седел, они кое-как обработали свои раны и постарались сделать все, что возможно, для животных. Дэмьен предположил, что червей привлекло тепло живого тела, и в этом случае подкованные копыта коней служили лучшей защитой, чем их собственные сапоги. Поэтому они ехали без остановок, наскоро перебинтовав израненные руки. Сензи ощущал, как по боку ползут теплые струйки, но молчал; у них не было ни времени, ни возможности сделать остановку и осмотреть рану. Прошло уже двадцать четыре часа. А казалось, миновало много дней, много лет, да вообще все это случилось в другой жизни. Сензи думал о Дэмьене, который постоянно странствовал по таким местам, куда боятся заезжать даже торговцы, смело сражаясь с тварями, которые не могли явиться и в страшном сне... И впервые Сензи понял, что это значило. Избрать такой путь, всегда идти одному, даже без товарища, который прикроет тебе спину или покараулит ночью, пока ты спишь... Он не мог себе этого представить. Не мог понять, почему люди выбирают такую жизнь. Не мог представить себе, что значит придерживаться веры, которая заставляет отправляться в подобные путешествия, даже не задумываясь об опасностях, с которыми предстоит встретиться. "А ведь их Бог ничего не дает взамен. Ни особой удачливости, ни простых чудес. Ничего, кроме одной-единственной мечты, которая, может, никогда и не исполнится". Они продолжали путь. Дэмьен всматривался во тьму и, отыскав какие-то понятные ему признаки, объявил, что недалеко, чуть к востоку от дороги, течет река. И объяснил, что это весьма неплохо. Можно не ждать порождений Фэа с этого направления. А когда взойдет солнце, река, если нужно, может послужить хорошим убежищем. "Если оно вообще когда-нибудь взойдет, - думал Сензи. - Если мы доживем до этого..." Они скакали так быстро, как могли и насколько позволяла усталость лошадей. Дэмьен строго придерживался этого: потерять лошадей, даже если бы они и нашли Сиани, будет равносильно гибели для всех троих. Огонь у седла священника освещал дорогу далеко впереди, и если бы тропа неожиданно оборвалась или их поджидали порождения Фэа, у путников хватило бы времени остановиться, не попав в западню. Нервы Дэмьена были на пределе, и когда ему показалось, что впереди обозначилось какое-то движение, то он резко натянул поводья и Сензи едва не налетел на него, избежав столкновения только благодаря своей лошади, которая в точности следовала примеру своей товарки. Бок о бок они застыли на середине тропы, вглядываясь в темноту. Лошади под ними тревожно вздрагивали, помня о когтях тварей, выскочивших из Леса несколько минут - или часов? - назад. Но вот показавшуюся из-за деревьев фигуру уже можно было разглядеть. Вполне человеческая, немного сгорбленная; Дэмьен поднял арбалет на уровень глаз и прицелился. Когда существо дошло до границы света, очерченной Огнем, стало видно, что оно еле бредет, согнувшись от истощения и, возможно, от боли. Оно сделало еще один шаг навстречу и подняло руку, чтобы прикрыть глаза от света, слишком яркого после непроглядной тьмы Леса. Сиани! Сердце Сензи чуть не выпрыгнуло из груди, адреналин наполнил его жилы живительным огнем: от страха за Си, от радости за нее, от того, что она нашлась. Правда, женщина казалась жалкой тенью прежней Сиани, ее верховой костюм превратился в лохмотья. Ее ноги были разбиты в кровь, она стояла, шатаясь от слабости и прикрывая глаза от яркого Огня. Шепот сорвался с ее губ, слишком тихий, чтобы они расслышали. Может, имя, может, молитва. На ее руках виднелись синяки и еще большой кровоподтек на скуле. Казалось, она потеряла половину веса за этот день. Смертельная бледность покрывала ее лицо. - Слава Богу, - прошептала она. - Я услышала лошадей... - Рыдания сдавили ей горло, она шагнула вперед и упала, ослабевшие ноги отказались ей служить. Слезы бежали по ее лицу. - Дэмьен... Сензи... Мой Бог, я и не верила, что найду вас... Сензи наконец избавился от шока. С криком радости он спрыгнул с лошади - рана в боку полыхнула огнем, как пронзенная раскаленной сталью, но какое это имело значение? Они нашли ее! Подмастерье бросился к ней на своих слабых ногах, дрожащих и не гнущихся после целого дня в седле... Что-то просвистело у его уха. Вспышка света - поток Огня - горящий снаряд, оставивший за собой полосу горячего воздуха. Он запнулся, пытаясь сообразить, что это было, чем это могло быть, и тут оно ударило в Сиани. Сияющая стрела попала ей прямо в грудь, точно в сердце. Со страшным воплем женщина вцепилась в древко, но стрела вошла слишком глубоко, и она уже не могла ее выдернуть. Она стояла так близко, что Сензи мог дотронуться до нее. И вдруг ее тело вспыхнуло. Ее приподняло над землей, как горящий сухой листок. Сензи закричал, прикрывая глаза от сияния сжигавшего ее пламени, и упал на колени перед этим погребальным костром. Языки Огня лизнули ветви деревьев над их головами, и на дорогу упали маленькие черные дымящиеся хлопья. И Сензи медленно-медленно начал понимать, что случилось. До него начало доходить, что сделал Дэмьен. И почему. Огонь понемногу умирал, не оставляя на том месте, где только что стояла Сиани, ни костей, ни следов, только слабый запах серы. Сензи оглянулся на священника. Тот одной рукой держал поводья его лошади, а в другой все еще сжимал приклад арбалета. - Но как? - прохрипел маг-подмастерье. Он дрожал всем телом. - Как ты догадался? Священник выглядел чернее тучи, его лицо прорезали морщины. Казалось, за эти несколько часов он постарел на десять лет. - Она не вышла на свет, - объяснил он. - А Сиани знала, что Огонь означает для нее защиту, и подошла бы к нему, чего бы это ей ни стоило. Она помянула моего, а не своего бога. Она назвала тебя полным именем, никогда раньше она так тебя не называла, по крайней мере при мне. Продолжать? - Но ты не был уверен! - закричал Сензи. - Ты не мог быть уверен! А если бы ты ошибся? - Но я не ошибся, не так ли? - Лицо Дэмьена казалось вырезанным из камня, его голос был непререкаем. - Запомни это, Зен. Некоторые порождения Тьмы могут принимать любые формы. Они считывают твои страхи из окружающего тебя Фэа и создают любой подходящий образ, способный пробиться сквозь твою защиту. И у тебя есть только один шанс, чтобы распознать обман, только один шанс, чтобы ответить. Если ты ошибся - или заколебался хотя бы на минуту, - они сделают с тобой все, что угодно. - Он отвернулся, и Сензи подумалось, что это затем, чтобы не видеть, как он дрожит. - По сравнению с тем, что я повидал, смерть в таком случае считается за счастье. Огонь угасал. Сензи растерянно разглядывал место, где все это произошло, и удары сердца отдавались у него в ушах. Странно, почему ему так жарко? Может, Огонь настолько обострил его восприятие, что ему казалось, будто что-то внутри продолжает гореть? Он чувствовал себя поверженным. Ему хотелось крикнуть: "Я не выдержу! У меня нет сил! Как я мог сделать такое, я же хочу спасти ее!" Дэмьен молчал, давая Сензи время прийти в себя. Вдруг он весь подобрался. И тихим, но твердым голосом приказал: - Садись на лошадь. Быстро. Сензи оглянулся и увидел, что Дэмьен перезаряжает арбалет. Священник смотрел на запад, его взгляд был прикован к какой-то точке вдалеке. - Садись! - прошипел он. Дрожащий Сензи послушался. Когда он забирался на лошадь, бок пронзила острейшая боль. "Если я слезу еще раз, залезть обратно уже не смогу". От этой мысли ему стало спокойнее. Нехороший покой, знание того, что все страхи, все сражения могут остаться позади. Он взял поводья у Дэмьена и проследил за его взглядом, вперед и влево от дороги. В темноте мигнули два огонька, горевшие приблизительно в ярде от земли. Алые, как кровь. - Поехали, - буркнул Дэмьен. И они снова тронулись в путь. Сперва медленно, присматриваясь к огонькам. Все быстрее и быстрее, когда заметили, что красные точки преследуют их. Вскоре к первым огонькам присоединилась еще пара, потом еще. "Это глаза, - думал Сензи, - глаза, в которых отражается свет Огня. Да помогут нам боги!" Они пустились в галоп. Глаза не отставали. Их становилось все больше и больше, не сосчитать. Они сияли настоящими звездами во тьме, когда хозяева их смотрели на добычу, или на миг пропадали из виду, когда твари оглядывались или задирали морды вверх. Чем бы эти существа ни являлись, они были быстры и неутомимы. Скача во весь опор, беглецы не могли оторваться от них, Сензи услышал вырвавшееся у Дэмьена ругательство. Он знал, что нельзя долго гнать лошадей с такой скоростью. Но как бы быстро они ни мчались, сияющие глаза не отставали от них ни на шаг. Наконец Дэмьен придержал коня. Лошадь Сензи тоже замедлила бег. Она вся покрылась потом и дрожала, как от холода. Он вдруг до конца осознал, насколько важны для них лошади. Ведь даже если они доберутся до замка и спасут Сиани, им еще предстоит обратный путь. "А пешие мы не продержимся и часа". Дэмьен поднял арбалет и тут же выдохнул: - Черт возьми! - Что? - Они держатся за пределами выстрела. Точка в точку. Дьявол! Либо им чертовски везет... - Он опустил оружие. - Либо у них уже есть опыт. - Или они разумны, - прошептал Сензи. Помолчав, добавил: - Будем надеяться, что нет. Что-то выпрыгнуло на дорогу. С первого взгляда это существо выглядело как волк - довольно необычный огромный волк, с белым мехом и горящими красными глазами. Но приглядевшись, можно было заметить различия. Лапы больше походили на человеческие руки, челюсти были шире и мощнее, чем у любого волка. Да и весь его вид говорил не столько о голоде, сколько о сильной ненависти, отнюдь не звериной. Волк вышел на середину тропы и остановился, как бы бросая вызов. Дэмьен рванул поводья, и его конь, послушный каждому движению хозяина, взял с места в галоп. Вопреки желанию Сензи последовал за ним. Священник несся прямо на волколака, как будто желая сравнять его с землей. В ответ тот только низко зарычал и раздвинул губы в насмешливой, почти человеческой ухмылке. Когда Дэмьен уже почти поравнялся с волком, его конь резко взял вправо от тропы. Они помчались по направлению к реке, и лошадям приходилось продираться сквозь плотные, едва ли проходимые заросли. Конь Дэмьена оступился, но смог удержаться на ногах. Проскакав какое-то время вдоль реки, они снова забрали к западу. Сензи сообразил, что священник надеется сделать круг, обогнуть стаю и снова выбраться на тропу. Но когда они решительно повернули на запад, то увидели поджидающие их красные огоньки. Зверюги рассчитали расстояние так точно, как будто договорились с беглецами встретиться именно в этом месте. "Они загоняют нас", - в отчаянии подумал Сензи. Вероятно, та же мысль пришла в голову и Дэмьену; священник выхватил меч из ножен и приготовился прорываться через строй. Сензи прижал к груди арбалет и забормотал слова молитвы, гадая, молится ли сейчас Дэмьен и надеется ли он, что ему ответят, или молитва просто помогает ему сконцентрироваться. Они вырвались на тропу. Их ожидала по меньшей мере дюжина волков, глаза их жарко горели, каждый из них мог одним ударом сбить наземь и человека, и лошадь. И тут Дэмьен резко остановил коня и знаком приказал Сензи сделать то же. Удивленный подмастерье повиновался. Посреди дороги, прямо перед ними, стоял человек. Он был худой и долговязый, с волосами такого же белого оттенка, как и шкуры волков, даже кожа его казалась бесцветной. Его алые глаза пылали, зажженные светом Огня, как рубины. Под тонкой, почти прозрачной кожей незнакомца пульсировали вены и голубоватые артерии, охватывающие его белое шелковистое горло. На нем были белая рубашка и безрукавка, белые лосины и белые кожаные сапоги. Как будто, будучи сам альбиносом, он носил одежду из шкур зверей, страдающих подобным же недугом. Он улыбнулся, показав острые зубы. Один из волков подошел к нему и скрестил лапы, словно в ожидании. "Слишком много, - думал Сензи, - нам с ними не справиться". Дэмьен, казалось, подумал о том же. Он не спрятал меч в ножны, но опустил его. Другой рукой он полез в карман и достал оттуда золотой диск. Мужчина ухмыльнулся по-звериному. Когда он заговорил, в его голосе звучали отчасти шипение, отчасти смех. - Вы призваны, чтобы стать слугами Охотника? - Мы ищем одного из его слуг. - А ты смелый, человек солнца. Или глупый. Или и то, и другое. - Он поморщился, глядя на Огонь. - Убери это. Дэмьен помедлил, а потом приказал: - Зажги