Майкл Гир. Звездный удар ----------------------------------------------------------------------- Michael W.Gear. Starstrike (1990). Пер. - Е.Чупров. ----------------------------------------------------------------------- 1 Джон Атвуд шел по коридору и вслушивался в ритмичный перестук своих каблуков по кафельному полу. Забавно все-таки, что миру вещей нет никакого дела до того, что с ним произошло. Это настоящий урок смирения: его избрали президентом Соединенных Штатов, а звуки соприкасающихся с кафелем каблуков остались неизменными. Свернув за угол, он оказался в последнем перед Оперативным Стратегическим Центром зале и перевел дыхание. Стеклянные глаза камер охраны следили за ним. В обычно безмолвном зале слышалось только приглушенное жужжание кондиционеров. Он ненавидел подземный этаж Белого дома. Может быть, этот подвал радовал Джонсона, Никсона и Рейгана, которые крадучись спускались сюда, чтобы остаться наедине со своими планами военной стратегии, но Атвуд всегда испытывал отвращение к этому месту. Здесь принимались умозрительные решения, в результате которых где-то истекали кровью и гибли люди: Это он знал по собственному горькому опыту. Он помрачнел, словно тайная власть - ею, казалось, пропитан здесь сам воздух - могла осквернить его душу. "Черт побери, как это некстати! - размышлял Джон. - Судя по тому, что пресс-конференцию прервали и мою персону взяли под усиленную охрану, случилось что-то экстраординарное. Так что же случилось?!" Он остановился перед стальной дверью, взглянул в объективы камер и кивнул вооруженным морским пехотинцам. Потом набрал свой личный код на замковом устройстве и вперил взгляд в объективы для заключительной идентификации. Тяжелая бронированная дверь щелкнула и раскрылась. Он услышал потрясенный голос Фермена: - Господи Иисусе! Не может быть! Такого не бывает. Это... Пепельно-серое лицо полковника Фермена отражалось в потухшем экране. Спина сгорблена, лопатки сдвинуты, словно он готовился получить удар. В мерцающем свете ламп блестели бисеринки пота, проступившие на его лысеющей голове. Встревоженно помаргивая, президент Атвуд окинул взглядом знакомое компьютерное оборудование. Одетые в форму сотрудники сидели, оцепенев, перед своими терминалами. Одна из женщин в шоке трясла головой. Знакомые рельефные очертания карты земного шара заполняли пространство двух стен - только континенты и океаны, обычно расцвеченные маленькими лампочками, отмечавшими местонахождение подводных лодок, самолетов и ракет наземного базирования, теперь потухли. Атвуд быстрым взглядом пробежался по мониторам. Светящиеся экраны занимали целую стену. Сейчас эта стена словно омертвела. Пальцы суетливо и тщетно бегали по клавишам. Люди в наушниках кричали в микрофон, но их крики оставались без ответа. Несмотря на многолюдность и обилие техники, электронный центр американской системы стратегической защиты выглядел опустевшим. - В чем дело? Я провел только половину пресс... - Система вырубилась! - Фермен в панике отшвырнул свой стул. - Этого не может быть, - неуверенно пробормотал президент. Он почувствовал, что его сердце глухо забилось. "Вырубилась? Вся защитная система?" - А что ПВО?.. - Ничего! - крикнул Фермен. - Телефоны, длинноволновая связь, факсы... все вымерло! Дьявол, я как раз послал капитана Марстона проверить, как работают таксофоны. Атвуд замешкался в центре комнаты, в голове у него все смешалось, руки сложились в умоляющем жесте. - Но этого не может быть! Мы вложили миллиарды в то, чтобы сделать систему неуязвимой! Мы... мы... Фермен трясущейся ладонью обтер свое бульдожье лицо. - У меня есть энергетики-диагносты. Ни черта. Их приборы также вырублены, как и все остальное. Как будто электроэнергия куда-то испарилась... - Испарилась? Но ведь энергия не может испариться. - Атвуд нервно провел рукой по тщательно уложенным волосам. Наконец до него дошло значение случившегося, и слабость разлилась по всему его длинному телу. - Боже мой. Боже мой... Щелкнула тяжелая дверь, впустив взъерошенного капитана. Покрытый багровыми пятнами, он тяжело отдувался. Стараясь задержать дыхание, выпалил: - Только что с наружного аппарата дозвонился до Колорадо-Спрингс. Чейен Маунтэн молчит. База ВВС тоже. Мы не можем связаться ни со стратегическими бомбардировщиками, ни с подлодками. Атвуд раскрыл рот, отказываясь верить. Полковник Фермен изумленно посмотрел на него. - Господин президент, вся защитная система выведена из строя. - Защитный экран... Нет, ну не могло же это случиться в мгновение ока! Со всех сторон его окружили встревоженные лица, все ждали разъяснений. - Русские? Могли они?.. Толстые пальцы Фермена, как пауки, забегай по клавиатуре. - Невозможно! Всю систему они не могли вырубить - у них не хватит средств. Русские? Я не могу в это поверить. Всю свою электронику они или купили, или украли у нас! - Вся оборонная система? - У Атвуда пересохло во рту. Невидящим взглядом он уперся в большую карту мира. Неужели войска Советов уже пришли в движение? Неужели на севере уже началось вторжение? Когда? Десять минут назад? Ракеты "СС-26" уже совершают свой полет? А советский подводный флот? Может быть, пока он стоит тут, глядя на карту, торпеды уже завершают свой зловещий маршрут? Может быть, Соединенные Штаты уже не существуют? Что он может сделать? Атвуд бросился к красному телефону и прижал трубку к уху. Молчание. Охваченный паникой, он встретился взглядом с глазами испуганных сотрудников. - Мы даже не можем нанести ответный удар? - Нет, сэр. Мы банкроты. Он повернулся к бронированной двери и нажал на кнопку. Тишина. - Дверь не работает, - констатировал он безжизненным голосом. - Что? - Фермен посмотрел на дверь, в глазах застыл страх. Атвуд поборол желание завопить от ярости и отчаяния. Весь внешний лоск слетел с него - изо всех сил он навалился на дверную ручку. Замковый механизм окружала странная сверкающая полусфера с зеркальной поверхностью. Он наваливался на дверь снова и снова, но все напрасно. Президент закрыл глаза, тяжело перевел дыхание и постарался взять себя в руки. - Бесполезно, - голос Атвуда дрожал. - Мы взаперти. Селектор работает? Капитан Марстон облизнул губы и принялся внимательно разглядывать блестящую поверхность зеркального полушария, окружавшего замок. - Что это? Когда Марстон попытался повернуть зеркальную полусферу, его пальцы соскользнули. Фермен кричал в селектор, изо всех сил вдавливая кнопку вызова. Тишина. Он вытер лицо, было тяжело дышать. - Ну что ж, умрем здесь, - прошептал Атвуд, до боли сцепив пальцы. Его взгляд случайно упал на экран расположенного напротив компьютера. - Что это? - спросил он, ощущая слабое волнение в груди. Когда Фермен взглянул в ту же сторону, рот у него открылся, он тяжело плюхнулся на стул. На экране одно за другим поплыли слова: "Президенту Соединенных Штатов. Приветствуем вас! Демонстрация силы всегда отвратительна. Однако то, что мы вам продемонстрировали, как вы понимаете, может привести к концу света. Нам нужно наладить контакт, и данный способ показался наиболее приемлемым". Техник взглянул на сложное контрольное устройство и закричал: - Господин президент! Система отключена! Этого не может быть! Мои приборы показывают, что в основном источнике питания тока нет! Президент Атвуд медленно опустился на стул, вяло наблюдая за тем, как все новые и новые слова заполняют экран. Он хрипло бормотал: - Боже мой... Генеральный секретарь Юрий Голованов никогда не мог справиться с тошнотой, которая всегда сопровождала спуск в спасательную шахту. Когда лифт падал вниз, желудок подпрыгивал в пустоту, покинутую сердцем, а когда лифт замедлял ход, желудок возвращался на место почти плоский. Выйдя из лифта, он увидел у специального метропоезда поджидающего его руководителя КГБ генерала Андрея Куцова. Заложив руки за спину, генерал нервно мерил шагами площадку. Даже во время "декабрьских дней", когда их жизни висели на волоске, он не выглядел таким встревоженным. - Андрей? Почему нас не предупредили? - Голованов ненавидел свой пронзительный голос. Куцов широко развел руками. В его голосе звучал сдерживаемый гнев: - Кто мог предположить? Они даже не удосужились намекнуть! Там работают мои лучшие люди. В американской службе безопасности у нас два отличных агента. Они ничего не знали! Это... этому нельзя поверить! Вагон тронулся, и Голованов отмахнулся от слов генерала. - Верь не верь, но ведь что они сделали! Мы проворонили, упустили какой-то важный сигнал! Когда он сел, пластиковое сиденье скрипнуло под его весом. Поезд прибавил скорость. - У нас еще есть время? - поинтересовался Голованов, глядя на мелькающие за окнами вагона белые кафельные стены. Вагон проезжал под Красной площадью, спешно удаляясь от Кремля в сторону Ленинградского проспекта. Глаза Куцова сузились. - Не знаю. Я послал человека к маршалу Куликову. Если командующий ракетными войсками не в курсе происходящего, то кто тогда? Радары не работают. Связь не работает. Мы в изоляции. Голованов откинулся на спинку сиденья. Пальцы нервно теребили мягкую ткань итальянского костюма. В сердце прокрался холод, такой же холод затхлости, как и в темном туннеле. - Мы словно мертвые, как и этот красный телефон. Они победили. Я надеюсь только на то, что удастся известить ракетные войска. Не могу понять, Андрей, как они ухитрились вывести из строя только защитную систему? Ведь вся Москва освещена! - Они всегда обгоняли нас в технологии. - Куцов, глядя перед собой, фыркнул и потер нос. Когда они вышли на летное поле за Ленинградским проспектом, ледяной ветер обжег незащищенную кожу. Их ждал реактивный самолет. Его турбины ревели. Юрий Голованов, поднимаясь по трапу, замешкался, окидывая взглядом московские огни. Вдалеке мрачные здания были освещены уличными фонарями. Засунув руки в карманы пальто, люди быстро шли по тротуарам с опущенными головами. На улицах лежали квадратные пятна света, которые отбрасывали окна учреждений. Оголенные деревья застыли в ожидании весны, которая, может быть, никогда больше и не придет. Он думал обо всех этих жизнях, догорающих, как кубинская сигара. Сколько мечтаний, стремлений, надежд умрет сегодня вечером? Они даже не знают, все эти люди, что скоро умрут. Любовь и ненависть, страх и восторг - все погибнет в огне, радиации и хаосе. Как скоро ракеты "MX" попадают с неба? Сколько времени осталось до того мига, когда его Москва, его дом взлетят в облаке плазмы и радиации? - Мой народ... мой бедный народ... Неужели Горбачев оказался не прав? Губы сжались, не находя ответа. Он покачал головой. Спотыкаясь, стал подниматься вверх. У них еще хватит времени оторваться от земли. Не пройдет и часа, как они будут в безопасности, в Жигулях. Оттуда они увидят, что же останется от Москвы после удара американцев. Не пройдя и половины пути до люка, он опять почувствовал резь в животе. Юрию Голованову был уготован еще один приступ головокружения. А через минуту он и Андрей Куцов исчезли в разреженном воздухе. Часовые моргали и щурились, освещая летное поле вспышками сигнальный огней и не видя ничего, кроме редких почерневших листьев, которые безжалостно трепал ветер позднего октября. Майор Виктор Стукалов нес на плечах громоздкую треногу подзорной трубы ночного видения, поэтому передвигался очень осторожно. Глаза его напряженно всматривались в темень ущелья, справа от себя он скорее чувствовал, нежели видел лейтенанта Мику Габания. Виктор установил подзорную трубу на неровном граните и отрегулировал оптику. На дне каменистого ущелья вокруг грузовиков сновали люди - жизнь била ключом. Он обосновался среди скал. Ночь укрывала его плотное мускулистое тело. Виктор припал к подзорной трубе, изучая цель. Скоро начнется бой. Возбуждение сказывалось покалыванием во всем теле, поигрывало в мышцах, находящихся в напряжении. Он понаблюдал затем, как внизу разгружают грузовики, и пробежался огрубевшими пальцами по твердой линии подбородка. Пора. - Давай! - приказал он, поднимая руку. И тут же вниз, прямо в скопление грузовиков, посыпались ракеты, оставляя за собой шлейф дыма. Белые вспышки огня сопровождались уханьем разрывов. Образовывая воронки, снаряды раскидали конвой в разные стороны. Мулы брыкались и дергались в конвульсиях, вопящие человеческие