разница!.. Эвинг и его сыновья... - Он замолчал, думая о чем-то. В холл ворвались охранники. Хата движением руки остановил их. - И они для перестройки улетели с планеты? - Да, после мелкого ремонта. Они сказали, что необходима невесомость. - Ты видел корабль с планеты? - Нет. Они улетели к газовому гиганту. Им необходимо было провести испытания. - Как они объяснили свои знания? - Они сказали, что в их семье изучали старые книги, и они многое познали в них. Ну? Ты удовлетоворен? Казалось, что они... Они отсутствовали целый год. Раньше я об этом не задумывался. Но даже если ты и прав в своих предположениях, я не вижу в этом ничего страшного. В конце концов, у нас есть могучее оружие, и мы можем использовать его против кого угодно. - Хата, это оружие действительно страшное, но только если его использовать против незащищенных планет. Стрелы страшны для тех, у кого нет щитов, но для закованных в броню стрелы бессмысленны. Лизендир говорила мне, что раньше ваш корабль был оборудован аппаратурой дальнего обнаружения. Где она теперь? Я не видел ее на корабле. - Они сказали, что такая аппаратура не нужна. Он все еще не был уверен, но, во всяком случае, колебался. - Слушай. Я скажу тебе то, что ты наверняка не знаешь. На моем корабле, хотя он очень маленький и простой в управлении, есть средства с помощью которых я могу обнаружить твой корабль на таком расстоянии, когда ты еще не подозреваешь о моем появлении. И я могу уничтожить твой корабль внезапно. Ты понимаешь? Это же самый маленький корабль в космическом флоте людей. А что будет с "Хаммерхэндом", если он встретится в военными кораблями, предназначенными для уничтожения врага? Они превратят "Хаммерхэнд" в пыль. Завоеватели! Вы идиоты! Вы хотите вести войну для кого-то и заплатить за это своими жизнями! Вероятно, первую планету, на которую вы нападете, вы завоюете. А потом вам придется иметь дело с военным флотом всей вселенной! Кто посоветовал вам брать в плен людей? - Эвинг... - Конечно. Он хотел, чтобы Воинов видели, опознали, сообщили о них. Иначе, как бы узнала вселенная, что Воины - леры? Ты знаешь, что пока ты был на Чалседоне, Эвинг посетил нашу цивилизацию? - Когда? - Перед тем, как я и Лизендир прилетели на Чалседон. Он хотел убедиться, что известие о Воинах достигло людей. А потом он убил Ефрема. - Это невозможно... Я не понимаю, как он смог попасть туда? Ведь он оставался здесь, когда мы улетали для нападения. Я командовал единственным космическим кораблем нашей планеты. - После вашего отлета он вызвал свои корабли и полетел за вами. Пока вы развлекались на Чалседоне, он кружил где-то рядом, выжидал, что будет. Затем он посетил Сибрайт и вернулся сюда раньше вас. Он обогнал нас где-то на середине пути сюда. И мы даже обнаружили его корабль. И тут Лизендир воскликнула: - Да, да! Это был именно тот лер, которого никто не знал. И именно он настаивал на том, чтобы сюда послать не флот, а только нас двоих для разведки. - Посмотрим, что на все это скажет сам Эвинг. - Нет, у меня лучшее предложение. Бери своих охранников и пойдем на мой корабль. Мы попробуем найти местонахождение аномалии планетной системы. Если мы найдем ее, то вернемся сюда, возьмем большой корабль и высечем их тем самым кнутом, который они вложили в ваши руки. Только позволь нам остаться всем вместе. - Но если ты ошибаешься? - Нет, я прав. И даже больше. Ведь Эвинг и его друзья не напрасно выбрали вас и вашу планету. После того, как они сделают все, что хотят, все вещественные доказательства из деятельности исчезнут, так как ваша звезда взорвется. - Как, разве звезды не вечны? - О, боги! Хата! Ваша звезда достигла критических размеров. Жить ей осталось совсем недолго - несколько лет. Тогда вся планета исчезнет, и доказательства вместе с нею. Эвинг прекрасно об этом знает. Поэтому он выбрал эту планету, как базу для своей операции. Здесь есть все, что ему нужно - цивилизация с низкой культурой, отсутствие связи с той частью вселенной, где развита культура, убежденность, что взрыв уничтожит все следы их деятельности. Единственное, чего не знает Эвинг, это то, что леры на планете вследствие воздействия радиации, перешли в более примитивную форму, деградировали... Лизендир сразу заметила это, да и я тоже. Ты, Хата, говоришь о там, что Воины - это высшая раса, но я уверяю тебя, что те дикие люди, которые живут на этой планете, гораздо выше вас. И только то, что они еще не могут понять, осознать, что они разумные существа, а не звери, мешает им взять власть в свои руки. Лизендир печально добавила: - Все это правда, каждое слово. Вы деградировали, вы даже забыли мультиспич, так как он вам не нужен. Хата был потрясен. Он тупо смотрел на Лизендир. Когда он заговорил, то, хотя он обращался к Лизендир, говорил он больше самому себе. - Я слышал рассказы о том, что леры прошлого были выше нас, но я не верил, не хотел верить этому. Именно поэтому мы и хотели завоевать вселенную и заставить всех поверить в наше величие, в то, что мы выше всех людей и леров. У нас есть и другие легенды. В частности, относительно златов. Говорят, что златы обладают сверхъестественными силами. Они сейчас выжидают, выбирают момент, когда они могут собраться все вместе и произнести заклинание. Тогда они будут хозяевами планеты, а не мы, Воины. Когда это произойдет, никто не знает. Но для этого им нужно собраться всем вместе. И поэтому мы не позволяем им собираться большими группами. Держим их разобщенно. Устеин взглянула на Хату. - Я тоже слышала об этом. Но я не могу сказать, правда это или нет. Об этом говорят только шепотом. Мы только знаем, что когда наступит момент действовать, мы будем знать, что делать. Однако я не знаю, чем все кончится. Ведь хотя мы и ненавидим вас, Воинов, но мы должны быть благодарны вам, так как без вас не было бы и нас, или мы были бы другими. - А у меня нет оснований благодарить Воинов и тебя лично. Ведь вы принесли несчастье миллионам людей, вы привели к гибели свой собственный народ. Я должен был бы мстить вам, но сейчас перед нами общая опасность, и поблизости нет никого, кроме вас, кто мог бы встать на защиту вселенной, - пылко проговорил Хан. Хата заметил: - Все должно иметь причину. Почему они - если они есть - поставили перед собой такую цель, для достижения которой потребуется много лет? Ему ответила Лизендир: - Они, вероятно, очень старая раса. Численность их сильно уменьшилась, а энергетические ресурсы миров, которыми они правят, истощились. Они решили искать новые миры. Но завоевать их силой они не могут. Поэтому они хотят стравить вас с остальной вселенной и затем, после того, как мы выдохнемся в войне, напасть на нас и уничтожить. - Еще одно. Хата, - сказал Хан, поднимаясь на ноги. - Пистолет. - Пистолет? - Тот, что был у тебя на Чалседоне. Где ты взял его? Хата выглядел, как медведь, на которого напали пчелы. Он неуверенно переминался с ноги на ногу. - Я взял его на корабле, - выдавил он из себя. - На моем корабле есть такой же. Я нашел его возле трупа Ефрема в Бумтауне, на Сибрайте, где ты никогда не был. - Кто принес его туда? - Хан почти кричал. Охранники были в растерянности. Еще никогда на их памяти к Хате, великому Воину, никто не обращался подобным образом. - Ты можешь найти точно такой же пистолет в "Палленбере", в рубке управления. Говоря это, Хан незаметно двигался к охранникам, подальше от Хаты. Никто не заметил этого маневра, кроме Устеин. Даже Лизендир была одурачена. Хан спросил: - Можно ли доверять этим охранникам, которые слышали все? Можешь ли ты сказать с уверенностью, кто из них служит Эвингу, а кто тебе? - Я арестую их все... Но Хата не смог закончить фразу, так как один из охранников бросил меч и лук, и в руках его появился маленький пистолет. Двое других сделали тоже самое. Раздались выстрелы, и остальные охранники упали. Вероятно, они были настоящими лерами. Хата и Лизендир мгновенно перевернули столы и укрылись за ними. Они знали, что хотя пули начинены смертоносным ядом, они обладают малой пробивной силой. Хан, который оказался рядом с одним из фальшивых охранников, сильно ударил его в живот. К удивлению Хана, охранник умер мгновенно. Хан успел подхватить его и, подобрав выпавший пистолет, спрятался за охранником, как за щитом. Он успел выстрелить в другого охранника и тот упал, издав предсмертный стон. Вероятно, этот яд был смертельным и для них. Укрываясь за охранником. Хан видел гримасу на лице Лизендир. Она с отвращением отнеслась к таком оружию. Но ситуация была такой, что Хану было не до Лизендир. Казалось, что прошла целая вечность, хотя на самом деле всего несколько мгновений. Все они, кроме Устеин, были под защитой. Устеин же исчезла. Где же она? Хан не мог пойти на ее поиски, так как третий охранник укрылся у входной двери. Он стал звать на помощь. Голос его был пронзительным, похожим на птичий. Язык был совсем непонятен Хану. Хан крикнул Лизендир: - Я был прав. Они не леры. У них нет даже грудной клетки. Бей их в грудь. Удары будут смертельными. Охранник был все еще у двери и звал на помощь. Хан подумал, что они должны прикончить его, пока не пришло подкрепление. Хата тоже стал звать своих охранников на помощь. В этом шуме Хан не мог сосредоточиться. Вдруг крики лжеохранника стихли. Хан осторожно выглянул из-за своего убежища. Где же Устеин? Охранника не было видно. Хан рискнул и одним прыжком оказался у двери... Там лежал охранник, а над ним, держа меч, стояла Устеин. С лезвия стекала какая-то коричневая жидкость, вероятно, заменявшая кровь у этих существ. Устеин каким-то образом в этой сумятице успела выскочить за дверь и затем напала на охранника сзади. Хан с изумлением посмотрел на Устеин. В глазах ее горел огонек, который он никогда раньше не видел. Хан повернулся к Хате. - Хата, где тот лук, который был у меня, когда мы пришли в замок Эвинга? - В соседней комнате. - Я схожу за ним. Он лучше этих луков, которыми вооружены твои охранники. Оставайтесь здесь, обыщите трупы. Нам нужны эти газовые пистолеты. Оставив Устеин вместе со всеми, Хан прошел по коридору в комнату, которую указывал Хата. Черт возьми! Здесь совсем темно. Сколько же врагов укрывается здесь? Хан осторожно вошел в комнату. Все тихо. На столе лежал его арбалет. Хан схватил его, спрятался за стол, зарядил арбалет. Колчан со стрелами, слава богу, тоже был здесь. Выждав немного и не обнаружив ничего подозрительного, он поспешил обратно. Вместе они пошли к одному из выходов из здания. До выхода они добрались без происшествий, но выходная дверь была почему-то широко распахнута. Хата направился к ней, но Хан удержал его. И вовремя, так как пуля пригвоздила край плаща Хаты к стене. Хата отпрыгнул назад. Лицо его побелело. Хан подполз к двери. На улице стояла кромешная тьма зимней ночи. Хан махнул рукой Лизендир. Та подползла к нему. - Ты можешь выскочить отсюда очень быстро, чтобы никто не смог сделать прицельный выстрел в тебя? Она кивнула. Все мышцы ее напряглись. Хан приготовился. - Вперед! - шепнул он. Лизендир, как змея, выскользнула за дверь. Запоздалая пуля ударила в косяк. Посыпались щепки. Реакция у них была медленнее, чем у Лизендир. Хан.