и желают леранцы. Все, о чем я прошу тебя, - это дать мне время, чтобы найти доказательства невиновности Серегила. Идрилейн сцепила руки и оперлась на них лбом. - Я не могу себе позволить промедление. Бариен займется этим делом лично. - Потому что его преданность тебе не запятнана привязанностью к Серегилу? - Именно. Нисандер поколебался, потом нагнулся через стол и взял ее руки в свои: - Дай мне два дня, Идрилейн, умоляю тебя. Говори Бариену что хочешь, но дай мне время спасти человека, который более верен и ценен для тебя, чем ты думаешь. На лице Идрилейн появилось выражение изумления, когда она поняла, что он хочет сказать. - Серегил - наблюдатель? О Сакор и его пламя, как я могла быть так слепа! - Он мастер своего дела, моя дорогая, - печально ответил Нисандер. - Что бы я ни стремился сделать из него, Иллиор определил ему собственный путь. С твоего разрешения я не скажу тебе ничего больше - кроме того, что я с радостью поручусь честью в его преданности Скале и тебе. Идрилейн с сомнением покачала головой: - Надеюсь, тебе никогда не придется пожалеть об этих словах, мой друг. Ведь он однажды совершил предательство - мы оба знаем это. То, что ты мне только что сказал, может оказаться палкой о двух концах. - И все равно я не отрекусь от Серегила. - Что ж, хорошо. Два дня. Но большей отсрочки ты не получишь, и твои доказательства должны быть неопровержимы. Думаю, мне не нужно предупреждать тебя, что вмешательство в дела закона с твоей стороны было бы неразумно? Нисандер встал и низко поклонился. - Я это прекрасно понимаю, моя госпожа. Прибыв в "Петух", Нисандер не стал скрывать от остальных своей озабоченности. - Все так, как мы и боялись, - сказал он им. - Наместнику было доставлено второе поддельное письмо - датированное шестым днем эразина. Ирония судьбы - как я понимаю, заговорщики использовали то настоящее письмо, которое Серегил вручил Гемелле, чтобы подстроить ловушку фальсификатору. - Шестой день эразина? - Алек принялся отсчитывать дни. - Мы тогда еще только встретились и путешествовали через холмы. - Кровь и ад! - воскликнул Микам. - То ли эти подонки знают, чем занимается Серегил, то ли случайно попали в яблочко. Они устроили так, что Серегил должен придумать какую-то ложь или раскрыть себя, а это само по себе может означать для него смертный приговор. - Я мог бы заявить, что он в это время был в Айвиуэлле, - предложил Алек. - Мы уже использовали историю о том, что я приехал с ним в Римини оттуда. Он всем гостям рассказывал... - Боюсь, так не годится, - ответил Нисандер. - Эта версия достаточно правдоподобна для знакомых, но не выдержит проверки царскими дознавателями. Самое малое, что они могут сделать, - это послать за подтверждением в Майсену. А когда свидетелей не найдется, ты окажешься в таком же опасном положении, что и Серегил. К тому же у нас мало времени. Идрилейн дала нам всего два дня. Пожалуй, нам ничего не остается, как следовать плану Серегила насчет улицы Задней Ноги. - Я тоже об этом думал, - пробормотал Микам. - Серегилу понадобилась неделя, чтобы найти Албена, да и то он не уверен, что Албен - тот, кто нам нужен. Даже если мы обнаружим его тайник - если таковой существует, - что, если при этом выяснится: Албен тут ни при чем? Чтобы узнать то, что Серегил выяснил бы за день, нам могут понадобиться недели. Нисандер беспомощно развел руками: - Верно, но мне ничего другого не приходит в голову. - Если бы у Серегила оказался еще хоть один день! - с горечью воскликнул Алек. - Он был так доволен тем, как идут дела, словно время совсем не поджимало. - Мне кажется, - сказал Теро, молчавший все это время, - что отсутствие Алека среди гостей на улице Колеса сегодня вечером не пройдет незамеченным. Может быть, ему стоит посетить тюрьму - выразить возмущение, беспокойство и тому подобное? Появляться там Нисандеру не следует, а вот молодой подопечный вполне мог бы принести своему покровителю всякие мелочи - одеяло, чистое белье... - И отмычку! Теро бросил на Алека уничтожающий взгляд: - Только если ты хочешь наверняка попасть на виселицу с ним вместе. Я думал о том, что, если тебе удастся повидаться с Серегилом, он мог бы сообщить тебе полезную информацию. А даже если и нет, что мы теряем? - Все-таки в тебе есть шпионская жилка! - ухмыльнулся Микам. Теро в оскорбление, посмотрел на него: - Это просто логика. Я способен мыслить ясно, поскольку мое суждение не искажено эмоциями. - Так или иначе, это прекрасная мысль. - Нисандер бросил на молодого мага одобрительный взгляд. - Молодец, Теро. Алек поднялся и накинул плащ. - Я отправлюсь сразу же. Ты со мной, Микам? Нисандер предостерегающе поднял руку: - Подождите, вы оба. Необходимо, чтобы все поняли, насколько важен для нас успех. Если нам не удастся доказать невиновность Серегила, мы лишимся всякого доверия царицы и можем сами оказаться в Красной башне, а то и где-нибудь похуже. - Сделав это предостережение, Нисандер с облегчением заметил, что опасность никого не заставила поколебаться. - Хорошо. Я должен добавить еще одно: любая наша ошибка может очень сильно повредить царице; этот факт должен учитываться в первую очередь. Если здесь действительно замешаны леранцы, наши промахи будут играть им на руку. Они наверняка ничего так не хотели бы, как показать наличие широко разветвленного заговора со мной во главе. Поэтому будем молить Иллиора даровать нам удачу в сумерках. - Да будет так, - отозвался Микам. - Пошли, благородный Алек. Нас ждет работа. Влажный ветер со стороны гавани дул в спину Алеку и Микаму, направлявшимся к тюрьме, расположенной у южной части городской стены. Это была уродливая приземистая башня, окруженная высоким забором. Спешившись, во дворе, Алек поморщился от запаха человеческой мочи и сальных свечей, пропитавшего все вокруг. - Трудно поверить, что еще сегодня утром я был в Уотермиде, - прошептал он, сжимая принесенный с собой узелок. - Теперь это уже скорее вчера утром, - вздохнул Микам. - А что, если нас не пустят внутрь? - Будь настырным и не скупись на золото. И откинь плащ, чтобы все видели, что ты - аристократ. Следуя совету Микама, Алек забарабанил в ворота. В зарешеченном окошечке показалось бородатое лицо. - Что тебе тут нужно в такой час? - Сюда сегодня привезли узника, - сказал Алек. - Его имя - благородный Серегил. Он мой опекун, и я привез ему одежду и одеяла. Нельзя ли мне увидеть его ненадолго? - Такой темноволосый парень? - Да, это он. - Сейчас чертовски поздно, знаешь ли. - Я готов заплатить за доставленное беспокойство. - Алек достал полсестерция. - Мы и впредь будем весьма признательны. Из темноты выступил Микам: - Ему ведь не запрещено принимать посетителей, верно? Стражник посмотрел на монету, потом обернулся, чтобы посоветоваться с кем- то. Скоро ворота распахнулись. - Не будет вреда, если парнишка поднимется к узнику, - проворчал привратник, пряча в карман монету и провожая Алека и Микама в комнату стражи. - Но только он один и на минутку. Ты, господин, можешь подождать тут у очага, если хочешь. И я должен сначала посмотреть, что у него в узелке., Начальник стражи остался удовлетворен осмотром и второй монетой. Он поручил Алека другому тюремщику, который повел его в промозглую глубину здания. Стены, казалось, стремились задавить Алека, пока он поднимался за стражником по продуваемой ледяными сквозняками лестнице. Побывав в каземате Асенгаи, юноша приобрел неистребимую ненависть к таким местам. Остановившись у низкой дверцы камеры, тюремщик заглянул в зарешеченное оконце. - К тебе гость, господин! Изнутри донесся невнятный ответ. - Разговаривать с ним тебе придется отсюда, - сказал стражник Алеку. - Не просовывай ничего сквозь окошко, даже руку. Я сам передам ему узелок. - Забрав его у Алека, тюремщик отошел, чтобы дать возможность юноше поговорить с узником без чужих ушей. Окошечко было прорезано в толстой деревянной двери. Неподалеку горел фонарь, и его луч осветил профиль Серегила и один блестящий глаз. - С тобой все в порядке? - обеспокоенно прошептал Алек. - Пока что да, - ответил Серегил спокойно. - Правда, здесь чертовски холодно. - Я принес одеяло и чистую одежду. - Спасибо. Что нового? Наклонившись как можно ближе к окошечку, Алек поспешно пересказал ему все, о чем говорилось в "Петухе". - Нисандер считает, что наш единственный шанс - это найти доказательства того, что письма были подделаны. Этим должны будем заняться мы с Микамом, но мы не знаем - как. Боги, как бы я хотел, чтобы ничего этого не случилось! - Я знаю, что ты чувствуешь. Стражник все еще далеко? -Да. - Тогда смотри внимательно. - Серегил просунул пальцы сквозь решетку и быстро просигналил что-то, имеющее отношение к Микаму. Пальцы его двигались слишком быстро. Алек покачал головой: - Я тебя почти не слышу. Что ты сказал? - Я говорю, это тупик. Тут ничего не выиграешь, - сказал Серегил достаточно громко, чтобы слышал тюремщик. Его пальцы задвигались снова, на этот раз более медленно. Ему мешала решетка, но все-таки Алек понял: "Скажи Микаму о чешуйке". - Не понимаю! - отчаянно прошептал Алек, решив, что он неправильно разобрал это загадочное послание. - Я не оставлю тебя гнить тут! - Не переживай, - ответил ему Серегил, глядя прямо в глаза юноше. - Завтра ночью светит луна - это добрый знак. Пусть молитвы Светоносному поддержат тебя, и все будет хорошо. А пока я поручаю тебя Микаму Кавишу. Доверяй его мудрости, он многогранная личность. - Мне жаль, молодой господин, но больше я не могу позволить тебе находиться здесь, - окликнул Алека стражник. - Проклятие, - пробормотал Алек, уверенный, что он неправильно понял самое важное. Притворяясь, что поправляет волосы, он просигналил пальцами: "Чешуйка?" К его удивлению, Серегил выразительно закивал. - Пойдем, господин! Алек еще секунду смотрел на Серегила; его сердце болезненно сжалось. Неожиданно лицо узника озарила знакомая кривая улыбка. - Что нос повесил? - прошептал Серегил. - Ты не один будешь работать мне на пользу. Все будет хорошо! Но Алек совсем не чувствовал себя хорошо, спускаясь следом за тюремщиком по лестнице. Как ни хотелось ему верить мужественным заверениям Серегила, ему казалось, что в голосе друга он услышал печальную нотку. Им загадали трудную загадку, и многое теперь зависело от него. Последствия неудачи оказались бы такими тяжелыми, что Алек не в состоянии был о них думать. Должно быть, на лице юноши отразились его чувства, потому что тюремщик пробормотал обнадеживающе: - Не унывай, господин, может, все еще и поправится. Твой приятель кажется порядочным человеком. Почувствовав, что может найти в тюремщике союзника, Алек выжал слезы из глаз. Это ему удалось с легкостью. Как только они оказались достаточно далеко от тюрьмы, .