Линн Флевелинг. Крадущаяся тьма --------------------------------------------------------------- Перевод с английского А. А. Александровой Серия: "Век Дракона", основана в 1996 году OCR" Kimrum --------------------------------------------------------------- Моим сыновьям Мэтью и Тимоти, которым смешны те же глупости, что и мне. Вы славные ребята. Л.Ф. "Камень внутри льда внутри камня внутри льда" - лишь несколько слов на древнем пергаменте, лишь туманное указание на страшную Долину Рогов, где демоны танцуют на снегу и пьют человеческую кровь, где спрятано нечто, за обладание чем силы Зла готовы отдать многое .. Грядут великие сражения, и мертвецы будут подниматься с земли, чтобы снова сражаться во имя ненасытного Пожирателя Смерти - бога, чье имя не произносят вслух. Бесстрашный воин Серегил и его юный спутник Алек выходят на защиту Света, и со всех сторон их обступает крадущаяся тьма... Пролог Пенные волны швыряли утлое суденышко, направляющееся из Кестона на юго-запад - в Скалу. Наступила ночь, но огней на корабле не зажигали: команда состояла из опытных контрабандистов, и капитан уверенно прокладывал курс по звездам. Днем вахтенные пристально оглядывали пустынные воды, хотя вероятность встречи с другим кораблем в это время года и была невелика. Только пленимарское судно отважилось бы отойти так далеко от берега, но сейчас никто не рискнул бы направиться на север: все ожидали начала войны. Мачты и канаты обледенели. Руки матросов потрескались и кровоточили, питьевая вода в бочонках замерзла, и команда, кроме вахтенных, жалась в кубрике, шепотом судача о пассажирах - двух благородных господах, которых сопровождал целый отряд головорезов. На второй день пути капитан вышел из своей каюты, пьяный в стельку. - Что толку от золота мертвецам? - орал он, пытаясь перекричать ветер. - Погода портится, лучше повернуть назад. Темноволосый пассажир с улыбкой увлек его вниз по трапу, и больше никто не слышал от капитана ни слова. Той же ночью он, видимо, свалился за борт, шептались между собой матросы. Так или иначе, на следующее утро его нигде не могли найти, и курс корабля остался неизменным. Командование судном принял помощник капитана; он привязал себя к штурвалу, пытаясь удержать корабль на заданном курсе, но ветер и течение были слишком сильны, Чаячий остров остался в стороне, и судно с изнемогающей командой продолжало путь сквозь ледяной дождь по воле волн. На четвертый день огромные валы, едва не захлестнувшие корабль, смыли с палубы двух матросов. Мачта рухнула, и парус волочился за судном, как сломанное крыло. Каким-то чудом корабль сохранял прежний курс, пока оставшиеся в живых моряки перерубали запутавшиеся снасти. Цепляясь за обледенелые веревки, они снова стали шептаться, но на этот раз пугливо озираясь. Разодетые знатные пассажиры принесли им несчастье; никому не хотелось привлекать к себе их внимание. А корабль все мчался вперед, словно направляемый послушными демонами. Когда до Цирны осталось два дня пути, буря улеглась. Бледное солнце проглянуло сквозь мчащиеся по небу облака, осветив полуразбитый корабль, но неудачи продолжали преследовать его. На команду напала непонятная хворь. Один за другим матросы валились с ног: дыхание еле прорывалось сквозь распухшее горло, под мышками и в паху вздувались гнойные нарывы. Те, кого болезнь еще не затронула, с ужасом наблюдали, как солдаты, сопровождающие аристократов, со смехом швыряют за борт почерневшие раздутые трупы. Никто из пассажиров не заболел, но к тому времени, когда на горизонте показались утесы полуострова Скалы, последние оставшиеся в живых матросы ощутили симптомы болезни. Корабль достиг входа в гавань Цирны уже ночью, находя дорогу по пляшущему на волнах свету огромных факелов у входа в канал. Повиснув на веревках, привязывавших его к штурвалу, умирающий помощник капитана смотрел, как солдаты по команде одного из пассажиров убрали паруса, бросили якорь и спустили шлюпку. Один из благородных господ - тот, что был темноволос и со шрамом на щеке, - внезапно оказался рядом с умирающим. Как всегда, на губах его играла улыбка, но эта улыбка никогда не отражалась в его глазах. Пылающий в горячке моряк отшатнулся в ужасе от взгляда этих бездушных глаз. - Ты хорошо потрудился, - сказал темноволосый и сунул в карман помощника тяжелый кошелек. - Мы сами переправимся на берег. - Некоторые из нас еще живы, господин! - прохрипел моряк, с надеждой глядя на сигнальные факелы, на теплые отблески городских огней - такие близкие. - Нам нужно попасть на берег, нам нужен лекарь... - Лекарь, говоришь? - Темноволосый аристократ озабоченно нахмурил брови. - Ну, ведь мой спутник тоже своего рода целитель. Что же ты раньше не попросил! Глянув мимо него, помощник заметил второго пассажира - хлипкого человечка с крысиным лицом; он что-то деловито чертил мелом на палубе. Когда человек выпрямился, помощник увидел, что это: знак, что на судне чума. - Поди сюда, Варгул Ашназаи, нет ли чего-нибудь, чем ты мог бы помочь этому бедняге? Темная фигура двинулась к помощнику, и его охватил озноб. За все время путешествия он ни разу не слышал голоса этого пассажира. Теперь же, когда тот заговорил, слова его были непонятны; казалось, они сгущаются вокруг умирающего и душат его. Задыхаясь, моряк рухнул на палубу. Тот, кого звали Ашназаи, коснулся холодной рукой его щеки, и мир исчез в ослепительной вспышке черного света. Мардус перешагнул через струйку желчи, вытекшую изо рта трупа. - Что с остальными? Некромант улыбнулся; его пальцы все еще ощущали приятное покалывание, вызванное смертью помощника капитана. - Умирают в этот самый момент, господин. - Прекрасно. Наши люди готовы? - Да, господин. Мардус удовлетворенно оглядел палубу разбитого корабля, перелез через борт и уселся в шлюпке. Огражденные магией Ашназаи, они миновали стражников и таможенников незамеченными и, поднявшись по крутой скользкой улочке, добрались до таверны "Полумесяц", где для них уже были приготовлены комнаты. Мардус и Ашназаи только принялись за горячий ужин в покоях Мардуса, когда кто-то тихо поскребся в дверь. Капитан Тилдус ввел седого старика - это был Урвей, главный шпион Мардуса в Римини последние три года Урвей был бесценный помощник - изобретательный и умеющий хранить секреты. Этой ночью он был одет как аристократ - в бархат и серебро. Урвей почтительно приветствовал Мардуса: - Я рад, что ты благополучно добрался, господин. Путь по морю нелегок в это время года. Мардус приказал Тилдусу оставить их одних и указал своему шпиону на кресло. - Что ты можешь сообщить, мой друг? - Есть и хорошие новости, и плохие, господин. Благородная Кассария мертва. - Эта предводительница леранцев? - Да. Соглядатаи царицы напали на ее замок неделю назад. Кассария погибла в сражении Но наместник Бариен из-за этого совершил самоубийство, и даже ходят слухи, что замешана наследная принцесса, хотя царица и не предприняла против нее никаких шагов. Остальные леранцы затаились или бежали. - Жаль. Они могли бы оказаться полезными. Но что насчет других наших дел? - Теперь начинаются хорошие новости, господин. Мне удалось ввести своих людей в окружение некоторых влиятельных вельмож. - Каких, например? - Генерала Зиманиса. Ходят слухи, что его вот-вот сделают смотрителем укреплений Нижнего города. Одному из моих людей удалось обручиться со второй дочерью его жены - благородной Коры; он теперь управляет их поместьем. Но особый интерес, господин, - Урвей помолчал и наклонился вперед, - представляет наметившийся контакт в Доме Орески. Мардус поднял бровь. - Превосходно! Но каким образом? Нам не удавалось заслать туда шпиона уже много лет! - Это не шпион, господин, это перебежчик. Его зовут Пелион-и-Эйризин, он актер, пользующийся в настоящее время большим успехом. - А какое отношение он имеет к Ореске? - поинтересовался Варгул Ашназаи. - У него там любовница, - поспешно объяснил Урвей. - Молодая колдунья, которая, как говорят, заодно услаждает и одного-двух тамошних магов. Ее имя Илинестра, и она довольно известна в городе: пылкая красотка, интересующаяся смазливыми мальчиками и влиятельными стариками. Этот парень - Пелион - тоже входит в ее коллекцию. Через него мы сможем подобраться к Илинестре, а может быть, и к другим. Сама она не является членом Орески, но она там живет и имеет отдельные апартаменты. - Не думаю, что нам нужны услуги какой-то шлюхи, чтобы просто попасть туда, - фыркнул некромант. - Может быть, и нет, - прервал его Урвей, - но среди любовников этой шлюхи сам маг Нисандер. - Нисандер-и-Азушра? - Мардус удовлетворенно кивнул - Урвей. ты превзошел себя! Но что ты сказал этому своему актеру? - Для него я - благородный Городин, один из его поклонников. Я дал ему понять, что знаю, как важно молодому актеру с амбициями, а также некоему драматургу, готовому создавать роли в своих пьесах специально для него, обзавестись покровителем. В качестве ответной любезности мой новый друг Пелион собирает для меня сплетни по всему городу. Ему нравится наша сделка, и он достаточно благоразумен, чтобы не задавать вопросов. До тех пор, пока мой карман не оскудеет, он будет наш. - Молодец, Урвей. Не жалей на него денег. Нам обязательно нужно пробраться в Ореску к весне. Ты понял? Это абсолютно необходимо. - Я понял, господин. Должен ли я заняться приготовлениями к твоему появлению в Римини? - Нет. Ничего не нужно готовить заранее. Когда ты мне понадобишься, я с тобой свяжусь. А пока не спускай глаз с Пелиона и его колдуньи. Урвей встал и поклонился. - Как прикажешь, господин. А теперь позволь мне откланяться. После его ухода Мардус вернулся к прерванному ужину, но Варгул Ашназаи обнаружил, что лишился аппетита. "Ореска, - думал он с горечью, вертя в пальцах сосуд из слоновой кости, висевший на цепочке на его тощей шее, -туда-то они и отправились, эти воры, укравшие Око прямо у нас из-под носа" Тогда в Вольде Мардус чуть не убил его; даже хуже: он посулил отстранить его от дела. Конечно, если бы Мардус сразу отдал диски ему, такое никогда бы не случилось, но об этом не стоило и упоминать, вздумай он хотя бы заикнуться об оплошности князя, он не прожил бы и секунды. С тех пор Мардус все меньше и меньше ценит его. Даже с помощью самого Ока Варгулу Ашназаи не удалось остановить беглецов. Этот ауренфэйе оказался возмутительно невосприимчив к магии. Даже когда на него в гостинице напал драгоргос, проклятый мальчишка сумел перехитрить их и сбежать со своим спутником прежде, чем Мардус и его люди добрались до места. Все еще сжимая сосуд, Варгул Ашназаи представил себе драгоценные крошки свернувшейся крови в нем, крошки, которые он соскоблил с пола той гостиницы в Майсене, где его драгоргос почти схватил воров. Талисман, который он сделал из этой засохшей крови, стал могучим помощником, таким могучим, что в Кестоне они почти настигли беглецов Но тем снова удалось улизнуть, и вскоре другая сила пришла им на помощь, ослабив его магию Варгул Ашназаи сразу же узнал противодействующую силу: это была магия Орески. Вот и пришлось Мардусу и его солдатам выслеживать ауренфэйе и мальчишку самыми обычными способами, а он, некромант, адепт Святилища, просто сопровождал их, как какой-то бесполезный груз. Мардус не терял уверенности в успехе: им удалось узнать, куда направляются беглецы, узнать благодаря хладнокровно жестоким методам Мардуса, а вовсе не магии Варгула Ашназаи. Один из матросов, захваченный после крушения "Стремительного", - хоть это оказалось заслугой некроманта, - все же сообщил им то, что они хотели узнать, прежде чем испустил дух. Сидеть теперь здесь, всего в двух днях пути от твердыни врага, было просто мучительно. "Так близко!" - думал некромант, сжимая в руке драгоценный сосуд. Мардус взглянул на Варгула Ашназаи и словно прочел его мысли. - Почему бы тебе не посмотреть на них снова в магическом кристалле? Некромант неловко поежился. - Но ведь все последние недели это не удавалось. Мардус бросил на него слегка удивленный взгляд - так один собеседник мог бы посмотреть на другого, слова которого не очень ему нравятся. Но Ашназаи знал, на что способен Мардус, и почувствовал укол страха. В