ц, но потом подумал и, словно сбитый с толку, откинулся на спинку стула. - Сколько времени уже длится диалог между Ахимса и людьми? - спросила Шейла, увидев, что остальные не выказывают желания продолжать беседу. - Меньше двух суток, - хорошо поставленным голосом ответил Толстяк. Шейла задала вопрос, который уже давно беспокоил ее. Сначала он прятался где-то глубоко в сознании, а теперь вырвался наружу: - Я заметила, что все мы здесь - люди военные. Для этого есть особые причины, полковник Фермен? - Да, - опять ответил Ахимса. - Тогда мне думается, что наши отношения будут носить военизированный характер. В будущем подобные отношения сохранятся? Она тряхнула головой. Ее волнение росло. Она отметила, что сидящие за столом Габи, Стукалов и Даниэлс наклонились вперед - как тигры, готовящиеся к прыжку. В их глазах горел интерес. Лицо скрестившей на груди руки Детовой - женщины из КГБ - было непроницаемо. Ахимса покатался взад-вперед в воздухе. Какое-то время его кожа то вытягивалась, то опадала. Потом он молниеносно втянул бока, став подобием колеса. Его изменившийся голос звучал вполне дружелюбно: - В некотором роде да. Нам, Ахимса, потребуются услуги каждого из вас. - Помолчав, он добавил: - Я хотел бы, чтобы вы успокоились. У Ахимса нет никаких захватнических планов. Мы смотрели фильмы, которые вы называете "Война миров", "Звук шагов", "Пришельцы", и многие другие. Если бы мы хотели завоевать ваш мир, мы бы уже сделали это. Уверяю вас, мы в этом не нуждаемся. Это должно развеять ваши страхи. Шейла почувствовала, что атмосфера накалилась. - Однако вы нуждаетесь в наемниках. - Она привстала со стула. - Капитан Даниэлс, какая у вас специальность? - Особый оперативный отдел, армия США, - прозвучал деревянный голос Фермена. - Продолжу. Майор Стукалов командует подразделением спецназа в Советской Армии. Габи возглавляет штурмовую танковую роту АСАФ. - Он указал на офицера КГБ: - Майор Детова - резидент КГБ в тихоокеанской зоне. Каждый в этой комнате - специалист разведслужбы, как и вы сами, обладает иным опытом, который требуется Ахимса для их, гм, операции. - А где и с кем предположительно мы должны будем сражаться? - мягко спросил Виктор Стукалов, окидывая взглядом комнату. Когда Толстяк заговорил, его тон не изменился: - Если я скажу все сейчас, для вас это будет полной бессмыслицей. - Космос! - страстно воскликнул капитан Даниэлс. - А Рональд Рейган думал, что он первым начнет звездные войны! - А если мы решим, что не хотим отправиться с вами? - спросил Моше. Его губы кривились в усмешке. Ахимса перекатился на бок, чтобы оказаться ближе к его лицу. - Неужели вы хотите остаться в стороне? Моше дотронулся пальцем до небритого подбородка. - Министр обороны Натке сказал мне, что я должен подчиняться всем приказам американцев, и я это буду делать. Я полковник израильских вооруженных сил. Однако мне хотелось бы задать вам один вопрос. Если я уеду с вами, можете ли вы, обладатели сверхтехнологии, способные заблокировать американскую и советскую оборонные системы, можете вы убедить меня в том, что, когда я вернусь с далеких звезд, моя страна не станет арабской? Глаза-стебли выскочили из боков Толстяка и росли до тех пор, пока не оказались в дюйме от глаз Моше. Он ответил ровным голосом: - В ваше отсутствие ваш Израиль будет в безопасности. Это будет платой за вашу преданность. Потом глаза-стебли втянулись, Моше откинулся назад и огляделся, улыбаясь. - Итак, я спас избранный народ, согласившись лететь к звездам и сражаться там? Бен Гуриону и Даяну это пришлось бы по душе. Кто мог подумать, что безопасность моей страны куплена подчиненным командира-англичанки? Эти слова напомнили Шейле о недоверии, с которым израильтяне относились к британцам. - Перед тем как мы продолжим, скажите, почему я буду командовать? Почему не полковник? Или капитан Даниэлс, или майор Стукалов? Эти мужчины участвовали в боях. Почему я, простой аналитик? Толстяк опять покрутился. - Майор Данбер, мы просмотрели досье каждого мужчины и каждой женщины в вооруженных силах вашей планеты. Конечно, у некоторых нет электронных карточек, и может быть, мы выбрали не самых лучших. С другой стороны, все вы знакомы со сложнейшей технологией, с ее применением. У моджахедов совсем нет таких навыков. Дальше. Ваше углубленное изучение теории игр делает вас самой интересной для нас личностью. Ваш талант приумножит силы вашего отряда. Из вас получится самая эффективная боевая единица из всех существовавших ранее. - А разве ваши компьютеры не могут выполнить эту задачу? Неужели вы не умеете управлять техникой? - Нам не нужны специалисты-компыотерщики. Нам нужны бойцы, - настаивая на своем, Толстяк слегка сплющивался. Уголком глаза Шейла заметила, как побледнела Светлана Детова. Майор КГБ побледнела и опустила глаза. В чем тут дело? Шейла внимательно наблюдала за ее руками, опускавшими на стол чашку. Годами Шейла совершенствовала свой талант игрока. А сколько знакомств не состоялось из-за того, что красивый молодой человек не мог выиграть у нее партию в шахматы или в крокет! Именно талант игрока принес ей такой невероятный успех во время Фолклендской войны. Блестящий анализ стремительно превратил ее в майора. - А теперь мы отправимся к звездам? - спросила она, как бы подводя итог разговору. - Может быть, вы хотя бы намекнете, с чем нам придется столкнуться? Сейчас бойцы находятся не в лучшем расположении духа. А ведь вы отобрали лучших солдат из тех, кого могла предложить вам Земля. Толстяк покрутился по комнате, по очереди поворачиваясь к каждому, - все угрюмо смотрели на него. - Мы провели тщательные исследования. Как и в любом деле, здесь нужны компромиссы. Майор Стукалов, например, понимает, что лучшие в мире солдаты - моджахеды. Однако у них масса предрассудков. Если у них отнять их землю, клан и религию, они станут никчемными. А его спецназ многое перенял у них. Капитан Даниэлс и его натасканная команда имеют опыт другого рода плюс определенную беспощадность. Это тоже ценно для вас. Полковник Габи будет незаменимым экспертом в области тяжелого вооружения, так как израильские солдаты владеют техникой отлично, а он - лучший из них. - Глаза-стебли Толстяка обратились в Шейле. - Да, мы выбрали самых лучших воинов. Чтобы улучшить изображение. Толстяк поработал сразу тремя манипуляторами. На мониторе появилась фигура другого Ахимса. Кожа его была обесцвечена жарким солнцем, на ней тут и там виднелись старческие пятна. Сверкающие черные глаза окинули взглядом размеры Толстяка, а мозг зафиксировал результаты осмотра. - Приветствую тебя и желаю здоровья, Оверон, - Толстяк немного сплющился. - Приветствую и желаю здоровья, Толстяк. А я посмотрел на тебя и подумал, что ты занялся изучением другого объекта. - Уважаемый Тэн, я всего лишь принял меры предосторожности, чтобы убедиться, что не выйдет ошибки, - Толстяк чуть-чуть сплющился, его основание сильно прогнулось. - Итак, ты бросил вызов Оверонам? Ты нарушил карантин? В голосе Тэна звучало раздражение, и Толстяк втянул бока, худея на глазах. - Ты знаешь, чего я опасаюсь. Когда я встретился с тобой десять тысяч лет назад, мы поделились молекулами. Я ожидал услышать от тебя, что мое решение является правильным. Твой штурман где-то поблизости? - Он в состоянии медитации. Зачем ему слышать наш разговор? Я установил с тобой связь через особый канал. Он закодирован. Бока Тэна слегка опали. - Зачем ты приходил ко мне, Толстяк? Что ты сделал со мной, когда мы поделились молекулами? - Я... сделал с тобой? Тэн слегка увеличился, из дыхательных отверстий вырвалось добродушное попискивание. - Ты приходил ко мне с какой-то целью. Чем мы обменялись в тот день? Кто ты? - Я всего лишь Толстяк. Не больше и не меньше. Я приходил к тебе, потому что ты первый проник в эту галактику. Из всех Ахимса ты единственный, кто ограничивает себя в делении молекул разума. Многие размышляли о твоем отшельничестве, и я не был исключением. Я полагал, что ты хотел остаться нетронутым, сохранить старые ценности, которые когда-то заставили тебя первым пересечь эту галактику. Галактика сделала виток, и мы переменились, утратили множество прежних качеств. Когда ты отбыл, бессмертию как раз пришел конец, но Ахимса все еще воспроизводятся. Правда, после Вредоносной миграции Ахимса утратили волю. Они удовлетворены тем, что больные виды вроде Пашти постепенно захватывают в свои руки контроль над их жизнями и судьбами? Я не могу примириться с этим. Отверстия Тэна одновременно выдохнули. - Когда мы поделились молекулами, ты что-то передал мне: я изменился. Да, Толстяк, должно быть, ты прав. Я вижу беды Ахимса. Я тоже чувствую тревогу. Если бы ты не был Ахимса, я бы подумал, что ты заразил меня чем-то чуждым, каким-то безумием. - Ты знаешь, почему я рискнул. Мною руководит не безумие, а желание защитить наш род. Ахимса должны оздоровить свое потомство. Наш разум не должен оскудевать в западне разобщения Шисти. Тэн сплющился. - Берегись, Толстяк. Область разума, как космос, бесконечна, больше, чем вселенная, более могущественна, чем мультигалактическая связь. Чудо разума ведет к необычайно быстрому пресыщению. Не ищи путей, которые отвлекут Ахимса от этой упоительной отравы, - это бесполезно. - Не буду, но мы должны привести в равновесие наше существование, уважаемый Тэн. Потеря честолюбия - это грех, особенно тяжкий для Ахимса. Мы можем восхвалять Шисти за интеллект, но ведь жизнь, - это не только исследование границ реальности. Тэн посмотрел на него. - Они всегда думали, что я сумасшедший, из-за того, что я избегал общения с Оверонами, из-за того, что не брал нового штурмана. - Я делился с тобой. Я знаю твои чувства. - Да? Забавно, что ты не понимаешь, каким образом наше деление повлияло на меня. Может быть, я выбросил тебя из того времени? Ты перенес меня... ты перенес меня... - Что? - Толстяк почувствовал, что он тает, несмотря на то что старался держать свои движения под контролем. Если я привнес что-то чуждое в Тэна, значит, со мной произошло то же самое - я обнажил свое незащищенное тело перед людьми? Я погубил себя? - Тревожно, Толстяк. Я чувствую беспокойство. Мне неприятно думать о том, чем мы стали. То, чем ты поделился со мной, лишило меня уверенности. Ты задел глубины памяти о предках, которых я едва помню. Ты сделал мне больно. Заставил меня бояться. Я зол, мне неуютно. Как ты довел меня до этого? - Ты знаешь только конечный результат, то, к чему я пришел, закончив изучать людей. Возможно, именно поэтому их запретили. Они слишком многое показали нам в самих себе. Я собираюсь заставить обленившихся Ахимса вернуться к реальной жизни, возродить могущество, которое претерпело изменения и утратилось. Я зажгу новый огонь в этой галактике, и может быть, мы опять устремимся к звездам, Тэн. Я думаю не только о людях. - И к какому решению ты пришел? - Я возьму людей на Тахаак в разгар циклов. Люди, которых я отобрал, обладают талантом гнева и разрушения. Да, Тэн, они сумасшедшие в своем роде, сильные и отвратительные. Я напущу их на Пашти. А когда циклам придет конец, от вопля ужаса содрогнутся все измерения космоса. - Но ты не собираешься дать волю этим существам? - Конечно, нет. Я буду поддерживать их до тех пор, пока они служат полезной цели. Если что-то пойдет не так или от них начнет исходить угроза, я тут же избавлюсь от них. Никто не узнает, что я нарушил карантин. Понимаешь, вину за разрушение Тахаака я свалю на Пашти, на их панцири с маленьким давлением. - Мне нечего сказать тебе, Толстяк. Я согласен с твоими целями, но не в восторге от методов. Возможно, ты заразил меня чем-то, чего я не понимаю, но я думаю, что действовать необходимо, - Тэн стал гладким, основание его побледнело. - И последнее. Если тебя постигнет неудача, я сделаю все от меня зависящее, чтобы защитить Ахимса от позора. Толстяк пискнул и сплющился, переполненный теплыми чувствами. - Это оправданный риск. - Риск? - чирикнул Тэн. - Ты заставляешь меня задуматься. Я убедил себя в том, что смерть тебе не страшна, что ты видишь в ней какое-то обаяние. Но сделать то, что ты... - Безумие? - Толстяк издал смешок, характерный для Ахимса. - Нет, Тэн, я в своем уме - и я точно знаю, что делаю. После Тахаака все изменится. - Будь осторожен. Я тебя предупредил. Я уничтожу все следы твоей деятельности в случае неудачи. Я буду отрицать, что ты доверил мне свои планы, и объявлю тебя сумасшедшим. Люди, конечно же, будут уничтожены. - Никто не узнает. - Толстяк подкатился к монитору и отключил связь. Космос стал другим. Чиилла проводил время за изучением телеологических и математических изменений среды. Он бы не отвлекся, если бы передача не была сконцентрирована на особом узком луче связи. Но это произошло, и его кристаллическое тело запульсировало, так как разговор двух Ахимса нарушил восприятие микрокосмоса и помешал его теоретическим изысканиям. Пустоты распространялись венчикообразно, они не были стабильны, и Чиилла ожидал очередного фазового сдвига. Но его размышления были прерваны: это нарушение порядка должно подвергнуться жестокой критике. Чиилла проанализировал содержание закодированной беседы Ахимса и обдумал действия Толстяка. Когда он проделал статистический расчет всех параметров будущих последствий, его тело начало излучать все цвета спектра. Если слова Толстяка о том, что "от вопля ужаса содрогнутся все измерения вселенной", были правдой, то внутрикосмическая телеологическая фаза смены информации может быть безнадежно испорчена. Ни в коем случае нельзя поощрять подобные беседы. 