успел заметить врага. Он тщательно прицелился и выстрелил. Раздался вой, и из укрытия вскочила, прихрамывая и издавая крики, темная фигура. Она упала, и тут справа на помощь выскочила еще одна фигура. Хан уже перезарядил арбалет и выстрелил еще один раз. Второй упал сразу. Странно, он мог бы поклясться, что рана не была смертельной. Неужели они погибают от самой легкой раны? Он поднялся и вышел на улицу, оглядываясь вокруг. За ним шла Лизендир. Ночь была ясная и очень холодная. Небо было чистым. Яркие звезды сияли на нем, освещая Паннона Плэйн призрачным светом. Вдруг краем глаза Хан уловил движение. Он повернулся и увидел еще одного фальшивого охранника, целившегося в него. Хан упал, зная, что это его единственный шанс. Первая пуля прошла мимо. Хан судорожно пытался зарядить арбалет, понимая, что ему не успеть. Сейчас наступит конец. Но охранник не воспользовался своим преимуществом. Вместо этого он выскочил из своего укрытия, как бы убегая от кого-то. Но Хан не успел выстрелить в него. Охранник, корчась от боли, повалился на холодную землю. Он извивался, принимая самые невообразимые топологические фигуры и грызя ледяную грязь. Но вот он испустил жуткий вопль и затих. Хан огляделся. Лизендир стояла возле него, с отвращением держа в руке пистолет. Они посмотрели друг на друга, и она тихо сказала: - Я угрожала ему пистолетом, чтобы дать тебе время перезарядить лук. Но он решил бежать, и я боялась, что он окажется за пределами досягаемости выстрела. Поэтому мне пришлось выстрелить. Любой закон может быть нарушен однажды. Исключений в этом нет. - Было видно, что ей нелегко далось это, хотя она умела скрывать свои переживания. Хан признательно тронул Лизендир за плечо. Она отвернулась. - Теперь меня будут называть Лизендир Нарушительница Законов! Хан ничего не смог ответить. Внезапно ощущение близости между ними исчезло в Хане. Она не могла поделиться с ним тем, что мучило ее. Иллюзией - вот чем были отношения между ними. Фантом. Хан оставил ее и подошел к охраннику. Он откинул плащ, пощупал тело. Оно остывало гораздо сильнее, чем следовало ожидать, даже на таком холоде. Это существо было похоже на леров, хотя возможно это всего лишь хирургическая операция. Хан пощупал то место, где должна была быть грудная клетка. Костей там не было. Он нащупал что-то хрящевидное. Странно. Затем он присоединился к остальным, уже вышедшим на улицу. - Быстро на корабль, - сказал он. - На нем мы доберемся до корабля Хаты. Нам нужны оба корабля. Мы должны их поднять в космос, пока на нас не напали сообщники этих существ. Однако больше у них не было никаких инцидентов. Вероятно, поблизости врагов не было. Они добрались до "Палленбера". Действовать нужно было быстро, иначе все могло кончиться, не начавшись. Хата уже пришел в себя и стал командовать всеми. Пока Хан включал двигатели "Палленбера", к нему пришла Устеин. Она держала под мышкой мешок со своими пожитками. В другой руке у нее был меч. - Мне даже и в голову не приходило, что я могу сделать такое. Но он... он хотел убить тебя, а только ты можешь принести нам спасение. - Она дрожала, и в глазах ее стояли слезы. Но она владела собой, и снова повторила то ли для себя, то ли для Хана: - Мне даже и не снилось, что я смогу сделать такое... Хан поднял "Палленбер", стараясь производить поменьше шума, и повел его туда, где под звездами, в холодной зимней ночи стоял "Хаммерхэнд". Хан заметил, что один из люков открыт, и без колебаний направил туда свой маленький корабль. "Палленбер" без труда проскользнул в гигантское нутро чудовищного корабля. Хата стоял возле выхода, и как только корабль остановился, сразу же выскочил и бросился по коридору. Хан и Лизендир едва догнали его. Они обошли корабль и вернулись в рубку управления. - На борту только команда и несколько часовых, - сказал Хата. - Я отдал всем приказ связаться со Старшим Воином. Нужно всех привести в боевую готовность. Хан сказал: - Необходимо сбросить эти метеоры и набрать других. Гораздо больших. Возможно, нам придется вступить в грандиозную битву. Хата вскочил на ноги и тут же исчез. Через некоторое время он снова появился со словами: - Все сделано. Нас будут ждать. Хан с легкостью поднял "Хаммерхэнд" в воздух. Он включил экран и увидел, как по темной долине скользит еще более темная тень корабля. По мере того, как корабль поднимался, тень становилась все меньше и вскоре стала неразличимой. Когда они поднялись достаточно высоко, Хан включил автопилот. Устеин стояла возле него. Она была ошарашена видом многочисленных приборов, экранов, бескрайней космической ночью. Хан взглянул на нее. Интересно, о чем она думает сейчас? Она придвинулась к нему и прижалась к его руке. Хата некоторое время смотрел на экран, затем повернулся к Лизендир. - Из всего, что сказал Хан, следует, что здесь действуют враждебные силы. Но мне не совсем ясно, почему эти существа выбрали Рассвет для начала своей агрессии. Ответь мне. Лизендир стояла, размышляя, в дальнем конце рубки. Она сказала: - Я думаю, что они хотели нанести удар в самое слабое место нашей цивилизации. И вообще, я полагаю, что мы все попали в цепь случайностей, которая еще не кончилась, и чем она кончится, никто не знает. Хан и Устеин не слушали их разговор. Хан был занят наблюдениями за приборами, стараясь как можно точнее определить местонахождение аномалии. Устеин, как зачарованная, наблюдала за миганием лампочек на пульте, за вспыхивающими символами на многочисленных экранах, но все эти символы, цифры, буквы ничего не значили для человека, не умеющего ни читать, ни писать, ни считать даже до пяти. - Ну вот, опять, - сказал он. - Опять то же самое, что я наблюдал в прошлом полете. - Но надо определить координаты. Нужно произвести измерения с нескольких точек. Это может потребовать много времени. Устеин все смотрела на приборы пульта управления, и на лице ее было такое выражение, как будто она узнает что-то давно забытое. Она как будто решала в уме какую-то сложную задачу. Внезапно она схватила Хана за руку. - Почему ты не сказал мне, что у тебя тоже есть рассказывающий блок? Хан непонимающе посмотрел на нее. - О чем ты, Устеин? Какой рассказывающий блок? Я не понимаю, что ты имеешь в виду. - Он чувствовал себя идиотом. Она полезла в свой мешок, где хранились пожитки, и достала моток проволоки, вернее, не моток, а паутину проволоки. Хан часто видел эту проволоку у нее в руках. Он вглядывался в нее, но не уловил никакого порядка в ее переплетениях. Проволока имела толщину человеческого волоса и была сделана из платины или из серебра. Каждая проволочка кончалась малюсенькой круглой головкой. Устеин гордо держала в руках эту паутину, но не позволяла Хану притронуться к ней. - Это, - сказала она таким тоном, как будто говорила очевидную истину, - рассказывающий блок. Он запоминает то, что ты ему говоришь, а потом рассказывает тебе. У всех златов есть такие блоки. У тебя, оказывается, тоже есть, но очень большой, и ты не можешь носить его с собой. А-почему ты не можешь узнать у него то, чего ты хочешь? Он сломался? Он поможет говорить? В голосе ее послышалось участие, соболезнование. - Повтори все снова, Устеин. Только помедленнее. Я только сейчас начинаю понимать, что это. Она с нетерпением покачала головой. Неужели он, который столько видел и столько знает, не может понять простых вещей? - Это мой блок. Я сама сплела его, когда была маленькой. Такие блоки есть только у нас, златов. Больше ни у кого. Когда мне скучно, и я хочу услышать рассказ, я делаю так... - и она проделала сложный жест левой рукой. Некоторые головки шевельнулись, изменили свое положение. И весь рисунок паутины изменился. - Разве ты не видишь? - спросила она. - Это же рассказ о любви Корен и Джолиси. Это были златы. Они очень любили друг друга, и однажды убежали... - Она замолчала, внимательно глядя в лицо Хана. - Неужели ты не видишь? - в ее голосе звучало разочарование. Хан тупо смотрел на паутину. - Нет, я ничего не вижу. Не понимаю. Сколько же рассказов может храниться в этом блоке? - Хан начал предполагать, что это просто запоминающее устройство. Он ошибался. Устеин ответила: - Здесь может храниться бесконечное множество историй. Я хорошо сделала этот блок. Хотя я и заняла всего лишь четвертое место на выставке, но мой блок самый лучший. Ты видишь, и провода, и головки, все они находятся в определенном порядке относительно друг друга. Они не двигаются, они сохраняют свое положение, общую конфигурацию. Я могу создавать бесконечное множество их взаимных положений. Достаточно только мне сделать другой жест, другие движения руками... - Она замолчала, заметив, что Хан не понимает. Она глубоко вздохнула и начала снова. Все они смотрели на сверкающую паутину в левой руке девушки, и вот в их головах начали появляться видения: привидения из далекого прошлого, древние пророки, маги, бородатые тролли, бредущие по лесу, йоги, которые могли мгновенно перемещаться с места на место, Миларепа, Тарот, Каббала, Чинг, ведьмы... И все это сделала девушка с волосами цвета меди, девушка, которая не умела ни читать, ни писать, ни заниматься любовью, которая даже не считала себя человеком... И тут заклинание разрушил голос Лизендир. - А что ты делаешь, чтобы вложить туда рассказ? Лизендир поняла, что такое этот блок. И Устеин заметила это. - О, я не рассказываю старые, я создаю новые. У нас, златов, много историй, очень много. О любви, о прекрасных рыцарях, героях, далеких странах. Никто не может знать их все. Но их нельзя рассказывать долго. Это очень опасно. Они захватывают разум, волю, уводят слишком далеко от действительности, и в конце концов человек может сам запутаться в этой паутине и никогда уже не выберется оттуда. Она помолчала, глядя на лица окружающих, на которых уже появились следы понимания. Теперь даже Хан понимал. Это хорошо. Устеин очень хотела, чтобы Хан понял. Устеин продолжала: - Хан, любовь моя, почему не работает твой блок? Он сломался? Может он... - она показала на Хату... - попробует поработать с ним? Хата смутился. Он сказал, что это выше его понимания. Хан ответил девушке. - Нет, блок работает нормально, но он не говорит мне того, что я хочу знать. - Как он мог объяснить Устеин, что пороговый