ть все обо всем, с чем ты собираешься иметь дело. Случайностей не бывает, Джим. Если тебя убивают, игра закончена. Ты проиграл>. Действительно, все просто. Только как быть, если ты лежишь на госпитальной койке, похожий на первое жаркое новобрачной? Дьюк перегнул палку: доверился мне. И не важно, что болтают полковники Тирелли и Андерсон. Это моя вина. Если бы я мог, я разбудил бы его, чтобы попросить прощения. Хотя и знал, что он не простит. В. Что сказал Бог, создав первого хторранина? О. Фу, какая гадость! 34 КРАСНАЯ СМЕРТЬ Христос занимался показухой, изгоняя мытарей из храма. Да, своего он добился, но лишился кредита доверия. Соломон Краткий Постепенно легкие мои очистились, и меня выписали - требовались свободные койки. Кашель не прошел, да и боль в груди напоминала о прежних муках, но я продолжал лечиться амбулаторно и поправлялся с каждым днем. Я выжил - и теперь всерьез задумался над будущим. По крайней мере, над ближайшим. - Навестите мать, - посоветовала мне Флетчер. - Она не давала нам покоя почти месяц. Моя мамочка жила в Санта-Крузе и занималась какими-то картографическими работами - я не знал точно. Она обещала все объяснить при встрече. Отметившись в гараже, я вывел джип на автостраду и покатил на юг. Дорога заняла больше часа, но время пролетело незаметно: я спорил сам с собой. Я размышлял об отставке. Слова доктора Флетчер не давали мне покоя: - Мы с вами по разные стороны баррикад. Ваше дело - убивать червей, мое - изучать их. Я посмотрел на себя в зеркальце, удивляясь, как докатился до такой жизни. Я готовил себя вовсе не для этого. Больше всего на свете мне хотелось посвятить себя тому, чем занималась Флетчер, - исследованию хторров. Но мешали лычки на рукавах. Из-за них руки продолжали сжимать оружие, из-за них я не мог даже мечтать ни о чем другом, кроме уничтожения червей. Таковы порядки в армии, и рассуждать здесь не приходилось. Но охота на червей - на данном этапе - не была работой. Хторранская экосистема пожирала нас заживо. Одни только микроорганизмы убили миллиарды людей, а выжившие столкнулись с морскими слизнями, ядовитыми жигалками, пузырчатыми насекомыми, красной кудзу, травой <погоди-постой>, ползучими петлями, либ-битами, мипами - и конечно же с червями. Наши пращуры убивали динозавров и поедали их детенышей. И до сих пор мы едим их потомков - цыплят, уток, индеек. А если бы по Земле еще бродили тираннозавры, гадрозавры или дейноцефалы, мы исхитрились бы съесть и их. Хторранские организмы относились к нам так же, не видя в нас ничего, кроме пищи. Кто же всерьез воспринимает свой бутерброд? И если это лишь первая волна вторжения, как считает доктор Зимф, какие ужасы ждут нас впереди? За безумием должен скрываться разум, но он может не проявлять себя еще сотни лет, возможно, до тех пор, пока последний представитель рода человеческого окажется... Где? В зоопарке? В музее? Не в наших силах просчитать все варианты. У меня было другое мнение, Но... Если это реально, зачем продолжать сопротивление? Если ситуация настолько безнадежна, почему бы просто не лечь и умереть? Да потому - я даже улыбнулся про себя, - что на самом деле я не верил в это. Смотрел правде в глаза и не верил! Прямого отношения к армии это не имело. Мы сдерживали червей исключительно грубой силой, потому что не могли придумать ничего лучшего. Нет, не безнадежность ситуации заставляла меня думать об отставке. Я продолжал бы сражаться с ними вечно, даже не имея ни единого шанса на победу. Дело было в Дьюке. Я нес ответственность за случившееся. Будь оно трижды проклято! Снова Шорти, только страшнее. Я сжег Шорти, но его атаковал червь. Шорти повезло - он умер мгновенно. У Дьюка это займет годы... Если я демобилизуюсь, то, по-видимому, смогу сразу же приступить к работе у Флетчер. Допуск у меня уже есть. Желание сделать это немедленно оказалось настолько сильным, что я схватил телефон. Но не позвонил. Наверное, можно уйти из армии - мой срок истек год назад, - но как уйти от боли? В этом и состояла безвыходность положения. Я свернул к Санта-Крузу, но в мыслях остался на том же месте. В тупике. Предстоящая встреча с матерью не волновала меня. Я примерно представлял, во что она выльется. Ее квартира и офис размещались в частной застройке (читай: крепости) под названием Фэнтези-Вэлли-Тауэрс, расползшейся скоплением шаров, куполов и шпилей и напоминающей декорации к голливудским сказкам. Этот архитектурный стиль назывался <апокалипсическое барокко>. Наружные стены окружали лабиринт арок, террас, балконов. До эпидемий жилье здесь стоило, наверное, чертовски дорого. Но теперь все выглядело неухоженным и даже слегка запущенным. Парадные двери в доме матери были в два моих роста и казались хрустальными, но всю картину портила куча невыметенных листьев перед входом. Мать открыла с громким, возбужденным смехом. Ее платье являло собой невероятный коктейль ярких шелков и перьев, прямо-таки фонтан розового и алого. На шее - ожерелье из серебряного с бирюзой цветка тык-вы-навахо в середине и дюжиной обсыпанных драгоценными камнями тыквочек вокруг. Явно тяжелое, как и кольца на пальцах. - Наконец-то ко мне пришел мой маленький! - воскликнула она и подставила щеку для поцелуя. В руке у нее был стакан. - Прости, что не навестила тебя в больнице, но нас туда не пускали. - Все правильно. Да и вряд ли я составил бы хорошую компанию. Она схватила меня и потащила на террасу, громко выкрикивая: - Алан! Алан! Джим приехал! Джим, ты ведь помнишь Алана? - Того, что увлекался серфингом? - Да нет, глупенький. Того звали Бобби. - Бобби был всего на два года старше меня; когда я видел его в последний раз, он еще не решил, кем будет, когда вырастет. - А это Алан Уайз. Я же рассказывала тебе. - Нет, ты рассказывала об Алане Плескоу. - Разве? - Да. Не думаю, что я знаком с этим Аланом. - О, тогда... Этот Алан оказался высоким блондином с седеющими висками. Когда он улыбался, от глаз разбегались лучики морщин. Рукопожатие его было чуть сердечнее, чем надо, а грудь находилась в состоянии неуклонного сползания к животу. На террасе был еще один человек, коротенький и смуглый, смахивающий на японца. Очки с толстыми стеклами и темно-серый деловой костюм делали его похожим на адвоката. Алан представил его как Сибуми Та-кахару. Мистер Такахара вежливо поклонился. Я поклонился в ответ. Алан потрепал меня по плечу и сказал: - Ну, сынок, небось хорошо вернуться домой и отведать добрую мамочкину стряпню, а? - Что?.. Да, сэр, конечно. Только это был не мой дом, а мать вряд ли готовила со времен крушения <Гинденбурга>. - Что будем пить? - спросил Алан. Он уже стоял у бара и накладывал лед в стаканы. - Нита, хочешь повторить? - Вы умеете готовить <Сильвию Плат>? - Что? - Да так, не обращайте внимания. Все равно у вас, наверное, не найдется нужных ингредиентов. Мать с удивлением посмотрела на меня: - Что это за <Сильвия>, Джим? Я пожал плечами: - Не важно, я пошутил. - Нет, расскажи, - продолжала настаивать мать. Ей ответил Такахара: - Этот коктейль состоит из слоя ртути, слоя оливкового масла и слоя мятного ликера. Пьют только верхний слой. Я пристально посмотрел на него; его глазки поблескивали. Мать нахмурилась. - Не поняла юмора. Алан, а ты? - Боюсь, для меня он тоже слишком тонок, милая. Как насчет <Красной смерти>? - Нет, благодарю. За последний месяц я нахлебался ее по горло. Пиво, если не возражаете. - - Какие могут быть возражения? - Алан исчез за стойкой бара, оттуда донеслось бормотание: - Пиво, пиво... Где же пиво? Ага, вот оно! - Он выпрямился с тонкой зеленой бутылкой в руках. - Из личных запасов. Исключительно для вас! Он церемонно открыл бутылку и стал наливать пиво в стакан. - По стенке, пожалуйста, - попросил я. - А? - Пиво наливают по стенке стакана, а не льют на середину. - Теперь все равно поздно. Простите. - Он вручил мне стакан с пеной и полупустую бутылку. - В следующий раз буду знать, ладно? - Да, конечно, - ответил я и подумал, что следующего раза не будет. - Наверное, я просто не привык наливать, - сказал Алан, усаживаясь. Он посмотрел на мою мать и похлопал по кушетке. Она подошла и села, пожалуй, слишком близко. - Я чересчур избалован. - Он улыбнулся и обнял мать за плечи. - Алан, Джим сражается с этими ужасными хаторра-нами. - Неужели? - Он, похоже, заинтресовался. - Вы в самом деле видели их? - Прежде всего, они называются <хторранами>. Звук <ха> глухой. Как в имени Виктор, если опустить первые две буквы. - О, я ведь никогда не смотрю новости. - Мать, как бы извиняясь, взмахнула рукой. - Я только читала о них в утренних газетах. - А что касается вашего вопроса. - Я повернулся к симпатяге Алану и холодно бросил: - Да, я видел несколько штук. - Правда? - удивился он. - Они существуют? Я кивнул, отпил пива и вытер рот тыльной стороной ладони. Я не мог решить, оставаться ли в рамках приличий или резать правду. У матери было выражение <потанцуй для бабушки>, на лице Алана Уайза застыла широкая пластиковая улыбка, но мистер Такахара внимательно смотрел на меня. Правда одержала верх. Я окинул взглядом Алана Уайза и спросил: - Где вы жили, если не знаете, что происходит? Он пожал плечами. - Здесь, в старых добрых Соединенных Штатах Америки. А где были вы? - В Колорадо, Вайоминге, Северной Калифорнии. - Вы шутите! Как их там?.. Торране уже в Калифорнии? - Самое обширное заражение, какое я видел, находится на северном берегу Клеар-Лейк. - Но... Черт меня возьми. - Он посмотрел на мать и слегка сжал ее плечи. - - Я этого не знал. Давай как-нибудь в воскресенье прокатимся туда и полюбуемся ими. Как ты считаешь, Нита? Неужели он всерьез? Я поставил стакан и тихо сказал: - Там запретная зона. Но даже если бы ее не было, я не думаю, что такая прогулка закончится хорошо. - Ну-ну, рассказывайте. - Он отмахнулся от меня так же легко, как если бы я рассказал о розовом небе. Здесь, далеко на юге у побережья, оно не было розовым. - Я думаю, вы слегка преувеличиваете. Это просто образчик армейского мышления, благодаря которому нас втянули в пакистанский конфликт двадцать лет назад. Вы, разумеется, не помните - были тогда крохой... - Я знаю о Пакистане, В больнице у меня было много времени для чтения. - Джим, разрешите мне кое-что сказать. Задеревьями вы не видите леса. У вас отсутствует чувство перспективы и не хватает объективности. Понимаете, дело с вашими кторранами, хторранами - или как их там - явно раздуто. Нет, погодите. - Он поднял руку, чтобы я не перебивал. - Я не сомневаюсь, что за этим что-то скрывается. Я даже верю в существование пожилой леди, которая испачкала свое белье при виде больших розовых гусениц. Но если вы взглянете на картину в целом - как привык делать я, - то поймете, что молодой человек вашего возраста уже должен задуматься о будущем. - Если оно есть, это будущее, - сухо заметил я. Глаза Такахары сузились. - Только не повторяйте этот либерально-пораженческий вздор. Такая песня может разжалобить разве что конгрессмена, но перед вами Алан Уайз, и вы знаете, что ваша матушка не станет связываться с каким-то болваном. - М-м-м, не спорю. - Послушайте, я же знаю правила игры. Армии необходимо, чтобы война выглядела серьезной, иначе не оправдать крупные военные ассигнования. Изучай историю, сынок! Чем больше тратится денег, тем хуже идут дела на войне. Все затеяно ради простака налогоплательщика и его потом заработанных денежек. Правда заключается в том, что сейчас перед умным человеком, знающим, как правильно читать газеты, открываются необыкновенные возможности. - Не понял. - Я толкую о деньгах, сынок. Акционерные общества, лицензии, федеральные субсидии. Я хочу, чтобы ты знал, где кроются неограниченные возможности! - А? - Манна сыплется с неба! - воскликнул Алан. - Хватай лопату и греби! Я работаю над освоением заброшенных земель и каждый день вижу, как люди сколачивают целые состояния. Огромные территории ждут снятия вето, целые города. Кто-то должен позаботиться о них, и этот кто-то станет богатым. Очень богатым. Правительство это знает. Армия тоже. Но военный психоз мешает людям правильно оценить реальное