атическая система, точная копия государственной. Ученые всегда ходят в шорах, волей-неволей им приходится втискивать свою деятельность в определенные рамки. Они научились высказываться строго и сдержанно потому, что только тот, кто не выходит за эти рамки, продвигается наверх. Они в этом даже не виноваты, но тем не менее они таковы. Если кто-нибудь как истинный ученый попытается выйти за определенный предел, его затопчут всем миром. Вот так их бьют и дрессируют. Противно, конечно! Но они привыкают. Это становится их второй натурой, и они постепенно теряют способность к широкому творческому мышлению, охватывающему все области знаний. Они закисают в этих узких рамках, теряют жизненные силы и... - Именно поэтому, профессор, прошу вас принять участие!.. - не преминул воспользоваться словами профессора Юкинага. - Вы расскажете о том, чем сейчас занимаетесь... - А чем я сейчас занимаюсь?! - закричал профессор, вскочив со стула. - Чем занимаюсь я сейчас? Говорить об этом? А какой толк! Опять назовут безумцем, превратят во вселенское посмешище. У меня ведь еще нет точных данных. Я отчаянно борюсь, чтобы добыть их. Но на данном этапе, когда мне самому все кажется туманным и неопределенным, какой толк что-либо рассказывать? Если я поделюсь своими домыслами, повторяю, пока еще только домыслами, это может повлечь за собой всего лишь ненужные волнения в обществе. А из меня сделают сумасшедшего, фанатика, одержимого сумасбродными идеями. С меня хватит! И еще одно. Мое присутствие исключит участие некоторых ученых. И Нодзуэ, и Ямасиро присутствовать откажутся. Ведь они считают меня шарлатаном, авантюристом, которого просто стыдно называть ученым. Получаю субсидии от подозрительной новоявленной религиозной организации. Не ношу костюмов от хорошего портного. Не умею даже как следует завязать галстук. Порой даже не бреюсь. Ору. На официальных собраниях кого угодно могу обругать. Не сижу в рамках своей узкой специальности. Смотри, и тебе рекомендация моей кандидатуры не пойдет на пользу. Подумай о своем будущем. Да и твой друг, пожалуй, может пострадать, потеряет авторитет. Нет, я не буду участвовать! Ни за что! - Подумаешь, мое будущее! Великое дело! - терпеливо возражал Юкинага. - Вам ли обращать внимание на ветры, дующие в научном мире? Вы же давным-давно, по вашему же признанию, все это постигли. Для чего же вы занимаетесь сейчас своими исследованиями? И право, вы сами на себя не похожи, профессор, когда говорите подобные вещи? Ведь дело касается чрезвычайно серьезной для Японии... - Япония... Да, Япония... - лицо профессора вдруг сморщилось, казалось, он вот-вот заплачет. - Япония... Подумаешь... Да наплевать мне на такую страну! Юкинага, дорогой, у меня есть Земля! Она за миллиарды лет породила столько живых существ, вывела их из океана на сушу и в конце концов сотворила человека... И несмотря на то, что человек - ее драгоценное детище - изгадил всю поверхность матери-земли, она продолжает ткать свою судьбу, свою историю... Огромная - хотя во вселенском масштабе не более, чем песчинка... Моя звезда... У меня есть Земля, создавшая сушу, горы, наполнившая моря, одевшаяся в атмосферу, водрузившая на себя ледяные короны, полная удивительных все еще не разгаданных человеком тайн... Мое сердце... сердце мое принадлежит Земле! Юкинага, дорогой! Может, я странно выражаюсь... Эту теплую, мокрую, бугристую планету... Черт ее знает... какая-то нежная, ласковая планета... Она сумела защитить свою поверхность от ледяного вакуума Вселенной, полного радиации, пустоты и мрака, влажной атмосферой... Потом умопомрачительно долго растила почву, зеленые деревья, всяких букашек... Единственная планета в Солнечной системе, сумевшая понести ребенка во чреве своем... Земля, может, в чем-то и жестока. Но бороться против нее не имеет особого смысла. У меня есть Земля. И что бы там ни случилось с этой самой Японией, этими крохотными островками, вытянувшимися словно по веревочке... - Но, профессор, вы же японец... - спокойным голосом произнес Юкинага. - Вы любите Землю. Нежную, удивительную планету, но в тайне, вы так же любите и Японию. Если это не так, то скажите, почему вы не пошлете все собранные вами данные в Общину Мирового океана? И почему вы ничего не публикуете, молчите о своих гипотезах, избегаете газетчиков и всяких там типов из еженедельных журналов, любителей сенсаций и скандалов? - Стой! - вдруг резко остановил Юкинагу профессор. - Откуда тебе известно, что я скрываю данные от тех, кто меня субсидирует? - Это я наугад, профессор. Виноват, конечно, но попробовал на пушку взять, - Юкинага опустил газа, потом поднял их. - Но мне всегда казалось странным... Понимаете, я почти никогда не просматривал докладных записок ОМО, ведь вы мне все сами рассказывали. А совсем недавно мне попалась на глаза одна из них. В ней было что-то нелепое. Ваш превосходный английский язык, профессор, стал в ней на удивление тусклым. Да еще вы приводили подробные данные о биомире морского дна и о кораллах - то есть данные, которые сегодня вас вовсе не интересуют... А намек на что-то страшное, который я почувствовал из ваших рассказов, в этой записке вообще отсутствовал. Я перечитал все еще раз и понял, что вы затратили немало сил, составляя эту записку с предельной осторожностью. Конечно, если предположить, что читающий кое-что знает, тогда все это может представиться в ином свете, но ни о чем не зная, ни о чем и не догадаешься. Вы уж постарались. Даже специально отвлекли внимание от этого... - Н-да. Помнится, ты рассказывал, что еще в гимназии прочитал в подлиннике всего Шекспира... - профессор Тадокоро помотал головой. - А я и забыл о твоих успехах в английском... - Так вот, профессор, где-то в глубине души вы беспокоитесь о Японии, не правда ли? - продолжал настаивать на своем Юкинага. - Что-то касающееся Японии вы хотите скрыть от других стран и от центра ОМО тоже... Разве не так? - Что ты знаешь об Общине Мирового океана? - въедливо спросил профессор. - А почти ничего... - сказал Юкинага. - Центр, говорят, где-то в Греции. Но, вероятно, ветви его в каждой стране достаточно независимы? Организация страшно богатая, но чрезвычайно любительская... - Юкинага... - вдруг совсем другим тоном сказал профессор. - Я согласен, я приду на это самое собеседование, или как его там. Конечно, в том случае, если твоя рекомендация возымеет действие. Когда оно состоится? - Еще точно не решено, но, я думаю, дня через три-четыре, - Юкинага облегченно вздохнул. - Давайте же есть! - Ведь совсем остынет... 4 Встреча членов кабинета министров и ученых по проблеме землетрясения состоялась только через неделю. Происходила она келейно, втайне от представителей прессы в клубе, помещавшемся в новом здании на улице Хирагава. Присутствующие услышали мало нового. Начальник Центра защиты от стихийных бедствий заявил, что если антисейсмическая реконструкция зданий в Токио и дальше будет продолжаться так же успешно, как и сейчас, то убытки окажутся почти не ощутимыми, даже если в ближайшие два-три года произойдет землетрясение таких масштабов, как в 1923 году. Зато в районах Киото, Тиба и Омори, где наблюдается оседание почвы, цунами может нанести весьма ощутимый ущерб, поэтому здесь необходимо принять определенные защитные меры. Чиновник из Управления метеорологии настойчиво требовал расширить сеть сейсмических станций, приравняв их количество к числу метеостанций. Он говорил также об автоматической централизованной обработке данных, связанных с активизацией вулканической деятельности гряды Фудзи и других сопряженных с нею гряд, а также о необходимости защитных мер в местах отдыха и туризма, находящихся в районах сейсмических зон. Профессор Ямасиро из Т-ского университета и профессор Оидзуми из К-ского университета кратко доложили об участившихся землетрясениях во внешнем сейсмическом поясе Японии. Число землетрясений средней силы значительно увеличилось, но, поскольку они способствуют выбросу энергии, накапливаемой в недрах Земли, признаков возникновения сильного землетрясения пока не наблюдается. Если принять во внимание еще и активизацию вулканической деятельности, то можно допустить вероятность каких-то структурных изменений под Японским архипелагом, однако ничего определенного по этому поводу пока сказать нельзя. Прогнозы остаются неясными. Чтобы сказать, будут ли развиваться эти изменения или, наоборот, сойдут на нет, требуются более долгосрочные наблюдения... - В общих чертах, что вы имеете в виду, говоря о структурных изменениях? - спросил министр строительства. - В ближайшем будущем произойдет сильное землетрясение?.. - Нет, не землетрясение, - сказал профессор Ойдзуми. - Речь идет об изменениях более крупного масштаба. Но об этом не стоит особенно беспокоиться. Для таких изменений требуются тысячи, а то и десятки тысяч лет. Настоящее время с точки зрения геологического возраста относится к периоду интенсивного альпийского горообразования. Современные тектонические изменения, а к ним относятся землетрясения и извержения вулканов, происходящие по всему миру, вполне характерны для него. Другими словами, эра человека на земле как раз совпадает с наиболее активным, можно сказать, необычайно активным периодом тектонических изменений суши. - И что же? - спросил министр финансов. - Землетрясения в дальнейшем участятся или пойдут на убыль? Существует ли опасность стихийных бедствий крупного масштаба? Или все ограничится средней силы землетрясениями? - Трудный вопрос. И ответить на него непросто. У нас пока нет оснований для категорических однозначных утверждений, - сказал, склонив свою благородную, хорошей лепки голову, профессор Ямасиро из Т-ского университета. - Иными словами, землетрясения еще не настолько изучены, чтобы говорить о них что-либо определенное. Однако мне кажется вполне вероятным, что в дальнейшем особенно крупных землетрясений не будет происходить, хотя число обычных землетрясений, возможно, несколько и увеличится. Дело в том, что накопленная в земной коре энергия во время мелких землетрясений получает постепенный выход... - Однако, - впервые заговорил молчавший до сих пор профессор Тадокоро, - так называемый "коэффициент вулканической активности", как его назвал Ротэ, за последние пять-шесть лет заметно повысился. Если для Японии он был в среднем 380-390 - правда, это самый высокий коэффициент в мире, - то в последние годы он составляет больше четырехсот. Невероятное повышение. - Безусловно, - ответил профессор Ямасиро, не оборачиваясь в сторону Тадокоро. - При таком числе землетрясений коэффициент естественно повышается. - Среднее число землетрясений, регистрируемых сейсмографами, составляет обычно семь тысяч пятьсот, а сейчас оно удвоилось и достигло тринадцати тысяч... - Совершенно верно, среднегодовое число землетрясений увеличилось. И даже очень. Но лишь за счет маленьких и средних землетрясений. А поскольку число больших землетрясений за тот же период уменьшилось, то, я думаю, можно говорить о некотором равновесии... - Но величина ущерба не всегда определяется силой землетрясения. Порой землетрясение средней силы может нанести больший ущерб, чем крупное, если быть к нему плохо подготовленным, - сказал начальник Центра защиты от стихийных бедствий. - Так что, по-видимому, в дальнейшем придется разработать новые комплексные средства антисейсмической защиты для железных дорог, для автострад и зданий... - Известно ли профессору Ойдзуми, что пояс отрицательной гравитационной аномалии, расположенный над западным склоном Японского желоба, резко перемещается на восток? Уже произошло смещение части пояса с верха склона на дно океана, - профессор Тадокоро продолжал говорить, не обращая внимания на попытки перебить его. - К тому же наблюдается столь значительное снижение уровня этой аномалии, что можно ожидать перемещения всего пояса на восток. В настоящее время - правда, мне еще не удалось провести все измерения - в поясе уже встречаются отдельные участки, где аномалия полностью исчезла. Я говорю все это на основании данных, полученных неделю назад исследовательским судном "Суйтэн-мару", которое и сейчас продолжает свои наблюдения. Что вы об этом думаете? - Н-да... Видите ли, я только десять дней назад вернулся