кровь по усталой плоти. - Да, странно. Как продвигается твоя учеба? - Мне кажется, я уже начинаю понимать, как что действует. - Рада это слышать. - Лицо Шейлы посуровело. - Предполагаю, что, если задать правильную программу, с помощью компьютеров можно все держать под контролем. Ты думаешь, это реально? Например, если взять правительство. Может обычный опытный человек в критический момент взять ситуацию под контроль и запустить собственную программу? Волнение Светланы усилилось. - Думаю, все зависит от системы, майор. Например, в Вашингтоне все компьютеры соединены в одну сеть. В Москве компьютеры имеют обыкновение ломаться в самый ответственный момент, во всяком случае мне так говорили. Они не такие сложные, как система Ахимса, которая полностью централизована. Мы многому можем научиться у них. Шейла вскинула бровь, в глазах ее явно читался вопрос. Светлана замешкалась. - Никто еще не делал такой попытки, связанной с правительством. Дело страшно рискованное. Думаю, ты хорошо знаешь прошлое. Если бы кто-то попытался и был пойман с поличным... ну, кто знает, что бы произошло. В Москве это обернулось бы расстрелом, в Вашингтоне они бы заперли неудачника и выбросили ключ от замка. - Да, конечно, только отчаяние может толкнуть человека на такой риск. Но если система отлажена, как ты думаешь, это можно сделать? Светланино сердце билось как сумасшедшее. - Только теоретически... К тому же я не специалист, майор. Когда Шейла поднимала чашку с кофе, рука ее дрожала, а горящие глаза, обведенные черными кругами усталости, неотрывно смотрели в глаза Светланы. - А что, по-твоему, сказал бы специалист? Ладони Светланы похолодели. Она уперлась тяжелым взглядом в стоящую перед ней пустую тарелку, размышляя, насколько глубоко она продвинулась в изучении компьютерной системы Ахимса. - Самый лучший специалист справился бы с такой задачей. - А как ты думаешь, самому лучшему специалисту потребовалась бы тренировка? Или его прошлый опыт в диверсиях подобного рода, пусть даже ограниченный, оказался бы достаточным? Светлана перевела дыхание, вспоминая свой путь сквозь путаницу входов в систему, который она так тщательно отобразила в своих закодированных записях. Чего ждет от нее Шейла? Конечно, вмешательства в систему? Но на каком уровне? Организовать прикрытие на полчаса в виде изображения двух спящих женщин было осуществимо. Эксперимент прошел успешно. Но ведь они сделали только одну попытку. - Трудно сказать, не зная системы в целом и масштабов проекта. Шейла кивнула, откинулась на спинку стула и машинально сжала в руке чашку с кофе. - Ладно, все это не так важно. Я просмотрела записи наших учений с первого до последнего. Ты бы удивилась нашим успехам. Я думаю, на Тахааке все будет в порядке. - Она подняла глаза и снова пристально посмотрела на Светлану. - Я все-таки очень надеюсь на то, что и Толстяк увидит, насколько мы продвинулись. Мне бы хотелось, чтобы он думал, что мы волшебники. - Волшебники? Шейла вздохнула и, многозначительно улыбаясь, сделала глоток. - Когда ты была маленькой, ты никогда не видела волшебных картин? Или фокусников? Ну, знаешь, карточные трюки, всякие там кролики, выскакивающие из шляпы, и тому подобное. Ловкость рук. Обманные движения. В политике тоже бывает такое. Помнишь Огаркова? В твоем плане новая перестановка? Черт побери, Шейла! Ты понимаешь, чего хочешь? У меня есть всего пятьдесят часов или даже меньше. И у меня нет способа проверить свои возможности исполнения твоего плана! Шейла нервно хихикнула. - Черт побери, выслушай же меня! Давай поговорим о фокусниках и о детстве. Ты что, считаешь, что я устала, что ли? Ты помнишь сказки из наших фантастических книжек, волшебные сражения? Злой король видит то, чего на самом деле нет, он находится под чарами волшебника. Демоны превращаются в белых рыцарей и скачут в поля, где работают ничего не подозревающие крестьяне. Когда битва окончена, волшебник машет рукой, и король оказывается лицом к лицу с реальностью. Светлана медленно кивнула, холодок проник в ее сердце. Боже мой, Шейла. Разве это выход? И на карту поставлены наши жизни? Фокусы и фантазии? Она разгадала план Шейлы. - Тебе следует немного отдохнуть. Все эти разговоры о компьютерах и фантастических войнах... Ты устала, Шейла. Данбер встала, всем видом выражая непреклонность. - Наверное. Извини, что разбудила тебя в такой безбожный час. Просто возникла потребность поделиться с кем-то. - Она положила руку на плечо Светланы. Ее пальцы отчаянно сжались. - Ты со мной? Светлана поколебалась. - С тобой, майор. - Душа ее перевернулась. Она чувствовала, что сама вынесла себе приговор. - Иди поспи немного. Пусть тебе приснятся фокусники, волшебники и короли. Кто знает, черт побери, может, произойдет чудо. Если я не оплошаю - Ахимса не избежать чудес! Раштак раздраженно передвигался по комнате, зная, что за дверями Совещательной Палаты толпились Пашти, охваченные страхом. Посреди помещения в полной неподвижности отдыхал Чиилла. Желто-оранжевые кристаллы его тела испускали мерцающее сияние. Раштак чуть ли не силком затащил Еетака и Аратака в Совещательную Палату, захлопнув дверь перед заискивающими рабами. Еетак распростер плоское тело на полу и, глядя основными глазами на Раштака, завибрировал, забарабанил угрюмо по проводящим звук плитам. Аратак завалился на бок и в таком положении продвинулся еще на несколько метров вперед, только потом встав на ноги. Все это, конечно, нервы. Фиолетовые проклятия! Мы на самом краю пропасти. Сколько времени мне удастся продержать их в сознательном состоянии? Где Толстяк? Где люди? Подняв вверх клешни и громко щелкая ими. Раштак медленно ползал вдоль стен. Фиртак не смог оказать сопротивления наступившим циклам. Он забаррикадировался в одном из отсеков станции со всеми своими самками и огромными запасами продовольствия. С ним ушли несколько сотен рабов: целая секция и два прыжковых корабля оказались отрезанными. - Но это всего лишь предположение, - настаивал Еетак. - Толстяк просто валяет дурака с людьми, это не значит, что над нами нависла угроза. Раштак развернулся к своим оппонентам и постарался взять себя в руки. - Даже если это так, он все-таки оказал на нас воздействие. Советники, мы изменили историю! Посмотрите на себя! Все ваши самки оплодотворены, а мы стоим здесь и ведем разумную беседу! Это означает... - Это означает, - напомнил Аратак, - что Ахимса совершенно правы в своих догадках. Они говорили о том, что Толстяк никогда не совершал поступков, которые не приносили пользы другим существам. Неужели Толстяк передал через Чииллу бессмысленную угрозу для того, чтобы сделать доброе дело? Раштак задумался. В этой идее был смысл, и ему потребовалось время, чтобы переварить ее. Такое объяснение могло быть принято, если бы Толстяк ответил хотя бы на один из запросов Пашти. Ни один из Ахимса Оверонов не связывался с Раштаком, чтобы объяснить поведение Толстяка. Нет, окружающий их космос хранил молчание - и это казалось зловещим признаком. А что еще хуже - в центре Совещательной Палаты по-прежнему располагался Шист Чиилла - молчаливая скалоподобная громада. Сколько бы Пашти ни обращались к нему - он оставался недвижим и безмолвен. Раштак защелкал и задребезжал сам с собой, а потом вновь обратился к своим сородичам: - Как вы думаете, легко ли заставить Шиста сделать хоть что-нибудь? Еетак нервно зашаркал ногами, слегка постукивая по полу, как бы смакуя свои собственные вибрации. Аратак пропустил сенсорные волоски сквозь челюсти, что было признаком страшного беспокойства и разрушительного влияния циклов. Его ноги дрожали, из-под панциря доносились какие-то беспорядочные громыхания, и тем не менее он вполне владел собой. - Ладно, очень хорошо! - загрохотал Раштак. - Посмотрите на нас! Предположим, Толстяк на самом деле таков, каким его описали Овероны. Предположим, что он на самом деле старается побороть циклы! А если это только уловка, обман? Чтобы мы позабыли об угрозе, которую представляют люди, чтобы Толстяку было легче управлять нашими действиями? - Но ты даже не можешь толком объяснить, каким образом Толстяк собирается использовать людей против нас! - возбужденно прервал его Аратак, наполняя грохотом все помещение. Когда он заорал, внутреннее напряжение немного ослабло. - Но я знаю это! - Раздраженный Раштак издал грохот такой силы, что сенсорные усики Еетака впитали мощную энергию его эмоций. Раштак продолжал: - Все бессмысленно, пока Толстяк сходит с ума: он более ненормален, чем бедный Фиртак, спрятавшийся за спинами своих недоумков! - С тех пор как образовалась эта галактика, не было случая, чтобы Ахимса сошел с ума, - вступил в разговор Еетак. Его щупальца лениво захватывали воздух. Чтобы придать вес этому утверждению, его вибраторы начали производить замысловатые ритмы. - Рыжик пытался пересечь нейтронную звезду, - напомнил Раштак. - Я бы не назвал такое поведение нормальным. Вмешался Аратак: - Ахимса потихоньку уменьшаются в размерах. Несколько сотен галактических лет назад один из них даже умер. Это записано в их истории. Он внезапно прекратил существование - просто сдулся. Превратился в лужицу. - Он помолчал и добавил меланхолично: - Представьте себе ощущение, когда поставишь ногу в подобную лужицу - вся эта ерунда заструится по сенсорным волоскам! - Прошу тебя, Аратак, сейчас не время! Подожди, я что-то говорил. Что было... - О том, что делал с нами Толстяк, - сказал Еетак, покопавшись в памяти сенсорных усиков и поигрывая ими. - Ты строил догадки относительно Ахимса Толстяка. - Что? Да, конечно, теперь вспоминаю. Фиолетовые проклятия циклам! Они играют с памятью, чертова фиолетовая пустота! - Раштак сделал паузу, напрягая память. - Допустим, Толстяк вводит нас в заблуждение этой угрозой. Я хотел сказать, что здесь, сейчас свершается история! - Ты уже говорил это, - напомнил Аратак, опуская щупальца. - Да, история, - продолжал Раштак, раздражаясь от того, что его прерывают. - Наша память работает, мы можем сосредотачиваться, мы в своем уме! Если мы будем продолжать думать о том, что Толстяк везет к нам людей, чтобы навредить нам, какая польза будет от этого? Огромная. Если мы успокоимся, циклы возьмут свое - мы не сможем оставаться разумными существами. Так чего мы боимся больше - циклов или людей? - Но у тебя нет ни одного доказательства, что Толстяк везет сюда людей! Ты веришь слову Шиста... - Но это не имеет значения! - взревел Раштак, протестуя против возражений Аратака. - Разве нам трудно верить этому? Мы все еще способны действовать разумно! Разве ты не видишь? Мы не разбежались каждый в свой загон пожирать пищу! Мы все еще размышляем, разговариваем друг с другом! Пока мы убеждены, что нам угрожают гомосапиенсы, мы сохраняем ясность рассудка. Разве вы не видите? Мы победили циклы! Раштак наполнил легкие и напряг вибраторы, готовясь издать новый грохочущий залп. В Палате стало вдруг очень тихо. Он замер, осознавая свершившееся чудо, и с облегчением беззвучно выдохнул. Пашти никогда не были столь тихими. Комната казалась зыбкой, призрачной, нереальной. - Что случилось? - заговорил он шепотом. Его оппоненты находились в состоянии шока, его чуткие вибраторы еле уловили их слабый ответ. Он даже не мог с уверенностью сказать, пошевелили ли Аратак и Еетак своими крошечными усиками. Каждая новая волна вибраций становилась все более ощутимой, и Раштак тихонько промолвил: - Мы победили циклы. Он снова замер, боясь пошевелиться, боясь заглушить их слабые звуки. Он боялся даже вновь наполнить свои пустые легкие. Гормоны его тела, всегда соперничавшие с рассудком, не проявляли никакой активности. Тишина царила в комнате. Самые чувствительные усики на его ноге могли уловить слабое дребезжание рабов Пашти, прятавшихся где-то в других помещениях, трескотню беременных самок, чувствующих зарождение новых жизней в их организмах. Еетак заговорил нормальным голосом, но слова его прозвучали в тихой комнате подобно грому: - Мы победили циклы. Аратак забарабанил - громко, весело, воодушевленно: - МЫ ПОБЕДИЛИ ЦИКЛЫ! Маршал Советского Союза Сергей Растиневский невидящими глазами смотрел на карту. Глаза его запали, душевная боль терзала его. Скрипнула дверь, он повернулся на каблуках и увидел входящего в комнату Генерального