Натали Хеннеберг. Язва ----------------------------------------------------------------------- Nathalie Henneberg. La Plaie (1974). Пер. с фр. - С.Цырульников. Н.Новгород, "Флокс", 1991. OCR & spellcheck by HarryFan, 27 October 2000 ----------------------------------------------------------------------- ПРОЛОГ Написано кровью из перерезанной вены Предсмертное стихотворение С.Есенина По земному летоисчислению - 3000 год. Сигма, восемнадцатая планета двойной звезды Арктур, созвездие Волопаса. Мужчину, который должен был умереть на рассвете, разбудили в полночь. Он тотчас вскочил, его движения были гибкими и мягкими, как у леопарда. Он был все еще в космических доспехах, пробитых и потускневших в сражениях, на руках его были электромагнитные наручники. Он прислонился к стене своей камеры - эта поза плененного бойца была полна благородного достоинства... Две последние луны Сигмы, - а всего их насчитывалось семь (что считалось одним из признаков ее очарования) - зеленая и сиреневая - отражались в окне, и на полу рисовался четкий квадрат. И в этом рассеянном лунном свете приговоренный увидел входящего в камеру мужчину огромного роста, одетого в пурпурно-красную симарру. Его лицо облегала, словно перчатка, маска из черной пленки по последней сигмийской моде. Это мог быть палач - в стародавние времена палачи на Земле любили такие одеяния - а Сигма была когда-то заселена землянами. Но палач должен был появиться только на рассвете. Это он знал точно. Но сомнения приговоренного длились не более секунды - потолок камеры засветился, и незнакомец приблизился к нему. Человек, который должен был умереть, тотчас вытянулся по стойке "смирно", откинул назад голову и рассмеялся сумасшедшим смехом. - Почему вы смеетесь? - поинтересовалась тень. Голос был властным и грубым. Это был голос человека, привыкшего повелевать, землянина высшей касты. Через прорези своей маски он рассматривал узника, которого утром сам приговорил к смертной казни... И подумал, что парень как нельзя лучше соответствует сложившемуся образу космического героя - да, это был леопард в образе человека, идеальная боевая машина без страха и упрека... И он еще подумал: "Может быть, именно это их и спасает - его и таких, как он, - ведь этот мальчишка прошел огонь, воду и медные трубы, даже не подозревая об этом..." Но в этот момент он обратил внимание на слишком правильные черты лица пленника, на его странную мимику, на серые, а быть может, голубовато-зеленые, как волны океана, глаза, глубокие, как сама бесконечность... И до ночного посетителя вдруг дошло, что приговоренный выше его на целую голову (физически, естественно...). - Почему вы смеетесь? - спросил он сурово. - Я смеюсь, потому что поначалу принял вас за палача, что достойно всяческого порицания, - учтиво ответил молодой человек. - А разве это не так? - Нет. Вы всего лишь его предвестник. - Вы знаете меня? - Ну конечно. Вы космический префект Сигмы, великий адмирал Арктура, единственный землянин, который командует космическими эскадрами и которого зовут Ингмар Кэррол. Это смешно, не так ли?! - Не думаю. У вас странное представление о юморе. - Разве это так уж важно в моем положении? - Вы сами его выбрали! - Казалось, рот под черной маской буквально выплюнул эти слова. - Какая наивность, пытаться бороться с Сигмой! - Я перевозил беженцев с Земли. - Да. На борту пиратского корабля, на захваченных кораблях! Наши досье полны жалоб на межпланетных корсаров! - Ну уж! Жалобы Ночных похожи на мяуканье тигра! - молодой человек пожал плечами, насколько это было возможно в электромагнитных наручниках. - Ночные! Опять Ночные! - воскликнул адмирал с досадой. - Все вы повторяете это как оправдание! - Нет, как обвинение. Или вы не знаете, что они из себя представляют? - Да знаю, знаю, - отвечал тот, кого звали Ингмар Кэррол (а это было страшное имя, оно заставляло трепетать звезды). - Но вы, кажется, хотите мне рассказать что-то новое? Он досадливо тряхнул полами своего пурпурного одеяния, и перед молодым пиратом предстал во всем величии тот, кого сама вечность ковала в течение долгих лет скитаний по Галактике и суровых испытаний: это был мужественный, атлетически сложенный землянин, жизнь на более цивилизованной планете сделала его утонченнее, но сущность не изменилась. В нем не было ничего от этой планеты с ее неясными рассветами, от этих стройных ангелов, от этих статуй из хрусталя - местных жителей, которые расцветали под лугами Арктура, клонились к земле, как лилии к воде, и так легко умирали. Которые любили умирать... Он подвинул к себе единственный стул и уселся на него верхом, лицом к узнику. - Ну, - сказал он, - говорите. Тот, по-прежнему стоя в позе плененного леопарда, воскликнул: - Вы, что же, не знаете, что Земля завоевана и покорена Ночными?! - Да, я слыхал об этом, потому что присутствовал на вашем процессе. - Вы даже приговорили меня - но ведь это такая ерунда... - У меня и у судей были на то причины. Сигма дала вам возможность защищаться, не так ли? Вам это не удалось. Тем не менее, подумав как следует, я предоставляю вам еще одну возможность объясниться. Слушайте меня внимательно: дело в том, что официально мы, жители Арктура, ничего не знаем о теперешней Земле: ни о черном знамени, которое развевается над ней, ни о Ночных. Об этом ходит много сплетен. Так что это - их отличие или уничижительная кличка? Действительно ли они силы ада или просто психопаты? В самом деле, примерно от двадцати до тридцати лет назад неизвестная эпидемия, ужасная эпидемия - средство от нее не найдено до сих пор - которую мы называем "_Язва_", "_земная болезнь_", "_великая смерть_", обрушилась на планету-мать и продолжает разрушать ее. Во избежание заражения все межпланетные отношения были прерваны, а Солнечная система - подвергнута постоянному карантину. Наши дипломатические миссии не проходят дальше пояса астероидов. Создается впечатление, что эта болезнь имеет и физические симптомы. Время от времени до нас доходят фотографии, ужасные и богохульственные микрофильмы, в которых встречаются самые разные виды насилия - их тотчас уничтожают. Те редкие корабли, которые курсируют в районе созвездий Центавра и Стрельца, подвергаются драконовским мерам карантина. Время от времени нескольким кораблям с эмигрантами удается ускользнуть... И вот именно на эти слабые связи с Землей вы и напали под предлогом, что эти корабли перевозят неприятеля. Так вот, по законам свободных звезд, космический разбой - это единственное преступление, за которое нет пощады. Слабый от природы, человек, заброшенный в бесконечность, не может внедрять там законы волчьей стаи. А вы были тем самым волком, который нападает на путешественников! На это обвинение вы ответите: "Но ведь речь идет о Ночных!" - и будете думать, что этим все сказано. Но на корабль не нападают просто потому, что он перевозит, например, матютинов из созвездия Крыла или сумеречников из созвездия Лиры! Это было бы точно таким же нарушением. - А, так вы думаете, что?.. - Все формы жизни имеют право на существование в гиперпространстве. Все, независимо от того, будет ли их структура основанной на кремнеземе, газообразной или протеиновой; все, если они пробудились к жизни, сохранили ее, развили и увековечили: это и есть три принципа созидания... - А, так вы верите?.. - Здесь я задаю вопросы. Я вас спросил. Отвечайте. Что же представляют из себя эти самые Ночные, к которым вы так неравнодушны? Голос, доносящийся из-под маски, неожиданно стал резким и насмешливым. Узник уловил это. Веки его медленно опустились. Казалось, он опять погрузился в собственный сумрачный мир. Он не двигался, но в то же время создавалось впечатление, что он где-то далеко отсюда... Наконец он произнес: - Адмирал-префект, следует заметить, что это последняя ночь в моей жизни. Вы приговорили меня к смерти по вашим законам, но не по моим. Но, насколько я понимаю, никакой свод законов не дает вам права мешать мне спать. Спокойной ночи, адмирал. Великому повелителю космоса понравилась реакция узника. Ингмар Кэррол пришел к власти не только потому, что был тонким стратегом и хорошо знал космос. Чрезмерная утонченность и закат благородной сигмийской расы при общем закате цивилизации во многом способствовали его возвышению, но он должен был благодарить за это и свою невероятную выдержку, и работоспособность, и свою дерзость перед лицом судьбы. В какой-то момент он увидел в этом молодом человеке свои собственные черты, как в зеркале; в мальчишке, который говорил о своей смерти сдержанно и с улыбкой. Машинально продолжая наблюдать за узником, Кэррол вынул футляр из космического хрусталя, в котором поблескивали тонкие черные палочки "схрауи" - легкого венерианского наркотика, весьма популярного на Сигме. Он протянул одну из них осужденному. Магнитные оковы мешали узнику, и адмирал сам зажег и поднес тонкую сигарку к его губам. Несколько минут молодой человек с наслаждением вдыхал дым, не говоря ни слова. - Последняя сигарета приговоренного к смерти, - произнес он наконец. - Это ведь земное выражение, не так ли? Я всегда задавал себе вопрос, какой вкус может быть у этих сигарет. Что ж, ничего особенного. Но это весьма любезно с вашей стороны. И он слегка повернул к адмиралу удивительно юное лицо с ясным невинным взглядом, как будто слегка удивленным... Густые ресницы, одна бровь слегка загибалась вверх, к виску. И, оказавшись лицом к лицу с этой - такой несокрушимой, такой победоносной - земной юностью, Ингмар Кэррол почувствовал, как у него похолодели руки... - Что ж, любезность за любезность, адмирал, - продолжал узник, - я отвечу на ваш вопрос - и тем хуже, если мой ответ застанет вас врасплох. _Я не знаю, кто такие Ночные_. Я даже скажу больше: это не какая-нибудь группировка, хотя они появляются прямо из своего мрака, вооруженные и в доспехах. Но я знаю наверняка, что _МРАК_ существует. - Что вы имеете в виду? - Что ж, начнем с самого начала. Меня зовут Айрт Рег. Вы знаете, это довольно сильное ощущение - повторять свое имя в той ситуации, в которой я нахожусь. Оно как будто начинает жить отдельно... Итак, я родился на одном из астероидов, на космическом маяке, одном из тех, которые еще ведут космические корабли на окраинах галактики. Посты на таких маяках резервировались за людьми, "которые хорошо послужили Свободным Звездам" и больше ни на что не были пригодны. Это была почетная, достойная и нищенская пенсия. И моего отца, оставшегося инвалидом в последнюю звездную войну, назначили смотрителем этого маяка (извините, что мне приходится касаться всех этих деталей, но они нам еще пригодятся). Так мы и жили на этом небесном камне - отец, мать, моя сестра Диана и я. Астероид диаметром в полсотни километров вращался где-то за Плутоном. Атмосферу пришлось создавать искусственно, вокруг царил адский холод. Над домиками маяка возвышался синтетический купол. Нам даже удалось создать кое-какую атмосферу вне купола. В другом конце было небольшое озеро, где жили слепые рыбы и моллюски, привезенные с Земли. Этой живности, а также водорослей, лишайников и небольшой оранжереи, нам хватало, чтобы свести концы с концами. Я думаю, мы были даже счастливы... Н-да. На земле росли какие-то бесформенные злаки, а в воздухе возникали странные завихрения - они рождали миражи и разноцветные зори... Огромные обнаженные звезды сверкали над нашим куполом, время от времени пролетала комета, ослепляя нас своим жемчужным хвостом. Мы жили очень дружно, держались друг за друга, как птицы в гнезде, - мой отец, которого преследовали нервные припадки, моя глухонемая мать, Диана и я, зачарованные старыми микрофильмами, которые показывали нам Гагарина, Гленна и других. Да, это была действительно жалкая семейная ячейка... А потом, в один прекрасный день - если можно так выразиться, ведь наши неоновые лампы не давали представления о времени суток - исчезло все. Не стало домика, маяка, родителей, маленькой сестры... Мимо пролетали Ночные. Я так и не понял, почему они все разрушили, почему набросились на нас - ведь это был не какой-нибудь стратегический объект, мы никому не угрожали. А вообще-то... Когда я вспоминаю о нашей жизни там, - проговорил узник, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, - как