здесь и все контролировать, Джон.
     - Это не мое дело, - он с силой захлопнул дверцу шкафа. - Видит бог, как я
жалею, что ввязался в эту историю!
     - Но, раз уж вы начали, на вас лежит ответственность.
     - Ответственность? Перед кем? Перед теми, кто не хочет меня слушать?
     - Я же вас слушаю.
     - Ну, хорошо. - Флеминг бродил но комнате, подбирая бумажки, всякий хлам и
бросая все это в корзину. - Я только расскажу вам, с чем вы здесь имеете дело.
     - Если вы предложите что-нибудь конструктивное... - После брэнди голос Рейнхарта
стал увереннее.
     - Послушайте... - Флеминг наконец остановился в ногах кровати и оперся о спинку,
сосредоточившись уже не на том, что было в комнате, а на своих мыслях. - Вот все
вы только и спрашиваете: "Что?", "Что это такое?", "Что оно делает?", и никто,
кроме меня, не спросил: "Зачем?" Зачем чуждый нам разум за две сотни световых
лет отсюда не пожалел трудов, чтобы затеять все это?
     - Разве мы можем ответить на этот вопрос?
     - Мы можем строить логические заключения.
     - Догадки.
     - Ну, если вы не хотите додумывать до конца...


        Глава 7. Часть 3.
Он резко
выпрямился, и его руки бессильно упали. Рейнхарт понемножку потягивал брэнди и
ждал. Через минуту Флеминг снова успокоился и чуть смущенно усмехнулся.
     - Старый черт вы эдакий! - Он сел рядом с профессором. - Ведь это же логический
разум, где бы и каким бы он ни был! Он посылает ряд инструкций, составленных в
абсолютных терминах и описывающих устройство, которое мы интерпретируем как
счетную машину. Зачем? Или, по-вашему, они сказали себе: "Ах, какая интересная
техническая информация. Ну-ка, растрезвоним о ней по Всей Вселенной - вдруг
кому-нибудь да пригодится?"
     - Очевидно, сами вы так не думаете?
     - Не думаю. Потому что там, где разум, там и воля. А где воля, там и
честолюбивые устремления. Предположите-ка, что этот разум желает
распространиться.
     - Ну что ж, теория как теория.
     - Это единственное логическое предположение! - Флеминг ударил себя кулаком по
колену. - Так что же делает этот разум? Он отправляет послание, которое могут
принять, понять и воплотить в жизнь другие цивилизации. Техника роли не играет,
как не играет роли марка радиоприемника, который вы покупаете: программы для
всех одни и те же. Важно то, что мы берем их программу, - программу, которая,
используя математическую логику, может приспособиться к нашим условиям - или
любым другим, если уж на то пошло. Машине известны основные формы жизни, и она
выясняет, к какой из них принадлежим мы. Выясняет, как работает наш мозг, как
устроено наше тело, как мы получаем информацию о внешнем мире, - мы рассказали
машине о нашей нервной системе и наших органах чувств. И вот она создает
существо, у которого есть тело и орган чувств - глаз. У него ведь есть глаз, не
так ли?
     - Да, есть.
     - Возможно, это существо весьма примитивно, но это уже шаг вперед. Дауни
считает, что пользуется машиной, а на самом деле машина использует ее!
     - Шаг к чему? - небрежно спросил Рейнхарт.
     - Не знаю. К какой-то форме господства.
     - Над нами?
     - Только это и можно предположить. Рейнхарт поднялся и, медленно и задумчиво
пройдя через комнату, поставил пустой стакан рядом с остальной посудой.
     - Не знаю, Джон.
Флеминг, по-видимому, почувствовал, что Рейнхарт колеблется, и мягко сказал:
     - Первые путешественники, вероятно, казались туземцам вполне безобидными. Добрые
старенькие миссионеры в смешных пробковых шлемах... Но кончилось-то тем, что они
стали их правителями.
     - Возможно, вы правы. - Рейнхарт благодарно улыбнулся ему. Это было совсем как в
прежние времена, когда оба они думали одинаково - Впрочем, миссионер этот
довольно необычный.
     - Скажите, какой у него мозг, у этого существа Дауни? - Рейнхарт пожал плечами,
а Флеминг продолжал: - Мыслит оно, как мы или как машина?
     - Еще не известно, мыслит ли оно вообще.
     - Если у него есть глаз, то есть и нервные центры, значит, должен быть и мозг.
Но какой мозг?
     - Вероятно, тоже примитивный.
     - Почему? - возразил Флеминг. - Почему бы машине не обзавестись придатком к
своему разуму - вспомогательной машиной, которая функционирует так же, как и
главная, но в отличие от нее обладает органическим телом?
     - А какая ей от этого польза?
     - Какая польза от органического тела? Машина, наделенная органами чувств? Машина
с глазом?
     - Вы никого в этом не убедите, - сказал Рейнхарт.
     - Не растравляйте мне раны.
     - Вам придется остаться при машине, Джон.
     - Для чего?
     - Для того, чтобы ее контролировать. - Решение было принято много часов назад, и
теперь Рейнхарт говорил твердо. Флеминг покачал головой.
     - Каким образом? Машина умнее нас.
     - Умнее?
     - Я не желаю принимать в этом участие.
     - По вашей теории, ее бы это только устроило.
     - Но вы мне не верите... Рейнхарт жестом остановил его.
     - Я готов вам поверить.
     - Тогда уничтожьте ее. Это единственный безопасный выход.
     - И мы это сделаем, если потребуется, - сказал Рейнхарт и направился к двери,
словно они уже обо всем договорились. Флеминг быстро повернулся к нему.
     - Уничтожите? Вы действительно считаете, что сможете это сделать? Помните, что
произошло, когда я попытался все приостановить? Дауни просто вышвырнула меня
вон. А если вы попытаетесь, то и вас вышвырнут.
     - Меня и так хотят вышвырнуть.
     - Хотят... чего?! - Флеминга словно ударили.
     - Есть силы, которые хотят нас всех убрать отсюда, - сказал Рейнхарт. - Стоит им
только узнать, что у нас разброд, и нас вытеснят.
     - Но зачем, черт побери?
     - По их мнению, они лучше знают, как использовать машину. Но пока мы здесь,
Джон, мы всегда можем отключить рубильник. И отключим, если понадобится. - Он
перевел взгляд с встревоженного лица Флеминга на стоящие на полу чемоданы. -
Распакуйте-ка лучше все это.


        Глава 7. Часть 4.
При встрече Дауни и
Флеминга воздух был насыщен электричеством, но ничего драматического не
произошло. Флеминг был достаточно спокоен, а Дауни разговаривала с ним со
снисходительной усмешкой.
     - Добро пожаловать, блудный сын, - сказала она и повела его смотреть существо в
баке.
Существо мирно плавало в своей питательной ванне. Оно обнаружило смотровое окно
и большую часть времени проводило, прильнув к нему единственным, лишенным век
огромным глазом. Флеминг уставился на него, но так и не смог решить, осознает ли
оно то, что видит.
     - Оно способно к какому-нибудь общению?
     - Мой милый, у нас не было времени узнать о нем хоть что-нибудь, - Дауни
говорила так, словно ей приходилось объяснять студенту-юнцу очевидные истины.
     - Есть у него голосовые связки или что-нибудь в этом роде?
     - Нет.
     - Хм! - Флеминг выпрямился и заглянул через верх бака. - Возможно, это слабая
попытка создать человека.
     - Человека? Что-то не похоже на человека. Флеминг прошел в машинный зал, где
Кристин следила за индикаторной панелью.
     - Что-нибудь печатается?
     - Нет, ничего. - Кристин казалась озадаченной. - Но в ней что-то происходит -
добавила она.
Лампочки на индикаторной панели безостановочно мигали. Похоже было, что машина
работает сама для себя, не выдавая результатов.
Следующие два-три дня прошли без происшествий, а потом Флеминг соорудил большую
магнитную катушку, обмотав провод вокруг бака и соединив его концы с машиной. Он
не объяснил остальным, для чего это делает, да, говоря по правде, и не мог бы
объяснить. Но сразу же индикаторная панель неистово замигала всеми своими
лампочками. Из лаборатории прибежала Кристин.
     - Циклоп страшно возбужден. Носится как угорелый в своем баке.
И действительно, даже в соседней комнате были слышны глухие удары и плеск.
Флеминг отсоединил катушку, и шум прекратился. Затем он снова подсоединил
катушку. - и существо вновь заметалось; однако выходное устройство продолжало
бездействовать. Пришел Рейнхарт справиться, как идут дела; в его присутствии
Дауни и Флеминг еще раз проделали операцию с подключением, но так ничего и не
смогли понять.
На следующий день Флеминг снова созвал их.
     - Я хочу произвести один эксперимент, - объявил он.
Он подошел к индикаторной панели и встал спиной к ней между двумя таинственными
стержнями, назначение которых по-прежнему не было известно. Постояв немного, он
снял со стержней прозрачные предохранительные чехлы и снова встал между ними, но
ничего не произошло.
     - Пожалуйста, встаньте на минутку сюда, - попросил он Рейнхарта и отошел,
уступая место профессору. - Осторожнее, не прикоснитесь к ним. Они находятся под
напряжением в тысячу вольт, если не больше.
Рейнхарт неподвижно стоял между стержнями, спиной к индикаторной панели.
     - Что-нибудь чувствуете?
     - Очень слабое... - Он помедлил. - Что-то вроде головокружения.
     - Что-нибудь еще?
     - Нет. Рейнхарт отошел от панели.
     - Ну, как, прошло?
     - Да, - ответил профессор, - сейчас ничего не ощущаю.
Флеминг повторил эксперимент с Дауни, но та не почувствовала ничего.
     - У разных людей уровень электрической активности мозга различен, - сказала
Дауни. - У меня, очевидно, он низкий, так же как у Флеминга. У вас, Эрнест, он
должен быть выше, так как вызывает утечку тока между стержнями. Попробуйте вы,
Кристин. Лицо Кристин стало испуганным.
     - Ну-ну, ничего, - подбодрил ее Флеминг. - Встаньте так, чтобы ваша голова была
между этими штуками, но только не касайтесь их, а то поджаритесь!
Кристин встала между стержнями. В первый момент, казалось, ничего не произошло,
потом она вся напряглась, ее глаза закрылись; покачнувшись вперед, она упала без
сознания. Ее подхватили и перенесли на стул; Дауни оттянула ей веки, чтобы
посмотреть зрачки.
     - Все в порядке. Это просто обморок.
     - Что произошло? - спросил Рейнхарт. - Она дотронулась до стержня?
     - Нет, - ответил Флеминг, - но на всякий случай я снова надену чехлы. - Сделав
это, он погрузился в задумчивость, пока Дауни и Рейнхарт приводили в чувство
Кристин, пригибая ей голову к коленям и смачивая лоб холодной водой.
     - Если между этими стержнями существует постоянный электрический разряд и в него
вводится электрическое поле работающего мозга...
     - Погодите, - нетерпеливо оборвала его Дауни, - кажется, она приходит в себя.
     - О, с ней ничего не случится. - Флеминг задумчиво глядел на панель и на два
торчащих из нее, изолированных теперь контакта.
     - Это поле будет изменять силу тока в разряде, модулировать ее, так сказать.
Мозг тоже почувствует реакцию, и тогда может происходить своего рода восприятие;
значит, работать это может и туда и сюда...
     - Что это вы там бормочете? - спросил Рейнхарт.
     - Да все то же! - Флеминг весь был охвачен возбуждением. - Мне кажется, теперь я
знаю, для чего эти стержни. Они служат для общения с машиной - для передачи и
восприятия. Дауни недоверчиво посмотрела на него.
     - Просто Кристин склонна к истерии. Вероятно, легко поддается гипнозу.
     - Может быть. Кристин пришла в себя и замигала.
     - Хэлло, - сказала она со слабой улыбкой. - Я, кажется, упала в обморок?
     - Так оно и было, - ответила Дауни. - В вас, должно быть, чертовски много
электричества.
     - Неужели?
Рейнхарт подал Кристин стакан воды. Флеминг повернулся к ней и усмехнулся.
     - Только что вы сослужили великую службу науке. Впредь держитесь от них
подальше, - кивнул он в сторону стержней.
Затем Флеминг снова повернулся к Рейнхарту.
     - Вся штука в том, что при наличии подходящего мозга - не человеческого, а
работающего так, как задано машиной, - с ней можно установить контакт. Ведь наш
способ задавать вопросы, вводя обратно ответы, очень неудобен. Все эти
печатающие устройства...
     - Значит, вы хотите сказать, что она может читать мысли? - иронически спросила
Дауни.
     - Я хочу сказать, что два мозга могут поддерживать электрическую связь, если они
одного и того же рода. Если вы возьмете вашего уродца и просунете его голову
между этими стержнями...
     - Не понимаю, как это можно осуществить.
     - Но ведь именно это ему и нужно! Потому-то он и беспокоится... Вернее, оба они
беспокоятся. Они хотят войти в контакт. Существо находится в электромагнитном
поле, создаваемом машиной, и машина знает, что из этого логически следует. Вот
над чем она работала все это время, не сообщая нам.
     - Но Циклопа нельзя вытащить из его питательной ванны; он погибнет, - сказала
Дауни.
     - Значит, должен быть какой-то другой способ.
     - Можно было бы соорудить своего рода электроэнцефалограф, - заметил Рейнхарт. -
Вроде тех, которые применяются для анализа работы мозга. Надо прикрепить к
голове Циклопа несколько электрических контактов, а для передачи информации
подвести к стержням коаксиальный кабель. При этом придется подключить его через
трансформатор, иначе Циклопа убьет током.
