оллоран моргнул, и греза, во власти которой он только что находился, бесследно развеялось. Почему его вдруг так растревожило воспоминание о детской шалости? За ним водились грехи куда похуже этого. - Ворота заперты? - ирландский акцент еще раз прозвучал в речи Холлорана, когда он задавал Клину вопрос; по его задумчивому тону было видно, что мысли его сейчас заняты прошлым. - В некотором смысле да, - ответил Клин. Холлоран обернулся и глянул на улыбающегося медиума через плечо. - Подождите, - повторил Клин. Холлоран выпрямился на своем сидении и стал смотреть вперед сквозь металлические прутья решетки. Домик показался ему абсолютно мертвым и пустым, в нем не было заметно никакого движения; никто не подошел к воротам по дорожке, посыпанной гравием. Прищурившись, он различил - вернее, ему "показалось", что он различил - движение какой-то неясной тени в темном окне верхнего этажа. Тень шевельнулась - и замерла; больше его обостренному зрению не удалось подметить ничего. - Открой, Монк, - приказал Клин своему телохранителю. Ворча, словно рассерженный пес, верзила-американец открыл боковую дверцу автомобиля и боком, пригнувшись, вылез наружу. Проворно подойдя к воротам, он лениво поднял руку, чтобы толкнуть одну створку, тут же опустив руку обратно. Низ дверцы со скрипом проехался по неровной поверхности дороги. Столь же плавным, небрежным движением Монк открыл другую створку и встал сбоку от ворот, словно часовой на посту, в то время как Холлоран медленно въезжал в приусадебный парк. "Мерседес" плавно остановился, и Монк опять затворил ворота. Холлорана рассердила эта глупая сцена, разыгранная лишь для того, чтобы открыть ворота. Несколько мгновений спустя он подумал, что, верно, кто-то находящийся в доме открыл электронный затвор ворот, пока они стояли снаружи. Однако, проезжая ворота, он не заметил ничего похожего на такой механизм. - Я так понимаю, что в доме есть кто-то, кто может остановить непрошеных гостей, если это потребуется? - спросил Холлоран, но Клин лишь неопределенно улыбнулся в ответ. Холлоран, уже порядочно раздраженный этими выходками, собрался было повторить свой вопрос, как вдруг позади за воротами раздался резкий визг тормозов машины. Быстро обернувшись, он увидел машину своего напарника, возвращавшуюся обратно к просвету в густой зелени и вскоре свернувшую на аллею. - Скажите Монку, чтобы он снова открыл ворота, - сказал Холлоран. - Никак невозможно, - покачал головой Клин. - Вы сами знаете правила, Холлоран. В голосе медиума послышались веселые нотки, словно нервное напряжение, не оставлявшее его всю дорогу, бесследно исчезло - очевидно, он чувствовал себя уже совсем дома. - Это ваше личное дело! - выбравшись из "Мерседеса", Холлоран пошел обратно к воротам, и Монк нехотя приоткрыл одну створку, выпуская его наружу. Двое агентов "Щита" ждали возле "Гранады". - Едва не проскочили этот дом, - сказал один из них, когда Холлоран подошел поближе. Холлоран кивнул: - Не сразу заметишь. Как там "Пежо", Эдди? - Скрылся. Никаких следов. Холлоран ничуть не удивился. - Вы получили ответ с Базы? - Как мы и думали, машину угнали. С платной автостоянки в Хитроу, прошлой ночью. Обычная история - владелец машины оставил свой пропуск на выезд в салоне автомобиля. - Сообщим куда следует? - спросил второй агент, во время разговора не спускавший глаз с дороги. - Это пусть Снайф решает. Лично я думаю, что наш клиент не слишком обрадуется, если мы сейчас втянем в это дело полицию. Посмотрим. Если произойдет что-то серьезное, тогда, может, мы и сами будем настаивать на их вмешательстве. Оба оперативника усмехнулись, очевидно, представив себе в деталях, насколько "серьезной" должна быть та ситуация, которую подразумевал Холлоран. - Не прочесать ли нам эту рощицу? - спросил Эдди, указывая на приусадебный парк впереди за стеной. Холлоран покачал головой. - "Запретная зона" для вас обоих. Охраняйте дороги вокруг и особенно следите за тем "Пежо". Почем знать, может быть, они рискнут испытать судьбу еще раз. Я все время буду носить с собой радиотелефон, чтобы вы могли предупредить меня в любой момент, если заметите что-то подозрительное. Пока все, что я здесь видел, не слишком утешает: это место довольно рискованное, поэтому будьте начеку. Через три часа возвращайтесь сюда, к главным воротам, чтобы вас могла сменить следующая бригада. - К тому же персональная охрана не слишком многочисленна, не так ли? - добавил помощник Эдди, ни на секунду не отрывая своего взгляда от дороги. - Кстати, теперь мы уже точно знаем, что договор подписан. - У нас нет выбора, - ответил Холлоран. - Так захотел наш "объект". Может быть, Снайфу и Матеру удастся переубедить его через страховых агентов; но пока все должно идти в строгом соответствии с условиями, оговоренными в контракте. Я подойду сюда к тому времени, когда прибудет новая смена, и мы обменяемся впечатлениями. Он повернулся и зашагал к воротам, а два агента "Щита", переглянувшись, пожали плечами. Холлоран сообщил им не слишком утешительные подробности, но они полностью полагались на его здравый смысл. Если он хочет, чтобы операция шла именно так, а не иначе, то они не станут с ним спорить. Они сели в машину и поехали обратно по аллее. Холлоран вошел внутрь и услышал, как скрипнула, а затем тяжело стукнула створка ворот за его спиной. Эти звуки почему-то вызвали у него нелепое ощущение, что поместье теперь закрыто, и закрыто надолго. Монк сердито, с затаенной обидой смотрел на него, когда он проходил мимо, и Холлоран подумал о том, что отношения между ними скорее всего будут очень натянутыми. Это было совсем некстати; если волею случая в операцию вовлекались люди со стороны, не имеющие никакого отношения к "Щиту", Холлоран обычно выдвигал требование, чтобы они по крайней мере были надежными помощниками. Не обращая никакого внимания на верзилу, он подошел к "Мерседесу" и снова уселся за руль, сразу включив мотор. Монк сменил свою неторопливую, величественную поступь на более быстрый шаг, когда сообразил, что может остаться за бортом машины. - Какая часть периметра поместья огорожена стеной? - спросил Холлоран у телохранителя, неуклюже возившегося на своем сиденье рядом с ним. Вместо Монка ответила Кора: - Почти вся северная граница. Все остальные стороны обнесены проволочной оградой и живой изгородью. Это уж точно никуда не годится, подумал Холлоран, но вслух ничего не сказал. Прежде чем тронуться с места, он еще раз оглянулся на домик у ворот, надеясь мельком увидеть, кто же наблюдал из окна за въездными воротами. Но окна дома оставались все такими же темными и непроницаемыми. Ни слабого проблеска света, никаких признаков жизни. Машина тронулась с места, мелкие камешки заскрипели под колесами. "Мерседес" медленно ехал по петляющей лесной дороге, ведущей вглубь поместья. Несколько плавных поворотов - и вот уже сторожка скрылась из виду за деревьями и кустами. Только теперь Холлоран перестал поглядывать в стекло заднего обзора на это загадочное двухэтажное каменное здание, целиком сосредоточив свое внимание на серой ленте лежащей перед ним дороги. Он нажал на кнопку, и стекло бокового окна рядом с его креслом плавно опустилось вниз. В салон автомобиля ворвался легкий ветерок, неся с собой свежие запахи весеннего леса. Он вздохнул полной грудью, наслаждаясь этой приятной прохладой, только сейчас ощутив, насколько душным и спертым был воздух в машине. Ему показалось, что недавнее нервное напряжение и пережитый страх оставили в машине свой едва уловимый неприятный запах. Лес в поместье был смешанным - в основном здесь росли дуб, ива, бук и ель; деревья каждого вида росли в мирном соседстве с другими, но трудно было сказать, какой из видов преобладал над остальными. Кроны, венчавшие высокие стволы, нависали над дорогой, создавая прохладную тень; воздух был сырым и прохладным. По обеим сторонам дороги качались молодые зеленые побеги папоротника, потревоженные движением машины. Внезапный промельк яркого цветного пятна впереди заставил напрячься успокоенные лесной тишиной нервы Холлорана. Он так и не успел разглядеть, что это было - машина петляла между деревьями, и поэтому угол обзора постоянно менялся. Вот опять на какое-то мгновение между деревьев, подернутых зеленой дымкой, показалось что-то красное. Дорога описала плавный полукруг и пошла под уклон, прямо к широкому лугу, а вскоре показался и дом; за ним раскинулось голубое озеро. Необозримый зеленый травяной ковер, на краю которого стоял дом, со всех сторон огораживали поросшие лесом холмы. Оглядывая их, Холлоран решил, что по этим лесистым склонам неприятелю будет очень легко пробраться почти к самому дому. Затем он внимательно посмотрел на само здание - издалека оно казалось беспорядочным скоплением неправильных фигур. Предположительно времена Тюдор, подумал Холлоран; некоторые пристройки доделывались чуть позже, без оглядки на законы симметрии. Скаты крыш располагались под разными углами и на неодинаковой высоте; изогнутые дымоходы нелепо торчали на кровлях, и даже самый искушенный взор не мог бы заметить хоть какой-нибудь последовательности в их расположении. Башенки самых разных форм и размеров окружали это странное сооружение, а с другой стороны к дому примыкало крыло, верхние этажи и крыша которого возвышались над всеми остальными пристройками и даже над самим главным корпусом здания. Общее впечатление, которое оставлял этот дом, было не из приятных - во многом благодаря слишком яркому, почти кричащему цвету кирпича. Старые стены издалека казались испещренными ярко-красными пятнами; эта краснота временами показывалась даже на крытой черепицей крыше. Коньки крыш были обшиты деревом, и верхушки многих башенок тоже окаймляла сероватая деревянная резьба, сочетающаяся с красноватым цветом стен дома. Несмотря на массивное, безвкусное главное здание усадьбы, само поместье производило приятное впечатление - тишина и одиночество лугов, раскинувшихся между невысокими холмами, синева чистых вод озера придавали ему своеобразную чарующую прелесть. Холлоран начал переоценивать "стоимость" своего клиента с точки зрения принадлежащих ему богатств. Они снова ехали по ровной земле; справа раскинулось озеро, слева был виден парадный подъезд - он все увеличивался в размерах по мере того как они приближались к дому; по ту сторону озера возвышались тихие невысокие холмы графства Суррей. Холлоран остановил машину снаружи крытой подъездной галереи - чуть позади белого "Ровера", припаркованного возле крыльца. Сама галерея заметно выдавалась вперед; булыжная мостовая под ее кровлей вела прямо ко входной двери дома. Обе ее створки сейчас были распахнуты настежь; две фигуры, облаченные в странные широкие одеяния, одновременно возникли в дверном проеме, склонив головы в покорном полупоклоне. Они кинулись к задней дверце "Мерседеса"; один из них с явным нетерпением распахнул ее перед Клином. Как только Клин вышел из машины, спины двоих арабов согнулись в еще более глубоком поклоне. "Махаба, Мауаллем", - прозвучало их приветствие на непонятном языке. Холлоран услышал, как один из слуг-телохранителей Клина что-то тихо и так же непонятно пробормотал, когда сам он, приподнявшись с водительского сиденья, выбирался из автомобиля. Он увидел, что Клин улыбнулся в ответ; в черных глазах медиума промелькнула вспышка какого-то дикого удовольствия, без малейшей доли сердечности и теплоты. "Юсиф миних", - тихо ответил он, певуче растягивая гласные в каждом слоге. Холлоран открыл другую заднюю дверцу, помогая выйти Коре, в то время как Монк пошел к багажнику машины. Телохранитель ловко поймал ключи, брошенные ему Холлораном, и полез в багажник за вещами. Кора, казалось, едва держалась на ногах, и Холлоран подхватил ее под руку. - С вами все в порядке? - негромко спросил он. Ему показалось, что девушка как-то странно, то ли испуганно, то ли изучающе глядит вперед, на дом, к которому они подъехали; однако он решил, что это может быть всего лишь запоздалая нервная реакция на то, что ей пришлось испытать в дороге. - Что?.. Ах, да, я прекрасно себя чувствую, - она выпрямилась, снова принимая вид стройной, уверенной в себе молодой женщины. - Разрешите мне поблагодарить