ествования, оставленные автором и блокирующие развитие сюжета. Незаметный дыроляп может и не причинить книге ущерба даже на протяжении миллиона прочтений, но затем внезапно происходит катастрофа: сама книга может трагически распасться. Потому беллетрицейская поговорка гласит: "Побочный сюжет много сил бережет". Текстовый маркер: аварийное приспособление, внешне напоминающее спортивную ракетницу. Созданный беллетрицейским конструкторским отделом, текстовый маркер позволяет попавшему в ловушку беллетрицейскому "маркировать" текст книги, в которой он застрял, используя специальный шрифткод: жирный, курсив, подчеркивание и так далее, индивидуальный для каждого агента. Тогда другой агент может прыгнуть на нужную страницу для осуществления спасательной операции. Работает хорошо -- если спасатель ищет сигнал. (ЕДИНСТВЕННЫЙ И ПОЛНОМОЧНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ УОРРИНГТОНСКИХ КОТОВ. Беллетрицейский путеводитель по Великой библиотеке (глоссарий)) Мисс Хэвишем откомандировала меня за чаем, велев мне явиться к ее столу, и я направилась к напиткам и закускам. -- Добрый вечер, мисс Нонетот, -- приветствовал меня хорошо одетый молодой человек в брюкахгольф и спортивном блейзере. У него были аккуратно подстриженные усики и монокль. Он улыбнулся и протянул мне руку. -- Вернхэм Дин, отрицательный герой, местожительство -- роман Дафны Фаркитт "Сквайр из ХайПоттерньюс", двести сорок шесть страниц, мягкая обложка, три фунта девяносто девять пенсов. Я пожала ему руку. -- Знаю, о чем вы думаете, -- печально проговорил он. -- Дафну Фаркитт никто в грош не ставит, но ее книги отлично расходятся, и она всегда хорошо ко мне относилась, вот только в одной главе я насилую служанку в ПоттерньюсХолле, а затем вероломно вышвыриваю ее из своего дома. Я не хотел, поверьте. Он смотрел на меня почти умоляюще, как миссис Дэшвуд, объяснявшая свои поступки в "Разуме и чувстве". Видимо, предписанная автором жизнь бывает довольно неприятной. -- Извините, не читала, -- соврала я, не желая вникать в хитросплетения фаркиттовских сюжетов: там можно застрять надолго. -- Ах! -- с облегчением сказал он, затем добавил: -- Вам повезло с наставницей. Мисс Хэвишем сильная, надежная, но ужасно педантичная. А ведь существует немало хитрых приемчиков, либо не одобряемых старшими членами беллетриции, либо просто не известных им. Если позволите, я когданибудь покажу вам некоторые из них. Меня тронула его любезность. -- Спасибо, мистер Дин, принимаю с благодарностью. -- Берн, -- поправил он. -- Зовите меня Берн. Послушайте, не слишком полагайтесь на эти международные стандартные книжные номера. Глашатай склонен слишком переоценивать техническую сторону. Хотя навигационная система ISBN и кажется привлекательной, все же стоит на всякий случай иметь при себе одну из старых карт Брэдшоу. -- Я запомню это, Берн, спасибо. -- И не бойтесь старика Харриса. Лает, но не кусается. Меня презирает -- как же, герой халтурного дамского романа. Но я в любой момент готов ему доказать, что я не промах! Он налил нам обоим чаю и продолжал: -- Он обучался еще тогда, когда новобранцев забрасывали в "Путь паломника" Сочинение Джона Беньяна (1628 -- 1688) "Путешествие паломника" впервые было опубликовано Натаниэлем Пондером в 1678 году и немедленно завоевало широкую популярность. Отдельные персонажи и целые сцены из "Путешествия паломника" кочевали по различным произведениям английской литературы и приказывали выбираться самостоятельно. Вот он и считает всех новеньких мягкотелыми слабаками. Разве не так, Твид? Он повернулся к моему недоброжелателю. Харрис Твид стоял рядом с пустой кофейной чашкой в руках. -- Что ты за чушь несешь, Дин? -- спросил он, грозно нахмурившись. -- Я говорил мисс Нонетот, что ты считаешь нас всех слабаками. Харрис шагнул к нам, сердито зыркнул на Дина, затем пригвоздил меня к месту взглядом темнокарих глаз. Ему было около пятидесяти, он уже слегка поседел, а кожа на его лице, казалось, изначально предназначалась для черепа на три размера меньше. -- Хэвишем не рассказывала вам про Кладезь Погибших Сюжетов? -- спросил он. -- Кот упоминал. Там живут неопубликованные книги. -- Не совсем так. Кладезь Погибших Сюжетов -- это место, где витают смутные идеи, пока не превращаются в краткие наброски. Это бродильный чан фантазии. Лоно, где вызревают слова. Спуститесь туда -- и вы увидите контуры сюжетов, пульсирующие в шкафах, словно первичные формы жизни. Духи пока только схематично очерченных персонажей шныряют по коридорам в поисках фабул и диалогов, прежде чем влиться в повествование. Если им повезет, книга найдет своего издателя и переместится наверх, в Библиотеку. -- А если не повезет? -- Останется в цоколе. Но есть еще коечто -- под Кладезем Погибших Сюжетов расположен еще один этаж. Цокольный этаж номер тридцать один. О нем предпочитают не говорить. Там томятся всю мучительную вечность выброшенные из повествования персонажи, неудачные сюжетные повороты, недозревшие идеи и коррумпированные агенты беллетриции. Не забывайте об этом. Я была настолько ошарашена, что не могла произнести ни слова. Твид смерил Дина гневным взглядом, хмуро взглянул на меня, налил себе кофе и ушел. Как только он оказался вне пределов слышимости, Вернхэм повернулся ко мне и сказал: -- Бред сивой кобылы. Нет тридцать первого цокольного этажа. -- Это все равно что пугать детишек Бармаглотом? -- Ну, не совсем, -- задумчиво ответил Дин, -- поскольку Бармаглотто существует. Симпатяга -- отлично удит на муху и играет на бонгах. Какнибудь познакомлю вас. Тут меня позвала мисс Хэвишем. -- Пора мне, -- сказала я. Берн посмотрел на часы. -- Конечно. Господи, неужели так поздно? Ладно, пока, увидимся! Несмотря на заверения Дина, мне сделалось очень не по себе от страшилок Твида. А вдруг моя попытка самостоятельно забраться в Эдгара По вызовет гнев Харриса? И сколько мне придется тренироваться, прежде чем хотя бы попытаться вызволить Джека Дэррмо? Я вернулась к мисс Хэвишем, погруженная в размышления о беллетриции, Лондэне и книгопрыгании. Надо заметить, стол ее помещался на почтительном расстоянии от стола Красной Королевы. Я подала наставнице чашку. -- Что вам известно о тридцать первом цокольном? -- спросила я. -- Бабушкины сказки, -- ответила Хэвишем, не отрываясь от отчета, который в данный момент читала. -- Это ктото из агентов тебя застращал? -- Да вроде того. Пока мисс Хэвишем читала, я смотрела по сторонам. В офисе кипела бурная деятельность. Агенты исчезали и появлялись прямо из воздуха, Глашатай ходил по залу, раздавая указания и сверяясь со своей папкой. Мне на глаза попался блестящий рожок, соединенный гибкой медной трубкой со стоявшим на столе полированным ящиком из дерева и бронзы. Чемто он напомнил мне старый граммофон -- конструкция, достойная Томаса Эдисона. Мисс Хэвишем подняла взгляд, понаблюдала за моими попытками прочесть инструкции на бронзовой пластинке и пояснила: -- Это комментофон. Такое средство связи. Бесценная штука, когда прыгаешь из книги в книгу или по внешним вызовам. Попробуй, если хочешь. Я взяла рожок и заглянула внутрь. Он оказался заткнут пробкой на короткой цепочке. Мисс Хэвишем среагировала на мой вопросительный взгляд. -- Просто назови книгу, страницу, персонаж и, если уж хочешь быть совсем точной, строку и слово. -- Всегото? -- Всегото. Я выдернула пробку и услышала голос: -- Оператор слушает. Чем могу помочь? -- О! Да, пожалуйста, межкнижный вызов. Я подумала о прочитанном недавно романе и наугад выбрала страницу и строку: -- "Была темная бурная ночь", страница сто пятьдесят шесть, строка четыре. Цитируется роман Эдварда Джорджа БулверЛиттона "Пол Клиффорд" -- Сейчас попробую вас связать. Благодарим вас за то, что воспользовались услугами комментофонной связи. Раздались щелчки, и я услышала мужской голос: "...помни, что биенье сердца -- погребальный марш его..." Строки из стихотворения Генри Лонгфелло "Псалом жизни" Оператор снова вышел на связь. -- Извините, вас по ошибке соединили с соседней линией. Сейчас вы на связи. Благодарим вас за то, что воспользовались услугами комментофонной связи. Теперь я слышала только тихий разговор на фоне работающих механизмов корабля. Не зная, что и сказать, я пробормотала: -- Антонио? В трубке послышался смущенный голос, и я торопливо заткнула рожок пробкой. -- Повесь трубку, -- добродушно посоветовала Хэвишем, откладывая отчет. -- Бумажки, господи боже мой! Ну, пойдем, надо зайти на склад к Уэммику. Мне он нравится, значит, и тебе понравится тоже. Думаю, на первом задании дела тебе найдется немного. Просто держись поближе ко мне и наблюдай. Чай допила? Тогда вперед! Конечно, чай я не допила, но мисс Хэвишем схватила меня за локоть, и не успела я опомниться, как мы уже снова мчались по огромному вестибюлю неподалеку от Буджуммориала. Наши шаги по полированному полу отдавались под потолком гулким эхом. На глаза мне попалась маленькая стоечка всего футов шести шириной, встроенная в темнокрасную мраморную стену. Потрепанное объявление предлагало взять номерок и ждать -- нас вызовут. -- А мне в силу моего высокого положения полагаются привилегии! -- весело воскликнула мисс Хэвишем, уверенно направляясь в голову очереди. Несколько агентов подняли глаза, но большинство продолжали увлеченно изучать списки необходимого на задании снаряжения. Перед нами стоял Харрис Твид, подбиравший снаряжение для путешествия в "Затерянный мир". На стойке лежал полный комплект для сафари, ранец, бинокль и револьвер. -- ...и спортивная винтовка "ригби" калибра нольчетыреста шестнадцать, и к ней шестьдесят обойм. Кладовщик положил на стойку винтовку в футляре красного дерева и печально покачал головой. -- А может, всетаки стоит взять М16? Агрессивного ящера не такто просто остановить, уверяю вас. -- М16 наверняка вызовет подозрения, мистер Уэммик. Кроме того, я традиционалист в душе. Мистер Уэммик вздохнул, покачал головой и протянул Твиду бумагу на подпись. Харрис пробормотал "спасибо", подмахнул верхний лист, поставил печать и вернул запрос мистеру Уэммику, а потом забрал вещи. Вежливо кивнул мисс Хэвишем, на меня же вовсе внимания не обратил и прошептал: -- ...длинный, темный, обшитый деревом коридор, уставленный вдоль стен книжными шкафами... Твид исчез. -- Добрый день, мисс Хэвишем! -- вежливо поздоровался мистер Уэммик, как только мы подошли. -- Как вы сегодня? -- Надеюсь, в добром здравии, мистер Уэммик. Как поживает мистер Джеггерс? Персонаж "Больших надежд" Диккенса -- На мой взгляд, неплохо, мисс Хэвишем, совсем неплохо. -- Это мисс Нонетот, мистер Уэммик. Она у нас недавно. -- Весьма польщен! -- заметил мистер Уэммик, совершенно такой, как в "Больших надеждах", то есть низенький, чуть рябоватый, лет сорока. -- Куда вы направляетесь? -- Домой! -- провозгласила мисс Хэвишем, выкладывая запрос на стойку. Мистер Уэммик взял листок и несколько секунд изучал его, а потом исчез в кладовой и принялся там шумно рыться. -- Эти склады нам жизненно необходимы, Четверг. Уэммик педантично ведет учет. Конечно, за каждую мелочь надо расписываться и возвращать, но здесь есть почти все, что может понадобиться. Разве не так, мистер Уэммик? -- Именно так! -- послышался голос изза груды турецких костюмов и резинового бизона, очень похожего на живого. -- Кстати, ты плавать умеешь? -- поинтересовалась моя наставница. -- Да. Мистер Уэммик вернулся с кучкой вещей. -- Спасательные жилеты -- две штуки. Веревка -- на случай необходимости -- одна штука. Спасательный пояс -- для Мэгвича -- одна штука. Наличные -- на непредвиденные расходы -- десять шиллингов четыре пенса. Плащи для маскировки вышеупомянутых агентов Хэвишем и Нонетот, сверхпрочные, черные, -- две штуки. Сухой паек -- две штуки. Подпишите вот здесь. Мисс Хэвишем взяла ручку, но помедлила перед тем, как подписать. -- Нам понадобится моя лодка, мистер Уэммик, -- сказала она, понизив голос. -- Я договорюсь по комментофону, мисс Хэвишем, -- заверил кладовщик, широко улыбаясь. -- Найдете ее на пирсе. -- Недурно для мужчины, мистер Уэммик, совсем недурно! -- похвалила