анцию. Двигайся по направлению к Кораблю N_1, займи в нем место пилота и приготовься к одиночному старту. Дон удивленно воскликнул: - Но Йо... Йоханнсен хмыкнул и спокойно продолжил: - Я знаю, что на кораблях этого типа мы летали в одиночку только во время пробных учебных полетов, но это приказ сверху. Дюфресне уже готов. Он будет лететь на Корабле N_2. А я с Бабы Яги-З должен передавать информацию Гомперту, который с базы будет пересылать ее командованию на Землю. Ты и Дюфресне стартуете по приказу. Ты исследуешь северную сторону желто-фиолетового объекта, Дюфресне - южную. У меня даже в мыслях такого не было, но командование с Земли говорит, что это... Голос Йоханнсена заглушил низкий, сверлящий, почти инфразвуковой рев. Дон почувствовал под ногами вибрацию, лунный грунт заколыхался и космонавт потерял равновесие. В падении он постарался согнуть в локтях руки и прикрыть шлем. Но он видел, как серый слой пыли покрывается рябью и немного вздымается то тут, то там, как толстый ковер, под которым разгуливает ветер, - а инерция придерживала его на месте, над трясущейся твердью Луны. Дон упал. Грохот усилился. Толчки становились все сильнее. Повсюду вздымались фонтаны пыли. Но, к счастью, шлем Дона не треснул. Так же неожиданно, как и начался, рев прекратился. - Йо! - позвал Дон. - Йо! - закричал он снова и включил языком сигнал тревоги. С западной стороны Атлантического океана на него падали отраженные блики непривычного, пугающего фиолетово-желтого цвета. Ответа со станции не было. 9 Марго и Пол вместе со всеми двинулись к автомобилям. Они не помнили, кто первым сказал: "Давайте-ка лучше выбираться отсюда". Но все тут же согласились. Только Профессор хотел остаться у своей астролябии, состоящей из зонтика и угла стола. Он даже пытался уговорить коллег-наблюдателей остаться с ним, но, в конце концов, его самого отговорили от этой затеи. - Рудольф - холостяк, - в порядке объяснения обратился Хантер к Марго, когда они вместе ждали собирающегося Профессора. - Он может не спать ночами, наблюдая за каким-то явлением, ломая голову над шахматной задачей или _п_ы_т_а_я_с_ь _у_в_л_е_ч_ь _к_а_к_у_ю_-_н_и_б_у_д_ь а_к_т_р_и_с_о_ч_к_у_, - последнее он крикнул Рудольфу, - но у нас у всех есть семьи! Пол хотел побыстрее попасть в штаб-квартиру Лунного Проекта. Он решил, что они с Марго свернут к Ванденбергу-Два, и хотел уже сказать, что лучше всего пешком пойти к Пляжным Воротам, - так будет быстрее - но вспомнил, что проверка пропусков там - довольно затяжная процедура. Когда все уже собрались, Мяу, видя, что Рагнарок на поводке, осмелела, вырвалась и стала носиться по песку возле террасы. Анна остановилась, ожидая, пока Марго поймает кошку, остановилась и ее мать Рама Джоан. Они составляли довольно странную пару: спокойная девочка с рыжими косичками и женщина с мужеподобными чертами лица в мятом фраке. Наконец, Профессор присоединился к ним, вся группа двинулась быстрым шагом, чтобы догнать тех, кто уже вырвался вперед. Профессор большим пальцем указал на Бородача. - Этот тип чернил мое доброе имя? - спросил он у Марго. - Нет, совсем наоборот! Мистер Хантер делал вам рекламу, - с улыбкой ответила девушка. - Если я хорошо его поняла, вас зовут Рудольф Валентино. - Нет, - рассмеялся Рудольф. - Рудольф Брехт. Но должен вам сказать, что Брехты, так же как и Валентино, тоже вполне удачливые обольстители. - Вы забыли свой зонтик, - вмешался в разговор Хантер. - Нет, - он схватил Брехта за локоть, - я не разрешаю возвращаться за ним. - Да я и не собирался, Росс, - ответил Рудольф. - Я оставил его там специально как своего рода памятник. Кстати говоря, нужно было бы на этом листике дописать, что мы - банда глупцов. Нам всю ночь придется ехать в темноте, среди всеобщей суматохи, вместо того, чтобы остаться в этом дивном местечке и использовать время для плодотворных наблюдений, а потом позавтракать на свежем воздухе. - Я не уверен, что это - дивное местечко, - мрачно заметил Хантер, но Рудольф прервал его и указал на Странника. - Допустим, что это настоящая планета, - сказал он. - Тогда, скажите, что это за золотые и фиолетовые пятна? По-моему, желтые - это пустыни, а фиолетовые - океаны водорослей. - Сухие области кристаллизованного йода и серы! - наобум сказал Хантер. - Границы которых охраняет демон Максвелла? - с легкой иронией спросил Профессор. Пол посмотрел вверх. Фиолетовая полоса была теперь шире, а желтая поверхность, которая передвинулась ближе к центру неизвестного небесного тела, своей формой напоминала толстый полумесяц. - Я думаю, что это океаны с золотистой водой и земля, поросшая фиолетовыми деревьями, - сказала Анна. - Нет, милая девочка, нужно соблюдать правила игры, - улыбнулся Профессор. - А это значит, что нельзя выдумывать вещи, которых нет здесь, на Земле. - Это у вас такой метод исследования неизвестного? - поинтересовалась Рама Джоан. - Вы действительно так к этому подходите? - Да. Ко всему на свете. Это, пожалуй, самый верный принцип, даже жалко бывает, что он принадлежит не мне, а некоему Оккаму, - ответил Брехт. - Юная леди, - снова обратился он к Анне, - как лучше всего попасть в милость к вашей маме? Я еще никогда в жизни не соблазнял Раму, а идея эта меня весьма привлекает. Анна пожала плечами, ее рыжие косички весело подпрыгнули. Рама Джоан сама ответила на этот вопрос. - Не надейтесь, я не разделяю ваших взглядов, - холодно бросила она. Неожиданно она стянула с головы чалму, освободив из-под нее копну прелестных золотисто-рыжих волос. И только тут стало заметно сходство матери и дочери. А фрак показался Марго еще нелепей. Они почти нагнали ушедших вперед членов симпозиума. Пол с удивлением заметил, что почти все, удаляясь от Странника, идут сгорбившись, и тут же обнаружил, что сам ссутулился точно так же. Они обогнали Дылду и двух женщин, одна из которых держала в руке включенный радиоприемник. Сквозь треск помех пробивались слабые звуки концерта ля минор Грига. - Я пыталась поймать другие станции, - объяснила женщина Хантеру, - но помехи были еще сильнее. Неожиданно музыка стихла. Вся группа остановилась. Остановились и идущие впереди. - Передаем сообщение из Сигалерта, - произнес ясный голос. - Автострады, ведущие к Голливуду, Санта-Монике, а также к Вентуре закрыты ввиду заторов. Водителей просят не пользоваться этими автострадами до специального сообщения. Мы советуем всем оставаться дома. Неизвестный объект, наблюдаемый в небе - это не атомный взрыв. Только что мы разговаривали по телефону с профессором Хумасоном Кирком, известным астрономом университета в Тарзане, который сказал нам, что неизвестный объект в небе - это без сомнения, повторяю - без сомнения - странствующая туча металлической пыли, отражающая солнечный свет. Так что опасаться нечего. Профессор считает, что это пыль золота и бронзы. Общий вес этого облака, как уверяет ученый, не более трех килограмм, а сама пыль не представляет угрозы... - Что за дурак! - не выдержал Рудольф Брехт. - Это же надо выдумать - пыль! Несколько человек шикнули на него, но когда он замолчал, из приемника был слышен только приглушенный помехами фортепианный концерт ля минор. Дон Мерриам был всего в ста метрах от станции, когда произошло новое лунотрясение - на этот раз толчок был направлен по вертикали, как будто кто-то вырвал из Луны все внутренности. У Дона застучали зубы, а металлические части скафандра завибрировали в такт огромному космическому фортепиано. Твердый лунный грунт выскользнул из-под ног и через мгновение с силой ударил в рифленые подошвы сапог. Потом снова выскользнул и снова ударил. Ковер пыли подпрыгивал и опадал вместе с Доном. Кое-где целые тучи пыли фонтаном выстреливали вверх на высоту более четырех метров, и опадали гораздо быстрее, чем пыль на Земле. Сотрясения не прекращались. Дон, словно балансируя на крупе брыкающегося коня, пытался удержать равновесие, помогая себе резкими взмахами рук. Неожиданно подпрыгивающая пыль ярко очертилась на фоне звездного неба. Солнечный свет снова проник в кратер Платона. Внезапно лунотрясение прекратилось. Космонавт повысил поляризацию смотрового стекла до четырех пятых от максимальной и осмотрелся, разыскивая станцию. Он уже оставил попытки связаться с Йоханнсеном при помощи передатчика, размещенного в скафандре. Дон не видел иллюминаторов, но по опыту знал, что при солнечном свете их трудно заметить. Ориентируясь по звездам, он выбрал необходимое направление и решительно двинулся вперед. Ему показалось, что он видит блестящие бока двух космических кораблей, стоящих на высоких треножниках. Новая серия вертикальных сейсмических сотрясений свалила Дона с ног. Он выставил руки как раз вовремя, чтобы смягчить падение. На этот раз сотрясение продлилось дольше - ему сопутствовало несколько боковых толчков. Кратер Платона колыхался до самого горизонта, словно озеро густой тягучей жидкости. Потоки пыли поднимались и опадали. В сущности, это больше напоминало земные фонтаны из воды, нежели фонтаны лунной пыли. Волны пыли вздымались вокруг остроконечных скал и целые облака пыли опускались на шлем Дона. Вертикальные толчки неустанно чередовались с горизонтальными. Скафандр гремел, словно пустая консервная банка в бетономешалке. Мерриам решил больше не испытывать судьбу, и словно жук, покрытый серебряной пылью, пополз в сторону кораблей. Он страшно сожалел, что у него сейчас не столько ног, сколько у этих насекомых. Приближаясь к автомобилям, которые четко вырисовывались у подножия темных скал, члены симпозиума разделились на группы. Свет Странника, составленный из гармонирующих друг с другом - желтого и фиолетового, придавал окружающим какой-то странный оранжевый оттенок. - Наверное, люди из Лунного Проекта знают гораздо больше нас, - произнес с оттенком зависти в голосе Хантер, обращаясь к Полу. - Прежде всего, у вас прекрасная система оповещения и распространения информации. И, кроме того, орбитальные телескопы, радары и все прочее! - Я не уверен, что это очень уж хорошо, - ответил Пол, - Работа в Проекте вырабатывает у всех узкоспециальные взгляды на происходящее, разумеется, страдающие некоторой фрагментарностью. Коротышка подошел к ним - правой рукой он на коротком поводке удерживал Рагнарока, а в левой держал блокнот. - Вы меня еще не забыли? - весело спросил он. - Меня зовут Кларенс Додд. Может быть, вы будете так любезны и подпишетесь? - умильно спросил он, протягивая Марго блокнот. - Завтра многие будут говорить: "Почему я не подписался?" Но будет поздно. Марго, пытаясь удержать вырывающуюся кошку, огрызнулась: - Ох, ну что ж вы прицепились, идиот! - Я подпишу, Доддси, - весело воскликнул Брехт. - Только идите отсюда и перестаньте дразнить зверушек. Анна тихо засмеялась. - Ты знаешь, мамочка, мне нравится мистер Брехт, - сказала она. Рыжеволосая женщина во фраке ответила ей едва заметной улыбкой. - Прекрасно! Может быть, такая реклама убедит твою мамочку! - закричал Профессор. Пол взял Марго за локоть и уже хотел было отвести ее к машине, но почему-то остановился и посмотрел на Странника. Окруженная фиолетовым полем желтая плоскость была теперь четкой - более широкая у основания, сужающаяся кверху, изогнутая у самой верхушки. Новая фигура не давала Полу покоя. Кларенс Додд - Коротышка (как его продолжал называть про себя Пол) - отдал Брехту поводок Рагнарока и быстро нарисовал новый, упрощенный рисунок, заштриховывая фиолетовую плоскость горизонтальными линиями. Под рисунком он написал "Через час". Один из автомобилей, красный лимузин, резко рванулся с места, стремительно набирая скорость. Внезапно раздался женский крик: - Помогите, помогите! У Ванды, кажется, сердечный приступ! Рагнарок заскулил. Мяу зашипела. Неожиданно Пол понял, что ему напоминает желтое поле - динозавра с длинными челюстями, стоящего на мощных зеленых лапах. Он почувствовал, как покрывается гусиной кожей. Вдруг его затрясло, дрожь охватила все тело. В детские годы Пол любил становиться посреди качелей, висящих на крыльце - это была солидная скамейка, выложенная подушками, на которой помещалось три человека. Скамейка на цепях была