ю нового испытательного прибора, а то старый не очень надежен. Ко всему прочему, он научил нашу невежественную аристократию запускать змея и играть в трехмерные шахматы. За последние две недели Мюрию буквально лихорадит от новых развлечений. - Хм! - Выражение восторга исчезло с лица короля. - Вот _з_в_е_р_и_! - взвизгнул Грегги. - Вы только посмотрите на эту обезьяну! И он будет с ней биться?! Неужели взаправду? - Не до смерти, дорогой, - успокоила его королева. - Он нужен для Великой Битвы... Потом будут слоны и чудовищные собаки из Каталонской пустыни. А еще... вон, посмотри, в том фургоне... Жуть какая! Похоже на помесь саблезубого тигра и огромной гиены! - Саблезубая гиена, - подхватила Идона. - Еще один экземпляр, привезенный африканской экспедицией. Сегодня прибыл последний караван. Одновременно с громом ударили медные литавры и барабаны. Начался парад участников: впереди шли серые со шлемами гладиаторов в руках, за ними верхом гарцевали серебряные и, наконец, золотые - люди и тану в сверкающих стеклянных доспехах разных оттенков и фасонов. Халикотерии также были в богатых латах и вышитых золотом попонах, окрашенных в геральдические цвета Гильдий. Когда через открытое заграждение бок о бок въехали на арену двое всадников, публика взорвалась аплодисментами. Один великан в изумрудно-зеленых доспехах, усыпанных сверкающими на солнце топазами, восседал на медно-рыжем скакуне. Забрало рогатого шлема было поднято, и он приветствовал беснующихся болельщиков, постукивая по щиту огромным топором из сверхпрочного стеклопластика - витредура. Рядом с викингом выступала миниатюрная золотая фигурка верхом на черном халике. Какая-то дама бросила ему цветы, а он привстал в седле и взмахнул копьем, с которого свисал длинный фиолетовый вымпел с золотой эмблемой. - Какой странный символ! - пробормотал Брайан. - По-моему, даже несколько непристойный. - Достопочтенная Мейвар, - сухо объяснила королева, - позволила ее кандидату самому выбрать облачение. Права ли я, предполагая, что этот вытянутый вверх палец на его вымпеле - крайне дерзкий вызов? - Да, Ваше Величество, вы совершенно правы, - не моргнув глазом, ответил Брайан. Шествие замкнулось в огромный круг по краю арены. Лорд Маршал Спорта, лорд Меченосец вместе с секундантами, а также члены судейской коллегии подошли к огороженной лестнице, ведущей в королевскую ложу, и по традиции приветствовали высоких особ, призвав к тому же публику и участников. - Повелеваю начать состязания! - отдал король словесную и мысленную команду. Публика уселась, а борцы и животные удалились в загоны по разные стороны арены. Тем временем разминка и цирковые номера продолжали подогревать настроение на трибунах. - Ну, как продвигается дело, профессор? - спросил Брайана король. - Уже собран значительный банк данных, как вам наверняка доложил лорд Агмол. Король кивнул. - Агги сегодня выступает, но он успел мне сказать, что ты как следует помотал его по городу и окрестностям. - В анализ необходимо включить сельское хозяйство, главным образом потому, что работа по возделыванию плантаций возложена у вас исключительно на людей. Оказывается, многие работники, не имеющие торквесов, заняты не только в сфере обслуживания... Признаться, я был удивлен, обнаружив, что большинство из них трудятся с полной отдачей и весьма довольны жизнью. - Вы были удивлены, Брайан? - переспросила королева. Затем смочила салфетку в кубке с белым вином и вытерла перемазанные банановой мякотью губы лорда Грега-Даннета. Генетик подобострастно улыбнулся ей. - Внешне они вполне ассимилировались. Полагаю, недовольных не так уж много, во всяком случае, здесь, на Авене. Мне бы хотелось провести сравнительный анализ с другими крупными городами, скажем, с Горией и Финией. Могу я на это рассчитывать? - Сожалею, - сказал король, - но у тебя не будет времени. Результаты анализа необходимы нам до начала Великой Битвы. Тебе придется ограничиться данными, собранными здесь, даже если в них наблюдается перегрузка положительных факторов. - В Мюрии собраны сливки человеческого общества, - наивно заявил Грегги. - Отсюда даже женщина не сбежит. Я имею в виду - куда ей бежать? - Почему же? Есть куда - на Керсик, - заметила Идона и похлопала мастеру родео в оранжевых кожаных штанах, когда тот усмирил антилопу размером с лося. А Брайану пояснила: - Это остров к востоку отсюда. В вашем будущем мире он расколется на Корсику и Сардинию. - А есть ли у вас объявленные вне закона? - Очень мало, - отмахнулся король. - Враждующие шайки бандитов. Раз в несколько лет мы снаряжаем Охоту и устраиваем хорошую чистку. Прямо скажем, небольшое удовольствие. - Смотрите! Смотрите! Рабочие слоны с большими бивнями! Выдающийся генетик и часть публики вскочили и громко закричали. Укротители, вооруженные длинными палками, вывели на арену шесть слонов с загибающимися вниз бивнями. Самый крупный был высотой до четырех метров. Несколько рыцарей тану - у каждого в руке было лишь витредуровое копье со знаменем - стали участниками экзотической корриды. Один незадачливый матадор споткнулся и был затоптан. Радужное свечение его небьющихся доспехов вдруг померкло, словно кто-то выключил изнутри свет. - Шею сломал! - проквохтал Грег-Даннет. - Еще один клиент для богадельни Дионкета! - Его вылечат, дорогой мой, не бойтесь, - утешала королева потрясенного Брайана. - К счастью, мы живучая раса. Но этому бедняге уже не видать Великой Битвы: его поместят в Кожу на реабилитацию. Одно неловкое движение стоило ему карьеры. Слоны с большими бивнями и уцелевшие рыцари удалились под аплодисменты. - Значит, животных не убивают? - поинтересовался Брайан. - Сегодня будут только две смертельные схватки, - ответила королева. - Ну а теперь... Голос ее был заглушен мощным звоном литавр. Маршал Спорта приблизился к основанию королевской лестницы и сделал объявление, которое Алутейн перевел Брайану: - К удовольствию Их Величеств - на арене новичок Стейн Ольсон, верный слуга кандидата Эйкена Драма! Стейн лихо подскакал к ступеням, приспустил витредуровый топор на длинном топорище и, приветствуя высоких особ, прикоснулся к серому торквесу. В шумных ответных откликах слышалась настороженность. Король встал, поднял руку. Толпа смолкла. Стейн развернулся, чтобы встретиться со своим противником. Укротители на другом конце арены сняли прочные запоры клетки на колесах. На посыпанную песком площадку выскочила саблезубая гиена. У нее была шея змеи и довольно маленькая голова, как у белого медведя. Однако туловище чуть ли не вдвое больше, чем у пока еще не появившегося на свет полярного обитателя. Весила гиена не меньше тонны, но двигалась легко и стремительно, прижав к голове большие круглые уши. Пасть чудовища широко разинута, и из нее торчала пара огромных клыков, каждый из которых длиннее руки викинга. - У-ух! - выдохнул лорд Грег-Даннет. Следуя принятому этикету, Стейн галопом понесся навстречу врагу, но в последнюю секунду увернулся и на скаку огрел гиену плашмя топором. Та завертелась волчком, издала змеиное шипение и заскребла когтями по песку. Стейн возвращался, наносил удар за ударом, отступал и снова наступал, охаживая чудовище по бокам, по хребту, по шее и наконец, не очень сильно, - по плоскому черепу. Саблезубый хищник, обезумев, метался за ним, норовя вгрызться в брюхо халику или ухватить своего мучителя скрежетавшими челюстями. Публика отзывалась на каждый удар одобрительным ревом. Когда зверь стал ослабевать от боли, с трибун донеслись отдельные голоса: - Кончай его! Скандинав натянул поводья и стал кружить около гиены, бессильно присевшей на задние лапы. Зверь издал ряд коротких высоких звуков, напоминавших дьявольский смех. Тагдал снова поднялся и взмахнул рукой. - Кончай саблезубую! - в один голос взвыла толпа. Затем воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом копыт иноходца и свистящим дыханием усталой жертвы, которая мерно раскачивалась в ожидании последнего удара. Отъехав к заграждению, Стейн спешился. На конце топорища был укреплен прочный шнур. Наступающий викинг принялся бешено вращать на шнуре топор вокруг своего рогатого шлема, так что его даже не было видно в воздухе. Он приближался к стоящему на задних лапах зверю, ослепительно сверкая каждой гранью своих доспехов. Наконец подпрыгнул, в точности повторив амплитуду движения своей добычи, и на лету снес гиене голову. Слышен был невообразимый физический и умственный гвалт, свист, хлопанье, топот. Тагдал покинул ложу и спустился по ступеням на арену. Секунданты Маршала Спорта бросились открывать заграждения, чтобы Стейн мог подойти к монарху. Викинг при виде короля снял свой изумрудный шлем. По трибунам пронесся рокот. С противоположного конца арены выехал на черном халикотерии маленький всадник, закованный в стеклянные, сверкающие золотом латы. В то самое мгновение, как Стейн почтительно склонился перед королем, Эйкен Драм резко осадил скакуна в метре от Стейна и торжествующе ухмыльнулся. - Все это он сам! - заявил Эйкен. - Без какой-либо помощи от меня, Могущественного! Маршалу Спорта пришлось быстро настроить свой психокинетический аппарат, чтобы поднятые Эйкеном клубы пыли не окутали растерявшегося короля. Распорядитель состязаний выступил вперед и объявил: - Прошу тишины для акколады - посвящения в рыцари! Стейн покосился на Эйкена. - Терпение, малыш, ты еще получишь все, что тебе причитается. Тагдал вытащил цепь с большим медальоном, на котором была выгравирована королевская эмблема. - Сланшл! - взревела толпа. Король надел цепь на шею победителя. Под приветственные клики королева Нантусвель послала вниз салфетку, продетую сквозь великолепный перстень (Стейн и не заметил, что салфетка немного перемазана банановой мякотью). Тануски вопили от восторга, рыцари изо всех сил сдерживались, чтобы не показать свою зависть. Служитель подвел к Стейну халика, и тот покинул арену. "Это мой парень!" - выкрикнул Эйкен на верхнем регистре умственной речи. Тагдал вернулся в ложу, распространяя вокруг себя атмосферу раздражения и досады. - Ну, Тэгги, не расстраивайся! - уговаривала его королева. - Не понравилось? - пискнул Грегги. Раздался оглушительный удар грома. - Вот вам в точности мои чувства! - прорычал Верховный Властитель Многоцветной Земли. - Прошу у всех прощения. Я должен совершить монарший отлив. - Не любит он людей. - Глуповатая мордочка лорда Грега-Даннета вдруг озарилась светом мудрой проницательности. - И вы не любите, моя королева, и весь ваш род... Король терпит нас как необходимое зло, а по вам, лучше бы "врата времени" и вовсе не открывались. - Как тебе не стыдно, шалунишка! - возмутилась Нантусвель. - Кому-кому, а тебе-то известно, что люди - мои лучшие друзья. Что подумает Брайан? На-ка лучше, съешь яичко. Мастер генетики взял резную серебряную тарелочку со сваренными вкрутую яйцами и озадаченно уставился на нее. - Яйца! Вот от них-то и все раздоры! Только представьте, светлейшая леди, в человеческих яичниках их содержится двадцать пять тысяч! И угораздило же Мать Природу так щедро напичкать женщину яйцами! - Он покосился на Брайана, взял яйцо, обмакнул в вазочку с горчицей и задумчиво осмотрел со всех сторон, прежде чем откусить. - Знаете, доктор Гренфелл, как в плиоцене зовут Мать Природу? Тана!.. Или Тэ, если придерживаться верований фирвулагов. - Грегги, дорогой, не болтай с набитым ртом, - строго сказала королева. По гладким щекам безумца заструились слезы. - Если б можно было заставить ее размножаться вегетативным путем! Брайан понял, что речь идет уже не о Матери Природе. - Вы не поверите, Гренфелл, моя старая лаборатория в университете Джона Хопкинса и то была оснащена лучше, чем здешние! - продолжал лорд Даннет. - Не отвлекайся, Грегги, - перебила его Нантусвель. - Видишь, Агмол выезжает? Леди Идона бросила на Брайана оценивающий взгляд. - Вы уже сделали какие-то предварительные выводы, профессор? Помимо генетических проблем, тану очень обеспокоены растущей зависимостью от человеческой рабочей силы и технологии. За несколько недель вы наверняка заметили, что молодые тану не проявляют интереса к сельскому хозяйству и таким