факел. Сензи не сразу понял, что это сказано ему. Он поискал в одном из притороченных тюков факел и спички. Нашел и зажег. При этом его руки, а заодно и пламя факела, отвратительно дрожали. Дэмьен снял хрустальный фиал с пояса и повесил на шею, под рубашку. Свет Огня померк, и все озарилось дрожащим оранжевым естественным пламенем. - Вот так-то лучше. А то все глаза спалишь. Еще несколько волков вышли на дорогу. Сензи чувствовал, как дрожит его лошадь от столь близкой опасности. - Я ищу Джеральда Тарранта, - заявил Дэмьен. - Ладно. Он знает об этом. - Вы знаете, где он сейчас? Альбинос пожал плечами: - В замке. В замке Охотника. Там он и живет. - А женщина с ним? Рубиновые глаза зло полыхнули. - Я не слежу за женщинами Охотника. Дэмьен подобрался, в какое-то мгновение Сензи показалось, что он сейчас бросится на этого человека. Он покосился на пару десятков окруживших их тварей и преисполнился отчаянием. "Готовься к смерти", - подумал он и крепче сжал арбалет. Но Дэмьен не напал. Он только холодно произнес: - Ты проведешь нас к нему. В глазах альбиноса что-то блеснуло. Раздражение? Злость? Один из белых волков зарычал, но тут человек ответил голосом мягким, как шелк: - За этим я и пришел. Он посмотрел на юг, где уже в нескольких шагах дорога тонула во мраке. На мгновение показалось, что глаза его сияют не отраженным, а своим собственным алым светом. Он что-то прошептал, не обращаясь ни к кому - заклятие? - и замер в ожидании. Спустя минуту послышалась ритмичная, знакомая дробь. Стук копыт? Сензи хотелось посмотреть на выражение лица Дэмьена. Но священник не оглядывался, не спуская глаз с белого колдуна. И когда в круг света ворвалась лошадь, он не обернулся. Даже услышав сдавленный вскрик Сензи, он лишь презрительно дернул плечом. Это была их лошадь, та, которую Дэмьен лично добил. Мертвая она стала какой-то бесцветной. Там, где раньше текла красная кровь, теперь пролегли голубые полосы. Ее глаза были пустые, безответные, глядящие в никуда. А из ее брюха... Сензи смог подавить приступ рвоты только потому, что желудок давно изверг все, что в нем было. Или у него уже не осталось сил на спазмы. Из лошадиного брюха свешивались хвосты червеподобных существ, въевшихся в плоть животного до самого хребта. Альбинос вскочил на призрачную лошадь. Один из червей обвился вокруг его лодыжки, но внезапно отпрянул, как от огня. Через мгновение он содрогнулся и безвольно отпал. Всадник усмехнулся. - Если вас не удалось пригнать, вас приведут, - прошипел он. - Не так ли? - Он тронул каблуками своего кошмарного скакуна, держась одной рукой за бесцветную гриву. - За мной! - И он мягко рассмеялся, шелково, неприязненно. - Надеюсь, Охотник ждет вас. 25 "Я убью его", - думал Дэмьен. Он имел в виду не столько какого-то конкретного врага, сколько то, что ему хотелось убить - хоть кого-нибудь. Охотника так Охотника. Любезно наглый Джеральд Таррант тоже сойдет. Сгодится даже этот бледный прихвостень Охотника. Единственное, в чем сомневался священник, это сможет ли он вторично убить ту же самую лошадь, если потребуется спешить противника. Его ярость сдерживала лишь одна-единственная мысль: "Сиани!" Это имя звучало у него в душе с необыкновенной силой. Она еще жива. Он чувствовал это. И если он поддастся своей ярости, из-за этого Сиани подвергнется новым мучениям... Нет! Сама мысль об этом была невыносима. Будь он один, он бы рискнул. Видит Бог, его меч выручал его и в худших переделках! Но теперь на его ответственности были другие. Он отвечал за их безопасность. Это было непривычно и временами тяготило не хуже кандалов. Будь он один - все решилось бы куда проще. "И все же будь честным, приятель. Если бы не они, ты бы здесь вообще не очутился". Он обернулся и посмотрел на Сензи, который ехал чуть позади. Лицо парня горело - его явно трясла лихорадка - и синяк на лбу отливал лиловым в свете факела. Рука подмастерья, сжимавшая поводья, дрожала - не столько от страха, сколько от усталости. Он выглядел плохо, очень плохо. Похоже, его жизни угрожала реальная опасность. Не надо было брать его с собой. Хотя на самом деле у них ведь не было выбора. Не оставлять же его в Морготе. Ведь там на него могли снова напасть те ракхообразные твари. И не останавливаться же посреди Леса, в надежде, что рядом случится доктор. Если бы он мог Исцелить товарища или хотя бы произнести заклятие, унимающее боль! Это было ужаснее всего: ехать по местам, переполненным Фэа невероятной мощи, и быть не в силах воспользоваться им даже для того, чтобы помочь тем, кого любишь. Но Дэмьен помнил, как Сензи в Кали чуть было не бросился с крыши гостиницы, пытаясь настичь нечто, что он позднее назвал "черным солнцем". Если даже в Кали поток Фэа был таким мощным, то здесь, почти в самом центре этого водоворота, пускать в ход Творение было равносильно самоубийству. "Я все равно сделал бы это, - мрачно размышлял Дэмьен. - Если бы я знал наверняка, что успею Исцелить его прежде, чем эта сила захватит меня, я сделал бы это не задумываясь". Они подъехали к подножию нового крутого склона. Дэмьен видел, что его лошадь трясет от усталости. И впервые за всю эту ночь священник почувствовал настоящее отчаяние. Если конь не выдержит, все его искусство их не спасет: они могут освободить Сиани и даже исцелить Сензи, но без лошадей живыми им из Леса не выбраться. Тропинка петляла туда-сюда, задираясь все круче по мере того, как они поднимались. Значит, горы уже близко. Быть может, они уже в горах, но здесь, под покровом Леса, невозможно было определить, где они именно. После многих миль бесконечного, тяжкого пути Дэмьен окончательно потерял направление. Он похлопал коня по шее - тот фыркнул в ответ. "Ничего, бывало и хуже. Выберемся. А вот у Сензи лошадь нежная, городская. Долго ли она еще протянет?" И тут они свернули еще раз и наконец-то увидели... взмывающий ввысь замок из черного обсидиана. Он поднимался куда выше крон деревьев, и над ним широко раскинулось ночное небо. Серебристо-голубой полумесяц Примы висел над центральной башней, как бы венчая ее, и холодный лунный свет трепетал на зеркальной поверхности камня каплями холодной ртути. Замок казался каким-то нереальным. Он был невероятно красив. И, как ни странно, знаком Дэмьену. Где же он мог его видеть? Священник порылся в воспоминаниях, но так ничего и не вспомнил. Может, это был какой-нибудь другой замок, похожий на этот... Замок, похожий на крепость Охотника?! Они въехали во двор и на минуту застыли, пораженные открывшимся зрелищем. Свет факела отражался в витражах обсидианового фасада, заставляя их мерцать и переливаться ожившей радугой. На перекрытиях изогнутых арок расцветали языки черного пламени, а узкие готические окна окружали изысканные каменные кружева. Дэмьен узнал стиль времен Возрождения. Но только сейчас он осознал всю прелесть того периода. "Бог мой, как же здесь должно быть красиво днем!" Он вглядывался в оконные витражи, гадая, какие узоры откроются в них при свете солнца. И снова Дэмьена охватило чувство, что он где-то уже видел все это. "Но где я мог видеть это раньше?" Альбинос спешился, подошел к ним и застыл в ожидании. Дэмьен осторожно спрыгнул с коня, всячески оберегая раненую руку. Сензи тоже спешился, вернее, попытался. К счастью, Дэмьен успел подхватить незадачливого ученика, когда тот уже падал с лошади. Священник поддерживал молодого чародея, пока не убедился, что Сензи может твердо стоять на ногах. Жар, сжигавший больного, ощущался даже через рубашку. "Ему нужно отдохнуть, - мрачно подумал Дэмьен. - И Исцелиться. Но ни то, ни другое здесь невозможно". Из-под арки появились несколько теней: вполне похожие на людей существа собрались увести их лошадей. Но услышав предупреждающий рык Дэмьена, они живо отскочили подальше. Кто знает, увидят ли они своих лошадей снова? Священник в последний раз потрепал по шее своего коня, чтобы хоть немного успокоить его, а затем передал поводья ближайшему незнакомцу в черном плаще. Лошадь Сензи увели без заминки, правильно рассудив, что у раненого мага нет ни сил, ни желания возражать. Плечом к плечу путники вошли в твердыню Охотника. Обсидиан сменился мрамором, черным, с небольшими вкраплениями темно-красного. В отсветах факела в руке Сензи казалось, что на полу кровь. Мебель тоже была выдержана в темных тонах. Массивные гарнитуры, такие же вычурные, как и фасад замка, с обивкой из черного мягкого бархата. Высокие окна скрывались за черной бархатной драпировкой, украшенной красными шелковыми кистями и изящной красной каймою. Кое-где виднелась позолота: на богато изукрашенных дверных кольцах, на замках, на ручках шкафов. Но все это только подчеркивало драматичную тьму замка. Наконец у одной из дверей альбинос остановился. - Вы можете подождать в этой комнате, - объявил он. - Полагаю, вы найдете ее... удобной. - Он едко улыбнулся. Их провожатый распахнул дверь, и Дэмьен какое-то время не мог ничего рассмотреть. Но вот свет факела начал выхватывать детали интерьера... И священник ступил внутрь, кивком подзывая Сензи. Он не мог поверить своим глазам. Он ничего не мог понять. Это была настоящая часовня. Комната, во времена Возрождения отводимая для поклонения Господу. Здесь не было ни черного мрамора, ни каких-либо богохульных вещей. Создавалось впечатление, что эту комнату перенесли из Джаггернаута тысячу лет назад, и с тех пор она совершенно не изменилась. Но... но это невозможно! Дэмьен подошел к алтарю, провел рукой по шелковому покрову. Как ему хотелось использовать Фэа, Узнать самому - ведь здесь не таилось никакой злой воли, лишь сила его истинной веры. Но даже в таком месте он не рискнул воспользоваться своими навыками. "Особенно в таком месте", - напомнил он себе. У двери висело несколько лампад, и альбинос зажег их. - Больше нет необходимости в открытом огне, - пояснил он и вежливо забрал у Сензи факел. Держа его в вытянутой руке, он повернулся к Дэмьену и хмыкнул: - Его Превосходительство весьма набожный человек. - Как будто эти слова что-то объясняли. - Я доложу о вас. Пока располагайтесь и чувствуйте себя как дома... если получится. Он повернулся, чтобы уйти, но Дэмьен быстро шагнул вперед и схватил провожатого за руку. Тело альбиноса было холодным на ощупь, как будто Дэмьен коснулся мертвеца. Но, возможно, тот просто применил магию, чтобы избежать контакта, поэтому Дэмьен не убрал руку. - Его Превосходительство? - с нажимом спросил священник. - Ты имеешь в виду Охотника? - Он предпочитает именоваться своим титулом эпохи Возрождения, - объяснил альбинос и снял руку Дэмьена со своей. - Ваши люди называли его Владетелем Меренты. Должен сказать, он вообще придерживается традиций Возрождения. Будет неплохо, если вы это учтете. - Он зло усмехнулся, его зубы блеснули в свете лампад. - Я уверен, он будет рад увидеть вас здесь. И приближенный ушел, плотно прикрыв за собою дверь, будто не желая осквернять весь остальной замок. Сензи посмотрел на Дэмьена. Тот разглядывал алтарь, словно в поисках поддержки, лицо его было призрачно-бледным. - Замок Меренты, - прошептал он. - Это его точная копия. Так вот почему... Боже мой... - Рука священника, лежавшая на алтаре, сжалась, комкая покров. - Зен... Ты понимаешь? Ты знаешь, кто такой Владетель Меренты? - Ну, я знаю, что он был одним из вдохновителей Возрождения. И стратегом Ганнона, так? Еще он поддерживал твою Церковь... - Поддерживал?! Бог мой! Да он написал половину нашей Библии. Больше, чем половину! Его вензель стоит почти на каждой нашей священной книге! Идея, которой мы служим, - его, Зен! _Его!