рошение, чтобы нам отвели место для торговли подальше от этих проклятых мясников, но Совету не до нас, кажется! Коровы, свиньи, овцы - они слишком тупые, их не смутил бы запах крови, даже окажись они в ней по колено. Но мои бедные красотки - ты только посмотри на них! Как, интересно, мне показать покупателю надежную спокойную лошадку, когда они все сходят с ума от этой вони! - Подай прошение прямо царице, - посоветовал Серегил. - Идрилейн больше понимает в лошадях, чем эти толстопузые купцы в Совете. - Эге, неплохая идея, - кивнул один из торговцев. - Мы с тобой, матушка Бирн, давно знаем друг друга, так что я не сомневаюсь в качестве твоего товара. - Серегил показал на Алека, который внимательно разглядывал лошадей. - Думаю, и моему другу нравятся твои лошадки Давай посмотрим на них поближе. Удовлетворенно кивнув, торговка заткнула подол своей шерстяной юбки за пояс и перелезла через загородку следом за Алеком и Серегилом. Серегил принялся бродить среди табуна, похлопывая коней по шеям и бокам и что-то тихо мурлыча себе под нос. Идя следом за ним, Алек удивлялся тому, как успокаиваются животные от прикосновения Серегила. Другие лошади тянулись к своей хозяйке. - Они же просто большие жеребята, - сказала она Алеку, ухмыляясь - По большей части северная порода, с каплей ауренфэйской крови. Они сильные и умные. Сомневаюсь, что ты найдешь лучших ближе, чем в Цирне., Алек переводил взгляд с одного коня на другого, стараясь определить, который обладает лучшими качествами. Он только протянул руку, чтобы погладить золотистую трехлетку, как вдруг толчок сзади чуть не сбил его с ног. Темный нос оттолкнул его руку, и гнедая кобыла начала грызть кошель на его поясе. - Ах ты безобразница, Заплатка! - воскликнула торговка, хлопнув кобылу по холке. - Прекрати, скотинка! Кобыла, не отличающаяся красотой, грустно оглянулась на Алека, отходя в сторону. Несмотря на ее непритязательную внешность, Алеку понравилось, как хитро шевельнулись ее уши. Он протянул руку, и тут же нос снова ткнулся в его пояс. - Она обожает кожу, - объяснила торговка. - Сходит по ней с ума, как другие лошади - по яблокам. Настоящее наказание, сколько сбруи она у меня погрызла! - И тем не менее она очень недурна, - заметил Серегил, обходя кобылу со всех сторон. Придирчиво осмотрев ноги и копыта лошади, Алек заметил неправильной формы белое пятно размером с детскую ладонь справа на крупе. - Как это она заработала такой шрам? Торговка ласково провела рукой по крупу кобылы. - Прошлой зимой в загон ворвались волки. Зарезали трех жеребят, прежде чем мы выбежали с факелами. Один из волков повис на ней, но Заплатка его стряхнула и размозжила ему голову копытом. Она стервозная, эта кобылка, и упрямая, но бегает прекрасно и устали не знает. Оседлай ее, молодой господин, и попробуй, как она тебе понравится. Проскакав галопом вокруг рынка, Алек влюбился в лошадку. Она ничего не пугалась и хорошо слушалась узды. - Так тому и быть! - одобрительно пробормотал Серегил, расплачиваясь. Привязав мешок к седлу и закинув лук за плечо, Алек следом за Серегилом выехал на горную дорогу, ведущую к Цирне. Отъехав на несколько миль от города, они свернули на проселок, ведущий в предгорья. Серегил, казалось, не торопился, и они путешествовали не спеша, предоставив лошадям самим решать, идти ли им рысью или шагом, и наслаждаясь прохладной ясной погодой. Зима наконец добралась и до Скалы, хотя ветер все еще нес запахи коптящихся окороков, сена и сидра с ферм, мимо которых они проезжали. Некоторое время они ехали в дружелюбном молчании, потом Серегил повернулся к Алеку и спросил: - Ты, наверное, удивляешься, почему я не рассказал тебе всего раньше? - Ты никогда ничего о себе не рассказывал, - с оттенком упрека ответил Алек. - Я уже привык не задавать вопросов. - Деликатность ничего тебе не даст, когда дело касается меня, - без смущения ответил Серегил. - Так что давай спрашивай. - Что ж, хорошо. Почему ты не рассказал мне раньше? - Ну, сначала потому, что у тебя были такие почерпнутые из сказок представления о фэйе, - ответил Серегил - Ты ведь думал, что все мы великие волшебники или питающиеся цветочным нектаром феи. Щеки Алека вспыхнули, когда он вспомнил, какими детскими фантазиями делился с Серегилом в первые дни их знакомства. Серегил искоса взглянул на него и ухмыльнулся: - Ах вы, северные варвары, каких только историй вы не напридумывали! Так что я решил, что лучше сначала дать тебе ко мне привыкнуть. А потом я заболел. - Он помолчал, смущенно потупив глаза. - Я все время хотел рассказать тебе, когда мы вернулись в город, но... Сам не знаю, я все никак не мог выбрать подходящий момент. И то, что я сказал Нисандеру, в определенной мере правда; так что я горжусь тем, что ты обо всем догадался сам. Что еще ты хотел бы узнать? "Чего только я не хотел бы узнать!" - подумал Алек, гадая, как долго продлится странное откровенное настроение Серегила. - Сколько тебе лет? - В лентине исполнится пятьдесят восемь. По обычаям моего народа я ненамного старше тебя, хотя, конечно, я гораздо опытнее. Трудно сравнивать возраст ауренфэйе и человека: мы по-разному взрослеем. По законам ауренфэйе я еще слишком молод, чтобы жениться или владеть землей, - хихикнул Серегил. - Так что в Скале, можно считать, я достиг больших успехов. - Это потому, что ты родич царицы? - В определенной степени, хотя это очень отдаленное родство. Его хватило только на то, чтобы меня приняли при дворе и дали место среди доверенных слуг. Благородный Коррут, супруг Идрилейн Первой, был кузеном моей прабабки, так что мои права на принадлежность к скаланской аристократии весьма сомнительны. Из намеков Микама и Нисандера Алек понял, что лучше не спрашивать Серегила, почему он покинул Ауренен. - На что похожа твоя родина? Несколько минут Серегил ехал молча, отвернувшись от Алека. Тот уже начал бояться, что совершил ошибку, он хотел сказать, что не ждет ответа на вопрос, когда Серегил начал петь. Язык был Алеку незнаком, но звучал так певуче, так благозвучно, что юноше стало казаться, будто он почти понимает его - а когда поймет, то песня раскроет ему такие глубины чувства и мысли, на которые его собственный язык не способен. Мелодия, простая, но берущая за сердце, была полна грусти, и на глаза Алека навернулись слезы. Серегил запел во второй раз, теперь уже переводя слова, чтобы Алек понял. Любовь моя облачена в наряд из листьев зеленый, Венчает светлая луна ее драгоценной короной. Живым серебром ожерелья звенят, даруя душе утешенье, И ясное небо в ее зеркалах видит свое отраженье. О, доведется ли еще мне блуждать под листьев зеленой сенью, В серебряном свете луны внимать живительных струй пенью? Судьба, что доселе хранила меня. дарует ли мне благодать Ступить вновь на милые те берега. взглянуть на зеркальную гладь? Глядя на голые зимние поля, Серегил хрипло прошептал: - Вот на что похож Ауренен. - Прости меня, - грустно сказал Алек. - Больно думать о своей родной стране, когда ты так от нее далеко. Серегил пожал плечами: - Ири нала молкрат ей при нала эстин. - Это на ауренфэйском? - Да. Старая поговорка: "Лучше кислое вино, чем никакого". На холмы уже легли вечерние тени, когда Серегил свернул с дороги на тропу, ведущую к каменному мосту через широкий поток. Они спугнули кормившуюся на берегу стаю лебедей, которые взлетели, громко хлопая крыльями. С поразительной быстротой сняв в плеча лук, Алек подстрелил двух великолепных птиц и пустил Заплатку галопом, чтобы подобрать их. - Здорово ты стреляешь! - крикнул Серегил, спускаясь к воде, чтобы дать коню напиться. - А я как раз думал, не потеряешь ли ты навыки без практики. Алек подъехал к нему; с седла юноши свешивались белоснежные лебеди. - Я тоже этого опасался. - Он спешился и подвел Заплатку к воде. - Теперь по крайней мере мы не явимся с пустыми руками. Мы, наверное, уже почти добрались? Серегил показал в глубь долины: - Это и есть Уотермид. К ужину мы опоздали, но я уверен, что Кари не отправит нас в постель голодными. В нескольких милях выше по долине были видны пастбища и несколько домов у опушки горного леса. Всюду вокруг главного здания по холмам, как серые тучи, бродили стада овец. На более отдаленных пастбищах пасся крупный рогатый скот. Алек, прищурившись, смотрел на поместье, гадая, как их там примут. - Не беспокойся. Ты сразу станешь членом семьи, - заверил его Серегил. - Сколько их там всего? - У Микама три дочери. Бека - старшая, ей скоро будет восемнадцать. Большую часть времени на этой неделе ты проведешь, отражая удары ее рапиры. Элсбет четырнадцать, она имеет склонность к наукам. Думаю, она скоро поступит в школу при храме Иллиора. Самая младшая - Иллия, ей шесть, и она-то всем в доме и заправляет. - Надеюсь, жена Микама не будет возражать, что я путаюсь у нее под ногами. - Кари? - рассмеялся Серегил. - Микам наверняка уже рассказал ей о бедном парне-сироте, которого я притащил с собой с севера. Мне еще повезет, если удастся забрать тебя обратно. Что касается того, чтобы путаться под ногами, вряд ли для этого у тебя будет время. Серегил свистнул, и Лохматый, разбрызгивая воду, выбрался на берег. Заплатка, однако, забрела на середину потока и, по-видимому, не собиралась трогаться с места, сколько Алек ее ни звал. Он и свистел, и уговаривал ее, но кобыла не обращала на юношу никакого внимания. Наконец он сдался, хмуро глядя на лошадь. - Мрачные взгляды не помогут, - ухмыльнулся Серегил. - Похоже, придется тебе лезть в воду. - Тут вымокнешь до нитки, - пожаловался Алек, глядя на скользкие камни. Неожиданно он хитро улыбнулся и достал из кошеля запасную кожаную накладку для лука. - Эй, Заплатка! -позвал он лошадь, протягивая ей кусочек кожи. Кобыла немедленно повернула голову и насторожила уши. Шумно втянув воздух, она подошла к берегу, и Алек схватил ее за повод. - Ты избалуешь животное, - предостерег его Серегил, угощая яблоком собственного коня. - Нужно приучить ее слушаться свиста, иначе тебе потребуется собственное кожевенное производство. Когда путники добрались до вершины холма, ворота в деревянном заборе оказались открыты, и они въехали во двор, где их немедленно окружила свора огромных овчарок. Собаки грозно рычали, пока не учуяли знакомый запах Серегила. Когда он спешился, старый кобель с сединой в густой шерсти положил лапы ему на плечи, преданно глядя в глаза. Остальные радостно скакали вокруг Алека, виляя хвостами и принюхиваясь к висящим на седле лебедям. - Привет, Храбрец! - Серегил ласково погладил пса, прежде чем освободился от его лап. Расталкивая прыгающих вокруг собак, они с Алеком добрались до двери дома. Первой, кто увидел их, когда они вошли в холл, была Кари. После ужина столы отодвигались к стенам, и хозяйка со своими помощницами расположилась у огня прясть. Встретившись с ней глазами, Серегил прочел в них старое опасение: "Неужели опять? Нет, прошло совсем мало времени, он же еще только вернулся!" В былые дни тревога женщины доставляла ему удовольствие, однако потом прежнее соперничество уступило место дружеским чувствам. Теперь он с грустью видел, что его внезапное появление вызвало ту же вспышку испуга и недовольства. Прежде чем он успел ее обнадежить, на него обрушился вихрь темных косичек и развевающихся юбок. Бросив седельные сумы, Серегил сгреб в охапку Иллию и получил звучный поцелуй в щеку. - Дядюшка! Смотри, мама, дядюшка все-таки приехал! - воскликнула девочка, снова его целуя. - Но знаешь, забрать с собой папу тебе не удастся! Он обещал завтра повезти меня кататься верхом! Серегил строго посмотрел на девочку: - Ну и ну, ничего себе гостеприимство! - Иллия, разве можно так себя вести! - сурово принялась отчитывать ее Кари, откладывая прялку. Она была темноволоса, как и дочь, с добрым овальным лицом, выражение которого противоречило строгости голоса. - Серегил вовсе не для того проделал такой дальний путь, чтобы ты тут же повисла на нем как репей! Ничуть не смущенная, Иллия выглянула из-за плеча Серегила и принялась рассматривать Алека. - Это тот самый храбрый парень, что спас папу от бандитов? - Он и есть, - ответил Серегил, свободной рукой выталкивая Алека