отраслям, как горное дело, градостроительство, обрабатывающая промышленность. - То есть к основным видам деятельности, находящимся в моей епархии, - раздраженно добавил лорд Алутейн. - Гильдия Творцов переполнена музыкантами, танцовщиками, скульпторами, модельерами... А знаете, сколько студентов поступило в этом году на факультет светотехники? Пятеро! Через два столетия наши города будут освещены лампадами на оливковом масле и сальными свечками! - Ваша тревога вполне обоснованна, - осторожно заметил Брайан. - Уже пошли разговоры о том, чтобы отделить науки от искусств! - в негодовании воскликнул Властелин Ремесел. - Дескать, тану будут почивать на лаврах, а производством пускай занимаются люди! Как вам это нравится? - Тут не обошлось без Гомнола! - невозмутимо заметила Идона. - До каких же пор мне тянуть лямку! - не унимался Алутейн. - Ведь я из тех первых пришельцев, кто, заручившись поддержкой Бреды, бросил вызов федерации. Таких, как я, среди тану раз, два и обчелся: Тагдал, Дионкет, Мейвар, леди Идона, лорд Меченосец, старина Лейр, прозябающий в Пиренеях... Ну вот, и я уже пользуюсь географическими названиями, принятыми у людей! Всего-то шестьдесят с лишним лет существуют чертовы "врата времени", а тысячелетия культурного развития Дуата выброшены на свалку! Лучшие наши борцы - и те одни гибриды! Весь наш древний мир с дерьмом смешали! - Выбирай выражения, брат-творец! - вмешалась королева. Грег-Даннет обнажил в ухмылке желтые зубы. - Вы не можете загородить дорогу прогрессу. - Даже так? - улыбнулась в ответ Нантусвель. - Его высочество лорд Ноданн Стратег с супругой! - возвестил лакей в сером торквесе, отодвинув портьеру. Брайан едва не ослеп от сияния розово-золотых доспехов на высоком стройном красавце. - Сын мой! - воскликнула королева. - Мама! - Я так рада, что ты будешь присутствовать на этом испытании! Губы Аполлона сложились в ироническую усмешку. - Ну что ты, разве можно пропустить такое зрелище! Я даже привез маленький сюрприз любимцу Мейвар. Королева расцеловалась со старшим сыном, затем взяла за руку женщину в великолепном наряде и головном уборе цвета зари и подвела ее к остолбеневшему антропологу. - А вот и для вас сюрприз, Брайан. Мы ведь обещали! Мой дорогой Ноданн наверняка захочет поближе посмотреть выступление Эйкена Драма, а вы пока садитесь рядышком и возобновите ваше знакомство. Ты помнишь Брайана Гренфелла, дорогая Розмар? - Как я могу его забыть? - Мерси наклонилась и запечатлела на губах антрополога нежный поцелуй. Потом обратила кокетливый взор к своему красавцу лорду. - Ты не должен ревновать, мой демон. Мы с Брайаном старые, очень старые друзья. - Да пожалуйста! - небрежно бросил Стратег. Он открыл заграждение и по ступенькам сбежал к арене. Толпа на стадионе и грозовое небо разразились громом восторга. На противоположной стороне арены Эйкен спрашивал лорда Меченосца: - А это что за явление Христа народу? - Скоро узнаешь! Насколько мне известно, он привез для тебя нечто особенное с болот Лаара. Тагал вышел за перегородку и двинулся навстречу славному рыцарю тану. При появлении Ноданна игры на арене прекратились. Стейн уже без доспехов усердно обгладывал жареную ножку какой-то довольно крупной птицы, стоя в проходе, ведущем к раздевалкам. - Эй, малыш! - окликнул он Эйкена. - Тебя тут дожидаются. Твой старый приятель, известный кобель-производитель. К ним подкрался Раймо Хаккинен; его белесые, в кровавых прожилках глаза лихорадочно блестели. Все взоры были прикованы к Стратегу, на Раймо никто не обращал внимания, но он тем не менее воровато озирался и говорил взволнованным шепотом: - Я только на минутку, лорд Эйкен!.. Драм был явно огорошен. - Ты что, рехнулся, дровосек? Какой я тебе лорд?! Я твой верный собутыльник. Эйкен послал быстрый, испытующий импульс за набрякшие веки и обнаружил... полнейший хаос. В пучине усталости и ужаса, какую представлял собой теперь ум финна, нельзя было отыскать ни единой разумной мысли. Серебряный торквес как будто выпустил на волю бесов, осаждавших бывшего лесоруба. Все пережитое им за последние две недели в сочетании с функциональными отклонениями поставило его на грань психического срыва. - Бабы, Эйк! Эти суки тану, пожирательницы мужиков! Они выжали меня как лимон! Стейн хлопнул себя по мощным ляжкам и без всякого сочувствия рассмеялся. Раймо только голову повесил. Он сбросил килограммов пятнадцать. Его прежде пышущее здоровьем лицо покрылось морщинами и осунулось, белобрысые волосы торчали сосульками из-под легкомысленной шапочки, а на некогда могучем теле свободно болтался костюм в стиле итальянского Возрождения с буфами на узких рукавах и гульфиком на панталонах. Казалось, он вовсе не обиделся на смех викинга, а, молитвенно сложив ладони, бухнулся в ноги своему пройдошистому приятелю. - Ради Бога, Эйк, спаси меня! Ты ведь все можешь! Я же вижу, как этот сучий город ест у тебя с ладони! В целительстве Эйкен был не силен, однако сосредоточился, пытаясь сделать все, что в его силах, для истерзанного разума. На них начали оглядываться тану, участвующие в состязаниях, поэтому Эйкен вытащил беднягу в коридор. Стейн поплелся за ними, обсасывая косточку. - Кидают меня друг дружке, словно мяч! - причитал Раймо. - Их тут чертова прорва, этих баб, и ни одна родить не может. Всех серебряных уже перепробовали, и серых тоже. Чуть мужик им приглянулся - сразу тянут в постель! А если не набьешь их поганую утробу, они тебе такое устроят... Ох, Эйк, ради Бога! Ты ведь знаешь, что они могут сотворить с тем, на кого напялили этот сволочной торквес! Эйкен знал. Он быстро пробежался по лабиринту заезженного, выхолощенного мозга, отключил цепи боли, задействовал успокоительную систему, способную принести временное облегчение. Когда дело станет совсем плохо, Раймо сможет ею защититься и немного восстановить силы. Его искаженное мукой лицо слегка порозовело. - Не допускай их до меня, Эйк! - взмолился бывший лесоруб. - Мы ведь с тобой были не разлей вода! Не давай этим сукам затрахать меня до смерти. В глубине коридора послышались громкие голоса и смех. Шесть высоких нимф неземной красоты с длинными белокурыми волосами, в радужных шифоновых платьях, усыпанных драгоценностями, устремились к финну с веселыми возгласами. - Наконец-то мы тебя нашли, плутишка! - Раймо, прелесть наша, почему ты нас покинул? - Придется его наказать! - А знаете, сестрички, кто вот тот, высокий? Это Стейн! Давайте и его прихватим! Благоуханное дуновение совместной принудительной силы, сопровождаемое смешками и непристойными жестами, подействовало на Эйкена и викинга, несмотря на воздвигнутые психологические барьеры. Простонав напоследок: "Эйк, защити меня от них!" - Раймо исчез, увлекаемый белокурыми бестиями. - Чертовки! - пробормотал Стейн. Эйкена передернуло. - Там, в нашем добром старом Содружестве, я бы над ним только посмеялся, но здесь... Ты не поверишь, что делается в его мозгу! Это хуже смерти! Где бедняге с ними справиться! - Ему бы у тебя поучиться, - заметил Стейн. По трибунам пронесся голос лорда Меченосца: - Эйкен Драм приглашается продемонстрировать свое искусство перед королем и знатью Мюрии! - Ну, я пошел! - Лицо плута вмиг посерьезнело. - Если меня пригвоздят, Мейвар покажет тебе, где спрятана Сьюки. - Не поддавайся им, малыш! - напутствовал его викинг. - Во славу и забаву Ваших Королевских Величеств выступает носитель золотого торквеса, кандидат от Гильдии Экстрасенсов, возглавляемой нашей достопочтенной леди Мейвар Создательницей Королей! Вскочив на черного монстра, Эйкен поехал выполнять свой долг. Его встретили почти такой же бурной овацией, как и Стратега. Сам Ноданн стоял у основания лестницы с непокрытой головой и выражением благосклонности на прекрасном лице. Когда приветственный гром трибун стих, он провозгласил: - Многоуважаемая патронесса Эйкена Драма немало порассказала нам о его выдающихся метапсихических способностях. Но сейчас мы намерены испытать другие качества кандидата, отличающие всех наших товарищей по оружию: отвагу, решимость, ловкость. Покажи, на что ты годен, Эйкен, при встрече с противником, которого я для тебя выбрал... Имя его - Фобосук - упомянуто в древних сагах Гории. Большинство его сородичей вымерло почти пятьдесят миллионов лет тому назад. Но несколько особей сохранилось в болотах реки Лаар, чуть южнее моего родного города. Я усмирил его силой своего ума и доставил в столицу. Но тебя я призываю не нарушать правил нашего спорта! В схватке с врагом у нас не разрешается использовать мозговые приемы. Твое оружие - физическая сила, мужество, врожденная хитрость. Если ты нарушишь предписания, наш благородный гнев падет на твою голову. В публике прокатился глухой рокот. Противоречивые чувства охватили окружающих и передались маленькой фигурке в золотых доспехах; были среди них враждебность, презрение, страх, но в основном... "Черт меня побери, - подумал Эйкен, - большинство желает мне победы!" Ноданн закончил свои наставления, и король подал сигнал к началу. Эйкен направил иноходца к центру арены. В одной руке у него было зажато копье, другой он повторил Стратегу жест, изображенный на знамени, после чего поприветствовал сидящих в королевской ложе и всю публику. Раздался дружный рев. Тяжелое заграждение арены растворилось во всю ширь, открыв темный зияющий проем. Последовала голосовая и мысленная команда Ноданна: - Фобосук, выходи! Дракон вырвался на арену, остановился посреди поля, разинул пасть и зашипел. Зрители отозвались смешанным воплем восторга и ужаса: такая диковинка впервые появилась на арене Мюрии. Фобосук напоминал чудовищного крокодила. Череп его достигал двух метров в длину, а зубы, оскаленные в разверстой голубовато-серой пасти, были размером с огромные бананы. Мощное туловище вытянулось по арене метров на пятнадцать; спинной хребет покрывали остроконечные костяные щитки. Безудержная фантазия Стратега добавила к бледно-зеленому с черными полосами окрасу геральдические розовые и золотистые узоры Гильдии Психокинетиков. При виде черного скакуна Фобосук не утратил своего сардонического спокойствия: некоторое время он лишь слегка притопывал по песку кривыми лапами и глядел по-кошачьи прищуренными глазками. Но вскоре вопли толпы, яркое освещение и болезненный умственный посыл Ноданна разъярили его, и зверь стал озираться, намечая жертву. Затем он хлестнул зубчатым хвостом, выпустил ядовитые мускусные пары из своих клоачных желез и судорожным галопом устремился к ближайшей мишени. На шотландской планете Далриаде, где родился и вырос Эйкен Драм, крокодилов никогда не видывали: экологи явно сочли данную рептилию излишней для местной фауны. Так что Эйкен, увидев перед собой дракона, способного бегать, подобно скаковой лошади, едва не наложил в штаны. Однако порядок состязаний требовал, чтобы противники встречались лицом к лицу, потому коротышка волей-неволей сжал покрепче копье и, забыв о необходимости сообразовываться с доводами рассудка, что было силы всадил шпоры в широкие бока халикотерия. Тот издал вопль ужаса и вмиг сбросил наездника. А сам пустился спасать свою шкуру в противоположный конец арены. Молодой человек в доспехах с золотым подбоем вскочил на ноги, подхватил копье и смазал пятки, к вящему удовольствию настигающего его Фобосука. Мгновенное оцепенение сменилось свистом и ободряющими возгласами. Небеса сопроводили этот рев своей фанфаронадой, вдохновившей чудовище на не менее громовой ответ. Его гигантская пасть оставалась закрытой, дабы не мешать ему гоняться за Эйкеном с одного конца арены на другой. Тем временем судьи, клоуны, укротители, рамапитеки, вывозившие навоз, рыцари тану в латах с алмазной огранкой, высокопоставленные чиновники и прочие карабкались по головам друг друга, опасаясь, как бы крокодильи клыки ненароком их не зацепили. Добежав до лестницы перед королевской ложей, где стояли Ноданн, Тагал и другие благородные наблюдатели, напоминая высеченные из драгоценного камня шахматные фигуры, Эйкен резко повернул вспять и короткими зигзагами понесся к центру арены, а метрах в трех за ним прыгал уже слегка запыхавшийся Фобосук. Метнув на