мисс Хэвишем. -- Четверг, бери снаряжение! Я запихала все в плотный брезентовый мешок. -- До Диккенса тут рукой подать, -- продолжала моя наставница, -- но лучше тебе попрактиковаться. Перенесика нас в "Большие надежды" прямо отсюда -- это пятьдесят тысяч миль книгополочного пространства. -- Ага... ладно, я знаю, как это сделать. Положив мешок на пол, я достала свой Путеводитель и нашла абзац про Библиотеку. -- Держись за меня, когда будешь прыгать, а пока читаешь, думай о Диккенсе. Так я и сделала, и в мгновение ока мы очутились в нужной точке Библиотеки. -- Ну как? -- гордо спросила я. -- Неплохо, -- кивнула мисс Хэвишем. -- Только мешок забыла. -- Извините. -- Я подожду. Потом я прочла дорогу назад в вестибюль, забрала мешок под дружеские насмешки Дина и вернулась, но случайно попала на полки с "приключенческими книгами для отважных девочек" некоего Чарльза Пикенса. Вздохнула, снова прочла абзац про Библиотеку и скоро оказалась рядом с мисс Хэвишем за одним из читальных столов. -- Это журнал регистрации рейсов, -- сказала она, не отрывая глаз от толстенного гроссбуха. -- Название, цель, дата, время -- я уже все заполнила. Ты вооружена? -- Всегда. А вы ожидаете какихто неприятностей? Мисс Хэвишем достала свой маленький пистолетик, прокрутила барабан, проверила, в стволе ли патрон, и смерила меня самым серьезным взглядом. -- Я всегда ожидаю неприятностей, Четверг. У меня за плечами два года работы в СЗХ -- Службе защиты Хитклифа в "Грозовом перевале". И поверь, кэтринисты как только не пытались до него добраться! Я лично восемь раз спасала его от смерти. -- Но что может приключиться в "Больших надеждах"? Тамто где опасность? Она закатала рукав и продемонстрировала мне свежий рубец на предплечье. -- Дело может обернуться плохо даже в "Городе игрушек". Сказка Энид Блайтон "Путешествие Нодди в город игрушек". На Бибиси сделали по ней детскую передачу про барашка Ларри в городе игрушек Поверь мне, Ларри -- тот еще ягненочек, я еле ноги унесла. Наверное, вид у меня сделался бледный, поскольку моя наставница сочла необходимым уточнить: -- Все в порядке? Имей в виду, ты можешь вернуться в любой момент. Только скажи, и в два счета окажешься в Суиндоне. Она не угрожала -- просто оставляла мне путь к отступлению. Всплыли мысли о Лондэне, о ребенке. Я без особых последствий пережила книжную распродажу и "Джен Эйр", так чем же может мне угрожать "пустячок" из предыстории диккенсовского романа? Кроме того, пригодится любая практика. -- Я готова, мисс Хэвишем. Она кивнула, опустила рукав, сняла с полки "Большие надежды", положила на библиотечный стол и открыла: -- Нам надо попасть в книгу до начала основного действия романа. Так что прыжок тебе выпал не самый обычный. Ты меня внимательно слушаешь? -- Да, мисс Хэвишем. -- Хорошо. Дважды повторять не стану. Сначала вчитайся в книгу и перенеси нас туда. Давай. Я открыла книгу и начала читать вслух первую страницу, на сей раз крепко держа мешок: "...Мы жили в болотистом крае близ большой реки, в двадцати милях от ее впадения в море. Вероятно, свое первое сознательное впечатление от окружающего меня широкого мира я получил в один памятный зимний день, уже под вечер. Именно тогда мне впервые стало ясно, что это унылое место, обнесенное оградой и густо заросшее крапивой, -- кладбище; что Филип Пиррип, житель сего прихода, а также Джорджиана, супруга вышереченного, умерли и похоронены; что малолетние сыновья их, младенцы Александер, Бартоломью, Абраам, Тобиас и Роджер, тоже умерли и похоронены; что плоская темная даль за оградой, вся изрезанная дамбами, плотинами и шлюзами, среди которых коегде пасется скот, -- это болота; что замыкающая их свинцовая полоска -- река; далекое логово, где родится свирепый ветер, -- море; а маленькое дрожащее существо, что затерялось среди всего этого и плачет от страха, -- Пип..." Перевод М.Лорие И мы оказались там, среди могил, в самом начале "Больших надежд". Воздух был промозглым и холодным, с моря наползал туман. На дальнем конце кладбища среди источенных временем и непогодой камней сидел, съежившись, маленький мальчик. Он разговаривал сам с собой, глядя на две могильные плиты, лежащие рядом. Но там присутствовал и коекто еще. Точнее, целая толпа копала могилу гдето за кладбищенской оградой в свете двух электрических ламп, которые питались от гудевшего гдето поблизости небольшого генератора. -- Кто это? -- шепотом поинтересовалась я. -- Отлично, -- прошипела мисс Хэвишем, не слушая меня, -- а теперь прыгаем туда, куда нам надо... что ты сказала? Я кивнула в сторону незнакомцев, один из которых катил тачку по дощатым мосткам, а потом вывалил ее содержимое на большую кучу земли. -- Господи! -- воскликнула мисс Хэвишем, устремляясь к группе. -- Это же командор Брэдшоу! Я потрусила за ней, и вскоре мы оказались в центре археологических раскопок. В землю врыли колья и натянули между ними веревку, огородив весь участок. Внутри добровольцы, стараясь не шуметь, старательно вычищали чтото небольшими лопатками. На складном походном стуле восседал мужчина в костюме для сафари, пробковом шлеме, с моноклем в глазу и с густыми пышными усами. Роста в нем было от силы фута три, а встав, он оказался еще ниже. -- Клянусь, это же малышка Хэвишем! -- воскликнул он шепотом. -- Вы все молодеете и молодеете! Мисс Хэвишем поблагодарила его и представила меня. Брэдшоу пожал мне руку и поздравил со вступлением в ряды беллетриции. -- Вы что тут делаете, Траффорд? -- спросила моя наставница. -- Провожу археологические раскопки для Фонда Чарльза Диккенса, милая моя. Некоторые литературоведы полагают, что "Большие надежды", согласно исходному замыслу автора, начинались не на этом кладбище, а еще в доме родителей Пипа. Поскольку рукописных свидетельств не найдено, мы решили немного порыться в окрестностях и посмотреть, не удастся ли обнаружить остатки переписанных сцен. -- И как? -- Наткнулись на доработку идеи, воплощенной Диккенсом в "Нашем общем друге", несколько неприличных лимериков и какойто невнятный набросок. Больше ничего. Хэвишем пожелала археологам удачи, мы попрощались, и они вернулись к раскопкам. -- Это необычно? -- Да тут, куда ни ткни, все необычно, -- ответила Хэвишем. -- Потомуто наша работа так захватывает. А куда нам надо попасть теперь? -- Мы хотели переместиться в докнижную предысторию. -- Помню. Для прыжка вперед достаточно сосредоточиться на номере страницы или, если угодно, на определенном событии. Но чтобы нырнуть в действие до первой страницы, придется вообразить себе отрицательный номер страницы или событие, которое могло произойти до начала книги. -- И как я должна представлять себе отрицательную страницу? -- Представь себе чтонибудь... скажем, альбатроса. -- Ну? -- Отлично, теперь убери его. -- Ну? -- А теперь убери другого альбатроса. -- А как? Тут больше нет альбатросов! -- Ладно. Представь себе, что я дала тебе альбатроса, чтобы восполнить дефицит морских птиц. И сколько теперь у тебя альбатросов? -- Ни одного. -- Хорошо. А теперь отдохни, пока я верну своего альбатроса. Тут меня пробрал холод, я вздрогнула, на мгновение передо мной открылась и тут же сомкнулась пустота, по форме напоминавшая силуэт альбатроса. Самое странное, что на кратчайшее мгновение мне удалось постичь этот принцип, -- но осознание тут же рассеялось, как сон после пробуждения. Я заморгала и уставилась на Хэвишем. -- Это, -- заявила она, -- был отрицательный альбатрос. Теперь твоя очередь, только вместо альбатросов вообрази номера страниц. Я изо всех сил попыталась представить себе отрицательный номер страницы, но у меня ничего не получилось, и мы очутились в саду СатисХауса, где двое мальчишек как раз собрались подраться. -- Ты что делаешь? -- Я пробую... -- А ты не пробуй, девочка моя. В этом мире есть два типа людей: одни действуют, другие пробуют. Ты относишься к последнему типу, а я пытаюсь воспитать из тебя человека действия. Сосредоточься, девочка! Я сделала еще одну попытку вообразить отрицательную страницу и на сей раз попала в любопытную сцену, похожую на кладбище из первой главы, но и могилы, и стены, и церковь представлялись в ней какимито картонными декорациями. Два персонажа, Мэгвич и Пип, тоже оказались двухмерными и неподвижными, словно вырезанные из бумаги фигурки, разве что повели глазами в сторону при моем появлении. -- Ой, -- прошипел Мэгвич сквозь зубы, не шевельнувшись. -- Мотай отсюда. -- Извините? -- Мотай отсюда! -- повторил Мэгвич более сердито. Я только начала обдумывать ситуацию, как появилась Хэвишем, схватила меня за руку и перепрыгнула в предысторию романа. -- Что это было? -- спросила я. -- Фронтиспис. Что, не выходит, а? -- Боюсь, что нет, -- ответила я, чувствуя себя полной дурой. -- Ничего, -- уже мягче сказала моя наставница. -- Мы еще сделаем из тебя оперативника прозоресурса! Мы двинулись по темному пирсу к стоявшей на приколе лодке мисс Хэвишем -- к моему удивлению, далеко не старинной. "Рива" "Рива Акварама" -- очень дорогой моторный катер 50х годов XX века сверкала полированным деревом и хромированными деталями. Я залезла в роскошный катер и уложила снаряжение, пока мисс Хэвишем устраивалась на капитанском месте. Казалось, мисс Хэвишем заново рождалась, как только ей подворачивалось под руку какоенибудь транспортное средство с мощным мотором. По ее приказу я отчалила, и лодка вспорола маслянисточерные воды Темзы. Когда я уселась рядом с наставницей, лодка чуть покачнулась, пожилая леди запустила хрипло заурчавший двойной бензомотор "шевроле", и мы легко заскользили по темной реке. Я достала из мешка плащи, надела один и протянула другой мисс Хэвишем, стоявшей у руля. Ветер трепал ее седые волосы и ветхую вуаль. -- А это не анахронизм? -- спросила я. -- Официально -- да, -- ответила она, вильнув, чтобы не врезаться в маленький четырехвесельный ялик, -- но ведь мы в предыстории за день до начала романа, поэтому сюда можно притащить хоть эскадрилью "харриеров" и цирк братьев Ринглинг в придачу -- никто и слова не скажет. Выпади нам работать внутри повествования, пришлось бы ограничиться подручными средствами, а это порой весьма неудобно. Мы шли по реке против течения. Полночь уже миновала, и я порадовалась наличию плаща. Наползавшие с моря клочья тумана сгустились в плотную пелену, и мисс Хэвишем сбросила скорость. Через двадцать минут туман вокруг сомкнулся окончательно, и нас окутала холодная промозглая мгла. Моя наставница заглушила моторы, зажгла ходовые огни, и мы начали медленно дрейфовать вместе с приливом. -- Как насчет бутербродов с бульоном? -- спросила мисс Хэвишем, заглядывая в корзинку для пикника. -- Спасибо, мэм. -- Хочешь мой "Вагонвил"? Wagonwheel -- "Вагонвил -- и ты победитель!" Популярное в свое время печенье в шоколаде с прослойкой из суфле -- Я как раз собиралась предложить вам свой. Мы услышали тюремные баржи прежде, чем они показались из тумана: до нас донеслись кашель, ругань и отдельные испуганные крики. Мисс Хэвишем завела моторы и неторопливо двинулась на звук. Туман расступился, и перед нами вырос из воды черный силуэт тюремной баржи. Единственным источником света служили редкие проблески масляных ламп в орудийных портах. Старый военный корабль стоял на двух якорях -- кормовом и носовом, их ржавые цепи облепил плавучий мусор. Убедившись, что судно то самое, мисс Хэвишем замедлила ход и заглушила двигатель. Отталкиваясь багром, мы поплыли вдоль борта тюремной баржи. Над головой у нас зияли провалы орудийных портов, но мы не могли до них дотянуться и беззвучно продвигались вдоль корабля, пока не наткнулись на самодельную веревку, выброшенную из окна верхней орудийной палубы. Я быстро пришвартовала катер к выступающему кольцурыму, и он лениво развернулся носом против течения. -- Теперь что? -- шепотом спросила я. Мисс Хэвишем показала на спасательный пояс, и я быстро привязала его к веревке. -- Все? -- Все. Не так уж и сложно, правда? Погодика... Смотри! Она махнула рукой вдоль баржи, я проследила за ее взглядом и обомлела: к орудийному порту приникло странное существо. Его большие, как у