_ Сензи смутился: - А как же ваш Пророк? - Он и есть Пророк! Ты что, не понимаешь? Так его стали называть, когда... - Дэмьен закрыл глаза, по его телу пробежала легкая дрожь. - Это его имя в начале пути. В то время, когда он служил Богу и людям, когда верил, что истинная вера поможет обуздать Фэа, если ее примет все человечество. Могли бы мы пойти за ним, не зная, кто стоит у истоков нашего вдохновения? Но Церковь не осмелилась признать его имя, чтобы не воскрешать его дух. Они вычеркнули его из книг. А после... после... Дэмьен отвернулся. Он не хотел, чтобы Сензи увидел текущие по его лицу слезы. Он мог неверно расценить причину, вызвавшую их, как слабость, хотя на самом деле это были слезы гнева. - Он был посвященным, - хрипло прошептал Дэмьен. - Одним из первых. И первым рыцарем моего Ордена. И однажды он... пропал. Никто не знал куда и почему. Но те, кто побывал в замке Меренты после его исчезновения, нашли там тела его родных, страшно изуродованные. Видимо, он... убил свою жену и детей. - Дэмьен повернулся к Сензи. - Пойми, - горячо выдохнул он. - Для нас нет на свете большего зла. Потому что до своего падения он был всем, чему мы поклоняемся. Всем, к чему мы стремимся. И он отбросил все это! И без сомнения, таким бесчеловечным деянием он навсегда погубил свою душу... - И никто не знает, куда он исчез? - Считается, что он умер! Считается, что ад призвал его. Понятно, все это слухи. Как всегда в подобных случаях. Когда его братья погибли при странных обстоятельствах, его обвинили в их смерти. Его самый непримиримый противник был найден с разорванным горлом, и видно было, что это сделал не зверь. Призрак замка Меренты обвиняли более чем в ста преступлениях, но ни одно из них нельзя было доказать. И по прошествии нескольких столетий было решено, что он умер. Смерть - это то, что неизбежно для любого человека. - Дэмьен сжал руку в кулак и ударил по алтарю с такой силой, что свечи дрогнули. - Это было почти тысячу лет назад, Зен! Тысячу лет! Человек не может жить так долго! - Но, может, он уже и не человек? - тихо произнес маг-подмастерье. Дэмьен пораженно уставился на него и уже хотел что-то сказать, но тут распахнулась дверь и снова вошел альбинос. Мгновенно оценив представшую перед его взором картину, он улыбнулся легкой, едва уловимой улыбкой, сразу напомнив Дэмьену другого слугу Охотника - Джеральда Тарранта. - Он согласен вас принять, - объявил альбинос и с минуту помолчал, дав им время осознать, что никого не интересует, согласны ли они. Понятное дело, что нет. И Охотник это знает. - Следуйте за мной, - приказал он, и Дэмьен почувствовал, как холод сжал его сердце. Они шли через бесконечные залы - сияющие черным мрамором, увешанные гобеленами в красно-черных тонах, устеленные такими темными коврами, что от полов их отличала только бархатистая упругость. Хотя во всех позолоченных подсвечниках горели свечи, их сияние терялось среди холодных камней. Лишь облаченный во все белое красноглазый колдун не давал им сбиться с пути. Перед двойными дверьми слоновой кости он остановился. Толкнув тяжелые створки, украшенные охотничьими и батальными сценами и Пляской Смерти, он объявил: - Владетель Меренты! За дверью открылся большой зал для аудиенций. Сводчатый потолок и узорные колонны особо подчеркивали возвышение в центре и человека, поджидавшего визитеров. Надменный и элегантный, он был одет в стиле древних веков: фигуру его скрывали многочисленные ниспадающие складки длинного одеяния, доходящего до темных плит пола, а грудь украшал знак Ордена Дэмьена на широкой цепи кованого золота. Священника захлестнула волна неудержимого гнева, в какое-то мгновение даже мелькнула мысль о возможном средстве нападения - Огне, арбалете, острой стали верного меча, - и лишь усилием воли он смог взять себя в руки, сдержать готовую испепелить его ненависть. Он отлично осознавал силу этого человека, равно как и свою вынужденную беззащитность, не забывая при том о Сензи и Сиани. Пытаясь унять дрожь в руках, он наконец выговорил: - Ты, чертов ублюдок... Джеральд Таррант рассмеялся: - Какая учтивость! Нет, ты точно удивляешь меня, священник. А я-то полагал, что глава твоего Ордена заслуживает большего уважения. - Ты не служитель Церкви! - Напротив! И даже в большей мере, чем ты это можешь представить. - Где Сиани? - крикнул Сензи. Лицо Охотника помрачнело. - В безопасности. Пока. За нее не беспокойтесь, нет на Эрне места более надежного, чем это. - Сомневаюсь, - холодно произнес Дэмьен. Таррант прищурился: - Вы получите свою леди обратно в целости и сохранности, даже с воспоминаниями, которые я ненамеренно забрал у нее. Вы вместе поедете в земли ракхов, как и собирались. К тому же вам невероятно повезло - я еду с вами. - Ты сам дьявол! Светлые глаза Охотника блеснули. - Конечно. - И прежде чем они успели ответить, добавил: - Я вспомнил, что упустил один важный момент. _У вас нет выбора_. - Он запнулся на мгновение, и на его лице появилось странное выражение беззащитности, которое тут же исчезло. - Впрочем, у меня его тоже нет, - тихо промолвил он. - Думаешь, мы поверим тебе? После того, что ты сделал с Сиани? - Именно потому, _что_ я сделал для Сиани! - Лицо его и тон ничего не выражали, и Дэмьен про себя проклял невозможность прочитать мысли этого человека. - Мы не нуждаемся в твоей помощи, - заявил священник. - Как раз наоборот - это именно то, что вам необходимо. Оставь мечты об отмщении и задайся одним вопросом, в котором вы явно просчитались, - ты и твой друг. - Каким? Он встретил взгляд серебряных глаз. - Почему ваша леди потеряла свои способности? В зале наступило молчание; Дэмьен слышал даже потрескивание свеч в канделябрах. Таррант продолжил: - Этому нельзя научиться, это врожденное, неотделимое от плоти. Такая женщина, как Сиани, скорее позабыла бы как дышать, чем как управляться с Фэа. Тем не менее это произошло, и я хочу знать почему. Вы считаете, что на нее напали существа, порожденные Фэа, питающиеся человеческой памятью. Но хуже всего то, что она утратила не только память, но и силу. - Он помолчал, предоставив им время на раздумья. - Значит, одно из двух. Либо эти твари не то, чем кажутся, либо они созданы чем-то иным, чем-то более опасным и сложным, достаточно сильным, чтобы... Охотника прервал стон, вырвавшийся у Сензи. Таррант повернулся к молодому магу и нахмурился. Дэмьен тоже посмотрел на друга и увидел, как тот оседает на пол. Священник бросился к нему, стараясь заслонить собой парня от возможного нападения. Он расстегнул магу ворот, потом потрогал его лоб и ощутил жар, сжигающий больного. Глаза Сензи были открыты, но пусты и бездумны. Хриплое дыхание вырывалось из приоткрытого рта. - Он отмечен печатью смерти, - тихо проговорил Таррант. - Удивляюсь, что ты можешь различить ее здесь. Руки Дэмьена дрожали, пока он нащупывал пульс друга - частый и слабый, как биение сердечка маленькой испуганной птицы. Он знал, что должен попытаться Исцелить Сензи. Здесь. Сейчас. Или дать ему умереть. "Прости. Я не должен был тащить тебя с собой, - с горечью думал он. - Прости. - И признался в самом тяжком своем грехе, совершенном едва ли не впервые: - Мне было страшно..." Сензи, задыхаясь, проговорил: - Извини... - Все нормально, - тихо ответил священник. - Все будет хорошо. "Чему быть, того не миновать". Сердце Дэмьена застыло, как будто холод Леса уже впился в его плоть. Он попытался сконцентрироваться, готовясь к Творению, но слова Тарранта рассеяли его сосредоточенность. - Здесь ты не сможешь его Исцелить. Дэмьен поднялся и с ненавистью посмотрел на Охотника. Пальцы его сжались в кулак. - Ты предлагаешь дать ему умереть? Ты этого хочешь? - Я сам им займусь, - спокойно ответил Таррант. С минуту Дэмьен молча смотрел на хозяина замка. - Ты хочешь сказать, что умеешь Исцелять? - Отнюдь, но твой товарищ нуждается сейчас не в этом. Охотник сделал шаг к обмякшему магу, явно собираясь Творить, но Дэмьен сгреб его за складки туники на груди и развернул лицом к себе. Гнев придал ему сил. - Не подходи к _парню_, - прошипел он. - С меня достаточно твоей Работы, и с него тоже. Думаешь, я позволю сделать с ним то же, что ты сотворил с тем мальчиком? - Он в ярости затряс головой. - Я не повторяю ошибок, Охотник! Глаза Тарранта полыхнули нескрываемой ненавистью. - Тебе _придется_ поверить мне, священник. - Он говорил почти шепотом, но сила Фэа земли в его голосе буквально вбивала все слова в мозг Дэмьена, вколачивала их в плоть. - И не потому, что ты захочешь этого. Не потому, что тебе это будет легко. А потому, что _у тебя нет выбора_. Он оторвал руку Дэмьена от своей туники. Пальцы его обжигали, словно лед. Кулак священника напрягся в хватке Охотника, потом расслабился. Таррант оттолкнул его и брезгливо осмотрел складки одежды, будто Дэмьен смял не тунику, а его тело. - И так как я вынужден служить вашей леди, то... у меня тоже нет выбора, - с горечью закончил он. Он повернулся к двери. Дэмьен почувствовал поднимающуюся в нем силу, Фэа потянулось к нему, как вышколенный пес к ногам хозяина. Священник прижал поврежденную руку к груди, осторожно разминая другую, гадая, успеет ли он достать фиал с Огнем и бросить, прежде чем Таррант обернется? В этот момент дверь распахнулась и в зал вошли двое мужчин. Охотник кивком указал им на Сензи. - Вы совершили отважный и глупый поступок, появившись здесь, - обратился он к Дэмьену. На лице его снова застыла обычная маска, тон стал еще более сдержанным. - Признаюсь, я не ждал от вас такого. Но вы пришли, и я вынужден с вами разобраться. Пора вам понять положение вещей. - Пришедшие уже поднимали бесчувственного Сензи. Таррант продолжил: - Мы союзники, вы и я. Тебе может это не нравиться. А я проклял день, когда это стало необходимым. Но ты согласишься - ради леди. Как и я. - Он глянул в сторону Сензи и выразительно посмотрел на Дэмьена. - Советую принять мои услуги, пока не поздно. У твоего друга мало времени. "Согласиться или попытаться подчинить себе Фэа? - думал Дэмьен. И вдруг с неожиданной ясностью понял, что сила Фэа выжмет жизнь из его израненного тела еще прежде, чем он успеет прошептать первые слова ключа. - Выбора нет, - горько размышлял он. - Мы должны подчиниться обстоятельствам". - Пока... - начал Дэмьен. Никогда еще он не говорил с таким усилием, но Охотник был прав. У них просто не было выбора. - Я согласен. "И берегись, если ты предашь нас!" Сензи перенесли в комнату на следующем этаже, отведенную специально для гостей, Его положили на покрытую черным бархатом кровать под тяжелым балдахином на четырех витых опорах. Кровать была черного дерева, как и вся мебель замка, и даже красный цвет штор был так глубок, что скорее походил на черный. Но когда в большом камине разожгли огонь, золотистый мягкий свет придал всей комнате янтарный оттенок. По сравнению с залом внизу здесь стало почти по-человечески уютно. Таррант не стал терять времени на поверхностный осмотр. Откуда-то из складок одежды он извлек узкий нож и с ловкостью хирурга разрезал на Сензи одежду. Белые повязки давно потеряли свою чистоту, покрывшись темными пятнами и разводами, от них исходила тяжелая вонь. Слуги вышли, как только нож Тарранта начал разрезать пропитанные кровью бинты. Постепенно он снял заскорузлые тряпки, и по комнате разнеслось зловоние зараженной плоти. Дэмьен хорошо знал этот запах - смрад гниющего мяса, когда смерть настолько входит в свои права, что больного уже невозможно Исцелить. С замирающим сердцем он смотрел, как Таррант вынул носовой платок, изящный белоснежный прямоугольник с золотым шитьем, и осторожно промокнул кровь на боку, так, чтобы можно было разглядеть всю рану. Бок Сензи почернел и вздулся, края раны разошлись и теперь походили на распахнутый рыбий рот. В нем виднелись блестящие разбухшие мышцы и обломанный конец нижнего ребра, все какое-то обесцвеченное и разлагающееся. Дэмьен долго изучал эту безрадостную картину, а потом посмотрел на Тарранта и натолкнулся на его пристальный взгляд. Серебряные глаза в свете камина казались золотистыми. - Если хочешь, можешь Посмотреть, - разрешил Охотник понимающим тоном. - Здесь потоки для тебя не опасны, но не вздумай прерывать меня или вмешиваться. Это может стоить жизни твоему другу. Понятно? Дэмьен мрачно кивнул. Таррант повернулся к Сензи и впился взглядом в его рану. Медленно и беззвучно зашевелились его губы - неужели заклятие? Дэмьен приготовился Творить, по его спине пробежал легкий холодок, но священник не остановился, активируя ключ Зрения. Осторожно. Одним словом, одной лишь мыслью; у него не было никакого желания брать Фэа Леса больше, чем это необходимо. Отчужденность встала перед ним непроницаемой ледяной стеною; он направил мысль сквозь нее и быстро пронзил. Стена подалась, хотя холод ее проник в самое сердце Дэмьена. А его Зрение... Оно было не таким, как прежде. Может, от того, что и Фэа здесь другое, чуждое? Темно-фиолетовые потоки силы охватывали ложе, струились по витым опорам, подобно огромной змее, и скрывали под собою тело Сензи. Дэмьен подавил желание Изгнать их. Хотя всеми