Дин Кунц. Ясновидящий --------------------------------------------------------------- OCR: Adiess --------------------------------------------------------------- Чтобы скоротать время, проводимое в ожидании прихода благородного рыцаря (Вам, леди, которые почему-либо, выпали из моей памяти), а также Герде, которая никогда не выходит у меня из головы, посвящаю КНИГА ПЕРВАЯ ГОРЫ... Глава 1 Сэндоу сидел в своем кабинете, где царил ужасающий беспорядок. Стол его завален был старинными фолиантами, страницы которых пожелтели, а местами даже потрескались от времени. Книг этих он не читал и не намеревался заняться этим в ближайшем будущем, поскольку знал их на память, слово в слово. Просто на рабочем столе Потрясателя Сэндоу всегда лежал ворох книг - отчасти для того, чтобы любой вошедший, еще стоя на пороге, понял, что хозяин пребывает в трудах, а отчасти просто потому, что Сэндоу приятен был запах старинной ветхой бумаги. Он навевал романтическое настроение, пробуждая воспоминания о давным-давно ушедших временах, о канувших в небытие тайнах, о погибших мирах... Сэндоу помешивал ложечкой в чашке с шоколадом. Это был довольно редкий для здешних широт напиток, да и ложечка под стать ему диковинная - с ручкой в виде злобной оскаленной волчьей морды. Не прерывая своего занятия, он глядел в окно на спящую деревушку Фердайн, мало-помалу выступавшую из утреннего тумана. Каменные домики еще не подавали признаков жизни. Лишь кое-где слегка курились, выдыхая вчерашнее тепло, каминные трубы, над другими крышами вовсе не было видно дыма. И только под застрехами уже копошились в своих гнездах полусонные птахи, щебеча по-утреннему. Словом, зрелище пока не слишком впечатляло, но Потрясатель Сэндоу, человек неприхотливый и безмерно терпеливый, остался вполне доволен. Вскоре тут могут произойти грандиозные события. Сейчас же самое время запастись терпением и собраться с силами, дабы достойно противостоять испытаниям, которые богам угодно будет ему ниспослать... На востоке в тумане уже образовался просвет, сквозь который явственно проступали силуэты Бани-бальских гор, чем-то похожих на солдат, марширующих к Фердайну со стороны моря. Солнечный свет окрашивал их в странные зеленоватые тона. Чудилось, будто изумрудные пики вонзаются в самое небо. И неудивительно, ведь горы эти были вторыми по высоте во всем полушарии... К востоку же от Фердайна лежал Заоблачный хребет - единственный, чьи циклопические вершины могли посрамить Банибалы. Эти сверхъестественной высоты горы до половины скрывал густейший туман. Там, в молочно-белой его пелене, покоились горестные останки тех сорвиголов из Фердайна, кто отважился бросить вызов этим исполинам, чтобы узреть с высоты восточные земли. Подвиг сей удался лишь двум экспедициям, одна из которых благоразумно прошла несколько сот миль на юг, где горный хребет был чуть менее впечатляющим. Потрясатель Сэндоу наслаждался волшебной красой великих Банибальских гор, которые утреннее солнце окрашивало в самые причудливые цвета, когда по крыше затопотали тяжеленные сапожищи Мэйса. Сэндоу весь подобрался и прислушался. Здоровяк Мэйс опрометью бежал к слуховому окну и чуть ли не кубарем скатился по чердачной лестнице. Затем он протопотал по коридору третьего этажа, вот заскрипела лестница, ведущая с третьего этажа на второй, потом та же участь постигла следующий лестничный марш - и огромный кулак Мэйса с такой силой забарабанил в дверь кабинета, что, казалось, она вот-вот слетит с петель. - Будет, будет! - отозвался Потрясатель Сэндоу. - Входи, Мэйс! Дверь открылась, и в кабинет вошел молодой великан. Буйства Мэйса как не бывало - на лице его застыло выражение благоговейного почтения. Он окинул взором заваленный книгами рабочий стол и груды причудливого имущества Сэндоу, прекрасно отдавая себе отчет в том, что ему никогда не постичь истинного предназначения сих экзотических устройств. Мэйс не был Потрясателем, и ему не суждено было когда-либо им стать. - Ты что, язык проглотил? - спросил Сэндоу, безуспешно силясь скрыть улыбку - ах как трудно быть серьезным и суровым поутру, да еще в обществе такого комичного добряка, как Мэйс! - Нет, господин. - Мэйс помотал огромной кудлатой головой, отчего длинные его волосы пришли в еще больший беспорядок. - Он тут, при мне... - Тогда говори скорее, на каком именно участке Банибал находятся сейчас люди генерала? Мэйс оторопел. Он даже потряс головой, словно пытаясь заставить ее лучше соображать. - Но откуда вам-то известно об их приближении? - спросил он. - Мое волшебство тут ни при чем, - ответил Потрясатель. - Мэйс, мальчик мой, я понял все, как только услышал топот твоих кованых сапожищ по ступеням. Справедливо полагаю, ты не затем покинул свой сторожевой пост, чтобы поведать мне о восходе солнца и пробуждении пташек... - Еще бы, конечно же нет! Мэйс поспешно подошел к самому столу Сэндоу, располагавшемуся в эркере, присел на корточки - впрочем, и в таком положении он возвышался над сидящим Потрясателем - и указал в окошко на расположенный милях в трех к югу перевал, именуемый Клеткой: - Они во-он там, Потрясатель, и, похоже, их там сотни... - А-а-а, теперь и я вижу, - сказал Потрясатель. - Однако они что-то слишком уж пестро одеты, особенно если учитывать их миссию. А ты какого мнения? - Будь я их противником, нанес бы по этому отряду сокрушительный удар, прежде чем они успели бы спуститься в долину. Сэндоу нахмурился и принялся поглаживать лоб, как всегда делал, когда размышлял. Бледное и изможденное лицо его сделалось серьезным. - Да, это не делает им чести как солдатам. Мы не станем следовать их примеру при выборе облачения... - Стало быть, вы принимаете вызов? - спросил Мэйс, настороженно глядя в лицо господина. - Полагаю, да, - ответил Потрясатель. - Кое-что надобно приобретать - в основном это касается знаний и опыта, но не только... Тут дверь кабинета снова открылась, и вошел Грегор. - Досточтимый учитель! - Голос юноши звучал полунасмешливо-полусерьезно. - Опасаюсь, что завтрашний день сулит великую печаль - придется нам возносить молитвы за душу новопреставленного. Я проснулся оттого, что по крыше словно слон протопал, и даже не сразу понял, что это наш обожаемый Мэйс... Хрупкие стропила, похоже, не выдержали и... Ах, ты здесь, Мэйс? От души благодарю богов за то, что крыша осталась цела! Мэйс заворчал и поднялся, голова его почти уперлась в потолок. - Ежели бы я и в самом деле собрался проломить крышу, можешь быть уверен, рассчитал бы все наперед, чтобы пролететь аккурат через твою спальню и прихватить по дороге тебя! Грегор с улыбкой подошел поближе к окну и принялся созерцать цепочку солдат, спускающихся по склону. Потрясатель Сэндоу с любовью глядел на мальчика. Он любил и Мэйса, и Грегора, словно родных сыновей, и все же на долю Грегора приходилось чуть больше любви... Как ни ужасно, но именно так оно и было. Мэйс, несомненно, миляга, но все же он никоим образом не Потрясатель. Иное дело хрупкий, светловолосый Грегор. Этот настоящий... Никакой отец и никакой отчим не смог бы управить своими привязанностями в том случае, если только один из сыновей верно следует по его стопам... - Пестрая команда, а? - хмыкнул Грегор. - Я всю эту команду в два счета пострелял бы, будь у меня достаточно стрел и добрый лук, - сказал Мэйс. - А вот я бы на твоем месте так не горячился, - остудил его пыл Грегор. - Это же наши старые друзья. - Полно, полно! - Потрясатель Сэндоу предостерегающе поднял руки. - Ваша братская перебранка однажды закончится потасовкой, но сегодняшний день для этого явно неподходящий. Нам многое предстоит сделать. Понятливый Мэйс тотчас же направился готовить столы для гостей, а Грегор пошел в спальню, дабы облачиться во что-нибудь более презентабельное, нежели ночная сорочка. В течение следующего часа Потрясатель Сэндоу терпеливо наблюдал за войсками, входящими в узкую долину, где и располагался Фердайн. Яркие знамена развевались на ветру. Их несли на высоких шестах четверо молодых людей, облаченных в малиновые мундиры. "Какие дураки, - подумал он. - Дураки, тупицы, недоучки..." Но с помощью его чар некоторые из них, возможно, и смогут преодолеть Заоблачный хребет. Может быть, кое-кому из них и суждено увидеть таинственные земли, лежащие к востоку от гор, куда прежде проникли лишь две экспедиции. Может быть... Впрочем, ставок на это он делать не намеревался. Глава 2 За два часа до полудня пехотинцы уже стояли у ворот дома Потрясателя Сэндоу. Все обитатели улицы потихоньку наблюдали за ними, благоразумно скрываясь за занавесками или притаившись в темных коридорах. В причудливой униформе солдат соседствовали самые яркие цвета - желтый, синий и красный, при этом на ногах у них красовались зеленые ботфорты, на плечах - снежно-белые плащи, но все это великолепие было заляпано грязью, а людям явно требовался отдых. О том, чтобы переправить лошадей через Банибалы, нечего было и думать, без них же переход крайне усложнялся - слишком большое расстояние следовало пройти пешком. Солдаты обливались потом, лица их почернели от дорожной пыли, да и одежда порядком перепачкалась, а пышные рукава, во многих местах изорванные в клочья, свисали живописными лохмотьями. С солдатами пришли и два офицера - капитан и главнокомандующий; первый был молод, а второй - почти ровесник самого Потрясателя. Они отделились от отряда и направились прямиком к дверям дома Сэндоу. Не успел железный дверной молоток в третий раз стукнуть по дощечке, как Мэйс широко распахнул двери, глядя на гостей с высоты своего двухметрового роста. - Потрясатель ожидает вас. Входите. Офицеры помешкали, недоуменно переглядываясь, потом смущенно вошли, косясь на огромную фигуру молодого ученика.. Трудно было судить, что произвело на них более сильное впечатление - вид гиганта Мэйса или же сообщение о том, что Потрясатель их ожидает. Однако, когда Мэйс пригласил их в кабинет и усадил, попросив подождать Потрясателя, они стали вертеться словно ужи на сковородке, и даже эль, поданный им в керамических кружках, едва пригубили. Минуту спустя вошел Потрясатель в сопровождении Грегора. Одеты оба были весьма эффектно. Ученик облачился в серое одеяние, весьма напоминавшее монашескую рясу. На шее у него красовалась массивная серебряная цепь, другая такая же обвивала талию. Однако одежда его призвана была не столько поразить воображение гостей, сколько оттенить великолепие загадочного и роскошного наряда самого Потрясателя. Сэндоу щеголял в балахоне столь непроницаемо-черного цвета, что ткань на складках отливала металлической синевой. Седые его волосы и совершенно черная борода живописно ниспадали на отложной воротник, расшитый древними магическими знаками, которые приводили в священный трепет непосвященных. На руках Потрясателя поблескивали шелковые перчатки цвета свежепролитой крови. Оба офицера дружно встали и поклонились, а когда Потрясатель знаком пригласил их вновь присесть, вздохнули с явным облегчением. - Прошу, как можно меньше формальностей, - сказал старик. - Тем паче что я лицо сугубо неофициальное. - Мы искренне благодарны вам и за гостеприимство, и за добрый эль, - почтительно произнес главнокомандующий. - Меня зовут Солвон Рихтер, а это капитан Йэн Бельмондо - он служит под моим началом в войске генерала Дарка вот уже несколько месяцев. Потрясатель в свою очередь представил Мэйса и Грегора, в полном соответствии с ритуалами, уместными в подобной ситуации. - Ну, а теперь, - произнес Потрясатель, - поведайте, какого рода дело привело вас ко мне? - Простите за то, что тороплю события, - сказал Рихтер, - но сперва мне необходимо узнать, отчего наш визит не стал для вас неожиданностью. Ваш ученик, Мэйс, сказал нам, что вы нас ожидали. - Я, как вам известно, Потрясатель, - улыбнулся Сэндоу. - А Потрясателям многое ведомо. - Но мне с трудом верится в то, что вам дано знать о происходящем по ту сторону Банибал! - воскликнул молодой Бельмондо. - Однако временами возможно и такое, - принялся объяснять Потрясатель Сэндоу. - Ведь я упражняюсь ежедневно, таким образом наращивая свою силу. Так вот, ваш отряд я заметил два дня тому назад, то есть еще до того, как