ь, каждый эпизод, нависала подобно грозовым тучам, пропитывала и серую курсантскую униформу Диего, и мутные воды озера памяти, где они с Эмили наполовину преуспели в познании запретного плода. По сравнению с ним, Диего, с прожитой им жизнью, остальные выглядели прекрасными и по-настоящему живыми. Украшенные перьями маски ожили, и подобно фантастическим чудовищам, человекоподобные птицы порхали по залу, а его собственная со стальным отливом змея, поворачиваясь из стороны в сторону, пыталась впитать в себя рассыпанные повсюду блестки света. Запах, казавшийся прежде таким неприятным, распался на отдельные компоненты, каждый из которых казался чудесным благоуханием, воздух словно был напоен энергией самой жизни, любовью, гармонией. Всем тем, от чего он так опрометчиво отказался. Его манило дыхание жизни, наполнявшее все вокруг, он жаждал коснуться его - жаждал так же сильно, как когда-то мечтал спуститься, наконец, с горы Коатл, как жаждал тогда тепла и пищи, тарелки простого горячего супа. О, теперь он понимает Йоргена, понимает, почему тот предпочел именно это. Да и какой тут может быть выбор! Двадцать три года ты был мертвецом, и вдруг неожиданно пробудился к жизни? Теперь, так ясно все осознав, он и сам, подобно Йоргену, не способен вернуться в это серое прошлое. Ради такого можно пожертвовать и жизнью, и даже честью. Ведь вся предыдущая жизнь - лишь бессмысленное дерганье безмозглой марионетки. Все осознав и не испытывая никакой враждебности к собеседнику, Диего поднял голову, чтобы объяснить Йоргену, что он более не враг здесь никому, что... Но брюнет с полуночной змеей исчез. Точнее, за свистопляской ярких красок и музыкальных аккордов исчез весь клуб. Перед глазами Диего в тусклом свете утренней зари лежала пустынная Танделяйштрассе, прочно отгородившаяся массивными стенами своих домов от тех, кто остался снаружи. Диего лежал на мощеном тротуаре под мягким сиянием старомодных фонарей. Он приподнял голову и огляделся. С каким-то опустошением Диего наблюдал, как гаснут один за другим фонари и день сменяет ночь. Недавние видения мешались в голове, на сердце тяжелым зверем свернулась печаль. Там, в клубе все казалось таким простым и ясным - стоило лишь протянуть руку, чтобы дотронуться до самой жизни, наполнявшей все вокруг. Поняв Йоргена, он научился понимать и самого себя, и с наступлением утра это понимание не улетучилось. Мысли Диего прервало негромкое бормотание где-то поблизости. Диего повернул голову и увидел Йоргена. Тот сидел прислонившись спиной к фонарному столбу. В резком свете первых солнечных лучей на его лице отчетливо читались отметины приближающейся старости, перенесенных страданий и следы злоупотребления ротери, которые ни с чем не спутаешь. Йорген почти беззвучно застонал и подтянулся поближе к Диего. Радужные черно-пурпурные перья, свисавшие с плеч его пиджака, казались до нелепости яркими. Только они напоминали о безудержном веселье минувшей ночи. - Ты от Сейна? - спросил Йорген, запинаясь и с трудом выговаривая каждое слово. Этот, утренний, Йорген говорил другим голосом - низким, хриплым и куда менее самоуверенным, чем человек, которого Диего встретил в клубе. Не в силах вымолвить ни слова, лейтенант просто кивнул. Йорген обхватил фонарный столб и с усилием поднялся на ноги. - Пошли, - прохрипел агент. - Надо отсюда убраться, прежде чем появятся ловцы. - И слабым жестом поманил Диего за собой. Бах послушно попытался встать, но потерпел полное фиаско. Все это было слишком не похоже ни на один из вариантов похмельного синдрома, какие ему доводилось испытывать. Сознание было абсолютно ясным, а тело - совершенно обмякшим. Лишь со второй попытки Диего удалось наконец сесть. К этому моменту Йорген уже брел вдоль стены, хватаясь руками за выступы камней и кидая тело вперед. Он обернулся. - Двигайся, - прохрипел Йорген. - Наплевать как, но только двигайся! Диего так никогда и не сумел понять, каким чудом ему удалось встать на четвереньки и поочередно передвигать руки, а потом подтягивать ноги, расползавшиеся, как студень. Он заметил еще двоих, тоже пытавшихся добиться успеха в попытке покинуть Танделяйштрассе. Несколько человек продолжали лежать пластом. В глазах застыл ужас перед грядущей судьбой. Где-то в глубине сознания медленно всплывали вопросы. Диего постарался отогнать их и сосредоточиться на том, чтобы побыстрей убраться с проклятой улицы. Все эти "почему" могут подождать до того момента, пока Йорген не окажется в состоянии на них ответить. Неожиданно Диего усомнился, действительно ли это тот самый Йорген, или в ротерианском дурмане он видел лишь то, что хотел увидеть. Но нет, такое объяснение было бы слишком простым. Да и в Зое следовало бы видеть куда больше того, чем она казалась на первый взгляд. Будь начеку, приказал себе Диего. Не следует недооценивать противника. И никогда не принимай кого-то за друга только потому, что он пытается произвести такое впечатление. Или она. Они завернули за угол и прошли сквозь широкие, обветшавшие железные ворота, когда звезда Эфрин только-только показалась над горизонтом. Обернувшись, Диего заметил какие-то фигуры в серо-синих униформах, подбиравшие тех, кто оказался не в состоянии покинуть Танделяйштрассе. Только с этими людьми в форме что-то было не так. В них была какая-то странность, но какая именно - издали не понять. Но Диего не сомневался: что-то здесь неладно. - Давай остановимся, - выдавил он из себя, кивнув в сторону кондитерского магазина на противоположной стороне улицы, - вон там. Белые, розовые и шоколадно-коричневые торты и пирожные, разложенные на кружевных салфеточках, вызвали у него болезненный спазм в желудке. - Это нам не поможет, - пробормотал Йорген, не оборачиваясь. - Уже скоро. Это самое "скоро" оказалось за полквартала. Йорген вскарабкался по выскобленным до сверкающей белизны ступенькам и воткнул старомодный ключ в бронзовую замочную скважину. Оказавшись внутри, он побрел к лестнице, махнув Диего рукой. Убранство дома не поражало красотой и изяществом. Вокруг царила чистота, но стойкий запах дезинфекции отдавал больницей. Да и уюта здесь оказалось не больше, чем в госпитале. Дойдя до самого верха лестницы, Йорген открыл еще одну дверь и растворился в темноте. Диего с неприятным чувством отметил, что в комнате нет ни единого окна, а размерами она ничуть не больше, чем его собственное временное жилище в идиотской профсоюзной гостинице. Да и убранство комнаты говорило о личности владельца ничуть не больше, чем стандартный гостиничный номер. Впрочем, это вполне объяснимо: раз Йорген наркоман, значит, его вряд ли что-то по-настоящему интересует, кроме ротери. Если б не эти разговоры про корабль, Диего немедленно ушел бы отсюда. Он уже не думал о Йоргене, или как там его когда-то звали на самом деле, как о сотруднике разведки и товарище по оружию. Теперь этот человек - просто тупой наркоман, окончательно сломленный и выброшенный из жизни на этот Ботом забытый Эфрихен. Дурман ротери быстро проходил, и движения уже не требовали таких усилий, как прежде. Диего чувствовал себя почти хорошо, и это еще сильнее заставляло его желать поскорее выбраться из этой ямы, хорошенько позавтракать и подготовить отчет, а потом отправляться домой. Йорген плюхнулся на измятую койку и мрачно улыбнулся. - Я тебе предлагаю сделку, - хрипло проговорил он. - Разговор пойдет о деньгах. Мне нужны деньги и, может быть, новые документы. - Он бережно взял в руки микрокассету: - Мои донесения. Все до последней мелочи. - Я думал, ты уходишь с ними, - медленно проговорил Диего, - на том корабле. - Не верь всему, что тут болтают, - резко ответил Йорген. - Да, ну и молокососа же они прислали! Ну ладно, в любом случае сделка - это сделка. Эти донесения, все, что ты, Сейн или кто бы там ни было жаждете узнать, стоят пятьдесят кусков. Только не деньгами, можно безделушками, которые легко продать, всякими там ювелирными камешками, побрякушками и разным барахлом, на которое падки коллекционеры. Никаких государственных акций и вообще никаких вещей, за оборотом которых можно было бы проследить. Понял меня? Диего кивнул. - Встретимся в клубе. Ты приносишь то, что я прошу, а я - вот это. Идет? Лейтенант заколебался. - Но я не знаю, стоит ли это тех денег, что ты требуешь, - сказал он наконец. - Что, если я тебе заплачу, а кассета окажется совершенно чистой или полна всякой чепухи? С какой стати я буду покупать кота в мешке? Мне надо все это увидеть, прежде чем выложить такую сумму. - Что ж, может ты не такой уж и молокосос, - усмехнулся Йорген. - Но мне нужны гарантии. Ведь ты можешь смыться, вообще ничего не заплатив, и захватить товар с собой. Всякие там слова чести и тому подобная туфта меня не интересуют. Диего напряженно размышлял. - Вот это в залог возьмешь? - он отцепил медаль святой Варвары, сжал ее в кулаке и протянул Йоргену. - На рынке она до пятидесяти не дотянет, но все-таки это чистое золото. А лично для меня она стоит гораздо больше. - А, сентиментальность, - мрачно сказал Йорген. - Что бы мы стали делать без сентиментальности? А ведь это только слабость. Вот поэтому-то мы в конечном счете и проиграем, мой мальчик. Вовсе не из-за того, что халиане сообразительнее нас, или сильнее, или даже подлее. Все дело в том, что они не обращают внимания на подобную ерунду. Диего рванулся вперед и схватил микрокассету, одновременно бросив медаль на свернутые простыни. - А почему ты так уверен, что я тебя не убью? - спросил он, обернувшись уже в дверях. На самом деле вопрос этот Диего адресовал самому себе. Он даже не понял, что говорит вслух. Когда Йорген заговорил, Диего замер. - По той же самой причине, по которой ты непременно вернешься за этой штукой, - проговорил тот. - Сентиментальность. Да еще нервы. Готов поклясться, что ты за свою жизнь ни разу никого не убил, и уж, конечно, сейчас не начнешь этим заниматься. Убить человека - это, браток, совсем не то, что сбить несущийся тебе наперерез космический корабль. Диего вышел. Дорога обратно к гостинице казалась длиннее - может, от того, что он не мог выкинуть из головы Йоргена, а может, от того, что не удавалось игнорировать неприкрыто враждебные взгляды прохожих. Вернувшись в свое гостиничное гнездышко, Диего швырнул кассету на койку и, не обращая на нее внимания, провел добрый час в ванной, пытаясь смыть дурные воспоминания. Потом заказал порцию сосисок, за которую с него содрали невообразимую сумму, и принялся за еду, запивая пивом. Лишь покончив со всем этим, он почувствовал, что готов, наконец, заняться записями Йоргена. Потратив еще три часа и две порции пива, Диего, наконец, обнаружил то, что искал. Такая информация действительно стоила того, чтобы отдать собственное тело на растерзание этой змеи, стоила того, чтобы разыгрывать наркомана, где-то на окраинах цивилизованного мира, и даже попробовать ротери на собственной шкуре. Она стоит даже медали святой Варвары, старинной реликвии Фуэнтов. Диего еще раз прокрутил кассету. Ему хотелось убедиться, что все это не сон. "...Вчера прибыл халианский торговый корабль. Я встречал его как представитель клуба. Несомненно, они выгружали ротери. Когда мы получили свою долю, председатель клуба велел нам возвращаться. Но я затерялся в толпе и остался. Прежде чем корабль отчалил, на борт доставили другой груз. Я не очень хорошо видел со своего наблюдательного пункта, но, очевидно, это были рабы. Эфрихен не занимается работорговлей - по крайней мере, официально. Я приблизился и постарался рассмотреть получше. Татуировки ротери...". За рассказом последовало видеоизображение - довольно нечеткое, как это всегда бывает при съемках скрытой камерой, но разноцветные татуировки ротери-клуба у стоявших рядом людей Диего различил вполне отчетливо. А еще совершенно пустое и бессмысленное выражение лиц. Казалось, эти люди начисто утратили способность мыслить. Соответствующая доза ротери на протяжении достаточно длительного времени, подумал Диего, а может, еще и предварительный подбор людей с соответствующей психологией. Он невольно вздрогнул. Наркотический дурман ротери не рассеялся до конца. Он все еще лип к телу фиолетовой змеей, распластавшейся на его бледной коже. А ведь там, в глубинах душ, сокрытых под этими безжизненными, лишенными всякого выражения масками лиц, все эти новоиспеченные рабы продолжают мечтать о тех ярких красках и ощущении полноты жизни, горько подумал Диего. Всем своим существом он снова чувствовал этот зов, эту неодолимую потребность испытать вновь пережитые вчера незабываемые ощущения, сбросить оковы честолюбия и семейного долга, раствориться в океане чувств. Он машинально ткнул пальцем в клавиатуру и перескочил в какое-то другое место рассказа Йоргена: Изображение мигнуло, и лицо на экране сделалось вдруг гораздо старше, словно за эти десять минут рассказчик постарел на многие-многие годы. "...