мое им... Джехан посмотрела на женщину и поняла, что мокрица злорадствовала. Делизийцы еще не знали, что этой ночью Дахара разжаловали, но Эйрис поняла, что теперь Соглашение "Кридогов" заставит джелийцев предавать джелийцев. Ей казалось, что сестра-легионер не понимает того, что она сделала. Теперь Белазир узнает, что натворили горожане, передаст их джелийцам, чтобы те покалечили своих людей так же: Калид сломает им ноги. Она, Джехан, даже не подумала об этом, а вот делизийская мокрица подумала, и теперь злорадствует. Нож Джехан просился из ножен, но она только сказала: - Я сделала это ради Талот. Но Эйрис снова была без сознания и не слышала ее. Однако от этих слов Джехан стало немного легче. Глядя на делизийку, которая осталась в живых благодаря ей, Джехан подумала о Талот, и ей стало легче на сердце. Да, она сделала это ради Талот! Из-за угла зала появились люди. Брат-легионер и очень молодая жрец-легионер с двойной спиралью, вышитой над полумесяцем на ее левом плече, бежали к ним по траве. 36 Внутри стены Энциклопедист начал передавать сигналы. Геды, прогуливавшиеся, спавшие, евшие, останавливались, переглядывались и придвигались друг к другу поближе. Каждый экран внутри периметра, за исключением зонда на острове, независимо от того, что изображалось на нем за секунду до этого, начал показывать одни и те же картины. Энциклопедист поспешно передавал: - Важные данные. Первый уровень. Важные данные. Первый уровень. "Первый уровень" означал, что Энциклопедист узнал что-то, что изменит Ключевой парадокс. Геды побежали. 37 СуСу несло в сторону Стены. Со всех сторон на нее давили чаши жаркого, обливая девушку все еще теплой жидкостью. В конце горизонтальной трубы появился свет, и ее обнаженное тело выбросило на кучу чаш и пищи. Сама куча уже начала опускаться ниже, пропадая в полу. Справа и слева от нее были такие же кучи, доставленные из других залов. СуСу почувствовала, как острые края чаш под ней начинают растворяться. Выбравшись из кучи, она стояла, зажмурившись от внезапного света и прижав руки к ушам. Вокруг стоял ужасный шум. Кридоги выли и лаяли в прозрачных загонах, расположенных вдоль одной стены. Они кидались на вроф с обнаженными клыками. Из раскрытых пастей текла слюна. Они пытались добраться до женщины. СуСу вздрогнула. Прошло много времени, прежде чем она заставила себя открыть глаза и пошевелиться. Затем стены передвинулись. СуСу с изумлением огляделась. А что, если она не сможет попасть к своему другу? Страх чуть не лишил ее рассудка. Она путалась в дебрях этого страха, пока не нашла другую мысль и не зацепилась за нее: "Что свободно дано, пусть вернется свободно". СуСу вспомнила, что, когда гед принес его к стене, она слышала запах кридогов. Значит, гигант должен быть где-то здесь. В задней части зал был разделен невысокими перегородками. СуСу направилась к ним, босые ноги бесшумно ступали по полу. Перегородки образовывали комнаты разных размеров. В первой был стол, на котором лежало какое-то оборудование, в соседней находился еще один прозрачный загон, в крышке которого были проделаны маленькие отверстия. Пара джонкилей построила в нем гнездо. Когда СуСу проходила мимо, самка прикрыла кладку яиц крыльями. За третьей перегородкой росли растения, освещенные таким ярким светом, что СуСу зажмурилась. Такого яркого света она не видела со времени Третьедня в вельде. За следующей перегородкой она в ужасе прижала руки ко рту. На столе лежал кридог, грудь и живот его были разрезаны, мертвые глаза широко открыты. СуСу почувствовала, как к горлу подступает тошнота, но ее не вырвало. Она не ела уже два дня. В комнатах было все: гедийское оборудование, растения и животные Кома, коробки и овалы из темного врофа, странные предметы, которым СуСу даже не могла подобрать названия. Но где же великан? Ей ни разу не пришло в голову позвать своего друга. Звук - это лай кридогов, грубые руки и темный вкрадчивый голос внутри ее мозга, она сама, кричащая, когда его забрали за Стену. Она искала в тишине. Где же он? Женщина обогнула еще одну перегородку и вдруг увидела того, кого искала. Гигант лежал там, куда его положил первый лейтенант, - на очень большом столе. Его огромные белые руки были прижаты к бокам, белые волосы спадали на плечи. У великана была удалена верхушка черепа прямо над бровями. Крови не было, но среди мозговой ткани, освещая складки и углубления, мерцали крохотные оранжевые огоньки. Они напоминали крохотные угли среди серого и белого пепла. СуСу протянула руку, чтобы дотронуться до своего друга, но не смогла этого сделать - его окружала стена из прозрачного врофа, прохладного на ощупь. Женщина вытащила из кучи оборудования серый металлический прямоугольник и изо всех сил ударила по врофу. От тяжелого металла было столько же проку, как и от ее руки. СуСу терпеливо принялась искать, на что можно было бы взобраться. Из соседней комнаты притащила куб из врофа, который оказался не очень тяжелым, и встала на него, но и сверху великана закрывала такая же прозрачная стена. Наклонившись вперед, СуСу ощупала прозрачный щит и прижалась к нему щекой. Женщина ничего не чувствовала, ни о чем не думала, она застыла и словно погрузилась в стазис. Прошло много времени, прежде чем СуСу пришла в себя и спустилась с куба. Одной рукой она оттащила его на прежнее место, другая рука еще сжимала серый прямоугольник, которым СуСу тщетно пыталась разбить вроф, но даже не оставила на нем вмятин. Лотом она вышла из комнаты. Кридоги выли и все еще кидались на невидимую преграду. СуСу смотрела на них в полузабытьи, не зная, что делать, что предпринять. Она медленно повернулась и потащилась в другом направлении, хмурясь, будто пытаясь припомнить что-то, но так ничего и не вспомнила. Обнаженная, перепачканная соусом, хрупкая, как стекло, она бесцельно ходила по залу. Мысли путались у СуСу в голове. Но подойдя к конвейеру, она снова сосредоточилась и не раздумывая легла на пол в том самом месте, куда ее доставило поднимающее устройство. Чаши и жаркое исчезли, пол был ровный и гладкий, как и везде. Через некоторое время он двинулся с места, и под женщиной начали появляться чаши с жарким, четверка за четверкой. Сами чаши были холодные, а там, где горячий соус касался кожи, вздулись волдыри, но СуСу их не чувствовала. Конвейер понес ее под Эр-Фроу куда-то в сторону, а потом вверх. Над головой внезапно вспыхнул свет. СуСу открыла глаза и увидела белую тунику, висевшую там, где она ее оставила. Выступающий оранжевый круг странно светился через материю, подобно огоньку внутри белой ткани мозга великана. 38 - Теперь они не только сотрудничают между подвидами, но и переходят из одного подвида в другой, - сказал Крак'гар. Его запах удивления смешивался с феромонами остальных гедов. Энциклопедиста попросили немного подождать. Геды не любили, когда Энциклопедист слишком опережал их мысли и реакции. Все они видели изображение: "джелийская" женщина Джехан пресекла насилие над "делизийской" женщиной Эйрис, атаковав двух джелийцев. Потом делизийке помог джелийский лекарь, и джелийка Джехан - вместо того, чтобы остаться членом своего нового вида "делизийцев", - вернулась к джелийцам и была принята. Принята, в отличие от Дахара, которого Джела отвергла за то, что тот предложил сотрудничество - "соглашение", несмотря на то, что насилие, последовавшее за соглашением, было не внутривидовым, а обычным - делизийцы против джелийцев. В то же время делизийка Эйрис пыталась помочь джелийке СуСу, которая перешла в третий подвид - подвид больного великана с острова. Во всем этом не было никакого смысла. Геды уже свыклись с поведением людей, как с поведением двух видов, воюющих за территорию, то же самое делали геды и люди в космосе, - а теперь некоторые люди вели себя так, будто эти два вида были одним. - Ни один из известных в Галактике видов не проявляет к чужому виду больше приверженности, чем к своему собственному, - пророкотал Роуир конфигурацию абсолютного факта. - Ни один. Гармония поет с нами, - отозвался Р'греф. - Гармония поет с нами, - подхватил Враггаф. - Ни один. - Ни один. И пусть это длится вечно. - Это продлится вечно. - Женщина Джехан разговаривает с другой женщиной так, будто они обе "джелийки". - Джехан действовала так, будто стала "делизийкой". - Гармония поет... - Гармония... - с феромонами страха. Это выходило за рамки численно-рационального, это почти вышло за рамки выразительных способностей феромонных желез. Эволюционируя в медленном, устойчивом танце, где солидарность означала выживание, а перемены происходили медленно, через миллионы поколений, численно-рациональное мышление и общение запахами должны были происходить в гармонии рационального с моральным. Враггаф и Кровгиф почувствовали, что они сползают к биологическому шоку. Остальные геды плотнее прижались к ним, окружая и поглаживая, убаюкивая успокаивающими запахами до тех пор, пока угроза шока не миновала. Потом они вернулись к обсуждению, начав все с самого начала, медленно и тяжело усваивая новое, как и следовало расе, которой потребовался миллион лет, чтобы прийти от идеи колеса к идее двух колес. Теперь настенные экраны показывали людей, которые входили в Дом Обучения и в замешательстве ждали гедов. Но геды так и не явились на занятия. Люди начали расходиться по домам. Наконец восемнадцать гедов попросили Энциклопедиста представить изменения, которые тот внес в Ключевой парадокс. Это тоже потребовало многих часов обсуждения. Энциклопедист не нашел разгадки Парадокса. Внутривидовое насилие было слишком тяжким бременем для численно-рационального вида, чтобы достигнуть межзвездных полетов, и все же люди достигли их. Почему так произошло? Непонятно. Вместо ответа, выраженного в грамматических конфигурациях фактов, подтверждающих одну из гипотез, Энциклопедист привел в расстройство все феромоны, предложив гедам забыть на время, что ответ пока не найден. - Люди могут переходить из одного вида в другой, - мягко пророкотал он. - Геды представляют собой другой вид. Следовательно, люди могут перейти из вида людей в вид гедов. На борту корабля такие люди могут оказаться способными предсказывать действия флота людей лучше, чем геды. Этот проект можно осуществить даже без решения Ключевого парадокса. Восемнадцать гедов замерли как парализованные. Сами они не думали о таком способе действий, но пока смотрели на экраны, почти все одинаково реагировали, испытывали почти одинаковые впечатления, наблюдали в основном одинаковые образы - хотя и не выраженные еще в грамматических конфигурациях. В комнате витали запахи - поразительно неподвижные, заглушенные всеобщим отвращением, но они все еще были здесь: дуновение отчаяния, аромат решимости, запах загнанности в угол. Но... люди на гедийских кораблях? Жить, питаться, работать с этими жестокими и неустойчивыми существами с широким разбросом генов, которые даже не знали, к какому виду принадлежат, и такими аморальными, что можно было заставить их забыть об этом? Раздалось бормотание: - Они могут менять преданность одному виду, на преданность другому, - слова звучали неестественно, не было такой грамматической структуры, которая позволила бы связать их в предложение, - и все же без Стены между... - ...придется обращаться с ними, как с гедами... - ...