вы достигли предгорий Банибал. Старик Рихтер одобрительно закивал. - Несомненно, генерал избрал из всех Потрясателей достойнейшего, - констатировал он. - Итак, если вы не желаете еще по кружечке эля, то можно перейти к делу, - сказал Сэндоу. - Чего же надобно от меня досточтимому генералу? - Но если вы смогли увидеть нас двое суток назад с западной стороны Банибал, - вступил в разговор Бельмондо, - то несомненно знаете, с какой целью мы прибыли сюда! Потрясатель понимающе улыбнулся: - Как вам известно, сила Потрясателя одновременно в чем-то неизмеримо велика, а в чем-то весьма ограничена. Да, я видел направляющееся сюда войско, уловил и кое-что лежащее на поверхности сознания солдат - в частности, что вскоре мы предпримем попытку пересечь Заоблачный хребет. Но этим, увы, дело и ограничилось. Мне не удалось уловить деталей, подобно подслеповатому человеку, который без спасительных очков хотя и может увидеть книжную, страницу, но не способен сфокусировать взгляд, чтобы прочесть написанное. Рихтер поднес к губам кружку и сделал добрый глоток. - Мы полагаемся на вашу абсолютную честность, добрый Потрясатель, и на ваше молчание, равно как и на молчание ваших учеников... - Это я могу вам обещать, - заверил его Потрясатель Сэндоу. - Прекрасно. Сюда, в Фердайн, так же как и в другие поселения, отрезанные Банибалами от просторов континента, новости доходят медленно. Не сомневаюсь, что вы еще не слышали о пограничных инцидентах между Дарклендом и соседней Орагонией. Орагония испытывает незыблемость наших границ, и хотя на большее пока не отваживается, уже несколько десятков наших отрядов полегло в схватках... - Странно, - пожал плечами Потрясатель Сэндоу, - ведь Орагония и по природным, и по людским ресурсам уступает Даркленду и несомненно проиграла бы войну, если, конечно, намеревается-таки ее развязать... - Слушайте дальше, - продолжил Рихтер. - Наши шпионы в Орагонии докладывают о странных событиях, происходящих там в последние месяцы. На улицах вражеской столицы в предрассветные часы они заметили некие колесные устройства, которые двигались сами собой, без помощи лошадей... Воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь шарканьем по полу огромных подошв Мэйса. Наконец юноша не выдержал: - Не может быть! Легенды о самодвижущихся колесницах - это байки для детей! - А вот шпионы наши иного мнения, - возразил главнокомандующий. - Однако и это еще не все. Они докладывают, что во дворце у Джерри Мэтабейна, короля Орагонии, имеется летающая машина, чудом пережившая Небытие. Мы располагаем тремя независимыми друг от друга свидетельствами - трое шпионов в один голос утверждают, что видели, как машина эта кружит над дворцовыми бастионами, а частенько облетает и весь холм, на котором стоит дворец Джерри. Машина невелика - выдержит разве что двоих, она овальной формы, очень гладкая и на солнце сверкает, словно отполированное серебро, а по небу летает, издавая легкое жужжание. Взгляд Потрясателя Сэндоу устремился на книги, лежащие на его рабочем столе, и в памяти всплыли отрывки, которые прежде он считал чистейшим вымыслом. Книги эти также пережили Великое Небытие - это было наследие забытых веков, тех самых, когда не воздвиглись еще высочайшие горы там, где прежде простирались равнины, когда не переменились еще очертания океанов и джунгли буйно зеленели там, где теперь царствовало бесплодие пустынь, а сочные луга не ушли еще на дно морей... Итак, если с тех времен сохранились книги, почему бы не сохраниться и еще чему-нибудь? Вполне возможно, что летающие машины и безлошадные колесницы, о которых поведал Рихтер, вовсе не порождение легенд, а реальность! Старый Потрясатель ощутил во всем теле от будоражащего предчувствия дрожь - ничего подобного он не испытывал по крайней мере лет двадцать... - И генерал хочет, чтобы мы сопровождали ваш отряд и пересекли вместе с вами Заоблачный хребет, дабы по ту сторону его поискать подобные чудеса? Рихтер склонил голову: - Нам известно, что экспедиции из Орагонии пересекли Заоблачный хребет в том его месте, которое зовется Грозовым перевалом, и, углубившись в неизведанные земли миль на двести, обнаружили земли, где все эти диковинки лежали нетронутые. Мы же намереваемся пересечь горы здесь, в районе водопада Шатога, а потом идти на север. Если орагонцы и впрямь затевают на севере широкомасштабную военную операцию, то мы вскоре нападем на их след. На первый взгляд у нашего плана множество изъянов, но у нас есть скальные голуби-крикуны, а это замечательные птички! Мы существенно сузим круг поисков, прибегнув к воздушной разведке... - И к моей магии, - докончил за него Потрясатель. - Ведь именно так вы планируете без особых проблем обнаружить кладезь древних механизмов? - Вы должны идти с нами! - страстно воскликнул Бельмондо. - Если в вашем сердце живет любовь к родному Даркленду, если вам не чужда национальная гордость... - Мне чуждо и то, и другое, - бесстрастно ответил Потрясатель. - Видимо, боги милостивы к вам, коль скоро вы руководствуетесь в жизни столь поверхностными понятиями. Но спешу успокоить вас: я принимаю ваше предложение. И пересеку вместе с вами Заоблачный хребет, но только из тех соображений, что генерал милосердный и добрый правитель, а Джерри Мэтабейн диктатор и тиран. Потрясателям в Орагонии, насколько мне известно, и не снилась такая свобода, как тут, в Даркленде. Король содержит их там в комфортабельном рабстве, и я вовсе не желаю видеть Джерри своим господином. Капитана Бельмондо, казалось, потрясло столь откровенное презрение к патриотизму, но главнокомандующий явно был мудрее. - Если ваши интересы совпадают с интересами Даркленда, - сказал он, - то меня не волнуют истинные мотивы ваших поступков. Будете ли вы готовы выступить рано поутру? Моим людям нужно отдохнуть, ведь переход предстоит весьма утомительный. - На рассвете? Прекрасно, - кивнул Потрясатель. - Но сперва позвольте сделать несколько замечаний. Нам тотчас же бросились в глаза весьма причудливые костюмы, в которых изволят щеголять ваши солдаты. Как нам представляется, костюмы эти чересчур пышны для лазания по скалам и слишком пестры для путешествий по неведомым землям - слишком уж они яркие и приметные... Рихтер откровенно смутился: - Н-ну, это наша парадная форма. Генерал пожелал, чтобы мы прибыли сюда именно в таком облачении сразу по двум причинам. Во-первых, нам предстояло перейти Банибалы по довольно легко проходимому перевалу, для чего вовсе не требовалось особого снаряжения, и поэтому имелась возможность вступить в поселок при параде. Во-вторых, таким образом генерал решил усыпить бдительность орагонских шпионов, ежели таковые есть в столице Даркленда. Их нисколько не должен был насторожить такой откровенный маневр отряда, а вот выступление войска, экипированного для восхождения на Заоблачный хребет, напротив, тотчас же привлекло бы их внимание. Все необходимое снаряжение и походную форму мы везем в тележках, а кое-что солдаты несут за плечами в рюкзаках. - Но ведь Заоблачный хребет непреодолим! - впервые за все время разговора подал голос Грегор. - Посылал ли генерал малый отряд пехотинцев, чтобы хотя бы попытаться... - В этом не было надобности, - ответил Бельмондо. - Мы ведь все банибальцы - вы, должно быть, знаете, что это означает. - Разумеется, - улыбнулся Потрясатель Сэндоу, не скрывая восхищения. - Поговаривают, будто ваши навыки скалолазания выше всяческих похвал и по отвесной стене вам взобраться ничуть не труднее, чем обычному смертному пройти по улочкам Фердайна... - Угу, - кивнул Рихтер. - Правда, улочки Фердайна - сущее наказание. Они словно специально созданы для умалишенных да коз... И кабинет Сэндоу впервые за все время визита огласился громким смехом - настал конец досадной напряженности, и все встало на свои места. Чуть позднее, после непринужденного разговора и пары кружек ароматного эля, Рихтер и молодой Бельмондо удалились, дабы проследить за тем, как расквартировывают солдат в двух самых просторных гостиницах Фердайна. Перед уходом они условились, что будут на рассвете поджидать Потрясателя у ворот его дома, откуда и направятся к горам, лежащим на востоке. - Я по-прежнему против вашего участия в экспедиции, - сказал Грегор, когда они остались одни. - Вы в преклонных летах, и, хотя все еще бодры и ловки, подобный переход будет для вас нелегок... - Однако ты, невзирая на некоторые успехи в учении, все еще не можешь заменить меня, - сказал мальчику Потрясатель. - К тому же учти: когда состаришься, то сам не прочь будешь рискнуть руками и ногами ради того лишь, чтобы переменить обстановку. Да что там, ты головы не пожалеешь, если впереди замаячит нечто более увлекательное, чем сидение тут, в Фердайне, занятия комнатной магией и каждодневное любование восходом! - Не переживай, - прогудел Мэйс. - Если хозяину придется нелегко, я просто понесу его - мне это раз плюнуть. - Уверен, тебе это раз плюнуть, Мэйс, - улыбнулся Сэндоу. - Хотя, надо признаться, это не слишком достойный способ передвижения для уважающего себя Потрясателя. - И, потянув за шнурки своего черного одеяния, прибавил: - Пора вылезать из этих идиотских костюмов. Здесь не на кого больше производить впечатление... Глава 3 Сэндоу сам не знал, отчего так чутко спит, - то ли явление это чисто возрастное, то ли так необычно проявляют себя его сверхъестественные способности. По утрам, стоило первому робкому лучику пробиться сквозь тяжелые шторы его спальни, он тотчас пробуждался и немедленно вставал. По ночам же, когда Мэйс или Грегор на цыпочках направлялись в ванную, Потрясатель всякий раз просыпался. Это было сущее проклятие. Однако этой ночью оно обернулось благословением. Когда Сэндоу открыл глаза, было совершенно темно. Он лежал, не шевелясь и чутко прислушиваясь - кто-то шел по коридору второго этажа. Потом скрипнули двери комнаты Мэйса, а вскоре распахнулась дверь и в собственную его спальню. Рывком сев в постели, Потрясатель увидел мерцание. Казалось, во тьме мигает крошечное и неверное пламя свечи. Вот Сэндоу различил темный мужской силуэт - это явно был незнакомец. Прежде чем Потрясатель успел раскрыть рот, чтобы окликнуть его, непрошеный гость швырнул то, что держал в руках, прямо в изножье постели Сэндоу, и выскользнул в коридор. Сэндоу выпрыгнул из постели, схватил один из башмаков, которые ставил обычно под ночной столик, и быстро затушил пламя. Затем, стремительно сунув ноги в башмаки, метнулся к дверям - и в этот самый миг чуть было не оглох от ужасающего грохота. Сэндоу успел заметить, как из-под двери, ведущей в спальню Грегора, вырвалось пламя. Саму же дверь сорвало с петель и швырнуло через весь коридор к противоположной стене. Коридор тотчас же наполнился клубами едкого дыма. Потрясатель судорожно закашлялся. - Грегор! - выкрикнул он, но не услышал ответа. Зато за его спиной раздался тяжелый топот Мэйса. Это было слабым, но все же утешением: этот, по крайней мере, жив-здоров, а вот другой... Сердце Сэндоу сжалось от ужаса. Мэйс тем временем пулей влетел в самое пекло, окликая юношу по имени. Он готов был к тому, что найдет лишь горестные останки своего сводного брата... Однако, когда задыхающийся Сэндоу пробрался сквозь дым к дверям, оттуда вынырнул торжествующий Мэйс, едва видимый в сизых клубах. - Его там нет! - сказал гигант. - Его вообще не было в спальне, когда это случилось! - Хвала богам! - искренне вырвалось у Потрясателя, который вовсе не отличался религиозностью. На лестнице, ведущей с первого этажа на второй, уже слышались торопливые шаги, - и вот появился Грегор. Волосы юноши были взлохмачены, глаза расширены от ужаса, а из свежей раны на лбу сочилась алая кровь. - Вы целы? - первым делом спросил он. - Да, - ответил Потрясатель. - А вот ты ранен... - Там был человек, - взволнованно заговорил Грегор. - Ночью я проснулся и понял, что не прочь перекусить, вот и отправился вниз, на кухню. Как раз прикончил сандвич и дожевывал добрый ломоть пирога, когда грохнуло. Я тотчас бросился к лестнице - и нос к носу с кем-то столкнулся. Я даже понять не успел, кто это - вы, Мэйс или кто-то еще, как он шарахнул меня по лбу чем-то - может, даже черенком ножа - и выскочил на улицу. Я не стал гнаться за ним... Потрясатель внимательно обследовал рану, оказавшуюся пустяковой. - Давайте-ка отворим окна - тут совершенно нечем дышать, - сказал он. - Потом спустимся в кухню, выпьем по кружечке эля и потолкуем. А у меня в комнате есть одна штука, которая может представлять интерес. - Трубочка со светящимся содержимым? - Да, Мэйс. Я, правда, успел заметить лишь какое-то мерцание, а форму не разглядел, не было времени. - Полагаете, такая же взорвалась в спальне Грегора? - спросил великан. - Похоже на то. Мэйс глубоко вздохнул: - Точно такую же зашвырнули и ко мне в комнату. От стука я проснулся, зажег свет и поднял ее с пола. Поначалу я не понял, что это, но заметил обгоревший фитилек - до самой трубочки оставалось не более дюйма. Чистейшая случайность - негодный фитиль. Но если бы не это, бомба разорвалась бы прямо у меня в руках! Глава 4 - Трубочка под завязку начинена порохом, и, когда фитилек догорает, пламя проникает в крошечное отверстие на пробке, в результате чего происходит направленный взрыв, - рассуждал Сэндоу, сидя в кухне за столом вместе с обоими приемными сыновьями. Все попивали эль, а на столе подле них лежали две неразорвавшиеся трубочки. - Но ведь искусство получать порох давным-давно утрачено! То и дело кто-либо объявляет, будто овладел этим секретом, но ничего путного еще ни у кого не вышло. Ведь даже древние орудия, созданные еще до Великого Небытия и чудом дошедшие до нас, нельзя использовать - их просто нечем заряжать! - Это так, Грегор, - согласился Сэндоу. - Но я убежден в том, что эти жуткие штуки, равно как и та, которая неминуемо должна была тебя прикончить, ежели бы не твой неуемный аппетит, родом не из нашего Даркленда. Они попали сюда прямиком из Орагонии, куда в свою очередь кто-то приволок их из тех самых таинственных восточных районов, расположенных позади Заоблачного хребта. - Шпионы! - рявкнул Мэйс и с размаху стукнул огромным кулаком по столешнице, отчего трубочки подпрыгнули. - Сомневаюсь, чтобы эти штуки могли взорваться от сотрясения при ударе, - спокойно сказал Грегор, - но если тебе так уж невтерпеж проверить, прошу, сделай это подальше от дома. - Потом он обратился к учителю: - Вам не кажется, что наш друг-горилла недалек от истины? Вполне вероятно, орагонские шпионы прибыли сюда именно для того, чтобы помешать нам присоединиться к экспедиции... - Все говорит в пользу этой гипотезы, - поддержал юношу Потрясатель Сэндоу. - Теперь нам известно, что среди банибальцев главнокомандующего Рихтера скрывается изменник, а потому нам следует быть много внимательнее, чем прежде. Но кто-то должен оповестить главнокомандующего о случившемся. - Это сделаю я! - воскликнул Грегор, порывисто вскакивая из-за стола. Но Мэйс сграбастал его и легко, словно пушинку, швырнул в кресло. - Оставайся-ка лучше здесь, с учителем, - сказал он. - Я сам схожу и повидаюсь с главнокомандующим Рихтером, а если на пути или в гостинице мне встретится кто-то подозрительный, я разделаюсь с ним по-свойски. Наш душегуб вряд ли еще раз явится сюда - он либо понимает, что впредь мы будем настороже, либо считает нас мертвыми, что ничуть не хуже. Грегор начал было возражать, но Потрясатель принял сторону молодого великана, положив тем самым конец спору. Втайне старик не мог нарадоваться на своих молодцов. Мало того, что Грегор был настоящим Потрясателем, чьи силы только еще просыпались, юноша обладал к тому же и бесстрашием, и истинной отвагой. А ведь Сэндоу прекрасно знал, что Потрясатели в большинстве своем - сухари и отшельники, коим совершенно чужды такие добродетели, как элементарная храбрость. Грегор же был совершенно не таков. А Мэйс... Да, и это щедрый дар судьбы. Нечасто встретишь такого гиганта, в котором физическая сила и быстрота реакции счастливо сочетаются со смекалкой и умом. Спору нет, Мэйс порой кажется увальнем, но под этой маской кроется человек расчетливый и очень сообразительный. - Тогда иди, - сказал Потрясатель. - Каждая минута промедления может стоить жизни и самому Рихтеру, и кому-то из его людей. Убийца, особенно если он поймет, что здесь потерпел неудачу, скорее всего попытается нанести урон войску, чтобы вынудить главнокомандующего послать за подкреплением. Мэйс встал и направился к дверям, на ходу пристегивая к поясу ножны с устрашающим кинжалом. Миг - и его уже нет... Не напрасно главнокомандующий Рихтер шутил накануне, что здешние улочки хороши лишь для коз да идиотов. Дело именно так и обстояло, более того: две дороги были даже перегорожены, чтобы кто-нибудь не вздумал, чего доброго, предпринять попытку проехать по ним на телеге, запряженной лошадью. Лошадь неминуемо споткнулась бы на крутейшем склоне и опрокинула повозку еще на середине спуска. Именно одна из этих дорог и вела к постоялому двору Стентона. С вершины холма, где стоял сейчас Мэйс в тени сосновой рощицы, дорога эта казалась идеальным местом, где может скрываться злоумышленник. Всякий отваживающийся спуститься по этой дороге должен был знать одну маленькую хитрость - следовало идти как можно медленнее, в противном случае неосмотрительный пешеход рисковал пулей слететь вниз и с размаху врезаться прямо в стену гостиницы, переломав при этом руки, ноги или все кости разом. В эти предутренние часы дело обстояло еще хуже - булыжная мостовая покрылась росой. Камни и сами по себе были довольно скользкими, напоминая пузырчатое стекло или лед, теперь же по ним было скатиться легче легкого, словно по ледяной горке. Все это великолепие освещал единственный укрепленный на шесте факел, по обе стороны которого метались смутные тени - поистине, тут могла бы скрыться целая армия, не то что одинокий убийца... Мэйс безмолвно обругал себя за трусость и решительно начал спускаться. Ведь даже если злоумышленник и заподозрил, что кто-либо из обитателей дома Сэндоу остался в живых и что этот некто направляется к Рихтеру, дабы предупредить его об опасности, вряд ли он станет поджидать его именно здесь... И Мэйс действительно добрался до тяжелых деревянных ворот гостиницы, никого не встретив на пути. Он часто дышал, но внешне оставался совершенно спокоен. Юноша легко открыл массивную дверь черного хода и вошел в полутемный коридор, миновав кухню и кладовую. Вестибюль скупо освещали масляные лампы. Мэйс направился прямо туда и остановился у конторки. С минуту поколебавшись, он взял журнал регистрации посетителей, быстро пролистав страницы, отыскал имя главнокомандующего Рихтера и номер его комнаты, а потом положил журнал на прежнее место. Лестницу освещали мерцающие свечи в стеклянных стаканчиках, открытых сверху, дабы обеспечить доступ воздуха. Мэйс быстро отыскал комнату главнокомандующего и негромко, но настойчиво постучал. Дверь со скрипом отворилась, и показалось пышущее здоровьем лицо Бельмондо. Капитан явно был изумлен неожиданным явлением гостя в столь неурочный час. - Рихтер здесь? - спросил Мэйс. Он не хотел слишком долго стоять под дверью, опасаясь попасться на глаза преступнику. - Да, - кивнул Бельмондо. - Но он спит. Чего тебе надо? - Я хочу повидать его. Немедленно. - Уж и не знаю... - забормотал Бельмондо. Но Мэйс решительно отстранил молодого капитана и прошел в комнату, затем не менее решительно притворил за собой дверь, изумив Бельмондо еще пуще. - Не надо зажигать света, - предупредил он. - Разбудите поскорее главнокомандующего! - Но это против правил! - возразил капитан. - Орагонские шпионы, полагаю, вовсе не намерены придерживаться ваших правил, а среди ваших солдат как минимум один из них! Мэйса выводила из себя военная дисциплинированность молодого капитана, ведь в доме Потрясателя порядки были совсем иные. - Так ты говоришь - шпионы? - недоверчиво переспросил Бельмондо. - Послушай, да разбуди же ты меня, в конце концов! - раздался вдруг голос главнокомандующего. - Тогда мне, по крайней мере, не придется делать вид, будто я сплю, и исподтишка подслушивать ваш разговор. Мэйс утробно хохотнул, а вот Бельмондо, похоже, не усмотрел в словах главнокомандующего ровным счетом ничего смешного. Он был по-прежнему крайне смущен. - Зажги свет! - приказал капитану Рихтер. - Нет! - твердо возразил Мэйс. - Лучше нам поговорить в темноте. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь с улицы заметил огонь в вашем окне или из коридора полоску света из-под двери... - Звучит устрашающе... - пробормотал Рихтер. - На самом деле все так и есть. - И в полной темноте, почти не видя собеседника, Мэйс в красках живописал Рихтеру все, что случилось в доме Потрясателя. Изложив затем все соображения Сэндоу по поводу динамитных шашек, он прибавил: - Как полагает учитель, злоумышленник может прийти сюда и сделать тут свое черное дело, особенно когда поймет, что первая его попытка потерпела крах. - Возможно, он и не подозревает о провале, - предположил Рихтер, - полагая, что Потрясатель мертв. - Наверняка он прислушивался, ожидая трех взрывов одного за другим, - возразил Мэйс. - Услышал же он лишь один, и рисковать не станет. Впрочем, если хотите вверить жизни своих людей воле судеб, то можете оставить слова мои без внимания... - И не подумаю, - ответил Рихтер. Внимательно слушая молодого великана, он торопливо одевался - посему с самого начала не оставалось сомнений, что он отнесся к его сообщению со всей серьезностью. Бельмондо же путался в складках своей ночной сорочки и в неожиданно нахлынувших сообщениях о неведомых изменниках и шпионах. Он метался по комнате, пытаясь всем видом своим изобразить полнейшую готовность действовать, но то и дело ронял вещи и чуть было не упал, угодив ногой мимо штанины. - Потрясатель предлагает вам разделить ваших людей на три группы, приставив к каждой троих сторожей, причем как минимум троих, чтобы в случае, если одним из них окажется преступник, ему не удалось бы беспрепятственно умертвить спящих. - Сержант Кроулер расположился на втором этаже. Он, как никто другой, сумеет распорядиться по этой части. Кстати, он поможет нам увидеть все в чуть более светлых тонах... - Великолепно. И они покинули комнату - Мэйс и Рихтер шли впереди, а Бельмондо едва поспевал за ними, на ходу застегивая рубашку. Он был в одном сапоге, второй впопыхах оставил в комнате. На втором этаже они прошли в дальний конец скупо освещенного коридора и тихонько постучали в двери последней комнаты. Им отворил низкорослый мужчина с квадратной челюстью. Он протер глаза, ошарашенно поглядел на пришедших и спросил: - Что стряслось, командир Рихтер? - Впусти нас и закрой дверь! - шепнул главнокомандующий. Мужчины один за другим проскользнули в темную комнату, и Мэйс вновь слово в слово повторил свой рассказ о таинственном убийце и динамитных шашках. - Черт подери! Хотел бы я сам отыскать мерзавца, затесавшегося среди моих ребят! Разорвал бы этого выродка пополам, а половинки сбросил бы в пропасть с Грозового перевала! Клянусь небом! Сержант впал в ярость и потрясал напоминающими кувалды кулаками. Сперва Мэйсу сержант Кроулер показался толстяком, но теперь юноша видел, что он крепко сбит. Сейчас, когда кулаки его были сжаты, под кожей рук явственно вырисовывались бицепсы толщиной с добрые корабельные канаты, а когда сержант стискивал зубы, на шее отчетливо проступали тугие мускулы. "Да, - рассудил про себя Мэйс, - этот человек и вправду способен разорвать противника пополам..." - Он наверняка умен и не позволит запросто изобличить себя, - сказал главнокомандующий Рихтер. - Самое большое, на что мы можем сейчас рассчитывать, - это уберечь людей. Путешествие нам и без того предстоит многотрудное и опасное, а теперь, когда нам известно, что в наших рядах враг, оно сильно усложняется. Впрочем, если нам не удастся его тотчас отыскать, то следует пуститься в путь как можно скорее. Сержант Кроулер сунул руки в рукава мундира - все остальное он уже успел на себя натянуть. - Надо пойти и растолкать ребят. Чем скорее все соберутся вместе, тем спокойнее будет у меня на душе. С каждой стороны коридора располагалось по десять комнат. В первых четырех по каждой стороне солдаты, спящие по двое, послушно принялись одеваться, спросонья не