В ближайшие два месяца ожидается прибытие авангардного боевого корабля халиан. По клубу бродят слухи о "друзьях". Одни утверждают, что те собираются освободить нас от гнета эфрихенских властей, другие говорят, что всю цивилизацию на планете просто сравняют с землей, а друзей-ротерианцев заберут с собой. Третьи уверены, что халиане намерены здесь поселиться. Проанализировав действия халиан в этом секторе за последние два года, я пришел к выводу, что они готовятся создать здесь свою базу. Для этой цели Эфрихен подходит идеально. Поверхность планеты пригодна для жизни, планета способна сама себя прокормить и, главное, здесь имеется готовая и обученная рабочая сила. Оборудование порта достаточно современно для аграрного мира и поддерживается в идеальном состоянии. Огромные территории, включая целые континенты, покрыты девственными лесами и другими совершенно нетронутыми природными ландшафтами, что предоставляет большие возможности для дальнейшего расширения поселений и огромные дополнительные ресурсы. Во всем секторе такими характеристиками обладают лишь две-три другие колонии, но Эфрихен занимает среди них совершенно уникальное положение благодаря тому, что в своем колониальном развитии достиг точки Маубри, когда население впервые и гораздо интенсивнее, чем во все другие фазы существования колонии, входит в конфликт с собственной системой ценностей. Подойдя к этой точке, колония начинает производить достаточно материальных благ для возникновения роскоши и связанного с нею имущественного и идейного расслоения общества. Большая часть молодежи планеты испытывает разочарование в традиционных философских ценностях, державшихся на аграрном характере экономики. В соответствии с моделью обычного развития колоний по прошествии двух поколений Эфрихен должен перейти от преимущественно аграрной экономики к экономике с развитой промышленностью, базирующейся на сельскохозяйственной основе, что в идеологическом плане явится прямым следствием нынешнего брожения умов. В настоящий момент молодое поколение Эфрихена ориентировано на все новое, и в особенности на все чужое, прибывшее извне. Это наилучшая среда для внедрения модного заграничного наркотика. На мой взгляд, не может быть никаких сомнений в том, что ротери - это первая ласточка халианского вторжения в данный сектор. Вторжение, в основе которого лежит разложение культуры и экономики Эфрихена". Диего с трудом перевел дух, когда кассета закончилась. Дикость услышанного просто пугала. Откуда-то из глубин подсознания выплывали поучения его отца, адмирала: "Твой первейший долг - это долг перед человечеством в целом. Личные интересы всегда должны оставаться на втором плане". К ним присоединялся и голос матери-адмирала: "Лучше уж совершить ошибку, чем пребывать в бездействии". В углу экрана монотонно мигал хронометр. Осталось пять, от силы шесть часов до возвращения в клуб и встречи с Йоргеном. Выбора нет. Дело теперь не только в том, что он может лишиться медали, столь ценной семейной реликвии. Там можно просто-напросто потерять свою бессмертную душу. Сейн о подобных вещах его не предупреждал. Диего умел уничтожать корабли - он так часто проделывал это на тренировочных стендах, что давно уже не сомневался, что справится и в реальной жизни. Корабль - это не человек. Это просто некое вражеское сооружение, которое становится для тебя мишенью. Когда перед тобой абстрактная металлическая конструкция, передвигающаяся на огромной скорости, совсем нетрудно забыть, что внутри находятся разумные существа. Сама боевая обстановка заставляет забыть это. Кроме того, кто бы ни находился на этом корабле - это не люди, Халиане слишком не похожи на людей, напомнил себе Диего. Они выглядят и действуют, как хищные звери, каким-то чудом обретшие вдруг разум. А вот сегодняшняя ситуация - совсем другое дело. У Йоргена когда-то было имя - человеческое имя, услышав которое однокурсники по академии припомнят, что оно принадлежало командиру двадцать третьего взвода. У него когда-то было офицерское звание и должность в структуре Флота, была семья, своя родословная и планета-родина. Тело его - такая же человеческая плоть, как и у него, Диего, он точно так же мыслит и чувствует. Диего слишком хорошо его понимал. Сознание молодого лейтенанта лишь очень тонкой и хрупкой перегородкой заслонило вчерашний дурман ротери. Только нечеловеческим напряжением воли он не позволял себе расслабиться и еще раз погрузиться в великолепие живых красок. Итак, все по порядку. Постепенно, шаг за шагом. Даже если отбросить все философские вопросы, выполнить задуманное будет не так уж просто. Честно говоря, Диего вообще сомневался, что это ему удастся. Во-первых, он опирается на предположение, что Йорген уйдет с халианами на их передовом корабле. Зоя подразумевала именно это, да и из слов самого Йоргена можно сделать такой вывод. Во-вторых, надо предполагать, что его примут как одного из членов пиратский шайки, а не раба. Если Йоргена сделают рабом, весь план летит к черту. Диего не слишком хорошо осведомлен об устройстве халианских кораблей, но ему известно, что грузовой отсек находится далеко от основных двигателей и там, разумеется, нет никаких управляющих панелей. А таких сведений уже вполне достаточно. Нет, тут гораздо больше риска, чем предусматривают инструкции. Следовало бы просто передать отчет руководству, а там уж эскадрилья быстрого реагирования отрежет халианский корабль. Именно такого образа действий и ждет от него Сейн. Диего еще раз прокрутил в голове эту мысль и почувствовал какой-то горький металлический привкус во рту. Он понял, что впервые в жизни ощущает вкус собственного страха. Новое чувство просто поразило его. Постепенно. Шаг за шагом. Подготовиться к рискованному предприятию еще не означает пойти на риск. Ты ведь ничем не рискуешь, пока игральные кости еще не брошены на стол. Азартными играми он не увлекался никогда. Во Флоте подобные дела строго-настрого запрещены, и Диего Бах не испытывал никакого желания рисковать карьерой ради нескольких часов за карточным столом. Он и не догадывался, до какой степени обостряется мысль под действием этой причудливой смеси страха и возбуждения. Хочешь не хочешь, а придется принять на веру предположение о том, что халиане согласятся видеть в Йоргене пусть и не полноправного, но все-таки союзника. А это значит, что он получит возможность наблюдать с мостика момент запуска маневровых двигателей, если, конечно, верна информация о правилах этикета халиан. То есть у Диего будет шанс - один-единственный шанс. И один краткий миг, когда план может сработать. Он критически оглядел свой гардероб и выбрал грязно-коричневого цвета спецовку. Спецовка висела на нем, как старый истертый мешок, полностью скрыв ротерианскую татуировку. Диего не желал, чтобы его внешность хоть чем-нибудь напоминала о ротери, "Тобиши Лайнс" и вообще о чем-нибудь определенном. В глазах каждого, с кем придется столкнуться, он решил остаться фигурой ничем не примечательной. Быть таким как все и ничем не выделяться из толпы - значит быть практически невидимым, как сказала когда-то его мать. Диего надеялся, что она права. Он посмотрел в зеркало и вспомнил про свои длинные, до плеч, белокурые волосы. На Эфрихене они - особая примета, символ ротери-клуба, но обрезать их можно не раньше, чем завершится вечернее рандеву с Йоргеном. Нет, так не годится. Диего смотрел на свое отражение добрых пять минут, пока наконец не нашел решение. В здешней микроскопической ванной имелся распылитель желеобразного антисептика для оказания первой помощи. Диего набрал пригоршню этого геля и вымазал себе волосы. Полученный эффект настолько вдохновил его, что он вооружился чистой тряпкой, скатал из ткани несколько маленьких шариков и запихал в рот между зубами и нижней губой. В качестве последнего штриха он еще и вымазал тем же гелем брюки. Покончив с этим, Диего вновь посмотрел в зеркало и остался вполне удовлетворен. Теперь он спокойно сойдет за умственно неполноценного. Этих типов полно в любом городе, и их по традиции используют для выполнения мелких поручений или в качестве уборщиков. Наверное, с экономической точки зрения гораздо выгоднее применять машины, но так эти люди получают хоть какую-то работу, а вместе с ней и определенное положение в обществе. Ситуация, которую правительство хотело бы изменить, но традиции - самая крепкая вещь на свете, и никто не желает тратить время на поиски лучшего решения проблемы. Диего с гордостью изучал собственную внешность. Камуфляжем ему прежде заниматься не доводилось. Так что это первый опыт. Слегка ссутулясь, он, тяжело ступая, прошелся перед зеркалом, припоминая манеры одного из помощников садовника, служившего в доме родителей. Диего пришлось не один раз прошагать туда-сюда перед зеркалом, прежде чем новая походка его удовлетворила настолько, что он осмелился, наконец, покинуть пределы гостиничного номера. В кармане у него лежали деньги, только наличными, и отпечатанный на компьютере список, который Диего предварительно неоднократно складывал, разворачивал и снова складывал, чтобы придать бумаге потрепанный вид. Он вошел в первый попавшийся ювелирный магазин и протянул продавцу свою записку вместе с деньгами. Человек за прилавком бросил на него взгляд, полный одновременно жалости и отвращения, и стал подбирать товары по списку. Сейн позаботился о том, чтобы Диего снабдили всем, что может потребовать от него Йорген, но никто не предполагал тех изменений, которые Диего внесет в план операции. И теперь в его распоряжении нет всего того, без чего немыслима профессия современного разведчика. Остается лишь полагаться на самого себя. А этого-то как раз халиане и не ожидают, подбадривал себя Диего. Вернее, если быть точным, этого не ожидает Йорген. Когда противник ждет от тебя последних достижений науки и техники, следует подсунуть ему какое-нибудь примитивное старье. Диего не смог бы точно вспомнить, кому принадлежат эти слова, но само изречение запечатлелось в его памяти очень хорошо. То, что он задумал, так примитивно по своей сути, что трудно даже и вообразить. Ювелир вернулся, бормоча что-то себе под нос - Диего не разобрал - и выложил на прилавок антикварные ручные часы. Разыгрывая из себя слабоумного, Диего с безразличием сунул дорогостоящий предмет в карман вместе со сдачей и списком и, промычав что-то вроде "до свидания", вышел. Следующая экспедиция - в антикварный магазин - прошла почти так же. Только здешний продавец - робот - отпуская товары, вообще не обратил никакого внимания на личность покупателя. Вполне удовлетворенный приобретениями, Диего вернулся в профсоюзную гостиницу и еще раз преобразил свою внешность, превратившись в инженера "Тобиши Лайнз". Было ровно тысяча шестьсот часов - как раз вовремя. Когда волосы высохли, Диего сразу же спустился в столовую. Первый штурман "Лоадстоуна" Ари уже восседал перед огромным блюдом, полным оладьев и пирожных. Диего вздохнул с облегчением, вспомнив, что Ари родом с планеты, придерживающейся особых традиций в вопросе питания, не похожих на его собственные. Ари всегда настаивал на позднем и обильном ужине. Наверное, именно из-за этого он так толст. Взяв чашечку кофе, Диего уселся напротив Ари, с огромным аппетитом уминавшего объемистый кусок шоколадного торта. - Непременно отведай этого пирога, - тут же заговорил Ари. - Он у них называется торт Черного Леса. Местное фирменное блюдо. Делают это чудо из шоколада и вишен, пропитанных коньяком. Диего, вежливо улыбнувшись, отрицательно покачал головой. Сладость пирога только заставила бы его острее ощутить горький привкус страха во рту. - Откровенно говоря, я пришел кое о чем тебя порасспросить, - начал