- Вреда-то, может, и никакого, папаша, - тон его был нарочито беспечен. - Но вот в чем загвоздка: наемники скоро уже будут здесь, и вполне может статься, что на этот раз одного моего языка будет уже недостаточно, чтоб убедить их в том, что этот дом будет плохо гореть. - Ха! - воскликнул Фриний. - Они же боятся меня, как боятся они в глубине души и всего Горнего народа. - А по-моему, не так уж они и боятся, - задумчиво вставил Байклин. - Те, с которыми мы столкнулись на улице, явно не трепетали от страха перед своими подопечными. - Хотя сила и оружие произвели на них впечатление, - заключил Ратаган. Фриний закончил свою работу и с помощью Мадры поднялся на ноги. - Готово, - он улыбнулся Мерет. - Теперь тебе нужен только покой и отдых, что в наши дни, быть может, не так уж и мало. - Что мне действительно нужно, так это найти свою семью, - отозвалась светловолосая девушка. Ратаган помог ей прилечь на кушетку. Мерет подобрала свои лохмотья с едва ли не величавым достоинством. - Я не могу оставаться здесь. - А тебе ничего больше не остается, - огрызнулся старик, и взгляд его моментально утратил всю мягкость. - Сколько ты думаешь протянуть на улицах? Если даже тебя не схватят наемники, то через четверть часа ты потеряешь сознание. Так что не болтай глупости. - Он властным жестом ткнул пальцем в грудь Ратагана. - Ты, здоровый амбал, отнеси ее наверх и уложи в кровать, раз уж так стремишься спасти ее. Финнан, проводи его. И нашу будущую сиделку тоже. - Сию же секунду, мудрейший, - ответил Финнан, предлагая Мадре свою руку. Она посмотрела на Ривена, и тот почувствовал, как вспыхнуло у него лицо, но так ничего и не сделал. Четверо оставили комнату: Ратаган, как-то странно поглядывающий на Мерет, которую нес на руках, Финнан и Мадра, опирающаяся на его плечо. Ривен перехватил насмешливый взгляд Байклина и поморщился. Фриний рухнул в кресло рядом с пылающей жаровней и достал трубку, которую раскурил от свечки. Вскоре клубы серого дыма окутали его седую голову. Старик тяжело вздохнул. - Ты - Смуглолицый - барон, или я вообще ничего в этой жизни не понимаю. И этот амбал - тоже. Сопровождают вас мирканы и стражи. На вашей одежде видны застарелые пятна крови и прорехи от когтей. - Он выпустил струю дыма. Глубокие морщины на его лице разгладились, глаза блестели. - И с вами еще Сказитель: сам говорит он мало, но голос его говорит о многом. Я в жизни еще не встречал Сказителя, способного продержать рот свой закрытым больше минуты за раз. Этот же явно недугом сим не страдает. Я думаю, что вы едете по какому-то важному делу, вероятно, на север. - Старик улыбнулся беззубым ртом. - Может быть, не мое это дело, но из-за вас моему дому грозит разрушение, так что мое любопытство простительно. Слово за вами. Байклин встретил и выдержал его пристальный взгляд. Сверху донесся звук шагов, с улицы - едва различимые голоса. Айса с Коррари по-прежнему оставались в прихожей, карауля входную дверь. Льюб не сдвинулся со своего поста, но от сурового его взгляда не укрылось ничто. - Ты все правильно угадал, - наконец, сказал Байклин. - И куда вы направляетесь? - Насмешливости в голосе старика как не бывало. Он вдруг стал похож на горностая, вынюхивающего след. - В горы. Разыскать гномов и, быть может, подняться на Стэйр. - С какой целью? - Самой благородной. Спасти Мингниш, если удастся. Фриний откинулся в своем кресле. - Что ж, - проговорил он задумчиво, - цель действительно благородная. - Его взгляд вдруг остановился на Ривене. - И ты, Сказитель, чье лицо покрывают шрамы, а в глазах прячется боль... Ты - в самом центре событий, верно? - Откуда ты знаешь? - спросил Ривен. Как это ни странно, но проницательные догадки Фриния принесли ему облегчение. - Кое-кто говорит, будто в жилах моих течет кровь гномов, - отозвался старик. - Но, как бы там ни было, когда я сталкиваюсь с чем-нибудь необычным, я это чувствую. Чую. В тебе есть что-то такое, что никак не вяжется с самим воздухом в этой комнате. В тебе есть магия - светлая, как день. Для тех, кому дано видеть. Ривен не сумел скрыть своего изумления. Старик кивнул. - Но сам ты ее не видишь. Забавно. - Он вновь затянулся и выпустил струю дыма. Внешне он оставался спокоен. - Нам нужно немедленно уходить из Талскера, - сказал Байклин. - Но нам требуется провизия; возможно - вьючные животные. - Этим девушкам, ради которых вы так рисковали, им сейчас нельзя ехать. Через неделю - как минимум. - Тон старика не терпел возражений. - Значит, придется оставить их здесь, - вступил в разговор Финнан. Ривен невольно вздрогнул. Оставить Мадру? Одна только мысль об этом пробудила какую-то странную боль, но он промолчал. Я никому ничего не должен. Фриний, похоже, как раз над этим и размышлял. - Финнан говорит дело. Наемники в конце концов придут сюда. Имя мое слишком известно, и если вас здесь найдут, их ничто уже не остановит. Дом мой сожгут... а меня бросят в костер. Даже не сомневаюсь. Я знаю кое-какие места в Талскере, - в Верхнем городе, - их еще не коснулось это сумасшествие. Слишком близки эти дома ко Двору, чтобы туда допускали этот вооруженный сброд. Если удастся перенести туда наших милых пациенток, то они будут в безопасности, по крайней мере, какое-то время. - А ты? - спросил Байклин. - Я выдерживал и не такие бури. - Глаза старика сверкнули, и в это мгновение Ривен был на сто процентов уверен, что магия Фриния - если только "магия" верное слово в данном случае - простирается гораздо дальше исцеления ран и болезней. - Но как же Вольная Братия заполучила такую власть в городе? - спросил Байклин. - И почему их так много в Талскере? Где стражи? Мы их почти не видели. А двоих укокошили, подумал Ривен. - Годомар нанял больше тысячи головорезов из Вольной Братии, чтобы они помогали стражникам поддерживать порядок в городе и окрестных поместьях, - объяснил Фриний. - Но людям типа Квиринуса вовсе не нравится, когда кондотьеры хозяйничают на их землях, так что пришлось городским стражам нести службу вне стен Талскера, а Сергиус и его прихвостни остались тут. И творят, что хотят. - Но ведь кто-то над ним стоит, - заметил Ривен. - Перед кем-то он держит отчет. Не могут же они творить, что хотят, с целым городом. - Они исполняют приказы, - терпеливо проговорил Фриний. - И если приказано им выдворить из Талскера всех, кого подозревают в причастности к Горнему народу, то они и выдворяют. - Но никто им не сказал, как при этом себя вести, - буркнул Байклин. Старик кивнул. - Вот именно. А тем временем эта леди с юга поймала герцога в свой капкан между ног. И держит крепко. Она, говорят, не отказывает и Сергиусу. - Важную, стало быть, птицу ловит, - заметил Байклин. - Раньше она была поскромнее. - Вы что, ее знаете? - Знаем, к сожалению, - помрачнел Смуглолицый. - Еще одна причина убраться отсюда как можно скорее. - Вы пришли с юга, - промолвил Фриний. - Как там дела в Роримах? Это правда, что многие... были захвачены? - Это все ложь леди Джиннет. Теперь Роримы запада объединились. - И Байклин коротко рассказал ему, что произошло за последние месяцы на юге Мингниша, не упомянув, однако, о роли Ривена во всех этих событиях. Фриний, казалось, испытал некоторое облегчение, которое тут же сменилось безудержным гневом. - Значит, вся здешняя истерия замешана на лжи. Иной раз мне кажется, эти чистки - скорее политика, нежели что-то иное. Впрочем, теперь все - политика. - А с чего, вообще, они начались? - спросил Ривен. Старик хотел было затянуться, но трубка потухла. Он коротко выругался. - Ровно двадцать восемь лет тому назад в небе появились странные знамения, в горах - кровожадные хищные твари. Дети рождались у юных дев, еще не познавших мужчины. Дела у таких, как я, пошли из рук вон плохо. Что-то было такое в самом окружающем воздухе, что мешало нашему волшебству. Люди стали бояться. Нас, наделенных волшебной силой, начали избегать, опасаться и, в конце концов, ненавидеть. Многих изгнали в дикие чащи. Кого-то сожгли на кострах. Те, кто спаслись, ушли в горы, и там им пришлось остаться. Кое-кому повезло - они сумели затаиться, чтобы выжить, переждать бурю. - Губы старика сложились в подобие улыбки. - Мне удалось. О других никто больше не слышал. Двадцать восемь лет назад. В тот год, когда родился Ривен. - Господи! - выдохнул он. - И вот теперь все повторилось. Среди лета настала зима. Снежные Исполины бродят ночами по нашим полям. А вина, стало быть, наша. Нечестивые наши деяния вновь навлекли беду на Мингниш, и нам надлежит понести наказание. - Голос Фриния стал хриплым от горечи. - А кое-кто из высоких господ не преминул использовать эту возможность, чтоб загрести под себя еще больше власти, пройдя по телам Горнего люда, чтобы добиться вожделенной цели. Мингниш был реальным. Таким же реальным, как его собственный мир, а книги его - лишь отражение Мингниша, а не наоборот. Но что-то идет не так. За пределами книг и историй что-то такое происходило. Что-то странное. Открылся некий канал двусторонней связи, и на Ривена снизошло вдохновение. Из этого мира, которого сам он в глаза не видел. Но и он, в свою очередь, как-то влиял на Мингниш через события собственной жизни... и именно тут все пошло наперекосяк. Такие, как Брагад, просто не имеют права на существование в этом мире. И такие, как Джиннет. Что-то исказило характеры, которые вывел Ривен в своих книгах. Воображение Ривена заразило Мингниш, навязало ему историю, которая никак не вытекала из предыдущего. И людей - людей тоже. Темноволосая девушка, что бродит в горах босиком. Кто она? Некий образ, всплывший из глубин подсознания? Усталым жестом Ривен потер глаза. Даже если он не отыщет ответов у гномов, он теперь знает, что нужно сделать: закрыть этот двусторонний канал. Закрыть и запечатать вход. А потом наглухо запереться в своем мире. Какова бы она ни была, эта таинственная пуповина, что связала его с Мингнишем, ее надлежит перерезать. Ривен и сам удивился той глубокой печали, которую пробудила в нем эта мысль. На лестнице раздались шаги - вошли Финнан и Ратаган. Купец потянулся, и пальцы его уперлись в потолок. - Мне нужно проветриться, - объявил он. - В отличие от некоторых, что уже успели подраться с наемниками и все утро спасали девиц, я тут сидел, словно узник, безвылазно... правда, в обществе очаровательной женщины, но все равно ведь сидел. Пойду прогуляюсь, понюхаю воздух, погляжу, что за бучу вы учинили там в городе, лишь только я успел вас привести. - А стоит ли? - спросил Байклин. - Но ведь это не я сталкивал лбами наемников, - фыркнул Финнан. - А по-моему, хорошая мысль, - поддержал его Фриний. - Не зевай, смотри в оба и не засиживайся в кабаках. Если наши доброжелатели уже обыскивают дома тут в округе, то нам будет полезно об этом узнать. Финнан отвесил общий поклон. - Стало быть, до свидания. Притащу, может, чего поесть. Не все могут держаться, как Фриний, на одном коньяке да на трубочном табаке. С тем он и ушел. Голос его раздался из прихожей, Айса с Коррари что-то ответили, а потом дверь за ним закрылась. Время шло. Понемногу их одолела усталость. Наконец, Фриний, заметив, что гости клюют носами, отвел их наверх. Дом старика оказался на удивление просторным, имелась там и большая комната, где можно было улечься всем сразу. Они расстелили свои плащи и пледы на пыльном полу. В щелях за шкафом копошились мыши. День уже близился к вечеру, шумы города за окном стали тише. Они разожгли жаровню и расселись вокруг нее. - Такой старый дом, - тихо проговорил Байклин, обращаясь к сгустившимся сумеркам и скребущимся мышам. - И старый город. Крепость, что на вершине холма у излучины реки, стояла уже тогда, когда Роримы в южных Долах только еще начинали подниматься. Когда кочевники бродили по долине Великой реки, еще до того, как леса, покрывавшие всю страну, были повырублены людьми. - Тогда в лесах была магия, - вдруг раздался голос Фриния. Они не слышали, как он вошел. - В глухих чащобах таились самые настоящие чудеса. Люди жили плодами леса и ни разу не видели неба, не закрытого ветвями. Сейчас от Великих лесов остались лишь жалкие крохи, а все, что таили они, исчезло. - Скаралльский лес, - пробормотал Байклин, но Фриний, казалось, не слышал его. - Существует предание, будто магия зародилась там, в глуши лесов, чьи корни черпают силу из самой земли. И еще существует предание, будто гномы нашли