     - И что это даст? - Дауни скептически посмотрела на него.
     - Это свяжет машину с ее вспомогательным интеллектом, - осветил Флеминг.
     - Для какой цели?
     - Для ее собственных нужд. - Он отвернулся и стал расхаживать по залу. Дауни
дожидалась, что скажет Рейнхарт, но старый ученый только хмурился, упорно
разглядывая свои руки.
     - Чувствуете себя лучше? - спросил он у Кристин.
     - Да, спасибо.
     - Как вы думаете, смогли бы вы соорудить что-нибудь вроде того, о чем сейчас
говорили?
     - Думаю, что да.
     - Доктор Флеминг вам поможет. Правда, Джон?
Флеминг стоял в дальнем конце зала; за его спиной высились ярусы аппаратуры.
     - Если вы этого действительно хотите, - ответил он.
     - В противном случае, - сказал Рейнхарт, обращаясь больше к себе и Дауни, чем к
Флемингу, - нам придется собирать чемоданы и сдавать дела. Кажется, другого
выбора у нас чет?


        Глава 8. Часть 1.
Джуди старалась
встречаться с Флемингом как можно реже, но когда ей все же случалось видеть его,
он обычно бывал с Кристин. Смерть Бриджера изменила все: даже наступившая было
весенняя погода вскоре изменилась; серая, унылая пелена тумана окутала и
городок, и ее душу. Терзания Джуди усилились, когда она поняла, что Кристин
может занять в жизни Флеминга не только ее место, но, вероятно, и место Денниса
Бриджера, помогая Флемингу работать и думать, чего она, Джуди, не способна была
сделать. Сначала Джуди решила, что она не сможет этого вынести, и, действуя
через голову Джирса, написала непосредственно в Уайтхолл, умоляя перевести ее в
другое место. Единственным результатом была еще одна лекция, прочитанная ей
Джирсом.
     - Ваша работа здесь еще только началась, мисс Адамсон.
     - Но с делом Бриджера покончено.
     - С самим Бриджером - может быть, но не с делом. - Казалось, Джирс абсолютно не
подозревает о ее горестях. - Сведения, полученные "Интелем", могли только
раздразнить его, и сейчас, потеряв Бриджера, они примутся подыскивать себе
кого-нибудь еще, - возможно, из числа его друзей.
     - Вы думаете, что доктор Флеминг может им продаться? - язвительно спросила она.
     - Кто угодно может, если мы ослабим бдительность.
Однако на этот раз о новых происках "Интеля" сообщил Флеминг, а не Джуди.
Он с Кристин и Дауни придумал способ укрепления контактных пластин энцефалографа
на так называемой голове Циклопа, а Кристин помогла ему соединить пластины
кабелем с высоковольтными стержнями на индикаторной панели машины, под которой
они установили дополнительный трансформатор; теперь напряжение, достигающее
Циклопа, не могло превысить напряжения батарейки карманного фонаря. Но все равно
то, что произошло, насторожило всех. При первом же подключении существо словно
окаменело, а лампочки на индикаторной панели машины замигали с такой скоростью,
что отдельные вспышки перестали различаться. Однако вскоре и существо и машина,
по-видимому, приспособились друг к другу; процесс прохождения информации
непрерывно продолжался, хотя печатающее устройство ничего не выдавало. А Циклоп
спокойно плавал в баке и смотрел в окно своим единственным глазом.
Все это заняло несколько дней, а затем Кристин оставили присматривать за
соединенным кабелем лабораторией и машинным залом, наказав вызвать Дауни или
Флеминга, если что-нибудь произойдет. Вскоре Дауни ненадолго уехала в
заработанный тяжким трудом отпуск, а Флеминг продолжал время от времени
наведываться к счетной машине, чтобы проверить, все ли в порядке, и повидаться с
Кристин. Он заметил, что девушка нервничает все больше и больше, а к концу
недели она уже казалась взвинченной настолько, что он решил поговорить с ней.
     - Послушайте, вы знаете, что меня все это очень пугает, но я не знал, что и вы
боитесь.
     - Я не боюсь, - ответила Кристин. Они разговаривали около пульта управления,
следя, как на панели машины равномерно мигают огоньки. - Только у меня все время
какое-то странное ощущение...
     - Что такое?
     - Ну, все из-за этого происшествия со стержнями и... - она заколебалась и
беспокойно оглянулась на дверь в лабораторию. - Когда я там, я чувствую, что
этот глаз все время следит за мной.
     - Он же следит за всеми.
     - Нет, за мной в особенности. Флеминг усмехнулся.
     - Ну, я его не осуждаю. Я сам все время на вас смотрю.
     - А я думала, вы заняты другим объектом.
     - Так и было. - Он протянул к ней руку, но передумал и пошел к дверям. -
Берегите себя.
Флеминг спустился по тропинке с обрыва к самому берегу, где мог поразмыслить
спокойно и в одиночестве. Пасмурный день клонился к вечеру, и побережье было
пустынно. Начался отлив, и между гранитными выступами берега обнаружилась
темно-серая полоса песка. Флеминг добрел до самой воды; опустив голову и засунув
руки в карманы, он пытался воссоздать в своем воображении то, что происходило в
недрах машины. Повернув, он медленно двинулся обратно к скалистому берегу,
слишком погруженный в свои мысли, чтобы заметить приземистого лысого человека,
который сидел на камне и курил маленькую сигару.
     - Минуточку, сэр! - при звуке этого гортанного голоса Флеминг вздрогнул.
     - Кто вы?
Лысый человек вытащил из нагрудного кармана визитную карточку.
     - Я неграмотный, - ответил Флеминг. Лысый улыбнулся.
     - Ну конечно, вы доктор Флеминг.
     - А вы?
     - Это неважно. - Лысый дышал несколько учащенно.
     - Как вы сюда попали?
     - Обошел мыс. Это можно, когда отлив, но приходится немножко карабкаться. - Он
вытащил серебряную коробочку с сигарами. - Курите? Флеминг не обратил внимания
на его слова.
     - Что вам здесь нужно?
     - Я просто гуляю. - Он пожал плечами и спрятал коробочку обратно в карман.
Казалось, он отдышался. - Вы сами часто ходите сюда.
     - Здесь частное владение.
     - Но не полоса прилива. В этой свободной стране полоса прилива... - Он снова
пожал плечами. - Мое имя Кауфман. Вы его никогда не слышали?
     - Нет.
     - Ваш друг, гepp доктор Бриджер...
     - Мой друг Бриджер умер.
     - Я знаю. Я слышал. - Кауфман затянулся сигарой. - Очень печально!
     - Вы знали Денниса Бриджера? - спросил ошеломленный Флеминг, который начал
что-то подозревать.
     - О да! Мы некоторое время сотрудничали.
     - Так вы работаете на... - Флеминга вдруг осенило, но он тщетно пытался
припомнить название.
     - "Интель"? Да. - Кауфман улыбнулся и выпустил легкое колечко дыма. Флеминг
вынул руки из карманов.
     - Убирайтесь.
     - Простите?
     - Если вы не уберетесь с этой территории через пять минут, я вызову охрану.
     - Ну, что вы! - у Кауфмана был огорченный вид. - Это такой счастливый случай - я
познакомился с вами.
     - Для Бриджера он тоже был счастливый?
     - Я жалел его, как никто другой. Он был нам очень полезен...
     - А теперь он мертв! - Флеминг взглянул на часы. - Чтобы подняться на обрыв, мне
нужно пять минут. Когда я доберусь до верха, я сообщу охране. Он повернулся, но
Кауфман окликнул его:
     - Доктор Флеминг! У вас есть возможность намного выгоднее провести эти пять
минут. Я не предлагаю вам ничего незаконного.
     - Превосходно, а? - сказал Флеминг, не двинувшись с места.
     - Мы думали, что вам, может быть, захочется перейти с государственной службы на
почетную должность у нас. Мне кажется, что вам здесь не очень нравится.
     - Давайте-ка лучше сразу все выясним, мой дорогой гepp друг, хорошо? - Флеминг
вернулся и остановился, глядя на Кауфмана сверху вниз. - Может быть, я не
одобряю правительство, может быть, мне здесь не нравится. Но даже если бы я
ненавидел его всеми фибрами души и был при последнем издыхании и в целом мире
больше не к кому было бы обратиться, я скорее бы сдох, чем пришел к вам!
Он повернулся и не оглядываясь стал взбираться по тропе.
Он прошел прямо в кабинет Джирса: директор диктовал на магнитофон свой отчет.
     - Что же вы ему ответили? - спросил Джирс, выслушав его.
     - А как по-вашему? - на лице Флеминга отразилось отвращение. - И так уж
приходится из кожи вон лезть, чтобы дело не попало в руки младенцев и сосунков!
Еще только не хватает кормить акул!
Флеминг ушел из кабинета, недоумевая, зачем он вообще сюда приходил. Однако
впоследствии этот поступок сочли одним из немногих, говорящих в его пользу.
После этого случая начали патрулировать берег. Проволочные заграждения
спускались теперь по склону и уходили в море. По приказу Кводринга служба
безопасности прочесала окрестности, и разговоры об "Интеле" надолго затихли.
Эксперимент в здании счетной машины продолжался без видимых результатов до
возвращения Дауни, а затем как-то утром вдруг заработало печатающее устройство.
Забрав материалы, Флеминг заперся в своем домике на четверо суток, а затем
позвонил Рейнхарту.
Насколько он мог разобраться, машина поставила совершенно новую серию вопросов,
касавшихся внешнего вида, размеров и функций человеческого тела. Флеминг
утверждал, что любой физический предмет можно описать в математических терминах,
и, очевидно, машина требовала именно этого.
     - Например, - сказал он Дауни и Рейнхарту, когда они собрались вместе для
обсуждения результатов, - машина хочет знать, что такое слух. Много вопросов о
звуковых частотах. И она, несомненно, спрашивает, как мы издаем звуки и как
слышим их.
     - Откуда она могла узнать о существовании речи? - заинтересовалась Дауни.
     - Да ведь Циклоп видит, что мы используем рот для общения друг с другом, а уши
для того, чтобы воспринимать звуки. Все эти вопросы - результат наблюдений
вашего уродца. Возможно, он способен воспринимать и звуковые колебания, и
теперь, когда мы подсоединили его к машине, он может передавать ей свои
наблюдения.
     - Это только предположения.
     - А у вас есть другие объяснения?
     - Не представляю, как можно проанализировать все строение человеческого
организма - сказал Рейнхарт.
     - Нам и не придется этого делать. Машина продолжает строить свои хитрые догадки,
и нам остается только вводить в нее те из них, которые окажутся правильными.
Старая игра. Не пойму, впрочем, почему машина до сих пор не нашла более быстрого
способа. Не сомневаюсь, что она в состоянии это сделать. Может быть,
искусственное существо не оправдало ее ожиданий?
     - Хотите попробовать? - спросил Рейнхарт Дауни.
     - Перепробую все, что возможно - ответила она.
Так начался следующий этап разработки проекта. Кристин коротала дни около
машины, принимая выходящие из нее данные и снова вводя результаты их обработки.
По-видимому, все это время она находилась в состоянии нервного напряжения, но
ничего не говорила об этом.
     - Хотите куда-нибудь перейти отсюда? - спросил ее Флеминг однажды вечером, когда
они остались вдвоем в машинном зале.
     - Нет. Это меня увлекло. Флеминг взглянул на ее задумчивое красивое лицо. Теперь
он не флиртовал с ней, как бывало, когда она не интересовала его и была просто
сотрудницей лаборатории. Засунув руки в карманы, он повернулся и вышел. После
его ухода Кристин пошла через зал к двери в лабораторное крыло. Ей пришлось
сделать над собой усилие, чтобы войти в помещение, где стоял бак, и она с
напряженным лицом помедлила в дверях, преодолевая робость. В здании было тихо,
только доносился ровный, мощный гул счетной машины. Но стоило Кристин появиться
перед окном бака, как Циклоп беспокойно задвигался, толкаясь о стенки и
выплескивая жидкость через верх.
     - Успокойся! - громко сказала Кристин. - Тише!
Она машинально наклонилась и заглянула в окно. Глаз не отрываясь смотрел на нее,
а существо неистовствовало все больше и больше, било о стенки бака краями своего
студнеобразного тела. Кристин провела рукой по лбу; у нее слегка закружилась
голова оттого, что она стояла нагнувшись, но, словно загипнотизированная, она не
могла оторвать взор от этого глаза. Так она простояла целую долгую минуту, затем
другую, теряя способность мыслить. Медленно, будто по собственной воле, ее
правая рука двинулась вверх по стенке бака, и пальцы нащупали провод, ведущий к
кабелю энцефалографа. Пальцы коснулись провода и дрогнули, почувствовав слабый
удар тока.
