м
настоящим сокровищем. Соскользни они еще футов пятнадцать, и ему не пришлось
бы  вздохнуть  больше ни  разу  -  по краям  воронки,  совсем рядом, зловеще
вспыхивали изумрудные молнии.
     -  Мы чуть  не упали туда, - прошептал  Лео из своего  закутка напротив
задней двери. - Так близко... Хьюланн выпрямился:
     - Очень близко. Возможно, ты даже и не подозреваешь, как близко.
     Мальчик  потянулся вперед  и  пристально  всмотрелся  через  окно.  Его
взгляду  открылось  ошеломляющее  зрелище - воронка,  на поверхности которой
угрожающе вспыхивали зеленые огни. Некоторое время  Лео завороженно наблюдал
эту картину, пока наконец не спросил:
     - Что это?
     - Пошли, - вздохнул Хьюланн. - Я покажу тебе.
     Они вылезли из  машины, придавленные тяжестью зимней ночи.  Вернее, уже
зимнего  утра. Лео, следуя за  наоли, подошел к краю воронки  и остановился,
всматриваясь в бесконечность зеленого сияния.
     - Что это было? Что здесь взорвалось?
     - Это  одна  из разновидностей нашего оружия, - объяснил Хьюланн.  - Но
это не то, что вы называете взрывом.
     Лео  шагнул ближе  к воронке,  вытянув  вперед голову, и  откинул назад
светлые волосы.
     - Что там шумит?
     Слышалось  слабое шипение, прерываемое время от  времени глухим звуком,
похожим на рычание действующего вулкана.
     - Это  работает  незнакомое для  вас  средство  уничтожения, -  пояснил
Хьюланн. - Не  совсем бомба. Вернее, не то, что  вы  называете бомбой. Вдоль
ваших  Великих  Озер  в  начале  войны тянулся  обширный  комплекс  заводов,
роботофабрик,  производящих большое  количество материалов, необходимых  для
ведения  галактической  войны. Железная руда добывалась  не только из глубин
вашей планеты, но  также привозилась  с  вашей  Луны,  с астероидных потоков
вашей  Солнечной системы.  Это был  грандиозный  комплекс.  И самый  простой
способ избавиться от  него - это сбросить несколько канистр перерабатывающих
биоснарядов.
     - Не понимаю, - пробормотал Лео. -  Нам ничего  не  говорили о том, что
основные производственные центры на Озерах давно разбиты.
     -  Только  семь лет назад.  Это  был заключительный  удар, в  противном
случае мы еще надолго задержались бы на этой планете.
     Непрерывные  вспышки  зеленого  огня,   поигрывающие  над  поверхностью
воронки, то поднимались вверх, то  снова  исчезали в бездне. Они описывали в
воздухе зигзагообразные пируэты, взрывались как шар горящего  газа. Внимание
Хьюланна и Лео на некоторое время было приковано к особенно ярким вспышкам с
примесью пурпурного оттенка.
     -  Перерабатывающие биоснаряды, - продолжал Хьюланн, - содержат одну из
самых вирулентных жизнеформ,  известных во Вселенной.  Эти бактерии обладают
способностью нападать  на  определенный  вид материи  и  перерабатывать ее в
энергию. В лабораториях  были  разработаны  различные штаммы  этих бактерий,
некоторые  из них атакуют  нелетучие полимеры, другие перерабатывают  только
железо  или  кальций, свинец и  так далее. Мы изобрели бактерии,  помогающие
расщеплять и  перерабатывать  в  энергию  практически  все  известные  науке
элементы.
     - А свист...
     - В  состав сброшенных во время атаки  конверсирующих бомб вошли только
те  штаммы, которые  способны воздействовать на элементы,  входящие в состав
ваших основных зданий и почвы на поверхности Земли. Эти бактерии преобразуют
все, что встречается им на пути, превращая  все это в медленно текущую форму
энергии. Причем это  получается намного  лучше,  чем при  атомном взрыве.  В
конце  концов  бактерии  пожирают   все,  что   только  можно  поглотить   и
переработать  внизу, а также вверху, пока не достигают воды  или какого-либо
другого "неудобоваримого барьера".
     - А этот зеленый свет только результат? - спросил Лео, отступая от края
ямы, к которому незаметно для себя подошел слишком близко.
     - Нет. Зеленый свет выделяющейся энергии - это только то, что  мы можем
видеть. Вне пределов диапазона твоего слухового восприятия, да и моего тоже,
выделяется  огромное  количество звуковой энергии.  Помимо этого, существует
еще одна разновидность энергии, которую  поглощают  сами бактерии и  которая
необходима  им для  процесса  конверсии  и  репродуцирования  при  условиях,
выработанных для них в лаборатории.
     -  И  это будет  продолжаться  до тех пор, пока  здесь вообще ничего не
останется?
     - Нет.  Мы не хотим разрушить весь этот мир. Через  несколько дней сюда
прибудет специальная бригада наоли, чтобы  остановить расширение  воронки  и
уничтожить бактерии.
     - Но все равно они останутся в воздухе, - запротестовал Лео.
     - Нет.  Это  было  предусмотрено  еще  при  их создании. Бактерии  были
выведены  так, что связываются с любыми элементарными молекулами, на которые
нападают. Действительно, порыв ветра  может  перенести на большое расстояние
целые   соединения  железистых   микроэлементов,   а   вместе   с   ними   и
железопоедающие  бактерии.  Но если бактерия не  находит в течение какого-то
времени  какое-либо из  этих "горячих" образований, чтобы уцепиться за него,
она погибает. Существует множество встроенных для этого предохранителей.
     -  А почему  для  взрыва Озерных  комплексов  не  использовали  ядерное
оружие? Хьюланн мотнул головой:
     - Ядерный  взрыв не разрушит далеко спрятанные подземные предприятия. А
бактерии  - могут. Они проникают  в почву, укрывающую эти объекты,  а  затем
конвертируют структуру материалов, из которых сделаны установки.
     Они  смотрели  на  яму  и  на  то,  как на  ее  поверхности  появлялись
сверкающие  языки  зеленого  пламени.  Время от  времени  их окатывали волны
тепла,  теперь  было понятно,  почему снег по краям воронки  постоянно таял.
Когда  они  напрягали слух, то до  их ушей  доносились  звуки конверсируемой
энергии, уносящейся за пределы восприятия.
     - У нас  не  было никакой  возможности победить вас, - наконец вымолвил
Лео.  Все  вокруг  светилось  зеленым  сиянием,  отчего  их  лица  выглядели
пятнистыми.
     -  Никакой, - согласился  Хьюланн.  Лео  направился  к  машине. Хьюланн
последовал за ним.
     - Она взлетит? - спросил Лео.
     Хьюланн склонился и осмотрел дно машины. От тяжелой резиновой прокладки
не осталось и следа. Металлическая рама была  повреждена в некоторых местах,
но не так сильно, чтобы задевать лопасти винта, если от того хоть что-нибудь
еще осталось. Он  оглянулся на заснеженную  трассу,  но не увидел ни  одного
темного пятна, которым могли оказаться детали или роторы.
     - Посмотрим, - сказал он.
     Мотор закашлялся, захрипел, но завелся. Они приподнялись, прислушиваясь
к работе винтов, хотя их и беспокоило легкое дрожание металлической рамы.
     - Заработало,  -  обрадовался  Хьюланн,  -  но куда же  мы  поедем? Как
видишь, дорога кончилась.
     - По  меридиану,  -  предложил Лео. - Мы  вернемся  назад  и  попробуем
обогнуть  кратер  по объездным дорогам.  Возможно,  нам  удастся выехать  на
хорошую трассу.
     Хьюланн  развернул вездеход вокруг  какого-то  бетонного  возвышения  в
центре  трассы и  полетел назад, всматриваясь в белую  пелену, надеясь найти
хоть какие-нибудь признаки другой дороги, которая поведет их на Запад.
     <i>Охотник: скоро очнется  ото сна. Он  возвысится  и облачится  в  одежды
славы. Охотник выследит жертву. Он никогда не знал поражения. Он был рожден,
чтобы охотиться. А добыча родилась, чтобы припасть к его ногам.</i>
     Следуя в объезд, они потеряли гораздо больше времени, чем если бы ехали
по главной трассе, где  укатанная поверхность  была твердой и гладкой. Здесь
же дороги  были построены для транспорта на колесах, поэтому они были  очень
неровными и мало годились для их машины. Кроме того, они направлялись в горы
в том районе Пенсильвании, где погода была еще более неблагоприятной.
     Ветер оставил на вездеходе несколько зазубрин и сильно колотил по и без
того потрепанной  машине до тех пор, пока дрожь раненого механического зверя
не стала такой яростной, что два иллюминатора сзади, возле багажного отсека,
разлетелись вдребезги. Стекло рассыпалось по всей кабине. Один осколок попал
Лео в щеку - до крови. Другой угодил в тело Хьюланна, но не слишком глубоко,
поэтому не причинил ему боли и не вызвал кровотечения.
     Хьюланн старался удерживать количество  оборотов винтового двигателя на
низком уровне, чтобы  держаться  дороги,  а также чтобы  машину  не  уносило
порывами ветра,  которые были очень  сильными даже  на несколько футов выше.
Когда их машина неожиданно взмывала вверх, Лео, волосы которого  становились
дыбом, внимательно наблюдал за тем,  как  Хьюланн борется со  стихией. Наоли
увеличивал  скорость  роторов  и  облетал  опасные  места  сверху.  Все  это
позволяло ему хоть как-то держаться курса.
     А  снег все  не прекращался. Даже на  самых  мелких местах  слой был не
меньше  шести  дюймов, а  сплошная облачность отнюдь не  обещала, что  конец
всему этому наступит в ближайшее время. Пронизывающий ветер, который задувал
в разбитый иллюминатор, высасывал все тепло  из кабины. Падая на окаменевшую
землю, снег забивал снежной  пылью все  уголки и  щели. Неподвижные снежинки
начинали плясать сверкающими искрами, попадая в поток воздуха  от работающих
винтов. Но  нанесенные ветром сугробы  были тверды как лед и никак не хотели
пропускать машину, доставляя Хьюланну массу хлопот.
     - Сколько,  интересно,  здесь снега? -  спросил  наоли Лео,  когда  они
облетали гору, в которой, очевидно, где-то был пробит тоннель.
     Лео удивленно ответил:
     - Может, фут, а то и два. Это нормально.
     - Два фута?
     - Запросто.
     - Невероятно!
     - У вас что там, на вашей планете, не бывает снега?
     - Не так много!
     - Подожди еще, - хмыкнул мальчик, усмехаясь.
     Он подождал.
     А снег все шел и  шел.  Сугробы.  Метель.  Не в  силах  сопротивляться,
вездеход  замедлял  и замедлял  ход, пока почти  совсем не  остановился.  От
бессилия Хьюланна охватила злоба: они ползли со скоростью всего  десять миль
в час. А за ними наверняка уже гонятся! Но Хьюланн прекрасно понимал, что их
преследователи  тоже  погрязнут  в сугробах  и сбавят скорость. Это  служило
единственным утешением, но и оно вскорости рухнуло: Охотник -  спустят ли на
них Охотника? Похоже, что так оно и будет,  хотя ситуация и вправду казалась
уникальной в своем  роде.  Охотник дождется конца  снегопада  и появится  на
вертолете.
     У вершины горы они сделали  поворот и неожиданно столкнулись со снежным
завалом высотой около четырех футов, который перегородил дорогу. Слева зияла
пропасть. Хьюланн  нажал на тормоз, но слишком  поздно.  Машина врезалась  в
плотную белую стену  на  скорости семь миль  в  час и невольно  вонзилась  в
сугроб на несколько футов.
     - Застряли, - сообщил Лео со знанием дела.
     - Копать  у  нас  нечем.  Придется маневрировать. Лео пристегнул ремни,
уперся ногами в  приборную  доску  и  откинулся на  спинку сиденья.  Хьюланн
засмеялся.
     - Готов! - доложил Лео.
     Хьюланн  включил  мотор на полную мощность и  дал  задний  ход.  Машина
закачалась и накренилась. Вездеход содрогнулся, но остался на месте, зажатый
в  снежных тисках. Хьюланн надавил на педаль акселератора до  упора. Лопасти
винтов бешено перемалывали снег в носовой части, но, казалось, это ничуть не
помогало им освободиться от белого плена, а как раз наоборот.
     Хьюланн  ослабил  нажим  на  педаль,  пока  винты  не  начали вращаться
свободно, затем резко надавил  снова.  Вездеход встал  на дыбы,  как ретивое
животное,  и  снова заерзал  в  непокорной белой  трясине.  Хьюланн отпустил
педаль,  затем опять надавил.  Машину  подбросило, и она начала  скатываться
назад,  соскальзывая  на  обочину по  направлению  к ограждениям  и  длинным
мертвым насыпям.
     Хьюланн отпустил  педаль, но в этот раз слишком быстро:  мотор  заглох,
лопасти винтов замерли, и управлять машиной стало невозможно.
     Они врезались в барьер ограждения, подпрыгнули и перелетели через него.
     На  какой-то   головокружительный  миг  машина  зависла  над   бездной,
зацепившись  за  выступ.  Их  качало из  стороны  в  сторону.  Затем  машина
сорвалась вниз.
     Стекла задрожали.
     А они все катились и катились вниз...