фигурки, натыкаясь друг на друга, бросились бежать из пылающей преисподней. - Вперед! - крикнул Виктор в микрофон, прикрепленный к запястью. С помощью подзорной трубы он мог видеть своих спецназовцев, которые сбегали вниз со скал. Слышался треск и приглушенные хлопки частых выстрелов. Виктор вскинул глаза к небу. Он ненавидел эту войну. Он ненавидел Афганистан. Чего только не случалось здесь. Он раздраженно сплюнул в темноту. С самого начала Афганистан был поганой выгребной ямой. Будь проклят Брежнев - это он послал сюда войска. При Горбачеве русские солдаты ушли из Афганистана, но для узбеков это послужило сигналом к восстанию. Ослепленные ракетной атакой, моджахеды опомнились и стали вяло отстреливаться, прячась за пылающими, как факелы, грузовиками. Вьючные животные издавали предсмертные вопли, а снайперы из спецназа косили афганцев одного за другим из своих ручных пулеметов. Он снова взглянул на небо. До сих пор ни одного вражеского самолета, ни одного вертолета. Может быть, наши сразу же попали в радиопередатчик? Группа номер три сомкнулась по периметру. Группа номер два, казалось, находится в зоне сплошного огня. Виктор изучал позицию. Афганцы устанавливали легкую артиллерию. - Мика, сожги вон тот опрокинутый грузовичок, он мешает второй группе. Они оттуда ведут огонь. Лейтенант Габания четко исполнил приказ, наведя орудие на цель. Когда афганские позиции заволокло пеленой дыма, пыли и ослепительного огня, Виктор кивнул. Путь свободен. Маленковская группа, номер два, потекла со склонов, сминая ряды противника. Как блохи с крысиного трупа, афганцы бросились врассыпную к противоположной стороне ущелья. Через десять минут люди Виктора уже взбирались на скалы. Он карабкался вместе с ними, на ходу выстукивая позывные на переносной рации. Мягкие глухие взрывы сотрясали ночной воздух, когда топливные баки или случайно не разорвавшиеся снаряды перегревались в горящих грузовиках. Из ущелья, клубясь, поднимались черные столбы дыма. - Тестов ранен, Сухов убит, - сказал ему Маленков, когда они выбрались из скал. - Петр и Николай несут тело. Сухов? Этот парень - с его прибаутками, смехом, шуточками. Сердце Виктора сжалось. Я уже должен был привыкнуть к этому. Почему я не похож на этих чертовых афганцев, которые живут, чтобы драться? Почему с каждым разом мне все больнее? Сухов, Сухов... Их вертолеты оторвались от земли и выстроились в одну линию, подобно черным демонам, моторы тарахтели так, что болели зубы. Машины парили в воздухе, пока группы взбирались на борт, потом взмыли вверх и устремились на север, к спасению. Виктор втиснул свое потное тело в чрево вертолета и с наслаждением освободился от тяжелой амуниции. Он высунул голову наружу и посмотрел на гребень горы, выискивая взглядом отставших, но никого не увидел. - Поехали! - крикнул он, перекрывая шум мотора. Внизу оставалась мрачно освещенная земля, скалистая, пророчащая беду, обиталище призраков и демонов. В ущелье кружилась пыль, над головой дребезжали лопасти винтов... Дребезжали, скрипели, освежая в памяти пулеметный огонь той ночью далеко от Бараки. Афганистан не менялся, оставаясь ловушкой для человеческих душ. Для души Сухова, для его собственной души... Виктор почувствовал, что вертолет развернулся: его отбросило вниз и назад; они летели в безопасное воздушное пространство Родины. Стукалов прошел мимо усталых солдат в кабину пилота - здесь яростный рев мотора приглушался и больше походил на скучное ворчание. - Если узбеки не начнут стрелять в нас, полет будет удачным, - пилот приветственно махнул рукой. - Все прошло хорошо? - Один ранен, один убит, - ответил Виктор. Один за одним мы уходим. И даже если мы будем убивать десятерых за каждого потерянного, враги все равно будут прибывать и прибывать... Он стиснул челюсти. Чувство утраты подавляло волю. Почему это так ранит? Видения Бараки, горные туннели, запах бензина и горящей плоти. В его воображении, как наяву, возникли тени бегущих живых факелов и их ужасные вопли. Это был ад. Такой же вечный и проклятый, как загробный. Мелькнуло видение молодой женщины, поднимающейся из огня, она, пританцовывая, приближалась... - Нет! - С вами все в порядке? - спросил пилот, встревоженно поглядывая на него. Стукалова мучили кошмары, вызывающие спазмы в животе. Слишком много вопросов оставалось без ответа. Подобно своим солдатам, Виктор заставлял себя выжить, выкарабкаться, для этого приходилось закрыть свою душу броней бесчувственности. В этом слишком опасном мире нет места человеческой слабости. - Устал. - Он слабо улыбнулся и наклонился к иллюминатору, чтобы взглянуть на изрезанные временем скалы, между которыми они пролетали. Луна поднялась выше. Время от времени взгляд Виктора выхватывал из тьмы посверкивающие лопасти, а потом вертолет снова нырял в черное ущелье. Только опытный пилот мог лететь в этом смертоносном лабиринте. Даже сейчас на них могло быть нацелено дуло орудия, на спусковом крючке которого покоился палец грязного козопаса. Опять появилась эта ноющая боль в животе. Все казалось таким светлым когда-то. Перестройка пробудила надежды на лучшее будущее. Если бы Горбачев... Надежды испарились, как кровь с каменистой мертвой почвы Афгана. - Вон там граница, - пилот кивнул на тьму внизу. Где-то в тени лежала Амударья. Перед ними вдруг вырос призрачно-серый гребень горы. - На другой стороне нам не о чем будет беспокоиться, - продолжал летчик. - Не надо будет скрываться. Мы сможем подняться выше, чтобы нас не достали из мелкашек. Виктор кивнул. Узбеки слишком осмелели от успехов афганцев. Виктор посмотрел на пилота. В красном отсвете лампочек приборов хорошо видны черты молодого сосредоточенного лица. Как много таких, как он, уже полегло - и ради чего? Кто ими управлял? КГБ и ГРУ стремились внедриться в узбекские кланы, подкупая соглашателей и предателей. Но на этом пути их ждали поражение за поражением. Советские солдаты гибли поодиночке и по трое, взводами и ротами. Постоянные потери. Мы старались удержать Мургаб, Хорог и Карши. Мы объявляли себя защитниками чужого народа, чтобы умереть, попав в засаду, чтобы быть застреленными пулями домашнего изготовления из самодельных ружей. Перед глазами Виктора возникла скалистая стена, но пилот искусно направил вертолет в узкую теснину. Они нырнули в тень. Виктор перевел дыхание. Под ними, спрятанный в тени, лежал Куш - изогнутый мир скал, изрезанных и исчерченных веками, снегом, ветром и дождем, - лабиринт неотвратимой смерти. Здесь у Советской Армии был клочок земли для передышки. Этот суровый клочок земли природа словно обделила своей лаской. Весь исламский мир - с помощью американцев - снабжал узбекское восстание ружьями, минометами и ракетами. Бывший Советский Союз трещал по швам - от Прибалтики до Узбекистана. Теперь Стукалов и его отборное соединение совершали налеты на Афганистан, разрушая примитивные незначительные фронтовые позиции. Таким образом они пытались остановить распад империи. И ночь за ночью летали в Афганистан. Но наступит день, когда время замрет. Виктор устало прищурился. Каждому из них отпущен свой срок. Но все они окончат свои дни в Афганистане. "Мы мертвецы, все до единого", - настойчиво стучало в висках. От этой мысли ему стало трудно дышать, она напрочь лишена бодрости и надежд. Виктор заставил себя не думать - единственный проверенный способ держаться на почтительном расстоянии от окружающей действительности, кивнул радисту и взялся за микрофон, чтобы отрапортовать. - Говорит Зимний Соболь. Направляемся в Центр. Была хорошая охота. Повторяю, говорит Зимний Соболь. Ловили мышей в пшеничном поле. Одному нужна медицинская помощь. Он ждал, слушая потрескивание разрядов. - Виктор? - В голосе генерал-лейтенанта Ашимова звучало облегчение. - У тебя все в порядке? Как прошло? - Цель поражена. Есть потери. Двое. - Стукалов невидящим взглядом смотрел во тьму внизу. Ему казалось, что острые зубья Алайского хребта ждут, чтобы разорвать их на кровавые части. - Виктор, приказ изменен. Ты и твой отряд должны приземлиться на военно-воздушной базе в Душанбе. Самолет ждет вас. В двенадцать часов завтра вы будете в Москве. Понял? У Виктора перехватило дыхание, сердце учащенно забилось. С чем связан перевод его и всего отделения? - Понял. Он сглотнул, ему стало не по себе. Именно таким неожиданным приказом он был переведен с неплохой работы в Зоссен-Вунсдорфе, где он занимался строевой подготовкой в частях западных войск, на юг, сначала к таджикам. - Там и увидимся, Виктор. - Ашимов говорил спокойно. - Центральный. Отбой. Когда вертолет приземлился в Душанбе, Виктор все еще задумчиво смотрел на радиопередатчик. Теребя мочку уха, президент Атвуд смотрел на входящего в Овальный зал Билла Фермена. Белые двери захлопнулись за полковником. Его форма была в беспорядке - мятая, в складках, будто он спал, не снимая ее. Бульдожье лицо осунулось и обвисло. - Садись, Билл. Записывающие устройства не работают. Я думаю, все по-прежнему остается в тайне. Фермен кивнул, и его тяжелые щеки затряслись. - Я хотел бы сохранить все в тайне, но не знаю, как. Я удалил всех наших людей из бункеров. Начальники канцелярий пытаются что-то разнюхать - словно озверевшие охотничьи псы в погоне за лисой. Теперь они сеют панику вокруг ракет. Поступают рапорты. Возможно, и конгресс, и газетчики поднимут вой на всю страну. Атвуд откинулся на высокую спинку стула, большим и указательным пальцами потирая веко, стараясь вынуть из глаза соринку. - Да, они уже забили все телефонные линии. Пока секретарь министерства обороны контролирует ситуацию, но кто может угадать, сколько времени это продлится? Шеф разведки был здесь минут десять назад, хотел узнать, зачем я вызвал его лучших агентов. Капитолий - можете не сомневаться - что-то пронюхал. Они уже выслали своих филеров. Фермен вздохнул. - Как видите, все знают, что оборонная система блокирована. Мы не сможем держать это в секрете вечно. Атвуд поморщился. - Да, но мне бы хотелось продержаться еще двое суток. Вы отправили на Вайт-базу тех, кто уже знает? - Сразу же, прошлой ночью. Джон, только вы и я знаем про этих Ахимса. Это чертовски пугает меня. Атвуд вскочил, опрокинув на пол, обитый мягкой тканью, стул. - К черту! Что я могу сделать? Их инструкции были предельно ясны! Сжав губы, Фермен устало посмотрел на него. - А что, если это просто какой-то шутник? Понимаете, один из этих компьютерщиков? Откинув голову назад, Атвуд взволнованно мерил комнату шагами. - Тогда он чертовски опасный парень. И очень способный. Он превратил в сумасшедший дом весь Советский Союз. Они подняли на ноги все резервные войска и вынимают оружие из запасников. Там все ведут себя как идиоты - как мы. А что вы скажете о серебряном шаре на дверном замке? Нет, это они. Послушайте, Билл, я говорил с Головановым. Его вместе с генералом Куцовым перенесли с центрального аэродрома обратно в кабинет, и там он получил такое же сообщение, слово в слово, как и мы. Более того, я говорил с ним здесь, в этой комнате. Лицом к лицу. Фермен подозрительно заморгал. - Не знаю как, но эти так называемые Ахимса перенесли его образ в эту комнату. А Голованов видел мое подобие у себя в кабинете в Кремле. Черт побери, потом мы говорили по красному телефону, оба поставленные в тупик. Мы думали, что это чья-то дурацкая шутка. Нет, мы просто вынуждены играть по правилам, которые нам диктуют эти Ахимса. Любой другой путь будет самоубийством. - Вы верите в них? - Конечно, а что остается делать? Может, у вас есть какие-то другие предложения? Фермен перевел дыхание. - Меня беспокоит это странное шарообразное свечение. Все боеголовки в нашем ядерном арсенале тоже окружены такими зеркальными сферами. Что-то вроде лазерных отражателей. В такую полусферу стреляли из винтовки особыми пулями. На поверхности даже царапин не осталось. Эти штуковины светонепроницаемы, неуязвимы для рентгеновских лучей и ультразвука. Мы не смогли даже заглянуть внутрь, чтобы узнать их строение. - Шарик с дверного замка в бункере уже испарился. Хлоп - и нету! - Но что-то ведь нам надо делать! Все разваливается на части... а я как уж на сковородке. Я хотел бы знать, сколько времени остается в моем распоряжении до того, как мне придется идти в Капитолий