мы там бедствовали и мечтали о лучших днях... мне стыдно, что я выжил... один! Вскоре после нападения меня подобрал арктурианский корабль. Об этом упоминалось на процессе. - Да, в самом деле, - сказал Ингмар Кэррол. - Но ваш адвокат-плохо использовал эти сведения... - И он был прав. Эти воспоминания принадлежат мне. Черная космическая ночь, когда я карабкался по голым скалам, разгребая лед и пепел, с обезумевшим счетчиком Гейгера на поясе, с ободранными до крови ногтями и разбитыми кулаками... а на месте живых существ - пустота... Ведь это все мое достояние, мое единственное достояние! - Вы уверены, что это был корабль Ночных? - Конечно! Он же сбросил свою эмблему с условным знаком "МРАК"! И потом, он все превратил в прах бомбами типа Зет. Арктурианские астронавты объяснили мне, что этот корабль нельзя было уничтожить: это был старый корабль с эмигрантами, экипаж которого взбунтовался - на нем еще оставались узники... Настоящий странствующий ад. И вот тогда я понял... - Что же?! - Что эту заразу можно встретить где угодно. А сама Земля - _именно эта зараза и есть_! - Но вы же не могли быть в этом уверены... - Не мог. Поэтому я решил узнать. - И вам удалось это, после того, как вы стали пиратом? Молодой леопард оскалился в улыбке: - Но я не сразу стал "пиратом". Сначала я выучился на астронавта. - Где же? - Да в вашем колледже, адмирал! Я - выпускник вашего Астронавигационного училища на Сигме! - Ах, вот как?.. - пробормотал Кэррол. - Я думал об этом - у вас сохранился стиль, которому там учат. Но не радуйтесь: эта деталь только отягчает вашу вину... Выпускник Училища... и дезертирует! В ответ раздался крик: - Я не дезертир! Я дрался! - Оставим схоластическую дискуссию. Рассвет уже близок... и есть вещи более интересные, чем ваша судьба. Нужно думать о будущем Земли! Итак, Ночные разрушили ваш астероид. Но вы утверждаете, что их не существует. Разве вы не усматриваете в этом противоречия? - Нет, не усматриваю. О! Все это волновало меня в течение многих лет. Сколько раз вспоминал я этот земной корабль! Он набросился, попусту растрачивая свое время, горючее и энергию, да еще с такой злобой и точностью, на полезную людям космическую станцию, на которой жили несчастные бедняки... Но почему, почему?! Это не поддавалось никакой логике, просто не укладывалось в голове! Вы скажете мне: речь идет об особом случае... Так нет же! Я изучал статистику: на Сигме знают толк в правильной информации. Так вот: все акты с эмблемой МРАК носят тот же отпечаток иррациональности. Да, все: изоляция и медленная агония Земли, взбесившиеся планеты, разрушенные корабли, спутники, которые неожиданно взрываются! И есть только один ответ, одно объяснение этому... - Какое же? - Эти существа действуют так только потому, что они жестоки. Они олицетворяют _зло без всяких примесей, чистую жестокость_. Вы утверждаете, что _Язва_ - это земное зло?! Да нет же, потому что это зло распространяется в метагалактике и на каждой планете принимает форму, которая ему больше всего подходит. И вы тоже, в этом блестящем, радужном, совершенном мире Арктура, можете подвергнуться его влиянию! Что, я ошибаюсь?! А для чего тогда служат ваши "сады отдыха", ваши "дома радостной смерти"? Ну, конечно, арктурианцы принадлежат к более древней, более чистой расе, чем нынешние жители Солнечной системы - они не убивают других, _они убивают сами себя_... Но привести это может к тому же самому: к МРАКУ, ведь Язва - всеобщее зло... - А на Земле... - Что ж, на Земле речь пока идет об этой страшной лихорадке, которая опустошает континенты и косит людей миллионами! Как вы там ее назвали? - Чумой? - Да, чумой. Одно слово, одно название, которое способно объяснить все. Земля дрожит и горит, новые вулканы извергают потоки лавы? Это радиоактивная чума. Происходят оргии, разворачиваются сцены всеобщего помешательства, резни... Так это корчи и бред зараженных чумой! Массовые убийства, пытки, костры, женщины и дети с перерезанным горлом? Излишества, убийства и самоубийства, вызванные страхом заболеть чумой, скажете вы мне! Я спрашиваю себя, не окажется ли эта так называемая чума гениальной выдумкой сил тьмы, ведь она служит одновременно маскировкой их подлой деятельности, преградой для любого вмешательства, а также - средством всеобщего уничтожения, в конце концов! И вспомните еще вот что, адмирал: в пространстве нет микробов, и на моем астероиде с температурой минус сто по Цельсию их тоже быть не могло! - Ну, ладно, - сказал Кэррол. Он все так же внимательно слушал узника, как равный равного, он был сейчас воплощением упорства и ожидания. Однако, вдохновение молодого человека по имени Айрт Рег резко пошло на убыль... Прекрасные сигмийские луны подошли к зениту. - Ну ладно, - повторил адмирал. - Вы утверждаете, что существуют понятия МРАКА и ЯЗВЫ. Но я снова задаю вам вопрос: что такое Ночные? - О! - ответил Айрт Рег, - вы хотите, чтобы я обозначил вам определенный Ночной народ или Ночную планету? Их нет! Как только наша воля ослабевает или теряет свою цель - то есть, когда мы пересекаем границу, которая отделяет нормальное существо от чудовища, любой из нас может превратиться в Ночного - и вы, и я. Они были на борту моего корабля, и я лечил их - настоящих Ночных! Если хотите, это больные! - Зараженные чумой?.. - Лучше сказать: _одержимые_. Этот старинный термин выражает то, что хочет выразить: перед нами живые тела, чья воля крайне ограничена, так как находится во власти чужеродных сил, и они заставляют одержимых действовать по своей прихоти. Эта болезнь не нова для Земли - так объяснил мне человек, который понимает кое-что во всем этом. Он также сказал мне, что нельзя, что не нужно уничтожать больных. Вот тогда я и покинул Сигму и отправился воевать и учиться... - Учиться - чему именно? - Как бороться против этого зла! - И вы научились? Вы теперь можете победить его? Но это был единственный вопрос, на который Айрт Рег не мог дать ответ. По крайней мере, пока не мог. - Вы знаете, - продолжал Кэррол со своей обычной железной непреклонностью, - что Сигма только что получила ультиматум с Земли? Вы знаете, о чем в нем говорится? - Я догадываюсь. - "Мы, представители законных земных властей, - процитировал адмирал, - ознакомившись с делом, приняли следующее решение. Вот оно, ужасное, но справедливое: если Космосу угрожает новая война, если провокации будут продолжаться, и если наши посланцы будут подвергаться нападениям эмигрантов с Земли, то пусть знают все: Земля будет взорвана посредством термоядерной реакции. _Так как будет лучше, если только одна планета погибнет для Вселенной_. Подпись: Исполнительный Совет Мрака". Эти слова били в голову огромным кузнечным молотом, адмирал дрожащей рукой сорвал маску и вытер платком вспотевшее, побледневшее от волнения лицо. "А все-таки он всего лишь человек..." - пронеслось в голове у Айрта. - Ну, конечно, - продолжал адмирал, - мы уже слыхали заявления подобного рода. Естественно, все это кажется абсолютно нелогичным и бессмысленным. Но если принять во внимание ваше утверждение, что Земля находится во власти одержимых, возникает опасение, что это не просто угроза! - Да, это не пустая угроза, - сказал Айрт. - И вы понимаете это не хуже меня. - Вы осмеливаетесь утверждать... - Да осмеливаюсь. Они взорвут Землю, если сочтут это необходимым. Она - не единственная планета, где они могли бы поселиться. - Но такой мощный взрыв уничтожит и их самих! - Взрыв может уничтожить только материю... - А по-вашему, - спросил Ингмар Кэррол, - это зло не материально? - Нет. И я повторяю: вам об этом известно так же хорошо, как и мне. ...Какой невероятной казалось эта мирная беседа на грани метафизических проблем между судьей и осужденным, между всемогущим повелителем космоса и молодым корсаром, запертым в камере... Айрт воскликнул - как будто это была его последняя ставка и последний довод: - Вы задаете мне вопросы, ответы на которые вам заранее известны! Вы - великий адмирал, а я - всего лишь несчастный корсар, который скоро умрет. Но ответьте только на один вопрос: _этот доклад, под названием ЗЕМЛЯ, который я передал вам два года назад - подписанный двумя именами: Морозова и Кэррола - что вы с ним сделали_?! Вспомните! Я специально приехал сюда, чтобы передать его вам. Это было в день выпуска Колледжа. Тогда еще была попытка покушения на вас... - Да, я помню о заговоре... - Я был в толпе у подножия эскалатора. Меня ранило. Однако вам передали этот доклад, в нем была вся правда о положении на Земле! - Думайте, что говорите! - оборвал его Кэррол. Айрт вздрогнул: сейчас это был не обычный голос префекта, политика, это был голос человека, привыкшего повелевать, отдавать приказы в бою - голос адмирала! Сейчас, быть может, они смогут понять друг друга... - Так вы утверждаете, что доклад, подписанный Кэрролом и Морозовым - доклад о Земле?! - Да, утверждаю. Я получил его от Морозова, из его собственных рук. А почему вы спрашиваете? - Потому что, - отвечал адмирал с необычным волнением, - такой доклад был на самом деле! Но вы ничего не могли об этом знать: его авторы покинули Сигму еще в то время, когда ваш маяк был в целости и сохранности! Итак, у вас в руках был документ, который мог бы изменить все. Так где же он?! - Вы сами должны это знать. - Берегитесь! - Вы смешите меня, адмирал-префект. Подходит к концу моя последняя ночь. Ничто уже не может напугать меня... Да и вообще, я не из пугливых. Я продолжаю утверждать, я клянусь, что передал вам этот документ. Я не мог сделать это своими руками, так как был прикован к постели, но через посредника, который вне подозрений... - А кто был посредником? - Валеран Еврафриканский, последний земной принц королевской крови. - Так вот, - сказал Ингмар Кэррол, произнося раздельно каждый слог, - я клянусь, что мне никто никогда не передавал этот доклад. Они замолчали. Молчание было таким тяжелым и глубоким, что мужчины с удивлением услышали равномерный глухой шум: биение своих сердец... - Великий Космос! - воскликнул Айрт Рег. Впервые с начала их разговора он побледнел и вынужден был прислониться к стене. - Это невозможно, я не могу в это поверить. Валеран, мой ближайший друг, которого я почитал за старшего брата... - Послушайте, - сказал Кэррол, вставая, - если вы играете со мной, то вы лучший актер Вселенной. Но вы так близко от смерти, что я не вижу смысла в такой игре. Поэтому я вам верю. Но это значит, что Валеран... Нет, это невозможно. Во всяком случае, я должен допросить его. - А он на Сигме? - Он как раз в Центре Мутаций... Они переглянулись, ошеломленные. - Адмирал, - сказал Айрт, - это вопрос нескольких часов. Или даже минут. Не теряйте времени на меня. Летите в Центр. - Казалось, что это в порядке вещей: он отдавал приказы. А Ингмар Кэррол выполнял их! - Вы должны как можно скорее добраться до Башни. Конечно, он уже знает, что вы спускались в шахту и разговаривали со мной. Он должен предполагать, что вы уже узнали всю правду от меня. А находится он сейчас в Центре Мутаций, в самом сердце цитадели... Лишь бы вы успели... - Да, но вы сами, - адмирал остановился на пороге, - вы забываете?.. - Что я приговорен к смертной казни, и что приговор - как это там говорится - обжалованию не подлежит?.. Да, я знаю. Но вы сами сказали: "Речь идет о будущем Земли". И это намного важнее, чем моя судьба. Ведь Талестра, Виллис - вся группа была направлена в Центр. Во имя Земли, торопитесь, адмирал! Прежде чем переступить порог, великий предводитель космических эскадр обернулся. Он еще раз внимательно посмотрел на юное лицо, выражавшее смертельную тревогу. - Я вернусь до рассвета, - пообещал он. А потом? Прошло несколько минут. А может, часов? Арктур, солнце Сигмы - огромная двойная звезда. Ее планеты вращаются значительно медленнее, чем в Солнечной системе, а значит, дни и ночи намного длиннее... Айрту Регу незачем было бороться с отчаянием - он толком не знал, что это такое. Когда дверь за адмиралом захлопнулась, он завалился на свою узкую кровать в камере смертников, вытянулся на ней и приказал себе спать. Точно так же он поступил бы накануне очередного боя. Он погрузился в глубокий сон, снились ему, как он и хотел, звезды и женщины. С