5 Мика Габания сцепил пальцы рук и напряг мускулы, выполняя разминочные упражнения. Бледная кожа задрожала и взбугрилась, когда он напружинил сильные кисти. Он взглянул вверх, и взгляд его упал на окно с тройными стеклами, за которыми кружился снег. Почему они привезли нас сюда? Почему мы находимся в центре американской военной базы? Что все это значит? Он отвернулся от окна и поймал свое отражение в зеркале. Он был одет в штатское - белая футболка обтягивала выпуклую грудь. Густые черные волосы коротко подстрижены. Тонкий рот сжат. Скуластое лицо несло отпечаток восточных генов матери - за этот профиль русские недолюбливали его. Черные глаза уставились на зеркальное изображение. - А дальше что, Виктор? - он повторил вопрос, который мучил его с тех самых пор, как самолет сбросил их здесь. - Что все это значит? Он обвел рукой небольшой конференц-зал, соединенный коридором с казармами, в которых их разместили. На сервировочном столике лежали американские журналы. Стулья выглядели раздражающе удобными и уютными. Именно на таких стульях, по его представлению, и должны были сидеть изнеженные американцы. Это место похоже не на военную базу, а скорее на ночной клуб. - Говорю тебе, не нравится мне все это, Виктор. Это похоже на западню. Это место не для нас. Я ничему этому не верю. Нам следует быть настороже в логове американцев. - Терпение, Мика. - Стукалов подошел к нему и стал вглядываться в снежную пелену за окном. - Я не знаю, что и сказать. - Пришельцы? Существа с другой планеты? И они хотят, чтобы мы этому поверили? Что это? Что? Американские враки, купленные в Кремле? Виктор, мне это не нравится. Я не знаю, что все это значит, но мне это не нравится. - Ты уже говорил. Спокойно, Мика, - Стукалов поднял руку в успокаивающем жесте. - Мы солдаты Советской Армии - лучшей в мире. Мы исполняем свой долг. В данный момент находиться здесь и есть наш долг. Вспомни, сам Генеральный секретарь отдал этот приказ. Мика вздохнул, ноздри его раздулись. - Виктор, ты знаешь больше, чем говоришь. Я не спрашиваю о своем долге перед миром. Но солдат имеет право поинтересоваться обстоятельствами. Для меня находиться здесь, на территории американской базы... ну, это тяжко. Я не доверяю американцам. Сколько раз они улыбались, протягивая Советскому Союзу руку, и в то же время вонзали ножи в наши спины. Разве Горбачев этого не знал? Он все время старался улучшить отношения с Западом, а американские "стингеры", вооружение и амуниция переправлялись к узбекам! Виктор подошел к Габания и похлопал его по плечу. Его губы кривила улыбка. - Но мы-то пока еще живы. Кроме того, КГБ тоже здесь. Если тебе от этого легче. - А если дело будет дрянь? Глаза Стукалова посуровели. - Тогда и решим, что делать. Они не дали нам взять с собой оружие, но ножи и мускулы при нас. Мика посмотрел за окно. - И сбежать туда? Стукалов пожал плечами. - Не волнуйся. Неприятности еще не начались, а ты уже переживаешь. Расслабься и наслаждайся жизнью. Это все-таки лучше, чем Афганистан, старина. Мика покачал головой и стал расхаживать по комнате, с силой ударяя кулаком о ладонь. - С чем мы сражаемся здесь? С байками о космических пришельцах? На американской базе? В любой день я справлюсь с афганцами и узбеками. Или в конце концов убегу от них, или убью их до того, как они настигнут меня. А здесь? На лице Стукалова заходили желваки. - Просто мы выполняем приказы. На данный момент наша обязанность - подчиняться. Мика больно ткнул пальцем в грудь Виктора. - Мы подчинились, когда вышли из Афганистана. Посмотри, во что это вылилось! Виктор встретился с его злобным взглядом. - И что это нам дало? Еще один бунт. Узбеки стали свидетелями победы афганцев и наслушались обещаний Горбачева о лучшем будущем! - Сердце Мики сжалось. - Виктор, что случилось с тобой? Последние месяцы, я замечаю, ты замкнулся в себе, ты очень изменился. В твоих глазах упрямство, я это уважал, я думал, что твой гнев направлен против врага. Но теперь я в этом не уверен. Виктор устало улыбнулся, почесав в затылке, подошел к одному из мягких диванов и опустился на него. - Мика, разве ты не понимаешь, что произошло с нами? Я был мальчишкой, когда Брежнев вторгся в Афганистан. Юным лейтенантом я с восторгом писал рапорты в ответ на приказы из Кабула. Два года спустя я плакал, когда мы получили приказ о выводе войск. Но от облегчения, Мика, от облегчения. - Его отсутствующий взгляд был устремлен куда-то в тайные закоулки памяти. - Теперь-то ясно, что вывод войск был ошибкой. - Габания скрестил на груди руки, поглядывая на шрамы, которыми были испещрены предплечья. Следы боевых ранений, такие же, как на груди и ногах, говорили о том, что тема разговора - больная для него. - Разве? - Стукалов был погружен в свои мысли. - Я был свидетелем того, как лучшую в мире армию разбили наголову в Куше, я видел, как молодых парней разрывало на части гранатами, брошенными мальчишками среди бела дня на улицах Кабула. Я видел целый народ - проклятый, одураченный, голодный, засыпанный бомбами, замученный террором - и все-таки они устояли. - Мы могли бы победить. Виктор устало моргнул, потом потер глаза. - Каким образом? Завоевать Пакистан? Ты думаешь, американцы позволили бы? Или китайцы? Даже Индия отвернулась бы от нас, а уж они ненавидят Пакистан... но я потерял мысль... Мы все еще в Афганистане, вот в чем дело. Там погиб Сухов, его кровью пропитана афганская земля. И Иван Макаренко, и Михаил Ломоносов, и Степан Бахтин, и многие другие, которых мы знали, с которыми смеялись, которых потом мы видели мертвыми. Теперь молодых солдат взрывают гранатами мальчишки на улицах Душанбе, Ташкента и Самарканда. Мы усиливаем давление, вводим пополнение, а они становятся все более преданными своему народу, сопротивление охватывает все южные республики. - А что бы сделали вы, товарищ майор? Виктор горько усмехнулся. - Не знаю, Мика. Честно, не знаю. А как по-твоему, долго мы сможем продолжать действовать в том же духе? Кроме нас с тобой, кто еще остался в живых из тех, с кем мы начинки? Только я и ты. Десять лет войны, включая двухлетнюю передышку в Зоссен-Вунсдорфе, а мы все еще сражаемся, нас жуют и переваривают - сначала афганцы, теперь наши собственные южные республики. Мы мертвецы. Мика, мы только ждем нашего часа. Вот и все. - Ты говоришь как побежденный, Виктор. Холодок закрался в душу Мики. Если Виктор на самом деле так думает, что тогда? Что мне делать? Стукалов покачал головой, невесело усмехаясь. - Ну что ты, дружище, всего лишь... я всего лишь устал. Меня замучили наши погибшие, во сне их души проходят мимо меня пыльной вереницей в кошмарном парадном строю. Но что с тобой? У тебя всегда такой победный вид. Разве тебя не тревожит, что война с каждым днем набирает силу, что твои шансы на выживание тают, что теперь мы воюем со своим собственным народом? Мика вздернул подбородок - этому жесту он научился у партийных офицеров. - Виктор, я выполняю долг перед партией, перед страной, которая дала мне все. Разве мое личное благополучие что-то значит? Как ты можешь задавать такие вопросы? У нас есть великая цель - справедливость, всеобщее братство! - А мертвых - побоку? - Нам всегда приходилось платить кровью! Гитлер был остановлен ценой двадцати миллионов человеческих жизней! Дать свободу миру не так легко. Нам постоянно бросают вызов. Мы должны сберечь свою веру, победить ложь и... и... - Да, да, Мика, я знаю. И не смотри на меня так. Я еще верен партии и государству. - Он рассмеялся и похлопал себя по ноге. - Со мной все в порядке, я не собираюсь верить капиталистической ереси. Моя страна слишком много значит для меня. Я помню свой долг, но я думаю, кто мы такие, куда мы идем. Вот и все. - Настоящие партийцы не задают вопросов, - прошептал Мика, сузившимися глазами глядя на своего майора. Никогда не задают вопросов! Как хорошо он знал это! Какой ценой досталось это знание! Виктор поднял голову. - Я понимаю твои чувства, Мика. Ты искупил вину своих родителей сполна своей... - Не вспоминай их, Виктор. Я не желаю больше слышать о них. Даже от тебя, хотя я и обязан тебе жизнью. - Горячая кровь застучала в висках Мики. - Они предали партию... предали меня. С того дня, как я... Ну ладно, давай просто забудем, что они жили когда-то. Я уже заставил себя забыть их. Ему вспомнилось лицо отца, но он усилием воли отогнал его образ, заслонив его в мыслях другими картинами - лицами друзей по партии, партийными собраниями, сражениями, исполненными ужаса, когда трассирующие пули прорезали ночное небо, когда ракеты взвивались ввысь, а люди кричали и гибли среди скал и песка. Виктор кивнул: - Извини. Прости меня. Все это оттого, что я очень устал. - Он стоял, растянув губы в какой-то стариковской улыбке. - И все-таки не волнуйся. Постарайся развлечь себя, забудь, что тебя окружают американцы. Узнай все, что можно, об их базе, об их привычках и манерах. Смотри на все это, как на разведывательную миссию. Что бы это ни значило. Кремль выбрал нас, потому что мы лучшие. И сейчас наш долг - оставаться лучшими и подчиняться приказам, даже если нам прикажут сотрудничать с американцами. - Никто еще не мог обвинить меня в неисполнении долга. - Отлично, дружище, - Виктор похлопал его по спине и вышел, оставив Мику наедине с памятью о родителях, которая пряталась где-то в уголках сознания, стоять у окна и смотреть на снег. "Когда весь Советский Союз трещит по швам, я не могу потерять еще и тебя, Виктор, - подумал он, вспоминая выражение глаз Виктора перед началом каждой операции. - А что, если Стукалов уже сломлен? Невозможно!" Его терзали сомнения. Президент Атвуд сделал пять шагов по Овальному кабинету и повернулся к Говарду Милфреду, своему начальнику штаба. Глаза президента выражали тревогу. Милфред недоумевал. Джон вроде бы был в своем уме... но пришельцы? Министр обороны обрывал телефонные провода, пытаясь выяснить, что произошло с его ракетами. Все военные базы страны были охвачены смятением, реактивные самолеты патрулировали небо. Вся страна стоит на ушах, почему Джон ведет себя так странно? Какие, к черту, пришельцы? - Джон, ты уверен, что с тобой все в порядке? - Говард, мы долгое время были вместе. Я знаю, что все это похоже на бред лунатика. Ты в курсе, что боеголовки выведены из строя. Пентагон тоже в курсе. Конгресс сходит с ума, обстановка накаляется. Это пришельцы. Милфред сузил глаза. Взявшись за подбородок, он внимательно посмотрел на своего старого друга. - Послушай, может быть, тебе поговорить с кем-то? Вьетнам проделывает странные штуки со многими людьми. Атвуд сглотнул. - Я уже разговаривал - с тобой. Я сообщил тебе, что пришельцы перенесут меня на Вайт-базу. Они называют себя Ахимса. Я должен поставить тебя в известность. Скоро на нас свалится куча дерьма, и я хотел бы, чтобы ты помог мне удержаться у руля. Какой там руль! - Джон, может быть, это стресс. Я имею в виду... Ну ладно, где твои пришельцы? Послушай, я не