вперед. - Алек - лучший лучник на свете, и по дороге он застрелил двух огромных лебедей специально для твоей мамы. Они привязаны к его седлу, если только ваши собаки уже ими не поужинали. Он будет учиться фехтованию у твоего папы и Беки, но я уверен, в промежутках между уроками вы с ним сможете хорошо поиграть. Он останется у вас на неделю, если ты пообещаешь не замучить его до смерти. Что ты на это скажешь? Снова поймав взгляд Кари, Серегил подмигнул ей, увидев на ее лице облегчение. - Ой, какой красивый! - воскликнула Иллия, слезая с плеча Серегила и беря Алека за руку. - Ты почти такой же красивый, как дядюшка Серегил. А ты умеешь петь и играть на арфе? - Ну, петь я умею, - признал Алек, которого девочка тянула поближе к огню. - Иллия, дай бедному мальчику перевести дух, - остановила ее мать. - Сбегай лучше на конюшню и позови папу и сестер. Быстро! Иллия еще раз улыбнулась Алеку и убежала. - Идите оба сюда и располагайтесь у огня, - пригласила Кари, жестом предлагая своим женщинам подвинуться. - Арна, найди-ка нашим друзьям чего-нибудь на ужин и проследи, чтобы в гостевой комнате было натоплено. Старая служанка кивнула и вышла; остальные женщины перебрались к меньшему очагу в глубине холла. Подойдя к Алеку, Кари взяла его руки в свои. - Добро пожаловать в наш дом, Алек из Керри, - ласково сказала она. - Микам рассказал нам о той засаде в Фолсвейнском лесу. Мы все у тебя в долгу. - Микам сделал для меня не меньше, - ответил смущенный Алек. Но в этот момент в холл ворвался Микам с Иллией на плече; за ним шла девочка постарше. В шерстяных штанах и кожаной куртке Микам выглядел настоящим помещиком. - Ну что за приятный сюрприз! - воскликнул он. - Эта маленькая сорока сообщила, что Алеку нужен настоящий мастер фехтования. Спустив Иллию на пол, он пожал руки гостям. - Бека тоже придет, как вымоется. Одна из ее кобыл никак не могла ожеребиться. - Подтолкнув к Алеку старшую девочку, Микам сказал: - А эта молчальница Элсбет, гордость нашей семьи. Смущенно покраснев, Элсбет быстро пожала руку Алеку дрожащей рукой. Ее гладкие темные волосы и овальное нежное лицо очень напоминали мать. - Добро пожаловать в Уотермид, - пробормотала она и поспешно села рядом с Кари. - После такой поездки вы, должно быть, умираете от жажды, - сказала Кари, лукаво посмотрев на Серегила. - Зная тебя, думаю, что вы болтали всю дорогу. Рискнете попробовать пива этого сезона? По- моему, оно почти годится для того, чтобы его пить. Микам шутливо ткнул Алека в бок, когда его жена вышла. - Это первый раз с тех пор, как мы перебрались на юг, что моя женушка довольна пивом. Должен тебе сказать, пиво она варит лучше всех в долине, но всегда говорит, что хмель, который растет на севере, дает пиву лучший вкус. - Да, я не раз слышал это от нее, - с улыбкой подтвердил Серегил. - Иллия, как ты думаешь, хватит тебе силенок, чтобы принести мои седельные сумы от двери? Глаза девочки стали круглыми: - Там подарки? - Кто знает? - поддразнил ее Серегил. - Ах, ну вот и Бека! Высокая девушка в перепачканной тунике и штанах вбежала в холл с улыбкой предвкушения на лице. - Какие новости, Серегил? - воскликнула она, обнимая его. - Терпение, терпение, Бека, - шутливо подмигнул ей Серегил. - Сначала хоть поздоровайся с Алеком., Из всех дочерей только Бека пошла в отца. Ее светлая кожа была усыпана веснушками, а небрежно завязанные волосы были того же медно-рыжего цвета. Ее сходство с Микамом было слишком сильным, чтобы ее можно было назвать красавицей, но живые голубые глаза и дружелюбная улыбка делали девушку очень привлекательной. - Папа говорит, ты замечательный стрелок, - пожимая Алеку руку и внимательно на него глядя, сказала Бека. - Надеюсь, ты привез с собой свой знаменитый лук. Я никогда еще не видела "Черного Рэдли". - Он там, у двери, - ответил Алек, неожиданно почувствовав себя совершенно свободно в этом доме. - Вот они! - пропыхтела Иллия, подтаскивая к Серегилу его седельные сумы. - Ты не забыл, о чем я тебя просила? - Иллия, как не стыдно попрошайничать! - пожурила ее вернувшаяся с кувшином и кружками Кари. - Вот и распакуй их и посмотри, что внутри, пока я буду пить замечательное пиво твоей матушки, - предложил Серегил, делая большой глоток. - Чистое наслаждение, Кари! Такого не подают и за царским столом в Майсене. Алек тоже отхлебнул из кружки и от души согласился с Серегилом, хотя Кари, кажется, сочла похвалы неискренними. - Ну, оно хотя бы лучше прошлогоднего, - пробурчала она. Иллия тем временем развязала первую суму. - Это, должно быть, для Беки. - Она вытащила пару блестящих кавалерийских сапог. - Она ведь будет служить в конной гвардии. - В царской конной гвардии, - уточнила Бека, с надеждой глядя на Серегила. Микам с шутливым отчаянием покачал головой: - Как только она узнала, что ты вернулся, у нас не было ни минуты покоя. Серегил вытащил из кармана футляр со свитком и вручил девушке. Взломав печать, та вытащила из него бумаги и принялась их быстро просматривать; улыбка на лице Беки становилась все шире. - Я так и знала, что тебе это удастся! - воскликнула она, повиснув у Серегила на шее. - Смотри, мама, я должна явиться в казармы через неделю! - Лучшего полка не существует, - сказала Кари, обнимая дочь за плечи. - Только подумать, как тихо у нас станет, когда ты перестанешь носиться туда-сюда! Бека села, чтобы примерить новые сапоги, а Микам ласково взял жену за руку; та хоть и улыбалась, но глаза ее подозрительно затуманились. - Она твоя дочь, это точно, - вздохнула Кари, крепко сжимая руку мужа. Иллия продолжала рыться в суме; оттуда появился кисет для Микама и большой пакет для Кари. - Ох, Серегил, ну зачем... - начала та, но оборвала фразу, обнаружив в пакете сухие шишки хмеля и какие-то сморщенные корешки. - Хмель Кавиша! - воскликнула она, нюхая шишки. - Я как сейчас помню хмелевник моего отца! Ведь черенки, которые я привезла с собой, не принялись. Ох, Серегил, какой же ты милый, что подумал об этом! Может быть, в один прекрасный день я смогу сварить настоящее пиво! Серегил поднял кружку, приветствуя ее: - Я намерен быть первым, кому достанется бочонок того пива, которое заслужит твою похвалу., Отобрав у Иллии книгу в прекрасном кожаном переплете, которую та бесцеремонно листала, он вручил ее Элсбет. - Диалоги Тассиса! - выдохнула девочка. Вся ее застенчивость исчезла, она торопливо раскрыла книгу. - И на ауренфэйском! Где тебе удалось ее отыскать? - Этого я тебе, пожалуй, не скажу. Но если ты долистаешь ее до середины, я думаю, там найдется кое-что еще. Глаза Элсбет стали совсем круглыми, когда она обнаружила небольшой лист пергамента с приглашением Нисандера посетить Ореску как можно скорее. - Наверное, кто-то сказал ему, что ты интересуешься библиотекой Дома Орески, - с невинным видом сказал Серегил. Полная восторга и страха одновременно, Элсбет прошептала: - Я даже не знаю, как к нему обращаться! - С Нисандером очень легко разговаривать, - успокоил ее Алек. - Через несколько минут начинаешь чувствовать себя так, словно знаешь его всю жизнь. Элсбет с пылающим лицом снова стала листать книгу. - Дядюшка! - Иллия с возмущенным видом выпрямилась. - Тут больше ничего нет! - И госпожа решила, что о ней забыли? Ну-ка дай мне свой платок и забирайся к Алеку на колени. Не стесняйся - все прекрасные юные леди только и делают, что сидят у него на коленях. Ты ведь уже привык к этому, а, Алек? Алек бросил на Серегила мрачный взгляд поверх макушки Иллии: такие шутки ему совсем не нравились. - Теперь, - сказал Серегил, беря платок за концы и поднимая его, - скажи мне, о чем ты просила, когда я был здесь в последний раз? - О чем-нибудь волшебном! - выдохнула Иллия, не сводя глаз с платка. Торжественно делая пассы и шепча заклинания, Серегил вручил Иллии ее платок. Когда она развернула его, внутри оказалась маленькая резная фигурка из слоновой кости на цепочке. - А что она умеет делать? - спросила Иллия, вешая украшение себе на шею. Прежде чем Серегил успел ответить, в окно влетела ласточка и опустилась на колени к девочке. Моргая в ярком свете, она принялась чистить перышки. - Это дризидский талисман, - объяснил Серегил, глядя, как девочка гладит блестящие синеватые крылья. - Ты должна быть очень ласкова с теми птицами, которых он привлекает, и никогда не использовать его для охоты. Рассматривай птиц сколько хочешь, но, когда закончишь, убирай талисман, чтобы птица могла улететь. - Обещаю, - серьезно сказала Иллия. - Спасибо, дядюшка. - А теперь твоей ласточке пора лететь, а то она останется без ужина, - ласково сказала Кари, - а тебе, моя маленькая птичка, пора лететь в кроватку. Поцеловав на прощание Серегила, Иллия послушно последовала за матерью. Элсбет забралась в уголок, увлеченная своей новой книгой. - Алек, держу пари, Бека умирает от желания рассмотреть твой черный лук, пока еще не стало совсем темно, - сказал юноше Микам. - А она пусть покажет тебе своих лошадей. - У меня тут есть настоящие красавицы, - с гордостью отозвалась девушка. - И чистокровные ауренфэйские, и полукровки. Тебе нужно будет поездить на всех, пока ты здесь. Когда Бека и Алек вышли, Микам вопросительно посмотрел на Серегила: - Алек займет Беку до того времени, как ей нужно будет явиться в казармы. Но чему я могу его научить, раз ты с ним занимался? Серегил пожал плечами: - Ты же меня знаешь. Мне не хватает терпения для занятий с начинающими. Ты сможешь приехать в город с ним и с Бекой через неделю? - Конечно, - ответил Микам, почуяв что-то необычное. - Какие новости в Римини? Серегил достал то письмо, что так встревожило их с Нисандером. - Похоже, что благородный Серегил чем-то не по нраву леранцам. Мне нужно найти того умельца, который подделал мой почерк. Микам быстро просмотрел письмо. - Алек знает? - Да. И он не очень-то доволен, что не участвует в охоте. Так что займи его тут делом и сделай из него приличного фехтовальщика. Неудача в этом - единственное, что ему мешает. Клянусь Светоносным, Микам, я еще никогда не встречал никого, кто бы так впитывал знания. Мне нелегко будет оставаться впереди, имея такого ученика. - Он очень напоминает мне тебя в таком же возрасте. - Что ж, значит, я сделал недурной выбор. И вот что: если на этой неделе ничего плохого не случится, я хотел бы устроить ему небольшой праздник, когда вы вернетесь в город. - Что-то, что было бы ему по шерсти, э? - понимающе подмигнул ему Микам. - Что у тебя на уме? - Думаю, ты хорошо тут устроишься, - зевая, пробормотал Серегил, когда они с Алеком улеглись на широкую кровать в комнате для гостей. Алек закинул руки за голову и стал смотреть на отсветы пламени очага на побеленных стенах. - Ты на самом деле думаешь, что Микам лучше справится с обучением? - Разве я потащил бы тебя в такую даль, будь это не так? - А что, если ты ошибаешься? - Я не ошибаюсь. Алек умолк, но Серегил чувствовал: что-то все же тревожит юношу. - Ну-ка давай выговаривайся. Алек бросил взгляд на тени на потолке и вздохнул: - У меня такое чувство, что ты просто хочешь, чтобы я не путался под ногами. - Это так, но только на неделю, как я тебе и говорил. - Приподнявшись на локте, Серегил посмотрел на Алека. - Послушай меня. Может быть, я и зарабатываю на жизнь не очень честным способом, но друзьям я всегда говорю правду. Может случиться, что я о чем-то не захочу тебе рассказать, но лгать я не буду. Это я тебе обещаю, и вот тебе моя рука., Алек смущенно пожал ему руку, потом снова откинулся на подушки. - Что ты собираешься делать, когда вернешься? - Сначала увижусь с Нисандером, чтобы узнать, не раскопали ли чего его люди. Потом, есть еще Гемелла, женщина, занимающаяся резьбой по камню, которая живет на Собачьей улице и о которой говорят, что она мастерица по подделке печатей. - Но как ты заставишь ее говорить? - Ну, что-нибудь придумаю. ГЛАВА 23. небольшая ночная работенка На следующее утро Серегил проснулся задолго до рассвета. Алек перекатился за ночь на другой край постели и спал, как обычно, свернувшись калачиком и свесив руку Подавив желание потрепать светлые волосы, разметавшиеся по подушке, Серегил вышел в холл, оделся и галопом поскакал в город. Еще до полудня