ся снаружи корабля. Ковач поскользнулся на скользкой пленке, образовавшейся на палубе после охлаждения испарившегося металла, и с размаху приземлился на три точки, но трофейный автомат остался направленным на дверь шлюза, в которой появилась Сенкевич. Плазменная пушка висела на ее плече, конец дула все еще светился. Снаружи один из складов рухнул в образовавшийся внутри огненный шар. Кто-то из оставшихся в живых аборигенов сделал большую ошибку, обратив на себя внимание Си. - Шевелись! Шевелись, собачья душа! - заревела она на кого-то, находящегося вне поля зрения Ковача. - Или, ей Богу, следующим выстрелом я разнесу тебе башку. Когда она заговорила, транслятор ее шлема пролаял что-то по-халиански. Не могла же она взять в плен... Ковач шагнул к капралу и тут же отпрыгнул в сторону, чтобы толстяк в гражданской одежде, обезумевший от страха, не сбил его с ног. Это был тот самый парень в пестром наряде, что пытался проникнуть в корабль. Человек в серебристой форме готов был убить, но этому тогда помешала непредвиденная атака Охотников. - Он размахивал своей рубашкой из машины, Кэп, - объяснила Сенкевич. Ее глаза, не останавливаясь ни на мгновение, шарили в темноте в поисках затаившихся снайперов. - Я подумала... в общем я не застрелила его. И тогда он пролаял, что на это место должна быть сброшена ядерная бомба, но что он может увести нас отсюда. - Ты сделала правильно, - сказал Ковач, даже не подумав о том, что извинение Сенкевич за пленение этого человека звучит немного странно. - Быстро, в рубку! - сказал голос транслятора в ухо Ковача после того, как изо рта пленника вырвался визгливый лай. - Они наверняка уничтожат эту базу, это может произойти в любой момент. Они не хотят оставлять даже следа этих установок! Этот парень все еще был охвачен паникой, но по его походке было понятно, что к нему мало-помалу возвращается прежнее высокомерие. Выглядел он как клоун - из рубашки вырван клок, поблескивающие голубые штаны в обтяжку измазаны чем-то темным. - Сэр! - крикнул Бредли. Он включил свой микрофон, не выключая транслятор, и его речь сопровождалась лаем перевода. - Эта каюта! Не можем же мы ее оставить так. - Тогда, ради Бога, проследи за ней! - огрызнулся Ковач, торопясь вместе с пленником в рубку. Пытаясь перепрыгнуть лежащий в проходе труп халианина, пленник поскользнулся и пробормотал что-то, скорее всего проклятие, но оно было произнесено на том же самом незнакомом языке, на котором он ругался с одетым в форму человеком перед тем, как появился халианин. Кто-то обстреливал корабль из пулемета - с противоположной стороны от шлюза, поэтому Сенкевич никак не реагировала. Эти пули не могли повредить обшивку корпуса, но постоянное кланг-кланг-кланг, раздававшееся с каждой короткой очередью, все туже закручивало какую-то пружину внутри Ковача. Пленник плюхнулся в одну из центральных камер, которая тут же приняла форму его тела, раздавшись в стороны и вверх. Ковач опустился на колени возле пленника, держа дуло автомата возле его виска. Топографические дисплеи, появившиеся на месте пустых кронштейнов, неожиданно пробудили в памяти Ковача недавние картины. Когда он ворвался в рубку, думая только о том, чтобы успеть выстрелить прежде, чем отреагирует сидящий в камере халианин, поверх этих пластиковых консолей мерцали точно такие же огни. Огни эти погасли вместе со смертью пилота, но автоматически включились, когда перед ними вновь сел живой разум. Палец пленника дернулся, и шесть колонн красного света стали выше. Корабль мягко качнулся, рассеивая сомнения Ковача в том, что этот со всей очевидностью штатский, сможет управлять этой проклятой штукой лучше, чем сами Охотники. Вместо того, чтобы резко стартовать и взорвать одну или несколько блокированных дюз, пленник осторожно оторвал киль от поверхности. Кланг-кланг-винг-споу-у-у! Пулеметчик переместился на позицию, с которой мог достичь чего-то большего. Ковач пригнулся пониже, но пуля, попавшая в люк шлюза, срикошетив два раза, застряла в переборке. Сенкевич знала свое дело хорошо - ее плазменная пушка выпустила свой последний заряд. Последовавший вслед за выстрелом взрыв оказался слишком силен, чтобы быть вызванным детонацией пояса с патронами или нескольких гранат. Пулеметчик должно быть укрылся в складе, не побеспокоившись о том, что находится в окружающих его ящиках. - Так халиане собираются