нетопыря, крылья в клочьях спутанной серой шерсти были неровно сложены вдоль спины. Морда напоминала лисью, длинный острый клюв глубоко впился в корабельное дерево. Оно не обращало на нас никакого внимания и то и дело удовлетворенно причмокивало, поедая древесину. Мисс Хэвишем выхватила пистолет и выстрелила, но не попала. Пуля ударила в дерево рядом с тварью, та издала испуганное "гок!", расправила крылья и унеслась во мрак. -- Черт! -- выругалась мисс Хэвишем, опуская пистолет и ставя его на предохранитель. -- Промахнулась! На шум поднялись по тревоге часовые на палубе. -- Кто там? -- крикнул ктото. -- Если вы не по делу королевской службы, то, клянусь святым Георгием, сейчас попробуете свинца из моего мушкета! -- Это мисс Хэвишем, -- раздраженно ответила моя наставница, -- по делу беллетриции, сержант Уэйд. -- Простите, мисс Хэвишем, -- извиняющимся тоном ответил часовой, -- но мы слышали выстрел! -- Это я стреляла. У вас на борту был граммазит! -- Что? -- переспросил часовой, свесившись через борт и оглядываясь по сторонам. -- Я ничего не вижу. -- Да он уже улетел, соня, -- пробормотала себе под нос Хэвишем и добавила: -- Ладно, на будущее следите хорошенько и, если заметите еще, немедленно доложите мне! Сержант Уэйд заверил ее, что так и сделает, пожелал нам доброй ночи и исчез. -- Что это за тварь такая -- граммазит? -- спросила я, нервно озираясь по сторонам на случай, если странное существо вернется. -- Паразитическая форма жизни, обитающая в книгах и питающаяся грамматикой, -- объяснила Хэвишем. -- Я, конечно, не специалист, но этот както слишком подозрительно напоминал прилагательноядного. Взгляника на орудийный порт, которым он питался. -- Ну? -- Опиши его мне. Увиденное заставило меня призадуматься. Я ожидала, что порт окажется старым, деревянным, гнилым, мокрым, -- но напрасно. Вместе с тем он не был безликим, невыразительным или пустым. Просто оружейный порт -- и все. -- Прилагательноядные питаются прилагательными, характеризующими существительное, -- объяснила Хэвишем, -- но само существительное, как правило, не трогают. У нас есть ликвидаторы, которые с ними разбираются, но в Диккенсе не так уж много граммазитов, и серьезного вреда они не приносят -- пока. -- Как они перебираются из книги в книгу? -- спросила я, подозревая, что книжные черви дяди Майкрофта представляют собой некую разновидность граммазитов -- так сказать, граммазиты наоборот. -- Они просачиваются под обложку, используя процесс под названием "всосмос". Вот потомуто и не стоит заводить в библиотеке книжные полки длиннее шести футов. Кстати, придерживайся такого же принципа и дома, помогает. Мне доводилось видеть, как граммазиты выедали библиотеки на корню, оставляя после себя только неперевариваемые существительные и номера страниц. Читала "Тристрама Шенди" Стерна? -- Да. -- Граммазиты поработали. -- Мне еще многое предстоит узнать, -- тихо сказала я. -- Это точно, -- подтвердила моя наставница. -- Давно хочу, чтобы Кот написал обновленную версию Путеводителя и дополнил ее бестиарием, но у него слишком много дел в Библиотеке, да и ручку в лапах держать нелегко. Ладно, давай выбираться из этого тумана, и посмотрим, на что способен наш мотор. Как только мы отплыли подальше от тюремной баржи, Хэвишем запустила мотор и медленно двинулась назад тем же путем, то и дело внимательно поглядывая на компас, но все равно мы шесть раз чуть не сели на мель. -- Откуда вы знаете сержанта Уэйда? -- Я представитель беллетриции в "Больших надеждах" и потому просто обязана знать всех. Если у героев книги возникают какието проблемы, они докладывают мне. -- Во всех книгах есть свои представители? -- Во всех, входящих в сферу, на которую распространяется власть беллетриции. Туман не рассеивался. Остаток холодной ночи мы провели, виляя между лодками, стоявшими на приколе по берегам реки. Только на рассвете мы смогли позволить себе хотя бы скромную скорость в десять узлов. Катер вернулся на пирс. Хэвишем настояла, чтобы мы обе прыгнули в ее комнату в СатисХаусе, а я умудрилась перенести нас туда с первой попытки и немного приободрилась после провала с фронтисписом. Я зажгла несколько свечей и помогла пожилой леди улечься в постель, а потом в одиночестве отправилась к Уэммику. Он расписался на запросе, я заполнила бланк на утраченный спасательный пояс и уже собралась домой, как вдруг прямо у стойки появился исцарапанный и покрытый синяками Харрис Твид, оборванный, в одном ботинке и, как выяснилось, потерявший большую часть снаряжения. Похоже, в "Затерянном мире" ему пришлось несладко. Он поймал мой взгляд и ткнул в меня пальцем. -- Ни слова. Ни единого слова! Когда я вернулась около шести утра, Пиквик еще не спала. На автоответчике меня дожидались два сообщения: одно от Корделии, а второе от жутко разозлившейся Корделии. Глава 27. Лондэн и снова Джоффи Джордж Формби (настоящее имя -- Джордж Эй Официант) родился в Вигане в 1904 году. Он пошел по стопам своего отца и подвизался в мюзикхолле, где стал признанным виртуозом гавайской гитары. Когда началась война, он уже считался звездой варьете, пантомимы и экрана. В первый год войны он со своей женой Верил, которая много ездила с выступлениями по армейским частям, снял ряд фильмов, пользовавшихся большим успехом. К 1942 году он по популярности сравнялся с Грейси Филдз. Когда вторжение немцев в Англию стало неизбежным, многие влиятельные чиновники и знаменитости уплыли в Канаду. Джордж и Верил решили остаться и бороться, как сказал Джордж, "до последнего патрона и до морковкина заговенья!". Уйдя в подполье вместе с несколькими стойкими подразделениями местного ополчения, Формби набрал штат нелегальной радиостанции Святого Георгия и начал транслировать песни и шутки и передавать репортажи, которые ловили радиоприемники его тайных сторонников по всей стране. Постоянно скрываясь и меняя место дислокации, Формби использовал свои многочисленные знакомства на севере, чтобы тайно переправлять летчиков союзнических армий в нейтральный Уэльс и организовать там ячейки сопротивления, не оставлявшие в покое фашистских завоевателей. Приказ Гитлера от 1944 года о сожжении всех гавайских гитар и банджо в Англии ясно свидетельствует, насколько серьезной угрозой он считал Формби. Джордж реагировал на эти враждебные действия своей знаменитой фразой "Снова обошлось!", ставшей национальным девизом. В послевоенной республиканской Англии он был избран пожизненным почетным президентом и находился на этом посту вплоть до дня своей гибели. (ДЖОН УИЛЬЯМС. Невероятная карьера Джорджа Формби) Я посвятила дватри дня литтективной поденщине, проскучала целые выходные по Лондэну и вот теперь проснулась, глядя в потолок под звяканье молочных бутылок и цоканье коготков Пиквик, бродившей кругами по кухне. Никто толком не знает, почему реконструированные существа не спят, когда положено, но факт остается фактом. Последние дни крупных совпадений не случалось, хотя в ночь выставки Джоффи два агента ТИПА5, которым было поручено присматривать за Резник и Агницем, отравились в собственной машине угарным газом. Похоже, проблемы с выхлопом. Агниц и Резник, особо не таясь, следили за мной два последних дня. Я делала вид, будто не замечаю их, ведь они не мешали ни мне, ни моему загадочному врагу. Иначе их давно бы уже убрали. Кроме ТИПА5 имелись и более веские причины для беспокойства. Через три дня мир превратится в липкую сахарнобелковую массу, как сказал папа. Я своими глазами видела это розовое желе, но, с другой стороны, меня застрелили в воздушном трамвае на станции Криклейд, так что будущее не обязательно неизменно, слава тебе господи. Никаких новостей от аналитиков не поступало -- розовая жижа не походила ни на одно известное химическое соединение. По совпадению в четверг, но не в этот, а в следующий, предстояли также всеобщие выборы, и Хоули Ган намеревался сделать серьезный политический рывок, используя для этого "Карденио". Понимаете, он попрежнему не полагался на случай -- первое публичное представление "Карденио" должно было состояться на следующий день после голосования. Беда в том, что если не удастся установить природу розовой слизи, то пребывание Хоули Гана на посту премьерминистра окажется самым коротким за всю историю. А следующий четверг станет для нас последним. Я закрыла глаза и подумала о Лондэне. Лучше всего он помнился мне именно таким: вот он сидит у себя в кабинете спиной ко мне и пишет, ничего не замечая. Солнечный свет струится в окно, а знакомое щелканье старого "ундервуда" звучит для меня любимой музыкой. Временами он останавливается, чтобы просмотреть напечатанное, делает поправки зажатым в зубах карандашом или просто отдыхает. Я прислоняюсь к дверному косяку и смотрю на него, улыбаясь своим мыслям. Он бормочет вслух только что напечатанную строку, хихикает, быстробыстро барабанит пальцами по клавишам и радостно ударяет по каретке. Вот так вдохновенно он печатает минут пять, потом останавливается, вынимает изо рта карандаш и медленно поворачивается ко мне. -- Привет, Четверг. -- Привет, Лондэн. Я не хотела тебя беспокоить, может, мне... -- Нетнет, -- торопливо перебил он, -- время терпит. Я так рад тебя видеть. Как там дела? -- Нудно, -- вздохнула я. -- После беллетриции ТИПАработа кажется какимто унылым болотом. Скользом и ТИПА1 попрежнему сидят у меня на хвосте, "Голиаф" дышит в затылок, да еще этот негодяй Лавуазье пытается через меня добраться до папы. -- Я могу чемнибудь помочь? Я села ему на колени, и он принялся растирать мне шею. Какое наслаждение! -- Как наследник? -- Наследник сейчас меньше фасолинки -- нет, вот тут, слева, -- но все равно дает о себе знать. "Лукозейд" Высококалорийный энергетический напиток с глюкозой и витаминами в общем снимает тошноту. Наверное, я уже целый пруд его выпила. Воцарилось молчание. -- Он мой? -- спросил Лондэн. Я крепко обняла его, но не сказала ни слова. Он понял и погладил меня по плечу. -- Давай о чемнибудь другом поговорим. Как у тебя дела в беллетриции? -- Ну, -- сказала я, громко высморкавшись, -- пока не порхаю по книгам, как бабочка. Без тебя очень тоскливо, Лонд, но я ведь должна попасть в "Ворона" с первого раза, и мне нужно все рассчитать очень точно. От Хэвишем уже три дня нет вестей, и когда меня пошлют на очередное задание, понятия не имею. Лондэн медленно покачал головой. -- Милая, я не хочу, чтобы ты забиралась в "Ворона". Я посмотрела на него. -- Ты меня слышала. Оставь Джека Дэррмо там, где он сейчас. Сколько человек могли погибнуть, и все потому, что ему не терпелось заработать миллионы на этой дерьмовой плазменной винтовке? Тысяча? Десять тысяч? Послушай, твои воспоминания могут потускнеть, но я ведь все еще здесь, и хорошие времена... -- Но мне нужны не только хорошие времена, Лонд. Я хочу разделить с тобой все: дерьмовые времена, ссоры, твою идиотскую привычку тянуть до ближайшей заправки и в результате оставаться без бензина. Я хочу быть с тобой рядом, когда ты сморкаешься. Когда пукаешь в постели. Но еще больше я хочу разделить с тобой времена, которых еще не было, -- будущее. Наше будущее! Я вытащу Дэррмо из книги, Лонд, будь спокоен. -- Давай поговорим еще о чемнибудь, -- предложил мой муж. -- Послушай, меня немного беспокоят эти попытки убить тебя при помощи совпадений. -- Я буду осторожна. Он серьезно посмотрел на меня. -- Ни минуты не сомневаюсь. Но ведь я живу только в твоих воспоминаниях и, наверное, в маминых, где плачу и пачкаю пеленки, и без тебя я ничто, меня просто не будет. Так что если тому, кто играет с этой самой энтропией, в другой раз повезет, нам обоим конец. Но от тебя хотя бы некролог останется и стандартная могильная ТИПАплита. -- Поняла, хотя выражаешься ты витиевато. Ты видел, как я манипулировала совпадениями во время последнего всплеска энтропии, когда искала миссис Накадзима? Правда, ловко? -- Да, впечатляет. А тебе не приходит в голову, что -- кроме намеченной жертвы -- может объединять все три нападения? -- Нет. -- Ты уверена? -- Абсолютно. Я уже тысячу раз все это обдумывала. Ничего. Лондэн задумался на