вас за то, что вы сделали там, на дороге. Вы действовали очень быстро и ловко. - Поговорим об этом позже, когда войдем в дом. Похоже, вам не помешало бы выпить чего-нибудь крепкого. - Это вполне естественно, - сказал Клин, глядя на них через верх крыши машины. - Готов поспорить на что угодно, вы тоже согласитесь на глоток чего-нибудь освежающего после той встряски, которую вам задало дорожное приключение, - он радостно улыбался и выглядел как будто бодрее и моложе; от его дорожной паники не осталось и следа. - Давайте скорее войдем в помещение, - предложил Холлоран, настороженно оглядывая дорогу, по которой они только что подъехали к дому, и всю окрестность. - Не о чем беспокоиться, - беззаботно заявил Клин, - Здесь, в поместье, мне нечего бояться. - К сожалению, я в этом не уверен, - ответил ему Холлоран, не ослабляя своей бдительности. - Зато я вполне уверен! Ничто не грозит мне, пока я здесь. - Тем не менее окажите мне любезность, послушайте меня. Пройдемте в дом. Арабы и Монк пошли за ними следом, нагруженные вещами; Холлоран забрал у них свою черную сумку. Они прошли по булыжной мостовой галереи и перешагнули порог. Холлоран очутился в просторном зале. По коже у него пробежали мурашки, словно от внезапного испуга или неожиданно налетевшего порыва холодного ветра. На другом конце холла, напротив входной двери, оказалась галерея верхнего этажа; прочные дубовые балки, укрепляющие стены, поднимались до высоких сводов потолка. Широкая лестница вела наверх; на ее первой площадке ромбовидные окна бросали вниз слабый, тусклый свет. - Еду и напитки - в гостиную, Азиль, - отрывисто бросил Клин на ходу, и каменные своды откликнулись гулким эхом. - Не для меня, разумеется. Мне нужно заняться своими делами. Кора, позаботьтесь о нашем госте, покажите ему всю округу. - Нам нужно поговорить, - быстро вставил Холлоран, обращаясь к Клину. - Позже. Позже мы поговорим с вами обо всем, о чем только пожелаете, - Клин легко и быстро взбежал по лестнице, расположенной справа от входа; остановившись на первой ее площадке, он перегнулся через перила балюстрады. - Вы чувствуете, как Ниф приветствует вас, Холлоран? - неожиданно спросил он. - Дом приглядывается к вам, он следит за вами, вы ощущаете это? Сейчас он немного смущен. Он не знает, враг ли или друг. Да и сами вы пока еще этого точно не знаете, не так ли, Холлоран? - Он хихикнул. - Время покажет это, Холлоран. Очень скоро вас выведут на чистую воду. Он повернулся и стал подниматься выше. Холлоран стоял внизу, задумчиво глядя ему вслед. Глава 13 БЕСЕДА С КОРОЙ С такой высоты Ниф напоминает монастырь, подумал Холлоран. Хоть в этих местах вроде бы нет никаких святынь. День выдался хмурый, тяжелые, низкие тучи ползли на озеро и лес с холмов Суррея. В его неярком свете красные кирпичные стены дома уже не казались такими ярко-багровыми, их цвет сейчас напоминал... - пришедшее на ум сравнение неприятно поразило его - да, он напоминал свернувшуюся, запекшуюся кровь. Дом "казался" молчаливым, вымершим - как-то не верилось, что в нем могут раздаваться человеческие голоса и звуки шагов, что в этих стенах есть хоть кто-то живой. Они с Корой стояли на склоне одного из холмов, осматривая обиталище Клина. Во время этой недолгой прогулки опасения Холлорана относительно возможных трудностей охраны загородного поместья "объекта" полностью подтвердились. Две тысячи акров земли были огорожены в расчете на то, чтобы праздношатающийся гуляка или заблудившийся прохожий не смогли пройти на территорию поместья, но вряд ли проволочная сетка и кусты живой изгороди могли послужить надежной защитой от человека, пробирающегося к дому с более серьезными намерениями. Полная уверенность Клина в том, что ему якобы ничто не угрожает в его вотчине, была, мягко говоря, удивительна. Как раз под ними было то, что, очевидно, когда-то называлось садом с деревьями, подстриженными в виде различных фигур. Теперь кусты и небольшие деревца потеряли прежний вид живых скульптур, приданный им ножницами садовника, а живая изгородь разрослась и одичала; уже почти невозможно было различить в этих беспорядочно свисавших, густо переплетенных ветвях былые очертания разных зверей и геометрически-правильные формы гигантских шаров, конусов и пирамид. Эти растения производили странное впечатление, они казались искалеченными или больными, одинаково чуждыми как природной гармоничной естественности, так и созданию человеческих рук. Этот запущенный сад теперь мог служить только добавочным укрытием на пути к дому для предполагаемого неприятеля, решившего забраться в покои Клина. - Давайте присядем на несколько минут. Холлоран повернулся лицом к Коре, и опять его поразило то тревожное выражение ее глаз, которое она тщательно старалась скрыть, пытаясь казаться любезной и веселой. Она переоделась для прогулки по усадьбе; теперь на ней были джинсы, мягкий свитер и куртка. Это превращение из чопорной городской леди в молоденькую сельскую девушку доставило удовольствие Холлорану - перемена сделала ее проще, естественней, от чего женщина в ее возрасте могла только выиграть. Однако красивой молодой девушке так не идут озабоченный, полный тревоги взгляд и темные круги под глазами! - Мы прошли уже порядочное расстояние и шли так быстро! - сказал ей Холлоран. - Даже я немного устал. - Ах, нет, совсем не поэтому... Здесь, наверху, так... мирно, так спокойно... Он подметил какое-то странное смущение в ее голосе и жестах, словно она была чем-то смущена. Когда Кора отвечала на его фразу, ее взгляд невольно обратился к дому, стоящему внизу, у подножья холма. Она опустилась на колени, и он расположился рядом, опираясь на локоть, внимательно оглядывая равнину, раскинувшуюся внизу. Озеро из голубого превратилось в свинцово-серое, солнечные зайчики теперь не плясали на его поверхности. - Расскажите мне о нем, Кора. Она чуть вздрогнула, словно испугавшись чего-то, и, казалось, слегка удивилась. - О Феликсе? Он кивнул. - Действительно ли он столь непостижимый и непредсказуемый человек, каким он хочет казаться? Или это только способ произвести эффектное впечатление? И всегда ли он так груб? Я допускаю, что он действительно творит все эти прекрасные чудеса для "Магмы" - иначе зачем бы им понадобилось страховать его жизнь на столь большую сумму? - но что же в действительности представляет из себя эта самая его загадочная "сила", каково ее происхождение? Она ответила ему, рассмеявшись каким-то странным, натянутым, сразу же оборвавшимся смешком: - Я думаю, на этот вопрос даже он сам не знает точного ответа. - Почему вы его так боитесь? Ее взгляд сразу же стал колючим и резким, почти сердитым. Тем не менее она ответила на вопрос: - Феликс внушает уважение. - Страх и почтительность - совсем не одно и то же. Вы не обязаны отвечать на мой вопрос, если он покажется вам нескромным, но, может быть, между вами есть что-то большее, чем обычные отношения между начальником и его подчиненной? - Как вы сами сказали, я не обязана отвечать на ваш вопрос. На склоне дальнего холма между деревьев что-то шевельнулось. Холлоран молча приглядывался к кустам у дальнего конца дома, не тревожа девушку. Она неправильно истолковала его молчание. - Извините меня, - сказала она. - Я понимаю, что такова ваша работа. Я понимаю, как важно, чтобы вы знали как можно больше обо всем, что касается Феликса. Небольшая фигурка за домом метнулась обратно под прикрытие деревьев. Слишком маленькая и низкая для оленя. Слишком большая и темная для того, чтобы быть лисой. Ему ничего не говорили о том, что в поместье есть собака. Может, это какой-то приблудный пес?.. - Это не так уж важно, Кора, - сказал он. - Я задал вам вопрос потому, что мне хотелось побольше узнать лично о вас, а не о Клине. Когда он произнес эти слова, зрачки девушки расширились; она сделала почти неуловимое движение, которое не ускользнуло от внимательного взгляда Холлорана. Значит, в ней пробудились какие-то чувства, подумал он. Черные кружки ее зрачков внутри карего ободка снова пришли в нормальное состояние. - Я думаю, это тоже часть вашего ремесла. Очевидно, вы не исключаете возможности, что я могу подвергнуть Феликса опасности. - Отчасти так, но лишь отчасти. Я спросил вас об этом совсем по другой причине. Она встряхнула головой, смутившись. - Тогда по какой же?.. Он пожал плечами: - Это касается и меня тоже. Скажем так: мне кажется, что мы не чужие друг другу. Кора глядела на него, широко раскрыв глаза. Она не улыбалась, но веселые огоньки юмора светились на самом дне ее глаз. Сначала она подумала, что Холлоран подшучивает над нею, но он улыбался такой теплой, такой дружеской улыбкой... Эти теплый свет, льющийся из его глаз, как ей казалось, пронизывал ее, проникал в ее тело, согревая, изгоняя оттуда холод, растапливая весь лед... И в то же время она содрогалась, думая о том, как много ему могло быть известно. Что будет, если он узнает правду обо всем - о ней, о Клине, о его поместье?.. Кора постаралась взять себя в руки, боясь потерять контроль над своими чувствами. Она сразу заметила, насколько очарован Клин своим новым защитником - и это заставило ее насторожиться: за минуты беспечности или откровенности все они потом могли заплатить поздним раскаянием. Холлоран был очень восприимчивым, очень проницательным, и это одновременно пугало и влекло к нему. Может быть, причина его очарования скрывалась как раз в том двойственном чувстве, которое он вызывал. - Мне... мне кажется, нам лучше вернуться домой, - сказала она первую фразу, которая пришла ей в голову, не слишком сознавая в ту минуту, что за слова срываются с ее губ. Он бережно охватил ее запястье, когда она собиралась подняться с земли, очевидно, желая помочь ей, и это прикосновение почему-то заставило ее вздрогнуть. - Я нахожусь здесь затем, чтобы никто не смог причинить вам вреда, - негромко произнес он. - Вы хотите сказать, чтобы Феликсу ничто не угрожало, - ответила она, оставаясь сидеть, лишь чуть привстав со своего места. Выпустив ее руку, Холлоран ответил: - Вы причастны к этому. Ваша безопасность столь же важна, как и его. - Вряд ли "Магма" разделяет вашу тревогу обо мне, - она скрыла усмешку. - Вы причастны к этому, - повторил он, и Кора усомнилась в том, что она правильно его поняла. - Вы так и не ответили на некоторые мои вопросы, - настойчивым и твердым тоном продолжал Холлоран. - Я не совсем уверена в том, что я могу на них ответить. Я не уверена в том, что знаю... Она смутилась, и Холлоран решил, что зашел чересчур далеко. Кора не могла так быстро освоиться с его манерами, ей надо дать еще время, чтобы привыкнуть к нему. Однако инстинкт нашептывал ему, что она обладает какими-то секретами, которые определенным образом связывают ее с Клином. - Хорошо, - сказал он, - пока хватит. Он выпрямился во весь рост, потом нагнулся и легко поднял ее с земли, охватив руками чуть ниже колен. В первый момент Коре показалось, что он чем-то рассержен - таким резким было его движение. Но он прижал ее к груди и держал чуть дольше, чем нужно, глядя прямо ей в лицо; его взгляд был спокойным, но в то же время проницательным. Она почувствовала, что не может отвести глаз от склонившегося к ней лица Холлорана. - Лайам... - только и смогла выговорить Кора, но он уже опустил ее на землю и, повернувшись, зашагал к дому. Несколько мгновений она смотрела ему вслед, не двигаясь с места, а потом пошла за ним нетвердым шагом, не глядя под ноги, рискуя поскользнуться на траве. Наконец она догнала его, и Холлоран, сразу же заметив ее неуклюжую походку, мягко взял ее под руку, вложив в это ровно столько сил, сколько было необходимо для того, чтобы поддержать ее, если она споткнется. Дыхание Коры было частым и неглубоким, нервным, она была сильно взволнована. Он чувствовал, как напряглось все ее тело; к концу приходят совсем не ее силы, решил он, и совсем не ее твердость - Феликс Клин сломил их уже давно - но, возможно, она боится его самого. - Кто же ты, наконец? - прошептала она. - Лишь тот, кого вы видите перед собой, - ответил он. - И не более того. Но она-то чувствовала, что это не совсем так. Глава 14 КОМНАТЫ И КОРИДОРЫ Это были самые темные места в Нифе: углы, ниши, на которые никогда