т, стоявший возле разбитого корабля, напоминал вылупившегося из икринки малька рядом с истерзанным телом большого лосося. Улетающие простились с Колраком, Лейджером и туземцами, которые оказали им гостеприимство. Говорить было не о чем, и будущее не внушало больших надежд. Где-то в безграничной дали ждали Лортас и тысяча других миров, скрытых за серой пеленой. А впереди их ждало... что именно? Они забрались в вертолет и заперли люк. Замок был сложный, как во всякой воздушной машине, предназначенной для работы на чужой планете. Хафидж занял место пилота, Уайк сел рядом с ним. Остальные кое-как разместились сзади. - Если никто из нас не растолстеет, все будет прекрасно, - сказал Нлезин. Мотор рявкнул, вертолет затрясся - туземцы снаружи изумленно уставились на него. Мотор ревел, кашлял, рычал. Лопасти винта свистели над головой, сливаясь в серебряный круг на фоне серых туч. Хафидж включил стартовый усилитель. Вертолет оторвался от земли, накренился под ударом ветра, но выровнялся и начал набирать высоту. Арвон взглянул вниз. Он словно смотрел в колодец времени. Вот туземцы - фигурки в шкурах на зелени травы; пес уже перестал интересоваться вертолетом и уткнул нос в землю; Колрак и Лейджер машут им вслед - теперь они стали лишь тенями на холмистой равнине, мужественные, вырванные из времени, утраченные навсегда. Вскоре даже корпус погибшего корабля исчез из виду. Вертолет взобрался выше ветра и повернул на северо-восток. Земля под ними превратилась в узор из зеленых, бурых и белых пятен. Хафидж вел машину на северо-восток. Вертолет устремлялся вперед, словно живой, - навстречу почти несбыточной надежде. 15 Вертолет казался хрупким насекомым, летящим к солнцу. Он, жужжа, следовал извилистой линии скалистого берега, о который билось холодное синее море. В небе он был почти один, и только несколько раз его пытались обогнать какие-то птицы, но через несколько миль отставали. Внизу лежала угрюмая пустыня. В море плавали ледяные горы, их высокие вершины сверкали на солнце, а темные основания под водой казались призрачными и жуткими. На береговых скалах гнездились птицы - единственные живые существа в этом суровом краю. Не было ни людей, ни лодок в море. Они летели уже несколько дней и не видели ни одного зверя. Холодная мертвая пустыня и даже хуже того: смерть подразумевает жизнь, а трудно было представить себе жизнь среди этих скал и в глубинах ледяного моря. Астронавты почти не разговаривали. Надо было стиснуть зубы и терпеть. Когда на землю внизу ложились черные пальцы вечерних теней, вертолет спускался в какой-нибудь укромной бухточке и люди пытались уснуть. Но выброшенный на берег плавник горел плохо и у них отчаянно мерзли руки и ноги. А вертолет был слишком тесен, чтобы ночевать в нем. Ели они только синтетическую пищу. Но вот береговая линия повернула на восток и они увидели скалистый мыс, далеко вдающийся в бурное море. Здесь кончался один огромный материк и начинался другой. Между ними виднелась узкая полоска мелкой воды: можно было разглядеть камни на дне океана. Казалось, будто это один массив, и просто какой-то шутник-великан плеснул несколько ведер воды в ложбинку, чтобы разделить их. Ширина пролива не превышала шестидесяти миль, посредине его виднелись крохотные островки. Его нельзя было назвать непреодолимым препятствием. Несомненно, по временам континенты соединял ледяной мост, по которому мог пройти человек. Вертолет оставил берег позади и зажужжал над водой. Затем он повернул на юг. Внизу лежал снег, но ледников почти не было видно. Местность, в сущности, мало отличалась от той, где остался их корабль: преимущественно тундра, холмистые равнины, черная земля, поросшая травой и кустарником. Но была и разница. Горные цепи тянулись с севера на юг, и, следовательно, вдоль их подножия можно было идти на юг без особого труда. - Забавное ощущение, - сказал Црига, глядя вниз через плечо Арвона. - Какое именно? - спросил Арвон, хотя и знал, что имеет в виду юноша. Црига взмахнул рукой. - А все это там внизу. Если Дерриок не ошибся, эта часть здешнего мира практически необитаема. Только подумайте: миллионы квадратных миль, где никогда не бывал человек. - Да, - вмешался Нлезин, - счастливые миллионы! Црига не обратил внимания на его слова. - Я хотел сказать вот что: мы летим вдоль того пути, по которому когда-нибудь пройдут люди - если уже не идут. Так какие же они? Как выглядят? Арвон, как вы думаете - мы их увидим? Арвон невольно почувствовал волнение. У мальчика более зоркие глаза, чем у него, и видят они дальше. - Не знаю. Может быть. Но пока человек здесь, скорее всего, редкость. Возможно, все-таки нам повезет и мы его увидим. - Мне жаль расставаться с ролью скептика, - вдруг вмешался Нлезин, - но поглядите, что там внизу, у озера? Вон там, справа? Вертолет приближался к зеркально гладкому озеру. И даже сквозь легкий туман, можно было разглядеть в зелени травы какие-то темные фигуры, расположенные в определенном порядке. Одни сомкнулись в круг, а другие выстроились в линию, точно готовясь к бою. - Уайк... - Вижу. Хафидж, нельзя ли спуститься пониже? Вертолет снизился и пронесся над озером. Теперь астронавты разглядели, что это были не люди, а какие-то косматые четвероногие с рогами. Они образовали круг, спрятав в середине детенышей, самцы вскидывали головы и рыли копытами рыхлую землю. Перед ними бессильно выла от злости стая зверей помельче, с жадностью глядевших на телят. Эти звери напоминали пса, который сопровождал их друзей-охотников. Почти никто из животных не обратил внимания на странное серебряное насекомое, жужжавшее у них над головой. Они были заняты своим делом. Црига сфотографировал их - он не расставался с камерой с тех пор, как они покинули корабль. Достав из аппарата готовый снимок, юноша с гордой улыбкой показал его остальным. Вертолет поднялся по небесной лестнице. Озерцо и животные остались позади. Но вскоре внизу замелькали другие озера и другие звери. Под вертолетом развертывалась необъятная панорама: мир воды, земли и пастбищ. В холодной чистой синеве неба сияло золотое солнце. Внизу расстилался ковер из бурых, черных и зеленых полос, испещренный светлыми и синими зеркальцами озер, отражавших небо. Астронавты двигались на юг словно от пастбища к пастбищу. Какие животные прошли этим путем до них? Какие еще пройдут тут в грядущие века? Темнота наступила рано, и пришлось сесть. Вертолет коснулся мягкой почвы, винт вращался все медленнее, и вот он замер. Путешественники вышли из вертолета и прислушались. Тишина. Потом они различили звуки: звуки необитаемой глуши, звуки мира, еще не испорченного людьми, - журчанье воды, сбегающей по камням, фырканье невидимых животных, холодный бодрящий ветер с далеких гор. Арвон потянулся и почувствовал, что его переполняет необъяснимая радость. - К черту! - воскликнул он. - Я пошел ловить