он был уже в башне Нисандера; волшебник вместе с Теро изучал какой-то свиток. - Новости есть? - спросил Серегил. - Пока нет, - ответил Нисандер. - Как мы и ожидали, заговорщики достаточно благоразумны, чтобы не посылать за раз больше одной фальшивки. Думаю, мы еще можем кое-что предпринять, прежде чем они нанесут очередной удар. - Значит, все, чем мы располагаем, - поддельное письмо. - Серегил вытащил из кармана и стал снова внимательно разглядывать восковые печати на ленте. - Это, должно быть, работа Гемеллы. Не знаю никого больше, кто мог бы добиться такого совершенства. Ты только посмотри! Он вынул собственную печать из кошеля и приложил к отпечатку на воске; они оказались неразличимы. Серегил в свое время сам нарисовал эмблему: грифон с развернутыми крыльями, держащий в поднятой лапе полумесяц. Неизвестный мастер передал все мельчайшие детали рисунка, включая даже те незаметные погрешности, которые Серегил специально допустил, чтобы легче отличить подделку. - Она прекрасно знала, чью печать подделывает, - добавил он лукаво. - Благородный Серегил не раз делал ей вполне добропорядочные заказы - А нет ли вероятности, что оттиски были сделаны настоящей печатью? - спросил Теро, разглядывая перстень-печатку. - Мне помнится, что тебе случалось проникать в дома аристократов, чтобы тайком получить оттиски их печатей. - Именно поэтому я никогда не разлучаюсь со своей печатью, - резко ответил Серегил, пряча вещицу. - Ты сам этим займешься, надеюсь? - спросил Нисандер. - Еще бы. - Прекрасно. А пока оставь, пожалуйста, письмо у меня. Серегил изумленно посмотрел в лицо старому волшебнику, потом молча передал ему документ Первым поползновением Гемеллы было не обращать никакого внимания на робкий стук в дверь. Золото в ковше достигло как раз нужного цвета, пора было его разливать, а если не сделать этого немедленно, придется все начинать заново Дверь была на запоре, ставни опущены - любому дураку ясно, что лавка уже закрыта. Ухватив ковш длинными щипцами, она осторожно подняла его с подставки над углями. Надоедливый стук раздался снова, как раз когда Гемелла наклонилась, чтобы вылить металл в форму. Стук отвлек ее, и несколько драгоценных капель пролилось на песок, в котором стояла форма. Она поставила ковш снова на подставку, даже зашипев от раздражения. - Закрыто! - крикнула она, но стук только стал настойчивее. Подняв с табурета свое необъятное тело, ремесленница проковыляла к маленькому окошечку и опасливо приоткрыла ставень. - Кто там? - Это Дакус, госпожа! Сгорбленный старик, тяжело опираясь на толстую палку, подвинулся так, чтобы на него упал луч света из окна. Искривленная спина не давала ему возможности поднять лицо, но Гемелла узнала узловатую руку, лежащую на рукояти клюки. Как большинство мастеровых, она всегда обращала внимание на руки. Передернувшись от отвращения, она отодвинула засов и посторонилась, пропуская сухонького, как кузнечик, человечка. На фоне богатых занавесей на стенах лавки он казался еще более убогим, чем ей помнилось; шишковатые кости рук и лица, казалось, вот-вот прорвут сухую желтоватую кожу. Хромая, старик подобрался к излучающему тепло очагу, опустился на табурет и обратил к хозяйке свой единственный зрячий глаз. Этот блестящий ясный глаз на таком лице всегда оскорблял чувства Гемеллы, как драгоценный борианский сапфир, сияющий на навозной куче. - Сколько тут прекрасных вещиц! - прошамкал старый уродец, касаясь пальцем незаконченной статуэтки на рабочем столе. - Ты, похоже, все так же процветаешь, дорогуша! Гемелла не снизошла до ответа. - Что ты продаешь теперь, старик? - Что мог бы я продать такой богатой женщине! - с хитрой улыбкой протянул Дакус. - Разве только случайно услышанную новость, дошедшую до этих старых ушей, пока я побираюсь на задворках у тех, к кому судьба более благосклонна! Ты все еще интересуешься секретами, Гемелла? Свеженькими, хорошенькими секретами? Я пока еще никому их не предлагал. Швырнув несколько сестерциев на стол перед стариком, Гемелла отступила подальше и скрестила руки на своем широком кожаном фартуке. Дакус вытащил из кошеля медную чашу. - Барон Динарил отравил свою возлюбленную ядом, который он приобрел у Черного Рогуса. Его слуга купил яд в "Двух Жеребцах" неделю назад. Гемелла достала золотую монету, и Дакус поставил чашу на стол. - Госпожа Синрил беременна от своего конюха. Ремесленница фыркнула и покачала головой. Дакус согласно покивал, сунул руку под рваную тунику и достал пачку бумаг. - А это жалкие плоды скитаний старого нищего. Тебе понравится, я думаю. - Ах, Дакус! - промурлыкала женщина, жадно хватая бумаги. Листы были разного размера, некоторые мятые или грязные. - Благородный Битрин, да, госпожа Корин... Нет, это бесполезная бумажка, эта тоже... А вот это! И это! Выбрав семь документов, она отложила их в сторону. - За эти я дам пять золотых сестерциев. - По рукам, и да прольются на тебя щедроты Четверки за твою доброту! - прокаркал старый нищий. Он сгреб со стола монеты и отвергнутые бумаги и прошаркал к двери, не оглядываясь. Гемелла задвинула засовы и позволила себе хитро улыбнуться. Отшвырнув в сторону табурет, оскверненный тощим "адом Дакуса, она придвинула другой и уселась, чтобы изучить украденные бумаги более внимательно. Тем временем калека-нищий проковылял по улице Собаки и свернул в темный безлюдный переулок. Убедившись, что рядом никого нет, он достал из-за пазухи плоский глиняный амулет и разбил его о стену. Хрупкое тело старика скрутила судорога, когда чары рассеялись, и на его месте появился Серегил, молодой и здоровый. Икнув, он опустился на корточки, дожидаясь, пока пройдет тошнота. Многие заклинания оказывали на него это побочное действие в той или иной степени - еще одна неприятная сторона его странной реакции на магию. Наконец, выпрямившись, он провел рукой по лицу, чтобы убедиться в полноте обратного превращения, достал светящийся камень и принялся листать те бумаги, что Гемелла отвергла. Он предложил ей очень соблазнительный выбор: долговые расписки, частную переписку, признания в любви (вовсе не к супругу) многих влиятельных лиц. Некоторые из них были старыми, добытыми во время его давних ночных похождений. Вперемежку с ними там оказались, однако, три неоконченных письма благородного Серегила. Зная методы своих возможных противников, Серегил позаботился о том, чтобы они были в достаточной мере двусмысленными. Гемелла взяла все три. Мрачно усмехнувшись, Серегил направился обратно к ювелирной лавке, чтобы начать терпеливое ожидание. ГЛАВА 24. Уотермид Алек отвел свой клинок и отпрыгнул назад; это заставило Беку потерять равновесие В первый раз за полчаса ему удалось прорваться сквозь ее защиту и получить очко. - Правильно! Держи ее! Держи ее! - воскликнул Микам. - Теперь отступи, как я тебя учил! Молодец. Давайте-ка снова. С раннего утра шел густой снег, так что для урока фехтования им пришлось освободить холл. За последние три дня Алек добился заметных успехов, и они с Микамом не хотели потерять завоеванное. Кари терпеливо сносила все это и только потребовала придвинуть столы к стенам, чтобы защитить гобелены. Они с Элсбет удалились на кухню, но Иллия взобралась на стул рядом с отцом и радостно вопила каждый раз, когда Алеку удавалось взять верх над ее сестрой. Пока что это случалось нечасто. Бека, морщась и улыбаясь одновременно, потерла бок. - Ты делаешь успехи, это точно. Серегил будет доволен. Ее веснушчатые щеки раскраснелись, а глаза сверкали тем же огнем, который Алек замечал в глазах Серегила и, Микама, когда те устраивали шуточные баталии. Сейчас, когда ее волосы были заплетены в косу, Бека казалась старше, а облегающий камзол подчеркивал округлость груди, которую обычно скрывала ее бесформенная туника. Когда девушка снова подняла рапиру, Алек так засмотрелся на грацию ее движений, что внезапный выпад застал его врасплох; это стоило ему еще одного синяка на плече. - Проклятие, снова я прозевал! - Морщась, он занял более защищенную позицию. - Сосредоточься, - посоветовал Микам. - Наблюдай за противником, но старайся видеть и все вокруг. Куда она посмотрела, как переступила с ноги на ногу, как поджала губы - подмечай все, что может тебе подсказать, какое движение она хочет сделать. И не напрягайся: это делает тебя медлительным. Стараясь держать все это в уме, Алек отступил, заставив Беку двинуться вперед. Защищенный дужками эфес был теплым и знакомым в его руке; Алек сумел провести успешную атаку. Поймав конец клинка Беки дужкой, он резко повернул руку и почти сумел обезоружить девушку. - Ура Алеку! - закричала Иллия и захлопала в ладоши, довольная успехом своего любимца. Этот прием, однако, Беке был известен, и она тут же подставила Алеку ножку; тот тяжело упал на спину, и его рапира отлетела, зазвенев по камням пола. Бека не особенно нежно придавила его ногой и приставила острие рапиры к горлу. - Проси пощады! - Пощады! - Алек поднял руки, сдаваясь. Когда она отпустила его, однако, он ухватил ее за щиколотку и повалил на пол рядом с собой. Навалившись на девушку, он выхватил из сапога кинжал и приставил лезвие к ее горлу. - Сама проси пощады! - прорычал он. - Ты жульничаешь! - возмутилась Бека. - Ты тоже. - Да уж, Серегил будет доволен! - простонал Микам, качая головой. - Судя по грохоту, тут кто-то швыряется наковальнями, - засмеялась Кари, входя со стопкой тарелок. - Вы, честная компания, шли бы буянить куда-нибудь еще, а мне нужно накрывать к обеду. Холл быстро наполнился слугами и работниками, собравшимися к обеду в полдень. Топая, чтобы стряхнуть снег с ног, они вытащили столы на середину, и скоро уже все сидели за горячей едой. Микам за обедом обсуждал с управляющим установку новой механической пилы, но тем не менее от его внимания не укрылось, что Алек и Бека все время о чем-то шептались. Судя по тому, что Элсбет, сидевшая по другую сторону от Алека, не проявляла интереса к их беседе, Микам решил, что они говорят о фехтовании или стрельбе из лука. Кари наклонилась к нему, проследив за его взглядом. - Уж не думаешь ли ты, что Бека в него влюбилась? - прошептала она. - Когда у нее в кармане назначение в царскую гвардию? - хмыкнул Микам. - Она слишком целеустремленная для этого. - И все-таки... Он славный мальчик. - Не отчаивайся, - поддразнил ее Микам. - На вкус Элсбет он недостаточно цивилизован, но Иллия готова выйти за него при первой возможности. По крайней мере она так говорит дважды на дню. Кари шутливо ткнула мужа в бок. - Да ну тебя! Уж что нам в семье ни к чему - так это еще один мужчина-непоседа. А раз его взял к себе Серегил, можно спорить на что угодно, что именно такой он и есть. Микам притянул ее к себе. - Кому как не тебе это знать, терпеливая моя. Обед подошел к концу, и Микам отодвинулся от стола. - Я собираюсь проведать благородного Квинеуса. Я обещал ему, что мы сыграем партию в девять камешков. Ты ведь поедешь со мной. Кари? Вы с госпожой Мадриной не виделись уже несколько недель. - Я тоже! Я тоже! - закричала Иллия, повиснув у отца на шее. - Мне хочется показать Нарии амулет, который мне подарил дядюшка Серегил. - Что ж, тогда давайте поедем все! - воскликнул Микам, подбрасывая девчушку в воздух. Бека и Алек переглянулись. - Мы собирались поохотиться у реки, - сказала Бека. - Она не хочет встречаться с Раником, - начала дразнить сестру Иллия. - Пусть он для разнообразия делает глазки Элсбет. Она к тому же считает его таким утонченным! - Он такой и есть, - чопорно возразила Элсбет. - Он ученый и к тому же поэт. Только потому, что он не пропадает целыми днями в лесу, стреляя во все, что попадется на глаза... - И слава Богу, - фыркнула Бека. - Этот криворукий дурень не попадет быку в задницу, даже если тот наступит ему на ногу! Пошли, Алек. Ты можешь снова оседлать Ветерка. Лошади возбужденно заржали, когда Бека и Алек вошли в конюшню. Подойдя к Ветерку, Алек положил седло на спину лоснящегося гнедого жеребца. Парень чувствовал вину перед Заплаткой, которая высунула голову из своего стойла, но возможность поездить на чистокровном ауренфэйском коне нельзя было упускать. - Я хочу показать тебе кое-что особенное, - сказала Бека и бросила на Алека загадочный взгляд, затягивая подпругу. Выехав со двора, они дали лошадям волю. Свежевыпавший снег взвихрился следом за ними, когда всадники поскакали по убранным полям. Алек начал описывать Беке маневры отряда капитана Миррини, которые он видел однажды, и они стали подражать гвардейцам, вопя и размахивая луками вместо копий. - Я все еще не могу поверить в это! - воскликнула Бека, натягивая поводья. - Еще несколько дней, и я буду в гвардии! - А не будешь ты скучать по семье? - осторожно поинтересовался Алек. За свое короткое пребывание в Уотермиде он познакомился с жизнью, которой никогда не знал. Это был шумный и безалаберный дом, со слугами, собаками и Иллией, всегда путающейся под ногами, но, как и в "Петухе", здесь чувствовались тепло и надежность, которые очень ему нравились., Бека посмотрела на дальние холмы, на рваные облака, скользящие по небу. - Конечно, буду, - ответила она, направляя свою кобылу к реке. - Но я же не могу остаться тут навсегда, правда? У меня не такой характер, как у мамы, я не могла бы растить детей и вечно ждать мужчину, который исчезает на месяцы. Я сама хочу путешествовать. Думаю, уж ты-то понимаешь это. Алек улыбнулся: - Я как раз думал о том, какая это замечательная жизнь - оставаться все время на одном месте. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Мы с отцом бродили по одним и тем же лесам всю мою жизнь. И тут появляется Серегил с рассказами о дальних краях и чудесах, которые и вообразить-то себе трудно... Вот ему и не понадобилось долго меня уговаривать. - Тебе повезло, что ты с Серегилом, - сказала Бека с оттенком зависти. - Они с отцом - что только они вдвоем не делали! Когда- нибудь я рассчитываю отправиться вместе с ними, но сначала мне нужно найти собственный путь в жизни. Поэтому-то я так и хочу попасть в царскую гвардию. Несколько минут они скакали молча, потом Бека спросила: - И все-таки - каково это, быть с ним? - Тебе бы понравилось. Ни один день не похож на предыдущий. Думаю, что нет ничего, о чем бы он не знал хоть немного. И к тому же есть еще и Нисандер. Я пытался рассказать о нем Элсбет, но очень трудно объяснить, как человек может одновременно быть ужасно могущественным и самым обыкновенным. - Да, я с ним встречалась. Знаешь, ведь он первый предложил мне вступить в гвардию. Потом он засмеялся и взял с меня обещание никогда не говорить маме, что это он придумал. Ну не странно ли? Алек подумал, что, пожалуй, понимает старого волшебника: из Беки получился бы превосходный наблюдатель. Лебеди улетели с берега замерзшей реки; повернув вверх по течению, Алек и Бека проехали больше мили, но так и не обнаружили никакой дичи. Махнув рукой на охоту, они стали соревноваться в стрельбе в цель. Стрелы Беки с белосерым оперением редко летели более метко, чем красные стрелы Алека. - Хватит, - наконец сказала Бека, заметив, как низко уже стоит солнце. - Давай-ка соберем стрелы. И у меня для тебя еще приготовлен сюрприз. Они снова проехали вдоль реки, добрались до поросших лесом холмов и свернули под деревья. Там, где дорожка поворачивала, они спешились, и Бека показала Алеку на широкий полузамерзший пруд. Приложив палец к губам, она подвела его к стволу упавшего дерева, за которым можно было спрятаться, и показала на противоположную сторону пруда. В полынье играли две выдры. Доковыляв до верха заснеженного склона берега, они весело съезжали в воду на животах. Щелкая и покряхтывая, они повторяли представление снова и снова, к вящему удовольствию Беки и Алека. - Они напоминают мне Серегила, - прошептал Алек, опираясь на ствол. - Однажды, когда мы были в Доме Орески, Нисандер превратил его в выдру. Есть такое специальное заклинание - не помню, как он его называл, - но Нисандер говорил, что то, в какое животное ты превращаешься, как-то связано с тем, что ты за человек. - В выдру, вот как! - задумчиво произнесла Бека. - Я скорее представила бы его себе рысью или пантерой. А тебя Нисандер превращал тоже? - Я превратился в оленя. Бека критически осмотрела его: - Пожалуй, это по тебе видно. А в кого, ты думаешь, превратилась бы я? Алек поразмыслил. - В сокола или, может быть, волка. Уж во всяком случае, в охотника. - В сокола или волка? - пробормотала Бека. - Мне нравится. Они еще молча понаблюдали за выдрами, наслаждаясь дружеской близостью, так легко возникшей между ними. - Ладно, пошли, пора возвращаться, - наконец прошептала Бека. Когда они подошли к лошадям, она повернулась к Алеку и спросила: - Ты ведь любишь его, верно? - Кого? Серегила? - Конечно. - Он мой друг, - ответил он, удивленный вопросом. - Почему бы мне его не любить? - А-а, - кивнула Бека, как будто ожидавшая другого ответа. - Я думала, может быть, вы любовники. - Что! - Алек остановился как вкопанный. - Что это тебе взбрело в голову! - Не знаю, - фыркнула Бека. - Пламя Сакора. Алек, почему бы и нет? Он ведь был влюблен в моего отца, знаешь ли. - В Микама? - Алек прислонился к тонкому стволу ольхи. Дерево наклонилось под его весом, осыпав их обоих снегом. Снежинки заблестели на волосах Беки и холодными иглами укололи его кожу, попав за ворот. - Откуда ты знаешь? - ошарашенно спросил Алек. - Мама сказала мне давным-давно. Я услышала коечто и спросила ее. Как она говорит, это была безответная любовь. У папы и мамы уже был роман, когда они встретились с Серегилом, но тот какое-то время не сдавался. Они с мамой в те дни не очень-то ладили, это только теперь они друзья. Она выиграла, и ему пришлось смириться. Но знаешь, я помню, когда я была еще совсем маленькой, я однажды слышала, как родители спорили. Отец тогда сказал что-то вроде "не заставляй меня выбирать, я этого не могу сделать". Мама потом рассказывала, что это он о Серегиле говорил. Так что я думаю, что он тоже любил Серегила, но любовниками они никогда не были. Алеку было нелегко переварить это неожиданное открытие. Чем больше он узнавал об обычаях южан, тем более непонятными они ему казались. Наблюдая, как дочери учат Алека деревенскому танцу в холле морозным вечером, Микам подумал, что будет скучать по юноше, когда тот уедет. Как и предсказывал Серегил, Алек сразу же нашел со всеми общий язык и уже казался членом семьи. Кари сразу же к нему привязалась, а девочки обращались с Алеком, как с братом. И в фехтовании он делал быстрые успехи без нетерпеливого понукания Серегила., Кари подошла к Микаму сзади и обхватила за талию, глядя, как продвигается обучение танцам. Фигуры были сложные, и Элсбет с Бекой добродушно отчитывали Алека, когда он путался. - Хотела бы я, чтобы у нас был такой сын, - прошептала Кари. - Не дай Бог тебя услышит Бека, - улыбнулся Микам в ответ. Кари, как всегда по субботам, занималась починкой белья, сидя у окна, когда в холл вошел Алек со своим луком. - Нет ли у тебя воска? - спросил он. - Вон там, на полке, рядом с сухими травами, - сказала Кари, показывая на полку иглой. - И там же есть чистые тряпки, если нужно. Поставь на огонь воду и посиди со мной. Завтра ты уже уезжаешь, за неделю я с тобой и не поговорила как следует. Алек повесил на крюк над углями котелок и сел на табурет, положив лук на колени. - Мне так нравится, когда ты у нас, - сказала Кари; ее игла вспыхивала на солнце - Кари зашивала дырку в одной из юбок Иллии. - Надеюсь, ты будешь часто приезжать. Серегил выбирается к нам реже, чем хотелось бы. Может быть, ты сумеешь на него повлиять. - Не думаю, что на него кто-нибудь может особенно влиять, - с сомнением проговорил Алек, потом добавил: - Ты ведь знаешь его давно, правда? - Больше двадцати лет, - ответила Кари. - Он член семьи. Алек принялся втирать воск в тетиву. - Он сильно изменился с тех пор, как вы познакомились? Я хочу сказать - он ведь ауренфэйе. Кари улыбнулась, погрузившись в воспоминания. - Это было еще до того, как мы с Микамом поженились. Микам то появлялся, то исчезал, совсем как сейчас, только тогда он путешествовал один. Потом одним прекрасным весенним утром он явился в дом моего отца вместе с Серегилом. Я помню, как увидела его около двери кухни и подумала: "Вот самый красивый мужчина, которого я только видела, а я ему совсем не нравлюсь". - Кари потянулась за следующей юбкой для починки. - Наши отношения начались не очень гладко. - Бека говорила мне. - Я так и думала. Он показался мне тогда таким взрослым. Мне ведь было всего пятнадцать. А теперь - ты только погляди на меня... - Она провела рукой по волосам, где серебряные пряди уже мешались с темными. - Мать семейства с тремя дочерьми, и Бека уже старше, чем я была тогда. Серегил кажется мне таким юнцом, все еще красивым юношей. По обычаям его народа он и в самом деле юнец и будет молод еще долго после того, как меня запахают в борозду поля. - Кари грустно опустила глаза на камзол, который штопала. - Мне кажется, его тоже смущает то, что Микам стареет; он ведь понимает, что рано или поздно потеряет его. Потеряет всех нас, кроме, может быть, Нисандера. - Я никогда об этом не думал, - пробормотал Алек. - Да. Ему уже приходилось терять друзей. Но ты спрашивал меня, изменился ли он. Изменился, только скорее в, поведении, чем во внешности. Тогда в нем чувствовалась горечь, хотя и теперь он иногда бывает довольно злым. Нам он всегда был хорошим другом и бессчетное число раз выручал Микама из всяких переделок. Кари умолчала о том, что по большей части именно Серегил и втравливал Микама в неприятности. Этот мальчик скроен из той же материи, что и Микам с Серегилом, да и Бека тоже, к огорчению ее матери. Что остается, кроме как любить их всех и надеяться на лучшее? ГЛАВА 25. возвращение в Римини в свое последнее утро в Уотермиде Алек поднялся до рассвета, но оказалось, что Бека встала еще раньше. Одетая для езды верхом, она сидела в холле, занимаясь починкой чехла для лука. Рядом лежали несколько небольших свертков - все, что она собиралась взять с собой в гвардейские казармы. - Похоже, ты уже готова отправляться, - сказал Алек, опуская свой мешок на пол. - Скорее бы, - вздохнула она, продевая дратву через твердую кожу. - Этой ночью я почти не спала, так волновалась! - Интересно, удастся ли нам с тобой много видеться в городе. Мы живем не очень далеко от дворца. - Надеюсь, что удастся, - ответила Бека, осматривая свою работу. - Я была в Римини всего несколько раз. Держу пари. ты мог бы показать мне немало интересного. - Пожалуй, - улыбнулся Алек, только теперь почувствовав, каким знакомым сделался город со времени его прибытия., Скоро появились и остальные члены семьи, и все уселись за последний завтрак вокруг очага. - Нельзя ли Алеку побыть немножко подольше? - жалобно спросила Иллия, крепко его обнимая. - Бека все же часто его побеждает. Скажите дядюшке Серегилу, что Алеку нужны еще уроки! - Если ему удается хоть изредка побеждать твою сестрицу, значит, он прекрасный боец, - сказал Микам. - Ты же помнишь, что сказал дядюшка Серегил, маленькая ты моя птичка. Алек ему нужен. - Я скоро снова приеду, - пообещал Алек, дернув ее за темную косичку. - Ведь вы с Элсбет еще не научили меня как следует танцевать. Иллия придвинулась к нему поближе и захихикала: - Ты действительно еще ужасно неуклюжий. - Схожу-ка я посмотрю на лошадей, - сказала Бека, отодвигая почти нетронутый завтрак. - Не копайся, Алек. Мне хочется выехать пораньше. - У вас впереди целый день. Дай парню спокойно поесть, - остановила ее мать. Однако непоседливость Беки оказалась заразительной, и Алек быстро проглотил свою овсянку. Вскинув на плечо мешок и лук, он вышел во двор и обнаружил, что Бека оседлала для него Ветерка. Заплатка возмущенно фыркала, привязанная сзади к ауренфэйскому коню, и натягивала повод. - Что это такое? - спросил Алек и только тут обнаружил, что все семейство с улыбками смотрит на него. Кари подошла к юноше и крепко его поцеловала. - Это наш подарок тебе, Алек. Приезжай к нам почаще и присматривай за нашей девицей в городе. - Мы увидимся во время празднеств, посвященных Сакору, - проворчала Бека, обнимая мать. - До них остается всего месяц. Кари ухватила Беку за медные кудри и притянула к себе: - Помни, чья ты дочь, и все будет хорошо. - Не могу дождаться, когда и я приеду в город! - воскликнула Элсбет. - Напиши нам сразу же. - Сомневаюсь, что жизнь в казарме будет похожа на то, что ждет тебя в храмовой школе, - засмеялась Бека. Легко вскочив в седло, она следом за Алеком и своим отцом выехала со двора. До городских ворот они добрались вскоре после полудня. На рынке, лежащем за городской стеной, был птичий день, и все разновидности пернатых - от цесарки до фазана, от куропатки до гуся, живые или ощипанные - были здесь представлены. Каждый торговец имел красочный вымпел на шесте, укрепленном над клеткой с птицей, и это, вкупе с пестрыми одеждами разносчиков сладостей, придавало рынку праздничный вид, несмотря на серое нависшее небо. .