подвешена к балке навеса. Ему тогда казалось, что сохранение равновесия на качелях - это вершина отваги и ловкости. Теперь он снова почувствовал себя, как на качелях, поскольку земля с приглушенным грохотом легко качнулась у него под ногами, сначала на несколько сантиметров назад, потом вперед, потом снова назад. И он вынужден был балансировать, чтобы удержать равновесие, как делал это когда-то в детстве. Среди криков и призывов о помощи прогремел командный голос Хантера: - Держитесь как можно дальше от автомобилей! Марго прижалась к Полу. Мяу, зажатая между ними, тихо пищала. Коричневая скала словно выпятилась и покрылась глубокими трещинами. Через мгновение она начала разваливаться - сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, словно под сокрушающими ударами молота в руках какого-то великана. Посыпался град камней. Осколок ударил Пола в щеку, но сейчас было не до того, чтобы обращать внимание на боль. В воздух поднялась туча пыли. Неожиданно потянуло сильным запахом влажной земли. - Быстро! Быстро! - кричал Хантер. - Кого-то засыпало. Пол бросил еще один взгляд на желтый вертикальный контур, ярко фиолетовой каймой на черном фоне звездного неба, и только сейчас понял, кто перед ним. Тиранозавр-рекс! Площадь Першинга - комплекс небольших фонтанов и ухоженной зелени, растущей на крыше подземного городского гаража и атомного бомбоубежища - находится в самом сердце старого района Лос-Анджелеса. В эту ночь пьяницы, бродяги и немногочисленные прохожие, которые после обычных здесь белок и голубей являлись самыми частыми завсегдатаями этого места, могли наблюдать нечто значительно более интересное, чем взлохмаченные бороды проповедников, предрекающих Второе Пришествие и истерические жесты оборванных монахов. В эту ночь завсегдатаи площади вывалили на угол улицы Оливе и Пятой Авеню, где лицом к гостинице "Балтимор", к Бункер Хиллс и к зданию баптистов, служащему одним из главных театров в городе, стоит бронзовая статуя, изображающая задумавшегося Бетховена. Свет Странника залил лица людей, обращенные вверх, в молчании наблюдающие за странным огромным знамением в южной части неба. Глаза Бетховена, который смотрел вниз, на свой расстегнутый жилет, запачканный птичьим пометом, оставались, однако, в тени бровей музыканта и его буйной гривы волос. Мгновение царила напряженная, полная ужаса тишина, а потом раздался приглушенный далекий грохот. Какая-то женщина вскрикнула и собравшиеся оторвали глаза от неба. Некоторое время им казалось, что по улице Олив бегут мощные гривастые волны, увенчанные желто-фиолетовой пеной - огромные волны черного океана, которые ворвались на тридцать километров вглубь суши к северу от Сан-Педро, заливая верфь и автостраду в Лонг Бич. Неожиданно собравшиеся поняли, что это по самой земле пробегают жуткие волны под влиянием подземных толчков, распространяющихся с юга на север. В следующую минуту грохот превратился в ужасающий рев сотни реактивных самолетов, асфальтовые волны начали вздыматься на еще большую высоту, сбивая людей с ног и обрушивая стены домов. На мгновение глубоко посаженные глаза гигантского металлического Бетховена блеснули зловещим фиолетовым светом, когда тяжелая статуя, медленно переворачиваясь, стала клониться к земле. Хантер, Пол и остальные члены симпозиума взялись за работу. Сначала они раскопали завал и помогли выбраться из-под обломков трем женщинам, но при торопливом подсчете оказалось, что не хватает еще троих. Десять минут они яростно копали тремя новенькими лопатами, которые Коротышка достал из своего комби (у его автомобиля были только засыпаны задние колеса и немного вмята крыша). Потом кто-то вспомнил о красном лимузине, который отъехал первым, и именно в нем приехали те трое, которых недоставало. Во время отдыха Пол, автомобиль которого был полностью засыпан, объяснил, что он является сотрудником Лунного Проекта и поэтому намеревается вместе с Марго отправиться к Пляжным Воротам Ванденберга-Два. Он предложил отправиться с ним всем, кто захочет к нему присоединиться, так как готов поручиться за них перед охранниками - хотя случившееся с ними несчастье и так должно обеспечить им вход. Рудольф Брехт с энтузиазмом поддержал план Пола. Ему возразил крепко сложенный мужчина в кожаной куртке, по имени Ривис. У него было не особенно лестное мнение обо всех военных учреждениях и он не верил, что от них можно ждать какой-либо помощи. У автомобиля Ривиса был засыпан только радиатор и передние колеса. Ривис (которого дома, в Санта-Барбаре, ждали четверо милых детей, очаровательная жена и склонная к истерике теща) утверждал, что нужно откопать все машины и отправляться по домам. Его поддержали владельцы микроавтобуса и белого фургона - обе машины были только слегка присыпаны землей. Особенно настаивали на том, чтобы уехать как можно быстрее, владельцы фургона - опрятные, прилично выглядевшие супруги Хиксоны, которые носили одинаковые серые брюки и свитера. Дискуссия все больше обострялась. Будут ли пробки на прибрежном шоссе, или же оно полностью разрушено землетрясением? Является ли Пол тем, за кого себя выдает? Будут ли работать двигатели, когда автомобили откопают? (Ривис тут же завел свою машину и доказал, что двигатель работает, только в радиоприемнике был слышен ужасный треск). Действительно ли у Ванды сердечный приступ? И, наконец, не являются ли докладчик и его подозрительные новые друзья бандой интеллектуалов, которые боятся, что на их нежных ручках появятся пузыри от лопаты? Наконец, половина членов симпозиума, прежде всего те, чьи автомобили были не слишком завалены, поддержала Ривиса и Хиксонов. Вдобавок они безжалостно отказались позаботиться о Ванде, у которой действительно был сердечный приступ, хотя бы до того момента, когда Пол пришлет за ней вездеход. Остальные направились к Пляжным Воротам. Дон Гильермо Уолкер, видя, что как шар, так и его яркое отражение в черном озере Никарагуа уже на протяжении ста километров сопутствуют ему в полете на юго-восток и не изменяют своего положения - пришел к убежденности, что Странник является планетой. На диске теперь появились контуры, которые вызвали у него мысль о золотом петушке, поющем, чтобы разбудить Симона Боливара. "Играл ли я когда-нибудь в "Золотом петушке"?" - размышлял Уолкер. - "Пожалуй, нет, потому что это опера или балет". Кое-где на западном горизонте у светлых бликов был розовый оттенок, и дон Гильермо не мог понять, почему. Пролетая над вытянутым гористым островом Ометепе, он увидел в Альта Грация куда больше огней, чем обычно в полночь. Наверное, все встали, пялятся вверх, сходят с ума либо мчатся в церковь. Неожиданно за городком разгорелось красное зарево и полыхнул взрыв. Дон Гильермо мгновенно подумал, что он, не желая того, сбросил бомбу. Однако тут же осознал, что, вероятно, проснулся один из вулканов на Ометепе. Уолкер направил свой самолет на восток. Подальше от этого взрыва! От этого розового света - ведь все побережье Тихого океана - это один большой вулкан, от залива Фонсека до залива Никойя. Дон Мерриам, избитый, измученный, тяжело встал у гордо возвышающегося магниевого флагштока и вместо станции увидел пропасть метров в шесть шириной - с ее противоположного края сыпались узкие струйки пыли. Один из кораблей исчез вместе со станцией, второй лежал на боку, словно мост над пропастью - две из трех амортизирующих опор торчали вверх, словно ноги дохлой курицы. Под третью же "Бабу Ягу" он почти что вполз, прежде чем осознал это. Космонавты называли свои маленькие космические корабли "Баба Яга", поскольку (Дюфресне это первому пришло в голову) они напоминали избушки на курьих ножках, которые фигурировали в нескольких популярных произведениях русской классической музыки, и которые, согласно народным преданиям имели обыкновение разгуливать по ночам. Дон слышал, что советские космонавты называли свои корабли "джиннами". Однако теперь схожесть этих кораблей со странствующими избушками становилась все более заметной - непрекращающиеся вертикальные толчки, на которые Дон уже почти не обращал внимания, приводили к тому, что последняя "Баба Яга", раскачиваясь во все стороны, неуклонно приближалась к пропасти. Мерриам поднялся, широко расставив ноги. Он сказал себе, что Дюфресне наверняка успел взлететь на недостающем корабле (хотя сам он не видел вспышки стартующей "Бабы Яги"), что Йоханнсен лежит мертвый - или живой! - в этом корабле над пропастью, а Гомперт... "Баба Яга" сделала еще один шаг в сторону пропасти. Дон в несколько быстрых прыжков догнал корабль, выпрямился и ухватился за последнюю ступеньку лесенки, которая свисала с корпуса между тремя опорами корабля. Он подтянулся на руках и вскарабкался в люк, размещенный между пятью соплами, по форме похожими на трубки. "Баба Яга" зашаталась. У Дона мелькнула мысль, что под влиянием его веса центр тяжести корабля несколько сместился вниз, уменьшая длину шагов "Бабы Яги". 10 Уличные пробки были такими, что Джейк оставил свой автомобиль на стоянке во Флетбуше и вместе с Сэлли решил следовать дальше в метро. Но на Сорок Второй Авеню электропоезд остановился, и пассажирам приказали выйти. Полицейские помогали служащим метро освобождать вагоны и поспешно направляли пассажиров наружу. - Что случилось? - не унимался Джейк. - Наверху произошло что-то страшное! - Брось! Вечно ты паникуешь. Наверняка ничего такого, о чем ты так любишь думать, - отмахнулась Сэлли. - Если бы взорвалась бомба, то всех как раз направляли бы вниз. Да, послушай, мы ведь уже недалеко от квартиры Хьюго. Я так возбуждена, Джейк! Выходя из подземки, они увидели, что на Таймс Сквер исключительно людно для трех часов утра. Бросив взгляд на запад от Сорок второй авеню, они увидели Странника, неподвижно висящего в небе так близко от луны, что он почти соприкасался с ней. Двухцветный свет, падающий от Странника, освещал желтым людей, стоящих на противоположной стороне улицы, а фиолетовым - тех, кто стоял на той же стороне, что Джейк и Сэлли. Неоновые рекламы безустанно мигали, но были затемнены мощным светом новой Луны. На Таймс Сквер было тише, чем когда бы то ни было, однако эту тишину прервал мужчина, который вышел вслед за ними из подземки и закричал: - Грядет гнев божий! Наконец-то! Настал день страшного суда! Теперь уж никому не помогут покаяния!.. Его никто не слушал. Джейк купил за двадцать пять центов "Дейли Орбит", на первой странице которой был рисунок Странника в ярких резких тонах - желтом и красном и шесть строчек информации, получить которую мог бы любой человек, поднявший голову к небу. Заголовок статьи гласил: СТРАННЫЙ ШАР У ВСЕХ ВЫЗЫВАЕТ ТРЕВОГУ! - Какой странный! - закричала Сэлли, все еще находящаяся в прекрасном настроении. - Это ведь я его создала! И поместила его на небо! - добавила она, смеясь. - Не кажется ли молодой даме, что это святотатство! - резко оборвал ее фанатично настроенный мужчина с квадратной челюстью. - Вы думаете, что я лгу? - спросила она. - Да я сейчас докажу вам, что говорю истинную правду. - Локтями они расчистили себе место и Сэлли сбросила на руки Джейка свою куртку. Потом указала на мужчину с квадратной челюстью и Странника, ликующе рассмеялась, щелкнула пальцами и звонким голосом начала петь песенку, слова которой позаимствовала из "Зеленой двери" и "Странного плода": - Странный шар! Бремя которого несет небо! - Странный свет! Ты зачем падаешь на землю? Дон Мерриам включил двигатель "Бабы Яги" прежде, чем успел запустить систему жизнеобеспечения и пристегнуться ремнями безопасности. Причина была простой - он чувствовал, что корабль уже накренился над краем пропасти. Он делал все, что мог, пытаясь выиграть время. Не дожидаясь когда воздушный шлюз, находящийся между топливным баком и резервуаром с окислителем, опустеет, он вбежал внутрь, выпуская тем самым из корабля воздух. Затем он быстро захлопнул за собой крышку люка и в спешке только прикоснулся к рычагу, пускающему кислород, хотя отлично знал, что запас в его скафандре уже почти на исходе. Двигатель запустился сразу. Струя раскаленных добела молекул выстрелила из хвоста "Бабы Яги" со скоростью