му он
хотел отправить меня в подобную организацию, не сообщив ничего о ней?
     -  Может быть, он полагал,  что вы будете в большей безопасности,  если
ничего не будете знать. Он хотел нанять вас для простой розыскной работы, не
связывая ее ни с какими профашистскими движениями.
     - Но это же не спасло Мегги?
     -  Не спасло, потому  что они недооценили  фанатичной  преданности этой
группы  своему  делу.  Я   могу  даже  предположить,  что  использование  ее
представлялось  им еще более  безопасным,  нежели вас.  Обо всем этом  можно
только сожалеть.
     - Сожалеть? А что же вы сами намерены делать в таком случае?
     - А что намерены делать вы, Гарри?
     -  Я?  Но  вы  представляете  службу разведки,  которая так  или  иначе
отвечает за безопасность. Это ваша работа - делать хоть что-нибудь с этим.
     - А мы и будем делать это. С вашей помощью!
     - Извините, я не хочу иметь ничего общего с такими делами.
     - Хотите,  я предложу вам выбор, Гарри? - Тон собеседника оставался все
в тех  же рамках приятной любезности, но в словах появился зловещий смысл. -
Мы  можем заставить  вас сделать это  самыми разными способами.  Для  начала
может подойти подозрение в шпионаже в пользу Израиля. Далее, несомненно, его
можно будет объединить с подозрениями в убийстве...
     - Убийство? Но вы не можете...
     -  Мы все можем, Гарри, и  я  еще раз прошу вас  не делать  ошибки.  Мы
заставим  вас. - Теперь  в  словах  гостя  не оставалось  и  намека на былую
любезность. - Мы,  конечно, разрешим  вам пользоваться  вашим счетом,  но  в
дальнейшем мы  прикроем  ваш  бизнес здесь,  и  сделаем  его  невозможным  в
большинстве стран, куда бы вы вздумали  переселиться. Силы порядка и закона,
как вы знаете, сегодня  очень  тесно взаимодействуют  во всем мире, Гарри. И
это все в наших интересах.
     - Сукин сын!
     Толстяк   подался   вперед,  упираясь  локтями  в  колени,  и  приятная
любезность вновь вернулась к нему.
     - Послушайте, - заговорил он вкрадчиво  и мягко, -  ведь я знаю, что вы
сопротивляетесь  просто  из  чистого  упрямства,  даже  внутри  себя   вы  и
признаетесь  в полном банкротстве и капитуляции. Но посмотрите хорошенько на
себя, я имею в виду, изнутри. Ведь вы  хотите, чтобы убийцы  вашего партнера
заплатили  за  содеянное?  Вы не можете  сейчас не обращать внимания  на это
естественное чувство внутри вас. Вы старались подавить его  в течение многих
лет, но это  вам плохо удалось. Вы  сражались на стороне Израиля, потому что
вам не нравился тот способ,  каким эту страну пытались поставить  на колени.
Вы сражались,  потому  что  ненавидели жертвы. И вы  будете помогать нам  не
потому, что мы принуждаем вас к этому, а потому что вы сами этого хотите. Вы
никогда  не сможете  побороть  эти чувства,  Гарри,  вы только  сможете лишь
смягчить их на какое-то время.
     И Стедмен понял, что толстяк  был прав.  Желание нанести ответный  удар
все еще не  покинуло  его. Сейчас  он  хотел,  чтобы человек  по имени  Гант
заплатил  за смерть Мегги, как когда-то  хотел,  чтобы  безымянные  арабские
террористы, заплатили  за  смерть  Лиллы.  Может быть  тот  шантаж,  который
использовал Поуп как-то и  повлиял  на него, но  он  отчетливо  понимал, что
решающим фактором  все равно  был  тот старый накопившийся гнев, который  он
старался затушить внутри себя.
     - Но почему вы выбрали меня? - спросил он. - Ведь вы могли  найти более
подготовленного для такой операции человека.
     - Никто из наших людей не подходит для этого дела так, как вы, Гарри.
     Вы же понимаете, что вы - готовая связь,  цепочка между Эдвардом Гантом
и, теперь, нами. Это дает нам большие преимущества.
     - Но я все-таки не понимаю, в чем может состоять именно моя помощь?
     Ведь Гант прекрасно знает, кто я такой, - вновь возразил детектив.
     Поуп откинулся в кресле.
     - Да, он знает кто вы такой, но в данный момент это  не имеет значения.
Он все равно будет продолжать игру.
     -  Игру? Вы  считаете, что это всего  лишь игра? -  В  голосе детектива
чувствовалось недоверие.
     -  Для  людей,  подобных  Ганту,  все  представляет игру.  Он  получает
удовольствие от разного рода уверток  и при этом наслаждается, проверяя свою
хитрость на других.
     - И что остановит его поступить со мной точно так же, как с Мегги?
     - Практически ничто,  за исключением того, что мы будем держать вас под
постоянным наблюдением.
     - Тогда я просто лопну от доверия.
     Поуп коротко рассмеялся.
     - Вы  должны понимать, что при этом,  как только он предпримет что-либо
против вас, мы сможем тут же поймать его за руку, разве не так?
     Толстяк рассмеялся еще раз, глядя на выражение лица Стедмена.
     - Нет, нет,  Гарри.  Я даже не думаю, что наш мистер Гант отважится так
скоро на новое убийство. Послушайте, что я еще  хочу сказать. Мы нуждаемся в
вашей помощи,  потому  что  в  воздухе  уже  что-то  носится. Что-то  должно
произойти, а мы не знаем, что именно. Вы будете всего лишь небольшой  частью
этого наэлектризованного  пространства, и  любая информация,  полученная  от
вас, дополнит пока несуществующую картину надвигающейся опасности.
     - Теперь я чувствую себя в роли жертвенного козла.
     - Не думайте об этом.  Я уже сказал вам, что вы  будете  под постоянным
наблюдением, и мы не допустим никаких неожиданностей. Нам бы очень хотелось,
чтобы  вы  отправились к  мистеру Гольдблату и  сказали  ему  о том, что  вы
передумали. Что вы хотите, чтобы убийцы Мегги получили свое.  Уверяю вас, он
вам поверит, потому что нуждается в вас. Вы установите  контакт  с Гантом на
той же самой основе: у вас есть клиент на покупку специальных видов оружия.
     - А если он откажется разговаривать со мной?
     - Он не откажется. Не забывайте, что он делец, и это не профессионально
давать отказ перспективному  клиенту без всякого обсуждения  условий сделки.
Он сам  еще  проявит  к  вам  интерес, уверяю вас.  Он  очень  самонадеянный
человек... Подберитесь поближе к  нему.  Возможно, что он пригласит  вас  на
свою главную "игровую площадку", это его обычный прием.
     Постарайтесь  увидеть  там как можно больше, запоминайте  все,  что там
происходит. Вот пока все, что вы должны сделать.
     - Это все?
     Поуп   встал.   Собственный  вес  принуждал  его  делать   движения  со
значительными усилиями.
     - Да, - вдруг произнес он, - один момент. Может быть, у вас будет время
прочесть  вот  это.  - Он взял в руки зеленоватую папку,  на которую Стедмен
раньше видимо просто не обратил внимания, и протянул ее детективу.
     - Боюсь, что там очень немного  полезных сведений. Но все-таки  кое-что
вы можете там прочесть о нашем загадочном мистере  Ганте. В частности, о его
недавних делах с арабами. Но не потеряйте ее, хорошо?
     Стедмен пристально, с подозрением посмотрел на него. Но это не принесло
никаких результатов, и даже не повлияло на итог разговора.
     -  Теперь я оставляю вас, Гарри. Можете спокойно отдохнуть, -  произнес
Поуп, направляясь к двери, как будто  не  замечая, что его  последние  слова
только усилили замешательство детектива.
     -  Еще  одна  маленькая  безделица, Гарри,  - уже  на  пороге  вспомнил
великан. - Вам когда-нибудь доводилось слышать о Хайлидж Ланс?

        Глава 5

     <i>Все решает не оружие, а человек, который его направляет.</i>
     Адольф Гитлер