гладкой поверхности темного океана подсознания, куда так глубоко погружаются люди во сне, приблизились к нему, в ореоле кружащихся огней, два прекрасных лица. Одна из незнакомок, с золотистыми распущенными волосами, дружелюбно улыбалась ему, а ее продолговатые зеленые глаза были беззаботны и веселы... Ее звали Талестра, как средневековую королеву. А вот имя другой он произнес несколько раз. И на губах он почувствовал вкус пепла и меда, а потом ему показалось, что началось бесконечное мягкое падение, как это бывает в невесомости... "Виллис...", прошептал он и неожиданно понял, что проснулся и сидит, свесив ноги с койки. (А в самом деле, почему ее звали Виллис? Кто-то сказал ему, что на каком-то славянском языке, давно забытом, так звали русалок, которые плакали и смеялись в ветвях ив...) [собственно, в западнославянской мифологии - вилы; виллисами их называет французская романтическая традиция]. Сквозь окно его камеры было видно небо, бледно-фиолетовое небо, и две последние луны, уже совсем бледные. Рассвет был близок. Айрту почему-то показалось, что этой ночью ничего такого не было, что Ингмар Кэррол не появлялся в его камере, что все это ему тоже приснилось. Это было вполне правдоподобно, к тому же, с какой стати ему было приходить?.. Однако, в воздухе по-прежнему чувствовался сладковатый запах схрауи. "Что ж, - решил узник, когда понял, что это был не сон, - сейчас он уже должен быть в Парапсе; и каша заварится! (Парапс было уменьшительным названием, которое в народе дали этому необыкновенному заведению - Центру Мутаций Парапсихологического колледжа.) Если бы это чертово окно не было в действительности перископическим экраном, я смог бы предпринять что-нибудь. Надо же, я уже заранее погребен на сотне метров под землей. К тому же воображение у меня совсем не работает, и в голове пусто, как в трюме ограбленного корабля. - Он закрыл глаза. - Я знаю, что со мной: они не пришли в суд на мой процесс... Талестра была так несчастна и попросила Валерана увезти ее куда-нибудь. Но ведь и Виллис не пришла, и Валерана не было..." Вдруг он вспомнил последние фразы, которыми они обменялись с Кэрролом, их недосказанные подозрения, и руки у него похолодели, а на висках выступил пот. Он напрягся изо всех сил, пытаясь связаться со "своей группой", но с самого начала заключения ему давали массу всяких успокаивающих средств - "для его же пользы", как они говорили - и теперь он не мог воспользоваться своими способностями слышать и передвигаться за границами реальной действительности... Он догадывался о причинах такого обращения с ним: кто-то раскрыл тюремщикам, что он обладал способностями мутанта. Но был ли он на самом деле мутантом? Всякий раз, когда он доходил в мыслях до этого вопроса, его охватывало странное чувство стыда. У всех членов группы обнаруживались какие-нибудь сверхъестественные способности: Талестра была бесподобной ясновидицей, она прогуливалась по всем четырем измерениям, как по своему дому; Анг'Ри, например, несколько месяцев назад заметил, что на небольшом расстоянии может заставить кого угодно говорить все, что угодно; Морозов знал почти все на свете и телепортировался с довольно большой точностью. А Виллис... О-о, Виллис могла залечить любые раны... Ну, а сам он? "Я могу сделать очень многое, но в очень небольшой степени, и ничего не могу в одиночку. Мне случалось побеждать Ночных, но мне помогали. Я умею погружаться в подпространство, но только с помощью других. А сейчас я совсем один. Почему же я так фатально одинок?.." Вдруг до него дошло: даже стены тюрьмы источали угрозу... Он знал, что в эту старую тюрьму заключали самых опасных преступников с чужих планет: парапсихопатов из созвездия Скорпиона, газообразные субстанции из созвездия Змеи, всех телекинетиков, телепатов, левитантов. Никакие психические излучения не могли проникнуть сквозь стены подземной тюрьмы... Все особые свойства группы были бесполезны перед этим препятствием! Айрт различил скрежет бронзовой двери в глубине коридора, затем тяжелые шаги; это были тюремщики. Он выпрямился и снова почувствовал на руках немного ослабшие магнитные наручники. Шаги приближались. Это за ним?.. Нет... Еще слишком рано, луны еще светили. Приоткрылся глазок на двери камеры. В застоявшемся воздухе глухо забулькали чьи-то голоса, словно пузыри со дна затянутого ряской болота. Один из голосов пробормотал: - Ну что, старика прикончили? - Да, вместе с его геликоптером. Его даже собрали потом по кусочкам, - ответил кто-то резким и хриплым голосом. - А сбили его прямо над Парапсом... И эхо повторило: "Сбили... сбили..." - Во всяком случае, он больше не будет надоедать нам, даже если его и в самом деле склеят из этих самых кусочков, - вставил третий голос, показавшийся Айрту невыразимо гнусным. - Но только не этим утром... "Да это же Ночные", - неожиданно догадался он. Истина была слишком простой, но явной и жестокой: он различал характерный акцент, усмешки, привычные выражения. Да, именно так они и разговаривали на борту своих кораблей, превращенных в настоящие блуждающие преисподние, на взбесившихся планетах, на завоеванной Земле. Большинство из них были телепатами, и он напряг свой мозг. - Что, геликоптер попал в ловушку? - спросил первый голос. - А уж это, старина, ты спроси у своего командира группы. - Итак, мы начинаем? - Да. Сады Парапса уже горят. Со двора виден огонь. - И в городе кое-где слышны взрывы... - И резервуары заминированы! - И башня Центра? - Да, это было бы неплохо. Все может быть. - Что ж, операция МРАК началась! - Во всяком случае, этой ночью пощады не будет. - А сколько их? - Трое. Один с Сириуса, какая-то обезьяна и землянин. - ...И пощады не будет. Они рассмеялись и удалились, стуча кованными башмаками. В конце коридора хлопнула другая дверь. Итак, Ингмар Кэррол заплатил своей жизнью за вмешательство в эти события. Айрт приказал себе больше не думать о могущественном старике. Надо было попытаться заглянуть в будущее - именно для того, чтобы помешать ему сделать это, они и затеяли весь этот разговор перед его дверью, и он тотчас узнал обычную тактику Ночных: любой ценой подорвать его веру в свои силы, сбить его с толку. Помешать ему думать о башне, в которой собиралась его группа... Ведь страх смерти должен был ослабить особые свойства. Однако, он постарался встряхнуться: "Ну-ну, точно ничего еще не известно. Они нарочно говорили все это. Они хотят, чтобы я сломался, стал типичным смертником, ползал у них в ногах, плакал и умолял: "Минутку, господин палач! Я невиновен, я..." Нет, этого они от меня не дождутся..." Неожиданно он почувствовал какую-то слабую волну, очень слабую... мысленный призыв, идущий из самой тюрьмы... Ну да, они забыли закрыть глазок! - Они придут за нами через четверть часа, - передала волна. - Вы ведь командир Айрт, да? - А ты? - Я Джелт, вы меня знаете, тот самый Джелт, которого Виллис когда-то вылечила, самый маленький и самый слабый из "кузнечиков". Но дело в том, что сейчас я и Джелт... и не Джелт... В общем, сами увидите. Я был на процессе, вы знаете, когда они вас приговорили - это она, Виллис, послала меня, сама она не могла прийти. Все сгруппировались, чтобы помочь вам... - Я знаю, - пробормотал Айрт, и горячая волна благодарности захлестнула его. - Я так хотел последовать за вами, так хотел! И вдруг я оказался в огромном дикаре, которого вели сюда. Этот дикарь тоже осужден. - Не везет нам, малыш Джелт! - Айрту даже удалось выдавить из себя улыбку. - Но скажи-ка, а если тебе попытаться перебраться в моего соседа? А еще лучше... в охранника?! - Я уже пытался изо всех сил. Но я не могу, командир. Я не знаю, как мне это удалось в первый раз. Может, было какое-то ключевое слово или жест? А сами вы не знаете? - Нет... Айрт подумал: именно это и было проклятием новой материи, несчастьем первых космических мутантов: их необыкновенные свойства проявлялись неожиданно, и далеко не всегда удавалось управлять ими... - Послушай, Джелт, - сказал он, - попробуй думать о каком-то определенном предмете, я тоже буду думать о нем. Давай думать о Башне. Может быть, наша волна дойдет до нее. - Но они говорили, что стены мешают... - Ну и пусть. Все равно, давай попробуем. Последовала пауза, в течение которой Айрт Рег сконцентрировался на изображении белой башни, сверкающей сверхъестественным блеском среди голубых и пурпурных садов Сигмы. Центр Мутаций. Убежище. Пристанище... "Но если Валеран там..." Не стоит думать о Валеране. И о прочем, что может привести в уныние или огорчить. Не думать о стрелках, которые на всех часах системы Арктура неумолимо приближаются к неизбежному часу... к часу смерти... Вот и заря. Вдали снова послышались шаги. Скрежещет металл. Огромный арктурианец, похожий на больного ангела, входит в камеру и объявляет, что он вынужден (любого арктурианца это приводит в ужас) зачитать приговор, форма которого была заимствована когда-то из уголовного права Земли. "Ввиду" проходят через весь текст обвинения, который разъясняет, что "вы, Айрт Рег, экс-аспирант, возраст - примерно 22 года, преступили все законы Свободных Звезд, виновны в нарушении статей XXX... ХХХХ... и т.д., в нападении с оружием в руках в космосе, в насилии, убийстве и в практике пиратства (среди прочих на корабле "Летающая Земля", который ранее... и на планетах созвездия Лебедя), подлежите наказанию смертной казнью - и этот приговор обжалованию не подлежит. Вам нечего сказать?" А что говорят в таких случаях? Его еще ни разу не пробовали умертвить легально. Один из охранников подсказывает ему, что это всего лишь формальность. Обычно говорят: "Ничего, господин прокурор". Некоторые кричат: "Да здравствует Земля!" или "Великий Космос!", или еще что-нибудь. Другие повторяют: "Я невиновен!" В таких обстоятельствах люди хотят заявить о своих убеждениях, часто абсолютно изживших себя, оставить после себя слова, которые отметят их конец и переживут их. Никто не кричит: "Да здравствует мой корабль такой-то!" или имя жены, матери, как смертельно раненые солдаты... ...И Айрт чувствует себя в одном строю со всеми бойцами, которые погибают на своем посту, но не теряют хладнокровия, и он пока еще не потерял его: видно, что чувство наивысшего всепрощения, которое стирает морщины со лба распятого, которое придает детски невинное выражение лицам солдат, что остались висеть на колючей проволоке после боя, еще не коснулось его. Свое тело, которое считается мертвым с того момента, как произнесен смертный приговор, он чувствует все таким же молодым и живым, с его горячей кровью и гибкими мускулами. Только руки похолодели... Пауза длится нескончаемо долго. Адвокат, назначенный судом, покашливает. Приговоренный смотрит на арктурианского прокурора и прищуривает глаза. Все арктурианцы немного телепаты, говорил Лес. Прокурор колеблется: все арктурианцы смертельно боятся насилия. Указы, которые он держит в руке, подписаны космическим префектом, эскадренным адмиралом Ингмаром Кэрролом. Но в этот час Ингмар Кэррол, несомненно, мертв. Не ведет ли это обстоятельство к автоматической амнистии? Да, но казнь назначена на рассвете. Правосудие должно идти своим чередом. _Правосудие_?.. В коридорах тюремщики нетерпеливо переступают с ноги на ногу. Открываются другие двери, выводят других приговоренных. Процессия формируется и пускается в путь с той обязательной торжественностью, с той лукавой вежливостью, которые сами по себе являются предвестниками похорон... "Смотри-ка, а здесь не подают стакан рома, - думает Айрт. - Если уж они так неравнодушны к ритуалу..." Похороны? А разве могут похоронить после того, как превратят в пыль? Нет, в самом деле? Может, есть какой-то символический обряд? Прибегает пухленький землянин, переводит дыхание. Это служитель культа одной из земных религий - казни на Сигме бывают редко, поэтому там нет должности штатного тюремного священника, и приглашают первого попавшегося. Трое осужденных продвигаются цепочкой между двух рядов стражников с мертвенно-бледными лицами, которые кажутся странно знакомыми. Священник подбегает к первому узнику и кладет руку ему на плечо - на то место, которое соответствует плечу. "Брат мой, - бормочет он, - меня посылает к вам бог..." Узник поворачивает к