положение дел. Правительство снова запускает руку им в карман. Все эти военные страсти - отличный повод для армии наложить лапу на невостребованную собственность. Не поддайся на обман, сынок. Читай в газетах не только байки об этих кторранах, и ты увидишь, что творится вокруг. Мать погладила его руку. - Алан так много работает. - Ее взгляд предостерегал меня: не спорь. - Мистер Уайз. - Просто Алан, - поправил он. - Мистер Уайз, - повторил я. - Я лейтенант Специальных Сил. Мы выполняем задания, не входящие в компетенцию регулярной армии. А раз так, - пояснил я, - мы находимся в прямом подчинении президента Соединенных Штатов. В настоящее время перед Спецсилами поставлена одна, и только одна, задача: уничтожить всех хторранских брюхоногих - мы называем их червями - на всей территории США и Аляски. Гавайи пока не заражены. В ходе выполнения операций я столкнулся с более чем сотней этих монстров, На моем личном счету два десятка - это один из самых высоких показателей в Спецсилах. Я считаюсь асом и расскажу вам о червях... - Джим, - перебила меня мать. - - По-моему, сейчас не время и не место для фронтовых баек. Я запнулся и посмотрел на нее и Алана Уайза. Они раскраснелись от выпитого и выглядели довольными. О мистере Такахаре я не мог сказать ничего - сфинкс, да и только. О чем однажды меня предупреждал Дьюк? Когда спорят пьяный и дурак, нельзя определить, кто из них кто. Надо подождать, пока пьяный протрезвеет - тогда другой и есть дурак. Как узнать, что спорят именно они? Проще простого. Тот, кто вступает в спор с пьяным, уже дурак. Все правильно. - Нет, нет, дорогая. Пусть говорит. Я хочу послушать. - Алан Уайз повернулся к матери и потерся о ее щеку, шею, куснул за мочку уха. Она взвизгнула и запротестовала, но не отодвинулась. Я не выдержал. - Я вообще-то сомневаюсь, что у нас получится разговор... - А? - Он вскинул на меня глаза. - У вас нет ни малейшего представления о предмете разговора, мистер Уайз. Когда вы будете лучше информированы, тогда и побеседуем. - Я встал. Их лица вытянулись. - Прошу извинить. Я хочу принять ванну. В. Что надо сделать, если хторранин пригласил вас на обед? О. Оставить завещание. 35 <МЫ КУПИМ МАНХЭТГЕН...> Все, что стоит делать, не стоит делать даром. Соломон Краткий Мать ждала меня под дверью ванной. Я бы удивился, если бы ее здесь не оказалось. - Какая муха тебя укусила? - зло прошипела она. - Я хотела всего лишь посумерничать с двумя самыми близкими людьми. Разве это так много? Почему ты всегда все портишь? Вот что, надо вернуться и извиниться... Вместо ответа я направился к двери. Ее голос зазвучал на октаву выше: - Куда ты? - Обратно в военно-промышленный комплекс, промывать мозги доверчивой публике, - проворчал я. Симпатяга Алан Уайз прислонился к косяку парадной двери. Наверное, он думал, что это меня остановит. - Сынок... - Я вам не сынок, - огрызнулся я. - Извинишься ты передо мной или нет, не так уж важно. Но извиниться перед своей матерью ты обязан. Ты нагрубил ей в ее же доме. У меня было наготове с полдюжины ответов, причем большинство из них касалось посетителей мамочкиной спальни. Но я посчитал их недостойными. Я открыл было рот, но тут же закрыл его. Ситуация была патовая - любое слово обернется против меня. Отодвинув Уайза в сторону, я обидел бы мать. Извиняться же я не собирался, потому что извиняюсь только перед симпатичными мне людьми. - Послушайте, - начал я. - Я не хотел обидеть вас. Вероятно, в своей области вы ориентируетесь прекрасно, но в моей работе не понимаете ничего. Я хорошо знаю хторранскую экологию. Я трое суток зарывался в нее по самые уши, а потом три недели отлеживался на больничной койке. Можете говорить что угодно, но я-то видел червей собственными глазами... И запнулся, пораженный неожиданной мыслью. Просидеть трое суток в розовой пыли и не заметить очевидного! Тамошние черви первыми в моей практике не сразу напали на человека. Я пошел на террасу, махнув рукой, чтобы меня оставили в покое. Что, если он прав?.. Не в том, что ведется грязная политическая игра, а по поводу червей? Вдруг они и в самом деле не так уж агрессивны? Я взял пиво и облокотился на перила. Передо мной возвышались горы Санта- Крус. Интересно, есть ли там черви? Смотри, размышлял я, каждого червя, который мне попадался, я встречал с огнеметом и сжигал. И делал это потому, что все черви, которых я видел до розовой пыли, вели себя враждебно. У меня всегда было оружие, а там, в пыли, я впервые оказался безоружным. И тут же впервые столкнулся с мирными червями. Может, хторры каким-то образом чувствуют враждебность и реагируют на нее соответственно? Идея меня увлекла. А если столкнуться с червем в ситуации, исключающей агрессию, нападет ли он? Впрочем, проверить это невозможно. И выброси это из головы. Безопасного эксперимента не существует. Мы привыкли считать, что черви опасны, и потому сжигаем их. А вдруг они нападают на нас, так как мы опасны для них? Другое неизвестное в уравнении, разумеется, кролико-собаки. Исходя из наблюдений, можно с большой долей вероятности предположить, что кроликособаки управляют червями. Значит, червей можно контролировать. Если бы только знать как... Нужна доктор Флетчер. - Джим! - Это была мать. - Ты себя хорошо чувствуешь? Я обернулся. За ней стоял Алан Уайз, тоже встревоженный. Мистер Такахара предусмотрительно куда-то исчез. - Я чувствую себя прекрасно. Правда хорошо. Просто... Только что я понял очень важную вещь. - Я посмотрел на Алана Уайза. - Благодаря вам. Ваши слова натолкнули меня на одну мысль. И еще... - Какого черта! Лиз говорит, здесь мне нет равных. - Прошу прощения, что сорвался, я не хотел. - Прощаю. Алан великодушно махнул рукой. Пусть он зануда, но причин ненавидеть его за это у меня больше нет. Я повернулся к мамочке: - Мне надо срочно вернуться в Окленд. - Не пообедав? Ты ведь только что приехал. - Ваше дело не может подождать? - спросил Алан. - Оно действительно важное. - Обед тоже важное дело. Алан хочет поговорить с тобой. Я и пригласила тебя специально для этого. Мы начали со свежего томатного сока, паштета и шпинатного салата. Интересно, где она достает шпинат? Такой обед стоит больших денег. Значит, на то имеются веские причины. Я нахваливал каждое блюдо и ждал, когда подадут главное. Неужели все это ради Алана? И какая роль отведена мистеру Такахаре? Алан поддерживал вежливую застольную беседу. По-видимому, моя вспышка вызвала в нем здоровое чувство страха перед армией Соединенных Штатов, или, по крайней мере, перед моей принадлежностью к ней. Говорил он теперь более обтекаемо и уклончиво. - Послушайте, Джим, я ведь не шутил насчет возможности делать деньги. Известно ли вам, например, что прямо сейчас продаются июльские доллары? Купив их в декабре, вы получите тридцать процентов навара. Цены на рынке так и скачут. Новая игра напоминает бейсбол, только гораздо увлекательнее. Теперь, когда банки реорганизованы, в этой стране стало реальным получать прибыль за счет инфляции. Тридцать процентов - разумный уровень, так как гарантирует хороший экономический рост. Я пожал плечами. - Вероятно, вы правы, Алан, Я не разбираюсь в экономике. Он одобрительно кивнул: - В том-то и дело. Если бы вы перевели сейчас свои купоны во фьючерсные доллары, то через восемнадцать месяцев удвоили бы капитал. - Ну и?.. Он повернулся к матери, она - ко мне. - Дорогой, разве вам не платят что-то вроде премий за каждого убитого хаторранина? Вот он - гвоздь программы! Правительство Соединенных Штатов платило один миллион долларов бонами за каждого убитого червя и десять миллионов за пойманного живьем. Я уже получил шесть премий, ждал седьмую и разделил с другими еще сто шесть коллективных премий. По последним данным, я стоил 22,2 миллиона кей-си, хотя мне от них ни жарко, ни холодно. Куда можно пристроить такие деньги? Мать, оказывается, знала куда. Я посмотрел на нее, потом на Алана. - Не верю своим ушам. Так вот в чем дело? Я отодвинул стул и встал. Алан протянул руку: - Подождите, Джим, выслушайте меня. - И не подумаю. Не прошло и получаса, когда вы и мысли не допускали, что черви опасны. А теперь просите у меня деньги, которые государство заплатило мне за уничтожение червей. Простите, но это слишком уж отдает лицемерием. Меня охватил гнев. Алан воскликнул: - Джим! Я же не знал об источнике ваших денег, простите. Я с интересом посмотрел на него: - Правда? - Честное слово. Извините, я был не в курсе. - Он даже расстроился. - Вы имеете полное право разозлиться на меня. Если вы получили в качестве премий двадцать два миллиона бонами, то, согласен, вы знаете, о чем говорите. - Откуда вам известна сумма? Я не упоминал о ней. - Нита говорила, что у вас открыт счет, но умолчала, откуда деньги. Сожалею, Джим, в самом деле. Два извинения подряд! Этот человек просто-таки и отчаянии. Я сел на место, с любопытством ожидая развития событий. Алан взглянул на мою мать: - Нита, радость моя, приготовь кофе. Она кивнула и вышла. - Кофе? Настоящий? - На что только не пойдешь ради любимого сына. - Алан нервно улыбнулся и позволил себе чуточку расслабиться. - Я хотел бы предоставить вам шанс, Джим. Выслушайте меня. Я пожал плечами. - Выслушать я могу, но никаких денег одалживать не собираюсь. Мистер Такахара вежливо кашлянул. Мы повернулись к нему. - Если позволите, - начал он. - На самом деле это я собираюсь сделать вам выгодное предложение. Мистер Уайз, - Такахара церемонно поклонился, - пригласил меня сюда специально для встречи с вами. - Слушаю вас, сэр. - Я не собираюсь брать у вас взаймы, молодой человек. Необходимая сумма уже собрана. Могу ли я посвятить вас в суть дела? - Конечно. - Моя компания участвует в крупном проекте восстановления земель. Пока я не могу раскрыть все карты, но это один из крупнейших проектов, какие когда- либо затевались. Не знаю, знакомы ли вы хоть немного с законами, регулирующими восстановление земель. Они очень строги. Просто создать компанию и пойти на аукцион нельзя. - Это может сделать любой жулик, - перебил его Алан. Мистер Такахара вежливо повернулся к Уайзу. Тот моментально прикусил язык. Такахара улыбнулся и снова занялся мной. - Это делается так. Вы вносите на имя третьего лица залог, равный одному проценту стоимости вашей заявки. Внесенная сумма определяет ваш будущий доход. Появилась мать с кофе. Алан и я подождали, пока она его разольет. Аромат был сногсшибательный. Я сто лет не пил настоящий кофе. - Итак, - подвел итог Алан, испортив мне все удовольствие от напитка, - вы уловили, какие грандиозные возможности открывает наш план? Вы можете внести деньги на закрытый залоговый счет, а наша компания подаст заявку на очень крупную недвижимость. Вот Почему я предлагаю вам вложить деньги во фьючерсные доллары. Федеральное правительство акцептирует их как постоянно увеличивающееся дополнительное обеспечение. Вы положите их на ротационный счет. - Что будет, если я захочу взять свои деньги обратно? Алан хмыкнул: - Не захотите. Я заметил: - Получается, я рискую своими деньгами, а вы получаете с них прибыль? Мистер Такахара снова подал голос: - Потрясающий кофе. Мать улыбнулась и, кажется, растерялась: - Что вы... Спасибо. Только после этого реверанса он взглянул на меня; - Вы ничем не рискуете, так как будете владеть пропорциональной вашему вкладу долей. Такие условия вам не предложит никакая другая компания. Алан Уайз добавил: - Ваши двадцать два миллиона превратятся в сто. - Он выжидательно посмотрел на меня. - Ну как, стоящее дельце, а? Я колебался. - Не буду с вами спорить. М-м... Сколько будете с этого иметь лично вы? Алан простер руки жестом бессребреника. - Я... участвующий агент. Вношу свой пакет и получаю пункты. - Пункты? - Акции. - Вот как? - Джим, - добавил Алан, - нам нужны не столько ваши деньги, сколько ваш опыт. И... вот еще что. Я не хотел говорить об этом, но получается не совсем честно. - Он взглянул на мою мамочку, потом на меня. - Нита просила меня перевести вас из армии в какое-нибудь... более безопасное место. Вы лежали в госпитале и все такое... Знаете, все матери одинаковы. Она страшно