а, я чувствую их сейчас. - Она каталась по кровати. - Убирайтесь из моей головы, вы, благожелательные ублюдки! - Она сжимала голову руками и пронзительно кричала: - Убирайтесь из моей головы к чертовой матери! Мне пришлось позвать Пру, чтобы она запустила перезагрузку. Пру, естественно, во всем винила меня. Она меня ненавидела. Девере не слишком распространялась о своей карьере, во всяком случае, не в прямой форме. Она родилась на Земле, в Штатах. В школе она занималась исключительно физикой и гимнастикой, выигрывала призы, а потом ее подцепил какой вербовщик для космических ВВС. Она прошла обучение в "Хай-Граунде" и очень рано попала на войну, даже раньше, чем Капелла стала призывать человеческую расу. Это она мне сама рассказала. Она сказала: - Люди думают, капеллийцы нас призвали. Ничего подобного, они для этого слишком умные. Они просто предложили нам возможность полетать на самых лучших аппаратах в системе и полетать на них для того, чтобы разбить ходячие вязанки хвороста, вторгшиеся в НАШЕ пространство. - Слово "наше" она произнесла с жесткой иронией и перевернулась на спину, подложив руки под голову и глядя в потолок: - Господи, Табита, ты знаешь, я ведь действительно думала, что это важно, - кучка каких именно инопланетян будет меня эксплуатировать. Ты ей понравилась. Она похлопала тебя по пульту. И сказала: - Присматривай за ней. - ТЫ И ТАК ДОЛЖНА ЭТО ДЕЛАТЬ. - Как осевой кристалл? - 76.81% - Ну, тогда он сам знает, что делает. - ДА, ОНИ ВСЕГДА ЗНАЮТ. НО РАССКАЗЫВАЙ ДАЛЬШЕ ПРО КАПИТАНА ДЕВЕРЕ. - Я думала, ей нужно утешение. - Ты была тогда гораздо моложе, - заметила я. Неизвестно почему, но оказалось - это я сказала зря. - Да я не виню себя, - резко ответила она. - Силы небесные, я давно уже это переросла. Черт, ты все равно не поймешь, - сказала она, пристальное глядя на меня. - Пока ты молод, ты пытлив, но с годами ты сбрасываешь темп. У них есть такая штука - лояльность, они вбивают ее тебе в голову. Они всегда так делали, ты просто не помнишь. Но это больше не срабатывает, правда ведь? Неожиданно она снова закричала, с силой вдавив кулаки в пол, заставила себя подняться и заорала потолку: - Больше не получается, старые вы ублюдки, не выходит, больше нет! - Она разразилась хохотом, похожим на лязг рвущегося металла, и закашлялась. К тому времени, когда кашель отпустил ее, она уже опять лежала поверх меня, стискивая меня руками, как пресс. Щека, прижимавшаяся к моей, была теплой. Через оболочку ее черепа я слышала, как жужжит ее мозг. Мы часто спорили о политике. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой невеждой, такой полной тупицей. Ей хотелось, чтобы я выглядела именно так. - Табита, фраски никогда не представляли УГРОЗЫ, - говорила она таким тоном, словно не могла поверить, что кто-то может быть столь наивен. - Единственная причина, почему им пришлось перебить фрасков, - потому что он не терпят конкуренции. Они с ней не справляются. Они должны прибрать нас к руками чистенькими, и только сами. Ох, родная, - говорила она, скользя по моему телу и поглаживая мне спину, - они ведь тебя действительно держат на крючке, верно? Ты просто расставляешь ноги и принимаешь. Даже и не знаешь, что они тебя трахают. Впервые в жизни нашелся кто-то, так открыто смотревший на меня свысока. Она умела так разозлить меня, что я говорила вещи, которых никому не следовало бы ей говорить. Она наслаждалась этим, гордилась, что довела меня до такого состояния. Делала вид, что ей все равно. Она стояла посередине комнаты и устраивала себе легочный вакуум. Это было так мерзко, как только она могла сделать. - МЫ ЖЕ ПРОБЫЛИ ТАМ ВСЕГО НЕДЕЛЮ. - Это была длинная неделя. Девере сказала, что больше недели никому не дает, потому что ей всегда надоедает. Я ей не надоела, но она все равно от меня отделалась. Она знала, как защитить себя. - ЗАЧЕМ ТЫ ВООБЩЕ ТАМ ОСТАЛАСЬ, ЕСЛИ ОНА БЫЛА ТАКИМ ЧУДОВИЩЕМ? - О, но ведь были и хорошие моменты. Она знала, как сделать так, чтобы мне было хорошо. Она знала, как повалить меня на пол, чтобы я смеялась и кричала и умоляла ее перестать, это было так здорово. Когда я уехала, я была очень подавлена. Я пыталась уговорить ее отправиться со мной. Она было подумала, что это можно. Просто покататься. Посмотреть, как все изменилось. Но не поехала, и не поехала бы никогда. Она не могла и полпути пройти по лабиринту, что-нибудь не устроив - мышечный спазм, приступ паники - что угодно. Она просто не могла больше оказаться лицом к лицу с космосом. Либо это, либо... - ОНИ ЕЕ ЗАБЛОКИРОВАЛИ. - Образец в собственной, сделанной на заказ клетке. - ЦЕЛЫЙ АСТЕРОИД. - Как принцесса, заключенная в летающем замке. На самом деле я имела в виду ее тело. 33 Табите снился сон. Это был один из ее типичных снов, беспокойных снов. В кабине был эладельди, он требовал полный комплект форм и спрашивал, почему она до сих пор их не сделала. Они хотели все знать про ее образование, ее первый сексуальный опыт, какой-то случай, свидетелем которого она должна была быть или участвовать в нем, а она даже не могла его вспомнить. Она пыталась все время чем-нибудь занять эладельди, стараясь скрыть, что везет нечто, какой-то груз, о котором он знать не должен. И Элис все время говорила и никак не могла заткнуться, несмотря на то, что Табита много раз пыталась ее отключить. Она пела. Очень громко. Это пела не Элис, это был кто-то настоящий, какие-то люди, люди в трюме. Табита проснулась, глядя в потолок. В иллюминаторе висели однообразные простыни сверхпространства. В трюме с грохотом упал на пол какой-то металлический предмет, музыка прекратилась и превратилась в спор, они орали друг на друга. Табита вспомнила, кто они и куда направляются. Нахлынули воспоминания о хаосе последних дней, и Табита почувствовала себя несчастной, слабой и обессиленной. Она не выспалась, и поспать ей явно больше не удастся. - ...Мудрость, говорящая с Юностью, если я моложе тебя? - решительно спросил один из Близнецов - Саския, подумалось Табите. - Глупости. Последовал хаос, несколько голосов говорили одновременно, потом послышался тот же голос, может быть, Могула: - ...дело. Глупость позаботится о себе сама. Спор продолжался. Кто-то или что-то бренчало на клавиатуре, все время повторяя одни и те же три такта, то как льющаяся вода, то как тысяча струн. - Чудовищно, - отчетливо произнес чей-то голос. - Что ж, я вынужден заявить, что не вижу разницы, - это был уже Марко. Кто-нибудь... кто-нибудь, скажите мне в чем разница... я готов с вами поспорить. Серьезно. Я готов поспорить. Поднялся шум и перекрыл его слова. Табита зевнула. Расстегнула петли кровати и мягко опустила ноги на пол. Обнаженная, она подняла с пола халат и завернулась в него. И не смогла вспомнить, когда в последний раз надевала халат на собственном корабле. Это была вторая мысль, первой был тот факт, что она вообще проснулась. Она отправилась в туалет, а потом сделала себе трубочку кофе. Кофе она выпила на камбузе, стоя. Ей не хотелось сидеть на камбузе, но еще меньше ей хотелось идти даже несколько метров по проходу до кабины - а вдруг кто-нибудь выйдет из трюма. Табита поняла, что они были на камбузе и взяли все, что им было нужно. У них ведь даже не было времени, чтобы сделать запасы. Что нужно четырем людям на месяц? Чем они вообще питаются? Чем кормят Тэла? Тэл уже вылез из своего ящика. Табита слышала его голос, напоминавший звук флейты, перекрывавший остальные, добавляя шуму и ничего не прибавляя к смыслу. "В раю они жмутся друг к другу, - пронзительно распевал Тэл, - бесстыдно в раю". Табита подумала о Близнецах. Инцест. Как они могут? При этом она не была шокирована, не испытывала отвращения, просто не могла себе этого представить. Представить свою собственную сестру, собственного брата. А они представляют тебя. Если бы они выглядели точно так же, что тогда? Табита все равно считала, что нет. Если бы она встретила своего двойника, она скорее всего сбежала бы. А если быть такими, как они. Они были такими хрупкими. И очень сексуальными, в своем фантастическом роде. Как Могул смотрел на нее вчера в кабине. Где ей сейчас и полагалось находиться. Табита закончила свой скудный завтрак и вернулась в каюту. По пути она не встретила никого. Теперь они там распевали рождественские песенки. Они все были странными, и Табита собиралась общаться с ними как можно меньше, а иначе она выберется из всего этого таким же психом, как они. Одевшись, Табита отправилась в кабину пилота. Саския вышла из трюма. Она стояла у иллюминатора в широкой блузе и царапала ногтями стекло. По ее узким щекам катились слезы и капали с кончиков усов. Табита услышала ее голос, прежде чем увидеть ее. - Я хочу назад, - стенала она, - назад, туда, где мы были, когда мы все были там. Табита не поняла, был ли это настоящий срыв или часть роли. Проход был узкий, и Саския загораживала его. - Что случилось? - угрюмо спросила Табита. Саския повернула к ней мокрое лицо: - Ты, - простонала она, - ты можешь отвезти нас назад. Ты можешь, можешь! Она бросилась на шею Табите и зарыдала у нее на плече. Начало путешествия было не очень-то многообещающим. Табита, внутренне вся сопротивляясь, держала Саскию в объятиях, пока та плакала. Его худенькое тело сплошь состояло из крепких, гибких мускулов. Волосы пахли лимоном, кожа - мятой и отчаянием. Явились остальные члены труппы, впереди - летающие, они с любопытством наблюдали за сценой чужеземными глазами. Прибежал Марко и протянул руки, чтобы забрать Саскию. Как ни мало хотелось Табите связываться со всем этим, она была полна решимости больше ничего ему уже не доверять. Она посмотрела на Могула, подходившего сзади, и знаком показала ему освободить ее от его сестры, что он и сделал, быстро и мягко. У него тоже были усы. Что навело Табиту на мысль, кого же из них она только что держала в объятиях. Не говоря ни слова, она быстро направилась к кабине. - Ты хорошо спала? Надеюсь, мы тебя не разбудили? - спросил Марко, суетливо следуя за ней. - Да, - бросила Табита через плечо. - Разбудили. - Боже мой, это я виноват! - сердито воскликнул он. Табиту так и подмывало ответить, но она сдержалась. Просто ускорила шаг и скользнула в кабину, в свое кресло, на свою территорию, на свое место, где командовала она. Табита закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Каждый день так быть не может, просто не может. Ей надо что-нибудь придумать. - Табита! - позвал Марко, стоя в низу лестницы. Но не сию минуту. - Я занята, - отозвалась она. Он шумно вздохнул и удалился. После этого репетиция, похоже, в беспорядке прервалась, насколько можно было вообще разобраться, что к чему. Табита подняла глаза от пульта и увидела Кстаску, летавшего снаружи, вне корабля. Он просто парил вокруг, как человек, бродящий по двору, потому что ему некуда идти. Табита подумала, что, надо полагать, он знает, что творит, и понимает все опасности. А может, он для них и был рожден или выращен - что там с ними делают, с этими штуками. Разве что это была галлюцинация, сврехпространственный мираж, а вовсе не Кстаска. - Как у нас дела, Элис? - ДВИГАЕМСЯ. - Как там сегодня наша маленькая проблема? - КАКУЮ ИЗ НИХ ТЫ ХОЧЕШЬ ОБСУДИТЬ, КАПИТАН? - Господи. Ни одну. Тебе что-нибудь нужно мне сообщить? Просто скажи "да" или "нет". - НЕТ, КАПИТАН. - Элис, я тебя люблю. Там, в трюме, кто-то играл на расстроенной скрипке или на чем-то, звучавшем точно, как скрипка. Потом они запели: - Природные карты вращаются, вечно меняясь... Жуткий звук буквально пронизывал Табиту. Она нажала большим пальцем кнопку коммуникатора. Нужно поговорить с ними, установить какие-то правила, расписание, хоть что-нибудь. Табита глубоко вдохнула воздух: - Я закрою эту дверь, ладно? - сказала она и, прежде чем они успели ответить, нажала кнопку "заперто". Потом тяжело опустилась на пульт. - Я плохой капитан, Элис, - сказала она. - ТЕБЕ НУЖНА ОБЪЕКТИВНАЯ ОЦЕНКА, КАПИТАН? - Господи, нет. - ЭТО УЖЕ НЕКОТОРОЕ УТЕШЕНИЕ. - Потом. Просто она была плохим капитаном. Слишком эгоистичной, слишком привыкшей проводить время в скучных путешествиях вроде нынешнего, в любой момент делая то, чего ей хотелось. Табита запустила проверку испорченных сканеров. Среди них была парочка таких, которые еще можно было отремонтировать. Она надела спецкостюм, взяла