мгновение, постучал пальцем по виску и улыбнулся. -- Уверена, а зря. Я тут сам немного поразведал и хочу коечто тебе показать. И мы очутились на платформе воздушного трамвая в Южном Керни. Но мы попали не в живое воспоминание вроде тех, которыми я так наслаждалась вместе с Лондэном, а скорее в стопкадр. Картинка, как и положено стопкадру, получилась несколько смазанная. -- Ну, и что теперь? -- спросила я, когда мы зашагали вдоль платформы. -- Присмотрись, не узнаешь ли кого. Я вошла в салон и внимательно оглядела всех персонажей, благо они застыли, как статуи. Наиболее четко отпечатались в памяти лица неандертальцаводителя, расфуфыренной дамы, хозяйки феи ДиньДинь и тетеньки с кроссвордом. Остальные сохранились в виде обобщенных женских образов, с которыми у меня не возникало никаких ассоциаций. Я указала на них. -- Хорошо, -- сказал Лондэн, -- а как насчет нее? И тут я заметила молодую женщину на лавочке на перроне: она красилась, глядя в зеркальце. Мы подошли поближе, и я пристально вгляделась в медленно проступающее из глубины подсознания ничем не примечательное лицо. -- Я и смотрелато на нее всего минуту, не больше, Лонд. Стройная, лет двадцати пяти, красные туфельки. А что? -- Она торчала там, когда ты приехала. Она была на платформе, с которой отправляются в южном направлении воздушные трамваи и на которой все они останавливаются, -- но не села ни в один. Тебе это не кажется подозрительным? -- Вообщето нет. -- Нет, -- сокрушенно вздохнул Лондэн. -- Не такая уж это серьезная улика, да? Но подожди, -- усмехнулся он, -- взгляника вот на это. Станция исчезла, ее сменила местность возле Уффингтонской Белой лошади в день пикника. Большая "испаносуиза" неподвижно зависла в воздухе гдето в пятидесяти футах над землей. Я внимательно осмотрелась вокруг. Очередная причудливо застывшая сцена. Все были на месте: майор Поуканд, Долл Стрейчи, мой старый крокетный капитан, мамонты, клетчатая скатерть, даже контрабандный сыр. Я посмотрела на Лондэна. -- Пусто, Лонд. -- Ты уверена? Я вздохнула и снова перебрала взглядом лица. Долл Стрейчи, старая школьная подруга, парень которой на спор поджег собственные штаны; Проу Счай, лишившаяся уха под Билогирском изза несчастного случая на учениях и в итоге вышедшая замуж за генерала Спортишпага; профессиональный игрок в крокет Альф Видерзейн, который учил меня запускать мяч с сорокаярдовой линии. Даже незнакомая мне прежде Бонни Вуайяж... -- Это еще кто? -- спросила я, тыча пальцем в мерцающее передо мной воспоминание. -- Дама, назвавшаяся Зилайей С. Мертц, -- ответил Лондэн. -- Не узнаешь? Я прищурилась на ее неприметное лицо. Тогда она ничем мне не запомнилась, а сейчас почемуто казалась знакомой. -- Чтото такое есть, -- ответила я. -- Может, я уже видела ее раньше? -- Это ты мне должна сказать, Четверг, -- пожал плечами Лондэн. -- Твои же воспоминаниято. Но если тебе нужна подсказка, посмотри на ее ноги. Вот оно! Яркокрасные туфли, не исключено, те же самые, что и на девушке с платформы воздушного трамвая! -- В Уэссексе больше одной пары красных туфель, Лонд. -- Ты права, -- согласился он. -- Я же сказал, это просто догадка. Тут у меня возникла идея. Не успел Лондэн и рта раскрыть, как мы оказались на площади в Осаке, среди японцев в одежде с нонетотовскими логотипами. Предсказатель, поманив меня, застыл, толпа вокруг нас слилась в неровное пятно, каким обычно предстают мысленному взору большие скопления людей. Застрявшие в памяти логотипы резко выделялись на фоне размытых лиц. Я вглядывалась в толпу, напряженно выискивая женщину с европейскими чертами лица. -- Чтонибудь нашла? -- спросил Лондэн, уперев руки в бока и окидывая взглядом всю сцену. -- Ничего, -- ответила я. -- Минуточку, зайдемка на несколько минут назад. Отмотав минуту назад, я увидела, как она встает изза столика предсказателя в тот момент, когда он попался мне на глаза. Я подошла поближе и присмотрелась к ее неясной фигуре, силясь разглядеть ноги. И тут в дальнем закоулке моей памяти всплыло воспоминание о том, что я искала. Туфли были определенно красного цвета. -- Это она, так ведь? -- спросил Лондэн. -- Да, -- пробормотала я, глядя на призрачную фигуру перед собой. -- Но все напрасно: моим воспоминаниям не хватает четкости для достоверного опознания. -- Каждому в отдельности, может, и не хватает, -- заметил Лондэн, -- но теперь я побывал у тебя в памяти и вроде бы выяснил, как она работает. Попробуй совместить эти образы. Я подумала о женщине на платформе, наложила поверх расплывчатый силуэт на рынке, а затем добавила призрак, представившийся Зилайей С. Мертц. Все три изображения немного померцали и слились. Вышло не очень четко, так что пришлось продолжать. Я откопала в памяти полуразорванную фотографию, которую показали мне Агниц и Резник. Она идеально совпала с выстроенным образом, и мы с Лондэном оценили результат. -- Ну как тебе? -- спросил мой муж. -- Двадцать пять? -- Может, чуть постарше, -- пробормотала я, разглядывая мнеморобот женщины, задавшейся целью меня извести. Надо закрепить его в памяти. Лицо простое, почти без макияжа, светлые волосы коротко подстрижены, челка асимметричная. Она ничем не напоминала убийцу. Я быстро перебрала всю имевшуюся у меня информацию. Провалившееся расследование ТИПА5 дало мне несколько ключей -- постоянное упоминание фамилии Аид, инициалы А.А., а потом, ее всетаки можно снять на фотопленку. Конечно, не Ахерон под чужой личиной, но... -- Черт... -- Что? -- Это Аид. -- Не может быть. Ты его убила. -- Я убила Ахерона. У него был брат по имени Стикс -- почему бы не оказаться еще и сестре? Мы нервно переглянулись и уставились на возникшую перед нами мнемограмму. Чемто она действительно напоминала Ахерона. Высокая, как и Аид, с тонкими губами. Этого было недостаточно: в конце концов, мало ли высоких людей с тонкими губами, а вот гениев порока среди них точно единицы. Но ее глаза, несомненно, походили на глаза Аида -- в них царила такая же непроглядная тьма. -- Немудрено, что у нее на тебя зуб, -- прошептал Лондэн. -- Ты убила ее брата. -- Умеешь ты девушку успокоить, Лондэн, -- ответила я. -- Спасибо большое. -- Извини. Значит, теперь мы знаем, что вторая "А" -- это фамилия "Аид". А вот что означает первая? -- Ахерон -- приток Стикса, -- тихо сказала я. -- Так же, как и Флегетон, Коцит, Лета и... Аорнида. Никогда прежде мне не случалось так огорчаться, установив личность подозреваемого. Но чтото не давало мне покоя. Чегото я не улавливала -- как будто слушала телевизор из соседней комнаты. Звучит тревожная музыка, а что происходит на экране, не известно. -- Взбодрись. -- Лондэн погладил меня по плечу. -- Она уже три раза промахнулась. Возможно, она никогда тебя не достанет! -- Это не все, Лондэн. -- А что еще? -- Я чтото упустила. Никак не могу вспомнить что... Не знаю. -- Меня спрашивать без толку, -- вздохнул мой любимый. -- Для тебя я, конечно, настоящий, но ведь это не так. Я лишь твое воспоминание обо мне. И не могу знать больше, чем ты. Аорнида исчезла, и Лондэн тоже начал медленно таять. -- Тебе пора, -- глухо сказал он. -- Помни, что я говорил тебе о Джеке Дэррмо. -- Не уходи! -- воскликнула я. -- Я хочу еще немного побыть с тобой. Там мне радости мало -- вдруг я жду ребенка от Майлза? Аорнида хочет меня убить, а "Голиаф" со Скользомом... Но было уже поздно. Я проснулась. В собственной постели, раздетая, на сбившихся простынях. Часы показывали начало десятого. В полном расстройстве я уставилась в потолок, недоумевая, как это меня угораздило вляпаться в такую заваруху. Затем принялась гадать, был ли у меня шанс все это предотвратить. Поразмыслив, решила, что, наверное, не было. Со свойственной мне замысловатой логикой я сочла это добрым знаком, поэтому натянула футболку, отправилась на кухню, налила воды в чайник и насыпала кураги в миску Пиквик, предварительно в очередной раз безуспешно попытавшись научить ее стоять на одной ноге. Потом встряхнула энтроскоп -- так, на всякий случай, обрадовалась, что все нормально, и только полезла в холодильник за молоком, как вдруг раздался звонок. Протрусив в прихожую, я взяла со столика пистолет и спросила: -- Кто там? -- Открывай, Дурында. Я положила пистолет на место и открыла. Джоффи улыбнулся мне, а когда увидел, в каком я расхристанном виде, у него глаза на лоб полезли. -- Ты сегодня с обеда? -- Я не могу работать без Лондэна. -- Без кого? -- Проехали. Кофе хочешь? Мы переместились на кухню. Я вытряхнула из кофейной чашки засохшую гущу, а Джоффи погладил Пиквик по голове и сел за стол. -- Давно папу видела? -- На прошлой неделе. С ним все в порядке. Сколько выручил от распродажи? -- Больше двух тысяч чистыми. Хотел было на эти деньги починить церковную крышу, а потом подумал -- какого черта! -- спущука я все на выпивку, наркотики и проституток. Я рассмеялась. -- Да уж, Джофф. Сполоснув кружки, я уставилась в окно. -- Чем я могу тебе помочь, Джофф? -- Я пришел забрать вещи Майлза. Я обернулась к нему. -- Повтори. -- Я сказал, что пришел... -- Я поняла, что ты сказал, но откуда ты знаешь Майлза? Джоффи рассмеялся, потом сообразил, что я говорю серьезно, и нахмурился. -- Он говорил, что ты не узнала его вчера вечером в СкоккиТауэрсе. С тобой все в порядке? Я пожала плечами. -- Не совсем, Джофф. Но скажи мне, откуда ты с ним знаком? -- Мы же встречаемся, Чет, неужели ты забыла? -- Ты и Майлз? -- Ну! А что такого? Вот это действительно очень приятная новость. -- Так значит, его одежда в моей квартире лежит потому, что... -- ...что мы порой назначаем здесь свидания. Я попыталась переварить услышанное. -- Вы пользуетесь моей квартирой, потому что это... тайна? -- Верно. Ты сама знаешь, как консервативна становится ТИПАСеть, если речь идет о связях со священниками. Я громко рассмеялась и вытерла набежавшие слезы. -- Сестричка! -- вскочил Джоффи. -- В чем дело? -- Ничего, Джофф. Все просто замечательно! Я беременна не от него! -- От Майлза? -- сказал Джофф. -- Да это просто невозможно. Минутку, сестричка, у тебя будет ребенок? А кто отец? Я улыбнулась сквозь слезы. -- Лондэн. -- Голос мой совершенно окреп. -- Богом клянусь, Лондэн! Я запрыгала, охваченная безумной радостью, а Джоффи не придумал ничего лучшего, как пуститься в пляс вместе со мной, и мы веселились, пока миссис Чахлинс из квартиры этажом ниже не принялась колотить в пол рукояткой швабры. -- Сестричка моя дорогая, -- сказал Джоффи, когда мы достаточно запыхались, -- а кто такой этот самый Лондэн, во имя святого Эвлкикса? -- Лондэн ПаркЛейн, -- радостно выпалила я. -- Его устранила Хроностража, но случился какойто прокол, и я попрежнему беременна от него, а это означает, что все кончится хорошо, понимаешь? И мне нужно во что бы то ни стало вернуть его, ведь если Аорнида доберется до меня, то он уже никогданикогда не вернется к жизни и ребенок не родится, а сейчас я просто с ума схожу при мысли, сколько времени потеряла, и собираюсь любой ценой попасть в "Ворона", потому что не хочу сойти с ума! -- Я за тебя ужасно рад, -- медленно проговорил Джоффи. -- Ты растеряла остатки своего крохотного умишка, но всетаки я очень рад за тебя. Я бросилась в гостиную и стала рыться в столе, пока не нашла визитку ДэррмоКакера, затем набрала номер. Он снял трубку почти сразу. -- А, Нонетот, -- произнес он торжествующе. -- Передумали? -- Я проникну для вас в "Ворона", ДэррмоКакер. Но только попадитесь мне еще раз на дороге -- и отправитесь вместе с вашим сводным братцем в самый поганый романишко Дафны Фаркитт, какой мне только удастся найти. Поверьте, сил у меня хватит -- и я сделаю это, если вы меня вынудите. Повисла пауза. -- Я пришлю за вами машину. Он замолчал, и я повесила трубку. Затем глубоко вздохнула, выпроводила Джоффи, как только он собрал Майлзовы вещи, потом приняла душ и оделась. На меня снизошло спокойствие. Я верну Лондэна, чего бы это ни стоило. Четкий план у меня попрежнему отсутствовал, но данное обстоятельство не слишком меня волновало -- я частенько обхожусь без четкого плана. Глава 28. "Ворон" "Ворон", несомненно, лучшее и самое известное стихотворение