переживала. Мне неизвестно ваше нынешнее служебное положение, но обязательный срок вы отслужили, и кое-что можно сделать. У меня есть связи в Денвере, и... понимаете, все можно устроить. И раз уж эти черви так опасны, как вы говорите, следует хорошенько поразмыслить над этим. Я предлагаю вам спокойную и прибыльную альтернативу. Свой долг родине вы отдали. Теперь пора подумать о себе, да и о матери тоже. Я посмотрел на нее. Всего было чересчур: косметики, украшений, духов... И надежды в глазах. Мне стало неуютно. - Отличный кофе. - Я задумчиво поставил чашку. Они не отрывали от меня глаз. - Я должен подумать. Отец учил меня, что вежливая форма отказа заключается именно в словах: <Я должен подумать>. Их надо повторять до тех пор, пока от тебя не отстанут. Прием действует безотказно на всех, кроме продавцов подержанных автомобилей и букинистов. - Безусловно! - согласился Алан Уайз, немного переигрывая восторг. - Вы должны убедиться, что получите выгоду. Я не собираюсь впутывать вас в дело, пока вы не убедитесь окончательно. Только еще один факт, строго между нами. Вы ничего не слышали, хотя как раз это стоит услышать... - Он обвел всех взглядом и уставился на меня. - Вы готовы? - спросил он тоном драматического актера. - Думаю, что смогу выдержать, - ответил я. - Только одно слово, - прошептал он. - Манхэттен. - Не выйдет. Денвер наложил вето на все операции с недвижимостью сроком на три года и, скорее всего, продлит срок еще года на три. Даже ребята из корпуса консервации должны подписывать соответствующие бумаги, прежде чем им разрешают войти туда. Вам не удастся отщипнуть и крошки от этого пирога. Алан широко развел руками: - Пусть все идет своим чередом. А вы запомните это слово. Я почувствовал, что мой скепсис проявляется слишком явно, взял чашку, но она была пуста. - Ладно... Как я уже сказал, мне надо подумать. Мистер Такахара салфеткой промокнул губы и заметил: - Я вас отлично понял. Алану Уайзу я ни капельки не доверял, но Такахара относился совершенно к другой категории людей. - Это правда - насчет Манхэттена? - спросил я его. - Я подвел бы доверившихся мне людей, если бы выложил вам все, что знаю, - ответил он. - Да, конечно, но вы не ответили на мой вопрос. На его лице появилась улыбка Будды. - Скажу только одно: в течение ближайших восемнадцати месяцев будут расконсервированы дополнительные участки. - М-м. - Мне только и оставалось мычать, потому что это ничего не проясняло. - Спасибо. - Уверен, вы понимаете, что это означает на самом деле, - сказал Алан чуточку быстрее, чем следовало. - Да, но повторяю: мне надо подумать. - Разумеется. Я не хочу торопить вас. Вот моя карточка. Если возникнут вопросы, звоните в любое время. Я сунул визитку в карман, даже не взглянув на нее, и повернулся к матери: - Ты говорила, что занимаешься каким-то проектом, связанным с картами? Она покачала головой. - Я сотрудничаю с управлением по устройству беженцев. Мы подыскиваем места для новых поселений, вот и все. А в качестве модели используем Семью - тот детский лагерь, помнишь? - Если не ошибаюсь, он расположен на новом полуострове, да? Ну и как идут дела? - Прекрасно. Но я видел, что ей совсем не хочется говорить о работе. Ее глаза потухли, она извинилась и вышла на кухню. Донеслось звяканье тарелок. Мы смущенно переглянулись. - Итак, когда вы известите нас о своем решении? - поинтересовался Алан. - О, через день-другой. Надо все хорошенько обдумать. - Конечно. Думайте сколько угодно, только учтите, что мы долго ждать не можем. - Спасибо, учту. - Я вежливо улыбнулся обоим. Вопрос был закрыт - обсуждение закончено. Потом мы погуляли по террасе - Алан, я и загадочный мистер Такахара - и поболтали насчет <Дерби>. Беседа носила нарочито отвлеченный характер. Мистер Такахара предположил, что робот прячется где-нибудь на сборочном конвейере. В конце концов, кому придет в голову заглянуть туда? Я согласился, что это интересная идея. Своей версии у меня не было. Появилась мать, я попрощался и быстренько удалился. На обратном пути я поймал себя на том, что все время напеваю. Все прекрасно: родилась новая гипотеза по червям, а мамуля со своим дружком решили за меня вторую проблему. Выйти в отставку? Ни за что! В. Что может быть отвратительнее хторранина, больного триппером? О. Адвокат, заразивший его. 36 МАТЬ Ваши родители преуспевали? И как долго вы им этого не прощали? Соломон Краткий Мамочка была в ярости. Сомнений не оставалось - слишком ласковым был ее голос. И еще это подчеркнутое <Джеймс>. О-хо-хо. В последний раз она назвала меня Джеймсом, когда мне было четырнадцать и она обнаружила, что я выливаю в ванну нитроглицерин. Сделать его несложно, гораздо труднее - избавиться от него. Боже, как она разъярилась! Называла меня Джеймсом целых полгода. Я даже испугался, что придется сменить имя, пока в конце концов отец не заставил маму прекратить, заявив, что она тормозит мое развитие. - Джеймс, - сказала она таким вежливым и ледяным тоном, что телефонная трубка в моей руке замерзла. - Я приезжаю сегодня утром. Позавтракаем вместе. Только не говори, что у тебя другие планы. Я уже побеседовала с твоим начальником. Жду в 12.30 в <Оверлук>. - Хорошо, мама. Этот паразит тоже приедет? - Будем только ты и я. Кстати, подумай о своих манерах. Мы собираемся в ресторан для взрослых. В трубке послышались не гудки, нет, а треск ломающегося льда. Ледники снова пришли в движение. В Спецсилах, к сожалению, не обучают материться. Предполагается, что ты уже освоил это в регулярных частях и ко времени перехода в Спецсилы ты обязан стать виртуозом. - Дерьмо, - сказал я, не придумав ничего лучшего. Я уже знал, чего ждать. Она явится в плаксивом настроении, начнет рассказывать, как ей тяжело, заявит, что, кроме меня, у нее нет никого на свете, а я всегда ее огорчаю. Последуют бесконечные спекуляции на моем сыновнем долге. Потом она напомнит, что никогда ничего у меня не просила. Это всего лишь преамбула для следующей тирады: <Один-единственный раз я обращаюсь к тебе с просьбой...> Конечно, мамочкины просьбы никогда не бывали беспочвенными. Особенно с тех пор, как она выяснила, что материнство - единственный штат, на который не распространяются ключевые положения четырнадцатой поправки к Конституции Соединенных Штатов Америки. Читать это следовало так: <Я - твоя мать. Для тебя это ничего не значит?> Или развернутый вариант: <Я вырастила тебя, пеленала, а ты писал на меня и до сих пор Продолжаешь это делать!> Мои реплики не требовались. Мамочка здорово натренировалась давать представления, играя и Брошенную Мать, и Мстящую Гарпию, причем без всякого перехода. Я же должен был сидеть напротив и помалкивать. Мне отводилась роль зрительного зала, а мамочка имела гарантию, что не сошла с ума и не разговаривает сама с собой. Вот почему мое присутствие было обязательным. Разумеется, ничего мы не решим. Вывалив груз обид, она потребует компенсации. Обычные извинения будут означать лишь начало переговоров и дадут ей моральное право требовать то, чего она хочет на этот раз. Сопровождать все это будут тяжелые вздохи, всхлипы и - в зависимости от размеров желаемого - фонтаны слез. Вот дерьмо! Я знал, чем все закончится, и даже слышал ее голос: <Джим, мой дорогой Джимми, я ведь не прошу многого, не так ли? От тебя требуется только обдумать великолепную перспективу, которую предлагает Алан. Возьми - я привезла несколько брошюр. Ради меня. Ну пожалуйста, а?> Мне повезет, если я сумею отделаться невнятными междометиями. Если я скажу <нет>, она услышит <может быть>. <Может быть> переведет как <да>. Если же я скажу <да>, меня заставят подписать бумагу о передаче прав адвокату еще До десерта. Я хорошо знал свою мать. Она была лучшим агентом отца. Он даже лишился одного издателя из-за маминой способности решать за обедом все вопросы, а потом исправлять контракт по своему усмотрению. Я обречен: мамочка - ас в своем деле. Оставалось только броситься на гранату и тут же умереть Но поскольку такая возможность исключалась, я решил зака- зать самый дорогой завтрак. Мамуля ненавидела расста ваться с деньгами. Я переоделся в цивильное. Шелковая рубашка. Килт <Ливайс>. Пара штрихов боевой раскраски, просто чтоб; выглядеть злее, чем обычно. В ресторан я намеренно опоздал: мамочка не выносила мои опоздания. Метрдотель проводил меня к столику на террасе. Она уже ждала меня. С наполовину пустым бокалом. Когда я подошел, она смерила меня холодным взглядом и с недовольной гримасой сказала: - Мужчины в юбках всегда вызывали у меня брезгливость. - Я тоже тебя люблю, мамочка. Она подставила для поцелуя напудренную щеку. Зажмурившись, я исполнил ритуал, потом уселся напротив. - Как ты себя чувствуешь? Хочешь выпить? - Нет, спасибо... Впрочем, выпью. - Я попросил мэтра: - Стакан молочной сыворотки. К его чести, он и глазом не моргнул. Мать недоверчиво посмотрела на меня: - Сыворотка? - Я хотел посмотреть, как ты морщишься. - Очень мило, Джеймс. О-хо-хо. Она опять называет меня Джеймсом. Мать взяла меню и стала внимательно его изучать, время от времени недовольно цыкая зубом. - Ты не знаешь, что сейчас неопасно есть? Им бы полагалось сопровождать рыбные блюда санитарным сертификатом... - Она перевернула страницу. - Гм. Может быть, барашек... - Почему бы не заказать телятину? - предложил я. Реакция была мгновенной: - Разве ты не знаешь, как готовят телятину? Убивают теляток. Я натянуто улыбнулся. - Мне казалось, такие мелочи тебя не волнуют. - Джеймс, - ласково сказала мама, - тебе не удастся меня разозлить. Я хочу сообщить тебе кое-что, и мы обсудим это спокойно, как подобает воспитанным и разумным людям. - Вряд ли это удастся, так как ни один из нас уже много лет не проявлял здравого смысла. - Именно об этом мы и поговорим. Я устала находиться в состоянии войны с тобой... Она замолчала, увидев официанта со стаканом сыворотки. Ее передернуло. - Что будете заказывать? - осведомился официант. - Пока ничего. - Мать махнула рукой, чтобы он ушел. - Тепличный салат, - быстро заказал я. Мать сверкнула глазами, снова посмотрела в меню и решительно заявила: - Крабы. Я буду есть крабов. - Она вернула меню официанту, не спуская с меня глаз. Как только тот отошел, мамочка предложила: - Ладно, перейдем сразу к делу. В последнее время ты постоянно вставляешь мне палки в колеса. - Сомневаюсь. - Я стараюсь только для тебя. - Мама, не делай для меня ничего, умоляю. Мне не нужна помощь. - Ты единственный, кто у меня остался, и я не хочу тебя потерять. - А Мэгги? - Мэгги уезжает в Австралию. - Вот как? Ну, Австралия - еще не смерть. - Неизвестно, как обернется! Джим, я не хочу остаться в одиночестве! - Все сейчас одиноки. - Только не я! Я - не все. - И более спокойно она добавила: - Ты не представляешь, Джим, что мне приходится выносить. - Прости, мама, но сейчас тяжело всем. Ты ведь не знаешь, что довелось пережить мне. - Откуда? Ты никогда ничего не рассказываешь. - Не рассказываю, потому что это военная тайна. Если я проболтаюсь, меня расстреляют. - Только не лги, Джим. За это больше не расстреливают. Ты меня удивляешь - откуда теперь взяться военным тайнам? Мы же воюем с каторранами. Кто-нибудь способен общаться с ними? Может, у них есть шпионы? Не будь глупеньким. От кого вы все скрываете? Если бы каторране понимали нас, то зачем нам воевать? Начались бы мирные переговоры. - Во-первых, мама, их называют хторранами. Звук <ха> мягкий, почти неслышный. Просто легкое придыхание перед <т>. Как в слове <кот> с пропущенной гласной. Попробуй одновременно произнести <х> и <т>. - Я и говорю: хаторране. - Х'торране, - поправил я. - Торране. Хатторане. Еще как? Вздохнув, я сдался. - - Однако ты не ответил на мой вопрос. Ты пробовал беседовать с ними? - Знаешь, как по-хторрански будет <собеседник>? Жратва. - Все шутишь. С тобой всегда так: либо шутки, либо грубости. Слава богу, что отец умер. Твой нынешний вид - в юбке, с косметикой - убил бы его. Плохо дело. Она зафлажила меня по плану номер два. - Я думала, что смогу уговорить тебя. Алан сомневался, но я сказала: <Нет, дай мне еще один шанс. Ведь