бегу копье так, что оно вонзилось острием в землю, Эйкен подпрыгнул, ухватился за него, как за шест, и золотой ракетой взмыл в воздух. Приземлился он как раз позади Фобосука. Возя брюхом по земле, хищник в недоумении взирал на все еще дрожащее копье. Затем ужасающая пасть развернулась к человечку, крутившемуся возле хвоста. Но Эйкен не дал чудовищу возможности сосредоточить на себе взгляд. Легко, словно подхваченный ветром осенний листок, он вспорхнул на узловатую спину и побежал по ней, стараясь удержать равновесие. Противник извивался всем телом: намерения этой мелкой добычи были ему непонятны. И вдруг дракон будто окаменел. У толпы вырвался единый вздох, когда Эйкен упал ничком на ярко размалеванную шкуру и мертвой хваткой вцепился в пару щитков. Фобосук передернулся в попытке стряхнуть блоху, что прилипла к его спине. Клацая челюстями с шумом камнедробилки, он с гибкостью василиска подбрасывал вверх свое трехтонное тело и силился ухватить Эйкена черными ятаганами, украшавшими его лапы. Поднятые хвостом клубы пыли мгновенно окутали и самого дракона и присосавшегося к нему золотого клеща. Через минуту он остановился передохнуть, и публика увидела, что Эйкен все еще лежит между двумя рядами щитков, расположенных на уровне передних лап чудовища. Фобосук плюхнулся на брюхо и отчаянно зашипел. Когда длинная - в рост Эйкена - пасть закрылась, плут проворно вскочил на ноги, прошмыгнул по шее позвоночного, между глаз и спрыгнул с острия морды. Как зачарованный, монстр глядел на Эйкена, выдергивающего из земли копье. Тем же путем человек вернулся на спину дракона; фиолетовое знамя реяло над пропыленным золотым шлемом. - Кончай его! - послышался трубный голос трибун. Фобосук взревел, пасть снова раскрылась, и кошмарный череп навис над Эйкеном, точно подъемный мост. Держа наготове копье, коротышка заглянул в перевернутые глаза дракона. Внутреннее видение открыло ему за плотной, ярко изукрашенной оболочкой две глубокие париетальные полости. Эйкен выбрал правую полость, вонзил в нее копье, затем мгновенно спрыгнул со спины чудовища и отбежал на безопасное расстояние. Опять раздался вой, довольно продолжительный, поскольку драконы не сразу издыхают. Но наконец громадное тело рухнуло в пыль. Эйкен вырвал из кровоточащего мозга треснувшее копье с разорванным знаменем и медленным шагом направился к королевской лестнице. Там его уже ждали король, и улыбающаяся королева, и отчужденно-надменный Стратег... А еще высокая согбенная фигура в балахоне сливового цвета. Мановение костлявой руки - и вот уже пыльные доспехи сияют, как новенькие, над головой полощется свежевыстиранное знамя, а исчерна-фиолетовый плащ на плечах сливается с цветом грозового неба. Маршалу трижды пришлось прокричать: "Прошу тишины для акколады Его Королевского Величества!" - прежде чем публика угомонилась. Лорд Меченосец выступил вперед и подал королю ножны, из которых Тагдал извлек аметистовый меч. Держа лезвие в одной руке, а золотую рукоятку в другой, король поднес оружие к лицу победителя. - Мы посвящаем тебя в рыцари, служи нам вечно и верно. Какое имя решил ты себе избрать, вступая в ряды доблестного воинства тану? Приглушенный внутренний голос Мейвар разнесся по арене: "Это необязательно. В свое время я сама подберу ему имя. Но срок еще не настал." Король молча сжал губы, а нити его серебряной бороды сделались точно каменные. - Подчиняюсь достопочтенной сестре, твоей леди-патронессе. Ты сохранишь человеческое имя до тех пор, пока не придет время... назначенное ею. Итак, прими меч, лорд Эйкен Драм, пусть он послужит тебе... и мне в поединке с Делбетом. Юный наглец с ухмылкой принял сверкающее лезвие. Под восторженное "Сланшл!" лорд Меченосец надел ему перевязь и прикрепил к ней ножны. Грег-Даннет свесился через перила королевской ложи, осыпая всех крошками яичного желтка. - Ах, молодец! Ну и парень! Вот здорово! - Он повернулся к Властелину Ремесел, который с непроницаемым лицом наблюдал за происходящей внизу церемонией. - Ведь доказал, всем доказал, что он не только талантливый метапсихолог, но и храбрый воин! А мы-то думали, старуха Мейвар из ума выжила... - Не будь ослом, Грегги! Драму предстоит бой с Огнеметателем. Где такому хлюпику с ним справиться? Грег-Даннет шмыгнул носом. - Не справится, думаешь? Букмекеры уже принимают ставки триста к одному в его пользу. То есть так было, пока он не отделал дракона. Может, и нам с тобой пари заключить, а? У основания лестницы Мейвар обнимала своего протеже. Король и Стратег поднялись в ложу, вид у обоих был мрачный. - Пари? - всполошился Алутейн. - Нет уж, Грегги, без меня. - Так я и знал! - вздохнул Чокнутый и потянулся за вторым яйцом. 11 Тримаран летел на запад вдоль побережья Авена, перекрывая мелкую соленую лагуну на крыльях психокинетического ветра, взнузданного Мерси в ответ на возражение Брайана, что погода слишком тихая для плаванья под парусом. Они долго плыли, сменяя друг друга у руля. Мерси пела странно знакомую песню тану, а красно-белый парус трепетал на ветру у них перед глазами, закрывая вид далекой земли и заснеженные вершины Бетских Кордильер на востоке. Как странно, думал он, млея от близости Мерси, и от стремительного скольжения по воде, и от жаркого солнца, как странно сознавать, что такой некогда была Земля. Драконова гряда Авена, которая в будущем станет островом Мальорка, поросла диким лесом, а меж этих чащ раскинулись луга, где в королевских заповедниках пасутся гиппарионы, антилопы и мастодонты. Эти бронзовые холмы, маячащие в дымке по правому борту, через шесть миллионов лет станут островами под названием Ивиса и Форментера. Но никогда уж больше не плыть ему на яхте по лазурным водам, ведь плиоценовые воды белы, как молоко, как ее дикие, отражающие море глаза... Странно! Громада Балеарского полуострова возвышалась тяжелыми отложениями, соляными и гипсовыми, оставшимися от многочисленных обмелений и наводнений Средиземноморского бассейна. Потоки изрезали южную каменистую оконечность Авена бесчисленными бороздами, загогулинами, спиралями, излучающими волшебное пастельное сияние... И все это бесследно исчезнет в эпоху Галактического Содружества под многотонной толщей океана, которая вдавит морское дно вглубь на два километра и даже больше, пророет бездны там, где сейчас в фарватере тримарана блестят плиоценовые мели. Как странно. В конце концов гипсовые россыпи сомкнулись вокруг кольцом ослепительно сверкающих дюн; средь них, словно мираж, выделялись уступы Огненной скалы. Яхта плыла по таинственному фиорду, и белизна уступила наконец место фиолетовому и серо-голубому; по обе стороны вставали разъеденные, тлеющие вулканические наслоения, лишь кое-где одетые хвойным лесом. Фиорд был глубокий - видно, вода в него поступала из какого-то подземного источника. Ветер, послушный воле Мерси, толкал их вперед, погоняя течение, и вскоре они вышли на открытое пространство соляных болот, зеленую живую гладь, тянувшуюся на запад без конца и края. - Большое Гнилое болото, - прервала молчание Мерси. - Испанская река несет сюда пресную воду с Бетских Кордильер - видишь вон те высокие пики, которые в будущем мы назовем Сьерра-Невада? Благодаря тому, что соленая болотная вода была чуть разбавлена пресной водой, природа здесь не казалась такой враждебной всему живому, как на берегах средиземноморских лагун. Осока и мангры заполнили мелководье, там и сям виднелись островки, поросшие кустарником, деревьями твердых пород, виноградниками. В воздухе кружили чайки и пестрые голуби. Стая розово-черных фламинго при виде тримарана бросила выуживать из воды ракообразных и с гортанными криками взмыла в небо. - Вот здесь и бросим якорь, - решила Мерси. Психокинетический ветер стих до легчайшего бриза. Они остановились в красивой бухте, холмистые берега которой были надежно защищены от солнца лаврами и тамарисками. - На фиорде, собственно, и кончается Южная лагуна, - пояснила она. - Туда, к западу, еще километров сто пятьдесят - сплошь болото, а за ним пересохшие озера, пески, солончаковые пустоши до самого Гибралтара. Все эти земли, за исключением вулкана Альборан и еще нескольких вершин, гораздо ниже уровня моря, и обитают на них только ящерицы да насекомые. Мерси аккуратно свернула трос. Оставив Брайана возиться с парусами, она скрылась в каюте и вынесла оттуда упакованную им корзину с провизией: бутылкой настоящего "Крюга 03" с черного рынка, местным сортом чеддера, колбасой из гусиной печенки, сливочным маслом, длинным батоном хлеба и апельсинами - сезон черешен уже прошел. - Если бы ты дождалась меня там, в будущем, - вздохнул Брайан, - мы бы теперь ели все это в Аяччо. Я собирался увезти тебя туда. Море винного цвета, ужин под корсиканской луной... - И любовь, да? О, милый Брайан! - В ее диких глазах появился опаловый блеск. - Я хотел жениться на тебе, Мерси... потому что полюбил с первого взгляда и на всю жизнь. Оттого и пошел за тобой... так далеко. Она дотронулась до его щеки. Бриз ласково шевелил тяжелую волну золотистых волос, перехваченных на спине узкой ленточкой. Сегодня она отказалась от экзотических нарядов - надела простой пляжный костюм в зелено-белых тонах, сшитый по моде грядущей эры. Лишь торквес, сверкавший в треугольном вырезе на груди, напоминал Брайану о пропасти, отделяющей Мерси от Розмар. Но какое это имеет значение? Что стоят все пропасти, все интриги тану, в том числе красавца любовника, цинично вручившего ему Мерси перед отъездом на свой престижный Турнир?.. Она здесь, рядом, не выдуманная, а настоящая, все остальное - вздор, о котором можно забыть, по крайней мере на время. "Пусть летят в тартарары земля и небо, я все равно буду любить ее..." - Ты счастлива с ними? - спросил он. Нарезая стеклянным ножом хлеб и сыр, она спокойно проговорила: - Сам не видишь, Брайан? - Ты изменилась. Словно бы ожила. В нашем мире ты никогда не пела. - Откуда тебе знать? Он лишь улыбнулся. - Я рад, Мерси, что здесь тебе хочется петь. - Я всегда была чужой в том мире, где родилась. Не смейся! Нас, изгоев, там было больше, чем ты думаешь. Никакое воспитание, никакая мозговая химия или глубинная коррекция не приносили мне удовлетворения. С мужчинами - прости за откровенность - я чувствовала лишь минутное наслаждение, не больше. Никого из людей я по-настоящему не любила. Брайан разлил шампанское в бокалы. Ее слова, как и все остальное, не имели значения и потому не задевали его. Она с ним - вот что главное. - Я уверена, Брайан, все дело в латентности. Здесь мне помогли это понять. Меня угнетало подспудное, нереализованное метапсихическое напряжение. У активных метаносителей в Галактическом Содружестве есть их Единство, а мне на Земле будущего не было места. Я нигде не находила покоя... Временное облегчение мне давали наркотики, музыка, работа со средневековыми мистериями в Ирландии и во Франции... Но все было преходящим. Я ощущала себя неудачницей, аутсайдером. Нежизнеспособной пеной на поверхности нашего пресловутого генного водоема. - Мерси!.. - "Я все равно буду любить тебя, независимо ни от чего". - Теперь с этим покончено! - радостно засмеялась она и взяла у него бокал с пенящейся жидкостью. - Господи, какой же никчемной дурой я была, все суетилась, как мошка вокруг лампы! Играла в свои игры в Замке, делила постель с такими же неудачниками, задыхалась в наркотическом тумане... Старомодные пороки... Покуришь - и впадаешь в эйфорию. Я прихватила несколько порций сюда и даже не предполагала, что здесь они мне не понадобятся. Все, что здесь меня окружает - Земля, необычные существа, их образ жизни, - это то, о чем я всегда неосознанно мечтала. - А я всегда мечтал только о тебе, - признался Брайан. - Пускай ты не можешь меня любить, я все равно буду счастлив сознанием того, что ты счастлива. Она провела пальцами по его губам, потом поднесла к ним свой бокал с шампанским. - Милый мой! Ты редкий человек, Брайан. В своем роде такой же уникум, как я. - Я не стану мешать, если тебе хорошо с ним... - Тсс! Ты ничего не знаешь, здесь все иначе. Иной мир, иные обычаи. Тебя, как и меня, ждет новая жизнь. И никто пока не может сказать, что