные рожи в попытках изгнать дух зла. Впечатление складывалось такое, будто он сморкается, стараясь вытряхнуть из левой ноздри шар для боулинга. Через несколько минут он сдался. -- Ублюдок. Все равно что ловить форель в горной речке боксерскими перчатками. Ну ладно, подожди. У меня есть план "Б", который точно сработает. -- Тот самый фигуральный фокстерьер? -- Именно. Четверг, доставай пистолет. -- И что теперь? -- Выстрели в меня. -- Куда? -- В грудь, в голову -- куда хочешь, только чтобы насмерть. А куда, потвоему? В ногу, что ли? -- Шутишь? -- И не думаю. -- А потом что? -- Хороший вопрос. Надо было тебе заранее объяснить. Он открыл ящик для инструментов и достал оттуда пылесос. -- Он на аккумуляторе работает, -- объяснил Кол. -- Как только дух вылезет, засасывай его туда. -- Так просто? -- Так просто. Отлов ПВЗ -- не ракетная техника, Четверг. Хотя не для слабонервных. А теперь убей меня. -- Кол!.. -- Что? -- Я не могу! -- Но ты же обещала, даже торжественно обещала! -- Если я тем самым обещала тебя убить, -- упавшим голосом ответила я, -- то нарушу клятву! -- Работа в ТИПА17 не сахар, Четверг. С меня довольно, и, поверь мне, жить с этим тараканом в голове не так уж легко. Вообще не следовало его туда пускать, но что сделано, то сделано. Тебе придется меня убить -- основательно, прочно, навсегда. -- Ты спятил! -- Несомненно. Да ты оглянись вокруг. Ты пошла за мной сюда. И кто тут главный псих? Сумасшедший или тот, кто идет за сумасшедшим? -- Послушай... -- начала было я. Раздался глухой стук в дверь. -- Что это? -- Черт! -- выругался Кол. -- Неупокоенные мертвецы. Не всегда смертельно опасны, к тому же ходят степенно, вразвалочку, но, если прижмут к стене, живому несдобровать. Когда пристрелишь меня и засосешь Хихикалку в пылесос, тебе, возможно, придется от них отстреливаться. Возьми мои ключи -- вот эти два от внешних ворот, а те от внутренних. Открываются туговато, так что сначала поверни налево, потом... -- Понятно. Дверь снова содрогнулась под ударом. Со стороны ризницы послышался треск, а мимо нижнего окна промелькнула тень. -- Демоны собираются! -- зловеще произнес Кол. -- Ну давай, чего ждешь? -- Не могу! -- Можешь, Четверг. Я тебя прощаю. Моя карьера сложилась удачно. Разве ты не знаешь, что из двадцати девяти оперативников ТИПА17 только двое доживают до пенсии? -- А тебе об этом сказали, когда ты поступал на службу? Послышался скрежет камня по камню, и одна из могильных плит медленно приподнялась. К живому мертвецу за дверью присоединился еще один, а потом еще и еще. Снаружи доносился шум: неупокоенные мертвецы пробуждались. Ночь выдалась лунная, но Властелин Тьмы призывал своих слуг, и те стекались к нему. Ну или как минимум сбредались. -- Давай же! -- торопил меня Кол. -- Сейчас, или будет поздно! Я подняла пистолет и прицелилась в него. -- Давай! Мой палец уже начал давить на курок, и тут у Стокера за спиной восстал из могилы дрожащий мертвец. Вместо Кола я направила пистолет на покойника -- жалкая тварь так высохла, что еле передвигалась, но чуяла нас и упрямо ползла в нашу сторону. -- Не в него, в меня! -- обеспокоенно воскликнул Кол. -- Еще немного, и дело в шляпе, Четверг, пожалуйста! Я пропустила его слова мимо ушей и нажала на курок, но услышала всегонавсего глухой щелчок -- выстрел оказался холостым. Пока я в недоумении досылала патрон, Кол опередил меня и метким выстрелом снес покойнику голову. Тот упал и рассыпался кучкой высохших костей. В дверь заскребли сильнее. -- Черт бы тебя побрал, Четверг! Почему ты не сделала, как я сказал? -- Что? -- Я же специально вставил тебе холостой патрон в обойму, дура! -- Зачем? Он постучал себя по лбу. -- Да только так можно перехитрить Хихикалку и выманить его наружу. Он ведь сразу выскочит изо лба, который вотвот разнесет пулей! Ты нажимаешь на курок, он выскакивает, Кол остается в живых, ПВЗ засасываем в пылесос -- и дело с концом! -- Почему же ты меня не предупредил? -- крикнула я, закипая от злости. -- Ты должна была понастоящему попытаться убить меня! Может, он и есть олицетворение всего злого в человеке, но он не дурак! -- Вот те и на. -- Вот те и на, кретинка! Ладно, пора сматываться! -- А у тебя нет плана "В"? -- спросила я, когда мы направились к двери. -- Блин, да нет у меня ничего! -- огрызнулся Кол, роясь в карманах. -- Дальше "Б" я ни разу не заходил! Изза перевернутых столов, на которые некогда возлагали дары земли во время праздника урожая, медленно взмыла в воздух еще одна тварь. Она разинула было пасть, но тут я ее подстрелила и обернулась к Колу, пытавшемуся вставить ключ в замок и бормотавшему чтото насчет прелестей работы в Соммаленде. -- Отойди от двери, Кол. Он понял, что я говорю серьезно. Развернулся ко мне и почувствовал ребрами дуло пистолета. -- Ты что? Осторожнее, Четверг, эта штука может выстрелить. -- Все кончится здесь и сейчас, Кол. -- Шутишь? -- Нет, Кол. Ты прав. Я должна тебя убить. Другого выхода нет. -- Но... послушай, Четверг... а ты не слишком ли буквально все воспринимаешь? -- Высшее зло надо остановить, Кол. Ты сам так сказал. -- Да знаю я, но мы можем утром вернуться сюда с планом "В"! -- Плана "В" нет, Кол. Все закончится сейчас. Закрой глаза. -- Подожди! -- Закрой глаза! Он закрыл глаза, и я нажала на курок, одновременно отводя руку в сторону. Пуля прошила три слоя одежды, чиркнула Кола по плечу и ушла в потемневшее от старости дерево. Моя хитрость удалась: с пронзительным воем призрачное существо вырвалось, словно клуб дыма, у Кола из ноздрей и материализовалось в виде старого, давно не стиранного кухонного полотенца. -- Молодец! -- с облегчением прошептал Стокер, отпрыгивая в сторону и роясь в мешке с пылесосом. -- Не подпускай его к себе! Призрак двинулся на меня, и я попятилась. -- Коварство! -- прорычал безликий голос. -- Я одурачен простым смертным. Какой невыносимый позор! Грохот в дверь усилился, теперь к нему добавился и стук со стороны ризницы. Ржавые петли вылезали из дряхлой кладки прямо на глазах. -- Займи его разговором! -- крикнул Кол, вытаскивая пылесос. -- Пылесборник?! -- хрипло прорычал ПВЗ. -- Кол, ты меня оскорбляешь! Охотник на вампиров молча расправил рукав агрегата и подключил аккумулятор. -- Я вырвусь из твоей ловушки! -- снова глумливо протянул тот же голос. -- Ты всерьез полагаешь, будто меня можно вот так засосать в мешок, точно пыль какуюто? Кол включил пылесос и за доли секунды затянул туда мелкого беса. -- Он вроде не испугался, -- прошептала я, пока Кол возился с рычажками. -- Так это не просто пылесос, Четверг. Джеймс из научноисследовательского отдела разработал его специально для меня. Понимаешь, в отличие от обычного пылесоса он работает на принципе двойного циклона, втягивает и пыль и злых духов, центробежная сила -- с ума сойти. Мешка у него нет, а значит, нет и потери всасывания, поэтому ему довольно и маломощного мотора. Вдобавок рукав автономный и щетка для половиков. -- А злые духи водятся даже в ковровых дорожках? -- Да нет, просто мои половики тоже надо чистить. Я присмотрелась к стеклянному резервуару и различила внутри бешено вертящуюся белую пылинку. Кол ловко накрыл емкость крышкой, отсоединил ее от мотора