да кнопку, вздохнула, нажала на нее, и душ заработал. На подносе появилось обычное мыло, и она намылилась с ног до головы. Льющаяся на нее вода имела температуру тела, мыльная пена заструилась вдоль ее длинных ног и всосалась в гладкий пол, не оставив следа. - Как они это делают? Когда она вышла из душа, ее ждал новый сюрприз. Она сделала шаг и, почувствовав сопротивление пола, отшатнулась и застыла. Словно невидимая промокашка окутала ее. Она наблюдала, как исчезали на ее теле капли воды, словно попадая в какое-то поле. Растерявшись, она вытянула одну руку, другую - сухо! Затаив дыхание, она сделала еще шаг назад: теперь ее груди попали в невидимое поле. Голова откинулась назад, каждый волос отделился от другого, вода тут же испарилась, и светлые пряди моментально стали сухими. - Ничего себе! - поразилась она. - Если бы я продала эту вещицу в Нью-Йорке или Париже, я бы имела чертовский успех! - Она встряхнула своими светлыми сухими волосами и рассмеялась. - Космос не так уж вреден для старушек вроде меня. Форма, которую она в соответствии с инструкцией скинула в изножье кровати, исчезла. Остались только ее личные вещи. Она нахмурилась и подошла к стенному шкафу. Открыв его, она увидела разноцветные одеяния, висящие по отдельности на плечиках. Ее формы не было. Она пощупала ткань. Удивительно мягкая. Делать нечего, пришлось надеть экзотическое космическое одеяние. Сшито просто замечательно. Слишком даже - решила она, разглядывая свое отражение в зеркальной стене. Когда она поворачивалась перед зеркалом, дверь провозгласила: - Майор, вас хочет видеть Светлана Детова. Она поколебалась. - Входи. Взглянув на компьютер, она отметила, что до совещания остается один час. Вошла Детова, одетая в похожий обтягивающий костюм. - Черт возьми, твой такой же? Светлана кивнула, ее голубые глаза были печальны. - Насколько мне известно, со всеми случилась подобная история. - Теперь у нас есть только это. - Шейла указала на свой обтягивающий костюм. - Очевидно, наша старая одежда провалилась сквозь пол. Осталось только то, что лежало в карманах. Шейла наклонилась и подняла ключи от своего "Остина", карандашик, пять фунтов и шесть шиллингов, бумажник и какие-то обрывки бумажек. - Интересно, - пробормотала она, ощупывая ногой пол. - Майор, я думаю, нам следует обсудить это. Какой в этом смысл? Лишившись своего строгого делового костюма, Светлана выглядела менее импозантно. Фигурка у нее оказалась маленькая и соблазнительная - большая грудь, широкие бедра и тонкая талия. Заменившее форму космическое одеяние так туго облегало ее формы, что она стала нервничать. И не без причины. Она станет мишенью для каждого мужского взгляда на корабле. Шейла еще раз внимательно осмотрела себя. И в самом деле, действует на нервы. Хотелось бы ей появиться в таком виде перед мужчиной? - Как ты думаешь, что это значит? Светлана скривила рот: - Неужели Ахимса и в самом деле хотят видеть нас в роли пилотов? Кружа вокруг автомата, Мэрфи взревел: - Эй ты, есть что-нибудь опохмелиться? Он посмотрел на компьютер. Прочитал: "06:30". Потом появилась следующая надпись: "Физкультура в зале - 07:00. Завтрак - 08:00. Аудитория - 09:00". Целый час завтракать? Ну что же, космос не так уж плох. На дне аппарата появилось что-то в стакане. Мэрфи пригляделся. Жидкость была похожа на кокосовое молоко. Он проглотил ее, не чувствуя вкуса. Потом нырнул в душ. Странно, он чувствовал себя лучше, но не настолько, чтобы понимать, что к чему. Он сунул руку в нишу, ничего не почувствовал и оглядел свое тело. Сухое. Он понюхал под мышками - в самом ли деле он принял душ? - и взглянул на то место, куда сбросил форму. Маленькими кучками на полу лежали его принадлежности. Форма исчезла. - Господи, Мэйсон! Ты получишь за это! Он заглянул в стенной шкаф и обнаружил одежду. Стащил один из костюмов с вешалки и, подивившись качеству ткани, натянул его на себя. Бросив взгляд на свое отражение, поиграл мускулами и встал в позу Мистера Космоса. Потом хмыкнул и бросился к двери. Если он не найдет свою форму до прихода Даниэлса, он покойник. Может быть, Даниэлс и забыл его ночной рейд, но страшно подумать о том, какой гнев вызовет отсутствие формы! Он кинулся вниз по коридору и приложил ладонь к двери Мэйсона. - Черт побери, впусти меня! - Мэрфи! Я убью тебя! Дверь рывком распахнулась, и Мэрфи увидел стоящего в центре комнаты обнаженного Мэйсона: тот трясся от ярости. - Где она? - Что? - Моя форма, ты, грязный, зловонный сукин сын! Мэрфи поперхнулся, глядя на горстку ключей, монет, бумажник и кроличью лапку, валявшуюся на полу. - Ты не брал мою форму? - Нет, черт побери! Где моя форма?! Отдай ее, или я разорву тебя на куски! - Мэйсон наступал, лицо его налилось кровью, кулаки сжались, бицепсы угрожающе взбугрились. - Эй! Отвали, парень! Моя тоже испарилась! Мэйсон остановился, подняв брови. - Твоя тоже? - Да! Щеки Мэйсона затряслись. - Если это не ты... Проклятые ублюдки комми! Мэрфи тряхнул головой. - Оденься. Напяль что-нибудь из этого шкафа. Сейчас, черт побери, начнется война. - О черт! - присвистнул Мэйсон. - Как я смогу драться? Я так скверно себя чувствую. - Попроси у автомата похмелиться. Мэрфи бросился в белый коридор и замер - навстречу ему шагал Габания. - Это твои шуточки? Мика Габания, облаченный в облегающий костюм, усмехнулся. - Где наша форма? На этот раз, американец, ты слишком далеко зашел! Мэрфи встал в стойку, выжидая. Черт побери! Габания такой бугай! Постарайся не попасть к нему в лапы! Он тебя задавит, он переломит твой хребет, как прутик! Габания переминался с ноги на ногу, уродливая гримаса исказила его черты. - Я с удовольствием переломаю тебе кости, американец! Сейчас ты узнаешь, как сильна Советская Армия! - Погоди, дружище. Сейчас я сделаю из тебя отбивную! - Какого дьявола... Мэрфи! - прогремел голос Даниэлса. - Он украл нашу форму, Сэм! - Мэрфи и глазом не моргнул: он заметил неожиданное замешательство Габания. - Так вас двое? - спросил громадный русский. - Тем лучше. Даниэлс хлопнул рукой по плечу Мэрфи, оттаскивая его назад, встав между ним и русским. - Послушайте, дуболомы, не знаю, в чем тут у вас дело, но давайте завязывайте. Мэрфи взглянул на Даниэлса и увидел, что тот одет в такой же блестящий, обтягивающий мускулистое тело костюм. - Но они взяли нашу форму! - Кто взял? Чью форму? - Габания покраснел от гнева, выпятил подбородок и двинулся на них. Даниэлс поднял глаза, покачав головой: - О господи, дай мне силы! Черт побери, Мэрфи, ты не видишь, во что он одет? А? А у тебя, Габания, нет времени посмотреть? Кто-нибудь из вас, ослы, смотрит по сторонам? Все чертово обмундирование испарилось! Я только что говорил об этом со Стукаловым. Мэрфи сделал гримасу. В коридоре появился Мэйсон с перекошенным от злобы лицом. Он попался на глаза Даниэлсу. Капитан оглядел всех троих. - Ты что, Мэйсон, тоже участвуешь во всем этом? - Я... кто-то украл мою форму, сэр! - Тед вытянулся в струнку и отсалютовал. - Святая Дева Мария! - простонал Даниэлс. - Ладно, куриные мозги, отжимайтесь! Тридцать раз... живо! - Даниэлс повернулся на каблуках. - Ты тоже, Габания, - тридцать раз! Или хочешь, чтобы я пошел к Виктору? - Ты не имеешь права приказывать мне, американец! Казалось, Сэм начал раздуваться. - Я не ослышался, лейтенант? Что, Генеральный секретарь сказал тебе что-то особое? Разве у тебя была своя особая встреча с Толстяком вчера? Давай-ка на пол, мистер! Живо! Мэрфи взглянул на выражение лица огромного русского. Ничего хорошего! Потом он уперся взглядом в пол и начал отжиматься, тридцать раз, со всей быстротой, на которую был способен. Что бы там ни было в глазах Даниэлса - а Мэрфи видел эти глаза бессчетное количество раз, - но это сработало. Габания лег на пол и начал качаться - как помпа в нефтяной скважине. - Все в порядке, ребята, - ворчливо прибавил Даниэлс. - И с этим покончено. Мэрфи, Мэйсон, если Габи, или майор Стукалов, или другой офицер отдает вам приказ - немедленно подчиниться! Не ждать, не сверяться со мной, а подчиниться, слышите, вы, гнилые мозги? - Есть, сэр! - крикнули они в унисон. - Габания, это и тебя касается. Прошлой ночью мы так решили с Виктором. Теперь мы единое подразделение. Во время зарядки мы с майором поговорим с людьми. Поговорим все вместе, чтобы не было недоразумений. - Отличная работа, Мика. Ты в хорошей форме. - Голос Стукалова прозвучал откуда-то сверху, позади Мэрфи. - Я слышал конец маленькой речи Сэма. Я очень огорчусь, если узнаю, что ты не подчинился ему, что бы ни явилось причиной вашей сегодняшней веселой разминки. - Слушаюсь, товарищ майор! - гаркнул Габания. - Ну ладно, бараньи головы, заканчивайте. У вас есть десять минут до зарядки, - сказал Даниэлс. Мэрфи вскочил на ноги. - Зарядки? Габания тоже поднялся. Пока он отряхивал руки, лицо его сочилось ненавистью. - Физкультура, дуболомы, созывайте всех своих. И еще, ребятишки, мы собираемся проводить совместные тренировки. А теперь пошевеливайтесь, живее! - Это еще не конец, - еле слышно прошептал Габания. Толстяк, как обычно, в виде голограммы возник из пустоты точно в 8:00. Он завис в воздухе над краем стола, когда секундная стрелка застыла. Зажегся второй экран. На фоне звезд в воздухе повисло нечто, напоминающее по форме колесо. - Кажется, у нас возникли проблемы, - заявила Шейла. - Исчезло наше обмундирование. - Сначала разберемся с этим вопросом! - Я снабдил вас более удобной одеждой, - Толстяк катался взад-вперед. (Он радовался?) - Форма, майор, служит двум целям. Во-первых, она придает всем одинаковый внешний вид, а во-вторых, обозначает различия между нациями и рангами. Теперь у вас есть более пригодная форма, и все вы выглядите одинаково. Мы заметили, что для людей это имеет значение. - А если мы хотим, чтобы нам вернули старую форму? - поднял руки Габи. - Зачем она вам? Чтобы увековечить вашу национальную принадлежность? Качество ткани очень приближено к вашему. Но эта ткань более долговечна, она не протирается и не рвется. Далее, эта одежда защищает от радиации, которая пагубна для людей. Если ее кое-чем дополнить, она будет служить и в безвоздушном пространстве, станет тем, что вы называете скафандром. Ткань регулирует температуру, приближая ее к температуре тела; эти костюмы можно носить долгие годы не снимая. - А фасон? - спросила Светлана. - Они... ну... слишком обтягивают. Слишком... - Уверяю вас, они очень эластичны, удобны в любом положении и нисколько не стесняют движений. - Я имела в виду не это, - Светлана пристально посмотрела на пришельца. - А-а, вы имели в виду, что они слишком подчеркивают форму тела? Мы думали только о практической стороне. Эти костюмы соединяют в себе достоинства вашего и нашего миров. Одежда, которая защитит вас от радиации, вакуума, температурных перепадов и в то же время сохранит свободу в движениях. Теперь, когда эта тема закрыта, может быть, перейдем к обсуждению более важных вопросов? - Нашей форме, кажется, надо послать воздушный поцелуй. - Сэм поглядел на свои облегающие рукава. На лбу его пролегла морщина. - Более важные вопросы? Что все это значит? - пробормотал на выдохе Виктор. - То, что вы видите здесь, - Толстяк обратился к настенному экрану, - это станция Пашти. Они называют ее - в приблизительном переводе на человеческий язык - Тахаак. Это означает Звездный Дом Пашти. Называя свои вещи и станции, они, как и все другие существа, не очень-то оригинальны. - То есть это и есть наша цель? - Даниэлс вытянул вперед ноги, положил на них блокнот и начал машинально черкать наброски. Пришелец снабдил их всем - даже такой мелочью, как левой блокнот. Дизайн, качество бумаги - все было приближено к земным оригиналам. - Правильно. Это космическая станция. Она расположена в положении "Л-5" по отношению к их основной планете. Она... - Эл что? - Моше недоуменно посмотрел вверх. Шейла попробовала объяснить: - Пятая точка Лагранжа, Моше, названная в честь французского математика. Это точка пересечения двух орбитальных плоскостей тел... - Его пустой взгляд остановил ее. - Скажем просто, что это стабильная орбита, которая не нуждается в регулировке; находясь на ней, станция не заблудится в космосе. Толстяк развернулся так, чтобы видеть своими глазами-стеблями всех собравшихся. - Мы