Линн Флевелинг. Месть темного бога --------------------------------------------------------------- Перевод с английского А.А. Александровой Серия: "Век дракона", основана в 1996 году Фантастический роман. OCR: Kimrum --------------------------------------------------------------- Защита, как нож, - оружие обоюдоострое. Но юному Алеку, с ужасом ожидавшему казни за преступление, которого не совершал, было не из чего выбирать. Потому он и ухватился за помощь таинственного незнакомца, зовущего себя Серегилом... и очень скоро оказался втянутым в войну против самого Темного Бога всемогущего Властителя Смерти. Ставка в такой игре - жизнь, правила ее неизвестны. Служители Темного Бога следуют за воинами Света по пятам, охотятся за ними, разя клинком и магией, предательством и изменой. Демоны, вызванные из бездны Ада, вырываются на волю, и страшной будет месть Темного Бога. от автора Древний иерофантический календарь основывается на лунном годе, состоящем из двенадцати месяцев по 29 дней в каждом и четырех празднеств, отмечающих середины сезонов года, на которые приходятся остающиеся двенадцать дней. Зимнее солнцестояние - отмечается самая долгая ночь в году и празднуется начинающееся увеличение дня (Ночь Печали и Праздник Сакора в Скале). За ним следуют месяцы: САРИЗИН. ДОСТИН, КЛЕСИН. Весеннее празднество - подготовка к севу, празднование даруемого Далной плодородия (Праздник Цветов в Майсене). За ним следуют месяцы: ЛИТИОН. НИТИН, ГОРАТИН. Летнее солнцестояние - празднуется самый длинный день в году. За ним следуют месяцы: ШЕМИН, ЛЕНТИН. РИТИН. Праздник урожая - окончание жатвы, время благодарения (Большой Праздник Далны в Майсене). За ним следуют месяцы: ЭРАЗИН, КЕММИН, ЦИНРИН. пролог Хрупкие древние кости рассыпались в прах под ногами благородного Мардуса и Варгула Ашназаи, когда они спускались в тесное подземелье под курганом. Не обращая внимания на удушливый запах затхлости и тления, на комья влажной земли, падающие на голову и за воротник, Мардус прошагал по лежащим на полу скелетам к грубо вытесанной каменной плите у задней стены. Отшвырнув несколько черепов, он благоговейно поднял с алтаря маленький мешочек. Истлевшая кожа расползлась в его пальцах, и на ладони Мардуса оказались восемь резных деревянных дисков. - Похоже, ты достиг цели, Варгул Ашназаи, - улыбнулся Мардус, и шрам на его левой щеке выступил резче. Ашназаи, со своим узким бледным лицом, казался призраком в еле просачивающемся от входа свете. Удовлетворенно кивнув, он провел рукой над дисками, и на мгновение их форма стала расплывчатой - как будто намекая на их истинную природу. - После всех этих столетий наконец-то мы нашли еще одну недостающую часть! - воскликнул он. - Это знак, господин. Время приближается. - Весьма добрый знак. Будем надеяться, что и дальше наше путешествие будет столь же успешным. Капитан Тилдус! В неправильной формы отверстии входа показалось чернобородое лицо. - Я здесь, господин. - Жители деревни собрались? - Да, господин. - Прекрасно. Начинай. - А я приму меры, чтобы с этим ничего не случилось. - Варгул Ашназаи протянул руку к дискам. - Что ты можешь сделать такого, о чем древние уже не позаботились бы? - холодно поинтересовался Мардус, опуская диски в собственный карман так небрежно, как будто это были всего лишь игральные кости. - В наибольшей безопасности находится вещь, не имеющая никакой цены. Так что положимся на мудрость предков. Ашназаи быстро убрал руку. - Как тебе угодно, господин. Безжалостные черные глаза Мардуса в упор смотрели в лицо Ашназаи. Сверху донеслись вопли, и Ашназаи первым отвел взгляд. ГЛАВА 1. удача в сумерках Тюремщики Асенгаи никогда не меняли давно сложившихся привычек: они пытали пленников в одни и те же часы и на закате отправлялись на отдых. Алек, которого снова приковали в углу сырой холодной камеры, отвернулся к стене и долго всхлипывал, несмотря на то что каждый судорожный вдох причинял боль. Ледяной горный ветер врывался в зарешеченное окошечко под потолком, неся с собой свежий запах приближающегося снегопада. Все еще не в силах унять слез, паренек зарылся в гнилую солому, брошенную на пол камеры. Колючие стебли оживили боль в царапинах и синяках, покрывавших все его голое тело, но все же это было лучше, чем позволить сквозняку лишить его последних крох тепла. Алек остался в камере один. Мельника стражники повесили накануне, а узник, называвший себя Данкером, умер под пытками. Алек ни с одним из них раньше не встречался, но все же они разделяли его беду и были добры к нему. Теперь он лил слезы не только от боли и страха, но и оплакивая их ужасную участь. Потом, когда слезы иссякли, Алек опять начал гадать, почему тюремщики пощадили его, почему благородный Асенгаи снова и снова приказывал: "Не изуродуйте мальчишку!" Так что его не пытали раскаленным железом, ему не отрезали уши, узловатые кнуты не изорвали в клочья его кожу. Над ним издевались более изощренно, чтобы не осталось следов: палачи, привязав его к доске, окунали Алека в воду, пока юноша не начинал захлебываться. Сколько бы он, ловя ртом воздух, ни уверял их, что забрел во владения Асенгаи случайно, охотясь на полосатых диких котов, ему не верили. Теперь он уже хотел только одного: чтобы его поскорее убили и смерть наконец избавила от бесконечных часов боли, от потока вопросов, которых он не понимал и на которые не находил ответа. Цепляясь за эту горькую надежду, Алек провалился в беспокойный сон. Но вскоре знакомый грохот подкованных сапог вырвал его из забытья. Теперь в окошечко под потолком проникал свет луны, бросая отблеск на солому на полу. В ужасе ожидая новых издевательств, Алек забился, насколько позволяла цепь, в дальний темный угол. Шаги приближались, и теперь к ним присоединился высокий резкий голос, сыпавший руганью и проклятиями. Дверь камеры со стуком распахнулась, и в свете факелов стали видны двое стражников, тащившие упирающегося пленника. Новый узник был маленьким и тощим, но вырывался он из рук тюремщиков с яростью загнанной в угол ласки. - Руки прочь, вы, безмозглые животные! - Яростные вопли пленника сопровождались заметным пришепетыванием. - Я, наконец, требую, чтобы меня отвели к здешнему господину! Как вы посмели схватить меня! Или в этой глуши даже бард не может рассчитывать на безопасность? Вывернувшись из рук одного из стражников, он отвесил ему размашистую оплеуху. Верзила-тюремщик с легкостью отразил удар и резко заломил руки пленника за спину. - Не трепыхайся ты так, - фыркнул второй и заехал человечку кулаком в ухо. - Ты скоро познакомишься с нашим хозяином, хотя вряд ли это тебя сильно обрадует. Его напарник издевательски засмеялся: - Уж это точно! Он заставит тебя петь - громко и долго. - Сильный удар по лицу и еще один - в живот - заставили пленника умолкнуть. Стражники подтащили его к стене напротив Алека и надели на него ручные и ножные кандалы. - А как насчет этого? - Один из тюремщиков ткнул пальцем в Алека. - Его отправят завтра или послезавтра. Не позабавиться ли нам с ним пока? - Нет, ты же знаешь, что приказал господин. Он спустит с нас шкуру, если мы подпортим товар, предназначенный для работорговцев Да и пора нам: ребята небось уже начали играть. - Ключ заскрежетал в замке, и голоса стражников затихли вдали. Работорговцев. Алек сжался в комок в своем углу. Здесь, в северных краях, рабства не было, но он наслышался достаточно о дальних землях и ужасной судьбе тех, кого туда увозили. Эти люди никогда не возвращались обратно. Ледяная рука страха сжала его горло, Алек забился в своих цепях. Бард со стоном поднял голову: - Кто здесь? Алек замер, подозрительно глядя на соседа по камере. Бледного света луны было достаточно, чтобы разглядеть яркую одежду, какую обычно носят бродячие певцы, - тунику с длинными рукавами с буфами, полосатый пояс, узкие штаны. Наряд дополняли высокие заляпанные грязью дорожные сапоги. Лица человека Алек не видел - его закрывали длинные до плеч черные волосы, завитые в щегольские локоны. Алек был слишком измучен и несчастен, чтобы предаваться праздной болтовне; он снова молча забился в свой угол. Человек, казалось, в свою очередь пытался рассмотреть Алека, но прежде чем он успел что-нибудь сказать, снова раздались шаги. Бард распластался на соломе и лежал неподвижно, пока тюремщики затаскивали в камеру третьего узника - коренастого толстошеего крестьянина в домотканой одежде и забрызганных грязью леггинсах. Несмотря на свои могучие размеры, человек покорно дал приковать себя к стене рядом с бардом, храня полное страха молчание. - Теперь у тебя есть компания, парень, - с ухмылкой сказал Алеку стражник, ставя маленькую глиняную плошку с горящим в масле фитилем в нишу над дверью. - Не так скучно будет ждать утра. Свет от лампы упал на Алека, и синяки и царапины стали отчетливо видны на его белой коже, еле прикрытой остатками полотняной рубахи. Алек безучастно смотрел на своих мучителей. - Клянусь Создателем, малыш! Что ты натворил, что они так тебя отделали? - воскликнул первый из узников. - Ничего, - выдохнул Алек. - Они меня пытали... других тоже. Те умерли... вчера? Какой сегодня день? - Как рассветет, будет третий день месяца эразин. Голова Алека болела, ему было трудно соображать. Неужели прошло всего четыре дня? - Но за что они тебя схватили? - настаивал человек, глядя на Алека с подозрением. - Они сказали, что я шпионил. Но это неправда! Я пытался объяснить... - Вот и со мной то же самое, - вздохнул крестьянин. - Меня схватили, избили, отняли все, что у меня при себе было, и ни слова не пожелали выслушать. "Я же Морден Свифтфорд, - говорил я им, - простой пахарь, никакой не шпион". И вот я здесь. С глухим стоном бард сел, неловко повернувшись в своих оковах. С большим трудом ему удалось прислониться спиной к стене. - Эти твари дорого заплатят за свои бесчинства, - с бессильной яростью прошипел он. - Подумать только, Ролан Силверлиф - шпион! - Тебя тоже обвиняют в этом? - спросил Морден. - Это же абсурд! Только на прошлой неделе я выступал на ярмарке в Рук Торе. В здешних краях у меня найдутся могущественные покровители, и уж поверьте, они все узнают о тех издевательствах, которым меня подвергли! Человек продолжал бормотать, в подробностях перечесляя, где проходили его выступления и к каким благородным господам обратится он за защитой. Алек не обращал на него внимания. Ему хватало собственных несчастий, и он бессильно скорчился в своем углу. Морден же слушал барда, разинув рот. Не прошло и часа, как тюремщики вернулись и уволокли дрожащего крестьянина. Скоро в камеру долетели знакомые вопли. Алек уткнулся лицом в колени и зажал уши, стараясь ничего не слышать. Он знал, что бард наблюдает за ним, но ему было все равно. Когда стражники швырнули Мордена обратно в камеру и приковали к стене, его волосы и куртка были покрыты кровью. Он остался лежать там, где упал, издавая хриплые стоны. Один из тюремщиков вернулся и раздал узникам по кружке воды и сухарю. Силверлиф посмотрел на еду с отвращением. - В сухарях полно червей, но тебе следует подкрепиться, - сказал он, перебрасывая свою порцию Алеку. Тот не прикоснулся ни к своему сухарю, ни к порции барда. Появление еды означало, что рассвет близок и скоро начнется новый мучительный день. - Ну-ка поешь, - мягко подбодрил его Ролан. - Силы тебе скоро понадобятся. - Алек отвернулся к стене, но тот настаивал: - По крайней мере попей воды. Ходить-то ты можешь? Алек безразлично пожал плечами: - Какое это имеет значение? - Может быть, скоро это будет иметь очень даже большое значение, - ответил человек со странной кривой улыбкой. В его голосе появилось что-то новое: расчетливая нотка, совсем не соответствующая его щегольской внешности. Тусклый свет лампы высветил его длинный нос и один внимательный глаз. Алек сделал глоток, потом залпом выпил всю воду: потребности его тела давали себя знать, несмотря на всю безнадежность положения. У него во рту не было ни крошки еды и ни капли воды уже больше суток. - Так-то лучше, - пробормотал Ролан. Он встал на колени, так что цепи, сковывающие его ноги, натянулись, и наклонился вперед. Морден поднял