ническая - едва одну миллиардную. Принимая во внимание относительно позднее возникновение Солнца, а также и непреложный факт присутствия звезд и планет, гораздо старше наших, придем к следующему выводу: в случае существования разумной жизни в иных мирах ею должен быть достигнут, в сравнении с нами, и более высокий уровень, а в отдельных случаях - гораздо более высокий. Но... - Но... - Но почему же мы их не слышим?! - воскликнул Адамс. - А вы все испробовали? - Кроме радиочастот, пытали счастья на частотах гамма-излучения, в лазерах, нейтрино, макрочастицах углесодержащих метеоритов и линиях поглощения звездных спектров. Единственно, чего еще не испробовали, это Q-волны. - Что это такое? Адамс машинально чертил на старой облицовке столика. Томас обратил внимание на крышку столика всю испещренную слабыми, почти уже полустертыми следами схем и чертежей. - Много лет назад Моррисон назвал это "пока еще не открытым методом, который откроют через десять лет", - сообщил Адамс. - Вот только мы его так и не открыли. Для новых попыток не оставалось уже ничего, кроме прямой передачи. Это подороже. А без надежды на успех средств не раздобудешь, тем более теперь. К тому же даже сегодня пришлось бы решать: стоит ли трубить на всю Вселенную - или хотя бы на всю Солнечную систему - что здесь существует разумная жизнь, цивилизация. - И тем не менее, как вы сказали, мы передаем. - Передаем с первых же дней радио, - сказал Адамс. - Большая часть излучений малой мощности - ненаправленные, забиваются атмосферными помехами и другими шумами, но все же разум сделал Землю вторым по мощности радиоисточником, а спустя несколько десятилетий мы сравняемся и с самим Солнцем. Если там есть кому обратить на это внимание. Земля окажется для них как на ладони. - Но вы так ничего и не услыхали? - А что услышишь на этом аппаратике? - спросил Адамс, указывая кивком на долину за стеной. - Нам необходимо предоставить хоть какое-то время на Большом Ухе - там, этажом выше, - на той пятимильной сети. Или на той, которая строится. Впрочем, астрономы не уступят нам и дня. - Тогда почему бы вам не забросить все это? - Нам не дадут это сделать! - Кто же? - Мак. Да нет, наверняка это не так. Хотя, черт побери, именно так оно и есть. Он - связующее звено. Он и Мария. Недавно, к примеру, был момент, когда казалось, все пойдет к черту... Томас отпил еще глоточек кофе. Тот остыл и стал уже в самый раз, и он допил его. Поездка к дому Макдональда вдоль холмов доставляла сплошное удовольствие. Тени ложились на зеленые склоны, как стопы великанов. Вечерний бриз приносил с собой острый соленый запах океана. Древняя паровая турбина урчала под капотом, время от времени слегка вибрируя, как бы давая понять, какая она старая. "Это захолустье - едва ли не самый чистый и тихий островок во всем загрязненном и шумном мире, - думал Томас. - Невинно, как рай до познания Добра и Зла. А он, Томас, несет на себе заразу - нечто вроде вируса грязи и суеты". Он пережил момент острого раздражения, не понимая, как в мире скуки и лишений еще сохранилось подобное место; потом оно уступило место дешевому удовлетворению, от осознания, ведь в его власти уничтожить все это. - Ну как, вы узнали у Адамса все, что хотелось? - Простите? - не понял погруженный в раздумья Томас. - Ах, да, даже более того. - Так я и думал. Боб - парень надежный. В случае чего на него можно положиться как на друга: долго не задумываясь, ворваться к нему в ненастье, среди ночи, с известием, что у тебя лопнула шина и, будьте уверены, он выскочит под дождь. Правда, он много говорит и еще больше ворчит. Но пусть это не помешает вам разглядеть в нем человека. - Всему ли сказанному можно верить? - Не сомневайтесь, - ответил Макдональд. - Боб не скажет вам ничего, кроме правды. Впрочем, чересчур большая ее доза содержит нечто, вводящее в заблуждение, даже в большей мере, чем недостаток ее. - Например, попытка самоубийства вашей жены? - Например. - И порванное заявление об отставке. - И это тоже. Томас так и не смог различить в голосе Макдональда смущение или тени испуга от его разоблачений. Скорее всего, это печаль, обусловленная сознанием неизбежности ала на этом свете. "Когда мы ехали к нему домой, мимо холмов, окружающих Аресибо, - столь же безмолвных, как и те голоса, к которым прислушиваются в оставшемся позади бетонном здании, - он не отрицал, ни того, что год назад его жена пыталась покончить с собой, ни того, что составил и уничтожил впоследствии заявление об отставке..." Дом оказался типичной испанской гасиендой и в сгущающихся сумерках выглядел уютным и гостеприимным, залитый потоками золотистого света, льющегося из окон и дверей. Входя в дом, Томас ощутил это еще сильнее; такую атмосферу уюта и любви ему доводилось встречать всего раз или два в домах друзей. Пребывание именно в этих домах согревало его, пока он наконец не понял, чем это ему грозит: он может бросить писать. Повстречай он женщину, способную погасить его внутренние страдания, и все закончится обычным романчиком, постепенно перерастающим затем во взаимную неприязнь. И он снова сбежит в свое одиночество, вернется к машинке, и через ее клавиши перельет на бумагу пульсирующую в нем боль. А вышедшее из-под пера будет бездарно и посредственно, как и те, уже написанные им круги ада. Почему только он не написал своего чистилища? Теперь он знал, - почему: всякий раз под его рукой чистилище превращалось в ад. Мария Макдональд оказалось зрелой женщиной; кожа у нее была оливковой, а красота казалась неисчерпаемой. Одетая в простую крестьянскую сорочку и юбку, она взяла его за руку, приветствуя в собственном доме. Он ощутил, как тает его сердце от ее доброй улыбки и изысканного латиноамериканского радушия, и, как мог, сопротивлялся. Ему захотелось поцеловать ей руку, повернуть ее ладонь и увидеть шрам на запястье. Захотелось обхватить ее руками и уберечь от всех ночных кошмаров. Конечно, ничего этого он не сделал. - Вам известно о моем намерении написать о Программе, - объявил он, - и сразу признаюсь, далеко не в самом доброжелательном тоне. Она тоже слегка наклонила голову, внимательно вглядываясь в него. - Мне кажется, вы не злой, скорее - разочарованный. Выть может, ожесточившийся. Вас не удивляет, откуда мне все это известно? У меня интуитивное знание людей, мистер Томас. Робби, прежде чем принять кого-нибудь на работу, приглашает к нам домой, а потом я все ему рассказываю. И ни разу я не ошиблась. Робби, скажи, это правда? Макдональд улыбнулся: - Один только раз. - Это шутка, - объяснила Мария. - Он хочет сказать, я ошиблась - в нем, но это совсем другое дело. Эту историю я поведаю вам как-нибудь в другой раз, когда мы, надеюсь, получше узнаем друг друга. Получается, мистер Томас, я владею своим инстинктом и еще кое-чем, - я прочла ваш перевод и роман тоже. Робби говорил мне, он до сих пор не завершен. Вы обязаны это сделать, мистер Томас. Плохо все время жить в аду. Согласна, вначале его нужно постичь, дабы понять смысл очищения от грехов на пути в рай. - Писать об аде легко, - признался Томас. - Но на другое у меня не хватает воображения. - Очевидно, вам не удалось еще избавиться от ваших собственных грехов, - заметила Мария. - Вы пока не нашли ничего, достойного веры или любви. Некоторые не находят этого никогда, а это весьма печально. Как жаль мне их. Не дай вам Бог стать одним из них. Впрочем, я говорю о вещах слишком личных... - Да нет же... - Вы приехали сюда насладиться нашим гостеприимством, а вовсе не за тем, чтобы сносить мой миссионерский азарт к проблемам любви и семейной жизни. Видно, я не в состоянии сдерживать его. Взяв мужа под руку, она подала свободную руку Томасу. Втроем они прошли по терракотовым плиткам прихожей ко входу в гостиную. Яркий мексиканский ковер покрывал часть натертого воском дубового паркета. Здесь, сидя в больших кожаных креслах, они принялись попивать острый margaritas и безмятежно беседовать о Нью-Йорке и Сан-Франциско, об общих знакомых, литературной жизни и политических новостях; о месте "Эры" в том и другом, и о том, как Томас начинал писать для этого журнала. Затем Мария проводила их в столовую, где они засели за ужин, названый ею "традиционной мексиканской comida". На первое был подан бульон, густой от похожие на тефтели шариков tortillas, макароны, овощи и кусочки цыпленка. На второе - sopa seca - остро приправленное блюдо из риса, макаронов и мелко нарезанных tortillas в пикантном соусе, потом - рыба, а после нее - как главное блюдо - тушеный козленок с разными овощными гарнирами и жареной фасолью, присыпанной тертым сыром. Ко всему в выложенных салфетками корзиночках подавались пышные горячие tortillas. Ужин для Томаса закончился молочным пудингом, названным Марией "natillas piuranas", крепчайшим кофе и фруктами. Слабо протестуя по ходу течения трапезы, - мол, ничего он больше съесть не в состоянии, - Томас поддавался уговорам Марии и понемногу отведывал каждого появляющегося на столе блюда. В конце концов Макдональд не выдержал и расхохотался. - Ты его закормила, Мария. Остаток вечера он проведет в сытой дреме, а нам ведь еще предстоит кое-что сделать. Латиноамериканцы, мистер Томас, приступают к подобной трапезе в исключительно торжественных случаях, в разгаре дня, после чего удаляются на заслуженную сиесту. - Макдональд добавил в бокальчики водки, названной им pisco. - Позвольте мне поднять тост. За красоту и хорошую еду. - За хорошее прослушивание! - дополнила Мария. - За истину! - изрек Томас, дабы подтвердить, его не удалось ни очаровать, ни обкормить до полнейшей покорности. Взгляд его не отрывался от белого шрама, пересекавшего оливковое запястье Марии. - Вы заметили шрам, - спокойно заметила она. - Это - памятка о моем безумии, и носить ее придется до конца жизни. - Не о твоем безумии, - возразил Макдональд, - но о моей глухоте и черствости. - Это случилось немногим более года назад, - сообщила Мария. - Тогда я была не в себе. Видела, с Программой плохо, а Робби разрывается между необходимостью поддерживать Программу на плаву и заботой обо мне. Глупейшая ошибка, а теперь-то я знаю, - но тогда мне казалось, нужно устранить один из источников беспокойства Робби, а значит, убрать самое себя. Попыталась совершить самоубийство, перерезала вены и это почти мне удалось. Но я выжила, ко мне вернулся рассудок, и мы с Робби вновь обрели друг друга. - Мы и не теряли, - проговорил Макдональд. - А просто из чисто человеческого равнодушия перестали слышать друг друга. - Ведь вы знали обо всем этом, не так ли, мистер Томас? - спросила Мария. - Вы женаты? - Был когда-то, - ответил Томас. - И неудачно, - проговорила Мария. - Вы должны жениться. Вам нужен кто-то, кого любили бы вы и кто любил бы вас. И тогда вы напишите свои "Чистилище" и "Рай". Где-то в глубине дома заплакал ребенок. Мария подняла полные счастья глаза. - И мы с Робби нашли еще кое-что. Она грациозно вышла из столовой, и минуту спустя вернулась с ребенком на руках. "Ему месяца два-три, - подумал Томас. - Глаза и волосы черные, а кожа оливковая, как у матери". Глаза ребенка, казалось, следили за Томасом. - Это наш мальчик, Бобби, - сообщила Мария. "Сколько в ней было жизни до этого, - думал Томас, - но теперь она полна ею вдвойне. Вот он, тот магнетизм, который влечет художника к созданию образа Мадонны". - Нам посчастливилось, - сказал Макдональд. - Мы ждали ребенка очень долго, и Бобби родился без осложнений и нормальным, а вовсе не с какими-то отклонениями, как это часто случается с детьми немолодых родителей. Думаю, он вырастет хорошим парнем, несмотря на обрушившееся на него бремя любви престарелых родителей, скорее годящихся ему в деда и бабку. Еще остается надеяться, нам удастся найти с ним взаимопонимание. - Надеюсь, он найдет общий язык с родителями, - пожелал Томас и сразу же добавил: - Миссис Макдональд, почему вы не заставите мужа уйти в отставку, прочь от этой безнадежной Программы? - Я никогда не принуждаю Робби, - ответила Мария. - Программа - его жизнь, точно так же, как Бобби и он - моя. Вам чудится в этом нечто плохое, - какое-то вероломство, обман. Однако вы не знаете ни моего мужа, ни окружающих его людей. Не знаю, действительно ли вы так считаете. А они верят в свое дело. - Значит, они