рыбу. Молчание. - Я пойду с вами, - сказал Нлезин. Они нашли леску и захватили синтетическую лепешку для наживки. Затем, забыв про вертолет, нырнули в пронизанную бледным сиянием луны ночную мглу, где начиналось и кончалось время. Вертолет летел на юг - маленькая точка в пустынном облачном небе. И характер местности внизу постепенно менялся. Голая тундра, чье однообразие нарушали только озера и купы темных деревьев в речных долинах, сменились величественными хвойными лесами. Вертолет плыл над морем зелени, над прохладным лесом, манившим своей мягкой сенью и влажным мхом. Это был охотничий рай, кишевший дичью: карибу, олени, дикие индюки. Стоило задержаться над лесным прудом, и можно было расслышать, как шлепает по воде плоский бобриный хвост. И всегда - живое безмолвие большого леса, трепещущая тишь, не пустая, а слагающаяся из птичьих голосов, шепота сосен и топота быстрых лапок... Теперь астронавты ели вволю. Они просто выслеживали добычу сверху, стреляли прямо с вертолета и приземлялись для ночлега рядом с убитой дичью. Один раз им показалось, что из зеленой чащи на них глядят темные глаза человека. Но когда они направились к нему, человек исчез, и они не нашли его следов. Как-то они заметили с вертолета дымок, но когда добрались до костра, их встретила только тишина. Они летели все дальше на юг, и местность снова переменилась: склоны гор перешли в бескрайние холмистые равнины, утопавшие в траве и цветах. Теперь они видели множество самых разнообразных животных. Дикие лошади, неисчислимые стада огромных бизонов - черные пятна на равнине, растянувшиеся на многие мили. И они видели людей - темные фигурки, которые, точно волчья стая, следовали за стадами, держа копья наготове. Как-то вечером они пролетели над стойбищем - перед примитивным жильем из шкур сидела женщина, терпеливо выскребывая шкуру каменным инструментом, а рядом с ней стоял ребенок и внимательно следил за ее работой. Арвон смотрел на них, запечатлевая их навеки в своей памяти. "Вы там, внизу! - думал он. - Усталый охотник, голодный малыш, трудолюбивая женщина! Известно ли вам, что вы завоевали мир? Известно ли вам, что долгие века люди, подобные вам, будут жить и умирать на этой земле, а потом их сменят люди с огнестрельным оружием, явившиеся из-за океанов, которые вам еще предстоит увидеть? Известно ли вам, что вы завоевали материк и он будет отнят у вас? Ешь свою пищу, охотник, смейся, пока смеется! Завтрашний день будет долгим, а из глубины моря наползает великая ночь..." Вертолет, жужжа, несся в небе над морем травы. Равнины привели их в места, которые впоследствии стали восточной частью штата Колорадо. Затем вертолет повернул на запад, к горам. Он замедлил полет - орел, высматривающий гнездо. В аккумуляторах почти не оставалось энергии. Вертолет приземлился высоко в горах у маленького озера, питаемого ледником. Одно путешествие подошло к концу. Первая ночь была холодной; звездный полог казался далеким и равнодушным. Они спали возле вертолета, так как вокруг не было деревьев. Арвон лежал на спине и глядел в небо. Воздух был кристально чист, и звезды казались удивительно ясными. Там голубая, там красная, а вон та то вспыхивает, то угасает. Значительную часть своей жизни он прожил, как большинство других, не замечая ее. Даже поиски в космосе не часто наполняли его душу благоговением. А между тем, как удивительна жизнь, вся ее совокупность! Это море звезд, эти бриллианты в холодной черной воде! Он плавал по этому морю и знает, что эти звезды - могучие солнца, а вокруг многих из них вращаются планеты, подобные его родной планете или миру, в котором он находится теперь. И может быть, где-то, в бесконечном океане, другой человек глядит сейчас на звезду в ночи? "Здравствуй, друг! Будь счастлив!" Арвон долго вслушивался в ночные звуки, звуки чужой планеты, бесконечно далекой от его родины. Заснул он нескоро. Утром, когда солнце вылезло из-за гор, они разошлись в разные стороны, чтобы отыскать укромное место для предстоящего долгого сна. Они спустились вниз по ручью и оказались в лесу среди могучих сосен и стройных осин, но не нашли того, что искали. Что ж, торопиться особенно незачем. Бессознательно астронавты радовались возможности оттянуть момент, когда нужно будет сделать инъекцию. Они удили рыбу, дремали на солнышке, вдыхали свежий воздух и старались не думать о том, что и эта планета может стать мертвой... Но они не прекращали поисков. Пещеру в скале открыл Арвон. Он пошел по долинке, отходившей от ручья, и вдруг увидел нишу, черневшую под выступом скалы, как полоска сажи на белой бумаге. Он забрался туда и к большой своей радости обнаружил в глубине ниши небольшую щель. Он бросился бегом к вертолету за фонариком и вернулся вместе с Нлезином, чтобы обследовать находку. Пещера была невелика - небольшая каверна в толще скалы. По одной стенке стекала вода, и сырость делала пещеру еще более неуютной. На полу белели кости - какой-то зверь за полз сюда умирать? А может быть, его убил хозяин пещеры, который еще вернется? - Пожалуй, это то, что надо, - сказал Арвон. Его голос прозвучал в тишине очень громко. - Прелестно, - отозвался Нлезин. - Гранитная спальня, изящная костяная мозаика, холодная вода. Всегда мечтал об этом. Можете рассказать сказку-другую на сон грядущий, Арвон? - Могу, - ответил Арвон, - только они не для детей. - Премного благодарен. Они позвали остальных, и началась двухнедельная тяжелая работа. На случай землетрясения астронавты постарались очистить пещеру от обломков и непрочно державшихся камней. С этой же целью они принесли инструменты, выдолбили себе ниши в глубине пещеры и приладили там люминесцентные трубки, которые должны были гореть практически вечно. Они взяли консервирующие вещества, имевшиеся на любом космическом корабле, и законсервировали все, что могло им понадобиться, - одежду, оружие, записные книжки. И наконец они отгородили заднюю часть пещеры, поставив поперек нее крышку люка с вертолета, снабженную сложным замком. Еще два дня астронавты оставались возле озерца, занимаясь не очень нужной работой. Никому не хотелось заползать на каменную постель, чтобы спать там, пока столетия рассыпаются в прах... Наконец все предлоги были исчерпаны. Астронавты ушли в пещеру. Последнее, на что посмотрел Арвон, был серебряный вертолет, доставивший их сюда. Он стоял на земле, лопасти его винта были неподвижны, кабина пуста. Когда дверь пещеры откроется в следующий раз, он давно уже станет пылью. Дверь закрылась. Все заняли свои места, готовясь к долгому сну. Уайк стерилизовал шприц. Потом открыл самозамораживающийся контейнер, в котором снотворное хранилось при температуре, близкой к абсолютному нулю. Когда все было готово, он наполнил шприц. - Придется использовать все до конца, - сказал он. - Мы заснем на максимальный срок. - На сколько же? - это спросил Црига. - Примерно на пятнадцать тысяч лет, - ответил Уайк деловым тоном. "Пятнадцать тысяч лет!" - Начинайте, - поторопил Арвон. - Я не хочу думать. "Не хочу думать, что еще никому никогда не приходилось спать так долго, чтобы вернуться домой; что этот мир может оказаться радиоактивной пылью, когда я проснусь; что я боюсь, боюсь..." Блестящая игла принялась за работу. Црига. Он первый. Вот испуганные глаза закрываются. Хафидж. Он потихоньку скрестил пальцы, думая, что этого никто не заметит. Нлезин. Он не обошелся без своего: "Нлезину это не нравится". Арвон. Он весь напрягся, борясь со сном. Он видел, как Уайк сделал инъекцию себе. В контейнере осталось несколько капель - бесполезных, не способных усыпить их даже на пять лет. Уайк, горько усмехнувшись, закрыл контейнер и бросил его на пол, и никому не нужные капли в нем начали остывать, остывать до температуры, близкой к абсолютному нулю... Арвон хотел вскрикнуть, но было уже поздно. 