и поднял. Только тут я разглядела охваченного яростью, совершенно обалдевшего и мучимого страшным головокружением злого духа. Теперь он был заключен в крепкую и надежную темницу. -- Как я и говорил, -- сказал Кол, -- это тебе не ракетная техника. Но ты меня напугала. Я уж поверил, будто ты и правда собираешься меня пристрелить! -- Это, -- ответила я, -- был план "Г". -- Кол... ты... ты... ты ублюдок! -- послышался голосок из резервуара. -- Вот подожди, в аду мы тебе это припомним! -- Дада, -- ответил Кол, засовывая стеклянный контейнер в футляр для инструментов. -- Обязательно припомните. Он пристегнул сумку к поясу, сменил обойму в карабине и снял его с предохранителя. -- Пошли. Эти паразиты меня уже начали доставать. Кто меньше подстрелит, тот проиграл. Едва мы распахнули двери, как груда очень удивленных иссохших трупов обрушилась нам под ноги и раскатилась полусгнившими торсами и тощими конечностями. Кол первым открыл огонь, и, нейтрализовав этих, мы рванули наружу, уворачиваясь от наиболее медлительных покойников и по дороге поливая огнем остальных. -- А ты решил проблему с Синди? -- поинтересовалась я, когда Кол выстрелом разнес башку дряхлому трупу. -- Сделал, как я предложила? -- Конечно, -- ответил Кол, дав пинка другому живому мертвецу. -- Колья и кресты в гараже, все старые номера газеты "Ван Хельсинг" в гостиной. -- Намек понят? -- полюбопытствовала я, застав врасплох еще одного ожившего покойника, спрятавшегося за могильным камнем. -- Она ничего не сказала, -- ответил Кол, снося головы еще двум трупакам, -- но знаешь, какая забавная вышла штука? Я обнаружил в туалете пару журналов "Снайпер" и один номер "Крутого киллера из преисподней" на кухне. -- Может, и она таким образом пытается донести чтото до тебя, а? -- Возможно, -- согласился Кол, -- но что? В ту ночь я уложила с десяток живых трупов, а Кол только восемь, так что проиграл он. В придорожной закусочной мы наворачивали густую уху из трески, заедая свежевыпеченным хлебом, и весело обсуждали подробности наших ночных приключений под доносившуюся из стеклянной банки брань ПВЗ. Я забрала свои шесть сотен, а Пиквик так и не досталась домовладельцу. В общем, вечер прошел удачно. Глава 24. Сдельная оплата труда, Майлз Хок и Норландпарк Система сдельной оплаты была и остается проклятием ТИПАСети. Как можно оценивать работу сотрудников, если они чем только не занимаются? Посмотрела бы я, как комиссия выслушивает, что пришлось пережить, например, Колу Стокеру. Неудивительно, что комиссии хватает всего на двадцать секунд и он, как всегда, получает категорию А++ -- "Специалист высочайшего класса, рекомендуется ежемесячная премия". (ЧЕТВЕРГ НОНЕТОТ. ТИПАжизнь) Вымотавшись, как собака, я крепко проспала всю ночь, ожидая увидеть во сне Лондэна, но вместо него мне, как ни странно, приснился ШалтайБолтай. Я отправилась на работу, снова ускользнула от Корделии и в свою очередь предстала перед аттестационной комиссией, как предусматривалось схемой тарификации ТИПАсотрудников. Виктор нам всем поставил бы А++, но, увы, комиссию возглавлял не он, а окружной командир Брэкстон Пшикс. -- А, Нонетот! -- радостно воскликнул он, когда я вошла. -- Рад вас видеть. Присаживайтесь, прошу вас. Я поблагодарила и села. Он просмотрел мое досье за последние несколько месяцев и задумчиво потеребил ус. -- Как ваши успехи в гольфе? -- Никогда не играла. -- Правда? -- удивился он. -- В нашу первую встречу мне показалось, будто вы мечтаете научиться. -- Както все руки не доходили... -- Дада. Ну что ж, вы служите у нас уже три месяца, и в целом ваши профессиональные показатели великолепны. С "Джен Эйр" у вас круто получилось. Вы обеспечили ТИПА положительный имидж и показали этим паразитам в Лондоне, что Суиндонское подразделение и само не промах. -- Спасибо. -- Правда, я от чистого сердца. Весь этот пиар -- ваших рук дело. Мы очень вам благодарны, даже более того, я вам благодарен лично. Если бы не вы, сидеть мне сейчас по в уши дерьме. Я рад пожать вам руку и -- я нечасто это делаю, сами знаете -- принять вас в члены моего гольфклуба. Как действительного полноправного члена, со всеми привилегиями -- а этого обычно удостаиваются только мужчины. -- Очень щедро с вашей стороны. Я поднялась. -- Сядьте, Нонетот, это были хорошие новости. -- А есть и плохие? -- Да, -- ответил он, резко меняя тон. -- Невзирая на все вышеизложенное, ваше поведение в последние две недели оставляло желать лучшего. Я получил жалобу от миссис Хатауэй34: вы не сообщили ей о том, что ее экземпляр "Карденио" -- подделка. -- Я сразу сказала ей, что это подделка, причем совершенно недвусмысленно. -- Это вы так говорите, Нонетот. Я не нашел вашего отчета по данному делу. -- Нам показалось, по поводу такого вздора даже отчитываться не стоит, сэр. -- Мы не имеем права запускать работу с документами, Нонетот. Когда вступит в силу новое законодательство, регулирующее ТИПАотчетность, нам за каждый чих придется нести ответственность. Привыкайте. И что там с нападением на неандертальца? -- Недоразумение. -- Хм. А это тоже недоразумение? Он положил на стол полицейский протокол. -- "Допустила к управлению повозкой, запряженной лошадьми (вычеркнуто) лошадиными силами, развратную персону". Вы пустили за руль сумасшедшую, а затем помогли ей избежать правосудия. Что вы натворили? -- Во имя благой цели, сэр. -- Как бы не так! -- рявкнул он, передавая мне ТИПАзаявление. -- Мне его вручил офицер Скупердяйер, завскладом. Вы просите новый браунинг! Я тупо уставилась на листок с запросом. Мой браунинг, за которым я так тщательно ухаживала с того дня, как мне его выдали, остался гдето в автосервисе, затерянном в дебрях неправильного времени. -- Вот это, с моей точки зрения, очень серьезно, Нонетот. Здесь говорится, что вы потеряли ТИПАсобственность во время несанкционированной работы на ТИПА12. Меня возмущает вопиющее невнимание к собственности организации, Нонетот. Вы же понимаете, мне приходится думать о бюджете. -- Так и знала, что к этому все идет, -- пробормотала я. -- Что вы сказали? -- Я сказала: "Когданибудь верну его, сэр". -- Допустим. Но утрата собственности подпадает под графу "ежемесячные расходы", а не "годовое пополнение бюджета". Мы и так последнее время роскошествовали. Ваша выходка с "Джен Эйр" была удачной, но не бесплатной. Принимая во внимание все вышесказанное, я, как это ни печально, вынужден оценить ваше служебное соответствие на "Е" -- "требуется определенная работа над собой". -- "Е"?! Сэр, я протестую! -- Разговор окончен, Нонетот. Мне действительно очень жаль. Но это не в моей власти. -- Значит, вот как ТИПА1 мне мстит? -- возмутилась я. -- Вы сами знаете, что за все восемь лет службы меня ни разу не оценивали ниже чем на "А"! -- Не стоит повышать голос, сударыня, -- ровным тоном ответил Пшикс, грозя мне пальцем, будто своему спаниелю. -- Разговор окончен. Поверьте, мне очень жаль. Конечно, я ни на секунду ему не поверила. Более того, у меня имелись сильные подозрения, что на него надавили сверху. Я вздохнула, встала, отдала честь и собралась уйти. -- Подождите, -- сказал Брэкстон. -- Есть еще коечто. Я вернулась. -- Да? -- Сдерживайте свои эмоции. -- Это