он. - Вот например, когда включаешь маневровые двигатели, система, кажется, выдает особый сигнал - до тех пор, пока не будет получено подтверждение, что полет проходит нормально? Ари с любопытством посмотрел на собеседника и кивнул: - А еще загорается такой изумрудный огонек. Тут, кстати, есть одна очень любопытная штука: халиане, я слышал, используют синий. С чем интересно, связано такое пристрастие - с природными особенностями или просто с традицией? Ты ничего по этому поводу не слыхал? Диего отрицательно покачал головой. По широкому лицу Ари медленно расплылась добродушная улыбка: - Желаю удачи, господин Бах. Если это ваше настоящее имя. Диего лихорадочно попытался припомнить все события последних недель. Кажется, он не мог себя раскрыть. Ни разу не нарушил правил конспирации, ни разу не попал в какое-нибудь двусмысленное положение и ни разу и ни с кем не болтал, даже с Ари. С Ари особенно. Пораженный до глубины души, он, даже не сказав ни "спасибо", ни "до свидания", оставил на столе нетронутую чашку кофе и поспешил убраться из столовой. Вернувшись в свой одноместный номер и несколько придя в себя, Диего методично принялся за разборку часов. Хотя задача эта оказалась куда сложнее, чем он предполагал, потому что руки все еще немного тряслись. А что если он сегодня провалится? Ладно, сейчас это уже не имеет значения. Диего до сих пор не был уверен, что действительно запустит в дело свой дурацкий, немыслимый план. Да и к тому же, убить Йоргена, офицера, товарища по оружию, пускай и бывшего... Неужели бедняга не заслуживает того, чтобы ему дали хоть какой-то шанс. Мысль эта не давала Диего покоя. Когда теперешнему лейтенанту было всего двенадцать лет, отец поведал ему о древней традиции, существовавшей на Земле, - обесчестившего себя офицера запирали в какой-нибудь комнате, снабдив бутылкой и пистолетом. В такой ситуации можно хотя бы посмертно восстановить свою честь в глазах товарищей. А Йорген даже этой возможности не получит. Да и весь план целиком выглядит мерзким и отвратительным. Заминировать кого-то и взрывом разнести на куски - будь то Йорген, какой-нибудь раб или даже один из халианских командиров - это далеко не рыцарский метод борьбы. И тут Диего осознал, что все эти сказочки и школьные нравоучительные истории, где все выглядит таким чистеньким и аккуратненьким, а решения выдаются тебе на блюдечке, в красивеньких шкатулочках с надписями "правильно" или "не правильно", не имеют ничего общего с реальной жизнью. Если б сам Йорген не заварил всю эту кашу, если бы он остался честным офицером разведки, а не сделался изменником, Диего не пришлось бы теперь принимать это безумное и жестокое решение, идти на такой огромный риск. Негодование и злость на Йоргена переполнили вдруг всю душу, и Диего невольно зашипел, словно готовая ужалить змея. Крышка часов наконец подалась, открыв взору единственную крошечную микросхему с подключенной к ней микробатарейкой. Практически весь корпус часов оказался пуст, на что Диего и рассчитывал. Он раскрыл принесенный из антикварной лавки сверток, в котором покоилось несколько древних дуэльных пистолетов, к которым так неравнодушны коллекционеры, вместе с набором пороха и пуль. Забавно, что подобные вещи в открытую продаются кому попало. Люди, кажется, забыли, насколько смертоносной может оказаться такая игрушка. Ведь набитый допотопным черным порохом дуэльный пистолет не лишился способности стрелять только из-за того, что в мире теперь полно оружия куда более точного и мощного. Дело лишь в том, что никто больше не думает об этом музейном барахле, как об оружии. В антикварном магазине его снабдили еще и небольшим "глазком" - датчиком, реагирующим на световые волны различной длины. В инструкции оказалось полно ошибок, и Диего потратил немало времени, чтобы настроить приборчик на широкий диапазон синего цвета самых разных оттенков. Оставалось только надеяться, что Ари дал верную информацию. При воспоминании об Ари во рту опять появился противный привкус страха, отодвигая на второй план злость на Йоргена. Диего глубоко вздохнул, чтобы унять дрожь в руках, снял с циферблата синий камешек и просунул в образовавшееся отверстие датчик. Затем подсоединил контакты устройства к батарейке часов, а все пустоты в корпусе заполнил порохом. День уже клонился к вечеру, когда Диего собрал часы. Выглядели они точно так же, как и прежде. Никакого подвоха не заметно. А главное - его не заметит никакой детектор или миноискатель. Снаружи часы выглядят как обыкновенная безделушка, а внутри... Но кому придет в голову ожидать чего-то столь примитивного, как обычный пороховой заряд? Диего прислонился к стене и с облегчением вздохнул. Вызванное кропотливой работой напряжение отпустило, мышцы постепенно расслабились. Диего закрыл глаза и на несколько минут замер в полной неподвижности, потом встал, упаковал часы вместе с остальными раритетами, которые заказал Йорген, и вновь, как и вчера, превратился в ротери-наркомана. На этот раз он вышел из гостиницы довольно поздно и оказался не единственным шагавшим по городу наркоманом. В мягком желтом сиянии старинных фонарей двигались фигуры в карнавальных костюмах любителей ротери. Покидая световой конус, отбрасываемый очередным фонарем, и погружаясь в полумрак, фигуры теряли свою яркость, снова становились бесцветными, тусклыми и серыми - до следующего фонаря. Завороженный этими странными метаморфозами, Диего прошел несколько кварталов, прежде чем осознал, что на улицах нет никого, за исключением вычурно разряженных членов ротери-клубов. Почтенные обыватели все до единого попрятались за своими массивными дверьми и кружевными занавесочками. Теперь улица во власти ротерианцев, а это значит, что она во власти халиан. Эта мысль не давала покоя Диего, пока он шел по Танделяйштрассе и дальше, к той самой старой, истертой двери с резьбой в виде змеи. Сегодня клуб показался другим. На этот раз он сразу заметил, как сильно истерт коврик у входа и как много выжженных сигаретами отметин на полированном столе. Костюмы здешних завсегдатаев издали казались по-прежнему очень милыми, их яркие перья, сверкающие драгоценности и тонкие шелка выглядели такими дорогими и манящими. Но сегодня от внимания Диего не ускользнуло, что перья давно уже истрепались, чудеса ювелирного искусства - всего лишь дешевые стекляшки и состряпанная из фольги мишура, а шелка и парча - самая дешевая разновидность синтетики, к тому же дурно скроенная. Здесь просто напросто раскрашивали суету и никчемность в яркие веселые тона. Его мать-адмирал назвала бы все это безвкусицей, и на этот раз Диего был с ней полностью согласен. Он выбрал себе столик и осторожно опустился в кресло, стараясь ни к чему не притрагиваться голыми руками. Чего-чего, а уж еще одного опьянения ротери ему хотелось меньше всего. Одного такого опыта и то, пожалуй, многовато для целой жизни. Диего был не уверен, что сможет устоять после второго. К счастью, Йорген появился даже раньше, чем лейтенант успел оглядеться. Может быть, этот изменник давно уже был здесь и поджидал его, затерявшись в толпе. - А я сомневался, что ты придешь, - перед ним теперь стоял тот, вчерашний Йорген - высокомерный, самоуверенный и ничего не страшащийся. Диего выложил на стол сверток и молча ждал, пока собеседник разглядывал содержимое. Он с удовлетворением отметил, что Йоргену особенно понравились те самые часы. Йорген даже сразу нацепил их. - Что ж, пригодятся, - проговорил Йорген, - о них там будет множество разговоров. - Кстати, о разговорах, - проговорил Диего, стараясь казаться таким же спокойным, как и сидящий возле наркоман. - Я все думаю: правда ли, что ты отправишься с халианами на их корабле, как считает Зоя, или это одни только разговоры? - С какой стати? - Йорген вспыхнул. Диего с безразличием пожал плечами: - Зоя была так настойчива. Это казалось странным. Ладно, считай, что я ни о чем не спрашивал. Просто верни медаль и будем считать, что мы в расчете. Йорген выложил сверкнувшую золотом святую Варвару на полированную крышку стола. Диего аккуратно поднял ее с помощью носового платка, старательно избегая прикосновений голой рукой. - Ах-ах-ах, какие мы подозрительные! - Никогда не угадаешь, на что можно напороться в таком местечке, - невинно улыбнулся Диего. - Мало ли что тут по столу размазано. Осторожность - она никогда не повредит. Он поднялся, чтобы уйти, но собеседник вытянул руку и удержал его за плечо. - Я улетаю, - произнес Йорген. - Лично приглашен для доклада к самому халианскому командиру. Диего так и не решил, что же во всем этом самое скверное: то, что Йорген пошел на это, или то, что на его лице светилась теперь такая откровенная гордость. Он освободился от руки Йоргена. Прикосновение этого изменника, казалось, несет в себе заразу. Хотелось поскорее убраться отсюда, глотнуть свежего прохладного ночного воздуха. Когда он вернулся в гостиницу, волнение почти улеглось. Диего решил, что пора уже передать сообщение на корабль Флота под названием "Боливар", несший боевое дежурство в данном секторе. Он с нежностью погладил лежащую в кармане завернутую в носовой платок медаль. Ну да, это "Боливар". Семья Фуэнтов всегда была правой рукой великого освободителя. В этом совпадении есть что-то мистическое, какое-то предзнаменование грядущей удачи. Сам процесс передачи сообщения на корабль подействовал на раздерганные нервы Диего, как лучшее успокаивающее. Здесь царствовала четкая, заранее установленная терминология, наполненная по-настоящему серьезной, важной информацией. Диего принял душ и забрался в постель, лишь теперь вполне осознав, что он сегодня сделал. Он ввязался в азартную игру, пошел на серьезный риск. И к тому же, отдавая Йоргену эти часы, он вершил самосуд. Он самолично принял решение лишить жизни человека - человека, которого давно знал и к кому в любой другой ситуации наверняка отнесся бы с огромным уважением. Несмотря на уверенность в правоте собственного поступка, эти мысли сдавливали грудь, спазмами отзывались в желудке. Впервые в жизни Диего Бах не смог бы с уверенностью сказать, не свалится ли он в следующую минуту в приступе какой-то тяжелой болезни или же попросту расплачется. Даже странно, насколько приятно вновь оказаться в штаб-квартире разведслужбы. Как будто это твой дом родной. Даже очередной инструктаж Сейна звучал как небесная музыка, хотя Диего и был рад, когда Сейн наконец закончил. - Ну что ж, - сказал, наконец, его шеф, - после того, как вы выследили этот пиратский корабль, перед вами открывается куда более широкий выбор характера дальнейшей службы. У меня до сих пор в голове не укладывается, как вам удалось до такой степени повредить систему управления, что "Боливар" без труда настиг их. - Жаль, что халиане успели взорвать корабль, прежде чем наши его захватили, - ответил Диего. - Я дорого бы дал, чтобы как следует изучить его устройство. И в этот момент Сейн, этот вечно угрюмый, с каменным выражением лица заместитель директора контрразведки, улыбнулся: Диего порылся в памяти и решил, что это первый подобный случай за всю историю. - Не вы один об этом мечтаете. Ну, так что будем делать дальше? Я знаю, вы стремились попасть в эскадрилью быстрого реагирования. Не стану лукавить, мне было бы крайне жаль с вами расставаться, но вы заслуживаете, чтобы я сделал для вас все, что в моих силах, даже если это и не совпадает с моими собственными желаниями. Так что я твердо обещаю свое содействие. Диего помедлил - не из-за того, что он еще не решил, чего хочет, а просто потому что очень удивился, когда осознал это желание. Все тщательно рассчитанные на годы вперед планы карьеры, все тщательно вычерченные родителями маршрутные карты его жизни вдруг снова приобрели ту безжизненную серость, которая так напугала его в дурмане ротери. На Эфрихене он был занят серьезным, важным делом - делом настоящим, ради которого стоило жить. И там он действительно жил - жил полной и яркой жизнью, даже тогда, когда испытывал душевные муки и боль. И Диего, ошеломленный этим открытием, услышал вдруг собственный голос: - Да, я заявлял об этом раньше, но это было до того, как мне довелось поработать на Эфрихене. Теперь я, пожалуй, предпочел бы остаться в разведке. Разумеется, если вы сочтете возможным меня здесь