фибрами души он чувствовал, что это облако призвано разрушать и поглощать, последние слова Охотника эхом отдавались в его голове: "Вмешайся, и это будет стоить жизни твоему другу". И более зловещее обещание: "Ты поверишь мне... потому что тебе придется это сделать". "Будь ты проклят, Владетель Меренты!" Он наблюдал, как ручьи Фэа растворяются, образуя плотный фиолетовый туман, окутывавший тело Сензи. Дэмьену почудилось в нем какое-то движение, и он обострил свое восприятие, чтобы рассмотреть получше. И застыл в ужасе от Увиденного. На самом деле облако было не облаком, а мириадами созданий, настолько крошечных, что увидеть их, не прибегая к Фэа, было невозможно. Похожие на червей, голодные, они рыскали по телу Сензи в поисках пор, чтобы проникнуть внутрь. Они протискивались в каждую щелку, и снаружи виднелись только дергающиеся из стороны в сторону хвосты, исчезающие по мере продвижения вглубь. Еще Дэмьен заметил блеск зубов и вспомнил тварей, пожравших их лошадь. Эти были такие же, только гораздо меньшего размера. Священник боролся с подступающим отвращением. Если бы он мог Исцелять... Нет! Таррант хорошо дал это понять. А существа были уже под кожей мага, прогрызаясь к артериям. Там, где сосуды не прятались глубоко, можно было видеть, где они движутся, - по коже пробегала дрожь. В теле Сензи сновали уже тысячи и тысячи хищников. Они окрашивали его кровь в темно-фиолетовый цвет, прогрызая дорогу для следующих тварей. Казалось, плоть больного сияет от наполнивших ее фиолетовых потоков. Дэмьен взглянул на рану и увидел, что там удобно устроилась самая большая гадина, поглощавшая разлагающуюся плоть. В горле священника встал плотный ком, и ему потребовалось большое усилие, чтобы сдержать рвоту. Дэмьену приходилось наблюдать и более кошмарные картины, но не при таких обстоятельствах: смотреть, как эти твари пожирают твоего товарища, не в силах что-либо предпринять. Неожиданно в нем поднялась такая ненависть к Тарранту, что перекрыла даже его отвращение к этому нечестивцу. Происходившее только усиливало его подозрение, что Охотник развлекается его безвыходным положением, смакуя триумф над поверженным служителем своей Церкви. Но в это время облако, повисшее над Сензи, стало рассеиваться. Туман, теперь черный, вытекал из его вен, как кровь. Там, где его касался свет камина, раздавалось шипение и мельчайшие твари судорожно корчились на полу. Таррант произнес заклятие Изгнания, и все исчезло - не постепенно рассеиваясь, а мгновенно, будто воля Охотника не желала промедления. Дэмьен глянул на рану и увидел алую незараженную кровь, сочащуюся из тканей. Пожиратели мертвечины исчезли или стали невидимы, и у него не было ни малейшего желания их искать. Он поднял глаза на Охотника и поразился его лицу, побледневшему от боли, как будто Исцеляя Сензи, он сам пострадал. - Теперь жар, - прошептал Таррант и протянул руку вперед, ладонью вверх. Из нее поднялось странное сияние, холодный серебристый свет, озаряющий все вокруг и отдающий жаром, как настоящее пламя. - Холодный огонь, - пробормотал он и смял свет в руке, как комок глины, превращая его в настоящее пламя. Неожиданно оно вспыхнуло так, словно сама ладонь загорелась, но жара не было, и кожа его еле светилась. Дэмьен ощутил, как огонь потянулся к нему, желая сжечь, и торопливо возвел защитный барьер. - Такой же неустойчивый, как настоящий огонь, - произнес Таррант, - и такой же опасный. Он поднес ладонь к ране, и пламя стекло по руке, как вода. Когда огонь коснулся тела, Сензи вскрикнул - от боли, ужаса и беспомощности. Дэмьен бросился вперед и схватил друга за плечи, не столько чтобы удержать, сколько дать почувствовать, что он рядом. Под пальцами священник ощущал струящийся холодный огонь Тарранта, быстро поглощающий жар лихорадки. Когда же через сонные артерии он проник в мозг, Сензи сжался, пронзительно закричал и тут же обмяк. Дэмьен резко повернулся к Охотнику, который удовлетворенно разглядывал свою работу. - Сейчас он заснет, - сообщил Таррант. - Я очистил рану, как смог. Настоящее Исцеление мне недоступно - оно убило бы меня, но в данном случае холодный огонь - вполне адекватная замена. Его лихорадка прошла и больше не вернется. Нужно получше заживить рану, но чарами жизни я уже не владею. Оставляю это тебе. Дэмьен хотел что-то сказать, но вдруг раздался удар гонга. Отвечая на его безмолвный вопрос, Таррант произнес: - Рассвет. У меня есть кое-какие дела, прежде чем замок закроют на день. - Он вынул из кармана маленький ключик и протянул его Дэмьену. - От окна. - Немного помолчал. - Думаю, ты понимаешь, что вам не разрешается гулять по крепости в дневное время. Пока не разрешается. Усталость последних дней навалилась на Дэмьена, у него даже не было сил возражать. - Что с Сиани? - Завтра ночью. Обещаю... Я прослежу, чтобы вам принесли что-нибудь поесть. - Он осмотрел священника и прищурился: - И проводили в ванную. К этой комнате примыкает еще одна, со всеми удобствами. Можете свободно пользоваться. Двери на лестницу будут заперты до заката, открывать их будут только мои слуги. Я знаю, что ты легко можешь справиться с моими слугами, если захочешь. И если осмелишься оставить своего друга здесь одного... - В голосе Охотника прозвучала нескрываемая угроза. - К тому же леди еще у меня, не так ли? Что ж, это должно подтолкнуть тебя к сотрудничеству. - Он кивнул в сторону Сензи. - Проследи, чтобы он полежал под солнцем. Оно рассеет остатки моих чар в его крови. До этого лучше не начинай Исцелять. - Прозвучал еще один удар гонга, уже глуше. - Прошу прощения... И Охотник вышел из комнаты. Вероятно, на обратной стороне двери был засов, потому что Дэмьен не услышал щелчка замка. Священник повернулся к окну и наконец позволил себе расслабиться. Тут же на него навалились усталость, голод и чувство глухой безнадежности, накопившиеся за это время. Он попытался сосчитать, сколько времени прошло с тех пор, как он очнулся на Морготе, но не смог. Казалось, минули месяцы или годы, или же они не въехали в Лес только этим вечером, а находились в нем всегда, борясь с голодом, страхами, извечной темнотой и силой его Фэа... Дэмьен устало подошел к окну. Отодвинув тяжелые шторы, он увидел внутренние деревянные ставни. Он достал ключ, который выдал ему Таррант, и вставил его в небольшой позолоченный замок между створками. Ключ повернулся легко, но все оставшиеся силы ушли на то, чтобы сдвинуть ставни с места. Раздвинув их до середины, священник прислонился к стене, тяжело дыша и размышляя, как долго может тело работать на пределе, без сна и еды. Над далеким горизонтом разливался серый рассвет. Дэмьен просчитал, сколько пройдет времени, прежде чем солнце поднимется на уровень окна, затем оглянулся на Сензи, проверить, попадут ли на него солнечные лучи. На большее у него не хватило сил. Слишком долго сдерживаемая боль в боку напомнила о его собственных ранах, да еще сказывалось напряжение сорока часов без сна, если не принимать во внимание краткое забытье на Морготе. Какое-то время он смотрел на горизонт, следя за переменами, которые происходили слишком медленно, чтобы уловить их, но когда на небосводе показалось белое солнце Эрны, скрыв ночные звезды, он погрузился в такой глубокий сон, что даже мысль о солнце над Лесом не могла заставить его проснуться. За ним пришли на закате, как только начало темнеть. Ему дали время убедиться, что с Сензи все в порядке, что Исцеление, которое он провел в середине дня, не пропало с приходом ночи, а потом повели за собой, по коридорам верхних этажей замка. Дэмьен не боялся оставлять своего спутника одного. Вряд ли Охотник, потратив столько сил на то, чтобы вылечить парня, вздумает убить его в отсутствие священника. Еда и отдых - не говоря уже о ванне и бритье - вернули Дэмьену прежнюю уверенность в себе. Он, правда, пару раз порезался, но зато со щек исчезла многодневная щетина, и еще Дэмьен смыл с себя грязь Леса и пятна засохшей крови. Он даже обмыл влажной тряпочкой Сензи, удалил с раненого бока запекшуюся кровь и обнаружил, что рана затянулась чистой розовой кожицей и быстро заживает. Это было даром земного Фэа Леса - будучи укрощенной, стихия усиливала воздействие каждого заклятия тысячекратно. Ему даже стало интересно - весь замок защищен от ярости потоков или только эта комната? Если защищен весь замок, они с Охотником сейчас почти на равных... Наконец Дэмьена привели в комнату для гостей, где его поджидал Охотник... и где лежала Сиани, такая же бледная и неподвижная, как Сензи. Не обращая внимания на посвященного, Дэмьен кинулся к Сиани. Ее тело было холодным на ощупь, но когда священник нащупал пульс, тот оказался сильным и ровным. Не успел Дэмьен убедиться в этом, как глаза женщины открылись - и она бросилась к нему в объятия, трепеща от смешанного страха и облегчения, уткнувшись лицом в его шерстяную рубашку. - Видишь, - тихо сказал Охотник, - все как я обещал. - И к ней вернулась память? - Все, что я взял. - Посвященный помолчал как бы в нерешительности. - А может быть... а может, и больше. Дэмьен внимательно посмотрел на мага. Сиани вздрогнула в его объятиях. - Ладно, не буду мешать радостной встрече. Я лучше уйду, - буркнул Охотник. - Да, кстати, леди очнулась впервые за все время, как я увез ее из Моргота, так что она ничего не знает ни о ваших подвигах, ни о том, что произошло между нами. Расскажи сам о последних событиях. А когда управишься, кликни моих слуг, чтобы отвели тебя в обсерваторию. Нам нужно обсудить наши планы. И ушел. И лишь когда затворилась тяжелая дверь, Сиани осмелилась оторваться от Дэмьена. Глаза у нее были красными, дыхание неровным. - Таррант... - Это Охотник, - тихо объяснил Дэмьен. И рассказал ей все - все, что они уже знали, о чем догадывались, чего боялись. Сиани жадно впитывала его слова, словно где-то в этом море сведений таился ключ к спасению их жизней. Впрочем, для нее это так и было. Даже в ее нынешнем состоянии. Наконец женщина успокоилась. И Дэмьен убедился, что Охотник сказал правду: память действительно вернулась к ней, память обо всем, что случилось с ними, вплоть до дня нападения в Джаггернауте. Охотник вернул ей воспоминания. - Ему было больно, - шептала Сиани. - По-моему, это чуть не убило его. Такое впечатление, будто сама человечность моих воспоминаний представляла угрозу для него. Я это чувствовала. Хотя и не знала, где я и что со мной происходит. - Сиани содрогнулась. - У меня было такое ощущение, словно... словно его мысли сделались моими. - А что еще? - Он был ужасно зол на вас. За то, что вы вошли в Лес. Он злился, потому что теперь придется разбираться и с вами, вместо того чтобы спокойно уладить все со мной. А любая связь с живыми представляет для него угрозу... Вроде бы это даже может стоить ему жизни, хотя здесь я не уверена. Он проклинает вас за это. Глаза Дэмьена сузились. - Ну и поделом! Мне тоже есть за что его проклинать. Женщина еле заметно улыбнулась, и Дэмьен на миг увидел в ней прежнюю Сиани. - А что он имел в виду, когда сказал, что вам нужно обсудить какие-то планы? - Он говорит, что поедет с нами. В глазах Сиани вспыхнул страх - но лишь на мгновение, а потом страх был подавлен значительно более сильным чувством - любопытством. - Но ведь мы как раз этого и хотели, не так ли? - Это _ты_ хотела этого, - напомнил Дэмьен. - Впрочем, теперь уже ничего не поделаешь - так или иначе, а нам придется ехать всем вместе. Нам просто не выбраться отсюда без его помощи. Еще он говорил о таких вещах... - Дэмьен запнулся. Ему не хотелось упоминать об этом. Не сейчас. Незачем ей пока знать, что напавшие на нее твари скорее всего были всего лишь орудием в руках другой, значительно более могущественной и более темной силы. С нее сейчас хватит и других забот. - Если на его слово действительно можно положиться, - а он утверждает, что это так, - то, возможно, мы будем почти что в полной безопасности. - Можно... - Сиани смотрела куда-то вдаль, словно вспоминая какую-то давным-давно позабытую картину. - Честь - это стержень, на котором держится вся его жизнь. Последний осколок его человеческой сущности. Если он отречется от чести, он сделается всего лишь мертвой неразумной тварью, орудием ада, не имеющим собственной воли. - Веселенькая перспектива! - Он очень горд и очень решителен. Его воля к жизни так