глупцы. - О нет, глупцы - это те, у кого нет веры и кто не способен обрести ее. Возможно, там никого и нет, а если даже и есть, - ни они, ни мы никогда не обратимся друг к другу. Однако прослушивание - своеобразный акт веры, равный самой жизни. Перестань мы слушать, начнется наше умирание, и вскоре не станет ни нас, ни людей во всем остальном мире, ни нашей технической цивилизации, ни даже простых сельских жителей или фермеров, ибо жизнь есть вера, посвящение себя чему-то. Смерть же - поражение. - Вы видите мир в ином, чем я, свете, - проговорил Томас. - Мир умирает. - Еще нет, пока такие, как они, не поддаются, - сказала Мария. - Ты нас переоцениваешь, - произнес Макдональд. - Отнюдь. - Мария повернулась к Томасу: - Мой муж - великий человек. Он слушает всем сердцем. Вы уверитесь в этом еще до того, как покинете наш остров. Приходилось мне видеть таких же, как вы, - сомневающихся, охочих до разрушения, но Робби их всех увлек, дав им веру и надежду, и они ушли с миром. - Дать себя увлечь - не входит в мои намерения, - сообщил Томас. - Вы же знаете, что я имела в виду. - Я знаю только, как мне хотелось бы постоянно видеть рядом кого-то, кто верит в меня так же, как вы в своего мужа. - Пора возвращаться, - заметил Макдональд. - Хочу кое-что показать вам. Томас попрощался с Марией, поблагодарил за гостеприимство и особую заботу о нем и вышел. Стоя в темноте, он оглянулся на дом, на льющийся из окон свет и застывший в дверях силуэт женщины с ребенком. Контраст дня и ночи, света и тьмы - равносилен путешествию на другую планету. После захода солнца все, так хорошо знакомое днем, приобретает чуждые пропорции: расстояния увеличиваются, предметы смещаются. И сейчас, когда Макдональд с Томасом ехали долиной, в устье которой выстроили радиотелескоп, это сооружение уже не ассоциировалось со стерильным блюдечком. Теперь оно походило на некий тигель, где сплавлялись тайна и тьма, - вобравший в сокровенные глубины свои таинственное эхо небес и звездную пыль, медленно-медленно разносящуюся ночным ветром. Чаша управляемой части радиотелескопа, застывшая в мертвой неподвижности днем, теперь будто ожила и с трепетом внимала небесам. Томасу почудилось, словно силится она подняться в безмолвную тьму. "Малое Ухо" - так прозвали гигантскую точнейшую машину - самый большой управляемый телескоп на Земле, дабы не путать его с Большим Ухом - кабельной сетью пятимильной протяженности. Ночью здесь даже гость ощущает магию, исходящую из этого устройства и обволакивающую работающих с ним людей. Кажется, машина целиком послушна их воле. Для этих одержимых она и впрямь является ухом - собственным их ухом, наделенным сверхъестественной мощью, снабженным сложнейшими, изощреннейшими фильтрами и приставками, - ухом, чутко настороженным в направлении безмолвных звезд и внемлющим лишь неспешному сердцебиению вечности. - Все это досталось нам в наследство от астрономов, - пояснил Макдональд и уточнил: - Вскоре после того, как на обратной стороне Луны установили первые радиотелескопы, а в космическом пространстве только раскинулись первые кабельные сети. Наземные установки сразу же потеряли всякую ценность, подобно детекторным приемникам в момент появления совершенных вакуумных электронных ламп. Впрочем, те не отправили телескопы на слом, их подарили нам, а в придачу - еще и небольшие ассигнования - фонд на эксплуатационные расходы и исследовательскую деятельность. - За минувшие десятилетия суммарная квота, должно быть, возросла до астрономической суммы, - заметил Томас, пытаясь стряхнуть впечатления гостеприимного вечера и очарование ночи. - Да, она растет, - согласился Макдональд. - Каждый год нам приходится бороться за существование. Правда, есть и кое-какая прибыль. Программу следует приравнять к интеллектуальному тесту, где самые многообещающие замыслы крепнут в состязаниях с величайшей, вечной и неразрешимой загадкой. Мы получаем молодых инженеров и ученых, обучаем их и они возвращаются обратно, в большой мир - решать проблемы, имеющие сугубо земные цели. У Программы на удивление много воспитанников, и среди них - настоящие светила науки. - Таким способом вы пытаетесь оправдать существование Программы как особой формы аспирантуры? - О нет! Наши предшественники называли это бытовыми отходами, а еще - побочными продуктами. Для нас важнейшей и конечной целью является установление контакта, связи с существами с других планет. Я просто подсовываю вам аргументы в наше оправдание, коль скоро вы не в силах принять нас такими, какие мы есть. - С какой это стати я стану вас оправдывать? - Об этом вы уж сами себя спросите. Они вошли в здание, изменившееся столь же разительно. Коридоры, полные деловой суеты, кипели энергией и осмысленным движением. Пульта управления будто коснулся указующий перст Господен, и вместо запустения смерти воспряла жизнь: зажигались и гасли огоньки, экраны осциллографов ожили зелеными подвижными линиями, негромко щелкали реле на пультах, компьютеры переговаривались меж собой, а в кабелях и проводах, казалось, слышался электрический шепот. За пультом управления сидел Адамс в наушниках. Взгляд его не отрывался от указателей и осциллографов, расположенных напротив. Когда они вошли, он мельком взглянул в их сторону и помахал рукой. Макдональд вопросительно поднял брови. Адамс в ответ только пожал плечами, стянул наушники на шею. - Как обычно - ничего. - Прошу. - Макдональд снял наушники и вручил их Томасу. - Послушайте-ка. Томас прижал наушники к уху. Вначале слышен шум - дошедший будто издалека ропот множества голосов или плеск ручейка в скальном ложе, струящегося сквозь расщелины, и ниспадающего водопадами. Затем звуки нарастают, и вот уже слышны, страстные голоса, говорящие все разом, и невозможно поэтому разобрать ни единого в отдельности, а лишь все, слитые воедино. Слушатель силится расслышать, но все его старания только разжигают в этих голосах еще большую жажду бить услышанными, и они звучат все громче и невнятней. Слушателю лишь остается вслед за Данте повторять: "Мы были возле пропасти, у края, И страшный срыв гудел у наших ног, Бесчисленные крики извергая..." [Данте, "Божественная комедия", Ад, Песнь IV] Меж тем, от горячих просьб голоса переходят к гневным окрикам; страстные мольбы превращаются в негодующие, гневные вскрики - будто страждущие души, умоляют вызволить из пожирающего их огня. Они наскакивают на слушающего, словно намереваясь разорвать его в наказание за вторжение в обитель падших ангелов, исполненных высокомерия и грешной спеси. "Я видел на воротах много сот, Дождем ниспавших с неба, стражу входа, Твердивших: "Кто он, что сюда идет, Немертвый в царство мертвого народа?" [Данте, "Божественная комедия", Ад, Песнь VIII] А слушающему чудится уже, будто он - один из этого громогласного хора - страждущий, как все они, в аду, и способный лишь вопить в муках и отчаянии, и молить выслушать; однако никто не слышит, всем безразлично происходящее, и никому и никогда не дано понять его. "Я отовсюду слышал громкий стон, Но никого окрест не появлялось; И я остановился, изумлен". [Данте, "Божественная комедия", Ад, Песнь XIII] И уже чудится слушающему, что он среди гигантов - тех, кого Дий, "в небе грохоча, страшит поныне" [Данте, "Божественная комедия", Ад, Песнь XXXI, Дий-Зевс]. Все они надсаживают свои мощные голоса, дабы достичь слуха внемлющего, но не разумеющего их. "Яростно раздалось Из диких уст, которым искони Нежнее петь псалмы не полагалось!.." [Данте, "Божественная комедия", Ад, Песнь XXXI, Дий-Зевс]. И в этот миг слушающий ощущает, как сознание покидает его". Голоса умолкли: Макдональд снял с Томаса наушники, и тот смутно припомнил, как надевал их, потрясенный удивительной гипнотической силой этих звуков, - голосов, жаждущих понимания, сливающихся в общем какофоническом хоре, где каждый ведет свою отдельную песнь... Он пережил мгновение открытия, поняв, что, подобно голосам, он заблудился, потерялся и обречен на вечное присутствие в своей тесной оболочке, одинокий в своих муках и страданиях, будто уже пребывает в самом аду. - Что это было? - неуверенно спросил он. - Глас бесконечности, - пояснил Макдональд. - Радиосигналы, переведенные в акустические частоты. В реальном приеме - вещь бесполезная. Если мы и впрямь нечто поймаем, это тотчас зафиксируют записи, вспыхнут индикаторы, и компьютер подымет тревогу. Звуковая связь здесь ни к чему. Однако слышать нечто во время прослушивания - значит создавать источник вдохновения. А оно нам просто необходимо. - Скорее, я бы назвал это гипнозом, - возразил Томас. - Внушением, помогающим убедить неверующих, будто там и впрямь кто-то есть. А вдруг, однажды, и удастся четко расслышать нечто, ныне лишь воображаемое. Мол, там и вправду есть некто или нечто, пытающееся объясниться с нами. Все это - не более чем простая уловка, дабы провести самих себя. Это похоже на попытку вогнать в бутылку целый, мир. - На одних это действует сильнее, на других - меньше, - заметил Макдональд. - Досадно, что это воспринято, как выпад против вас лично. У нас и в мыслях не было проделывать с вами такие номера. Вы сами уверились - во всем этом ровным счетом ничего нет. - Ладно, - сказал Томас, все еще злясь на себя из-за продолжающего предательски дрожать голоса. - Мне хотелось бы дать вам послушать нечто иное. Все это лишь введение. Пошли ко мне. И ты с нами, Боб. Оставь на прослушивание техников. Ничего не случится. Втроем они вошли в кабинет и уселись в кресла. Рабочий стол Макдональда на сей раз оказался пуст и только готовился принять очередную порцию материалов. По-прежнему витал упоительный запах старых книг. Томас, поглаживая ладонями полированные деревянные поручни кресла, не отрывал взгляда от Макдональда. - Со мной такие номера не проходят, - изрек он. - Все эти гипнотические звуки, приятное общество, чудесный ужин и даже прекрасные женщины с трогательными сценами семейной жизни - подобное ни в коей мере не влияет на один единственный факт, Программе свыше пятидесяти лет, а до сих пор так и не получено сообщение. - Собственно для того я и привел вас сюда, чтобы объявить... - проговорил Макдональд, и, помолчав, закончил: - Мы его получили. - Да нет же! - вырвалось у Адамса. - Почему же тогда мне ничего неизвестно? - У нас не было уверенности. Случались ведь и раньше ложные тревоги. Такие минуты, пожалуй, самые трудные. Знал только Саундерс. В конце концов, это ведь его идея. - Записи Большого Уха, - проговорил Адамс. - Да. И он их обрабатывал. Немало потрудился, отфильтровывая лишнее. И теперь можно утверждать с уверенностью: сигнал получен. Утром я собираю всю группу. Сделаем заявление. - Он повернулся к Томасу. - Но я бы хотел обратиться к вам за советом. - Макдональд, а это не очередной ваш номер? - спросил Томас. - Не слишком ли много случайных совпадений? - Случайные совпадения встречаются, - произнес Макдональд. - История забита ими. Сколько программ завершилось успешно и сколько идей увенчалось триумфом только благодаря тому, что от поражений их уводили именно случайные совпадения, являвшиеся, как правило, за мгновение до окончательного торжества скептиков. - А просьба помочь, - продолжил Томас, - это ваш коронный номер? - Мистер Томас, - сказал Макдональд, - прошу не забывать, что мы - ученые. Свыше пятидесяти лет исследований - и ни малейших результатов. Мы уж и думать забыли, да и вообще вряд ли когда-либо задумывались над тем, что станем делать в случае, если нам повезет. Именно поэтому и нужна ваша помощь. Вы знаете людей, вам известно, как подойти к ним, что они примут, а что отвергнут, возможная их реакция. Как видите, у нас все логично и естественно. - Все это слишком чудесно, чтобы быть правдой. Я не верю. - Поверь ему, Джордж, - сказал Адамс. - Он еще ни разу не солгал. - Врут все, - упрямо проговорил Томас. - Он прав, Боб, - улыбнулся Макдональд. - И все же вам придется поверить, мистер Томас, поскольку истина поддается проверке и воспроизведению. Если мы представим результаты в печать и их опубликуют, любой ученый скажет: "Все точно. Согласен". Собственно, только так и должно быть. Какой смысл в обмане, если его можно легко разоблачить и который навсегда разнесет в пух и прах нашу Программу, стоит только вам