, наступающих на горцев. "Что бы пленимарцам ни требовалось здесь, они явно полны решимости добиться своего", - подумал Серегил: он насчитал больше сотни солдат. Он бросил быстрый взгляд на темнеющий неподалеку вход в пещеру духа и снова стал гадать, какая же ценность там хранится, если ради нее предпринимаются такие усилия. Пленимарцы уже подошли достаточно близко, чтобы можно было разглядеть гербы на их латах, и только теперь Шрадин махнул Ретаку. Вождь поднял посох над головой и издал душераздирающий вопль. К нему присоединились все жители деревни, они кричали и ухали во всю силу легких. В ту же секунду Серегил, Шрадин и несколько молодых горцев обрушили кучи камней и глыб льда, посыпавшиеся вниз по крутому склону. Еще мгновение ничего не происходило. Потом раздался первый угрожающий раскат - на западном склоне сотни тонн снега и льда дрогнули и заскользили вниз, прямо на пленимарцев. Серегилу были видны бледные овалы поднятых лиц: солдаты слишком поздно поняли, что их заманили в ловушку. Стройная колонна дрогнула и распалась. Люди заметались по снегу, раскинув руки, скользя и падая в тщетной попытке спастись от грозного вала, обрушившегося на них. Лавина достигла того места, где находились пленимарцы, в считанные секунды. Люди мелькали в вихре снега, как опавшие листья в бурном потоке, уносящем их в небытие. Дравнийцы радостно завопили, и это вызвало вторую лавину - с восточного склона. Она накрыла ущелье с мрачным ревом, еще долго отдававшимся от голых, позлащенных солнцем скал. Шрадин радостно заколотил Серегила по спине. - Разве я не говорил, что обвал произойдет именно там? - завопил он. - В таком месиве никто не мог выжить! Серегил бросил последний взгляд на рухнувшую массу снега и помахал Турику. - Мне пора закончить свою работу. Зло должно быть изгнано из вашей долины, чтобы другие солдаты не явились сюда искать его. К его удивлению, вход в пещеру оказался не засыпан, хотя груды снега окружали его со всех сторон. Под победные песни, которые стали распевать женщины, Серегил начал спуск по скользкому тесному туннелю. Шум в голове и покалывание были так же сильны, как и раньше, но теперь Серегил не обращал на это внимания: он знал, что нужно делать. - Вот мы и снова здесь, - прошептал он, добравшись до пещеры. Стараясь не думать о возможных последствиях ошибки в своих рассуждениях, Серегил покрепче прижал к себе свой ящик и громко произнес: - Аргукф чфон хриг. В пещере воцарилась зловещая тишина. Потом Серегил услышал тихое потрескивание; оно напоминало звуки, издаваемые остывающими в очаге головешками. В дальнем конце пещеры по камню заскользили крохотные вспышки, похожие на миниатюрные молнии. Серегил отступил на шаг, потом кинулся в ведущий в пещеру проход, и тут камень словно взорвался. Острые осколки разлетелись во все стороны, как стрелы с шипением вонзаясь в толстый мех, из которого была сшита одежда Серегила. Камни рикошетом отскакивали от стен маленькой пещеры; они смели бы все, что оказалось внутри. Через секунду все стихло. Серегил еще немного полежал в проходе, закрыв голову руками, потом осторожно поднял свой светящийся камень и огляделся. В дальней стене пещеры открылся проем, ведущий во тьму. Вытащив клинок, Серегил приблизился и заглянул во вторую пещеру. Она была примерно того же размера, что и его комната в "Петухе"; у дальней ее стены в лучах светящегося камня засверкала глыба льда, пол перед которой был покрыт высохшими мертвыми телами. Вечный холод ледника над пещерой за бесчисленные годы выморозил всю влагу, и трупы стали темными и ссохшимися, губы растянулись в ужасных гримасах, провалившиеся глаза напоминали изюмины, руки скрючились, как когти хищных птиц. Серегил опустился на колени, чувствуя, как под одеждой по телу течет холодный пот. Хотя трупы превратились в мумии, не вызывало сомнения: на них зияли раны, ребра были раздвинуты в стороны. Только недавно друг и партнер Серегила, Микам Кавиш, набрел на нечто подобное в тысяче миль отсюда, в топях в окрестностях Черного озера. Но там некоторые жертвы были убиты совсем незадолго до его появления. Эти же тела лежали здесь десятилетия, если не века. Сопоставив увиденное с таинственными предупреждениями Нисандера и требованием хранить все в тайне, Серегил ощутил искренний ужас. Певучий гул в его ушах здесь звучал гораздо громче. Стоя на коленях у входа в пещеру, Серегил внезапно ясно представил себе, каковы были последние мгновения жизни жертв: ожидание, что сейчас тебя потащат на бойню; крики тех, кто уже там; пар, поднимающийся от истерзанных тел... Он почти мог слышать вопли, не затихшие здесь за промчавшиеся годы. С трудом стряхнув с себя наваждение, Серегил двинулся вперед, чтобы рассмотреть таинственную глыбу льда. Грубо вытесанный блок в длину был в половину человеческого роста и четырех футов толщиной. Зловещая магия места чувствовалась рядом с ним особенно сильно: отвратительное покалывание кожи наводило на мысли о полчищах муравьев под одеждой, в голове пульсировал звон, похожий на хор голосов тех, чье страдание уже перешло все границы. Еще более пугающим оказалось то, что шрам на груди Серегила словно ожил. Он горел, как свежая рана, посылая острую боль в сердце. Серегил поспешно вытащил из своего ящика сосуды с магической жидкостью, снял с них обертку и вылил темное содержимое одного на поверхность льда. Кинжалом он нацарапал внутри круга символы Четверки: лемнискату, Далны, полумесяц Иллиора, стилизованное изображение волны Астеллуса, пылающий треугольник Сакора. Когда он закончил, символы оказались вершинами квадрата в круге. Призрачное пламя вспыхнуло вокруг символов, когда волшебная жидкость начала растапливать лед. Из глубины глыбы в ответ ему засветился контур округлого предмета, замурованного в толще льда. Новый приступ боли перехватил горло Серегила. Он сунул руку под одежду и ощутил влагу на груди. Когда окровавленными пальцами он дернул за ворот рубашки, обнаружилось, что вокруг шрама открылась рана. В пещере теперь звучали странные голоса, они шептали, пели, жаловались. Трясущимися руками Серегил поспешно вылил на лед содержимое второго сосуда. Снова взвились языки пламени, порыв холодного ветра ударил ему в лицо. Невидимые пальцы касались Серегила, теребили его одежду, гладили по волосам. Первое прозрачное хрустальное острие показалось из тающего льда, затем еще семь; они образовали кольцо. Пение, в котором звучало одновременно страдание и ликование, наполняло теперь всю тесную пещеру. Серегил зажал уши руками и скорчился на полу в ожидании. Волшебная жидкость бурлила, растапливая лед, и наконец стали видны восемь острых как ножи кристаллов в оправе, образующей кольцо. Серегил наклонился над диадемой, чтобы освободить ее из ледяного плена, и капля крови с его груди упала внутрь кольца. Он замер, против воли зачарованный; другая капля последовала за первой, потом еще и еще. Осколок камня поцарапал его руку, и эта ранка тоже начала кровоточить. Теплый ручеек потек с пальцев Серегила на острие, за которое он взялся, окрасив кристалл в рубиновый цвет и собираясь в лужицу посередине короны. Пение стало более отчетливым, неожиданно ласковым и убаюкивающим, удивительно знакомым. Горло Серегила само начало воспроизводить эти чарующие звуки, а кровь все капала и капала с его груди. "Не торопись, - убеждали воркующие голоса, а невидимые руки поддерживали склоненного над короной Серегила. - Смотри! Следи, как возникает эта красота!" Скопившаяся кровь растекалась по ледяной глыбе, и рубиновый отсвет начал медленно окрашивать все вделанные в корону кристаллы. "О да! - думал Серегил. - Как красиво!" Грани кристаллов были острыми. Они вонзались в ладони сжимающих корону рук. Еще больше крови текло на диадему, и камни обретали более густой алый цвет. Но новый голос донесся откуда-то издалека, резкий и разрушающий гармонию песни. "Это пустое, - нашептывали ласковые голоса. - Не обращай внимания. Существует только наша мелодия. Присоединись к нам, возлюбленный, пой нашу песню, единственную в мире. Ради Прекрасного. Ради Пожирателя Смерти..." До чего же отвлекает этот отвратительный новый голос... Серегил наклонил голову, стараясь не слышать резких звуков, но обнаружил, что и этот голос тоже ему знаком. Серегилу почти удалось изгнать его из сознания, когда он вдруг понял, что слышит - свои собственные хриплые вопли. Прекрасная иллюзия развеялась, когда мучительная боль от ладоней распространилась вверх по рукам, до самого сердца. - Аура! - выкрикнул Серегил, из последних сил вырывая корону из объятий льда. - Аура Элустри малрей! Спотыкаясь, почти ослепленный болью, он добрался до окованного серебром ящика, сунул в него корону и защелкнул замок. Тишина обрушилась подобно удару. Серегил опустился на пол посреди древних останков и прижал к груди кровоточащие руки. - Марос Аура Элустри чиптир! - прошептал он с благодарностью, почти теряя сознание. - Чиптир манос! "Ради Прекрасного, - шептали умолкшие теперь голоса. - Ради Пожирателя Смерти..." Постепенно Серегил осознал, что в пещере присутствует еще кто-то, от кого исходит ясно ощутимое чувство умиротворения, смешанного с печалью. Это, понял он, должно быть, изначально обитавший здесь дух, тот, что создал пещеру и жил в ней, пока тут не оказалась спрятана корона. С насмешливой улыбкой Серегил вспомнил придуманную им при первом посещении пещеры для Турина и Шрадина историю о борющихся духах. Как выяснилось, он говорил правду, хоть и не подозревал об этом. - Мир тебе, дух этого места, - хрипло прошептал он по-дравнийски. - Твое святилище теперь должным образом очистят. На мгновение Серегил ощутил близость неведомого существа, облегчившего его боль и усталость. Потом дух покинул его. Закинув за плечи ящик, Серегил медленно пополз по туннелю к выходу из пещеры. Там его дожидались Турик и Тиман; они подхватили Серегила, когда тот, шатаясь, выбрался на солнечный свет. Старик без слов пожал руку Серегила; на его глазах блестели слезы благодарности. - Он жив! Ауренфэйе жив! Принесите бинты, - крикнул Турик остальным, озабоченно разглядывая руки Серегила. Новость передавалась из уст в уста, и скоро вся деревня собралась вокруг них. - Из-под земли доносились ужасные звуки, потом все стихло, - сказал Ретак Серегилу. - Тиман говорил, что ты изгнал злого духа, но он не знал, выжил ли ты в борьбе. Расскажи нам о своем сражении с духом зла! Серегил внутренне застонал: "Потроха Билайри, им хочется еще одной сказки!" С трудом поднявшись на ноги, он поднял вверх свой ящик. - Я поймал злого духа, который мучил вас. Он теперь заключен здесь! Дравнийцы круглыми глазами смотрели на потрепанный деревянный ящик. Даже дети не рискнули приблизиться к нему. Весь перепачканный и совершенно измученный, Серегил, однако, постарался принять вид победоносного волшебника и начал рассказ, мешая правду и выдумку ради пущего эффекта. - Еще во времена прадедов Тимана эта злобная тварь явилась в вашу долину и захватила жилище духа, а самого его сделала пленником; она и мучила тех, кто приходил в пещеру. Я нашел ее убежище и вступил с ней в борьбу. Это оказался могучий дух. и сражение было нелегким, как вы сами можете видеть. - Глаза горцев стали еще более круглыми, и они подошли поближе, чтобы разглядеть, какие знаки борьба с духом оставляет на человеке. - Благодаря моей магической силе, а также могуществу великого Ауры и помощи духа - настоящего хозяина пещеры я победил и взял в плен злобную тварь. Дух явился мне, залечил мои раны и сообщил свою волю: пещера должна быть очищена, чтобы люди могли снова посещать ее. Там сейчас находятся мертвые тела, тела жертв злобной твари. Вам не следует их бояться. Заберите их и сожгите, как положено по обычаю, чтобы души их могли найти покой. Пещера больше не является прибежищем зла. Дравнийцы разразились радостными криками, и Серегил умолк, раздумывая, что еще должен сказать. К тому времени. когда шум стих, он был готов продолжать. - Если сюда явится еще кто-нибудь в поисках злого духа, приведите его в эту пещеру и расскажите, что Мерингил, сын Солуна и Никанти, ауренфэйский маг, победил