не падал ни один солнечный луч. Комнаты, в которых царила полутьма, казалось, вечно пребывали в этом сумрачном покое, сравнимом разве что с тишиной склепа. В коридорах лежала вековая пыль. В холлах эхо гулко откликалось на легчайшие шаги. Но в то же время в доме были небольшие островки, залитые ярким светом: солнце пробивалось сквозь освинцованные окна; свет становился как будто еще сильнее от толстого стекла. Это были теплые оазисы, где промозглый холод, стоявший в доме, отступал перед лучами всемогущего солнца, и, попадая на эти освещенные пятачки, можно было на минутку задержаться, подставляя лицо ласковому теплому прикосновению лучей. Холлоран прошелся по темным, холодным коридорам и обнаружил много запертых дверей. Коридоры были украшены гобеленами. По стенам комнат и вдоль лестничных пролетов висели искусно выполненные портреты. Кто был изображен на них? О том знали лишь прямые потомки этих изящных дам и кавалеров. Гнутые ножки позолоченной мебели кокетливо выставлялись напоказ; однако эти старинные вещи казались тяжеловесными и неудобными. Резные орнаменты и скульптуры, расставленные наподобие музейных экспонатов, украшали дом. Вся эта утварь расставлена здесь напоказ, подумал Холлоран, хотя тот, кто собирал эти вещи здесь, возможно, любовался ими восхищенным, исполненным немого восторга взглядом. Роскошная витрина, в которую превратился загородный дом, представляла немалый интерес для любителя редкостей. Однако, несмотря на живых свидетелей давних времен - старинные вещи - Ниф был лишен самого главного, что отличает жилой дом от казенного помещения, - души. (Здесь могла проявиться лишенная живой эстетики часть натуры Клина - это могло быть следствием как полного безразличия ко всем прекрасным произведениям искусства, собранным в его домашней коллекции, так и претенциозной манеры выставлять вещи напоказ.) Каждый предмет - скульптура или картина - существовал как бы отдельно от всех остальных; мебель хоть и сочеталась друг с дружкой, но была расставлена не для того, чтобы создать уют и комфорт, а просто стояла у стен и в углах, словно в ломбарде или на выставке. Каждая картина выделялась лишь потому, что не имела ровно никакой связи с остальной обстановкой; полотна висели так, словно больше нечем было занять пустое пространство на стенах - яркие цветовые пятна среди других таких же пятен. Среди всех изящных безделушек, украшавших - а точнее, загромождавших - дом, выделялось несколько диковинок, явно принадлежавших другой, более древней, цивилизации: тяжелое кованое ожерелье - тонкие золотые пластинки в форме листьев ивы и дуба соединялись звеньями цепочки; каменные статуэтки длиннобородого мужчины и женщины, застывших в напряженных позах, сложив руки, словно в страстной мольбе, обращенной к давно забытым богам, или при исполнении неведомого религиозного обряда - их глаза были неестественно расширены, что придавало лицам выражение восторга, а может быть, испуга; древняя настольная игра - ее доска была отделана черепаховым рогом и еще каким-то материалом, напоминавшим слоновую кость, фишки двух цветов лежали вперемешку на краю игрового поля; еще - серебряная чаша с чеканкой, изображавшей облаченную в длинные широкие одежды фигуру. Эти вещи помогут найти нить, ведущую к самому Клину, подумалось Холлорану. Они могли раскрыть некоторые секреты, показав, чем же на самом деле увлекается клиент "Ахиллесова Щита". Может быть, его интересы были как-то связаны с историей и культурой этой древней цивилизации? Комната, отведенная Холлорану, размещалась в главной части здания; ее окна глядели на озеро и луг. Обстановка была скорее скромной, чем приятной для глаз: гардероб, комод с выдвижными ящиками, пустой буфет; широкая дубовая кровать, покрытая пестрым стеганым одеялом - в ногах и у изголовья из-под него чуть высовывалось постельное белье. Холлоран распаковал чемодан, прежде чем идти осматривать дом изнутри. Он положил на полку гардероба небольшой черный кейс, который привез с собой и нес от самой машины, не выпуская из рук. Он обошел все закоулки дома, внимательно осматривая коридоры и запоминая расположение комнат, но многие двери были заперты, и он мог лишь догадываться, что находилось за ними. Он забирался в башенки, примыкавшие к дому, и смотрел из их окон на холмы и поля Нифа. По мере того как он обследовал дом, в нем нарастало чувство тревоги. Открытое пространство было лишь перед передним фасадом, там, где разбиты газоны и блестит зеркало озера. Обе боковые и задняя часть здания могли преподнести охране неприятные сюрпризы - там не было ни одного окна, из которого можно наблюдать за окрестностями хотя бы на несколько сотен метров вокруг здания. Кусты и деревья скрывали вьющиеся между ними тропинки, создавая идеальные условия для маскировки. Но всего хуже, конечно, то, что загородный дом Клина не оснащен охранной сигнализацией. Сложно понять, почему человек, очевидно, очень впечатлительный и осторожный, к тому же сильно дрожащий за свою поистине драгоценную шкуру, не оборудовал свой дом простейшими средствами защиты против неожиданного вторжения нежелательных "гостей". Это было тем более странно, если вспомнить, какая сложная и мощная (хотя и давшая слабину перед разыгранным "покушением") охрана была выставлена вокруг его апартаментов в штаб-квартире "Магмы". Он прошелся по всему дому, пробуя задвижки окон и замки дверей на прочность, и почувствовал некоторое облегчение оттого, что хотя бы запоры на окнах и дверях достаточно крепкие - нежданному пришельцу придется повозиться с ними, прежде чем он сможет проникнуть в дом. Еще одним сюрпризом для него явился внутренний дворик с пересохшим фонтаном в самом его центре; вокруг возвышались стены самого здания. Каменную ограду и полуразрушенные фигуры в центре фонтана покрывал густой слой лишайника. Холлоран обошел этот дворик кругом по коридору второго этажа, затем спустился на первый этаж и без труда нашел дверь, ведущую наружу. В доме было очень тихо, и он подумал, что в ближайший час вряд ли увидит Кору или еще кого-нибудь из окружения Клина. Холлоран вышел во внутренний двор; каменные плиты, которыми была устлана земля вокруг фонтана, укрытые стенами здания от малейшего ветерка, нагрелись на солнце и были приятно теплы на ощупь. Коричневые лужицы грязной, мутной воды испещряли дно безжизненного фонтана; истрескавшиеся каменные сооружения покрылись слоем плесени и грязи; они казались настолько заброшенными и неухоженными, словно с тех пор, как был построен этот дом, их не касались человеческие руки. Подойдя поближе, Холлоран заметил, что плиты, устилавшие площадку перед фонтаном и сам фонтан, были сильно разрушены - эти разрушения были вызваны не столько временем, сколько чем-то совершенно непонятным, появившимся из-под плит, - каким-то исполинским существом или механизмом, медленно пролагавшим свой извилистый, змееобразный путь через каменную площадку. Он вышел на самый центр дворика, обогнув сломанный фонтан, не задерживая более свой взгляд на его покрытых плесенью старых камнях, и оглядел внутренние окна верхних этажей дома. Он почувствовал чей-то взгляд. Это было инстинктивное ощущение, на которое он полагался так же, как на зрение или слух. Из какого окна?.. Сейчас он не чувствовал никакого определенного направления, откуда смотрел на него невидимый наблюдатель. Все окна были пустыми и темными, словно тот, кто выглянул из окна во двор, отступил назад, чтобы его не заметили. Холлоран перевел взгляд с верхних этажей дома на нижние. В дом вели еще две двери, кроме той, из которой он недавно вышел во дворик; вероятнее всего, открыта была только одна из них. Он осмотрелся повнимательней: вряд ли отсюда дому могла угрожать какая-нибудь опасность, если только в нем не было сквозного прохода с улицы во внутренний двор. Он прошел через дворик к одной из этих дверей и толкнул ее. Дверь открылась неожиданно легко. За нею оказалась кухня, куда он уже заходил, когда осматривал дом изнутри, - большое, выложенное кафельной плиткой помещение. Прикрыв эту дверь, он направился к следующей, по пути заглядывая в окна первого этажа, мимо которых проходил. Дом был абсолютно пуст, если судить по тем комнатам, в которые он заглядывал. Вторая открытая им дверь вела в коридор. Вообще Ниф казался запутанным лабиринтом длинных, мрачных коридоров. Лестница, расположенная чуть левее по коридору, вела наверх; однако он не заметил никаких лестниц, обходя кругом коридор второго этажа. Может быть, она вела в одно из тех запертых помещений, куда он не смог войти? Он решил осмотреть этот путь наверх и проверить свою догадку чуть позже, разглядев в другом конце коридора еще одну дверь. Подходя к ней, он отметил про себя, что эта дверь выглядит куда более внушительно, чем остальные двери в доме. Ее замок был сделан из прочной стали, и в нем не торчало ключа. Холлоран уже дотронулся до ручки... И тотчас же обернулся, услышав, как скрипнула лестница за его спиной. Один из арабов Клина стоял на ступеньках, широко улыбаясь ему. Но буквально за секунду до того, как одетый в длинную широкую одежду человек показал всю ослепительную белизну своих зубов, Холлоран успел разглядеть совсем иное выражение на его смуглом лице. Оно было злым и мрачным. И слегка испуганным. Глава 15 ПРОХОЖИЙ Он шел по тротуару с озабоченным выражением лица, глядя куда-то вдаль, в другой конец пустынной улицы - обыкновенный, скромно одетый человек. Его волосы изрядно поредели на макушке; несколько выбившихся из общей массы длинных боковых прядей подпрыгивали в такт его шагам и шевелились на ветру. Одну руку он засунул в карман брюк, в другой держал газету, свернутую в трубочку. Он случайно заглянул в дверной проем, попавшийся ему на пути - видимо, просто для того, чтобы затем нечаянно не натолкнуться на того, кто мог выходить в это время наружу. Ни на секунду не замедлив шаг, он продолжал все так же неторопливо идти по тротуару - возможно, он просто возвращался с работы, из какой-нибудь конторы, и решил прогуляться пешком, поскольку жил в одном из старых домов, расположенных поблизости, еще не павших жертвами грандиозной перестройки, проводимой на набережной. Проходя мимо одной двери, он небрежно переложил газету под мышку левой руки, все так же неторопливо продолжая свой двигаться вперед по пустому тротуару. Он прошел мимо. Двое человек, сидящих в машине, припаркованной возле тротуара в нескольких метрах позади этой двери, переглянулись между собой, и один из них чуть заметно кивнул другому. Немного погодя водитель завел мотор, и автомобиль плавно отъехал от края тротуара, остановившись всего в нескольких сотнях метров от того места, где он только что стоял. Двое мужчин откинулись назад в своих креслах, чтобы смотреть и ждать дальше. Глава 16 НЕОБЫЧНЫЙ КЛИН Очевидно, в этот вечерний час мысли Клина меньше всего были заняты обедом. "Объект" показался Холлорану вялым и апатичным; цвет его лица был явно нездоровым, желтоватая кожа обтягивала скулы, щеки ввалились, черные глаза потеряли почти весь свой блеск. Он почти не шутил за столом, а если подтрунивал над кем-нибудь, то его юмор был не столь острым, как обычно, - похоже, что он погрузился то ли в грезы, то ли в размышления об одному ему ведомых предметах. Его молодость каким-то волшебным образом исчезла, словно грим, который сняли с лица (или это только почудилось Холлорану?) - человек, сидевший сейчас рядом с ним, был по крайней мере на десять лет старше, чем тот, которого он в первый раз увидел в белой комнате центрального офиса "Магмы". Может быть, это дневное дорожное происшествие так повлияло на него, размышлял Холлоран, разглядывая своего клиента. Ему не так уж редко приходилось сталкиваться с запоздалой реакцией "объектов": человек еще раз, независимо от того, хотелось ли ему этого или нет, переживал минувшие события; отрывки воспоминаний навязчиво вертелись у него в голове, а недремлющий рассудок тем временем оценивал, что могло бы произойти в такой-то опасный момент, если бы... Сильное нервное возбуждение в конце концов неминуемо сменялось апатией. Да, его клиент был поистине непредсказуем, но такая резкая перемена могла поразить кого угодно. Обедали втроем - Клин, Кора и сам Холлоран. Двое арабов прислуживали им. Монк был где-то в другом месте - присматривал за тем, что творится вокруг дома, или, что более вероятно, листал свои комиксы. Клин едва притронулся к пище, лежавшей на его тарелке - это были самые обычные блюда домашней английской кухни, а совсем не экзотические восточные кушанья, которые наполовину в шутку, наполовину всерьез ждал от арабов-поваров Холлоран. (Кайед и Даад несли караул в доме, не отлучаясь от Клина практически ни на минуту, в то время как Монк и Палузинский, подменяя их на время отдыха или домашних дел, в основном следили за окрестностями. Насколько мог судить об этом Холлоран, больше в поместье не было ни души.) За длинным, широким дубовым обеденным столом, где хватило бы места на две дюжины человек, напротив Холлорана сидела Кора. Девушка уже несколько раз пыталась вовлечь Клина и Холлорана в общую беседу, но ее попытки до сих пор оказывались безуспешными. И всякий раз, когда Холлоран обращался к ней, она отводила свой взгляд. Он мог только удивляться ее странному поведению, так же как и другим, не менее необычным и загадочным деталям, не укладывавшимся в общие рамки. - Вы так и не ответили на мой вопрос, почему в доме нет охранной сигнализации, - обратился он к Клину, прервав свои размышления по поводу робкого и смущенного вида Коры. - Я очень удивился, когда узнал, что вокруг усадебного парка пока не поставлена такая система, а тем более - в самом доме. Клин пригубил свой бокал с вином и ответил равнодушно и вяло: - На дверях есть замки. У меня есть телохранители. Зачем мне что-то еще? И снова - эта особая, непривычная интонация и старческие нотки в голосе Клина. Хотя сама речь стала более свободной, а фразы - более связными: - Я полагаю, все необходимые требования, которым должна удовлетворять охрана, должны быть оговорены в контракте. На смену апатии постепенно стало приходить раздражение: - Контракт уже утвержден и подписан. Вы можете положиться на мое слово, что здесь я в полной безопасности. Никто и ничто не угрожает мне, покуда я нахожусь в этих стенах. Никто и ничто. - Это едва ли разумно. - В таком случае считайте меня глупцом. Но не забывайте о том, кто в доме хозяин. Холлоран упрямо встряхнул головой: - "Щит" предусматривает разные варианты, когда предлагает вам свои услуги. Вас, конечно, неоднократно предупреждали об этом. Я хочу, чтобы вы поняли одну вещь: это место в смысле безопасности оставляет желать лучшего. Здесь вы практически остались без всякой защиты. Клин рассмеялся сухим, холодным смешком: - Я был и остаюсь вашим клиентом, Холлоран. Если вы не измените своего отношения к Нифу до конца уик-энда - что ж, я соглашусь обсудить все ваши планы и предложения, какие только пожелаете. Может быть, тогда вам удастся меня переубедить. Холлоран сильно сомневался в том, что Клина смогут поколебать разумные доводы и логические аргументы. Он глянул на Кору, ожидая от нее поддержки, но девушка опять опустила глаза и принялась за пищу, усердно подцепляя вилкой овощи на тарелке. Можно было подумать, что остывший обед интересует ее больше всего на свете. - Думаю, нам понадобится усилить патруль вокруг границы поместья, - только и смог предложить Холлоран. - Это не мое дело, - ответил Клин. - Если только ваша охрана случайно не перейдет границы. В этом случае у нее могут возникнуть серьезные неприятности. - Почему вы не предупредили меня о том, что в поместье есть собаки? Кора и Клин растерянно посмотрели на Холлорана. - Я увидел одну сегодня несколько часов тому назад, - продолжал тем временем Холлоран. - Сколько их бегает по парку? - Вполне достаточно, чтобы выпроводить незваных гостей, - сказал Клин. Улыбка исчезла с его лица. - Надеюсь, что вы не ошибаетесь. Поговорим о тех людях, которые пытались остановить наш автомобиль сегодня: у вас должны быть некоторые соображения по поводу того, кто они и каковы их намерения. - Я уже изложил вам все свои мысли. Кто? Конкуренты "Магмы" или хулиганы, решившие похитить меня в расчете на большой выкуп. - Вы заранее знали, что вам грозит опасность, и только поэтому "Магма" связалась с нашей компанией, выложив значительную сумму за услуги. Из этого следует, что вы осведомлены о том, откуда исходит угроза. Клин устало покачал головой. - Если бы это было так! Я ощущаю угрозу, только и всего. Я предчувствую много разных вещей, Холлоран, но это "чувство" - совсем не то, что "знание". - Однако вы можете быть довольно точны, когда определяете месторождения руд и минералов. - Это совершенно иное дело. Неодушевленные предметы не идут ни в какое сравнение с уникальной сложностью сознания. - Однако вы не исключаете возможности, что некоторые обрывки мыслей может перехватить у вас... скажем, человек, обладающий примерно теми же способностями, что и вы? - Их было бы трудно расшифровать. Возьмите для примера свои собственные ощущения - что я могу вытянуть из них? - Кажется, впервые за этот вечер Клин проявил интерес к теме разговора. Он наклонился вперед, едва не касаясь грудью стола; в его глазах появился живой блеск. Холлоран допил свое вино. Один из прислуживающих арабов тотчас же подошел к нему и снова наполнил бокал. - Вот я смотрю на Кору, - сказал Клин, по-прежнему не сводя глаз с Холлорана, - и чувствую все ее эмоции. Она испугана. Девушка издала сдавленный звук - должно быть, это был своеобразный протест. - Испугана? - переспросил Холлоран. - Да. Она боится. Меня. И вас. - Но я же ничем ей не угрожаю. Ей незачем меня бояться. - Вам виднее. - Но почему она боится вас? - Потому что я... ее начальник. - И это все? - Спросите у нее. - Это смешно, Феликс, - произнесла холодным тоном Кора. Клин откинулся на спинку стула, упираясь вытянутыми руками в край стола. - Вы абсолютно правы, - сказал он. - Это действительно очень смешно. И он улыбнулся Коре. В его улыбке чувствовался какой-то подвох. Холлорану удалось заметить, как черты Клина на считанные секунды исказились, придав его лицу жестокое, почти хищное выражение. Как дикий зверь выглядывает иногда из своей норы, чтобы мгновенье спустя вновь метнуться в свое логово, так и истинная натура Клина на миг проглянула из-под надетой маски холодной вежливости, чтобы потом вернуться назад, в тайные глубины его души. Это мимолетное впечатление оставило неприятное, тревожное чувство у Холлорана. Посмотрев на Кору, он увидел, что пальцы девушки, сжимающие ножку бокала с вином, мелко дрожат. Клин махнул рукой в сторону двух прислужников-арабов, застывших в неподвижных позах друг напротив друга по разные стороны стола: - Я чувствую преданность Юсифа и Азиля, - сказал он, и его улыбка стала гораздо более искренней и дружелюбной. - Я чувствую верность Монка и Палузинского. И уж вне всякого сомнения мне известно, насколько алчный и ненасытный сэр Виктор нуждается во мне... в моих способностях, вернее. Но вы, Холлоран!.. О вас мне до сих пор ничего не известно. Я не чувствую никаких эмоций, исходящих от вас. Хотя это не совсем так - я чувствую холод... да-да, именно холод - это гораздо хуже, чем ничего... Хотя, возможно, именно это ваше качество - можно назвать его так? - так вот, именно оно спасет мне жизнь, когда наступит решающий момент. Ваша мгновенная реакция сегодня показала, что вы - мастер своего дела, и мне хотелось бы думать, что вы столь же безжалостны, сколь ловки. - Он то и дело трогал пальцем нижнюю губу, пока разглядывал агента "Ахиллесова Щита". Холлоран перевел глаза на Клина: - Надеюсь, что в этом не возникнет никакой необходимости. Темные глаза Клина вдруг сделались странно пустыми, словно остекленевшими. Его дыхание стало частым и неглубоким, и Холлоран понял, что человек, сидящий рядом с ним, чего-то смертельно испугался. - К сожалению, это все-таки случится, - едва слышно пробормотал "объект". Глава 17 СОН ОБ ИНОМ ВРЕМЕНИ Спокойствие, которое ощущал Клин в стенах своего поместья, казалось, передалось Монку - гигант стал еще более ленивым и беззаботным, чем раньше. В его обязанности входило проверять и запирать на ночь все входы и выходы в доме. Холлорану не верилось, что американец добросовестно выполняет свои обязанности, и поэтому он дважды обошел весь дом, проверяя запоры на окнах и дверные замки. Он договорился с телохранителем о том, что они будут дежурить поочередно, сменяя друг друга каждые три часа. Обед не слишком затянулся - усталость Клина наконец взяла свое, одержав окончательную победу над этим странным человеком. Он просто встал со своего места и удалился, даже не извинившись перед сотрапезниками. Двое арабов тотчас же последовали за ним, предоставив Клина и Кору самим себе. Сперва Холлоран пытался деликатно расспросить девушку о ее начальнике, о том, что представляет из себя Ниф, почему некоторые комнаты в доме все время заперты, кто охраняет ворота, через которые они проезжали сегодня днем, и где именно в поместье держат собак. Но Кора, казалось, была не расположена к обстоятельной беседе; она все время уводила разговор от тем, связанных с Клином или с усадьбой. Это расстроило и в то же время озадачило Холлорана, рассчитывавшего получить от нее как можно больше полезных сведений. Он извинился перед ней и встал из-за стола, чтобы позвонить Матеру - доложить обстановку и узнать, не поступило ли какой-нибудь новой информации об их утренних преследователях - возможно, похитителях, а может быть, даже убийцах. Он узнал, что полиция разыскала голубой "Пежо" - он стоял, брошенный их преследователями в одном из предместий Лондона; к сожалению, похитители автомобиля не оставили после себя никаких улик. Сперва дотошные "голубые мундиры" пытались узнать, почему этот заурядный угон автомобиля так заинтересовал их неофициальных коллег из "Ахиллесова Щита", но Дитер Штур, наводивший справки по своим личным каналам связи в полиции, заверил их, что объяснит им все позднее. Это заявление пробудило у полицейских еще большее любопытство: уж они-то были хорошо осведомлены, какого рода делами занимается "Щит". Матер забеспокоился о том, что теперь, когда в операцию невольно замешана полиция, агентам "Щита" будет трудно сохранять полную свободу в своих действиях. Ровно в час ночи Холлоран поднялся на второй этаж и постучал в дверь комнаты Монка. Тишину, воцарившуюся в доме, внезапно нарушил скрип дубовых балок, укреплявших стены - нагревшись под лучами солнца за день, они остывали ночью. Коридоры были слабо освещены, словно лампы горели вполнакала. Подождав немного, Холлоран расслышал звуки шагов, донесшиеся из комнаты - телохранитель Клина шел к двери, тяжело ступая по полу своими огромными босыми ногами. Дверь едва приоткрылась, и в эту щель выглянуло сонное, глуповатое лицо Монка - похоже было, что он еще не окончательно стряхнул с себя дремоту. - Ваш черед, - напомнил ему Холлоран. - Что? - буркнул американец. - Пора отрабатывать свой хлеб, - последовал насмешливый ответ. - Сперва проверите все входные двери и окна, выходящие на улицу, затем спуститесь в холл у главного входа. Будете обходить коридоры кругом первого этажа каждые полчаса, а если вам что-то покажется подозрительным, то и чаще. Дверь распахнулась шире. Монк стоял на пороге, одетый в нательную фуфайку и свободные, мягкие штаны; его живот выпячивался так, что нижний край фуфайки растягивался: казалось, еще чуть-чуть - и фуфайка лопнет по швам. Полоска кожи, показавшаяся между болтающимися гораздо ниже талии штанами и фуфайкой, сплошь была покрыта темными курчавыми волосами. Его "конский хвост" сейчас был распущен - длинные спутанные пряди волос свисали по обеим сторонам его широкой и плоской физиономии, завиваясь на самых концах. Подбородок оброс давно не бритой щетиной. Руки и покатые плечи заросли теми же густыми, похожими на шерсть волосами, что и живот; оголенные, они производили отталкивающее впечатление из-за густоты покрывавших их волос. Время неандертальцев еще не совсем ушло, размышлял про себя Холлоран, разглядывая Монка. Монк лениво повернулся, и в лучах света, упавших из коридора за дверь, показался страшный беспорядок, царивший в комнате американца. На полу валялись журналы и комиксы, возле раскрытой постели стоял поднос с грудой грязных тарелок и банок из-под