написать об этом. - Я слышал, те, кто хочет уклониться от военной службы, жалуются или на боли в пояснице или на голоса в голове: и то, и другое невозможно разоблачить, - заметил Томас. - Физика - наука объективная. Любое мало-мальски значительное достижение не раз и не два проверяется, причем везде и всюду, любым и каждым астрономом. - А может, вы желаете втравить меня во все это, чтобы я свернул тут всем шею во имя общественной нравственности? - Томас, да смог бы я втравить вас хоть во что-нибудь? - Нет, - ответил Томас, однако, вспомнив про голоса, уточнил: - Нет, поскольку я информирован. Но почему именно теперь? Почему именно в тот момент, когда здесь появился я? - Я не пытаюсь как-то принизить ваше положение, - проговорил Макдональд. - Но вы - не первый литератор, побывавший здесь с намерением написать статью. Почти каждую неделю мы принимаем у себя кого-то из журналистов. Мы искренне удивимся, если уже через день или два после получения первого послания у нас не оказался кто-либо из пишущей братии. Так уж случилось, эта честь выпала именно вам. - Ну ладно, - сдался Томас. - Что это такое? Как вам удалось напасть на след? - Менее года назад мы начали получать записи с Большого Уха, записи его текущей радиотелескопии. Вплотную приступили к их анализу. Саундерс запустил результаты на компьютер, добавил звуковое воспроизведение с наушниками и Бог знает что еще. И вот однажды ему почудилось, будто он слышит музыку и голоса. Вначале он принял это за галлюцинацию, однако компьютер это опроверг. Саундерс предпринял все возможное, постарался отфильтровать и усилить сигналы, устранить шумы и помехи. Для этого за полвека понапридумывали много всяких штучек. Удалось разобрать музыку, еще лучше вышло с голосами - обрывками разговоров на английском. Затем ему пришло в голову: а не приняло ли случайно Большое Ухо передачу с Земли или ее отражение от какой-то планеты? Однако сеть не ориентирована ни на Землю, ни в сторону других планет, а нацелена в открытый Космос. Записи имелись за несколько лет подряд, и сигналы фиксировались каждый раз, когда Большое ухо нацеливалось в определенном направлении. - Какие сигналы? - поинтересовался Томас. - Да Боже мой, Мак, мы же их можем послушать! - воскликнул Адамс. Макдональд нажал одну из кнопок на рабочем столе. - Надо сказать, - сообщил Макдональд, - помех было значительно больше, но Саундерс специально вырезал почти все неразличимые места. Соотношение шума к сигналу - примерно пятьдесят к одному. Поэтому мы услышим лишь одну пятидесятую имеющейся записи. Звук оказался монофоническим, хотя и доносился сразу из двух вмонтированных в стену - справа и слева - динамиков. Он не производил такого впечатления, как услышанное через наушники в пультовой, однако потрясал не меньше, чем в первые дни радио, когда люди сидели у детекторных приемников и ловили слабенькие звуки, все подряд - будь то Скенектеди, Питтсбург или Форт-Уэрт. "Создается нелепое двоякое впечатление, - думал Томас. - Возможно, это послание и пришло с другой планеты, но происхождение его наверняка земное". "Звуки, несомненно, земного происхождения. Музыка, основанная на хроматическом ряде и местами знакомая, например увертюра из "Вильгельма Телля". И голоса, говорившие большей частью по-английски, хотя и по-русски - тоже, и на итальянском, немецком, испанском. Английская речь. Музыка. С другой планеты? Абсурд. Но все же они это слышат". Бесполезная передача. Атмосферные помехи и различные случайные шумы временами заглушают все, а слышимое - не более чем беспорядочные обрывки, едва различимые, но в целом совершенно неясные; ни одного завершенного сообщения и все голоса разные. Поистине Вавилонское столпотворение. Все понятно лишь настолько, чтобы у слушателей создавалось впечатление осмысленности целого. Временами музыка или голоса доходят отчетливее, временами - по мере усиления шума - исчезают совсем. То слушателям кажется, здесь доминируют голоса, прерываемые помехами, то чудится, будто это всего лишь полоса помех, прерываемая случайными голосами. Как в театре древних греков: хор монотонно декламирует свои сомнения и вопросы, пронизанные дельфийской неопределенностью. Слушающие инстинктивно подались вперед, словно это помогает лучше слышать... СТУКТРЕСК сменить свою кожу, а леопард ТРЕСКСТУК музыка: щебетушечка моя красоточка СТУКТРЕСК может уточка СТУКТРЕСКСТУК скрытый призыв к справедливости ТРЕСКСТУКТРЕСК музыка СТУКСТУКТРЕСК и одиннадцатый том первого со СТУКТРЕСКСТУК поступают кол СТУКСТУК музыка ТРЕСК эй, есть кто-нибудь СТУКТРЕСК разве Раймонд твой СТУКТРЕСКСТУКСТУК музыка СТУКСТУКТРЕСК музыка: над Гудзоном вьют ТРЕСКСТУК я непослушный мальчик СТУКСТУКСТУК представляет пирамидаль ТРЕСКТРЕСК музыка СТУКСТУКТРЕСК Роджерс в двадцать СТУКТРЕСКСТУК музыка: кола получила двенадцать ТРЕСК слушайте вечернюю молитву СТУКСТУК музыка ТРЕСКСТУК чуть не ударил меня бампером СТУКТРЕСКТРЕСК это сказал рочест ТРЕСКСТУК музыка ТРЕСКСТУКСТУКСТУК идол южанок Ларри СТУКСТУК музыка: au revoir милое ТРЕСКТРЕСК театрик на СТУКСТУКТРЕСК любопытная деталь ТРЕСКСТУК музыка СТУКСТУКСТУК кто ведает какое зло СТУКТРЕСКСТУК как ты осмелился еде ТРЕСКСТУК у тебя есть друг и советчик в ТРЕСКТРЕСК музыка СТУКТРЕСКСТУК еще один визит к алленам СТУКСТУКТРЕСК оставайтесь на волнах этой частоты СТУКТРЕСК музыка bar ba sol bar СТУК вам спальни термитов ТРЕСКСТУКСТУКСТУК в аккорде будет ТРЕСКТРЕСКСТУК речь адвоката СТУКСТУК музыка СТУКТРЕСК единственно чего нам следует опасаться ТРЕСК а теперь вики с СТУКСТУКСТУК здесь нет привидений ТРЕСКСТУК музыка СТУКТРЕСКСТУК просим информировать ТРЕСКТРЕСК музыка: буу буу буу буу СТУКСТУКТРЕСК может ли женщина после тридцати ТРЕСКСТУКСТУКСТУК приключения шерифа СТУКТРЕСКТРЕСК музыка СТУКСТУК это какая-то птица ТРЕСК оригинальные СТУКТРЕСК ликовано известие ТРЕСКТРЕСКСТУК приветствую всех СТУКТРЕСКСТУК музыка СТУКСТУКТРЕСК значит с парнем ТРЕСК еще двойную и счет СТУК. Когда голоса и шумы смолкли, Томас повернулся к Макдональду. Сейчас он располагал получасовой магнитофонной записью, однако, как распорядиться ею дальше, придумать так и не смог. Да и вообще не знал, что обо всем этом думать. - Что это значит? - Одно - все это записи - с Земли, - сказал Адамс. - Начнем вот с чего, - проговорил Макдональд, повернулся и снял с полки книгу. - Прошу взглянуть вот сюда, - обратился он к Томасу. - Может, тогда вы лучше все поймете. Книга называлась "Голоса тридцатых". Томас полистал страницы. - Здесь рассказано о первых десятилетиях радио. С тех пор прошло более девяноста лет. - Все нами услышанное, - сказал Макдональд, - при внимательном чтении можно найти в этой и Других книгах. Передачи относятся к тем временам; музыка, новости, комедии, драмы, сенсации, так называемые "сериалы" тех лет, детективы, беседы, репортажи о катастрофах... Некоторые фрагменты на других языках мы вырезали. - Думаете, я поверю, будто вся ерунда пришла со звезд? - Да, - подтвердил Макдональд. - Именно это и приняло Большое Ухо, когда астрономы вели наблюдение, установив его примерно на пять угловых часов восхождения и около пятидесяти шести градусов склонения в общем направлении на Капеллу... - Как могла Капелла отправить сюда весь этот земной мусор? - Я разве утверждал, что это Капелла? - спросил Макдональд. - Я лишь подчеркнул: в том направлении. - Несомненно, - отозвался Адамс. - Но это слишком абсурдно, - воскликнул Томас. - Точно, - произнес Макдональд. - Вот именно. Настолько абсурдно, что имеет право на истину. С какой стати стал бы я проводить вас чем-то таким, столь явно шитым белыми нитками? Не проще ли состряпать что-нибудь из сигналов, похожих на помехи? Хотя фальшивые сигналы и не удалось бы выдавать за подлинные в течение длительного времени, - при известной наглости и везении можно поймать нечто правдоподобное и выдавать за настоящий внеземной сигнал, пока нас не разоблачили бы. Но такое? Все это легко проверяется и, повторяю, достаточно абсурдно, чтобы не оказаться истинным. - Однако ж это... ну как может Капелла или черт знает кто... передавать все это?.. - Мы слушаем всего пятьдесят лет, - пояснил Макдональд. - А передаем - уже девяносто. - Передаем? Мы? - Вспомни, я же говорил тебе, - сказал Адамс. - Со времени первой радиопередачи все эти сравнительно слабые радиоволны неустанно разбегались по Вселенной со скоростью восемьдесят шесть тысяч миль в секунду. - Капелла находится примерно в сорока пяти световых годах от Земли, - сообщил Макдональд. - Нужно сорок пять лет, чтобы радиоволны добрались туда, - добавил Адамс. - И столько же - обратно, - закончил Макдональд. - Это все отражается от Капеллы? - спросил Томас. - Сигналы возвращаются. Их принимают в окрестностях Капеллы и отправляют к нам обратно узко-направленным пучком большой мощности, - пояснил Макдональд. - Возможно ли такое? - Для нас - нет, - объявил Адамс. - С нашим оборудованием невозможно. По-настоящему мощная антенна, выведенная в космическое пространство, за пределы земного притяжения, подальше от Солнца, возможно, и способна принять блуждающие радиосигналы с расстояния ста световых лет. Даже столь слабые, как на заре нашей радиофонии. Быть может, мы открыли бы тогда, что вся Галактика, как улей, гудит радиосообщениями. - Хорошо, допустим, все так и есть. Удивительно, как мы вообще смогли выловить нечто, пребывавшее в пути сорок пять световых лет - туда и обратно. Достигшие Капеллы рассеянные сигналы должны быть невероятно слабыми, едва отличимыми от космического шума, - сказал Макдональд. - Конечно, они могут использовать и другие устройства, возможно, приемник в относительной близости к Земле, например, в поясе астероидов. Он принимает земные радиопередачи и транслирует непосредственно на Капеллу. Такая система означала бы только одно: внеземные существа или, по крайней мере, их автоматические приемопередающие устройства, посещают Солнечную систему. Впрочем, это все равно. Важен факт, мы принимаем запаздывающую ретрансляцию передач девяностолетней давности. - Но зачем им это делать, если они располагают такими возможностями? - не унимался Томас. - А разве есть у вас лучший способ привлечь наше внимание? - спросил Макдональд. - Вам известно, как поточнее сообщить, что они существуют и знают о нашем существовании? И чтобы сигнал никто не прозевал... - По-вашему, это простое "алло, кто у телефона", только гигантского масштаба? - Наверняка не только это, - проговорил Адамс. Макдональд кивнул. - Часть помех, скорей всего, таковыми не являются. В некоторых возмущениях просматривается некая упорядоченность - особенно в последовательности импульсов, групп двоичных сигналов; возможно, это ряды чисел или сообщение в линейном виде, или нечто такое, что может быть развернуто в изображение, знай мы последовательность его построения. А может, в послании ничего и нет, - так, просто уведомление. Пока мы этого не знаем. Саундерс как раз над этим работает с компьютерами. - Тогда это - начало, - проговорил Томас, чувствуя, как забилось сердце и вспотели ладони. Такого он за собой не помнил со времен работы над "Адом". - Мы не одиноки, - добавил Адамс. - Что они могут сообщить? - спросил Томас. - Узнаем, - ответил Макдональд. - А дальше? - продолжал расспрос Томас. - В этом-то все и дело, - признался Макдональд. - И еще: как объявить об открытии и стоит ли это делать вообще? Какая последует реакция, предъяви мы доказательства существования в Галактике иных разумных существ? Будут ли все поражены или, наоборот, раздражены, заинтересованы, охвачены энтузиазмом и обрадованы? Ощутят гордость или почувствуют себя застигнутыми врасплох? - Вы должны объявить, - уверенно произнес Томас, ни минуты не сомневаясь в правоте своих слов. И эта убежденность также относилась к давным-давно забытым ощущениям. - Вы считаете, нас поймут? - По крайней мере, нужно постараться так сделать. Где-то там, на планете, похожей на нашу, обитает раса разумных существ, и у них наверняка есть, что сказать нам. Какая великая весть для всего человечества. Здесь нет места страху, тут - небывалый праздник! Мы должны донести его людям. - Не представляю, каким же образом удастся это сделать. - Вы шутите, - усмехнулся Томас. - Вы просто, как маэстро-психолог манипулировали