сбросить на это место ядерную бомбу? - требовательно спросил Ковач. Лающий перевод, доносившийся из динамика, действовал на него почти так же раздражающе, как и удары пуль по обшивке. - Не они, идиот! - отрезал пленник, накреняя корабль на десять градусов к носу. Ковач, чтобы не потерять равновесия, ухватился за камеру. - У них не хватило бы на это мозгов. Это придумали главы кланов, и они правы - корабль выпрямился, - но лично я не собираюсь умирать. - Сэр, мы собираемся высадить дверь, - доложил Бредли решительным тоном. Теперь ему могла помочь Сенкевич. На голографическом дисплее, который теперь превратился в подобие окна рубки была видна окраина базы, откуда вырастали грибы взрывов. Использовать заряд, достаточно мощный для того, чтобы взорвать переборку в столь ограниченном пространстве, не слишком блестящая идея. - Подожди, Топ, - приказал Ковач. - Эй ты, пленник. Можешь ты отсюда закрыть и открыть дверь каюты? - Могу, - ответил тот, скорчив гримасу. Одна из красных колонн внезапно стала синей. Потом, по мановению руки исчезли все шесть. Корабль снова накренился. - Подожди! - приказал Ковач. - Открой ее совсем немного, мы впихнем туда гранату, а потом закроешь снова, понял? - Да, да! - повторил пленник, огрызающиеся интонации халианского языка смягчались бесстрастным звучанием транслятора шлема Ковача. - Послушайте, вы, может быть, и хотите умереть, но уверяю вас, что вашему начальству я нужен живым! Я тот самый Рива из клана Ривы! - И он величественно взмахнул рукой. - Топ! Давай! - крикнул Ковач. Бредли и Сенкевич, слышавшие их разговор, уже приготовились. Щелкнул замок люка. - Попались! - крикнула капрал. - Ее автоматический карабин выпустил очередь, которая должна была заставить халиан отскочить от щели. Бредли швырнул внутрь гранату. Люк еще не закрылся до конца, когда раздался пятикратный резкий стук разбрасывающего заряда - еще не настоящие взрывы. - Черт побери, Топ! - закричал Ковач, резко пригнув голову и прикрыв сверху руками. - Какого... Гранаты взорвались. Корабль содрогнулся, как пойманная гарпуном рыба, цветной голографический дисплей на мгновение стал черно-белым, а гибкие переборки задвигались, как будто внутренности корабля вдруг ожили. - Не угостить ли их еще раз, Топ? - пошутила Сенкевич со смехом облегчения. Похоже, все в порядке - корабль и его обитатели, по-видимому, благополучно перенесли взрыв. Ковач услышал, как люк снова начал открываться, что говорило о прочности внутренних перегородок халианских кораблей. - Идиоты! - сказал пленник, или Рива, кем бы он там ни был. "Клан" должно быть самый близкий перевод того слова, которым на халианском языке обозначается группировка, возглавляемая Ривой. - Идиоты-самоубийцы! Ковач не знал, стоит ли оспаривать это заявление. Действительно, когда Охотники делают свое дело, они не обращают внимания на побочные эффекты. А кассета Бредли сделала свое дело чертовски хорошо. Гранаты распыляли мельчайшие капельки горючего, хорошо перемешивающиеся с окружающим воздухом. Когда срабатывал детонатор, происходило нечто среднее между плазменной вспышкой и взрывом атомной бомбы. Ударная волна могла разнести в пыль не только содержимое каюты. Руки Ривы шевельнулись. Четыре плоские красные голограммы вытянулись вверх, когда он подал питание в нужные дюзы. Корабль немного приподнялся, хотя и не так легко, как до взрыва гранат. В рубку вошел сержант Бредли. Ковач с улыбкой обернулся к нему. Они были все еще живы, корабль вот-вот поднимется над поверхностью, и пленник управлял кораблем с искусством опытного пианиста, играющего хорошо знакомую пьесу. Конечно, корабль с открытым люком далеко уйти не мог, но они могли переместиться на пару километров и вызвать подмогу. Захваченный корабль и пленник-человек, который полагал, что может отдавать приказания халианам - это удовлетворило бы кого угодно, даже Охотников за Головами. Бредли был человеком средней комплекции, но сейчас, когда он приподнял Риву с сиденья в воздух и ткнул ему в лицо пистолет, он казался почти гигантом. Бредли привык убивать и делал это хорошо. С холодной яростью он прошептал: - Ты, сукин сын! Почему ты не сказал мне? Почему ты... - Топ, - Ковач вскочил на ноги, удостоверившись сначала, что ствол его собственного автомата направлен в потолок. Он и раньше видел Бредли в подобном состоянии, но никогда еще сержанта не приводил в такое бешенство человек... - ...