сильна, что все прочие его силы и стремления подчинены только этому. Только это и позволило ему прожить так долго. - Сиани снова вздрогнула. - Если бы он не чувствовал, что от чести зависит сама его жизнь... - Мы все сейчас были бы уже мертвы, - закончил Дэмьен. - Это многое объясняет. Но чего я не могу понять, так это того, что он вернул тебе память - и часть своей собственной, насколько я понимаю, - и теперь мы все здесь, снова вместе. Он Исправил то, что произошло по его вине. Отчего же он так стремится отправиться с нами? И при чем тут его понятия о чести из эпохи Возрождения? Ее глаза расширились, голос зазвучал торжественно: - Он кому-то дал слово. Вот и все. Он пообещал, что никогда не причинит мне зла, - и нарушил обещание. Он нарушил свое слово. Он... - Сиани отвернулась. - Ты просто не можешь себе представить, как он ненавидит себя за это. Но я помню это. У меня просто нет слов... - Она судорожно обняла себя за плечи, словно желая защититься от воспоминаний. - Он балансирует на лезвии меча, а по обе стороны - смерть. И если он потеряет равновесие... - То погибнет, - пробормотал Дэмьен. - Если не хуже. То, что его ждет, гораздо хуже смерти. "Еще бы, разумеется, - подумал Дэмьен. - Более тысячи лет мы творили ад, и каждый новый грешник порождал своих дьяволов. И теперь они все только и ждут, чтобы наброситься на гордого посвященного, который до сих пор ускользал из их лап". Священник поцеловал Сиани в лоб. - Умница! - похвалил он. И даже, несмотря на все свои страхи и долгие часы отчаяния, оставшиеся позади, улыбнулся. - Нам здорово повезло, что он проявил небрежность, когда возвращал тебе память, - твои сведения дают нам шанс вполне владеть ситуацией, чтобы спокойно чувствовать себя рядом с ним... - Наверное, на это он и рассчитывал, - прошептала Сиани. Изумленный Дэмьен умолк. И задумался, что он вообще знает об Охотнике - и насколько тяжело этому человеку должно было обсуждать такие вещи с посторонними. Выставлять напоказ свою душу - ведь иначе они могли и отказаться ехать с ним. Что означало бы, что он не сможет загладить последствия нарушенного слова. И тогда... - Наверное, - тихо повторил Дэмьен. - Таррант, как и всегда, все держит под контролем. - Он покосился на дверь и невольно покрепче обнял Сиани. - Даже когда его здесь нет. - Он встал, помог женщине подняться. - Пошли, - позвал он. - Думаю, пора потолковать с нашим хозяином. Обсерваторию устроили на крыше самой высокой башни замка. Площадка была окружена низкой стеной с амбразурами, откуда открывался великолепный вид на Лес. Повсюду стояли подзорные трубы и другие более сложные приборы непонятного назначения. Кроны Леса далеко внизу были затянуты белым туманом, и далекие горы вздымались над ним, словно острова над морем. В самом центре крыши гордо устремлялась к небу особенно большая подзорная труба с каким-то замысловатым объективом. Вокруг нее на черном каменном полу был начертан круг из магических символов. Дэмьена изумило, что посвященный такого уровня пользуется подобными ухищрениями. Обычно к символам прибегают лишь непосвященные. Когда они поднялись на башню, Джеральд Таррант возился как раз с этой большой трубой, но он не задумываясь оторвался от своего занятия, чтобы приветствовать их. Он поклонился Сиани - жест из другого времени, из другого мира. Он походил на существо какой-то иной породы - настолько изменилась Эрна за эту тысячу лет. - Вы приняли решение, - произнес он. Это был скрытый вопрос. Сиани хотела ответить, но Дэмьен перебил ее: - Насколько я понимаю, у нас нет выбора! - Вот именно, - подтвердил Таррант и отвернулся, вглядываясь в темноту, как бы читая письмена ночи. - Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что ваши враги устроили засаду по дороге на Шиву - наиболее вероятном направлении, по которому можно выбраться из Леса. - А в сам Лес они не войдут? - осведомилась Сиани. - Если бы они это сделали, все было бы куда проще: любой вошедший в Лес - в моей власти. - Сколько их? - Шестеро. Жуткая команда. Они оставили ложный след, ведущий к Змее, чтобы заставить вас поверить, будто убрались восвояси... Но на самом деле они прячутся на окраине моего королевства, и это терзает меня хуже раковой опухоли. Мне было бы трудно не заметить этого. - Он взглянул на Сиани. - Мне очень жаль, миледи, но, похоже, того, кто нападал на вас, среди них больше нет - вероятно, он исчез вскоре после той стычки в Морготе. Быть может, они почуяли, что, если бы он оставался с ними, нам было бы достаточно уничтожить этот мелкий отряд, чтобы ваши способности вернулись к вам. - А так... - с горечью вздохнул Дэмьен. - А так нам придется сделать то, что вы собирались сделать с самого начала: войти в земли ракхов и выследить эту тварь. Только теперь вам придется путешествовать по ночам. Дэмьен не попался на эту удочку. - Я так понимаю, что Шиву мы обойдем стороной? - Чтобы они потом всю дорогу висели у нас на хвосте? Ну уж нет. - Охотник улыбнулся. - У меня другие планы. Не дождавшись продолжения, Дэмьен прямо спросил: - А как насчет того, чтобы поделиться этими планами? - Пока еще рано. Я сообщу вам, когда все будет готово. Имейте терпение, святой отец. Над головой неслись облака. Прима показалась из-за туч, и серебристый свет залил все вокруг. Таррант посмотрел на луну и стиснул ладонью подзорную трубу. - На звезды любуетесь? - поинтересовался Дэмьен. - Можете назвать это древним знанием. - Таррант внимательно посмотрел на них с Сиани, как бы размышляя, что им можно объяснить, а что не стоит. Потом отступил и махнул рукой в сторону тяжелого черного прибора. - Взгляните! Дэмьен покосился на Сиани. Она кивнула. Священник с некоторым страхом вступил в круг, очерченный рунами. Но если древние символы и таили в себе какое-то колдовство, Дэмьен этого не ощутил. Он приблизил правый глаз к окуляру - и Прима метнулась навстречу из тьмы. На серебряном горизонте четко просматривался край кратера Магры, а под ним виднелись пять длинных каналов, расходящихся по диску луны, словно огромные пальцы. Вдоволь наглядевшись на знакомые черты луны, Дэмьен выпрямился: - Что-то она великовата для такого увеличения. - В самом деле? - мягко спросил Охотник. - Пустите в ход Видение и посмотрите еще раз. - Здесь? Но потоки... - Я оградил ваши комнаты, чтобы вы смогли воспользоваться Исцелением. Здесь я сделал... нечто подобное. Пока вы здесь, вы в безопасности. Давайте, давайте, - подталкивал он. - Возможно, это зрелище научит вас чему-то новому. Дэмьен колебался. Этот человек знал, чем его зацепить! И это понемногу начинало раздражать священника. Но наконец любопытство одержало верх над осторожностью. - Ладно. Он пустил в ход первый из ключей Видения; земное Фэа сплелось с его волей... И ничего не случилось. Совершенно ничего. Дэмьен попробовал пустить в ход остальные чувства. Результат был тот же. Это прямо-таки ошеломило его. Такое впечатление, будто Фэа внезапно сделалось... неуправляемым. Как будто все известные Дэмьену правила вдруг потеряли смысл. - В этом кругу, - тихо сказал Таррант, - Фэа нет. Дэмьен услышал, как Сиани ахнула. Он и сам едва не ахнул. - Возможно ли это? - Ладно, оставьте! - Охотник взялся за подзорную трубу. - Взгляните теперь. Дэмьен наклонился к объективу и снова увидел Приму, такую же, как и раньше. В том же увеличении, те же самые детали, на которые телескоп был направлен раньше. Дэмьен выпрямился, но ничего не сказал. У него не было слов. - Дэмьен! - окликнула его Сиани. - То же самое, - еле выдавил он наконец. - Все то же самое! - Правда казалась слишком невероятной. - Это не подзорная труба! Таррант покачал головой. - В древности, на Земле, эта вещь называлась "телескоп". - Он с гордостью погладил черную трубу. - Хрустальные линзы специальной шлифовки, расположенные так, как советует земная наука. И он действует. Всегда. Независимо от того, кто в него смотрит, чего он ожидает, на что надеется, чего боится, - он действует всегда и без каких-либо изменений. - В голосе Охотника зазвучало нечто, чего Дэмьен прежде за ним не замечал. Благоговение? - Вы можете себе представить целый мир такой же, как этот телескоп? Мир, живущий по неизменным законам природы, мир, где воля живых не имеет власти над неодушевленными предметами, мир, где один и тот же опыт, повторенный тысячу раз в тысяче разных мест тысячей разных людей, всегда дает одни и те же результаты? Вот наше наследие, преподобный Райс! Вот наш мир, куда мы не можем вернуться! Дэмьен посмотрел на телескоп и попытался вообразить мир, о котором говорил Охотник. И наконец пробормотал: - Я не могу себе этого представить! - И я тоже. А сколько лет пытался это сделать! Но это просто не укладывается в воображении. Целая планета, не подверженная влиянию жизни... и все же на ней есть жизнь! - И весьма высокоразвитая. Охотник слабо улыбнулся. - Это мы предпочитаем так думать. - Он взглянул на Сиани и приглашающим жестом указал на телескоп. Женщина подошла и нагнулась к объективу. И тут Таррант тихо спросил: - Готовы ли вы ответить еще на один вопрос? Дэмьен подобрался. Сиани подняла голову. - Какой? - Что было нужно тем тварям в Джаггернауте? - Это когда они напали на меня? - спросила Сиани. - Именно. - Отомстить, - уверенно заявил Дэмьен. - Сиани удалось... - Стоило ли тащиться в такую даль лишь ради мести? Ночь как будто замерла. - А как считаете вы? - Я ничего не считаю. Просто... спрашиваю. Например, что произошло бы, если бы тот, кто напал на леди, сразу после этого вернулся к себе, в земли ракхов, как он, видимо, и собирался? - Таррант дал им время обдумать эту мысль, затем продолжил: - Судя по тому, что нам известно о Завесе, в тот момент, когда он пересек этот барьер, возникшая между ними связь должна была оборваться. Исчезнуть. Видимо, с точки зрения леди, это было бы равносильно тому, что он умер. - И она бы освободилась! - Не очень-то эффективная месть, не правда ли? Она бы помучилась пару недель, и на этом все бы и кончилось. Его светлые глаза были устремлены на Сиани, словно в ожидании ответа; голод, светившийся в его взгляде, заставил Дэмьена поежиться. - То есть вы думаете, что они замышляли нечто иное? Таррант с очевидной неохотой отвел глаза от Сиани: - Я думаю, верно одно из двух. Либо они хотели убить ее, либо забрать с собой. Так или иначе, им было выгодно лишить ее способностей - и памяти, и колдовской силы. С той разницей, что в первом случае это было не обязательно. Нож в сердце не менее смертелен для посвященного, чем для любого прохожего на улице. Если она находилась в их власти так долго, что они успели лишить ее способностей, значит, они вряд ли хотели ее убивать. Дэмьен подвинулся ближе к Сиани, обнял ее за плечи. Женщина дрожала. - Вы хотите сказать, что они хотели увести меня с собой? - произнесла она шепотом. - Боюсь, что так, миледи. Это единственное логичное объяснение. Видимо, они именно за этим и явились в Джаггернаут. А потом, когда сработала защита вашей лавки, они испугались и убежали. Если бы ваш подмастерье не представил дело так, будто вы погибли, они непременно вернулись бы за вами. А так они решили, что им уже до вас не добраться. - И отправились домой. - И встретились с подкреплениями. Быть может, это были их сородичи, которых они оставили, чтобы замести следы; быть может, они явились позднее, после того, как первая атака потерпела поражение. Это не важно. Они догадались, что ваши друзья замышляют отомстить за вас, и решили объединить силы, чтобы расправиться с ними. И устроили засаду в Морготе, потому что знали, что вам никак не миновать этого порта. Могу поручиться, что теперь они знают, кто ваша спутница. - Вот тебе и маскировка! И что же дальше? - Это зависит от того, зачем она им. Быть может, они еще раз попытаются захватить ее. А может, решат просто перебить вас всех, чтобы развязаться с этим делом. Позвольте вам напомнить, что троих из них мы уже убили. Они могут решить, что игра не стоит свеч. - Так или иначе... - В Шиве нас ждет засада, - тихо проговорила Сиани. - И все из-за меня... - Никакая засада нас в Шиве не ждет! - с раздражением обронил Таррант. - Об этом я уже позаботился. К тому времени, как ваш друг будет в состоянии отправиться в путь, этой шайки давно уже и след простынет. Так что давайте сосредоточимся на более серьезных делах. - Облака