его глазах некромант видел не безумие - нет, это была упрямая целеустремленность, поддержанная тенью их божества. Мардус мог не быть магом, но в его руках была сила. Божество коснулось его, он стал избранным. От безжалостного взгляда кровь застыла в жилах Варгула Ашназаи. Стиснув сосуд еще крепче, некромант другой рукой прикрыл глаза и попытался вызвать образы презренных воров. На секунду он почувствовал обнадеживающую вибрацию собственной мощной магии. Тьма хлынула сквозь него в талисман и дальше, заставляя кровь в сосуде искать свой источник. Однако с тех пор, как беглецы достигли Римини, они всегда оказывались скрыты непроницаемым облаком. Кто-то создал защитное заклятие, и сопротивление магии некроманта всегда оказывалось могучим и непреодолимым. Так было и на этот раз. В тот момент, когда некромант сосредоточился на своей цели, он оказался ослеплен вспышкой яркого пламени, за которым распростерлись огромные кожистые крылья дракона. Смысл был ясен: "Эти люди под покровительством Орески. Ты не можешь добраться до них". Задыхаясь, Ашназаи выпустил сосуд и закрыл лицо руками. - Все без изменений? - Даже и не глядя на Мардуса, Ашназаи знал, что тот улыбается. - Тогда этот актеришка Урвея действительно благословение богов. Если наша парочка все еще под покровительством магов Орески, где, ты считаешь, лучше всего их искать? - Надеюсь, что ты прав, господин. Когда мы их найдем, я вырву их еще бьющиеся сердца! - Желание отомстить - опасное чувство. Подняв глаза, Ашназаи заметил знакомую тьму, на мгновение окутавшую лицо Мардуса, - прикосновение божества. - Ты должен быть благодарен им: они привели нас туда, где наша цель будет достигнута, - тихо продолжал Мардус, пристально глядя на вино в своей чаше. - Этот актер и его колдунья гарантируют успех. Теперь самое главное - терпение. Умей ждать. Наше время придет. Глава 1. Ненастная ночка Ледяной ветер с дождем и снегом дул с моря. проносясь по темным улицам Римини, словно огромный раскапризневшийся ребенок. Сорванная с крыш черепица с грохотом слетала на улицы и в сады, голые деревья раскачивались в ночи, стуча ветками, словно мертвыми костями. В гавани под городскими стенами несколько кораблей сорвало с якорей и выбросило на причалы. И в Верхнем, и в Нижнем городе даже содержатели борделей рано закрыли ставнями окна своих заведений. Две закутанные в плащи фигуры выскользнули из темного двора на улице Синей Рыбы и поспешно направились на запад, к улице Ножен. - Надо же - в такую погоду тащиться неизвестно куда, только чтобы доставить какой-то проклятый залог любви! - ворчал Алек, откидывая со лба мокрые белокурые волосы. - Наша цель - поддержать репутацию Кота из Римини, - ответил Серегил, стуча зубами. Худой и гибкий ауренфэйе завидовал нечувствительности к холоду северянина Алека. - Благородный Фириен заплатил нам за то, чтобы подарок оказался на подушке красотки сегодня ночью. Да и мне давно хочется заглянуть в шкатулку, где ее отец держит свою переписку. Ходят слухи, что он старается добыть себе пост наместника. Серегил криво улыбнулся в темноте. Вот уже многие годы неуловимый вор, известный как Кот из Римини, помогал аристократии в ее бесконечных интригах: только и нужно было, что хорошо заплатить, передав тайком записку в нужные руки. Никто из благородных господ никогда даже не заподозрил, что этот неизвестный ловкач на самом деле один из них и что, выполняя поручения других, он одновременно и о себе не забывает. Ветер налетал на путников со всех сторон, словно хотел не дать им достигнуть Квартала Благородных. Дойдя до колоннады, окружающей фонтан у начала улицы Золотого Шлема, Серегил скользнул внутрь: хоть немного передохнуть в относительном затишье. - Ты уверен, что справишься? Как твоя спина? - спросил он Алека, зачерпывая воду из фонтана, чтобы утолить жажду. Не прошло еще и двух недель с того дня, как юноша вытащил принцессу Клиа из охваченной пламенем комнаты в замке предательницы Кассарии. Вонючие снадобья дризида Валериуса произвели свое обычное целительное действие, но, когда Серегил и Алек сегодня одевались, ауренфэйе заметил, что кожа на плечах Алека все еще кое-где воспалена. Юноша, конечно, никогда не признался бы в этом, чтобы не оказаться вынужденным сидеть дома. - Со мной все в порядке, - ответил, как того и ожидал Серегил. Алек. - Это твои зубы стучат на всю округу, а не мои. - Расправив свой мокрый плащ, он перекинул длинный конец через плечо. - Пошли. Будет теплее, если все время двигаться. Серегил с внезапным сожалением взглянул в сторону улицы Огней. - Там нам было бы чертовски более уютно! Прошло уже несколько месяцев, как он не посещал эти роскошные дома удовольствий. Мысль о таком изобилии теплых надушенных постелей и теплых надушенных тел заставила его еще острее ощутить холод. В темноте Алека видно не было, но Серегил услышал, как тот смущенно переступил с ноги на ногу. Из-за своего одинокого детства парень удивительно неискушен в этих вопросах, даже для приверженца Далны, подумал Серегил. Для него самого такое целомудрие было чем-то невообразимым, хотя дружеские чувства и не позволяли ему особенно дразнить Алека. На широких улицах Квартала Благородных не было ни души, великолепные дома и виллы казались темными и безлюдными за высокими стенами садов, только затейливо украшенные уличные фонари, погашенные бурей, скрипели на своих крюках. Нужный им дом на улице Трех Девушек оказался большой виллой, окруженной обширным садом за высокой стеной. Алек следил, не покажется ли патруль, а Серегил тем временем забросил на стену крюк с привязанной к нему веревкой. Рев ветра заглушал любой шум, так что они могли не опасаться, что их услышат. Оказавшись по ту сторону стены, Серегил спрятал веревку под кустом и повел Алека через сад к дому. После недолгих поисков Алек обнаружил маленькое закрытое ставнем окно высоко в стене. Он взобрался по водосточной трубе, ножом откинул защелку ставня и заглянул внутрь. - Пахнет как из кладовой, - шепотом сообщил он Серегилу. - Тогда влезай, я следом за тобой. Алек подтянулся и ногами вперед бесшумно скользнул в окно. Серегил влез по трубе, тоже принюхиваясь к повеявшим из открытого окна запахам: пахло картошкой и яблоками. Протиснувшись внутрь, он оказался на чем-то, на ощупь похожем на мешки с луком. Его вытянутая рука коснулась плеча Алека, и вместе они в темноте двинулись к двери. Серегил осторожно приподнял щеколду и заглянул в похожую на пещеру кухню. В очаге еще тлели угли, и при их свете можно было разглядеть двоих слуг: они спали на подстилках в углу. Из другого угла доносился еще чей-то густой храп. Справа находилась арка, ведущая в глубь дома. Серегил потянул Алека к ней, и они на цыпочках двинулись через кухню. Арка вела в помещение для прислуги. Поднявшись по узкой лестнице, Серегил и Алек попали в господские покои и стали искать кабинет благородного Дециана. Не обнаружив его, они поднялись еще на этаж и рискнули воспользоваться светящимися камнями, прикрывая их руками. В неярком свете они увидели выходящие в коридор двери; рядом с некоторыми стояла обувь, выставленная господами, чтобы слуги почистили ее. Серегил толкнул Алека локтем и поднял палец: им повезло. У хозяина дома была единственная дочь. и теперь нетрудно найти нужную дверь - требовалось только обнаружить туфельки, которые могла бы носить пятнадцатилетняя девушка. У двери в дальнем конце коридора стояли изящные сандалии; с ними соседствовали прочные добротные башмаки - красотка спала не одна. Серегил подавил улыбку. Алеку светило более пикантное приключение, чем тот рассчитывал, - и не в одном смысле. Осторожно коснувшись дверной ручки, Алек обнаружил, что дверь не заперта. Доставить девушке дар любви была сегодня его обязанность - это входило в обучение помощника Кота из Римини. Такая работа, конечно, не могла идти ни в какое сравнение по важности с тем, что они с Серегилом делали последнее время для Нисандера, но она требовала большой ловкости, и Алек жаждал не ударить лицом в грязь. Спрятав светящийся камень в сумку с инструментами, он сделал глубокий вдох и открыл дверь. Рядом с кроватью горел ночник; занавеси оказались раздвинуты, и Алек увидел девушку с толстыми тяжелыми косами - она спала на боку, повернувшись лицом к двери. Постель с ней делила другая женщина, дородная и немолодая, - мать или няня. Она беспокойно зашевелилась под своим теплым одеялом. Подкравшись к постели, Алек достал подарок - записку, свернутую в трубочку и продетую в золотое кольцо. Действуй он по собственному усмотрению, Алек просто положил бы это на столик у кровати, но указания благородного Фириена были совершенно непререкаемы: кольцо должно быть положено на подушку его возлюбленной. Склонившись над девушкой, Алек положил кольцо туда, куда было велено. Слишком поздно он услышал, как Серегил со свистом втянул воздух: тяжелое кольцо скатилось по подушке и задело щеку спящей. Карие глаза изумленно раскрылись. К счастью для Алека, девушка увидела кольцо прежде, чем успела вскрикнуть. Выражение ее лица тут же изменилось: вместо страха теперь на нем была написана радость - в полумраке закутанную фигуру Алека красотка приняла за своего возлюбленного. - Ох, Фириен, до чего же ты смел! - выдохнула она, кинула быстрый взгляд на спящую соседку и, схватив Алека за руку, нежно, но настойчиво потянула к себе под одеяло. Алек отчаянно покраснел под надвинутым на лицо капюшоном: как и большинство скаланцев, девушка спала нагой. Противиться он, однако, не посмел. Это не только могло бы показаться девушке подозрительным: сотрясение кровати разбудило бы другую женщину. - Какой же ты холодный! - прошептала девушка, тихо хихикнув. - Поцелуй меня, мой храбрец! Я тебя согрею. Придерживая капюшон свободной рукой, Алек поспешно чмокнул ее, но тут же предостерегающе кивнул на спящую матрону. Кокетливо надув губки, девушка отпустила его и спрятала кольцо под подушку. С отчаянно колотящимся сердцем Алек задул ночник и выскользнул в коридор. - Серегил, я .. - начал он извиняться за задержку, но спутник оборвал его, схватил за. руку и потащил прочь тем же путем, каким они пришли. "Будь проклято все на свете! - ругал себя Алек. - Такое простое дело, а я умудрился его провалить!" Каждый момент ожидая, что будет поднята тревога, Серегил и Алек вернулись в кухню и выбрались наружу через окно. Оказавшись снаружи, Серегил все еще зловеще молчал. Когда они перелезли через стену, он бросился бежать; Алек следовал за ним, убежденный, что его ждет разнос. После третьего поворота Серегил неожиданно замедлил бег и нырнул в переулок; там он остановился и скорчился в три погибели, словно в изнеможении. Алек ожидал гневного нравоучения и поэтому не сразу понял, что Серегил хохочет. - Потроха Билайри, Алек! - наконец выдохнул тот. - Не жалко и сотни сестерциев, чтобы увидеть такое лицо, как было у тебя, когда кольцо покатилось! А уж когда она попыталась затащить тебя в постель!.. - Серегил прислонился к стене, сотрясаясь от смеха. - Что за глупость! - простонал Алек. - Я должен был предвидеть, что оно соскользнет по подушке... Серегил вытер глаза, все еще хихикая. - Может, и должен был, но подобные вещи случаются. Уж не знаю, сколько раз я на таком попадался. Имеет значение только то, как удается выпутаться, и тут ты справился великолепно. Я всегда говорю: учись на своих ошибках. Алек облегченно перевел дух, когда они направились к дому. Однако не прошли они и одного квартала, как Серегила охватил новый приступ веселости. Тяжело повиснув на плече юноши, он пропел высоким фальцетом: "Поцелуй меня, мой храбрец! Я тебя согрею!" - и побрел дальше, не переставая смеяться. Похоже, подумал Алек в отчаянии, он не раз еще услышит обо всей этой истории. Вернувшись в "Петух", Серегил и Алек нашли на кухне у Триис еду и прокрались по потайной лестнице на второй этаж. Охранные знаки на мгновение засветились, когда Серегил прошептал магическую формулу. Дойдя до верхней площадки лестницы, они пересекли холодный чердак и добрались до своей двери. Заставленная всяким барахлом, комната все еще хранила тепло очага. Бросив мокрый плащ на руку статуэтки - русалки