лазерный сварочный карандаш и кое-какие запасные блоки и вышла наружу. Снаружи было лучше. Если не присматриваться слишком близко к окружающей ласковой неоднородности, можно было убедить себя в том, что это туман, а ты просто плаваешь и паришь в нем. Правда, очень мирное ощущение. Кстаска, без хвоста, обогнул корабль и подплыл к ней понаблюдать. - ТАК НЕ ПОЙДЕТ, КАПИТАН, - сказал он, подплывая над отводным каналом, хотя на нем не было видно радио, и он даже не летел на своей тарелке. Табита почувствовала, как вся ощетинивается: - Почему? - БОЮСЬ, ЧТО ОН РАЗЪЕДИНИЛСЯ ДАЛЬШЕ, ВНУТРИ. Табита уставилась на Херувима через стекло своего шлема. На Кстаске был только его защитный костюм, капюшон поднят. Он спокойно взирал на нее своими красными глазами. - Какого черта, откуда ты знаешь? - Я ВИЖУ, - ответил он. Табита присела на корточки. Ей пришло в голову, что можно было поспорить с заявлением Кстаски, но она слишком устала. - ЕСЛИ ВЫ ПОЗВОЛИТЕ МНЕ... - начал Херувим. - Я сама, - ответила Табита. - Я МОГУ ДОТЯНУТЬСЯ В ГНЕЗДО, - сказал Кстаска, - ХВОСТОМ. - Я сказала - я сама, - повторила Табита. Херувим с минуту смотрел на нее, потом молча улетел, как преходящий дух. Табита с трудом извлекла проводку и увидела, что существо оказалось право. Она заварила разрыв и установила его снова в трубопроводе. - Как у нас дела, Элис? - КАЖЕТСЯ, ПОРА ОБЕДАТЬ, КАПИТАН, - отозвался корабль. - Что? - ТВОИ ЖИЗНЕННЫЕ ПРИЗНАКИ... - Хорошо, хорошо. Я возвращаюсь. Табита встала на корпусе и стала оглядываться в поисках Херувима, но его нигде не было видно. Ему ведь даже поесть не предложишь. Что можно было сделать? Слишком поздно она поняла, что он предлагал не только помощь, но и возмещение, поскольку именно он в первую очередь пробил крышу. Она была паршивым капитаном и паршивым дипломатом. Шли дни. Условные дни, но от этого они не становились менее скучными в этом страдающем амнезией регионе, забывшем, где должно помещаться все на свете. Табите надоело ремонтировать корабль. Она хотела заглянуть в трюм, чтобы посмотреть на этот так называемый "мешок с золотом", но трюм никогда не пустовал. Кстаска мог бродить где-нибудь снаружи, но что касается остальных, то им деваться было некуда. Близнецы начали рисовать в карандаше огромное панно на стене трюма. В основном идея принадлежала Саскии. Табита теперь довольно уверенно различала их, хотя и только по манере поведения. Саския была импульсивной, неустойчивой, подверженной неожиданным сменам настроения. Всегда находилось что-нибудь, чего она хотела. Она всегда была голодна. Она работала над своим панно широкими лихорадочными мазками, становившимися все меньше и меньше, пока она не оказывалась на коленях, высунув кончик языка, оттеняя лепесточки крошечных цветов в урне над гробницей в нижнем правом углу. Могул был менее ранимым, более остраненным. Он мог быть надменным или любезным, либо просто молчаливо присутствовать, наблюдая за всем происходящим. В то время, как его сестра трудилась, Могул выскальзывал из прохода и загонял в угол Табиту, когда она приходила за запчастями. - Ты говоришь, полиция не может преследовать нас здесь, капитан? - Нет, - отвечала Табита, роясь в шкафу в поисках шнура всенаправленной антенны. Все, что она нашла, были только огнеупорные прокладки. - Даже эладельди? Табита была убеждена, что кусок шнура у нее где-то есть. Она была даже уверена, что видела его сегодня. В нетерпении она вывалила на пол все прокладки. Они мягко ударились о пол и покатились в разные стороны. - Даже они, - ответила она. Табита заползла в шкаф и нырнула глубоко внутрь. Она чувствовала взгляд Могула, прикованный к ее ягодицам. Думай, что делаешь, Джут, велела она себе. На минуту она забыла, что искала. - А капеллийцы? Признав свое поражение, Табита вылезла из шкафа: - Ну, как сказать, - она стряхивала в рук пыль, - капеллийцы... Девушка подняла глаза и встретилась с его глазами. Они пожирали ее с бесконечной мягкостью. Табита почувствовала, что ей стало жарко. - Капеллийцы ведь могут все что угодно, так? - коротко ответила она, опустив глаза и с силой отряхивая колени брюк. Все, что она могла видеть, - это его лицо, их лицо. Сегодня у него были усы. Табита так и не разобралась, как они проделывали этот трюк с усами. Он все еще стоял там, терпеливо помогая ей. Нехотя Табита снова взглянула на него. Он подал ей огнеупорные прокладки, аккуратно уложенные стопкой. Он явно делал в отношении нее успехи, Табита не могла этого отрицать. Он преподносил ей неожиданные мелкие подарки, притаскивал тарелки с крабами и имбирем, соте, приправленным пастернаком, как раз в те минуты, когда она умирала от голода, но сама мысль о готовке вызывала у нее отвращение. От этого Табита злилась и замыкалась в себе, тем более от того, что сама хотела его. Она и могла бы получить его, но только не при Марко, болтавшемся рядом. Не то чтобы ей все еще был нужен Марко, просто она не могла от него отделаться. А потом пропал лазерный сварочный карандаш, и Табита перевернула весь корабль вверх дном, разыскивая его. И карандаш, и кусок шнура всенаправленной антенны Табита обнаружила в дорожном ящике Тэла. Сама она туда их явно не клала. Увидев, что Табита нашла пропажу, птица окончательно рехнулась. Она бешено кружила вокруг, издавая звуки, похожие на бренчание электрогитары, а потом нырнула в ящик и спрятала голову под крыло. - Шрити наогар Прекрасная Ноттамун! - жалобно кричал Тэл. - Никто не знает, какие беды я перене-е-с!.. - Ты брось мне морочить голову, птичка, - с угрозой в голосе сказала Табита. Неожиданно рядом оказался Могул, делая успокаивающие жесты. Но Табита не желала, чтобы ее успокаивали. Она с грохотом захлопнула крышку над головой пернатого воришки и повернулась, собираясь уходить. Выходя из трюма, Табита услышала, как он чирикает про себя. Это было точное воспроизведение стука осевого запора "Берген Кобольда", когда в его кристалле появляется дефект. Табита отправилась выяснять отношения с Марко. Тот лежал на койке с книжкой комиксов. - Он ничем не лучше своего хозяина, - заявила Табита в заключение своей речи. Марко резко сел на койке, отбросив книжку. Она плавно опустилась на пол. - Его - кого? Ты что, думаешь, он просто какая-то дрессированная домашняя птичка? Ты так ничего и не поняла? Он внеземлянин, черт побери, разумный внеземлянин, с ним надо иметь терпение, стараться понять его. А потом что ты имеешь в виду - я у тебя никогда ничего не крал. Назови что-нибудь. Хоть одну вещь, что я у тебя украл. - Назови хоть одну вещь, которую ты не украл! Хуже всего было то, что перегородка между их каютами была настолько тонкой, что Табита никак не могла забыть о его присутствии. Когда она шла назад через трюм, атмосфера была наэлектризованной. Саския сидела на сундуке, обняв руками колени и мрачно созерцая брата, лежавшего в их гамаке и подчеркнуто ее игнорировавшего. Стенная роспись погибла. Кто-то размазал ее большими горстями масляной краски. Тэл свешивался вниз головой с балки в проходе, продолжая петь: - Никто не знает, какие беды я перене-е-е-е-с... 34 Отремонтировав все, что можно, и стремясь избежать общества остальных, Табита взяла за правило проводить долгие часы в ЭВА, привязанном к кораблю, общаясь со своим журналом. Забыв о своей обычной сдержанности, в этом полете она разговаривала с кораблем больше, чем когда-либо. В этом путешествии через царство действительности избранный ею товарищ был воображаемым. Когда люди, естественные и реальные или наоборот, слишком утомляют, лучшим другом может стать искусственный. Табита надела костюм и открыла внутреннюю дверь переднего выхода правого борта. Шлюз был полон мусора: оберток от пищевых продуктов и помета попугая. Весь корабль напоминал свалку. Надо отметить, что вообще-то ничего нового в этом не было, только раньше это была свалка самой Табиты, болтавшаяся где-нибудь вблизи того места, где она ее оставила, и поэтому имеющая право на существование, естественная и почти незаметная. А теперь это была свалка, устроенная чужими людьми, неожиданная и навязчивая. Табита открыла внешнюю дверь, закрепила на поясе трос и выскользнула в никуда. Мусор облаком вырвался вслед за ней. Какое-то время он будет честно вращаться по орбите вокруг корабля, а потом его поглотит реальность. Табита медленно направилась к носу "Элис Лиддел", где она могла сидеть на пустоте и следить за кабиной пилота. Если она увидит, как туда заходит Тэл, она засунет маленького мерзавца в клетку, и черт с ними, с отношениями между видами. Привязной ЭВА в сверхпространстве и более удобен, чем в обычной космосе, но и имеет свои неудобства. Головокружение, если человек ему подвержен, все равно остается из-за псевдогравитации. В какую бы сторону ты ни вышел, через некоторое время все равно окажешься под кораблем, плывя навстречу бесконечному железообразному облаку, "образующему" "пол". Время от времени в окружающем тебя слепом отклонении появляются искажения, от которых волосы встают дыбом, странные смещения, с треском возникающие разрывы. Зато здесь нет перспективы, нет чувства РАССТОЯНИЯ, пугающей амплитуды пространства; нет бездонных заливов, в которых чувствуешь себя ничтожным, нет удаляющихся звезд, смеющихся над тобой. На корме Табита увидела Кстаску, он лежал метрах в пяти от кормы, греясь в зубчатой радиации нарушенной относительности; и девушка опять подумала - интересно, как реальность может отличить Херувима от смятой трубочки из-под чая. С того первого раза, когда они вместе выходили наружу, они в основном старались не замечать друг друга, как соседи, у которых слишком маленькие садики. Однако сегодня то, что сообщил Табите корабль, было слишком тревожным, чтобы она могла держать это в себе. Вероятность поломки осевого запора поднялась свыше 89%. - Кстаска! - позвала Табита, раздумывая, примет ли он ее сигнал. Черная лысая головка повернулась в ее направлении. Табита растянула трос и мягко поплыла через однообразную пустоту к Херувиму. Он лежал на спине в горизонтальном положении по отношению к ней, безногий и голый, если не считать его тонкого пластикового одеяния. Маленькими ручками он помахивал в воздухе. Более беспомощным его трудно было представить. Табита глотнула. Но прежде, чем она успела заговорить, Херувим произнес: - КРИСТАЛЛ. Он говорил в нос, металлическим голосом, тоном бесконечного превосходства. Табита тут же ощетинилась. - Ты подслушивал, так? - резко спросила она. Херувим сделал движение, словно пожал плечами, перекатив свою огромную голову с одного плеча на другое, как будто она была слишком тяжела для его шеи: - НЕТ, - сказал он, чуть повышая тон, как родитель, терпеливо беседующий с капризным ребенком. - Значит... - ЭТО ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЛИБО БЛИЗНЕЦЫ, ЛИБО КРИСТАЛЛ, - сказал Кстаска. - ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ НЕДОСТАТОЧНО ВАЖНО. Он имел в виду - для того, чтобы она заговорила с ним. Табита поняла это и понимала, что он знает, что она поняла. Эти его беспощадные, похожие на стоп-сигналы, красные глазки могли иногда быть исключительно выразительными. "Но почему Близнецы?" - задала себе вопрос Табита. А Кстаска продолжал: - БЛИЗНЕЦЫ ВЕДЬ ЛЮДИ, ПРАВДА? - сказал он, словно проверяя ее реакцию; и когда она никак не отреагировала, заметил: - ТЫ НЕ ПРИШЛА БЫ КО МНЕ С ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРОБЛЕМОЙ. Табита почувствовала, как у нее гулко забилось сердце. Она не знала, что это: гнев или страх. - Я не могу до него добраться, - сказала она. - Я никогда... - Она сделала глубокий вдох. - Ты можешь мне показать? Кстаска перекатился на живот: - ДАЙ МНЕ НА НЕГО ВЗГЛЯНУТЬ, - сказал он. - Ты просто покажи мне. - ТЫ НЕ МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ НИЧЕГО ИЗ ТОГО, ЧТО МОГУ Я. Табите захотелось на него прикрикнуть. - Ты мог бы показать мне. - ТЫ СЛИШКОМ ВЕЛИКА, ЧТОБЫ УВИДЕТЬ. Не говоря больше ни слова, Кстаска скользнул прочь и поплыл назад внутрь корабля. Через мгновение он вернулся, уже с хвостом, оборудованным чем-то вроде микрорешетчатого зонда. Он не стал возвращаться, чтобы переговорить с Табитой, а двинулся напрямую к входной панели Элис. - Элис, ты не могла бы открыть... Однако она уже все открыла. Мелькнув хвостом, Херувим