вредоносную тварь и изгнал ее отсюда навсегда. Запомните этот день и рассказывайте о нем своим детям, чтобы и они помнили. Пусть ни один член ваших кланов не забудет, что зло было изгнано. А теперь мне пора в обратный путь. Жители деревни кинулись к Серегилу, умоляя остаться. Девушки, которых он еще не почтил своим вниманием, рыдали от разочарования, а одна из дочерей Екрида бросилась ему на шею. Ласково отстранив ее, Серегил собрал свое имущество и достал из кошеля последний из расписных прутиков, данных ему Нисандером. Спрятав руки за спину, он переломил прутик; дравнийцы в страхе отпрянули, и вихрь перемещения подхватил Серегила. Помахав рукой на прощание, он с вымученной улыбкой шагнул в пустоту. Теро как раз поднимался по лестнице, когда услышал приглушенный грохот падения; молодой маг замер на месте. У него не возникло сомнения, откуда послышался звук: все двери, выходящие в коридор, были открыты - кроме одной. Дверь гостиной Нисандера, защищенной магическими рисунками и заклинаниями, всегда оставалась запертой, кроме тех моментов, когда в ней находился сам хозяин. Тем не менее сейчас из комнаты донесся тихий стон - Теро расслышал его, приложив ухо к замочной скважине. - Нисандер! - вскрикнул он, но его учитель как раз поспешно спускался по лестнице из башни; его мантия развевалась позади, выбившись из-под кожаного рабочего фартука. - Там кто-то есть! - Худое лицо Теро раскраснелось от волнения. Нисандер распахнул дверь и щелкнул пальцами, зажигая светильник. Фитиль вспыхнул, и в его свете они увидели Серегила, лежащего посередине комнаты. Его спина неловко выгнулась из-за мешка за плечами, а лямки деревянного ящика опутали одну ногу. Глаза Серегила были закрыты, бледное лицо покрыто грязью и кровью. - Принеси воды, таз и полотенца. Быстро! - сказал Нисандер, подходя к Серегилу и распахивая его одежду. Теро бросился выполнять приказание. Когда через несколько секунд он вернулся, Нисандер осматривал воспаленную рану на груди Серегила. - Ему плохо? - спросил молодой маг. - Не так плохо, как кажется, - ответил Нисандер, накладывая на рану повязку. - Помоги мне снять с него это грязное тряпье. - Что на этот раз с ним приключилось? - поинтересовался Теро и с брезгливостью начал стягивать сапоги с бесчувственного тела. - От него исходит такая же сверхъестественная вонь, как и когда он вернулся... - Очень похоже. Принеси все, что нужно для очищения. И. Теро... Тот остановился на полдороге к двери, ожидая, что последует объяснение. - Разговаривать о случившемся мы больше не будем. - Как пожелаешь, - спокойно ответил Теро. Внимание Нисандера было сосредоточено на Серегиле, и потому он не заметил, как внезапно горячая волна гнева окрасила худые щеки ученика. Позже, оставив Серегила спать под наблюдением Теро, Нисандер, как и каждую ночь, навестил самый глубокий подвал под Домом Орески. Он был не единственным, кто блуждал здесь ночами. Многие из магов старшего поколения предпочитали заниматься своими изысканиями, когда ученики и подмастерья не путаются под ногами. Проходя по длинным коридорам и спускаясь по лестницам, Нисандер кивал встречным и иногда останавливался, чтобы поговорить. Он никогда не делал секрета из своих вечерних прогулок. Но заметил ли кто-нибудь на протяжении всех этих лет, что он никогда не повторял свой маршрут? И заметил ли, что существовало одно место, кусок стены, гладкой, ничем не примечательной, мимо которого он никогда не забывал пройти? И сколькие из магов, думал Нисандер, как и он сам, присматривают за своим тайным подопечным? Добравшись до самых глубоких подвалов, Нисандер двинулся дальше с даже еще большей осторожностью, чем обычно, хотя тщательно наложенные заклинания делали невидимым тот ящик, который он нес. Убедившись, что за ним никто не следит, он склонил голову, призвал свою волшебную силу и произнес в уме заклинание. Его словно пронизало горным ветром, выдувшим все тепло из его тела. Прижимая к груди грязный ящик, маг прошел сквозь толстую каменную кладку стены и оказался в тесной каморке. Глава 5. Прибытие Алек прищурился: солнце ослепительно сияло на полированном праздничном гонге, который он держал под мышкой. Перехватив его поудобнее, он влез по лестнице, прислоненной к фасаду виллы. - Право же, благородный Алек, в этом нет необходимости. Такие работы всегда выполняют слуги, - увещевал его снизу Рансер, явно обеспокоенный неожиданным трудолюбием господина, но бессильный ему воспрепятствовать. - Мне не нравится бездельничать, - невозмутимо ответил ему Алек. Юноша неохотно приступил накануне к выполнению своей официальной роли на улице Колеса. Праздник Сакора начался этой ночью, и появится Серегил или нет, благородный Алек должен выполнять то, что от него ожидается. Рансер в отсутствие Серегила упрямо обращался с ним как с хозяином дома, повергая тем самым юношу в немалое смущение. Он терпеть не мог, когда ему прислуживают, но все слуги в доме воспринимали любое его самостоятельное действие - будь то попытка принести воды для собственного умывания или оседлать для себя коня - как личное оскорбление. Ухватившись за деревянный крюк, вделанный в стену, Алек накинул на него кожаный ремень, за который подвешивался гонг. Петля скользнула на место, и легкий утренний ветерок стал раскачивать металлический круг; гонг был сделан в виде боевого щита с гербом - солнечным знаком Сакора. Рансер снизу подал длинное черное полотнище, и Алек тщательно задрапировал им поверхность щита. Такие же гонги были развешаны по всему городу. Скорбная Ночь, Ночь Печали, самая длинная в году, начиналась с траурных церемоний в храме Сакора. Разыгрывалась пантомима, изображающая символическую кончину старого бога, и все огни в Римини гасились, за исключением единственного очага в храме, огонь в котором поддерживала сама царица и ее семья. При первых лучах рассвета на следующее утро траурные полотнища должны быть сняты с гонгов, и их радостный звон станет приветствовать воскресшее божество, а скороходы разнесут огонь нового года по всем домам. Такие же церемонии пройдут по всем городам Скалы. Алек уже наполовину спустился с лестницы, когда по камням улицы зацокали копыта и из-за угла появился всадник. Узнав ауренфэйскую красавицу кобылу Серегила, юноша спрыгнул со ступеньки и побежал навстречу. Серегил натянул поводья, заставив лошадь идти шагом, и неодобрительно посмотрел на Алека - На улице, в одной рубашке, словно безродный работяга! Что скажут соседи! - Я неоднократно говорил об этом, господин, - тут же сообщил Рансер. - Наверное, они скажут, что от меня можно ждать честной работы, не то что от моего щеголя-опекуна, - со смехом ответил Алек, он был слишком рад благополучному возвращению Серегила, чтобы беспокоиться по поводу пересудов. Где бы на самом деле ни был Серегил, сейчас его наряд в точности соответствовал тому, чего требует мода от аристократа, возвращающегося из путешествия. Забрызганные грязью сапоги и перчатки были из тонкой коричневой кожи, дорожный плащ оторочен темным мехом. Под плащом виднелся бархатный кафтан, а на шляпе под лихим углом торчали длинные фазаньи перья, скрепленные драгоценной пряжкой. - Что ж, придется простить ему неотесанность, - протянул Серегил, обнимая юношу за плечи и входя с ним вместе в дом. - Эти северные бароны плохо воспитывают своих детей - на их долю приходится слишком много честной работы Ну, как тут дела? - Сейчас сам увидишь. Главный зал дома буквально кишел слугами. Ковры скатали, чтобы освободить место для танцев будущего вечера, по стенам были развешаны благоухающие гирлянды из пшеничных колосьев и хвои Из кухни доносились соблазнительные ароматы, ужин после церемонии должен был быть холодным, но тем не менее роскошным - А как насчет самозажигающихся факелов? - поинтересовался Серегил, садясь и начиная стаскивать сапоги. - Их еще вчера доставили из Дома Орески, - доложил Рансер, все время вертевшийся поблизости. - Нисандер-и-Азушра и госпожа Магиана-а-Риони подтвердили свое согласие участвовать в празднестве и в этом году. - Прекрасно. А были ли известия от семейства Кавишей? - Они ожидаются к середине дня, господин. Я сам приготовил для них гостевые покои на втором этаже. - Ну, на тебя в этом можно положиться Пошли. Алек, ты расскажешь мне новости, пока я буду приводить себя в порядок - Нисандер пригласил Кавишей сидеть на празднестве рядом с ним, - сообщил Алек, следом за Серегилом поднимаясь в его комнату. - Хотел бы я, чтобы и мы могли к ним присоединиться, - добавил он тоскливо. - Я знаю, что ты хотел бы, но в окружении красотки Килит можно гораздо больше всего узнать. К тому же тебе нужно практиковаться в роли аристократа. Окна спальни Серегила выходили в сад позади виллы. В отличие от других комнат эта была отделана в ауренфэйском стиле: побеленные стены не украшались фресками, мебель из светлого дерева простых и благородных пропорций подчеркивала яркость и богатство подушек, ковров и занавесей. Ставни были уже распахнуты, в мраморном камине уютно горел огонь. - Рансер прав, знаешь ли, - вернулся Серегил к прежней теме, сбрасывая плащ и подходя к огню. - Не годится, чтобы тебя видели в рабочей одежде. Раз уж ты играешь роль... - То играешь ее всерьез, - вздохнул Алек. - Я понимаю, но... - Никаких оправданий. Это тоже часть игры. - Серегил вытянул в сторону Алека палец затянутой в перчатку руки. - Ты знаешь не хуже меня, что такие вещи не имеют никакого значения в "Петухе", да чаще всего и здесь, но, будь это настоящая работа, такой промах мог бы стоить тебе жизни. Когда ты играешь благородного Алека, ты должен быть именно благородным Алеком. Или проникнись этим до глубины души, или, как кукловод, направляй каждое свое движение. Ты достаточно часто видел, как я это делаю. Алек мрачно смотрел на покрытый снегом сад. - Да, но сомневаюсь, что когда-нибудь достигну твоего совершенства. Серегил нетерпеливо фыркнул: - Чепуха. Ты то же самое говорил насчет фехтования, и только посмотри, каких успехов ты достиг К тому же ты прирожденный актер, если только роль тебе не против шерсти - не оскорбляет твоей проклятой твердолобой гордости последователя Далны. Расслабься! Позволь событиям самим тебя направлять - Он внезапно схватил Алека за руку и закружил его по комнате в каком-то немыслимом танце Юноша даже не заметил, как Серегил оказался рядом, но быстро сориентировался и включился в пляску. - Но благородный Алек и есть твердолобый последователь Далны, - смеясь, ответил он и начал притопывать и подпрыгивать, как учили его Бека и Элсбет. - Неверно! - С коварной улыбкой Серегил перешел на движения торжественной паваны - Благородный Алек твердолобый последователь Далны, но аристократ. К тому же он должен был научиться кое-чему у благородного Серегила. Алек в притворном ужасе отшатнулся. - Да помилует меня Создатель, что угодно, только не это! - Он все еще держал Серегила за руку, и теперь его пальцы нащупали под тонкой кожей перчатки странный выступ. - Что это? Бинты? - спросил он нахмурясь. - Ерунда, всего несколько царапин. - Серегил снял перчатки и показал тонкие повязки на ладонях. - А как насчет тебя? - Он повернул левую руку Алека к свету и стал рассматривать свежий рубец. - Поранился, перелезая через стену две ночи назад, - ответил Алек, никак не комментируя прозрачную попытку Серегила переменить тему: юноша прекрасно знал, что давить на него бесполезно. - После этого, когда я уже направлялся домой, за мной гнались, но я удрал. - Имеешь какое-нибудь представление, кто это был? - Похоже, ночные грабители Мне не удалось их рассмотреть. - Их? И сколько же их было? - Трое, кажется Мне было не до того, чтобы их пересчитывать. - Ну-ка расскажи поподробнее. Алек уселся в кресло у камина и принялся за хорошо отрепетированный и несколько приукрашенный отчет о своих приключениях на улице Серебряной Луны. - Молодец, здорово сообразил, что можно найти защиту у дворцовой стражи, - сказал Серегил, когда Алек закончил. - Да, кстати о дворце: у меня есть кое-что для тебя - благодарность от царицы и Клиа, я думаю. - Он вытащил из кармана кафтана небольшой кошель и кинул его юноше Открыв