ничего не сказал мне? - на этот раз прокричал Бредли, в такт каждому слову тыча пистолетом в лицо Ривы. За спиной сержанта замерла Сенкевич, на ее лице было написано крайнее отвращение, причину которого Ковач также не понимал. Лишившийся управления корабль на мгновение повис в воздухе. Затем он тяжело плюхнулся на землю, Бредли пошатнулся, и Ковачу удалось втиснуться между сержантом и пленником, который на данный момент был единственной надеждой, если, конечно Охотники собирались еще пожить на этом свете. - Я держу его, Топ, - уверенным командирским голосом сказал Ковач, схватив Риву за шею и оттеснив Бредли. - Ну, ты, пойдем посмотрим, - обратился он к пленнику. Он протащил того по проходу, стараясь, как будто непреднамеренно, держаться между пленником и пистолетом Бредли. Конечно, это не давало стопроцентной гарантий. Но, в конце концов, в этой жизни чертовски мало что можно гарантировать. Дверь каюты открывалась внутрь, вероятно, именно поэтому она и выдержала взрыв, а не слетела с петель. В воздухе все еще висел дым и копоть. Ковач опустил щиток шлема и воспользовался сонаром - по обеим сторонам шлема были укреплены ультразвуковые генераторы, а изображение образовывалось на внутренней поверхности щитка. Ковач забыл стереть с наружной поверхности останки халианина, но это никак не влияло на качество изображения. Во время взрыва в каюте были обитатели. Пять тел, все гуманоиды. Они все забились под кровать. Это, конечно, не спасло их, но, по крайней мере, их можно было до некоторой степени идентифицировать. Две молодые женщины и трое детей, один еще совсем младенец. Оружие должно было уцелеть после взрыва - металл должен хорошо просматриваться на фоне обломков пластика и обгоревшей одежды. Но оружия не было. - Ты, сукин сын, - тихо и удивленно спросил Ковач, не замечая того, что повторяет слова Бредли. - Зачем ты это сделал? Ты ведь знал... - Он так и не закончил вопроса, и дуло автомата как бы само собой повернулось к пленнику. - А почему я должен был спасать наследника Кавир баб-Веллина? - выпалил пленник, брызжа кровью из рассеченной губы. - Кавир убил бы меня. Разве вы не понимаете? Только потому, что я стал Ривой через голову его отца, он убил бы меня! Снова кто-то выстрелил в корпус. Но на этот раз противник либо использовал меньший калибр, либо, после напоминавшего крушение поезда взрыва гранаты, все казалось менее страшным. Сенкевич быстро скользнула в шлюз, дабы отразить возможную атаку. - Сейчас я тебе... - сказал Бредли задыхающимся голосом и снял с пояса еще одну гранату. Ковач вдруг ощутил абсолютное спокойствие, ему казалось, что он может сейчас видеть всю планету - как ночную, так и дневную ее стороны - слышать выстрелы и крики, видеть грязно-белые вспышки взрывов. - Не надо, Топ, - сказал он. Теперь Ковач мог видеть каждого из девяноста семи Охотников за головами и живых, и мертвых, хотя в пределах датчиков его шлема находились только Бредли и Сенкевич. Таща за собой Риву, он вернулся обратно в рубку, не обращая внимания на то, что пришлось пройти мимо шлюза, где его могла настичь пуля и на очередь, которую выпустила Сенкевич, когда оптический визор ее шлема обнаружил мишень. - В чем дело, кэп? - спросил Бредли, который теперь выглядел скорее обеспокоенным, чем разъяренным. Ковач впихнул пленника в кресло. - Вези нас, - приказал он решительно. Потом добавил, - шлем. Показывай. Курс на цель. Снаружи, - и перед голографическими экранами корабля повисла светящаяся карта, колышущаяся вместе с движениями шлема, а следовательно, и вделанного в него миниатюрного проектора. На розовато-лиловом фоне выделялся пятиугольник зенитной батареи. - Вези нас туда. Сядешь в самом центре, люком к тюрьме. Руки Ривы проделали те же самые жесты, что и до этого, усиливая тягу во вспомогательных дюзах. Дрожание голографической карты стало заметней. Он ничего не ответил. - Сэр, а разве... - начал сержант Бредли. Он был слишком хорошим солдатом и слишком хорошим другом, чтобы позволить дать волю своему гневу, когда видел, что его командир находится в столь непонятном настроении. - Разве наши ребята захватили-цель? Потому что иначе эти пусковые установки... Он знал, что Ковач не получал никаких сообщений. Знал Бредли также и то, что 121-я никоим образом не могла захватить укрепленную базу, потому что была рассеяна