более чем три километра в секунду. После секундного ожидания корабль начал подниматься, но не вертикально, а как-то боком, словно старый аэроплан на старте. Ошибка, наверное, заключалась в том, что Дон пытался выровнять полет. Возможно, корабль с таким же успехом и сам вышел бы на орбиту. Дон был одинок на корабле и его пугал вид потрескавшейся белой Луны, вырастающей перед самым экраном. Он, конечно, знал, что чем скорее он выправит курс корабля, тем меньше израсходуется топлива: а он был не вполне уверен в том, что баки полны. Собственно, он все еще толком не знал, какой из трех кораблей сейчас принадлежит ему, и кроме того, он уже достаточно ослабел и находился в полубессознательном состоянии из-за недостатка кислорода. Не обращая внимания на силу тяжести, он попытался дотянуться до кнопки запуска трех твердотопливных ускорителей по правому борту, в данный момент обращенному к Луне. Обычно эту операцию выполнял робот или второй пилот. Сила отдачи выбросила Дона из кресла. Рычаг управления выскользнул из рук, Дон пролетел несколько метров и тяжело грохнулся на пол кабины, гораздо сильнее, чем он упал бы на Луне. При этом он ударился головой о палубу, разбил шлем и потерял сознание. Через десять секунд отключился главный двигатель (на кораблях такого типа это происходит автоматически, когда пилот выпускает рычаг управления из рук). Но выравнивание полета, принимая во внимание условия, в которых оно производилось, было необычайно точным. "Баба Яга" летела сейчас прямо вверх, с почти достаточной кинетической энергией, чтобы освободиться от силы притяжения Луны. Но теперь, при выключенном двигателе, слабая гравитация Луны с каждой секундой начала оказывать все большее тормозящее воздействие на этот маленький кораблик, который еще длительное время должен был резко подниматься по инерции. Дон лежал на полу так, что его треснувший шлем почти соприкасался с незакрытой крышкой люка. Узкая струйка белого пара медленно сочилась из трещины и оседала вдоль всей ее длины сверкающей полоской инея. - Через минуту они сойдутся, - сказала Барбара Кац Ноллсу Кеттерингу III. Говоря "сойдутся", она имела в виду ту минуту, когда Странник заслонит Луну. - Прошу прощения, - услышали они позади себя тихий мужской голос. - Но что произойдет, если они столкнутся? Барбара обернулась. В большом доме теперь горел свет. На его фоне вырисовывались фигуры высокого негра в ливрее шофера и двух негритянок, прижавшихся друг к другу. Они бесшумно вышли на террасу. - Я уже говорил вам несколько часов назад, чтобы вы шли спать! - с раздражением произнес Кеттеринг, продолжая сидеть. - Перестаньте, наконец, обо мне беспокоиться. - Прошу прощения, сэр, - упрямо продолжал негр, - но в Палм Бич никто не спит. Все наблюдают за небом. Что произойдет, сэр, если они столкнутся? Барбара хотела было подать голос и объяснить шоферу и горничным много разных интересных вещей: что это Луна приближается к Страннику - телескоп, вращающийся при помощи электричества и синхронизированный с движением Луны показывает, что именно Луна немного сместила свою орбиту, что все еще не известно, какое расстояние отделяет Странника от Земли, хотя оно должно быть большим, коль скоро единственные четкие контуры - это контуры самой планеты и даже при помощи телескопа нельзя заметить на ней ничего, кроме мягкой желто-фиолетовой плоскости. Наконец, что небесные тела редко сталкиваются в космосе - обычно одно начинает кружиться по орбите вокруг другого. Но Барбара знала, что мужчины, особенно миллионеры, сами любят объяснять научные вопросы. Кроме того, она не хотела совершать бестактность, так как не ориентировалась в обычаях, которые существовали в Палм Бич по отношению к цветным. Она посмотрела вверх и увидела, что проблема разрешилась сама собой. - Они не столкнутся! - закричала она. - Луна проходит перед Странником! - и импульсивно добавила: - Ох, дорогой, я только сейчас начинаю верить, что все это правда! Горничные с облегчением вздохнули. - Перед Странником? - удивился негр. - Каким "странником", сэр? Теперь слово взял Ноллс Кеттеринг III. - Странник, - сухо начал он, - это название, которое мисс Кац и я дали этой неизвестной планете. А теперь отправляйтесь-ка все немедленно спать! - Эй, смотрите, теперь они пилятся! - закричал Араб Джонс Пепе Мартинесу и Большому Бенджи, которые на другой стороне крыши танцевали вальс, правда, каждый по-своему. - Луна влезает на эту штуковину, вот это да! Три представителя различных национальностей - братья-наркоманы - выкурили еще четыре самокрутки, чтобы в достаточной мере почтить появление на небе Странника, и теперь окончательно одурманенные марихуаной, чувствовали себя особенно легко. Они парили высоко, словно бумажные китайские змеи. Но все же не настолько высоко, чтобы забыть о мире, в котором живут, потому что Пепе как раз крикнул: - Наверное, сейчас эти двинутые мексикашки хлопают себя по голой заднице, а в Рио черномазые танцуют на улицах! - Чудеса на небе, чудеса на Земле, - подвел итог Большой. - Сворачиваем палатку и идем вниз, братья мои, - предложил Араб и обратил к ним свое коричневое лицо, освещаемое Странником. - Смешаемся с объятой ужасом толпой, друзья! - Ну вот, Луна его и пригвоздила! - заметил Хантер, обращаясь к Брехту и показывая на белый кружок, заслонивший Странника. - Собственно, Рудольф, возвращаясь к подобным треугольникам, я начинаю задумываться, не составляет ли, к примеру, расстояние от Странника до Земли четырех миллионов километров, а его диаметр, соответственно, сто двадцать тысяч? - Прилет Юпитера с визитом? - рассмеялся Рудольф и тут же вполне серьезно обратился к остальным: - Кстати, может ли кто-нибудь из вас сейчас указать мне, где находится Юпитер? Правда, - добавил он через мгновение, - я вынужден признать, что никогда не слышал о том, чтобы Юпитер был фиолетовым или имел желтое пятно в форме утки. - Пингвина! - поправила его идущая следом Анна. С трудом передвигающаяся по песку процессия направлялась к Пляжным Воротам Ванденберга N_2. Во главе группы шел Пол, Марго и Рудольф Брехт. Хантер, Дылда и двое других мужчин несли складную алюминиевую кровать, на которой время от времени стонала Ванда, грузная женщина с сердечным приступом. Рядом с кроватью шла вторая, худая женщина, потерявшая во время землетрясения радиоприемник. Теперь она шепотом успокаивала больную. Тыловое охранение состояло из Рамы Джоан, Анны и Кларенса Додда - Коротышки - который вел на поводке перепуганного Рагнарока. Алюминиевая кровать была одним из многочисленных сокровищ, скопившихся в автомобиле Додда. Марго даже поинтересовалась: есть ли у него примус и керосин. - Да, но я считаю, что их не стоит брать с собой, а? - не моргнув глазом ответил Додд. После того, как Рудольф упомянул о Юпитере, Рама Джоан крикнула, чтобы они обратили внимание на Странника. В течении последних сорока минут он претерпел значительные изменения. Теперь утка (или динозавр) передвинулась целиком на левую сторону диска, только голова выдавалась вправо, словно золотистый чепчик на северном полюсе. Посреди фиолетовой плоскости, которая как раз показалась в поле зрения, находилось большое пятно, напоминавшее равнобедренный треугольник или большую букву D. - Посмотрите! - крикнула Рама Джоан, - за буквой D видна тоненькая черная дуга. Луна ее почти целиком заслоняет. - Это только тень, которую отбрасывает Луна на новую планету! - после короткого раздумья возбужденно воскликнул Брехт. - Если даже Странник меньше, чем Луна, то я, по крайней мере, этого не замечаю! Росс, эти небесные тела разделяет каких-то несколько тысяч километров. Тем самым можно утверждать, что Странник почти такой же величины, как Земля. - Мамочка, значит ли это, что они не столкнутся? - шепотом спросила Анна. - Господин Брехт поэтому радуется? - Не совсем, любовь моя. Наверное, он с удовольствием наблюдал бы и за столкновением. Господин Брехт радуется, потому что любит точно знать, где что находится, чтобы потом делать из этого только очень верные выводы. - Но зачем ему знать об этом Страннике? Ведь он не сможет ходить по этой планете, мамочка? - Почему же, дорогая? Он вполне может мысленно побывать на ней. Смесь кислорода и гелия из резервуара, который Дон открыл, передвинув рычаг, постепенно заполняла кабину "Бабы Яги". Давление этой смеси плотно закрыло крышку люка и открыло клапаны противодавления в шлеме космонавта. В кабине включились небольшие вентиляторы, которые, несмотря на то, что корабль все еще поднимался по инерции, привели в движение свежий воздух. Он проник в треснувший шлем, постепенно вытесняя из него двуокись углерода. Лицо Дона дрогнуло, дрожь пробежала по телу. Глубоко дыша, он погрузился в глубокий сон. "Баба Яга" достигла вершины своей траектории, на мгновение зависла, а затем снова начала падать на Луну. Падая, она размеренно кувыркалась. Примерно каждые тридцать секунд на экране появлялась Луна, а потом - Земля. При каждом обороте ракеты Дон очень медленно перекатывался по палубе в покрытом пылью скафандре. - Я не хотел бы ставить под вопрос вашу правдивость! - крикнул Полу идущий сзади него Кларенс Додд. - Вы понимаете меня, мистер Хэгбольт? - Конечно! - крикнул Пол. - Но мне кажется, - продолжал Коротышка, - что Пляжные Ворота Ванденберга N_2 находятся значительно дальше, чем вы утверждали. Успокойся, Рагнарок! - Они там, возле мигающего красного огонька, - бодро ответил Пол, с сожалением вынуждая признаться самому себе, что он вовсе не так в этом уверен. - Я должен признать, что в темноте плохо оценил расстояние. - Не волнуйтесь, Додд. Пол нас доведет, - с убеждением заявил Брехт. Они втроем как раз должны были сменить Хантера, Дылду и еще одного мужчину, которые несли кровать с больной. - Как ты себя чувствуешь, Ванда? - спросила худая женщина, приседая на песке рядом с кроватью. - Может быть, дать тебе еще дигиталиса? - Нет, спасибо. Мне уже немного лучше, - шепнула Ванда, открывая глаза. Взгляд ее упал на Странника. - О, боже! - застонала она, отворачиваясь. Странный шар предъявил людям свой новый облик. Остатки динозавра или же пингвина образовали большую букву С на левой стороне планеты, а желтое Д передвинулось на середину. Конечным результатом этого процесса было Д, вписанное в С. Кларенс Додд быстро сделал набросок, под которым сделал надпись "через два часа". - По-моему, С - это перевернутая набок соломенная корзина, а Д - это кусок пирожного с лимонной глазурью, - закричала Анна, хлопая в ладоши. - А Луна - это сладкая дыня! - Сейчас нам понятно, кто здесь голоден, - усмехнулась Рама Джоан. - Или же Д - ушко в большой фиолетовой игле, - быстро добавила девочка. - Золотая змея обвивается вокруг треснувшего яйца и вылупляется Хаос, - пробормотал Дылда. Луна вместе со своей тенью полностью пересекла новую планету. Все почувствовали облегчение, когда кусочек ночного неба вынырнул между двумя небесными телами. Находящийся у четвертого угла кровати Игнаций Войтович, сварщик по профессии, мужчина крепкого сложения с широким лицом, желая продлить мгновение отдыха, сказал: - Одного я только не понимаю, господа, если это настоящая планета, величиной с Землю, то почему мы не ощущаем ее силы притяжения? Ведь мы должны себя чувствовать как-то... более легкими, что ли? - Совершенно так же, - быстро ответил Хантер, - как мы не чувствуем притяжения Луны или Солнца. Кроме того, хотя мы и можем догадываться о величине планеты, мы понятия не имеем о ее массе. - Он на мгновение замолчал. - Конечно, - продолжал он задумчиво, - если она действительно прибыла из подпространства, то ее гравитационное поле для нас не существовало. Зато в следующий миг мы должны были внезапно оказаться под его воздействием. Можно допустить, что фронт появившегося гравитационного поля передвигается помедленнее света, но все равно: никаких последствий выхода планеты из подпространства не было замечено. Не так ли, господа? - Видимых последствий, - поправил его Рудольф. - Кстати, Росс, у тебя есть какие-нибудь сомнения относительно моей теории, что Странник прибыл сюда из подпространства? Откуда бы тогда