нему лицо на шарнирах, но это не лицо - это куб из позолоченной керамики с острыми гранями. Это житель Беты Сириуса, его привычки вошли в противоречие с элементарными законами Сигмы. Его нельзя повесить - у него нет шеи. Нельзя убить током - он питается током переменного напряжения. Его разобьют молотком... Второй приговоренный - ревущая горилла (как это отметил Джелт, всегда отличавшийся тонким чувством юмора). Священник растерянно пятится, отступает и сталкивается с Айртом. Это человеческое лицо, такое юное, насмешливое, окончательно сбивает его с толку. - Брат мой, - продолжает он автоматически, - я пришел, чтобы спасти вашу вечную душу... во имя Христа, или Будды, или Магомета... Послушайте меня! Молитесь! Неважно, какому богу... Раскайтесь... - В чем? - спрашивает Айрт вежливо. - А-а-а... так вы один из этих, несокрушимых! Все-таки священник сует ему в руки четки. А что с ними делать? Самое главное сейчас - не показывать им, что его мозг страшно напряжен, что напряжение растет, что все его существо готово к последнему прыжку... а эти магнитные наручники держатся еле-еле. Главное теперь... - А другой ведь тоже гуманоид, - вмешивается старший тюремщик. - Он не землянин и очень похож на обезьяну, но он уже на достаточно высоком уровне развития, стало быть... - Возьмите эти четки, брат мой, - находится священник, обращаясь к обезьяне... Кортеж снова пускается в дорогу. Только выходцу из созвездия Сириуса нечем помочь, ему не нашли служителя культа - может быть, у него и религии-то нет. Но на всякий случай ему тоже вешают четки на основание куба. В канцелярии суда приговоренным отдают их личные вещи. Айрт старательно натягивает свой шлем космонавта, повязывает на шею бирюзовый платок, который ему выдали в Колледже в день производства в космонавты. Как это там говорили, когда выдавали платки: "Будь доблестным, храбрым и чистым" или "Честь и верность"? В общем, что-то из этой оперы. Один конец платка уже обветшал и рвется. В стародавние времена матери и невесты зашивали в платки, как гласит обычай, какую-нибудь реликвию или молитву. Но у Айрта нет ни матери, ни невесты, ни жены, - есть только блистательная и жесткая Талестра, она без предрассудков. Однако он продолжает некоторое время поглаживать угол платка, ласкает его... Венерианская горилла получает пакет дешевых крепких схрауи. Но она не знает, для чего они (ведь Джелт не курит). Она разрывает упаковку и погружает в пачку свою плоскую физиономию... У выходца из созвездия Сириуса вообще нет рта и легких. Кортеж продолжает путь под бронзовыми сводами. Айрт думает: "А ведь есть какая-то земная мелодия, похожая на все это. Бронзовое эхо, бледные тени, танцующие на сумрачном своде, мрачные и величественные толпы, шествующие под этими сводами... Кажется, это называется "Шествие на казнь" Берлиоза [одна из частей "Фантастической симфонии" Гектора Берлиоза]. Какое подходящее земное название!" Наконец все оказываются в конце туннеля, где их ждет железный ящик лифта. "Для ящика, пожалуй, чуть рановато..." Чей-то незнакомый голос произносит удивленно: - А что, внизу больше не казнят? - Нет, - сухо отвечает адвокат. - Помолимся, - говорит священник. - Святая Мария, Мать Господа нашего... Говорят, что в минуты, предшествующие смерти, перед осужденным мгновенно проносится вся его жизнь. Но Айрт уже вспоминал совсем недавно сожженный астероид, свою исчезнувшую семью, нескольких товарищей и несколько битв. Как, и это все?! Какая же она короткая, эта жизнь! Да, мне всего лишь 22 года. И она уже кончена. Ну-ну, разве только это было в моей жизни? Были еще две или три взбесившиеся планеты, мертвая принцесса, несколько поцелуев Талестры, которые уже потеряли вкус соли и морских раковин. И это все?.. И душа его протестует. Да нет же, есть Лес, Морозов, товарищи, великое дело, великий порыв... А Виллис! А я умираю, как это абсурдно! И вот они уже в кабине лифта, напоминающего железный ящик - судьи, узники, священник и несколько охранников, которые, несомненно, и есть палачи. Почти все лица без особых примет и мертвенно-бледны. Итак, Ночные победили... и на Сигме тоже. В этой тесноте Айрт чувствует лапу гориллы, которая касается его руки, грани сириусского куба царапают ему висок... Как смешно будет умирать, я всегда был так одинок, а теперь нахожусь перед смертью в этом зверинце... Его рука машинально касается платка, и он узнает зашитый в нем предмет: это ветка коралла в форме креста, которую Виллис недавно нашла в заоблачных пещерах Антигоны... Лифт медленно поднимается по темной шахте. - Как долго, - говорит арктурианский прокурор, он обмахивается чем-то похожим на крыло. - Повторяйте за мной: "Святая Мать Господа нашего..." - Св'М... - бормочет горилла. - Гуль-гуль... - вырывается откуда-то из сириуссца. - Я уже заявлял протест! - неожиданно надсаживается от крика адвокат. - И я снова заявляю об этом! Заставлять проделывать такой маршрут, да еще в таких условиях, существа, которых вот-вот... это бесчеловечно! Это даже антизвездно! И все это только потому, что какая-то древняя традиция созвездия Волопаса гласит, что "преступники должны быть казнены на свежем воздухе"! Как будто в казематах нет воздуха! Или его нет в центре города! Так нет же, нужно искать его за городом! - Успокойтесь, мэтр, - говорит Айрт сочувственно. - Мы нормально переносим все это, спасибо. - Вы умрете, примирившись с Господом! - объявляет служитель культа. - И потом, - звучит голос третьего охранника, - нельзя же дезинтегрировать человека в туннеле... - Дезин... о! - У адвоката нет больше слов. - А я думал, что будет еще и молоток... - Успокойтесь. Есть и молоток. - Ах, как долго... Орбита Омикрона в созвездии Волопаса. Двое мужчин в помещении центрального поста космического корабля, который блокирован там на время карантина вместе с тысячей других кораблей. Один из мужчин, сидящих у пульта межпланетного переговорного устройства, невысокого роста, худощав, черноволос, похож на мумию с живыми глазами. Другой (весь его облик отбрасывает холодный блеск) похож на одного из ангелов, на одну из хрустальных статуй, которые заселяют планеты Арктура. Единственное, что отличает его от них - суровый взгляд и земное, человеческое выражение лица... Он ходит по рубке взад и вперед, нервно похрустывая суставами пальцев. Неожиданно приемник оживает. "Созвездие Волопаса. Солнце Арктур. Планета Сигма. Цивилизация земного типа. Всем-всем-всем! Как мы уже с прискорбием сообщали во время нашей последней передачи, двухместный геликоптер с космическим префектом упал, объятый пламенем, в окрестностях Центра Мутаций. Командующий эскадрами тяжело ранен. Следствие продолжается, предполагается заговор. Охвачена пламенем башня Парапсихического колледжа, а также ряд различных публичных заведений. Пожар распространяется по садам Самарры. Одновременно раздаются взрывы в различных частях города. Исчезло много высокопоставленных чиновников Сигмы... (помехи) Учитывая смертельную угрозу общественному спокойствию и звездному порядку, Совет Пяти решил передать всю полноту исполнительной власти в руки его высочества принца Валерана Еврафриканского. Принц проходил службу под знаком Двойной Звезды Арктура в должности... (помехи). Будут приняты жесточайшие меры, чтобы подавить мятеж. На рассвете состоится казнь следующих преступников и мятежников: Гадойи, венерианца, поджигателя. Квексцитлккха, с Тау Сириуса, проникающего в чужие мысли. Айрта Рега с Земли, дезертира из арктурианских эскадр, космического пирата..." - Да это какое-то безумие! - воскликнул человек небольшого роста, которого звали Иван Морозов. - Это просто дурацкий спектакль... - И ты хочешь, чтобы мы и дальше сидели здесь в карантине? - спросил тот, кого звали Лес Кэррол. "Ах, как долго. Я хочу спать. Какая чушь. Это же последние минуты в моей жизни... а я хотел так много сделать... и я страдаю не от того, что ничего не успел, а потому, что моя рука прижата к кубу сириусца... и потому, что мне надоели лицемерные рассуждения этих людей. Джелт не может вступить в переговоры, он совсем растворился в этом слишком тяжелом для него теле. Да, именно Виллис зашила крест в мой платок... в тот последний вечер в созвездии Скорпиона, когда она проверяла наше обмундирование. А тогда она сказала: "Ничего не бойтесь, двигатели выдержат". И еще: "Я бы никогда не подумала, что вам может быть так плохо..." И еще, позже: "Айрт, мы - существа с непредвиденными возможностями. Никакая тень, или мечта, или порыв не должны встать между вами и Талестрой..." В этот момент я должен был заключить ее в свои объятия и закричать... Но я не сделал этого. А сейчас слишком поздно. Виллис, я сейчас умру. Губы мои уже мертвы. И все-таки, я вас целую и думаю о вас". Лифт поднимается на поверхность. Какое-то бесцветное небо. Склонившиеся ветви деревьев. Открывается дверь фургона. Их заталкивают внутрь. Айрт чувствует, как его нога проваливается в какой-то податливый перегной... Потом он видит: перед ним пустырь прямоугольной формы. Пожар, а может быть, рассвет, окрашивает горизонт в пурпурные тона. В глубине площадки стоят три столба. Сириусец опускается на землю. Воздух Сигмы мягок и свеж, как только что сорванный плод. Воздух свободы... Чей-то запыхавшийся, но ясный голос начал разговаривать с ним, как только он оказался на поверхности: - Соберитесь с силами, Айрт! Думайте о побеге, о свободе! Как вы это там делали, чтобы нырнуть в подпространство?! Да, я знаю, вам давали наркотики, ваши способности ослаблены, но вам помогут, Айрт! Кто поможет? Да все мы! Да прежде всего я. Вы что же, не узнаете меня? Я же Виллис... - Ну что, поехали, ребята? - сказал старший охранник. Сириусца пришлось нести. Он уже начал понемногу рассыпаться... И вот их привязывают к столбу. Веревки такие шершавые. Но живые... Священник протягивает к ним какой-то предмет, похожий на ветку коралла. - ...Айрт, покиньте эту вселенную. Она больше не существует. Бегите к нам. Вас зовут, вам помогут... - Нет, не надо завязывать глаза, - говорит Айрт. - Н'пл... - говорит горилла. У сириусца нет глаз. Охранники занимают свои места. Дезинтеграторы поднимаются. Потом настанет черед сириусца. - Да здравствует Венера! - неожиданно ревет горилла. Потом тонким голосом: - Да здравствует Земля! И еще: - ...Земля мутантов! - ..._Эта вселенная больше не существует. Есть только вы и я. Я вызываю вас. Я люблю вас, Айрт_! Залп. Через несколько секунд пастор чувствует себя совсем плохо. Арктурианский прокурор стонет в углу тюремного двора: завтра же, нет, уже сегодня, он подает в отставку... - Интересно, - говорит старший охранник, рассматривая странный черный отпечаток, как будто инкрустированный в камне, которым покрыт двор в том месте, где только что произошла казнь. - А мне казалось, что столбов три... А их оказалось только два. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ИСХОД А что, если я назову вас Сатаной? Ведь мы играем в Фауста... Поль Валери "Мой Фауст" 1 Два зеленых миндалевидных глаза на треугольном кошачьем лице. Гибкое худое тело, вьющаяся шевелюра цвета спелой ржи. _Талестра не думает... она видит_. Сначала было повальное бегство. После "последних событий на Земле" (они всегда бывают, эти "последние события") не оставалось ничего другого, как спасаться бегством. По крайней мере, если у вас были человеческая душа и нервы. И, естественно, возможность убежать. У нас она была, эта возможность - какой-то разведывательный корабль ограниченной вместимости, в него должны были набиться, как сельди в бочку, женщины и дети. Корабль располагал минимумом горючего и ничтожными запасами провианта. Для дыхания можно было рассчитывать лишь на небольшую гидропонную оранжерею и несколько кислородных аппаратов. Многие пассажиры были ранены, умирали один за другим уже в полете, и их выбрасывали за борт. Другие сходили с ума и сами следовали за ними. И, в конце концов, корабль плыл в бесконечности, набитый кучей трупов... Да, так обычно и бывало. Но, к счастью, никто не мог об этом знать заранее. И никто не мечтал о возвращении на ненавистную планету, такую желанную - и потерянную навсегда... Даже я не мечтала. У нас почти не было багажа - и фальшивых удостоверений личности тоже не было. Мы не хотели подводить (даже если погибнем, и те, _другие_, найдут на борту разбитого корабля наши невесомые тела) тех, кто оставался на Земле. У одной это был муж, сражающийся на каком-то неизвестном фронте, у другой - потерянный ребенок, у третьей - больные или престарелые родители. Те, кто не мог улететь. Из всей нашей огромной семьи до космодрома удалось добраться только четверым: моей матери, мне, моей молодой тете и ее младенцу. Мне кажется, что тогда, среди этой сумасшедшей толпы, именно младенцу Юрию и мне, которая в 11 лет была больше похожа на лягушонка, удалось решить судьбу нашей группы. А может быть, моей матери - кто знает? Эта молодая фурия с перекошенным от ярости лицом схватила Юрия поперек тела, меня - за плечо, сильно ущипнула и приказала: "Орите!" Мы заорали. Тетя тащила за нами сумки. Мы спотыкались об ужасные почерневшие тела, скользили по липким зловонным лужам... Юрий был синий от крика. Мы пробирались именно к этому кораблю, где был начальник космодрома, сквозь толпу исступленных людей. Я еще помню (это уникальное в своем роде зрелище, оно произвело на меня огромное впечатление среди всех криков, в красных расплывчатых отблесках пожарищ), как люди боязливо расступались перед нами. В центре космодрома стоял небольшой белый столик. Вокруг него были расставлены четыре легких дезинтегратора, направленных в разные стороны, а огромные черные собаки с вытянутыми грустными мордами лежали среди разбросанного оружия и лениво лизали покрасневший бетон... Начальник разговаривал с мужчиной огромного роста, затянутым в черный пластик. На фоне покрытого заревом пожаров неба четко вырисовывался мертвенно-бледный профиль, в разрезе его глаз было что-то восточное, как и во всем выражении его лица и в изгибе губ кофейного цвета. (Я потом слишком часто встречала на самых различных лицах эти несмываемые признаки и знаю, что их нельзя отнести к какой-либо определенной расе. Речь идет о признаках определенного клинического состояния.) В отличие от сопровождающих его людей, вооруженных до зубов, у гиганта в руке был только хлыст из бычьих жил, и его сухое пощелкивание по камню как бы подчеркивало его слова. Я расслышала: "Иностранцам из-за пределов Солнечной системы нечего здесь делать... полнейшее уничтожение... будут ликвидированы..." Выражение невероятной скуки делало это лицо абсолютно нечеловеческим. Но моя мать, решилась атаковать это чудовище, крича: "Пустите меня! Пустите меня! В городе чума, по трупам ходят! А мои дети здоровы, они после прививки, вы слышите, как они кричат?! Болезнь поражает в первую очередь легкие, да?! Но эти малыши боятся, а когда Юрий чего-нибудь пугается - это катастрофа..." Начальник бросил исполненный покорности взгляд в сторону затянутого в черное гиганта. - Эти детки, должно быть, страшно живучи - а в сумках, наверное, грязные пеленки. Пропустим? - Пропустим. - Надо же, чтобы кто-нибудь подыхал и в космосе! - съязвил, оскалив зубы, высокий чернокожий охранник. Вот таким был наш пропуск в будущую жизнь. Когда мы оказались на борту этого кораблика, поразительная житейская хватка моей матери и то, что она называла "своими связями" (случайные любовники, просто чувствительные люди, охранники, получившие взятку) помогли нам занять крохотный служебный отсек, где старшие стали выяснять отношения. - Если ты думаешь, что я потащу тебя через всю галактику, - сказала мать тете, - то ты напрасно надеешься. Неизвестно даже, сможет ли Юрий приспособиться - я стащила в муниципальной лаборатории кое-какие тесты. Незачем тебе говорить, что это не для него - а условия, в которых он родился, не предвещают ничего хорошего! - Ах, если бы мы могли остановиться на Уране, - прошептала тетка, всхлипывая. - Там мама... - Ты высадишься на первой же планете, где мы сделаем остановку! - отрезала мать. - Необходимо избавиться от большинства пассажиров до того, как корабль вырвется в большой Космос. Здесь слишком мало воздуха. Эти водоросли и традесканции ничего не стоят с точки зрения фотосинтеза. Идиотка, перестань стонать! Ты хотела покинуть Землю - что ж, ты ее покинула! Или ты надеешься долететь до Сигмы в созвездии Волопаса?! - Но ведь вы, Ксантия... - У меня, - воскликнула мать, приподнимаясь на цыпочки, - у меня свои расчеты! Ты ничего не знаешь об особых возможностях Талестры, она родилась в момент прохождения кометы с максимальным уровнем тяжелых частиц в хвосте. И это моя дочь. Так ты что, хочешь, чтобы она продолжала путь без своей родительницы?! На этом месте она неожиданно умолкла и выскочила в коридор, чтобы распространить свою идею о высадке бесполезных ртов. Тетя Элла, бледная и как-то сразу сдавшая, неожиданно заснула с Юрием на руках. Я же, насколько помню, пошла прогуляться. Не знаю, при чем здесь тяжелые частицы, но я умею проделывать некоторые вещи, от которых у людей лезут глаза на лоб. Этот небольшой кораблик был каким-то странным: он был тесным, как обычный лунный грузовик местного сообщения, но кое-где виднелись замаскированные дополнительные мощные двигатели. Всюду блестели экраны и механизмы, чьи совершенные линии напоминали экспонаты в музее земной космонавтики. Все это было похоже на семейный геликоптер, переоборудованный для межгалактического перелета. Я попробовала пройти в рубку управления, но все пути к ней были перерезаны, а я еще не могла как следует управлять своими способностями. А жаль! Тогда я "вернулась в свое тело" и решила затесаться среди пассажиров, напиханных в жилых отсеках, как сельди в бочке. Они жаловались или ругались, их мысли были весьма примитивны. Присев отдохнуть в похожей на нашу каюту, я неожиданно обнаружила очень старого мужчину - ему было не менее пятидесяти лет. Я удивилась, что ему удалось попасть сюда, а потом поняла, что он один из этих многосторонних людей - он был одновременно и астрофизиком, и археологом, и астроботаником и т.д. Он был худеньким, кожа - цвета сухого дерева, щупленьким, как кузнечик. На нем не было ничего, кроме набедренной повязки фиолетового цвета и огромного монокля в глазу. Он прижал к себе, словно бесценное сокровище, очень старую книгу в футляре. Пока я вертелась около него, он вытащил нечто совсем не похожее на наших классиков на микропленке: пачку переплетенной бумаги, структура и запах которой напоминали сухие лепестки розы. То, что он прочитал, было похоже на музыку: ...Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу, Утратив правый путь во тьме долины... Он сделал паузу, рассматривая меня через свой монокль, и это было так странно, что я не могла произнести ни слова. Тяжело падавшие фразы больше не были слышны, и я была уже на пороге каюты, но в то же время я очутилась в диком лесу, "дремучем и грозящем", среди сказочных зверей. Я чуть было не вскрикнула, картины мгновенно изменились, но остались все такими же тревожными: я увидела прямо перед собой какую-то темную дверь, похожую на люк космического корабля. Я увидела полустертую надпись на каком-то языке, который я понимала, совсем не зная его: Я увожу к отверженным селеньям, Я увожу сквозь вековечный стон, Я увожу к погибшим поколеньям. [Данте, "Ад", песнь третья, 1-3] И я тотчас поняла: это была та самая дверь, через которую мы вошли. А спускаться с горы нам придется по этой дороге. Я отпрянула: несомненно, это была книга черной магии! То, чего больше всего боятся на Земле... И я сказала голосом, который не был моим: - Но это же не учебник по астроботанике! - Да, - согласился незнакомец. - И тем не менее, это прекрасная книга. - А у вас есть разрешение на ее вывоз? - Ну, конечно, - он погладил страницы. - Каждый имеет право провезти полтора килограмма. Моя одежда ничего не весит. И я взял эту книгу... - Она приносит пользу? - Конечно. Эта книга рассказывает о человеке, который в давно прошедшие времена пережил то же, что и мы: попал в ад и вернулся обратно. - Что ж, - сказала я, - это позанимательнее, чем астроботаника. Не почитаете ли вы мне еще что-нибудь оттуда? - А что тебе хотелось бы услышать? - Только, пожалуйста, не надо никаких ужасов, нам их и так хватает. Если можно - что-нибудь о существах с крыльями, как у ангелов, блистательных, невозмутимых и очень чистых душой. А возможности у них пусть будут безграничны... - А ты видала таких? - И довольно часто - во сне. Я подумала немного. (Его мозг излучал только доброжелательность и любопытство.) Потом продолжала с рассеянным видом: - Пилот нашего корабля похож на одного из них. - Да? Так ты встречала Леса? Нет, это невозможно, он ни разу не выходил из рубки, а ты всего лишь маленькая лгунья. Но, поскольку у тебя такое богатое воображение, слушай дальше. И он начал читать (или петь - это было не совсем ясно) о таких событиях, которые вызвали перед моими глазами массу странных образов: гигантскую золотую спираль, покрытую кровью; бесконечность, разделенную градусами параллелей и меридианов, перемежающиеся вспышки и северное сияние... А под ним копошились невиданные чудовища, гигантские осьминоги, видения из ночных кошмаров. Огромные высокомерные фигуры поднимались из пламени. Они были похожи на лилии или на сами языки пламени ослепляюще-белого цвета... Я узнавала некоторых, будто уже видела их в каком-то прошлом, которое было, возможно, чьим-то будущим. Особенно знакомыми показались мне одна или две из них. Я поняла, это о них шла речь, когда зазвучали строфы: И с ними ангелов дурная стая, Что, не восстав, была и не верна Всевышнему, средину соблюдая. [Данте, "Ад", песнь третья, 37-39] Однако я обрела свое обычное хладнокровие, когда маленький старичок наклонился и заглянул мне прямо в глаза. - Ты видишь все это, не так ли? - сказал он. - И разные другие вещи! - ответила я, показав ему язык. - Но я никому не говорю об этом. - Почему? - Потому что я волшебница с тяжелыми частицами, вот так-то! Я отбыла, прыгая на одной ноге. В то время, как он кричал мне вслед: - Малышка, как тебя зовут?! Скажи мне! Скажи... А потом последовал толчок, и мы приземлились. На Сатурне. Экраны отражали бледный полумрак, в нем мерцало Кольцо. Планета казалась неясным темным пятном где-то внизу. Моя мать куталась в легкую шубку из крыльев бабочек голубого, оранжевого и зеленого цвета, которую, я раньше у нее наверняка не видела. Лицо у нее было загримировано, словно для какого-нибудь торжества - с позолоченными ресницами. - Грязная посудина! - воскликнула она, прокладывая себе "проход через толпу". - Мы садимся, потому что у нас нет горючего. Горючего всегда не хватает, но не при такой же несерьезной скорости, как у нашего... Она заставила меня взять с собой страшного игрушечного тиранозавра в сапогах: в его пластиковый живот она зашила все драгоценности и документы. Нам всем пришлось выбраться из трюмов, из дортуаров, из кают, и экипаж ничем, не мог нам помочь. Да и был ли тут экипаж? Казалось, что кораблем управляют роботы. Пассажиров собрали на посадочной площадке под куполом. Хотя здесь и был искусственный климат, холод пробирал нас, и я дрожала под моим зеленым анораком. Дети не плакали, даже Юрий. Окружающее очаровало нас - и разноцветная планета, и странное, постоянно меняющееся небо. А потом явились миражи или то, что нам сперва показалось миражами: повсюду оказались разверстые черные пасти дезинтеграторов, направленных на нас. Они выплюнули каскад пламени, он поднялся вверх и превратился в гигантское покрывало, оно зависло над нами, но не опустилось. Но самое страшное было еще впереди. Появился чудовищный зверь из Бездны (тот самый, из последней части Библии) ["Откровение св.