предполагаем, что у вас возникнет множество вопросов. Чтобы сэкономить время и силы, все интересующие вас вопросы, касающиеся орбит, форм жизнедеятельности, истории Пашти и космических полетов, вы можете задать своим персональным компьютерам. Кроме того, ваши головные обручи позволят вам получить аналогичную информацию в любой точке данного корабля. Моше нахмурился, надел обруч, присоединенный к ближайшему терминалу, и шепотом задал вопрос. Перед его носом возникла миниатюрная голограмма, изображающая белую звезду, циркулирующие вокруг нее планеты и мигающий огонек. - Продолжим, - говорил Толстяк, прокатываясь взад-вперед по воздуху. - Мы надеемся, что вы в общем и целом познакомитесь со структурой и устройством этой космической станции к тому времени, как мы долетим до нее. Для атаки у нас будет мало времени. Вы должны напасть, проникнуть внутрь и разрушить станцию в течение одного дня. А потом вы рассеетесь, не оставив и следа своего присутствия, и отступите на космических кораблях, которыми мы снабдим вас. Эти корабли доставят вас на наше судно, и мы отвезем вас обратно на Землю, к вашим семьям. - А как мы попадем на эту станцию? Вы называете ее Тахаак? - спросил Виктор, хмуро разглядывая причудливый диск. Верхний металлический слой на экране отошел в сторону, и показалась уменьшенная модель: коридоры, коллекторы и тоннели, из которых состояла станция. Казалось, бока Толстяка слегка опали. - Это ваша забота. Ваша специальность - война. - Расскажите нам об этих Пашти, - предложила Шейла. - На что они похожи? Они агрессивны? Они представляют серьезную угрозу? Каковы их особенности? - Вот это Пашти. Рядом с Тахааком возник монстроподобный зверь - полускорпион-полуящерица, лишенная хвоста. Восемь конечностей поддерживали это чудовище, имеющее яркую красно-коричневую окраску. Две передние конечности венчали многосуставчатые щупальца, выдававшиеся из-под плотных куполов, скрывающих глаза. "Я больше никогда не смогу есть крабов", - решила Шейла. - Это натуральная величина? - Уменьшены наполовину. Вы попрактикуетесь на моделях в натуральную величину, чтобы поближе познакомиться с их внешним видом и природой. - Толстяк покатался вокруг модели. Когда он говорил, иллюстрируя его слова, плясал огонек. - То, что вы видите, является аналогом панциря. В обычном состоянии он уязвим для острых предметов. Однако если на эти существа нападают, этот панцирь, так же как и все тело, становится невероятно твердым. Жизненные точки расположены здесь, здесь и здесь. - Светящаяся стрелочка двигалась вдоль тела Пашти. - Выстрел из прицельного оружия, которым мы вас снабдим, не только пробьет щиток, но и убьет Пашти, если вы подойдете достаточно близко к этим чувствительным зонам. - Эти штуковины попытаются сопротивляться, - мягко проговорил Виктор. Он прищурил голубые глаза, внимательно изучая диковинных чудовищ. - А для чего призваны мои люди? - спросил Моше, подавленный зрелищем Пашти, расчленяемого на части голографическим проектором. Шейла старалась побороть отвращение. Ни один из органов Пашти - от покрытых волосками лапок до странного рта - ничуть не был похож на человеческий. Толстяк катался вокруг модели, то раздуваясь, то сплющиваясь. Он ответил: - Вы и ваша рота АСАФ получите бронированные транспортные средства. Вы пойдете впереди атакующих и сломаете любую попытку сопротивления. Ваша броня и мобильность также позволят вам парализовать коммуникации и тылы Пашти, пока пехота будет делать свое дело. - Таким образом, вы спланировали операцию так же, как земляне планируют свои наземные действия? - Шейла покусывала кончик своего карандаша. А что еще вы спланировали, Толстяк? Чем больше я узнаю, тем меньше мне нравится все это. Но ведь в вашем простеньком плане должны быть бреши? - Это точная аналогия. Детали вы разработаете сами. - А оборона? Что-то вроде тяжелой артиллерии, ракет, противотанковых приспособлений... у них будет, ведь нам придется нейтрализовать их перед тем, как мы ступим на эту станцию? - Моше смотрел на вращающееся колесо с лукавством. - Ничего не будет. - Что? - напрягся Сэм Даниэлс. - Это так, капитан. - Бока Толстяка опали. - Пожалуйста, зарубите себе на носу, вы имеете дело с цивилизованным космосом. Ваша атака будет полной неожиданностью. Пашти не вооружены. Видите ли, насилие - это аномалия, варварство, связанное только с отсталыми или развивающимися планетами. - Скажите прямо, - вмешалась Шейла. - Вы хотите, чтобы мы уничтожили миролюбивые разумные существа? Эти твари безвредны? - Вряд ли, ведь за последний миллион лет они отхватили изрядный кусок ресурсов Ахимса. Они грубы и агрессивны. Предприятие, которое я затеял, всего лишь приведет систему в равновесие. - А мы выпачкаем руки в крови, - глядя на Толстяка сощуренными глазами, Шейла скрестила на груди руки. Толстяк сплющился. - Я не ожидал, что услышу возражения от людей против убийства невинных, если, конечно, это не попытка что-то отторговать, как это принято среди ваших политиков. Каковы ваши намерения? Чего вы требуете взамен? Шейла почувствовала, что ее затрясло. Сэм Даниэлс выглядел так, будто кто-то затушил сигару о его пиццу. Сейчас не время скандалить. Мы все еще пленники. Притворяйся, Шейла. Играй, сколько сможешь. - О какой торговле может идти речь? Какой смысл вести споры о нравственности, если вы уже приняли решение? Вы уже рассчитали движения каждой группы после того, как мы попадем на Тахаак? - Она спешила сменить тему, легким взмахом руки посылая Даниэлсу сигнал отбоя. Он понял ее знак. Взгляд, которым он наградил ее, мог бы растопить лед. Толстяк казался слегка побледневшим. - Я могу помочь вам определить объекты нападения, а компьютер даст технические советы. На основе этой информации вы сможете принять решение. Ваши жизни подвергаются определенному риску, майор Данбер. Мы только определяем стратегию, а тактические аспекты операции - в ваших руках. Так как рискуете вы, то вам и решать, какую тактику вы изберете. В конце концов, эта ваша профессия. - А какова общая стратегия? - с невозмутимым видом спросил Даниэлс. - Вы ведь не хотите, чтобы кто-нибудь узнал, кто ввергнет в ад этих Пашти? Почему? Что вы выигрываете? Толстяк подобрался, черные глазки сверлили взглядом Сэма. Когда он заговорил, вокруг его глаз-стеблей появились складки. - Это очевидно, капитан Даниэлс. Пашти представляют собой угрозу. Они продолжают завоевывать наше пространство - захватывают наши ресурсы. Мы предпринимали дипломатические усилия, но они не могут противостоять циклам Пашти. Понимаете, это биологическая аномалия. Мы намерены нейтрализовать эту угрозу. - Ничем не рискуя, - прибавила Шейла. - А вы можете предложить что-то иное? - поинтересовался Толстяк. Ох! Наконец-то все встало на свои места! Ахимса не только хотят съесть пирог, они не желают, чтобы крошки, оставшиеся после пира, привели к едокам. - Думаю, что не можем. Итак, вы испробовали все способы, не связанные с разрухой и уничтожением? Значит, это жизненно необходимо? Толстяк совсем сплющился. Шейла подумала, что это признак смущения - или блеф. - Да. Это и вас затрагивает. Пашти - одни из тех, кто запретил вашу планету. Предположите, что вам удалось спасти ее от превращения в радиоактивную пустыню. Предположите, что вам удалось заселить Солнечную систему. Вы знаете, что вы никогда не пройдете вашу зону Ван Оорта. Конечно, ваши корабли могут попытаться проникнуть туда, но они загадочным образом исчезнут. Они... - Что? - взорвался Даниэлс. Он взял у Моше обруч. Голографическая модель Солнечной системы висела среди того, что он называл облаками Ван Оорта. - Будьте уверены, капитан. - В голосе Толстяка звучало самодовольство. Как много он перенял у людей! - На границе Галактики была размещена система гравитационных маяков. Их на самом деле шесть. Корабль, не обладающий нулевой сингулярностью, способной нейтрализовать искривление пространства, будет разрушен направленной приливно-отливной силой. Позже мы все сами в этом убедитесь. А сейчас давайте сосредоточимся на главном вопросе. Факт остается фактом: ваше участие в этом деле откроет вашему виду дорогу к звездам и навсегда отвратит угрозу ядерной катастрофы. - Голос Толстяка стал ласковым. - Мы предлагаем вам жизнь - и космос! Такова цена капли невинной крови! Шейла задумалась, все ее мысли сосредоточились на этом медленно вращающемся колесе, которое называлось станцией Тахаак и от которого зависела свобода человечества. Толстяк сплющился, его глаза-стебли осмотрели комнату. - В ближайшее время надо начинать знакомство с оружием. Мы спроектировали военное снаряжение, максимально приближенное к земному. Для ознакомления ваши люди смогут провести тренировочные учения внутри точной копии станции Тахаак, которую мы построили специально для этой цели. Вы сможете попрактиковаться на роботе Пашти, который будет реагировать на чувствительные или смертельные удары. Я уверен, что тренажеры покажутся вам превосходными. Вы сможете многократно репетировать бой - такого опыта у вас не было никогда. Давайте назовем это последним словом боевых учений. Вы можете начинать тренировки, как только почувствуете себя готовыми к ним. - А женщины из разведслужб? - спросила Светлана. - Они будут пилотировать торпеды? - Верно. Я принял это решение, основываясь на том, что у них есть летный опыт, а кроме того, они смогут уменьшить риск, прикрывая тылы. Нужную информацию вы найдете в учебниках, которые получите после совещания. Вы можете по собственному усмотрению менять наши предложения. - Это единственная причина того, что вы выбрали в пилоты именно женщин? - Светлана наклонилась вперед, ее глаза горели. - Нет, мне также хотелось привести в равновесие состав человеческого персонала. - Толстяк издал свист, увидев, как напряглось лицо Светланы. - Да, майор Детова, у меня были и другие соображения. Ваши мужчины отправляются туда, где никогда не бывали прежде. Вы достаточно умны, чтобы понять, что я не упущу такой прекрасной возможности изучить ваш вид в любых его проявлениях. К счастью, теперешний кризис разразился после того, как ваш технический прогресс освободил женщин от рабского положения разукрашенных машин воспроизводства типов. В охотничьих обществах благодаря развитию промышленности женщина становится свободна от пут сельскохозяйственной эры. Я смогу понаблюдать за вашим поведением в положении равенства с мужчинами. И прикинуть ваш потенциал для внедрения в цивилизованный мир. - И это все? В писклявом голосе Толстяка появилось раздражение: - Никто никогда не знает, куда приведут исследования, но на данный момент это все. Я догадываюсь о ваших опасениях, майор. Вас не будут использовать для спаривания... или для проституции. Шейла прикусила губу. И ты, черт побери, можешь даже поклясться в этом, Толстяк, старый мошенник! Все это - тухлятина, грязная закулисная авантюра! - Какое удовольствие я мог бы получить! - Маленков вздохнул, когда две женщины из ЦРУ прошли мимо него по проходу и уселись в кресла в третьем ряду. Аудитория начала заполняться людьми. Мэрфи вертел головой. Когда он впервые оказался здесь, он находился под влиянием шока, вызванного полетом в пузыре. Тогда он был парализован, потерял способность думать. Теперь, когда возбуждение и дух авантюризма снова взыграли, он внимательно оглядывал своих новых товарищей. Здесь собралось почти четыреста человек, и треть из них - бабы. Одна на двоих - совсем не плохо по сравнению с теми местами, где ему довелось побывать прежде. Мэрфи окидывал женщин оценивающим взглядом и постепенно приходил в чувство. Каждая выглядела просто сногсшибательно. А второе, что он заметил, - ни одна не отвела взгляда, ни одна не выказала ни растерянности, ни беспомощности, обычно появлявшихся под его тяжелым наглым взглядом. ЦРУ? КГБ? Черт побери, Мэрфи, а тебе не кажется, что секретарш здесь нет? Протри свои глаза, детка. Если ты собираешься полюбезничать с этими курочками, они перережут тебе глотку и пообедают твоими внутренностями! - Знаешь, - размечтался Маленков, - мне уже кажется, что их сюда затащили исключительно из-за их бабьего шарма. И я наслышан об американках. У них отличная репутация. - У русских тоже. Но меня это мало волнует. Я уже поджарил свою задницу