мной. Вели меня за руку по заранее намеченному пути, шаг за шагом. Нет проблем. Я вам помогу. Возьму прессу на себя. Мы раструбим об этом на весь мир всеми доступными нам средствами: печать, телевидение, книги - документальные и беллетристика; интервью, анкеты, игры, развлечения... Да мы сделаем из Программы врата в новый мир! Наша Земля требует немедленного обновления. Нам скучно почивать на достигнутом, а скука - извечная угроза людскому духу... - Не стоит забывать, - произнес Адамс, - в окрестностях Капеллы находится планета разумных существ, отправивших нам свое послание. Они ждут ответа. Вот это, пожалуй, и есть самое главное. - Тебе бы полагалось знать - они не люди, - сказал Макдональд. - Среда их обитания в корне отличается от нашей. Капелла - красный гигант, точнее, двойной красный гигант, несколько холоднее нашего солнца, но гораздо больше и ярче. - И наверняка старше, если только наша теория звездной эволюции точна, - вмешался Адамс. - Светила Капеллы таковы, каким станет наше Солнце через пару галактических десятилетий, - продолжал Макдональд. - Вы только подумайте о последствиях. Задумайтесь, как шло развитие в лучах их светила - двойного красного гиганта, с аномальными днями и ночами и самой планетной орбитой, среди природных флуктуации, со сложнейшими условиями вегетации, в экстремальных жаре и холоде! Какие же существа выжили в этих условиях и создали процветающую цивилизацию? - Насколько же их восприятие должно отличаться от нашего! - произнес Томас. - Данте отправился в ад, дабы познать жизнь и мысли иных созданий. А наши существа неизмеримо более чуждые, однако нам остается лишь слушать. - Ну, мы как раз и располагаем собственными путями сошествия в ад, - сообщил Макдональд. - Знаю... Персоналу вы расскажете все завтра? - Если, по-вашему, это разумно. - Разумно или нет, но рассказать придется. Прошу учесть всех поименно, чтобы на заседании это сообщение восприняли соответствующим образом. С вашего разрешения, я напишу ту самую статью для "Эры", вот только несколько не в том плане, на который они рассчитывают. - "Эра", как мне кажется, идеальный вариант, но опубликуют ли они такое? - В стремлении заполучить исключительное право на публикацию они пойдут на сговор с самим сатаной и всеми его падшими ангелами. Они ввергнут солитариан в преисподнюю и поведут бюрократов с технократами в землю обетованную. А я тем временем завербую пару коллег и ко времени выхода в свет указанного номера "Эры" мы подготовим пакет статей и интервью для всех средств массовой информации. - Задумано неплохо, - проговорил Макдональд. - А пока вы поразмышляйте вот над чем, - предложил Томас. - Понимают ли капеллане принимаемые с Земли радиопередачи? Не судят ли они о нашей цивилизации по нашим радиосериалам? - Он поднялся, выключил магнитофон и подытожил: - Великолепный выдался денек! Увидимся утром. Он двинулся к дверям и переступил порог своего чистилища. Но узнал об этом гораздо позже. ДИНАМИКА КОМПЬЮТЕРА Нет исследования более захватывающего, нежели поиск новых человечеств в овеянных тайной счастливых землях, лежащих за горизонтами межзвездных пространств... Харлоу Шепли, 1958... Если нас достигнут рассеянные сигналы высокоразвитой цивилизации, удаленной на десять световых лет, они окажутся слишком слабыми, для приема их с помощью современных антенн. Однако существует возможность размещения антенн на Земной орбите или на Луне, а это создает огромное преимущество для прослушивания. В космическом пространстве реально сооружение антенны размером в десять тысяч ярдов, делающей возможным прием излучений, сопровождающих жизненную активность цивилизации, на расстоянии десяти световых лет. Анализ записей, снятых с поисковых антенн подобной программы, явится, бесспорно, весьма кропотливым и утомительным, однако эту задачу, по всей видимости, в состоянии взять на себя компьютеры... Дж.А.Уэбб, 1961... Метод "накопления сигнала", применяемый для выделения кодированных импульсов из фонового шума, позволяет сделать предположение, нашу цивилизацию легко обнаружить, несмотря на отказ посылать позывные... Фрэнк Д.Дрэйк, 1964... Хоть я состарился в дороге, Пройдя все тридевять земель, Но все ж, как прежде, я желаю Рукопожатья ощущать, срывать лобзанья И лежать на покрывале пышных трав. А пищей до ее скончанья века служат Серебряные яблоки Луны И золото всех яблок Солнца... Уильям Батлер Йетс, 1899... ПО МНЕНИЮ УЧЕНЫХ, МОЛОЧНАЯ КОРОВА - СЕГОДНЯ ПЕРЕЖИТОК. СОЗДАНА ПЕРВАЯ МОЛОЧНАЯ МАШИНА, ОТРАБОТАН ПРОЦЕСС, ВОСПРОИЗВОДЯЩИЙ БИОХИМИЧЕСКИЕ РЕАКЦИИ ЖИВОТНОГО ОРГАНИЗМА; ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ТЕХНИЧЕСКИЕ УСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ПОЗВОЛИЛИ ИСКЛЮЧИТЬ СОПУТСТВУЮЩИЕ ЕСТЕСТВЕННОМУ ПРОЦЕССУ ЛИШНИЕ И ВРЕДНЫЕ ПОБОЧНЫЕ ПРОДУКТЫ. УЧЕНЫЕ МОГУТ ТЕПЕРЬ, ЗАЛОЖИВ В МАШИНУ НА ВХОДЕ ЗЕЛЕНУЮ ТРАВКУ, ПОЛУЧАТЬ НА ВЫХОДЕ СВЕЖЕЕ МОЛОЧКО. ПРОЦЕСС ИМЕЕТ ДЕВЯНОСТОПЯТИПРОЦЕНТНЫЙ КОЭФФИЦИЕНТ ПОЛЕЗНОГО ДЕЙСТВИЯ. МОЖНО ПРЕВРАЩАТЬ В МОЛОКО ДРЕВЕСНЫЕ ОПИЛКИ, СОЛОМУ И ДАЖЕ МАКУЛАТУРУ ИЛИ УПАКОВОЧНЫЙ КАРТОН. ВОТ ПРИМЕР ЕЩЕ ОДНОЙ МЕТОДИКИ ПЕРЕРАБОТКИ ОТХОДОВ ЦИВИЛИЗАЦИИ... Он стал как вкопанный. Огненный ток напряжения промчался по нервам. Рефлекторно сократились мышцы. Дрожь прошла по огромным передним лапам и сотрясла пару коротких задних, обнажив все до единого острые, как бритва, когти. Выросшие прямо из плеч толстенные щупальца перестали извиваться и конвульсивно трепетать, одеревенев в бдительной настороженности. Оцепенев от ужаса, он водил огромной кошачьей головой из стороны в сторону, в то время как мельчайшие волосоподобные вибриссы, заменявшие ему уши, бешено вибрировали, анализируя каждое случайное дуновение, малейшее содрогание эфира. Однако он не находил никакого ответа, - даже слабым отзвуком ничто-не откликалось в его сложнейшей нервной системе. Не осталось и следа от присутствия всегдашнего ада. Керл беспомощно присел; гигантский кошачий силуэт рисовался на фоне бледного красноватого у горизонта неба, будто бесформенная гравюра черной пантеры, спящей во тьме на черном камне... А.Э.Ван Вогт, 1939... БЕЛЛАТРИКС, ПОЛЛУКС, МИЦАР, КЛОСС, АНТАРЕС, КАСТОР, АЛЬГОЛЬ, МИРА, АХЕРНАР, ЗВЕЗДА БАРНАРДА, ПРОЦИОН, РЕГУЛУС, СИРИУС, АЛЬДЕБАРАН, ДЕНЕБОЛА, АРКТУР, БОЛИДЫ, ЦЕФЕИДЫ, АЛЬГЕБА, ГЕММА, КАНОПУС, АЛЬФА ЦЕНТАВРА, ТАУ КИТА, ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА, КВАЗАР, ЗВЕЗДА ВОЛЬФА-РАЙТА, БЕТЕЛЬГЕЙЗЕ, АЛЬТАИР, МИРАХ, ВЕГА, ФОМАЛЬГАУТ, ДЕНЕБОЛА И КАПЕЛЛА, ПУЛЬСАР, НЕЙТРОННАЯ ЗВЕЗДА... СТАТИСТИЧЕСКОЕ АГЕНТСТВО КОНТРОЛЯ ПОПУЛЯЦИИ (САКП) ОБЪЯВИЛО СЕГОДНЯ О ДОСТИЖЕНИИ БРАЗИЛИЕЙ НУЛЕВОГО ПРИРОСТА НАСЕЛЕНИЯ. ПРИ ЭТОМ ИЗВЕСТИИ В ЗАЛАХ И КУЛУАРАХ ШТАБ-КВАРТИРЫ ООН ВСПЫХНУЛО ЛИКОВАНИЕ. СЛЕДОВАЛО ПОСМОТРЕТЬ, КАК ПЛЯСАЛИ ДЕЛЕГАТЫ, ПРИВЕТСТВУЯ ДОСТИЖЕНИЕ ЗАВЕТНОЙ ЦЕЛИ, ПОСТАВЛЕННОЙ ОКОЛО ПЯТИДЕСЯТИ ЛЕТ НАЗАД; БРАЗИЛИЯ ОСТАВАЛАСЬ ПОСЛЕДНЕЙ СТРАНОЙ С НЕКОНТРОЛИРУЕМЫМ ПРИРОСТОМ НАСЕЛЕНИЯ, СПРАВЕДЛИВОСТИ РАДИ, САКП ОТМЕТИЛО, ЧТО БРАЗИЛИЯ РАСПОЛАГАЕТ ЗНАЧИТЕЛЬНО БОЛЬШИМИ НЕОСВОЕННЫМИ ТЕРРИТОРИЯМИ И НЕРАЗРАБАТЫВАЕМЫМИ СВОБОДНЫМИ МЕСТОРОЖДЕНИЯМИ ПРИРОДНЫХ РЕСУРСОВ, НЕЖЕЛИ ЛЮБАЯ ДРУГАЯ СТРАНА. Я отлично знаю: в эту самую минуту нас слушает вся Вселенная, и каждое произнесенное слово эхом отдается у самых далеких звезд... Жан.Жирадо, 1945... КАПЕЛЛА В ПЕРЕВОДЕ С ЛАТЫНИ ОЗНАЧАЕТ "КОЗОЧКА". ОНА НАХОДИТСЯ В СОЗВЕЗДИИ AURIGAE, ВОЗНИЧЕГО, ИЗОБРЕТАТЕЛЯ ТЕЛЕГИ В ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ МИФОЛОГИИ. ПЕРВУЮ ПОВОЗКУ, ГЛАСИТ ЛЕГЕНДА, ТЯНУЛИ КОЗЫ... Capella a: Спектральный класс - G0 Прибл. яркость - 0,2 Восхождение - 0514 Склонение - +4558 Расстояние от Солнца - 45 Мощность излучения - 120 Масса - 4,2. Capella b: Масса - 3,3 ПО ПРОШЕСТВИИ БОЛЕЕ ПОЛУВЕКА ПРОГРАММА ПРИНЯЛА СИГНАЛЫ. ЭТА НОВОСТЬ БЕССПОРНА, УТВЕРЖДАЮТ ЭКСПЕРТЫ. ОДНАКО В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ПРОКОММЕНТИРОВАТЬ ЕЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ. ВНЕЗЕМНЫЕ СУЩЕСТВА, ПО ВСЕЙ ВИДИМОСТИ, ЖИВУТ НА ПЛАНЕТЕ, ВРАЩАЮЩЕЙСЯ ВОКРУГ ОДНОГО ИЗ КРАСНЫХ СВЕТИЛ ПАРНОЙ ЗВЕЗДЫ-ГИГАНТА, НАЗЫВАЕМОЙ КАПЕЛЛА, В СОРОКА ПЯТИ СВЕТОВЫХ ГОДАХ ОТ ЗЕМЛИ... "ЭТИ ГОЛОСА, - СООБЩИЛ ДИРЕКТОР ПРОГРАММЫ РОБЕРТ МАКДОНАЛЬД, - СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ: КАК РАЗУМНЫЕ СУЩЕСТВА МЫ НЕ ОДИНОКИ ВО ВСЕЛЕННОЙ. НАДЕЮСЬ, ВМЕСТЕ С НАМИ ЭТОЙ НОВОСТИ ОБРАДУЕТСЯ КАЖДЫЙ, И ЭТО ПОМОЖЕТ НАМ В ПОИСКАХ ОТВЕТА НА ПОСЛАНИЕ, СОКРЫТОЕ В ПРИНЯТОМ СООБЩЕНИИ..." ВОСПРОИЗВОДИМ ЗВУКОВУЮ ЧАСТЬ СООБЩЕНИЯ, ПРИНЯТОГО ПРОГРАММОЙ ПРОСЛУШИВАНИЯ ИСКУССТВЕННЫХ КОСМИЧЕСКИХ СИГНАЛОВ В АРЕСИБО, ПУЭРТО-РИКО... Новое театральное помещение для ночных представлений открылось сегодня на Манхэттене спектаклем, разрекламированным как самое популярное театральное зрелище, когда-либо представленное на суд зрителей. Новый театр одного зрителя приветствовала целая очередь желающих попасть на представление и пережить то, что называют "наилучшим после анабиоза отдыхом". Очередь дважды опоясала весь квартал... Лицом вверх она лежала на гладких засаленных досках стола. Обломанная половина бронзовой кирки торчала в странном черепе. Три безумных, зияющих ненавистью зрачка, раскаленных, будто свежепролитая кровь, полыхали живым пламенем на лице, обрамленном клубком шевелящихся червей, ползающих там, где полагалось расти волосам... Дон А.Стюарт, 1938... - ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, МИССИС! Я ИЗ ЦЕНТРА ИССЛЕДОВАНИЯ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ. МЫ ПРОВОДИМ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ МИНИ-ИССЛЕДОВАНИЕ ПУТЕМ РЕПРЕЗЕНТАТИВНЫХ ИНТЕРВЬЮ... - ВАЛИ-КА ИЗ МОЕГО ТЕЛЕВИЗОРА, ЛАДНО? Я КАК РАЗ СОБРАЛАСЬ СМОТРЕТЬ СВОЮ ЛЮБИМУЮ ПРОГРАММУ. - ОТВЕЧАТЬ НА ЗАКОННО СФОРМУЛИРОВАННЫЕ ВОПРОСЫ ЦЕНТРА ИОМ - ВАША ГРАЖДАНСКАЯ ОБЯЗАННОСТЬ, МИССИС, ИНАЧЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО НЕ СМОЖЕТ РЕАГИРОВАТЬ НА МНЕНИЕ ОБЩЕСТВЕННОСТИ. - НУ, ЛАДНО-ЛАДНО, ТОЛЬКО ПОБЫСТРЕЙ... - ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ О ПОСЛАНИИ С ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ, ПОЛУЧЕННОМ ПРОГРАММОЙ ПРОСЛУШИВАНИЯ ИСКУССТВЕННЫХ КОСМИЧЕСКИХ СИГНАЛОВ В ПУЭРТО-РИКО? - КАКОЕ ЕЩЕ ПОСЛАНИЕ? - ПОСЛАНИЕ С КАПЕЛЛЫ. РАДИОГОЛОСА. ОБ ЭТОМ ЖЕ РАСТРУБИЛИ ВСЕ СРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ. - Я НИКОГДА НЕ ОБРАЩАЮ ВНИМАНИЯ НА ПОДОБНЫЕ ГЛУПОСТИ. - РАЗВЕ МИССИС НИЧЕГО НЕ СЛЫХАЛА ОБ ЭТОМ? - НИЧЕГО НЕ СЛЫХАЛА. А ТЕПЕРЬ, МОЖЕТ ДАШЬ ПОСМОТРЕТЬ МОЮ ПРОГРАММУ? - А ЧТО ЭТО ЗА ПРОГРАММА? - "КОСМИЧЕСКАЯ СТРАЖА". И сотворил я миры неисчислимые... А теперь заповедую тебе притчу о земле той и населяющих ее. Ибо многие миры отошли по велению слова моего, а многие явятся лишь ныне, но неисповедимы они разуму человеческому. Ибо сочтено все мною и принадлежит мне и знаемо лишь мною... И яко же минет земля едина в небесах, - тотчас иная восстанет, ибо бесконечны и неисчерпаемы деянья и слова мои... Откровения Моисеевы, явленные пророком Джозефом Смитом в июне 1830 года... ПОСЛЕДНЯЯ ВЫСТАВКА УНИКАЛЬНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ИСКУССТВА, СПРОЕКТИРОВАННЫХ И ВЫПОЛНЕННЫХ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ПРОМЫШЛЕННЫМИ КОМПЬЮТЕРАМИ И РОБОТАМИ, ВЕСЬМА ВЫСОКО ОЦЕНЕНА КРИТИКАМИ ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕХ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ. ВЫСТАВКА ЭКСПОНИРУЕТСЯ ЕЩЕ В ТЕЧЕНИЕ МЕСЯЦА В МУЗЕЕ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА, А ЗАТЕМ ОТПРАВИТСЯ В ТУРНЕ ПО МУНИЦИПАЛЬНЫМ МУЗЕЯМ. НА ВОПРОС, ВОЗНИКАЛА ЛИ ПРОБЛЕМА ПРИ ОТБОРЕ ОБЪЕКТОВ ЭКСПОЗИЦИИ С ОБЯЗАТЕЛЬНЫМ ОТСЕВОМ НЕУДАЧНЫХ РЕШЕНИИ, ПРОГРАММИСТКА ФИЛИСС МАКЛАНЕГЕН ОТВЕТИЛА: "НЕ В БОЛЬШЕЙ СТЕПЕНИ, ЧЕМ С ОБЫЧНЫМИ ХУДОЖНИКАМИ". ГВОЗДЕМ ЭКСПОЗИЦИИ СТАЛА СКУЛЬПТУРА ИЗ ПОЛИМЕТИЛМЕТАКРИЛАТА ВЫСОТОЙ ВОСЕМЬ ЯРДОВ, НАЗВАННАЯ КОМПЬЮТЕРОМ ИЛИ МИССИС МАКЛАНЕГЕН - УТОЧНИТЬ НЕ УДАЛОСЬ - "АВТОПОРТРЕТ НЕЗНАКОМЦА". Вера в существование жизни за пределами безмерных черных пространств настолько велика, что прибытие этих существ ожидается прямо-таки с минуты на минуту. Если они находятся на более высокой ступени развития, кто знает, не случится ли это уже при жизни нашего поколения. Размышляя над бесконечностью времени, невольно задумываешься: а вдруг эти послания уже давным-давно поступили к нам; неужели