и давать отчет перед обществом? Что я скажу? Что пучеглазые монстры, которых мы даже не видели, вывели из строя все наше вооружение? - Фермен воздел руки к небу, взгляд у него был диковатый. - Господи, Джон, это не кино! Черт подери! - Билл, я должен что-то сказать Объединенному комитету начальников штабов. Я должен хотя бы приказать им привести войска в состояние боевой готовности. Так мы выиграем немного времени. - Господи Иисусе, господи Иисусе, господи Иисусе! - Фермен медленно покачал головой. - Неужели эти Ахимса не понимают, какой переполох они подняли своей дурацкой шуточкой! Помните, как по радио объявили войну миров? Если они захватят радиостанции и телеканалы, у нас будет... О боже, страшно даже подумать об этом! - Вы нас слышите? - сказал Атвуд, оглядывая по очереди все мониторы, звукозаписывающие устройства и охранные приспособления, висящие по углам. - Вы понимаете, что может случиться? Ответа не последовало. Первый закон Ливана был написан кровью - выживи! Второй закон - радиотишина - стал бесполезным, когда залпы минометов забили по передним, перепачканным грязью машинам танковой колонны. Ни один израильский офицер не скомпрометирует свой отряд нарушением радиотишины во время тайных маневров. Однако, когда танки роты АСАФ были засечены, их местоположение стало известно, а конечный пункт назначения разгадан, маскироваться уже не имело смысла. - Достань их за оградой! - заорал в микрофон полковник Моше Габи, когда артиллерийские снаряды начали крошить щебень дороги. Чейм, водитель, немедленно подчинился. "М-1" завертелся, гусеницы заскрипели, по броне били комья грязи и шрапнель. Гусеницы с трудом справились с низенькой оградой. Обожженные солнцем камни и глина обрушились, и танк затрясся по узкому пыльному огороженному дворику. - Между домами! - приказал Моше, слыша, как танк Ария где-то сзади пробивается сквозь какое-то строение. Пушки продолжали обстреливать дорогу. "М-1" поцарапал и накренил грязную лачугу и качнулся в сторону узкого загона для коз, осторожно балансируя на склоне каменистого, овеваемого ветрами холма. - Посмотри, нельзя ли свести разрушения к минимуму! - крикнул Моше вниз своему водителю. Когда он оглядывался назад, он видел лишь разруху и опустошение. Там, гае тяжелые гусеницы оставляли глубокие следы, в пыли бегали цыплята, пища и хлопая крыльями. Земля была выжженная, тускло-желтая. Позади них ехал Арий, его буро-коричневый танк зацепил веревку с сохнувшим разноцветным бельем и тащил ее за собой. Клубы пыли вились за ними, окутывая плотным покровом проклятые сухие ливанские холмы. - Рота АСАФ, кто-нибудь подбит? - крикнул в радиотелефон Моше. - Бен Яр, сэр. В нас попали. Задело башню, что-то заклинило. Мы идем позади, с вами вместе. Заградительный огонь на дороге прекратился. - Какого черта нам здесь надо, - прошептал Моше сам себе и почесал заросший щетиной подбородок. Сухой горячий ветер овевал его лицо. Он ненавидел Ливан. Когда они приблизились к узкому переулочку между двумя домишками из камня, Чейм замедлил движение. "М-1" грохотал и постанывал. Его ствол проскользнул между строениями, гусеницы вгрызлись в землю. В облаках пыли они протиснулись между падающими стенами. Истошно крича, из дома выскочила женщина, двое детишек цеплялись за ее руки. - О боже, - прошептал Моше. Ударили минометы, и в воздухе просвистела шрапнель. Чейм газанул, переезжая маленькое распаханное поле. Минометы продолжали пристреливаться, выбивая из земли тонны грязи. - Там впереди канава, а за ней должна быть дорога, - Моше разглядывал карту, прикрепленную внутри, как раз под крышкой люка. - Поверни направо и шпарь. Здесь на дороге нет мин. Если верить карте, это единственный путь. - Направо! - закричал Чейм. Пыльные танки роты АСАФ вытянулись в нестройную шеренгу и начали пересекать поле. Командиры внимательно осматривали местность, нервничая из-за нескончаемого минометного огня. До сих пор они не обнаружили батарею ООП. Чейм переехал канаву и со скрежетом развернул танк вправо. Йелед, стрелок, крутанул ствол, чтобы не задеть вереницу низкорослых кедров. Из-под гусениц с изрешеченной дороги поднималась серая пыль. Они ехали вдоль грязно-белой оштукатуренной стены, на которую свешивались пальмовые листья. Гудя на высокой ноте, "М-1" проехал мимо взорванной мечети и груды железа, которая некогда была стоянкой грузовиков. Моше опустился ниже, теперь его глаза находились вровень с люком. Стена кончилась. По обе стороны от укрепленных ворот расходилась по периметру колючая проволока. Противотанковое орудие обнаружило их - из жерла плеснул огонь, смешанный с пылью. Снаряд с визгом пролетел над ними. Брызнули пули. Расплющиваясь, они отскакивали от брони. Йелед прицелился и выстрелил по воротам. Танк откатился назад. Моше хладнокровно прошил пулеметной очередью вскипевшую пыль. Он видел бегущих людей и стреляющие орудия, чьи снаряды ложились на дорогу позади танков. - Давай прямиком на батареи! В воздухе послышался вой - пролетела ракета "саггар". Чейм развернул башню, выстрелил, и блиндаж разорвало на части, как спелую дыню. Бронебойный снаряд пробил бетон. Грязь смешалась с огнем и пламенем взрыва. Тяжелая бетонная крыша рухнула, и пыль закружилась в воздухе. Чейм миновал окоп, и Моше встретился мимолетным взглядом с глазами обезумевшего человека, летящего со стены, которая трещала под весом танка. За башней взорвалась граната. Казармы и блиндажи гибли среди взрывов и пламени. Пыль, шум, треск орудийной пальбы, залпы, взрывы снарядов - все смешалось вокруг них. - Моше! Это Шмулик! Нас подбили! Мы опрокинуты, пулемет готов. Прием! Скверно. Шмулик! Выживи, ради бога! Держись! Чейм стал карабкаться на земляную насыпь под углом в сорок пять градусов, и Моше почувствовал, как напряглись нервы, когда танк вдруг наткнулся на какое-то препятствие. Как они спустятся? А что, если противотанковое орудие ударит в их незащищенное брюхо? Они свалились почти под прямым углом, Йелед отвел ствол вверх и в сторону, чтобы тот не зарылся в землю. Царапанье и постукивание винтовочных выстрелов о броню было забыто, когда Моше увидел впереди батареи палестинцев, угнездившиеся в песчаных норах. Наконец-то! - Бей! - закричал Моше. - Наконец-то мы их достали! Танк откатился, когда Йелед выстрелил. Земля вздрогнула, глиняные комья и галька застучали по броне. Моше нырнул вниз и задвинул крышку люка. Сквозь шум он прокричал в радиотелефон: - Метзада-один, это Меч! Мы их достали. Приглашаем вас на чай. Ждем вашего прибытия. - Мы в пути, Меч. Метзада-один, отбой, - проверещало в наушниках. - Готовим для них площадку, расчистим, что можно! - скомандовал Моше, и Йелед нажал на спусковой крючок. Но в это время по танку ударила ракетная батарея. Уши заложило от взрыва. "М-1" забился, как бумажный лист на ветру. - Ну же! Чем дальше мы продвинемся, тем больше у Метзады шансов на успех! Давай, давай... Следующий выстрел вынудил танк закрутиться на месте. Йелед должен был хорошенько прицелиться, чтобы попасть наверняка. Моше высунул голову из люка, чтобы осмотреться. Перед носом танка лежали в пыли человеческие останки - тело перерезано, кишки вывалились из-под ребер. Одна нога и обе руки оторваны и валяются возле головы. Сколько сил нужно затратить, чтобы сотворить подобное с человеческим существом? Чейм развернулся и медленно двинулся по направлению к внушительного вида стене. Моше содрогнулся, когда гусеницы вдавили эти жалкие останки палестинца в жидкую глину, его волосы встали дыбом при мысли о том, как трещат и ломаются кости под стальными когтями "М-1". С высокой точки земляных укреплений Моше намечал одну мишень за другой по горящему периметру, а Йелед разогревал большое орудие и молотил по позициям ООП. Танки АСАФ пробирались по лабиринту, подавляя все попытки сопротивления, какие еще предпринимались палестинцами. Тарахтение вертолетов принесло долгожданное облегчение. Они летели с юга, взрывая окопы и обстреливая палестинцев, которые пытались установить "саггары" и "РПГ-7" и открыть огонь по танкам. Вертолеты приземлились, похожие на зловещих насекомых. Из них посыпались десантники - они должны были захватить артиллерийские доты. Танк Шмулика горел в черном столбе дыма. Знакомое ощущение утраты заставило желудок Моше сжаться. Второй "саггар" мог накрыть их, пока они были неподвижны. - Метзада? Вы можете взять раненых из моей роты? - Хорошо, Меч. Моше нервно покусывал губы. Один из штурмовых вертолетов поднялся в воздух и завис над танком Шмулика. Сквозь очки Моше наблюдал за тем, как переносят тела, как вертолет взмывает ввысь. Орудие Йеледа продолжало палить по окопам. По двое и по четверо десантники выходили из разрушенных дотов. Через несколько секунд вертолеты, как большие неуклюжие жуки, оторвались от земли и начали набирать высоту. - Давайте выбираться отсюда! - сказал в радиотелефон Моше. Чейм прибавил скорость, и они двинулись к воротам, подъезжая к тому месту, где, пошатываясь, стоял Шмулик. Моше в последний раз взглянул на танк Шмулика: одна гусеница была оторвана, а мотор превратился в груду покореженного металла. Сколько человек выжили? Сколько из них останется в живых? - Давай к нам! - позвал он Шмулика, и тот вместе с Яковом взобрался на башню танка. Правая рука Шмулика безжизненно повисла, рукав был пропитан кровью. - Почему ты не улетел на вертолете? Шмулик усмехнулся. "М-1" поехал вперед. - Слишком шумно! - Шмулик пытался перекричать рев мотора. Моше покачал головой и обернулся назад, осматривая боевые машины, которые ехали в клубящейся пыли. Их жерла были направлены в разные стороны. - Метзада, вы можете нас прикрыть? - Хорошо. Мы расчистим для вас дорогу. Большое спасибо, Меч, вы избавили нас от крупной неприятности. Моше с трудом сглотнул - в горле пересохло. Они застигли ООП врасплох: палестинцы не ожидали, что на батареи бросят танковую роту. Из-за их ракет Израиль потерял уже два "Ф-16". Десантники хорошо поработали в подземных лабиринтах - за спиной Моше в грибообразном облаке пыли, огня и дыма горели ракеты. - Что будет с ранеными? Очень тяжелые? - Выживут. Тревога и боль отступили, и Моше радостно улыбнулся, глядя на оставшиеся танки. Поход оказался вполне удачным. Они остановились на изрытом снарядами поле около деревни и смотрели, как в скучном небе крутятся пропеллеры удаляющихся вертолетов. Но один вертолет почему-то направился прямо к ним, взвивая вихри пыли и камешков в конце поля. Странно. Кто это мог быть? Моше спрыгнул на землю, держась рукой за грубую броню своего отдыхающего танка. Пыль Ливана забилась ему в нос, покрыла лицо. Он стоял возле танка, невысокий, коренастый, похожий на гнома. Мятый китель, штанины брюк заправлены в ботинки. Его круглые щеки заросли четырехдневной щетиной. От крыльев кривого крупного носа и от уголков глаз лучиками разбегались смешные морщинки. Но карие глаза смотрели невесело - слишком много зла они видели. Он страшно удивился, когда из вертолета собственной персоной вышел министр обороны Израиля Эльяшев Натке. Одетый и штатское министр пригнул голову, проходя под вертящимися лопастями, и зашагал через покрытое пылью поле. Моше внутренне собрался, когда министр остановился около него. Какое-то время Натке окидывал взглядом сухой ландшафт, потом слабо улыбнулся. - Хорошая работа, Моше. Превосходно сработано. - Я, эх... сэр, что вы здесь делаете? Вас могут убить! Почему вы... - руки Моше поднялись в протестующем жесте. - Потом, потом, - прервал Натке. - Дружище, я и сам не понимаю, что к чему. Сегодня утром меня вызвали к премьер-министру. Президент США желает, чтобы вы и ваша рота АСАФ немедленно поступили в его распоряжение. Нет! Я вижу это по твоим глазам, Моше. Не спрашивай. Даже если бы я знал что-нибудь, разве я мог бы сказать? Моше пожал плечами и посмотрел на юг. На горизонте появилась новая вереница вертолетов. - А это кто? - Смена... твоя. - Худое вытянутое лицо Эльяшева за темными очками выглядело хмурым. - Ты и твои люди отправятся сейчас же. Это рота Малука. Они позаботятся о твоих танках. - Но Эли, где мы... - Расслабься, Моше, не знаю. Премьер-министр просто приказал мне доставить тебя в Тель-Авив. "Боинг" ждет. Я слышал, что вас немедленно отправят в Вашингтон. - Но я... Вертолеты