секретаря. - Сергей? Приятно встретиться с тобой! Они обнялись, Евгений взял его за руку. - Ты плохо выглядишь, друг мой. Растиневский вяло махнул рукой. - Мы переживаем черные минуты. Есть новости? - Много новостей. - Евгений подошел к небольшому бару и наполнил рюмку виски. - Первая, и самая важная - американский президент, Джон Атвуд, проиграл на выборах. Победила республиканская партия, которую представляет вице-президент Берт Кук. Сергей вздохнул. - Значит, отсрочка. Берт Кук на время прекратит бомбардировки. Он пообещал сосредоточить все усилия на обороне Соединенных Штатов. - Да, это так, но до выборов человек многое обещает, а что он будет делать в своем кабинете - никому не известно. Но давление на какое-то время ослабнет. - Пока им везет, ты знаешь это. - Растиневский подошел к карте. - Черт бы побрал этого Устинова! Он сделал дурацкий ход, когда пересек Амур. - Дело сделано, Сергей. Он заплатил за свою ошибку. - Я каждую ночь во сне расстреливаю его. Из-за него мы могли проиграть войну. Ты понимаешь это? Мы напали на китайцев так неожиданно! Мы ведь им обещали! Мы клялись им, что оставим их в покое, что сражаться будем только с Западом, а Устинов затеял этот сумасшедший... - он сжал кулаки, кровь бешено пульсировала у него на висках. - Нам так нужна бомба, Евгений. Если бы у нас была бомба - американцы проиграли бы. Карпов пожал плечами, вздыхая. - Никто не ожидал, что они дойдут до самого Красноярска и захватят реактор. Так вот. Мы их отбросили. - Но ценой каких территорий! - Растиневский обхватил голову ладонями, мрачно уставившись на карту. - Да что говорить, после гитлеровского нашествия впервые войска НАТО сражаются на нашей земле. Они на Украине. - Но и у нас дела идут неплохо. Мы наступаем на Аляске. Мы их оттеснили. И не только это: наша разведка значительно сильнее, чем их. Они понятия не имеют о том, что у них в штабе работает сотрудник КГБ. Каждый раз, когда они завершают строительство военного завода, мы запускаем новые реакторы. Уверен, они рвут на себе волосы. Растиневский кивнул: - Да, конечно, но какой ценой. За последние два года мы потеряли шестьдесят девять процентов межконтинентальных бомбардировщиков. А производство почти стоит на месте. В конце семидесятых мы допустили грубую ошибку, когда перешли от выпуска множества простых дешевых самолетов к производству этих инженерных чудес с такой сложной конструкцией. Когда Горбачев сместил акценты в промышленности с тяжелой индустрии на производство товаров народного потребления, мы перерезали глотку военно-промышленному комплексу. - Американцам сейчас не легче. Мы разбомбили их главные авиационные заводы. Самые лучшие промышленные комплексы лежат в руинах. Сергей бросил на Евгения тоскливый взгляд. - А ты видел Москву? Карпов махнул рукой. - Она выглядит так, как выглядел Берлин в конце Великой Отечественной. Нам не понадобится много времени, чтобы восстановить ее. А кроме того, Бостон, Нью-Йорк, Вашингтон, Денвер, Атланта, Сан-Франциско, Сиэттл... все они ничуть не в лучшем состоянии, чем Москва, Киев и Краков. - Итак, проливая реки крови, мы отбросили китайцев назад. Бей-Джинг говорит, что они хотят перемирия. Почему? Потому что мы взорвали их любимый город? Или потому, что танки "Т-86" прорываются сквозь Великую Китайскую стену? - Может быть, они не ожидали, что за первые же семь месяцев потеряют пятнадцать миллионов, - вскинул бровь Карпов. - И в эпицентре всего этого сумасшедшего месива хаммеровская дивизия продолжает удерживать Брюссель. - Растиневский покачал головой. - Не представляю, как им это удается. Ведь сейчас стало так трудно со снабжением. Карпов почесал в затылке. - Мне бы хотелось поговорить с тобой о Китае. Если мы примем их предложение о перемирии, ты сможешь оттянуть войска и использовать их для изгнания американцев с Дальнего Востока или для восстановления границ на западе. Какие есть предложения? Сергей тяжело вздохнул, странная грусть заполнила его глаза. - Сейчас сражения идут на Украине. Надо отбросить врага в Восточную Польшу. На это есть исторические причины, Евгений. Только когда мы стали теснить Гитлера, поляки, чехи и венгры, присоединились к нам. Сейчас они приветствуют войска НАТО, как героев. Надо бросить на запад все внутренние ресурсы, иначе мы навсегда потеряем могущество матери-России. - Да. В таком случае заключим мир с китайцами и посмотрим, что будет делать НАТО. Шейла Данбер зажмурилась, чтобы скрыть лихорадочный блеск глаз. Она чувствовала физический и эмоциональный подъем. Взяв в руки чашку, она сделала огромный глоток кофе. Они так долго готовились к этому дню. Продовольствие собрано и уложено в пакеты, одежда убрана с пола: они давно заметили, что все вещи, попадающие на пол, бесследно исчезали. Были сделаны запасы воды в забавных флягах Ахимса, изготовленных их волшебной фабрикой. В будущем их отношения с Толстяком вряд ли будут очень дружелюбными. Шейла ощущала боль в каждой частице своего тела. Она вгляделась в лица людей, которых она так хорошо теперь знала и от которых полностью зависела. Многие хорошо выспались за ночь, выглядели свежо и подтянуто. - Леди, джентльмены, друзья, - начала она говорить хриплым от недосыпа голосом. - Некоторые из вас, наверное, заметили, что на корабле произошли кое-какие изменения. Если вы заходили в кабину наблюдения, то, наверное, увидели, что звезды остановили свое движение. Толстяк отключил генератор нулевой сингулярности: теперь мы находимся в обыкновенном космосе. Тахаак расположен в четырех часах полета от нас. Она внимательно следила за реакцией людей на ее слова. Лица посерьезнели, кое-кто заерзал на сиденье. Шейла продолжала. - Что бы я ни делала, я старалась, чтобы мои действия принесли максимальную пользу. Мы подготовились к войне, в которой никому из нас не доводилось принимать участия. На будущее - вы должны больше полагаться на свое чутье и наблюдения... Каждый из вас является лучшим представителем нашей планеты. Вы поднялись с поверхности Земли в пузырях пришельцев, вы видели, как исчезают из вида ваши дома и страны. Вы попали туда, где ни разу не ступала нога человека. Вы научились воевать с космическими существами и атаковать космические станции. Вы выходили за борт кораблей в глубокий космос и видели другой конец вселенной. Люди, это последний бой, последний вызов. Если мы не выполним нашу миссию с честью, мы можем погубить свою планету. Она наклонилась вперед, всматриваясь в лица людей. - Вы понимаете это? Подумайте о своем доме, вспомните лица детей. То, что мы делаем, прямо повлияет на каждого мужчину, каждую женщину, каждого ребенка на Земле. Если мы сделаем ошибку, если что-то пойдет не так, как надо, пришельцы сделают из нас виноватых, а Земля и человечество заплатят за нашу ошибку. Как она устала, боже, как устала. Она выпрямилась, вспоминая истории Моше о войне Иом Киппура, когда израильские солдаты воевали иногда по четверо суток без сна. Эти воспоминания вселили в нее силы. - Во время атаки вы разделитесь на четыре тактические группы. Вы знаете все этапы - не сомневаюсь, даже если во сне вас спросят о последовательности действий, вы ответите правильно. Они смущенно засмеялись. - Тем не менее вы должны быть готовы к самому худшему. Если возникнут какие-то препятствия, если Пашти поведут себя неожиданно, если события будут развиваться подозрительно, немедленно связывайтесь с нами. Майор Детова будет держать связь со станцией Пашти. В ее распоряжении будут находиться мониторы. Если что-то изменится, мы сообщим об этих изменениях незамедлительно. Главное - четкая связь. Если кто-то попадет в переплет, немедленно сообщите. Мы рядом с вами, мы вас вытащим из беды. Она едва не заплакала - ее переполняло чувство гордости. Она так гордилась этими оторванными от родного мира людьми - такими разными и в то же время такими похожими друг на друга. - Толстяк в шутку потребовал, чтобы мы стали звездными призраками. Никто не должен узнать, что нападение на станцию совершила наша маленькая команда. Мы не должны оставлять следов, ни единого свидетельства о том, кто мы такие. Звездные призраки. Люди наконец-то отправились к звездам, но каким странным путем! Полагаю, нам следовало бы как-то назвать себя. "Отряд Призраков" - такое название кажется мне подходящим. Ну что ж. Призраки, наше время пришло. Я могу только надеяться и уповать на то, что вы подчинитесь каждой букве приказа. Что бы ни происходило, помните: вы - профессионалы. Она еще раз обвела их взглядом. Молчаливое согласие грело ей душу. Теперь все зависит только от них. Теперь надо действовать. - Удачи вам, люди. Возвращайтесь живыми. 25 Стоя около пищевого автомата, Раштак с наслаждением разрывал челюстями нежную плоть Бакгила. Одно нашествие циклов ему удалось пережить - тогда он был совсем молод. Он, помнится, прибился к Аактаку, выбор оказался удачным. Слабые воспоминания о тех временах сохранили чувство страшного голода, постоянного страха и неудовлетворенных половых потребностей, ведь все самки принадлежали хозяину. Теперь наступили новые циклы, и главным их признаком была прожорливость. Он наслаждался до тех пор, пока не затрещал зуммер: Чиилла начал говорить. Раштак швырнул полуобглоданного Бакгила на пол и бросился к Центральной Совещательной Палате. Еетак и Аратак ждали его Там. Он взобрался на возвышение и воззрился на перевод речи Чииллы на экране. - /Люди/ уже/ прибыли/ в/ вашу/ систему/ После/ многочисленных/ обсуждений/ что/ вы/ собираетесь/ с/ ними/ делать/ знак вопроса/ Раштак нервно задребезжал, направил свои основные глаза на Второго Советника и беспомощно задрал вверх клешни. - Мудрейший и благороднейший Чиилла, в нашей системе нет никаких гомосапиенсов. Что заставляет вас... гм... предполагать, что гомосапиенсы здесь? - /Гуманоиды/ уже/ приближаются/ к/ вашей/ системе/ Они/ приходят/ со/ своей/ родной/ планеты/ Они/ прибудут/ через/ восемь/ ваших/ световых/ дней/ Повторяю/ Что/ вы/ намерены/ с/ ними/ делать/ знак вопроса/ Органы Раштака заходили ходуном, у него появилось ощущение, что он переваривает камни. - Аратак, пожалуйста, подойди к центральному компьютеру и проверь характеристики системы гомосапиенсов. Посмотри, движется ли что-нибудь в нашем направлении. Если они прорвались через гравитационные заслоны, это должно быть зафиксировано. Аратак возбужденно защелкал, и Раштак вновь обратился к транслятору: - Навигационные маяки не потревожены. Очевидно... - /Ахимса/ Толстяк/ заглушил/ навигационные/ маяки/ локализованным/ всасывающим/ электронным/ полем/ Мы/ уже/ говорили/ о/ том/ что/ гомосапиенсы/ явятся/ сюда/ и/ создадут/ очень/ много/ шума/ - Но почему вы не сказали нам? Почему заговорили только сейчас, когда они уже так близко? - взорвался Раштак. - Откуда у вас эти сведения? Откуда такая уверенность, что гомосапиенсы направляются сюда? Почему... - /Надо/ отвечать/ не ставить/ знак/ вопроса/ Я/ сообщал/ смотри/ запись/ разговора/ с Пашти/ по имени/ Раштак/ датированную/ - 367.5-69/ урановой/ половины/ жизни/ Люди/ придут/ в/ это/ время/ Второй/ знак вопроса/ ответ/ /Контроль/ за их/ передвижением/ не/ в моих/ силах/ Баллистическое/ превращение/ Ахимса/ везет/ объект/ нулевая сингулярность/ Продолжение/ такие/ действия/ требуют/ комплексного/ математического анализа/ Посмотри/ комментарии/ Чииллы/ первое/ сообщение/ о/ прибытии/ гомосапиенсов/ алогичное противоречие/ Смотри/ объяснения/ Отмечаю/ Это/ может/ быть/ опытом/ за пределами/ понимания/опыта/ Пашти/ Последние/ вопросы/ перед/ разговором/ отменяются/ как ложные/ Чиилла/ отмечает/ люди/ уже/ здесь/ Понятно/ знак вопроса/ Безмозглый/ Раштак/... Пришлось это проглотить. Как же Чиилле удалось уловить в космосе признаки передвижения людей? Он знал, что Пашти не могли взаимодействовать с нулевой сингулярностью из-за трудностей восприятия пространственного вектора "Н", из-за их строения и нахождения вне обычного светового космоса. Ничего не оставалось делать, кроме как смириться с мыслью о том, что люди находятся где-то поблизости. Они должны... Не было даже предупредительного жужжания зуммера. Тишину взорвал безумный вопль Аратака: - Фиолетовые проклятия! Корабль Ахимса прямо над нами! Он разваливается на части! Я насчитал около пятидесяти