     <i>Только верность по крови рождает верность по духу.</i>
     Генрих Гиммлер

     Стедмен погрузился в низкое сиденье "Ягуара", расправил плечи на мягкой
спинке и  слегка повернул  голову,  чтобы  видеть через стекло кабины чистое
голубое  небо. Был один  из  тех ярких  дней, когда  сухой и холодный воздух
подбадривает своей пронзительной свежестью, напоминая о приближении зимы.
     Пока  автомобиль  проносился по  сельским  дорогам и  небольшим  шумным
городкам,  детектив раздумывал  над  последними  словами Поупа, которые  тот
произнес уже уходя. Он даже  встряхнул головой, как бы  убеждая самого себя,
что  ему никогда  не приходилось слышать о  Хайлидж Ланс. Но какое это имело
отношение  к делу Ганта?  Великан сказал, чтобы  Стедмен не  задумывался над
этим,  потому что  было  всего  лишь предположение, что,  человек  торгующий
оружием, так или иначе может быть  заинтересован в  этой  реликвии,  которая
являла собой наконечник древнего копья. Поуп,  как он и объяснил, задал этот
вопрос на всякий случай, как если бы вдруг Стедмен был знаком с античной или
средневековой мифологией. Когда же толстяк  махнул рукой, как бы подчеркивая
незначительность  этого  вопроса,  детектив не  почувствовал  облегчения,  а
воспринял это как дополнительную  трудность в  предстоящем деле. Но  теперь,
когда он четко осознал, что полностью включился в это дело, трудности только
подстегивали его,  добавляя  в  кровь адреналин,  как это  случалось  в  его
бытность агентом Моссад.
     Давид и его  компаньонка Ханна с облегчением, но  без особого удивления
восприняли его  возвращение, хотя его первоначальный  отказ от расследования
такого  жестокого убийства,  да  еще его  партнера по  бизнесу, находился за
пределами их понимания. Они  относились  к  представителям нового  поколения
израильтян, которые  не считали нужным подставлять вторую щеку для удара, но
они поняли его, потому что нуждались в его помощи.
     Пепперкорн,  поверенный,  который  в  прошлом  очень часто  вел дела по
контрактам на поставки оружия для  Стедмена, уже договорился о встрече между
детективом и Гантом.  И теперь они ехали в "Ягуаре" Пепперкорна, в Элдершот,
на выставку современного оружия, которую устраивало министерство  обороны, и
на которой оружие, производимое Эдвардом Гантом, занимало отдельный стенд.
     -  Знаете, это было  поразительно быстро,  - голос Пепперкорна внезапно
нарушил  течение  мыслей Стедмена.  Детектив расслабился,  чтобы взглянуть в
сторону поверенного.
     - Что вы имеете в виду? - спросил он.
     -  Получить разрешение на ваше посещение выставки. Обычно на это уходит
значительно больше времени. Чиновники  из министерства  хотят знать  кто вы,
что вы хотите  посмотреть, для  какой страны выбираете  образцы.  Вот такого
рода  вопросы  могут  тянуться  бесконечно.  Но  вас они  включили  в список
посетителей без всякой задержки. Наверняка вы использовали  какие-то  старые
армейские связи за моей спиной, а?
     - Старые связи никогда не подводят, Мартин, ты не хуже меня знаешь это,
- ответил Стедмен. Он уже понял, что Поуп расчищал для него путь.
     - Обычно встречи с Гантом даются нелегко.  И это большая удача для тебя
перехватить  его на нейтральной территории, что дает немалую психологическую
поддержку.
     Он быстро  и аккуратно обогнал тяжелый грузовик, и вновь занял  место в
общем потоке.
     - Почему ты хочешь посмотреть ассортимент оружия именно у Ганта, Гарри?
Ты ищешь что-то особенное?
     -  Даже  больше,  чем  просто   особенное.  -  Теперь  Стедмен  немного
переместился на сиденье, догадываясь, что они вот-вот окажутся у цели.
     -  Да,  Гант  специализируется  на оригинальных вещах.  Это  нужно  для
Израиля?
     Стедмен бросил на него короткий взгляд.
     -  Извини,  Гарри.  Я  понимаю,  сейчас не  до расспросов. - Пепперкорн
рассмеялся. - Но  я  готов держать пари, что  в твоем списке  наверняка есть
такие  шутки,  как  управляемые  противотанковые   снаряды   или  переносные
управляемые ракеты.
     Такое предположение было нетрудно сделать человеку, большую часть жизни
занимавшемуся  сделками по поставкам оружия. И ему совершенно не обязательно
было  знать  весь  ассортимент  специальной  военной  техники,  производимой
Гантом.  Достаточно было просмотреть  сообщения о потерях Израиля в танках и
самолетах во время арабо-израильской войны  1973 года и вспомнить тот урон в
авиации, который они получили от русской ракеты класса "Стрела", запускаемой
с плеча и  имеющей инфракрасную систему наведения на цель. И если бы Стедмен
в то время представлял интересы Израиля по закупке оружия, как сейчас думает
Пепперкорн,  то, естественно, такие  ракеты  оказались бы  в  его закупочном
списке.
     Тем временем автомобиль свернул с дороги и остановился перед массивными
воротами. Из соседнего невысокого здания вышел  дежурный в форме сержанта  и
направился  к автомобилю. Оба пассажира  показали  свои пропуска, и  сержант
подал  сигнал,   после  которого  ворота  начали   медленно  открываться,  и
автомобиль въехал внутрь огороженной территории.
     Миновав выставленные прямо под  открытом небом различные виды танков от
"Чифтенов" до "Скорпионов", вертолеты класса "Газель" и современные средства
ведения  прицельного  огня,  они проехали  мимо небольшого  полигона, откуда
доносились  приглушенные звуки взрывов и выстрелов, и наконец приблизились к
обширному пространству, на котором  были установлены демонстрационные стенды
с определенной  степенью гордости представляющие военную технику от лазерных
дальномеров до колючей проволоки, и от многоцелевого самолета до винтовки.
     Пепперкорн медленно поставил свой "Ягуар" к месту обозначенной стоянки,
где  путешественники наконец смогли  выйти из машины. Полуденное солнце было
уже  высоко в  небе.  Его  ослепительные  лучи,  бесполезно пытаясь  нагреть
осенний воздух, лишь слегка испаряли влагу из  него. Поверенный,  поеживаясь
от  осенней  свежести, вернулся к  автомобилю и  захватил  с заднего сиденья
пальто, которое тут же надел.
     -  Весьма  обманчивая  погода,  -  пробормотал  он.  -  Так  недолго  и
замерзнуть, если не знать заранее.
     Стедмен улыбнулся. Если бы  Пепперкорн по-настоящему  знал  человека, с
которым у них была  назначена встреча, то его кровь стала бы еще холоднее, и
ему не помогло бы даже пальто.
     Они  неторопливо  шли  вдоль  поля  и  миновали  еще  одну  выставочную
площадку,  где  многочисленные  иностранные  офицеры и  дипломаты,  сидя  на
длинных деревянных скамейках, внимательно разглядывали демонстрируемые перед
ними образцы.  Неожиданно Пепперкорн вновь задал  вопрос, касающийся цели их
визита:
     - Скажи мне все-таки, Гарри, почему  тебя интересует  именно Гант? Ведь
много других поставщиков, кто продает подобное оружие,  и, насколько я знаю,
Гант до сих пор еще ни разу не вел дела с Израилем.
     Он улыбнулся, глядя на Стедмена, и добавил:
     -  Если,  конечно же, предположить, что  твой клиент оттуда. Контракты,
которые  заключал  в  свое  время  Гант и к которым  я  имел  отношение, как
правило, имели выход на Иран  и некоторые африканские государства. Я не знаю
случая, чтобы он проявил интерес к торговле с Израилем.
     -  Гант  производит более  широкий  спектр специализированного  оружия,
нежели большинство остальных промышленников, - ответил Стедмен.  - От  ракет
до средств защиты от террористов.  Мой же клиент нуждается  именно в широком
ассортименте и предпочитает получить весь товар из одного источника.
     "Может  быть не  совсем удачно, но кажется он удовлетворен", -  подумал
про себя Стедмен.
     Пепперкорн  обладал  достаточным  профессионализмом, чтобы  не задавать
дальнейших  вопросов.  Имя  клиента  и  его  государственная  принадлежность
выяснятся, если дело дойдет до заключения контракта.  И,  кроме  того, в его
последних высказываниях Стедмен мог заметить намек на связи Ганта с арабами.
     - А вот и он, - заметил Пепперкорн, указывая вперед.
     Взгляд  детектива   проследовал  в   направлении  указательного  пальца
поверенного, и он увидел группу мужчин, окружавших фигуру человека в зеленой
форме, который демонстрировал им переносную ракетную установку.
     Эта  темно-зеленая форма была  не знакома Стедмену, и он решил, что она
относится к разряду отличительных признаков представляемой фирмы.
     - Который из них Гант? - спросил он Пепперкорна.
     - Высокий мужчина в середине группы,  тот, который сейчас разговаривает
с девушкой.
     Стедмен и не заметил,  что в этой группе присутствует женщина, и теперь
пытался решить для себя, какая связь может быть между ней и Гантом, да еще в
таком месте.  Тем временем его  взгляд быстро  перескочил на мужчину рядом с
ней.
     Гант был высокого роста, даже выше Стедмена, и  выделялся среди группы,
которую составляли скорее  всего  иностранные покупатели. Он был  худощав  и
держался  очень  прямо,  почти не  сгибаясь  при  легких  движениях. Но  это
впечатление  оказалось   неверным,  и  мгновенно  исчезло,  как  только   он
повернулся, чтобы  ответить на  вопрос одного из стоявших возле него мужчин:
движения  его тела были легкими и  изящными. Это был незначительный факт, но
Стедмен,  будучи профессиональным  наблюдателем, обнаружил  за  ним  скрытую
гибкость и  высокую подвижность.  По  мере  того  как между ними сокращалось
расстояние, внимание  Ганта постепенно  переключалось в  их  направлении. Он
некоторое время  стоял без движений, и Стедмена даже охватила  дрожь  от его
испытующего  холодного  взгляда. Детектив не  отводил глаз, отвечая  на этот
взгляд с каким-то  неосознанным  упорством,  и  вдруг  почувствовал, как его
будто  пронзило леденящим  холодом. Это относилось  к  разряду  непонятных и
необъяснимых  явлений, но  при этом он  почти  ощущал  как его  обволакивает
паутина гигантского паука, а человек, стоявший перед ним, отчетливо осознает
это.
     Сцепление их взглядов разорвалась, когда Гант  повернулся к  окружавшим
его  клиентам,  принося им  свои  извинения,  а  потом отошел  от  группы  и
направился навстречу Стедмену и Пепперкорну.  Их  глаза встретились вновь, и
только  теперь  Стедмен  смутно различил  фигуру  в военной  форме,  которая
сопровождала бизнесмена.
     Гант остановился почти  в двух ярдах от них, так что  им пришлось самим
приблизиться к нему. Теперь можно было отчетливо разглядеть его серые глаза,
в которых  мелькала  издевательская  усмешка.  Эти  глаза  располагались  на
удлиненном, слегка  угловатом  лице  с выступающими  скулами и  ввалившимися
щеками.  У  него  был  прямой  нос  с  мягкой  переносицей,  высокий  слегка
подернутый  морщинами  лоб,  обрамленный  короткими  русыми  волосами.  Этот
человек казался моложе своих лет  и излучал  силу,  которая,  тем не  менее,
противоречила его общему облику.  И только его шея указывала, что годы брали
свое. Она была длинной, ее трудно было прикрыть воротником и галстуком, и ее
дряблая  кожа, свисавшая многочисленными  складками, вызывала  неприязненное
ощущение у Стедмена.
     -  Здравствуйте, Пепперкорн,  - произнес Гант, не отводя  глаз от  лица
Стедмена, который  по-прежнему  продолжал разглядывать его.  -  А это и есть
мистер Стедмен?
     Он  протянул руку  в сторону детектива, и Стедмен  вновь  заметил в его
глазах все ту же издевательскую усмешку.
     Стедмен неохотно  пожал протянутую  руку,  отвечая  на  приветствие. Но
когда он был готов  уже освободить ее и ослабил мышцы, то понял, что стоящий
перед ним  человек  не  собирается  отпускать  ее,  и  поэтому был  вынужден
продлить процесс рукопожатия. Они  молча стояли несколько секунд, хотя между
ними  еще не было  никаких  секретов, которые требовали  бы заключать  такое
молчаливое соглашение. Казалось,  что Гант  хочет разглядеть его насквозь  и
посмеяться  над тем,  что  он при этом  увидит,  и  Стедмен вернул ему  этот
молчаливый вызов и даже разрешил увидеть короткую вспышку  своей  внутренней
решимости. Теперь, стоя так близко от него, он смог разглядеть на его скулах
и  вокруг   рта  множество  тонких  шрамов  и  мгновенно  понял  причину  их
многообразия.
     Когда  рука детектива была неожиданно освобождена, он не сразу поверил,
что все уже закончилось.
     -  А  это мистер Брениган, -  сказал  Гант,  чуть  склоняясь  в сторону
военного, который сопровождал его.
     Майор вышел вперед и  обменялся короткими рукопожатиями со Стедменом  и
Пепперкорном.  Он был чуть ниже  Ганта, и на вид ему  можно было дать  около
сорока  лет. В отличие от глаз  бизнесмена, его глаза  излучали безжалостную
твердость.
     -   И,  наконец,   мисс  Холли  Майлс,  которая  пользуется  некоторыми
привилегиями,  являясь дальней родственницей моей  последней  жены, произнес
Гант,  отступая  в  сторону,  чтобы   представить   взору  гостей   девушку,
сопровождавшую обоих мужчин и ранее скрытую за их высокими фигурами.
     - Луиза Гант и моя мать были кузинами или чем-то в этом роде, улыбаясь,
произнесла она примирительным тоном, обращаясь к  Стедмену, который был явно
удивлен  ее  американским  акцентом,  но  потом  вспомнил, что и  жена Ганта
происходила из Соединенных Штатов.
     Он кивнул ей, и она наградила  его в ответ открытой улыбкой, отбрасывая
в  сторону длинные рыжеватые волосы и осторожно расправляя  их пальцами руки
сзади ушей. Тут он заметил висящую у нее на шее фотокамеру "Пентакс".
     - Фотографии? В таком месте?
     -  Я  свободный  журналист,  -  пояснила  она.  -  И  делаю  фотографии
фабрикантов и  вообще  всех, кто занимается продажей оружия, и предлагаю  их
вместе со статьями в воскресные журналы.
     - Она использует свои небольшие связи с моей семьей, чтобы склонить эти
журналы  к  выплате комиссионных, -  прервал их Гант, но насмешка в его тоне
теперь была менее злобной. Возможно, этому были причиной находившиеся кругом
люди. -  Майор Брениган постоянно следит  за  тем, чтобы  она не снимала то,
чего не следует.
     Брениган, казалось, был менее всего расположен к шуткам.
     - А теперь  вернемся  к  вашему  делу, мистер Стедмен, -  бесцеремонным
тоном произнес Гант. -  Пепперкорн говорит, что у  вас  есть клиент, который
подыскивает  определенные  типы оружия,  которые,  как я понимаю, широко и в
хорошем качестве представлены моим производством.
     -  Именно  так,   -  подтвердил  Стедмен,  и   его  внимание  полностью
сосредоточилось на этом необычном человеке.
     - Тогда не могли бы вы для начала сообщить мне, кто ваш клиент?
     - Боюсь, что с этим придется подождать до тех пор, пока мы не согласуем
все взаимные требования, - продолжал Стедмен.
     - Ну что ж, хорошо. В этом нет ничего необычного. Могли бы вы же сейчас
сказать мне, что особенно вас интересует?
     - У меня есть  список,  содержащий полный  перечень оружия,  которые мы
предполагаем включить в заказ.
     И Стедмен протянул ему конверт со списком, который они составили вместе
с Гольдблатом. Он  включал  оборонительное оружие, в котором в данный момент
по логике вещей нуждался Израиль  и которое он получал из других источников.
Список имел уклон  в  сторону именно той технике, которая  производилась  на
заводах Ганта.
     - Надеюсь, что вы производите большую часть этого.
     Гант внимательно просматривал список, время от времени кивая головой.
     -  Да,  большая  часть  этого у нас имеется,  - сказал  он,  и  Стедмен
неожиданно ощутил, как трудно поверить  в то, что все  это  является  просто
игрой. Тем временем бизнесмен продолжал:
     -   У  меня  есть  еще   несколько  типов  оружия,  которое,   возможно
заинтересует вас.  Например, новая снайперская винтовка с лазерным прицелом,
способная поражать  на  расстоянии  до полумили.  Или, например,  похожий на
пистолет-пулемет  системы  "Ингрем",  но более  компактный,  изготовляемый в
основном из пластмасс и легко воспроизводимый при массовом производстве.
     Казалось, что насмешливое выражение вновь возникло в его взгляде, когда
он сказал:
     - У меня еще есть специальные типы ракет,  небольших и очень удобных  в
обращении и  с достаточно большой  мощностью взрыва. Такая  ракета позволяет
сбить даже большой реактивный самолет.
     Казалось, что в этих словах заложен какой-то особый смысл, так медленно
и взвешенно он произнес их, а его пристальный взгляд неотступно  преследовал
Стедмена, вызывая встречные возражения.
     - Звучит очень привлекательно, - сказал он, и  неожиданно осознал,  что
эта  неожиданная  перемена  в  тоне   разговора   не  осталась  незамеченной
окружающими.
     В  установившейся  тишине  возникло какое-то напряжение.  Даже на  лице
девушки отразилось недоумение, смешанное с растерянностью.
     - Вы полагаете, что ваш клиент  сможет  найти  применение для подобного
оружия? - спросил Гант, поднимая брови.
     - Возможно, все ведь будет определяться ценой, - ответил Стедмен.
     - Да, конечно. Кстати, не хотите ли взглянуть на нее?
     - С удовольствием.
     - Есть, конечно, некоторые  трудности с демонстрацией.  - Гант  коротко
рассмеялся, и  Стедмен тоже усмехнулся  в ответ. - Однако я думаю, мы сможем
показать  вам ее дальность и мощность  взрыва. Вы можете позвонить завтра  в
мой  офис,  и  мы  попробуем уже  что-нибудь  обсудить.  Мой  номер  есть  у
Пепперкорна.
     - Это будет замечательно.
     - Тем  временем  я повнимательней просмотрю ваш список  и подсчитаю для
вас некоторые суммы. Я полагаю,  что ваш клиент не будет  сильно напуган  их
размерами?
     И вновь в его тоне прозвучали издевательские нотки.
     - Может, и даже более чем, - все еще улыбаясь, ответил Стедмен.
     - Пожалуй, что так. А сейчас я должен извиниться и покинуть вас.
     Боюсь, что наши  друзья из  Латинской  Америки  весьма нуждаются в моем
присутствии,  - он указал  рукой на  группу  людей, которых он оставил перед
этим. - И мне кажется, что они уже созревали для покупки.  И вы, мисс Майлс,
должны простить мне мою грубость. Я боюсь, что  сделки такого рода  могут  в
какой-то  мере смущать читателей вашего  журнала, а  если нет, то по крайней
мере членов правительства,  если они  случайно его увидят. Почему бы вам  не
рассказать мистеру Стедмену о характере ваших статей о торговле оружием и не
показать  ему некоторые самые  ужасные  образцы  его,  которое  вам  сегодня
удалось увидеть здесь. Уверен, что  он может высказать свое мнение и на этот
счет.
     И, еще раз взглянув на Стедмена, он повернулся и  пошел назад, к группе
своих нетерпеливых покупателей.
     -  Боюсь, что  и  мне  следует  вернуться к  моим  прямым  обязанностям
дежурного,  -  неожиданно  заявил майор  Брениган. -  Я должен забрать  вашу
камеру мисс Майлс.
     Он протянул руку, и девушка, пожав плечами, сняла "Пентакс" и протянула
его майору.
     - Благодарю  вас,  - сказал Брениган.  -  Я передам ее вниз, сержанту у
ворот, и вы сможете забрать ее, когда будете уезжать.
     С этими словами он удалился.
     - Вот это хорошо. По крайней мере коротко и ясно, - заметил Пепперкорн,
поворачиваясь  к девушке. - Думаю, что Гант покажет вам ряд вещей, некоторые
из  которых просто  удивят вас, Гарри, -  добавил  он, теперь  уже в сторону
детектива.
     - Я уже не сомневаюсь, - ответил Стедмен с гримасой отвращения.
     -  А теперь, мисс Майлс, - обратился к  девушке поверенный,  - я должен
сказать,  как приятно  встретить такую красавицу  среди  этих отвратительных
металлических чудовищ.  Почему  бы  нам не пропустить по стаканчику  в честь
такого случая?
     Девушка взглянула на Стедмена, и он ответил не задумываясь:
     - Я не против.
     - Тогда пошли.