Алек передал Микаму странное послание Серегила. Минуту Микам выглядел озадаченным, явно ничего не понимая, и у Алека оборвалось сердце. - Чешуйка? - Потеребив кончики усов, Микам покачал головой, но тут же расплылся в широкой улыбке. - Клянусь Пламенем, он, должно быть, имел в виду чешуйницу - знаешь, такое насекомое. - Это тебе о чем-нибудь говорит? - с сомнением переспросил Алек. - Ну да! Более того, наш хитроумный друг дал нам план всей кампании. Я тебе все объясню, когда мы доберемся до дому - на улицу Колеса. У дверей их встретил Рансер. - Гости разошлись, благородный Алек, и я растопил камин в твоей комнате. Нужно тебе что-нибудь еще? - Нет, спасибо, - ответил юноша, чувствуя себя несколько смущенным. Казалось, старый слуга, служивший Серегилу всю жизнь, теперь ожидал распоряжений от Алека. - Я, пожалуй, справлюсь и сам. Тебе пора отправляться в постель, э-э... - Рансер, - прошептал из-за его спины Микам. - Рансер. Да, отправляйся спать. Уже поздно. Спасибо. На морщинистом лице слуги было написано почтительное внимание; он поклонился и ушел. Поспешно поднявшись на второй этаж, Алек обнаружил, что в его спальне горит множество свечей вдобавок к камину. - Он обставил комнату заново, - сухо заметил Микам, озираясь. - Она стала выглядеть очень по-майсенски. - Ты так считаешь? Шкафы, комоды, кресла, высокая резная кровать - вся мебель в спальне была ярко расписана цветами, плодами и животными. Балдахин над кроватью, хоть и несколько выцветший, украшала богатая вышивка - гранаты, обвитые колосьями. Общее впечатление, даже на неопытный взгляд Алека, было несколько раздражающим. Единственными знакомыми предметами оказались его рапира и лук, лежавшие на постели. - Наверное, считается, что все это должно быть мне привычно, - поморщился Алек, придвигая кресло к камину. - Ну, теперь расскажи мне про чешуйницу. - Мы так прозвали одного скользкого типа, которого по поручению Нисандера выслеживали несколько лет назад, - начал объяснять Микам. - Он был шантажист и умел здорово, как и его тезка, прятаться в прогрызенных ходах. Серегилу пришлось очень туго, пока он нашел его тайник, и должен сказать, что никогда еще я не видел более ловкого жульничества. - И в чем же там было дело? - До этого я еще дойду. Серегил говорил что-нибудь? - Советовал мне полагаться на тебя и молиться Иллиору - завтра будет луна, предвещающая удачу. Думаю, он хотел сказать, что именно тогда нам и следует проникнуть к этому Албену. - Правильно. Мы еще днем зайдем в лавку аптекаря, оглядимся там, а уж ночью примемся за работу. - Но что, даже если Серегил прав? У пристава, который арестовал его, в списке было и мое имя. Если именно я представлю доказательства невиновности Серегила, он же мне не поверит. - Может быть, и нет. Это значит, что мы должны позаботиться, чтобы доказательства попали в руки царицы другим путем. Через городскую стражу, например. Думаю, они обрадуются возможности арестовать предателя. - Это-то конечно, но почему ты думаешь, что стража поверит нам, в отличие от пристава? - Ну, стражники-то не поверят, - ответил Микам с хитрой улыбкой, - но есть еще Миррини. - Кто? - Алек слишком устал, чтобы сразу вспомнить имя. - Подруга принцессы Клиа. Она капитан конной гвардии. Алек кивнул и протер глаза. - Ах да, та самая, что снабдила меня пропуском - в тот день, когда по милости Серегила меня ограбили. - Что по милости Серегила? - Не важно. Ты думаешь, Миррини поможет нам? - Ради Клиа, если уж не ради Серегила. Я дам ей знать, но не думаю, что она появится раньше завтрашнего утра. Так что ты пока обнови-ка свою кровать. Мне так кажется, что и завтра будет длинный день. Алек невесело рассмеялся: - С тех пор, как я встретил Серегила, других не бывает. ГЛАВА 27. улица Задней Ноги Открыв глаза на следующее утро, Алек с изумлением обнаружил склонившегося над ним Рансера. - Прости меня за вторжение, господин, но благородный Микам послал меня будить тебя. - С достоинством переставляя негнущиеся ноги, старый слуга поставил на умывальник кувшин с горячей водой. Первые лучи серенького рассвета сочились сквозь окно. Алек не проспал и нескольких часов. Сев в постели, он стал смотреть, как старик выполняет ежеутренний ритуал: приготовив все необходимое для умывания, он достал чистое белье и разложил его в ногах кровати. Алек не привык, чтобы ему оказывались подобные услуги, и теперь следил за действиями Рансера со всевозрастающей неловкостью. Приобретенный им в Доме Орески опыт заставлял его относиться к помощи слуг настороженно. Что, если старик вознамерится помогать ему одеваться? Это было против природы - чтобы другой человек так ухаживал за ним, словно за ребенком или инвалидом. Почтительное молчание старого слуги только ухудшало ситуацию. - Ты ведаешь всем хозяйством, верно? - спросил Алек, когда Рансер стал чистить его плащ. Интересно, размышлял юноша, знает ли этот морщинистый старик, кто Алек на самом деле? И если уж на то пошло, кто такой Серегил? - Конечно, господин, - ответил слуга ровным голосом. - Благородный Серегил велел мне заботиться о твоих удобствах. Завтрак подан в столовой, капитан Миррини вот-вот появится. Приготовить твой костюм, господин? - Приготовь. Рансер подошел к шкафу, скрипя суставами, наклонился и достал штаны; потом открыл дверцу гардероба и спросил: - Какой камзол прикажешь подать, господин? Алек не имел ни малейшего представления о том, какая одежда может быть в гардеробе, и ответил наобум: - Голубой, пожалуйста. - Хорошо, господин, голубой. - Старый слуга вынул невероятно нарядный камзол, расшитый золотыми бусинами. - Э-э... Пожалуй, все-таки не голубой, - поспешно сказал Алек. - Я потом решу какой. - Как пожелаешь, господин. Алек смутился: старик и не думал уходить и вопросительно смотрел на него. После долгого неловкого молчания юноша сообразил, что слуга ждет позволения удалиться. - Спасибо, Рансер. Мне больше ничего не нужно. - Как прикажешь, господин. - Рансер поклонился и вышел. - Потроха Билайри! - Алек выпрыгнул из постели, подошел к гардеробу и осмотрел разнообразную одежду. Голубой камзол оказался самым нарядным. Перебрав остальные, Алек выбрал скромный коричневый костюм, поспешно оделся и даже не удивился, обнаружив, что все - включая сапоги - ему точно впору, как будто сшито по мерке. "Серегил занимался одеждой для меня, пока я был в Уотермиде, - подумал Алек с болью. - Только зачем мне все это, если нам не удастся вызволить его из Красной башни". С этими мрачными мыслями Алек спустился на первый этаж и, следуя запаху поджаренных колбасок, вошел в уютную столовую, выходящую в сад. Микам уже сидел за столом; с обеих сторон от его кресла расположились зенгатские овчарки Серегила. Они явно не держали зла на Алека за вчерашнее вторжение: увидев его, они подняли свои белые головы и застучали по полу мохнатыми хвостами. - Доброе утро, - сказал Микам, пододвигая Алеку блюдо с колбасками. - Поешь, а то Миррини появится с минуты на минуту. Они как раз поспешно кончали завтракать, когда Рансер ввел в комнату высокую воительницу. - Давайте выкладывайте, что у вас, и побыстрее. У меня через час смотр, - предупредила она, сбрасывая заляпанный грязью плащ. - Как Клиа восприняла новость об аресте Серегила? - спросил Микам. - Ох, она рвет и мечет, но и очень обеспокоена. Хоть Серегил царский родич, Бариен жаждет крови и страшно недоволен отсрочкой, которую даровала узнику Идрилейн, прежде чем его начнут допрашивать. - Нисандер ожидал этого, - сказал Алек. - У Бариена зуб на Серегила? Миррини развела руками: - Кто знает? Клиа говорит, Бариен считает, что Серегил оказывает плохое влияние на нее и на близнецов, и недоволен их дружбой. "Близнецы - это Элестера и Тимор", - вспомнил Алек. Серегил безжалостно заставлял его зубрить царское родословное древо; близнецы были старшими сестрой и братом Клиа, детьми Идрилейн от второго брака. - Ты сказала Клиа, что встретишься с нами? - спросил Микам. - Нет, и она спустит с меня шкуру, когда узнает. Но я согласна с тобой: лучше не вовлекать ее в это дело, пока мы не поймем, куда ветер дует. Итак, чем я могу помочь? Микам налил себе еще чая и откинулся в кресле. - На улице Задней Ноги живет один мошенник; он, возможно, и подделал письма, из-за которых Серегил попал в Красную башню. Серегил сам собирался заняться им на следующую ночь; теперь он хочет, чтобы этим занялись мы. - Но доказательства его невиновности не должны быть получены от нас, - добавил Алек. - Бариен может заявить, что мы их сфабриковали, чтобы обелить Серегила. Миррини посмотрела в окно на серое небо, еще только начинающее светлеть над унылым облетевшим садом. - Значит, вам нужен кто-нибудь, кто навел бы на след стражников, но не задавал при этом слишком много вопросов. - Примерно так, - согласился Микам. - Конечно, в этом есть риск, и я пойму тебя, если ты не захочешь оказаться замешанной. Миррини недовольно отмахнулась от предостережения: - У меня как раз есть знакомый капитан в городской страже, который будет рад оказать мне услугу. И улица Задней Ноги входит в его участок, так что поимка шантажиста, который доит аристократов, пойдет на пользу его карьере. Микам понимающе улыбнулся: - Тогда довольно разговоров. Мы дадим тебе знать сразу же, как только убедимся, что это тот человек, который нам нужен. Когда получишь от нас весточку, сразу поговори, со своим капитаном- стражником. Мы с Алеком загоним дичь, а он сможет ее поймать. Но нужно, чтобы ты тоже оказалась там. Твой капитан не должен нас увидеть. - Я буду, где надо, - заверила их Миррини, поднимаясь. - В том, чтобы иметь одну из царских дочерей лучшей подругой и начальницей, есть определенные преимущества, знаете ли. Часом позже Алек под холодным зимним дождем добрался до улицы Задней Ноги. Здесь жили добропорядочные ремесленники, и дома здесь были солидные, хотя и без претензий: пятиэтажные деревянные здания на каменных фундаментах с небольшими внутренними двориками. Одетый как крестьянский парень из зажиточной семьи, Алек громко и возбужденно принялся расспрашивать прохожих, как ему найти аптекаря. Его тут же направили к третьему дому от угла. Войдя во двор, юноша сразу увидел подвешенную над дверью первого этажа медную ступку. Ставни в лавке были открыты. Произнеся в душе молитву Иллиору, покровителю воров, Алек поднял щеколду и вошел в тесное помещение. Низкая комната вся пропахла травами и мазями. Молодой подмастерье в дальнем углу что-то разогревал на спиртовке. - Здесь лавка аптекаря? - тяжело дыша, спросил Алек. - Да, но мастер Албен еще завтракает, - ответил паренек, не отрываясь от дела. - Позови его, пожалуйста! - воскликнул Алек. - Меня послали за лекарством, моя бедная мать с ночи истекает кровью, и никак не удается остановить кровотечение! Это заставило подмастерье поторопиться. Отставив реторту, он исчез за занавеской в задней части комнаты и через минуту вернулся с лысым человечком, заросшим длинной седой бородой. - Мастер Албен? - спросил Алек. - Это я, - ворчливо ответил тот, отряхивая крошки с одежды. - Что за переполох ни свет ни заря? - Я по поводу своей матушки, господин. У нее ужасное кровотечение! - Дарник сказал мне об этом, парень. Нечего зря тратить время на истерику, - рявкнул Албен. - Кровь у нее идет изо рта, из носа, из уха или из матки? - Из матки. Мы только что приехали из деревни и не знаем, где найти повитуху. В гостинице сказали, что у тебя, наверное, есть травы... - Да, да. Дарник, ты знаешь, где стоят нужные банки. Подмастерье достал с тесно заставленной полки три банки с сухими травами, и аптекарь принялся отмерять нужные количества и растирать их в ступке. Алек отошел к окну, ломая руки и всем своим видом демонстрируя нетерпение. Во дворе снаружи были видны другие жильцы дома, начинавшие свои утренние дела. Микам стоял в воротах, оглядывая двор, как будто в поисках нужной двери. Заметив Алека, он вошел внутрь и направился к куче мусора в углу. Алек снова вернулся к столу. - Нельзя ли побыстрее? - спросил он умоляюще. - Еще минуту! - бросил Албен, продолжая растирать травы. - Лекарство не подействует, если составные части как следует не перемешать... Клянусь Четверкой! Уж не дым ли это?, В этот момент во дворе раздался крик "Пожар!"; тут же послышались вопли и топот ног. Бросив пестик, аптекарь кинулся к двери. Мусор в углу двора пылал ярким пламенем. - Пожар! Поджог! - выкрикнул Албен, побелев. - Дарник, скорее неси воды! Пожар, горим! Теперь уже крики раздавались по всему дому, хлопали двери, люди выбегали наружу тушить огонь. Юный Дарник бросился к колодцу, но его хозяин нырнул в помещение за лавкой. Алек последовал за ним; за занавеской оказалась уютная комната. Албен возился около камина, одной рукой поворачивая поддерживающую каминную полку колонну, другой нервно теребя бороду. Увидев Алека в дверях, он прорычал: - Что ты здесь делаешь? Убирайся! - Лекарство, господин! - робко напомнил Алек. - Лекарство для моей матушки... - Что? Ах да, лекарство! Забирай его, забирай! - Но какую цену ты за него назначишь? - К черту цену, идиот! Ты что, не видишь - в доме пожар! - яростно выдохнул Албен, но с места не двинулся. - Убирайся отсюда, будь ты проклят! Алек попятился. Оказавшись в лавке, он пересыпал содержимое ступки в пакетик из пергамента и поспешно выбежал на улицу, протолкавшись сквозь толпу. Через несколько кварталов из переулка навстречу ему вышел Микам. - Ну что? - Кажется, сработало, - сказал ему Алек. - Как только начался переполох, он кинулся в комнату за лавкой и стал что-то делать с камином. - Значит, мы его