исчез внутри. В скверном расположении духа Табита ушла вниз посмотреть. Кстаска оказался прав. Лаз был предназначен для предметов не больше механизма робота Джи-7. Табита беспомощно засунула голову в люк и стала смотреть в пространство настолько черное, что в течение нескольких минут она не видела даже, где находится Херувим. Затем появилось безмолвное вибрирующее сияние голубой радиации и высветило силуэт крошечной черной фигурки. Она была похожа на животное, мусорщика, осаждавшего недра ее корабля, как одна из броненосцев-космокрыс Палернии. Голубое сияние исчезло. Через шлем Табита почувствовала тошнотворную вибрацию зонда кристалла, от которой ныли зубы. Она тут ничего не могла сделать. - Я тебя оставлю с ним, - сказала Табита. Ответа не последовало. В задумчивости Табита вернулась внутрь через кормовой люк правого борта. Марко и остальные были в трюме; они там пели. В ее каюте был Могул. После того, как прошли мгновенный шок и ярость, Табита швырнула шлем на койку. - Что ты здесь делаешь? - резко спросила она, стягивая перчатки. Акробат скользнул к ней с достоинством, с непривычным смирением, раскрыв ладони, словно собираясь объявить о своем присутствии. Его ладони были пусты. - Табита, - сказал он. Его тонкие губы раскрылись, глаза с тяжелыми веками смотрели умоляюще. Но он оставался на некотором расстоянии от не, на цыпочках, каждая линия его стройного тела тянулась к ней, но держалась поодаль, сдерживая себя. - Я не говорила, что ты можешь заходить сюда, - просто сказала Табита. Она не велела ему уйти. Даже ей самой ее тон показался фальшивым. Она слышала ложь в своем голосе, слышала, как сама отрицает факт, ощутимо витавший в воздухе каюты, в пространстве, остававшимся между ними. Табита расстегнула лямки своего костюма. Ее пальцы дрожали. В соседней каюте никого нет, подумала она. Тем не менее, она держала дистанцию. - Чего ты хочешь, Могул? - без всякой необходимости спросила она, выскальзывая из упавшего костюма. - Тебя, - ответил он. Его голос звучал, как мартовский ветер, вечно поющий в полых скалах. Он казался больным, печальным клоуном в мягкой голубой пижаме. Его белая шея выражала вечную печаль и тоску. Он хотел, чтобы она сжалилась над ним, но у нее было не то настроение. Она была потрясена и расстроена - новостями Элис, Херувимом, теперь вот - этим визитом. Ее сердце поникло и очерствело. Но она жила сейчас не сердцем. Она чувствовала, как кровь стучит в висках, как напряглись ее соски, как живот наливается желанием. Наслаждаясь, наконец, хоть каким-то чувством власти, она провела рукой по его длинной скорбной шее и притянула его благородную голову к своему лицу. Это была сила давать и получать, сила наслаждения. Она поцеловала его в губы. Затем последовала пауза, момент банальной реальности, когда она расстегивала его рубашку, сражаясь с маленькой тугой пуговицей у ворота. Она поцеловала его горло. Его изящные пальцы скользили по ее телу, ласкали ее, поглаживали ее волосы, водили вдоль ее спины, шеи, грудей. Она терпеливо ждала, пока он расстегнул и снял с нее жилет, тенниску, расстегнул ремень. Он прижался губами к ее уху. Его язык был как мордочка крошечного животного, он пробовал, щекотал ее. Табита засмеялась и поздравила себя. Свет в каюте мигнул. Он остановился, глядя в потолок: - Что это было? - Кстаска делает кое-какую работу на корабле, - сказала Табита. Он кивнул: - Хорошо, - сказал он. - У нее это хорошо получается. И стянул с нее брюки. Табита стащила тапочки и ступила из них. Обвила руками тонкую талию Могула. В глубине ее сознания крутилась какая-то мысль, она озадачивала Табиту. Что-то в том, что он только что сказал. Она притянула его на койку и некоторое время лежала рядом, прижав его к себе, расстегивая его брюки. У него были груди. Легкий намек на выпуклости, незаметный, когда он лег, чтобы она могла снять с него брюки; но все же груди. Значит, они действительно были совершенно идентичны, эти Близнецы. Как странно, подумала Табита. А потом пришла мысль: он назвал Кстаску "она". Она выпустила его из объятий, отодвинулась, встав на колени на койку. - Ты Саския, - сказала Табита. И стянула с него трусики. Так оно и оказалось. Саския, казалось, была в смятении: - Я думала, ты знаешь, - прошептала она. - Я - это он, а он - это я. И улыбнулась легкой печальной улыбкой. В голове Табиты царил отчаянный хаос. Она свирепо спросила: - КТО ты на самом деле? - Я - это я, - сказала Саския. - Правда, - подтвердила она. Табита задрожала. Саския потянулась к ее руке, но Табита отшатнулась. - Кто вы, черт бы вас побрал? - выкрикнула она. - Как вы можете быть близнецами, совершенно идентичными? - Мы не близнецы, - сказала Саския, - не близнецы. Одним конвульсивным движением Табита схватила свою тенниску и стала натягивать ее на голову. Саския потянулась к ней, словно пытаясь остановить, потом откинулась назад в нерешительности. Табита села, скрестив ноги. Свет снова потускнел, потом стал таким же ярким, как и прежде. - Расскажи мне, - сказала она. Саския неловко подвинулась, все ее изящество и элегантность исчезли. - Ну, сейчас - да, но раньше - нет, - сказала она. Табита, разозленная и наэлектризованная, фыркнула: - Какого черта... - Нас было пятеро близнецов, - сказала Саския. Потом провела кончиком языка по губам. - Нас осталось только двое, - сказала она. Она снова потянулась к Табите, стремясь обнять ее, желая, чтобы Табита обняла ее, и Табита прижала ее к себе. Саския сказала: - Мы были экспериментом. Сьюзен, Гореаль и Зидрих - их списали. Нам удалось бежать. Нас спасли. Иначе нам бы не выжить. Табита слышала, как твердо и решительно стучит сердце Саскии в его узкой клетке. - Мы ничего не знали, - рассказывала Саския, - о... других людях. О системе. Мы никогда не разлучались, - сказала она. И потерла нос, сделав неожиданно уродливую гримасу, как слепой человек, не умеющий контролировать свое выражение лица. - Я хочу уйти от него, - заявила она. - Почему? Саския села, глядя в лицо Табиты: - Чтобы быть самой собой! Чтобы я могла... - она беззвучно вздохнула. - Он хочет тебя, - сказала она, кладя ладонь на грудину Табиты. Табита почувствовала, как ее жар остывает и испаряется. - Поэтому ты сюда и пришла? - Он не должен быть с тобой. Табита проглотила свой гнев. Они же дети. Она чуть не отправилась в постель с ребенком. - Значит, ты пришла сюда первой, - сказала Табита. - Ты не можешь так поступать, - с силой заявила она, - нельзя так обращаться с людьми. - Как обращаться? - Саския была озадачена. - Как... как с оружием. - Дело не в этом, - тут же отозвалась Саския, причем очень решительно. - Нет, Табита. Я тоже тебя хочу, - сказала она, снова умоляюще. - Я люблю тебя... - Нет, не любишь, - сказала Табита, теряя терпение, - ты просто подражаешь ему. Саския смотрела на нее снизу со слезами в глазах. - Не подражаю, - сказала она. - Я бы не смогла. Ты не понимаешь. Я - это действительно он. Чего хочет он, того хочу и я. - Ну что ж, меня ты не получишь, - коротко сказала Табита. - Меня никому не заполучить. Я не твоя. Я сама по себе. Саския сказала мягко и неожиданно очень серьезно: - Вот поэтому я и люблю тебя. - Она погладила бедро Табиты. - Ты настоящая, а я не привыкла к настоящим людям. Могул и я, мы не настоящие, - сказала она, протянула руку за своей одеждой и стала одеваться. - Кстаска - настоящая, но она не человек. Тэл тоже. Марко не настоящий, он весь состоит из слов. А Ханна - мертвая. Позже Табита вспомнила, что Саския была далеко не так одинока, как притворялась. Через перегородку она иногда слышала их с Марко, их стоны и вскрики. Разве что это был Могул. В ту ночь Табита проснулась, увидев сон про капитана Девере, искалеченного пилота, вечно кружившую вокруг Деймоса в своей крепости из черного камня. Она проснулась, вспомнив ее запах - мускуса и машинного масла. За дверью, в соседней каюте раздавались голоса. Марко и Саския, подумала Табита и поняла, что уже ревнует. Но там были и остальные, они негромко и дружески беседовали. Табита слышала их всех: чириканье Тэла, далекое жужжание Кстаски. Что они там делают: играют в карты или замышляют смуту? Табита напрягла слух, но не смогла ничего расслышать. Она молча слезла с койки, натянула халат и вышла в коридор. Ночь была тоже относительной, как и все в сверхпространстве. Там нет ни темноты, ни света, кроме того, что проникает с противоположной стороны зеркала, из настоящего пространства. В этом тусклом потоке Табита подошла ко входу к трюм и вошла внутрь. Впервые оказавшись одна в трюме с тех пор, как они тронулись в путь, Табита осторожно осмотрелась. Гамак Близнецов был пуст, как и кокон Херувима. Ящик Тэла стоял в углу с поднятой крышкой. В тусклом свете испорченная стенная роспись с ее слабыми, широкими линиями, пятнами точных и все же расплывчатых деталей, казалось, имитировала не менее призрачный пейзаж за иллюминаторами. Там были окутанные туманом аллеи, наполненные неопределенными возможностями, яркие пятна чьего-то присутствия, четкого и все же непостижимого. Табита пришла в трюм не для того, чтобы любоваться искусством. Она явилась посмотреть на их багаж. Осторожно она обошла кучу коробок, сумок и других принадлежностей, оглядывая их все. Табита искала длинный серебристо-серый цилиндр, который Могул и Марко с риском для жизни привезли с Изобилия. Она нашла его под большим холмом разноцветной ткани. Кто-то явно стремился к тому, чтобы цилиндр оставался прикрытым. Табита ухватилась за цилиндр и вытащила его на открытое пространство. Он был холодным на ощупь и довольно тяжелым. Сидя на корточках и стряхивая с рук пыль, Табита оценивающе оглядывала цилиндр. Он был именно той длины, как она запомнила: два метра, даже почти три, и около метра в диаметре. Снаружи он был обит винилом, а внутри - жестким металлом. Все это вместе с весом наводило на мысль, что это все-таки может быть и золото. А золото перевозят в виниловых цилиндрах? Об этом Табита не имела ни малейшего представления. Там было место, где должны были быть этикетки, но кто-то сорвал их. Табита раздумывала, как бы его открыть. Оказалось, что это просто. Вокруг цилиндра, по каждому его концу и вдоль него шел серебристый металлический шов. На каждой стороне под швом были углубления для пальцев. Обхватив руками цилиндр, Табита вставила пальцы в углубление. Раздался отчетливый мягкий щелчок. Табита отскочила - цилиндр распахнулся. Из него брызнул белый газ, шипя и конденсируясь. Трюм наполнился странным, неприятным запахом, похожим на запах мха и денатурата. Стало очень-очень холодно. Внутри цилиндра был толстый слой инея, покрывавший нечто, напоминавшее несколько слоев твердой изоляции, подбитой чем-то вроде искусственного шелка. В ней был большой длинный узел, что-то завернутое в белую кисею. На золото это было непохоже. Табите захотелось побыстрее закрыть цилиндр и больше не прикасаться к нему. Но он ведь был на ее корабле. Табита потянула кисею с одного конца. Под ней была охапка сухих желтоватых прутьев и соломы. Где-то в глубине сознания Табиты очень слабо зазвучал сигнал тревоги. Она потянула кисею дальше. У охапки было лицо. На нем были два выпуклых глаза, закрытых гладкими веками коричневого цвета, острый нос с узкими ноздрями и широкий рот, похожий на трещину в древесине, сжатый и зашитый швом. Это была не вязанка прутьев, это вообще не было вязанкой. Это был фраск. Мертвый фраск. 