использовать. И тут Сейн отколол нечто воистину неслыханное. Он взял да и рассмеялся: - Лейтенант! Да я дал бы отсечь себе руку, ради того чтобы заполучить еще с полдюжины таких, как вы. Добро пожаловать! Родители, разумеется, не одобрят его выбор. Но какое это имеет значение? Важно то, что он, Диего, очень этому рад. Да черт возьми, он просто в восторге! - Ступайте выпейте стаканчик пива, - посоветовал Сейн. - Хотя вы, наверное, предпочтете сперва зайти в отдел камуфляжа и уничтожить эту змею. Диего решительно покачал головой: - Я оставлю, сэр. Если, конечно, на этот счет в инструкции нет каких-нибудь запретов. Впрочем, он и так знал, что это не запрещено. Фиолетово-стальная змея, печать Эфрихена, имела полное право по-прежнему обвивать тело лейтенанта. - Не вы первый, - кивнул ему Сейн. ИНТЕРЛЮДИЯ Два месяца спустя подготовка завершающего этапа Возрождения Вифезды уже шла полным ходом. Смайт и Мейер почти подружились. Но адмирал не забыл, что Смайта прислали сюда шпионить. В тот вечер оба заработались допоздна. В коридорах штаба пылали отсветы заката. Сражение началось. Порт замер в тревожном ожидании. Что еще оставалось делать? Только одно - ждать, ждать и ждать. Полбутылки отборного мичиганского вина помогли Смайту с Мейером снять напряжение. Пытаясь скрыть беспокойство, Смайт лениво постукивал по клавиатуре. Мейер терпеливо ждал, пока он заговорит. - Расширяя сферу влияния такими темпами вы можете в итоге получить нечто совершенно неудобоваримое, - начал наконец ревизор. - То есть? - огрызнулся адмирал. Смайт сделал глубокий вдох. - Вот, посмотрите. Это доклад одного из наших новобранцев, доставленный сегодня утром. - Ха, новобранцы! Всегда презирал дилетантов. - Не судите опрометчиво, адмирал, - предостерег Смайт. - Прочтите сперва доклад, а потом... Проклятье! Вы недооцениваете этих ребят! Исаак Мейер молча наполнил бокалы и взял доклад. Когда он закончил читать, Смайт загадочно добавил: - Это, пожалуй, подтверждает мою теорию относительно халиан, уж слишком они изощренные для своего культурного уровня. - Совсем, как торговцы наркотиками на Эфри, - радостно, согласился Мейер, уходя от скользкой темы. - Да... - пробормотал Смайт, наблюдая, как на экране компьютера проступает изображение. Пирс Энтони. НЕЖНАЯ, КАК ЖЕНЩИНА - Сейчас им до нас не добраться, - констатировал Джордж. - Мы защищены экраном, но если они сообразят, куда смотреть, то могут нас накрыть. - Он взглянул вверх. - Я отлучусь. Чья очередь нести вахту? - Моя, - откликнулась Квити. - И не мечтай, милашка, - Джордж ухмыльнулся. - Не женское это дело. - Послушай, я ведь тоже пилот! Меня обучили всему так же, как и тебя. И теперь моя очередь. Но сзади уже подошел Айвен. Его сильная рука, затянутая в перчатку, как бы случайно скользнула, по округлостям ее фигуры. - Нежная, как женщина, - промурлыкал он. И многозначительно добавил: - Я займусь этим, Джордж. - И он имел в виду не только управление кораблем. Квити сдержалась. Даже здесь, на задании, эти хамы обращались с ней с высокомерным презрением, какого, по их мнению, заслуживает женщина. Подобное обращение бесило ее давно, еще со времен Тау Кита. Правда, раньше она питала робкую надежду, что когда дойдет до дела, все будет по-другому. Но вот они на задании, а ничего не изменилось. Она и здесь для них всего лишь прислуга. - Эй, крошка, сооруди-ка мне сэндвич! - бросил Айвен, не удостоив ее даже взглядом. - Что-то я проголодался. А хуже всего то, что он даже не понимает, как ее это задевает. В лучшем случае они смотрят на нее, как на забавную безделушку. Этакий элемент декора. Нет, они не обижали ее, не приставали к ней - они просто не воспринимали ее всерьез. Но выплескивать раздражение прямо сейчас не стоило, их задание и без того достаточно опасно. Квити открыла продовольственный отсек и сделала сэндвич, сложив две плитки галет, дополняющих по вкусу друг друга. Каждая плитка содержала все необходимые человеку питательные вещества, но вкусовые достоинства оставляли желать лучшего. Она передала Айвену сэндвич. - Спасибо, милашка, - отрешенно пробурчал он, не отрывая глаз от планеты, наползающей на корабль. На экране очертания планеты выглядели несколько нечетко. - Меня зовут Квити, - напомнила девушка. - Кви-ти. - Ясное дело, милашка. Она сдалась. Он даже не слышал ее. Ладно, в конце концов ее не кличут "обезьянкой", как некоторых ее соотечественниц. Все дело в том, что человеческие особи снова начали заигрывать с радиацией. Людям требовалась прислуга, адаптированная к окружающей среде. За три тысячи лет, прошедшие с начала колонизации планет, генная инженерия и жестокий естественный отбор постарались на славу. Между тем изменения коснулись только внешности, которая и впрямь напоминала обезьянью, но во всем остальном Квити ничем не отличалась от людей. Во всяком случае, в умственном отношении совершенно точно. Кроме того, ее вид легко мог скрещиваться с человеческими особями, а это свидетельствовало о наличии близкого родства. Никто, взглянув на Квити, не взял бы на себя смелость утверждать, что она не отвечает "стандартному" земному варианту. Последнее, к несчастью, и являлось источником ее бед: земные мужчины видели в Квити достойный объект для своих сексуальных устремлений. Квити угрюмо смотрела на планету Формут. В этой примитивной системе Формут больше всего напоминал Землю. Единственное, различие в том, что это самая близкая обитаемая планета к соседней системе, в которую входила и колония на Вифезде - колония, которую Флот надеялся вскоре вернуть. И вот на этой-то планетке и находились две халианские батареи, которые могли уничтожить любой корабль. И именно поэтому Флот вознамерился провести здесь диверсионный бросок, так сказать, обманный жест, который отвлек бы халиан от основного удара. Но экспедиция оказалась бы бесполезной, если бы батареи уничтожили приманку в самом начале. Следовательно, их нужно опередить. Это невозможно сделать из космоса, не нанеся планете непоправимого ущерба, да и аборигены не держали зла на людей. Но можно было взяться за дело с другой стороны - смести батареи ошеломляющей атакой, высадившись на планету. Это и являлось настоящим заданием: два корабля с экипажем из пяти человек должны незаметно просочиться на планету и разрушить батареи. Затем победно отрапортовать и умыть руки. Флот заберет их в недельный срок. За это время они еще не успеют одичать. Казалось, все так просто. Да, в сущности, так и было бы, если б с самого начала операция пошла как надо. На каждом корабле имелось несколько манипуляторов и плазменная пушка. В техническом отношении Формут - абсолютно девственная планета: там нет никаких заправочных или оружейных баз, и это значительно облегчает дело - враг не может захватить оружие и использовать его против группки дерзких наглецов. Заряд пушки рассчитан на три выстрела, и если этого окажется недостаточно, дело швах. Заряженная пушка весила двадцать пять килограммов. Вот почему разделились на две команды по два человека: одна будет удерживать ствол чуть больше метра, а другая без задержки оттягивать пушку назад. Неизвестно, будет ли за ними погоня, поскольку никто не знал наверняка, что тут у халиан - полный гарнизон или просто незначительные местные формирования. При первом раскладе им могло прийтись, по выражению Джорджа, совсем туго. Их шансы выжить и благополучно вернуться на базу оценивались в семьдесят пять процентов. И это считалось еще очень хорошим прогнозом для подобной работы. Парни на корабле действовали так, как будто опасностью и вовсе не пахло, именуя операцию "прогулкой для молокососов" (не забывая при этом поглядывать на грудь Квити), но они прекрасно понимали весь риск. Друг друга они звали только по именам, стараясь сохранить инкогнито на случай, если кто-то из них попадет в лапы халиан и подвергнется допросу с пристрастием. При всей своей кажущейся грубости это были, в сущности, неплохие парни. Две команды по два человека. Но тогда зачем им она? Охранять корабль. Если угроза захвата корабля неприятелем станет реальной, ее долг нажать кнопку самоуничтожения. Что, конечно, посадит на мель парней, и, самое ужасное, саму Квити разнесет на кусочки - но зато корабль не попадет в руки врага. Нажмет ли она на кнопку? Да, ведь этому ее и обучали. Впрочем, маловероятно, что парни захватили бы ее с собой, знай они побольше об обязанностях Квити. Но в любом случае они не позволили бы ей участвовать в самой операции, несмотря на все ее способности. В их глазах она была просто женщиной. Женщиной, существующей, главным образом, для развлечения мужчин. Оба экипажа учредили приз для того, кто первым, как они выражались, уложит ее. Каждый день они откладывали по кредитке на "приз милочке". И чем дольше это тянулось, тем больше в конце концов получил бы победитель. Разумеется, существовали определенные правила: нельзя было использовать силу и не допускались ложные обещания. Десять мужчин и одна женщина: они не сомневались, что конец этой истории предопределен и остальное только вопрос времени. Для этих парней все было совершенно естественно. Все они восхищались ее телом и твердили об этом, пожалуй, слишком часто. И нисколько не сомневались, что и она восхищается ими! В конце концов все мужики одинаковы. Вот почему на военной службе так мало женщин-волонтеров. Да и те, что встречались, выполняли чисто декоративные функции. Квити надеялась, что ей удастся нарушить эту традицию и проявить себя во всем блеске, а значит, и быстро продвинуться по службе, но шанса ей давать никто не собирался. Ни малейшего. Вот уж поистине, нежная, как женщина! Корабли приблизились к поверхности планеты и заскользили к своей цели. Внизу лишь мелькали горы и леса, и никаких признаков цивилизации. Две халианские батареи находились на расстоянии сто пятьдесят километров. Корабли должны нанести удар одновременно. В идеале. Они летели на высоте в пятнадцать километров. Предел, на который мог отважиться самый безрассудный разведчик. Не хотелось поднимать тревогу раньше времени. Все указывало на то, что передовые дозоры халиан прочесывают местность в радиусе десяти километров. Но после того, как их засекут, все может измениться! Десантники разыскали подходящее место и приземлились. Осталось вскарабкаться на холм и определить направление на батарею. Вот и все, что, собственно, от них и требовалось. Джек распахнул люк, воздух планеты хлынул внутрь корабля. Десантников снабдили препаратами для адаптации к местному воздуху, а рецепторы корабля провели испытания на совместимость. Это была похожая на Землю планета, немного уступающая ей в размерах, но с более плотным ядром, так что гравитация почти земная. Здесь достаточно кислорода, а от нежелательных примесей надежно защищали адаптационные препараты, так что с легкими и кровью все должно быть в порядке. Флора и фауна - почти как на Земле. В первую группу входили Джордж и Айвен. Прицепив к поясу сумки с водой и пищей, они ухватились каждый за свой конец пушечного ствола. - Скоро вернусь, милашка, - пообещал Джордж. - Ущипни себя за свою хорошенькую шкурку. Квити натянуто улыбнулась. Генри вытащил лазерный пистолет. Тщательно проверил, затем повернул ствол в сторону четвертого парня. - Брось оружие. Медленно, без резких движений. Джек пораженно уставился на него: - Что? - Я халианский агент, - зловеще продолжал Генри. - Вы все трое мои пленники. Ваша миссия окончена. Джек весело улыбнулся. - Ну и шутник! Халиане не берут в плен. Пошли, нам следует поторопиться, а то эти слабаки без нас выдохнутся в два счета. - Предупреждаю еще раз, - проговорил Генри. - Я не хочу убивать. Я не халианин, я только работаю на них. Бросайте оружие. - Похоже, он не шутит, - медленно сказал Джордж. И опустил свой пистолет. Лазер Генри описал дугу, взяв его на прицел. - Замри. Рука Джека метнулась к поясу за пистолетом. Генри среагировал мгновенно. Лазерный луч чиркнул по горлу Джека, вскрывая его как ножом. Кровь хлынула ручьем. Джек как-то замедленно начал падать, его широко открытые глаза выражали даже не боль, а безмерное удивление. Двое других бросили плазмомет и потянулись за оружием. Генри чиркнул по недавним товарищам. Они рухнули, истекая кровью, так и не осознав, что же произошло. Генри повернулся к Квити. Как