голову, глядя на него с тупым любопытством. - Это бесполезно, тюремщики услышат и явятся сюда, - прошипел Алек. Хоть бы этот человек догадался не шуметь! К его удивлению, Ролан хитро подмигнул. Потом он начал сгибать и разгибать руки, выпрямив напряженные пальцы. В тишине Алек услышал мягкий тошнотворный щелчок: большие пальцы выскочили из суставов. Кисти рук Ролана выскользнули из колец кандалов. Бард упал вперед, но ловко оперся на локоть и быстро вправил пальцы в суставы. - Ну вот, теперь еще ноги... - Ролан рукавом вытер со лба пот. Отогнув верх сапога, он вытащил из шва в голенище длинный тонкий похожий на шпильку инструмент. Секунда возни с замками ножных кандалов - и бард был свободен. Подняв с пола кружки с водой - свою и Мордена - он подошел к Алеку. - Ну-ка выпей. Только медленно. Как тебя зовут? - Алек из Керри. - Паренек с благодарностью выпил воду, все еще гадая, на самом ли деле он видел то, что только что проделал Ролан. Впервые с тех пор, как его схватили, перед ним забрезжила надежда. Ролан внимательно смотрел на Алека, как будто принимая нелегкое решение. Наконец он вздохнул и сказал: - Пожалуй, тебе лучше отправиться со мной. - Потом, нетерпеливо откинув волосы с лица, он повернулся к Мордену с улыбкой, которую никак нельзя было бы назвать дружеской. - Что-то ты, приятель, уж вовсе дешево ценишь свою жизнь. - Добрый господин, - заикаясь, выдавил из себя Морден, - я всего лишь простой крестьянин, но моя жизнь дорога мне так же... Ролан остановил его нетерпеливым жестом; сунув руку за ворот грязной куртки Мордена, он сорвал с шеи того тонкую серебряную цепочку и сунул ее под нос "крестьянину". - Ты не очень убедительно играешь свою роль, знаешь ли. Хоть они и грубые животные, приспешники Асенгаи слишком хорошо знают свое дело, чтобы прозевать такую финтифлюшку. "У него совсем другой голос!" - подумал Алек, в растерянности наблюдая эту странную сцену. Ролан больше не пришепетывал, щеголь бард превратился в смертельно опасное существо. - Должен также тебе сказать - просто чтобы повысить твою квалификацию, - что после пытки человек всегда страдает от жажды, - продолжал Ролан. - Кроме, конечно, тех случаев, когда он утолил жажду элем, которым от тебя разит за версту. Верно, у вас с тюремщиками был веселый ужин? Интересно, какой это кровью ты перемазан? - Менструальной кровью твоей матушки! - прорычал Морден. Простоватое выражение исчезло с его лица; выхватив из леггинса короткий кинжал, он бросился на Ролана. Бард легко парировал удар и, резко выбросив вперед кулак, раздробил Мордену кадык, одновременно локтем стукнув его в висок. Морден рухнул к ногам Ролана, изо рта и из уха у него хлынула кровь. - Ты его убил! - слабым голосом произнес Алек. Ролан пощупал пульс на горле поверженного противника, затем кивнул: - Похоже на то. Иначе этот дурак заорал бы и позвал стражников. Алек отпрянул и прижался к сырым камням. - Успокойся, парень, - сказал ему Ролан, и Алек с изумлением обнаружил, что тот улыбается. - Хочешь ты отсюда выбраться или нет? Алек смог только молча кивнуть, когда Ролан начал освобождать его от цепей. Покончив с этим, тот подошел к телу Мордена. - Посмотрим теперь, кто ты такой. - Ролан сунул кинжал Мордена за голенище собственного сапога и задрал грязную куртку "крестьянина", обнажив волосатый торс. - Хмм, удивляться тут особенно нечему, - пробормотал он, заглядывая под мышку мертвеца. Любопытство побороло страх, и Алек подобрался поближе и заглянул через плечо Ролана. - Видишь? - Тот показал ему на три расположенных треугольником маленьких кружка, вытатуированных на бледной коже. - Что это значит? - Знак гильдии. Он был жонглером. - Циркачом? - Нет, - фыркнул Ролан. - Соглядатаем, подсадной уткой. Жонглеры берутся за любую грязную работу, если за нее хорошо платят. Они вьются вокруг таких князьков, как Асенгаи, как мухи вокруг навозной кучи. - Он стянул с мертвеца куртку и сунул ее Алеку. - Вот, надевай. И поторопись! Повторять не буду: отстанешь - заботься о себе сам. Одежда была грязная и мокрая от крови, но Алек поспешно подчинился, хотя его и передернуло от отвращения, когда он ее натягивал. К тому времени, когда он был готов, Ролан уже возился с замком в двери камеры. - Ржавый сукин сын, - пробормотал он себе под нос и плюнул в замочную скважину. Наконец замок поддался, и Ролан выглянул в коридор, слегка приоткрыв дверь. - Как будто все спокойно, - прошептал он. - Не отставай и делай, как я скажу. Алек следом за бардом выбрался из камеры; сердце его бешено колотилось, в ушах стоял шум, как от кузнечного молота. Их отделяло несколько ярдов от помещения, где узников пытали; затем следовала дверь, ведущая в комнату стражи. Она была открыта, и до беглецов доносились голоса тюремщиков, азартно играющих в кости. Сапоги Ролана ступали по каменному полу так же бесшумно, как и босые ноги Алека. Ролан осторожно выглянул из-за косяка и поднял вверх четыре пальца, потом жестом велел Алеку быстро и тихо миновать дверь. Алек тоже заглянул в комнату. Четверо стражников расположились вокруг расстеленного на полу плаща. Как раз в этот момент один из них бросил кости, раздалась ругань проигравшего, зазвенели монеты. Дождавшись, когда внимание игроков будет отвлечено следующим ходом, Алек проскользнул мимо двери. Ролан бесшумно последовал за ним, и беглецы, обогнув угол, поспешили туда, где начиналась лестница. В нише на нижней площадке горела масляная лампа. Ролан прихватил ее с собой и двинулся дальше. Алек совсем не представлял себе расположения помещений в замке и скоро утратил всякое понятие о том, в каком направлении они идут. Миновав извилистый проход, Ролан наконец привел его к маленькой дверце, открыл ее и нырнул в темноту, шепотом предупредив Алека, чтобы тот смотрел под ноги - как раз вовремя, иначе парень свалился бы с лестницы, начинающейся сразу за дверцей. Там, куда они попали, было холодно и сыро. Колеблющийся свет лампы выхватывал из темноты покрытые мхом камни стен. Пол тоже был каменный, неровный и местами провалившийся от долгого запустения. Наконец они дошли до выщербленных ступеней, ведущих к низкой окованной железными полосами двери. Камни под босыми ногами Алека казались ледяными, дыхание вырывалось клубами пара. Ролан передал юноше лампу, а сам занялся тяжелым замком, висящим на двери. - Ну вот, - прошептал он, когда дужка поддалась его усилиям. - Задуй лампу и оставь ее здесь. Мы уже почти на свободе! Беглецы выскользнули в тень, отбрасываемую стеной, окружающей внутренний дворик. Ущербная луна стояла низко над западным горизонтом; небо, усеянное звездами, начало светлеть, предвещая рассвет. На всем, что находилось поблизости, лежал толстый слой поблескивающего в лунном свете инея: на поленнице, стенке колодца, наковальне, где кузнец, по-видимому, обычно подковывал лошадей. Зима будет ранней в этом году, подумал Алек. Воздух пах морозом. - Это двор конюшни, - прошептал Ролан. - За поленницей - ворота и коновязь. Проклятие, ну и холодина! - Взъерошив свои смешные локоны, он оглядел Алека: если не считать грязной куртки, тот был совсем раздет. - Не можешь же ты отправиться в странствие через всю страну в таком виде! Спрячься-ка пока за боковой дверью. Стражников там быть не должно, но все равно не зевай и, главное, не шуми. Я сейчас вернусь. И прежде чем Алек успел возразить, Ролан растворился в темноте, двинувшись к воротам конюшни. Алек скорчился за дверью, обхватив себя руками, чтобы хоть как- то согреться. Теперь, оставшись один, он почувствовал, что вспыхнувшая было надежда на освобождение оставляет его. Глянув в сторону конюшни, он не увидел своего странного спутника. Теперь уже Алека охватил ужас, грозя снести хрупкую плотину его самообладания. Борясь с паникой, юноша заставил себя внимательно присмотреться к теням, отбрасываемым поленницей. "Не для того я перенес все мучения, чтобы теперь снова попасться из-за собственной слабости, - отчитывал он себя. - Дална-Создатель, простри свою могучую руку надо мной!" Сделав глубокий вдох, Алек кинулся вперед. Когда ему оставалось до поленницы шага два, из-за наковальни всего в нескольких футах от него появилась высокая фигура. - Кто там? - рявкнул человек, выхватывая из-за пояса нож. - Эй ты, стой смирно и отвечай мне! Алек нырнул за поленницу и распластался на земле. Он упал грудью на что-то твердое, его руки сомкнулись на гладкой рукояти топора. Юноша тут же перекатился на бок, увернувшись от тяжелой дубинки, которой размахивал его преследователь. Выставив вперед топор, Алек каким-то образом сумел отразить следующий удар, но противник был силен, а сам он после пыток и голода последних дней совсем ослабел. Стражник обрушил на парня град ударов. Тот отпрыгнул назад, заметив при этом Ролана, появившегося из ворот конюшни. Однако вместо того, чтобы прийти на помощь Алеку, бард снова исчез в тени стены. "Вот и все, - подумал Алек. - Я попался, и он бросил меня". Ярость, рожденная отчаянием, заставила Алека броситься на не ожидавшего этого стражника, бешено размахивая топором. Если уж ему суждено погибнуть в этом ужасном месте, он умрет сражаясь, и умрет под открытым небом. Противник Алека быстро опомнился и сам начал наступать, готовясь нанести юноше смертельный удар, когда на них обрушился грохот. Ворота конюшни распахнулись, и оттуда вылетел Ролан, сидя без седла на огромном вороном жеребце. За ним бежали конюхи и солдаты, крича и ругаясь. - Ворота, будь они прокляты! Открой ворота! - прокричал Алеку Ролан, направляя своего скакуна через двор, чтобы заставить погоню свернуть в сторону. Отвлеченный шумом, противник Алека сделал неловкое движение, и юноша яростным ударом вонзил топор ему в грудь Стражник с воплем рухнул на землю, а Алек, отбросив топор, кинулся к воротам, с трудом поднял тяжелый засов и распахнул створки. Что же будет? Растерянно оглянувшись, Алек увидел, как Ролан отбивается от преследователей в дальнем конце двора. Один из стражников схватил его за ногу, конюх пытался повиснуть на узде коня. Увидев открытые ворота, Ролан поднял своего скакуна на дыбы, а потом послал в галоп через двор. Вороной жеребец без всяких усилий перемахнул через ограду колодца и рванулся к воротам. В последний момент резко натянув поводья и вцепившись в гриву одной рукой, Ролан другую протянул Алеку, свесившись с коня. - Давай! - завопил он. Алек еле успел ухватиться за протянутую руку. Пальцы Ролана сомкнулись на его запястье, и тот рывком закинул юношу на круп жеребца. Юноша выпрямился и обхватил Ролана за талию; копыта коня прогрохотали по мосту, ведущему от ворот к дороге. Обогнув деревушку, прилепившуюся у подножия замка, беглецы устремились к лесистым горам, где кончались владения Асенгаи. Через несколько миль Ролан развернул коня и направил его в густой лес, тянувшийся вдоль дороги. Оказавшись в чаще, он натянул поводья. - Вот что, держи, - прошептал он и сунул в руки Алека какой-то сверток. Это оказался плащ. Грубая ткань пропахла конюшней, но юноша с благодарностью завернулся в теплую одежду, прижав босые ноги к бокам разгоряченного скачкой коня. Ролан хранил молчание, и тут до Алека дошло, что они как будто чего-то ждут. Вскоре с дороги донесся стук копыт. Было еще слишком темно, чтобы пересчитать всадников, но, судя по звукам, их было не меньше полудюжины. Дав им удалиться, Ролан направил вороного в сторону замка. - Мы не туда свернули, - прошептал Алек, дергая своего спутника за рукав. - Не беспокойся, - ответил тот, хихикнув. Через несколько минут он свернул с дороги на заросшую тропу. Тропа резко пошла под уклон, ветви деревьев хлестали всадников. Отъехав достаточно далеко от дороги, Ролан остановил коня и, взяв у Алека плащ, закутал им голову жеребца, чтобы не дать тому заржать. Вскоре они услышали, как возвращается погоня. Солдаты теперь тащились медленно и переговаривались между собой. Двое из них решили обследовать тропу и проехали всего в двадцати ярдах от затаивших дыхание беглецов. - Должно быть, он колдун, точно говорю тебе, - уверял один стражник другого. - Убил этого прохвоста южанина, исчез из камеры, а теперь и вовсе