он мог здесь оказаться? - Он мог войти в Солнечную систему замаскированным или же на какое-то время погашенным, - заявил Хантер. - Вы должны взвесить все возможности. Это твои собственные слова, не так ли? - Гм-м... - протянул Рудольф. - Нет, я считаю, что сказанное Полом о полях деформации, видимых на картах звездного неба, склоняет чашу весов в сторону гипотезы Брехта о подпространстве. Кроме того... кстати, сколько прошло времени с момента появления? - Два часа пять минут, - тут же ответил Кларенс Додд. - Отлично! Двадцать три ноль два - пусть это время останется у вас в памяти, может быть, когда-нибудь внуки спросят вас, в котором часу вы видели чудовище, выскочившее из подпространства. Во всяком случае, в час ночи полная Луна должна была уже миновать высшую точку своего видимого пути, а к двум уже заметно опуститься. Однако сейчас Луна все еще находится в зените. Таким образом, можно предположить, что она сместилась минимум на три-четыре градуса к востоку, что соответствует примерно шести или восьми собственным ее диаметрам. А это может означать только одно - гравитационное поле новой планеты ускорило движение Луны по орбите. Следовательно, пришелец отнюдь не перышко! - О, господи! - застонал Войтович. - А какое это ускорение, если принять, что Луна - это... допустим, ракета? - От одного километра в секунду до... - Рудольф заколебался, словно не доверяя собственным расчетам, потом решился все же. - До шести или даже более километров в секунду. Они с Хантером посмотрели друг на друга. - О, господи! - повторил Войтович. - Но Луна вращается по старой орбите, только немного быстрее, да? Пока шел этот разговор, черный перешеек между Луной и планетой немного расширился. - Пожалуй, нам уже пора в путь, - задумчиво произнес Рудольф и наклонился, чтобы поднять край кровати. - Верно, - коротко поддержал его Хантер. Большие ротационные насосы работали, качая воду на левый борт трансатлантического лайнера "Принц Чарльз", чтобы выровнять тяжесть пассажиров и команды, так как все толпились у иллюминаторов правого борта, и хотя рассвет уже осветил небо, они продолжали смотреть на Странника и Луну, повисших над Атлантикой. Подсветка густой земной атмосферы привела к тому, что фиолетовый цвет покраснел, а золотой - стал оранжевым. Цветные световые полосы, пересекающие спокойные воды Атлантического океана, были необычайно красочны. Инженер-радиотехник доложил капитану "Принца Чарльза" о странных и постоянно усиливающихся радиопомехах. Несмотря на сломанный левый элерон и несколько дыр, выбитых или выжженных в крыльях раскаленными докрасна осколками пемзы, дону Гильермо Уолкеру удалось приземлиться на южном берегу озера Никарагуа, у самого устья реки Сан-Хуан. Повезло мне, думал он, что та большая глыба не попала прямо в фюзеляж! Почти в восьмидесяти километрах к северо-востоку от Уолкера к вулкану на Ометепе присоединился вулкан на склоне соседней вершины Мадера, и они вместе начали выбрасывать вверх огненные столбы дыма и лавы, похожие друг на друга, словно близнецы. Хотя дон Гильермо и перестал уже на что-то рассчитывать в эту сошедшую с ума ночь, не далее, чем в полутора километрах от себя он увидел два мигающих красных огонька, которые, как обещали братья Арайза, должны были указать ему путь к лодке. Каррамба! Больше никогда в жизни он не будет подозревать ни одного брата-латиноамериканца в легкомыслии или коварстве! Отражение Странника в черном озере задрожало и двинулось на него. Дон Гильермо увидел приближающиеся волны, грозные массы воды, похожие на широкие ступени. Он едва успел направить на них свой самолет. Старый гидроплан, разбрызгивая воду, с трудом преодолел первую волну. Пожалуй, в самом деле, где-то произошло землетрясение или упала изрядная лавина! 11 - Я не знаю, как долго еще идти до Пляжных Ворот, и предлагаю немного отдохнуть, - с трудом произнес Профессор. Он осторожно опустил свой край кровати на песок, что заставило остальных мужчин сделать тоже самое, и присел. Руку он положил на колено, опустил голову на грудь и широко открытым ртом ловил воздух. - Ваша развратная жизнь дает себя знать, - с легкой насмешкой в голосе заметил Хантер, а потом обратился к Марго: - Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. - Я могу нести, - охотно предложил свою помощь молодой парень с худощавым лицом, который приехал на симпозиум из Оксфорда вместе с Войтовичем. - Лучше мы все немного отдохнем, Гарри, - сказал Войтович и тут же повернулся к Хантеру: - По-моему, Луна снова замедлила ход и движется с прежней скорости. Все, кроме Ванды, посмотрели на западную часть неба. Даже Профессор, продолжая сопеть, поднял голову. Не было ни малейшего сомнения в том, что черный перешеек между Странником и Луной больше не расширялся. - Мне кажется, что Луна уменьшается, - заявила Анна. - Мне тоже, - поддержал ее Коротышка. Он присел, обнял Рагнарока и начал успокаивающе гладить его по загривку, одновременно поглядывая в небо. - Я знаю, что это звучит совершенно неправдоподобно, - добавил он, - но у меня такое впечатление, что Луна становится овальной, сплюснутой сверху и снизу и выпуклой по бокам. Может быть, у меня просто устали глаза, но я могу поклясться, что она принимает форму яйца, вытягивается в сторону новой планеты. - Да, да! - закричала Анна. - И еще, глядите... такая тоненькая черточка бежит вертикально через весь диск! - Черточка? - переспросил Коротышка. - Да, как будто трещина, - объяснила девочка. "Треснувшее Яйцо и Вылупляющийся Ужас", думал Дылда. "Все идет, как я предсказал. Змея Испана оплодотворяет, а Белая Дева готова разродиться". - Я должен признать, что не вижу никакой черточки, - удивился Коротышка. - Нужно хорошо присмотреться, - пояснила Анна. - Я верю ей на слово, - вмешался Войтович. - У детей прекрасное зрение. - Если там есть трещина, которую видно даже отсюда, то она должна тянуться на многие километры, - оживился Профессор. - Мне кажется, - медленно и с напряжением произнес Хантер, словно ему было трудно говорить, - что Луна переходит на орбиту вокруг новой планеты... и при этом входит в предел Роша. Рудольф, правда, что в пределе Роша твердое тело может повести себя подобно жидкому и разрушиться? - Этого не знает никто, - пожал плечами Профессор. - Скоро узнаем, - заявил Бородач. - И еще узнаем, что чувствуют муравьи, когда кто-то начинает ворошить муравейник, - добавила Рама Джоан. - Неужели Луна... должна рассыпаться? - ужаснулся Войтович. Марго схватила Пола за руку. - Пол! - крикнула она. - Боже мой, Пол, я совершенно забыла о Доне! Когда Странник впервые показался на небе, он находился в сорока тысячах километрах от Луны, то есть в девять раз ближе к ней, чем она к Земле. Поэтому его воздействие на Луну - деформации и приливы - было в тысячу раз сильнее, нежели воздействие Земли. Нелишне напомнить, что воздействие одного тела на другое обратно пропорционально расстоянию между ними, возведенному в третью степень. Если бы оно было обратно пропорционально расстоянию, возведенному во вторую степень, то тогда масса Солнца вызывала бы на Земле значительно более мощные приливы, чем Луна, хотя нынешние лунные приливы примерно в два раза сильнее, чем солнечные. Когда Луна, которую теперь отделяло от Странника четыре тысячи километров, вышла на орбиту вокруг него, она оказалась в сто раз ближе к новой планете, чем к Земле. Поэтому, влияние гравитационного поля Странника на Луну, - как на ее кору, так и на ядро, - было в миллион раз сильнее земного. В тот момент, когда на экране "Бабы Яги" появилась Земля, Дон Мерриам, наконец-то, пришел в себя. Свежий кислород из резервуаров освежил его, и он проснулся бодрым и полным сил. Он оттолкнулся от пола, перевернулся в воздухе, и приземлившись в кресле пилота, пристегнулся ремнями. Картинка на экране изменилась, и в поле зрения возникла Луна, выраставшая буквально на глазах. Среди блестящих, недавно образовавшихся скал, внезапно показалась вертикальная расщелина, настоящая пропасть, кажущаяся бездонной, еще через мгновение в черной бездне мелькнула узкая фиолетовая полоска с желтыми пятнами по краям. Затем под ним промелькнула другая пропасть со сверкающими стенами и корабль потянуло к центру Луны. Дон сориентировался и понял, что находится максимум в двадцати пяти километрах над поверхностью Луны, и падает вниз со скоростью полтора километра в секунду. У него было слишком мало времени, чтобы включить главный двигатель и остановить падение. Пока он думал об этом, пальцы сами пробежались по кнопкам и коррекционные двигатели остановили вращение "Бабы Яги". Дон увидел, что корабль находится прямо над бездной. Его смущали какие-то необычные цвета. Когда корабль кружился, Дон успел заметить за Луной нечто фиолетово-желтое, блеснувшее словно алмаз. И вот теперь вновь в темной бездне Луны проблеснул желто-фиолетовый шнур. Может быть, он виден насквозь, через трещину? Луна треснула, словно арбуз? Кора и ядро планеты одновременно текут и ломаются? Значит, погибла еще одна теория... Стены, блестя острыми гранями только что расколовшихся скал, мчались на него. Они уже закрыли обзор с правой стороны. Когда-то в детстве Дон Мерриам читал "Богов Марса" Эдгара Райса Берроуза. В этом романе Джон Картер, лучший фехтовальщик двух миров, убегал со своими товарищами из плена - обширного вулканического подземного мира Черных Пиратов Барсума с их отвратительным культом Иссы. Он стартовал на марсианском корабле прямо в узкую многокилометровую шахту, ведущую в космос, вместо того, чтобы медленно подниматься вверх на воздушных гондолах. Картер отказался от общепринятого проверенного способа подъема, но именно этот безумный полет к звезде, сияющей в конце вертикальной шахты, спас жизнь ему и его товарищам. Может быть, боги Марса взяли на себя заботу обо всех проблемах Дона Мерриама? Во всяком случае он внезапно ощутил беспокоящее присутствие в кабине "Бабы Яги" Ксодара - черного предателя, увешенного драгоценностями, Картериса - таинственного Красного Марсианина, Матья Шанги - жестокого белого жреца, и его храбрую, прекрасную, неотразимую, бесконечно изменчивую дочь Файдору. И ведь правда, когда "Баба Яга" начала падать в пропасть между скалами, впервые за миллиарды лет увидевшими свет, Дон умудрился управлять коррекционными двигателями так, что корабль летел посередине между сверкающих стен пропасти, на дне которой метался фиолетово-желтый шнур, рассекая черную полосу на две части. "От этого зависит твоя жизнь! Надо лететь прямо вниз, в бездну!" Люди, идущие по пляжу, почувствовали, как песок под ногами уступает место твердой иссохшей земле. Начался подъем к высокой сетке, окружающей плоскогорье, на котором располагался Ванденберг-Два. Но здесь, по направлению к мачте, на вершине которой мигал красный огонек (в тридцати метрах за сеткой и в шестидесяти метрах над ней), широкий овраг пересекал возвышенность, уменьшая уклон. В том месте, где сетка соприкасалась с дорогой, располагались ворота, и рядом - сторожевая будка. Ворота были заперты, но дверь в будку - открыта, хотя свет внутри не горел. Пол приободрился, расправил плечи и поправил галстук. Маленькая процессия остановилась в нескольких метрах от ворот, а Пол, Марго и Профессор пошли вперед. Их фигуры отбрасывали странные тени, лилово-желтые по краям. Из репродуктора над дверью раздался бесстрастный механический голос: - Оставайтесь на месте. Вы можете нарушить право собственности правительства Соединенных Штатов Америки. В эти ворота входить нельзя. Возвращайтесь и следуйте своим путем. Спасибо. - О, господи! - взорвался Профессор. С тех пор как кровать вместо него нес Гарри Макхит, у Брехта вновь появилась энергия. - Вы что, думаете, мы передовой отряд зеленых человечков? - крикнул он в сторону репродуктора. - Разве не видно, что мы обыкновенные люди? Пол, не замедляя шага, положил руку на его плечо и покачал головой. Подойдя ближе, он крикнул: - Меня зовут Пол Хэгбольт, удостоверение 929-ЦВ, ЖР, аккредитован как пресс-секретарь Лунного Проекта в чине капитана. Прошу впустить меня и этих застигнутых несчастьем людей, которых