знаю, что сделали русские с ракетами, но эти безумные бредни о маленьких зеленых человечках... - Они не зеленые, - облизывая губы, Атвуд покачал головой. - Фермен звонил мне. Он говорит, что они круглые, белые... что-то вроде того. - И тебя телепортируют из Овального кабинета куда-то в Арктику? - Правильно. - Атвуд посмотрел на настенные часы, циферблат которых был разделен на временные зоны. - Через тридцать секунд. А что делать, если этого не произойдет? Милфред вздрогнул. Мы должны будем отстранить его и поставить вице-президента. Берт Кук - хороший парень. Что будет с нами? Черт побери, ну почему именно сейчас, когда Советы что-то сделали с нашими ракетами? Пытаясь собраться с мыслями, Милфред на минуту отвернулся взглянуть в окно с пуленепробиваемыми стеклами. - Послушай, Джон, я... Он разинул рот и бросился к тому месту, где секунду назад стоял Атвуд. Воздух еще хранил тепло его тела. - Иисусе! - он пощупал ногой пол, надеясь найти потайной люк. Потом медленно осмотрел всю комнату. - Джон, черт побери! Прекрати эти игры! - Он огляделся, безумие искажало его лицо. - Джон? Черт побери! Ты развязываешь мне руки. Мы не можем позволить себе такие вещи. Сейчас не время! Джон Атвуд смотрел на взволнованное лицо своего друга. Потом он увидел, что секундная стрелка приближается к двенадцати. Внезапная тошнота послужила ему предупреждением. Голова закружилась. Вокруг него все стало серым, и мир померк. Он споткнулся, едва не потеряв равновесия, и потряс головой, чтобы туман рассеялся. Он стоял в обшитом деревянными панелями конференц-зале. Светили лампы. Звуконепроницаемый потолок выглядел совсем обычно, так же как и голубой ковер, в котором мягко утопали ноги. Он сощурился и опять почувствовал противную тошноту. Ноги ослабели от страха. Ну, это уж слишком. Телепортация? Господи! Во что они вляпались? А хуже всего - ничего нельзя сделать! Уступить? Послать всех этих мужчин и женщин - но куда? Три лучшие в мире роты и опытные разведчики занесены в списки какого-то звездного безумца? Бред! Это выше моего понимания. Неудивительно, что Говард смотрел на него так, словно он сошел с ума. Охваченный дрожью, он подошел к столу с деревянной столешницей и с ножками из хромированной стали и наклонился над ним. Держась за сердце, он перевел дыхание и уставился на голубой ковер. Стены до половины были отделаны под ореховое дерево, а выше покрашены в пепельный цвет до самого потолка. Возле стола вытянулись в линию пластиковые стулья, в углу на возвышении разместился маленький столик с кофеваркой. Легкое колебание воздуха и приглушенный шум заставили его оглянуться. В том месте, где он только что стоял, появился Юрий Голованов с серым лицом. Атвуд протянул руку, чтобы удержать его: тот едва не упал. - Не волнуйтесь, - сказал Атвуд, подводя Генерального секретаря к столу и выдвигая стул. Голованов кивнул и вытащил из кармана носовой платок, чтобы вытереть лицо. Рот его судорожно подергивался. Темно-карие глаза русского со страхом смотрели с пепельного лица. Генеральный секретарь был одет в темный костюм - итальянский, как определил наметанный глаз Атвуда. О том, как этот человек взволнован, красноречиво свидетельствовал цвет его лица, освещенного электричеством. Сквозь редкие седые волосы просвечивал начинающий лысеть череп. Атвуд подошел к кофейному столику и взял две чашки. Он наполнил их, уселся, тяжело вздохнув, и протянул одну чашку Голованову. - Я никогда не привыкну к этому, - тяжело дыша, пробормотал Генеральный секретарь. Как и говорил Фермен, слова его тут же волшебным образом были переведены. Атвуд внимательно осмотрел комнату. Что ж, почему бы и нет? Разве так уж трудно организовать перевод, если они в состоянии перекидывать людей из одного конца земного шара в другой? Забавно. Он поискал взглядом проектор или что-то вроде автоматического переводчика и сказал: - Мир изменился, господин секретарь. - Атвуд услышал свой голос, слова были русскими. - Ну как, вам получше? Разве кому-нибудь может быть хорошо! Целый мир лопнул! Юрий Голованов набрал в легкие воздуха и кивнул. Глаза его были подернуты пеленой. - Ничего страшного. Язва желудка - так говорят доктора. Я так понял, что мы находимся на вашей "секретной" арктической базе? - Взгляд секретаря стал отсутствующим, когда он добавил: - До того, как вы вывезли отсюда ваш постоянный персонал, мы держали здесь двух агентов. Атвуд вскинул бровь. - Разве теперь это имеет значение? Голованов взял чашку с кофе и, перед тем как отпить, подул на него. - Не знаю. Поживем - увидим. Оказалось, господин президент, что освобождение мира от цепей капитализма не является насущной необходимостью. Выживание моей страны... Кто знает, что поставлено на карту? - Многие вещи, когда о них подумаешь, не кажутся больше такими важными. Атвуд взглянул на часы, отметил разницу с Вашингтоном во времени и отпил кофе. Он поудобнее устроился на стуле и облокотился о стол, чувствуя, как напряжено все его тело. Такая поза мало подходила президенту, но в данный момент это не заботило его. - Послушайте, - начал Атвуд. В желудке у него покалывало. - Юрий, нам надо договориться друг с другом. Я полагаю, что мир может расколоться. Вы и я должны крепко держаться друг за друга. Мы теперь на одной стороне. На стороне людей. Я думаю, что, несмотря на всю разницу между нами, мы должны работать сообща. Глаза Генерального секретаря вяло моргнули - налитые кровью, такие же возбужденные и встревоженные, как и глаза Атвуда. Казалось, он пришел к неожиданному решению. - Полагаю, господин президент, нам нужно временно забыть о наших разногласиях. Мои люди до сих пор не могут восстановить контроль над ракетами стратегического назначения. Не так важно, каким способом их блокировали, но мы не можем подключить к ним питание. КГБ сообщил мне, что ваши ракеты находятся в аналогичном состоянии. Атвуд кивнул, он подозревал, что Голованов только что открыл ему строго секретные факты. Американские специалисты ломали головы, пытаясь понять причину неполадок. А как мог он, президент, объяснить им, что виной всему пришельцы? Такая новость быстро бы распространилась. Общественность посходила бы с ума. Довольно и того, что инженеры уже почти превратились хнычущих идиотов, наблюдая за тем, как тысячи вольт, запущенные в один конец кабеля, не появляются на другом конце. Черт побери, электричество не может так просто исчезнуть! Физики, обслуживающие ракеты, прекратили работу. Заметив его замешательство, Голованов криво усмехнулся. - Итак, мы вынуждены приказать нашим людям отправиться к звездам. Мой спецназ подчинится приказу. А вот какова будет реакция вашего угнетенного чернокожего героя? Атвуд стукнул кулаком по столу. - Черт побери, Юрий! События развиваются так стремительно! Они еще только показали себя, а мы уже прыгаем перед ними на задних лапах! Откуда нам знать, куда мы пошлем наших людей? Вы никогда не спрашивали себя об этом? - Я думал, господин президент. - Генеральный секретарь махнул рукой. - В отличие от вас, мы часто отдаем приказы, которые не нравятся нам самим. В отличие от Запада, Советский Союз не может себе позволить согласиться с тем, что человеческая жизнь священна. Майор Стукалов возглавит свой отряд, и они выполнят все, что прикажут им Ахимса. - Но что, если... Они одновременно подняли глаза и увидели, что в комнату вошла Шейла Данбер. Она остановилась, ее глаза широко раскрылись: она узнала, кто перед ней, пробормотала едва слышное "извините" и бросилась вон. - А это командир космической ударной армии землян. - Пустыми глазами Атвуд уставился на Голованова. - В самом деле, Юрий, что с нами происходит? Они полностью вырубили нашу оборонную систему. Пять минут назад я стоял в Овальном зале. Догадываюсь, что вы были в Кремле. Они переводят все, что мы говорим, - или это их очередной трюк? Как можем мы... как могли мы... Голованов поднял руку, словно предупреждая Атвуда. - Вы не обладаете врожденной осторожностью, господин президент. У нас не принято говорить больше, чем нужно, это кончается плохо. Атвуд покорно кивнул. - Догадываюсь, что КГБ и партийные комиссары всячески поддерживают такой стиль поведения. Черт побери! Разве я должен был говорить это? - Мы не знаем, враждебны ли эти Ахимса. Может быть, они спасут человечество? - Юрий рассмеялся и подмигнул. - Может быть, один из них шептал на ухо Карлу Марксу, когда тот писал свои труды? Может быть, один из них путешествовал вместе с Лениным в судьбоносном поезде из Швейцарии? Может быть, они истинные коммунисты? Атвуд смеялся вместе с Головановым, хотя внутреннее напряжение не отпускало. "Так ли все это будет? Голованов и Советы собираются выполнять любую прихоть этих Ахимса, чтобы заручиться их поддержкой и технологией? Черт побери! Вероломным политиканам не удастся сбить меня с ног! И я не стану волноваться о происках Советов, алчущих превосходства!" Джон Атвуд пристально посмотрел на своего советского партнера. Нет, еще не все кончено. Запад и Восток по-прежнему находятся по разные стороны баррикад. Никакого доверия быть не может - даже сейчас. Преимущества еще можно достичь. Кто-то из них одержит в этой истории верх. Но кто? Как он сможет объяснить капитану Сэму Даниэлсу значение этой миссии? Поймет ли его этот парень? Знает ли он, что надо делать? И вообще, знает ли это хоть кто-нибудь? Полковник Моше Габи улыбнулся при виде своих офицеров, наблюдающих за тем, как кружится, падая, снег за окнами казарм. Он был уверен, что все они видели тонкую шапку снега, покрывающую Голанские высоты, или случайно выпавший и тут же растаявший снег в Иерусалиме, но к такому зрелищу они были совсем не готовы! Почти вся рота АСАФ находилась в казармах. Люди расположились на банкетках. Кто-то курил, кто-то играл в карты. Комнатный обогреватель поддерживал тепло, привычное для них. Из настенных радиоточек струилась легкая музыка. На спинках стульев здесь и там висели кители и гимнастерки. По телевизору показывали новости. Облаченные в костюмы политические деятели давали интервью. Собравшиеся в кружок мужчины с интересом смотрели, как какой-то наманикюренный вашингтонский денди объяснял, что в распространившихся по Вашингтону слухах о том, что военным нанесен страшный удар, нет ни капли правды. Да, да, с ракетами все в порядке. Нет никакой опасности. Моше распрямил плечи - сутулость не красит военного - и бросил последний взгляд на свой китель. Пусть у него нет блестящей выправки советского майора, зато Моше всегда остается самим собой - настоящим танкистом. В полевых условиях не до ухода за обмундированием. - Пришельцы? - повторил Бен Яр, покачивая головой. - А в Библии о них упоминается? Арий пожал плечами и, слегка прихрамывая, подошел к кофеварке. - Пророки не предсказывали, что у нас будет кофе, жидкий, как вода. Что тебя заботит? Думай о том, куда нам предстоит отправиться, что мы там увидим! - Высокий, костистый, с редеющими волосами на макушке продолговатого черепа. Арий поражал неуклюжестью. У него были плотоядные черные глаза и крупный крючковатый нос. Не раз танк Ария прикрывал Моше с тыла, оберегая его жизнь. - А с какой целью все это делается? - спросил Шмулик. На его предплечье, в том месте, куда попал осколок снаряда, белел гипс. Глаза Шмулика вопросительно смотрели на Моше. - Не знаю, - ответил тот. - Ахимса не сказал. Он только заметил, что мы отправимся к звездам. Но какими бы ни были их требования, будьте уверены, выполнить их будет не так легко. - Его лицо омрачилось. - Думаю, ни для кого из вас не будет новостью, что мы можем не вернуться. Звезды могут стать вторым Ливаном. Стало тихо. Арий опустил глаза вниз и, уставившись на свои поношенные ботинки, сказал: - По еврейскому закону, человека нельзя объявить умершим, пока двое свидетелей не увидят его тело. Моше потуже затянул ремень - как всегда, жесткий язычок выскочил из пряжки, - вздохнул и опустился на мягкий стул. - Разве в данном случае это имеет какое-нибудь значение? Ахимса пообещал, что до нашего возвращения Израиль будет в безопасности. - Он обвел их взглядом. - Разве наши жизни - это большая плата за такое? Бен Яр ухмыльнулся. - И все-таки пришельцы? Да, я видел фотографии и фильм, запечатлевшие вашу встречу. Я не верю этому, Моше. Нет, завтра, или