из-за границы... - профессор Ойдзуми растерянно смолк. - Мне недавно представился случай принять участие в изучении одного странного явления. Маленький остров на юге Бонин за одну ночь ушел под воду на двести метров, - словно про себя проговорил профессор Тадокоро. - А это значит, что за одну ночь на такую глубину опустилось морское дно. Из глубоководного батискафа мне удалось наблюдать мутьевой поток высокой плотности на дне морской впадины. Глубинные сейсмические эпицентры в районе Японского архипелага за последние годы в общем перемещаются на дно моря к востоку. Есть и еще один тревожный признак - это увеличение глубины сейсмических эпицентров на суше... - Безусловно, под землей Японии происходят не совсем обычные явления, - сказал профессор Ямасиро. - Но что они означают, пока никто сказать не может. Впрочем, мы собрались здесь сегодня не для научных дискуссии. Наша цель - в общих чертах доложить премьер-министру о существующем положении вещей. - Да. Поэтому я и пришел сюда, чтобы обо всем доложить премьеру, - сказал профессор Тадокоро, с шумом захлопнув блокнот. - Господин премьер-министр, очевидно, вам, как государственному деятелю, лучше быть готовым ко многому. Государственный деятель не должен приходить в смятение ни при каких обстоятельствах. Я думаю, вы со мной согласитесь. Поэтому я хочу передать вам мое личное мнение: я предчувствую, что произойдет нечто небывало крупных масштабов. Все вдруг притихли. Премьер встревоженно взглянул в сторону профессора Ямасиро. - А вы не могли бы нам сказать, что именно может произойти и на чем основаны ваши прогнозы? - очень спокойно проговорил профессор Ямасиро. - Профессор Тадокоро, ваше заявление слишком серьезно! Для подобного заявления перед лицом государственных деятелей, не являющихся специалистами в этой области, должны быть веские основания. - Что может произойти, я еще не знаю. И оснований для каких-либо конкретных выводов у меня почти нет, - безмятежно произнес профессор Тадокоро. - Но, понимаешь ли, дорогой Ямасиро... Вам... то есть нам, всем нам, необходимо смотреть на вещи более широко, в масштабах геофизики в целом, или, вернее, в масштабах всех наук о Земле. Особенно это касается морского дна. Правда, у нас мало возможностей наблюдать и изучать его, но надо хотя бы постараться узнать о нем побольше. А там сейчас начинается что-то чрезвычайно серьезное, хотя я и не знаю, что именно. Для того чтобы разобраться в дальнейшем движении Японского архипелага, необходимо сосредоточить внимание на океаническом дне. Да, я хочу еще добавить: не исключено явление, которого прежде мы никогда не наблюдали, то есть явление, никогда ранее не происходившее на Земле. - Это можно сказать о любом новом явлении, - по-прежнему не глядя на Тадокоро, произнес профессор Ямасиро. - Однако маловероятно, чтобы подобное явление произошло без всяких предварительных признаков. - Но может статься, что эти признаки проявляются в различных хорошо известных нам явлениях, которые происходят изо дня в день. Просто мы не обращаем на них внимания, полагая хорошо изученными. Мы что-то упускаем... - профессор Тадокоро спрятал блокнот в карман. - И еще одно... Хотя вы опять скажете, что это моя очередная маниакальная идея... Мы обычно упускаем из виду лежащий в основе тектонических изменений эволюционный процесс. Циклы горообразовательной деятельности с увеличением геологического возраста Земли укорачиваются, а степень резкости изменений, очевидно, увеличивается. Правда, по этому поводу существуют и другие мнения. Однако за последние несколько миллионов лет эволюция тектонических изменений акселерирует. Аналогично эволюции в живой природе. Если, например, завтра тектонические изменения вступят в свою переломную фазу, никто не может сказать, что не произойдут _такие явления_, о каких в настоящее время мы и предположить не можем. Не исключено, что произойдет нечто такое, чего нельзя предугадать на основании наших теперешних наблюдений и всего накопленного в прошлом опыта. Да к тому же история наших научных наблюдений слишком коротка... Позвольте мне откланяться. Сегодня мне опять всю ночь сидеть... Сказав все, что хотел, профессор Тадокоро быстро вышел из комнаты. - Как всегда, - заметил кто-то из ученых. - Напустит туману, запутает всех... - Не надо быть очень строгим к нему, - улыбнулся профессор Ямасиро. - В его словах есть свой резон. Но все очень уж широко охвачено, так широко и далеко, что составляет проблему и не сегодняшнего, и не завтрашнего дня. К примеру, заявление о том, что в недалеком будущем земля с небом поменяются местами, не будет ни истинным, ни ошибочным, поскольку мы ровным счетом ничего об этом не знаем, а "недалекое будущее" - понятие весьма растяжимое. - Простите, это знакомый кого-либо из присутствующих? - не без раздражения спросил начальник Центра защиты от стихийных бедствий. - Это ведь личность небезызвестная. - Нет, - поспешил с ответом управляющий делами. - Как я слышал, он достаточно известен за границей, особенно в Америке. - А вам известно, что он делал в Америке? - сказал профессор Ойдзуми. - Он занимался изучением гайотов - это один из видов морских вулканов - на дне Тихого океана. Эти крупномасштабные исследования проводились американским военно-морским флотом. Они собирались использовать гайоты в качестве ориентиров и баз для атомных подводных лодок с ядерными ракетами... В эту минуту открылась дверь, и в зал вернулся профессор Тадокоро. Профессор Ойдзуми будто подавился. - Забыл авторучку... - пробормотал себе под нос Тадокоро и, взяв со стола толстый "монблан", снова направился к двери. - Профессор Тадокоро... - вдруг окликнул его премьер. - Вы заявили, что я, как государственный деятель, должен быть к чему-то готов. Позвольте спросить, к чему именно? К какого масштаба явлениям я должен готовиться? - Я уже говорил, что ничего еще не могу сказать точно, - профессор Тадокоро пожал плечами. - Но, как мне кажется, нельзя исключать и такую возможность, как полное разрушение Японии. А может случиться и такое, что Японский архипелаг просто исчезнет... В зале послышались смешки. Явно недовольный собой профессор Тадокоро поспешно вышел. После встречи с учеными один из секретарей канцелярии премьер-министра, остановив машину у края газона, вызвал кого-то по междугородному радиотелефону. В трубке прозвучал старческий мужской голос. - Кончилось, - сказал секретарь. - Как и ожидали, ничего определенного сказано не было. Позвольте доложить основные моменты. Секретарь пересказал ход заседания. - Был, правда, один ученый, который удивил всех. Его фамилия Тадокоро... Просто сказал, что Япония провалится в море... Да, да, Юскэ Тадокоро. Совершенно верно. Вы изволите его знать?.. Да, слушаю... - секретарь чуть нахмурил брови. - Ясно, я все понял. Если можно в такое время, я немедленно отправляюсь... Положив трубку, секретарь вздохнул и посмотрел на часы на приборной панели. Было тридцать пять минут одиннадцатого. - Беспокоит?.. - бормотал он про себя в темном салоне машины. - Что же это может его беспокоить?.. Заведя мотор и развернув машину, он позвонил еще раз. - Это я. По дороге завернул в Тигасаки, так что вернусь поздно. Ты ложись спать. Потом он вывел машину на дорогу. Под душным, без единой звездочки ночным небом черным зверем притаился лес Ееги, темнело здание стадиона. Вечно здесь по ночам обнимались влюбленные парочки. Осветив фарами несколько фигур, секретарь нажал на акселератор. Прошло несколько дней. Токио по-прежнему варился в превышающем тридцать пять градусов зное. Люди, загорелые до черноты и вконец измученные, едва дышали. После того как пострадало морское побережье Сенан, а в районе Идзу произошло извержение, стали бояться выезжать в окрестности. Спасаясь от жары, в жажде морской прохлады народ повалил в префектуру Тиба и дальше - в Кансайский край, на северо-восток, на Кюсю и Хоккайдо. Поезда были набиты битком, машины шли по шоссе сплошным потоком. Амаги, выбросив большое количество магмы, успокоился, хотя не прекращал куриться, а Асама все еще время от времени выплевывал огнедышащую жижу. Продолжались и землетрясения. Число их не сократилось, в течение дня происходило пять-шесть довольно ощутимых толчков. Кренились старые дома, их стены трескались, а с крыш сыпалась черепица. Во всех городах всех провинций экстренно провели перепись ветхих и опасных построек. Но запланированный на ближайшее десятилетие проект ускоренного повышения сейсмостойкости и огнеупорности зданий в масштабах всей страны пока еще находился на уровне рассмотрения в министерстве строительства. Измученные ежедневной удушающей жарой люди, казалось, не замечали землетрясений. Восприятие притупляется, если тебя в любую минуту может качнуть, где бы ты ни находился - на улице, в кафетерии, дома. Особенно в Токио: здесь горожане привыкли к колебаниям почвы, и теперь участившиеся землетрясения считались почти нормой. И все же сообщения о том, что по всей стране, от южной оконечности Кюсю до севера Хоккайдо, без конца происходят мелкие и средние землетрясения, действовали на нервы. Вызывали тревогу и такие факты, как необычное повышение температуры воды в озере Асиноко, в горах Хаконэ, в результате чего почти вся рыба всплыла кверху брюхом. В глубине сознания зарождалось смутное непонятное беспокойство. Порой люди начинали суетиться, спешить, словно дамоклов меч был уже занесен над их головами. Значительно превысилось прошлогоднее число дорожных катастроф. Поголовно все стали на удивленье раздражительными. Участились уличные драки, убийства. Упал даже интерес к профессиональному бейсболу и скачкам. Как никогда, тонули курортники. Сильно пострадали от ливней посевы риса в районе Тоса на острове Сикоку, хотя по предварительным данным урожай ожидался высокий. Тайфуны номеров 17 и 18 приблизились к югу Японии. На приморском курорте была арестована группа подростков, которые, наглотавшись ЛСД, совершили убийство. Во всем остальном жизнь текла так же, как и в прошлые годы. В крае Кансай накануне Дня поминовения усопших "Урабон-э" началась вторая волна эпидемии японского энцефалита, а в универмагах уже демонстрировали новые моды осеннего сезона и женщины оживленно обсуждали, какие будут в моде цвета. Конференция по случаю годовщины атомного взрыва опять прошла бурно - пятнадцатое августа, как всегда, будило страшное воспоминание о далекой прошлой войне. Дней через десять после встречи с членами кабинета в лаборатории профессора Тадокоро раздался звонок. Звонил приват-доцент Юкинага. Он очень просил профессора, несмотря на крайнюю занятость, приехать в отель "Палас", чтобы встретиться с одним человеком, который просто жаждет с ним познакомиться. Машина за профессором уже выслана... - С кем это ты хочешь меня познакомить? - раздраженно буркнул профессор Тадокоро, небритый, измученный ежедневным недосыпанием. - Я занят. Да еще в отель меня тащить, там же при галстуке надо быть. - Это отнимет у вас немного времени. Всего каких-нибудь тридцать минут, - настаивал Юкинага. - Насколько я знаю, этот человек очень хорошо знал вашего отца, профессор. - Я тебя спрашиваю, как его зовут? Как ни странно, в эту минуту разговор прервался. И тут же загудел интерфон: - Господин профессор... У подъезда вас ожидает машина, присланная господином Юкинагой... - Пусть ждет! Профессор покрутил головой, провел ладонью по небритым щекам. Потом, недовольно хмыкнув, взялся за пиджак. Не успел Тадокоро в помятой рубашке и видавшем виды пиджаке переступить порог отеля "Палас", как к нему подошла ослепительной свежести девушка в кимоно. - Господин профессор Тадокоро? - спросила она. - Прошу вас, следуйте, пожалуйста, за мной... Они прошли через вестибюль, где толпились иностранцы, бизнесмены и нарядные женщины - возможно, готовился прием, - и поднялись на несколько ступенек. Здесь их встретил статный молодой человек в темном костюме. - Прошу вас, господин профессор! Вас ожидают... - вежливо поклонился он. Профессор Тадокоро посмотрел в сторону, куда указывал молодой человек. Там в кресле-каталке сидел согбенный старик, поражавший своей худобой. Его ноги - в такую-то жару! - были укрыты пледом. - А Юкинага? - оборачиваясь, спросил профессор молодого человека. Но того