все? -- Нет. Он протянул мне пластиковый пакет с какойто одеждой. -- Теперь наше подразделение спонсирует Совет по продаже тостов. В пакете кепка, футболка и куртка. Надевайте их при каждом удобном случае и не забывайте, что вас ждут корпоративные развлечения. -- Сэр!.. -- Нечего жаловаться. Если бы вы на том самом шоу Эдриена Выпендрайзера не съели тост, они в жизни не стали бы с нами сотрудничать. Больше миллиона фунтов! Не таким растратчикам бюджетных средств, как вы, нос воротить! Закройте дверь за собой, ладно? Утренние радости на сем не закончились. Выйдя из кабинета Брэкстона, я едва не налетела на Скользома. -- А! -- воскликнул он. -- Нонетот! Если не возражаете, на пару слов. Просьбой тут и не пахло -- это был приказ. Я проследовала за ним в пустую комнату, где обычно проходили допросы, и он закрыл дверь. -- Помоему, вы в таком дерьме, что у вас скоро глаза станут карие, Нонетот. -- Они у меня и так карие, Скользом. -- Тогда считайте, что вы уже в заднице. Перейду прямо к делу. Вчера вечером вы заработали шестьсот фунтов. -- И что? -- Служба негативно относится к подработкам на стороне. -- Я работала на Стокера из ТИПА17. Меня к нему назначили. Все чисто. Скользом притих. Его доносчики явно плохо поработали. -- Я могу идти? Скользом вздохнул. -- Послушайте, Четверг, -- продолжал он уже не так воинственно, -- нам надо знать, что затевает ваш отец. -- Так в чем проблема? На пути катаклизма, грядущего на следующей неделе, стоит забастовка? -- Наши вольнонаемные навигаторы решат проблему, Нонетот. Явный блеф. -- Вы имеете не больше представления о природе надвигающегося Армагеддона, чем папа, я, Лавуазье и остальные, да? -- Может, и так, -- вильнул Скользом, -- но гораздо лучше, если представления не будем иметь мы, ТИПАСеть, а не вы с вашим хронумпированным папашей. -- Хронумпированный? -- Я даже подскочила от возмущения. -- Мой папа? Вы шутите! Каков же тогда ваш любимчик Лавуазье, который устранил моего мужа? Несколько мгновений Скользом молча таращился на меня. -- Это очень серьезное обвинение, -- заметил он наконец. -- У вас есть доказательства? -- Конечно же нет, -- ответила я, едва сдерживая гнев. -- Разве не в этом смысл устранения? -- Я Лавуазье столько лет знаю, что и захочу, а не забыть, -- мрачно изрек Скользом, -- и всегда высоко ценил его как честного сотрудника. А ваши дикие обвинения ни капли вам не помогут. Я снова села и провела ладонью по лбу. Папа был прав. Обвинять Лавуазье в чем бы то ни было -- ошибка. -- Я могу идти? -- Пока у меня нет права вас задержать, Нонетот. Но я вас на чемнибудь подловлю. У всех агентов рыльце так или иначе в пушку. Надо просто копнуть поглубже. -- И как? -- полюбопытствовал Безотказэн, когда я вернулась в кабинет. -- Получила рейтинг "Е", -- прорычала я, плюхаясь в кресло. -- Это все Скользом, -- определил мой напарник, примеряя кепку с надписью "Съешь еще тостик!". -- Больше некому. -- Как прошло твое выступление? -- Думаю, неплохо, -- ответил Безотказэн, бросая кепку в мусорное ведро. -- Зрители над моими анекдотами смеялись. Причем так долго, что меня попросили выступать постоянно... Что ты делаешь? Я как можно быстрее нырнула под стол. Придется довериться сообразительности Безотказэна. -- Привет! -- сказал Майлз Хок, входя в комнату. -- Никто не видел Четверг? -- Думаю, она на ежемесячной оценочной комиссии, -- ответил Безотказэн, чья бесстрастная манера говорить весьма подходила как для вранья, так и для выступления со сцены с анекдотами. -- Может, передать ей чтонибудь? -- Нет, просто скажите ей, чтобы позвонила мне, как только сможет. -- Почему бы вам просто не подождать ее? -- предложил Безотказэн. Я пнула его под столом. -- Да нет, лучше я пойду, -- ответил Майлз. -- Просто передайте, что я заходил, ладно? Он вышел, и я выбралась изпод стола. Безотказен захихикал, что было очень необычно для него. -- Что тут смешного? -- Ничего. А почему ты не хочешь с ним встречаться? -- Потому что, возможно, жду от него ребенка. -- Говори громче. Я тебя почти не слышу. -- Может быть, -- громко прошептала я, -- от него я и забеременела! -- Помоему, ты говорила, будто это от Лонд... А теперьто что? Я снова нырнула под стол, потому что в кабинет ворвалась Корделия Торпеддер. Она окинула помещение раздраженным взглядом и уперла руки в бока. -- Ты сегодня не видел Четверг? -- спросила она Безотказэна. -- Она обещала встретиться с моими людьми. -- Я не знаю точно, где она, -- ответил Прост. -- Правда? Тогда кто нырнул под этот стол? -- Привет, Корделия, -- отозвалась я изпод стола. -- Карандаш вот уронила. -- Конечноконечно. Я выбралась наружу и села за стол. -- Не ожидала от тебя такого, Безотказэн, -- сварливо бросила Корделия и повернулась ко мне. -- Значит, так, Четверг. Мы пообещали им встречу с тобой. Ты что, действительно хочешь разочаровать их? Это же твоя публика! -- Не моя, Корделия, а твоя. Это ты их притащила. -- Мне пришлось разместить их в "Финис" еще на одну ночь, -- взмолилась пиарщица. -- Деньгито капают. Они сейчас там, внизу. Я знала, что ты придешь на оценочную комиссию. Кстати, как все прошло? -- И не спрашивай. Безотказэн в ответ на мой затравленный взгляд только пожал плечами. В поисках спасения я развернулась в кресле к Виктору, пропускавшему через прозоанализатор неопубликованное продолжение к "1984" Романантиутопия Дж. Оруэлла под названием "1985", возможно поддельное. Остальные сотрудники занимались своими делами. Похоже, моя пиаркарьера возобновится. -- Ладно, -- вздохнула я, -- так и быть. -- Все лучше, чем под столом прятаться, -- заметил Прост. -- Прыжки могут повредить ребенку. Он прикрыл рот ладонью, но было поздно. -- Ребенок? -- переспросила Корделия. -- Что за ребенок? -- Спасибо, Безотказэн. -- Извини. -- Поздравляю! -- обняла меня Торпеддер. -- И кто же счастливый отец? -- Не знаю. -- Ты хочешь сказать, что еще ему не говорила? -- Нет, я хочу сказать, что не знаю. Надеюсь, это мой муж. -- Так ты замужем? -- Нет. -- Но ты сказала... -- Да, сказала, -- ответила я как можно суше. -- Странно, правда? -- Это очень плохой пиар, -- мрачно пробормотала Корделия, прислонившись к моему столу, чтобы не упасть. -- ТИПАзвезда трахается с кем попало на автобусной остановке! -- Корделия, все совсем не так, и никто меня не трахал, и кроме того, откуда ты взяла автобусную остановку? Лучше всего, если ты не станешь об этом болтать и мы сделаем вид, что Безотказэн ничего не говорил. -- Извини, -- робко пробормотал мой напарник. Корделия вскочила на ноги. -- Хорошая мысль, Нонетот. Скажем, что у тебя водянка или булимия -- изза стресса. -- Она помрачнела. -- Нет, не прокатит. "Жаб" сразу же все поймет. А может, тебе быстренько выйти за когонибудь замуж? Как насчет Безотказэна? Безотказэн, совершишь этот достойный поступок во славу ТИПА? -- Я встречаюсь с девушкой из ТИПА13, -- торопливо ответил Прост. -- Черт! -- выругалась Торпеддер. -- Четверг, есть у тебя хоть какиенибудь идеи? Но об этой стороне жизни своего коллеги я ничего не знала. -- Безотказэн, ты никогда не говорил мне, что встречаешься с кемто из ТИПА13! -- Я не обязан тебе докладывать! -- Но я твой напарник, Безотказэн! -- Ты же