16 В костер много раз подбрасывали хворост, но теперь от него осталась только груда раскаленных углей. Каменные стены словно придвинулись ближе, заглушая звуки, создавая ощущение уюта, несмотря на то что в пещере было пусто и голо. К этому времени остальные успели проснуться и теперь, столпившись вокруг Уэса, разглядывали его. Ниши опустели. Уэстон Чейз покачал головой, поправил очки и сказал: - Боже мой, Арвон, я в жизни не слышал ничего подобного. - Тем не менее все это правда, - сказал Арвон. - Да, знаю. Потому-то и трудно поверить. Уэс чувствовал себя оглушенным и не мог отделаться от этого ощущения. Нелегко, когда твои понятия, представления, самая структура твоего мира вдруг вывертываются наизнанку, искажаются, вырываются с корнем, так что все перестает быть тем, чем казалось прежде. Уэс Чейз больше не испытывал ужаса. Но ему хотелось плакать. - Кажется, я понимаю, - сказал он, обращаясь к Арвону и к остальным, хотя они не знали его языка. - Это... словом, это невероятно. Арвон нахмурился: - Вы мне не верите? Вы думаете... - Нет, нет. - Уэс беспомощно замахал рукой. - Просто вы меня ошеломили. Не только рассказ, но и вы сами. То, как вы переменились. Сумеет ли он объяснить им, заставить взглянуть на все случившееся его глазами, которые теперь видели все по-новому? Они же оказались совсем не такими, какими представлялись ему раньше, до рассказа Арвона. Один раз он уже испытал нечто подобное. Когда начал заниматься на первом курсе медицинского факультета университета в Цинциннати. Он приехал из Огайо и не был ни с кем знаком. На первых занятиях он озирался кругом и видел только незнакомых людей, равнодушных, высокомерных, отпугивающих. А спустя несколько лет, когда он, окончив университет, проходил стажировку в больнице Иисуса, он едва мог вспомнить впечатления тех первых дней. Теперь все они были его друзьями или хорошими знакомыми. Он с ними учился, собирал скелеты, пил в одной компании. Они были уже не морем враждебных лиц, а Биллом, Сэмом, Майковтом и Холденом. Он знал их, был среди них своим. И сейчас, в этой необыкновенной пещере в колорадских горах, произошло то же самое. Адский выходец с белым лицом, при виде которого кровь стыла в жилах, оказался просто Арвоном, человеком иного склада и привычек, но все-таки понятным ему. В некоторых отношениях он знал Арвона даже лучше, чем большинство тех, кого ежедневно видел в Лос-Анжелесе, да и испытывал к нему гораздо большую симпатию. Ну, а остальные астронавты, которые проснулись во время рассказа Арвона, жадно набросились на добытую им еду, а теперь не отрывали от незнакомца взглядов, в которых странно мешались надежда, страх и отчаяние? Не требовалось представлять их Уэсу. Тот, кто наблюдает за ним с иронической полуулыбкой, конечно, Нлезин. Он плешивее, чем рисовал его себе Уэс, и худее. Должно быть, похудел со времени катастрофы. Господи, неужели это было пятнадцать тысяч лет назад? Уэс увидел глаза Нлезина: проницательные, зеленые, но где-то в глубине прячется доброта. А высокий костлявый человек со странными черными глазами - несомненно, Хафидж, навигатор "Ведерка". Да, теперь Уэс понял, что имел в виду Арвон: Хафидж чужой здесь, ему не нужны ни суша, ни вода, ни приветливое синее небо - его сердце отдано звездным глубинам, для него родной дом - мрак и сталь. Уэс проникся к нему неприязнью, но не мог не восхищаться им. Црига. Уэс слегка улыбнулся. Он действительно почти мальчик. Его одежда заметно ярче, чем у остальных. Долговязый, неуклюжий, худой. И, по-видимому, нервничает больше, чем Уэс. Уэсу стало горько - Црига был слишком похож на сына, которого у него так никогда и не будет. А это капитан. На него нельзя не обратить внимания. Уайк был центром этой горстки людей, хотя не произнес еще ни слова. Он мерял пещеру короткими нетерпеливыми шагами. Капитан напомнил Уэсу боксера на ринге, ожидающего противника. Он был натянут, как струна, взведен до отказа и потому опасен. Он был не просто полон жизни - он кипел энергией. Он ни разу не улыбнулся. Невысокий? Да, но это не заметно. Глядя на Уайка, вы понимали, что он тверд, тверд как скала, несгибаем. В нем чувствовалась тайна, она окружала его, как ореол. Он был нетерпелив, беспокоен, всегда в борьбе с самим собой. Уэс приглядывался к нему и думал: "Осторожно, Уэс. Этот человек убьет тебя, не задумываясь, если сочтет нужным". Уэс достал сигарету и закурил. Десять глаз наблюдали за каждым его движением. Дым показался Уэсу горьким. Хватит ли у него духа сказать им? Он путешествовал с ними среди звезд, готовился к смерти, когда корабль ударился о землю, смеялся на пиру в шатре из шкур, глядел вместе с ними на зеленые неведомые равнины под вертолетом... Это была одиссея, потрясавшая человеческое воображение, одиссея, начавшаяся в глубинах пространства и времени, только чтобы завершиться здесь, в этой пещере среди колорадских гор, - завершиться полной неудачей. Уэс смотрел на них. Чужие? Каким бессмысленным казалось теперь это слово! То, что понятно, не может остаться чужим. Уэс готов был пожалеть, что познакомился с ними и участвовал и их приключениях. Он не смог скрыть своей грусти. - Арвон, - медленно произнес он, - я должен сказать вам одну вещь, сейчас же, не откладывая. Мне трудно говорить, но поверьте, это правда. Арвон, все было напрасно. Арвон посмотрел на него с недоумением. - У нас еще нет космических кораблей, - продолжал Уэс, ненавидя себя за эти слова. - Не знаю, взорвем мы себя или нет: пока возможно и то, и другое. Но как бы то ни было, кораблей у нас нет. Арвон, вы промахнулись - все вы. Вы взяли билет в один конец. Арвон медленно встал. Словно оглушенный, помотал головой. Потом что-то сказал товарищам на своем языке. Наступило тяжелое молчание. - Забраться так далеко, - прошептал наконец Арвон. - Рискнуть, проснуться, увидеть, что этот мир еще жив, преисполниться надежды и вдруг... Он умолк. Уэс похолодел. К