маленьких судов неизвестной конструкции! Они не соблюдают общепринятые навигационные сигналы! Раштак задрожал. Повернулся. - Еетак! Или! Посмотри, может, поможешь ему! Иди! Живее! Еетак заспешил к центральному пункту связи. Раштак нажал ногой на видеопедаль и увидел голограмму огромного корабля Ахимса, заслонившего звезды. Тусклый свет Скаха отражался от серой поверхности металлографитового корпуса корабля. Раштак прошипел проклятия громадине мерцающих кристаллов тела Чииллы. Одна ошибка за другой, какая-то безумная мешанина. Откуда было ему знать, что предупреждение Чииллы относительно гомосапиенсов следовало понимать так буквально? Почему Ахимса так спокойно отреагировали на слова Чииллы, в то время как он, Раштак, был так близок к панике? Могло ли разумное существо принять всерьез сообщение о том, что гомосапиенсы сами по себе заявятся сюда и ступят ногой на территорию станции? Фиолетовые проклятия! Неужели нельзя говорить поточнее! Как понять невразумительные заявления Шисти! - Корабль Ахимса! Внимание! Толстяк, мы знаем, что это ты, отвечай, пожалуйста! Какую цель ты преследуешь? Ты пренебрегаешь навигационными правилами Пашти, позволяющими проникнуть на территорию станции... Стрелка индикатора показала, что мощный корабль Ахимса заглушил этот сигнал. Обезумев, Раштак ударил по кнопке вызова центрального пункта связи. Появилось изображение мощного тела Аратака: его гигантские челюсти находились в бешеном движении, как будто он что-то яростно пережевывал. - Аратак! Это очень важно! Подключись к каналу Оверонов! Корабль Ахимса обязательно создаст помехи на линии, но все-таки включи канал и оставь его открытым. Во имя всех фиолетовых демонов, не закрывай этот канал! Понимаешь? Может быть, в этом наше единственное спасение! Случилось самое худшее! Толстяк сошел с ума! Слава богу, мы победили циклы! Что было бы, если бы он застал нас бегающими взад-вперед подобно лунатикам? Фиолетовое несчастье! Он подключился к внутренней станционной линии, надеясь, что Фиртак сохранил остатки рассудка, чтобы понять, как остаться в живых. - Внимание! Чрезвычайное происшествие! Мы стоим перед лицом нашествия чуждых форм жизни, больных пришельцев! Это существа с неустойчивой психикой, завезенные с запрещенной планеты. Они агрессивны. Раболепствуйте! Не оказывайте сопротивления! Держитесь подальше от них! Повторяю, это дикие и крайне опасные звери! Не сопротивляйтесь! Делайте все, что они от вас захотят! Не раздражайте их! Не теряйте головы! Его вибраторы разнесли барабанную дробь объявления по всей станции. Фиолетовые боги! Как же все-таки это смогло произойти? Созерцатель и Болячка приняли его за сумасшедшего, охваченного приступом паранойи под влиянием циклов! А ведь во время их беседы Толстяк уже исполнял свой чудовищный замысел. Раштак негромко дребезжал сам с собой, а внутренности его выворачивало. А может, эти Ахимса заодно с Толстяком? Может, они тоже участвовали в разработке сценария? Разве Овероны способны лгать? Особенно теперь, когда над всеми поселениями Пашти в галактике нависла угроза нашествия гуманоидов? Все они охвачены страстями циклов, их легко будет уничтожить. Ну что ж, Тахаак пострадает первым? Раштак затрясся от страха, его щупальца стали беспомощно хвататься за воздух. - Пожалей род Пашти! - заорал он, обращаясь к компьютеру. - Пожалей! Я молю о пощаде! Что ты несешь нам, Толстяк? Какому кошмару ты подвергаешь самок и детенышей? Какую судьбу готовишь рабам? ПОЧЕМУ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ? - Инструкции здесь, джентльмены, - сказала Шейла, вручая запечатанные конверты. - Пожалуйста, ознакомьтесь с ними в полете к станции Тахаак. Шейла представляла, какой она выглядит в их глазах: высокая женщина, изможденная, усталая, говорящая загадками. Желудок ее горел, причиняя острую боль. Казалось, мышцы настолько ослабели, что она не сможет двигаться. В голове стучали молоточки кровь пульсировала - она вконец измоталась и изнервничалась, Сколько времени она просидела над составлением этих инструкций, тщательно проверяя качество перевода? Шейла осмотрела их лихорадочными глазами. - Гибкость, джентльмены. Я рассчитываю на то, что все наши люди - профессионалы. В прошлом месяце мы много раз импровизировали, отрабатывали и начало операции, и выход из нее. Часто наши маневры казались странными. На это у меня были свои причины. Я думаю, мы готовы адаптироваться к любой ситуации. Весь мой план основан именно на этом. Они посмотрели на тонкие конверты из причудливой бумаги Ахимса, изготовленной их машинами. Она внимательно оглядела собравшихся: беззаботное гномоподобное лицо Моше, Сэм, прикусивший нижнюю губу, Светлана, бросавшая тайные взгляды на Сэма - в уголках ее рта и в позе чувствовалось отчаяние, - и наконец, Виктор. На его, как всегда, непроницаемом лице глаза сияли нестерпимо синим светом. - Вопросы есть? - в последний раз обратилась к ним Шейла. Вопросов не было. - Удачи вам, ребята. Постарайтесь вернуться живыми. Нам многое предстоит сделать. - Сказав это, она отпустила их, борясь с желанием броситься к Виктору, увидев, как внезапно изменились его глаза - в них промелькнула какая-то странная искорка. Рука об руку, склонив головы друг к другу, вышли Светлана и Сэм. Семенящей походкой удалился Моше. Виктор не двинулся с места. Он стоял, скрестив руки и глядя на нее. Теплая волна сжала ее сердце, мешая дышать. - Я никогда не встречал женщин таких, как ты, Шейла, - ласково заговорил он. - Я представляю, что нам предстоит, ты взвалила на свои милые плечики всю вселенную. Я сделаю все, что могу, чтобы помочь тебе удержать ее. Она кивнула: - Спасибо тебе, Виктор. - Она поколебалась, потом шагнула к нему, и он нежно привлек ее к себе. - Я все силы отдала тому, чтобы эта история не стала для тебя повторением Афганистана. Если я ошиблась, будем надеяться на божью помощь. Он откинул голову назад, стараясь встретиться с ней взглядом. Да, он понял, что она хотела сказать, улыбнулся и кивнул: - Я вернусь. - Будь осторожен, Виктор. Кривая солдатская ухмылка появилась на его губах. - Ты тоже. Если все это... да что там, ты все понимаешь. - Понимаю. В углах его рта образовались мелкие морщинки, он снова кивнул, подтверждая, что догадывается о ее секрете. - У меня есть один вопрос, майор. - Хорошо, я слушаю, Виктор. - Она надеялась, что он не спросит ни о чем, что могло бы их выдать. Бог знает, за чем и за кем наблюдает в данный момент Толстяк. Раздав инструкции, она и так уже рисковала. За последнюю пару дней она составила окончательный план операции и расписала обязанности, стараясь не думать о возможном провале. Рубикон был перейден. - Я хочу попросить тебя кое о чем перед тем, как идти на задание. Я еще никого не просил об этом. - Он приблизился к ней, глаза стали серьезными, голос охрип. - Поцелуй меня. Она страшно смутилась. - Виктор? Он заметил ее смущение и сник. Глаза потухли, словно он принял какое-то трудное решение. Он повернулся, чтобы уйти, но не сделал и трех шагов, как она догнала его и взглянула прямо в его застывшие глаза. - Ты застиг меня врасплох. - Она потянулась губами к его губам, и кровь забурлила в ее венах. Когда она почувствовала тепло его ищущих губ, ею овладело желание и в то же время странная горечь. Он отстранился, и она заметила, как пульсирует артерия на его шее под шлемом и прикрепленным проволокой кислородным блоком. - Ты мой, - выдохнула она. - Осмеливаюсь сказать - это было восхитительно. - Пошутим напоследок, - с улыбкой предложил он. - Каждому солдату перед походом следовало хотя бы поцеловаться с любимой. Может, на какое-то время это спасет его от призраков. - Это того стоило. Он кивнул и в последний раз прижал ее к себе. - Удачи тебе. Потом он ушел, распрямив плечи. Она смотрела ему вслед. Моше крепко прижимал к себе Риву, глядя на поблескивающие в свете ламп рыжие волосы. - Ты должна быть осторожна, - настаивал Моше, сердце его сжималось от какого-то незнакомого чувства. Она пылко поцеловала его с такой страстью, будто не верила, что когда-нибудь сможет повторить поцелуй. - Я бы не хотела оказаться в одиночестве в доме Пашти, Моше. О, боже мой, я так не хочу тебя потерять! Ее руки обвились вокруг него. Он высвободился из объятий, понимая, что эта сцена вызовет насмешки его людей. Здесь и там другие парни из роты АСАФ обнимались со своими возлюбленными, обмениваясь прощальными краткими поцелуями, складывали молитвенные шали, в последний раз тщательно осматривали свои построенные Ахимса танки. Бока машин были украшены буквами из иврита, лозунгами и именами. Особенно много было традиционных надписей: "Больше никогда!" Он мучительно подыскивал слова: - Я никогда не думал, что меня будет волновать какая-то другая женщина. Когда я похоронил мою Анну, я думал... Она приложила мягкие теплые пальцы к его губам. - Я создана для тебя, Моше Габи. Только вернись. Тогда мы и обсудим все это. - Пора, люди, - прозвучал в наушниках голос Шейлы. - Мне надо грузить танк. Ведь это твоя торпеда, ты о нас позаботишься, да? - Он последний раз поцеловал ее и легко вскарабкался на башню танка. Чейм уже проверил все механизмы, Йелед осмотрел лазер и прицельные механизмы, расположенные по всей длине машины. Рива подбежала к трапу, звонко постукивая каблуками, и исчезла внутри торпеды. Моше огляделся и увидел нарисованную Чеймом на броне надпись. Она гласила: "У Чейма". Он ждал, пока другие дна танка, танки Уззи и Кальмана, подтянутся и займут свои места позади него. Им овладело смущение. Что же он наделал? Рива моложе его по меньшей мере на десять лет. Могла ли другая женщина заменить ему Анну? Рива? Имел ли он право сближаться с агентом ЦРУ? Одному богу известно: хотя она и не носит еврейского имени, она заслужила право называть себя Саррой. Какой будет их жизнь? Сначала, Моше, ты должен выжить в этой космической войне. Сделай это, а потом подумаешь о другом. - Все так перепуталось, - прошептал он самому себе. А когда было иначе? Свистящие звуки заставили Моше оглянуться. К трапу медленно подкатывал второй танк, его командир, Уззи, выглядывал из-под крышки низко расположенного люка. Габи хлопнул Чейма по плечу, и они въехали вверх по трапу, освобождая путь Уззи. Как всегда, беззвучный ход машины привел его в волнение. Как странно не слышать рева двигателя и не вдыхать топливных испарений - эти звуки и запахи долгое время ассоциировались с войной. Моше нырнул в люк, снова хлопнул Чейма по плечу, и они придвинулись поплотнее к танку Уззи. - Мы уже внутри, Рива. Когда зажимы обхватили танк, машина задрожала. Моторы тоненько запищали, трап поднялся и захлопнулся. - АСАФ на связи, говорит Моше, докладывайте, - проговорил он в микрофон. - Слышу тебя, "У Чейма", - отозвалась Рива. - Вас проглотила "Тин Туна". Ну и названьице придумка она для своей торпеды! - Шмулик здесь. - Ария здесь. Один за другим отметились все. - До прыжка осталось пятнадцать минут, - доложила Рива. - Моше, подключаю тебя к командной линии. Он услышь отрывок разговора Шейлы со Светланой Детовой и сказал специально для своего экипажа: - А мы-то считали сирийцев и палестинцев странными людьми. А что теперь? Они рассмеялись, как ему показалось, довольно искренне. Йеледу он сказал: - Помнишь, какую тактику мы применяли в Суэце? Не останавливаться, стрелять направо и налево, чтобы посеять панику. Йелед ухмыльнулся, выглядывая из-за мудреных лазерных и оптических механизмов: - Конечно, помню, учитель. Прозвучал голос Шейлы: - Отряд Призраков, до прыжка осталось пять минут. Желаю удачи, ребята. Мысли Моше вернулись к Риве. Предположим, они уцелеют, но готов ли он к подобным отношениям? Когда его смятенные мысли возвращались к Анне, просыпались угрызения совести. Его пальцы нервно перебирали конверт, в котором были запечатаны приказания Данбер. Он скрутил краешек прочной бумаги Ахимса. Переводя дыхание, он едва слышно пробормотал: "Если возникают такие мысли - нечего совершать поступки". Верно ли это? Или ему следует просто-напросто пригласить Риву поехать с ним? Каким испытанием были для него те долгие ночи, что они работали бок о бок. Как часто ему хотелось приблизиться к ней, обнять ее, овладеть ею. Он видел желание в ее глазах. Не один раз он получал откровенное приглашение, но