я знаю. Их одиннадцать человек. Из темноты будки на дорогу вышел солдат и оказался освещенным лучами Странника. Они не ошиблись, это был именно солдат - в комбинезоне, тяжелых ботинках и каске. С пояса свисали нож, пистолет и две гранаты. В правой руке он держал автомат, а на спине, что особенно удивило Пола, был прикреплен небольшой ракетный двигатель. Солдат стоял совершенно прямо, с непроницаемым выражением лица. Правая нога немного подрагивала - быстро и ритмично - словно через мгновение он должен был начать индейский танец, или, что более вероятно, он безуспешно пытался совладать с нервным тиком. - ЦВ и ЖР, да? - спросил он, подозрительно оглядев Пола. Однако в голосе прозвучала определенная нотка уважения. - Могу я взглянуть на ваше удостоверение... сэр? В воздухе стоял запах чего-то кислого. Мяу, которая во время землетрясения вела себя чрезвычайно спокойно, посмотрела на солдата и запищала. Когда Пол отдавал документы, он явственно разглядел, что руки у солдата сильно дрожат. Часовой поднял документ так, чтобы на него падал свет Странника. Его лицо ничего не выражало, но Брехт заметил, что он время от времени искоса поглядывает на новую планету, словно ожидая от нее какой-нибудь очередной пакости. - Вы уже знаете что-нибудь об этом? - спросил Профессор дружелюбно. Солдат посмотрел ему прямо в глаза и рявкнул: - Да, мы знаем все и ничего не боимся! Но мы не даем никакой информации. Ясно? - Да, конечно, - заверил его Профессор. - Все в порядке, мистер Хэгбольт. Сейчас я позвоню и передам вашу просьбу, - солдат повернулся и направился к будке. - Я надеюсь, вы все хорошо запомнили? - спросил Пол. Он еще раз повторил просьбу и назвал фамилии нескольких офицеров, которых надо поставить в известность. - И известите профессора Мортона Опперли, - подчеркнула Марго. - У одной из женщин был сердечный приступ, - добавил Пол. - Мы хотели бы поместить ее к вам в помещение, там теплее. И еще, нам нужно немного воды. - Исключено! Вы должны дожидаться снаружи! - резко произнес солдат, слегка приподняв автомат и отступая в темноту. - Эй, - крикнул он Полу вскоре. - Подойдите сюда. Из темной будки он подал одеяло и двухлитровую бутылку с водой. - Разовых стаканчиков нет, - сказал он, подавляя истерический смех. - И не просите. Откуда я их возьму? Солдат окончательно исчез в темноте сторожки, и Пол явственно услышал звук, который мог возникнуть только при наборе телефонного номера. Пол вернулся с добычей и вручил одеяло худой женщине. Воду, по очереди передавая друг другу, пили прямо из бутылки. - Мы подождем, - шепнул Пол. - Он наверняка неплохой парень, только немного перепуган. Такое впечатление, будто он в одиночку должен отбить атаку новой планеты. - Мяу почувствовала его испуг, - заметила Марго. - Если бы я был совершенно один, когда появился этот шар, - тихо сказал Профессор, - и если бы у меня был доступ к оружию, то я, пожалуй, прежде всего погасил бы свет, вооружился до зубов и тоже начал трястись от страха. Мы оказались в более счастливой ситуации, так как в этот момент искали на небе летающие тарелки, рассуждали о подпространстве, и все такое прочее... - А мне кажется, - решительно вмешалась в разговор Анна, - что если бы вы боялись, то включили бы все огни в доме. Разве не так? - Нет, моя дорогая девочка, - покачал головой Брехт. - Если бы я был смертельно испуган, то наверняка не включал бы свет из опасения, что какое-нибудь огромное, черное, косматое чудище увидит, где я прячусь и сцапает меня. Анна довольно рассмеялась. - Луна прячется за новую планету. Она... исчезает, - сказал Коротышка, каким-то бесчувственным далеким голосом. Глаза всех присутствующих обратились к небу. Фиолетово-золотой диск уже заслонил край Луны. - Боже мой... боже мой... - зашептал Войтович. Худощавая женщина всхлипнула. - Дай нам силы, - выдохнула Рама Джоан. - Дон, - беззвучно шепнула Марго. По телу ее прошла дрожь, но Марго только крепче прижала к себе Мяу. Пол обнял девушку за плечи. Марго опустила голову и отодвинулась от него. - Луна, похоже, движется теперь по новой орбите, - сказал Хантер. - Между ней и Странником не более пяти тысяч километров. "Родовые муки уже начались", - думал Дылда. - "Белая Дева ищет убежище в одеянии Испана". Коротышка сложил ладони лодочкой и Рама Джоан налила туда воды для Рагнарока. Полковник Мэйбл Уоллингфорд резко заметила: - Спайк, я говорила с генералом Вандамми. Он уверяет, что это не маневры. Они не вмешиваются в наши дела, поскольку мы реагировали быстро и четко. Твои приказы подтверждены и переданы дальше. Спайк Стивенс посматривал на два экрана, похожих словно близнецы, на обоих была Луна, постепенно исчезающая за Странником. Спайк откусил кончик сигары и рявкнул: - Ладно, пусть он подтвердит все это мне лично! - Джимми, соединись с командованием! - приказала Мэйбл. Генерал прикурил сигару. На третьем экране появился улыбающийся лысый мужчина. Генерал стремительно вынул сигару изо рта и встал. Полковник Мэйбл почувствовала прилив неземной радости, наблюдая за Спайком, который вел себя сейчас как покорный вежливый мальчик. - Господин президент! - поздоровался генерал. - Должен поблагодарить вас, генерал, - сказал президент. - Даже трудно поверить, но вы прекрасно справились с этой кризисной ситуацией. Даже если считать, что происходящее вы принимали за очередную вводную! - Не так уж прекрасно, сэр, - начал генерал. - Я боюсь, сэр, что мы все-таки потеряли лунную базу. Уже более часа от них нет никаких известий. Лицо на экране стало серьезным. - Мы должны быть готовы к потерям, - решительно произнес президент. - Я покидаю сейчас Пентагон, чтобы встретиться с представителями прибрежной охраны. Продолжайте так же действовать до полного устранения... - было видно, что он ищет блестящую и точную формулировку, которыми был знаменит, - этой... космической угрозы! Изображение на экране исчезло. Полковник Виллард Грисволд саркастически заметил: - Лунную базу, говоришь? Нет, Спайк, похоже, что мы потеряли всю Луну! 12 Дон Мерриам уже пятнадцать минут летел сквозь Луну со скоростью три километра в секунду, а фиолетово-желтая полоска, которая уже достигла ширины ленты, перестала расширяться. Это не предвещало ничего хорошего, но у Дона не было выбора. Он должен был мчаться дальше между относительно ровными стенами тоннеля сквозь расщепленную Луну - поскольку она лопнула ровненько, словно умело расколотый алмаз - внимательно вглядываясь вперед и терзаясь ужасными мыслями, отбросить которые у него не было сил. После первого сильного толчка Дон выключил главный двигатель, и управлял "Бабой Ягой" только коррекционными двигателями. Он мчался через середину Луны, пролетев уже через ядро: в пути ему попеременно сопутствовал блеск стен, темнота, а также фиолетовая нить, пересекающая экран, который местами покрывали молочно-белые пятна. У Дона пересохло в горле, глаза жгло, он чувствовал себя, словно хрупкая стеклянная пчела, которая пытается пролететь через небольшой зазор между жестяными листами стенки, тянущейся на многие километры, или как заколдованный принц, бегущий по тесному, изобилующему всевозможными опасностями коридору... Только бы не зацепиться за стену! Примерно на половине пути появились черные, словно сажа, полосы и блеск зеленого огня, но Дон не имел понятия, откуда они взялись и что это такое. А вот молочно-белые пятна экрана - это уже нечто иное; это следы от неожиданных вихрей заряженной пыли, которые в определенный момент почти полностью закрыли от Дона цветную ленту на дне пропасти. Солнечный свет погас раньше, чем Дон ожидал, вынудив его управлять "Бабой Ягой" только при слабом блеске сверкающих стен. Однако этот блеск был полон коварства; поскольку желтый свет был значительно резче фиолетового, Дон часто неосознанно отдалялся от золотисто-поблескивающей стены пропасти. Но теперь фиолетовая лента начала сужаться и Дон почувствовал, что это уже конец, конец значительно худший, чем смерть от удушья; уж лучше бы он разбился об стену. Он вообразил себе, как разорванные половинки Луны смыкаются за кораблем, перекрывая доступ солнечному свету, после чего отталкиваются друг от друга, а затем - двигаясь значительно медленнее, чем он, Дон, но достаточно быстро, чтобы опередить его - под влиянием могучей силы притяжения смыкаются перед самым носом корабля. Когда, преодолев расстояние почти в три тысячи километров, он был уже близко к противоположному краю, фиолетовая лента почернела. И тогда, совершенно неожиданно, словно после смерти возвращаясь к жизни, Дон вылетел из темноты на свет. Звезды мерцали со всех сторон, а лучистая шевелюра Солнца заливала все вокруг сверкающим жизнерадостным сиянием. Только теперь он увидел, что перед ним находится! Это был большой шар, не меньший, чем Земля, видимая с двухчасовой орбиты. Правая сторона его, за которым находилось Солнце, была ярко фиолетовой и золотистой, левая же - черной, с тремя светло-зелеными сияющими пятнами, уходящими на невидимую часть планеты. Космонавт увидел, что четко вырисованная граница между светлым полушарием и тем, на котором царила ночь, медленно передвигается вправо, в то же время, как Солнце приближается к фиолетовому горизонту. Дон осознал, что внутри Луны он потерял из виду фиолетовую ленту не потому, что перед ним сомкнулась бездна, а потому что ночная сторона новой планеты сдвинулась ему навстречу, заслоняя собой все на свете. Почти сразу Дон подумал, что шар, возникший перед ним, - большая планета, и что Луна вышла на низкую орбиту вокруг нее. Это было, по его мнению, единственное и самое разумное объяснение всему, чему он был свидетелем за последние три часа: свет, заливающий ту часть Земли, на которой должна была быть ночь, яркое пятно на водах Атлантики, и прежде всего, треснувшая Луна. А впрочем, тут нечего размышлять - он собственными глазами видел этот огромный шар и чувствовал, что это может быть только планета. Дон повернул корабль и в каких-то восьмидесяти километрах от себя обнаружил огромный диск Луны - одна ее половина была черной, а другая - ослепительно белой от падающего на нее солнечного света. Видя блестящую, клубящуюся пыль, поднимающуюся в освещенном Солнцем космическом пространстве, а также сюрреалистически расчерченную шахматную доску, которую создавали мелкие трещины на поверхности Луны, от которых поднимались небольшие тучи пыли, Дон понял, что именно здесь за ним сомкнулись стены бездны. Он был в восьмидесяти километрах над Луной, которая с каждой минутой все больше напоминала булькающий каменный океан. Но поскольку Дон не захотел (по крайней мере, еще не сейчас) рухнуть на Луну со скоростью полтора километра в час, а его корабль был обращен к ней соплами, то он включил главный двигатель, чтобы уменьшить скорость. Проверив, наконец, уровень топлива и кислорода, Дон обнаружил, что их едва ли хватит на маневры. То, что он сделал, должно было вывести корабль на орбиту вокруг неизвестной планеты, орбиту еще более низкую, нежели лунная. "Баба Яга" и Луна вместе заходили в конус тени - в ночь, полную тайны. Мерриам знал, что через мгновение Солнце исчезнет из поля зрения и преображенная Луна снова войдет в затмение. Фриц Шер сидел, деревянно выпрямившись за письменным столом в гамбургском институте исследований приливов. С радостью и одновременно с раздражением он прослушал идиотские утренние новости о происшествии на другой стороне Атлантики. Потом выключил радио, крутанув ручку с такой силой, что чуть не оторвал ее, и крикнул Гансу Опфелю: - Проклятые американцы! Они нужны только для того, чтобы держать под шахом этих коммунистических свиней! Но что за интеллектуальная деградация для великой Германии! Он встал и подошел к устройству, занимающему почти все пространство комнаты. Прибор предназначался для прогнозирования приливов. Через движущиеся приводные колесики (каждое из которых отражало какой-то фактор, действующий на приливы в исследуемой точке гидросферы), проходили тонкие проволочки, заканчивающиеся иглой, которая рисовала кривую непрерывно возникающих приливов на барабане с миллиметровой бумагой. - Луна