Едва Кристин дотронулась до провода, Циклоп успокоился. Он продолжал не
отрываясь смотреть на девушку, но метаться перестал. Теперь лишь гудение машины
нарушало тишину, царившую в безлюдном здании. Кристин медленно, как в трансе,
выпрямилась, продолжая держаться за провод. Ее пальцы скользнули вдоль провода,
коснулись оболочки кабеля и сомкнулись вокруг него. Кабель был подвешен
свободно. От бака он тянулся к стене лаборатории, а дальше шел по ней,
подвязанный кусочками изоляционной ленты к гвоздям, вбитым через несколько
метров друг от друга. Рука Кристин нащупывала кабель, и девушка, словно в
трансе, пошла за ним - сначала через комнату к стене, затем вдоль стены - к
двери в машинный зал. Глаза ее были открыты, но неподвижны и невидящи. Кабель
исчезал в отверстии, просверленном в деревянном косяке двери, и Кристин, утратив
возможность следовать за ним дальше, словно растерялась. Затем она подняла
другую руку и обхватила кабель по ту сторону двери. Правая рука опустилась, и
девушка вошла в зал, держась за кабель левой рукой. Она медленно и с усилием
продвигалась вдоль стены к стойкам контрольных блоков; ее дыхание было глубоким,
но затрудненным, как у спящего, который видит дурной сон. В центре металлической
стены контрольных стоек кабель подходил к трансформатору, установленному под
индикаторной панелью. Огоньки на панели равномерно мигали в каком-то
гипнотическом ритме, и теперь взгляд Кристин был устремлен на них, как до этого
     - на глаз Циклопа. Она немного помедлила перед панелью, как будто не собираясь
идти дальше. Затем ее левая рука медленно отпустила кабель, а правая вновь
поднялась и пальцы обеих рук сжали провода высокого напряжения, которые уходили
от трансформатора вверх к двум стержням у ее головы. Провода были в изоляции, и
только под самыми стержнями их жилы были оголены и зажимались выступающими
клеммами. Руки Кристин медленно, дюйм за дюймом, ползли по проводам вверх.
Ее лицо побелело и стало изможденным; вдруг она зашаталась, как тогда, когда
Флеминг заставил ее встать между стержнями.
Но она крепко сжимала провода, а ее пальцы по-прежнему медленно двигались вверх.
И вот они коснулись оголенных жил.
Все остальное произошло мгновенно. Ее тело изогнулось, пронзенное разрядом.
Раздался пронзительный крик, ноги Кристин подкосились, голова запрокинулась, и
она повисла на руках, словно распятая. Лампочки на индикаторной панели
вспыхнули, освещая ее искаженное лицо; в соседней комнате раздались настойчивые
гулкие удары.
Так продолжалось секунд десять. Затем крик оборвался, на предохранительном щитке
над головой Кристин раздался громкий взрыв, лампочки на индикаторной панели
потухли, ее сведенные судорогой пальцы отпустили оголенные провода, и она
тяжело, бесформенной грудой, рухнула на пол. На мгновение наступила тишина.
Циклоп перестал биться, гул машины затих, словно обрезанный ножом. Затем
зазвонил аварийный колокол.
Первой в зал вбежала Джуди, которая проходила мимо здания, когда на стене, над
входом, ожил аварийный звонок. Распахнув дверь, она сломя голову бросилась по
коридору в помещение пульта управления. Сначала она ничего не увидела. Трубки
люминесцентных ламп под потолком продолжали сиять, но пульт закрывал от Джуди
пол у индикаторной панели. Потом она увидела тело Кристин и, бросившись вперед,
упала на колени.
     - Кристин!
Джуди повернула тело на спину. Глаза Кристин смотрели невидящим взглядом, руки
безвольно упали на пол. Ладони почернели и местами обгорели до кости. Джуди
послушала сердце, но оно не билось.
"Господи! - подумала она. - Почему я всегда застаю только смерть?"
Рейнхарт узнал о случившемся в Лондоне. Он сообщил об этом Осборну, но тот
отнесся к смерти Кристин иначе, чем ожидал профессор. Осборн, несомненно,
встревожился, но, по-видимому, его занимало что-то другое, и печальная новость
была воспринята им просто как еще один удар из многих. Рейнхарт был огорчен и
недоумевал: не только Осборна, но и всех, кого он ни встречал, странствуя по
кабинетам Уайтхолла, казалось, угнетали какие-то мрачные мысли. Пытаясь
вырваться из этой тягостной атмосферы, Рейнхарт решил наведаться в
Болдершоу-Фелл, где он давно не был, но тут же выяснилось, что радиотелескоп
передан министерству обороны и основательно засекречен. Это произошло без
всякого предупреждения на прошлой неделе, пока он был в Торнессе. Рейнхарт, вне
себя от бешенства из-за того, что с ним даже не поговорили, отправился к
Осборну, но тот был слишком занят, чтобы принимать посетителей.
Через несколько дней пришло заключение о смерти Кристин и протокол вскрытия.
Профессор был по крайней мере избавлен от тяжкой обязанности объясняться с ее
близкими, так как родители Кристин уже умерли, а других родственников в Англии у
нее не было. Флеминг прислал ему короткое мрачное письмо, сообщая, что серьезных
повреждений в машине не оказалось и что у него есть своя теория насчет смерти
Кристин. Затем пришло письмо подлиннее, где говорилось, что перегоревшая цепь
исправлена и машина снова работает полным ходом, передавая в запоминающее
устройство фантастические количества информации. Правда, что это за информация,
Флеминг не написал. Дня через два после этого профессору позвонила Дауни и
сообщила, что машина начала печатать и извергает целые каскады цифр, причем,
насколько они с Флемингом могут судить, это уже не вопросы, а информация.
     - Там тьма-тьмущая новых формул для биосинтеза, - сказала Дауни. - Флеминг
считает, что машина требует нового эксперимента, и думаю, что он прав.
     - Еще каких-нибудь чудищ? - спросил Рейнхарт, говоривший по телефону.
     - Возможно. Но на этот раз все гораздо сложнее. Работа предстоит колоссальная.
Боюсь, что нам понадобится масса дополнительного оборудования и, конечно,
деньги.


        Глава 8. Часть 2.
Рейнхарт еще раз
попытался увидеть Осборна и, к своему удивлению, был вызван в министерство
обороны.
Когда он явился, Осборн ждал его в кабинете Ванденберга. Там же присутствовали
хозяин кабинета и Джирс: по-видимому, они разговаривали уже давно. На столе
лежал раскрытый портфель Джирса, из него вытряхнули целую груду бумаг; очевидно,
их только что просматривали. Атмосфера в комнате была напряженная и враждебная;
профессор насторожился.
     - Присаживайтесь, в ногах правды нет, - машинально, без улыбки сказал
Ванденберг. Последовала короткая тягостная пауза: каждый ожидал, что заговорит
другой, и наконец Ванденберг добавил:
     - Я слыхал, что у вас еще кто-то отправился на тот свет?
     - Это был несчастный случай, - ответил Рейнхарт.
     - Конечно, конечно. Два несчастных случая.
     - Результаты расследования переданы кабинету, - сказал Осборн, глядя на ковер.
Джирс нервно кашлянул и начал собирать бумаги.
     - Так чем могу? - Рейнхарт выжидательно смотрел на генерала.
     - Крайне сожалею, профессор, - сказал Ванденберг.
     - О чем? В первый раз Осборн поднял на него глаза.
     - Нам пришлось согласиться на то, чтобы сменить подчинение и засекретить все,
что можно.
     - Почему?
     - Люди начинают задавать вопросы. Скоро они дознаются, что вы создали живое
существо и экспериментируете над ним.
     - Вы имеете в виду Общество защиты животных? Но ведь это не животное, а всего
лишь скопление молекул, которые мы сами же и соединили.
     - От этого никому не легче.
     - Мы не можем остановиться на полпути... - Рейнхарт переводил взгляд с одного на
другого, пытаясь проникнуть в их намерения. - Дауни и Флеминг только начинают
разрабатывать новое направление!
     - Нам это известно,- сказал Джирс, утрясая пачку с документами и убирая их
обратно в портфель.
     - И что же?..
     - Я крайне сожалею, - снова сказал Ванденберг. - Однако здесь ваш путь
кончается,
     - Не понимаю. Осборн смущенно заерзал в кресле.
     - Я сделал все, что мог. Мы дрались изо всех сил.
     - С кем?
     - Решение кабинета окончательно. - Осборн явно старался избегать подробностей. -
Наше дело проиграно, Эрнест. За него сражались на самом высоком уровне и
проиграли.
     - А сейчас к тому же у вас снова кто-то отправился на тот свет, - вставил
Ванденберг.
     - Но ведь это же только предлог! - Рейнхарт встал и очутился лицом к лицу с
Ванденбергом, восседавшим по ту сторону стола. - Вы хотите нас убрать, потому
что вам нужно наше оборудование. Вы готовы раздуть любой пустяк!.. Ванденберг
вздохнул.
     - Такова жизнь! Я и не ожидал, что вы поймете нашу точку зрения.
     - Ну, вы мне в этом и не помогли! Джирс щелкнул замками портфеля и внезапно
расплылся в улыбочке.
     - По правде говоря, Рейнхарт, кое-кто хотел бы, чтобы вы вернулись в
Болдершоу-Фелл. Рейнхарт с неприязнью покосился на него.
     - В Болдершоу-Фелл? Меня туда даже не впустили!
Джирс вопросительно взглянул на генерала, который кивком головы разрешил ему
продолжать.
     - Кабинет облек нас доверием, - сказал он с важным видом.
     - Разумеется, все это под строгим секретами - заметил Ванденберг.
     - Так, может быть, вам лучше не ставить меня в известность? - Рейнхарт держался
с отвагой загнанного в угол зверька.
     - Вам необходимо это знать, - сказал Джирс - Вы тоже будете участвовать.
Правительство подает сигнал бедствия, так сказать. Оно хочет, чтобы мы все
начали работать на оборону.
     - Безотносительно к тому, чем мы занимаемся?
     - Так решил кабинет, - объявил Осборн, глядя на ковер. - Мы сделали все, что в
наших силах.
Ванденберг поднялся и подошел к карте на стене.
     - Западные державы глубоко обеспокоены. - Он тоже избегал смотреть на Рейнхарта.
     - Обеспокоены из-за кое-каких искусственных спутников, которые мы обнаружили за
последнее время.
     - Каких еще спутников?
     - Тех, которые наблюдаются в ваш же собственный радиотелескоп. Только он и
оказался достаточно мощным. При его помощи мы обнаружили массу спутников и ракет
на их орбитах.
     - Земного происхождения? - Рейнхарт поглядел на проложенные на карте траектории
     - Значит, вот что так тревожит вас всех?
     - Ну да. Кто-то по ту сторону шарика забрасывает их один за другим, и они
оказываются вне зоны действия нашей системы дальнего обнаружения. Агентство по
космическим исследованиям при ООН ничего о них и слыхом не слыхало, как и все
западное содружество. Словом, все не в курсе.
     - Так вот, высказывают пожелание, чтобы этим занимались вы, - закончил за него
Джирс.
     - Это не моя специальность. - Рейнхарт, выпрямившись, стоял перед столом. - Я -
астроном!
     - А то, чем вы занимаетесь сейчас, разве по вашей специальности? - спросил
Ванденберг.
     - Все это началось с астрономии. Никто ему не ответил.
     - Во всяком случае, таково желание кабинета - наконец сказал Осборн.
     - А работа в Торнессе?
     - Ваша группа, то есть то, что от нее осталось, будет подчиняться доктору
Джирсу, - ответил Ванденберг.
     - Джирсу?!
     - Все-таки я - директор Центра?
     - Но вы даже не знаете. - Рейнхарт сдержался, взяв себя в руки.
     - Все-таки я физик, - сказал Джирс. - По крайней мере был. И думаю, что смогу
быстро войти в курс. Рейнхарт с презрением поглядел на него.
     - Вам ведь давно этого хотелось, правда?
     - Я не сам выбирал! - огрызнулся тот.
     - Господа! - укоризненно воззвал Осборн. Тяжело ступая, Ванденберг вернулся к
столу.
     - Давайте не будем переходить на личности.
     - А Дауни и Флеминг? Как с их работой? - спросил Рейнхарт.
     - Я не собираюсь их выгонять, - сказал Джирс. - Нам понадобится определенное
время для работы с машиной, но все это можно организовать.
     - Если вы выгоните меня...
     - Эрнест, это не бросает на вас ни малейшей тени, - взмолился Осборн. - Вы сами
убедитесь в этом после опубликования очередного списка наград.
     - К черту награды! - пальчики Рейнхарта впились в ладошки. - Дауни и Флеминг
заняты исследованиями, важнее которых не было за всю историю Англии! Только это
меня и заботит!
Джирс взглянул на него сквозь блеснувшие очки.
     - Мы сделаем для них все, что сможем, конечно если они будут вести себя
прилично.
     - У нас готовятся некоторые перемены, мисс Адамсон.
Джуди находилась в кабинете Джирса и смотрела на доктора Хантера, начальника
медицинской службы Центра. Это был высокий, костлявый человек, больше похожий на
военного, чем на врача.
     - Профессор Дауни готовится начать новый эксперимент, но не под руководством
профессора Рейнхарта. Рейнхарт больше в этом не участвует.
     - Тогда кто же? - Джуди не закончила фразы. Хантер ей не нравился, и она не
собиралась быть с ним откровенной.
     - Отвечать за административную часть буду я.
     - Вы?
Хантер, по-видимому, уже привык к такого рода щелчкам; во всяком случае, теперь
на его широком и не слишком одухотворенном лице появилась лишь легкая усмешка.
     - Конечно, я только скромный врач. Основное руководство принадлежит доктору
Джирсу.
     - А если профессор Дауни станет возражать?
     - Она уже согласилась. Ее же не интересует, как это будет организовано. От нас
требуется только обеспечивать ее всем необходимым. Доктор Джирс берет на себя
контроль над счетной машиной, а я буду помогать ему в биологическом
эксперименте. Ну, а вы... - он взял с директорского стола какую-то бумагу, - вы
были прикомандированы к министерству науки. Можете об этом теперь забыть. Вы
снова у нас. Вы мне понадобитесь для обеспечения секретности нашей части работы.

     - Программы профессора Дауни?
     - Да. Я думаю, что мы должны получить новую форму жизни.
     - Новую форму жизни?
     - Даже дух захватывает, правда?