кошель, тот обнаружил там тяжелую серебряную заколку для плаща - темно- синий камень в оправе, напоминающей ветку с листьями. - Серебряные листья - Силверлиф... - Алек с легкой улыбкой любовался драгоценностью. - Когда я в первый раз встретил Клиа в Цирне, я назвался Ареном Силверлифом. - Превосходный камень, - заметил Серегил, заглядывая через плечо Алека. - За такой можно купить породистую лошадь, если понадобится. Только будь осторожен и не распространяйся о том, откуда он у тебя и за что ты его получил. Наши подвиги лучше скрывать. Иллия Кавиш ворвалась в зал, словно послеполуденный ураган. - Дядюшка Серегил! Алек! Мы приехали! Стоя на галерее, где обычно играли музыканты. Серегил наблюдал, как девочка повисла на появившемся из столовой Алеке. - Я теперь могу участвовать в празднике - мне уже исполнилось шесть! - объявила она, радостно обнимая юношу. - И у меня новые башмачки и настоящее нарядное платье с двумя нижними юбками, и еще... А где же дядюшка Серегил? - Я уже иду, - ответил ей тот. Спустившись по крутой узкой лесенке, он пересек зал и получил свою порцию объятий и поцелуев. - Ты приехала из Уотермида совсем одна, госпожа? Иллия скорчила гримасу. - Мама все еще плохо себя чувствует из-за маленького, так что ей пришлось ехать в повозке с Арной и Эулис. Папа, и Элсбет, и я - нам тоже пришлось тащиться медленно. Но папа разрешил мне скакать вперед, когда мы выехали на вашу улицу. Я авангад! - Я думаю, ты хочешь сказать - авангард, - с улыбкой поправил ее Алек. - Я так и говорю, глупенький. Наша с Элсбет комната будет по соседству с твоей, дядюшка? Та, где кровать похожа на дракона, а на стенах нарисованы нарядные дамы? - Конечно, при условии, что ты не будешь выскакивать к гостям в ночной рубашке, как ты сделала это в прошлом году. - Ну, я для этого теперь слишком взрослая, - заверила его девочка, хватая их с Алеком за руки и увлекая к двери. - Пошли скорее! Папа и мама, должно быть, уже приехали. Улица Колеса была забита экипажами и всадниками, но Серегил сразу же заметил рыжую голову друга. Тот издали кивнул ему. пробираясь сквозь толпу вместе со второй дочерью; за ними следовала крытая повозка, на козлах которой сидели две служанки. Старая Арна тоже увидела Серегила и замахала рукой. - Как я вижу, Иллия нашла вас, - усмехнулся Микам, спешиваясь перед домом. Серегил радостно обнял старого друга, потом Элсбет, которая в непривычном для себя наряде - синей амазонке - краснела и смущалась. - Вы как раз вовремя. Алек тут так постарался! - Мы добрались бы быстрее, если бы я могла ехать верхом, - пожаловалась Кари, выбираясь из груды подушек и пледов. Недели утренней тошноты сделали ее лицо осунувшимся и бледным, но удовольствие от поездки заставило темные глаза оживленно блестеть Микам помог ей спуститься на землю, и она тепло обняла Серегила и Алека. Серегил оглядел ее округлившуюся фигуру. - Беременность тебе к лицу, как всегда. - Лучше не говорить ей этого перед завтраком, - предупредил его Микам. Старая Арна сделала в сторону госпожи охранительный знак. - Чем сильнее недомогает мать, тем здоровее будет сын. Когда женщина отвернулась, Кари закатила глаза. - Мы слышим это по три раза на дню последний месяц. Даже если снова родится девочка, похоже, она явится на свет с мечом в руке. - Еще одна Бека, - усмехнулся Алек. - А что ты скажешь? - обратился Серегил к Элсбет. - Последнее, что я слышал, - это что ты собираешься остаться в школе при храме. - Это так. Спасибо тебе, что ты меня рекомендовал. Я всегда так хотела этого... - Сначала Бека - в царской гвардии, теперь Элсбет - в храмовой школе. - Кари обняла дочь за талию и мрачно посмотрела на Серегила. - Из-за тебя я состарюсь и поседею прежде, чем кто-нибудь из моих дочек выйдет замуж. - Ученицы школы выходят замуж, мама, - возразила Элсбет. - И я тоже выйду замуж, - пропищала Иллия, крепко держась за руку Алека. - Вот за Алека и выйду, да, Алек? Юноша галантно поклонился. - Конечно, если ты еще будешь этого хотеть, когда вырастешь и станешь такой же красавицей, как твоя мама и сестры. Элсбет покраснела. - Как поживаешь, Алек? Папа говорил, что ты был ранен, спасая Клиа. - Я давно уже в порядке, если не считать этого. - Юноша смущенно провел рукой по волосам. - Клиа пострадала в этой заварушке сильнее меня. - Это было так благородно с твоей стороны, - заикаясь, выдавила из себя Элсбет. - Я хочу сказать - броситься в огонь... - Покраснев еще сильнее, девочка поспешила следом за Арной в дом. Алек обеспокоенно повернулся к Кари; - С ней все в порядке? Кари с загадочной улыбкой взяла его под руку. - О, ей ведь скоро исполнится пятнадцать, а ты - герой, вот в чем дело. Пойдем, храбрец, благородный Алек, и давай посмотрим, что можно сделать с твоими волосами. Не годится, чтобы ты сегодня вечером выглядел, как подмастерье-трубочист, перед высокородными гостьями Серегила. Глава 6. Скорбная ночь Из украшенной изысканными гобеленами ложи госпожи Килит в храме Сакора было прекрасно видно все происходящее. Серегил и Алек добрались до входа в храм за час до захода солнца, но их хозяйка в обществе шести гостей уже угощалась изысканными винами и закусками, не переставая болтать. Вечер был морозный, и дыхание при разговоре вырывалось изо ртов маленькими облачками пара. Собравшиеся кутались в теплые черные плащи или мантии, как того требовала торжественность события, но на головах и запястьях сверкали золото и драгоценности. - Ах, наконец-то наша маленькая компания вся в сборе. - Госпожа Килит, улыбаясь, поднялась и поцеловала Серегила. В его ответном поцелуе сквозила искренняя привязанность. Когда-то, много лет назад, они какое-то время были любовниками и навсегда остались друзьями. Госпоже Килит, прикинул Серегил, должно быть, уже под пятьдесят, но время лишь придало изысканности и ее красоте, и ее остроумию. И то, и другое в полной мере было продемонстрировано, когда дама повернулась к Алеку, застенчиво держащемуся позади Серегила. - И мы встречаемся теперь при гораздо более приятных обстоятельствах, чем раньше, благородный Алек. Надеюсь, никто сегодня не вздумает арестовывать благородного Серегила? Алек ответил ей изящным поклоном. - Насколько мне известно, его расписание арестов составлено с таким расчетом, чтобы до завтра его этим не беспокоили, госпожа. "Молодец, благородный Алек", - подумал Серегил улыбаясь. Краем глаза он заметил, как собравшиеся обменялись многозначительными взглядами. Многие в Римини знали, что всего несколько недель назад Серегил в цепях был брошен в тюрьму. Своей шуткой Килит лишила инцидент мрачного оттенка, разрядив атмосферу. - Серегил, располагайся - садись рядом с адмиралом Нирейдианом, - предложила Килит, указывая на кресло рядом с дородным чернобородым аристократом. - Он теперь занимается оснащением царского флота для захвата вражеских судов, и я уверена, тебе будет интересно об этом послушать. Благородный Алек, садись поближе ко мне - нам нужно познакомиться получше. Но сначала я всех друг другу представлю: это его светлость адмирал Нирейдиан-и-Гортос, а госпожа Тициана-а-Ревва и госпожа Брина-а-Урсил - дамы из свиты царицы. Господин Ариус-и-Рафаэль сопровождает сегодня мою дорогую подругу - благородную Ириэль-а- Никирию. После паузы Килит положила руку на плечо женщины в военной форме. - Это - капитан Джулена-а-Исаи из пехотного полка Белого Сокола, только недавно почтившая своим присутствием мой салон. Серегил посмотрел на нее с приличествующим случаю любопытством: поговаривали, что это самая последняя возлюбленная прекрасной Килит. - Друзья, вы все знаете благородного Серегила-иКорита, - продолжала любезная хозяйка. - А этот очаровательный молодой человек - его протеже, благородный Алек-и-Гарет из Айвиуэлла. Его покойный отец принадлежал к майсенскому знатному роду, насколько мне известно. Состряпанная на живую нитку генеалогия Алека вызвала, как он и надеялся, мало интереса. Предоставив юноше учиться светскому обхождению под руководством искусной Килит, Серегил переключил внимание на других гостей, ожидая интересного улова. - Я думаю, война окажется облегчением для принцессы Фории, - говорила госпожа Тициана. Будучи смотрительницей гардероба царицы, она была ценным и обычно надежным источником информации. - На ней все еще лежит тень, знаете ли, после того ужасного происшествия - самоубийства наместника... Ох, благородный Серегил, прости меня! Я совсем не хотела проявить бестактность... - Вовсе нет, моя дорогая. - Серегил расправил складку на своем черном плаще. - Меня полностью оправдали, так что моя репутация подмочена не больше, чем обычно. По тесному кружку собравшихся пробежал смешок. Серегил всегда старательно следил за тем, чтобы производить впечатление очаровательного, но беспутного изгнанника, нашедшего пристанище в Римини. Хотя его дальнее родство с царской фамилией обеспечивало ему доступ в большинство аристократических салонов, обычно считалось, что благодаря иностранному происхождению и легкомыслию он ничего не смыслит в сложных придворных интригах. В результате его не принимали всерьез, а потому не стеснялись при нем сплетничать. - Так вот, - продолжала Тициана, - не удивлюсь, если отправка на войну будет облегчением для Фории. Ничто так не укрепляет популярность, как одна-две победы. И между нами говоря, Фории совсем не будет лишней поддержка народа, даже если забыть об этих последних неприятностях. Наследница трона, сама не имеющая детей, - всегда... в не очень устойчивом положении. - Но она прекрасная воительница - никто лучше ее не командует кавалерией, - заметила капитан Джулена. Адмирал Нирейдиан откинулся в кресле и сплел пальцы на объемистом животе. - Это верно, но ей не удастся продемонстрировать свои прекрасные качества, если только пленимарцы не окажутся такими дураками, что попробуют захватить Майсену. Сила Пленимара - его флот, так было всегда. Я так и сказал царице, и она с этим согласилась. Так что сейчас уже укрепляются фортификационные сооружения Нижнего города. - Только вчера я слышала, как царица Идрилейн приказала доставить две сотни подвод лучшей красной глины из Пиоруса для выравнивания склонов ниже цитадели, - пропищала госпожа Брина. - Этого не делали со времен ее прапрабабки. - Но ведь не окажутся же пленимарцы столь дерзки, чтобы напасть на Римини? - пробормотал Серегил, пригубливая вино. Адмирал бросил на него покровительственный взгляд. - Им случалось делать это раньше. - Так, значит, вы готовитесь встретить их во всеоружии. Это, должно быть, огромная работа. - Думаю, я повидался уже с каждым моряком, рыбаком, пиратом, который только плавал до пролива Бал! - ответил адмирал. - Гавани теперь просто кишат ими. Да и каперами тоже. Это ведь очень прибыльное дело. Ты не думал о том, чтобы снарядить корабль, благородный Серегил? - Это звучит как весьма привлекательное сочетание патриотизма с выгодой. Пожалуй, стоит подумать над такой возможностью. - Корабль уже не так легко раздобыть, должен предупредить тебя. Все верфи в Скале загружены под завязку: старые суда переоснащаются, новые строятся. Но самое трудное - это найти надежного капитана. - Но ведь война формально еще не объявлена. Как может царица посылать каперов, не опасаясь спровоцировать врага? Ведь не хочет же она преждевременно вызвать конфликт? Нирейдиан выпрямился в кресле. - Я уверен, что царица не предпринимает ничего, что не было бы в интересах Скалы. - Ну конечно, - пробормотал Серегил. - То обстоятельство, что царица поручила такое важное дело тебе, вполне доказывает его значение для государства. Алек с облегчением вздохнул, когда госпожа Килит занялась остальными своими гостями. Придуманных семейных историй у него было не так уж много, а вести легкую болтовню юноша еще не научился. На его счастье, никто из собравшихся особенно им не заинтересовался. Серегил все еще беседовал с толстым адмиралом, и Алек, опершись локтями на ограду ложи, принялся смотреть на начавшееся представление. Ряды лож, в одной из которых он сидел, тянулись по южной стороне храмовой площади, как раз перед рощей, посвященной Далне. На противоположной стороне такие же ложи