сегодня утром. И я не собираюсь ни на кого наскакивать. Маленков проворчал: - Мика... это особая статья. Что-то произошло с ним в детстве. Я не знаю всех подробностей. Но он из тех, кто не мыслит себя вне партии. Или черное, или белое. - Ну, я немного погорячился сегодня утром. Скажи ему, что это не нарочно. Так получилось, черт побери, из-за того, что мы потеряли свою форму. - Скажу. - Николай прищелкнул языком. - Мы с Микой дружили долгое время. Он прикрывал меня, несколько раз спас мне жизнь. Дай ему, как говорится, время на раздумья. Все это слишком необычно. Думаю, Мике тяжело сознавать, что пришельцы не являются преданными членами партии. - Ну, я знаю таких парней. Слепая любовь к Америке. Если грешок покрыт или задрапирован флагом, это уже не грешок, а доблесть. - А капитан Даниэлс? Он такой? - Нет, он чертовски хороший офицер. - Он играет на банджо и лопает арбузы? Мэрфи поперхнулся. - Господи! Не вздумай когда-нибудь сказать так при нем. Тебе придется вытаскивать свои зубы из собственного затылка! Маленков нахмурился. Он искренне недоумевал. - Не понимаю. - Ха, послушай. Ты не будешь зубоскалить по этому поводу, а я не буду подшучивать над русскими женщинами, идет? Маленков развел руками. - Я до этого никогда не видел негров живьем. Конечно, афганцы тоже темнокожие. А негров я видел только по телевизору и в кино. Они играли на банджо и лопали арбузы. Мэрфи застонал. - Ага, конечно, позади у нас длинная дорога. Я хочу сказать, что раса не играет никакой роли. То есть, конечно, играет... но не совсем. Понятно? - Как будто да! - Внимание! Мэрфи вскочил на ноги. В комнату входила Шейла Данбер, за ней Стукалов, Детова, Даниэлс и Габи. Шейла поднялась на возвышение и оглядела присутствующих. - Садитесь, пожалуйста. Мэрфи опустился в кресло, нервно поглядывая на Маленкова. Проклятые пришельцы словно стравливают их. Сначала эти мундиры, потом невинные шуточки Маленкова. Им страшно повезет, если за пару дней не произойдет кровопролития из-за какого-нибудь пустяка, вызванного непониманием. - Леди, джентльмены, мы только что закончили совещание с Ахимса, который командует этим космическим кораблем. Сразу же после нашего собрания вы разобьетесь на учебные группы и начнете знакомство с оружием и техникой Ахимса. - Майор Данбер снова оглядела аудиторию. - Никто из вас никогда не оказывался в подобной ситуации. Понятно, что смена обмундирования вызвала легкий переполох. В результате возникло недоразумение. - О черт! - пробурчал Мэрфи, вжимаясь в кресло. Маленков захихикал. - Друзья, мы первые люди, которые представляют Землю перед Ахимса. Они два миллиарда лет изучали нашу планету, и мы вовсе не выглядели "цивилизованными" существами. На этом корабле все будет иначе. Я не допущу никаких недоразумений. Наше положение очень шатко и опасно. Перед нами поставлена цель. Нам надо будет атаковать и нейтрализовать космическую станцию Пашти. Когда вы целиком освоитесь с вооружением, мы посвятим вас во все детали. А сейчас мы начинаем подготовку, нам нужно приобрести необходимые навыки. Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь к своим офицерам. Рота АСАФ соберется у бронированных тренажеров, представители разведслужб - около торпед, спецназ и десантники - в стрелковом тире. Вечером - обязательные занятия на компьютере: познакомитесь с анатомией Пашти и получите все основные сведения относительно предстоящей операции. А теперь повторю то, что вы уже слышали. В космосе мы будем находиться в течение года. Таким нам покажется пятилетний земной срок. Шесть месяцев туда, к станции, и шесть месяцев на обратный путь. Все это время вы должны сохранять дружественные отношения друг с другом. Многое в политике изменилось с сорок пятого года, много воды утекло, но хочу напомнить вам, что американцы, русские и евреи партизанили вместе. Почему бы нам не тряхнуть стариной? В нашем деле не должно быть никаких политических распрей. Это ясно? И последнее. Сразу же после собрания мне бы хотелось встретиться с Ривой Томпсон. - Она посмотрела на собравшихся. - Все свободны. - Круто берет, - Маленков покачал головой. - Мной никогда не командовал офицер такой приятной наружности, - усмехнулся Мэрфи. - Интересно... - Ты что, самоубийца? 12 Рива подошла к майору Данбер. - Вы хотели меня видеть? Я Рива Томпсон. Шейла Данбер улыбнулась и протянула руку. - Я прочитала твое досье. Ты служила и в Европе, и на Ближнем Востоке. К тому же ты лингвист. Для решения текущих проблем требуются две вещи. Во-первых, майору Детовой необходим помощник. Я отметила, что ты организовывала тайные акции сначала в Вене, а потом в Ливане, после того как был убит Бакли. Кроме того, ты работала с МОССАДом в Израиле. В обоих случаях ты отлично справлялась с вашими разведсетями и агентурой. Ты организатор и администратор высокого класса. Сердце Ривы сжалось. Сможет ли она опять всем этим заниматься? Сможет ли она опять заглянуть в пасть льва? В последний раз это ей дорого обошлось. Она поклялась, что никогда не вернется к этому. Нейла изучала ее реакцию. - Во-вторых, нам необходимо сориентироваться в языке Пашти в разведывательных целях. Перед тем как обрисовать ситуацию, у меня есть один вопрос. Скажи, почему ты перевелась из ЦРУ в АНБ, почему села за стол? Рива подавила готовый вырваться наружу крик. Взяла себя в руки. - По личным причинам, майор. Данбер подняла бровь, ожидая продолжения, потом сказала: - Для меня это не игрушки. Мне нужен кто-то, кто возьмет себя ответственность за сто двадцать восемь женщин, которых нужно объединить в боевую группу, несмотря на их разное прошлое. И все это меньше чем за полгода. Твое досье показывает, что ты обладаешь достаточной компетенцией. Думаю, ты понимаешь, почему я начала этот разговор и почему мне необходим прямой ответ. Рива встретила ее проницательный взгляд и перевела дыхание. - Когда я была в Израиле, я влюбилась в одного человека. Он погиб от руки ООП. Я не чувствовала себя в состоянии работать разведчиком, потеряла профессионализм. Я перешла в АНБ, потому что... Как ей рассказать? - Продолжай. Мое любопытство не праздное. Просто мне нужен честный ответ. Рива тоскливо улыбнулась, пытаясь побороть естественное смущение. - Я сделала это, потому что не хотела сблизиться еще с кем-нибудь, кто мог быть так же убит. Второй раз такую потерю я бы не пережила. Потом я увидела палестинскую девушку, которую расстреляли у меня на глазах. Все так запуталось: я уже не знала, где правда, а где ложь. Шейла кивнула, отсутствующим взглядом обводя аудиторию. - Ну, так ты не возражаешь против этого назначения? Рива тряхнула головой. - Черт побери, я хочу этого! - Тогда скажи мне, почему ты так уверена, что сможешь справиться с работой, которая другим не по зубам? - Потому что я - лучший специалист. Ты прочитала мое досье, ты уже знаешь, что, если бы Вашингтон прислушивался к моим донесениям, многие жизни удалось бы сохранить. Всякий раз мои предупреждения наталкивались на денежные проблемы. Я достигла вершин профессионализма в лингвистике. Мне всегда нравились звуки чужой речи. Я знала, что делала, когда попросила о переводе в АНБ, и я пришла к этому решению, понимая, что никогда не вернусь в боевой строй. Я сделала выбор, и в тот момент он был правилен. Но теперь я готова к следующему раунду, и если я не справлюсь с моей работой, то выйду из дела до того, как случится беда. Шейла кивнула. - Тогда лучше пойдем к торпедам, я представлю тебя как командира. Может быть, все, что мы узнали на сегодняшнем собрании, содержится в учебниках, прилагаемых к тренажерам. Тебе следует изучить языковые модели речи Пашти с помощью твоего комнатного терминала. Удачи тебе. Если что-то понадобится, вызови меня. Они зашагали по оранжевому коридору. - Майор? - Да? - Данбер обернулась. - Спасибо. - Через шесть месяцев, если после Тахаака мы останемся в живых, посмотрим, какой благодарности все это заслуживает. Маршал Растиневский сдвинул поленья, горящие в его огромном камине. В углу длинной комнаты струнный квартет играл Моцарта. По всей длине помещения горели старинные газовые светильники, создавая мягкий уютный полусвет. Толстые персидские ковры устилали пол, сводчатый потолок возвышался на добрые два метра над его головой. Ирландский волкодав спал рядом с обитым бархатом креслом. Он поставил скрещенные ноги на скамеечку, и огонь камина заиграл на сапогах. Одно из поленьев затрещало, и сноп искр выдуло в дымоход. Маршал Растиневский взял бокал ирландского виски, и напиток заблистал темным янтарем сквозь резной хрусталь. Сделав глоток, он посмотрел на сидящего напротив грузного седовласого человека, который, не отрываясь, глядел на огонь. Пухлые пальцы Евгений Карпов покойно сложил на животе. Ему было почти шестьдесят. Бульдожья хватка политика в горбачевское время усилила его могущество. При Голованове он еще больше выдвинулся, и ему удалось не запятнать себя во время американского скандала. - Думаю, вам следует приступите к работе. А что будет потом, подумаем сообща. - Растиневский поставил виски на стол и наклонился почесать за ушами собаку. Издавая довольное урчание, волкодав вытянул вперед лапы. Карпов шумно вздохнул. - Ты думаешь, это снова объединит страну? - он перенес внимание с огня на лицо Растиневского. - А как же южные республики? Растиневский сцепил пальцы, наблюдая, как пляшут вокруг больших поленьев ярко-красные язычки пламени. - Мы откупимся от них, как от армян и грузин. Нам интересна Европа. То, что Гитлер проделал с нами, мы проделаем с ними. - Гитлер кончил неважно. Растиневский потянул за мочку уха. - Разница в том, мой дорогой Евгений, что Гитлер вторгся в огромную Россию. А мы располагаем огромной армией, которая наводнит маленькую Европу. Я думаю, ты понимаешь: большинство советских граждан успокоятся, когда мы дадим им "Рено". "Мерседесы", "БМВ", технику, красивую одежду и прочие западные предметы роскоши. Если наш удар будет молниеносным, мы парализуем всю Европу. НАТО не сможет нанести ответный удар, не имея ядерного щита. КГБ внедрился в их командные структуры. Если, например, глубокой ночью мы бросим спецназ на Брюссель, Лондон, Бонн и остальные жизненно важные центры, мы сможем обезвредить весь их командный состав. Убить генерала Уиллиса в его собственном доме. Так же поступить и с другими. Наш грузовой лайнер может вместить две дивизии: бронетанковую и пехотную. Представь себе: каждые четыре часа с главного аэродрома по две дивизии. Успех зависит от того, какое количество натовских самолетов нам удастся блокировать на земле. Но мы можем справиться с ними, для нанесения первого удара используя торговые самолеты Аэрофлота как бомбардировщики. Почти одновременно войска Западного стратегического направления пересекут границы. По моим подсчетам, четыре недели - и Европа наша. - А американцы? - Это будет твоей особой заботой. Они знают, что наши ракетные силы парализованы. У нас уже проведена мобилизация. У них тоже. Будучи новым Генеральным секретарем, ты сможешь убедить их в том, что лучше будет позволить Советскому Союзу укрепить свои силы на границах, что этот акт, мол, успокоит старых консерваторов, которые страшно боятся повторения Второй мировой войны. Это их немного сдержит. Кроме того, когда мы нанесем удар, отдаленность не позволит им вмешаться. Америке потребуется время, чтобы решить, стоит ли защищать Европу. Их силы рассредоточены по всему миру. Они не могут вывести войска с Тихого и Индийского океанов, из Центральной Америки, из других мест - они связаны определенными обязательствами. Мы можем их отвлечь - начать передислокацию войск в направлении Японии или опять пройти через Афганистан и напугать их вторжением в Белуджистан, выходом к южным портам. Марш-бросок в каком-то из этих направлений, несомненно, принесет пользу. Когда они разберутся, что к чему, будет уже поздно. Европа станет нашей. Мир будет восстановлен. Подбородок Карпова напрягся, глубокая морщина прорезала его лоб - он не отрывал взгляда от огня. - А как же наша ядерная программа? - Чтобы восстановить ядерный потенциал, потребуется время. Лучшие умы из Академии наук все еще гадают, что это за зеркальные шары. Мы опять вступаем в соревнование с американцами. Нам надо за кратчайшие