над головой закрыли Приму плотным покрывалом. Стало совсем темно. Лица Тарранта было не видно. - Для леди будет безопаснее всего остаться здесь, - объявил он. - Нет, - отрезал Дэмьен. А Сиани гордо вскинула голову, словно одно это предложение добавило ей сил. - Нет! - повторила и она. - Я не могу просто сидеть и ждать. Не могу! В конце концов, это все из-за меня! - Я так и думал, - тихо сказал Таррант. - Но предложить все же следовало. Решать вам. Значит, так. Леди едет с нами. Мы пересечем Завесу. И узнаем, что за сила правит тварями, которые так отчаянно стремятся захватить ее. Если мы хотим освободить леди, другого выхода нет. Но имейте в виду, - закончил Таррант, и в голосе его зазвучала холодная и темная осенняя ночь, - что, если мы привезем леди в земли ракхов, каковы бы ни были наши намерения, мы сделаем именно то, чего добивается наш враг! 26 Они ждали у дороги на Шиву. Ждали уже много ночей подряд. Некоторые начинали сомневаться, но предводитель настаивал на том, что место выбрано верно; и они ждали, голодные, нервные, - им не терпелось отомстить и вернуться домой. Один из них уже вернулся - чтобы передать донесение Держателю. И они дождались! Люди появились из Леса примерно через час после наступления Тьмы. Двое мужчин и одна женщина - все та же троица, что много дней назад выехала из Джаггернаута. Только теперь грим женщины был не таким плотным. Видимо, за ночи, проведенные в Лесу, она несколько утратила свое искусство маскировки. Даже новички, недавно пришедшие из земель ракхов, узнали ее по описаниям. "Она жива!" - прошипел один. "Пока да", - подтвердил другой, сверкая голодным взглядом. А ничего не подозревающие люди спокойно разговаривали. Вот они подъехали ближе, можно было уже различить слова. Женщина сердилась на Охотника за то, что он с ней сделал, и торопилась как можно быстрее покинуть Лес. Большой человек, который причинил им столько неприятностей в Морготе, утверждал, что все это к лучшему: если бы она не настояла на том, чтобы Охотник не ехал с ними, он был бы вынужден согласиться взять его с собой. Высокий и бледный мужчина молчал, но когда он поднял руку, чтобы подправить свои магические очки, стало видно, что он многое перенес и еще не вполне оправился. Чудесно. В засаде сидело шестеро - в два раза больше, чем их было, когда они впервые отправились в путь! Для этой жалкой троицы они были все равно что целая армия! "Колдуна с ними нет!" - радостно воскликнул один. "Они отказались взять его с собой..." "Нам везет..." "Да..." Тот колдун застал их врасплох. Он да еще эта проклятая сука с равнин. Она-то отправилась домой сразу после драки - ей было неуютно рядом с жуткими владениями колдуна. Так что теперь она вне игры. А колдун? А ну его! Какая разница, где он шляется, - лишь бы не здесь! Люди одни. Остальное не важно. "Их надо убить, - заявил один из новопришедших. - Быстро и наверняка". Раздались протестующие возгласы. Они хотели есть, и им было страшно. Но вскоре недовольные угомонились. Новичок был прав. Они уже пытались пустить в ход более сложный план - и вот эти люди преследуют их. Нет, с этим пора кончать. Держателю придется смириться с этим. Люди были уже совсем близко. Они спорили. Шестеро напряглись, выжидая момент. - Это была ошибка... - говорил худой. - Нет, Зен, ты остался в меньшинстве, - звучал непреклонный голос большого. - Таррант все же слишком опасен. Я предпочел бы выйти с голыми руками против всей орды этих демонов, чем иметь подобного союзника у себя за спиной. - Но... - Он прав, Зен, - тихо сказала женщина. Ее голос звучал напряженно. Она выглядела так, словно не спала несколько суток кряду. - Мы не знаем, кто он и чего хочет. Нам известно лишь одно: он питается людским страхом. И если бы он отправился с нами, рано или поздно мы стали бы для него всего лишь подходящей пищей. - Она содрогнулась. - Один раз он уже пытался сожрать меня. С меня довольно. Они бросились вперед. Они двигались бесшумно, скользя меж теней, словно и сами были всего лишь сгустками тьмы. А люди были так поглощены своим спором, что лишь через какое-то время обнаружили, что что-то неладно. Упущенное время. Первый из нападающих вскинулся на расстоянии вытянутой руки от лошадей, когда священник воскликнул: - Враги! И началась битва. Но для людей она началась слишком поздно. Не успел священник выхватить меч, как ближайший из нападавших схватил его коня под уздцы и свернул животному шею. Лошадь бешено рванулась, и удар священника не достиг цели. Еще один рывок - и конь тяжело рухнул наземь. Священник едва успел выскочить из стремян и покатился по земле. Встать и поднять меч ему уже не позволили - на него навалился второй противник. Острые когти прочертили лицо человека, и по загорелой коже потекли струйки крови. Священник содрогнулся, ощутив первое прикосновение холодных щупалец их голода. Изо всех сил он пнул противника - а для человека он был довольно силен, - но хотя нога нападающего хрустнула и переломилась, добычу тот не выпустил. Священник и его товарищи сражались отчаянно, но теперь нападающие знали все их уловки и не попадались два раза на один крючок. К тому же высокий ужасный колдун до сих пор не явился на помощь - значит, и не явится. Видно, он отрекся от этих людей, так же, как они отреклись от него. Противник священника уже ощущал вкус победы, и это придало ему новых сил. И тогда в нем проснулся голод. Он с жадностью впился в человека, и в его разуме вспыхнули обрывки памяти - образы столь глубокие и яркие, что он зашипел от удовольствия. Его когти вонзились в кольчужный воротник священника и сдавили человеку горло. Он впитывал стремления священника, его страхи, его победы, его любовь. Он упивался страстными женскими объятиями, как некогда этот человек, - дикими, опьяняющими, самозабвенными и бесстыдными. Он упивался восторгом битвы, который так походил на любовный экстаз. Он упивался и всем остальным - воспоминаниями детства, желаниями зрелости, мечтами, надеждами, полночными ужасами - и обретал плоть. Его бледное, полупрозрачное тело наливалось жизнью и теплом, пустые глаза наполнялись светом. Напавший на священника на миг уподобился настоящему человеку - а этого прежде не бывало ни с кем из его рода. Никому еще не удавалось достичь этого полностью... Но постепенно потоки крови, которые струились по его рукам из ран, нанесенных когтями, иссякли. А с ними иссякла и память, и согревающее наслаждение, доставляемое убийством. "Наверняка!" - сказал себе нападающий и, вгрызшись в тело, перекусил сонную артерию. Из нее вытекла лишь тоненькая струйка крови - это было все, что оставалось в человеке. Он слизнул струйку и еще раз ощутил в себе слабое биение воспоминаний. А потом и это утихло, поглощенное голодом. Священник был мертв. Удовлетворенный, он встал. Бой был окончен. На краю поляны лежал бледный человек - ему вырвали глаза в горячке битвы. Нападавшие сидели меж трупов, слизывая с рук горячую кровь, трепеща от наслаждения крадеными воспоминаниями. Он поискал взглядом женщину - она не могла спастись! - и нашел ее. Она лежала рядом со своим худощавым спутником. Она была мертва. Видимо, ее конь встал на дыбы в ужасе, и она вылетела из седла. Она ударилась головой о гранитный валун, и череп треснул, как перезрелая дыня. Из трещин выползала жирная, влажная масса. "Мертва..." - прошептал он. Они собрались вокруг него. "Мертва", - подтвердил другой. "Точно мертва!" - добавил третий. "Кто доложит Держателю, что мы ее потеряли?" Они смотрели на трупы людей и лошадей, на дорогу... куда угодно, лишь бы не на своих спутников. "Держатель и так узнает, - сказал наконец один. - Как только мы вступим в наши земли. Сразу же". Они поразмыслили над этим. Некоторые содрогнулись. "Мы могли бы... могли бы не возвращаться..." На некоторое время наступило молчание. Они обдумывали это предложение. Но это не выход. Они это знали. Гнев Держателя будет, конечно, ужасен, но это ничто по сравнению с тем, что им придется вынести, если они решат скрыться. "Хозяин Лема мудр и опытен, - говорили они себе, - и узнает, как это вышло. Наказание не будет слишком суровым..." Они посмотрели на трупы, слизнули с губ кровь, наслаждаясь последним эхом воплей своих жертв, и повернули на юг, в сторону Шивы. Пора было начинать долгое путешествие домой. 27 "Дело сделано", - думал Джеральд Таррант, глядя в ночь. Черный камень обсерватории почти растворялся во мраке истинной ночи, так что даже сам Таррант с трудом видел пол и стены. Однако скоро должна была взойти Каска, которая зальет все вокруг своим неверным светом. И тончайшие струи мощнейшего темного Фэа развеются. А с ними - и созданное ими Творение. Хорошо. Дело сделано. Демоны из земель ракхов, уверенные в своей победе, повернули домой. Через несколько дней они пересекут Завесу, и барьер помешает им понять, что их провели. Он смотрел своим колдовским Зрением на то, как тает вдали Сотворенное им, как трое убитых людей, которых он Изменил, обретают свой истинный облик. Теперь это было не важно. Демоны уже ушли и не увидят перемены. Да, создать такую иллюзию можно лишь с помощью темного Фэа - полное уподобление не только грубой телесной оболочки, но и мыслей. Но темное Фэа - сила зыбкая и ненадежная, и потому такую иллюзию нельзя поддерживать долго. А леди и ее друзей придется провести другой дорогой. А не то они увидят трупы и у них могут возникнуть вопросы. "Как тебе не стыдно? - одернул он себя. - Ты что, угождаешь им? - И сам же возразил себе: - Это лучше, чем если они будут угождать мне". Через три ночи - а может быть, и раньше - он покинет Лес, который так долго служил ему домом, щитом, убежищем. Землю, которая принадлежала ему так же, как его тело. "А что, если какой-нибудь идиот вздумает подпалить его, пока меня нет?" Он взглянул на густые кроны внизу. Может, вызвать дождь? Если приложить достаточно сил, можно установить погодный режим с регулярными осадками на много месяцев вперед... Но грядет зима, стало быть, осадки будут снегом, а слишком много снега тоже нехорошо. Нет. Пусть все идет своим чередом. Амориль управится с лесом и без него. Правда, альбинос пока не умеет управлять погодой - а может быть, и никогда не научится, - но зато он достаточно искусен в других отношениях. Правда, временами ему недостает... эстетического чувства, скажем так... Но зато сколько в нем энтузиазма! К тому же не следует забывать, что никто ведь не узнает, что Охотник уехал. Никто не узнает, что Охотник пересек границу, непреодолимую для мысли, и оказался отрезан от источника силы, который он взращивал много веков подряд... Он ощутил внутреннюю дрожь, словно некая часть давным-давно погребенной человеческой сущности пробивалась наружу. Страх? Предчувствия? Он так долго жил в гостеприимном Лесу, где ему ничто не грозило, что успел позабыть, что такое страх. Он потерял это вместе со всем прочим, словно страх был неразрывно связан с любовью, состраданием, отцовским чувством, и он утратил его в час кровавого жертвоприношения, давшего ему новую жизнь. Но если он испытывает страх - не найдется ли тварь, которая захочет поживиться им? Как сам он питался чужими страхами - последним сладостным мигом, когда человеческий разум лишается последней надежды и все защитные стены души враз рушатся? Человек поселился на этой планете немногим более тысячи лет назад, а здесь уже успели расплодиться мириады созданий, которые паразитируют на людях; так почему же пищевая цепочка должна обрываться на нем? "Интересно, - спросил себя Владетель Меренты, - а сколько времени занимает эволюция проклятых?" ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЦИТАДЕЛЬ БУРЬ 28 Они выехали из черного подобия замка Мерента в сумерках. По крайней мере, так им сказали. Сверху, с башен, было видно солнце и можно было узнать, зашло оно или еще нет. Но в темные коридоры замка и под густой покров Леса солнце никогда не проникало, и приходилось верить Охотнику на слово. Выбора не было. Таррант раздобыл лошадей для себя и Сиани - угольно-черных мускулистых тварей, покрытых густой блестящей шерстью. Они оставляли за собой следы в форме полумесяца, не похожие ни на трехпалые отпечатки копыт лошадей Дэмьена, ни на следы какого-либо другого зверя. Да и сами по себе они выглядели довольно странно: чем-то они напоминали своих южных собратьев - и все же были другими. Дэмьен не смог бы сказать, чем именно они отличаются, но точно знал, что это различие создано намеренно, искусственным путем. У Владетеля Меренты были в распоряжении тысяча лет и почти неограниченный магический потенциал Леса. И Владетель исполнил свою самую честолюбивую мечту. Он вывел на Эрне настоящих лошадей! Они направились на восток. Ехали молча, не говоря ни слова, словно опасаясь, что звуки их речи могут каким-то образом пробудить подстерегающую их опасность. Густые заросли расступались перед ними, как живые, а если они не спешили расступаться, холодный огонь Охотника прожигал путь. И каждый побег на пути этого пламени безжизненно сникал, словно его заморозили, а сучья деревьев рассыпались в прах от стука копыт. Прошло несколько часов. Наконец Дэмьен попросил сделать привал - он решил, что лошадям нужно дать отдохнуть, если они хотят ехать так же быстро до самого рассвета. Он взглянул на Тарранта и указал на землю, как бы спрашивая, не опасно ли здесь спешиваться. Охотник чуть заметно усмехнулся, как будто путешествовать с простыми смертными было само по себе очень забавно, и обнажил меч. Все вокруг залил серебристо-голубой свет, и порыв холодного ветра пронесся мимо Дэмьена, притянутый магическим оружием. Затем Охотник вонзил меч в землю. Почва содрогнулась, и от того места, куда вонзился меч, во все стороны побежали трещинки. Из-под земли высунулась голова червеобразной твари и застыла, а потом разлетелась на мелкие осколки, которые свежевыпавшим снегом заблестели на замерзшей земле. И все стихло. - Можете слезать, - разрешил Охотник. Дэмьен и Сензи накормили своих коней - фураж они захватили с собой. Черные кони Охотника, выросшие на подножном корму, принялись ощипывать безлистые стебли, что росли на поляне. Священник спрашивал себя, что надо было сделать с пищеварительной системой этих животных, чтобы они могли прожить на здешней скудной растительности. Должно быть, массивные копыта защищали их от лесных хищников, которые иначе непременно выследили бы их по горячему следу. Но к чему подобные приспособления были на Земле? Ведь там, кажется, не водилось тварей, которые разыскивают добычу по теплу? - Я попросил бы вас не упоминать моего титула, когда мы доберемся до Шивы. И в дальнейшем тоже, - заговорил Таррант. - Я предпочел бы остаться неузнанным. - В Мордрете вас вроде бы признали, - с вызовом напомнил Сензи. - Там меня считают слугой Охотника. Они не знают, что я и есть сам Охотник. - А какая разница? - Большая. Прежде чем убить слугу Охотника - или хотя бы ослушаться его, - человек еще три раза задумается, а что скажет на это его хозяин. А вот если он сдуру решит, что может одним ударом покончить с самим хозяином... Так что представляться слугой Охотника куда проще. Это избавляет меня от необходимости убивать каждый раз, когда я покидаю пределы Леса. Вас это устраивает? - сухо поинтересовался он. - Вполне, - выдохнул Дэмьен сквозь стиснутые зубы. Ночь. Здесь, внизу, всегда царила истинная ночь, безразличная к тому, что происходит на небе. Даже свет Домины не мог пробиться сквозь густые кроны, которые почти не пропускали и солнца. Толстые белые лианы поблескивали в свете фонаря. Их безлистые плети тянулись вдоль стволов наверх, к солнцу. Из книг, хранившихся в библиотеке замка, Дэмьен узнал, что некогда Лес был самым обычным лесом, примечательным лишь тем, что он раскинулся близ естественного фокуса земного Фэа. Это Охотник переделал его. Это он вырастил здесь удивительные деревья, чьи опавшие листья запутывались в паутине тонких веточек, так что даже зимой свет не падал на землю. Но что еще он сделал с Лесом, чтобы его экосистема продолжала работать? Вечная тьма должна была уничтожить все светолюбивые растения. Должно быть, Охотник потрудился над всем, меняя с помощью Фэа травы, зверей, насекомых и кустарники, пока в Лесу не появились тысячи новых видов, приспособленных к тому, чтобы жить без света. Должно быть, Охотник создал и совершенно новые виды. Дэмьен вспомнил тех червеобразных тварей и понял, что и они исполняют здесь какую-то важную функцию. В биосфере с таким малым притоком энергии не должно быть ничего лишнего. Какой же ум надо иметь, чтобы просчитать все это? Задумать такое и исполнить? Ведь стоило Охотнику упустить из виду какое-нибудь насекомое, пропустить одно-единственное звено в пищевой цепочке - и Лес превратился бы в бесплодную пустыню. При одной мысли о масштабах этой работы у Дэмьена захватило дух. Впрочем, имея в распоряжении тысячу лет, такой способный человек мог преуспеть даже в этом. Такой человек, как Владетель Меренты, который провел последние годы своей нормальной человеческой жизни, примиряя человека с Богом, выверяя и устраивая человеческое общество с той же детальной точностью, что и лошадей и флору Леса... И тут впереди показался неясный просвет. Совсем слабый - и все же очертил силуэт ехавшего впереди Охотника. Земля впереди была озарена предрассветными сумерками. - Уже почти утро! - недовольно буркнул Таррант, махнув рукой на восток. - До Шивы самое большее миль пять. Ждите меня там. - Надеюсь, это место поприличнее Мордрета, - проворчал Сензи. Охотник вроде бы улыбнулся, но приближающийся рассвет прогнал с его лица все следы улыбки. - Мордрет - место особое. Но осенние ночи слишком коротки для длинных разговоров. Если у вас есть вопросы, приберегите их до вечера - может быть, я на них и отвечу. - Похоже, этот свет вас не особенно беспокоит, - с вызовом бросил Дэмьен. Таррант покосился на него. Что выражал этот взгляд? Трудно сказать. Гнев? Раздражение? Презрение? Быть может, и то, и другое, и третье. - Любой человек, который может вынести свет звезд, переживет и солнечный свет. Все дело в количестве. - Он спешился, легко и бесшумно. - Но проверять, на сколько меня хватит, что-то совсем не хочется. - Он передал поводья Дэмьену. Поколебавшись, тот взял их. - Кормите его тем же, чем и своих, - подсказал Охотник. - Всем, что едят лошади. Не бойтесь, он выживет. - Как, разве вы не позавтракаете с нами? - Боюсь, моя манера завтракать испортит вам аппетит. - Таррант снова взглянул на восток и, похоже, напрягся. - Днем можете делать что вам угодно, - тихо закончил он. - Я вас найду. - Но как же вы... - начал Сензи. Но Охотник уже скрылся в Лесу, и темнота укрыла его, словно плащом. - Да, он явно не жаворонок, - заметил Дэмьен. Как хорошо было снова очутиться в городе, среди нормальных живых людей! Как хорошо было войти в чистую, добела отмытую комнату в кирпичном доме, с яркими лоскутным одеялами на кроватях и тонкими занавесками, пропускавшими дивный солнечный свет! Как хорошо было снова окунуться в море человеческой деятельности - даже несмотря на то, что этот шум мешал заснуть! И солнце, солнце, солнце! Впрочем, радости хватило всего на несколько часов. К закату они уже торопились снова пуститься в путь, и когда к ним наконец присоединился Джеральд Таррант, они испытали почти что облегчение. "Всем нам хочется поскорее добраться до места. Поскорее покончить с этим", - думал Дэмьен. Они выехали на восток. Предместья города выходили на равнину, называемую долиной Ракшей. Добравшись до реки Лета, они двинулись вдоль нее на юго-восток. К берегам реки прилепилось множество мелких поселков. Когда им хотелось есть, они ели нормальную еду в нормальных трактирах. А Таррант молча поглядывал на них, прихлебывая из стакана свежую кровь или, когда крови не было, северное вино. Чем он еще питался - в то короткое время после заката, которое он отводил для своих личных дел, - Дэмьен не знал и знать не хотел. Но днем ему часто снились всякие ужасы с участием Тарранта, и священник нередко просыпался в холодном поту, хватаясь за меч. И с ужасом сознавал, что это из-за него Таррант странствует по здешним землям, и путь их наверняка отмечен чередой его жертв. В конце концов они достигли цели своего путешествия. Маленький городишко, живущий не столько торговлей, сколько туризмом. Саттин находился так близко от границы земель ракхов, что в ясную погоду за Змеей были видны зубчатые утесы, охранявшие этот таинственный край и, предположительно, силовую завесу, которая также хранила его. Даже в эту неласковую пору городок кишел зеваками, которые выложили немало денег и проделали тяжелый путь лишь затем, чтобы хоть издали увидеть то, что реклама именовала "Последним бастионом туземного влияния". Правда, строго говоря, на самом деле эта страна не была ни бастионом, ни даже "туземной". Но эта фраза служила хорошей рекламой. Здесь вовсю практиковали колдуны - и в таком количестве, что их хватило бы на заселение небольшой колонии. Подобная деятельность отмечалась крупными жирными заголовками в местной газетке, отпечатанной на грубой северной бумаге: "Южанин кормит Змею: самоубийство или жертвоприношение?", "Колдунья находит знак Охотника на спинке своей кровати!" Ну и, разумеется, "Возвращение Призрака Каски - местный колдун раскрывает чудовищную истину!" Реклама лезла из каждой щели. Предложения "Поделиться Видением", лодочные экскурсии "До самой Завесы!" или "Пророк предсказывает будущее - за умеренную плату!". Дэмьена вся эта бесстыдная и безвкусная коммерция только забавляла. Тарранта же она возмутила до глубины души. Но, похоже, ночного посвященного мучило не только это. Он несколько раз огрызнулся в ответ на какие-то реплики Дэмьена, что обычно было ему совершенно не свойственно. Один раз священнику даже показалось, что в серебристых глазах мелькнуло нечто похожее на страх. Но это выражение исчезло так стремительно и к тому же это было так не похоже на Охотника, к которому они привыкли, что в конце концов Дэмьен решил, что ошибся. Чего бояться Охотнику в таком месте, как это? Пока они пытались справиться с тем, что называлось ужином в одном из многочисленных местных ресторанов, - безумные цены без малейшего намека на доброкачественность, немногим лучше их походного сухого пайка, - Таррант отправился искать лодку, которая перевезла бы их на ту сторону. Это заняло на удивление много времени, если принять во внимание, что обычно Таррант справлялся с такими вещами довольно быстро, так что они успели уничтожить несколько одинаково несъедобных блюд, прежде чем он вернулся. - Трусы они все! - фыркнул он. - Подплыть к самой Завесе ради горсти туристского золота - это пожалуйста, а вот проплыть сквозь нее... Говоря, он постукивал пальцами по столу - столь нетерпеливый жест прежде тоже не замечался. "С чего бы это?" - еще раз задумался Дэмьен. - Ладно, в конце концов я нашел человека, который согласился рискнуть. Правда, просит он дорого. Я бы назвал это грабежом - но, впрочем, не важно. - Увидев, что Дэмьен хочет что-то сказать, Таррант перебил его: - Деньги у меня есть. К тому же монеты йаганнской чеканки заставят его дважды подумать, прежде чем попытаться выкинуть нас в пролив. Сиани вздрогнула: - Разве такое возможно? - Чужая душа - потемки, миледи. Кому это знать, как не мне? А жадность - могучий властелин. Добавьте к этому чувство самосохранения, и... Да, думаю, вполне возможно, что человек, которого я нанял, чтобы отвезти нас к устью Ахерона, может счесть полезным... м-м... слегка разгрузить свою посудину перед тем, как пристать. Это очень даже вероятно. Те земли таят в себе реальные опасности, а рисковать любят далеко не все. Так что нам лучше быть настороже. - Я мог бы Сотворить... - предложил Дэмьен. - И я мог бы. И получше вашего. Но под Завесой все это утратит силу. Вы что, хотите, чтобы наш лодочник проявил свою звериную сущность как раз тогда, когда мы будем менее всего способны себя защитить? Когда даже бессознательное применение силы может ударить по нам самим? - Он устало пожал плечами. Этот жест выглядел удивительно человеческим. - Я выбрал лучшего из тех, кого мог найти. Сначала хорошо заплатил ему, потом умело припугнул. Принуждение - один из моих врожденных талантов. Будем надеяться, что оно сработает. - Он обернулся к Сиани. - Миледи, я три раза кряду обыскал весь город, а также его окрестности и Змею. Я просмотрел каждый из потоков Фэа, что протекает через него. Ваших врагов здесь нет. Лодочник говорит, что надо выждать две ночи - тогда прилив сам отнесет нас в сторону земель ракхов. Ждать придется здесь. О чем я весьма сожалею. Это место... гм... мягко