частично загораживали ряды фонтанов и изящные разноцветные арки храма Астеллуса, а храм Иллиора на восточной стороне был не виден за боковой стеной ложи. Охраняемые солдатами дорожки, соединяющие храмы, делили площадь по диагонали. Одетые в черное участники праздника, не принадлежащие к аристократии, уже заполнили все открытое пространство и набились под портики. Над головами людей пролетали чайки, мешаясь со стаями коричневых горлиц, живущих в роще Далны: Прямо перед глазами Алека на фоне пылающего заката возвышалась черная громада храма Сакора. Между квадратными колоннами его портика лежали широкие полосы света, высвечивая гонги, висящие между колоннами. Внутри храма высился алтарь из полированного черного камня. На нем пылал огонь, выхватывая из темноты огромный золотой щит, подвешенный как раз за алтарем. Как заранее объяснил Алеку Серегил, это была Эгида Сакора. В высоту щит имел двадцать футов, а символ Сакора на нем - восходящее солнце - блистал сотнями великолепно отшлифованных рубинов, так что в мерцающем свете казался полным жизни. На широких ступенях лестницы, ведущей к храму, был выстроен почетный караул; где-то в этой безликой массе находилась и Бека Кавиш - ее полк всегда нес службу в Скорбную Ночь. Алек немного ей завидовал. Солдатская служба казалась такой простой по сравнению с его собственными обязанностями: никакого притворства, никаких переодеваний, лишь честь, долг, мужество, братство товарищей по оружию. - По-моему, в Майсене празднество Сакора не такое пышное, - прервал его размышления голос госпожи Килит. - Конечно, нет, госпожа. - Алек говорил громко, чтобы его услышал Серегил. - Даже праздник урожая в конце ритина не сравнится с этим. - Благородный Серегил объяснил тебе, конечно, что символизирует гашение всех огней? - Да. Мне кажется, эту ночь нелегко перенести. - Для солдат на часах она очень утомительна, - сказала Килит, бросая на Джулену сочувственный взгляд, и Алек догадался, что капитану предстоит вскоре вернуться к своему отряду. - Но для нас - остальных - это время развлечений Вечеринки при луне, игры в темноте. Для влюбленных эта ночь прекрасна Говорят, половина населения Римини обязана своим рождением именно Скорбной Ночи. Килит наклонилась ближе, и Алек ощутил благоухание ее духов - А кто тебя согреет в темноте, а? Неожиданный звук фанфар, раздавшийся в храме, избавил его от необходимости отвечать Собравшаяся на площади толпа замерла из внутренних помещений храма появилась процессия жрецов Они выстроились двумя рядами по сторонам Эгиды, играя на свирелях, систрах, рогах и тамбуринах, и затянули унылый напев. В монотонной мелодии звучала древняя скорбь. - Это Песнь Прощания, ее поют на архаическом конийском языке, - прошептал Серегил. - Этому обряду по крайней мере тысяча лет Когда пение смолкло, другие жрецы вынесли из храма носилки, в которых восседала роскошно одетая фигура, лицо ее было скрыто золотой маской, а на коленях лежал обнаженный меч - Это старейший жрец храма, - продолжал Серегил - Он изображает Старца Сакора У него в руках меч Герилейн Великой - Он действительно принадлежал ей? - тихо ахнул Алек. Герилейн была первой из скаланских цариц, взошедшей на трон во исполнение пророчества шесть столетий назад - Да Царице каждый год вручают его заново. Когда носилки с жрецом - Старцем Сакором - опустили перед алтарем, вперед выступила жрица и обратилась к нему на том же древнем языке - Она умоляет бога не оставлять свой народ, - перевел Серегил - Эти просьбы будут теперь повторяться несколько раз, а потом дело кончится тем, что Сакор поручит царице защищать подданных и вручит ей священный факел и меч. Как и предсказал Серегил, мольбы жрицы и ответ бога заняли немало времени Золотая солнечная маска на лице жреца была так хитро устроена, что голос его звучал подобно грому, хотя старик мог только скрипуче шептать. Когда наконец диалог закончился, прозвучали фанфары, и процессия двинулась дальше Из каждого храма выходили все новые и новые толпы жрецов, неся на носилках олицетворения своих божеств. Первыми шли почитатели Далны, роль бога исполнял Валериус Раздражительный дризид восседал под балдахином, сплетенным из ветвей лавра и ивы, облаченный в отличие от обычной своей скромной одежды в великолепную мантию, расшитую золотом, и сжимал в руках посох, украшенный драгоценными камнями и слоновой костью Кому-то из жрецов удалось даже укротить его лохматые волосы, и они падали гладкими волнами из-под короны, однако борода торчала вперед все так же воинственно - Я не такой уж истовый почитатель Далны, конечно, но должен сказать, что Валериус представляет собой не особенно привлекательного Создателя, - пробормотал Серегил, вызвав этим одобрительные смешки собравшихся Астеллус должен был показывать дорогу Сакору в его путешествии на Остров Рассвета Бога изображала белокурая пухленькая жрица в простой бело-голубой тунике и широкополой шляпе, с дорожным посохом и сумой в руках Когда жрецы вынесли носилки, над ними стали кружиться сероспинные чайки - живые эмблемы бога-странника Иллиора также изображала женщина Она сидела, выпрямившись, в своей развевающейся белой мантии и улыбающейся золотой маске, подняв правую руку, чтобы все видели свернувшегося многоцветного дракона, изображенного на ладони Три процессии встретились на середине площади и остановились там в ожидании кульминационного события. Снова прозвучали фанфары. Кавалерийский эскадрон в парадной черно- алой форме развернулся у въезда на площадь, за ним появилась царская семья. - Это она? Сама царица? - прошептал Алек, вытягивая шею, чтобы лучше видеть. - Она. Седовласая суровая царица сидела на боевом коне, как и подобает воительнице. Герб - поднятый меч и полумесяц Иллиора - сверкал на ее золотых доспехах, сбоку висели пустые ножны. Рядом с царицей ехал консорт - Эвенир, ее второй муж, гораздо более молодой, чем правительница. За царской четой следовали сыновья и дочери царицы, среди них Клиа, великолепная в парадной форме своего полка. Рука Алека скользнула к драгоценной пряжке, удерживающей плащ у него на плече. До сих пор он смотрел на Клиа только как на веселую наездницу, собрата по оружию в заляпанном грязью мундире, с которой можно было обращаться по-товарищески, без церемоний. Теперь же юноша увидел ее словно впервые - на принадлежащем ей по праву месте, в блеске торжественной церемонии. Всадники медленно приблизились к храму Сакора. Идрилейн спешилась и встала напротив Старца Сакора и жрецов; ее супруг и дети заняли место позади царицы. С этого момента ритуальные фразы произносились уже на современном языке. Голос Идрилейн был тверд и ясен; подняв руки, она начала гимн, прославляющий Сакора как Хранителя Очага и Меч Мира. - Да не допустишь ты прихода тьмы! - воскликнула она в заключение. Столпившийся на площади народ подхватил этот возглас, громогласно повторяя его снова и снова. Наконец вперед выступил Валериус и обеими руками поднял свой посох. Когда крики умолкли, он затянул Песнопение Далны; глубокий сильный голос далеко разнесся по площади. Алек хорошо знал этот гимн. Когда толпа стала повторять последнюю строку: "Создатель - творец всего, и ничто не исчезнет в его руке", - он радостно присоединился к пению, не обращая внимания на насмешливые взгляды, которые бросали на него остальные гости Килит. Астеллус и Иллиор помогли Старцу Сакору подняться на ноги, и окружившие их жрецы издали тихий стон. - Кто останется на часах? Кто охранит Пламя? - вопрошали они. Из-под своей маски им ответил Иллиор, повторяя предсказание афранского оракула: "Пока дочь, наследница Теламитоса, обороняет и правит, Скала никогда не будет покорена". Царица вышла вперед, и Старец Сакор повелел ей хранить свой народ на протяжении всей долгой ночи и всего наступающего года. Торжественно поклонившись, Идрилейн принесла клятву за себя и за своих детей - быть защитниками Скалы. Жрец, изображающий бога, вручил ей меч Герилейн и священный факел. Царица повернулась к народу, высоко подняв то и другое, и толпа разразилась приветственными криками. Последние лучи заката погасли на западе, и двое жрецов вывели из храма черного быка. Передав факел Фории, царица подняла меч правой рукой, а левую положила на голову животного, ласково поглаживая его, пока произносила традиционное приветствие. Бык фыркнул и выгнул шею, зацепив при этом одним рогом край ее плаща. Беспокойный шепот пробежал по толпе, словно ветер по пшеничному полю: непокорная жертва - плохое предзнаменование. Однако животное больше не сопротивлялось, и жрецы легко запрокинули его голову назад, а Идрилейн перерезала горло. Темная кровь хлынула из раны, источая пар в холодном воздухе, и бык рухнул на землю. Царица протянула окропленный кровью клинок Старцу Сакору, и тот, окунув в кровь палец, помазал сначала свой лоб, затем ее. - Поговори со своим народом, о Сакор! - обратилась к нему царица. - Ты, который покидает живущих и возвращается обновленным! Каким будет твое пророчество? - Интересно, что они придумали в этом году, - пробормотал кто-то в глубине ложи. - Разве это не настоящее пророчество? - шепотом спросил Серегила несколько шокированный Алек. На лице Серегила мелькнула его обычная кривая улыбка. - И да, и нет. Откровения месяцами собирают во всех храмах Скалы. Они меняются год от года, но обычно оказываются весьма благоприятны для проводимой правительством политики. Старый жрец встал перед Эгидой, повернулся лицом к толпе и поднял руки. Однако прежде чем он смог заговорить, неожиданный порыв ветра обрушился на площадь, развевая мантии, срывая с плеч плащи, кружа пыль и сухие листья. Занавеси в ложах захлопали, гонги на своих длинных цепях с ужасным грохотом стали ударяться о колонны. Расположившиеся уже на ночлег горлицы и чайки, хлопая крыльями, в страхе взвились в воздух, где оказались встречены стаей воронов. Появившись словно ниоткуда из темноты, как и принесший их ветер, черные хищники яростно напали на мирных птиц, разрывая их клювами, терзая когтями. Люди на площади беспомощно смотрели, как черные крылья затмили коричневые и белые; на поднятые лица капала кровь, липли вырванные перья. Потом на площади раздались испуганные крики: повсюду падали мертвые птичьи тела. В храме Идрилейн с мечом в руках отбивалась от пожирателей падали, набросившихся на жертвенного быка. Фория и ее братья и сестры кинулись ей на помощь. Рядом с ними размахивал посохом Валериус. Даже на расстоянии Алек и Серегил видели разбрасывающий искры грозный нимб вокруг рукояти посоха. Жрица Иллиора, лицо которой оставалось скрыто за маской, подняла руку, и с ладони ее блеснул ослепительный свет; там, куда попадал луч, оставались неподвижные кучки черных перьев. Гвардейцы, оказавшиеся ближе всех ко входу в храм, бросились вверх по ступеням на помощь царице, другие же солдаты пытались навести хоть какой-то порядок в стенающей толпе, рвущейся с площади. Над храмами кружило плотное облако черных птиц, пикирующих вниз подобно коршунам. Вороны бесстрашно усаживались на ограду, на украшения зданий. Одна большая птица устроилась на перилах ложи Килит; казалось, она задумчиво смотрит на Алека черным немигающим глазом. Серегил поднял руку и сделал знак, отвращающий зло. Алек видел, что губы его шевелятся, хотя в гвалте не мог разобрать слов. Ворон издевательски каркнул и улетел. Потом, так же неожиданно, как и появилось, черное воинство отступило, преследуемое немногими уцелевшими чайками. Горлицы, конечно, не могли противостоять нападению, их мягкие коричневые тельца десятками усеивали паперть храма. Когда шум, поднятый птицами, утих, из храма стал слышен новый зловещий звук. Эгида Сакора, к которой не прикасалась ничья рука, издала низкий вибрирующий гул. Пламя на алтаре перед ней взметнулось вверх, став из золотого кроваво-красным. Раздалось четыре удара, затем еще четыре. - Слушай меня, мой народ! - вскричала Идрилейн. - Это сам Сакор обращается к нам, призывает под свою Эгиду! Внемлите же пророчеству! Толпа замерла, и Старца Сакора снова вывели вперед; он заметно пошатывался, руки его тряслись. - Узнай, о народ Скалы, слово