полная идиотка она застыла столбом, ошеломленная внезапностью происходящего. Абсолютной невозможностью происходящего. - Брось оружие, - приказал Генри. Он держал ее под прицелом. Медленно, как во сне, она отстегнула бластер и отшвырнула в сторону. - Выходи из корабля. Тщательно обходя тела, стараясь не наступить в ярко-алые лужи, она приблизилась к открытому люку. Почему?! Почему она не выстрелила, пока он расправлялся с остальными? Планета встретила ее жизнерадостным сиянием зелени. Это было царство джунглей, напоминавших джунгли Халии. Корабль стоял на поляне неподалеку от горной гряды, за которой скрывалась база. Очень комфортабельное и безопасное местечко. Может, рвануть в заросли? Это так просто. Но за спиной она уже слышала дыхание Генри. - Не делай резких движений, милашка. Мне особенно не хотелось бы убивать именно тебя. После того, что случилось, Квити нисколько не сомневалась, что он расправится и с ней. И ее не спасут ни знания, ни навыки. Квити замерла, отвернувшись от Генри. Она осознавала, что мгновение назад у нее еще был шанс, но она замешкалась, поддалась панике. Растяпа! Квити спрятала лицо в ладонях и всхлипнула. Пальцы скользнули по мягким волосам, собранным сзади в пучок. Генри обошел вокруг, встал лицом к лицу, по-прежнему держа ее на мушке. - Нежная, как женщина, - пробормотал он пренебрежительно, эхом повторяя слова Айвена. Он медленно приблизился. Квити старалась не дышать. - Ты ведь знакома с процедурой, крошка? Она медленно подняла голову, ее пальцы заскользили по подбородку, по мокрым от слез щекам. Она взглянула на него, его пальцы коснулись ее губ. - Не пытайся разжалобить меня, дорогуша, - предупредил он. - Раздевайся. И благодари Бога, что станешь всего лишь рабыней, а не жертвой. После того, как я вернусь на корабль, мне будет уже не до тебя, крошка. Так что это произойдет здесь и сейчас. Она понимала, что в его словах есть определенный смысл. Халианам нужны не пленные, а рабы. Но сначала эти твари подвергнут ее допросу, не отягощая себя заботами о ее теле и душе, а потом... потом превратят в рабыню. Если только решат, что от нее будет хоть какая-то польза. Ее способность к самогипнозу могла притупить боль, но против такого ужаса она бессильна. Квити знала и раньше: от халиан не стоит ждать пощады. Недаром люди дали им имя древней индуистской богини Кали, порождения мрака и зла. А теперь Квити узнала, что следует ждать от людей. Людей-оборотней. Чья похоть лишь усиливается, когда рядом витает смерть. Открытое сопротивление бесполезно. Своим лазером он в два счета перережет ей руки и ноги, а потом воспользуется ее телом. И в полной мере одарит страданием. Она слышала, что некоторым мужчинам нравится в момент высшего наслаждения любоваться агонией своей жертвы. Она скинула форму, сложила у ног аккуратной стопкой. Стараясь не слишком затягивать время, понимая, что промедление все равно ничего не изменит. Генри явно упивался этим стриптиз-шоу. Заметив его интерес, она задвигалась более энергично, чем требовала процедура освобождения от одежд, демонстрируя гибкую дрожащую плоть. Ей хотелось, чтобы он смотрел только на тело, не обращая внимания на лицо. Она стиснула зубы. И вскоре уже стояла совершенно обнаженная, лишь в грубых армейских носках. Генри довольно кивнул. - Я всегда полагал, милашка, что твое тело шикарно, - проговорил он. - Сейчас я в этом убедился. По мне, так ты вовсе не "обезьяна". Она не ответила. Лишь сильнее стиснула зубы в ожидании новых приказов. - Мы весьма понятливы, не так ли? - процедил он. - Но я не такой дурак, чтобы кое-что упустить. Принеси-ка страховочную веревку. В одних носках она двинулась к кораблю. Внутри сильно пахло кровью. Она старалась не смотреть на мертвые тела. Самовнушение позволило сохранить ясность сознания. Квити осторожно перешагивала через трупы, шаг за шагом приближаясь к отсеку-кладовке. Генри стоял у люка и держал ее под прицелом. Квити старалась не сделать ни одного фальшивого движения, помня, как точно он целится и какая у него скорость реакции. Вытащив веревку, она двинулась назад. Пятна крови все же испачкали носки. Но сейчас все это не имеет значения. Сейчас главное - ее собственная кровь. Ее собственная жизнь. Квити не произнесла ни слова. На поляне Генри заставил ее подойти к рощице молодых деревьев. Здесь по его приказу она свила несколько веревочных петель и обхватила ими свои лодыжки и запястья, а затем он вынудил ее лечь на землю, обмотал концы веревок вокруг стволов, и натянул. Только после этого он отбросил лазер и начал сдирать с себя одежду. Квити была распята на земле, она не могла пошевелить ни рукой ни ногой. Она все еще стискивала зубы. Тот всплеск горя, который она позволила себе у люка корабля, был единственным проявлением эмоций. - Ты ведь понимаешь, что это ничего не значит, - Генри опустился позади нее на колени, обхватил руками ее тело. - Я никогда не ждал, что ты откликнешься на мое желание. Мне нужно твое тело, всего один раз. Ты можешь нежничать или проклинать меня, можешь даже изображать зомби. Мне плевать. Ты моя! Моя! И мне плевать, что ты думаешь! Он стиснул ее правую грудь, потом левую. - Нежная, как женщина, - повторил он снова, пытаясь вызвать у нее реакцию. Бесполезно. С помощью невидимых ей манипуляций он привел себя в состояние возбуждения. Обошел вокруг. Опустился на колени, навалился всем телом. Он заерзал, готовясь приступить к главному. Целовать ее он не пытался, очевидно, опасаясь удара головой. Он отвернул лицо в сторону и часто задышал. Когда возбуждение достигло предела, на шее вспухли вены. Внезапно голова Квити дернулась вверх. Булавка, которую она сжимала между зубами, впилась в вену. Он отшатнулся в изумлении - и второй удар булавки пришелся в правый глаз. Завизжав от боли, он откатился в сторону, прижав руки к лицу. Разгоряченная кровь стремительно несла к сердцу крохотные капли яда. Все это время Квити сжимала зубами отравленную булавку и терпеливо выжидала. Через тридцать секунд сердце Генри остановилось. Тело еще некоторое время конвульсивно вздрагивало, словно пытаясь оживить себя, а потом затихло. Квити повернула голову и выплюнула заколку. Оружие еще таило в себе смерть. Смерть, в любую минуту готовую принять в свои объятия саму Квити: достаточно маленькой царапины и все кончено. Для нее. А теперь все кончено для оборотня. Для Генри. А она жива. И невредима. Лишь тело помнит прикосновения Генри, содрогаясь теперь от омерзения и ненависти. Квити вытерпела бы все, до самого конца, если бы это потребовалось ради того, чтобы свести счеты с этим ублюдком. Но к счастью, все обошлось. Не будучи особо щепетильной на этот счет, она, как ни странно, предпочитала любовь на добровольной основе. Когда-нибудь она встретит своего мужчину и покажет ему, что такое настоящая любовь и настоящее удовольствие. Горячие слезы медленно стекали по щекам. Квити постаралась взять себя в руки. Оставалась еще одна проблема. Квити намертво связана, распята, не в силах выпутаться из тугих веревок. Она собственноручно завязала веревку, стараясь изо всех сил, подгоняемая страхом. У нее не было выхода - одно неверное движение, и Генри заподозрил бы неладное. Одна пощечина за нерадивость, и для нее все было бы кончено. И все-таки кое о чем Генри не подумал. Квити принадлежала к той разновидности гуманоидов, которая возродила ловкость и цепкость своих ног. Ее родная планета была очень сурова, растительный мир на ней развивался в условиях жесткой конкуренции, и люди были вынуждены вернуться на деревья. Чудеса генетики восстановили то, что утеряли другие гуманоиды: способность использовать свои ноги так же ловко и умело, как руки. Отсюда и презрительное прозвище "обезьяна". Ее сородичи отличались гибкостью поскольку избыточный вес был совсем ни к чему при лазаний по деревьям. Она действительно умела по-обезьяньи карабкаться по деревьям, висеть на одной руке или ноге. Квити, утомленная повышенным сексуальным вниманием к своей особе, не считала нужным усугублять положение, выставляя напоказ свои ноги. Поэтому она носила специальные ботинки, стягивая ноги эластичными чулками, стараясь приблизить их к человеческим стандартам, создать видимость нормальности. Она осталась в носках, не желая раскрывать свою тайну и одновременно чувствуя, что подобная "полураздетость" еще больше возбуждает Генри, отвлекает его внимание. Ноги ее сильно отличались от человеческих. Длинные, гибкие пальцы были способны выполнять самые сложные операции. Выгнув большие пальцы, Квити стянула носки. Потом зацепила петли, потянула, ослабляя. То, что никогда в жизни не удалось бы обычному человеку, она проделала с завидной легкостью - развязала ноги собственными же ногами. Квити могла бы сделать это и раньше, но ей опять-таки не хотелось преждевременно демонстрировать свое искусство. Ублюдок-оборотень должен был удостовериться в ее полной беспомощности. Освободив ноги, Квити изогнулась всем телом, ослабляя путы, потом развязала руки. Опять же ногами. Гибкость была ей дарована от рождения. Квити быстро оделась. На носки и башмаки она не обратила внимания. Маскарад окончен. Как прекрасно почувствовать себя снова свободной и естественной! Пора за работу. Она нырнула в люк корабля. Взглянула на двадцатипятикилограммовый плазмомет. Задумчиво вытерла кровь. Внезапно она вспомнила о ременной упряжи, предназначавшейся для транспортировки оружия в одиночку. Квити подошла к отсеку со снаряжением и разыскала ремни. Она закрепила плазмомет в упряжи, с усилием закинула за спину. Покачнулась, но на ногах устояла. Да, с такой штукой не побегаешь, но таковы условия игры, и не в ее власти изменить что-либо. Из плазмомета стреляют прямой наводкой. Квити находилась достаточно близко от батареи, все что от нее требовалось - это подняться в горы. И она сделает это, втащит эту тяжесть наверх. И в этом ей помогут обезьяньи руки и ноги. Мужчины ни разу не дали ей шанса показать себя. Жаль, что они теперь не видят ее. Она с горечью взглянула на мертвые тела десантников. В горле стоял ком. В сущности, эти парни при всем своем бессознательном снобизме были добрыми и честными. И не заслужили подобной смерти. Ни с кем из них Квити не была особенно близка. И вовсе не из-за секса. Просто она предпочитала не мешать личную жизнь со службой. Вот после того, как она покажет себя в настоящем деле и откроет в банке собственный счет, можно будет подумать и о романе. Она могла бы согласиться на предложение стать секретаршей или пойти в службу поддержки, как поступают многие женщины, но она выбрала передовую, отчасти из-за своего неуемного желания доказать что-то самой себе и всей своей планете. И теперь у нее появился шанс выполнить свой долг. Печально, что этот шанс представился ей при столь чудовищных обстоятельствах. Вскоре она взмокла, стало трудно дышать. Прохладный воздух бодрил, но подъем в гору с такой ношей на спине не располагал к восторгам по поводу местных красот. Это проклятое бревно весило больше половины ее собственного веса! Упорно продвигаясь вперед, она вскоре достигла голых скал, закрывавших панораму. Обойдя их, Квити заглянула вниз. Батарея! Ошибки быть не могло, внизу стояла огромная лазерная пушка, которая могла разделаться с любым кораблем, посмевшим приблизиться. Флот никогда не сможет проскочить мимо этого монстра! Квити опустила орудие на землю. Освободила от ремней, установила напротив скальной расщелины, тщательно закрепила. Приставив глаз к окуляру, Квити навела орудие на цель, установила прицел так, чтобы вражеская пушка оказалась в центре оптического перекрестия. Этого было достаточно - отдачи как таковой у орудия не было, только мгновенная вспышка света да разрывающая воздух плазменная струя. Она выстрелила. Раздался грохот - перегревшиеся массы воздуха перешли звуковой барьер. Пушка халиан рассыпалась, и вместо нее возник огромный огненный шар. Квити улыбнулась. Дело сделано! Она вновь накинула на орудие упряжь, но потом заколебалась - ствол был слишком горячим. Может, и не следует тащить пушку обратно на корабль. Ведь она предназначалась всего лишь для одной цели, а теперь эта цель повержена. Лучше как можно быстрее вернуться к кораблю. Никто не знает, насколько прочно здесь обосновались халиане - если тут полноценное