нему медленно шел Уайк, и в его глазах Уэс прочел смерть. Уэс попятился, сжав кулаки. Он понял, что Уайк обезумел от отчаяния, и не собирался стоять и ждать, пока его убьют. Что-то в Уайке сломалось, и он готов был убивать - слепо, без разбора... Нлезин шагнул вперед и схватил Уайка за руку, капитан оттолкнул его, но к ним подбежал Арвон. Они с Нлезином принялись быстро говорить, очевидно, в чем-то убеждая Уайка. Капитан пришел в себя, глаза его прояснились. Он тряхнул головой, явно испытывая стыд за свою вспышку. Потом взглянул на Уэса и попытался улыбнуться, словно прося извинения. Уэс улыбнулся в ответ, но без большой готовности. - Он очень сожалеет, - объяснил Арвон. - Для него это тяжелый удар, пожалуй, даже более тяжелый, чем для нас всех. Уайк что-то настойчиво доказывал Арвону. - Вы твердо уверены в том, что сказали мне? - спросил Арвон. - Я знаю, что вы не солгали, но, может быть, вы ошибаетесь? Уэс старался сохранять спокойствие, но заключение в пещере начинало сказываться на его нервах. - Вы же побывали внизу в городке. Как по-вашему: похож Лейк-Сити на космический порт? - Это ничего не значит. На Лортасе тоже есть такие деревушки, сонные, глухие, всеми забытые. Но в больших городах у вас, несомненно... Уэс сел, но продолжал поглядывать на Уайка, который беспокойно шагал взад и вперед. - Мы стоим на пороге, - признался он, - но и только. Мы сбросили атомную бомбу во время войны - это было давно, лет десять назад (заметив выражение лица Арвона, Уэс покраснел). У нас, если не ошибаюсь, успешно ведется работа над ракетами - управляемые снаряды и прочее. - Он опять вспыхнул и, раздосадованный этим, заторопился. - Мы, правда, объявили о проекте создания искусственного спутника, пока небольшого, который собираются запустить в космос. Можно, конечно, при желании назвать его космическим кораблем, но домой вы на нем не полетите. Арвон перевел слова Уэса своим товарищам, и они начали что-то взволнованно обсуждать. Уэс заметил, что Нлезин криво усмехается. Если все это не нравилось ему пятнадцать тысяч лет назад, то время подтвердило его мрачные предчувствия. - Ну, а эти ракеты? - настаивал Арвон. - Какое топливо они используют? Жидкое? Твердое? Какое? Уэс пожал плечами. - Я врач, а не специалист по космосу. В глазах Арвона отразилось недоумение, и Уэс пояснил: - Я почти ничего не знаю о ракетах. У нас есть реактивные самолеты, и они, кажется, все используют жидкое топливо. Атомных двигателей, насколько мне известно, у нас нет. Арвон удрученно кивнул. - Погодите-ка! - Уэс щелкнул пальцами, и Уайк насторожился, как кошка. - У нас ведь есть инженеры, заводы и конструкторы. Почему бы вам не объяснить им, что надо делать, как построить корабль? Ваш опыт поможет нам создать космический корабль на несколько веков раньше, чем мы смогли бы сделать это без вас. Арвон засмеялся - отрывистым, нервным смехом, какого Уэс у него раньше не слышал, и беспомощно развел руками. - Вы не понимаете всей сложности проблемы, - сказал он. - Мне трудно найти примеры... нет, это не то выражение, которое мне нужно, - он задумался, подыскивая слова. - Мне трудно подыскать аналогию из вашего опыта. Но я попробую угадать некоторые стадии, через которые вы, вероятно, прошли. У вас есть корабли, большие океанские суда? - Да, мы их называем океанскими лайнерами. - Хорошо. Предположим, вы капитан такого лайнера, и вдруг вы перенеслись в прошлое в... ну, какой это должен быть год? - Скажем, 1700 год, - подсказал Уэс. - Хорошо, в 1700 год. Вы находите корабельного мастера и объясняете ему, что вам нужно. Вы, может быть, даже нарисуете ему картинку. Сможет ли он построить для вас океанский лайнер? Уэс покачал головой, уже понимая, к чему клонит Арвон. - Конечно, не сможет. Ну, а космический корабль с межзвездным двигателем сложнее во много сотен раз. Такой корабль строят высококвалифицированные специалисты. И мы не строили наш корабль - ведь пилоты ваших реактивных самолетов тоже, наверное, не сами их собирают? Уайк был капитаном космических кораблей, но он не мог бы начертить даже схему атомного двигателя нашего "Ведерка". Хафидж - навигатор, но он изложит вам лишь самые общие принципы действия поля искривления пространства. Если бы наш корабль сохранился, мы могли бы кое-что наглядно продемонстрировать вашим инженерам, и это имело бы смысл. Но наш корабль давно бесследно исчез. Наши знания могли бы немного сэкономить время, дали бы шанс избежать некоторых тупиков, но это все. Если ваши сведения точны, то межзвездные полеты на вашей планете начнутся не ранее чем через сто лет. До Луны вы, конечно, доберетесь скорее, но нам от этого пользы мало. А ста лет нам не прожить, Уэс, особенно после того, как мы спали тысячелетия. Уэс ждал, но Арвон умолк и задумался о чем-то своем. - Все это сулит мало хорошего и мне не нравится, - сказал наконец Уэс. - Вы почти цитируете Нлезина. Нлезин, услышав свое имя, посмотрел на них и торжественно поклонился. - Но вы правы, - продолжал Арвон. - Все это сулит мало хорошего не только нам, но и вам тоже. Ваша Земля, пожалуй, сумеет выжить и даже, подобно нам, проникнуть в межзвездное пространство. Но вы сами можете догадаться, что за этим последует. - Мы достигнем звезд, - медленно сказал Уэс, - и обнаружим то же, что и вы. Мы обработаем собранные сведения с помощью вычислительных машин, и тогда это станет нашей проблемой. - Совершенно верно. А вероятность того, что вы найдете Лортас, неизмеримо мала. Мы нашли вас только благодаря счастливой случайности. Конечно, я не могу с уверенностью утверждать, что Земля уцелеет. Я слишком мало знаю о ней и предсказывать не берусь. А как думаете вы, Уэс? Уэс вспомнил газету, которую читал накануне того дня, когда отправился удить форель. Вспомнил заголовки, вспомнил разговоры в гостях, в барах, у себя в приемной. Он вспомнил Хиросиму и Нагасаки. Он вспомнил Гитлера и все прочее. - Не знаю, Арвон, - сказал он. - Я просто не знаю. Арвон обвел взглядом голые стены, люминесцентные трубки, снятые с разбитого корабля. Он молчал, и Уэс понял, что он смотрит дальше этих каменных стен, в глубь веков, скрытых за серой пеленой времени... - Сто лет! - воскликнул вдруг Арвон, потрясенный иронией случившегося. - Проспать пятнадцать тысяч лет - и не дотянуть одного столетия! Он обернулся к остальным и, жестикулируя, быстро о чем-то заговорил. Он показал им свои записи. Говорил он долго, и Уэс уловил английские слова. Арвон учил остальных астронавтов английскому языку. Уэс вдруг почувствовал, как у него защемило сердце. Внезапно он вернулся к действительности - впечатление от рассказа Арвона начинало стираться. И он по-прежнему заперт в этой проклятой пещере. - Арвон! Тот повернул голову. - Вы не имеете права держать меня здесь. Моя жена с ума сходит от беспокойства. Арвон колебался. - Мы поступаем так, как нас вынуждают