поймали! Серегил сказал, когда мы в первый раз устроили такое - со стариком Чешуйницей: "Закричи "Пожар!" - и мать кинется спасать свое дитя, ремесленник - инструменты, шлюха - драгоценности, а шантажист - припрятанные бумаги". - И теперь мы дадим знать Миррини? - Да, и молись Иллиору, чтобы это оказался тот мошенник, который нам нужен! Той ночью Серегил ничем не мог унять беспокойства. Крошечное окошечко в его камере было слишком высоко, чтобы в него можно было выглянуть; течение времени он мог определить только по тому, как затихали вокруг звуки. Скорчившись на жесткой каменной скамье и закутавшись в единственное одеяло, он отдался тревожным мыслям. "Отправились ли они уже?" К тому же Серегил не мог знать наверняка, поняли ли Алек и Микам его сообщение. "Но ведь Микам наверняка нашел бы способ связаться, если бы ему что-то показалось непонятным. Если только леранцам не удалось и их с Алеком опутать своей сетью..." Микам и Алек, конечно, представляют удобную мишень - оба чужестранцы, оба - друзья заточенного в тюрьму предателя. Даже Нисандер может оказаться под подозрением из-за их многолетней дружбы. Воображение, недобрый компаньон, рисовало Серегилу одну угрозу за другой - новые поддельные письма, неожиданные аресты, а то и что-нибудь похуже. Отбросив одеяло, Серегил начал разминать затекшие руки и ноги, шагая по такой знакомой уже камере: три шага - поворот, три шага - поворот... Вряд ли новости появятся прежде, чем рассветет, даже если все пройдет удачно. Серегил остановился у двери, встал на цыпочки и попытался выглянуть в окошко. Наступила ли уже полночь? Или до нее еще час? А может быть, скоро рассвет? Пустой и тихий коридор ничего ему не сказал. "Проклятие! - про себя сыпал ругательствами Серегил, снова принимаясь мерить шагами камеру. - Я бы уже давно сделал все, что надо, и вернулся домой к жаркому огню!" Если только он вообще не ошибся насчет аптекаря... Алек и Микам встретились с Миррини на погруженной в темноту небольшой площади неподалеку от улицы Задней Ноги. Миррини предусмотрительно сменила свою гвардейскую форму на неброские штаны и тунику и закуталась в темный плащ, хотя и не рассталась с рапирой. Развернув громоздкий сверток, она вручила им похожие на горшки шлемы, которые носила городская стража. - Откуда ты их взяла? - спросил Микам, надевая свой. - Не спрашивай. Если что-нибудь пойдет не так, в темноте вы можете сойти за подчиненных Тирина. - Этот твой Тирин, он в готовности? Миррини кивнула: - У него десять человек в переулке рядом с домом твоего мошенника и двое - во дворе. Им приказано ворваться внутрь, как только начнется шум. Я только надеюсь, что Алека не поймают. - Если я смогу оказаться внутри, я сумею и выбраться, - тихо ответил юноша, беря шлем под мышку. Привязав лошадей к столбу на площади, они втроем отправились на улицу Задней Ноги и, проскользнув в узкий переулок позади дома, где находилась лавка Албена, стали осматриваться. На первом этаже между створками ставней света не было видно, темно было и на втором этаже, где, вероятно, размещались жилые комнаты Албена. Одно из окон лавки выходило в переулок, и проникнуть внутрь можно было через него. Стянув сапоги, Алек влез на плечи Микама и заглянул в щель между ставнями. Комната была погружена в полную темноту, из нее не доносилось ни звука - ни дыхания спящего, ни храпа. Откинув защелку по возможности без шума, Алек скользнул внутрь. Он почуял запах горящей свечи, ощутил под ногами голые доски пола. В углу комнаты начиналась лестница, ведущая наверх, и оттуда проникал слабый свет. Когда глаза Алека привыкли к темноте, он с облегчением перевел дух: юноша находился в той самой комнате за лавкой, которая была ему нужна. Но кто-то - вероятно, Албен - наверху еще бодрствовал. Оттуда донесся скрип пола и приглушенный кашель. Однако огонь в камине и комнате за лавкой был потушен, и это означало, что хозяин вряд ли собирается спускаться сюда до утра. Алек вынул светящийся камень из своего набора инструментов и, прикрывая его рукой, прокрался к двери, ведущей в лавку. Дверь на ночь была заперта и закрыта на засов. Алек вытащил из кошеля кожаный колпачок и надел его на светящийся камень, чтобы свет падал только вниз. Алеку не понадобилось много времени, чтобы найти то, что он искал. Проведя рукой по резьбе на колонне, на которую опиралась каминная полка, он скоро обнаружил, что квадратное основание колонны подвижно. Сунув острие кинжала в щель, Алек повернул камень; за ним оказалась узкая глубокая выемка. В ней лежал длинный железный ящик, запертый на массивный замок. Наклонившись, Алек отмычкой открыл его. В ящике оказалось несколько связок документов. Алек еще не особенно хорошо умел читать, но он знал крупный красивый почерк Серегила и его подпись. Одна пачка целиком состояла из писем Серегила; часть из них были неоконченными. Всего их насчитывалось одиннадцать, и некоторые явно выглядели копиями. "Мы тебя поймали, Чешуйница, клянусь Создателем!" - возликовал Алек. Вернув документы на место, он спрятал ящик в тайник, но повернул скрывающий его камень не до конца - так, как было до его прихода. Сделав это, Алек прихватил маленький табурет, вернулся к окну, перекинул одну ногу через подоконник и швырнул загрохотавший по полу табурет на середину комнаты; сам он тут же выпрыгнул в переулок. Приготовившись быстро скрыться, Микам, Миррини и Алек прислушались, ожидая переполоха. Ничего не произошло. - Как они могли ничего не услышать? - прошептала Миррини. - Даже я слышала грохот! Микам пожал плечами: - Придется попробовать еще раз. Он еще раз подсадил Алека, и тот заглянул в комнату. Слабый отсвет свечи по-прежнему лежал на ступенях лестницы, но в остальном никаких признаков жизни заметно не было. Алек влез внутрь; у него мелькнула мысль еще раз устроить пожар, но юноша быстро от нее отказался, ночью весь дом мог заполыхать прежде, чем люди сбежались бы тушить огонь. Оглядевшись, Алек заметил на полке кувшин и, сделав глубокий вдох, разбил его о каминную решетку. Раздался оглушительный звон, за которым последовали испуганные крики. Удовлетворенный, Алек метнулся к окну, но споткнулся о перевернутый табурет и растянулся на полу. - Это ты, мастер Албен? - испуганно спросил кто-то из-за двери лавки. - Чтоб тебе провалиться, Дарник! - проскрежетал сварливый голос откуда-то сверху. - Что, во имя Билайри и его шлюх, ты там делаешь? Поднявшись с пола, Алек увидел пару тощих ног на верхней ступени лестницы. Юноша головой вперед нырнул в окно и оказался в объятиях Микама. - Вот теперь порядок! - усмехнулся тот, напяливая на голову Алека шлем, пока тот поспешно натягивал сапоги. Они побежали по переулку, а Миррини направилась в другую сторону, чтобы убедиться, что Тирин и его солдаты действуют, как договорено. Микам и Алек остановились на перекрестке и стали прислушиваться: Албен на чем свет стоит ругал своего ничего не понимающего подмастерья. Ставни на окне распахнулись, потом снова захлопнулись. Тут же раздался стук в дверь лавки - это наконец появились стражники. Окно в переулок открылось, и из него показалась неуклюжая фигура в ночной рубашке. - Ад и все его дьяволы! - возмущенно воскликнул Микам. - Только не говори мне, что все проклятые синемундирники отправились штурмовать дверь лавки! Однако переулок действительно был безлюден. - Быстро, обнажи рапиру! - прошептал Алек и сам сделал то же. Левой рукой он вытащил из кошеля светящийся камень и поднял его над головой, надеясь, что шлемы скроют их лица. - Эй ты, ни с места! - прокричал он самым хриплым голосом, на какой только был способен. Албен прижал к груди свой железный ящик и заморгал от неожиданно вспыхнувшего света. Вид шлемов и обнаженных клинков вызвал у него такую панику, что он повернулся и кинулся бежать - прямо в руки стражников капитана Тирина, наконец-то появившихся со двора. Алек быстро спрятал свой светящийся камень, а Микам прокричал: - Мы застукали его, когда он пытался улизнуть через окно! В суматохе никто не обратил внимания, кто это кричал, и Микам с Алеком беспрепятственно скрылись. ГЛАВА 28. полуночный допрос Теро услышал стук в дверь как раз перед полуночью. Взяв из рук посланца свиток, он отнес его Нисандеру, который дремал в кресле в гостиной. Молодой маг слегка потряс учителя за плечо. - За тобой прислала царица. Нисандер, моргая, посмотрел на него, и сонливость тут же слетела с волшебника. - От нее послание? Теро вручил ему свиток. Нисандер быстро прочел его, поднялся и разгладил свою голубую мантию. - Здесь ничего не объясняется, просто сказано, что я должен явиться немедленно. Что ж, будем надеяться на лучшее. - Мне пойти с тобой? - Спасибо, милый мальчик, но, я думаю, пока тебе лучше оставаться здесь. Если что-нибудь пошло не так, нужно, чтобы Микам и Алек могли обратиться к тебе. Нисандер в одиночестве шел по знакомым коридорам царского дворца. Стены были украшены гобеленами и фресками, однако ощущение простора, свойственное Дому Орески, здесь отсутствовало. Дворец служил наполовину официальной резиденцией, наполовину крепостью; стены были толстые, коридоры извилистые, двери обиты широкими чеканными полосами металла. Зал судебных заседаний был строг и неуютен - и сделан таким намеренно. В длинном помещении не было мебели, лишь в дальнем конце на возвышении стоял черный с серебром трон. Чтобы приблизиться к нему, нужно было пройти долгий путь по черному полированному мрамору пола под холодными взглядами статуй цариц, выстроившихся вдоль стен. Факелы в кованых подставках бросали мрачный колеблющийся свет на кучку людей, окружающих трон. Идрилейн едва кивнула в ответ на поклон Нисандера. Сегодня она была в короне и в панцире, на коленях царицы лежал обнаженный меч. Рядом с троном стояли наместник Бариен и командующая гвардией Фория; их лица также были мрачны. - Нами получены некоторые документы, которые могут обелить имя благородного Серегила, - сказала Нисандеру Идрилейн, кладя руку на длинный железный ящик, который стоял открытым на маленьком столике рядом. - Я сочла нужным, чтобы ты присутствовал при разборе дела. - Я очень благодарен, моя госпожа, - ответил Нисандер, занимая место у подножия трона. Царица бросила взгляд на старшую дочь и знаком предложила ей начинать. - Введите первого узника! В ответ на приказ Фории распахнулась боковая дверь, и двое стражников втащили упирающегося старика в грязной ночной рубашке Нисандер позволил себе слегка коснуться поверхности разума обвиняемого и обнаружил там панику пополам с изворотливостью и страстное желание выжить. Следом за стражниками и стариком вошли еще трое: офицер городской стражи, женщина в мундире старшего пристава и молодой маг второй степени - Иманеус. Нисандер хорошо его знал: это был талантливый чтец мыслей, часто приглашаемый на подобные судилища. Наместник обратил на узника мрачный взор. - Албен, аптекарь, проживающий на улице Задней Ноги, - пророкотал он, - тебя обвиняют в приобретении и подделке писем царского родича. Оба преступления караются смертью. Признаешь ли ты себя виновным? Упав на колени, Албен жалобно начал что-то выкрикивать. - Повтори, - приказала женщина-пристав, наклоняясь к старику. - Благородный Бариен, обвиняемый утверждает, будто имеет место ошибка. - Ошибка, - повторил Бариен без всякого выражения. - Аптекарь Албен, разве не был ты схвачен людьми капитана городской стражи Тирина при попытке бежать через окно с этим ящиком в руках? В ящике обнаружены письма и документы, написанные представителями самых знатных семей. - Ошибка, - снова прошептал Албен, дрожа. Вынув из ящика пачку документов, Бариен продолжал: - Среди прочего в этом ящике, обнаруженном у тебя при аресте, находятся письма и копии писем. Другими словами, подделки. Против тебя выдвигаются следующие обвинения. Первое: ты способствовал ложному обвинению и осуждению невинного, верного слуги ее величества царицы Идрилейн Второй. - Бариен сделал паузу и отобрал из пачки два письма. - У тебя найдена копия письма, будто бы написанного благородным Вардарусом-и-Борунтасом Луд Мирин из Римини, того самого письма, которое отправило благородного Вардаруса на