        Глава 5

     До  рассвета оставалось сто пять  минут.  В  городе, который  назывался
Атлантой в те  времена, когда  там жили  люди,  дававшие  всему  собственные
имена, и который волей  случая  не был стерт с лица земли во время последней
битвы,  женщина  по имени Сара Ларами  пробиралась через завалы арматуры  во
дворе сталелитейного  завода, прижимаясь  к  земле и  стараясь иметь укрытие
хотя  бы  с трех сторон. За ней  гнался Охотник Релемар. Уже несколько дней.
Она не знала, было ли слово "Охотник" его именем или его звали Релемар среди
подобных ему. Она знала только, что он был <i>не такой,</i> как остальные наоли.
     Он передвигался крадучись, скрытно,  как призрак.  Спрятавшись на крыше
бывшего супермаркета, она долго следила за тем, как он рыщет среди развалин.
И  иногда теряла  преследователя  из виду, несмотря  на  то что там,  внизу,
практически негде было спрятаться. Сара Ларами порадовалась, что это  не она
бегает там внизу. И вдруг поняла, почему до сих пор не потеряла его из виду.
Охотник  был  не  наоли.  Не  совсем  наоли. Он был  кем-то  или чем-то еще.
Специально  выведенным животным.  Пока она так  размышляла,  скорчившись  на
крыше,  Охотник неожиданно повернулся и внимательно посмотрел наверх, словно
что-то  подсказало ему, где может быть жертва.  Сара  нырнула  за  парапет и
затаилась. У нее тряслись руки,  а в груди нарастал вопль ужаса, который она
с трудом сдержала. Время ползло.
     Она осторожно выглянула из своего укрытия.
     Охотник Релемар  из Четвертой Дивизии оккупационных войск все еще стоял
там, одетый в свои  темные одежды, -  единственный из наоли, кого она видела
одетым,  -  и внимательно  разглядывал темные  здания  вокруг,  вслушивался,
пытаясь ощутить ее присутствие.
     Потом он двинулся с места и пересек площадь в сторону супермаркета.
     ...Долгий, громкий вопль, который положит  конец этому ужасу, рвался из
ее груди...
     В  последний  момент  он  изменил  направление  пути  и  зашел в  дверь
соседнего здания.
     Сара Ларами  выдохнула  и проглотила  вопль. Затем поспешно  спустилась
вниз и бросилась прочь по улице, пока он не вышел из того здания.
     И теперь, оказавшись на старом сталелитейном заводе, она пробиралась от
станины к  станине, пока не добралась до огромной цистерны, в которой решила
заночевать.  Она  подошла  в люку и попробовала  открыть его,  не  производя
особого  шума. Тот  скрипнул. Охотник Релемар  чутко  прислушивался  к любым
скрипам.  Она   пробралась   внутрь  и   положила  мешок  с   продуктами  на
металлическое  дно.   Маленький   продуктовый  магазинчик,  на   который  ей
посчастливилось   наткнуться,   когда-то   торговал    только    фасованными
деликатесами. Нельзя  сказать,  чтобы такая  еда  ей  особенно нравилась, но
теперь, когда от автоматических кухонь остались одни воспоминания,  выбирать
не приходилось.
     Позади нее, в темноте цистерны, раздалось тихое поскребывание.
     Крысы, подумала она. Скорее всего, они  про- В брались сюда через вход,
на котором не было замков. Если бы цистерна была полностью укомплектованной,
ее уже давно бы опечатали. Сейчас крысы  не беспокоили  Сару так сильно, как
раньше. Еще год назад она  с пронзительным визгом убегала от  них. Но теперь
она  уже  научилась  отбиваться  от  них.  Конечно,  не от  мутантов,  а  от
обыкновенных, дружелюбных, маленьких земных видов.
     Она наклонилась, взяла в руки лампу  и зажгла ее.  Цистерна заполнилась
теплым  мягким  светом. В  поисках крысы она повернулась...  и похолодела от
ужаса. Лампа выпала у нее  из рук и  покатилась по полу, отбрасывая на стены
танцующие тени,  затем замерла  и  осталась  лежать, даже  не  разбившись. -
Привет, - сказал Релемар- Охотник. Он медленно приближался из дальнего конца
цистерны.
     Он  улыбался. Или пытался улыбаться. В  этот  раз  подавить крик  ей не
удалось... ^
     До рассвета  оставалось  девяносто четыре минуты. Дэвид стоял в  центре
книжного  магазина,  рассматривая  сотни  картриджей.  Время  от времени  он
извлекал  какой-нибудь  со  стеллажа,  читал  название  и  имя  автора. Если
что-либо его  заинтриговывало, он  вставлял  слуховой аппарат  в правое  ухо
(левое было повреждено), нажимал кнопку на корпусе интересующего картриджа и
прослушивал краткое  содержание тома, а также несколько критических отзывов.
Когда  находка  его  устраивала, он  бросал  картридж в  пластиковую  сумку,
которую держал в руках. И тут же принимался искать новое произведение, чтобы
уравновесить по своей художественной  ценности только что выбранное. Если он
выбирал картридж с  поэзией,  то следующий  выбор  падал на  приключенческие
повести.   Затем   немного  публицистики.  Немного  юмора.  И   какой-нибудь
фундаментальный роман.
     Дэвид  был просто очарован.  Здесь имелось  все, что  ему хотелось, - и
задаром. Раньше с покупками такого рода  у него возникали проблемы -  потому
что  стоили хороших  денег. Независимо от того,  сколько  он зарабатывал или
отказывал  себе в самом необходимом,  он  все равно не мог купить  все,  что
хотел. Сейчас картриджи можно  было брать  бесплатно. Кто  его остановит? Не
владелец же. С ним давно уже покончено, а труп  ликвидировали из соображений
санитарных норм. Наоли очень щепетильны в таких делах.
     Собрав все, что  посчитал нужным (именно то, что его  интересовало), он
перекинул  тяжелую сумку  через  плечо и  вышел на улицу. Там  Дэвид  быстро
направился к  узким  проулкам  среди лабиринтов  зданий.  Такой  маршрут как
нельзя  лучше годился для незаметного передвижения. Сейчас улицы практически
ничем  не освещались, и  глаза  полицейских мониторов  не  имели возможности
заметить  его. Он пробирался по извилистым улочкам, вдыхая холодный воздух и
наслаждаясь тем,  как  его дыхание на  морозе  превращается в  пар, пока  не
достиг железнодорожной станции.
     "Голубая стрела" поджидала хозяина на  запасном пути, там, где Дэвид ее
и оставил. Длинный, сверкающий  и, как всегда, величественный поезд. Дэвид с
восхищением  осматривал   его,  мечтательно   представляя  себе  предстоящее
путешествие.
     Лучшего способа  пересечь  континент  не придумаешь.  Такого роскошного
средства  передвижения он  никогда не  мог себе позволить.  "Голубая стрела"
была частным поездом - до войны - и на ее создание ушли миллионы.
     Он  поднялся по ступенькам,  толкнул ладонью  дверь в  кабину водителя.
Светло-голубые и зеленые  огоньки  слабо  мерцали на панели  компьютера.  Он
перенес свои книги во второй вагон, служивший гостиной, и бросил сумку возле
роскошного, обитого  кожей  кресла. Остальное  пространство комнаты занимали
продукты, необходимые в дороге.
     Дэвид с  одобрением  кивнул, улыбнулся  и  вернулся  в  кабину,  что-то
насвистывая. Вытянувшись в удобном кресле у окна из органического стекла, он
воспользовался  моментом,  чтобы   насладиться   бесшумной  работой  мощного
двигателя.
     Если бы все, что делали  люди,  отличалось  выдержанностью  и  чистотой
исполнения,  подобно  "Голубой стреле",  то  Земля  никогда  бы не потерпела
поражения. Она бы просто не заслужила этого поражения.
     Он снова посмотрел через окно на темный парк и  на огни оккупированного
города.  Какими  же  все  эти  развалины  казались  жалкими  и  разбитыми по
сравнению с "Голубой стрелой". Творение Человека Капитализма.
     Капитализм был отличной системой  до тех пор, пока  человек пользовался
ею. Но когда система развилась до такой степени, что стала управлять судьбой
общества,  а  не  наоборот -  капитализм стал опасным.  Подчинение интересам
буйного  роста  капитализма привело  к  угрожающему загрязнению воздуха  еще
задолго до  войны с наоли  и послужило  причиной  кризиса  перенаселения (по
принципу:  чем больше  детей - тем  больше покупателей). В первые дни  войны
никто не утруждал  себя выяснением причин,  по которым наоли захотели начать
конфликт, потому как для  ведения- войны требовались продукты  производства.
Игра шла под Девизом: "Продай как можно больше товара".
     Когда же  стало  ясно,  что  наоли побеждают, ненависть  людей достигла
таких размеров, что они уже и  вовсе не желали садиться за стол переговоров.
Бессмысленная война продолжалась - и вполне заслуженно была проиграна.
     "Голубая стрела" была  капиталистической игрушкой, которая  доказывала,
что  система могла  производить качественные  вещи.  Но  человек,  создавший
"Голубую стрелу", был, наверное, редкой пташкой:  он правил своими деньгами,
а не деньги им.
     Дэвид развернул к себе пульт управления и посмотрел на клавиши. Немного
подумав, он набрал:
     "КАЛИФОРНИЯ. КРАТЧАЙШИЙ МАРШРУТ".
     Компьютер  издал  булькающий  звук,  зажужжал  и произвел  три звуковых
сигнала, после чего ответил:
     "ЦЕЛЬ ОПРЕДЕЛЕНА. МАРШРУТ НАМЕЧЕН. ПОДТВЕРДИТЕ КОМАНДУ".
     Дэвид напечатал:
     "ПОДТВЕРЖДАЮ".
     "Голубая стрела"  старательно набирала  скорость, вырываясь  за пределы
темного железнодорожного парка, все быстрее и быстрее, пока  не поплыла мимо
пустого города, мягко скользя по гладким рельсам.
     Дэвид  едва  справился с искушением дернуть за серебряный шнурок, чтобы
свистящим гудком оповестить о своем отправлении. Ему очень хотелось остаться
незамеченным.
     И  еще он просто разрывался между двумя желаниями. С одной стороны, его
так  и  тянуло  остаться  созерцать  вид  из окна  и  наблюдать  рассвет  из
водительского  сиденья.  А  с  другой  - его  ожидали  картриджи.  Решившись
наконец,  он вернулся  в  комнату,  выбрал  приключенческий роман  и включил
аппаратуру. Появились звук и изображение - звук глубоко раздавался в ушах, в
то время как перед его глазами предстала вполне реальная картина описываемых
событий.  Каждый  раз,  когда  эмоции переполняли  парня,  он,  не  в  силах
сдерживать  себя,  выключал  звук  и  изображение  и смотрел,  как  "Голубая
стрела", слабо  урча,  катится  по  рельсам по  направлению  к  Калифорнии и
Убежищу...
     До рассвета оставалось сорок девять минут.
     <i>Очень  скоро Охотник  поднимется.  И  облачится  в  одежды Охотника.  И
испросит благословения на святую месть...</i>