с нами будет. Подняв глаза от бокала, Брайан встретился с ее диким взглядом, все еще не понимая смысла ее слов. - Знаешь, что они со мной сделали?.. Что сделал со мной этот золотой торквес? Я стала творцом!.. Но не тем, кто из иллюзий создает произведения искусства. Нет, лучшие творцы тану способны собирать энергию и направлять ее в нужное русло. И я теперь умею вызвать молнию, сконцентрировать световые лучи, накалить или охладить что-нибудь одним взглядом. А еще я умею то, чего не может ни один тану: из воздуха, из воды, из летящей пыли, из старого тряпья создавать самые немыслимые вещи. Вот, взгляни! Она раскачала яхту, вытянула руки к небу - богиня, собирающая ветер, и грязь, и болотную тину, и клетчатку, и сахар, и кислоты, и травяные эфиры... Вспышка, взрыв, и... Она протягивала ему полные пригоршни черешни и смеялась как безумная. - Я прочла о ней у тебя в мозгу. Тебе было жаль, что ты не можешь угостить любимую женщину любимыми ягодами! Что ж, вот они! Неплохое завершение для пикника, который мы так долго откладывали? Мы съедим их вместе с золотыми яблоками из сада Гесперид! Все вздор, сказал себе Брайан. Только Мерси реальна в этом мире. Оттого он не перестал улыбаться и не потерял спокойствия, когда она бросила черешни на салфетку, покрывавшую стол. Ягоды были свежие и холодные... сгущенные капли росы и пряного сока в форме сердечек. - Я еще только учусь пользоваться своей силой. И нет никакой гарантии, что сумею ее полностью передать ребенку, так как высший дар непредсказуем. Но кто знает?.. Может быть, когда-нибудь я научусь управлять своими генами. Ноданн, в отличие от Гомнола и Грегги, считает это вполне возможным. Если же нет, я все равно буду творить чудеса! Невероятные чудеса! - Ты сама - чудо, - откликнулся Брайан. "Только вот ребенок - чей он?" - Глупенький! - воскликнула Мерси с притворным негодованием. - Тагдала, конечно, первенец всегда должен быть от него. Ты же слышал о здешнем праве первой ночи... Для тебя это важно? - Для меня важно только то, что я тебя люблю. И всегда буду любить, кем бы ты ни была. - А кто я, по-твоему? - Она заглянула в его мысли, и на этот раз гнев, сверкнувший в ее глазах, был неподдельным. - Я не наложница Ноданна, я его жена. Из всех он выбрал меня! "А до тебя еще шестнадцать танусок и четыре сотни латентных женщин, тоже очень талантливых..." - Мне все равно, Мерси. Перестань читать мои мысли! Они рождаются помимо нашей воли. И ничего общего не имеют с моей любовью к тебе. Она отвернулась и окинула взглядом заболоченное пространство. - Он одолеет Тагдала и станет королем, когда завоюет полную поддержку воинской братии. Невзирая на Мейвар, он бросит старику вызов и одержит победу на Поединке Героев. А я буду его королевой. Его прежним любовницам со мной нечего тягаться. Все тануски пустоцветы, за исключением пяти, которые родили дочерей и умерли. Что же до прекрасных плодоносных женщин... ни одна из них не могла похвастаться такими талантами, как у меня, и всех он отверг. А меня не отвергнет. После того, как я рожу Тагдалу ребенка, у меня будут дети от Ноданна. Пускай я не смогу манипулировать генами, но обязательно научусь расщеплять зиготу и стану приносить ему не по одному, а по два, по три ребенка. С помощью Кожи я буду рожать их спокойно, без боли, одного за другим... Я рожу сотни детей! И буду жить долго, тысячи лет. Что ты на это скажешь? - Я уже сказал, что желаю тебе только счастья. Когда Мерси увидела, в какую бездну отчаяния повергла Брайана перспектива ее возвышения, она словно оттаяла. Слегка расставив ноги, он стоял на раскачивающейся палубе. Мерси подошла, обвила голыми руками его шею, прижалась к нему всем теплым, душистым телом. - Брайан, не грусти! Я же говорю: это иной мир. Я не могу обещать, что буду только твоей, но не думай, я тебя не оттолкну. Не оттолкну, если ты будешь тактичен и послушен. Если... поможешь мне. - Мерси! Она приникла к нему губами. Их сладкая нежность полностью захватила его, рассеяла все сомнения, все страхи и доводы разума. Он закрыл поцелуями ее дикие глаза, и его собственные тоже закрылись для реального мира, словно бы сгоревшего в огне обоюдной страсти. Их умы и тела слились воедино с такой легкостью и совершенством, точно это было соитие не мужчины и женщины, а двух ангелов. Он боготворил ее; она, принимая, возносила его ввысь, пока оба не насладились друг другом в порыве безграничного блаженства. - Вот так бывает у нас, - заключила она. - Только здесь телесная и духовная близость достигает столь сладостной гармонии. И ни с кем у тебя уже больше так не будет. - Да, - согласился Брайан. - Да. - Ты поможешь мне? - Я сделаю все, чего бы ты ни пожелала. - Когда проснешься, не забудь о своем обещании, милый... если действительно меня любишь. Если желаешь мне счастья. У меня есть враги, много врагов. Они постараются помешать мне достичь моего высшего предназначения. Ты должен помочь. Я научу тебя - как. Ты мне нужен. - Только не прогоняй меня, - услышал он свой голос. - Нет, нет, никогда! Солнечный свет померк, дыхание зноя слабело, по мере того как Брайан погружался в неведомые глубины. - Ты будешь со мной, будешь любить меня... Сколько сможешь. 12 Тело в прозрачном саване лежало на черном стеклянном постаменте в большом зале Гильдии Корректоров. Рыцари Высокого Стола и благородные леди собрались вокруг, чтобы отдать последний долг. Здесь были королева Нантусвель, Идона - Покровительница Гильдий, Дионкет Главный Целитель, Мейвар - Создательница Королей, Алутейн - Властелин Ремесел, глава Гильдии Принудителей Себи Гомнол, Кугал - Сотрясатель Земли, сын королевы и заместитель Ноданна по психокинезу. Кроме них, на панихиде присутствовали Имидол, вице-президент Гильдии Принудителей, Риганона, медиум номер два, Королевский Дознаватель Куллукет и Анеар Любвеобильная - все дети Нантусвель, а также Катлинель Темноглазая - дочь бывшего главы Гильдии Принудителей Лейра. Среди великих не было лишь Верховного Властителя Тагдала, Ноданна Стратега, лорда Тагала Меченосца, девы-воительницы Буноны, Фиана - Разрывателя Небес, Альборана - Пожирателя Умов и Блейна Чемпиона; все они отправились охотиться на Делбета. Глядя на мертвую Анастасию Астаурову, власти Многоцветной Земли в полном согласии умов пели песню. Смертная пелена подернула широко раскрытые глаза покойницы, раздутые ноздри, стиснутые зубы, видневшиеся меж тонких губ, изящную шею в золотом торквесе. Белы и холодны как снег были ее роскошные груди, и тело, опутанное маленькими колокольчиками, и сильные ноги танцовщицы, и руки искусного хирурга. Умственная речь с быстротой электрических разрядов мелькала средь скорбного сборища, наполняя траурный зал многообразными оттенками. Нантусвель. Прощай, Таша Байбар! Ты умерла в расцвете красоты, твои земные дары остались с нами, увы, до конца не понятые и не исчерпанные. Даже после коррекции ты жила в муках и смерть нашла в гротескном танце. Дионкет. У танца с саблями вышла непредвиденная концовка, не правда ли? Гомнол. Она была гениальна. Ее надо было спасти! Дионкет. Весь штат моих целителей три недели пытался реанимировать ее в Коже, но ум Таши оказался непроницаем. Слишком много было нежелательных факторов: проникающее ранение, затяжное безумие, отгородившее ее от нашей любви, подсознательная тяга к забвению. Даже в лучшие моменты сосуд ее жизненных сил был слишком хрупким, неприспособленным, беспомощным в своей транссексуальной конверсии. Алутейн. Таких хирургов у нас больше нет. Гомнол. Ни один хирург тану не сравнится с ней. А человек не сможет, да и не захочет делать то, что делала она. Идона. Она открыла для нас женское чрево, стала гарантом выживания тану. До ее появления мы жили в постоянном страхе перед этим жестоким солнцем и приумножались медленно, ох как медленно! Она указала нам путь к преодолению наших биологических дефектов, к возрождению, к власти над планетой. Честь и слава Таше Байбар, нашей спасительнице! Алутейн+Гомнол. Честь и слава! Мейвар. Со временем мы бы сами себя спасли. Идона. С помощью рам-эрзацев? Едва ли. Алутейн. Даже сейчас, достопочтенная сестра, фирвулаги превосходят нас в четыре раза. Мейвар. И тем не менее. Нантусвель. Слушайте Мейвар. Она говорит правду, хотя ее видение и отличается от взглядов нашего клана. О да... мы можем и должны выжить самостоятельно. Что до способов - я смиренно указую на плоды чрева моего, на детей Тагдала и Нантусвель, сильных тану без примеси человеческой крови, на тех, кто восседает в Высоком Столе, на лидеров наших Гильдий. В них истинное спасение расы! Мои дети и внуки - живой пример выживаемости тану на Земле, нашей расовой преемственности. Нет, я вовсе не склонна недооценивать достижения Байбар или вклад других наших благодетелей. Но да будет всем известно, что тану способны выжить и без смешения с человеческими генами! Двести сорок два сильнейших отпрыска Нантусвель доказали, что полностью адаптировались к жизни на планете. Кугал+Имидол+Риганона+Анеар. Попомните слова августейшей королевы! Мы - основа и надежда нашего племени! Идона. Однако, моя королева и сестра, степень воспроизводства твоих детей пока что гораздо ниже нормы. До сих пор твоя плодовитость не знает себе равных среди чистокровных тану. Гомнол. Вы ведь не станете отрицать, что люди спасли тану от генетического кризиса! За шестьдесят с лишним лет межрасовых браков прирост населения увеличился в десять раз. К тому же среди гибридов ваши лучшие борцы, воины, служители творческой и принудительной сфер. Куллукет. Но мы сомневаемся в целесообразности дальнейшего изменения нашей наследственности. Имидол. А заодно, брат, и в твоих планах относительно этой метаактивной женщины - Элизабет. Гомнол. Ах, вот в чем дело! Анеар. Дорогой названый брат, наш клан только приветствует смешение человеческой крови с кровью тану. Мы безоговорочно приняли в наше лоно верных нам золотых людей, во многом обогативших жизнь тану на планете. Таких, например, как ты. Но мы озабочены тем, чтобы не растратить наше наследство порождением все большего числа гибридов. Риганона. Нам необходимо увеличить чистокровное население. Так мы лучше послужил Тане. Или семья наша не доказала, что тану могут прекрасно воспроизводить себя на Земле? Ну разве что несколько медленнее. Кугал. Если мы и впредь станем спариваться с людьми, нас ждет беда! Благородный брат Стратег уже давно предупреждал нас. Но мы прельстились людскими благами и забыли его предостережения. Куллукет. А перспектива появления потомства Тагдала и Элизабет заставила нас о них вспомнить. Гомнол. Король полностью, всей душой разделяет мой план. Идона. И мы с Алутейном его разделяем. Но нельзя не замечать и негативной роли человечества в нашем обществе. Тагдал тоже размышляет на эту тему, для того и попросил вашего ученого Брайана Гренфелла провести анализ взаимодействия культур. Назрела крайняя необходимость вникнуть в структуру психосоциальных течений, как благотворных, так и неблаготворных. Кугал. Кому нужна ваша антропология?! Да мы своим расовым инстинктом чувствуем надвигающееся бедствие! Имидол. Мы с королевой-матерью обдумали, что надо делать, чтобы сохранить наследие. Если гены Элизабет смешаются с нашими, коренные тану будут обречены. Потому мы требуем положить конец гибридизации. Вернуться к старым способам, пока еще не поздно. Алутейн. Зачем же вместе с водой выплескивать и ребенка? Единственное, чего вы с Ноданном боитесь, так это отстранения от власти вашей пресловутой династии. Идона. Нет, не скажи, Властелин Ремесел. Имидол поднял очень серьезную проблему. Нантусвель. Вот именно, любезная сестра! Гомнол. Да рассудите же здраво, друзья мои! Что толку твердить о добрых старых временах? Я внимательно изучил отчеты лорда историка Сеньета. Неужто вы забыли, что творилось до появления здесь людей? Вы хотите снова жить в пустыне? Обратиться к охото-плодово-ягодной культуре фирвулагов? Ведь вы ничем не отличались от дикарей, пока мы не поделились с вами нашими генами и технологией! Нантусвель. Нет, не совсем так, дорогой Гомнол. Жизнь была проще, это верно, не такая роскошная. Но уже