уже не было. - Тадокоро-сан? Голос у старика оказался неожиданно сильным. Со дна глубоких глазных впадин, из-под густых седых бровей на Тадокоро остро и прямо смотрели хоть и выцветшие, но ясные глаза. Морщинистое, все в складках и пигментных пятнах лицо казалось улыбающимся. - Н-да, похож, чем-то похож! Я твоего батюшку знавал. Хидэносин Тадокоро, верно? Упрямый был юнец. - С кем имею честь? - спросил Тадокоро, уже без всякого раздражения глядя на старика. - Садитесь-ка, - прокашлявшись, сказал старик. - Дело не в имени. Я - Ватари, но вам это ни о чем не говорит. Мне ведь уже за век перевалило. В октябре сто один будет. Наука врачевания очень продвинулась, никак она не дает старикам заснуть. Я и прежде был капризным, а с возрастом стал и того хуже. С годами прибавлялись знания, чем больше я узнавал, тем меньше испытывал страха - вот теперь ничего на свете не боюсь, а от этого стал еще капризнее. Вот, например, захотелось мне с вами познакомиться - тоже своего рода старческий каприз... А вообще-то я хочу вас кое о чем порасспросить. - Простите, но о чем же? - Тадокоро даже не заметил, как уселся на стул и отер вспотевшее лицо. - Есть один момент, который меня немного тревожит... - старик уставился на профессора острым взглядом. - Вам может показаться, что я задаю ребяческий вопрос, но что поделаешь. Только одно меня, эдакого старика, и волнует: _ласточки_! - Ласточки?.. - Да. Каждый год в мой дом прилетают ласточки и вьют гнездо под карнизом. Уже почти двадцать лет. А вот в прошлом году прилетели в мае, построили гнездо и почему-то в июле исчезли. Исчезли, оставив только что снесенные яйца! А в этом году так и не прилетели. И не только ко мне, но и в соседние дома тоже. Почему же, а? - Ласточки... - профессор Тадокоро кивнул. - Это не только у вас, по всей стране то же самое происходит. За последние два-три года число перелетных птиц, гнездящихся в Японии, резко уменьшилось. Орнитологи говорят, что это связано либо с изменениями в геомагнитном поясе, либо с изменениями климата. Но я думаю, что дело не только в этом. За прошлый и нынешний годы число прилетающих ласточек уменьшилось в сто двадцать раз. И это касается не только птиц. Огромные изменения происходят и в миграции рыб. - Гм... - хмыкнул старик. - В чем же дело? Может, предупреждение какое? - Ничего нельзя сказать, - профессор Тадокоро покачал головой. - Ну, совершенно ничего нельзя сказать! Я сам ночей не сплю, чтобы понять, в чем тут дело. Хоть у меня и есть смутные опасения, но пока утверждать что-либо я не могу... - Понял, - старик закашлялся. - У меня к вам еще один вопрос. Что вы считаете неотъемлемым, необходимым для ученого? - Чутье! - немедленно ответил профессор Тадокоро. - Что? - старик приставил ладонь к уху. - Что вы сказали? - Я сказал "чутье", - убежденно повторил профессор Тадокоро. - Может быть, вам это покажется странным, но для ученого, особенно для ученого, занятого естественными науками, самое главное - острое и верное чутье. Человек, лишенный интуиции, никогда не станет великим ученым, никогда не сделает большого открытия. - Хорошо, я вас понял... - старик кивнул головой. - Прошу вас... - сказал возникший вдруг молодой человек и начал толкать кресло-каталку. Опешивший профессор Тадокоро проводил изумленным взглядом удалявшиеся спины молодого человека и девушки в кимоно. Придя в себя, он огляделся. Юкинаги по-прежнему нигде не было видно. Только тут профессор обратил внимание на боя. Оказывается, для него была записка от Юкинаги. "Простите, пожалуйста. Надеюсь, впоследствии я смогу вам все объяснить", - прочитал профессор. Прошла еще неделя, и однажды вечером в лаборатории профессора Тадокоро появился загорелый средних лет мужчина. - Я слышал, что вы нуждаетесь в глубоководном батискафе... - с места в карьер начал неизвестный. - Вам подойдет французский "Кермадек"? Он способен погружаться на глубину более десяти тысячи метров. - Что значит - нуждаюсь?! Мало ли в чем я нуждаюсь! - буркнул профессор, нахмурившись. - Мне нужен японский батискаф... - Речь идет не об аренде! Батискаф будет куплен и отдан вам во временное пользование, - произнес странный гость. - Что касается работ для центра ОМО, то там и без вас обойдутся. Когда вы в общих чертах завершите договорные работы, мы просили бы вас - не сразу, конечно, а постепенно - прервать отношения с этим центром. Эту лабораторию, я думаю, можно будет вернуть им в таком виде, как она есть. Поймите, в данном случае за центром стоит отдел морских исследований военно-морского флота Соединенных Штатов, он-то на самом деле и субсидирует ваши научные изыскания... Зная об этом, мы готовы выделить вам средства. И в любом количестве, сколько вам понадобится. Мы согласны также, чтобы вы сами подобрали себе сотрудников. Единственное, о чем мы просим, - это оставить за нами охрану секретности исследований. Как до сих пор в интересах Японии вы не допускали, чтобы информация о ваших работах просочилась за рубеж, так и в дальнейшем, мы надеемся, вы будете соблюдать секретность, тоже _ради Японии_. - Это все Юкинага! - воскликнул профессор Тадокоро. - Кто вы? Какое отношение вы имеете к Юкинаге? - Разумеется, мы просили о сотрудничестве и приват-доцента Юкинагу. А я, вот, пожалуйста... - мужчина вытащил из специального бумажника визитную карточку. - Сектор разведки кабинета министров... - прочитал профессор, едва сдерживая стон. В этот момент на лестнице раздался грохот шагов, и в компьютерскую влетел молодой человек. - Ты что?! - как будто испуганно воскликнул профессор. - Потише не можешь?! - Профессор... - совсем еще юный, с детским лицом парень, как-то весь вдруг съежившись, протянул бумагу. - В крае Кансай... сейчас опять... В это же время Онодэра вместе с несколькими старыми университетскими друзьями находился в Киото. Они смотрели на "Даймондзи-яки" с галереи, далеко выступавшей над рекой Камо-гава. Все галереи гостиниц на Бонто-те вдоль реки Камо-гава, мосты Сандзе и Сидзе и береговая земляная насыпь были переполнены. По улице Сидзе-дори от западного берега реки до Минами-дза и далее до вокзала Кэйхан-Сидзе двигался сплошной людской поток. Все движение прекратилось. Гигантское "Даймондзи" вспыхнуло минут двадцать назад. Алые костры, выложенные в форме иероглифов, горели на Хигаси-яма. Слева от них, на далеком северном склоне, тоже пылали огромные иероглифы. В День поминовения усопших огонь был зажжен в знак памяти обо всех, покинувших этот мир. - Странно все-таки, - сказал Кимура, инженер-электронщик, недавно вернувшийся с международного симпозиума по вопросам телевидения. - Страна, которая запускает спутники, собирается строить атомные танкеры, сохраняет подобные традиции... Вроде бы и не думаешь об этом, но как только наступает август, подходит День поминовения усопших, сразу начинаешь ждать этого зрелища, с нетерпением и даже тоской... - Я слышал, что в информационной технике большое внимание уделяют символам, - сказал раскрасневшийся от пива Уэда, преподаватель философии в частном университете в Киото. - Как определяют и как оперируют в информационной технике такими понятиями, как "изящество", "утонченность"?.. - Что ни говорите, чудная страна, - продолжал Кимура. - И почему у нас сохранились такие стародавние обычаи? В те времена, когда не было ни электричества, ни неона, это зрелище, конечно, впечатляло своей грандиозностью. Но сейчас?! И почему это сохранилось? Когда кончается одна эпоха, вместе с этой эпохой должны быть отброшены и атрибуты ее культуры. Я даже думаю, вместе с эпохой их надо и хоронить... - Такова уж Япония... - сказал Уэда, вытирая ладонью губы. - В этой стране _ничто не умирает и не исчезает_. Пусть даже что-то и сходит со сцены современного мира, но оно не погибает и не умирает окончательно. Ну, исчезнет на время, однако где-то, в закоулках действительности, продолжает жить... Так все думают. В День поминовения усопших или в какой-нибудь другой праздник эти ушедшие на покой традиции и люди, их носители, вновь появляются на сцене. И тогда их принимают, как самых дорогих гостей. Ушедшие на покой боги и предки становятся героями дня. Так положено. Удивительная страна! Взять хотя бы религию - какой только в Японии нет, но отсутствует главная, ведущая. Однако существует обычай все воспринимать и уважительно сохранять. И этот обычай - явление исключительное, часть нашей духовной культуры, не имеющей прецедента в других странах. - И если бы не этот обычай, который не дает погибнуть ничему и никому, такой миленькой майко в нынешние времена и в помине бы не было! - перебил Нодзаки служащий строительной фирмы из Осаки, притягивая к себе за плечи густо напудренную и стройненькую майко [девочка-танцовщица, ученица в школе гейш]. - Ну где ты найдешь в наше время такое изящество и вкус! Хостэсс Гиндзы только и знают, что выуживать деньги да хлестать что покрепче, а нам, клиентам, за наши-то кровные денежки еще приходится их обхаживать! Правду я говорю, малышка? Хочешь, научу, как надо целоваться? - Что вы, как можно! - со смехом вскрикнула майко. - Увольте, да и в пудре весь будете! Онодэра, облокотившись о перила и глядя на пляшущее пламя "Даймондзи", рассеянно слушал друзей. Продлив свой двухнедельный отпуск до трех недель, он поехал на похороны Го, а чуть позже - на церемонию погребения праха, состоявшуюся на родине Го - острове Сикоку. Нашли нечто похожее на завещание. Установили, что это самоубийство. Бессвязные записи скорописью были очень неразборчивы, однако позволили понять, что Го что-то обнаружил, открыл... Почему он умер?.. Огонь "Даймондзи", словно огонь проводов Го, мигал, постепенно угасая. В этой стране _ничто не умирает и не исчезает_... Так ли это? На самом ли деле не исчезает? Ну, например, хотя бы Киото... Просуществовало тысячу лет. И сейчас живет, не давая умереть прошлому. Ну, а дальше? Следующую тысячу лет... - Позвольте вам чашечку, - придвинулась к нему уже не очень молодая гейша. - Да что это с вами? Заскучали совсем... Не желаете ли испить? - А ты лучше мне дай выпить, - сказал репортер отдела хроники Ито, приехавший из Токио. - Но только не в маленькой чашке. Дай стакан или что-нибудь в этом роде. - Ох-хо-хо, какие мы герои! В таком случае, прошу вот из этого, изволите? - Гейша повернулась и взяла со стола большую красного лака чашу. - Вы из нее еще не пили? - Что это? - Ито уставился на чашу. - Испить что ли вместе с тобой из этой чаши, по три глотка девять раз в знак брачной церемонии? - Покорно вас благодарю, конечно. Но я не об этом. Если налить в эту чашу воды и поймать в нее отражение даймондзи, а потом выпить, то не будете простужаться. - В этом Киото куда ни глянь, всюду старина, заклинания, поверья всякие, - пробормотал Ито. - Ладно, наливай! Только вместо воды холодного сакэ! Ито одним духом выпил до краев наполненную чашу и тыльной стороной ладони вытер губы. - Вкусно. В Кансае сакэ лучше, хоть и обычной марки. И еда вкуснее. - Да-а, это верно. Что же вы не попробовали бульона из бычков? - А я не ем речных рыб, разве что угря да еще форель. А всякие там бычки да карпы, глаза бы мои на них не глядели! - сказал Ито нарочито развязным тоном и обернулся к Онодэре. - Ты что? Не пьешь? - Да я пью... - Онодэра поднял стакан с пивом. - Что-то ты не пьянеешь, кажется... - сказал Ито и снова попросил налить. - Го что-ли?.. - Ага... - Я тоже о нем думал... Чуть отпив из полной чаши, Ито поставил ее на стол и всем корпусом повернулся к Онодэре. - Его завещание... Впрочем, не знаю, может, и не его. В общем, у меня с собой копия, - Ито похлопал по карману брюк. - Тебе не кажется, что тут что-то не так? - В каком смысле? - Я все думаю, а вдруг это убийство... - Ито глянул на Онодэру исподлобья, как всегда, когда бывал пьян. - Не такой он был слабак, чтобы покончить с собой. Я ведь его знал еще со школьной скамьи. - Убийство? - переспросил пораженный Онодэра. - Но почему? - Как почему? Ясно же, что на этом строительстве кое-кто нагрел руки, - упершись ладонями в колени, Ито развел в стороны локти. - Он обнаружил упущения по части геодезических измерений и опорных работ. Кто-то из начальников, у кого голова бы полетела, стань все известным, выманил его к верховьям реки Тэнрю-гава и убил, замаскировав