кружится по орбите вокруг какой-то планеты, которая взялась неизвестно откуда! - театральным голосом закричал Шер. - Хах-ха! Он со злостью стукнул по корпусу стоящего возле него полированного устройства и выругался. "Мачан Лумпур", показывая проржавевшим носом направление несколько к югу от Солнца, поднявшегося над Вьетнамом, проплыл над мелью у входа в маленький заливчик недалеко от До-Сана. Рассматривая переплетения манговых зарослей и полуистлевшие сваи, которые он знал, как свои пять пальцев, Бангог Банг отметил про себя, что вода прилива на ладонь выше, чем когда-либо ему доводилось видеть в этих краях. Хороший знак! Небольшие волны таинственно морщили поверхность залива. Ричард Хиллэри через окно большого удобного автобуса, идущего в Лондон, смотрел, как неторопливо солнечные лучи раздвигают легкие облака. Бат остался далеко позади и теперь автобус проезжал Силбури Хиллс. Сам того не желая, Хиллэри прислушивался к звучащему возле него разговору о передаваемых по радио бессмысленных известиях о летающей тарелке величиной с планету, которую видели в Соединенных Штатах тысячи людей. Научная фантастика дает о себе знать, невольно думал он. В Бекхемптоне в автобус вошла девушка, несколько вульгарная, но в общем, привлекательная, одетая в широкие брюки и свитер, с волосами, перехваченными платком. Она села перед Ричардом и сразу же завязала разговор с женщиной рядом. С одинаковым энтузиазмом она распространялась как на тему новой планеты и легкого землетрясения, которое произошло в некоторых районах Шотландии, так и на тему яйца, которое ела на завтрак, а также колбасы и картофельного пюре, которые она будет есть на обед. В честь Эдварда Ли Ричард на скорую руку сочинил лимерик об этой девушке: Жила-была девчонка в шароварах, Которая знала вещи только двух размеров: То, что поместится в ложку, И то, что величиной с Луну. Вот так устроен мир девчонки в шароварах. Повторяя это стихотворение всю дорогу до Севернейк Форест, Ричард Хиллэри мысленно смеялся. 13 В пять утра Таймс Сквер была заполнена людьми так же, как во время высадки первого человека на Луну или после ложного сообщения о войне с Советским Союзом. Странник, которого было видно с Сорок Второй Авеню и двух параллельных ей главных улиц, находился теперь низко над горизонтом: его золотистое свечение несколько поблекло, фиолетовое же начало приобретать красноватый отлив. В сравнении со светом Странника неоновые огни реклам сверкали намного ярче. Особенно выделялась реклама в виде двадцатиметрового джинна, быстро жонглирующего тремя апельсинами, величиной с большую корзину для цветов. На улицах было шумно. Только некоторые люди стояли тихо и неподвижно, смотря на западную часть неба, большинство же ритмично раскачивалось. Некоторые, взявшись за руки и энергично притопывая, змейкой продирались сквозь толпу. Тут и там самозабвенно танцевали молодые пары. Почти все напевали или просто выкрикивали слова песенки, которая уже носилась по городу во многих вариантах. Самую полную версию песенки пел автор - не кто иной, как Сэлли Хэррис. Сэлли тоже танцевала, однако теперь, кроме Джейка, у нее был эскорт из десятка модно одетых молодых людей. Песенка, которую она пела слегка охрипшим голосом, звучала следующим образом: Странный шар!.. в западном небе... Странный свет!.. льется с высоты... Ты ужасен на вид, но нам наплевать, Мы не собираемся с тобой сегодня спать, Лучшая музыка - нео-боп-бит! Он золотой!.. словно горы сокровищ... Темно-вишневый!.. как губы греха... Но если не будет больше июня Если не будет больше Луны, Будет планета... на Сорок Второй Авеню! Внезапно все замерли - асфальт задрожал. Вздрогнул и весь город. Со стен посыпалась штукатурка. С крыш кое-где упало несколько черепиц, которые со страшным шумом разбились в наступившей тишине. Через мгновение площадь наполнилась гулом голосов испуганных людей. Двадцатиметровый рекламный джин потерял свои апельсины, хотя и продолжал совершать движения жонглера. Араб Джонс и два его "брата-наркомана" покинули Ленокс и теперь поспешно двигались по Сто Двадцать Пятой Авеню в том направлении, куда были обращены лица всех людей, наблюдавших за Странником. Странник - большой, блестящий покерный жетон с огромным Х на своей оранжевой плоскости - почти полностью заслонял бледный, золотистый диск Луны. Землетрясение, вынудившее выйти на улицы тех немногих, кто еще сидел дома, только усилило возбуждение развеселой троицы, изначально вызванное большим количеством выкуренной марихуаны. На востоке небо было розовым. Солнце, приостановившееся у врат горизонта, ожидая, пока они откроются, разогнало звезды и одновременно принесло на Манхэттен рассвет. Но никто не смотрел на восток, никто не двигался, чтобы идти на работу или же отправиться спать. Башни нижнего Манхэттена напоминали покинутый сказочный город, город закрытый на замок. Араб, Пепе и Большой уже давно отказались от попытки пробиться сквозь толпу на тротуаре. Они сошли на мостовую, по которой идти было легче. Автомобилями никто не пользовался, но, очевидно, по привычке, большая часть прохожих теснилась на тротуарах; здесь же собралось значительно меньшее количество народа. У Пепе создалось впечатление, будто новая планета источает силу, которая заставляет каменеть мышцы людей и блокирует двигатели автомобилей. Нечто похожее он уже встречал в комиксах - лучи смерти, парализующие движение... Он перекрестился. - Теперь этот черт действительно до нее дорвался, - шепнул Большой Бенджи. - Он покрутился перед ней, сообразил, что она ему нравится, и - овладел! - Может быть, он прячется, потому что боится? Так же, как и мы? - задумался араб. - Мы? Чего мы боимся? - удивился Большой. - Конца света, - ответил Пепе Мартинес с непривычно высокими интонациями, напоминающими волчье завывание. Теперь только край Странника виднелся над корпусом генерала Гранта, который рос на глазах по мере приближения к ним трех братцев-наркоманов. - Идем! - неожиданно крикнул Араб, хватая друзей под руки. - Если это конец света, то я отсюда убираюсь. Только бы как можно дальше от этих глазеющих трупов, ожидающих звука трубы. Одна планета развалится, так мы пересядем на другую! Идемте, прежде чем она убежит от нас! Сцапаем ее над рекой и там запрыгнем! И все трое побежали. Марго, Пол и их новые друзья сидели на песке метрах в пятнадцати от темных ворот, когда почувствовали второй толчок. Земля легко колыхнулась, а поскольку они ничего не могли с этим поделать, то колыхались вместе с ней, едва дыша от ужаса. Часовой выбежал из будки, держа в руке автомат, приостановился и через мгновение опять отступил вовнутрь. Он промолчал, когда Профессор задорно крикнул ему: - Бомба, нет? Через какое-то время отозвалась Анна: - Мамочка, теперь я уже точно хочу есть. - Я тоже, - заметил Макхит. - Смешно, - хмыкнул Коротышка, поглаживая нервничающего пса. - После затмения мы должны были выпить кофе и съесть бутерброды. Кофе был в четырех больших термосах - я знаю это точно, потому что сам их привез. Все осталось на пляже. Несмотря на возражения худой женщины, Ванда села на кровати. - Откуда этот красивый блеск над морем? - спросила она. Не без иронии Хантер начал объяснять ей, что это просто свет новой планеты, когда вдруг заметил, что существует какой-то другой источник света, вызывающий грозный красный отблеск, который раньше не был замечен. - Может быть, это горят заросли? - мрачно предположил Войтович. - Боже, - вздохнула худая женщина, - только этого нам не хватало. Словно без этого у нас недостаточно хлопот. Хантер сжал губы. Он считал, что пылает Лос-Анджелес, но не хотел пугать собравшихся. Коротышка снова обратил внимание на небо. Фиолетово-желтый диск теперь полностью заслонил Луну. - Мы должны придумать этой новой планете какое-то название, - сказал он. - Знаете, это даже забавно; минуту назад мне казалось, что она - самое прекрасное чудо на свете, но уже в следующее мгновение я думал о ней, как о каком-то куске мертвого камня, который легко можно заслонить, протянув руку вверх. - Мистер Брехт, а что означает слово "планета"? - спросила Анна. - Странник, любовь моя, - ответила вместо Рудольфа Рама Джоан. "Испан известен человеку под тысячами названий, - думал Фулби, - и несмотря на это, продолжает оставаться Испаном." Гарри Макхит, который недавно познакомился с древнескандинавской мифологией и исландской Эддой, подумал: "Пожиратель Луны" - вот было бы хорошее название для этой новой планеты. Правда, для большинства людей это слишком ужасно." "Она могла бы назваться Дон", - подумала Марго. Она закусила губу и так прижала к себе Мяу, что кошка даже запищала. У девушки на глазах выступили слезы. - Странник - это самое подходящее название, - заявил Коротышка. Желтое пятно, которое для Дылды олицетворяло Лопнувшее Яйцо, а для Анны - игольное ушко, находилось у левого края Странника. Желтые заплаты на полюсах не претерпели изменений, но такие же пятна начали появляться и с правой стороны. В сумме: четыре желтых пятна, указывающие на север, юг, восток и запад. Коротышка достал блокнот и начал рисовать. - Фиолетовый - образует большой Икс, - заметил Войтович. - Косой крест, - возразил Дылда, наконец-то говоря что-то вслух. - Выщербленный щит. Круг, разделенный на четыре части. - Символ психической целостности, - добавил Бородач. Рама Джоан кивнула. Пара больших желтых глаза появилась над краем оврага, заливая территорию Ванденберга-Два светом. Люди услышали глухое ворчание. В сторону ворот мчался вездеход, дрожащие рефлекторы которого освещали кусты и небольшой участок проселочной дороги. - Подъем! - приказал Пол. - Наконец-то начинает что-то происходить! Глядя на экран "Бабы Яги", Дон видел звезды словно бы заключенными в гигантские песочные часы с едва обозначенным сужением. Из-за слоя пыли, покрывшей корабль во время полета сквозь Луну, изображение кое-где было затуманенным. Черная глыба, с левой стороны вонзающаяся в песочные часы, была Луной, теперь совершенно отрезанной от Солнца могучим новым небесным телом. Странник, врывающийся в звездные песочные часы справа, не был полностью черным - Мерриам заметил на нем семь блестящих светло-зеленых пятен, каждое из которых было примерно пятисот километров в диаметре; самые дальние пятна выглядели эллипсами, ближайшие - кругами. Пятна были идеально плоскими, хотя время от времени Дону казалось, что он видит на них фосфоресцирующие ямы или шахты. У него не было ни малейшего понятия, что означают эти пятна, но он точно так же не смог бы объяснить бледно-зеленые пятна на черном брюшке паука. "Баба Яга" и Луна вращались вокруг Странника, но маленький кораблик постепенно догонял спутник Земли, поскольку находился ближе к Страннику и летел по более низкой орбите. Дон включил радар, внимательно следя за эхом импульсов, отраженных от поверхности Луны. Через несколько минут он пришел к выводу, что поверхность земного спутника непрерывно изменяется, а значит, процесс его уничтожения продолжается. Неожиданно сильное эхо от неизвестной планеты показало, что Странник был абсолютно гладким шаром. Планета-выскочка, появившаяся неизвестно откуда! Это невероятно, однако тем не менее очевидно! Дон попытался вспомнить фрагменты прочитанных или услышанных им рассуждений о свойствах пространства. Войдя в континуум вне измерений, внешней оболочкой которой является наша вселенная, какое-нибудь тело может прибыть из далекого космоса без необходимости преодоления огромного разделяющего нас пространства. Но где среди неисчислимого множества звезд и галактик находится подпространство? Почему в нашей вселенной должно быть подпространство? А может быть, пространство вне измерений имеет бесконечное множество трехмерных поверхностей, каждая из которых именуется космосом? Внутренний голос монотонно твердил ему: "Земля и Солнце справа, за покрытым зелеными пятнами шаром. Они зашли десять минут тому назад и появятся через двадцать минут. Я пролетел только сквозь Луну, а не сквозь подпространство. Вокруг меня не межгалактическая тьма, а нормальные звезды, только небо выглядит неважно - перевязанным снопом или