Сакора, - провозгласил он тонким старческим голосом. - Укрепляйте стены, пусть будут остры ваши мечи. Храните урожай, стройте могучие корабли. Гляди на восток, о народ Скалы, ибо оттуда грозит тебе враг... - Он на секунду умолк, и руки его задрожали еще сильнее. - Оттуда... Старик тяжело оперся на Валериуса, потом выпрямился и сделал шаг вперед. Поразительно чистым и сильным голосом он выкрикнул: - Будьте готовы к битве и в свете дня, и во мраке ночи! Оттуда грядет Пожиратель Смерти! - Что?.. - Алек снова оглянулся на Серегила; лицо того было смертельно бледным и мрачным, затянутая в перчатку рука сжимала ограждение ложи там, где недавно сидел ворон. - Серегил, что случилось? Алек увидел, как его друг внезапно выпрямился, словно пробуждаясь от кошмарного сна. Серегил заставил Алека умолкнуть еле заметным, но выразительным знаком. - Мы слышали твое слово, о Сакор! - раздался в воцарившейся тишине голос царицы. - Мы будем готовы! Толпа разразилась воинственными криками. Старца Сакора вновь усадили на носилки, и начался его долгий путь к берегу моря в Нижнем городе. Там вместе с Астеллусом он взойдет на корабль, отплывающий, как считалось, на Остров Рассвета, где его ожидает новое рождение; на следующий день в его одеждах должен был вернуться гораздо более молодой жрец. Огонь на алтаре почти погас, и с крыши храма раздались низкие звуки рогов: сигнал, что все огни в городе должны быть потушены. Процессия жрецов двинулась за носилками Сакора, а царица встала перед алтарем, неся стражу у священного пламени. - Что за замечательное представление! - воскликнула госпожа Ириэль с вымученным смешком. - Хотя, пожалуй, они в этом году превысили меру, вам не кажется? - Очень впечатляет, - весело согласилась Килит, кивнув слугам; те появились в ложе со светящимися камнями на длинных рукоятях, чтобы помочь гостям найти дорогу к экипажам. - Я, однако, подозреваю, что у благородного Серегила нас ждет что-нибудь не менее увлекательное. Не хотите ли вы двое поехать со мной в карете? Серегил склонился над ее рукой. - Благодарим тебя, но мы, пожалуй, подождем здесь, пока народ немного разойдется, а потом поедем обратно верхом. - Игры в темноте, а? - Госпожа Килит легко коснулась губами его щеки, потом поцеловала Алека. - Хорошо, встретимся позже на улице Колеса. После того как остальные покинули ложу, Серегил несколько минут сидел неподвижно, поставив локти на перила. - Что это за Пожиратель Смерти? - обеспокоенно спросил его Алек. - Эта фраза пророчества прозвучала как угроза или по крайней мере предостережение. - Я уверен, что это так и есть, - пробормотал Серегил, глядя на опустевшую площадь. Ночь была темной, лишь луна и звезды лили слабый свет, погрузив мир в путаницу серебряных лучей и непроницаемой тьмы. Светящиеся камни мелькали тут и там в руках людей достаточно богатых, чтобы позволить себе такую роскошь, издалека доносились смех и крики "Слава Пламени!" - это начались игры и приключения в темноте. Что-то в выражении лица друга заставило Алека ощутить тревогу. - Ты имеешь представление о том, что хотел этим сказать старый жрец? Серегил натянул поглубже капюшон плаща и поднялся. Алек не мог видеть его лица, когда раздался тихий ответ: - Не стану утверждать, будто знаю. Глава 7. Достопамятный вечер К тому времени, когда Серегил и Алек добрались до дома на улице Колеса, там уже звучала музыка и собирались гости. Алек отдал свой черный плащ слуге у входа и последовал за Серегилом в парадный зал. Там прибывших ожидали вина и закуски. Каждому гостю вручался светящийся камень на украшенной яркими лентами рукояти, и блики холодного света скользили по стенам, когда приглашенные танцевали или просто прогуливались по залу. Рансер, встречавший всех у дверей, с важностью объявил имена Серегила и Алека; раздались аплодисменты. - Добро пожаловать в мой дом в эту холодную темную ночь! - обратился Серегил к собравшимся. - Тем, кто еще не знаком с моим компаньоном, я хотел бы представить благородного Алека-и-Гарета из Айвиуэлла. Алек отвесил изящный поклон и быстро оглядел зал, надеясь увидеть знакомые лица. Килит и ее спутники уже прибыли, но ни Нисандера, ни семейства Кавишей не было. В дальнем углу Алек заметил группу гвардейцев в бело-зеленых мундирах. Подруга и сослуживица принцессы Клиа, капитан Миррини, приветственно взмахнула своим факелом со светящимся камнем, и Алек помахал ей в ответ, гадая, не пришла ли вместе с ней и Бека. Только он собрался выяснить это, как Серегил подхватил его под руку и увлек к группе важных аристократов. - Пора нам сыграть свою роль любезных хозяев. Вместе они обошли весь зал, кланяясь и разговаривая с гостями, обсуждавшими главным образом зловещие предзнаменования на церемонии в храме Сакора. - По-моему, они перестарались, - фыркнул молодой придворный, которого представили как благородного Мелвита. - Разве есть сомнения, что война вот-вот начнется? К ней готовятся еще с прошлого лета. Серьезная светловолосая женщина, разговаривавшая с адмиралом Нирейдианом, обернулась к Серегилу и обратилась к нему по-ауренфэйски. - Исанти марил Элустри, Мелисандра-а-Марана! - тепло ответил ей Серегил. - Позволь представить тебе благородного Алека. Алек, госпожа Мелисандра и ее дядя, благородный Торсин, - посланники Скалы в Ауренене. - Исанти бек кир, прекрасная госпожа, - произнес Алек с поклоном. - Исанти марил Элустри, благородный Алек, - ответила женщина. - Благородный Серегил, как я вижу, учит тебя своему родному языку. Теперь так мало людей, владеющих ауренфэйским. - И еще меньше тех, кто владеет им так хорошо, как ты, прекрасная госпожа, - сказал Серегил. - Это такой красивый язык, если. конечно, удается им овладеть, - пророкотал Нирейдиан. - В твоем присутствии, благородный Серегил, я не рискну говорить поауренфэйски. Меня уверяют, что у меня совершенно ужасный акцент. - Еще какой! - воскликнула Мелисандра. - Прости, что мы задерживаем тебя, Серегил, но мы тут поспорили: были ли предзнаменования сегодня в храме настоящими. Не выскажешь ли ты точку зрения ауренфэйе? Алек с интересом наблюдал, как Серегил старательно изображает задумчивость. - Ну... Подвергать сомнению неподдельность предзнаменований - не значит ли это бросать тень на само предсказание оракула? Мелисандра многозначительно посмотрела на адмирала. - Многие именно так это и понимают. Серегил тактично переменил тему: - Насколько мне известно, твой дядя, прекрасная госпожа, сопровождал останки Коррута-и-Гламиена в Вирессу? - Да. И позволь мне выразить самое глубокое сочувствие к твоему горю, - ответила Мелисандра - Для тебя новости о твоем родиче оказались, должно быть, ужасным ударом, в дополнение к твоим собственным неприятностям. - Благодарю тебя. Рассказы царских гвардейцев, обнаруживших его, заставляют волосы вставать дыбом. Но все же случившееся может принести и пользу. Ты знаешь что-нибудь о реакции Совета Ауренена? Мелисандра закатила глаза. - Там полный переполох. Ты же знаешь, старая гвардия все еще считает, что Скала несет ответственность за действия леранцев. Молодые же члены Совета все громче говорят о необходимости покончить с политикой изоляционизма. Адриэль-а-Иллия - одна из самых влиятельных сторонниц примирения. - Иллия? - переспросил Алек, насторожившись при упоминании знакомого имени. - Именно, - ответил Серегил, выразительным взглядом предостерегая Алека от дальнейших расспросов. - Кто же еще? Только не путаешь ли ты снова ее с Адриэль-а-Олиен? - Ох... Да, наверное, так и есть, - пробормотал Алек, гадая, какую промашку он чуть не совершил. - Майсенские имена гораздо легче запомнить, - улыбаясь, заметил Серегил. - Бедный Алек все еще никак не разберется в наших генеалогиях, со всеми титулами родителей и супругов. Мелисандра сочувственно кивнула: - Это, должно быть, ужасно трудно, если ты не знаком с этими обычаями с рождения. О, я вижу благородного Герона! Мне обязательно нужно с ним переговорить. Эрисмаи! Она бросила на Алека несколько озадаченный взгляд и отошла, сопровождаемая Нирейдианом и другими. - Я сказал что-то не то, да? - торопливо прошептал Алек, опасаясь, что его услышат другие гости. - Это моя вина, - ответил Серегил со слабой улыбкой. - Будь я здесь на прошлой неделе, я ввел бы тебя в курс событий. Иллия - имя моей матери, а моя самая старшая сестра, Адриэль-а-Иллия, недавно стала членом Совета Ауренена. - Сестра?! - Никогда за все время их знакомства Серегил ничего не говорил о своей семье, да и вообще о своей жизни в Ауренене. Алек привык думать, что Серегил, как и он сам, сирота. - Да еще и самая старшая! Сколько же еще их у тебя? - Четыре. Я - единственный сын, самый младший в семье. - В голосе Серегила зазвучало напряжение. - Маленький братец Серегил... - Алек подавил смех: его представление о друге каким-то странным образом изменилось. Однако он тут же ощутил, как между ними возникает барьер, и предусмотрительно переменил тему. - Похоже, скаланцы снова стремятся к союзу с Аурененом, как это было во времена Великой Войны. - Это так, но неприятности с Коррутом скорее всего помешают делу. Наша недавняя находка может сделать ситуацию хуже, а не лучше, по крайней мере в ближайшее время. - Но ведь с того времени, как Коррут исчез, прошло почти триста лет! - Не забывай, о ком мы говорим, Алек. Многие из самых влиятельных членов Совета были его друзьями и ровесниками. Они хорошо помнят, какой прием был оказан Корруту скаланцами, когда он женился на их царице, и при каких подозрительных обстоятельствах он исчез после ее смерти. Если бы не то, что Лере хватило здравого смысла оставить свою сводную сестру Коррутестеру в живых, между двумя странами тогда разгорелась бы война. Что же касается нового союза, все в конце концов будет зависеть от пленимарцев. Если они объединятся с Зенгати... - О, благородный Серегил! Вот ты где! Шумная компания молодых аристократов с улыбками предвкушения на лицах окружила Серегила. - Мы уж думали, ты никогда не явишься на собственное празднество, - стала отчитывать его молодая женщина, повиснув у него на руке. - И это после того, как ты пропустил мой осенний прием! Серегил выразительно прижал свободную руку к сердцу. - Стоя на палубе корабля под полной яркой луной, я тогда думал только о тебе. Неужели ты не простишь меня? - Луна тогда была на ущербе, я точно помню. Но так уж и быть, прощу при условии, что ты познакомишь меня со своим новым приятелем, - прощебетала красотка, игриво глядя на Алека, которого оттеснили в угол. Алек с улыбкой вытерпел бесконечный ритуал взаимных представлений, заметив при этом, что на его любезные приветствия не всегда следует столь же любезный ответ. Несколько молодых людей проявили недвусмысленную холодность. Серегил тем временем помедлил перед красивым златокудрым щеголем, окруженным стайкой поклонниц. - Прости меня, господин, но имел ли я удовольствие быть знакомым?.. Красавец отвесил вычурный поклон. - Я Пелион-и-Эйризин Хейлеус Кирион из Римини, дорогой хозяин. - Неужели знаменитый актер, недавно сыгравший Эртиса в "Тирари"? - воскликнул Серегил. Молодой человек раздулся от гордости. - Именно, благородный Серегил. Надеюсь, ты простишь это вторжение - мои спутники так настаивали... - Напротив, я счастлив видеть тебя! Я рассчитываю, что ты дашь мне знать, когда состоится следующее представление. По всем отзывам, ты - настоящий Крозиус! - Мне так лестно это слышать, - скромно пробормотал актер. - Пелион к тому же обзавелся покровителями, - объявил один из стоявших поблизости гостей. - Ты знаешь, Серегил, что эта роль была написана специально для него? - Мы так и думали, что ты не будешь возражать, - развязно вмешался в разговор прыщавый юнец. - Понимаешь, бедняжка Пелион влюблен, и его пассия может здесь сегодня появиться. Это такая трагичная и невозможная любовь! Да, и у нас для тебя в запасе еще одно удовольствие: Донеус сочинил сногсшибательную поэму в двадцати трех песнях. Поразительное творение гения! Серегил повернулся к поэту - надутому верзиле в потертом бархатном кафтане. - Двадцать три песни! Что за гигантская работа! - Поэма чудная! - выдохнула одна из поклонниц. - Сюжет - смерть Аршелола и Борестии, но до чего же оригинальная трактовка! Донеусу так не хватает просвещенного покровителя! Ты обязательно должен услышать поэму, благородный Серегил. - Донеус, немедленно читай! - воскликнул прыщавый юнец. - Никто так не способен оценить новаторский стиль, как Серегил. Я уверен, благородный Алек сможет обойтись без хозяина какое-то время. Алек хорошо понял завуалированное оскорбление. В толпе раздались смешки, но юноша остался невозмутим. - Конечно, конечно, - ответил он с улыбкой, глядя прямо в глаза обидчику. - Тонкости поэзии всегда ускользали от меня. Я предпочитаю что- нибудь попроще: старинную балладу, добрую схватку на мечах. - Прекрасно, пойдемте тогда в библиотеку, - сказал Серегил, подмигнув Алеку, и повел своих гостей к лестнице. Повернувшись, Алек чуть не столкнулся с Миррини и Бекой, которые вместе с другими гвардейцами подошли поближе. - Высокомерные недоноски! - пробормотала Бека, бросая вслед поэту и его поклонникам гневный взгляд. - Мне тоже иногда приходится сталкиваться с их хамством. - Чем я им не угодил? - воскликнул Алек, не зная, смеяться или обижаться. - Тем, что ты проявил дурной вкус, родившись к северу от Цирны. - Всегда находятся подобные снобы, - пожала плечами Миррини, ловким движением отбирая у оказавшегося рядом слуги поднос с винными бокалами. - Их легко успокоить - стоит только выбить парочку зубов. Но в твоем случае, пожалуй, с их стороны это просто бессильная ревность. Среди золотой молодежи найдется немало таких, кто хотел бы оказаться на твоем месте. Миррини окинула Алека пристальным взглядом. - Ты выглядишь много лучше, чем при нашей последней встрече. Клиа на посту в храме, она просила передать тебе привет. Я тоже скоро должна к ней присоединиться, но долг чести обязывает меня присмотреть за новобранцами, раз уж они попали под мою команду. Бека говорила, что вам с ней случалось скрестить клинки... Э, да вон еще знакомое лицо! - Валериус из Колата, дризид первого разряда, верховный жрец храма Далны в Римини! - провозгласил Рансер. Валериус вошел в зал, одетый все еще в церемониальную мантию и корону, хотя драгоценный посох он успел заменить своим обычным деревянным. - Да благословит Дална этот дом и всех, кто в нем! - пропел дризид, ударяя посохом в пол. Алек поспешил ему навстречу. - Добро пожаловать, Валериус. Серегил только что поднялся наверх - слушать новую поэму, но он скоро придет. - Несомненно, этот дурень Донеус, - неэлегантно фыркнул дризид, - со своими двадцатью тремя бурчаниями в животе Все еще ищет себе покровителя. Он читал отрывки из этой дряни у госпожи Арбеллы на прошлой неделе. Я из-за него аппетита лишился Если он загонит Серегила в угол и будет читать ему все до конца, не видать нам хозяина всю ночь. - Пожалуй, Алеку стоит прийти к нему на помощь, - предложила Бека. - Да нет, пусть их. Так Серегилу и надо - нечего поощрять эту банду бездельников. Чем вы тут развлекались, ребятки? Как я слышал, ты, Алек, овладеваешь искусством фехтования? - Дризид понизил голос до доверительного рокота. - Это тебе пригодится, раз уж ты попал в такую компанию. - Валериус повернулся к Беке и бросил на нее грозный взгляд. - А ты чем занимаешься! Взяла и сбежала в гвардию, вместо того чтобы выйти замуж, как подобает добропорядочной последовательнице Далны! Этот парень ведь твой ровесник, верно? - Эй ты, отвяжись от девушки! - воскликнула со смехом Миррини, глядя, как ежится Бека. - Она лучшая наездница среди новобранцев этого года, и я вовсе не хочу, чтобы она променяла меч на. пеленки. - Валериус! - воскликнул появившийся в зале Серегил: ему, похоже, удалось отбиться от поэта собственными силами. - Ты благополучно отправил Старца Сакора в плавание? Валериус ухмыльнулся: - В гавани сегодня приличные волны. Бедный старый Морантиэль стал зелененьким, как салат, еще до того, как корабль отошел от пристани, хотя, думаю, старик переживет путешествие. - Мне показалось, что он не слишком твердо выучил свое пророчество, - как бы между прочим заметил Серегил, знаком подзывая слугу с вином. - После всех этих лет мошенничества, думаю, он пережил потрясение, когда что-то сверхъестественное на самом деле произошло. - Значит, ты веришь, что это не подделка? Валериус поднял кустистые брови. - Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Понятия не имею, правда, что собой представляет Пожиратель Смерти, но вороны очень мне не понравились. Рансер, ожидавший у дверей, снова выступил вперед и объявил: - Нисандер-и-Азушра Хипириус Мександор Илланди, верховный маг Третьей Орески, госпожа Магиана-а-Риони Мефистабель Тинува Илани, главная волшебница Третьей Орески, и благородный Микам Кавиш из Уотермида с супругой Кари и дочерьми Элсбет и Иллией. Нисандер и Магиана, в обычных обстоятельствах самые незаметные из обитателей Орески, оказались облачены в богатые одеяния, соответствующие их рангу и торжественности события. Следом за ними в зал вошло семейство Кавишей, не уступающее роскошью нарядов хозяину дома Иллия уцепилась за руку матери, еле сдерживая возбуждение, вызванное и участием в празднестве, и собственным нарядным платьем. Элсбет, серьезная и скромная, по случаю торжеств блистала туалетом из винно-красного бархата. - Разве ты не пригласил Теро? - лукаво прошептал) Алек на ухо Серегилу. - Я всегда его приглашаю. Теперь смотри: нас ожидает необычное зрелище. По знаку Серегила музыканты перестали играть. Гости расступились, и Нисандер вывел Магиану на середину зала. Кивнув хозяину, Нисандер небрежно взмахнул рукой, и стенная роспись ожила. Фрески на стенах придавали залу вид лесной поляны. На потолке ветви могучих дубов, оплетенные цветущими лозами, образовывали сплошной шатер, в просветах между стволами виднелись далекие горы и море. Даже галерея, на которой играли музыканты, своей резьбой напоминала увитую цветами беседку. Нисандер заставил заструиться золотой свет, словно исходящий от скрытого за деревьями солнца. Легкий ветерок, напоенный ароматом цветов, пролетел по залу, всколыхнув листву Танцующие тени заскользили по полу. Нарисованные птицы начали порхать среди ветвей, наполнив зал своим пением. Гости ахнули от восторга, но волшебство этим не ограничилось. Магиана достала из рукава хрустальную палочку, нарисовала ею в воздухе круг, и на его месте появился переливающийся всеми цветами радуги шар размером с яблоко. - Иди сюда, господин, - с улыбкой поманила она Серегила. - Эта честь принадлежит тебе как хозяину по праву. - Я, в свою очередь, хотел бы предоставить ее благородному Алеку - ведь он впервые с нами в Скорбную Ночь. Раздались аплодисменты, и Алек, приблизившись, в соответствии с указаниями Магианы вытянул палец и ткнул в шар, словно это был мыльный пузырь. При его прикосновении сфера взорвалась ослепительными искрами. И тут же раздался стук копыт - из чащи нарисованного леса из-под галереи показалось стадо белых оленей. Животные пробежали вокруг зала и принялись щипать травку рядом с дверью в столовую. Из пещер в горах на фреске появились разноцветные крылатые змеи и запели мелодичными голосами. Из-за стволов деревьев робко выглянули дриады и эльфы. Со смехом и радостными возгласами гости любовались великолепным спектаклем. Иллия вырвалась от Кари и бросилась в объятия Беки, восторженно крича: - Это же магия, Бека! Самая настоящая волшебная магия! А у тебя такой нарядный мундир! Ты теперь в конной гвардии! Бека с улыбкой прижала девочку к себе. - Именно так все и есть. - Нам нужна настоящая музыка! - воскликнул Нисандер. - Флейтисты, ну- ка сыграйте "Пастушескую идиллию". Музыканты весело заиграли, и пары стали выстраиваться для танца. - Вот ты где! - воскликнула Кари, пробираясь к старшей дочери и обнимая ее. - Мама боялась, что до завтра так тебя и не увидит, - пояснил Микам. - Она беспокоилась об этом целый день. - Ничего подобного, - возразила его жена. - Повернись, Бека, мне хочется получше тебя рассмотреть. - Теро, по-видимому, занят в другом месте, - заметил Серегил, бросая на Нисандера лукавый взгляд. - О, приветствую тебя, Валериус, - обратился к дризиду Нисандер, подводя к нему Магиану. - Ты мужественно сражался сегодня в храме. Сказали ли тебе вороны что-нибудь вразумительное? - Мы как раз сейчас обсуждаем это, - ответил Валериус - Как ни искусны жрецы Сакора в своих "пророчествах", они не имели отношения ни к птицам, ни к гласу Эгиды, насколько я могу судить. - Это, несомненно, была какая-то разновидность магии, - задумчиво сказала Магиана. - Возможно, сам Сакор явил свою волю, но в любом случае предзнаменование неблагоприятно. - Во всем этом необходимо разобраться, - согласился Нисандер, - но только сейчас мои ноги не могут стоять спокойно - слишком зажигательно звучит музыка. Как ты думаешь, моя дорогая, осилим мы с тобой танец или два? - Похоже, тебя придется сковать цепями, чтобы ты смирно лежал в гробу, - подмигнула ему Магиана. Валериус с недовольным ворчанием, но ласково посмотрел вслед удаляющейся паре. - Это ее целомудрие в стиле Орески просто смешно! Они должны были пожениться еще лет двести назад. - Потом внимание дризида что-то отвлекло, и он хитро улыбнулся в бороду. - Надо же, кто тут появился, какая неожиданность! И только посмотрите, с кем вместе! - Илинестра-а-Мараниал Вистра Илинена Эринд, волшебница Эриндская! - объявил Рансер. - И Теро-и-Процепиос Бинардин Хлинир из- Римини, маг второго ранга из Третьей Орески! - Ну-ну, - пробормотал Серегил. Теро выглядел необычно веселым, входя в зал вместе с опирающейся на его руку Илинестрой. Шелковое платье волшебницы переливалось драгоценностями, глубокий вырез в соответствии с последней модой почти открывал розовые соски, обнаженная грудь была прикрыта лишь роскошным ожерельем из жемчуга и черного янтаря. Темные волосы красавицы прикрывала тонкая сетка, украшенная теми же камнями. Серегил слегка подтолкнул Алека вперед: - Давай, благородный Алек. Нужно приветствовать наших почтеннейших гостей. Добро пожаловать, прекрасная госпожа, - обратился он к Илинестре, целуя ей руку. - Спасибо, благородный Серегил, - с холодным кивком ответила волшебница. - А это, должно быть, твой новый компаньон, о котором так много говорят. - Алек из Айвиуэлла, - представил юношу Серегил, с внезапным беспокойством подумав, не вспомнит ли она мимолетную, но бурную встречу с ним вскоре после их прибытия в Дом Орески Но если женщина и узнала Алека, она не подала виду. Протянув руку, она подарила ему ослепительную улыбку. - Ах, майсенец! Как замечательно! Она явно ожидала, что он тоже поцелует ее руку, и Алек благонравно склонился над ней. Слабый аромат коснулся его ноздрей, дразнящий и странно притягательный. Илинестра не сразу отняла теплую мягкую руку, и взгляд Алека скользнул по обнаженной груди и утонул в глубоких фиолетовых глазах. На лице юноши отразилось восхищение и удовольствие; он сам не предположил бы, что способен на такое. Все еще держа его за руку, волшебница заговорила, и ее низкий голос заставил незнакомый трепет пробежать по всему телу Алека. - Нисандер так хорошо о тебе отзывается. Надеюсь, мы с тобой познакомимся поближе. - Почту за честь, госпожа, - ответил Алек, не узнавая собственного голоса. Волшебница наконец отняла руку, и мир снова стал нормальным. - Добрый вечер, - натянуто поздоровался Теро, явно не особенно довольный происходящим. - Прости Теро его плохое настроение, - промурлыкала Илинестра, снова бросая на Алека ласковый взгляд. - Он пришел сюда только из-за меня, боюсь, и теперь дуется. Ну же, Теро, может быть, нам удастся развеселить тебя! Теро повел красавицу через зал, и тут с элегантным поклоном вперед выступил Пелион. Теро ответил ему мрачным взглядом и недружелюбным кивком. Пелион остановился, но продолжал следить за Илинестрой влюбленными глазами. - Ах, так вот кто недосягаемая возлюбленная актера, - заметил Серегил с усмешкой. - Ну, сегодня у него окажется немало соперников Если Теро надуется еще сильнее, он просто лопнет. - С тобой она была не слишком любезна, как мне показалось, - сказал Алек - Что ж, я не в ее вкусе. А вот ты - наоборот. Алек отчаянно покраснел. Его