пива. Сама кровать казалась слишком хрупкой для такого гиганта. У Холлорана не было ни малейшего желания стоять в дверях этой неприбранной спальни, рассматривая все неприглядные подробности, которые могли попасться ему на глаза. - Монк, - сказал он тихо. Телохранитель оглянулся через плечо, застыв на месте, словно вкопанный, и втянул голову в плечи так, что, казалось, почти вся его короткая шея ушла куда-то в грудную клетку. Он исподлобья сверкнул глазами на Холлорана, который в это время наставлял его: - В случае малейшей тревоги идите прямо ко мне. Надеюсь, это вам понятно? - С кем говоришь, ты?.. - послышался невнятный ответ. Холлоран пропустил его сердитое бормотание мимо ушей: - Вы придете прямо ко мне, слышите? Сначала вы предупредите меня. А не Клина. Ясно? - Еще чего! - Ты пойдешь ко мне сразу же, если что-нибудь случится, иначе "я" переломаю кости "тебе", едва уляжется пыль от всей этой суматохи. Теперь уже американец стоял лицом к Холлорану, выпрямившись во весь рост. - Мне платят лишь за то, чтобы я служил господину Клину, - сказал он, стараясь сделать свой тоненький голосок как можно более низким. - А мне платят гораздо больше за то же самое, - ответил ему Холлоран. - Если хочешь и дальше продолжать дискуссии на эту тему, поговори лучше утром с самим Клином - он тебе все подробно растолкует. А сегодня ночью будешь делать то, что я тебе скажу. Монк, казалось, готов был броситься на него; однако его удержало совсем не воспоминание о недавнем поединке, где американцу так здорово влетело - похоже, что ему и впрямь не хотелось лишний раз объясняться со своим начальником. Он облизнул губы, словно ему хотелось пить; его мысли, очевидно, не поспевали за словами Холлорана. - И чтобы через две минуты был внизу! - отрезал Холлоран. Затем, не тратя лишних слов, без лишних жестов, он повернулся и пошел прочь от комнаты Монка, слыша, как в спальне, оставшейся позади, что-то грохнулось и покатилось по полу. Должно быть, сейчас ко всему хаосу в этой комнате добавились еще и осколки обеденной посуды, разлетевшиеся во все стороны. Холлоран улыбнулся, зная, что ему по всей вероятности еще предстоит сводить счеты с телохранителем Клина, когда вся эта история придет к концу. Лично он не держал в душе зла на обезьяноподобного американца и был готов разойтись мирно, но слишком очевидно было, что Монк настроен отнюдь не столь миролюбиво. Что ж, в таком случае он сам будет виновником своих бед. Он вернулся в свою комнату на первом этаже, по пути заглянув во внутренний дворик. Серебристый лунный свет покрывал блеклым ковром каменные плиты; фонтан отбрасывал бесформенную тень, лежавшую черной кляксой на правильных рядах светлых квадратов, устилавших землю. Он пересек эту открытую площадку, огибая фонтан и на несколько мгновений оказавшись в тени, чтобы еще раз подойти к той закрытой двери, которую он обнаружил в маленьком коридоре. В тот раз Юсиф Даад неожиданно возник за его спиной, едва он успел прикоснуться к дверной ручке. Холлоран спросил его тогда, куда ведет эта дверь и почему она заперта, но Даад только скалил зубы и качал головой в ответ, словно не понимая английского языка (хотя в документах, присланных "Магмой" в "Ахиллесов Щит", упоминалось, что оба араба хорошо владеют английским). Позже Кора сказала ему, что лестница, с которой спускался Даад, очевидно, уже давно наблюдавший за ним, ведет в личные покои Клина. Черная тень неожиданно упала на крышу дома и в колодец внутреннего дворика - в то время луна спряталась за тучу. Во тьме мерцали тусклые огоньки освещенных окон - только эти неяркие пятна и могли служить ориентиром в ночном мраке, внезапно поглотившем все формы и очертания предметов. Холлоран вошел в дом и направился в свою комнату. Тихо притворив за собой дверь, он на время отгородился от этого огромного здания с его длинными, запутанными мрачными коридорами и еще не разгаданными тайнами. Стянув с плеч жилет, он повесил его в ногах дубовой кровати. Вынув мощный "Браунинг" из кобуры, висящей у него на поясе, он положил револьвер на ночной столик рядом с кроватью, затем завел звонок своих наручных часов на без четверти четыре. Бросив последний взгляд из окна на земли поместья - там не было видно ничего, кроме черных горбатых вершин холмов, вырисовывающихся на фоне оранжевого зарева от близлежащего городка - он прилег на кровать, как был, в одежде и в обуви, расстегнув лишь пару верхних пуговиц на брюках и не развязав шнурков на ботинках. Положив одну подушку под голову, он наконец полностью расслабил все мышцы; его глаза тотчас же закрылись; неяркий свет настенного бра над кроватью, казалось, совсем не тревожил его. Сон не заставил себя долго ждать. А вместе со сном пришло воспоминание... "...Он слышал тяжелое, хриплое дыхание за деревянной решеткой, словно воздух был чужой стихией для священника - так дышит рыба, вынутая из воды... "Благословите меня, святой отец, ибо я много грешил..." - Лайам удивился, почему он не испытывает стыда, который должен был прийти к нему при словах раскаяния. Он перечислял свои "преступления" святому отцу, улыбаясь в темноте исповедальни, не чувствуя никакой обиды или возмущения оттого, что был вынужден раскрывать свои тайны перед человеком, которого не любил, и даже более того - не уважал... "Я лгал, отче, я воровал..." - Огромная голова священника за ромбоидальными ячейками решетки мерно кивала в ответ, принимая признание в очередном прегрешении - очевидно, духовник слышал такие вещи не в первый раз... "Я "баловался" со своим телом, отче... (мальчиков приучили говорить более скромное "баловался" вместо "наслаждался") и говорил непристойные вещи про Господа Бога..." - Голова священника дернулась и застыла в самом начале кивка, а дыхание участилось... Лайам улыбнулся еще шире... "Я спросил Бога, почему Он... несчастный ублюдок... внебрачный ребенок... сын неизвестного отца..." - голова священника повернулась к нему; мальчик чувствовал на себе горящий взгляд невидимых ему в темноте исповедальни глаз. "Почему Он забрал моего отца у матери и у меня". - Теперь улыбка "кающегося" грешника стала похожа на хищный оскал; он глядел неподвижными и, казалось, незрячими глазами прямо перед собой. - Лайам, не Господь отнял жизнь у твоего отца, а бандиты... "И почему Он... почему Он сделал мою мать..." - глаза мальчика застилали слезы, но улыбка все еще не сходила с его лица, - "Он допустил, чтобы она стала делать все эти вещи... сумасбродные вещи... Из-за которых она вынуждена была уйти..." - Лайам, - послышался голос священника, звучавший теперь несколько иначе - ласково, вкрадчиво... "Почему..." - Мальчик в первый раз всхлипнул; он вцепился пальцами в переплетения прутьев деревянной решетки, напрягая все мышцы, словно он хотел выломать эту преграду между собой и святою Правдой... Тень за решеткой шевельнулась, и свет заменил темный контур массивной фигуры - исповедник поднялся со своего места... Дверь позади Лайама распахнулась, и в нее вошел Отец О'Коннелл, положив свою большую руку на плечо мальчика... Лайам оттолкнул ее от себя и кинулся в темный угол кабинки. Уткнувшись головой в колени, дрожа и всхлипывая, он рыдал, не в силах сдержать свои слезы... Священник, грузный, дородный мужчина, чей темный силуэт вырисовывался на фоне открытой двери, нагнулся к нему, раскрыв объятия..." ...Стук в дверь. Глаза Холлорана мгновенно открылись; он пробуждался не так, как просыпаются избалованные, изнеженные всеми удобствами цивилизации люди - его мозг работал ясно и четко, мышцы работали безотказно. Сон остался в памяти только как далекий образ, как воспоминание, тотчас же готовое исчезнуть, уступив место более насущным делам. Он встал с постели; его движения, несмотря на всю их быстроту, оставались плавными и мягкими, как у сильного хищного зверя. Прежде чем стук в дверь повторился, Холлоран успел подойти к двери, засунув пистолет в кобуру. Он приоткрыл дверь, автоматически чуть отступив назад и придерживая створку ногой, чтобы тот, кто стоит в коридоре, не смог распахнуть ее во всю ширь и ворваться в комнату. За порогом стояла Кора. Глава 18 СТРАШНЫЙ ОБРЯД Вокруг него стояли свечи. Много толстых черных свечей. Они едва освещали комнату, хотя его тощее обнаженное тело было единственным светлым пятном во мраке этой комнаты, в самом центре круга свечей, льющих свое мерцающее мягкое сиянье. Двое смуглокожих мужчин умащивали его кожу; их движения делались все быстрее и жестче по мере того как кожа становилась скользкой и мягкой. А из дальнего конца комнаты на него смотрели чьи-то глаза - темные, немигающие, они глядели, не отрываясь ни на секунду. Парнишка застонал, слегка приподняв голову и пытаясь отвернуться; казалось, это стоило ему больших усилий - все его движения были вялыми, члены отказывались повиноваться. Проклятая жидкость, впрыснутая в вену, была виной головокружения и дурноты, последовавшей за слабым стоном и трепыханьем жертвы - эти люди сделали его покорным... Они держали его без сознания почти все время. Но иногда... Иногда арабам было приятно послушать его вопли и крики. Ни один звук не вырвется за стены этой комнаты, говорили они ему, ухмыляясь. Здесь проводятся тайные религиозные обряды, и сама земля поддерживает эти своды. Кричи, кричи громче, твердили они. Визжи, чтобы мы могли насладиться твоим страхом и твоими криками, говорили они, втыкая иглы в его живую, трепещущую плоть. Мы хотим видеть твои слезы, пели их тихие, почти сладострастные голоса над ухом в то время, как острия вонзались в его половые органы. Они удалили все волосы с его тела, выдернув даже ресницы, очистив от волосков даже его ноздри, и теперь его нагое тело тускло поблескивало в мягком рассеянном свете. И он чувствовал, как руки и ноги наливаются тяжестью; он не мог пошевелиться до тех пор, пока слабость не проходила и его мышцы не обретали способность сокращаться, а вместе с этим приходила боль. Тогда он корчился и кричал так, что, казалось, стены должны были отзываться эхом на его звериный вой. Иногда - возможно, под действием какого-то наркотика - боль становилась острой, почти невыносимой. Когда им надоело слушать его брань и жалобы, они подрезали ему язык, подвесив после этого его бесчувственное тело так, чтобы он не захлебнулся собственной кровью. Они прижгли рану какой-то жидкостью, причиняющей больше мучений, чем острое лезвие, резавшее живое тело. Они передразнивали его нечленораздельную речь, по очереди насилуя юношу; действуя на редкость энергично и грубо, они повредили ему прямую кишку; только кровь, смешавшаяся с испражнениями несчастной жертвы, остановила увлеченных варварским наслаждением палачей. Парнишка попробовал пошевелиться, но затекшие члены не повиновались ему - они были крепко связаны. Он лежал навзничь на широкой ровной поверхности, прикованный к ней, словно Прометей к своей скале; тощее тело вытянулось, и на нем были видны многочисленные раны - в некоторых из них все еще торчали иголки. Тонкие струйки засохшей крови испещряли кожу. Каждая клеточка его истерзанной плоти претерпела адскую муку, и не будь его чувства притуплены дозой морфия, он давно умер бы от болевого шока - сердце едва ли вынесло бы такую нагрузку. В то время как его затуманенный рассудок отчаянно боролся с наплывающей жаркой и душной тьмой, его чувства все глубже погружались в этот темный омут. Инстинкт подсказывал ему, что, приди он в сознание хотя бы на несколько минут, он тут же сошел бы с ума. Низкие язычки пламени дрогнули под легким сквозняком. Он поднял голову с холодной плиты - это вялое движение отняло у него последние силы - и оглядел свое нагое тело. Острые иглы, торчащие из его груди, показались одурманенному наркотиком юноше покосившимися металлическими столбами на широком занесенном снегом поле. Почему все так качается перед глазами (его грудь вздымалась и опускалась, когда он дышал) - может быть, это оттого, что у него кружится голова?.. Свет, хлынувший с потолка ярким потоком, рассеял его миражи. Он попытался удержать голову приподнятой, но она, казалось, была налита свинцом. Не в силах бороться с одолевающей его слабостью, он уронил голову на твердый камень - она упала на плиту с глухим стуком. В