        ***

     Внутри  достаточно свободного  пространства,  покрытого  сверху  хорошо
натянутым   тентом,   находился  бар,  куда  они   и   пришли  после  быстро
установленного  взаимного  согласия.  Пепперкорн  затерялся  в  толпе  около
импровизированной стойки,  покупая  выпивку,  а  Стедмен и  девушка остались
вдвоем, поджидая его.
     - А  вы действительно являетесь дальней  родственницей  Ганта?  - задал
неожиданный  вопрос  Стедмен,   глядя  на  ее  лицо,  слегка  утомленное  от
напряжения во время его разговора с Гантом.
     Она рассмеялась.
     - Ну,  положим, это моя мать  является  дальней кузиной  последней жены
Ганта. Я удивлена, что он все еще позволяет мне брать у него интервью.
     Все, кто имеет дело с торговлей оружием, ведут себя очень осторожно.
     - Это  естественно.  Известность  и  реклама - это  как раз те  вещи, в
которых они нуждаются меньше всего. Я тоже удивлен, что он это делает.
     - Между прочим, он долго не соглашался, а потом, совсем  неожиданно, на
прошлой неделе дал согласие.
     -  Что же так могло повлиять на  его решение? -  спросил Стедмен,  явно
недоумевая.
     - Не знаю.  Возможно, он поступил так в память о своей жене. Когда  она
была жива, он очень мало общался с ее родственниками.
     - Вы знаете, как она умерла?
     - Да, конечно. Она погибла в автомобильной катастрофе.
     -  Вам, видимо, удалось многое  узнать о нем? Он производит впечатление
очень замкнутого человека.
     - Пожалуй, это так. Но однажды я провела несколько дней вместе с ним, и
он позволил мне сделать фотографии почти всего, что я хотела снимать.
     Мне показалось, что он неожиданно  захотел поэксплуатировать  свое имя.
Или, если это выражение не совсем точно передает смысл, то, по крайней мере,
сделать рекламу своей продукции.
     Она нахмурилась и  некоторое время покусывала ноготь  на мизинце правой
руки.
     - Я не  знаю, как правильно  это сказать, но создалось впечатление, что
он неожиданно решил выбраться на свет из темного угла и начал активно искать
популярности.
     Сама эта идея  так или иначе обеспокоила Стедмена. Почему такой человек
как Эдвард Гант,  чьи деловые  связи и операции все время находились в тени,
неожиданно  пожелал  предстать  перед  взором общественности?  В этом что-то
было.
     Тогда он решил сменить тему разговора.
     - Сколько времени вы живете в Англии? - спросил он.
     - О, уже  много! Около шести месяцев! До сих пор я изучала мир,  писала
небольшие заметки, делала к ним  фотографии. Я выполнял кое-какую работу для
одного  синдиката,  но  в  конце  концов  поняла,  что  мне  больше нравится
самостоятельная работа. Тогда я чувствую себя свободной.
     В этот момент вернулся Пепперкорн. Он принес кампари для девушки, водку
для Стедмена и джин,  разбавленный  тоником, для себя. Все это он  держал  в
обеих руках.
     - Послушай, Гарри,  -  торопливо заговорил  он. - Я только что встретил
знакомых мне людей,  и эта  встреча, как мне кажется, может закончиться  для
меня неплохим делом. Они уже пригласили меня на ленч. Я думаю, что у тебя не
будет возражений, если я присоединюсь к ним?
     Стедмен  покачал  головой  в знак  согласия,  забирая  у него  водку  и
кампари.
     - Не беспокойся об этом.
     - Я  могу  встретить тебя здесь, когда  все закончу, и отвезти назад  в
Лондон.
     - Это можно уладить очень просто. Я доберусь обратно поездом.
     - Я могу помочь вам, - заметила девушка.
     - О,  там,  где вы,  все  будет  в  порядке, - удовлетворенно засмеялся
Пепперкорн.
     - Чудесно, - сказал Стедмен, пробуя принесенный напиток.
     Водка обожгла его горло, но он почувствовал себя хорошо.
     -  Я попрошу мою  секретаршу,  Гарри,  чтобы она сообщила тебе  телефон
офиса Ганта.
     Он уже направился к выходу, добавив на ходу:
     - А ты  держи  меня в курсе своих дел. До свидания, мисс Майлс, надеюсь
увидеть вас вновь.
     Девушка засмеялась вслед  подпрыгивающей  фигуре  поверенного, когда он
торопливо пробирался через толпу. Потом  она неожиданно прямо  посмотрела  в
глаза Стедмена.
     - Расскажите мне о себе. Вы все время занимаетесь торговлей оружием?
     - Нет, не всегда. Значительную часть своей жизни я провел в армии.
     Холли удивленно вскинула брови.
     - Но вы абсолютно не похожи на военного, - сказала она.
     Стедмен   усмехнулся,   предполагая,  что  девушка  посчитала  это   за
комплимент.
     - А почему вы оставили службу? - вновь спросила она, делая глоток.
     - Да просто  в  один прекрасный день я решил, что уже  достаточно много
сделал  для  Британской  армии. Ведь  кругом можно было  найти  много разных
занятий.
     - Как, например, купля-продажа оружия?
     -  Среди  прочего.  Со  временем  же  я  стал  работать  в  детективном
агентстве.
     - Сыскная работа? Так вы что, "калоша"?
     Стедмен рассмеялся.
     - Давно меня никто не называл так.
     Холли рассмеялась вместе с ним.
     - Извините меня. Но вы явно не похожи на этот тип людей.
     - Как и многие из нас. На самом деле,  например, мой деловой партнер...
- Он неожиданно оборвал фразу, и  Холли заметила боль, промелькнувшую  в его
глазах. - Что-то не так? - спросила она.
     Стедмен сделал большой глоток из стакана, затем медленно ответил:
     - Я хотел сказать,  что  мой деловой партнер - женщина. Сейчас, правда,
она умерла.
     - Извините меня, Гарри.
     Он пожал плечами.
     -  Это  случилось недавно? - спросила она, впадая  в  замешательство от
странной улыбки на его лице и твердости, неожиданно появившейся во взгляде.
     - Совсем недавно, - воскликнул он. - Давай оставим эту тему, хорошо?
     Расскажи  мне лучше  о  своей статье.  Там есть  какие-то  сенсационные
открытия, касающиеся мистера Ганта?
     Вопрос был задан в легкой, почти шутливой форме, но Холли почувствовала
его внутреннюю серьезность.
     - О, мне так и не удалось  подойти ко всему достаточно близко. Все, что
я увидела, и все, что он мне рассказал, кажется давным-давно известным. Но у
меня создалось  впечатление, что я  все время ворошила лишь верхний пласт. И
мои  ощущения говорят мне о  том, что есть еще  более мощные скрытые пласты.
Обычно,  когда  приходят делать  подобный  портрет  человека, вы  волей  или
неволей, начинаете  изучать  его и собираете самую  простую  информацию.  Но
информация об Эдварде Ганте всегда  оказывалась строго охраняемой. Я даже не
смогла проникнуть под первую, внешнюю оболочку его личности.
     - Вы были у него дома?
     -  В  том, который рядом  с  Гилфордом.  Я провела  там два  дня, и  он
пригласил меня еще. Это небольшое  имение, всего шесть или семь акров земли,
очень тихое и уединенное.
     - У него есть и другое?
     - Да, мне кажется,  что  есть. Когда  я была у него в гостях, то вольно
или невольно сталкивалась с его  многочисленными посетителями, среди которых
были  и очень важные  люди.  Из  их  разговоров я  поняла,  что  иногда  они
встречались еще в каком-то принадлежавшем ему доме, в районе Вест-Кост. Гант
умышленно сделал рассеянный вид,  когда я спросила его об этом, но  заметил,
что это место - всего лишь полигон для испытаний отдельных образцов наиболее
мощного оружия.
     - И вы не знаете, где он находится?
     -  Однажды  я спросила его прямо об этом, и он ответил, что в  бизнесе,
который связан с оружием, особенно современным и передовым, испытания всегда
являются  одной из  важных сторон, которая тщательно охраняется,  настолько,
конечно, насколько вообще возможно хранить секреты. После этого он прекратил
разговор.
     - А его посетители? Там действительно были важные люди?
     - А вы очень любопытны. Я полагаю, что это результат вашей профессии?
     -  Думаю, что могу согласиться с этим, -  сказал Стедмен. - На самом же
деле я хочу знать как можно больше о Ганте, чтобы быть уверенным в прочности
этой сделки по отношению к моим клиентам. Я думаю, что сведения о его связях
могут как-то помочь им. Вот, пожалуй, и все.
     - Хорошо,  -  тоном  примирения  сказала  Холли.  -  Двое  из  них были
политиками,  других я узнала  как  промышленников  и  еще несколько  обычных
людей, имен которых я даже никогда не слышала.
     - Ну, и не думай о них. Может быть, ты хочешь еще?
     Стедмен показал на пустой стакан.
     - О, нет. Думаю, что мне пора собираться назад, в Лондон. А вы готовы к
возвращению?
     Стедмен допил стакан  водки и кивнул. Когда  они  вышли  из-под тента и
Холли повела детектива к своей малолитражке яркого желтого цвета, он заметил
в толпе,  недалеко от  стойки бара, майора Бренигана, который вежливо слушал
какого-то  иностранца, но  при  этом провожал  их пристальным  настороженным
взглядом.  Медленно  пробираясь  через  заполненную  машинами  стоянку,  они
наконец  выбрались на покрытую гравием дорогу.  Теперь можно было  прибавить
скорость, и вскоре пространство, занятое стендами с оружием, осталось далеко
позади.
     -  Скажите мне, Гарри, -  продолжила  разговор  Холли. - У  вас  бывают
угрызения совести когда вы совершаете сделки с оружием?
     -  Естественно,  -  воскликнул  он.  -  Но  жадность  обычно  позволяет
избавиться от них.
     Она бросила на него короткий взгляд, удивленная его ожесточением.
     - Извините, - поторопилась тут же  оправдаться она. - Я не имела в виду
что-то возвышенное.
     Он некоторое время изучал ее профиль, потом сказал:
     - Я тоже должен извиниться.  Я не  хотел так огрызаться. Ведь  на самом
деле то, о чем вы спрашиваете, всегда  является вопросом о том, кто покупает
и для чего. Например, с некоторыми странами,  и тем более группами людей,  я
не  хочу  иметь  никаких  дел,  но  ведь  есть  и  другие,  которым  я  даже
симпатизирую.  Конечно,  предприниматели  никогда не  руководствуются  этим,
потому что тогда их бизнес просто не мог бы существовать, но, вообще говоря,
есть законы, ограничивающие их устремления.
     - И вы уважаете цели тех людей, для которых работаете?
     - Я стараюсь.
     Это было все, что он смог ей ответить.
     Теперь дорога извивалась, пересекая  небольшой лесной  массив.  Стедмен
повернулся к девушке и внимательно  разглядывал ее  некоторое время, отметив
про себя, что в ней очень много внутренней силы, которая не заметна  лишь на
первый взгляд. Она неожиданно  взглянула на  него,  словно почувствовав  его
взгляд, и  в  этот миг  короткая невидимая вспышка  взаимного  влечения  как
молния пронеслась между ними. Ее внимание вновь сосредоточилось на дороге, а
он  пытался понять,  не  было  ли  всего-навсего лишь  игрой воображения  то
взаимопонимание, которое, как ему показалось, он увидел в ее взгляде.
     Он тоже взглянул на дорогу, и в этот момент слева от них из-за деревьев
на гравийное полотно с ревом выскочил танк.