     - Какую же форму?
     - Мы еще не знаем, но когда узнаем, то должны будем сохранить это в тайне,
верно? - Он улыбнулся сальной улыбкой. - Мы удостоены чести быть повитухами при
родах великого события.
     - А доктор Флеминг? - спросила она, глядя прямо перед собой.
     - Он остается по просьбе министерства науки, но я не вижу, чем, собственно, он
может тут заниматься.
Флеминг и Дауни ничего не сказали, узнав о смещении Рейнхарта. Дауни была
всецело поглощена своей работой, а Флеминг сторонился людей. Единственным
человеком, с которым он мог бы поговорить, была Джуди, но ее он избегал. Они с
Дауни, хотя и работали бок о бок, все еще не доверяли друг другу и никогда не
говорили откровенно ни о чем, кроме эксперимента. Но и тут, как вскоре убедился
Флеминг, ему не удавалось убедить ее, когда речь заходила о важнейших его
предположениях.
Как-то они стояли у выходного печатающего устройства, просматривая бесконечные
свежие колонки однообразных цифр.
     - Я полагаю, что все это - информация, которая поступает через Циклопа, -
сказала Дауни.
     - Частично. Плюс еще то, что машина узнала, когда ей в лапы попалась Кристин.
     - Что же она могла узнать? - Помните, я говорил, что у машины, должно быть, есть
способ получать информацию о нас побыстрее?
     - Помнится, вам все не терпелось.
     - Не только мне. Я не сомневаюсь, что за те несколько секунд, пока не вышли из
строя предохранители, машина получила больше физиологической информации, чем вы
могли бы подготовить для нее за целую жизнь.
Дауни по обыкновению негромко презрительно фыркнула и оставила его предаваться
собственным размышлениям. А он отыскал кусок изолированного провода и
неторопливо подошел к стене контрольных стоек. Там он остановился перед
перемигивающейся индикаторной панелью, задумчиво держа проволоку двумя руками за
оголенные концы. Дотянувшись до одного из стержней, он зацепил за него загнутый
конец проволоки и, держа ее за изоляцию, медленно поднес другой конец к
противоположному стержню.
     - Что вы делаете? - через зал к нему спешила Дауни. - Вы устроите замыкание!
     - Не думаю, - задумчиво ответил Флеминг.
Он коснулся стержня оголенным концом провода.
     - Вот видите? - Между встретившимися поверхностями металла проскочила только
слабая искра.
Флеминг отбросил проволоку и несколько секунд стоял в раздумье. Затем он
медленно поднял к стержням обе руки, как некогда Кристин.
     - Ради бога! - испуганная Дауни шагнула вперед, чтобы остановить его.
     - Ничего, все в порядке. - Флеминг одновременно коснулся обоих стержней, и
действительно ничего не случилось. Он стоял, вытянув руки, и сжимал
металлические пластины, а Дауни недоверчиво и со страхом следила за ним.
     - Мало вам было смертей?
     - Для нее оказалось достаточным, - Флеминг опустил руки. - Она сделала для себя
выводы. Она не знала, как действует высокое напряжение на органические ткани,
пока не заманила сюда Кристин. Она не знала, что это может нанести повреждения и
ей самой. Но теперь, выяснив это, она принимает меры предосторожности. Если вы
попытаетесь закоротить эти электроды, она уменьшит напряжение. Попробуйте.
     - Нет уж, благодарю. С меня довольно ваших экстравагантных идей! Флеминг
пристально поглядел на нее.
     - Это ведь не просто прибор. Это мозг, дьявольски хороший мозг. Дауни ничего не
ответила, и он ушел. Несмотря на неотложные оборонные работы, Джирс все-таки
находил время и средства, чтобы помогать Дауни. Он принадлежал к тому типу
натур, которые с жадностью набрасываются на любой вид деятельности. Распоряжаясь
множеством вещей и дел, он удовлетворял внутреннюю страсть души, быть может
возмещая этим отсутствие творческого гения. Он предоставлял в распоряжение Дауни
все больше оборудования и средств и с растущей гордостью докладывал начальству о
ее успехах. Он хотел показать, что без Рейнхарта дело только выиграло.
К зданию счетной машины пристроили новую лабораторию, где разместилась огромная
и немыслимо сложная установка для синтеза ДНК. Несколько недель спустя там было
смонтировано еще и самое новейшее оборудование для рентгеноструктурного анализа
и химические установки для синтеза фосфата дезоксирибозы, аденина, тимина,
цитозина, тирозина и прочих составляющих, необходимых для создания молекул ДНК,
этих семян жизни. Через несколько месяцев полным ходом шли работы по получению
спиральной молекулы ДНК примерно с пятью миллиардами нуклеотидных кодовых
единиц, а к концу года была создана генетическая единица из пятидесяти хромосом,
похожая на человеческую, но несколько превышающая генетические потребности
человека.
В начале февраля Дауни сообщила о появлении живого зародыша, по всей видимости
человеческого.
Хантер помчался в лабораторный корпус. В машинном зале он прошел мимо Флеминга,
но ничего ему не сказал. Флеминг все это время, как и обещал, выполнял только
свои прямые обязанности и не сделал ни малейшего усилия, чтобы помочь
биохимикам. В лаборатории Хантер увидел Дауни, склонившуюся над маленькой
кислородной палаткой, в окружении различных приборов и многочисленных
ассистентов.
     - Оно живет?
     - Да! - Дауни выпрямилась и посмотрела на Хантера.
     - На что оно похоже?
     - Это ребенок.
     - Человеческий ребенок?!
     - Я бы сказала - "да", хотя сомневаюсь, что Флеминг согласится. - Она
удовлетворенно улыбнулась и добавила: - Это девочка.
     - Просто не верится!.. - Хантер старался заглянуть в кислородную палатку. -
Можно посмотреть?
     - Смотреть-то особенно не на что, она вся запеленута.
Под прозрачным пластмассовым покровом палатки лежало нечто похожее на младенца,
но тело этого существа было туго обернуто одеялом, а личико закрыто маской. У
шеи под одеяло уходила резиновая трубка.
     - Дышит?
     - С посторонней помощью. Пульс и дыхание нормальные. Вес - шесть с половиной
фунтов. Разве могла я подумать, когда только пришла сюда... - Дауни умолкла,
внезапно поддавшись непривычному чувству. Когда она вновь заговорила, ее голос
звучал теплее, мягче обычного:- Сбылась старая мечта алхимиков о создании
золота! Создана жизнь! - Дауни коснулась резиновой трубочки и закончила резко,
как всегда: - Мы питаем ее внутривенно. Можете убедиться, что у нее отсутствует
сосательный инстинкт. Придется ее учить.
     - Ну и задали же вы нам задачку, - сказал Хантер, который хотя и был растроган,
но уже вспомнил о своих обязанностях и ответственности.
     - Я преподнесла вам человеческую жизнь, созданную человеческими руками. Природа
потратила на подобное дело два миллиарда лет, а мы - четырнадцать месяцев.
Хантер вернулся к официальному докторскому тону:
     - Позвольте мне первому поздравить вас!
     - Вы говорите так, словно речь идет об обычном рождении, - сказала Дауни,
ухитрившись одновременно и пренебрежительно фыркнуть и улыбнуться.
Крошечное существо в кислородной палатке росло на внутривенном питании, словно
на дрожжах. За сутки оно вырастало примерно на полдюйма и, очевидно, не
собиралось проходить через период детства, свойственный людям. Джирс доложил
генеральному директору управления научных исследований министерства обороны, что
при данной скорости роста существо должно стать взрослым за три-четыре месяца.
В высших сферах это открытие вызвало прилив гордости и желание сохранить все в
строжайшей тайне. Генеральный директор запросил полный отчет и поставил на него
гриф "совершенно секретно, особой важности". Он направил отчет министру обороны,
который изложил его основное содержание удивленному и недоумевающему
премьер-министру. Кабинет министров был поставлен обо всем в известность на
закрытом заседании; Рэтклифф вернулся к себе, в министерство науки, потрясенный:
он не знал, что делать дальше. После длительного обсуждения он поручил Осборну
написать Флемингу и потребовать от него объективных сведений. Флеминг ответил
двумя словами:
     - Убейте ее! Как и следовало ожидать, он был вызван в кабинет к Джирсу, и ему
предложили объяснить свое наведение.
     - При всем желании не вижу, - сказал Джирс, и глаза его сузились за очками, -
чтобы это имело к вам хоть какое-то отношение.
Флеминг стукнул кулаком по необъятному столу.
     - Я все еще член группы или нет?
     - В некотором смысле.
     - Тогда, может быть, вы меня выслушаете? У нее человеческий облик, но это не
человек. Это такой же придаток машины, как и Циклоп, только придаток более
сложный.
     - Эта теория на чем-нибудь основана?
     - Она основана на логике! Первое существо было пробным выстрелом, пробной
попыткой создать организм, подобный нашему и потому приемлемый для нас. Этот
выстрел точнее, он основан на большем количестве информации. Я обрабатывал эту
информацию, мне известно, насколько тщательно она подобрана. Глаза Джирса
округлились.
     - Вы способствовали созданию этого чуда, а теперь предлагаете нам убить ее?
     - Если вы не сделаете этого сейчас, то потом уже никогда не сможете сделать.
Люди будут считать ее человеком и назовут ее уничтожение убийством. А мы
окажемся в ее власти - во власти машины!
     - А если мы не воспользуемся вашим советом?
     - Тогда не допускайте ее к машине. Джирс сидел молча, очки его поблескивали.
Затем он поднялся, давая понять, что разговор окончен.
     - Так вот, Флеминг. Вас здесь только терпят, и терпят из вежливости по отношению
к министру науки. Право окончательного решения в этом деле принадлежит не вам, а
мне. Мы будем делать то, что сочту наилучшим я, и делать будем именно здесь.


        Глава 9. Часть 1.
Как и предсказывал
Джирс, к концу четвертого месяца девочка выросла. Большую часть времени она еще
проводила в кислородной палатке, хотя ее приучали все дольше дышать естественным
образом. К концу первого месяца ее сняли с внутривенного питания и стали кормить
из соски. Однако никаких попыток стимулировать ее умственное развитие не
предпринималось; она все время лежала спокойно, словно младенец, и смотрела в
потолок. Джирса уже начало беспокоить то, что она непрерывно растет, но на пяти
футах семи дюймах рост прекратился. К этому времени девочка была уже сложена,
как взрослая женщина.
     - И очень красивая женщина, - сказал Хантер, причмокнув.
Видеть ее Джирс разрешал только Хантеру. Дауни и ее ассистентам. Он ежедневно
посылал секретные раппорты министру обороны, его дважды навешал генеральный
директор управления научных исследований, с которым они разработали план,
связанный с ее будущим. Чтобы скрыть существование девушки, были приняты
чрезвычайные меры. День и ночь у здания счетной машины и лаборатории стояли
часовые; у всех, кому об этом было известно, взяли подписку о неразглашении. О
ее существовании, кроме торнесской группы, знал только Рейнхарт, которому
неофициально рассказал Осборн, да горсточка видных чиновников и политических
деятелей в Лондоне.
По мнению Джирса, наиболее ненадежным из всех был Флеминг, и Джуди получила
специальное указание следить за ним. С прошлой весны они буквально не
обмолвились двумя словами. Один раз он угрюмо и неохотно попытался извиниться,
но она оборвала его, и с тех пор при встречах в городке они не замечали друг
друга. Во всяком случае, решила Джуди, она больше за ним не шпионит: он
отказался участвовать в эксперименте Дауни, к которому она была приставлена
после гибели Бриджера, а значит, в ее обязанности не входит следить за ним. Ею
овладела отупляющая апатия, приглушавшая угрызения совести, связанные с ее
прошлым. Однако теперь положение изменилось. Собрав всю свою решимость, Джуди
пошла в здание счетной машины разыскивать Флеминга, чувствуя, что ноги как-то
странно подгибаются. Она протянула ему письма с полученными ею инструкциями.
     - Прочти это, - сказала Джуди без всякого предисловия. Он взглянул на письмо и
отдал его обратно.
     - Бумага с грифом министерства обороны - читай сама. А я брезглив.
     - Это связано с обеспечением безопасности нового существа, - сказала Джуди
сдержанно, обескураженная его новым выпадом. Флеминг засмеялся.
     - Тебе смешно? - сказала Джуди. - Но отвечать за его безопасность буду я.
     - А кто будет отвечать за твою?
     - Джон! - лицо Джуди залила краска. - Мы так и останемся по разные стороны
барьера?
     - Похоже, что так. - Он сказал это безразлично, хотя и с оттенком сочувствия. -
А твое драгоценное существо, надеюсь, не имеет ко мне никакого отношения?
     - Оно не мое. Я делаю свое дело. Я тебе не враг.
     - Конечно. Ты просто из той категории девиц, которые подчиняются распоряжениям.
     - Он беспомощно осмотрелся. - Но все это я уже говорил.
Джуди сделала последнюю попытку разрушить стену между ними.
     - Кажется, мы ходили под парусами так давно...
     - Это и было давно.
     - Но мы ведь остались теми же.
     - Мир изменился, - он сделал движение, точно собирался уходить.
     - Мир тот же самый, Джон!
     - 0'кей! Так им и скажи. Мимо прошел Хантер.
     - Мы собираемся выпустить ее. Флеминг с облегчением отвернулся от Джуди.
     - Кого?
     - Нашу малышку из ее палатки.
     - Нам можно присутствовать? - спросила Джуди.
     - Ну, это особый случай - выход в свет. Хантер по привычке улыбнулся ей своей
сальной улыбкой и скрылся в другой комнате. Флеминг угрюмо посмотрел ему вслед.