понимая, чему обязаны столь ранним пробуждением. Однако в остальных шести комнатах по каждой стороне коридора, где отдыхали двадцать четыре человека, командиров поджидали весьма неприятные сюрпризы. - Командир! - сдавленно вскрикнул Кроулер, приоткрыв двери в пятую комнату. - Скорей сюда! В голосе квадратного человека было нечто такое, что заставило всех незамедлительно поспешить на его зов. - Что там? - спросил Рихтер, глядя на трясущегося бледного Кроулера. - Там... Там мертвецы! На кроватях лежали навзничь два трупа, устремив в потолок расширенные от ужаса незрячие глаза. В мерцающем свете лампы, прихваченной Кроулером, кровь, которой залито было все вокруг, казалась черной... - У обоих перерезано горло, - сказал Кроулер. - Какой-то вонючий подонок перерезал им, сонным, глотки от уха до уха! Голос сержанта был ужасен. Ручищи его так стиснули спинку стула, что ни в чем не повинное дерево затрещало. - В другие комнаты, скорее! - приказал Рихтер. И они разделились, чтобы ускорить процедуру, ибо предстояло проверить еще целых одиннадцать номеров. В каждом из них они обнаружили по два безжизненных тела, спокойно лежащих на кроватях, залитых кровью, - ею забрызганы были и пол, и стены... Когда все четверо вновь встретились в коридоре, молодой Бельмондо трясся словно в лихорадке - ему было совсем худо. Остальных же обуревала злоба. Нервы у них оказались покрепче, чем у молодого капитана, посему падать в обморок от этого жуткого зрелища они не собирались. В душах Рихтера и Мэйса бушевала холодная ярость, с виду никак не проявляющаяся, но сулящая неминуемую гибель тому, на кого была направлена. Сержант Кроулер, вспыльчивый по натуре и привыкший действовать, крушил мебель, не находя иного выхода своей злости. Внушал опасения цвет его лица - оно сделалось темно-пурпурным. - Но почему он не перебил всех на этаже? - спросил Рихтер. - Возможно, мы спугнули его, - ответил Кроулер. - Убийца наверняка обладает острым слухом - такова уж у него профессия... - Надо поскорее разбудить солдат на третьем этаже, - сказал главнокомандующий. - Мы тотчас выясним, кто из них ночью покидал свой номер - сосед его наверняка знает об этом и расскажет нам... - Вовсе не обязательно, - возразил Мэйс. - Мне теперь совершенно очевидно, что убийц было двое. Вполне естественно предположить, что они занимали один номер и оба поклянутся в том, что никуда не выходили. - С чего это ты решил, что их было двое? - спросил сержант Кроулер. - Потому что все убитые спокойно лежат в постелях, - объяснил Мэйс. - Убийца-одиночка не мог зарезать свою жертву, при этом не разбудив соседа. Я убежден, что в каждую комнату одновременно входили двое и одновременно наносили удары. Пара, похоже, прекрасно сработалась. Уже через полчаса все уцелевшие солдаты собрались в вестибюле гостиницы, и каждый присягнул, что сосед его никуда не выходил. Рихтера разъярило столь очевидное предательство, но делать было нечего - пришлось разделить всех уцелевших, коих набралось семьдесят шесть человек, на две группы. Одна прикорнула прямо в вестибюле, другая - в столовой. Сержант Кроулер и двое солдат, выбранных наугад, караулил вестибюль. Еще трое стояли на страже в столовой. - Поблагодарите вашего учителя за предупреждение, - сказал Рихтер. - И еще скажите, что нам с ним необходимо поговорить. Хотелось бы, чтобы Потрясатель прочитал мысли каждого из наших солдат, одного за другим, и если это ему удастся, то негодяи тотчас же будут обнаружены. - Я все ему передам, и тотчас же, - пообещал Мэйс. - Но сперва мне хотелось бы перемолвиться с вами с глазу на глаз. Рихтер удивленно вздернул брови, но послушно услал прочь Бельмондо и последовал за Мэйсом в буфетную. Там, за мешками с мукой и ящиками с сушеными фруктами, старый офицер вопросительно взглянул на гиганта: - Что тебя беспокоит? - Если отвергнуть версию, что мы спугнули убийцу, и именно поэтому он не закончил своего черного дела на этаже, возникает и другая вероятность. - Какая же? Шепот старого командира прозвучал в тесной комнатке пугающе громко: - Возможно, убийцы сами были расквартированы на втором этаже! Согласитесь, если бы из всех солдат с этого этажа уцелели лишь двое, это могло навести на размышления даже полного идиота. - Проклятье! - выбранился Рихтер, казня себя за глупость. - А есть ли среди тех, кто сейчас стоит на страже, кто-нибудь со второго этажа? - Один... Я сейчас же уберу его! Мэйс собирался было уже открыть дверь, но тонкие пальцы главнокомандующего легли вдруг на его мускулистое плечо. - И еще кое-что, Мэйс, - сказал Рихтер. - Ты изображаешь из себя этакого увальня-полудурка, и делаешь это очень убедительно. Но теперь, когда мне известно, что это всего лишь маска, надеюсь, ты будешь держать меня в курсе всего, что станет тебе известно? Ты понял меня? Мэйс кивнул: - Мне надо поторапливаться - я должен как можно скорее сообщить учителю, что предстоит прочесть мысли солдат, а к такому делу нужно хорошенько приготовиться. Назад он возвращался менее опасной дорогой, избегая крутых подъемов и пользуясь лесенками там, где они были. А далеко на востоке, над величественными пиками Банибал, бархатную черноту ночного неба то и дело разрывали ярко-оранжевые молнии. Воздух напитался запахом дождя, словно сама природа вознамерилась смыть с лица земли вероломно пролитую кровь... Глава 5 Ночной ураган бушевал над домом Потрясателя Сэндоу. Ширь небесную раскалывали оглушительные удары грома, сотрясая стекла в окнах кабинета Сэндоу. То и дело вспыхивали ослепительные молнии, освещая комнату странным мерцающим синим светом - и в свете этом лица людей, собравшихся там, казались высеченными из камня. Дождь неумолчно барабанил по стеклам, словно аккомпанируя таинственным заклинаниям, которые произносил Потрясатель. Внимание всех присутствующих сконцентрировалось на огромном круглом дубовом столе. В самом центре столешницы располагался квадрат из отполированного до зеркального блеска серебра; свет, исходивший от него, озарял комнату. Свечи давным-давно задули, а светильники никто и не думал зажигать, однако серебряный квадрат светился изнутри мягким белым светом, выхватывая из тьмы лица Сэндоу и Грегора, сидящих за столом. Позади них, почтительно примолкнув, стояли Рихтер и Бельмондо - зачарованные и немного испуганные, они даже дышать старались потише. Подле двери привалился спиной к стене Мэйс. Великана более интересовала реакция на происходящее двоих офицеров, нежели само таинство. Ведь ему приходилось наблюдать эти ритуалы столько раз, что зрелище это некоторым образом ему приелось. Тут раздался страшный удар грома. Казалось, содрогнулась сама земля, словно с небес по деревушке Фердайн с размаху ударил огромный молот. Рихтер и Бельмондо от неожиданности даже подпрыгнули, но Потрясатель и его ученик, спокойные и невозмутимые, продолжали творить свои заклинания. - Жду не дождусь, когда можно будет зажечь свет, - шепнул Бельмондо Рихтеру, но главнокомандующий, казалось, его и не слышал. - Подойдите-ка поближе, командир Рихтер, - сказал вдруг Потрясатель. - Кое-что вырисовывается. Оба офицера как по команде шагнули к столу, вглядываясь в мерцающий серебряный квадрат. На нем медленно появлялись два лица, но черт различить было еще нельзя - просто двое солдат из отряда Рихтера, счастливо избегнувшие кинжала убийцы. - И это все? - спросил Рихтер, даже не пытаясь скрыть глубокого разочарования. - Я работаю в полную силу, - ответил Потрясатель. - Но эти двое очень, очень странные... Никто не проронил ни слова - в этот напряженный момент все благоговейно внимали словам Потрясателя. Вдруг по окнам забарабанили градины величиной с лесной орех.. Они стучали по крыше, и чудилось, будто сказочные гномы отплясывают какой-то диковинный танец. - Я почему-то никак не могу уловить черт их личностей. Хоть и удалось проникнуть в их сознание, что-то препятствует мне... Лица в серебристом квадрате по-прежнему были расплывчаты и туманны - темные круги вместо глаз, на месте ртов щели, темные шапки волос... - А это что еще такое? - спросил Рихтер, указывая на тонкие линии, которые неожиданно проявились как бы поверх туманных изображений. - Проволока? - предположил Грегор. - Медная проволока? Он недоуменно взглянул на учителя, затем снова перевел взгляд на изображения. Теперь поверх туманных лиц явственно проглядывала проволочная сетка, на которой кое-где виднелись странные пластиковые прямоугольнички - это были транзисторы, однако никто из присутствующих просто не мог знать, что это такое. Потрясатель напрягся, но добился лишь того, что проволочная сетка стала видна еще отчетливее, а лица двоих убийц, словно отступили еще дальше в туман. - В этих двоих есть.., есть что-то.., нечеловеческое, - с трудом выговорил Сэндоу. - Нечеловеческое? - переспросил Бельмондо, разглядывая странные образы. - Их разум необыкновенно холоден.., и вместе с тем столь же необыкновенно изощрен... - Так, стало быть, это демоны? - спросил Бельмондо. В голосе его зазвучали истерические нотки. - Возможно, и не демоны, но некто.., нечто, чему пока нельзя подобрать имени, - ответил Потрясатель. Тут над серебристым зеркалом поднялось туманное облачко, скрывшее изображение, - и вот оно померкло. Теперь в серебряном квадрате в центре круглого дубового стола отражались лишь взволнованные лица собравшихся вокруг людей. Потрясатель Сэндоу устало откинулся на спинку кресла. Плечи его обмякли. Мэйс тотчас же подошел к буфету и налил в стаканчик персикового бренди, потом вложил этот стаканчик в тонкие пальцы старого мага. Сэндоу жадно приник губами к стаканчику, и вскоре на сером изможденном лице его вновь появился слабый румянец. - Вы слывете самым могущественным Потрясателем во всем Даркленде, - задумчиво произнес Рихтер, - но даже вы оказались неспособны понять, с кем мы имеем дело. Значит, нам противостоят не люди, а демоны. Интересно, каким образом орагонцам удалось привлечь их на свою сторону? Ведь известно, что демоны обитают в недрах земли, а вовсе не на ее поверхности! - Слово "демон" произнес ваш капитан, а вовсе не я, - поправил его Сэндоу. - Я сказал лишь, что убийцы в чем-то отличны от обычных людей. - Кто же это тогда, ежели не демоны? - С тем же успехом это могут быть и ангелы... - Не верится, что эту жуткую резню учинили духи небесные! - Я лишь предложил возможный вариант, - сказал Сэндоу, - в доказательство того, что возможны и другие... - И что вы предлагаете? - спросил главнокомандующий. - Ровным счетом ничего. Я лишь изложил свои соображения, а право решать, как поступать дальше, оставляю за вами. Это ваша прерогатива, иначе мне пришлось бы принять командование над вашим отрядом. А я не только не желаю этого, но и не могу взять на себя подобную ответственность. Прошло немало времени, прежде чем Рихтер, наконец, заговорил: - Мы выступаем завтра поутру, как и предполагали. Если бы мы возвратились в столицу Даркленда, то потеряли бы уйму времени, а этого допустить нельзя. К тому же там в наши ряды могли бы проникнуть очередные шпионы Орагонии, что еще хуже... - Ну, тогда надо поспать, - сказал Сэндоу. - Эта ночь выдалась на редкость беспокойной, особенно если учесть, какое испытание всем нам предстоит. Накинув промасленные кожаные плащи, офицеры удалились. Потрясатель, стоя в дверях, задумчиво глядел, как спешат они к гостинице под дождем и градом. - Нам предстоит нелегкий переход, - промолвил Грегор. - Немногим суждено будет пересечь Заоблачный хребет... - Вероятно, ты прав, - согласился с ним учитель. - Но главнокомандующий куда более человечен, чем кажется на первый взгляд. И вместе с тем он никогда не смирится с поражением. Счастливое сочетание - он, как никто другой, подходит для подобного предприятия. - Да уж, Бельмондо угробил бы всех, - откликнулся Грегор. - Меня изумляет терпимость Рихтера к этому слюнтяю, - заметил Потрясатель. - Эти двое - полные противоположности друг другу. - О боги! - раздался громовой голос Мэйса. - Неужели мы вот так и будем торчать тут и обсуждать достоинства и недостатки солдат? У нас остается-то всего часа два, чтобы вздремнуть! Грегор хихикнул: - Считай, что полтора, Мэйс! Насколько