песочными часами, в то время как семь бледно-зеленых туманностей блестят у меня с правой стороны..." Мерриам все еще был в скафандре, только треснувший шлем он снял и бросил на пол. В шкафчике должен был быть запасной. - За работу! - решительно произнес он, но слова застряли у него в горле. Дон отстегнул ремни и пододвинулся в кресле поближе к экрану. В кабине было холодно и темно, но Дон не включал ни обогревателя, ни освещения и даже пригасил огни на пульте управления. В этот момент самым важным было видеть все как можно четче. Вращаясь по внутренней орбите, он опережал Луну. Амбразура видимого неба очень медленно росла, а черная глыба вновь затмившейся Луны так же медленно отступала назад. Ему почудилось, что на фоне усыпанного звездами Млечного Пути он видит тонкие черные нити, соединяющие вершину Странника - скажем, северный полюс планеты - с выступающим краем Луны. Вьющиеся в космосе черные нити были едва заметны, подобно тому, как бледно светящиеся звезды можно увидеть, глядя не прямо на них, а немного в сторону. У Дона возникло чувство, что Странник, схватив и лишив свободы передвижения Луну, теперь принялся за него; создавая вокруг маленького кораблика черную паутину, желая в скором времени высосать из человека жизненные силы. Черт! Не нужно думать о пауках! Внутренний голос опять прорвался в сознание: "Солнце и Земля находятся за покрытым зелеными пятнами черным шаром, видимым с правого борта. Я, лейтенант Дональд Бернард Мерриам из американских космических сил..." На другой стороне континента, в пяти тысячах километрах на восток от места пребывания членов симпозиума, Барбара Кац, стоя спиной к Атлантическому океану, увидела мандалу и подумала о колесе с фиолетовыми спицами. Огромное колесо сделало четверть оборота и планета столкнулась с горизонтом. - О, боже, дорогой! Это выглядит так, словно Странник вот-вот исчезнет, - обиженно произнесла Барбара, обманутая и обиженная, что больше не видит нового облика планеты и показавшуюся из-за нее Луну. - Ну что ж, посмотрим это по телевизору. Но... будут ли вообще телепередачи? - спросила она, с недоверием осматриваясь. Приближающийся рассвет, который на побережье Тихого океана должен быть наступить через три часа, здесь уже освещал небо. - Я очень устал... пожалуйста... - начал Ноллс Кеттеринг III. Его голос был слаб, как никогда. Барбара подхватила его под руку. Старик, шатаясь, бессильно оперся на нее, но он был совсем не тяжел. Его тело под белым костюмом было, словно чешуйка насекомого, а запавшие щеки и покрытое морщинами лицо делали его похожим на индианку почтенного возраста. Барбара невольно почувствовала брезгливость, но тут же взяла себя в руки, понимая, что это ее собственный миллионер, о котором она должна заботиться и которого просто обязана полюбить. Она поддерживала его осторожно, словно плечо старика было скорлупой, которую можно было случайно раздавить. Пожилая негритянка, одетая в серое платье с белым воротником и белыми манжетами, подбежала к ним и поддержала старика с другой стороны. Это разозлило Кеттеринга и словно прибавило ему сил. - Эстер! - закричал он, сильнее опираясь на Барбару. - Я ведь давно приказал вам - тебе, Бенджи и Хелен, - отправляться спать! - Ах, - улыбнулась негритянка. - Мы не можем оставить вас одного в темноте у телескопа, сэр. Прошу вас идти осторожно. Ваше пластиковое бедро устало, оно служило вам целую ночь. Оно может сломаться. - Пластик не устает, Эстер, - бессильно ответил Кеттеринг. - Конечно, устает! Пластик не такой сильный, как вы! - заметила негритянка и вопросительно посмотрела на Барбару. Девушка решительно кивнула в ответ. Они провели старика по толстому покрову травы, по трем сияющим чистотой бетонным ступеням и по длинной холодной кухне со старой, большой плитой, на которой можно было смело готовить пищу для большого отеля. На широких ступенях внутри дома Кеттеринг приказал остановиться. Может быть, здесь, в огромном холле, в котором царил холод, мужчина вернулся мыслями к ночному небу. - Мисс Кац, - начал он, - когда небесное тело находится высоко в небе, оно выглядит так, словно стоит, когда же оно заходит или восходит, создается впечатление, что оно лежит. Это же касается и созвездий. Я часто задумываюсь... - Нет, прошу вас, сэр! Вы должны отдохнуть, - прервала его Эстер, но миллионер нетерпеливо дернул плечом и продолжил: - Я часто задумываюсь над тем, что является ответом на загадку Сфинкса - который утром ходит на четвереньках, в полдень - на двух ногах, а вечером - на трех? Так вот - это не Человек, а созвездие Ориона, восход которого сигнализировал о разливе Нила. При последних словах голос его задрожал, голова упала на плечо, и Кеттеринг позволил отвести себя наверх. Барбара с удовлетворением заметила, что старец опирается на ее плечо значительно сильней, чем на плечо негритянки и подумала, что она, пожалуй, знает, почему вечером думаешь о трех и даже о четырех ногах. Девушка и негритянка уложили старика в постель в темной спальне, еще большей, чем кухня. Эстер вытащила что-то из-под подушки и спрятала в выдвижной ящик. Но через секунду передумала и показала это Барбаре. Это была изящная, довольно большая кукла с кудрявыми черными волосами, одетая в черное кружевное платье, черные чулки и длинные перчатки. - Под полуднем следует понимать полночь, - с трудом пробормотал Ноллс Кеттеринг. Эстер посмотрела на черные сапоги Барбары, на ее кудрявые черные волосы, на черный комбинезон и улыбнулась. Барбара, несмотря на все усилия, тоже не смогла сдержать улыбку. 14 Пол Хэгбольт смотрел сквозь ворота Ванденберга-Два на майора Буфорда Хамфрейса. Рядом с Полом стояла Марго, держа на руках Мяу. Десять остальных членов симпозиума толпились за ними. Темные контуры их фигур выделялись на фоне серебристой металлической сетки ворот, усеянной фиолетовыми и желтыми бликами. Точно такие же блики мерцали на волнах Тихого океана. Странник, который все еще был высоко в небе, начал медленно спускаться к спокойным водам. На его диске по-прежнему виднелось то, что Рама Джоан назвала мандалой. Но по мере того, как планета вращалась, желтое пятно в западной части Странника увеличивалось, а пятно на востоке - уменьшалось. Странник заливал своим светом поросшее низким кустарником побережье, а на небе из-за него был виден едва ли десяток звезд. Вездеход, на котором майор Хэмфрейс съехал с плоскогорья Ванденберг-Два на дно оврага, продолжал ворчать и фары его продолжали гореть. Один из двух солдат, приехавших с майором, сидел за рулем, другой сопровождал офицера к воротам. Часовой стоял у темного входа в сторожевую будку и внимательно следил за майором. Его автомат был в тени и только на стволе блестело фиолетовое пятно. Усталые глаза офицера и опущенные уголки рта делали его похожим на старого учителя, но присмотревшись, можно было заметить, что его лицо выдавало такое же состояние духа, что и лицо часового: напряжение, под которым скрывался страх! Пол решительно шагнул вперед. Он чувствовал себя ответственным за всех. - Я надеялся, что приедете именно вы, майор, - сказал он. - Это убережет нас от хлопот. - Вам повезло, потому что я приехал сюда вовсе не из-за вас, - резко ответил офицер, а потом поспешно добавил: - Несколько наших из Лос-Анджелеса успели приехать до того, как разрушилось прибрежное шоссе. Мы рассчитываем, что другим удастся добраться сюда через долину. По шоссе через горы Моники или через Окснард. В противном случае мы привезем их сюда вертолетом - особенно этих из Калифорнийского университета. Пасадена лежит в развалинах после второго землетрясения. Хэмфрейс неожиданно замолчал, сморщился и потряс головой, словно злился на себя за то, что разболтался. Через мгновение он уже продолжал, не обращая внимания на восклицания ужаса, которые раздались у Пола за спиной. - Ну ладно, Пол, я спешу. И не могу терять ни минуты. Почему ты не прошел к главным воротам? Конечно, я узнаю мисс Гельхорн - он легко поклонился Марго. - Но кто эти остальные? Он окинул внимательным взглядом собравшихся у ворот членов симпозиума, задержав взгляд на рыжей бороде Хантера. Пол заколебался. Брехт, который со своей лысиной и очками с толстыми стеклами выглядел словно современный Сократ, откашлялся и уже хотел было рискнуть и сказать, что они все подчиненные мистера Хэгбольта. Он считал, что это именно одна из тех ситуаций, когда нужно блефовать. Но он раздумывал на долю секунды дольше, чем было нужно. Коротышка протиснулся вперед, стал между ним и Войтовичем и добродушно посмотрел на майора. Уверенный в себе, он улыбнулся в коротко подстриженные усы и сказал тоном опытного адвоката: - Мы - члены южнокалифорнийской секции, объединяющей исследователей метеоритов и неопознанных летающих объектов. Я - секретарь этого общества. Получив письменное согласие от владельца и согласие вашего командования, мы организовали во время затмения симпозиум в пляжном домике Роджеров. Брехт тихо застонал. Майор окаменел. - Так... - еле выдавил он из себя, - фанатики летающих тарелок? - Да, - с умильной улыбкой кивнул Коротышка. - Только я очень прошу - не фанатики, а исследователи! Неожиданно что-то потянуло его назад и Додд уперся пятками, чтобы не упасть. Это Рагнарок беспокойно дернул за поводок. - Исследователи? - с недоверием повторил офицер, приглядываясь к собравшимся так, словно хотел проверить у всех документы (такая мысль, по крайней мере, мелькнула у Пола). - Во время землетрясения их автомобили оказались засыпанными, - поспешно вмешался Пол. - Кстати, то же случилось и с моим. Без помощи этих людей ни я, ни мисс Гельхорн никогда бы не добрались сюда. Им некуда идти. К тому, же, у одной из женщин был сердечный приступ, а с нами еще ребенок. Взгляд офицера остановился на Раме Джоан, которая стояла за Хантером. Женщина вышла вперед, серьезно улыбнулась и слегка поклонилась - майор увидел фрак и золотисто-рыжие волосы, спадающие на плечи. Анна, с такими же волосами, заплетенными в косички, подошла к матери. Они были удивительно прекрасны и таинственны, как иллюстрации Обри Бердсли к ежеквартальнику "Желтая Книга". - Ребенок - это я, - холодно сказала Анна. - Понимаю, - майор быстро кивнул головой и отвернулся. - Пол, - обратился он к Хэгбольту, - мне очень жаль, но Ванденберг-Два не может предоставить убежище всем жертвам землетрясения. Мы обдумали ситуацию и наше решение не подлежит обсуждению. Мы проводим здесь важные исследования и в настоящей ситуации должны предпринять дополнительные меры предосторожности. - Вы говорите, - вмешался Войтович, - что в округе Лос-Анджелеса землетрясение было сильным? - Разве зарева пожаров вам недостаточно? - буркнул офицер. - Должен заметить, что я не могу отвечать на ваши вопросы. Войди через сторожевую будку, Пол. И мисс Гельхорн тоже, но больше никого. - Это специалисты, майор, - возразил Пол. - Они могут пригодиться. Они провели уже много интересных наблюдений за Странником. Как только он упомянул о Страннике, фиолетово-золотой шар, о котором все на мгновение забыли, снова овладел их мыслями. Майор Хэмфрейс схватился руками за металлическую сетку и подвинулся к Полу. Голосом, который составлял странную смесь подозрительности, любопытства и страха, он спросил: - Странником? Откуда вы знаете, что он так называется? Что вы вообще знаете об этом... предмете? - Предмете? - разозлился Профессор. - Теперь каждый глупец видит, что это планета. Луна вращается вокруг нее и сейчас находится как раз за ней. - Претензии просим предъявлять не нам, - шутливо вмешалась Рама Джоан. - Нашего колдовства здесь нет. - Точно. Она сама упала с неба, - с ехидством добавил Профессор. - Она нам нужна, как собаке пятая нога. Хантер украдкой толкнул его. - Мы назвали ее "Странником", потому что так переводится с греческого слово "планета". - Хотя ее настоящее имя - Испан, - донесся до них голос Дылды. Его покрытое глубокими тенями лицо появилось над плечом Хантера. Через мгновение он добавил: - Наверняка королевские мудрецы уже приземлились у Вашингтона. Майор Хэмфрейс вздрогнул, словно кто-то ударил его. - Я понимаю, - коротко ответил