35 BGK009059 LOG TXJ. STD ПЕЧАТЬ AA9++BGKOo9059] РЕЖИМ? VOX КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 13.26.31 ГОТОВА - Первый фраск, которого я когда-либо видела, был на "Блистательном Трогоне". - НА ШХУНЕ МЕЛИССЫ МАНДЕБРЫ? - Именно. - А ЧТО ТЫ ДЕЛАЛА НА ШХУНЕ МЕЛИССЫ МАНДЕБРЫ, КАПИТАН? - Я была влюблена. В боцмана Мелиссы Мандебры. Его звали Трикарико Палинидес, и он был тонким, как шнур. У него были длинные темные волосы, уложенные вдоль одной щеки и перехваченные кольцом из черепашьего панциря. Его глаза были узкими, янтарного цвета, при определенном освещении они казались золотыми. Они казались золотыми, когда он смотрел на меня. Он подобрал меня в трущобной гостинице в Скиапарелли, то есть это он был в трущобах, не я. Он пригласил меня на борт "Блистательного Трогона", чтобы показать мне его. Он сказал. В холодный вечер мы пошли в пустыню - в то место, где надо было ждать шаттл. Небо было как сливовый пудинг, все пурпурное и запекшееся. В нем охотились манты, проносясь над головой, как вырванные из ночи клочки. Пронизывающий ветер приносил запахи с юга: запах паленого, серы, замороженных металлов. Воздух был тонким и сырым. Он потрескивал у нас в ноздрях. Мы стояли в песке, завернутые вдвоем в накидку Арлекино, принадлежавшую Трикарико. Мы были счастливы. Над нами был Деймос. Прибыл шаттл, его силуэт вырисовывался на фоне горбатого лица луны, как огромный черный жук. Это был шаттл для офицеров, заверил меня Трикарико, и никто на борту нас не потревожит. Со времен Луны я жила на Интегрити-2 и побывала на девяти других орбитальных станциях, причем одна из них была зиккуратом эладельди, останавливалась на мириадах различных платформ, станций и элеваторов и убиралась после некоторых самых шикарных кораблей в системе. "Большой Миттсвар". "Устраненная Амаранта" в изысканной ливрее желто-черного цвета, с ее парящими палубами, освещенными от носа до кормы. Я видела "Серафим Катриону", совершенно черную, таинственную, патрулировавшую Вотчину Абраксаса, как акула. - А ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С "ОСТРАНЕННОЙ АМАРАНТОЙ"? Я ПРО НЕЕ СТО ЛЕТ УЖЕ НИЧЕГО НЕ СЛЫШАЛА. - Она исчезла. Разве ты не слышала? В транснептунском круизе. - ТРАНСНЕПТУНСКОМ? - Очень рискованном, но Капелла его не запрещала. Это ведь пространство системы, даже если туда никто не летает. - ТЕПЕРЬ НИКТО. - "Блистательный Трогон", конечно, не сравнить было с "Амарантой" или любым кораблем такого рода, но это был самый крупный корабль из тех, на каких я бывала. На нем было двенадцать палуб, и на каждой - самостоятельная гравитация. В салоне были обои, а в библиотеке - настоящие книги в бумажных обложках. По коридорам, обслуживая каждую палубу, безмолвно сновали роботы-стюарды. Должна признать, что личная каюта Трикарико не была так шикарна, но у него была еда в трубках, привилегии верхней палубы и собственный санузел. Кровать у него тоже была в порядке. Он давал мне кайф. Раньше я такого не испытывала. Это был прозрачный гель в кувшине из чистого стекла. Надо вынуть немножко с помощью маленькой костяной палочки и положить под язык. У него вкус цветов и сахара, и от него страшно хочется пить. Но через десять минут после того, как он растворяется, ничего уже не требует усилий. Я чувствовала себя так, словно могла протянуть руку и изменить ход событий по мере того, как он проплывал сквозь каюту. Секс был всепоглощающим. Трикарико все время смеялся. Он был просто в восторге. Я приводила его в восторг. - КАЙФ - ЭТО КАК ЛЮБОВЬ, КАПИТАН? - В определенном смысле это лучше. - ОБЪЯСНИ. ПОЖАЛУЙСТА. - Объяснить? Хорошо. Ты знаешь, что получишь от всего этого полное наслаждение; и никогда не ждешь, что это будет длиться вечно. - МНЕ КАЖЕТСЯ, ТЫ ПРОСТО СВОЕНРАВНАЯ. - Нет, это не так. - ТЫ ДОЛЖНА КАК-НИБУДЬ ОБЪЯСНИТЬ МНЕ ПРО ЛЮБОВЬ. - Это когда ты сошел с ума, но думаешь, что нет, потому что в этом завязан, кроме тебя, еще один человек. Улавливаешь? - НЕТ. НЕ ВАЖНО. ПРОДОЛЖАЙ. ТРИКАРИКО. - Сидел в постели, прикрыв простыней колени. Он поднял колени, держа ноги вместе и опираясь локтями на колени, а подбородком опираясь на руки. - ТО ЕСТЬ, ПОТОМ. - Правильно. Я лежала, откинувшись, на другом конце кровати, отупевшая от удовольствий и, как в тумане, в послевкусии кайфа. Мы смотрели друг на друга затуманенным взглядом и думали, сколько раз еще сможем проделать это. - Ты могла бы лететь с нами, - сказал он. - А куда вы летите? - На Энцелад, - ответил он. Я даже не знала, где это. - ИЗ-ЗА НАРКОТИКА? - Нет, я правда не знала. Вспомни, Элис, я ведь тогда не летала дальше Ганимеда. Я могла провести корабль по Сплетению туда и обратно, и я разбиралась в основных скоплениях астероидов, но судя по мне, можно было сказать, что капеллийцы, возможно, ограничили привод Юпитером. - Кольца совершенно замечательные, - сказал Трикарико, - абсолютно замечательные, черт бы их побрал совсем. - Он томно резал рукой воздух. - Тонкие, как лезвие ножа, и такие твердые, - если подойти к ним с правильной стороны, можно поклясться, что по ним можно ходить. Все это носится там по кругу, и все же там абсолютно безопасно, можно пройти через него, внутрь и назад, если сверяться с картами. Потому что все это просто крутится там, как огромные часы. Не знаю, зачем он все это говорил - что кольца похожи на часы. Я была слишком вялой, чтобы спрашивать. Наверное, это была какая-то интуиция, рожденная кайфом. - У них все расписано на картах, - продолжал он. - Все крупные выпуклости. И любая из тех, что они пропустили, - если ты сможешь за нее зацепиться, - она твоя. Знаешь, Табита, там все еще существуют отшельники, и каждый из них крутится на своей маленькой скале. Там есть монастырь, на Энцеладе. - Поэтому вы туда и летите, - сказала я. В тот момент мне это показалось блестящей остротой. - Нет, не поэтому, - сказал Трикарико и бросился на меня через всю постель, расставив руки и ноги, как игрок в мяч. Сцепившись, мы легко оттолкнулись от стены. Он ласкал мне шею, но у нас уже не было сил. Мы лежали свернувшись клубочком, и Трикарико рассказывал мне про караван фрасков. Ты когда-нибудь бывала в караване, Элис? - НИКОГДА, КАПИТАН. - Они существовали некоторое время у фрасков, когда пошли слухи о войне, - корабли, летавшие на Пояс в сопровождении конвоя для безопасности. Шахтеры закупали многочисленную крупную технику во внутренней системе. Весь путь до Юпитера они шли с традиционной скоростью, чтобы сохранить ускорение. Только миновав Юпитер, как сказал Трикарико, огромные корабли набирали скорость для последнего прыжка. Малые суда вроде "Блистательного Трогона", путешествовавшие в караване больше для престижа, дожидались, пока не уйдут последние, прежде чем совершить прыжок самим. - Они проносятся вихрем вокруг плеча Иова, - говорил он, давая волю своей фантазии. - Сотни драгоценностей, разбросанных, как семена, по черному полю ночи! Один за другим они достигают нужной скорости и в мгновение ока исчезают из существования. Вон идет "Бегемот" Тредголд! Сквозь открытую цепь несутся приветствия! Следом - закованные в броню "Канзан" и "Джитоку" Фразье Астерака Рублева, так близко друг к другу, что на пари ты их не различишь. Прежде чем успеешь перевести дыхание, начинают сверкать и кружиться легкие корабли фрасков, исчезая по два, по три в темноте, как снежинки в декабрьскую ночь. И, наконец, в одной бешеной вспышке непостижимого света маленькие рыбешки, кружившие стаей, пропадают все разом, - чтобы снова появиться несколько недель спустя, вытянувшись цепочкой вдоль многометровой арки, огибающей колодец Сатурна. - Фраски? - переспросила я. - Это не те, что мутят воду в Африке? - Они совершенно нормальные, если ты занимаешься своим делом, - заверил меня Трикарико. - Вот именно этим мне и пора заняться, - сказала я. - Ты знаешь, сколько времени? - Табита, - сказал он с упреком, обнимая меня. - Что? - Я ведь стараюсь убедить тебя, чтобы ты осталась. - Нет, - сказала я. - Я встаю. Смотри. Встаю, - я потянулась за своей одеждой, - мне надо зарабатывать на жизнь. - Не надо, - сказал он. - Я могу получить каюту побольше. Тебе незачем рассказывать кому бы то ни было, чем ты занималась раньше. Ты можешь забыть о прошлом! - Тогда мне надо бы получить работу. Он довольно-таки сильно разозлился: - Об этом я тебе и толкую! Тебе нет необходимости работать! - Нет, Рико, - сказала я. - Слушай, о чем я тебе толкую. Если не найдется работы, я не поеду. А пока я ухожу. Смотри на меня. Ухожу. Мы нашли компромиссное решение. Караван собирался в Селюции. Если я присоединюсь к нему там через месяц, он меня наймет. - А Я ДУМАЛА, ТЫ БЫЛА В НЕГО ВЛЮБЛЕНА. - Я своенравна в том, что касается любви, Элис. Ты бы лучше сказала, что я была влюблена в "Блистательный Трогон". Она бесспорно отодвигала в тень "Жирный рот". Возвращаться на этот отремонтированный самосвал было труднее, чем я хотела показать Трикарико. На "Жирном рте" санузла не было вообще, только химические очистители и отвратительный старый вакуумный сортир. Капитан Фрэнк ничего не понимал в гигиене. Вернее, нет, на самом деле, я думаю, понимал прекрасно и не видел в ней смысла. Зачем мыться, если все равно станешь грязным? Внутри "Жирного рта" скопился мусор за десять лет. Более того, часть этой помойки была с его предыдущего корабля. А какая-та часть была самим его предыдущим кораблем. Действовало все это вот каким образом. Расчищаешь небольшой участок, сложив несколько широких простыней светлой фольги, вырезав при этом кусочки, сожранные кварцевыми жучками. Укладываешь кипы фольги между ножками девятнадцати аварийных складных удлинителей, которые уже не складываются, и обнаруживаешь девятнадцать желобов полосатых соединителей, покрытых застарелой черной жирной пылью. Может быть, они станут работать, а может, и нет. Ты откладываешь их в сторону. И идешь двигать парочку контейнеров, полных лохмотьев стекловолокна, и выясняешь, что в них ничего нет, кроме обрывков стекловолокна, я хочу сказать. Ну, потом ты суешь полосатые соединители в контейнеры с обрывками стекловолокна. ТОГДА у тебя появляется место, чтобы вставить проклятый кварцевый парадоксовый регулятор Марклон-7 Джей-Джей, который приобрела за песню у разбитой палернианской пятерки. Если снять некоторые ручки. Их всегда можно вставить назад. Когда будешь его продавать. Угадай, чьей работой было снимать ручки с парадоксного регулятора? И вставлять их назад посреди пустоты, в лихорадочной спешке, на станции, где кредит на роботов был уже исчерпан, а потом терпеливо вытаскивать эту штуку из мастерской вверх по узкому крутому настилу и через тридцать метров вакуума в трюм для клиента, у которого такой вид, словно он может забыть про сделку и вместо этого сожрать тебя. Не то чтобы капитан Фрэнк был ленивым. Он мог быть очень даже энергичным, когда совершал покупку, измерял всю эту дрянь и жаловался. Он просто терпеть не мог расставаться с чем бы то ни было. Терпеть не мог. Он и так-то был в плохом настроении. Он линял. По всему кораблю валялись клочки шерсти, они попадали в кабину пилота, засоряли вентиляторы. С того последнего раза я так и не закончила уборку. - ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С КАПИТАНОМ ФРЭНКОМ? - Ну, я ему не рассказывала про "Блистательный Трогон" и Трикарико, но могу держать пари - он каким-то образом это выяснил. Наверное, потому что я всю дорогу звонила на "Трогон". Отъезд отложили, как сказала Трикарико, потом отложили еще раз. Он сказал, что все это чистая церемония. Специальная команда следила за скелетом "Блистательного Трогона", его владельцы и офицеры делала соответствующие наблюдения, продавливая его плоть. Каждая делегация приглашала каждую другую делегацию на великолепную процессию приемов и а-ля фуршетов, чтобы разобраться, кто есть кто; кто входит в караван и кто не входит. - Бред какой-то, - сказала я. - Разве фраски не контролируют все так или иначе? - Контролируют, конечно, - ухмыляясь, сказал Трикарико. - Поэтому-то все так и странно. Потому что, по его словам, "Блистательный Трогон" был включен в караван только для того, чтобы придать ему лоск, его владельцы и офицеры выглядели очень внушительно на презентациях и обедах. Кроме того, Мелисса терпеть не могла спешить куда бы то ни было. Их груз не портился и не терял спроса. "Блистательный Трогон" возил только товары, цены на которые находились в диспропорции по отношению к их размерам: лекарства, драгоценности, некоторые законные обучающие мозаики. Вообще-то не все из того, что они перевозили, было разрешено законом. Они многое скрывают от всего, кроме самого тонкого технического сканирования, и прячут концы в воду, записывая взятки в накладные расходы. У Мандебр очень высокие накладные расходы. У капитана Фрэнка они были низкими. По контракту мне оставалось работать у него еще месяц. Я все надеялась, что отбытие каравана будет отложено на этот срок, говоря, что мне будет легче уйти, когда истечет мое время. О, я хотела быть с Трикарико, Элис, не думай, что нет. Но он подгонял меня, толкая туда, о чем я ничего не знала, в мир снобизма и роскоши, который он принимал как должное. На "Жирном