требования к атмосфере... - Оружие корабля... Это продолжалось снова и снова. Геды плотнее прижались друг к другу, и, когда в комнате запахло паникой, они без слов поняли, что уже готовы принять совет Энциклопедиста. Запах отчаяния усилился. Да, это была отчаянная мысль! Много позже они начали обсуждать, какие принять меры безопасности, обратились к Энциклопедисту и попытались представить, как будут вести себя люди на борту корабля. Но откуда даже Энциклопедисту было знать, как поведут себя люди, если эти странные существа могли забыть важнейшее - к какому виду они принадлежат, и создать такую сложную вещь, как межзвездный корабль? Межзвездные корабли, которые отнимали гедийскую территорию и жизни гедов! Наконец феромоны измотанных до предела гедов запахли смирением и решимостью. Отвращение отступило перед отчаянной необходимостью работать ради выживания расы. Да, они попытаются убедить несколько способных людей перейти в вид гедов. Сделают это так же, как делали "джелийцы", "делизийцы" и немой гигант - предлагая помощь, оберегая избранных от насилия, предлагая именно им, а не остальным, то, что они хотят получить. Геды принялись составлять список имен. 39 Боль в ноге и позвоночнике прошла, уносимая вдаль блестящей рекой. - Дай ей еще одну порцию, - сказал кто-то. Эйрис пошевелилась. - Уф - не давай ей шевелиться, пока я не зафиксирую кость! К губам поднесли чашу. Эйрис выпила, поперхнулась и попыталась повернуть голову. Чаша последовала за ее губами. Кто-то вливал ей в горло горькую жидкость. Джехан? Но Джехан - не лекарь. Тогда кто? Кто был рядом с ней? Она не могла вспомнить... Река поднялась и захлестнула ее снова. - Эйрис, - позвала Ондар, - Эйрис! Женщина открыла глаза. Она лежала на подушках в своей комнате. Маленькая кучка делизийцев толпилась у входа, люди тихо смотрели на нее. Ондар и Карим склонились над соломенным тюфяком. Хорошенькая Ондар выглядела озабоченной. - Где я? - медленно произнесла Эйрис и подумала: "Как глупо". Мысли шевелились лениво, как обломки разбитой лодки на поверхности воды. - Ты у себя в комнате, - успокоила ее Ондар. - Это от лекарства, которое она тебе дала. Она... жрец-легионер. Но она сказала, что, когда ты проснешься, это быстро пройдет. Нет, не пытайся сесть. - Что... случилось? Люди, стоявшие у двери, начали подходить ближе и заговорили, перебивая друг друга. - Два делизийца... - Одна из легионеров, девушка из... - Калид... - Их главнокомандующая... - Замолчите! - крикнула Ондар. Она гневно нахмурилась и голоса стихли. Эйрис пришла в голову глупая мысль, что когда Ондар хмурится, то становится похожей на Джехан. Джехан! Карим выпроводил посетителей в коридор и закрыл дверь. - Ты разве не помнишь, - мягко спросила Ондар, - что на тебя напали два легионера?.. - Не легионеры, - перебил Карим, - горожане Подонки. - А потом сестра-легионер из твоей группы обучения - Джехан? - остановила их. Разве ты не помнишь, Эйрис? - Это все лекарство, - мрачно сказал Карим. - Оно затуманивает разум. Не давай ей его больше. Какого черта, мы не знаем, как оно действует на больную. Жрецы-легионеры иногда делают вещи... - Успокойся, Карим, - остановила его Ондар. - Я... помню, - проговорила Эйрис. Листья шар-травы, СуСу, тело со стрелой Джехан в шее - нет, это было в вельде... - Она помнит, - Ондар повернулась к Кариму, и лицо ее стало менее обеспокоенным. - Так действует лекарство, которое дали, чтобы унять боль. - Ондар, - позвала Эйрис. - Что, родная? - Ничего. Как я попала... - боль внезапно полоснула ее по ноге, и женщина вскрикнула. - Хочешь еще лекарства, Эйрис? Жрец-легионер оставила еще. - Я бы не давал, - вмешался Карим, - Келовар сказал... - Келовара это не касается. Решать будет она. Ты хочешь еще лекарства, Эйрис? - Нет. Расскажите мне... что произошло. - Подонки-горожане сломали тебе ногу. Джехан послала за жрецом-легионером. Потом тебя отнесли к их командующей. Она и Калид встретились в Доме Обучения с Кридогами... - Не называй их так, - резко сказал Карим. - ...и Белазир отдала тебя Калиду, и тех двоих тоже. Келовар сказал, что она была бледна как смерть. - Ну конечно, командующая была бледна как смерть, - отозвался Карим. - Она не могла больше прятаться за утверждением, что Делизия атакует первой. Два нападения, и оба со стороны Джелы. Действие лекарства начало проходить, нога отчаянно болела, но Эйрис необходимо было выяснить все до конца. - Кто... что сделали Кридоги? - Сломали джелийцам ноги так же, как и тебе, - немедленно сказал Карим, но не взглянул в глаза Эйрис. - Кто? - прошептала она. Наступила тишина, а потом Карим ответил: - Келовар. - Не... - Калид? Нет, - буркнула Ондар. - Командир не мог, понимаешь, не мог покалечить связанного человека. А Келовар смог. Эйрис вспомнила его лицо. Не усталое лицо солдата, который так давно помог ей с Брил, а то лицо, которое часто бывало у Келовара в Эр-Фроу: закрытое, узкое, как река, стиснутая в смертельный поток между двух скал, которые не может сдвинуть. Келовар не раздумывая искалечил беззащитного человека!.. Дахар бы этого не сделал. Ему не пришлось бы этого делать. Но все же с ним тоже что-то произошло. Он был очень странным вчера у Серой Стены: "Что произошло сегодня утром? Что ты сделал?" - спросила она его тогда. Вот, оказывается, что: Кридоги - это план Дахара, а не главнокомандующей, которая во время наказания выглядела больной. И все же Дахар вернулся, чтобы сказать ей, как приготовить лекарство для СуСу... - Эйрис - с тобой все в порядке? Ты, кажется... - Я покалечена? Навсегда? Ондар и Карим обменялись взглядами. - Я буду снова ходить? - Конечно, будешь, - успокоила ее Ондар, но Карим тотчас прервал ее и наклонился к Эйрис. - Лекарь не смог сказать наверняка. Все зависит от того, как срастется кость. И хотя мне неприятно это говорить, но их лекари лучше наших - они спасали легионеров, которые... Наша такая молодая, Эйрис, всего лишь девочка, она могла ошибиться. Ты должна спокойно лежать и не двигать ногой. - Я принесу тебе еду, - быстро сказала Ондар. - И буду ухаживать за тобой. Только раздели со мной замок. - Как же она сумеет, - вмешался Карим, - приложить свой палец рядом с твоим, если она не может двигаться? - Эйрис, - окликнула больную Ондар, - почему ты молчишь? Ты же не думаешь о... У меня когда-то был любовник, которого ранило в сражении, и чтобы не жить калекой он... ты же не собираешься... - Нет, - сама удивившись своему ответу, проговорила Эйрис. - Я не стану ничего с собой делать, не бойся. - Надо пригласить хорошего лекаря, - продолжала Ондар. - Эта очень молодая. Джелийцы тебя искалечили, так могли бы прислать своего жреца-легионера, постарше, поопытнее... - Нет, не надо, - сурово посмотрел на свою подругу Карим. - Их первый лейтенант, - продолжала Ондар, очевидно, стараясь отвлечь Эйрис от боли, - этот жрец-легионер, его выгнали из легионеров. Ты об этом слышала, да, Эйрис? Ты знаешь, что сейчас вечер, и ты пролежала в забытьи весь день из-за этого лекарства? Их первый лейтенант, кажется, был на занятиях в твоей группе? Тогда ты должна знать, как его зовут. Его выгнали из легионеров. Навсегда. - За что? - Эйрис повернулась к Кариму. - Я ничего не слышала. Мужчина пожал плечами. - Никто не знает. Как можно понять джелийцев? Все они кровожадные. - Эйрис, нога... сильно болит? Что с тобой? - Хочется спать. Да, я бы поспала. - Я приду к тебе утром, - Ондар поднялась. - Если понадобится, выпей джелийское лекарство. - Постарайся обойтись без него, - посоветовал Карим. Мужчина и женщина уже стояли у двери, когда Эйрис окрикнула их: - Ондар, Карим... спасибо вам за доброту. В Эр-Фроу... иногда мне кажется, что в Эр-Фроу не так уж много осталось добрых людей. Спасибо. На мгновение лицо Ондар изменилось, и Эйрис увидела в нем под маской бодрости и веселости, скрытую боль. Вероятно, Ондар пережила в Делизии какое-то горе, о котором старалась позабыть. Женщина как-то натянуто улыбнулась и вышла из комнаты. Оставшись одна, Эйрис закрыла глаза. Боль в ноге становилась все сильнее. Интересно, насколько усилится боль, когда действие лекарства пройдет окончательно? Искалечена... Эйрис открыла глаза, и увидела, что в темноте на нее смотрит оранжевый круг. Мысли путались. Куча оборудования, сваленного на полу - провода, призмы, элементы, магниты, - казалась неестественной в тусклом оранжевом свете. О, этот неестественный свет! Эр-Фроу умирал от недостатка света. Стена и купол, которые не пускали в город свет и холод Кома, создали Эр-Фроу, а теперь они же его убивали. Какая-то мысль мелькнула в голове женщины при слове свет... боль заглушила эту мысль... Геды создали Эр-Фроу. Геды, которые слушали что-то внутри шлемов без проводов... прислушивались к чему-то. К чему? Как звук мог проникнуть в шлемы без проводов? Было хоть что-нибудь, чего геды не могли сделать, чего они не знали? Каким образом им стало известно о первом убийстве в Эр-Фроу, ведь все они на ночь заперлись в Стене? Как Гракс узнал, что великану-варвару настолько плохо, что он не может сам дойти до Стены, ведь когда великан выходил из Дома Обучения, он еще мог передвигаться? Никто не мог сказать Граксу, насколько быстро великану становилось хуже. Об этом знали только она и СуСу, но они не сообщили об этом Граксу из-за странного упрямства девушки... Даже слушая их разговоры, Гракс не мог узнать, как плохо великану, никто не говорил о его болезни при чужаке. И тем не менее он обо всем узнал. Каким образом? На стене горел оранжевый круг. Эйрис перевела взгляд с круга на призмы и электромагниты, стоявшие на полу, потом снова на оранжевый круг и снова на призмы. Туда и обратно. Если она обопрется обеими руками о подушки и подтянется, то сможет сесть. Острая боль резанула по ноге, но Эйрис почти на заметила ее. Пядь за пядью она продвигалась на подушках к стене. Оранжевый круг переходил в стену без всякий швов, хотя и не был сделан из того же врофа. Стена была гладкой, и ничего нельзя было подковырнуть, никак нельзя узнать, что спрятано за оранжевым кругом. Эйрис прижала ладонь к кругу, сквозь руку просвечивал слабый оранжевый свет. Нет ничего, что не могли бы сделать геды. Оранжевые круги были повсюду в Эр-Фроу, в каждом коридоре и комнате, с наружной стороны Дома Обучения. Те, что находились возле лестниц, были большего размера и выступали из стены. Для чего они существуют? Наверное, для того чтобы смотреть вокруг и за всеми наблюдать. Наблюдали за СуСу и варваром, за Ондар и Каримом, за нею и Келоваром. Да, да, это именно так! Стиснув зубы от боли и гнева, Эйрис дотянулась до кучи оборудования и извлекла из нее то, что ей было нужно. Оранжевые круги в комнатах не выдавались из стены. И все, что могла сделать Эйрис, это сложить в шесть раз кусок плотной ткани так, чтобы сквозь нее не пробивался оранжевый свет, и приклеить эту ткань на стену хондром, липким соком, который она выжала из одного растения, чтобы посмотреть, как он выглядит под увеличителем гедов. Почему геды не сказали, что наблюдают за людьми? Ничего не сказали! Интересно, кем мы им кажемся, когда едим, моемся, любим друг друга под этим огромным, скрытым увеличителем? И почему они наблюдают за нами тайно? Или это не тайна? Возможно, они просто ждут, когда им зададут вопрос? И скажет ли Гракс правду, если она этот вопрос задаст? Да, надо обязательно спросить геда об этих оранжевых кругах... Мозг Эйрис лихорадочно работал, и сон пришел не скоро. Она спала очень чутко и немедленно проснулась, когда отворилась дверь. "Нет, - подумала Эйрис, - я не хочу, чтобы он был здесь". Дверь мгновенно закрылась, но она все же успела разглядеть силуэт человека, скользнувшего в комнату. Нет. - Келовар, - устало произнесла Эйрис. - Я не хочу... Наступила напряженная тишина. - Это я, Дахар, - послышался наконец ответ. Женщина вздрогнула и попыталась сесть на подушках. Боль отозвалась в ноге. Дахар не шевелился. Эйрис скорее ощущала, чем видела его в кромешной темноте комнаты. - Как... как ты сюда попал? - Мне помог Гракс, дал устройство открывающее замки. Такое же, как и то, которым он открыл дверь комнаты варвара. - Зачем? - Зачем он дал мне устройство или зачем я воспользовался им, чтобы прийти сюда? - резко спросил Дахар. - Да, я хочу знать и то и другое, - выдохнула Эйрис. Темноту вдруг рассеял неяркий свет. Это Дахар нажал на оранжевый круг через сложенную ткань. В первое мгновение Эйрис зажмурилась, когда же она открыла глаза, то увидела, что Дахар стоит рядом с ней и рассматривает ее больную ногу. - Жрец-легионер, которая тебя лечит, не очень опытная. Я хочу осмотреть твою ногу сам. Дахар не смотрел на женщину, но она видела его лицо На нем была написана горечь, усталость и отчаяние. Такое же отчаяние она испытала в первые дни в вельде, в первые дни изгнания: "Продолжай двигаться, не останавливайся, продолжай двигаться!" - думала она тогда. И сейчас, глядя на лицо Дахара, видела в нем такое же отчаяние. - Ты не должен был приходить сюда, - прошептала она. - Это слишком опасно. - Я могу заново вправить кость. Я сделаю это лучше. - Дахар, ты слышишь меня? Если они найдут тебя здесь... - Я могу заново вправить кость, - повторил он с усталым