пальцы все еще пахли духами Илинестры - Я же только поздоровался с ней. Музыканты заиграли зажигательный мотив, и юноша стал смотреть на танцующих Мимо пронеслись Микам с Кари, смеясь и подпрыгивая, за ними следовали Нисандер и Магиана Один из поэтов каким-то образом сумел вытащить в круг Элсбет, и она, краснея и улыбаясь, что-то ему говорила. На другом конце зала Илинестра болтала с актером, а Теро с еле скрываемым нетерпением переминался рядом. - Что ей нужно от Теро? - вслух удивился Алек. - Судя по выражению его лица, нечто такое, о чем он не хотел бы сообщать Нисандеру, - заметил Валериус. - Нисандер знает, - ответил ему Серегил. - Мне кажется, Илинестра ему уже надоела, хотя я все равно считаю, что выбрать Теро следующим - проявление плохих манер с ее стороны. - Сомневаюсь, что инициатива целиком исходила от нее, - фыркнул Валериус. - Если этот дурень желает совать голову в пасть дракона, пусть его Ты только присмотри, чтобы юный Алек оставался от нее на безопасном расстоянии - Я же только поздоровался с ней .. - возмутился юноша, но тут их прервали Миррини и Бека. - Я отправляюсь на свой пост, - сообщила капитан. - Надеюсь увидеть вас всех завтра на церемонии награждений. Как только Миррини ушла, Бека многозначительно улыбнулась Алеку, - Илинестра очень красива, не правда ли? Алек застонал. - Что же я, должен был сбить ее с ног, что ли? - Какое-то мгновение казалось, что именно это ты и собираешься сделать. - Ну, я уверен, что с моей стороны ей ничего не грозит: она же может выбирать из всего мужского населения Римини, - возразил Алек - А вот как насчет тебя? Тебе можно танцевать, когда ты в форме? Бека взглянула на свой плащ и сапоги. - Ну, думаю, можно попробовать. Они неплохо справились с джигой, потом еще с несколькими танцами Бека все еще была так счастлива от своего зачисления в гвардию, что, подумал Алек, чуть не взлетала в воздух Они продолжали танцевать до тех пор, пока не появился Микам и не сообщил, что Кари и младшие девочки собираются отправляться на покой - Я и не догадывалась, что уже так поздно! - воскликнула Бека, с очевидным сожалением выпуская руку Алека. - Я поднимусь наверх и посижу с мамой, пока не придет время отправляться в казарму Мне нужно быть там на рассвете, гвардия участвует в церемонии. - Быстро чмокнув Алека в щеку, она поинтересовалась: - Вы с Серегилом ведь будете там? Нас, правда, в отряде так много, что ты, может, и не разглядишь меня. - С такими-то волосами? - поддразнил ее Алек, дергая за рыжую косу. - Да ты же заметна, как красный нос пьяницы. - Я тебе это припомню, когда мы в следующий раз будем фехтовать, - предупредила его Бека с озорной улыбкой. - Ладно, до завтра. Оставшись один, Алек оглянулся в поисках Серегила; тот оказался на другом конце зала. Не успел юноша пробраться к нему сквозь толпу, как Серегила перехватил какой -то важный придворный, пустившийся в долгие рассуждения о судоходной компании, которой они оба владели. Алек вежливо послушал разговор некоторое время, но в конце концов его внимание отвлеклось. Окинув взглядом зал, юноша обнаружил, что многие гости куда-то исчезли Не иначе как продолжают "игры в темноте", как говорила Килит. Нисандер и Магиана все еще танцевали: теперь это был торжественный менуэт. Теро танцевал тоже, но не с Илинестрой. "Где, интересно, она?" - подумал Алек, оглядывая зал. "В саду - Тихий ласковый шепот раздался, казалось, у самого уха, так что никто другой не мог его слышать. - Приходи в сад". Никакого сомнения: это был голос Илинестры Таинственное приглашение прозвучало опять, и Алек ощутил восхитительное тепло, разлившееся по всему телу. Мимо прошла тесно прижавшаяся друг к другу пара, освещая себе дорогу светящимся камнем, и Алек подивился радужному сиянию, исходящему от него Да и весь зал стал выглядеть как-то по-другому. Может, это Нисандер и Магиана продолжают свои магические манипуляции? Пробравшись между танцующими, Алек, никем не замеченный, проскользнул в столовую, а оттуда в темный сад. "Сюда Иди ко мне". Голос вел юношу, пока он не оказался в дальнем конце сада, скрытом за деревьями. Раздался шелест шелка, и из темноты вынырнуло бледное лицо Илинестры. Она схватила руки Алека и положила их себе на бедра. Тело женщины было стройным и манящим, и юноша крепче сжал ее, чтобы насладиться ощущением теплоты под холодным шелком. - Госпожа, я не понимаю... - прошептал Алек. Какая-то маленькая и слабая часть его сознания била тревогу. Он никогда в жизни не испытывал ничего подобного... - Что тут нужно понимать, милый мальчик? Здесь, в темноте, она казалась такой хрупкой... Когда она заговорила, ее губы коснулись подбородка Алека, а фиолетовые глаза - озера ночного мрака - оказались совсем близко от его собственных. - Но Нисандер... Теро... Я думал... Илинестра тихо рассмеялась, и воркующий звук заглушил все его сомнения; Алек снова ощутил прилив расслабляющего тепла. - Я делаю что хочу, Алек, и беру то, что мне нравится. А сейчас мне нравишься ты. - Ее руки снова сжали пальцы юноши и потянули их выше. Руки Алека коснулась вышивка, холодная сетка ожерелья у нее на груди... - Ты дрожишь. Неужели мое маленькое колдовство пугает тебя? Или это меня ты боишься? Алек сделал судорожный вдох. - Я .. Я не знаю Часть его сознания видела ловушку, но тело его было переполнено желанием, какого он никогда раньше не испытывал. Благоухание ее духов снова коснулось его, когда Илинестра прижала руку Алека к податливой округлости обнаженной груди. - Тебе достаточно только попросить, Алек. Я тут же освобожу тебя Ты хочешь этого? Илинестра обвила руками шею юноши, ее ладонь легла ему на затылок - так же, как это часто делала ладонь Серегила. Женщина поцеловала Алека, ее губы раскрылись, язык нежно скользнул между его губ Прижавшись еще теснее, Илинестра принялась целовать шею юноши - Такой юный, такой свежий, - прошептала она. Ее дыхание зажгло пламя в его крови. - Такой красивый. Ты когда-нибудь был близок с женщиной? Нет? Тем лучше .. - Она слегка изменила позу, так что напрягшийся сосок коснулся его пальцев. - Так скажи мне, должна ли я отпустить тебя теперь? - Да! Нет! Не знаю... - тихо простонал Алек, крепче обнимая Илинестру. Магия или нет, проснувшаяся страсть захватила его Губы нашли губы, поцелуй ответил на поцелуй. - Закрой глаза, мой дорогой, - прошептала Илинестра. - Закрой их крепко- крепко, и я покажу тебе еще одно чудо. Алек послушался и почувствовал, что падает на что-то мягкое. Когда он снова открыл глаза, они лежали на огромной кровати в занавешенном алькове. Свет запрещенных этой ночью свечей просачивался сквозь слои цветного шелка; его было как раз достаточно, чтобы Алек разглядел, пока его глаза были закрыты, его и Илинестры одежда куда-то исчезла. - Что-нибудь не так, моя дорогая? - спросил Нисандер, заметив, как нахмурилась Магиана. - Я наблюдала за Теро У него снова кислое лицо, а ведь только что он так веселился. Уж не дразнил ли его опять Серегил? - Я ничего такого не заметил. Теро мрачно отошел в дальний угол, не обращая внимания на нимф, танцующих между деревьями на стене, и стал оглядывать зал, словно в поисках кого-то. - Думаю, Илинестра нашла себе более веселую компанию этим вечером, - предположил Нисандер. - Ну... Что ж. это по крайней мере менее удивительно, чем видеть их вместе. Чего, собственно, она от него хочет? - Он не такой уж урод. И к тому же молод. - Да, но он же твой ученик. - поморщилась Магиана. - Я понимаю, ты не возражаешь, но все равно это бестактно с их стороны, Нисандер усмехнулся: - Страсть редко принимает во внимание такие тонкости. Как раз в этот момент он заметил Серегила, стоящего около бочки с сидром. Тот рассеянно вертел в пальцах стакан и казался чем-то обеспокоенным. - Пойдем, дорогая, ты, должно быть, умираешь от жажды, - сказал маг, подводя свою спутницу к Серегилу. - Вы не видели Алека последние несколько минут? - спросил Серегил, когда они приблизились. Перчатки он снял, заметил Нисандер, хотя обе руки оставались забинтованы. "Интересно, какое объяснение этому придумал Серегил для своих гостей?" - подумал волшебник - Нет. Он что. пропал? - Не знаю. Прошел уже почти час с тех пор, как я видел его в последний раз. Я осмотрел весь дом, его нигде нет. На него это не похоже. Не мог бы ты воспользоваться своим колдовским зрением? Нисандер закрыл глаза и послал мысль на поиски по дому и ближайшим окрестностям, потом покачал головой. - Не думаешь ли ты?.. - Магиана слегка кивнула в сторону Теро. Нисандер неохотно сотворил другое заклинание, намереваясь лишь мельком заглянуть в покои Илинестры и убедиться, что юноши там нет. К своему ужасу, он обнаружил там Алека, но сила, удерживающая того, была совсем не сексуального характера - Что случилось? Что-то плохое? - спросил Серегил где-то рядом. Нисандер предостерегающе поднял руку, не открывая глаз. - С ним все в порядке. Но мне нужна секунда... Усилив заклинание, он увидел Илинестру, склонившуюся над Алеком, который, казалось, спал со счастливой улыбкой на устах среди смятых простыней. Лицо волшебницы представляло собой резкий контраст: она была напряжена и сосредоточена, вычерчивая в воздухе над юношей незнакомые символы Когда она закончила, мирное выражение исчезло с лица Алека Сначала оно стало пустым, потом сморщилось; юноша бессознательно попытался отвернуться. с губ его слетел невнятный протест. Колдунья наклонилась ближе, увеличила светящийся символ, потом в разочаровании резко ударила Алека по щеке - Хватит, Илинестра! Она изумленно оглянулась, символ мигнул и исчез - Нисандер? Как смеешь ты шпионить за мной?! - прошипела колдунья, ощутив его бесплотное присутствие - Ты не имеешь права! - Еще меньше права ты имеешь подвергать магическим манипуляциям человека против его воли, - строго сказал Нисандер - Немедленно верни его, иначе это сделаю я. - Из-за чего такой переполох? - промурлыкала Илинестра, поглаживая живот Алека так, чтобы Нисандер это видел. - Уверяю тебя, я не причинила ему никакого вреда. - Это еще нужно выяснить. Секундой позже Нисандер ощутил флюиды магии с верхнего этажа Когда только успела Илинестра освоить заклинание перемещения? Серегил и Магиана следом за Нисандером кинулись наверх, где и нашли Алека мирно спящим в собственной постели Убедившись, что юноша не пострадал, маг сотворил охранительное заклинание, чтобы уберечь его от дальнейших покушений, и тихо притворил дверь. - Ну, как я понимаю, мне больше не удастся дразнить его по поводу нетронутой девственности, - сказал Серегил грустно. - Алек в полной мере приобщился к развлечениям Скорбной Ночи - Сомневаюсь, что совсем уж по собственной воле, - сморщила нос Магиана. - Если окажется, что его принудили, я хочу знать об этом. Такому не должно быть места в Ореске - Конечно, нет, - рассеянно ответил Нисандер, продолжая размышлять о таинственном символе, который использовала Илинестра. - С другой стороны, если он отправился с ней по собственной воле, нам не следует поднимать шум Алек достаточно взрослый, чтобы самому принимать такие решения. Серегил отрывисто рассмеялся: - Да, пожалуй. Но это приключение не сделает его отношения с Теро более теплыми. Глава 8. Праздник сакора Звон праздничных гонгов разбудил Алека на рассвете. Юноша, моргая, ошалело уставился на занавеси с изображенными на них алыми и золотыми цветами и плодами граната. Уснул он, глядя на слои цветного шелка, сквозь которые просачивалось сияние свечей, под затуманенным наслаждением взглядом Илинестры. Воспоминание вызвало сладкую боль во всем теле, но вместе с ней возникло и какое-то беспокойство, которое Алек не смог сразу себе объяснить. Наконец полностью проснувшись, он потянулся, сел на постели и увидел рядом в кресле дремлющего Серегила, одетого в тот же костюм, что и накануне вечером; его поза, то, как он обхватил себя руками, говорили об испытываемом неудобстве. Алек осторожно тронул Серегила за плечо, и тот, вздрогнув, проснулся и принялся растирать затекшую шею. - Как я сюда попал? - поинтересовался юноша. - Она отправила тебя обратно, насколько я понимаю. - В уголках рта Серегила пряталась недобрая