он мой сын, я сумею уговорить его>. Теперь очевидно, что Алан прав. - Мама! - Я помахал рукой, чтобы она посмотрела на меня. - Ты предложила встретиться со мной, чтобы как-то оправдать свое возмущение моей неблагодарностью? Вспомни, чем это обычно кончалось. - Опять остришь. Думаешь, что ты самый умный? Сейчас и проверим, насколько ты умен. - О чем ты? - Узнаешь. Мамуля заметила приближающегося официанта и замолчала. Пока тот накрывал на стол, она сидела с подозрительно самодовольным и хитрым видом. Официант подал тарелку ей, затем мне и испарился. Я первым нарушил молчание: - Ну, хватит. Давай напрямую. Что тебе от меня нужно? - Джеймс, - начала она. Я чуть не взвыл: опять <Джеймс>! - Я уже убедилась, что взывать к твоему здравому смыслу - бесполезная трата времени. Вчера утром ты воочию убедился, что все делается ради твоего блага... - Эта твоя фразочка всегда меня бесила. Когда ты произносила: <Ради твоего блага>, - получалось, что это делалось ради твоего блага. - Джеймс, именно это я имею в виду. Ты абсолютно не отдаешь себе отчета в своих поступках, никого не желаешь слушать. Авторитетов для тебя не существует. После этого проклятого случая с каторранами ты стал абсолютно невменяем. Только поэтому я вынуждена так поступить. Я прекрасно понимаю, что сейчас это тебе не понравится, но придет время, и ты поймешь, что иного выхода у меня не было. Я лишь забочусь о твоем будущем. - Что ты натворила? Она вздохнула нарочито громко: - Я заполнила кое-какие бумаги. - Какие именно? Она напряглась. - О передаче твоих прав адвокату... - Что за ерунда? Мне двадцать четыре года. - ... мотивируя тем, что ты не вполне отвечаешь за свои поступки. Наше дело почти беспроигрышное. Та червивая пыль, которой ты наелся, либо надышался, либо что-то еще... - Она избегала смотреть мне в глаза. - Мы можем наложить арест на твои деньги и держать их годами, пока дело будет ходить по инстанциям. Ты же знаешь, Джеймс, что я могу это сделать. Я отказывался верить. - Это шантаж! - Бог с тобой. Мы уже подготовили бумаги, Джим. Она потянулась через стол. Я отдернул руку. Мне не хотелось, чтобы она прикасалась ко мне - никогда. - Послушай, - сказала мать. - Ты еще ребенок. И не умеешь обращаться с деньгами. А я умею. Я же вела финансовые дела отца, помнишь? - Неплохой аргумент. - Значит, ты согласен? - Где деньги отца? - Я их вложила в дело. - Отдала этому паразиту? - Джеймс!.. - Так это на тебя я должен выписать доверенность? Черт возьми! Почему ты не подцепила какого-нибудь сопляка? Это обошлось бы намного дешевле - и безопаснее. А может, и удовольствия получила бы больше. Она вспыхнула, аристократическим жестом промокнула губы салфеткой и заявила: - Если ты будешь продолжать в том же духе, то нам, по-видимому, придется беседовать в присутствии адвокатов. - Не верю своим ушам. Не могу! Как ты согласилась на такую подлость? Сначала скормила ему все свои деньги, а теперь собираешься подарить мои. Мама, если тебе нужны деньги, я все отдам. Честное слово! Но, пожалуйста, выгони этого мерзавца вон. - Я бы попросила тебя выбирать выражения. - Хорошо. Выгони этого подонка, слизняка, подлеца, проходимца, кровососа. .. Останови меня, когда я подберу нужное слово. - Мы собираемся пожениться. Он будет твоим отчимом. - Черта с два! - Я поймал себя на том, что кричу, и хрипло прошептал: - Прежде я откажусь от тебя. Она побледнела. Я понял, что хватил через край. Или сказал то, что надо? Не знаю. - Мама, послушай. - Я предпринял последнюю попытку. - Ты не одна. Но и этот жук тебе не нужен. На свете так много хороших людей. Ты же у меня сокровище. Ты не должна ценить себя так низко и платить этому типчику за любовь. Послушай, армия имеет в своем распоряжении лучшую компьютерную сеть в мире. Мне, наверное, даже удастся привлечь юристов из Спец-сил. Мы получим твои деньги обратно. А если нет - покончим с этим жуликом раз и навсегда. Только, пожалуйста, перешагни через него. Ты заслуживаешь лучшей участи. На какой-то краткий миг мне показалось, что она меня услышала, - а потом между нами снова выросла стена. - Кто ты такой, чтобы решать, как мне жить? - Я мог бы сказать тебе то же самое. - Ты дитя, Джим, и ничего пока не понимаешь, но когда-нибудь поймешь и будешь благодарен мне. - Только не за это. Это - предательство. Ты решила, что он для тебя важнее, чем я. Решила, что никогда больше не будешь одинокой. Ты отчаялась, если готова даже продать своих детей. Неудивительно, что Мэгги бежит в Австралию. Теперь мне все ясно. - Как ты смеешь разговаривать в таком тоне? - Да он же бросит тебя, мама. Когда кончатся деньги, от него и следа не останется. Что ты будешь делать тогда? Одна как перст. Боже, надеюсь, тогда у меня хватит сил простить тебя, потому что сейчас их нет. - Я встал и швырнул салфетку на стол. - Спасибо за угощение. Сыт по горло. - Джеймс, если ты сейчас уйдешь... - Валяй, делай, что обещала. Я пошел прочь. По пути к автомобильной стоянке я ругался как сапожник. Но не на нее. На себя. Потому что теперь не только она осталась в одиночестве. Я тоже потерял мать. В, Чем хторранин отличается от адвоката? О. У хторранина еще осталась капля совести. В. Почему хторране не жрут адвокатов? О. Душа не принимает. 37 ДЕТИЩЕ КУПЕРА Понятие <слишком много денег> существует. Соломон Краткий С мамочкой надо было срочно что-то делать. Точнее, надо было срочно что-то делать с деньгами. В худшем случае она могла ограничить меня в правах. Но куда запрятать денежки, прежде чем это произойдет? Вероятно, туда, откуда я мог бы их взять, а она нет. А что, интересная мысль! Мамуля допустила серьезную ошибку. По-видимому, она не сразу сообразила - да и мне было невдомек, - что все ее бумаги не имеют силы, пока я не извещен официально, пока не зарегистрировано мое обращение к компьютерной почтовой сети... Сколько я могу с этим тянуть? Ведь это лишь отсрочка. Даже если я откажусь подтвердить получение почты, бумаги автоматически через семь суток получат ход. - Вот дерьмо, - выругался я в растерянности. - Верно говорят, что <твою мать> армейские компьютеры вводят самопроизвольно. И вдруг до меня дошла соль старой солдатской шутки, вернее, ее подтекст. Моя мать не имеет доступа к армейским базам данных, а я имею. Вот он, выход! Пару недель назад я получил извещение от Союза служащих Специальных Сил - нашего профсоюза. Там рекламировалась какая-то Центральная служба финансовых услуг. Они разработали искусственный интеллект для новой 99-й модели с оптическими ганглиями, образующими семимерную сеть. Более защищенной системы не существовало. В примечании указывалось, что <система пока недоступна для обычных пользователей>, и я, помнится, усомнился в этом. Гм-м... Вернувшись к себе, я первым делом подключился к компьютерной сети Спецсил. При этом звонок почтового ящика чуть на надорвался. Но я-то знал, что меня там ждет, и не обратил на него внимания. Разыскав в памяти рекламное объявление, я еще раз внимательно прочитал его. Слабым местом моего плана было то, что я передавал правительственной организации право распоряжаться моими деньгами. Этот нюанс, если судить беспристрастно, доказывал мой полнейший идиотизм. Но, с другой стороны, мамуля не могла доказать это, не вступив в конфликт с законом о финансовой доверенности, на основании которого и была составлена эта программа. Хе-хе. Дело мамули было дохлое. Против нее выступило бы правительство Соединенных Штатов, и это являлось сильной стороной моего замысла. Министерство юстиции - самый крупный собственник легальных программных средств. Как сообщала <Нет-Уик ревью>, Минюст имел одно из самых сильных исследовательских подразделений. Так что мое дело могло выгореть... Мама весьма энергична (я видел, как она работала для <Парамаунт>), но я полагался на возможности армии. 99-я модель на порядок превосходила все остальные. Чтобы подключиться к ней, надо иметь соответствующую технику, а мамочке, уверен, не по карману даже программа поиска. Впрочем, я толком не знал, сколько у меня скопилось премиальных. Когда-то я держал это под контролем, но после одного особенно неприятного и тяжелого рейда пустил дело на самотек. Должно было набежать двадцать пять - тридцать миллионов бонами. Правда, все деньги существовали только на бумаге. Их можно было вложить в акции, использовать как кредит для биржевых операций, положить на премиальный банковский счет, купить валюту по фьючерсному курсу, вложить в программу восстановления земель или, если вы консерватор (читай: параноик), превратить их в настоящие деньги. Беда только, что боны падали в цене. Доктор Форман предсказал это больше года тому назад. Он предупреждал, что при постоянно сокращающемся объеме производства боны обречены на инфляцию. Наши огромные премии подтверждали его правоту. В то время я не обратил на это внимания, потому что у меня не было особых поводов для беспокойства. Но теперь... Обменный курс поднялся 100:1 и продолжал расти. На сегодня тридцать миллионов бонами стоили меньше трехсот тысяч долларов. То ли доллар рос, то ли боны падали - сказать трудно. От моего внимания не ускользнуло и то, что в большинстве магазинов требовали настоящие пластиковые доллары. Плохое предзнаменование - иначе не назовешь. Это означало, что мамочка права в одном - с моими деньгами надо что-то делать, пока они окончательно не превратились в мусор. Не знаю, почему я вспомнил о <Дерби>. Гм-м... Может быть, облигации? Ведь именно поэтому Ти-Джей так боялся Стефании, а Гранту так необходим был пропавший робот: только он имел доступ к трехпроцентным облигациям. И Керри настаивала на общем собрании акционеров только потому, что облигации выросли в цене. Решено: облигации. Теперь надо забыть о дурацком сериале и подумать об облигациях и прибыли, которую я могу получить, если повезет. Правда, существовал очень большой риск прогореть. Но, черт возьми, разве мои премиальные - не плата за огромный риск? Как говорится, я каждый раз рисковал домом, выгоняя в поле корову. Почему бы не рискнуть еще разок? Масса доводов против - все-таки страшно в первый раз; и два очень веских довода за. Первый: я не считал, что проживу достаточно долго, чтобы воспользоваться хотя бы центом из этих денег. Второй: мамуля придет в ярость. И конечно, Служба финансовых услуг могла приобрести ценные бумаги на любой вкус, включая их страховку, залог и тому подобное. Оставалась лишь самая малость - решить, куда именно вложить деньги. Леверажные облигации - очень мудреная штука; их проще купить, чем объяснить, что это такое. По сути, здесь действовала та же теория выборов, когда в каждом мне, а о моих деньгах. Пусть они хоть как-то помогут людям в их праведной войне. В уже проигранной войне. Только большинству это еще неизвестно. Человечество может рассчитывать только на то, чтобы выжить, - победить уже невозможно. Значит... Я нажал на клавишу <справочная>. Ага, у <Лунар файф энтерпрайзис> здесь, в Беркли, местное отделение. Седовласая дама сообщила: вновь официально открыты лунные поселения и расконсервированы две станции <Л-5>. Кстати, добавила она, весь проект осуществляется под эгидой Североамериканского Договора, дабы привлечь средства из общественных фондов Канады, Соединенных Штатов, национальной автономии Квебека, обеих Мексик и протектората на Перешейке. Она осведомилась, намерен ли я инвестировать проект, и вывела на экран список уже участвующих компаний. Мне захотелось проникнуть сквозь экран и расцеловать ее. Я изучал список в течение получаса, обращался к сети за разными справками и в конечном итоге решил приобрести изрядную долю акций <Боинга> в создании высокоорбитальных челноков олимпийского класса. Чем больше у нас будет космических кораблей, тем лучше. Свободными акциями располагали проекты <Аполлон>, <Вулкан> и <Геркулес>. Впрочем, они почти собрали необходимые средства, и пристегиваться сюда мне не хотелось. Заложить новый челнок стоило чуть меньше миллиона; здесь боны работали эффективнее долларов. Я решил разделить свои деньги на три части. На одну треть начать строительство <Пегаса>, <Афины> и <Гани-меда>. Вторую вложить в <Килиманджарскую катапульту>, а третью - в проект <Бобовый росток>1. Пожалуй, конкретном случае одни голоса имеют больший вес, чем другие. Основную массу голосов всегда можно предсказать, борьба идет за примкнувших в последний момент. Эти избиратели обычно составляют ничтожную долю электората, но их голоса намного весомее, потому что от них зависит исход выборов. Этот факт отравляет жизнь стойким партийным приверженцам и идеалистам, но он же делает политику не такой занудной. '<Бобовый росток> - сюжет из американского фольклора о том, как Джек посадил боб и потом по его ростку залез на Луну. А теперь примените теорию выборов к собранию акционеров. Кто, по-вашему, реально определяет политику акционерных обществ? Вот именно. Если вам по средствам приобрести контрольный пакет акций или, иными словами, взвалить на себя весь риск, в то время как другие акционеры спокойно получают гарантированный доход, вы приобретаете леверажное преимущество - получаете в свое распоряжение рычаг управления финансовой политикой компании. На словах все просто, да? Но лишь до тех пор, пока кто-нибудь другой не выкупит еще больший пакет. И тогда все повторяется. Вы берете все новые и новые акции до тех пор, пока все не пойдет наперекосяк. Но и в этом случае никаких гарантий успеха нет. Подобные финансовые операции не для слабонервных. Черви, впрочем, - тоже. Если бы я имел доступ к счетам отца, то, наверное, мог бы порыться в сети и подобрать что-нибудь подходящее, но я не ставил и пяти центов на то, что они еще не заблокированы матерью. Впрочем, в любом случае все равно не хотелось наводить ее на след. Ну ладно... Я изучил перечень на экране. По-видимому, лучше всего вложить деньги в какой-нибудь долгосрочный проект. Возможно, я неисправимый оптимист, но почему нельзя строить планы на будущее? Ведь речь идет не обо срок осуществления последнего проекта слишком велик. Трудно сказать, завершат ли его когда-нибудь, потому что существовали весьма значительные технические трудности в реализации изменения силы молекулярных связей, но в финансовом плане все выглядело очень привлекательно. Если этот орбитальный лифт все-таки заработает, стоимость вывода на околоземную орбиту одного килограмма груза упадет с пяти тысяч бонами до пяти. Оплачиваться будет только электроэнергия, да и то большая часть ее вернется в систему на обратном пути. Военное казначейство могло предоставить все необходимые бумаги, причем брокерская служба армии США брала минимальные комиссионные, а налоги взимались автоматически. Впрочем, именно эти вложения попадали под действие программы прогрессивных капиталовложений; реинвестиционные фонды налогом не облагались, так что почти все немедленно включалось в оборот, а доля Дяди Сэма ограничивалась контрольным пакетом акций. Я написал постоянно действующую доверенность, согласно которой все мои премиальные в будущем должны автоматически инвестироваться в такие-то отрасли в указанной очередности и в следующих пропорциях и т. д. и т. п. Следующие полчаса я истратил на составление приоритетных направлений для своих будущих инвестиций. Направление первое: вложения в космические технологии - челноки, орбитальные станции, колонии, шахты, катапульты, орбитальные лифты, космические фабрики и все остальное, что я упустил из виду. Поддержка новых проектов, в крайнем случае вложения в осуществляющиеся программы. Направление второе: вложения в полезные грузы, предназначенные для эвакуации с Земли. В первую очередь нам понадобятся генные банки и коллекции семян; все виды земной экосистемы в максимально возможных масштабах, А также инвестиции в проект <Мировая библиотека>: необходимо спасти культурное наследие и особенно научное. Когда же грузоподъемность космического флота перестанет быть ограниченной, направление номер два автоматически становится приоритетным. Третье направление: биологические исследования, биотехнологические разработки и их внедрение. При необходимости сюда можно подключить обучающие и образовательные программы. Иными словами, все - для уничтожения червей. Именно так! Вот куда пойдут мои деньги. Я удовлетворенно улыбнулся экрану компьютера и откинулся на спинку стула. Впрочем, это-то легче всего; предстояло еще возвести юридический барьер, неприступный для мамули. Пожалуй, следует создать какой-нибудь траст, самостоятельно зарабатывающий на свое существование. Хотя нет, лучше фонд. Допустим, <Брасс Кэннон фаун-дейшн> - частный инвестиционный фонд, с правом ликвидации исключительно с разрешения Джеймса Эдварда Маккарти или только после его смерти. Кроме того, все случайные доходы, полученные Маккарти, равно как и фондом, настоящим распоряжением перечисляются на его счет без всяких условий, отчислений или задержек. Я использовал стандартную, прочную, как дамасская сталь, систему юридической защиты. Что бы там ни говорили высокооплачиваемые адвокаты, пока это по-прежнему самый надежный вариант. За последние два десятилетия крючкотворы впустую потратили триста миллионов человеко-лет, пытаясь подкопаться под эту систему. Ее нельзя взломать, не разрушив при этом половины финансовых сделок в нашей экономике. Но даже если кто-нибудь исхитрится, то в результате действия закона об охране намерений, вполне возможно, вмешается Верховный суд и, проще говоря, все усилия сутяги все равно пойдут коту под хвост. Тем не менее для пущей уверенности я сделал дополнение: при любой попытке нарушить инструкции деньги фонда <Брасс Кэннон Фаундейшн>, в потребном для этого количестве, постоянно направляются на оплату юридической помощи, имеющей единственной целью предотвратить любые попытки завладеть имуществом фонда или изменить его цели. При этом финансируются любые юридические меры защиты, до тех пор пока не закончатся либо вышеуказанные, либо деньги фонда. Иными словами, чем сильнее будут вымогать мои деньги, тем быстрее они закончатся - состояние самоликвидируется. Из энергично расширяющегося инвестиционного предприятия <Брасс Кэннон фаундейшн> превратится в параноидальное существо, стремящееся выжить любой ценой. Мой фонд буквально покончит с собой, но никому не сдастся на милость. Более того - не сможет сдаться: во избежание капитуляции он сожрет сам себя. Мамочке придется подобрать ключ к защите фонда, если она вообще понадеется довести дело до суда. Значит, она истратит больше, чем стоит весь фонд, только на внесение его в список дел, назначенных к слушанию. А буде ей удастся преуспеть в этом, то же самое условие заморозит рассмотрение дела на тысячу лет или больше - сколько понадобится фонду, чтобы выиграть дело или истощиться. Нетрудно предположить, что, ожесточившись, мамочка все-таки подаст в суд. .. даже осознавая невозможность получить мои деньги, и сделает это только ради одного - чтобы лишить меня средств. Значит... Пусть сработает моя изощренная защита - в таком случае я выдвину встречные иски о возмещении ущерба. Ох, и презабавная штука - эти защитные инструкции. Можно создать и спустить с цепи такого юридического монстра, что потом с ним десятилетиями не сладишь. Например, дело о долларе деда Купера длится уже пятьдесят лет, и похоже, юристы будут биться с этим до конца сто-летия, когда его доллар станет дороже всей планеты. Вот вкратце его история. Дед Купер считал себя большим умником. Он приобрел траст стоимостью в один доллар, доходы от которо-го завещал первому ребенку своей единственной дочери по достижении им двадцати одного года. Кстати, тогда его дочери было четыре годика. Потом дед умер, оставив электронную инструкцию (ее быстренько обозвали <крестной феей>), оперирующую трастом без помощи человека. Программа сначала вложила доллар в китайские трудовые соглашения, а потом в оптическую промышленность - за три недели до Пакистанского договора. После этого приобрела фьючерсные акции микробиотех-нологической фирмы <Эппл> за восемнадцать дней до реализации проекта <Пепин>, и так далее. За пятнадцать лет электронный <дядюшка Скрудж> довел состояние покойного деда Купера до миллиона. Оно и неудивительно: со скоростью шестнадцать миллиардов операций в секунду, наверное, можно вычислить, где ожидается большая игра на повышение. Уильма Купер родила близнецов с помощью кесарева сечения. Акушер потом кусал себе локти. Мама и папа Купер, чувствуя ответственность за будущее своих детей, создали электронных <ангелов-хранителей>, контролирующих и защищающих юридические и финансовые интересы дедушкиных внуков. Так уж случилось, что в результате несчастного случая погиб папа Купер, у мамы Купер парализовало ногу. <Ангелы-хранители> близнецов немедленно приступили к действиям, и в течение трех дней каждый из них вчинил целую кучу исков своему конкуренту. <Ангел> близнеца Б хотел оттяпать у близнеца А половину денег, утверждая, что без вмешательства врача близнец Б родился бы первым. <Ангел> близнеца А обвинил близнеца Б в клевете, психической неполноценности, покушении на жизнь, извращении намерений и злостном сутяжничестве. Оба <ангела> также подали в суд на акушера, на больницу, где дети родились, и на охромевшую маму Купер, которая подписала согласие на кесарево сечение, заставляя ее возместить крупный материальный ущерб, который они понесли, будучи вынуждены возбудить дела против некомпетентного врача, больницы и самой мамы. Близнецы тем временем оставались в блаженном неведении относительно судебных баталий ради защиты их интересов, потому что им в то время было всего по два годика. Продолжать? Что ж... дальше еще интереснее. Выяснилось, что сверхпредусмотрительные мама и папа, опасаясь несчастного случая, бесплодия, выкидыша и т. п., поместили на хранение в детский центр Нортриджа три яйцеклетки и шесть пробирок со спермой. Смерть папы Купера автоматически запустила в электронную сеть еще трех <ангелов-хранителей>, каждый из которых настаивал на преимущественном праве его <клиента> на наследство деда Купера, несмотря на то что он еще не зачат. Согласно их аргументации, зачатие подразумевалось, коль скоро хранились яйцеклетки и сперма, и таким образом, согласно закону об охране намерений, один из троих <обязанных родиться> должен стать правопреемником траста. Тут уж вмешались религиозные секты, и дело пошло прямиком в Верховный суд. (Двое судей сразу подали в отставку, не желая заниматься всей этой путаницей, а <ангелы-хранители> сопротивлялись любой попытке рассмотреть каждый иск отдельно; они требовали вынести общее решение, а не частные определения.) Иудейско-исламские баптисты-фундаменталисты объявили дело богохульным из-за аборта мамы Купер еще в школе. Вот кто был первым ребенком, утверждали они. И поскольку он умер, деньги должны быть возвращены деду Куперу, который, как выяснилось, когда-то подписал обязательство о помощи Министерству спасения меньших братьев (имелись в виду кошки, собаки, лошади, коровы, овцы и свиньи, но только не приматы). Дед перед смертью не успел оплатить поручительство (пять долларов), и потому министерство потребовало наложить арест на его имущество. Упомянутое министерство являлось одним из отделений Коалиции христианских баптистов, которая консолидировалась - не удивляйтесь - с иудейско-исламскими баптистами- фундаменталистами. Когда дело закрутилось, организация, предварительно создав электронного <сторожа> своих интересов, распалась на шесть самостоятельных сект. <Сторожа> начали преследовать сразу шесть электронных гарпий. Тут уж судно действительно дало течь. Получалось, что дед Купер задолжал всем. Юридические программы, передравшиеся в компьютерной сети, превратились в чудовищный зверинец. Одна-единственная крестная фея породила целый выводок ангелов-хранителеи, гарпий, демонов, чертей, привидений, берсеркеров, троллей и упырей, не говоря уже о безымянных тварях, - и все они рыскали по компьютерным сетям в поисках горла, которое можно перегрызть. Затем туг последовал взрыв... Выяснилось, что долларовая купюра деда Купера, которая по-прежнему хранилась в сейфе у брокера, оказалась фальшивой. Кто-то всучил ее Куперу, а тот, не посмотрев