упрямством в голосе. - И я смогу снова ходить? - Дай мне взглянуть. Я могу заново вправить кость. Женщина кивнула. Дахар опустился на колени, снял шину, которую сестра-легионер наложила на ногу, и ощупал сломанную кость. Эйрис вскрикнула. И тут же у нее промелькнула мысль: "Если кто-нибудь услышал ее и пошел за Келоваром, чтобы открыть дверь..." Текли минуты. Но никто не появился. - Дахар. Если я закричу и кто-нибудь придет... - Кто еще может войти к тебе, кроме Келовара? - Никто. Но Келовар... - Я знаю Келовара, - как-то отрешенно произнес жрец. В его голосе слышалась беспредельная усталость. - Он должен понять, что я могу заново вправить кость. Если я этого не сделаю, ты никогда не сможешь ходить, останешься калекой на всю жизнь... Эйрис пожала плечами и попыталась сосредоточиться. - Подожди, - тут есть лекарство, которое мне дала твоя жрец-легионер... - Не моя, - раздраженно произнес Дахар и пристально посмотрел на женщину. Его черные джелийские глаза ничего не выражали. - Какое лекарство? Где? - Здесь, в чаше. Он поднес ее к носу, понюхал, капнул лекарство на язык. - Да. Отлично. Это поможет унять боль. - Прошлый раз я отключилась на целый день. - На этот раз такого не будет. Оно простояло слишком долго. Но твои мысли могут начать путаться. - Если так, то я снова могу закричать, и кто-нибудь позовет Келовара открыть дверь... Мгновение жрец смотрел на дверь оценивающим взглядом опытного солдата, затем его взгляд потух, и он отвернулся от Эйрис, будто не хотел, чтобы та видела, что отразилось в его глазах. Затем жрец снова повернулся к ней и протянул лекарство. Эйрис выпила. Все закружилось у нее перед глазами, мозг затуманился, но боли она не почувствовала. И все же, когда Эйрис пришла в себя, губы у нее были искусаны до крови, а в глазах стояли слезы. - Я? Я... не?.. - Эйрис что-то хотела спросить, но не смогла - лекарство все еще действовало. Не могла она и вспомнить, что хотела спросить и почему спрашивала. - Нет. Нет, ты не кричала, успокойся. Подожди, мне надо перевязать тебе ногу. - Жрец занялся перевязкой, а женщина наблюдала за ним так, словно нога принадлежала не ей, а кому-то другому. Это было странное ощущение. Она чувствовала себя самой собой и одновременно кем-то другим, понимала, что так действует наркотик. - Теперь я буду ходить как и раньше? - спросила Эйрис отстраненно, как будто речь шла не о ней. - Когда нога заживет. - Дахар... - Тебя не тошнит? - Нет, - Эйрис вдруг рассмеялась звонко, как девочка. Это показалось ей странным, и она нахмурилась, потом засмеялась снова. - Все в порядке, не беспокойся. А нога действительно заживет? - Да. - Почему ты пришел вправлять ее? Дахар не ответил. Лицо его снова превратилось в маску, на которой были написаны усталость и горечь. - Ты пришел, потому что думал - я пострадала из-за тебя. Из-за того, что ты придумал это Соглашение Кридогов и двое джелийцев напали на меня. - Эйрис слышала свой голос издалека, и понимала, что это говорит наркотик, что без него она никогда не смогла бы сказать правду - Это Келовар тебе обо всем рассказал? - спросил он. - Нет. Я уже сказала тебе, что мы расстались. Я сама обо всем догадалась. Возле Стены. Они изгнали тебя, да? Из Джелы? Жрец поднялся и направился к двери. И услышал слова, которые она проговорила ему вслед: - Но ты пришел помочь мне не только поэтому. Нет, Дахар. Ты совершил над собой насилие, чтобы прийти сюда? Ты рисковал жизнью, чтобы помочь делизийке. Ты пришел, потому что я - делизийка. Ты нарочно нанес себе эту рану. Дахар повернулся и посмотрел на женщину в упор. - Да, - продолжала она, слегка улыбаясь и все еще находясь под воздействием наркотика, - ты хотел помочь делизийке. У нас, стеклодувов, говорят, что, "когда печь слишком горяча, она ищет малейшую трещину". Ты когда-нибудь слышал это? Нет, конечно, нет. Ты никогда не работал со стеклом. Эмбри спросила меня, что это значит. Она тогда делала синюю бутыль... - Что она говорит? Эмбри... При имени дочери у нее закружилась голова, но она продолжала говорить точно в бреду. - Ни разу в Эр-Фроу я не произнесла этого имени... Никогда... - Кто это - Эмбри? - мягко спросил Дахар. - Моя дочь, - Эйрис закрыла глаза. - Моя дочь... в Делизии. Мгновение он молчал. - Почему ты оставила ее там? - Мне пришлось. Меня изгнали из города. - Почему? - Я сделала фигуру из стекла. Двойная спираль синяя с красным. Двойная спираль джелийских жрецов-легионеров Его рука замерла под ее ладонью. Головокружение и усталость навалились на Эйрис, и она закрыла глаза. - Я сделала ее потому, то это было красиво. Не потому, что это джелийский символ, а просто оттого, что это красиво. Красиво. Тебе это не кажется смешным, Дахар? Красота целительной эмблемы жрецов-легионеров изгнала меня из Делизии в Эр-Фроу, где изгнанный жрец-легионер рискует жизнью, чтобы вылечить меня, потому что я делизийка. - Я пришел не потому, что ты делизийка, - сказал Дахар. - Нет, - возразила Эйрис. - Потому. Дахар взглянул вниз, на ее правую руку, лежавшую у него на запястье. За минувшие десятициклы красные шрамы на ее большом пальце побелели и превратились в тонкие длинные полоски уплотненной кожи. - Да, - наконец произнес Дахар. - Потому. Эйрис вдруг почувствовала себя замерзающей и потерянной. От нескрываемой печали в его голосе ее гнев прошел, но боль все еще пульсировала в ноге. - Я ошибся. Ты не делизийка, - вдруг проговорил жрец. Эйрис не поняла его и нахмурилась. - Ты больше не делизийка. Делизия изгнала тебя. Они не смогли понять, что такое твоя скульптура, они не могут понять, что такое наука гедов - и Джела тоже не может И Джела тоже. Взгляд Дахара скользнул по комнате, и он словно впервые увидел здесь оборудование гедов - провода, элементы, призмы. Он взял в руки обогревающее устройство. - Что это? - Устройство для тепла. Очень пригодится охотникам в вельде или детям, родившимся в Третьеночь. Эйрис наблюдала, как он разглядывает ее изобретение. - Это Гракс сказал тебе, как сделать устройство? - Нет. Но я использовала то, что он показывал в Доме Обучения. Жрец положил устройство на место и жестко произнес: - Ты понимаешь, что геды могут дать Кому? Не игрушки, не оружие, не драгоценности - науку! То, о чем мы никогда не думали, то, о чем мы даже и не мечтали... Почему остальные люди не могут понять это? Белазир, Калид, Исхак - они вовсе не дураки, так почему же они не понимают? Все, что мы знаем и умеем, Делизия или Джела - неважно, не может сравниться с тем, что знают и умеют геды. За все годы на нашей планете не произошло ничего более важного, чем появление гедов. Ничего! Это Эр-Фроу. Это... - Его голос задрожал и вдруг осекся. Эйрис услышала нотку неуверенности и поняла, что Дахар тоже сомневается в гедах. Он преклоняется перед знаниями чужаков с благоговением, похожим на отчаяние, сознавая могущество их науки, которая могла захватить, потрясти и опустошить человеческий разум с силой землетрясения, всколыхнувшего застоявшееся болото. За это землетрясение он мог заплатить любую цену - он, который привык думать не о цене, а о чести. Но, несмотря на все это, землетрясение выбило у него из-под ног привычную почву, и ему пришлось призвать всю свою волю, чтобы устоять, хотя он прекрасно понимал, что скоро под ногами появится новая плодородная земля, на которой, однако, не окажется убежища. И некому будет поддержать его. Эйрис ценила мужество Дахара. Но ее тронуло именно то, что он колеблется, - это значило, что жрецу тоже было страшно. Он ясно видел пропасть, которая лежала между знаниями гедов и навыками жреца, но, несмотря на это, не отвернулся от знаний. Пропасть эта не сделала его безжалостным, как Келовара, не сломала, как СуСу, не заставила, подобно Кариму, отмахнуться от гедийской науки, как от чепухи. Дахар все видел и все понимал, осознал весь ужас того, что увидел и понял, но ни от чего не захотел отказаться. И в этом его поступке Эйрис почувствовала ум и мужество, которых она не встречала ни в ком в Эр-Фроу. Осторожно, она сняла ладонь с его руки. Дахар стоял неподвижно, не глядя на нее. - Но ты-то понимаешь, что такое наука гедов, Эйрис Правда? Я наблюдал за тобой в Доме Обучения... - он снова замолк. Она поняла, почему он замолчал, лучше, чем он сам Брат-легионер не мог говорить с делизийской женщиной с тем чувством, которое слышалось в голосе Дахара: с уважением. Может ли вообще брат-легионер смотреть на какую-нибудь женщину с уважением? Только на сестру-легионера, которой он никогда не касался Наверное, и Дахар спал только с проститутками, как... Эта же мысль вывела ее из себя утром у Серой Стены Сколько же проституток было в джелийских залах? Одна из них СуСу, почти девочка, недавно жестоко избитая легионерами. - Я наблюдал за тобой, - продолжал Дахар, почти с издевкой. - И я не заметил, что ты из Делизии, ты из Эр-Фроу. Тебе тоже нужны наука гедов и их город. Она замерла. Дахар сел рядом с ней, держа в руках обогревающее устройство. Джелиец отвернул от женщины усталое лицо. Напряжение росло, осязаемое и хрупкое, как стекло. Если она дотронется до него, что тогда? Он не солдат. До вчерашнего дня он был джелийским легионером, врагом, и касался только проституток. - Нет, я не из Эр-Фроу, - проговорила она резче, чем хотела. - Я - не делизийка, не джелийка, не гед, я - ничто. И ты тоже. Изгнанники - вот кто мы такие! Он помолчал, а потом, к ее удивлению, мягко спросил: - Сколько лет твоей дочери? - Одиннадцать. - А с кем она сейчас? - С сестрой моей матери. Она будет хорошо за ней присматривать. Только... - женщина не смогла закончить. - Только без тебя. - Только без меня. - Кто ее отец? - Солдат. Он умер. Давно умер. - Пал в бою? - спросил Дахар уже другим тоном. - Нет, он умер от болезни. Лекарь не знал, что с ним. Делизийские лекари не так искусны, как твои... бывшие... собратья... - Бывшие, - повторил он с такой горечью в голосе, что Эйрис вздрогнула. Но тут же взял себя в руки и снова спросил спокойно: - Он был твоим... супругом? - У нас все не так, как у джелийских горожан, - начала она и стиснула руки. - Он был моим возлюбленным. Мы не были супругами на... на всю жизнь. Дахар ничего не сказал, и Эйрис попыталась объяснить ему то, что было так естественно для нее и абсолютно непонятно для него. - В Делизии дети живут в семье своей матери. Возлюбленные приходят и уходят, а дети остаются с матерью. Мой брат тоже живет в доме моей матери. - Значит, твой возлюбленный был солдатом... - без выражения произнес Дахар. Эйрис почувствовала, что начинает сердиться, она поняла - Дахар осуждает ее, и ей это не нравилось. - Да, конечно, он был солдатом. Кем же еще он мог быть, если Джела постоянно воюет с Делизией? - Горожане не становятся легионерами. - В Делизии они могут стать солдатами. Скажи, а в Джеле дети становятся легионерами только, если их мать - легионер? - Да, и мать и отец. В Джеле дети знают, к какой касте принадлежат их отцы. - Особенно если они дети проституток. - Да. - Проститутки, как СуСу. Этих женщин считают отбросами, их использует каждый, кому не лень, даже если "проститутка" - делизийская пленница, захваченная в бою... - По-твоему, это хуже, - начал он холодно, - чем солдаты, родившиеся от слабых, больных горожан, чем женщины-солдаты, которым время от времени приходится оставлять свой легион, чтобы рожать детей? - Да, - отозвалась Эйрис, - гораздо хуже. - Она была раздражена и разочарована: все-таки Дахар оставался братом-легионером, он по-прежнему мало изменился, хотя его и изгнали из Джелы. Дахар вытянул руки перед собой ладонями вниз, с усталым видом бесцельно разглядывая свои пальцы. - Я говорил, что здесь не Джела, а Эр-Фроу. У гедов есть... много такого, в чем я был уверен раньше, но теперь сомневаюсь... Прежде чем Дахар успел подняться, Эйрис потянулась к его руке и сжала кончики его пальцев. Она лежала неподвижно, но даже сейчас, несмотря на наркотик, нога все еще болела. Она по-детски крепко зажмурилась и тут же пожалела об этом. Дахар стоял неподвижно, не отнимая у нее своей руки. Потом вдруг опустился на подушки рядом с Эйрис и закрыл лицо ладонью. У него тряслись губы. Она положила его голову себе на грудь и обняла его Дахар вздрогнул и прижался к ней теснее. Они оба были изгнанниками, одинокими во всем мире и в Эр-Фроу. Но теперь это одиночество, кажется, кончилось... Дахар заснул как убитый, Эйрис боялась пошевелиться, чтобы не разбудить его, но боялась и позволить ему спать долго, потому что не знала, скоро ли рассвет. Но у Дахара была годами выработанная привычка легионера просыпаться именно тогда, когда надо. Он поднял голову и взглянул в лицо Эйрис. Огромные темные круги залегли у него под глазами. - Я не проститутка, - прошептала Эйрис. - Нет! Нет! - Я сама выбираю, Дахар. - Твоя нога... - Я даже не чувствую ее. И я сама выбираю. Как выбрал ты, придя сюда. Откуда ты знал, где моя комната? Он улыбнулся уголками губ: - Последняя справа в третьем коридоре. Я слышал, как ты однажды сказала это одной женщине в Доме Обучения. - И ты запомнил? Он медленно оглядел комнату, оборудование гедов, устройство, которое она сделала, используя непонятную для них обоих силу. - Да, запомнил. Он все еще медлил, смущенный и нерешительный. Эйрис приблизила свои губы к его губам... 