        Глава 6

     Сверхразуму  Хьюланна  пришлось ждать всего несколько  мгновений,  пока
органический мозг вернется к жизни.
     Когда  Хьюланн  полностью  пришел в  себя,  он сразу же  ощутил сильный
холод. Если наоли воспринимает температуру воздуха вокруг так остро, значит,
положение дел оставляет желать лучшего.
     Что, впрочем, так и было.
     При падении  он  вылетел из вездехода и скатился по  склону заснеженной
горы, ободрав до крови в нескольких местах свою грубую кожу. Сейчас он лежал
в глубоком сугробе,  который намело возле семи толстых  сосен. Выглядывая из
свой  берлоги, он изучал стенки  колодца,  пробитого  его  телом. Тепло кожи
наоли  растопило  белые  кристаллы,  но  из-за  сильного  холода  они  снова
замерзли.  Хьюланна  покрывала ледяная корка,  которая  то  таяла,  то снова
замерзала.  В  местах  разрыва кожа нестерпимо болела.  Раны не  кровоточили
только потому, что кровь застыла на морозе.
     Даже наоли  не могут долго  выжить в  подобных  условиях.  Шатаясь,  он
приподнялся, затем выпрямился и  изо всех  сил  рванулся вон из  сугроба. Он
стоял на морозном  воздухе раннего утра, за  полчаса  до  рассвета,  пытаясь
разглядеть в темноте хоть какие-то признаки Лео и вездехода.
     Но ничего не увидел.
     К тому же даже то, что он  видел, периодически покрывала  пелена клубов
пара,  извергаемых  всеми четырьмя его  ноздрями. Особенно  нижними, которые
брали на себя основную  нагрузку при дыхании. Хьюланна это сильно раздражало
(он  не  мог  прикрыть  вторичные  ноздри).  А  ведь  ему нужно  было сейчас
действовать как можно быстрее и обдуманно.
     Он  поднял голову и начал  осматривать  гору, однако  ее  вершина  была
скрыта  от глаз. Темнота и падающий снег  ограничивали диапазон видимости на
уровне тридцати футов.
     Сколько же они  летели с обрыва? В каком месте  он  вылетел из  машины?
Упал ли вездеход у подножия  горы или завис где-то на  полпути?  Лео жив или
мертв? Или умирает?
     Хьюланн почувствовал, как его охватила паника после последних вопросов.
Если  Лео мертв  или умирает, какая же у него теперь цель? Если Лео мертв  и
наоли не сможет помочь  ему, тогда весь  этот полет, все его преступление, с
которого  все  началось,  потеряли  всякий  смысл.  Придется  сдаться. Смысл
утерян. Символ погиб.
     - Лео! - громко позвал он, но слова унесло ветром, и они потонули в вое
бушующей стихии.
     Хьюланн развернулся, съежившись от' встречного ветра, сложил у рта руки
и позвал снова. Его ладони чуть приглушили крик,  но они и помогли несколько
ослабить рассеивание  звука ветром. Хотя,  если  предположить, что Лео мертв
или без сознания, толку от его криков не много.
     Он  стоял,  широко расставив ноги, по  колено  в снегу, осматриваясь по
сторонам, растерянный и испуганный. За все предыдущие почти триста лет жизни
он еще не оказывался в таком положении. Самые опасные ситуации пугали его не
больше,  чем крыса-мутант в  подвале несколько дней  назад.  Да  вдобавок ко
всему,  он  находился сейчас в  незнакомой  стране,  как в  капкане,  -  без
транспорта, полагаясь только на свои ноги, в то время как погода вокруг была
до такой степени ужасной, что он не мог вспомнить что-либо подобное на своей
родной планете.  А  где-то  рядом был  мальчик,  возможно  тяжело  раненный,
которого обязательно нужно найти. И даже если им удастся выбраться отсюда на
дорогу, идти им будет некуда. У них нет друзей.
     А ветер вокруг все кружил и кружил, задувая снег глубоко под чешуйки на
его коже. В некоторых местах крошечные льдинки так и оставались там. Хьюланн
стоял  неподвижно, в то  время  как  его  глаза пытались различить  какое-то
слабое  свечение  вдали. Сейчас  он  больше  напоминал  статую,  вылепленную
сумасшедшим, чем кого-либо, хоть в  какой-то мере наделенного разумом. Чужой
среди чужого мира.  Ему показалось, что  даже ветер беснуется от одного лишь
его присутствия,  а  снег падает  только из-за того, что он просто  стоит  и
всматривается в темноту.
     Наконец  он  наугад  пошел   вправо.  Ему  подумалось,  что  это  более
подходящее направление, хотя и не было никаких  признаков, по которым он мог
это  осознанно  определить. Хьюланн полагал, что  машина при  падении с горы
должна  была оставить  след,  и он надеялся, что  наткнется  на  этот  след,
последует по нему и найдет вездеход или то, что от него осталось.
     По  мере того как он  продвигался вперед, удары мягких молоточков ветра
неустанно избивали  его.  Он  мог идти  только согнувшись,  превратившись  в
таран, чтобы пробить  себе дорогу сквозь сплошную  снежную преграду, которую
выстраивала на его пути стихия. Завывала вьюга, охватывая его своим  ледяным
дыханием  и унося во  мглу. Он упорно пробирался к  последней  сосне, дальше
деревьев не было.
     Пройдя  ярдов сто, он уже  начал жалеть  о таком выборе направления.  К
тому же  он  не обнаружил  никаких признаков  машины, только  сплошное белое
покрывало. Но его ведь не могло отбросить слишком далеко от машины.  Хьюланн
решил сделать еще двадцать агонизирующих шагов, после чего вернуться,  чтобы
поискать в другом месте. На семнадцатом шаге он оказался на краю. обрыва.
     Наоли  чуть было не оступился. Когда он опускал ногу, то  почувствовал,
как носок  провалился вперед, -  явный  признак пустоты.  Очень осторожно он
оттянул  ногу  назад и  опустился  на  колени,  вглядываясь в неопределенную
пелену  снежной  бури.  Сосредоточившись,  мало-помалу  он  начал  различать
очертания  обрыва.  Он  не  видел противоположного края.  Тянулся  обрыв  на
несколько сотен ярдов, но что там на другом конце и на каком расстоянии  тот
находится, определить не удалось.
     Овраг был глубоким. Внизу проглядывали неясные  острые очертания  скал,
то тут, то там выступавшие из-под белого покрывала.
     Хьюланн  поднялся и  повернул обратно. После ста новых шагов он увидел,
что  ветер уже стер его следы, и вынужден был полагаться только на  немногие
знакомые признаки  в окружающей его пустыне, чтобы выбраться отсюда. И, даже
ориентируясь  по  соснам, как по указателям, он два раза сбивался с пути. Он
нашел  сугроб,  в  котором  очнулся,  так  как при падении оставил  глубокую
вмятину  и ветер не успел замести ее снегом  за  прошедшие несколько  минут.
Здесь он прислонился на какое-то время к стволу дерева, пытаясь восстановить
дыхание, силы и хоть немного потерянного тепла.
     Он  начал  сдирать лед, покрывший все его тело сплошной коркой, оставив
нетронутыми только места суставов. Но вскоре бросил это бесполезное занятие,
решив, что ледяной покров  поможет сохранить плоть от жестокого ветра. Он не
хотел думать  о том, что мог бы избавиться ото  льда,  забрав тепло у своего
организма.
     После краткого трехминутного отдыха Хьюланн снова выпрямился, потянулся
и отправился на осмотр еще неисследованных окрестностей слева. Сначала ветер
дул со спины, и,  казалось, он  подталкивал Хьюланна, облегчая ему движение.
Но вскоре эта иллюзия исчезла. Ветер обернулся огромным кулаком, безжалостно
молотившим Хьюланна в спину,  раскачивавшим его из стороны  в сторону, чтобы
бросить на землю  и с воем закружиться над  головой.  Хьюланн насколько  мог
вжал свою продолговатую  голову  в плечи,  хотя  ледяной  покров на  затылке
постоянно давал о себе знать.
     В  конце  концов  ему удалось различить на  девственно  чистой  снежной
мантии  след вездехода, хотя  снег уже  начал заполнять его, а мощные  удары
ветра  дополняли   его   работу,  заметно   сужая  границы  широкой  полосы,
оставленной машиной.  Хьюланн  посмотрел  на  верхушку горы. Интересно,  как
далеко  отбросило Лео от машины? Наоли попытался вспомнить,  как они падали,
перелетев через обочину. Но все это было скрыто в полном тумане даже для его
наблюдательного мозга. Ему оставалось только  надеяться, что мальчик все еще
находится в машине. И, зашагав по ее следу, он начал спуск, чтобы найти хоть
что-нибудь.
     Временами,  когда  путь  становился   слишком  крутым,  Хьюланн  боялся
оступиться и покатиться вниз, потеряв контроль над собой.  В таких местах он
становился  на колени, переползая  от одного  ростка какого-нибудь кустика к
другому, от  одного  выступа  на скале к следующему. Здесь, наверное, машина
зацепилась, а потом отлетела, продолжая скольжение.
     Хьюланн нашел несколько искромсанных обломков.
     Он  прихватил  с собой парочку и продолжал пробираться вперед, пока  не
понял, что это бессмысленно. Он откинул обломки в сторону,  чтобы освободить
руки.
     Холодный воздух  огнем жег  легкие. В груди появилась какая-то странная
боль, спазмы боли пронизывали  весь торс с такой яростью, что это заставляло
его останавливаться и скрежетать игловидными зубами так сильно, что на губах
выступила  кровь. Хьюланн  понял,  что  нежные ткани  легких  обмораживались
холодным зимним воздухом. Мягкая влажная внутренняя плоть твердела и трещала
от такого  испытания.  Ему  приходилось дышать чаще, неглубоко, чтобы воздух
успевал хоть как-то согреваться по пути  в  легкие. Воздух с трудом проходил
сквозь первичные ноздри, и Хьюланну пришлось  напрячь мышцы  первичной пары,
чтобы протолкнуть блокирующий клапан дальше к пазухам носа.
     Все  вокруг  стало загадочно  серым.  Приближался  рассвет.  Чуть позже
наконец-то начало светать, и он различил впереди искореженный корпус машины.
     Вездеход  зацепился между двумя  острыми  скалами, которые  возвышались
подобно воротам в  священную обитель.  Сначала  Хьюланн подумал,  что кто-то
нарочно установил здесь эти каменные монументы, но потом понял, что они были
природными, хотя и очень  странными образованиями.  Машина  висела  на  боку
между двумя скалами, прижатая третьей, и была изуродована до неузнаваемости.
Выбрав  удобную позицию для наблюдения,  Хьюланн смотрел  на  машину и видел
только  днище. Два ротора снесло, и все  механизмы были оторваны. Да он и не
ожидал  увидеть машину в  сохранности, чтобы продолжать на ней свое бегство.
Хотя такая окончательная, полная смерть угнетала.
     Хьюланн скатился по склону по направлению к машине  и врезался в нее  с
задней стороны.  Он ухватился за борт,  тяжело дыша  через вторичные ноздри.
Когда он отдышался,  то осмотрел вездеход, отмечая выбоины и царапины, затем
зашел со стороны водительской двери. Вторая дверь была прижата к земле.
     Он ничего не видел внутри, в кабине для пассажиров царил густой мрак.
     - Лео!
     Ответа не последовало.
     - Лео!
     И снова тишина.
     Хыоланн пролез, изворачиваясь,  к  двери,  совсем обезумевший  от горя.
Чувство вины, которое только-только начало пропадать, вспыхнуло еще сильнее,
чем до этого. Если мальчик мертв, то это он, наоли, убил его. Да. Он. Потому
что он был за  рулем, потому что он был не достаточно внимателен, потому что
он  был наоли, а наоли  всегда  точно выполняют предписания, необходимые для
успешного полета.
     Дверь  не  поддавалась,  зажатая  изнутри   изогнутыми   и   смещенными
поврежденными частями. Машина лишь трещала по швам.
     Хьюланн дергал дверь до изнеможения. Затем он снова позвал мальчика.
     Тот не отвечал.
     Он пытался  уловить хоть какие-то  признаки  жизни  в  машине,  но  был