обстоятельства, - неохотно ответил он. - Значит, вы меня все-таки не отпустите? Арвон подошел к нему. - Вы мне нравитесь, Уэс, поверьте. Но вы же человек. Мы знаем о вас только то, что оказали нам вы сами. Мы рискнули слишком многим и слишком многим пожертвовали, чтобы рисковать и теперь. Вы можете вызвать сюда армию, сбросить на нас атомные бомбы, взять нас в плен и запереть в клетку, как диких зверей. Такая судьба постигала астронавтов с Лортаса в других обитаемых мирах. Мы еще не решили, что с вами делать. Обещаю одно: мы вас убьем только в случае крайней необходимости. Он отвернулся и принялся что-то объяснять Уайку. Уэс попытался подавить закипавший в нем гнев. Это уже подлость! Он, Уэс, ни на минуту не усомнился в их истории, как она ни фантастична, а теперь этот Арвон ему не доверяет! - Сукин сын, - сказал он вслух. И тут же подумал: "Предположим, я - один из них и пытаюсь вопреки всему найти на чужой планете то, что нам нужно. Предположим, я поймал аборигена, который шнырял около моего убежища. Отпустил бы я его, дал бы ему вернуться к своим и рассказать о том, что он видел?" Однако доводы рассудка уже не могли помочь. Уэса охватила отчаянная тоска по дому. Он думал о Джо, вспоминал, какой она была до того, как они поженились, и после. Вспоминал шелк ее волос, когда она стаскивала с головы шапочку после купанья в бассейне, вспоминал, как искрились ее глаза, когда ей случалось выпить слишком много, ее смех, которого он так давно не слышал. Он видел свой домик на Беверли-Глен: дикий камень, красные панели, герань в саду. И зеленый газон, сверкающий под вращающейся струей фонтана... Джо. Он не мог не думать о ней, но не все мысли были приятного свойства. Господи, сколько же он здесь пробыл? Как она объясняет его исчезновение? Что делает теперь, сию минуту? Любит ли еще его? А что если Норман... Нет, не надо так думать. Это нечестно. Да? Он уткнулся лицом в ладони и с удивлением обнаружил бороду. Закрыл глаза, задыхаясь от безысходной тоски. Его прежняя жизнь отодвинулась далеко-далеко, и она не была той жизнью, о которой он когда-то мечтал. И это, в сущности, причиняло гораздо большую боль, чем все проблемы всех людей прошлого, настоящего и будущего. Он спал, и видел сны, и вскрикивал, блуждая во мраке собственной души. 17 Медленно текли часы, складываясь в дни. Арвон напряженно обучал остальных английскому языку. В пещере господствовало мрачное уныние. Порой Арвон спрашивал у Уэса какое-нибудь слово или фразу. Иногда Уэс помогал ему, иногда дулся и отказывался отвечать. Уэс попеременно то радовался своему необыкновенному приключению, то негодовал на то, что его насильно держат в пещере. Он прикинул, что на дворе теперь октябрь, если уже не зима. Когда открывалась дверь, в пещеру врывались струи холодного воздуха и доносился свежий металлический запах снега. До леса было далеко, и маленький костер почти не грел. Все обитатели пещеры, без исключения, чувствовали себя скверно. Дважды раздавался сотрясающий горы рев реактивных самолетов, и каждый раз астронавты выбегали из пещеры и смотрели в небо. Они понимали, что самолеты летят со сверхзвуковой скоростью, видели их коротко срезанные крылья. Все это время Уэс ощущал странную внутреннюю неловкость, словно в нем происходили неуловимые перемены. Он оглядывал себя: старые теннисные туфли, разорванные брюки, якобы непромокаемую куртку с ржавыми потеками. Он трогал серую шляпу, которую нашел уже давно, - еще более потрепанную, чем прежде. Он слушал тиканье часов, перебирал три ключа, висевших на кольце, ощупывал бумажник в нагрудном кармане. Много раз он вытаскивал из пластикатовой обертки фотографию и разглядывал ее. Джо в юбке из твида и в коричневом шерстяном свитере глядела на него, слегка улыбаясь. Джо. Мысль о ней причиняла острую боль. Тогда Уэс начинал снова размышлять о себе и удивляться. Неужели он в самом деле Уэс Чейз - в меру преуспевающий окулист и ларинголог? Любивший отправляться на рыбную ловлю в старых теннисных туфлях и фетровой шляпе? Любивший иногда как следует напиться? Неужели тот самый Уэс слушает теперь истории о кораблях и спячке, длившейся пятнадцать тысяч лет? Изолированность культур, судьба человечества... Нет, это не могло случиться с ним на самом деле! Нет, все это - космические корабли и прочее - кажется интеллигентному человеку столь же нелепым, как летающие блюдца. Материал для фантастических фильмов, приятно щекочущих нервы зрителя, но не явления реальной жизни. Уэс неожиданно вздрогнул, ему показалось, что он увидел жизнь такой, какой представляется она другим обитателям пещеры. Ведь в вышине, за скалой, за синевой неба находятся другие миры, другие люда, со своими опасениями и своими улыбками - и в то же время повсюду одинаковые. Господи, как он был слеп! Как слепы вое они, люди Земли! До чего они... как бы это выразить? До чего они провинциальны! Да, жители глухой деревушки, убежденные, что города - миф, что Земля плоская, а зло - чистый вымысел. Он помотал головой. Взрослеть было нелегко. Самое удивительное, что Арвон, Нлезин, Уайк, Хафидж и Црига, да и Колрак, и Сейехи, и Лейджер, и Дерриок казались ему старыми знакомыми. Это они-то чужие? Он встречал похожих людей в Колорадо, Калифорнии. Сверхлюди? Чепуха! Просто люди, и очень ему понятные. И, понимая их, он поставил себя на их место. Заброшены на Землю без надежды на возвращение домой. После долгих лет поисков они как будто нашли тот единственный мир во вселенной, который им нужен, - но отыскали его слишком рано. Еще не построен тот корабль, который мог бы доставить их на родину, тем самым совершив и более важное дело. Корабль, который слил бы воедино две великие цивилизации, оплодотворил бы две великие культуры, влил бы в них свежие силы, породил бы новый, иной образ жизни, так что человечество поднялось бы - до каких высот? Но такого корабля не было. Уэс знал, о чем они думают, - он сам думал бы так же на их месте: "А что если он лжет? Что если он ничем не лучше многих, с которыми нам приходилось иметь дело? А вдруг он нас обманывает, выжидая удобной минуты, чтобы расправиться с нами? А вдруг жители этой планеты покорили космос и он не хочет, чтобы мы об этом узнали?" Или же более снисходительно: "Может быть, он добросовестно заблуждается. Ведь он только врач и может не знать всех фактов. Что если по каким-то политическим причинам правительство скрывает от своих граждан работы, ведущиеся в этой области? Быть может, назревает война..." Воздушные замки, конечно. Но ведь так трудно отказаться от надежды. И, действительно, наступил момент, когда Уайк принялся его настойчиво расспрашивать. - Ваш дом, Уэс, где он? - голос его был ровен, сдержан, но в нем слышалась жесткая нотка, которую Уайку не удавалось скрыть. - В городе Лос-Анжелесе. Собственно, это испанское название, а не английское. Город находится в