ее под землей и подняли наверх, как поднимают они серебро из своих рудников. Я не знаю, какое предание истинно, только ясно одно: магия исходит из самой земли - из земли, камней, трав и деревьев Мингниша. Люди забыли об этом. Им так было легче - забыть. И забывшие стали преследовать тех, кто помнит. Но я не забыл... - Дым от его трубки вился в свете жаровни. Его лицо в сумерках стало морщинистым, словно ядро грецкого ореха. Сколько же лет этому старику, спросил себя Ривен. - Я помню время, когда мир был полон колдунов и ведьм, как их называют теперь. А они были - и есть - простые люди, наделенные особым даром, но такая же часть жизни, как мирканы, и так же нужны ей. Гномы жили тогда не так высоко в горах и устраивали базары, куда мог приехать каждый, продать что-нибудь, купить, просто так поглазеть. Но как только начались чистки, все это сошло на нет. Люди перестали верить или боялись верить, а гномы ушли высоко в горы, в самые глубокие из своих рудников. И мир стал беднее. Откуда-то с улицы донесся смех. Забрехала собака, сцепилась с другой; рыча и скуля, они убежали в ночь. Опять стало тихо. - Как-то странно спокойно сегодня в городе. - Фриний приподнял голову, точно лис, нюхающий воздух. Ривен отбросил плед и встал. Не обращая внимания на вопрошающие взгляды товарищей, вышел из комнаты, поднимая шагами своими слежавшуюся на полу пыль. Он почувствовал, как пыль щекочет в горле, но сдержал подступающий кашель. Почему-то он ощущал потребность не спугнуть тайну, - ощущение, что нельзя выразить никакими словами, - словно то было последнее магическое мгновение тишины, за которым уже ничего не будет. Как будто какая-то тяжесть опустилась ему на плечи - осознание того, что он смертей. Ривен пересек лестничную площадку и вошел в комнату, где спали Мадра и Мерет. Девушки лежали на двух узких кроватях; окно с жестяным переплетом рамы отбрасывало слабый свет звезд на их лица. Он сел на скрипучую кровать рядом с Мадрой и стал смотреть, как медленно поднимается и опадает ее грудь под одеялом. Рука, белая, точно слоновая кость, лежала на животе. Волосы тенью падали ей на лицо. Она тихо дышала. Вокруг шеи была наложена повязка. Крошечный шрам бледнел на скуле, - там, где посох миркана задел ее, когда она бросилась защищать Ривена. Ривен дотронулся до него. Провел рукой по бархату губ, прикоснулся к смеженным векам, к мочке уха, где ее открывали волосы. И понял вдруг, что полюбил это девичье лицо в форме сердечка, упрямые брови, спокойные глаза и улыбку, такую редкую и серьезную. Сколько миль до Вавилона? Ривен, не злобствуй. Ты любил и был любим. Этого хватит с лихвой. Для всякого. Хватит на всю жизнь. Слезы застлали ему глаза. Он на мгновение ослеп. Лицо девушки на кровати расплылось размытым пятном во мраке. Если б желания были конями, у каждого нищего был бы табун. Он встал и вернулся ко всем остальным. Медленно прошла ночь. Финнан не вернулся. Проснувшись, они принялись ломать голову, что могло так задержать его. - Он, должно быть, нашел себе девчонку и не знает теперь, как вырваться из ее жарких объятий, - предположил Фриний, но и сквозь клубы густого дыма, которые старик пускал в воздух, было заметно, что он не на шутку встревожен. Они попеременно несли дежурство у входной двери: Коррари как раз сменил Ратагана, как вдруг на улице раздался какой-то шум, и все напряглись. Тихий их разговор оборвался на полуслове. С улицы доносились шарканье ног, голоса, лязг металла. Они не смели шелохнуться. Руки застыли на полпути к оружию. Из забытой трубки Фриния медленно поднимался дымок. Вдруг снизу раздались гулкие удары в дверь. Пронзительные вопли. Деревянная дверь трещала под тяжелыми ударами, поддаваясь металлу. Снизу донесся голос Коррари, выкрикивающий имя Байклина. Все разом вскочили на ноги. Клинки со свистом освободились от ножен. Фриний заметался во мраке, точно расшалившийся домовой. - За мной! Все за мной! Нужно спуститься вниз. Отсюда есть выход, из погреба! Но вряд ли они его слышали. Ратаган с Ривеном выскочили на площадку, чтобы забрать Мадру и Мерет... и попали в самую гущу толпящихся там людей. Воинов в кольчугах. Были там и стражи и наемники. От множества ног в давно не метенной комнате пыль стояла столбом. Ратаган взревел от ярости и, вломившись в ряды пришедших, точно могучий таран, с грохотом повалил на пол сразу нескольких человек. Меч одного из наемников уже взметнулся над спиной гиганта, но Ривен вовремя подставил клинок и отразил удар. Удар болью отдался в его руке, но вражеский меч не достиг своей цели. Выбив сноп искр, он вошел в штукатурку стены. Байклин и Айса вырвались из комнаты следом за ними. Лестничная площадка превратилась в сплошную сутолоку тел, лежавших либо державшихся еще на ногах. Из-под мечей вылетали искры. Люди кричали, зовя друг друга, чтоб отличить своего от врага. - Живыми! - надрывался кто-то. - Взять их живыми! Ратаган отбивался от окруживших его наемников. Несколько воинов в тяжелых доспехах повисло на нем. Ривен увидел, как рукоять меча опустилась ему на висок, оставив после себя кровоточащую вмятину. Вверх по узкой лестнице бежали все новые и новые солдаты. Кто-то выбил вторую дверь ногой, и нападавшие бросились внутрь. Раздался женский крик. Что-то словно бы надломилось в Ривене. Он заорал и бросился к Ратагану вместе с Байклином и Айсой. Его меч, описав короткую дугу, раскроил чей-то череп, а потом отскочил, ударившись о нагрудник кирасы. Покрытый бронею кулак попал ему в висок, и в голове Ривена раздался какой-то пронзительный свист. Краем глаза он уловил смутные очертания фигур, отступающих по лестнице вниз. Они тащили с собой бешено отбивающихся девушек. Ривен увидел длинные волосы Мадры, рассыпавшиеся по спине наемника, и вновь рванулся вперед, ощущая во рту привкус крови. Гнев, переполнявший его, придал ему сил. Закованная в железо фигура внезапно встала на пути у Ривена, и еще один сокрушающий удар в челюсть уложил его наземь. Возбужденный такой легкой победой талскерский страж на секунду замешкался, глядя на поверженного врага, но уже в следующий миг посох Айсы метнулся вперед, точно жало змеи, и ударил его между глаз. Тот упал прямо на руки своих сотоварищей, толпящихся у него за спиной. Айса бросился вперед и вломился в самую гущу закованных в броню людей. Они отпрянули. Один кувырком полетел вниз по лестнице, от ударов его кирасы с ветхой стены посыпалась штукатурка. Айса, сжав посох покрепче, принялся молотить по головам. Тела корчились на полу, но врагов было много, они напирали, подавляя своим количеством. Все разом они навалились на Айсу, сумев усмирить его боевой посох. Миркан пошатнулся под весом повисших на нем солдат. Хриплый крик отчаяния и ярости вырвался из его горла, и Айса упал. Град ударов обрушился ему на голову. Последним усилием миркан оттолкнул одного из стражников, который, падая, врезался в Ривена, и тот упал. Он видел, как Байклин теснил неприятеля, - клинок его непрерывно мелькал и опускался на головы врагов, - и как упорно сражался старый Льюб. Но тут раздался звон разбитого стекла, и через заднее окно на лестничную площадку выбралось еще несколько наемников. Ривен попытался крикнуть, но его голоса никто не услышал. Он беспомощно наблюдал, как Льюба ударили сзади и он рухнул, точно подрубленное дерево. Байклин развернулся и с размаху вонзил свой клинок в горло одного из нападавших солдат. Брызнул фонтан алой крови. Но теперь Байклин остался один, а с двух сторон напирали враги, ступая по телам своих павших товарищей. Чья-то нога опустилась на голову Ривена и соскользнула на пол. На какое-то время он ослеп и оглох и ощущал лишь, как дрожит и трясется пол. В конце концов даже это ощущение померкло. Последнее, что увидел Ривен, было лицо наемника, который поднялся по лестнице после всех. Он широко скалился, обнаруживая отсутствие одного из передних зубов. Черные волосы густыми кудрями падали ему на лоб. Он принялся с упоением пинать лежащего в беспамятстве Ратагана. Прямо в лицо. 15 Кровь стучала в висках - горячая, точно лава, тяжелая, как свинец. Она пыталась излиться наружу, накатывая на глаза волнами света и тьмы. Хриплый стон вырвался из пересохшего горла, оцарапав гортань. Сознание медленно возвращалось. Он уже чувствовал боль в запрокинутых за голову руках и в грудной клетке - боль пронзала ее с каждым выдохом. Слепящую боль, выворачивающую кости в запястьях, и невероятную тяжесть в ногах, пригвоздившую его к полу. Тупое, смутное любопытство пробудилось в глубине его мозга. Он попытался открыть глаза, но веки, казалось, склеились намертво. Из-под век сочился мерцающий свет факела - по крайней мере, он не ослепил его. Пальцы слабо шевельнулись. Раздался скрежет металла. Кандалы на запястьях сдвинулись, врезавшись в разодранную плоть. Ривен едва сдержал стон. Но боль помогла. Она вытеснила биение крови в висках, влила свет в его помутившийся разум. Он сосредоточился, пытаясь пошевелить ногами. Затекшие ноги отозвались острой болью, когда кровь хлынула в них. Ривен заскрежетал зубами - боль прострелила челюсть. На мгновение сознание его поплыло, и он вновь оказался в Бичфилде. Железные спицы скрепляли его лицо. Но он поборол и эту боль. Он прошел трудную школу. Школу хорошую. Он встал на ноги. Руки тут же опустились, и невыносимая боль от кандалов, режущих запястья, чуть поутихла. Воздух хлынул ему в грудь, и Ривен привалился спиной к стене, впитывая его, вбирая в себя. Жив. Ей-богу, жив. Цепи, которыми скованы были его запястья, позволяли ему поднести руку к лицу. Он потрогал глаза, а потом одним резким движением разодрал слипшиеся от засохшей крови веки. Когда боль поутихла, он проделал то же самое и со вторым глазом. Темная камера. Каменный мешок в десять квадратных футов. Прямо напротив - железная дверь. Капельки влаги на решетке. У ног - охапка соломы. Вода, стекающая по стенам. Свет, исходящий от единственного факела на стене справа. И гробовая тишина. Темница. Настоящая темница. Жуть. Он был один. Ни звука. Ни звона ключей, ни горестных криков узников. Никаких тюремщиков. И тут Ривен застыл, пораженный одной мыслью. Меня бросили здесь умирать. Ратаган, Байклин - где они? Перед мысленным взором его проносились картины: снова Айса упал под тяжестью наседающих на него врагов. Снова наемники уносили Мадру. Где они теперь? Где-то на самом краешке сознания поднялась было паника, но он безжалостно подавил ее. Господи, как хочется пить. Он провел сухим языком по растрескавшимся губам. Давненько он не был в такой плохой форме, с того самого раза... Ривен выругался вслух, и голос его прозвучал как-то странно пугающе в этой глухой тишине. Что-то застрекотало у него под ногами. Крыса прошуршала в соломе. Она уселась на задние лапки и посмотрела на Ривена. - Твою мать, - проговорил он угрюмо. Крыса метнулась прочь и исчезла в углу. Он заметил, что там была решетка водостока. Если стоять неподвижно, не шурша ногами в соломе, можно даже различить слабый звук текущей воды, отдающийся тихим эхом. Единственный звук в этой камере. Он пожалел о том, что спугнул крысу. Пусть бы осталась, пострекотала ему... Время шло. Факел почти уже прогорел. Вскоре его должны заменить. Ему все больше хотелось пить. Ноги устали стоять, но он побоялся дать им отдых. Запястья выглядели ничуть не лучше завернутых в мясо костей. Он вновь испытал приступ паники. И страха за остальных. Быть может, Мадру тоже бросили в темницу? Быть может, прямо сейчас она "испытывала" на себе внимание своих тюремщиков? Только подумав об этом, Ривен забился в своих цепях, не обращая внимания на боль. Он кричал и стенал. Влажный воздух царапал пересохшее горло. Ответа не было. В конце концов он умолк. Прошло еще несколько часов. Факел замерцал, померк и, наконец, потух, оставив его в непроглядной тьме. Из горла рванулся непрошеный плач, но он обратил плач в рычание. Вдруг за дверью раздался какой-то шум. В замке повернулся ключ. Сердце екнуло. Шурша соломой у входа, отворилась дверь. Тьму прорезал неверный свет, исходящий от тонкой свечи в чьей-то руке. Ривен различил в пляшущих отсветах пальцы, рукав и капюшон. Дверь со скрежетом захлопнулась. Некто поставил свечу в нишу в стене. Фигура, в темном капюшоне похожая на монаха, приблизилась к нему. Невольно он вжался в стену. Рука отбросила капюшон за спину, и перед Ривеном