тогда у нас в услужении были рамапитеки. И наша молодежь интересовалась ремеслами... Алутейн. Да уж, не то что нынешние дилетанты! На сегодняшний день без людей и гибридов от нашей экономики остался бы пшик. Нантусвель. Ну зачем же так, Алутейн! Не преувеличивай. Я, как и ты, из первых пришельцев, хотя на троне всего лишь восемьдесят лет. Нет, мы жили хорошо. Охотились, занимались спортом, торговали с фирвулагами. Обменивали их меха, драгоценные камни, лекарственные травы и разные побрякушки на наши прекрасные ткани и стеклянные доспехи. А помнишь, как отважно сражались наши воины во время Великих Битв? Тогда между нами и древним врагом не стояли помехой люди. Помнишь Битву на фирвулагском Золотом Поле, как мы радовались, когда захватили Меч Шарна, с каким триумфом привезли его в столицу? Они рассчитывали через год отвоевать его, но мы сплотились, напрягли наши силы и мозги и победили в следующей Битве! О, то было прекрасное время, дорогой Властелин Ремесел! А теперь вот уже сорок лет мы одолеваем фирвулагов с помощью людей и гибридов... Но что-то мало радости от такой победы. А если враг в конце концов струсит и вовсе откажется биться?.. Мейвар. По крайней мере, это послужит доказательством их эволюции. Дионкет. Да. Если не умственной, то хотя бы моральной. Куллукет. Лорд Целитель, не думаешь ли ты, что я стану спокойно слушать, как ты с достопочтенной Создательницей Королей оскверняете ересью наши славные воинские идеалы? Алутейн. Да пошел ты в задницу со своей ересью! Нам нужно поменьше таких трепачей и побольше инженеров! Дикие нравы хороши лишь до определенных пределов. Я лично за то, чтобы наши стеклянные духовки жарили и парили, а на столе всегда были хорошая еда и питье. Помню, в какой дыре мы сидели, когда на производстве были заняты только наши соплеменники. Им бы подраться, да поохотиться, да с бабой поразвлечься, а о выполнении дневной нормы и мысли нет. Доброе старое время годится лишь для воспоминаний. Признаюсь, и я когда-то купался в крови и швырял молнии налево-направо... Но нельзя же навеки отказаться от прогресса! "Врата времени" - реальность. К нам приходят люди, мы их используем. И жалеть о прошлом неконструктивно. Нантусвель. Ну почему?.. Почему не взять то, что было раньше хорошего? Кугал. Мы не против экономического прогресса, Властелин Ремесел. Но мы не позволим попирать идеалы тану, вытеснять их чуждыми нам человеческими ценностями. Пацифистские настроения лорда Дионкета, леди Мейвар и иже с ними всем известны - как их ни называй, ересью или моральной эволюцией! Но большинство не разделяет их философии. Это философия убогих, гибридов и людей. Гомнол. Брат-психокинетик извращает действительность. Все люди в торквесах, кроме нескольких случаев неадекватной реакции на умственную амплификацию, верны расе тану. Что же до попрания ваших идеалов... скажите, когда вы были сильнее - теперь или в прошлом? Вы правите миром! И мой план сделает вас еще могущественнее. Как бы то ни было, Земля - не родная для вас планета. Однако с нашей помощью вы адаптировались, и процесс продолжается в полном соответствии с волей Ганы. Кугал. Вот спасибо ученому лорду! Не будь его, кто бы растолковал нам суть нашей собственной религии? Гомнол. Вы совершенно напрасно не доверяете моему плану. Вашей династии ничто не грозит. Иначе разве Тагдал одобрил бы его? Или вы сомневаетесь в проницательности своего Властителя? Идона. Перспективы, связанные с Элизабет, крайне заманчивы. Я представляю себе, насколько совмещение ее генов с нашими ускорит умственное развитие тану - от латентности к активности! Как было бы чудесно освободиться от искусственного воздействия торквесов! Увидеть своих детей по-настоящему метаактивными, наделенными божественной силой, быть может, даже превышающей возможности метапсихологов из Галактического Содружества! Не будет больше "черных торквесов" - страшной трагедии для юных сознаний, неспособных выдержать умственную стимуляцию... Гены Элизабет помогут совершить эволюционный скачок во времени! Мы достигнем активности не через тысячи или даже миллионы лет, а увидим ее еще при жизни... Алутейн. Да-а, мечты, мечты! Гомнол. Это не мечты, а реальность! Вернее, станет реальностью, если вы из суеверного страха, или расового шовинизма, или мелких политических интриг не отвернетесь от моего плана. Антрополог докажет вам, что люди принесли на Многоцветную Землю больше хорошего, чем плохого. Или пусть мне отсекут голову! Имидол. Последнее можно только приветствовать! Нантусвель. Ну, ну, держите себя в руках. Гомнол. Ваш клан талдычит о чистоте расы. Это совершенно антинаучный подход - спросите любого биолога из Галактического Содружества! Если взглянуть беспристрастно на вашу пресловутую чистую наследственность, что мы обнаружим? Черты фирвулагов с безумной навязчивостью повторяются в каждом третьем из новорожденных. Кугал. Полегче, лорд Гомнол! Потомство нашей матери незапятнанно. Ни разу она не породила врага. Гомнол. Пусть так, но нельзя одной рукой избавляться от аллелей, а другой стремиться их закрепить. Вы желали бы использовать потомство королевы как первичный образец породы, однако не оно, а именно фирвулаги являются носителями активных метафункций! Верно я говорю, леди Идона? Хорошо, мы с Грегги уже не настаиваем на скрещивании с врагом. Но Элизабет... Это же уникальная генетическая перспектива. Активный человеческий экземпляр не только обеспечит выживание тану, как сделали латентные люди, но позволит вам совершить огромный эволюционный скачок, о котором упоминала леди Идона. С помощью моего плана тану осуществят свое высшее предназначение! Кугал. Опять ты берешь на себя смелость толковать волю Таны! Нантусвель. Да, Гомнол, Богиня сама знает, каким путем нас вести... И потом, мы опасаемся, что гены Элизабет превратят нас в людей. Или, во всяком случае, в иную расу. Кугал+Имидол+Риганона+Куллукет+Анеар. Нам не по пути с человечеством. Мы хотим вершить свою судьбу без участия людей! Гомнол. Тогда почему сам Ноданн взял себе жену из моего племени? (Смущение.) Гомнол. Быть может, вам следует освежить в памяти наследного принца священную волю Таны? Нантусвель. Не богохульствуй, лорд Себи Гомнол! По-моему, мы выразились более чем ясно: тану признают преимущества, обеспеченные им человеческими генами. Более сильные тела, улучшение воспроизводства, усиление принудительных и корректирующих метафункций. А в лице драгоценной Розмар мы приняли в наш клан редкий, невиданный ранее экземпляр творческой силы. Она уникальна! Ценность ее генов очевидна. Мы приветствуем ее как достойную супругу нашего будущего короля. Но у моего милого Ноданна было много жен - ведь ему едва исполнилось восемьсот лет - впереди еще долгие годы, если он того пожелает. Так что не будем отклоняться от темы разговора. Ты, наш приемный сын, предполагаешь пойти дальше брачных обычаев, существовавших доселе между двумя расами. Элизабет - не просто талантливый образец латентности, как ты или Розмар. Она достигла высшего уровня активности, и ее гены для нас опасны. По прогнозам лорда Грега-Даннета, все ее потомство будет активным - хотя, возможно, и не столь могущественным, как мать. Грегги высказал также соображение, что для скорейшей активизации расы необходимо имплантировать ее яйцеклетки в чрева... нет, не рамапитеков, а женщин и тану! Но кто может гарантировать, что народившееся поколение останется верно нашим идеалам? По логике вещей, новая раса будет хранить прежде всего традиции своего собственного племени. Идона. Да, это опасно. Алутейн. Такая возможность не приходила мне в голову. И едва ли Грегги сообщил о своих планах Тагдалу. Искусственная имплантация не соответствует пониманию наслаждения нашим королем. Гомнол. Смешно, ей-Богу! Дети Элизабет будут такими же тану, как и прочие гибриды, - ведь все дело в воспитании. Кугал+Имидол+Риганона+Куллукет+Анеар. Потомство Нантусвель придерживается иной точки зрения. Есть только один способ уберечь наследие тану. Активная женщина должна умереть. Гомнол. Нет, вы не вправе разрушить ее гены! Неужели вы согласны ждать развития активности миллионы лет? Грядущие поколения назовут вас более чем недальновидными! А когда вы опомнитесь, будет слишком поздно. Возможно, такая, как Элизабет, больше никогда не пройдет через врата времени. Нантусвель. Лучше бы и она не проходила. Гомнол. Она уже здесь. Вы нарушите волю Таны, если пустите ее в расход... И довольно пудрить мне мозги своими религиозными проповедями! Как будто у вас есть грамота Богини с личной печатью: ОДОБРЯЮ! Мой план с той же вероятностью может совпасть с божественной волей. Алутейн. Да к черту все разговоры об активности через миллионы лет! Мы ведь знаем, что тогда будет на Земле. Рамапитеки превратятся в людей. И вымрут! Вот она тебе, воля Таны! Может быть, Тагдал и прав насчет плана Гомнола. По крайней мере, он даст нашему народу временной разбег с метапсихическими играми перед концом света. Напряжем мозги, доведем их до активности и, может, выберемся с этой сраной планеты! Нантусвель. Алутейн, дорогой, не забывайся, пожалуйста! Алутейн. Ах, если б можно было хоть в чем-нибудь быть уверенным! Эти пресловутые гены Элизабет... Если б они не были такими... человеческими, черт побери! Гомнол. Да сколько же вам повторять одно и то же?! Все мои помыслы только о благе тану! Нантусвель. Однако досадный вопрос о возможной зависимости нашей расы от человечества остается открытым. Признаюсь, я с тревогой ожидаю результатов антропологического анализа. Катлинель. А если он докажет, что культурное влияние было в основном неблагоприятно? Тогда ваше потомство потребует предать всех людей смерти? И гибридов, подобных мне, тоже порешите? Вы ведь именно такой план вынашиваете? Нантусвель. О Кэти! Как ты могла подумать такое? Катлинель. Все так думают, королева-мать. Имидол. Чепуха! Куллукет. Ты переутомилась, творческая сестра. Позволь дать тебе успокоительное. Катлинель. Нет уж, спасибо, брат-творец! Идона. До Перемирия и возвращения Тагдала мы должны принять какое-то решение. Наверняка можно найти компромисс. Кугал+Имидол+Риганона+Анеар. Но только не для Элизабет. Алутейн. Есть еще один аспект, до сих пор никем не затронутый. Пока мы обсуждали только генетическую угрозу, а как насчет другой? Впишется ли он в схему Гомнола? Или Эйкен ускользнул от внимания главы Гильдии Принудителей? Гомнол. Я заверил короля Тагдала и заверяю вас, что этот парень - просто новая звезда на умственном небосклоне. Он сгорит так же быстро, как вспыхнул, через месяц-другой превратится в полного идиота. Имидол. А ты что, испытал его на своих психометрических устройствах, брат-принудитель? Гомнол. Ты прекрасно знаешь, что леди Мейвар не дала согласия на мое вмешательство в ум ее любезного протеже, брат-принудитель. Имидол. Значит, все сказанное - пустые слова. Достопочтенная сестра, ты, как Создательница Королей, можешь поручиться, что молодой Эйкен Драм - всего лишь новая звезда? Мейвар. Нет. Но он и не представляет угрозы для нашей расы. Гомнол. Вот-вот! Даже если Эйкен не сгорит, он вполне безобидный раздражитель, пройдоха, не лишенный обаяния, на которое так падка толпа. Просто ваш народ до сей поры не встречался с подобными типами. Анеар. Что ж, будем надеяться. Риганона. Ноданн явно не склонен недооценивать Эйкена. Иначе зачем он настоял, чтобы они вместе бросили вызов Делбету? Идона. Велика важность! Нам совершенно необходимо знать, почему безобидный, обаятельный пройдоха стал избранником Создательницы Королей. Давайте расставим все точки над "i". Станет ли Эйкен Драм добиваться участия в Поединке Героев? Мейвар. Если с Божьей помощью Таны мой золотой мальчик победит Делбета, то станет. Идона. Эйкен Драм не бесплоден? Мейвар. Нет. Идона. Вызовет ли он на поединок Ноданна? Мейвар. Спроси его самого. Нантусвель. Что?! Человек вызовет на поединок моего Ноданна? Кугал+Имидол+Риганона+Куллукет+Анеар. Тана упаси! Идона. Обладает ли Эйкен Драм достаточными метапсихическими силами, чтобы победить Стратега? Мейвар. Одной лишь Тане известно. Алутейн. Вы ведь знаете, братья, что будет, если парень одержит