плаху. Вместе с этим письмом, запечатанным твоей собственной печатью, было обнаружено другое, почти идентичное, однако не содержащее тех фраз, из-за которых он был осужден. - Бариен вынул из ящика другую пачку документов. - Второе: ты обвиняешься в попытке совершить подобное же гнусное преступление в отношении благородного Серегила-и-Корита Солун Мерингил Боктерсы. Я сам получил письмо, идентичное тому, что обнаружено у тебя, письмо с подписью и печатью благородного Серегила. Данное письмо содержит доказательства его измены и враждебных намерений против Скалы. Однако в дополнение к этой копии здесь имеется письмо с тем же обращением, подписью и печатью - совершенно невинного содержания. Голос наместника, натренированный годами практики, грозно раскатился по холодному залу: - Предостерегаю тебя от лжи, аптекарь Албен. Признаешь ли ты себя виновным перед лицом этих доказательств? - Я... Я услышал шум... Ночью я услышал шум у себя в лавке, - заикаясь, выдавил старик. - Я спустился туда и обнаружил этот ящик. Кто-то, должно быть, бросил его в окно. Когда я услышал, что в лавку ломятся стражники, я впал в панику, могущественный наместник и грозная царица! Из-за спины обвиняемого Иманеус сделал отрицательный жест. Такая же бесстрастная, как статуи ее предков, Идрилейн сделала знак приставу; та подошла к двери и ударила в нее. Дверь распахнулась, и двое стражников ввели необыкновенно толстую женщину в яркой вышитой ночной сорочке. - Гемелла, камнерез с улицы Собаки, - объявила женщина-пристав. Увидев Албена, Гемелла завопила: - Скажи им, Албен, скажи, что я только вырезала печати! Ты, жалкий подонок, скажи им, что я больше ничего об этом не знаю! Обвиняемый со стоном закрыл лицо руками. - Пристав, объяви, какое наказание полагается за подделку писем или печатей знати, - приказала царица, строго глядя на жалких узников. - Смерть под пыткой, - произнесла женщина. Албен снова застонал, раскачиваясь из стороны в сторону. - Моя царица, поскольку ты призвала меня на суд, позволь мне сказать, - вмешался Нисандер. - Я всегда ценила твой совет, Нисандер-и-Азушра, - кивнула Идрилейн. - Моя царица, мне кажется сомнительным, чтобы эти двое действовали по своей инициативе; скорее они выполняли чей-то заказ, - начал Нисандер, тщательно выбирая слова. - Я знаю определенно, что эти несчастные не пытались шантажировать благородного Серегила, нет свидетельств этого и в деле покойного Вардаруса. Действуй эти преступники сами по себе, их мотив, конечно, был бы именно таков. Фория раздраженно бросила: - Не хочешь же ты сказать, что это хоть в какой-либо мере смягчает их вину? - Безусловно, нет, высокородная, - серьезно ответил Нисандер. - Я только хочу подчеркнуть, что тот, кто все это организовал, представляет собой гораздо большую опасность, чем эти несчастные. Если окажется, что один и тот же человек - а я подозреваю, что это именно так, - источник клеветы и на благородного Вардаруса, и на благородного Серегила, очень важно узнать, что подвигло его на столь отчаянный шаг. - Ответ на этот вопрос мы быстро получим от этих двоих! - прорычал Бариен. - Со всем должным почтением должен заметить тебе, наместник, что сведения, полученные под пыткой, не всегда надежны, даже если при этом присутствует маг. Боль и страх затуманивают разум, достоверно читать мысли становится трудно. - Мне известны твои взгляды на применение пыток, - натянуто ответил Бариен. - Чего ты хочешь добиться? - Я хочу сказать, благородный Бариен, что все это дело слишком серьезно, чтобы можно было полагаться на такие методы. Как ни предосудительны действия этих тварей, они всего лишь пешки в большой игре. И именно их господина мы должны обнаружить любой ценой. Как он и ожидал, Бариен и Фория посмотрели на него недовольно, но Идрилейн одобрительно кивнула. - И что ты предлагаешь? - спросила она. - Моя царица, я смиренно прошу тебя, в твоей неизреченной милости, заменить смертный приговор на изгнание, если обвиняемые полностью и по доброй воле обо всем расскажут. Мы от этого гораздо больше выиграем. Иманеус должен будет подтвердить достоверность сообщаемых ими сведений. Идрилейн посмотрела на молодого мага. - Я всегда придерживался тех же взглядов, что и Нисандер, на признания, полученные под пыткой, моя царица, - сказал Иманеус. С невеселой улыбкой Идрилейн повернулась к осужденным, впервые обратившись непосредственно к ним. - Что выберете, вы двое? Лишиться руки и отправиться в изгнание в случае полного признания или быть посаженными на кол? - Я признаюсь, великая царица, я признаюсь! - прокаркал Албен. - Я не знаю имени этого человека, я никогда его о нем не спрашивал. Он выглядел как аристократ, хотя я никогда раньше его не видел, да и говорил он не как житель Римини. Но приходил ко мне оба раза один и тот же человек - за письмами... то есть фальшивками, - чтобы можно было обвинить Вардаруса и благородного Серегила тоже. - Пока что он говорит правду, моя царица, - объявил Иманеус. - Какие еще фальшивки ты делал для этого человека? - спросила царица. - Корабельные документы главным образом, - пробормотал Албен, потупясь. - И... - Он замялся и начал трястись. - Говори, подонок, - рявкнул Бариен. - Что еще? - Два... два царских пропуска, - прошептал Албен. Царский пропуск позволял обладателю проходить куда угодно, даже во дворец. - Ты признаешься в подделке подписи самой царицы?! - взорвалась Фория. - Когда это было? Албен поежился. - Должно быть, уже года три назад. Только они не годились в дело, когда были готовы. - Почему же? - Голос Бариена был бесстрастным, но Нисандер с изумлением увидел, что наместник смертельно побледнел. Фория тоже казалась потрясена чем-то. - На них еще не было печатей, - проблеял перепуганный аптекарь. - Не знаю, как он собирался их получить. Я не делал копий пропусков, высокородная, клянусь! Пусть этот маг будет свидетелем: я не такой дурак, чтобы рискнуть оказаться замешанным в подобном деле! - И я никогда не подделывала царской печати, - воскликнула Гемелла, - клянусь Четверкой! - Снова Иманеус кивнул, подтверждая, что она говорит правду. - Когда это случилось? - снова спросил Бариен. - В прошлый ритин исполнилось три года, господин. - Ты уверен? Ведь ты делал сотни фальшивок. Как случилось, что именно эту ты помнишь так хорошо? - Потому что это были царские пропуска, господин, - дрожащим голосом ответил Албен. - Не каждый день выпадает такое везение. И еще тогда я делал документы для корабля под названием "Белый олень", приписанного к Цирне. Я хорошо помню это, потому что тогда сосед попросил меня об одолжении - я вставил в список команды имя его сына. Только, видишь ли, корабль вместе со всеми матросами пошел ко дну в осенний шторм меньше чем через месяц, так что парень погиб. - Ты точно помнишь название корабля? "Белый олень"? - спросила Фория. - Да, высокородная. Других кораблей я не помню, а насчет этого не мог бы ошибиться. Я долго еще следил за списками прибывающих судов, надеясь, что "Белый олень" все-таки не потонул и парень вернется. Сосед перестал со мной разговаривать. А этот человек, который приходил ко мне... Ему всегда было что-нибудь нужно, все это время - по большей части корабельные документы - до прошлой весны. Однажды поздней ночью в месяце нитин он явился и сказал, что у него есть письмо, которое нужно подправить, так не могу ли я это сделать? То самое письмо, милостивая царица, которое прислали тебе, - письмо благородного Вардаруса. За сотню золотых сестерциев я сделал ему две копии - немного разные. Гемелла, как всегда, сделала печати. - А ты сделал еще копии и для себя, - добавил Нисандер. - На случай, если ты сам сможешь в будущем кого-то ими шантажировать. Албен молча кивнул. - И этот же человек снабдил тебя письмами благородного Серегила? Албен заколебался. - Нет, господин, их я получил от Гемеллы. - Я купила их у барыг, - поспешно встряла та. - Что она говорит? - поморщилась Фория. - Барыги - так на уличном жаргоне зовут скупщиков краденого, - пояснил Нисандер. - Именно так, благородная госпожа, - тараторила Гемелла, торопясь сообщить все подробности. - Первую порцию я купила у торговца по прозвищу Сластена, а второй раз - у старого калеки, которого зовут Дакус. "Ах, Серегил, на этот раз ты перехитрил сам себя", - сокрушенно подумал Нисандер, хорошо знавший, кто такой Дакус на самом деле и откуда появилось второе письмо. - Тот человек, что заказывал мне бумаги, - продолжал Албен, - был доволен моей работой и сказал, что хорошо заплатит за письмо любого аристократа, который по происхождению не скаланец. - Прапрадед Вардаруса был пленимарский барон, - нахмурилась Идрилейн, барабаня пальцами по рукояти меча. - А Серегил... Ну. это и подавно всем было известно. - Так, значит, ты делал для него эти фальшивки, а заодно и копии для себя, - сказал Бариен. - И для чего же они были ему нужны? - Он никогда не говорил, господин, а я не спрашивал, - ответил Албен со странным достоинством. - Прости мою дерзость, но человек, подделывающий документы, не протянет долго, если не научится не проявлять любопытства. - Так это все, что ты можешь нам рассказать? - Бариен посмотрел на мага, стоявшего за спинами осужденных. Иманеус кивнул и собрался ответить, но Нисандер опередил его. - Нужно выяснить еще несколько важных моментов. Первое: когда должна была быть готова последняя фальшивка и кому ее следует доставить. Второе: что знают узники о связи всего этого дела с леранцами? - Леранцами! - Бариен сердито дернул цепь на груди. - Какое отношение подделки имеют к леранцам? - Про леранцев я ничего не знаю! - завопил Албен, умоляюще глядя на Идрилейн. - Я твой верный подданный, милостивая царица, каково бы ни было твое происхождение! Я никогда бы не оказался замешан в измене! - И я, благородные господа, и я! - всхлипнула Гемелла. - Они говорят правду, - подтвердил Иманеус. - Просто образцы преданности, - саркастически заметила Идрилейн. - Но как насчет ответа на первый вопрос благородного Нисандера? Когда и кому должны быть доставлены новые подделки? - Завтра ночью, моя царица, - ответил Албен. - На этот раз писем должно быть три, это те, что перевязаны желтой лентой. Там письма благородного Серегила, госпожи Бисмы и господина Дериана. - Все трое имеют родственников за пределами Скалы, - заметила Фория. - Мне об этом ничего не известно, - проскулил Албен. - Тот человек сказал только, что я должен передать их ему в собственные руки, как и раньше. Он всегда приходит ночью и всегда один. Я все рассказал, моя царица, клянусь рукой Далны, ничего не утаил. Идрилейн перевела ледяной взгляд на Гемеллу: - Тебе есть что добавить? - Я покупала письма и делала печати, - ответила та. Слезы лились из ее глаз и стекали по дрожащему подбородку. - Клянусь Четверкой, благородная госпожа, больше я ничего не знаю. Когда царица велела стражникам увести осужденных, Бариен повернулся к Нисандеру. - Что это за разговоры насчет леранцев? - требовательно спросил он. - Если у тебя есть доказательства их деятельности, ты сейчас же должен мне о них сообщить! - Я непременно так и поступил бы, - спокойно ответил Нисандер. - Сейчас это всего лишь теория, которая, правда, многое объясняет. - Бедный старый Вардарус, - печально сказала Идрилейн, доставая из ящика одно из писем. - Если бы только он заговорил... - У тебя не было выбора, - упрямо возразила Фория. - Доказательства были неопровержимы. По крайней мере с благородным Серегилом ничего плохого не случилось. - Ах да, Серегил. Как с ним быть, Нисандер? Я должна была бы освободить его, но, если я сделаю это, подонки-предатели, заварившие всю эту кашу, тут же удерут. - Совершенно справедливо, - согласился волшебник. - Пока он должен оставаться в тюрьме, а нам нужно сделать так, чтобы в доме аптекаря все выглядело как обычно. Соседи и так будут сплетничать о том, что случилось, а слухи быстро достигнут нежелательных ушей. Наша единственная надежда - выследить покупателя фальшивок, когда он явится за ними следующей ночью. Албена нужно вернуть в его лавку, под соответствующим присмотром, конечно, на то время, пока мы в нем нуждаемся. - Это нужно сделать