     - И к каждому подарку прилагается живое чудовище в натуральную величину.
Джуди засмеялась и сама удивилась этому. Она почувствовала, что они с Флемингом
вдруг стали на целую милю ближе друг к другу.
     - Не выношу этого человека! Он всегда так важничает.
     - Надеюсь, он ее убьет, - сказал Флеминг. - Надо думать, он достаточно скверный
врач.
Они вместе пошли в лабораторию. Под наблюдением Дауни Хантер потребовал, чтобы
раскрыли заднюю стенку кислородной палатки. В палатке стояла узкая
кровать-каталка; два ассистента плавно потянули ее наружу. Остальные смотрели,
как медленно заскользила из-под полога кровать с искусственным существом -
взрослой девушкой. Сначала появились закрытые простыней ноги, затем и все тело,
также укрытое. Она лежала на спине, и, когда показалось ее лицо, у Джуди
перехватило дыхание. Это было сильное и красивое лицо, немного скуластое, с
крупными балтийскими чертами. Длинные светло-золотистые волосы рассыпались по
подушке, глаза были закрыты, и она дышала спокойно, словно спала, -
облагороженная белокурая копия Кристин.
     - Это Кристин! - прошептала Джуди. - Кристин!
     - Исключено! - резко сказал Хантер.
     - Внешнее сходство есть, - признала Дауни. Хантер прервал ее:
     - Мы делали вскрытие. К тому же она была брюнетка. Джуди обернулась к Флемингу.
     - Это какая-нибудь чудовищная мистификация? Он покачал головой.
     - Кристин умерла. Она послужила только рабочим чертежом.
Никто не ответил; Дауни, пощупав пульс девушки, наклонилась, чтобы взглянуть ей
в лицо. Глаза девушки открылись и уставились в потолок.
     - Но что все это значит? - спросила Джуди. Она помнила, что видела Кристин
мертвой, и все же перед ней была копия живой Кристин.
     - Это значит, - сказал Флеминг, словно отвечая сразу всем, - что машина взяла за
образец человека и сделала копию. В некоторых деталях она ошиблась, в цвете
волос например, но в целом справилась вполне прилично. Строение человека можно
выразить в цифрах. Так и было сделано; затем машина заставила нас "оживить"
цифры.
Хантер посмотрел на Дауни и подал ассистентам знак везти каталку в соседнее
помещение.
     - Так или иначе, машина дала нам то, что мы хотели, - заметила Дауни.
     - То ли самое? Здесь важен только мозг, а тело не имеет значения. Машина создала
вовсе не человека, а чуждый нам разум в человеческой оболочке.
     - Доктор Джирс познакомил нас с вашими теориями, - сказал Хантер, следуя за
каталкой. Дауни чуть помедлила, прежде чем пойти за ними.
     - Может быть, вы и правы, - сказала она. - Но тогда все становится еще более
интересным. Флеминг с трудом сдерживался.
     - Что вы собираетесь с этим делать?
     - Собираемся учить его, то есть ее. Флеминг повернулся и вышел из лаборатории;
Джуди последовала за ним в машинный зал.
     - Что в этом плохого? - спросила она. - Ведь все остальные... Он обернулся к
ней.
     - Всегда, когда высший интеллект встречается с низшим, он уничтожает его. Вот
что плохо. Люди железного века уничтожили каменный век; бледнолицые взяли верх
над индейцами. Что стало с Карфагеном, когда туда пришли римляне?
     - Но в конечном счете так ли уж это плохо?
     - Для нас - плохо.
     - Но почему же?
     - Сильные всегда безжалостны к слабым. Она осторожно дотронулась до его рукава.
     - Тогда слабым лучше держаться вместе...
     - Надо было думать об этом раньше, - ответил он.
Джуди знала, что уговаривать его бесполезно, и вернулась к своим обязанностям и
своей жизни, оставив Флеминга во власти забот и сомнений.
Весна в тот год выдалась поздняя. Пасмурная погода держалась до самого конца
апреля и вполне соответствовала унылому настроению, царившему в городке за
колючей проволокой. Кроме эксперимента Дауни, решительно ничего не ладилось.
Штат Джирса и группы специалистов по ракетам трудились не покладая рук, но без
особого успеха. Запуски производились чаще, чем когда-либо, но не давали хоть
сколько-нибудь удовлетворительных результатов. После очередной неудачи серые
клочья атлантических туч вновь наползали на мыс, как бы показывая, что ни
перемен, ни улучшений быть не может.
И только девушка, созданная Дауни, цвела, словно экзотическое растение в
оранжерее. В одном крыле лаборатории было устроено что-то вроде больничного
стационара с жилым помещением для девушки. Здесь ее опекали и готовили к будущей
роли, как принцессу из волшебной сказки. В честь далекого созвездия ее назвали
Андромедой, учили есть и пить, сидеть и двигаться. На первых порах искусство
владения собственным телом давалось ей с трудом: как и предполагала Дауни, она
не обладала ни одним из свойственных обычному ребенку инстинктов. Однако скоро
стало ясно, что она способна воспринимать знания с невероятной быстротой. Один и
тот же факт ей никогда не приходилось сообщать дважды. Стоило Андромеде понять
возможности, заложенные в каком-либо действии или предмете, как она начинала
пользоваться ими без колебаний или усилий. Так же было и с речью. Вначале
девушка, казалось, не понимала, что это такое; она никогда не кричала, как
кричат дети, и ее пришлось учить, точно глухого ребенка, чтобы она осознала, как
колеблются голосовые связки и что из этого получается. Однако, как только она
все это поняла, достаточно было один раз произнести слово в ее присутствии, и
она уже его знала. За несколько недель она научилась говорить, читать и писать.
За те же несколько недель она научилась двигаться, как двигаются люди, однако
немного скованно, как будто ее тело действовало согласно инструкции, а не по
собственной воле. Но вместе с тем ее движения были грациозны и лишены какой-либо
неуклюжести. Большую часть времени она проводила в отведенных ей комнатах, но
ежедневно, если только не было дождя, ее вывозили в закрытой машине на
вересковые холмы, и она гуляла на свежем воздухе, окруженная охраной, вдали от
посторонних взоров.
Что бы с ней ни делали, она никогда не жаловалась. Она относилась к медицинскому
осмотру, обучению, постоянному надзору так, словно у нее не было ни воли, ни
собственных желаний. Собственно говоря, она, казалось, не испытывала никаких
чувств, кроме голода перед едой и усталости к концу дня, причем усталости только
физической и никогда - умственной. Она была неизменно тихая, неизменно покорная
и очень красивая. Можно было подумать, что она живет во сне.
Джирс и Дауни организовали обучение девушки такими темпами, что в кратчайший
курс была втиснута целая университетская программа. Как только Андромеда усвоила
основы десятичного счета, одолеть всю математику для нее не составило труда. Она
ничем не уступала вычислительной машине: одолевала частоколы цифр со
стремительной логикой математических таблиц и никогда не ошибалась; без
малейшего напряжения удерживала в памяти самые сложные прогрессии. В остальном
ее нашпиговывали фактами, точно энциклопедию. Джирс и высокоученые
преподаватели, поочередно приезжавшие в Торнесс, чтобы инструктировать учителей
Андромеды (ради сохранения тайны к ней самой их не допускали), дали ей прочные
знания по общеобразовательным предметам. Таким образом, к концу лета она
теоретически знала о мире столько же, сколько одаренный и восприимчивый
выпускник университета. Ей не хватало только житейского опыта и интереса к
жизни. Хотя она неизменно была внимательна и достаточно общительна, все же
казалось, будто и ходит и говорит она во сне.
     - Вы правы, - призналась Дауни Флемингу. - У нее не мозг, а вычислительная
машина.
     - Разве это не одно и то же - Он посмотрел на стройную белокурую девушку,
которая читала, сидя за столом в отведенном ей помещении. Флеминг зашел сюда,
что бывало очень редко. Из лаборатории было убрано оборудование, и теперь
комнаты напоминали иллюстрации в рекламном проспекте какой-нибудь строительной
фирмы, а девушка была как бы одной из деталей интерьера.
     - Она непогрешима, - продолжала Дауни. - Она не забывает. Она никогда не делает
ошибок. Ее знания обширнее, чем у большинства людей. Флеминг нахмурился.
     - И вы собираетесь и дальше начинять ее информацией, пока она не будет знать
больше вашего?
     - Возможно. Наше начальство имеет на нее виды.
План Джирса был совершенно ясен. Неотложные вопросы оборонной техники оставались
нерешенными, несмотря на использование новой счетной машины. Беда была в том,
что никто не знал, как именно следует ее использовать. Каждый день машину
отбирали у Флеминга на несколько часов. С ее помощью удавалось очень быстро
производить значительный объем вычислений, однако никто не знал способа
реализовать ее действительные возможности или использовать ее гигантский
интеллект для решения проблем, не выраженных в виде чисел. Если, как предполагал
Флеминг, созданные при помощи машины существа обладали определенным сродством с
ней, то можно было бы использовать одно из них в качестве посредника. Чудище,
созданное первым, явно не было способно передать машине какие бы то ни было
человеческие требования. Другое дело - девушка. Если бы в качестве посредника
удалось использовать ее, то могли бы открыться поистине захватывающие
перспективы.
Министр обороны считал эту идею вполне разумной, и, хотя Флеминг предупреждал
Осборна, как в свое время и Джирса, но он был слишком мелкой сошкой, и к его
голосу никто не прислушивался. Флемингу оставалось только смотреть, как люди,
глухие к его предупреждениям, невольно выполняют намерения машины. Сам он мог
полагаться лишь на извилистую нить логических построений. Если он ошибался, то
ошибался с самого начала и весь ход событий был не таким, как он его
представлял. Но если он был прав, то все шло к беде.
Случилось так, что Флеминг был в машинном зале, когда Джирс и Дауни впервые
привели туда девушку.
     - Бога ради! - он перевел молящий взгляд с Джирса на Дауни.
     - Все мы уже слышали, что вы думаете, Флеминг, - сказал Джирс.
     - Так не впускайте ее сюда!
     - Если хотите жаловаться, жалуйтесь в министерство, - и Джирс повернулся к
двери. Дауни пожала плечами: ей казалось, что Флеминг устраивает слишком много
шума из-за пустяков.
Джирс придерживал дверь, пока в нее входила Андромеда в сопровождении Хантера;
тот шел сбоку от нее и чуть позади, словно они были персонажами Джейн Остин.
Андромеда двигалась скованно, но была вся внимание; лицо ее дышало спокойствием,
а глаза впитывали в себя окружающее.
Во всем этом была какая-то нереальная торжественность, словно вот-вот должен был
начаться менуэт.
     - Здесь расположен пульт управления счетной машины, - сказал Джирс, когда
девушка остановилась, оглядываясь по сторонам. Джирс говорил приветливым, но
твердым родительским тоном. - Помните, я рассказывал вам об этом?
     - Почему я должна была забыть? Хотя говорила она несколько медленно и
торжественно, ее голос под стать лицу был сильным и красивым. Джирс повел ее
через зал.
     - Вот входное устройство. Единственный способ для ввода информации в машину,
которым мы располагаем, заключается в том, что данные набираются на этой
клавиатуре. Это отнимает много времени.
     - Это должно быть так. - Она спокойна, с интересом осмотрела клавиатуру.
     - Если мы хотим вести переговоры с машиной, - продолжал Джирс, - то нам
приходится отбирать материал у выхода и снова вводить в нее.
     - Это очень громоздко, - медленно проговорила девушка. Дауни подошла и стала с
другой стороны.
     - Циклоп в соседней комнате может вводить информацию прямо в машину по этому
коаксиальному кабелю.
     - Вы хотите, чтобы это делала я?
     - Мы хотим выяснить, - сказал Джирс. Девушка подняла глаза и встретила
пристальный взгляд Флеминга. Она не заметила его раньше и теперь посмотрела на
него так же пристально, но бесстрастно.
     - Кто это?
     - Доктор Флеминг, - сказала Дауни. - Он сконструировал машину.
Держась очень прямо, девушка направилась к нему и протянула руку.
     - Здравствуйте. Как поживаете? - произнесла она, точно повторяя урок. Флеминг не
обратил внимания на протянутую руку и продолжал пристально разглядывать девушку.
Она в свою очередь не моргая смотрела на него и через несколько секунд опустила
руку.
     - Вы, должно быть, очень умный человек - сказала она без выражения. Флеминг
рассмеялся. - Почему вы делаете так?
     - Как?
     - Смеетесь. Это правильное слово? Флеминг пожал плечами.
     - Люди смеются, когда они счастливы, и плачут, когда им грустно. Иногда мы
смеемся и тогда, когда несчастливы.
     - Почему? - она продолжала внимательно смотреть ему в лицо. - Что такое счастье
и грусть?
     - Это чувства.
     - Я их не испытываю.
     - Да. Вы и не должны.
     - Почему у вас они есть?
     - Потому что мы несовершенны. - Флеминг выдержал ее пристальный взгляд, будто
это был вызов. Джирс засуетился от нетерпения.
     - Все ли в порядке, Флеминг? На индикаторной панели ничего нет.
     - Которая панель - индикаторная? - спросила девушка, отворачиваясь. Джирс
показал, и она смотрела на ряды темных лампочек, пока Джирс и Дауни объясняли
ей, что это такое и для чего служат металлические стержни.
     - Будьте добры встать между ними, - закончил Джирс.
Девушка осторожно направилась к панели; при ее приближении лампочки вдруг
замигали. Она остановилась.