Ветер гонял перья разных цветов, и на путников обрушилось кудахтанье, кряканье, шипение и писк. Алек молча улыбнулся, вспомнив, как страшно ему было при первой поездке по улицам города. Теперь он чувствовал себя здесь как дома; он знал уже некоторые секреты Римини, а скоро узнает еще больше. Оглянувшись, он неожиданно заметил в толпе знакомое лицо. Те же торчащие вперед зубы, хитрая улыбка, одежда, бывшая когда-то нарядной. Это был Тим, молодой воришка, стащивший у него кошелек на Морском рынке. Пользуясь затором у Жатвенных ворот, он присоседился к богато одетому молодому человеку, очевидно, собираясь сыграть с ним ту же шутку, что в свое время с Алеком. Девушка в грязном розовом платье прижималась к жертве с другой стороны, отвлекая ее. "Он мой должник", - подумал Алек, спешиваясь и бросая поводья Беке. - Куда ты? - поинтересовалась та. - Увидел старого приятеля, - ответил юноша с мрачной улыбкой. - Я сейчас вернусь. Он помнил уроки Серегила и сумел подобраться к воришкам незамеченным. Дождавшись, когда кошелек ничего не подозревающей жертвы перекочевал к Тиму, Алек подошел к нему сзади и крепко ухватил за руку. Торжествовать ему, правда, пришлось недолго: только уроки Микама спасли ему жизнь. Благодаря своим новым отточенным инстинктам он вовремя разгадал внезапное движение Тима; схватив его за запястье, он остановил кинжал всего в нескольких дюймах от собственного живота. Глаза Тима хищно прищурились, он старался вырвать руку - угроза была налицо. Девушка повернулась так, чтобы заслонить от окружающих нож в руке сообщника. Алек только молился, чтобы и у нее не оказалось ножа: в толчее ей ничего не стоило ударить его и исчезнуть прежде, чем кто-нибудь что-то заметит. К счастью, она не сделала этого, но Алек почувствовал, как напрягся Тим. - У нас с тобой есть общий друг, - сказал Алек тихо. - Ему не особенно понравится, если ты меня убьешь. - Кто это? - бросил Тим, продолжая вырывать руку. - Это уловка, милок, - предостерегла его девушка. Она была едва ли старше Элсбет. - Кончай с ним, и смываемся. - Заткнись, ты! - прорычал Тим, не сводя глаз с Алека. - Я тебя спрашиваю - что еще за друг? - Красивый и щедрый господин из-за моря, - ответил Алек. - Он здорово управляется с рапирой в сумерках. Тим свирепо смотрел на него еще несколько секунд, потом неохотно принял более миролюбивую позу. - Ему следовало бы сказать тебе, что не следует хватать нашего брата сзади, если только у тебя не серьезные намерения, - прошипел он, отталкивая девушку в сторону. - Попался бы ты мне в тихом местечке, я бы уже прирезал тебя. - Бросив на Алека еще один враждебный взгляд, Тим вместе с девушкой исчез в толпе. - Встретился ты со своим другом? - поинтересовалась Бека, когда Алек вернулся. - Всего на минутку. - Алек сел в седло и взял у Беки поводья. Его руки все еще слегка дрожали. Выехав с рынка, они повернули на юг, к казармам царской гвардии. Там Бека показала свои бумаги часовым. Обняв на прощание отца и Алека, она въехала в ворота, не оглядываясь назад. Микам смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, потом глубоко вздохнул и повернул коня к Жатвенному рынку. - Ну вот, она получила, что хотела. - Ты беспокоишься о ней? - спросил Алек. - Год назад я был бы спокоен, но теперь назревает война. Не вижу, как можно было бы ее избежать. И уж не сомневайся - царская кавалерия первой ввяжется в дело. Так что Беке остается не так уж много времени, чтобы привыкнуть к здешним порядкам - месяцев пять или шесть, а то и меньше. - Но посмотри, как многому научил меня Серегил за несколько месяцев, - ободряюще сказал Алек, когда они, направились к "Петуху". - А ведь ему пришлось начинать почти с нуля. Бека же никому не уступит ни в стрельбе из лука, ни в фехтовании, а уж верхом она ездит, как будто родилась в седле. - Это верно, - признал Микам. - И Сакор любит смелых. Добравшись до улицы Синей Рыбы, они свернули в ворота, ведущие на задний двор, вошли в дверь рядом с кухней и поднялись по лестнице, не откидывая капюшонов. Микам молча прошел вперед к скрытому в стене проходу и произнес волшебные слова так же легко, как это делал Серегил. Пробираясь за ним в темноте, Алек впервые подумал о том. что Микам бывает здесь уже много лет; ему всегда тут рады. Все, что Алек узнал о дружбе этих двух мужчин, теперь предстало перед ним как единое целое: это были давние отношения, в которых ему самому пока что отводилась совсем небольшая роль. Дойдя до последней двери, они вошли в загроможденную, но ярко освещенную и уютную комнату. В камине потрескивал огонь. Все вокруг было в еще большем беспорядке. чем обычно, если предположить, что такое возможно. На всех стульях и кипами в углах лежала разнообразная одежда; на любой свободной поверхности громоздились тарелки, бумаги, очистки фруктов. Алек заметил на обеденном столе кувшин, который он принес неделю назад, - он стоял на том же месте, словно символизируя собой присутствие Алека до его возвращения. Свежие металлические и древесные опилки и разбросанные инструменты окружали маленькую наковальню на рабочем столе у окна. Единственным ничем не захламленным местом в комнате был тот угол, где размещалась постель Алека. На ней был аккуратно разложен нарядный костюм, а к подушке прислонена дощечка с крупной надписью "Добро пожаловать домой, господин Алек!", сделанной красивыми буквами красной тушью. - Похоже, он тут потрудился, - сказал Микам, оглядывая беспорядок. - Ты дома, Серегил? - Привет! - раздался сонный голос откуда-то из-за кушетки. Обойдя ее, Микам и Алек обнаружили Серегила в гнезде из подушек перед камином, окруженного книгами и свитками и с кошкой на груди. Серегил лениво потянулся. - Я смотрю, ни один из вас не изрубил другого в куски. Как у вас дела? Широко улыбаясь, Микам уселся на кушетку. - Все пошло прекрасно, как только мне удалось заставить Алека забыть твои дурацкие поучения. Тебя ждет сюрприз, когда вы в следующий раз скрестите клинки! - Молодец, Алек! - Столкнув с себя кошку, Серегил встал и снова потянулся. - Я так и знал, что у тебя дела пойдут на лад. И как раз вовремя, должен заметить. У меня есть для тебя работа на эту ночь. - Работа "Кота из Римини"? - с надеждой спросил Алек. - Конечно. Что ты думаешь на этот счет, Микам? Всего-то и нужно, что перелезть через подоконник, а потом вылезти обратно в одном доме на улице Колеса. - Почему бы и нет. Он еще не готов к тому, чтобы взять штурмом царский дворец, но о себе позаботиться он сможет, если не привлечет слишком много внимания. Серегил шутливо взъерошил Алеку волосы. - Тогда решено. Это дело за тобой. Пожалуй, тебе пригодится кое- что., Картинным жестом Серегил извлек маленький, завернутый в шелк узелок и вручил его Алеку. Сверток был тяжелым. С интересом сняв обертку, Алек обнаружил набор инструментов - такой же, какой всегда носил с собой Серегил. Развернув его, Алек провел пальцем по резным рукояткам: отмычки, крючки, надеваемая на голову лента с крошечными светящимися камнями. На клапане тусклым серебром блестел вытесненный на коже полумесяц Иллиора. - Я решил, что пора тебе обзавестись собственным набором, - пояснил Серегил, наслаждаясь произведенным впечатлением. Алек бросил взгляд на наковальню: - Ты сделал их сам? - Ну, видишь ли, это не те вещицы, что можно купить на рынке. Тебе понадобится также новое имя и биография. Я как раз ее обдумываю. Микам кивнул в сторону дощечки у подушки: - Господин Алек? - Благородный Алек из Айвиуэлла, никак не меньше. - Серегил слегка поклонился Алеку и уселся на кушетку напротив Микама. - Он майсенец. Алек подошел к своей постели и более внимательно посмотрел на разложенную там одежду. - Значит, благородный Серегил, как обычно, вернется в город к началу празднеств, посвященных Сакору? - заметил Микам. - И на этот раз не один? Серегил кивнул: - Я привезу с собой молодого аристократа - благородного Алека, единственного сына барона Гарета из Айвиуэлла, последнего представителя благородного, но обедневшего майсенского рода. Надеясь, что это поможет его отпрыску пробиться в жизни, барон Гарет поручил сына старому верному другу, благородному Серегилу из Римини. - Неудивительно, что барон Гарет умер в нищете, - лукаво перебил его Микам. - Похоже, благородный барон не отличался здравостью суждений. Не обращая на него внимания, Серегил объяснил Алеку: - Поместив разоренное и к тому же мифическое поместье Айвиуэлл в самом глухом углу Майсены, мы убиваем одним выстрелом нескольких зайцев. Те манеры, которые окажутся отличными от принятых здесь, можно будет отнести за счет твоего провинциального воспитания. К тому же такая выдумка уменьшает вероятность того, что у кого-то найдется знакомый в тех краях. Таким образом, благородный Алек окажется и достаточно аристократичен для высшего общества, и в то же время никому не известен. - То обстоятельство, что он и не скаланец, и не ауренфэйе, сделает его подходящим объектом для внимания тех леранцев, что захотят добраться до благородного Серегила. - Наживка! - сказал Алек. - Что-что? - засмеялся Серегил. - Наживка, приманка, - объяснил юноша. - Когда ты хочешь поймать большого зверя, вроде медведя или горного кота, ты привязываешь в лесу ягненка и ждешь, пока твоя добыча не явится. - Что ж. верно. Ты будешь нашей наживкой. Если появятся медведи, оставайся милым, невинным мальчиком, пробалтывайся обо всем, во что мы хотели бы, чтобы они поверили, и докладывай мне обо всем, что скажут они. - Но как они узнают обо мне? - спросил Алек. - Тут не будет затруднений. Благородный Серегил известен своей общительностью. Его дом в Квартале Благородных уже приводят в порядок, так что слухи распространятся быстро. Уверен, они достигнут нужных ушей рано или поздно. А через несколько дней мы устроим большой прием, чтобы ввести тебя в общество. Микам ласково улыбнулся другу: - Ах ты изобретательный сукин сын! Чего тебе удалось достичь, пока нас не было? - Ну, на это ушла целая неделя, но думаю, что нашел нашего ловкача. Ты помнишь мастера Албена? - Того аптекаря, баловавшегося шантажом, которого ты ограбил несколько лет назад по поручению госпожи Мины? - Его. С тех пор он перебрался на улицу Задней Ноги. - Как ты его нашел? - Я был уверен, что печать подделала Гемелла. Поскольку она к тому же скупает краденые бумаги, я подсунул ей несколько своих писем, и прошлой ночью она привела меня прямо куда надо. Теперь остается только найти его тайник и посмотреть, что в нем хранится. Если Албен подделал то мое письмо, тогда, я думаю, он позаботился сделать и пару копий для себя на всякий случай. А если они попадут в наши руки, тогда удастся выжать из него и имена заказчиков. - Это та работа, которую я должен сегодня сделать? - спросил Алек с заблестевшими глазами. - Чем скорее мы очистим твое имя от подозрений, тем лучше. Серегил улыбнулся: - Твоя забота о моей репутации очень меня трогает, благородный Алек, но для того, чтобы заняться Албеном, нужен еще день или два подготовки. Не беспокойся, все под контролем. Тем временем, я думаю, твои новые умения пригодятся тебе сегодня ночью. Улица Колеса, тихая и респектабельная, была застроена довольно скромными виллами и находилась на окраине Квартала Благородных. Сумерки только что сгустились; в добротной одежде, чтобы не привлекать к себе внимания, Алек прогуливался по ней с Серегилом и Микамом - трое господ, вышедших подышать ночным воздухом. Фасады узких домов, как и всюду в Скале, были украшены мозаикой