оглушен бурей, усиливавшейся с  каждой минутой. Ее завывания становились все
более громкими и резкими.
     Сделав еще несколько безуспешных попыток, Хьюланн осмотрел заднюю часть
машины в поисках пролома в корпусе, чтобы пробраться внутрь.  Он увидел, что
ветровое  стекло по  всему  периметру было разбито. По краям  рамы  осталось
только  несколько осколков. Он  выбил  их ладонью,  затем, упершись ногами о
скалу и капот, пробрался .в машину.
     Лео, должно  быть, отполз - или его отбросило - за  сиденья  в багажный
отсек. Там  осталось единственное  безопасное место  в тяжелой, искореженной
машине. Хьюланн поднял вещмешок с ноги мальчика и перевернул его на спину.
     -  Лео, - позвал он мягко.  Затем громче. Потом  он уже кричал,  хлопая
ладонью по маленькому личику.
     Лицо  мальчика  оставалось  мертвенно-бледным.  Губы  слегка  посинели.
Используя чувствительные подушечки на кончиках  пальцев, Хьюланн ощупал кожу
мальчика,  чтобы определить температуру его тела, и установил,  что она была
ужасающе  низкой.  Он  вспомнил,  какая у  людей низкая  сопротивляемость  к
холоду. Двух часов на  морозе было достаточно, чтобы причинить  непоправимый
вред их хрупкому организму.
     Он порылся в вещмешке, вытащил мощный персональный обогреватель и нажал
большим  пальцем  кнопки  на  гладком  сером  предмете,  похожем  больше  на
отполированный  водой камень.  И в  ту же  секунду почувствовал мощный поток
тепла,  которое  даже  ему было приятно. Он положил прибор возле  мальчика и
принялся ждать.
     Через несколько  минут снег,  набившийся в машину, растаял  и потек  по
наклонному полу, скапливаясь в углах. Синее  лицо мальчика  начало розоветь.
Хьюланн посчитал, что самое время ввести стимулятор. Из разбросанных в мешке
медикаментов он наполнил иглу сывороткой и  ввел ее в  пульсирующую вену  на
запястье мальчика,  стараясь быть предельно осторожным,  чтобы  не причинить
вреда, не рассчитав свои силы.
     Мальчик зашевелился и вдруг вскочил как после ночного кошмара.  Хьюланн
успокоил его, погладив по золотистой голове. Однако прошло  еще десять минут
после этих первых признаков возвращения Лео к жизни, когда мальчик осознанно
открыл глаза. Они были налиты кровью.
     - Привет, - сказал он Хьюланну. - Как холодно.
     - Сейчас станет теплее.
     Мальчик придвинулся к обогревателю.
     - Ты в порядке?
     - Замерз.
     - А кроме этого? Переломы? Раны?
     - Не думаю.
     Хьюланн прислонился к спинке пассажирского сиденья, а сам сидел на том,
что должно  было быть стеной.  Он глубоко вдохнул  через рот и почувствовал,
что первичные  ноздри все еще закрыты, и открыл  их.  Теплый  воздух приятно
разливался по легким.
     Через  некоторое  время Лео встал, придерживая  голову руками, и  начал
массировать виски.
     - Нам нужно  выбираться  отсюда,  -  сказал  Хьюланн.  - За нами  скоро
пошлют.  Нам  нельзя терять ни минуты.  К тому же наш единственный  источник
обогрева очень скоро выйдет  из  строя, если мы будем включать его на полную
мощность. Нам нужно найти место, где укрыться и восстановить силы.
     - Где?
     -  Выше  в горах. Нет смысла спускаться вниз. Мы не  знаем, есть ли там
что-нибудь  вообще. А наверху - дорога. Если мы выйдем на дорогу, следуя  по
дорожным  ограничителям,   то  обязательно   рано   или  поздно   выйдем   к
какому-нибудь зданию.
     Лео с сомнением покачал головой:
     - Это очень высоко?
     - Не очень, - солгал Хьюланн.
     - Но я замерз. И устал. А еще я очень хочу есть.
     -  Мы  используем  обогреватель, -  сказал Хьюланн. - И  сейчас немного
поедим,  перед  дорогой. Тебе нужно как-нибудь  справиться со слабостью.  Мы
должны спешить. Скоро пошлют Охотника.
     - Охотника?
     - Один из наших. Но не такой, как я. Он охотится.
     Когда  Лео заметил  в глазах  Хьюланна неподдельный  ужас, он прекратил
всякие пререкания.  Наверное,  существуют два  вида  наоли.  С  одними  люди
сражались - с такими,  как Хьюланн.  Хьюланн такой  дружелюбный.  А другие -
охотятся. Может, это и объясняет, почему началась война.
     Но Хьюланн дал  ему  понять, что есть только один Охотник -  или  всего
несколько.  Тогда вообще непонятно,  зачем  эта  война.  Все это  оставалось
сплошной загадкой.
     Хьюланн  вытащил что-то напоминающее  по составу пшеничный хлеб - хотя,
подумал  Лео,  вкус  несколько  отличался, и  в худшую сторону. Он не сказал
этого вслух.  Хьюланн  гордился качеством  продуктов,  которые  ему  удалось
раздобыть, и считал их некоторыми из немногих наольских деликатесов. В любом
случае спорить с этим означало унизить его.
     Они также съели несколько рыбьих яиц, залитых кисло-сладким гелем. Это,
отметил Лео, было действительно чем-то особенным. Он  бы съел  и больше,  но
Хьюланн указал  на опасность  того, что  на переваривание  пищи  расходуется
много тепла, и таким  образом он потеряет тепло, необходимое для того, чтобы
не  умереть от  холода.  Поэтому  было  бы мудро  использовать  тепло  более
рационально.
     После того  как они  закончили  трапезу  и  по  возможности  согрелись,
Хьюланн закрыл мешок и швырнул его в окно. Тот скатился по капоту и повис на
скале.  Затем  наоли вылез сам,  очутившись в снежном  вихре, и вытянул  Лео
через  разбитое окно.  Они сползли  на  землю,  Хьюланн подхватил сумку.  Он
поручил Лео  нести обогреватель, не обращая внимания на протесты мальчика по
поводу того,  что  наоли был  абсолютно голым.  Хьюланн  пообещал, что будет
периодически приближаться к Лео, чтобы ловить волны тепла.
     Они направились вверх по склону горы.  Несмотря на то что был уже день,
видимость  улучшилась  не намного. Они  могли различать только  расстояние в
пределах тридцати шагов.  Облака  висели  низко-низко  и  грозили остаться в
таком  положении надолго. Но Хьюланн был доволен.  По  крайней  мере,  из-за
темноты и сплошной стены из белых  хлопьев Лео не сможет увидеть, как далеко
от них вершина горы...
     -  Я  пойду  впереди и буду прокладывать  дорогу, - сказал  он  Лео.  -
Держись ближе ко мне, шаг в  шаг. Ползи, где я ползу, шагай, когда я встану.
Договорились?
     - Я могу выполнять приказы, - заявил мальчик высокомерно.
     Хьюланн засмеялся, хлопнул Лео по плечу, повернулся и сделал первый шаг
на пути к вершине...
     ...и  одновременно  с этим  услышал  первое  слово  тревоги по Фазисной
системе.
     Баналог  напрягся  всем  телом,  сидя  на  стуле, когда услышал, как  в
Фазисной системе прозвучали первые слова тревоги. Сладкий наркотик полностью
прекратил свое действие еще час назад, но Баналог решил ждать по возможности
дольше, перед тем как объявят тревогу и на поиски Хьюланна и мальчика выйдет
Охотник.  Сначала  он  подумал, что  эта тревога  касается не Хьюланна.  Она
исходила  от  женщины  по имени  Фиала,  археолога  и  весьма  известного  в
технических кругах современного эссеиста. Но когда он убедился, после первых
же слов сообщения, что Хьюланн и ее связал  и заткнул рот  кляпом, он не мог
больше ждать. Он присоединил свой голос к ее голосу.
     Спустя всего несколько мгновений после  их  сообщения в офисе появились
наоли  и отвязали его от  стула, вытащили кляп.  Один из  военных  офицеров,
которого звали Зенолан,  был очень  большой, на фут выше Баналога, настоящий
супер-ящер  с  головой вполовину больше обычной. Он  выхватил пустую иглу со
следами наркотика из рук другого наоли.
     - Сладкий наркотик? - спросил он Баналога, хотя это и так было ясно.
     -Да.
     - Когда?
     - Вчера вечером, - солгал Баналог.
     - Зачем он приходил сюда?
     - Он  приходил  обследоваться.  Зенолан  осмотрел свисавшее  с  потолка
оборудование в приемной офиса:
     - Обследование? Ночью?
     - Был  еще не поздний вечер, - пояснил  Баналог. - А  пришел он вечером
потому, что забыл о назначенной встрече. Или он так сказал. Я часами пытался
связаться с ним, чтобы напомнить. Но он  не желал этого даже  тогда. Пытался
найти отговорки. Но я не принимал ни одну из них.
     Врач  посмотрел на Зенолана, пытаясь  определить, какой эффект произвел
на военного этот рассказ. Казалось, великан поверил.
     - Продолжайте, - велел он.
     - Затем он пришел сюда и  попытался обвести  машину вокруг пальца.  Что
конечно же невозможно.
     - Конечно.
     - Когда  я раскрыл его секрет, - что он прячет  мальчика, - он применил
силу,  ударил меня головой  об пол, после  чего я потерял сознание, не успев
войти в контакт с системой.
     -  Вы  уверены,  что  это  произошло   не  раньше?  Баналог   пришел  в
замешательство:
     -  Если бы это случилось раньше,  наркотик  уже Давно бы прекратил свое
действие и я бы вышел на контакт с Фазисной системой.
     - Вот об этом я и говорю. - Вы полагаете...
     - Нет. - Зенолан мотнул огромной головой. - Забудьте об  этом. Я просто
не в себе.
     Баналог фыркнул.  Он знал,  что лучше  не переигрывать,  изображая себя
разгневанным. Преувеличенная ярость могла возбудить  в них подозрение, будто
он пытается что-то скрыть. Когда врач обдумывал свой следующий шаг, на столе
зазвонил телефон.  Интересно, подумал он,  о  чем же  это частное сообщение,
которое нельзя передать по Фазисной системе. Он взял трубку и услышал:
     - Вы придете ко мне через десять минут, - произнес вкрадчивый, холодный
голос. - Мне нужно полное изложение вашей истории.
     Это был Охотник Доканил.
     Охотник Релемар вышел  из  цистерны в  тысячу  галлонов  на  территорию
сталелитейного  завода  в городе,  который  когда-то назывался  Атланта.  Он
вступил   в  контакт   с   Фазисной   системой  и  проинформировал   военное
командование, которое  руководило  его  действиями (и, естественно,  любого,
имеющего  выход к  зоне  Атланты и системе Четвертой  Дивизии), что выполнил
задание. Затем он прервал контакт.
     Он даже не оглянулся, чтобы  посмотреть на то, что когда-то было  Сарой
Ларами.
     Охотник засунул когтистые руки в карманы шинели и направился через двор
к воротам.
     В воздухе чувствовался  легкий морозец, а он не мог ходить  без одежды,
как другие наоли. Он был Охотником. Он был другим.
     Где-то в это время...
     Фиала  закончила   подготовку  необходимых   документов,  чтобы  подать
прошение  на  должность  директора  археологической бригады.  Это назначение
первой должна  была  получить  она,  а не Хьюланн. А теперь не  существовало
больше никаких  препятствий. Она не может не  получить это место.  Хьюланн и
без ее  помощи дал  трещину. Сейчас  она просто  наслаждалась тем,  что  все
произошло именно так.
     Дэвид  наслаждался рассветом из окна в кабине водителя в передней части
мощного  экспресса  "Голубая  стрела",   в  то  время  как  поезд  несся  по
двухмильному скату по направлению к равнине, где так легко набрать скорость.
Это был самый красивый рассвет, когда-либо виденный им. Когда восхитительное
зрелище закончилось и день вступил в свои  права над миром, он решил немного
вздремнуть в спальном вагоне.
     Тело  мертвого  патрульного,  погибшего под вездеходом  Хьюланна,  было
накачено сладким наркотиком, завернуто в пурпурный саван, а затем сожжено...
     Края воронки,  где вели  свою  работу  конверсирующие биоснаряды  возле
Великих  Озер,  продолжали расползаться, шипя и  извергая сверкающий зеленый
свет...