ничего не говорила мне о Майлзе! -- О Майлзе? -- воскликнула Корделия. -- О красавчике Майлзе Хоке? -- Спасибо, Безотказэн. -- Извини. -- Так это же замечательно! -- всплеснув руками, вскричала Корделия. -- Обалденная пара! ТИПАсвадьба года! Я сделаю об этом таааааакой репортаж!!! Он знает? -- Нет. И ты ему не скажешь. Более того, Безотказэн, это может быть даже и не его ребенок. -- Ну вот, снова здорово! -- фыркнула Корделия. -- Оставайся здесь, я сейчас приведу моих гостей. Безотказэн, не спускай с нее глаз! Она ушла. Прост несколько мгновений пристально смотрел на меня, а потом спросил: -- Ты действительно веришь, что это ребенок Лондэна? -- Надеюсь. -- Но ты не замужем, Чет. Может, тебе просто кажется, что ты замужем. А на самом деле нет. Я просмотрел записи. Лондэн ПаркЛейн погиб в тысяча девятьсот сорок седьмом году. -- Тогда -- да. Мы с отцом отправились... -- У тебя нет отца, Четверг. В твоем свидетельстве о рождении нет записи об отце. Может, тебе поговорить со стресспертом? -- И мне порекомендуют выступать с анекдотами, или перекладывать камешки, или пересчитывать синие машины? Нет, спасибо. Повисла пауза. -- Он и правда красивый, -- сказал Безотказэн. -- Кто? -- Майлз Хок, конечно же. -- А. Да, знаю. -- Очень вежливый, его все очень любят. -- Знаю. -- А ребенок без отца... -- Безотказэн, я его не люблю, и это не его ребенок... ладно? -- Ладноладно. Проехали. Мы немного посидели молча. Я вертела в пальцах карандаш, а мой напарник смотрел в окно. -- А как насчет голосов? -- Безотказэн!.. -- Четверг, это все ради тебя же. Ты сама сказала мне, что слышала их. А агенты Слышшельс, Говвоур и Слушши слышали, как ты говорила с кемто и слушала ответы в коридоре наверху! -- Голоса прекратились, -- отрезала я. -- И никогда больше не возобновятся... ( -- Мисс Нонетот? Хэвишем беспокоит.) -- Ой, мать... ( -- Надеюсь, мне послышалось!) -- Что ты имела в виду под "ой, мать..."? -- Ничего. Знаешь, мне надо в туалет. Извини. Безотказэн печально покачал головой, а я метнулась в уборную. Убедившись, что в кабинках пусто, я произнесла: -- Мисс Хэвишем, вы здесь? ( -- Я здесь, барышня, и просто потрясена вашей грубостью!) -- Поймите, мисс Хэвишем, там, откуда я родом, нравы не такие, как у вас. К ругани тут все давнымдавно привыкли. ( -- Правда? Но от моих стажеров я подобного слышать не желаю. Думаю, на первый раз я вас прощу. Вы мне нужны прямо сейчас. Норландпарк, глава пятая, абзац первый -- вы найдете его в Путеводителе, который оставила для вас миссис Накадзима.) -- Да, явлюсь прямо сейчас, мэм! Закусив губу, я выскочила из уборной, схватила Путеводитель и пиджак и бросилась было назад, но тут... -- Четверг! -- раздался громкий пронзительный голос, который мог принадлежать только Торпеддер. -- Победители викторины тут, за дверью, в коридоре ждут!.. -- Прости, Корделия, но мне нужно в туалет. -- Не рассчитывай, что я снова попадусь на ту же уловку! -- тихо прорычала она. -- На сей раз это правда. -- А книжка? -- Я всегда читаю в туалете. Она прищурилась, я тоже. -- Ладно, -- сдалась наконец она. -- Но я пойду с тобой. Корделия улыбнулась двум счастливым победителям своей дурацкой викторины, которые маялись в коридоре. Они в ответ улыбнулись ей изза полупрозрачной стеклянной двери нашего кабинета, и мы обе потрусили в дамскую комнату. -- Десять минут, -- отчеканила Торпеддер, когда я заперлась в кабинке. А я открыла книгу и начала читать: "Прощаясь с местом, столь дорогим их сердцу, они пролили немало слез. -- Милый, милый Норланд! -- твердила Марианна, прогуливаясь в одиночестве перед домом в последний вечер..." Перевод И.Гуровой Крохотная пластиковая кабинка начала расплываться, а на ее месте постепенно возник большой парк, пронизанный лучами закатного солнца. Вечерняя дымка смягчала резкие перепады света, и от этого дом в глубине парка словно сиял в сумерках. Дул легкий ветерок, а по лужайке, накинув на плечи шаль, одиноко прогуливалась девушка в чепце и длинном викторианском платье. Она шла медленно, с нежностью глядя на... -- Ты всегда на горшке вслух читаешь? -- поинтересовалась изза двери Корделия. Видение тут же рассеялось, и я снова очутилась в кабинке. -- Всегда. И если не оставишь меня в покое, вообще отсюда не выйду... "...Когда перестану я тосковать по тебе! Когда почувствую себя дома гденибудь еще! О счастливая обитель, если бы ты могла понять, как я страдаю сейчас, созерцая тебя с того места, откуда, быть может, мне уже более не доведется бросить на тебя взгляд! И вы, столь хорошо знакомые мне деревья! Но вы пребудете..." Снова появился дом, тихие слова юной девушки зазвучали в унисон с моими, и я перенеслась в книгу. Теперь меня окружал сад, и сидела я не на жестком ТИПАунитазе, а на выкрашенной в белый цвет кованой скамейке. Читать я прекратила, только когда уверилась, что окончательно перенеслась в "Разум и чувство" Роман Джейн Остин и слушаю окончание монолога Марианны. -- ...не ведая ни о радости, ни о сожалениях, вами рождаемых, не замечая, кого теперь укрываете в своей сени! Но кто останется здесь восхищаться вами? Девушка театрально вздохнула, прижала руки к груди и несколько мгновений тихо плакала. Затем окинула долгим взглядом большой белый дом и повернулась ко мне. -- Привет! -- дружелюбно сказала она. -- Я вас тут прежде не видела. Вы работаете в беллекакеебишьтам? -- А разве нам не надо выбирать выражения? -- выговорила наконец я, нервно озираясь по сторонам. -- Да нет, ради бога! -- воскликнула Марианна и довольно хихикнула. -- Глава закончилась, кроме того, книга написана от третьего лица. Мы вольны делать все, что хотим, до завтрашнего утра, когда нам предстоит отправиться в Девон. Две следующие главы полны описаний, мне там почти нечего делать, да и слов практически нет! Бедняжка, вы так смущены! Вам раньше не доводилось бывать в книгах? -- Однажды я попала в "Джен Эйр". Марианна излишне театрально нахмурилась. -- Бедная, милая, дорогая Джен! Излагать свою историю от первого лица, вот ужас какой! Постоянно быть настороже, ведь люди все время читают твои мысли! Здесь мы делаем то, что написано, но думаем что хотим. Это куда приятнее, уверяю вас! -- А что вам известно о беллетриции? -- спросила я. -- Ее сотрудники скоро появятся, -- ответила она. -- Миссис Дэшвуд, может, и посвински относится к маме, но инстинкта самосохранения ей не занимать. Мы не хотим, чтобы нас постигла трагическая участь "Смятения и праздности". -- А это тоже Остин? -- уточнила я. -- Никогда не слышала о таком романе! Марианна села рядом со мной и положила мне руку на плечо. -- Мама говорила, что в этой книге возникло социалистическое общество, -- доверительно сообщила она свистящим шепотом. -- Там приключилась революция: они захватили всю книгу и решили, что в действии должны принимать равное участие все персонажи, от герцогини до сапожника! Только представьте себе! Беллетриция, конечно же, пыталась спасти роман, но дело зашло слишком далеко, и даже Эмброуз ничего не мог поделать. Вся книга была... убуджумлена! Она произнесла последнее слово настолько серьезно, что я, пожалуй, рассмеялась бы, если бы она не смотрела на меня так пристально своими темнокарими глазами. -- Господи, какие выражения я употребляю! -- опомнилась наконец Марианна, вскочила и, хлопая в ладоши, закружилась по лугу: -- ...