предстала Джиннет. Лабиринт света и тени на ее лице колебался в желтых отблесках пламени. В ушах сияли бриллианты. Она склонилась к нему, вырез ее платья коснулся его лица. - Ну здравствуй, Майкл Ривен, - вкрадчиво прошептала она. Голос шуршал, как прикосновение шелка. - Я же тебе говорила, что мы еще встретимся. Как ты находишь свой новый приют? Слова забили его рот, словно залом из сплавных бревен реку. Дыхание застряло в горле. Он почувствовал, как жгучие слезы потекли из-под покрытых засохшей кровью век, оставляя следы на щеках. Это лицо... лицо, которое он любил и которое больше не чаял увидеть снова. И вот оно - перед ним, и блики света играют на нем. Будто отблески пылающего торфа в камине домика на берегу. И эти глаза... все те же глаза. И надо ж такому случиться, что он возненавидел его - это лицо - лютой ненавистью. - Ты не моя жена, - хрипло выдавил он и увидел, как на секунду ее глаза распахнулись от изумления. - В самом деле. - Голос ее тихий-тихий, словно взмах лебединого крыла. - Теперь я ничья жена. - Тут ее голос сделался угрожающе резким. - Ты и твои друзья о том позаботились. - Где они? Что ты сделала с ними? Она улыбнулась. - Не беспокойся, они еще живы. - Ее улыбка стала шире. - Ирония - штука прелестная, верно? Сначала мне пришлось бежать, спасаясь от вас. И вот теперь вы у меня в руках. Забавно, правда? - Смешно до смерти, - прохрипел он. Ее близость кружила ему голову. От нее исходил тонкий запах духов и чистого молодого тела. - Кто ты? - спросила она, как уже спрашивала однажды. - Откуда? Он долго, не отрываясь, смотрел на нее, вспоминая иные выражения этого лица, иные взгляды этих глаз. Он слышал смех, что оборвался у подножия скалы. Давным-давно. - Я Майкл Ривен из Кемасанари на Скае - Острове Туманов, Острове Неба. Я - Сказитель, - произнес он, ясно выговаривая каждое слово. У него появилось какое-то странное чувство, будто сказанным он связал себя некими обязательствами. Совершил некий поступок, возможно. Перешел какой-то рубеж. Но ему было уже наплевать. Он знал, кто он и что он делает. И этого было достаточно. - Странные имена. - Глаза ее вдруг заблестели. Рука поднялась, и Ривен невольно отпрянул, но она лишь погладила старые шрамы у него на лбу. Она озадаченно смотрела ему в лицо. Под прикосновением ее осыпалась засохшая кровь. Он склонил голову. В ушах отдавалось бешеное биение сердца. И - как в, былые времена - ее губы знакомо припали к его губам. Ее язык нежно коснулся его десен. Кровь с его разбитых губ испачкала ее губы. И он ощутил вкус Дженни и своей крови у нее во рту. Звякнули цепи. Он зарылся лицом в густую тьму ее волос, скользнул пальцами по ее затылку... и тут она резко отстранилась. Он едва сдержал рыдание. Иллюзия длилась мгновение, но в это мгновение он целовал свою умершую жену. В лице Джиннет появилась суровость, которой не было прежде: что-то безжалостное, жестокое. Она холодно улыбнулась и стала чужой. Врагом. Внезапно нахлынувший гнев смыл печаль. - Стерва! - вырвалось у него. На ее губах была его кровь. Она была похожа на вампира. - Я желаю знать больше, - промолвила она. - Я желаю знать все. Почему ты и твои друзья здесь, и куда вы направляетесь. И ты мне скажешь. - Пошла ты к черту. - Ты скажешь мне, Сказитель. Или эту угрюмую деву, которая сопровождает тебя, и которая, как я понимаю, небезразлична тебе, - отдадут на потеху нашим наемникам. И посмотрим тогда, быть может, внимание дюжины кондотьеров сотрет хмурое выражение с ее лица. Он беспомощно сжал кулаки. Глаза его загорелись, но он прикусил губу и смолчал. - Ты горд и упорен. Хорошие качества для мужчины, но вряд ли достоинства эти пригодятся в теперешнем твоем положении. Я дам тебе время подумать. Когда сидишь в темноте, один, и ничто тебя не отвлекает, тогда трезвые мысли приходят быстрее. Теперь прощай. - Подобрав юбки, она насмешливо присела перед ним в реверансе, как перед принцем крови. Потом вновь набросила капюшон, взяла свечу из ниши и вышла, оставив его в темноте. Она ушла, но шагов ее он не слышал, - и когда приходила она, ничего не было слышно, - стало быть, тяжелая дверь заглушала все звуки. Это несколько ободрило его, поскольку означало, что друзья могут быть рядом. В соседней камере или дальше по коридору. Быть может, его вовсе не изолировали от остальных. Он прислонился к стене. Ноги дрожали от усталости. Чего ей нужно? Чего хочет она достигнуть? Не считая, конечно, мести. Может, она принимает его за какого-нибудь могущественного волшебника и надеется использовать его силу в своих собственных целях. Но разве могущественный волшебник позволил бы так легко захватить себя? Он пошевелил руками в кандалах. Железо впилось в запястья. Она будет мучить Мадру. Ни одна тайна не стоит этого. Это было ужасно. Женщина с лицом его жены будет мучить девушку, которую он полюбил. После жены. Наказание за измену. Его хриплый лающий смех отскочил эхом от камня стен. И оборвался внезапно. Откуда-то в камеру долетел посторонний звук - скрежет железа о камень. Ривен замер, тщетно пронзая взглядом кромешную тьму. Потом он ощутил запах. Запах дыма в затхлом воздухе подземелья. Едкий запах трубки Фриния. Скрежет железа в углу. Чье-то тяжелое дыхание. Голос. Смачное ругательство. - Говенная эта труба! Треск соломы. - Фриний! - воскликнул Ривен. - Не ори! Ради всего святого. Черт подери, я слишком стар, чтобы лазить по сточным трубам, кишащим к тому же крысами... пусть даже весьма учтивыми крысами. Человек моего положения. О времена! Он ощутил на лице дуновение вонючего воздуха. Костлявая рука легла ему на плечо. Ривен дернулся от неожиданности. - Свет. Минутку. В камере появился свет - холодное голубое свечение, исходившее от горящего пучка соломы. Лекарь держал его высоко в руке, и свет изливался лучом, как от фонаря. Он критически осмотрел источающую свет солому и удовлетворенно кивнул. - Магия, - прошептал Ривен. Глупо, конечно, но ему хотелось смеяться. - Ну да, магия. - Старик оглядел Ривена с головы до ног и вздохнул. - Неплохо тебя отделали. Я слышал, как эта волчица к тебе приходила. - Побыла и ушла. - В самом деле. Значит, у нас есть немного времени. - Где остальные? Ты видел их? Что с ними? Фриний поднес длинный палец к губам, потом прикоснулся к кандалам Ривена кончиком горящей соломы. Они тут же упали с его запястий, ударившись со звоном о пол. Старик поморщился. Ривен наклонился вперед и рухнул на колени. - Не время сейчас валяться! - встряхнул его Фриний. - Нам с тобой нужно еще обстряпать одно дельце. Сходить кое-куда и кое-кого повидать. - Старик хохотнул. В неверном свете соломы он походил на дьявола. - Идем. - С удивительной для такого тощего старикашки силой он поднял Ривена на ноги. - Где мы? - спросил Ривен. - Подземная темница в замке у герцога. Знакомое место, - он вновь подавился судорожным смехом. - Герцог имел привычку отправлять меня сюда, когда приступы его подагры затягивались. Но всегда потом призывал обратно. - Тут он с недоверием покосился на Ривена. - Не понимаю, зачем я-то вообще здесь понадобился. У тебя достаточно силы, чтобы уже десять раз вызволить и себя, и своих друзей из этого мрачного места... Если б ты только умел ею пользоваться. - Он оглядел каменные стены. - Это бывшая моя камера. В этих полых стенах течет вода, над потолком и внизу, в сточных трубах. - Старик усмехнулся. - Специальная камера, чтобы не дать магии выйти наружу. Но кому нужна магия, чтобы расшатать решетку. Идиоты. Мне никогда не хватало духу сказать им об этом. Впрочем, меня никогда не сажали сюда надолго. Вытрезвитель. Так называл ее герцог. А потом отпаивал меня подогретым вином и долго еще извинялся. Они странные люди, эти господа благородных кровей. - Дверь, - сказал Ривен. - Ты можешь открыть ее? - О нет, мой мальчик. Там тоже вода. Потом еще чары и заклинания. У герцога тоже есть свои придворные колдуны. Или были. - Старик поднес светящуюся солому к большой квадратной дыре в полу, откуда была вынута решетка водостока. - По сточным трубам? - с трудом выговорил Ривен. Фриний кивнул, сверкнув черными глазами. - И до самого моего дома. Если, конечно, он еще не сгорел дотла. - Как же тебе удалось удрать? - Меня просто никто не видел. Они такие невнимательные, эти солдаты. Мне совсем не пришлось прилагать никаких усилий. Вы им задали такую хорошую взбучку, что они явно уже не горели желанием задерживаться там надолго. Связали вас, побросали на повозку. Посветили факелами по углам, потом запалили дом. С тем и ушли. - Мне очень жаль. - Пустое, - сухо проговорил Фриний. - Мне удалось спасти самые ценные мои книги. Там остались, правда, еще кое-какие полезные вещи. В железном сундуке. С ними ничего не случится. Но это может подождать. Сейчас надо придумать, как освободить твоих друзей. И особенно - тех двух девушек. - Он вдруг помрачнел. - Это не самое подходящее для них место. Для девушек есть вещи похуже, чем смерть. Так что пошли. Он подтолкнул Ривена в угол и заглянул в булькающие глубины водостока. - Я ни за что туда не полезу, - запротестовал Ривен. - Припечет - полезешь, - отпарировал лекарь и принялся без лишних слов протискиваться в узкую дыру, кряхтя при этом и морщась. Вот он уже скрылся совсем, только костлявые пальцы цеплялись за край водостока. Потом и они исчезли. Снизу послышался всплеск воды и поток непечатных ругательств. - Лезь давай. У меня нет времени тебя уговаривать! - донесся из сырой тьмы голос старика. Ривен тоже принялся чертыхаться. Дыра была слишком узка. Однако ему, несмотря ни на что, удалось просунуть туда ноги. Его ободранные запястья горели от боли. С трудом он протиснулся по пояс. Потом, сдирая кожу, просунул плечи. При одной только мысли о том, что он может застрять в трубе, Ривен невольно поежился. Ноги погрузились в холодную воду. Интересно, насколько здесь глубоко. Он надвинул решетку на место. Потом Ривен почувствовал, как руки Фриния ухватили его за ноги. Точно пробка из бутылки, он вылетел из узкой трубы и ухнул в тускло поблескивающую воду, подняв столб брызг у ног лекаря. Тот погрузился в воду с головой, но тут же вынырнул на поверхность, держа в зубах светящуюся солому. С седых волос Фриния стекали струи вонючей жидкости. - Тьфу, - сплюнул он, вытащив изо рта солому. - Ты - как стельная корова, такой же неуклюжий и тоже не имеешь никакого понятия о своем содержимом. Но сейчас у нас нету времени останавливаться на этом подробнее. Ривен задыхался от тошнотворного запаха сточных вод. Они оказались в тоннеле со сводчатым потолком футов в шесть высотой. Его обшарпанные стены в нижней части покрывал толстый слой слизи. По тоннелю вонючим потоком, в фут глубиной, текла вода с нечистотами. Они услышали всплеск - в воду плюхнулась водяная крыса, - но больше здесь не было никаких звуков, за исключением шума текущей воды. Поток, с бульканьем пенящийся у его колен, был скользким и липким, и Ривена аж передернуло при одной только мысли о том, как он будет потом отмывать свои открытые раны. Поднимая вонючие брызги, он двинулся следом за Фринием, ориентируясь на голубое мерцание факела. По мере того, как они продвигались вперед, свод потолка опускался все ниже и ниже, и вскоре Ривену пришлось пригнуться, хотя старый лекарь мог еще идти, выпрямившись в полный рост. - А где все остальные? Далеко? - спросил Ривен шепотом, но эхо, отскочившее от гулких стен, перекрыло и плеск шагов, и журчание потока. - Не далеко, - прошептал в ответ Фриний. - Но сначала нам нужно кое с кем встретиться. Постарайся не шуметь. Мы проходим под нижними казармами. Словно подтверждая его слова, стремительный поток зловонной жидкости хлынул из отверстия прямо над ними, и Ривену пришлось отскочить в сторону, чтобы вонючая жидкость не окатила его. Его чуть не стошнило от запаха, и ему показалось, что в сумраке тускло блеснули в усмешке зубы Фриния. - Это опустошили уборную. - Старик отвернулся и вновь зашагал вперед. По пути они проходили мимо входов в другие тоннели. Одни - широкие, словно улицы, другие - низкие, точно кульверты, почти полностью перекрытые застоялой водой и грязью. Квадраты лунного света пересекали тоннель, когда они проходили под решетками водостока, лежавшими под открытым небом; черные, как смола, провалы зияли там, где отсыревшие кирпичи, из которых были сложены стены сточных каналов, вывалились или