40 Гракс смотрел на пустой экран и вдруг услышал голос Дахара: "Да, запомнил". Однако изображения на экране не было, он показывал только затейливо переплетающиеся узоры ткани, которую Эйрис приклеила на оранжевый круг. Гракс нахмурился. Мышцы в углах его рта напряглись, легкая складка пробежала по лбу под третьим глазом, который был чуть больше двух других. Но Гракс даже не заметил, что нахмурился, его феромоны не изменили запаха. Роуир и Крак'гар сидели, повернувшись к нему спиной, занятые собственной работой. Ни один из них ничего не заметил. Ни один из них не проводил долгие часы с Дахаром в пустом Доме Обучения. И ни один из них не смог бы узнать человеческий жест в движении Гракса. Если бы Гракс увидел что-нибудь подобное на их лицах, он, возможно, тоже не понял, что это такое. Хмурясь, гед продолжал смотреть на экран. 41 Эйрис лежала в одиночестве, глядя на дверь, которая только что закрылась за жрецом. Полоска оранжевого света прорезала темноту, задержалась на мгновение, и Дахар исчез. "Я так и не рассказала ему, - подумала Эйрис через какое-то время, - о слушающих шлемах гедов, об их оранжевых зрячих устройствах". "Я наблюдал за тобой и увидел Эр-Фроу". "На Коме не происходило ничего более важного, чем появление гедов, гедийская наука..." - вспомнила она слова жреца и еще раз пожалела о том, что ни о чем ему не рассказала. Внезапно дверь открылась снова. Эйрис вскинулась и схватилась за одеяло, чтобы прикрыть наготу. - Эйрис, - начала Ондар, - я пришла помочь тебе помыться. Ты хочешь есть? Как нога? Позади женщины в коридоре стоял Келовар. Он открыл Ондар дверь, которая иначе не смогла бы сюда попасть. - Что с твоей лампой? На ней тряпка. Зачем ты закрыла свет? - удивленно спросила Ондар. - Он... резал мне глаза. Ондар через ткань нажала на круг. В одной руке она держала миску с теплой водой, в другой - чаши с едой. - Это, наверное, от лекарства, - бодро сказала она. - Келовар, ты идешь? Но солдат не пошевелился, а Эйрис не решалась взглянуть на него. Ондар, слегка хихикнув, вытянула ногу назад и слегка толкнула дверь. Она захлопнулась. Ондар усмехнулась. - Иногда с мужчинами можно поступать только так! Как твоя нога? Я не собираюсь снимать шину, но поставлю воду здесь и когда... - она резко остановилась. Эйрис продолжала смотреть на оранжевый круг, закрытый тканью, потом перевела взгляд на Ондар, которая широко открытыми от удивления глазами смотрела на разбросанные по полу подушки. Нос ее слегка наморщился. Эйрис поняла: женщина догадалась, что здесь только что занимались любовью. - Келовар? - спросила Ондар с сомнением. - Нет. - Тогда кто? - Не спрашивай меня об этом. Ондар лукаво улыбнулась, но, почувствовав напряжение в голосе Эйрис, погасила улыбку, а Эйрис ругала себя за то, что делала тайну из того, что не могла и не хотела скрывать. Она снова почувствовала себя усталой и измученной. Ногу пронзила острая боль. Ондар мяла в руке полотенце. - Конечно, я не хотела бы вмешиваться... - хихикнула она. - Но с такой ногой... Должно быть, тебе очень не терпелось, да и ему тоже! Эйрис почувствовала, что сейчас у нее начнется истерика, и с трудом взяла себя в руки. "Осторожно, нужно быть осторожной, иначе ты навредишь Дахару", предупредила она себя и улыбнулась подруге. Эйрис не могла не ценить доброту Ондар. Среди опасных зверей, которые населяли Эр-Фроу, она почти забыла, что на свете еще есть доброта. - Почему ты так обо мне заботишься? - спросила Эйрис, когда Ондар принялась обмывать ее здоровую ногу. - Почему бы и нет? Ты бы тоже помогла мне, если бы на меня напали... мерзавцы-джелийцы... О, извини. Я не собиралась говорить... об этом. Скажи, а геды знают о проводах и штуках, которые свалены у тебя в комнате? Эйрис не могла удержаться и взглянула на закрытый оранжевый круг. - Да, знают. - Верно, их не очень-то беспокоит, что ты собираешь все эти штуки. Дай-ка я переверну тебя. Больно? Эйрис вскрикнула, потом спросила: - Ты доверяешь гедам? - То есть как это - доверяю? - Ты веришь их словам о том, что они якобы помогают нам потому, что мы знаем так мало, а они так много? - Мы знаем достаточно! - отрезала Ондар, и в ее тоне Эйрис расслышала уже знакомый отказ гедам в какой-либо значимости: "Мы не меньше оттого, что они больше". - Мы прекрасно справлялись со своими делами в Делизии до того, как пришли геды, и мы... Делизия будет жить, когда закончится этот год и они уйдут. - Ты вернешься назад, в Делизию? - Эйрис пыталась направить разговор на свою подругу, чтобы та снова не коснулась опасной темы. Но лицо Ондар захлопнулось, словно ящик. Через минуту она сказала: - Эйрис, я хотела спросить еще вчера. Что ты делала одна возле пустующего зала? Он гораздо ближе к джелийским постам, чем к нашим. - Он не пустует. Там живет молодая женщина, почти ребенок. Ей очень плохо сейчас. Я несла ей лекарство от боли. - Какая женщина, я ее знаю? Эйрис ответила осторожно, будто прилаживая провод к незнакомому элементу: - Нет, ты ее не знаешь, это джелийская проститутка. - Джелийка! Зачем ты... О, я слышала об этом. Это та самая, которой ты помогла, когда ее дружок был болен, так? Она убежала к нему от джелийских легионеров. Этот огромный варвар и крохотная девочка... она выглядит не старше одиннадцати. Почему она там одна? Что случилось с великаном? - Он умер. Ондар выжала полотенца. - У тебя девочка такого же возраста... Мне тоже жаль эту проститутку, она почти ребенок... Их легионерам нравится, когда это делается насильно, ты же знаешь. Животные! Должно быть, ее тоже захватили в плен из какого-нибудь племени варваров - она меньше ростом, чем любая джелийка, которую я видела в Эр-Фроу. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь рассказывал, что она умеет говорить. Она что, немая? - Нет. - И говорит с джелийским акцентом? - Да. - Но тогда зачем ты ей помогала? "Будь осторожна", - снова предупредила себя Эйрис. - Потому что она такая маленькая и беззащитная. Ондар, у тебя были дети? Лицо Ондар снова замкнулось, будто в ее душе захлопнулась дверь. Женщина поднялась. - Я закончила. Еда здесь, Эйрис. Ешь, пока она горячая. Я зайду позже, после Дома Обучения. - Прости, Ондар. Я не хотела задавать ненужные вопросы... - Забудь об этом! - Ондар вздрогнула, встала спиной к Эйрис, но через несколько секунд повернулась к ней лицом, широко улыбнулась, затем сказала решительно: - Мне надо идти в Дом Обучения. Кстати, ты знаешь, что вчера не прошло и часа с начала занятий, как все геды ушли? Все. Ушли, да так и не вернулись. И мы, конечно, тоже ушли. Я должна... Мне надо... - Голос Ондар споткнулся, женщина стремительно направилась к выходу. Эйрис долго лежала не шевелясь. Она думала о СуСу, такой одинокой в пустом зале, об Ондар, которая, возможно, отправилась с Каримом в свою комнату, а вовсе не в Дом Обучения, о Дахаре - прежде всего о Дахаре, потому что не знала, где он, не грозит ли ему опасность. Она не спросила, куда он идет, не успела. Пустят ли его в зал легионеров ведь он больше не брат-легионер? А может быть, он пошел к джелийским горожанам или в Дом Обучения, к гедам? Потом Эйрис стала размышлять о гедах, которые наблюдали за людьми в каждой комнате Эр-Фроу. А может, она ошибается, думая, что оранжевые круги это глаза, а не что-то еще абсолютно ей неизвестное, какое-то другое изобретение гедов. Эйрис стиснула руки. Она сомневалась, понимает ли хоть что-нибудь здесь. Наконец ей удалось заснуть, но сон ее был беспокойным. Проснулась она от страшной боли в ноге - джелийское лекарство наконец перестало действовать. Сколько времени прошло с тех пор, как ушла Ондар? Эйрис не знала, у нее не было чувства времени, как у брата-легионера. Кто-то настойчиво постучал в дверь. Больная нашла в себе силы дотащиться до двери и открыла ее, хотя чуть не потеряла сознание. В комнату проскользнул Карим. В руках у него был, как показалось женщине, какой-то узел. Но это оказалась СуСу, обнаженная и чем-то перепачканная. - Положи ее в угол, Карим - да нет же, в угол, подальше от этих проводов, - сказала Ондар, которая вошла в комнату следом за Каримом. - Принеси мне воды из бани, много воды, чистое одеяло из нашей комнаты и чашу фруктовой каши. Фарима продавала сегодня утром свежую. Эйрис, у тебя есть еще одно полотенце? СуСу, перемазанная соусом от жаркого, лежала с широко открытыми глазами. На теле у нее вздулись волдыри от ожогов. Казалось, она была мертва. - Мы нашли ее на полу, в зале варвара, рядом со столом для раздачи пищи, - сказала Ондар. Карим нахмурился. Судя по всему, ему не нравилось принимать участие во всем этом. - Просто лежала там. СуСу не смогла пошевелиться, даже когда Карим поднял ее. Ни один другой солдат не захотел сделать этого. Я и сама могла бы поднять эту девочку. Взгляни на нее - словно тростинка! Но Эйрис смотрела на то, что было зажато в руке СуСу. Ондар тоже заметила этот странный предмет и поспешила разжать пальцы девочки. - Что это?.. Увеличитель гедов! Зачем он ей понадобился? - удивилась женщина. Эйрис замерла. В тот краткий миг, когда Эйрис взглянула на темно-серый металлический прямоугольник в руке СуСу, в голове у нее возникли и закрутились страшно взволновавшие ее мысли: Карим нес СуСу, прижимая ее к себе правым боком, значит, прямоугольник был скрыть от оранжевых кругов, находившихся в коридоре и в нижнем зале. Ондар сказала "увеличитель", потому что прямоугольник был похож на коробку, которую геды показывали людям. Эйрис отчетливо представила себе Дахара и Гракса, с трудом тащивших тело варвара, увидела, как открывается Стена, как Гракс нажимает на углубления темно-серого прямоугольника и как исчезает и меняет форму вроф. Вытянувшись во весь рост и даже не почувствовав боли, Эйрис вынула коробку из сжатых пальцев СуСу. Голова у нее закружилась... Гракс извлек эту коробку из-под своей одежды, как же СуСу смогла забрать ее у одного из гедов? Дверь снова открылась. Решив, что это опять Келовар, Эйрис спрятала темную коробочку под подушку, на которой лежала. - Я же сказала тебе, Келовар... - начала Эйрис и разглядела, что перед ней стоит не солдат, а Гракс. Ондар, никогда прежде не видевшая оранжевого лоскута намотанного вокруг большого пальца геда, судорожно вздохнула и отступила в сторону. Эйрис почувствовала, как сердце бешено застучало у нее в груди, хотя какая-то часть ее мозга холодно отметила, что раньше она не смогла бы отличить Гракса от других гедов. Когда же она научилась это делать? - Как ты вошел сюда? - спросила Ондар, потом вспомнила, с кем говорит, и закусила губу. - Этот оранжевый вроф открывает любую дверь в Эр-Фроу, - ответил Гракс. Карим тихо, но угрожающе зашевелился. Гракс, казалось, не обратил на это никакого внимания. В другой руке он держал что-то, сделанное из ткани и металлических трубок, ткань - в отличие от той, которая была на подушках и преобладала в Эр-Фроу - была абсолютно черной. - Это для тебя, Эйрис, - спокойно произнес Гракс. - Устройство предназначено для поврежденных суставов гедов, но я его переделал, чтобы подошло тебе. Он поставил предмет на пол и дотронулся до одной из трубок, на которой вроф образовывал ровный овал. Трубки превратились в открытый каркас, стянутый двумя кусками