уровень слишком низок, и информацию никак не выделишь из шумов? Или сказать, что имеющихся данных недостаточно для обнаружения аномалии? Он ответил: - Я не могу правильно установить все ручки управления блока. - Я сделаю это потом, - сказала она, довольная тем, что поняла, в чем трудность Хана. - Я злата. Я умею делать это. Твой блок выглядит очень странно, но блок есть блок. Я немного подумаю над ним и сделаю все как надо. Жалко, что твой блок очень большой, и его невозможно носить с собой. Но неужели так важно то, что ты хочешь знать? Я немного поняла твой блок. Это о чем-то, что находится где-то. - Ты можешь перевести рассказ моего блока в твой блок? - О, это очень просто. Подожди. - Она взяла свой моток проволоки, тряхнула его. - Хан понял: она очищает память. - А теперь, - сказала она, - покажи, как ты начинаешь. - Что? - Начинаешь. Все эти огоньки и буквы. Хан подчинился и проделал вся процедуру измерения снова. Он видел, что результат остался прежним: по полученным данным невозможно было определить местонахождение аномалии. Устеин внимательно смотрела на мигающие экраны и табло. Она полностью отрешилась от всего окружающего. Наконец она посмотрела на Хана. - Все? Это очень любопытная история. Я, пожалуй, сама могу воспроизвести ее... - и она снова взялась за блестящую паутину, сделала несколько неуловимых движений, посмотрела на получившуюся конфигурацию, снова взглянула на мерцающие экраны, затем на свой блок. Потом она перевела взгляд на Хана и рассмеялась. - Очень интересно! Хан, ты должен рассказать мне те истории, что ты знаешь. Таких историй я никогда не слышала раньше. Они короткие и легко воспроизводятся, но в них много загадочного. Я не понимаю все, что вижу... - Расскажи, что ты видишь. - Я вижу три предмета. Каждый из них светится. Один вот этот - и онауказала на звезду, свет которой проникал через фильтры в рубку. Видимо, она не узнала в этой звезде солнце планеты Рассвет. - Он очень яркий. Затем другой предмет. Но его сейчас не видно... Он когда-то был на этом месте, где мы сейчас, но он двигается очень быстро и часто останавливается. И третий предмет. Он... Подожди... он большой и в то же время маленький. Я вижу его и таким и таким. Я могу даже смотреть сквозь него. - Это то, что я хочу увидеть. Где этот предмет? - Покажи мне планету. Я увижу, где он. Хан щелкнул переключателями, на экране появилась проекция планеты Рассвет. Устеин посмотрела на карту некоторое время, затем показала на южный полюс. - Если ты хочешь найти его, иди туда. - Она внезапно хихикнула, как маленькая девочка. - Извини, это очень печальная история. Хата прервал ее: - О чем говорит эта сумасшедшая клеш? Ему ответил Хан: - Она говорит, где находится корабль Эвинга. На южном полюсе. Хата посмотрел на него, как будто он сошел с ума. Устеин была возбуждена. Она сумела оказать помощь Хану! Лизендир посмотрела на блок, затем на Устеин. - А ты можешь увидеть продолжение истории? - О, да! Истории не имеют ни начала, ни конца, как и все в мире. Мы просто начинаем и кончаем смотреть там, где нам хочется. Но все нельзя увидеть. Наш мозг слишком слаб для этого. Я остановила эту историю, но я могу продолжить ее. Подождите. - Она снова стала внимательно смотреть на блок, и смотрела очень долго. Вдруг она отшатнулась и поспешно встряхнула паутину, очистив содержимое блока. Затем она начала говорить, дрожа от ужаса, в который ее привело увиденное в блоке. - Там зло! Там плохо. Я остановила историю. Я не хочу смотреть на нее. Они как черви в мусорной яме. Шевелятся. Очень злые. Они смотрят... на нас. Как-то они могут видеть нас. Я не знаю как. Если мы приблизимся к ним, они причинят нам вред. Белым пламенем. Они похожи на людей, но они не люди. Они видят меня и мой блок, они не могут сейчас достать меня. - Она оглядела всех широко открытыми глазами и прижалась к Хану. - О, не отдавай меня им! - воскликнула она. Но Хан заметил, что хотя она была почти вся в истерике, она крепко держала свой блок свободной рукой. Хан погладил ее по голове, успокаивая, затем повернулся к Хате. - У них есть оружие. Хата. Какое-то излучение. Они сожгут нас, если мы приблизимся. - Мне наплевать, - ответил Хата. - Летим туда, и я уничтожу их камнями, которые не могут сжечь их лучи. Лизендир подошла ближе, рассматривая блок и изредка поглядывая на Устеин. Она вздохнула и медленно и печально сказала: - Теперь я наконец вижу, кто она, и что она может Но ни я, ни один лер не может сделать этого. В этом нет никакой тайны, ничего сверхъестественного. У нее есть петля обратной связи с этой паутиной. Мозг человека приспособлен для этого. Паутина каким-то образом усиливает биотоки в мозгу. Хан посмотрел на Лизендир, как будто она внезапно стала для него чужой. - Что ты имеешь в виду, Лизендир? - Он никогда не видел такой печали на ее лице. - Разве ты не видишь? Устеин кивнула: - Здесь нет никакой магии, никакой электроники. Лизендир продолжала: - Это даже не механика. Это похоже на те примитивные счетные устройства, которые использовали древние. Однако здесь не только счет, в этой паутине, в этих нитях с головками заключена реальность. Это микроскоп и компьютер одновременно. Теперь ты видишь, что ты получил по моему настоянию? От нее же ничего не укроется ни во времени, ни в пространстве. Устеин отодвинулась от Хана и подошла к Лизендир, вглядываясь в ее глаза. - Значит, ты знаешь, что я видела все, чем вы занимаетесь с моим Ханом. - Лизендир фыркнула, но Устеин не обратила внимания на это. Она обняла Лизендир и заговорила доверительным тоном. - Но ты Хороший человек, ты ни в чем не виновата передо мною. Лизендир спросила ее: - А ты раньше смотрела на это? - Нет. Мы никогда не смотрим в свое будущее, потому что мы не хотим знать его. Но затем пришел он, купил меня, сделал своей собственностью. Все это было ново для меня, и мне захотелось посмотреть на него, на его прошлое. Я долго не решалась. Ваша жизнь так отличается от моей. Вы настоящие люди, а мы живем нереальной жизнью. Мы несчастные существа. Для нас все предопределено заранее. Ты, Лизендир, знала много любви, твое тело - прекрасный инструмент для любви. Но хотя я раньше вела значительно менее сложную жизнь, чем ты, я понимаю свою жизнь меньше, чем твою. Твоя жизнь не изменится, а моя будет меняться каждую минуту. Твоя жизнь интересна, но она зафиксирована, как старые истории златов. Я же буду вести совершенно новую жизнь, пусть она будет менее богата приключениями, но в ней будет больше истинного наслаждения. Ты не должна бояться меня, Лизендир Карен, ты приготовила Хана для меня, и ты подарила мне его, и за этот подарок я буду перед тобой в вечном долгу. Глава 7 Хан отвернулся от них и стал программировать курс корабля. Когда он снова повернулся к ним, то увидел, что одна из девушек улыбается, а другая тупо смотрит в пространство. Ему хотелось каким-то образом вернуть все в обычное состояние, но он боялся неосторожным словом разрушить все сложившиеся отношения. Нарушил тишину Хата, который спросил: - Если все, что увидели мои глаза и услышали мои уши, правда, то значит, любой злат или человек, после соответствующей тренировки может с помощью этой паутины видеть все? Ему ответила Устеин: - Да, ты прав, именно все, что угодно. Но когда я жила среди своих, я ничего не знала о большом мире, и мне не было причин смотреть, каков он. Нет. Мы не используем свои блоки для этого, мы используем их, чтобы рассказывать истории. Мы делаем эти блоки сами - они наша гордость. Мы могли бы делать и большие, вроде того, что установлен на корабле, но у нас нет машин, нет источников энергии. Поэтому мы делаем только такие, которыми можно управлять руками. Она улыбнулась как бы про себя: - Может, мы смотрим истории, которые когда-то случались, или произойдут в будущем. Например, история любви Корен и Джолиси. Может, она действительно произошла где-то, когда-то. Но я не хочу знать этого. Ведь мой блок может показывать, как прекрасные, так и страшные истории. - Могу я научиться управлять им? - спросил Хан. Она подумала мгновение, затем сказала: - Нет, вряд ли. Потому что ты слишком много знаешь. Тебе следовало начать, когда ты еще не был тесно связан с миром, когда ты только начинал учиться ходить. А леры? Нет. Им никогда не научиться этому, У них другой разум. Теперь, когда ты изменил мою жизнь, и я познаю многое, я тоже разучусь пользоваться блоком. Год, может быть два - и он превратится для меня просто в проволочную паутину. Но ты не расстраивайся. Я сама выбрала это и поэтому пошла с тобой. Пока я с тобой, мне не нужны истории. Она посмотрела на Хату. - Когда мы были под ними, мы не имели ничего, кроме времени, которое мы превращали в иллюзии. У нас не было времени - у нас были иллюзии. Вот еще одна причина, почему ты не можешь научиться пользоваться блоком: ты видишь слишком много времени, а леры не видят ничего, кроме времени. Для тебя, Хан, все видится во взаимосвязи: одно порождает другое. А леры считают, что все происходит само по себе. И ты и они не правы. Хан был поражен. Девушка, которая еще вчера была домашним животным, сейчас свободно обсуждает взаимосвязь времени и пространства - правда, словами восьмилетнего ребенка. Лизендир сказала: - Я с ней не согласна, но она хочет сказать, что случайность - это иллюзия времени, а само время - это иллюзия... протяженности, длины - вот, пожалуй, лучшее слово. - О, да, она поняла меня, - воскликнула Устеин. - Все правильно: у меня просто не хватает слов. Хата хмыкнул: - Вы можете верить пророкам и прорицателям, если хотите. Но лично я их презираю и гоню их, если увижу, что они бродят по городу. Все это чушь. Она - клеш. Она не знает ничего. Девушка обратилась к нему, и слова ее были полны яда: - Это потому, что я знаю, что ты называешь "ничего", потому что я всегда могу проникнуть в твои мысли, в твои планы. Высший народ держит домашних животных! Какая чушь! Домашние животные выше своих хозяев! А все твои знания меньше, чем ничего. Дырка в бублике! Ты видишь только осколки явлений, и никогда не поймешь их сути, никогда не увидишь явления целиком. Это не магия. Это инструмент, который позволяет мне видеть все так, как оно есть. Ты хочешь узнать, что еще я увидела? Я узнала, что ты больше никогда не увидишь восхода солнца на планете! Хата отшатнулся от нее. Было видно, что девушка напугала его... - Пошла прочь от меня, ведьма! - Я ничего тебе не сделаю. Ты сам придешь к тому, что ждет тебя. - Она явно разозлилась и, несмотря на свою хрупкость и отсутствие оружия, стала опасной. Хан обнял ее рукой за плечи, стараясь успокоить. При его прикосновении Устеин пришла в себя. - Не трать времени на него. Пусть