я тебя знаю, после всех этих треволнений ты за завтраком съешь вдвое больше обычного, а времени это займет немало. - Я могу употребить и твой завтрак, дружок, - парировал Мэйс. - А если ты пустишься в путь натощак, то первым же порывом ветра тебя просто сдует с седла! - Будет, будет! - прервал дружескую перебранку Потрясатель. - Быстро в постели - и спать! Учтите, в пути отдыхать вволю нам не придется. Глава 6 Кратчайший путь через небольшую долину до отрогов Заоблачного хребта имел протяженность около семи миль. А поскольку на первом этапе восхождения, составлявшем около трех тысяч футов по проторенным горным тропам, вполне можно было использовать лошадей, главнокомандующий Рихтер нанял конюхов, которые должны были в пути ухаживать за животными и кормить их, а затем отвести назад, в Фердайн. Банибальским горцам предстояло самим определить момент, когда восхождение станет животным не под силу, и оттуда двигаться вперед уже пешком. И вот осенним утром, полускрытые клубами густого тумана, семьдесят шесть уцелевших солдат двинулись в путь, а с ними, разумеется, сержант Кроулер, главнокомандующий капитан, Потрясатель Сэндоу и двое его учеников. Всего в отряде насчитывалось восемьдесят два человека, да еще четверо фердайнских конюхов, которым предстояло вернуться. Конские подковы гулко постукивали по покрытым росой булыжникам мостовых, скрипела упряжь, и в рассветной тишине звуки эти казались оглушительно-громкими. Минут через двадцать экспедиция достигла берегов ледяной реки Шатоги, которую благополучно преодолела, хотя, лошади жалобно ржали, переступая тонкими ногами в холодной воде. Оказавшись на противоположном берегу, отряд направился на юг. Густые сосновые рощицы постепенно сменялись голыми скалами, путь становился все труднее и труднее. Часа через четыре после восхода Рихтер дал команду сделать привал. Лошадей напоили и накормили овсом, а еще битыми яблоками - излюбленным лошадиным лакомством. Потрясатель послал Мэйса переговорить с главнокомандующим - надо было сопоставить наблюдения, которые Рихтер и Потрясатель вели на первом этапе пути. Сэндоу ровным счетом ничего подозрительного не заметил и справедливо сомневался, что главнокомандующий разглядел нечто ускользнувшее от пристального ока мага, хотя Рихтер несомненно был умен. Грегор же получил задание присматривать в дороге за ритуальными приспособлениями Потрясателя, которые сложены были в переметные сумы, притороченные к седлам. Сэндоу прохаживался вдоль шеренги солдат, с одобрением отметив, что все они сменили пышные яркие одеяния на незамысловатые походные костюмы - кожаные бриджи, заправленные в высокие сапоги, рубашки с длинными рукавами из грубой холстины и мягкие теплые шерстяные шарфы. Из рюкзака у каждого виднелась тщательно сложенная теплая куртка из промасленной кожи. Да, теперь они и впрямь выглядели опытными скалолазами. - Ведь вы и есть Потрясатель Сэндоу, а? Светловолосый и голубоглазый человек неожиданно преградил Потрясателю путь. Было ему чуть за тридцать. Сэндоу, глядя на его льняные волосы и светлую кожу, подумал, что они подошли бы человеку гибкому и стройному. Однако собеседник его был вовсе не таков - под обтягивающей плечи рубашкой вырисовывались мощные мускулы, а в небесно-голубых глазах ясно читался характер. - Да, это я, - признался Сэндоу. - Но, увы, к прискорбию моему, не могу похвастаться осведомленностью насчет вашего имени. - О, прошу меня извинить... Человек хмыкнул, но улыбка, озарившая его лицо, явно призванная изобразить сердечность, куда больше походила на комическую театральную маску. Блеснув крупными белыми зубами, он представился: - Меня зовут Фремлин, я ответствен здесь за птиц - за тех самых скальных голубей, которые станут нашими глазами в горах. - Слыхал я, будто голубятники - люди таинственные и мрачные и умеют разговаривать со своими питомцами. - Разумеется, мы с ними беседуем, но только не прибегая к словам, - ответил Фремлин. - Однако остальное - чистейший вымысел. - А птицы ваши где-то поблизости? - В двух шагах, господин. Желаете взглянуть на этих таинственных горных духов? - С превеликим удовольствием, - ответил Потрясатель. И это была не просто вежливость - Сэндоу всегда мечтал поближе познакомиться со странными пернатыми существами, которых издревле использовали во время войны в качестве разведчиков, засылая в тыл противника. Фремлин направился к мощному гнедому жеребцу, груженному двумя сплетенными из лозы клетками, заботливо привязанными к седлу, чтобы избежать лишней тряски. В каждой клетке сидело по две птицы - каждая величиной с два мужских кулака. Сквозь прутья на людей глядели черные глаза, блестящие и необыкновенно умные. Потрясателю почудилось, будто птицы с любопытством изучают его. Более всего они походили на воронов, только с макушки вниз, к оранжевому клюву, сбегала малиновая полоска перьев да на груди красовались по два белых пятнышка. - Не правда ли, красавчики? - спросил Фремлин с нескрываемой гордостью за своих питомцев. - Выше всяческих похвал. И наверняка весьма ценные помощники. Когда мы пересечем Заоблачный хребет, нам особенно важно будет знать, что ждет нас впереди... Фремлин тотчас перестал улыбаться, и, хотя сумел сдержаться, все же было видно, как он напрягся. - Да, они ценные помощники, однако Потрясателю не чета. Ведь вы легко можете прочесть мысли любого и наверняка сумеете увидеть, что ждет нас впереди, лучше любого голубя. - Возможно, - пожал плечами Потрясатель. - Но для этого требуются сложные ритуалы да и немало энергии. Боюсь, у нас не всегда найдется достаточно времени, или сил моих на это не хватит... - Смею надеяться, вы позволите моим питомцам первыми отрапортовать обо всем, что они увидят. Это гордые создания, причем понимают куда больше, нежели полагают непосвященные. Если их запереть в клетках и заставить глядеть на то, как Потрясатель выполняет их работу, они зачахнут и заболеют. - Этого можете не опасаться, - успокоил Фремлина Потрясатель. - Не забывайте и еще кое о чем: даже если у меня будут и время, и силы, власть моя далеко не беспредельна. Порой у меня просто-напросто ничего не получается. Голубятник не скрывал облегчения: - Стало быть, вы такой же, как и все прочие Потрясатели... Я много слышал о вас и опасался, что вы прямо-таки всемогущи... Потрясатель Сэндоу наклонился к одной из клеток и коснулся пальцем прутьев. - Что скажете, приятели? Птицы затанцевали на жердочке, приблизились к Потрясателю и, склонив головы, принялись придирчиво рассматривать его то одним, то другим глазом. Но не отвечали. - А я надеялся послушать их... - В первую же встречу? - изумился Фремлин. - Что вы! Прежде они должны привыкнуть к вам. Но и тогда, когда станут вам доверять и заговорят, вы ничего не поймете - ведь вы не знаете их языка. - Слыхал я, - сказал Сэндоу, - что не только голубятник овладевает птичьим наречием, но и питомцы его обучаются человеческому языку. - Так оно на самом деле и есть, но они мало говорят по-человечьи. Клювы их не приспособлены для этого, хотя голуби далеко не попугаи и все говорят к месту, а порой обнаруживают даже чувство юмора. - В седла! - скомандовал Рихтер. - Все в седла! - Надеюсь, позднее мы повидаемся, и я смогу послушать ваших птичек, - сказал Потрясатель, прощаясь с Фремлином, и направился к своему коню. - Все упаковано на совесть, - доложил учителю Грегор, который уже сидел в седле. Мэйс, ехавший позади Сэндоу, сказал: - Главнокомандующий Рихтер не видел и не слышал ровным счетом ничего подозрительного, как мы и полагали. - Да, как мы и полагали... - эхом откликнулся Потрясатель. Покачиваясь, он размышлял о новом своем знакомце, голубятнике. А вдруг именно он один из убийц? Странный человек! Прикидывается застенчивым и робким, притом тщательно скрывает свою физическую силу, напускает на себя вид беспечного мальчишки... Неужели птицы - всего лишь предлог и руки его обагрит новая кровь? Ну, а остальные? Почему бы не предположить, что двое убийц - это Рихтер и Бельмондо? Нет, это не лезло ни в какие ворота. Если двадцать четыре трупа в гостинице их рук дело, то главнокомандующему логично было бы ухватиться за этот предлог, чтобы возвратиться назад. Но Рихтеру, казалось, трагедия лишь прибавила решимости двигаться вперед. И все же... Если допустить, что убийцы именно эти двое офицеров, что это сулит экспедиции? В любой точке пути они могут расправиться с отрядом, возможно даже, в самом конце путешествия. Чего они этим добьются? Вынудят генерала Дарка спешно снаряжать вторую экспедицию, теряя драгоценное время. Как ни крути, а эти двое все еще оставались у Потрясателя под подозрением. А сержант Кроулер? Если верить Мэйсу, то он искренне и глубоко опечалился, увидев, что стряслось в гостинице. Но разве шпиону не полагается быть еще и хорошим актером? Ладно, допустим, один из убийц - сержант, кто же тогда его напарник? Увы, и у сержанта не было убедительного алиби... Хоть он и спал в комнате один, но сообщником его мог быть кто угодно из рядовых. Но все рядовые спали по двое, и каждый присягнул, что сосед его никуда не выходил... Впрочем, не исключено, что шпионов трое: сержант и двое рядовых... Тут Потрясатель приказал себе не ломать больше головы - бесплодные раздумья такого рода могли привести разве что к умопомешательству. Не хватало еще видеть демонов и убийц за каждым углом... Демонов? Спору нет, в магическом зеркале ему предстало зрелище в высшей степени странное. Кто же эти существа, которых видел он у себя дома в предрассветные часы? Над головами у людей громыхнуло. Серые тучи стремительно неслись на запад, похоже было, что ночная гроза замыслила возвратиться. Неужели в ночи снова прольется кровь? И Потрясатель решил ночью вместе с Грегором втайне от всех повторить ритуал чтения мыслей. Надо использовать любую возможность предотвратить трагедию, воспрепятствовать хладнокровным убийцам... Глава 7 К четырем часам пополудни отряд достиг самой середины водопада Шатога. Яростный белопенный поток, падающий сверху, ударялся о мощный скальный выступ и, разбиваясь, стремился к истоку реки Шатоги, в трех тысячах футах внизу. Запрокинув головы, люди глядели на стену шипящей и пенящейся воды высотой еще в три тысячи футов. Именно это расстояние и предстояло им преодолеть методами традиционного скалолазания - лошади тут были совершенно бесполезны. Но даже преодолев эти три тысячи футов, они окажутся лишь в самом, начале пути к тому самому перевалу, по которому и намеревались они пересечь Заоблачный хребет... Эта затея казалась немыслимой. Невыполнимой. Но об этом никто не хотел думать. Участники экспедиции стояли под холодными струями дождя, глядя, как конюхи ведут лошадей в поводу вниз по склону, чтобы привязать животных на ночь в том месте, откуда поутру они пустятся в обратный путь, в Фердайн. Когда последняя лошадь скрылась вдали., людям волей-неволей пришлось остаться лицом к лицу с суровой реальностью - отвесными каменными стенами, по которым и предстояло им подняться. В тысяче футов вверху виднелась скальная расщелина, приблизительно футов восемнадцать глубиной и около сотни длиной. Над этой расщелиной нависал гранитный карниз, обещавший защиту от ночной непогоды. Главнокомандующий Рихтер, невзирая на сгущающиеся сумерки, приказал отряду подняться и расположиться на ночлег в расщелине. Водопаду Шатога было уже много веков от роду. Поток все глубже и глубже вгрызался в скалы, образовав каньон глубиной футов двадцать пять, на дне которого шипела и пенилась темная вода. Скальные стены кое-где растрескались от постоянной вибрации. Поток ревел столь оглушительно, что разговаривать тут было совершенно невозможно, а команды приходилось отдавать, надрываясь от крика. Первыми стали взбираться по отвесной скале шестеро солдат. С их промасленных курток потоками струилась вода, и уже нельзя было понять, что это - струи дождя или брызги водопада. Тут туман перемешивался с водяной пылью, и, поднявшись на несколько сот футов, группа отважных первопроходцев скрылась из виду. Некоторое время слышно еще было, как они вбивают крюки в скалу, чтобы подготовить дорогу для тех, кто пойдет следом, но