через несколько дней, или на следующей неделе, или когда-то еще мы опять будем вдыхать бензиновые пары у себя дома и совершать набеги на ракетные базы ООП. А это все нереально. Этого не может быть. - Его голос взвился на октаву выше. - И вообще, мне следовало бы стать раввином! - Нам еще повезет, - поддал жару Арий. - Однажды, в свое время, друзья. Рот Шмулика задергался. - Люди взволнованы. У многих есть жены и возлюбленные, которых они не увидят перед отъездом. Моше тоже думал об этом. Сколько лет прошло с тех пор, как похоронили Анну? Уже пять. Время пролетело так быстро. Он привык к мысли, что придет день, и его кости упокоятся рядом с ее прахом - ракеты, разрывы снарядов и бог позаботятся об этом. - Ждите. Имейте терпение. Пока мы не можем ответить на все вопросы. Прошла только одна встреча. - Он проверил часы. - Я почти уже опоздал на вторую. Они смотрели на него настороженно. - Я посмотрю, что можно сделать. В любом случае, наслаждайтесь видом из окна. - Он направился к двери. Спускаясь в холл, он услышал, как солдаты поют "Яффа Яркони", песню, которая стала популярной во время войны 1967 года. Моше на секунду остановился, прислушиваясь к стройному хору мужских голосов. Как много они оставляют в прошлом! А впереди - неизвестность. - Мне это не нравится! - прерывисто дыша, ворчал Мэрфи. - Дерьмовое начало! Парни, мы летим на Луну в компании с надувными шарами? И с русскими? Ну-ну, - Мэрфи улегся на банкетку, устроившись головой на полевой сумке. - Ага, мы видели, как из трубочек выдувается какая-то ерундовина. И эта дрянь, парни, командует парадом. - Мэйсон хихикнул. Он точил острое лезвие своего боевого ножа. - Пришельцы? Иисусе! Голливуд, где ты, я не могу без тебя! - Остынь! - рявкнул Сэм, затягивая галстук. Он ненавидел форменную одежду. А кроме того, его люди застоялись. Они проводили время в праздности. Сэм знал, что если у его команды нет сложностей, она их создаст сама. - Смотрите! - сказал он, обернувшись, глядя на них сверху вниз и внушительно тыча пальцем. - Я не знаю, в какое дерьмо мы вляпались, но вы, ослы, пошевелите мозгами! - он шумно выдохнул. - Нас выбрали, потому что мы лучшие! Усекли? Вы, куски дерьма, задумайтесь! - Ага, ну а как же пришельцы? Парень, они болтают о том, как мы слиняем в космос. А ты видел их корабль? Странно, странно... - возразил Мэрфи, потянувшись заменить кассету в наградном магнитофоне Мэйсона. Мэйсон поднял руки вверх и затряс головой. - Ты на службе, тупица! Мы не только полетим, но и вычистим все конюшни, которые надувные шары захотят вычистить. И вернемся героями. Подумай о курочках, парень! Они так и запрыгают вокруг тебя. Фильм о звездах, герои космодесантов и девки! Мэрфи в такт закивал головой - неистовый голос Мадонны разорвал тишину. - Не знаю, парень. Мне не улыбается терять время, болтаясь между звездами, ни с этими пучеглазыми монстрами, ни с чертовыми Иванами. - Его железный кулачище грохнул по банкетке. - Мы что, обязаны верить этим ублюдкам? Сэм придирчиво оглядел себя и натянул на кучерявую голову берет. - Ну ладно, слушайте, шпана. Я иду на совещание. Остыньте и не вздумайте задирать комми, понятно? Займите чем-нибудь свои мозги и захлопните пасти! Я не желаю никаких рапортов о "несчастных случаях", слышите, вы? А если кто-то меня огорчит, даю слово, психи, размажу по стенке! Сэм крутанулся на каблуках и впился взглядом в Мэрфи. - Слушай. Сейчас мы в заднице. Усек? Никто не понимает, что к чему. Это не обычное задание, придурок. Утри сопли, а то захлебнешься! - Но, капитан... - Заткнись, Мэрфи! - заорал Сэм, сверля лейтенанта бешеными глазами. - Я все знаю. Да, мы до сих пор целы, потому что мы лучшие. И здесь мы потому, что мы лучше всех. Задумайся, парень! Сейчас мы не ждем задания, мы уже его выполняем, и дел такого рода у нас никогда не было. И никаких шуточек, понял? Это тебе не с компьютерами играть и не с бабами возиться! Держи себя в руках! Ты веришь, что дерьмо - коричневое и твердое? Поверь мне тогда, что я тебя, осла, вздерну, если что не так! - Он расправил плечи и широко улыбнулся прямо в протрезвевшие глаза Мэрфи. И добавил более мягко: - А кроме того, Мэрфи, это приказ. Мэрфи хихикнул. - Да, капитан. Усек. Мы с Мэйсоном попридержим мальчиков. Пока этот модно разодетый спецназовский омлет не поджарится, мы не будем кидать в него тухлые яйца. - Не теряй веры, бэби, - сказал Сэм, хлопнул в ладоши и шагнул к дверям. Вздрогнул и обернулся назад. На губах Мэрфи играла невинная улыбочка. Какого черта, к ним нельзя поворачиваться спиной! Холодными мышиными лапками по его позвоночнику от затылка до ног пробежала противная дрожь. 6 - Мы здесь как в клетке у льва, - нервно сказал Мика Габания, наливая из кофейника еще одну чашку на удивление хорошего кофе. Виктор внутренне содрогнулся, услышав зловещие нотки в его голосе. Габания не годится для этого. Мика - сам тигр, сам хищник, он не будет сидеть в клетке - особенно в той, которую соорудил враг. Пока все не закончится, будет много хлопот. Подобно голубоватым облачкам сигаретного дыма, по комнате расползалось недовольство - Виктор чувствовал это. Лейтенант Николай Маленков пощелкал переключателями каналов стереоприемника и нашел передачу классической музыки. Он рассмеялся. - Мика, старина, наслаждайся жизнью капиталистов. Подумай. Однажды и очень скоро мы избавимся от их деспотичного мира. Изо всех сил американцы борются с жизнью, пробираясь по этим толстым коврам. Представляешь, какую боль они испытывают, слушая скверную музыку в отличном стереоисполнении. Это варварство - заставлять нас существовать в этом плюшевом загнивающем логове. И в то же время жалеть их из-за этих излишеств. - Маленков переминался с ноги на ногу. - Жалеть их! Виктор напомнил: - Николай, ты еще не свободен от КГБ. Лицо Маленкова вытянулось. - И после всех этих лет и многих сражений, когда наши жизни висели на волоске, ты хочешь убедить меня, что в нашей команде ты являешься их ушами? Я знаю, что раньше мы работали для них - спасибо партии за ее мудрость, - но узнать, что ты тот самый человек, который держал меня под своим славным каблуком? Я напуган, товарищ майор! - Николай поднес руку ко лбу, как бы защищаясь. Это драматическое заявление заставило усмехнуться даже сурового Мику. Он вылил в кофе полстакана водки и подозрительно оглядел комнату. - Николай, я рад, что ты можешь зубоскалить в окружении врагов. Я надеюсь, что ты будешь улыбаться и тогда, когда мы покинем это место... если мы его покинем. А что, если будет потасовка? Куда нам податься? Ты что, думаешь, что сможешь вырваться из их тисков с помощью своего остроумия и боевого ножа, а улетишь из этого арктического тайника в своем вещмешке? - Я не собираюсь много думать о побеге, - отмахнулся Николай. Он не отрывал глаз от цветного телевизора, стоявшего в углу комнаты. - Ты уже капитулировал перед американцами? - Мика скрестил руки на груди и вопросительно вздернул бровь. - Не совсем. Понимаешь, мы здесь не одни. - Маленков улыбнулся, с интересом глядя, как Габания наполняет для него стакан, потом отвел глаза и стал внимательно изучать деревянные панели на стенах. - Брось ребячиться, Мика. Около часа назад я видел Светлану Детову. Однажды я уже встречался с ней во время совместной с КГБ операции. Там, где есть КГБ... - ...благонамеренному советскому человеку нечего бояться, - закончил за него Виктор. Он бросил последний взгляд на себя в зеркало и проворно выхватил стакан из руки Николая. Сделав небольшой глоток, он вручил стакан хозяину. - Ну а что ты, Виктор, думаешь по этому поводу? Чем все это кончится? Мы станем космонавтами? В этом есть какой-то смысл? - Маленков беспокойно огляделся: он не был уверена безопасности, находясь в этом помещении. Он уже проверил места, где коварные американцы могли спрятать подслушивающую аппаратуру. Виктор прополоскал рот жидкостью, поморщился и проглотил. Наверняка у американцев есть что-то получше! Неудивительно, что все они пьют коньяк или виски. Он переступил с ноги на ногу и задумался. - Я не знаю, что и думать. Космос? - Виктор поднял руки. - Нас попросили верить, что эти Ахимса - настоящие пришельцы. А почему нет? Очень трудно изменить привычный образ мыслей, разве не так, друзья? Ну что, может быть, поверим в это? Просто будем действовать так, словно нам предложили повоевать на стороне этих круглых белых пришельцев. И мы это сделаем. - Бездельники, каждую ночь летающие в Афганистан, - со вздохом добавил Маленков. Виктор уловил напряжение на лице Габания - тот сузил глаза, приставил к подбородку палец и многозначительно посмотрел на Маленкова. - Давайте сыграем в эту игру. Возможно, нам опять придется карабкаться по горам в темноте, и, может быть, мы не успеем опомниться, как моджахеды пристрелят нас. Но перед тем как наступит этот день, я надеюсь, что мы вернемся из космоса сюда, в эти безопасные снега и минусовую температуру - это окружение все же более симпатично, чем маньяки афганцы с автоматами Калашникова. Так что используйте свой шанс. - С удовольствием! - воскликнул Маленков и со стаканом водки в руке упал в кресло, не отрывая глаз от телеэкрана. При виде этой картины Виктор улыбнулся. Аргументы Шейлы Данбер вполне разумны. - Что до меня, я думаю, что это своеобразная проверка. Возможно, чтобы проверить нашу реакцию. Но подумайте вот о чем. Что бы все это ни значило, мы спецназ, мы лучшие. И мы должны вести себя подобающим образом. Улавливаешь, Мика? Никаких беспорядков. Никаких. Я знаю, вы сильные. И вам не нужно доказывать это, отрывая американцу башку только для того, чтобы услышать щелчок. Николай радостно улыбнулся - он нашел переключатель каналов и теперь с восторгом смотрел, как на экране простым нажатием кнопки одна картинка беззвучно сменяет другую. Как им удалось достичь такого контрастного изображения, таких удивительных красок? На экране ни единого пятнышка. - Ты не удивлен? - спросил Маленков Мику. - Я хотел сказать, а что, если это правда? Дай волю фантазии. Подумай, нас могут послать к звездам - мы будем первыми людьми, которых пришельцы выбрали для подобной миссии. Какое чудо... какое... - он покачал головой, глаза его горели любопытством. - Думаю, Виктор прав, - настаивал Габания. - Это какая-то проверка. Я только пытаюсь понять, почему партия сотрудничает с американцами. И какова роль КГБ? Какую цель они преследуют, собираясь служить пришельцам? Это какой-то абсурд! - А почему я должен служить под началом английской бабы? - Виктор нахмурился, лицо его выражало отвращение. - Кругом полно загадок. Почему, кроме нас, выбраны американцы и израильтяне? Потом, многие из этих женщин тайные агенты КГБ. А ведь КГБ предпочитает убивать нелегалов, нежели открывать их тайну. Что все это значит, в конце концов? А, товарищи? И еще, если надо будет кого-то принести в жертву на поле боя, как вы думаете, кто это будет? - Виктор вскинул голову, наблюдая за реакцией товарищей. Габания прищуренными глазами молча уставился в свой стакан, только мышцы его напружинились - с такой силой он сжимал его. Маленков проговорил хитрым голосом: - Ну что ж, товарищ майор, тогда мы должны плыть по течению и стараться не отличаться от прочих капиталистов. Габания что-то сдавленно пробормотал. - Взгляните-ка! - забыв обо всем на свете, заорал Маленков, показывая пальцем на экран, где нежилась женщина в огромной ванне среди скрывающих ее прелести пышных холмов пены. - Я уже готов сообщить американцам, что рад буду вступить в их ряды и прыгнуть в такую же громадную ванну, как их капиталистические бабы! - Ох, Николай, - открывая дверь, вздохнул Виктор. - Иногда я жалею, что я не кагэбэшник. Я бы с удовольствием отправил тебя в штрафной батальон. Если бы ты не был отличным боевым офицером, я бы так и поступил. Когда он закрывал за собой дверь, он увидел восторженное лицо Николая: тот смотрел на американского парня в легкомысленном свитере и нелепой шляпе, который наклонился к говорящему унитазу и разглядывал бурлящую в нем голубую водичку. Слава богу, что у пришельцев нет американского телевидения! Шейла Данбер проверила часы. Уже пора. Она видела маленького энергичного полковника израильской армии, Габи, он спускался вниз. С видом человека, идущего