у входа, - Алек принялся стаскивать с себя влажную одежду, одновременно пробираясь к своей постели в углу. Серегил следил за ним с легкой улыбкой Ужасная стеснительность юноши, которую он всегда считал неестественной, несколько уменьшилась за последние месяцы, но тем не менее сейчас Алек повернулся к нему спиной, прежде чем снял кожаные штаны и натянул длинную ночную рубашку. В свои шестнадцать лет он очень напоминал Серегила сложением: тонкий, гибкий, светлокожий. Серегил поспешно принялся разбирать накопившиеся на столе бумаги, когда Алек снова повернулся к нему. - У нас на завтра ничего ведь не намечено, верно? - спросил Алек, запуская зубы в один из похищенных с кухни пирожков с мясом. - Ничего неотложного, - зевнул Серегил, направляясь к собственной спальне. - И я не собираюсь вставать раньше полудня. Спокойной ночи. Освещая себе дорогу светящимся камнем, он пробрался между стопками книг, ящиками и корзинами к своей широкой кровати с бархатным балдахином, которая занимала большую часть тесной комнатки. Сбросив мокрую одежду, он со стоном наслаждения скользнул между чистыми хрустящими простынями. Из темного угла появилась Руета и с громким мурлыканьем вскочила на кровать, желая найти себе теплое местечко. Суматошный выдался год, думал Серегил, рассеянно поглаживая кошку. Особенно последние месяцы. Мысль о том, как давно он не бывал на улице Огней, только подчеркнула тот факт, что жизнь его нарушила свой обычный ход. "Ну что ж. Вот и зима пришла. Всегда найдется, чем себя занять, но и на развлечения, которые предлагает город, тоже время будет. Можно сказать, мы заслужили передышку" Думая о тихих снежных месяцах впереди, Серегил начал засыпать... но тут же подскочил, задыхаясь от кошмара: он падал во тьму, сопровождаемый воплем Алека; они летели все вниз и вниз с башни замка Кассарии... Со стоном открыв глаза, Серегил испытал облегчение и одновременно раздражение: обнаженный, он сидел в одном из кресел гостиной Нисандера. Не было нужды спрашивать, как он сюда попал: отвратительная тошнота, сопровождающая магию переноса, все еще мучила его. Откинув с лица длинные темные волосы, он бросил на волшебника недовольный взгляд. - Прости мне это неожиданное перемещение, милый мальчик, - сказал Нисандер, протягивая ему мантию и чашку горячего чая. - Как я понимаю, для этого- есть достаточная причина, - пробормотал Серегил, понимая, что иначе и быть не может: слишком недавно имел место тот инцидент с обращением в птиц. - Ну конечно. Я пытался перенести тебя сюда раньше, но вы двое были заняты - грабили кого-то. - Налив чаю и себе. Нисандер опустился в другое кресло у камина. - Я, правда, видел вас всего мгновение. Ваше предприятие завершилось успехом? - Более или менее. Нисандер, казалось, не торопился объяснять, в чем дело, но Серегил видел, что маг был очень занят: его короткая седая борода оказалась испачкана чернилами, и одет он был в одну из своих поношенных мантий, которые предпочитал для ночной работы. В этой уютной комнате, полной книг и редкостей, он выглядел как нищий ученый, забредший сюда по ошибке. - Как я заметил, Алек выглядит лучше. - Да, он поправляется. Я только беспокоюсь насчет его волос: ведь нужно, чтобы он выглядел прилично ко времени праздника Сакора. - Будь благодарен за то, что он не пострадал еще сильнее Судя по рассказам Клиа и Микама, ему повезло, что он вообще остался в живых. Да, пока я не забыл: у меня есть кое-что для вас двоих от принцессы и от царицы - Он вручил Серегилу два бархатных кошеля. - Публично признать ваши заслуги, конечно, они не могли, но хотели так или иначе выразить свою благодарность. Тебе предназначен зеленый. Серегилу уже случалось получать подобные награды. Ожидая увидеть какую-нибудь безделушку или драгоценность, он открыл кошель и застыл, пораженный. Внутри находилось кольцо - очень знакомое кольцо. Огромный рубин сверкнул, как вино, в массивной оправе из ауренфэйского серебра, когда Серегил поднес его ближе к огню. - Светоносный Иллиор, это же одно из тех колец, которые я снял с руки Коррута-и-Гламиена, - выдохнул Серегил, когда голос вернулся к нему. Нисандер наклонился вперед и стиснул его руку. - Он был твоим родичем, Серегил, - и царицы Идрилейн тоже. Она нашла, что это подходящая награда за то, что ты раскрыл тайну его исчезновения. Царица надеется, что придет день, и ты с честью будешь носить это кольцо среди собственного народа. - Передай ей мою признательность. - Серегил с благоговением убрал кольцо в футляр. - Но ты же не ради этого вытащил меня из постели своими магическими штучками. Нисандер усмехнулся, откидываясь в кресле. - Нет. Мне предстоит дело, которое может оказаться для тебя небезынтересным Однако есть определенные условия, на которые ты должен согласиться прежде, чем я тебе все объясню. Если нет, то я верну тебя обратно и сотру все воспоминания о нашей встрече. Серегил изумленно заморгал. - Должно быть, это что-то важное. А почему ты не перенес сюда и Алека? - До этого я еще дойду. Я ничего не могу тебе рассказать, пока ты не согласишься выполнять мои условия. - Ладно. Я согласен. Что за условия? - Первое: ты не должен задавать никаких вопросов, пока я тебе не разрешу. - Почему? - Условие вступает в силу немедленно. - Ох, ну хорошо Что еще? - Второе: ты должен будешь работать в абсолютной тайне. Никто ничего не должен знать, в особенности Алек и Микам. Поклянешься ли ты в этом? Серегил несколько секунд молча смотрел на Нисандера; хранить что-то в секрете от Алека было бы ему теперь нелегко. С другой стороны, нечто столь таинственное не могло не оказаться захватывающе интересным. - Согласен. Даю слово. - Поклянись, - настаивал Н сандер. Покачав головой, Серегил поднял левую руку ладонью вверх и произнес: - Асурит бетуф дос Аура Элустри камар сосуи Серегил-и- Корит Солун Мерингил Боктерса. Клянусь также своей честью наблюдателя. Этого тебе достаточно? - Ты же знаешь, я никогда не потребовал бы от тебя клятвы без очень веских причин, - укоризненно сказал маг. - Тем не менее такое что-то часто случается последнее время, - кисло заметил Серегил. - По крайней мере теперь я могу задавать вопросы? - Я отвечу на те, на которые смогу. - Почему так важно, чтобы Алек и Микам ничего не знали? - Потому что, если ты проговоришься хоть о чем-нибудь из того, что я тебе скажу, мне придется убить вас всех. Хотя Нисандер произнес это спокойно, Серегил ощутил такое потрясение, словно тот его ударил: он знал волшебника достаточно долго, чтобы не сомневаться в его абсолютной серьезности. На секунду Серегилу показалось, что он смотрит в лицо незнакомцу. Потом неожиданно все встало на место, как части разгаданной головоломки. Серегил выпрямился в кресле, от возбуждения расплескав чай. - Дело касается этого, верно? - Он коснулся своей груди, того места, где магия Нисандера сделала невидимым отпечаток деревянного диска, украденного им у Мардуса в Вольде, - того странного, ничем не примечательного с виду медальона, обладание которым чуть не стоило ему жизни. - Я помню, как ты побледнел той ночью, когда я рассказал тебе о попытке показать рисунок на диске оракулу в храме Иллиора. Я тогда подумал, что ты на ногах не устоишь. - Может быть, теперь тебе понятно мое беспокойство, - мрачно ответил Нисандер. Они никогда с тех пор не вспоминали о том своем разговоре, но ужас, который испытал тогда Серегил, вернулся теперь в полной мере. - Потроха Билайри! Ты тогда нагнал на меня страху! Нисандер тяжело вздохнул. - Я никогда не прощу этого себе, поверь, но и тебя мне трудно простить за то, что ты вынудил меня к таким действиям. Ты помнишь, что я сказал тебе тогда? - Молить богов, чтобы никогда не узнать, что собой представляет тот диск. - Именно. И чтобы выполнить стоящую теперь перед тобой задачу, ты должен по-прежнему принимать это как мой ответ на твой вопрос. Серегил мрачно сгорбился в кресле. - Все тот же ответ, да? А что, если я скажу "нет"? Что, если я скажу тебе: или ты расскажешь мне обо всем, или я в эти игры не играю? Нисандер пожал плечами. - Тогда, как я уже говорил, я сотру все воспоминания об этом разговоре из твоей памяти и отправлю тебя домой. Наверняка найдутся другие, кто захочет помочь мне. - Вроде Теро, я полагаю? - не удержался от колкости Серегил. - Ох, ради всего... - Ему-то известен ужасный секрет? - Старая ревность сжала сердце Серегила. Ему очень тяжело было бы услышать, что молодой ученик мага знает больше, чем он сам. - Он знает меньше тебя, - раздраженно ответил Нисандер. - Так хочешь ты участвовать в этом деле или нет? Серегил уныло вздохнул: - Ладно уж. Так что я должен сделать? Нисандер вытащил из рукава мантии лист пергамента и протянул ему. - Для начала скажи мне, что ты об этом думаешь. - Похоже на страницу из книги. - Пергамент потемнел от возраста или непогоды. Серегил потер уголок листа между пальцами и понюхал, потом принялся рассматривать шрифт. - Очень старой книги, созданной четыре или пять столетий назад, а то и раньше. Сначала ее хранили небрежно, но потом очень берегли. И пергамент сделан скорее не из телячьей, а из человеческой или ауренфэйской кожи. - Он сделал паузу, рассматривая следы сшивания на левом краю. - Дырочки целы, похоже, лист осторожно вынули из книги, а не вырвали, хотя к этому времени книга уже пострадала от влаги. Судя по цвету пергамента, я сказал бы, что страницу пропитали ядом, но затем он был удален, иначе мы не могли бы сейчас изучать ее. - Совершенно верно. Полностью погрузившись теперь в изучение пергамента, Серегил рассеянно потеребил прядь волос. - Так, смотрим дальше. Книга написана на древнеасуитском языке - языке горцев северных провинций Пленимара. Отсюда можно заключить, что ее автор или из тех мест, или знаток разных языков. - Совсем как ты, милый мальчик. Как я понимаю, ты мог бы это прочесть? - Гм-м... Да. Похоже на бред сумасшедшего пророка, хотя и очень поэтичный. "Взирай со мной, возлюбленный, как демоны сбирают грозди с лозы". Потом еще что-то о лошадях... И вот: "Золотое пламя обвенчано с тьмой. Прекрасный появляется, чтобы ласкать кости дома..." Нет, не так: "Кости мира". Серегил перешел к столу и придвинул лампу поближе. - Да. Я сначала подумал, что тут просто ошибки в написании значков, но дело не в этом. Здесь явно шифр. Нисандер протянул ему восковую табличку и стилос: - Попытаешься разгадать? Просмотрев весь текст, Серегил обнаружил шестнадцать неправильно написанных слов. Когда он выписал все оказавшиеся не на месте буквы, их оказалось двадцать девять. Серегил, хмурясь, постукивал стилосом по подбородку. - Чертовски трудная штука. - Еще более трудная, чем ты думаешь, - сказал Нисандер. - Моему учителю Аркониэлю и мне самому понадобилось больше года, прежде чем мы нашли ключ. Правда, в то время мы работали и над другими вещами. Серегил со стоном отбросил стилос. - Ты хочешь сказать, что вы уже расшифровали это? - О да. Это не та задача, которая стоит перед тобой. Но я знал, что ты захочешь увидеть оригинал и сделать собственные выводы. - И как же этот шифр читается? Нисандер тоже присел к столу, перевернул табличку и быстро стал писать. - Для начала должен заметить, что найденные значки ничего не дают - мы потратили ужасно много времени, чтобы убедиться в этом. Ключ к шифру - комбинация разделения на слоги и падежи. Как ты знаешь, древнеасуитский язык имеет пять падежей. Однако в шифре использованы только три - именительный, дательный, родительный. Например, взгляни на слова "кости мира". Серегил задумчиво кивнул и пробормотал: - Да, это тот самый значок, который меня смутил. Ударение должно бы быть на второй гласной, а не на первой. - Правильно. Слово "мира" в родительном падеже, неверно проставленное ударение приходится на третий от конца слог, поэтому нужно взять последнюю букву слова. Если имеет место то же самое, но ударение стоит на втором от конца слоге, нужно брать первую букву. Серегил поднял глаза и ухмыльнулся: - Я и не знал, что ты такой образованный лингвист. Нисандер позволил себе довольно подмигнуть собеседнику. - За века чему только не научишься. Но тут использована действительно очень хитрая система, надежно