сбавили звук, снизились и, перед тем как нырнуть в клубы пыли, на мгновение зависли в воздухе. - Пойдем, Моше! - крикнул Натке и указал рукой в сторону прибывшей смены. Даже когда Моше пристегнулся ремнями к сиденью в "Боинге-747" с бутылкой пива "Голд стар" в руке, он все еще не мог поверить, что это не сон. 2 - Что это значит, Алексей? - майор Светлана Детова оторвала взгляд от своей сумочки и посмотрела на дипломата. Она ненавидела эти посещения посольства, ненавидела проходить через парадный вход, где любой фотоаппарат сотрудника ЦРУ мог заснять ее. Внезапный вызов, как водится, закодированный, предписывал срочную явку, и у нее не было времени, чтобы продумать линию поведения. Поэтому сейчас, лихорадочно анализируя ситуацию. Светлана даже не обратила внимания на то, с каким восхищением Алексей разглядывает ее. В отношениях с влиятельными людьми ее яркая внешность наряду с умением держаться была ее главным козырем. Темно-каштановые волосы спускались почти до пояса и являли разительный контраст с голубыми глазами. Чертами лица она могла соперничать с красотками с обложек американских журналов. Она умело использовала внешний шарм как дополнение к другим талантам своей незаурядной натуры. Мужчины, занимающие высокое общественное положение и обладающие властью, любят беседовать с красивыми женщинами. Привлекательную женщину они рассматривают как декорацию, как символ своего достатка и... отражение собственного представления о благополучии. А если потенциальная спутница оказывается умницей, тем лучше. Светлана научилась пользоваться своими возможностями. Сейчас Алексей, не таясь, пожирал ее глазами, волнение в его взгляде смешивалось с вожделением. В подвальном помещении было лучше. Стены нуждались в покраске, на полу под туфлями скрипел песок. Где-то внизу жужжали кондиционеры. С потолка свисали две лампы дневного света. По лицу Алексея ни о чем нельзя было догадаться. Сцепив пальцы рук, он сидел, наполовину скрытый большим письменным столом. - Уверяю вас, я ничего не знаю. Ума не приложу, почему они не прислали свое сообщение по вашему персональному факсу. Знаю только, что на всех документах стоит печать Куцова. Светлана взглянула на паспорт и авиабилет. - Я лечу отсюда в Токио? А там пересяду на американский лайнер? Бред! Растерянный взгляд Алексея сбивал ее с толку. - Ну что я могу знать? Я всего лишь посол! Здесь КГБ возглавляете вы! Вам и карты в руки! Может быть, Куцов решил усилить американскую агентуру? Она уселась на стул, мысли ее разбегались. Ее агентура контролировала все операции КГБ в тихоокеанской зоне. Информационная сеть охватывала всю Европу. Один за одним перекрывались все восточные каналы, через которые шла поддержка узбекского восстания. За годы работы она не раз переигрывала ЦРУ на Востоке. Ее нелегалы сеяли панику на Филиппинах и дестабилизировали Таиланд. Но теперь, могло ли случиться... Ее по обыкновению невозмутимое лицо не выказывало и намека на внезапный испуг, который овладел ею. Неужели кто-то пронюхал о ее махинациях в компьютерной области? Мог ли Куцов проникнуть в ее тайну? Если они вышли на ее дело, если они что-то узнали о большом компьютере... Она хмуро разглядывала паспорт и авиабилет. Предположим, что Куцов проведал о ее банковских счетах, о компьютере. Почему тогда он попросту не арестовал ее, не бросил в подлодку и не отправил во Владивосток? А оттуда короткий перелет, и ее могли бы под усиленной охраной доставить в Москву. Или, если уж на то пошло, почему просто не убрать ее? КГБ располагает целым арсеналом подобных вариантов. Глядя на авиабилет, она постукивала длинными ногтями по столешнице. Последние события повергли в изумление всех. Поражение Горбачева, катастрофическая авантюра Джорджа Буша, сопровождаемая крахом американской экономики, организованный Головановым поход Советской Армии в Прибалтику, гражданская война, которая разразилась на всей территории бывшего Советского Союза, война на Балканах - все вело к дестабилизации политической ситуации в мире. Старые псы снова захватили Кремль, торопясь занять место Горбачева? Могло ли это быть? Может, она стала слишком влиятельной особой? Может быть, Куцов осознал, что она становится его соперником в борьбе за власть? Светлана Детова выжила благодаря своему таланту и... хитрости. Никто, кроме горстки привилегированных ученых в США, не знал так много о компьютерах, как она. И о том, как их можно использовать. Умные машины стали ее страстью, заполнив одиночество, которое Детова не могла разделить с человеческим существом. А теперь они могут стать причиной ее падения. Если только Москва узнает, что она прорвалась сквозь все системы защиты, которые они с такой тщательностью установили... Уж лучше самоубийство! Она справилась с "Сони", "Хитачи", с банковским компьютером Гонконга. После этого компьютеры КГБ - детская игрушка! Если бы у нее только был доступ в Пентагон! Детова бросила взгляд на сумочку, невинно лежащую перед ней. Если попросить о доступе в Пентагон, ее начальству все станет ясно. И в лучшем случае они сошлют меня в Сибирь. Лицо Алексея выражало повышенное внимание - это раздражало Светлану. Проклятье! Какого черта ему нужно? Она посмотрела на него и улыбнулась. - Забавно, правда? Мы даже не знаем, не фальшивая ли это печать. - Документ пришел по секретной линии. Никто посторонний не смог бы... - Конечно. Светлана резко поднялась и пошла к аппарату. Она чувствовала, что его глаза не отрываются от ее стройных ног, выпуклых ягодиц и тонкой талии. Она набрала известный только ей номер. Если линия рассекречена, агенты ЦРУ уже засекли ее. Светлана послала запрос в контору Куцова, намеренно набрав незашифрованный текст. Пусть в ЦРУ ломают головы, пытаясь расшифровать послание. Она улыбнулась, когда представила, как они подшивают результаты дешифровки в пухлые папки. Такой прием можно было использовать - но только один раз. Аппарат молчал. Глаза Светланы сузились. Нет ответа? Потом зазвонил телефон. Алексей снял трубку: - Да? - Его лицо побелело, беспокойные глаза обратились к Светлане. Он сглотнул и передал ей трубку. - Это Куцов. Он хочет говорить с вами. Светлана встряхнула волосами, стараясь понять, что же происходит. - Да? - Таня? - Голос был похож на Куцова, и назвал он ее кодовым именем, которое было неизвестно ЦРУ. - Мне следовало догадаться, что вы захотите провести двойную проверку. Чтобы убедить вас в том, что это я, напоминаю вам об апельсиновых цветах в Судане. Куцов! Эти слова напомнили ей о шутке, которую знали только они с Куцовым, которая родилась после того, как она вышла на каналы поставки оружия, питающие гражданскую войну в Судане. - Андрей, здесь лежат билет и паспорт... - Самолет вылетает через полчаса. По гонконгскому времени. Вам надо быть там. Чтобы вы не подозревали меня в каких-то тайных кознях, скажу вам сразу: никаких проверок не будет. К вам никаких претензий. Вам все объяснят, когда вы прибудете на американскую базу. Я... все перепуталось, Таня. Исполни свой долг. Все... изменилось... это все. - Я буду на самолете, Андрей. - Ее тело окаменело. Когда связь прервалась, она не пошевельнулась. Алексей вопросительно посмотрел на нее. - Вызовите мне такси. Я должна ехать в аэропорт. Немедленно. Я уже опаздываю. - Разве я мог поступить иначе, Андрей? - Голованов навалился на стол локтями, руки поддерживали голову. - Горбачев пустил все на самотек. Венгрия и Польша откололись, мы ушли из Восточной Германии. А потом это открытие границ. Выборы, волнения в Чехословакии, кровавая бойня в Румынии - все это выкачало из нас кровь. Прибалтика, Грузия, Армения взбунтовались. Теперь Узбекистан. Что мы могли предпринять? Сидеть сложа руки и лениво посматривать, как Союз расползается по швам, как старое пальто? - Маршал Растиневский мобилизовал армию. - Куцов натер себе шею от долгого сидения в кресле с высокой спинкой. - Он знает, что ракетные войска ни на что не годны. Голованов безнадежно посмотрел на него. - Знаю. Я отменил его решение. Что еще я мог сделать? Мы беззащитны перед атакой. - Но с американцами случилось то же самое. - Ну да. Может быть, ты объяснишь Растиневскому, что мы находимся во власти пришельцев Ахимса? Ты его знаешь - это динозавр! Если он поверит тебе и не упрячет тебя в психушку, значит, он сам сошел с ума! А дальше что? Он всю жизнь прожил с этим "святым долгом" защищать матушку Россию. Ты думаешь, эти Ахимса предусмотрели все? Они что, установят эти блестящие шарики вокруг каждого изрыгающего огонь дула автомата Калашникова? Или они просто раздавят нас, как испуганных тараканов? - Растиневский не уйдет без борьбы. - Куцов взял со стола стакан с коньяком и стал разглядывать янтарную жидкость. - Забавно, но сейчас я бы предпочел выпить обычной водки. - Твои люди уже в пути? - Да. И что с того, Юрий? Генеральный секретарь опустил голову и уставился в стол. - А ничего. Надо ждать. Следующий шаг должен сделать. Ахимса. Каким бы он ни был - мы должны ухватиться за соломинку, и надеюсь, мы уцелеем. Капитан Сэм Даниэлс приземлился очень точно. Он покрутился на месте, нажал на освобождающую кнопку и вскочил на ноги. Его парашют упал в темень позади него. Сдернув автомат, Сэм побежал к центральному зданию тюрьмы. Только быстрота реакции спасла его - прямо на него с неба падал Фил Круз. Хорошо, что кубинцы еще не подняли тревогу. За его спиной по утрамбованной грязи учебной площадки топотали ботинки: люди приземлялись один за другим, и вокруг них тут и там колыхались волны парашютного шелка. Прозвучали глухие хлопки - это снайперский отряд Мэрфи снял охранников своими винтовками с ночным прицелом. Сэм добежал до прямоугольной ограды и осмотрел тело убитого часового. Потом подбежал к воротам и заложил в замок взрывчатое вещество. Отпрянул назад: в замке сверкнуло. Подошел и аккуратно подрезал сталь. Потом ударил кулаком, и ворота заскрежетали, открываясь. За ним двигались темные фигуры, в неясном ночном свете едва видны были очертания их автоматов. Где-то во тьме кто-то крикнул по-испански. Черт побери! Ну, ничего, может, это случайность. До того как площадь заполнится кубинцами, пройдет много времени. - Мэрфи, - прошептал Сэм. К нему бросилась темная фигура. - Давай! Ботинки стучали так глухо, словно силы наполовину покинули солдат: отряд Мэрфи побежал к коммуникационной вышке перерезать связь с Фиделем и взорвать часть ограды. Главный корпус тюрьмы внезапно вырос из темноты ночи. Сэм подвел своих людей к большой двустворчатой двери. Черные руки вставили в петли заряд. Яркие вспышки пламени осветили угрюмые лица десантников. В очках ночного видения они выглядели как таинственные пришельцы. Огромная дверь вздрогнула и со стуком упала. - Вперед! - крикнул Сэм. - Скорей! - и метнулся в проем сквозь едкий запах оплавленного металла и горящей краски. Двое охранников с широко открытыми глазами вскочили со своих мест, хватаясь за оружие. Сэм ударил одного из них в горло и тут же кинулся на второго, сжимая в руке нож. Кубинец напоролся на штык Мэйсона. Стянув очки ночного видения, покусывая губы, Сэм стал возиться с пультом в поисках кнопки, открывающей дверь, ведущую в коридор к камерам. Опустившись на колени, Джин Андерсон обрезал провода телевизионного монитора, отключая сигнализацию. Где-то вдалеке ночную тишину разорвала сирена. Сэм надавил на правую клавишу, и тяжелая бронированная дверь за его спиной дрогнула и со скрежетом поползла вбок. Мэйсон уже закончил с охранниками и занял позицию у двери - единственного пути для отхода. Андерсон взял автомат на изготовку и кивнул, а Керни и Драчун Уотсон прикрыли огнем коридор. - Пошли! - скомандовал Сэм. - Молитесь. Может быть, мы уже опоздали! - Ну, - вздохнул за его спиной Симпсон. Автомат Уотсона отбивал приглушенное стаккато, когда охранник выстрелил в него снизу, с первого этажа тюремного коридора. Светлая рубашка охранника лопнула: громкие чавкающие звуки разрываемых пулями костей и плоти заполнили зал. Человек споткнулся и упал, ударившись головой о пол, его оружие со стуком покатилось по линолеуму. - Живее! - закричал Сэм. Они выскочили в коридор и стали методично осматривать каждую камеру. Пули злобно барабанили по белой штукатурке, кусок отлетел и задел Сэма по