на бой, он шел строевым шагом. Глубоко вздохнув, она вошла в комнату, где во главе стола сидели два лидера. Они вели серьезную беседу. Она налила себе кофе и отошла в сторону к столикам, чтобы не нарушать их уединения. Ее глаза встретились с глазами входящего в комнату Габи. Лицо маленького израильтянина напряглось, а потом губы растянулись в слабой улыбке. Он окинул ее взглядом и, наполнив свою чашку из серебряного кофейника, сел напротив. - За свою жизнь я был во многих местах и многое повидал, но никогда не думал, что окажусь в одной комнате с двумя самыми могущественными людьми на свете. - Моше усмехнулся усмешкой гнома, отхлебнул кофе, и лицо его исказила гримаса неудовольствия: кофе был жидковат. Он пил кофе и исподтишка поглядывал на Генерального секретаря и президента США. - Точно, полковник, я вам сочувствую. У меня и в мыслях не было, что мы встретимся с ними, - отвечала Шейла. - У нас впереди еще много сюрпризов, майор Данбер. Не говорите мне, что вы ожидали быть назначенной командиром первого в мире звездного войска землян. - Нет, полковник, я вовсе не ожидала этого, - проговорила Шейла и подумала о том, что Габи смотрел вызывающе. - А вас очень раздражает, что вы находитесь в подчинении у женщины, у женщины, которая не обладает боевым опытом? Израильтянин посмотрел на нее своими мягкими карими глазами, в которых затаилось лукавство. - Нет, майор. Когда я был мальчишкой, во время войны я служил под началом женщины премьер-министра. Я присутствовал на военном совете, где Голда Меир вырабатывала план разгрома Третьей египетской армии. Ее вопросы и ее понимание военных действий ставили ее на второе место после генерала Авраама Адана. Пожалуйста, не забывайте, в сорок восьмом году наши женщины сражались бок о бок с мужчинами. Наша земля куплена и их кровью. - Понимаю. А я-то вообразила... Он поднял руку и слегка покачал головой. - Пожалуйста, майор. Я принадлежу к армии, в которой чины и субординация отличны от того, к чему вы привыкли. Зовите меня Моше. В израильской армии командный состав чем-то напоминает семью, конечно, не во всем. Вы понимаете, что я имею в виду? Чтобы выиграть войну, все люди должны объединиться, Хорошо узнать сильные и слабые стороны и потребности друг друга. Я привык добиваться результата, не думая о рангах. Она пристально смотрела в его честные глаза. - Умоляю вас, скажите, какого результата вы хотите достичь в этой необычной ситуации? Он рассмеялся. Шейла увидела, что президент и Генеральный секретарь испуганно посмотрели на них. - Кто знает? - проникновенно сказал Моше. - Эти Ахимса обещали мне, что безопасность моей страны куплена нашей службой в их армии. Я знаю, что Ахимса оказались достаточно могущественными, чтобы вытащить меня из пекла боя и перенести сюда, в Арктику. Разве простой танковый офицер обладает таким могуществом? Разве мог я мечтать о подобном? Моя страна застрахована, и дешевой ценой. Может быть, Ахимса знают об арабах больше, чем мы? - Значит, вы думаете, что Ахимса - это реальность? Вокруг его глаз разбежались морщинки. - Смотрите сами. Если Ахимса существуют на самом деле - значит, Израиль спасен. Если нет, то что я теряю? Капитан Сэм Даниэлс ворвался в комнату, сделал два шага и замер, открыв рот. Потом он взял себя в руки, вытянулся в струнку и отдал честь. - Вольно, капитан, - послышался голос президента Атвуда. - Занимайтесь своим делом. Представьте, что Генерального секретаря и меня здесь нет. - Есть, сэр. - Сэм быстро присоединился к Шейле. - Господи! - прошептал он, наливая себе кофе. - "Представьте, что меня здесь нет", он сказал. Как бы не так! Мне надо было пристегнуть Мэрфи и Мэйсона к стене наручниками. О боже, удержи их от глупостей! - Ваших лейтенантов? - спросила Шейла, тряхнув головой. - Угу, они отличные ребята в бою. Но стоит оставить их без дела или заставить их заниматься чисткой обуви, как тут же начинаются неприятности. Никого в мире я не хотел бы иметь за спиной в темноте, на вражеской территории, кроме них - но в этой крошечной запертой комнате? Она всмотрелась в его темную кожу и заметила бледные шрамы, пересекающие щеки. Боевые ранения? Она читала его персональное досье. Очень колоритная карьера. Не так много чернокожих американских офицеров с отличием закончили Вест-Пойнт. И совсем немногие дослужились до капитанского чина в специальном оперативном отделе. - Кажется, в мою команду попали самые сливки, капитан, - Шейла вызывающе улыбнулась ему. - Спасибо, мадам, - осторожно, сохраняя невозмутимый вид, поблагодарил он ее. Шейла скрестила руки и дотронулась пальцем до подбородка. - Моше предложил, чтобы мы с этой минуты простились с официальными титулами, капитан. Вы не против? - Нет, мадам. - Тогда называйте меня Шейлой. - Это прозвучало как приказ, и она увидела недоверие в его глазах. - Ну, Шейла, а русских это тоже касается? - Вы имеете в виду майора Стукалова? Не знаю. Русский? Даже в его голосе таилась угроза. Господи, только не говори мне, что есть еще и политические барьеры. - Сэм, а как ваши люди относятся к службе с русскими? - Им это не по душе, мадам. Моше с задумчивым видом молча смотрел на них. - Вы говорите, что они хорошие солдаты, - она замолчала и задумалась. - Я не уверена, что старая вражда имеет смысл в нашей ситуации. Было бы лучше понять, что, когда мы покинем Землю, кроме нас, там не будет никого. Все, что у нас будет, это мы сами. Я думаю, что прежде всего нам надо добиться того, чтобы ваша команда и бойцы майора Стукалова не перессорились. Этого мы не можем позволить. Это в ваших силах? Казалось, всего минуту они смотрели друг другу в глаза, но Шейла почувствовала, что его взгляд стремится проникнуть глубоко в ее душу. В его глазах она увидела глаза убитых им людей. За ними таилась смерть. От Сэма Даниэлса исходила жестокая сила, неуправляемая и беспощадная. Она стояла лицом к лицу с умным и опытным профессионалом. Во рту у нее пересохло. Боже мой, ну почему я спросила о его силах? Она одернула себя, в ней зрело упрямство. Шейла, этот человек убьет тебя с такой же легкостью, с какой сейчас смотрит. Если ты его не одолеешь прямо сейчас, над тобой будут смеяться. Она боролась с собой, стараясь не отвести глаз от его необузданного взгляда, ее душил гнев. Наконец уголки его губ медленно поползли вверх. - Да, - выдохнул он. - Я могу позаботиться о моих монстрах. Они профессионалы. Мы сделаем все, что нужно. - Хорошо, что мы понимаем друг друга. Черт побери! Он заметил, как я запаниковала? Он слегка приоткрыл рот, задрал подбородок и просиял: - Думаю, что понимаем. Победа! Хотя и неполная, но все же победа. Еще ничего не решено. Сэм будет постоянно испытывать ее, чтобы удостовериться, что она заслуживает уважения. Он поступал так со всеми своими командирами? - Любопытно, Сэм, сколько женщин-командиров у тебя было? - Она повернулась, чтобы опять наполнить чашку. - Считая вас... одна. - Вижу. Он взглянул на нее так, словно хотел спросить: "Разве?" Светлана Детова провела щеткой по волосам. Слава богу, у Барбары Дикс нашлась запасная. Она оглядела в зеркале свой костюм, разгладила складки. Ей была ненавистна мысль о том, что придется дважды появляться в одной и той же одежде. - Ничего не поделаешь, - едва слышно прошептала она. Рыжеволосая американка Рива Томпсон оторвала взгляд от журнала. Полегче, Светлана. Следи за собой. У овцы среди сибирских волков и то больше друзей. Детова осмотрела комнату отдыха. Мужчин тоже так разделили? Советских на одной стороне, американцев и израильтян - на другой? Конечно же, ведь они провели вместе всего лишь одну ночь. И еще она подумала, что ее товарищи должны были бы немедленно внедриться в среду американцев, чтобы разузнать все, что можно, чтобы получить хоть какое-то преимущество. Пора идти. Мило улыбаясь, она вернула хозяйке щетку. - Благодарю вас, Барбара. Автоматический перевод все еще раздражал ее. - Можете брать ее в любое время. - Высокая женщина криво усмехнулась. - Они так быстро отыскали всех, что мне кажется, только у меня есть косметический набор. Много лет назад я решила никогда никого не слушать. - Косметичка выглядит как сумка пилота. - Ага. Красиво и компактно. - Она опять улыбнулась, но за этой улыбкой ничего не стояло. - Посмотрим, что будет дальше. - Посмотрим. Светлана направилась к двери, сожалея, что у нее нет другой пары туфель. Высокие каблуки утопали в роскошном ковре. Зачем Ахимса понадобились женщины? Этот вопрос постоянно крутился в ее мозгу. И что они знают о моих компьютерных возможностях? Дискет не было. Я их стерла. От этой мысли мурашки бегали по спине. Она закрыла за собой дверь и задержалась на минуту, погруженная в размышления. Я начала думать, что рассказ Ахимса - не выдумки. Так ли это? Или это какая-то забавная игра? - Время вышло. Она подняла глаза и увидела идущего к ней Виктора Стукалова. - Добрый день, майор. Она пошла рядом с ним, уверенная, что он с любопытством оглядывает ее. В нем самом ощущался какой-то животный магнетизм. Она заставила себя идти с прямой спиной, улыбнулась ему, окинув оценивающим взглядом. Он выказывал интерес - но какого рода? Были ли прорехи в том занавесе, которым он прикрывал свои эмоции? Его выдавали только эти нестерпимо синего цвета глаза. - Я вижу, вы взволнованны. Она дернула плечом. - Обстоятельства, в которых мы оказались, дают повод для легкого волнения, майор. - Да, это не то что Гонконг. Откуда он знает об этом? - Я не помню, чтобы нам приходилось встречаться раньше, майор. Он улыбнулся и возобновил атаку: - Один из моих парней узнал вас. - Взгляд его стал суровым. - Моя команда... ну, у нас часто были в прошлом перемещения. Один из моих парней когда-то служил с вами. - Думаю, вы неплохо поработали в Афганистане. Холодные голубые глаза Стукалова сузились. - Да. - Но даже лучшие что-то теряют, не так ли? Подбородок его дрогнул. - Даже лучшие. Они шли молча. "Для чего она поддразнивает меня?" - подумал Виктор. Он удивил Детову, сказав: - Вам нравится быть в подчинении у работника с "МИ-6"? - Так же, как и вам, - ответила Светлана. Взгляд, которым он наградил ее, мог заморозить. - Скажите мне, майор Детова, как вы вообще смотрите на ситуацию? Вы верите в этих Ахимса? Она ответила по-английски: - Думаю, да. - И тут же услышала свои слова в русском переводе. Понимая, что Светлана предупреждает его, Виктор сощурил глаза и незаметно кивнул. Да, даже здесь за ними следили. Что же все это значило? Даже когда двое русских разговаривали между собой, был запрограммирован синхронный перевод. Следовательно, у программы перевода пришельцев есть определенные недостатки. В таком случае как она, Светлана, может воспользоваться ими? Бодрым шагом Виктор Стукалов вошел в конференц-зал и резко остановился, увидев Генерального секретаря. За ним, погруженная в свои мысли, следовала Светлана Детова. Она узнала Голованова и усмехнулась про себя: она была неуязвима для него. Майор Стукалов отдал честь, его волевое лицо сохраняло невозмутимость. Шейла задержала взгляд на Светлане Детовой. Прекрасно владея собой, кагэбэшница налила себе кофе, на мгновение встретившись глазами с Шейлой. - Благодарю вас, майор Стукалов. Пожалуйста, присоединяйтесь к своим коллегам, - громко выговорил Юрий Голованов, и его слова были незамедлительно переведены. Стукалов не двинулся с места. Он был весь внимание. - Все это не так важно, джентльмены, леди. Шейла повернула голову и увидела, что в конце зала из воздуха выткался Ахимса. Толстяк продолжал вещать: - Сейчас ровно четырнадцать часов. Давайте начнем работать. Если вы присядете, я полагаю, у вас вполне хватит времени вникнуть в ситуацию. Скорее всего у вас появятся кое-какие вопросы, Пришло время удовлетворить ваше любопытство. Совершенно позабыв о протоколе, Шейла перевела дыхание и уселась на стул. - Если позволите, - начал Атвуд, - ввиду того, что наша встреча столь неординарна, не мог бы я попросить секретаря застенографировать наше заседание? Мы собрались здесь, чтобы подписать некие согла... - Уверяю вас, - ответил Ахимса, подкатившись к нему поближе, - все и так записывается. Да, господин секретарь, я понимаю ваши проблемы. Чувствуйте себя свободно. Юрий Голованов настороженно посмотрел на Атвуда и начал: - Определенные