он, после чего обратился к Полу. - Вы можете войти, сэр. Мисс Гельхорн тоже, но без кота. - Так значит, вы не пустите этих людей? - выкрикнул Пол. - Несмотря на то, что я за них ручаюсь? Несмотря на то, что жизнь одной из женщин в опасности? - Профессор Опперли наверняка соответствующим образом оценит ваши действия, майор, - вмешалась Марго. - Где больная? - требовательно спросил Хэмфрейс. Его нога начала подрагивать так же, как у часового. Пол посмотрел, где находится кровать, но как раз в этот момент фигура Ванды возникла между Хантером и Рамой Джоан. - Это я! - с гордостью заявила она. Брехт снова застонал. Войтович, потирая плечо, разболевшееся, когда он нес кровать, с упреком посмотрел на Ванду. Майор откашлялся. - Вы можете войти, миссис, - произнес он, наконец. Он еще раз осмотрел всех по очереди и повернулся к машине. - Лучше идите, пока он не передумал, - шепнул Марго Хантер. - Это для вас наилучший выход. - Без Мяу? - возмутилась Марго. - Я позабочусь о ней, - сказала Анна. Слова девочки развеяли все сомнения Пола. Может быть, это обычная сентиментальность, но кошка и бескорыстность ребенка перевесили чашу весов, и Пол неожиданно крикнул: - Я никуда не иду! - Перестаньте драматизировать, Пол! У вас нет выбора. Вы не можете бросить проект, - произнес майор с плохо скрытой угрозой. Свободной рукой Марго обняла Пола и сжала его, словно желая прибавить ему смелости. Брехт шепнул ему на ухо: - Я надеюсь, вы понимаете, что делаете. - К черту, я не пойду! - крикнул Пол. Майор пожал плечами и сел в вездеход. Часовой закрыл дверь в башню и подошел к группе людей, стоящей перед воротами. - Прошу уйти отсюда, господа, - приказал он с легким раздражением, наводя на них ствол автомата. В левой руке часовой держал конец провода, тянущегося к реактивному двигателю на спине. Все, кроме Коротышки, отпрянули от автомата, даже Рагнарок, так как его хозяин от возмущения выпустил из рук поводок. - Майор! - закричал Коротышка. - Ваше поведение бесчеловечно. Я прослежу, чтобы об этом узнали соответствующие власти. Я плачу налоги! Из моих денег платят зарплату государственными чиновниками, несмотря на то, носят они мундир или нет, и сколько у них звездочек на этих мундирах! Подумайте об этом! Часовой подошел к нему. Было видно, что он хочет наказать наглеца, пока майор еще не уехал. - Заткнись и проваливай отсюда! - процедил он, подтолкнув Коротышку в бок стволом автомата. Раздалось ворчание, похожее на скрежет несмазанных шестеренок. Рагнарок рванулся вперед и прыгнул на часового. Двигатели на спине солдата неожиданно полыхнули двумя языками огня, словно у него выросла пара новых ярко-оранжевых ног. Часовой подниматься в воздух. И сверху продемонстрировал свое мастерство в стрельбе с лета: четыре пули опрокинули пса на землю и Рагнарок затих. Люди бросились бежать, но через мгновение остановились. Часовой проплыл в воздухе над сеткой и опустился на землю. Из двигателя снова на мгновение полыхнул огонь, чтобы самортизировать толчок. Додд упал на колени рядом с собакой. - Рагнарок! - неуверенно позвал он, осторожно коснулся шерсти и подняв лицо, произнес: - Он мертв. Войтович поднял складную кровать и подбежал к собаке. - Ему уже не поможешь, - прошептал Додд. - Вы не можете оставить его здесь, - заявил Войтович. Они уложили мертвое животное на кровать. Странник светил теперь так ярко, что люди видели цвет сочащейся из ран крови. Марго подала кошку Полу, сняла куртку и прикрыла Рагнарока, Коротышка молча кивнул головой. Небольшая процессия двинулась обратно по дороге, по которой пришла. Уже светало, но еще мерцали фиолетовые и золотые отблески. Гарри Макхит указал рукой на небо над океаном. - Смотрите, - сказал он. - Виден белый краешек. Луна показалась из-за Странника. Дональда Мерриама охватила дрожь, когда он увидел, что тонкие черные нити, соединяющие Луну с северным полюсом Странника, становятся ослепляюще белыми. Они были теперь более видимы и все больше напоминали паутину. Неожиданно часть Луны, соединенная нитями со Странником, тоже стала ослепительно белой. Она была похожа на маленький белый конус, который быстро удлинялся, одновременно расширяясь. Из него начали вылетать новые белые нити, которые стремительно возносились вверх. В этом белой части Луны было что-то странное - край ее становился все более выпуклым, словно Луна пыталась принять форму меча для регби. Этот выпуклый край был каким-то щербатым, покрытым мелкими черточками, как китайская мозаика. Ломаная линия отделяла освещенную часть Луны от остальной, темной, поверхности. Неожиданно белое сияние ворвалось с экранов в кабину "Бабы Яги" и ослепило Дона. Он закрыл глаза и наощупь начал искать на полке защитные очки. Надел их, настроил поляризацию на максимум, а затем запустил коррекционные двигатели и направил корабль несколько влево. Сверкающее Солнце, которое как раз показалось из-за Странника, блестело рядом с черным диском Земли - эта пара выглядела, словно раскаленный добела десятицентовик и закопченный доллар. "Баба Яга" закончила путешествие вокруг темной стороны Странника и теперь вышла на белый свет. Дон установил козырек над очками так, чтобы заслониться от света Солнца, после чего уменьшил поляризацию, чтобы при сиянии Странника рассмотреть ночную сторону Земли. На восточной части северо-американского континента начинался день. Южной Америки вообще не было видно. Остальную часть видимого диска Земли занимал Тихий океан - только внизу, с левой стороны, постепенно показывалась Новая Зеландия - там наступали сумерки. Пол удивился, что вид родной планеты, - удаленной от него на какие-то ничтожные четверть миллиона километров, а не затерянной где-то в глубинах космоса - доставил ему столь большую радость. Жители Новой Зеландии и Полинезии выбегали из домов, оставляя на столах и циновках ужин, чтобы наблюдать за чудом, которое появилось на небе вместе с приходом вечера. Многие из них думали, что Странник - это Луна, чудовищно деформированная, вероятнее всего, вследствие американских или советских атомных испытаний - и нужно было несколько часов, чтобы убедить их, что они ошибаются. Большинство обитателей Австралии, Европы и Африки жили в счастливом неведении - о Страннике они знали только то, что это какая-то несерьезная журналистская выдумка, типично американское явление, такое, например, как религиозный фундаментализм, кока-кола, новости из жизни сенаторов и кинозвезд. Более хитрые думали, что это реклама нового фильма ужасов или предлог для новых демаршей в адресу Китая. И только несколько профессиональных наблюдателей заметили связь между информационными сообщениями о Луне и несомненно, правдивыми докладами о землетрясениях. Над Атлантикой тоже царил день, но здесь ситуацию представляли несколько иначе, так как на большинстве самолетов и кораблей были проведены наблюдения за Странником в последние часы ночи. Экипажи самолетов и кораблей настойчиво искали среди атмосферных помех волну, на которой передавали бы какие-нибудь сообщения по поводу неизвестной планеты и пытались связаться с аэропортами или с руководством морского флота, чтобы дать отчет о происходящем и спросить совета. Некоторые суда шли в ближайшие порты. Команды других мудро и предусмотрительно направляли свои суда в открытое море. На трансатлантическом лайнере "Принц Чарльз" произошли драматические события. Группа фашиствующих бразильских молодчиков с помощью двух судовых офицеров португальского происхождения захватила роскошный лайнер. Капитан Ситвайз сидел арестованный в собственной каюте. У мятежников был разработанный план, но кто знает, удалось ли бы его реализовать, если бы не всеобщее возбуждение в связи с "астрономической угрозой"? Почти с ужасом они обнаружили, что ценой жизни шести мужчин (среди мятежников было только трое раненых) в их власти оказался не только корабль, большой, как отель в модном курортном городе, но также и два атомных реактора. Вольф Лонер спокойно позавтракал и занялся обычными утренними делами. Его яхта "Стойкая", неторопливо плыла на запад под низко нависающими тучами. Одинокий мореход продолжал размышлять о великих законах природы, погребенных под наростами современной жизни. Когда красный утренний свет осветил джунгли, дон Гильермо Уолкер уже мчался на моторном катере братьев Арайза: из озера Никарагуа в реку Сан-Хуан, оставив позади Сан-Карлос. Теперь, когда Странник исчез с неба, Дон Гильермо не забивал себе голову вулканами и землетрясениями. Он со все большей охотой думал о том, как бомбил крепость "Эль Президенте" со своего маленького самолетика, который покоится сейчас на дне озера. Пускай такая судьба ждет всех левых, Дон Гильермо наконец-то показал всем этим слизнякам, этим никчемным людишкам Джона Берча, чего он стоит! По крайней мере, так он оценивал свои силы, гордясь недавно совершенным поступком. Он с гордостью ударил себя в грудь и крикнул: - Я человек! Один из братьев Арайза, прищурив глаза от слепящего света восходящего солнца, кивнул и сказал: "Да". Но это прозвучало без особого энтузиазма, словно то, что ты являешься человеком, вовсе не было большой честью. 15 Пол был вынужден признать, что долгая прогулка по песку мучительна, даже если идешь в обществе приятных людей, а на небе сверкает новая планета. Радость от того, что он настоял на своем, вопреки желаниям Хэмфрейса и командованию лунного проекта, быстро прошла. Изнуряющий марш по песку показался ему бесцельным и необычайно угнетающим. - Это грустно, да? - мягко спросила Рама Джоан. - Когда сжигаешь за собой мосты, связываешь свою судьбу и судьбу своей девушки с горсткой безумцев, которые идут хоронить пса? Они шли в конце процессии, далеко позади кровати, которую несли Кларенс Додд и Войтович. Пол улыбнулся. - Ты не права, - покачал он головой. - Марго не моя девушка. Да, я ее люблю, но без взаимности. Мы только друзья. - Действительно? - Рама Джоан испытующе посмотрела на него. - Вся твоя жизнь может пройти в такой дружбе, Пол! Пол виновато пожал плечами. - Я знаю, Марго тоже говорит мне об этом. Она утверждает, что я счастлив, имея возможность окружать ее материнской опекой и отбивая атаки других мужчин. Конечно, кроме Дона. Она считает, что мои чувства к нему, даже если я сам этого не сознаю - нечто большее, чем братские чувства. Рама Джоан усмехнулась. - Может быть, она и права, - заметила она через некоторое время. - Но все же, ваше братство - ты, Марго и Дон - выглядит довольно странно. - Нет! По-своему это совершенно нормально, - с грустью заверил ее Пол. - Мы вместе ходили в школу. Нас интересовали точные науки. Мы дружили. Потом Дон закончил университет и стал космонавтом. Я занялся журналистикой и стал комментатором, а Марго всегда влекли гуманитарные науки. Но мы решили держаться вместе, поэтому, когда Дон получил работу в Лунном проекте, нам тоже удалось пролезть туда, то есть мне удалось. Уже тогда Марго знала, что Дон нравится ей больше, чем я, и что он, похоже, любит ее. Тогда они обручились. Может быть, потому что наше общество искоса смотрит на подобные треугольники. Потом Дон полетел на Луну. А мы остались на Земле. Вот и все до вчерашнего дня, когда мы встретились с вами. - Наверняка в конце концов должен произойти взрыв, Пол. Такая ситуация не может длиться вечно, - печально сказала Рама Джоан. - Я расскажу тебе свою историю. Мой муж руководил отделом рекламы одной большой компании. Я могла бы припеваючи жить на Манхэттене. Анна ходила бы в спецшколу, а я время от времени читала бы лекции о мистицизме в женском клубе. Вместо этого я развелась и едва свожу концы с концами. Живу тем, что мне платят за лекции и на проценты от небольшой суммы сбережений. Я ношу эти странные, карнавальные одеяния - с пренебрежительной улыбкой она указала на белую манишку и фрак - чтобы возбудить в людях большую заинтересованность мистицизмом. "Мужской протест" - шутили когда-то по этому поводу мои друзья. "Нет!" - говорила я им. Человеческий протест! Я хотела свободно выражать свои взгляды и говорить то, что действительно чувствую. Я хотела, чтобы у Анны была настоящая мать, а не хорошо оде