без шума, - предупредил Бариен. - Если хоть что-нибудь просочится, особенно насчет Вардаруса, страшно подумать, что начнется. Идрилейн нетерпеливо махнула рукой: - Меня больше всего волнует, как выследить того негодяя. Тут нельзя промахнуться. Бариен, Фория, оставьте нас. Привычные к резкости царицы, наследная принцесса и наместник немедленно покинули зал. Нисандер смотрел им вслед; что-то в манерах Бариена тревожило его. - Он очень переживает все это дело, - сказала Идрилейн. - Было бы лучше, если бы ты раньше сказал ему о своих подозрениях насчет леранцев. Он всегда принимал такую возможность очень близко к сердцу. - Прости меня, царица, - ответил Нисандер. - Это был ведь всего лишь выстрел наугад. - Но удачный выстрел - чем больше я думаю, тем больше все складывается одно к одному. Проклятие, Нисандер, если у этих предателей достаточно сил для подобной затеи, я хочу, чтобы они немедленно были уничтожены! Поимка того, кто придет за письмами, должна пройти без сучка без задоринки, а раз это человек, который получил в свои руки царский пропуск, то он может знать в лицо моих людей. Твои наблюдатели - другое дело, даже мне неизвестно, кто они такие. Нисандер низко поклонился, радуясь, что царица приняла желательное ему решение по своей инициативе. - Наблюдатели к твоим услугам, как всегда, моя царица. Позволишь ли ты мне все сделать так, как я сочту нужным? Идрилейн стиснула рукоять меча. - Принимай те меры, какие сочтешь подходящими. Кто бы ни был предатель, я хочу, чтобы к концу недели его голова красовалась на пике! - Я тоже хочу этого, моя царица, - ответил Нисандер, - хотя буду удивлен, если такая голова окажется единственной. ГЛАВА 29. неожиданная смена декораций Продолжая метаться по камере, Серегил неожиданно наткнулся на что-то в темноте. Он поспешно попятился и с трудом разглядел две высокие фигуры, каким-то образом материализовавшиеся посередине помещения. На какую-то секунду его разум словно заледенел от ужаса: ему вспомнилась майсенская придорожная гостиница и черное чудовище, с которым он там боролся; но тут до него донесся знакомый запах пергамента и свечного воска. - Нисандер? - Да, милый мальчик, это мы с Теро. - Он потянул Серегила в дальний от двери угол и прошептал ему в ухо: - Теро займет твое место. - Каким образом? - Сейчас не время для объяснений. Возьми его за руку. С трудом удержавшись от рвавшихся с языка вопросов, Серегил сделал, как ему было сказано. Рука Теро была холодна, но не дрожала; Нисандер решительно взял их обоих за плечи и принялся шептать заклинание. Превращение произошло так мгновенно, что у Серегила закружилась голова. На миг темнота в камере словно рассеялась, вихрь света подхватил их, и, когда в глазах у Серегила прояснилось, он обнаружил, что стоит в другой части камеры рядом с Нисандером. Серегил поднес руку к лицу и нащупал колючую бороду, впалые щеки и коротко подстриженные курчавые волосы. - Яйца, почки и прочие потроха Билайри!.. - Тихо! - прошипел Нисандер. - Хорошенько заботься о моем теле, - предупредил его Теро, ощупывая собственное новое лицо. - Я гораздо больше тебя заинтересован в возвращении обратно, поверь, - пожал плечами Серегил и пошатнулся, не привыкнув еще к другому, более высокому телу. Он догадывался, что теперь последует, и это вызывало у него ужас. Нисандер решительно взял его за руку и подвел к стене. Преодолевая внутреннее сопротивление, Серегил глубоко вздохнул, расправил плечи, шагнул в разверзшуюся перед ним дышащую холодом пропасть, более темную, чем сама темнота. И спотыкаясь, задыхаясь и моргая от неожиданного света, вошел в рабочую комнату Нисандера в Доме Орески. - Не бойся, я тебя держу! - успокоил его Микам, когда колени Серегила подогнулись. - Алек, где бренди? И тазик пригодится, судя по тому, как он выглядит. Серегил скорчился над тазиком, борясь с тошнотой, вызванной превращением; такие заклинания он всегда переносил тяжелее всего. Когда позывы прекратились, он с благодарностью взял у Алека стакан бренди. Юноша смотрел на него, вытаращив глаза. - Серегил, это на самом деле ты?, Серегил глянул на белые худые пальцы, сжимающие стакан, и выпил обжигающий напиток одним глотком. - Непривлекателен, да? - Теро это нравилось не больше, чем тебе, - вздохнул Нисандер. - Он, правда, вел себя гораздо более сдержанно. - Прости меня, - ответил Серегил. - Я сейчас просто не в себе. Алек продолжал ошеломленно смотреть на него. - У тебя и голос Теро, но только... Каким-то образом ты разговариваешь скорее как Серегил. Это заклинание отличается от того, что превратило тебя в выдру? - Очень даже. - Серегил подозрительно оглядел свое новое тело. - Похоже на то, как если бы ты носил не подходящую тебе одежду и не мог ее снять. Да и белье он предпочитает слишком облегающее. Я не знал, что ты способен на такое, Нисандер! - Маги Орески не особенно одобряют такие дела, - подмигнул ему волшебник. - Однако все удалось, а поэтому мне хотелось бы проделать некоторые опыты. Ты помнишь, как заклинанием зажечь свечу? - Ты хочешь, чтобы я попробовал колдовать, пока я в этом теле? - Да, пожалуйста. Нисандер поставил посередине стола свечу в подсвечнике. Серегил поднялся на ноги и вытянул руку над свечой. Микам предостерегающе дернул Алека за рукав: - Ты бы лучше отошел подальше на всякий случай. - Ты думаешь, я не слышу? - пробормотал Серегил. Он сосредоточил внимание на почерневшем фитиле и произнес нужное слово. Последствия не заставили себя ждать. С раздирающим уши скрипом полированный стол треснул посередине и развалился на половинки. Свеча, так и не загоревшись, упала на пол. В течение долгой минуты все молча смотрели на разгром, потом Нисандер наклонился и провел пальцем по дереву. - Что ж, ты получил ответ на свой вопрос, - вздохнул Серегил. - Эксперимент ответил больше, чем на один вопрос, и среди них на самый главный: вы обменялись только телами, но не волшебной силой. Значит, Теро будет в безопасности, особенно если мы поторопимся. Нам многое нужно обсудить, прежде чем Алек вернется на улицу Колеса. - Я должен туда вернуться сегодня ночью? - разочарованно протянул Алек. - Но Серегил только что появился здесь... Серегил шутливо толкнул его в бок: - Не забывай, Алек, о приличиях. В мое отсутствие ты хозяин в доме, не говоря уже о том, что остаешься подозреваемым с точки зрения властей. Нельзя допустить, чтобы ты вдруг без всяких объяснений исчез. - Совершенно верно, - согласился Нисандер. - Но мы обсудим планы, прежде чем ты уйдешь. Давайте-ка перейдем в гостиную. Думаю, Серегил не откажется от приличного ужина. Теро сегодня почти ничего не ел. - Это чувствуется! - Серегил похлопал себя по тощему животу. Спускаясь следом за остальными вниз, он снова провел рукой по лицу. Колючие усы щекотали ему ноздри, и он нетерпеливо пригладил их. - Поразительно! - пробормотал он. - Мне никогда особенно не нравились отращиваемые на лице волосы, но теперь, испытав это сам, я нахожу такую привычку абсолютно отвратительной! Микам с гордостью погладил собственные густые рыжие усы. - К твоему сведению, это признак мужественности. - Вот как? - фыркнул Серегил. - Ты забыл, сколько раз мне приходилось дожидаться, пока ты соскребешь с подбородка щетину тупым ножом? - Таков мой стиль, - подмигнул Алеку Микам. - И Кари нравится, чтобы рядом с гладкими щеками торчали колючие усы. - Они же чешутся, - пожаловался Серегил. - Микам, научи меня бриться. Спускавшийся впереди них Нисандер обернулся и строго посмотрел на Серегила: - Ничего подобного ты не сделаешь! Когда ужин был подан, Нисандер, Микам и Алек рассказали Серегилу о происшедшем за ночь. Тот ухмылялся, слушая о приключении Микама и Алека, но стал серьезным, когда Нисандер поведал ему о том, что выяснилось на суде. - Он подделал царский пропуск? Неудивительно, что Бариен занервничал. Помимо самой царицы и Фории, только он один имеет доступ к печати. - Доступ по праву, - поправил его Микам. - И как ты думаешь, что находилось в трюме того корабля, "Белого оленя"? Серегил посмотрел на Нисандера: - Это, наверное, можно выяснить. Три года долгий срок, но в том порту, куда корабль направлялся, могли сохраниться записи. В них мы не найдем, конечно, описания груза, который судно перевозило на самом деле, но какую-то отправную точку получим. - Может оказаться, что к нашему делу это никакого отношения и не имеет, - задумчиво ответил тот, - но лучше обследовать все имеющиеся следы. А теперь давайте обсудим планы на завтра. До рассвета оставалось всего несколько часов, когда разговор закончился, и Алек неожиданно зевнул во весь рот. - Прошу прощения, - сказал он и тут же зевнул снова. - Ты изрядно потрудился, - усмехнулся Серегил. "Теро был бы гораздо привлекательнее, если бы почаще улыбался", - подумал Алек, поражаясь тому, как меняет человека выражение лица. Интересно, как выглядит сейчас Серегил - когда его телом управляет Теро? - Я и сам вымотался, - признался Микам и тоже зевнул. - Если насчет завтрашней работы мы договорились, нам с Алеком лучше отправиться в постели, пока солнце еще не взошло. - Стареешь, - поддразнил его Серегил, поднимаясь следом за ними по лестнице. - Раньше мы с тобой могли два-три дня оставаться на ногах, прежде чем ты начинал сдавать. - Клянусь Пламенем, тут ты прав, - ухмыльнулся Микам. - Еще несколько лет, и мне ничего не будет нужно, кроме солнечного уголка в саду у Кари да ребятишек, чтобы рассказывать им о моих приключениях. У двери Алек еще раз обернулся и посмотрел на Серегила в теле Теро. Он не мог представить себе более странного сочетания. Покачав головой, Алек сказал: - Хорошо, что ты вернулся, - или вроде того. - Вроде хорошо или вроде вернулся? - спросил Серегил с улыбкой, которая каким-то образом была типично Серегиловой - кривой и лукавой. - И то, и другое, - ответил Алек. - И я вроде благодарен тебе, как и всем вам. Вы хорошо потрудились в мою пользу этой ночью, - проговорил Серегил, пожимая руки друзьям. - Там, в камере, дела начинали выглядеть очень уж мрачно. Теперь же мы вчетвером быстро во всем разберемся. Несмотря на это жизнерадостное утверждение, на Серегила, когда он повернулся и пошел к комнате Теро, обрушилась ужасная усталость. С благодарностью вытянувшись на узкой кровати, он почувствовал, что даже не в силах разуться. "Это все магия, - подумал он, засыпая. - Эти проклятые заклинания всегда выжимают меня досуха". Как ни измучен был Серегил, отдых его не был спокоен. Тревожные сны заставляли его вертеться на постели. Сначала это были просто отрывочные воспоминания о прошедших днях - отдельное событие, повторяющиеся снова и снова обрывки разговоров, настырно мелькающие лица каких-то случайных знакомых, - однако постепенно образы начали принимать более отчетливые очертания. Он - все еще в теле Теро - ехал верхом по улицам Римини. Кругом было темно, и он не знал, где находится. Символы названий улиц отсутствовали, фонари не горели. Раздраженный и немного испуганный, он пустил коня галопом. У его лошади не было головы; поводья, перекинутые через гладкий выступ на месте шеи, исчезали где-то под грудью животного. "Мне его не остановить", - подумал Серегил. Отпустив поводья, он вцепился в луку седла. Покрытое пеной странное существо мчалось много часов по незнакомым улицам, пока вдруг ему в ноги не кинулась сова. Испуганная лошадь встала на дыбы, сбросила седока и исчезла в темноте. Оглядевшись, Серегил обнаружил, что находится у ворот Красной башни. "Хватит! - сердито подумал он. - Я сейчас же верну себе свое тело". Он взлетел с земли и взвился к крыше тюрьмы. Ощущение полета было восхитительным, и Серегил несколько раз облетел вокруг башни, наслаждаясь им. При этом, однако, он увидел, что все корабли в гавани пылают, и это очень встревожило его. Круто спикировав, как ласточка, он влетел в дыру в крыше тюрьмы. Внутри тоже оказалось темно. Спотыкаясь, Серегил стал спускаться по лестнице и наконец увидел проблеск света впереди. луч падал на стену из окошечка в двери камеры. Дверь была заперта, но, как только Серегил коснулся ее, дерево превратилось в рой красных бабочек. Преодолев их слабое сопротивление, он вошел