структуры в системе обороны подвергались вашему воздействию. Можно поинтересоваться, как вам удалось нейтрализовать наше оружие и когда можно ожидать возвращения его в нормальное состояние? Казалось, что Ахимса повернулся направо. - Ваши ракеты останутся в таком состоянии навечно, господин секретарь. Наступает рассвет новой эры. Уверяю вас, вам они больше не понадобятся. - Но как же мы будем защищаться? - привскочив со стула, воскликнул Атвуд. - Вы уже защищены, - спокойно заявил Ахимса. - Разве в ваши намерения не входило навсегда избавиться от угрозы ядерной войны? Я сделал это для вас. Рассматривайте это как частичную оплату службы ваших бравых вооруженных сил, - Ахимса закрутился волчком и направил свои глаза-стебли на Моше, не обращая внимания на бессвязное бормотание глав государств. - Не так ли, полковник? Моше бросил беспокойный взгляд на президента и Генерального секретаря, прокашлялся и спросил: - Во-первых, мне хотелось бы знать, кого мы будем атаковать или кого защищать, во-вторых, какое оружие будет использоваться? - Отличный вопрос, - Ахимса издал клокотание, которое можно было назвать радостным. - Вы будете воевать с существами по имени Пашти. Вы будете защищать нас - Ахимса и человечество. Что касается вооружения - мы некоторое время будем обучать вас. Уверяю вас, мы снабдим ваше войско всем необходимым, а военное оборудование будет несомненно превосходить любой вид оружия, к которому вы привыкли. Тренироваться вы будете во время нашего путешествия к местам обитания Пашти. - А кто такие Пашти? - спросила Шейла. - Об этом попозже, - отозвался Ахимса. Его глаза-стебли снова обратились к Моше. - Кажется, вы хотели еще что-то спросить? - Да. Хотя бы приблизительно, на какое время рассчитано наше путешествие? Каковы предполагаемые потери? И последнее: полагаю, что на борту вашего корабля нам смогут оказать сносную медицинскую помощь? Толстяк втянул бока: - Вы пробудете в космосе приблизительно пять земных лет. Для вас это будет один год - в соответствии с тем, что вы называете теорией относительности. Предполагаемые потери - не выше двух-трех процентов. И конечно же, мы сможем оказать самую лучшую и эффективную медицинскую помощь. Майор Стукалов? - Ахимса развернулся. - Мои люди и я заметили здесь, на базе, сотрудников КГБ. Какова будет их роль? - Стукалов смущенно взглянул на Генерального секретаря, тот отвел глаза. Черты лица Светланы Детовой заострились. - Замеченные вами специалисты-аналитики помогут вам в разработке плана военных действий против Пашти и в его исполнении. Как только вы вступите на борт нашего космического корабля, вы получите собранные нами сведения и вместе со своими офицерами разведки приступите к изучению стратегии и тактики. - Голографическое изображение Толстяка легко перекатывалось в воздухе. - Когда мы отправляемся? - спросил Сэм Даниэлс. - Завтра, в десять часов, капитан Даниэлс. - Ахимса без всяких усилий перевернулся и нацелил глаза-стебли на капитана. - Предлагаю вам сообщить вашим людям, что они поднимутся в небо в больших прозрачных пузырях. Я уверен, это приведет их в замешательство. - А почему не моментальная телепортация? - с гримасой отвращения на лице спросил Юрий Голованов. Один глаз Ахимса уставился на Генерального секретаря. - Существуют определенные ограничения из-за гравитационного поля, в котором вы живете. Несомненно, мы могли бы поднять ваших людей и таким образом, но только люди погибнут. Ваше тело не способно противостоять большим перепадам кинетической энергии. - Откуда мы знаем, можно ли вам доверять? - вдруг спросил Даниэлс. Он наклонился вперед, глаза его сузились. Все замерли. Сердце Шейлы сжалось. Это был тот самый вопрос, который она не отважилась задать. Даниэлс, тыча пальцем в сторону Ахимса, стоял на своем: - Откуда нам знать, что ваши лучшие намерения в отношении Земли искренни? Откуда нам знать, что вы явились не для того, чтобы погубить эту планету? Откуда нам знать, что правы вы, а не Пашти? Я хочу сказать, что мы слишком многое должны принимать на веру. - Капитан... - Атвуд побледнел. - Нет, нет, вопрос вполне резонный. - Ахимса взвился вверх и посмотрел на Даниэлса. - Короче говоря, капитан Даниэлс, мы ваш единственный шанс. Два миллиарда лет мы знаем о вашей планете. Но до недавнего времени вы не были для нас интересны. Когда ваш вид стал развиваться и совершенствоваться, перед нами встала дилемма. Понимаете, капитан, у каждого вида свой талант. Ваш талант - военный. Вас не удивит тот факт, что вы единственные разумные существа, которые из убийства себе подобных делают ритуал? Никакие другие разумные виды, ведя вселенские войны, не убивают себе подобных. Никакие другие виды не помещают себе подобных в лагеря смерти, не подвергают пыткам, не морят голодом детей. Подумайте об этом, капитан. Представители вашего вида сломя голову бросаются истреблять молодую человеческую поросль по прихоти своих правительств. Верно? Горящими глазами Даниэлс смотрел на Ахимса. - Вы называете патриотическим долгом нарушение границ с целью калечить и убивать людей, которых вы не знаете и которых в иных обстоятельствах вы могли бы любить и лелеять. Людей таких же, как вы... только потому, что вам это было приказано. Разве это нормальное поведение, капитан? - Все немного сложнее, чем вы думаете, - подняв палец, проговорил Голованов. - Разве? - Толстяк принял форму колеса. - Вы можете придерживаться своей веры. Это ваше право - ведь именно вы отдаете ненормальные приказы. И я вовсе не осуждаю вас за попытки сохранить в неприкосновенности миф, который держит вас у власти. Но вам не мешало бы знать, как здоровые цивилизации относятся к вашему уникальному отклонению от нормы. В результате изучения вашего неразумного поведения Овероны сто тысяч земных лет назад приняли принципиальное решение запретить вашу планету. Белый пляжный мяч, слегка сплющиваясь, медленно плавал взад-вперед. - Итак, вы видите, что нам нет от вас никакой пользы, более того, вы замкнуты сами на себе навечно... если у вас не появятся друзья в космосе. Собираясь заговорить, президент Атвуд открыл рот. Ахимса повысил голос: - То, о чем мы говорим, - вещь деликатная. Хотелось бы, чтобы вы осознали, что в случае отказа у Оверонов не останется другого выхода, кроме уничтожения вашего вида и вашей планеты. - В комнате воцарилась тишина. - Я вижу вашу реакцию, но должен предупредить вас сейчас и со всей откровенностью: они могут уничтожить ваш мир, чтобы сохранить свое спокойствие, - и они сделают это. 7 Говард Милфред увидел, как рывком распахнулась дверь. Он сидел в президентском кресле, закинув руки за голову. Если бы он не Был настолько поглощен своими мыслями, он почувствовал бы себя неловко. Несмотря на протесты охранников, в комнату ворвался адмирал Бейтс, начальник объединенных штабов. Узнав Милфреда, Бейтс отпрянул. - Где он? Говарду стало не по себе. - Тим, нам надо поговорить. - Он посмотрел на обступивших Бейтса адъютантов. - Наедине. Стаскивая с себя китель, Бейтс судорожно кивнул: - Хорошо. Все вон. Возбужденные штабные офицеры попятились к двустворчатой двери. Раздраженные, выбитые из колеи охранники вышли и плотно прикрыли дверь. Милфред, наблюдавший за этой сценой, подумал, что у главнокомандующего есть кое-какие преимущества. А что, если бы Джону Атвуду перерезали глотку здесь, в этой комнате! От этой мысли засосало под ложечкой. - Где президент? - Бейтс шагнул вперед. Он и не думал скрывать свой гнев. - Я три часа провисел на телефоне, и каждый раз мне говорили, что президента нет на месте. Так и говорили. Мне это надоело. Если здешние парни не понимают, что творится, мы пропали. Вся чертова страна занимается ерундой. От Де-Муана до Браунсвиля население охвачено паникой из-за лживых баек, которыми пресса... - Знаю. - В таком случае, где президент, черт побери? Видел, сколько народу висит у меня на хвосте? Знаешь, какая хреновина приключилась с боеголовками? Я, черт побери, хотел бы получить кое-какие ответы! Говард медленно покачал головой. - Тим, мне нечего сказать. - Ну, тогда хотя бы задумайся... - Может быть, нам нужно сместить президента. Бейтс замер на месте, поднятый палец застыл в воздухе. Говард встал, подошел к флагу и дотронулся до тяжелого шелка. Прости меня, Джон. Мне очень жаль, но страна важнее. Собственно говоря, что же такое истинная преданность? Это бессмысленное действие стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. - Бунт? - изумился Бейтс. Говард сглотнул. - Я думаю, нам следует позвать вице-президента. Берт?.. - Тоже сходит с ума. Он выступал в Капитолии и говорил, что президент прорабатывает ситуацию. - Помолчите! - Милфред повернулся на каблуках. - Думаете, это легко? Послушайте, я знаю его с самого Вьетнама. Джон Атвуд, - слова застревали в горле, - однажды он вынес меня с рисового поля. Я... я думаю, что вы должны понимать, что это такое. Лицо Бейтса напряглось. - Я был там. Милфред натянуто улыбнулся: - Я говорю о джунглях, Тим. Истекать кровью, не знать, куда можно наступить... Считать дни... ох, не стоит об этом. - Да. Ну ладно, министр обороны ведет себя как цыпленок с отрезанной башкой. Все боеголовки выведены из строя, а мои ребята ломают головы над тем, что натворили русские. Эти зеркала... один из парней сказал, что они всему помеха. - Знаю, знаю. - Тогда вы должны знать, что такого военного кризиса не было со времен Пирл-Харбора! - Спикер парламента звонил всю ночь. - Где Атвуд? Говард Милфред стиснул челюсти, чтобы не дать воли предательской влаге, скопившейся в уголках глаз. - Тим, его нет. Он исчез. - Он уставился в недоумевающие глаза Бейтса. - Именно так. Послушайте. Я собираюсь созвать совещание. Понадобятся вице-президент, спикер и кабинет министров. Нам... Нам надо сместить Джона Атвуда. - Вы настроены серьезно. Милфред вздрогнул. - Джон говорит, что во всем происходящем виноваты пришельцы. Существа из открытого космоса. Челюсть Бейтса отвисла: - Пришельцы? Иисусе! Сердце Виктора готово было выскочить из груди. Кто они такие, чтобы угрожать нам? Неужели они на самом деле так могущественны? - Уничтожить мир? - Голованов вцепился в край стола. - Невероятно! Разве? Разве это невозможно? Виктор осмотрел пришельца, размышляя, куда можно послать пулю, чтобы убить его с одного раза. Толстяк сплющился. - Даже ваша глупая атомная мелочовка может сделать это! Я вывел из строя ваши примитивные ядерные боеголовки. Напоминаю, вы живете на очень хрупкой планете. А если мы сбросим Луну в Тихий океан? - Никто не может сдвинуть Луну! - Голованов побагровел. - Вы не имеете понятия о нашем могуществе. Скажите, может ваш чукча понять могущество термоядерной бомбы? Уверяю вас, люди, это очень слабое сравнение! Наша сила огромна. - Юрий, - обратился к Голованову Атвуд, - он телепортировал тебя из Москвы. Он нейтрализовал всю оборонную систему. Разве мы могли оказать сопротивление? Голованов стиснул зубы, желваки его заходили ходуном. - Позвольте, уважаемый Генеральный секретарь, - осторожно заговорил Виктор. - Я и моя команда сделаем все, что в наших силах, для этого пришельца. Если, конечно, этот призрак - настоящий пришелец. Если он смог заблокировать наши ракетные силы, у нас нет выбора. А кроме того, мы сослужим добрую службу всему миру. Светлана Детова смотрела на него сквозь прищуренные ресницы. Он сидел прямо, как струна, охваченный и страхом, и любопытством. Сколькими жизнями придется заплатить? Неужели Ахимса ведет его к другому, еще более страшному Афганистану? - У меня есть вопрос, - Светлана сцепила пальцы. - Большинство из нас ничего не взяли с собой. Нам необходима одежда, личные вещи, средства связи. Все это будет нам разрешено? Толстяк направил глаз-стебель в ее сторону. - Вы получите все, что вам потребуется. Чтобы общаться с подчиненными, вам не нужны будут обычные средства связи. Полагаю, что президент и Генеральный секретарь утвердят ваше новое положение и должность. Те профессиональные обязанности, которые вы оставляете, будут исполнять ваши учреждения. Если желаете, можете получить повышение в чине. - А как же наши семьи? - спросил Моше. - Президент и Генеральный секретарь придумают какое-нибудь приемлемое объяснение вашего отсутствия. - Пришелец прокатился