старомодные ценности брали верх, и он отвергал ее. Теперь, когда за крышкой его люка таилась смерть, он чувствовал себя дураком - ну почему он отвергал ее любовь? Кровь пульсировала в висках. - Пять, четыре, три, два, один. Пуск! - скомандовала Шейла. Моше отбросило назад. Торпеда стала набирать скорость. Моше пристегнулся, разорвал ногтем плотный конверт и достал тонкие листочки. Терзавшая его проблема, касающаяся Ривы, стала чисто теоретической: оставалось уповать на бога, удачу и артиллерию Пашти. Мэрфи поднял глаза и с восхищением посмотрел на Катю, которая, покачивая бедрами, туго обтянутыми костюмом Ахимса, входила в комнату. Черт побери! Казалось, его чувства стали только сильнее. Чем больше он смотрел на нее, тем больше задумывался. С каждым днем она становилась все желаннее. И дело не только в этом - никогда раньше он не видел такой умной женщины! И что только она в нем находит? Он громко чмокнул ее, обнял за талию и приподнял над полом. - Рад, что ты зашла сюда перед вылетом. Ты отлично подготовилась: наверно, ждешь не дождешься, когда сможешь встретиться с этими крабами! Хочешь наставить парню рога! Ее зеленые глаза не отрываясь смотрели на него. - Ты вернешься, Мэрф, обещай мне. - Эй, что случилось с бестрепетной старой разведчицей? А я-то думал, что всего-то подвернулся под руку на минуточку. Уголки ее губ изогнулись. - Не знаю. Может быть, ты подвернулся и надолго. А сейчас... ладно, ни с одним мужчиной мне не было так весело. Он кивнул, обеими руками поглаживая ее спину. - Ладно, посмотрим, идет? - Чтобы узнать, что будет дальше, ты должен вернуться. А теперь тебе лучше идти в свою группу, а мне - в свою. - Слушаюсь, девочка моя, - он поцеловал ее в последний раз и крепко прижал к себе, ощущая близость ее тела, отказываясь верить в то, что им предстоит встреча с Пашти. Мэрфи обернулся и ахнул: в поле его зрения попал Габания. Тот внимательно смотрел на них. В его глазах светилась такая злоба, такая ярость, что Мэрфи стало не по себе. - О, парень! Катя замерла за его спиной, спокойная и умиротворенная. Габания упругой походкой двинулся вперед, ступая осторожной и тяжелой поступью тигра, почти не размахивая руками. Желваки его ходили ходуном, складки вокруг рта стали резче. - Я пришел пожелать тебе удачи, друг. Мне бы не хотелось услышать, что ты умер. Надеюсь, ты помнишь, что я говорил тебе об американцах и об их излюбленных способах стрельбы? Горячая кровь заструилась по жилам Мэрфи. В ушах зазвучали удары собственного сердца. Две ночи он провел, оттирая зубными щетками рвотные массы в торпедах. Поначалу они испытывали дефицит в зубных щетках, потом Катя заказала фабрике Ахимса партию, потом другую, и какого черта, он вовсе не собирается становиться мальчиком для битья! - О, я мечтаю, чтобы за моей спиной стояли парнишки вроде тебя, дружище! - усмехнулся Мэрфи, чувствуя на себе любопытные взгляды зрителей. - Ты в прекрасной форме, Габи. Нам с Катей страшно не хочется заливаться слезами, когда крабы начнут стрелять в твою крепкую голову. Мика тонко улыбнулся и ласково ответил: - Однажды, дорогой друг, мы вернемся из космоса и окажемся... далеко от Виктора Стукалова. Тогда мы с тобой проверим... нашу дружбу. Он вежливо кивнул Кате и, слегка ссутулившись, пошел прочь, поигрывая плечевыми мускулами и захватывая пальцами воздух. Он направился к своей торпеде, тяжело ступая огромными ножищами, пружинящими подобно стальным тросам. - Присматривай за ним. - Катя следила за тем, как он уходил. - Он бы с радостью прикончил тебя... но риск слишком велик. Майор Стукалов не любит шутить. Если кто-то из вас задумает убить другого... - Она отмахнулась и прижалась к нему еще крепче. - Пусть он катится ко всем чертям! - он улыбнулся и обнял ее. - Надо идти, но, пожалуйста, не волнуйся ты так. Мы с Микой не собираемся разбивать друг другу головы. Здесь полно крабов. - Он ласково провел рукой по ее светлым волосам. - Эй, я готов изобразить из себя Мистера Волшебника! Шлепнув ее по заду и наградив звучным поцелуем, он побежал к люку своей торпеды. Когда Мэрфи влезал в уже закрывающийся люк, он услышал торопящие крики Фила Круза. Сел на сиденье, откинулся назад, и тотчас прозвучала стартовая команда майора Данбер. А секунду спустя сила тяжести чуть не разнесла его на куски - торпеда рванулась к станции Тахаак, навстречу судьбе. Светлана Детова вошла в свою комнату. Она старалась привести мысли в порядок. На подставке около монитора покоился удивительный обруч Ахимса. Его золотой каркас в свете потолочной панели отливал зловещим красным цветом, напоминающим цвет крови. Она подошла поближе, вглядываясь в хрупкий металл, руки ее подрагивали от возбуждения. В целом план казался ей довольно нелепым. Но все произошло так стремительно. Сколько ошибок я сделала в программах? Что, если Толстяк заметит обман? Что, если он узнает какую-то сцену? Трясущимися руками она взялась за обруч, прохладный металл ожег ее кожу. Несмотря на то что он сохранял комнатную температуру, он показался ей раскаленным. - Я не фокусник, Шейла. Во мне нет ничего от волшебника - даже очень низкого пошиба. Что, если я что-то упустила? Сейчас уже слишком поздно. Когда она усаживалась на удобное кресло, то почти не видела пустой экран, находящийся перед глазами. Все ее внимание было направлено на мерцающий золотым светом обруч. Что, если у меня не хватит ума? Если я не смогу этого сделать? Она представила улыбку Сэма, его нежное прикосновение и мягкий голос. Неужели очень скоро все они станут мертвецами? Шейла взяла ее на пушку в последнюю минуту этими байками об открытой двери. Скорее всего Толстяк ответит на их действия тем, что перекроет гравитационные заслоны и в ярости устроит на Земле катаклизм. А потом уже обрушит свой гнев на них. - Последний бой, - прошептала она, надевая обруч. Разрозненные фразы Ахимса мелькнули в ее мозгу. Она взяла свои заметки, пробежалась взглядом по замысловатым памятным закорючкам, которые должны помочь ей напасть на след, провести по верному пути внедрения в систему. И все еще она медлила, не решаясь запустить первую программу. Во рту пересохло: Светлана вспомнила последний взгляд, брошенный ею на Землю из пузыря, поднимавшегося над планетой. Весь тот мир, все те люди, заводы, птицы, даже рыбы и насекомые - все, что осталось там, далеко, теперь находилось в ее руках. Теперь ответственность целиком ложилась на нее. Не так важно, что будут предпринимать Виктор и Сэм - Светлана Детова определит их будущее, сделав единственную отчаянную попытку. Все зависит от того, насколько хорошо продуман мастерский план Шейлы Данбер - и насколько хорошо он будет исполнен. Если бы у нас было больше времени! Люди всегда так говорят. Если бы... если бы... Усилием воли она разжала кулаки и положила потные ладони на гладкую ткань Ахимса. Но хватит нервничать, пора взять себя в руки. Светлана собралась с мыслями, тяжело перевела дыхание и приказала компьютеру задействовать первую из своих программ. Находясь в полном Одиночестве, она должна противопоставить свой разум, свой опыт и свою хитрость могуществу Ахимса. Сэм не вслушивался в слова, доносящиеся из наушников, - он вытаскивал из кармана конверт с указаниями Шейлы. Торпеда рванулась, его вдавило в мягкое пружинящее кресло. Он быстро просмотрел тоненькие изящные странички. Улыбка медленно начала расползаться по его лицу, обнажая крупные белые зубы. - Я последний из сукиных сынов, черт побери! Будь благословенно сердце Шейлы Данбер! Пашти ползли прочь, стрекоча, как цикады в знойный летний вечер, их стрекотание сопровождалось свистом турбин генератора. - Почему мы не стреляем? - спросил Петерс, вертя головой из стороны в сторону, оглядывая суетящихся Пашти: они громоздились в панике друг на друга, от их вибрации дрожал под ногами пол. - Стратегия, куриный мозг! - Сэм бросил ему короткую ухмылку. - Майор не хочет, чтобы первая встреча с людьми превратила их в кучу зловонного мяса. Улавливаешь? - Что? - Глен Петерс наблюдал за Пашти, облизывая губы, держа ружье на изготовку. - Какого черта тогда мы... - Заткнись и подчиняйся приказу! - Вот дерьмо! - ворвался в уши голос Мэрфи. - Я еще не видел ни одного ружья! Какая-то чертовщина! Эти штуковины перепуганы до смерти! Боже, это все равно что сражаться со стадом баранов! Сэм бежал за танком; странного вида квадратный дверной проем, ведущий к компьютерному и связному центру станции, был распахнут настежь. Над оборудованием причудливой формы нависали два красно-черных краба чуть больших размеров. Сэм ворвался в комнату. Танк оставался в коридоре, держа под прицелом помещение. С разных сторон появились Андерсон и Уотсон, они шагали медленно, держа ружья в боевой готовности. Джин нервно сглотнул. Сэм видел, как по лицу его струится пот. Один из крабов устремился вперед, и Сэм скомандовал: - Не стрелять! Он трижды нажал на спусковой крючок, и пули пробили дыры в полу перед носом Пашти. Существо немедленно отступило назад, издавая щелкающие звуки и жалобный шум. Оно дрожало, тряслось, в воздухе разнесся странный запах, напоминающий запах паленого волоса. - Какая ситуация, Сэм? - прозвучал в наушниках голос Шейлы. - Мы на связном пункте. Похоже, мы столкнулись с двумя большими крабами, они чуть темнее остальных, майор. Возможно, важные персоны. Самцы-господа. - Очень хорошо. Сопротивляются? - Голос Шейлы был холоден и деловит. - Нисколько. Смотрят на меня так, словно напуганы до смерти. Черт, по-видимому, они и не будут стрелять. Они пассивны. - Я так и думала. - В голосе Шейлы звучало облегчение. - Я посылаю переводчика. Присматривай за ней. - Переводчика? За ней? - Глаза Сэма сузились. - Вот дерьмо! Ведь путь от торпеды до этой комнаты не охраняется! Интересно, зачем вообще были нужны здесь эти супердевочки из ЦРУ. Впрочем, это не его забота - распоряжалась Шейла. Спустя три минуты из-за танка показалась Мэри Дак. Увидев Пашти, она резко остановилась. С ее руки свисал большой моток телефонного провода, который они запасли заранее. Ловкими движениями она установила приспособление, которое смастерил Мэйсон. Сэм вспомнил, что оно питалось от батареек. Взглянув на него, Мэри сказала: - Я готова к разговору с ними, капитан. Давайте посмотрим, чем все это закончится. Аппарат застучал, завибрировал, защелкал, загромыхал. Пашти немедленно отреагировали, засновали взад-вперед, прищелкивая и дребезжа. - Я спрашиваю, готовы ли они сдаться. Их ответ попадет прямо в компьютер к Шейле. - Она включила магнитофон, обычно исполнявший голубые блюзы. На этот раз послышались характерные звуки Пашти. Услышав эти звуки, Пашти опять пришли в движение, опять залопотали и защелкали. Сэм облизал губы, чувствуя, как пот струится по его лбу. Что же, черт побери, затеяла Шейла? Торпеда пробила брешь в обшивке станции. Гравитация изменилась, и их стало мотать из стороны в сторону из-за углового ускорения. Наконец торпеда замерла. Лицо Виктора приняло лукавое выражение. - Пошли! - приказал он. Три танка двинулись вверх и наружу, громыхая орудиями на выезде из люка. - Бронемашинам не стрелять! Сразу после выхода группа номер один занимает оборонительную позицию по периметру. Повторяю, не стрелять! Ждать моих распоряжений! Неделин и Оганский мрачно смотрели на него. Он выбрался на волю и оказался окруженным теплым сухим воздухом станции. Охраняя брешь, танки выстроились в форме треугольника. Где-то вдали прозвучали ружейные выстрелы. Под прикрытием танков спецназовцы образовали шеренги по обеим сторонам коридора. Виктор подключился к линии. - Габания! Маленков! Не стрелять! Повторяю: не стрелять! Гоните Пашти к центру станции. Повторяю: не открывайте огонь первыми! Это приказ сверху! Подтвердите прием. - Прием. Первыми не стрелять! - откликнулся Маленков. - Понял, майор, - присоединился Габания. На связь вышел женский голос, говорящий что-то неразборчивое. Голос, похоже, принадлежал Риве Томпсон. Виктор нажал на кнопку вызова. - Шейла? Что это? Ты здесь? В ответ прозвучали несколько слов на английском. Тысяча чертей! Переводчики! - Внимание, спецназ! Переводчики не работают. Если возникнут проблемы... - Майор Стукалов? Говорит Катерина. Майор Данбер хотела сказать вам, что все идет по плану. Пожалуйста, начинайте наступление. Виктор вздохнул и скомандовал: - Наступайте и собирайте пленных в Совещательной Палате. Рисковать не надо, ребята, но и не убивать безоружных. Рассматривайте все это как совместные учения, ясно? - Да! - Пошли! - Виктор двинулся за танками, которые пробивали перегородки, ведущие к центральным коридорам. Ноздри его защекотал странный аромат, напоминающий запах арабского кофе. Перед ними, толпясь и толкаясь, бежали в панике Пашти, издавая присущие только им звуки и шумы. - Катерина? Как там АСАФ? Ты можешь говорить с ними? - С помощью майора Томпсон, сэр. Мы встретимся в Совещательной Палате. Сейчас я тяну провод за наступающей группой Маленкова. - Понял. Неналаженная связь? Изменение приказа в последнюю минуту? Виктор недоумевал, не улавливая логики в событиях. Черт знает что может из этого получиться. Виктор не удосужился проверить, выставлены ли часовые возле торпеды. Его не удивило, что по их следам шла сотрудница КГБ, тянувшая за собой провод. Он был хорошим советским офицером, действия КГБ его не касались. Оставалось уповать на то, что Шейла знает, что делает. 