в камеру, залитую таким ярким светом, что ему пришлось прикрыть глаза рукой. Его настоящее тело стояло посередине помещения - нагое, сплошь покрытое массой крошечных, похожих на пауков язычков пламени. "Они же должны были исчезнуть!" - подумал Серегил, ощутив приступ отвращения. - Они выползают отсюда, - сказало его тело голосом Теро, поднимая руку к груди. - Я прогоню их. Серегил осторожно приблизился и начал смахивать пламенеющих пауков. От его прикосновения они разлетелись, открыв ярко-голубой глаз, злорадно глядящий из кровавой раны на груди. Серегил отшатнулся и с нарастающим ужасом увидел, как кожа вокруг глаза начала дергаться и выпячиваться. Обуглившиеся паукообразные существа осыпались на пол, и теперь стали заметны какие-то движения под кожей груди и живота, словно что-то чудовищное прорывалось изнутри. Глаз на груди заплакал кровавыми слезами, но лицо - теперь это было лицо Теро - по-прежнему спокойно улыбалось. С той же улыбкой Теро, раскинув руки, метнулся к Серегилу, будто намереваясь заключить его в объятия. С придушенным криком Серегил отпрянул сквозь рой красных бабочек... Серегил, задыхаясь, сел на постели. Расправив сбитые простыни, он подошел к камину и раздул угли, чтобы осветить комнату. Его одежда насквозь пропиталась холодным потом. Сбросив ее, он оглядел белокожее угловатое тело, в котором теперь обитал. Неудивительно, что ему приснилось его собственное тело! Сон уже стал забываться, но воспоминание о глазе заставило Серегила поежиться. Подкинув несколько поленьев в камин, Серегил снова улегся в постель и натянул одеяло до самого носа. Уже засыпая, он подумал: а ведь это первый раз за многие недели, когда ему вообще что-то приснилось! Полуденное солнце светило в открытое окно, когда Серегил снова открыл глаза. Он некоторое время лежал неподвижно; оказалось, что большую часть своего кошмара он уже забыл. Потом, когда он заснул во второй раз, его сон был наполнен сладострастными мечтами, совсем ему обычно не свойственными, и при пробуждении тело Теро проявило все признаки возбуждения. Холодная вода, однако, успокоила его, и Серегил, поспешно одевшись, поднялся в башню, перепрыгивая через две ступени. - Доброе утро, - улыбнулся ему Нисандер. Он пил чай - знакомая, успокаивающая картина. - Чувствуешь ли ты себя... О боги, похоже, ты плохо спал сегодня. - Это так, - признал Серегил. - Мне приснился кошмар: я отправился за своим настоящим телом, а у него в груди, там, где шрам, оказался тот самый глаз. Все было вроде бы знакомым, словно этот сон мне уже снился раньше. - Как неприятно. Ты можешь вспомнить еще какие-нибудь детали? - Очень немногие. Там было что-то насчет полета по воздуху и пламени... Не помню. Потом появились другие образы, совсем иного характера. Может случиться так, что я буду видеть сны Теро? - Ты думаешь, что через тело у тебя возникла духовная связь с ним? Едва ли это возможно. Почему ты спрашиваешь? Серегил потер глаза и зевнул. - А, ерунда. Просто первая ночь в непривычном теле. Между нами говоря, однако, Теро не помешало бы несколько денечков порезвиться на улице Огней. - Он всегда производил впечатление человека, по натуре склонного к целибату, - заметил Нисандер. Серегил насмешливо хмыкнул: - На практике - может быть, но не по натуре. На протяжении всего дня они не покидали башни, чтобы никто не заметил перемен в "Теро" - этого было бы нелегко избежать в окружении такого количества магов, как в Доме Орески., Ветис как будто ничего необычного в поведении "Теро" не видел; Серегил, внутренне посмеиваясь, наблюдал за скрытой за почтительностью неприязнью, когда молодой слуга явился убирать комнату Теро. В середине дня Нисандер отправился по каким-то делам в другую башню, а Серегил бесцельно слонялся по комнате, когда раздался решительный стук в дверь. В обычаях Дома Орески было открывать любому, кто стучал, так что Серегилу пришлось сделать это. Выглянув в коридор, он обнаружил там нетерпеливо постукивающую ногой по полу Илинестру. Ее зеленое шелковое платье туго облегало грудь, и Серегил не мог не заметить женственной прелести Илинестры. Он никогда не был с ней близко знаком, при встречах колдунья оставалась вежлива, но холодна. Сейчас, однако, стало совершенно очевидно, что ее сдержанность не распространялась на помощника Нисандера. - Ах, Теро! Нисандер у себя? - Ее фиалковые глаза сияли улыбкой. - В настоящий момент его нет, моя госпожа, - ответил Серегил, гадая, как обходился Теро с этой красавицей. На этот вопрос он тут же, однако, получил ответ. - Как ты официален сегодня! - игриво пожурила она его, входя в коридор. Загроможденность прохода могла, конечно, быть причиной того, как тесно прижалось к Серегилу облаченное в шелка тело, но что-то в голосе Илинестры опровергало это предположение. Идя следом за ней в рабочую комнату, Серегил испытал приятное предвкушение: оба они сейчас, по-видимому, окажутся участниками занятного представления. - Все еще рыщет кругом, чтобы вызволить своего милого ауренфэйского дружка? - вздохнула Илинестра, поворачиваясь к нему с видом заговорщицы. - На этот раз нет. - Серегил достаточно правдоподобно изобразил гримасу отвращения, обычно появляющуюся на лице Теро при упоминании его персоны. - Ему нужно было повидать Морина-и- Аргавана. Что-то связанное с библиотекой. - Бросил тебя, бедненького, трудиться в одиночестве? Как грустно. Я тоже, правда, чувствую себя одинокой. - Илинестра подошла поближе, и Серегил почувствовал легкий сладкий запах ее благовоний. Перед его умственным взором ясно предстал источник аромата - теплая ложбинка между ее грудей. Это насторожило Серегила. Такая мысль была для него необычна; это смахивало на колдовские махинации. - Я теперь так редко вижу Нисандера, - надув губы, прошептала Илинестра, придвигаясь еще ближе. - Передай ему от меня, что, если он не исправится, я могу начать искать вдохновения в другом источнике. Да и тобой он пренебрегает, стоит только появиться этому Серегилу. Это наводит на размышления... - Подняв красивую бровь, она не закончила фразу и, к изумлению Серегила, быстро, почти по-матерински, похлопала его по руке. - Если ты обнаружишь, что тебе нечем себя занять, мое предложение остается в силе. - Предложение? - О, как не стыдно! - подмигнула она, снова обретая игривость. - Помнишь заклинание для левитации, которому меня научил Илани? Ты так и не пришел, чтобы его узнать, а ведь казался таким заинтересованным! Я и еще кое-что знаю, такие вещи, которым Нисандер не сможет тебя научить, - думаю, тебе понравится. Я бы показала, их тебе сейчас, только мне нужны некоторые принадлежности... Приходи лучше в мои покои. Ты же не хочешь, чтобы я на тебя рассердилась, верно? - Что ты, ни в коем случае, - заверил ее Серегил. - Я приду сразу же, как только смогу. Обещаю. - Вот и молодец. - С невинным видом прижавшись щекой к его щеке, Илинестра выплыла из комнаты, оставив за собой легкий аромат благовоний. "Пальцы Иллиора!" - подумал Серегил, на которого сцена произвела глубокое впечатление. Чего она хотела добиться, соблазняя Теро, было ему невдомек, но чем скорее Нисандер узнает об этом, тем лучше. К его разочарованию, Нисандер посмеялся вместо того, чтобы рассердиться. - Чем ты так возмущен? - спросил он. - Только сегодня утром ты советовал Теро именно такое лечение. - Да, конечно, но только не с возлюбленной собственного учителя! - прошипел Серегил. - Такое ханжество на тебя непохоже, - возразил Нисандер. - Я ценю твою заботу, но в ней нет никакой нужды. Прекрасная Илинестра и я не связаны никакими узами. Хотя я льщу себе мыслью, что она получает искреннее удовольствие от моего общества, ее больше всего интересует моя магическая сила. Она продемонстрировала мне несколько интересных примеров собственного искусства, но тебе уж по крайней мере должно быть совершенно ясно, что меня в ней привлекает. - Хороша в постели? - Выше всяких похвал. И поскольку ни я, ни она не хотим друг от друга большего, чем каждый готов дать, мы вполне удовлетворены сложившимися отношениями. В глубине души Илинестра тщеславна, и ее сексуальные устремления обычно направлены на завоевание юных девственников. - Это точно, она - пожирательница мужчин, - поморщился Серегил. - Хотя вот что странно: со мной она всегда была весьма холодна. Нисандер сухо усмехнулся: - Ну, тебя трудно назвать девственником. К тому же я подозреваю, что она выбирает любовников с более традиционными вкусами, чем те, что приписывает тебе молва. Это за Алеком тебе следовало бы присматривать. Она съест его... Как это столь красочно описывает Микам? - С гарниром из жареного лука, - фыркнул Серегил. - Спасибо за предупреждение. ГЛАВА 30. наконец-то взялись за дело К вечеру среди соседей Албена были распространены подходящие объяснения происшествий прошлой ночи. Мошенник, перепуганный и стремящийся услужить, вернулся в свою лавку; наблюдение за ним, хотя и незаметное, не прекращалось ни на мгновение. На город опустился холодный туман, пробиравший до костей. Серегил поставил Микама под окном лавки, выходящим в переулок, а Алеку велел присматривать за домом со стороны улицы. Сам он занял позицию в темном углу двора. Медленно тянулись часы; Серегил с завистью подумал, что в теле Теро он меньше страдает от холода. С другой стороны, видел в темноте он теперь хуже, а уж об обонянии и говорить не приходилось. В целом, размышлял Серегил, переселение в тело другого человека не такое дело, к которому можно относиться легкомысленно. В этом было даже нечто непристойное: он не мог почесаться без того, чтобы не почувствовать себя неловко, а визиты в уборную определенно лишали его душевного спокойствия. Должно быть, заключил он, так чувствуешь себя в постели с партнером, который тебе не слишком нравится. Такой близости с Теро он рассчитывал никогда в будущем не испытывать. Серегилу совсем не хотелось представлять себе, что ощущал Теро, находясь в собственном теле. Он как раз раздумывал, можно ли позволить себе размять ноги, когда с улицы донесся звук быстрых шагов. Во двор вошел закутанный в плащ человек и тихонько постучал в дверь Албена. Аптекарь немедленно открыл, осветив своего посетителя высоко поднятой свечой. Серегил смог хорошо разглядеть ночного гостя: им оказался нарядно одетый немолодой господин. Несмотря на одежду, однако, его выдал невольный поклон, которым он приветствовал Албена: это был слуга, посланный с поручением. Албен помедлил в дверях и слегка наклонил свечу. Это был условный знак. Бесшумно подкравшись к воротам, Серегил подал сигнал Алеку. Только он собрался вернуться от входа во двор на прежнее место, как стукнула задвижка на двери лавки. Серегила это застало врасплох, и он притворился, будто собирается подняться по лестнице на верхний этаж дома. Посланец не встревожился тем, что его видели, и даже кивнул Серегилу, проходя мимо. Серегил медленно сосчитал до пяти, прежде чем выскользнул на улицу посмотреть, куда тот свернул. Алек вышел из глубокой тени, скрывавшей его, и показал налево. Микаму он успел подать знак еще раньше, и они втроем двинулись следом за посланцем. Человек, за которым они следили, не спеша миновал несколько улиц, потом свернул в таверну. - Внутрь войти лучше тебе, - шепнул Серегил Микаму. - Меня он видел. - Микам кивнул, оглядел здание и медленно двинулся к дверям. Микам Кавиш обладал особым умением смешиваться с посетителями любого кабака. Расположившись недалеко от двери, он заказал пинту пива и стал незаметно присматриваться к человеку, за которым следил. Тот в одиночестве сидел у очага, прихлебывая эль, словно дожидаясь кого-то. Вскоре к нему подсела девушка-служанка. Она поздоровалась с посланцем, сердечно расцеловав его. Хотя девушка сидела спиной к Микаму и он ничего подозрительного не заметил, объятия были, конечно, прекрасной возможностью передать что-то из рук в руки. Еще минута, и пара вместе покинула таверну. Микам вышел следом и помедлил под фонарем, поправляя плащ и присматриваясь, в каком направлении пошли мужчина и девушка. Из теней тут же появились Серегил и Алек и бесшумно двинулись за ними. Микам помедлил еще немного, потом двинулся