Иоанна Богослова", гл.17]. Это была черная, цвета, сажи, спираль, странно и страшно живая, с когтями и щупальцами. У нее были три ужасных лика: один из них был одутловатым, язвительным и каким-то женственным. Другой был мертвенно-бледным, как у Черного Человека с космодрома на Земле. Третий - я не смогла узнать, он мне еще не встречался, - был ужасным и прекрасным одновременно, как маска Горгоны. Из живой спирали вылезли гигантские клешни, которые, казалась, могли объять весь горизонт. Все завопили. Тетя Элла хотела убежать вместе с Юрием, но мама удержала ее. Неожиданно динамики корабля с некоторым опозданием объявили, что на Сатурне желательно ни о чем не думать, так как газообразные частицы Кольца отражают все мысли... И что Зверь из Бездны на самом деле не существует. И в самом деле, он исчез, а в воздухе появилась идиотская бутылка молока гигантских размеров... Не успела закончиться эта фантасмагория, как раздался чей-то крик: - С-сложить ор-ружие! Это тотчас напомнило нам Землю, и мы все разом бросились на камни, как хорошо обученные собаки. Уткнувшись носом в гравий, я слышала, как тетя Элла повторяла, всхлипывая: - Так что же это, они всюду?.. На всех планетах? Почему же мы сели здесь, ну почему?.. И снова послышалось: - С-сдавайтесь... или будете уничтожены! - Они сейчас все Сожгут огнеметами, - сказал кто-то совсем рядом. - Надо хотя бы укрыться... И мы поползли назад. Это было не очень-то удобно - по обледеневшим камням. На краю платформы был люк. На Земле я научилась скатываться куда угодно: я свернулась в клубок, спрятала лицо в согнутый локоть: было не так больно. Мы едва успели скатиться в какую-то канаву; там, наверху, люди уже горели, отблески пламени проникали под мои прикрытые веки... Еще я услышала голос матери, которая звала меня: - Таль, где ты? Таль! Она держала меня за шею, и я не могла пошевелиться и отозваться. Присев на корточки около тети Эллы, мужчина-женщина с Дежанира (их было не так уж мало среди эмигрантов - у них бывали высокие покровители) повторял, как автомат: - Подвиньтесь, свободная гражданка. Немного места для Коко. Подвиньтесь... А моя тетя укрыла своим телом Юрия, чтобы защитить его. А со стороны платформы шел огненный дождь... Когда огонь погас, и сирены своим воем объявили конец тревоги и посадку, многие остались лежать на земле... А мы с мамой - нет. Я потянула за рукав тетю Эллу, но она стала какой-то тяжелой. Голова у нее запрокинулась, и я увидела, что глаза ее закатились... - Оставь ее, - крикнула мать. - Она мертва... Ты же не хочешь, чтобы мы здесь подохли, как она, как другие идиоты?! Сейчас же идем со мной, или я улечу без тебя?! Я знала, что без меня она не улетит, что я нужна ей, по крайней мере, пока нужна... Но в 11 лет мы еще глупы, а тетя Элла была такой тяжелой, такой тяжелой... Когда я уходила, мне показалось, будто я все еще слышу тонкий задыхающийся голос Юрия, похожий на мяуканье котенка... Мне показалось, что кто-то звал меня, искал меня на платформе. Кто-то могущественный, кто не знал моего имени. Кто-то говорил: "Где же эта малышка, которая так здорово умеет врать?.." Пока мы шли к кораблю, со мной произошла гнусная история: я как будто оказалась в теле какой-то маленькой девочки, которая была раздавлена, как клоп... Я чувствовала, как из меня лезут кишки... Я была совсем больна. Мама подхватила меня. Мы улетели, и теперь нам было уже не так тесно. Потом мы сели на Уране. Никто не хотел выходить. Но на этот раз сломался двигатель. Кто-то утверждал: "У нас на борту мутанты. Нас заманили - как дичь". (Нужно было делать вид, что мне неизвестно, есть ли мутанты на корабле.) На космодроме, где охранники собирали нас в одну колонну, мама закричала благим матом, и кто-то подошел к нам. Она прыгнула на шею к какому-то незнакомцу, а я держалась в стороне с большим достоинством: не люблю такие демонстрации. - Идиотка, - сказала мама, - поцелуй его. Все-таки, это твой отец. Я никогда не видела его, кроме как в костюме астронавта, а здесь он носил "кожу-пластик", на нем не было его звезд, а лицо покрывала многодневная борода. Мне показалось, что он очень молод - ведь в пространстве не стареют. Он смотрел на мою мать, не высвобождаясь из ее объятий, потом он сказал со странным выражением лица: - Почему вы прилетели в этот ад? - А ты думаешь, что в Риме или Париже лучше? - спросила она язвительно. - Люди мрут, как мухи, если только их не убивают. А что, я сказала нечто запретное? А ты сам, чем ты здесь занимаешься? Я думала, что ты на одной из планет Арктура, туда мы и направляемся. - Ты забываешь, что здесь моя мама... - В колонии зараженных радиоактивными элементами, конечно же? Меня тоже постоянно тестировали. Но это все такая ерунда... Казалось, что он не слышит ее. Он спросил: - А Элла с вами? - Нет, к счастью, нет. - Она ущипнула меня, чтобы я молчала. - Эта идиотка родила... радиоактивного ребенка. К тому же, я тебя предупреждала, твоя семья мне надоела! Там мать, здесь Элла! У меня виза на Сигму Арктура, самую подходящую из земных колоний - ведь у меня дочь, которая... ну, не будем об этом. Да, это и твоя дочь. Нет, не может быть и речи о твоих домочадцах. Завтра этот чертов двигатель починят. А мы сможем, я думаю, найти комнату в отеле этого сумасшедшего города. А завтра... завтра будет видно. - Что ж, ты права, - сказал отец, подняв нашу сумку. - Можно, конечно, найти комнату в отеле и даже целые пустые отели. На Уране это единственное, что можно найти... Беглецы направились к куполу. Мы пошли за ними. Под куполом мы обнаружили славный городок. Местность напоминала земную, за тем исключением, что в садах росли амбра и индиго, а гидропонные бассейны кишели пурпурными водорослями. Низкие домики утопали в оранжереях. Отец объяснил нам, что растения жизненно необходимы, ведь атмосфера Урана, состоящая из аммиака и метана, непригодна для жителей Земли. К тому же, ее постоянно потрясают страшные ураганы. И в самом деле, за светящимися стенами проносились ужасные вихри, и их воронки, казалось, соединяли планету с самой бесконечностью... Воздух под куполом был свеж, повсюду благоухали розовые мимозы и деревья, похожие на эвкалипты. Мы подошли к первым жилым домам, и даже мать умолкла, настолько это было впечатляюще: город был пуст. Абсолютно. Мертв. Мы вошли в первый попавшийся особняк - большой и красивый. Он тоже был пуст. Отец объяснил, что так повсюду. Сам он прилетел часов десять назад, но так никого и не встретил, кроме охранников на космодроме, они загоняли беглецов обратно на корабли... Можно было свободно ходить по всему дому. Что мы и сделали. В пустых комнатах тонкий слой пыли покрывал мозаику, раскрытые книги, увядшие цветы в хрустальных вазах. Казалось, дом покинут только что, еще подавалось электричество, а в холодильниках лежали продукты. - Ох, уж эти провинциалы! - ворчала мать, откидывая взглядом залы, отделанные драгоценными камнями. - Надо же, и они стали жертвами! И героями! А ведь они жили припеваючи... - Ты забываешь, что они подвергались постоянной опасности нападения! - А на Земле?! Тут и другие беглецы стали занимать дома. Они радостно растекались по улицам, засаженным экзотическими деревьями и цветами. Истощенные, обессилевшие, волоча за собой своих малышей и свои скромные пожитки, они заполняли светлые домики. Слышался смех и радостные возгласы. Дети начали играть с брошенными игрушками. Очень скоро выяснилось, что эти "ваньки-встаньки" и "ихтиозаврики" были полыми внутри (как и мой тиранозавр) и набиты деньгами, драгоценными камнями и документами... Всем этим бесполезным грузом, без которого нельзя ни дышать, ни двигаться в цивилизованном мире! Жители Урана были уже давно готовы к... к тому, что произошло! Взрослые отобрали игрушки и заперли их. Все-таки они немного опасались. А если "те" вернутся?.. Но состояние эйфории было всеобщим. Подумать только: из кранов текла горячая вода! А в шкафах лежало чистое постельное белье! После всех этих ужасных дней, этих ночей - постельное белье! После всех этих ужасных дней, этих ночей на ревущих космодромах, после бегства на кораблях, набитых так, что они готовы были лопнуть, и после отвратительной интермедии на Сатурне... они наконец-то перевели дух! Должно быть, город был оставлен жителями в панике, все постройки были невредимыми. Если эти люди вернутся, им все объяснят... Отец был хмур. Он посетил колонию радиоактивных. Эти люди утверждали... Но кто будет слушать радиоактивных? Мама обнаружила в шкафах целый ворох радужных туник по последней моде, золотые котурны и парики - розовые, пепельные, оливковые... Она начала примерять их перед зеркалами. Отец поцеловал ее, потом они зашептались. Конечно, ведь они были такими молодыми... Я довольна, что в моей памяти моя мать, которая не любила меня (она не любила никого, кроме себя) осталась именно такой: в золоте и жемчуге, в котурнах с крылышками, восхищенно глядящая на себя и свою прическу в серебряном зеркале... Я играла с куклой, которую назвала Юрием. И пришла ночь. А ночью под планетарным куполом две трети освещения погашены. Полумрак стал каким-то неверным, обволакивающим. На город опустилась невероятная тишина: на поверхности Урана не было заводов, не было ничего такого, что могло бы ее нарушить. А завывания ураганов не проникали через стены купола. И тогда мы услыхали... Да, я забыла сказать о том, что в городе все же кое-что не работало - движущиеся тротуары и эскалаторы. Потом я поняла: их выключили специально, чтобы помешать бегству... Итак, в тишине, казавшейся космической, мы услыхали откуда-то издалека - шаги... шаги... шаги! Неожиданно погасли все огни, и стали слышны глухие удары, глухой стук в двери вдоль улиц; он отдавался эхом сто, тысячу раз. Сначала далеко, очень далеко, потом все ближе и ближе... - Это жители возвращаются, - сказала моя мама довольно неуверенно. - Все те, кто покинул город... Потом раздался первый страшный крик. И первый огненный залп. А потом застучали и внизу - в нашу дверь... ...Ночь. Ночь, озаренная пламенем. Город, превращенный в ад. Кто-то сказал: "Мы в аду. Это Ночные..." Но никто не видел то, что вижу я в темноте: черные, фосфоресцирующие силуэты быстро заполняют весь дом. Вооруженные огнеметами, излучателями, дезинтеграторами. Но кожа у них не черная - с головы до ног они затянуты в черный пластик. Это как кошмарный сон - хочешь проснуться и убедиться в том, что на самом деле всех этих ужасов нет, но ничего не получается - проснуться невозможно... Но это не люди. Не думающие и чувствующие существа. Не потому, что у некоторых щупальца и перепончатые крылья. А потому что... Нет, я не могу это выразить. Они излучают ужас. Захватив дома, они выгоняют беглецов на улицы, сгоняют их в стадо. Несомненно, они кого-то или что-то ищут... Их мертвенно-бледные лица с закатившимися зрачками, как это было с тетей Эллой, наклоняются вплотную, рассматривают лица пленников. Мама, сверкая своими драгоценностями, подталкивает меня вперед, и тут до меня доходит, что пора уносить ноги. Толпа незнакомых людей оттирает нас от отца, мое лицо находится на уровне их колен, и их прерывистые, приглушенные голоса слышны где-то у меня над головой: - А, и вы здесь! - Да, видите, никто не может этого избежать... В этой толпе были астронавты, покорители космоса в наручниках, женщины, дети, старики. Разыгрывались гнусные сцены: летные знаки отличия срывались и топтались ногами, приклады обрушивались на залитые кровью лица... А потом хлестнули лучи пламени, рассекая жалкое стадо. Моя мама вскрикнула: черный коготь вонзился в ее обнаженное плечо, и я увидела отца, неожиданно появившегося из мрака. Его юное лицо было залито кровью. Я хотела крикнуть им: "Спрячьтесь, исчезните в ночи, не время играть в благородство, мы попали в злосчастную полосу времени!" Я не успела. Неожиданно мама вытолкнула меня на свет. "Вот моя дочь, она чудовище, возьмите ее!!!" - кричала она. А может быть, она не крикнула, а только подумала?.. Но мне и этого хватило. В голове у меня бились все эти крики, предсмертные хрипы, ужасные мысли... Я вывернулась, упала посреди лучей пламени, инстинктивно поползла в сторону, в темноту... Вдруг надо мной склонилась чья-то тень. Чей-то голос (или мысль?) прошептал мне в ухо: "Обними меня за шею". Я послушалась. Зрачки у меня остановились от ужаса, но видела я все вокруг довольно ясно: полусгоревшие тела - они извивались, как раздавленные слизняки, волосы горели, как факел; розовую желеобразную массу на мостовой, которая еще дышала... "Держись крепче за, шею..." Я видела и его самого. Он не был похож на человека - скорее, на статую из хрусталя и льда. Его космическая форма была белого цвета, а волосы искрились. В этой толпе, подгоняемой безжалостным пламенем, где друзья были разъединены и не могли помочь друг другу, где матери отрекались от своих детей, в свалке, где слабые были растоптаны толпой, этот чужак продвигался как-то очень быстро, с маленькой девочкой, повисшей у него на шее, словно ягненок... Неожиданно мы оказались вдалеке от центра, прямо у стены купола. Вдоль нее шел длинный ров - он был наполнен какой-то серой массой. Мне стало страшно при мысли, что это такое... Казалось, наступил конец света: под черным, низким и тяжелым небом, среди воплей, хрипов, ругани и беснующихся огненных бичей... Я никогда это не забуду. ...