живет, как хочет. Лучше расскажи нам еще одну историю. Он тоже хочет услышать ее. Она сказала: - О чем? - О яркой звезде. Расскажи нам ее историю. - О, я не могу больше пользоваться блоком. Я и так слишком долго работала с ним. Чем больше хочешь получить из него, тем меньше он отдает. - Она выжидающе повернулась к панели пульта. Хан снова включил прибор и проделал всю последовательность вычислений. Он не понимал, что полезного можно извлечь из непонятных символов, кнопок, клавиш, но может быть Устеин видит совсем другое? Ведь видит же она в беспорядочной паутине то, что не могут увидеть они, цивилизованные люди! - Еще раз, пожалуйста. Он повторил все снова. Да, сомнений нет. Она видит и понимает все по-своему, но объяснить, как она видит, она не может. Это все равно, что просить двухлетнего ребенка объяснить, как он ходит. - Достаточно. Я могу воспроизвести все. Но мне нужен сильный свет, дневной свет. Он позволит мне повысить точность движений. Хан отрегулировал пропускные фильтры и развернул корабль так, чтобы свет звезды попадал в иллюминаторы. Устеин уже была за работой. Она рассеянно сказала Хану: \ - Хорошо, хорошо... - И замолчала, поглощенная своим блоком. Сильный свет звезды проникал в рубку, делая все цвета более контрастными, а тени более резкими. И в этом сиянии стояла маленькая девушка с медными волосами и вертела в руках серебристую миниатюрную галактику. Тело ее было точно сориентировано под углом девяносто градусов к источнику света, Глаза устремлены на сверкающие нити, рот полуоткрыт. Она шевелила губами, как бы произнося что-то. Хан попытался прочесть по ее губам, но не смог. Но вот Устеин вся напряглась. Хан чисто физически ощутил ее напряжение. Паутина двинулась, проволочки затрепетали, и вот появилась совершенно новая конфигурация. Устеин взглянула на нее, ахнула в ужасе и быстрым движением встряхнула блок, уничтожив образовавшуюся картину. Хан уменьшил яркость света и Устеин, двигаясь, как в полусне, аккуратно сложила блок и спрятала его в мешочек. Она встала, но ничего не сказала. Выглядела она, как зомби. Хан прикоснулся к ней, но она не отозвалась на его прикосновение. Он взял ее обеими руками, встряхнул. - Устеин, что с тобой?! Голос вернул ее к жизни. Она посмотрела на Хана и кивнула. - Я сделала ошибку, захотев увидеть слишком много. - Что ты видела? Как насчет яркой звезды? Она помолчала некоторое время, прежде чем ответить, как бы пытаясь воспроизвести все в своей памяти. Затем она начала: - Это было давно, очень давно. Была тьма. Звезды, пустота, одиночество... Но вот возникло что-то. Оно начало распространяться в пространстве. Затем оно начало концентрироваться в одном месте. В клубах пара возникли твердые островки, раскаленные до невообразимо высоких температур. Шло время. Некоторые островки остыли, а другие оставались горячими. Прошло еще невообразимое количество лет. Холодные островки вращались вокруг горячих и горячие постепенно увеличивались в размерах. Но это не могло длиться вечно, и горячие островки взрывались, один за другим. - Где же мы в этой истории? - спросил Хан. - Мы где-то около конца. Эта яркая звезда - один из таких островков. И если мы вернемся на планету, то пройдет не больше пяти лет, как солнце взорвется. Это произойдет весной, рано утром. Небо будет чистым, и мы увидим... и... Она помолчала. - Что все это значит? - Ты все видела и не поняла? - спросила Лизендир. - Я вижу многое, чего не понимаю. Вот так блок и затягивает того, кто хочет получить ответы на непонятное. Ты смотришь, хочешь узнать, что будет дальше и так до бесконечности. Она помолчала и снова погрузилась в транс, глядя куда-то в никуда. Хан встряхнул ее. Безрезультатно. Только после третьего раза она пришла в себя, обхватила Хана и взмолилась: - Не нужно заставлять меня смотреть ваши истории, в которых я ничего не понимаю, но чувствую, что в них таится опасность. - Она прикоснулась к Лизендир. - Я снова здесь, во времени, в котором я живу. Хан повернулся к Хате. - Она видела прошлое и будущее твоего солнца. Оно взорвется. Через пять лет. Так что у тебя есть время эвакуировать народ с планеты. И как можно дальше. Мы тоже вернемся к людям и увезем твоих людей. "Хаммерхэнд" уже находился на другой стороне планетной системы. Его сопровождал метеорит - гигантский слиток железа и никеля, почти такой же огромный, как и сам корабль. Хан и Хата начали прощаться. Хата заговорил первым. - Ну вот и все. Должен признаться, что я многое теперь понял. Я всегда считал, что ценность пленника со временем уменьшается. Но с тобой и Лизендир все вышло наоборот. Я ошибался, считая вас шпионами. Вы оба что-то другое. - Разумеется, мы не шпионы в общепринятом смысле этого слова. Мы были посланы вовсе не для того, чтобы выведать ваши тайны. Мы просто должны были узнать, что же случилось на Чалседоне. Хетрус, который занимался этим делом, чувствовал, что здесь что-то не так. Его смутило поведение Ефрема. Во всяком случае, если бы ты оставил нас с Лизендир на Чалседоне, может быть, все было бы так, как хотел Эвинг. Хан хотел дать понять Хате, что снова он послужил орудием, но на этот раз орудием Хана в борьбе с Эвингом. Конечно, это была не месть Хана за многолетние издевательства Воинов над людьми. Но если Хата и заметил намек, то не обратил на него внимание. - Возможно, возможно, - сказал он. - Но сейчас мы пойдем каждый своим путем. Я нанесу удар по врагам, а ты с двумя девушками полетишь в свой мир. - Да. Но когда ты сделаешь то, что задумал, ты должен спасти свой народ, вывезти его отсюда, пока эта звезда не взорвалась. Но знай: я, Лизендир и Устеин улетаем, но мы вернемся сюда через год во главе целого флота. Мы заберем отсюда всех людей. И я клянусь, что если хоть один Воин поднимет против вас меч, мы отполируем поверхность планеты, как стальной шар. Так что не вздумай причинить вред людям или вывезти их на другую планету. - Всех? Даже домашних животных? - Не трогай ни одного человека. Оставь их в покое, а сам иди своим путем. Следуй учению Санзирмиль или хоть самого дьявола. Но если ты не выполнишь моего условия, то мы достанем тебя даже на краю вселенной. Ведь с нами Устеин, которая видит. Она найдет тебя, даже если ты спрячешься в черной дыре. Хата посмотрел на Хана. - Хорошо. Видимо, мне следует подчиниться. Я сделаю то, что ты просишь. Не беспокойся, даже если я не вернусь из этой экспедиции, что вполне возможно, я пошлю приказ на планету. Правда, без корабля они и так не смогут никуда убежать. - Он улыбнулся. - А сейчас у нас с вами общий враг. - Я буду сопровождать тебя. Облети планету со стороны солнца и сбрось метеорит, когда будешь над ними. У тебя есть шанс, так как они наверняка будут сначала стрелять в метеорит. Я сомневаюсь, что даже их оружие сможет уничтожить такую огромную массу. Потом лети к замку Эвинга. Успеха тебе. - Хан, ты сделал для нас очень много, имея мало возможностей. Я знаю, что ты не шпион и не милитарист. Улетай домой. Я буду ждать тебя через год на корабле и без оружия. - Он повернулся и вышел из каюты, не сказав больше ни слова, не сделав прощального жеста. Вскоре "Палленбер" с Ханом, Лизендир и Устеин на борту отчалил от "Хаммерхэнда". Устеин повернулась к Хану, стоящему возле пульта управления. - Теперь что мы будем делать? Полетим к тебе, в твой мир? - Нет, мы должны закончить здесь свои дела. Покончить с Эвингом. Затем мы улетим отсюда, но вернемся, чтобы увезти всех людей. "Хаммерхэнд" уже взял курс на планету. Огромный метеорит, который можно было принять за небольшую планету, неохотно двигался вслед, как бы не желая покидать удобную орбиту в космосе. Хан некоторое время смотрел вслед огромному кораблю, затем включил автопилот, и "Палленбер" начал двигаться по замысловатой кривой, которую никто не мог видеть, кроме корабельного компьютера. Они уже были над планетой, а под ними, почти в верхних слоях атмосферы двигался "Хаммерхэнд". Метеорит все еще был сзади, но он уже начал двигаться самостоятельно. Но вот "Хаммерхэнд" начал описывать широкую дугу над планетой, в конце которой он должен был уйти прочь от планеты. Эта кривая проходила точно над южным полюсом, окутанном полярной мглой. Вечные льды поблескивали в свете звезд. Единственное, что знал Хан, это то, что враги где-то там, внизу. Но кто они такие и что они намереваются делать, он не имел понятия. Вдруг откуда-то из полярной области возник голубоватый луч света. Он неуверенно колебался из стороны в сторону, как бы отыскивая что-то. Он нащупал и корабль Хаты, и метеорит - корабль удалялся с увеличивающейся скоростью, а метеорит, тоже увеличивая скорость, устремился к полюсу. Цель его была очевидна. Луч становился на метеорите, сжался в острую иглу ослепительного белого цвета. На всех экранах "Палленбера" исказилось изображение - все утонуло в помехах. Метеорит просто исчез, испарился, как будто его и не было. Луч снова стал широким, бледным, едва различимым после ослепительного свечения. От метеорита осталось только легкое облачко пара, которое быстро рассеялось. Хан включил все защитные поля, приготовил оружие, хотя он понимал, что ничего не может противопоставить этому лучу. Холодное сосущее ошущение возникло внизу живота - ожидание неотвратимого. Но Хата тоже видел, что произошло с метеоритом, и предвидел свои собственные действия. К тому времени, как голубоватый луч снова нашел его, корабль уже изменил курс на обратный и устремился к полюсу. Вероятно, Хата включил все силовые установки. - Самоубийство, - сказал Хан. - Он всю энергию переключил на двигатели и защитные поля. Те, что были на полюсе, поняли этот маневр слишком поздно. Снова луч превратился в раскаленную добела иглу, стремящуюся превратить корабль в облако пара. Но этот удар не причинил кораблю вреда. Он только высек сноп искр из металлической поверхности. Внезапно по всем экранам прошла странная рябь - точно такая же, какую видели Хан и Лизендир, когда приближались к Чалседону. Они оба сразу узнали ее. Теперь они понимали, что враги запустили двигатели своего корабля. Они готовят его к взлету. Вот на полюсе лопнула ледяная шапка, и из нее начало подниматься что-то. На экранах почти ничего не было видно: помехи от луча и от двигателя корабля складывались между собой, и на экранах плясала сплошная рябь. Корабль врагов был огромен - гораздо больше корабля Хаты, и двигатели его были несравнимы по мощности с двигателями корабля Хаты. Он ворочался подо льдом, как огромное насекомое, стремящееся выбраться наружу. Но было уже поздно. Прежде, чем чужой корабль появился на поверхности, корабль Хаты врезался в него. Хан видел все, как при замедленной съемке. Вот они оба пришли