это под самоубийство. Ну как, ничего сюжетик? Нет, не то, рассеянно подумал Онодэра. Не на том еще этапе было это строительство, чтобы там началось такое. Да и зачем было убивать Го? - Ну что, ты не согласен? - спросил Ито. - Знаешь, кто это говорит? Я, Ито-сап, тот самый, который раскрыл дело о коррупции на скоростных автодорогах и получил премию. Вот вернусь на работу и в знак траурной битвы за Го попробую вывести на чистую воду этих... - Мне кажется, что здесь совсем не в этом дело, - пробормотал Онодэра. - Не в этом? Ты веришь, что было самоубийство? - Не-е... - Не самоубийство, не убийство. Что же тогда? - Я думаю это была случайная смерть... И когда Онодэра уже произнес эти слова, ему вдруг показалось, что все мгновенно прояснилось. Перед глазами предстала вся картина смерти Го, о которой он слышал на месте происшествия. Ночью двадцать второго июля, а если быть точным в два часа утра двадцать третьего июля, Го вдруг, никому не сказав ни слова, ушел из отеля в Хамамацу. Бой видел, как он садился в такси. А таксист, которого отыскали потом, показал, что довез Го до горной дороги перед самой Сакумой. В отель Го не вернулся, его труп выловили только через три дня ниже плотины Сакумы, что в верховьях Тэнрю-гава. Череп был сильно поврежден... В отеле обнаружили странные записи... Поглощенный какой-нибудь мыслью, Го мог в любое время суток бежать в лабораторию или поднимать с постели друзей. Значит, было что-то такое, что заставило его страшно разволноваться посреди ночи. И, не дожидаясь утра, он помчался к верховьям Тэнрю-гава. Он что-то обнаружил на берегах реки или хотел там что-то проверить. В район Сакумы он прибыл, когда едва начинало светать. Следуя своей сумасбродной привычке, Го отослал такси и направился к плотине. Спустился в ущелье, чтобы что-то осмотреть. В рассветной полутьме поскользнулся на мокрой от росы траве или еще на чем-то и упал... Скорее всего, так и было. Но что его заставило посреди ночи помчаться в Сакуму, что? На соседней веранде заиграл самисэн. Ветер вдруг прекратился, внезапно наступила духота. - Есть тут Онодэра-сан? - на веранду заглянула служанка. - Вам звонят из Токио. Онодэра вскочил и направился к конторке. - Онодэра-кун, говорит Юкинага, - послышалось в трубке. - Необходимо срочно встретиться и поговорить. Сумеете завтра вернуться в Токио? - Вообще-то не собирался, но... - сказал Онодэра. - Но если это очень срочно, я вернусь утренним скорым. Хотя бы примерно, в чем дело? - При встрече расскажу подробно... А в двух словах - хочу попросить вашего содействия в одном деле... - Юкинага на мгновение умолк. - Ну, в общем, в работе, которая ведется у профессора Тадокоро... Вдруг разговор прервался. - Алло, алло! - крикнул Онодэра в самую трубку. - Алло, алло! Но тут он покачнулся, словно пьяный. Где-то визгливо закричала манко или какая-то другая женщина, со страшным шумом мелко-мелко затряслись фусума [раздвижная перегородка в японском доме]. Онодэра ничего не успел сообразить, как весь дом заходил ходуном и стал поворачиваться вокруг своей оси. Из-под земли донесся страшный гул. Раздался треск, с поддерживавшего крышу столба сорвалась перекладина, потолок и стены утонули в клубах пыли. Сквозь гул и треск рушащихся домов прорвались душераздирающие крики, Онодэра, не устояв на ногах, ухватился было за столб, но, увидев, как дверь чулана рухнула и оттуда, словно танцуя, вылетел здоровенный стол, схватил его, придвинул и стене и нырнул под него. Тут же погас свет, что-то со страшным грохотом обрушилось на столешницу красного дерева. Онодэра почему-то посмотрел на часы и запомнил время. Судя по отсутствию предварительных толчков, эпицентр должен был быть очень близко. Сколько же это будет продолжаться?.. Вдруг мелькнула жуткая мысль, по спине побежали мурашки. С трудом повернув под столом голову, он посмотрел в сторону дальней комнаты. Сквозь нагромождение не то фусума, не то стен, не то столбов и перекладин виднелась полоска тусклого света. Там, где находилась веранда, сейчас ничего и никого не было... Это землетрясение, Великое землетрясение Киото, результат активизации давно, казалось, успокоившегося сейсмического пояса, было действительно страшным. И не только по своим масштабам, но и по огромному количеству жертв. На Праздник "Даймондзи" в Киото стеклось множество парода. И все эти люди попали как бы в мышеловку. Со множества мостов и высоких веранд в районе Бонтоте и Кия-мати люди сыпались вниз на берег буквально градом. Сотни жизней были погребены под рухнувшими домами, сотни тел растоптала охваченная паникой толпа. Во всем городе мгновенно погибло четыре тысячи двести человек, тринадцать тысяч были ранены. Районы Бонтоте, Кия-мати, Гион Кобу, Оцубу, Миягава-те и Симидзу исчезли с лица земли. Минами-дза перевернулся, встал дыбом, являя собой ужасное, поистине трагическое зрелище. После этой страшной катастрофы землетрясения средней силы не пошли в Канто на убыль, а, наоборот, участились и начали распространяться на запад Японии. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПРАВИТЕЛЬСТВО 1 В марте следующего года, на пороге дня равноденствия, в японское отделение Интерпола, помещавшееся в здании департамента полиции Токио, поступило телетайпное сообщение из парижского центра: Д.Мартэн, бельгийский торговец произведениями искусства, вылетел Японию 20 сего. Самолет компании "Сабена", рейс 301. Имеются сведения, что указанное лицо является важной фигурой международного синдиката по хищению интернационально ценных произведений искусства, их подделке, а также скупке краденого. Просьба взять указанное лицо под наблюдение. Затем шли особые приметы, биографические данные и факсимильный портрет Д.Мартэна. - Какие будут приказания? - спросил служащий, показывая сообщение заведующему отделением. - Дадим знать в иностранный отдел департамента полиции? - Н-да, - протянул заведующий. - Судя по сообщению, птица крупная. Интересно, зачем он пожаловал в Японию? Решили запросить более подробные данные о Д.Мартэне, а пока направили в аэропорт двух агентов, чтобы взять бельгийца под наблюдение. Самолет авиакомпании "Сабена", летевший рейсом 301 из Парижа через южные страны в Японию, должен был прибыть в международный аэропорт Токио Нарита этим утром. Но когда гигантский, двухсоттридцатиместный "Боинг-707" приземлился с почти полным комплектом пассажиров, господина Д.Мартэна среди них не было. Срочно запросили пассажирский отдел авиакомпании "Сабена". Оказалось, что господин Д.Мартэн покинул самолет в Калькутте. Немедленно установили наблюдение и во втором международном аэропорту Капсай. Однако не так-то просто найти определенное лицо среди огромного потока пассажиров, выливающегося из многочисленных выходов аэропорта, куда почти беспрестанно, один за другим, прибывают рейсовые самолеты из Юго-Восточной Азии. Японское отделение Интерпола, располагавшее малым числом сотрудников, просило иммиграционный отдел и полицию аэропорта сообщить, если при проверке виз будет обнаружено лицо под именем Д.Мартэн, и приняло решение временно прекратить поиски. - Что за тип этот торговец произведениями искусства? - спросил заведующий у сотрудника американского отделения Интерпола, находившегося в это время в Японии. - Мартэн? Торговец произведениями искусства? Д.Мартэн из Антверпена? - округлил глаза американец, бывший корреспондент, уже десять лет работавший в Интерполе и славившийся своей осведомленностью. - Крупная птица. Если хотите - знаменитость в своей области. А что с ним? - Из парижского центра сообщили, что он вылетел в Японию. Американец присвистнул. - Вот оно что! А я-то до сих пор считал, что Дальний Восток вне сферы его действий. Вам, пожалуй, надо взять его на заметку. Этот тип никогда сам не вылезает на сцепу, кроме тех случаев, когда дело касается огромных сделок. И уж если он где-нибудь появился, значит, из той страны собираются вывезти воистину национальные ценности. Должно быть, он впервые в Японии? Заведующий, сразу протрезвев, позвонил во все международные аэропорты с просьбой усилить контроль за въезжающими в страну иностранцами. Однако незадолго до этого... ...Человек, которого ждали, вышел из салопа первого класса гигантского трехсоттонного реактивного самолета "Эйр-Индиа", приземлившегося в международном аэропорту Капсай. Любуясь великолепным закатом, он приветливо улыбнулся стюардессе в сари, с маленьким чемоданчиком в руках миновал паспортный контроль, предъявив паспорт на другую фамилию, и сел в поджидавший его автомобиль. Из японского отделения Интерпола его приметы поступили через полчаса после того, как машина с господином Мартэном, миновав ворота аэропорта уже мчалась на север. А еще через час господин Мартэн сидел в кабинете тихого клуба на склоне холма Рокко. Из окна открывался прекрасный вид на порт, уже зажигавший вечерние огни. Собеседником господина Мартэна был моложавый широкоплечий высокого роста японец с элегантной стрижкой. Рядом с этим седеющим массивным иностранцем он казался мальчиком - уж очень у того все было крупным: нос, рот, голова, все тело весом в сто десять килограммов при росте под два метра. - Подтверждаю, что получил Хогая и Хиросигэ... - сказал господин Мартэн по-английски с сильным акцентом. - Уникальные вещи. Я показывал нашим экспертам. Подлинники. - Счастлив, что вы остались ими довольны, - ответил японец на великолепном куинз-инглиш. - Вы действительно их мне дарите? - господину Мартэну явно хотелось, чтобы собеседник еще раз подтвердил этот факт. - Да, в знак знакомства... - Гм... - хмыкнул господин Мартэн, не совсем понимая намерения собеседника. - Кстати, я хотел бы услышать, в чем состоит ваше деловое предложение? Насколько я понял, мне предоставляется возможность приобрести произведения японского искусства и в большом количестве... - Совершенно верно, - подтвердил собеседник. - Нам известно, что вы покупаете только первоклассные произведения и только оптом. Мы можем достать именно то, что вам нужно. - А что за вещи - картины? - Не только. Там еще и резьба, и статуи будды, и вышивки... Господин Мартэн думал, поджав губы. Казалось, его обуревают сомнения: уж слишком заманчивым было предложение. - И когда вы предполагаете... - Этого еще точно сказать нельзя. Скорее всего через год или два. Но вещи в любую минуту могут оказаться в наших руках, и мы, как вы понимаете, тут же завершаем сделку. Поэтому мы и обеспокоили вас просьбой прибыть к нам. По возможности хотелось бы избежать посредников. Да и соблюдение секретности играет немаловажную роль. Ведь речь идет о вещах, которые в большинстве своем являются национальными сокровищами. Кто он, этот тип? - думал господин Мартэн. За него поручился один верный человек в Гонконге. Однако он не похож на представителя мира темных дельцов. Может быть, он босс? Или за ним стоит еще кто-то... - А пока мы хотели бы узнать ваши условия, - продолжал собеседник. - Сколько вы могли бы заплатить? - Это, конечно, зависит от вещи... - Ну, скажем, подойдет вам, если за основу мы возьмем... международные цены? - Мы хотели бы получить вдвое против международных. Вывоз за границу - наша забота. Доставим в указанное вами место. Так что весь риск берем на себя. А вы, используя одному вам известные способы и связи, продадите их миллиардерам в коллекции по ценам, во много раз превышающим международные. Поскольку в нашей сделке исключены посредники, вам обеспечена крупная прибыль. Наши вещи в противоположность подделкам, по которым вы специализируетесь, абсолютно все подлинные. Взяв бокал с коньяком, господин Мартэн повертел его в толстых пальцах. - Обычно я заключаю сделки только с хорошо известными мне партнерами. С такими людьми, как вы, я прямых сделок не заключаю. Это мое правило... - А может, иногда стоит рискнуть? При условии, что с вами мы не будем иметь никаких личных контактов. Единственный контакт - вещи... - Что же, хорошо. А способ связи? - Вот по этому адресу в Брюсселе вы можете с нами связаться. Несколько позже мы вышлем вам шифр. - Ладно, попробую рискнуть. - Кстати, посмотрите, - сказал собеседник, доставая альбом для этюдов. - Это нечто вроде образца нашего товара. Как видите, кое-чем мы уже располагаем, - и он раскрыл альбом. Господин