говоря, неприятное. Зато безопасное. Я хочу, чтобы вы знали об этом. Ваши враги ушли отсюда несколько дней назад и не оставили никаких сторожевых знаков. Это я знаю точно. - Спасибо, - тихо поблагодарила Сиани. - Это для меня очень важно. - Так. А теперь... - Таррант отодвинул стул и встал. Он посмотрел Дэмьену прямо в глаза, и взгляд его светился враждебностью. - Должен вам сказать, святой отец, что предпочел бы иметь своим спутником кого угодно, только не вас. Думаю, наша неприязнь взаимна. Вы не будете возражать, если я проведу оставшееся до отъезда время в другом обществе? - Ни в коем случае, - вежливо заверил его Дэмьен. И снова подумал: "Что за черт его гложет?" Гора отстояла довольно далеко от города, и подниматься на нее было нелегко. Зато сюда не забредали даже случайные туристы, несмотря на то, что сверху открывался прекрасный вид на пролив. Сиани потребовалось немало времени, чтобы достичь вершины, и потом она еще долго не могла отдышаться. Он стоял на самой вершине, на краю обрыва, совершенно неподвижный. Ночной бриз слегка развевал черный плащ, светлые глаза смотрели куда-то на тот берег. А может, и в пустоту. Подойдя ближе, Сиани увидела, что он абсолютно не шевелится. Казалось, он даже не дышит. Сиани попыталась вспомнить, а дышит ли он, когда говорит? На какой ступени между жизнью и нежизнью он застрял? Он обернулся и увидел ее. На миг в его глазах вспыхнуло изумление. Потом он снова взял себя в руки, и лицо его спряталось за привычной непроницаемой маской. Он поклонился: - Миледи! Вы одни? - Вы же говорили, что здесь безопасно. - Я говорил, что здесь нет ваших врагов. Зато, как и везде, хватает грабителей, насильников и прочего сброда. Это же город. - Я родилась и выросла в городе, - возразила Сиани. - И неплохо умею защищаться. Даже без помощи Фэа. Любому грабителю не так-то просто со мной управиться. Некоторое время Таррант внимательно изучал ее, в уголках его губ появилось нечто, похожее на улыбку. - Да. Думаю, вы правы. Потом он снова взглянул в сторону другого берега, и улыбка исчезла. Ноздри его раздувались, словно Охотник принюхивался. - Вы меня искали, - отметил он с вызовом. Она кивнула. - И они отпустили вас? - Они не знают об этом. Он удивился. - Они думают, я у себя, - заявила она вызывающе, словно нарочно напрашиваясь на выговор. - Вы же сами сказали, что я в безопасности. Он помолчал. Потом заметил, очень тихо: - Знаете, как-то непривычно слышать, что женщина в моем присутствии чувствует себя в безопасности. - Но разве это не так? - В отношении вас? Да, конечно. Но ваши друзья, похоже, не очень-то верят в это. - Они не видели вас изнутри. А я видела. Он напрягся и отвернулся к проливу. - Как вы меня нашли? - Это было нетрудно. В этих краях не так уж много мест, где можно побыть одному. А посвященный захочет видеть Завесу. Я задавала те же вопросы, что задавали бы вы, желая найти такое место. Вот мне и указали эту гору. - Сиани посмотрела в ту же сторону, что и он. - Что вы Видите? Он поколебался, потом ответил: - Ничего. - Быть может, когда мы окажемся ближе... Таррант покачал головой: - Вы меня не поняли. Завесу прекрасно видно и отсюда. Это точно она, ее ни с чем не спутаешь. Такое впечатление, что в этом месте мир кончается. Проходит черта, а за ней ничего нет. Нет, разумеется, я вижу и море, и горы на том берегу... но силы, зримые лишь для посвященного, обрываются, и за этой чертой ничего нет. Пусто. Стена пустоты. - И вы думаете, что она убьет вас. Охотник напрягся. Сиани видела, что он собирается ответить в своей обычной манере - учтивой и уклончивой. Но вместо этого он просто сказал: - Быть может. Не знаю. Я не могу предвидеть этого. Если там совершенно невозможно использовать Фэа, то... то я буду отрезан от силы, которая поддерживает мое существование. - Он пожал плечами. Жест вышел неуклюжий, натянутый. - Ваши друзья, священник и колдун-подмастерье, это знают? - Они могут догадываться. Я им ничего не говорила. - И не надо. Сиани кивнула. - Вы затем и пришли, чтобы это узнать? Вместо того чтобы ответить, Сиани спросила: - Не могу ли я чем-нибудь помочь вам? Охотник посмотрел на нее. Сиани поняла, что он пытается заглянуть ей в душу. И очень старается сдержать свои силы в узде. - Сделайте так, чтобы они находились от меня подальше, - сказал он наконец. - На яхте есть закрытая каюта, ключ от нее у меня. Это было одним из условий сделки. Но кто знает, что они могут натворить, если попытаются вмешаться? Даже если они всего лишь захотят помочь. Хотя это маловероятно, - добавил он и рассмеялся невеселым смехом. - Я постараюсь, - пообещала Сиани. - За этим, собственно, я и пришла, - тихо заметила она. И направилась по каменистому склону в сторону городка. - Миледи... Она остановилась, полуобернувшись. - Вы можете вернуть себе Фэа. Несколько секунд женщина стояла и смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Затем слегка дрожащим голосом спросила: - Как? - Нет, не способности посвященного. Этого не смогу вернуть вам даже я. Но вы можете научиться Творить, как это делают колдуны. Видения это вам не вернет. Вам потребуются ключи, символы, множество заклятий и упражнений... - И вы предлагаете научить меня этому? - выдохнула она. Его серебристые глаза горели холодным огнем в лунном свете, так, что больно было смотреть. - Ну а если бы я вам это предложил? Она встретилась с ним взглядом, упиваясь болью, и силой, и всем сразу. - Что бы вы сказали, если бы в час вашей смерти кто-нибудь предложил вам жизнь? Стали бы вы спрашивать об условиях? Или вы ухватились бы за это обеими руками! - Это сравнение ближе, чем вы думаете, - предупредил ее Таррант. - И мне, наверное, не стоит говорить вам, что выбрал бы я. Что я _выбрал_, когда передо мной встал такой выбор. - Тогда вы знаете, что выберу я. Он протянул ей руку. Сиани взяла ее не раздумывая. Она вздрогнула от прикосновения ледяной ладони, но этот холод сулил ей радость - и она улыбнулась. - Когда мы начнем? - прошептала она. Они отправились в поход на земли ракхов сразу после заката. Владелец яхты ворчал по поводу позднего отъезда, и по поводу лошадей и плохой погоды, и по тысяче других поводов, пока, наконец, Джеральд Таррант не подошел и не взглянул на него. Просто взглянул. Но взгляд его был не менее красноречив, чем у змеи, собирающейся напасть. Капитан немедленно заткнулся. Но у них хватало и других проблем, и разобраться со всем было далеко не так просто. Во-первых, лошади. Нанятая яхта была гораздо меньше той, на которой они плыли к Морготу. Мелкая осадка, низкая палуба и отовсюду видна вода. Так что коней как следует не спрячешь. Дэмьен втихомолку мечтал о судне с нормальным трюмом, прекрасно зная при этом, что корабль с большей осадкой не прошел бы среди предательских мелей у берегов ракхов. Таррант не мог даже успокоить животных с помощью Фэа - ведь был риск, что действие заклятия прекратится, как только они войдут под Завесу. Оставались, конечно, наркотики, которые могли успокоить животных, и путешественники обсуждали, не стоит ли пустить их в дело. Но в этом тоже имелся свой риск: высадка могла оказаться опасной и опоенные лошади до добра бы не довели. В конце концов по совету капитана было решено завязать лошадям глаза и привязать их так, чтобы они никого не зашибли, если им вдруг вздумается вырваться. "Мы можем потерять коней и должны быть готовы к этому", - говорил себе Дэмьен. Предвидя такую возможность, они достали из вьюков все самое ценное и уложили в свои сумки. Так было спокойнее. Но что толку во всем этом, если вдруг придется плыть? Что лучше: встретиться с врагами безоружным или потонуть с двумя тяжелыми мечами на спине? Вернее, что хуже... "Все хуже. И никуда от этого не денешься. Просто надо сделать все, что можно. И молиться об удаче", - добавил Дэмьен. Но поначалу все вроде бы шло хорошо. Вопреки мрачным предсказаниям капитана, Змея вела себя на удивление спокойно. Вода блестела как ртуть в свете Домины. На востоке вставала Прима, быстро догоняя свою более массивную товарку. Большой прилив должен был начаться около полуночи: две крупнейшие луны Эрны совместно потянут за собой море, и вода в Змее поднимется настолько, что даже самые крупные скалы берега ракхов скроются на глубине нескольких футов. По крайней мере, путешественники надеялись на это. Иногда безопасность отделяет от смерти всего несколько дюймов. Дэмьен рассчитывал, что их капитан и в самом деле так хорошо знает тот берег, как утверждает. И что этот берег не слишком переменился с тех пор, как капитан побывал там в последний раз: здесь, в зоне сейсмической активности, ничто не оставалось неизменным достаточно долго. Тут он случайно бросил взгляд на воду, и ему показалось, будто он что-то видит. Обрывок свечения Фэа, поднимающийся с поверхности воды. Дэмьен попытался рассмотреть его получше, но свечение ускользало от глаз. Каждый раз, как Дэмьен пытался сосредоточиться, взор уходил куда-то в сторону, а если Дэмьену удавалось зафиксировать какое-то место, тогда рассеивались мысли. - Край Завесы, - заметил Таррант, стоявший позади. На этот раз Дэмьен не вздрогнул: теперь ему казалось вполне естественным, что посвященный стоит рядом и взгляд его так же холоден, как волны за бортом. Через мгновение Сиани легким прикосновением дала ему знать, что тоже подошла и встала рядом. Слева от нее держался Сензи. Его лицо порозовело после недавнего Исцеления. Он слегка касался прочных медных перил, которые опоясывали нос яхты. - Не пытайтесь Смотреть, - предупредил Охотник. Тихо, словно предостерегая ребенка. Дэмьену почему-то показалось, что эти слова обращены не к нему и не к Сензи, а к Сиани. Он обернулся к посвященному, собираясь спросить... но не успел и рта раскрыть, как Охотник застыл и напрягся, словно волк, почуявший запах добычи. Глаза его сузились, руки сжались в кулаки... Он что, боится? Возможно ли это? Или, быть может, Дэмьен приписывает посвященному свое собственное беспокойство, заметив признаки человеческих эмоций в человеке, который давным-давно отрекся от всего человеческого? Он посмотрел на юг, туда же, куда и Охотник. И увидел Завесу. По крайней мере, ее ближний край. Та была отчетливо видна даже без помощи Видения. Не как плотный объект и даже не как что-то эфемерное, но все же материальное, вроде облака. Это была не столько вещь, сколько впечатление: она на миг касалась разума и исчезала, оставляя лишь след, но столь яркий, что он крепко-накрепко врезался в память. Завеса плясала над водой какими-то обрывками сияния - это напомнило Дэмьену зеркальную гладь воды, когда смотришь на нее снизу, из глубины: светлая, чуть трепещущая, переливчатая поверхность. А на самом краю поля зрения, как далекие звезды на границе Галактики, вспыхивали крохотные дразнящие искорки. Если всматриваться достаточно долго, сквозь эту мерцающую занавесь можно было различить вдалеке более материальные объекты: берег ракхов, зубчатые скалы и угрюмые утесы, залитые светом двух лун, и белые барашки над мелями. На миг это зрелище отчасти успокоило Дэмьена. Но потом он заметил, что даже сама береговая линия как будто плывет и меняется, словно эти скалы были не прочнее висевшей перед глазами Завесы ракхов. "Иллюзия!" - сказал он себе. Эта мысль наполнила его холодным страхом. Если Завеса может влиять на зрение за несколько миль, как же они проплывут туда? Как они будут причаливать? Внезапно Дэмьен отчетливо осознал, что это просто невозможно. Для того чтобы пристать к берегу, надо пересечь Завесу. Иначе никак. Он попытался припомнить, какова ширина Завесы, насколько быстро она может перемещаться, на каком среднем расстоянии от берега находится. Но ничего не вспоминалось. Он обернулся к Тарранту - уж посвященный-то должен это знать, он ведь наверняка собирал все сведения об оккультных силах, - но на том месте, где только что стоял Охотник, теперь никого не было. Ничто не говорило о том, что этот человек (если можно его так назвать) был здесь; ничто не говорило о том, куда он делся. К ним подошел капитан. Мрачно ухмыльнулся. - Говорят, что если рыба проплывет здесь от одного берега к другому, то вернется уже не такой, как была. Он потер руки, размазывая по ладоням темное масло. Моряк, по-видимому, собирался сказать и что-то еще - вне сомнения, столь же обнадеживающее, - но Дэмьен переб