        Глава 7

     <i>"Внимание!"</i>
     Сообщение  обрушилось на Хьюланна с тяжестью огромного молота. Ощущение
не было  физическим.  Оно  ошарашило его  сознание и  чувства. Наоли  замер,
продолжая  принимать поступающие  сигналы тревоги  до тех  пор, пока  их  не
заменили  официальные распоряжения и  инструкции,  следовать которым  он  не
собирался. Толку от этого было бы мало или не было бы совсем.
     - Что случилось? - спросил мальчик.
     - Обнаружили, что меня нет, а также узнали почему.
     - Как?
     - Они нашли того травматолога, которого я связал, заткнув кляпом рот, и
женщину, у которой я угнал вездеход.
     - Но откуда тебе все это известно?
     - Фазисная система.
     Лео с недоумением посмотрел на Хьюланна  и сморщился так, что его рот и
глаза, казалось, сошлись к кончику носа.
     - А что это такое?
     -  У вас этого нет.  Только наоли обладают подобной системой, благодаря
которой можно общаться, не  разговаривая, следовательно,  поддерживать связь
друг с другом на любом расстоянии.
     - Телепатия?
     -  Что-то  вроде  этого. Только все происходит  механически.  Когда  ты
становишься  достаточно  большим,  чтобы  покинуть питомник,  в твою  голову
вживляют маленький прибор.
     - Питомник?
     -  Возле  каждого  дома  в  определенном  месте  обязательно  находится
специальный питомник,  где...  -  Хьюланн вдруг  замолчал,  прищурив большие
глаза. - Забудь  об этом. По крайней мере,  сейчас. Все объяснить не так  уж
просто.
     Лео пожал плечами.
     - Возьмешь обогреватель? - спросил он.
     - Пусть он побудет пока у тебя, - отказался Хьюланн, - нам нужно идти.
     Едва  он сказал это,  как вдруг послышался  грохот, раздавшийся  где-то
поблизости. Он был похож на металлический скрежет, после чего по всей округе
разносилось гулкое эхо.
     - Что это было? - настороженно поинтересовался Хьюланн.
     - Кажется, где-то там. - Мальчик махнул рукой влево.
     Грохот повторился, на этот раз не так сильно, хотя скрежет металла стал
более отчетливым. Казалось, что столкнулись две какие-то железные громадины.
     Хьюланн старался подавить в себе страх, утешаясь мыслью о том, что вряд
ли  Охотник  мог  оказаться здесь так быстро.  Охотник мог  получить  сигнал
тревоги не раньше,  чем  Хьюланн. Так  что  у них  в запасе  оставалось  еще
достаточно времени.
     Он  повернулся  и направился  в  сторону раздававшихся ударов. Лео,  не
отставая, следовал за ним.  Не прошли  они и сорока  футов, как вдали сквозь
пелену  снега  показались  неясные  контуры  вышек,  между которыми  качался
квадратный корпус вагончика.
     - Канатная дорога, - с удивлением сказал Хьюланн больше себе, чем Лео.
     Он  был поражен этим зрелищем, хотя  не  раз  уже слышал,  что  земляне
строили эти сооружения там, где невозможно было установить лифт.
     - Она  должна куда-то  вести, -  предположил  Лео. - Возможно,  наверху
поселок. Мы смогли б там укрыться.
     - Возможно,  -  безразлично произнес  Хьюланн,  приковав  свой  взор  к
качавшемуся   желтому  вагончику;   его   движения,  если  прищурить  глаза,
напоминали танец какой-то огромной желтой пчелы на ветру.
     - Ты  говорил,  что  нам  надо торопиться...  -  Голос Лео  прервал его
наблюдения.
     Хьюланн  перевел  взгляд на  мальчика, затем вновь на вагончик, который
все еще пошатывался на едва заметном канатном волоске, и произнес:
     - Может быть, нам действительно лучше прокатиться, чем идти.
     - Тогда  нужно  спуститься вниз, к тому месту,  где можно сесть. Все же
легче, чем подниматься вверх.
     Неистовый ветер то завывал,  то умолкал. Казалось, с еще большей силой,
чем прежде, проносился он меж деревьев, безжалостно  расстреливая их снежной
дробью.
     - Я думал, наш путь будет короче, - вздохнул Хьюланн.
     - Ты что, тогда солгал мне? - удивился мальчик.
     - Выходит, так. Лео усмехнулся:
     - Или ты сейчас лжешь, - наверное, ты просто хочешь прокатиться по этой
дороге?
     Знак стыда, свойственный наоли,  проявился на  лице  Хьюланна.  Мальчик
вяло поковылял к ближайшей вышке.
     -  Хорошо,  давай  попробуем,  -  крикнул он,  -  хотя  она может  и не
работать. Но ты все равно не УСПОКОИШЬСЯ, пока сам не убедишься.
     Приблизившись  к  покрытой  ледяной  коркой  металлической  глыбе,  они
посмотрели вверх  на  желтую  пчелу, которая,  казалось,  поджидала  их  под
небесами.  Они  невольно  отпрянули, когда вагончик вновь  ударился о корпус
вышки, издав режущий слух металлический скрежет.
     - Вон, смотри! - воскликнул Лео. -  Нам не придется спускаться на самый
низ.
     В двухстах ярдах от  них  на  середине горы располагалась промежуточная
посадочная станция. Ее лестница обвивалась  вокруг  вышки, опираясь у самого
верха на  длинную сваю и выходя таким образом на платформу,  которая служила
для  посадки и  высадки  пассажиров.  Из-за  снежной  пелены  все сооружение
приобретало  какой-то  призрачный  вид  и напоминало  полуразрушенную  башню
замка, чудом уцелевшую со времен древней цивилизации.
     Лео был уже в сорока футах от напарника; съежившись на ветру  и бережно
прижимая к  груди обогреватель,  он спускался  по крутому  склону,  рассекая
ногами  снег  и  поднимая  клубы  белой пыли. Хьюланн,  сбросив  оцепенение,
последовал  его примеру. Лео поджидал  его у  лестницы, пристально  глядя на
металлические ступеньки.  Он облизал  губы и прищурился.  Что-то  беспокоило
его.
     - Лед, - наконец произнес Лео.
     - Что?
     - Лестница покрыта льдом.  За ней  не ухаживали еще  с  войны,  поэтому
подниматься будет тяжело.
     -  Но здесь всего лишь  тридцать  ступенек, - возразил Хьюланн. Мальчик
засмеялся:
     -  Я  и  не  говорил,  что  это невозможно. Давай  попробуем. -  И  Лео
ухватился за перила и начал подъем.
     Они  не преодолели  и полпути,  как он успел два  раза  поскользнуться,
сильно  ударяясь об обледеневший  металл,  а  однажды  чуть  не завалился на
спину. Если бы Хьюланн не оказался рядом, чтобы поддержать его, Лео давно бы
уже  валялся  внизу  с  разбитой   головой  после  многочисленных  ударов  о
ступеньки, по которым пытался карабкаться, цепляясь за предательски  гладкий
лед. Хьюланн же уверенно держался  на  льду благодаря,  как  это  выяснилось
позже, своим прочным когтям на больших  пальцах. Они рассекали лед, оставляя
за собой на гладкой поверхности борозды, которые помогали  взбираться наверх
и мальчику.
     Поднявшись, они разыскали пульт управления. Кнопки и рычаги заледенели,
все щели  между ними были занесены  снегом. На  помощь пришел  серый  камень
обогревателя. Постепенно они -высвободили из ледяного плена  все необходимые
рычаги.  Внимательно изучив все  указания, чтобы быть уверенным в том, что и
где нужно включать, Хьюланн нашел нужный рычаг и что было сил потянул его на
себя.  Раздался грохот, который заглушил даже стон  вьюги.  Низкий, сердитый
звук, он был  подобен гневу бога. Грохот постепенно  нарастал все  больше  и
больше, пока не перерос в монотонный гул надвигающейся лавины.
     И тут наконец они  увидели, как желтый вагончик медленно приближается к
ним.  Теперь им  был понятен источник искусственного грома.  От  длительного
простоя трос покрылся толстым слоем льда, который с треском раскалывался  по
мере продвижения вагончика.  Длинные полупрозрачные обломки  льда падали  на
белую землю. Желтая  пчела подкатила к посадочной площадке,  но остановилась
чуть дальше Хьюланна и Лео, продолжая покачиваться от сильного ветра.
     И  все-таки  вагончик  сравнялся  с платформой,  но прежде, чем войти в
него, Хьюланну и Лео  пришлось оббивать лед на двери,  так как ее невозможно
было открыть.  Сделав  это, они  запрыгнули  в  блестящий салон.  Хьюланн не
ожидал  увидеть  дюжину  пассажирских  сидений,  обтянутых мягкой  блестящей
черной кожей. Хотя  вид  салона любого космического корабля  наоли впечатлял
куда больше, чем эта простая кабина.
     Лео что-то крикнул с дальнего  конца вагончика,  длина которого была не
больше пятнадцати футов. Мальчик стоял у пульта управления, такого же, что и
на посадочной площадке. Хьюланн подошел к Лео.
     - Нам повезло, - сообщил мальчик, указывая на главный рычаг на пульте.
     Над рычагом имелась табличка, указывающая маршрут. На ней было написано
"АЛЬПИЙСКИЙ ПРИЮТ".
     - Что это?
     - Гостиница, - ответил Лео. - Я помнил о ней, но не знал, что мы совсем
рядом. Там мы сможем хорошо отдохнуть.
     Хьюланн снова потянул рычаг.
     Пчела оттолкнулась, загудела и поползла назад к вершине горы.
     Они  смотрели  сквозь лобовое стекло,  крепко  ухватившись  за  планку,
которая  была  протянута  в  целях   безопасности  вдоль  стен  вагончика  и
обрывалась  возле сидений. Снег хлестал  по вагончику, сыпался вокруг, когда
они въехали в белую гущу  облака. Было  довольно странно подниматься  вверх,
набирая при  этом скорость, без  помощи ветра.  Хьюланн  крепко  держался за
поручни. Его взору открывался великолепный вид.
     Серая змея каната уходила все дальше  и дальше, теряясь в снежной мгле.
Земля, простираясь  во  все  стороны,  теряла  свои  очертания  под  снежным
покровом и напоминала спящего под огромным белым одеялом гиганта. Гигантские
темные сосны были  подобны щетине, выступавшей из под  холодной пены  снега.
Вот начала  приближаться  следующая  вышка  с распростертыми  металлическими
руками.  Она, казалось, была  готова принять долгожданных  гостей. Когда они
проехали  мимо,  вышка  вдруг пошатнулась и  качнула  вагончик, заставив тем
самым весело заплясать весь пейзаж под ними. Темная стая птиц пролетела мимо
них, прорезая  бурю своими  мягкими перьями.  На стекле от  теплого  дыхания
Хьюланна  и Лео  оседал белый налет,  и  мальчику  постоянно приходилось его
вытирать.
     Хвост Хьюланна вдруг щелкнул и плотно обвился вокруг левого бедра.
     - Что-то случилось? - спросил мальчик.
     - Нет, ничего.
     - Ты  выглядишь так,  будто чем-то  расстроен.  Черты Хьюланна исказила
гримаса.  На  его  ящерообразном  лице  проступило  выражение  необъяснимого
страха.
     - Как высоко, - произнес он слабым голосом.
     - Высоко? Да здесь  каких-то сто футов!  Хьюланн печально  посмотрел на
канат, который мерно убегал назад, и ответил:
     - Если мы оборвемся, то и этих ста футов будет более чем достаточно.
     - Ты же летал на машине, которая вообще ни к чему не крепилась.
     -  Самая большая  высота, на которую она поднимается,  - это пятнадцать
футов.
     - Ну а ваши звездные корабли? Мы уж точно не поднимемся выше, чем они.
     - Они не могут упасть, так как в космосе нет притяжения.
     Лео  засмеялся, перегнувшись через  поручни. Когда мальчик поднял лицо,
то оно было красным, а на глазах выступили слезы.
     - Это что-то новенькое! - выдохнул он. - Ты боишься высоты. А знаешь ли
ты, что наоли  вообще  ничего не должны бояться? Ты разве  не  знал об этом?
Наоли  -  свирепые  воины,  твердые  и  безжалостные  противники.  Нигде  не
говорится, чтобы им было разрешено чего-то бояться.
     - Знаю, - тихо отозвался Хьюланн.
     - Мы  уже почти у цели!  - воскликнул Лео. - Потерпи еще минутку-две, и
все пройдет.
     И  правда, крупные  габариты посадочной станции уже  выделялись  сквозь
густой  снег.  Ярко выкрашенная,  в  швейцарском стиле,  с  выступающей  над
дверным проемом  резной крышей  и большими окнами,  которые, словно мозаика,
делились  на  маленькие рамы  при помощи  пересекавшихся полированных  реек.
Беглецы  уверенно скользили вверх по  канату. И казалось,  что  станция сама
приближается к ним, как будто они были ее главной целью.
     Но  за  какой-то  десяток  футов  от  цели вагончик  вдруг  дернулся  и
подскочил,  сильно подбросив  своих пассажиров. Раздался  хруст,  похожий на
тот, который  они  слышали, преодолевая первые  двести  футов  необъезженной
колеи. Но только этот был более неприятным и даже  страшным. Им  показалось,
что  вагончик  остановился,  накренился вперед  и  стал  медленно  скользить
обратно. Во  время второго, более сильного толчка Хьюланн потерял равновесие
и упал, несмотря на то что крепко-накрепко цеплялся за поручень.
     - Что это? - спросил мальчик.
     - Не знаю, - ответил наоли.
     Вагончик  упорно  пытался   приблизиться  к  уже  видимой  станции,  но
очередной удар снова  отбросил его назад. Сильно раскачиваясь, он заскользил
обратно. Это  напоминало  чертово  колесо,  американские  горки,  потерявший
управление летательный аппарат, ошеломляющий, ужасный  взрыв движения, звука
и  головокружительного  света  -   все  вместе.  Хьюланн  почувствовал,  как
переработанное  содержимое   его  двухкамерного   второго   желудка  вот-вот
подступит к горлу, готовое вырваться наружу. Потребовались все усилия, чтобы
сдержаться.
     Лео, пытаясь удержаться за поручни, вдруг отпустил их  и, покатившись в
переднюю часть вагончика, сильно ударился при этом головой о дальнюю стенку.
Хьюланну послышалось, что мальчик вскрикнул от боли,  но грохот мотора пчелы
и стонущий гул каната заглушили его крик.
     Вагончик вновь двинулся  вперед и вновь  подпрыгнул, отчего  его  снова
отбросило назад на не сколько  футов. Кабина закачалась словно маятник. Лео,
сжавшись, откатился к краю пульта управления, недалеко от Хьюланна.
     Наоли  заметил, как  алая  кровь заструилась из угла  рта мальчика. Лео
протянул руку,  чтобы ухватиться  за что-нибудь, зацарапал  голыми  пальцами
гладкий  холодный   металл.   Вагончик  резко  вздрогнул,  и  мальчик  вновь
заскользил по полу назад.
     Колебания маятника-вагончика  были настолько частыми и  высокими, что у
Хьюланна начала  кружиться  голова, как у ребенка на  забавном  аттракционе.
Хотя ему было не до забав.
     Лео,  сгруппировавшись,  чтобы  предохранить  самые  уязвимые  места от
повреждения, отскочил после очередного удара от стены и вновь оказался рядом
с  пультом  управления.  На левой  щеке его расплывался кровоподтек, который
становился все темнее и темнее.
     Хьюланн,  держась  за  поручень,  потянулся и  зацепил куртку мальчика,
пронзив  ее всеми  шестью  когтями, пытаясь  надежно ухватить  ее.  Вагончик
наклонился в очередной раз,  но  Лео  уже  не пришлось катиться  к  передней
стенке.  Хьюланн  использовал свои мощные, хотя и недостаточно тренированные
мышцы,  стремясь  удержать  его.  Подтянув  одной  рукой  мальчика  к  своей
судорожно вздымающейся груди, он  выпрямился, опираясь на другую руку. Затем
крепко прижал  его к  себе,  когтями удерживая  за одежду.  Лео ухватился за
поручни и держался за них так крепко, что суставы на его руке побелели.
     -  Мы  должны  остановить  вагон!  -  крикнул  он  Хьюланну.  Лицо  Лео
сморщилось, он стал похож на маленького старичка. - Он может слететь в любую
минуту.
     Хьюланн кивнул. Теперь  он вновь смотрел через  окно  и  не мог отвести
глаз от того, что видел, как человек, загипнотизированный крадущимся за  ним
львом. Посадочная  станция  то удалялась, то  приближалась.  Казалось, будто
сами  здания  двигались перед  ними, и  одновременно  плясали  внизу  сосны,
исполняя какой-то жуткий ритуальный танец, а вагончик катался взад-вперед на
канате. Небо также то приближалось,  то удалялось вместе с серовато-голубыми
облаками.
     - Отключи его, - настаивал Лео. Мальчик боялся  отпустить любую из рук,
так как его снова могло отбросить и понести через весь салон.
     Хьюланн потянулся  к пульту управления. Вагончик снова двинулся вперед,
но, столкнувшись с  каким-то препятствием, откатился назад, раскачиваясь еще
больше. Хьюланн  вырубил все  системы  -  и  вагончик, прекратив  штурмовать
препятствие,  повис на тросе. Постепенно колебания начали утихать, становясь
более безопасными. И только ветер нежно покачивал пчелу.
     - Что же нам теперь делать? - спросил потрясенный Хьюланн.
     Лео, ослабив  руки, посмотрел на поручни, словно ожидая увидеть  на том
месте,  где  он  держался.  какой-то  изгиб,  затем  сжал  кулаки,  стараясь
избавиться от судороги.
     - С тросом что-то не в порядке. Мы должны проверить.
     - Но как?
     Лео внимательно изучал потолок.
     -  Там  какой-то специальный  люк.  В  задней части  салона,  по  левой
стороне, перила вели к вентиляционному люку на потолке.
     - Тебе придется это сделать самому, - сказал Лео. - Меня снесет ветром.
     Продолговатая голова Хьюланна кивнула  в  знак согласия.  Его хвост все
еще крепко обвивал левое бедро.