Калифорнии. - Далеко отсюда? - Несколько сот миль. Пешком не дойти. - Это большой город? - Очень. - И там много всего - заводов, технических специалистов, ученых? - Конечно. Много всего, и еще Мэрилин Монро. - Мэрилин Монро? - Своего рода богиня, которая живет в Голливуде, пригороде Лос-Анжелеса, где из целлулоида создаются грезы. - Ее полезно повидать? - Да, посмотреть на нее стоит. Помогает забыть о неприятностях. Уайк недоуменно нахмурился. - Уэс, нам нужна ваша помощь. Я знаю, что мы не имеем права на нее рассчитывать после того, как продержали вас здесь столько времени. Но нам... некоторым из нас... необходимо попасть в ваш город. Можете вы отвезти нас туда, не привлекая к себе внимания? Мы хотим вам верить. - Уайк улыбнулся. - Но, разумеется, не можем. Уэс весь внутренне напрягся. "Вот он, долгожданный случай! Ты можешь вырваться отсюда! Попасть домой!" - Это будет нелегко, - ответил он. - Я знаю. Мы все обсудили. Нам кажется, что главное тут деньги. Вы можете их достать? Уэс кивнул. - Но так, чтобы при переговорах присутствовал бы кто-нибудь из нас? Уэс заколебался. Это, несомненно, осложняло дело. - Обдумайте это, - сказал Уайк. - Мы даем вам время до завтра. И будьте осмотрительны, Уэс. Не наделайте ошибок. Уэс спокойно взглянул в холодные, суровые глаза капитана. - Я не наделаю ошибок, - сказал он. На следующий день он вышел в круглую дверь. Позади он оставлял склеп с пятью нишами в стене, с пятью каменными постелями, на которых пять человек опали пятнадцать тысяч лет... Впереди... Свет. Яркий, белый, слепящий свет. Солнце и снег и захватывающее ощущение необъятности. Он свободен. Правда, с ним идут Арвон и Нлезин и оба вооружены. Но это его мир, и Уэс знает этот мир так, как им его никогда не узнать. Свобода принадлежит ему, он может взять ее, когда захочет и если захочет. Если захочет? "Идиот несчастный! Конечно, ты хочешь свободы!" Тем не менее он обернулся и помахал рукой Цриге, который старался храбриться, Хафиджу и Уайку, молчаливым и замкнутым. Они помахали ему в ответ. - Я знаю дорогу, - сказал Арвон. - Я пойду первым, потом Уэс, а последним Нлезин. Осторожнее, тропа местами очень скользкая. - И это цивилизация! - пробормотал Нлезин. На лысину писателя легли розовые отблески солнечных лучей. Перебравшись через кучу камней, он добавил: - А Колрак был прав! Ручей еще не замерз, и между заснеженными берегами журчала черная вода. Выше лежало ледниковое озеро, уже, наверное, затянутое льдом, а ниже, в самом конце невидимой тропы, их ждал Лейк-Сити, маленький колорадский городок. Они шли быстрым шагом. Снег был сухим и неглубоким. Несколько раз им пришлось перейти поток вброд, и мокрые ноги отчаянно мерзли. Долгое заключение в пещере сказалось на Уэсе, он начал задыхаться, но возбуждение подстегивало его, и он не замечал усталости. Вот и лес! В снегу стволы деревьев торчат точно обугленные головни. Ели, сосны и осины - терпеливые деревья, пережидающие зиму. Воздух был холодный, но пахнул чудесно, и пока они шли, им было тепло. Под вечер они, наконец, спустились в долину у подножия горы - долину, утопавшую в зелени и золоте, когда Уэс видел ее в последний раз. Теперь она была безжизненна, на снегу чернильными пятнами темнели камни и голые кусты. Здесь ручей, расставшись с горами, стал глубже и вода его текла медленно, словно густое масло. Уэс увидел место, где он оставил машину. Конечно, тут не осталось никаких ее следов. Автомобиль наверняка разыскали на второй или на третий день и вернули Джо. Он вспомнил, что Джо всегда носила в сумочке ключ от машины. Сколько раз Уэс, забыв ключ в замке зажигания, захлопывал дверцу и потом звонил Джо, чтобы она ехала его выручать! "Позвонить Джо! Если бы только..." Что же, до Лейк-Сити еще мили две. Едва ли они кого-нибудь встретят, но все же... Несколько сот человек живет здесь постоянно, а теперь к тому же начался и охотничий сезон. - Лучше подождем до темноты, - сказал Арвон и сел около большого камня, стараясь укрыться от ветра. Уэс и Нлезин устроились рядом. - Я, несомненно, замерзну насмерть, - сказал Нлезин. Он вздохнул: - Из всего этого вышел бы превосходный роман, но кто ему поверит? Да и старина Уэс слишком буржуазен для приличного негодяя. Уэс передернулся от холода и пошевелил в туфлях онемевшими пальцами. Не хватает еще отморозить их. А слова Нлезина, пожалуй, оскорбительны. - Положение, мой дорогой, как раз обратное, - сказал он. - Не говоря уже об остальном, вы виновны в похищении, а оно карается смертью. Нлезин поднял брови - он был заинтересован, но нисколько не встревожился. - У вас еще существует смертная казнь? Вот уж не думал, что она сохранится на этой стадии. - У нас она есть, - заверил его Уэс. Арвон пожал плечами. - Вы странный человек, Уэс, - говорить об этом сейчас... Может быть, все эти дни мы имеем дело с сумасшедшим? Он улыбнулся, смягчая резкость этих слов. Уэс старался ни о чем не думать, так было легче. В первую очередь надо было сообразить, как быть с одеждой. Необычные комбинезоны Арвона и Нлезина не могли остаться незамеченными, особенно в Лейк-Сити. А если астронавты привлекут к себе внимание, дело может обернуться так, что им придется защищаться с оружием в руках. В этом случае Уэса не ждет ничего хорошего. Нет, пока он в их власти, лучше не рисковать. Но чтобы достать одежду, нужны деньги. Конечно, можно попытаться ее украсть, но что будет дальше? Воров начнут искать и тогда дело неизбежно получит огласку. - Нелепая ситуация, - сказал Нлезин, от нечего делать лепя снежок. - Мы никому не желаем зла. Но в то же время ни к кому не можем обратиться за помощью. Здешняя культура попросту не доросла до нашей истории. Для жителей этой планеты люди из космоса не существуют. И даже если кто-нибудь нам и поверит, то что он сможет сделать? Нас впутали бы в клубок местной политики, и до конца своей жизни мы пытались бы убедить экспертов, что не умеем изготовлять лучи смерти и строить космические корабли. Такие вещи уже случались, Уэс. - Вы могли бы просто рассказать вашу историю и показать на звездной карте Лортас, - заметил Уэс. - В этом случае у вас будет надежда, что когда-нибудь туда отправится корабль. Арвон засмеялся. - Вы намекаете на то, что мы не такие уж бескорыстные альтруисты, какими хотим казаться? Что нас тревожит не только судьба человечества, но и судьба Арвона и Нлезина? - А как же! - вмешался Нлезин. - Я хочу попасть домой сам. Меня не устраивает, если мне только поставят статую, - слишком много увозил я их с мертвых планет! - Но если вы не сможете вернуться... - Во всяком случае, мы сделаем все, что в наших силах, - сказал Арвон. Солнце сползло к горизонту, тени на снегу удлинились. Ветер, к счастью, замер, но все равно было холодно - заметно ниже нуля. Когда зажглись первые звезды, Арвон решил, что пора идти дальше. Они совсем окоченели и некоторое время притопывали ногами и хлопали руками, чтобы согреться, а потом зашагали к Лейк-Сити. Дойдя до шоссе, они пошли по обочине и, завидев встречные фары, каждый раз прятались за камни. Справа в звездном свете поблескивал Ганнисон. Сначала Лейк-Сити возник как кучка желтых теплых огней, островок тепла среди ночи. Затем показались темные здания, деревянные домики, высокие стены летней прокатной конюшни. Голоса, топот ног, спешащих по тротуару. Из ресторанчика на колесах доносилась приглушенная музыка - кто-то бросил монету в автомат. Из труб к ночному небу поднимались спирали душистого дыма. Ладони Уэса вспотели. "Черт, как хорошо вернуться сюда! - обрадовался он и тут же подумал: - Но до чего же мне страшно!" Арвон и Нлезин не отставали от него ни на шаг. Они проползли в темноте между колесами фургона. - Легче! - прошептал Арвон. - Вот именно, - нервно прошептал Уэс, - легче! 