они канули в трясину болот жарких влажных лесов карбона, а может, сверкающие зонды лишь промчались мимо шипящих гадов; но скорее всего эти изощренные и точнейшие устройства до сих пор не исчерпали своих энергетических ресурсов, - за все время бесплодного и безмолвного ожидания... Лорен Эйсли, 1957... В мире загадок и тайн - Всюду деянья Господни. Свершилось: Подан матери знак, дитя на свет появилось, Проповедь, крест и распятье... Весть о Пришествии еще на пути В звездные сферы, А он уже длани простер над Землей, И Слово вошло в обитель. Пути его земные - неисповедимы И их познать не вольно никому. Рискнешь - и страх, тревоги, беды - Препоны к благости пред сердцем возведут. Чужды страданья наши звездам, Для них - песчинка наша твердь средь вод. Любовь и жизнь страданья множат, слезы. Триумфом обретенья станет гроб. Мы тщимся в убогое время Познать его с вечностью связь. Господа странствия Млечной Дорогой Тщеславным глупцам никогда не пройти. Лишь за порогом мирской суеты, Средь миллионов чужих Евангелий, Поймем, кем доводился Он нам, Узнав хозяев Плеяд, Медведицы, Лиры. Душа моя, прими же злой удел. Не завершить вовек познанья. Ведь мириады Его лиц со звезд взирают, Держись достойно перед ними, Человек! Элис Мэйнелл, 1913... Если мы признаем некоторую разумность обитателей иных планет, нас спросят: обязательно ли разум их таков, как наш? С уверенностью можно ответить: да, стоит лишь взвесить все на весах справедливости и нравственности и соотнести с законами и основами науки. Не разум ли дает нам истинное чувство справедливости и порядка, добродетель милосердия и благодарности, не он ли учит нас различать добро и зло и открывает нам сокровища знания и опыта? И можно ли где-либо найти разум иного рода, нежели таковой? И может ли нечто, принимаемое нами за справедливое и великодушное, оказаться на Юпитере и Марсе чем-то никчемным и низменным?.. Христиан Гюйгенс, около 1670... Новая специальность - антикриптография - вот, что нам необходимо наряду с разработкой кодов, с максимальной легкостью дешифруемых... Филип Моррисон, 1963... Огромные расстояния, разделяющие звездные системы, могут представлять собой особую форму божиего карантина: они предохраняют от распространения духовной заразы пришедшие в упадок виды, не допуская, чтобы та сыграла роль змия в райском саду... К.С.Льюис, первая половина XX века... Бог так же, как создал Он миллиарды галактик, мог сотворить миллиарды человеческих рас, уникальных в своем естестве. Во искупление каждой расы Божество способно принять любой телесный облик. Ибо нет ничего отталкивающего в том, что сама Особа Божия примет облик многих человеческих рас; быть может, мы познаем в Небесах, что воплощение Сына Божиего было не единственно, но являлось многажды... Отец Дэниэл С.Рэйбл, 1960... Воплощение возможно лишь одно, равно и Матерь Божия - одна, а раса, в кою излиты образ и подобие Божие, - единственная... Джозеф А.Брэйг, 1960... Не покажется ли чудачеством утверждение, что в то время, как мощь Его, бесконечность, краса и бессмертие явлены столь расточительно-щедро в невообразимо беспредельном пространстве-времени, познание и любовь, - единственно придающие смысл всей славе сей, - напротив - ограничены лишь крошечным земным шариком, где сознающая самое себя жизнь расцвела лишь несколько тысячелетий назад?.. Отец Л.С.Макхью, 1960... ГЛАВНАЯ ШТАБ-КВАРТИРА СОЛИТАРИАН (ХЬЮСТОН) ОБЪЯВИЛА СЕГОДНЯ О НАЧАЛЕ ЦИКЛА ЦЕРЕМОНИИ И МОЛИТВ ОЧИЩЕНИЯ. МЕСТОМ ОТПРАВЛЕНИЯ ИЗБРАНА ПОКРЫТАЯ ГИГАНТСКИМ КУПОЛОМ МЕСТНАЯ СВЯТЫНЯ. ИЗВЕСТИЕ ПРИШЛО ПОСЛЕ ПУБЛИКАЦИИ В ТЕЧЕНИЕ НЕДЕЛИ СТАТЕЙ, ИНТЕРВЬЮ И КОММЕНТАРИЕВ НА ТЕМУ ПОСЛЕДНЕГО ОШЕЛОМЛЯЮЩЕГО ОТКРЫТИЯ ПРОГРАММЫ ПРОСЛУШИВАНИЯ ИСКУССТВЕННЫХ КОСМИЧЕСКИХ СИГНАЛОВ В АРЕСИБО, ПУЭРТО-РИКО. - НАС КАСАЕТСЯ ЛИШЬ ЕДИНСТВЕННОЕ ПОСЛАНИЕ, - ЗАЯВИЛ ИЕРЕМИЯ, ГЛАВНЫЙ ЕВАНГЕЛИСТ И PRIMUS INTER PARES [первый среди равных (лат.) - формула, характеризующая положение монарха в феодальном государстве] В РЕЛИГИОЗНОЙ ИЕРАРХИИ СОЛИТАРИАН. - ЭТО ПОСЛАНИЕ БОЖИЕ. 3. УИЛЬЯМ МИТЧЕЛЛ - 2028 Стояли толпою на лестнице темной, Ведущей в пустынный зал, И молча внимали тоскливому зову, Который тьму прорезал... Уолтер де ла Мар. "The Listeners" Аудитория замерла в ожидании. Под куполом крытого стадиона сидячие места заняты все до единого, и даже проходы забиты сидящими и стоящими людьми. Кто только не явился сюда: старики и люди средних лет, молодежь и дети, даже молодые матери с младенцами на руках; мужчины и женщины - богатые и бедные; черные, смуглые, краснокожие, желтые и белые, в рабочей, спортивной одежде и наряженные как на прием. Все замерли в ожидании проповеди. Среди ожидающих не видно обычных крикунов, не слышно болтовни или покашливаний, ни даже перешептываний; здесь и в помине отсутствовали самодеятельные музыканты и свистуны, а уж топать ногами никому бы и в голову не приходило. Шум, несмотря на присутствие сотни тысяч людей, был минимальный, лишь шорохи и шелест перекрывались отдаленным рокотом кондиционеров, состязающихся с теплотой многих тысяч тел, дыханий и жарой техасского лета. Люди стояли или сидели тесно прижавшись - плечом к плечу, колени упирались в спины, однако неприятных ощущений от этих неудобств они не испытывали. В сущности здесь присутствовало особое духовное единение, будто телесный контакт связал каждого участника с остальной аудиторией в некое подобие единой цепи, готовой в определенный момент, когда ее замкнут, высвободить таящуюся в ней мощь. И тогда им под силу повернуть реки вспять, срыть горы и расплавить чугун... Однако по крайней мере один из присутствующих не разделял всеобщего настроя. Митчелл с отвращением отодвинулся от напирающего слева плеча. - Наверное, вы собираетесь высидеть здесь до конца? - осведомился он. Томас глянул на Макдональда. Тот поднял руку в останавливающем жесте и помотал головой. Втроем они сидели на самом верху, под куполом, возвышающимся над стадионом. Где-то далеко-далеко внизу находилась арена, сплошь уставленная занятыми уже стульями. Квадратик свободного места, остававшийся лишь в самом центре, среди моря голов, ниспадающего вокруг, будто в бесконечность, казался совершенно крошечным. Митчелл снова отодвинулся, с трудом сдерживая дрожь отвращения. - Не раз мне доводилось видеть, как на подобных зрелищах накалялась обстановка и ситуация выходила из-под контроля, - упрямо продолжил он. Сидящие рядом враждебно поглядывали на него, другие - подальше, оборачивались, пытаясь установить источник шума. Макдональд недовольно покачал головой. - Еще не поздно вернуться в кабину, - сказал Митчелл. - По внутреннему телевидению видно гораздо лучше. - Он обратился к Томасу: - Скажи ему, Джордж. Томас беспомощно развел руками. Макдональд приложил палец к губам. - Все будет в порядке, Билл, - прошептал он. - Видеть и слышать - мало. Необходимо еще и ощутить. - Я уже ощутил, - буркнул Митчелл. Они все больше обращали на себя внимания. Томас нагнулся к Митчеллу. - Чем ты отличаешься от Мака, - шепнул он, - так это тем, что не выносишь людей и терпеть не можешь ситуаций, овладеть которыми не в состоянии. А таковых в нашем деле предостаточно. - Люди... - остальные слова замерли на губах Митчелла. Свет на стадионе погас - будто отверстая десница Господня обрушила на всех тьму нощную, хлынувшую меж порогами божества. В темноте казалось, купол вот-вот рухнет. Остро ощущалось присутствие других, словно находящиеся здесь умножились и заполнили собою все пространство. Митчелл справился с приступом паники. Поглубже вздохнул. - Мерзавец паршивый! - буркнул он. - Ну ничего, на этом он далеко не уедет! Вокруг по-прежнему царила настороженная тишина - похоже, каждый надеялся: вот-вот случится чудо. И одинокий яркий луч скользнул из-под самого купола и, разорвав тьму, образовал белый круг в центре арены. Посреди круга, будто сошедшая с потоком света, виднелась одинокая человеческая фигура. Она приковывала взоры всех, на нее нельзя было не смотреть. Лишь небольшая часть собравшихся, сидевших на стульях вплотную к световому кругу, имели возможность разглядеть лицо этой фигуры. С высоты, где сидел Митчелл, ее контуры напоминали примитивный детский рисунок. Иллюзия белизны и розоватой телесности, черноты одеяния и худобы, высокого роста. Руки фигуры - вознесенные и распростертые - словно намеревались обнять всю публику, если только это можно, вообразить публику за стеной мрака. Присутствующие, затаив дыхание, не давали о себе знать. Впрочем, ощущение присутствия толпы постепенно возвращалось, но теперь это уже было единое существо, одно живое создание, единая крепчайшая цепь, составленная из тел. Толпа ждала послания. Митчелл впился глазами в фигуру. Она одиноко стояла в круге света, удерживая в своих руках всю эту массу людей, собравшихся здесь. Всех-всех. Ни микрофона, ни трибуны, даже какого-нибудь стола или стула рядом с ней. Одинокая фигура посреди онемевшей аудитории, среди десятков тысяч людей. - Ну говори, черт тебя подери, говори же! - буркнул Митчелл, уже заранее понимая: человек в световом круге станет медлить, растягивать этот мир, напрягая его, будто тончайшую вибрирующую струну, до крайнего предела выносливости слушателей... Старый сукин сын знал, что делает. Публика перестала дышать. И тогда он заговорил. Голос его, будто, напоенный силой колдовских чар, заполнил купол стадиона подобно гласу Божиему; звук, шедший отовсюду, заставил всколыхнуться всю аудиторию, потрясенную и сплотившуюся еще крепче. Голос упрочил узы общей цепи и еще сильнее разжег скрытое пламя. Казалось, вещала сама мудрость и истина. - Мы одни. Толпа ахнула в едином вздохе. - Таково послание, - продолжал звучать глас. - Послание Божие. Вам говорят, есть послание с другой планеты, похожей на нашу, от людей, подобных нам. Однако они не ведают, что говорят. Услышан глас Божий, но не уразумели они того. Силятся понять своим разумом, но не могут. Ибо должно уразуметь сердцем своим. Ибо должно верить. Несть послания, аще не от Бога, и приносят его ангелы Господни. От кого же иного следует ждать нам посланий? Слушатели замерли в ожидании ответа. - Есть Бог и есть человек и никого более нет. Во всем мироздании лишь Бог и мы. Так есть. И так тому и должно быть. При этих словах толпа всколыхнулась, как хлебное поле под ветром. - Так стоит ли бояться? - голос возвысился. - Стоит ли противиться истине, коль скоро стоит она пред нами? Бог сотворил человека, дабы дивился тот чуду мироздания и славил его. Толпа вздохнула одним дыханием. - В этом есть суть послания - во словах человеческих, обращенных вспять; тщета человеческая явлена, подобно отражению в зеркале: нет более никого, но лишь мы сами... Слова лились и лились - свободно, неудержимо, словно некое вседовлеющее природное явление, будто знамение. Сила умножилась в толпе, подобно магнитам, соединенным в долгий ряд, и каждый в отдельности неизмеримо усиливал общее поле; так и соединенные силы ста тысяч мыслящих и чувствующих единиц достигли, как в одном существе, мощи, которая, казалось, способна охватить весь город, пронизать всю планету, быть может, даже зажечь или же погасить звезды... Они брели по пустому коридору где-то в подземной части стадиона, и эхо шагов отражалось от бетонных стен, пола и сводов. Обувь взбивала легкие облачка цементной пыли. В тусклом свете фонарей, подвешенных к потолку, коридор тянулся, казалось, бесконечно. - Ну так как? - спросил Томас и слегка вздрогнул от неожиданно сильного эха. - Что скажете о "словах человеческих, обращенных вспять"? - Сукин сын! - ответил Митчелл. - "On doit se regarder soi-nzeme un fort long temps, - проговорил Макдональд, - avant gue de son-ger a condamner les gens". - Что он сказал? - обратился Митчелл к Томасу. - Это из "Мизантропа" Мольера. Не суди, мол, других, пока хорошенько не присмотришься к самому себе, - перевел Томас. Митчелл пожал плечами. - Я предпочитаю хорошенько присмотреться к нему, - сообщил он. - Вы уверены, что мы идем правильно? - спросил Макдональд. - Джуди говорила, сюда, - ответил Митчелл. Коридор вывел их в зал. Громадные гидравлические подъемники упирались в потолок, образуя целый лес поршней. В центре находилась металлическая клетка со встроенными внутри пультами управления со множеством рычагов