чуть вперед. - Думаю, вы понимаете, сколько проблем возникнет, если вы пришлете, как это у вас называется, почтовую открытку от Пашти. Виктор задумался, машинально постукивая пальцами по столешнице. Мать и отец его в Туле. Они сойдут с ума. - Должны быть какие-то моральные соображения. - Я об этом позабочусь, - предложил Голованов. - Майор Стукалов, вы оказываете высокую честь Советскому Союзу. И вы, майор Детова. - У нас другая проблема, - смущенно заявил президент. - Я уже поднял на ноги и военных, и разведку. Конгресс тоже в курсе всех неприятностей. Толстяк, как вы предполагаете довести до сведения общественности последние события? Страна может развалиться. - Это будет сделано в свое время. - Когда? Виктор обратил внимание на сосредоточенное лицо Голованова. Конечно, и вокруг Кремля начали расползаться слухи. - Мы сделаем это, когда придет время. - Казалось, что Толстяк вовсе стал плоским. - Не важно когда, но ваши скептики увидят нас на небе и успокоятся. Я думаю, что у вас хватит времени подготовить население. - Подготовить? Но как? Такого никогда не было раньше. - У вас есть специалисты. Многие ученые занимались поисками разумной жизни во Вселенной. Пропаганда - это не моя забота, а ваша. - Вы испортили нам всю игру. - Генеральный секретарь откинулся на спинку стула. Толстяк завертелся на своем основании. - А кто в этом виноват, господин секретарь? Только невежественные и ограниченные люди, глядя на звезды, не задумываются о том, что, по теории вероятности, существуют и более высокоразвитые формы материи. Атвуд покачал головой, замер и сказал: - Подождите-ка. А почему мы вас не обнаружили? Почему наши радары и телескопы не засекли вас? - Ваши приборы способны обнаруживать только очень медленно движущиеся объекты. Я даже не буду пытаться объяснять те физические законы, которыми мы пользуемся. Достаточно сказать, что так называемая "нулевая сингулярность" не зависит ни от времени, ни от пространства. - Нулевая сингулярность? Это что за чертовщина? - Я сказал то, что вы слышали. - Глаза Толстяка стали вращаться. - Мне больше нечего добавить. Завтра утром в десять часов я начну перевозить ваших людей. Пожалуйста, подготовьте весь персонал. Они должны по двое выходить на посадочную полосу, иметь при себе только личные вещи. Вокруг каждой пары образуется прозрачный пузырь. И оттуда они будут подняты на мой корабль. Пожалуйста, получше подготовьте их. - А мы? - спросил президент Атвуд. - Если вы больше не нуждаетесь в общении с вашими людьми, я верну вас в кабинеты. Президент огляделся в тревоге. - Я бы хотел попрощаться. - Очень хорошо. Скажете, когда будете готовы. И Ахимса растаял в воздухе. Виктор перевел дыхание. - Ну что же, завтра в десять часов мы узнаем, что это за мистификация. Голованов посмотрел на него несчастными глазами: - Я ужасно боюсь, майор, что это не мистификация. Маршал Советского Союза Григорий Куликов вошел в комнату и кивнул офицерам, собравшимся вокруг большого, сделанного из дуба стола. Он снял фуражку и сел во главе стола. Лица у всех были мрачные, в глазах маршала Сергея Растиневского застыл немой вопрос. Темно-зеленый бархат стен выглядел зловеще. Со сводов белого оштукатуренного потолка, украшенного богатой лепниной с филигранной позолотой, лился ровный свет. Собираясь с мыслями, Григорий налил чаю из антикварного самовара. - Ситуация такова, товарищи. Генеральный секретарь не отвечает на мои звонки. Я связался с генералом Куцовым, надеясь, что выбираться из этой истории мы будем вместе с силами КГБ. Но генерал уклонился от разговора. Или он тоже напуган и растерян и ждет от КГБ дополнительных сведений, или он вместе с Головановым вовлечен во что-то, о чем мы можем только смутно догадываться. - А ракетные силы? - спросил генерал Пашков. - Мы не знаем, что натворили американцы, но что-то они несомненно сделали - ракеты выведены из строя. Физики говорят, что никогда не видели ничего подобного. Они смогли сделать небольшую вмятину на одном из зеркальных шаров - ничего больше. - Значит, только армия может защитить нас, - генерал Грушенко прикрыл глаза. - Что-то похожее случилось с нами в конце Великой Отечественной войны. - В военном смысле - да. - Куликов поднял свою чашку. - Но не в политическом. Сейчас с нами нет Сталина, который мог бы противостоять американскому президенту. - Ваше решение, товарищ маршал? Растиневский оглядел сидящих за столом. - Как оказалось, Горбачев допустил огромную ошибку, разрушив брежневскую доктрину. Как Верховный главнокомандующий Советской Армии я твердо верю в то, что мы должны восстановить контроль над Восточной Европой. - А если Политбюро не согласится? - спросил Пашков. - У нас есть оружие, генерал. - Куликов окинул всех взглядом. - За последнее десятилетие перестройка, бюджетные сокращения и паническое бегство из Афганистана ослабили нас. Возможно, настало время круто сменить курс? - Куцову это не понравится, - заявил адмирал Иванов. Растиневский набрал в легкие воздуха и шумно выдохнул. На его губах заиграла ироническая улыбка. - КГБ сам о себе позаботится. Хватит уже нянчиться с этим балаганом. За эти сутки я ввел в Москву две сибирские дивизии. - Вы говорите... - Пашков осекся. Куликов осторожно подбирал слова: - Полагаю, сейчас опасность слишком велика. Голованов явно не справляется с руководством. Пока американцы не восстановили свой ядерный арсенал, мы должны взять инициативу в свои руки. Пришло время возродить могущество Советской Армии. Сначала мы разделаемся с узбеками и пройдем по всем южным республикам, потом вернем Восточную Европу. Конечно, здесь есть определенный риск, американцы могут ответить атомным оружием. - Это страшный риск, - попытался отрезвить собравшихся Грушенко. - Риск? - спросил Растиневский и развел руками. - Если ракеты и в самом деле выведены из строя, это единственный шанс спасти Советский Союз от развала. И заполучить Европу. - А кто блокировал их ракеты? Их ученые? Но уж точно не наши - лучшие умы в нашей стране сбиты с толку. - Куликов нервно потер переносицу. - Может быть, они проводили какой-то сумасшедший научный эксперимент и завалили его? - смущенно предположил Иванов. - В любом случае - сейчас нужно действовать. - Куликов уперся кулаками в стол. - Товарищи, выбор за нами! - Растиневский вызывающе вскинул бровь. Шейла уставилась в потолок. Все произошло так быстро. Почему? Если Ахимса оказались перед лицом угрозы в другой галактике, до которой так далеко добираться, почему они так спешат? Она поднялась с койки и подошла к столу, где лежали ручка и полевой дневник, записала по порядку все, что говорил Толстяк, потом схематически изобразила политические системы Соединенных Штатов и Советского Союза. Проглядела полученные записи. Ничего не получается. Информации явно недостаточно. Какова будет политическая реакция? Что произойдет после объявления о том, что пришельцы вмешиваются в дела органов безопасности? Смогут ли Атвуд и Голованов устоять? Она обдумывала возможные варианты, но рабочая гипотеза не складывалась. И все-таки волшебная технология Толстяка сумела парализовать оборонную систему. НАТО сойдет с ума... Китай, Индия, Пакистан, Израиль... А хуже всего придется Советскому Союзу. После смещения Горбачева там начались разброд и шатания. Консерваторов возмущает отделение Польши, Венгрии, Чехословакии, Восточной Германии и Прибалтики. После того как они расправились с разбуженными в горбачевский период грузинами, армянами и азербайджанцами, им здорово досталось от мирового общественного мнения. Сейчас Советский Союз бурлит: восточный блок доживает последние дни, узбеки ведут отчаянную партизанскую войну, которая в конце концов обескровит Советскую Армию. В такой тяжелый момент отважатся ли они на государственный переворот? У Америки свои сложности. Самая могущественная нация переживает глубочайший кризис, растет внутренний долг. Беспомощная Америка, неспособная сделать что-либо, кроме выражения порицания Советскому Союзу, грубо нарушающему права человека, сама страдает от глубокого экономического кризиса. В поисках выхода народ волнуется. Сторонники предоставления широких гражданских прав набрали огромное количество голосов, Атвуд победил чудом, с перевесом в два голоса. С самого начала администрация Атвуда, подобно пьяному матросу, бросалась из одной крайности в другую. Она наполнила легкие воздухом и надула щеки. Политики так часто действуют наобум, разве можно что-то предсказать? Погруженная в раздумья, Шейла прошлась по маленькой комнате. В ее положении тоже много уязвимых сторон. Бедный Типс, он, наверное, уже одичал. Когда весь мир ввергнут в хаос, разве может она беспокоить Толстяка из-за своего кота? Она вздрогнула, вспомнив выражение глаз Стукалова и Даниэльса. И мне предстоит отдавать приказы этим мужчинам? Нервно потирая руками предплечья, она задумалась. Каждый из них был опытным десантником, каждый сотни раз встречался со смертью - и убивал. Моше Габи, израильтянин, - человек другой культуры. Он мог убивать самым верным и надежным способом и при этом улыбаться или вздыхать. Но вот что плохо: какой багаж он принес с собой из прошлого, из дней, предшествовавших 1948 году? Англия отказала в визах европейским евреям. На плечах англичан лежит часть ответственности за шесть миллионов людей, уничтоженных нацистами в газовых камерах. Отказ лорда Мойна до сих пор звучит в ее ушах. Она хорошо помнит его слова: "Что я буду делать с миллионом венгерских евреев? Куда я их дену?" И Англия не потребовала компенсации, когда после заключения "договора-48" оставила арабам в Палестине оружие и военные укрепления. - И я должна командовать этими людьми? - Шейла закрыла глаза. Да, тебе придется делать это. Ты должна. Она вздохнула. - Но с чего я начну? Мэрфи передвигался бесшумно, как дым, едва касаясь ступнями пола. Осторожно повернул дверную ручку и выскользнул в коридор. Сколько времени прошло с ужина? Четыре часа? Пять? Он не мог уснуть. В запертой комнате было слишком тесно. Несмотря на толстые стены, снаружи доносилось завывание арктического ветра. Он тихонько спустился вниз и остановился на углу. Кухня должна быть там. Он низко пригнулся и осторожно заглянул в угол. Не дай бог кто-то его увидит. Они обязательно отошлют его назад к Даниэлсу, и ему придется драить полы зубной щеткой или выполнять какую-нибудь подобную ерунду, унижающую его достоинство. Годы усиленных тренировок сделали шестифутовое тело Мэрфи жилистым. У него были коротко стриженные рыжеватые волосы, голубые глаза и вздернутый, как у мопса, нос, вечно сующийся не в свое дело и с отметинами прошлых неудач. В нем проявлялась ирландская натура, грубоватая, крикливая, шумная. Служба в десантных войсках изменила его, умерила его инстинкты, но все же в нем сохранился какой-то зуд, заставляющий совершать поступки из любопытства, - всегда интересно, а что из этого выйдет? Он осторожно свернул за угол и вдруг увидел кого-то, крадущегося так же тихо, как он. Он узнал по одежде - русский! Мрачная усмешка искривила его рот. Что может делать русский посреди ночи на американской базе? Мэрфи напряг мышцы, проверяя свою готовность. Не такая уж хорошая разминка, но все же лучше, чем ничего. Неслышными шагами он стал красться вдоль стены. Что нужно этому русскому? Папки в основном кабинете? Комната связи? Может быть, радар или секретное оборудование? Худощавый силуэт русского маячил впереди. Высок, черноволос, волосы ежиком. Мэрфи прикинул на глаз его вес - около восьмидесяти килограммов, и каждая унция смертоносна. Восток встречается с Западом. Ну что ж, посмотрим. Мэрфи затаился за автоматом с газированной водой, а русский помедлил, посмотрел по сторонам. Незанятые руки повышали его боеготовность. Удовлетворенный осмотром, он наклонился и вытащил из кармана небольшую отмычку. Замок! Сердце Мэрфи отчаянно забилось. Русский работал ловко, ему понадобилось не больше тридцати секунд, чтобы отодвинуть засов. Бесшумно, как привидение, он проскользнул в комнату. Мэрфи нахмурился. Вроде бы это кухня. Внутри у него все напряглось. Яд! Эта сволочь русский собирается отравить еду! Мэрфи кинулся к двери, глядя на поцарапанный пластик между дверной пластиной и засовом. Он секунду помедлил, раздумывая, что