в соприкосновение, но не взорвались, а стали медленно раскаляться - сначала докрасна, а затем до ослепительно белого цвета. Затем столб пара, тумана - и пульсирующая рябь на экранах рассеялась. Все сразу успокоилось. Системы детектирования показали, что во всем окружающем пространстве остался только один источник энергии - солнце планеты Рассвет. Сейчас ее не было видно, так как планета закрывала ее, и вокруг планеты сияла огненная корона. Лизендир смотрела на все происходящее без каких-либо комментариев. Наконец, после долгого молчания, она сказала тихо: - Хата в конце жизни поступил, как настоящий лер. Наш закон говорит: не используйте оружие, не покидающее руки. И он совершил не просто самоубийство, ибо то, что он сделал, было единственно возможным в его положении. Хан посмотрел на нее, оторвавшись от приборов. - Я не понимаю. По его воззрениям, чем выше человек по своему месту в обществе, тем шире у него возможность выбора в той или иной ситуации. Но перст судьбы привел его к тому, что у него вообще не осталось выбора. Устеин добавила угрюмо. - Все кончено. Они убили его, как я и предсказывала. Как я видела это. - Он нанес им еще большее зло, - ответил Хан. - Теперь главный заговорщик в ловушке. Бежать им некуда. На планете ему оставаться нельзя - ведь Воины будут преследовать его, и даже если он сможет скрыться от них, его ждет взрыв звезды. А его корабль, который смог бы спасти его, уничтожен. - Значит, мы присутствовали при конце легенды, - сказала Лизендир. - Это был конец истории Санзирмиль. Все кончено, и мы можем лететь домой. Мы свободны. - Да, мы свободны, - спокойно заметил Хан, - и теперь мы имеем возможность выбора. - Какого выбора? - одновременно спросили обе девушки. - Мы можем вернуться домой или остаться здесь и закончить оставшиеся дела. - Что же мы еще сможем сделать здесь? -Эвинг. Вы забыли? Я знаю, что Эвинга не было на полюсе... Он не погиб вместе с этими. Но он наверняка заподозрил что-то неладное. Ведь у него была связь со своими сообщниками, а теперь она прервалась. Я не знаю, может ли он связаться со своим миром. Может, сейчас он уже просит о помощи. Мы даже не знаем, где его мир. Может он за сотни световых лет отсюда, а может рядом, в соседней планетной системе. Лизендир задумчиво посмотрела на него. - Да, я понимаю тебя. Но Хан, это может оказаться более опасным, чем все, что было до сих пор. Если мы ищем опасности, то нам следует пуститься в эту авантюру. Но лично я не желаю больше никуда лететь, кроме как на свою планету, в свой мир. Устеин неожиданно поддержала ее. - Я согласна с Лизендир. Подумай, Хан, кто будет охотиться на это существо? Ведь нас только трое, и только вы двое воины. Я ни в чем не смогу вам помочь. - Я не имею в виду, что мы должны броситься вслепую. Я предлагаю лишь осмотреть замок Эвинга. Мы знаем, что у него нет корабля. И мы можем быть уверены, что в его замке нет оружия, способного нанести большой вред нашему кораблю. Мы сможем издалека обнаружить источник энергии, если он там есть. Если он исчез, то мы не станем проводить остаток жизни в охоте за ним. Но мне очень не хочется оставлять его здесь. Лизендир встала и подошла к пульту управления. Она сама включила приборы. - Я согласна. Ты прав. Я тоже не хочу оставлять его тут. Устеин переводила взгляд с Хана на Лизендир. - Мне все это не нравится, но я не могу остановить вас. И я не могу управлять этим кораблем. Но я не могу признаться, что боюсь, боюсь существ, которые могут так обращаться с разумными существами. - Ты боишься? Я не думаю, Устеин. Я уверен, что ты быстро научишься быть смелой. Ведь если кому-то из нас придется идти в замок, то это будем ты и я. На корабле должен остаться один из тех, кто может управлять им. А это Лизендир. Вскоре они уже приближались к замку с юга, летя в нижних слоях атмосферы. Когда они летели над Лелиасом, Хан и Лизендир внимательно вглядывались вниз, стараясь обнаружить признаки жизни в городе. Но ничего не смогли увидеть. Лелиас был погребен под снегом. Вскоре они уже приближались к замку, и тут они убавили скорость и снизились как можно ниже, пролетая над ним. Но никаких признаков жизни им обнаружить не удалось. В сумраке зимней ночи замок казался покинутым, пустым, темным. Пока Хан и Лизендир смотрели на замок, Устеин смотрела вперед, на главный экран. Ее острый взгляд заметил вдали группу людей, которые двигалась к югу. Или просто они хотели уйти прочь. Она позвала Хана и Лизендир. Хан подлетел поближе, чтобы лучше рассмотреть людей. Да, они уходили от замка, они бежали. Хан не мог узнать никого на таком расстоянии, но то, как они спешили, как они хотели спрятаться от корабля, доказало ему, что это не Эвинг. Хоть тот был лжец и обманщик, он бы с достоинством встретил свое поражение. Хан был также уверен, что Эвинг не будет бежать, ибо тогда он станет легкой добычей тех, кто будет охотиться за ним. Нет, его нет в этой группе. Он, должно быть, прятался в замке или в Лелиасе. Хан развернул корабль и повернул к замку. Чем ближе он подлетал, тем ему становилось яснее, что это глупая идея. Они никогда не смогут найти здесь Эвинга. Техника им не помогла в этом, а спускаться на планету и обыскивать всю ее поверхность... У них на это не было времени. Однако в замке они смогут найти какие-либо доказательства. Хан несколько раз пролетел над замком, но они не увидели ни огонька, ни дымка. Хан посадил корабль прямо во внутренний дворик замка.. Корабль был маленький, но, окруженный каменными стенами, казался огромным. Двигатели затихли. Хан приготовился к выходу из корабля. - Лизендир, ты остаться здесь. Если что-то случится, ты доставишь всю информацию в Союз. Улетай сразу - ты знаешь, как. И прежде, чем покинуть эту систему, сожги замок, преврати его в пепел. Забудь все свои запреты. Ты можешь лететь отсюда через матричные пространства. Я включил этот режим. Тебе останется только нажать кнопку. - Это неправильно! - воскликнула Лизендир. - Мы должны идти с тобой вместе. Устеин завернулась в покрывало. - Я боюсь этого замка. Я боюсь оставить корабль. Только здесь и в нашей комнате в доме Хаты я ощущала реальность жизни. Но несмотря ни на что, я должна идти с тобой. Хан. Ты должна понять меня, Лизендир. Понять и не обижаться. - Я понимаю. Идите. И возвращайтесь побыстрее. Хан вручил Устеин один из пистолетов и научил пользоваться им. Девушка серьезно и внимательно слушала его. Для себя Хан взял два пистолета - один лучевой, формирующий вспышку света с длиной волны, близкой к ИК, другой с управляемыми полями, обладающими громадной разрывной силой. Он также нашел теплую одежду и предложил ее Устеин, но девушка отказалась. Они спустились с корабля во двор и некоторое время стояли, выжидая. Солнца не было видно. Оно висело низко над горизонтом и его скрывали стены. Однако его рассеянного света не хватало, чтобы осветить двор и замок. На небе сияло несколько ярких звезд. Двор был залит призрачным светом, в углах, казалось, затаились угрожающие тени. Над головой, в глубинах темнеющего неба, началось слабое мигание. Вспышки света. Хан и Устеин остановились и посмотрели вверх: начиналось северное сияние, еще слишком слабое, чтобы различить цвета - только периодические изменения яркости. Стоя голыми ногами на пушистом снегу, завернутая в одеяло, Устеин наклонила голову и понюхала морозный воздух. Ноздри ее раздувались. В этой ситуации наивысшей опасности она вдруг стала вести себя так, как будто в ней проснулись древние инстинкты, берущие свое начало во тьме времени и пространства - в обледенелых лесах Земли. Они пошли по снегу, слыша только его шорох под ногами, и подошли к огромным дверям, распахнутым настежь. Прислушиваясь к каждому шороху, они, как взломщики, вошли в замок. В замке было так холодно, как и на улице. Устеин прошептала: - Они все ушли. Я ничего не ощущаю. Они ушли отсюда еще до того, как корабль был разрушен. Замок пуст и мертв. - Как это может быть? Ведь должно было пройти не больше часа. Тепло еще не должно было выветриться. - Ты помнишь, когда я работала с твоим блоком памяти на корабле? Я сказала, что они могут видеть меня. Не знаю как, но могут. Возможно тогда они поняли опасность и ушли. Они прошли через весь замок и Хан убедился, что она права. Замок покинут давно, еще до того, как корабль Хаты уничтожил корабль чужаков. В замке остались следы спешного бегства. Все было разбросано и кое-где валялись трупы. Леры и люди. Но не чужаки. Возможно, здесь был бой, но следов его не было видно. Наконец они пришли в центральный холл. Хан нашел дверь, через которую сюда вошел Эвинг и сказал: - Когда мы с Лизендир впервые были здесь, там во время обеда играли музыканты. Тогда я ничего не знал о клешах и решил, что музыканты - члены одной секты, так они походили друг на друга. - Музыканты? И они действительно играли? Но ты знаешь, большинство клеш уже давно потеряли свои способности. Они болыпе не делают того, для чего их создала природа. Я не знаю, кто были те, кого ты видел. - Мне кажется, что среди найденных нами трупов их нет. Все они были щупленькие, некрасивые на вид. У них были коричневые волосы, волнистые и большие носы, такие же, как у хайдаров. - А! Это пейниры. Я не знаю, где они находятся, но знаю по слухам, что они есть. Они такие же старые, как и Златы. Дальше по коридору им повезло. В одной из темных комнат, освещенной лишь светом звезд из окон, они нашли нечто вроде установки коммуникации. Во всяком случае, они так решили. Они увидели какие-то приборы, индикаторы, даже небольшой микрофон странной формы. Пульт дал им мало пищи для размышлений, настолько он был непохож на то, что они видели раньше. Хан даже не смог найти, где подключается источник энергии. Кое-где на пульте были надписи, но ни Устеин, ни Хан, не смогли прочесть их. Хан сказал, больше для себя, чем для Устеин: - У Воинов есть радар, но нет радио. Это все равно, что иметь голос только для того, чтобы слушать эхо. Значит, Эвинг мог пользоваться связью на любых радиоволнах. Никто здесь не смог бы перехватить его сообщения. Но скорее всего он пользовался длинными волнами, и антенна находится наверняка под землей, чтобы он мог вести передачи даже во время магнитных бурь. Устеин прошептала: - Я не знаю, о чем ты говоришь. Кажется, что этот Эвинг был колдуном, но и ты тоже колдун, так как ты смог распознать все его хитрости. Но подожди! Посмотри в окно. Хан подошел к узкому окну, единственному в комнате, и выглянул. Окно выходило на север и на горизонте Хан видел заходящее солнце. Но все небо на севере играло красками, настоящий праздник красок, фейерверк красок. Да, это было настоящее северное сияние. Устеин тоже подошла к