Мартэн пораженно поднял брови. - Сяраку... Но быть этого не... - А вы как следует посмотрите, - собеседник пододвинул альбом. Вытащив из нагрудного кармана складную лупу, господин Мартэн внимательно вгляделся. - Подлинник, кажется... - недоуменно пробормотал он. - Но это же, я знаю совершенно точно, находится в Государственном музее искусств... - Находилось. А теперь там отлично сделанная копия, - собеседник громко захлопнул альбом. - Для начала мы доставим вам этот альбом в Антверпен. По получении внесите сумму, о которой мы договорились, в Швейцарский банк на указанный нами счет. В долларах, разумеется. - Вы и доставку берете на себя? - господин Мартэн был несколько смущен. - Но каким образом? - Ну, с такой вещью, как эта, - она ведь совсем небольшая - почти никаких трудностей, - собеседник едва заметно усмехнулся. - А вообще на свете существуют такие понятия, как "дипломатическая неприкосновенность"... Примерно в то же самое время в фирму по разработке шельфов КК вдруг поступило авиапочтой заявление от Онодэры с просьбой освободить его от занимаемой должности. С 16 августа, то есть со дня Великого землетрясения Киото, он исчез. Ни сотрудники фирмы, ни его мать, проживавшая в Кобэ, не знали, жив ли он. На конверте с заявлением стоял штемпель Неаполя. - Что это значит?! - набросился один из директоров на управляющего Есимуру. - Ведь считали, что он погиб в Киото! - Все его друзья, с которыми он тогда был, погибли... - лицо Есимуры выражало растерянность. - Правда, я задержал выплату единовременного пособия на похороны. - Но почему он оказался в Европе, даже не предупредив фирму? - директор пожал плечами. - Не могу понять. Однако надо срочно подумать о замене, - сказал Есимура. - Это для нас очень чувствительная потеря. - Но зачем все-таки он поехал в Европу? - не унимался директор. Ответ на этот вопрос был получен через несколько дней из совершенно неожиданного источника. Перелистывая сообщения отдела информации, Есимура вдруг впился глазами в одну из страниц. Закусив губу, он немного подумал, потом соединился по телефону с отделом информации. Вскоре управляющий стоял с записной книжкой в руках в кабинете директора. - Мне кажется, я понял причину странного поведения Онодэры, - сказал он. - По полученной нами сегодня информации, одна японская фирма купила у военно-морского флота Франции глубоководный батискаф. - Что за фирма? - Тут начинаются чудеса. Маленькая фирма, которая не то обанкротилась, не то временно прекратила всякую деятельность. Словом, фирма подозрительная, с душком. - А что станет делать такая фирма с глубоководным батискафом, который погружается на десять тысяч метров? Ведь арендовать его гораздо дешевле и проще, аренды можно добиться и в Америке, и в Англии, и в той же Франции... - директор явно разволновался. - Как только такая мелкота решилась на покупку столь дорогой вещи?! И откуда деньги взяли? - Неизвестно. Стараемся узнать... - Есимура заглянул в записную книжку. - Вот я и думаю, что эта фирма переманила Онодэру и отправила на приемку "Кермадека" в Европу. Какой смысл покупать судно, если нет специалиста, который мог бы им управлять? - Вы думаете?! - пробормотал директор. - Даже... Но он не производил впечатления человека, способного на подобные поступки... - По только что уточненным данным, фирма должна принять "Кермадек" в Неаполе... - Значит, я в нем ошибался... - член совета директоров закурил сигарету. В кабинет вошел заведующий отделом информации. - Я относительно той самой фирмы... - сказал он. - Она давно уже не занимается поднятием затонувших кораблей. Одно время начала было строить подводное судно для исследования кораллов, но с этим у нее тоже ничего не вышло. Никудышная фирма с основным капиталом всего в двадцать миллионов иен. - Откуда же такая фирма могла взять деньги? - Местные финансисты и банки открыли ей кредит. Однако суммы ничтожные. Но, по-видимому, в ее субсидировании участвуют и более крупные финансисты. Точно это еще не установлено. Есть, правда, подозрение, что за этой фирмой под маской фирмы тяжелого машиностроения К. кроется Управление самообороны, но никаких точных сведений, подтверждающих это, нет. - Управление самообороны? - переспросил директор. - Да. Разве нельзя допустить, что Управление самообороны покупает для своих надобностей батискаф? Во всяком случае, средств у них на это достаточно. Но, по-видимому, они не хотят огласки, а поэтому прикрываются обанкротившейся фирмой. Фирма покупает батискаф, а управление берет этот батискаф в долгосрочную аренду. - Наверное, что-то вроде этого, - директор достал ухочистку. - Но зачем батискаф Управлению самообороны? И почему нельзя попросту арендовать его за границей? Зачем эти окольные пути? Или существует настолько срочная необходимость что-то исследовать, что они но могут подождать, пока будет спущен на воду второй наш батискаф "Вадацуми-2"? - Не попробовать ли проверить в самом Управлении самообороны? - спросил Есимура. Но попытки Есимуры кончились ничем. Когда он начал тянуть ниточку в самом ведомстве, она очень скоро оборвалась, исчезнув во мраке "государственной тайны оборонного значения". Приват-доцент Юкинага подал в университет заявление с просьбой временно освободить его от занимаемой должности и теперь чуть ли не сутками просиживал в конторе, помещавшейся в одном из деловых зданий Харадзюку. Все его помыслы были связаны с проектами, получившими общее название "план Д". Разумеется, центральной фигурой этого плана был профессор Тадокоро. Сам профессор работал сейчас как одержимый: переезд в новую лабораторию не должен был задержать программы предстоящих исследований. Чем же я занимаюсь? - порой ловил себя на этой мысли Юкинага. Он целиком и полностью отдался делу, зыбкому и расплывчатому как облака. Если в конечном итоге окажется, что все это только безумная фантазия ученого-одиночки, фанатика, то что же ждет его, Юкинагу, в будущем? Все свое время, все свои силы он отдает этому пресловутому плану Д, да еще не имеет права рассказать о своей работе ни бывшим учителям, ни родным, ни друзьям. И все так же смутно и туманно, как и вначале, и никто не знает, что следует предпринять, чтобы хоть что-то прояснилось... Сидел бы себе тихо на факультете, так в будущем году был бы шанс стать профессором. Его труды уже получили некоторую известность, а на осенней конференции научного общества он собирался выступить с серьезным докладом. Его учитель, профессор, которому он очень многим обязан, в страшном гневе разыскивает исчезнувшего ученика... Что его дернуло в столь серьезный момент своей жизни по собственной воле влезть в это неясное и неопределенное дело, в котором и ухватиться-то не за что? Конечно, если бы исследования велись открыто, все было бы гораздо проще: никаких тайн, никаких окольных путей, любое достижение становится достоянием общественности и получает должное признание. Но работы носят такой характер, что необходимо соблюдать строжайшую секретность. На секретности особенно настаивали Премьер-министр и тот самый старик. Мучительная работа в тени, о которой никто, даже близкий друг, не должен знать. И никакого вознаграждения ему не обещано. Он сам себе удивлялся - с чего это он?.. О чем только думает?.. Почему решил пустить по ветру оставшуюся половину жизни? А может быть, он просто мечется от отчаяния? Может быть, виною всему жена? Она была единственной дочерью его самого любимого учителя, ученого, умершего несколько лет назад. Выросшая в баловстве и роскоши, она отличалась удивительным бессердечием. Детей у них не было. Год назад, когда он находился в заграничной командировке, она, оставив дом, переехала к своим родным. Эта женщина, по всей вероятности, вообще не подходила для роли жены скромного, сдержанного и несколько своеобразного ученого, который в своем увлечении наукой почти не бывал дома. А что будет с ними со всеми, если план, осуществлением которого они сейчас заняты, окажется плодом фантазии, дурным сном?.. Ведь никто не давал ему никаких гарантий на случай неудачи. Самое печальное, что он не только сам ввязался в эту историю, но еще и вовлек несколько талантливейших своих друзей. Теперь он в ответе и за их будущее. От этих мыслей ему делалось физически плохо, начиналась головная боль, к горлу подступала тошнота. - Что ни говори, это игра втемную: ловишь нечто за хвост, а вероятность поймать близка к нулю, - сказал Сэйити Наката, университетский друг Юкинаги, признанный авторитет в области теории информации. - Условия настолько сложны, что системой "Перт" не обойдешься. Придется разработать специальные средства программирования. Во-первых, правительство должно постоянно выделять нам средства, не дожидаясь получения результатов от первого этапа исследований. Во-вторых, после определенного этапа работ потребуются такие гигантские суммы, что правительству придется придумать какой-нибудь убедительный предлог, чтобы их выделить. В-третьих, если результаты работ на каждом этапе будут подтверждать гипотезу, правительству, пусть постепенно, но придется принимать соответствующие меры. К тому же характер работ таков, что отнюдь не каждый этап будет давать подтверждение гипотезы в чистом виде. Скорее всего после подтверждающих гипотезу результатов первого этапа исследовании могут быть отрицательные результаты или приближенные в ту или другую сторону. Не исключен и полностью отрицательный результат. Все возможно. А в таком случае до каких пор правительство будет нас поддерживать? И как оно ухитрится делать это втайне от общественности? В-четвертых, до какого этапа исследований можно будет хранить в секрете проводимые нами работы и ту гипотезу, на основании которой они проводятся?.. - Секретность секретности рознь. Одно дело, если речь идет о государственной тайне, которая не должна просочиться за границу, и другое - секретность внутри страны, - сказал Ямадзаки, прикомандированный к исследовательской группе отделом разведки кабинета министров. - Да и внутри страны разная бывает секретность: в отношении всего населения, пользующегося массовой информацией, оппозиции в парламенте, государственных учреждений, финансовых кругов... - Существует и другая проблема: когда и какие меры примет правительство, - вмешался Куниэда, секретарь канцелярии премьер-министра. - На определенном этапе станут необходимыми законодательные меры. Вот тогда-то и встанет вопрос, до какой степени и в каких пределах соблюдать секретность, да и возможно ли будет ее соблюдать. Страшно все усложнится. Да, все было чрезвычайно сложно. Сначала Юкинага думал, что до определенного момента работы будут проводиться открыто, по программе обычных научных исследований. В этом случае не составило бы труда провести через парламент ассигнования на комплексные исследовательские работы и распределить их между университетами. При надобности на каком-то этапе эти работы можно было бы и засекретить. Далекий от подобных проблем, Юкинага вообще считал все эти соображения секретности нелепыми. Однако Наката и Куниэда, друзья, с которыми он поделился своими мыслями на этот счет, с ним не согласились. И если Куниэда еще мог рассуждать, по мнению Юкинаги, как всякий чиновник, то Наката, серьезный ученый, кибернетик, не раз отказывавшийся от соблазнительных предложений "Рэнд корпорейшн", убедил его. Первая причина, по которой нельзя было допустить открытого ведения исследований, заключалась в том, что эти исключительно важные работы касались судьбы Японии. Просмотрев материалы профессора Тадокоро, Наката сразу интуитивно понял, что на данном этапе вероятность того, что дальнейшие исследования действительно превратятся в дело огромной важности, составляет не более двух процентов. - Однопроцентная вероятность при настоящем положении вещей, должен вам сказать, - это чрезвычайно много, - решительно заявил Наката. - На свете нет-нет да и случаются такие вещи, вероятность которых вообще бесконечно мала. Чтобы объяснить это, одной только теории вероятности недостаточно. Здесь необходимо учитывать возникновение и развитие качественно иных явлений. Наката уже много лет занимался статистическим анализом явлений природы. Он внес свою лепту в разработку вероятностного описания цепных процессов и разработал