как следует, расплатился с брокером. Подделку обнаружили случайно - во время съемок видеофильма о <мыслящих> компьютерных программах. Тут выплеснулось такое море дерьма, что все предыдущее показалось божьей росой. Если исходный контракт недействителен, потому что у деда Купера не нашлось настоящего доллара, то кому тогда принадлежат дивиденды? Брокеру? Держателям акций идея понравилась. Брокер незамедлительно подал в суд на траст Купера за мошенничество. Траст вчинил встречный иск за нарушение контракта, настаивая на том, что брокер, приняв фальшивый доллар, тем самым подтвердил заключение контракта. Следуя букве закона, правительство Соединенных Штатов заняло шизофреническую позицию: Министерство юстиции заявило, что расторжение первоначального контракта будет нарушением закона об охране намерений, а Министерство финансов возражало, ибо подтверждение контракта легализовало бы подделку пластиковых долларов. Министерство юстиции указало, что на основании истекшего срока давности доллар можно считать законным платежным средством. В качестве контраргумента Министерство финансов выдвинуло положение о конфискации незаконных доходов, по которому все состояние внуков Купера должно перейти государству. Тогда объявился фальшивомонетчик, подделавший этот доллар, и тоже потребовал деньги, заявив, что его доллары - произведения искусства и ими он не расплачивался, а давал их взаймы. По крайней мере два президента предлагали сбить курс доллара до нуля на двадцать секунд, чтобы траст Купера самоликвидировался, не выдержав экономических трудностей. Врач, принимавший двойню у мамы Купер, покончил с собой; его семейство притягивало к суду всякого, кто попадал в поле их зрения, заявляя, что длившаяся годами юридическая травля довела их родственника до нервного истощения и самоубийства. Самих близнецов - вы еще не забыли о них? - разлучили сразу же после подачи первых исков. С четырехлетнего возраста они не видели свою мать. Когда им стукнуло по двадцати одному году, наследство деда Купера достигло почти миллиарда, но до сих пор ни один из исков не рассмотрен в суде. В день, когда траст Купера превысил стоимость Цюрихской лотереи, члены Международного валютного совета подали в суд на Министерство юстиции США, обвинив его в создании ситуации, чреватой крахом мировой экономики. Их иск гарантировал по меньшей мере еще два десятилетия юридических танцев вокруг да около траста. Это с самого начала и составляло цель иска: заморозить капиталы Купера. Размораживание их в один прекрасный день нанесло бы сокрушительный удар по экономике, последствия были бы непредсказуемы. Тем временем программы-вампиры всех стран только и искали случая ввязаться в бучу. Несмотря на то что инвестировать траст Купера считалось весьма рискованно, фьючерсные акции семи крупнейших корпораций траста хорошо шли на Нью-йоркской фондовой бирже, не говоря уже о целом выводке мелких акционерных обществ, которые либо участвовали в их прибылях, либо дублировали их финансовую политику. По крайней мере, большинство замешанных в этом деле компьютерных программ оказались достаточно умны, чтобы оградить себя от враждебных действий закона; они даже начали расширять инвестиции, включая создание нескольких новых трастов по куперовскому принципу... Ходили слухи, что Верховный суд намеренно тормозит рассмотрение дела из опасения развалить рынок. То, что больше половины участников этой грандиозной аферы умерло во время эпидемий, для программ не имело никакого значения - они продолжали биться, отстаивая собственные интересы. Дело кончилось тем, что они породили новое поколение программ-упырей, рыскавших по сетям в поисках лакомого куска. В день, когда вступила в силу национальная программа восстановления земель, посыпалось столько заявок, что нью-йоркская компьютерная сеть вышла из строя еще до обеда. Руководители программы отказались продолжать ее до получения права вето на любые происки траста Купера. Федеральный апелляционный суд отклонил требование. Тогда они не мудрствуя лукаво еще три раза подряд выводили сеть из строя. (Разумеется, это вызвало новую волну исков и встречных исков от каждого, начиная судейскими и руководителями программы и кончая посторонними людьми, потерявшими свои состояния на зараженных территориях.) Подождите, это еще не все! Отказ Конгресса отстранить траст Купера расширил все происходящее до масштаба всевозможных сделок в рамках программы восстановления земель. Да, прямое предложение нескольким сотням тысяч возможных участников свернуть себе шею было сделано намеренно. Траст Купера ежедневно начинал столько тяжб, сколько не насчитывалось за всю историю человечества. Дело приобрело характер правовой черной дыры, а правительство тем временем подсчитывало доходы от судебных сборов, прямо пропорциональных количеству вчиняемых исков, так что министру финансов был прямой смысл поддерживать неразбериху как можно дольше. Что и говорить, дед Купер заварил крутую кашу! Я сильно сомневался, что мои скудные сбережения когда-нибудь смогут спровоцировать такую драку, по од-ной-единственной причине: куперовские деньги были настоящими долларами, мои же - лишь бонами. Но прецедент Купера непременно заставит мамулю серьезно задуматься. Взлом защиты вокруг моих денег обойдется дороже, чем она может себе позволить. Да, именно так - настолько я зол на нее. Она придет в бешенство и убьет меня. Кстати, мысль очень своевременная. Необходимо еще и завещание. Всего несколько минут работы: <В случае моей смерти...> - и так далее. Нет, она никогда мне не простит, Я проверил все с самого начала, включив сюда страховку, залог, гарантии закона об охране намерений. Затем запрограммировал постоянный контроль за утечками. Закончил я тем, что подписал передачу прав моему адвокату и назначил ответственной Центральную службу финансовых услуг, оговорив максимально возможную сумму возмещения ущерба - триста процентов. Все. Теперь мои денежки заперты так прочно, что даже мне их не выдадут без моего разрешения. Я перечитал все еще раз, подтвердил, подписал - и выбросил из головы. К черту Алана Уайза! В. Как называют хторранина, пожирающего собственных детишек? О. Заботливый родитель. 38 <РРНДА!> Всегда находятся люди, не согласные со мной, но я - любитель поспорить. Соломон Краткий Я снова слышал во сне голоса. Они доносились с розовых небес, сияющих божественным светом, окружая меня. Присмотревшись, я увидел, что это кроликособаки, но, когда закружился с ними, они оказались людьми. Мы сняли шкуры кроликособак и танцевали обнаженными. Нас переполняло счастье. Подняв глаза к поющему небу, я увидел хторра. Мне хотелось понять все до конца. Я полетел к червю, но так и не смог до него дотянуться. Он уплыл, а тем временем танец закончился. Стадо распадалось. .. Я проснулся в поту. И понял одну вещь. Выразить ее словами было невозможно. Я пережил потрясающее ощущение внеземного родства, услышал небесную музыку, гудение великой струны сущего. Ее звучание по-прежнему отдавалось эхом в моей душе. Странное впечатление не проходило все утро. Оно что-то означало - я чувствовал это. Видения звали меня куда-то. Впрочем, это мог быть очередной рецидив болезни. Однако обследование не показало никакой патологии. - Забудьте об этом, лейтенант, - посоветовал врач. - Просто вам приснился дурной сон. Учитывая все, что произошло, парочку ночных кошмаров вы заслужили. Только сон мой был поразительно прекрасным. И самое тревожное - я жаждал увидеть его снова. Вздохнув и пожав плечами, я поблагодарил врача и отправился наверх, в отделение интенсивной терапии. На этот раз Дьюк был в сознании. Его держали в стерильной среде, так что он по-прежнему лежал под большим пластиковым тентом со странными маленькими вентиляционными трубочками и ультрафиолетовыми лампами. Он повернул голову, когда я вошел. Его лицо начинало обретать свои черты, но я сомневался в возможностях пластической хирургии. В растерянности я опустил глаза. Огляделся, куда бы присесть, налетел на стул и придвинул его к кровати. - Привет, Дьюк... Он не ответил, а отвернувшись, уставился в потолок, тяжело дыша. Тело под простыней было странно коротким. Только чтоб не сидеть болваном, я достал из-под кровати дисплей и взглянул на него. Лучше бы я этого не делал! Ампутированы обе ноги и левая рука. Резюме доктора Флетчер гласило, что протезирование невозможно из-за необратимого повреждения нервных окончаний. В замешательстве я положил прибор на место. Потом снова взглянул на Дьюка. - Меня предупредили, что тебе пока еще трудно говорить... Так что молчи, если хочешь... Я сам скажу... Не возражаешь?.. Я помолчал, ожидая его реакции. Но так как ничего не смог прочесть на его лице, продолжил: - Не знаю, с чего и начать. Наверное, я должен сказать, что мы привезли с собой потрясающие видеозаписи. Сейчас изучают каждый кадр, а меня, стоило мне только выписаться, каждый день таскают на опросы. Мы с тобой сделали очень важное открытие - никто не знал об этих кроликособаках. По одной теории, они и черви - виды-партнеры, как, например, птицы-клещееды и крокодилы. Или лейтенанты и капитаны - кроликособаки как бы ведут всю канцелярию. Дьюк слегка повернул голову, чтобы взглянуть на меня через пластик. Я бы все отдал, чтобы узнать, о чем он сейчас думает, что чувствует. - А по другой теории, представляешь, Дьюк, кроликособаки управляют червями. Мы не считаем их разумным видом, стоящим за вторжением - хотя и не исключаем это, - но подозреваем, что они, возможно, командуют нынешним этапом. Может, это своего рода хторранский субинтеллект. Есть еще одна... теория, точнее предположение, но им еще всерьез не занимались. Возможно, мы столкнулись с разными интеллектами или с коллективным разумом. Черви составляют одну его часть, кролики другую, кто-то еще - третью. Сейчас мы пытаемся выяснить, как они общаются между собой. Если это удастся, мы, возможно, найдем способ... начать переговоры о мире или о чем-нибудь еще. Из горла Дьюка вырвалось клокотание. - Прости, но я не понял. Он повернул голову и повторил: - Ррнда! Смысл был я. - ен. - Да, я тоже думаю, что ерунда. Послушай, э... Многие спрашивают о тебе. Наши парни из Колорадо шлют наилучшие пожелания. Доктор Флетчер передает привет. И... я виделся с твоим сыном... Мне показалось или его лицо действительно напряглось? Он опять уставился в потолок. - Я знаю, что это не моего ума дело, но, по-моему, он хотел бы навестить тебя, Дьюк. Во всяком случае, мне так показалось. Он заходил и спрашивал о тебе, но не захотел, чтобы я передал от него привет, так что я, может быть, лезу туда, куда не следует. - 'ткнись. - А? Он промолчал. - Прости, - сказал я. - Наверное, мне пора. - Ди. - Иди? Дьюк изо всех сил старался говорить внятно. - Подожди, - прохрипел он. - Я хочу попросить... - Все, что угодно, Дьюк! - Запиши 'одовый нор... - Кодовый номер? - Я лихорадочно рылся в карманах, иша авторучку. - Готово, Дьюк. Диктуй. Он осторожно кашлянул, прочищая горло, и начал хрипло диктовать свой личный воинский шифр - и пароль! - Дьюк! По-моему, ты это зря... - 'ткнись,... карти. - Слушаюсь, сэр. - Принеси грана'у. - Гранату? Он кивнул, хотя это далось ему с трудом. - Для самоубийства. Реагирующую на 'олос. - Дьюк, я не думаю... - Ать я хотел, что т'умаешь. - Он сверкнул на меня глазами. На этот раз выражение его лица не оставляло сомнений, несмотря на пластическую операцию. - Не хочу 'таться беззащитным... - Приступ кашля длился так долго, что я собрался позвать сестру. Хотя нет, если бы ему действительно стало хуже, монитор сделал бы это автоматически. Дьюк отдышался и продолжал: - ... перед червями... - Червями? Дьюк, в Окленде нет червей. Ему как-то удалось повернуться. Он пытался дотянуться до меня сквозь стерильный пластиковый экран - рукой, напоминающей клешню червя. - Принеси грана'у, Джм! - прохрипел он. - Я не хочу... умирать... безоружным! В глазах Дьюка был страх. Я посмотрел на его кодовый номер. Говоря по совести, следует порвать его и забыть. Это безумие. Дьюк не в себе. Граната в больнице? Для за-|щиты от червей? - Маккарти, обещай... - Дьюк, я не могу... - Обещай! - Взгляд был страшным. Отказа он бы не пережил. Я кивнул и, с трудом сглотнув, сказал: - Я постараюсь... что-нибудь сделать. Обещаю, Дьюк. Он обмяк и, вздохнув, откинулся на подушку. - Дьюк? Сэр? - М-м? - Помнишь, однажды я спросил, перед кем ты очищаешься, и ты ответил: перед Богом. Ты не обращался к нему теперь? - Чрт. - Я не расслышал, Дьюк. Ты не мог бы повторить? Он перекатил голову по подушке и, взглянув на меня, прохрипел: - Бга нет, дай гранау. Я обескураженно сидел, не зная, что делать дальше, сообщить врачам или... Или что? Внутри все тряслось. Проклятье! Это же Дьюк... И я перед ним в долгу! Но это же безумие! Куда это меня заведет? <Ах ты, сукин сын, - подумал я. - Мало, что ли, на тебе вины?