ткани. Ондар прижала руки ко рту - предмет плавал над полом на уровне коленей. Одним быстрым движением Гракс наклонился и поднял Эйрис. Боль резко отозвалась в ноге, и она вскрикнула, не только от боли, но и от внезапного испуга. Ей вспомнилось, как гед нес варвара внутрь Стены. Руки Гракса, державшие ее, были вовсе не руками, в обычном смысле слова, женщину поддерживал вроф - твердая, прозрачная броня, окружавшая геда и его воздух. Ондар рванулась вперед, но подбежав к подруге, остановилась, не зная, что делать дальше. Тем временем гед успел положить Эйрис на стул, и чудо свершилось. Больная сидела на одном куске ткани, другой кусок поддерживал ей спину. Металлические трубки окружали сломанную ногу, которая внезапно перестала болеть. - Что происходит? - спросила женщина. - Твоя нога сейчас находится в заряженном поле, - объяснил Гракс. - Она в другом пространстве-времени, не в том, где боль. Эйрис изумленно взглянула сначала на геда, потом на свою ногу. Ее окружал едва заметный слой, не тот блеск, что окружал стены из врофа, а словно сгустившийся воздух. Казалось, ногу окутал легкий туман. - Это сила, природу которой ты пока не сможешь понять, - продолжал Гракс, - как раньше не могла понять электричества. Та сила, которая сейчас поддерживает твою ногу, переносит корабли между мирами. Ты сидишь в единственной такой... машине в Эр-Фроу, единственной машине в этом мире. Я покажу тебе, как управлять ею. И гед объяснил Эйрис, как надо нажимать на черный овал левой рукой. Стул, сделанный из черной ткани, двигался вперед, в стороны, поворачивался, медленно описывая четкий эллипс. Ондар в страхе прижалась к Кариму, а Эйрис подумала: "Но я же не левша, мне легче нажимать на овал правой рукой!" Ее собственная глупость, явная неблагодарность и недальновидность поразили женщину. Затем последовал всплеск ужаса, подобный тому, который она испытала первый раз в Стене, когда магниты потянулись один к другому, и она приняла их за странных зверей, живых и прожорливых. Потом ужас и замешательство исчезли, и больная поняла, что это новое изобретение гедов, они научились использовать такие естественные силы, как солнечный свет, скрытый от людей просто потому, что Ком еще не повернулся из темноты к Первоутру. Это не волшебство. Это не волшебство, а наука. Эйрис уверенно положила ладони на ручки стула и едва не пропустила выражение, появившееся на лице Гракса. Он рассматривал СуСу, неподвижно сжавшуюся в углу, и к чему-то прислушивался. Карим достал дробиночную трубку и угрожающе взглянул на геда. - Это всего лишь стул для раненых, - спокойно сказал ему Гракс. - Здесь нечего бояться. Смотри. Она может в нем двигаться. - Все в порядке, - сказала Эйрис Кариму и подумала: "А так ли это?" - Но по лестнице на стуле спускаться нельзя, - продолжал гед. - Тебя придется нести. Находясь в нем, ты избежишь боли и смещения кости, которую вправил джелийский лекарь. "О каком лекаре он говорит? - подумала Эйрис. - Наверное, гед узнал, что Дахар заново вправил ей кость, а может, он имеет в виду молоденькую сестру-легионера, за которой послала Джехан?" Она закрыла оранжевый круг в своей комнате, но геды все могли видеть через другие круги, в коридорах, мимо них Дахар проходил. Были круги и у лестницы, по которой он поднимался... - Гракс, спасибо тебе за стул. Наука гедов обладает великой целительной силой. Ты не взглянешь на мою ногу - хорошо ли вправлена кость? Последовала короткая пауза. Гед слушал что-то внутри своего шлема. - Она вправлена хорошо. С помощью нашей науки мы не смогли бы вправить кость лучше, чем это сделал лекарь. Эйрис спросила осторожно, стараясь не подчеркивать второе слово: - Наша целительница очень молода, все ли она сделала правильно? Я не буду хромать? - Ты не будешь хромать. - Откуда ты знаешь? - Гед, который изучает лечение людей, наблюдал, как вправляли кость. - Когда это было? - Геда позвали туда, где на тебя напали. Это была правда - теперь Эйрис припоминала, сквозь туман боли и наркотика, склонившееся над ней мерцающее лицо с тремя глазами. Но тогда ее кость вправили плохо, так сказал Дахар, когда вправлял ее заново. Значит ли, что геды не могут отличить хорошо или плохо вправленную кость? Возможно, они знали, что джелийка плохо вправила ее, и сейчас Гракс ей лгал. Или - третий вариант - оранжевый круг наблюдал за всем, что происходило в комнате, и сквозь сложенную в шесть раз ткань гед видел, как Дахар вправил ей ногу, но не хотел об этом говорить. "Ты не будешь хромать", - сказал Гракс, но откуда он знает это? Эйрис рассматривала лицо Гракса сквозь прозрачный шлем: заостренный череп, неподвижный рот, два спокойных глаза, и третий, высокий, пугающий, затянутый пленкой. Она не могла понять, лгал чужак или говорил правду. - Почему ты не дал мне эту машину вчера, если гед приходил на то место, где на меня напали? - Вчера она еще не была сделана. Ее части могут стать другими машинами, так же, как и провода и электромагниты, что у тебя здесь, в зависимости от того. Как их соединить. - В Эр-Фроу были и другие больные. Ты не дал эту машину белому великану. Почему? Еще одна пауза, на этот раз длиннее. - У него болела не нога, а мозг. Нельзя поместить мозг в другое пространство-время, отделив его от тела, точно так же, как делизийский командир не может быть вдали от тех, с кем он поет в гармонии. Невозможно понять, всю ли правду он говорит, или лжет. Эйрис охватило раздражение. Уголком глаза она посмотрела на СуСу, неподвижно свернувшуюся в уголке комнаты. И спросила геда в упор: - Оранжевые круги по всему Эр-Фроу - это глаза, которые видят все, что делают люди? Ондар в ужасе вскрикнула. Карим, все еще сжимавший оружие, сначала побелел, потом покраснел. Лицо Гракса не изменилось, он во что-то напряженно вслушивался и, казалось, не собирался отвечать. - Да. Оранжевые круги это наши глаза, - произнес он наконец. После секундного замешательства Ондар начала вопить. Она ругалась и негодовала, забыв о страхе, который ей внушали геды. А Эйрис испытывала необыкновенное облегчение и торжество. Ее догадка оказалась верной, и гед не солгал ей, значит, все, что они говорили, - правда, сущая правда. Гракс мог бы и не сказать ей, для чего предназначались оранжевые круги, но он ответил на ее вопрос. Если раньше действия чужаков казались людям подозрительными, то это только потому, что они не умели задавать правильных вопросов. Надо научиться спрашивать, и геды на все ответят. Им можно доверять. - ...и не сказать нам? - продолжала кричать Ондар. - Вы не спрашивали, - пророкотал Гракс, глядя не на нее, а на Эйрис. - Я хочу спросить еще кое-что, - перебила Эйрис вопящую женщину. - Эта джелийская девушка - СуСу - не двигается и не говорит с тех пор, как вы забрали ее друга к себе. Я знаю, что есть лекарство, которое может вывести ее из шока, но делизийские лекари не так искусны, как... геды. Ты смог облегчить мою боль, так скажи, как приготовить лекарство, которое поможет СуСу? Гракс перевел взгляд на бывшую проститутку. - У людей есть лекарства, которые действуют на мозг? Даже Ондар и Карим расслышали в его голосе напряженность, несвойственную гедам. - У людей есть лекарства, которые действуют на мозг? - повторил свой вопрос Гракс. Теперь он обращался прямо к Кариму. - Шок на поле сражения можно прервать нужным лекарством, - холодно ответил Карим. Гед опустился на колени возле СуСу. Он не коснулся ее, но Эйрис показалось, что его взгляд исследовал едва заметные изгибы черепа девушки, будто это была незнакомая страна. - Белый варвар умер, - проговорила Эйрис. Она уже догадалась об этом. - Да. Я заберу девушку внутрь Стены. Мы не смогли помочь великану, но, может быть, сможем помочь ей. - Почему бы не помочь СуСу здесь? - с подозрением спросила Эйрис, сердце у нее сжалось. - Болезнь надо изучить, - Гракс выпрямился. - Вы не знаете лекарства, чтобы прервать шок, да? - Болезнь надо изучить, а потом применять лекарства. Дай мне забрать ее. Странно! Раньше геды не спрашивали - они просто забрали варвара и все. Зачем же делать это сейчас? И почему спрашивают именно ее, она не принадлежит к народу СуСу, не командует? - Нет. Пусть она останется здесь - сказала Эйрис. Она хотела проверить, что скрывается за предложением геда. - СуСу должна говорить с людьми, чтобы справиться с шоком. Я видела такое раньше, не на поле битвы, как Карим, а после несчастного случая в стеклодувне. В Делизии. Пусть она останется со мной. - Как хочешь, - отозвался Гракс и нахмурился. Он нахмурился. Но Эйрис никогда прежде не видела, чтобы геды хмурились - она даже не была уверена, что правильно поняла выражение лица Гракса. На нем появилась гримаса и быстро исчезла. И все это было похоже на то, что он хмурится. И разрешает ей оставить СуСу у себя. Почему? - Ты придешь завтра в Дом Обучения, - снова обратился Гракс к Эйрис. - Для всех людей Эр-Фроу Обучение закончилось, за исключением Обучения Оружию. Оно будет продолжаться. Обучение остальному окончилось, и только те, кто захочет, будут приходить на занятия гедов. Новое Обучение пойдет быстрее и легче, потому что учиться будут только те, у кого есть к этому склонности. Он снова слегка нахмурился, и на этот раз Эйрис поняла, что гед не заметил того, что сделал. Но Гракс, который уже начал перенимать мимику людей, еще не научился их вежливости. Он вышел сразу, как только сказал все, что хотел. - Наблюдают за нами! В каждой комнате! - снова взорвалась Ондар. - Эйрис, как ты узнала об этом? - спокойно спросил Карим. Он смотрел на нее глазами солдата: оценивающе и немного жестко. - Не знаю. Догадалась, глядя на то, что могут сделать геды. Карим оглянулся, на кучу предметов, которые Эйрис сумела сделать сама, но его лицо не смягчилось. - Наблюдают за нами, - продолжала Ондар. - Это же отвратительно! Они видят все, чем мы занимаемся. Нет, я поступлю так же, как ты, - повешу на круг ткань! Карим, куда ты? - Пойду расскажу обо всем Калиду. - Скажи, Эйрис, почему это гед так старался угодить тебе? - спросила Ондар. - О чем ты? - Карим остановился на полпути к двери и обернулся. - Гед старался угодить Эйрис. Это же ясно. Стул для ноги принес, позволил ей самой решить, что делать с девчонкой, пригласил на эти дополнительные занятия - он старался угодить ей. Зачем? - Я не знаю, - неуверенно ответила Эйрис. - Ты пойдешь на эти специальные занятия? "Для тех, у кого есть склонности и кто способен многое понять", - женщина вспомнила слова геда и подумала о Дахаре. - Да, пойду. - Она повернулась, чтобы посмотреть на Карима, увидеть выражение его лица, но он уже подошел к двери и открыл ее. В коридоре, узнав о том, что к Эйрис приходил Гракс, собралось много людей. Карим захлопнул перед ними дверь. Больная нажала на овал, вделанный в ручку стула, заставила стул подняться, и двинулась влево. - Не ходи ни на какие занятия одна, это опасно, - сказала Ондар. Эйрис двинула стул вправо. - Ты заметила, что гед даже не почувствовал запаха, который исходит от СуСу? Мне кажется, они в своих шлемах не чувствуют запаха. Эйрис остановила стул прямо над тюфяком, устланном подушками. - Они не люди, я им не доверяю, - взволнованно продолжала Ондар. - Я скорее начну доверять джелийцам, чем этим чудовищам, которые шпионят за нами! Черта с два! - И поэтому ты заставила Карима принести сюда эту джелийскую девчонку? - Эйрис в раздумье барабанила пальцами по овалу на ручке стула. В дверь начали стучать. - Нет... У меня... ты тогда спрашивала, - проговорила Ондар, ее голос задрожал от внезапной боли. - У меня были дети. - Она быстро повернулась и распахнула дверь. Эйрис опустилась на своем устройстве точно на тюфяк и засунула темный прямоугольник, который взяла у СуСу, под сиденье стула именно в тот момент, когда Калид Т'Алира отстранил Карима и направился к женщине. Его лицо было серьезным - он собрался задать ей множество вопросов о гедах. 