скрылся. - Какой там, к черту, колдун, - сердито ответил ему напарник. - Ты сам захочешь научиться летать, если только Берин не схватит их там, дальше по дороге. Господин Асенгаи спустит с нас шкуру за побег этих шпионов. Лошади солдат начали спотыкаться на крутой тропе и попятились. - Клянусь потрохами Билайри! По этой чащобе в темноте не проехать. Если они сюда сунулись, то небось сломали себе шеи, - проворчал стражник. Солдаты развернули коней и поскакали к дороге. Дождавшись, пока все стихло, Ролан снова сел на жеребца и вернул плащ Алеку. - Что мы теперь предпримем? - прошептал тот, когда Ролан направил коня дальше по тропе. - Я кое-что припрятал недалеко отсюда. Надеюсь, мое добро так там и лежит. Держись крепче, дорога тут нелегкая. ГЛАВА 2. через холмы Когда Алек открыл глаза, солнце стояло в зените. Несколько секунд он, сонно моргая, смотрел на ветви над головой, пытаясь сообразить, где он находится и почему прикосновение грубого колючего одеяла так приятно. Потом воспоминания обрушились на него, и тут уж он полностью проснулся. Приподнявшись, паренек закутался в одеяло и стал настороженно озираться. Ролана нигде не было видно, но украденный ими вороной вместе с гнедой кобылой мирно паслись на лужайке; неподалеку валялся и потрепанный кожаный мешок, который Ролан оставил здесь, прежде чем отправиться во владения Асенгаи. Алек снова прилег, закрыв глаза и уткнувшись в одеяло, чтобы дать своему сердцу время перестать так бешено колотиться. Его поражало, что Ролану вообще удалось найти дорогу сюда. Сам Алек, совершенно измученный, воспринимал скачку через лес как бесконечную череду препятствий: чащобы, бурные потоки, заросли чертополоха высотой в человеческий рост, через которые им пришлось продираться. спешившись. Неунывающий Ролан подбадривал Алека, обещая ему в конце пути горячую еду и теплое одеяло. К тому времени, когда они добрались до полянки, юноша был настолько измотан и так замерз, что сразу рухнул на подстилку из ветвей под большой елью, предусмотрительно приготовленную Роланом несколько дней назад. Последнее, что он запомнил, были проклятия, которые Ролан посылал ночному холоду, забираясь под груду одеял и плащей. Теперь тоже было очень холодно, хотя солнце светило ярко. Хрупкие кристаллы инея пронизали поросль лишайника на стволе ели, под которой они с Роланом ночевали. По небу плыли пухлые, похожие на пятнистых рыб облака, обещая снегопад - первый в этом году. Их лагерь располагался рядом с небольшим водопадом, шум которого вторгался в сны Алека. Накинув на плечи украденный из конюшни плащ, Алек отошел в кусты, чтобы облегчиться, а потом спустился к берегу озера, в которое впадал поток. Каждая царапина и каждый ушиб напомнили о себе. когда Алек начал умываться ледяной водой, но он был слишком счастлив, чтобы обращать на это внимание: он был жив и на свободе! Кем бы и чем бы ни оказался этот Ролан Силверлиф, Алек был обязан ему жизнью. Но где же он теперь? На противоположном берегу озера хрустнула ветка, и из-за деревьев показалась лань, пришедшая на водопой. Пальцы Алека напряглись, как будто натягивая тетиву лука. - Пусть Создатель даст тебе нагулять жирку к тому времени, когда мы встретимся опять! - тихо сказал Алек животному. Испуганная лань одним прыжком скрылась в чаще, а Алек отправился искать другую дичь. Лес вокруг был старым. Могучие ели не давали расти здесь древесной поросли, и между толстыми прямыми стволами свободно могла бы проехать повозка. Высоко над головой ветви переплетались так густо, что свет, проникавший сквозь них, казался приглушенным и зеленоватым, как под водой. Склон холма был усеян поросшими мхом камнями. Сухие листья папоротника тихо шелестели под ногами Алека. Юноша нашел несколько поздних грибов и стал грызть один из них на ходу. Около большого валуна он, к своему удивлению, увидел силок и в нем мертвого кролика. Надеясь, что силок поставлен Роланом, Алек высвободил тушку и понюхал ее. Добыча была совсем свежей. Алек представил себе горячее жареное мясо после всех этих дней голодухи, и его рот наполнился слюной. Он поспешно повернул в сторону лагеря. Подходя к лужайке, юноша услышал, как кто-то высекает огонь кресалом, и ускорил шаги, чтобы порадовать Ролана добычей. Но выйдя из-под деревьев, он застыл на месте, парализованный ужасом. О Дална -Создатель, они нашли нас! Спиной к Алеку стоял незнакомец в грубой крестьянской одежде: зеленой домотканой куртке и потертых кожаных штанах. Внимание юноши привлек длинный меч на левом бедре пришельца. Первой мыслью Алека было спрятаться в лесу и попытаться найти Ролана. Однако стоило ему сделать осторожный шаг назад, как под ногой громко треснула сухая ветка. Человек мгновенно обернулся, выхватив клинок. Бросив на землю кролика и найденные грибы, Алек собрался удирать, когда знакомый голос заставил его остановиться: - Все в порядке. Это же я, Ролан! Все еще испуганный, Алек бросил подозрительный взгляд на человека и только тут понял свою ошибку. Это действительно был Ролан, хотя теперь он совсем не походил на того щеголеватого хлыща, которым был накануне. - Доброе утро! - крикнул юноше Ролан. - Ты лучше подбери тушку, которую ты выронил. Мне удалось добыть еще только одного кролика, а съесть я готов целого оленя. Алек покраснел, поспешно собрал с земли грибы, поднял кролика и отнес все к костру. - Я тебя не узнал, - стал он оправдываться. - Как тебе удается так меняться? - Просто надел другую одежду. - Ролан откинул густые темные волосы, свисавшие мокрыми прядями на плечи. - К тому же не думаю, чтобы тебе удалось так уж хорошо рассмотреть меня раньше: нам слишком много вчера пришлось бегать в темноте. "Это правда", - подумал Алек, присматриваясь к своему компаньону. При дневном свете Ролан казался выше, хотя его никак нельзя было назвать крупным мужчиной. Он был хрупок, с тонкими чертами лица, большими серыми глазами, высокими скулами и длинным носом. Тонкие губы кривила лукавая усмешка, которая заставляла его выглядеть моложе, чем раньше казалось Алеку. - Не знаю, Ролан... - Да, кстати, насчет имени. - Улыбка стала еще шире. - На самом деле меня зовут не Ролан Силверлиф. - Как же мне тебя называть? - спросил Алек, которого не особенно удивило это признание. - Можешь звать меня Серегилом. - Как? - Се-ре-гил. - Ага. - Имя звучало странно, но Алек почувствовал, что сейчас никаких пояснений от спутника не дождется. - А куда ты уходил? - Проверял, не выследили ли нас. Пока людей Асенгаи поблизости нет, но нам лучше побыстрее отсюда смыться. Только нужно сначала поесть. Ты выглядишь совсем оголодавшим. Алек опустился на колени около костра и с грустной улыбкой посмотрел на двух тощих кроликов: - Будь у меня лук, мы бы сейчас лакомились олениной. Эти подонки отобрали у меня все мое имущество. Даже ножа теперь у меня нет! Дай мне свой кинжал, и я разделаю добычу. Сунув руку в голенище высокого сапога, Серегил вытащил длинный тонкий стилет. - Да помилует меня Создатель, что за красавец! - воскликнул Алек, проводя пальцем по узкому трехгранному лезвию. Но когда он принялся свежевать кролика, наступила очередь Серегила удивиться. - Ты здорово справляешься с этим делом, - сказал он, когда Алек вскрыл тушку одним быстрым ударом. Алек протянул ему красно- коричневый кусок - печень: - Хочешь? Зимой полезно есть печенку - согревает кровь. - Спасибо. - Серегил взял предложенное угощение и уселся у огня, задумчиво глядя на юношу. Алек покраснел под этим откровенно оценивающим взглядом. - Я должен поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь прошлой ночью. Я твой должник. - Ты сам не терялся Кстати, сколько тебе лет? Ты выглядишь слишком юным, чтобы бродить по лесам в одиночку. - Летом исполнилось шестнадцать. - ворчливо ответил Алек. Ему часто давали меньше лет, чем было на самом деле. - И я всю жизнь прожил в лесах. - Но ведь не один же? Алек заколебался, обдумывая, как много сведений о себе стоит сообщать этому странному человеку. - Мой отец умер как раз после летнего солнцестояния. - Понятно. Несчастный случай? - Нет, он долго болел. - Слезы обожгли глаза Алека, и он наклонился над кроликом, надеясь, что Серегил ничего не заметил. - Он тяжело умирал. Под конец даже дризиды не могли ему помочь. - Значит, последние три месяца ты сам по себе? - Да. Мы пропустили весеннюю охоту на птиц, так что мне пришлось провести лето в Стоун Тор, отрабатывая наш долг трактирщику - хозяину постоялого двора, где лежал больной отец. Потом я отправился на осеннюю охоту, как мы всегда делали. У меня уже набралась целая связка шкурок, и хороших шкурок, когда я попался солдатам Асенгаи. Теперь - без снаряжения, без лошади... Не знаю, что и делать. Он умолк, нахмурившись; Алеку было известно, какая тонкая черта отделяет его от голода. - И у тебя нет никого родных? - после паузы спросил Серегил. - Где твоя мать? - Я никогда ее не знал. - А друзья? Алек передал ему разделанного кролика и принялся за второго. - Мы с отцом по большей части держались особняком. Он не любил появляться в городах. - Понятно. Так что же ты собираешься теперь делать? - Не знаю. В Стоун Торе я работал в трактире и иногда помогал конюху. Думаю, придется мне вернуться туда на зиму. Серегил ничего не сказал на это, и Алек продолжал молча свежевать тушку. Потом, не поднимая глаз, он спросил: - Вчера, в замке Асенгаи... Они ведь охотились за тобой, верно? Серегил слегка улыбнулся, насаживая первого кролика на длинный прут и пристраивая импровизированный вертел над углями. - Задавать такой вопрос человеку, которого ты не знаешь, небезопасно. Если бы дело было действительно так, я мог бы тебя убить за излишнее любопытство. Нет, я просто путешествовал, собирая песни и сказания. Таким образом мне обычно удается хорошо пополнить свой репертуар. - Значит, ты на самом деле бард? - Иногда. Я недавно побывал в окрестностях Керри - собирал там сказания о фэйе, которые, говорят, когда-то жили в Железных горах за перевалом Дохлого Ворона. Раз ты из тех краев, ты тоже должен знать что-нибудь об этом. - О древнем народе, хочешь ты сказать? - ухмыльнулся Алек. - Это всегда были мои любимые легенды. Мы иногда путешествовали вместе со скальдом, который знал их множество. По его словам, древний народ был волшебным - как тролли или кентавры. Когда я был маленьким, я высматривал их в тенях деревьев, хоть отец и говорил, что это все глупости. "Все эти россказни - выдумки болтунов", - обычно ворчал он... Голос Алека дрогнул, и юноша умолк, вытирая глаза, как будто их ел дым. Серегил тактично не заметил его печали. - А потом я попался в лапы солдатни Асенгаи - так же, как и ты. Теперь мне нужно в Вольд - через три дня я должен там выступать. - Три дня? - Алек покачал головой. - Чтобы добраться туда так быстро, тебе придется двинуться напрямик через холмы. - Проклятие! Похоже, я забрался дальше на запад, чем предполагал. Как мне говорили, путешествовать в тех местах - дело опасное, если не знаешь, где находятся источники. - Я могу показать тебе дорогу, - предложил Алек. - Я провел в тех краях всю жизнь. Может, и работу себе найду в Вольде. - А город ты знаешь? - Мы с отцом каждый год продавали там шкурки на осенней ярмарке. - Похоже, я нашел себе проводника. - Серегил протянул Алеку руку. - Сколько это будет стоить? - Я не могу взять у тебя деньги, - запротестовал Алек. - После всего, что ты для меня сделал... Серегил отмахнулся от возражений: - Гордость - это для тех, у кого толстый кошелек, а тебе предстоит пережить долгую холодную зиму. Брось, назови свою цену, и я охотно заплачу тебе. Против этого возразить было нечего. - Две серебряные марки, - сказал Алек, подумав. Однако когда он протянул руку Серегилу, чтобы скрепить сделку, юноша вспомнил предостережения своего отца; он запнулся и добавил: - Звонкой монетой, и половину вперед. - Очень разумно с твоей стороны. Серегил еще не выпустил его руку, как Алек вдруг ощутил в ладони что-то круглое: это оказалась большая и тяжелая серебряная монета - шириной в два пальца, покрытая тонкой чеканкой. На одной стороне монеты был изображен полумесяц, от которого расходились