воинское соединение, то, значит, имеются и вспомогательные силы, патрулирующие этот район. И вскоре они бросятся искать, откуда произвели выстрел. Даже если твари разберутся в орудии, стрелять из него будет не в кого. Когда раздался взрыв, Квити заторопилась прочь. Что за благословенный грохот! Это вам за все наши потери, отозвавшиеся эхом еще больших жертв. Назад она бежала куда быстрее. Чудовищное бремя уже не придавливало ее к земле. Ноги так и мелькали. Добежав до леска, Квити вскарабкалась на ближайшее дерево и запрыгала по ветвям. Насколько же это быстрее, чем ходить по земле! Приблизившись к кораблю, Квити заколебалась. Голое тело Генри, его раскрытый в гримасе смертельной агонии рот напомнили ей о происшедшей бойне. Но она должна была войти туда хотя бы для того, чтобы установить связь с другим кораблем. Предполагалось, что по завершении операции оба корабля должны скоординировать свои действия и выработать план, для того чтобы избежать захвата в ближайшие недели. Лишние хлопоты никому не нужны. Радиосообщения кодировались - если бы враг расшифровал код, то десантникам пришлось бы туго. Но, конечно, если бы халианам удалось разгадать код, экспедиция никогда бы не рискнула опуститься на поверхность планеты. Радиопередатчик стал бы для Халии самым лучшим подарком! Сжав зубы, Квити нырнула в люк корабля. С минуту постояла над телами, потом пробралась к радиорубке. Включила рацию и составила свое сообщение: "МИССИЯ ЗАВЕРШЕНА. ПОТЕРЯЛИ ЧЕТЫРЕХ ЧЕЛОВЕК. МОЙ СТАТУС КВИТИ". Затем коснулась ключа передачи, и радио выстрелило в космос сжатым куском закодированной информации, которую мог перехватить лишь специально ожидавший это сообщение приемник, а расшифровать могли только в штабе Флота. Шансы на то, что противник и не вспомнит о радиоперехвате, были не так уж и малы. Почти мгновенно станция выдала ответ: "МИССИЯ ЗАВЕРШЕНА. ПОТЕРЬ НЕТ. СЛУЖИМ АЛЬЯНСУ. ДОБРОЙ СЛУЖБЫ, КВИТИ. ЛАВЕР". Она с облегчением опустилась в кресло. Квити опасалась, что нечто подобное могло произойти и с другой командой. Вскоре они прибудут сюда для прояснения неразберихи и для составления доклада, и она сможет вернуться к привычному имиджу простушки, и впредь игнорируя "милашку". Теперь она смогла ослабить гипнотическую блокировку, позволявшую ей находиться в здравом рассудке и уверенно действовать во время кризиса. "Милашка". Что-то беспокоило ее в связи с этим словом. Конечно, она негодовала на обидное прозвище, но не в этом суть. Здесь было что-то еще. Ей хотелось убраться из корабля, подальше от ужаса, но она постаралась взять себя в руки. Что же именно не давало ей покоя? Ее интуиция, эта глупая женская прихоть, пыталась найти ответ. Квити доверяла своему подсознанию. Что-то странное было в этом сообщении. Она снова включила радио. "Повторить сообщение". Компьютер выполнил приказ. "Доброй службы, Квити". И, конечно, имя руководителя миссии, Лавер. Первый раз в жизни он похвалил ее, а ведь раньше был ничем не лучше других, охотно подхватывал шутки своих подчиненных. Но она ведь и впрямь справилась хорошо, довела до конца задание, которое не смогли выполнить мужчины. Так что комплимент вполне уместен. Так что же? Она прослушала сообщение еще раз. И вдруг поняла. Обращение! Лавер никогда не называл ее по имени! Даже если бы захотел, он не смог бы пересилить себя. И никто из них не смог бы. Для них она всего лишь "милашка" и ничего больше. Ну разве что, еще "крошка" или "обезьянка". С бессознательными поступками трудно бороться. Лавер не посылал это сообщение! Квити почувствовала, что ее пробирает дрожь. Возбуждение нарастало. Она впрыгнула в пищевой отсек и сгребла несколько плиток галет. Жадно проглотила коктейль. Затем взяла рюкзак, сгребла туда галеты, сунула фляжку с водой и забросила за спину. Почти не касаясь пола - одно неловкое движение и ее ноги испачкались бы в крови, - она добралась до люка. Потом пересекла прогалину, на бегу поддерживая рюкзак. И нырнула в зеленые заросли. Перепрыгивая с дерева на дерево, Квити устремилась к вершине горы, чутко прислушиваясь, не приближается ли корабль-разведчик. Нужно успеть уничтожить его на подлете. Они ведь уверены, что она торчит в своем корабле, довольная и расслабленная. До уступа, в котором она оставила плазмомет, Квити добралась вдвое быстрее, чем в прошлый раз. Орудие, никто не трогал. Квити посмотрела в окуляр, по-прежнему наведенный на батарею. Тихо. Похоже, халиане держали минимальный штат без каких-либо резервов на непредвиденный случай. Тем лучше. Она затянула ремни на стволе - он уже успел остыть. Вскинула на плечи и повернула назад, к кораблю. На этот раз она решила изменить маршрут. По дороге наверх Квити приметила невысокую скалу - идеальное место для засады. Сам корабль отсюда не виден - они, разумеется, посадили его на крошечной полянке, закрытой со всех сторон густыми зарослями. Квити лихорадочно установила орудие, проверила готовность. Все в порядке. Она замерла в ожидании. Через пятнадцать минут появился тот, другой - он летел низко и как-то неуклюже. Вражеский корабль сел чуть в стороне. Когда он замер в неподвижности, она чуть повернула ствол и коснулась пусковой кнопки. В одно мгновение корабль превратился в огромный пылающий шар. Оглушительный грохот расколол идиллическую тишину. Квити потрясла головой, приходя в себя. Цель оказалась слишком близка для столь мощного оружия! Сейчас, задним числом, Квити засомневалась. А вдруг она ошиблась, и это все же был Лавер. А она собственноручно расправилась с остатками своей экспедиции? Лихорадочно засуетившись, опять бросила оружие, а вместе с ним и пакет с припасами. Усталость давала о себе знать. Хорошо, что путь уже известен до мельчайших подробностей. Квити показалось, что она преодолела расстояние до взорванного корабля за считанные секунды. Первое, что она увидела, - это часть тела некоего существа, смахивавшего на хорька-переростка, по-видимому, выкинутого взрывом из другого корабля. Она не ошиблась. Это был халианин! Очевидно, и на втором корабле агент неприятеля. И он не только провалил операцию, войдя в контакт с Халией, но и преподнес халианам на блюдечке корабль вместе с его бесценным передатчиком. Вот почему они смогли ответить на ее закодированное послание. Даже если бы ей удалось избавиться от приставаний Генри, сейчас бы ее ждал плен или смерть. Но она, Квити, не только достойно выпуталась из этого лихо закрученного сюжета, но и показала "свое" превосходство! Единственная оставшаяся в живых из всей экспедиции! Что ж, теперь ей придется в одиночку поднять корабль и попытаться выполнить задачу другого корабля. Обезвредить вторую неприятельскую батарею. Пусть так, Квити была квалифицированным пилотом и приблизительно знала координаты батареи. Она могла сделать это. Могла ли? Сейчас их врасплох не застать. Гибель первой батареи, наверняка, поставила на уши остальных халиан. Любой корабль, который попытается сейчас приблизиться к уцелевшей батарее, будет мгновенно уничтожен. Квити проанализировала ситуацию. Затем спустилась к своему кораблю, пробралась в кабину пилота и запустила двигатели. Задала координаты Включила пилот, выставив на приборах двухминутное запаздывание. Затем лихорадочно выпрыгнула из корабля и изо всех сил помчалась к горе. Через две минуты корабль оторвался от земли. На какое-то мгновение завис в воздухе. Затем поднялся на предельно низкую высоту, развернулся и полетел прямо к батарее. Квити вскарабкалась на холм. В этот момент раздался грохот. Вне сомнения, батарея взорвала ее корабль. Квити перевела дух. По счастью, халиане могли предположить, что на этом все кончится. Наверняка, эти умники считают, что она заманила их в ловушку, разрушила корабль, а затем бросилась завершать дело на своем собственном. Ведь, в сущности, так она и собиралась сделать. Они могли послать команду прочесать заросли на поляне, но преследовать ее никто не станет, поскольку для всех она мертва. Так, во всяком случае, Квити надеялась. Сейчас она оказалась совершенно одна, без корабля, брошенная на произвол судьбы на чужой планете. Что дальше? Ответ она знала. Нужно завершить операцию. Она должна уничтожить другую батарею до того, как Флот проследует через этот район. В плазмомете оставался последний заряд. Ответ ответом, но существовала маленькая трудность. Батарея находилась в ста пятидесяти километрах. И ей придется тащиться туда пешком. Всю ночь до рассвета она спала, поскольку хорошо помнила, что лучше не тратить попусту силы, двигаясь вслепую. А затем закинула ношу на плечи и двинулась вперед. Она добралась до низины и вошла в заросли. Квити с трудом пробиралась сквозь буйную растительность, тугие переплетения колючек и заросли юкки. Она даже вынуждена была надеть туфли, чтобы предохранить ноги, но затем ей стало еще хуже, и она поняла, что не сможет продвигаться в этой путанице так быстро, как необходимо. В ее распоряжении было не больше недели на то, чтобы добраться до батареи и уничтожить ее последним плазменным зарядом. Это означало, что она должна проходить, по крайней мере, двадцать километров в день. На плоской равнине, с легким рюкзаком за спиной - это и то было бы крупным марш-броском. Здесь же, в этом диком лесу, сгибаясь под огромной тяжестью, - это была работенка не из легких. Пробраться сквозь эти спутанные, цепляющиеся, раздирающие на части джунгли было практически невозможно. Квити здоровая и сильная, но все же до супермена ей далеко. Вдруг раздался гул. Самолет! Квити нырнула под нависающий зеленый полог. Вот и еще одна проблема: чем ближе она будет подходить к батарее, тем осторожнее следует себя вести. Вражеская охрана сейчас не дремлет. Квити остановилась, тяжело дыша. Нужно придумать что-то получше! Чтобы поддерживать силы, она должна много есть, но ее запасы слишком ограничены. Прежде чем избавляться от корабля, ей следовало бы вытащить весь сухой паек. Сколько же она наделала ошибок! Что же, придется теперь перейти на подножный корм - но ее ни о чем таком не инструктировали, поскольку подобный демарш не входил в планы командования. Да и вообще все они там, наверху, обленились, протирая свои жирные задницы отнюдь не в полевых условиях! Непредвиденные положения и опасные ситуации возможны всегда; им бы следовало проинструктировать ее на предмет любой случайности. Вот если бы она отвечала за успех... Квити пожала плечами. Что толку в подобных упреках? Эти шовинисты никогда бы не позволили женщине отвечать даже за самую малость. Но сейчас она здесь одна, и ей нужно сделать свое дело. Но как?! Если она не успеет добраться до батареи, то как она сможет уничтожить врага? Квити замерла. Да ведь все, что нужно сделать - это установить прицел. То есть, либо подойти как можно ближе, либо найти удобную гору! Вся беда в том, что гор здесь хватало. Квити могла бы вскарабкаться на самую высокую так, чтобы обозреть сверху более низкие вершины. Она накрыла первую батарею с самого низкого выступа горы, но наиболее удаленный край подходил гораздо лучше. Ее страшила необходимость тащить эту тяжесть вверх по крутому откосу. Добавочный вес ее собственного снаряжения еще ухудшал дело. Но если расстояние по вертикали оказалось бы небольшим, то она смогла бы по пути создавать хранилища для припасов. А если поблизости есть родник или река, она сделает привал и попьет воды. И если здесь водятся съедобные фрукты или животные, то вообще не нужно тащить сухой паек. Добывать пропитание гораздо легче, чем тащить на себе. Хорошо бы протоптать временные тропки или по крайней мере запомнить дорогу так, чтобы не сунуться сослепу в какую-нибудь дыру. Конечно, прибавится уйма работы, но, все-таки, это куда реальнее, чем топать сто пятьдесят километров. Квити почувствовала себя лучше. Сейчас можно осмотреться вокруг и немного подкрепиться. После полудня Квити нашла свою гору. Она была не самой высокой, но все-таки выше большинства окрестных гор, и там был вполне удобный выступ с нужной стороны. Значит, нужно еще преодолеть заросли ежевики и путаницу лиан. Около базы наверняка есть родник, Квити вычислила его по едва заметной тропинке, протоптанной животными. Следовательно, вода пригодна для питья, кроме того, родником пользуются отнюдь не цивилизованные создания (она предположила, что халиане и их