42 На настенных экранах не было никаких изображений - на всех, кроме одного. Гракс, Р'греф и Фрегк сидели в комнате, когда Энциклопедист неожиданно включил один экран. Остальные не работали, так как люди закрыли все оранжевые круги в Эр-Фроу. Они использовали ткань, дерево, клей, глину - все, что могло закрыть мониторы. Трое гедов следили только за разговорами людей. Из сотен одновременно передаваемых бесед, ругани и криков Энциклопедист выбирал достаточно важные, чтобы привлечь внимание всех гедов как внутри периметра, так и снаружи. Они слушали, о чем говорят люди, через передающие шлемы. - Она запросила одиннадцать харбинов, - раздался голос делизийки Ондар. - Жадная кридогиха. Но другой лекарь просил еще больше. Это за одну-то чашу! Вот твоя сдача, Эйрис. Извини, я не могла выторговать больше. - Неважно, - отозвалась больная. - Как нам заставить СуСу принять это? - Проглотит, - мрачно произнесла Ондар. - Надо только помассировать шею в нужном месте. Смотри. Феромоны гедов запахли раздражением. Где это "нужное место"? Они не видели. И все же Энциклопедист был прав, когда посоветовал Граксу сказать Эйрис правду об оранжевых кругах. Все согласились, что это поможет делизийке переменить вид, перейти на сторону гедов, хотя не было грамматической конструкции, позволяющей связать "изменить" и "вид" в одно предложение. Крак'гар, поэт, испускал по этому поводу легкие феромоны неудовольствия. Он очень заботился о чистоте языка гедов. Один круг остался незакрытым. Гракс пристально смотрел на изображение единственного экрана, который оставался включенным. Дахар склонился над столом в Доме Обучения, не в пустой запертой комнате, где он проспал целый день, не в комнате, где проходили занятия Красной группы, а в другой, запертой комнате, где он и Гракс вместе работали во время долгих ночей в пустом зале. Комната была набита оборудованием, взятым из Дома Биологии. Некоторые понятия получили названия, придуманные на основе человеческого языка для предметов, которые не были известны жителям Кома: увеличители, чаши роста, кровяные трубки, спирали-сердца. Некоторые носили названия чужаков: бактерия, противоядие, питательный бульон. Когда их пытался выговорить Дахар, феромоны Гракса приходили в беспокойство - ему не нравилось произношение жреца. Дахар склонился над увеличителем, приспособленным для человеческого глаза. Пальцы на его правой руке - Граксу она казалась уродливой и заплывшей жиром - по непонятной причине сжимались и разжимались, как будто пытаясь ухватить то, что жрец видел под увеличителем. Левая рука, державшая срез ткани, оставалась совершенно неподвижной. С другого, пустого, экрана раздался голос Эйрис: - Она не станет пить, Ондар. Все выливается через уголок рта. - Она выпьет. Выпьет. Держи голову выше. Вот так - теперь вода течет в рот. Держи ее крепче, Эйрис, - когда лекарство подействует, она начнет брыкаться и метаться... может даже укусить. Ты сможешь ее удержать? Как твоя нога? - Я не чувствую никакой боли и, конечно, удержу СуСу, она такая маленькая. - Да, - печально повторила Ондар. - Очень маленькая. Дахар оторвался от увеличителя и подошел к другому столу. На нем лежало тело кридога с большой открытой язвой на боку. Животное было убито недавно: из язвы все еще сочился гной. Осторожно, как учил его Гракс, Дахар соскреб гной и размазал его по кружку из прозрачного врофа. Он положил второй кружок на первый и плотно прижал их друг к другу. Теперь между ними оставался только один слой клеток. - Началось, - произнес голос Эйрис. - Держи с этой стороны. О... Кто-то застонал, сначала негромко, потом все пронзительней. Протяжный дрожащий вой горя и отчаяния, достигал высоты, до которой прежде не поднимался ни один человеческий голос, который слышали геды. Р'греф закрыл уши и испустил запах боли. Энциклопедист убавил громкость. - Держи ее, Ондар! - Она у меня... - Сколько это будет продолжаться? - задыхаясь, спросил голос Эйрис. - Еще несколько минут, не дай ей укусить тебя! Лекарство... - СуСу... СуСу... На светящемся экране Дахар поместил клетки гноя под увеличитель, настроил его так, чтобы изображение стало четким, и принялся тщательно изучать клетки. Пальцы джелийца сжимались и разжимались. Вой СуСу перешел в визг, оборвался, раскатился долгим глухим стоном, потом шепотом отчаяния. - Жалко, - прошептал голос Ондар. - Как жалко... - Дай ее мне, Ондар. - Она узнает нас. Посмотри ей в глаза, к ней вернулся разум. Она узнает нас. - О да, - мрачно отозвалась Эйрис. - Узнает. Дахар вынул образец гноя из-под увеличителя и снял круглый вроф с образца. Крохотной трубочкой он добавил на больную ткань одну каплю простого противоядия из чаши роста. Это противоядие помог Дахару приготовить Гракс. Джелиец вернул кружок из врофа на место, поместил образец в увеличитель и снова склонился над прибором. - Она укусила меня, - вскрикнула Ондар. - Она не виновата, давай ее мне... Тишину снова разорвал истошный женский крик, теперь в нем слышалась боль разбитого сердца, а не сумасшествие. Крик. Снова и снова. - Как жаль... - Она тебя укусила? - Ерунда, царапина. Почему она позволяет тебе держать ее, Эйрис? - Не знаю. Однажды я ей помогла. Но, наверное, в этот раз не надо было ее трогать... В голосе Ондар звучало изумление: - Что ты говоришь? Девчонка умерла бы с голоду. Рассудок должен вернуться к ней! Дахар долго смотрел в увеличитель. Гракс знал, что должен был увидеть жрец: противоядие уничтожало клетки бактерий в образцах тканей. Это были простые вещи, которые можно было демонстрировать детям, как только они начинали задавать вопросы по биологии, но на их открытия у гедов ушли тысячи лет эволюции. Зато теперь они могли спасать жизнь животных и людей, населяющих Кому, от опустошительных болезней. Дахар поднял голову. Его странные, неприятно темные глаза светились. Гракс уже научился понимать: человек взволнован. Его толстые пальцы слегка дрожали. Дахар повернулся к оранжевому кругу на стене - единственному оранжевому кругу в Эр-Фроу, который остался открытым, хотя Гракс сказал Дахару то же, что и Эйрис. Дахар посмотрел прямо на него. Он смотрел дольше, чем люди обычно могли сосредоточенно смотреть на что-нибудь, так долго, как смотрят только геды. Его глаза встретились с глазами Гракса, хотя он и не мог знать, что тот за ним наблюдает. Человеческие глаза, черные, как космос, были заполнены светом звезд. - А что будет дальше? - неуверенно спросил голос Эйрис. - Она успокаивается. - Она останется спокойной до тех пор пока не пройдет действие наркотика, - ответил голос Ондар. - Сейчас ты можешь приказать ей, и она сделает все, что угодно. Девочка сейчас как завороженная. Знахарка сказала мне, что в Делизии этот наркотик используют не только для того, чтобы прерывать шок. Самые дурные торговцы... - Я не хочу об этом знать, - раздраженно сказала Эйрис. - Не рассказывай. С экрана на Гракса смотрел Дахар. Двое других гедов замерли и тоже уставились на Гракса. Почувствовав их феромоны - удивленные, ошеломленные, - Гракс неожиданно ощутил свои собственные. Феромоны других немедленно изменились: они вежливо выделяли понимание, прикрытое ошеломлением. Гракс знал, что они подумали. На Геде он учил детей, учитель привыкает наблюдать за движением незрелого мозга, учитель может гордиться даже постижением простейшего. Понятно, что Гракс следит за своим учеником, - что на мгновение численно-рациональное движение мозга Дахара захватило учителя больше, чем нецивилизованная и аморальная натура жреца. Это было понятно - и простительно, - что на мгновение Гракс забылся и испустил запах гордости. На мгновение. - Важные данные, - громко объявил Энциклопедист. - Важные данные. Первый уровень. 43 Изображение, передаваемое зондом с острова, начало двигаться. Бородатый мужчина медленно поднялся и захромал. Его лицо увеличивалось на экране до тех пор, пока грязь на морщинистых щеках не превратилась в сетку черных полосок. Пятипалая рука потянулась вперед, закрыла экран и бессильно упала. - Откуда? - прошептал человек. Энциклопедисту пришлось делать поправку на странный акцент и на дребезжание старческого голоса. - Почему сейчас? Зонд повернулся налево, давая наибольший обзор комнаты, но не теряя из вида лица астронавта. Человек внезапно расправил сутулые плечи, согнувшиеся под бременем лет. - Фахуд аль-Амир, Флот Соединенных Штатов, 614289ФА. Со "Звезды Мекки". Флот Соединенных Штатов нанял медицинский корабль сопровождать колонистов с Новой Аравии на... на... - Он согнулся и закашлялся. Зонд сдвинулся еще немного влево. Комната в хижине, сооруженной возле огромных руин поверженного корабля, освещалась временными примитивными экранами. Экраны, электрогенераторы, давно отошедшие в прошлое плоские клавишные панели управления. Человек утер рот и попытался снова расправить плечи. - Она упала, - прошептал он. - Она... упала. Враг попал в нас Это были геды. И стазис-генератор... Который сейчас год? Зонд, завершив поворот, снова сфокусировался на лице астронавта. - Кто вы? Старик протянул руку, тонкие, как проволока, пальцы дрожали. - Пожалуйста... Зонд придвинулся к примитивной клавиатуре, переключившись на крупный план. - Пожалуйста... кто выиграл войну? Изображение замерло. ЧАСТЬ ПЯТАЯ. БОЛЕЗНЬ И ЛЕКАРСТВО Начало Вселенной суть атомы и пустота, все остальное считается несуществующим. Демокрит из Абдеры 44 Эйрис завтракала с Каримом и Ондар. Удобно расположившись в гедийском кресле, она оглядела зал: три-четыре делизийца ели за соседними столами; большинство предпочитало забирать еду в свои комнаты наверху. Люди искоса поглядывали на Эйрис. Карим, не снимая руки с теплового пистолета - нового гедийского оружия, холодно встречал каждый взгляд. Таким пистолетом можно опалить тело, но только с близкого расстояния. Эйрис заметила, что оружие, которое, как обещали геды, люди смогут через год воспроизвести - дробовая трубка, триболо, - смертоноснее, чем то, повторить которое людям не под силу. Иногда Карим, ставший молчаливее и мрачнее за две недели, прошедшие после соглашения "Кридогов", проводил целый вечер, полируя новые игрушки, пока Ондар с нарочитой жизнерадостностью болтала с Эйрис. Через южную арку в дом делизийцев вошел солдат. Он вперился в Эйрис, и та закусила губу. Карим уставился на солдата и сверлил его взглядом до тех пор, пока тот не опустил глаза. - Я провожу тебя на занятия. - Не надо, - отказалась Эйрис. - Пусть пойдет, - вмешалась Ондар. - Еще один делизиец подхватил эту чесотку. - Кто? - Аркам, солдат из соседнего дома, вчера вечером. - Откуда ты знаешь? - спросила Эйрис. Впрочем, Ондар всегда была в курсе подобных происшествий. Поговаривали, будто даже сам Калид приходил к ней, чтобы узнать про обстановку в делизийском лагере. Эйрис никогда ее об этом не спрашивала, а подруга никогда не интересовалась, чем занимаются шесть человек в пустующем Доме Обучения. Эйрис понимала - чрезмерное любопытство может разрушить добрые отношения. - Какие у него симптомы? - поинтересовалась она. - Ты говоришь словно лекарь, - без улыбки заметил Карим, и Эйрис вспыхнула. Кариму она тоже никогда не задавала вопросов. - Те же, что у двух других, - ответила Ондар. - Красные пятна на коже. Они быстро распространяются и жутко чешутся. Аркам все время скребется. Его любовница опасается, что он выцарапает себе глаза. Пусть Карим проводит тебя до Дома Обучения. - Но как Карим сможет уберечь меня от заразы? Только не считай меня неблагодарной, Карим, но... - О, не спорь, Эйрис! Мы не знаем, откуда она взялась. Она появилась как раз, когда джелийские мерзавцы напали на тебя и когда их первый лейтенант, который и раньше был знатоком в разных снадобьях, теперь, благодаря гедам, узнал еще больше. Он там днюет и ночует. Болезнь - всего лишь результат действия яда, разве не так говорят геды? И эта чесотка может быть вызвана джелийским ядом! - Но... - Как геды называют это. Карим? Бактер...? Что-то не слышно ни об одном джелийце, подхватившем чесотку. Карим пристально посмотрел на Ондар, которая вдруг покраснела и опустила глаза, но Эйрис все же успела перехватить ее смущенный взгляд. Ондар сболтнула лишнего. Она не должна была говорить этого. Эйрис стало неуютно и одиноко. Конечно, Карима нельзя винить за то, что он относится к ней подозрительно. Каждый день она, не обращая внимания на косые взгляды бывших соучеников, отправляется на занятия под руководством одного из гедов, шпионивших за делизийцами, и в компании двух джелийцев, исконных врагов Делизии. Она передвигается по Эр-Фроу в каком-то странном кресле. А гедийскую медицину, даже