        Глава 6

     <i>Лишь жестокость достойна уважения! Жестокость и грубая физическая сила.
Обычный человек, которого мы каждый день встречаем  на улице, не уважает  ни
женщин, ни детей, ничего, кроме лишь одной грубой и жестокой силы.</i>
     <i>Людям нужен здоровый  страх. Они всегда тянутся к  нему, они  постоянно
хотят  чего-то  бояться. И они всегда готовы,  чтобы  кто-то принуждал их  к
покорности.  Разве  вы  не   замечали,  как  везде  после  матчей  по  боксу
потерпевшие поражение первыми стремятся вновь вступить в борьбу?</i>
     <i>Почему  постоянно  болтают о  жестокости  и возмущаются,  когда  слышат
разговоры о пытках? Потому, что массы жаждут этого.</i>
     <i>Они нуждаются в том, что вызывает в них чувство предвкушения страха.</i>
     Адольф Гитлер

     Девушка заметила "Чифтен", вырывающийся из-за деревьев, на долю секунды
позже Стедмена. Ее нога инстинктивно надавила на газ, и маленький автомобиль
рванулся вперед в попытке избежать столкновения  с металлической горой весом
почти в пятьдесят две тонны.
     Стедмен автоматически съехал в сторону водительского сиденья, довольный
уже тем, что до этого он не застегнул ремень безопасности.
     Теперь он старался  только не помешать  девушке  управлять машиной, так
как  их жизнь  сейчас целиком зависела от  ее реакции.  Казалось, что силуэт
танка  стал  еще  огромнее,  когда детектив  разглядывал  его через  боковое
стекло.
     Теперь ему  оставалось только покрепче  стиснуть  зубы  в  предчувствии
ожидаемого столкновения. Но  тут темная  масса  стала исчезать из  поля  его
зрения, и  он подумал, что  прямого столкновения удастся избежать, возможно,
что удар будет лишь по касательной.
     "Чифтен"  был  уже  так  близко,  что  неожиданный   маневр  маленького
автомобиля не  дал  танку  возможности  на ответный  маневр,  что  позволило
избежать лобового удара, но все же, танк успел задеть автомобиль сзади.
     Маленькая машина словно мяч отлетела в  сторону и развернулась. Скрежет
металла и треск разбитого стекла на мгновение заглушили все остальные звуки.
Девушка  в момент удара выпустила  руль, и машина, потерявшая управление, но
продолжавшая двигаться, врезалась в ближайшее дерево.
     И  этот  удар пришел  со стороны,  где  сидел  Стедмен, который вовремя
подстраховал  себя,  упершись  одной  рукой  в  приборную панель,  а  второй
ухватившись  за  спинку  водительского  сиденья. Правда,  его  голова  резко
дернулась назад  в  момент  удара, но к  счастью,  не задела о металлическую
арматуру салона.
     Как только машина  замерла, он  сразу  повернулся к девушке. Она сидела
неподвижно,  низко  опустив голову,  и  продолжала  сжимать  руками  рулевое
колесо.  Он  потрогал ее подбородок, и  она,  медленно подняв  голову, молча
взглянула в  его сторону. Она не была ранена, а только оглушена в результате
удара. Ее широко открытые глаза вопросительно смотрели на него.
     -  Чертовы идиоты!  - прокричал  Стедмен,  доведенный едва не  до  шока
поднимающейся в нем волной гнева. Он взглянул на зеленое чудовище, полностью
перегородившее им путь.  - Почему  бы им не проверить  сначала дорогу, а  уж
потом пересекать  ее! - Он уже  начал  было  приоткрывать дверь, когда  танк
попятился назад, врезаясь гусеницами в гравийное покрытие дороги. Стедмен на
мгновение застыл,  явно недоумевая,  и увидел, что  танк  остановился. Затем
гусеница, со  стороны,  удаленной от  Стедмена, вновь  пришла в  движение, и
металлическая громада начала разворачиваться в их сторону.
     - Холли, я подозреваю...  -  начал было  он, но  в этот момент сомнения
окончательно остановили его. - Он собирается атаковать нас снова.
     Лицо девушки было искажено страхом, она была явно перепугана, а Стедмен
понял, что он не успеет вытащить ее из машины и увести в сторону прежде, чем
танк разнесет машину на куски.
     -  Поезжай! -  закричал  он. - Поезжай прямо  между  деревьями! В глубь
леса!
     К  счастью,  двигатель   все  еще  работал.  Теперь  ее  глаза  приняли
осмысленное выражение, и она начала воспринимать команды Стедмена.
     Увеличив газ, она подала машину  немного назад, и  Стедмен  молился про
себя, чтобы заднее колесо оказалось  неповрежденным. Он вновь сжал зубы, как
только увидел нависающую над ними громаду танка.
     Казалось,  что столкновения избежать  уже невозможно, но Холли каким-то
чудом удалось вывернуть руль влево, и машина пронеслась как раз  под стволом
120-миллиметровой  пушки,  едва  задев  своим  боком  переднюю часть  правой
гусеницы. Автомобиль дернулся  в сторону, но  Холли на  этот раз не потеряла
управления и направила машину прямо между деревьями. Повернувшись в сторону,
детектив  вновь  увидел громаду  танка, который  как спичку  снес  то  самое
дерево, в которое несколько секунд назад врезалась их машина.
     Автомобиль  продвигался  вперед,  но  его   скорость   была  ограничена
неровностями  почвы и возникающими  на их пути  деревьями, тогда  как танк в
этих условиях имел  все  преимущества.  Стедмен  торопил  девушку,  глядя то
вперед, на  пространство леса, то оглядываясь назад, в сторону танка. Он был
почти  шокирован наглостью этой атаки, и в том, что  ее организовал  Гант, у
него  не  было  теперь  ни  малейшего  сомнения.  Весьма  самонадеянно  было
полагать,  что он успокоится на двух  убийствах в течение  нескольких  дней.
Сначала Мегги, потом должна быть его очередь, а теперь еще девушка.
     Итого, три. Три убийства.
     Холли  сосредоточила  все  внимание на  цепочке  деревьев  перед  ними,
стараясь все время контролировать движение машины, и хотя он видел, что в ее
глазах по-прежнему стоял ужас, паники в них пока не наблюдалось.
     Неожиданно они наскочили на поваленный ствол, и их сильно тряхнуло.
     Машину подбросило высоко вверх,  и девушка вновь на какое-то  мгновение
потеряла руль.
     Их вынесло на пространство с более рыхлой землей, и двигатель, встретив
дополнительное   сопротивление,  заглох.  Пока   Холли   поворачивала   ключ
зажигания, Стедмен неотрывно следил  за танком. Теперь между ними оставалось
всего несколько ярдов. Когда двигатель заработал, Холли взглянула в зеркало,
и увидев  надвигающегося на  них зеленого Голиафа, что есть  силы  нажала на
газ. Двигатель заревел,  автомобиль рванулся вперед и вновь встал.  Танк был
всего лишь в ярде от них.
     Стедмен  понял,  что  дальше  они  не  сдвинутся,  и  только  попытался
отстегнуть ремень на водительском сиденье, чтобы попытаться вытащить девушку
из машины через дверь со своей стороны, как "Чифтен" врезался в них.
     Скрежет рвущегося металла, рев танковых двигателей и крик Холли слились
в  один душераздирающий  вой. Танк задел  их вдоль  водительской стороны,  и
машина  начала  переворачиваться. Та  ее  сторона, где сидела  Холли,  резко
приподнялась  вверх,  и  Стедмен  оказался  прижатым  спиной  к  двери.  Все
пространство,  окружавшее их  малолитражку,  пришло  в дьявольское вращение.
Казалось, что небо и деревья вращаются еще быстрее, чем автомобиль, который,
перелетев через обрывистый край небольшого  пологого  оврага упал на  крышу.
Этот  овраг фактически спас их, потому что если бы они  не свалились в него,
то наверняка уже были бы проутюжены тяжелой стальной громадой.
     За эти несколько тошнотворных  мгновений,  пока автомобиль  падал вниз,
Стедмен едва не потерял  рассудок.  Он все  время  продолжал держаться одной
рукой за спинку  сиденья,  а второй упираться в приборную панель. Как только
автомобиль  замер, он  открыл  глаза  и обнаружил себя лежащим на внутренней
поверхности  крыши  перевернутого  автомобиля.  И  в  этой  ситуации  только
инстинкт подсказал ему правильное решение.  Времени терять  было нельзя.  Со
своего нового места он смог разглядеть склон оврага и танк, балансирующий на
вершине,   подобный   огромному   металлическому   хищнику,   готовому   для
смертельного прыжка.
     Он  повернулся   и  взглянул  на  Холли,   подвешенную   вверх   ремнем
безопасности, который он так и не  успел отстегнуть. Глаза ее  были закрыты,
но когда он окликнул ее, они открылись и посмотрели в его сторону.
     - Боже мой! - сказала она отрешенным голосом.
     Тогда Стедмен решил изменить свое положение, чтобы добраться до нее.
     Пока  он переворачивался,  то  попутно  отметил про себя, что нигде  не
ощущает боли от возможных переломов.  Наконец  удалось отстегнуть ремень,  и
девушка перебралась на крышу, которая теперь выполняла роль пола.
     -  Нам  нужно выбираться отсюда! - торопливо проговорил Стедмен. - Танк
последует за нами!
     Он попытался открыть дверь с ее стороны, но она поддалась всего лишь на
несколько дюймов, а потом уперлась в неровности почвы.
     Тогда он вновь перевернулся и проделал то же  самое  с дверью со  своей
стороны. Она открылась относительно легко.  Он распахнул ее шире, и к своему
ужасу увидел, что "Чифтен" начинает спускаться  вниз. Наступал  тот  момент,
когда, наконец, автомобиль должен превратиться в  лепешку. Стедмен  подтащил
девушку к открытой двери.  Несмотря на шок и внезапно подступившую слабость,
она  все  же  почти  самостоятельно  выбралась  наружу,  видимо  подгоняемая
надвигающейся опасностью. Он выбрался  следом за ней.  Танк уже  нависал над
ними, скользя по откосу, который дополнительно увеличивал его скорость.
     Холли попыталась отбежать в  сторону, чтобы влезть на склон оврага,  но
время  для  побега в  этом  направлении  было  упущено. Ширина танка  и  его
возможность  к маневру не оставляли им безопасного пространства,  и  в любом
случае они  попадали  бы  под  одну  из его широких гусениц.  Неожиданно, он
схватил ее  руку  и  потащил  ее  за собой, прямо  навстречу  надвигающемуся
чудовищу.  Она с  страхе закричала, еще не  понимая  его намерений,  когда в
какой-то момент  он бросил ее  на землю, накрыл ее голову своей рукой  и так
удерживал  изо всех  сил,  следя  за тем,  чтобы они оба как  можно  плотнее
прижимались к земле.
     Все вокруг стало черным, когда "Чифтен" прогрохотал над ними, а Стедмен
еще теснее  прижал свое лицо к лицу Холли,  как  бы усиливая давление  своей
руки,  словно боясь,  как бы  девушка  не  попыталась  вскочить,  поддавшись
охватившей ее панике.
     Стальное  брюхо пронеслось всего лишь в  нескольких  дюймах  над  ними,
обдавая их  запахом  горячего  масла  и сгоревшего мазута. Все  эти  секунды
детектив молил  бога, чтобы угол откоса был постоянным в том  месте, где над
ними проносился железный монстр. Иначе одна из сторон танка могла опуститься
ниже, и их тела превратились бы в прах, тут же смешанный с землей.
     Продолжая лежать уткнувшись в землю, они  слышали, как танк  врезался в
автомобиль, и скрежет металла ледяным ужасом отозвался в каждом из них.
     - Теперь попробуй подняться и беги вверх! - закричал  девушке детектив,
пересиливая стоявший шум. - Старайся держаться как можно ближе к земле!
     Пригнувшись,  они медленно  двинулись  вперед.  Через  некоторое  время
Стедмен остановился и решил,  что им можно передохнуть. Несколько секунд они
стояли молча, тяжело дыша, поддерживая друг друга. Детектив посмотрел назад.
Танк стоял неподвижно, как безмолвная  мифическая громада,  но именно в этот
момент у Стедмена  возникло странное иррациональное  чувство,  что перед ним
находится не  просто боевая, а нечто  живое,  какой-то  механический  зверь,
который, казалось, непонятным  способом  обрел жизнь, только для того, чтобы
уничтожить их.
     Неожиданно  гусеницы  танка  вновь  пришли в  движение, но  направление
вращения их изменилось. Танк опять двинулся в их сторону.
     - Бежим! - закричал Стедмен, увлекая за  собой девушку и придерживая ее
за руку на тот  случай, если она будет  падать. Откос, хоть  и был не  очень
крутым, оказался коварным: взобраться  на  него  по  прямой  было  не так-то
просто,  и  поэтому  они  побежали  вдоль  него,  стараясь  в  то  же  время
подниматься вверх,  срывались и начинали все сначала. Теперь  танк полностью
развернулся  и продолжал погоню  вдоль  оврага, то увеличивая,  то  уменьшая
скорость, если того требовал очередной маневр. Им оставалось только бежать.
     Голые  ветки царапали их одежду  и кожу,  пока  они  пробирались  через
мелкий подлесок, которым были покрыты склоны оврага. Дыхание давалось им уже
с трудом,  но они не могли позволить себе  передышку. Постепенно склон  стал
становиться более пологим, и  вскоре они  увидели почти ровное пространство,
заросшее  папоротниками  и ежевикой. Стедмен взглянул через плечо, и  понял,
что пока они находятся вне зоны видимости их преследователей.
     -  Вон, туда, -  задыхаясь, попытался крикнуть детектив, указывая рукой
на легкий зеленый полог. Они бросились в папоротники, не обращая внимания на
колючки ежевики.  До них доносился шум  танка, который преодолевал очередной
подъем, и Стедмен все  время следил, чтобы они были плотно прижаты к земле и
укрыты  окружавшей  их   зелени.  Чисто  автоматически  они  старались  даже
сдерживать  дыхание,  как  будто этот стальной  динозавр мог  их услышать  и
отыскать по этим звукам.
     -  Но почему? - вновь задала свой вопрос Холли, не скрывая  охватившего
ее отчаяния. - Почему они пытаются нас убить?
     Стедмен  приложил  палец  к ее  губам и  покачал  головой.  Теперь  ему
показалось, что  двигатель танка  прибавил  обороты,  и они  могли отчетливо
ощущать содрогания  земли  под  его  массой.  Детектив  на мгновенье  поднял
голову, чтобы увидеть, где  находится приближающаяся стальная машина, и чуть
не вскрикнул от того, что увидел танк, надвигающийся прямо на них.
     Создавалось впечатление, что он мог ощущать их присутствие.
     И они побежали  вновь, прочь от безжалостного  преследователя, плутая в
лесу и не представляя, в какой  стороне от них  находится дорога. Выбравшись
из папоротников, они обнаружили, что перед ними начинается небольшой подъем,
но что  находится за ним пока не было видно. Усталость брала свое, и Стедмен
буквально  тащил  девушку  за  собой,  понимая,  что  скоро  она  не  сможет
самостоятельно  передвигаться.  Ее  ноги  подкашивались,  и она  то  и  дело
хваталась за его  плечо. Вдруг  до них  донесся  звук приглушенного  взрыва,
который натолкнул Стедмена  на  какие-то,  пока очень  смутные,  догадки. Он
покрепче обхватил Холли и так  помогал ей, пока они не  добрались до верхней
границы  подъема. Танк,  относительно без  затруднений преодолевая  деревья,
подбирался к ним. Спотыкаясь  и падая, они наконец добрались до того  места,
где прямо перед ними земля резко обрывалась вниз,  открывая их глазам вид на
обширный карьер, где когда-то велась открытая выработка камня.
     - Здесь находится полигон для испытания взрывчатых веществ  и  взрывных
устройств,  - пояснил Стедмен, только  теперь окончательно  сообразив, какие
именно  ассоциации  вызвал у него звук приглушенного  взрыва, услышанный ими
несколько  минут  назад. Далеко внизу можно было различить  длинные бетонные
плиты, которые  образовывали  укрытия  для наблюдателей,  находившихся  там,
когда шла демонстрация почти в реальных условиях разрушительной  мощи ракет,
минометов и  артиллерийских  снарядов.  Здесь  же находилась  многочисленная
военная  техника,  которая  служила  мишенью  для  испытаний.  Эти  "жертвы"
наглядно демонстрировали возможности современного оружия.
     - Мы в ловушке! - закричала девушка и,  казалось, была готова упасть на
колени от отчаяния.
     Стедмен поддержал ее, и указал  рукой в направлении скального  выступа,
поросшего утесником.
     - Туда! - закричал он. - Там мы можем спрятаться от них!
     Они  бросились  к заросшему пятачку и спрятались  среди  густых кустов,
стараясь  держаться как можно дальше  от края  скалы.  Так они и лежали там,
тяжело  дыша  и  прижимаясь  к  земле. Детектив все время старался  удержать
девушку от  неосторожных движений, опасаясь, что наблюдатели из танка  могут
обнаружить их укрытие.
     Через  некоторое время  он  все-таки попытался осторожно  выглянуть  из
кустов, чтобы узнать,  что же  происходит  вокруг них.  И он  был  полностью
обескуражен,  когда увидел  приближающееся чудовище. Танк  двигался прямо на
них, увеличивая скорость, словно  бы инстинктивно чувствуя,  где именно  они
находились. Стедмен  подхватил девушку,  и приподнимая  ее  с  земли, и  она
закричала от ужаса, когда увидела приближающийся к ним танк. Она тут же было
попыталась  бежать  в  сторону  карьера,  и   детектив  едва   удержал   ее,
одновременно  направляя  влево,  через  кусты,  в надежде  увернуться от  их
настойчивого  преследователя,  но в этот момент он  сам споткнулся о прочный
корень дерева, который не заметил сразу, и они вдвоем упали на кучу листьев.
Холли, совершенно обессиленная,  лежала  без движений,  не подавая признаков
жизни, как будто смирившись с надвигающимся кошмаром.
     Танк  был  уже  около них,  длинный  ствол  его  пушки  нависал над  их
головами,   как   будто   он   выполнял   роль  антенны,   улавливающей   их
местоположение.  Последним,   почти  безнадежным  движением  открытый  вызов
невидимому противнику,  детектив изо всех  сил толкнул  девушку в сторону, и
сам  прыгнул за ней, беспокоясь только о том, чтобы  танк не  встал прямо  в
этом месте и  вновь  не начал утюжить землю во всех направлениях, как он уже
делал это, пытаясь уничтожить их вместе с автомобилем.
     Стедмену почти удалось  это  сделать, хотя в самый  последний момент во
время прыжка правая гусеница задела его плечо, и он упал рядом с танком.
     Девушка  была  невредима,  отброшенная  далеко в сторону  от  стального
монстра его толчком, и  теперь она видела, как он лежал рядом с вращающимися
колесами. Он был всего лишь на несколько дюймов от вращающихся металлических
жерновов,  но и  этого оказалось достаточно, чтобы не быть раздавленным ими.
Он начал  быстро  отползать в  сторону, но  почувствовал  сопротивление: его
пиджак зацепился за гусеницу и все попытки освободить его были бесполезны.
     Тогда  Холли  обхватила его  обеими руками и потянула  со всей силой  в
сторону  от  танка. Стедмен почувствовал,  как  затрещала  ткань и наступила
внезапная  свобода. Он упал прямо в  ее объятия, а в это время танк неуклюже
прогромыхал около них.
     Стедмен повернул голову  в его сторону, готовый  вновь бежать,  увлекая
девушку за собой.
     Его  глаза  округлились,  когда  он  увидел,  что  "Чифтен"  не  сбавил
скорость,  несмотря на то,  что находился  уже в  нескольких  футах  от края
обрыва, а рванулся  вперед. Его гусеницы начали бешено вращаться, оказавшись
оторвавшимися от  земли, а  в  следующий  момент край скалы рухнул  вниз, не
выдержав его веса. Чудовище отвесило Стедмену прощальный поклон, прочертив в
воздухе своим  металлическим брюхом сложную кривую,  и исчезло под  обрывом,
сползая к серой плоскости, расположенной на двести футов вниз от края скалы.
     Стедмен бросился вперед, к обрыву, обходя обвалы и  трещины, оставшиеся
после  падения пятидесятитонной стальной  горы, чтобы  увидеть дальнейшее, и
успел   вовремя.   Танк   подпрыгнул   на  известняковом  уступе   и   начал
переворачиваться. Ствол его пушки теперь был направлен прямо в небо.
     Танк  упал,  и  снова  подскочил,  переворачиваясь  и постепенно  теряя
отдельные  части  своего стального тела: гусеницы  свешивались  беспомощными
лентами,  ствол  орудия  остался в расщелине  скалы, а  орудийная башня была
сорвана  с  основного  корпуса,  когда  танк перевернулся в  очередной  раз.
Неожиданно  яркое пламя  вырвалось со стороны топливных  баков и захлестнуло
весь корпус. Взрыв  от  воспламенившегося горючего ударил  в  скалу, и струи
горячего воздуха  слегка опалили  лицо  Стедмена.  За ним последовал второй,
более  мощный   взрыв,  свидетельствующий  о  том,  что  танк  был  снаряжен
боекомплектом.
     Все,  что  осталось  от  стального  чудовища,  теперь  в виде отдельных
покореженных огнем и взрывом металлических частей, свалилось на дно карьера.
     Стедмен  прищурил  глаза,  чтобы  уменьшить  действие на  них  упругого
горячего  воздуха,  но ему удалось  разглядеть, как  внизу,  около  бетонных
укрытий стали  появляться суетящиеся фигуры людей. Он не мог видеть их лица,
но их поведение подтверждало начинающуюся панику.
     Он быстро отбежал от обрыва в сторону и начал пробираться через заросли
утесника туда, где слышались прерывистые рыдания девушки.