наемники достаточно цивилизованны). Вблизи росло дерево с незнакомыми плодами, наличие множества кожуры и семян, разбросанных вокруг, говорило о том, что плоды популярны среди животных, а значит, съедобны и не должны быть чересчур ядовитыми. Конечно, на чужой планете нельзя ничего определенно утверждать, но счет был в ее пользу. В любом случае предприятие рискованное, но попробовать стоит. Плод был сочный и спелый, Квити с удовольствием съела его, сохранив сухарь про запас, прямо как заправский путешественник. На следующий день она подтащила плазмомет к своей базе у подножия горы, но не слишком близко к источнику. После всего случившегося она вовсе не горела желанием оповещать всех о своем присутствии. Затем вернулась к месту посадки корабля, потому что ей понадобилась веревка, которую Генри использовал для того, чтобы связать ее. Ведь она должна взгромоздить оружие на вершину горы. Кроме того, ей казалось, что чем меньше останется доказательств того, что случилось внизу, тем лучше. Она сомневалась, что ей придется когда-либо снова воспользоваться булавкой, но ведь на свете есть и другие представительницы ее пола! Ощутив знакомый запах, она поняла, что приближается к месту, где стоял корабль. Веревка валялась, как и прежде, рядом с телом Генри. Неподалеку распластался мертвый халианин. На них уже вовсю паслись мушки, похожие на насекомых ее родной планеты - обыкновенные повсеместно обитающие мушки, ничем не примечательные маленькие крылатые хищники. Подобрав веревку, Квити распутала ее, потом, обмотав руки, решила взглянуть на врага поближе. Однажды она видела чучело халианина на тренировке, но это был первый настоящий, с которым она столкнулась. Она удивилась, обнаружив, что он отнюдь не монстр, а выглядит, скорее, как вполне безобидный домашний зверек. Здесь валялась только задняя часть, голова и передние конечности оторвало при взрыве. Это было мохнатое существо с короткими ногами, ужасно похожее на крупного грызуна. Вокруг лодыжки обвивался металлический браслет. Знак отличия? Или украшение? Могло ли это существо быть женского пола? Нежное, как женщина? Эта мысль внесла смятение в ее душу, и Квити повернула прочь. Она не испытывала угрызений совести из-за Генри, безжалостно убившего парней и пытавшегося изнасиловать ее, но то, что чужак мог оказаться женщиной, не давало ей покоя. Какое-то время она раздумывала, что лучше: похоронить только человеческие тела, или всех. Трупы были единственным доказательством того, что она выжила. И это доказательство следовало уничтожить, если она хотела увеличить свои шансы. Но Квити все никак не решалась. Она отошла подальше, с наслаждением вдыхая свежий воздух. Нет, хватит тянуть, надо покончить с этим как можно быстрее. Вдруг послышался какой-то шум. Нырнув в заросли, Квити замерла. Это была группа каких-то созданий, и по-видимому, разумных. Сюда направлялся враг! Квити вытащила лазерный пистолет. Если они ее обнаружат, придется стрелять. Они прошли мимо, не заметив затаившуюся в кустах Квити. На коротких задних лапах неловко ковылял халианин, рядом с ним трусила парочка аборигенов - человекоподобные двуногие гуманоиды, покрытые перьями. Халианин в качестве одежды довольствовался своим мехом, но на аборигенах было что-то типа униформы. Оружие имелось только у халианина - это уравнивало силы. Какое-то мгновение Квити боролась с искушением продырявить халианина лазером. Что может быть легче, чем прицельный выстрел из засады. Но она сдержалась, отчасти из-за неприязни к столь неспортивному бою, а отчасти из-за того, что решила не делать ничего, что могло бы выдать ее присутствие. Она убила бы только, если бы ее вынудили сделать это. Компания вышла на поляну. Слышно было, как аборигены щебечут между собой. Очевидно, они нашли то, что искали - следы схватки. Похоже, это просто исследовательская партия. Квити воспользовалась их замешательством и убралась подальше. Встреча успокоила ее. Судя по всему, врагу даже не приходило на ум, что кто-то из людей мог выжить. Ее уловка с кораблем-разведчиком удалась как нельзя лучше. Она вернулась в свой лагерь у подножия горы. Съела еще несколько фруктов и принялась устраиваться на ночевку. Спать Квити, разумеется, собиралась на дереве. Во время своего похода она неукоснительно соблюдала главное правило - ночью ее ноги должны чувствовать себя максимально комфортно. На следующий день она пустилась в путь. Квити карабкалась по краю утеса, захватив свои припасы и веревку. Хватаясь всеми четырьмя конечностями за скальные выступы, она перебиралась через трещины, пользуясь упавшими стволами как естественными мостиками. И не просто карабкалась. Она выискивала наилучшее место для следующего шага. Когда она сомневалась в правильности выбранного пути, то сползала вниз и пыталась найти другой. То, что было совершенно необязательно, будь она без тяжелой ноши, сейчас играло решающую роль. Квити отдала бы все на свете за баллончик с инсектицидом - ее преследовала туча мошкары. Обнаружив удобное место для стоянки, она тщательно запоминала ориентиры. Затем сбросила рюкзак с припасами и спустилась вниз. С пистолетом Квити не расставалась ни на секунду. Хватит с нее дамской беззащитности. Внизу, у подножия, она наспех подкрепилась плодами, жадно напилась воды и свернулась клубочком на дереве. Надо беречь силы для следующего дня. Так прошли три дня, и она надеялась завершить экспедицию за три последующих плюс еще день про запас" Всегда лучше иметь резерв на случай всякого рода неожиданностей. Утром она запихала плазмомет в упряжь и, осмотревшись, начала восхождение. План был хорош. Начало тоже. Затем разошедшееся солнце и напряжение одолели, лишая сил. Квити истекала потом, жажда с каждым шагом становилась все нестерпимее, но воды не было - один источник остался внизу, а другой находился возле верхнего лагеря. Все, что она могла себе позволить, это недолгий отдых, несколько минут полной неподвижности и снова в путь. Ствол весил немало и сам по себе. Но по мере продвижения вперед он наливался все большей тяжестью. Квити уже почти шаталась, с трудом удерживая равновесие, каждую секунду рискуя рухнуть вниз и похоронить такой чудесный план. Влажные от пота руки и ноги скользили, мышцы не выдерживали напряжения. Она ощущала себя муравьем, который пытается взгромоздить космический корабль на вертикальный утес. А затем разразилась буря. Сначала это было облегчением - сверху хлынули потоки холодного воздуха. Но с каждой минутой ветер усиливался, словно задался целью сорвать Квити со склона и сбросить вниз. Потом небеса разверзлись, и тугие струи дождя забарабанили по скале. Мгновенно весь утес стал совсем скользким. Но Квити ползла вверх, прекрасно понимая, что у нее нет выбора. Она добралась до своего лагеря гораздо позже, чем рассчитывала. Почти стемнело, и усталость пересилила голод. Заставив себя немного поесть, Квити забылась тяжелым сном. Проснувшись через час, она снова подкрепилась. Необходимо восстановить силы для завтрашнего дня. Перед тем, как заснуть, Квити приняла решение Завтра она должна отыскать последнюю стоянку. А значит, можно оставить сумку здесь, поскольку ей незачем тревожиться о еде после того, как она сделает свой последний выстрел. Тащить с собой пищу - слишком большая роскошь. Налегке она сможет двигаться быстрее, и это сбережет силы. Встав на рассвете и быстро перекусив, она заставила свое разбитое тело начать подъем по склону. Ее мужество угасало по мере того, как она все больше и больше вязла в этом деле. Прослеживалась явная тенденция к ухудшению - ни с того ни с сего на Квити вдруг свалилась глазная чесотка. Потом напал насморк, лишая последних сил. Аллергия! И, вероятно, это еще не самое худшее. Тяжелые испытания и абсолютная незащищенность от капризов погоды сделали свое дело - наступил момент, когда Квити окончательно потеряла способность адаптироваться к окружающей среде. Поначалу это отразилось на ее дыхательной системе и глазах, как наиболее уязвимых местах. Но в дальнейшем все это будет неизбежно прогрессировать, и в конце концов завершится самым плачевным образом. Ах, если бы хоть немного передохнуть и прийти в себя, но останавливаться нельзя. Ей придется пройти свой путь до конца. Скрежеща зубами, Квити карабкалась вверх. Неумолимый подъем все длился и длился. А ведь при ней сейчас не было плазмомета! Сама мысль об этом усиливала усталость - ну почему бы не сделать его пятикилограммовым, вместо его двадцати пяти! Она давно уже карабкалась с закрытыми глазами, открывая их лишь на мгновение, чтобы взглянуть вперед, оценить ситуацию и продолжать карабкаться вслепую. Но проделывать тоже самое с дыханием она не могла. Можно, конечно, дышать исключительно через рот - но что делать с легкими? Выбора у Квити не было. Астма казалась ей сейчас сущей ерундой. Только бы втащить этот проклятый ствол наверх! А потом она справится со своими болячками. Астма? Да это же сущее блаженство. Особенно когда валяешься в кровати, а не карабкаешься вверх с неподъемной бандурой за спиной. Завтра по графику последний день. Сегодня она должна найти удобное место. Если она не сможет установить плазмомет завтра, остается последний, резервный день. Если и этого не хватит... Время перевалило за полдень, но никаких признаков вершины так и не появилось. Сейчас Квити карабкалась достаточно медленно, сберегая силы, пытаясь выбрать самый легкий маршрут. Но гора все так же молчаливо нависала над ней. Неужели она и сегодня не доберется до вершины?! Но, может, этого и не нужно делать? Если обойти, выбраться на нужную сторону горы и подыскать место не на самой вершине, а чуть ниже... чтобы батарея оказалась на виду. Это позволило бы ей не доводить себя до полного изнеможения, пытаясь вскарабкаться выше, чем требуется. Ей бы следовало догадаться раньше. Очевидно, вместе с силами вытекли и последние мозги. Почему же, в конце концов, она стояла столбом, как полная идиотка, когда Генри резал лазером ее парней? Ведь ей достаточно было сделать только одно движение. Поразмыслив, она простила себя. Она реагировала, как любой человек на ее месте, ошеломленный внезапностью и ужасом происходящего. Мужчины думали, что Генри шутит. Если бы они осознали правду, то сами бы схватились за оружие, и один из них обязательно бы с ним покончил. Она была не хуже. Единственное их различие состояло в том, что парни - это цель номер один, поскольку они компетентные мужчины, а она, никому не нужная женщина. Если бы Генри ожидал от нее каких-то действий, он не медля перерезал бы ей горло. Так-то, именно презрение спасло ее - а возможно, и ее сексуальная привлекательность. Нежная, как женщина. Справедливый эпитет, надо признать. Она нашла почти плоский выступ и обошла его кругом. Что за блаженство передвигаться по горизонтали, а не по вертикали! Она наконец пришла. Гора здесь была меньше, так что она обошла ее гораздо быстрее, чем там, где располагалась база. Вскоре она уже рассматривала открывшуюся панораму. Обзору мешал еще один пик. Его вершина возвышалась достаточно высоко, чтобы восхождение на него заняло у Квити последние два дня. Безнадежно. Но ее гора не только выше, но и шире предыдущей. Может быть, она смогла бы заглянуть за нее, если пройдет чуть подальше? Квити двинулась дальше и обнаружила третью гору, перекрывавшую вторую, ее склон вырастал как раз там, где заканчивался склон второй, блокируя столь необходимый обзор. Проклятье! В остальных местах эти горки отстоят друг от друга на многие километры, и вот поди ж ты! Но она сдержалась. Ее компас указывал, что подножие очень эффектного утеса между другими пиками находится на одной линии с батареей, и Квити возобновила восхождение. Каждые несколько футов она смаргивала слезы и вновь пыталась углядеть батарею халиан. Сколько же еще осталось? Остановившись в третий раз, она засекла блик. С дикой надеждой преодолела еще несколько метров, отчаянно кося глазами и снова оглядываясь. Есть! Глазам Квити предстали очертания ствола огромной лазерной пушки! Как мило со стороны халиан, что они держат ее в такой чистоте! Косые лучи солнечного света отражались от поверхности орудия. Усталость отступила. Квити опустила свой лазерный пистолет, пометив лучом нужное место, и начала спускаться. Ее не прельщало тащить лишний