сроки отстроить военные заводы. К счастью, они увязли в глубокой депрессии. У них, конечно, есть свои преимущества, но им придется потратить немалые деньги на восстановление оборонных заводов. Кроме того, любое усилие истончает ресурсы НАТО и их рассеянной по всему миру армии. - Так что - теперь или никогда? Растиневский вскинул бровь. - Можно думать и так. Вы будете править землями и народами от Чукотского полуострова на востоке до Атлантического океана на западе. - А восстановление порядка на территории Советского Союза? Растиневский пожал плечами. - Я твердо верю, что мы с минимальными разрушениями сможем захватить большинство промышленных центров в Западной Европе. В наших силах также удержать квалифицированных рабочих на их рабочих местах. Прибыль будет отдана советским гражданам. Когда каналы снабжения наладятся, на прилавках появятся отличные западные товары. И все недовольные успокоятся. Зачем людям жаловаться, если они сыты, если им тепло, если у них появились новые игрушки? - А европейцы? - У победы есть и темные стороны. Конечно же, их надо будет утихомирить. Кто сделает это лучше, чем КГБ? Вспомни, как Гитлер держал их в руках. Вспомни о трудовых лагерях, о рабочих бригадах, которыми он укрепил всю прибрежную линию. Мы сможем развить его опыт. Евгений тихо сам себе усмехнулся. - Ну ладно, Сергей. Я стану вашим новым Генеральным секретарем. Растиневский важно кивнул: - Я знал, что ты согласишься. Я уже озадачил свой персонал подготовкой твоей первой речи. Утром ее текст ляжет на твой стол. Посмотри, может, сделаешь какие-то дополнения или что-то изменишь по своему усмотрению. Пришло время привести американцев в чувство. Светлана Детова просто влюбилась в свой головной обруч-телефон. Он ее заинтересовал гораздо больше, чем сам Ахимса. Она училась общаться с компьютером пришельцев. Если бы у нее был ее Крэй! С осторожностью, которой никогда раньше не отличалась, она скрупулезно осмотрела систему включения и начала исследовательский процесс. Светлана так боялась сделать ложный ход и услышать сигнал тревоги, что работа продвигалась медленно. Как всякий новичок, вникающий в систему, она проверяла каждый свой шаг. Когда-то она разобралась в банковских компьютерах Гонконга, "Мицубиси", подобрав ключ к банку данных. Насколько труднее ей будет справиться с Ахимса? Ей надо было действовать крайне осмотрительно, тайно, а это - более сложная задача, нежели овладение языком Ахимса - очень-очень старым, застывшим, состоящим из свиста, писка и дребезжания. Но не зря же Детова сделала столь блистательную карьеру в КГБ, не пользуясь блатом. Она упрямо сжала губы, уселась в кресло и сосредоточилась на двух словарях Ахимса, светящихся перед глазами, на мыслительных связях, ведущих к мозговому центру корабля. Очень медленно, шаг за шагом, но она все же вышла на доступ к банку данных. Одновременно Светлана лениво делала небрежные наброски в своем блокноте: животные, геометрические фигуры, абстракции - знаки, которые составляли ее систему запоминания. К концу первой ночи она досиделась до того, что глаза страшно опухли, но ей удалось из разрозненных деталей создать смутные очертания целого. Слабый контур системы. Душ не снял усталости - идеи продолжали роиться в мозгу. Детова заставила себя лечь в постель, пытаясь выбросить мысли из головы. Если она допустит ошибку, ее не спишешь на усталость. Сон освежит ее, поможет найти отгадку, таящуюся в подсознании. Обруч, ключ к пониманию очередного пласта жужжания Ахимса, сверкал в меркнущем свете. Достаточно ли я сообразительна? Данбер разгадала меня. Смогу ли я одурачить Ахимса? А если не смогу? Николай покачал головой. Мэрфи пришел в себя от выстрела из внушающего благоговейный страх оружия пришельцев и высказал свое впечатление по-своему: - Вот дерьмо! - проорал Мэрфи. Он со всех сторон оглядел странное оружие, которое дал им для тренировки Ахимса. Стальная пластина толщиной в полдюйма с грохотом разлетелась на рваные лоскуты на сотню ярдов вокруг. Осколки дымились в холодном воздухе. - Да, впечатляет, - Николай кивнул в сторону полигона. - Из чего только я не стрелял - или в меня стреляли. Но эти... эх, если бы у нас были такие ружья в войне с афганцами, сегодня я был бы значительно моложе. - Ага, эта стальная штуковина превратилась в крошево. Но вовсе не чувствуешь, что в них столько силы. - Мэрфи широко распахнутыми глазами взглянул на ружье, потом уставился на мишень. - Такой эффект бывает, когда стреляешь из "СЛЭПа" пятидесятого калибра, но никак не из этого игрушечного ружьишка. Маленков опомнился и нажал на педаль мишени. Из пола выскочила вторая стальная пластина. На ней был нарисован атакующий Пашти в натуральную величину. Прицелившись, Маленков нажал на спусковой крючок. Раздался оглушительный выстрел. Стальные искры посыпались из сердцевины Пашти. Ружье Ахимса едва шевельнулось в его руке. Легкое частотное жужжание - и все. Отдача была столь мала, что мушка ничуть не сдвинулась. Выстрел целиком находился под контролем, пуля летела без отклонений. - Отличная стрельба, Ники, - проворчал Мэрфи, глядя, как вдали исчезает дымовая завеса. Он надавил на пустой магазин и по новой зарядил ружье. - Неплохо, - согласился Николай. - Как бы я хотел получить такое оружие где-нибудь около Джелалабада! - Угу, интересно, почему они такие крепкие и круглые? Николай осмотрел ружье. Может быть, десять фунтов, и сделано из незнакомого материала. Исследование магазина тоже ничего не дало. Это было прицельное ружье, полуавтомат, рассчитанный на три выстрела. Оно чем-то напоминало "Джи-11" Хеклера и Коха. Ствол двадцать пятого калибра, компактных размеров магазин на сто пятьдесят патронов - только для пуль. А что еще лучше - прицельное устройство увеличивало цель; кроме того, ружье могло стрелять в полной темноте. Одетый в один из плотно облегающих тело космических костюмов, на полигоне появился Мика Габания. При виде Мэрфи и Маленкова он резко остановился. Только не это. Я знаю этот взгляд. Как тогда, когда Олег сходил с ума и рванулся к своей девушке. Мика, не делай этого. - Мика! Иди покажи нам свой стиль! - Маленков дружелюбно улыбнулся ему, вопреки всему сохраняя надежду. Во взгляде Габания появилась угроза, и у Николая внутри все задрожало. - Лейтенант, я думал, что ты уже отметился на полигоне. - Габания застыл, держа руки за спиной, толстая шея напряглась, на лице сохранилось угрюмое выражение. В затылке Николая покалывало. - Иди постреляй с нами, Мика. Они превосходны. Подумай, как бы они пригодились нам под Зибаком. - Угу, я здорово бы пострелял из них, когда мы наступали в Меделлине, - Мэрфи отечески похлопал по прикладу. Он чувствовал себя не в своей тарелке. - Думаю, Николай, твое время на полигоне истекло. - Габания скрестил на груди руки. Маленков не успел ответить - заговорил Мэрфи. - Послушай, лейтенант, вчера я немного погорячился, - Мэрфи умиротворяюще поднял руки. - Давай стрелять вместе. Черт побери, у нас и так хватает хлопот, зачем создавать их самим? - Это не твое дело, американец. Николай покачал головой, следя за выражением своего лица. - Давай, Мика. Мы так давно знакомы друг с другом. Ты многое повидал, многих наших товарищей выручил из беды. Что с тобой творится? Почему ты... - Товарищ старший лейтенант, думаю, что воспоминания о тех временах, когда мы выполняли свой священный долг и претворяли в жизнь политику партии, напомнят тебе сейчас о твоих обязанностях... и о том, с кем ты их исполняешь. Николай положил ружье на пол. Долго так будет продолжаться? - Мика, не заводись, пожалуйста. После того, что с нами со всеми приключилось, это... - Может быть. - Виктор сказал... - Виктор сейчас не в себе. Маленков оставался недвижим, но кровь забурлила в жилах. - А я думаю с ним все в порядке. Мика, это ты завелся, брось этот тон. Чем я занимаюсь, тебя не касается, товарищ лейтенант. Мышцы Габания напряглись, он скользнул глазами в сторону Мэрфи, который чуть наклонился вбок - ружье покоилось в его руках. - Вот с кем ты тренируешься, Николай. - Здесь свободная страна, - мягко заметил Мэрфи. - А кроме того, будет день, когда он окажется у меня за спиной. Мне хотелось бы знать, как стреляет человек, который будет прикрывать меня. Мика кивнул, лениво усмехнулся. - Я слышал, что американцы в основном стреляют в спину. Лицо Мэрфи окаменело. - Может быть, ты подойдешь поближе и повторишь, парень? Мне бы не хотелось стрелять и разносить тебя и эту стену в клочья. Может, мне нравится кто-то из ваших. - Стойте! - крикнул в панике Николай. Пытаясь утихомирить их, он встал между ними и поднял руки. - Мы ведем себя как идиоты! Мика, не забывай, теперь мы сражаемся вместе. Мы, американцы, евреи - мы союзники! Мы на одной стороне - против Пашти! Мэрфи стоял спокойно. Атмосфера начала разряжаться. Губы Мики медленно дрогнули, глаза заискрились. - Союзники. Да, сейчас. Но на Земле все осталось по-старому, и мы не знаем даже, чем все это закончилось. - Он повернулся на каблуках и с прямой спиной промаршировал гневной поступью туда, откуда появился. Николай медленно выдохнул. Сердце глухо стучало в груди. Мэрфи, стиснув челюсти, мутным взглядом смотрел в коридор, в котором исчез Габания. - Эй, я старался. - Знаю. - Николай тяжело вздохнул. - Не сердись на него, Мэрфи. Это... Ох, не знаю. Слишком много старых ран. У наших офицеров отличная подготовка. Мика закончил военную академию имени Фрунзе. Он несколько раз отличился. Он хороший солдат. Он... он... - Угу, - пробормотал Мэрфи, все еще злясь. - Знаю. Послушай, Ники, забудь об этом. На этой небесной телеге надувных шаров полно отличного виски. Превосходное обслуживание: ты всего лишь подставляешь стакан, говоришь "виски" - и все отлично. Пошли. Я заказываю, и к черту Габания! Николай рассмеялся, взял Мэрфи за руку, но так и не смог отвязаться от воспоминания о взглядах, которыми обменялись его друзья. Он знал подобный взгляд, взгляд собаки, готовой к драке, взгляд убийцы. И я обязан называть его лейтенантом чтобы сгладить ситуацию. Это к хорошему не приведет. Когда сила притяжения придавила Риву, укрепленное сиденье, казалось, обволокло ее тело. Ее окружила удивительная прозрачная пена, которая поддерживала руки, находящиеся под действием перегрузки; она сделала разворот. Маленький прибор, измеряющий силу гравитации, мигнул, она выполнила маневр с перегрузкой 16 "g", а ведь на "Ф-16" пилот способен выдержать не более 9 "g". Она успокоилась и потянула рычаг назад, тело вдавилось в сиденье, а торпеда устремилась вперед с ускорением в 10 "g". На расположенном перед ее глазами экране появился бок огромной красной планеты. Скорость увеличивалась, она вспотела, глядя, как стремительно приближается поверхность планеты. Система отключилась. - Вы себя уничтожили, - сообщил компьютер. - Ваш корабль не обладает способностью входить в атмосферу со скоростью тысяча семьсот шестьдесят два километра в секунду. Испарение с корпуса привело ваш корабль к аварии. Будьте добры исправить ошибку. Рива нажала на кнопку, возвращаясь на исходную позицию. - Эй! Рива! Ты там? - что-то похожее на стук, производимый рукой в перчатке, послышалось из-за дверцы люка. - Барб? Это ты? - Да. Катерина и я, мы обе уже вылезли. Мы свое отработали. Не хочешь пойти съесть что-нибудь? Сегодня вечером нам предстоит изучить порядка пятнадцати досье, а завтра в шесть мы сюда вернемся. - Вылезаю. - Она нажала на кнопку отбоя, и забавная чистая пена начала медленно исчезать, растворяясь в пространстве, окружающем сиденье пилота. Рива встала и отключила контрольные щитки в соответствии с учебником. Когда остатки пены впитались в пол, она открыла люк и вышла наружу, стянула шлем и повесила его на вешалку рядом с тренажером. - О-о-о, - она сделала глубокий вдох. Барбара Дикс улыбнулась. Она стояла рядом с маленькой блондинкой, Катериной. - Черт возьми, я никогда не летала ни на чем похожем! Однажды я заплатила одному парню двести баксов, чтобы прокатиться на "томкэте", но мне и в голову не приходило, что я когда-то полетаю на такой штуковине! Как им удается создавать силу притяжения? - Гравитационный контроль, - вмешалась Катерина, на лице ее было восхищение. - Если бы мы могли делать подобные вещи, подумайте, какие