по квадрату во время аварийной выброски и осталась без плазменного оружия, способного разрушить бетонные стены. Из-под корпуса корабля раздался сосущий звук, и, раскачавшись, корабль освободился. Все шесть стартовых индикаторов метнулись вверх. Неожиданно корабль сильно задрожал, экран прорезали голубые молнии, но потом все успокоилось. Они начали набирать горизонтальную скорость. В открытом люке шлюза завыл ветер. - Их компьютеры примут нас за своих, - сказал Ковач. Его глаза были открыты, но смотрели в никуда. Левая рука лежала на плече пленника совсем по-дружески, но дуло автомата почти уперлось Риве прямо в ухо. - Должен же существовать пароль, который не дает им уничтожать своих дружков, не так ли Рива, старина? - Пароль есть, но они могли сменить его, - нервно пролаял пленник. Он догадывался об автомате и даже не обернулся. - Послушайте, я могу доставить вас в безопасное место, оттуда вы свяжетесь со своим командованием. Я - очень ценная добыча, гораздо более ценная, чем вы можете себе вообразить. - Нет, мы должны вытащить оттуда всех, кто остался от штурмовой команды Джефферсониан, - спокойно сказал Ковач. Мы будем действовать быстро. Халианам будет не до электроники, если мы застанем их врасплох. - Это сумасшествие! - взвизгнул пилот. - Они уничтожат нас всех! - На глазах у него выступили злые слезы, но корабль по-прежнему держал курс на цель, указанную Ковачом. Через две, может быть, три минуты, они будут на месте. Не позже. - Если мы не сможем сделать это, то не сможет никто, - сказал Ковач. - Иначе хорьки уничтожат их, всех до последнего. Неожиданно в нескольких километрах позади корабля вспыхнуло ослепительное сияние. Оба десантника ухватились друг за друга, их пленник глубже нырнул в свою противоперегрузочную камеру. Корабль швырнуло вниз. Давление в рубке подскочило - их настигла ударная волна. Но корабль по-прежнему слушался управления. Медленно и осторожно передвигаясь, Сенкевич приблизилась к Ковачу. На бедре ее болталась пустая труба плазменной пушки, следом тянулась по полу дымящаяся дорожка ионизированного металла. - Я только подчиняюсь приказам. Ник, - сказала Сенкевич, назвав его по имени, чтобы подчеркнуть свою близость к командиру. - Но они попали в такое положение, потому что решили действовать по-своему. Они сами виноваты. Мне не понятно, почему кто-то другой должен гибнуть из-за каких-то анархистов с Джефферсона. - Потому что это наша работа, Си! - отрезал Бредли. Его гнев свидетельствовал, что в глубине души он солидарен с великаншей-капралом. - Два карга до вашей цели, - зашептали головные телефоны Ковача, переводя нервное чириканье Ривы. Карг являлся халианской единицей длины. - Нет, - возразил Ковач. - Не работа главное. Он вытащил автомат из лап замершего в соседней камере мертвого халианина. Когда они будут прикрывать карабкающихся на борт джефферсониан, им понадобится вся огневая мощь. Бредли решительно отобрал оружие у своего капитана. - У него дальнобойность побольше будет, чем у моего дробовика, - сказал он. - Я хочу, чтобы ты последил за нашим пилотом, - сказал Ковач. Бредли повесил свой дробовик на плечо дулом вперед и улыбнулся. - Наш приятель хорошо знает, какой подарок я ему швырну на колени, если корабль не будет вести себя хорошо. Граната разберется с ним не хуже, чем с теми беднягами. - Хорошо, - ответил Ковач бесстрастно. - Пошли. - Мы - солдаты Альянса, - пояснил он, пока они шли по коридору к шлюзу. - И джефферсониане тоже, чтобы они по этому поводу ни говорили. Может, если мы вытащим эту команду, они расскажут дома своим собратьям, что кроме них в космосе есть еще кое-кто. Он глубоко вздохнул. - Если Альянс не будет держаться вместе, - продолжил он, - кто-нибудь, видит Бог, заставит нас заплатить за это. Каждого поодиночке. Резкое торможение заставило десантников покачнуться. От земли оторвалась красная трассирующая очередь - стандарт Флота, а не халиан - и пули застучали по корпусу корабля. Под люком показалась бетонная цель. Чего Ковач не сказал - да и не должен был говорить - так это то, что всегда находятся парни, действующие ради своей безопасности, удобства или самолюбия, а не ради общества в целом. Пять обгорелых трупов в каюте позади - хороший урок для таких парней. И это был не тот путь, по которому должны идти Михал Ковач и его товарищи. Даже если другой путь приведет их к гибели.