26 - Первый Советник! - в сеть ворвался громоподобный голос Аратака, охваченного страхом и истерией. - Гомосапиенсы пробили обшивку станции! Я чувствую, как они крушат стены! Фиолетовая смерть! Неужели они выпустят воздух? Неужели они собираются уничтожить нас холодом и падением давления? Они хотят, чтобы мы умерли во тьме? Мое потомство! Фиолетовые проклятия гомосапиенсам! Что будет с моим потомством? - Спокойнее! - скомандовал Раштак, забывая, что всего минуту назад он заорал от страха, как безумный. - Не теряй голову, Аратак! Думай! Готовься к бегству в атмосферном костюме! А вдруг мы еще сможем сделать что-нибудь? Возможно, мы... Сенсорные передатчики содрогнулись под его усиками. - Фиолетовые небеса! Что это? - Они наступают отовсюду! - Аратак поднял глаза вверх. - Я чувствую вибрации! У них внутри машины! Я слышу, что рабы и самки охвачены паникой! Пашти сбегаются отовсюду! Стены сотрясаются от взрывов! Гомосапиенсы нас окружают! - Они убивают? Ты чувствуешь убийство? - Сам Раштак ничего не чувствовал, потому что его ноги, покрытые сенсорными усиками, были пристроены к компьютеру, а кроме того, постоянно дрожал пол, и он уже не понимал, что ему кажется, а что происходит на самом деле. - Я не могу... - Аратак отключился. В ужасе заверещал Еетак. Раштак увеличил проекцию и увидел первого в своей жизни гомосапиенса. Фиолетовые безумства! Откуда выползли такие чудовищные существа? Их атмосферные костюмы туго обтягивали мягкие ткани тела. Аратак и Еетак вдвоем сделали шаг навстречу гомосапиенсам, потоком хлынувшим из дверей. Один из них излучал более светлое сияние, он явно был южанином - если можно доверять голограммам Ахимса. Он поднял твердый черный инструмент, и пол перед советниками взорвался брызгами горячего металла. Крики ужаса Пашти не смогли заглушить грохота оружия. Фиолетовый кошмар! Фиолетовое расчленение! Что же это за существа? Раштак слышал шорохи. Ему с трудом удалось сосредоточиться на экране центрального компьютера: то, что происходило в Совещательной Палате, вызвало слезы на его глазах. Совещательная Палата наполнялась неясными тенями рабов: они вваливались в двери, карабкались на стены, почуяв, что именно это место является домом хозяина. Гнев хозяина пугал их меньше, чем то, что оставалось позади. Растерянные самки сновали туда-сюда, смущаясь, постанывая и окликивая друг друга в панике. Нет, только не самки! Они ведь совсем безмозглые! Фиолетовое безумие, не позволяй навредить им! Внутренние органы Раштака начали корчиться, и он задрожал. Они победили циклы! Проклятие существования Пашти больше не имело силы, было преодолено их эволюцией и... и... так быстро по следам этой чудесной победы пришла эта мерзость! Молодые самцы продолжали заполнять Палату. Тут и там лопочущие самки, обезумевшие от страха, кидались вслед за молодыми самцами и сразу же разбегались врассыпную. Паника. Повсюду паника. Неужели мы так и умрем? Неужели таким будет конец нашего рода? Почему? Фиолетовые проклятия! За что? Разве мы это заслужили? Раштак смотрел на экран, масштабы катастрофы ошеломляли его. Вот в Палату влетел молодой самец. Из его бока, несомненно простреленного гомосапиенсом, текла жидкость. Он издавал щелкающие звуки - жалобные вопли боли и смерти, но даже в этих предсмертных стенаниях доминировал страх. Сбегались другие несчастные, у некоторых на панцирях были вмятины, у некоторых сочились влагой свежие раны. Некоторые, обезумев от ужаса, прокладывали себе путь к последнему прибежищу, карабкаясь по телам сородичей. Вся комната, от стены до стены, заполнилась сбежавшимися Пашти. Воздух дрожал от страха и паники. Ноги Раштака подогнулись. Слишком много. Он никогда не видел такого количества Пашти, собравшихся в одном помещении. Они толпились в дверях, толкая друг друга, пол трясся от ударов их тел, когда они отталкивались друг от друга, - какофония вибраций и щелканья царила в комнате. Нестерпимый звон обступил его. И громкое "бррррапппп!" хлопнуло оглушительно, пронеслось над кучей кишащих тел. Пашти замерли, и наступила почти фиолетовая тишина. Еще минуту назад охваченные паникой Пашти влезали в двери и трусливо подползали под тела сородичей, тщетно пытаясь спрятаться от кошмара. И вдруг вся эта масса застыла. Они ждали, оцепенев, испуская едкие запахи страха. Со всех концов шли вибрации - вибрации чужаков, сотрясающих коридоры, полы, потолки, в сочетании с какофонией бессмысленных звуков и сигналов, которых Пашти не доводилось никогда слышать. Раштак чувствовал присутствие Чииллы, чье кристаллическое тело мерцало в дальнем конце комнаты. Тишина! Потом пол содрогнулся, и странные знакомые вибрации передались его чувствительным ножным усикам. Опять тишина. Движение! Раштак попытался обернуться, не двигаясь. Он выглянул. Грохот возобновился, и в дверном проеме показался металлический объект. Что-то живое в форме длинной трубы поднялось вверх, и лазерный луч ощупал комнату. Следом за машиной появились гомосапиенсы. Они шли уверенно, с оружием наготове. Раштак услышал шорох - испуганный Пашти кинулся от дверей в глубь комнаты. Опять движение и грохот. Сразу в нескольких входах возникли ужасные машины и кошмарные гомосапиенсы. Пашти замер в последнем приступе ужаса подле возвышения. А теперь мы умрем. Я стану свидетелем бессмысленного убийства своего народа. Когда мое тело окажется разорванным на части, останется лишь душа, которая будет плакать среди звезд. Из металлического чудовища вылез гомосапиенс. Внутренние органы Раштака стали конвульсивно содрогаться. Он остался один - единственный хозяин, а у его ног столпились последние представители его рода. Он старался заставить свой мозг работать. За гомосапиенсом возник другой - он вытаскивал из коробки моток проволоки. Эти двое подошли к груде дрожащих от страха Пашти, которые толпились у возвышения. Гомосапиенс с коробкой поставил ее на пол и проверил прикрепленные к ней провода. Коробка заговорила, и вся толпа тут же вздрогнула и закричала. - Тишина! - загрохотал Раштак - и звук этого благословенного голоса хозяина успокоил их души. Спасибо циклам хотя бы за это! Коробка опять заговорила - на языке Пашти, исковерканном, но вполне понятном. - Вас приветствует командир воинской группы людей. Меня зовут - /-/-/-/-, я предлагаю вам сдаться. Если вы согласитесь подчиниться власти людей, никому не будет причинен вред. Сопротивляющиеся будут убиты. Вы сдаетесь? Раштак поднялся во весь рост, так, чтобы испускаемые им звуки и вибрации достигли цели. - Я Первый Советник Раштак. Мы сделаем все, что вы пожелаете! Не причиняйте нам вреда! Мы сделаем все, что вы захотите! Мы сдаемся! Один из Пашти, находившихся на полу - в боку его зияла рана, - тихонько задребезжал от боли. Его ножки слабо дрогнули, и он свалился замертво. Раштак содрогнулся при виде этой картины, его душа наполнилась печалью, и мышцы его затрепетали. Что я наделал? Что я наделал? Светлана настроила программу контрольного монитора капитанского мостика. Она уже не слышала ударов собственного сердца. Ее монитор замигал, и появилось изображение двух Ахимса, они были похожи на две сжавшиеся нервные клетки, пустившие отростки, впившиеся в контрольный пульт. На экране торпеды рванулись к вертящемуся колесу станции Тахаак. Светлана проследила за лучами, которыми Толстяк вызвал свою голограмму. Она наблюдала за тем, как торпеды врезались в обшивку Тахаака, как отряд Призраков бросился в глубь станции Пашти. Пора! Вся во власти одной-единственной мысли, она переключила список команд и подсоединила тот файл, который так мучительно конструировала, - целый калейдоскоп сцен, которые она выудила из записей боевых тренировок. Она с головой ушла в яростную битву: ей необходимо контролировать все банки данных - ведь Толстяк постоянно менял файлы и просматривал разные участки сражения. Светлана даже не чувствовала текущего по лицу пота: он застилал туманом глаза, но она все смотрела на экран, не замечая того, как исказились от напряжения черты ее прекрасного лица. - Ну вот, дело сделано! - загукал Толстяк, перекатываясь с боку на бок. Он передвигался от одного экрана к другому, наблюдая за людьми, забирающимися в торпеды. Одновременно меняя изображение на нескольких экранах, он смотрел на Сэма, Стукалова и Моше, как на героев кинофильма, одним глазом-стеблем, а другой глаз не отрывался от общей картины станции Тахаак, со всех сторон утыканной металлическими шипами корпусов торпед: так станция выглядела с корабля Ахимса. Через секунду он заметил движение в доках Пашти, их корабли стягивались к пусковой площадке. Один из них, корабль неизвестной конструкции, что-то смутно напомнил ему. Эти передвижения, такие неуместные в то время, когда торпеды людей протаранили обшивку станции, показались ему странными. - Ну а теперь битва началась! - проникновенно запел Толстяк. - Варварские, нецивилизованные существа вступили в смертельную схватку друг с другом, скоро все они будут мертвы! - Он почувствовал, что сплющивается, дыхательные отверстия издали торжествующий свист. Люди толпами повалили из торпед, а на мониторах замигали светящиеся точки. - Оверон, - заговорил Клякса, - что-то такое... - Цыц! - прикрикнул Толстяк, следя за скатывающимися с трапов танками. Люди напоролись на волны мятущихся, сумасшедших Пашти, которые кидались из стороны в сторону, натыкаясь отчаянно друг на друга. Ослепительные вспышки выстрелов разрывали панцири. Танки шли впереди, давили тела Пашти, ломали хрупкие перегородки и прорывались сквозь дверные проемы. Толстяк стал совсем плоским, когда увидел, как свирепый Пашти сгреб американского лейтенанта Мэрфи и кинул его на перегородку, размозжив голову. Автоматный огонь расчленил Пашти надвое, и тот повалился, испуская предсмертное дребезжание. Весь пол был усеян искалеченными телами Пашти, залит жидкостью, и люди шли вперед, перешагивая через трупы. Толстяка охватил экстаз. - Чудесно! - присвистнул он. Он взглянул на Кляксу: тот с гримасой отвращения наблюдал за этой омерзительной бойней. - Просто замечательно! - Ну и чего мы добились? - спросил Клякса. Атмосфера накалилась. - Теперь у Ахимса есть будущее! - заворковал Толстяк. - Посмотри на них! Циклы свирепствуют, они в самом разгаре! Кровь и смерть! Если кто-то явится на станцию Тахаак, он увидит... вот это! Это станет доказательством сумасшествия Пашти во время циклов! Ахимса потребуют, чтобы Пашти вернули награбленное. И мы опять станем владыками вселенной! Это отличный урок для Пашти - они навсегда покорятся! Клякса стал похож на сдувшийся шарик с острыми шипами - из его боков начали вырастать беспорядочные манипуляторы. На другом мониторе прыжковый корабль Пашти оторвался от поверхности станции, быстро набирая скорость. На сером фоне звезд блеснул серебром его корпус. Генератор нулевой сингулярности завибрировал на шестиугольном выступе корабля Ахимса. - Что это? - спросил Толстяк, чувствуя, что бока его начали обвисать. - Что это за корабль? Где майор Данбер? Озабоченное лицо Шейлы Данбер появилось на экране. - Да, Толстяк? - Корабль Пашти! Он покинул станцию! Видите? Видите? Он разворачивается! Он направляется к нам! - У