        Глава 8

     Баналог застыл в массивном зеленом  кресле в тускло освещенном кабинете
Охотника Доканила.  Если бы он был ученым, обладающим знаниями более низкого
порядка, чем те, которыми он Располагал, он не смог бы противостоять натиску
столь  изощренного допроса,  какой применил  Охотник. Он  легко  бы допустил
неточность в деталях, или выдал бы себя тем, что начал заикаться, или на его
лице непроизвольно промелькнула  бы  тень  страха. Но травматолог был наоли,
обладающим  огромными  познаниями  в  области работы мозга,  его физического
функционирования. Баналогу были известны самые  тонкие процессы, протекающие
в сверхразуме. Он знал, как управлять своими эмоциями  до такой степени, что
это  было неподвластно ни  одному из наоли - кроме Охотника. И  врач подавил
страх,  завуалировал  свою  ложь, стал  настоящим  воплощением  искренности,
честности  и профессиональной  заинтересованности.  Баналог предполагал, что
ему удалось обмануть Доканила.  Он, конечно, не мог быть полностью уверенным
в этом; никто  никогда  не  мог знать  наверняка, о чем  думает Охотник.  Но
Баналогу  казалось, что  ему удалось  убедить Охотника в  правдивости  своих
показаний.
     Доканил стоял у единственного в комнате окна. Тяжелые складки бархатных
штор янтарного цвета были  перевязаны  толстым шнурком. За  окнами  все было
серым и унылым в слабом свете раннего утра. Снег продолжал падать. Казалось,
Доканил смотрел сквозь снег, сквозь развалины,  пытаясь проникнуть  взором в
какой-то только ему известный уголок во Вселенной.
     Баналог  наблюдал  за  этим  странным  созданием,   с  трудом   скрывая
любопытство. Его поражала в Охотнике каждая деталь, как, впрочем, и всегда.
     Это  был  неподдельный  профессиональный интерес.  Как  же ему хотелось
подвергнуть Охотника  анализу, как  хотелось  добраться до самых  глубин его
сознания, чтобы посмотреть, что там  происходит. Но Охотники не  нуждались в
осмотре и  консультациях травматолога. Они  всегда полностью  контролировали
все свои действия сами. Или так гласит легенда...
     Доканил был одет в плотно облегающие синие брюки, заправленные в черные
ботинки. Торс прикрывала  мантия, по покрою напоминавшая свитер и доходившая
ему до длинной толстой  шеи.  Синий цвет  одежды был таким  темным,  что его
вполне можно было  назвать черным. Талию Доканила стягивал ремень с  тусклой
серебряной  пряжкой, на  которой  красовались  знаки отличия  его профессии:
вытянутая ладонь  с  выпущенными  когтями,  готовая  схватить врага. Все это
обрамляло кольцо  из таких же злобных когтей,  но поменьше.  На спинке стула
Охотника висела его шинель. Тяжелая, ворсистая, похоже,  она была сделана из
черного мехового бархата. Плечи шинели украшали кожаные полоски.  На талии -
черный кожаный пояс.  Вместо привычных заклепок - пуговицы размером  с  глаз
наоли,  которые  были  отлиты из  тяжелого черного  металла, и  на каждой  -
изображение свирепого когтя, а вокруг все тот же зловещий орнамент, что и на
пряжке.
     Баналог содрогнулся.
     Он  знал, что  Охотники носят  одежду  из соображений  практичности,  -
Охотники, чья профессия была предопределена еще до их рождения, были во всех
отношениях более чувствительными к внешним раздражителям, чем другие  наоли.
Температура  их  тела  не  могла  легко  приспосабливаться  к  изменениям  в
атмосфере, как это происходило у остальных. Сильная летняя жара вынуждала их
скрываться в тени по  возможности  дольше и пить очень много жидкости, чтобы
восполнить потери организма. Жестокой зимой им приходилось искать  защиты от
снега и ветра под покровом зданий, как это делали хрупкие люди.
     От всей их  одежды  веяло чем-то  зловещим.  Не  потому, что ее  носили
именно Охотники, - а из-за самой формы мантий, которую они для себя выбрали.
А может,  это у него просто детский страх  перед неизвестным? Баналог думал,
что  нет.  Он  не мог определить, что конкретно беспокоило его в этой форме,
однако его не покидало чувство беспокойства.
     Доканил повернулся спиной к окну и посмотрел сквозь полумрак комнаты на
травматолога. Охотникам  не нужно было много  света  для того, чтобы  хорошо
видеть.
     -  То,  что вы  мне  только  что  рассказали,  не  представляет  особой
ценности, - заявил он.
     Его  голос  был  вкрадчивым  и цепким. Ему, как и  Баналогу,  удавалось
сдерживать себя, чтобы не перейти на низкий шипящий свист.
     - Я попытался...
     - Вы  рассказали  мне о чувстве вины. О  том, что такой вид травматизма
встречается все чаще, и именно это подтолкнуло Хьюланна действовать подобным
образом. Я понимаю, о чем вы говорили, - хотя я не понимаю сути этой травмы.
Но  я  должен  получить больше  информации, больше  теории о  том, как будет
действовать этот индивидуум  сейчас, когда он в бегах. Чтобы поймать  его, я
не могу использовать обычные методы.
     - Разве раньше вы не охотились за наоли? - изумился Баналог.
     -  Это случается крайне редко, как вы знаете. Но один раз -  да. Однако
тот был обыкновенным преступником и вел  себя  согласно определенным моделям
поведения, свойственным нашим врагам. Но он не был  предателем. Я не понимаю
Хьюланна.
     - Не знаю, что еще можно рассказать.
     Доканил пересек комнату, остановился возле Баналога и посмотрел на него
с  высоты своего огромного роста, заслоняя массивным продолговатым черепом и
без того тусклый свет лампы.
     Охотник улыбнулся.  Его  улыбка оказалась самым страшным, что  Баналогу
приходилось видеть за всю свою жизнь.
     Под  сине-черным свитером  Доканила'  поигрывали,  как  живые, тяжелые,
неестественной величины мышцы.
     - В дальнейшем вы будете мне помогать, - прошипел он Баналогу.
     - Как? Я же вам все рассказал...
     -  Вы  будете сопровождать меня на охоте.  Давать советы. Анализировать
действия Хьюланна и пытаться предугадать его следующий шаг.
     - Не понимаю, как я...
     -   Я   воспользуюсь   Фазисной   системой,   чтобы   определить    его
местонахождение.  Думаю, это сработает. Но сработает  или  нет, мы все равно
начнем. Будьте готовы через час.
     Охотник развернулся и направился к двери, ведущей в соседнюю комнату.
     - Но...
     -  Через час,  -  повторил Охотник, вышел в  тамбур  и закрыл  за собой
дверь, оставив Баналога одного.
     Тон его голоса не позволял даже подумать об отказе.
     На самом отдаленном северном лепестке континента в  форме маргаритки на
планете в системе наоли, рядом с бухтой, берега которой клешнями  охватывали
зеленое  неспокойное   море,   стоял  Дом  Джоновела,  представлявший  собой
респектабельную  древнюю постройку. Глубоко в скалах были  вырублены подвалы
этого почтенного дома, где прятался питомник выводка семьи Джоновела. В этом
подземелье  и протекал процесс развития детенышей. Их было шестеро - слепых,
глухих,  немых. Они  уютно устроились в теплой  влажной  грязи родительского
гнезда.  Каждый  был не  больше  человеческого  пальца  и  напоминал  скорее
какую-то рыбку, чем наоли. Их конечности еще не сформировались, зато хвостом
обзавелся каждый. Руки были тонкими как нити. Крошечные, как почки деревьев,
головки не составляло труда раздавить между большим и указательным пальцами.
     Они  лежали и развивались  в  искусственной утробе,  наполненной вязкой
слизистой биомассой, которая  поддерживала жизнедеятельность зародышей после
того, как они  прошли первую стадию  своего развития  в  материнском  чреве.
Хорошо  развитый  янтарно-красный  ганглий соединял  их  с утробой,  которую
оплетали  сосуды  с темной,  как  вино,  кровью,  что обеспечивало снабжение
зародышей питанием и  устраняло продукты  переработки. Искусственные  утробы
постоянно пульсировали,  тщательно регулируя тончайший  процесс жизни. Через
два месяца все это  будет не нужно. Дети Джоновела свободно выползут наружу.
Избавившись от своих пациентов, утробы вскоре  умрут, впоследствии  биомасса
разрушит  их и  подготовит  свой состав для полноценного развития следующего
выводка.  Едва  дети  начнут  двигаться,  они  начнут  и  произносить слова,
поначалу не  имеющие никакого смысла;  они больше  не будут  ни слепыми,  ни
глухими.  Питались детеныши плесенью,  покрывавшей влажные  стены,  а  также
высасывали необходимые для жизни вещества с поверхности биомассы.
     По  истечении  шести  месяцев  в  их  мозг   хирургически  имплантируют
фазиссистемный контакт, который будет  способствовать  ускоренному получению
знаний без словесного обучения.
     Ретаван Джоновел стоял в зале над гнездом питомника и  смотрел на своих
шестерых отпрысков. Они были  его первым выводком за пятьдесят один  год. И,
черт возьми, их должно было быть девять!
     Девять! Не шесть!
     Но должны же откуда-то появляться и Охотники...
     Вскоре  после того, как Ретаван и  его супруга покинули  питомник после
шестнадцати  проведенных  там  дней  спаривания,  центральное  правительство
уполномочило Гильдию Охотников заняться  тремя оплодотворенными  зародышами,
вытянув  их  из  женской  утробы  для развития в  искусственных  условиях  в
подвалах Охотничьего Монастыря.
     Ему  следовало  ожидать,  что  это  рано  или  поздно  случится.  Ветвь
Джоновелов была древней  и  чистой, как раз то, что так нравилось Охотникам.
Если бы они  не пришли за этой частью потомства, они пришли  бы в  следующий
раз.
     А пока...
     Шесть бездумных маленьких существ пищали и барахтались внизу.
     Ретаван Джоновел  послал Охотников  подальше,  а также и  потребность в
них,  которая   делала  их  существование  реальностью.  Он  покинул  гнездо
питомника,  аккуратно закрыв  за  собой  железную  дверь.  До него  все  еще
доносились тепло, запах и шум...
     Светловолосый  человек стоял в расщелине высокой  скалы, позволяя ветру
развевать свою  роскошную  шевелюру.  Как  приятно было  стоять  на открытом
пространстве в своем родном  мире, после долгих лет,  проведенных в глубинах
крепости, где  известны только мрак  и искусственный свет.  Он наблюдал, как
хлопья морской пены с  трудом достигают  берега, срываясь с белых  гребней и
рассыпаясь при столкновении  с  утесами  всего в трехстах футах от него. Это
было поистине восхитительное зрелище.
     Как ему не хватало всего этого!
     Он невольно  поднял глаза в  поисках наольского вертолета. Но небо было
чистым. На берег накатывались волны...
     ...разбиваясь о скалы и расплескивая пену.
     Море поражало своей мощью. Возможно, этот мир сможет выжить.  Возможно,
и человек сможет. Нет, не возможно. Они выживут. Они, без сомнения, выживут.
Любое сомнение приведет к гибели.
     Облака унесло прочь. Светило яркое  солнце, тепло которого он ощущал на
своем  лице,  вопреки  холодному,  пронизывающему  ветру.  Постояв  так  еще
некоторое  время, человек  вошел  в  извилистый тоннель  в  скале.  Когда он
оказался  в  нужном  месте,  то подал условный  сигнал  и терпеливо дождался
ответа. В скале медленно открылась дверь. Человек вошел в Убежище и вернулся
к унылому бремени своих обязанностей.