после того, как о ней многое стало известно, некоторые считали черной магией. Да еще эта СуСу. Не все относились к джелийской проститутке так же сочувственно, как Ондар. С тех пор, как снадобье, которое влили в бедную девочку, прекратило действовать, она не произнесла ни слова. Она ела, спала, умывалась, ходила за Эйрис по пятам, куда бы та не пошла, но ее темные глаза оставались пустыми. В них чудилось отражение города, дотла сожженного врагом. СуСу никому, даже Эйрис, не позволяла прикасаться к себе, и после двух неудачных попыток - сначала Карим решил помочь ей спуститься по ступенькам, а потом Ондар в порыве жалости попробовала приласкать ее - никто больше не отваживался на это. Оба раза СуСу принималась лягаться, кусаться и царапаться. И все - без единого звука, в полной тишине. Молчание девочки казалось страшнее, чем бешенство, вселившееся в ее хрупкое тело. Это молчание, странное, неестественное, вызывало недоверие и косые взгляды. Кое-кто ворчал, что она шпионка Джелы. Иногда Эйрис задавалась вопросом, а что же думают о ней самой? Особенно те трое, что каждый день отправлялись в Дом Обучения - Илабор, Тей, Криджин? - Ондар, - мягко возразила Эйрис, - бактерии вызывают болезни, это правда. Но это не яд - их нельзя изготовить и подсыпать в пищу или подлить в питье. Карим с явным подозрением поглядел на Эйрис. А ведь он еще не знал о той ночи с Дахаром... Мысль о Дахаре причинила ей боль. Нажав на ручку кресла, она заставила его приподняться и отодвинуться от стола. - Ладно, мне пора. - Иди с ней, Карим, - сказала Ондар, не глядя на Эйрис. Карим последовал за Эйрис. Они молчали. Серебристая дорожка вилась среди деревьев и кустарников, которые с каждым днем сбрасывали все больше и больше листьев. СуСу молча плелась сзади. Уже почти дойдя до места, Карим вдруг сказал: - Келовару не нравится, что джелийская проститутка ночует у тебя в комнате. - Это не его забота! - Ему это не нравится. Эйрис развернула кресло и уставилась прямо в лицо Кариму: - И где же он предлагает ей ночевать? А может быть, ты что-нибудь предложишь? Только что с ней будет, если ее не спрятать в моей комнате? Карим раздраженно отмахнулся, бросил взгляд на СуСу и отвел глаза. Эйрис заметила, что он смутился: жалея СуСу, он в то же время разделял мнение Келовара. Солдатская прямолинейность мешала правильному решению. Карим презирал себя за колебания, и Эйрис знала, в чем причина. Только Ондар сдерживала своего друга. - Келовар ведь еще не командир, правда, Карим? Разве Калид запретил мне оставить СуСу у себя комнате? Карим сосредоточенно разглядывал кусты вдоль дорожки. - Запретил или не запретил? - Нет еще. - Но Келовар настаивает? Карим снова смолчал. Упрямо выставленный подбородок выражал явное неодобрение. Эйрис так и не поняла, как собирался поступить Калид. Она скрыла от командира увеличитель, который вовсе не был увеличителем. Она не сказала ему о секрете гедийских шлемов и не рассказала, кто заново вправил ей кость. Неожиданно в ней проснулась ненависть ко всем этим тайнам, подозрениям и недомолвкам. Когда же все это кончится? - Дальше я доберусь сама, - довольно резко бросила она своему провожатому. Но солдат ни на шаг не отставал от летящего по воздуху гедийского кресла. - Ради всего святого! Дом Обучения прямо перед нами! Или ты и впрямь боишься полчищ бактерий, подкарауливающих делизийцев? Она думала, что он надуется, как это сделал бы Келовар, или разозлится, как Джехан. Но Карим не сделал ни того, ни другого, а наклонился так, что их лица оказались на одном уровне, ни на секунду, однако, не выпуская из виду заросли кустарника. Он как будто вдруг решился высказаться откровенно. - Вот что я тебе скажу. Берегись. Многие делизийцы... Я думаю, Ондар права, когда говорит, что ты ходишь сюда потому, что была стеклодувом и изобретения гедов напоминают тебе о твоем ремесле. В таких вещах Ондар разбирается. Но другие... Будь осторожна. - Он выпрямился и зашагал к делизийскому лагерю. Будь осторожна. Растроганная и встревоженная одновременно, Эйрис повернулась в кресле, чтобы посмотреть ему вслед. Потом двинулась в Дом Обучения, направила свое кресло прямо по коридору и неожиданно замерла под аркой входа. В комнате царил страшный разгром. Это было очень странно - никто не знал, как повредить вроф. На полу валялись обломки приборов, с которыми работали шестеро оставшихся учеников, изодранные образцы тканей, скрученная проволока, пролитые растворы, масло, разбитые линзы, которые учился шлифовать бывший ремесленник из Джелы Лахаб (стекло варила Эйрис). В луже крови устрашающе скалилась голова кридога. Посреди разгрома стояли Лахаб и Дахар. Левая щека ремесленника покраснела от удара, с левой руки капала кровь. Он не шевелился, а Дахар, стоявший спиной к Эйрис, осторожно приподнимал ему веко и осматривал глаз. Гракс, который тоже был здесь, заметил Эйрис и сказал: - Ничего серьезного. Все опасные бактерии, предназначенные для опытов, на ночь были заключены во врофовый контейнер. - Он показал на прозрачный куб, стоявший на грязном полу у самых ног Эйрис. В нем в подставке стояли четыре пробирки. Жидкость пролилась, оставив потеки на внутренних стенках куба. Теперь смертоносная жидкость напоминала чернила, налитые в квадратную бутыль. - Кто это сделал? - взволнованно спросила Эйрис. Услышав ее голос, Дахар прервал осмотр и повернулся. Чувствам, искажавшим его лицо, она и названия подобрать не могла. Ей показалось, что он ее не видит. - Двое мужчин и одна женщина, - ответил Гракс. - Как они сюда попали? - спросила Эйрис. - Открыть эту дверь могут только шестеро. - Они ворвались, пока Лахаб был один, и принялись все громить, - ответил Гракс. - Лахаб пришел пораньше, чтобы поработать с линзами, и оставил дверь открытой. Затем подоспел я и выгнал людей прочь. Эйрис затаила дыхание, встревоженная не столько тем, что Гракс сказал, сколько тем, о чем он умолчал. - Кто они - делизийцы или джелийцы? - наконец выдавила она из себя. - Джелийцы, - спокойно ответил Гракс. - Им не нравится, что Лахаб ходит сюда. Мне известно, что Белазир пела в гармонии с ними. Эйрис заметила, как при имени главнокомандующей под рубахой Дахара расслабились напружиненные мышцы. - И ты просто прогнал их... - повторила Эйрис. - Да. Глупо было спрашивать, как он это сделал. Если гед хотел кого-то выпроводить, он его выпроваживал. Эйрис вспомнила, как выросшая вдруг стена отгородила ее и СуСу от умирающего варвара. Просто мягко вытолкнула их наружу. От двери послышались удивленные восклицания. Делизийцы появились все вместе. Илабор, бывший солдат, выхватил оружие и встал спиной стене. Тей, маленький торговец с мелодичным голосом и глазками-бусинками, окинул взглядом комнату и замер, как столб. Криджин, недавно ставшая возлюбленной Тея, даже не пыталась скрыть испуг. Гракс слово в слово повторил свой бесстрастный отчет о происшедшем. Тей подошел к Лахабу и Дахару. - Как сильно пострадал твой горожанин, лекарь? Эйрис скорее почувствовала, чем увидела, как напрягся Дахар. Тей единственный из делизийцев обращался к нему прямо, и всегда в его словах звучала скрытая насмешка, словно ему доставляло удовольствие унижать разжалованного жреца-легионера, обращаясь к нему, как к простолюдину. Тей частенько ухмылялся, поглядывая на Дахара, и, казалось, его ничуть не смущали ответные мрачные взгляды жреца. Илабор джелийца старательно не замечал, а Криджин, самая увлеченная после Дахара исследовательница человеческих болезней, могла часами ассистировать жрецу, даже не глядя на него. Был еще Лахаб, джелиец. Молчаливый и неповоротливый, слишком угрюмый, чтобы над кем-то насмехаться, этот горожанин продолжал оказывать Дахару уважение, положенное первому лейтенанту, и Эйрис подозревала, что Дахара от такой вежливости коробило. Но только подозревала. Они с Дахаром общались исключительно на языке терминов гедийской науки, и за долгие часы, проведенные в Доме Обучения, он ни разу не позволил себе встретиться с ней глазами. Лахаб ответил Тею в своей медлительной манере: - Я не пострадал. Гракс пришел вслед за воинами. - Надо же, какая удача. - Тей улыбнулся одной из своих многозначительных улыбок. - Да, - серьезно согласился Гракс. - Мы поем в гармонии. Я позабочусь, чтобы из Стены доставили новое оборудование. Это займет немного времени. - Но эксперименты... - начала Криджин. - Мы приступим к новым экспериментам. У нас запланирован новый эксперимент. - Интересно, какой? - резко спросил Илабор. - Мы должны обнаружить бактерию - возбудитель чесотки. Дахар медленно оторвался от ран ремесленника, которые он промывал. - Болезнь появилась в пяти жилищах людей из девяти, - продолжал Гракс. - Вам теперь известно, как бактерии вызывают болезнь. Мы найдем бактерию и создадим антибиотик. Чужое, незнакомое слово на мгновение будто повисло в воздухе. - Раньше в Эр-Фроу не было болезней, - сказал Илабор. - Да, - согласился Гракс. - Но только потому, что, оказавшись в Стене, каждый человек сразу получил дозу сильного антибиотика, который убил все бактерии. Тогда вы бы не поняли, а теперь понимаете, что это значит. Но эта бактерия - новая. У нас нет для нее антибиотика. Мы испробуем все, что уже имеем, а потом синтезируем новый. Так вы научитесь применять знания на практике. - И люди смогут этому научиться? - спросил Илабор почти сердито. - Да. Эйрис наблюдала за Дахаром. Он стоял неподвижно, только глаза лихорадочно блестели. - А сможем мы самостоятельно готовить эти антибиотики, после того как уйдем из Эр-Фроу? - осведомился Тей. - На продажу? - вызывающе спросил Илабор, но тут же рассмеялся. Его гнев прошел. - Да, люди смогут готовить антибиотики и после того, как геды уйдут, - ответил Гракс. - Но лишь в том случае, если наши занятия больше не будут прерываться насилием. Напавшие на Лахаба так и рассчитывали, что он забудет запереть комнату, и тогда они его убьют. Они не ожидали, что кто-нибудь другой успеет им помешать. Больше этого не повторится. Я дам каждому из вас отдельную комнату, где вы сможете спать и есть, если захотите. Еду вам будут доставлять прямо туда, как в общие залы. Вы сможете работать в безопасности, когда захотите. - И будем сидеть здесь, словно в клетке, как наш лекарь, - скривился Тей. Его перебил Илабор: - Почему геды хотят, чтобы мы жили здесь, а не вместе со своим народом? - Мы не настаиваем, - ответил Гракс, - мы просто предлагаем. Выбор за вами. Внезапно в комнате разлилось напряжение. Гракс посмотрел на Лахаба. Коренастый, с грубым лицом, ремесленник, столь самозабвенно колдовавший над пучками света и линзами, проводивший здесь по шестнадцать часов в сутки, не выказал радости. Левая сторона его лица распухла, глаз наполовину заплыл под огромным синяком. - Я останусь в доме горожан, - произнес Лахаб. Дахар резко повернулся к нему. - Почему? Пока Лахаб подыскивал объяснение, жрец, терзаемый собственными мыслями, нетерпеливо повторил: - Горожанин, я тебя спрашиваю: почему? Вместо Лахаба ответил Тей: - Вероятно, потому, что он джелиец. - И своим мелодичным голосом уточнил: - Джелийский горожанин. Дахар никак не отреагировал на эти слова. Тей с еле заметной усмешкой повернулся к Криджин. - Мы тоже останемся, правда, солнышко? Криджин молча, не поднимая глаз, кивнула. - Илабор? - спросил Гракс. - Я останусь со своими! - Эйрис? Все посмотрели на нее, даже Дахар, Эйрис не осмелилась взглянуть на него. - Ты не можешь сама спускаться и подниматься по лестницам, кто-то должен тебя переносить, - сказал Гракс. - Здесь лестниц нет. Это вполне веская причина, по которой ты можешь остаться жить здесь. Гракс пытался облегчить ей выбор. Зачем? Гед должен знать о том, что Дахар провел ночь в ее комнате, он должен был увидеть его через незакрытые оранжевые круги в коридоре. Знал ли Гракс, чем они рисковали? Знал ли он... Как узнать, что он знает, а что - нет? Гед обращался одинаково ровно с джелийцами и делизийцами, будто вражда между обоими городами ничего для него не значила. Может, так оно и есть, а может, и совсем наоборот. - Твое решение, Эйрис? - напомнил Илабор. - Гракс, - медленно начала Эйрис, - ты сказал, что Лахаб пришел очень рано, открыл эту комнату, чтобы шлифовать линзы. Напавшие на него не ожидали