победу. Знаете, верно? Он бросит вызов Тагдалу! Так вот в какие игры ты играешь, достопочтенная сестра! Мейвар. Опомнись, Властелин Ремесел! Я не играю ни в какие игры! Я только делаю выбор, как мне указывает Богиня, и ни вы, ни все потомство, ни вся воинская братия Многоцветной Земли не вправе указывать мне, как вершить суд... Или вы осмелитесь? (Страх.) Алутейн. Но ты ведь однажды уже промахнулась с Пуганном, так что никаких гарантий нет. Мейвар. Ты прав, Властелин Ремесел, гарантий нет. Только Битва покажет волю Богини. И чтобы никто здесь не смел вмешиваться в мой выбор! Куллукет. Никто и не собирается вмешиваться. Мы только хотим убедиться, что твои мотивы соответствуют идеалам тану. Мейвар. Вот как, молодой целитель, ты и меня хочешь обвинить в ереси? Куллукет. Может быть, ты станешь отрицать, что долго противилась воинствующей философии? Станешь отрицать свои симпатии к Минанану Еретику, который предал нас, объявив, что тану и фирвулаги неразделимы, как солнце и тень? Мейвар. Бедняга Минанан опередил свое время и уже пятьсот лет расплачивается за это. Куллукет. Вы с Дионкетом совсем обнаглели и строите козни, чтобы посадить на трон человеческую марионетку. Дионкет. Достопочтенная Создательница Королей и я верны расе тану и намерены всячески способствовать славному свершению ее судьбы. Я призываю тебя соблюдать должное умственное почтение в обращении к старшим, брат-творец. Нантусвель. Ах, все это так огорчительно! Куллукет, сынок, ты не можешь обвинять своих собратьев в ереси только на том основании, что они предпочитают спокойную жизнь охоте и турнирам. Среди нас всегда были мирно настроенные умы. Имидол. А теперь число их растет. Особенно среди гибридов. Катлинель. Гибриды тоже верны своей расе! Тану - наша раса! Но если убеждать Тагдала пересмотреть свои взгляды на древние насильственные обычаи забытой планеты из недоступной галактики - ересь, то, возможно, мы виновны. Нантусвель. Ни в чем вы не виновны, Кэти. Кулл совсем не то имел в виду. У многих моих детей мирный нрав, и если фирвулаги нас не спровоцируют... Мейвар. Даже если спровоцируют, все равно некоторые предпочитают отсидеться в столице, пока другие рискуют жизнью, сражаясь с Делбетом. Алутейн. Это в твой огород, Кулл. Ты как раз из тех, кто любит перекладывать свою грязную работу на чужие плечи. Нантусвель. Не будем ссориться. Больше ни слова о ереси. Я запрещаю. Идона. Внемлите! Мудрость нашей великой королевы безгранична. Нантусвель. Пожалуй, в связи с Эйкеном Драмом и планом лорда Гомнола следовало бы рассмотреть еще одну возможность. Что, если в неопределенном будущем активные яйцеклетки этой женщины соединятся не с семенем нашего возлюбленного Тагдала, а с хромосомами чистокровного мужчины Эйкена? Идона. Тана, помилуй нас! Вот где истинная угроза судьбе нашей расы! Алутейн. Но, по нашим законам, зачатие человеческого ребенка грозит смертным приговором как родителям, так и потомству. Нантусвель. А кто вынесет этот приговор, если Эйкен Драм станет Верховным Властителем? Имидол. Человеческая клика активных готовит против нас заговор! Риганона. Они хотят сокрушить нас! Куллукет. Вот и послушаем, что скажет наша верная Создательница Королей. Мейвар. Я только выполняю волю Богини. Имидол. Ага, и Гомнол тоже! Для нашего брата все мы - объекты его эксперимента, который он замыслил с тех пор, как вошел во врата времени. Гомнол. Уж не хочешь ли ты инкриминировать мне превышение власти, брат-принудитель? Нантусвель. Прекратите спор! Есть только один способ развязать этот узел. Идона. Так назови нам его, сестра и мать. Нантусвель. Мы должны узнать мнение Бреды. Идона+Алутейн. Прекрасно! Тагдал наверняка согласится. Риганона. Да что она там рассудит, эта двуликая старуха? Она никогда не вмешивается в дела королевства. И вообще Бреда не настоящая тану... а нечто другое. Анеар. Нечто ужасное. Идона. Слушайте, вы, трусихи! Бреда старше и мудрее всех нас, она - наша наставница и благодетельница еще с тех пор, как на нас ополчилась вся галактика. Именно ей было предназначено переправить в изгнание первых пришельцев. Кугал. Святая правда, леди Идона. Но не будем забывать, что Бреда переправила сюда как тану, так и фирвулагов. Какими-то тайными судьбоносными нитями она связана с обеими расами. Так что нельзя быть уверенным... Нантусвель. Мы можем только молиться, чтобы она нашла наилучший выход для обеих... нет, для всех трех рас!.. А теперь, дорогие мои, повелеваю вам соединить со мною ваши умы. На сей раз мы споем не плач по нашей бедной сестре Байбар, а гимн всем нам - изгнанникам, живущим на этой планете и блуждающим во мраке. 13 После двух недель противоборства все завершилось огромным черным отверстием в скале и необходимостью сделать нелегкий выбор. - А что страшного, если мы устроим на него облаву под землей? - спросил Эйкен Драм. Ноданн смерил своего ничтожного соперника насмешливым взглядом. - На своих двоих? Без ищеек, которые взяли бы след и потом отвлекли его на себя? Они сидели в седлах стреноженных халикотериев, ожидая, когда остальные участники Летучей Охоты присоединятся к ним у входа в пещеру. Свора охотничьих собак крутилась поблизости, что усиливало их растерянность. Ни одна из них не отважилась вступить далее чем на два-три метра в темную яму, откуда веяло сыростью и холодом. - Давай все-таки разведаем, - предложил Эйкен. Он послал в черноту светящийся шар своей умственной энергии, подобный падающей звезде. Оба охотника внутренним видением внимательно следили за его полетом. Шар достиг огромной пещеры, заросшей сталактитами и сталагмитами, посредине которой блестело Большое озеро. На противоположном конце его низкий сводчатый коридор вел вглубь, и Эйкен направил светящийся шар туда, по извилистой подземной реке. Метров через пятьсот высота тоннеля уменьшилась, и наконец поток сорвался в пустоту, такую чернущую, что его энергия была не в силах осветить ее. Какое-то мгновение оба мысленным взором созерцали клубы водопада, низвергающегося в провал. Сияние погасло. Из глубины донесся слабый смех. - Ах ты, сукин сын! - выругал Эйкен далекого Огнеметателя. Халикотерий Тагдала карабкался по каменистому склону, бок о бок с иноходцем Стейна; в последнее время король очень привязался к викингу. За ними на небольшом расстоянии следовали лорд Селадейр Афалийский, дева-воительница Бунона и десятка полтора психокинетиков, чьи способности помогали подниматься спотыкающимся животным. Из-за привычки Делбета бомбить своих преследователей шаровыми молниями Охота не могла подняться в воздух. - Ну? - взревел Тагдал, взобравшись на вершину. - Скрылся под землей, - сообщил Стратег. Король снял свой алмазный шлем, поерзал в седле, пожевал серебряные усы. - Чтоб ему провалиться! Две недели погони псу под хвост! - Обычные его штучки, - заметил Селадейр, пожимая плечами под аквамариновыми доспехами. - Водит тебя, водит по плантациям, иной раз думаешь, что ты его уже загнал в тупик. Потом вдруг он собьет со следа, испепелит двух-трех серых, кого застигнет врасплох, - и опять поскакал. На-ка, мол, достань меня! Таков Делбет. И всегда дело кончается одним и тем же: юркнет в какую-нибудь пещеру и посмеивается над тобой. - Для фирвулага он чертовски умен. Лорд Афалии, разгоняя собак, подъехал к пещере. - Неужели я стал бы просить вашей помощи против какого-нибудь слабака? Наше счастье, что Делбет - бродяга и не участвует в Битве!.. Ну вот, еще одно подземное убежище. Сегодня нам удалось загнать его дальше, чем когда-либо. Из этой части Кордильер можно попасть через ад прямо к Гибралтару. Король сплюнул. - Не знаю, куда нас, к черту, занесло - воздушную разведку не проведешь. Эй, Стейни, у тебя пивка не осталось? Викинг протянул ему большую банку. - Теперь, Ваше Величество, когда Огнеметатель скрылся под землей, вы можете летать сколько угодно, - заметил Селадейр. - Его несколько дней оттуда не выманишь. Так что можно спокойно возвращаться в Афалию. - Как?! - вскричал Стейн. - Все бросить? Да ведь у нас осталось три дня до проклятого Перемирия! Еще есть шанс его заарканить. Компания всадников разразилась смехом. Грозная воительница Бунона в серебряном шлеме, придававшем ей сходство с хищной птицей, проронила: - Интересно, какой? Делбет носу из пещеры не покажет. Может, вы вместе с храбрым хозяином последуете за ним? - Почему бы и нет? - заявил Стейн, снова вызвав дружный смех. - Я обещал его прикончить, - обратился к королю Эйкен. - Если я не сдержу обещания, меня отстранят от Великой Битвы, так? - Странно ты выражаешься, - усмехнулся король. - Но вывод правильный. За две недели у тебя было предостаточно возможностей доказать, что ты не просто хвастун. Если мы вернемся в Мюрию с пустыми руками, то я аннулирую твою заявку на Стейна. Надо бы и тебя как следует наказать, но, учитывая то, что ты починил компьютер и сделал целый ряд других полезных дел, я склонен проявить великодушие. Тебе будет предоставлено право участия в Главном Турнире, но на Поединок Героев не рассчитывай. - Справедливое решение, - заметил Ноданн, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Из пещеры на вечернюю добычу вылетели стаи летучих мышей. - Ну что ж, - заключил Селадейр, - давайте спускаться, пока у остальных, кто взбирается на эту верхотуру, халики не поломали своих ног. - Да погодите же, черт бы вас побрал! - запротестовал Эйкен. - Я еще не сказал, что сдаюсь. До Перемирия три дня... Я иду за Делбетом. В пещеру. - И я, - подхватил Стейн. - Не желаю, чтоб меня опять выставляли на торгах, как жеребца-производителя! Под прикрытием голосового и умственного гомона, приветствующего их заявление, Эйкен приподнял завесу над невысказанной мыслью Стейна: а что, если меня убьют... или я попаду в рабство к тану?.. Тогда не видать мне больше Сьюки! - От глупости лекарства нет, - заметил Ноданн. - Валяйте! А мы поглядим, как вы возьмете Делбета у него на квартире. На этот раз всадники шумно одобрили высказывание Стратега. - Пожалуй, нам следует немного отдохнуть в замке лорда Селадейра и вернуться в столицу. А после Великой Битвы займемся Делбетом. Если в его логове мы обнаружим ваши кости, то похороним их со всеми почестями и споем над прахом погребальную песнь тану. Среди общего смеха послышались отдельные возгласы протеста. - Блейн и Альборан, вы что, не согласны? - прищурился Стратег. Двое всадников выступили вперед. Блейн Чемпион был гибридом, обладающим в равной мере функциями психокинеза и принуждения; Альборан - Пожиратель Умов, тоже гибрид, считался лучшим воином-иллюзионистом. Оба были приверженцами Мейвар и готовили Эйкена со Стейном к боевой инициации. - Недостойно нашему воинству в такой момент бросать лорда Эйкена на произвол судьбы, - заявил Блейн. - Позор тем, кто насмехается над рыцарем, идущим на подвиг! Ноданн лишь улыбнулся. - Мы вдвоем дождемся возвращения Эйкена и Стейна, - добавил Альборан. - Станем перед пещерой и помолимся об их победе. Будем ожидать ровно трое суток, иначе время, отведенное для поединка, не будет исчерпано с честью. - И я останусь, - решила Бунона, - а со мной три мои оруженосицы. Эйкен Драм - незаурядный человек. Мы тоже будем молиться, чтобы он выжил. Верховный Властитель покорно развел руками. - Ладно! Что такое трое суток? Вообще-то мы заслужили отдых, лазая по горам за этим поганцем и ни разу не поднявшись в воздух из страха перед его молниями. Но раз уж мы остаемся здесь, так ты, Селадейр, будь добр, слетай за хорошей провизией и вином. - Можно разбить лагерь на лугу у реки, где наши оруженосцы ожидают нас с поклажей, - отозвался Селадейр. - Мой сын Уриет самолично поведет летучий эскадрон за продуктами. - Решено, - заключил король и покосился на Эйкена. - Но только три дня! Слышите? Золотой человечек соскочил с седла, опустился на одно колено перед королевским рысаком и усмехнулся под своим золотым забралом. - Спасибо за проявленное терпение, король-отец! На этот раз мы непременно расправимся с Делбетом и доставим вам трофей для доказательства. Под недоверчивыми взглядами рыцарей тану Эйкен Драм и Стейн сняли с себя доспехи и сложили их у входа в пещеру. Оружие