пять лучей, и стилизованное изображение пламени; на другой - женщина в короне и латах поверх развевающегося одеяния, с мечом в руке. - Как тебе удалось всунуть ее мне в руку? - удивился Алек. - Если раскрыть секрет фокуса, пропадет все впечатление, - ответил Серегил, кидая Алеку влажную тряпку. - Теперь я займусь готовкой, а ты пойди вымойся. На твоем месте я бы поплавал. Улыбка Алека угасла. - Клянусь потрохами Билайри, на дворе зима, а ты предлагаешь мне искупаться? - Раз нам с тобой в ближайшие дни предстоит спать под одним одеялом, то да. Не хочу тебя обидеть, но пребывание в темнице не придает человеку аромата. Так что давай, а я присмотрю за жарким. И сними это рубище! Я дам тебе чистую одежду. Преисполненный сомнений, но не желая выглядеть неблагодарным, Алек взял тряпку и одеяло и направился к озеру. Кружевная наледь на прибрежных камнях, однако, заставила его усомниться в необходимости проявлять благодарность очень уж рьяно. Сбросив свои лохмотья, Алек поспешно ополоснулся и закутался в одеяло. Наклонившись к воде, чтобы умыться, Алек увидел свое отражение и замер, дрожа. Только накануне головорезы Асенгаи привязывали его к доске и окунали в бочку с водой; они держали его в ней так долго, что он уже думал: легкие его лопнут. Нет уж, спасибо, хватит с него воды... Серегил ехидно улыбался себе под нос, наблюдая поспешное омовение. Эти северяне за зиму обретают прямо-таки отвращение к воде. Порывшись в котомке, Серегил вытащил запасную тунику, штаны и пояс. Алек поспешно вернулся к костру, и Серегил передал ему одежду. - Думаю, что это тебе подойдет. Мы с тобой почти одного роста. - Спасибо. - Ежась от холода, Алек отошел на несколько шагов и повернулся спиной к Серегилу, прежде чем сбросить одеяло. - Ребята Асенгаи не жалели усилий, - заметил тот, глядя на следы побоев на спине и ягодицах юноши. - О благословенные руки Далны, есть же на свете такая вещь, как скромность... - пробормотал Алек, натягивая штаны. - Никогда не видел в ней никакого прока и не знаю, почему ты этим так озабочен. Если не считать синяков и недовольной мины, на тебя вполне приятно смотреть. - Выражение лица Серегила не говорило ни о чем, кроме задумчивого интереса, - как у человека, рассматривающего лошадь, которую он собирается купить. Действительно, Алек достаточно привлекателен, думал Серегил, забавляясь смущением своего спутника, - строен и быстр в движениях, с умными синими глазами и светлой кожей; парень легко краснеет и явно не умеет скрывать своих чувств. Впрочем, этому легко помочь, хотя иногда лицо простака - вещь полезная. Растрепанные золотистые волосы выглядели так, словно их ровняли не ножницами, а охотничьим ножом... скоро они отрастут, и тогда парня можно будет привести в приличный вид. И все же было что-то еще, что занимало Серегила больше, чем внешность Алека. У парня ловкие руки, он быстро схватывает - а этому научить нельзя, - и он задает вопросы. Алек кончил одеваться и протянул руку за серебряной монетой, которую ему дал Серегил, чтобы положить ее в кошелек, привешенный к одолженному поясу. - Подожди секунду. Посмотри, как я это делаю. - Серегил достал из собственного кошелька еще одну монету, поставил ее на ребро на ладонь, потом быстрым движением перевернул руку и поймал монету прежде, чем она успела упасть. - Хочешь попробовать? Озадаченный, но заинтересованный, Алек попытался повторить фокус. Первый раз он уронил монету, второй и третий - почти поймал ее кончиками пальцев, на четвертый, однако, схватил ее, не дав пролететь и нескольких дюймов. Серегил одобрительно кивнул: - Недурно. Теперь попробуй левой рукой. Когда Алек научился ловить монету обеими руками, Серегил предложил ему использовать только указательный и большой пальцы, а потом делать то же самое с закрытыми глазами. - Ага, это, пожалуй, для тебя слишком просто. Попробуй-ка сделать так, - предложил Серегил. Он положил монету на землю и опустил руку рядом - в дюйме от монеты Незаметным движением мизинца Серегил задвинул монету под ладонь, даже не потревожив пыль; когда он поднял руку, монеты под ней не оказалось Серегил с комичными ужимками вытряхнул ее из рукава туники и показал Алеку, как делается этот фокус. И снова Алек сумел повторить уловку всего после нескольких попыток. - У тебя руки прирожденного воришки, - заметил Серегил. - Пожалуй, лучше не показывать тебе другие приемы. Как ни двусмыслен был этот комплимент, Алек широко улыбнулся, извлекая монету из рукава в последний раз. Беглецы быстро поели, потом уничтожили все следы своего пребывания на поляне - засыпали кострище листьями, а объедки кинули в озеро. Пока они занимались всем этим, Серегил размышлял о том, что можно сделать из парня с такими задатками, как у Алека. Юноша был смышлен и на удивление складно говорил, а сочетание упрямой настойчивости с поразительной общительностью открывало интересные перспективы. Если его обучить, дать ему возможность пообтесаться... Тряхнув головой, Серегил отогнал эти мысли. Но когда они садились на лошадей, крошечная сова пролетела над поляной и уселась на сухом дереве. Моргая круглыми глазами от яркого послеполуденного света, птица взъерошила перья и несколько раз прокричала свое мелодичное "туу", "туу", "туу". Серегил почтительно поклонился ей: собственная посланница Светоносного, появившаяся среди бела дня, - знамение, которым не стоит пренебрегать. - Как ты думаешь, почему это сова вылетела на охоту так рано? - спросил Алек. Серегил задумчиво покачал головой: - Понятия не имею, Алек. понятия не имею. Холодный ветер закружил первые невесомые снежинки, когда путники двинулись в путь сквозь деревья на горном склоне. Бросив поводья своей гнедой кобылы, Серегил, ехавший позади Алека, внимательно осмотрел лес: не заметно ли следов солдат Асенгаи. На украденном ими накануне жеребце седла не было, и Алеку приходилось держаться руками и ногами; ему удавалось не свалиться, но дорога оказалась нелегкой, и беглецам было не до разговоров. Они достигли края холмистого взгорья на закате и остановились, спрятавшись от возможной погони за деревьями. Перед ними до далекого горизонта расстилалась однообразная травянистая равнина. Ветер стонал над пустынными холмами, взметая плюмажи мелкого снега. Мятое серое одеяло облаков нависало низко над землей. - Пальчики Иллиора, как же я ненавижу холод! - воскликнул Серегил, поправляя капюшон плаща и натягивая перчатки. - А ты еще советовал мне искупаться, - поддел его Алек. - Это пока цветочки, ягодки нас ждут впереди... - Он резко оборвал фразу, вытаращив на Серегила глаза. - Но ты же... Ты поклялся именем Иллиора! - Ну а ты клянешься Далной. Что из того? - Иллиором клянутся только южане. Ты оттуда? Из Трех Царств? - Ну в общем-то да, - ответил Серегил, забавляясь простодушным изумлением юноши. Для большинства северян Три Царства были чем-то вроде сказочной страны из легенд, которые рассказывают барды. Скажи он: "Я с невидимой стороны Луны" - впечатление было бы таким же. - Ты что-нибудь знаешь о тех краях? - Очень мало Золотой путь ведет туда через Вольд - до Майсены. Большинство караванщиков, которых я встречал, были тамошними жителями, хотя среди них попадались и скаланцы. Скала ведь рядом с Майсеной, верно? - Более или менее. Это огромный полуостров между Внутренним и Осиатским морями. На запад от Майсены лежит Пленимар, другой полуостров, его омывает Гетвейдский океан. Золотой путь, как ты называешь его, - основной торговый маршрут между Тремя Царствами и северными землями. - И из какой же страны ты сам? - О, я не сижу на месте. Если Алек и заметил, каким уклончивым был ответ, он не стал настаивать. - Некоторые торговцы рассказывают, что на юге водятся драконы и живут могущественные волшебники. Я видел однажды волшебницу на ярмарке. - При этом воспоминании лицо юноши оживилось; как обычно, эмоции на нем можно было читать как по раскрытой книге. - За небольшую плату она извлекала саламандр из куриных яиц и заставляла пламя гореть синим и красным. - Правда? - Серегилу случалось совершать эти заезженные фокусы и самому. Тем не менее он ценил впечатление, производимое ими на неискушенных зрителей. - И однажды купец-скаланец начал плести басни о том, будто улицы в их городах вымощены золотом, - продолжал Алек. - Только я ему не поверил. Он тогда хотел выкупить меня у отца и забрать с собой - мне было лет восемь или девять. Ума не приложу, зачем я мог ему понадобиться. - В самом деле - зачем? - поднял бровь Серегил, старательно изгоняя из своего голоса всякое выражение. К счастью, Алека больше занимали другие темы. - Я слышал, что Скала и Пленимар все время воюют между собой. Серегил криво улыбнулся: - Не все время, но часто. - И почему? - Ох, это очень старая проблема и к тому же очень сложная. На этот раз, как я понимаю, они оспаривают друг у друга контроль над Золотым путем. - На этот раз? - Глаза Алека широко раскрылись. - Они снова собираются воевать? И пошлют своих солдат сюда? - Похоже на то. Некоторые считают, что Пленимар собирается выгнать из этих мест скаланских и майсенских купцов и установить тут свое владычество, включая северные поселения. - Ты хочешь сказать - завоевать их? - Ну, зная замашки пленимарцев, другого от них ожидать не приходится. - Но тогда почему я ничего об этом не слышал? В Стоун Торе даже на ярмарке никто не говорил о войне! - Стоун Тор далеко от оживленных торговых путей, - напомнил ему Серегил. - Да и вообще очень немногие северяне пока что поняли, что к чему, - кроме тех, кого пленимарцы уже переманили на свою сторону. Сейчас дела обстоят так, что ни одна из сторон не сможет ничего предпринять до весны. - А Асенгаи и тот тип Морден - они что, на стороне пленимарцев? - Интересный вопрос. - Серегил поглубже натянул капюшон - По- моему, наши лошадки совсем обленились и еле плетутся, тебе не кажется? Нам ведь до темноты еще немало нужно проехать. Путь по взгорью был нетруден, и путники скакали, пока не начало смеркаться. Алек знал, где находится источник, - у него они и решили разбить лагерь. Юноша прекрасно ориентировался на пустынной равнине, но мог себе представить, как чувствует себя его спутник: Серегил все время тревожно оглядывался, пытаясь разглядеть в наступающих сумерках дальние горы и понять, насколько они уже углубились в холмы. Но горы скоро скрылись в сгущающемся сумраке и взвихренном ветром снеге. Серегил мог определить направление только по изредка проглядывавшему бледным пятном сквозь тучи солнцу. - Нам придется экономить ту еду, что у тебя с собой, - сказал Алек, когда они остановились на ночлег. - Дичь по большей части откочевала уже к югу, да я и не могу подстрелить ничего, ведь лука у меня нет, - добавил он с горечью. - У меня хватит сыра и колбасы для нас обоих, - успокоил его Серегил. - А ты ловко управляешься с луком? - Довольно ловко. - Без лука Алек чувствовал себя так, словно лишился руки. Лук, который у него отняли солдаты Асенгаи, был самым удачным из всех, что Алек изготовил. Спешившись, путники стали собирать топливо для костра, но нашли только редкие тощие кустики, ветки которых сгорали так быстро, что почти не давали тепла. Найдя хоть немного защищенное от ветра место, Алек и Серегил, прижавшись друг к другу, принялись за свой холодный ужин. - Ты сказал, что вражда между Скалой и Пленимаром - старая проблема, - наконец проговорил Алек. - Что ты имел в виду? - Это длинная история, - хмыкнул Серегил, плотнее закутываясь в плащ. - Впрочем, длинная история поможет нам скоротать длинную ночь. Для начала... Знаешь ли ты, что Три Царства были когда-то одной страной? - Нет. - Ну так вот, они были едины, и правил ими царь-жрец из династии Иерофантов. Первый Иерофант со своими людьми прибыл откуда-то из-за Гетвейдского океана больше двух тысяч лет назад. Это у них твой народ научился почитать Далну-Создателя, Иллиора и других богов. Впервые они высадились на побережье Пленимарского полуострова, и Беншал, столица Пленимара, построен на том месте, где раньше находилось поселение, основанное первым Иерофантом. Алек скептически прищурился; ему трудно было поверить в существование такого