вот и звуки ударов стихли... Их товарищи, стоящие внизу, напряженно ждали - не покажутся ли внезапно камнем падающие вниз тела, не исчезнут ли в беснующейся внизу пучине, не разобьются ли вдребезги о камни... Но вот все с облегчением вздохнули, увидев спущенную сверху веревку, к концу которой привязан был красный шарф. Это значило, что все шестеро благополучно добрались до скальной расщелины. Люди, неискушенные в скалолазании - Потрясатель, Грегор и Мэйс, - поднимались, заботливо поддерживаемые со всех сторон горцами, и вскоре очутились в убежище. У каждого за спиной был рюкзак, но основную часть поклажи поднимали на отдельной веревке, предусмотрительно спущенной шестерыми первопроходцами. Невзирая на то, что и сам Потрясатель, и оба его приемных сына пребывали в безопасности, Сэндоу не успокоился до тех самых пор, пока драгоценные его реликвии не были подняты и переданы ему из рук в руки. Здесь, в глубокой расщелине, шум водопада звучал приглушенно, и вновь можно было побеседовать, хотя все равно приходилось повышать голос. Когда, оберегаемые предпоследней группой скалолазов, наверх поднялись главнокомандующий Рихтер и Бельмондо, старый вояка позволил себе улыбнуться и перекинуться парой слов с Сэндоу. - Пока все идет даже лучше, чем я ожидал, - признался он. - И никто не погиб. Но эта расщелина как нельзя более подходящее место для очередного злодейства... - О, на пути нашем таких мест будет предостаточно! - мрачно заявил командующий. - И демоны не преминут воспользоваться удобным случаем. Хорошо, хорошо - пусть не демоны. Кстати, недурно было бы вам подсказать мне подходящее название для этих подонков! Подле меня целый день толчется молодой Бельмондо, и я волей-неволей начинаю говорить его словами. Потрясатель собрался было спросить старика, как затесался этот трусоватый офицер в отряд бравых банибальских горцев, но вздрогнул, заслышав вдруг приглушенные крики. Мгновение - и все смолкло. - Командир! - подал голос Барристер, рядовой, который сейчас наблюдал за подъемом и помогал лидеру каждой группы ступить в расщелину. Это был рослый молодой человек, возможно, не слишком умный, но прекрасный скалолаз и исполнительный солдат. - Что стряслось? Кто кричал? - спросил Рихтер, вместе с Потрясателем и остальными бросаясь к краю пропасти. - Последняя команда... Они.., они... - Что - они? Что с ними? Говори, парень! - Я помогал им подниматься, - забормотал Барристер, нервно проводя ладонью по лицу, словно надеясь пробудиться и обнаружить, что просто видел дурной сон. - И вот, прежде чем я успел что-либо понять, из скальной стены вместе с камнем вылетел крюк... Знаете, все они висели на этом крюке - так все вместе и полетели вниз... - Их было там семеро, - сказал Рихтер. Он повернулся к Потрясателю и вполголоса прибавил: - Подонок расправился еще с семью солдатами и, возможно, подонок этот - Барристер... Сэндоу взглянул на юношу, который, припав к краю обрыва, напряженно вглядывался в туман. Пальцы его побелели, да и все тело, казалось, свело судорогой. - Он совершенно не похож на хладнокровного убийцу. Может, это все-таки несчастный случай? - Не исключено, - согласился Рихтер. - Ближайшие к водопаду скалы могли растрескаться изнутри из-за постоянной вибрации, но тогда крюк вырвался бы гораздо раньше, а не во время подъема последней группы... - Командир! - вновь раздался голос Барристера. Юноша перегнулся через край обрыва, рискуя свалиться. Казалось, он разглядел что-то внизу. - Ну, что на сей раз? - спросил Рихтер. - Там, внизу... Кто-то поднимается! - выкрикнул Барристер. На лице его отразилось величайшее облегчение и искренняя радость, если, разумеется, все это не было искусным лицедейством. "Нельзя подозревать всех и каждого, - подумал Потрясатель, - ведь это кратчайший путь к нервному срыву". Футах в пятнадцати внизу показались голова и плечи скалолаза, едва различимые в густом тумане. Он осторожно передвигался вверх от крюка к крюку, не желая рисковать теперь, когда страховочной веревки уже не было. Командующий не мог разглядеть лица уцелевшего скалолаза, но незамедлительно приказал спустить вниз крепкую веревку с петлей на конце. Все напряженно следили за тем, как скалолаз, держась одной рукой за крюк и поставив на другой правую ногу, схватил брошенную веревку. Совершив настоящий акробатический трюк, он умудрился при-, стегнуть петлю к карабину, закрепленному у него на поясе, - теперь он уже не боялся поскользнуться. У наблюдателей вырвался вздох облегчения. Через какую-нибудь минуту скалолаз достиг расщелины и во весь рост растянулся на камнях, усталый до изнеможения, но невредимый. - Картье! - Рихтер опустился на колени подле распростертого скалолаза. - Что случилось? Где остальные? Картье потребовалось некоторое время, чтобы отдышаться. Когда мертвенная бледность на лице его сменилась слабым румянцем, он с трудом сел, держась за плечо командира, и огляделся. Лицо его выражало одновременно и бессильную злобу, и искреннее горе. - Всем крышка... Погибли все до единого. Упали вниз. Те, кто не разбился, утонул... - Но что произошло? - настойчиво тормошил его Рихтер. Картье затряс головой, словно отгоняя навязчивые видения. - Я шел последним. Когда это случилось, я держался за только что вбитый крюк - это меня и спасло. Я услышал, как закричал Беннингс - он возглавлял нашу группу. Потом вскрикнул кто-то еще, и я тотчас понял, что происходит. Тут мимо меня пролетел Беннингс. Никогда не забуду его лица... Еще один солдат пытался удержаться, но тоже сорвался. Надо мной оставались двое, Кокс и Виллард. Я услышал, как сорвался Кокс, и понял, что сейчас упадет и Виллард... Он просто не мог удержать тех, кто уже падал. Хвала богам, я не растерялся - выхватил нож и перерезал веревку, связывавшую меня с Виллардом. В тот же миг он полетел в пропасть. Они летели мимо меня, словно камни, все, все... - Уложите-ка его и укройте хорошенько, - приказал Рихтер. - Миска горячего супа должна его успокоить. Когда дрожащего Картье увели, Потрясатель наклонился к старому офицеру: - Чувствую, что ваши подозрения побуждают вас исключить возможность несчастного случая. - Я не могу этого исключить, многоуважаемый Потрясатель. Но кое-что заставляет меня всерьез усомниться. - И Рихтер многозначительно взглянул на обрывок веревки, снятый с Картье вместе с его рюкзаком. - Позвольте поинтересоваться - почему? - А вот из-за этого. - Но ведь, по его словам, он перерезал веревку, а про то, что она оборвалась, не говорил... - Однако возможно, - настаивал Рихтер, - что Картье дождался, когда Беннингс, идущий первым, выпустил из рук основную веревку, и она провисла. В этот момент Картье мог схватиться за веревку и натянуть ее. Ну, а почувствовав, что Беннингс, сойдя с крюка, вновь взялся за основную веревку, мог со всей силы дернуть за нее и вырвать крюк, на котором она держалась, из скалы. Веревка, как известно любому мало-мальски толковому скалолазу, способна выдержать огромный вес, но если резко дернуть за нее, якорный крюк вырывается в пяти случаях из десяти. Это очень большой риск. - Думаете, Картье мог такое сделать? И не исключаете, что он перерезал свою связку еще до этого? - Не исключаю. Я считаю подобный трюк маловероятным, но возможным. Надо быть полным идиотом, чтобы так рискнуть, даже предварительно перерезав шнур, удерживающий тебя в связке. Ведь он шел последним, и хотя бы один из шести падающих, а может, и не один, вполне мог свалиться прямо на него, и тогда... Нет, все же это скорее всего просто несчастный случай. Надо быть безумцем, чтобы намеренно сделать такое... - Вполне возможно, нам противостоят именно безумцы, - сказал вдруг Потрясатель. Рихтер словно сразу состарился на пару десятков лет. - Похоже на то, очень похоже... Он произнес эти слова с великой неохотой, ведь всякий разумный человек, руководствующийся в своих действиях логикой, досадует, если противник его попирает все ее нормы. Это очень осложняет борьбу... - Нас осталось семьдесят, - тем временем вслух размышлял Потрясатель. - И все же я не могу допросить с пристрастием каждого, тем самым дав понять, что всех подозреваю. Я сблизился с этими людьми, Потрясатель. Многих из тех, кого зарезали вчера, я знал как родных... Да и на этой злополучной веревке... Парнишка по имени Виллард - мой племянник, сын моей старшей и самой любимой сестры. Какое счастье, что ее уже нет в живых, да упокоят боги ее душу! Генерал - единственный, кому мне предстоит доложить о его гибели... - Может, нынче ночью удвоить стражу? - предложил Потрясатель. - Да я уже и сам решил отдать такой приказ. Ну, а поскольку самое ценное, что у нас есть, - это вы, предлагаю, Сэндоу, чтобы при вас по очереди дежурили ваши мальчики. Потрясатель кивнул, соглашаясь, а потом долго глядел вслед Рихтеру. Командующий подходил к ближайшим друзьям только что погибших солдат и о чем-то подолгу беседовал с ними. Поистине это был прирожденный командир - умение вести за собой сочеталось в нем с добротой и сердечностью. Да, за таким командиром солдаты пойдут хоть на край света, хоть в пасть самого дьявола... Потрясателю уже приходилось видеть подобных людей, но случалось это нечасто. А вдруг это лишь искусное лицедейство, и убийца - сам Рихтер? И Потрясатель клятвенно пообещал себе, что если и вправду окажется так, то злодей умрет ужасной смертью... К учителю подошел Грегор: - Я воспользовался суматохой, чтобы обследовать расщелину. В северной ее части, в самой глубине, обнаружил узкую скальную тропку, ведущую в небольшую пещерку - она невелика, размером с чулан. Света оттуда не будет видно, и заклинаний никто не услышит. Там вполне можно провести новый сеанс чтения мыслей. - После ужина, - только и сказал Потрясатель. - И, смею надеяться, прежде, чем убийцы доберутся до очередной жертвы... - откликнулся Грегор. В сгустившейся темноте, под рев водопада и раскаты грома, озаряемые вспышками молний, Потрясатель и двое его учеников осторожно пробирались по потаенной тропе. Они несли с собой ритуальные приспособления, тщательно пряча их под кожаными плащами. Один за другим вошли они под свод естественного тоннеля и вскоре оказались в пещерке, обнаруженной Грегором. Мэйс зажег свечу, поставил ее на камень и встал на страже у входа. Грегор положил на пол в самом центре пещерки серебряный квадрат - точь-в-точь такой же, как вправленный в дубовую столешницу в доме Сэндоу. На зеркальной поверхности тотчас замерцало отражение пламени свечи. Потом юноша достал из небольшой оловянной коробочки тонкую палочку благовония и бережно зажег ее. Из очередного ларчика он извлек два кольца с крупными сапфирами - одно надел себе на палец, другое протянул учителю. - Не понимаю, - пробормотал Мэйс, - к чему такая таинственность? - Мускулов у тебя в избытке, но ты не маг, - ответил Грегор. - Тобою управляют духи земли, покровители лесов - но вовсе не те духи, которые покровительствуют Потрясателю. - Пусть так, но не пойму пока, кто покровительствует тебе, о великий Потрясатель! Оба юноши улыбались, не в силах совладать с собой. - Мы должны совершить ритуал втайне, Мэйс, из опасения, что враги наши могут нам помешать, а именно это они, вполне возможно, проделали прошлой ночью у нас дома. Они прознали, что главнокомандующий Рихтер собирается прибегнуть к нашей помощи, и воспротивились. Не исключаю, что они и сами маги. Если же о нынешнем нашем опыте никто не будет даже подозревать, то, возможно, нам удастся увидеть наконец лица убийц. - Тогда начинайте, учитель: счет времени, возможно, идет на минуты... Нас могут в любой момент хватиться! И под сводами пещеры зазвучал высокий голос Потрясателя, выпевавший ритмичные заклинания, ему вторил более низкий и приглушенный голос Грегора. - Есть! - воскликнул Мэйс, подавшись вперед и вглядываясь в серебряную пластину. На ней снова виден был смутный абрис двух лиц, словно подернутый туманной пленкой. Черт все еще нельзя было рассмотреть. - Сосредоточьтесь! - выдохнул Грегор. Потрясатель с учеником удвоили усилия, но голоса их по-прежнему звучали глухо - они боялись привлечь внимание тех, кто отдыхал в расщелине. Лица на серебряном квадрате постепенно