рте" роскоши не было и следа, а если она и была, то сломанная. Но с капитаном Франком я знала, на каком я свете, пусть даже я была по уши в болтающейся проводке, ругая головку болта на чем свет стоит. Капитан Франк терпеть не мог с чем-либо расставаться, так что я знала, что от меня он не избавится никогда. Я ошибалась. Появилось сообщение о катастрофе. На Ио разбился "Мишн Дон Белл". Шигенага Патэй со своей обычной помпой объявили о потере. Это событие должно было превратиться в слет альтесеан, ковыряющихся в искореженной технике и разбросанном грузе, встречаясь со старыми приятелями и конкурентами и получая известия из дома. - Х-мы еддем сегоддня, - решил капитан Фрэнк. - Безз остановок. Я никогда раньше не видела его таким неуступчивым. Обычно я могла задержать его, придумав какой-нибудь слух о распродаже на Плато Утопии, а потом направить его куда-нибудь в другое место, прежде чем мы успевали туда добраться. Я уже поняла, что, какую бы идею он ни забрал в свою огромную голову, прочесывать мусорные орбиты все равно всегда легче. Не сказать, что приятнее, просто легче. - Послушайте, капитан, почему бы нам не остаться здесь хотя бы до вечера? Я уверена, что видела - сюда движется довольно приличный хлам. Часам к пяти он с нами поравняется. А на Ио полетим завтра. - Х-сегодня, - сказал он и рванул через кабину к картам. Я быстренько уступила ему дорогу. Он был воплощением энергии и жадности в меховой шубе. Я помогла ему составить маршрут. И увидела, что с Ио я смогу проследить "Блистательный Трогон", когда он будет пересекать пространство у Юпитера. И выходить из него, если капитан Фрэнк погрязнет в остатках "Мишн Дон Белл". Они там соберутся все и будут рыться в разбитом каркасе искалеченного корабля, как стервятники между ребрами дохлого кита, пробуя останки своими горячими мокрыми хоботами и торгуясь пронзительными криками и лаем. Их мех будет весь в пятнах антифриза и пепла. Другие люди будут, как обычно, подозрительной публикой, они рассядутся вокруг аэратора и станут рассказывать, смакуя их мрачные истории о находках и убийствах. Я заявила: - Капитан Фрэнк, мне надо вам кое-что сказать. Он посмотрел на меня из-под своей грязной челки. Я до некоторой степени научилась распознавать выражение его физиономии. Такого выражения, как в этот раз, я у него еще не видела. - Х-ты хочешь остаться, - сказал он. - Да, - ответила я. - И покончить все здесь. Совсем. - Правильно. У меня есть другое предложение. Этот человек... он мне сам предложил. Я ничего не искала, - заверила я его. Похоже, для него в этом не было никакой разницы. - Вы скоро найдете кого-нибудь еще, - сказала я. - В Скиапарелли. На Аль-Казаре. На Индиго-канале. Вы же сами знаете. По-моему, он принял это как некое подобие выражения признательности. Капитан держал карандаш для карт в хоботе. - Ио, - пробубнил, показывая на карту, - х-мы летим. - Нет, - сказала я. - Я - нет. - НЕУЖЕЛИ ОН НЕ БЫЛ НЕДОВОЛЕН? - Еще как недоволен. Мне пришлось отказаться от всего жалованья. Я ушла с "Жирного Рта" без гроша, как и пришла на него. Пять месяцев я работала как проклятая - и ничего не получила. Я собрала мои пожитки, сунула в сумку кое-что из того, что подобрала, и поймала шаттл до Селюции. Хотя одно было странно: на шаттле меня вызвали по пассажирскому видеокому, и когда я подошла к экрану, это был он. - ТРИКАРИКО ПАЛИНИДЕС. - Нет, Элис. Капитан Фрэнк. Он раскошелился на звонок на шаттл просто для того, чтобы спросить меня про какую-то ерунду - не видела ли я в последние дни большого лазерного скальпеля, а потом он просто что-то промямлил и посмотрел на меня. Просто долго смотрел на меня. Я попрощалась. Сказала, что буду скучать о нем. А он просто смотрел. Меня это уже начинало раздражать, и тут он исчез. Просто так. Знаешь, я только тогда сообразила, что он понял. И сделал это для меня. - Я ЖЕ ГОВОРИЛА, ЧТО ОН ХОРОШИЙ. - Да. И получить какое-нибудь жалованье - это тоже было бы хорошо. Когда переезжаешь, всегда теряешь что-нибудь. 36 - Что делает на моем корабле эта штука? Табита был страшно зла и напугана. Насколько она знала, была середина ночи, после жуткого дня. Охлажденный гроб с мертвым внеземлянином - это было вовсе не то, чего Табита хотела или ожидала бы найти посреди ночи запрятанным в трюме. В густом воздухе на нее смотрели лица - бледные, смуглое и лоснящееся черное. Пассажирская кабина была наполнена ароматическими курениями. Они набились в нее все вместе. Табита напугала их, ворвавшись без стука. - Боже всемогущий, ты ведь его не открывала? Марко вскочил на ноги, опрокинув Тэла, и, минуя Близнецов, кинулся к Табите. - Я его сразу же закрыла. А надо было бы выбросить его в шлюз! - Послушай, Табита, успокойся. Успокойся же! Трое людей сидели на койке, передавая друг другу трубку с длинным чубуком, и изучали листок бумаги - то ли карту, то ли диаграмму, которая немедленно исчезла в ту же минуту, когда Табита ворвалась в каюту. Близнецы, обнявшись, вскочили, когда Марко промчался мимо, и теперь стояли на койке, опираясь на левую стенку. Кстаска находился в дальнем конце каюты на своей тарелке, поднимаясь вместе со всеми, Тэл тоже взлетел в воздух, в страшной тревоге хлопая крыльями. - Скажи мне, Марко! Он был взволнован и рассержен: - Сядь! Да сядь же! - просил он. - Может, ты сядешь все-таки? Близнецы отодвинулись от Табиты, освободив ей место на койке: - Садись, садись, - озабоченно бормотали они. У одного из них в руке все еще была дымящаяся трубка. Теперь Табита уже понятия не имела, у которого. - Я не желаю садиться! - закричала она. - Я требую объяснений, черт бы вас всех побрал! - Ты лучше будешь все воспринимать, если устроишься поудобнее, капитан, - промурлыкал Кстаска. Табита погрозила ему пальцем: - Ты будешь объяснять? Нет? Тогда не лезь! Не обращая внимания на Близнецов, она, сверкая глазами, смотрела на Марко. Он опустил голову, кулаки его были сжаты, глаза вылезали из орбит: - Ты слишком бурно реагируешь! - заявил он. - Сядь, будь добра, и выслушай! Близнец с трубкой совал ее Табите, предлагая затянуться. Саския, Табита видела по ее глазам. Она чуть не выбила трубку из ее руки. - Я слушаю, Марко! Марко с силой выдохнул воздух и слегка попятился. Откинул голову, потирая одну руку пальцами другой, играя своим большим кольцом: - Это Гектор, - сказал он, сердито глядя на Табиту. - Он мертв. - Это я вижу. - Он больше никогда не пойдет гулять по Лайм-стрит! - вдохновенно вывел Тэл, спускаясь вниз, чтобы пристроиться на плече Марко. Марко перенес свое внимание на Тэла, протянув ему согнутый указательный палец, чтобы тот ущипнул его. - Он только что присоединился к нам, - коротко бросил Марко. Табита взглянула на Саскию. Ее лицо было пристальной смотревшей маской, непроницаемой, идентичной лицу ее брата. Марко поднял лицо к Табите. Неужели у него в глазах слезы? - Они убили его, - сказал он. Неожиданно он сделался воплощением заботливости. - Послушай, Табита. Иди, иди сюда и садись. Я тебе все расскажу, мы сейчас все тебе объясним. Не стой там в дверях. Ты плохо себя чувствуешь, у тебя был шок, давай, иди сюда и устраивайся поудобнее. Хочешь кофе? Давай, я принесу тебе кофе. Я знаю, как это бывает, когда тебе плохо. Я знаю. Знаю. Мне самому плохо. Это я во всем виноват. Ты не веришь, что мне плохо? Неужели ты не видишь, как мне плохо. Он взъерошил рукой волосы. Тэл очень внимательно следил за происходящим, вращая головой. - Мы держали его в морозильниках Правда-Сна, - сказал Марко. - Они там об этом ничего не знали. Они ни за что не приняли бы фраска, - он рассмеялся, коротко и горько. - Что за ирония, да? Саския, кто-нибудь из вас сходите и принесите кофе капитану. - Он щелкнул пальцами в сторону Близнецов. Табита увидела, что они оба пристально смотрят на нее, на ее грудь. Она плотнее запахнула халат. Табита обвела глазами всю компанию: Марко в центре, принявшего на себя командование, Тэла на его плече, Близнецов, скорчившихся на койке, прижавшихся друг к другу крепче чем когда-либо, Херувима, примостившегося на краешке своей тарелки наподобие рефери в матче по футболу в невесомости. Все они смотрели на нее. Снаружи в иллюминаторе в мертвенно-бледной пустоте пространства вихрем кружились пятна. - Ты полагаешь, что я настолько глупа, - ядовито сказала Табита. Марко нетерпеливо уселся на то место, которое только что предлагал Табите, тяжело плюхнувшись на койку. Он махнул рукой, словно отпуская ее, и стал смотреть себе под ноги. - Скажи ей, Могул, - велел он. - Может, тебя она послушает. - Это то, что мы украли на Изобилии, - медленно и спокойно произнес акробат из-за плеча сестры. - А вовсе не золото, - сказала та. - Тело нашего собственного партнера, - сказал Могул. Их глаза были запавшими, рты - печально сжаты, словно они вспоминали какое-то глубокое горе. Они, по-видимому, уже хорошо накачались наркотиком. В одно и то же мгновение они оба сели вместе на койку позади Марко, скрестив свои длинные ноги. Табита прислонилась к косяку. Потом пристально посмотрела на Саскию: - Вы, - спросила она, - работали с фраском? - Гектор, - тупо сказала Саския. - И где же это вы подцепили фраска? Саския и Могул посмотрели в глаза друг другу. Оба молчали. - На Поясе, - тут же отозвался Марко. - Он сидел на скале. Он был дезертир и там прятался. Он даже не знал, что война кончилась. Он захотел присоединиться к нам. Но они убили его. - Кто? - на мгновение Табите показалось, что он скажет; "Близнецы". - Эладельди. На Акме. В первый же вечер, - его голос явно становился все глуше. - Они вышли прямо из публики и послали в него разряд, - Марко нахмурился. Он кусал губу, борясь с гневом и скорбью. - Мы увезли его, доставили на Изобилие. Ханна нас там прикрыла. Может быть, - сказал Марко, поднимая печальные глаза к лицу Табиты, - если бы мы могли сказать им, они бы спасли его. - Как Ханну, - сказал Могул. - Но было слишком поздно, - сказала Саския. Марко громко высморкался и сообщил: - В любом случае нам пришлось его снова выкрасть, в конце концов. Как он и говорит, - он косо кивнул в сторону Могула. - Пленка должна была туда что-то подложить, что бы заглушило сигналы тревоги, но, наверное, она не сработала. Паршивая марсианская поделка, - с горечью сказал он. Табита сложила руки на груди. Потом посмотрела на парившего в воздухе Херувима: - А ты? - спросила она. - Ты тоже был там ради этого? Тарелка Херувима коротко зажужжала, он подлетел прямо к Табите и заглянул ей в лицо. - Мне нечего добавить, капитан, - прошептал он. Табита, смертельно расстроенная, снова посмотрела на Саскию. Весь этот рейс был был сплошным нагромождением дерьма. - Зачем в моем трюме мертвый фраск, Саския? Марко поднял руку, затем уронил ее. - Мы везем его домой, чтобы похоронить, - выдавила Саския. - Ты его везешь, Табита, - сказал Могул. - Его семья живет на Титане, - добавила Саския. - Мы тебе очень благодарны, - сказал ее брат. - Да ну! Тогда почему же вы мне ничего не сказали? - резко поинтересовалась Табита. - Нам надо было сказать тебе, - заметил Марко. - Надо было. Но тут был риск, а рисковать мы не могли. Никто не хочет связываться. Мы уже нанимали одну фирму до того, как появилась ты. Как только они узнали про Гектора, тут же расторгли сделку. - Так, значит, никакого золота нет, - тупо сказала Табита. - Я принесу тебе кофе, - сказала Саския. - Я сам принесу, - возразил Могул. Они свирепо уставились друг на друга, словно вдруг вспомнили, что им полагается ссориться из-за Табиты. - Будет, - сказал Марко, в то время, как Могул по-кошачьи выскользнул вон, протиснувшись мимо Табиты, стоявшей в дверном проеме. - Семейство Гектора даст все, что угодно, чтобы получить своего сына назад. Отдаст все. - Я полагала, у фрасков нет ничего, - отпарировала Табита. Она уже была сыта всем этим по горло, ей хотелось вернуться назад в постель. - О, у них остались деньги, - не очень уверенно пообещал Марко. - У фрасков деньги по всей системе. Капелла заграбастала не все. Он потянулся устало, но осторожно, чтобы не потревожить Тэла. - Тебе заплатят, капитан, - нараспев произнес он, и Тэл тут же подхватил: - Когда ты заплатишь мне, поют колокола. Когда ты заплатишь мне, поют колокола. - Капитан, - позвал голос из прохода, - я думаю, тебе следует подойти и взглянуть на это. Табита