проходе напротив его каменного ложа показались фигуры людей - они стояли тесной группой на верхних ступеньках лестницы, ведущей в комнату; издалека казалось, что их тела сплетены между собой. Испуганный парнишка громко застонал. Он попытался крикнуть - может быть, позвать на помощь, - услыхав шаги спускающихся по ступенькам людей, но из его глотки вырвался лишь нечленораздельный вопль, перешедший в плач, когда он наконец разглядел тех, кто приближался к нему. Лица двоих арабов застыли в знакомой усмешке. Но сейчас между двумя его мучителями стоял, почтительно поддерживаемый ими под руки, низенький человечек, чье лицо, безобразное лицо старика, несло на себе печать всех существующих в мире пороков. Оно было настолько отталкивающим, что юноша попытался отвернуться, но на это у него не хватило сил. Чувствуя под своей щекой твердую прохладную поверхность плиты, он помимо воли был вынужден лежать и смотреть на этого маленького человечка с морщинистой кожей и на двух его спутников. Черноволосый низкорослый мужчина, чья увядшая кожа шелушилась и во многих местах была покрыта подсохшей коркой - очевидно, вследствие неведомой болезни - смотрел на распростертого перед ним мученика не отводя огромных черных глаз, словно зрелище человеческих страданий доставляло ему удовольствие. Иссохшие, попорченные болезнью черты скривились в отвратительной, жестокой гримасе; если бы он не облизывал свои потрескавшиеся губы, его лицо можно было бы принять за страшную маску. Протянув дрожащую руку со скрюченным, оттопыренным указательным пальцем, он провел желтоватым ногтем по голому животу юноши - острый край ногтя оставил на коже неглубокую красную царапину. Игла шприца еще раз впилась в тонкую руку юноши, и впрыснутая в вену жидкость разбежалась по жилам. Парнишка, ощутив жар, идущий от сердца к онемевшим членам и согревающий все его тело, блаженно улыбнулся. Теперь он смог повернуть голову так, что ему стал виден высокий темный потолок комнаты. Он чувствовал, как разрывается его плоть (боли не было - он ощущал только давление на кожу), и видел пар, поднявшийся в холодный воздух от его живота - легкое светлое облачко, исходящее от жаркой липкой влаги, но остался равнодушным ко всему, что с ним делали эти трое. Шаркая ногами, темноволосый коротышка с безобразным сморщенным лицом отошел в сторону, почтительно поддерживаемый одним из арабов. Второй араб тоже куда-то исчез. Скованный юноша остался неподвижно лежать на залитой кровью плите, размышляя, почему они ушли, оставив его здесь одного. Мысли его путались; соображал он медленно и неохотно. Так приятно было лежать здесь, наблюдая за легкой колеблющейся струйкой пара, поднимающейся вверх от невидимого источника, расположенного совсем рядом с ним, но скрытого за пределами поля зрения. Ему захотелось полностью отдаться на волю судьбы, расслабиться, плывя по течению; его клонило в сон, голова кружилась и в ушах шумело. Но недремлющий страж - его разум - не подчинялся этому желанию; рассудок протестовал, пытаясь сказать ему что-то очень важное, отчаянно цепляясь за каждую ниточку, еще связывающую почти бесчувственное тело с реальным миром, где были боль и страдание... А он прогонял от себя эти назойливые, неприятные мысли. Он не хотел больше страдать! Когда боль, терзавшая его уже много дней, окончательно прошла, наступили минуты блаженства, опьяняющего, как вино. Теперь концы игл, торчавшие из его груди, казались ему свечками на праздничном столе - их головки сияли, словно крошечные огоньки. Справляют его именины?.. Он не помнил даты своего рождения, не знал, какой сегодня день... Впрочем, не все ли равно? Любой праздник будет ему в радость. Он услышал звуки, раздавшиеся где-то совсем рядом, и вытянул шею, насколько ему позволяли это сделать скованные руки и ноги, стараясь повернуть голову так, чтобы ему стало видно, кто там шумит. Нервные окончания отозвались на его движение слабой, тупой болью. Черноволосый коротышка стоял внутри алькова, открывая вход в небольшое помещение, похожее на кабинет. Нет, не кабинет, а... как это называется?... он видел что-то подобное в церкви... Как смешно, это место действительно напоминает церковь... здесь столько свеч, только все они почему-то черного цвета... А гладкий камень, на котором он лежит, должно быть, алтарь. Парнишка захихикал, но вместо смеха из его горла вырвалось бульканье. Трое мужчин склонились над обнаженным распластанным телом; низенький человечек со сморщенным лицом держал покрытый черным платком сосуд из черного металла. Края ткани ровными складками ниспадали с верхушки этой странной плоской чаши с широкими краями. Кровь сочилась из глубокого длинного пореза в верхней части живота несчастного юноши; кровь темными лужицами поблескивала на темной поверхности камня, кровь тонкими ручейками стекала вниз с ровных краев плиты, а вместе с кровью и жизненные силы понемногу покидали молодое тело. Сняв покрывало с металлического сосуда (эта чаша более всего напоминала потир), маленький человечек зажал дно сосуда своей дрожащей рукой. Погрузив другую руку в открытую рану на животе юноши, он развел в стороны края пореза и погрузил черный металлический кубок в кровь и скользкие внутренности, мягко надавливая на его края, чтобы чаша опускалась глубже. Теперь парнишка кричал так, что его хриплому голосу вторило эхо от каменных стен и сводов комнаты, ибо никакие наркотики не могли заглушить его боль и ужас. Он еще дышал, когда второй араб достал какие-то инструменты из складок своей одежды и вонзил их в закованные руки и ноги жертвы. А юноша с запрокинутой головой видел миллиарды немигающих глаз, глядящих на него, ни на секунду не отводя взора. Глава 19 ЧТО БЫЛО НУЖНО КОРЕ - Мне нужно, чтобы кто-то был рядом, - сказала она. - Я... я боюсь оставаться одна в этом доме. Холлоран открыл дверь шире, и она торопливо перешагнула порог его комнаты, оглянувшись через плечо, словно кто-то подкрадывался к ней сзади по длинному темному коридору. Холлоран выглянул наружу - коридор был пуст. Он повернулся лицом к своей неожиданной гостье - девушка ставила на тумбочку возле его кровати бокалы и бутылку, которые она принесла с собой. - Я запомнила, что вы любите шотландский виски, - сказала она Холлорану, но тон ее был не слишком уверенным. Он покачал головой: - Мне нужно идти дежурить через... - он поглядел на часы, - через несколько часов. Но вы можете пить одна, если вам хочется. Казалось, Кора слегка смутилась. Она налила себе порцию неразбавленного виски, чуть отвернувшись от него, избегая его взгляда, а он так и не смог понять, то ли она застыдилась своего бесцеремонного ночного визита к нему, то ли она чувствовала неловкость оттого, что пила неразбавленный виски. Холлоран встал и плотнее прикрыл дверь. На плечи Коры был накинут купальный халатик - не слишком надежная защита от ночной прохлады. - Должно быть, вы считаете меня ужасно глупой. Или... - она так и не закончила фразу. Холлоран подошел к кровати, на которой она сидела, вытаскивая автоматический пистолет из кобуры. Положив оружие на тумбочку рядом с бутылкой и пустыми бокалами, он глянул ей в лицо. - Каждый из нас чего-нибудь боится, - сказал он. *** Холлоран начал медленное, осторожное движение вглубь ее плоти, опасаясь причинить ей боль, хотя ее пальцы впились в его обнаженную спину, побуждая его к более решительной атаке. Ее зубы легонько прикусывали то его шею, то плечо, когда девушка змеей извивалась в его объятиях. Купальный халат все еще был на ней; он распахнул его, чтобы ласкать ее грудь и плечи. Она громко застонала, зажмурив глаза, опьяненная его ласками. Он нагнулся, напрягаясь, как мог, чтобы поймать ртом набухшие соски ее грудей; легонько пощекотав их языком, он приник к ее нежной, ароматной коже долгим, горячим поцелуем. Она долго не могла перевести дыхания, и наконец с ее дрожащих губ слетел еще один блаженный стон. Сорвав с нее халат, он бросил его на стул, стоящий рядом с постелью, готовясь насладиться полной наготой юного, прекрасного тела. Его пальцы медленно блуждали по упругой коже ее бедер, легонько касаясь нижней части живота; они спускались все ниже, проскользнув меж ее ног. Девушка выгнулась дугой, прижимаясь к нему, и вот уже он вошел внутрь, встретив на своем пути лишь слабое сопротивление мягкой преграды. Руки Коры, сомкнутые на его спине, так крепко сжали его, что он не смог контролировать себя, и резким, быстрым движением продвинулся еще дальше. Она слабо вскрикнула от боли. Она вытянулась на кровати, ее мускулы напряглись, словно он не вошел в ее лоно, а проткнул его насквозь. Теперь он мог не сдерживать своих желаний; ощутив знакомую дрожь в своих напрягшихся мускулах, он приподнялся, и, сделав еще несколько сильных, порывистых движений, вышел из нее, упав на постель и крепко зажав ее ноги меж своими коленями. Долгий стон вырвался из его груди; казалось, он готов был лишиться чувств. Едва переведя дыхание, он почувствовал, что руки Коры обнимают его уже не столь сильно, как прежде; казалось, девушка скорее сдерживает, чем поощряет его пыл. Ее стоны сейчас больше напоминали всхлипы, чем порывы страсти. Девушка сжала колени и лежала почти неподвижно, не отвечая на его нежные ласки, отвернув от него свое лицо. Смущенный Холлоран привстал на постели, опираясь на локоть; взглянув на нее, он увидел, как дрожит слеза на ее длинных ресницах; скатившись по щеке, прозрачная капля упала на смятую постель. - Кора... - Пожалуйста, Лайам. Помогите мне. Он сдвинул брови, ничего не понимая. Ее глаза закрылись. - В моем халате, - прошептала она так тихо, что он едва разобрал ее слова. Когда Холлоран встал с кровати и нашел тонкие кожаные веревки, сложенные кольцами, в кармане ее халата, он начал понимать... Глава 20 ПОХИЩЕНИЕ Они заметили, как из здания вышел лысый мужчина со странным шрамом на лице, который словно бы служил продолжением его улыбающихся губ. Наблюдатель на переднем пассажирском сиденье машины утвердительно кивнул головой. Человек, несколько минут тому назад прогуливавшийся по той же улице со свернутой газетой в руке, наклонился вперед с заднего сиденья, положив руку на подголовник водительского кресла; в глазах его светился живой интерес. Лысый мужчина свернул в сторону и стал медленно удаляться от их автомобиля. Когда он уже отошел на приличное расстояние, пассажир на заднем сидении потянулся к ручке дверцы. Человек, сидевший впереди, остановил его движением руки. Тот, за кем они следили, сейчас возился с ключами возле машины, стоявшей у тротуара в нескольких метрах впереди. Включив зажигание, водитель подождал, пока машина, в которую забрался замеченный ими человек, не тронется с места; затем они поехали следом, держась на приличном расстоянии позади нее. *** Они пришли за ним, когда земля еще дремала в предрассветных сумерках, легко и бесшумно открыв запертую дверь в комнате цокольного этажа. Он проснулся только когда они уже подошли к изголовью его кровати. Он едва успел вскрикнуть "Wer ist da?", как на лицо легло что-то мягкое - его стали душить краем одеяла. Ему нанесли несколько сильных ударов по голове, по лицу. Первые два удара оглушили его и перебили ему кости носа, а после третьего, в который было вложено все накопившееся раздражение бандитов, разгоряченных сопротивлением своей жертвы, он потерял сознание. Четвертый удар, очевидно, был нанесен из жестокого удовольствия, которое доставляет некоторым людям полная власть над другим человеком. Его бесчувственное тело стащили с кровати и одели. Похитители позаботились о каждой мелочи: положили бумажник в карман, застегнули ремешок часов на запястье. Окровавленные постельные принадлежности аккуратно сложили и прихватили с собой. Постель была прибрана и заправлена вновь. Проверив, все ли в порядке в этой комнате, не осталось ли еще каких-нибудь следов борьбы, они вынесли Штура в прихожую, а затем вверх по лестнице на улицу, где их ждала машина. Последний из севших в автомобиль бандитов аккуратно прикрыл за собой дверцу. Ни один человек не видел, как немца выкрали из его собственной квартиры, поскольку у Штура не было ни жены, ни любовницы. Глава 21 ПОД ВОДАМИ ОЗЕРА Первые лучи солнца пробились сквозь