Толстяка выросло множество манипуляторов, изножие провисло, мозги начали распадаться на части. - Увидела. - Шейла посмотрела на свои мониторы. - Кажется, это прыжковый корабль. Попробуем сбить его до того, как он приблизится. - Уничтожьте его! - завизжал Толстяк. - Уничтожьте его! Быстро! Шейла проговорила что-то в свой микрофон. Две иглообразные торпеды оторвались от станции Тахаак и устремились по следам корабля Пашти, высвечивая лучами движущуюся цель. Экран мигнул, одна из торпед превратилась в огненный шар взорвавшегося газа и металлических осколков. Потом зрелище повторилось - вторая торпеда погибла точно так же. Шейла Данбер крикнула хриплым голосом: - Черт бы тебя побрал. Толстяк! Ты не сказал нам, что их корабли оснащены оружием! - Ее странные человеческие глаза сверлили его гневным, яростным взглядом. - Я не знал! Я не знал! - Бока Толстяка опадали, как паруса, ужас его рос, и тело постепенно утрачивало свою округлую форму. Корабль Пашти замедлил ход и пришвартовался к входному люку. - Они уже здесь! Убейте их! Убейте их! - Части его мозга свободно плавали в охваченном страхом организме. Шейла выкрикивала команды, а Толстяк не отрывал глаз-стеблей от мониторов. На одном из них он видел людей, выстрелами разрывающих наступавших в коридорах Пашти на куски. Но другие крабы продолжали упрямо наступать, с мрачным упорством забрасывая гранатами коридоры. - Пашти на корабле! - заявила Шейла. - Группы разведки, займите свои позиции. Если увидите Пашти, стреляйте. - Она подняла глаза. - Я выставляю охрану на подступах к центральному командному пункту. Опустите ваши защитные барьеры, чтобы не поджарить моих людей. Он приказал Кляксе: - Выполняй! На одном из экранов возникла Совещательная Палата Пашти, которую отчаянно защищали крабы. Раздался оглушительный взрыв, и экран заволокло огнем и дымом. - Оверон? - пропищал Клякса. Он стал таким плоским, что воздух едва слышно выходил из его дыхательных отверстий. - Вот эта последняя сцена. Готов поклясться... - Мы взяли станцию! - объявил Виктор Стукалов. - ...что я уже видел эти разрушенные механизмы. - Молчи, Клякса! Мы близки к гибели! Ты ненормальный! - Отступайте, Виктор! - приказала Шейла напряженным голосом. - Корабль подвергся атаке! - Мы потеряли двоих! - отозвался Сэм Даниэлс. - Мы не можем уйти, пока не найдем наших людей и не уничтожим следы пролитой ими крови! - Поняла, - ответила Шейла. И обратилась к Толстяку: - Откройте люки и снимите оборонительные заслоны. Мы идем очистить корабль от последней банды Пашти. Потом ты отвезешь нас домой. - Она перевела дыхание и мрачно добавила: - Я не знала, что у нас будет так много потерь. Толстяк. Ты говорил, что они не будут отвечать на огонь. Толстяк смотрел на нее - мысли его разбегались. Я не знал. Пашти не должны были отвечать на огонь. Они цивилизованные существа. Я не знал. Только один раз. Я не... О, спасибо людям. Слава богу. Слава богу. - Толстяк? Ты собираешься открыть охранные люки? - в его охваченный страхом и смятением мозг ворвался голос Шейлы. - Открой, открой их. Клякса! - Оверон, что-то не сходится... - Отключи защитную систему! Клякса протянул трясущийся манипулятор к центральному пульту и отключил систему. Издав прерывистый свист, Клякса лег плашмя на пол и стал отчаянно хныкать. Замерший на месте Толстяк наблюдал за тем, как люди выпрыгивают из торпеды, занимая позиции у входа в командный отсек. В одной из женщин он узнал Катю Ильичеву. Ружья в их руках выглядели устрашающе. Они устраивались поудобнее, держа в руках запасные обоймы, обратившись лицом к уходящим вдаль коридорам. Толстяк проверил другой монитор: ситуация изменилась - Пашти медленно продвигались к центральному контрольному отсеку. Ему стало так жалко себя, что он еще больше сплющился. Клякса был похож на бугристую лужицу, глаза его не отрываясь смотрели на мониторы, дыхательные отверстия высвистывали что-то отчаянное, что-то жалобное. - Мэрфи! Мэйсон! Маленков! - послышался на линии голос Шейлы. - Идите к ближайшей торпеде! Вниз по центральному коридору, сектор А-15. Идите туда! Там вы получите специальный приказ. Идите! Мэрфи втянул носом воздух - перепуганные Пашти испускали странные запахи горящего шафрана и аниса - и побежал по коридору к торпеде. Только бы не видеть больше этих уродливых крабов, заползающих друг на друга! - Толстяк боится этих? Черт побери! Они безвреднее баранов! Зачем они столько тренировались? Ну и дерьмо, парень, они даже не отвечали на выстрелы! Он побывал во всех отсеках станции и не видел ничего, даже смутно напоминающего оружие! Он чуть не убил самого себя, когда одна из мелких тварей, наверное, самка, едва не сбила его с ног, в панике пробегая мимо по сумеречному коридору. Он от неожиданности выстрелил, чудом избежав смерти: и его, и маленькую самку могло разнести на куски. Через несколько секунд он, задыхаясь, подбежал к Мэйсону. Тот устанавливал одну из атмосферных заплат, которые он смастерил с Маленковым, чтобы заштопать дыры после того, как торпеды покинут станцию. Гулко затопали ботинки по металлическому полу, из-за угла показался Маленков. Он улыбался во весь рот. - Отлично сработано! Никакого намека на серьезное сражение! - Давай, давай! Пошевеливайтесь! - позвала их из торпеды Барбара Дикс. - Берите новые инструкции и пристегивайтесь. Через пять минут мы должны быть на местах на корабле Ахимса! Читайте - и в путь, черт побери! Мэйсон и Маленков в последний раз проверили, хорошо ли закреплена заплата, похожая на лепестки цветка, и бросились к трапу. За ними следом взобрался на торпеду Мэрфи. Люк захлопнулся. Торпеда взвилась, и Мэрфи стало мотать из стороны в сторону, его чуть не стошнило. Он взял себя в руки и стал просматривать предназначенные им инструкции. Странички были исписаны аккуратным мелким почерком Шейлы Данбер. - Святая Дева Мария! - взорвался Мэйсон, быстро ознакомившись с приказом. - Неудивительно, что они назвали это операцией "Иом Киппура"! Словно огромная пластмассовая канистра с водой свалилась на грудь Мэрфи - такое он испытал чувство. Ему стало трудно дышать, глаза заволокло туманом. Потом ему показалось, что тело его стало невесомым, желудок подпрыгнул и застрял в глотке. Он упрямо боролся с тошнотой. Маленков потерпел поражение в этой битве - он изверг потоки рвотных масс, сопровождая этот взрыв русскими отборными ругательствами, которые из-за отсутствия перевода теряли свою прелесть. - О, парень! - простонал Мэрфи. - Мы с Катей и с Габания не собираемся отскребать все это! Это твое дерьмо, Ники, и чистить будешь ты! - Лучше скомандуй блевотине остановиться! - отозвался Мэйсон, отшатываясь от желто-зеленой массы, облепившей ближайшую стену. - И прочитай приказ! Мэрфи нервно принюхался, зажал нос и пробежался глазами по аккуратно исписанным листочкам. - Черт бы меня побрал! Сегодня какой-то "пришельческий" день. Ха, интересно, что я испытаю, когда поиграю в волейбол круглым тельцем Толстяка? Он дернулся вперед - торпеда замедляла ход. Челюсть машины приоткрылась, и тяжелый запах стал потихоньку испаряться. Скоро можно будет вылезать. Барбара Дикс, пилот, позвала их снизу. - Мы проникли внутрь корабля сквозь люк, который находится совсем рядом с капитанским мостиком. Так же, как на тренировках. Две наших женщины охраняют люк на тот случай, если Толстяку вздумается подключить охранные заслоны. Надеемся, что этого не случится. - О черт! - простонал Мэрфи. Интересно, какой еще фортель может выкинуть Толстяк? Ведь что ни говори, он заблокировал на Земле все боеголовки! - А чем мы будем там дышать? - Там есть атмосфера. Толстяк позаботился о нужном давлении, - донесся снизу голос Дикс, бесстрастный и деловитый. - Чем же ты, черт побери, занималась до того, как стала космопилотом? - спросил Мэрфи. - Летала на реактивных самолетах ЦРУ, приятель. Кое-кому приходилось поджать хвост - тому, кто имел дело с контрабандой оружия. Мэрфи закусил губу, одной рукой быстро освобождаясь от ремней. Так, значит, она развозила оружие для ЦРУ? Тогда она крепкий орешек! - Пять, четыре, три, два, - его тело по инерции наклонилось вперед, и торпеда, вздрогнув, наконец-то замерла, - один! Вперед! Удачи вам! Открылись все люки. Впереди в дымке маячили силуэты Кати и еще одной женщины: они не отрывали пристального взгляда холодных глаз от прицельных оптических устройств ружей. Сразу за их спинами находилась металлическая дверь. Казалось, эта дверь была совсем рядом, но - увы! - она была закрыта. - Что теперь? - спросил Николай. - Прорвемся, товарищ! - Катя указала на дверной проем. Мэрфи пожал плечами. - Отойди. Он поднял свое ружье, и люди бросились врассыпную. Раздался выстрел - отдача напугала его самого. Невероятно! Брызги горячей стали впились в тело Мэрфи, опалили лицо и волосы. Оглядевшись, он всмотрелся в дверь сквозь облако дыма и гари. Она выглядела неважно, тем не менее оставалась на прежнем месте. - Майор Данбер? - крикнул Мэрфи в микрофон. - Мы в тупике! 27 Светлана изучала изображение контрольного отсека. Она видела, как Толстяк медленно обретает правильную форму, глядя на экран, показывающий ленту, которую запустила Светлана. Две сотрудницы КГБ мужественно отражали атаку Пашти, выстрел следовал за выстрелом. Толстяк совсем округлился, из одного бока вырос и вытянулся манипулятор. Он прикоснулся к стоящему обособленно пульту и вызвал другую программу. - Что ты делаешь? - Голос Кляксы эхом прокатился по компьютерной сети, прошел серию переводческих программ и наконец сразу по нескольким каналам достиг наушников Светланы. - Так или иначе, все кончено. Пашти уничтожены. Пора привести в порядок остальное. Я взрываю несколько ядерных боеголовок на Земле. Люди оказались бесценным сокровищем. Если представить, для каких нужд их можно использовать, - воображения не хватит! Так что я уничтожу их современную общественную и культурную систему и начну процесс развития цивилизации заново. Радиоактивность уменьшится к тому времени, когда мы вернем своих людей на Землю, и тогда под моим руководством мы сможем начать построение нового общества. Оно будет таким, как я захочу. Сердце Светланы сжалось. Неужели он может это сделать? На какую-то долю секунды ее мозг парализовала эта мысль. Она отключила изображение. Куда подевалась ее сосредоточенность? Она лихорадочно просматривала одну программу за другой в поисках той, которую только что задействовал Толстяк. - Что-то случилось с компьютером! - закричал Клякса. Детова подключила изображение капитанского мостика - Клякса внимательно смотрел на монитор. За дверью контрольного отсека появилась торпеда, она резко остановилась, из нее выскочила группа Мэрфи. Светлана листала файл за файлом, с ужасом глядя на Толстяка, который наконец увидел вереницу странных силуэтов на своем экране. Отчаявшись, не справляясь с обилием картинок, Светлана перевела изображение силуэтов в свою систему. Перед ее носом возникло та же картина, которую видел Толстяк. Манипулятор Ахимса дотронулся до одной из фигурок на экране, одновременно раздался страшный грохот, эхом прокатившийся по всем мониторам контрольного отсека. Манипулятор Толстяка отдернулся, а его бока обвисли от страха. Светлана начала на ощупь пробираться сквозь охранные системы, пытаясь настроиться на нужную частоту, ей надо было найти единственную нить, которая удержала бы всю программу в состоянии покоя. - Толстяк? Это майор Данбер. - Голос Шейлы заполнил линии всех систем, гулко отдаваясь в ушах Светланы. - Что вы? - Толстяк не отрываясь смотрел на монитор. Он видел людей, находившихся в коридоре. Дверь, которая располагалась за ним, задрожала, заскрежетала, слегка прогнулась, но все-таки удержалась на месте. - Там Мэрфи! Но я видел, как он умер! Я видел... На соседнем мониторе появилось лицо Шейлы. Она стояла в огромной комнате, которая, видимая в этом ракурсе, казалась заполненной гигантскими суставчатыми червями. - Я собираюсь поторговаться. Толстяк. На Земле это называется силовой дипломатией. - Она махнула рукой в сторону танка, который вкатывался на площадку за ее спиной. - Мы захватили два объекта. Один из них - станция Пашти, второй - генератор нулевой сингулярности. Вот он. Оба объекта мы контролируем. Толстяк опять вытянул манипулятор, отросток