        Глава 7

     <i>У  сильных мира сего  есть только  один путь  -  идти  вперед  прямо по
трупам.</i>
     Генрих Гиммлер

     <i>Террор  является совершенно необходимым для  установления любого нового
порядка.</i>
     Адольф Гитлер

     Стедмен пристально глядел вниз, на  золотистое тело девушки, лежащей на
постели. Его  взгляд,  задержавшись на  ее груди  с  розоватыми чувственными
сосками, упруго поднимавшимися  вверх и подчеркивающими мягкость  окружавших
их округлых холмов, проследовал дальше по  изгибам талии и  бедер. Ее  тело,
наполненное удивительным сочетанием мягкости форм и большой жизненной силой,
проступающей через полноту и упругость мышц, как магнит притягивало к себе.
     - Пожалуйста, - сказала она,  глядя вверх  на него, -  поскорее  обними
меня.
     Он был  уверен, что она тоже внимательно разглядывает  его, и надеялся,
что выдержит этот взгляд.  Он скользнул на постель  рядом с ней,  подтягивая
простынь на плечи, обнимая девушку  рукой  и  приближая  к себе.  Она слегка
вытянулась и  закрыла  глаза.  Так они  замерли,  прижавшись  друг  к другу,
наслаждаясь взаимным  теплом,  смягчающим перенесенное  недавно  смертельное
напряжение.
     Девушка  произвела  впечатление на  Стедмена  уже тогда,  когда военные
вертолеты  появились над  карьером буквально  через считанные  секунды после
падения  и  взрыва  танка,  а за  этим  последовали  долгие  и  утомительные
расспросы. Холли использовала свое состояние испуга чтобы избежать вопросов,
тогда  как  Стедмен  очень  быстро  потерял  свою выдержку и бичевал словами
назойливых  офицеров, не  стесняясь в выражениях.  Их отвезли в Элдершот,  в
управление главного штаба,  где было продолжено выяснение всех обстоятельств
катастрофы. Почему они оказались на дороге, ведущей к  карьеру? Разве они не
видели предупредительные знаки? Почему "Чифтен" преследовал их?  Что,  по их
мнению, было причиной падения танка в карьер?
     Не довелось ли им в какой-то момент вступать в переговоры с экипажем?
     Девушка  отвечала на  вопросы  спокойно  и  уверенно,  не  показывая  и
признаков  растерянности  от  тяжелого испытания,  через  какое  ей пришлось
пройти.  И только  глядя  на ее одежду  можно  было представить,  что  с ней
произошло.  В  процессе  этого  допроса   Холли  самым  неожиданным  образом
перевернула  весь ход событий и начала сама задавать вопросы,  начав с того,
почему нет должной системы безопасности в таком месте,  как эта  выставка, и
почему их считают правонарушителями, в то  время когда  именно они  и должны
были бы предъявить претензии к Британской Армии.
     Неожиданно   подполковник,  занимавшийся   выяснением   их  трагических
обстоятельств,  был отвлечен появлением майора Бренигана, который и послужил
причиной того,  что  затянувшаяся  экзекуция была неожиданно  окончена. Были
принесены  необходимые  в  таких  случаях извинения  относительно того,  что
полное расследование будет произведено позже.
     Майор  Брениган сумел очень  быстро организовать для них автомобиль, на
котором они смогли добраться  до  Лондона, и, после того, как они забрали на
пропускном  пункте  фотоаппарат, принадлежавший Холли,  Стедмен предложил ей
заехать к  нему в дом,  чтобы немного выпить, успокоиться и привести себя  в
порядок. Девушка охотно согласилась, так как сама она в данный момент жила и
работала   в   северной  части  Лондона  и  ей  не  хотелось  в  таком  виде
путешествовать через весь город.
     Пока они еще  были на пути в Лондон, она выглядела вполне спокойной, и,
казалось, все случившееся с ними постепенно отходит на второй план. Но когда
уже в холле своего дома он усаживал ее в кресло, слезы градом брызнули из ее
глаз и она в изнеможении опустила голову на его плечо,  так и не  попробовав
приготовленный для нее бренди. Ему  все-таки удалось усадить ее  в  кресло и
немного успокоить,  понимая,  что это  всего  лишь  процесс  освобождения от
только что закончившегося кошмара, от покидающего ее ужаса.
     Спустя несколько минут истерика, внезапно охватившая ее, стала спадать,
дрожь  исчезла.  Он  вновь предложил  ей бренди, уговаривая поскорее выпить.
Стедмен  выпил вместе с ней, поскольку  тоже считал себя пострадавшим в этом
смертельном эксперименте, вспоминая самый худший момент  для себя, когда его
пиджак зацепился за гусеницу танка. Он вспомнил  ее руки,  ухватившие его, и
выражение лица, когда  она изо  всех сил  старалась  оторвать его от тяжелой
машины.  Бренди  согрел  их, притупив  переживания после перенесенного шока.
Теперь к ним вернулась способность к восприятию обычных вещей, поэтому когда
их  взгляды  встретились  в  очередной  раз,  вспышка  взаимного   влечения,
посетившая их еще в машине, вновь вернулась, и вспыхнула с новой силой.
     Стедмен  не  удивился,  когда  она сославшись  на  усталость,  выразила
желание прилечь. Так или иначе, но они уже оба знали,  что  главной причиной
здесь было не просто занятие любовью,  а более глубокая потребность взаимной
близости. Для Стедмена это было чувство, которое  он не ощущал  уже давно, с
тех пор, когда еще была жива Лилла. Странно, но сейчас воспоминания о ней не
вызвали в нем  чувства вины, которое он ощущал раньше, встречаясь со многими
другими  женщинами, даже с Мегги. Но  сейчас,  когда  его чувства  поднимали
самые глубокие пласты  воспоминаний, в его душе даже не было намека  на это.
Кто была она,  эта Холли Майлс? И почему их влечение друг к другу было таким
сильным?
     Он  проводил  ее  наверх,  где находилась  ванна  и  спальня,  и  помог
раздеться. Она приняла душ и нырнула в постель, разбрасывая по подушке капли
воды  с  мокрых  волос, которые теперь  слегка изменили  свой  цвет  и стали
темнее. Она полулежала, опираясь на локоть,  и наблюдала как  он раздевался.
Он был сложен достаточно хорошо, чтобы вызвать  интерес у женщин,  и знал об
этом,  и  поэтому ее взгляд нисколько его не  смущал.  Он  заметил,  что она
разглядывала его  старые шрамы на спине, но не сделала  на этот счет никаких
замечаний. Он  отправился в ванну, а когда вернулся,  то  увидел на ее  лице
признаки  покоя  и  умиротворения, которые  он  с  удовольствием  готов  был
разделить.
     По  мере того как  напряжение спадало,  внутри  нее возникали  ощущения
возвращающейся  жизни,  и  в  первую  очередь  это  были  минутные  приступы
возвращающейся душевной боли. Она открыла глаза.
     - Почему, все-таки, они  пытались  убить нас,  Гарри? -  спросила  она,
немного  отклоняясь,  чтобы  он  мог  видеть  ее  лицо. - Почему  эти  люди,
находившиеся в танке, хотели сделать это?
     - Я не знаю,  Холли, - солгал  он. - Возможно, что у всех, кто связан с
этим бизнесом, есть враги.  У тебя они могут быть тоже. А может быть, кто-то
пытался добраться и до меня. Мы же не  знаем, кто  на самом деле был  в этом
танке.
     - Похищать танк только для того, чтобы убить тебя?
     Стедмен пожал плечами.
     - Как я уже сказал, у тебя тоже могут быть враги.
     - Кто бы  это ни был, я  знаю  о нем только одно: что он  пытался убить
меня.
     Стедмен настороженно взглянул на нее.
     - Убить тебя? Да почему ты считаешь, что кто-то хочет этого?
     - Я не знаю.  Но только там я все время чувствовала опасность. А  разве
ты сам не чувствовал ее?
     -  Возможно.  Там   словно  бы  были  призраки  зла,  превратившиеся  в
реальность, как будто сам этот танк был живым существом, готовым к убийству.
     И в том, что она тоже почувствовала это, было нечто сверхъестественное.
     По ее телу пробежала дрожь, и он сильнее прижал ее к себе.
     - Выбрось это из головы, по  крайней мере сейчас, - сказал он,  пытаясь
хоть как-то  успокоить ее.  - Они найдут  останки  тех,  кто  управлял  этим
стальным чудовищем,  и когда их идентифицируют, мы, может  быть, узнаем, кто
пытался убить нас.
     Она прижалась к нему, стараясь отогнать одолевавшие ее мысли.
     - Но мне кажется, что есть еще  очень  многое, о чем ты не  хочешь  мне
говорить.
     Неожиданно, у него появилось неодолимое желание  рассказать ей все: про
Мегги, Моссад, английскую разведку и  про  человека  по  имени Эдвард  Гант.
После   стольких   лет   замкнутой   самососредоточенности   он   чувствовал
необходимость рассказать кому-то,  может быть даже  и не все, из того, с чем
он столкнулся в этой жизни, но какой-то инстинкт удержал его от этого шага.
     Был ли этот инстинкт следствием  его работы частным детективом, а также
прежней  службы  в  Моссад  и  в  военной  разведке?  Или  это  была  просто
приобретенная за эти  годы  привычка не  доверять никому? Он чувствовал, что
очень хорошо  знает  девушку,  находящуюся рядом  с  ним,  но общее  чувство
самосохранения говорило ему, что она все еще незнакома ему. Может  быть это,
в конечном счете, и остановило его.
     - Да, - сказал он наконец, - есть  еще многое, но  будет гораздо лучше,
если ты не будешь об этом знать.
     Она замолчала на какое-то время, а затем спросила:
     - Кто ты, Гарри? Кто  ты на самом  деле? Разве ты  не можешь мне  этого
сказать?
     - Я уже сказал тебе, кто я.
     - Нет, это было бы очень просто, и это ничего не объясняет мне.
     Почему ты занимаешься торговлей оружием, Гарри?
     - Если бы не я, то все равно кто-то другой был бы на моем месте, сказал
он.
     - Ты все время уходишь от ответа.
     Он погладил рукой ее щеку.
     -  Подожди немного,  Холли, - тихо сказал он. - Мы только что  избежали
смертельной опасности. Возможно уже завтра наши ощущения могут быть другими.
Поэтому наберись терпения, хорошо?
     Она кивнула и слегка обняла его за шею.
     -  Ты  тоже почувствовал  это  влечение там,  в  машине?  -  неожиданно
спросила она.
     Он улыбнулся в ответ и осторожно поцеловал ее.
     - Да, я почувствовал его тоже.
     - Тогда нам не следует терять время. Пусть все так и будет.
     Она поцеловала  его  со  всей  страстью, словно пытаясь освободиться от
остатков ужаса, заставляющего сдерживать свои истинные чувства.
     Он слышал ее  дыханье, когда их тела нервно вздрагивая, в очередной раз
прижались друг к другу,  вызывая новый прилив возбуждающего тепла. Его руки,
обнимавшие  ее спину, начали опускаться ниже,  устремляясь к ногам,  которые
неожиданно для него  раздвинулись сами, погружая  его в  теплое  колышущееся
пространство.
     Их желание нарастало почти  одновременно,  и это тоже в какой-то момент
удивило  его.  Ее  рука  обнимала  его шею,  когда  она целовала,  а  вторая
осторожно, но настойчиво  приглашала его внутрь, к завершению их совместного
путешествия  в  мире чувства и страсти. Теперь  ее рот был слегка приоткрыт,
из-под полных губ  виднелись кромки зубов, глаза  чуть  приоткрыты. Ее  тело
слегка ослабло, но  мышцы  продолжали равномерно  сжиматься, словно прогоняя
внутренние  соки  через узкие  диафрагмы  все  быстрее  и  быстрее, пока  не
прорвался сплошной водопад чувств и эмоций.
     Они   продолжали  лежать,   тесно  прижавшись,  даже  после  того,  как
прорвавшийся водопад чувств стал стихать.
     - Что происходит с  нами? - спросила она, и ему показалось, что нервное
напряжение вот-вот готово вернуться к ней.
     Он приложил палец к ее губам.
     - Сейчас еще трудно ответить на этот вопрос.
     Холли хотела, видимо, сказать что-то еще, но передумала и отвернулась в
сторону. Однако  Стедмен  успел  заметить  ее  растерянный  взгляд.  Он  сам
повернул ее назад и поцеловал.
     - Не думай об этом, хорошо?
     - Я боюсь связываться с тобой, - наконец сказала она.
     -  Чего ты боишься, Холли? Неужели тебя  смущает  сам  факт  физической
связи с мужчиной?
     - Ты не понимаешь...
     Ее слова прервал резкий и  настойчивый телефонный звонок, донесшийся из
холла. Она почувствовала  как внезапное напряжение охватило  Стедмена, и его
взгляд стал сдержанным и отрешенным.
     - Гарри, что-то не так?
     Когда он взглянул на  нее,  то не сразу  понял,  где он  находится. Его
воображение было уже  далеко отсюда, в другом времени и в другом  месте. Там
точно так  же звонил телефон, в их брюссельской квартире, и они точно так же
отдыхали после любовных наслаждений, только тогда рядом  с  ним была  Лилла,
которая не  хотела, чтобы  он  брал  трубку.  Это был  их  последний  вечер.
Рассмеявшись, он шутливо прикрыл  ее  голову подушкой  и подошел к телефону,
объяснив это  тем,  что  может быть передана  срочная  информация,  возможно
связанная с новым заданием.
     Подушка  полетела  через  комнату вслед  за ним и  шлепнулась  рядом  с
открытой дверью.  Притворный  гнев Лиллы  вызвал тогда  в  нем только  новую
улыбку. Когда он поднял трубку, то увидел что Лилла встала и пошла вслед  за
ним, остановившись в дверях.
     Он отвернулся, чтобы не поддаваться на ее провокации.
     Незнакомый  голос спросил по-французски, находится ли в данный момент у
телефона  месье  Клеман, и он подтвердил это.  Клеман было как  раз  то имя,
которое он использовал, проживая в Брюсселе.
     Он мгновенно понял причину этого звонка,  когда услышал в наушнике звук
высокого тона,  похожий на назойливый писк комара.  Этот сигнал,  излучаемый
наушником телефонной  трубки, обычно  использовался для  управления взрывным
устройством, располагаемым поблизости от телефона.
     Подобную систему применяли израильские спецслужбы при охоте за одним из
представителей ООП во Франции, Махмудом Хамшари.
     Когда он  повернулся в  сторону Лиллы, то понял, что уже слишком поздно
что-то предпринимать.
     Внезапная  огненная  вспышка,  озарившая застывший  ужас  на  ее  лице,
объяснила ему, что спасенья нет.
     Для Лиллы. Он же каким-то чудом выжил.
     Специалисты  по  взрывам  объяснили ему,  что в  тот  момент, когда  он
повернулся в  ее сторону,  он  изменил  угол  своего  тела  по  отношению  к
находящемуся  в  комнате  заряду, и шрапнель  задела  только его  ноги.  Они
называли это чудом, но тогда он не чувствовал радости от своего спасения.
     Он не хотел жить, если Лилла  должна была умереть. Это продолжалось три
дня, три  дня непрерывной агонии. Потом все кончилось.  Сплошной мрак окутал
его и превратил в сеятеля очистительной смерти, в символ мщения.
     Сейчас, при обстоятельствах чрезвычайно похожих на те, не перестававший
звонить телефон звал его, напоминал ему, говорил ему, что прошлое никогда не
уходит, оно всегда остается рядом.
     - Гарри?  -  Ее рука неожиданно легла  на его плечо. - Что  с тобой? Ты
ужасно бледный.
     Наконец,  когда его глаза обрели  возможность видеть, он взглянул вниз,
на озабоченное лицо Холли.
     - Ты собираешься отвечать? Он звонит уже давно, - сказала она.
     Он молча поднялся и подхватил халат, лежащий на спинке стула.
     Двигаясь почти автоматически, он все же понял обращенные к нему слова.
     -  Оставайся здесь,  -  приказал  он,  и она увидела, что  его движения
приобрели  определенную быстроту и уверенность.  Он накинул халат и исчез за
дверью.
     Стедмен спустился в холл и некоторое время оглядывался  по сторонам, не
обращая внимания на телефон. Все, казалось, было на своих местах, а там, где
по  его мнению  могла  быть спрятана бомба, он  ничего  не заметил.  Он даже
отодвигал кресла, проверял книжные полки и тумбочку под телевизором.
     Несколько успокоенный осмотром, он подошел к  телефону,  который как он
знал,  мог содержать бомбу  и внутри  себя.  Он  поднял аппарат  и попытался
прикинуть его вес. Он оказался вполне нормальным, и Стедмен рискнул  поднять
трубку и поднести ее к уху.
     - Стедмен, это вы?
     Со вздохом облегчения он узнал по голосу, что это звонит Поуп.
     - Ради Бога, Стедмен, отвечайте!
     - Да, это я, - тихо произнес детектив.
     На  другом  конце  провода  последовала  пауза,  затем  вновь  раздался
грубоватый голос:
     - Что-то очень долго вы собирались отвечать.
     - Как вы узнали, что я дома?
     -  Да ведь  это  моя работа  - знать про все и про всех,  - последовала
короткая реплика. Но  тон говорившего изменялся по мере того, как с толстяка
спадало напряжение. - Я уже в общих  чертах слышал, что произошло с вами, но
теперь я хотел бы услышать конец этой истории.
     Стедмен ровно  и очень спокойно рассказал  ему о происшедшем,  стараясь
избегать эмоций и говорить так, как будто он делал  обычный отчет  о  работе
перед  клиентом. Он  не  забыл упомянуть  и  о приглашении  Ганта продолжить
встречу.
     - Хорошо, - заметил Поуп. - Кстати, кто эта девушка, э... Холли Майлс?
     - Она  свободный журналист и пишет статьи о торговле оружием для одного
из воскресных журналов.
     - И Гант настаивает на том, чтобы она писала о нем?
     - Создается впечатление, что да.
     -  Х-м,  очень  оригинально.  Не  похоже   на  него,  чтобы  он   искал
популярности.
     - Может быть он захотел наконец  выйти из тени.  -  Стедмен повернулся,
ощутив  чье-то  присутствие  в  комнате. В дверях  он увидел Холли,  которая
накинула лишь одну его рубашку, которая придавала ей  весьма соблазнительный
вид. Она улыбнулась ему, и он немного расслабился.
     - Вы говорили, что этот танк преследовал вас?
     - Да, он пытался нас буквально уничтожить.
     - Вы уверены, что это была не просто попытка запугать вас?
     -  Послушайте, я уже не  один раз обсуждал  все  это  с  военными. Этот
монстр сначала раздавил автомобиль, а потом пытался сделать то же самое и  с
нами,  когда мы убегали  от него!  Он преследовал нас  по меньшей  мере пять
минут.
     - Да, да, я понимаю. Очень странно.
     Стедмен уже начинал терять терпение.
     - И  это  все, что  вы хотели мне сообщить?  Мы знаем, что это странный
факт, но  и  вы и я  знаем, кроме этого...  - Он оборвал фразу, вспомнив про
Холли, все  еще стоявшую  в  дверях. - Послушайте, кто все-таки  был в  этом
танке? И кто приказал им сделать это? - Он был очень внимателен, стараясь не
упомянуть в разговоре имя Ганта.
     На линии вновь возникла пауза.
     - Поуп? Вы слышите меня?
     - Да, да, мой дорогой друг, - заговорил толстяк после долгого молчания.
- Танк был полностью разорван на куски еще  во время падения на дно карьера,
когда у него взорвались топливные баки и боекомплект.
     - Я знаю об этом. Скажите, а тела были сильно обожжены?
     -  Я как раз  и подхожу к этому, Гарри. -  Поуп  вновь замолчал, видимо
старался подобрать слова. -  Дело в  том, Гарри, что  там не было обнаружено
даже остатков чьих-либо тел. Этот танк был абсолютно пуст.
     -  Но  это невозможно! Они либо  смогли  сбежать,  либо были  полностью
уничтожены, превращены в пыль! - В  голосе  Стедмена зазвучала тревога, и он
ощутил неприятный холодок в груди.
     -  Никаких шансов на побег у них  не было. И  должны были бы оставаться
хоть какие-то следы  присутствия там людей, независимо от того как они потом
могли быть  уничтожены. Нет, Гарри, этот танк  был пуст. Там не было никого,
кто мог бы управлять им.
     Стедмен уставился на телефон,  не веря услышанному. Когда он повернулся
к Холли, то она увидела полную растерянность в его глазах.