бы открылись возможности! - Ты говорила что-то насчет еды? - Ага, пошли. Я приглашаю. Ты знаешь, я возненавижу эту чертову общую столовую. В этом наряде я чувствую себя бифштексом. Если бы я хотела стать моделью "Плэйбоя", я бы пошла по той же дорожке, что моя младшая сестра, и стала бы фотомоделью. Кроме того, у меня нет сисек, - Барбара поморщилась. - Модель "Плэйбоя"? - спросила Катерина, оглядывая двух высоких женщин. - Ну, это журнал такой. Ну, знаешь, картинки с голыми бабами, над которыми мужики вечно пускают слюни, - пояснила Рива. - А, знаю, такие были в советских казармах. Их привозили контрабандой из Франции или других капстран для растления здоровой советской молодежи. - Ты веришь этой чепухе? О растлении молодежи, я хочу сказать? - спросила Барбара. - Конечно, нет! - воскликнула Катерина. - Развратить молодых мужчин? Да это все равно что... - она огляделась, - развратить партийного работника. Они все озабоченные. Я думаю, их растление начинается через несколько часов после того, как они покидают чрево матери. Рива усмехнулась. - Знаешь, чем больше я узнаю о ваших стойких коммунистах, тем больше убеждаюсь в том, что все вы диссиденты. Катерина пожала плечами, криво улыбнулась. - Не знаю. Может быть. Я слышу от женщин массу шуток о политиках вашей собственной страны. Многие наши не в восторге от системы, многим не нравятся коррупция, постоянный дефицит, бесхозяйственность. Но все-таки так лучше, чем было раньше. Коммунизм в теории отличается от реального коммунизма. Люди, которые добиваются партийных рангов, всего лишь стремятся к власти. Разве американская система так уж отличается от нашей? Рива вспомнила о своих донесениях из Бейрута. - Думаю, нет. Вашингтон на священном Потомаке - это такое же змеиное логово. Знаешь, здесь, далеко от всего этого, все становится на свои места, да? Когда они шли в столовую, Рива дрожала - руки и ноги все еще были напряжены. Аппарат Ахимса мог рассчитать воздействие силы тяжести, но ее мышцы отчаянно болели. Машинально она приблизилась к раздаточному автомату и стала разглядывать это волшебное приспособление. Она пробормотала почти беззвучно: - Посмотрим, на что способна эта штуковина. - И громким голосом сделала заказ: - Омары с морской капустой. Усмехаясь, она подмигнула Барбаре и Катерине. Потом широко открыла рот - появилась тарелка, на ней вареный омар, рядом с которым аккуратно возвышалась горстка морской капусты. Страшно удивленная, она пошла к столу. Барбара уселась напротив нее с филе из форели. На тарелке Катерины было что-то специфически русское. - Это настоящее? - спросила Дикс. Рива дотронулась до твердой раковины ногтем и подняла глаза. - Выглядит похоже. Но я только пошутила! - Пожалуйста, не заказывайте живого крокодила, - прибавила Катерина, поддевая вилкой блюдо из лапши. Если омар и был искусственный, Рива не заметила подделки, когда открыла раковину. Мясо выглядело превосходно, его клейкая зеленая масса была именно такой, как надо. - Так что, ты теперь наш командир? А что случилось с майором Детовой? - задумчиво пережевывая пищу, спросила Катерина. - Не знаю. Майор Данбер сказала, что она занята компьютерами. А мне предлагают возглавить группу по изучению языка Пашти. - Возможно, я буду работать с тобой, - сказала Катерина. - Перед тем как меня перевели в Хабаровск, я изучала лингвистику. - О боже! - воскликнула Барбара. - Это где-то на востоке, да? Катерина вспыхнула: - За Китаем нужно присматривать. Рива вмешалась: - Ну что ж, буду очень рада. Знаешь, у нас будут две обязанности. Летные тренажеры днем, язык Пашти - ночью. Может, Хабаровск - это не так уж плохо. - Не знаю. - Барбара уставилась в пустоту. - В этом тренажере я могла бы провести всю оставшуюся жизнь. Если настоящая торпеда еще лучше, я думаю, что наконец-то нашла что-то лучше секса. - Мои приборы показывали, что я поворачивала при шестнадцати "жэ". Интересно, насколько это точно? - Рива задумалась. - Да, напоминает омаров. - Милая, - ответила Дикс, - я летала на птичках ЦРУ с высокими перегрузками. Так что это все точно. И пена, и сиденье, и сама кабина делают это возможным. А ты заметила, что кабина подвешена? Когда тренажер ускоряется, кабина меняет положение. Так задумано, чтобы кровь постоянно питала твой мозг. И не только это, они контролируют силу тяжести тренажера, а кроме того, он может оказывать сопротивление силе тяжести. Рива заметила, какие взгляды бросают на них проходящие мимо Мэйсон и Круз. Она уткнулась носом в тарелку, но все равно, когда они прошли, их взгляды продолжали жечь ее спину. - Ты права, мы действуем на них, как куски мяса. - Катерина сделала гримасу. Дикс расхохоталась. - Но у медали есть две стороны. У некоторых из этих ребят тело, как динамит. Ты точно знаешь, на что нарвешься. Никаких тебе сутулых плеч, никаких корсетов, чтобы держать толстое брюхо. Рива задумчиво смотрела на морскую капусту. - Рива, ты еще с нами? Она вздрогнула, приходя в себя. - Да. Я просто вспомнила о Ливане. Вот и все. - Она зацепила вилкой морской капусты и попробовала на вкус. Ари, в последний раз я ела это вместе с тобой. Раштак слегка задрожал, стараясь отогнать мысли о своем непослушном теле и сосредоточиться на изображениях, появившихся на экране. Много дней он просматривал информацию о запрещенных планетах и наконец нашел людей. В списке они числились под именем "Гомосапиенсы". Слово взято из собственного языка землян. Хуже всего было то, что они принадлежали к запрету класса N_1 - то есть обречены на одиночество. Не потому, что развивались самостоятельно, не потому, что являлись предметом чьего-то эксперимента. Нет, запрет класса N_1 означал, что эти существа нездоровы, склонны к насилию и агрессии. Раштак изучил отчеты. Десять тысяч галактических лет назад Ахимса Оверон отправился на Землю - их изолированную планету, - чтобы изучить процесс самоуничтожения гомосапиенсов. Толстяк - так в переводе звучало его имя. Толстяк был членом Совета Оверонов. Даже для Ахимса он был очень стар. Толстяк был свидетелем того, как рождались и умирали звезды. Раштак нервно забренчал сам с собой. Когда этот Толстяк родился, далекие предки Пашти еще не выползли из мутных вод Скатаака. Каким запасом знаний владеет старик? Сколько он повидал? Как мог сохранить работоспособность столь старый разум? Раштак вызвал изображение гомосапиенса. Они были двуполые: самцы и самки. Вдруг ему стало страшно интересно. Что? Здесь написано, что самки разумны? Разве это возможно? Он рассмотрел гормоны, расположенные в репродуктивных органах. Фиолетовое проклятие циклам! Он глубоко задумался, скрежет стал громче. Среди Пашти самки существовали только для продолжения рода. Молодежь, подрастая, съедала мать, питаясь ее плотью. Зрелые самцы поедали друг друга, пока из всего потомства не оставался один - сильнейший - в окружении маленьких неприкосновенных самок. Когда молодой самец доедал остатки материнского панциря, он уходил во взрослую жизнь. Крошечные самки росли, толстели, достигали зрелости, и процесс повторялся. Самки существовали только для того, чтобы вынашивать потомство. Самцы заботились о них. Безмозглые самки были не в состоянии обеспечить себя пропитанием, обезопасить себя. Они даже не понимали, когда им грозит опасность, поэтому нуждались в постоянной охране: их могла раздавить техника, они не убегали, когда на них что-то падало. Разве можно всерьез отнестись к мысли о разумных самках! Раштаку стало так смешно, что его вибраторы пришли в движение. Отставив шутки в сторону, он взял себя в руки и переключил свой мозг на главную проблему. Как собирается Толстяк использовать гомосапиенсов? Он даст им корабли? Нейтрализует гравитационные маяки на границе Солнечной системы? Подготовит людей к диверсии? Если так, то как это повлияет на циклы? Смогут ли эти нежнотелые существа подействовать на биологический факт? Чиилла предупредил, что Ахимса привезут людей в страну Пашти. Куда? В какой из промышленных миров, расположенных на протяжении световых лет их галактической зоны, будут брошены пришельцы? Как могут они остановить или подействовать на циклы Пашти? С какой стороны Раштак ни пытался посмотреть на проблему, он не видел никакого смысла в подобных действиях. Раштак посмотрел на голографическое изображение гомосапиенсов. Они выглядели мягкими и хрупкими - никакого намека на защитный слой, зато сколько сенсорных волосков на их головах! У них должен быть отменный слух! Такое количество отличных волосков способно уловить малейшую вибрацию! Но у них нет настоящих зубов, нет щупальцев, нет ядовитых капсул - ничего нет для нападения или защиты. А разумные самки? Каким образом они принимают рациональные решения, определяющие их поведение? Неудивительно, что люди запрещены. Если они постоянно бегают за своими наделенными разумом самками и докучают им - они на самом деле больные! Он осмотрел их мозговое вещество и понял, что оно мало отличается от мозга Пашти, а также от мозга Ахимса. Конечно, мозг Ахимса крупнее и в нем больше накоплений. Сопоставив данные, он убедился, что аналитические способности человеческого мозга мало отличаются от способностей мозга других видов, просто каждый вид приходит к решению проблем своим путем. Грохот в желудке мешал Раштаку сосредоточиться. Как жаль, что у него так мало информации об этих гомосапиенсах. Надо еще что-то узнать. Он просмотрел картотеку. Отметил, что они часто воевали друг с другом, используя в качестве транспортного средства больших четвероногих животных. Они убивали друг друга кусочками дерева с заостренными наконечниками из металла, стреляя из изогнутых палок с накрученными на них веревками. Позже они избрали другой способ, насаживая своего противника на длинную острую металлическую палку со спины своих четвероногих тварей. Дикие звери! Судя по голограммам, они не выдержат нулевой гравитации в гравитационном колодце. Какую пользу может извлечь Толстяк из этих... фитюлек? Зов желудка Раштака стал оглушительным. Фиолетовое проклятие циклам! Разве может Пашти предаваться размышлениям, когда его тело сходит с ума? Пусть Толстяк задействует людей. Если гомосапиенсы сунутся сюда, достаточно будет слегка стукнуть их, и они разрушатся до основания. Мягкие ткани? Во время циклов? Вооруженные природой, Пашти во время циклов даже убивали друг друга. Если гомосапиенсы заявятся со своими кусочками дерева или острыми железными палками... Нет, все это смехотворно! Он снова поборол желание расхохотаться. Надо подумать, как привести в чувство Толстяка, если Овероны откажутся наказать его за то, что он балуется с запрещенными планетами и позволяет паразитам вроде гомосапиенсов покинуть среду обитания. Может быть, Чиилла как-то посодействует, если только Шист вообще способен на какое-то действие! Раштак отключил компьютер. Его желудок громыхал, поедая сам себя. Кто знает, может быть, если гомосапиенсы не начинены вредными химическими веществами, их можно будет употребить в пищу? Его вибраторы заходили ходуном от безудержного хохота, и он кинулся утолять свой ужасный голод. 