Не знаю, почему я не сошла с ума. Я смотрю и вижу: какой-то землянин раздирает свою одежду и падает лицом вниз; другой во весь голос поет псалмы; еще один перегрызает себе вены - и смотрит на текущую из них кровь. Одетая в белое женщина падает, поскользнувшись, на нее тут же со всех сторон набрасываются воющие тени... Мой спаситель закрывает мне рукой глаза. (Не стоит видеть некоторые вещи: увидеть их - значит умереть, а я не должна умирать, по крайней мере, пока не должна.) Голос (или мысль?) говорит мне: "Держись малышка, сейчас начнется!" Неожиданно белый астронавт бросается ничком на дно рва, увлекая меня за собой. Огненные смерчи скрещиваются в ночи где-то над нашими головами. Хорошо еще, что "они" не применяют дезинтеграторы. У меня идет кровь из носа, а рот забит этой серой хрустящей массой. Но мы живы - мы вовремя упали. Своей теплой и липкой от крови рукой незнакомец привязывает меня к себе широким ремнем, и мы медленно ползем по дну рва, заполненного пеплом. Да, по тому, что совсем недавно было тысячами жизней, тел, любящих сердец - по этой порошкообразной массе... по человеческому пеплу! Наконец мы упираемся в решетку, которую мой спутник с трудом отодвигает. Люк. Шахта. Лестничные пролеты, теряющиеся в темноте. - Не бойся, - говорит мой спутник. - Это старый круговой путь, им пользовались до сооружения купола. А теперь он поможет нам. - Я не боюсь! Я мутантка! Он тихонько смеется и усаживает меня на выступ в стене, блестящей от селитры. - Ты - мутантка, и объявляешь об этом первому встречному?! - Мне хочется кричать об этом! А вы - не первый встречный! - Так ты меня знаешь?.. Он наклоняется надо мной. В слабом свете фосфоресцирующих камней он кажется очень красивым. Но инстинктивно я стараюсь не смотреть в упор на совершенный изгиб его губ, брови вразлет, золотистые арктурианские глаза - признаки неземного совершенства, неземного происхождения, от которых мне потом будет так плохо... - Ну конечно, - говорю я, стараясь не выдать свою растерянность, - я прочитала ваши мысли: вы Лес, сын Ингмара Кэррола, он - что-то вроде Правителя... в каком-то мире... о! Очень далеко. У вас там города из кристаллов и два солнца. Но это не самое главное, не так ли? Главное то, что вы командуете странным космическим кораблем, который ищет... Не пойму, что именно... - Так ты прочитала все это?! А еще что? - Ничего, - отвечаю я жалобно. - Не забывайте, что нас немного пощипали... - Господи, спасибо! - восклицает он. - Ведь это был мой последний шанс! За год я исколесил все пять континентов Земли, у меня не осталось надежды - и вот на обратном пути я на-хожу мутантку! Кто же ты? Ясновидящая, левитантка или повышенно чувствительная? Да ты и сама, наверное, не знаешь! Но мы не должны терять время. Он приподнял незаметную с первого взгляда плиту на выступе и достал из тайника свой шлем астронавта и небольшой скафандр из легкого пластика. - Надень его, - сказал он. - Так вы знали, что мы будем здесь? - спрашиваю я с легким чувством разочарования. Он усмехается: - Я - нет. Кое-кто другой, он тебя немного знает. - А, старикашка небольшого роста с книгой, которая, как и он сам, готова рассыпаться?! - Н-да, если бы Морозов мог бы тебя сейчас слышать! Ну, давай, я понесу тебя. - Я сама могу идти, - возразила я с достоинством. Но он не слушал, он устроил меня на своем плече и быстро пошел вперед в полнейшей темноте подземелья. Мир вокруг нас превратился в ад, но я чувствовала себя в полной безопасности, я пошла бы за ним куда угодно... Неожиданно подземный ход привел нас на берег гигантского темно-зеленого озера. Оно казалось мертвым (потом я узнала, что его называли Озером Времени). Черно-фиолетовая ночь Урана раскручивала свои спирали. Я спросила: - А что, надо войти в эту воду? - Да. - Она такая густая. Вы уверены, что она не отравлена? - Ну и что? Это самый короткий и безопасный путь, которым можно добраться до нашего корабля-искателя. - Так он и вправду называется "корабль-искатель"? Как здорово! Я вижу что-то похожее на пузатую ракету с острым наконечником: им, кажется, можно прошить насквозь все звезды. Вы посылаете вездеход, который и исследует планеты? - Да, что-то в этом роде. - И в опасных местах вы собираете определенных людей, да? - В одном древнем земном языке - мертвом, но очень красивом и благородном было слово "_сперо_", - сказал он. - Кажется, это означало "надеюсь". - Как это мило с вашей стороны - считать меня надеждой Земли! - Ну, такой напыщенный слог не по мне... Что ж, пошли? - Да, конечно. И снова начался спуск вниз. Тяжелая, непроницаемая темно-зеленая вода сомкнулась над нашими головами. Как только мы начали спуск, я поняла, что передо мной мрачное космическое кладбище: глубины озера были "заселены" обломками, антенны старинных ракет переплетались между собой, и то там, то здесь виднелись корпуса спутников с зияющими пробоинами. Тут были останки техники всех видов и всех времен - начиная со старинных плоских дисков незапамятных времен, аэродинамических ракет с зеркалами и солнечными батареями, которые применялись космонавтами XX века; были непонятные механизмы немыслимой спиралеобразной формы, построенные по геометрическим законам чужих звездных систем и, наконец, современные звездолеты, у которых мы даже смогли различить названия. Озаренная догадкой, я поняла, что Уран был средоточием космических катастроф. Постоянно меняющаяся, таинственная планета вызывала, должно быть, в пространстве движение наподобие всасывания, и оно притягивало корабли... а трупы поднимались к поверхности, застывали там и еще долго плавали в этом озере Смерти... Незнакомец остановился и снова привязал меня к себе, на этот раз - стальной проволокой. - Я не боюсь! - повторила я. - Ты уже говорила об этом, но твои мускулы недостаточно сильны. А мы не можем позволить себе ни малейшей ошибки: мы входим в зону сильных циркулярных течений. Там есть нечто похожее на чудовищный зев, который втягивает воду с большой скоростью. Это какой-то выход из недр планеты. На твоем месте я бы закрыл глаза. - Да, но вы - это не я. Мы вышли на что-то похожее на широкий проспект, усеянный останками недавних катастроф, на которых еще можно было различить названия, хорошо известные всей Земле: "Блестящий", "Ослепительный", "Победоносный". Длинные побеги водорослей, которые облепили их со всех сторон, вытягивались в одну сторону. Неожиданно "проспект" перешел в просторную "площадь", что-то вроде цирка, окруженного ноздреватыми скалистыми уступами - и я чуть было не вскрикнула от ужаса: _все они были здесь_. Я узнавала товарищей моего отца, которые когда-то приходили в наш дом, я узнавала такие веселые тогда лица, такие живые, и фигуры, которые я видела когда-то на экранах телевизоров и голографов. Мы попали на собрание мертвых космонавтов! Да, все они были здесь. Они стояли, удерживаемые весом свинцовых подков, в своих старых доспехах, обожженных пламенем и изъеденных кислотами... И те, которые попали в адское поле притяжения планеты-ловушки, и те, у кого не хватило воды или горючего в космосе, и спасатели, посланные спасти хотя бы те крохи, которые еще можно было спасти. Герои, жертвы, корсары - все они стояли здесь. Некоторые тела были изуродованы, в доспехах зияли страшные пробоины, а лица - сожжены или искажены гримасой ужаса... Их медленно качало подводным течением. Ах! Астронавты, земные астронавты... Мой спутник должен был знать многих из них; он, казалось, тоже застыл в оцепенении и стоял с отсутствующим видом. Потом он подошел к какому-то зыбкому силуэту, у которого не было лица. - Это Орс, - сказал он глухим голосом. - Мой первый пилот с Земли. Я узнаю его по швам на доспехах. После вынужденной посадки в пустыне Аль-Нилам у нас не оказалось исправной брони для него, и мы просто заварили прорехи в его доспехах золотом его обручального кольца. Он только что женился, и его молодая жена осталась на Земле. Он тогда еще взял отпуск, чтобы встретиться с нею - и вот он здесь. Он был так заворожен этим зрелищем, что мне пришлось самой потянуть за проволоку. - Пошли, - сказала я, - мы ведь ничем не можем помочь ему. Как вы думаете, стоит ли оставаться здесь так долго! Я не сильна в химии, но я чувствую, что эта вода насыщена угольной кислотой. Она хорошо сохраняет трупы, однако, мы не заметили здесь ни одной живой рыбы или краба... И вот что превращало это сборище в ирреальное: у большинства мертвецов были заметны, в основном, следы ран, полученных в боях. В то же время в этой "толпе" были видны доспехи, напоминающие раковины и ракообразных, здесь были тяжелые железные ошейники (не знаю толком, как они называются), а сквозь открытые люки виднелись трупы существ неизвестных времен с неизвестных галактик... - Да, - согласился мой спутник, - пошли отсюда. Но соблазн остаться и посмотреть еще был слишком велик... И тут я поняла: Там, под скалами, под охраной мертвецов, находился гигантский всасывающий зев - воронка, которая выходила вовсе не в недра Урана, может быть, даже не в эту вселенную. У притягательной силы, исходящей от нее, была та же сущность, что и у мыслей, нет, скорее, тяжелых флюидов Ночных, и напрасно я пыталась оградить себя от них - они овладевали мной, и я неожиданно начала понимать вещи странные, неопределенные, ужасные, смутно различимые в потемках подсознания - вещи, которые не поддавались точному определению и шли откуда-то извне; которые заставляли начать разрушение всего окружающего, убить все живое, а перед этим - все унизить, осквернить, растоптать. Все эти низменные чувства были абсолютно чужды, но в любой момент могли овладеть нами. Уже сама эта мысль была невыразимо ужасной, и у меня вырвался крик: - Да, но как же им удалось проникнуть сюда, проникнуть в город?!.. Им, Ночным!!! - Замолчи! - прошептал мой спутник. - Ты знаешь уже достаточно много! Ради бога, хватит! Он плыл, и я - за ним, на прицепе. Циркулярные течения вокруг нас стали сильнее, вода закипела, и мы были вынуждены прижаться к скалам, как мертвецы, а мой спутник по пояс утопал в какой-то крутящейся взвешенной породе... - Это пепел, - объяснил он. - На Уране все попадает в Озеро Времени. Как будто, для того, чтобы подтвердить его правоту, огромный черный столб, несомненно, продолжение внешнего завихрения, опустился на скалы, и тут, вне себя от ужаса, я увидела, что он состоит из каких-то знакомых фрагментов... Дно Озера приподнялось с глухим бульканьем, будто какой-то омерзительный глотательный спазм пронесся по нему... Черный столб протянулся к центру озера, прошла секунда, он втянулся туда и распался, выбросив прямо на нас изувеченный труп. Я узнала одного из красавцев-космонавтов нашей группы. Его доспехи были раздавлены чудовищным давлением, как яичная скорлупа, разинутый рот застыл в беззвучном крике. За ним последовало тело женщины с длинными голубыми волосами, они обмотались вокруг лодыжек космонавта - Тристан и Изольда в стране ужасов... Нет. Я, конечно, не узнала в них своих родителей. Но почему-то начала кричать: "На помощь... на помощь! На ПОМОЩЬ!!!" Я не могла остановиться. Вцепилась в белые доспехи... А потом, как всегда, неосознанно, я совершила свое любимое маленькое волшебство - прыжок. В пространстве и во времени. 