делать дальше - то ли бежать за капитаном, то ли поднять тревогу. Но он был Мэрфи, и он сделал по-своему. Он сосредоточился, ухватился за дверь и осторожно отодвинул ее, оставив щель для обзора. Он увидел только часть слабо освещенного помещения, нырнул внутрь и бесшумно закрыл за собой дверь. В воздухе носились ароматы, характерные для всех кухонь мира, - приятная смесь запахов мыла и свежей пищи. Вокруг него сверкали начищенные металлические раковины, разделочные столы и шкафчики. Он неслышными шагами заскользил по кафельному полу, огибая ближайший разделочный стол. Русский уже пересек комнату и, изумленно оглядываясь по сторонам, остановился у входа в холодильную камеру. Потом тряхнул головой, пожал плечами и открыл тяжелую герметичную дверь. Пальцы нащупали выключатель, он зажег свет и вошел внутрь. Мэрфи сжал губы, метнулся к подставке для посуды и стянул с крючка французский нож повара. Кошачьим шагом он двинулся ко входу. Держа нож лезвием вниз, он отодвинул щеколду. Светлана Детова вышла из комнаты и оглядела коридор. Она шла в одних чулках, без обуви. Куда сначала? Она планировала посмотреть, охраняется ли комната, где находится компьютер. Аэрозоль в ее сумочке усыпит охранника на полчаса и напрочь отшибет его память. Она знала, что здесь меняют часовых в полночь, она успеет проникнуть в компьютер и разобраться, что к чему. Она помедлила у входа в дамскую комнату и вошла внутрь. Ночь могла оказаться длинной. А кроме того, на нее действовал адреналин. Только она вышла из кабинки, как дверь открылась. Вошла Шейла Данбер, и Светлана улыбнулась. - Добрый вечер. Вы так поздно на ногах. - Приветствие англичанки прозвучало на чистом русском. Планы Светланы рухнули. Итак, их чертова система отслеживает ее буквально повсюду. Что уж говорить о помещении с компьютером? - Физиология не спит. Неужели я выгляжу так же дико и взволнованно, как она? Она отметила, что глаза у англичанки покраснели, а вокруг рта пролегли морщинки. - Догадываюсь. Если в компьютер не удастся влезть, может быть, попробовать вытянуть информацию из англичанки? - Майор, если у вас найдется минутка, не могла бы я спросить вас кое о чем? Данбер помолчала и кивнула: - Конечно. Светлана указала на кабинку: - Пожалуйста. Освободившись, Данбер предложила пойти к ней в комнату. - Там будет уютнее. - У вас собственная комната? Но и там я тоже буду под наблюдением. Хотя разве кто-то может от них скрыться? Вопрос остался без ответа. Комната Данбер была крохотной: четыре на пять метров. Обстановка спартанская - стены окрашены в тускло-серый цвет, кушетка со сбившимися одеялами, пара стульев и стол. На нем в беспорядке лежали исписанные листы бумаги. Очень заманчиво воспользоваться аэрозолью и выбраться отсюда, прихватив бумаги. - Пожалуйста, присаживайтесь. - Шейла села на стул напротив, откинулась назад и ссутулила плечи. - Чертовски странно, что у вас есть ко мне вопросы. - Шейла усмехнулась. - Вот уж не ожидала этого от резидента КГБ. Светлана сцепила пальцы. - А это вас раздражает? Шейла потерла глаза. - Меня раздражает вся эта чертовщина. Я никак не могу поверить в то, что завтра мы поднимемся к звездам в прозрачных пузырях. Это какая-то ерунда. И разве пришельцы могут выглядеть, как Ахимса? А как же быть с тем, что они нейтрализовали-таки все наши стратегические силы? - Она покачала головой. - Я могу понять это разумом и исходить из теоретических соображений, но все мое существо протестует. Ну ладно, это уже другое. Кажется, она говорит искренне. Хотя в подобных ситуациях они используют спецов. - А почему вас поставили командовать, майор? - Честно говоря, сама не понимаю. Предполагаю, что их привлекли мои навыки. - Какие? Шейла улыбнулась. - Они их классифицировали. Светлана кивнула: - Понятно. Возможно, я устала больше, чем думаю. Если бы только она могла добраться до своего Крэя, она бы моментально узнала все. Шейла подняла плечо. - Понимаете, если все это не какое-нибудь чокнутое мероприятие, состряпанное ООН или другой влиятельной группировкой, тогда нам придется быть в зависимости друг от друга. Майор, если мы и в самом деле завтра утром взлетим в прозрачных пузырях, то у нас не останется ничего, кроме нас самих. Светлана позволила своему телу немного расслабиться. - Поживем - увидим. Уставившись в пол, Шейла нахмурилась. - Если предположить, что это чья-то игра, то кто за ней стоит? Кто обладает рычагами, способными заставить американцев и русских сотрудничать? Светлана обдумала ответ. - Теоретически, майор, международные банки, ассоциации многонациональных корпораций, различные энергетические картели, возможно, японские. После отставки Горбачева мир стал опасен. Советский Союз сошел с катушек. Волнения в Прибалтике и других республиках напугали весь мир. Однако почему бы просто-напросто не надавить на лидеров? К чему такие примитивные шарады? Шейла взглянула на потолок. - Вряд ли можно назвать подобный синхронный перевод примитивным. Я до сих пор поражаюсь, как они это делают. - Одна из сотрудниц КГБ, искушенная в подобных делах, исследовала потолок в женской казарме. Без специального оборудования обычный осмотр не дал никаких результатов. Ни проектора, ни приспособлений. - А президент и Генеральный секретарь? Это были актеры? - Если и так, то очень хорошие. Шейла скрестила щиколотки. - Кое-что из сказанного Толстяком не выходит у меня из головы: его слова о болванах, которые смотрят в небо с миллиардами звезд и галактик и думают, что они одиноки. Вы знаете, он прав. Только дурак может настаивать на том, что мы единственные разумные существа во Вселенной. - Но почему сейчас? - требовала ответа Светлана. - Почему они выбрали именно данный момент, чтобы появиться? Шейла воздела руки. - Если предположить, что история Ахимса правдива, возможно, они знают что-то, чего не знаем мы. Может быть, мы слишком близко подошли к концу? Может быть, они могли появиться только сейчас? - Шейла задумчиво посмотрела на Светлану. - Может быть, они спасают нас от взаимного уничтожения? Когда Мэрфи проревел: "Берегись, комми!" - случились две вещи, которых он вовсе не ожидал. Во-первых, его рев был немедленно переведен на русский. Во-вторых, советский десантник вздрогнул и поперхнулся, роняя апельсиновый сок, который он достал из отделения с прохладительными напитками. Мэрфи стоял перед ним с ножом в руке. Потом он опустил руку. В конце концов, безопасности Западного содружества не убудет от стакана апельсинового сока, и не важно, с какой скоростью он исчезает в глотке русского. Все еще кашляя, русский уставился на него. - Ты что, озверел? - А что ты тут делаешь втихаря среди ночи? Парень усмехнулся, тыльной стороной руки вытирая рот и стряхивая капли сока с пальцев. - То же самое я могу спросить и у тебя, американец. Мэрфи слегка улыбнулся. - Меня привел сюда желудок. Он абсолютно пуст. Русский посмотрел на апельсиновый сок, капающий с молочных пакетов и пластиковых бутылок. - Мой тоже. Как они это делают? Перевод звучал откуда-то сверху, из воздуха. Русский нахмурился, оглядываясь по сторонам. - Даешь дембель! - Что? Он махнул рукой в сторону стены. - Не понимаю. Я только сказал то, что мы привыкли писать на казарменных стенах. Мне показалось, что я сказал это по-английски. - Да, парень, дело дерьмо. Русский опять закашлялся и слизнул с подбородка каплю апельсинового сока. - Ты что, собираешься этот ножик использовать? - А? Нет. Думаю, нет. - Он взглянул на лезвие. - Вроде бы нет, если ты пришел сюда за соком. - Может быть, и за бутербродом. Или за парочкой. А ты что думал? - Что ты собираешься подсыпать в пищу яд. Русский заморгал, потом улыбнулся. - А знаешь, ты что-то не очень любезен для американца. Здесь я тоже должен есть что-то, понимаешь? Ты выглядывал из окна? Подумай, разве здесь есть продовольствие? Мэрфи подумал. - Ну, у нас есть здесь склад. Русский все еще не отошел. - Больше всего на свете мне хотелось бы отнять у тебя этот ножик и посмотреть, как устроены твои внутренности. Но майор Стукалов приказал не задирать американцев. Ну а если это самозащита? Мэрфи усмехнулся. - Мне бы тоже очень хотелось, но у меня тоже приказ. Русский пожал плечами. - Ну что ж, коли мы люди подневольные и твой желудок тебя беспокоит, почему бы тебе не положить ножик на место? Мы сможем сообща обшарить этот капиталистический рай. Губы Мэрфи расплылись в широкой улыбке. - Знаешь, Иван, мне нравятся твои манеры. - Меня зовут Маленков. Лейтенант Николай Маленков. - Лейтенант Бен Мэрфи. - Он развернулся, высунул язык, примериваясь, и метнул нож. Лезвие вонзилось в стену, застряло в бетоне и замерло. Нож вяло повис. - Что это? - Маленков держал в руке флягу. - Моча. Американское пиво. Выпей и поймешь. Посмотрим, что здесь есть. - Мэрфи держался в отдалении, обшаривая полки. - Здесь, смотри, ветчина. Черная рожь. Мушиные яйца. - Что? - Ух, майонез. Извини, думаю, переводчик не справляется. Вот, о-го-го! "Гиннесс"! - Что? - Держись, парень. Хорошее пиво. Ирландское. Кое-кто на этом айсберге понимает, что такое жизнь. - Ну, достаточно, а то у меня ноги мерзнут в этом холодильнике. С полными руками они вышли и разложили награбленное на разделочном столе. - Ну, кто-то из нас должен все это нарезать. Кому можно доверить нож? - Мэрфи переводил взгляд с русского на еду и обратно. Маленков отломил кусок хлеба. - Ладно, если мы убьем друг друга, нас обоих пошлют в штрафные батальоны. - Как они это сделают, если мы будем трупами? - Ты не знаешь майора Стукалова, он найдет выход. - Похоже на Даниэлса. Маленков рассмеялся с набитым ртом. - Значит, во всех армиях офицеры одинаковы. Ну давай режь жратву. Ты уже имел дело с ножом, а у меня только один кусок. Они сидели на столе, ели и тайком разглядывали друг друга. - Если я поклянусь, что я не служу в ГРУ, ты мне скажешь, почему мы здесь? Они вытащили нас из боя, отвезли в Москву, а потом сюда. Что все это значит? Виктор все твердит, что это как-то связано с пришельцами. - Даниэлс тоже. - Ты веришь этому? Мэрфи пожал плечами. - Черт, не знаю. Мне это как-то чудно. Мы говорили об этом и так и сяк, но я не думаю, что кто-то верит, что это пришельцы. Но они приказывают верить, что мы полетим к солнцу в компании с надувными шарами. И это замечательно до тех пор, пока деньги капают. - Мы думаем, что это какая-то проверка. Может быть, что-то вроде психологической войны. - Неплохо звучит. - Мэрфи задумчиво жевал. - А ты откуда? - Волгоград. А ты? - Бостон. Эта моча не так уж плоха. - Ну, если это психологическая война, персонал для тебя постарался. А что такое твое крепкое? - Попробуй. Маленков запрокинул голову и отхлебнул из бутылки. Усмехнулся, облизал губы и вытер рот. - Ну точно, буржуйская штучка. Нам, может быть, надо спасти вас и отобрать ее для себя. Пожертвовать собой во имя мировой революции и свободы. Скажи, а что, в Америке все толчки умеют разговаривать? - Разговаривать? Парень, ты видел какие-то странные толчки! - Я смотрел телевизор. Толчок разговаривал и брызгался голубой водой. Мэрфи нахмурился и задумался. - Ты прав, это психологическая война. 8 Чииллу бы удивило то, как люди воспринимают его внешний вид. А может быть, и нет, как может древнейшее разумное существо во вселенной интересоваться реакцией таких ничтожных эфемерных созданий, как люди? Но факт остается фактом: если бы обычный непросвещенный человек увидел Чииллу, он поместил бы его в геологический музей. Во время обменных и мыслительных процессов в теле Чииллы происходили электрохимические реакции, и он излучал все цвета радуги. Он мог увеличиваться в размерах, и его полный рост мог повергнуть человека в изумление. Самая высокая оконечность сложных геометрических конструкций, из которых состояло его тело, возвышалась на три метра от поверхности. До того, как Чииллу разбередила подслушанная беседа Ахимса, он безмятежно плавал в бесконечной межзвездной тьме. Его тело в результате приобрело темно-фиолетовую окраску, только остроконечные выступы были желто-красными. Красочное инфракрасное и ультрафиолетовое излучение впечатляло, но человек никогда бы не смог насладиться этим зрелищем без помощи своих специальных приборов. Когда сферический корабль Чииллы приблизился к Тахааку, массивному правительствен