закрыла глаза с гримасой усталости и раздражения: - Что там, Могул? - отозвалась она. - Не знаю, - ответил он. - Но что-то происходит. Табита пошла к нему. Могул стоял у иллюминатора. Она выглянула мимо него наружу. - Боже мой. Снаружи все было испещрено зловещей мозаикой, маслянистые черные пятна расписывали какую-то неописуемую сверхсреду. Везде, куда хватало глаз, они делились и расползались, делились и расползались. - Что это? - спросила Саския за спиной у Табиты. Первой мыслью Табиты было, что они вот-вот попадут в вероятностную бурю наподобие той, что застигла ее во время ее седьмого или восьмого самостоятельного прыжка, давно, еще когда она водила старые "Василий Свенсгаарды" для "Кун Стандард". Время тогда развалилось и бросало огромный неуклюжий корабль из стороны в сторону, как распущенный конец троса, в водоворот периодических изменений, грозя разорвать его на измерения. Табита никогда в жизни так не пугалась. - Я не уверена, - сказала она. И уже бежала в кабину пилота. - Элис! - закричала она. - Держи курс! По лобовому стеклу прокатывались волны мертвенного света. Впереди пустота была вся в пунктирах, разломах, она бурлила и пузырилась, как разогретый целлулоид. Изображения на сканерах двоились, испещренные дырочками, они лопались от информации, рвавшейся изнутри, и экраны были все в пятнах конфетти света, проникавшего из реального пространства. Воздух в кабине был насыщен озоном. Это была не вероятностная буря. Когда Табита схватилась за свой головной телефон, вокруг корпуса "Элис Лиддел" засверкали голубые молнии, извиваясь вокруг ее медных инкрустаций. Все переговорные устройства на борту завывали, сигналя о перегрузке. Табита пристегнулась в кресле, включила штатные считывающие устройства и запустила на полную мощность стабилизаторы. Она не обращала внимания на Тэла, что-то истерически щебетавшего ей в ухо, на Кстаску, парившего рядом, пристально наблюдая за происходящим, - буйствовавшие снаружи силы радугами играли на его костюме. - Элис! - закричала Табита. - Что это? - ЧТО-ТО ЗАТЯГИВАЕТ МЕНЯ НАЗАД, - спокойно сказал электронный мозг корабля. - Не может быть! Однако это было правдой. Влекомую неизведанной силой, "Элис Лиддел" затягивало назад, в обычное пространство. Если она и поддавалась, то не без борьбы. Она трещала по швам, ее заклепки шатались. Маленький крепкий труженик, она сопротивлялась со всей силой своего короткого толстого корпуса. На сей раз сил для сопротивления ей не хватало. Пальцы Табиты летали по пульту в поисках угла, в поисках вектора. Один за другим стали выкристаллизовываться исчезнувшие изображения, но только за тем, чтобы через несколько секунд снова растаять. Как и говорил Херувим, то, что разрывало измерения под ними, было не гравитацией, не сохранением энергии и не выходом из строя систем на борту. Каким бы невероятным это ни казалось, капеллийский привод был покорен. Он отключался, повинуясь приказу, отданному откуда-то вне стен корабля. Табита ничего не могла сделать, даже чтобы отсрочить падение. - Всем немедленно покинуть полетную палубу! - скомандовала она. - Мы проходим! И как только артисты рассыпались, закрепившись кто как мог, водоворот снаружи перешел в ровное пульсирование, в муаровый вихрь неестественных энергий, разверзший пасть и поглотивший их. Очень быстро, они прошли назад, в обычное пространство. Машины "Элис" закашлялись и взвыли от неожиданного возвращения нормальной гравитации. На мгновение экраны погасли. Затем, один за другим, они замигали и включились. На них были звезды, было солнце. Была мертвая чернота обычного пространства системы. И был большой зеленый пиратский корабль, ощупывавший их лучом захвата и раскинувший парализующие сети, чтобы принять их. 37 - ПИРАТЫ?! - Должно быть, - мрачно отозвалась Табита, загораживая лицо от шарившего по кораблю луча захвата. Двигатели "Элис Лиддел", рабочей лошадки, были не приспособлены для такого изощренного вмешательства. Она хорошо работала, но это был вопрос времени. - Не полицейские? Ты уверена, что это не полиция? - тихонько спросил Марко, выглядывая из-за ее плеча. - Это не полиция, - сказала Табита. - Ты уверена, сейчас? Я хочу сказать, там что, какой-нибудь череп с костями на этом корабле? - Что?! - заорала Табита. - Убирайся с полетной палубы, Марко! Неожиданно на траверзе левого борта появилась вспышка света, потом вторая - пониже. Марко помчался по трапу в трюм, за ним ринулся Тэл, пронзительно крича от ужаса. Саския и Могул остались. Они вдвоем уселись в кресло второго пилота, там они были в такой же безопасности, как и в любом другом месте. Кстаска тоже был там, он свешивался с ремней их кресел, как большая блестящая черная личинка. По его телу пробегали вспышки оранжевого огня. - Пульсирующее оружие, - заметил он. - Они хотят взять нас живыми. - Замечательно, - Табита сражалась с управлением. В кабине стало очень жарко. Она стерла пот со лба. - Уберись оттуда, - сказала она Херувиму. Тот не обратил на ее слова никакого внимания. Близнецы прижались щека щекой друг к другу, уставившись на ослепительный свет, как двое испуганных котят. - Ох, Кстаска... - простонали они и протянули руки вверх, к нему. - Они еще не взяли нас на прицел, - сказал он, спокойно, как комментатор, лениво освещающий какое-нибудь спортивное событие. Табита нырнула правым крылом и увернулась. Еще один удар оранжевого пульсирующего света над головой. - Их инструменты сейчас работают неритмично, - продолжал Кстаска. Он, конечно, был прав. Нельзя вытянуть предмет такого размера, как Элис, из сверхпространства без значительной взрывной волны. - Мы могли бы сейчас им ответить, - сказала Кстаска. Табита не могла больше выдерживать этот комментарий. - Брысь отсюда, Кстаска! - крикнула она. - Здесь нет особой опасности, - заметил Кстаска. - Ты мне мешаешь! Он повернулся и посмотрел на нее. Хотя внимание Табиты было полностью поглощено происходящим, ее все же нервировал и раздражал этот сверкающий взгляд, который она ловила краешком глаза. - Я мог бы развернуть для тебя системы обороны, - сдержанно прошептал он. - У меня НЕТ никаких систем обороны! - взорвалась Табита, внезапно круто разворачивая корабль, когда луч захвата хлестнул его по миделю. Двигатели протестующе взревели на высокой частоте, Элис бросило назад против инерции ее движения. Табита решительно налегла на двигатели реактивной системы управления и снова резко наклонила корабль относительно поперечной оси и перевернула его. Бросив взгляд в сторону, она увидела, что Херувим покинул кабину. Один из Близнецов скорбно смотрел на нее. Пираты неуклюже преследовали ее, озаряя пустоту всплесками электромагнитных разрядов. Количества энергии, затраченного ими на стрельбу, вполне хватило бы для того, чтобы забросить "Элис Лиддел" на Сатурн. На мгновение большой зеленый корабль отчетливо появился на экранах, так близко, что они могли различить фигуры членов экипажа, жестикулировавших им с мостика. Это была "Лесондак Анаконда", вернее, была когда-то, до того, как ее испоганили. Длиной в шестьсот метров, двести тридцать метров шириной; и ее характерный хвастливый профиль все еще был различим под огромными раздутыми ионовыми контейнерами, которые они присобачили с обеих сторон, внизу была развернута юбка парализующих сетей, повсюду - артиллерия и на носу - блестящая пристройка. "Веселого Роджера" не было видно, но фигура на носу у них все же имелась - нубийка с обнаженной грудью и похотливой улыбкой, и название - "Уродливая Истина". Пульсирующее оружие снова молча заработало. Разряд заставил Элис качнуться на пятнадцать градусов вправо. По полетной палубе покатился мусор и с грохотом посыпался вниз по трапу. На пульте все огни стали красными. Из трещин между клавишами пошел дым. - В нас попали! - воскликнул Могул. - Это только легкий шлепок, - сказала Табита. Она включила дублеры. Зажглись два огонька. - Давай, ну давай же. - А почему не использовать торпеды? - закричала Саския. - Да нет у нас никаких торпед! - рявкнула Табита. - Это баржа! Саския лихорадочно бросилась через проход и указала на пульт. На нем горела кнопка с надписью "Торпеды". Табита взглянула на кнопку. - Не верю, - сказала она. Сверкающими глазами она смотрела на Саскию и Могула, свернувшихся калачиком в кресле, как будто они думали, что, став как можно меньше, избегнут попадания. - Это вы ее туда засунули? - спросила она обвиняющим тоном. - Нет! Два лица рядом, с широко раскрытыми глазами в горячем пурпурном полумраке, как два лемура, испуганные светом фонаря. На экранах "Уродливая Истина" мягко плыла вверх. Через ветровое стекло она казалась огромной зеленой кистью кактуса, ее ядовитые металлические шипы поблескивали в свете солнц. Табита лихорадочно сканировала пульт: - Как брать прицел этими штуками? Близнецы вместе выскользнули из кресла: - Мы позовем Кстаску. Табита вытерла лицо: - Элис? - ДА, КАПИТАН? Девушка дотронулась до надписи. ТОРПЕДЫ. Надпись действительно существовала. - Ты что-нибудь знаешь об этом? - ТЕБЕ НУЖНА ПОЛНАЯ ТЕХНИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА? - Как ими ПОЛЬЗОВАТЬСЯ? Мимо ее шеи змеей скользнул тонкий серебряный зонд. Это был Кстаска, зацепившийся за ее кресло и вытягивавший хвост. Хвост нырнул туда-сюда по пульту, потом вошел в розетку. Отчетливо появился розовый ряд, потом стал янтарным. Сверху с жужжанием спустился монитор, демонстрируя мишень из концентрических кругов и позади них - то входившую в круг, то выходившую из него "Уродливую Истину". - КОНТРОЛЬ У ТЕБЯ, КАПИТАН, - сказал корабль. Цель на мониторе стала удаляться. "Уродливая Истина" поворачивалась к ним, уменьшая размер мишени, словно ее пилот знал, что происходит. Табита среагировала. Она быстро заставила Элис нырнуть, направляя ее носом вниз до тех пор, пока они не оказались под брюхом большого зеленого корабля. Над ними тускло мерцал луч захвата и медленно покачивались взад-вперед сети. - Вот теперь, - посоветовал Херувим. Близнецы закричали: - Давай сейчас! Палец Табиты ударил по кнопке. Впереди из-под носа корабля появилось облачко льдисто-голубого взрывного вещества, которое тут же стало кристаллизоваться. Темноту прорезало сверкающее копье. Элис качнуло назад отдачей. На фоне черного бархата космоса снаряд казался раскаленной добела булавочной головкой. Он осторожно повернулся в тени "Уродливой Истины". Появилась вспышка; беззвучный взрыв желтого пламени. Сгрудившись у экранов, они увидели огромную дыру в висячей сети. Последовал громкий взрыв восторга. Близнецы обнимали Табиту, улюлюкали и что-то дико орали Кстаске. Табита стиснула зубы. Она готовилась к следующему выстрелу. "Элис Лиддел" все еще весело пятилась назад в результате отдачи. "Уродливая Истина" исчезла со всех мониторов, но камера слежения работала быстро. - Вот они! Табита нажала на тормоз раз, другой, затем спокойно развернула Элис бортом к уменьшающемуся зеленому листку. Он аккуратно вошел в центр мишени, как будто именно там ему и полагалось находиться. Табита нажала кнопку. Вспышка разряда озарила кабину. Все восторженно закричали. - По-моему, ты говорила, это корыто не вооружено! - сказал Марко, вламываясь в кабину. Тэл летел над ним по пятам. - Это было раньше, - отозвалась Табита. На экране фиолетовая искорка отметила попадание второй торпеды. Каков был нанесенный ей ущерб, Табита не видела. На мишени "Уродливая Истина" по-прежнему оставалась мертвой точкой в центре. Близнецы нырнули к кнопке. - Дай мне! - Дай мне! Неожиданно Табита оказалась окружена толкающимися локтями и машущими руками. - Эй, вы! - прикрикнула она. Пока она сражалась с ними, чтобы добраться до пульта, мимо ее плеча снова стрелой мелькнул серебристый зонд, задев ее щеку и попав прямо в пульт. Кстаска захватил инициативу. Кипя от раздражения, Табита сканировала экраны, лобовое стекло. Ничего не произошло. Оттолкнув их всех, Табита снова нажала кнопку. Нажала еще раз. Ничего. Откуда бы ни появились торпеды в случайных перераспределениях сверхпространственных сдвигов, их было только две. Остались только насмешливо смотревшая на них кнопка на пульте и надпись, только монитор с прицелом и раздутым призрачным силуэтом их врага, все больше и больше заполнявшего экран. - БОЖЕ мой... Снова сработало пульсирующее оружие Анаконды, и белая молния окутала "Элис Лиддел". 