следом. Держась за руки, те двое дошли, разговаривая, до маленького фонтана посреди площади, а потом неожиданно свернули в темный проход. Микам заторопился, чтобы не потерять их из виду, и чуть не упал, наткнувшись на своих друзей, притаившихся в тени. Из закоулка донеслись тихие, но несомненные звуки поспешного совокупления. Оставив Алека на страже, Серегил и Микам отошли к фонтану, чтобы посовещаться. - Как ты думаешь, он ей что-нибудь передал? - спросил Серегил. - Это вполне возможно, хотя я и не видел ничего такого. - Микам ткнул пальцем в сторону закоулка. - Учитывая, чем они там занимаются, нельзя быть уверенным, что девушка замешана в нашем деле; Может, они просто любовники. - Проклятие! Все-таки нам лучше последить за обоими. Они ведь когда-нибудь расстанутся. - Ты иди за ней, - предложил Микам, - а мы с Алеком займемся красавчиком. Встретимся потом у Нисандера. Через несколько минут запыхавшиеся любовники снова появились на площади и двинулись в сторону Квартала Благородных. Теперь улицы, по которым они шли, были лучше освещены, на них попадалось больше прохожих. Серегил и остальные разделились, чтобы не привлекать к себе внимания. На площади у фонтана Астеллуса с ними чуть не случилась беда. Улица Огней кишела народом, и площадь заполнили посетители различных заведений. Пробираясь сквозь толпу, Серегил вдруг потерял из виду слугу и девушку. В нескольких ярдах от себя он заметил растерянно озирающегося Алека. Резкий свист заставил их обоих обернуться. Стоя на ступенях у колоннады, Микам показывал одновременно в двух направлениях. Серегил успел заметить девушку, свернувшую на улицу Орла. Решив, что за ее спутником проследят Микам и Алек, он двинулся следом. Следовать за ней оказалось нетрудно. На улице было достаточно прохожих, чтобы он был незаметен среди них, и девушка явно не тревожилась насчет собственной безопасности. Она не спеша шла мимо огороженных стенами садов. Улица Орла вывела ее на улицу Серебряной Луны, а потом девушка свернула налево, к царскому дворцу. Серегил уже начал строить планы того, как ему пробраться туда следом за ней, когда девушка направилась к задней двери богатого особняка, отделенного от дворца широким проспектом. Серегил подождал, чтобы убедиться: девушка не выйдет обратно, потом вернулся на улицу. С усиливающимся дурным предчувствием он посмотрел прищурившись на золоченые фигуры быков над воротами этой великолепной и хорошо всем известной резиденции. Алек и Микам следом за слугой миновали несколько улиц в фешенебельном квартале, пока не оказались на улице Трех Фонтанов - недалеко от улицы Колеса. Открыв боковую калитку, слуга исчез во дворе богатой виллы. - Одному из нас придется пробраться внутрь, - прошептал Алек. - Другой останется на страже - вдруг что-то пойдет не так. - Ну, мы оба знаем, кому это удастся лучше. Отправляйся. Алек перелез через стену и оказался в саду. Расположение построек напоминало усадьбу Серегила, хотя здесь было просторнее. Сад окружал дом с трех сторон, и в него выходило много окон. Высматривая сторожевых собак или охрану, Алек прокрался к дому. Начав с правой стороны, он переходил от окна к окну, подтягиваясь за подоконники и заглядывая внутрь. В большинстве комнат было темно, только в салоне в передней части дома у пылающего камина сидели две привлекательные молодые женщины. Одна из них вышивала, другая рассеянно перебирала струны лиры. Отойдя от окна салона, Алек сделал круг, чтобы миновать дверь кухни, и стал осматривать комнаты слева, хотя тоже без всякого успеха. Он уже собрался прекратить поиски, когда заметил лучик света из двери, выходящей на небольшой балкон. Каменная резьба вокруг окон первого этажа давала прекрасную опору для рук и ног, и Алек, взобравшись по ней, перелез через балюстраду. На балконе помещался небольшой столик, на нем стояли два винных бокала и лежала еще теплая трубка. Балконная дверь оказалась слегка приоткрыта, сквозь щель Алек разглядел элегантную спальню, освещенную единственной лампой В стене сбоку была еще одна открытая дверь, и сквозь нее доносились спорящие голоса двух мужчин. один - полный гнева, другой - визгливо оправдывающийся. - Как ты можешь обвинять меня в такой низости! - проблеял высокий голос. - Как смеешь ты смотреть мне в лицо и отрицать свою вину? - грохотал другой. - Ты, жадный, тупой идиот! Ты уничтожил меня! Ты уничтожил всю семью! - Дядя, пожалуйста... - Никогда больше не смей так меня называть, ты, змея подколодная! - рявкнул другой. - С этого дня ты мне не родственник! Дверь с грохотом захлопнулась, заставив Алека отпрянуть в темный угол. В спальню вошел молодой человек и бессильно рухнул в кресло. Его роскошный наряд говорил о том, что это, по-видимому, хозяин дома Он был белокож, с маленькой белокурой бородкой, которую он теперь нервно теребил. В уме Алека, пока он смотрел на осунувшееся лицо, зашевелилось смутное воспоминание. Он никак не мог заставить свою память подсказать ему, где он видел этого человека, но не сомневался, что где-то его встречал. Молодой человек находился в ужасном волнении. Сначала он сидел и грыз ногти, потом вскочил и ударил себя кулаком по бедру, потом начал бегать по комнате. Когда до Алека наконец дошло, для чего предназначен накрытый на балконе стол, чуть не оказалось поздно. Обитатель комнаты вдруг резко повернулся и вышел наружу, решив, по-видимому, успокоить нервы вином и табаком. Алек перемахнул через балюстраду, уцепился за резные столбики и повис на руках. Туман тем временем превратился в изморось, и полированный мрамор стал скользким, как смазанный салом. Алек висел на высоте двадцати футов, чувствуя, что вот-вот упадет. Бросив взгляд по сторонам, он заметил, что, возможно, сумел бы поставить ногу на карниз окна первого этажа, но не рискнул, опасаясь зашуметь. На его несчастье, та сторона балкона, за которую он цеплялся, выходила на улицу; для человека на балконе было бы совершенно естественно подойти к перилам, облокотиться на них, глянуть вниз... Подняв глаза, Алек увидел шелковую туфлю хозяина дома меньше чем в футе от собственных побелевших пальцев. Ледяное пламя пробежало по его рукам, ослабляя хватку. Мокрый снег таял на лице юноши, затекал под рукава, холодил подмышки. Закусив губу, Алек вцепился в столбики из последних сил, стараясь сдерживать даже дыхание. В тот момент, когда он уже думал, что ему придется прыгнуть вниз и попытаться убежать, в дверь спальни постучали. Выбив трубку о перила как раз над головой Алека, человек на балконе вернулся в комнату. Алек стряхнул с волос горячий пепел и поставил ногу на карниз. Упираясь плечом в каменную резьбу, он стал разминать затекшие пальцы. Балконная дверь осталась открытой, и он мог слышать, что говорилось внутри комнаты. - С Албеном не возникло никаких затруднений? - Это говорил аристократ; теперь он несколько успокоился, голос его звучал властно. - В общем-то нет, господин, хотя он казался несколько не в себе, - ответил человек, вошедший в комнату. - Я получил от него документы, а по дороге еще вот это. - Молодец, Марсин, молодец! Алек услышал звон монет. - Благодарю тебя, господин. Мне следует теперь доставить их? - Нет, я отвезу их сам. Лошадь уже оседлана. Проследи, чтобы все двери были как следует заперты, и предупреди госпожу Алтию, что я вернусь утром. - Слушаюсь, господин, и доброй тебе ночи. Алек услышал, как слуга закрыл за собой дверь; еще через секунду свет в комнате погас. Юноша слез с балкона и помчался к стене сада. На улице он оказался как раз вовремя, чтобы увидеть всадника на белой лошади, выезжающего из ворот, - Мы упустим его! - прошипел Алек, когда Микам присоединился к нему. - Думаю, он отправился отвозить поддельные письма! - Куда отвозить? - спросил Микам, оглядываясь и гадая, где бы можно было раздобыть лошадь. Такой возможности явно не представлялось. - Не знаю! - воскликнул Алек, лихорадочно озираясь. Всадник уже исчез за углом, и стук копыт быстро затихал вдали. - Проклятие, мы его упустили! - Ну, этому не поможешь. По крайней мере мы ухватили кончик нити, теперь есть над чем работать. И ты ни за что не угадаешь, кто еще выехал из ворот незадолго до твоего появления. - Кто? - Ни больше ни меньше как господин наместник собственной персоной. Видел бы ты его! Вот уж не думал, что старик способен скакать таким бешеным галопом. - Бариен? - Глаза Алека расширились: воспоминание наконец-то стало отчетливым. - Да помилует нас Создатель, вот оно! Это же дом благородного Теукроса! Племянника наместника! Я знал, что когда- то раньше его видел - в тот день, когда отправился на прогулку по Кольцу! - Племянничек, а? Клянусь Пламенем, это дурно пахнет, хотя я и не могу себе представить, чтобы Бариен оказался замешан в заговоре против царицы. - Он клял Теукроса на чем свет стоит, когда я добрался до балкона, - сказал Алек. - Он обозвал его змеей подколодной и лишил наследства. - Что ж, это очко в пользу наместника. Пошли, нужно сообщить обо всем остальным. Все еще переживая, что они упустили Теукроса, Алек мрачно проследовал за Микамом в башню Нисандера. - Удачно поохотились? - поинтересовался волшебник. вводя их в свою рабочую комнату. - В определенном смысле, - ответил Микам. - Серегил уже вернулся? - Нет, он занимался чем-то неподалеку от дворца, когда я в последний раз проверял, как идут дела. Пойдемте в гостиную, вы там согреетесь. Вы же оба промокли насквозь. Стоя у камина, Алек подробно рассказал о своих приключениях. Нисандер не скрывал огорчения услышанным; он долго молча смотрел в огонь, когда юноша закончил свой рассказ. - Что ты думаешь обо всем этом? - наконец не выдержал Алек. - Может оказаться, что Бариен замешан во всем этом деле? - Это трудно себе представить. Вот Теукрос - другое дело. Несмотря на то что он очень богат, Теукроса-и-Эриана никто не назвал бы предприимчивым. Какую бы роль он ни играл в заговоре, готов биться об заклад, что действует он по наущению кого-то другого. - Мы узнали бы кого, если бы смогли проследить за ним сегодня! - пожаловался Алек. - Терпение, Алек! - Лицо Нисандера смешно сморщилось, он подмигнул юноше. - Это нетрудно будет выяснить. Ты говоришь, что прекрасная жена Теукроса сегодня дома? - Да, но не можем же мы просто постучаться в дверь и спросить ее. - А почему бы и нет! Что скажешь, Микам? Что, если слуга из Дома Орески принесет срочное послание, послание, которое любой ценой должно попасть в руки благородного Теукроса сегодня же ночью? Микам хищно улыбнулся: - Это должно сработать. Подойдя к столу, Нисандер быстро написал сердечное приглашение на ужин, который должен состояться следующим вечером. - А что будет, когда он явится на ужин? - спросил Алек, заглядывая через плечо мага. Нисандер мрачно усмехнулся: - Если предположить, что он придет, то у меня появится возможность получше присмотреться к этому шустрому молодому шпиону. - Приложив к письму впечатляющее количество печатей, Нисандер велел Ветису доставить его. Вскоре после этого появился и Серегил. Он был весь в грязи, одежда его оказалась в нескольких местах порвана, на одной руке краснела глубокая царапина. - Клянусь глазами Иллиора, Серегил, что ты сделал с телом бедного Теро? - спросил Нисандер, протягивая ему чистую мантию. - Можно было бы надеяться, что оно сможет хотя бы перелезть через стену сада! - с отвращением проговорил Серегил, сбрасывая покрытые грязью штаны и показывая большой синяк на одном волосатом колене. - Впрочем, не важно. Микам, Алек, вы никогда не догадаетесь, куда в конце концов привела меня наша крошка служанка! Прямо в резиденцию наместника! - Он сделал драматическую паузу. - Что? В чем дело? Ни один из вас не кажется особенно удивленным. - Дело в том, что наш голубок привел нас к вилле Теукроса, - ответил Микам. - Алек подслушал, как Теукрос и его дядюшка ссорились. - Человек, за которым мы следили, оказался слугой Теукроса по имени Марсин, - добавил Алек. - Он передал поддельные письма хозяину, и тот поскакал доставлять их по назначению, мы только не знаем - куда. Нисандер послал Ветиса, чтобы это выяснить. - Надеюсь, это ему удастся, - ответил Серегил. - Этот болтун Теукрос наверняка