     - Ничего. Все хорошо, - сказала Дауни. Джирс снял со стержней предохранительные
футляры и попросил девушку подойти. Флеминг напряженно наблюдал за происходящим,
но молчал. Девушка шла неохотно, ее лицо напряглось и застыло. Наконец она
остановилась перед панелью. Ее голова оказалась в нескольких дюймах от стержней.
Лампочки начали вспыхивать быстрее. Гул машины наполнил помещение. Девушка
медленно подняла руки к стержням, хотя никто ничего не говорил ей об этом.
     - Вы уверены, что они не под напряжением? - Джирс с тревогой взглянул на
Флеминга.
     - Машина сама сняла напряжение. Когда руки девушки коснулись металлических
пластин, она содрогнулась, замерла, лицо ее застыло, словно в трансе, потом она
опустила руки и зашаталась. Дауни и Джирс подхватили ее и помогли добраться до
стула.
     - С ней ничего не случилось? - спросил Джирс. Дауни дала понять, что все в
порядке.
     - Но посмотрите туда!


        Глава 9. Часть 2.
Все огни на панели вспыхнули, а гул машины сделался громче прежнего.
     - Что случилось?
     - Она говорит со мной, - сказала девушка. - Она знает обо мне.
     - Что сказала машина? - спросила Дауни. - Что она о вас знает? Как говорит?
     - Мы... мы осуществляем связь.
     - Как, посредством цифр? - Джирс был сбит с толку, и это ему не нравилось.
     - Это можно выразить и в цифрах, - ответила девушка, глядя перед собой широко
открытыми невидящими глазами. - Нужно очень много времени, чтобы объяснить.
     - А вы можете осуществлять связь... - громкий взрыв в соседней комнате прервал
Дауни. Индикаторная панель погасла, гул прекратился.
     - Что случилось? - спросил Джирс. Флеминг повернулся и, не отвечая, торопливо
пошел в старое лабораторное крыло туда, где находился бак с Циклопом. От
проводов, свисавших над баком, поднимался дым. Флеминг вытянул их: концы совсем
почернели, и с них свисали клочья обуглившейся ткани. Он заглянул в бак сверху,
и его губы сжались в тонкую линию.
     - Что с ним случилось? - в помещение вбежала Дауни, за ней Джирс.
     - Убит током. - Флеминг покачал перед ней остатком провода. - Снова произошло
замыкание, а он был убит.
Джирс заглянул в бак и с отвращением отпрянул.
     - Что вы там натворили? - грозно спросил он.
Флеминг отбросил обугленные остатки проводов.
     - Ничего. Машина сама знает, как регулировать напряжение... знает, как жечь
ткани, как убивать...
     - Но зачем ей это? - недоумевал Джирс. Невольно они посмотрели на двери, ведущие
в машинный зал. Там стояла девушка.
     - Затем, что теперь есть она! - Флеминг пошел на нее, угрожающе выставив
подбородок. - Вы ведь только что сказали ей об этом, так? Машина знает, что
теперь у нее есть раб получше. Ей больше ни к чему бедный уродец. Она ведь так
сказала, верно? Девушка спокойно выдержала его взгляд.
     - Да.
     - Вот видите! - Флеминг повернулся к Джирсу. - Вы теперь имеете дело с убийцей.
История с Бриджером могла быть случайностью. Так же как и с Кристин, хотя я бы
назвал это непредумышленным убийством. Но теперь-то уж это, несомненно, заранее
обдуманное убийство!
     - Но ведь этот Циклоп - примитивная тварь, - заметил Джирс.
     - И она была лишней! - Он снова повернулся к девушке. - Так?
     - Она мешала, - ответила девушка.
     - А в другой раз помешать можете вы, или я, или еще кто-нибудь, или все мы!
Девушка ответила по-прежнему без всякого выражения:
     - Мы только удаляем ненужный материал.
     - Мы?
     - Счетная машина и я. - Она дотронулась пальцами до головы. Глаза Флеминга
сузились.
     - Вы с ней одно и то же? Единый разум, да?
     - Да, - ответила она ровным тоном. - Я понимаю...
     - Тогда поймите вот что! - голос Флеминга зазвенел от возбуждения, и он вплотную
приблизился к ней. - Вот вам немного информации: убивать - плохо!
     - Плохо? Что такое "плохо"?
     - А ведь совсем недавно именно вы хотели убить, - сказал Джирс.
     - О господи! - в исступлении вырвалось у Флеминга. - Да есть здесь хоть
кто-нибудь в своем уме?
Он помедлил мгновение, пристально всматриваясь в Андромеду, а затем вышел, почти
выбежал из комнаты.
Болдершоу-Фелл почти не изменился с тех пор, как Рейнхарт показывал его Джуди.
Шрамы, оставленные строителями на вершине холма, заросли травой и вереском, на
стенах построек появились темные полосы - в местах, где протекали водосточные
трубы, не выдержавшие зимних бурь. Но тройная арка все так же высилась над
огромной чашей, а за стенами главного здания обсерватории приборы и люди
продолжали спокойную, методичную работу. Харви по-прежнему хозяйничал за пультом
управления, а по обе стороны от него, обрамляя широкое окно, по-прежнему
высились стойки аппаратуры наведения и пересчета координат; на стенах все так же
висели фотографии звездного неба, хотя уже не такие новые и свежие, как раньше.
Единственным признаком того, что теперь все здесь стали служить зловещему делу,
была огромная - во всю стену- закрытая прозрачной пластмассой карта мира, на
которой тушью были нанесены траектории орбитальных ракет. Карта выдавала скрытую
за внешним спокойствием окружающего мучительную тревогу и беспокойство, с
которым здесь наблюдали за тем, как в небе над головой неотвратимо растет и
растет угроза. Рейнхарт прозвал карту "письменами огненными"; вместе с
сотрудниками лаборатории он работал дни и ночи напролет, вычерчивая на ней
каждую новую траекторию и посылая в Уайтхолл все более срочные и тревожные
донесения.
За последние месяцы было прослежено около сотни зловещих неизвестных ракет; их
запускали, как это удалось определить, из области, лежащей почти в центре Тихого
океана. Все соседние страны заявили, что не имеют к этим ракетам никакого
отношения. По словам Ванденберга, ракеты могли принадлежать любому из
государств, таких же членов ООН, как и Англия.
Ванденберг частенько наведывался в обсерваторию и долго, но бесплодно совещался
с Рейнхартом. Им удалось определить только, что это были ракетные снаряды,
запускавшиеся из точки с координатами примерно десять градусов северной широты и
сто тридцать - сто пятьдесят градусов западной долготы, и что эти снаряды
проходили над Россией, Западной Европой и Британскими островами со скоростью
около шестнадцати тысяч миль в час на высоте от трехсот пятидесяти до четырехсот
миль. Пройдя над Англией, они в большинстве случаев пересекали Северную
Атлантику, Гренландию, полярные области Канады и, по-видимому, выходили на
стационарную орбиту над Восточно-Китайским морем. Каков бы ни был путь этих
ракет, они отклонялись, чтобы пройти над Англией или Шотландией: очевидно, они
были управляемыми и, очевидно, вполне умышленно наводились на эту маленькую
мишень. Хотя об их размерах и форме не было известно ничего определенного, но
они передавали сигнал слежения и, по-видимому, были достаточно велики, для того
чтобы нести ядерный заряд.
     - Не знаю, для чего их запускают, - признался Рейнхарт. Эти неизвестные ракеты
теперь всецело занимали его. Как ни огорчил его оборот дела в Торнессе, сейчас
он думал только об этой новой угрозе.
Ванденберг мог предложить довольно логичное и убедительное объяснение: они
означают, что кому-то на Востоке хочется показать нам, насколько они нас
обогнали. Они гордо размахивают этими штуками у нас над головами, желая показать
миру, что мы не в состоянии дать сдачи. Новая форма бряцания оружием.
     - Но почему всегда над нашей страной? Ванденберг с некоторым сожалением
посмотрел на профессора.
     - Потому что вы достаточно малы и достаточно важны, чтобы служить, так сказать,
заложниками. Этот остров всегда был хорошей мишенью.
     - Но ведь у вас есть доказательства, - сказал Рейнхарт, кивнув в сторону карты
на стене. - Разве Запад не собирается представить их в Совет Безопасности?
Ванденберг покачал головой.
     - Только когда сможем вести переговоры с позиции силы. Они лишь обрадуются, если
мы побежим ябедничать в ООН и признаем свою слабость. Тогда мы окажемся в их
власти. Нет, прежде нам нужно найти какое-нибудь оборонительное средство.
Рейнхарт скептически посмотрел на генерала.
     - Что же вы предприняли для этого?
     - Работы идут полным ходом. Джирс считает...
     - Ах, Джирс!
     - ...Джирс считает, - Ванденберг не соизволил заметить, что его перебили, - что
можно добиться поразительных результатов, как-то объединив эту искусственную
девицу с вашей счетной машиной.
     - С бывшей моей машиной, - раздраженно сказал Рейнхарт. - Желаю удачи.
Вечером после отъезда Ванденберга объявился Флеминг. Рейнхарт еще сидел за
работой, пытаясь установить происхождение сигналов, заставлявших спутники менять
орбиты, когда снаружи заурчал автомобиль. Флемингу вдруг показалось, что он
возвращается домой: знакомая комната, Харви за пультом управления, аккуратная
фигурка поджидающего его профессора, в котором чудилось что-то отеческое. Из них
троих Флеминг выглядел самым изможденным.
     - Здесь все кажется таким нормальным и разумным. - Флеминг обвел взглядом
большую комнату, где царил строгий порядок. - Спокойным и чистым. Рейнхарт
улыбнулся.
     - Не слишком-то оно сейчас нормально и разумно.
     - Мы можем поговорить? Рейнхарт повел его в один из дальних уголков, где стояли
два глубоких кресла и маленький столик, предназначенные специально для гостей.
     - Я уже говорил вам по телефону, Джон, что я решительно ничего не могу поделать.
Они собираются использовать это существо в помощь машине для ракетных разработок
Джирса.
     - Именно этого и хочет машина. Рейнхарт пожал плечами.
     - Я больше в этом не участвую.
     - Как и все мы. Я вишу на волоске. И у нас уже нет возможности выключить
рубильник - разве не так? - Флеминг нервно вертел в пальцах спичечный коробок,
который вынул, чтобы зажечь сигарету. - Сейчас она сама себя контролирует.
Обзавелась всякими защитниками, союзниками. Если бы эта тварь в образе женщины
прилетела сюда на космическом корабле, ее бы уже давно уничтожили. Поняли бы,
для чего она служит. Но ее заслали сюда гораздо более хитрым способом, облекли в
человеческие формы, и никто, кроме форм, ничего не желает видеть. А формы очень
милы. Бессмысленно взывать к Джирсу и к прочей публике: я пытался. Знаете,
профессор, мне страшно!
     - Всем нам страшно, - сказал Рейнхарт. - Чем больше мы узнаем о Вселенной, тем
больше она нас пугает.
     - Послушайте! - Флеминг подался впереди - Давайте пораскинем собственным умом.
Эта машина - порождение чуждого нам разума - разделалась с одноглазым уродом.
Она разделалась с Кристин. И разделается со мной, если я окажусь у нее на пути.
     - Так уйдите с ее пути, - устало проговорил Рейнхарт. - Если вам грозит
опасность, возьмите и уйдите прямо сейчас.
     - Опасность! - угрюмо фыркнул Флеминг. - Неужели вы думаете, что мне хочется
умереть какой-нибудь гнусной смертью, как Деннис Бриджер, например, ради
правительства или ради "Интеля"? Но просто я следующий в списке. Если меня
выставят или убьют, что будет потом?
     - Весь вопрос в том, что произойдет раньше. - Рейнхарт проговорил это тоном
врача, знающего, что спасти больного невозможно. - Я бессилен помочь вам, Джон.
     - А Осборн?
     - Бразды правления теперь не в его руках.
     - Он мог бы устроить так, чтобы его министр пошел к премьер-министру.
     - К премьер-министру?
     - Ведь Осборн на государственной службе, правда? Рейнхарт покачал головой.
     - У вас нет никаких доказательств, Джон.
     - У меня есть аргументы.
     - Сомневаюсь, будет ли кто-нибудь из них выслушивать аргументы. - Рейнхарт
указал на карту. - Вот что нас теперь тревожит.
     - А что это?
Рейнхарт объяснил. Флеминг сидел и слушал, напряженно и грустно, сдавливая
пальцами спичечный коробок.
     - Мы же не можем всегда быть впереди, правда? - И, отмахнувшись от объяснений
профессора, закончил: - По крайней мере это люди, и с ними можно договориться.
     - На каких условиях? - спросил Рейнхарт.
     - Это не важно по сравнению с тем, что, может быть, надвигается на нас. Бомба -
это быстрая смерть цивилизации, но медленное порабощение планеты... - Он не
договорил.
Премьер-министр находился в своем отделанном дубом кабинете в палате общин. Это
был спортивного вида пожилой джентльмен с насмешливыми голубыми глазами. Он
сидел за большим столом, занимающим добрую половину комнаты, и слушал министра
обороны. Солнечный свет мягко струился сквозь частый переплет старинных окон. В
дверь постучали, и военный министр нахмурился: это был самолюбивый молодой
человек, не привыкший, чтобы его перебивали.
     - А, вот и наука тут как тут. - Премьер-министр приветливо улыбнулся, когда в
комнату вошли Рэтклифф и Осборн. - Вы ведь не знакомы с Осборном, Бэрдетт?
Министр обороны поднялся и небрежно пожал вошедшим руки. Премьер-министр жестом
пригласил их сесть.