Эдгара Аллана По. Оно пользовалось особой любовью автора, он всегда с упоением читал его на поэтических вечерах. Опубликованное в 1845 году, оно было написано под сильным влиянием "Сватовства к леди Джеральдине" Элизабет Баррет, и По даже указал данный источник в первоначальном посвящении, но потом, излагая историю создания "Ворона" в эссе "Философия творчества", предпочел умолчать об этом. В самом деле, на фоне обвинений в плагиате, выдвигаемых По против Лонгфелло, подобные признания выглядели бы весьма странно. Мятущийся гений, По также страдал оттого, что известность никак не сказывалась на состоянии его кошелька: чем более росла его слава, тем меньше денег приносило ему творчество. "Золотой жук", один из самых знаменитых его рассказов, разошедшийся тремястами тысячами экземпляров, принес ему всего сто долларов. С "Вороном" дело обстояло еще хуже. Общая выручка По за одно из величайших стихотворений на английском языке принесло ему какието жалкие девять долларов. (МИЛЬОН ДЕ РОЗ. Кто поместил По в поэму?) Я как раз надевала ботинки, и тут в дверь позвонили. Но это оказались не голиафовцы, а агенты Агниц и Резник. Меня порадовало, что они еще живы, -- наверное, Аорнида не видела в них серьезной угрозы. Как, впрочем, и я. -- Ее зовут Аорнида Аид, -- сообщила я им, подпрыгивая на одной ноге в попытке натянуть ботинок. -- Она сестра Ахерона. Даже не мечтайте ее поймать. Поймете, что она близко, когда перестанете дышать. -- Вот это да! -- воскликнул Агниц, хлопая себя по карманам в поисках ручки. -- Аорнида Аид! Откуда вы узнали? -- Видела ее несколько раз за последние недели. -- У вас, наверное, хорошая память, -- заметила Резник. -- Мне помогли. Агниц нашел ручку, убедился, что она не пишет, и взял у своей напарницы карандаш. Кончик сломался. Я дала ему свой. -- Еще раз -- как ее зовут? Я произнесла ее имя, и он записал его -- так медленно, словно это причиняло ему страдания. -- Скользом хочет с вами поговорить. -- Я занята. -- Уже нет, -- ответила Резник с очень неловким видом, не зная, куда девать руки. -- Извините, но вы арестованы. -- А сейчасто за что? -- У вас находится запрещенное законом вещество. Интересный поворот. Скользом явно не обнаружил причин завтрашнего Армагеддона и пытается состряпать против меня дело, чтобы я стала посговорчивее. Я ожидала чегото в подобном духе, но сейчас это пришлось очень не вовремя. Мне во что бы то ни стало требовалось попасть в "Ворона". -- Слушайте, ребята, я не просто занята, я очень занята, а Скользом прислал вас с какимто идиотским надуманным обвинением -- только время тратить, и мое и ваше. -- Это не надуманное обвинение, -- сказала Резник, вытаскивая откудато ордер на арест. -- Это сыр. Контрабандный сыр, расплющенный "испаносуизой". На нем множество ваших отпечатков. Часть контрабандной партии, Четверг. Ее же полагалось уничтожить. Я застонала. Именно такого случая и искал Скользом. Простое внутреннее нарушение, которое обычно карается выговором, но, если ктото очень постарается, может закончиться арестом. Короче, руки выкручивает. Не успели агенты хоть слово сказать, как я захлопнула у них перед носом дверь и бросилась к пожарному выходу. Выбегая на дорогу, я слышала, как они кричат мне вслед, но тут меня перехватил ДэррмоКакер. В первый и последний раз я была рада его видеть. Трудно сказать, попала я из огня да в полымя или наоборот. Меня обыскали, забрали пистолет, ключи и беллетрицейский Путеводитель. ДэррмоКакер вел машину, а меня на заднем сиденье плотно стиснули с обеих сторон Хренс и Редькинс. -- Как ни странно, я рада вас видеть. Ответа не последовало, поэтому я выждала десять минут и спросила: -- Куда мы едем? Опять никакой реакции. Тогда я похлопала Хренса и Редькинса по коленкам и спросила: -- Парни, вы где в этом году отдыхали? Хренс посмотрел на меня, потом на Редькинса и изрек: -- На Майорке. И снова замолчал. Часом позже мы прибыли в научноисследовательский отдел "Голиафа" в Олдермастоне. Окруженный тройным забором из колючей проволоки, круглосуточно патрулируемый вооруженной охраной с саблезубыми тиграми в натуральную величину, сам комплекс представлял собой лабиринт бетонных бункеров и поблескивающих алюминием зданий без окон, перемежавшихся электроподстанциями и гигантскими воздуховодами. Нас пропустили в ворота. Мы остановились на площадке возле большого мраморного логотипа "Голиафа", где Хренс, Редькинс и ДэррмоКакер произнесли короткую покаянную молитву и поклялись навеки хранить верность идеалам корпорации. После этого мы поехали дальше, мимо нескончаемых трубопроводов, зданий, армейских машин, грузовиков и всевозможного хлама. -- Вам оказана высокая честь, Нонетот, -- провозгласил ДэррмоКакер. -- Мало кто удостаивается благодати проникнуть так глубоко в недра нашей возлюбленной корпорации. -- Я, между прочим, не напрашивалась, мистер ДэррмоКакер. Мы подъехали к небольшому зданию с куполообразной бетонной крышей. Охрана там оказалась еще круче, чем на входе. У Хренса, Редькинса и ДэррмоКакера даже узлы галстуков сканировали для установления личности. Охранник распахнул тяжелые взрывоустойчивые двери, за которыми тянулся освещенный коридор. В нем, в свою очередь, виднелись двери нескольких лифтов. Мы спустились под землю на двенадцать этажей, прошли еще одну проверку, а потом в беспощадно ярком свете ламп двинулись по коридору мимо бесчисленных дверей, в полированное дерево которых были вмонтированы блестящие латунные таблички, сообщавшие названия разрабатываемых за ними проектов. Мы миновали "Цифровые двигатели", "Тахионные коммуникации", "Квадратное колесо" и остановились перед дверью с надписью "Книжный проект". ДэррмоКакер открыл дверь, и мы вошли. Передо мной предстала копия мастерской Майкрофта, только приборы выглядели куда солиднее и явно стоили кучу денег. Если механизмы моего дяди держались на картоне и резиновом клее, то тут все было из высококачественных сплавов. Вся испытательная аппаратура новенькая, с иголочки, нигде ни пылинки. Здесь царил хаос -- но изысканный хаос. Над оборудованием хлопотали пятеро техников, болезненнобледных, словно всю жизнь просидели в помещении. Когда мы вошли, они с любопытством на нас уставились: похоже, им нечасто приходилось видеть новые лица. Посреди комнаты возвышалось устройство, чемто напоминающее раму металлодетектора, плотно обмотанное тысячами ярдов тонкой медной проволоки. Ее смотанные в толстенный жгут свободные концы терялись гдето в недрах огромной гудящей и пощелкивающей машины. При нашем появлении один из техников потянул рычаг, раздался треск, повалили клубы дыма, и все стихло. Они действительно ухитрились соорудить Прозопортал, вот только он, что немаловажно для нашего повествования, не работал. Неожиданно медная дверь посреди комнаты прямо у меня на глазах задымилась. Я испуганно вскинула руку, а техники принялись заливать устройство пеной из огнетушителей. -- И это вы называете Прозопорталом? -- Увы, да, -- согласился ДэррмоКакер. -- Не знаю, в курсе ли вы, но нам удалось синтезировать всегонавсего сквашенную гадость со страницы восьмой "Мира сыра". -- Джек Дэррмо сказал, что это был чеддер. -- Джек всегда немного преувеличивает, мисс Нонетот. Сюда, пожалуйста. Мы прошли мимо большого гидравлического пресса, построенного специально, чтобы открыть одну из книг, виденных мной в квартире миссис Накадзима. Стальной пресс стонал и кряхтел, но томик упорно не поддавался. Чуть дальше один из техников отважно пытался прожечь дыру в другой книге -- с тем же результатом. Еще один изучал рентгеновскую фотографию издания. Он явно испытывал некоторые затруднения, поскольку дветри тысячи страниц текста и множество других "включений" налагались друг на друга и не торопились подвергаться исследованию. -- Ну и как работают эти книги, мисс Нонетот? Меня, однако, не вдохновляла перспектива демонстрировать и объяснять ему принципы работы. Я пришла сюда вернуть Лондэна, и только. -- Хотите, чтобы я вызволила Джека Дэррмо, или как? Он пристально посмотрел на меня, но тему оставил. Мы миновали еще несколько экспериментальных стендов, прошли по короткому коридору и через большую стальную дверь попали в очередную комнату. Там стоял стол, за ним -- стул, а на стуле восседал Лавуазье. Когда мы вошли, он читал стихотворения Эдгара Аллана По. Он поднял голову. -- Мсье Лавуазье, вы, как я понимаю, уже знакомы с мисс Нонетот? -- спросил ДэррмоКакер. -- Да, мы встречались, -- медленно ответила я, глядя на Лавуазье, который показался мне сейчас куда старше, чем прежде. Он явно нервничал. У меня возникло ощущение, что он, как и я, не в восторге от "Голиафа". Он кивнул, не проронив ни слова, захлопнул книгу и поднялся. Несколько мгновений мы стояли молча. -- Ну, действуйте, -- произнес наконец ДэррмоКакер. -- Разберитесь с вашими книжными делами, и Лавуазье вернет вам мужа как ни в чем не бывало. Никто и не вспомнит о его исчезновении. За исключением вас, конечно. Я закусила губу. Мне выпал самый невероятный шанс в жизни. Попробуюка я воспользоваться явной неприязнью Лавуазье к "Голиафу": в конце концов, ни Лондэн, ни Джек Дэррмо Хроностраже не нужны, а папу они могут изловить и без моей помощи. Я решила рискнуть. -- Мне нужно коечто повесомее ваших обещаний, мистер ДэррмоКакер. -- Это не мои обещания, Нонетот, это гарантия "Голиафа". Поверьте мне, слово "Голиафа" крепче стали. -- "Титаник", помнится, тоже был стальной. Мне на личном опыте известно, что гарантия "Голиафа" не гарантирует ничего. Несколько мгновений мы сверлили друг друга взглядом. -- Тогда чего же вы хотите? -- Вопервых, я хочу, чтобы Лондэна вернули мне в целости и сохранности. Вовторых, я хочу, чтобы мне вернули мой Путеводитель и позволили беспрепятственно уйти отсюда. Втретьих, я требую письменного признания в том, что вы использовали Лавуазье для устранения Лондэна. Я уставилась на ДэррмоКакера, надеясь, что мое нахальство выведет его из себя. -- С первым согласен. Что до второго условия, книгу получите по завершении дела. В Осаке вы воспользовались ею для побега, и я больше такого не допущу. Третьего обещать не могу. -- Почему? -- спросила я. -- Как только вы вернете Лондэна, это признание утратит всякую ценность, ведь тогда получится, будто никакого устранения не было. Но я воспользуюсь им, если вы попытаетесь провернуть такое еще раз. -- Возможно, -- вступил в разговор Лавуазье, -- это убедит вас в честности моих намерений. Он протянул мне конверт из плотной коричневой бумаги. Я открыла его и извлекла оттуда нашу с Лондэном свадебную фотографию. -- Я ничего не выигрываю от устранения вашего мужа, мисс Нонетот, но от вашего согласия зависит моя судьба. А до папеньки вашего я и так скоро доберусь. Но у вас есть слово офицера Хроностражи, а оно коечего да стоит. Я посмотрела на Лавуазье, на ДэррмоКакера, потом на снимок. Именно этот снимок некогда красовался у мамы на каминной полке. -- Где вы его раздобыли? -- В другом времени и в другом месте, -- ответил Лавуазье. -- И могу вас заверить, подвергался опасности. Лондэн для нас ничего не значит, мисс Нонетот. Меня лишь попросили оказать содействие "Голиафу". Как только вы вернете Джека Дэррмо, я смогу оставить их с их гнусными делами, но не раньше. ДэррмоКакер шевельнулся и зыркнул на Лавуазье. Очевидно, они ни капли не доверяли друг другу, и этим стоило воспользоваться. -- Тогда приступим, -- сказала я наконец. -- Но мне нужен листок бумаги. -- Зачем? -- насторожился ДэррмоКакер. -- Чтобы детально описать этот застенок и потом в него вернуться, вот зачем. ДэррмоКакер кивнул Хренсу, тот дал мне бумагу и ручку, я села и составила максимально подробное описание. В Путеводителе говорилось, что для успешного прыжка в одиночку довольно и пяти сотен слов, но, если берешь с собой когото еще, нужно не меньше тысячи. Так что я настрочила описание комнаты на полторы тысячи слов. ДэррмоКакер всю дорогу заглядывал мне через плечо, проверяя, не описываю ли я случайно иное место назначения. -- Я это забираю, Нонетот, -- заявил он, отнимая у меня ручку, как только я закончила. -- Не то чтобы