вырисовывались все четче, но черт, как и накануне, разглядеть было нельзя. И вот на глазах троих изумленных людей эти призрачные лица стала обволакивать проволочная сеть, испещренная прямоугольничками транзисторов. Она расползалась по щекам, по лбам, обрисовывая полушария мозга... Потрясатель откинулся назад и слегка расслабился. - В точности то же, что и вчера... - Тогда надо поскорее убираться отсюда, покуда никто ничего не заподозрил. Мы ведь в тупике - тут легче легкого с нами расправиться. - Погоди-ка, Мэйс, - прервал ученика Потрясатель. - Нам надо предпринять еще одну попытку - последнюю. Ведь кое-кого из отряда мы уже знаем, их и следует проверить. Если хотя бы один из них окажется искомым призраком в проволочной сетке - значит, дело сделано. Иными словами, вместо того чтобы двигаться от общего к частному, пойдем от частного к общему. - Я ничего не понял, - признался Мэйс. - Но действуйте побыстрее, умоляю! - Сперва проверим Рихтера и Бельмондо, - сказал Грегору Потрясатель. Произнеся эти имена, он вновь сосредоточился. На лбу его ученика выступили капельки пота, но учитель оставался невозмутимым. - Что-то появляется... - прошептал Мэйс. На серебряной пластине и впрямь появились лица Рихтера и Бельмондо, они делались все отчетливее - и вдруг словно под кожей у обоих замерцала проволочная сетка! Грегор ахнул - он был и потрясен и удовлетворен одновременно: - Это они! Потрясатель ослабил волевое усилие, и верхний слой молекул телепатической пластины померк, превратившись в обыкновенное зеркало. Пластина тотчас же перестала светиться изнутри, теперь в ней отражалась лишь мерцающая свеча да слезы расплавленного воска, сбегавшие по серому камню, на котором она стояла. - Что же нам теперь предпринять? - спросил Грегор. - Надо что-то делать, притом быстро, покуда они не совершили очередного злодейства! - Но сперва я хотел бы провести контрольный опыт, - сказал Потрясатель. Его определенно что-то беспокоило. Белки его темных глаз налились кровью - отчасти от дневной усталости, но в основном из-за напряжения, неизбежно сопровождавшего подобные эксперименты. Сэндоу поморгал и прикрыл глаза ладонями. - Контрольный опыт? - переспросил Грегор. - Я не исключаю, что злодеи, у которых хватило сил воспрепятствовать мне во время первого нашего опыта, не дав себя обнаружить, могут создавать некое поле, мешающее мне читать мысли других людей. - А кого мы станем проверять на сей раз? - спросил Грегор. - Мэйса, - печально улыбнулся Сэндоу. - Если мы не можем быть уверены ни в ком из членов отряда, то уж Мэйс определенно наш человек... И снова два Потрясателя - старый и молодой - склонились над серебристой пластиной, лежащей прямо на камнях. Вновь зазвучали распевные заклинания, и магический металл слабо засветился изнутри. На пластине стало вырисовываться лицо Мэйса - широкое, грубоватое, с шапкой непокорных кудрей, но под кожей явственно проглядывало хитросплетение проводов и транзисторов! Картинка тотчас пропала, и Грегор немедленно заявил: - Вот пакость-то! Если они способны противостоять даже Потрясателю, нам никогда их не обнаружить! Хоть ты лопни! Это же подло, нечестно! - Неужто ты ждешь честности там, где явно замешано предательство? - спросил Потрясатель. - В таких играх всякий придерживается собственных правил. Если речь идет о шпионаже, то тут не щадят никого - ни жрецов, ни Потрясателей, и не делают им никаких послаблений. - Кто-то идет! - воскликнул Мэйс. Он метнулся к входу в пещерку, стремительно выхватывая из ножен на поясе остро отточенный кинжал. При своем гигантском росте двигаться он умел, словно юркое и ловкое животное. Даже Потрясателя Сэндоу эта его стремительность нередко заставала врасплох. В мерцании свечи все увидели фигуру главнокомандующего Рихтера собственной персоной - в руках он сжимал два кинжала, причем столь длинных, что они походили скорее на два небольших меча. Он оглядел всех троих заговорщиков, явно раздумывая, что ему делать дальше. Наконец сердитым и твердым голосом он спросил: - Что здесь происходит? - Чтение мыслей, - спокойно ответил Потрясатель. - Мы намеревались проделать это втайне от злодеев, чтобы они не смогли нам помешать. Впрочем, застать их врасплох нам все равно не удалось... - Очередной провал? - Именно так, - ответил Грегор. - Я полагал, что.., что, возможно, убийцы - это вы трое, - упавшим голосом произнес Рихтер, опуская оружие. Мэйс тотчас же вложил в ножны свой кинжал. - Стало быть, и меня вы подозревали, - заключил Рихтер. - В делах такого рода бдительность не помешает, - согласился Потрясатель. Мэйс хихикнул. Похоже было, что он единственный видел в происходящем нечто комическое. - Однако и вы подозревали нас, - сказал он. - Посему можно считать, что мы квиты... - Один из солдат доложил мне о вашем подозрительном поведении, - объяснил командующий. - Отправившись к вам, я никого не обнаружил. Исчезнуть из расщелины можно либо прыгнув в пропасть, либо иным, куда более будничным образом. Заподозрить наличие пещеры в глубине расщелины было вполне естественно, и вскоре я отыскал ее. Потрясатель поднялся на ноги, а Грегор принялся собирать магические приспособления. - Лучше нам вернуться к остальным, - сказал Сэндоу. - А где ваши мантии? - поинтересовался Рихтер. - Я искренне полагал, что в делах такого рода парадная мантия Потрясателя имеет не последнее значение... - О, многое из того, что Потрясатели обычно почитают значительным, на деле не более чем пережиток, - ответил Сэндоу. - Даже магическая пластина не так уж необходима. Ее вполне может заменить прозрачный водоем или же обыкновенное зеркало. Да и многие традиционные заклинания можно сократить, однако даже мне они необходимы, чтобы настроиться на нужный лад. - Но ведь магия - искусство, требующее... Потрясатель поднял руку, и Рихтер умолк. - Допускаю, что я еретик и вольнодумец, - сказал он, - но все равно не верю, будто всякий Потрясатель непременно связан с миром духов и общается с его обитателями. По-моему, Потрясатели обладают своего рода даром, который распределяет между людьми сама природа - это как цвет волос или глаз, как необычная острота зрения или слуха, как шестое чувство... Но в своих предположениях я пошел еще дальше. Мне представляется, что в период Великого Небытия произошло нечто такое, о чем до нас не дошло никаких свидетельств, и именно это событие послужило причиной рождения в семьях обычных людей будущих Потрясателей. - Уверен, многие Потрясатели, дай им волю, спалили бы вас на костре за подобную ересь! - воскликнул главнокомандующий Рихтер. - Ни секунды не сомневаюсь, - улыбнулся Сэндоу. - Именно поэтому я поселился в деревушке Фердайн, веду уединенный образ жизни, никогда не посещаю конгрессов и помпезных сборищ Потрясателей, не переписываюсь с собратьями по искусству. Но в один прекрасный день моя теория получит подтверждение - это произойдет тогда, когда мы больше узнаем о Великом Небытии и поймем, наконец, что происходило в те темные века. - И, надо полагать, именно это побудило вас принять участие в нашей экспедиции? - поинтересовался главнокомандующий. - Возможно, - сдержанно улыбнулся Потрясатель. - И я желал бы дожить до того времени, когда моя теория принесет плоды. - И я от всего сердца вам этого желаю, - искренне произнес Рихтер. - Как, впрочем, и каждому из нас... Глава 8 Ревущий ярдах в ста внизу водопад Шатога остался позади и немного справа - первый этап восхождения на Заоблачный хребет был преодолен. В воздухе уже не висела водяная пыль, да и оглушительный шум низвергающейся с высокого уступа воды не оглушал более людей. Здесь дул свежий ветер, и видимость стала куда лучше. Но не все обстояло столь радужно - температура воздуха впервые понизилась до нуля, а порой, особенно в вечерние часы, ударял легкий морозец. На скалах отчетливо проглядывала тонкая пленка инея. От людского дыхания в воздух поднимались клубы белого пара. А ведь по мере подъема непременно будет холодать, и это, пожалуй, еще опаснее тумана и ревущего водопада. Некоторое время подъем был обманчиво легок - на этом участке пути отсутствовали отвесные скалы, и люди двигались по гладкому склону. Они шли в связках по шесть человек в порядке, определенном самим главнокомандующим, хотя вероятность оступиться тут была вовсе невелика. Барристера, который накануне руководил подъемом, закончившимся столь фатально, поместили в середину связки из восьми человек, как и Картье, единственного уцелевшего. Невзирая на намерение главнокомандующего разделить троих неопытных скалолазов, дав им в спутники надежных людей из числа банибальских горцев, Мэйс отвоевал себе право оставаться подле учителя Сэндоу. Спорить с ним, оперируя доводами общечеловеческой логики, оказалось совершенно бессмысленно, - юноша натянул на лицо маску придурка и старательно делал вид, будто ничего не понимает. Даже сам Потрясатель нерешительно намекнул, что вовсе нет надобности в неусыпном присмотре за ним, однако юный великан остался непоколебим. Когда же спор разрешился в пользу Мэйса, один из рядовых в сердцах обозвал его тупицей и помесью осла со слоном. Мэйс вовсе не был тупицей, но ради пользы дела согласен был подвергнуть сомнению свои умственные способности. Около полудня путь им преградил узкий каньон, со склонами, усеянными разбитыми булыжниками. Отряду предстояло спуститься на семьсот футов, затем подняться по противоположному склону. Уже с первого взгляда стало ясно, что спуститься будет довольно легко, а вот подняться... На противоположной стороне провала виднелся нависающий над пропастью скальный карниз, и, чтобы его преодолеть, предстояло сперва проползти футов пятьдесят чуть ли не вниз головой. Главнокомандующий Рихтер приказал сделать привал и перекусить, что вызвало в рядах горцев бурю неподдельного восторга. Офицер, заведующий походной кухней, - горец по имени Даборот, извлек из мешков с припасами ломти копченой говядины, круги сыра и караваи хлеба. В восьми кастрюлях сварен был вкуснейший кофе, и вскоре образовалась очередь - солдаты по одному подходили, чтобы получить порцию этой незамысловатой, но питательной снеди. Рихтер взял свою миску и кружку и подсел к Потрясателю и его приемным сыновьям. - Мы не намереваемся все вместе спускаться, а затем подниматься, - сказал офицер. - Этот карниз - крепкий орешек даже для лучших скалолазов, вам же троим его ни за что не преодолеть. - Значит, молитва моя услышана, - сказал Мэйс. Юноша произнес эти слова с величайшей серьезностью и даже торжественностью. - Но при помощи какого волшебства мы окажемся наверху? - спросил Грегор. Рот юноши был до отказа набит хлебом и сыром, посему говорил он немного невнятно. - Прошу любить и жаловать - будущий великий Потрясатель! - язвительно произнес Мэйс. - Обратите особое внимание на его прекрасную дикцию и изысканные манеры! Но ближе к делу. Как мы попадем отсюда наверх? - Я сам пойду вперед с группой лучших скалолазов. Мне приходилось одолевать препятствия и посложнее. Мы прихватим с собой веревку, которую и поднимем наверх, конец ее оставив внизу. Перевалив карниз, мы надежно закрепим ее. Останется лишь вскарабкаться по ней на высоту трехсот футов... - Но ведь не думаете же вы, в самом деле, что человек столь почтенного возраста, как Потрясатель Сэндоу, сможет преодолеть по веревке триста футов при помощи одних только рук! - воскликнул Грегор, смахивая с колен хлебные крошки. - А я этого и не предлагал, - сказал главнокомандующий Рихтер. - Я и сам вряд ли отважился бы на такое. Это ведь совсем не то, что подъем в гору - тут надо обладать силой, причем недюжинной. - Ну, тогда как же? - заинтересовался Мэйс. - Во главе отряда пойдет человек по имени Зито Таниша - коудонский цыган, великолепный акробат. Собственно говоря, Зито и изобрел этот способ преодоления препятствий. Он поднимется по противоположному склону - это ему раз плюнуть, но прежде чем подняться, привяжет к концу нашей веревки другую. Обе веревки тонкие, но крепкие, и узлы будут невелики, но очень прочны. По обе стороны ущелья эти узлы потом зальют расплавленным воском, чтобы веревка не скользила. Таким образом у нас получится