защищающая от случайной расшифровки. В именительном падеже ударение на втором от конца слоге означает, что нужно взять последнюю букву из следующего слова. В дательном падеже значение имеет только ударение на предпоследнем слоге. Так что весь улов - пятнадцать букв. Если их правильно расположить - следи по тексту, - получается "аргукф чфон хриг" - Звучит так, словно ты прочищаешь горло... - начал Серегил, но слова замерли у него на языке, буквы на странице пришли в движение и через несколько секунд исчезли вовсе, оставив вместо себя рисунок, похожий на восьмиконечную звезду. - Магический палимпсест! - ахнул Серегил. - Именно. Но присмотрись повнимательнее. Серегил поднес пергамент совсем близко к лампе и присвистнул весь рисунок состоял из крошечных, каллиграфически выписанных букв. - Наш сумасшедший пророк, должно быть, писал это пером колибри. - Можешь прочесть? - Не знаю. . Очень уж мелко. Написано коникой - шрифтом, которым пользовались придворные писцы во времена первых Иерофантов, но орфография странная, словно писавший хотел передать звуки одного языка алфавитом другого. Да, именно это он и сделал, умный старый недоносок Ну так, если взяться за это с фонетической точки зрения... Бормоча себе под нос, Серегил медленно разбирал перепутанные строки Через полчаса он победно улыбнулся: - Чистый дравнийский! Нисандер, это, должно быть, написано по- дравнийски! - По-дравнийски? - Дравнийцы - племя, обитающее в оставленных ледником долинах в Ашекских горах, к северу от Ауренена Я бывал там еще мальчишкой, но язык помню Дравнийцы - мастера саг и легенд Собственной письменности у них нет, но писавший это умудрился передать звучание слов Он точно был знатоком редких языков Трудно, конечно, все это распутать, но здесь всего несколько слов они повторяются снова и снова, чтобы образовать рисунок Кстати, писано кровью - скорее всего его собственной, раз уж он оказался достаточно ненормальным, чтобы тратить силы на такое. - Может быть, - откликнулся Нисандер - Но можешь ты понять, о чем там говорится? Серегил взглянул на него и торжествующе хмыкнул: - Ага! Так вот в чем дело! Ты-то этого перевести не смог! Нисандер притворился оскорбленным. - Должен напомнить тебе о той клятве, которую ты дал... Серегил с самодовольной улыбкой поднял руки: - Знаю, знаю. Но после всех твоих нравоучений и секретов имею же я право немножко позлорадствовать! Тут-то и написано всего. "Камень внутри льда внутри камня внутри льда. Хрустальные рога под каменными". Или наоборот. нельзя определить, какая фраза первая. Только зачем тратить столько усилий, чтобы спрятать подобную ерунду? - Ничего подобного! - Нисандер хлопнул Серегила по плечу и взволнованно заходил по комнате. - Палимпсест начинается с текста на древнеасуитском, старейшем языке Пленимара, существовавшем еще до возникновения городов Иерофантов. Кажущаяся бессмысленной фраза "Аргукф чфон хриг" оказывается ключом к скрытому сообщению. Оно, в свою очередь, написано алфавитом, применявшимся при дворе Иерофантов, который в те времена находился на острове Курос, но на языке затерянного в горах за Осиатским mopeм племени. У меня были свои подозрения, но ты, милый мальчик, дал мне последнее доказательство. Что за удивительный документ! Серегил тем временем был погружен в собственные размышления. - Племена дравнийцев обитают в самых высокогорных долинах Ашекского хребта, они строят свои деревни на самом краю ледника. "Камень внутри льда внутри камня внутри льда". А эта фраза про каменные рога напоминает мне о рассказах торговцев, бывавших в тех местах: что-то такое о долине, где демоны танцуют по снегу и пьют кровь живых. Они называли это Долиной Рогов. Нисандер остановился перед Серегилом и широко улыбнулся. - Твой ум похож на гнездо сороки, мальчик мой! Никогда не знаешь, какое сокровище откопаешь в нем в следующий момент. - Если Долина Рогов действительно существует, тогда это, - Серегил постучал пальцем по грязному пергаменту, - не просто хитрая головоломка. Это карта. - И возможно, не единственная существующая, - сказал Нисандер. - По последним донесениям, несколько отрядов из Пленимара были посланы к западу от пролива Бал. Мы никак не могли понять, что им там нужно, но ведь Ашекский полуостров лежит как раз в том направлении. - В это время года? - покачал головой Серегил. Чтобы пересечь пролив Бал, нужно было отправиться к южной оконечности Осиатского моря, известного своими коварными мелями и рифами, труднопреодолимыми даже в хорошую погоду. Зимой же такое путешествие делалось опасным вдвойне. - Чем бы эта штука ни была - этот "камень внутри льда", - пленимарцы очень хотят ее заполучить. И как я понимаю, ты не намерен им это позволить. - Надеюсь, ты поможешь мне предотвратить столь нежелательное событие. - Ну. знаешь, делу бы очень помогло, если бы я знал, что искать. Если. конечно, ты соблаговолишь открыть мне священную тайну. - По слухам, это что-то вроде короны или диадемы, - сказал Нисандер. - Важно то, что она обладает силами, сходными с присущими диску, - ты их испытал на себе. Серегил поморщился при воспоминании. - Тогда я наверняка не стану носить ее на этот раз. Но если твоя информация верна, разве пленимарцы нас еще не опередили? - Может быть, и нет. Раз они отправили несколько отрядов, они, вероятно, не знают точного местонахождения предмета. С другой стороны, мы, возможно, как раз это только что выяснили. И я могу переправить тебя туда гораздо быстрее. Серегил побледнел. - Ох нет! Не можешь же ты... Перемещение отсюда в Ашекские горы! Нисандер, да меня же будет выворачивать наизнанку много часов! - Мне очень жаль, но дело слишком важное, чтобы рискнуть попробовать какой-нибудь другой вариант. И нужно еще подумать об Алеке. Он очень будет бунтовать, если его оставить дома? Серегил запустил пальцы в волосы. - Я что-нибудь придумаю. Когда я отправляюсь? - В полдень, если удастся. - Думаю, что удастся. Что мне понадобится, кроме одежды и оружия? - Как ты посмотришь на то, чтобы выдать себя за ауренфэйского мага? Серегил лукаво улыбнулся: - Звучит заманчиво, если только не придется полагаться на мои магические способности. - О боги, нет! - со смехом ответил Нисандер. - Я снабжу тебя предметами, необходимыми для этой роли, а также теми, которые нужны для выполнения твоей задачи. - Он помолчал и стиснул плечо своего младшего друга. - знаю, ты не подведешь меня, Серегил. Тот поднял брови и бросил на мага хитрый взгляд. - Держу пари, теперь ты рад, что не убил меня тогда, а? Сколько сейчас времени? - Скоро рассвет. Мне очень жаль, но придется отправить тебя обратно тем же способом. - Дважды за одну ночь? Тогда позаботься, чтобы я сразу оказался около тазика! Глава 2. В "Петухе" Когда Алек проснулся, по крыше все так же стучал холодный дождь. Руета еще ночью забралась к нему под одеяло; юноша погладил густой белый мех, и кошка громко замурлыкала. - Как это ты сюда попала? - спросил Алек сонно. Он сел на кровати и увидел у двери спальни старый потрепанный дорожный мешок Серегила. На нем лежала перевязь с рапирой, и новая дужка на эфесе блестела в неярком утреннем свете. Алек смотрел на аккуратно приготовленные вещи со всевозрастающим изумлением. Совершенно ясно: Серегил уже давно на ногах и собирается в дорогу. А вот Алека он почему-то не разбудил. - Серегил! - Алек заглянул в дверь спальни друга. Маленькая комнатка и всегда-то была загромождена, сейчас же в нее оказалось невозможно даже войти. - Доброе утро! - жизнерадостно откликнулся Серегил откуда-то из-за дверцы распахнутого шкафа. - Что происходит? Ты что, не спал всю ночь? - Ну, не то чтобы всю ночь. - Серегил появился из глубины комнаты с охапкой теплой меховой одежды в руках и бросил ее рядом с мешком. - И я нашел вот это. - Он вручил Алеку пыльный мешок с полудюжиной замысловатых замков; некоторые из них все еще крепились к расщепленным деревяшкам. - Мне подумалось, что тебя они заинтересуют, раз уж с теми, что на столе, ты разобрался. Только будь осторожен. Некоторые из них кусаются. Алек отложил мешок в сторону, ничего не сказав по поводу замков, и прислонился к дверному косяку. Серегил был уже в дорожной одежде, но почему-то не торопил его со сборами. - Что происходит? - повторил юноша, глядя, как Серегил вытаскивает из гардероба пару меховых сапог. - Где, интересно, ты думаешь найти снег в такую погоду? - Погоди минутку, ладно? - Серегил принялся проверять, в порядке ли шнуровка. - Мне нужно еще кое-что найти, а потом я тебе объясню - что смогу. Алек вздохнул и отошел к рабочему столу у окна. Налетел новый порыв ветра, и рамы задребезжали. Задний двор гостиницы поспешно пересекал сын Триис Диомис; завеса ледяного дождя скрывала все, кроме ближайших строений. Позади себя Алек слышал возню Серегила. Стараясь сдержать нетерпение, Алек натянул штаны и принялся растапливать камин. За ночь угли погасли, пришлось вытряхнуть на растопку горючий камень из горшочка на каминной полке. Языки пламени тут же взвились вверх. Алек смотрел в огонь, собираясь с мыслями. - Знаешь, если смотреть на твои волосы сзади, ты все еще похож на дикобраза, - заметил Серегил, наконец закончивший сборы. Он взъерошил неровные пряди и уселся в свое любимое кресло у огня. Алек не позволил себя отвлечь. - Ты куда-то отправляешься в одиночку, верно? - Всего на несколько дней. В голосе Серегила прозвучала настороженность, совсем не понравившаяся Алеку. - У тебя задание? - На самом деле я не могу об этом рассказывать. Алек внимательно посмотрел в лицо друга и заметил, что тот выглядит очень бледным. - Это все из-за прошлой ночи? Но ведь ты сказал... - Да нет же. Просто я никому ничего не могу сообщить. - Почему? - требовательно спросил Алек, в котором упрямое любопытство боролось с разочарованием. Серегил виновато развел руками: - К тебе это не имеет отношения, поверь. И пожалуйста, не выпытывай. - Это задание Нисандера, да? Серегил бросил на него ничего не выражающий взгляд. - Я хочу, чтобы ты дал мне слово: ты не станешь пытаться выследить меня, когда я отправлюсь. Алек хотел было снова возразить, но потом мрачно кивнул. - Когда ты вернешься? - Через несколько дней, надеюсь. Тебе придется заняться теми бумагами для барона Оранте и всем прочим, что будет подворачиваться, если окажется возможным справиться в одиночку. И нужно заняться приготовлениями к Скорбной Ночи, если я не вернусь к тому времени. - Не вернешься к тому времени? - вспыхнул Алек. - До нее ведь всего неделя, и ты устраиваешь празднество по этому случаю у себя на улице Колеса! - Не я, а мы устраиваем, - поправил его Серегил. - Да ты не беспокойся. Рансер сделает все необходимые приготовления, да к тому времени здесь будет и Микам с семьей. Тебе просто нужно будет играть роль хозяина. Помнишь госпожу Килит, ту женщину, с которой ты танцевал на прошлом празднике? - Мы должны с ней вместе присутствовать на церемонии Скорбной Ночи. - Правильно. Она научит тебя всем тонкостям этикета. - Но ведь гости будут интересоваться тобой! - Ну, всем известно, что благородный Серегил еще не вернулся из своего путешествия, предпринятого ради успокоения нервов после ареста. Отвечай всем, кто будет спрашивать, что я задержался в пути. Не унывай, Алек! Очень вероятно, что я прибуду обратно заблаговременно. - Это твое секретное поручение... Оно опасно? - Разве мы занимаемся чем-нибудь, в чем вовсе нет опасности? - пожал плечами Серегил. - Говоря по правде, я узнаю, насколько рискованно дело, только когда займусь им вплотную. - И когда же ты отправляешься? - Сразу после завтрака. Одевайся, и пойдем поедим на кухне. Алек ощутил запах свежеиспеченного хлеба, как только они спустились. Суматоха, сопровождающая завтрак постояльцев гостиницы, уже улеглась, мальчишка-поваренок отскабливал кухонную утварь, а Силла купала Аутаса в бадейке. Старая Триис сидела у очага, закутавшись в шаль, и чистила свеклу. - Ну наконец-то явились, - приветствовала пришедших женщина, хотя Серегил редко появлялся внизу раньше полудня. - На очаге горячий чайник, а под салфеткой свежие булочки с корицей. Силла их только что испекла. - А как сегодня поживает паренек? - Серегил