и лепниной. Первый этаж некоторых зданий был отведен под лавки и мастерские. Было еще достаточно светло, чтобы Алек мог разглядеть вывески портного, шляпника, ювелира. Улица кончалась маленькой круглой площадью, на которую выходила конюшня, где можно было нанять повозку. Всадники и экипажи сновали туда и сюда, из некоторых домов доносились звуки вечеринок. - Нам нужен вон тот, с виноградной гроздью над дверью, - прошептал Серегил, показывая на ярко освещенное здание на противоположной стороне улицы. - Дом принадлежит не очень знатному придворному, занимающему какую-то должность в порту. Семьи у него нет, слуг трое - старый дворецкий, кухарка и горничная. Перед домом было привязано несколько лошадей, изнутри доносились звуки настраиваемых скрипок и свирелей. - Похоже, у него гости, - прошептал Микам. - Что, если по этому случаю он нанял еще слуг? - Это самое неприятное, - предупредил Алека Серегил. - Временные слуги вечно лезут туда, где постоянным слугам и в голову не придет появиться. Да и гости тоже! Держи ушки на макушке и помни: все, что нам нужно, - это шкатулка с письмами. Ты нырнешь туда и тут же обратно, никаких импровизаций. По моим сведениям, шкатулку он держит в своем столе в кабинете. Это угловая комната на втором этаже, выходящая на улицу. Мимо них проехало еще несколько экипажей, грохоча по камням мостовой. - Здесь слишком людно, - прошептал Алек. - А черного хода нет? Серегил кивнул: - Позади дома есть обнесенный стеной сад. Другим концом он выходит к лужайке. Сюда. Они миновали еще несколько домов, пересекли улицу, свернули в переулок и вышли на лужайку. Такие места имелись по всему городу - заросшие травой скверики, на которых в случае осады можно было бы пасти скот. Сейчас здесь было только несколько спящих гусей и поросят. Бесшумно крадясь по траве, Серегил и его спутники отсчитывали ворота, пока не нашли нужные. Стена, окружающая сад, оказалась высокой, ворота были надежно заперты изнутри. - Похоже, тебе придется лезть, - прошептал Серегил, прищурившись. - Будь осторожен: в таких местах обычно по верху стены натыканы осколки стекла или стальные острия. - Погоди-ка! - Алек в темноте пытался разглядеть выражение лица Серегила. - Разве вы оба не со мной? - Это работенка для одного. Чем меньше участников, тем лучше, - заверил его тот. - Я думал, ты как раз к этому стремишься - проверить себя в деле. - Ну... - Разве я послал бы тебя туда одного, если бы не был уверен, что ты справишься? - фыркнул Серегил. - Конечно, нет! Только лучше оставь мне свою рапиру. - Что? - прошипел Алек. - Я думал, при такой работе обязательно нужно быть вооруженным. - Вообще-то да, но только не на этот раз. - А если меня кто-нибудь увидит? - Ну что ты, Алек! Нельзя же выпутываться из любой трудной ситуации только при помощи оружия! Это нецивилизованно, - строго произнес Серегил. - Это дом благородного человека; ты одет тоже как благородный человек. Если тебя поймают, просто притворись пьяным буяном, а потом скажи, что по ошибке зашел не в тот дом. Вдруг почувствовав себя совсем не таким уж уверенным в себе, Алек отцепил рапиру и начал взбираться на стену сада. Он добрался до середины, когда его тихо окликнул Микам: - Когда кончишь, мы тебя встретим здесь. Да, и не забудь про собак. - Собак? - Алек спрыгнул обратно. - Каких еще собак? Ты ничего о них не говорил! Серегил хлопнул себя по лбу. - Клянусь ловкими пальцами Иллиора! О чем я только думаю сегодня? Там пара сторожевых псов - зенгатских овчарок, белых, размером с медведя. - Как же ты забыл такую мелочь! - протянул Микам. - Вот что, давай-ка я покажу тебе, что нужно делать. - Взяв левую руку Алека, Серегил согнул все пальцы, кроме указательного и безымянного, потом повернул руку ладонью вниз. - Вот и все. Ты только должен посмотреть собаке в глаза, сделать этот знак, оттопырить мизинец и сказать при этом: "Мир, друг собака". - Я видел, как ты это делаешь. Ты говорил что-то другое, - с сомнением сказал Алек, повторяя знак. - Соора тазали, ты имеешь в виду? Что ж, можешь говорить по- ауренфэйски, если хочешь. Я просто думал, что тебе будет легче запомнить слова на родном языке. - "Мир, друг собака", - повторил Алек, еще раз делая знак. - О чем еще мне нужно знать? - Давай сообразим: острия по верху стены, собаки, слуги - нет, больше как будто ничего. Пусть сумерки принесут тебе удачу, Алек. - Тебе тоже, - пробормотал Алек и снова полез на стену. Верх стены действительно оказался утыкан острыми шипами и осколками битой посуды. Алек уцепился за самый край, потом осторожно подтянул плащ и, сделав из него подушку, накрыл режущие острия. Повиснув на локтях, он расстегнул плащ на шее. Сад казался безлюдным, хотя из полуоткрытой задней двери доносился знакомый шум кухни. Быстро перекинув тело через стену, Алек повис на руках, потом спрыгнул на землю. В центре сада был овальный бассейн. Посыпанные гравием дорожки, огибающие клумбы и по-зимнему голые кусты, четко выделялись в темноте. Совсем рядом с домом росло большое дерево, ветви его свешивались на резной балкон, тянущийся вдоль всего второго этажа. Это, пожалуй, был самый легкий путь внутрь. Алек нырнул в тень и стал пробираться к дереву, стараясь двигаться бесшумно и не наступать на хрустящий гравий, Он был на расстоянии вытянутой руки от ствола, когда рядом с ним шевельнулся кто-то огромный, и горячие челюсти сомкнулись на его руке чуть повыше локтя. Белая зенгатская овчарка, может быть, и уступала медведю размером, но Алеку было не до точных сравнений. Животное не рычало и не пыталось рвать его зубами; оно просто крепко держало юношу. Желтые глаза собаки горели в темноте. Алек подавил паническое желание начать вырываться или закричать; он быстро сделал левой рукой знак, которому его научил Серегил, и прохрипел: "Соора, друг собака". Пес, казалось, не возражал против мешанины языков. Он тут же отпустил Алека и потрусил прочь, даже не оглянувшись на него. Алек сам не заметил, как оказался на дереве и протянул руку к мраморной балюстраде. На балконе скопились сухие листья. Осторожно перешагнув их, чтобы не зашуршали, Алек стал изучать окна, выходившие на балкон, - по одному с каждой стороны затейливо украшенной двери. Она была заперта, окна закрыты прочными ставнями. Молча воззвав к Иллиору, Алек начал возиться с дверью. Просунув проволоку в щель, он выяснил, что дверь заперта на три замка. Перейдя к окну, он обнаружил на ставне два таких же надежных механизма. Другое окно, маленькое, сквозь которое и ребенок бы пролез с трудом, было закрыто на простую задвижку. Однажды во время урока по проникновению в чужие дома Серегил заметил, что часто путь, кажущийся невозможным, в наименьшей степени охраняется. Алек вытащил из набора инструментов тонкую пластинку лимонного дерева и просунул ее в щель у края ставня. Не прошло, и минуты, как он обнаружил два крюка, удерживающие ставень. Они, как и задвижка, легко открылись, и ставень распахнулся; за ним обнаружились стекла в мелком свинцовом переплете. Комната за окном была погружена в полную темноту. Понадеявшись на то, что, будь в комнате кто-нибудь, он уже поднял бы шум, Алек снова воспользовался проволокой и без затруднений открыл единственный шпингалет. Рама беззвучно распахнулась. Спрятав инструменты в карман, Алек ухватился за раму и, извиваясь всем телом, ногами вперед влез в окно. Когда он коснулся пола, его нога зацепила что-то, что перевернулось и задребезжало. Алек прижался спиной к стене и замер, ожидая, поднимется ли тревога; все было тихо. Пошарив в кармане, он вытащил светящийся камень. На полу рядом с ним лежал перевернутый умывальник. "Спасибо богам за ковры!" - подумал Алек, поднимая умывальник и ставя на место таз и кувшин. Просторная спальня по меркам Римини была обставлена довольно скромно. Широкая кровать с балдахином из прозрачного шелка занимала один конец комнаты. На нее оказался небрежно брошен халат, у изголовья лежала раскрытая толстая книга, в мраморном камине еще тлели угли - все говорило о том, что хозяин покинул комнату недавно. Вдоль стен стояло несколько высоких шкафов и комод. К камину был придвинут столик, рядом с ним - глубокое кресло. Ноги Алека утонули в пушистом узорчатом ковре, когда он двинулся к двери, выходящей в коридор. Убедившись, что она не заперта, Алек спрятал в карман светящийся камень и осторожно выглянул в щелку. Коридор с несколькими дверьми по обе стороны тянулся во всю длину этажа. Посередине его вниз уходила лестница. Оттуда доносились звуки музыки и оживленный разговор. Алек выскользнул в коридор и закрыл за собой дверь спальни. Представив себе. где должен находиться кабинет, он быстро и бесшумно метнулся к двум дверям в углу. В той, которая, по его представлениям, была ему нужна, оказался сложный замок. Нервничая и чувствуя себя на виду у всех в доме, Алек попробовал сначала одну отмычку, потом другую. Никакого результата. Достав третью отмычку, Алек закрыл глаза и сосредоточился на том, что ощущают его пальцы. Хозяин дома явно заботился о собственной безопасности. Как и замки на окне и балконной двери, этот был замысловатым механизмом. Но бесконечные уроки Серегила все-таки не пропали даром. Замок щелкнул и открылся, и Алек проник в кабинет. Письменный стол с придвинутым к нему креслом стоял между двух высоких, выходящих на улицу окон. Бросив взгляд наружу, Алек убедился, что там все такое же оживленное движение. Он задернул шторы, вытащил светящийся камень и сел к столу, чтобы начать поиски. На полированной крышке в безукоризненном порядке были размещены чернильница, стаканчик с неоточенными перьями, песочница на серебряном подносе, аккуратная стопка листов пергамента. Рядом оказалась пустая шкатулка для писем. Не найдя в ней нужного, Алек принялся за ящики. Стол имел широкий средний ящик и два узких по бокам. Средний ящик был заперт, но замок легко уступил отмычке. Внутри оказались перевязанные шелковым шнурком связки, писем, воск для печатей, кисточка для стряхивания песка и перочинный нож. Левый ящичек был обит шелком; в нем хранились четыре перевязанных лентами локона. Один, черный как вороново крыло, был к тому же заколот застежкой с драгоценными камнями. Алек засунул руку глубже и извлек бархатный кошелек с тяжелым золотым кольцом и маленькой статуэткой нагого мужчины. В третьем ящике хранилась всякая чепуха - использованные промокашки, восковые дощечки, стило, перепутанный моток бечевки, несколько игральных костей - ничего, в чем могла бы храниться переписка. Алек встал из-за стола, подошел к двери, выглянул в коридор, удостоверился, что все по-прежнему спокойно, и вернулся к столу. Вытащив все три ящика, он поставил их рядом: узкие ящички оказались на целую ладонь короче, чем средний. Стол со всех сторон был украшен резными панелями, снизу так же, как и с боков и сзади. Заглянув внутрь, Алек обнаружил, что ниша для среднего ящика тянется во всю глубину, отделенная от боковых тонкими деревянными перегородками. К низу ниши были прибиты кусочки кожи, чтобы ящик задвигался плотно. Подобные же приспособления имели и боковые ящички, но обнаружилось и различие: сразу за кусочками кожи виднелись деревянные панели, закрывающие остающееся пространство. Как ни неопытен был Алек, но ему было ясно: такой изысканный и дорогой стол наверняка имеет хотя бы одно потайное отделение. Сунув руку по очереди во все три ниши, Алек принялся нажимать на стенки в разных местах - безрезультатно. В отчаянии Алек откинулся на спинку кресла, гадая, что на его месте сделал бы Серегил. Его взгляд упал на шкатулку, и тут же всплыло воспоминание: как Серегил осматривал подобную шкатулку, когда они проникли в комнату Мардуса в Вольде, и как нашел потайной механизм. Алек медленно провел руками по всем поверхностям стола и наконец обнаружил маленький рычажок, скрытый за правой передней ножкой. Но когда он нажал на него, ничего, казалось, не произошло: не раздалось даже щелчка. На лбу Алека выступил пот; он встал на колени и снова осмотрел внутренность стола. На этот раз он заметил кое-что, пропущенное раньше. Нижняя поверхность средней ниши несла на себе параллельные царапины, оставленные