я вам не доверял... Я глубоко вздохнула, открыла томик стихотворений Эдгара По и прочла про себя первую строку. Както в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой, Грезил я над планом мести этой падле Нонетот. Кто же знал, что я подставлюсь и влечу в такую гадость И, зверея, буду бегать по стихам, как идиот! Похорошему: откройте! Мой совет вам: поскорее! А не то сверну я шею и падле Четверг, и всем остальным! Его все еще трясло от ярости, в этом я ни чуточки не сомневалась. Тот сентябрь я не забуду, право слово, гадом буду, -- Нонетот из ТИПАСети в стих засунула меня. Только выберусь отсюда, так разделаю паскуду, Ей такого невермора закачу, Что закачается! -- Старина Джек верен себе, -- проворчала я. -- Я не позволю ему и пальцем вас тронуть, мисс Нонетот, -- заверил меня ДэррмоКакер. -- Он и чихнуть не успеет, как окажется под арестом. Собравшись с мыслями, я в душе попросила прощения у мисс Хэвишем за то, что оказалась не самой терпеливой ученицей, отбросила все сомнения и откашлялась, а затем прочитала эти стихи вслух: громко, с чувством, с расстановкой. Послышался дальний раскат грома, лица коснулся ветер, поднятый биением крыльев. В кромешной тьме на меня обрушился яростный шквал, засвистел в ушах, растрепал одежду, спутал волосы. Небо на миг осветила вспышка молнии, и я в ужасе поняла, что вишу высоко над землей, со всех сторон стиснутая облаками, готовыми вотвот породить бурю во всем ее безудержном великолепии. Дождь яростно хлестнул по лицу, и в бледном свете проникшего меж облаками лунного луча я увидела, что меня несет к большому грозовому облаку, освещаемому изнутри вспышками молний. Только я успела осознать, сколь неосмотрительно с моей стороны было соваться сюда без должных инструкций, как вдруг разглядела в дождевой круговерти светящуюся желтую точку. Точка постепенно увеличивалась, превратившись сначала в продолговатое пятнышко, а затем в окно с рамой, стеклом и шторами. Я подлетала все ближе, все стремительнее, и уже представляла, как вотвот разобьюсь о залитое дождем стекло, и тут непостижимым образом очутилась внутри, мокрая до нитки и почти бездыханная. Часы на каминной полке медленно и размеренно пробили полночь, я собралась с духом и огляделась по сторонам. Мебель полированного темного дуба, шторы -- зловещего пурпурного оттенка, обои там, где их не скрывали книжные шкафы или мрачные гравюры, -- отвратительного коричневого цвета. Освещалась комната одной масляной лампой, в которой мерцал и чадил плохо обрезанный фитиль. Всюду царил страшный беспорядок: на полу валялся разбитый вдребезги бюст Паллады, книги, некогда украшавшие полки, были теперь разбросаны по комнате, корешки их растерзаны, а страницы вырваны. Хуже того, некоторые книги пошли на растопку камина -- он весь был завален грудой обугленных листов. Но это не особенно меня волновало. Передо мной предстал сам несчастный рассказчик "Ворона", молодой человек лет двадцати с небольшим, -- он сидел в большом кресле, связанный по рукам и ногам и с кляпом во рту. Юноша умоляюще посмотрел на меня и чтото промычал, тщетно пытаясь освободиться. Когда я вынула кляп, он тут же разразился речью, словно от этого зависела его жизнь. -- Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне, Здесь и далее цитаты из "Ворона" в переводе К.Бальмонта -- быстро и настойчиво проговорил он и с этими словами исчез за дверью. -- Чтоб тебя, хлюпик хренов! -- послышался до дрожи знакомый голос из соседней комнаты. -- Я бы приколотил тебя к стулу, найдись в этом поэтическом гробу молоток с гвоздями!.. Но говоривший осекся, когда вошел в комнату и увидел меня. Вид у Джека Дэррмо был жалкий. Его прежде опрятный "ежик" превратился в спутанную гриву, исхудавшее лицо заросло неряшливой бородой. Безумные глаза навыкате окружали синие круги от недосыпания. Его строгий костюм превратился в лохмотья, а алмазная булавка потускнела. Надменная самоуверенность сменилась отчаянием, овладевающим несчастными в одиночестве, и, когда он встретился со мной взглядом, губы у него задрожали и на глаза навернулись слезы. Для такого дэррмоненавистника, как я, зрелище было весьма приятное, просто бальзам на душу. -- Четверг! -- придушенным голосом прохрипел он. -- Забери меня отсюда! Не оставляй меня в этом ужасном месте! Тут часы постоянно отбивают полночь, все время стучат в дверь, и ворон, о господи, ворон! Он рухнул на колени и зарыдал, а молодой человек радостно вернулся в комнату и стал прибираться, бормоча про себя: -- Это только гость опасный постучался в дверь ко мне!.. -- Я бы с радостью оставила вас здесь навсегда, мистер Дэррмо, но я заключила сделку. Вставайте, мы идем домой. Ухватив голиафовца за шкирку, я зачитала вслух описание подвала в исследовательском центре "Голиафа". Меня словно ктото потянул, снова налетел порыв ветра, стук в дверь усилился, и я еще успела услышать, как рассказчикповествователь "Ворона", привыкший сидеть по ночам над старинными фолиантами, произнес: -- Господа, прошу прощенья... ...и тут мы снова оказались в голиафовской лаборатории в Олдермастоне. Я была страшно довольна, поскольку и не надеялась, что все окажется так просто, но моя радость мигом испарилась, когда у меня на глазах сводные братья горячо обнялись. -- Джек! -- радостно воскликнул ДэррмоКакер. -- Добро пожаловать домой! -- Спасибо, Тубзик. Как мама? -- Собирается поставить эндопротез. -- Опять? -- Минуточку! -- вмешалась я. -- А как насчет ваших обещаний? Братцызасранцы приумолкли. -- Всему свое время, мисс Нонетот, -- с неприятной усмешечкой проговорил ДэррмоКакер. -- Нам нужно, чтобы вы выполнили для нас еще дватри небольших поручения, и тогда мы восстановим вашего мужа. -- Черта лысого вы получите, -- возмущенно ответила я, сделав шаг к ним, но тут Хренс обрушил мне на плечо тяжелую лапищу. -- И где же железная гарантия "Голиафа"? -- "Голиаф" не дает гарантий, -- процедил ДэррмоКакер. Дэррмо стоял и тупо хлопал глазами рядом с ним. -- Обещания не приносят выгоды. Вы еще немного погостите у нас. Глупо лишаться помощника с такими способностями. Вам ведь тут может и понравиться. -- Лавуазье! -- крикнула я, поворачиваясь к французу. -- Вы же обещали! Слово офицера Хроностражи!.. Француз смерил меня холодным взглядом. -- После того, что вы со мной сделали, -- отрезал он, -- это самая лучшая месть. Надеюсь, вы сгниете в аду. -- Вамто что я сделала? -- О, пока ничего, -- ответил он, собираясь уйти, -- но еще сделаете. Я в свою очередь холодно посмотрела на него. Я еще не знала, что с ним сделаю, но надеялась, ему будет больно. -- Да, -- спокойно сказала я. -- Теперь можете на это рассчитывать. Он вышел из комнаты, даже не оглянувшись. -- Спасибо, мсье! -- крикнул ему вслед ДэррмоКакер. -- Свадебная фотография -- это было гениально! Я рванулась к ДэррмоКакеру, но Хренс и Редькинс меня удержали. Продолжительная и отчаянная борьба окончилась безрезультатно. Наконец я поникла и уставилась в пол. Лондэн оказался прав. Не следовало мне в это ввязываться. -- Я хочу размазать ее по стенке, -- сказал Джек Дэррмо, -- душу отвести. Мистер Хренс, ваш пистолет. -- Нет, Джек, -- удержал его ДэррмоКакер. -- Мисс Нонетот и ее уникальные способности откроют нам путь на огромный и очень прибыльный, но до сих пор не освоенный рынок. Дэррмо обернулся к сводному брату. -- Ты представления не имеешь, какой ужас я пережил! Она у меня на всю жизнь запомнит, как стучать... то есть совать меня в "Ворона"! Нет, Тубзик, я сейчас ее прикончу и отдохну от страданий... ДэррмоКакер схватил братца за плечи и хорошенько встряхнул. -- А ну прекрати мне по"вороньи" каркать! Ты дома. Слушай, эта книжная сучка в перспективе принесет нам миллиарды! Дэррмо притих и собрался с мыслями. -- Конечно же, -- пробормотал он наконец. -- Огромные неиспользованные потребительские ресурсы! Как думаешь, сколько барахла мы сможем впарить этим невежественным массам из литературы девятнадцатого века? -- Вотвот, -- ответил ДэррмоКакер, -- и наши непереработанные отходы. Там же можно такую свалку устроить! А вот если не сработает, тогда ее и прикончишь. -- Когда начнем? -- спросил Дэррмо, с каждой секундой словно бы наливавшийся силой в животворном тепле корпоративной алчности. -- Это зависит от мисс Нонетот, -- глянул на меня ДэррмоКакер. -- Я скорее умру. -- И я не блефовала. -- Да ну? -- ухмыльнулся ДэррмоКакер. -- Вы что, не слышали? Для внешнего мира вы уже мертвы. Неужели, повашему, мы оставим вас в живых после того, чему вы стали свидетелем? Мое сознание металось в поисках выхода, но под рукой не было ничего -- ни оружия, ни книги. Вообще ничего. -- Я еще не решил, -- самодовольным тоном продолжал ДэррмоКакер, -- упадете вы в лифтовую шахту или окажетесь жертвой несчастного случая с какимнибудь прибором. Что вы предпочитаете? И усмехнулся, жестоко и страшно. Я промолчала. Мне просто нечего было сказать. -- Боюсь, девочка моя, -- сказал ДэррмоКакер, когда они направились к двери, забрав с собой мой Путеводитель, -- придется вам провести в гостях у корпорации всю оставшуюся жизнь. Но это будет не так уж и плохо. Мы действительно восстановим вашего мужа. Конечно, вы никогда с ним не встретитесь, но он будет жив, пока вы сотрудничаете с нами, а сотрудничать вы будете, сами понимаете. Я гневно посмотрела на братцевзасранцев. -- Пока дышу, помогать вам не стану. ДэррмоКакер моргнул. -- Станете, станете, Нонетот. Если не ради Лондэна, так ради вашего ребенка. Дада, нам об этом известно. И не утруждайте себя поиском книг в надежде провернуть свой трюк с исчезновением -- мы позаботились, чтоб их тут не осталось! Он снова улыбнулся и вышел из подвала. Дверь захлопнулась, ее грохот отозвался у меня в груди дрожью. Я села на стул, уронила голову на руки и заплакала от отчаяния, злости -- и безысходности. Глава 29. Спасение Спасение Четверг из темницы "Голиафа", блестяще осуществленное мисс Хэвишем, окутано многочисленными легендами. Никто прежде не только не пытался совершить ничего подобного, но даже и не думал, что такое возможно. Подвиг прославил обеих. Хэвишем в восьмой раз появилась на первой странице беллетрицейской профессиональной газеты "Подвижная литера", а Четверг -- в первый. Это упрочило их дружбу. В анналах беллетриции имеются такие прославленные примеры сотрудничества, как Беовульф и Снид, "Спасение поросенка Снида", изданный в 1986г. сборник рассказов Джона Ирвинга Фальстаф и УхтиТухти, Заглавный персонаж книги Беатрис Поттер, пересказанной Г.