древнего города, как и в то, что божество, которому он привык поклоняться, столь экзотического происхождения. Но он не стал высказывать сомнения, чтобы не перебивать рассказчика. - Шли годы, и эти люди расселились по берегам Внутреннего и Осиатского mopeй, неся с собой свои верования. Они основали поселения, которые с течением времени превратились в Майсену и Скалу, - продолжал Серегил. - И они принесли на север веру в Далну? - Правильно. Подданные Иерофанта поклонялись Священной Четверке: Далне-Создателю, Астеллусу-Страннику, которых ты знаешь, и Иллиору-Светоносному и Сакору-Пламени, почитание которых в здешних местах не привилось. Но возвращаясь к истории Трех Царств... Их единство продлилось недолго. По мере того как проходило время, разные районы находили собственные интересы. Пленимарцы, например, навсегда остались у Гетвейдского океана - водного пространства, которое ты и вообразить себе не можешь. Они и до сих пор великие мореплаватели и путешественники. Именно пленимарцы проплыли на юг до пролива Бал и открыли страну ауренфэйе... - Погоди! Ауренфэйе? Вроде тех фэйе, что живут за перевалом Дохлого Ворона? - взволнованно перебил Серегила Алек и тут же покраснел, услышав, как Серегил засмеялся. - Точно. Этот твой древний народ по-настоящему называется "хадрилфэйе". Говорят, они - потомки тех ауренфэйе, что добрались до северных земель еще до Иерофанта. Ауренен - земля ауренфэйе - лежит на юг от Трех Царств, за Осиатским морем и Ашекскими горами. - Значит, ауренфэйе тоже не люди? - Нет. "Фэйе" на их языке значит "народ", или "принадлежащие". Аура - так они называют Иллиора. Так что ауренфэйе - "народ Иллиора". Но это совсем другая история... - Но они на самом деле существуют? - настаивал Алек. Об этом Серегил раньше ничего не говорил. - Ты их когда-нибудь видел? На кого они похожи? Серегил улыбнулся: - Они не так уж отличаются от нас с тобой. Ни рогов, ни хвостов. Наоборот, они по большей части красивый народ. Основное отличие ауренфэйе от людей - это что они обычно живут по триста - четыреста лет. - Ну да! - фыркнул Алек, не сомневаясь, что Серегил его разыгрывает. - Думай как хочешь, но только это правда. Однако самое главное в другом, они первыми научились использовать магию. Не то чтобы все ауренфэйе стали волшебниками. конечно... - Жрецы тоже знакомы с магией, - перебил его Алек. - Особенно дризиды. Давным-давно, когда ДалнаСоздатель еще жил среди людей, он явился женщине по имени Дризия и раскрыл ей все тайны на свете. Так что ее потомки - дризиды - могут черпать силу земли и знают целебные свойства растений и камней Некоторые из них даже понимают язык зверей. Серегил посмотрел на Алека со своей обычной кривой усмешкой: - А у тебя дар скальда, как видно. Ты прав в том, что жрецы знакомы с магией, но только это не то же самое, что быть настоящим волшебником. Если тебе когда-нибудь случится увидеть настоящего мага, ты сразу поймешь разницу. - Так что же, все волшебники - на самом деле ауренфэйе? - Ох, ничего подобного. Ведь на протяжении веков кровь ауренфэйе и тирфэйе смешалась. - Тирфэйе? - Прости. Хороший рассказчик должен всегда помнить, что известно, а что неизвестно его слушателям. Тирфэйе - так ауренфэйе называют людей; в переводе - "те, кто живет недолго". - Что ж, так они и должны называть нас, если то, что ты рассказываешь об их долгожительстве, - правда, - нехотя согласился Алек - Именно. Так или иначе, за те годы, что ауренфэйе торговали с Тремя Царствами, они смешались с местными жителями, и родились дети, научившиеся магии своих родителей-ауренфэйе. Говорят даже, что Аура - или Иллиор, называй его как хочешь, - послал огромного дракона, чтобы тот научил этих полукровок настоящей магии. - Так и драконы тоже существуют на самом деле? - выдохнул Алек, глядя на Серегила широко раскрытыми глазами. Тот усмехнулся: - Ну, не стоит рассчитывать, что ты их встретишь. Насколько мне известно, никто в Скале с тех пор не видел дракона. - В Скале? А я думал, что это пленимарцы встретились с ауренфэйе. - Ну а я думал, что ты раньше не слышал этой истории, - сухо ответил Серегил. - Я и не слышал. Ты же сам сказал, что пленимарцы... - Да, верно. В конце концов ауренфэйе предпочли скаланцев. Те из них, кто остался в Трех Царствах, обосновались в Скале, но все это было очень давно, больше восьми столетий назад. В конце концов почти все ауренфэйе вернулись в родную страну. - Почему же? Серегил развел руками. - Как и всегда, причин тут было несколько. Но их наследие не пропало. Все еще рождаются потомки тех волшебников, и они все еще отправляются овладевать искусством магии в Римини. Это, кстати, столица Скалы. - Римини... - Алек посмаковал экзотическое название. - Но все-таки что насчет волшебников? Ты когда-нибудь хоть одного видел? - Я знаю даже нескольких. Но сейчас нам лучше лечь спать. Думаю, впереди нас ждет немало тяжелых дней. Хотя выражение лица Серегила почти не изменилось, Алек ясно ощутил, что снова вступил на запретную территорию. Они устроились на ночлег, стараясь сохранить крохи тепла под своими плащами и одеялами; ветер тоскливо завывал над пустынными холмами. На следующее утро Алек попробовал повторить фокус с монетой, которому его научил Серегил, но его замерзшие пальцы не гнулись. - Первым делом, как попадем в Вольд, купим тебе перчатки, - сказал Серегил, склоняясь над чахлым костерком и показывая Алеку свои руки в тонких кожаных перчатках. Он и вчера не снимал их, сообразил юноша. - Покажи-ка мне руки. Повернув ладони Алека к свету, Серегил огорченно пощелкал языком, разглядывая трещины и мозоли. - Последствия жизни в примитивных условиях. Так ты не обретешь тонкости ощущений. - Стащив с руки перчатку, Серегил приложил свою ладонь к ладони Алека. Тот ощутил необыкновенно мягкую и гладкую кожу. - Я могу отличить серебро от золота в темноте - просто на ощупь. Глядя на мои руки, не подумаешь, что я хоть когда-нибудь в жизни работал. А вот ты... Тебя можно одеть как знатного господина, и руки тут же выдадут тебя - даже прежде, чем ты заговоришь. - Не думаю, что мне стоит об этом беспокоиться. Но те фокусы, что ты показал, мне нравятся. Не научишь ли ты меня чему-нибудь еще? - Ладно. Следи за мной. - Не поднимая руки с колена, Серегил пошевелил пальцами, как будто выбивая дробь на невидимом барабане. - Для чего это? - спросил заинтригованный Алек. - Я сейчас попросил тебя оседлать лошадей. А вот это... - Серегил почесал указательным пальцем правой руки подбородок, потом глянул влево; при этом палец его как бы случайно переместился к уху. - Это значит, что сзади тебе грозит опасность. Не все знаки такие простые, конечно, но как только ты запомнишь основные, ты сможешь переговариваться со мной, и никто ничего не заподозрит. Предположим, мы с тобой в комнате, где много народа, а мне нужно тебе что-то сообщить по секрету. Я должен поймать твой взгляд, а потом чуть склонить голову - вот так. Ну-ка, попробуй ты подать мне знак. Нет, ты кивнул слишком заметно - это все равно что кричать во всеуслышание. Вот теперь лучше. А теперь знак седлать лошадей. Молодец! - Тебе часто приходится этим пользоваться? - спросил Алек, пробуя - сначала не очень успешно - подать сигнал об опасности сзади. Серегил хмыкнул: - Чаще, чем ты, может быть, думаешь. Первую половину дня они скакали быстрой рысью. Серегил по- прежнему не мог найти на унылой равнине никаких ориентиров, но Алек уверенно показывал дорогу. То, как легко он нашел источник накануне вечером, обнадежило Серегила, так что свои сомнения он держал при себе. Поглядывая на небо, паренек точно определял направление по приметам, о которых Серегил не мог и догадаться. Наблюдая за юношей, он решил, что от природы Алек довольно молчалив. В этом не было ни стеснительности, ни принужденности: просто он явно предпочитал сосредоточенно заниматься своим делом. Однако скоро выяснилось, что размышлять это ему не мешает. Остановив коня у маленького родничка, до которого они добрались как раз перед полуднем, Алек обратился к Серегилу, как будто их разговор и не прерывался: - А в Вольде ты будешь выступать как бард? - Да. В тех краях меня знают как Арена Виндовера. Может, ты даже слышал это имя? Алек скептически посмотрел на спутника: - Это ты Арен Виндовер? Я прошлой весной слышал Арена Виндовера - он пел в гостинице "Лисица", - да только ты совсем не похож на него. - Ну, если на то пошло, то сейчас я вряд ли похож и на Ролана Силверлифа. - Действительно, - признал Алек. - Сколько же у тебя всего имен? - О, сколько потребуется. Раз уж ты не веришь, что я и Арен Виндовер - одно и то же лицо, придется дать тебе доказательство. Какая из моих песен тебе больше всего понравилась? - "Смерть Арамана", - без колебаний ответил Алек. - Мелодия потом вертелась у меня в голове очень долго, но я не мог вспомнить все слова. - Что ж, пусть будет "Смерть Арамана". - Серегил откашлялся и запел. У него оказался звучный, выразительный тенор. Вскоре Алек начал подпевать. Его голос не был так же хорош, но он верно следовал мелодии. По бурному морю Араман поплыл, Сотню бойцов он вел. Как смерть, корабль его черен был, Багрянцем парус расцвел. К далекой Симре правил их рулевой, Сквозь туман и снежную муть. Из тех ни один не вернулся домой, Кто с Араманом двинулся в путь. Чести цена - кровь и сталь, И гибель - не за горой. Солдатская жизнь - не благостный рай, Но клянусь, мне не надо другой. Король Миндар, укрыт за стеной, Смотрел, как корабль спешит. Пять сотен солдат у него за спиной, И все как один хороши. И вышли они из ворот городских - Не страшен заморский им враг. Но вверх по берегу вел своих Араман, поднявший стяг. Чести цена - кровь и сталь, И жизнь, коль на то уж пошло. И тщетно любимые смотрят вдаль, И ждут, не плеснет ли весло. Араман рванулся в кипящий бой - Король отразил удар. "Заплатишь за ложь свою ты головой!" - Услышал сквозь крики Миндар. "Пусть войско твое и стоит стеной, А людей моих - наперечет, Клянусь, ждать не буду я тени ночной, Твою голову меч мой снесет, Чести цена - кровь и сталь, И пусть плоть рассечет клинок, Солдату награда - совсем не медаль, А славы бессмертной венок. На поле кровавом отряды сошлись, Меч ударил о медный щит, Друг друга противники в битве нашли: Шлем погнулся, копье трещит. Пловцу не спастись среди бурных стремнин... Остались средь мертвых тел Араман с Миндаром один на один - И каждый могуч и смел. Чести цена - кровь и сталь. И знает только вдова, Что значит навек обрести печаль Тем, чья жизнь началась едва. Грудь к груди, меч на меч бьются смертно они Ни один не готов уступить. Ненавистен Араману враг искони, Должен чашу свою он испить. Кровь ручьем уж течет из Миндаровых ран, И Араман свое получил... Тень ночная легла, и Миндар проиграл - Наземь рухнул и дух испустил. Чести цена - кровь и сталь - И для лорда, для смерда - одна. Во главе войска в ад попадет генерал: Там уж, верно, получит сполна. Победитель Араман на землю упал, Был отлив, и вместе с волной Жизнь его покидала - как бледный опал Стал лик его мертвый, немой. Цену чести Араман сполна уплатил. Жизнью, кровью - своей и чужой. Берег пуст, скоро будет тут много могил... Но добился победы герой. Чести цена - кровь и сталь. И хоть слава громка, солдат, Не воскресит она, как ни жаль, Тех, что в хладных могилах лежат. - Молодец! - поаплодировал ему Серегил. - Если тебя подучить, из тебя получится неплохой бард. - Из меня? - переспросил Алек со смущенной улыбкой. - Представляю себе, что на это сказал бы мой папаша! "Я тоже", - подумал Серегил; из того, что ему случилось услышать, он заключил, что старик был довольно мрачным типом. Большую часть дня путники развлекали друг друга, распевая по очереди. Заметив, как краснеет Алек от непристойных песен, Серегил постарался включить в свой репертуар их как можно больше. Два дня они скакали без отдыха и мерзли по ночам, но все равно время пролетело быстро. Серегил оказался спутником, о каком Алек мог только мечтать: долгие часы он заполнял своими рассказами, песнями и легендами. Единственной темой, которой он упорно избегал, было его собственное прошлое, и Алек