уху. Впереди показался еще один кубинец. Огонь Керни отбросил его назад. А Сэм метнул вслед гранату. От взрыва взметнулось облако белой пыли. Кубинцу оторвало руку. Сэм сверился с планом. Чтобы найти нужную им камеру, надо было свернуть за угол. Из камер доносились испуганные голоса, люди спрашивали что-то по-испански. - Говард Клефтман! - изо всех сил напрягая легкие, крикнул Даниэлс. - Клефтман? Где вы? Мы американцы, пришли за вами! - Здесь! Я здесь! Тюремный корпус вздрогнул, секундой позже послышалась глухая перестрелка. - Где? - Здесь! - голос стал громче. Сэм заглянул в тускло освещенную камеру. Пол, серый от грязи, скрипел под ногами. Пахло скверно. - Здесь! Здесь! Здесь! Сэм остановился и поискал глазами знакомое лицо. Дверь камеры оставалась открытой. Тощий бледный мужчина с трудом поднимался на ноги. По его изможденному, несчастному лицу можно было догадаться, сколько страданий он вынес. Он сделал вялый шажок. Даниэлсу пришлось выволакивать его из камеры силком. - Боже, как я рад, что вы пришли, - лепетал Клефтман. - Я знал. Я знал, что вы не бросите меня здесь, знал, что... - Давай, парень. Надо выбираться отсюда. - Сэм забросил ослабевшего офицера ЦРУ на свое широкое плечо и обнажил зубы в ухмылке. - Смываемся! - крикнул он. - Я его нашел! Из соседней камеры, задвигая за собой засов, выскочил Драчун Уотсон. Заключенные посыпались из камер, отодвигая засовы в норах других узников. Освободившиеся уже бежали, покачиваясь на слабых ногах, обезумевшие, с широко раскрытыми глазами. В воздухе забурлила испанская речь. Снаружи опять донеслась пальба. Сэм легко сбежал вниз по коридорной лестнице, автомат болтался на локте. Безжизненное тело Клефтмана, перекинутое через плечо, качалось, как мешок с рисом. Эхом рассыпались по коридору автоматные очереди. Сэм побежал быстрее, не слишком заботясь о своей хныкающей ноше. Из-за угла показался Андерсон. - Шевелись, капитан! Они очухались! Во дворе около двух сотен кубинцев, и они уже что-то затевают! В подтверждение его слов в отдалении раздался вой. - О дьявол! - взвыл Сэм. - Сирена! Нам нужно добраться до места высадки. Мэйсон! Что делает Мэрфи? Мэйсон оторвался от рации. - Режет коммуникации. Лежит прохлаждается под фланговым огнем и лупит мальчиков Фиделя. Наша прогулка подходит к концу. Кубинские заключенные бурным потоком вырывались наружу - к жизни, к свободе. - Прикройте меня! - приказал Сэм, рывком распахнул дверь и выскочил на улицу. Даниэлс бежал со всех ног со своей вялой трясущейся ношей на плече. Кубинцы уже высыпали из казарм. Пули со свистом проносились в дюйме от его головы. Он нырнул в темноту. За спиной автоматные очереди перемешались с воплями: лавина заключенных попала в водоворот злобного перекрестного огня и смерти. Сэм быстро вспотел в горячем влажном воздухе, и пот стал струями стекать с его щек. Клефтмаи уже казался раз в восемьдесят тяжелее. - Мэрфи! - проревел во тьме Сэм. - Здесь, капитан. Мы всегда с вами. - Взорви это к чертям! Похожие на блестящие белые бусы, трассирующие пули кубинцев осветили охранные вышки и колючую проволоку ограды, а через секунду раздался взрыв. Взрыв повредил электросеть, и все тюремные огни разом погасли. Сэм пересек линию ограды. Развороченная взрывом почва стала мягче. Здесь, за тюремными стенами, ночь пахла влажной землей, зелеными растениями и травой. Горячий удушливый воздух был тяжел и наполнен трескотней пулеметов и оглушительной стрельбой тяжелых орудий. - Мэрфи, иди впереди! Позаботься о посадочной площадке, или мы погибли! Жадно хватая ртами горячий воздух, темные фигуры бросились вперед. Автоматная пальба сменилась воплями ужаса. Справа от них что-то полыхнуло. Через дорогу в темных казармах распахнулась дверь, в колеблющемся свете дюжины спичек показалась комната, в которой толпились полуодетые солдаты. - Que pasa? Сэм остановился, выпустил обойму в распахнутую дверь - "лимонка" дрожала в его кулаке. Едва различимая темная фигура возле него метнула гранату, и он споткнулся. Окна казарм брызнули стеклом. - Сэм! Сюда! - позвал Мэрфи. Истекающий потом Даниэлс побежал вперед, мечтая, чтобы его привычные к детройтскому климату легкие получили хоть один глоток холодного воздуха в горячем влажном аду кубинской ночи. Клефтман тихонько посапывал на его плече. В темноте бормотали автоматные очереди. Сколько метров он уже пробежал? Полмили? Больше? Тяжелая поклажа на плече высасывала из него жизненные соки. А что, если самолет опоздает? Что, если кубинцы подобьют его при посадке? Отвратительная тяжесть сдавливала грудь Сэма. Вспышка осветила небо, и Сэм увидел людей Мэрфи, бегущих веером, - они окружали посадочную площадку. Послышалось жужжание. Из густого кустарника донеслась винтовочная стрельба, ей вторил мягкий перестук ответного огня отряда Мэрфи. - Ну, давай же, бэби. Сэм всматривался в небо, он уже мог различить силуэт самолета, скользящего над вершинами деревьев. Громкий выстрел пятидесятого калибра разорвал ночь, ему вторил разрыв семидесятитрехмиллиметрового снаряда, выпущенного из советского полевого орудия. - Ну, давай, - Сэм облизал губы, щурясь от пота, стекающего по лицу. Самолет снизился, он уже приближался к посадочной площадке. Сэм судорожно сглотнул, когда, освещаемый разноцветными всполохами огня, самолет коснулся земли. Пробежав по полосе, он застыл метрах в сорока. Сэм побежал к нему, наклоняясь вперед, чтобы удержать на плечах тяжелого Клефтмана, залез под крыло, едва не задев его головой. Дверь открылась, кто-то из членов экипажа спустил трап. Сэм стянул Клефтмана со спины и, таща его за собой, стал подниматься. Как волшебник, из темноты вырос Мэйсон со своей неизменной рацией. - Привяжите Клефтмана ремнями, - бросил через плечо Сэм. Он смотрел на своих парней, пересчитывая их по головам. Темныс очертания знакомых фигур с оружием в руках появлялись в проеме люка. - Мэйсон? Потери есть? - Симон ранен в ногу. Других осматриваем. - Вы готовы? - спросил через плечо пилот. - Тащим в люк Керни и Уотсона! - ответил Мэрфи. Из кустарника брызнули автоматные очереди. - Поехали! Вытаскивайте нас отсюда! Моторы взревели, потом самолет задрожал и тронулся. О фюзеляж щелкали пули. - Взлетай, бэби, взлетай, - тихонько прошептал Сэм, когда прогремели задвигаемые шасси и его откинуло назад. Гул двигателей усилился, земля скользнула вниз, и большой самолет оторвался и взлетел, быстро набирая высоту. - Получилось! - загоготал Мэрфи. Один из офицеров ЦРУ уселся рядом с Сэмом. - Свяжитесь по рации с Вашингтоном. Нам дадут воздушное прикрытие? Сэм перевел дыхание и снял очки ночного видения. - Мы летим в Ки-Уэст? Агент ЦРУ бросил на него короткий взгляд. - Они хотят, чтобы вы были в Вашингтоне. Мы летим прямо туда. - Разве ваши парни не мечтают заполучить Клефтмана? - Сэм улыбнулся, на черном лице сверкнули белые зубы. - Клефтман их больше не интересует. Они хотят видеть вас, капитан. Вас ждут на самых верхах. У меня сложилось впечатление, что мы могли бы просто-напросто накачать Клефтмана выпивкой и сообщить ему, что все это шутка. Мэрфи взревел: - Вот это да! А что потом? Мэйсон прищелкнул языком: - Должно быть, та сенаторская дочка, которую... - Заткнитесь, парни. В любом случае, смешного ничего нет. - Напоить Клефтмана? - Сэм нахмурился. - Не нравится мне это, парни. Полковник Фермен подпрыгнул на месте, когда фигура шефа КГБ Андрея Куцова выткалась из воздуха прямо перед его носом. - Господи! Фермен заметил, что губы генерала артикулируют по-русски, но слова звучали английские. - Как вы здесь оказались? - Фермен задал вопрос, который первым пришел в его смятенный ум. - Это вы пришли ко мне! - Я в своем кабинете! - И я тоже. Здесь мои книги. - Куцов вытянул руку и выудил фолиант из тающего воздуха. - Дистанционная голографическая проекция, - сам с собой заговорил Фермен. - Другого объяснения нет. Но мы только начали разрабатывать эту технологию, для подобных штучек нужны тонны оборудования. Черт побери! Как они это делают? Губы Куцова зашевелились, беспокойные глаза заметались по сторонам. Фермен вдруг осознал, что он занят тем же. Где этот аппарат? Как он выглядит? А потом Куцов вздохнул и выпрямился. - Я думаю, что вы уже проинформированы о предпринятых нами шагах. Мы собрали всех людей из списка, данного нам Ахимса. Они уже направляются в вашу страну. Фермен кивнул. - Мы все еще разыскиваем некоторых наших. Пара... ну, сотрудников еще вне досягаемости. Куцов устало усмехнулся. - Я взял на себя смелость сообщить Барбаре Дикс, что Вашингтону нужно переговорить с ней. - Как... Нет, ничего, не обращайте внимания. - Фермен откинулся назад, проводя толстыми короткими пальцами по лбу. Проклятый КГБ! - У вас усталый вид, полковник. Фермен сидел, опираясь на локти. Он поднял глаза. На лице Куцова опять появилась невеселая усмешка. - Очевидно, вы мало спали, как и я. - Что они хотят от нас? Куцов покачал головой. Он выглядел отвратительно - под налитыми кровью глазами набрякли тяжелые мешки. - Понятия не имею, полковник. - Он безнадежно всплеснул руками. - Не знаю, сможем ли мы оказать сопротивление? - Куцов поднял глаза вверх, напоминая, что за ними постоянно ведется наблюдение. - Андрей, - тихо сказал Фермен. - Какая разница? Если они в состоянии спроецировать твое изображение в мой кабинет в подвале Белого дома, они могут засечь нас везде, в любое время. Я имею в виду другое: чего они хотят от людей, которых они запросили? Они назвали наших лучших сотрудников поименно - использовав информацию из секретных досье. Они выявили лучших нелегалов, лучших службистов. Если они могут это сделать, а кроме того, окружить этими чертовыми зеркальными шарами наши боеголовки... ну... - На что еще они способны, полковник? - Надеюсь, мы этого не узнаем. Генерал Куцов взглянул на свои книги. Если бы... если бы... Испуганный взгляд генерала Куцова встретился с точно таким же взглядом полковника Фермена. Ахимса Оверон, известный под именем Толстяк, направил свой глаз-стебель на экран с изображением кабинета Билла Фермена на планете внизу. - Ты видишь, у них нет выбора. Его тело сплющилось и приняло форму колеса. С обеих сторон его желто-коричневого круглого туловища симметрично торчали два глаза-стебля. Он был счастлив - он перекатывался из стороны в сторону, и его кожа то растягивалась, то опадала. Внезапно на коже вырос отросток, кусок плоти, которым Толстяк дотронулся до контрольного щитка: теперь на экране светилось изображение американской военной базы, расположенной на снежной шапке Северного полюса. Мужчины и женщины готовились к переезду: собирали бумаги, карты, компьютерные распечатки, которые одетый в парку человек загружал в ожидавший вездеход. Находившийся на узком мостике второй Ахимса, казалось, раздулся, его бока свисали с краев мостика, а неровные красноватые пятна у основания шарообразного туловища стали темнее. Из-за этих пигментных пятен он получил свое имя - Клякса. - В последний раз спрашиваю тебя, Оверон! Почему? Это безумие! Взаимодействия с любыми запрещенными видами являются грубым нарушением всех моральных норм, установленных Ахимса Оверонами. Подумай о почковании, это потенциальная катастрофа! Это все равно что иметь дело с чумой! Что, если они выйдут из-под контроля? Что, если?.. - Мир с тобою, штурман. Я долго думал об этом. Наблюдая их, изучая их эволюцию последние три сотни лет, я просчитал каждый шаг. Катастрофа может произойти только из-за Пашти. - Но Пашти - цивилизованный вид! Оверон, что с тобой? Где твое чувство ответственности? Толстяк покатался с боку на бок, его глаза-стебли зашевелились, сверля подчиненного тяжелым взглядом. - Ты сомневаешься в моем разуме? В моей власти? Клякса сделался совсем плоским, словно из него выкачали весь воздух. Волокна, которыми было пронизано его тело, вяло обвисли. - Я не взываю к твоему разуму, Оверон. Просто не могу понять твоего желания лишить Пашти своей милости. Несмотря на циклы, они... - Циклы! - завизжал Толстяк с отвращением, из дыхательных отверстий у основания глаз-стеблей с шипением вырвался воздух. - Неужели я хочу стать свидетелем гибели Ахимса? С каждым новым циклом Пашти растут, а мы уменьшаемся. Пятна на коже Кляксы совсем потемнели, что было признаком сильного