пообсыпались, оставляя проемы, достаточно широкие для того, чтобы через них мог протиснуться человек. В целом тоннели, по которым шли Фриний с Ривеном, постепенно опускались, а воды становилось все больше. Чаще попадались крысы. Инстинктивно Ривен чувствовал, что они спускаются все глубже под землю, в самые недра города. Интересно, спросил он себя, на какую вообще глубину уходят эти каналы. Наконец, они остановились. Узкий тоннель, по которому они шли, резко пошел под уклон, течение усилилось, и грязная вода поднялась почти до самого потолка. Казалось - дальше путь закрыт. Однако Фриний был как будто доволен. - Почти пришли, - сказал он с нескрываемым облегчением. Ривен нахмурился. - Ты имеешь в виду... - Вот именно. Придется нырнуть. Всего лишь короткое погружение, хотя, быть может, на слабонервных подействует раздражающее. Ривен выругался. - Задержи дыхание секунд на двадцать и выбирайся на поверхность, - спокойно произнес старик. - Ничего с тобой не случится. - И Фриний без лишних слов нырнул в черную воду, словно крупная отощавшая крыса. По-прежнему сжимая в руке под водой свой факел. Его понес поток. Секунды две Ривен мог еще различать этот свет, потом сияние отдалилось и исчезло совсем, оставив его в кромешной тьме. Наверное, с полминуты стоял он в холодной вонючей воде, проклиная на чем свет стоит свою склонность к авантюрам, которая, собственно, и привела к тому, что он оказался теперь в таком неприятном положении. Наконец, он решился и нырнул. Холодная вода поглотила его, как фригидное лоно. Ривен стал судорожно грести руками, чувствуя иной раз, как пальцы его задевают стены водостока. Он крепко зажмурил глаза и плотно сжал губы. Прошло всего лишь несколько секунд. В лицо Ривену ударила струя воздуха, он вынырнул из воды и жадно вдохнул воздух, одновременно протирая глаза от скользкой грязи. Свет - настоящий свет. Свет от костра. Движущиеся фигуры. Двое склонились над ним и, схватив его за руки, вытащили из воды. Ривен повалился на каменный пол и, как рыба, выброшенная на сушу, принялся хватать ртом воздух. Потом смахнул с глаз непослушные намокшие волосы и огляделся. Фриний стоял у огня, кутаясь в плащ, наброшенный на плечи, и грея руки над пламенем. С ним были какие-то люди. Еще меньше ростом, чем он. Телосложением они напоминали детей. А их лица... Не лица даже - усатые мордочки с черными носами-пуговками. Глаза - большие, бездонные. Огромные уши чашечкой. Головы грызунов. На туловищах детей. Двое из них помогли Ривену подойти к костру. Он помотал толовой. В мерцании желтых языков пламени он разглядел каменные стены, которые уходили вверх, точно колодец. Потолок терялся во мраке-Ривена бил озноб. Тело его покрывали мурашки. Весь дрожа, Ривен подошел к костру и молча принял протянутый плащ, сухой и теплый. Виры. Люди-крысы. Дольний народ. Они селились в водостоках и под развалинами городов Мингниша. Это он их придумал, Ривен, но никогда не писал о них. Хотя и собирался... они должны были появиться в его третьей книге, когда поиск разгадки тайны, предпринятый ради спасения страны, уже подойдет почти к самому концу. Может быть, кто-то другой пишет сейчас об этом. Вместо меня. Может, я сам теперь стал персонажем чьей-то книги. От одной только этой мысли он похолодел. Но, как бы там ни было, виры, похоже, были настроены дружелюбно. Пять-шесть низкорослых фигурок находилось сейчас в этой комнате. С одним из них Фриний вел разговор на языке, который больше всего походил на череду щелчков и попискиваний. Остальные отошли в сторонку и принялись распаковывать какие-то тюки из промасленных шкур. Ривен заметил, что они все же время от времени поглядывают на него. В их зеленых горящих глазах отражался свет пламени. Эти существа - моя выдумка. Мое воображение. Я даже не успел еще написать о них. Он постепенно отогревался. Мингниш снова затеял со мной игру. Фриний закончил разговор с виром и обратился к Ривену. - Ну, Сказитель, это - Квой, вождь виров, которых еще называют Дольним народом. Он мой друг. А это - одно из пристанищ, где находят они приют во время своих хождений под Талскером. Это место - часть уличного сообщения старого города, который был погребен под землей, а над ним выстроен новый. Здесь живут виры, укрытые от людских глаз. И жили здесь на протяжении веков. Вопросы так и вертелись на языке у Ривена, но он прекрасно понимал, что задавать их сейчас не время. Беспокойство за своих друзей разъедало его, словно ржавчина. Внезапно Квой заговорил. Его тонкий высокий голосок совсем не вязался с темной глубиной его глаз, мерцающих зеленоватым свечением. - Мы нашли твоих друзей и уже сейчас готовим их побег. Их поместили в отдельные камеры на верхнем уровне герцоговой темницы. Насколько мы можем судить, никто из них серьезно не пострадал, хотя, как и тебе, им пришлось претерпеть некоторые неудобства. Неудобства. Ну что ж, можно сказать и так. - Когда мы отправляемся? - спросил Ривен. Квой прикрыл веки и повернулся к Фринию. - Он пойдет с нами? Лекарь сердито нахмурился. - Я бы его не пустил. Он сейчас не в том состоянии, чтобы бегать по сточным каналам и - что вполне вероятно - драться с наемниками. Он едва на ногах держался, когда шел сюда. Будет лучше, если вы сделаете все сами. Ривен с трудом подавил свою ярость. - Они же мои друзья. И попали в беду из-за меня. Я иду с вами. Фриний покачал головой. - Поверь мне, это не слишком благоразумно. И, кроме того, оставаясь здесь, ты тоже можешь помочь своим друзьям. Мы тут должны кое с кем повидаться. Тебе обязательно нужно с ним встретиться. Он кивнул Квою, и вир оставил их, присоединившись к своим товарищам. Во мраке тускло блеснула сталь, и Ривен увидел, что в узлах, которые потащили виры, было оружие и стальная проволока. Он с горечью поглядел на Фриния. - Так с кем должен я встретиться? - С Квиринусом, - ответил старик. - А теперь попридержи свой язык и постарайся чуть-чуть обсохнуть. Прошло какое-то время. Почти все виры оставили их, удалившись через затопленный водой вход. Ныряли они тихонько, почти без брызг. Каждый взял с собой по куску блестящей проволоки - Ривен сообразил, что то были гарроты - и по железному пруту, которые походили скорее на вертела, нежели на шпаги. Трое виров осталось в зале. Они уселись на корточки у огня и принялись молча таращиться на Ривена. Руки у них были длинные и тонкие, а покрытые шерсткой пальцы оканчивались черными острыми когтями. Под их пристальными взглядами ему стало как-то неловко, и он повернулся к Фринию. Старик попыхивал своей трубкой. От мокрой одежды его поднимался пар. - И как они собираются вызволять остальных? - не без тревоги и раздражения спросил Ривен. Он чувствовал свою никчемность, ненужность здесь. Но Фриний, казалось, нисколько не беспокоился. - Под всей территорией города проходят потайные ходы и тоннели, - старик затянулся и выпустил изо рта струйку дыма. - И больше всего их под башней герцога. Его темница - всего лишь верхний уровень подземных ходов, что пронизывают весь холм, на котором стоит Талскер. Кое-кто полагает, что это гномы начали строить их в те далекие времена, когда леса покрывали землю. Но никто еще не спускался достаточно глубоко, чтобы выяснить, правда ли это, а сами гномы молчат. - Вот по этим тоннелям и водостокам виры сумеют пройти незамеченными в самое сердце подземной темницы. Запоры же - не преграда для их ловких пальцев, а наемникам нечего противопоставить их бесшумным ногам и гарротам, которые у виров всегда с собой. Скоро твоих друзей освободят, и лучше не спрашивать "как" и "зачем". Просто прими с благодарностью то, что они поддерживают нас. - А почему они с нами? - Потому что они верят в цель твоих поисков и, как и я, чуют магию, заключенную в тебе. - А этот Квиринус... ему что до этого? Фриний улыбнулся. - Квиринус - редкий человек. Облеченный властью, но при том самых широких взглядов. Он, по всей видимости, кое-кого знает из вашей компании. Он окажет вам помощь со снаряжением и поможет ускользнуть из города. Что для вас очень важно. В Талскере кое-что назревает... кое-что, во что лучше не вмешиваться, - борьба за власть и влияние. Впрочем, она назревала достаточно долгое время, но с прибытием леди с Юга процесс ускорился. - Старик вздохнул. - Может быть, это и к лучшему. Настало время перемен. Леди с Юга. В самом деле. Спустя какое-то время, когда Ривен уже почти обсох, один из виров порылся в мешке у себя на боку, молча достал оттуда строганину чего-то черного, жирного и пахнущего какими-то травами и передал ее по кругу. Ривен с сомнением уставился на доставшийся ему кусочек, но уже через мгновение последовал примеру своих товарищей и принялся есть. Слегка резиновая на зуб, эта строганина оказалась довольно вкусной. Какое-то вяленое мясо... Ривен решил, что лучше не спрашивать, из какого животного приготовлена эта пища. Они молча сидели и ели. Внезапно виры насторожились, как будто что-то почуяли. Они повели носами и навострили уши, - ни дать, ни взять крысы, нюхающие воздух, - потом обменялись несколькими словами на своем писклявом языке, после чего двое из них отошли от костра и встали у квадратного углубления с водой, которое было здесь единственным входом. Что-то с шумом всплыло на поверхность, и темноволосая человеческая голова, взбаламутив воду, отряхнулась, отчего брызги разлетелись во все стороны. Два вира ухватили пришельца за руки и вытащили на сухой каменный пол. То был мужчина в кожаных доспехах с двумя кинжалами, закрепленными у обоих бедер. Вода грязными струями стекала с него. Не обращая внимания на своих хозяев, он нагнулся над колодцем. Спустя несколько мгновений над поверхностью появилась еще одна голова: совсем лысая, точно шляпка гриба, с густыми черными бровями. Первый помог второму выбраться из воды, и плащи, что согревали Ривена и Фриния, были переданы двум промокшим насквозь новоприбывшим. Лысый провел белой рукой по своей голове и рассмеялся. - Народ ваш деградирует, - сказал он двум вирам. - Вы что, никогда не слышали о дверях? - Потом он обратился к ним на их собственном языке. Они присоединились к Ривену и Фринию у костра, и лысый громогласно поприветствовал лекаря - слова его отдались гулким эхом в каменных стенах. - Фриний, ты, старый козел... опять, я смотрю, у тебя неприятности. Я слышал, что сейчас ты подыскиваешь себе новую конуру. - Лишь не имеющие никакого понятия о приличиях пьяницы могут так потешаться над горем другого, - в тон лысому произнес старик. - Тебе все так же не хватает учтивости, милорд Квиринус, как и тогда, когда я зашивал твои раны, которые в молодости получал ты в изрядных количествах, подвизаясь на поприще драчуна и повесы. Даже возраст не повлиял на тебя благотворно. Квиринус громко расхохотался и сел рядом с ними, а его спутник остался стоять, настороженно глядя по сторонам. Проследив за направлением взгляда Фриния, Квиринус ткнул пальцем в своего угрюмого компаньона. - Не обращайте внимания на Кейгара: он всегда обо мне, старике, беспокоится. - Он внимательно посмотрел на Ривена. - Так значит, это и есть Сказитель, о котором ты мне рассказывал. Судя по его виду, люди герцога уже успели с ним пообщаться. - Так оно и есть. Его нужно спрятать. Его и его друзей. Еще им понадобится снаряжение для поездки в горы. И отправить их нужно как можно скорее. - Фриний помолчал и добавил: - Это очень важно, милорд. Квиринус посмотрел на него. - Не сомневаюсь. Раз уж даже виры взялись ему помогать, ты ради него остался без дома, а весь городской гарнизон поднят по тревоге, чтобы выследить его и его друзей. - Он усмехнулся. - И, как в доброе старое время, людям Сергиуса хорошо досталось, если то, что я слышал, - правда. С тех пор, как я последний раз видел его, Байклин не утратил умения владеть клинком. И теперь Годомар и его новая темноволосая ведьма подняли на ноги весь Талскер своими россказнями о беде, обрушившейся на южные Роримы, и злых колдунах, разгуливающих по улицам города. Не удивительно, что все население в панике и что ни в чем не повинных людей вышвыривают из города на съедение лютым зверям. - В первый раз с тех пор, как барон появился здесь, выражение беспечной веселости стерлось с его лица, и густые нависшие брови тут же придали его липу свирепый вид. - Даже мои собственные стражи попались на эту удочку, а мирканы засели в своих казармах и не