быстро усвоил, что настаивать тут бесполезно. В остальном же они прекрасно ладили. Алека особенно интересовали рассказы Серегила о жизни в южных краях. - Ты так и не рассказал мне, почему Три Царства так часто воюют между собой, - напомнил он Серегилу, когда однажды пауза в их беседе затянулась. - Что поделаешь, я все время отвлекаюсь, такой уж я человек. О чем ты хочешь узнать? - О царе-жреце и вообще обо всем. Ты говорил, что раньше это была одна страна, а потом она разделилась на три. Что произошло? - То, что обычно происходит, когда один думает, что у другого больше земель и власти, чем у него, - разгорелась война. Около тысячи лет назад в разных местах начались беспорядки. Рассчитывая успокоить недовольных, Иерофант предоставил им самоуправление, разделив страну примерно так, как и сейчас проходят границы между Скалой, Майсеной и Пленимаром. Каждая область получила собственного правителя, назначенного Иерофантом, конечно. С географической точки зрения это было логичное деление, но на беду Пленимар счел себя обделенным. Скале достались плодородные равнины, защищенные от северных ветров хребтом Нимра, Майсене - горные долины и торговля с северными землями, а Пленимар - самая древняя часть государства - получил засушливый полуостров с почти исчерпанными ресурсами. Дров в огонь еще подбросили слухи о том, что на севере нашли золото - именно там, дороги куда были под властью Майсены Чего у Пленимара, однако, было в избытке - это кораблей и солдат, и не понадобилось много времени, чтобы тамошние правители решили употребить их в дело. Ровно через два столетия после разделения Пленимар напал на Майсену; началась война, которая длилась семнадцать лет. - Как давно это было? - Почти восемьсот лет назад. Пленимар. наверное, победил бы. если бы в войну не вмешались ауренфэйе. - Опять ауренфэйе! - возбужденно воскликнул Алек. - Но почему они ждали так долго? Серегил пожал плечами: - Дела тирфэйе не представлялись им важными. Только когда военные действия приблизились к их собственным водам, они объявили о своем союзе со Скалой и Майсеной. Алек задумался. - Но если .у этих двух стран было и золото, и плодородные земли, и все остальное, как получилось, что они не одолели Пленимар? - Так и должно было случиться. Маги Скалы были югда на вершине своего могущества. Даже дризиды были вовлечены в сражения, а, как ты можешь себе представить, это сила, с которой приходится считаться Но в некоторых старых балладах говорится, что в Пленимаре были некроманты, и они призвали на помощь армии ходячих мертвецов, справиться с которыми могли лишь самые могущественные волшебники. Правда это или нет, только это была самая жестокая война из всех. - И в конце концов Пленимар потерпел поражение? - Да, но только в последний момент. Весной на пятнадцатый год войны был убит Иерофант Эстмар; это послужило последним толчком к распаду единого государства. К счастью, как раз тогда черные корабли Ауренена, пройдя проливом Бал, напали на Беншал, а армия ауренфэйе и их маги атаковали силы Пленимара у Цирны. То ли благодаря магии, то ли просто потому, что в сражение вступили свежие войска, но сопротивление Пленимара было сломлено, А в битве при Исиле Крикопт, первый правитель Пленимара, объявивший себя Верховным Владыкой, пал от руки царицы Скалы, Герилейн Первой. - Погоди-ка! - Алек сунул руку в кошелек и вытащил фебряную монету. - Это ведь она изображена здесь? - Нет, это Идрилейн Вторая, царствующая сейчас. Алек перевернул монету и показал на полумесяц и пламя: - А что значат эти символы? - Полумесяц - знак Иллиора, пламя - знак Сакора. Вместе они образуют герб Скалы. "Скала! - подумал Алек, убирая монету обратно в кошелек. - Ну, теперь по крайней мере я знаю, откуда ты родом". ГЛАВА 3. предложение серегила Рассвет третьего дня их путешествия через холмы был ясным и морозным. Серегил проснулся первым. Накануне вечером шел снег; на счастье, как раз перед тем, как солнце село, Алек нашел пустую берлогу, так что они смогли переночевать в укрытии. В яме чувствовался сильный запах предыдущего обитателя, но она была достаточно просторна, чтобы оба путешественника могли в ней улечься. Заткнув входное отверстие мешком и седлом Серегила, чтобы ветер не задувал внутрь, они согрелись в первый раз с тех пор, как оказались на взгорье. Серегил испытывал соблазн позволить ровному дыханию Алека вновь убаюкать себя; покидать теплое убежище ему не хотелось. Глянув на сонное лицо юноши, он снова задал себе вопрос: "Не вижу ли я в нем просто то, что хочу увидеть?" - ощутив знакомое чувство узнавания. Впрочем, для размышлений на эту тему еще будет время. Сейчас нужно сосредоточиться на Вольде... Растолкав Алека, Серегил выполз из берлоги. Золотисто-розовый свет заливал нетронутую снежную пелену; сияние ослепило его привыкшие к полумраку глаза. Лошади выкапывали копытами из-под снега пожухлую траву. Глядя на них с симпатией, Серегил ощутил, как бурчит в его собственном животе. Как ни надоели путешественникам засохшие остатки колбасы и сыра, оставшиеся на завтрак крохи были всем, чем они располагали. - Спасибо Создателю за солнышко! - воскликнул Алек, выбираясь из берлоги. - Спасибо Сакору, хочешь ты сказать, - зевнул Серегил, отбрасывая с глаз волосы. - Из всей Четверки... О проклятие, что это меня с утра пораньше потянуло на философию! Как ты думаешь, сегодня мы доберемся до Вольда? Алек бросил внимательный взгляд на юг и кивнул: - Думаю, мы будем там еще до заката. Серегил, проваливаясь в снег, подошел к лошадям и похлопал свою кобылу по боку. - Сегодня вас, ребятки, ждет хорошая порция овса, а меня - горячая ванна и сытный ужин. Если наш проводник отработает свои денежки, конечно. Серегил был непривычно молчалив этим утром. Когда в полдень они сделали привал, чтобы дать лошадям отдохнуть, Алек почувствовал, что тот что-то задумал. Глаза Серегила обрели то же задумчивое выражение, как и в камере, когда он предложил юноше бежать с ним вместе: будто он сомневался, правильное ли решение принял. - Помнишь, я в шутку сказал, что тебе следовало бы сделаться подмастерьем, - начал он, глядя через плечо и поправляя подпругу. - Что ты думаешь на этот счет? Алек с удивлением посмотрел на него: - Подмастерьем барда, хочешь ты сказать? - Может быть, подмастерьем - не совсем подходящее название. Я ведь не вхожу ни в какую гильдию, да барды и не имеют собственного объединения. Но ты шустрый и сообразительный. Я многому мог бы тебя научить. - Чему, например? - Алек испытывал некоторое замешательство, смешанное с любопытством. Серегил заколебался, как будто еще раз оценивая Алека, потом сказал: - Я в основном занимаюсь выуживанием всяких ценных вещичек и, главное, информации. Сердце Алека оборвалось. - Так ты вор... - Ничего подобного! - нахмурился Серегил. - По крайней мере не в том смысле, который ты в это слово вкладываешь. - А в каком смысле? - настаивал Алек. - Может, ты шпион, вроде того жонглера, которого ты тогда убил? Серегил усмехнулся: - Я бы почувствовал себя оскорбленным, если бы ты имел хоть малейшее представление о том, что говоришь. Давай считать, что я своего рода агент, и весьма почтенный господин нанял меня, чтобы узнать о некоторых довольно необычных событиях здесь на севере. Я не могу сказать тебе больше, но уверяю тебя - моя цель благородна, даже если методы не всегда оказываются таковыми. Как заподозрил Алек, последняя высокопарная фраза скрывала признание его компаньона в том, что он все-таки шпион и есть. Более того, не существовало доказательств того, что сказанное Серегилом - или то, на что он намекал, - было хоть в какой-то мере правдой. Но факт оставался фактом: Серегил спас ему жизнь, когда ему проще было бы бросить парня на произвол судьбы, да и потом Алек не видел от него ничего, кроме проявлений дружбы. - Думаю, что ты уже и так здорово умеешь читать следы, - между тем продолжал Серегил. - И к тому же, по твоим словам, хорошо стреляешь из лука, а как ты управляешься с топором, я и сам видел. Тебе приходилось иметь дело с рапирой? - Нет, но... - Не важно, ты быстро все схватываешь - если, конечно, учитель знает свое дело. Я знаю как раз подходящего человека. Потом, конечно, нужно развить ловкость рук, научиться этикету, работе с замками, маскировке, языкам, изучить геральдику, фехтование... Читать ты, наверное, не умеешь? - Я знаю руны, - возразил Алек, хотя на самом деле он мог прочесть только свое имя и еще несколько слов. - Нет, нет, я имел в виду настоящую грамоту. - Подожди, - вскричал ошарашенный юноша. - Мне не хотелось бы быть неблагодарным - ты спас мне жизнь и все такое, но... Серегил нетерпеливо отмахнулся: - Зная, при каких обстоятельствах тебя схватили и что тебя ждет, это было самое меньшее, что я должен был сделать. Но сейчас я говорю о том, кем ты хочешь стать - не завтра, не на следующей неделе. Скажи мне честно: ты на самом деле собираешься провести остаток жизни, выгребая навоз из хлевов какого-нибудь трактирщика в Вольде? Алек замялся. - Не знаю... Я имею в виду, охота - это все, что мне до сих пор было знакомо... - Тем больше оснований заняться чем-нибудь другим. - Серые глаза Серегила горели воодушевлением. - Сколько, ты говорил, тебе лет? - Шестнадцать. - И ты никогда не видел дракона. - Ясное дело, не видел. - В отличие от меня, - бросил Серегил, вскакивая в седло. - Ты же сам говорил, что драконов больше не осталось. - Я сказал, что в Скале их нет. Но я видел, как они летают при полной луне зимой. И я танцевал на великом празднике Сакора и пил вина Зенгата, и слышал, как на рассвете в тумане поют русалки. Я ходил по залам дворца, построенного в незапамятные времена, и пожимал руку тем, кто первыми поселился в нем. То, о чем я говорю тебе, - не легенда и не плод моего воображения, Алек, я действительно все это испытал... и многое другое в придачу Алек молча ехал с ним рядом; волна смутных, но завораживающих образов захлестнула его. - Ты говоришь, что не можешь представить себе жизни иной, чем та, которую ты ведешь, - продолжал Серегил, - но позволь тебе сказать: тебе просто никогда не представлялся шанс попробовать что- то еще. Я предлагаю тебе такой шанс. Поедем со мной на юг после Вольда, и ты увидишь, как много в мире всего - не то что в твоих лесах - Но воровать?.. В кривой улыбке Серегила не было ни следа раскаяния. - Что ж, должен признаться, что в свое время я не пренебрег кошельком-другим и многое из того, что я делаю теперь, тоже может быть названо воровством - зависит от того, кого ты об этом спросишь. Но ты только подумай - чувствовать, что ты преодолеваешь невероятные препятствия ради благородной цели! Подумай о возможности путешествовать по землям, где герои легенд встречаются тебе на каждом шагу, где даже цвет морских волн - что- то, чего ты себе никогда не мог вообразить! Я снова тебя спрашиваю - хочешь ли ты всю жизнь оставаться просто Алеком из Керри или предпочтешь увидеть, что лежит за пределами твоих лесов? - Но это... честная жизнь? - настаивал Алек, стараясь противостоять соблазну. - Большинство тех, кто нанимает меня, великие властители и благородные люди. - Все это выглядит довольно опасным, - заметил Алек, понимая, что Серегил снова уклонился от прямого ответа. - Но в этом-то и вся прелесть! - воскликнул Серегил. - И ты можешь разбогатеть! - Или быть повешенным? Серегил ухмыльнулся: - Это как повезет. Алек, задумчиво нахмурив брови, грыз ноготь. - Что ж, ладно, - решил он наконец, - мне хотелось бы отправиться с тобой, но только сначала ответь мне прямо на кое-какие вопросы. - Хоть это и не в моей натуре, но я постараюсь. - Насчет войны... Той, о которой ты говорил, что она скоро начнется. На чьей ты стороне? Серегил глубоко вздохнул: - Ты имеешь право знать. Я предпочитаю скаланцев, но и ты, и я будем в большей безопасности, если не станем особенно об этом распространяться. Алек покачал головой: - Три Царства далеко отсюда. Трудно поверить, что война между ними затронет и здешние края. - Ради золота и плодородных земель люди готовы на все, а и того, и другого на юге, особенно в Пленимаре. давно уже не хватает. - И ты