        Глава 8

     <i>Только истинные  арийцы могут рассчитывать на  вечную жизнь, дарованную
Граалем.</i>
     Адольф Гитлер

     <i>И  многие из спящих  в прахе земли пробудятся, одни  для жизни  вечной,
другие на вечное поругание и посрамление.</i>
     Даниил (12.2)

     Смит  слегка  подрагивал  и поправлял  шарф, проклиная про  себя ночной
холод. Что могло быть более отвратительным,  чем сидеть ночью в такую погоду
в  церковном  дворе,  где со всех сторон  на тебя смотрели древние могильные
камни? Покосившиеся и изъеденные временем, они вызывали невольное  ощущение,
что их подземные обитатели все еще  не успокоились. Он хотел было  закурить,
но передумал. Несмотря на то, что скамейка, где он сидел, была расположена в
укромном месте, горящая сигарета могла  быть замечена с  проходящей недалеко
от  церкви старой дороги. Будет очень плохо, если кто-то  заметит человека в
таком месте и в такое время. Он не должен привлекать к себе внимание.
     Смит взглянул на часы. Светящийся  циферблат показал  ему, что до смены
остается еще два часа. Еще целых два часа! И, спрашивается, зачем? Для того,
чтобы наблюдать за этим вонючим домом напротив!  Они не  такие идиоты, чтобы
устраивать  подобные вещи каждую ночь. Господи, какая же это  сволочь смогла
приколотить женщину  гвоздями к  дверям? Его почему-то вдруг заинтересовало,
наблюдает ли за домом кто-нибудь еще? Например, полиция?
     Очень  странно, что они так пассивно  относятся  к этому  случаю.  И не
хотят  встречаться  с  газетчиками.  Может  быть для того, чтобы не  вызвать
подражаний?  Ведь  одно  необычное  убийство  может вызвать  серию  подобных
убийств.
     А к какому типу людей следует отнести  самого Стедмена? Он  слышал, что
детектив  сначала отказался помогать  им,  но  после  убийства его партнерши
изменил решение. Гольдблат был буквально взбешен  после своей первой встречи
с ним, хотя именно  Смит и предупреждал людей из Моссад  о вероятном отказе.
Он  уже  много  лет  следил за  Стедменом, это  была  часть  его работы  как
агента-наблюдателя  в  этой  стране.  Он  видел,  как  стало  набирать  силы
агентство  и  как  Стедмен  обрел  относительно   спокойное  и  обеспеченное
положение, вернувшись  в Англию. По  всему было видно,  что человек  оставил
войну и насилие за  пределами  своей новой жизни. Но почему  он вдруг  решил
согласиться?  Скорее  всего,  именно  жуткая  смерть  миссис  Уэт  послужила
причиной для этого!
     Ах,  как  бы  он хотел быть  свободным  и  от этой работы,  и  от  этой
организации.  Джозеф  Соломон  Смит,   пятидесяти   восьми  лет,  ювелир  из
Велфемстоу.  Для друзей  просто Солли, а для его жены, Сейди, он всегда  был
просто Шмак. Солли перебрался в  Англию  вместе с  тысячами других еврейских
беженцев  как раз перед началом  Второй Мировой Войны,  когда  преследование
евреев в  Германии и Австрии начало приближаться к  своему  апогею. Тогда их
много появилось в Англии, этих людей с новыми именами и фамилиями.
     Ситуация порой  доходила до смешного, когда вновь прибывшие подыскивали
себе  очередную "благозвучную" фамилию. В  группе, которая  проходила  через
иммиграционный пункт  как раз  перед  Солли,  все как  один заявили, что  их
фамилия Харрис, выбрав ее  лишь потому, что слышали, как люди, прошедшие еще
раньше   их,  весьма  успешно  ее  использовали.   Иммиграционные  чиновники
хватались за голову от этих многочисленных Харрисов и Кейнов, что, по мнению
вновь прибывших, несло в себе хоть что-то "английское". Конечно, все службы,
так или иначе  связанные с приемом беженцев,  понимали, что  вновь прибывшие
люди просто  психологически не  могут  использовать  все эти  многочисленные
"берги",  "штейны" или "баумы",  которые озвучивали имена, преследуемые в то
время почти во всем мире.
     Он  выбрал  для себя  фамилию  Смит, потому  что  считал  ее  бесспорно
английской,  и кроме того, за время,  проведенное на  пересыльном пункте, он
неоднократно слышал, как английские офицеры обращались  к своим сослуживцам,
используя именно ее. Из этого он заключил, что она еще относится и к разряду
широко распространенных. Это было спасительное имя.
     Многие из тех, кто сменил свои еврейские  имена, вновь вернулись к ним,
когда  почувствовали,  что  мировая  война,  а  вместе  с ней  и  весь  ужас
нацистского  террора, приближались к  своему  концу.  Но он  не счел  нужным
вовлекать  себя в эти дополнительные  неприятности. Фамилия  Смит его вполне
устраивала.
     Он сбежал из Германии  один.  Его родители,  сестра  и два  брата  были
задержаны при выезде и возвращены назад. Ему же удалось  бежать, и он на всю
жизнь  запомнил  ужасы тех  дней,  когда  на  его  глазах  погибли  все  его
родственники, и  в  нем надолго осталось то тяжелое чувство, которое  сродни
несмываемому позору, за то, что он остался жить.
     Этот кошмар стал  немного спадать, когда прошло уже около двадцати лет.
Но  его память  по-прежнему хранила отголоски тех  событий, а  с ними и лица
тех,  кого он  считал ответственными за  этот  геноцид, за преследование его
нации, за убийство его семьи. Адольф Гитлер и его приспешник Генрих Гиммлер!
     Их лица постоянно преследовали его, потому что  были причиной всех  его
страданий и его позора. Он не забывал о них, потому что был уверен, что зло,
которое они посеяли в мире, может вновь очень легко прорасти.
     После войны, когда он узнал, что родственники, находившиеся в Германии,
закончили  свой путь в  чадящем  аду  Освенцима,  он  предпринял  поездку  в
Палестину в надежде разыскать там хоть кого-нибудь из близких, в безнадежной
попытке  загладить  вину  своего  прошлого   малодушия,  принять  участие  в
возрождении  своей нации.  Но  новое  поколение  израильтян,  с  которыми он
встречался и  которым  пытался  высказать свои устремления  помочь  Израилю,
думало уже  по-иному. Для большинства  из них время  многовекового угнетения
закончилось, по крайней  мере в их сознании. Они  вернулись к себе, в родную
страну, и хотели либо обрести здесь свободу, либо погибнуть в борьбе за нее.
     Они были  маленькой  нацией  в маленькой  стране  и  воспринимали  весь
остальной мир за ее границами как  огромного кровожадного волка,  стоящего у
дверей дома. Теперь  народ Израиля  не будет  верить никому,  никакой другой
нации,  а будет лишь  сотрудничать с  ними,  торговать  и, может  быть, даже
поддерживать  их социальную  политику. Но никогда не будет верить  ни другой
нации, ни другой стране.
     А  поскольку они  вынуждены жить в постоянном окружении врагов, их сила
должна   распространяться   дальше   границ  их  страны,   чтобы  они  могли
предотвратить любой неожиданный удар неприятеля.
     Они убедили Смита остаться  в  Англии, создать себе определенный облик,
стать англичанином. И ждать. Быть готовым и ждать.
     Сначала  он  работал  в  небольшой  ювелирной  лавке,  расположенной  в
лондонском  районе  Хеттон-Гарден.  Проявив  определенную  настойчивость, он
добился,  как  и  некоторые другие  переселенцы из Германии, компенсации  за
потерю семьи.  Получив эти небольшие средства  и женившись на Сейди, которая
имела небольшой капитал, он смог открыть собственный магазин в Велфемстоу.
     У него был еще один источник дохода, о котором никто не  знал, даже его
жена. Это были деньги, которые он получал от израильской разведки.
     Сумма  была  небольшая, но небольшой была и работа,  которую ему иногда
приходилось выполнять.  Когда  он  был моложе, то  был нетерпелив и проявлял
почти рабское угодничество к делам, но его просили только ждать, оставаясь в
тени, и постоянно убеждали, что именно в  этом и  состоит  его путь служения
нации. Его день еще не наступил.
     Постепенно этот внутренний порыв стал в  нем ослабевать и с годами угас
совсем. Он уже без  эмоций  выполнял всевозможные мелкие поручения, одним из
которых было  длительное наблюдение за человеком по  имени  Стедмен  с  того
самого  момента,  когда  он  вернулся в  Англию и обосновался в  детективном
агентстве. Смит решил поближе познакомиться с  работой агентства, заключив с
ними контракт на  проверку своего единственного служащего. Это расследование
проводил  отставной  полицейский  Блейк, который и  представил Смиту  полный
отчет  об  этом человеке,  в котором Смит и сам, естественно, не сомневался.
Таким  образом,  Смиту  удалось  завязать  дружеские  отношения  с  Блейком,
которого он часто приглашал как консультанта и в других, таких же надуманных
делах, касающихся  его бизнеса.  Это дало ему возможность узнать кое-что  от
бывшего  полицейского  о  делах  агентства.  Постепенно  они  стали  добрыми
приятелями,  и  даже часто встречались  семьями. И если  такое  отношение  к
бывшему  полицейскому   со  стороны   преуспевающего   еврея-коммерсанта   и
показалось  бы  необычным, то он не мог  бы  почитать  это  по другому,  как
желанием завязать хоть какие-то связи с представителями закона.
     Смит некоторое время пытался согреть руки своим дыханием, затем опустил
их поглубже  в карманы пальто. Да, он уже стар  для такой работы, особенно в
такую погоду, которая  не сулит ничего хорошего для  его  здоровья, а здесь,
как  оказалось,  он просто попусту  теряет время. И почему  этот Стедмен так
интересует израильскую разведку? Смит  проклинал манию секретности,  которая
постоянно  исходила  от  его  хозяев.  Почему  они  не  могли  поручить  это
наблюдение своим  штатным  агентам? И что он скажет Сейди, которая  не имеет
никакого  представления  о  Моссад  и  о  той  работе,  которую  он для  них
выполняет? Что он скажет, когда она спросит, чем он был занят в такое время?
Она,  конечно, будет  подозревать  женщину. Будет? Да она  уже  подозревает.
Конечно,  у  него  будет  шанс  сказать ей... Внезапно  его размышления были
прерваны,  а  тело  напряглось помимо  его  воли,  реагируя  на  что-то едва
ощутимое, промелькнувшее перед его глазами.
     Что это было? Да и было ли? - спрашивал он сам себя. Или это всего лишь
галлюцинация?
     Смит  всматривался в темноту, щуря глаза и  сдерживая  дыханье. Да, вот
опять, какое-то движенье там, в тени!
     Поеживаясь  от холода, он встал со скамьи  и  чуть  подался вперед, как
будто  это  помогало ему лучше  видеть. Он не был уверен, что заметил именно
движение. Вокруг  него  было  все спокойно, ветер давно  стих, и  воздух был
почти  неподвижен,  даже  не  было  колебаний  тонких  ветвей  на  ближайших
деревьях.
     Он начал осторожно продвигаться  в сторону дороги,  стараясь, насколько
это  было  возможным, не производить шума. У  него был  номер  телефона,  по
которому   он  должен  был  позвонить  в   случае,  если  обнаружит   что-то
подозрительное.  К  сожалению, ближайшая телефонная будка  находилась за два
квартала отсюда.  Как он проклинал их! Ведь  если здесь действительно что-то
случится, то сколько  пройдет времени, прежде, чем он доберется до телефона!
Но его убедили, что случиться ничего не должно, а наблюдение необходимо лишь
как мера предосторожности. Он взглянул на часы. Они показывали 1:35 ночи.
     Ювелир неподвижно стоял и вглядывался  в определенный  сектор  длинного
дома, расположенного  напротив.  Он не заметил больше ничего, и уже собрался
вернуться  назад к  скамейке, как что-то остановило  его.  Он  не смог  даже
определить,  что именно это было, и сосредоточил все свое внимание на дверях
дома.  Ему  показалось,  что  он  различает  там  длинную тень, пересекающую
дверной проем. Сначала Смит решил, что это тень от деревьев, но потом быстро
сообразил,  что  луна находилась по другую сторону  дома, и все тени  должны
были  бы  иметь совсем  другое направление. Поэтому он  вновь  пошел вперед,
чтобы рассмотреть все поближе.  Он старался ступать  по траве,  надеясь, что
она  будет  заглушать звуки его  шагов.  Только подойдя  к  чугунной решетке
церковного двора, Смит  смог разглядеть  фасад дома, и  заметил, что входная
дверь слегка приоткрыта.
     Как  же  он  должен  поступить? Позвонить  по телефону, или  продолжить
наблюдение? Ведь  если Стедмен  спит, а  это  несомненно так, то  ему  может
угрожать серьезная опасность. Но что может сделать он, старый человек, чтобы
помочь детективу? По крайней мере, хотя бы предупредить.
     Возможно, что  долгие  годы,  проведенные  в  ожидании реального  дела,
которому  он  был готов посвятить свою  жизнь,  или  просто  ощущения ложной