с улыбкой протянул палец младенцу. Лутас немедленно ухватил палец и попытался засунуть в рот. - Ох, он что-то беспокоен, - ответила Силла, вокруг глаз которой лежали синие тени. - Всю ночь нас будил - у него зубик режется. Алек покачал головой. То Серегил озабочен своим таинственным путешествием, то тут же играет с малышом, словно у него никаких забот нет. Не то чтобы Серегил не был искренне привязан к Лутасу. Алек помнил его рассказ о том, как Силла предложила Серегилу честь стать отцом ее ребенка, когда сочла, что это наилучший способ избавиться от призыва в армию. Серегил тогда вежливо отказался. Зная. что интерес друга к женщинам носит сомнительный характер, Алек к тому же заподозрил нежелание с его стороны рисковать дружбой с бабушкой Силлы - Триис. Триис в молодости была сержантом царских лучников и всегда сожалела, что ни сын, ни внучка не выбрали себе военную карьеру. Силла никогда даже не намекала, кто отец ребенка, но ясно было, что мужчина оказался темноволос: сама Силла была белокурой, а глаза и волосы малыша отливали темно-коричневым, как у норки. Подойдя к очагу, Алек нагнулся над Триис и снял с крюка чайник. - Что-то ты сегодня выглядишь неважно, - проницательно заметила старуха. - Красавчик отправляется куда-то без тебя? - Он тебе сказал? Триис презрительно фыркнула: - В этом нет нужды. - Она ловко разрезала на четвертинки очищенную свеклу и отправила ее в котелок. - Он напялил свои старые дорожные сапоги и весел, как ласточка, а у тебя на лице уныние, да и одет ты по-домашнему. Не нужно быть волшебницей, чтобы понять, что к чему. Алек пожал плечами. Триис хозяйничала в гостинице с тех пор, как Серегил тайно купил ее двадцать лет назад. Она, ее семья и Рири - глухонемой конюх - были среди немногих избранных, которым было известно кое-что о двойной жизни Серегила. - Ладно, парень, не переживай, - прошептала Триис. - Хозяин Серегил очень высокого о тебе мнения, уж это точно. Ни о ком он так хорошо не отзывается, за исключением Микама Кавиша, а ведь с ним они друзья не один десяток лет. И к тому же теперь у нас с тобой появится возможность снова поговорить о стрельбе, э? У меня в запасе найдется еще секрет- другой, да и не годится, чтобы твой замечательный черный лук пылился без дела. - Пожалуй. - Алек быстро поцеловал ее в щеку и уселся за стол напротив Серегила. Приглядываясь к весело переговаривающемуся с Силлой другу, Алек заметил морщинки тревоги у того вокруг глаз. Что бы собой ни представляло это его секретное задание, оно вовсе не было таким простым, как давал понять Серегил. Впрочем, спрашивать о подробностях было бесполезно. Вернувшись в свои покои наверху, Серегил быстро закончил сборы и нахлобучил на голову потрепанную шапку. - Ну, смотри в оба - особенно когда возьмешься за ту работу для барона, - сказал он Алеку на прощание. - Мне вовсе не хотелось бы, вернувшись, узнать, что ты попал в Красную башню. - Ничего такого не случится. Помочь тебе стащить все это вниз? - Нет нужды. - Вскинув мешок на плечо. Серегил стиснул руку Алека. - Пусть в сумерках тебе улыбнется удача. Улыбнувшись юноше своей кривой улыбкой, он вышел Алек прислушался к его быстро затихающим шагам. - И тебе тоже, - с запозданием пробормотал он. По дороге Серегил задержался на кухне. Пододвинув к Триис стул, он уселся и вытащил плоский запечатанный пакет. - Оставляю это у тебя. Меня несколько дней не будет, а если я не вернусь, содержимое пригодится Алеку и вам. Нахмурившись, Триис потрогала восковые печати. - Завещание, да? Неудивительно, что юный Алек такой сумрачный. - Он об этом не знает, да и не нужно ему знать. - Ты никогда раньше не оставлял завещание. - Это просто на случай, если мне не повезет или еще что-нибудь. - Вскинув на плечо мешок, Серегил двинулся к двери. - Или еще что-нибудь! - скептически поджала губы Триис. - Смотри, как бы это "что-нибудь" не вцепилось тебе в зад, как только ты отвернешься. - Постараюсь, чтобы такого не случилось. Снаружи дождь мешался с мокрым снегом. Надвинув капюшон своего дорожного плаща пониже, Серегил поспешно пробежал по скользкому булыжнику к конюшне, где Рири уже оседлал его новую кобылу. Серегил бросил парню полсестерция и галопом поскакал к Дому Орески. Глава 3. Каменные рога Время давно перевалило за полдень, когда Нисандер закончил приготовления к перемещению. - Ты готов. Серегил? - спросил маг, наконец оторвавшись от сложного узора магических знаков, которые он чертил мелом на полу своей рабочей комнаты. - Я уже давно готов, - ответил Серегил, которому было ужасно жарко в меховой одежде. Он положил свой мешок, снегоходы и посох в середине созданного Нисандером чертежа. - Вот это обеспечит тебе репутацию волшебника. - Нисандер протянул Серегилу полдюжины коротких ивовых прутиков, покрытых магическими символами. - Стоит тебе сломать один из них, и появится какой-нибудь чудесный дар для твоих хозяев. Только не забудь: этот длинный прутик с красной ленточкой держи отдельно от остальных - в нем заключены чары, которые перенесут тебя обратно. Серегил осторожно спрятал отмеченный красным прутик в кошель, а остальные сунул за пояс своей ауренфэйской туники, которую он носил под меховой курткой. - Но самое главное для успеха твоего предприятия - вот это, - продолжал волшебник, подходя к столу. На нем стоял квадратный деревянный ящик с кожаными наплечными лямками и надежным замком, обитый полосками серебра с начертанными на них магическими знаками; внутри находились два сосуда, обернутые в мягкую шерсть. Серегил нахмурился. - А что, если эта корона или как ее там - то, что я должен раздобыть - не влезет сюда? - Сделай что сможешь и поскорее возвращайся. Серегил потрогал сосуды. Они были тяжелые, а воск, их запечатывающий, также покрывали магические символы. - Что это такое? - Нужно вылить их содержимое на землю вокруг короны и начертить знаки Четверки внутри круга. Это должно ослабить злые чары, охраняющие ее. Серегил ощутил тошнотворную неуверенность. - Должно? Нисандер осторожно обернул сосуды шерстью и поставил в ящик. - Ты выжил, хотя соприкасался с диском без всяких предосторожностей. Такой помощи с моей стороны должно быть достаточно. - Угу, понятно. - Серегил с сомнением посмотрел на своего старого друга. - Ты считаешь, что тот самый внутренний порок, который мешает мне стать волшебником, защитит меня от враждебной магии? - Похоже на то. Хотел бы я только, чтобы перемещение не сказывалось на тебе так тяжело. Если учесть, какое расстояние тебе предстоит преодолеть... - Ладно, давай поскорее с этим разделаемся. - Серегил навьючил на себя мешок и прочее. - Ашекские горы далеко на западе, так что у меня будет еще несколько часов до того, как стемнеет, а рисковать без нужды мне не хотелось бы. - Хорошо. Я смотрел в магический кристалл и думаю, что сумею перенести тебя достаточно близко к деревне. Безопаснее всего опустить тебя на ледник в нескольких милях от селения, чтобы ты не ушибся о камни. - Ох, это звучит так успокоительно, Спасибо за заботу! Не обращая внимания на сарказм, Нисандер сложил руки перед собой и начал читать заклинание Через секунду между его пальцами возникла частица тьмы Медленно и осторожно разводя руки. Нисандер словно растянул ее в некое подобие черного зеркала. Серегил смотрел в его глубину, уже чувствуя знакомую дурноту Стиснув в руках снегоходы, он решительно вздохнул, зажмурился и сделал шаг вперед. Головокружительный вихрь, подхвативший его, вызвал даже более сильную тошноту, чем он опасался. Для большинства людей перенести перемещение - ничуть не труднее, чем перейти из комнаты в комнату Серегил же чувствовал себя так, словно его засасывает ужасный черный омут И длилось это на сей раз бесконечно долго Потом, так же внезапно, как возник, вихрь исчез, оставив Серегила по пояс в сугробе, его окружала морозная белизна снега. Выбраться из сугроба сразу не удалось, и Серегил поспешно наклонился вперед, расставаясь с недавно съеденным скромным завтраком Когда его перестало выворачивать, он пополз прочь от исходящей паром массы Добравшись до ровного места, Серегил лег на спину и прикрыл глаза рукой; мир все еще мучительно вращался Вокруг вздыхал ветер, кидая в лицо пригоршни кристалликов льда Когда Серегил перевернулся на живот, спазмы начались снова, но он почувствовал себя лучше, умывшись и очистив рот снегом. "По крайней мере цель Нисандер выбрал точно", - подумал он, оглядевшись. Ледник нависал над склоном каменистого ущелья. Там, откуда он начинался, в нескольких милях к северу, два горных пика сторожили узкий вход в долину Каменные рога - отсюда и название, которое вспомнил Серегил. Лучи низко стоящего солнца отражались от белой поверхности между ними, заставляя глаза Серегила слезиться. Там вздымались ледяные волны, с которых ветер сдул весь свежевыпавший снег, они отбрасывали тени такие же синие, как глубокое небо над головой. Меховая одежда Серегила защищала его от мороза, но нос и щеки скоро стали неметь Пар, вырывающийся с дыханием, оседал сверкающей бахромой на меховой оторочке капюшона Проверив, не пострадали ли при падении снегоходы, Серегил поспешно привязал их к сапогам Меховые рукавицы делали его движения неуклюжими, но снять их даже ненадолго означало бы рисковать обморожением Теперь Серегил увереннее держался на ногах, он двинулся к ближайшему пригорку, чтобы сориентироваться Вздумай кто-нибудь проследить его путь, обнаружилось бы, что он словно свалился с неба, но тут уж ничего нельзя было поделать, в конце концов, разве он не собирался выдавать себя за волшебника? С того возвышения, на котором он стоял, Серегил увидел тонкие струйки дыма, поднимавшиеся от деревни в нескольких милях к западу Дальше в долине была еле видна другая деревня Первая из них находилась ближе к "каменным рогам", поэтому он направился туда Серегила все еще тошнило, разреженный морозный воздух терзал его легкие, перед глазами танцевали темные точки Заставив себя идти не останавливаясь, Серегил в конце концов вышел на ведущую к деревне тропу Когда его отделяло от первых домов полмили, навстречу ему выбежала толпа детей с собаками Серегил остановился, со вздохом облегчения опершись на свой посох Гостеприимство дравнийцев было знаменито среди всех, кому случалось попадать в эти края Жителей соседней деревни здесь приветствовали как дорогих родственников (каковыми они, впрочем, часто и являлись) Любой же путник, миновавший ограничивающие долину пики, воспринимался как настоящее чудо. Скорее всего сейчас в деревне уже режут коз для праздничного пира. - Могу я посетить вашу деревню? - обратился Серегил на дравнианском к возбужденно прыгающим вокруг него детям. Дети со смехом подхватили его мешок и повели гостя в деревню. Собаки лаяли, козы и овцы блеяли в своих сложенных из камня загонах. Взрослые жители деревни приветствовали Серегила, как благополучно вернувшегося после подвигов героя. Маленькое селение состояло из нескольких приземистых каменных круглых башен с крытыми войлоком остроконечными крышами. Входные двери находились высоко на втором этаже, к ним вели деревянные пандусы; однако большую часть года снега было так много, что его наметало до самого порога. В центре деревушки виднелась самая большая башня, и вокруг нее собралось уже почти все население, чтобы посмотреть на пришельца. Дравнийцы были невысокими коренастыми людьми, с черными раскосыми глазами и жесткими темными волосами, обильно смазанными маслом. У некоторых, однако, можно было заметить светлые волосы и более тонкие черты лица - свидетельства притока чужой крови, скорее всего ауренфэйской, поскольку никто больше не посещал эти дальние края. Деревенский вождь оказался как раз одним из таких полукровок. Когда он, широко улыбаясь, вышел вперед, чтобы приветствовать гостя, Серегил заметил, что глаза его того же чистого серого цвета, что и его собственные. - Добро пожаловать, о Светлокожий! - приветствовал он Серегила на смеси ауренфэйского и дравнианского. - Я Ретак, сын Вигриса и Акры, вождь этой деревни. - Я Мерингил, сын Солуна и Никанти, - ответил Серегил по-дравнийски. С довольной улыбкой Ретак перешел на свой родной язык: - Мы