13 - Пашти очень отличаются от всего, с чем мы когда-либо имели дело, - объясняла Рива Томпсон. - Конечно, Ахимса и Пашти общаются с легкостью, но, пользуясь этим каналом, мы вынуждены английский переводить на язык Ахимса, а потом на язык Пашти; бог знает сколько мы теряем от такого перевода. Шейла кивнула. - А если исключить связующее звено Ахимса? Томпсон устало покачала головой. - У нас может не хватить времени. Шейла ходила взад-вперед, понимая, что все смотрят на нее. Очередная авантюра. Разве можно полагаться на перевод Ахимса? А если мы не сможем связаться с ними до атаки? Тогда что? Многое упустим, в системе не будет гибкости. Она повернулась. - Рива, постарайся сделать так, чтобы мы могли обойтись без посредничества Ахимса. Она обрадовалась, когда Рива кивнула. - Это получится. Но я могу пропустить тренировки. Мне бы хотелось забрать Катерину с летных тренажеров, тогда она сможет все силы отдать переводу с Пашти. - Отлично. Тогда скажете мне, что вам удастся узнать... - Я уже проверила. У Ахимса сейчас есть на десять пилотов больше, чем нужно. Полагаю, что они делают скидку на болезнь, недостаток профессионализма и так далее. Интуиция Шейлу не подвела. Рива оказалась очень хорошим работником. - Что скажешь о технике, Моше? Израильтянин оторвал глаза от своего блокнота и почесал за ухом. - После общего осмотра тренажеров оказалось, что мы все заняты на сто процентов. Но всех людей из АСАФа волнует вот что. Одно дело - управлять тренажером, даже очень совершенным. Другое дело - испробовать технику в натуре: только так можно узнать, на что она годится. Как мне помнится, одно время американцы использовали компьютеры для проектирования тяжелых бронемашин. Компьютер вычислил характеристики башенного люка. Крышка люка в соответствии с компьютерной моделью весила двести пятьдесят фунтов. Люди могли проникнуть внутрь машины, но не могли выбраться наружу. - Мы не можем лезть в петлю, нам необходимы полевые испытания. - Сэм? Виктор? - обернулась Шейла. - Ваши люди готовы к учебной атаке? Виктор улыбнулся ей, его удивительные голубые глаза просияли. - Мы ознакомились с техникой. В целом на стрельбище люди выбивают девяносто из ста. Думаю, что никакой новизны в этих ружьях для нас больше нет. Как и Моше, мы готовы к полевым испытаниям. Шейла покусывала кончик карандаша. - Тогда я проинформирую Толстяка. Если у него не будет возражений, завтра начнем полевые испытания. Что-нибудь еще? Рива прокашлялась. - Женщины привыкают к новой форме, но она все еще причиняет беспокойство. Шейла кивнула. Еще бы, черт побери! - Я думаю, что с этим мы разберемся таким образом: Рива, если будут жалобы, поставь в известность Сэма, Виктора и Моше. - Она повернулась к ним. - А вы примете дисциплинарные меры. - Непременно, - Сэм кивнул и подмигнул Виктору. - Думаю, расправа будет короткой. Сэм прищурил глаза. - Майор, мои подчиненные знают свое дело. Думаю, мы разберемся с любым инцидентом таким образом, что обе стороны будут удовлетворены. Но пока ничего не случилось. Со взглядами я ничего не могу поделать, но первый же парень, который тронет кого-то из пилотов, пожалеет о том, что родился на свет. Виктор кивнул и, сдвинув брови, сложил ладони. - Настал удобный момент завести разговор еще кое о чем. Какова твоя политика в отношении дружеской... думаю, у вас есть какой-нибудь эвфемизм? - Флирт? Если говорить о латинских корнях, получится плохой эвфемизм. - Шейла вскинула руки. - Что касается любовных романов в свободное время - это не моя забота, если, конечно, они не расшатывают порядок в подразделении, если не мешают работе, если не нарушают принципов морали. Моше поднял бровь. Шейла вздохнула, встретившись с вопросительным взглядом Моше. - Ну а чего же вы хотите? Наша команда состоит из здоровых молодых мужчин и женщин. Они не монахи. Меня удивляет, что до сих пор не появились парочки. Вы не можете оставить мужчин и женщин вместе в замкнутом пространстве и ждать, что биологические законы перестанут работать. Давайте смотреть правде в лицо. Но одно правило должно соблюдаться беспрекословно. Насилие недопустимо, и я его не потерплю. Никто не произнес ни слова. - Что-нибудь еще? - Вот что, - Виктор поднял на нее глаза. - Сегодня утром во время стрелковой подготовки Габания опять показал себя. Но он сказал и кое-что толковое. У нас нет никаких сведений о Земле. Ни новостей, ничего. Некоторые из наших беспокоятся. Имея в распоряжении технологию Ахимса, почему мы не знаем о том, что происходит дома? Даже с временным отставанием, мы хотим знать хоть что-то. А я была так занята, что даже не подумала об этом! Шейла шагнула к терминалу. - Компьютер, мне надо поговорить с Толстяком. Через несколько секунд экран ожил, округлые контуры Толстяка прокатились взад-вперед на фоне разноцветных мониторов. Манипулятор что-то проделывал позади пришельца, а его глаза-стебли уставились на нее. - Да, майор? Поглощенная зрелищем медленного всасывания манипулятора в основание круглого тела пришельца, Шейла замешкалась на несколько секунд. - Толстяк, люди интересуются, почему мы никогда не выходим на связь с Землей. Ты мог бы дать разъяснения? Пришелец свистнул и сплющился. - Майор, мы прошли через гравитационные маяки, которые охраняют Землю. На данный момент мы находимся на расстоянии двух тысяч семисот шестидесяти пяти световых лет от вашей планеты. Мы можем получить передачу, интерпретировать сигнал, но информация будет касаться событий трехлетней давности. Я сомневаюсь, что вашим людям будет интересно узнать, что случилось три года назад. - Но как же ваша технология? Разве ты не говорил, что та самая нулевая сингулярность... - Да, да, но с передатчиком на другом конце. Майор, у вашей планеты, находящейся на примитивной стадии развития, такого передатчика нет. - А маяки? - Разве на ваших маяках, отмечающих навигационные маршруты, есть башни с микроволновой связью? Или на морских минах, которые вы используете для блокады бухт? Маяки поставлены с целью изолировать людей, а не передавать сообщение. - Значит, мы не можем получать вести, но мы можем их хотя бы послать, так? Мы можем послать сообщение на Землю с твоей помощью? Послушай, ведь многие волнуются о своих родственниках. У нас могут быть проблемы с людьми... - Это можно организовать. Я могу послать весть через нулевую сингулярность. - А наоборот никак? - спросила Светлана. Оболочка Толстяка сморщилась. - Майор Детова, в вашей стране в каждом доме есть радио или телеприемник, верно? Эти аппараты принимают сигналы со станций. Это приемники, а не передатчики. То же самое касается вашей планеты в отношении системы Ахимса. Ваша планета может получить сигнал, но не может его отправить. Это довольно трудно объяснить, но достаточно сказать, что квантовая сингулярность - крошечная черная дыра - должна быть приведена в состояние покоя, а дальше можно ею манипулировать. Грубо говоря, посылая радиосигналы, вы проделываете то же самое с электромагнитным полем. Мы не разместили подобное поле на орбите вокруг вашей планеты. И второе. Ваша планета движется в вашей системе отсчета приблизительно со скоростью двести тридцать километров в секунду. Связь через каналы сингулярности должна быть направленной, иначе сигналы рассеются и космос заполнится хаосом перепутанных сигналов. Когда и приемник и передатчик находятся в движении, чтобы проследить за сигналом, требуется очень сложная физика и совершенный контроль. Для этого нужна целая сеть компьютеров, и подобную систему мы не могли бы оставить там без присмотра. Шейла вздрогнула. - Итак, мы отрезаны от нашей планеты до нашего возвращения, мы лишены новостей, но мы можем послать весточку. - Верно. - Толстяк слегка втянул бока. - Однако по тем же причинам, о которых я уже говорил, такая передача сигналов съедает много энергии. Лишать корабль сил из-за каких-то несущественных сообщений было бы... - Ну хотя бы раз в неделю? - спросил Моше. - Информация будет очень сжатой. Одна страница на человека, это возможно? Мои ребята будут лучше работать, если будут уверены, что их семьи получат от них известие. - Это так важно? - Думаю, да, - сказала Шейла. - Одна страница раз в две недели, - уступил Толстяк. Чувство утраты охватило Шейлу. Черт побери, Типс, кто там заботится о тебе? - Следующий мой вопрос касается учений. Мы готовы начать учения на макете станции Тахаак. Ты говорил, что можно будет провести совместные маневры. Если это удобно, мы хотели бы начать поскорее. Допустим, завтра? - Очень хорошо. - Толстяк перекатывался взад-вперед. - Просто отлично. Мы дадим вам учебники, и сегодня вечером вы сможете ознакомиться с планировкой и устройством макета станции. - Спасибо, Толстяк. Это освободит нас от многих забот. Экран погас. Шейла повернулась. - Вы слышали? Мы отрезаны. - Пока не вернемся домой. - Виктор подпер ладонью подбородок, губы его кривила невеселая усмешка. - Мы совсем одни, - добавил Сэм. Рива нахмурилась и стала накручивать на палец прядь своих рыжих волос. - Меня не было на первом совещании, но я так много лет участвовала в тайных акциях, что у меня развился нюх на подобные проделки. - Она обвела присутствующих предостерегающим взглядом. Шейла, кивнув, вздохнула. - Думаю, это всем понятно. Поэтому я хочу, чтобы вы всерьез отнеслись к нашему сложному положению. Жизнь каждого человека на борту этого космического корабля, а может быть, и само существование нашей планеты зависит от воли Толстяка. - Ее внимание было приковано к Сэму. - У меня с мозгами в порядке. - Сэм сжал кулаки, на его руках вздулись вены. - Я помню уроки истории. Я знаю все подробности того, как на грузовом транспорте перевозили рабов. Клякса вытянул глаз-стебель, чтобы видеть Оверона. - Здорово ты наловчился обманывать людей. Толстяк свистнул и сплющился. - На это есть причины. К тому же мне очень интересно посмотреть, что они напишут в своих письмах. Только подумай, я буду изучать свое собственное население. - Оставленные нами датчики показывают, что на Земле вот-вот вспыхнет война. Они лишились ядерного пугала и впали в панику. Атвуд на краю гибели, Голованов умер от сердечной недостаточности. Куцов содержится под стражей на Лубянке. Мониторы, установленные в Кремле, показывают, что Растиневский готовит вторжение в Восточную Европу, рассчитывая на то, что НАТО не может ответить ядерным ударом. Ты что, боишься того, как отреагируют на эту новость люди у нас на борту? Ты из-за этого лгал? Толстяк образовал манипулятор и подрегулировал гравитационные трансформаторы. - Ты уже втягиваешься в нашу игру. Клякса. - Вспомни, я предупреждал тебя, что нейтрализация их ядерного оружия приведет к политическому кризису власти. Толстяк хмыкнул и пропищал: - Все идет как задумано. Круглый штурман, ты увидишь, что каждый мой проект развивается по плану. Я предвидел крушение хрупкого мира людей, и таким же образом я рассчитал, как рейд людей на станцию Пашти подействует на них. Посмотрим. - И ты хотел бы, чтобы люди уничтожили друг друга? Война может закончиться плачевно. У них нет ядерного оружия, но зато осталось биологическое и химическое, - оно убьет их. Толстяк сплющился. - Все может случиться. Но я и это предвидел. Если они ухитрятся уничтожить друг друга, у меня будет возможность возродить их вид: я верну на их планету тех, кого увез. И тогда они вновь заселят планету под моим руководством. Если же они выживут, превратив свою жизнь в хаос, люди с нашего корабля, вернувшись, направят их по верному пути. Опять же под моим руководством. Видишь ли, люди стали моей страстью. Так или иначе, я превращу их в цивилизованных существ. Шейла удобно устроилась на стуле. Перед ней лежал открытый блокнот, напоминающий о несделанной работе. Она скрестила лодыжки и положила ноги на стол. Что же я упустила? Слишком многое. У нее до сих пор не было всех деталей, но все-таки она знала достаточно, чтобы забеспокоиться. Она не могла выбросить из головы замечание Даниэлса о рабовладельческих судах. Мысль о рабстве опутывала сознание липкой паутиной, казалась дурным предзнаменованием чего-то отвратительного, что ожидало их в будущем. По спине побежали мурашки. Мы пленники. Он обращается с нами, как с детьми, врет, как родители врут ребенку. Что же делать? Какой выход возможен? Мы абсолютно беспомощны. Какова доля правды в словах Толстяка? В чем он солгал? О Пашти? Она уставилась в пространство, перебирая в уме все сведения о Пашти, которые ей удалось получить. То, что она прочитала о них, было вполне привлекательно. Возможно, за крабоподобной внешностью и повадками скрывался дух, вовсе не чуждый человеческому? У тебя нет этих данных. А если бы и были, что бы ты с ними делала? Если они откажутся воевать. Толстяк может сделать что-то ужасное - перекрыть воздух, отравить или... возможности у него большие. - Воюем, не воюем - все плохо. Мы не можем победить - только выжить. Черт бы тебя побрал, Толстяк. - Впервые ей было наплевать, что комната просматривается. Толстяк похвалялся, что он хочет изучить человека во всех его проявлениях в лабораторных условиях своего корабля. Он открыто заявил, что не знает, к чему приведут его исследования. То есть, если они сокрушат Пашти, убьют их всех до последнего, нет никакой гарантии, что Толстяк сдержит свое слово и вернет их домой. Шейла мрачно оглядела неудобную обтягивающую форму. Факт остается фактом: Толстяк захватил целый народ - отличный сырьевой материал для