тревоги,  над которыми потом будут  смеяться  его  молодые "работодатели" из
Моссад, повлияли на него, и он решил взглянуть поближе на то, что происходит
около дома, прежде чем обращаться за помощью.
     Осторожно  выйдя  из  ворот  церковной  ограды,  он  пересек  дорогу  и
направился к дому детектива.
     Когда он наконец добрался до приоткрытой двери, его охватила внутренняя
дрожь.  Он   почувствовал,   как  необъяснимый  страх  обволакивает  его,  и
заколебался.  Как будто  за  этой  дверью  находилось  нечто,  ожидающее его
появления здесь, и помимо его желания вынуждало войти внутрь.
     Он  убеждал себя, что  это всего лишь надуманные страхи, страхи старого
глупого  человека.  В какой-то момент  он  даже  хотел  вернуться  назад, но
странное  внутреннее  чувство  влекло  его к  этой  двери,  убеждая, что  он
обязательно должен увидеть это.
     Смит дрожащей рукой приоткрыл дверь немного пошире и вошел внутрь.
     Его дыхание  участилось и походило на тяжелый хрип, который он старался
подавить. Перед ним открывался коридор,  похожий на глубокий темный тоннель,
ведущий в  бездну.  Стояла полная  тишина, нарушаемая  лишь  его прерывистым
дыханием.  С трудом передвигая ноги, он дошел до  ступеней лестницы, а когда
начал подниматься  по ним, то  старался крепче держаться  за  перила,  чтобы
ослабить свой вес при подъеме. Смит  успел  сделать  два или три шага, когда
почувствовал,  что  он  не  один   в  этом   мрачном,   наполненном   ужасом
пространстве.
     Его  пристальный  взгляд  проследовал  вдоль  уходящих  вверх ступеней,
останавливаясь на каждой из них, будто отмечая собственные мысленные шаги.
     Он почти ощущал, что  там, где темнота была абсолютной, кто-то  ожидает
его.
     Он  чувствовал, как  все его тело  охватывает  неуемная дрожь, и как из
этой  темноты  подобно  невесомому  облаку   надвигается  зловещий  призрак,
опускаясь вниз, навстречу ему, пронизывая ледяным ужасом его сознание.
     Смит  застонал и попытался бежать прочь, но почувствовал,  как его тело
парализовало ужасом,  который не  может сравниться  даже с ужасом той ночи в
Берлине, когда шла охота  за  его семьей.  Его глаза  расширились, неотрывно
следя  за тем, как темное движущееся облако непрерывно меняло форму, которая
начинала походить на нечто  уже осязаемое, но все  еще  сильно размытое. Это
была всего лишь темная масса, нависшая над лестницей, но уже отделившаяся от
остального пространства лестничного проема.
     Однако  его  сознание  видело  больше,  чем  его  глаза.  Темная  масса
приближалась и наконец остановилась  прямо перед ним. Он  попытался оторвать
руки от перил, чтобы дотронуться до этой тени, но они не слушались его.
     Смердящий  запах наполнял воздух,  вызывая у него тошноту. Он  медленно
взглянул вверх,  как  бы оценивая размеры фигуры,  возвышающейся над ним,  и
когда поднял  голову, то увидел, что  она уже обрела лицо, наклонившееся над
ним.
     - Боже мой, - простонал  Смит, а его  голос перешел  в  протяжный  вой.
Ты!!! О, Боже мой, этого не может быть!
     И тогда он закричал.
     Стедмен проснулся за несколько минут до этого крика. Он лежал в темноте
и пытался  понять,  что  могло  так  неожиданно разбудить  его.  Он еще  раз
прислушался,  надеясь обнаружить  посторонние звуки, но ничего не услышал. В
комнате становилось прохладно. Даже слишком прохладно для осени.
     Он  проводил  Холли  домой  ранним  вечером.  По  дороге  они  все  еще
продолжали обсуждать историю с  танком, взволнованные последним сообщением о
том, что в нем на самом деле не было людей. Когда  они были уже на полпути к
ее квартире, этот разговор  неожиданно направил  мысли Стедмена на вопрос об
управлении танком,  и  ему было  трудно придумать что-то правдоподобное  для
объяснений  девушке.  Поскольку   он  не  собирался  посвящать   ее  во  все
подробности этого,  даже и  ему  неясного дела,  то  он  решил  оставить это
небольшой загадкой для нее.
     Размышляя  над  этим весь  остаток пути, он,  тем  не  менее,  пришел к
некоторым  выводам, которые,  может быть,  и  не давали  полного ответа,  но
кое-что проясняли, если  учесть  тот факт, что  других объяснений этому пока
просто не  было.  Гант долгое время  занимался технически сложными системами
оружия, и поэтому можно  было предположить,  что в этот  танк  была встроена
некая разновидность системы, управляемой на расстоянии. Но откуда? Из  какой
точки? Оператор, управляющий подобной системой,  должен был все время видеть
их, чтобы направлять танк в  нужное место, а значит, и находится недалеко от
них.   Теория,  которую  начал   развивать  детектив,  получила  неожиданное
подтверждение, когда он вспомнил про вертолет,  который  все утро кружил над
полигоном. Они были так напуганы этой  погоней, что не обращали внимания  на
вертолет, который,  скорее всего, кружил именно  над ними! Здесь должен быть
ответ!  Но  почему  танк  так  резко  выехал  на  край  карьера?  Здесь  его
рассуждения  имели  крупный  изъян,  который  он  тут  же  сумел  устранить.
Возможно,  а  скорее  всего так и  было, что  оператор  недостаточно  быстро
среагировал на поведение танка у края карьера и совершил ошибку.
     Поцеловав  на  прощание  Холли,  он  не  вышел  из  машины  и  не  стал
подниматься  к  ней. Ее  глаза  выражали беспокойство,  когда она  пообещала
встретиться с ним как можно скорее. На этом они расстались.
     На обратном пути  он заехал в агентство, и  ему очень повезло, когда он
застал  там Секстона и Стива,  уже собиравшихся  разъезжаться  по  домам. Он
быстро поручил им два очень специфичных задания на ближайшие несколько дней.
Все текущие дела при этом следовало передать в другие агентства, если они не
терпели  отлагательств. Еще раз напомнив  им, что эта работа будет требовать
чрезвычайной  осторожности и внимания, он отправился к себе домой, на  тихую
улочку в Найтсбридже.
     Дома он  приготовил  кофе и, устроившись поудобнее  в кресле, решил еще
раз перечитать досье с материалами об Эдварде Ганте. Он выкурил пять сигарет
и выпил три чашки кофе, прежде чем бросил папку на ковер у своих ног. Теперь
можно было прикрыть глаза и расслабиться, собираясь с мыслями.
     Прежде всего,  ему не нравился  общий  запах, который исходил от  этого
дела.
     Почему, спрашивается, английская разведка,  со всеми ее возможностями и
средствами, не нашла ничего лучше,  как использовать  его для  выяснения тех
или  иных обстоятельств, связанных с Гантом? Объяснения Поупа на счет  того,
что Стедмен  являл собой связующее звено между всеми участниками этого дела,
звучало  неубедительно.  Можно  было  бы предположить, что  его использовали
просто  для  того, чтобы выманить  тигра из  засады.  Даже использование его
агентами  Моссад  и  то  выглядело  более  правдоподобным, хотя и  жестоким.
Действительно, их возможности в Англии были весьма ограничены, и безусловно,
что ему намного легче было  бы найти пропавшего агента, чем им. Но только ли
это было нужно сделать? Не стояло ли за всем этим другой, более глобальной и
более скрытой цели.  Поэтому он и поручил Секстону узнать как можно больше о
Ганте, вплоть до слухов, которые не нашли отражения  ни в каких  официальных
документах, а Стиву  следить за отелем рядом с Белсайз-Парк и контролировать
все передвижения Гольдблата и Ханны. Стедмен решил пока не говорить ни тому,
ни другому больше того, что им требовалось знать для работы, но предупредил,
что опасность может подстерегать их на каждом шагу. Они отреагировали на это
без особых внешних проявлений, но заметили,  что если эта работа связана  со
смертью миссис Уэт,  то они готовы работать  столько,  сколько  понадобится,
чтобы найти убийцу или убийц. И что можно было на это возразить?
     Он  поужинал, позвонил Холли по  номеру, который она  оставила ему  еще
утром. Но телефон не отвечал. Он пожал плечами и положил трубку. Может быть,
она  заснула,  а   может  быть  отправилась  навестить  друзей.  Прежде  чем
отправляться спать, он проверил хорошо ли заперты двери.
     Он  лежал  и  постоянно  прислушивался,  периодически   вздрагивая   от
прохладного  воздуха. Почему  все-таки он так  неожиданно  проснулся? Кругом
было тихо,  но напряжение внутри не спадало. У  него  появилось импульсивное
желание вскочить с постели и броситься за оружием, как будто он почувствовал
присутствие  кого-то  постороннего  внизу  на  лестнице.  Но  что-то  внутри
остановило его. Тем не менее он всегда доверял своим инстинктам и никогда не
игнорировал ощущения. Вскоре ему вновь  показалось какое-то  движение уже на
ступенях  лестницы,  ведущей  в  спальню.  Звуки были  очень  слабыми,  едва
различимыми, может быть скорее похожими на тяжелое дыханье.
     Затем  он  ощутил,  как  странный,  тяжелый  запах  распространяется  в
воздухе,  проникая в  комнату из-под двери, запах,  напоминающий испражнения
и... он  силился  вспомнить,  где  он мог  ощущать  его  раньше и что он ему
напоминал.
     Наконец  вспомнил.  Много   лет  назад,  когда   один  из   пограничных
израильских  городов  был  разрушен  врагами,  он  участвовал  в  поисках  и
захоронениях тел.
     Иногда  по несколько дней не  удавалось  разобрать развалины и вытащить
погребенные под ними останки. За это время тела уже начинали разлагаться.
     И вот теперь он чувствовал точно такой же запах, только более сильный и
более отвратительный: зловоние давно разложившегося тела.
     Стедмен  все-таки  встал, собрав остатки  внутренних сил. Он ощущал при
этом усиливающуюся слабость, которая, обрекала  тело  на  неподвижность.  Он
должен  добраться до оружия.  Теперь его движения были затруднены так, будто
он находился в глубинах океана, испытывая на себе со всех сторон неимоверное
давление. Обессилев, он сел на край кровати, стараясь подняться вновь и хоть
как-то добраться до  шкафа  с одеждой, где лежал его  пистолет. Он вставал и
падал на край кровати, снова вставал, заставляя себя двигаться в направлении
шкафа. Его глаза ни на мгновенье не оставляли дверь спальни, и он благодарил
Бога, что перед сном запер замок, как, впрочем, и, двери внизу.
     Неожиданный звук  глухого  удара остановил  его. Звук  раздался  где-то
снаружи. В комнате все оставалось по-прежнему.
     Ему даже показалось, что он слышал стон и какие-то неясные слова, но не
разобрал их. Только раздавшийся дикий крик привел его в чувство.
     И как будто спало заклинание, улетучилось колдовство и исчезла тяжесть.
Стедмен  подбежал к  шкафу,  достал  металлический  ящик  и  вынул  из  него
пистолет, а  потом подбежал к дверям спальни и  нащупал ключ. Крик  все  еще
стоял у него в ушах, но все стало тихо, как только он открыл дверь и выбежал
на  лестницу, держа оружие наготове. Он не зажигал  света, уверенный, что не
ошибется и  в  темноте. У самых  нижних ступеней  он  заметил лежащую темную
фигуру, и ему даже показалось,  что он заметил и еще одну, которая удалялась
вдоль  холла  в сторону открытой входной двери. Возможно, что это была всего
лишь игра света от уличных фонарей, который слабо, но все-таки падал в окна,
а может быть это был просто плод воображения, поскольку он не слышал никаких
звуков, а все видение длилось лишь один миг.
     В темноте он различал только  очертания фигуры  человека,  лежащего  на
ступенях лестницы.  Он перепрыгнул через  нее,  подбежал к  двери  и  быстро
выглянул на улицу. Она  была пуста. Но  это ни о чем не говорило, так как не
нужно было много  времени, чтобы  успеть укрыться в том  же церковном дворе,
как раз напротив его дома.
     Он закрыл дверь и одновременно включил свет в холле.  Затем не выпуская
оружия из рук,  он поверил кухню и остальную часть холла, где стояли кресла,
телевизор и диван. Только убедившись, что кругом  все в порядке, он вернулся
к скрючившемуся на полу телу.
     Глаза  лежащего человека смотрели  в одну  точку на потолке, веки  были
широко разведены,  обнажая  глазные яблоки,  зрачки  расширены от неожиданно
включенного  света.  Человек  пытался  двигать  губами,  но  Стедмен не  мог
разобрать слова.  Тело человека было напряженным, почти окостеневшим, а  изо
рта  стекала слюна, и детектив  понял, что это  признаки  кататонии, особого
вида нервно-психического  шока. Этот  человек явно увидел кого-то,  кто  был
живым воплощением самого дьявола.