не видели твоих соплеменников со времен прадедов. Твой приход - честь для нашей деревни. Не поужинаешь ли ты с нами в Доме Совета? - Вы оказываете мне большую честь, - ответил Серегил и поклонился настолько грациозно, насколько это позволяла ему негнущаяся одежда. Второй этаж Дома Совета использовался как общинный склад; с нижним этажом его соединяла грубо вытесанная из камня лестница и отверстие в центре, предназначенное для дыма от очага. В каменном углублении уже горели куски сухого навоза; остальной пол был покрыт толстыми коврами с разбросанными по ним подушками У другого очага в углу суетились женщины, готовя праздничное угощение. Серегила усадили у огня; вокруг расселись Ретак и деревенские старейшины. На секунду Серегил зажмурился: его желудок, казалось, вот- вот вывернется наизнанку. Запах освежеванных туш мешался с ароматами немытых тел и смазанных жиром волос - особенно невыносимо после чистого воздуха гор. Помещение было битком набито любопытными жителями деревни. Люди возбужденно переговаривались, наклоняясь к соседям или выкрикивая вопросы издали. Дети сидели на верхнем этаже, окружив дымовое отверстие, и щебетали как воробьи. Занятые приготовлением пира женщины весело гремели блюдами и мисками и размахивали большими ножами для разделки мяса. Серегил стащил с себя толстую верхнюю одежду, ощущая на себе любопытные взгляды. Изображая путешественника из своего родного Ауренена, он был одет в традиционную одежду: облегающие штаны и длинную белую тунику, удобные и ничем не украшенные, кроме узкой каймы по вороту и рукавам. Для завершения картины он вытащил из-за пазухи полосу тонкой ткани и с привычной сноровкой соорудил из нее тюрбан, оставив висеть вдоль спины длинные концы. За поясом Серегила торчал маленький кинжал в узорчатых ножнах, но он отложил его вместе с рапирой в сторону - как свидетельство добрых намерений. Когда наконец он откинулся на подушки и принял из рук Сеуны. жены вождя, чашу с ллаки, по залу пробежал довольный шепоток Серегил пил так мало этого напитка из кислого молока, как только позволяли хорошие манеры. Долг гостя был, в ответ на доброжелательный прием, рассказать новости из внешнего мира, и Серегил принялся не спеша перечислять происходившие на юге события - те, которые могли интересовать его хозяев Большинство из них случилось лет тридцать назад; Серегил добавил к ним те обрывки новостей, которые дошли до него в изгнании. Тем не менее для дравнийцев все это было ново и интересно, и рассказ Серегила они приняли с благодарностью Когда он закончил, настал черед традиционных выступлений старейшин. Дравнийцы были большими мастерами-сказителями, но письменности не знали. Каждое семейство обладало собственным репертуаром, который имели право исполнять только члены клана. Другие саги были общей собственностью, их рассказывать обычно просили того, кто делал это лучше других. В представление часто включались дети, декламировавшие знакомые строки, а когда нужно было исполнить песню, это поручалось женщинам. Серегил внес свою лепту, спев несколько баллад, и тут же получил почетное звание бирука - "того, кто помнит много сказаний" - самую высокую похвалу, какая только возможна. К тому времени, когда перед собравшимися появилось огромное блюдо жареной козлятины, он уже начал наслаждаться жизнью. На общем подносе громоздились жареные ножки, ребра, куски мяса вокруг целой горы вареных потрохов. Когда почетный гость и старейшины наедались, блюдо переходило к остальным; последними пировали дети и собаки. Серегилу прислуживали сама Сеуна и ее старшие дочери. Две девушки опустились на колени рядом с гостем, предлагая ему ломти темного хлеба, на которые их мать выкладывала самые отборные куски мяса. Серегил вежливо поблагодарил их, взял предложенное угощение и впился в мясо зубами - это был знак остальным начать еду. Жесткое, приправленное специями мясо помогло Серегилу справиться с последствиями магии, и, когда все наелись, он устроил целое представление, вручая Ретаку и его соплеменникам предназначенные для них дары. Жестом попросив собравшихся освободить место перед ним, Серегил незаметно достал из рукава один из данных ему Нисандером прутиков и сломал его пальцами, одновременно делая руками замысловатые пассы. Перед восхищенными зрителями прямо из воздуха возникло несколько корзин с фруктами. Их стали передавать из рук в руки под громкие возгласы восхищения и удивления. Серегил с улыбкой достал еще один прутик. На этот раз из воздуха возникла шкатулка с серебряными монетами Дравнийцы не пользовались деньгами, но им очень понравился блеск металла и тонкость чеканки. Следующие чудеса, сотворенные Серегилом, выражались в появлении рулонов ярких шелков, бронзовых иголок, мотков веревки, пучков целебных трав. - Ты великий волшебник и щедрый человек, Мерингил, сын Солуна и Никанти, а также настоящий бирук, - объявил Ретак, хлопая Серегила по плечу. - С этого дня ты - член моего клана. Что можем мы предложить тебе в ответ на твою доброту? - Для меня ваше гостеприимство - великая честь. Мои дары - всего лишь благодарность за него, - вежливо ответил Серегил. - Есть, однако, одно дело, в котором вы могли бы мне помочь. Ретак жестом призвал собравшихся ко вниманию. - Что привело тебя так далеко - в нашу отрезанную от мира долину? - Я ищу место, где хранится волшебный предмет, о котором рассказывают некоторые легенды. Вы знаете о чем-нибудь подобном? Реакция последовала незамедлительно. Старшие члены племени обменялись обеспокоенными взглядами. Какая-то женщина уронила вертел, и он зазвенел на каменном полу. Даже дети, сидевшие наверху, перестали шумно обсуждать свои новые сокровища и наклонились над дымовым отверстием, чтобы лучше слышать. Ретак взмахнул посохом, и вперед вышел маленький высохший старичок, тулуп которого украшали узоры из овечьих зубов В колеблющемся свете очага он казался древней черепахой; его глаза под сморщенными веками так же медленно моргали. Шаман, кряхтя, опустился на колени перед Серегилом и дрожащей рукой затряс костяную погремушку, прежде чем начать говорить. - Я - Тиман, сын Рогера и Боруны, - сказал он наконец. - Такое место в нашей долине есть. На мой клан было возложено наблюдение за ним - после того как дух разгневался. Это его дом, он скрыт глубоко в скалах подо льдами. Никто не знает, как он возник. Иногда дверь в него есть, иногда нет - как пожелает дух. - И этот дух однажды разгневался? Тиман кивнул и стал, ритмично взмахивая погремушкой, говорить. Это был напевный речитатив, словно старик много раз пересказывал предание теми же самыми словами. - Дух создал пещеру, чтобы люди могли видеть в ней сны. Некоторым там являлись видения, другим - нет; некоторые слышали голос духа, другие - нет. Все было по воле духа. Когда дух снисходил к людям, те, кто слышал его, считались благословенными, они приносили своему клану великую удачу. Но много поколений назад дух разгневался. Люди, входившие в пещеру, возвращались оттуда безумными. Они совершали очень злые дела Другие не возвращались вовсе, их никто никогда больше не видел. Первый человек, пораженный безумием, принадлежал к моему клану, поэтому с тех пор на нас лежит долг охранять дом духа. Старик умолк, его морщинистые губы беззвучно шевелились, словно запас звуков иссяк. - Зачем ты разыскиваешь это место? - спросил Ретак. Серегил несколько мгновений смотрел в огонь, прикидывая, как лучше использовать то, что он только что узнал. - Я слышал легенды, мне стало интересно, есть ли в них правда. Вы знаете, что ауренфэйе обладают огромными познаниями в магии. Вот и я уже показал вам свое могущество. Если вы отведете меня к священной пещере, я поговорю с духом и узнаю, почему он разгневался. Может быть, мне даже удастся помирить его с вами. Люди, собравшиеся в зале, одобрительно зашумели. Старый Тиман положил свою погремушку к ногам Серегила. - Это будет действительно великое деяние. Много раз пытался я умилостивить духа, но он не желал разговаривать со мной, он изгонял меня из пещеры - в голове у меня раздавался страшный шум. Неужели ты на самом деле способен совершить такое чудо? - Я постараюсь, - ответил Серегил. - Отведите меня к дому духа завтра на рассвете, и я поговорю с ним. Шепот сменился радостными криками. - Гость проведет эту ночь в моем доме, - гордо заявил Ретак, кладя конец пиршеству - Ночи у нас в горах холодные, Мерингил, но у меня достаточно здоровых дочерей, чтобы согреть тебя. Дети наверху зашушукались, а старшие девочки стали вытягивать шеи, чтобы получше разглядеть Серегила. - Что? - заморгал Серегил. - Большой живот после посещения гостя - великая честь для молодой женщины, - радостно воскликнул Ретак. - Новая кровь приносит новые силы всей деревне. Моя собственная прабабка была светлоглазой ауренфэйе. Но никогда еще нас не посещал такой великий волшебник, как ты! Завтра ты будешь гостем клана Екрида, потом - Иллгрида, потом... - Э-э... конечно. - Серегил заметил, как матери семейств по пальцам отсчитывают свою очередь в соответствии с иерархией в племени. По- видимому, имелись такие проявления гостеприимства дравнийцев, о которых он позабыл. "Ах, Нисандер, - простонал он в душе, оглядывая ряды круглолицых девиц, за скромными улыбками которых ясно читалось жадное нетерпение. - Проклятие, а вдруг это окажется не та деревня, что нужно?" Алек осторожно вылез из окна виллы и тут же испуганно обернулся, когда рядом раздалось грозное рычание. Никаких признаков присутствия собаки во дворе дома барона раньше он не заметил, но теперь сомневаться не приходилось. В темноте он еле рассмотрел крупное животное, а все более угрожающее рычание заставило юношу представить себе прижатые уши и оскаленные зубы. До стены, огораживающей виллу, было слишком далеко. Порывшись в памяти насчет воровской уловки, которую когда-то показал ему Серегил, Алек поднял левую руку, вытянув указательный палец и мизинец, и хрипло прошептал: "Мир, друг собака". Рычание немедленно прекратилось. Холодный нос ткнулся в ладонь Алека, затем собака потрусила прочь. Алеку никогда не приходило в голову поинтересоваться, как долго действует это заклинание. Он решил не рисковать и помчался к стене. Ее верхушка была утыкана острыми осколками стекла; в спешке Алек неосторожно схватился за край, и зазубренная стекляшка вонзилась в левую ладонь. Боль пронизала руку юноши, теплая струйка крови потекла в рукав. Шипя сквозь зубы, Алек соскользнул со стены и направился домой. Чтобы попасть в "Петух", юноша должен был пройти по улице Колеса. Он остановился на углу, прижимая к груди пораненную руку. Потребуется всего несколько минут, чтобы забежать в дом Серегила; к тому же Алек знал, где тот хранит бинты и мази... Усиливающаяся боль в руке решила дело. Войдя в дверь, Алек достал светящийся камень и тихо свистнул собакам. Огромный белый зверь немедленно оказался рядом: Мараг появился из столовой, виляя хвостом, и обнюхал руку юноши. Вторая собака должна была охранять двор. В сопровождении животного Алек прошел через зал на кухню. То, что ему было нужно, хранилось на полке у двери. Перенеся бинты и баночку с мазью на стол, Алек положил светящийся камень рядом и стал рассматривать порез. Рваная рана сильно болела, но вроде бы ни крупные сосуды, ни связки повреждены не были. - Как не везет этой руке, - пробормотал Алек, потирая пальцем блестящий круглый шрам, оставленный на ладони проклятым диском, который они украли у Мардуса. Клеймо осталось на них обоих - у Серегила на груди, где висел медальон, у Алека на руке, которой он схватил его во время той странной борьбы в гостинице. Юноша перевязал порез, хотя делать это одной рукой было очень неудобно, потом откинулся на стуле и погладил шелковистую шерсть Марага. Мысль о том, что наверху его ждет уютная спальня, оказалась сильным искушением. Алек замерз, устал, а дорога на улицу Синей Рыбы казалась такой долгой... Но могли возникнуть сложности: благородные Алек и Серегил должны были появиться в городе только через несколько дней; не следовало оставлять свидетельств своего присутствия раньше этого времени. Уныло пожав плечами, Алек уничтожил все следы своего