Портновым Вольтер и Фларк. Но в тот вечер возник союз Хэвишем и Нонетот, самый знаменитый, какой только знала беллетриция... (ЕДИНСТВЕННЫЙ И ПОЛНОМОЧНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ УОРРИНГТОНСКИХ КОТОВ. Беллетрицейские дневники) Самым тяжким испытанием во время моего заключения в подвалах двенадцатого подземного этажа исследовательского центра "Голиафа" было даже не одиночество, а тишина. Ни гудения кондиционера, ни обрывков разговоров изза двери -- ничего. Я думала о Лондэне, о мисс Хэвишем, о Джоффи, о Майлзе и ребенке. Что уготовил для него ДэррмоКакер? Я поднялась и стала ходить взадвперед по подвалу, освещенному резким светом неоновых трубок. На стене висело большое зеркало, за которым, возможно, скрывалось чтото вроде глазка. В крошечной комнатке рядом размещались туалет и душевая кабина, а у себя в камере я нашла свернутое одеяло и матрац и туалетные принадлежности в открытом кемто для меня заранее шкафчике. Двадцать минут я изучала укромные уголки и закоулки камеры, надеясь отыскать забытый кемнибудь грошовый роман или хоть какоенибудь печатное издание, чтобы нырнуть в него и сбежать. Но комната была пуста -- ни карандашной стружки, ни тем более самого карандаша. Я села на единственный стул, закрыла глаза, попыталась представить себе Библиотеку и вспомнить ее описание в Путеводителе и даже прочла на память выученное еще в детстве вступление к "Повести о двух городах". Способности книгопрыгуна сейчас помочь не могут, поскольку отсутствовал текст для чтения, но терять мне было нечего, и я пыталась читать наизусть все, что помнила, -- от Овидия до Де ла Мара. Иссякнув, перешла на лимерики и кончила безотказэновскими анекдотами. Ничего. Ни малейшего проблеска. Я раскатала матрац, легла на пол и закрыла глаза, надеясь снова увидеть Лондэна и обсудить с ним свое безнадежное положение. Но ничего не вышло. Колечко, подарок мисс Хэвишем, вдруг сильно раскалилось, послышался какойто фыркающий звук, и передо мной возникла некая фигура. Это оказалась мисс Хэвишем собственной персоной, и вид она имела весьма недовольный. Не успела я сообщить ей, что страшно рада встрече, как она ткнула в меня пальцем и заявила: -- У вас, юная леди, большие проблемы! -- Будто я не знаю. Она не ожидала от меня такого беспечного замечания, а кроме того, явно предполагала, что, завидев ее, я тут же вскочу на ноги, поэтому больно стукнула меня по колену тростью. -- Ой! -- Я поняла намек и вскочила. -- Откуда вы взялись? -- Хэвишемы приходят и уходят, когда им заблагорассудится! -- царственно ответствовала она. -- Почему ты мне ничего не сказала? -- Я... я не надеялась, что вы позволите мне прыгнуть в книгу самостоятельно, особенно в По, -- проблеяла я, ожидая возмущенной тирады, точнее, извержения Везувия. Но не дождалась. Мисс Хэвишем злилась не на меня. -- На это мне наплевать, -- надменно отрезала она. -- Чем ты занимаешься в свободное время в дешевых репринтах, совершенно меня не волнует! -- О. Вглядываясь в ее суровые черты, я пыталась понять, что же я в таком случае натворила. -- Ты была обязана мне сообщить! -- сказала она, подходя ко мне еще на шаг. -- О ребенке? -- проблеяла я. -- Нет, дура! О "Карденио"! -- О "Карденио"? За дверью послышалось тихое щелканье, словно ктото возился с замком. -- Это Хренс и Редькинс, -- сказала я. -- Лучше прыгайте отсюда. -- Еще чего! -- ответила Хэвишем. -- Уходим вместе. Может быть, ты и полная идиотка, но я за тебя отвечаю. Одна беда: четырнадцать футов бетона не такто легко преодолеть... Придется вычитать нас отсюда. Быстро, дай мне твой Путеводитель! -- У меня его отобрали. Дверь приоткрылась, и вошел ДэррмоКакер, улыбаясь до ушей. -- Надо же! -- сказал он. -- Стоит только бросить книгопрыгуна в темницу, как тут же появляется второй! Он окинул взглядом свадебное платье Хэвишем и сопоставил факты. -- Бог мой! Неужто... мисс Хэвишем? В ответ моя наставница выхватила свой пистолетик и выстрелила, не прицеливаясь. ДэррмоКакер взвизгнул и юркнул за дверь, захлопнув ее за собой. -- Нам нужна книга, -- мрачно сказала мисс Хэвишем. -- Сойдет что угодно, даже техническая инструкция. -- Тут нет ничего, мисс Хэвишем. Она огляделась по сторонам. -- Ты уверена? Должно же быть хоть чтото! -- Я уже смотрела -- пусто! Мисс Хэвишем подняла бровь и смерила меня взглядом. -- А ну, девочка, снимай штаны и не переспрашивай "Что?" в своей дерзкой манере! Делай, как приказано! Я сделала, как приказано, и Хэвишем принялась вертеть мои брюки в руках, явно чтото выискивая. -- Вот! -- торжествующе воскликнула она, как вдруг дверь распахнулась и в комнату бросили дымовую шашку. Я проследила за взглядом мисс Хэвишем, но заметила только ярлычок с инструкцией по стирке. Видимо, на лице у меня изобразилось недоверие, потому что она с обиженным видом заявила: -- Мне и этого достаточно! -- А затем начала читать вслух: -- Стирать, вывернув наизнанку, отдельно от других вещей, стирать, вывернув наизнанку, отдельно от других вещей... Мы вынырнули непонятно где, ощущая резкий запах стирального порошка и перегретого металла. Все вокруг было ослепительно белым и плоским. Я стояла на какойто прочной поверхности, но вокруг, насколько хватало глаз, простиралось сплошное белое поле -- вверху, внизу, слева, справа. Мисс Хэвишем, чье грязное платье на фоне этой белизны казалось еще более ветхим, чем обычно, с недоумением оглядела единственных обитателей этого странного пустынного мира -- пять четких картинок размером с садовый навес, стоявших рядком, словно мегалиты. Там красовались схематичное изображение тазика с цифрой "60", силуэт железного утюга, контур барабанной сушилки и еще какието обозначения. Я коснулась первой картинки -- на ощупь она оказалась теплой и очень уютной, будто сделанная из прессованной ваты. -- Вы говорили о "Карденио", -- напомнила я, все еще не понимая, почему она так злится. -- Дада, "Карденио", -- раздраженно откликнулась моя наставница, с интересом рассматривая большие ярлыки с инструкциями по стирке. -- Как же это пропавшая пьеса взяла да и вынырнула невесть откуда? -- То есть вы хотите сказать, -- наконец дошло до меня, -- что это рукопись из Великой библиотеки? -- Конечно, из Библиотеки! Этот безмозглый паяц Ньюхен рассказал о ней только сейчас, и для ее возвращения нам понадобится твоя помощь... Что означают эти штуковины? -- Условные обозначения, показывающие, как правильно стирать, -- пояснила я, натягивая брюки. -- Хмм, -- протянула мисс Хэвишем. -- Похоже, нам придется нелегко. Мы внутри ярлычка с инструкцией по стирке. Но в Библиотеке их нет. Надо перепрыгнуть в книгу, в которой они есть. Я могу сделать это и без текста, но мне нужна целевая книга, чтобы знать, куда прыгать. Существует какаянибудь брошюра о ярлычках с инструкциями по стирке? -- Возможно, -- ответила я. -- Но я понятия не имею какая. -- И тут меня осенило. -- А это обязательно должна быть книга о ярлычках? Хэвишем подняла бровь, я тоже. -- В инструкциях к стиральным машинам всегда имеются такие указатели с объяснениями. Мисс Хэвишем задумчиво хмыкнула. -- А у тебя есть стиральная машина? К счастью, стиральная машина у меня была, и, что еще удачнее, она одна из немногих моих вещей пережила временное разветвление. Я возбужденно закивала. -- Отлично. А теперь важный момент: какая у тебя модель? -- "Гувер Электронтысяча"... нет! "Делюксвосемьсот"... кажется. -- Кажется? Тебе кажется? Лучше бы тебе знать наверняка, девочка, или от нас с тобой останутся только имена на Буджуммориале. Ладно. Ты уверена? -- Да, -- решительно заявила я. -- "Гувер Электрон восемьсот делюкс". Она кивнула, положила ладони на изображение тазика и сосредоточилась. Лицо ее покраснело от натуги, она стиснула зубы. Я схватила ее за руку и через несколько мгновений ощутила, как мисс Хэвишем затрясло от перенапряжения, но мы выпрыгнули из ярлычка и оказались в инструкции к стиральной машине "Гувер". -- Не перегибайте сливной шланг, поскольку это может препятствовать сливу воды из машины, -- произнес маленький человечек в синем "гуверовском" комбинезоне, стоявший рядом с новенькой стиральной машиной. Мы приземлились в сверкающей чистотой ванной комнате площадью всего десять квадратных футов. Ни окон, ни дверей -- только раковина, кафельный пол, краны с горячей и холодной водой и единственная розетка на стене. Вся мебель состояла из кровати в углу, стула, стола и шкафчика. -- Помните: для того чтобы запустить программу, надо повернуть рукоятку выбора режима. Извините, -- обратился он к нам. -- Меня читают. Через секунду вернусь. Если вы выбрали режим белого нейлона, режим стирки, позволяющий обходиться почти без отглаживания, деликатную стирку или... -- Четверг!.. -- простонала мисс Хэвишем, у которой внезапно подогнулись колени, а лицо стало одного цвета с подвенечным платьем. -- Это немного... Я едва успела подхватить ее, прежде чем она упала, и осторожно уложила на маленькую раскладушку. -- Мисс Хэвишем, с вами все в порядке? Пожилая леди ободряюще погладила меня по руке, улыбнулась и закрыла глаза. Она явно гордилась собой, но прыжок окончательно лишил ее сил. Я накрыла ее единственным одеялом, села на краешек раскладушки, сняла резинку с волос и почесала голову. При всем моем безграничном доверии к Хэвишем мне все равно было както неуютно застрять в инструкции к стиральной машине. -- ...пока барабан не начнет вращаться. Ваша машина будет сливать воду, а барабан -- вращаться до завершения программы... Привет! -- сказал человечек в комбинезоне. -- Меня зовут Линяйл. У меня нечасто бывают гости! -- Четверг Нонетот, -- представилась я, пожимая ему руку. -- А это мисс Хэвишем из беллетриции. -- Господи! -- воскликнул мистер Линяйл, потирая сверкающую лысину и задорно улыбаясь. -- Из беллетриции, неужели? Тогда вы идете непроторенным путем. Единственный раз... извините... Режим Д: экономичная стирка белья, слабозагрязненных льняных или хлопчатобумажных изделий, линяющих при кипячении... Единственный раз ко мне явились гости, когда мы ввели дополнительную инструкцию по стирке шерстяных тканей, уже месяцев шестьсемь прошло. И куда только время уходит? Наш хозяин оказался довольно жизнерадостным парнем. Он немного подумал и предложил: -- Чаю хотите? Я с благодарностью согласилась, и он пошел ставить чайник. -- Так какие новости? -- спросил мистер Линяйл, ополаскивая свою единственную чашку. -- Когда новые стиральные машины выпустят, не знаете? -- Извините, -- ответила я. -- Я не в курсе... -- Мне хотелось бы перейти во чтонибудь поновее. Я начинал с инструкций к пылесосам, но потом меня повысили до "Гуверматик Тпять тысяч четыре", затем перевели в "Электронвосемьсот", когда "Гуверматик" устарел. Еще просили заняться "Делюкстысяча сто", но я сказал, что лучше дождусь выхода на рынок "Лоджиктысяча триста". Я окинула комнатку взглядом. -- А вам не надоедает? -- Да что вы! -- воскликнул Линяйл, наливая кипяток в чашку. -- Когда я отслужу десять лет, то получу право работать в инструкциях к любым бытовым приборам: к миксерам, соковыжималкам, микроволновкам. Кто знает, если я буду стараться, меня могут перевести даже в телевизоры и радиоприемники. Таково будущее честолюбивого человека, занятого физическим трудом. Молоко, сахар? -- Спасибо. Он наклонился ко мне. -- Руководство думает, что только молодежь способна работать в инструкциях к аудио -- и видеоаппаратуре, но оно ошибается. Большинство ребят из инструкций к новомодной технике в лучшем случае полгода на плеерах успели проработать до того, как их перевели. Само собой, их ни один покупатель не понимает. -- Никогда прежде об этом не думала, -- призналась я. Мы проболтали еще с полчасика. Он рассказал мне, как начал изучать французский и немецкий, чтобы работать и в иностранных инструкциях, затем признался, что неравнодушен к Табите Симпатика, которая служит в "Кенвуд миксерз". Мы поговорили еще о роли домашней техники в изменении структуры общества и о ее влиянии на женское движение, и тут мисс Хэвишем зашевелилась. -- Компейсон! -- пробормотала она во сне. -- Лгун, вор, пес... -- Мисс Хэвишем! -- позвала я. Она замолчала и открыла глаза. -- Нонетот, дитя мое, -- прошептала она. -- Мне нужно... -- Да? -- наклонилась я поближе. -- ...