топологические подходы к пониманию эволюции живой материи. Он выдвинул теорию, объясняющую причины, по которым в природе происходят явления, вероятность которых бесконечно мала. Эта теория, правда, еще не получила полного признания в научных кругах, но кое-кто уже начал называть предложенную им схему по аналогии с винеровским и марковским процессами "процессом Накаты". - Безусловно... - сощурил глаза Куниэда. - Такое возможно. Однажды, когда я играл в покер, у меня три раза за вечер вышло "файф-кард", причем два раза - подряд. - Как только ты не умер!.. - съязвил Ямадзаки. - Говорят, если подобное случается при игре в маджонг, человек умирает... - Хватит об азартных играх, давайте-ка еще немного поразмышляем, - прервал Наката. Этому талантливому математику никогда не везло в игре: во что бы он ни играл, всегда проигрывался в пух и прах. - Грубо говоря, мы наблюдаем два типа изменений. С одной стороны, по мере развития исследовательских работ и накопления данных меняется общая картина нашего представления о происходящем. С другой стороны, само явление, за которым ведется наблюдение, тоже, видимо, претерпевает изменения. Следовательно, в первую очередь необходимо определить направление равнодействующей векторов всех звеньев полиморфного процесса. Тогда удастся установить, какое явление произойдет и когда... В этом "когда" заключалась вторая причина того, почему план необходимо было засекретить. Профессор Тадокоро, сделав самые общие подсчеты, приблизительно определил сроки развития и завершения ожидаемого явления: максимальный в течение пятидесяти, минимальный - в течение двух лет. В расчетах профессора было много неясного - уж очень своеобразен был его метод сбора и обработки материала. Но Юкинаге, знавшему, насколько часто оправдывается интуиция профессора, минимальный срок внушал ужас. Необходимо было заново проанализировать обширный, порой, казалось бы, не взаимосвязанный материал, чтобы как можно скорее проверить точность предполагаемых сроков. Конечно, можно было бы взять среднее - двадцать четыре - двадцать пять лет, но ведь речь идет о природе, а здесь любой, самый незначительный случай может повлечь за собой цепь явлений, стремительно нарастающих, словно снежная лавина. Правда, бывает и так, что природные явления, возникнув и развиваясь, вдруг на полпути сникают. Однако, когда речь идет о явлении, которое может иметь серьезнейшие последствия для Японии, приходится исходить из наихудшего. По программе Накаты, в основу которой было положено "наихудшее", и предмет исследований, и сами исследования нуждались в абсолютной секретности. Если в ходе исследований худшие предположения подтвердятся, какими бы ни были сроки явления, придется принять ряд срочных мер, но во всех случаях избежав паники и волнений. Особенно не желательна огласка за рубежом, ибо нельзя сбрасывать со счетов международные связи на случай, если "оно" превзойдет по масштабам определенные границы. Лучше, если мировая общественность узнает об этом уже тогда, когда будут приняты хоть какие-то меры. Конечно, когда четко определится тенденция в развитии явления, эти данные придется опубликовать. Но тут возникает и другая проблема огромной политической важности: можно ли что-то предпринять до того, как придется раскрыть тайну? И далее: не просочатся ли какие-нибудь сведения до публикации? Все эти соображения требовали безотлагательного и детального изучения того, что происходит в настоящий момент. О мерах пока совсем не думать - таково было мнение Накаты. Ибо конкретные меры по существу можно и планировать, и принимать только в конкретный момент. Зато очень важна установка на оперативность: если этот конкретный момент все-таки наступит, следует быть готовыми к любым неожиданностям и к мгновенному принятию соответствующих мер. Сейчас в первую очередь необходимо, систематизировав, подвергнуть тщательному анализу всю имеющуюся информацию, далее следует тщательно обрабатывать все данные, которые будут поступать на следующих этапах работы, и, кроме того, выяснить, где и кто лучше всего осведомлен по интересующей проблеме. - Короче говоря, надо иметь представление обо всем, - утверждал Наката. - В такой работе ведь нет ничего нового! Каждый по своей линии должен иметь чутье, собирать и подытоживать материалы, только и всего. Естественно, предполагается, что все мы обладаем некоторым чутьем, необходимым ученому, и умеем отличать главное от несущественного... - О-х-хо-хо... - вздохнул Юкинага. - Крупнейший авторитет в области теории информации говорит об общем представлении и о чутье. А что же думает по этому поводу профессор Тадокоро? Оказывается, то же самое - для ученого самое главное иметь чутье! Как в древности!.. - Между прочим, именно теория информации подтверждает, что такие вещи абсолютно необходимы, - убежденно сказал Наката. - Кстати, нам нужны люди с хорошим чутьем. И как можно больше. Нельзя что-нибудь придумать, чтобы раздобыть таких, а?.. Как-то само собой получилось, что Наката стал теоретическим руководителем в осуществлении плана. Кроме профессора, в настоящее время в работе участвовало всего пять человек. Все молодые, от тридцати пяти до сорока лет. - Я проанализировал проект Тадокоро-сенсей, - сказал самый молодой - Ясукава, которого сманили из строительной компании, сдавшей им в аренду контору. Сейчас он вел бухгалтерию. - Совершенно очевидно, что уже на предварительном этапе расходы превысят средства, которые может ассигновать отдел разведки кабинета министров. И число личного состава нужно увеличить... А сколько аппаратуры потребуется... - "Кермадек" мы уже закупили... - сказал Юкинага. - А сколько еще нужно компьютеров? - Один уже перевезли из лаборатории профессора, так что пока будет достаточно еще одного. А частные расчеты можно распределить по фирмам, на условиях почасовой аренды компьютеров, - сказал Наката. - Но дело в том, что нам потребуется еще один глубоководный батискаф. По проекту профессора Тадокоро, может быть, придется вести исследования и в Японском море. С одним батискафом дело будет двигаться очень медленно. - Еще один?! А где его взять? - Куниэда пожал плечами. - Арендовать за рубежом мы не можем, а если повезет с покупкой, то где взять средства? - Постойте, - сказал Юкинага. - Я точно знаю, что компания по разработке шельфов КК скоро спустит на воду "Вадацуми-2". - Это прекрасно! - щелкнул пальцами Наката. - Вот его и арендуем. Немедленно приступить к переговорам. К группе присоединился еще один человек. По рекомендации Накаты, из института Министерства обороны к ним пришел сотрудник с "хорошим чутьем". Пока этого, пожалуй, было достаточно. Но потом... Сколько потребуется людей, сколько средств и до каких пределов придется расширить работы, определить сегодня было совершенно невозможно. И опять-таки, как добывать правительству деньги, если нельзя огласить, на что они нужны. До сих пор средства выделялись из так называемых секретных фондов отдела разведки кабинета министров, канцелярии премьер-министра и Управления самообороны, поступила и некоторая сумма неизвестного происхождения. Среди членов правительства в проект, кроме премьер-министра, были посвящены только управляющий делами канцелярии премьера, управляющий делами кабинета министров и начальник Управления самообороны. А поскольку только Управление самообороны могло соблюдать секретность, мобилизуя крупные материальные средства и людские резервы, то можно было предположить, что проект постепенно перейдет в его ведение. Ведь уже при закупке "Кермадека" за кулисами действовали силы морской самообороны. Но даже и они, допустив малейшую оплошность, могли подвергнуться нападкам за "бессмысленное разбазаривание бюджета". Существовала и другая забота: следить, чтобы проект не просочился в американскую армию. Если расходы превысят ассигнования на несколько миллионов иен, это еще куда ни шло. Но если речь пойдет о миллиардах, удастся ли скрыть истину от политиканов? Лидеры правительственной партии вряд ли захотят обратиться за помощью к гражданским финансовым кругам - они и так уже собирают у них средства на предвыборную кампанию, которая состоится через два года. - Пусть премьер и боссы заботятся о деньгах, - сказал Наката. - Здесь мы ничего не придумаем. Наша задача - работать не покладая рук. Что мы еще можем?.. Ясукава, пожав плечами, взял толстую пачку заказов-заявок на аппаратуру и ушел. Почти все, что предназначалось для специальных глубоководных исследований, приходилось делать на заказ. Естественно, и денег это требовало много. - А профессор Тадокоро где? - спросил Наката. - Мне хотелось бы обсудить с ним некоторые детали нашего проекта и уточнить, в каком объеме будут проводиться наблюдения и измерения... - Сейчас он беседует с премьер-министром, - сказал Ямадзаки, взглянув на часы. - Думаю, скоро вернется. - Ну что ж, тогда отдохнем пока? - предложил Наката. - Я спущусь вниз, выпью кофе. А вы как? - Я скоро к вам присоединюсь... - сказал Юкинага. Никаких срочных дел у него не было, но его не оставляло чувство подавленности и он не мог сорваться с места с такой легкостью, как Наката. Когда Наката с Ямадзаки ушли, Юкинага рассеянно уставился на карту Японии, которую перевезли сюда из старой лаборатории профессора Тадокоро. К юго-востоку от мозаичных островов Японского архипелага, там, где проходил Японский желоб, появились красные стрелки. Это была идея профессора Тадокоро. Юкинага обратил внимание, что карта тихо покачивается. Опять трясет, подумал он. - Говорят, старик Ватари расстался с частью своей коллекции картин... - как бы невзначай произнес Куниэда, закуривая сигарету. - И эти деньги пошли в фонд наших исследований? - Очевидно. У старика есть уникальные картины, на уровне национальных сокровищ. Что он за личность, этот сморщенный дед, сидящий в кресле-каталке? - думал Юкинага. Удивительный старик! Родом он был из той же провинции, что и Куниэда, как будто бы Куниэда даже попал в канцелярию премьер-министра не без его помощи. Юкинаге, выросшему в столице, была чужда провинциальная общинность, семейственность, все еще сохраняющаяся во многих районах страны. Но Куниэда, видимо, поддерживал такого рода контакты, в том числе и со стариком. Когда Юкинага рассказал Куниэде об опасениях профессора Тадокоро, а затем вместе с ним чуть ли но насильно включил профессора в число участников встречи, он еще не знал об отношениях Куниэды со стариком. Даже имени его не слышал. А когда Куниэда рассказал ему о Ватари и объяснил, кто он такой, Юкинага вспомнил, что некогда Ватари был довольно известной личностью. Но старику уже перевалило за сто, он уже более двадцати лет назад ушел с общественной авансцены. Поело встречи ученых с правительственными чиновниками Юкинага был представлен ему Куниэдой. Его поразила духовная сила, исходившая от этого сморщенного, немощного на вид старика, острота и ясность его ума. Он задавал Юкинаге лаконичные, точно сформулированные вопросы, но при всем том казался простодушным и ласковым патриархом. А когда Юкинага там же, в доме Ватари, узнал, что влияние этого человека способно заставить пошевелиться даже премьер-министра, то без всяких возражений согласился выманить профессора Тадокоро на свидание со стариком. Как бы то ни было, ясно только одно: если бы этот старик но обратил внимания на сообщение Куниэда о встрече ученых и членов кабинета министров, если бы он не заинтересовался личностью профессора Тадокоро и не учуял чего-то при встрече с профессором в отеле "Палас", о плане Д не было бы еще и речи. Уже одно то, что какой-то столетний старик, давно удалившийся на покой, продолжает иметь такое влияние на стоящих у власти политиков, совершенно не укладывалось в голове Юкинаги. И все-таки он собственными глазами видел, как старик, пригласив премьера в свой дом, несколькими словами заставил его решиться принять план исследований. А окружение старика? Какие-то подозрительные личности, мужчины с пытливым, острым взглядом, видно телохранители, прелестная юная девушка... Какой-то легендарный мир, жутковатый и привлекающий... - Вполне возможно, что этот дед что-нибудь задумал независимо от нас, - Куниэда погасил сигарету, смяв ее в пепельнице. - Я все хочу тебя спросить, - сказал