38 Темнота. Темнота и внутри, и снаружи. На борту "Элис Лиддел" не было ни одной электрической искорки, не светился ни один огонек. Ни в кабине, где множество ее разноцветных мониторов и считывающих устройств, светодиодов и индикаторов были мрачными и темными, как wine gums. Ни в трюме, где оборудование "Контрабанды" лежало слепым и немым. Ни на камбузе, где холодильник внезапно пискнул и замер. Ни в двигателях, которые выбросили и блеснули последней струйкой плазмы, а потом быстро остыли в холодной темноте. Дублирующие устройства не работали. Бесперебойное оборудование дало сбой. В трюме, в своих углублениях, стояли грузовые роботы, неподвижные, как мертвый фраск. Наверху свернулись экстензоры, похожие на безжизненных стальных змей. Сканеры по всему корпусу не светились. Автоматические легкие, циркулировавшие и охлаждавшие воздух Элис, один раз зажужжали и смолкли. Время шло. В темной кабине единственными огоньками были красные глаза Кстаски. Табита сердито нажимала кнопки, дергала туда-сюда переключатели. Ничего не происходило. Она обвиняюще смотрела на Кстаску, словно он был во всем виноват. Без электричества их скоро затянет в парализующие сети "Уродливой Истины", а там электричества не будет уже никогда. - Кстаска! - воззвали Близнецы. Тэл, растерявшись из-за внезапно наступившей темноты, летал вокруг, ударяясь о мониторы. - Сюда, Тэл, - сказал Марко, наконец, смягчившись. Табита тяжело опустилась на пульт. Она загоняла и перенапрягала Элис, спасая ее от полиции, только для того, чтобы попасть в руки пиратов. В самый последний момент ее кабина была полна смятения и помех, но она не могла сделать больше ничего. Табита чувствовала, как Близнецы похлопывают и гладят ее, просунув тощие руки сквозь ремни кресла. - Табита... - Табита... - Кто они? - Куда они нас везут? Табита отмахнулась от них. - Элис? - Она снова попыталась войти в режим. - Элис, ты меня слышишь? Ответа не было. Вместо этого Табита слышала, как снова и снова тихонько ругается про себя Марко. Она раздумывала о том, какой у нее есть выбор. Она раздумывала о том, есть ли у нее выбор вообще. И о том, неужели ей придется умереть. Свет прожектора ослепил Табиту. Их захватчики обследовали свою добычу. Близнецы снова взывали к Кстаске. - Кстаска, неужели ты не можешь?.. - Кстаска, ты, конечно же... Но Херувим исчез. Он поспешно выплывал в передний шлюз левого борта, таща за собой тарелку и на ходу натягивая капюшон. - Кстаска! - позвали они. Ответом был только звук закрывающейся внутренней двери и волны воздуха, вырвавшейся в вакуум, когда Кстаска открыл внешнюю дверь. - Куда это он собрался? - спросила Табита. Похоже, даже Близнецы этого не знали. Пиратский корабль сейчас раскинул ноги прямо перед ними, симметричный силуэт, закрывавший туманные звезды. В глазу прожектора появилось блеклое серебристое сияние, и в то же время что-то бесплотное ударилось в "Элис Лиддел". - У-у-а-а! - закричал Марко, хватаясь за петлю, когда палуба под ним вздрогнула. Тэл вместе с мусором взвился вверх. - Что происходит? Табита обеими руками ударила по пульту. - Мы погибли, - сказала она. - А Кстаска сбежал и бросил нас. Снаружи в пространстве между кораблями стрелой пронесся блестящий черный силуэт Херувима и тут же исчез из виду. - Она летит туда, - прокомментировала Саския. Табита обернулась и посмотрела на нее. Лицо акробатки в круге жесткого света было маской смятения, словно она испытывала какую-то обиду, боль или... Предательство. Неожиданно Табита все поняла. Корабль снова покачнулся. Появилось ощущение движения, легкого, но устойчивого, когда Элис повели в сторону от ее прежней траектории. - Что это, они нас куда-то тащат на буксире? - спросил Марко. - Они затягивают нас внутрь, - сказала Табита. Все предметы стали медленно сдвигаться к задней стене кабины, по мере того, как Элис поддавалась захватывавшему ее лучу. Они все могли надеть скафандры, выйти в открытое пространство и таким образом выпутаться из этой ситуации. Пока сошло бы и это. Без компьютера Табита понятия не имела, где они находятся. На ее скафандре был сигнальный огонь, на скафандрах "Контрабанды", вероятно, - тоже, но ведь вокруг могло никого и не быть на целые гигаметры. И пираты подберут их или прикончат в считанные минуты. Но все же они могут надеть скафандры, выйти наружу и таким образом попытаться выпутаться из этой истории. Это был выбор. Может быть, именно это и сделал Кстаска, предвосхищая ее приказ, как он это делал обычно. Однако Табита думала, что это не так. В эту минуту Тэл пронзительно пискнул от изумления - все динамики в кабине зашипели и ожили. - Эй, там, на "Элис Лиддел"! Эй, капитан Джут! Как у вас сегодня делишки? - Как они это делают? - спросил Марко, протягивая руку, чтобы Тэл мог подлететь и сесть на нее. Табита не знала. И ее это не очень интересовало. - У них есть какие-то очень умные друзья, - сказала она. - Хорошенькую шутку ты сейчас проделала, капитан Джут, - продолжал голос. - А вот это - тебе. В кабине резко поднялось давление. Тэл пронзительно взвизгнул и вывалился из воздуха, он лежал спиной на стене и отчаянно отбивался от невидимого врага, терзавшего его крошечное тельце. Ремни не держали и уже не могли защитить Табиту, и у нее появилось ощущение, словно ее внутренности прижимают к скелету. - Отвалите, ублюдки! - невнятно заорал Марко. Но давление уже снова падало. - У тебя есть еще какие-нибудь сюрпризы, капитан? - Дай нам хоть какой-то шанс, мерзавец! - взмолился Марко, ползя наверх за задыхавшейся птицей. - Это следует понимать как "нет"? - спросил голос и после паузы добавил: - О'кей. А теперь просто сидите там у себя и ничего не трогайте. Мы с вами увидимся, причем очень скоро, - заявил он с ленивым добродушием. Надежно захваченную лучом, "Элис Лиддел" неумолимо тянуло по направлению к "Уродливой истине" и парализующим сетям. Нижняя часть этого грабителя с большой космической дороги стала распахиваться, так что они смогли различить блистерный отсек и внутри - маленькие фигурки членов экипажа. - Вы его видите? - спросила Табита. - Кого? - поинтересовался Могул. - Херувима, - ответила Табита. Она выбралась из повисших ремней и стала осторожно спускаться вниз по трапу, показавшемуся очень крутым при вновь появившейся гравитации, - к шкафу со скафандром. Марко не мог понять: - Это Серафимы? Это корабль Серафимов? - Нет. - Скафандр Табиты находился там, где она его оставила, - в ее каюте. Ей нужен был скафандр для работы на корпусе. Табита достала его. - Серафимы скорее умерли бы, чем позволили бы кому-нибудь увидеть, как они летают на таком куске дерьма. Надевайте скафандры. - Куда делась Кстаска? - спросила брата Саския. - А как ты думаешь? - коротко бросила Табита. И стала одеваться. - Табита! - Они были поражены. - Табита, он пытался нас спасти! - Она навела для тебя торпеды! - Откуда вы знаете? Откуда вы знаете, что он нарочно их не испортил? - Послушай, Табита, не можешь же ты на самом деле думать... - Насколько хорошо вы вообще его знаете? Насколько хорошо вы можете знать этого сверхтехнического головастика? - Табита застегнула замок на шее и взялась за шлем. - У кого еще есть такая технология, чтобы сцапать корабль в середине прыжка? На этот вопрос ответить они не могли. - Надевайте скафандры, черт бы вас побрал. Они побрели мимо Табиты в трюм. На самом деле Табита Джут так же мало была осведомлена о Херувимах, как и все в кабине, и даже меньше, чем многие из них. Но она была в жутком состоянии, злая и невыспавшаяся, и все ее возмущение и недоверие выплеснулось наружу. Она висела в переднем люке трюма, сознавая, как растет темно-зеленая махина наверху позади нее. - Не думаю, чтобы у кого-нибудь из вас было на борту припрятано оружие, разве что мертвые инопланетяне, так? - Табита мрачно оглядела трюм. - О, - небрежно сказал Могул, - что касается этого... - Он махнул рукой в воздухе, и Табита неожиданно увидела, как в ней что-то тускло блеснуло. Это был маленький металлический синий пистолет. - В ближнем бою, - небрежно бросил Могул, - эта штука вскроет их, как цветы. Табита протянула руку. Могул задумчиво посмотрел на нее: - Я думаю, пусть он останется у меня, - сказал он. Табита полезла назад в кабину за своей сумкой. "Уродливая Истина" нависала над ними, как темно-зеленая планета, теперь уже так близко, что она была не над ними, а под ними, и они плыли в ее сети. Все поле зрения заполнил темно-зеленый металлический корпус. Здесь уже не было горизонта. Невозможно было определить, на каком расстоянии под ними находится корабль. Он стал целой землей, пейзажем, испещренным огнями. Огромный яркий пузырь наблюдательного отсека казался куполом города, поднимавшимся, чтобы встретить их, когда они шли на посадку. Огни поменьше, оружейные порты, иллюминаторы - все это могло сойти за огоньки светившихся отдельных зданий и отдаленных ферм. А сияющий серебряный круг был лучом прожектора, тащившего их навстречу смерти. Он казался спокойным и прекрасным, как озеро, освещенное луной. Отовсюду к кораблю Табиты, как паутина к мухе, тянулись вверх ячейки парализующих сетей, Табита видела обуглившийся и искореженный металл там, куда попали ее торпеды. Ущерба практически никакого не было, там были и другие участки в таком же состоянии, почерневшие и разбитые, из некоторых текло топливо. Теперь парализующие сети поднялись над ними со всех сторон, затягивая Элис внутрь. - Вот, хорошо, - успокаивающим тоном сказал невероятно громкий голос. - Никаких про... Появилась ослепительная вспышка, корабль словно заполнила молния. И свет везде погас. Воображаемый пейзаж исчез. Под головой Табиты была полная чернота. Темный блистерный отсек, оружейные порты, иллюминаторы, прожектор - все было темным. Табита ощутила, как "Элис Лиддел" поднялась вверх при новом изменении ее гравитации. Маленький "Кобольд" честно пытался идти по орбите вокруг большого корабля. Табита бросилась к пульту, а в ее головном телефоне звучал голос, только на этот раз очень тоненький. - ПРИЯТНОГО СНА, - прошептал он. Это был Кстаска. 39 BGK009059 LOG TXJ. STD ПЕЧАТЬ ++*f 0 rn9aNXO: AEOEflOOOOOOOOOOOtxJO! Нrаm'"^ 'V6fl! - *. /С] 222m РЕЖИМ? VOX КОСМИЧЕСКАЯ ДАТА? 09.07.07 ГОТОВА - Привет, Элис. - ПРИВЕТ, КАПИТАН. - Что они сейчас делают? - ВСЕ ЕЩЕ РЕПЕТИРУЮТ. ХОЧЕШЬ ПОДСЛУШАТЬ? - Нет, спасибо. А тебе Близнецы не напоминают Трикарико Палинидеса? - Я НИКОГДА НЕ ВСТРЕЧАЛАСЬ С ТРИКАРИКО ПАЛИНИДЕСОМ, КАПИТАН. - Это Трикарико впервые рассказал мне про "Леонор Казарес". По-моему, я ему не поверила. Во всяком случае, тогда. - Я И САМА В НЕЕ НЕ ВЕРИЛА, ПОКА МЫ С НЕЙ НЕ ПОВСТРЕЧАЛИСЬ. - Ты это помнишь? - О, ДА. - Мы были на длинной петле на пути с Автономии к Дионе с грузом невесовых кристаллов для ветеринарного госпиталя, через шесть дней после прыжка, и ты сказала, что на экране - покинутый корабль. - А ТЫ СКАЗАЛА, ЧТО ТАКОГО БЫТЬ НЕ МОЖЕТ! - Я и сейчас это утверждаю. - Я ПОЛАГАЮ, ТЫ СКАЖЕШЬ, ЧТО "ЛЕОНОР КАЗАРЕС" - ЭТО НЕ ПОКИНУТЫЙ КОРАБЛЬ. - Нет, конечно. Она все еще в пути. - УЖЕ СОРОК ОДИН ГОД. - "Это был корабль "Леонор Казарес" с Луны, везший Тибора Лэпема с отчетом о площадке, выбранной семьей для своих операций на Ганимеде. Перед тем, как сесть на шаттл в Безмятежности, Тибор съел тарелку вафель с беконом и кленовым сиропом и выпил трубочку кофе. Он прочитал финансовые новости на экранах и позвонил по спутниковой связи своему ассистенту в Шри Ланке. Местные погодные условия были штормовыми. Он не мог получить ее изображение. Он еще пошутил по этому поводу, сказав ей, что она выглядит ужасно. Тибор дал ей инструкции и напомнил, что у одного из менеджеров день рождения. Затем он сел на корабль и отправился на встречу с отцом богов. Тибор Лэпем так и не завершил свою миссию. Что-то пошло не так". - ЗВУЧИТ ОЧЕНЬ КРАСНОРЕЧИВО, КАПИТАН. - О, я это зачитывала. Я нашла это тут, в книжке. И все-таки это зачаровывает, правда? - А КАКОВА ТВОЯ ТЕОРИЯ? Я ПОЛАГАЮ, У ТЕБЯ ЕСТЬ ТЕОРИЯ. - Нет, мне они все нравятся. Вот смотри, номер один: на корабле поднялось восстание, и Тибор был убит. Номер два: он восстал против семейной фирмы и пытался украсть корабль. Третья - он поссорился с капитаном из-за женщины. Четвертая - капитан неверно рассчитал маршрут, и они