утренний туман - роса, выпавшая ночью, теперь испарялась с нагревавшейся земли. Деревья вдалеке скрывались в плотной, непрозрачной дымке - казалось, их верхушки подвешены в воздухе на невидимых нитях - стволы и корни скрывались в молочно-белой пелене. Низкие кусты казались призрачными чудовищами, припавшими к земле, неслышно подкрадываясь к своей жертве. Холлоран осматривал холмы, возвышающиеся над покрывалом тумана, обходя запущенный сад. Малейшее движение на их зеленых склонах - и он немедленно бросился бы туда. Некоторое время он внимательно глядел на какое-то подозрительное пятно, затем прошел еще несколько шагов по тропинке между кустами и вгляделся в даль еще пристальнее, зорко примечая малейшие детали - не изменилось ли что-нибудь там, на вершине холма, за несколько секунд? В то же время он чутко прислушивался к звукам, раздававшимся за спиной, помня о собаках, свободно разгуливавших по поместью. Хотя Кора сказала ему, что собаки никогда не подходят близко к дому, он не питал слепой веры в ее слова, особенно когда припоминал намек Клина о том, что псы могут "выпроводить" любого чужака из усадьбы. Обученные сторожевые собаки могут стать довольно опасными противниками как для похитителя, решившего тайком пробраться к дому, так и для самого Холлорана. Он думал о Коре, медленно разгуливая по саду, смущенный противоречивостью своих чувств. Покорность девушки грубым ласкам, жестокость их любовных игр помогли удовлетворить желания Коры, но сам он на сей раз не получил того удовольствия, которого он ждал от своего ночного приключения. Действительно, неожиданное пробуждение послужило хорошей встряской, утроившей его силы вначале, но в самом конце ему так и не удалось полностью отдаться наслаждению... Ханжеское раскаяние в своем грехе, Холлоран? Неужели католическая вера юношеских лет оставила такой глубокий след в душе? Вспоминая о том, через что ему не раз пришлось пройти в своей жизни, обо всех испытаниях, выпавших на его долю, он откинул эту мысль. Может быть, он просто слегка разочаровался в этой женщине: ее мысленный образ, созданный воображением Холлорана, не соответствовал действительности, а ее покорность и слабость сделали ее более уязвимой для него... Позже, когда Кора встала с постели, чтобы снова накинуть на себя халат, он заметил резкие отметины на ее спине и ягодицах. Ничего не сказав вслух, он подумал, что эти полосы не могут быть ничем иным, кроме уже сходящих с кожи следов от ударов хлыста или ремня. Но это неожиданное открытие, как и многие другие, ничего не проясняло, не давало путеводной ниточки к разгадке ее тайн. Он завернул за угол дома и увидел, что озеро окутано непрозрачной пеленой тумана. Молочно-белая завеса чуть колыхалась под легким ветерком, и струйки поднимающегося кверху пара змейками вились над ее слегка волнистой гладью. Под его ногами заскрипел гравий, когда он подошел к "Мерседесу"; черная глянцевитая поверхность машины была покрыта крупными каплями росы. Холлоран лег плашмя на землю, чтобы осмотреть низ автомобиля. Он посветил направленным лучом карманного фонарика, дюйм за дюймом изучая дно кузова машины; убедившись, что на нем нет никаких посторонних предметов, а на земле под машиной нет никаких подозрительных следов (часто террористы прикрепляли взрывные устройства именно там, куда труднее всего было добраться), он тщательно обследовал снаружи колеса, амортизаторы и тормоза. Удовлетворенный результатами осмотра, он обошел вокруг автомобиля, глядя, нет ли на его кузове и на земле пятен смазки или отпечатков пальцев, не валяются ли кусочки провода, не разбросан ли гравий возле дверей машины чьими-то ногами. Перед тем, как открыть дверцы "Мерседеса", он провел ребром тонкого бумажного листа по тонким зазорам между дверцами и корпусом; убедившись, что оттуда не торчат концы проводов или куски проволоки, он просунул голову внутрь салона автомобиля, втянув в себя воздух через расширенные ноздри - не примешается ли какой-нибудь посторонний резкий запах к легкому духу бензина. Опасаясь, не подложены ли под сиденье взрывные детонаторы, срабатывающие при нажатии на пружины кресел, он проверял щиток, пепельницы и ящик для мелких предметов, не опираясь на сиденья. Затем заглянул под каждое из кресел. Оставив дверцы машины открытыми, он проверил мотор, еще раз используя ребро бумажной карточки для прощупывания щели между откидной крышкой моторного отсека и корпусом, а потом так же осторожно заглянул в багажник. Закончив эту сложную процедуру внешнего осмотра машины, он завел двигатель "Мерседеса", оставив его на холостом ходу на несколько минут, после чего сел в кабину и проехал взад и вперед несколько метров. Убедившись, что за прошедшую ночь машину никто не трогал, он выключил мотор, вылез из кабины и запер дверцы. - Неужели действительно необходимо было столько возиться с этим? раздался голос с крыльца. Холлоран обернулся и увидел Феликса Клина, стоящего у дверей; тень от навеса скрывала черты его лица. Скрестив руки на груди и прислонившись одним плечом к каменному столбу, он разглядывал Холлорана, занятого проверкой автомобиля. Он опять был одет довольно просто и небрежно: слишком свободная легкая куртка была накинута поверх свитера, заправленного в джинсы. Клин усмехался, вид у него был бодрый и свежий; от вчерашней усталости, одолевшей его за обедом, не осталось и следа. - Я проделал бы те же самые действия даже если бы "Мерседес" простоял всю ночь в надежно запертом подземном гараже, - ответил Холлоран. - Я проверял, не проник ли кто-нибудь внутрь этой ночью. - Значит, вы так и не поверили мне, когда я сказал, что здесь я в полной безопасности. Холлоран пожал плечами: - Не в обычаях "Ахиллесова Щита" полагаться на авось. - Конечно, нет, - поддакнул Клин, выходя из тени, потягиваясь и глядя на небо. - Сегодня будет хороший день. Хотите прогуляться, Холлоран? Освежающий моцион перед завтраком, а? Это взбодрит вас. - Что вы имеете в виду? - Идите следом - узнаете. Клин быстро зашагал к озеру. Холлорана удивила его живая и легкая, подпрыгивающая походка. Еще вчера вечером поза Феликса за столом была расслабленной, утомленной, движения - вялыми; черты лица осунулись, как после долгой болезни. Сегодня утром энергия, казалось, била ключом из этого человека. - Идемте, и забудьте об этом вчерашнем дорожном происшествии, - позвал он весело. Холлоран медленно двинулся вслед за ним; хотя его походка была легкой, сам он отнюдь не расслаблялся. Все время, пока они шли к озеру, агент "Ахиллесова Щита" следил за окрестностями, подмечая каждую деталь пейзажа, чтобы вовремя заметить приближающуюся опасность. Он зорко смотрел, не покажется ли вдруг подозрительное пятно в кустах, не сверкнет ли солнце, отражаясь в оптическом прицеле дальнобойной винтовки; и уж вне всякого сомнения, особое внимание он уделял дороге, ведущей от главных ворот поместья к дому. Клин намного опередил его; низкая темноволосая фигура виднелась уже у самого берега озера. Иногда он взмахивал руками и подпрыгивал, так что Холлоран совсем не удивился бы, если бы его клиент прошелся "колесом" по ровной дорожке, посыпанной гравием. Похоже, у маленького человечка было слишком много энергии, и он щедро расходовал свои силы. Тропинка пошла под уклон, спускаясь к воде, и Клин стремительно сбежал вниз; теперь Холлорану были видны только его узкие плечи и темноволосая голова. Холлоран ускорил шаг и вскоре увидел, что Клин стоит на дальнем краю низких мостков, к которым привязана гребная шлюпка. - Вот вам хорошая тренировка на сегодня, - сказал Клин Холлорану, распутав узел каната, привязывающего лодку к мосткам. - На ней нет мотора? - Мне нравятся спокойные воды этого озера, нравится его тишина. Я не люблю моторы - они нарушают тишину. Обычно Монк или Палузинский сидят на веслах во время наших прогулок по озеру, но сегодня эта честь будет принадлежать вам, - Клин легко спрыгнул в лодку и уселся на корме. - Давайте отчалим! - В таком тумане мы вряд ли что-нибудь разглядим, - заметил Холлоран, ступив на мостки. - Может быть, - ответил Клин, отвернувшись и вглядываясь в белую дымку над поверхностью воды. Холлоран перелез через борт легкой шлюпки, оттолкнувшись ногой от края мостков. Усевшись на среднюю скамью лодки, он уперся концом одного весла в деревянную сваю и оттолкнулся сильнее, пустив лодку в медленный дрейф, потом поставил весла в уключины. Развернувшись, он взял курс на середину озера; мерные взмахи весел заставляли лодку тихо и плавно скользить в тумане по спокойной водной глади. Сидя напротив Клина, он мог разглядывать своего компаньона вблизи; кинув на сидящую перед ним худощавую фигуру несколько острых взглядов, он решил, что столь сильная метаморфоза, происшедшая с Клином со вчерашнего вечера, имеет мало общего с изменениями его психического состояния; ее причину скорее нужно искать в непостоянной, переменчивой, неустойчивой натуре этого странного человека, в его раздвоенности, временами столь сильно поражающей Холлорана. Внешность "объекта" осталась той же, что и вчера, черты лица были все такими же заостренными; но кожа уже приобрела живой и теплый оттенок, и желтизна, напоминающая старый высушенный пергамент, покрывавшая бледные щеки клиента за вчерашним обедом, бесследно сошла. Темные глаза Клина ярко блестели, а голос стал звучным и даже чуть более резким, чем обычно. Не в первый раз Холлорану пришла в голову мысль, что его клиент употребляет какие-то наркотики. Клин, чей тонкий профиль четко вырисовывался на фоне белизны, внезапно быстро повернулся лицом к Холлорану. - Все еще пытаетесь расколоть меня, Холлоран? - спросил он с коротким, резким смешком. - Не так-то это просто, скажу я вам. Почти невозможно. Даже такому, как я, это едва ли было бы под силу... - Его смех стал более долгим. - Дело в том, что я не похож ни на одного человека из тех, с кем вы встречались за всю свою жизнь... Я прав? Холлоран продолжал спокойно и плавно грести. - Все, что меня интересует, - это ваша безопасность. Остальное меня не касается, - ответил он. - Так ваше начальство в "Ахиллесовом Щите" учит вас отвечать своим клиентам? Фраза из записной книжки, удобная и всегда наготове. Вряд ли вы станете отрицать, что ваше любопытство удовлетворено сведениями, которые уже известны всем из официального досье. Признайтесь! Неужели вам не хочется узнать обо мне побольше? О том, как досталось мне такое богатство, об этой моей загадочной силе... Ведь хочется, правда? Да-а, я знаю, что вам этого хочется! - Допустим. Клин хлопнул себя по колену: - Хорошо... - Он наклонился вперед с видом заговорщика. - Должен вам сказать, что родился я не таким... О, нет, не совсем так. Назовем это поздно развившимся талантом... - Улыбка сошла с его лица; и хотя черные глаза буквально впились в глаза Холлорана, казалось, что Клин смотрит куда-то вдаль, словно не замечая ничего вокруг себя. - Вы говорите об этом так, как будто особенные способности вашей психики возвышают вас над остальными людьми. Весло зацепило полусгнившие водоросли, плававшие в воде, и Холлоран бросил грести, чтобы освободить лопасть одного весла от намотавшихся на него остатков прошлогодних растений. Густая бурая масса на конце весла была скользкой на ощупь, и ему пришлось несколько раз дернуть за ее вьющиеся концы, прежде чем ему удалось сбросить эту гниль обратно в озеро. Когда он снова погрузил весла в воду, Клин уже ухмылялся, глядя на него - очевидно, воспоминания о прошлом больше не тревожили этого странного человека. - Хорошо ли вы спали прошедшей ночью? - спросил Клин. Действительно ли в его усмешке была какая-то дьявольская хитрость, или это только почудилось Холлорану? И чем объясняется такая внезапная перемена темы разговора? - Достаточно крепко - до тех пор, пока я не проснулся, - ответил он Клину. - И вас ничто не потревожило? - Только отсутствие надежной охраны в Нифе. Здесь вы подвергаетесь серьезному риску. - Да-да, мы поговорим об этом позже... А Кора очень интересная особа, правда? Я имею в виду то, что она на самом деле представляет из себя совсем не то, чем кажется на первый взгляд. Вы это уже поняли? - Я знаю о ней очень мало, чтобы делать какие-то выводы. - Конечно. Она