собираешься остановить их? - Едва ли, - фыркнул Серегил. - Мне такое не по силам, но я сделаю все, чтобы помочь тем, кто может это сделать. Что еще ты хочешь знать? - Куда мы отправимся после Вольда? - Ну, в конце концов в мой родной город - Римини, хотя сначала... - Что? - Глаза Алека расширились. - Ты хочешь сказать, что живешь в Римини? В том самом городе, где обитают волшебники? - Так что же ты решаешь? Остатки прежних сомнений заставили Алека помолчать еще несколько секунд. Потом, глядя Серегилу в глаза, он спросил: - Почему? - Что почему? - недоуменно поднял бровь тот. - Ты ведь совсем меня не знаешь. Почему же ты хочешь, чтобы я отправился с тобой? - Как тебе сказать? Пожалуй, дело в том, что ты мне кое-кого напоминаешь. - Кого-то, кого ты знал раньше? - недоверчиво переспросил юноша. - Того, кем я когда-то был. - Кривая улыбка снова появилась на лице Серегила. Он снял перчатку с правой руки и протянул ее Алеку. - Ну так что, решено? - Пожалуй. - Алек с изумлением заметил в выражении глаз спутника что-то похожее на облегчение, когда пожал ему руку. Но в следующее мгновение оно исчезло, и Серегил начал обсуждать планы на ближайшее будущее: - Прежде чем мы доберемся до Вольда, нам нужно кое о чем позаботиться. Насколько хорошо тебя знают в городе? - Мы с отцом всегда останавливались в торговом квартале, чаще всего - в "Зеленой ветке". Но, кроме хозяина гостиницы, там сейчас не должно быть никого, кто меня знает. - Все равно не стоит рисковать. Нужно правдоподобное объяснение того, почему ты вдруг путешествуешь вместе с Ареном Виндовером. Вот тебе первое задание: придумай три убедительные причины Алеку Охотнику оказаться в компании барда. - Ну, наверное, можно рассказать о том, как ты меня спас... - Нет, нет, это совсем не годится! - перебил его Серегил. - Во- первых, совершенно ни к чему сообщать, что я - а точнее, Арен - был поблизости от владений Асенгаи. Во-вторых, у меня есть твердое правило: никогда, никогда не говорить правду, разве что только не останется другого выхода или правда окажется столь неправдоподобной, что в нее все равно никто не поверит. Запомни это на будущее. - Ну хорошо, - еще раз начал Алек, - на меня напали бандиты, а ты... Серегил кивнул и знаком предложил ему продолжать. Алек повозился с уздечкой, перебирая в уме варианты. - Это, конечно, в какой-то мере правда, но можно было бы сказать, что ты нанял меня в качестве проводника. Отец иногда нанимался... - Неплохо. Продолжай. - Или, - Алек довольно улыбнулся, - Арен взял меня в ученики. - Совсем недурно для первой попытки, - снисходительно кивнул Серегил. - Особенно хорош был бы рассказ о том, как я тебя спас. Преданность человеку, которому ты обязан жизнью, понятна и не вызывает вопросов. К несчастью, репутация Арена такова, что никто в эту историю не поверит. Боюсь, Арен трусоват. А вот вариант с проводником едва ли годится. В окрестностях Вольда Арен Виндовер хорошо известен, и раз уж барды зарабатывают себе на жизнь, кочуя от ярмарки к ярмарке, с какой стати нанимать проводника, если и так знаешь дорогу? - Ох... - разочарованно протянул Алек. - Зато идея взять ученика как раз в духе Арена. К счастью, ты неплохо поешь. Только вот способен ли ты и думать, как бард? - Что ты имеешь в виду? - Ну, предположим, ты оказался в придорожной таверне. Какие там у тебя окажутся слушатели? - Торговцы, конюхи, солдаты. - Прекрасно! И предположим, что все они уже крепко нагрузились и требуют от тебя песни. Какую балладу ты выберешь? - Что-нибудь вроде "Смерти Арамана". - Хороший выбор. А почему именно ее? - Ну как же - это песня о сражении и чести, солдатам понравится. И ее все знают, так что смогут подпевать. Припев легко запомнить... - Молодец! Арен часто выбирает именно эту балладу, и как раз по названным тобой причинам. А теперь предположим, что ты - менестрель и пришел в замок барона, чтобы поразвлечь знатных господ и их толстых жен. - Может быть, подойдет "Лилия и роза"? Весьма изысканная канцона. Серегил со смехом хлопнул Алека по плечу: - Похоже, это Арен должен пойти к тебе в подмастерья! Вот только ты ведь, наверное, ни на каком музыкальном инструменте не играешь? - К сожалению, нет. - Ну что ж, Арен извинится перед слушателями за своего ученика. Весь остаток дня они провели, пополняя репертуар Алека. К вечеру путники достигли склона, спускающегося к реке Бритуин. Вдали виднелись квадратики голых полей и разбросанные между ними фермы - признак близости Вольда. Река - тонкая черная линия, повороты которой повторял ряд прибрежных деревьев, - далеко впереди впадала в Черное озеро. В нескольких милях к востоку от ее устья располагался город. На северном берегу озера - играющей бликами уходящей к горизонту водной поверхности - тянулся огромный и непролазный Озерный лес. - Так ты говоришь, что Гетвейдский океан даже больше, чем это озеро? - спросил Алек, из-под руки оглядывая открывшиеся дали. Всю свою жизнь он охотился на этих берегах и не мог представить себе ничего огромнее. - Во много раз, - жизнерадостно ответил Серегил. - Давай поспешим, пока не начало смеркаться. Вечернее солнце лило мягкий свет на речную долину. Осторожно спустившись по каменистому склону, путники выбрались на дорогу, ведущую по берегу реки к Вольду. Уровень воды в Бритуине был низок, всюду виднелись галечные отмели. Вдоль берега густо росли ясени и ивы, иногда скрывая реку от взгляда. Примерно за милю до устья дорога поворачивала в сторону от русла, огибая густую рощу. Натянув поводья, Серегил некоторое время вглядывался в чащу, потом спешился и знаком предложил Алеку сделать то же самое. Голые ветки ив хлестали путников и цеплялись за одежду и сбрую лошадей, пока наконец Серегил и Алек не выбрались на поляну у реки. На самом берегу оказался маленький каменный домик, окруженный обмазанным глиной плетнем. Когда Серегил подошел к калитке, из-за угла дома с рычанием вылетела пятнистая собака; Алек поспешно отступил туда, где они оставили лошадей, но Серегил не двинулся с места. Тихо пробормотав что-то, он сделал левой рукой какой-то странный знак. Собака замерла на месте, не добежав до калитки, потом повернулась и поплелась обратно. - Как тебе это удалось? - разинул рот Алек. - Просто воровская уловка, которой я когда-то научился. Пошли, теперь опасаться нечего. На стук вышел древний лысый старик. - Кто там? - спросил он, глядя мимо них невидящими глазами. Глубокий, побелевший от времени шрам тянулся через весь лоб старца до переносицы. - Это я, батюшка. - Серегил сунул что-то в протянутую руку хозяина. Старик коснулся кончиками пальцев лица Серегила. - Я так и подумал, что это ты, когда Свирепый вдруг успокоился. И не один на этот раз, э? - Со мной мой новый друг. - Серегил взял руку слепого и приложил ее к щеке Алека. Юноша стоял неподвижно, пока сухие как пергамент пальцы ощупывали его лицо. Он обратил внимание на то, что ни хозяином, ни Серегилом никакие имена названы не были. Старик тоненько захихикал: - Без бороды, но не девушка. Входите, входите, вы оба. Располагайтесь у огня, пока я приготовлю вам чего-нибудь поесть. Здесь все так же, как и было, господин. Маленький домик состоял из единственной довольно просторной комнаты. В углу виднелась лестница, ведущая на чердак. Помещение оказалось опрятным, хотя и бедным; немногочисленные пожитки старика были разложены по полкам вдоль стен. Серегил и Алек с радостью воспользовались возможностью согреться у весело горящего в очаге огня, пока хозяин с привычной ловкостью расставлял на чисто выскобленном деревянном столе хлеб, горшок с супом и миску с крутыми яйцами. Серегил с жадностью набросился на еду, потом отправился на чердак. Когда он спустился оттуда, на нем была вышитая туника барда и полосатые рейтузы, а через плечо висела дорожная арфа из темного дерева, украшенная серебряными накладками. И он снова умылся, заметил Алек с некоторым изумлением. Ему еще никогда не случалось встречать человека, который придавал бы такое значение омовениям. - Ну и как, узнаешь ты меня, мальчик? - спросил Серегил высокомерным, несколько гнусавым голосом, отвешивая Алеку изысканный поклон. - Клянусь Создателем, ты и на самом деле Арен Виндовер! - Вот видишь! Ты помнил не лицо Арена, а его вычурные манеры, щегольскую одежду, манерную речь. Поверь, я делаю все это не зря. Если отвлечься от того обстоятельства, что физически я и Арен одно и то же, мы с ним совсем не похожи. Из угла рядом с очагом донеслось тихое хихиканье хозяина. - Что же касается того, как должен выглядеть ты, - продолжал Серегил, - я приготовил для тебя кое-какую одежду там, на чердаке. Первым делом вымойся, а потом мы посмотрим, что можно сделать с твоими волосами. Арен никогда не потерпит, чтобы его подмастерье выглядел таким неряхой. Чердак, как и комната внизу, был почти пуст. Там оказались только кровать, умывальник и сундук для одежды. При тусклом свете сальной свечи в пыльном подсвечнике Алек разглядел, что на стене над кроватью висит меч в потертых ножнах, потемневших от времени. На постели оказались разложены шерстяная туника, новый плащ, штаны из мягкой замши и пояс с кинжалом в ножнах и кошельком. Заглянув в него, Алек обнаружил десять серебряных пенни. К изголовью кровати были прислонены высокие кожаные сапоги. Все вещи были чистыми, но не новыми - без сомнения, собственная одежда Серегила. "Как мне повезло, что мы с ним почти одного роста", - подумал Алек, внимательно разглядывая сапоги. Как он и ожидал, в голенище левого сапога оказался кармашек для ножа. Юноша спрятал туда свою скаланскую монету и пять пенни - всегда полезная предосторожность на случай встречи с воришкой-карманником. Еще отец учил Алека: попадая в город, никогда не хранить все деньги в одном месте. До него донеслись звуки арфы, на которой что-то наигрывал Серегил. Потом Алек уловил отрывки знакомых мелодий. "Он играет так же хорошо, как и поет", - подумал Алек, гадая, какие еще таланты он обнаружит в своем спутнике. Между аккордами, однако, он неожиданно услышал обрывки тихого разговора. После секундного колебания юноша подкрался к люку, ведущему на чердак, и прислушался. Оба собеседника говорили очень тихо, и Алек мог уловить только отдельные фразы. - ...несколько дней назад. Они выглядят достаточно миролюбивыми, но тогда почему их так много? - прозвучал шепот слепого. " - Без сомнения... - Разобрать слова Серегила было труднее. - Думаю, вместе с мэром. - Верно. Называет себя Боранеусом и утверждает, что Верховный Владыка послал его по торговым делам. "Верховный Владыка?" - подумал Алек. Где-то он этот титул уже слышал. И разве Серегил не намекал, что послан на север, чтобы разузнать о происках пленимарцев? Затаив дыхание, Алек подобрался еще ближе к люку, стараясь не пропустить ни слова. - Она его узнала? - спрашивал Серегил. - ...Прошлым вечером... Темноволосый, красивый... Шрам от сабельного удара... - ...