они тоже оставили, за исключением бронзового меча Стейна. Отвязав от седла котомку викинга с продуктами, они взяли ее с собой. Прихватили еще банку пива и тоненький золотой футляр, как для авторучки, который Эйкен сунул себе за пазуху. - Не подсматривай за нами, солнцеликий! И не пускай нам вслед огненные шары, - погрозил Ноданну на прощание плут. - Не буду, - пообещал Стратег с немеркнущей улыбкой. - Тогда общий привет! - провозгласил Эйкен. Через секунду в воздухе едва слышно захлопали крылья. Две летучие мыши, в отличие от прочих, устремились поверх голов охотников в пещеру. Покружив немного у входа, чтобы привыкнуть к новому обличью, отважная пара залетела в провал и исчезла во мраке. - Эй, малыш! - Тсс! Я должен убедиться, что в наши умы никто не заглядывает. С этим сукиным котом надо держать ухо востро. - И все же что там насчет чудища поганого? - Заткнись, говорят тебе! Думаешь, легко одновременно на разных волнах работать? - Извини. Зацепившись крохотными коготками, они свесились с края обрыва. Мир был погружен в кромешную тьму. Водопад с шипением спускался в недра горы. Отдаленный рокот говорил о том, что где-то глубоко внизу он проникает в подземное болото. Летучие мыши могли "видеть" только слуховым зрением. - Все путем, - объявил наконец Эйкен. - Никто за нами не следит. Оставим последний маленький экранчик на всякий пожарный... Беда в том, Стейн, что я не знаю точно, насколько сильные медиумы эти громилы. Я уверен, что большинство гуманоидов не могут заглядывать под землю. Оттого фирвулаги и живут в пещерах и норах. Но король, Ноданн и чертов психокинетик Фиан, возможно, сумеют засечь нас сквозь толщу скалы... - Господи, да брось ты бахвалиться, установи наконец, где укрылась эта огненная задница! Или ты предпочитаешь, чтобы прах наш развеяли по ветру? - Никто ничего не развеет, успокойся! Ты что думаешь, Делбет подстерегает нас в засаде? Нет, он пошел преспокойно к себе домой. Откуда ему знать, что в изгнании нашлось двое дураков, надумавших разыскивать его в пещере? - Ха-ха! Я понял, Эйк. Но где же мы все-таки находимся, черт побери? - Теперь мне удобнее вести слежку, чем раньше, среди оравы гуманоидов. Как раз такого случая я и дожидался с тех пор, как началась эта дурацкая облава. Мне надо достать Делбета, не показывая им всем, как я его убью. - Небось хочешь свалить его своими сверхчеловеческими мозгами? - Как же, разбежался! Да в поединке умов с Делбетом у меня шансов не больше, чем у всех дубарей тану. Если только не захватить фирвулага врасплох. А разве захватишь его при полном параде из трехсот рыцарей, улюлюкающих ему вслед! Нет, приятель. Есть только один способ сразить Огнеметателя. Моя старенькая милашка Мейвар все мне рассказала. - И что за способ? - Да уж есть такой. Пошли. Выберемся на сухое место, и я тебе покажу. Летучие мыши бросились вниз с обрыва, обернулись бледными безглазыми рыбами и заскользили по заполненному тоннелю, определяя изгибы и повороты каменной трубы по перепадам давления, а не с помощью эхолокации, служивший им, когда они превращались в летучих мышей. Они проплыли, наверное, с километр, прежде чем поток вырвался на открытое пространство. Одна рыба выпрыгнула из воды и снова нырнула. Затем выпрыгнули обе и превратились в летучих мышей. Минуту спустя Эйкен и Стейн обрели человеческий облик и уселись на каменном бережку подземной реки, в то время как маленький световой шарик завис над их головами, освещая пространство. Своды пещеры высотой метра три были покрыты хрупкими кристаллическими наростами; с каждой сосульки свисала капля воды. Не тратя времени на созерцание красот фантастического царства, Эйкен вытащил из-за пазухи золотой футляр, посредством психокинеза открыл крышку и показал Стейну то, что было внутри: какой-то серый предмет длиной около двадцати сантиметров, отдаленно напоминающий серебристый трут на проволочной основе. Стейн нахмурился. - Знаешь, на что похоже? Когда я пацаном был, так мы в Иллинойсе... - Оно самое и есть. Этой штукой мы намертво пригвоздим дерьмометателя-фирвулага. Много лет назад какой-то бродяга занес ее в изгнание, надеясь немного оживить мрачную атмосферу плиоцена. Поскольку игрушка совершенно безвредная, там, на постоялом дворе, не возражали. Но когда парень явился сюда, его манатки отобрали и уничтожили все, кроме вот этой палочки. Уж не знаю, как она досталась Мейвар... Понял теперь, в чем секрет? Здесь такие штуки смертельны! Не для людей, даже с торквесами, а для гуманоидов. - Железо! - осенило Стейна. - Я не видел здесь ни одного железного инструмента, вообще ни одной железяки! Все из стекла, бронзы, серебра, золота... Черт, а почему раньше-то никто не догадался? - Да много ль железа у нас в Содружестве? Железный век миновал. А знаешь, как его называют тану и фирвулаги? Кровавый металл! Чирик - и нету! - Ну и ну! - Лицо Стейна прояснилось. - Теперь я за тебя спокоен, малыш! Как только покончим с Делбетом, ты поможешь мне и Сьюки сбежать. И если кто-нибудь из этих болванов тану попробует нас остановить... - Сам ты болван! Забыл про свой серый торквес? И про серебряный - Сьюки? Да они тебя повсюду разыщут. Остынь! У меня другие планы. И мы их провернем, если, конечно, ты не выкинешь очередной фортель вроде того, с Ташей. Эйкен закрыл золотой футляр и спрятал его на груди. - Сиди тихо. Мне надо отследить Делбета, а эта рентгеновская разведка потрудней, чем ты думаешь. Хорошо хоть горы не гранитные. - Да. Здесь известняк, песчаник, кристаллические сланцы. Не забывай, я ведь в этих местах работал, когда бурильщиком был. - Заткнешься ты или нет? Оба сидели на камне в одном нижнем белье. Психоэнергетический поток вырвался из ума Эйкена, настроенного на поиск. Слышно было только, как падают капли с известковых сосулек. "Может, мне тоже попробовать? - подумал Стейн. - Сьюки сказала, что, когда он прорывался сквозь принуждение Дедры, ему помогала любовь. Неужели любовь так сильна, что может преодолеть тысячи километров, отделяющих его от Сьюки, которая спрятана в катакомбах под штабом Гильдии Корректоров? Сперва спроецируй ее образ в мозгу (это несложно, главное, соответствующим образом настроить оптические рецепторы). Вот она! Теперь скажи ей, что ты ее любишь, что все будет в порядке, что ты цел и невредим, что вернешься с победой..." - Я нашел его, Стейни! Нашел паразита! Астральный свет погас. Стейн провел огромной ручищей по глазам, вытер ее о бедро. Попытка телепатического общения потерпела крах. Только голова разболелась. Рыжеватые волосы Эйкена встали дыбом, глаза едва не вылезли из орбит от возбуждения, он вскочил на ноги, указывая на мощную каменную стену. - Туда! Восемь-девять километров и сотни две метров вниз. Вижу пушистый шарик - не иначе умственная аура. Больше ничего живого здесь нет. Должно быть, он. Стейн вздохнул. - И всего-то делов пройти сквозь стену? В глазах у Эйкена появилось виноватое выражение. - Тут я не мастак, Стейни. Как ты, наверное, заметил, я не умею проникать сквозь стены, сдвигать горы и все такое прочее. Придется идти, лететь или плыть. Ведь как-то же Делбет туда пробирается. Скала вся напичкана пещерами. Придется немного попотеть, пока не отыщем дорогу. - Он помрачнел. - Да и время поджимает, можем вляпаться в Перемирие, когда у гуманоидов не сезон... И прости-прощай, Великая Битва! Стейн взглянул на часы. - Восемнадцать тридцать, двадцать седьмое сентября, шесть миллионов лет до нашей эры. - Вперед! - Скажи мне только одно, малыш, прежде чем займешься Дракулой. Мы правда превращаемся в летучих мышей и рыб, когда ты произносишь свои заклинания, или это нам только кажется? - А кто его знает, - отозвался Эйкен Драм. - Бери котомку, приятель. Пора трогаться. Они искали в сухих и заводненных тоннелях, в больших галереях, где сталактиты и кружевные складки истончившихся скал напоминали горы персикового и ванильного мороженого; в узких извилистых коридорах, ощерившихся сверкающими известковыми зубьями; среди нагромождения валунов, каждый величиной с дом; в грязных пересохших руслах; в тупиках, откуда выход был только назад; в переходах, то и дело увлекавших их в неверном направлении. Останавливались перекусить и немного поспать. Проснувшись, снова шагали, летели, плыли, ползли. На второй день кончились еда и пиво. Воды вокруг было полно, но в подземных горных потоках не обнаруживалось никакой живности для рыб, а в воздухе - ни одной мошки, которую летучие мыши могли бы проглотить, чтобы хоть чуть-чуть унять слишком реальные судороги их, возможно, иллюзорных желудков. Умственный экран Эйкена был настроен теперь только на скопление психической энергии - предположительное местонахождение Делбета. Пушистая аура не меняла своего положения: то ли Огнеметатель отсыпался после своей вылазки, то ли она означала что-нибудь совсем другое... Летучие мыши устремились по длинному, спускающемуся вниз тоннелю. Впервые, с тех пор как спустились под землю, они ощутили на перепонках крыльев воздушные потоки. Внутренний голос Эйкена обратился к Стейну на волне, зарезервированной специально для людей: "Только попробуй о чем-нибудь подумать! Заставь ум замолчать, если дорожишь свое задницей. Вряд ли он меня услышит на этом канале, но малейший твой писк эхом достигнет его ушей." Защищенные плотнейшим барьером, какой только мог воздвигнуть Эйкен Драм, они добрались до места, где коридор сворачивал под прямым углом. За поворотом они увидели свет - слабое оранжево-желтое мерцание. В коридоре было сухо. На толстом слое пыли отпечатались огромные следы. Дрейфуя меж скальных образований, летучие мыши приближались к источнику света. Над ними нависали монолиты песчаника, напоминавшие скопище человеческих фигур или гигантских грибов. Они взлетели под потолок и, усевшись на широкий карниз, вновь стали Эйкеном и Стейном. "Тихо. Не двигайся. Не бряцай своим чертовым мечом. Вообще ничего не делай." Эйкен прополз несколько метров на животе и глянул вниз. В круглом, на совесть сработанном очаге пылал яркий огонь. Штабеля оструганных бревен были аккуратно сложены в алькове. Обстановку в пещере дополняли стол, стулья, кровать в рост Гаргантюа с пологом из великолепной танусской парчи и много резных деревянных шкафчиков и полок. Кожаные мешки с загадочным содержимым были свалены возле одного столбика кровати. С другого свисала рыболовная сеть. Пол устилали роскошные шкуры, темные и пятнистые. На столе стояла грязная посуда, сделанная в основном из морских раковин. У кровати на стуле с мягким сиденьем, покрытым серой шкурой, богатырским сном спал гуманоид, ростом и телосложением намного превосходивший самого высокого и крепкого тану. Голова и лицо его заросли густыми волосами кирпичного цвета. Он был в кожаной куртке, раскрытой на груди, которая тоже пламенела рыжей шерстью, и панталонах алого цвета. Ботинки он снял и протянул огромные ноги к огню. Большие пальцы то и дело шевелились. Ритмичный шум, напоминающий работу плохо отлаженного отбойного молотка, убедил Эйкена Драма в том, что Делбет Огнеметатель, самый грозный и дикий фирвулаг южных районов Многоцветной Земли, храпит. Эйкен открыл золотой футлярчик и вытащил серый предмет, не толще карандаша. Нацелив его, он некоторое время рассчитывал траекторию и заряжал острие секретного оружия своими творческими метафункциями. Когда оно разогрелось до белого каления, Эйкен поднял свой бенгальский огонь высоко над головой. Делбет с воем подскочил на стуле. Его трехметровое тело превратилось в огненный столп, тянущий языки пламени к потолочному карнизу и формирующий шаровую молнию. Эйкен бросил огонь, направив его всей своей психокинетической способностью сквозь плотный психический заслон, воздвигнутый им вокруг себя и Стейна. Шаровая молния по дуге отлетела от светящихся лап Делбета, но прошла мимо цели. Раздался еще один громкий крик чудовища. Хрупкий фейерверк поразил его пылающую громаду и упал на пол пещеры, все еще разбрасывая искры. Огонь Делбета погас. Он медленно скорчился, будто пытаясь вжаться в землю, и остался недвижим. - Готов! - крикнул Эйкен. Летучие мыши спланировали вниз и вновь превратились в людей. Они стояли над внушающими ужас останками. - Видишь, куда ему попало? - произнес Стейн. - Прямо в лоб, когда он башку задрал. Всего-то один маленький ожог раскаленным железом. У стола стояло кожаное ведро с водой. Эйкен вылил его на смертоносное устройство, все еще мечущее искры. Оно зашипело, задымилось. Одна из шкур была испорчена: в ней зияла дыра. - Ты победил его! - Стейн подхватил маленького человечка и стиснул своей медвежьей хваткой. - Победил! - Отшвырнув Эйкена, он заорал сталактитам: - Сьюки, малышка, мы его победили! Эйкен нахмурился было, потом засмеялся во все горло. - Чертов викинг, она тебя услышала! Тебе и невдомек, а вот я улавливаю слабенький писк... Ни за что не догадаешься, о чем ее послание! Она любит тебя! Стейн схватил ведро и вылил остатки воды на Эйкена. - Спасибо, - растроганно поблагодарил плут. - Теперь отсеки ему голову и давай выбираться отсюда. Постараемся найти кратчайший путь наружу и полетим порадуем власть имущих. Представляю, что с ними будет. На целые сутки раньше! Стейн потянул свой огромный бронзовый меч из оправленных в янтарь ножен. Но вытащил его только до половины и застыл на месте, вскинув голову. - Слышишь?.. Я думал, там, на потолке, мне чудилось под храп этого ублюдка... Эйкен напряг слух. Медленный, ровный гул заставлял скалы вибрировать. Прошло несколько секунд. Бум! Удар огромного колокола повторился. Бум! Громкий, неумолимый. - Знаешь, что это, малыш? - спросил Стейн. - Прибой. Там, за скалами, Атлантический океан.