     - Прекрасная погода, не правда ли, господа? Помню, такая же была в дни Дюнкерка.
Кажется, солнце всегда улыбается нашим национальным бедам. - Он повернулся к
Бэрдетту. - Может быть, изложите наши требования, мой милый?
     - Речь идет о Торнессе, - сказал Бэрдетт Рэтклиффу. - Мы намерены полностью
забрать счетную машину и все, что к ней относится. Ведь в принципе это было
давно решено, не так ли? И премьер и я считаем, что время пришло. Рэтклифф
неприязненно посмотрел на него.
     - Вы ведь ею уже пользуетесь.
     - Сейчас нам этого недостаточно, правда, сэр? - воззвал Бэрдетт к
премьер-министру.
     - Нам нужен новый перехватчик, господа, и как можно быстрее! - Под благодушной,
ленивой и несколько старомодной манерой держаться скрывалась железная твердость
и деловая хватка. - В девятьсот сороковом у нас были "Спитфайры", но в данный
момент ни у нас, ни у наших союзников нет ничего, что можно противопоставить их
новинкам.
     - И никакой надежды найти что-нибудь подходящее, - вставил Бэрдетт. - Во всяком
случае, обычным путем.
     - Мы могли бы сотрудничать, совместно разработать подходящий проект, - обратился
Рэтклифф к Осборну.
Но Бэрдетт не любил тратить время попусту.
     - Мы справимся сами, если получим ваше оборудование в Торнессе и эту девушку.
     - Искусственное существо? - Осборн поднял вышколенную бровь, но премьер-министр
ободряюще улыбнулся ему.
     - Доктор Джирс полагает, что, используя эту столь странным образом появившуюся
на свет девицу для изложения наших требований счетной машине и обратного
перевода вычислений, мы можем очень быстро разрешить множество проблем.
     - Если верить в ее благие намерения. Премьер-министр, казалось, заинтересовался:

     - Я не вполне уловил вашу мысль?
     - Кое-кто из наших работников сомневается в ее предназначении, - сказал
Рэтклифф, цепляясь за соломинку. Ни один министр не любит посягательств на свои
права и готов для их защиты пускать в ход сомнительные аргументы. Но
премьер-министр не счел его возражение серьезным.
     - Ах, да, я об этом слышал.
     - До последнего времени, сэр, это существо изучалось силами нашей группы, -
сказал Осборн. - Профессор Дауни...
     - Дауни может остаться.
     - В роли консультанта, - поспешно добавил Бэрдетт.
     - А доктор Флеминг? - спросил Рэтклифф.


        Глава 9. Часть 3.
Премьер-министр снова повернулся к Бэрдетту.
     - Флеминг, вероятно, будет полезен? Бэрдетт нахмурился.
     - Нам нужен полный контроль и полная секретность. Рэтклифф пустил в ход
последний козырь.
     - Вы думаете, что она, эта девушка, способна выполнить ваши требования?
     - Я собираюсь спросить об этом у нее самой, - невозмутимо ответил
премьер-министр. Он нажал кнопку звонка на столе, и в дверях немедленно вырос
лощеный молодой человек. - Будьте добры, попросите доктора Джирса привести сюда
его спутницу.
     - Как, она здесь? - Рэтклифф укоризненно посмотрел на Осборна, словно это была
его вина.
     - Да, голубчик. - Премьер-министр в свою очередь вопрошающе посмотрел на
Осборна. - А она, э-э...
     - Она выглядит вполне нормально. Премьер-министр испустил легкий вздох
облегчения и приподнялся, когда дверь снова открылась, чтобы пропустить Джирса и
Андромеду.
     - Входите, входите, доктор Джирс! Входите, моя дорогая!
Андромеде он предложил кресло напротив своего. Она спокойно села, слегка
наклонив голову и сложив руки на коленях, как будто приготовилась записывать
интервью.
     - Вы, должно быть, находите все это довольно странным, - сказал премьер-министр
успокаивающим тоном. Девушка ответила медленно, строя фразу по всем правилам
грамматики:
     - Доктор Джирс мне все объяснил.
     - Объяснил ли он, почему мы привезли вас сюда?
     - Нет.
     - Бэрдетт, вы?.. - сказал премьер-министр, поручая остальное министру обороны.
Рэтклифф сердито наблюдал, как Бэрдетт подвинулся вперед, на краешек стула,
утвердил локти на столе, сцепил пальцы и строго воззрился на Андромеду.
     - Наша страна - вы знаете, что это такое?
     - Да.
     - Нашей стране угрожают орбитальные ракеты.
     - Мы знаем об орбитальных ракетах.
     - Кто - мы? - Бэрдетт посмотрел на нее еще строже. Однако лицо девушки
по-прежнему ничего не выражало.
     - Счетная машина и я, - последовал ответ.
     - Откуда это известно счетной машине?
     - Мы делимся нашей информацией.
     - На это мы и надеялись, - сказал премьер-министр. Бэрдетт продолжал:
     - У нас есть ракеты-перехватчики - ракетные снаряды различных систем,- но ни
одна из них не обладает одновременно достаточной скоростью, дальностью и
точностью, чтобы, э-э... - он замялся, подыскивая подходящее выражение.
     - Чтобы поразить их? - просто спросила она.
     - Совершенно верно. Мы можем предоставить вам все необходимые данные, касающиеся
скорости, высоты и курса, и еще многое другое, а нам нужны конкретные расчеты,
позволяющие построить соответствующий снаряд.
     - Это трудно?
     - Для нас - да. Нам требуется чрезвычайно сложное оружие для перехвата,
способное принимать собственные мгновенные решения.
     - Я понимаю.
     - Нам хотелось бы, чтобы вы работали над этим вместе с нами. - Премьер-министр
говорил мягко, словно уговаривая ребенка. - Доктор Джирс объяснит вам, что
именно нам нужно, и предоставит в ваше распоряжение все необходимое.
     - А доктор Флеминг, - добавил Рэтклифф, - может помочь вам в работе со счетной
машиной. Андромеда в первый раз подняла глаза.
     - Доктор Флеминг нам не потребуется, - сказала она, и в ее спокойном,
размеренном голосе послышалась холодная металлическая нотка.
После возвращения из Лондона Андромеда проводила большую часть времени в
конструкторском бюро, расположенном в стороне от здания счетной машины. Она
подготавливала данные и затем пересылала их на машину для расчетов. Иногда она
приходила сама и работала с машиной. Тогда из печатающего устройства извергались
длинные и сложные ряды чисел, которые Андромеда уносила, чтобы перевести на язык
техники. Результаты превзошли все ожидания Джирса. На чертежном столе возникли
новая система наведения и новые баллистические формулы, а проверка подтвердила
их полное соответствие начальным требованиям. Машина и девушка вместе за сутки
делали то, на что в обычных условиях потребовался бы год. Полученные решения
были не только изящны, но и весьма эффективны. Было ясно, что в самое ближайшее
время можно будет создать совершенно новый тип ракеты-перехватчика.
В рабочее время Андромеда могла свободно расхаживать по территории, и, хотя
после работы ее под охраной уводили в отведенные ей комнаты, скоро в городке уже
все знали ее. Джуди объясняла, что Андромеда - научный руководитель работ,
прикомандированный министерством обороны.
Через неделю на Даунинг-стрит, 10, опубликовали следующее коммюнике:
"Правительство Ее Величества располагает сведениями о запуске в воздушное
пространство над Британскими островами орбитальных ракет, возможно военного
назначения. Эти ракеты неизвестного, но земного происхождения движутся с большой
скоростью и на значительной высоте; однако непосредственных причин для тревоги
пока нет. Правительство Ее Величества вместе с тем указывает, что запуск этих
ракет свидетельствует о преднамеренном нарушении наших воздушных границ; в связи
с этим приняты соответствующие меры для их перехвата и опознавания".
Флеминг слушал это коммюнике, сидя перед портативным телевизором в своем
торнесском домике. Он больше не отвечал за работу счетной машины, и Джирс
высказал предположение, что, может быть, вдали от нее он почувствует себя
счастливее. Однако Флеминг остался, отчасти из упрямства, а отчасти из-за
предчувствия надвигающейся беды; теперь он следил за успехами Андромеды и двух
молодых операторов, помогавших ей в работе с машиной. Однако держался он в
стороне и от нее, и от Джуди, которая все еще околачивалась в городке, наблюдая
неизвестно за кем, и была посредницей между Андромедой и начальством. После
передачи коммюнике Флеминг побрел в здание машины, смутно ощущая, что необходимо
что-то предпринять.
Джуди, войдя в помещение, увидела, что Флеминг сидит в задумчивости на
вращающемся стуле у пульта управления. Она ни разу не разговаривала с ним со
времени его последнего взрыва, но следила за ним с тревогой и скрытой нежностью,
не покидавшей ее.
Она подошла к пульту и остановилась перед Флемингом.
     - Почему ты не бросишь все это, Джон?
     - Тебе бы это, конечно, доставило удовольствие?
     - Нет. Но ты бессилен что-либо изменить здесь и только мучаешься.
     - Зато какой занятный треугольник, а? - он насмешливо взглянул на нее. - Я слежу
за ней, ты следишь за мной...
     - Ты ничего не добьешься!
     - Ревнуешь? - спросил он.
Она нетерпеливо тряхнула головой.
     - Не говори чепухи!
     - Они все так чертовски уверены! - Флеминг задумчиво смотрел на стойки
контрольных блоков. - Может быть, я чего-то не понимаю тут... или в ней...
Андромеда вошла в машинный зал, когда Джуди и Флеминг еще разговаривали. Она
стояла у двери с пачкой бумаг в руке и ждала, когда они кончат. Андромеда была
всегда спокойна, но в излишней скромности ее никак нельзя было обвинить. С Джуди
и с другими своими коллегами она говорила безапелляционным тоном непререкаемого
авторитета. Она не делала исключения даже для Джирса и, оставаясь безупречно
вежливой, обходилась со всеми ними как с умственно неполноценными особями.
     - Мне нужно поговорить с доктором Джирсом, - заявила она с порога. - Будьте так
добры, займитесь этим.
     - Сейчас? - Джуди попыталась ответить ей еще более спокойно и пренебрежительно.
     - Сейчас.
     - Я узнаю, свободен ли он, - сказала Джуди и вышла.
Андромеда медленно пошла к индикаторной панели, не обращая на Флеминга ни
малейшего внимания, но он вдруг заговорил с ней сам, не зная почему.
     - Вам нравится ваша работа? Она повернулась и молча посмотрела на него. Флеминг,
насторожившись, откинулся на спинку стула.
     - А ведь вы становитесь незаменимой, а? - спросил он ее тем тоном, каким обычно
разговаривал с Джуди.
Андромеда с величавым видом смотрела на него. Правильное лицо, длинные волосы,
свободно опущенные руки, простое неяркое платье делали ее похожей на статую.
     - Пожалуйста, говорите осторожнее.
     - Это угроза?
     - Да. - Она говорила спокойно, точно устанавливая факт. Флеминг встал.
     - Черт побери, я не позволю... - он умолк и неожиданно улыбнулся. - Пожалуй, я и
впрямь кое-что упустил.
Она не осознала смысла этих слов и повернулась, чтобы уйти.
     - Погодите!
     - Я занята. - Однако она обернулась к нему и остановилась в ожидании. Флеминг
медленно подошел и, словно поддразнивая, оглядел ее с ног до головы.
     - Вам надо заняться собой, если вы хотите подчинить себе людей. - Она стояла
неподвижно. Подняв руку, он отвел прядь, закрывавшую часть ее лица. -
Зачесывайте волосы назад, чтобы мы могли видеть, как вы выглядите. Так. Очень
мило!
Андромеда отступила, и его рука соскользнула вниз, но девушка продолжала
смотреть на него во все глаза, озадаченная и заинтересованная.
     - И можно употреблять духи, - продолжал он. - Как Джуди.
     - Это то, что так пахнет? Он кивнул.
     - Не очень экзотические. Так, лавандовая вода или что-нибудь вроде этого. Но
приятные.
     - Я вас не понимаю. - Легкая складка рассекла гладкую кожу ее лба. - Приятно -
неприятно, хорошо - плохо. Здесь нет логического различия.
     - Подойдите, - позвал он, продолжая улыбаться.
Андромеда заколебалась, но все же шагнула в его сторону. Спокойно и хладнокровно
он ущипнул ее за руку.
     - Ой! - Она отступила назад с внезапным испугом в глазах и потерла больное
место.
     - Приятно или неприятно? - осведомился он.
     - Неприятно.
     - Это потому, что вы созданы так, чтобы ощущать боль. - Он снова поднял руку, и
она отстранилась. - Сейчас я не стану делать вам больно.
Он легонько провел рукой по ее лбу, а она стояла, напрягшись всем телом, как
ручной олень, которого гладит ребенок, - покорный, но готовый сорваться с места.
Его пальцы скользнули с ее щеки на обнаженную шею.
     - Неприятно или приятно?
     - Приятно. - Она внимательно следила за ним, чтобы понять, что он сделает в
следующий момент.
     - Вы созданы так, что ощущаете удовольствие. Вам это было известно? - Он
осторожно отвел руку и отошел от девушки. - Вряд ли это было сделано намеренно,
но, коли уж вас наградили человеческим телом... Ведь люди живут не по законам
логики.
     - Это я заметила! - Она держалась теперь так же уверенно, как до начала их
разговора, но продолжала смотреть на Флеминга с глубоким вниманием.
     - Мы живем нашими чувствами. И они определяют наше стремление к хорошему и
плохому, наши эстетические и моральные принципы. Без них мы, наверное, уже давно
истребили бы друг друга.