любых экспериментов. Какие идеи мог породить его маленький круглый мозг? И что я могу поделать? Я даже не знаю, с чем бороться. Мы не можем засечь его местоположение, мы не можем покинуть свою зону на корабле. Она посмотрела на аккуратные записи в блокноте. Со Светланой связи нет, она заперлась в своей комнате. Постукивая кончиком карандаша по подбородку, Шейла устремила задумчивый взгляд на светящуюся панель потолка. Может, она ошиблась? Может, у Детовой нет опыта работы с компьютерами? Когда они совещались на Вайт-базе, у Шейлы возникла мысль о причастности Детовой к событиям в тихоокеанской зоне. Когда она сопоставила катастрофу на бирже, крупные политические просчеты с деятельностью Детовой - все встало на свои места. Необъяснимое, неуловимое распространение компьютерных вирусов - и Детова. Конечно, ее реакция на намеки Шейлы была вполне предсказуема. Эта женщина была профессионалом высокого класса. Но сейчас в ее распоряжении не было средств КГБ. Сможет ли она внедриться в систему пришельцев? Может быть, компьютеры Ахимса подчиняются иной логике? Шейле стало тошно. Они как обезьяны, спрыгнувшие с дерева и попавшие на самолет. Надо быть дураками, чтобы надеяться на то, что им удастся выйти из-под контроля Ахимса. В конце концов, как я могу чего-то добиться, если нельзя даже спокойно поговорить, не опасаясь быть подслушанным? А ведь, несмотря на уверения Толстяка, их просматривали и прослушивали. Все еще работали волшебные переводчики, голоса которых были максимально приближены к оригиналу. В каких-то тайных целях все их разговоры записывались и, несомненно, сохранялись в каком-то центральном компьютере. Мы не можем подготовиться к бунту, пользуясь зеркальцем пудреницы. Нахмурившись, она перечитала наброски в своем блокноте. Уничтожить Пашти? А потом? Если в словах Ахимса была правда, Пашти завладели огромным количеством ресурсов Ахимса. Она оборвала свою мысль: на ум ей пришли аналогии из истории Земли. Сколько раз древние государства использовали опыт варваров, чтобы освободить от работы аристократию. Им надо было всего лишь найти трудолюбивых варваров, которые взвалили бы на свои плечи заботы империи. Именно так поступал Рим с порабощенными народами до тех пор, пока классические римские ценности не пришли в упадок. Тогда варвары стали контролировать общественную жизнь. В истории христианского мира евреи выполняли эту роль, постепенно захватывая власть, финансы, несмотря на инквизицию, погромы и гетто. Индия прошла тот же путь под британским игом. И все это время Толстяк наблюдал за людьми. Видел ли он сходство? Она на мгновение застыла, сердце ее глухо забилось. Конечно, технике и вооружению придано сходство с образцами, привычными для человека. Тому, кто привык стрелять из арбалета, можно вручить и обрез. Но мог ли Толстяк правильно понять глубины человеческих интриг, сложность взаимоотношений? Шейла прикусила губу и помассировала затылок. Напряженная работа мысли вызвала неприятную головную боль. Ведь вся ответственность лежит на ее плечах. Судьба каждой женщины и каждого мужчины на корабле, а может быть, и судьба всей планеты зависит от правильности ее решений. А если я не права, что, если Толстяк ведет двойную игру? Что, если по сравнению с его разумом мы всего лишь дрессированные обезьяны? Внутри у нее все сжалось. Я могу погубить всех нас. Чем больше она смотрела в свои записи, обдумывая варианты спасения, тем грустнее ей становилось: у них не было никаких шансов. Виталий Лунин упал животом в канаву. Только голова высовывалась из холодной воды. Он приподнялся и пополз в высокую траву, уклоняясь от пуль, свистевших над его головой. Кто-то еще плюхнулся в канаву позади него и на чистом русском выругался. Виталий проверил автомат, чтобы убедиться, что в ствол не забилась грязь. В воздухе над ним проносились пули. Ледяная вода пропитала форму, проникла в сапоги, вымочив насквозь портянки. Пытаясь совладать с дрожью, он зажмурился и медленно пополз вперед, приминая траву, чтобы выбраться отсюда на поле. Шоссе пролегало не дальше чем в шестидесяти метрах, надо было миновать заросший травой парк. За шоссе стройной шеренгой вытянулись деревья. А за ними дымился, догорая, Завентемский аэродром. Дела складывались неважно. Как бы там ГРУ ни спланировало атаку, туман, наступающий с Ла-Манша, сделал то, на что оказались не способны самолеты НАТО, - защитил Брюссель от советских войск. Все было плохо - погода, подкрепление, даже сопротивление бельгийцев. Теперь отборная дивизия воздушно-десантных войск пыталась удержаться на окраине Брюсселя, отрезанная от всех, охраняя аэродром, на котором должно было выситься подкрепление, как только рассеется туман. Где остальные армейские силы? Где подкрепление? Виталий смотрел, как Рылеев и Ежов бегут к дороге. Злобно застучал пулемет, и оба упали. Он вздрогнул, глядя на покрытую росои траву. - Это что, Третья мировая война? Рылеев дернулся и затих. Бельгийцы вступили в битву. Светлана перевела дыхание, пытаясь справиться с охватившим ее возбуждением. На экране возникла фигура Ахимса. Она попробовала еще раз. На лице выступили капельки пота. Ей удалось выйти на данные, связанные с Ахимса Овероном по имени Тэн. Может быть, информация окажется бесполезной, но она была спрятана от людей. Распечатка легла на стол. Светлана почувствовала сухость во рту. Она не отрываясь смотрела на экран, ожидая увидеть Ахимса, дающего очередные инструкции. Но никаких предупреждающих надписей не появилось. Сигнал тревоги не прозвучал. Детова зажмурилась. Как ей хотелось, чтобы сердце прекратило так бешено стучать! Когда она взглянула на свои зашифрованные пометки, кровь забурлила в ее жилах. Она поставила отметку на распечатке и вернула систему в исходное состояние, вызвав процессы, которые, как надеялась, скроют ее проникновение в банк данных. Спустя несколько минут она отключила терминал, дважды проверив безопасность включения. Сердце все еще билось неровно, Светлана сняла обруч и вытерла с лица пот. Что она привела в движение? Заинтересовался ли Толстяк тем, что кто-то получил доступ к информации? Или она все-таки взломала первый из многих барьеров? Виктор бежал вперед, ощущая прохладу афганской ночи. Изо рта вырывался парок. За ним тарахтел вертолет, бежали люди. Впереди показались соломенные крыши, светлыми пятнами разбросанные в долине. В темноте урчали, ревели моторы. БМП стягивались в кольцо, окружая маленький городок. Чем дальше, тем лучше. Никакого сопротивления, никакого встречного огня. Городок молчал, их появление, казалось, заметили только цыплята и собаки. Ночь гнева, ночь мести. Он пристально вглядывался во тьму. Паша был мертв, так же, как все его отделение. Брат не должен был умереть такой смертью. Его не должны были расстрелять и расчленить, отдав на растерзание свиньям и псам. Только не Пашу, большеглазого смешливого Пашу. Бараки ждал его, ждал его гнева: дверные проемы зияли чернотой, не раздавалось ни слова на пушту. За ним слышался топот ног, кованые ботинки били по ветхим дверям каменных грязных домишек. Виктор вытащил антенну, настраивая свою рацию. - Мика? Что происходит? Треск динамика ворвался в тишину ночи. - Только женщины и маленькие дети. Моджахедов нет. Моджахеды откуда-то пронюхали. Грязные афганские ублюдки. Зажглись яркие огни - БМП включили прожектора. Виктор окинул придирчивым взглядом городок - еще один невзрачный афганский городок, каких много. За шаткими оградами из кольев и камней стояли ослы. Трещины испещряли низкие стены, покрытые грязной штукатуркой. Столбы поддерживали крыши жилищ. Под навесами хранились мешки с зерном, веревки, бурдюки из козьих шкур с кислым молоком, инструменты. Вдоль улиц пролегали изрытые ямами каменистые тропки, того и гляди споткнешься. Пахло так же, как во всех афганских селениях, - навозом, человеческими испражнениями, цыплятами и бараньим жиром. Послышались крики, а он все оглядывался по сторонам. Знакомое напряжение сковывало грудь, в горле саднило. Как смели они сопротивляться? Люди поспешно шли мимо него - женщины в чадрах, маленькие дети, испуганные, вцепившиеся в материнские подолы, с широко распахнутыми глазами и разинутыми в крике ртами. Эти? Здесь были только эти жалкие оборванцы? Виктор кусал губы, вглядываясь в темноту. Где мужчины? Где? Пашу убили здесь, как раз на окраине городка, убили выстрелом в спину и выпотрошили. Где убийцы? Он пошел следом, наблюдая, как люди из его команды обшаривают дома, вытаскивая наружу женщин с плачущими детьми, а также трофеи - цыплят и коз. Собаки лаяли, визжали и выли, кудахтали куры, блеяли овцы и козы. - Виктор! - сквозь треск проорало радио. - Мы обнаружили моджахедов. Они попрятались в ирригационных рвах. Так уже было в Газни. - Вы знаете свое дело, - отчеканил он. Чтобы бороться с террором, террор необходим. Иначе сколько еще молодых парней, таких, как Паша, будет найдено распростертыми на земле, со вспоротыми животами и вывалившимися наружу внутренностями? Он не мог избавиться от этой картины: в промежности - рваная рана, зияющие пустоты на месте вырезанных глаз. Над центральным ирригационным рвом завис вертолет, плясали огни - это БМП окружали лазы. Отсюда афганцы цедили скудную воду для поливки своих далеких полей. Олег и Петр стояли у самого края, опустошая канистры с бензином. Даже с того места, где он стоял, Виктор слышал взволнованные голоса афганцев, эхом отдающиеся в тоннелях, где они прятались. С БМП, стоявшей возле одного из выходов тоннеля, раздался треск пулемета. Им не убежать - моджахедам, которые убили Пашу. Сердце Виктора окаменело. Из тоннеля донесся вопль. Он звучал как-то странно. Так им и надо. Стиснув челюсти, Виктор направился туда, где Олег вытряхивал последние капли бензина из канистры. Олег взволнованно взглянул на Виктора, облизал губы и потупился. По его юному лицу струился пот, глаза лихорадочно блестели. Виктор достал сигнальную ракету из патронной сумки. - Отойди, Олег. - Майор, там, должно быть, около ста мужчин и... - Отойди, Олег. - Но поджигать их, как... как... - Это приказ. Олег закрыл глаза и, спотыкаясь, отошел назад. Он упал на колени и так и пятился на четвереньках, пока не исчез в темноте. Запах бензина разлился в холодном воздухе. Откуда-то снизу неслись недоуменные голоса афганцев. Кто-то закашлялся. Террором победить террор. Паша, Паша... вернись. Виктор поджег ракету, сунул ее в дыру и услышал вопль молодой женщины. Воздух зашипел - бензин загорелся. Крики ужаса и боли смешались с ревом пламени. Из глубин тоннеля прозвучали выстрелы - афганцы разряжали ружья, может быть, стреляли в самих себя. Паша, брат, они заплатили за все. В дыре показалась фигура, трепещущая, как мотылек в горящем коконе. Дыхание Виктора замерло в груди: из пылающего ада выкарабкалась молодая красивая женщина. Ее чадра была охвачена пламенем. Она выскочила из отверстия и закружилась, пытаясь избавиться от горящей одежды, ее волосы трещали и закручивались в огне. Он посмотрел ей в глаза, освещенные сполохами огня, взметнувшимися высоко в небо, и на один ужасный момент встретился с ее страдальческим взглядом. Он стоял как вкопанный, наблюдая, как она задыхается, языки пламени опалили ее горло и легкие. Ее лицо исказилось, рот был широко раскрыт. Он смотрел в ее пустые глаза, не в силах оторвать взгляда. Ее ресницы сгорели, волосы стали похожи на оплавленную пластмассу. Сколько ей лет? Семнадцать? Шестнадцать? Ночной ветерок шевелил клочья обгорелой одежды на ее теле, обнажая тугие груди, покрытые волдырями ожогов. Ее тело раскинулось перед ним в соблазнительной позе, красоту его линий подчеркивали пляшущие языки пламени, сжигающие кожу. Из тоннеля все еще доносились вопли, если кто-то делал попытку выбраться из ловушки, автоматная очередь тут же приканчивала горемыку. Ослепленные, горящие, с заполненными дымом легкими, они безумно кричали и в панике бежали к поджидавшим их стрелкам. Из норы вместе с черным густым дымом поползла отвратительная вонь, забиваясь Виктору в ноздри, отравляя легкие. Он все еще смотрел на мертвую девушку. Ветерок раздувал искры, тлеющие в ее оплавленных волосах. Пламя, затрещав, вспыхнуло, чтобы тут же погаснуть. Виктора охватил ужас, перед глазами все стало расплываться. Он