Не замечая, кого теперь укрываете в своей сени... Она остановилась, прислушалась к себе и подевчоночьи смущенно хихикнула в ладошку. -- Вот дурочка! Я ведь уже это говорила! Прощайте, мисс... мисс... простите, но я не знаю вашего имени! -- Четверг. Четверг Нонетот. -- Какое странное имя! Она присела в шутливом реверансе. -- Я Марианна Дэшвуд, и приглашаю вас, мисс Нонетот, в "Разум и чувство". -- Спасибо, -- ответила я. -- Уверена, мне тут понравится. -- Несомненно. Нам всем тут чрезвычайно нравится. Как думаете, это заметно? -- Помоему, очень заметно, мисс Марианна. -- Зовите меня просто Марианной, если хотите. Она остановилась и, на мгновение задумавшись, с вежливой улыбкой огляделась по сторонам. -- Могу я попросить вас об одолжении? -- Конечно. Она снова уселась рядом со мной и посмотрела мне прямо в глаза. -- Простите, может быть, это слишком большая дерзость с моей стороны, но я хотела бы спросить, в каком времени разворачивается действие вашей собственной книги? -- Я не из книги, мисс Дэшвуд. Я из реального мира. -- Ой! -- воскликнула Марианна. -- Пожалуйста, извините меня! Я вовсе не имела в виду, что вы ненастоящая или чтото в этом роде. Тогда скажите мне, прошу вас, какой год сейчас в вашем мире? Я улыбнулась ее странной логике и ответила: -- Тысяча девятьсот восемьдесят пятый. Ее это порадовало, и она наклонилась поближе ко мне. -- Простите мою дерзость, но, может быть, вы захватите с собой коечто, когда придете в следующий раз? -- Что именно? -- Ментоловые конфеты. Я просто обожаю ментолки. Конечно, вы о них слышали? Похожи на ириски, только мятные, и еще, если вас не затруднит, пару нейлоновых колготок и батарейки. Десятка хватит. -- Конечно. Еще чтонибудь? Марианна на мгновение задумалась. -- Элинор терпеть не может, когда я чтонибудь прошу у гостей, но я знаю, что она очень любит маргарин "Мармайт". И немного натурального кофе для мамы. Я обещала принести, что смогу. Она горячо поблагодарила меня, надела кожаный летный шлем и очки, которые прятала гдето под шалью, пожала мне руку и побежала по лужайке прочь. Глава 25. Беллетрицейская перекличка Буджум: Термин, описывающий полное уничтожение мира/сюжетной линии/персонажа/побочной сюжетной линии/книги/цикла. Природа буджума, полного и необратимого, до сих пор остается предметом горячих обсуждений. Некоторые бывшие члены беллетриции выдвигают теорию, согласно которой буджум -- своего рода вход в некую "антибиблиотеку", находящуюся за горизонтами воображения. Возможно, ключом к расшифровке этого явления, пока окутанного мраком тайны, владеет полумифический Снарк. Выхоласты: Группировка фанатиков, пытающихся устранить всяческую непристойность и богохульство из всех литературных текстов. Названа по имени Томаса Выхоласта, который пытался превратить Шекспира в "семейное чтение" путем "обрезания" его пьес и полагал, что после этого "необыкновенный гений поэта, несомненно, засияет новым блеском". Выхоласт умер в 1825 году, но дело его не погибло, знамя его подхватило подпольное движение, члены которого жаждут завершить и продолжить его незаконченные труды любой ценой. Попытки проникнуть в группу выхоластов пока остаются безуспешными. (ЕДИНСТВЕННЫЙ И ПОЛНОМОЧНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ УОРРИНГТОНСКИХ КОТОВ. Беллетрицейский путеводитель по Великой библиотеке) Я провожала Марианну взглядом, пока она не скрылась за деревьями, а затем, осознав, что ее словами "...не замечая, кого теперь укрываете в переплет своей сени..." завершается глава пятая, а в главе шестой Дэшвуды уже едут в Девон, решила подождать и посмотреть, как же выглядит окончание главы. Я ожидала грома небесного или чегото столь же драматического, но меня постигло разочарование. Ничего подобного не последовало. Листья на ветвях мягко шелестели, до моего слуха порой долетало воркование горлицы, прямо передо мной по траве проскакала рыжая белка. Послышался шум заводимого мотора, и через несколько минут над лугом за рододендронами поднялся биплан, дважды описал круг над домом, а затем взял курс на заходящее солнце. Я встала и двинулась к дому по тщательно подстриженной лужайке, кивнула садовнику, склонившего голову в ответ, и подошла к парадной двери. В книге Норланд настолько подробно не описывался, но наяву производил самое глубокое впечатление. Дом располагался посреди обширного луга с разбросанными по нему могучими одинокими дубами. Вдалеке я различила только лес, а за ним церковный шпиль. Перед парадной дверью стоял легковой автомобиль "Бугатти35В", рядом лениво пощипывал травку оседланный для битвы огромный белый конь. Привязанный к луке седла здоровенный белый пес умудрился уже трижды обмотать свой длинный поводок вокруг дерева. Я поднялась по ступенькам и позвонила в дверной колокольчик. Не прошло и минуты, как на пороге появился лакей в ливрее и равнодушно уставился на меня. -- Четверг Нонетот, -- представилась я. -- В беллетрицию... К мисс Хэвишем. Лакей, чьи выпученные глаза и круглая голова делали их обладателя похожим на лягушку, открыл дверь и объявил о моем приходе, поставив слова в другом порядке: -- К мисс Хэвишем, Четверг Нонетот -- в беллетрицию! Войдя, я недоуменно оглядела пустой зал, гадая, кого же лакей оповещал о моем прибытии. Я обернулась было спросить, куда мне идти, но слуга церемонно поклонился и направился -- на мой взгляд, невыносимо медленно -- в другой конец зала, где открыл дверь и почтительно посторонился, глядя кудато поверх моей головы. Поблагодарив его, я вошла в комнату и оказалась в главном бальном зале дома. Стены выдержанного в белых и бледноголубых тонах помещения там, где их не покрывала изысканная лепнина, украшали великолепные зеркала в золотых рамах. Сквозь стеклянный потолок лился вечерний свет, но я заметила, что слуги уже готовят канделябры. Здесь давно не давали балов, а зал превратили в офис беллетриции. Всюду теснились диваны, столы, шкафчики для хранения документов и бюро. У одной стены стоял стол с кофейниками, рядом на тонком фарфоре было разложено угощение. Уже собралось человек двадцать. Они сидели, болтали или просто задумчиво глядели в пространство. Среди гостей в дальнем конце зала я заметила Острея Ньюхена. Он говорил, поднося ко рту нечто напоминающее граммофонную трубу, присоединенную при помощи гибкого бронзового шланга к полу. Я попыталась было привлечь его внимание, но в это мгновение... -- Пожалуйста, нарисуй мне барашка! -- произнес чейто голосок рядом со мной. Я опустила глаза и увидела мальчика лет максимум десяти. Золотые волосы вились крупными кольцами, а пристальный взгляд выводил из равновесия, чтоб хуже не сказать. -- Пожалуйста, -- повторил он, -- нарисуй мне барашка. -- Лучше сделай, как он просит, -- послышался рядом знакомый голос. -- Иначе в жизни не отстанет. Это была мисс Хэвишем. Я послушно и старательно изобразила барашка, протянула листок мальчику, и он отошел, весьма довольный результатом. -- Добро пожаловать в беллетрицию, -- сказала моя наставница, все еще прихрамывающая после полученной на