задрожал, но все же дотянулся до пульта, посылая сопровождаемый щелчком сигнал, который должен подключить программу. Светлана наблюдала за движением сигнала, вот он затерялся, не вызвав никакой активизации программы. Каким-то непостижимым образом ей все-таки удалось достичь образования электронного зазора между действиями Толстяка и программой, ведущей к гибели ее мира. С кончика ее носа упала капелька пота, она сжала зубы. Ни в коем случае нельзя допустить ошибки, это был последний шанс. Она сосредоточила все внимание на манипуляциях Толстяка. К какой бы кнопке ни приближался его манипулятор, Светлана загодя успевала блокировать систему включения. - Вы знаете, чем управляет этот пульт? - спросил Толстяк, указывая глазом-стеблем на панель, на которой лежал его манипулятор. Шейла молчала, и он продолжал: - Это нить, работающая через нулевую сингулярность. Она связана с вашим земным ядерным арсеналом. Если вы не удалитесь из помещения, где находится генератор, я запущу всю систему, и ваша планета превратится в радиоактивную золу. Сердце Светланы забилось. Она не могла отступить. Она не могла криком предупредить Данбер. Если она хоть ненамного ослабит внимание. Толстяк может опередить ее и нажать на кнопку первым. И так уже она еле успевала идти впереди него, вызывая одну цепь команд за другой. У Светланы был один ключ - изображения, которые он вызывал на экране: она наблюдала за ними. Все это походило на какой-то кошмар, страшную азартную игру в движение и контрдвижение. Судьба ее мира зависела от хрупких картинок, меняющихся на экране. Шейла удивила ее. - Не делай этого, Толстяк. Если ты нажмешь на эту кнопку, если уничтожишь Землю - мы убьем тебя! Толстяк сплющился, манипулятор беспомощно повис. Шейла продолжала: - Перед тобой выбор. Толстяк. Ты можешь открыть дверь и сдаться. В этом случае ты выживешь - и мы будем продолжать защищать тебя. В противном случае ты можешь оставаться взаперти и испытать судьбу, а я прикажу своему пилоту взорвать дверь танковым орудием. Думаю, тебе известна огневая мощь новых, сделанных тобой по нашей просьбе, танков. Клякса! Не трогай ничего! Клякса опять превратился в подобие бугристой дряблой лужицы, его вытянувшийся было манипулятор утонул в пятнистой шкуре. Шейла заговорила ничуть не изменившимся голосом: - Ты, конечно, можешь задействовать эту систему разрушения, но мы в ту же секунду взорвем дверь. Могу только добавить, что даже если после этого ты уцелеешь, люди разорвут тебя на мелкие кусочки. - В ее спокойном голосе было больше угрозы, чем в лезвии острого ножа. - Ты нас знаешь. Толстяк. Ты изучил и наши лучшие, и наши худшие стороны. Уничтожишь нашу планету - и все твои Ахимса познакомятся с ужасами Дахау, Треблинки и Освенцима! Манипулятор Толстяка медленно упал вниз, от этого движения его бока окончательно потеряли форму. Его глаза-стебли мрачно уставились в непреклонные глаза Данбер. - Ты говоришь, что вы контролируете станцию Пашти? Шейла посмотрела на мониторы. Показалась наполненная телами комната, которую легко было узнать, - это была Совещательная Палата станции Тахаак. На возвышении в окружении толпы Пашти восседал Раштак и смотрел на свой монитор. Вокруг него цепью стояли ставшие такими знакомыми люди, держа ружья на изготовку. За ними возвышалась огромная кристаллическая туша, мерцающая, испускающая волны красного, голубого, пурпурного и желтого цвета. - Гигантский кристалл! Нет, это невозможно! Только не это! Нет! - завопил Толстяк. Тело его распадалось. Мозги начали стремительное деление. Он стал кататься по полу в безумии. Шейла разинула рот от удивления. И, сохраняя суровость в голосе, продолжала говорить: - Толстяк, мы можем взорвать твой капитанский мостик вместе с кораблем, но мы взяли Пашти в качестве заложников Они научат нас управлять прыжковыми кораблями, и вся вселенная узнает, что собирался сделать с Тахааком Ахимса. Можешь ступить на этот путь. Весь цивилизованный мир узнает, что ты лгал, лгал с намерением убить невинных Пашти и развивающееся человечество. Ты хочешь создать рекламу для Ахимса, Толстяк? Клякса подал голос: - Я открываю двери, майор Данбер. Не вредите мне. Я подчиненный. Я этого не делал! - Нет! - Толстяк взорвался дрожащим свистом, снова наполняясь воздухом, ощетиниваясь множеством неуправляемых манипуляторов: теперь он напоминал морского ежа. Клякса попытался вскинуть вверх манипулятор, глядя на свистящего и попискивающего Толстяка. Неспособный восстановить правильную форму тела, он сник под взглядом Толстяка. - Барбара, подготовь переднее орудие к бою! - подобно звону стали, загремел голос Шейлы Данбер. Все время, пока Шейла вела психологическую атаку на Толстяка, Светлана держала под контролем программу. Теперь ей вновь надо было напрячь все внимание: Толстяк мог снова попытаться инициировать программу разрушения. Шейла не собиралась сдаваться. - Толстяк, у тебя есть тридцать секунд - и мы взорвем дверь, ведущую в контрольный отсек! Мэрфи! Убери оттуда своих людей! Экран показал, как Мэрфи и его люди перебрались в безопасное место - в торпеду. Голос Шейлы начал отсчитывать секунды. Глаза Толстяка, торчащие из все раздувающегося блиноподобного тела, смотрели на закрытую дверь, два лазерных аппарата и прицельное орудие, направленные на контрольный отсек. Голос Данбер отмеривал время: - Пять, четыре, три... - Я сдаюсь! - заверещал Толстяк. - Не убивайте меня! Не убивайте меня! - Не стрелять! - В голосе Шейлы слышалась та же твердость. Светлана тяжело сглотнула, измотанная последними минутами схватки. Черт побери! Как ей это удается? Я всего лишь сижу здесь и слушаю, но у меня уже нет сил! Она опять подключила военную программу, возвращаясь к прежним нитям, к основному списку команд. Сколько времени займет следующий этап? Как долго она сможет сохранять ясность мысли? Нос торпеды раскрылся, как цветочный бутон, и команда Мэрфи опять выскочила наружу. - Минуточку, - промямлил Толстяк, с мозгами его явно творилось что-то неладное. - Мне надо немного времени, чтобы начать нормально функционировать. Клякса все стонал и стонал: - Я исполнитель! Я подчиненный! Я... Медленно поднялся манипулятор, и бронированная дверь со скрежетом отворилась. Толстяк рос на глазах, его туша скрывала панель, к которой он откатывался, из его шкуры выскочил другой манипулятор, чтобы набрать кодовые цифры программы разрушения. Светлана ничего не видела, стараясь удлинить сектор обзора опережающей системы блокирования. Только ощутив вкус крови во рту, она осознала, что поранила зубами губу. Мэрфи вынырнул из люка, скользнул в открытую дверь и впервые увидел живого Ахимса. Пораженный зрелищем, он замедлил шаг. Эти штуковины были не больше двух ступней в диаметре! Ахимса не должен оставаться в контрольном отсеке. Мэрфи бросился прямо к Толстяку, который смотрел на него испуганными глазами, забыв о манипуляторе, который лежал на пульте позади него. Мэрфи кинулся к нему с боевым ножом - Ахимса был знаком с этим инструментом - и приставил острое лезвие к боку пришельца. - Если ты двинешь своим отростком, маленький приятель, если ты не снимешь его с пульта, я надавлю на ножик чуть-чуть, и ты лопнешь, как детский надувной шарик. Толстяк тут же втянул манипуляторы и стал медленно сдуваться. Панель за худеющим пришельцем продолжала мигать, на голографическом экране метались странные цифры и тени. - Лейтенант Мэрфи! - Голос Шейлы в наушниках звучал громче, чем с крошечного монитора. - Пожалуйста, отвези Толстяка на станцию Тахаак. Мы поместим его под стражу - подальше от этого корабля. Мне кажется, я могу вызвать майора Детову. Она уже работала с их компьютерами. Она каким-то образом спутала им карты. Толстяк в ужасе присвистнул и еще больше сплющился. - Слушаюсь, мэм, - усмехнулся Мэрфи. Кажется, он попал в довольно затруднительное положение. Клякса, переключив все внимание на Мэрфи, уставился на него выпученными глазами, готовыми соскочить с вытянутых стеблей. - А как же я? - прозвучало в переводе жалобное восклицание. Глядя с крошечного экрана, Шейла ответила: - Клякса, теперь ты наш пилот и штурман. Ты будешь служить нам так же, как раньше служил Толстяку. Мы не причиним тебе вреда, напротив, ты получишь все права и привилегии до тех пор, пока будешь сотрудничать с нами, пока будешь обучать нас управлению этим кораблем. К величайшему изумлению Мэрфи, она даже улыбнулась этой штуковине. Клякса стал постепенно приходить в себя, округляясь, а Мэрфи, чье лицо исказила гримаса отвращения, спрятал свой боевой нож и обхватил вялую тушу Толстяка. Как ни странно, весил Оверон никак не меньше ста фунтов. Мэрфи поднатужился и поднял его, неловко двигаясь в тесном помещении, стараясь не задеть локтями какую-нибудь кнопку. - Парень, это все равно что нести огромную дохлую медузу! Клякса нерешительно катился за ним вслед: он так и не привел себя в правильную округлую форму. Мэрфи взглянул на маленький глобус, катящийся за его спиной: ему было не по себе от взгляда маленьких забавных черных глазок на концах длинных стеблей, которые буравили его спину. Наконец он остановился, довольный тем, что не получил удара сзади. За ним воздух оглашался свистами, шипением, писком и бормотанием. - К трапу, пижон, - Мэрфи кивком головы указал на торпеду. Клякса направил глаза-стебли в зияющую утробу и сплющился. - Давай, парень. У нас мало времени. Прижми хвостик. Мы не будем тебя бить, и, черт тебя побери, я вовсе не собираюсь затаскивать по трапу двух дохлых медуз. Маленков осторожно обошел вокруг Кляксы - тот настороженно поворачивал глаз-стебель, следя за каждым его шагом. Мэрфи с удовлетворением смотрел, как пришелец вкатывается в торпеду, сторонясь Кати. Шейла прислонилась к броне танка и с облегчением вздохнула. Этот раунд они выиграли. И станция Тахаак, и этот корабль теперь в их руках. - Люди, война окончена. Она повращала головой, разминая затекшие мышцы, и провела рукой по вьющимся светлым волосам, потом задрала голову и взглянула на тяжелые трубы, находящиеся выше. А может, это были вовсе не трубы - кто знает. Она спрятала лицо в ладони. Теперь я понимаю, что значит чувствовать себя тысячелетней старухой! Она забралась в танк и сказала: - Возвращаемся в аудиторию. Нам нужно сформировать что-то вроде временного оккупационного правительства. Она свесила ватные ноги. Танк вздрогнул и покатился обратно по коридору к торпеде, которая поджидала, чтобы пролететь вместе с ними двести километров, отделяющие контрольный отсек от той части корабля, где располагались помещения людей. - Светлана? - проговорила Шейла в микрофон. Молчание. На линии была тишина. Ей стало страшно. Словно какой-то отвратительный спрут подобрался к ее сердцу. - Виктор? - сделала она другую попытку. - Я здесь, майор. - Ей стало легче, когда она услышала голос Катерины, переводчицы. - Скажи Виктору собрать всех советников и других важных персон из самцов Пашти. Перевезите их сюда под стражей. Я хочу, чтобы их не было на Тахааке. Пусть несколько женщин осмотрят корабли Пашти. Нужно, чтобы они оценили, сколько времени нам придется затратить на то, чтобы научиться управлять ими. Да, еще, Виктор, будь очень осторожен. Подумай о нашем положении. Мы ведь как обезьяны, забравшиеся на сложный ракетостроительный завод. Нам ни в коем случае нельзя нажать не на ту кнопку. Мы можем случайно перегрузить реактор... или сделать еще какую-то глупость, бог знает какую. Он рассмеялся сухо, невесело, а Катерина перевела: - Понятно. Именно по этой причине военные в Советском Союзе делают два типа танков. Один тип - сложной конструкции, с компьютерами и мудреной технологией. Другой тип мы называем обезьяньей моделью. Эта модель предназначена для экспорта, ее может освоить идиот. Мы будем соблюдать осторожность. Шейла кивнула. Слава богу. Слава богу, Толстяк очень тщательно подбирал для себя рабов. - Сэм? - позвала она. - Я здесь. - Как у тебя дела? - Отлично, Шейла. Мы ждем дальнейших указаний. - Отдайте Виктору советников, и станция ваша. Помогите пилотам, чем сможете, посмотрите, чего можно добиться от Пашти, которые останутся на станции. Нам нужны помощники. - Будет сделано! - Он замешкался. - Да, я не уверен, но мне кажется, что здешний центр коммуникаций работает. Может, мне