        Глава 9

     Хьюланн  толкнул вентиляционный  люк  вверх и вправо. В  ту  же секунду
оглушительный порыв ветра ворвался в образовавшуюся щель. Лео, который стоял
у подножия ступенек, задрожал и обхватил себя руками, чтобы сохранить тепло.
Хьюланн сделал два шага  вверх по ступенькам,  пока голова  не появилась над
крышей  вагончика. Он осмотрел навес  в поисках каких-либо повреждений, хотя
не  был  уверен, что сумеет отличить  их, даже если и заметит.  Жуткий холод
пробирался под толстую кожу, а  ветер,  казалось, так  и  стремился оторвать
плоские уши. Хьюланн попытался придумать, как по-другому осмотреть вагончик,
не вылезая на крышу. Но вскоре понял, что другого пути просто не существует.
Он полностью вылез из вагончика и встал на четвереньки,  стараясь удержаться
на ветру.
     Пробравшись по  обледеневшей крыше к навесу, Хьюланн ухватился  за него
обеими руками. Он  тяжело дышал. Ему казалось, что он прополз дюжину миль, а
не восемь-девять футов.
     Хьюланн оглянулся на путь, который они уже проделали, а также  на трос.
Все было в порядке. Он развернулся и посмотрел в сторону посадочной станции.
Вот в чем дело! На расстоянии около  двух футов  от вагончика на тросе висел
нарост  льда с темной сердцевиной около четырех  дюймов толщиной и с полфута
длиной. Колеса налетали на лед, и их раз за разом отбрасывало назад.
     Они просто каким-то чудом убереглись от того, чтобы сорваться с троса и
разбиться об острые скалы внизу.
     А внизу...
     Хьюланн глянул вниз через край кабины  и тут же убрал  голову. Пропасть
под ними пугала даже изнутри.  А  сверху, с его насеста, расстояние до земли
казалось и вовсе ужасающим.
     Он  понял, слегка  удивившись,  что  из  него никогда  не получился  бы
мятежник. Он не был эмоционально готов к побегу, риску, преступлению. Как же
он  ввязался  во  все это? Чувство вины - Да.  Он просто не  хотел  отдавать
ребенка на  растерзание  палачам.  Но какой  мелкой и незначительной  в этот
момент казалась ему смерть мальчика. Он был готов сейчас сдать  сотни  таких
мальчиков, лишь бы только избавить себя от того, что делает. Но он прекрасно
понимал, что бездействие подобно смерти.
     - Что там? - позвал его Лео.
     Хьюланн обернулся.  Мальчик уже тоже поднялся по  ступенькам и  высунул
голову из отверстия на крыше.  Его желтые волосы казались почти белыми.  Они
развевались на ветру во все стороны и падали на лицо, закрывая его.
     -  Кабель обледенел. На нем огромный  кусок. Я не  знаю, что это. Очень
необычно.
     - Придется вернуться обратно, - помрачнел Лео.
     - Нет.
     - Что?
     Вагончик сильнее обычного качнуло порывом налетевшего ветра.
     - Нам  нельзя  назад, - пояснил Хьюланн. - Я мог бы попробовать залезть
на половину горы раньше.  Но не сейчас. Нас здорово потрепало. Мы  ослабели.
Боюсь,  что даже я начинаю  замерзать.  Я не чувствую  ног.  Мы доберемся до
станции по тросу или вообще никак туда не попадем.
     - Но мы же упадем и разобьемся. Мы соскользнем, перелезая через лед.
     - Я  собираюсь  разбить  преграду. По  лицу  мальчика,  искаженному  от
холода, скользнуло выражение недоверия.
     - Далеко это от вагона?
     - Пару футов.
     - А ты сможешь устоять на крыше?
     - Не думаю, - ответил Хьюланн.
     - Ты хочешь сказать, что собираешься...
     - Проползти, повиснув на тросе, - закончил Хьюланн.
     - Ты упадешь. Ты же боялся высоты даже внутри кабины.
     - У тебя есть мысль получше?
     - Давай я, -  предложил  мальчик.  Вместо  ответа  Хьюланн  выпрямился,
ухватился руками за трос и потихоньку начал переступать по крыше к краю.
     - Хьюланн!
     Он не ответил.
     Хьюланн  был не из тех,  кто всегда, готов совершить что-то героическое
или  испытывает потребность действовать исходя из  соображений безрассудного
мужества. В этот момент им двигал только презренный страх, в котором не было
ни капли мужества.  Если  он не разобьет лед, они  погибнут. Или им придется
вернуться назад на  посадочную  станцию на  середине горы и  пробивать  себе
дорогу вверх по склону. Хотя вьюга,  казалось, не  усилилась, скорость ветра
достигала тридцати  миль,  и  поэтому Хьюланну было труднее  справляться  со
стихией, чем раньше.  И чем больше они  выбивались  из  сил,  тем  яростнее,
казалось,  дул  ветер,  словно  ожидая, что  они  вот-вот упадут,  заснут  и
погибнут. Безрассудно было  бы вытаскивать  из кабины мальчика и  заставлять
выполнять эту работу  на тросе, так как он обязательно свалится и разобьется
о  скалы.  Тогда бегство потеряет  всякий смысл.  Тогда  лучше будет  просто
умереть.
     Он уцепился за кабель обеими  руками,  его  ноги оторвались  от  крыши.
Мышцы сократились, кровь в венах стучала от напряжения.
     Даже  висеть  прямо   не   получалось,  Хьюланна  сносило  влево.   Ему
приходилось бороться с ветром, со своим весом и с нарастающей болью в руках.
     И еще он обнаружил, что его руки прилипают к тросу.
     Легкие  горели  на обжигающем  ветру. Было бы лучше прикрыть  первичный
отдел ноздрей, но ему не удавалось это сделать, и потому он продолжал дышать
всеми  четырьмя.  А ему  так  необходимо было сохранить себя для последующей
борьбы.
     Верхний слой чешуйчатой кожи рук безжалостно сдирался, но Хьюланн почти
не  чувствовал боли -  главным образом потому, что раны были поверхностными,
но также потому, что плоть на морозе онемела.
     Чуть позже он  достиг злосчастной ледяной глыбы. Пристально вглядевшись
в нее, он увидел внутри что-то темное, неправильной формы. Он даже не строил
предположений о том, что  бы это могло  быть,  -  ему  просто было  некогда.
Хьюланн  рывком  отодрал  одну  руку  от  троса  и  подержал  ее наготове  в
нескольких дюймах от ледяного железа,  чтобы  в  случае,  если одна  рука не
выдержит,  снова ухватиться двумя. И хотя его нервы были на пределе, а  рука
готова вывалиться из плечевого сустава, он понял, что сможет  удержаться и с
помощью одной руки. Тогда Хьюланн поднял  свободную  руку  и выпустил когти,
чтобы со всего размаху сбить ледяную глыбу.
     Но  жесткие  когти бритвой скользнули по  льду, отколов  лишь небольшую
часть наледи, которая тут же исчезла в снежной бездне.
     От удара трос задрожал. И вибрация эта передалась в руку, на которой он
висел, отчего она заболела еще сильнее.
     Он еще раз попытался сбить глыбу.
     В нескольких  местах пробежали  трещинки.  Хьюланн  подтянулся поближе.
Теперь у него появилась возможность вонзить когти в трещину и поработать ими
как рычагом. Лед  раскололся.  Два больших куска  отвалились.  И  он  увидел
причину  обледенения. Какая-то  птичка  зацепилась  за  трос  при  полете  и
застряла на  нем,  примерзла. Она болталась  здесь слишком долго, постепенно
покрываясь льдом.
     Он  отбил  еще  несколько  кусков, затем сдернул  искалеченную  птицу и
посмотрел на нее.  Ее глаза совершенно застыли  на  морозе,  стали белыми  и
невидящими.  Он  выбросил  ее,  ухватился  за  трос обеими  руками и  провел
головокружительный   спуск   к  спасительной  крыше.  Затем  были  вагончик,
посадочная   станция  и,   наконец,   убежище  под  крышей   благословенного
"Альпийского приюта".
     Охотник Доканил удобно  расположился в  сером вращающемся кресле  перед
скоплением  мерцающих  огней и  подрагивающих стрелок  перед многочисленными
шкалами. По обе  стороны  от него сидели  техники Фазисной системы,  которые
наблюдали за ним уголками глаз, как наблюдают за зверем, хоть и дружелюбным,
но которому нельзя полностью доверять, несмотря на все гарантии.
     - Когда? - спросил он у всей команды.
     - В  любой  момент, -  отозвался главный техник, бесшумно порхая  перед
экраном монитора,  прикасаясь ко  всевозможным  кнопкам  и рычажкам, нажимая
некоторые из них, чтобы получить хоть какую-то уверенность.
     - Вы должны найти все, что только можно найти, - приказал Доканил.
     - Да, да, конечно, - ответил техник. - Ага, вот мы где...
     <i>"Хьюланн",  -</i> произнес  безмолвный  голос.  Он  проснулся.  Хотя  и  не
полностью.  Голос что-то  мурлыкал,  затуманивал  рассудок и  задавал  некий
вопрос.  Хьюланн чувствовал,  как  вторгаются  в  его  сверхразум в  поисках
чего-то. Чего?
     <i>"Расслабься", -</i> прошептало у него в голове.
     Он начал расслабляться...
     ...и последовал оглушающий гром.
     <i>"Откройся нам, Хьюланн".</i>
     <i>-</i> Нет.
     Каждый  наоли по желанию мог  прервать контакт  с  Фазисной системой. В
самом  начале   ее  деятельности,  века  и  века  тому  назад,   центральное
правительство решило, что, если наоли не будут иметь возможность уединиться,
Фазисная система  может превратиться в тиранию, от которой нельзя  скрыться.
Хьюланн сейчас внутренне поблагодарил столь мудрое предвидение.
     <i>"Откройся, Хьюланн. Так. будет лучше".</i>
     <i>-</i> Уходите. Оставьте меня. <i>"Приведи мальчика, Хьюланн".</i>
     <i>-</i> На смерть? <i>"Хьюланн..."</i>
     - Уходите. Сейчас  же. Я не желаю слушать. Хоть и неохотно,  но контакт
начал  ослабевать и вскоре пропал совсем,  оставив Хьюланна наедине с  самим
собой.
     Хьюланн  сел  на  краю  дивана,  на котором  спал  в  темном  вестибюле
гостиницы.  В  нескольких  шагах  от  него,  слегка  похрапывая,  спал  Лео,
-свернувшись калачиком и глубоко втянув голову в плечи. Хьюланн  размышлял о
вторжении  Фазисной системы. Очевидно, они  проникли в его  сознание,  чтобы
установить, где  он  сейчас  находится.  Наоли  попытался  вспомнить  первые
несколько мгновений контакта, чтобы проанализировать, удалось ли им получить
то,  что  они  хотели.  Не  похоже.  Для  того  чтобы  получить  необходимую
информацию, им потребовалось бы несколько минут. А за пять-шесть секунд вряд
ли что-нибудь узнаешь. И они бы не вынуждали его бросить мальчика, если б им
удалось обнаружить их местонахождение.
     Не дожидаясь, пока его  мысли вновь обратятся к семье в родной системе,
к детям,  которых он никогда больше не  увидит, Хьюланн снова  растянулся на
диване, во второй  раз отключил свой сверхразум  от  органического  мозга  и
ускользнул в адский уголок мертвого сна...
     - Ну и?.. - спросил Доканил главного техника.
     Тот передал Охотнику распечатку результатов и сообщил:
     - Не много.
     - Докладывайте!
     Приказ  прозвучал  неприятным резким  голосом,  не принимающим  никаких
возражений. Техник откашлялся:
     -  Они направились  на запад.  И уже  минули  конверсирующую воронку  у
Великих Озер. Это очень четко  зафиксировалось в его сознании.  Они сошли  с
главной трасы в квадрате К-43 и следуют по второстепенному шоссе в Огайо.
     - Больше ничего?
     - Ничего.
     - Это немного.
     - Для Охотника достаточно, - заметил техник.
     - Это верно.
     Доканил покинул  комнату и вышел в коридор, где его ожидал  Баналог. Он
посмотрел  на травматолога  так,  будто совершенно не знал  его и был только
слегка  заинтересован.  Баналог проследовал  за  Охотником  до конца  холла,
распахнул  стекло-  пластиковую  дверь и вышел  на морозный  воздух. Их ждал
вертолет.   Большой,  с   жилыми   отсеками  и  достаточным   запасом  всего
необходимого на время охоты.
     - Вы  нашли их?  -  спросил врач Доканила, когда  они садились в кабину
машины.
     - Более-менее.
     - Где они?
     - На Западе.
     - Это все, что вам известно?
     - Не совсем.
     - А что еще?
     Доканил с недоумением посмотрел на  травматолога. Этот  взгляд заставил
Баналога съежиться и отпрянуть назад, тесно прижавшись к двери кабины.
     - Мне было просто любопытно, - объяснил травматолог.
     -  Сумейте побороть  ваше  любопытство.  Все  остальное положено  знать
только мне. Для вас это не может иметь никакого значения.
     Он завел  двигатель, и машина поднялась над развалинами Бостона,  через
ветер, снег, в суровое зимнее небо.

        Глава 10

     ТОЧКА ЗРЕНИЯ:
     <i>В системе  Нуцио, на четвертой планете, вращающейся вокруг  гигантского
солнца (эта планета когда-то называлась Дала, а теперь никак не называлась),
стоял ранний вечер. Только что  прошел короткий проливной дождь, воздух  был
насыщен  прекрасным  голубым туманом,  который медленно оседал на  глянцевые
листья густых  лесов. Не слышалось ни единого крика животных. Лишь временами
прорезалось  слабое  завывание</i>  -  <i>но  и оно не было порождением какого-либо
животного...</i>
     <i>Возле спокойного моря, где когда-то жили звери, джунгли с удовольствием
оплетали стальные балки, превращая их в пыль. Металл уже был напрочь изъеден
во многих местах...</i>
     <i>Сотней  футов ближе  к  воде  ползающий  дикий  виноград  подобно  змее
просунул  свой   полный  жизни  зеленый   побег  в  пустую  желтую  глазницу
продолговатого, блестящего на солнце наольского черепа...</i>

        Глава 11

     ИНАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ:
     <i>В городе  Атланта стоял полдень. Ярко светило  солнце. По  небу изредка
медленно  проплывали  облака,   время  от  времени  заслоняя  его  собой.  В
сталелитейном  заводе в западном  конце города все было спокойно - и  только
крысы скреблись внутри огромной цистерны в заднем конце двора. Их было около
дюжины, они  с визгом  и  шипением  набрасывались  друг  на  друга. Цистерна
когда-то приютила Сару Ларами. Крысы пировали...</i>