встретить здесь кого-нибудь еще. Но ты пришел и спас Лахаба. Как ты узнал, что здесь требуется твоя помощь? Гракс указал на стену. - Ты знаешь ответ. Когда мы вчера вечером работали, Дахар оставил оранжевый круг открытым. Мы просто увидели, что происходит. - Но вы должны были видеть и другие случаи насилия, те, что окончились убийством. Оранжевые круги, пока мы не закрыли их, показывали вам весь Эр-Фроу. Вы должны были видеть и первое убийство, с которого все началось... Почему же вмешались только сейчас и не сделали этого раньше? Гракс долго молчал, к чему-то прислушиваясь. - Мы не остановили другие убийства, потому что не успели. Все происходило слишком быстро. А это нападение затянулось. Подобный случай - нападение на тебя, Эйрис. Джелийка Джехан вмешалась прежде, чем появился гед. Это звучало убедительно. Эйрис посмотрела на остальных. Только двое выдержали ее взгляд - Илабор, вдруг посуровевший, при напоминании о том, что она воспользовалась помощью Джехан, и Джехан, в глазах которой тоже промелькнула настороженность. - Действительно, какая удача, что ты подоспел вовремя! - сказал Тей Граксу, - иначе бы произошло еще одно убийство, новая задачка для "Кридогов". Но на этот раз шпилька, предназначенная Дахару, попала в другую жертву. Солдат Илабор, так же ненавидевший сделку "Кридогов", как Келовар или Карим, с гневом набросился на Тея: - Придержи язык, торговец, или тебе его укоротят! Тей быстро придвинулся к Граксу. Тот не шелохнулся. Эйрис в упор смотрела на открытый оранжевый круг. Неужели геды и сейчас наблюдают за ними, используя какую-то систему трубок и линз? - Я отправлюсь за новым оборудованием, которое нам потребуется, - спокойно произнес Гракс. - Дахар и Лахаб пойдут со мной, чтобы помочь перенести крупные предметы, которые нельзя доставить через столы. Илабор, Тей, Эйрис и Криджин останутся здесь, пока я не вернусь. Заприте за мной дверь, - Илабор презрительно пожал плечами. - Если хотите, - добавил Гракс. - Я скоро вернусь. Мы должны многому научить людей. Геды хотят помочь вам найти лекарство от чесотки. "Зачем?" - подумала Эйрис, и стиснула кулаки. Дахар отвернулся от нее, как будто она произнесла это вслух. А может быть, он просто увидел новое оборудование Гракса. 45 О, как они все устали! А люди оставались непостижимыми. В Галактике были виды с изменчивым наследственным аппаратом; другие при помощи химических веществ меняли свойства своего разума. Геды относились к ним терпимо, хотя и с оттенком отвращения. Вернее, с оттенком презрения существ, которые знают, что цивилизации присуще осознание вселенской упорядоченности к тем, кто считает, будто она развивается путем отхода от шаблонов. Но даже у чуждых видов, подверженных изменениям организма или мышления доля отклонений, вызываемых намеренно, бывала невелика. На первом месте стояла сплоченность - сплоченность вида, крохотными шажками бредущего вверх по тысячелетним ступенькам эволюции. Рационально мыслящие, пусть даже и изменчивые расы, не вводили в свою наследственность гены, которые могли бы разрушить их единство. Никаких искажений, которые привели бы к необратимым последствиям для расы или отдельной личности. Никакого сравнения с тем, как примитивный препарат органического происхождения подействовал на СуСу. Снадобье резко изменило и поведение человека, молодой "джелийки", и ее внешний вид. Причем действовало оно не на генном уровне. Физиология СуСу осталась прежней. То есть люди не просто стимулировали центр удовольствия, как делали представители некоторых рае, не просто вывели ее из биологического шока - СуСу привели в такое состояние, что она превратилась в автомат и делала то, что ей приказывали - по крайней мере до тех пор, пока химикат оставался у нее в организме. Это не лезло ни в какие ворота. Геды старались связать новую информацию с той, которой уже располагали. Неистовые, с изменчивой наследственностью, рационально мыслящие существа, способные на предательство, даже когда это им не на руку, вдруг становились полностью управляемыми под воздействием какого-то химиката. Поразительно! Как же человек осознает себя как личность? Личность определяется и поведением. Оно - основа, на которой строится тело и разум. Основа основ. Если же поведение человека можно изменить, если человек не до конца предан собственному виду, если сплоченность людей так легко разрушить, и начинается насилие против личности - что же тогда определяет личность? Не видовая принадлежность, не место в мире и даже не разум. Индивид просто плывет по течению. При таком положении вещей люди должны постоянно проигрывать. На борту корабля наши управляемые посредством химических препаратов подопытные люди будут гораздо безопаснее тех, кем управляют лишь собственные непредсказуемые побуждения. - Нам понадобится много человеческих экземпляров для экспериментов, - сказал Враггаф. - Да. Гармония поет с нами. - Много экземпляров. - Много. И пусть это длится вечно. - Гармония. Шесть человек, которых должны взять на борт корабля, по-прежнему будут получать помощь, защиту, знания, поощрение. Все это настолько привяжет их к гедам, что они с радостью останутся на корабле. Последнее вытекало из неочевидной гипотезы, согласно которой, система поощрений вкупе с отсутствием внутривидового единства заставит людей платить преданностью своим покровителям. Энциклопедист согласился. Шестеро жителей Кома должны помочь гедам победить человечество в космосе. И если потребуется, шестеркой избранных помогут управлять корректирующие препараты, предварительно испытанные на достаточном количестве подопытных в Эр-Фроу. В комнате запахло надеждой. 46 Джехан и Талот сидели в зале дома сестер-легионеров. Джехан сунула в рот два больших куска "жаркого" и со вкусом облизала пальцы. Талот своими тонкими пальцами выудила из чаши кусочек, подержала его и положила назад. Джехан нахмурилась: в последнее время подруга таяла на глазах. - Ты что, так и не собираешься ничего есть? - Собираюсь. Талот склонилась над чашей. Ее рыжие волосы рассыпались по плечам, такие же непокорные, как всегда, только теперь в них серебрилась еще одна прядь. Рыжий огонь озарял безжизненное бледное лицо. Сердце Джехан защемило от любви и жалости, но следом пришло раздражение. Талот слишком худая, слишком задумчивая, слишком... Пора бы ей прекратить себя терзать. Хоть бы уж чего-нибудь поела... - Ладно, пойдем, - сказала Джехан. - Нас ждут на тренировочной площадке. Секунду помедлив, Талот подняла глаза. - Ты действительно так думаешь? - А иначе зачем бы я стала говорить! Черт возьми, Талот, да очнись же ты наконец! Ну что ты распустила себя, как глупая горожанка? Хватит себя изводить! Если бы подруга разозлилась на нее или накричала, Джехан бы только обрадовалась. Гнев - это хорошо, гнев - это признак жизни. Но Талот просто встала из-за стола. Жаркое осталось нетронутым. Дом был почти пуст. Девушка направилась к выходу, подруга молча следовала за ней. И вдруг стены заговорили. Рука Джехан рванулась к оружию - стены молчали с тех самых пор, как объявили о запрещении всякого насилия в Эр-Фроу. Только что толку в этой дробовой трубке - не палить же из нее в стену! - Люди Эр-Фроу, - раздался ровный бесстрастный голос. - У семерых из вас началось кожное заболевание. На сгибах рук и ног, в складках кожи на шее, в паху и под мышками появляются красные пятна, вызывающие зуд и боль. Затем пятна начинают распространяться по всему телу. Каждый, кто обнаружит у себя эту болезнь, должен прийти к гедам в пустой дом у северной стены. Инфицированных людей отправят внутрь Стены и быстро вылечат. Болезнь не опасна, но передается при непосредственном контакте с больным. После короткой паузы стены повторили сообщение. Джехан не стала дожидаться, пока они повторят его в третий раз, и повернулась к Талот. - У тебя есть на теле какие-нибудь зудящие пятна? - Нет, - неожиданно живо отозвалась Талот, - а если бы и были, то я бы к ним не пошла! - Я тоже. И не потому, что их боюсь. - А я боюсь, - снова поникнув, отозвалась Талот и зашагала к тренировочной площадке, на ходу отвязывая от пояса триболо. 47 Дахар проснулся от стука в дверь. Еще не открыв ее, он уже знал, кто там стоит. Вчера они все, за исключением Илабора, который ушел сразу после полудня, заработались допоздна. Потом ушла Эйрис - она быстро утомлялась. Гракс последовал за ней, чтобы сделать для нее дверной замок в одной из комнат. Проститутка СуСу, как всегда, ушла вместе с Эйрис. Остальные четверо продолжали работать. Их потрясла глубина открывшихся знаний, часть которых приходилось постигать с нуля самому Граксу. Биология человека была ему неизвестна. Сердце Дахара щемило от жалости. Если бы знать все это раньше! Если бы жрецы-легионеры знали то, что сейчас показывал им Гракс, - сколько жизней они могли бы спасти! Скольких страданий можно было бы избежать! Красно-синие, ослепленные самодовольным невежеством, снова и снова повторяли одни и те же ошибки, стоившие жизни не одному пациенту. К вечеру все очень устали и перестали усваивать информацию. Но первым все же закончил Гракс. - Я покидаю вас до завтра. Я очень устал. Дахар посмотрел на Гракса и понял, что не знает, как выглядит усталый гед. В облике инопланетянина не было и намека на усталость. Дахар думал, что не сможет заснуть. Однако едва успел добраться до постели, как тут же его сморил сон. Но вскоре сон был прерван стуком в дверь. Молча сидя в кресле, на него смотрела Эйрис. Коридор за ее спиной был темен и пуст. Только четыре входные арки светились тусклым "ночным" светом. По привычке Дахар, занявший оборонительную позицию, пристально вглядывался в темноту. Он посторонился, и Эйрис вплыла в его комнату. Дахар запер дверь. Здесь, в спальне, он оранжевый круг завесил. С той ночи они почти не видели друг друга. Дахар не знал, то ли это сон, то ли явь, как и тогда, когда он пришел к ней, опустошенный, отчаявшийся, неуверенный в себе, не понимавший, почему он это делает. В нем проснулось почти забытое смущение той ночи, возродилась неуверенность. Все, что томило и тревожило его последние десятициклы, старательно подавляемое, загнанное вглубь, заворочалось, грозя новым душевным разладом. - Здравствуй, - внешне спокойно сказала Эйрис, но он почувствовал ее тревогу и промолчал. Защитная реакция сработала, и, словно раздвоившись, Дахар как бы со стороны наблюдал за собой и за своей подругой. - Ты ни разу не взглянул на меня во время занятий, - наконец продолжила она. Ее тон поразил Дахара: без интонации, как у гедов, без намека на страх или заискивание. - А если бы взглянул - кого бы ты увидел? Она высказала его собственные мысли. Дахар вспыхнул, но снова промолчал. - Думаю, не меня, - ответила она за него, и Дахар уловил волнение, сдерживаемое усилием воли. Для делизийки, привыкшей открыто выражать свои чувства, это казалось странным. - Я думаю, - осторожно продолжала Эйрис, - что, если бы ты на меня взглянул, то увидел бы проститутку. Он и не знал, сколько отваги в этой удивительной женщине. Умная, смелая, желанная! Но, глядя на нее, жрец сразу вспоминал о Келоваре, вспоминал о мужчинах, которые были у нее до неведомого солдата - отца ее дочери. Этому не требовалось подбирать названия - оно давно существовало: проститутка. Он нисколько не сомневался в этом определении, но ответил как можно убедительнее: - Нет! - Не лги, Дахар. - Она вдруг рассмеялась. - Ты не умеешь врать, разве ты не знаешь? - Да, Эйрис, - ответил он, удивляясь собственной прямоте. - Я знаю сестер-легионеров, матерей-легионеров, горожанок и проституток... - Да, это трудно - отрешиться от того, к чему привык. Никто из нас не способен научиться думать по-новому, потому что мы не можем выдвигать новые... гипотезы. - Она произнесла гедийское слово, которому в языке Кома не нашлось эквивалента, запнувшись, но только на мгновение. - А может быть, тебе и не надо менять свой взгляд на женщин? Ведь он вполне тебя устраивает. Доказательство тому - СуСу. И не был ли ты одним из тех доблестных братьев-легионеров, которые довели ее до теперешнего состояния? Дахар снова ничего не ответил и услышал, как Эйрис перевела дыхание. - Ты принуждал ее, Дахар? Принуждал? Ведь если ты силой взял ребенка... - Я ни од