> В. Как, хторране называют планирование семьи? О. Тактическое ядерное оружие. 39 СЧАСТЛИВЧИК ... А кто не может учить, тот критикует. Соломон Краткий По-видимому, следовало обсудить все со своим командиром. Только я не виделся с ней уже три недели. Правда, она выделила мне терминал в научном отделе - значит, не совсем забыла. Вероятно, это намек, чтобы я разделался с накопившимися бумагами. Меня ждала записка от Дэнни Андерсона, благодарившего за то, что я держу его в курсе состояния здоровья Дьюка. Я подумал, стоит ли сообщать ему о просьбе отца, и решил, что не стоит. Как раз в это я не должен впутывать никого. Было еше письмо от Динни, медсестрички из Денвера, которая справлялась о моем здоровье и интересовалась, нет ли новостей о Теде. Генерал Пул препроводил послание, поздравляя с награждением <Серебряной Звездой>. Я засомневался, полагается ли в таких случаях благодарственная телеграмма, но решил, что кашу маслом не испортишь, и послал ее. Доктор Флетчер прислала расписание семинаров ее отдела. Через час начинался ее доклад <К вопросу о ком- муникации гастропод>. Ясно, что это завуалированное приглашение. И еще новый приказ моего полковника! Операция по обнаружению и уничтожению двух омаров! Время начала 19.00. Место - площадь Джека Лондона. Я с дурацкой ухмылкой подтвердил получение. Она помнила! И последний пункт. Военное казначейство оприходовало чек на премию за червя, застреленного мной из вертушки. Один миллион бонами. Деньги уже переведены на счет <Брасс Кэннон фаундейшн>, который стоил теперь... пятьдесят шесть и шесть десятых миллиона. Ну как? Похоже, я в самом деле забыл количество уничтоженных червей. Смета показывала, что на моем счету двенадцать полных премий и доля от полутораста групповых плюс отчисления еще примерно с тысячи убитых червей за информацию и разработанные мною технические приемы. Здесь же был помеченный звездочкой ввод, озаглавленный <параллельный счет>, но без всяких цифр. Когда я обратился за разъяснением, на экране открылось окно со странной надписью: <В некоторых случаях параллельный счет открывается для удобства внутренних бухгалтерских операций. Вы можете отказаться от него. Спасибо>. Едва я прочитал, информация исчезла. Что за дела? А я считал, что разбираюсь в финансовом программном обеспечении. О таком мне слышать еще не доводилось. Что это значит? Возможно, одна из специальных военно-финансовых операций, или что-то придуманное Службой финансовых услуг, или просто эхоконтроль моего счета. Иногда заводят запасной равноценный счет Для клиента, чтобы он мог оперировать своими деньгами в тех случаях, когда их нельзя трогать в течение определенного времени. А может быть, этот счет- призрак действительно нужен бухгалтерии для перекрестного контроля, защищающего от компьютерного воровства, вирусов, <червяков>, постороннего любопытства и сознательного мошенничества. И наконец... Может, кто-то хочет сбить меня с толку? Все-таки у меня лежит пятьдесят шесть целых и шесть десятых миллиона бонами... Нет, пока я не миллионер - в долларах. Но уже имею порядочный кусок и, глядишь, через год-другой действительно дотяну до миллионера. Неплохо для двадцатичетырехлетнего парня с незаконченным высшим образованием. Забавно, что на призывном пункте никто из офицеров даже не заикнулся о такой возможности. В последнюю очередь я ожидал разбогатеть на службе в армии Соединенных Штатов. Наверное, полагалось бы комплексовать по поводу количества денег. Но нет, они меня ничуть не смущали. Крупные государственные премии бонами - вынужденная необходимость. Судя по газетам, экономика находилась в плачевном состоянии. Об этом трубили на каждом углу, оперируя множеством цифр. Президент вынужден связывать безналичным оборотом как можно больше денег - отсюда все эти премии и программы восстановления земель. Разумеется, неоконсерваторы вовсю вопили, что большое правительство намерено окончательно удавить частный сектор. В переводе на нормальный язык они требовали свою долю. Но, черт возьми, премию за червей давали не только военным. Любой, желающий получить миллион бонами, мог пойти и убить их столько, сколько пожелает. Государство с радостью выплатит причитающееся, а в Монтане даже наличными. Все, что требовалось, - предъявить челюсти червя. Кстати, несколько горцев это сделали. Гм. Может, Алану Уайзу следует завербоваться в Спецсилы? Как бы не так! Он способен лишь на одно - выманивать деньги у простаков. Я снова занялся почтой и закончил телеграммой в адрес мамочки, сообщив, что назначил Мэгги своей правопреемницей. Это сильный удар. Интересно, как она его воспримет? Впрочем, именно она не оставила мне выбора. Выключив компьютер, я обнаружил, что уже опаздываю на доклад доктора Флетчер, и поспешил в научный отдел. Тихонько проскользнув в зал, я обнаружил, что все места заняты, поэтому стал в сторонке, прислонившись к стене. Мундиров в аудитории было еще больше, чем в прошлый раз. Вероятно, ожидалось нечто важное, потому что я обнаружил подозрительно много высоких чинов. Внизу за стеклом уже вовсю трудился Крошка, задумчиво шевеля клешнями над головоломкой. Она состояла из такого переплетения рычажков, запоров и щеколд, что оторопь брала. В тезисах доклада, присланных Флетчер, говорилось, что головоломки подбирал компьютер, и мог делать их практически любой степени сложности. Но до сих пор он не изобрел такую, которую бы не решил Крошка. На самую сложную у него ушло шесть часов. Судя по часам, шла семнадцатая минута эксперимента. Согласно повестке дня, головоломка считалась <легкой>. Раздался звонок, клетка открылась, и Крошка схватил Добычу. Кролик провел в клетке семнадцать минут тридцать семь секунд. Длинноухий не успел даже пикнуть. Доктор Флетчер нажала на клавишу, и панель с головоломкой закрылась. - Многие из вас присутствовали на предыдущей демонстрации и видели, на что способен Крошка. Если ему предложить эту же задачу, то, поскольку он запомнил точную последовательность всех операций, она займет не более тридцати секунд. А сейчас... Она что-то набрала на клавиатуре, подождала, нахмурилась, набрала снова и обернулась к аудитории. - Наш второй экземпляр пойман в прошлом месяце близ горы Суеверий в Южной Аризоне. Он находился при смерти от голода и обезвоживания. Там слишком суровые условия для брюхоногих - мы нашли несколько их скелетов. По-видимому, они проникают туда с севера, где в горах замечены их гнездования. Если бы хторр не ослабел, о поимке не шло бы речи, так как его масса достигает девятисот килограммов. Но и в этом случае два человека погибли, трое ранены, и животное тоже. Мы назвали его Счастливчиком. Возможно, оно женского пола, но уверенности в этом нет. - Флетчер дотронулась до клавиатуры, и в стенке камеры открылась другая дверь. - Сейчас я приглашу сюда Счастливчика. Над аудиторией пронесся отчетливо различимый вздох, когда он появился. Согласно материалам докла-да, это был самый крупный из пойманных червей. Чудовище вползло в камеру, как автобус на стоянку для легковушек. Два червя выкатили друг на друга глаза, издавая ще бет и трели, и закружились, словно боксеры на ринге, - Мы полагаем, что это ритуальное поведение, - по яснила Флетчер. - Нечто вроде приветственного танца при встрече. Неожиданно черви бросились друг на друга и, перс плетясь, как змеи, стали кататься по полу, по очереди оседлывая друг друга. Схватка шла не на жизнь, а на смерть. - Когда мы впервые посадили их вместе, - заметила Флетчер, - то предположили, что они хотят убить друг друга. Внезапно черви замерли, сплетясь в напряженном объятии, словно любовники на пике наслаждения. Их тела затвердели, как сталь. - Мы называем это состояние <общением>. Из всех известных до сих пор поведенческих реакций гастропод оно ближе всего к сексуальному. - Мне показалось, что Флетчер хотела что-то добавить, но передумала. - Продолжительность общения имеет тенденцию со временем укорачиваться. Как показали эксперименты, чем чаще два хторра общаются подобным образом, тем короче становится каждый эпизод. Мы работаем с четырьмя хтор-ранами и обнаружили, что самым длительным бывает первое общение. На этот счет появилось несколько теорий, но обсуждать их еще рано. - Флетчер заглянула в камеру. - Так, они уже заканчивают. Крошка и Счастливчик ослабили хватку. Они извивались и щебетали, перекатывались, издавая трели, и наконец расцепились. Флетчер открыла дверь Крошкиной клетки, и меньший червь послушно уполз внутрь. - Как я уже говорила, мы пока не сумели приручить хторран, - заметила Флетчер. - Да, они подчиняются командам, но мы считаем, что они просто выучили обычную процедуру опытов, вот и все. Даже котенок может научиться распознавать холодильник как источник молока для блюдца. Убедившись, что дверной проем свободен, она закрыла клетку Крошки. Теперь в камере остался один Счастливчик. Он нетерпеливо шевелил руками - точно так же, как и Крошка. Большой червь подполз к панели, скрывающей головоломку с кроликом, и стал ждать. - Обратите внимание, что сейчас сделал Счастливчик, - сказала Флетчер. - Каждый раз, меняя задачу, мы прячем ее за другой панелью. Но Счастливчик распозна-ет, за какой именно. Счастливчик посмотрел прямо наверх и издал короткую высокую трель. В аудитории послышались смешки. - Такого вразумительного <поторопись> я еще не слышал, - заметил кто-то. Счастливчик повторил трель и нетерпеливо повернулся к панели. - То, что вы сейчас наблюдаете, доказывает, что брюхоногие не только научились предвидеть эксперимент, но и ждут его с нетерпением. Она открыла панель с головоломкой для Счастливчика. Задание было то же самое, что и у Крошки, только в клетке сидел черно-белый кролик. Счастливчик удовлетворенно забулькал и моментально придвинулся к панели. Он снял руки со спины, вытянул их над глазами и начал быстро и легко манипулировать рычажками и задвижяа-ми. В его движениях не чувствовалось никакой неуверенности. Почти сразу же прозвенел звонок, и стеклянная клетка открылась. Аудитория вздохнула. Флетчер выглядела довольной. Счастливчик тоже. Он сграбастал кролика и запихнул его в пасть. Флетчер открыла дверь в клетку Счастливчика, подождала, пока он туда заползет, потом закрыла клетку и задвинула шторку. Она чуть-чуть помедлила, как бы сверяясь со своим конспектом. Ученые возбужденно переговаривались, военные мрачно молчали. Я понимал и тех и других. - Итак, вы своими глазами видели, что хторры способны передавать друг другу информацию, - произнесла Флетчер. - Я еще раз хочу подчеркнуть важность происшедшего. Без этой демонстрации можно легко впасть в ошибку, утверждая, будто бы в основе поведения этих су-ществ лежат инстинктивные стереотипы. Теперь у нас есть доказательства, что они способны на гораздо боль-шее. На что именно - покажут дальнейшие опыты. Мы знаем, что обмен информацией между хторрами - передача сведений о головоломке - возможен только при общении. Когда им доступен лишь зрительный и слуховой контакт, информация не передается. Но, - Флетчер сделала паузу, тщательно подбирая слова для следующего тезиса, - механизм передачи нам пока неизвестен. Мы тщательно проанализировали их щебет и трели, однако эти звуки недостаточно структурированы и слишком бедны тональностями, чтобы претендовать даже на зачаточный язык. Скорее