распродаже травмы. Она снова облачилась в потрепанный подвенечный наряд. -- Незачем представлять тебя всем сразу, но кое с кем тебе познакомиться не мешает. Она взяла меня под руку и подвела к строго одетой даме, которая присматривала за слугами, раскладывающими по тарелкам еду. -- Это миссис Джон Дэшвуд. Она любезно позволила нам собраться в ее доме. Миссис Дэшвуд, это Четверг Нонетот, мой новый стажер. Миссис Дэшвуд изящным жестом протянула мне руку, я пожала ее, и миссис Дэшвуд вежливо улыбнулась. -- Добро пожаловать в Норлендпарк, мисс Нонетот. Вам повезло, что вашей наставницей согласилась стать мисс Хэвишем -- она редко берет учеников. Но скажите мне, поскольку я не очень знакома с современной литературой, из какой вы книги? -- Я не из книги, миссис Дэшвуд. Хозяйка поместья несколько мгновений недоуменно смотрела на меня, затем заулыбалась еще любезнее, взяла меня под руку, пробормотала мисс Хэвишем нечто вроде "как я польщена" и повела меня к чайному столику. -- Как вам понравился Норленд, мисс Нонетот? -- Здесь очень мило, миссис Дэшвуд. -- Позвольте предложить вам отбивную "гундиляк", -- произнесла она с явным волнением, подавая мне тарелку и салфетку. -- Или, может быть, чаю? -- Нет, спасибо. -- Перейду сразу к делу, мисс Нонетот. -- Похоже, вам не терпится. Она украдкой огляделась и понизила голос: -- Неужели все в вашем мире считают, что мы с мужем поступили так жестоко, лишив девочек и их мать наследства Генри Дэшвуда? Она смотрела на меня так серьезно, что мне стоило немалого труда сдержать улыбку. -- Ну... -- начала было я. -- О, я так и знала! -- ахнула миссис Дэшвуд. Она театральным жестом прижала руку ко лбу. -- Я говорила Джону, что нельзя так поступать. Полагаю, нас там предают символическому сожжению, поносят наши поступки, обрекают вечному проклятию? -- Вовсе нет! -- ответила я, пытаясь утешить ее. -- Не лиши вы девочек и их мать наследства, сюжету просто не на чем было бы развиваться. Миссис Дэшвуд извлекла изпод манжеты платочек и промокнула им совершенно сухие глаза. -- Вы совершенно правы, мисс Нонетот. Спасибо вам на добром слове, но, если при вас ктото станет плохо отзываться обо мне, прошу вас, объясните, что решение исходило от моего мужа. Я пыталась остановить его, поверьте! -- Конечно, -- заверила я ее, затем извинилась и отправилась искать мисс Хэвишем. -- Мы называем это синдромом второстепенного персонажа, -- объяснила мне наставница, когда я нашла ее. -- Обычное дело, если второстепенному персонажу достается большая и значительная роль. Они с мужем разрешили нам пользоваться этим залом, с тех пор как со "Смятением и праздностью" приключилась беда. В благодарность мы сделали книги Джейн Остин предметом нашего особого покровительства. Мы не хотим, чтобы подобное повторилось. У нас есть вспомогательное отделение в подвале Эльсинора, которым руководит мистер Фальстаф. Вон он стоит. Она указала на тучного краснолицего мужчину, занятого беседой с другим агентом. Оба оглушительно хохотали над только что отпущенной Фальстафом остротой. -- А с кем он разговаривает? -- Это Вернхэм Дин, геройлюбовник в одном из романов Дафны Фаркитт. Мистер Дин -- верный член беллетриции, и мы не ставим ему в вину, что... -- Где эта Хэвишем? -- раздался громоподобный рев. Двери распахнулись, и в зал влетела весьма растрепанная Красная Королева. Все застыли в молчании. За исключением мисс Хэвишем, которая чрезвычайно вызывающим тоном произнесла: -- Некоторым лучше не ходить по распродажам, а? Собравшиеся оперативники, осознав, что присутствуют всегонавсего при очередном этапе затяжной личной распри, вернулись к своим разговорам. У Червонной Дамы под глазом красовался здоровенный свежий синяк, а два пальца скрывал гипс. Книговсяческая распродажа дорого ей обошлась. -- Что у вас на уме, ваше величество? -- спокойно спросила Хэвишем. -- Еще раз полезешь в мои дела, -- прорычала Красная Королева, -- и я за себя не ручаюсь! Я неловко переминалась с ноги на ногу. Мне захотелось убраться подальше от этой неприятной свары. Но поскольку комуто следовало держаться поблизости, дабы растащить их, если начнется драка, пришлось остаться. -- А не слишком ли серьезно вы все воспринимаете, ваше величество? -- сказала Хэвишем, всегда сохранявшая должное уважение к царственной особе. -- В конце концов, это ведь всего лишь издание Фаркитт! -- Подарочное издание! -- холодно отрезала Красная Королева. -- Ты нарочно перехватила подарок, который я намеревалась поднести моему возлюбленному супругу! И знаешь почему? Хэвишем поджала губы и промолчала. -- Потому что мой счастливый брак тебе глаза колет! -- Чушь! -- сердито ответила Хэвишем. -- Мы победили вас в честном бою! -- Леди и, гм, ваше величество, прошу вас! -- примирительно сказала я. -- Неужели мы станем ссориться здесь, в Норлендпарке? -- Конечно, станем! -- сказала Красная Королева. -- Знаешь, почему мы выбрали "Разум и чувство"? Почему мисс Хэвишем настояла на этом? -- Не верь ей, -- шепнула моя наставница. -- Все это пустая болтовня. Ее величество -- глагол без предложения. -- Я скажу тебе почему, -- гневно продолжала Червонная Дама. -- Потому, что в "Разуме и чувстве" нет образов сильных и властных отцов или мужей! Мисс Хэвишем промолчала. -- Взгляни в лицо фактам, Хэвишем. Ни у барышень Дэшвуд, ни у девиц Стил, ни у братьев Ферраре, ни у Элизы Брэндон или Уиллоби нет отцов, их некому наставлять! Неужели твоя ненависть к мужчинам зашла так далеко? -- Врешь, -- ответила Хэвишем и после короткой паузы добавила: -- Ладно, ваше величество, коль скоро мы тут задаем каверзные вопросы, ответьте, чем же вы на самом деле правите? Красная Королева стала пунцовой -- это было непросто, ведь она и так была красной -- и вытащила из кармана маленький дуэльный пистолет. Хэвишем тоже выхватила оружие, и они замерли, трясясь от злости и целясь друг в друга. К счастью, их отвлек звон колокольчика, и обе опустили пистолеты. -- Глашатай! -- прошептала мисс Хэвишем, схватив меня за руку и подталкивая к стоявшему на возвышении человеку в костюме городского вестника. -- Начинается! Вокруг Глашатая собралась небольшая толпа. Красная Королева и мисс Хэвишем стояли плечом к плечу, вроде бы позабыв о ссоре. Я рассматривала пестрое собрание персонажей и гадала, что я тут, собственно, делаю. Но чтобы научиться путешествовать по книгам, мне еще многое предстояло усвоить. Я внимательно прислушалась. Глашатай положил колокольчик на стол и пробежал глазами по списку. -- Все здесь? Где Кот? -- Я тут, -- промурлыкал Кот, коекак устроившись на золоченой раме зеркала. -- Хорошо. Ладно, кого еще нет? -- Шелли ушел кататься на лодке, -- сказал ктото в заднем ряду. -- Через час вернется, если погода не подведет. 