и большими кнопками красного и зеленого цвета. Клетка оказалась запертой. Тишина запустения, переполнявшая зал, нарушалась лишь звуками их шагов. - Чертовщина, - убежденно высказался Макдональд. - Сукин сын, - опять повторил Митчелл. - Теперь - туда, кажется. Он провел их через пультовую, и, пройдя еще один коридор, они вышли к двери, выкрашенной в серый цвет. Легонько постучал. Не получив ответа, постучал сильнее. Дверь чуть приоткрылась. - Джуди? - спросил он. - Билл? Дверь раскрылась шире. В коридор выскользнула девушка и протянула Митчеллу руку. - Билл! Она оказалась изящной брюнеткой с огромными черными глазами, состоящими, казалось, из одних зрачков. Особенно красивой ее назвать нельзя, а сам Митчелл, рассуждая спокойно, объяснял ее обаяние чарами глаз. И, хотя временами ему и удавалось сохранять рассудительность, его неудержимо влекло к ней, ибо для него в мире она была единственной, а значит, прекрасной. Взамен поцелуя он лишь пожал ей руку: демонстрации чувств она не любила. Плоды пуританского воспитания - так он это определил еще во времена их учебы, когда они начали встречаться. - Старый прохвост дома? - осведомился Митчелл. - Билл! - воскликнула она, впрочем, в голосе не ощущалось особого протеста. - Он же мой отец! Сейчас он отдыхает. Ты ведь знаешь, ему нездоровится. Эти проповеди дорого обходятся для его здоровья. - Это мистер Макдональд, - представил Митчелл. - Он возглавляет Программу. - Боже! - сказала Джуди. - Я так тронута. Она и впрямь выглядела взволнованной. - А это мистер Томас, - продолжал знакомство Митчелл. - Мой шеф. - Всего лишь сотрудник, - возразил Томас. - Джуди Джонс, - представил девушку Митчелл. - Моя невеста. - Ну, Билл, - промолвила она, - ведь это еще не совсем так. Они говорили вполголоса, тихо, как заговорщики, и голоса их, отдававшиеся в коридоре, звучали странным эхом. У Митчелла возникло удивительное ощущение, будто он занят в некоем спектакле, действующие лица которого перекликаются с одного конца гулкой пещеры в другой. - Вашему отцу известно о нашей приходе для беседы с ним? - спросил Макдональд. Джуди помотала головой. - Если б знал, его бы уже и след простыл. Он терпеть не может встречаться с людьми, в особенности с теми, кто чего-либо требует или же спорит с ним. Уверяет, нет времени, но я-то знаю: ему это просто не нравится. - А если мы вот так, запросто, вторгнемся к нему? - спросил Макдональд. Джуди нахмурилась, как бы заранее готовясь к чему-то неприятному. - Я скажу о вас. Только постарайтесь не слишком его... расстраивать. - Она уже направилась к двери, но остановилась. - И, пожалуйста, постарайтесь не обращать внимания, если прием покажется вам не очень любезным. На самом деле это просто самозащита. Она толкнула дверь и скользнула в комнату. - Отец, - услышал Митчелл, - какие-то люди хотят встретиться с тобой. - Это мистер Макдональд, отец, - проговорила она. - Он руководит Программой. И мистер Томас. Он работает с Биллом Митчеллом. Ты должен помнить Билла. У обшарпанного туалетного столика с зеркальцем, на старом металлическом стуле восседал мужчина преклонных лет, по возрасту годящийся в отцы, пожалуй, и Макдональду. Волосы его белы, как снег, а все лицо избороздили морщины. Черные, как у дочери, глаза, при виде вошедших сперва вспыхнули, но сразу же огонь погас, словно захлопнулась дверь. Старец опустил глаза. - Митчелла помню, - проговорил он измученным, старческим голосом. Верилось с трудом, что его обладатель держал в оцепенении весь стадион. - Помню этого богохульника с вульгарной речью, атеиста, высмеивающего веру, помню этого развратника с обезьяньей нравственностью. И еще помню, как запретил тебе видеться с ним. Да и с остальными тоже никаких дел иметь не желаю. - Мистер Джонс... - проговорил Макдональд. - Убирайтесь! - повелел старец. - Оба мы уже не молоды, мистер Джонс... - начал Макдональд. - Иеремия, - поправил старец. - Мистер Иеремия... - Просто Иеремия. С атеистами Иеремия не разговаривает. - Я ученый... - Атеист. - Мне бы хотелось поговорить о послании. - Я внял посланию. - Как, непосредственно? - Я услыхал его от Бога, - сообщил хрипло старец. - А вы как? Безо всяких посредников? - Вы услышали его до получения Программой или после? - игнорируя вопрос, спросил Макдональд. Иеремия со вздохом откинулся на стуле. - Прощайте, мистер Макдональд. Вы пытаетесь меня поймать... - Я хотел бы поговорить с вами... - Я говорю об ином послании, а вовсе не о вашем, принятом в форме радиоребуса. Послание - мое послание - от Бога и там сказано все о вашем сообщении. Оно что, тоже от Бога? - Возможно, - ответил Макдональд. Хотевший уже было отвернуться, Иеремия застыл и взглянул на Макдональда. Митчелл тоже удивленно уставился на него. - Я не знаю, от кого оно, - уточнил Макдональд. - Возможно, и от Бога. - Но сами вы так не считаете, - произнес Иеремия. - Нет, - сказал Макдональд. - Впрочем, не знаю. Ведь мне не было знамения, подобно вашему. Как видите, мои помыслы открыты, а ваши? - Не могут оставаться сокрытыми помыслы, отверстые не лжи, но истине, - изрек Иеремия. - Итак, ваше послание вы не прочли. - Нет, - признался Макдональд. - Но мы его прочтем. - Когда прочтете, - проговорил Иеремия вставая, - тогда и поговорим, если уж вам так нужно. - Но если... когда мы прочтем, вы нас посетите, если мы пригласим? Черные зрачки Иеремии, казалось, сверлили Макдональда насквозь. - До объявления содержания его остальному миру? - Да. - Тогда я явлюсь. - Бледная рука поднялась, и старческая голова утомленно опустилась на нее. Посетители не сдвинулись с места, и Иеремия вновь поднял взгляд. - Чего вам еще нужно? - устало спросил он. - Ваши публичные проповеди подстрекают и настраивают людей против Программы, - сказал Макдональд. В черных глазах вновь вспыхнул уснувший, казалось, огонек. - Я возглашаю истину. - Ваши истины создают атмосферу, в которой люди могут потребовать закрытия Программы. Послания прочесть нам не дадут, да и дальнейшее прослушивание окажется невозможным. - Возглашаю истину, - повторил Иеремия. - Мы одни. Ничто не в силах изменить сего. Все, что грядет, когда люди познают истину, находится в руке Господней. - Но коль скоро послание - от Бога и предназначено для всех, не только для вас, - не должно ли прочесть его и услышать последующее? Длинное лицо Иеремии вытянулось еще больше. - Ваше послание может исходить от сатаны. - Но в своей проповеди вы говорили, оно от Бога. - Такова истина, - изрек Иеремия. - Однако в силах дьявола обмануть даже тех, кто внемлет Богу. - Бледной до прозрачности рукой он вновь подпер подбородок. - Я ведь могу и ошибиться. Макдональд шагнул к Иеремии. - Если сейчас вы измените свою интерпретацию, среди верующих это вызовет лишь замешательство. Дайте нам шанс прочесть послание. Я же не призываю вас перестать возглашать истину, но, по крайней мере, не настраивайте ваших приверженцев против Программы. - На что вы рассчитываете? Восстановить все эти голоса? - Голоса тридцатых? - Макдональд отрицательно помотал головой. - Отрывки радиопрограмм тех лет ретранслированы с Капеллы лишь с целью привлечения нашего внимания. Это не более, чем жест. - Где же тогда послание? - Точно пока мы не знаем. Думаем, в импульсах атмосферных помех, паузах меж голосов. После фильтрации истинных помех это звучит уже как настоящее послание: точка - пауза, точка - пауза. Слова Макдональда, похоже, не убедили старца. - В точках и паузах прочесть можно все, что заблагорассудится. - Мы пока не прочли. Пока. Лишь пытаемся. Над этим, в поисках логической упорядоченности, работают компьютеры. Но мы добьемся своего. Это лишь вопрос времени. Да, необходимо одно: время. - Ничего обещать не могу, - заявил Иеремия. - Вы обо всем узнаете первым. - Ничего не обещаю, - повторил Иеремия, однако в его интонации проступало нечто похожее на обещание. - А сейчас оставьте меня в покое... Постой, Джуди! С этим человеком видеться ты не должна. - Он указал на Митчелла. - Я говорил тебе и повторяю это теперь. Выбирай. Если твой выбор остановится на нем и ты ступишь на путь непослушания, тогда я больше не захочу тебя видеть. - К черту! - Митчелл шагнул вперед, однако Джуди удержала его. - Ну иди уже, Билл! Вдвоем они вышли из комнаты. - Билл, мы теперь не сможем видеться открыто. - Ты мне нужна, - сказал Митчелл. - У нас же планы... - Еще больше я нужна ему, - ответила девушка. - Он стар и болен. И не умеет общаться с людьми. Она исчезла за дверьми. - Какое странное сочетание... - проговорил Томас. - Он способен заставить тысячи людей уверовать в его беседы с Богом, но не в состоянии поговорить с собеседником и не оттолкнуть его, не разрушить взаимопонимания. - Тебе все же придется постараться понять его, Билл, - мягко сказал Макдональд. - По-своему он ищет и достоин сочувствия. И так же как и ты нуждается в помощи. В этом вы с ним весьма похожи. - Да ну его к черту! - проворчал Митчелл, и душа его исполнилась отвращения ко всему роду людскому. - Всех - ко всем чертям! - он глянул по сторонам и еще раз повторил: - К чертям! Такси бесшумно двигалось в потоке машин в направлении аэропорта. - Вы изрядно поработали, - подытожил Макдональд, сидевший между Томасом и Митчеллом. - Ха! - саркастически выдохнул Томас. Макдональд поднял руку, призывая ко вниманию. - Я говорю серьезно. Все это вы с Биллом, да и остальные - тоже. Ваши статьи, публикации, интервью, программы - использование разнообразных средств и способов информации - завоевали Программе всеобщее признание. Впрочем, не только признание. Пожалуй, нечто большее - сознательный энтузиазм. Известие о получении нами сообщения от разумных существ с планеты, предположительно находящейся на орбите одной из звезд Капеллы, воспринято обществом без недоверия. С пониманием, воодушевлением и, главное, без паники. Не знаю, можно ли было все сделать лучше... - Я знаю, что можно, - произнес Митчелл. - Ты себя переоцениваешь. Не надо ставить нереальных целей, - возразил Макдональд. - На пятидесятом году Программы о ней ничего не знало девяносто процентов, а из тех, кому было известно, большинство полагало ее зряшной тратой времени и сил. И все пятьдесят лет специалисты предрекали всеобщую истерию, стоит лишь людям предъявить доказательства существования во Вселенной иных разумных существ. - Специалисты! - бросил Томас. Макдональд, смеясь, тряхнул головой. - Ну ладно, джентльмены, позволю себе напомнить, радио есть и здесь. Он подался вперед и щелкнул ручкой радиоприемника. "Такси наполнила музыка. Зазвучало нечто из вновь вошедших в моду мелодий фолк, затем ее сменила танцевальная музыка тридцатых. Спустя минуту она смолкла, эфир наполнился звуками атмосферных помех, вперемежку с обрывками программ... Митчелл протянул руку к выключателю. - Тоже мне, достижение, - буркнул он. Томас задержал его руку. - Подожди? Из радио донеслось: ТРЕСК ушайте вечернюю молитву СТУКСТУК музыка ТРЕСКСТУК чуть не ударил меня бампером СТУКТРЕСКТРЕСК это сказал рочест ТРЕСКСТУК музыка ТРЕСКСТУКСТУКСТУК идол южанок Ларри СТУКСТУК музыка: au revoir милое ТРЕСКТРЕСК театрик на СТУКТРЕСК любопытная деталь ТРЕСКСТУК музыка СТУКСТУКСТУК кто ведает какое зло СТУКТРЕСКСТУК... - Это оно? - отозвался Митчелл. - Послание? Скверное качество приема придавало какую-то странную уверенность в его подлинности. - Фрагмент, - сказал Томас. "А голос у него слегка дрожит, - подумал Митчелл, - будто снова переживает он то мгновение в Пуэрто-Рико, когда услышал это впервые. И когда из скептика-специалиста по грязной работе, вознамерившегося угробить Программу, превратился в преданного ей человека и взвалил на себя миссию убеждения совершенно разных людей - всех, без исключения, слоев общества - в том, что послание подлинное, во благо всем и, следовательно, бояться здесь нечего. Поначалу друзья его такому превращению не поверили, но, поговорив с Джорджем и прослушав послание, согласились помочь и они. И он, Митчелл, присоединился среди первых". - Это голоса прошлого и настоящего, - объявил радиодиктор. - Это голос звезд. Вы слушали фрагмент сообщения, принятого с Капеллы, удаленной на сорок пять световых лет от Земли. Если у кого-то есть идея, как прочесть послание, просим написать по адресу: Роберту Макдональду, Программа, Аресибо, Пуэрто-Рико. А теперь - очередной эпизод истории, начавшейся девяносто лет назад... Диктор умолк, и возникла необычная, "особенная" музыка. Но вот она стихла, и глубокий бас осведомился: "Кто ведает, какое зло таится в сердце человеческом?" Музыка вернулась и снова стихла. - Тьма ведает... Томас выключил приемник. - Гениальная идея, - проговорил Макдональд. - Вот только понятия не имею, как мы сможем ответить на все эти письма. - И до сих пор ни одной стоящей подсказки? - спросил Томас. Макдональд помотал головой. - До сих пор. Но, кто знает, какой гений таится в человеческом разуме? - Ну что ж, - сказал Томас, - иного мы не ожидали. Я тут подумал... пошлем кого-нибудь туда, и пусть он набросает несколько типичных ответов, а затем введем их в ваш компьютер. - Превосходно, - одобрил Макдональд. - А с китайцами как быть? - спросил Томас. - Они объявили послание всемирным капиталистическим заговором с целью отвлечения внимания от происков американского империализма. Может, следовало предупредить их еще до передачи всей этой ерунды в средства массовой информации? Макдональд пожал плечами. - Не беспокойся. Их ученые уже затребовали у нас записи. - Русские заявили, послание получено ими еще год назад, - сказал Митчелл. - Между тем записей они не просили, - проговорил Макдональд. - Наверняка сами теперь принимают. Где искать - уже известно. Томас вздохнул. - Боюсь, мы только доставляем тебе лишние хлопоты. Макдональд улыбнулся. - "Братец Черепаха! - говорит братец Лис. - Вижу, настоящих хлопот ты еще не видывал. Почему бы тебе не начать водиться со мною? Вот тогда ты, как пить дать, узнаешь, что такое настоящие хлопоты!" [Дж.