всего, щебет выражает эмоциональное состояние. Мы установили звуки, передающие любопытство, интерес, удовольствие, нетерпение, злобу, ярость и отчаяние. Но нам не удалось обнаружить никаких фонем и фонематических построений, закономерно повторяющихся в ответ на события, происходящие в окружающей хторров среде. Мы проверили и химический канал. У гастропод довольно сложный набор феромонов, который меняется в зависимости от их настроения, но и здесь отсутствуют четкие закономерности, к тому же этот коммуникационный канал слишком узок для информации - все равно что передавать стереоизображение с помощью азбуки Морзе. Гастроподы - слабые генераторы излучения в радиодиапазоне. Он достаточно широк, но все, что удалось зарегистрировать, относится либо к наведенным помехам, либо к радиошумам. Возможно, на природе хторры способны к контактам в радиодиапазоне, но наши экземпляры к ним нечувствительны. Посланные им сигналы лишь приводили их в состояние повышенной нервозности. Создалось впечатление - утверждать наверняка пока рано, - что ими овладевало нечто вроде безумного ужаса. Флетчер взглянула на кого-то в глубине зала. - Потерпите еще минуту с вашими вопросами. Может быть, сейчас я отвечу на некоторые из них. Мы сами удивлены, зачем червям все эти адаптации, если они их не используют. Лучшее из объяснений: адаптация - побочный продукт работы нервной системы, причем появившийся сравнительно недавно, потому вид пока не успел оценить в полной мере ни его преимуществ, ни недостатков. Из того факта, что хторранские организмы опережают нас на полмиллиарда лет в развитии, вовсе не следует, что их эволюция прекратилась. Скорее всего, она переживает сейчас жесточайший кризис, пытаясь приспособиться к земным условиям. Однако я отвлеклась от главной темы - механизма передачи информации. Мы заметили, что каждое общение хторры начинают, прикасаясь своими антеннами к определенным местам. Пока нам не удалось выяснить, что это значит. Правда, в антеннах зарегистрированы электрические импульсы с определенными закономерностями, однако это опять-таки не передача информации - слишком они ритмичны и монотонны. Напрашивается аналогия с мозговым альфа-ритмом. Но мы точно знаем, что обмен информацией происходит только в состоянии общения. Датчики, прикрепленные на животных, показали, что во время общения все их жизненные циклы синхронизируются. Достигнув пика синхронности, животные цепенеют. Самая правдоподобная из наших гипотез заключается в том, что система коммуникаций брюхоногих многоканальна. Трели могут указывать, в каком контексте следует воспринимать передаваемую информацию. Радиошумы могут иметь определенную частоту, которую мы еще не выявили. Жесты тоже могут что-то означать, равно как и выделяемые феромоны. Пока мы не знаем. Один из ученых поднял руку: - В случае обнаружения канала передачи информации туда можно внедриться? Флетчер пожала плечами: - Наверное. Все зависит от того, каким окажется этот канал. Сейчас мы лишь наметили проблему и до решения доберемся нескоро. - Нельзя ли уточнить сроки? - спросил один из адъютантов сидящего в зале генерала. - Нет, нельзя, - ответила доктор Флетчер. Тогда с сильным южным акцентом заговорил сам генерал: - Вы сообщили, доктор Флетчер, что располагаете информацией, представляющей чрезвычайно важное значение для армии. В чем она заключается? В том, что черви болтают друг с другом? - Да, генерал, именно в этом заключена цель моего доклада. - Она хладнокровно выдержала его взгляд. - Еще вопросы? - Простите, мэм, но я предпочел бы услышать что-нибудь действительно важное. Например, о новом оружии. Вот этого ему говорить не следовало. Глаза Флетчер гневно блеснули. - Генерал, - начала она, глядя прямо на него. - Я знаю, что вы пришли сюда за ответами. Мне очень хочется дать их вам. Но самое большее, на что сейчас способен наш отдел, - поставлять вам разведданные о враге. Пока мы слишком многого не знаем и еще не скоро предложим конкретные экологические контрмеры. Повысив голос, доктор Флетчер обратилась к остальной аудитории: - Поймите, цель этих демонстраций - поближе познакомить вас с противником. - Она снова повернулась к генералу: - Я не претендую на компетентность в военных вопросах. Я - ученый. Но я пригласила вас сюда, считая, что вам будет нелишне узнать. об очень изощренной системе вражеской коммуникации. Вполне вероятно, что хторры распространяют информацию о наших замыслах и действиях так же быстро, как и мы. Генерал расплылся в широкой, слегка насмешливой улыбке. Он встал и поклонился, как истый джентльмен. - Мэм, - сказал он с подчеркнутой снисходительностью. - Я с детства приучен не спорить с дамами, так что принимаю все сказанное вами за чистую монету. Не сомневаюсь, что ваша работа очень существенна. Просто я ожидал увидеть нечто конкретное. Если вам больше нечего сообщить, разрешите поблагодарить за потраченное время. Мы обязаны вернуться к более важным делам. Вежливые фразы генерала свели на нет весь доклад Флетчер. Он учтиво кивнул и направился к выходу в сопровождении адъютантов, а за теми потянулось большинство мундиров. Несколько белых халатов решили, что заседание закончилось, и тоже поднялись. Доктор Флетчер расстроилась. - Если еще есть вопросы... - начала она, но ее больше никто не слушал. Публика уже толкалась в дверях. Флетчер отключила аппаратуру, глубоко вздохнула и констатировала: - Вот дерьмо! В. Каким инструментом хторране делают аборт? О. Голодной крысой на веревочке. 40 КОММУНИКАЦИОННАЯ СЕТЬ Мозг человека - единственный в мире компьютер, сделанный из мяса. Соломон Краткий Однажды Дьюк после одного из сожжений сделал мне весьма любопытный комплимент. Отчитавшись перед начальством и по традиции выпив с ребятами пива, мы удалились в кабинет опрокинуть еще по стаканчику. Обычно после операций Дьюк был неразговорчив - просто сидел и потягивал из стакана. Но в тот раз ему, казалось, что-то не давало покоя. Поэтому я нянчил свой стакан и ждал. Он развернул кресло к окну и положил ноги на низкий шкафчик картотеки. Стакан он прижал ко лбу, словно у него болела голова и лед приносил облегчение. - Знаешь, - начал Дьюк, - а ты ведь действительно произвел на меня сегодня впечатление. - Э... спасибо. А что я сделал? - Эми Беррел. - О, - произнес я и добавил: - Да. Интересно, как он разовьет эту фразочку? - Ты вел себя правильно. - Он отнял стакан ото лба и посмотрел на меня. Я пожал плечами: - Ну раз ты так считаешь... - Да, считаю. У тебя не было выбора. Ты давно знаешь, что она - слабое звено в команде. Это было видно хотя бы по тому, как ты планировал операции. И сегодня ты поступил так, как должен был поступить. - Но меня до сих пор мучает совесть, что я ударил ее. - Не сделай ты этого сегодня, в следующий раз было бы еще хуже. Или это пришлось бы сделать кому-нибудь другому. Можешь ты врезать Хосе Морено? - Конечно нет. - Правильно, скорее всего, это никогда и не понадобится, - заметил Дьюк. - Надеюсь. - Я помотал головой. - Но ее лицо так и стоит перед глазами. - Тебя потрясли ее слезы? Чепуха! Она пытается разжалобить, но с вояками такие фокусы не проходят. - Да нет, я о том, как поднял ее на ноги и пихнул к гнезду. Если бы она держала вместо камеры оружие, я бы сейчас с тобой не беседовал. - Именно поэтому у нее и была камера. Винтовку ей доверить нельзя. - Он задумчиво отпил из стакана и добавил: - Вот что я скажу тебе, Джим. Взаимовыручка - она как воздушный шар. Здесь не столь важно, хороша ли резина - если есть дыра, воздух все равно выйдет. - Да... Верно. - Но я все еще не понимал, куда он клонит. - Взаимовыручка подразумевает герметичность - никаких утечек и дырок. Стопроцентная гарантия. - Значит, ты считаешь... - Ты поступил правильно. Заткнул дырку. Всем это послужит хорошим уроком. Ты показал, что на задании альтернативы нет. В следующий раз команда окажется намного сплоченней; ты и сам почувствуешь разницу. - Спасибо, - искренне поблагодарил я. - Но, если честно, я сделал это машинально. Просто мне осточертело ее нытье. Дьюк поднял свой стакан. - Абсолютно точно. И ты отреагировал соответствующим образом. Поздравляю. Твое здоровье. - И он выпил. Я вспомнил об этом, подумав, как бы поздравил меня Дьюк, если бы я дал пинка генералу. Дело в том... Ну хоть помечтать об этом я могу или нет? Широко шагая, я спустился к сцене и сказал; - Привет. Флетчер устало улыбнулась: - Привет, Я сразу взял быка за рога: - У меня вопрос. - Ответом, скорее всего, будет <не знаю>. Какой вопрос? - Демонстрация очень впечатляющая, несмотря на выходку генерала, как его там?.. - Пул. - Так это генерал Пул? Вот уж не знал, что у нас так мало генералов. - Что вы хотели спросить, Джеймс? - Я вспомнил, что раньше вы говорили о мехе гастро-под, будто это вовсе не шерсть. - Да, организмы с условным названием <иглы> служат им нервными окончаниями. - В этом и заключается вопрос: когда два червя находятся в состоянии общения, могут ли они вступать в прямой нервный контакт? Флетчер кивнула: - Они так и делают. - Но тогда... Не может ли это быть вашим механизмом коммуникации? Что, если они передают импульсы непосредственно от одного к другому? У Флетчер удивленно выгнулась бровь. - Вы так думаете? - Вам не нравится эта идея? - Между прочим, - заметила она, - идея мне очень нравится. Она могла бы объяснить массу непонятных вещей. - Но?.. - подсказал я, - Но, - продолжила Флетчер, - это было первой гипотезой, которую мы проверили, когда посадили Счастливчика и Крошку вместе. И от нее первой мы вынуждены отказаться. Нашлось слишком много аргументов против. - Правда? - Да, правда. - Она взглянула на часы. - Хорошо, я вам изложу их вкратце. Большинство хторранских симбионтов - рецепторы того или иного типа. Мы идентифицировали по меньшей мере семнадцать четко различающихся типов игл, осуществляющих только им присущую функцию. Каждый из этих типов, в свою очередь, подразделяется на подтипы по цвету, длине и специализации внутри функции. На сегодня известно более пятисот разных подтипов нервных волокон. Не исключено, что их функции могут в значительной мере перекрываться, но у нас не хватает людей, чтобы проверить это. Большинство нервных волокон червей действует как специализированные рецепторы того или иного типа: термочувствительные, обонятельные, вкусовые, тактильные и даже свето - и цветочувствительные. А некоторые из симбионтов действуют еще и как <нервные иголки>. Подобно миниатюрным передатчикам, они способны возбуждать любой нерв, которого касаются. Именно поэтому черви колючи, если их гладить. В общем, вы правы - все это выглядит превосходным механизмом для обмена информацией. Можете поздравить себя с удачей. Ну а теперь плохие новости: этот механизм не может работать. Даю минуту, чтобы вы сами догадались: почему? Я немного подумал. - Проблема с контактами? - Не совсем. Черви контактируют без всяких проблем и по меньшей мере пятой частью поверхности тел. Но вы на правильном пути: проблема - в образовании информационной сети. - Не понял. - Когда вы подключаете один компьютер к другому, сколько шнуров вы соединяете? - Как сколько? Один... О! Теперь дошло: в стандартном кабеле тысяча двадцать четыре отдельных световода. - Правильно. А теперь представьте, что вы должны вручную подсоединить каждый проводок, причем, заметьте, не зная, какой куда. Какова вероятность, что вы подсоедините их в нужном порядке? - Ничтожная и даже хуже, - согласился я. - На миллиарды неправильных вариантов только один верный. - Не то что вашей жизни - жизни Вселенной не хватит на это, - сказала Флетчер. - А теперь вообразите, сколько нервных волокон контактирует у червей во время общения, и у вас возникнут сомнения в возможности нервного контакта. Не верьте мне на слово, - добавила она. - Оцените вероятность на ближайшем терминале. - Да нет, все правильно. Но, может, у червей есть что-нибудь вроде внутреннего декодера? - Мы тоже подумали об этом. Двое ребят из <Мински фаундейшн> пришли к выводу: такое возможно, только если червь состоит из одного мозга. Однако до сих пор мы таких особей не встречали.