Юкинага. - Что он такое, этот старик? - Да я и сам точно не знаю. Мы с ним из одной провинции, но когда я начинаю распутывать клубок под названием "люди из нашей провинции", ниточка сразу обрывается. Одно несомненно, в свое время он был крупной закулисной фигурой и в правительственных, и в финансовых кругах. Книг о старике написано уйма, но что книги - разве в них обо всем расскажешь? А те, кто мог бы рассказать, его современники и ровесники, теперь уже почти все в могиле. Наверное, расцвет его деятельности приходится на времена Манчжурских событий. Кое-кого убрал с дороги, то есть, попросту говоря, укокошил... Пусть не собственными руками, но это не важно. Во время последней войны, полностью отойдя от всяких дел, вел жизнь человека на покое и потому не был объявлен военным преступником, а после войны лет на пятнадцать опять активизировался и развил бурную деятельность. По когда ему перевалило за восемьдесят, он перестал непосредственно участвовать в делах. Однако разные политические деятели до сих пор к нему обращаются то за советом, то с просьбой примирить враждующие стороны. А нынешнего премьера старик знавал еще рядовым в партии, так что тот перед ним пикнуть не смеет. Однажды он даже спас его, когда тот был замешан в каком-то скандальном деле... - Противно слышать все это... - сказал Юкинага. - А мне, думаешь, не противно? - Куниэда нахмурил брови. - Ведь он видел закулисный мир трех эпох - императоров Мэйдзи, Тайсе и Сева - и не оставался пассивным в этом мраке... Нам, желторотым птенцам "эры компьютеров", трудно понять таких людей. Да, с нашей точки зрения, они занимались нехорошими делами. Но настоящей силой в подобном мире - в их мире - обладают только отрицательные личности. С другой стороны, не появись такая злая, но непреклонная воля, многое не осуществилось бы... - Интересно, что может чувствовать человек, проживший целое столетие? - задумчиво произнес Юкинага. - Ему век уже, а он все еще имеет власть, все еще оказывает влияние на тайный ход событий... О чем он думает? Что еще собирается делать?.. - Не знаю, - Куниэда встал со стула. - Одно только несомненно: только благодаря его влиянию план Д начинает осуществляться... Куниэда ушел на нижний этаж. Юкинага остался один. Он продолжал рассеянно размышлять. Власть, ее темные, тайные закоулки... И он вовлечен в темную пучину закулисной игры. Все происходит, словно в кошмарном сне... Юкинага вдруг почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Подумать только! Он, который всячески избегал водоворота сложных человеческих отношений, не умевший в них разбираться и потому избравший науку, и вдруг втянут в политическую тайну! Что же будет дальше?.. 2 Старомодное выражение "подвизаться на мировом поприще" внезапно вошло в обиход примерно с конца сентября. Сначала оно прозвучало в вестибюле парламента, затем его подхватили некоторые политические деятели, а потом и журналисты. Один из любопытствующих журналистов задался целью выяснить, кто пустил его в ход, и обнаружил, что приоритет принадлежит премьер-министру. Он употребил его на встрече руководителей правящей партии с представителями финансовых кругов. Выражение не восприняли всерьез, но вскоре уже употребляли его, правда, не без иронии. В своем стремлении докопаться до истоков журналист обратился к начальнику канцелярии премьер-министра. Тот сослался на один толстый журнал, статья в котором заставила премьер-министра глубоко задуматься. Очевидно, впечатление от статьи и натолкнуло премьера на привлекшую внимание фразу. Содержание статьи сводилось к следующему. В довоенной Японии или, во всяком случае, в Японии эпохи императора Мэйдзи для каждого японца существовали "семья" и "мир". Мужчина, достигнув совершеннолетия, либо, представляя "семью", входил в соприкосновение с "миром", либо, оставив "семью", уходил в этот "мир". Однако после войны "семья" деформировалась, превратившись в "моносемью", то есть в семью, состоящую из мужа, жены и детей. С другой стороны, увеличение численности населения, повышение доходов, введение социального обеспечения и удлинение сроков обязательного обучения "привели к "интенсификации жизни общества", к "чрезмерной общественной опеке", так что мужчина, выходя из-под опеки родителей, уже не окунается в "мир, где бушуют ветры и ураганы". Параллельно с чрезмерной "социальной опекой", обеспеченной мужчине, и даже как бы в противовес ей началось массовое привлечение женщин к участию в общественно-трудовой жизни. В настоящее время происходит процесс "осемействливания" самого японского общества в целом, и мужчины, став взрослыми, в оранжерейной атмосфере такого общества не могут найти себе подходящего поля деятельности, где бы они стали "сильными, зрелыми" личностями. Известно, что лососевым рыбам необходим океан, чтобы окончательно превратиться во взрослых особей, иначе, оставаясь в пресных водах, где они вывелись из икринок, они постепенно вырождаются и доживают свой век, так и не став "большими". Примером тому может служить форель в озере Бинако или пресноводная горбуша в озерах северо-западной Японии. То же самое и у пернатых - подросшие птенцы обретают настоящую самостоятельность во время первого своего перелета... Возможно, и человек, особенно мужчина, в силу своей психической и физической организации не в состоянии стать самостоятельной личностью без столкновения с "грубой внешней" действительностью. Феминизация молодых мужчин Японии является фактом, вполне естественным для "осемействленного общества", где главенствующую роль начинают присваивать себе женщины, так что вполне закономерно, что мужчины, подобно детям, выросшим под чрезмерной опекой семьи, навсегда остаются инфантильными или феминизируются. Если положение не изменится, неизбежна дальнейшая деградация мужчин. Но если японское общество в определенном смысле "осемействилось" и находится в состоянии "перенасыщения", то "мир", где можно было бы мужать, очевидно, существует теперь только вне Японии. Таким образом, государство играет теперь роль бывшей "семьи", а "миром" становится мир за его пределами. Не следует ли поэтому во имя здоровья нации передать внутригосударственные дела женщинам и старикам с тем, чтобы молодые мужчины могли отправиться за моря и стать там "зрелыми личностями в мировом масштабе"... - Значит ли это, что выражение "подвизаться на мировом поприще" является новой политикой правительства в отношении молодежи? - спросил журналист. - Возможно и такое толкование, но, я думаю, проблема ставится шире, - сказал начальник канцелярии с наигранной невинностью. - Как бы то ни было, экономика Японии не может существовать вне тесной связи со всем миром. Возможно, наступает время, когда все японское общество должно выйти за рубежи страны для новой работы, приносящей пользу всему человечеству. Нельзя все время вариться в собственном соку, это может привести к самоотравлению. - Однако известно, что многие страны относятся довольно отрицательно к выходу японцев на мировую экономическую арену. Не может ли это быть воспринято, как своего рода новая "агрессия"? - спросил один из журналистов. - К тому же за морями тоже довольно тесно. - Ну, тогда придется нам подвизаться на космическом поприще, - заключил начальник канцелярии, вызвав смех у журналистов. - Ну и дает!.. - ухмыльнулся Наката, читая интервью начальника канцелярии. - Теперь начнут большую кампанию под лозунгом: "Подвизаться на мировом поприще!" - Это тоже ваша идея, Наката-сан? - спросил молодой Ясукава. - Нет. Это выжали из своих мозгов политиканы и чиновники, посвященные в положение вещей. Конечно, не без нашего участия. - Однако надо быть начеку. Вполне возможно, что кое-кто среди населения о чем-то догадывается. - Куниэда имел в виду опубликованные здесь же короткие отклики читателей. В одном из них была пародия на старый стишок начала эпохи императора Сева: Если едешь ты, я еду тоже - Надоело жить в трясущейся стране. - "Подвизаться на мировом поприще"... - ухмыльнулся Наката. - Конечно, найдутся люди с достаточной интуицией, которые свяжут это с землетрясениями. Ведь у японского народа совсем не плохое чутье. - Сегодня премьер проводит совещание с министрами ведущих министерств... - сказал Куниэда, перелистывая записную книжку. - Послезавтра состоится чрезвычайное заседание Совета по экономическим проблемам. Сегодня вечером у него встреча в Акасаке с начальником Планового управления и министром промышленности и торговли. Надо думать, будет обсуждаться десятилетний план капиталовложений в развитие японской промышленности за рубежом. - Ну, если так, мы в любом случае не прогадаем. Ловкий маневр, - проговорил Наката, кусая ногти. - Но если с этим очень торопиться, могут возникнуть большие трения внутри страны и за границей, а там, глядишь, и паша тайна перестанет быть тайной. Действовать надо осторожно, зная меру. - Но какими бы ни оказались результаты исследований по плану Д, все равно зарубежные капиталовложения для нас не будут убыточными, - сказал Ясукава. - Ведь если там не удастся рентабельно их использовать, можно взять назад... Да и вообще может оказаться, что это послужит поворотным моментом в истории страны и японская экономика действительно выйдет на мировую арену. Нет худа без добра... - Кажется, ты очень веришь в возможность получения по Д-плану результатов, равных нулю, - поддразнил Куниэда. - Откровенно говоря, я не хочу верить во все происходящее, как в реальность, - глаза Ясукавы округлились. - Ведь Япония достаточно велика. Протянулась на две тысячи километров... У нас даже свои Альпы есть... - Знаешь ли... - Наката покачал головой. - Если восемьдесят процентов территории... Тут произошел легкий подземный толчок. Такой, на какие в последнее время уже перестали обращать внимание. В комнату, словно толчок послужил ему сигналом, вошел Ямадзаки. - Извержение Асо и Кирисима... - сказал он, бросая на стол панаму. - Только что передавали по телевидению. В районе города Коморо сильное землетрясение. - Что же будет с туристическим бизнесом? - произнес в наступившей тишине Ясукава. - Говорят, в районе Идзу, Хаконэ и Каруйдзава земельные участки отдают по бросовым ценам... - Не только там, скоро повсюду такая же кутерьма начнется. - Ямадзаки вытер лицо платком. - Этот год еще кое-как продержатся, а вот в будущем... Обанкротится масса средних и мелких предприятий. - Ну, что там в Управлении самообороны? - спросил Куниэда. - Начальник едва уговорил председателя объединенной группы начальников штабов, - Ямадзаки расстегнул воротник рубашки. - Разговор получился странный. Председатель заявил, что разработка подобной операции нелепость, нонсенс. Ну, с точки зрения военного, конечно. Сказал, что полная эвакуация населения как операция невозможна, да и реально такой ситуации не может быть. Какой же смысл изучать и разрабатывать этакий бред? Начальник управления спорил с ним и уже не знал, какие приводить аргументы, как вдруг председатель, словно о чем-то догадавшись, согласился: "Есть, все понял! Будем действовать!". Так и договорились, не называя вещи своими именами. - Неужели понял, в чем дело? - спросил Куниэда. - Нет, конечно. Просто смутно почувствовал. Решено разрабатывать стратегический план Д-2 с участием самых способных штабистов и умников из НИИ Управления самообороны. С соблюдением высшей категории секретности, конечно. - Но под каким предлогом? - спросил Юкинага. - Не может же... - Не беспокоитесь. Предлог - ядерная война, - сказал Ямадзаки. - Такой предлог, конечно, анахронизм. Но все, видно, каким-то шестым чувством понимают, в чем дело, и болтать не будут. Дверь с треском распахнулась, и в комнату со стремительностью танка ворвался профессор Тадокоро. - Что с "Кермадеком"? Еще не прибыл? - последнее время это была его коронная фраза. - Где он валандается? Или корабль затонул? - Все в порядке, судно, на котором находится "Кермадек", уже миновало острова Рюкю, завтра будет в Модзи, - Танака помахал в воздухе телеграммой Онодэры. - Модзи? - глаза профессора гневно сверкнули. - Зачем туда? Нам надо Японский желоб изучать! Мы добрых два дня потеряем! - Профессор, это делается для того, чтобы не привлекать внимания, - терпеливо объяснил ему Наката. - В Кобэ или