желают ни во что вмешиваться. Они отказываются следить за порядком в городе, потому что все то, что теперь здесь происходит, на их вкус дурно пахнет. И я не виню их. Ходят слухи, что некоторые мирканы ушли на службу к баронам пограничных поместий и занялись настоящим делом. - К каким, интересно, баронам? - лукаво полюбопытствовал Фриний, и Квиринус рассмеялся. Хорошее расположение духа вернулось к нему. - А что мне еще оставалось делать, как не принять их? Кроме того, они мне нужны. Пока городская знать вздорит друг с другом, мы там у себя, на севере, из последних сил боремся за выживание... И это вынуждает нас искать нашего друга. - Глаза под нависшими бровями вновь обратились к Ривену. - Мне сказали, что ты - друг Байклина. Стало быть, я могу доверять тебе, не требуя иных доказательств. Я знаю, что с ним что-то произошло, когда он ходил в горы в прошлом году, что-то, связанное с тобой. С тобой и с тем, что сейчас творится с Мингнишем, ибо Смутные времена начались как раз с того самого дня, когда Байклин поднялся на Стэйр. А что ты скажешь по этому поводу? - барон вытер все еще мокрое лицо и поглядел на Ривена в ожидании ответа, не проявляя при том ни малейшего нетерпения. Манера лысого выражаться - напрямую, без обиняков - захватила Ривена врасплох. Он растеряно посмотрел на Фриния, но лицо старика, сморщенное, как ядро грецкого ореха, было таким же непроницаемым. Он чувствовал на себе пристально-спокойные взгляды виров и видел хмурое лицо телохранителя Квиринуса. - Ну, что ж, - произнес он и начал повествование. То был долгий рассказ, в нем переплетались события, происходившие в двух мирах, - загадочные события, которые он не мог объяснить, - но слушатели сидели молча и ни разу не прервали Ривена. Фриний даже не заметил, что его трубка давно погасла. Ривен рассказал им обо всем, соотнеся похождения Байклина и Мертаха со своими собственными. Когда он закончил, одному из виров пришлось вновь разводить костер, от которого остались лишь тлеющие угольки. Тишина еще долго висела в воздухе. Наконец, Фриний в последний раз попытался затянуться своей потухшей трубкой и принялся выбивать ее о каблук сапога. Брови Квиринуса сдвинулись в одну жирную линию. - В самом деле, занятная история, - тихо заметил он. - И, похоже, тебе тоже досталось немало. Как, впрочем, и нам. - Он горестно покачал головой. - Прямо-таки в голове не укладывается. Что скажешь, Фриний? Старый лекарь, принявшийся было заново набивать трубку, прервал на мгновение свое занятие. - Не один век уже ходят слухи о существовании каких-то иных миров. Кое-кто из Горнего народа утверждал даже, что им удалось побывать там. И еще, говорят, гномы не раз находили Двери в иные пространства в самых глубоких своих рудниках. Но одно дело - слушать все эти сказки, совсем другое - разговаривать с человеком, который утверждает, что он пришел из такого другого мира. - Он, наконец, раскурил свою трубку и тяжело вздохнул. - Для меня это не новость. Но я встревожен. По двум причинам. Во-первых, есть нечто, что выпадает из какой бы то ни было логики, в том числе магической, - эта темноволосая девушка, которая и жена, и не жена нашему другу, как и леди Джиннет. - Он улыбнулся. - Я больше не буду называть леди волчицей, это не слишком учтиво по отношению к Ривену. Но что-то в этом не так. Есть еще кое-что, и Ривен не имеет к тому ни малейшего отношения... хотелось бы только знать, что именно. Но и это еще не все. И я сомневаюсь, что даже гномы сумеют разрешить эту головоломку... Если б они знали ответы, они бы, наверное, не стали тянуть так долго и уже предприняли бы что-нибудь? Они ведь мудрее всех, хотя и несколько скрытны. Они просто не могут не знать, что происходит сейчас со страной. Их почитают хозяевами магии, чей источник лежит в земле... но я не думаю, что они как-то причастны к последним событиям. И я сомневаюсь, что они могут все это предотвратить. Возможно, они теперь так же беспомощны, как и все остальные, ибо и гномы - обитатели этой земли. Почти такие же, как мы. А второе, что меня беспокоит, так это то, что первая чистка в Мингнише случилась в тот самый год, когда родился Ривен. В том, своем мире. Таким образом, можно предположить, что за его связью с нашим миром стоит нечто большее, чем его книги. - Двусторонний канал, - задумчиво произнес Ривен. - Мне кажется, существует некий канал магической связи, по которому из вашего мира ко мне приходят образы. А Мингниш, в свою очередь, получает что-то и от меня, причем с того самого дня, как я родился на свет. Не я создал этот мир. Не я. - Ривен вдруг ощутил несказанное облегчение. - Значит, не я виновник разрушений, убийств, климатических катастроф... Здесь замешано что-то еще. - Но что? Что вызывает такие изменения? И почему? - Гномы могут и не знать, - сказал Квиринус. - Но, с другой стороны, гномам ведомо многое. Они живут в этом мире с тех пор, как из земли поднялись первые горы, и Великая река понесла свои воды к Южному морю. Возможно, они расскажут тебе о прошлом, о чем-то таком, что поможет тебе разгадать эту загадку. Я же ничем не могу помочь, и Фриний, который моложе гномов, мне кажется, - тоже. Так что идея пойти в горы - не такая уж и плохая, хотя, признаюсь, я рад, что мне не придется идти туда самому. - Гресхорн, - задумчиво проговорил Фриний. - Горы на краю света. Едва ли найдется более трудный маршрут. - Он взглянул на Квиринуса. - Но ты им поможешь? - Помогу. Не будь даже иных причин, я бы помог им единственно ради Байклина. В Армишире они найдут надежное убежище, и ни один из приспешников Сергиуса их там не достанет. А если кто из твоей компании захочет остаться, - он вновь обратился к Ривену, - мой дом будет их домом, пока они не будут готовы вернуться на Юг. Ривен поблагодарил его, думая о всех тех бедах и потерях, которые выпали на долю его друзей. Мадра уж точно дальше идти не может, а из того, что Ривен помнил о схватке в доме Фриния, он мог заключить, что, скорее всего, Ратаган с Айсой тоже серьезно ранены. - Мои друзья все еще там, в темнице, - сказал он. Один из виров наклонился вперед и что-то сказал на своем языке. Квиринус кивнул. - Уже нет. В этот самый момент они идут по тоннелям, к городским стенам. И скоро нам тоже будет пора отправляться путь. Ривен перевел озадаченный взгляд с виров на Квиринуса и обратно. Барон Армишира рассмеялся. - Они общаются друг с другом мысленно, мой друг. Волшебство в своем роде. И это тоже - одна из причин, почему они вынуждены скрываться. И тут - в первый раз - заговорил молчаливый телохранитель Квиринуса. - Если тем, ради кого мы пришли сюда, больше нечего опасаться, то, милорд, нам тоже пора отправляться. До рассвета нам нужно проделать немалый путь, а ночь над землей уже на исходе. - В самом деле, - задумчиво пробормотал Квиринус. - Ты, как всегда, готов напомнить мне о моих обязанностях, Кейгар; впрочем, мне не приходится о том сожалеть. Я бы, конечно, с удовольствием посидел здесь еще и поболтал с приятными людьми. - Он встал, отбросив в сторону свой плащ. Его одежда так и не высохла. Он поглядел на Фриния, сидевшего на корточках у костра. Ривен подумал, что в такой позе, да еще рядом с дородным бароном, лекарь-похож на садового гнома. - Нам, дружище, пора. Что за время такое настало: когда бы ни выдался случай нам поговорить, обязательно кто-то стоит у меня над душой и подгоняет. Надеюсь, будет еще время, когда мы сможем, наконец, спокойно посидеть и потолковать. Фриний задержал руку друга в своей. - С нетерпением буду ждать. Будь осторожен. - Он повернулся к Ривену. - Квиринус отведет тебя к твоим друзьям и доставит в безопасное место. Я же свою работу исполнил. - А ты что, не пойдешь? - с глупым видом спросил Ривен. Внезапно он понял, что ему будет недоставать этого маленького старичка. - Я остаюсь. Виры подыщут для меня местечко. Пусть опасности минуют тебя на нелегком твоем пути, и не только ради людей этой страны, но и ради тебя самого. - Он улыбнулся. - А теперь тебе снова придется вымокнуть. Виры уже расположились у края колодца и разговаривали с Квиринусом. Раздался всплеск, и Кейгар исчез. Квиринус махнул Ривену рукой - мол, бывай, - и тоже скрылся под водой. Ривен неохотно встал. Вода была черной, холодной и грязной - такой неприглядной... Он невольно поежился. Один из виров дотронулся до его руки и что-то сказал на своем языке. - Он желает тебе счастливого пути, - пояснил лекарь. - Спасибо, - пробормотал Ривен себе под нос. - Ну, вперед, - и он нырнул. 16 На этот раз они шли дольше, и Ривен поначалу все удивлялся тому, что они неуклонно спускаются вниз, но потом вспомнил, что Талскер стоит на высоком холме, и если они собираются выйти из города по этим тоннелям, им нужно сначала спуститься к его подножью. Силы его были уже на исходе. Он едва поспевал за Квиринусом и Кейгаром, спотыкаясь на каждом шагу, задевая плечами о стены и время от времени стукаясь головой о потолок. Кроме того, Ривена томила невыносимая жажда, хотя он не дошел еще до того состояния, чтобы всерьез додумывать о воде, стекающей по стенам тоннеля. Ее вид по-прежнему не внушал доверия, хотя канализационные стоки давно остались позади. Теперь тоннели выглядели древнее. Кое-где стены уже просели и раскрошились, а пол стал неровным. Черные, острые, точно копья, сталактиты свисали с сумрачного потолка. Квиринус шел впереди, держа в руке факел, который дожидался его на выходе из колодца. Его мерцающий свет отбрасывал громадные размытые тени, пляшущие на стенах тоннеля. Дальние углы и боковые проходы оставались сокрыты во мраке. Крысы больше не попадались, но несколько раз Ривену показалось, что он замечал краем глаза какое-то мелькание. Наверное, это виры неслышно крались по пятам, приглядывая за ними. Или, может, еще какие-нибудь существа, обитающие в здешних темных подземных глубинах. От этой мысли по его телу побежали мурашки, и он подумал о том, что было бы лучше, если бы он шел в середине, а не последним. Наконец они остановились. Только шум их дыхания да треск факела нарушали тишину подземелья. Ривен был благодарен за передышку. Привалившись спиной к влажной стене, он вытер мокрый лоб. Ноги горели, как в огне, голова стала странно легкой. Горло было воспалено. Квиринус передал ему обтянутую кожей фляжку. - На вот, подкрепись. Скоро мы уже выйдем из этих тоннелей. Однако нам еще предстоит проделать немалый путь по земле. Несколько миль верхом. Тебе понадобятся силы. - Далеко? - спросил Ривен, откупоривая фляжку. Из горлышка потянуло ароматом крепкого ликера. - От городских стен до моего дома в Рим-Армишире - двенадцать миль, и нам придется поторопиться. Не сомневаюсь, что город сейчас весь гудит от известий о вашем исчезновении. Шайка Сергиуса уж постарается. Они потребуют свободы действий. - Он улыбнулся. - Пей. Это придаст тебе сил. Ривен выпил. Крепкий напиток с привкусом мандарина охладил его горло и согрел желудок. Язык больше уже не казался разбухшим. Он протянул фляжку обратно, но Квиринус не взял ее. - Оставь у себя. Судя по твоему виду, до восхода солнца она тебе еще не раз пригодится. - Он повернулся и, кивнув Кейгару, вновь повел их вперед. Вскоре они снова остановились. По прикидкам Ривена, они успели пройти не больше мили, как вдруг Квиринус поднял руку, требуя тишины, и замер на месте, прислушиваясь. Спереди доносился рев стремительного потока воды, отдававшийся эхом в проходах. Квиринус нахмурился. - Вода поднялась высоко, выше, чем я предполагал. Обычно на этом уровне она едва сочится. - Когда мы спускались в канал, шел дождь. Быть может, он так и идет, - высказал предположение Кейгар. - Может быть, - проворчал Квиринус. - Но как бы там ни было, выбор у нас небольшой. Держитесь за ремни друг друга. Я гашу факел. - Он взглянул на Ривена. - Теперь придется поднапрячься, так что держись покрепче. Он поднял руку и отшвырнул факел, который упал, зашипев искрами и угольками. Все погрузилось во тьму. Шум воды как будто стал громче. Ривен почувствовал, как Кейгар сделал первый осторожный шаг, и вцепился в его ремень. Они медленно продвигались вперед, точно троица слепцов. Вода под ногами быстро поднималась; сначала она покрыла ступни Ривена, затем лизнула лодыжки и продолжала подниматься выше. Когда она заплескалась почти на уровне бедер, он откупорил фляжку Квиринуса и сделал несколько