визита и двинулся дальше по темным холодным улицам. Отойдя всего на квартал, он почувствовал, что его преследуют Слежка по скользким безлюдным тротуарам была нелегким делом, да и преследователи не особенно старались скрываться Когда Алек замедлял шаг, те останавливались, а когда юноша шел быстро, торопились и они. Было слишком темно, чтобы разглядеть противников, но Алек ясно различал на слух, что за ним идут несколько человек. У одного из них сапоги оказались подбиты железными гвоздями, было слышно, как они скрежещут по камням. Не стоило и думать о том, чтобы вернуться в дом на улице Колеса. Даже если бы Алеку удалось проскользнуть мимо преследователей, нельзя было рисковать тем, чтобы привести их туда Впереди на пересечении улицы Колеса с улицей Золотого Шлема горел фонарь. Если свернуть направо, можно добраться до колоннады Астеллуса и улицы Ножен. Имелся шанс встретиться там с патрулем, но Алек не мог быть в этом уверенным. Поворот налево выводил на улицу Серебряной Луны и к царскому дворцу На углу Алек нарочно помедлил в круге света, потом решительно повернул направо. Оказавшись в темноте, он быстро развернулся и двинулся в сторону улицы Серебряной Луны. Преследователи, однако, разгадали его хитрость и кинулись следом, грохоча сапогами по камням. Не оставалось ничего, кроме как броситься бежать. Не делая больше попыток сохранять тишину, Алек с развевающимся за плечами плащом помчался по середине широкого бульвара. Высокие стены садов с обеих сторон были непреодолимым препятствием, лишая его надежды скрыться в каком-нибудь переулке. Топот ног Алека и догоняющих его врагов звучал, как стук костей в стаканчике игрока. Дернув за завязки плаща, Алек сбросил его. и секундой позже позади раздалось приглушенное проклятие, когда ноги одного из преследователей запутались в ткани; послышался шум тяжелого падения. Пробегая мимо следующего фонаря, Алек оглянулся. Двое вооруженных мечами преследователей были всего ярдах в двадцати от него. Юноша свернул на улицу Серебряной Луны и увидел впереди стену царского дворца. Как он и надеялся, у одних ворот горел сторожевой костер. Алек кинулся туда из последних сил, его легкие, казалось, вот-вот разорвутся. Несколько солдат царской гвардии грелись у огня. Услышав шаги Алека, четверо из них выступили вперед, обнажив мечи. - Помогите! - выдохнул Алек, моля богов, чтобы солдаты не атаковали его, когда он кинулся к ним. - Грабители... преследуют меня... Вон там! Двое солдат схватили его за руки - наполовину задерживая, наполовину не давая упасть. - Спокойно, парень, спокойно, - проворчал один из них. - Я никого не вижу, - прорычал другой, всматриваясь в ту сторону, откуда прибежал юноша. Оглянувшись, Алек тоже не увидел своих таинственных преследователей. Первый стражник окинул скептическим взглядом нарядную одежду Алека и его рапиру. - Грабители, а? Скорее рассерженный отец или муж - в этот-то час, Что- то ты не то затеял! - Нет, клянусь! - пропыхтел Алек. - Я поздно возвращался домой с... с улицы Огней. - Солдаты заухмылялись, обменявшись понимающими взглядами. - Как раз то место, где можно лишиться кошелька - не одним способом, так другим, - сказал, посмеиваясь, сержант. - Что ж, время позднее для ночных грабителей, но они могли как раз тебя и поджидать. Ты живешь здесь поблизости? - Нет, на другом конце города. - Тогда добро пожаловать к нашему огню - располагайся, дождешься рассвета. Алек с благодарностью завернулся в одолженный ему запасной солдатский плащ, глотнул воды из протянутой бутылки и уселся, прислонившись к стене, наслаждаясь теплом костра. В конце концов, подумал он, засыпая, это не самое плохое, чем могла кончиться ночная работа. Глава 4. Хрустальные рога Дочери Ретака с грустью попрощались с Серегилом, когда на рассвете следующего дня он вместе с их отцом отправился в Дом Совета, чтобы встретиться там с Тиманом. К смущению Серегила, там уже собралась толпа; многие были со снегоходами и шестами. Тиман подвел к нему молодого человека. - Я слишком стар, чтобы совершить такое путешествие, но мой внук, Турик, знает дорогу. Он тебя проводит. А остальные понесут твои вещи и дары для духа. Серегил застонал в душе. Последнее, чего он хотел бы, - это присутствие зрителей, но он был слишком близок к цели, чтобы позволить себе обидеть жителей деревни. Молодые дравнийцы легко преодолевали снежные заносы, болтая и смеясь. Серегил упорно старался не отставать, несмотря на то что дышать разреженным воздухом было трудно, а ночью ему не удалось отдохнуть. Один из сыновей Ретака пошел с ним рядом, широко улыбаясь. - Этой ночью тебе оказали должное гостеприимство, а? Сестры утром казались такими довольными. - О да, - пропыхтел Серегил. - Они очень хорошо согревали меня, спасибо. Подножия каменных пиков они достигли к полудню. Турик велел устроить привал и отправил опытного проводника - человека по имени Шрадин - проверить, надежен ли снежный покров. Турик показал вверх: - Дом духа там, но дальше дорога будет трудной - под снегом скрываются трещины, часто обрушиваются лавины. Шрадин разбирается в признаках возможной опасности лучше всех в деревне. Присев на корточки на своих снегоступах, все наблюдали, как проводник обследует перевал. - Ну и что ты думаешь? - спросил Серегил, когда тот вернулся. Дравниец пожал плечами: - Сегодня идти туда не особенно опасно. Но все равно будет лучше, если дальше пойдут немногие. Турик знает дорогу, а я разбираюсь в свойствах снега. Остальным лучше вернуться домой. Недовольно поворчав, горцы двинулись в сторону деревни. Шрадин первым начал осторожно подниматься к перевалу. Серегил и Турик двинулись за ним, стараясь ступать след в след. Серегил молча с восхищением наблюдал, как проводник осторожно ощупывает дорогу шестом и находит безопасный путь между глубокими расселинами, скрытыми под обманчиво ровным снежным покровом. Как ни обнадеживало Серегила искусство Шрадина, он не мог заставить себя не бросать нервные взгляды на многие тонны снега и льда, висящие над ними на крутых склонах горных пиков. Когда они добрались до перевала, впереди пошел Турик. - Мы уже почти на месте, - сказал он, останавливаясь, чтобы дать Серегилу возможность перевести дух. Взобравшись по последнему крутому откосу, Турик опять остановился и стал озираться в поисках только ему известных примет. Он сравнивал взаимное расположение пиков, тыкал шестом в снег и наконец поднял руку и поманил остальных. Вход в пещеру был наполовину занесен снегом, сосульки делали его похожим на клыкастую пасть. Копая снег руками и снегоступами, путники скоро расчистили его и смогли заглянуть внутрь крутого черного жерла, уходящего в глубь льда. Серегил почувствовал странное покалывание в руках и спине, когда наклонился над провалом: там внизу царствовала могучая магия. - Сначала проход очень скользкий, - предупредил Турик и вытащил из своего мешка сумку с золой. - Нужно посыпать этим пол во время спуска, иначе выбраться обратно будет почти невозможно. - Дальше я отправлюсь один, - сказал ему Серегил. - Моя магия сильна, но мне нельзя отвлекаться, беспокоясь о вас двоих. Ждите меня здесь. Если я не вернусь до того, как солнце зайдет за тот пик, спускайтесь мне на помощь, но не раньше. Если дух убьет меня, передайте все мои вещи Ретаку; пусть он делает с ними все, что сочтет нужным. - Услышав это, Турик вытаращил глаза, но ни он, ни Шрадин не стали спорить. Серегил снял с головы теплую шапку, завязал свои длинные волосы шнурком, достал из мешка светящийся камень и зажал его в зубах; потом повесил на одно плечо сумку с углями, а на другое - ящик, данный ему Нисандером. - Да будет с тобой благословение Ауры, - серьезно сказал Шрадин, называя Иллиора его ауренфэйским именем. "Хотелось бы надеяться на это", - подумал Серегил, начиная спускаться. Крутой туннель был узким и местами очень скользким. Серегил осторожно пробирался по нему, рассыпая впереди себя угли. К тому времени, когда он достиг более ровной поверхности, свободной ото льда, он был покрыт сажей с ног до головы. Ощущение могучего колдовства усиливалось по мере удаления от входа в пещеру. То покалывание во всем теле, которое Серегил почувствовал еще наверху, быстро становилось все более заметным. Теперь к этому добавилось низкое гудение и боль в глазах. - Аура Элустри малрей, - прошептал Серегил, желая узнать, не поможет ли ему здесь обращение к божеству. Его слова утонули в безмолвии без всякого отклика, а покалывание осталось таким же сильным, как и было. Туннель закончился маленькой естественной пещерой, почти такой же узкой, как и ведущий в нее проход. У дальней стены лежали осколки разбитой чаши. Непрекращающийся шум в ушах мешал Серегилу сосредоточиться, когда он начал тщательно обыскивать пещеру. Гул не был ровным, он то усиливался, то ослабевал. Иногда, казалось, в нем можно было уловить далекие голоса, но Серегил решил, что это ему мерещится. Убедившись наконец, что никаких других коридоров, ведущих из пещеры, найти не удается, Серегил сунул замерзшие руки под мышки и стал обдумывать те немногие сведения, которыми располагал. "Хрустальные рога под каменными рогами. Камень внутри льда внутри камня внутри льда", - говорилось в палимпсесте. Серегил, хмурясь, огляделся. "Что ж, я, во всяком случае, под каменными рогами, И чтобы попасть сюда, я прошел сначала сквозь лед, потом сквозь камень". Значит, оставалось найти камень внутри льда, но где? Хотя и написанный так, что его трудно было прочесть, это палимпсест утверждал вполне определенно. Если дальше вел какой-то тайный путь, логично было бы предположить, что ключ к нему также содержится в том же документе. Серегил потер виски, в которых пульсировала боль, закрыл глаза и попытался вспомнить в подробностях все, что содержалось в палимпсесте. Неужели они с Нисандером что-то пропустили в этих туманных пророчествах? Или Нисандер ошибался, считая, что лишь одна страница книги скрывает нужную им надпись? Это была очень неприятная мысль. Порыв холодного ветра отвлек Серегила от размышлений. Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на снегу у входа в туннель, а Турик и Шрадин обеспокоенно склонились над ним. Взглянув поверх плеча Шрадина, Серегил увидел, что солнце давно уже зашло за тот пик, о котором он говорил своим спутникам. - Что случилось? - выдохнул Серегил, принимая сидячее положение. - Мы ждали, сколько могли, - извиняющимся тоном ответил Турик. - Время шло, ты не возвращался. Когда мы спустились вниз, мы нашли там тебя в навеянном духом сне. - Приближается буря, - добавил Шрадин, обеспокоенно глядя на низкие тучи. - В это время года они налетают без предупреждения. Нам нужно вернуться в деревню, пока еще светло. Здесь негде переждать бурю, да и топлива для костра нет. Серегил, охваченный внезапной паникой, оглянулся по сторонам. - Моя рапира!.. И ящик - где они? - Здесь, рядом с тобой. Мы вынесли их тоже, - успокоил его Турик. - Но скажи, говорил ли ты с духом? Узнал ли причину его гнева? Все еще недовольный тем, как легко он поддался пронизывающей пещеру магии, Серегил медленно кивнул, выгадывая время, чтобы собраться с мыслями. - Гневается не ваш дух, дело в другом, вредоносном. Этот злой дух держит вашего в плену. Он очень могуч. Мне нужно отдохнуть и набраться сил, чтобы изгнать его. Шрадин снова взглянул на небо. - На это у тебя будет время, мне кажется. Вскинув на плечи мешки и взяв посохи, проводники-дравнийцы отвели Серегила в деревню, где его ожидала еще одна ночь изматывающего гостеприимства. Как и предсказывал Шрадин, над деревней всю ночь ревела яростная буря. С трудом преодолевая порывы ветра, люди загнали скот по пандусам в башни, заперли двери и стали ждать, когда стихия утихомирится. Ураган бушевал два дня. С одного из домов сорвало крышу, и его обитателям пришлось искать убежища у соседей. В одной из башен женщина родила двойню. В остальном же жители деревни проводили время за едой и рассказами и вообще наслаждались жизнью. Дравнийцы смотрели на такие вещи философски: какой смысл жаловаться на то, что случается каждую зиму? Бури даже приносили пользу: они наметали снег вокруг башен, так что в