выдвигаемым ящиком; их появления здесь следовало ожидать, Алек их и увидел. Но на середине ниши оказался еще еле заметный полукруглый след, резко обрывающийся у правой стенки. Приглядевшись внимательнее, Алек обнаружил тонкий как волосок просвет между нижним краем перегородки и дном стола. Если бы не полукруглый след, он не обратил бы на это внимания, решив, что дерево просто рассохлось. Алек снова нажал на скрытый рычаг и одновременно надавил на перегородку. Повернувшись на невидимой оси, перегородка выдвинулась в центральную нишу и наружу; Алек увидел небольшой треугольный ящичек, прикрепленный к ее заднему концу. Ухмыльнувшись в безмолвном ликовании, юноша вытащил из него кожаную папку; в ней зашуршал пергамент. Сунув папку за пазуху, Алек поспешно привел комнату в первоначальное состояние. Выскользнув в коридор, он снова запер за собой дверь, чтобы все было как следует. Но только он успел это сделать, как услышал шаги на лестнице. У него не было времени ни снова отпереть дверь кабинета, ни скрыться в спальне в другом конце коридора: пламя свечи уже ярко осветило лестничную площадку. В отчаянии Алек толкнул другую дверь - рядом. Ручка легко повернулась под его рукой. Скользнув внутрь, Алек выглянул в щель. По лестнице поднялись две женщины. Одна из них несла канделябр, и в его свете Алек увидел, что обе они богато одеты и весьма привлекательны. - Он сказал, что нужно поискать на второй полке справа от двери: толстая книга в зеленом с золотом переплете, - произнесла более молодая из них, оглядываясь по сторонам. - Нам сегодня поистине везет, Исмей, - заметила ее спутница. - Так редко удается попасть в его библиотеку. Только какая дверь нам нужна? Я так давно была здесь в последний раз. В темных локонах молодой женщины, когда она повернула в сторону двери, за которой прятался Алек, сверкнули драгоценности. Потом в свете канделябра засверкало и ожерелье на ее груди. Алек покраснел: ожерелье было единственным, что прикрывало грудь; вырез платья был таким низким, что между камнями и золотом оправы даже был виден один сосок. - Ах, дорогая тетушка, как я благодарна тебе, что ты взяла меня с собой сегодня! - воскликнула девушка. - Я чуть чувств не лишилась, когда ты представила меня ему. Я до сих пор чувствую его губы на своей руке. - Надеюсь, твой достопочтенный батюшка никогда об этом не узнает, - с тихим мелодичным смехом ответила вторая женщина. - Когда я в первый раз встретила его, я чувствовала то же самое. Он один из самых очаровательных мужчин в Римини, а до чего красив! Но берегись, моя дорогая: ни одна женщина не могла еще удержать его надолго, впрочем, как и мужчина. Но давай все-таки найдем эту замечательную книгу. Какая комната нам нужна? - Эта, я думаю, - ответила девушка, направляясь прямо к той двери, за которой прятался Алек. Не имея ни малейшего представления о том, что его окружает, Алек прижался к стене, надеясь, что дверь его скроет. - Ах, это не она, - воскликнула тетушка, осветив канделябром спальню, похожую на ту, что Алек видел в другом конце коридора. - Это его комната? - выдохнула Исмей, подходя к кровати. - Не думаю. Видишь расписной комод? Это майсенская работа. Совсем не в его вкусе. Пойдем, дорогая, кажется, теперь я знаю, куда нам нужно. Как только женщины исчезли в комнате напротив, Алек бесшумно метнулся в спальню, через которую проник в дом. Не решаясь снова использовать светящийся камень, он двинулся к смутно белеющему пятну окна. Однако не сделал он и трех шагов, как огромная мозолистая ладонь зажала ему рот, а его правую руку заломили за спину. Алек начал извиваться, пытаясь вырваться. - Держи его! - прошипел кто-то. - Поймал! - прорычал глубокий голос прямо в ухо Алеку. Его сжали еще крепче. - Ни звука, ты! И перестань вертеться! Где-то рядом появился светящийся камень, и противник грубо развернул Алека. Тот еще раз конвульсивно дернулся, потом замер на месте с полупридушенным восклицанием удивления., Опершись рукой на полку камина, перед ним стоял Серегил. По его знаку человек, который держал Алека, отпустил юношу. Обернувшись, тот оказался лицом к лицу с Микамом Кавишем. - Клянусь Пламенем, малыш, тебя удержать труднее, чем угря! - тихо воскликнул Микам. - Ты добрался до бумаг? - спросил Серегил. - Да, они у меня, - прошептал Алек, бросая нервный взгляд на дверь. - Но что вы тут делаете? - А почему бы мне не быть в собственной спальне? - пожал плечами Серегил. - Собственной... Твоей спальне! - вспылил Алек. - Не так громко. Как ты не понимаешь! Нам нужно было удостовериться, что ты справишься с трудным делом. Алек яростно смотрел на них обоих, его щеки пылали. Вся его тщательная работа свелась к глупой шутке. - Вломившись в твой собственный дом? Что же это за проверка? - Не переживай так, - сказал искренне обеспокоенный Серегил. - Ты проник в один из лучше всего охраняемых домов в городе! Признаюсь, я убрал некоторые самые смертоносные ловушки, но неужели ты думаешь, что любой взломщик справился бы со здешними замками? - Уж это последнее место, куда мы послали бы тебя, если бы сомневались в твоей готовности, - добавил Микам. Алек в гневе скрестил руки на груди, но все же обдумал услышанное. - Да, потрудиться пришлось. Дверь в кабинет чуть не свела меня с ума. - Вот видишь! - воскликнул Серегил, обнимая Алека за плечи и встряхивая его. - Для простого грабителя ты справился просто замечательно. Если уж говорить правду, ты удивил нас с Микамом: пролез через такое маленькое окошечко! Напомни мне завтра, что им нужно заняться, ладно? И ты быстро сообразил, что делать, когда появились дамы. Алек оттолкнул его, глаза юноши угрожающе сузились. - Это ты их послал! - На самом деле это была моя идея, - признался Микам. - Все уж слишком гладко у тебя шло. Согласись, это придаст истории дополнительную занимательность, - потом, когда ты будешь кому- нибудь об этом рассказывать. - И что теперь? - спросил Алек, все еще ожидая подвоха. - Сегодня вечером, хочу я сказать. - Сегодня вечером? - Серегил улыбнулся своей кривой улыбкой. - Ну как же, нам нужно развлекать гостей. - Гостей? На этом приеме? Сейчас? Раньше ты говорил, что это будет дня через два. Серегил улыбнулся снова: - Разве? Ну, во всяком случае, хорошо, что мы уже одеты должным образом. Кстати, как тебе понравилась твоя новая комната? Алек смущенно усмехнулся, вспомнив замечание женщины о расписном комоде майсенской работы в спальне, где он прятался. - Из того немногого, что я там увидел, она представляется... весьма пригодной. Алек неохотно последовал за Серегилом и Микамом вниз и оказался в зале, полном элегантно одетых людей. Его освещали десятки толстых свечей, распространявших медовый аромат ушедшего лета. Блеск огня отражался сверкающими драгоценностями, переливающимися шелками, начищенной кожей., Сам зал был не менее элегантен, чем гости. Роспись на высоких стенах изображала лес, ветви дубов сплетались на куполе потолка. Гирлянды ярких цветов оплетали деревья, в просветах между ними виднелись дальние горы или морские просторы. На резном балконе играли музыканты. Серегил помедлил на середине величественной лестницы, положив руку на плечо Алека. - Мои досточтимые гости! - обратился он к собравшимся тем же формальным тоном, которым пользовался, играя роль госпожи Гветелин на "Стремительном". - Позвольте мне представить моего подопечного и компаньона, благородного Алека из Айвиуэлла, недавно прибывшего из Майсены. Прошу вас, будьте к нему доброжелательны, он никогда еще не бывал в нашем прекрасном городе и почти никого здесь не знает. У Алека пересохло во рту, когда десятки лиц обернулись к нему. - Спокойно, - прошептал Микам. - Помни, кем ты должен быть. - Тайком сделав ему знак - пожелание удачи, - Микам нырнул в толпу. Когда они спустились в зал. вперед выступил слуга с подносом, на котором стояли стаканы охлажденного вина. Алек взял один из них и одним глотком опорожнил. - Полегче с этим, - пробормотал Серегил, направляя Алека от одной группы гостей к другой. Гости были в основном не особенно знатными придворными и богатыми купцами, связанными с "благородным Серегилом" деловыми интересами. Алек услышал обрывки разговоров о купеческих караванах и морских перевозках, но самой популярной темой была возможность начала войны весной. - Не думаю, что тут могут быть какие-нибудь сомнения, - говорил молодой придворный, которого представили Алеку как благородного Мелвита. - Приготовления к войне начались еще летом. - Это верно, - проворчал дородный барон, делая глоток вина. - Последние месяцы не найдешь нигде приличных досок - все хватают интенданты. Я даже сомневаюсь, удастся ли мне достроить солярий к весне. - Вольдское сукно! - воскликнула поблизости нарядная женщина. - Не говорите мне о нем! С этими теперешними тарифами новый костюм для верховой езды мне просто не по карману! А золото? Помяните мое слово, благородный Дециус, пока эта заварушка не закончится, мы не сможем позволить себе других украшений, кроме стеклянных бус и перьев! - Но что за прекрасная это была бы мода! - воскликнул ее собеседник. Следуя за Серегилом, Алек неожиданно оказался лицом к лицу с теми двумя женщинами, которых он видел наверху. - Позволь мне познакомить тебя с моим дорогим другом, - сказал Серегил с намеком на свою обычную кривую улыбку. - Госпожа Килит, это благородный Алек из Айвиуэлла. Благородный Алек, это госпожа Килит из Римини и ее племянница госпожа Исмей из Орутана. Кланяясь со всем доступным ему изяществом, Алек почувствовал, что краснеет. Бархатный наряд госпожи Килит облекал все еще стройное и красивое тело; как диктовала мода, ее грудь была еле прикрыта прозрачным шелком под тяжелым сверкающим ожерельем. - Что ты за счастливчик, - промурлыкала госпожа Килит, обволакивая юношу томным взглядом темных глаз, от, которого у него заколотилось сердце. - Наш друг благородный Серегил один из самых изысканных мужчин в городе, он прекрасно разбирается во всем, что может предложить Римини по части удовольствий. Не сомневаюсь, что твое пребывание здесь окажется весьма приятным и полезным. - Ты льстишь мне, прекрасная госпожа, - пробормотал Серегил. - Но может быть, я могу воспользоваться твоим дружеским расположением? Не окажешь ли ты честь выбрать благородного Алека своим партнером для первого танца? Мне кажется, музыканты играют одну из твоих любимых мелодий. - С радостью, - ответила Килит, делая реверанс. - А ты в порядке ответной любезности мог бы пригласить мою племянницу. В конце концов, я обещала ей, что сегодня ее ждут не совсем безгрешные удовольствия, а большего, чем танцевать с тобой, и вообразить нельзя. Мило покраснев, Исмей оперлась на руку Серегила. Это послужило сигналом и другим гостям пригласить дам и приготовиться танцевать. Килит с ослепительной улыбкой протянула Алеку руку: - Не окажешь ли ты мне честь, благородный господин? - Право же, это ты оказываешь мне честь, - ответил Алек. Собственные слова показались ему неуклюжими и глупыми, но он взял себя в руки и продолжил: - Должен предупредить тебя, прекрасная госпожа, что я никогда не был хорошим танцором. Занимая свое место перед ним, Килит снова посмотрела на него томным взглядом: - Пусть это тебя не беспокоит, мой дорогой. Учить неопытного молодого человека - что может сравниться с таким удовольствием! Серегил шутливо флиртовал с Исмей, присматривая при этом краем глаза за Алеком. Как он и ожидал, Килит быстро заставила юношу почувствовать себя свободно. Еще один или два танца с ней - и Алеку начнет казаться, что в этом обществе он вращался всю свою жизнь. Такое же влияние она оказала на самого Серегила много лет назад. Начав свою карьеру как куртизанка на улице Огней, Килит вошла в благородное общество, когда упрямый молодой аристократ, преодолев отчаянное сопротивление своей семьи и друзей, женился на ней. На протяжении последующих лет ее красота, умение держаться, остроумие в определенной мере примирили с ней высший свет, и на ее знаменитые приемы стали съезжаться вельможи. В ее доме выступали лучшие музыканты, там можно было встретить авантюристов, магов, влиятельнейших придворных. Мало кто лучше ее