улыбка. - Илинестра, надо же! И это после всех предостережений Валериуса! Удовольствие получил? - Э"э... да. Я хочу сказать, наверное,.. - Наверное?! Алек со стоном откинулся на подушки. - Просто дело в том... Я думаю, она прибегла к магии. По крайней мере сначала. - Так вот в чем дело. - Серегил, ухмыляясь, наклонился вперед и коснулся пальцем щеки Алека. - Это может не пройти бесследно. Ты себя хорошо чувствуешь? Алек отвел его руку, чувствуя себя смущенным, как никогда - Конечно, я в порядке. Это было здорово. Только немножко. . странно. - Он поколебался. - Тебе снятся сны? Потом, я имею в виду? - Я обычно становлюсь разговорчивым. А что, тебе снились сны? - Да Я помню, я почувствовал, что засыпаю против своей воли. И тут я увидел летящий кинжал. Серегил вопросительно поднял брови: - Что увидел? - Кинжал, который вращался у меня перед глазами, когда я давал Нисандеру клятву наблюдателя. Он был направлен прямо мне в лицо, как и в тот раз, и я боялся произнести хоть слово, чтобы он не поразил меня. И я слышал голос Нисандера, только словно откуда-то издалека. Я не мог понять, что он говорит И еще что-то было... - Алек зажмурился, пытаясь поймать ускользающее воспоминание. - Что-то связанное со стрелой. Серегил покачал головой. - Тебя похитила и тебя любила самая экзотическая женщина в Римини, и от этого у тебя кошмары? Странное ты существо, Алек, очень странное. - Он ухмыльнулся - Надеюсь, ты не слишком измотан. Сегодня самый большой праздник в году, так что нам лучше приготовиться. Кавиши, наверное, уже завтракают внизу. Алек полежал еще несколько минут после ухода Серегила, пытаясь разобраться в неожиданных событиях предыдущей ночи. Он понимал, что Илинестра стремилась только завоевать девственника; он сомневался, обратит ли она на него внимание при следующей встрече. По крайней мере он надеялся, что не обратит. Как ни приятен был физический акт близости - или, вернее, несколько актов, - все приключение оставило у него ощущение чего-то низкого и грязного. Добродушные поддразнивания Серегила только усилили смятение юноши. Когда Алек откинул покрывало, он почувствовал исходящий от него запах духов колдуньи. Юноша поспешно завернулся в халат и позвал горничную, чтобы та приготовила ему ванну и сменила белье на постели. Ванна помогла, и Алек спустился вниз в заметно улучшившемся настроении. Теперь его опасения заключались в одном: Серегил мог уже разболтать обо всем Микаму и Кари. Но никто из собравшихся за столом, похоже, ничего не знал о его приключениях, и только Серегил бросил на его влажные волосы вопросительный взгляд. Иллия была слишком взволнована предстоящими развлечениями, чтобы позволить кому-нибудь засидеться за чаем. Как только все кончили завтракать, компания отправилась на храмовую площадь. Кари и девочки ехали в удобном открытом экипаже, а мужчины скакали рядом верхом. В противовес суровости Скорбной Ночи, День Сакора отмечался с диким весельем. Трубили рога, пиво текло рекой, целый день вспыхивали фейерверки. Озираясь по дороге к храму, Алек заметил, что на каждом углу идет какое-нибудь представление, дрессированные звери, жонглеры, комедианты, танцоры показывали свое искусство. В толпе зрителей шныряли разносчики сладостей, игроки, шлюхи, карманники, занятые своим промыслом. - Как все здесь шумят и толкаются! - воскликнула Элсбет, обращаясь к Алеку. - Ты к этому привыкнешь, - откликнулся он. Девочка улыбнулась: - Я это уже предвкушаю. Главным событием дня было ежегодное приведение к присяге новобранцев: Сакор являлся богом-покровителем воинов, и это было одновременно и армейским, и религиозным мероприятием. На площади ряды лож разобрали, чтобы освободить место для солдат, выстроившихся перед храмом Сакора. День выдался безоблачный и морозный, так что даже Алек порадовался теплому, отделанному мехом плащу, надетому поверх бархатного кафтана. Серегил весело болтал с толпящимися у храма аристократами, представляя Алека то одному, то другому. - Мне никогда не приходилось видеть так много новобранцев. - сказала Кари, из-под руки оглядывая площадь со ступеней храма Иллиора, где они остановились. - А тебе, Серегил? - Нет, никогда, - покачал тот головой. - Где Бека? - требовательно спросила Иллия, подпрыгивая на плече отца. - Вон там, среди солдат в зеленых мундирах. - Микам показал на царскую конную гвардию. Ему пришлось кричать, чтобы дочка его расслышала. Бросив взгляд на Кари, Алек подумал, что та выглядит печальной и задумчивой. Словно почувствовав его взгляд, женщина обернулась и сжала его руку. Когда на площадь вышли последние отряды, тесные ряды воинов в форме разных полков стали напоминать разноцветные камешки в огромной мозаике. Царская конная гвардия казалась зелено-белым монолитом прямо перед храмом Сакора. - Смотри, вон царица, - показал Микам. - Сейчас начнется. Идрилейн держалась прямо и гордо, несмотря на долгое бдение перед алтарем, и заняла свое место между колонн храма. Теперь царица была в порфире и изумрудной короне, а меч Герилейн держала в руке, как скипетр. Ее величественная неподвижная фигура четко рисовалась на фоне сияющей Эгиды, и только легкий пар дыхания вился в холодном воздухе Это был хорошо продуманный ритуал: ни у кого не должно было возникнуть сомнения в том, кому войска приносят присягу. Можно позволить жрецам творить тайные обряды в темноте, но теперь, в ярком свете дня, перед солдатами стояло олицетворение самой мощи Скалы. Царица опустила меч, сжала обеими руками рукоять, и церемония началась. - Пришли ли вы сюда, чтобы поклясться в верности? - раздался ясный суровый голос Идрилейн, словно команда к бою. - Да! - прогрохотал по площади крик из тысячи глоток. Краем глаза Алек заметил, что руки Микама и Серегила легли на эфесы их рапир, как и руки многих вокруг. Не говоря ни слова, он сделал то же самое. - Кому приносите вы присягу? - Трону Скалы и царице, которая правит! - ответили новобранцы - Чем вы клянетесь? - Четверкой, Пламенем, своей честью, своим оружием! - Клянитесь же тогда защищать честь своей страны и своей царицы! - Клянемся! - Клянитесь не давать пощады врагу! - Клянемся! - Клянитесь миловать того, кто сдастся! - Клянемся! - Клянитесь не навлечь бесчестье на своих товарищей по оружию! - Клянемся! Идрилейн умолкла, дав тишине разлиться по площади. Потом голосом, который сделал бы честь любому сержанту, скомандовала: - Оружие наголо! Зазвенела сталь, солдаты обнажили клинки; мечи и сабли засверкали на солнце, вырос целый лес копий. Лучники ударили стрелами по тетивам, так что раздался странный певучий звон, а артиллеристы подняли снаряды для катапульт. Одновременно по знаку царицы развернулись знамена и расцвели яркими цветами над строем воинов. - Я принимаю вашу присягу! - воскликнула Идрилейн, поднимая над головой меч. - Славьте же Четверку и Пламя, свою страну и свою царицу, свою честь и оружие, воины Скалы! - Да здравствует царица! - Да здравствует Пламя Сакора! - Честь и сталь! - Пламя на водах! - Верная цель и быстрая атака! - Белые Соколы! Из-за колонн храма вперед выступили барабанщики и трубачи, играющие военный марш На крыше храма появились музыканты с рогами с них самих ростом, и оттуда полились оглушительные ноты, под которые войска стали маршировать по площади, покидая ее. - До чего же хочется быть с ними вместе, правда? - Алек широко улыбался, его сердце колотилось в такт с барабанным боем. Серегил со смехом обнял его за плечи и прокричал юноше в ухо: - Именно ради этого все и затеяно. Шум и крики не достигали ушей Нисандера. Он сидел, скрестив ноги, на полу в своей рабочей комнате, перед ним чадила погасшая свеча. Маг погрузился в туманные глубины медитации. Образы возникали перед ним и исчезали, но ему так и не удалось нащупать ничего существенного. Проводив Магиану в ее башню прошлой ночью, Нисандер как обычно обошел подвалы Орески, потом покинул Дом, обнесенные стенами сады и отправился бродить по продуваемым ветром улицам. Сцепив руки за спиной, он бесцельно шел и шел, словно стараясь убежать от собственного гнева, нараставшего в нем с того момента, как он увидел склонившуюся над Алеком Илинестру. Гнев в значительной мере был обращен на него самого. Илинестра была для него всего лишь соблазнительным телом, правда, в сочетании с острым умом. И однако он позволил своим плотским желаниям настолько ослепить себя, что совершенно не оценил истинной глубины ее алчности. Неожиданные заигрывания Илинестры с Теро разбудили в Нисандере умолкшие было опасения, то же, чему он стал свидетелем этой ночью, укрепило его подозрения. Нисандер в отчаянии застонал. Темные Времена приближались, он знал это, они наступали, и он был Хранителем. Готов ли он к этому? Едва ли. Своему помощнику он не мог полностью доверять и в то же время не смел прогнать его. Колдунья, моложе его на два столетия, сумела ослепить его страстью. И Серегил... Нисандер сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Серегил, которого он любил как сына, который был его самым близким другом, едва не обрек себя на смерть своим упрямым любопытством. Алек со временем станет таким же - это ясно. Впервые за многие годы Нисандер подумал о том, что сказал бы на это его учитель Морщинистое лицо Аркониэля всплыло перед ним так ясно, словно они расстались лишь накануне. Аркониэль был уже стар, когда Нисандер познакомился с ним, и, казалось, совершенно не менялся с годами. Как же лихорадочно мальчишка Нисандер - отчаянный сорванец, голодранец из самых нищих трущоб Нижнего города - старался подражать терпению и мудрости старика! Но наследством Аркониэля было не только это - Нисандеру досталось и бремя, которое несет Хранитель, путеводная нить темного знания, которое должно быть сохранено, но скрыто ото всех И эта нить, как показывали события последних месяцев - от находки Серегилом проклятого диска до зловещих знамений этой ночи, - вот-вот должна была привести к чему-то ужасному. Не найдя во тьме ночи ответов на свои вопросы, Нисандер вернулся в башню и занялся приготовлениями к медитации. Рассвет застал его все в той же позе - неподвижного и с виду бесстрастного. Нисандер лишь краем сознания отметил возвращение Теро и его поспешный и почтительный уход. Когда последние лучи заката погасли на куполе башни и День Сакора закончился, Нисандер открыл глаза, так и не дождавшись озарения. Значит, оставалось полагаться на факты. Серегил наткнулся на диск вроде бы по чистой случайности; затем отправился к оракулу в храме Иллиора; тот произнес фразу из пророчества, о котором никто, кроме самого Нисандера, не должен был знать. Прошлой ночью те же слова - "Пожиратель Смерти" - были сказаны жрецом после странного знамения - появления воронов. Нисандер поднялся, размял затекшие члены и снова отправился на храмовую площадь. Холодный ломоть луны как раз выплыл из-за белого купола храма Иллиора, когда Нисандер туда добрался. Сочтя это благоприятным предзнаменованием, он вошел в храм и надел положенную по обычаю маску. Нисандер лишь несколько раз прибегал к совету оракула, да и то больше из Любопытства. Его поклонение Иллиору отличалось от того, что было свойственно жрецам. Но теперь он спешил сюда со всевозрастающим тревожным предчувствием. Щелкнув пальцами, Нисандер зажег волшебный огонек и при его свете стал спускаться по извилистой крутой лестнице, которая вела в подземный покой оракула. Дойдя до ее подножия, он погасил огонек и двинулся дальше в полной темноте, с каждым мгновением все более убежденный, что несчастное безумное существо в конце пути знает ответы на его вопросы. Неповоротливый оборванный юнец, скорчившийся на тюфяке, поднял глаза на Нисандера Это был не тот оракул, которого помнил маг, но все остальное оказалось неизменным: абсолютная тишина, неподвижные служители, сидящие в своих ничего не выражающих серебряных масках по обе стороны идиота - сосуда бессмертного знания. - Привет тебе. Хранитель! - воскликнул оракул, вперив в Нисандера свой бессмысленный взгляд. - Ты меня знаешь? - Кто ты - не важно, - ответил оракул, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. - Что ты такое - в этом заключено все. В