попытаться отключить его? Она энергично затрясла головой, лишь потом осознав, что он не видит ее. - Нет. Ты слышал мой разговор с Виктором? - Да, понятно. Пусть он работает, мы просто выставим охрану около него. - Светлана? Опять молчание. Что же делать? Танк вкатился в торпеду, и люки захлопнулись. Полет занял не больше двадцати минут, но она все-таки уснула. Израильтянин, командир танка, легонько хлопнул ее по плечу: - Майор? Мы прибыли. Мы уже в ангаре: Шейла зажмурилась, улыбнулась и стряхнула с себя остатки сна. Она с трудом поднялась на ноги и вылезла из люка. Несмотря на усталость, тут же пошла к комнате Светланы, вошла и резко остановилась, увидев исказившееся лицо Светланы. Ее лицо блестело от пота, глаза были закрыты. На экране мигали и вспыхивали беспорядочные изображения. Светлана подняла руку, когда Шейла наклонилась к ней. Шейла нахмурилась, всматриваясь в напряженное лицо коллеги, та была неподвижна, все ее внимание занимал компьютер. Шейла глубоко вздохнула, стараясь привести в порядок собственные мысли. Видимо, произошло что-то ужасное. Светлана безмолвно продолжала сражаться, ведя одинокую войну с компьютерами Ахимса. Ее крепко сжатые губы подрагивали. - Светлана? Может быть, ты скажешь мне... - она замерла. Рука русской женщины сжалась в кулак. На подставку выпала распечатка. Шейла подняла ее и прочитала: "Или прекращай свою разрушительную работу, или Земля умрет". Шейла скомкала распечатку и прокричала в микрофон: - Лейтенант Мэрфи! Возвращайтесь! Везите Кляксу обратно в контрольный отсек! Светлана в тупике, неладно с какой-то из программ! - И прошептала самой себе: - А кто, к чертям, знает, как эта штука работает! Казалось, ее голова разорвется от усталости и волнения. Она упала на колени, кусая губы, и стала ждать. Хоть бы Мэрфи вернулся скорее! - Ты что, хочешь, чтобы твоя дурацкая голова лопнула? - вопрошал Мэрфи, глядя на худеющего на глазах Кляксу. Пока манипуляторы Кляксы бегали по клавишам пульта, Мэрфи превратился в сплошной комок нервов. Черт, они только что вылезли из этой кроличьей норы! Что еще натворил Толстяк? Маленков сидел в торпеде за распахнутой дверью, скрестив руки, охраняя позицию, держа нож наготове, хотя Толстяк оставался недвижим. Катя предположила, что Ахимса пребывает в ступоре - или уже умер. Клякса насвистывал, пищал и пыхтел, в то время как его манипуляторы сновали по пульту, но ему все не удавалось остановить пляшущие значки Ахимса. Казалось, маленький монитор капитанского мостика, соответствующий размерам Ахимса, начал заикаться. Мэрфи наклонился взглянуть, какое новое несчастье угрожает им. - Мэрфии - не - следууует - инициироовать - частоооту - деструктиивной - програаммыыы - компьютееера, - слова тянулись, как резина, так монотонно, так уныло - он никогда не слышал раньше таких речей от компьютера. Один из мониторов ожил, и из тумана стали проступать символы и значки. Клякса одним глазом смотрел на первый монитор, другой направил на оживший. Манипуляторы продолжали бегать по клавишам. Замигал огонек на пульте управления вооружением. Потом по очереди стали оживать остальные компьютеры. Клякса продолжал худеть по мере достижения успеха, а значки двигались все быстрей и быстрей. - Иисусе! - воскликнул Мэрфи, глядя на счастливого Кляксу, перекатывающегося с боку на бок на своем круглом основании. - Что все это значило? Клякса засвистел, зачирикал, запищал, а компьютер выдал перевод: - Светлана Детова только что спасла ваш мир от взрыва, который мог превратить планету в облако радиоактивной пыли. Желудок Мэрфи свело судорогой. - Угу, понял, - выдохнул он и стал медленно пятиться с дугообразного капитанского мостика. - Вот странное дерьмо, парень. Клякса весело катился за ним вслед, лопоча как попугай: - Вот дерьмо, вот дерьмо, вот дерьмо! Созерцатель всматривался в голограмму. К системе подключились все Овероны. Сколько звезд родилось и умерло, но они не помнили, какие обстоятельства могли собрать вместе сразу всех Оверонов. Болячка воспрянул духом, рассматривая изображения своих сородичей - свидетельство интеллектуальной мощи Ахимса. - Кажется, на цивилизацию свалилось несчастье колоссального масштаба. Из-за Толстяка мы стоим на краю гибели. Нужно что-то делать. Коротышка постарался раздуться, но у него ничего не вышло. - Мы совершили ошибку, когда не начали активных действий сразу после разговора с Советником Раштаком. Но его Второй Советник, Аратак, оставил канал связи открытым. Там поставлена охрана. Нам удалось перевести отрывки их бесед, и мы поняли, что ситуация ухудшилась. Правительственный центр Пашти в руках агрессивных пришельцев. Толстяк захвачен в плен, то же самое произошло с его кораблем и несколькими судами Пашти. В то же время мотивы людей совершенно непонятны. Созерцатель почувствовал, что начинает сплющиваться, и добавил: - Самое худшее впереди, друзья. - Он изо всех сил старался раздуть бока. - Одного этого уже достаточно, чтобы мы превратились в плоскости, ой, как же мне сказать вам? - Он соединил части мозга в одно целое, сплющился, пытаясь не думать о чудовищности того, что собирался сказать. - Люди взяли в заложники Шиста! Ему показалось, что помещение, в котором он находился, может лопнуть от бедлама свистов, шипений, гудений. Жалобные стоны заполнили линию связи. - Пожалуйста! - взмолился он. - Мы должны что-то предпринять! Думайте! Что мы можем сделать? Установилась тишина. Заговорил очень старый Ахимса, его возраст выдавал легкий загар, который образовался из-за длительного накопления молекул. Все глаза-стебли обратились к нему, когда его дыхательные отверстия раскрылись и он заговорил приятным голосом: - Чтобы сгладить последствия действий Толстяка, мы можем сделать следующее. Во-первых, необходимо положиться на волю событий - пусть они развиваются свободно, пусть люди делают с цивилизацией все, чего им захочется. - Послышались возмущенные восклицания. - Конечно, такое решение требует общего согласия. Во-вторых, мы можем каким-то образом вмешаться, наведя порядок в системе Скаха, вернуть людей на их запрещенную планету и освободить Шиста еще до того, как он потеряет терпение. - Раздался одобрительный свист. Старый Ахимса слегка раздулся. - Третий вариант: отвести угрозу от Скаха и одновременно принять меры, чтобы подобное не повторилось никогда. В таком случае мы должны уничтожить людей. Они явно опасны, больны. Я видел файлы, я видел, как они свирепо убивают друг друга, как они пытают себе подобных до смерти самыми болезненными и изощренными способами. Познакомившись с моделями их поведения, я пришел к выводу, что они никогда не станут цивилизованными существами. Таким образом, третий вариант - это полная стерилизация их планеты, и пусть там зародится иная жизнь. Вещатель не скрывал своего огорчения: - Мы же не можем так просто уничтожить их! Тэн развернулся, отыскивая глазом-стеблем голубоватый шар тела Вещателя: - Почему не можем? Именно так люди поступают с паразитами, причиняющими им вред. Они травят насекомых, проникающих в их жилища. Грызуны, которые портят их посевы, попадают в силки и безжалостно уничтожаются. Они даже усыпляют своих домашних животных. Должен также отметить, что они настолько больны, что считают некоторых своих сородичей низшей расой и убивают их, как диких зверей, как вредных паразитов. Разве мы не можем бороться с ними их же оружием? Созерцатель кивнул самому себе. Эпидемия должна быть остановлена. 28 Раштак устремил свои основные глаза на монитор, изображающий растущий корабль Ахимса. Он все еще не в состоянии был побороть спазм ужаса, сжавший его внутренние органы. Как он ни старался справиться со страхом, челюсти его издавали клацающие звуки. С каждым выдохом резонаторы громыхали с отчаянием и тревогой. Его запасные глаза не отрывались от созерцания человеческой самки, которая держала в руках смертоносное оружие. С какой целью они это делают? Зачем они оторвали меня от моего народа, от моего дома? Когда он почувствовал, что торпеда меняет курс, желудок его сжался, невольная судорога пробежала по ногам, заставляя тело припасть к палубе, изображая покорность. - Стыдно. Стыдно, Раштак. Где твоя гордость? Что случилось с тобой? Я в их руках, я пленник гомосапиенсов. Мы все - пленники гомосапиенсов. В чем я ошибся? О, мой народ, мой народ, прости Раштака. Прости своего Первого Советника! Кто мог предвидеть, что Толстяк сойдет с ума? Кто мог знать? Может, внутри зловещего корабля Ахимса его поджидает смерть? Неужели гомосапиенсы разрежут его, вытащат своими истекающими влагой руками его жизненно важные органы и поднесут плоть Раштака к своим зубастым ртам? Эти ужасные образы пронеслись в его воображении, и он защелкал. - Жалость. Неужели им не жалко Раштака, который не смог спасти свой народ? Неужели разум покинул вселенную? Они будут мучить меня? Они будут меня расчленять? - Они не будут делать ничего подобного. - Это утверждение, доносившееся из говорящей коробки, стоящей прямо перед ним, заставило его затрепетать. - Кто бы ты ни был, откуда тебе знать это? - Я майор Рива Томпсон, я командир разведывательно-информационного подразделения людей. Поэтому я это знаю. Вас просто перевозят на корабль Ахимса в целях безопасности. - Вы не поедаете органы ваших пленников? - Поедаем... что? - У нас есть записи сцены, когда гомосапиенсы едят своего мертвого сородича. - Думаю, Первый Советник, нам было бы очень интересно просмотреть эти записи. Никто не причинит вам вреда до тех пор, пока вы не сделаете это первым. Мы не хотим обидеть вас. Мы только что пошли на страшный риск, чтобы ваш народ остался жив. Толстяк хотел, чтобы мы всех вас убили. И чтобы это выглядело так, будто Пашти обезумели под влиянием циклов. - Толстяк? Ахимса Оверон? Сделать так, чтобы это выглядело, будто Пашти сошли с ума? Не понимаю. - Раштак развернулся, чтобы видеть говорящую коробку. - Он хотел лишить вас могущества, унизить вас. Вы ведь захватывали производственные комплексы один за другим, не так ли? По словам Толстяка, когда наступали циклы, Пашти захватывали все, что им попадалось под руку, а когда циклы отступали, Пашти даже не помнили, что захваченные ресурсы когда-то принадлежали Ахимса. Короче, вы никогда не возвращали назад то, что награбили во время циклов. - Но... но... Правда ли это? Им вовсе не нужно было уничтожать Пашти! Мы бы все вернули! Нам было бы стыдно, страшно стыдно! Мы бы вернули им все! - Спокойно, Первый Советник, расслабьтесь. Вы весь дрожите. Спокойней. Все это правда. Вы и ваш народ живы. Пока людям удалось остановить Толстяка. Вы в безопасности. - Все так перепуталось. Какое безумие! Неужели из-за этого Ахимса хотели убить нас? Из-за циклов? Разве они не могли сделать что-то другое? - Раштак дернулся, чтобы взглянуть на корабль Ахимса. Он уже заполнил почти весь экран. Душа Раштака сжималась от растущего ужаса. А может, Толстяк, действовал не один? Знали ли о его замысле Ахимса? Ведь я их вызывал на разговор? Может, они все участвуют в этом? Казалось, какая-то частица его души оторвалась и пустилась в свободное плавание по волнам охватившего его ужаса: такой кошмарной показалась эта догадка. Что, если все Ахимса приняли решение уничтожить нас? Что тогда? Ноги его подогнулись, когда торпеда замедлила ход и проскользнула в вакуумный шлюз, находящийся сбоку в корпусе корабля. Раштак уныло наблюдал за тем, как торпеда прошла через молекулярный заслон и поднялась в ярко освещенный ангар. Почему? Почему они это сделали? Из-за того, что Пашти прибрали к рукам промышленность? Но ведь Пашти любят физический труд! А Ахимса не любят! - Неужели мы так проштрафились во время этих циклов? - Его размышления были прерваны говорящей коробкой. - Первый Советник, сейчас вам нужно выйти из люка и пройти по этому оранжевому коридору. Для вас приготовлена комната. При первой возможности с вами встретится майор Данбер, и вы сможете обо всем расспросить ее. - А потом меня убьют? - Никого не будут убивать. Пожалуйста, не делайте резких движений и попыток к бегству. Не делайте угрожающих жестов. Не выказывайте враждебности по отношению к вашему конвоиру и к другим людям. Понимаете? - Да. Я размышляю. Враждебность? Почему вы говорите мне об этом? - Честно говоря, ваш внешний вид и ра