вес завтра. Следовало закончить все до темноты, но теперь она была уверена, что у нее получится. Она уничтожит эту батарею! Поскользнувшись и едва удержав равновесие, Квити вдруг осознала всю трудность предстоящего этапа. Ее зрение было затуманено, а из носа с такой настойчивостью текло, что она давно уже перестала вытирать его. Ей все время приходилось помнить, где она находится, и не позволять себе расслабляться - ведь то, что она чего-то не видит, отнюдь не означает, что это что-то не способно ее убить! Ей приходилось проверять каждое свое движение, выделывая фигуры похлестче, чем на любой танцплощадке. Она замешкалась, и темнота захватила ее до того, как она успела вернуться к плазмомету, но это уже едва ли имело значение, поскольку глаза и так почти ничего не видели. Она сбросила рюкзак, жадно глотнула воды, закусила сухарями и почти мгновенно провалилась в сон. Рассвет застал ее врасплох. Квити израсходовала остатки своих припасов, а остальное выкинула из рюкзака. Она не вернется сюда до тех пор, пока не закончит операцию. Последний день начался с того, что проклятое бревно весом вполовину ее собственного, казалось, уже тянуло на целых два. Так с двойным грузом Квити и стартовала. Она пошатнулась, и тут же, вместе с роем мошкары, на нее налетели сомнения. Как если бы каждая крошечная мушка была ожившим вопросом: сможет ли она сделать это? - Да, я смогу! Я сделаю! - воскликнула она, утвердительно шмыгнув носом - и из него немедленно закапало. Будь у нее хоть капля лишней энергии, она бы непременно рассмеялась. Упряжь привычно натирала спину и плечи. Квити напоминала себе вьючное животное. Этому немало способствовала крутизна подъема; собственный вес и неподъемная ноша довершали дело. И еще мокрые глаза и нос. Правда, капли теперь падали прямо на землю, а не на подбородок. Квити явно делала успехи. Но силы таяли с каждым шагом. Она знала, что ее не хватит надолго. Тяжесть орудия разбивала на мелкие осколки ее стойкость. Нужно что-то предпринять. Она так надеялась, что до этого не дойдет. Но выбора не было - ей придется задействовать последние резервы, уходившие на самовнушение. Это очень опасно. Разумеется, ее тело будет продолжать двигаться вперед, но сознание утонет в потоке бредовых наваждений. Квити решилась, и в одно мгновение провалилась в какой-то полутранс. Теперь вес плазмомета сразу уменьшился до обычных размеров, и Квити прибавила ходу. Она чувствовала себя явно лучше, но понимала, что это всего лишь иллюзия. Ей не хотелось растрачивать эту резервную энергию - когда она иссякнет, с Квити будет покончено. Она достигла уступа и двинулась по горизонтальной поверхности. Должно было бы полегчать, но этого не произошло. Ее мускулы приближались к точке абсолютной усталости, которую не мог преодолеть даже транс. Затем послышались голоса, и Квити поняла, что сознание сломлено. Это было так, как если бы протеин, необходимый для мышц, вытекал из ее мозга, истощая рассудок. Она слушала - больше ничего не оставалось. - Тебя свалила с ног наша маленькая шарада, а, милашка? Плохо, плохо! - Это был голос старшего офицера, того, кто отправил ее на это задание. - Я всегда верил в тебя, моя сладость, но по правилам я должен дать тебе шанс, вот я и даю. Я посылаю тебя на то, что отдает дерьмом, если ты понимаешь, о чем я. Беда в том, что голоса казались все более и более реальными по мере того, как силы ее покидали. Еще немного и она им поверит. И тогда она сделает то, о чем они ей нашептывают, сделает все что угодно. Ради дела она должна удержаться на том последнем клочке реальности, что еще у нее остался. - И вот здесь это нежное, такое округлое и такое ласковое. Они рассказали о том, как и когда ее схватили. Все они пытались, конечно, но только один из них смог доказать. Она еще не воспринимала этот голос. И это был хороший знак. "И когда они приземлятся, все и произойдет. Означенный Шпион вытащит свой игрушечный пистолет и пустит его в дело. Среагирует ли она как истинный солдат или по-женски разнюнится? Увы, она не делает ни того, ни другого - она просто таращится на него. Тогда он убивает их, и они дергают своими подбородками, и из них выливается темно-красная, как соус, кровь. Понарошку. Предпринимает ли она что-нибудь? Нет. Она все еще пялится". Квити огибала гору. Она еще отличала реальность от вымысла, но эта определенность все таяла и таяла. Миссия - просто проверка? "Вот он дает ей еще один шанс, - продолжал шептать голос. - Он собирается изнасиловать ее. Столь откровенно, что она должна сразу смекнуть - настоящий шпион немедленно бы бросился оповещать своих хозяев..." Квити скривилась. Она начинала улавливать. Что она делает здесь, волоча наверх эту дурацкую пушку, когда она провалила свое испытание в самом начале? Нет! Эта кровь была настоящей! И эта попытка изнасилования тоже была настоящей! Она вынуждена была признать это, иначе... "Радио, милашка, - подсказал голос. - Как ты объяснишь это? Почему он не вызвал их?". Она не ответила. В тот самый момент, когда она начнет отвечать, она окажется крепко-накрепко запертой в призрачной реальности и никогда уже не сможет вынырнуть из нее. Вот и другая ловушка свихнувшегося сознания. Квити достигла утеса между вершинами. Было далеко за полдень, казалось, день пролетел за одно мгновение, но она уже была близко, очень близко. Голос пытался вырвать ее из реальности и почти преуспел в этом, все больше отвлекая ее от этой ужасающей борьбы за каждый сантиметр горы. Сейчас перед ней стояла самая трудная задача - преодолеть последний короткий участок пути. Ее руки и ноги налились свинцом, а голоса все громче продолжали терроризировать ее. Стоило ли продолжать? Почему он не передал по радио? Очевидно, агент был и на другом корабле и по крайней мере один халианин присоединился к нему. Ему следовало бы передать по радио - тогда была бы возможность захватить и другой корабль до того, как он насиловал ее... Вот оно! Он сказал, что не увидел бы ее больше после того, как переспал с ней. Поэтому он и тянул с докладом, чтобы дать себе время заняться ею. Халиане не стали бы беспокоиться о его удовольствиях. Так что он сперва вынужден был позаботиться о себе. И это стоило ему жизни. Потом же, когда она бодро отрапортовала, они поняли, что произошло и попытались захватить ее. Халиане использовали переводчика, не знавшего ее прозвища. И он также проиграл свою партию. А сейчас она здесь, она уже видит пятно, выжженное своим пистолетом. Она сбросила свою ношу. Точнее, медленно стянула краешком сознания, все еще следя за ускользающей реальностью. Нельзя свалиться без сил именно сейчас. Она передвинула ремень и установила ствол плазмомета. Последний блик заходящего солнца отразился от поверхности лазерной пушки, и Квити узнала свою цель. "Конечно, ты понимаешь, что проиграла, - вкрадчиво вещал голос. - Мы не собираемся разбрасываться своими кораблями. И потом все уверены, что ты мертва". Быть может, вскоре так и будет. У нее уже нет сил карабкаться вниз к своему снаряжению, оставшемуся на полпути внизу, по склону горы. Нет пищи, нет воды, а ее организм истощен до предела. Но Квити выиграла! Она выполнила свой долг. Правда, она также потеряла и свою жизнь, но это ей ясно уже давно. Лучше пожертвовать собой так, чем попусту взорвать свой корабль, а заодно и себя! Она точно приладила плазмомет, проморгалась, на мгновение проясняя взгляд, и поймала пушку в перекрестье прицела. - Ну же, как вы объясните это, "призраки!" - воскликнула она. А потом нажала кнопку. Квити оставалась в сознании до тех пор, пока не увидела, как распускается огненный цветок. Прямое попадание! Потом она забылась. "На-ка выпей, милашка, - говорил офицер, подталкивая свободно парящий тюбик к ее рту, - да помедленнее, не то задохнешься". И спустя мгновение: "О-о! Мне не следовало называть тебя так, ведь правда? Прошу прощения Квити". - Зови как хочешь, все равно тебя нет, - пробормотала она. - Я может и мертва, но дело сделано. Теперь ты уже не сможешь навредить мне. - Она бредит, сэр, - произнес другой голос; - Но скоро должна прийти в себя, все жизненные центры в порядке. Крепкая девочка. Жидкость начала оказывать свое действие. Квити открыла глаза. Она лежала на корабельной койке, и старший офицер держал перед ней бутылочку, выдавливая содержимое ей в рот. Судя по всему, это была, по-видимому, ее последняя фантазия. Впрочем, она ей нравилась - слава Богу, не все "призраки" так уж плохи. - Я не жду, что ты переваришь все прямо сейчас, Квити, - голос офицера. - Но я обязан рассказать тебе все сам, пока еще не ушел, поскольку здесь есть и моя вина. Потягивая из бутылочки, Квити удовлетворенно слушала фантома, а сила потустороннего эликсира вливалась в нее. Она мечтала проспать весь день и даже больше. А потом прийти в себя. А сейчас это происходит гораздо быстрее, чем в ее мечтах. Впрочем, в иллюзорном мире все возможно. - Это была проверка, но не такая, как ты воображала, - продолжал он. - Понимаешь, халиане смогли как-то повлиять на некоторых из наших и заставить их работать на себя. Мы не знаем, какой возбудитель они используют, это было как раз частью того, что мы хотели обнаружить. Мы даже не знали их агента. Но сузили круг до нескольких человек, полагая, что уж среди них-то точно есть шпион. Вот мы и запихали всех наших подозреваемых в одну экспедицию и... Для привидений это уже слишком. - Меня тоже подозревали? - требовательно спросила она. Он кивнул. - Не так уж много ваших во Флоте, мы не были абсолютно уверены в твоей полной лояльности, на тебя могли надавить или чем-нибудь соблазнить. Да и вообще, молодая привлекательная женщина в исключительно мужской компании - тут можно и вознегодовать. Он еще и издевается! Квити замкнулась. - За каждым из вас следили. Даже за Айвеном, единственным на вашем корабле, знавшим обо всем. Когда шпион - или шпионка - себя обнаружит, Айвен должен был активировать некоего жучка в своем кармане и лишить вас всех сознания до тех пор, пока не разоружит и не изолирует агента. Но когда все случилось... - У него не было ни единого шанса, - закончила она. - Генри сразу же выстрелил. Айвен держал плазмомет, когда, - она остановилась. Ведь она объясняется с фантомом! - Никто из вас не имел шанса, - согласился офицер. - Даже на втором корабле. За исключением одного из вас, ранившего шпиона, которого и сожрали прибывшие халиане. Эти твари не пользуются услугами тех; чья работа закончена и кто превращается для них в обузу. - Проверка на вшивость? - переспросила она, уловив только сказанное ранее. - Ты все слышал? - Мы слышали все - вплоть до твоего сообщения по радио, - подтвердил офицер. - Жучок сидел в радиорубке и был запрограммирован на сброс закодированного сообщения, когда включали радио. Так мы отследили весь твой великий поход до самого последнего момента. - Он улыбнулся: - Когда взорвалась вторая батарея, мы экстраполировали ситуацию и поторопились прийти за тобой. Теперь это стало безопасно, ты ведь понимаешь, у них не оставалось пушек. Ни одной. Попытайся мы раньше... - Он покачал головой. - Ты утверждаешь, что все это правда? - изумилась она. - Я скажу тебе и кое-что еще, Квити, - добавил он, - не для официального протокола, разумеется. Ты действительно сделала мужскую работу, без дураков, и реанимировала весь наш план. Ты получишь новое звание, и в следующий раз, когда мы предпримем подобную экспедицию, ты будешь в команде. Для нее придумано уже кодовое название "Нежная, как женщина". Остальные точно не знают, что это значит, в чем тут соль. Да и вообще, там, наверху, многие уже по-другому относятся к твоей планете и к женщинам на военной службе. Никто никогда больше не назовет тебя "милашкой". Она ошеломленно откинулась назад. - О, думаю, что справлюсь с этим. Но сейчас я не в силах... Он встал. - Я пойду, у меня дела. Но знай, что ты действительно потрясающая умница. Я никогда прежде не видел такого чудесного финала почти накрывшегося дела. Это следует занести во все учебники. - Я полагаю, ты это... Он подмигнул. - Вот именно. А сейчас немного поспи. - Нежная, как женщина, - с наслаждением повторила она. А потом уснула. ИНТЕРЛЮДИЯ Мейер разглядывал в окно зоны высадки Союза на северном континенте, когда в кабинет ворвался Смайт. - Случилось ч