длиннейшая веревочная петля, протянутая через весь каньон. Затем сержант Кроулер выдернет якорный крюк на этой стороне, чтобы закрепить на петле лебедку - ее уже собирают. Она будет установлена на небольшой платформе, на которую в качестве противовеса встанут четверо солдат. А на другой стороне ущелья мы тем временем соберем вторую лебедку, точно такую же - все приспособления мы прихватим с собой. Ну, а когда все будет готово, человеку достаточно будет крепко ухватиться за нижнюю веревку, и при помощи двух лебедок его перетянут на другую сторону. Одна команда солдат будет тянуть за верхнюю веревку, другая - за нижнюю. На каждого человека уйдет не более трех минут. Так переправляться и куда быстрее, чем любым иным способом, и много безопаснее. - Гениально! - восхищенно прошептал Мэйс. - А ему можно доверять, ну, этому вашему Зито? - спросил вдруг Потрясатель. - Но мы уже трижды переправлялись через ущелья таким образом! - воскликнул Рихтер. - Но я ведь не об этом вас спрашиваю. - Если не верить Зито, то нельзя доверять никому, - устало пожал плечами Рихтер. - Он в свое время дал мне свой платок, смоченный в крови, вам наверняка известно, что это означает у коудонских цыган... - Вечную верность, - сказал Потрясатель. - Этой клятвы они никогда не нарушают. Что ж, приятно сознавать, что среди ваших людей есть хотя бы один, на кого не падает подозрение в измене... Рихтер тем временем закончил трапезу и направился отдавать последние распоряжения. А десять минут спустя группа из семерых горцев под предводительством главнокомандующего стала спускаться по склону каньона. - Одному из нас надо остаться при багаже, - твердо заявил Грегор. - Сказано же, что багаж переправят в последнюю очередь. Останусь я. Меня одного вполне смогут переправить и потом. Следом переправятся четверо солдат с лебедочной платформы, потом те двое, что будут крутить ворот, вскарабкаются по склону на манер Рихтера и его команды... - Почему бы не остаться мне? - спросил Мэйс. - Потому что тебе надо неотступно быть при учителе, здоровый ты болван! А я в сравнении с Потрясателем не представляю особой ценности. И давай на этом закончим спор. - А знаешь, я с тобой согласен... - задумчиво проговорил Мэйс. - Потому что прекрасно знаешь, что я прав. Вместо ответа великан положил огромную ладонь на плечо хрупкого юноши. Это было наивысшим выражением любви, какое он когда-либо себе позволял. - Будь осторожен. До дна каньона далеко лететь, а шелковых подушечек там и в помине нет. - Догадываюсь, - сказал Грегор. - И собираюсь быть очень осторожным. Схватившись за веревку обеими огромными тол-стопалыми ручищами, Мэйс взглянул вниз, на усыпанное каменными осколками дно каньона, маячившее в семи сотнях футов внизу. Ему не велено было смотреть вниз, но искушение оказалось чересчур велико. И теперь он был рад, что ослушался: медленно проплывавшие под ним камни с этой точки выглядели просто потрясающе. Все в нем словно пело от восторга. Он испытывал именно восторг, а вовсе не страх. Мэйс даже понятия не имел о том, что такое страх. За всю жизнь ему не довелось испытать потрясения, заставившего бы его похолодеть от ужаса, и это невзирая на то, что он был помощником мага и явился свидетелем великого множества поистине ужасающих экспериментов. Казалось, он родился на свет напрочь лишенным способности чего бы то ни было бояться, и неспособность эта непостижимым образом трансформировалась в лишние сантиметры роста и лишние фунты мышц. Однажды Потрясатель растолковал Мэйсу, отчего тот так бесстрашен. - Послушай, Мэйс, - сказал тогда Сэндоу, - ты никуда не годный маг. В тебе отсутствуют, вернее, почти отсутствуют качества, необходимые для того, чтобы сделаться Потрясателем. Впрочем, та ничтожная малость, которой все же одарила тебя природа, помогает тебе бегать быстрее прочих людей, стремительнее реагировать на опасность, лучше соображать и воспринимать то, чего другие почувствовать не способны. Но на этом действие твоей магической силы заканчивается. Она никогда не разовьется в нечто большее - ты не сможешь читать мысли, предсказывать будущее. Такова уж твоя доля, и это таит в себе опасность. Волшебники с невеликой силой вроде тебя чувствуют превосходство над людьми обыкновенными, будучи уверены, что в сложных ситуациях окажутся на должной высоте, что, впрочем, соответствует истине. Но такие волшебники не умеют бояться, и в один прекрасный день именно эта неспособность может коварно их подвести. Великий же маг, обладая мудростью, понимает всю ценность страха. Истинный маг много дальновиднее и знает, что страх в определенных ситуациях весьма и весьма ценен. Посему тебе следует совершать над собой усилие, пытаясь познать страх, научиться бояться тогда, когда того требует ситуация. Если уж от природы тебе этого качества не дано, ты обязан его в себе культивировать. Однако Мэйс до сих пор так и не научился бояться. Искусственно культивировать в себе страх казалось ему делом чересчур хлопотным. И вот, любуясь пейзажем, он плыл высоко над землей, наслаждаясь чувством полета, а те, кто крутил лебедку, старались вовсю, лишь бы юноша поскорее очутился на твердой земле... "Ну что ж, - думал Сэндоу, - я прожил недурную жизнь. Шестьдесят лет вставало надо мной солнце, шестьдесят лет оно опускалось за горизонт, и почти две трети своей жизни мне довелось наблюдать это великолепие. Шестьдесят лет слушал я раскаты грома, любовался сполохами молний, шестьдесят лет ни в чем не знал я нужды и даже ни разу не был серьезно ранен. И если суждено мне умереть теперь, да будет так. Но об одном, только об одном молю я богов: если сорвусь в пропасть, пусть сердце мое остановится прежде, чем тело достигнет ее дна..." Великий Потрясатель, преодолевая опасный путь, не мог похвалиться беспечным бесстрашием своего приемного сына. Он частенько советовал Мэйсу научиться бояться, и не в его правилах было давать советы, которым он не следовал бы сам. И сейчас он очень боялся. Нет, ужаса он не испытывал. Всякий настоящий волшебник знал, где пролегает та грань, за которой страх перестает приносить пользу, становясь обузой. И теперь, висящий на веревке над пропастью и слегка покачиваемый ветром, Сэндоу ожидал смерти как истинный философ: всецело полагаясь на судьбу, он не желал лишь быть застигнутым ею врасплох. Одинокая белокрылая птица подлетела к нему совсем близко, ее синие глазки с любопытством оглядели его. "Возможно, мне суждено прожить еще лет сорок, - думал Сэндоу. - Мы, Потрясатели, обычно доживаем до весьма преклонных лет, если ничто внезапно не оборвет нашу жизнь. И вот я здесь, плыву над бездной на тонкой веревке - и ради чего? Для чего рискую я этими бесценными десятилетиями здесь, в этих холодных горах?" Он легко мог ответить на эти вопросы, ибо готов был рискнуть жизнью ради знания - единственного, что являлось для истинных Потрясателей непреодолимым искушением. Да, у него было множество женщин, но ни одна из них не сумела заставить его переменить свой жизненный уклад. Не нашлось ни одной, чьи прелести заставили бы его позабыть обо всем на свете. Деньги? Но он всегда был очень и очень богат. Нет, только в погоне за знанием мог он рискнуть всем на свете... Интерес его к эпохе Великого Небытия и к природе Потрясателей и Колебателей, которых давным-давно уже звали просто Потрясателями, зародился еще в раннем детстве - когда он узнал, что мать, производя его на свет, рассталась с жизнью. Он убил ее, конечно, не при помощи топора или удавки, но смерть матери была на его совести. Позднее он обнаружил, что матери всех будущих Потрясателей умирали родами, испытывая муки и боль, много превосходящие те, что выпадают на долю всех прочих рожениц. Теперь, по прошествии многих лет, он полагал, что разгадал эту загадку. Такой ребенок рождался на свет, уже наделенный магической силой. Возможно, во время родов, все еще соединенный пуповиной с материнским телом, он умел передать матери все то, что чувствовал: собственную боль, собственный ужас, - и эти отчетливые образы, тем самым многократно усиливая обычные родовые боли, и вызывали кровоизлияние в мозг у роженицы. Это было единственным удобоваримым объяснением. Сорок лет спустя он отважился заговорить об этой своей теории с другими Потрясателями. О, если бы Сэндоу знал, что за этим последует, он и рта бы не раскрыл, - и уж ни за что на свете не сделает этого вновь! Сперва его высмеяли, потом обвинили в тупости, затем в ереси... Мать Потрясателя умирает, говорили одни, ибо за великий свой подвиг - рождение столь даровитого дитяти - вознаграждается райским блаженством. Некоторые же придерживались иного мнения, утверждая, будто безвременная смерть женщины - результат мщения злых духов за то, что в мире появляется очередной святой. Однако у этих с виду противоречащих друг другу теорий было нечто общее - обе они оперировали лишь понятиями сверхъестественными, возлагая ответственность за гибель женщин на духов, демонов, ангелов, призраков... Науки словно не существовало для этих ретроградов. И стоило одному из Потрясателей предпринять попытку рассуждать логически, его тотчас подняли на смех... Возможно, там, на востоке, по ту сторону великих гор, найдет он доказательства тому, во что свято верит уже давным-давно. А ради этого стоит рискнуть жизнью. - Ну что, учитель, так и будете висеть или все же соблаговолите ступить на землю? - спросил Мэйс, хватаясь огромной рукой за веревку. Потрясатель Сэндоу словно очнулся. - Я грезил наяву, - сказал он. - Подтяните мои старые кости поближе к благословенной земле, и я с радостью соблаговолю ступить на нее! - И он ухватился за протянутую руку гиганта. Мэйс внимательно наблюдал за каждым во время переправы. И дело тут было вовсе не в страхе за чьи-то жизни - просто он дождаться не мог, когда переправят их поклажу, а затем Грегора. Хотя великан и не терзался страхом за собственную жизнь, волнение за жизнь и здоровье учителя и названого брата было ему вовсе не чуждо. Но вот переправились все, кроме двоих последних солдат и, разумеется, багажа и Грегора. Настала очередь рядового по имени Гастингс, довольно стройного и сильного мужчины лет тридцати. Он цепко ухватился за нижнюю веревку, оттолкнулся от края обрыва и повис в воздухе, но примерно через полминуты стало ясно, что с парнем творится неладное. Голова его поникла - он силился стряхнуть оцепенение, и на какое-то время ему это удалось, но... ...Левая рука его соскользнула с веревки, и он повис на правой. - Быстрее! - скомандовал Рихтер солдатам, крутившим ворот. Они и так делали все возможное, понимая, что чем меньше их остается, тем большей опасности подвергаются переправляющиеся. Гастингс тем временем преодолел уже треть расстояния, отделявшего его от остальных, - левая рука его молотила воздух, пытаясь уцепиться за веревку. Но казалось, у него неладно со зрением - пальцы только пару раз скользнули по спасительной веревке... - Держись! - приложив руки рупором ко рту, крикнул главнокомандующий Рихтер. - Ты почти дома, мальчик! Минута - и ты здесь, слышишь? Крик его эхом отдавался в мрачном ущелье. Тут пальцы правой руки Гастингса разжались. Он падал долго, мучительно долго, пока не достиг дна провала. Летел он камнем, молча, словно понимая, что никакие крики и размахивания руками его уже не спасут. В этом смирении перед лицом неизбежной и ужасной смерти было что-то устрашающее. Тело его ударилось о камни и подпрыгнуло вверх, словно мячик, окровавленное и безжизненное, и, снова рухнув вниз, с размаху накололось на острый скальный шип. Все было кончено. Глава 9 Следующим предстояло переправляться двадцатилетнему парню по имени Иммануили, настолько темнокожему, что сейчас видны были лишь белки его глаз да ослепительные зубы. Он без колебаний ухватился за веревку, которую только что выпустил бедолага Гастингс, и закачался над пустотой. Примерно через минуту Мэйс, наблюдавший за переправой, обеспокоенно сказал: - И с ним творится черт-те что... Поглядите! Иммануили извивался в воздухе, тряся головой, словно пытаясь сбросить невидимые руки, сжимающие его череп и неудержимо тянущие его вниз, к острым камням на дне провала