Иокогаме не удалось бы скрыться от глаз репортеров. А в Модзи, если даже тамошние репортеры и заметят батискаф, это безопасно, новость-то останется местной. Как только корабль пройдет таможенный досмотр, батискаф перегрузят на "Такацуки", корабль военно-морских сил самообороны, который направится прямо в район Исэ, где в заливе Тоба и в открытом море Кумано произведут пробное погружение. - Я тоже поеду в Исэ! - сказал профессор Тадокоро. - Дело не терпит проволочки. Вот посмотрите эти документы, материковая часть морского побережья опускается со скоростью полсантиметра в день. На дне моря у Санрику каждый день происходит несколько землетрясений средней и слабой силы с неглубоким эпицентром. В первую очередь надо обследовать места, где желоб наиболее близко подходит к суше. И срочно. Когда прибудет необходимая для наблюдений аппаратура? - Часть уже отправлена в Модзи и Тоба. Однако пока вся аппаратура будет готова и смонтирована в батискафе, пройдет не менее недели, а то и дней десять. - Десять дней!.. - взвыл профессор. - Каждая минута дорога, а тут, черт! Ведь где-то под Японским архипелагом каждую секунду происходят изменения! Не знаю, как они станут развиваться, но нам нужно быстрее их установить. Что же будет, если мы не успеем осуществить план Д-1? Взоры присутствующих невольно обратились к схеме продвижения работ, висевшей на стене. Люминесцентные линии обозначали направление хода разработок, информация о которых поступала с компьютера. Но на схеме имелось еще много пустых мест. Красными вертикальными линиями были обозначены сроки. К предполагаемой дате начала наблюдений почти вплотную подползли несколько линий. - Вот что, - профессор Тадокоро хлопнул ладонью по бумагам, которые держал в другой руке. - Наша борьба, в конечном итоге, это борьба со временем... Послышался звук зуммера. Ясукава поднял трубку телефона и с некоторым недоумением произнес: - С теплохода "Кристина"... - Использовали иностранное судно? - недовольно буркнул профессор Тадокоро. - Да, судно голландское. Меньше бросается в глаза, - сказал Наката, беря трубку. - Это Онодэра. Юкинага невольно приподнялся со стула. Ему был чем-то дорог этот молодой рослый и немногословный парень, от которого пахло морем. Юкинага больше всего чувствовал свою вину перед ним, хотя было ясно, что без Онодэры не обойтись. - Ясно, понял. Вас будут встречать... На место поедет Катаока из НИИ Управления самообороны... Нет, нет, отличный. Он один из членов нашей группы, а что касается механики, то настоящий гений. Наката быстро положил трубку и лучевой ручкой послал какой-то сигнал на кинескоп-приемник компьютера. - Яма-сан, вызови, пожалуйста, Катаоку. Он сейчас в Йокосуке, на судостроительном, - сказал он, посылая сигналы. - Пусть летит в Нагасаки, то есть в Модзи, конечно. И пусть не устраивает театра и не высаживается на борт "Кристины" на ходу! Пусть поджидает на встречающем корабле военно-морских сил "Такацуки". "Кристина" прибудет в Модзи завтра в десять утра. - Что случилось? - встревоженно спросил профессор Тадокоро. - В двигателе "Кермадека" кое-какие неполадки, Онодэра один не может справиться, - равнодушно сказал Наката. - Все будет в порядке. Катаока гений. Нет такого двигателя, который не ожил бы под его руками. А Катаока тем временем занимался в Йокосуке срочным переоборудованием судна "Йосино", проданного американскими военно-морскими силами Японии два года назад. В Америке этот корабль проектировался как морское инженерное судно, но в ходе строительства цель его использования была изменена. Его переоборудовали под океанический подвижный вспомогательный пункт, оснастив электронно-вычислительными машинами для централизованной связи с военными и навигационными спутниками, судами военно-морского флота, частями ВВС и атомными подводными лодками, а также для разработки тактических операций. Однако американский военно-морской флот перешел на другую систему управления, и судно, как устаревшее, уступили японским военно-морским силам. В Японии его превратили в судно специального назначения. Однако для японского военно-морского флота, далекого от стратегических и тактических военных планов, оно было ненужной роскошью. Судно практически годилось только для исследований или обучения военного персонала. Идея переоборудовать и использовать его для выполнения плана Д принадлежала Катаоке. Катаока очень спешил; надо было подготовить место для "Кермадека", наладить пусковую систему, изменить кое-что в электронном оборудовании, но на все это требовалось еще полмесяца. - Ущерб и Комуро, видно, незначительный, - сказал Куниэда, отрывая лепту факсимильных новостей. - Горные обвалы в Саку тоже. Хорошо бы стихийные бедствия хоть ненадолго остались на таком уровне. Иначе люди серьезно забеспокоятся, а там и паника начнется... После больших землетрясений в июле и августе, которые произошли в Сагаме и Киото, природа дала себе передышку: землетрясения и извержения пошли на убыль. Правда, в Японии в это время количество землетрясений обычно уменьшается. Хотя Амаги и продолжал куриться, но выбросов не было, вершина Асамы опустилась на несколько метров, казалось, это успокоило вулкан. Чувство тревоги, уже было охватившее население, улеглось. - Сенсей, - Юкинага держал в руках перфоленту с недавно законченными расчетами, - максимальная величина всей энергии землетрясений и перемещения блоков земной коры в Японии за последний год превышает максимальную теоретическую величину. - Следовательно, вопрос в том, откуда берется эта избыточная энергия? - спросил профессор Тадокоро, схватив перфоленту. - Откуда? А?.. И почему? Юкинага посмотрел на макет Японского архипелага, сделанный из прозрачной разноцветной пластмассы. На нем был виден даже слой мантии. Когда накопленная в Японском архипелаге энергия деформации, например от постоянного теплового потока, изменения веса геомассы, общего относительного перемещения блоков земной коры или очень медленного потока вещества в мантии, превосходит границу прочности определенной единицы объема земной коры, последняя вследствие освобождения накопившейся энергии разрушается. Обычно это считается причиной тектонических землетрясений. Из средней предельной величины плотности земной коры вычисляется предельная норма накапливаемой в ней энергии деформации, откуда выводится теоретическая предельная ее величина для одного землетрясения. Если же взять отдельный участок земной коры, теоретически возможная накапливаемая в нем энергия высвобождается при медленных движениях земной коры либо малыми порциями за счет многочисленных слабых землетрясений, либо сразу за счет нескольких крупных толчков. Однако, как бы то ни было, общая сумма этой энергии не может превышать теоретического предела для каждого единичного участка земной коры, равного 5*10^24 эрг, что соответствует землетрясению с магнитудой, равной 8,6. Это вычисления основаны на известных величинах, характеристиках и теоретических положениях. Теоретически эта энергия не может превышать названную величину. И вот сейчас появились некоторые признаки, что может высвободиться гораздо большая энергия. Откуда она берется? - Может быть, это но достаточно убедительно... - сказал Юкинага. - Но, по-моему, у нас нет другого выхода, как только смоделировать движение земной коры всего земного шара в целом и Азиатского материка в частности, вплоть до мантии, включая сюда и Японский архипелаг. Возможно, таким образом удастся выяснить, в чем тут дело. - Модель для Японского архипелага уже готова, - профессор Тадокоро похлопал по стенке компьютера. - Одна беда - данных недостаточно, вот он и не может выдать нам нужные расчеты. В общем, необходимы данные, данные!.. Профессор вдруг впился взглядом в часы. - Послушай, Наката-кун, я тоже поеду в Модзи! Не возражаешь? - Но, профессор... - Наката поднял брови. - Если даже вы поедете... - Мне хочется еще раз посмотреть, в каком положении западная Япония, - натягивая пиджак, профессор надулся как капризный ребенок. - До недавних пор я еще надеялся, что там все обойдется, а сейчас меня начал беспокоить Асо-Кирисимасский вулканический пояс. - Ну что с вами поделаешь! - досадливо прищелкнул языком Наката. - Ясукава-кун, звони в Йокосуку. Передай Катаоке, что профессор Тадокоро едет вместе с ним. - Разве не на пассажирском самолете? - спросил профессор. - На связном самолете военно-морского флота. План Д-2 одобрен, так что нам выделяют связной самолет и вертолет для его выполнения. Вам ведь хочется полететь над Асо? Профессор хмыкнул, но видно было, что он доволен. - Сенсей, у нас тут тоже есть кое-что, что нас беспокоит, - сказал Юкинага. - Поступила информация, что Совет по прогнозированию землетрясений при министерстве просвещения, геофизики и работники Управления метеорологии в контакте с группой депутатов парламента собираются начать комплексное исследование изменений в земной коре Японского архипелага. - Председатель совета в курсе, - вмешался Куниэда. - Но по своему положению этот орган, насколько я понимаю, вынужден предпринимать какие-то шаги. - Возможно, что среди геохимиков, геофизиков или геоморфологов и вулканологов кто-то самостоятельно докопается до сути дела, - сказал Юкинага. - Это естественно... - профессор Тадокоро стиснул руки. - Такова природа науки. Как ни сохраняй все в секрете, кто-нибудь своим умом да и дойдет. Это может оказаться и не японский, а иностранный ученый. Наука... Ничего не удержишь в секрете... - Да, но их работы будут малопродуктивны, - сказал Наката. - Все будет зависеть от того, насколько мы их опередим, насколько раньше их придем к финишу. - Есть много способов создать им искусственные помехи, - сказал Ямадзаки. - Это было бы лучше всего. Но тут надо действовать предельно осторожно, не то змея как раз и выскочит из стога сена, - сказал Куниэда. - Начнешь неуклюже создавать трудности, так это только подстегнет, есть же такие люди, которые прямо-таки обожают преодолевать препятствия... - Ну, в этом отношении я уж как-нибудь постараюсь не сесть в лужу, - проговорил Ямадзаки. - В общем, сначала надо провести тщательную проверку, кто и где этим делом заинтересовался. - Да... нам необходим еще один человек, всего один... Надо бы его втянуть, переманить на нашу сторону... - Наката, сложив на груди руки, покусывал ногти. - Кого ты имеешь в виду? - спросил Куниэда. - Кого-нибудь из научных комментаторов. - Абсолютно неприемлемо! - крикнул Ямадзаки. - Нет для нас большей опасности, чем газетчик... - Но если он войдет в нашу группу, мы окажемся в чрезвычайно выгодном положении. Нам просто необходим такой человек, - настаивал Наката. - Я говорю о корреспонденте, который вхож к ученым, в научные общества, к депутатам парламента, тесно связанным с научными кругами. Он бы поставлял нам информацию о том, что и до каких пределов им известно. При этом он должен полностью понимать положение вещей и в случае чего быть готовым вместе с нами поставить крест на своем будущем. - Я знаю одного такого... Ходзуми... Он работал в газете Н., - нерешительно произнес Юкинага. Его опять кольнуло чувство вины. - Совсем недавно он стал свободным журналистом. Ему еще нет сорока, но это личность... - Ходзуми, говорите? Я тоже его знаю, - кивнул Наката. - Он, пожалуй, подойдет. Волк-одиночка, но умеет держать язык за зубами. Талантливый, международного класса журналист. Попробуем его уговорить. - А в нем можно быть уверенным? - все еще сомневался Ямадзаки. - Придется попробовать, больше ничего не придумаешь. Мы с Юкинагой подготовим атаку. Да, вот еще что, если среди ученых окажется кто-нибудь, кто уже догадался, нам ничего другого не останется, как привлечь его к осуществлению плана. - Значит, еще больше денег потребуется... - обеспокоенно заметил Ясукава. - Начальник отдела разведки уже рыдает по этому поводу, - сказал Ямадзаки. - Ведь даже там наш план идет под грифом "Совершенно секретно", так что не очень-то сократишь ассигнования на другие дела... - Что же, придется, значит, с премьером говорить, - сказал Куниэда решительно. - Тогда уж я попрошу всех вас меня поддержать. Когда профессор Тадокоро торопливо ушел, чтобы отправиться в Модзи, Юкинага, вздохнув, взял со стола толстый журнал. Тот самый, где была