        Глава 9

     <i>Иерархическая  организация  и  посвящение через  символические  обряды,
действующие лишь на воображение через магию и символику культа и оставляющие
в  покое  сознание, вот  та  могущественная стихия, которую я  разделяю.  Не
считаете ли вы, что наша партия должна широко использовать это?</i>
     <i>Порядок  -   это  единственное,  что   имеет  право  на  существование.
Иерархический порядок преклонения перед вышестоящими.</i>
     Адольф Гитлер

     Стедмен оставил машину на стоянке около больших железных ворот и  ждал,
когда по другую их сторону появится охрана. Вскоре  из служебного  помещения
вышел человек в сопровождении двух овчарок,  которые угрожающе  посматривали
на посетителя.
     - Мистер Стедмен? - спросил охранник, и детектив кивнул.
     - Удостоверение?  -  Голос человека звучал ровно, в  нем в  равной мере
отсутствовали оттенки доверия и подозрительности.
     Стедмен был вынужден выйти из машины и, подойдя к воротам, показать ему
свою лицензию.
     Охранник взял у него документ и сказал:
     - Немного подождите, сэр.
     После  чего удалился во  внутреннее  помещение,  оставив собак, которые
наблюдали  за детективом  через решетку ворот.  Стедмен  вернулся к машине и
встал,  опершись о капот  и положив руки  в карманы. Его  мысли  были заняты
странным  человеком,  посетившим  его  дом этой ночью. Он  явно  работал  на
Моссад, и Стедмен хотел, чтобы он поскорее отправился от шока.
     Ужас, застывший на лице  этого человека, не давал покоя детективу, хотя
после  того ночного происшествия прошло уже  достаточно  времени. Что он мог
там увидеть? И почему он оказался в его доме? Стедмен вновь п