окну и встала рядом с Ханом. Она была в трансе; Это было самое мощное северное сияние, какое когда-либо видел Хан. Устеин стояла, подняв голову вверх. Лицо ее стало еще прекраснее в этом переливающемся свете, струйки пара вылетали из ее ноздрей, волосы переливались всеми цветами радуги. Она отошла от окна. - Я видела северное сияние много раз, но такое красивое - впервые. А теперь идем отсюда. Здесь никого нет. Хан неохотно отошел от окна и собрал некоторые книги и манускрипты. Он не знал, что будет с ними делать, но раз уж он вошел сюда, как взломщик, значит, он должен украсть что-нибудь. Устеин ничего не взяла - она не нашла ничего, что могло бы ей пригодиться. Хан видел, что ей очень не по себе в этом замке и она хочет побыстрее убраться отсюда. Они пошли к "Палленберу" через вереницу холодных и пустых коридоров и холлов. И снова они не увидели ничего нового: трупы, сломанная рухлядь, брошенное оружие. Весь путь они шли осторожно, прячась в тени выступов стен, как бы чего-то ожидая: нападения, крика, звона стали, укола, слепящей боли. Но в холодной тишине не было ничего слышно, кроме биения их пульса. Во дворе стоял корабль. Их корабль. Все казалось мирным и безопасным. Огни включены, люк открыт. Все было таким же, каким они оставили. Все, кроме неба над головой, где пылало, торжествовало, танцевало северное сияние. Хан посмотрел на Устеин. На ее красивом лице больше не было священного трепета, только ожидание. Хан вздохнул: Эвинг сбежал от них и, возможно, спасся, так как у них не было возможности обшарить всю планету в поисках врага. Он мог быть где угодно. Они стали подниматься по лестнице. Впереди Хан, за ним Устеин, держа пистолет наготове. Она была вся напряжена, хотя Хан не видел причин для этого. Устеин все время озиралась вокруг, как будто ожидая чего-то. Хан взобрался и сказал Устеин, что он прикроет ее, пока она поднимается по лестнице. Они уже были готовы войти в корабль, как Устеин остановилась и сказала: - Подожди. Одну минуту. Я хочу последний раз посмотреть на мой мир. Я ведь больше никогда не увижу его. - Хорошо. Но поторопись. Очень холодно. Когда ты войдешь во вторую дверь, нажми кнопку и люк закроется. - Я только минутку. Хан пошел вперед. Устеин, возможно, наплевать на мороз, а он уже начал ощущать его укусы. Он не мог понять, как она может ходить по снегу голыми ногами! И странно то, что она сказала о том, что они никогда не вернутся на эту планету, что она видит ее в последний раз. Но они же вернутся - вернутся за клешами, за людьми, чтобы перевезти их к своим. Планета сгорит в ужасном космическом пожаре. Планета жуткая, но было в ней что-то, чего он не мог понять - какая-то новая тайна вселенной. То, что случилось здесь, не было вызвано дьявольскими устремлениями Воинов или манипуляциями Эвинга - нет, сама планета как-то воздействовала на умы, вытесняя из них все величественное, и оставляя только низменные инстинкты. Хан прошел через коридор и подошел к рубке управления. Как только он открыл дверь, он услышал вскрик Устеин. Он остановился и, оставив дверь приоткрытой, устремился назад. - В чем дело? - Хан! Снег! Что-то неладно. Я чувствовала это. Ты и я. Мы пришли и ушли. Четыре следа на снегу - твои сапоги и мои босые. Четыре! Но здесь пять! Лизендир вышла из корабля? Нет! Кто-то вошел в него. Хан сразу узнал этот голос еще до того, как слова дошли до его сознания. Это не был голос Лизендир. Это не был голос лера. Это не был голос человека. Из громкоговорителя послышался приказ: - Я держу под прицелом твою бывшую любовницу. Прикажи клеш подниматься сюда и входи сам. Оружие оставьте у двери. И побыстрее, у нас мало времени, а дел еще очень много. Хан повернулся к Устеин: - Входи. Он старался придумать план действий, но ничего утешительного не приходило на ум. Во всяком случае, лучше войти на корабль, а не остаться замерзать здесь. Все-таки у них может появиться шанс. Правда, сейчас он не видел ни одного шанса на спасение. Глава 8 Устеин вошла в рубку управления возбужденная и испуганная, она говорила: - Хан, там чьи-то чужие следы на снегу. Это не наши... О! Она замолчала и спокойно вошла в рубку. Затем закрыла за собой дверь, встала рядом с Ханом и сбросила с себя одеяло. - Это лучевой пистолет, - сказал Эвинг. - Он очень хорош на небольшом расстоянии, как здесь. Я поставил его на максимальный радиус поражения. Конечно, он не убьет с первого выстрела, но ожоги будут очень сильными, и смерть наступит позже. Я знаю, что эта девушка натренирована для войны, и, чтобы нейтрализовать ее, я буду держать под прицелом вас двоих. Он замолчал, дав им время на раздумье. Они не сомневались, что Эвинг не будет говорить зря. Лизендир спокойно сидела в кресле пилота, ничего не говоря и не двигаясь. Эвинг, увидев, что его поняли, продолжал: - А теперь за дело. Программа проста. Ты переправляешь нас в мой мир, где ты и останешься. Высший Совет обсудит создавшуюся ситуацию и попробует найти выход. Помните - сон мне не нужен. Хан отчаянно пытался найти выход и, чтобы выиграть время, он спросил: - Значит, я был прав относительно ситуации на планете? - Да. Воины не понимали ее. Они были слишком примитивны. Но мы недооценили способности людей - тебя, например, или этого Хетруса с Сибрайта. Он что-то заподозрил с самого начала. Я мог только сделать так, чтобы изучить положение послали двух некомпетентных людей. Естественно, вы не должны были что-либо обнаружить, и Совет бы ничего не узнал бы от вас. Если бы вы что-то обнаружили, то должны были бы просто исчезнуть. Но ты оказался более пронырливым и изворотливым. И девушка хорошо дополняла тебя. Да, я недооценил вас обоих. Во всяком случае, тебе удалось помешать нам основать на этой планете базу для наших дальнейших операций. Ты понял с помощью измерений, что звезда этой системы скоро взорвется, но к этому времени мы надеялись закончить все, чтобы установить правильный порядок будущих событий. - Каких событий? - Тебе это теперь неинтересно. - Удовлетвори мое любопытство. - Пожалуйста, в этом нет вреда. Ты все и сам предполагал. Мы надеялись вызвать войну между людьми и лерами. Ты сам знаешь, что нет войны более жестокой, чем между родственниками. Конфликт должен был ослабить людей, и тогда мы спокойно завоевали бы ваш мир. Мы старая цивилизация, и мы не можем представить себя среди пионеров новых миров: снова воевать с дикими зверями, снова вырубать леса... - Твоя внешность настоящая или это просто маскарад? - В основном настоящая. Но, разумеется, с небольшими ухищрениями, чтобы не возбуждать подозрения у Воинов. Вообще-то мы похожи на леров. Но хватит. Поговорить можно и в дороге. Садись или стой, если хочешь, но давай в путь. Помни, что жизнь этой девушки - это цена за любое подозрение, которое ты вызовешь во мне. - Я буду стоять и говорить Лизендир, что включать. Они по образу мышления больше похожи на людей, чем на леров. За это можно зацепиться. Идея! Она должна сработать! Чем больше Хан думал, тем больше утверждался в мысли, что идея должна сработать. Во всяком случае, поможет выбить лучевой пистолет из руки Эвинга. А там посмотрим. Хан подошел к панели управления, а Эвинг спросил: - Тебе не нужен курс? - Пока нет. Ты когда-нибудь летал на наших кораблях? - Нет. Только на своем, когда мне нужно было совершить путешествие. - Тогда позволь мне объяснить. Я не хочу возбуждать никаких подозрений своими действиями. Когда мы путешествуем в пространстве, мы используем заранее установленные точки, координаты которых находятся в памяти корабля. Я не знаю, где твоя планета, поэтому мне придется пользоваться ручным управлением. А сейчас я должен определить точные координаты корабля, пользуясь теорией Гейзенберга. - Хорошо. Только делай это быстрее и без фокусов. Ты знаешь, что будет. Сначала эта девушка, а потом рыжеволосая клеш. Ты же не хочешь, чтобы они страдали? Тогда торопись. Я ощущаю давление времени. Хан кивнул, поморщившись про себя. Если он ошибается... - Теперь так. Мы выходим в космос. - И устанавливая курс на точку, которую он выбрал. Хан искоса посмотрел на Лизендир и Устеин. На их лицах не мелькнуло ни одной мысли - обе они были пассивны. Это хорошо. То, что он хотел сделать, могло быть успешным, если они не выдадут его, то есть не поймут ничего слишком рано. Нельзя было вызвать у Эвинга подозрения, что он делает что-то не то. Корабль достиг намеченного пункта, и двигатели отключились. Теперь оставалась только ручная коррекция, которую сделала Лизендир, поставив корабль в нужное положение. Нужная звезда установилась как раз в центре главного экрана. Она сияла, как оскорбление. Ведь все они знали, что конец ее неотвратим. Пора. Хан повернулся к Эвингу. - Мне нужен один прибор для измерений. Он в маленькой сумке. Пусть девушка подаст его мне. - Как он выглядит? - Для тебя это всего лишь моток проволоки. - Ты уверен... - Ты что-то понимаешь в астронавигации? - Нет. Этим занимается команда. - Тогда позволь мне решать самому, что мне нужно. Хан повернулся к Устеин. Девушка выпрямилась. Но она все еще не понимала. Только беспокойство было написано на ее лице. - Ты уверен, что это нужно тебе, Хан? Это опасно, и я не понимаю... - Ничего, ничего. Мне нужен блок, Устеин. Подай мне его. Я знаю, что делаю. - Хан почувствовал раздражение. Если она скажет хоть слово об истинном назначении блока... Она не сказала. Устеин наклонилась над сумкой, достала блок, размотала его и неохотно подала Хану. Свое нежелание она не могла не скрыть. - Возьми. Только будь осторожен. Когда им пользуется кто-то другой... - Ничего. - Хан оборвал ее. - Я знаю меры предосторожности. Он взял блок, рискнул бросить взгляд на Лизендир. В ее глазах мелькнула искра. Она поняла! Хан посмотрел на Эвинга. Внезапно тот заинтересовался блоком и посмотрел на него. Хан, игнорируя его, поднял блок так, чтобы на него попал свет звезды. Он надеялся, что сейчас походит на астронавигатора, производящего измерения. Любопытно, подумал он, держа его перед собой и глядя на игру в переплетениях проволоки, в местах ее сочленения. Как же она использует эту штуку, как переходит все это в материальные символы? Как воспринимает все это? Он оглядывался, стараясь найти что-то, за что можно было бы зацепиться взглядом. Ничего. Игра света. Оптическая иллюзия. Но по этим линиям можно бесконечно двигаться взглядом. Это был гипноз. Так можно усыпить себя и ничего больше. Он неохотно оторвал взгляд от блока и посмотрел на часы. Прошло десять секунд. Десять секунд от чего? Неважно. Времени уже не было. Оно превратилось в иллюзию, он даже видел время в этом скоплении мерцающих линий и узлов. Но вот все двинулось вокруг него. Рубка