глотков. Если ему предстояло опять окунуться в студеную воду... у него было такое чувство, что он вполне этого заслуживает. Когда вода поднялась по пояс, Ривен почувствовал, что поток может сбить его с ног, и еще крепче вцепился в ремень Кейгара. Ему представилось вдруг, как этот поток унесет его по незнакомым тоннелям в темное чрево города, и он навсегда потеряется в канализации своей же собственной истории. Ривен криво усмехнулся. Течение обратилось в стремительный поток, и, чтобы не упасть, приходилось крепче держаться друг за друга. Но впереди уже стал заметен какой-то свет. Ривен увидел, что тоннель поднялся высокой аркой, проход стал заметно шире, в потолке виднелись квадратные прорези, через которые тоже падал свет; вода, однако, все поднималась. - Держитесь поближе к стене! - крикнул Квиринус. - Там справа где-то должна быть лестница. Надо нащупать ее! Вслепую, они с трудом продвигались вперед; брызги летели им в лицо, вода попадала в рот. Один раз Ривен едва не захлебнулся. Каждый вдох давался с трудом. На мгновение дно ушло из-под ног Ривена, и поток унес бы его, если бы он не повис на ремне Кейгара. Ему удалось, наконец, снова ощутить ногами дно. Его пальцы скользили по влажному камню стены, пытаясь нащупать, за что ухватиться. Кейгар внезапно остановился и что-то прокричал, но Ривен не сумел расслышать, что именно. Потом он стал подниматься. Ривен судорожно ощупал стену и наткнулся на металлическую скобу, заделанную в камень. Он подтянулся и полез следом за Кейгаром. Вода осталась внизу. Вверху Ривен различал круг лысой головы Квиринуса, вырисовывающийся на фоне квадрата ночного неба. Они с Кейгаром вытащили Ривена из колодца, который после этого без сил повалился на влажные камни мостовой. Он лежал, прислушиваясь к шуму воды далеко внизу и подставив лицо редким каплям дождя. И тут его разобрал смех. Вот уж действительно: тихая ночка. Тишь да покой. Впрочем, в покое его оставили ненадолго, Квиринус и Кейгар подняли Ривена на ноги и потащили по темной улице. Он не успел даже стряхнуть с себя влагу. Из мрака выступили лошади и люди в доспехах. Он весь сжался. Ловушка после стольких усилий? Но кто-то набросил плащ ему на плечи и подтолкнул к лошади без седока. - Садись, - шепнул ему на ухо Кейгар. - Нам надо ехать не медля! Ривен с трудом забрался в седло. Холодная вода, пропитавшая его одежду, захлюпала под ягодицами. Кто-то взял его коня под уздцы, и копыта застучали по мостовой. Ривен натянул капюшон на голову, чтобы укрыться от дождя, который снова усилился. Через некоторое время он начал узнавать громадные крепостные стены, за которыми остался город. Рассвело, но было пасмурно. Стук лошадиных копыт отдавался гулким эхом, вскоре перед ними открылась темная равнина, за нею - холмы в завесе мороси, а еще дальше угадывались черные вершины гор. Вместе с остальными, конь его перешел в легкий галоп, и Ривен прилагал все силы, чтобы не вылететь из седла. Погони не было, но он так устал, что ему было уже все равно. Они нещадно гнали лошадей, лишь изредка замедляя бег. Дорога шла то вверх, то вниз, и несколько раз лошади их пересекали мелкие речушки, поднимая фонтаны брызг. Воздух срывал капюшон плаща с головы Ривена, отбрасывая его назад, за плечи. Он не мог сдержать дрожь. Промокшая одежда обледенела, бороду покрыл иней. Пришла настоящая зима, и они приближались к подножию Гресхорна, самых высоких гор в этом мире. Ривен толком еще и не видел этого хребта, но даже теперь ему стало ясно, что горы Гресхорна гораздо выше самого высокого кряжа на Скае, суровее любого утеса, на который ему доводилось подниматься. Он решил пока не задумываться над тем, какой им предстоит подъем. Тепло - вот что ему сейчас нужно. Тепло и сон. Он потянулся за фляжкой Квиринуса, но ее не оказалось на месте. Скорее всего, он выронил ее в водоворотах того подземного потока. Он выругался про себя от досады. Ничего не поделаешь, придется стоически выносить жажду и эту боль, которую пробудила в нем бешеная скачка в морозной ночи. Ривен давно уже потерял ощущение времени и расстояния и чувствовал только, как немеют пальцы рук и ноги в промокших сапогах. Он, должно быть, заснул или задремал, или даже на какое-то время потерял сознание, потому что резкий толчок заставил его очнуться. Ривен едва удержался в седле. Всадники остановились. Вокруг них разливалось золотое сияние факелов, ветер трепал их пламя и уносил дым. Их окружили какие-то пешие люди, взяли под уздцы лошадей. Впереди громоздилась стена, - массивная, серая, - испещренная бойницами. Посередине зиял черный провал ворот. На мгновение Ривену показалось, что они возвратились обратно в Талскер, но люди, что окружили его, помогли ему сойти с коня, и Квиринус стоял в свете факелов - лицо приобрело цвет меди, на бровях таяла изморозь, - покрикивая на них, чтобы те были поосторожнее с конем. Им пришлось подхватить Ривена, так как ноги его не держали. Он совсем окоченел и ослаб. Кто-то обхватил его за плечи. Айса, заметил Ривен, нисколько не удивившись. На разбитое, все в кровоподтеках лицо миркана было страшно смотреть, глаза же его, как всегда, оставались спокойны и непроницаемы. - Добрая встреча, Майкл Ривен, - сказал ему Айса, и Ривен закрыл глаза. - Да уж, - выдавил он и почувствовал, как его подняли на руки и понесли куда-то, где не стало ни дождя, ни пронизывающего ветра. Мелькали лица: то появлялись, то исчезали. Он явственно ощущал жар, исходивший от огня. Кто-то раздел его и стер ледяную воду с лица и шеи. Потом его уложили в постель, - настоящую постель, - и он сумел наконец выйти из оцепенения и ненадолго вернуться в реальный мир. Он проснулся от света дня, который лился сквозь узкие окна и ложился золотыми полосами на покрывало. В комнате было тепло. В очаге горел огонь. Он не мог даже пошевелиться - все тело болело, однако Ривен обнаружил, что все его ссадины перебинтованы и он ощущает пальцы ног, что уже радовало. Он сел на постели. Больше в комнате не было никого, хотя подле его кровати стоял стул. Снаружи ветер гулял по карнизам, откуда-то из дома доносились голоса. Он опять лег, устроившись поудобнее. Воспоминания о подземной темнице, о канализационных тоннелях и людях-крысах лезли в голову, словно обрывки кошмарного сна. Что за место! Что за чертово место! Вдруг он вспомнил Айсу. Как видел его прошлой ночью. Значит, они живы. Они здесь. Слава Богу. На низком столике подле кровати лежала одежда, и Ривен встал, чтобы посмотреть, что там ему принесли. Снова - наряды Мингниша. У него скоро будет вполне приличный гардероб... или, вернее, был бы, если бы он постоянно не рвал и не пачкал свое одеяние в переделках. Дверь отворилась. В дверном проеме стояла Мадра. Радость озарила ее лицо, когда она увидела, что Ривен встал. Он улыбнулся ей. Она бросилась через всю комнату и упала к нему в объятия, повалив его на кровать. Он рассмеялся и принялся безудержно целовать ее. На горле ее все еще оставалась повязка. Он взял в ладони ее лицо и заглянул в глаза, сияющие от радости. От одного только вида этих сияющих глаз Ривен наполнился здоровьем и бодростью. - Ты можешь уже говорить? Лицо ее омрачилось. Она мотнула головой. Он поцеловал ее в лоб. - С тобой все в порядке? Они плохо с тобой обращались? Она кивнула и покачала головой, не в силах оторвать взгляд от лица Ривена. В ее глазах промелькнуло вдруг недоверие, и пальцы ее пробежали по его волосам, груди, как если бы она хотела удостовериться, что действительно он сейчас спросил ее об этом, что действительно он только что целовал ее с такой страстью. - А как все наши? Ратаган... с ним все в порядке? Я видел, как его... Она снова кивнула, потом молча поцеловала его. - Ратаган жив-здоров, и, я вижу, ты тоже не так уж и плох, дружище, - раздался с порога знакомый бас. Мадра чуть отстранилась, и Ривен увидел, что у двери толпятся Ратаган, Байклин, Финнан и все остальные. Даже бесстрастное лицо Льюба, казалось, светится радостью. - Всему свое время и место, - рассмеялся Байклин, и вся честная компания шумно ввалилась в комнату. Последним вошел Квиринус с недоуменно-растерянным выражением на лице. Ривен опустил ноги с постели и оказался в медвежьих объятиях Ратагана, который с силой прижал его к своей груди. Распухшее лицо гиганта представляло собой сплошной багровый синяк, прорезанный от виска до носа ссохшимся в корку лиловым шрамом, но голубые глаза оставались такими же ясными, как и прежде. Остальные выглядели ничуть не лучше. Даже Финнан получил свою долю ссадин и синяков. Голова Байклина была перевязана льняными бинтами, алыми от пропитавшей их крови. Смуглолицый положил руку на плечо Ривену. - Квиринус рассказал нам, как ты запанибрата общался с колдунами и вирами, лазил по тайным ходам Талскера и купался в сточных водах. Мы, конечно, ему не поверили. Но ты нас заставил поволноваться, Майкл Ривен. Были мгновения, мы думали, ты уже не оклемаешься. Ривен улыбнулся. Оказалось, что это не так уж и трудно. - Да я в полном здравии. Когда выезжаем? - Скоро, но не так чтобы слишком, - сухо вставил Квиринус. - Тебе и твоим друзьям не мешало бы отдохнуть день-другой, прежде чем отправляться в горы. Байклин все тебе объяснит. - В самом деле, - тот вдруг посерьезнел. - Нам всем надо немного отойти после радушного гостеприимства леди Джиннет. К тому же ее кондотьеры сейчас шарят по предгорьям в поисках наших душ. Нам нужно выждать. - Мы удостоились особого внимания местных властей, - прогудел Ратаган. - Мы объявлены вне закона, - уныло пояснил Финнан, должно быть, думая о своей барже, которая так и осталась стоять на приколе у Речных ворот Талскера. - Меня взяли сразу же после тоге, как я вышел из дома Фриния. Они следили за ним. - А как все было? - спросил Ривен. - Как виры освободили вас? - Благодаря хитроумию, сноровке и капле везения. - Байклин кивком указал на лысого барона, который уселся в углу и внимательно наблюдал за ним. - Люди Квиринуса помогли нам, когда мы выбрались из камер, но, прежде чем выйти из города, нам все же пришлось убрать с дороги нескольких слишком ретивых преследователей. - После всех синяков и шишек, обрушившихся на наши головы, не самое неприятное, должен заметить, занятие, - вставил Ратаган. В глазах его блеснул огонек, и он стал как-то странно похож на Айсу. - А теперь мои стражи присоединились к этой охоте за вашими головами, - не без иронии добавил Квиринус. - Нет нужды говорить, что мы с Кейгаром хорошенько их проинструктировали. По крайней мере, нужно было освободить вам дорогу в горы. - Снаряжение уже приготовлено, - сказал Байклин. - Дня через два мы можем отправиться в путь. Или даже через день... в зависимости от того, как будем себя чувствовать. Ривен задал вопрос, который пришел ему в голову еще в доме Фриния. - Кто едет? - Ты, Ратаган и я. - Смуглолицый как-то неловко оглядел компанию. - Айса настаивает, чтобы его тоже взяли. Это все. Мадра, прости, но ты не в том сейчас состоянии, чтобы проделать такую дорогу... Ривен почувствовал, как она вся напряглась. - ...