18 Кое-как Уэсу удалось справиться со всеми затруднениями. Прежде всего он отправился к Джиму Уолсу, веселому управляющему мотеля "Сосны". Уэс на всю жизнь запомнил невероятное изумление, отразившееся на лице Джима, когда он увидел доктора Чейза: бородатого, тощего, грязного бродягу. Джим долго смотрел на него, моргая, словно к нему явился Рип Ван Винкль, а затем настоял, чтобы он съел что-нибудь, а главное, выпил - последнее к особенному удовольствию Уэса. Уэс уже много лет проводил отпуск в мотеле и хорошо знал Джима, так что теперь ему нетрудно было уклониться от его расспросов. Джим оплатил ему чек в пятьсот долларов и остался при убеждении, что Уэс сбежал с какой-нибудь красоткой, которая в результате оказалась "в мотельном положении", выражаясь на местном жаргоне. Джим пообещал не звонить Джо, и Уэс поймал его на слове. Все это время он чувствовал на себе взгляд Нлезина, наблюдавшего за ним через окно. На следующий день Уэс купил дешевые костюмы для Арвона и Нлезина и разыскал форд выпуска тридцать восьмого года, владелец которого охотно расстался со своей машиной за триста долларов наличными. И вот шестнадцатого ноября, когда с белесого неба светило холодное солнце, старенький форд начал старательно взбираться по извилистой дороге к Сламгельенскому перевалу. Арвон и Нлезин сидели рядом с Уэлсом. Лица у них были озабоченные и напряженные. "Если мне все это кажется оном, - думал Уэс, - то каким диким это должно казаться им! Чужой мир, чужое время, чужой город в конце пути. А Лортас, невидимый отсюда, вращается в пространстве, неуклонно приближаясь к смерти и ожидая посланцев другого мира, которые никогда не явятся". Но его ждут... Джо и дом. Он попытался выжать из машины больше скорости, но безуспешно, и ему долго пришлось ехать на второй передаче. Лейк-Сити остался позади, и по обеим сторонам шоссе, в глубоких каньонах, темнели сосны на сверкающем, как сахар, снегу. Поездка была удивительно неинтересной. Уэс вел машину с привычной уверенностью и вскоре даже начал беспокоиться из-за слишком большого расхода масла. Он понимал, что втянут в великие события. Возможно, когда-нибудь историки скажут, что в стареньком форде с ними ехала судьба человечества, - и это будет правдой! А если все происходящее сейчас послужит темой для фильма, размышлял Уэс, то, несомненно, он, Арвон и Нлезин будут произносить на экране красноречивые тирады о Человеке, Цивилизации и Звездах и будут со страхом коситься на каждую полицейскую машину, а все прохожие станут провожать их подозрительными взглядами. В действительности же их главной заботой было - где бы прилично поесть. В Галлапе они свернули на шоссе N_66, а Нью-Мексико и Аризона, хотя и обладают множеством прелестей, отнюдь не славятся хорошей кухней. Путешественники мужественно ели неизменные рубленые бифштексы, литрами пили кофе, мало чем отличавшееся от аккумуляторной жидкости, и равнодушно смотрели на разбросанные по пустыне "фактории", где можно было купить "самый настоящий" индейский там-там всего за доллар. Нлезин не замедлил высказать предположение, что это наиболее отсталая область на всей планете, а Уэс - просто дикарь, который понятия не имеет о том, что делается за пределами его деревни, в том числе и о космических кораблях. В рубашках цвета хаки, джинсах и легких куртках Нлезин и Арвон казались еще более своими, чем раньше. И, как и Уэс, они весь день жили только мечтой о горячем душе перед сном. Невозможно было все время думать о безликих силах, действующих вокруг них во вселенной, силах, которые неминуемо затронут не только Лортас, но и Землю, если она прежде не взорвет себя. Их заслоняла конкретная действительность пыльного шоколада, сигарет с фильтром и безалкогольных напитков на бензозаправочных станциях. Уэс тревожился о деньгах. Он не был богат, и пятьсот долларов составляли для него значительную сумму. Каким образом его спутники смогут отдать ему долг? Он засмеялся вслух. Пятьсот долларов! Пожертвовал бы он стольким ради спасения своего мира? Добровольно? Что ж, это большие деньги. Легче переложить ответственность на кого-нибудь другого. Что ему до будущего? "А не потому ли, - подумал он, - не потому ли человек вымер на стольких планетах?" Они проехали Нидлс. - Значит, это Калифорния, - пренебрежительно сказал Нлезин. - Она ничем не отличается от Аризоны. - Потом будет по-другому, - обещал Уэс. Они продолжали путь. Лос-Анжелес, как осьминог, раскинул щупальца пестрых закусочных и густых потоков дымящих машин на десятки миль к северу, югу и востоку. На западе лежит океан, но невольно начинает казаться, что скоро и он покроется кварталами плавучих домов и универмагами в форме пирамиды. От пустыни к городу нет резкого перехода. Просто маленькие города лепятся все ближе и ближе друг к другу ("Добро пожаловать в апельсиновый сад Запада" и "Изящная жизнь, которая вам по карману"), и вдруг все они уже превратились в один громадный город - это и есть Лос-Анжелес. В одном месте шоссе подымается в гору, и сверху открывается вид на чашу, вмещающую Лос-Анжелес. То есть самого города, разумеется, не разглядеть: видна только серая завеса тумана, мглы, дыма и этих особых испарений больших городов, называемых "смог". - Неужели здесь живут без кислородных масок? - с неподдельным удивлением спросил Нлезин. - К сожалению. Впрочем, внизу это не так заметно. Для полного зрительного впечатления необходимо поглядеть на город с высоты. - Невероятно, - сказал Арвон и, достав из кармана платок, незаметно (по крайней мере так ему казалось) прижал его ко рту. Уэс вел машину почти механически. Движение было очень интенсивным, но далеко не таким, как в воскресенье. Уэс заметил, что его спутники, поминутно ожидавшие смерти, взирают на него с восхищением, и принял самую небрежную позу. Проехав мимо вокзала Юнион, Уэс нырнул в поток машин, катившийся по Голливудскому шоссе. Ехать пришлось в крайнем правом ряду, так как дряхлый форд не мог бы выдержать состязания