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НАПАДЕНИЕ *  1 Фелиция бродила среди руин Финии. Уже три дня длилось Перемирие, к тому же и извержение Кайзерштульского вулкана подходило к концу. Потоки огненной лавы застыли и превратились в спекшуюся массу, похожую на сплетение уродливых корней и расползающуюся от кратера по улицам вымершего города. Лил дождь. Белые, золотистые, розовые, голубовато-зеленые здания бывшей цитадели лорда Велтейна покрылись сажей и грязью. Толстый слой золы лежал на листьях декоративных и фруктовых деревьев. Центральная площадь явила девушке зрелище сгоревших магазинов, искромсанных тентов, сломанных повозок и обугленных тел, торчавших из потухших костров. Гигантские вороны слетались на раздувшиеся останки иноходцев, элладотериев, рамапитеков и людей. Появление маленькой женщины в черных блестящих одеждах нисколько не встревожило стервятников: видимо, они приняли ее за свою. Кругом раздавался страшный грохот. Вороны громко каркали. Из лопнувших водопроводных труб хлестала вода, омывая трупы серых и первобытных десантников. Перед дворцом лорда Велтейна сбилась в кучу дюжина растерянных, но совершенно невредимых рамапитеков в разодранных аквамариновых плащах. Из привратницкой доносились человеческие стоны. Не обращая на них внимания, Фелиция направилась к главному входу дворца. Предварительно она взяла стрелу с железным острием и натянула тетиву лука. В заплечном колчане у нее было много стрел, и все наконечники запачканы кровью после схватки с отрядом неподдающихся серых на берегу реки. Их хозяева давно сбежали, но они все еще хранили верность тану. В квартале ремесленников из полуобгоревшей мастерской стеклодува вылетела, размахивая стеклянным мачете, женщина без торквеса. Она продолжала выкрикивать угрозы в адрес разорителей Финии, даже когда стрела Фелиции вонзилась ей в горло. Как ни странно, самое ожесточенное сопротивление первобытным оказали их же собратья. Фирвулаги и тану покинули разрушенный город, а люди, слишком плохо усвоившие новую религию, чтобы поддерживать Перемирие, яростно сражались за каждый дом, отстаивая интересы поработителей-гуманоидов. Захваченные в плен серые и серебряные предстали перед военным трибуналом, и командир первобытных с железным зубилом в руках предложил им выбирать: свобода или смерть. К его удивлению, большинство предпочло умереть, нежели расстаться со стимулятором мозговой деятельности. Фелиция вошла во дворец. Здесь не было птиц-стервятников, зато царили мухи, грызуны и жуткое зловоние. За наскоро выстроенными баррикадами из мебели и сорванных с петель дверей громоздились трупы стражников и слуг. Едва ли их можно будет опознать, подумала девушка, настолько лица и тела обезображены телепатическими взрывами фирвулагов. Кроме жужжания насекомых, шороха и писка крыс да ветра, со свистом врывавшегося сквозь разбитые стекла, во дворце лорда Велтейна не наблюдалось никаких признаков жизни. Маленькая фигурка в черном направилась в главные апартаменты, без колебаний перепрыгивая через сваленные в кучу трупы людей, которые вели здесь отчаянные оборонительные бои в твердой решимости не допустить врага до своих хозяев-тану. Фелиция подошла к распахнутой настежь тяжелой бронзовой двери, усыпанной изумрудами. Гора трупов и здесь преградила ей путь; первобытные в домотканой одежде и оленьих шкурах валялись вперемежку с ливрейными из дворца и даже фирвулагами, причем среди низкорослых представителей племени попадались поистине сказочные великаны, гораздо выше людей и тану. Все они были одеты в обсидиановые доспехи с золотым подбоем, что указывало на их принадлежность к гвардейскому корпусу Пейлола Одноглазого, и все пали от оружия с железными наконечниками; видимо, человеческая стража Велтейна захватила его у первобытных. Ничтоже сумняшеся, Фелиция выдернула копье из трупа и, пользуясь им как альпенштоком, вскарабкалась на тошнотворную баррикаду. На полу господской спальни - ее роскошная отделка почти не сохранилась после происшедшей здесь бойни - лежали трупы в доспехах из цветного стекла: четверо мужчин окровавленные, пронзенные железными стрелами, и тануска. Под сапфирово-голубыми доспехами женщины в золотом торквесе ран было не видно; вероятно, она пала жертвой психической атаки. Фелиция сняла тяжелый шлем и положила его на прикроватную тумбу. На нижней полке сияли кувшин и чаша из чистого золота. Девушка достала чашу, наполнила ее водой и некоторое время разглядывала погибшую женщину. На ее бледном как мел лице выделялись расширенные зрачки глаз цвета небесной лазури. Длинные каштановые волосы рассыпались по ковру, образовав что-то вроде нимба вокруг головы; шлем валялся рядом. Тонкие пальцы в сверкающих латных рукавицах застыли возле золотого торквеса. Словно совершая некий ритуал, Фелиция опустилась на колени, легко ослабила хватку окостеневших пальцев, щелкнула передней застежкой, повернула обруч разрезом назад и стянула его с мертвенно-бледной шеи. Поднявшись, она подошла к чаше, несколько раз окунула в воду торквес и тщательно вытерла мягким полотенцем. Фелиция надела золотое ожерелье на свою шею, застегнула его и вдруг пронзительно вскрикнула, словно у нее открылись глаза. Так вот оно что... Тайная сила всегда была в ней - скрытая, загнанная в глубь мозга и все равно пугающая всех, кто ее окружал. А теперь она вышла наружу, обрела свободу и готова к действию. Фелиция бросилась из комнаты на балкон. Ее охватила дрожь, слезы радости туманили глаза. Перед ней раскинулись руины Финии, полноводный Рейн, величавые вершины Вогезов, Верхняя Цитадель на западном горизонте, где король Йочи, Шарн-Мес и другие фирвулаги наверняка еще празднуют победу над древним врагом. Она видела глубокие ущелья, через которые совсем недавно пробиралась в одиночестве, понимая, что уже не поспеет к сражению. Где-то там вождь Бурке, Халид-хан и остатки первобытных отрядов теперь конвоируют освобожденных людей Финии к лагерю в речной пойме - на суд мадам Гудериан. Торквес приятно согревал горло; Фелиция рассмеялась. Подхваченный ветром смех эхом пронесся над опустошенным городом. Напуганные этими звуками вороны тучей поднялись в небо. 2 Чемпион Шарн-Мес младший наблюдал за оргией, разыгравшейся в тронном зале горного короля, и, ухмыляясь, качал головой. - Ты погляди на эту пьяную банду! Да после такой попойки три дня надо отсыпаться. Боюсь, как бы теперь все наши планы не сорвались. Ведь еще доспехи и оружие надо заново отполировать, а то явимся на Битву, как стадо оборванцев. - Ну, времени у нас много. - Айфа, предводительница дев-воительниц, залпом осушила кубок меда и снова наполнила его до краев. - За такое дело грех не выпить. Сорок лет нам не представлялось случая как следует напиться... А не поспеем на Отборочный - что с того? Высокие задницы все равно Главного Турнира без нас не начнут. - Вообще-то конечно, - согласно кивнул Шарн, - маленькую вечеринку мы заслужили. Супруги-воители уединились в уютной мансарде, где во время официальных приемов обычно располагался оркестр. Но то, что сейчас творилось внизу, едва ли можно было назвать официальным приемом. Казалось, не только участники молниеносной финийской кампании, но и все жители Верхней Цитадели набились в тронный зал пещеры отпраздновать нежданную победу. Темный эль и мед, сидр и ежевичная настойка рекой лились из полных сталагмитов. Кто еще держался на ногах, то и дело подставляли к ним кружки. Дубовые столы ломились от мяса, сластей и другого праздничного угощения. Перед пустым троном короля Йочи подвыпившая компания играла в жмурки. Другая группа обступила двоих героев битвы, Нукалави Освежеванного и Блеса Четыре Клыка, которые теперь состязались друг с другом в изобретении самого смешного и похабного миража. Зрители выставляли очки одобрительными возгласами, свистом, а иногда и более непристойными звуками. Сентиментально настроенные пьянчуги собрались вокруг барда-гоблина, исполнявшего довольно заунывную балладу о двух обрученных фирвулагах; он уже добрался до сто шестьдесят пятого стиха. А рядом любители более жизнерадостной поэзии придумывали новые куплеты к популярной солдатской песне "Принцессе блох кормить не должно", обсасывая подробности недуга, обуявшего королевскую дочь, и довольно эксцентричные способы избавления от напасти. Раненые воины, осаждаемые пухленькими шлюшками, едва ворочая языком, хвастались недавней удалью. Тем временем ветераны былых сражений, уткнувшись носами в кружки с элем, ворчали, что нынешнюю победу у Финии не сравнишь с их вылазками в старые добрые времена. Королева Кланино оберегала сон усталых героев, растащенных по альковам. Король Йочи бродил босой, в перепачканной золотой мантии, в сползшей на одно ухо короне и целовал всех без исключения дам, а заодно и многих кавалеров. Пейлол Стратег, чтобы сбросить напряжение, насосался сайдкара из партии, поставленной коварными первобытными, и теперь храпел в хрустальном гроте короля, положив голову на колени получившей отставку королевской фаворитки Луло. - Да-а, - повторил Шарп, - пировать, конечно, не грех, коль заслужили... А вот что на уме у первобытных, хотел бы я знать. - Сейчас посмотрим, - откликнулась Айфа; таким внутренним видением, как у нее, не обладал, пожалуй, больше никто из племени. Да и вообще она была весьма привлекательным существом, если не принимать во внимание слишком развитую плечевую мускулатуру - свидетельство ежедневных упражнений с двуручным мечом. Волосы у Айфы были абрикосового цвета, скуластое лицо усыпано веснушками, глаза темные, мерцающие, как у всех фирвулагов. Она уже сняла доспехи и осталась в мятой юбке и ярко-оранжевой блузке под стать волосам. - Ага, вот они. Человеческие пленники, или беженцы - называй как хочешь, - расположились на отведенной для них стоянке. А Бурке и его дружки пробираются через Глухую Ложбину в Скрытые Ручьи. Вымокли до нитки... - Так им и надо, - отозвался Шарн. - Может, хоть их смертоносное железо заржавеет. - Он глотнул из кружки и вытер губы мохнатой лапой. - Черт побери, Айфи, это никуда не годится - кровавым оружием бряцать! Такого у нас еще не бывало! Помнишь, какими проклятьями сыпал один из инженеров-тану перед смертью... До сих пор у меня в ушах стоят: "Богиня отомстит за нас! Будьте прокляты на веки вечные все, кто дерется кровавым металлом! Да смоет их кровавая река..." - Так это же людям проклятья, а не нам. Как только первобытные помогут нам осуществить наши планы, мы тут же с ними распростимся. - Конечно, Айфи, а пока хорошо ли использовать первобытных и их железо? Непорядочно как-то!.. Наша древняя воинская рел