Льюб и Коррари проводят тебя домой. Коррари хотел было возразить, но замер под взглядом Байклина. - С меня хватит того, что убили твоего брата, - тихо проговорил Смуглолицый. - Достаточно одного. Льюб, как всегда, оставался невозмутим. - По крайней мере, этот вопрос улажен. - Квиринус поднялся со своего места в углу. Голос его был приветлив. - Близится время обеда. Мне нравится, как у меня готовят. Буду рад, если вы пожелаете составить мне компанию. - Он вышел за дверь. Финнан с задумчивым видом поплелся за ним. - Наш речной друг ищет себе новое место, - заметил Ратаган, когда они ушли. - И кто может его упрекнуть? - спросил Байклин. Веселое выражение уже стерлось с его лица. Он снова выглядел измученным и усталым. - Ну? Пойдем пообедаем? И ты с нами, Майкл Ривен, если чувствуешь, что в силах. У Квиринуса действительно хорошая кухня. - Он улыбнулся. - Хотя его повару пока далековато до Кольбана. Ну ладно, увидимся. Он тоже вышел, уводя за собой Коррари и двух мирканов. Ратаган задержался. Он подошел к одному из окон и уставился вдаль, на присыпанные снегом горы. - Почти добрались, - сказал он. Потом обернулся. - Мерет поправляется. Славная девушка, правда. Квиринус сейчас пытается разыскать ее отца, тайно, конечно... - Он умолк и, склонив голову, принялся разглядывать свои руки. В огненно рыжих его волосах появились седые пряди. Заметив это, Ривен испытал нечто похожее на потрясение. Неунывающий гигант теперь казался измученным, и смертельно уставшим, и каким-то даже неуверенным: Тор в преддверии Рагнарека. Но когда Ратаган поднял голову, лицо его озаряла все та же усмешка. - Пожалуй, пойду. А то пропущу самое лучшее пиво. Сдается мне, у вас двоих есть о чем поговорить. Будь здоров. - Он тихо вышел. Ривен откинулся на подушки. Мадра обняла его и прижалась щекой к его плечу. Почти добрались. И в первый раз эта мысль не пробудила в Ривене страха. Он чувствовал: многие нити таинственной этой истории, наконец, сходятся вместе. Все предначертано. Все будет так, как должно быть. Он еще крепче прижал к себе Мадру, наслаждаясь ощущением какой-то странной гармонии и покоя. Позднее, когда над землей опустилась ночь и Ривен сидел у окна и глядел на покрытые снегом вершины, а огонь очага красным глазом мерцал во тьме комнаты, она пришла к нему вновь. Она была босиком, закутанная в длинный плащ. Когда она встала подле его кровати - темные волосы обрамляли лицо ее, - она напомнила Ривену Джиннет, когда та пришла к нему в камеру. Но движением плеча Мадра сбросила плащ и предстала перед ним обнаженной. Сияние тлеющих угольков омыло кожу ее плеч алым светом. В комнате было прохладно. Она скользнула к нему в постель, потянулась к его теплу. Он дал ей это тепло, - без остатка, - принимая все, что она предлагала ему. И старые призраки не стояли сегодня у него за плечом. Он снова был мальчиком... мальчиком с вопрошающим взглядом. Он вновь открывал для себя это чудо: исступленный восторг - прикоснуться к ней, слиться с ней. Он вновь ощутил ускользающее чувство гармонии и правоты. Он был един с этим снегом, медленно падающим за окном, с этой нетронутой красотой гор, с замерзшей землей и людьми, что ходили по ней. Он вплетался нитью в ткань мира, что предъявил на него права еще до того, как Ривен появился на свет, и острое ощущение счастья пронзило его, ибо так и должно быть. Он чувствовал себя исцеленным. Время пришло, наконец. Время подняться в горы. 17 Теперь Талскер виделся далеким холмом, подернутым дымкой, у подножья которого серой змеей извивалась Великая река. Они остановились на склоне и еще раз оглянулись назад, на бескрайнюю равнину Большого Дола, сияющего снежной белизной в свете солнца, на скопления черных точек - деревни со струйками дыма над крышами, на Рим-Армишир - небольшое, но тесное нагромождение домов, башен и стен. Ривен, Байклин, Ратаган и Айса. Итого - четверо. Их поход приближался к концу, и теперь они медленно, но упорно поднимались в горы. Гресхорн. И в самом сердце его - Алая гора: Стэйр. Арат-Гор для гномов и Сгарр Диг в том, другом мире. Три недели пути, если, конечно, продержится хорошая погода. Осталось немного. Ноги Ривена разболелись и совсем окоченели, ключица ныла под тяжестью вещевого мешка - этакого громадного тюка за плечами. Мела поземка, поднимая взвихренные облачка сухого снега. Было холодно. Снегопад давно перестал, и теперь снег даже подтаивал, но колючий ветер продолжал наметать сугробы, и Ривен отчетливо видел, что путь к далеким вершинам там, впереди, закрыт снегами. Не обращая внимания на боль в голове и опаленное морозом горло, он пристально вглядывался в нагромождение скал и пропастей - зазубренные гранитные гряды, что поднимались к небу вереницей остроконечных вершин - голые, точно могильные плиты, с прожилками белого снега в складках. Одного вида их было достаточно, чтобы лишить его сил. Ему захотелось вернуться, пока не поздно: пусть спотыкаясь и скользя, но спуститься вниз по крутой тропе, снова прийти к этой хмурой юной женщине, которая не может говорить. И остаться с ней. Но нет. Он еще должен кое-что сделать. Есть места, где он должен еще побывать, и тайны, которые ждут разгадки. Он улыбнулся студеному ветру. Молча они продолжали путь. За спиной остались Талскер и Рим-Армишир, впереди ждали каменные вершины. Весь день они поднимались в гору. Ноги дрожали от напряжения. Шаг за шагом: согнуть, переставить, разогнуть... Стало тепло. Они даже сняли верхнюю одежду. Пробирались через скопления валунов, мокрых от талого снега, через горные ледяные - глубиной по щиколотку, а то и по колено, - ручьи, прозрачные, точно хрусталь. Здесь было много кроншнепов, а один раз путники вспугнули стаю куропаток, выпорхнувших прямо у них из-под ног. Там, где снег подтаял, открылись красные заросли прошлогоднего папоротника. На поросших травой откосах и полянах резвились зайцы. И еще путешественники видели парящего в вышине орла, распластавшего могучие крылья на фоне серого неба. Лети, птица, лети... Как только стемнело, они разбили лагерь под утесом, лишенным всякой растительности. Земля здесь была жесткой и холодной, но Ривен испытывал какое-то странное чувство удовлетворения. Почему-то ему казалось, что с каждым шагом все окружение его обретает реальность и твердость. Здесь не было ни наемников, ни крепостей, ни свирепых чудовищ, - лишь суровые пустынные предгорья и дорога, уводящая Ривена назад, - к тому, чем он был когда-то. Он чувствовал, что может довериться этим суровым гранитным утесам и ледникам, этим угрюмым громадам гор. Здесь он был дома. Как и там - среди пустынных вершин на Скае. Прошло еще несколько дней. Молчание гор оказалось заразительным. Даже Ратаган был тих и подавлен. С перевязанного липа Байклина не сходило хмурое выражение. Все едва передвигали ноги. Им пришлось вытерпеть многое, и события последних дней подорвали их силы. Но никто не сказал и слова против, когда на второй день их пребывания в доме Квиринуса Ривен заявил, что им пора отправляться в путь. Они словно бы ощутили некий не зависящий от него импульс, который упорно его подгонял. Как если б у них была где-то назначена встреча, на которую нельзя опоздать. Путники вышли к подножию хребта. Тропа пролегала теперь через отвесные скалы - не холмы предгорий, а настоящие горы - стены гранита; припорошенного снегом. Ветер стих, и были слышны лишь скрежет щебня под ногами и едва различимые крики орлов, что парили в своем мире безбрежного неба. Быть может, с высоты Гресхорна они увидят Гленбриттл и даже, возможно, море, а за морем - темные утесы Рама с Маком и Эйгом. Может быть, оттуда видны рыбацкие шхуны у Маллейга. И слышны крики чаек. Здесь снег уже не таял, и чем выше они поднимались в горы, тем глубже становился его покров. К концу дня они брели уже по лодыжку в снегу. Серые тучи по-прежнему закрывали небо, нестерпимый, пробирающий до костей холод, казалось, просто потешался над теми кострами, которые путники разводили, чтобы согреться, и каждую ночь они подолгу не могли заснуть от холода. Тропа исчезла, и они поднимались теперь прямо по каменистому уклону, стараясь придерживаться гребня кряжа - так было проще набирать высоту. Здесь снова поднялся ветер. Рвал их одежду, обдувал стужей лица, превращая их путь среди покрытых льдом скал в весьма опасное занятие. На такой высоте не было ничего живого, - только орлы продолжали кружиться в небе, - но все они чувствовали чье-то присутствие: кто-то следил за ними, может быть, даже преследовал их. Наконец, неприятное ощущение это стало настолько сильным, что путешественники вынуждены были ночами то и дело останавливаться и вглядываться в близлежащие склоны и лощины, пытаясь заметить какое-нибудь движение. Не раз они слышали, как осыпаются камни, словно под чьими-то ногами. Хотя, может быть, это был просто ветер. - Наемники никогда бы не стали преследовать нас на такой высоте, - сказал Байклин. - Какой им от этого прок. - Все согласились, но все равно продолжали настороженно озираться вокруг. Теперь они шли через пустыню из камня и льда. Здесь не было даже самой жалкой растительности, годной на растопку костра, и по ночам путешественники жались теснее друг к другу, как озябшие дети, пытаясь согреться; ели холодное, вместо воды сосали лед, пока все до единого не застудили горло. Вскоре им начало казаться, что они потеряли даже представление о тепле и уюте и сами превратились в создания гор, - твердые и холодные, как гранит хребтов и вершин, немые, как камень, - а вездесущий ветер лишь придал им форму человека. Так - в изнурительных переходах - прошли две недели. Путешественники придерживались изогнутого подковой кряжа и в конце концов вышли к горному массиву, над которым возвышался отвесный пик Стэйр - главная вершина Гресхорна. И если действительно в этих горах жили гномы, то согласно преданию, жили они именно здесь, под сенью Алой горы, нависавшей над мрачной бездной, отделявшей ее от земли людей внизу. Много столетий тому назад мирканы использовали это место как наблюдательный пункт и часто встречались с гномами, но все прекратилось с началом чисток. Поговаривали, что Горний народ бежал в горы Гресхорна и нашел приют у каменных людей, как еще называли гномов. Но никто еще не возвратился в Долы, чтобы подтвердить этот слух. Путники остановились на изломе хребта. Пар их дыхания уносило ветром. Байклин внимательно оглядел горную страну, раскинувшуюся перед ними. - Мы спустимся по этому склону вон к тому распадку, где протекает ручей. Там и разобьем лагерь. Дорога станет полегче, но нам еще предстоит совершить восхождение - последнее. Они стояли на вершине хребта, втиснув ноги в расселины камня, чтобы ветер не сбил их, и внимательно изучали ровную, каменистую долину с неглубоким холодным ручьем и каким-то темным кустарником, что цеплялся за мерзлую почву по обеим его берегам. - Слава Богу, - произнес Ратаган. - Сегодня у нас будут дрова и горячая пища. - И нужно использовать эту возможность сполна, - отозвался Смуглолицый. - Потому что потом нам уже вряд ли удастся найти что-нибудь, кроме снега и камня. Мы поднимемся слишком высоко. В тот вечер стемнело раньше обычного. Густые темные тучи окутали вершины гор. Путники молча сидели вокруг костра, прислушиваясь к шуму ветра, который завывал на все лады, предвещая плохую погоду. Рядом тихо журчал ручей. Ратаган протянул свои больные руки к огню, растопырив пальцы. Глаза его блестели, отражая свет пламени. Он прикрыл веки. - Как вы думаете, сколько еще нам идти? - спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. - И где вы думаете искать гномов? Никто не ответил. Байклин выглядел усталым, а взгляд Айсы был каким-то отсутствующим. Даже упорство миркана, похоже, отступило перед утомлением. Ривен носком сапога подтолкнул откатившуюся головешку обратно в костер. Он мог бы сказать им, что он уверен: прежде чем гномы покажутся им, должно что-то произойти, - но прозвучало бы это нелепо и зловеще, и Ривен придержал язык. И что-то действительно произошло. Во тьме, за пределами круга света, с грохотом посыпались камни. Темные фигуры возникли как будто из ниоткуда, давя сапогами жесткий, как проволока, кустарник. Остальные, поднимая брызги, ринулись через ручей с другой стороны. - Тревога, - заорал Ратаган. - Нападение! В один миг все четверо вскочили на ноги. Усталость словно рукой сняло. В руках засверкало оружие. Ривен вскинул свой меч, который ему подарил Квиринус, Ратаган - позаимствованный взамен потерянного боевой топор, Байклин - короткий клинок, а Айса - окованный в железо посох, который он откопал в арсенале Рим-Армишира. Они встали в круг, спиной к огню, и встретили нападавших. Те рванулись в атаку - все разом, - скользя на заиндевевшем щебне и поднимая в ручье фонтаны брызг. Байклин убил одного, когда тот, поскользнувшись, упал на берегу под ноги другого. Ратаган выбил у третьего меч и, сбив его наземь, со всего маху ударил его носком сапога. Его товарищ бросился было на помощь, но Ратаган перехватил руку с занесенным мечом и отшвырнул его в темноту, так что тот с размаху ударился головой о валун и затих. Развернувшись, гигант раскроил череп того, который пытался подняться с земли. Боевой его клич звучал как смех, и - как рев торжествующего животного. Но врагов не убавлялось. Неуловимым движением боевого посоха Айса одним ударом сбил сразу двоих, а когда те упали, с яростью ткнул каждого под ребра острым концом своего оружия. Сквозь шум и лязг битвы прорывались крики отчаяния и клики победы. Глаза Айсы пылали бешенством, и Ривену показалось даже, что миркан напевает себе под нос какую-то песню мщения. Оскалившееся лицо