знал, что происходит и в царском совете, и в спальнях аристократов. Это и было одной из причин стремления Нисандера познакомить с ней Серегила после окончания его неудачного ученичества в Доме Орески. Заинтригованная его таинственным прошлым и сомнительной репутацией, Килит охотно ввела его в свой блестящий салон; на короткое время, после смерти ее мужа, он нашел место и в ее постели. Серегил никогда не мог с уверенностью сказать, подозревает ли она, что он и есть невидимый, непредсказуемый "Кот из Римини", или считает его просто посредником; так или иначе, она часто передавала ему пожелания вельмож, нуждавшихся в его услугах, и была в курсе того, как быстро эти поручения выполняются. Как бы то ни было, она была в числе тех немногих представителей аристократии, которым он доверял. Если Алек сегодня выйдет из роли, она не станет широко об этом оповещать. Да и Алеку ее общество явно доставляло удовольствие. Выполняя соглашение со своей стороны, Серегил полностью переключил внимание на Исмей. Он так отчаянно флиртовал с ней, что каждое его прикосновение заставляло девушку дрожать. Алек как раз танцевал второй танец с госпожой Килит, когда Микам положил руку ему на плечо. - Прости меня, прекрасная госпожа, я должен увести твоего партнера ненадолго, - сказал он, кланяясь даме. - Алек, на два слова. Беда? Алек вздохнул, следуя за ним ко входу в зал. Брошенный искоса мрачный взгляд спутника был ему достаточным ответом. В небольшой передней они обнаружили Серегила, окруженного четырьмя солдатами в синей форме. Еще один связывал ему руки спереди. Рядом стоял старый слуга Серегила, Рансер, рыдая и ломая руки. Офицер с цепью царского пристава на груди при виде Микама и Алека развернул свиток, перевязанный черной лентой. Лицо Серегила по-прежнему ничего не выражало. - Что здесь происходит? - требовательно спросил Микам. - А кто ты такой, господин? - вопросом на вопрос ответил пристав. - Я благородный Микам Кавиш из Уотермида, друг господина Серегила. Этот юноша его подопечный, благородный Алек из Айвиуэлла. Почему вы арестовали этого человека? Пристав развернул другой свиток, просмотрел его, потом бросил внимательный взгляд на Микама и Алека. - Благородный Серегил из Римини обвиняется в измене. Мне также вменено в обязанность предупредить благородного Алека, чтобы он не пытался покинуть город. Глядя на офицера с ледяным достоинством, Микам спокойно спросил: - Следует ли понимать это так, что и он тоже под подозрением? - В настоящее время нет, благородный Микам. Но таковы данные мне инструкции. - Серегил, что случилось? - спросил Алек, к которому наконец вернулся голос. Серегил мрачно пожал плечами: - Это явно какое-то недоразумение. Будь добр, принеси за меня извинения гостям. Алек молча кивнул. Взглянув на связанные руки Серегила, он заметил, что тот изобразил пальцами знак имени Нисандера, прижав согнутый указательный палец к большому. - Пойдем, господин, - обратился к Серегилу пристав, беря его за локоть. - Куда вы его увозите? - потребовал ответа Алек, следуя за стражниками к закрытому черному возку у дверей. - Я не могу этого сказать, господин, - ответил пристав. Он влез в возок следом за Серегилом и махнул рукой вознице. Возок загромыхал по камням мостовой. - Серегил велел идти к Нисандеру, - прошептал Алек стоящему рядом Микаму. - Я видел. Так что пошли. - Но как же с гостями? - Я быстренько предупрежу госпожу Килит. Она знает, что делать. Алек с тоской смотрел вслед исчезающему в темноте возку. - Как ты думаешь, куда они его повезли? - Его арестовали по приказу царицы, так что поместят в Красную башню, - печально ответил Микам. - А это такое место, откуда даже Серегил не сможет выбраться без посторонней помощи. ГЛАВА 26. в "Петухе" строят планы Алек и Микам были на полпути к Дому Орески, когда перед ними замерцал крошечный шар-посланец. "Алек, Микам, немедленно приходите в "Петух". Алек удивленно моргнул: - Это послание от Теро! - Ох, потроха Билайри! - пробормотал Микам, поворачивая и направляясь в другую сторону. В "Петухе" они нашли ожидающего их Теро; его учитель. однако, отсутствовал. - Где Нисандер? - спросил Алек, несколько озадаченный тем, что Теро тоже известно, как проникнуть в тщательно охраняемые покои Серегила. - Он у царицы. - Теро с его напыщенностью был совсем не на месте среди устроенного Серегилом беспорядка. - Он послал меня встретить вас. Он явится сюда, как только сможет. - Как я понимаю, арест Серегила для него такая же неожиданность, как и для нас? - спросил Микам, швыряя на стол перевязь с рапирой Серегила. - События стали развиваться быстрее, чем мы ожидали. Нисандер очень обеспокоен тем, что Идрилейн не посоветовалась с ним, прежде чем отдать приказ об аресте. - Но что случилось? - простонал Алек, в беспокойстве шагая по комнате. - Нисандер ведь перехватил то письмо! Серегил говорил, что они не посмеют отправить другое, пока не узнают, что случилось с первым. - Не имею представления. Царица прислала уведомление, что он помещен в Красную башню, больше ничего. Его арестовали без шума? - Если бы не Рансер, мы могли бы и вовсе вовремя ничего не узнать! - прорычал Микам. Теро мрачно потер подбородок. - Ну это по крайней мере обнадеживающий знак. В первый раз за все время знакомства Алек сообразил, что Теро, должно быть, тоже наблюдатель. Данное обстоятельство, а не личные чувства, конечно, объясняли его интерес к этому делу. - Ты не думаешь... - воспоминания холодным комом давили грудь Алеку, - что его будут пытать? Теро задумчиво поднял бровь: - Это будет зависеть от тяжести обвинений, мне кажется. - Пристав сказал, что его обвиняют в измене. - Ах так. Тогда это довольно вероятно. - Проклятие, Теро, соображай, что говоришь! - рявкнул Микам, заметив, как побледнел Алек, и обнимая его за плечи. - Брось, мальчик, нечего об этом думать. Нисандер никогда такого не допустит. - Сомневаюсь, что Нисандер сможет тут что-то сделать, - возразил Теро, не обращая внимания на отчаяние Алека. - Красная башня охраняется магическими заклинаниями в дополнение к обычным замкам. Мы с Нисандером сами этим занимались. И дело не только в этом: Нисандер слишком тесно связан с Серегилом, чтобы позволить себе вмешаться в отправление закона. - Что же нам делать? - прошептал Алек. - Сидеть здесь и ждать Нисандера, как нам велено, - спокойно ответил Микам. Неприязненно посмотрев на Теро, он добавил: - И нечего тратить время на праздные измышления. Нисандер почувствовал облегчение, когда царский посланец проводил его в кабинет царицы, а не в зал для аудиенций. Они всегда обходились без обременительных церемоний: Нисандер знал Идрилейн с детства, и, хотя он всегда оказывал ей подобающее почтение, из взаимной симпатии обычно позволяла наедине обходиться без формальностей. Однако сегодня ее приветствие прозвучало холодно, и Нисандер уловил в этом предостережение. Даже в парадном платье, с распущенными по плечам седеющими волосами, Идрилейн выглядела воительницей, которой и была. Присоединившись к ней за маленьким столом, на котором стояли графин с вином и бокалы, Нисандер постарался скрыть свое растущее беспокойство. Ни один из них не начинал разговор, пока они не чокнулись бокалами и не сделали по традиционному глотку, означавшему обязательство говорить откровенно. - Ты приказала арестовать Серегила, - начал Нисандер, глядя в спокойные глаза царицы. - В чем его обвиняют? - В измене. Сердце Нисандера упало: уж очень решительно прозвучал ее голос; каким-то образом врагам удалось обойти их с фланга. Следовало действовать с осторожностью и проявлять максимальное уважение к царице. - На основании каких свидетельств ему предъявлено обвинение? - Благородный Бариен получил это сегодня. - Она протянула ему свиток. Нисандер узнал первые строки: документ был составлен на основе того незаконченного письма, которое Серегил продал Гемелле. Как и предыдущее послание, попавшее в его руки, письмо казалось подлинным во всем, кроме содержания. Почерк, подпись, чернила, которыми оно было написано, - все было безупречным. - Оно кажется подлинным, согласен, - наконец сказал Нисандер. - И все же я не верю, что письмо написано Серегилом. Могу я узнать, каково твое мнение? - Мое мнение значения не имеет. Мой долг действовать на основании фактов, - ответила Идрилейн. - Пока что никаких признаков подделки, магической или иной, обнаружено не было. - И все же у тебя, должно быть, есть сомнения, иначе я не сидел бы здесь с тобой, - мягко произнес Нисандер. Царственное выражение на лице Идрилейн немного смягчилось. - Я не особенно хорошо знаю Серегила, но я знаю тебя. Я не забыла, что всегда могла тебе доверять, так же как моя мать, и ее мать, и мать ее матери. Мне трудно поверить в то, что человек, которого ты так высоко ценишь, может быть предателем. Если ты знаешь что-нибудь об этом деле, лучше скажи мне сейчас. Нисандер вынул из кармана поддельное письмо, которое он перехватил, и протянул ей. - Это попало мне в руки неделю назад. Поверь, будь у меня хоть малейшее сомнение в невиновности Серегила, я немедленно поставил бы тебя в известность. Содержание этого послания основывается на письме, которое Серегил действительно написал, но строки, доказывающие его вину, были добавлены - подделаны. Я обсудил это с Серегилом и имею все основания считать, что он сказал мне правду. Лицо Идрилейн потемнело, когда она сравнила два письма. - Не понимаю. Если эти письма поддельные, то это произведения искусства. Кто станет тратить столько усилий, чтобы дискредитировать человека, имеющего так мало веса? Прости резкость старой вояке, Нисандер, но, помимо дружбы с тобой и с моими детьми, чем может похвастаться Серегил - изгнанный из родных мест потомок благородного рода с задатками торговца? При моем дворе он не играет никакой роли, не обладает влиянием. - Верно. Единственная его отличительная черта - это дальнее родство с тобой да еще, может быть, близость ко мне. Кому, кроме леранцев, это могло бы пригодиться? - Леранцев! - презрительно фыркнула Идрилейн. - Кучка ограниченных болтунов, бормочущих угрозы, которым даже их прадеды уже не верили! Клянусь Четверкой, Нисандер, леранцы всего лишь политическое пугало еще со времен Элани Прекрасной. - Так обычно думают, госпожа. Но ты должна помнить, что я еще мальчиком был на свадьбе твоей предшественницы и тезки, Идрилейн Первой, когда она сочеталась браком с ауренфэйе Коррутом. С тех пор сменилось семь поколений, и кто, кроме старых колдунов, помнит вопли гнева, раздававшиеся вокруг храма во время церемонии? Но должен тебе сказать, моя царица, что сейчас я слышу их так же отчетливо, как и тогда. "Скалой должен править скаланец", - кричала толпа, когда царская кавалерия мечами расчищала путь кортежу. И не только чернь восставала, аристократы тоже - они считали, что их власть узурпирована чужеземцем. Это были те же вельможи, что поддерживали царицу Леру во время ее жестокого правления. Я видел, как протестовал народ, когда после ее смерти на трон взошла ее сестра Корруте стера. - И все же Коррутестера царствовала, не свергнутая никакой революцией, и ее потомки после нее - тоже. - Не забудь, две царицы - ее потомки - умерли при сомнительных обстоятельствах. - Это просто слухи! Элани умерла во время эпидемии чумы, а Клиа была отравлена пленимарскими наймитами. - Так решили историки, моя царица. Однако в те времена говорили иное. - Но в обоих случаях ничего доказано не было. А без доказательств это все - дым на ветру, - упрямо возразила Идрилейн. - Вернемся к Серегилу. Может быть, и было бы в интересах леранцев доставить мне неприятности через него. Сакор мне свидетель, я не могу допустить раскола в моем народе, когда нам угрожает война. И ты же понимаешь, что, показав мне это второе письмо, ты удваиваешь серьезность обвинений против Серегила, если только не сможешь доказать, что письма поддельные. - Понимаю, - ответил Нисандер. - И я передал его тебе как доказательство моей веры в твою справедливость: теперь я должен или доказать его невиновность, или увидеть человека, которого я люблю как сына, в руках палача. Он арестован. Слух об этом распространится, как того