попали в континуум Мебиуса. Пятая - у Тибора была несчастная любовь, и он пытался покончить жизнь самоубийством. Шестая - он проходил близко от астрального сфинктера и, поскольку прежде никто их не видел, попытался пройти сквозь него. Какие там еще есть? Ах, да. Он налетел на временной риф и теперь объявится не раньше тридцатого века. Все они возвращаются к Тибору, без исключения. Обреченный юный герой. И никто даже не вспоминает, как звали капитана "Леонор Казарес". - А РАЗВЕ В ТВОЕЙ КНИЖКЕ ЕГО НЕТ? - Где-нибудь есть, наверное. Некоторые говорят, что он отдал неправильную команду, и из-за этого его корабль попал в парадокс. - Я ДУМАЛА, ЭТО ПОКИНУТЫЙ КОРАБЛЬ. МНЕ ОН ПОКАЗАЛСЯ ПОКИНУТЫМ. - Шесть дней в сверхпространстве и ты скажешь, что в 310 градусах впереди - покинутое судно. - ПО ВЕСУ ЭТО КОРАБЛЬ, НО НИКАКИХ ДАННЫХ НИ О МОЩНОСТИ, НИ О СИСТЕМЕ ОБОГРЕВА. - Я же сказала, это просто галлюцинация. Интерференция частиц. Что-то там, в реальном пространстве отбрасывает сверхкубическую тень. - ТЫ ИСПУГАЛАСЬ. - Ничуть. - ИСПУГАЛАСЬ. - А ты откуда знаешь? - Я ЗНАЮ ТЕБЯ, КАПИТАН ДЖУТ, ТЫ ДУМАЛА, МЫ В НЕГО ВРЕЖЕМСЯ? - Или что он врежется в нас. Похоже, была еще и такая возможность. Как бы то ни было, мне не понравилось, что ты думала, что там что-то есть, Либо там не было ничего, и в этом случае с тобой творилось неладное, и я оказывалась в большой беде, либо там действительно что-то было, и в этом случае неладно было со вселенной, и я попадала еще в худшую беду. Единственное, о чем я не думала, - так это о "Леонор Казарес". Я ведь тогда не поверила Трикарико и не поверила, когда увидела по АВ рассказ про эту легенду. Не думаю, чтобы я могла назвать тебе даже это имя. А потом я увидела ее. Я знала, что ты не могла встретить другой корабль в сверхпространстве. Считалось, что это невозможно. Но она была на сканерах, и я смотрела на нее. Ее то не было, то она вдруг появлялась. Она зловеще являлась ниоткуда, словно кто-то выталкивал ее через простыню. Я подумала, что у нее какая-то странная форма. Я раздумывала, не попала ли она в какую-нибудь аварию в измерениях, а потом ее неправильно перевели, и она вернулась в искаженной форме. Потом я сообразила, что она была "Фреймахер Куртье", одной из самых ранних моделей, когда на них все еще ставили задние химические двигатели. Что же мог там делать такой старый корабль? - СИГНАЛОВ НЕ БЫЛО. Я ВСЕ ВЫЗЫВАЛА И ВЫЗЫВАЛА. НА КАЖДОЙ ЧАСТОТЕ, ДО КОТОРОЙ МОГЛА ДОБРАТЬСЯ. НИЧЕГО. - Мне хотелось пойти посмотреть, но я не отважилась выйти наружу. - В ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ТЫ БОЛЕЕ ОТЧАЯННАЯ, КАПИТАН. - Да не отчаянная, Элис. Они меня просто выгоняют. Здесь вопрос стоит так: уходить наружу или оставаться внутри и стать такой же ненормальной, как они. Хотела бы я, что "Леонор" вернулась сейчас. То-то они бы подскочили. Хотя нет, Марко стал бы приставать ко мне с просьбой взять ее на буксир, чтобы продать какому-нибудь антрепренеру на Титане. А имя ты увидела или я? - Я. А ТЫ СКАЗАЛА, ЧТО НИКОГДА О ТАКОМ НЕ СЛЫШАЛА. - Я просмотрела все, что у нас было записано. Потом я вспомнила про корабль, о котором мне рассказывал Трикарико, - корабль, обреченный вечно блуждать по пропасти сверхпространства и никогда не приземляться. А, вот смотри, хороший отрывок. "Там она и слоняется, в трещине между пространством и временем, ни прошлым, ни настоящим, ни будущим. Ее двигатели заправлены, все отсеки заряжены, но ничего не жужжит и ничего не сияет. Экипаж из пятнадцати человек садится вместе за стол трижды в каждый условный день. Пища всегда одна и та же. Они всегда ее ели, они будут есть ее вечно. Каждый измученный моряк избегает смотреть в глаза соседу, воображая, что он один страдает от этого ужасного сознания. Это сегодня начинается страшное заключение? Или они плавали так всегда? В обоих концах стола и на стенах лампы не горят. Пища холодная. Астронавт пытается зажечь трубку, но ему это не удается. Он пытался это сделать всегда, и никогда у него это не получалось. Топливо не загорается, кристалл не искрит. Члены экипажа пытаются скрыть друг от друга свое беспокойство, они хлопают по столу и распевают веселые песни. Кто-то забыл слова, и все смеются. Он забывал слова, точно те же, вчера и позавчера и два дня назад, каждый день в течение тридцати лет. Хор становится нестройным, вялым. Экипаж прислушивается к разговору, который ведет капитан с их пассажиром, молодым Тибором, сыном владельца, на мостике. До них доносятся одно-два слова, обрывок фразы. "..._спектральные двойники_..." "..._такого не может быть. Просто не может_". "..._стабилизаторы. Никакой реакции_". Члены экипажа, как и все моряки, - суеверные люди. Для некоторых это их первый корабль. Им не нравится то, что приходится пересекать этот район бледного мрака и свернувшейся ртути. Им не нравится этот напряженный разговор шепотом между мастером Лэпемом и капитаном Наумом. Они боятся, что с кораблем что-то, не так. Через минуту боцмана вызовут на мостик. Ему объяснят ситуацию. Будет отдан приказ. Через одну-две минуты они выломают оборудование, чтобы встретить кризис, и все станет ясно: вопрос прикладной силы и технического ноу-хау. Но на "Леонор Казарес" минуты больше не идут". 40 Херувима нигде не было видно. Они искали и звали его, пока Табита приводила системы в рабочее состояние. Они снова и снова пытались найти его, но ответа не было. Они ждали так долго, на сколько у них хватило мужества, зависнув в тени темного пиратского корабля, но все было бесполезно. Это благословение, данное шепотом, было его прощальным посланием, и ответа быть не могло. Кстаска нашел где-то нишу для своего изворотливого хвоста, внедрился в электронику снаружи и подорвал ее всю. Он обрек "Уродливую Истину" плавать темной и мертвой сквозь пустое царство межпланетного пространства, а себя самого - кружить вместе с ней. По общему согласию они решили не подвергаться больше опасности, ползая по корпусу корабля в поисках Кстаски. Одного трупа, подумала, но не произнесла вслух Табита, вполне достаточно. Она восстановила энергоснабжение в первичной обмотке и тронула корабль с места вперед, подальше от темного корабля-обольстителя. Легким броском они вышли из его тени, оставляя пиратское судно с ухмыляющейся на носу фигурой с вытаращенными глазами все дальше и дальше позади. Постепенно он выйдет на свою последнюю сокращающуюся орбиту, еще один безжизненный кусок металлолома, безмолвно вращающийся вокруг солнца; им было только приятно оставить его там. Пока мозг Элис приводил себя в порядок и принимал все обычные меры для запуска, капитан и пассажиры сняли скафандры и уселись все вместе в трюме, допивая остатки чая. Марко был угрюмым, и все звуки, которые он издавал, были либо рычанием от ненависти, либо нервными, тоненькими восклицаниями - попытками ободрить и успокоить остальных. Тэл, выведенный из душевного равновесия, отказался сидеть у него на плече, и беспорядочно летал от своего ящика к динамику, а от него - к перилам прохода. Близнецы Зодиак были безутешны. - Публика приходила смотреть только на нее, - сказала Саския, - а вовсе не нас с нашими слабыми трюками и песенками. Она... Кстаска... Она была следующим поколением человечества. Она могла летать. Она могла дышать в вакууме. Она могла... она... Саския замолчала и спрятала лицо на плече у брата. Марко прочистил горло, сел, наклонившись вперед, сжав руки и положив локти на колени. - Может быть, кто-то должен сказать несколько слов, - с беспокойством предложил он. - Капитан, э-э-э, я думаю, это должна быть ты. - Для Абраксаса? - сказала Табита. - Нет. Она села рядом с ним на сундук, подняв плечи и сжав коленями руки. Поискала глазами серебристо-серый дорожный гроб. Кто-то уже снова накрыл его. - У него... у нее была семья? - спросила Табита. Близнецы покачали головами. - У них нет семей, - сказал Могул. Марко обнял Табиту. - Не вини себя, - сказал он. Она сердито взглянула на него, готовая сбросить его руку, но не сбросила. Так они и оставили эту тему. Тэл уселся на обвисшем коконе Кстаски и принялся скорбно чистить перья. Потом он завел грустное, вибрирующее скрипичное соло - сплошные слезливо-сентиментальные терции в миноре и вибрато. Люди содрогнулись, но в этот раз никто не решился остановить его. Тем не менее, описав их настроение, птица весьма эффективно положила ему конец. Табита поднялась, вдруг осознав, каким застойным становится воздух. Марко, почувствовав, что она собирается встать, освободил ее из своих объятий утешителя и хлопнул в ладоши. - О'кей, ребята, давайте продолжим наше турне. На борту "Элис Лиддел" было над чем поработать: заменить цепи, заменить прерыватели, провести тестирование. - Как все выглядит, Элис? - ВЫЖИВЕТ. Табита невольно улыбнулась слабой, кривой улыбкой: - Ты можешь сказать - ты что-нибудь потеряла? - ПОХОЖЕ, ВСЕ НА МЕСТЕ. КАПИТАН, ДАЖЕ НЕКОТОРЫЕ ВЕЩИ, О КОТОРЫХ Я ГОДАМИ НЕ ВСПОМИНАЛА. И, ПО-МОЕМУ, ВСЕ ТВОИ РАССКАЗЫ. ПОЖАЛУЙСТА, РАССКАЖИ МНЕ ЕЩЕ КАКИЕ-НИБУДЬ ИСТОРИИ, ТОЛЬКО ПОСКОРЕЕ. - Как только смогу, Элис, обещаю тебе. Как только мы получим деньги, мы ненадолго отправимся отдохнуть и сделаем тебе хороший капитальный ремонт. Про себя она сомневалась, что им светит покой, но не было смысла тревожить Элис. Их загнали в совершенно необитаемый регион, очень далеко от ближайшей планеты. Это был не тот район, где можно хромать на импульсной энергии и рассчитывать на помощь. Им нужно было совершить прыжок. - Скажи нам, что нужно сделать прямо сейчас, и мы этим займемся, - сказала Табита. Появилось сообщение. "ДЕФЕКТ КРИСТАЛЛА ОСЕВОГО ЗАПОРА. ВЕРОЯТНОСТЬ АВАРИИ - 96.66%". Господи Иисусе. - ХЕРУВИМА СЕЙЧАС НЕТ С НАМИ, ДА, КАПИТАН? - Нет, Элис, - Табита похлопала по считывающему устройству. - Держи кулаки. Казалось, что фатализм имеет смысл в блеске физического и эмоционального истощения. А обвинения и конфликты уже никакого значения не имели. Табита уже прошла через них и пришла к хрупкому, уязвимому покою, воцарившемуся, когда все занялись тестированием цепей и предохранителей. Как только снова включились автономные цепи, Табита вытащила грузовых роботов, чтобы помочь собрать мешавшие вещи. Коренастые, крепкие и твердо стоящие на своих коротких ножках, они трудились над наваленным багажом, их круглые головы поворачивались, когда они щелчками передавали друг другу информацию. С редкой мягкостью они поднимали в воздух ящики с барабанами и голо-блоки и шли вверх по стенам, чтобы разместить их в боковом проходе. Табита засекла на экране одного из них, взявшегося за серый цилиндр с бренными останками фраска Гектора. - Нет, - вызвала она робота. - Отмена команды. Это не надо. Могул легко скользнул вниз по проходу, чтобы взять груз у робота. Он помахал ей в камеру. - ОН У МЕНЯ, - сказал он. В его улыбке не было ничего сексуального или зловещего. Между ними возник какой-то странный альянс. Они больше не были просто жертвой и преступниками. Они были замешаны в этом все вместе. И однако, сколько бы они ей ни заплатили, все это того не стоило. Какой бы монотонной и одинокой ни была повседневная жизнь, у нее было множество преимуществ перед насилием и внезапной смертью. В следующий раз, взглянув на монитор, Табита увидела, как робот катит прочь тарелку Кстаски. - Отмена команды, - снова вызвала она. - Это тоже не надо. Саския протиснулась в кабину из смотрового отверстия в по толке прохода со сгоревшим обломком контактного датчика. Она села в кресло второго пилота, теребя обломок между тонкими белыми пальцами. - Она для тебя много значила, да? - спросила Табита. Саския кивнула. Она сидела скрестив ноги и запустив пальцы в волосы: - Ты не должна была говорить про нее все эти вещи. Табита застыла: - Она же убежала! Что я должна была думать? - Они неплохие люди, - энергично сказала Саския. Ее слова прозвучали так, словно она много раз говорила это раньше. - У них свои идеи. Они хотели быть сами по себе, они и ушли сами по себе, что в этом плохого? Защищаясь, она выставила вперед длинный подбородок. - Кто это? - спросила Табита, занятая графическим изображением на экране, где разрушения отмечались красными вспышками. - Серафимы! В голосе Саскии звучала настоящая боль. Табита повернулась в кресле, Саския поднималась со своего места, протягивая рук