щели переставали дуть сквозняки. Одно из семейств в особенности видело в разыгравшейся буре подарок судьбы: благодаря ей гость-ауренфэйе задержался в их доме на две ночи. Серегила ситуация радовала гораздо меньше. У Екрида было девять детей, шесть из них - дочери. Правда, одна из девочек была еще мала, у другой как раз случились критические дни, но все равно оставались еще четыре, и путешественнику совсем не понравился воинственный блеск глаз девушек и соревнование, начавшееся сразу, как он появился в их доме. Не облегчало дела и то, что на первый этаж Екрид загнал своих овец и коз; их блеяние и вонь не делали жилище более уютным. На протяжении этих двух дней Серегил только и делал, что пытался скрыться от влюбленных девиц, не поскользнувшись при этом на навозе. И то, и другое плохо ему удавалось, так что сосредоточиться на загадке палимпсеста было трудно. На вторую ночь, лежа без сна в объятиях сразу двух дочерей Екрида, Серегил смотрел на балки крыши и размышлял о том, что женским обществом он сыт надолго. Когда он беспокойно заворочался, стараясь отодвинуться от пахнущих мускусом девиц, его внимание привлекло ответное движение - в той части дома, где спали сыновья Екрида. Один из них накануне вечером бросал на Серегила выразительные взгляды... Тот обдумал открывающиеся возможности, но решил, что ничего не выиграет от замены. Парень так же пах овечьим салом и плохо выделанными шкурами, как и его сестры; к тому же у него отсутствовало несколько передних зубов. Откинувшись на ложе, Серегил позволил себе помечтать о собственной чистой постели и о хорошо отмытом компаньоне. К его изумлению, неопределенная фигура тут же обрела черты Алека. "Отец. брат, друг, возлюбленный", - сказал ему оракул в храме Иллиора в ту ночь в Римини. Пожалуй, действительно в определенном смысле он был отцом и братом Алеку - более или менее усыновил его после их бегства из застенка Асенгаи. Серегил хитро улыбнулся сам себе в темноте: это было самое меньшее, что можно было сделать, ведь Алек оказался в числе тех десятков ни в чем не повинных людей, которых хватали и мучили стражники, приписывая им деяния самого Серегила. За прошедшие с тех пор месяцы Алек стал ему другом; может быть, даже чем-то большим, чем другом. Но возлюбленным? Серегил решительно прогнал эту мысль, говоря себе, что паренек еще слишком молод, слишком ревностен в своем поклонении Далне, а главное, слишком ценен как товарищ, чтобы рисковать потерять его из-за такой малости, как секс. И все же, изнемогая от общения с дочерьми Екрида, Серегил виновато признался себе, что мысль о стройном теле Алека, его синих глазах и веселой улыбке, шелковистых волосах волнует его. "Неужели тебе мало всех тех безнадежных влюбленностей, что ты уже пережил?" - ругал себя Серегил. Перевернувшись на живот, он стал размышлять о палимпсесте, прокручивая еще и еще раз в уме загадочные фразы. "Хрустальные рога под каменными рогами. Камень внутри льда внутри камня внутри льда". Проклятие, немного же можно выжать из этого. Серегил медленно произнес фразу на дравнийском, потом перевел на конику, скаланский и ауренфэйский. Ничего. "Начни сначала, - сказал он себе. - Ты что-то пропускаешь Думай!" Фраза содержала указание дороги к пещере. А предшествовали ей туманные пророчества: о танцующих животных, о костях... И еще - те слова, на которых язык можно сломать и которые раскрывают секрет... - Глаза Иллиора! - воскликнул Серегил. Одна из девушек беспокойно зашевелилась во сне и погладила его по спине. Серегил заставил себя лежать неподвижно, хотя сердце его возбужденно колотилось. Слова! Сами слова! Эти чужие, труднопроизносимые звуки! Если они были ключом к палимпсесту, то почему бы им не оказаться заклинанием, раскрывающим секрет пещеры тоже? Если он прав, то возникают новые вопросы... Если слова - всего лишь заклинание-пароль, то использовать их можно без особой опасности и для самого Серегила, и для окружающих. Но что, если за ними кроется более могучая магия? Можно, конечно, вернуться к Нисандеру с тем, что уже удалось узнать. Но ведь пленимарцы могут в этот самый момент приближаться к деревне, а Нисандер, должно быть, окажется слишком утомлен после предыдущего перенесения, чтобы немедленно послать снова сюда Серегила или кого-то другого. Если, конечно, маг не сочтет желательным поручить дело кому-то, кто более сведущ в колдовстве, - Магиане, Теро "К черту! Я зашел так далеко не для того, чтобы кто-то другой теперь раскрыл тайну! Как только рассветет, я отправляюсь на тот перевал снова, лавины там или не лавины!" Кто-то заколотил в дверь дома Екрида, когда рассвет еще не наступил, и разбудил спящих обитателей. - Идите в Дом Совета! - прокричал голос снаружи. - Случилось что-то ужасное! Идите скорее! Высвободившись из мягких оков рук и бедер, Серегил натянул одежду и вместе с остальными кинулся к Дому Совета. Первые предрассветные лучи окрасили снег в голубые тона; на этом фоне мрачно чернели башни деревни. Прокладывая путь на снегоступах сквозь ледяную поземку, Серегил почти не узнавал селения. Буря занесла башни снегом по самые двери; верхние этажи теперь казались обычными деревенскими домами. Серегил протолкался сквозь толпу, собравшуюся у Дома Совета, скользнул в дверь и поспешил в зал на нижнем этаже. Огонь в очаге был уже разожжен, рядом с ним скорчилась женщина, которой Серегил раньше не видел. Она прижимала к груди маленький сверток и хрипло выла; жители деревни молча смотрели на нее широко раскрытыми глазами. Жена Ретака опустилась рядом с женщиной на колени и осторожно отогнула одеяло. В свертке оказался мертвый младенец. Незнакомка по-прежнему отчаянно прижимала к себе ребенка обмороженными руками. - Что случилось? - спросил Серегил, оказавшись рядом с Ретаком. Тот печально покачал головой: - Не знаю. Она недавно приковыляла в деревню, и никому еще не удалось добиться от нее вразумительных слов. - Это же Вара, двоюродная сестра моего мужа из деревни Торгуд! - воскликнула какая-то женщина, расталкивая столпившихся у двери деревенских. - Вара! Что с тобой случилось? Женщина подняла глаза, потом кинулась к родственнице. - Чужаки! - вскрикнула она. - Они пришли вместе с бурей! Они отвергли наше угощение, они убили вождя и всю его семью. Убили многих, многих других - моего мужа, моих детей... Моих детей! Откинув голову назад, женщина снова завыла. Жители деревни, вздыхая и перешептываясь, посматривали на Ретака. - Но почему? - спросил тот мягко, склоняясь над женщиной. - И кто они? Что им нужно? Вара закрыла лицо руками и съежилась еще больше. Серегил опустился рядом с ней на колени и положил руку на плечо женщине. - Они ищут дом духа? Та молча кивнула. - Но они отказались от угощения, - тихо продолжал Серегил, чувствуя, как в животе растет холодный ком. - Они оскорбили жителей деревни, и никто не захотел бы им помогать. - Правильно, - прошептала Вара. - А потом, когда они начали убивать, вы сказали им, где дом духа? Глаза Вары наполнились слезами. - Партис им сказал - после того как они убили его жену. - Она жалобно всхлипнула. - Он рассказал им про Тимана и его клан. Партис думал, что тогда убийства прекратятся. Только этого не случилось. Они смеялись, убивая нас. В густых бородах так и блестели зубы. Они смеялись, все смеялись... Все еще прижимая к себе своего мертвого ребенка, женщина рухнула на пол в глубоком обмороке. Несколько жительниц деревни подняли ее и перенесли на подстилку у стены. - Кто может творить такое?! - воскликнул Ретак обескураженно. - Пленимарские солдаты, - прорычал Серегил, и все взгляды сосредоточились на нем. - Эти люди - враги, и для вас, и для меня. Они пришли в поисках злых сил, что скрываются в доме вашего духа. Когда они найдут, что ищут, они станут поклоняться этому ужасному божеству и приносить ему человеческие жертвы. - Что же нам делать? - воскликнула какая-то женщина. - Они явятся сюда! - гневно завопил мужчина. - Партис натравил их на нас! - У вас есть оружие? - громко спросил Серегил, перекрывая шум и крики. - Только копья для охоты на волков и ножи для свежевания туш. Как нам этим сражаться с такими злодеями? - Ты же волшебник! - прокричал Екрид. - Разве ты не можешь убить их своими чарами? Серегил обвел глазами лица, на которых было написано завороженное ожидание, и глубоко вздохнул. - Вы все видели, каков характер моей магии. Я не знаю заклинаний, которыми можно было бы убивать. По толпе пробежал разочарованный шепот, но тут серегил добавил: - Но может быть, мне удастся предложить вам что-то не менее эффективное. - Что же? - пренебрежительно поинтересовался какой-то мужчина. Серегил слегка улыбнулся: - У меня есть план. Ретак приказал остановиться, когда при первых лучах солнца, осветившего горы на востоке, они добрались до перевала. Шрадин отправился вперед, чтобы оценить, насколько опасен дальнейший путь. Остальные - все мужчины, женщины и дети деревни - молча ждали приказа двигаться дальше. Матери снова и снова шепотом объясняли малышам, почему на перевале нужно сохранять тишину. Самым маленьким дали ллаки, чтобы они крепко спали. Серегил вскарабкался на выступ скалы и, заслонив глаза рукой от яркого света, стал вглядываться в снежные просторы. Долина все еще тонула в синих тенях, но он смог разглядеть темную колонну солдат, приближающуюся к деревне. Пленимарцам не понадобится много времени, чтобы обнаружить: добыча ускользнула; не станет для них загадкой и то, в каком направлении скрылись беглецы. - Вон они, - шепотом сообщил Серегил Ретаку. - Нам нужно поторопиться. Едва осмеливаясь дышать, люди двинулись через перевал. Это было очень тяжелое путешествие. Горцы шли так быстро, как только могли, склоняясь под тяжестью припасов, неся на спине детей, а престарелых родичей - на носилках. Только тихий скрип снегоступов нарушал тишину. Старый Тиман с трудом плелся в конце, поддерживаемый Туриком и его братьями. По милосердию богов Вара вскоре умерла, и ее тело вместе с младенцем спрятали в сугробах позади овечьих загонов. Но она погибла не напрасно: ее предупреждение позволило жителям деревни Ретака сделать необходимые приготовления. Ветер нес через перевал сверкающие облака ледяных кристаллов; кое-где по отвесным склонам скатывались небольшие лавины. Они рассыпались, не причинив людям вреда, оставляя на тропе мелкие комья смерзшегося снега. Среди скал, нависающих над проходом, эхом отдавались зловещие поскрипывания и треск, но Шрадин не подавал знака остановиться, и Ретак молча вел своих людей вперед. Шагая в гуще толпы, Серегил чувствовал себя глубоко тронутым выражением страха, доверия и решимости на лицах людей. Они гостеприимно встретили его - чужеземца, одарили всем, что имели. Когда Ретак объявил, что отныне Серегил - член его клана, это имело буквальное значение. Для дравнийцев он был теперь кровным родичем - до тех пор, пока он сам пожелает. Пленимарские солдаты, напавшие на горцев, были встречены с тем же гостеприимством. Когда беглецы достигли пещеры, Серегил оглянулся. Враги уже миновали оставленную деревню и теперь поворачивали в проход, ведущий к перевалу. "Подонки! - подумал Серегил с горечью. - Вы же готовы вырезать этих людей как овец ради чего-то скрытого в этом темном провале, так же как вы перебили жителей деревни Вары. Но только вы замешкались, голубчики, и тут-то и попадетесь!" Впереди колонны Ретак о чем-то тихо поговорил со Шрадином и знаком остановил беглецов. Серегил вскарабкался туда, где стояли предводители. - Эти люди умеют читать следы на снегу? - прошептал Шрадин. - Будем надеяться, что нет. Ретак, прикажи остальным подняться еще немного выше и ждать сигнала. Парни, которых ты послал, заняли свои места? - Они готовы. Но что, если твой план не сработает? - Тогда мы придумаем что-нибудь еще. - Серегил занял отведенную ему позицию, совсем не чувствуя той уверенности, которую постарался вложить в свои слова. Жители деревни с беспокойством смотрели, как пленимарцы приближаются. Солнце поднялось из-за гор, и в его лучах заблестели наконечники копий и шлемы солдат. То, что раньше казалось просто длинной темной линией на снегу, теперь превратилось в шеренгу воинов