     - Но разве вы всеми силами не стремитесь именно к этому? - С высокомерной
улыбкой Андромеда посмотрела на свои бумаги. - Вы с вашими бомбами и ракетами -
как дети.
     - Не причисляйте меня ко всем этим...
     - Нет, я не причисляю. - Она задумчиво рассматривала Флеминга. - Тем не менее я
собираюсь спасти всех вас. Это же совсем просто. - И небрежным кивком она
указала на свои бумаги.
Вошла Джуди и остановилась в дверях, как раньше Андромеда.
     - Доктор Джирс может принять вас. Пожалуйста!
     - Спасибо.
Роли переменились. Взаимоотношения всех троих стали теперь иными. Хотя Флеминг
продолжал наблюдать за Андромедой, ее взгляд стал другим.
     - От меня неприятно пахнет? - спросила она. Он пожал плечами.
     - Это вам придется выяснить самой. Андромеда вместе с Джуди пошли по бетонной
дорожке к приемной Джирса. Им нечего было сказать друг другу, и их ничто не
объединяло, кроме чувства настороженного безразличия. Джуди проводила Андромеду
в кабинет Джирса и вышла - Директор, сидя за столом, разговаривал по телефону.
     - Да - да, мы двигаемся вперед, просто замечательно! - говорил он. - Еще одна
проверка, и мы сможем приступить к изготовлению.
Он положил трубку, и Андромеда протянула ему бумаги - так небрежно, словно это
была чашка чаю.
     - Вот все, что вам нужно, доктор Джирс, - сказала она.


        Глава 10. Часть 1.
Новая ракета была
построена и прошла испытания в Торнессе. После того как ее запустили, вернули на
Землю и размножили, премьер-министр послал Бэрдетта к Ванденбергу.
Торнесский проект очень тревожил генерала. Ему казалось, что для солидного дела
все идет слишком быстро. Хотя его начальство требовало именно быстрых действий,
генерал не слишком доверял этому детищу заграничной науки и техники и настаивал,
чтобы ракету отправили для испытаний в США. Однако правительство Ее Величества
вдруг заупрямилось.
Бэрдетт спорил с генералом в его подземном командном пункте.
     - В кои-то веки мы имеем возможность обойтись своими силами. - Молодой министр
выглядел очень независимым, щеголеватым и энергичным в синем с иголочки костюме
и галстуке цветов школы, в которой он учился. - Конечно, мы с вами будем
работать сообща, когда примемся за дело. Ванденберг хмыкнул.
     - А нельзя ли нам узнать, как именно вы приметесь за дело?
     - Осуществим перехват.
     - Ну, а как?
     - Рейнхарт из Болдершоу будет давать нам информацию о движении цели, а
подразделение Джирса станет запускать ракеты.
     - А если ничего не выйдет?
     - Не может не выйти.
Двое мужчин упорно глядели друг на друга: Бэрдетт - изящный и улыбающийся,
Ванденберг - массивный и насупившийся. Наконец генерал небрежно пожал плечами.
     - Ни с того ни с сего это вдруг стало внутренним делом!
На том они и разошлись; Бэрдетт дал указание Джирсу и Рейнхарту продолжать
работу.
А в Болдершоу-Фелл почти каждый день регистрировали новые трассы. Харви сидел
перед большим окном, выходившим на плоскую вершину холма, и заносил в журнал
моменты прохождения.
"...12 августа, 03 часа 50 мин, по ср. Грина. врем. Баллистический снаряд номер
один-один-семь прошел над пунктом курсом 2697/451. Высота 400 миль. Скорость ок.
17500 миль/час.. ."
Огромная чаша внизу казалась пустой и тихой под сенью возвышавшихся над ней
конструкций, но тем не менее жила, наполненная отражениями сигналов. Каждый
проносившийся снаряд передавал свои позывные, и можно было слышать, как он
приближается с другой стороны земного шара. В обсерватории имелась специальная
аппаратура, с помощью которой движение целей отмечалось на экране
катодно-лучевой трубки, а системы автоматического определения угловых координат
и дальности были соединены наземной линией с Торнессом.
А в Торнессе над береговой кручей выстроилась шеренга ракет - "первый бросок",
по местной терминологии, - и две запасные. Три снаряда, похожих на заточенные
карандаши, с заостренными носами и хвостовым оперением, стояли в ряд на пусковых
столах, отливая серебром в холодном сером свете. Ракеты были на удивление
невелики, очень тонки и довольно красивы. Они напоминали стрелы на натянутой
тетиве и были готовы в любую минуту рвануться из тяжелой и сложной сбруи
пусковых приспособлений. Каждая ракета, заправленная топливом, до отказа
начиненная точными приборами, несла в острой головке небольшой ядерный заряд.
Наземное наведение осуществлялось через машину, работу которой в свою очередь
направляли Андромеда и ее помощники. Передаваемая в Болдершоу информация о
движении цели поступала на пульт управления машины, мгновенно расшифровывалась,
преобразовывалась и синхронно передавалась перехватчику. Ход перехвата можно
было корректировать с точностью до миллиметра.
Доступ в машинный зал был теперь разрешен только Джирсу и сотрудникам, имеющим
непосредственное отношение к работе. Флемингу и Дауни в виде любезности
разрешили следить за ходом событий по телевизору из другого здания. Андромеда
невозмутимо заняла свой пост у машины, а Джирс с озабоченным, но важным видом
сновал между стартовой площадкой, зданием счетной машины и пусковым командным
пунктом. Последний представлял собой небольшой оперативный центр, откуда
осуществлялся надзор за процедурой запуска. Прямой телефон соединял Джирса с
министерством обороны. Теперь Джуди была постоянно занята - майор поручил ей
проверять и перепроверять всех, кто приезжал или уезжал.
В последний день октября Бэрдетт после совещания с премьер-министром позвонил
Джирсу и Рейнхарту.
     - Следующую, - приказал он. Рейнхарт и Харви провели на ногах тридцать шесть
часов кряду, прежде чем обнаружили новую трассу. Но вот на рассвете они наконец
приняли первый слабый сигнал и была запущена автоматика.
В Торнессе измученный боевой расчет встряхнулся и взялся за дело, а Андромеда,
которая совсем не казалась усталой, следила, как проверяют прохождение данных
через машину. Машина немедленно выдала оптимальный момент запуска; его передали
на пусковой командный пункт, и начался отсчет времени. Очень скоро движущаяся
цель появилась на радиолокационных экранах. Один экран был установлен в машинном
зале для Андромеды, другой - на пусковом командном пункте для Джирса, третий - в
оперативном центре министерства обороны в Лондоне; перед главным контрольным
экраном в Болдершоу сидел Рейнхарт. Там можно было слышать и сигнал спутника -
равномерное "блип-блип-блип", передаваемое громкоговорителями и усиленное до
такой степени, что звук заполнял обсерваторию.
В Торнессе громкоговорители непрерывно передавали счет времени, и у подножия
ракет над обрывом проворно работали стартовые команды. В момент "нуль" следовало
сделать "первый бросок", а при неудаче запустить вторую и, если необходимо,
третью ракету; баллистические расчеты в этих случаях пришлось бы делать заново,
с учетом изменившегося времени запуска. Андромеда утверждала, что во всем этом
нет никакой необходимости, но остальным была слишком хорошо известна
человеческая склонность к ошибкам. Ни Джирс, ни его начальники не могли
допустить неудачи.
Счет времени прошел однозначные цифры и достиг нуля. В сером утреннем свете над
мысом вдруг расцвели красным цветком сигнальные ракеты первого запуска. Воздух
наполнился ревом, земля дрогнула, и высокий тонкий карандаш скользнул в небо.
Через несколько секунд он был уже за облаками. У пультов управления, в
оперативном центре, в обсерватории взволнованные лица следили за его трассой,
возникшей на экранах катодно-лучевых трубок. Одна лишь Андромеда казалась
равнодушной и уверенной в себе.
В Болдершоу Рейнхарт, Харви и их группа следили, как медленно сходились трассы
спутника и перехватчика, и "блип-блип-блип" звенело в их ушах все громче и яснее
по мере приближения спутника. Но вот трассы встретились - и в тот же момент звук
оборвался. Рейнхарт порывисто повернулся к Харви и хлопнул его по спине, что
было совсем не свойственно маленькому профессору.
     - Наша взяла!..
     - ...Цель поражена! - Джирс схватил трубку лондонского телефона. В помещении
пульта управления машины Андромеда отвернулась от экрана, словно закончила
незначительный эксперимент. А в Лондоне, в оперативном центре, повернулся к
своим английским коллегам Ванденберг.
     - Ну, знаете... - только и сказал он. В тот же вечер было сделано официальное
сообщение для печати:
"Министерство обороны заявило, что над территорией страны, на высоте трехсот
семидесяти миль, некий орбитальный спутник был перехвачен новой английской
ракетой. Остатки спутника, принадлежность которого неизвестна, так же как и
остатки перехватчика, сгорели, войдя в плотные слои земной атмосферы. Ход
перехвата прослеживался с помощью автоматической радиолокационной системы и
может быть подтвержден вплоть до мельчайших деталей".
Из-за стен Уайтхолла донесся всеобщий вздох облегчения, и они словно засветились
изнутри от самодовольства. Кабинет провел на редкость удачное совещание, и не
прошло и недели, как премьер-министр снова прислал за Бэрдеттом.
Министр обороны явился элегантный и улыбающийся, источающий самоуверенность и
запах лосьона "После бритья".
     - Есть ли новые трассы? - спросил премьер-министр.
     - Ни одной!
     - И ничего на орбите?
     - Ничего, что проходило бы над нашей страной, сэр, - с самого момента перехвата.

     - Отлично. - Премьер-министр задумался. - Ну, Рейнхарт в любом случае должен
получить дворянство.
     - А Джирс?
     - О да! Вероятно, орден Империи. Бэрдетт приготовился перейти к делу.
     - А счетная машина и ее... э-э-э... агент, сэр?
     - Ну, юной леди можно было бы тоже дать орден, - сказал премьер с обычной, чуть
насмешливой улыбкой.
     - Я говорю о другом: как быть с ними дальше? - пояснил Бэрдетт. - Министерство
науки требует, чтобы их вернули. Премьер-министр продолжал улыбаться.
     - Но мы ведь не можем этого сделать, не правда ли? - сказал он.
     - У нас есть для них обширная военная программа.
     - А также - обширная экономическая.
     - Что вы имеете в виду, сэр?
     - Я имею в виду, - серьезно сказал премьер-министр, - что эта необычная пара
сумела успешно выполнить подобное задание, а значит, сможет выполнить и многое
другое. Конечно, машина должна работать на оборону, но одновременно она имеет и
большой экономический потенциал. Вы же знаете, что мы хотим быть не только
сильными, но и богатыми. Ученые дали нам - и я очень признателен им за это -
самый совершенный в мире мыслительный инструмент. Благодаря ему страна получит
возможность сделать гигантский шаг вперед в очень многих областях. Да и давно
пора.
     - Значит, вы собираетесь оставить ее в собственных руках, сэр? - Бэрдетт говорил
с раздражением, но почтительно.
     - Да. В скором будущем я выступлю с обращением к нации.
     - Неужели вы намерены сделать все достоянием гласности?
     - Не пугайтесь, мой милый, - премьер-министр ласково посмотрел на Бэрдетта. - Я
скажу что-нибудь о результатах, а средства их достижения останутся строго
засекреченными. Но об этом должны позаботиться вы. Бэрдетт кивнул.
     - Что я могу сказать Ванденбергу?
     - Скажите, чтобы он умерил свой пыл. Впрочем, нет, можете ему сказать, что мы
собираемся снова стать великой маленькой страной, но будем по-прежнему
сотрудничать с нашими союзниками. То есть с любыми союзниками, каких мы сможем
приобрести. - Он немного помолчал, Бэрдетт вежливо ждал. - Я сам приеду в
Торнесс, как только смогу.
Эта поездка состоялась через несколько дней; по-видимому, премьер-министр
придавал ей очень большое значение. Джуди и Кводрингу стоило немалых трудов
скрыть его посещение от прессы, так как всеобщее любопытство было крайне
возбуждено. Однако в конце концов все было обставлено с должной секретностью, а
городок и его обитатели тщательно и осторожно подготовлены. Успех заметно
изменил Джирса. Он впервые почувствовал уверенность в себе. Казалось, он
избавился от прежней заносчивости и позабыл о ней. Теперь он был деловит, но
любезен и не только снова разрешил Дауни и Флемингу пользоваться машиной, но и
уговорил их присутствовать при обходе премьер-министра. По его словам, он хотел,
чтобы каждый получил то, что ему причитается.
Весь этот парад не слишком нравился Флемингу, но он не стал возражать, надеясь,
что ему хоть тут удастся высказаться. В день визита он явился в здание машины
раньше других; там никого не было, кроме Андромеды. Она тоже преобразилась.
Зачесанные назад длинные волосы не закрывали лица, и вместо обычного простого
платья на ней было что-то вроде древнегреческой туники, облегавшей бедра и грудь
и свободно струившейся по спине.
     - Фью! - присвистнул Флеминг. - Если вы будете расхаживать в таком виде, с вами
и впрямь может случиться нечто, совсем как с человеком.
     - Вы говорите об этой одежде? - спросила она с некоторым интересом.
     - Вы произведете на всех чертовски сильное впечатление, - а впрочем, это вам уже
удалось. И тут уж только держись, ведь так? - зло спросил он. Андромеда
взглянула на него и не ответила. - Он, вероятно, предложит вам занять вместо
него дом номер десять, и вы, конечно, уверены, что все мы спо