управления, корабль. Все поплыло, растаяло. Он сам стал двигаться, течь, менять форму, перемещаться в пространстве. Он превратился во что-то нематериальное, не имеющее массы, живущее вне времени и пространства. Он ощущал, как его существо растекается по вселенной, пропуская сквозь себя звезды-гиганты, целые созвездия. Он стал волной, захлестнувшей вселенную... Стоп. Не уменьшение скорости. Просто мгновенная остановка. Один. Нет. Не один. Есть и другие. Где-то тут. Нет, сказал он, пытаясь найти какую-то другую количественную оценку, подобрать известные символы, разорвать цепь незнакомого, понять, как это он, Хан, оказался в рубке, где уже находились Эвинг, Устеин, Лизендир и он сам. Нет, нужно уйти отсюда, черт их побери, повернуться и уйти. Он повернулся назад. Но там ничего не было. Посмотрел наверх. Наверху ничего не было. Вселенная, окружавшая его со всех сторон, исчезла. Как теперь он может выйти отсюда, если не знает, как попал сюда. Как добраться до места, если не знаешь, где оно? Хан услышал шипение воздуха, нагнетаемого вентиляторами, увидел приборы на панели управления, снова ощутил бег времени, увидел блок, который он держал в руках и теперь уже мог отвести от него взгляд. Да, он вырвался из его чар, но он видел, ощущал... Но, стоп. Хан взглянул на часы. Пятнадцать секунд. Абсурд. Или, может, стрелки прошли целый круг? Нет. Хан почувствовал свое тело, сначала напряженное, теперь обмякшее. Да, эта штука опасна. Он обернулся к Устеин, посмотрел на нее так, как будто видел впервые. Она ответила ему взглядом, из которого он понял, что ему удалось вырваться из чар блока. Вырваться и остаться самим собой. Она заговорила, разорвав мертвую тишину. - Ты сделал измерения? - теперь она тоже поняла. - Да. Это оказалось очень просто. Он повернулся к Эвингу. - Я все сделал. Дьявольски трудно набирать курс на внешние области. Я думаю, что у вас есть способ попроще. - Что это за штука, которой ты пользовался? - не ответив на его вопрос, спросил Эвинг. - Калибратор. Мы пользуемся им редко - только тогда, когда приходится прокладывать курс между двумя открытыми точками. Наши машины хорошие, быстродействующие, но они ограничены. С помощью калибратора мы получаем цифры, которые затем вводим в машину. - Ты все закончил? Дай мне посмотреть эту штуку. Я никогда не видел ничего подобного. - Ну что ж, мне нужно было бы еще кое-что проверить, но... - Дай ее мне! Я хочу рассмотреть ее. Я не могу понять, как она устроена... - Он вдруг замолчал, не докончив фразы. Его остекленевшие глаза были прикованы к блоку. Да, он ближе к человеку, нежели к леру, напомнил сам себе Хан. - Это электрооптическое устройство. Смотри в него, следи за проводами, за сочленениями, поворачивай под разными углами, чтобы лучше было видно. Эвинг поднял блок и начал поворачивать его, не отрывая взгляда от играющих светом проволочек. Пистолет все еще был направлен на Лизендир, но он уже забыл о нем. Хану даже стало на мгновение жалко его, но он вспомнил кто это, и какова была его цель. Эвинг что-то пробормотал неразборчиво, и Лизендир, слушая его голос, двинулась. Она не должна была прерывать его. Эвинг сейчас оказался в положении рыбы, которая сама себя поймала на крючок. Хан сказал: - Тебе нужно больше света, Эвинг, - и повернул ручку на панели, открыв светофильтр на экране. В рубку хлынули лучи света. Устеин и Лизендир соскользнули на пол, но Эвинг ничего не заметил. Его остановившиеся глаза были устремлены на сплетения проводов. Рука с пистолетом опустилась, палец отпустил спусковой крючок. Лизендир осторожно взяла пистолет из его руки. Хан снова повернул ручку, светофильтр закрыл экран, ограничив доступ лучей в рубку, которая вновь погрузилась в полутьму. Эвинг не изменил положения. Он все еще держал в руках блок, устремив взгляд в непроницаемые глубины скопления проводов. Хан, Лизендир и Устеин стояли возле него, но Эвинг не реагировал, он даже не замечал их. Лизендир спросила: - Больше у него нет оружия? - Нет. - Ответил Хан, а Устеин взволнованно заговорила: - Сначала я не поняла, что собирается сделать Хан, а потом до меня дошло. Хорошая штука. Я бы до этого не додумалась. Смотри. - Она подошла к Эвингу и взяла блок из его рук. Для этого пришлось приложить усилие, так как он не желал выпускать его из пальцев. Но вот Эвинг вздрогнул, зашевелился, он все еще продолжал смотреть туда, где только что был блок. Устеин подошла к нему сзади и ударила под колени, а затем подхватила его, чтобы он не упал на спину. Она повернулась к Хану. - Прекрасная штука. Но это стоило мне моего блока - слишком дорогая цена за таких, как Эвинг. - Но что случилось? В голосе Устеин прозвучал гнев. - Я же тебе говорила, - если долго смотреть на него, то он захватывает смотрящего. Именно это и произошло с Эвингом, и теперь в блоке его дух. Теперь тот, кто будет пользоваться блоком, часть его духа перенесет к себе в мозг. Если его дух силен, он может полностью овладеть тобой. - Как это может быть? Это же просто гипноз. - Нет, нет. Это очень опасно. Этого нельзя допустить. Нельзя, чтобы кто-нибудь пользовался им! - С этими словами Устеин стала изо всех сил сминать сплетения проводов, стараясь не смотреть на них. Затем она бросила исковерканный моток на пол и стала топтать его, пока он полностью не деформировался и не стал неузнаваемым. - Лизендир, у тебя пистолет. Сделай узкий пучок света, узкий и мощный. Сожги его, уничтожь его! Расплавь его! - голос у нее был повелительный, не допускающий возражений. - Не думай об Эвинге. Он жив, только лишен разума. И я знаю способ вернуть ему разум. Пистолет! Быстрее! Нужно сделать это сейчас, пока у меня еще есть решительность. Потом будет поздно. Лизендир настроила луч пистолета, направила его на моток проволоки и стреляла до тех пор, пока на полу не остался комок расплавленного серебра. Устеин долго смотрела на этот комок, затем вздохнула и снова стала сама собой. Изменения в ней происходили так постепенно, что Хан даже не заметил, как она стала нормальной. - Ну вот. Дело сделано. Это тело не может быть полезно нам, так что его можно выбросить в ночь. - Но он еще жив. Может, попытаться вылечить его? - Нет. Он все равно скоро умрет. Блок забрал от него все, в том числе и жизнь. Он оказался более чувствительным к нему, чем я или Хан - и менее защищенным. Блок захватил его, пока он еще был в твоих руках, Хан. Так мы скажем в твоем мире, Хан. Нам поверят. - Мы не можем как-то общаться с ним? Привести его в чувство? - Нет. Я не знаю никого, кто оправился бы от этого. Все умирают раньше или позже. Посмотри на Эвинга - он уже мертв. Я не могу сказать, как это происходит, я только знаю, что это неминуемо. Когда блок захватывает человека, он должен быть очищен огнем. Если бы мы сейчас не уничтожили его, то им воспользовалась бы я, и тогда мой дух вошел бы в блок, а дух Эвинга появился в моем теле. Вы получили бы Эвинга в моем теле, а я не думаю, что вам хотелось бы этого. - Ты можешь сделать другой блок? Или взять другой от златов? - Нет. Я не смогу сделать новый. И воспользоваться чужим тоже не смогу. Все блоки индивидуальны, и в чужом блоке я буду видеть ложь. Ты помнишь историю с Корен и Джолиси? Так вот, в чужом блоке я смогу увидеть, что Корен убивает Джолиси каким-нибудь страшным способом. Сильные эмоции останутся, но они примут другое выражение. Понимаешь? В блоке есть только "как", а не "что". Это я наполняю содержимым "что". Устеин наклонилась к телу и стала подтаскивать его к люку, через который они смогли бы вытолкнуть его в космос. Лизендир подошла помочь ей. Он не был тяжелым, и девушки без труда справлялись с ним. Хан открыл люк, и тело Эвинга исчезло. Наконец они вернулись к пульту, и Хан выставил курс прямо на Сибрайт. Затем он показал Устеин ручку запуска двигателей и сказал: - Возьми ее покрепче и поверни. Девушка улыбнулась Хану, посмотрела на Лизендир и нерешительно повернула ручку. Корабль взял курс обратно. Устеин еще долго стояла, держа ручку, как бы опасаясь, что если она отпустит ее, магия кончится. Наконец, убедившись в реальности происходящего, она отпустила ручку, улыбаясь чему-то. Глава 9 ЭПИЛОГ На планете Кентен, первом доме леров после того, как они покинули землю, была весна, ранняя весна, время года, когда появляется первая зелень, и когда теплые солнечные дни перемежаются холодными, напоминая о том, что зима еще жива, и еще надеется остаться на планете. И в это время года по маленькому городу, расположенному на берегу пролива, соединяющего два больших города, шел Хан, возвращавшийся в чайный домик, где его ждала Устеин. Он шел, наслаждаясь теплым дождем, сырым ветром, запахами моря и обдумывая свое донесение Хетрусу. Хетрус направил его сюда, в маленький городок под названием Пленкхандер, названный так в соответствии с законами леров, которые Гласят: чем меньше город, тем длиннее должно быть его название. Но донесение его мало беспокоило. Оно было скорее формальностью, так как роль Хана в событиях на Рассвете закончилась по его собственному желанию и, в основном, по желанию Устеин. Поэтому они все трое прилетели на Кентен в город Пленкхандер провинции Яльвен, чтобы выдать замуж Лизендир, и самим зажить нормальной жизнью. Хан размышлял, проходя мимо залитых дождем витрин магазинов, что приключения хороши для тех, кто их ищет, а лично он их не хочет, он насытился ими. Пусть мечтают о приключениях те, кто всю жизнь провел за прилавком магазина. Они прилетели на Кентен, оставили "Палленбер" в главном порту и приехали сюда. Как Хан и ожидал, Хетрус хотел, чтобы они полетели на Рассвет руководить эвакуацией. Но Хан отказался, так как Лизендир нужно было решать проблему создания семьи, а Устеин нужно было решить свои проблемы: ведь ей нужно было учиться очень многому. Хетрус щедро расплатился с ними, подарил им корабль: "Вы его заслужили", - сказал он и оставил их в покое. Хан слышал, что планета леров отсталая, но это слово совсем не включало в себя того милого очарования, которым она была полна. Здесь было приятно вести ленивую, расслабленную жизнь... Здесь Хан видел только людей, леров и ощущал только реальность жизни. Это было именно то, в чем нуждались они с Устеин. Пленкхандер был назван по имени моста, переброшенного через пролив, соединяющий два моря. Мост был старый, ему было больше лет, чем прошло со времени заселения родной планеты Хана. Устеин была очарована этим городом, да и сам Хан не хотел покидать его - настолько сильно захватил его покой и безвременность. Они сняли комнату в небольшом, но удобном отеле, и ждали, когда Лизендир устроит свое счастье. Ни Хан, ни Устеин не могли помочь ей в этом. Они ждали, и чем дольше они жили в этом