чашечку чаю. -- Пожалуйста! -- весело воскликнул мистер Линяйл, наливая чай в чашку. Мисс Хэвишем села, выпила три чашки подряд и съела печенье, которое Линяйл припас на свой день рождения в будущем мае. Я представила наставнице инструкциониста из стиральной машины, и она вежливо кивнула, прежде чем объявить о нашем уходе. Мы распрощались с мистером Линяйлом, и тот пообещал почистить приемник для порошка в моей машине -- я ляпнула ненароком, что еще ни разу за него не бралась, хотя машине уже три года. Короткое путешествие в документальный отдел Библиотеки для мисс Хэвишем было плевым делом, а оттуда мы нырнули обратно в ее обветшалый зал в "Больших надеждах", где Чеширский Кот и Харрис Твид уже поджидали нас, беседуя с Эстеллой. Кот очень обрадовался нам обеим, но Харрис насупился. -- Эстелла! -- приказала мисс Хэвишем. -- Прошу тебя, перестань разговаривать с мистером Твидом. -- Да, мисс Хэвишем, -- покорно сказала Эстелла. Пожилая леди переобулась, сменив кроссовки на куда менее удобные подвенечные туфли. -- Пип ждет у входа, -- едва заметно нервничая, доложила Эстелла. -- Прошу прощения, что упомянула об этом, но, мэм, вы опоздали на целый абзац. -- Пусть Диккенс еще немного поболтает, -- отмахнулась Хэвишем. -- Мне надо закончить с мисс Нонетот. Она с мрачным видом повернулась ко мне. Надо было както ее успокоить. Я еще не видела Хэвишем в гневе и отнюдь не торопилась восполнить этот пробел. -- Спасибо, что спасли меня, мэм, -- затараторила я. -- Очень вам благодарна. -- Ха! -- фыркнула в ответ Хэвишем. -- Не надейся, что я стану каждый раз вытаскивать тебя из очередной дыры, девочка моя. Так, а теперь, пожалуйста, про ребенка. Чеширский Кот, почуяв неладное, тут же испарился под предлогом составления каталога, и даже Твид чтото пробормотал про граммазитов в "Лорне Дун" "Лорна Дун" -- исторический роман Ричарда Д. Блэкмора и удалился. -- Ну? -- спросила Хэвишем снова, пристально глядя на меня. Теперь я боялась ее куда меньше, чем прежде, поэтому решила облегчить душу и рассказать ей все. Я поведала ей об устранении Лондэна, о предложении "Голиафа", о Джеке Дэррмо, заключенном в "Вороне", и даже о майкрофтовском Прозопортале. Вдобавок я открыла ей, что очень люблю Лондэна и готова на все, лишь бы его вернуть. -- И все это ради любви? Ха! -- ответила она, жестом приказав Эстелле уйти, дабы та не набралась от меня какихнибудь бредовых идей. -- И что же это такое, судя по твоему жалкому опыту? Поскольку она вроде бы не собиралась рвать и метать, я осмелела и продолжила: -- Мне кажется, вы сами знаете, мэм. Как я понимаю, вы тоже были когдато влюблены? -- Чушь собачья, девчонка! -- Разве ощущаемая вами сейчас боль сравнима с любовью, которую вы испытывали тогда? -- Ты вотвот нарушишь мое правило номер два! -- Я скажу вам, что такое любовь, -- заявила я. -- Это слепая преданность, безропотная покорность, полное самоотречение, безоговорочное доверие. Это когда вы верите наперекор себе и всему свету, когда отдаете любимому всю душу! -- Очень хорошо, -- заметила Хэвишем, с любопытством глядя на меня. -- Можно, я это использую? Диккенс не станет возражать. -- Конечно. -- Мне кажется, -- продолжала моя наставница после некоторых раздумий, -- что тебя с твоими супружескими проблемами можно отнести к разряду вдовиц, а в качестве вдовы ты мне вполне подходишь. Взвесив имеющиеся сведения -- но, вероятно, вопреки здравому смыслу, -- я оставляю тебя в стажерах. Все. Ты нужна нам для того, чтобы вернуть "Карденио". Ступай! Я оставила мисс Хэвишем в ее темных покоях среди реликвий несостоявшейся свадьбы. За несколько дней нашего знакомства я успела полюбить пожилую леди и надеялась, что когданибудь сумею отблагодарить ее за доброту. Глава 30. "Карденио" попадает в переплет Книгобежец: любой персонаж, покидающий свою книгу и перемещающийся по предыстории (реже -- по самому повествованию) другой книги. Книгобежцы бывают заблудившимися, туристами, участниками программы по обмену персонажами или злонамеренными преступниками. (См: Выхоласты). Текстовик: сленговое обозначение относительно безобидных книгобежцев (см.), как правило подростков, которые ныряют из книги в книгу в поисках приключений и редко появляются в основном повествовании, но порой вызывают небольшие изменения в тексте и (или) сюжетных линиях. (ЕДИНСТВЕННЫЙ И ПОЛНОМОЧНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ УОРРИНГТОНСКИХ КОТОВ. Беллетрицейская инструкция по книгопрыганью (глоссарий)) Харрис Твид и Кот отвели меня обратно в Библиотеку. Мы уселись на лавочку перед Буджуммориалом, и Харрис буравил меня взглядом, пока Кот -- сама любезность -- ходил за пирожками в буфет рядом со складом Уэммика. -- Где она только вас откопала? -- рявкнул Твид. Я уже привыкла к его грубоватым манерам. Если бы он действительно считал меня пустым местом, как всячески старался показать, меня, наверное, вообще не приняли бы в беллетрицию. Между нами из пустоты выросла кошачья голова. -- Тебе горячих или холодных пирожков? -- Горячих, если можно. -- Ладно, -- сказал Кот и снова исчез. Я поведала собеседнику, как Хэвишем совершила прыжок из подвалов "Голиафа" в ярлычок с инструкцией по стирке. Твид был просто потрясен. До того он много лет прослужил стажером у командора Брэдшоу, а тот считался книгопрыгуном столь же неуклюжим, сколь мисс Хэвишем -- виртуозным, и потому так интересовался картами. -- Ярлычок с инструкцией по стирке! Впечатляет, -- пробормотал Харрис. -- Немногие агенты рискнут вслепую прыгнуть менее чем в сотню слов. Хэвишем очень рисковала ради вас, мисс Нонетот. Что скажешь, Кот? -- Скажу, -- Кот протянул мне горячие пирожки, -- что ты забыла принести мне кошачьего корма с запахом тунца, как обещала. -- Извини, -- ответила я. -- В другой раз не забуду. -- Ладно, -- сказал Кот. -- Верно, -- продолжил Харрис. -- К делу. Расскажи мне, кто первым обнаружил "Карденио"? -- Ну, -- начала я, -- есть такой лорд СкоккиМаус, наследный пэр. Он сообщил нам, будто обнаружил рукопись у себя в библиотеке. Симпатяга, но глуповат. Потом, есть еще Хоули Ган, лидер партии вигов. Этот надеется использовать свободный доступ к пьесе для привлечения на свою сторону шекспирианцев и получения их голосов на завтрашних выборах. -- Я посмотрю, из какой они книги, если они из книги, -- сказал Кот и исчез. -- Неужели такое возможно? -- спросила я. -- СкоккиМаус известен еще с довоенной поры, а Ган появился на политической сцене лет пять назад. -- Это ничего не значит, мисс Нонетот, -- нетерпеливо ответил Харрис. -- Мэллорс лесник из романа Лоуренса "Любовник леди Чаттерлей" лет двадцать скрывал жену и детей в Слау, а Хитклиф проработал три года в Голливуде под псевдонимом Сам ЕццМачио, и никто ничего не заподозрил ни в том ни в другом случае. -- Но при чем тут "Карденио"? Это же библиотечный экземпляр, верно? -- Несомненно. Несмотря на все предосторожности, ктото сумел похитить его прямо изпод носа у нашего Кота. И он весьма этим обеспокоен. -- Так как ты сказала, он фиг или виг? -- спросил вновь появившийся Кот. -- Я сказала "виг", -- ответила я. -- И пожалуйста, не появляйся и не исчезай так внезапно, -- голова идет кругом. -- Ладно, -- ответил Кот и на сей раз исчез очень медленно, начиная с кончика хвоста и кончая улыбкой. Кэрролл А. Алиса в Стране чудес -- Не похоже, чтобы он очень волновался, -- заметила я. -- Наружность обманчива, тем более если речь идет о Коте. До вчерашнего дня мы и слыхом не слыхивали о "Карденио". Глашатая чуть кондрашка не хватила. Он уж собирался ринуться в одну из своих безумных буджумочреватых экспедиций. Как только стало известно о намерении Гана сделать "Карденио" достоянием общественности, я понял, что надо действовать, и действовать быстро. -- Но послушайте, -- мозг у меня начал потихоньку закипать от всех этих безумных новостей, -- почему так важно сохранить "Карденио" в тайне? Это же блистательная пьеса. -- Я и не рассчитывал на ваше понимание, -- сухо ответил Харрис, -- но поверьте мне, есть весьма серьезные причины не извлекать "Карденио" на свет божий. Послушайте, не случайно же из сотни пьес Эсхила уцелели только семь, а "Вновь потерянный рай" никогда не станет достоянием читателей. -- Почему? -- Не спрашивайте, -- отрезал Твид. -- Кроме того, если остальные персонажи поймут, что можно подзаработать на краже библиотечных книг, начнется сущий ад. -- Ладно, -- после ТИПАсекретов к тайнам мне не привыкать, -- но ято тут при чем? -- Да, это задание явно не для стажера, но вы знаете планировку СкоккиТауэрса и встречались с главными подозреваемыми. Вам известно, где хранится "Карденио"? -- В тамошней библиотеке, в цифровом сейфе. -- Хорошо. Но сначала нам надо туда попасть. Вы не помните, какие еще книги хранятся в замке? Я немного подумала. -- Мне там попалось редкое первое издание "Упадка и разрушения" Ивлина Во. -- Тогда вперед! -- сказал он. -- Времени нет. Мы сели в лифт, поднялись на этаж "В", взяли экземпляр нужного романа, вскоре нырнули в книгу и на цыпочках прошли мимо шумной вечеринки в колледже Сконе. Твид сосредоточился на прыжке из книги, и через несколько мгновений мы уже стояли внутри запертой библиотеки СкоккиТауэрса. -- Кот, -- сказал Харрис, оглядывая неопрятную библиотеку. -- Ты здесь? ( -- К вашим услугам -- свежевылизан, сыт и пьян, шнурки поглажены, готов к...) -- Хватит простого "да". Отправь сюда медвежатников через первое издание "Упадка и разрушения". Если напорются на капитана Граймса, пусть ни в коем случае не дают ему взаймы. Чтонибудь нашел про СкоккиМауса и Гана? ( -- Пока нет. В списках персонажей этих имен не встречается. Я только что начал рыться в неопубликованных романах из Кладезя Погибших Сюжетов. Это займет некоторое время.) -- Черт! -- ругнулся Твид. -- Глупо было надеяться, что они появятся здесь под настоящими именами. Рядом с нами вдруг появились двое, и Харрис показал им на сейф. Один был в безукоризненном вечернем костюме, другой -- в более строгом шерстяном. В руке он держал саквояж. В саквояже обнаружился набор прекрасно изготовленных отмычек. Окинув сейф оценивающим взглядом знатока, старший из них снял пиджак, взял протянутый компаньоном стетоскоп и стал прослушивать сейф, тихонько поворачивая рукоятку с цифрами. -- Это Раффлз? персонаж романа Э.У.Хорнунга "Взломщиклюбитель" -- прошептала я. -- Ворджентльмен? Харрис кивнул, глядя на часы. -- Со своим помощником Банни. Если кто и сумеет вскрыть сейф, то они. -- Так кто, повашему, украл "Карденио"? -- Любите задавать каверзные вопросы, мисс Нонетот? Список подозреваемых практически бесконечен. В Книгомире миллионы персонажей. Любой мог оказаться жуликом, украдкой выпрыгнуть из своей книги, похитить "Карденио" и спрятать его здесь. -- Тогда как отличить, кто из них самозванец, а кто нет? Харрис посмотрел на меня. -- Это очень трудно. Как вы думаете, я из вашего мира? Я посмотрела на невысокого человека в твидовом костюме в елочку и легонько ткнула его пальцем в грудь. Мне он казался таким же реальным, как и любой другой, будь то в книге или в земном мире. Он дышал, улыбался, хмурился -- как отличишьто? -- Не знаю. Вы не из детективного романа двадцатых годов? -- Неверно, -- сказал Харрис. -- Я такой же настоящий, как и вы. Три дня в неделю работаю оператором связи на воздушном трамвае "Скайрейл". Но как это доказать? С тем же успехом я могу оказаться второстепенным персонажем из какогонибудь малоизвестного романа. Единственный способ -- наблюдать за мной в течение двух месяцев. Таков предельный срок пребывания персонажа вне своей книги. Но хватит об этом. Наша главная задача -- вернуть рукопись. После будем выяснять, кто есть кто. -- А побыстрее никак нельзя? -- Я знаю только один способ. Ни одного книжного персонажа нельзя застрелить. Если вы попытаетесь в него выстрелить, он, скорее всего, куданибудь перепрыгнет. -- Прямо как суды над ведьмами в старину. Если утонет, то невиновна... -- Способ не идеальный, -- проворчал Харрис. -- И я первый готов с этим согласиться. Через полчаса Раффлз подобрал код и занялся механизмом второго замка. Он медленно просверлил дырочку над рукояткой. Наши истерзанные нервы воспринимали тихое жужжание дрели как громкий скрежет. Мы не сводили с него глаз и мысленно торопили, как вдруг шум за тяжелой дверью библиотеки заставил нас обернуться. Мы с Харрисом быстро встали по обе стороны двери, и тут запорное колесо пришло в движение, стальные засовы начали уходить из пазов железной дверной рамы и дверь медленно отворилась. Раффлз и Банни, привыкшие к таким помехам, спокойно собрали инструменты и спрятались под стол. -- Завтра же утром представим публике рукопись, -- сказал Ган, входя в библиотеку вместе со СкоккиМаусом. Твид направил на них пистолет, и они аж подпрыгнули. Я захлопнула дверь у них за спиной и повернула колесо. -- Что это значит? -- возмутился СкоккиМаус. -- Мисс Нонетот? Вы?! -- Собственной персоной, милорд. Прошу прощения, но я должна вас обыскать. Оба покорно подчинились. Оружия при них не оказалось, но Хоули Ган в процессе обыска густо побагровел. -- Воры! -- прошипел он. -- Как вы посмели! -- Нет, -- ответил Харрис, подталкивая их вглубь комнаты и знаком веля Раффлзу продолжать работу. -- Мы просто пытаемся вернуть "Карденио", ведь ни вам, лорд СкоккиМаус, ни вам, мистер Ган, он не принадлежит. -- Послушайте, я не знаю, о чем вы говорите, -- начал СкоккиМаус, явно взбешенный. -- Дом оцеплен агентами ТИПА14, вам не выбраться! А что касается вас, мисс Нонетот, то я глубоко разочарован вашим вероломством!