8июля 1822 года Шелли отправился на лодочную прогулку, но не вернулся ни через час, ни позже. Он утонул во время грозы -- Хорошо, -- протянул Глашатай. -- Итак, заседание беллетриции номер сорок тысяч триста одиннадцать объявляю открытым. Он снова позвонил в колокольчик, откашлялся и сверился со своими записями. -- Пунктом первым, боюсь, будут дурные новости. Народ сдержанно зашептался. Председатель собрания выдержал паузу и продолжил, тщательно подбирая слова: -- Думаю, все мы должны смириться с тем, что Дэвид и Катриона не вернутся. Уже прошло восемнадцать заседаний, и нам придется признать, что их... убуджумили. Последовала многозначительная пауза. -- Мы запомним Дэвида и Катриону Бальфур Дэвид Бальфур и Катриона -- герои романов Стивенсона "Похищенный" и "Катриона" как друзей, коллег, достойных членов нашей организации, главных героев "Похищенного" и "Катрионы" и навеки будем благодарны им за все книгошествия -- особенно за открытый ими путь в "Барчестерские башни". Роман Э.Троллопа. Прошу минуту молчания. За Бальфуров! -- За Бальфуров! -- откликнулись все и умолкли, склонив головы. Когда минута прошла, Глашатай снова заговорил: -- Итак, не хочу показаться непочтительным, но, помоему, отсюда мы должны извлечь урок: надо всегда отмечать, в какие книги мы отправляемся, особенно если идем по новым маршрутам. О номерах ISBN International Standard Book Number -- международный стандартный книжный номер тоже не забывайте, они ведь не только для каталогизации введены. Возможно, картам мистера Брэдшоу и присуще очарование традиционности... -- Кто такой Брэдшоу? -- шепотом спросила я. -- Командор Брэдшоу, -- объяснила Хэвишем. -- Теперь он в отставке, но персонаж замечательный -- именно он проложил львиную долю первых маршрутов для книгошественников. -- ...но они устарели и полны ошибок, -- продолжал Глашатай. -- Пора внедрять новые технологии, ребята. Все, кто хочет пройти курс по применению ISBN в межкнижных путешествиях, могут обратиться за подробностями к Коту. Председатель сурово обвел зал взглядом, словно призывая всех к порядку, потом развернул лист бумаги и поправил очки. -- Ладно. Пункт номер два. Новый стажер. Четверг Нонетот? Собравшиеся оперативники прозоресурса озирались по сторонам, пока я не помахала рукой. -- А, вот вы где. Четверг назначена стажером к мисс Хэвишем. Уверен, все вы приветствуете появление Четверг Нонетот в нашем тесном сообществе. -- Значит, вам не понравился финал "Джен Эйр"? -- неприязненно произнес ктото у меня за спиной. Все обернулись, а человек средних лет встал и направился к помосту Глашатая. Воцарилось молчание. -- Это кто? -- прошептала я. -- Харрис Твид, Харрисский твид -- шерстяная ткань ручной работы, изготавливаемая на дому искусными мастерами из местечек Льюис, Харрис, Уист и Барра на Гебридских островах. Символ консерватизма. -- ответила Хэвишем. -- Опасный и надменный, но очень умный -- для мужчины. -- Кто утвердил ее заявление? -- спросил Твид. -- Она не подавала заявления, Харрис, -- ответил Глашатай. -- Ей давно было предназначено стать одной из нас. Кроме того, ее работа по устранению этого мерзкого Аида в "Джен Эйр", на мой взгляд, может служить достаточным подтверждением профпригодности. -- Но она изменила сюжет! -- сердито вскричал Твид. -- Кто поручится, что ей не захочется повторения? -- Я действовала, руководствуясь высшей целью, -- громко сказала я, чувствуя необходимость защититься от Твида. Он опешил. Похоже, никто прежде не осмеливался ему возразить. -- Если бы не Четверг, мы вообще потеряли бы эту книгу, -- заметил председатель. -- Целый роман с другим финалом лучше, чем половина неизвестно чего. -- А по закону выходит не так, Глашатай. К моему великому облегчению, в дискуссию вступила мисс Хэвишем: -- Понастоящему высокопрофессиональные литтективы столь же редки, сколь и верные мужчины, мистер Твид. Вы сами видите ее способности не хуже меня. Может, вы опасаетесь, как бы ктонибудь вас не обошел? -- Еще чего, -- запротестовал Твид. -- Но что, если она явилась сюда по совершенно иной причине? -- Я поручусь за нее! -- громоподобным голосом изрекла мисс Хэвишем. -- Призываю вас проголосовать. Если большинство сочтет мой выбор неудачным, поднимите руки, и я отправлю ее туда, откуда она явилась! Она произнесла эти слова с такой яростью, что я засомневалась, поднимет ли ктонибудь вообще руку. Одна рука все же поднялась -- самого Твида, но он, оценив ситуацию, решил, что изобразить благосклонность -- лучший путь к отступлению. Он выдавил кривую полуулыбку, поклонился и произнес: -- Я снимаю свои возражения. Я облегченно вздохнула, а Хэвишем ткнула меня в бок и подмигнула. -- Хорошо, -- подытожил Глашатай, когда Твид вернулся за свой стол. -- Как я уже сказал, мы приветствуем мисс Нонетот в рядах беллетриции и не будем над ней подшучивать, как всегда подшучиваем над новичками, ладно? Он окинул комнату суровым взором, прежде чем вернуться к списку. -- Пункт третий. Книгобежец из Шекспира, ситуация чрезвычайная. Имя преступника -- Фесте, работал шутом в "Двенадцатой ночи". Сбежал после ночного дебоша с сэром Тоби. Кто отправится за ним? Поднялась рука. -- Фабьен? Пилот Фабьен -- один из героев "Ночного полета" Экзюпери Спасибо. Возможно, вам придется на время подменить Фесте. Возьмите с собой Фальстафа, но прошу вас, сэр Джон, держитесь в тени. Вам разрешено оставаться в "Виндзорских насмешницах", но не испытывайте судьбу. Фальстаф встал, неуклюже поклонился, рыгнул и снова сел. -- Пункт третий. Нарушитель в рассказах о Шерлоке Холмсе. Имя преступника -- Майкрофт, неожиданно появился в "Случае с переводчиком" и утверждает, будто он брат Шерлока. Ктонибудь чтонибудь об этом знает? Я пригнулась, надеясь, что никто ничего толком не знает о моем мире и потому не подозревает, что мы состоим в родстве. Коварный старый лис! Значит, он всетаки восстановил Прозопортал! Я прикрыла рот ладонью, чтобы никто не заметил моей улыбки. -- Нет? -- продолжал Глашатай. -- Ладно, Шерлок вроде бы считает его своим братом, и вреда от него пока никакого, но мне кажется, это удачный повод проникнуть в рассказы о Шерлоке Холмсе. Предложения есть? -- Через "Убийство на улице Морг"? -- предложил Твид под общий смех и улюлюканье. -- Тишина! Пожалуйста, разумные предложения! Эдгар По вне наших полномочий, ничего не поделаешь. Через "Убийство на улице Морг" можно проложить путь во все детективы, появившиеся после него, но я никогда не дам разрешения на такие рискованные предприятия. Итак, есть еще предложения? -- Через "Затерянный мир"? Ктото хихикнул, но смех быстро прекратился: на сей раз Твид говорил серьезно. -- Может, удастся найти какуюто связь между рассказами о Шерлоке Холмсе и другими произведениями КонанДойля, -- весомо добавил он. -- В "Затерянный мир" попасть можно, я знаю. Мне просто нужно выяснить, как выйти за его пределы. Повисла неловкая пауза, во время которой агенты беллетриции перешептывались между собой. -- В чем дело? -- шепотом спросила я. -- Проникновение в приключенческие романы всегда сопряжено с большим риском для тех, кто прокладывает новые пути, -- прошептала в ответ мисс Хэвишем. -- В любовных романах или примитивных пособиях по домоводству рискуешь получить в худшем случае пощечину или банальный ожог. А вот поиск пути в "Копи царя Соломона" стоил жизни двум агентам. Глашатай снова заговорил: -- Последнего книгошественника, который забрел в "Затерянный мир", застрелил лорд Рокстон. -- Гомес был любителем, -- возразил Твид. -- А я профессионал и способен о себе позаботиться. Председатель подумал, взвесил все за и против и вздохнул: -- Ладно. Но я требую, чтобы