        Глава 12

     На  границе  Пенсильвании  с  Огайо  Охотник Доканил  провел  последние
приготовления перед тем, как начать тщательнейший поиск на открывшихся перед
ними просторах континента. Он извлек шесть металлических сенсорных пластинок
из  ячеек  на  панели приборов.  С  одной стороны каждой  торчало  с  дюжину
полудюймовых  иголок  из  медного сплава,  отточенных  и заостренных  строго
согласно инструкции. Доканил вдавил пластинки в свое тело в местах скопления
нервных узлов. Чтобы  проделать  все это, ему  пришлось закатать рукава;  на
брюках  вдоль ног для  той же цели были вшиты молнии. Затем он подключился к
внешним локаторам снаружи вертолета. И застыл,  откинувшись в  кресле. Шесть
змеек проводов отходили от него, заканчивая свой путь на панели с приборами.
Теперь он больше походил на какой-то автомат или часть машины, а не на живое
существо.
     Баналог  наблюдал  за  соседом  с восхищением и  ужасом. Он был странно
очарован,  как был  бы очарован любой  наблюдающий за Охотником,  когда  тот
занят  своей работой. Врача  пугало,  с какой легкостью  это  существо стало
частью машины. Казалось,  Охотник  совершенно не пострадал от болевого шока,
вживляя  датчики  в  собственное  тело.  Напротив,  ему,  по-видимому,  даже
доставило  удовольствие соединение с  вертолетом и с его электронными ушами,
глазами и  носом.  Механические  средства  не только  увеличили  остроту его
восприятия,  укрепили  его  тело,  но и  изменили  его  всего, и  сейчас  он
представлял собой какого-то мифологического героя из древних легенд...
     Доканил закрыл глаза, в  них  уже не было необходимости. Камеры снаружи
вертолета передавали все необходимые  данные  о том,  что  происходит внизу,
прямо  ему в  мозг, супермозг,  который  истолкует  все  показания  датчиков
намного  подробнее и  лучше,  чем серое  органическое  содержимое  в  голове
среднего наоли.
     Вертолет пронесся вверх  вдоль склона горы, следуя дороге, которая, как
сообщили  радары,  пряталась  под вздымающимися  волнами неспокойных снежных
дюн.
     Баналог никогда в жизни не видел столько снега. Снег пошел только вчера
днем, и за какой-то день его навалило не меньше фута в  высоту.  Метеорологи
оккупационных  сил  сообщили,  что  в ближайшее  время  конца  снегопада  не
предвидится.  Метель  поражала  не  только  рекордной  продолжительностью  и
количеством  осадков  (по  мнению наоли),  но  также  и  своими невероятными
размерами.  Снег   распространялся  почти  по  всей  территории  бывших  так
называемых  Соединенных Штатов, от среднезападной полосы до самого побережья
Новой Англии.  Все это  могло бы захватить воображение Баналога,  если бы не
Охотник, который занимал сейчас все его мысли.
     Вертолет продолжал полет всего в двадцати пяти футах от земли.
     Они почти  достигли вершины горы, как  вдруг Охотник открыл глаза, всем
телом подался вперед, отключил автопилот и взял управление машиной на себя.
     - Что там? - поинтересовался Баналог.
     Доканил не ответил. Он круто развернул вертолет, направил машину на сто
футов ниже по склону и завис в воздухе.
     Баналог  высунулся из  ветрового  окна  и  принялся изучать  местность,
которая  привлекла  внимание Охотника. Он увидел  только несколько  дорожных
ограничителей,  засыпанных  снегом,  спутанный  кабель,  соединяющий  их,  и
огромный сугроб.
     - Что это? - снова спросил Баналог. - Я должен по возможности  помогать
вам.
     Ему показалось, что на губах Охотника промелькнула улыбка, - по крайней
мере, это было похоже на то, что Охотники считают улыбкой.
     - Вы будете помогать  мне предугадывать последующие шаги Хьюланна. Идти
по  следу  я  могу  и  без  вас.  Но  раз  уж  вам так  интересно...  Видите
ограничители и кабель между ними?
     -Да.
     -  Ограничители искривлены,  как если  бы  их  сдвинули.  Их  очертания
несколько изменены.  Кабель  разорван.  Посмотрите, как он болтается. Что-то
врезалось в ограничители в этом месте. Возможно, беглецы уже погибли. Видите
сугроб впереди? Они пытались обогнуть его и слетели с обрыва.
     Баналог  облизал  губы.  Ему  так хотелось  оплести хвостом ногу, но он
знал, что Охотник обязательно заметит это.
     - Я и не думал, что вы способны улавливать столь мелкие подробности.
     -  Еще  бы,  -  хмыкнул  Охотник  Доканил.  Он  провел  вертолет  вдоль
заснеженной линии ограждений,  затем они начали спускаться по склону, огибая
сосны в  просветах  между ними.  Но Баналог ничего не  замечал, пока  они не
приближались  к  очередной сосне,  передвигаясь  неровными  зигзагами, чтобы
погасить  удары  ветра,  который  яростно трепал машину.  Они  двигались  не
навстречу ветру, а вместе с ним.
     -  Там, - решил Доканил.  Баналог посмотрел в сторону,  куда  показывал
Охотник:
     - Что там? Я ничего не вижу.
     -  Между двумя скалами.  Машина. И лишь  когда  травматолог  пристально
всмотрелся,  напрягая зрение,  пока глаза  не заслезились, он смог различить
измятые обломки корпуса вездехода, выглядывавшие из-под снега  не  более чем
на несколько квадратных дюймов.
     - Вездеход лежит на боку, - заметил Доканил.- На нем они и сбежали.
     - Они погибли?
     - Не знаю, - последовал ответ. - Сделаем остановку и посмотрим.
     Лео проснулся от шума работающего пропеллера вертолета. Он  сел на край
роскошного дивана фешенебельной гостиницы и начал вслушиваться.
     Шум прекратился,  но  мальчик был  уверен,  что тот  ему  не приснился.
Некоторое   время  он  неподвижно   сидел,   напряженно   вылавливая   любой
подозрительный звук. Потом встал  и направился к окнам, переходя от одного к
другому. Но ничего, кроме деревьев и снега, он не увидел.
     Шелест винтов раздался снова.
     Вертолет. Совсем рядом.
     Лео подбежал к спавшему Хьюланну и затормошил наоли за плечо.
     Хьюланн не реагировал.
     - Хьюланн!
     Тот по-прежнему не шевелился.
     Шум вертолета то исчезал,  то снова появлялся. Мальчик  не  мог понять,
приближается тот или нет. Но он  знал со всей определенностью, что пассажиры
этой машины ищут именно его и Хьюланна.  Он продолжал будить  спящего наоли,
но безуспешно. Вырвать наоли  из тисков  его мертвого  сна можно лишь  тремя
способами...
     Доканил  выбрался  из разбитого  вездехода  и  исследовал  искореженный
корпус  машины  снаружи,  затем  спрыгнул на землю  по  колено в  снег,  но,
несмотря   на   сугробы,   он   продолжал   двигаться  с   грациозностью   и
невозмутимостью кошки.
     - Они мертвы? - спросил Баналог.
     - Их там нет.
     Баналог  с трудом скрыл чувство  облегчения. Ведь по правилам игры  ему
нужно  страстно желать, чтобы  Охотнику  сопутствовал успех и чтобы ничто не
играло изменникам на  руку. Тем  не менее  невольно он  испытывал совершенно
противоположное  чувство. Он очень хотел, чтобы  беглецам удалось  скрыться,
найти  прибежище и спастись. Глубоко внутри он помнил о  том, что предрекала
расе  наоли Фазисная  система  в  случае,  если человечество выживет. Спустя
сотню-другую лет они найдут способ, чтобы продолжить  сопротивление.  И если
другие наоли  начнут поступать с людьми так же  безответственно, как он сам,
то впоследствии  это станет опасным для самой  их  расы. А еще... Он  не мог
прекратить самоанализ. Он не имел права...
     Они снова сели в вертолет.
     Доканил вытащил металлические  пластины из ячеек и подсоединил  себя  к
внешним датчикам. Соединительные  провода закачались  в ритм  дыханию.  Едва
острые медные иглы проникли в плоть Доканила, он завел машину и, переведя ее
на ручной режим управления, направил вертолет в серую мглу.
     -  Что  теперь?  -  спросил  Баналог.  '  -  Мы  прозондируем  гору.  -
Прозондируем?
     - Вам просто неизвестны технологии поисковых работ.
     - Неизвестны, - согласился доктор.
     Охотник промолчал.
     В конце  концов, после  того  как их побросало  то вперед, то назад, то
вверх,  то  вниз, они преодолели  сравнительно небольшой  склон,  и  Доканил
остановил  вертолет  над   посадочной   станцией,  которая  являлась  частью
подвесной дороги, бегущей от подножия горы к самой ее вершине.
     -  Там,  -   прошипел  он  взволнованно,  если  Охотники  вообще  умеют
волноваться. И снова Баналог ничего не увидел. Доканил спросил:
     - Лед - видите? Обломан со ступеней. И недавно подтаял.
     Вертолет миновал платформу. Доканил сделал еще один круг.
     -  Они  воспользовались канатной дорогой. Заметьте еще,  что лед разбит
только на пути к  вершине, а  трос,  ведущий вниз, остался обледеневшим. Они
тоже направились вверх.
     Охотник развернул вертолет, и они заскользили к  вершине. Ниточка троса
внизу сопровождала их.
     Посадочная станция,  выстроенная в  швейцарском стиле,  лежала впереди,
постепенно она начала вырисовываться на фоне бесконечного снега...
     Лео когда-то  слышал рассказы о  наоли и о  том, в  какое состояние они
впадают,  когда засыпают  или  выпивают  алкогольный напиток.  Он знал,  что
существует несколько способов разбудить их, но не знал, какие именно. Однако
среди явных небылиц он слышал о том, что можно применить боль, он слышал это
от  космонавтов, побывавших  в других мирах Галактики. Он не хотел причинять
Хьюланну боль. Но у него не было выбора.
     Было уже хорошо слышно,  как пропеллер  прорезает воздух, вертолет  все
ближе и ближе  подлетал к ним, описывая  круги над подвесной дорогой. Шум то
нарастал, то затихал, чтобы снова вернуться.
     - Хьюланн!
     Наоли  не  отвечал,  и у  Лео было  слишком  мало времени,  чтобы найти
какой-нибудь другой способ разбудить Хьюланна, кроме того, в  котором он был
более-менее уверен. Мальчик пробежал через вестибюль, затем  по  коридору до
ресторана. Столики  были расставлены в  ожидании посетителей, картину портил
лишь толстенный слой пыли, скопившейся на столовых  приборах. Лео прошмыгнул
между столиками  по направлению  к двустворчатой Двери в дальнем конце зала.
Там находилась кухня. В мгновение ока он нашел нож и вернулся в вестибюль.
     И упал  на колени перед кушеткой,  где спал Хьюланн.  Когда он подносил
нож к телу наоли, его  руки задрожали и нож выпал на пол,  словно сверкающее
лезвие раскалилось при соприкосновении с кожей наоли. Лео растерянно смотрел
на нож, валявшийся на ковре, и не мог заставить себя поднять его.
     Шелест работающего мотора вертолета изменился. Поднялся до уровня рева.
Преследователи приближались к отелю.
     Лео схватил  нож обеими руками (так у него было больше уверенности, что
он его удержит) и проколол кожу Хьюланна в области бицепса.
     Наоли продолжал спать.
     Мальчик  воткнул нож глубже. На лезвии ножа  показалась струйка  крови,
побежавшая по руке Хьюланна на кушетку.
     Лео стало дурно.
     Гул мотора усилился раза в  три  по сравнению  с  тем,  когда  вертолет
поднимался над уступами горы к посадочной станции.
     Лео провернул нож, раскрывая рану.
     Во все стороны брызнула кровь.
     Вертолет миновал гостиницу, развернулся и пошел на посадку.
     Комната наполнилась шумом.
     Лео  заскрежетал зубами  и  начал яростно проворачивать лезвие  ножа  в
плотной, как резина, плоти.
     Внезапно Хьюланн сел и  выбросил руку в сторону мальчика, задев того по
голове, отчего Лео отлетел и растянулся на полу.
     - Они здесь! - закричал мальчик, совсем не обидевшись, что его ударили.
     - Я думал, что ты...
     - Они здесь! - не унимался Лео.
     Теперь  и  Хьюланн  услышал, как вертолет Охотника  пронесся низко  над
крышей  гостиницы.  Наоли  встал, дрожа  всем  телом.  Это мог  быть  только
Охотник, никто  другой не смог бы  найти их так быстро. Охотник Доканил. Да,
так его звали.
     Темно-синие бархатные  брюки  и  рубашка...  Черные  ботинки... Тяжелая
шинель... На шестипалых руках  - перчатки с отверстиями  на концах, для того
чтобы  полностью выбрасывать смертоносные когти... Высокий череп... Мертвые,
неподвижные  глаза...  И вытянутый  коготь  в обрамлении  таких  же железных
когтей...
     Пока  Хьюланн стоял  с  проносившимися  в  памяти кошмарными видениями,
вертолет опустился  на дорожку перед гостиницей,  всего  в  сотне  ярдов  от
дверей в вестибюль.
     - Что же делать? - взмолился Лео.
     - Бежим! - Хьюланн развернулся и широкими шагами направился на задворки
гостиницы.
     Он и сам не был уверен,  туда ли бежит. Им двигала паника.  Именно  она
уносила его от Охотника Доканила, помогая выиграть  несколько  лишних минут,
чтобы все обдумать.
     Лео поспешал сзади.
     Они  пронеслись  сквозь  обеденный  зал  и  оказались  перед  входом  в
теннисный  зал  с прозрачной  пластиковой  крышей, открывавшей  вид на небо.
Здесь же  расположились несколько магазинов  для  постояльцев  гостиницы,  а
также несколько ресторанчиков, парикмахерская, антикварная лавка и маленький
театр  на   сотню  мест.  Они  пересекли  теннисный  зал  и  направились   к
административным помещениям.  Там сейчас было пусто. Настежь открытые двери.
Сплошной слой пыли покрывал кипы докладных и важных письменных отчетов.
     Наконец Хьюланн и Лео выбрались к  задней  части  гостиницы, распахнули
пожарный выход и вывалились на снег. Они проспали всего несколько часов, но,
когда  их вновь охватил  снег и ветер, беглецам показалось,  что прошла лишь
пара минут с того момента, как они покинули вагончик подвески.
     Прямо  перед ними  вздымалась  вершина  горы.  Разнообразные  указатели
отмечали  направление  лыжных  спусков,  санных  путей  и   много  еще  чего
любопытного.  В  сотне футов от гостиницы  они  заметили приземистое здание,
расположенное  на небольшой  террасе.  Там  не было окон,  только  подвижная
дверь, откатывающаяся вверх.
     - Туда, - распорядился Хьюланн.
     - Но они же доберутся и сюда, после того как перероют всю гостиницу.
     - Мы не собираемся оставаться здесь надолго Думаю, это  гараж.  Лыжники
должны же на чем-то добираться, кроме как пешком, к началу спуска.
     - Да, наверное, - признал Лео, улыбнувшись.
     Хьюланн не видел повода для улыбки,  и его несколько удивило восхищение
мальчика столь незначительными сокровищами,  спрятанными в том  здании. Даже
если  это и в самом деле гараж,  там может не  оказаться  ни одного средства
передвижения.  А  если  машины  и есть, они могут не  работать.  А если  они
побегут,  все  равно маловероятно, что им удастся скрыться от Доканила и его
вертолета.
     Мальчик  первым достиг двери,  опустил регулировочную ручку  на  черной
панели,  дверь   заворчала  и  поплыла  вверх,  впуская  их.  Внутри  здание
напоминало  склеп. Такое же мрачное и холодное, осыпанное изморозью и пылью.
Но машины там все-таки нашлись. Тяжелые вездеходы для передвижения при любых
заносах.
     Они  сели в  первый  попавшийся,  но  тут  же  обнаружили,  что  он  не
заводится.  Второй оказался  в  таком  же состоянии.  То же  повторилось и с
третьим.  И лишь четвертый вездеход  пару раз  прокашлял, затем поперхнулся,
как человек  со ртом, полным  какой-то  гадости, и  с недовольным  ворчанием
вернулся к жизни.
     Хьюланн  вывел  неповоротливого железного зверя из  гаража  и удивился,
когда заметил,  что двигаются они почти бесшумно. Что может быть  лучше  для
тех, кто убегает от погони? Тем временем у Хьюланна появилась мысль, которая
заставила его повернуть машину назад к отелю.
     - Куда ты едешь? - удивился Лео.
     - Посмотреть, может, они оставили вертолет без охраны.
     Лео довольно усмехнулся. Невольно Хьюланн проделал то же самое.
     А  Доканил  и травматолог уже стояли в пустынном вестибюле и  тщательно
осматривали богатую драпировку портьер и  шикарную мебель. Время от  времени
Охотник подходил то к стулу,  то к дивану, чтобы обследовать их. Баналог  не
мог даже предположить, что тот ожидал найти.
     - Они были здесь? - спросил он Охотника.
     -Да.
     - Они все еще?..
     - Возможно.
     - Нам придется осматривать всю эту огромную гостиницу?
     - Нам не нужно  искать их везде, -  ответил  Доканил. Он  склонился над
ковром, внимательно изучая его. - Пыль. Здесь.  И  здесь.  Следы ведут туда.
Здесь кто-то проходил.
     - Я не вижу...
     - И не увидите.
     Доканил  стянул перчатки и засунул  их в карманы своей широкой  шинели.
Баналог бросил взгляд на его руки. Хотя  они  и были несколько больше, чем у
остальных  наоли, они  не  казались такими уж смертоносными.  Но травматолог
знал, чем  они отличались.  Они представляли собой самое страшное  оружие  в
Галактике.
     Доканил  зашагал  к  задней   части  здания...  ...и  в  ту  же  минуту
остановился, так как со стороны фасада гостиницы до их  ушей  донесся жуткий
скрежет.
     -  Вертолет!  -  воскликнул  Баналог.  Но  Доканил  уже  пробежал  мимо
травматолога по направлению к двери. Его огромная  темная фигура  напоминала
демона,  каким  его   представляли   себе   люди.  Демона   из  Преисподней,
пролетающего в страхе перед,  .гневом  Всемогущего.  Охотник пронесся сквозь
двери на крыльцо. Баналог отставал всего на несколько шагов.
     Вертолет  лежал на  боку,  опрокинутый  с  посадочных  полозьев. Он был
протаранен  тяжелым, рассчитанным на десять пассажиров  вездеходом,  который
как  раз  разворачивался, чтобы  вернуться  и  на  полном  ходу врезаться  в
переднюю часть  вертолета.  Во все стороны разнесся  грохот, который  потряс
землю, заставив задрожать даже крыльцо, на котором они стояли. Носовая часть
вертолета съежилась, затрещали приборы...
     Доканил прыгнул в снег и побежал, преодолевая сразу  по несколько ярдов
за шаг, двигаясь с легкостью, которая казалась Баналогу невозможной. Охотник
пытался догнать вездеход, на котором ехали Хьюланн и человек.
     Но машина уже удалялась от развороченного вертолета в сторону гостиницы
в попытке обогнуть дом сзади и скрыться за отрогом горы.
     Доканил  изменил  направление  и  побежал  наперерез  беглецам  намного
быстрее, чем это позволял такой глубокий снег.
     Хьюланн резко  увеличил скорость. И из-под гусениц вездехода в Охотника
полетели комья снега и