плакал. - Знаешь, они прячутся, чтобы не быть изнасилованными, - послышался голос сержанта Якубовича. - Мужчины прячутся от расправы и смерти. Молодые женщины - от насилия. Только старухи и малые дети остались снаружи. Кого волнуют старухи и мелюзга? Но сейчас, товарищ майор, мы им показали. Может, теперь они побоятся нападать на патруль? Шаги Якубовича стихли в ночи, а Виктор оставался недвижим. Огонь затих - вместе с жизнью в тоннеле - уничтоженной, выжженной. Виктор стоял в темноте, вспоминая последний взгляд юной красавицы. Вся сцена сожжения прокручивалась перед его мысленным взором снова и снова. Он видел ее глаза, округлые черты ее лица, освещенного оранжевыми и желтыми бликами огня. Она грациозно поднималась из пляшущего пламени и делала шаг к нему, протягивая горящие руки, пытаясь обнять его. Ее груди поднимались и опадали, пламя бушевало вокруг ее ноздрей, подбиралось к горлу. Она дошла до него - пальцы ее лизали языки пламени. Между ногами ярко вспыхнуло, огонь покрутился вокруг плоского живота и добрался до пупка. - Иди ко мне, - позвала она нежным голосом. - Давай сгорим вдвоем... Виктор судорожно сглотнул, почувствовал эрекцию, которая увеличивалась одновременно со страхом, а пламя все ближе подбиралось к нему. - Нет! - заорал он, вскочив как ужаленный. Светящаяся панель над его головой сделалась ярче, заливая светом комнату, Виктор зажмурился и вытер вспотевшее лицо. Кругом была тишина. Он задыхался. Потом он встал с постели и неверной походкой пошел в душ, нажал на кнопку. Вода заструилась по телу. Сердце готово было выскочить из груди. Игнорируя незримое присутствие Ахимса, он вышел из душа и заказал автомату водки. Залпом выпив стакан, он сел на краешек кровати и обхватил голову руками. Ты здесь, на корабле Ахимса. Афганистан далеко отсюда, очень далеко. Ты в безопасности, Виктор. В безопасности. Все кончено. Он широко раскрыл рот и сделал глубокий вдох, стараясь восстановить дыхание. Несмотря на то что Бараки был страшно далеко отсюда, он все еще чувствовал запах бензина и зловоние горящей человеческой плоти. Он закрыл глаза, дрожь не унималась. - Что мы несем с собою к звездам? - спросил он молчаливую комнату. - Какой вид безумия? 14 - Доброе утро, леди, джентльмены! - Шейла оглядела аудиторию. - Хочу вас поздравить. Ночью я ознакомилась с вашими достижениями в овладении вооружением Ахимса. Ваше усердие и упорный труд в сочетании с техникой Ахимса дали результаты более чем удовлетворительные. Убедившись в этом, командование приняло решение приступить к следующему этапу: опробовать ваши навыки на боевых тренажерах. Она подключила свой обруч, на экране перед ними вспыхнуло изображение станции Тахаак. - Вы уже знаете, что это наша цель - станция Пашти, которая называется Тахаак. Станция служит центром коммерции и промышленности. Здесь заседает их правительство. В нашу задачу входит занять эту станцию, уничтожить ее потенциал и привести ее в негодность. Она оглядела свое небольшое войско - оно занимало несколько ярусов, у каждого человека сбоку был столик, а на нем чашка с кофе или чаем. Ахимса продумали все - это обнаруживалось в мелочах. Все для удобства гостей. Но это всего лишь технология! Если бы мы вооружили римского легионера, он был бы счастлив. Мы могли бы дать ему оружие из сплавов, которое поразило бы воина его времени. Мы могли бы сделать рукоятку его оружия из пористой резины - она никогда бы не ржавела, от нее не потели бы пальцы. Мы могли бы покрыть его щит материалом, который не пробило бы даже современное оружие. Мы могли бы снабдить его техникой, которая показалась бы ему волшебной. Но разве это значит, что мы умнее римского легионера? Может быть, мы просто более изощренны в искусстве уничтожения? - Ну что ж, господа, пришло время затянуть ремни потуже и приступить к серьезной работе, - продолжала она, вычерчивая схему тактических передвижений, которую они подготовили вместе с Моше, Сэмом и Виктором. На схеме зажигались огоньки, обозначая мишени и маршруты операции на станции. А что еще больше впечатляло - она могла показать им мельчайшие детали внутреннего расположения станции, и у всех появилось ощущение, что они уже побывали внутри. - Майор Светлана Детова, мой заместитель по разведке, изучила всю информацию, касающуюся Пашти. Ее лингвистическая группа ускоренными темпами осваивает язык Пашти, чтобы мы могли подключаться к их коммуникациям. Это даст нам возможность получить точное представление о Тахааке во время атаки; имея хорошую связь, мы избавим себя от нежелательных сюрпризов. Она вглядывалась в их лица, внезапно осознав всю тяжесть своей ответственности. Когда их глаза устремлялись на нее, она чувствовала, что становится сильнее. Если она ошибается, живые люди - эти люди - будут расплачиваться. Она рисковала их жизнью. Она была так занята составлением планов, учебой, тренажерами, что не думала о них, как о живых существах. - И последнее, может быть, самое важное лично для каждого: мы не должны оставить никаких следов своего пребывания на станции. И раненые и погибшие - все должны быть эвакуированы. Никаких пленных, никаких трупов - чтобы никто не мог указать на нас как на виновников. Любое свидетельство того, что атакующими были мы, может привести Пашти на Землю. Думаю, что все вы понимаете, что это может означать. Молю бога, чтобы они поняли! - Если у вас будут какие-то сообщения, пожалуйста, обращайтесь свободно к своим командирам. До них не так сложно добраться. В составе нашей экспедиции меньше четырехсот человек. Если обстоятельства позволят, я собираюсь встречаться с вами каждую неделю. Это все. Они встали и отдали честь. До нее вдруг дошло, что они ждут ее ответного движения. Когда она вскинула руку, салютуя, рука показалась ей удивительно легкой. Оживленно переговариваясь, люди потянулись из комнаты. Шейла заметила, что Виктор Стукалов смотрит в ее сторону. Он выглядел более бледным, чем обычно, его подавленный вид напугал ее. Когда она встретилась с его блестящими глазами, по спине пробежал холодок. Потом он отвернулся и, печатая шаг, быстро пошел прочь. Она перевела дыхание, стараясь успокоить биение сердца Если бы только она могла проникнуть в его душу, пробить эту стальную броню и узнать, что кроется за ней. Виктор пугал ее больше, чем кто-либо другой. Даниэлс постоянно испытывал ее, пытаясь уяснить для себя ее слабости. Детова оставалась все так же опасна, она была способна на многое ради достижения собственной цели. Моше, добродушный и приветливый, был предсказуем - он целиком отдавал себя работе. Но Стукалов? Она покачала головой и порывистым движением пригладила свои длинные волосы. Столько разных судеб - и все в ее руках! Собрав свои записи, она спустилась с возвышения и направилась к себе. Шейла никак не могла выбросить из головы глаза Стукалова - глаза одержимого. Президент Атвуд вошел в Оперативный Стратегический Центр в подвальном этаже Белого дома. Билл Фермен оторвал взгляд от табло. - Ну, что нового? - спросил Атвуд. Фермен почесал редкие волосы, чувствуя, что на лысине выступила испарина. Его налитые кровью глаза уставились на Атвуда. - Хаос, Джон. Атвуд напрягся. - Мы... проигрываем? Фермен приподнялся и потянулся за чашкой кофе. Кофе совсем остыл. - Если б я знал. - Он указал на карту. Повсюду мигали разноцветные лампочки. - Красные лампочки отмечают советские позиции. Белые - НАТО. Атвуд тряхнул головой - он не заметил, чтобы в расположении лампочек был какой-то порядок. - Не понимаю. Где линия фронта? Что происходит? Фермен гневно посмотрел на табло. - Джон, никто не ожидал ничего подобного. Советы нанесли удар по Бонну, Парижу, Лондону, Гамбургу, Мюнхену, Вене, Осло, Брюсселю и Амстердаму. Перед тем как высадить войско, они бомбили Дрезден и Висбаден. Сразу несколько клиньев в Германии, Австрии и Швейцарии. Англичане отразили атаку русских и отрезали две дивизии на западе от Хитроу. Поляки, очевидно, отказываются от мобилизации, у нас есть неподтвержденные донесения о волнениях в Варшаве. Венгрия объявила нейтралитет, но по спутниковой связи мы установили, что две советские армейские группы подходят с запада к Австрии. Чехословакия хранит зловещее молчание, хотя Советы сосредотачивают огромное войско к западу от Праги, они то ли хотят высадиться на венгерской стороне, то ли вторгнуться в ГДР - ведь восточные немцы вовсе не жаждут воевать с Западной Германией. Ты вряд ли видел когда-нибудь такую дьявольскую неразбериху. Что касается наших дел, мы засекли и сбили шесть "бэк-файеров", которые пытались нанести удар по Вашингтону, Нью-Йорку и Бостону. Сегодня утром бомбили Портленд. Разрушений не так много, всего пара кварталов. Погибло около трехсот человек. Мы ведем подводную войну по всей Атлантике. Джон, фронта как такового нет. Это смерч. Радары улавливают несметное количество самолетов, и мы не знаем, кто есть кто. Дьяволыцина, я получил донесение о советских вертолетах, которые поставили топливо для наших танков! Атвуд вздрогнул, кровь отлила от его лица. - Нет линии фронта? Как во Вьетнаме? - Хуже. Такой войны не было никогда. - Качая головой, Фермен нервно облизывал губы. - Первая мировая война распространила новое оружие. Вторая мировая война показала миру, что такое блицкриг. Но эта? Ну-ну, как во Вьетнаме, ладно. Русские повсюду, мы тоже. Звонил Бейтс. Он хочет бросить на Варшаву дивизию морских пехотинцев, чтобы расшевелить поляков. - А мы можем это сделать? Фермен кивнул. - Если все пойдет хорошо, они не оставят камня на камне от советского тыла. Кажется, Тим думает, что мы можем оттеснить их от Норвегии и таким образом помочь шведам и финнам задержать их армии. - А если все пойдет плохо? - Мы будем так же отрезаны от всех, как советская воздушно-десантная дивизия, окруженная под Брюсселем. - Я подумаю над тем, что нам следует предпринять в данный момент. Нам нужно что-то вроде рейда Дулитла, чтобы снять напряжение. Если нам удастся внести смятение в их ряды, мы овладеем инициативой. Может быть, наступательная операция Теда нас чему-то научила, Билл. Фермен перевел дыхание и вздохнул. - Мы еще на один день приблизились к концу света. Мэрфи вынырнул из туннелеподобного люка, ведущего к скрещению двух коридоров. Сердце его забилось, когда он оказался в холодном воздухе. Черт побери! Это уж слишком похоже на реальность! Он осторожно заглянул за угол, осматривая безмолвный коридор. Для устойчивости конструкции Пашти строили коридоры с закругленными потолками; во время учений он не задумывался над этим. Мэрфи задержал дыхание. Интересно, куда подевались забавные машины, которые Ария называл танками? Он снова быстро заглянул за угол и устремился в пустой коридор. За его спиной раздался странный скрежет. Мэрфи упал на пол, перекатился и сел на корточки, взяв ружье на изготовку. С немыслимой скоростью на него надвигался Пашти. Мэрфи инстинктивно выстрелил, направив ствол в грудь зверя, но попал в ноги, и зверь замер. Он отполз назад, выбросил старую обойму и вставил новую. Сменив сектор огня, он тщательно прицелился и свалил краба с ног. Он смотрел на поверженного робота и не мог унять дрожь в напрягшихся мышцах. Какой огромный! Чертовы штуковины были больше грузовика! Слава богу, у ружей Ахимса высокая убойная сила. Он пополз назад и встал на ноги, ненавидя себя за то, что сердце стучит подобно пишущей машинке. - Слишком, черт побери, смахивает на реальность, - ворчал он. - И я, черт побери, могу заблудиться. - Встав на ноги, он двинулся дальше, стараясь вспомнить, какой тоннель ведет к центру. - А сама эта декорация? И все это - внутри чертова корабля? - Он покачал головой. - Мама, я хочу домой! Мэрфи добрался до следующего перекрестка, заглянул за угол и увидел, что коридор усеян разорванными на части трупами крабов. Конечно, когда он убит, тогда ты понимаешь, что он робот, но когда он несется на тебя, то кажется, что против тебя ополчился сам ад! Он миновал арену бойни, уверенный, что идет правильно, прямо к Совещательной Палате, которая и была их основной целью. Впереди прозвучали три выстрела кряду. Мэрфи замедлил шаг, осторожно оглядываясь, перед тем как пересечь новый коридор. - Мэрф? - в его наушниках послышался шепот. - Где ты, дружище? - Круз? Ничего оп