волнения. - Но, Оверон, то, что ты задумал, это такое же варварство, как сами эти звери, которых ты изучаешь. Что случилось с тобой? Толстяк прокатился вперед, став похожим на вытянутый вверх плоский овал - такая метаморфоза произвела впечатление на плоского Кляксу. - Ты знаешь, зачем мы пришли. За два миллиона лет существования этот вид значительно поумнел. Вспомни, какими они были, когда мы впервые заехали сюда! Голые, беззащитные, дрожащие маленькие зверьки - вот какие они были! Они жили, как мусорщики, подбирая фрукты и листья, пугаясь других пожирателей падали. Каждое галактическое тысячелетие, не так ли, мы собирали информацию об их развитии. Они прогрессировали медленно, трудно... - И были запрещены, - трубным взвизгиванием напомнил Клякса. - Да, да. А что ты думаешь? Они убивали друг друга и уничтожали все на своем пути. - Клякса в ужасе присвистнул. - Почему нам не оставить их в покое? Почему бы не позволить им уничтожить друг друга - тогда эволюция на их планете сменит свое направление. Откуда это увлечение людьми? - Я посвятил им последние сто тысяч лет, штурман. - Но мы доказали, что это всего лишь аномалия. Они выпали из системы. Никто не вмешивался в их эволюцию, чтобы сделать их... - Совершенно верно! Почему? После трех миллионов лет медленной эволюции с долгими гомеостазами почему их культура вдруг расцвела? Что превратило их из разрозненных банд кочевых охотников в цивилизацию, которая вселила в космическую эру? Им не потребовалось для этого и десяти тысяч лет! Они явное исключение. Подобного мы не видели за миллионы галактических лет. Клякса задрожал, бока его затряслись. - Да, штурман? - Ты скрывал информацию. Сведения, собранные нами, ни разу не были отосланы Оверонам. Кожа Толстяка сильно натянулась в гневе, он продолжал худеть. - На это есть свои причины. - Клякса зашуршал и засвистел. - Ты еще не сказал мне, как собираешься использовать людей, чтобы досадить Пашти. - Нет, штурман, не сказал. - Это как-то связано с записями, которые ты продолжаешь изучать? Люди, которыми ты интересовался, все были... - Ты допрашиваешь меня, штурман? - Но эти звери опасны! Эта планета под запретом! Они... - Они даже не могут повторить полет на Луну! Их культура гибнет, они в тупике! Они были уже у дверей в космос - и отказались от звезд. Они забросили ракетостроение, которое позволило бы им исследовать собственную Солнечную систему. Овальное тело Толстяка стало еще тоньше. - Люди - это всего лишь примитивные существа, идущие по пути взаимного уничтожения с помощью самого ужасного ядерного оружия. Теперь, мой друг, я положу этому конец. Я их приручу, превращу в приносящих пользу домашних животных. - Для чего? Толстяк свистнул сквозь дыхательные отверстия. - В основном для себя. - А если они не поддадутся воспитанию? - Я их уничтожу. Рива Томпсон ходила взад-вперед по маленькой комнате. За окном выруливали два "Ф-16". Она вздрагивала, слушая нарастающий рев их двигателей. Рива скрестила руки на груди, она все никак не могла прийти в себя - жизнь переменилась так внезапно! Утром возле ее стола возникли два агента секретной службы, помахивая своими удостоверениями. Ее начальник кивнул, когда Риву вывели из большого белого здания АНБ и усадили в один из этих невообразимых седанов, которые бесконечной чередой выплевывал Детройт. Сначала она вежливо задавала вопросы. Потом проявила настойчивость. С таким же успехом Рива могла бы обращаться к скалам - ответа не последовало. Ей ничего не оставалось, как обругать их по-арабски и по-русски - единственная месть, которую мог себе позволить лингвист. Рива была высокой женщиной с огненно-рыжими волосами до плеч, с нежно-белой кожей и темно-зелеными глазами. В апреле она пережила свой тридцать второй день рождения и удивилась, как быстро пролетело время. Казалось, не так уж давно она закончила Колумбийский университет. Десять лет нервотрепки, ожесточения и разочарования. Теперь страх мертвой хваткой сжимал ее сердце. Что она сделала не так? Почему американская секретная служба проявила к ней интерес? Неужели ее бывшие коллеги что-то натворили? Рива смерила комнату шагами: пять в ширину, семь в длину, девять по диагонали. Потом осушила полчашки кофе и осмотрела соседнюю комнату. В углу находилась дверь. Когда Рива попыталась выйти, одетый в форму воздушного флота вооруженный полицейский вежливо попросил ее вернуться. Она была уверена, что он все еще сторожит ее за дверью. Что я сделала? Она заставила себя мысленно вернуться в прошлое. Несомненно, какая-то ошибка совершена ею во время работы в ЦРУ. Но какая? Одну за одной Рива вспоминала операции, в которых принимала участие. Вена? Кто-то из ее команды оказался предателем? Кто? Чарли? Анна? Дитрих? Как она ни пыталась, не могла поверить, что кто-то из них был завербован КГБ. Сам Билл Кейси допрашивал ее после ливанского провала. Она не могла взять на себя ответственность за то, что сделали с ее оперативными отчетами аналитики и политические деятели. Ее оценка ситуации была лаконична и красноречива, предсказания до горечи верны и аккуратны. Черт побери, она предупреждала о том, что может случиться! Ливан сломал ее. Почему надо жертвовать кадровыми офицерами, которые рискуют своей шкурой в этом змеином логове, в то время как кабинетные аналитики в Вашингтоне не удосуживаются всерьез отнестись к донесениям с места событий? Ее глаза непроизвольно сузились. Да, именно тогда все рухнуло. Теоретики думали о великом, им нужно было во что бы то ни стало найти подтверждение своим умозрительным гипотезам, и они не прислушались к ее тревожным сигналам. Конечно, мнение боевого офицера никогда не влияло на решения тех, кто делал политику, - а люди погибали. Дебильные вашингтонские бюрократы. В ЦРУ их полно. - А потом я перевелась в израильские войска, - вздыхая, прошептала она и покачала головой. Прошлое опять попыталось ранить ее, в памяти всплыл туманный образ Ари. Усилием воли она заставила себя не думать о нем. "Ф-16" взревели, и женщина зажала уши руками. Здание задрожало. Задребезжали стекла. Подобно зловещим черным стрелам, самолеты рванулись ввысь с немыслимой скоростью. Должно быть, после смерти Ари она сошла с ума. Пытаясь справиться с отчаянием, какое-то время продолжала работать, выслеживая агентурные сети КГБ. В отличие от ЦРУ, МОССАД действовал наверняка. Рива подошла к окну. За бесконечным бетоном зданий едва виднелись оголенные деревья. Ее рвению пришел конец в тот день, когда она увидела, как израильские солдаты расстреляли юную палестинку. На самом пике своей профессиональной карьеры она попросила о переводе в АНБ. А теперь что? Вернулось прошлое? В ее ночных кошмарах глаза Ари становились глазами той испуганной девушки, которая упала на пыльную уличную гальку. Ее щеки и спутанные густые волосы были перепачканы, кровью, тонкой струйкой стекавшей из угла рта. - Такова жизнь, - прошептала Рива. Она увидела, как на посадочную полосу опустился "Ф-111". Он так резко затормозил, что здание опять завибрировало. Чего они от меня хотят? Почему я здесь? Женщина покачала головой, глаза ее были устремлены вдаль, поэтому она не сразу заметила большой реактивный лайнер, подруливший к зданию напротив окна. Вокруг него, как щенки вокруг матери, засуетились грузовики - подвозили топливо. Забегали люди - словно ожидалась инспекция. - Рива Томпсон? Она оглянулась, злясь на себя, что не услышала, как открылась дверь. Ее звал караульный полицейский, и она вышла. Он вывел ее на улицу, в прохладу. Прозрачный воздух Вирджинии был пропитан запахами бензина и масел. Позади оставались кубы по-военному уродливых зданий. Впереди вытянулась цепочка столбов с рогатинами, сквозь которые была протянута колючая проволока: она тоненько позвякивала от ветерка, дующего с побережья. Над головой плыла вереница свинцовых туч, таких же серых, как и сам этот день, как холодный грязный асфальт у нее под ногами. - Вот ваш самолет, мадам, - полицейский указал на большой реактивный лайнер. - Мой... - Рива запнулась. - А я ваш шофер, - к ней направлялась женщина, одетая в летную форму. В руке у нее был шлем. - Барбара Дикс, - представилась она. - Вам нужно подняться, одеться, и мы отправимся. - А вы не знаете, что все это значит? Барбара Дикс отбросила назад пышную гриву волос цвета красного дерева. Подтянутой, стройной и невозмутимой женщине-летчику на вид было лет тридцать. В направленном на Риву взгляде карих глаз, слегка прищуренных, словно опаленных жгучим пламенем опасности, сквозила уверенная сила. - Нет, не знаю. Но мне хотелось бы знать - как и вам. 3 Шейла Данбер получила огромное удовольствие от путешествия в салоне первого класса "Конкорда". Она обернулась: улыбающиеся стюардессы по-прежнему стояли у входа в салон. Шейла глубоко вздохнула и стала спускаться по трапу, устеленному мягким ковровым покрытием. Куда подернись все люди? Почему нет представителей Британских авиалиний? В колючем холодном воздухе ощущались ароматы аэропорта. О дьявол, что все это значит? Она вошла в зал ожидания - у входа ни души. Из международного аэропорта Кеннеди всех эвакуировали? Из-за нее? Ряды кресел пугающе пустовали. Ковровые дорожки хранили следы множества ног. Безлюдье, только просторный зал с огромными окнами, через которые можно было наблюдать за самолетами. В офисе Британских авиалиний у выхода - тоже пусто. Не было и табло, отмечающих время прилета и отправления. Жуть. До этого момента ее ничуть не тревожило то обстоятельство, что она оказалась единственной пассажиркой "Конкорда". Шейла усиленно боролась с зевотой, когда они запихнули ее в самолет за полмира отсюда, в Хитроу. А теперь вот это? По спине ее пробежала дрожь. Из боковой двери появился мужчина в строгом костюме. Она улыбнулась. В то же мгновение с обеих сторон от нее выросли двое сотрудников секретной службы. - Добро пожаловать в Соединенные Штаты. Сюда, майор Данбер, - проговорил одетый в строгий костюм мужчина голосом, лишенным какой бы то ни было интонации, что отличало агентов службы безопасности. - А что, таможни не будет? - Шейла тряхнула головой, и длинные белокурые пряди рассыпались по ее бледно-голубому пальто. - Нет, мадам. - Но я хотя бы могу привести себя в порядок? - Да, мадам. Агенты встали по обе стороны от входа в женскую комнату. Там она умылась, прополоскала рот, чтобы избавиться от запаха шампанского, и проверила, не застряли ли в зубах кусочки куриного мяса. Потом осмотрела себя в зеркале. Рост - метр семьдесят пять, вес - шестьдесят килограммов. Не так плохо для двадцати девяти лет. Подчеркивая красивые икры, она носила юбки до колен. Ее живот все еще был плоским, а тонкая талия удачно сочеталась с выпуклостями грудей, которые кому-то могли показаться слишком маленькими. Осмотр своей наружности Шейла закончила, встретившись с восхитительной голубизной собственных глаз, сиявших над решительным, чисто английским носом. Мужчина, возможно, мог бы сказать, что рот несколько широковат, но разве у нее было время для мужчин? Или у них для нее? Удовлетворенная, она прыснула освежающим спрэем в рот и распахнула дверь, одарив твердокаменных агентов улыбкой, а потом зашагала за этими истуканами к лифту. Черный лимузин с затененными стеклами повез ее по летному полю. Машина остановилась, и Шейла оказалась возле трапа, по которому предстояло забраться в очередной самолет, холеный и зловещий, с опознавательными знаками американских военно-воздушных сил. Ее окружал холодный утренний воздух, обжигавший дыхание. Где-то вдали ревел реактивный самолет. Огни казались слишком яркими, от них резало глаза. Руки замерзли от соприкосновения с поручнями трапа. У входа в салон ее приветствовал офицер в летной форме. Он проводил Шейлу в крохотный тесный отсек возле кабины пилотов. - А теперь куда? - грустно спросила она. - Извините, мадам. Я не располагаю информацией. - Юный лейтенант с серьезным видом кивнул ей и удалился, предварительно проверив, надежно ли она пристегнулась. "Судя по их лицам, кто-то скончался ужасной смертью", - невесело думала Шейла, слушая рев двигателя. Самолет дрогнул и покатился по бетону. Взлет оказался непривычно быстрым, и меньше чем через тридцать секунд сила земного притяжения отбросила ее к спинке сиденья и придавила - они резко набирали высоту. Шло время, и Шейла принялась обдумывать свое положение. Она работала на "МИ-6" специалистом-теоретиком в области стратегии и тактики. Благодаря своему таланту игрока она сделала блистательную карьеру во время фолклендской заварухи. Шейла в пух и прах разбивала выкладки стратегов НАТО, находя слабости и просчеты в их планах и логике. Ее мысли вернулись в раннее утро, четыре часа назад. Назойливо зазвонил телефон. Она с трудом продрала глаза. - Шейла? Это генерал Хардвик. Извините, что разбудил так рано. Кажется, мы попали в переплет. Через десять минут машина будет стоять у вашего подъезда. Вещей много не берите. Время дороже. Еще ничего не понимая, Шейла сказала "да". И сразу же наступила на черно-белого кота, своего единственного друга Типса. К счастью, она вспомнила, что надо открыть ему консервы и налить воды в мисочку. Натыкаясь на все в темноте, Шейла схватила сумочку и чуть не свернула шею, сбегая по лестнице. Хардвик не соврал - машина стояла у входа. Но только она повезла Шейлу не в контору. Оглядывая окружавшую ее аппаратуру, Данбер с тоской размышляла о том, что же наденет сегодня днем, и завтра, и... О, бедный Типс! Она стала нервно осматривать крошечную кабинку. Прошло уже несколько часов. Она продолжала ломать голову над тем, зачем же понадобилась Хардвику. Волнуясь, Шейла составила все известные ей факты и пришла к выводу, что может быть твердо уверена только в одном - везут ее куда-то американские военные. Чем она могла быть им полезной? Когда самолет проваливался в очередную яму, в желудке у нее булькало. Ее мутило. Шейла отстегнула ремни и в поисках глотка свежего воздуха открыла маленькую дверь, ощущая, что шампанское, которое она выпила на борту "Конкорда", просится наружу - и немедленно! Юный лейтенант сидел перед радиопередатчиком. За плексигласовыми иллюминаторами подрагивало фиолетовое небо. Казалось, солнце осталось где-то сзади. - Извините, - сказала она, дотронувшись до его плеча, - здесь есть удобства? Он кивнул и показал, куда идти. - Поторопитесь, мадам, мы уже снижаемся. Шейла, кивнув, устало вздохнула и проникла в крошечную уборную, оборудованную явно не для женщин. Теперь она воочию убедилась в том, что военные живут по-спартански. - Где мы? - спросила она на обратном пути. - Сожалею, но ничего не могу сказать вам, мадам, - он посмотрел на нее невинным взглядом. Данбер сразу же по взгляду определила его уязвимое место. Неудивительно, что во время войны янки пользовались в Англии бешеным успехом у женщин. Этот лейтенант с его огромными голубыми глазами и длинными ресницами вполне годился на роль соблазнителя. - Ничего другого я и не ожидала. Она вернулась в свой отсек и упала на сиденье. Самолет шел на снижение. Загремели шасси, глухо стукнули о землю, и Шейлу подбросило. Лейтенант просунул голову в дверь. - Вам придется надеть это, мадам, - мягким голосом проговорил он. Глаза его смотрели так же невинно. Он протянул ей спортивный костюм и... арктическую парку. - Но я... Послушайте, лейтенант, где мы находимся? - Он пожал плечами и улыбнулся. - Послушайте, в отвратительно ранний час меня славненько вытащили из постели, завезли в Хитроу, засунули в "Конкорд" и заставили облететь полмира! Мой шеф сказал мне только, что все будет организовано. Что происходит, черт побери? Лейтенант снова картинно пожал плечами: - Не знаю, мадам. Я просто исполняю приказы. - Он напоминал барана. - Мой командир сказал, что вам следует одеться по погоде, и я думаю, что сумею убедить вас послушаться. Она наградила его злобной улыбкой и взяла теплую одежду. Надела костюм поверх платья; он сидел так ладно, словно был сшит на нее. Шуба оказалась тяжелой, и Шейла сразу же начала потеть. Натянув предложенные лейтенантом перчатки, она пошла за ним в хвостовую часть. Когда Шейла спускалась по трапу, ветер едва не снес ее. Зима? Ад! Порывы ветра достигали двадцати-тридцати узлов. Металлическое ограждение взлетно-посадочной полосы занесло сугробами. Она огляделась. Мрачное небо, хлещущий ветер, скульптурные холмы из снега. Несколько куполообразных, покрытых снегом зданий в линию вытянулись вдоль посадочной полосы - они, вероятно, служили чем-то вроде складов. Два гусеничных снегоуборочных трактора выехали из одного из них. - Будь проклят... - Ее слова, как замерзший мусор, были тут же унесены вихрем ледяных кристаллов в снежную пелену, из которой, направляясь к ней, возник эскимос. - Майор Данбер? - прокричал он. Акцент у него был препакостный. - Здесь! - она махнула рукой. Шейла чувствовала, что с каждым вздохом лед все дальше и дальше проникает в носоглотку. - Идите сюда, к этой ледяной глыбе, сюда! - Фигура эскимоса махнула еще раз и исчезла. Покачиваясь на ветру, она поспешила вперед. За весь сегодняшний день ей впервые пришлось столкнуться с практическими действиями, и она увидела, что ее туфельки на высоких каблуках в условиях Арктики так же уместны, как законник в банде жулья. - А как же багаж? - настаивала Шейла. - Я вовсе не ожидала, что буду играть в Пири или Амундсена. Я не готовилась к Северному полюсу! И кто будет кормить моего кота? Неуверенной походкой, осторожно она шла по обледенелому снегу навстречу нескончаемой вьюге. Рев за ее спиной усиливался. Сначала она приняла его за вой ветра. Однако это рычали двигатели реактивного самолета американских ВВС. Он разворачивался, готовясь к взлету. - Не волнуйтесь, обо всем позаботятся, - откуда-то из снежной пелены прозвучал голос эскимоса. Ее дыхание превращало в сосульки мех на воротнике шубы. - Но мой кот! - Не волнуйтесь! Образы умирающего от голода и жажды Типса и его переполненного дерьмом ящика убивали ее. В боку одного из снежных сугробов виднелась дыра, служившая входом. Обитая утеплителем дверь открылась, и Шейла очутилась в совершенно ином мире. Если бы не лед на капюшоне, она могла бы подумать, что попала в официальное учреждение на Бонд-стрит, или в Брюсселе, или в Майами. - Господи, - ошеломленно пробормотала она, откидывая на спину капюшон, не переставая удивляться переменам, происходящим в ее жизни. Эскимос улыбнулся. - Идите сюда. Я возьму вашу шубу. С минуты на минуту придет полковник Фермен. Он будет говорить с вами. - Да, ах, благодарю вас. - Она махнула в сторону удаляющейся спины и добавила: - Возможно... Внизу стрекотал принтер. Она тряхнула головой и протерла глаза. Шейла никогда не думала, что работа на "МИ-6" выльется в приключения, достойные Джеймса Бонда. Арктическая база? Что все это значит? Необходимо хладнокровно обдумать все возможные варианты. Слишком мало информации, эту игру я не знаю. Внешность появившегося в холле в этот момент полковника Фермена укрепила ее представление о настоящем американском военном. Он носил свитер, который американцы считали формой. От него исходило ощущение уверенности и физической силы, хотя опытный глаз и не мог не отметить проявляющейся полноты. В свете ламп поблескивал лысый череп, волосы росли только на висках. Серьезные глаза оценивающе осмотрели ее. Фермен выглядел так, будто давно не спал. - Майор Шейла Данбер? - Да, полковник. Должна признаться, ваш стиль работы весьма театрален. - Пожимая ему руку, она заметила, как напряжено его лицо. - Да, мы сожалеем об этом. До вчерашнего вечера мы сами не знали, что вы нам понадобитесь. По вашему времени это было раннее утро. Нам пришлось разбудить премьер-министра, чтобы в короткий срок заполучить вас... - Премьер-министра? - Уже второй раз ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не кошмарный сон. В ее мозгу крутились разрозненные обрывки информации, Шейла пыталась свести их воедино. Последнее, что пришло ей на ум, было ужасно. Может, случилась какая-то катастрофа на глобальном уровне? Может, здесь не обошлось без Советов? Может быть, национально-освободительная борьба заставила их обратить свою агрессию на другие страны? Голос Фермена прервал ее размышления: - Пожалуйста, следуйте за мной. Мы откладывали совещание, ожидая вашего прибытия. Толстое ковровое покрытие приглушало звук ее шагов. Стены помещения были отделаны под дерево. На потолке висели лампы дневного света. Фермен круто свернул за угол и ввел ее в обычный конференц-зал. Посередине стоял длинный стол. Вокруг него сгрудились мужчины и женщины. Они тихо переговаривались. Когда она вошла, все разом повернули головы, глядя на нее с интересом. Высокий блондин с чертами лица Адониса носил советскую военную форму. Мускулистый негр, по всей видимости, был капитаном американской армии. Невысокий коренастый парень выглядел как еврей, только что прибывший с Синая. Эффектная брюнетка застыла в ожидании, направив задумчивый взгляд на Шейлу. Другая женщина, с ярко-рыжими волосами, тоже смотрела на Шейлу, но взгляд ее был оценивающим. Все молчали. Если бы упала на пол шпилька, это прозвучало бы, как гром. - Леди, джентльмены, позвольте представить мисс Шейлу Данбер, - Фермен встал так, чтобы видеть выражение лица каждого присутствующего, - вашего командира. Шейла широко раскрыла глаза. Это заявление перечеркивало все ее умозаключения. Ситуация складывалась смехотворная. Что заставило их назначить ее командиром... чего? В ее голове все спуталось, она не могла понять, что к чему, безумная новость почти лишила ее рассудка. И она сделала немыслимое. Она расхохоталась. - Они все в сборе, - Толстяк выпустил воздух из дыхательных отверстий, глядя на экран. Из его туловища вырос манипулятор, и он уменьшил звук до минимума. Люди массу времени тратили впустую. Толстяк много знал о людях, он наблюдал за ними почти триста лет. - Оверон, у нас есть еще время пойти на попятную. Никто ничего не узнает. И те и другие забудут о нашем появлении, - напомнил Клякса, направив на Толстяка длинный глаз-стебель, другой глаз смотрел на экран, на людей, собравшихся в конференц-зале далеко внизу. Он перекатывался взад-вперед на своей закругленной платформе. Потом он протянул свой манипулятор, чтобы включить систему, которая регулировала содержание влаги, собиравшейся в одном из водородных баллонов. Несколько мониторов показывали состояние различных участков корабля, эти отчеты легко прочитывались с центральной платформы, на которую скатился Клякса. Показания приборов изменились, когда солнечный ветер усилился, чтобы оказать воздействие на земную магнитосферу. Ионизация корпуса возросла, и Клякса занялся делом, используя один из своих мозговых центров. Толстяк слегка сплющился, что было признаком волнения. - Мы не будем... мы не можем... - он немного покатался по платформе в поисках решения и направил глаз-стебель на Кляксу. - Разве это не меньшее из зол? С одной стороны, цикл за циклом нас одолевают Пашти. А здесь мы имеем дело с тренированными животными, но всего лишь животными. Что бы ты предпочел? Людей, которых мы можем контролировать? Или Пашти, которые через несколько циклов возьмут над нами верх? Клякса в волнении подпрыгнул на своей платформе. - Ничего. Ты говоришь, что надо быть бдительными с Пашти и их циклами. Но Пашти - это временное и безвредное безумие. А что ты будешь делать с людьми? Временное безумие вступит в схватку с вечным? Толстяк издал свистящий смешок. - Возможно, ты когда-нибудь научишься чему-то у меня, штурман. - Но ведь можно выбрать и другой путь. - Можно, - грустно свистнул Толстяк. - Мы могли бы использовать биологические средства. Было бы нетрудно создать паразита, который при удобной возможности ликвидировал бы Пашти как вид. Клякса превратился в пятнистый белый блин. - Если они когда-нибудь узнают, Пашти... - Смоют Ахимса, как какую-то мыльную пену? - спросил Толстяк, растянувшись по диаметру и принимая форму колеса. - Пашти обречены из-за своей слишком мягкой натуры. - Я думаю, что последствия были бы менее печальные, чем после твоей глупой затеи с запрещенной планетой вроде Земли. Если Овероны узнают, мы... - Я сам Оверон! - выкрикнул Толстяк в ярости и хлестнул, как плетью, глазом-стеблем в направлении Кляксы. - Ахимса слишком долго жили в безопасности. Пашти правы, когда утверждают, что разум - это не самое главное. Почему мы терпим поражение за поражением, а они все глубже внедряются в галактику? А? Разве у нас есть что терять? - Но ведь это грозит отлучением! - Клякса почти