вы посылали отчеты каждые десять страниц, понятно? Хорошо. Пункт четвертый... Двое младших членов беллетриции над чемто рассмеялись. -- Эй, послушайте, ребята! Я не ради себя стараюсь! Они затихли. -- Хорошо. Пункт четвертый. Нестандартное правописание. Поступили сообщения о случаях неверного правописания в текстах девятнадцатого и двадцатого веков, так что будьте настороже. Может, просто наборщики поразвлекались, а может, снова появился очепяточный вирус. У агентов вырвался стон. -- Ладноладно, спокойно, я ведь сказал "может быть". Словарь Сэмюэля Джонсона Сэмюэль Джонсон (1709 -- 1784) -- английский писатель, критик, языковед. Автор словаря английского языка истребил его после вспышки тысяча семьсот сорок четвертого года, а ЛавинияУэбстер Первое издание Американского словаря английского языка Ноя Уэбстера вышло в 1828г. Лавиния Уэбстер -- борец за сохранение и развитие индейского языка онейда и Оксфордский не дают ему разгуляться, но будьте осторожны с любой странной формой, встреченной впервые. Я понимаю, это утомительно, но настаиваю, чтобы вы докладывали Коту обо всех грамматических ошибках. Он передаст ваши отчеты Либрису в Главное текстонадзорное управление. Для пущего эффекта он выдержал паузу и строго посмотрел на нас. -- Мы не имеем права выпустить вирус изпод контроля. Ладно. Пункт пятый. В чосеровских "Кентерберийских рассказах" тридцать один паломник, а историй только двадцать четыре. Миссис Кэвендиш, Маргарет Кэвендиш, герцогиня Ньюкасл (1623 -- 1673). Английская писательница, литературный псевдоним -- Поликрита. Будучи знатной женщиной, начала писать, что послужило поводом для скандала вы не присмотрите за этим? -- Мы всю неделю наблюдали за "Кентерберийскими рассказами", -- откликнулась дама в чрезвычайно экстравагантном наряде. -- И каждый раз стоило нам отвернуться, как очередной рассказ буджумился! Ктото пробрался туда и уничтожает их изнутри. -- Дин? У вас есть идеи по поводу того, кто может за этим стоять? Романтический герой Дафны Фаркитт встал и сверился с записями. -- Мне кажется, постепенно вырисовывается некая схема, -- сказал он. -- Первым пропал "Рассказ жены торговца", потом "Рассказ швеи", "Уд бродячего торговца", "Месть рогоносца", "Дивная девичья попка" и совсем недавно "Состязание во бздении". "Рассказ повара" уже исчез наполовину. Впечатление такое, что у злоумышленника вызывает неприязнь здоровая грубость чосеровского текста. -- Значит, -- мрачно изрек Глашатай, -- сдается мне, за дело снова взялась активная ячейка выхоластов. На очереди -- "Рассказ мельника". Я требую постоянного, неусыпного наблюдения. Кроме того, запустим когонибудь внутрь. Добровольцы есть? -- Я пойду, -- вызвался Дин. -- Подменю хозяина -- он не против. -- Хорошо. Держите меня в курсе. -- Минуточку! -- поднял руку Острей Ньюхен. -- В чем дело, Ньюхен? -- Если вы будете вместо хозяина, Дин, может, попросите Чосера малость охолонуть на истории сэра Топаса? Сэр Топас выдвинул против нас обвинение в клевете, и, откровенно говоря, мы можем проиграть. Дин кивнул, и председатель снова принялся за свои заметки. -- Пункт шестой. А вот это уже серьезно, ребята. Он показал нам старое издание Библии. -- Это издание тысяча шестьсот тридцать второго года, и в нем седьмая заповедь гласит: "Прелюбодействуй". Маленькое собрание сначала ахнуло, потом захихикало. -- Я не знаю, кто это сделал, но это не смешно. Подразнить сотрудников внутритекстовых оперативных систем, может быть, и приятно, но явно неразумно. На отдельные выходки горячих голов я еще могу смотреть сквозь пальцы, но случай отнюдь не единичный. Вот у меня издание тысяча семьсот шестнадцатого года, в котором верующих призывают грешить больше, а кембриджское издание тысяча шестьсот пятьдесят третьего года утверждает, что "нечестивых есть Царствие Небесное"! Слушайте, не хочу, чтобы меня обвинили в отсутствии чувства юмора, но я такого не потерплю! Я найду этого шутника, и он отправится в принудительный месячный отпуск в "Муравья и пчелу"! "Муравей и пчела" -- серия книжек для самых маленьких Энджелы Баннер. Чтото вроде азбуки -- Марло! -- Твид сделал вид, будто закашлялся. -- Чточто? -- Ничего. Я просто кашлянул. Извините. Председатель собрания уставился на Харриса, затем отложил оскверненные Библии и взглянул на часы. -- Ладно, на сегодня достаточно. Через несколько минут я начну индивидуальный инструктаж. Благодарим миссис Дэшвуд за гостеприимство. Перкинс, ваша очередь кормить морлока. Морлоки -- персонажи романа Герберта Уэллса "Машина времени", выродившиеся пролетарии Перкинс взвыл. Агенты беллетриции, переговариваясь, стали разбредаться. Глашатаю пришлось еще раз повысить голос, чтобы его услышали: -- Мы заканчиваем, когда пробьет восемь, и послушайте!.. Члены беллетриции на мгновение замерли. -- Берегите себя. Председатель выдержал паузу, позвонил в колокольчик, и все вернулись к своим делам. Я поймала взгляд Твида -- он улыбнулся, достал пистолет и прицелился в меня. Я ответила тем же, и он рассмеялся. -- Король Пеллинор, Персонаж легенд Артуровского цикла. В виде престарелого рыцаря, преследующего Зверь Искомую, выступает в тетралогии Теренса Уайта "Король былого и грядущего" -- обратился Глашатай к встрепанному седовласому и усатому джентльмену в легких доспехах. -- Искомую Зверь видели в предыстории романа "Миддлмарч". Роман Дж. Элиот Король Пеллинор выпучил глаза и пробормотал нечто вроде "чточто, эйэй", затем выпрямился во весь рост, схватил с соседнего стола шлем и, позвякивая доспехами, выбежал из зала. Глашатай поставил галочку у себя в списке, посмотрел следующий пункт и повернулся к нам с Хэвишем. -- Нонетот и Хэвишем. Для начала легкое поручение. Надо заткнуть дыроляп. Это в "Больших надеждах", мисс Хэвишем, так что можете потом отправляться домой. -- Отлично! -- воскликнула она. -- Что надо сделать? -- Страница вторая, -- Глашатай заглянул в свою папку, -- побег Абеля Мэгвича. Похоже, наш герой ускользает с тюремной баржи вплавь с кандалами на ногах. Так он неминуемо камнем пойдет ко дну. Нет Мэгвича -- нет побега -- нет карьеры в Австралии, нет денег, которые потом достанутся Пипу, нет надежд, нет романа. Когда он доберется до берега, кандалы должны быть на нем, чтобы Пип мог принести напильник и освободить его, так что вам придется потрудиться в предыстории. Вопросы есть? -- Нет, -- ответила мисс Хэвишем. -- Четверг? -- А? Тоже нет. От всех этих разговоров у меня голова шла кругом. Некоторое время мне предстояло находиться под крылышком Хэвишем, что, по здравом размышлении, весьма неплохо. -- Отлично. -- Глашатай подписал запрос и вырвал этот лист. -- Отдайте Уэммику Персонаж "Больших надежд" Диккенса на складе. Он оставил нас и вызвал Фойла Герой романа Альфреда Бестера "Тигр! Тигр!" и Червонную Даму по поводу пропавшего Касса -- героя романа "Сайлес Марнер". Роман Дж. Элиот -- Ты чтонибудь поняла? -- спросила мисс Хэвишем. -- Ничего. -- Хорошо! -- улыбнулась моя наставница. -- Все беллетрицейские новобранцы должны отправляться на первое дело, не понимая, что к чему! Глава 26. Первое задание: устранение дыроляпов в "Больших надеждах" Дыроляп: термин, описывающий дыры в ткани пов