Какой глаз? - Она говорила, левый. - Пальчики Иллиора! Мардус! - Серегил казался настолько пораженным, что на мгновение забыл об осторожности. Старик пробормотал что-то в ответ, и Серегил ответил ему: - Нет, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы ему не удалось... Нет демона ужаснее... На секунду оба умолкли, потом Серегил крикнул: - Алек! Ты там не уснул? Алек быстро свернул свою старую одежду, подождал, пока предательский румянец сбежит с его лица, и спустился с чердака. Взгляд, которым его встретил Серегил, выражал только нетерпение, но юноше показалось, что тот не спускал с него глаз, пока Алек собирался в дорогу. Серегил сунул арфу под мышку и подошел к хозяину, чтобы попрощаться. - Пусть в сумерки тебе улыбнется удача, - шепнул старик, пожимая ему руку. - Тебе тоже. ГЛАВА 4. Вольд Вольд - самый крупный торговый город в северных землях - своим процветанием был обязан Золотому пути, бурному потоку, носящему название Галлистром, и крошечному желтому цветочку. Золотой путь начинался у подножия Железных гор: там находились рудники, в которых драгоценный металл добывали с незапамятных времен. Потом в Керри из руды выплавляли золото, отливали большие плоские круглые слитки и зашивали их в огромные тюки, набитые шерстью. Шерсть овец местной породы, отличавшаяся особой мягкостью и тонкостью, тоже служила источником богатства для местных жителей. Однако все-таки основной целью ее упаковки вместе с золотыми слитками была защита драгоценного металла: дорога изобиловала опасностями, и главной опасностью были разбойники. Каждый тюк весил столько же, сколько два взрослых мужчины, и украсть его было нелегко. К тому же благодаря набитой внутрь шерсти такой тюк не шел ко дну, даже если падал в воду одной из многочисленных рек и речек, пересекавших Золотой путь. Тюки везли на запряженных быками повозках, а потом в Боерсби перегружали на баржи, и могучая река Фолсвейн несла их в Нанту - порт на побережье Майсены. Пустынные земли между Керри и Боерсби купцы пересекали, объединившись в большие караваны, охраняемые наемными солдатами. Последним безопасным пристанищем между Черным озером и Боерсби был Вольд, стоящий на берегу Галлистрома. В отличие от спокойного Бритуина Галлистром обладал стремительным течением, был глубок и широк. Начинаясь в Железных горах, он пересекал Озерный лес, и единственной относительно безопасной переправой служил когда-то паром при впадении реки в Черное озеро. Пока повозки ждали на берегу, они становились легкой добычей бандитов, да и сам паром в весенний паводок нередко переворачивался, и драгоценный груз, люди и быки гибли в бурных водах. Потом на месте паромной переправы построили широкий каменный мост, и маленькое поселение на берегу превратилось сначала в деревню, а вскоре и в город: окрестности оказались богаты растениями, дававшими прекрасные красители. От одного из них - крошечного желтого вольда - город и получил свое название. Из цветков вольда с добавлением других росших между Черным озером и Озерным лесом трав люди научились получать краски всех цветов радуги - гораздо лучшие, чем все, что производилось на юге. Красильщики, ткачи, сукновалы поселились в Вольде, потому что спрос на шерстяные ткани из здешних мест рос с каждым годом Рулоны мягких ярких вольдских сукон ценились на юге почти так же, как и золотые слитки. Ко времени, когда Алек впервые попал в Вольд, это был процветающий центр ремесел, город, контролирующий мост через Галлистром, окруженный надежными деревянными стенами. Солнце коснулось горизонта, когда Серегил и Алек приблизились к воротам в стене, выходящим на берег озера. По водной глади скользили рыбачьи суденышки под разноцветными парусами, спешившие укрыться в городе на ночь. - Вроде бы еще рано, чтобы ворота оказались заперты, - пробормотал Серегил, натягивая поводья. - Сколько раз я ни бывал здесь раньше, всегда они оставались открыты еще долго после захода солнца. Алек огляделся по сторонам: - И стены к тому же надстроили. - Назовите себя и скажите, по какому делу прибыли, - раздался откуда-то сверху равнодушный голос. - Арен Виндовер, бард, - ответил Серегил, сразу же демонстрируя несколько напыщенные манеры Арена. - Со мной мой подмастерье. - Виндовер, вот как? - Стражник свесился через парапет, чтобы получше разглядеть путников. - Верно, я помню тебя! Ты еще выступал на весенней ярмарке и оказался лучшим из всех певцов. Проезжай, господин, вместе с пареньком. Калитка в воротах распахнулась, и Серегил и Алек, пригнувшись, въехали в нее. Стражник, молодой парень в кожаной куртке, протянул им укрепленную на длинной ручке корзинку для въездной платы. - Медную монетку за каждую лошадь и по полпенни с человека, господин. Надо же, в городе не было ни единого барда или скальда с самой весны! Где ты будешь выступать на этот раз? - Собираюсь начать с "Трех рыбок", но надеюсь потом перебраться куда-нибудь поближе к благородным господам, - ответил Серегил, жестом предлагая Алеку заплатить въездную пошлину, - Как мне помнится, так рано ворота никогда не закрывали. Да и стражи больше обычного, не так ли? - Еще бы, господин, - ответил стражник, качая головой. - За последние два месяца разбойники трижды нападали на караваны - и не дальше чем в десяти милях от городских стен. Купцы бесятся, как ошпаренные кошки, вопят, что власти Вольда должны охранять дорогу. Ну а мэр больше опасается, как бы кто не напал на сам город. Вот мы и надстроили стены и усилили охрану. Правда, все поутихло, когда появились эти южане. - Южане? - Алек отметил, как искусно Серегил изобразил удивление. - Ага. И подумать только - из самого Пленимара! Благородный Боранеус прибыл, чтобы вести переговоры о торговле, как я слышал. Боранеус? Алек искоса бросил взгляд на Серегила. Это имя было ему знакомо - когда он подслушивал в домике слепого старика, оно упоминалось... И еще одно - начинающееся на М... - Привел с собой целый отряд, - продолжал стражник. - Дюжины две солдат, а то и больше. Мы не знали, что и думать, когда известия о них дошли до города, но все обернулось хорошо. Ну и нагнали же они страху на разбойников, скажу я вам! Правда, трактирщики жалуются, что солдаты буянят, но платят они хорошо, и не медью, а серебром. Тебе тоже, господин, от них что-нибудь небось перепадет. - Я рассчитываю на лучшее. - Откинув плащ, Серегил достал серебряную монетку из собственного кошелька и кинул ее охраннику. - Благодарю за полезные сведения. Выпей за мое здоровье в "Трех рыбках". Солдат с довольным видом сунул монетку в карман и помахал им вслед. Оказавшись внутри городских стен, Серегил и Алек по извилистой улице направились через центр города к рыночной площади, раскинувшейся по обе стороны моста через Галлистром. Вдоль улиц тянулись канавы, по которым текли разноцветные вонючие потоки - отходы производства многочисленных красилен. Там, где жили горожане побогаче, над канавами были сделаны деревянные тротуары, чтобы пятна краски, не дай Бог, не попали на нарядные одеяния. От красильни к красильне целый день грохотали по мостовым повозки, груженные сырьем для производства красок. Даже лохмотья нищих были в этом городе окрашены в веселые цвета, а бродячие собаки и роющиеся в помоях свиньи поражали необычностью своей раскраски. К скрипу колес добавлялся ритмичный стук ткацких станков, и поперек узких улиц сушились яркие полотнища свежеокрашенных тканей. Все это придавало городской суете вид постоянного праздника. Торговый район был хорошо знаком Алеку, и он ощутил грусть: в прошлый его приезд сюда его отец был еще жив. - Вон там дом мэра, где остановился этот тип Боранеус, - сказал он, когда путники выехали на центральную площадь. Слишком поздно он вспомнил, что ему не полагалось бы знать об этом - ведь разговор-то он подслушал... Серегил бросил на него загадочный взгляд, и Алек поспешно добавил: - Важные господа всегда гостят у мэра - таков местный обычай. - Мне повезло, что у меня такой знающий проводник, - с чуть заметной насмешкой ответил Серегил. Большой, пышно украшенный дом мэра находился рядом с храмом Далны. Здания гильдий и богатые лавки ремесленников окружали площадь с этой стороны реки. На противоположном берегу высился храм Астеллуса, окруженный тавернами и гостиницами. Теперь дорогу показывал Серегил; он направил свою лошадь через мост в расположенный на берегу озера квартал. Чем ближе к берегу, тем уже и извилистее становились улицы. Вонь красилен сменилась не менее "благовонными" запахами тухлой рыбы и сохнущих сетей. Ветхие дома нависали над темными и грязными проходами. - Мы с отцом никогда в этой части города не бывали, - нервно оглядываясь, пробормотал Алек. - Ну, здешние жители не суются в чужие дела, - пожал плечами Серегил. В тавернах начиналась ночная жизнь - из некоторых доносился шум потасовок, из других - пьяные песни. Кто-то вкрадчиво шепнул путникам приглашение из темного угла... Повернув еще несколько раз, Серегил и Алек оказались на берегу. Укрепления, служившие продолжением городских стен, уходили в воды озера с двух сторон. В ограниченном ими пространстве располагались верфи, склады и многочисленные гостиницы и трактиры; все строения опирались на сваи, возвышаясь над галькой берега. Алек снова попытался представить, как же велик должен быть океан, чтобы превзойти открывшиеся взору просторы. По обе стороны городских стен береговая линия тянулась, казалось, бесконечно, а противоположный берег можно было разглядеть только в самые ясные дни. Серегил поспешно направился к узкому зданию, втиснутому между двумя верфями. Вывеска над распахнутой дверью изображала трех извивающихся рыб. и изнутри доносились звон стаканов и звуки шумного веселья. Несколько завсегдатаев расположились со своими кружками и трубками под окном. Спешившись, Серегил передал Алеку арфу и седельную суму. - Не забывай, какую роль ты должен играть, - шепнул он юноше. - С этого момента ты - подмастерье Арена Виндовера, барда. Ты уже видел, что он за человек; веди себя соответственно. Если я буду резок или стану обращаться с тобой как со слугой, не возмущайся - это замашки Арена, а не мои. Честно говоря, тебе не позавидуешь. Готов? Алек кивнул. - Прекрасно. Акт первый. - С этими словами Серегил сделал шаг к двери и превратился в Арена. - Отведи лошадей в конюшню - это за углом, - приказал он, намеренно повышая голос, чтобы его услышали в таверне. - Позаботься, чтобы за ними как следует смотрели. Потом найди трактирщика и договорись с ним о комнате. Мне нужно помещение на верхнем этаже с окном на озеро. И не позволяй этому грабителю содрать с тебя больше чем серебряную марку! Когда кончишь возиться с вещами, принеси мне арфу в общий зал. И поторапливайся! Арен вошел в дверь таверны. - Клянусь Старым Мореходом, парень, повезло тебе с хозяином! - засмеялся один из зевак; остальные тоже не поскупились на насмешки. Нахмурившись. Алек повел лошадей в конюшню. Несмотря на поспешное предупреждение Серегила, такой поворот событий ему был не очень по нраву. Когда лошади получили свой овес, он забрал мешок и седло Серегила и отправился в полную чада кухню, где суетились несколько служанок. - Мне нужен хозяин, - сказал он, хватая одну из них за рукав. - Он пиво разливает, - бросила та, махнув рукой в сторону двери. Оставив свой груз у порога, Алек вошел в нее и оказался лицом к лицу с тучным краснолицым здоровяком в кожаном фартуке. - Мне нужна комната для моего господина и меня, - сообщил ему Алек, стараясь подражать высокомерной манере Арена. Трактирщик еле поднял глаза от бочонка с пивом, который открывал. - В большой комнате на втором этаже найдется место. Там не должно быть больше трех или четырех постояльцев. - Мой господин предпочитает помещение на верхнем этаже, - возразил Алек. - Мы проведем здесь несколько дней, и я думаю, мой господин... - Черт бы побрал твоего господина! - рявкнул трактирщик. - Это моя лучшая комната, и я не сдам ее даже самому мэру вместе с городским советом меньше чем за три марки в день! Теперь тут полно этих южан, у которых больше денег, чем мозгов, и с них я мог бы получить за нее и все пять марок! - Прошу прощения, - Алек тщательно выбирал слова, - но мне кажется, мой господин. Арен Виндовер, привлечет сюда столько посетителей, что ты заработаешь на них в десять раз больше. Кончив возиться с бочонком, трактирщик засунул руки за пояс и с высоты своего роста скептически оглядел Алека. - Ну, прошу прощения, нахальный ты щенок, как же, ты думаешь, это ему удастся? Алек упрямо гнул свое: его отец был мастер поторговаться. и юноша помнил его уроки. - Что приносит тебе больше прибыли - сдача комнат или твое пиво? - Пиво, пожалуй. - И сколько же ты за него берешь? - Пять медяков за кружку, половину серебряного пенни за кувшин. Ну и что из этого? Чувствуя, что трактирщик теряет терпение, Алек быстро сказал: - Тогда тебе нужно, чтобы людей что-то привлекало сюда. А что больше привлекает любителей выпить, чем хороший бард? Может, ты и не знаешь Арена Виндовера, но в городе он хорошо известен. Оповести всех, что он будет выступать в твоей таверне, и тебе потребуется не одна новая бочка пива. Я, пожалуй, смогу уговорить зайти сюда нескольких солдат, а они приведут дружков, а те - своих дружков на следующий вечер. Ты же знаешь, сколько вояки могут выпить! - Это точно, я сам был солдатом, - кивнул тракт