врага возникло из тьмы прямо перед Ривеном, и рукояти их мечей со звоном сошлись. Ривен отбросил атакующего назад, и тот упал, поскользнувшись на шатком камне. Он вонзил меч ему в шею и увидел, как струей хлынула кровь - ало-черная в пляшущих отблесках пламени костра. Он едва успел выдернуть меч, как перед ним уже стоял другой. Ривен прикрылся мечом, чтобы отразить удар. Ночь прорезал высокий женский крик: - Сказитель должен остаться живым! Не покалечьте его! Ривена вдруг охватило нелепое желание рассмеяться, но еще один удар противника - который он успел отбить - не дал ему перевести дух. Свидание началось, но доживет ли он до того, чтоб поглядеть, что будет потом? Он убил врага не задумываясь. Его тело теперь повиновалось лишь рефлексам, которые сформировались в нем за последние несколько месяцев. Место поверженного врага тут же занял другой. Тело упало в костер, подняв в воздух вихрь искр, и какое-то время они сражались в этом пылающем фейерверке, пока ветер не унес летящие угольки и не загасил их в снегу. Поле сражения погрузилось во тьму, освещаемую только отблесками клинков, отражающих слабое свечение облаков над горами, да бледными пятнами искаженных от напряжения лиц врагов. А потом схватка пошла на убыль. Их враги, сыпля проклятия, начали пятиться назад, натыкаясь друг на друга. Визгливый женский голос кричал им, чтобы они остановились и выполнили свою работу, отработали деньги, а иначе они не получат вообще ни гроша. Дикий смех Ратагана разнесся в ночи, ударив в спины бегущих. Айса бросился следом - глаза миркана пылали жаждой крови, - не обращая внимания на приказ Байклина оставаться на месте. Ривен почувствовал, как отвратительный пот страха, выступивший у него на спине, стал вдруг холодным и ожег старые раны. Запах жареного человеческого мяса исходил от растоптанного костра - нестерпимую вонь не мог рассеять даже свежий горный ветер. Айса вернулся назад, волоча за собой бешено отбивающуюся женщину, вцепившуюся в него, словно дикая кошка. Он швырнул ее на землю рядом с костром. Она подняла на них свои пылающие ненавистью глаза. Посох Айсы задел ее правый висок; тоненькая струйка крови медленно стекала с него вниз по шее. - Миледи Джиннет, - с притворной учтивостью проговорил Байклин, но глаза его при этом переполнились гневом. - Что за встреча в этот прелестный зимний вечер! В темноте свистел ветер. Ривен почувствовал холодное прикосновение к своему лицу. Он поднял голову, и ощутил хлопья снега на лбу и на губах. Ратаган поднял взгляд к высоким вершинам и долго смотрел на них, не отрываясь. - Начинается метель, - сказал он. Поднялся буран. В какие-то считанные минуты снег окутал их клубящимся вихрем, лег толстым слоем на одежду и волосы, налип на ресницы, покрыл белым саваном трупы, валявшиеся вокруг лагеря. - Так мы не протянем здесь ночь. Нужно найти укрытие! - прокричал Байклин сквозь набирающий силу буран. - Собирайтесь! - Что делать с ней? - спросил Ратаган, показывая на женщину, сидевшую, скорчившись, на земле рядом с ними, словно дикая кошка, готовящаяся к прыжку. - Она пойдет с нами. Айса, присмотри за ней! Они собрали свое снаряжение, разбросанное по всему лагерю, и уложили в вещевые мешки. Во взвихренной тьме почти ничего невозможно было разглядеть. Айса связал руки Джиннет кожаным ремнем и привязал его к своему кушаку. Ривен видел, что, когда она рванулась, миркан обернулся и приставил конец своего посоха к ее горлу. По губам воина скользнула тонкая мрачная улыбка. Рывком он поднял пленницу на ноги. С трудом они продвигались вперед сквозь разбушевавшуюся метель. Снег хлестал им по лицам, забирался под одежду. Ривен чувствовал только, что они идут в гору, и удивлялся, как это Байклин вообще разбирает, куда идти. Смуглолицый, однако, уверенно вел их вперед сквозь буран - вверх по склону хребта. До Ривена, наконец, дошло, что они поднимаются по хребту в конце горного распадка, который он успел разглядеть до того, как стемнело: по тому самому кряжу, что, свернувшись могучим изгибом хребта дракона, уходил на запад и вел к массиву самых высоких пиков Гресхорна. Вот только где там найти убежище? Медленно продвигались, они вперед сквозь воющий ветер и снег. Борода и брови Ривена покрылись коркой льда. Его руки замерзли даже в меховых рукавицах, которыми снабдил их Квиринус. Снежный покров стал здесь глубже и доходил до икр. Ноги почти не слушались Ривена, каждый шаг давался с трудом. Он шел, не сводя напряженного взгляда с едва различимой в буране спины Байклина и покрываясь холодным потом от одной только мысли потерять его из виду в этом взвихренном мраке. Внезапно Байклин что-то закричал и исчез. Ривен бросился вперед и с головой провалился в снег, который намело в расщелину между скал. Он забарахтался беспомощно, но Ратаган протянул ему свою могучую длань и вытащил его на твердую землю. За спиной у него из сугроба торчала голова Байклина, едва различимая сквозь завесу метели. С секунду Ривен полежал на снегу, переводя дух, а потом присоединился к Ратагану, который пытался бросить Байклину трос. Тот высвободил руку из сугроба, чтобы схватить его, но трос отнесло ветром. - Нужно привязать что-нибудь тяжелое! - закричал Ривен, пытаясь перекрыть свист ветра. Ратаган кивнул. Из-за льда, покрывавшего коркой лицо гиганта, выражение его невозможно было разобрать. Он с трудом снял рукавицы, засунул их за пазуху овчинного полушубка и непослушными замерзшими пальцами принялся обматывать трос вокруг рукояти своего топора. Айса присоединился к ним, притащив за собой Джиннет. Как только он остановился, она упала коленями в снег, и Ривен увидел, что ее волосы примерзли к плечам. - Чертовы лапы! - в ярости заревел Ратаган, пытаясь завязать на веревке узел негнущимися пальцами, потом оставил это бесполезное занятие и принялся хлопать руками себя по бокам. - Дай мне! - прокричал Ривен. Он сбросил свои рукавицы и стал возиться с тросом, изумляясь тому, что такое незамысловатое действие может доставить столько хлопот. Сквозь рев бури прорвался еще какой-то посторонний звук. Протяжный вой донесся сквозь свист разъяренного ветра и утонул в снегу. Ривен замер. - Что это было? - Завязывай этот паршивый узел! - крикнул Ратаган, вскинув голову и вглядываясь в темноту. - У нас нет времени! Наконец, Ривен справился с узлом и бросил топор туда, где виднелась на фоне снега голова Байклина, задним числом моля Всевышнего, чтобы тот не разбил ему голову. Ветер снова донес до них жуткий вой. Казалось, что он шел откуда-то снизу, со склона. Но теперь он был громче и ближе. Байклин уцепился за веревку, и все трое потащили его к себе. Наконец, он оказался рядом с ними, весь облепленный снегом, с посеревшим на холоде лицом. - Снежный Исполин, - едва шевеля губами, выдохнул он. - Вы слышали? Ратаган с Ривеном помогли ему подняться, и Байклин стряхнул с себя снег точно так же, как встряхиваются собаки. Крик снова разнесся по ветру, теперь уже - совсем близко. Тот, кто кричал, был где-то слева от них, невидимый за пеленой бурана. - Он знает, что мы здесь, - сказал Ратаган. - Он идет по нашему следу. - Господи! - Ривен вдруг вспомнил свой бичфилдский сон, в котором он столкнулся с Исполином среди снегов. - Идем! - закричал Байклин, разрушив чары оцепенения, сковавшие их. - Нельзя останавливаться! Мы должны двигаться! Он зашагал вперед, взяв правее и пытаясь пробить тропу в сугробах. Ривен увидел, как на ходу Байклин вытащил свой клинок из ножен. Его собственные пальцы замерзли так, что теперь уже мало на что годились, не говоря уж о том, чтобы сражаться со Снежным Исполином. Он снова спросил себя, а знает ли Байклин, куда он идет. Похоже, они вышли на северный склон крутого хребта. Ривен чувствовал, что при ходьбе левую ногу приходится поднимать выше, чем правую. Один раз он поскользнулся на льду, засыпанном снегом, и упал на колени. Порыв ветра отшвырнул его в сторону. Почти вслепую Ривен кое-как поднялся на ноги. Ратаган налетел на него сзади. Оба разом крикнули Байклину, чтобы он сбавил ходу и подождал. Тот в нетерпении оглянулся. Буря разыгралась с новой силой; казалось, вой ветра стал выше на десять октав. Ветер кружил и визжал вокруг них, точно ликующее, помутившиеся рассудком существо, рвал дыхание из горла людей, прижимал их к земле. С вершин и из расселин гор срывались глыбы снега и льда и катились по склонам вниз, превращаясь в лавины. Налетевший заряд пурги сбил путников с ног, они распластались на земле, цепляясь замерзшими пальцами за снег и лед, чтобы их не сорвало со скалы. Ривен почувствовал, как Ратаган схватил один из ремней его вещевого мешка и удержал его, точно якорь. Байклин вцепился в покрытый льдом валун, словно паук, отчаянно льнущий к своей порванной ветром паутине. Сквозь ветер до них вновь донесся вой, громкий и торжествующий. Теперь - совсем близко. Ривен инстинктивно приподнял голову, но ветер, бьющий колючим снегом в лицо, не дал ему открыть глаз. Где-то за спиной у него закричала Джиннет. Ривен вырвался из объятий Ратагана и посмотрел назад, прикрывая глаза рукой. Было трудно что-либо разглядеть, но ему показалось, что он все-таки различил какое-то движение - человеческие фигуры, с трудом прорывающиеся сквозь буран. Они что-то кричали, но крики их относило ветром. Ратаган поднялся. - Он нападает, - выкрикнул он, нащупывая топор, но опять поскользнулся, и ветер сбил его с ног. Ривен напряг все свои силы, чтобы дотянуться и схватить покатившегося по снегу гиганта. Внезапно появилась Джиннет. Ее руки были все еще связаны. Она упала и поползла по снегу, что поднимался вокруг нее белой тучей. Она что-то кричала, но Ривен не мог разобрать - что. Снег залепил все лицо и уши, слепил глаза. Когда Джиннет приблизилась, Ривен схватил ее. - Где Айса? Что произошло? - Но буря унесла слова, заглушив их. А потом Ривен увидел его, - Снежного Исполина, - ломящегося сквозь буран, как воплощение зимы, с ледяными глазами, горящими, точно северные звезды. Шерсть его была покрыта снегом и льдом, свисавшим огромными сосульками с тяжелого квадратного подбородка. Невероятно, но Айса еще держался на ногах. Его посох обрушился на Исполина, когда тот приблизился к миркану и принялся размахивать огромными ручищами, пытаясь добраться до воина. Айса зашатался. Ноги его не находили опоры среди снега, льда и мерзлого камня, он едва ли не падал, но каждый раз ему удавалось устоять, и он вновь бесстрашно нападал на чудовище. Ривен отчетливо видел, как посох миркана переломился у него в руках, а сам он был сметен в сторону одним ударом косматой лапы. Исполин вновь завыл и встретился взглядом с Ривеном. Он знает, кто я. Ривен примерз к земле, придавленный весом лежавшей на нем Джиннет. Он не мог сдвинуться с места. Сейчас я умру. Он слышал, как Ратаган что-то кричал сквозь ветер и Байклин отвечал ему. Но они были слишком далеко. Ничто не могло остановить леденящие эти глаза. Разинув пасть, Исполин уже надвигался на него, полный неумолимой ярости... и вдруг пошатнулся. Камень, величиной с футбольный мяч, попал ему в голову. Ратаган с Байклином стояли выше по склону, швыряя в разъяренную тварь обледеневшие камни. Лица их были искажены криком, который Ривен не смог услышать. Еще один камень ударил Исполина в челюсть, потекла струйка крови, которую тут же подхватил ветер. Исполин зарычал от ярости и ринулся вверх по склону. Лиса возник словно бы ниоткуда, с обломком посоха в руке. Устремившись вдогонку за Исполином, он вонзил конец посоха прямо в крестец твари с такой силой, что сам не сумел устоять на ногах. Исполин пронзительно закричал и завертелся волчком, упав на колено и обливаясь черной кровью, хлынувшей потоком на снег. Как одержимый безумием, Айса откатился прочь, когда тварь рухнула, стараясь схватить его. Исполин упал лицом в снег, оглашая воздух душераздирающим криком. Он пытался еще дотянуться до миркана, полз вперед, беспомощно дергая ногами. Не обращая внимания на эти конвульсии, Ратаган с Байклином вскарабкались ему на спину. Ривен увидел, как меч Байклина по рукоять вошел в спину твари, а топор Ратагана раскроил его огромный череп. Исполин затих. Кровь его начала замерзать на снегу. Ривен, наконец, осознал, что Джиннет продолжает прижимать его к снегу, пряча лицо у него на груди. Он оттолкнул ее и поднялся, покачиваясь то ли от порывов ветра, то ли от