Ч.Харрис (1848-1906) - американский писатель и журналист; в основе его произведений - наблюдения за жизнью негров, работающих на плантациях Джорджии; Харрис записывал и систематизировал негритянские сказки, притчи, песни; цитируется одна из "Сказок дядюшки Римуса"] Такси затормозило у аэровокзала, и Макдональд извлек свою кредитную карточку из прорези счетчика. - Пошли к сувенирным киоскам, - позвал он друзей, оглядываясь по сторонам. - Мне хочется что-нибудь выбрать для Марии и Бобби. Когда они догнали его вышагивающего по длиннейшей дорожке из искусственного мрамора, он добавил: - Места вам забронированы. Я хотел вернуться в Аресибо вместе. Пол под ногами задрожал, - наверное, электрокатапульта выстрелила в небо очередным реактивным лайнером. Минуту спустя раздался низкий шипящий звук и удаляющийся грохот. - Мне тут до отъезда еще нужно уладить кое-какие дела, - сообщил Митчелл. - Я полагаю, - обратился к нему Макдональд, - для блага Программы тебе придется некоторое время держаться подальше от Джуди. - Ну вот, и ты туда же, мало мне Иеремии, - вздохнул Митчелл. - Он пророк, это факт, - угрюмо заметил Томас. - И представляет для нас несомненную угрозу. - Вот потому-то и желательно возвращаться всем вместе, - сказал Макдональд. - Вам надо снова вжиться в атмосферу Программы, в ее действительность, ощутить всю лихорадочную суету в преддверии решающего перелома. Если вам удастся воссоздать ее для всех, тогда, быть может, всевозрастающее влияние сторонников Иеремии мы сможем свести на нет. Томас помотал головой. - Не надо выступать против Иеремии. Он честен и одержим собственными, созданными им образами, почти как поэт. Ведь он живет в своем особом мире. - Этот старый сукин сын! - с чувством произнес Митчелл. - Под угрозой оказались основы его веры, - заметил Макдональд, - вот он и противодействует нам, одновременно защищая собственный мир. Солитариане не способны смириться с фактом существования разумной жизни на других планетах. Такое несовместимо с самим их бытием. - Тогда зачем ты пригласил его в Программу? - спросил Митчелл. - Затем, что он столь же честен, сколь и фанатичен, - объяснил Макдональд. - По-моему, если он увидит, чем мы здесь занимаемся и ознакомится с переводом послания, появятся шансы на изменение его мнения. - Не меньше шансов, что таких изменений не произойдет. Тогда Программе конец, - подытожил Томас. - Верно, - признался Макдональд. - Такая возможность не исключается. - А насколько вообще серьезна угроза Программе с его стороны? - осведомился Митчелл. - Самая, пожалуй, серьезная за все время существования Программы, - ответил Макдональд. - Во всем этом прослеживается некая ирония судьбы, к тому же все это до странности соответствует самой истории Программы: наиболее критический момент наступает, когда ее назначение, казалось, уже выполнено, и достигнуты цели, во имя которых она создавалась. Пятьдесят лет кряду мы жили, как у бога за пазухой, а в момент получения сообщения сама Программа оказалась под угрозой. Томас расхохотался. - Ученые - опасные люди. Соблазняют нас всякими игрушками, но, стоит лишь этим цацкам оказаться чем-то серьезным, как они сразу же расстраиваются. - На что способны солитариане, помимо болтовни? - спросил Митчелл. - Они весьма влиятельны и могущественны, - сообщил Макдональд. - И сила эта растет. Их цель - заблокировать Программу. На конгрессменов и сенаторов, оказывается, уже осуществлялся нажим. И это несмотря на профессионально проделанную вами работу по формированию общественного мнения в пользу Программы. Им все еще удается играть на чувстве первобытного страха перед встречей с кем-то, кто выше тебя. А капеллане, несомненно, превосходят нас. - В чем? - спросил Митчелл тоном, более жестким, чем того хотелось бы. Пол снова задрожал. Витрины с сувенирами были уже рядом, и Макдональд принялся с интересов разглядывать их. - Они, несомненно, старше нас и располагают несравненно большими возможностями, - проговорил Макдональд. - Их светила - красные гиганты - старше Солнца на миллионы, а может, и миллиарды лет. Все зависит, по мнению астрономов, от влияния массы звезды на ее эволюцию. Во всяком случае, пока мы не в состоянии даже принимать радиоизлучения с других звезд, не говоря уже о ретрансляции для приема на планете-трансляторе. "Где ты, щебетушечка моя? - вполголоса пропел-продекламировал Томас. - Пепси-кола - на столе и ждет тебя..." Его била нервная дрожь. Макдональд купил жене новую книгу - романтичный сюжет о беззаветной любви, преодолевающей на орбите все опасности, а сыну - объемную модель Солнечной системы с окружающими ее в радиусе пятидесяти световых лет звездами. Была здесь, разумеется, и Капелла. Впрочем, пришлось признать, восьмимесячному младенцу модель ни к черту, - по крайней мере, ближайшие пару лет. И тогда Макдональд приобрел еще огромного страуса из пластика. Такого большого, что его пришлось сдать в багаж. - Робби! Стоя в небольшом зале ожидания аэропорта Аресибо, Мария пыталась сохранять серьезную мину и не расхохотаться при виде огромной птицы, расставившей на полу длинные ноги. - Ну тихо, тихо, Бобби, - успокаивала она расплакавшегося на руках малыша. - Он тебе не сделает ничего плохого. Показывать такое страшилище ребенку! - упрекнула она Макдональда. Митчелл подумал: прекрасней этой женщины видеть ему не приходилось. Он попытался представить, как выглядела она, скажем, лет в двадцать или даже тридцать. Кроме работы, у Макдональда, по крайней мере, есть еще один повод не высовывать носа из Аресибо - Мария. - Ну и дурак же я, - сообщил Макдональд с таким видом, будто его осенило. - Выходит, я попросту не понимаю запросов собственной семьи... - Зато, прекрасно понимаешь остальных и со всеми находишь общий язык, - заметил Томас. - Да где там! - возразил Макдональд. - А Иеремия? - Ну, по крайней мере, ты заставил его себя выслушать, - проговорил Томас. - К тому же он обещал приехать. Мария расцвела улыбкой, предназначавшейся одному Макдональду. - Это правда, Робби? Тебе удалось его уговорить? - Увидим, - ответил Макдональд. - Ну-ка, иди ко мне. Он протянул руки к расплакавшемуся малышу. Ребенок охотно и доверчиво пошел к нему, остерегаясь все же смотреть на пластмассовую птицу. Спустя минуту он уже перестал плакать и, немного похныкав, успокоился. - Ну-ну, Бобби, - проговорил Макдональд, - ты же знаешь, папа не привез бы ничего такого, что сделало бы тебе плохо. Вначале немного страшновато, правда? Ну ничего, пойдем-ка с нами, - обратился он к страусу, загадочно смотревшему на них пластмассовыми глазами. - Мы еще вырастем с тебя ростом. Подхватив свободной рукой птицу подмышку, он направился к выходу, но внезапно остановился. - Где моя голова? - осведомился он у Марии. - Здесь же наши гости. Непостоянного Джорджа Томаса ты уже знаешь. А второй солидный джентльмен - это Билл Митчелл - герой-любовник, но звезды к нему, увы, ныне не расположены. - Привет, Джордж. - Мария подставила щеку для поцелуя. - Привет, Билл, - сказала она, протягивая руку. - Надеюсь, звезды станут к тебе столь же благосклонны, как и ко мне. - Ну, не так уж все плохо, - произнес Митчелл, стараясь сохранять безмятежный тон. - Вам, наверное, известно, когда отец упрям, девушке приходится выбирать: или он, или я; впрочем, как-нибудь все образуется. - Конечно, образуется, - успокоила Мария, и на какое-то мгновение ее уверенность передалась Митчеллу. - Пошли, - пригласила она, - я приготовлю всем чудесный мексиканский ужин. Ее ладонь выскользнула из руки Митчелла, и перед глазами мелькнул белый шрам у запястья. - Querida, - с кротким смирением в голосе отозвался Макдональд. - Мы поели в самолете. - Ты называешь это едой? - Кроме того, мы приехали по делам Программы. Необходимо кое-что сделать. А вот завтра, перед тем как джентльменам отправиться обратно в Нью-Йорк, устроишь им показательный званый обед. Согласна? Она дала себя уговорить и одарила его комичным жестом и протяжным мелодичным "ла-а-дно". Сумки и страуса уложили в багажник. Ребенок с удовольствием наблюдал, как исчезает птица, после чего затих у отца на руках. Мария села за руль. Как оказалось, водила она весьма умело. "Как прекрасно они подходят друг другу, - размышлял Митчелл. - Мария и Макдональд... оба красивые, совершенные..." Старенькая паровая турбина умиротворенно мурлыкала под капотом, мимо неспешно проплывали тихие зеленые холмы, залитые вечерним светом. День выдался долгим. Начался он еще в Нью-Йорке, продолжился в Техасе и Флориде, а сейчас завершается в Пуэрто-Рико. Митчеллу полагалось бы клевать носом от усталости, однако вечер этот оказался для него поистине волшебным. Правда, он и сам не знал, почему. Быть может, подействовали пуэрториканские тишина и спокойствие, выгодно контрастировавшие с суетой многолюдных техасских городов, а может, - этот уносящий их все дальше от цивилизации старенький автомобиль. Но, возможно, все заключалось в колдовском очаровании жены Макдональда, в милой болтовне супружеской пары, устроившейся на передних сиденьях... Обычно, становясь невольным свидетелем таких вот бесед, он чувствовал себя неловко: будто подслушивал все эти разговоры о семье и кухне. Однако сейчас он ощущал себя иначе. "А может, люди не так уж и невыносимы"? - подумалось ему. Он взглянул на Томаса. Даже тот, видать, ощущал нечто похожее. Этот человек с истрепанными нервами, в прошлом поэт и романист, позже - журналист, специализирующийся на скандальной хронике, а ныне - горячий сторонник Программы, - этот человек безмятежно глядел в окно с видом, будто все его заботы летят с багажом обратно в Манхэттен. Конец путешествия проходил в лунном свете. Митчелл вдруг обнаружил в себе желание, продлить это странствие вне времени и пространства, пусть оно никогда не кончается. Но вот, минуту спустя, их взгляду открылся котлован, отсвечивающий внизу в ночной темноте металлическим блеском. Словно некий гигантский паук поработал здесь и с точнейшим математическим расчетом соткал из кабелей ловушку-сеть для звезд. Чуть поодаль виднелось необъятных размеров Обращенное к небу ухо, чутко вслушивающееся в ночной шепот... Спустя минуту машина выехала на просторную площадку, сияющую в фосфорическом свете Луны, и остановилась у длинного одноэтажного здания из бетона. Митчелл очнулся. Чары отступали. Однако развеивались они медленно и постепенно. Позднее, когда он мысленно возвращался к тому вечеру, ему казалось, словно все время пребывания на этом островке было расцвечено очарованием. Они вышли из машины. Макдональд осторожно уложил спящего ребенка на сиденье