рассказывала вам, как она попала на работу непосредственно ко мне? Бесспорно, я захотел ее сразу, как только положил на нее глаз - еще в офисе доброго дяди сэра Вити, около трех лет тому назад. Разглядел ее скрытый потенциал - ну, вы понимаете - увидел, что в ней таятся... определенные способности. Понимаете, о чем я говорю, Холлоран? Холлоран игнорировал эти намеки, подавляя нарастающий гнев. - Очевидно, вы имеете в виду то, что она очень хороший секретарь и поверенный агент. - Вы правы, она действительно хороший секретарь. А больше вас ничего не интересует? Холлоран бросил весла, позволив лодке медленно дрейфовать. - Что именно может меня заинтересовать? - спокойно произнес он. - Ха! Конечно, интересует! Я и Кора, наши с ней взаимоотношения! Действительно ли она только лишь составляет графики и планы и печатает письма на пишущей машинке? Может быть, вы хотите знать, нет ли меж нами любовной связи. - Это никак ко мне и к моему делу не относится. Клин лукаво улыбался. - Правда? Послушайте, Холлоран, я очень проницательный человек, и меня очень трудно провести. Неужели я не чую то, что творится у меня под носом? Я думаю, вы оставите свои забавы, когда вспомните, кому принадлежит Кора. - Принадлежит?.. Вы говорите так, словно безраздельно владеете ее душой и телом. Клин отвернулся; улыбка все еще не сходила с его лица. Прищурившись, он вглядывался в туман, словно желая проникнуть взором сквозь его плотную завесу. Неясные контуры деревьев и холмов проступали в дымке, чуть колыхавшейся от утреннего прохладного ветерка. - Чувствуете ли вы огромную тяжесть воды под нами? - внезапно спросил Клин, не поворачивая головы к своему собеседнику. - Чувствуете, как тесно сжимает ее давление деревянные борта нашей лодки, словно текущая под нашими ногами вода и все, что лежит на самом дне озера, хочет прорваться сквозь тонкие стенки и утащить нас вниз? Чувствуете ли вы это, Холлоран? Отрицательный ответ уже почти сорвался с языка Холлорана, удивленного странными идеями темноволосого человечка, но внезапно нахлынувшие ощущения остановили его, заставив замереть на месте. Он чувствовал дрожь дерева под ногами, чувствовал скрытую мощь того, что колыхалось за бортом, окутанное туманом. На несколько секунд его охватил страх, как будто вода и впрямь могла просочиться сквозь тонкие щели меж плотно пригнанными досками бортов и лодка вмиг могла наполниться вязкой субстанцией, засасывающей их, тянущей на дно, где ил и водоросли. Мысль Клина, передавшаяся ему, в одно мгновенье изменила образ озера, сложившийся у Холлорана, превратив его спокойную глубину во что-то загадочное, скрывающее в себе затаенную опасность. Холлоран инстинктивно поджал под себя ноги, чуть подвинувшись на скамейке гребца. Легкая рябь на воде заставила лодку едва заметно покачиваться. Огромные немигающие глаза Клина снова уставились на него; голос Феликса, обычно более высокий и резкий, зазвучал спокойно и глубоко: - Оглянитесь по сторонам, потом посмотрите на озеро. Его гладь под завесой тумана, словно шелковистая кожа, чиста и прохладна. Насколько глубоко вы сможете заглянуть в тот мрак, что таится в глубине под этой спокойной прохладой? Ну-ка, Холлоран, попробуйте! Смотрите! Холлоран нехотя подчинился. Подумаешь, какая мелочь, уговаривал он себя, не стоит спорить из-за таких пустяков. Нагнувшись за борт, он увидел в воде свое неясное отражение. - Смотрите на воду, - раздался тихий голос Клина. - Смотрите, как плавно она подымается и вновь опускается. Ее поверхность так нежна, нежнее всего, к чему вы жаждали прикоснуться до сих пор... Вглядитесь в свое отражение - оно выделяется темным пятном на воде. В этой темноте ваш взор проникает глубже, и вы видите то, что было скрыто. А что если бы все озеро покрывала огромная тень - смогли бы вы почувствовать то, что таится в его глубинах? До этой минуты Холлоран видел лишь темное пятно своего отражения в воде. Но вот эта темнота стала расплываться, разрастаться вширь, охватывая все большую площадь тихо колыхавшейся поверхности озера, словно черное покрывало расстилалось, разгоняя туман. Вкрадчивый голос Клина монотонно повторял, что он должен глядеть в воду, не шевелясь и даже не мигая, ведь малейшее движение может нарушить установившуюся гармонию, замутить зеркальную гладь. Он должен всматриваться в темную глубину, пока его чувства и мысли не проникнут дальше, чтобы они впитывались... впитывались... "впитывались" самим озером, приближаясь к тому, что раньше было скрыто от самого острого взора... "...Там, под нами, разные чудища, Холлоран..." Он видел расплывчатые фигуры, медленно и неуклюже двигающиеся во мраке, - бесформенные тела плавали вокруг, выделяясь черными пятнами на темном фоне. Ему показалось - нет, скорее, ему "внушили" - что эти существа никогда не видели солнца, не знали света и тепла солнечных лучей, что они дремали в темных глубинах, почти в самом сердце земли. Среди них иногда проплывали скользкие полуживотные-полурастения, чьи сетчатые тела помогали им выдержать чудовищное давление на большой глубине; они скользили вокруг своих огромных неповоротливых соседей, две разные, столь непохожие одна на другую формы жизни царства тьмы. Меж ними плавали еще какие-то странные создания, похожие на призрачные мелькающие тени. Холлоран чувствовал, как они стремятся подняться из мрачных глубин, где они родились, в вышний мир, но их собственные тела не дают им сделать это, обрекая на вечное заключение во тьме и холоде. Но если они сами не могли подняться вверх, им нужно было заманить к себе вниз того, кого они так жадно желали... Лодка качнулась и сильно наклонилась, когда Холлоран нагнулся еще ниже над водой. "Прикоснись к воде", - настойчиво шептал тихий голос, - "почувствуй ее прохладу..." Холлоран протянул руку к поверхности озера, казавшейся ему сейчас одной огромной тенью, и ему почудилось какое-то движение в глубине, словно притаившиеся на дне создания зашевелились в напряженном, трепетном ожидании. "...погрузи свои пальцы туда..." Он почувствовал, как его рука касается чего-то мокрого, и резкий холод пробрал его до костей. "...глубже! дай ему почуять тебя..." Вода дошла ему до запястья, намочив рукав рубашки. "...еще ниже, Холлоран... еще ниже, и..." Ему послышался смех - казалось, он долетал издалека. "...достань до самой преисподней!.." Холлоран увидел, как смутные тени начали стремительно подниматься на поверхность - причудливые, уродливые создания, которые могли возникнуть только в адских глубинах. Разверстые пасти - были ли это пасти?.. там были отверстия, напоминавшие жадно раскрытые рты - готовились впиться в его плоть, поглотить его... Смех раздавался все громче, возвращая ясность мыслям и чувствам. Холлоран вытащил руку из воды и встал на ноги на дне лодки, словно хотел убраться как можно дальше от этих алчных глоток. А неизвестные чудовища плыли вверх, объединившись в своем стремительном движении, - словно подводная нефтяная скважина вдруг извергла из своих недр черную жижу. Странные, непохожие ни на одно из земных существ, аморфные тела, лишенные глаз, с атрофированными конечностями, более похожими на ножки амебы. В общей массе копошились и другие твари - едва различимые, маленькие тельца состояли почти из одного непропорционально большого ротового отверстия, усеянного острыми и тонкими, словно иглы, зубами. Они подплывали все ближе; еще немного - и они выпрыгнут из воды... Но тут они начали исчезать на глазах, распадаться на мелкие части, разорванные колоссальным давлением в их собственных внутренностях, позволявшим им жить на глубине и никак не приспособленным к более разреженной среде верхних слоев воды. Он представлял себе, как они пронзительно визжат от боли, но эти звуки не были слышны, потому что были лишь плодом его воображения. Вокруг лодки вода словно вскипела и стала белой и непрозрачной от пены и бьющих со дна водоема пузырящихся ключей. Тут и там брызгали фонтанчики, и в мутных струйках, взлетающих вверх, - или это только чудилось Холлорану? - мелькали останки загадочных обитателей глубин. Лодку сильно закачало, и Холлоран быстро сел на скамью гребца, вцепившись обеими руками в борта лодки, чтобы остановить качку. Он удерживал лодку до тех пор, пока волнение не утихло и озеро не стало таким же спокойным, каким оно было до сих пор. Двое мужчин оказались на самой середине озера; вокруг них расстилалась темная гладь воды, а воздух вокруг был на удивление и прозрачен. Плотный туман расступился, окружив их кольцом, и их лодка плавно покачивалась в центре широкого темного круга спокойных вод. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было хихиканье Клина. Глава 22 КОРМ ДЛЯ СОБАК Чарльз Матер стоял на коленях возле своих кустов, когда жена окликнула его со ступенек террасы. Приученный вставать рано, он сохранил эту привычку даже после того, как был вынужден оставить военную службу. И теперь, чтобы не потревожить Агнессу, не разделявшую его любви к пробуждению с первыми петухами, он на цыпочках выбирался из спальни, одевался в ванной, пил чай на кухне и выходил в сад, ставший его второй любовью (первой любовью была его Агнесса). В любой сезон в саду находились какие-нибудь дела, а для него ничего на свете не было приятнее, чем немного размяться на свежем воздухе. Единственной неприятностью в этом занятии было то, что утренний туман и холод (дававший знать о себе зимой, осенью и весной) отзывался прострелами и ноющими болями в его израненной ноге. Он обернулся к жене: - Что случилось, дорогая? - Тебя к телефону, Чарльз. Звонит господин Холлоран. Ему нужно срочно поговорить с тобой. Агнесса была слегка рассержена: ей пришлось вылезать из ванны, чтобы поднять трубку телефона - ведь ее муж, работая в своем любимом саду, не мог услышать звонка. Она стояла на открытом воздухе, дрожа от холода и рискуя схватить воспаление легких. Матер поднялся с невысокой деревянной подставки, на которую он опирался коленями; тонкий конец его трости вонзился во влажную землю. Прихрамывая, он направился к террасе. - На твоем месте, Агни, я вошел бы обратно в дом, - сказал он, с трудом взбираясь на ступеньки. - Ты умрешь от простуды, если будешь стоять здесь в таком виде. - Благодарю вас за вашу заботу, сударь, но мне кажется, что многочасовые прогулки по сырой траве не идут на пользу и вашей ноге тоже, - язвительно ответила она, хотя тон ее был совсем не таким сердитым. - На вашем месте я приняла бы теплую ванну сразу же после того как вернулась из сада. - Мамочка всегда права, - улыбнулся Матер. - А теперь марш обратно, не то я сорву с тебя всю одежду и начну нагишом гонять по саду! Она быстро повернулась, пряча улыбку в уголках рта, и пошла к двери внутреннего дворика. - В таком случае соседи насладятся эффектнейшим зрелищем вместо завтрака, - бросила она через плечо. - И правда, - промурлыкал он, прихрамывая следом за ней и пожирая глазами ее фигуру с восторгом юного поклонника, - это будет эффектно! Он прошел в свой рабочий кабинет и поднял трубку телефона. Подождав, пока в ней не раздастся легкий щелчок - это Агнесса положила на рычажок трубку другого аппарата в комнате на верхнем этаже - он сказал: - Лайам, это Чарльз. Я никак не ждал, что вы позвоните сегодня. Голос Холлорана был спокойным и ровным: - Я пытался связаться с Дитером Штуром с восьми часов утра - безуспешно. - Он должен дежурить в конторе "Щита" в эти выходные, - ответил Матер. - Я думаю, вы уже звонили туда. - Да, я звонил в офис; а за полчаса перед этим я набрал его домашний номер, решив, что застану его там. Никто не подошел к телефону. Матер взглянул на часы: - Гм, уже десятый час... Кроме него, в контору должна была прийти секретарша. - Но ключи могли остаться у Штура. - Тогда она стоит у запертых дверей и ждет его. Однако Штур обычно не опаздывает. Возможно, сейчас он где-то на полпути к конторе, и вы с ним попросту разминулись. - Я звонил к нему домой больше часа тому назад. - Значит, его что-то задержало в дороге. Отказал мотор автомобиля, например. Мало ли что может случиться?.. Слушайте, я позвоню Снайфу - в конце концов, невелика беда, если мы испортим ему выходные - и мы вместе выясним, где пропадает Штур. Мне почему-то