безмятежном городке, тем более ясно становилось, что они не уедут отсюда даже тогда, когда Лизендир составит семью. Хан уже приближался к чайному домику, низкому стеклянному зданию, украшенному куполом. Он посмотрел вперед, надеясь увидеть в толпе Устеин. Да. Он заметил ее рыжие волосы уже издали. Таких волос не было ни у одного лера, и они пышным каскадом спадали на плечи. Она сидела за столиком и прихлебывала чай. Спокойный взгляд ее был устремлен в сторону моря, тоже спокойного и умиротворенного. Хан вошел в домик, стряхнул воду с плаща, повесил его на вешалку и заказал себе чашку. Затем он подсел к Устеин. Она повернулась к нему, и на лице ее появилось выражение тепла и любви, что у него заныло в груди. - Ты соскучился ждать меня? Связь - это очень долгое дело. - Нет, нет. Я учусь жить у леров. Они живут совсем не так, как Воины. Мне хорошо здесь. И мне все больше хочется остаться здесь. Мне здесь не бывает скучно. Ты же знаешь, что я часами могу смотреть на море, и оно мне рассказывает ласковые историй, истории, где не происходит ничего плохого, и которые никогда не кончаются и не надоедают. У нас на Рассвете не было морей. Только озера - скучные, мертвые, соленые озера.. В них никто не жил, и запах у них был противный. Но море - это чудо. Еще большее, чем космос. Но я знаю, что я должна увидеть в твоем мире еще очень многое и я хочу видеть все. - Она посмотрела на его лицо, очень серьезное и продолжила: - Мальчик сказал, что для тебя получено большое сообщение. О чем оно? - Для клеш подобрали планету подальше от Рассвета. Ее держали в резерве, на особый случай. Узнав тебя, я теперь знаю, что златы могут приспособиться в новом мире. О, даже наоборот, нам придется приспосабливаться к ним. С дикими людьми Рассвета тоже решен вопрос. Они вольются в человеческую семью и приобщатся к цивилизации, правда, не сразу. Не знаю, как будет с лерами Рассвета. Леры разделились на два лагеря. Одни хотят оставить их на Рассвете и предоставить собственной судьбе, другие хотят эвакуировать их. Но ни те, ни другие не хотят внедрять их в свою цивилизацию. Странно, но леры всегда боролись против разделения расы на леров и людей, а сейчас сами получили расовую проблему. - Леры странные. Очень странные. Больше, чем я думаю. Те, на Рассвете, были... обыкновенные. Здесь на Кентене они мягкие, добрые, но могут быть и жестокими по отношению друг к другу. Но я не могу представить себе целую планету одних клешей или диких людей. Что с ними случится потом? - Понятия не имею. Я никогда не слышал ни о чем подобном. Я полагаю, что они образуют племена, причем сильные будут подавлять и эксплуатировать слабых. А как бы действовала ты на их месте? - Я даже сейчас не знаю, как действовать. Думаю, что они должны создать общество, а если не получится, то они одичают. Ведь они, в общем-то примитивны. Видишь, Хан, я знаю, кто я. И не стыжусь. Попав в цивилизованный мир, Устеин наконец стала носить одежду, хотя это ей не особенно нравилось. Одевалась она по моде леров, причем одежда закрывала ее полностью. Но однажды, находясь дома, она сбросила платье и, показывая Хану прекрасную нежную грудь, гордо сказала, сколько поколений трудилось, чтобы получить такой цвет кожи. Затем она подняла подол, чтобы продемонстрировать ноги, покрытые пушистым мехом цвета меди. - А это? И это все приходится закрывать, так как обычаи здесь другие! Но тем не менее ей нравилось подбирать одежду, и она забавлялась этим, как ребенок игрушками. Лизендир не очень одобряла ее стиль одежды, но должна была признать, что вкус у Устеин есть, и она быстро вошла в струю моды. Теперь она отличалась отлеров только цветом волос и хрупкостью телосложения. По стандартам леров она была даже маленькая. Хан все еще думал о новой жизни, которая ждет клешей. - Я уверен, что они объединятся в племена, и тогда начнутся войны и несправедливость. Но Хетрус сказал, что пошлет на планету людей, которые будут поддерживать относительный порядок. - Да, они будут воевать. Мужчины будут драться из-за женщин и наоборот. Я даже слышала, что такое случалось и на Рассвете. - Она с испугом подняла брови. Затем они оба, не сговариваясь, стали смотреть в море. Неброские цветы дождливого дня плавно и незаметно переливались, переходя из одного цвета в другой. Вскоре дождь прекратился, и облака на западе окрасились в теплые тона. Море стало серебряным, и по нему прокатывались спокойные волны, вызывающие гипнотическое действие. Они стали говорить о Лизендир, о ее трудностях в отыскании мужа, о том, что ей приходится проводить много времени в поездках и поисках. Устеин была еще более озадачена, чем Хан, обычаями леров в отношении создания семьи. Леры сделали семью чисто социальным явлением, а не личным делом каждого. Устеин допила свой чай, грациозно поднялась и потянулась, как экзотическое животное. - Я хочу спать. Пойдем домой? - Прекрасная идея. Я долго смотрел на волны, и мне тоже захотелось спать. Они накинули плащи и вышли их чайного домика, чтобы вернуться в отель по извилистым улочкам, все еще блестевшим от дождя. Все вокруг обещало на завтра хорошую ясную погоду. Они были на улице почти одни. Конец дня, все магазины были уже закрыты, и спокойный вечер спускался на Пленкхандер. Когда они поднялись в свою комнату, где жили вместе с Лизендир, когда та бывала в городе, то увидели, что она здесь, и собирает свои пожитки. Она казалась очень усталой, но на лице ее светилось нечто, по чему они догадались, что она дождалась своего счастья. Она слабо улыбнулась и сказала: - Теперь вы можете пожелать мне счастья. - Значит, ты нашла себе мужа? - спросил Хан. - Да. Ирония судьбы. Весь день я провела в горных районах и рыбацких деревушках. Там ужасная грязь, и мне совсем не хотелось войти в рыбацкую семью. Но когда я вернулась, меня ждало письмо. И представьте! Сколько поисков и мытарств, - тщетных, так что я совсем уже испугалась, что никто не захочет меня - и вот: иос находился совсем рядом, за мостом, по дороге на пляж. Меня приглашают второй женой. Хан подумал с минуту и спросил: - Ты думаешь, что сможешь быть счастлива с ними? - После того, что я испытала, после клятв, которые я нарушила? Это хорошие леры, спокойные, а мне именно это и нужно. Проводите меня. Все втроем они вышли на улицу и остановились возле уличного фонаря. Лизендир заметно расстроилась, но в то же время не могла справиться с волнением. Они стояли и смотрели друг на друга. Лизендир понимала, что Хан и Устеин читают все на ее лице. Она сказала: - Да, это правда. Теперь это мой дом. На сорок лет. Прямо здесь, в Плекхандере. - Она осмотрелась. На деревьях сверкали капли дождя. Запах моря наполнял воздух, и с берега, который был совсем рядом, слышался неумолчный гул прибоя, волны лизали коричневый песок, не давая ему просыхать. - Это трудно представить, - сказал Хан. - Для тебя. Но не для меня. Они шли к востоку, перешли через старый каменный мост и, пройдя еще несколько сотен метров, подошли к низкой стене, увитой виноградной лозой, нос был окружен деревьями, и вход в дом был ярко освещен. Лизендир дернула за веревку, и раздался глубокий звук колокола. Они вошли в сад, и из дома сразу выбежала девочка, хотя она была в таком возрасте, что пол ее невозможно было определить. За нею вышла женщина-лер, которая встала возле двери, ожидая их приближения. Она была низенькая, смуглая, миловидная, хотя красивой ее назвать было нельзя. Видимо, она занималась хозяйством, так как волосы ее были перевязаны платком. Хан заметил, что руки у нее красные от работы, но сильные и красивые. Она была лет на пять старше Лизендир. Девочка бегала вокруг них, затем подбежала к Лизендир, обняла ее, Прижалась лицом к ее щеке. Затем она повернулась к Хану и засмеялась. Хан едва подавил желание рассмеяться при виде ее беззубого рта. В женщине был какой-то шарм. Лицо у нее было уже и более овальное, чем у Лизендир, волосы темнее. У нее были мягкие полные и чувственные губы и прямой взгляд глаз, цвета моря во время шторма. Она сказала: - Я Хветмерлейн. Жаль, что мужа нет дома. Он на виноградниках, и пробудет там несколько лет. - Голос у нее был чистый, прозрачный. - Вы останетесь у нас на этот вечер? Оставайтесь, пожалуйста, я буду счастлива. И они вошли в дом под деревьями, ужинали и рассказывали свои приключения Хветмерлейн, которая с плохо скрытым изумлением слушала их. Если Хан отклонялся от течения своего рассказа, Устеин или Лизендир поправляли его. К концу вечера Хан заметил, что Лизендир и Хветмерлейн стали более доверчивы друг к другу. Между ними появилась теплота. Он вообще-то сомневался, что Хветмерлейн тепло примет Лизендир: ведь она провела с мужем много лет. Вырастила с ним детей, а теперь сама привела в дом новую жену. В свой дом... Хан пытался вообразить, как же это будет, но не мог. Они знали, что Лизендир входит в клан Люден, что на синглспиче означает "вино". Хветмерлейн все больше нравилась Хану. Она была доброжелательная, теплая. И он подумал, что, может быть, Лизендир повезло, теперь ее жизнь наполнилась. Хветмерлейн была довольна, когда узнала, что Хан немного знает синглспич, и настояла, чтобы он и Устеин взяли с собой бутылку ее вина. Она много говорила о муже Ториандасе. Она подозревала, что Ториандас ушел на виноградники, чтобы найти ей нового мужа. Видимо, он обладал мрачным юмором, так как перед уходом пообещал отыскать ей самого горького пьяницу. Устеин громко рассмеялась: - И что ты с ним будешь делать? - О, я перевоспитаю его быстро, - ответила она беспечно. - Или выгоню. Вскоре Хан заметил, что Хветмерлейн уже клюет носом. Да и Лизендир тоже начала зевать. Леры рано ложатся спать. Поэтому они распрощались без особых церемоний и собрались уходить. Лизендир прошла к двери проводить их, а Хветмерлейн осталась чуть позади, чувствуя, что они хотят что-то сказать друг другу. Во дворе было темно, дождь совсем прекратился, и слышался только шум прибоя. Где-то вдали по булыжникам протарахтела телега. Устеин нарушила тишину: - Лизендир Люден, я желаю, чтобы в твою жизнь пришло то, что нашли и постараемся сохранить мы. - Это хороший дом. Я думаю, что приживусь здесь. Я не буду с вами прощаться, так как надеюсь на частые встречи. Я буду видеть вашу жизнь, вы - мою, и мы некоторое время пойдем по жизни рядом. Она замолчала, прикусив губу, затем порывисто обняла их обоих и побежала в дом. В дверях она остановилась и крикнула: - Много вам счастья! И побольше детей! Затем она скрылась в доме. Устеин и Хан повернулись и пошли домой, вдыхая сырой ночной воздух и слушая шум прибоя. Они перешли каменный мост и пошли одни по темным улицам, погруженные в мысли, изредка касаясь друг друга.