и пристегнул ремнем. Поцеловал Марию и негромко что-то сказал ей. Томас и Митчелл извлекли свои сумки из багажника, а Макдональд вытащил страуса. - Придется временно подержать его в кабинете, - пояснил он, - пока Бобби не привыкнет. Рокот автомобильного мотора стих вдали. Макдональд открыл дверь в здание. - Ну вот мы и на месте, - объявил он так, словно они всего-навсего перешли улицу где-нибудь в техасском аэропорту. Томас задержался на пороге и показал на видневшийся вдалеке управляемый радиотелескоп, медленно разворачивающийся на несущей станине. - Продолжаете поиски? Макдональд пожал плечами. - В конце концов, факт приема этого послания еще не исключает последующих, и наши поиски, конечно же, им не закончатся. Ну и, кроме того, у нас неплохие инженеры-специалисты по прослушиванию. Правда, в понимании услышанного они оказались не столь квалифицированны, но кто из нас вправе назваться специалистом в подобной области? Впрочем, все это само собой разумеется. Нам не хотелось бы терять инженеров, поскольку нельзя допустить, чтобы команда распалась до окончания игры. Они вошли внутрь. Митчелл с любопытством разглядывал крашеные бетонные стены и терракотовый пол коридора, освещенного потолочными лампами. Хотя он и предполагая обнаружить здесь достаточно оживленную обстановку, успев прикинуть количество автомобилей на стоянке, но на подобное столпотворение все же не рассчитывал. Мужчины с бумагами в руках энергично сновали по коридору. Одни из них на ходу приветствовали Макдональда, будто он не уезжал вовсе, другие вообще не замечали ни Макдональда, ни прибывших с ним. Женщины встречались им значительно реже и казались более приветливыми: они заговаривали с Макдональдом, расспрашивали о поездке, о Марии и Бобби, здоровались с гостями. Макдональд, улыбающийся при виде такой сосредоточенной активности, процитировал Горация: "Fungar vice cotis, acutum Reddere quae ferrum valet exors ipsa secandi". ["Пусть стану я камнем точильным, Что делает острым железо, - Коль скоро уж сам разъяснять не способен" (лат.). Гораций, "Ars Poetica"] Затем он повел их по коридору к открытым дверям. - Это и есть штаб прослушивания, - пояснил он Митчеллу, взяв его за руку и вводя в помещение. Странно, но Митчелла отнюдь не смущала роль школьника на экскурсии. В комнате, забитой электронным оборудованием, пахло озоном. Сейчас здесь работали два человека: один - копался в проводах у пульта, другой - в наушниках сидел в кресле. Он поднял взгляд и жестом предложил вторую пару наушников Макдональду. Тот помахал в ответ и отрицательно мотнул головой. - Зачем здесь эта птица? - громко осведомился дежурный. Макдональд снова помотал головой. - Длинная история. Потом расскажу. И обратился к Митчеллу: - В другое время я стал бы показывать все имеющиеся здесь, дал бы послушать музыку небесных сфер - песнь бесконечности, голоса страждущих, кои не в силах докричаться до нас... Однако сегодня времени на это нет. - Не дай себя провести, - полушутя-полусерьезно предостерег Томас. - После этого ты уже перестанешь оставаться самим собой. Как раз эти голоса и превратили тут всех в эдаких чудаков. - Тебе хочется услышать, наконец, настоящее послание, - с улыбкой проговорил Макдональд. - Или хотя бы узнать, почему мы бьемся уже полгода, а так ничего и не расшифровали? Все просто, в эти полгода солитариане мобилизовали все свои силы, а конгресс, потеряв всякое терпение, вернулся к обсуждению кредитов. Вот и растрачиваются попусту усилия ловких и преданных нам, как, например, вы с Джорджем, журналистов. Митчелл покачал головой. - Наверное, ты прав, - согласился Макдональд. - Послание так и не расшифровано, а ведь это наш долг. Мы просто обязаны это сделать, со всеми нашими идеями и компьютерами. Сейчас я кое-что покажу вам. Они прошли вдоль ряда закрытых дверей и помещений с распахнутыми дверями, где работали мужчины и женщины, - кто за столами, кто у станков, кто у пульта управления. Компьютерный зал находился в самом конце коридора. Зал этот назвали компьютерным и ничего удивительного, ведь стены здесь заменяли компьютеры, а пол так тесно был уставлен устройствами для ввода данных и принтерами, что в образовавшиеся между ними узкие проходы вошедший протискивался с трудом. В этих компьютерных дебрях, как колдун в окружении любимых верных зверей, сидел за клавиатурой мужчина средних лет с коротко остриженной, припорошенной сединой шевелюрой. - Привет, Олли, - сказал Макдональд. - Что, притащил мне подарок? - осведомился вместо ответа колдун. Макдональд со вздохом извлек из-под мышки страуса и поставил в дальний угол. - Нет, Олли, я привел тебе гостей. Он представил Митчелла Олсену - главному своему специалисту по информатике. Томас познакомился с Олсеном еще в первый свой приезд. Митчелл огляделся, силясь понять, к чему здесь такое количество машин и какие функции они могут выполнять. - Сыграй нашим гостям лучшую из своих мелодий, - попросил Макдональд. Олсен нажал две клавиши на клавиатуре. На мониторе появилось изображение, состоящее из одинаковой длины строк белых цифр на сером фоне. Митчелл не обратил на них особого внимания. Спустя минуту, он принялся вслушиваться в исходящие из скрытых динамиков звуки - сперва шипение, затем тишина, какой-то шум, опять тишина и снова шум. Временами шум становился громче, иногда стихал, обрывался, становился протяжным, и снова раздавалось какое-то тарахтенье и стуки. Митчелл взглянул на Томаса, затем они оба уставились на Макдональда. - В качестве послания я бы выбрал что-нибудь получше, вроде записи грома и молний, - проговорил Митчелл. - В этом и состоит главная проблема, - сказал Макдональд. - Часть принимаемого нами, помимо ретрансляции наших старых радиопрограмм, - атмосферные помехи. Сказывается расстояние - обрывы в передаче и исчезновение сигналов. Однако, мы полагаем, часть принятого составляет собственно послание. Проблема именно в том, как отличить помехи от сигналов сообщения. Расскажи-ка им, Олли, о наших потугах... - Прежде всего, мы пытаемся очистить сигнал, - продолжил Олсен. - Отфильтровать естественные шумы с помощью электронных устройств. Стараемся исключить не вызывающее сомнений случайное, а затем путем стабилизации сигналов все "подозрительное" размещаем на некоей шкале ценностей. В случае необходимости сигналы усиливаются... - Давай послушаем, как выглядит чистый сигнал, - попросил Макдональд. Олсен нажал еще две клавиши. Из динамиков раздались отчетливые серии сигналов, чередующихся с паузами и похожие на писк морзянки - старинного международного кода, только что без "тире": "точка", снова точка, долгая пауза тишины, а затем - еще шесть точек, тишина, еще семь точек, тишина, точка, тишина" точка... Митчелл и Томас напряженно вслушивались, пытаясь осмыслить закономерность и последовательность сигналов, но наконец беспомощно переглянулись в полнейшем недоумении: послание никак не воспринималось на слух. - В общем, что бы там ни было, - в этом ощущается нечто гипнотическое, - изрек Митчелл. - Однако оно ничем не лучше всего предшествующего, - проговорил Томас. - Что-то здесь не то. Да и звучит неубедительно. Олсен пожал плечами. - Не более, чем оригинал. Это лишь простая звуковая интерпретация энергетических квантов, принятых нашими радиотелескопами вместе с ретрансляцией наших же собственных радиопрограмм девяностолетней давности. С помощью компьютеров мы воспроизвели послание в виде звуков, воспринимаемых наиболее привычно и осмысленно. - И все же по-прежнему ничего нельзя прочесть, - констатировал Томас. Олсен кивнул. - Наши проблемы на этом не кончаются. Мы пытаемся найти повторы, дубляж, регулярно повторяющиеся фрагменты. Неизвестно, где у послания начало, а где конец; одно ли целое сообщение, передаваемое непрерывно - "рондо", - или же серия таковых. Иногда кажется, вот-вот решение придет, что-то вроде начинает получаться, однако в конечном счете все разваливается, как карточный домик. - А чем, к примеру, это может оказаться? - спросил Макдональд. - Чем-то вроде фразы, предложения? - И на каком же языке? - вопросом на вопрос ответил Олсен. - Ну, может, на каком-нибудь из математических. Например, один плюс один равняется двум; или теорема Пифагора, или что-либо подобное. Макдональд улыбнулся. - Это годится лишь для привлечения внимания, демонстрации того, что сообщение исходит от разумных существ. Однако, помнится, они это уже сделали, не так ли? С помощью ретрансляции наших радиопрограмм. - А каким должно быть содержательное сообщение? - спросил Митчелл. - Звук и пауза, звук и пауза, - задумчиво проговорил Томас. - Это должно нечто означать. - Точка и тишина, - пробормотал Митчелл. - Так это Мак и объяснял Иеремии. Точки и тишина. Как слышится. Точки безо всяких "тире". Точки и пустоты, незаполненные места. Макдональд пристально смотрел на Митчелла. - Ну-ка, повтори еще раз. - Точки и тишина. Ты же сам говорил это Иеремии. - Нет, - остановил его Макдональд. - Что ты сказал после этого? - Точки без всяких "тире", - уточнил Митчелл. - Точки и незаполненные места - пустоты. - Точки и пустоты, - задумчиво повторил Макдональд. - Тебе это что-нибудь напоминает, Олсен? Может, кроссворд? Как думаешь, что это такое... Старая игрушка Дрэйка? Попробуй-ка ее, - попросил он Олсена. - Для всех комбинаций простых чисел. Билл, - обратился он к Митчеллу, - отправь Иеремии телеграмму за моей подписью. Всего три слова: "Приезжайте. Послание прочтено". - Ты уверен, что нашел решение? - спросил Томас. - Может, подождем, пока все подтвердится? - Испытывал ли ты когда-либо ощущение уверенности, будто знаешь результат заранее, еще до действительного его подтверждения, я имею в виду, некое подобие телепатического контакта? - Случалось, - сказал Томас. - Иеремии такое ощущение наверняка тоже знакомо. - Хотелось бы, чтобы Иеремия присутствовал здесь, когда мы запустим компьютер, - объяснил Макдональд. - Чувствую, это может сыграть решающее значение. Митчелл задержался в дверях. - Я не понимаю, до его прибытия ты так ничего и не предпримешь? - спросил он, не веря собственным ушам. Макдональд медленно покачал головой. "Может, Томасу удалось-таки понять Макдональда? - подумал Митчелл. - Впрочем, к нему-то как раз и не обращались". В помещение, куда вместе с Макдональдом вошли Иеремия и Джуди, царило оживление. Здесь уже находились Томас и Олсен и еще несколько десятков сотрудников Макдональда. Митчелл немало удивился, когда ознакомился с ответной телеграммой Иеремии, своим лаконизмом превзошедшей приглашение, сочиненное Макдональдом. Она содержала только одно слово: "ПРИЕДУ". Но еще больше он изумился, когда пришла телеграмма от Джуди, где она сообщала время прилета. Митчелл, и слыхом не слыхивавший, чтобы Иеремия когда-нибудь хоть раз воспользовался услугами аэрокомпаний, в глубине сердца вообще не верил его приезду. Мак отправился в аэропорт встречать Иеремию, и для ожидавшего его возвращения Митчелла время, казалось, тянулось бесконечно. "Каково же остальным, - думал он, - тем, кто так долго сотрудничал с ним?" Впрочем, они все оказались исключительно терпеливыми. Никому из них не приходило в голову покинуть зал или же просить Олсена провести пробную демонстрацию. "Наверное, это следствие естественного отбора за долгие годы Программы наиболее терпеливых, - размышлял Митчелл, когда получали лишь отрицательные результаты. А может, именно благодаря усилиям Макдональда и сформировалось это особое сообщество людей, мужчин и женщин, столь преданных своему делу?" Митчелл про себя отметил, их окружение ему приятно, отнюдь не тяготит его, и он успел полюбить каждого из находящихся здесь почти незнакомых ему людей. Иеремия переступил порог помещения, облаченный, как и подобает верховному жрецу, в строгие ритуальные одежды, полный холодной сдержанности, невозмутимый и недоступный. Макдональд попытался представить ему своих сотрудников, однако Иеремия царственным жестом остановил его. Окинул пристальным взглядом расставленные вдоль стен и на полу машины, не обращая внимания на присутствующих. Джуди следовала за ним, раскланиваясь на ходу со всеми, как бы компенсируя таким образом прохладную отчужденность отца. При виде ее Митчелла охватила нервная дрожь. В растерянном изумлении он ра