завыл, от испуга он таял на глазах. - Если кто-то узнает об этих людях, мы будем... ох, это слишком ужасно! Если Пашти узнают, что мы собираемся сделать, они... - Цыц! - вырвался воздух из дыхательных отверстий Толстяка. - Ты ничего не смыслишь. Соберись. А то ты совсем похудеешь и сдуешься! Клякса опомнился и направил глаз-стебель на людей. Женщина заразительно смеялась. - А если их не так-то легко приручить? Что тогда. Толстяк? Сможешь ты управлять ими? Толстяк сплющился. - Конечно. Они звери. Может быть, умные, но звери. Я и буду относиться к ним как к животным. - Он замолчал, глядя на экран. - А что, по-твоему, я так тщательно изучал последние триста лет? Если они станут неуправляемыми, ну что ж, их история показала мне немало примеров, как привести их в чувство. Фермен провел Шейлу по комнате. - Капитан Сэм Даниэлс, армия США. Она пожала руку чернокожего мужчины, с удивлением вглядываясь в его мрачные глаза и свежие царапины на щеках. - Очень приятно, капитан. - Полковник Моше Габи, израильские вооруженные силы. Молодой еврей энергично затряс ее руку. Полковник Фермен прочистил глотку. - Майор Виктор Стукалов, Советская Армия. Сдерживая невольную дрожь, она встретилась с холодными глазами Адониса. - Очень приятно, - русский наклонил голову в легком поклоне. Даже в голосе его звучала беспощадность. - Майор Светлана Детова, КГБ. - Тон Фермена оставался профессионально сдержанным. Шейла обменялась рукопожатием с привлекательной женщиной с лучистыми голубыми глазами. - Майор. - В английском Детовой не чувствовалось акцента. Фермен повернулся к последней женщине. - Рива Томпсон, АНБ. - Очень приятно. Вслед за Ферменом Шейла прошла в центр комнаты. КГБ? Советская Армия? Израильские вооруженные силы? Почему? Обдумывая свалившиеся на нее новости, она уселась на предложенный Ферменом стул. Командир? Я? Почему именно я? Фермен встал во главе стола и прокашлялся. Вздернув бровь, Шейла откинулась назад. Адъютант вложил ей в руки благословенную чашку чая. Казалось, Фермен с трудом подыскивал слова: - Все вы удивлены, зачем вас здесь собрали. - Она услышала чей-то голос: "Тайна века", - но не смогла понять, чей. Слышался легкий шелест. Шейла огляделась и поняла, что идет синхронный перевод на русский и иврит. - Обстоятельства, - продолжал Фермен, - ну, они несколько необычны. Короче говоря, некоторые факты известны только президенту Атвуду, генеральному секретарю Голованову, генералу Куцову и мне. Мы вступили в контакт, ну, с... - он сглотнул, ему трудно было найти верные слова. - Леди и джентльмены, вас вызвали сюда по желанию существ, которые называют себя Ахимса - это слово, по их мнению, является самым точным переводом. Они внеземные существа, или, если употребить модный термин, пришельцы. Стало очень тихо. - Кто-кто? - ласково спросил Даниэлс, смущенно глядя на Фермена. Фермен поднял руки, призывая к вниманию. - Это звучит дико, но... но... капитан, оказывается, с нами вступили в контакт негуманоиды, обитающие вне нашей Солнечной системы. Существа, которые... о черт, я говорю, как лунатик. Даниэлс вскинул бровь и бросил короткий взгляд на русского, чье каменное лицо приняло такое выражение, словно взгляд американца мог расколоть его лицо надвое. - Полковник Фермен, может быть, я смогу объяснить все лучше, чем вы. - Голос шел из прозрачного облака над столом. - Меня зовут Толстяк. Выткавшееся из воздуха существо никак не могло быть проекцией. Оно просто возникло из пустоты над столом совещаний. Первое впечатление Шейлы было таково: большой белый шар, может быть, пяти футов в диаметре. При более близком рассмотрении она смогла различить небольшие выпуклости и бугры. Из боков шара симметрично торчали два тонких стебля, которые заканчивались черными полусферами диаметром приблизительно в дюйм. Глаза? Так ей показалось, когда они внезапно пришли в движение, отыскивая лица всех присутствующих в комнате. У основания каждого глаза-стебля она разглядела морщинистый сфинктер и дыхательное отверстие. - Вы наблюдаете меня в полный рост, - продолжило свою речь видение, назвавшее себя Толстяком. - Если вы проявите внимание, вы сможете увидеть кое-какие из основных физиологических свойств Ахимса. Белый пляжный мяч аккуратно прокатился по воздуху до конца стола совещаний, плавно вернулся назад и вдруг стал менять форму: сначала он превратился в квадрат, потом в подушечку для булавок, потом в длинный стержень и, наконец, выпустил из себя множество ответвлений - то ли рук, то ли других отростков непонятного назначения. Таким образом Ахимса продемонстрировал свою ловкость и сноровку. Голос из полумрака спросил: - Ну и где вы раздобыли это чудо? Что оно должно сделать с нами? Фермен с благоговейным страхом продолжал пялиться на призрак. - Мы его не раздобыли, оно раздобыло нас. На этот раз Шейла заметила говорившего, это опять был Даниэлс. Он откинулся на спинку стула, высокий, широкоплечий, длиннорукий и длинноногий парень. На его лице было множество глубоких морщин, образующих подвижную сеть вокруг умных глаз, широкого носа и толстых губ. Форма туго облегала его упругие мышцы. В глазах затаилась угроза. С отсутствующим видом он постукивал по столешнице карандашом, зажатым в коричневых пальцах. - Раздобыло? Как? - настаивал Даниэлс. Он тряхнул головой, и в его коротко стриженных волосах сверкнула седина. Шейла отпила чаю, не отрывая от него глаз: ее невольно привлекала природная грация его позы и скептическое выражение лица. Не более скептическое, чем у меня. Она взглянула на русского, и ее удивило, что в глазах его посверкивают искорки веселья. Майор КГБ враждебно оглядывала комнату, словно пыталась обнаружить проекторы. Израильтянин наклонился вперед, усмешка делала его похожим на гнома. Призрак развернулся в воздухе, глаз-стебель обратился к Фермену. - Если вы позволите, полковник Фермен, я отвечу на вопрос капитана Даниэлса. - Давайте. - В голосе Фермена сквозило беспокойство и... что еще? Страх? Ахимса крутанулся и навел глаз-стебель на глаза капитана Даниэльса. - Наше появление из космоса вызовет вполне понятный испуг. Шок приведет к волнениям, войне и, вполне вероятно, к ядерной катастрофе. Поэтому мы решили привлечь к себе внимание ваших руководителей и просто сообщить им, что мы прибыли. Чтобы достичь этого, мы частично блокировали вашу оборонную систему, привели ваш ядерный арсенал в нерабочее, по вашим словам, состояние. Американский президент бросился к компьютеру, с помощью которого мы связались с ним и высказали ему наши пожелания. Советский Генеральный секретарь попробовал сбежать из Москвы, и нам пришлось силой перенести его к экрану. Таким образом и он ознакомился с нашими пожеланиями. Благодаря этому контакт между нами был достигнут без лишней шумихи, суеты и стихийных бедствий, которые могло вызвать менее осторожное пришествие. Русское стаккато прозвучало в переводе: - Это что, американский трюк Уолта Диснея? Ахимса развернулся и ответил, тоже по-русски. Перевод последовал незамедлительно. - Ни в коем случае, господин Стукалов. Мой народ не обитает в вашей Солнечной системе. Наша эволюция началась в другой галактике, в той, которую вы называете "Скульптор". Мы ожидали, что вы отнесетесь к нам скептически, и не боимся этого. Поверите вы сейчас или нет - не имеет значения. Но со временем ваше доверие и помощь станут необходимы. Майор Стукалов провел загорелой рукой по гладко зачесанным светлым волосам. Шейла могла бы назвать его красавцем, если бы не это каменное выражение лица, если бы не высокомерие, которое свидетельствовало об уверенности в своей силе. Его проницательные, умные глаза не могли скрыть хищного облика. Он, наверное, следил за изяществом каждого своего движения: когда он отклонялся назад, казалось, стул сам прилипает к его спине. На внешне невозмутимом лице только глаза смотрели тревожно. - Только чудо может убедить меня, что вы явились с другой планеты. - В свое время я напомню вам эти слова, господин Стукалов. - Ахимса прокатился вперед. - Сейчас нам нужен только краткий разговор. В настоящее время вам приказано подчиняться моим требованиям. Сейчас важно только это. Шейла покусывала губы, стараясь осмыслить происходящее. Этого не может быть! Пришельцы? Разбудить премьер-министра, чтобы доставить меня сюда? Разве может этот... предмет на самом деле быть космическим монстром? Может, это ловушка? Разве в его байках есть смысл? Почему они назначили меня командиром? Как я могу командовать такими опытными бойцами? Как нам узнать, правда ли все это? - Полковник Фермен, - Шейла допила свой чай и нахмурилась. - Перед нами альтернатива: или голограмма, которую мы видим, реальное существо, или мы подвергаемся какому-то особому шоковому стрессу, чему-то вроде проверки. Ведь дело в этом? Ахимса покрутился на месте, чтобы взглянуть на нее. По ее спине пробежала дрожь. Изображение было очень, очень хорошим. - Отличная мысль, майор. Именно такая мысль и должна была прийти в голову в подобных обстоятельствах. Очень хорошо, давайте предположим, что на данный момент вы абсолютно правы. Сыграем дальше? Продолжайте, рассматривайте все это как своеобразную проверку. Проверку ваших возможностей. В наши цели не входит, чтобы вы во что-то поверили: вы еще служите землянам. Поэтому думайте, что дело именно в этом. Так пойдет? - Да. Ее доставили сюда на "Конкорде" - единственную пассажирку. Военный тактический бомбардировщик привез ее на север - опять одну. Объяснения подобных действий сменяли друг друга в ее мыслях. Сердце было готово выскочить из груди. Почему? Что это за игра? Но с фактами спорить трудно: в прозрачном воздухе плавал пришелец. А это абсолютно невозможно! Невозможно? Этот резиновый пляжный мяч просто не мог быть пришельцем! Почему эта проверка проводится на подземной арктической военной базе? Во что обошелся чартерный рейс "Конкорда"? Американский бомбардировщик должен был везти только ее. Как все это было организовано? Это приказ президента или главы администрации? Наконец, почему именно здесь? Допустим, что в один прекрасный день космический корабль завис над Трафальгарской площадью. Что дальше? Паника? Испуганные чиновники отдают приказ военным? Религиозная истерия? Паралич экономики? Крушение рынка? Бунты? Улицы, запруженные военными? Массовый психоз? Синдром конца света. Падение правительств. Предположим, что пришельцы обладают четким представлением о нас как о расе. Как бы они попытались установить контакт? Именно так, как сказал Ахимса. Во рту у нее пересохло, язык внезапно распух. Вконец опустошенная, она взглянула на безвредный призрак пляжного мяча. Один из черных глаз сконцентрировался на ней. - Это и объясняет рейс "Конкорда" ради одной персоны. И реактивный самолет. В это место не доберется пресса. То, что здесь происходит, наружу не просочится. Казалось, бока Ахимса втянулись, он стал тоньше. - Но это и не опровергает гипотезу о ловком трюке. - Ее голос звучал как бы издалека. - Конечно, - согласился Ахимса. О боже! 4 Маленький израильтянин сидел опершись на локоть, голова покоилась на ладони. Он внимательно смотрел на Ахимса, потом перевел взгляд на Шейлу. Мятая танкистская форма, обтягивающая широкие плечи, хранила копоть и гарь недавнего боя. В его обожженном загаром лице иногда проглядывало что-то трогательное, детское. Печальные одухотворенные глаза и приплюснутый нос, словно его не раз ломали. Песочного цвета волосы нуждались в стрижке, они были длинноваты для военного. Щеки обросли четырехдневной щетиной. - Не понимаю. - Его иврит был немедленно переведен. - Мне кажется, за такие вещи несут ответственность президенты, правительства и генералы. Меня доставили сюда по приказу премьер-министра моей страны. Майора Данбер прислал ее премьер-министр. Где они? Что я, обычный офицер-танкист, здесь делаю? - Перед тем как произнести последние слова, он прикусил язык, улыбаясь своим мыслям. Толстяк развернулся, наводя свой глаз-стебель на обветренное лицо Моше Габи. - Ваш премьер-министр не знает, зачем вы здесь. Он просто откликнулся на просьбу президента Атвуда. Я уже говорил вам: кроме присутствующих в этой комнате, только президент, генерал Куцов и Генеральный секретарь знают об Ахимса. Лицо Моше посерьезнело, он поднял пале