не является главой заговора. Да, между прочим, Бариен явился домой, после того как закатил скандал племяннику. Я околачивался поблизости, чтобы убедиться - девица не отправится куда-нибудь еще, и видел, как он прискакал. А через несколько минут из дому вышел посланец, постучал в дворцовые ворота и объявил, что у него письмо для наследной принцессы. Его пропустили, и скоро он вышел из дворца с кем-то, закутанным в темный плащ и с надвинутым на глаза капюшоном. Лица я разглядеть не мог, но это была Фория: я прекрасно знаю ее деревянную походку. Я перелез через стену, чтобы посмотреть, что будет дальше, - тут-то я и упал, - но мне не удалось подобраться достаточно близко. Рассказ Серегила был прерван появлением Ветиса, который вернулся, выполнив поручение. - Благородного Теукроса не было дома, так что вручить ему письмо я не мог, - сообщил молодой слуга. - Госпожа Алтия говорит, что ее супруг отправился в поместье госпожи Кассарии и не вернется до завтрашнего дня. Мне поехать к нему туда? - В этом нет необходимости, Ветис, спасибо, - ответил волшебник. - Ты мне сегодня больше не понадобишься. Микам с сомнением поднял брови. - Кассария? Какие дела у нее могут быть с этим надутым индюком? - Они совместно владеют несколькими кораблями, - ответил Нисандер. - Очень любопытно, если Кассария действительно замешана во всем этом, - задумчиво пробормотал Серегил. - Она богата, влиятельна, пользуется авторитетом среди консервативно настроенной знати. Насколько я знаю, она не особенно приближена к царице, но... - Кто такая Кассария? - спросил Алек. Серегил сложил пальцы домиком - жест, обычно означавший, что сейчас последует одно из его энциклопедических повествований. - Госпожа Кассария-а-Мойриан - глава одного из знатнейших скаланских семейств. Как и Бариен, она происходит из рода, известного еще со времени Иерофантов; должен добавить, что в ее благородных жилах не течет ни капли чужеземной крови, хотя она обычно этим и не похваляется. Ее предки разбогатели еще во время строительства Эро, а потом умножили свои богатства, поставляя царице Тамир каменщиков и материалы для строительства ее новой столицы. Поместье Кассарии расположено в горах милях в десяти на юго-запад от столицы. Нисандер поднялся и принялся мерить шагами маленькую комнату. - Как бы то ни было. я нахожу невозможным, чтобы Бариен оказался замешан в заговоре. Клянусь глазами Иллиора, я ведь знаю его больше пятидесяти лет! И Фория! Это вообще бессмысленно! - Не могу себе представить, что она и леранцы выиграли бы от союза друг с другом, - вступил в разговор Микам. - В их глазах ее кровь такая же нечистая, как кровь ее матери. - Если все же она замешана, то окажется не первой представительницей царского рода, которую заставили совершить предательство так, что она сама этого не поняла, - сказал Серегил. - И если ее дружок Бариен сталкнулся с леранцами, ему было нетрудно это сделать. - Но зачем ему подставлять ее под удар? - фыркнул Нисандер. - Кто знает? Мы с Алеком могли бы пробраться... - Ни в коем случае! - Нисандер потер глаза. - Согласен, милый мальчик, это дело нужно расследовать самым тщательным образом, но Бариена и наследную принцессу ты оставь мне. На ближайшее время вы трое ограничьте свои интересы Теукросом и Кассарией. Полночь еще не наступила; как вы смотрите на то, чтобы начать прямо сейчас? - Ну, если это необходимо, мы могли бы потащиться и прямо сейчас, - протянул Серегил, подмигивая остальным. - Прекрасно. Я позабочусь о том, чтобы вы получили пропуск, и велю оседлать лошадей. Берите с собой все. что может вам пригодиться. А теперь извините меня - я должен безотлагательно заняться собственной работой. Да пошлет вам Иллиор удачу! Алек с облегчением вздохнул: - По крайней мере мне сегодня ночью не придется возвращаться на улицу Колеса. Рансер обращается со мной, как с хозяином дома, а я понятия не имею, что должен делать. - Я понимаю твои чувства. - Серегил встал и потянулся. - Я и сам бы сошел с ума, если бы пришлось долго оставаться здесь взаперти. Глядя, как его друг раздраженно чешет бородатую щеку, Алек гадал, что тот имеет в виду под "здесь взаперти": башню Нисандера или тело Теро? Глава 31 Кассария Благодаря красным ливреям Дома Орески и пропуску, предъявленному "Теро", Серегила, Микама и Алека легко пропустили через Морские ворота. Оказавшись вне пределов города, они направились на юг по дороге, петлявшей у подножия скал. Отъехав на несколько миль, путники свернули на другую дорогу, ведущую в горы. "Совсем как раньше - дорогу знают все, кроме меня", - уныло подумал Алек. Скоро они въехали в большой лес, раскинувшийся по берегу реки. Обледенелые стволы елей сомкнулись слева; справа слышался неумолчный шум воды. Через несколько миль Микам знаком велел остановиться. Спешившись, он вытащил светящийся камень и принялся рассматривать следы на дороге. - Что-нибудь увидел? - поинтересовался Серегил. - Не особенно много. Грязь здесь, похоже, даже и днем не оттаивает. Они двинулись дальше и вскоре увидели отсветы сторожевых костров. Замок Кассарии стоял на высоком утесе над рекой. Позади него поднимались отвесные скалы, а спереди подъезд охраняла неприступная башня. Скрытно пробравшись вдоль стены, трое разведчиков вскарабкались по покрытому лесом крутому склону и устроились в ветвях высокой ели, откуда замок был виден как на ладони. Открывшийся им вид был самым обыкновенным: ничем не примечательное скопление сараев, поленниц, загонов для скота. Сам же замок выглядел впечатляюще: высокое квадратное здание с глухими стенами. Окна отсутствовали, лишь на уровне третьего этажа наружу смотрели бойницы. На всех четырех углах высились башни; на плоских крышах всех их, кроме одной, горели сторожевые костры. - Непроницаемый, как запечатанная бочка, - пробормотал Серегил, вытягивая шею, чтобы получше все рассмотреть. - Похоже на то, - согласился Микам, устраиваясь поудобнее на ветке. - Лучше было бы нам придумать какую-нибудь душещипательную историю, чтобы нас туда пустили на ночлег. - Теперь уже слишком поздно, - ответил Алек. - До рассвета не больше двух часов. - Верно. - Серегил, хмурясь, слез на землю. - Похоже, что заночевать придется прямо здесь. Как только Серегил и остальные отбыли, Нисандер отправился на улицу Серебряной Луны. В этот поздний час улицы были пустынны, и он встретил только одного человека по пути к дому Бариена: ночную тишину разорвал стук копыт, звяканье сбруи, а потом недовольные голоса стражников у дворцовых ворот. К удивлению Нисандера, ворота резиденции наместника оказались заперты и даже фонарь над ними потушен. Бариен, как и сам Нисандер, обычно работал допоздна и редко ложился спать до полуночи. Спешившись, Нисандер до тех пор стучал в ворота, пока не появился привратник. - Добрый тебе вечер, господин, - приветствовал он Нисандера: слуга был привычен к тому, что у того бывают дела к наместнику в любой час дня и ночи. - Добрый вечер, Квил. Мне нужно поговорить с наместником. - Прости меня, господин, но благородный Бариен уже спит. Он не велел будить его, кто бы ни пришел, кроме только самой царицы. Он очень строго это наказал. И между нами, господин, дворецкий говорил, что благородный Бариен плохо выглядел вечером. Он ужинал не дома и вернулся просто не в себе. - Понятно, - ответил Бариен. - Бедняга. Надеюсь, дело не в угощении, которым его потчевали. А где он ужинал? - Дворецкий не сказал. Он только велел не будить хозяина ни под каким видом. - Что ж, придется заглянуть завтра. Пожалуйста, передай своему господину мое почтение. Проехав дальше по улице Серебряной Луны, Нисандер спешился, уселся на бортик фонтана и заглянул на виллу Бариена при помощи волшебного зрения. Действительно, наместник лежал в постели, рассеянно перелистывая небольшую книжицу, раскрытую на середине. Нисандер с грустью узнал томик: это был сборник поэзии бардов, который он сам подарил Бариену несколько лет назад. Наместник наконец выбрал стихотворение, и Нисандер осторожно заглянул на страницу. О благородное сердце, разбейся, рассыпься золою, Коль честь твоя, дар драгоценный, утрачена, рыцарь, тобою. Нисандер молча повторил про себя эти строки. Он узнал балладу. Легкое прикосновение к мыслям Бариена не показало ему ничего, кроме глубокой меланхолии и усталости. Нисандеру ничего не стоило бы перенестись в спальню Бариена, но, подумав немного, он отказался от этого. Ни настроение наместника, ни состояние дел не оправдывали подобных экстренных мер. Завтра наступит быстро. Серегил и остальные провели остаток ночи, без особого уюта устроившись под деревьями, а когда на рассвете проснулись, над головой Серегила висел голубой шар-посланец от Нисандера. Серегил протянул к нему руку, и шар сообщил: "Узнайте все что можно, но поскорее возвращайтесь в город - прямо ко мне". Хотя колдовство заставило бесплотный голос мага звучать несколько неестественно, в нем явственно ощущалось напряжение и беспокойство. - Как ты думаешь, что случилось? - зевая, спросил Микам и принялся отряхивать с плаща налипшие мокрые листья. - Наверное, он что-то узнал от Бариена, - предположил Серегил. - Давайте займемся разведкой здесь и не откладывая вернемся в Римини. Быстро осмотрев двор замка с вершины ели, они не обнаружили никаких перемен, хотя и узнали, почему наверху одной из башен костер ночью не горел. Башня, возвышающаяся над узким ущельем, была разрушена. Часть ее плоской кровли провалилась, сожженная ударом молнии. Судя по тому, как выветрился камень, по пробивающейся между плит поросли и оплетающим руины вьющимся растениям, это случилось уже несколько лет назад. Полуразрушенная башня на фоне суровой симметрии замка смотрелась как гнилой зуб в хищно оскаленной пасти. Дождавшись подходящего для визита часа, разведчики приступили к осуществлению своего первоначального плана. Сменив ливрею служителя Орески на одежду ремесленника, Алек отправился доставлять еще одно поддельное послание Теукросу. Он отвел лошадь достаточно далеко назад по дороге, чтобы казалось, будто он только что прибыл. - У меня известие для благородного Теукроса, - обратился он к привратнику, показывая ему запечатанный свиток, искусно изготовленный Серегилом. - Зря ты сюда явился, парень, - ответил ему стражник. - Благородного Теукроса здесь нет. - Но мне сказали, что он проводит ночь в этом замке, - настаивал Алек, стараясь вести себя как слуга, только что узнавший, что напрасно проделал долгий и трудный путь. - Ничего не знаю, - проворчал привратник и начал закрывать ворота. - Погоди! - воскликнул Алек, спешиваясь прежде, чем тяжелая створка захлопнулась перед его носом. - Я же должен привезти ответ! - А мне-то какое дело, - фыркнул тот, многозначительно глянув на кошель у Алека на поясе. Появление мелкой монеты сделало привратника более любезным. - Может, хочешь поговорить с госпожой? - Пожалуй, мне следует это сделать. Алек пошел следом за слугой через двор, стараясь запомнить как можно больше деталей. Перед парадным крыльцом замка стояли три породистые оседланные лошади. К седлам двух из них оказались приторочены вьючные корзины, третья была под дамским седлом. У двери одной из башен старый дворецкий, недоверчиво глядя на Алека, осведомился, какое у того дело, и велел дожидаться в холле; уходя, он кинул на юношу взгляд, красноречиво предостерегавший: "Не вздумай что-нибудь украсть, пока меня не будет". Богатая мебель в сводчатом помещении была в безукоризненном порядке. На каминной полке сияли начищенные серебряные вазы и чаши, камыш на каменном полу был свеж. Великолепные старинные гобелены, любовно сохраняемые, скрывали каменные стены. Алек медленно поворачивался, с восхищением разглядывая обычные для скаланского искусства фантастические пейзажи и сказочных животных. Один гобелен особенно привлек его внимание; он изображал распахнутое окно и сад за ним, по которому гуляли грифоны. Поглощенный прекрасным произведением искусства, Алек удивился, обнаружив в правом нижнем углу совершенно выпадающее из общего стиля вышитое там изображение свернувшейся ящерицы. Оно не имело никакого отношения к остальному. Присмотревшись к другим гобеленам