2 Я не перестаю спрашивать себя: что происходит во вселенной, когда мы колдуем? Остается ли след в пространстве, когда мы перемещаемся? Является ли наша энергия конкретной материей, которая заполняет его, или мы создаем то, что называется "узлами" и "складками"? И ни на один вопрос нет ответа. Во всяком случае, в озере Времени я оставила после себя здоровенную прореху. Я еще кричала, а мы уже были в кабине космического корабля-искателя. И он уже летел в открытом космосе... Обо мне заботились: кто-то вставил в левую ноздрю пластиковую трубку, из которой поступал кислород, а мое правое предплечье жег укол. А глухой шум, который я приняла сначала за волнение озера, оказался ропотом пассажиров. Они хотели вышибить люк и ворваться в рубку, они кричали, что на борту корабля чума... Хрустально-бронзовый голос, совсем непохожий на голос гуманоида, произнес по радио небольшую речь: "Нет, на борту не было чумы, просто одна пассажирка, впервые попавшая в космос, плохо переносит невесомость. Обычная история. Ее лечат. Уважаемым пассажирам лучше сохранять спокойствие, учитывая небольшой запас кислорода на борту, устойчивость гравитационного поля - и все такое прочее. Нет, сейчас не представляется возможным произвести посадку - корабль пересек фотосферу". Придя в себя, я поняла, что не стоит напрасно возбуждать публику. Я зажала рот рукой и спрятала голову под подушку. - Вы плачете, малышка? - произнес странный певучий голос моего спутника. - Нет, ничего страшного. Это... из-за людской трусости... Да, это было невероятно: блистательные космонавты, которые давали себя сжигать без сопротивления, моя мать, которая _отдавала меня_ (ничего себе звучит, а?) Ночным... женщины и дети, превращенные в пепел, и два связанных трупа... соединенные навечно! Но я не собиралась реветь всю оставшуюся жизнь. Я отбросила подушку и уселась на своем ложе. Кислородная трубка вывалилась и поплыла. Казалось, что весь экипаж корабля, в нарушение правил распорядка, собрался в рубке: мой пилот из льда и хрусталя, радиоэлектроник, изысканный брюнет механик-кибернетик и знакомый интеллектуал со своей фиолетовой набедренной повязкой, своим Данте и своим моноклем. - Хочешь, я почитаю тебе "Рай", - предложил он вкрадчиво. Я энергично замотала головой: - Вы что, верите, в Деда Мороза? Выражение лица у старика стало грустным. Он уселся на край моего ложа и, казалось, задумался: - Ты спрашиваешь, верю ли я в бога. Да, верю. Или, вернее, я верю, что я верю. Вследствие политической необходимости, из альтруизма и потому, что плохо переношу состояние невесомости. В этой античной трагедии такова судьба нищих и людей благоразумных... - Мор, - сказал пилот, - вы - сама любезность, но зачем вы разговариваете с этим напуганным ребенком, как с коллегой из Парапсихического колледжа?! Она не знает, что такое трагедия. К счастью, конечно! Ведь ты не знаешь, что такое... Он не закончил фразу, но я прочитала продолжение в его мозгу и достаточно метко выдала ответ: - Трагедия? Это будет в тот день, когда забудут, что нас были миллионы... и наша история будет излагаться высоким стилем в двенадцатистопных стихах. Это будет происходить во дворце, в бассейне с искусственным подогревом, никто не будет болеть дизентерией, и докладчик покинет нашу с вами историю как раз в тот момент, когда мы должны будем сгореть в пламени огнеметов или нам вспорют животы, и ночь поглотит нас. Но именно в этот момент и начинается истина. Что доказывает, что все трагедии - шлюхи. - Великий микрокосмос! - выругался астроботаник, а следом и прочие. Механик и радист разглядывали меня, разинув рты. - Сколько тебе лет? - Следует заметить, - сказала я, прижавшись к стене, которая начала мелко дрожать, - что я не интересовалась вашим возрастом. Как и вашими именами. - Она права, - вмешался пилот. Он рассмеялся, и в рубке как будто взошло солнце. А я уже ругала себя: "Я не знаю, что в моем распоряжении удар молнии. Еще рано. Надо себя сдерживать..." - Свободная гражданка, меня вы уже знаете. Я командую этим кораблем. А это ученый-эксперт нашей экспедиции Морозов Иван, сын Петра, из Арктурианской Академии Наук. Далее - электроник Гейнц Шталь и специалист по кибернетике Даг Моррис. Мы, конечно, совмещаем обязанности. Именно мы и составляем экипаж корабля, который прозвали за его форму "Летающая игла", и нам, соответственно, 24, 50, 25 и 26 лет. Мы прилетели сюда - я имею в виду Солнечную систему - чтобы попытаться спасти хоть что-нибудь. Я думаю, вы можете доверять нам. - Я думаю, мне не остается ничего другого, - в тон ему ответила я со всем возможным достоинством. - Вы тоже должны доверять мне, так как я потеряла в этой заварухе моего тиранозавра с документами. Меня зовут Талестра Новак. Через восемь месяцев мне исполнится двенадцать лет. Я всевидящая мутантка, а также немного телекинезистка. - Нунк димиттис! [nunk dimittis - ныне отпущаеши... (лат.): Евангелие от Луки, 2,29; слова старца Симеона (который не мог умереть, не увидев Сына Божия) при виде младенца Христа; выражение употребляется как формула разрешения от тяжелого долга] - воскликнул Морозов. Это было так же непонятно, как если бы он выражал свои мысли по-русски, но он весь прямо-таки светился. - Наконец-то я вижу одну из них! - Да знает ли она сама, что это такое? - осторожно осведомился кибернетик. - Ведь она не так уж чудовищна на вид... Ничего себе! А как же они себе это представляют?! Что я, должна быть похожа на диплодока?! - Знаю, - отвечала я, пародируя манеру старика, - по крайней мере, считаю, что знаю. В самом деле, будущее человечество - это мы, а гомо сапиенс (к присутствующим это, конечно, не относится) является чем-то вроде диплодока - он на пути к вымиранию. - О... Ого! - Повторяю - к присутствующим это не относится. Но я продолжаю мою речь: Ночные называют нас "проклятием", а ученые-ортодоксы "панацеей от земного Зла". Нас, носителей наследственных мутаций, мало а Земля вдруг стала нуждаться в нас. Такие свойства называют "особыми возможностями". Вот, например, я свободно читаю в ваших головках, что вы думаете, будто я сумасшедшая - может быть. Тем не менее, я договорю до конца! Я могу предвидеть будущее и даже переноситься в пространстве и во времени. До сих пор мне удавалось пересечь одну или две перегородки, замедлить один или два часа и переносить небольшие предметы. Но эти "возможности" проявляются внезапно и развиваются очень быстро - случается, что они буквально "вспыхивают", как Новая. Ночные считают нас опасными, и мы действительно опасны для них. Поэтому они и преследуют нас на Земле и в космосе. Что касается меня, то моя мама однажды неосторожно показала меня в психоаналитическом цирке, и буквально через день городок, в котором мы жили, был разрушен до основания. Но, как будто совсем случайно, я не захотела в этот день идти в цирк, а попросила вывезти меня на природу... У нас есть союзники, даже во вражеском лагере: нам достали поддельные документы, а потом прилетел ваш корабль. Но... - Но потом был Уран, - сказал старичок. - Я вот думаю, не была ли эта западня устроена специально, чтобы перехватить мутантов... - То есть материю с отклонениями, - дополнила я, - чудовищ или гениев, которые появляются в определенные, решающие эпохи. И не я заявляю об этом, а новый Земной кодекс. В параграфе ХХХХХХХ указано: "_Это сверхчувствительные, телекинезисты, электромагнитники, ясновидящие и изменяющие пространство_". Мне ни разу не приходилось встречать изменяющих. Между прочим, мне кажется, они должны быть забавными... - Так вот, - сказал кибернетик (он обращался не ко мне и говорил, часто переводя дыхание) - значит, эта малышка была бы чем-то вроде полезного чудовища... я хочу сказать: полезного для Земли. Она сможет поддерживать связи между мирами и свободно погружаться в подпространство?.. - Во всяком случае, - сказал мой старичок, - так думают Ночные. Вы же знаете, как они охотились и за нами с самой Земли! - Да, но... - сказал электроник, он вдруг стал очень осторожным: - Если я правильно понял, мы подвергаемся особой опасности, взяв ее на борт корабля?.. - Конечно, - ответил Лес. - Но это была наша задача. Мы отправились в полет, чтобы попытаться спасти "надежду Земли". - Н-да. Но та ли она, за кого себя выдает? Поймите меня правильно, командир: все мы дали галактическую клятву, и "умереть за свое созвездие - счастливая судьба"... Но надо еще узнать, действительно ли мы погибнем за правое дело. А если Ночные ошибаются? Вы же знаете - им чуть не удалось уничтожить нас: они превратили всю планету в ловушку. А если... я не знаю, как лучше выразиться. - Ну, - сказал Лес, - говорите. - Я думаю... эта девочка утверждает, что она может путешествовать во времени и в пространстве, предвидеть, переносить вещи на расстоянии и так далее. Но все это только слова. Она не может представить никакого вещественного, так сказать, доказательства! - Никакого... - как это, повторил кибернетик. - Да?! В самом деле?! Я сказала это равнодушным голосом, но, честное слово, они переходили всякие границы! Это заставило меня сделать то, чего я терпеть не могу: одно из моих маленьких волшебств - путешествие во времени назад. Рубку заволокло туманом, я парила в бесконечности и за один миг снова пережила агонию на Уране, бегство, ров с пеплом, озеро. Я услышала свой крик "На помощь!" и разжала руку... Оттуда посыпались разные штуки: горсть серого пепла... длинная гибкая водоросль, которая зацепилась за мой скафандр в озере, женские волосы - обгоревшие, липкие от крови - из шевелюры Изольды, которая хлестнула меня по лицу... наконец, личная бляха космонавта, изъеденная кислой водой Озера Времени, на ней еще сохранились лоскутья его кожи. На кусочке металла можно было прочитать: Орс, арктурианские эскадры. И дата - 2995... Я бессильно опустилась на руки Леса Кэррола, он повернулся к своему экипажу. - Оставим ее в покое, - сказал он. - Отныне я отвечаю за нее... перед всей вселенной. ...Они думали, что я сплю. Все они были здесь и сидели под огромным колпаком светильника-отражателя, их единственной защитой от вечной космической ночи, похожие, несмотря на окружающую их звездную бездну и световые века, на горстку древних мореплавателей - греков или финикийцев с блестящими ожерельями из звезд и раковин, на королевских корсаров, на первых космонавтов в их неуклюжих ракетах. ...А вокруг был все тот же корабль, и его изможденный груз глухо роптал - усталые матери, оцепеневшие дети, побежденные и раненые солдаты. А за моноатомными переборками корабля - безбрежная пустота, она была заполнена потоками космических частиц, энергетическими каскадами, раскаленными метеоритами. А еще дальше мерцали звезды со своими свитами из мрачных планет - мифические туманности - тот самый большой космос. И люди думали, что завоевали его, проложили по нему пути, поняли его закономерности... еще в 1980 году!.. А в нашем XXXI веке по новому летоисчислению они обнаружили, что ничего о нем не знают и точно так же не знают об этом химическом заводе с непостоянными процессами, об этом протеиновом атоме - человеке. Пространство бороздят тяжелые звездолеты, залетая иногда и в подпространство, ну и что с того? Гомо сапиенс превратился в космического скитальца и в мутанта, ну и что с того? Все равно изученная часть вселенной была всего лишь островком в мире хаоса... И все-таки, эти четверо решили довести свое дело до конца. Это был, в общем-то, обычный экипаж автоматических кораблей: электроник был выходцем с Марса, кибернетик - с какого-то малоизвестного спутника Плутона. Лес Кэррол объединял в своем лице потомков выходцев с Земли с древней арктурианской расой, о которой Библия рассказывала в весьма странных выражениях... Один Морозов был землянином. А весь экипаж был тем самым "первым разведотрядом", заброшенным в бесконечность, чтобы спасти Землю. Я рассматривала их сквозь полуопущенные веки. Светильник-отражатель освещал лица, искажая черты, углубляя глазные впадины, укрупняя мускулатуру. И становились заметнее присущие каждому черты характера: Лес был похож на классические статуи греческой или римской работы, Морозов - на добродушного старичка-лесовика, а двое других - то на гномов, то на раздраженных обезьян. Очертания космических доспехов терялись в тени. - В глубине души, - сказал электроник, который обычно с опозданием выражал общие мысли, - я так до конца и не понял, _почему_, собственно, начали искать этих самых мутантов... - Ночные? - Нет, мы. - Я мог бы на это ответить, - сказал Лес очень спокойно, - что под солнцем Арктура есть Совет Пяти, указы которого обсуждению не подлежат. Но это не было бы правильным ответом. Вы видели, что происходит на Уране, на Сатурне и на Земле. Вы знаете, что опасность велика. Мутанты -