на скорость и выносливость в средних рядах. Они выскочили из центральной части Лос-Анжелеса - серых каменных джунглей, оставшихся догнивать после того, как город рванулся в Долину, в Санта-Монику и к мириадам других таких же райских мест, - и в сумасшедшей толчее машин покатили к Голливуду. Через удивительно короткое время Уэс свернул на бульвар Сансет и поехал по этой широкой изогнутой улице в сторону Уэствуда. Тут город был совсем иным. Запахло деньгами. День был типичный для Лос-Анжелеса: прохладный, но не холодный, влажноватый, но не совсем сырой. Солнце едва просвечивало сквозь дымку, и повсюду большие дворы утопали в яркой зелени, среди которой алели гроздья цветов. Особняки, расположенные на разных расстояниях от улицы, в зависимости от состоятельности владельцев, напоминали либо белые испанские замки, либо длинные низкие ранчо. В киосках сидели старушки и продавали карты города, с помощью которых каждый, кто обладал юной душой и младенчески незрелым умом, мог отыскать путь к домам, где действительно обитают настоящие живые кинозвезды - или, во всяком случае, обитали на прошлой неделе, когда печатались эти карты. Тут машин было больше, чем на всем шоссе между Колорадо и Аризоной. И они были всех видов и типов: степенные старомодные черные седаны, в которых ехали пожилые пары; дребезжащие развалины, которыми вызывающе правили самые молодые или самые бедные; новенькие сверкающие автомобили с новенькими сверкающими баловнями успеха за рулем; похожие на жуков иностранные спортивные машины, которые лавировали вдоль и поперек в стремительном потоке, мчавшемся по улице, так как их водители высокомерно игнорировали обыкновенные автомобили. Вон там... Руки Уэса крепче сжали руль. Он остановился перед светофором на углу Беверли-Глен. Если повернуть направо, к Долине, он через пять минут очутится дома. Джо. - Поезжайте прямо, Уэс, - спокойно сказал Арвон. Свет переменился, и Уэс мрачно поехал вперед по бульвару. - Куда вас отвезти? - опросил он глухим голосом. - В гостиницу, - ответил Нлезин. - Легче, Уэс. Как только мы выясним все, что нас интересует, вы сможете отправиться домой и забыть про нас. Обещаю вам. Арвон быстро взглянул на Нлезина, потом слегка улыбнулся. - Уайку об этом известно? - спросил Уэс. Нлезин пожал плечами. - Вы сбежали. На сердце Уэса потеплело. Вновь им овладело сложное противоречивое чувство. Он пленник этих людей и все же он на их стороне. Вся беда в том, понял вдруг Уэс, что он находится между двух миров. Он не причастен к тому, что привело на Землю людей Лортаса. Но, как ни странно, он не совсем принадлежит и к окружающему его миру, хотя провел большую часть своей жизни здесь. Каким-то образом он тоже стал чужим - это была неприятная мысль. Они проехали черно-белый знак, указывающий в сторону Калифорнийского университета. Стоит повернуть налево - и Уэс окажется в Уэствуд-Вилледж, где находится его приемная. О, господи! У него же, наверное, не осталось ни одного пациента! И найдет ли он там мисс Хилл? Уэс продолжал ехать по бульвару Сансет и остановился перед светофором у Сепулведе. Он посмотрел вокруг: на машины, дома, деревья, уличную сутолоку. В оранжевом киоске без продавца - газета "Мирор-Ньюс", а не "Таймс". Уэс прочел огромный черный заголовок: "Россия говорит: может быть". Может быть - что? В левом углу страницы Уэс разглядел фотографию блондинки. Выходит замуж? Разводится? Убита? Свет переменился. Уэс поехал дальше по холму. И вдруг город вокруг него внезапно изменился. Зеленые газоны и деревья превратились в песок, здания рухнули и только стальные остовы царапали небо. Повсюду лежал песок, тротуары заросли бурьяном, мостовая растрескалась и бетонные плиты торчали, как костяшки домино. Безмолвие, пустота. Ветер и песок. Смерть. Уэс прекрасно знал, что он видит: это был мир четвертой планеты Альфы Центавра, увиденный глазами Арвона. А ведь были сотни таких миров - и Уэс даже не слыхал о них. Миров, в которых когда-то жили, любили и ссорились люди, подобно жителям этого бездумно шумного города. Уэс вздрогнул и вернулся от действительности к настоящему. Именно от действительности, а не к ней. Он посмотрел на Арвона и Нлезина и понял, что они сейчас тоже видят Лос-Анжелес, каким он станет когда-нибудь. Они тоже сознавали, что настоящее - это только одна из первых сцен первого акта трагедии человечества. Почему, ну почему они проснулись слишком рано? Личные проблемы Уэса отступили на задний план - капля воды в море. Уэс, сам не зная почему, был твердо уверен, что его мир, его Земля, не погибнет, что она покорит космос. И тогда во вселенной вокруг себя Земля найдет только смерть и будет считать себя единственной и несравненной, и со временем придет в упадок и погибнет - одинокий остров, так и не нашедший своего близнеца - Лортаса, который дал бы ему бесконечную жизнь... - Поверните сюда, - негромко сказал Арвон. Уэс вздрогнул, машинально протянул руку, чтобы включить левый задний указатель поворота, и только тогда сообразил, что едет не в своей машине. Высунув левую руку, он просигналил поворот и свернул с бульвара в проезд, ведущий к роскошному мотелю, расположенному в полумиле от Тихого океана. Форд остановился. Они прожили в мотеле больше двух недель, и Уэс ни минуты не оставался один. Арвон и Нлезин уходили по очереди. Иногда они брали с собой Уэса, но не часто, так как опасались, что он встретит какого-нибудь знакомого. Нлезин где-то раздобыл денег. Он не объяснил, как он их достал, а Уэс не спрашивал. Нлезин казался весьма элегантным в угольно-черном костюме, но Арвону очень не шла спортивная куртка и брюки. Номера в мотеле похожи один на другой. В них можно отлично провести одну ночь, и было время, когда им с Джо это нравилось. Но две недели - срок долгий. Уэс изучил три банальные картины на стенах; на них были изображены роза, мальчик, разглядывающий свою забинтованную руку, и бледный закат. Он навеки запомнил узор на постельных покрывалах. После этого он принялся скармливать телевизору монетки в двадцать пять центов, но и телевизор его не развлек. Вполне возможно, что жители Четвертой Центавра тоже смотрели такие передачи перед тем, как их мир разлетелся вдребезги. Ничего таинственного в поведении Арвона и Нлезина не было. Они ходили по библиотекам и знакомились с разными аспектами современной жизни. Покупали журналы, особенно посвященные текущим событиям. Правдами и неправдами знакомились с инженерами и исподволь их выспрашивали. Вели записи. Нлезин обнаружил, что в соседней аптеке можно брать книги на дом под залог. Он набрал романов и наскоро проглядывал их. Его не слишком успокоили бесконечные истории про садистов, суперменов и ловких дельцов. - Ваш мир и в самом деле такой? - как-то спросил он Уэса. - Отчасти. Однако надеюсь, что далеко не весь, - ответил тот. Все это выглядело обыденным и неинтересным: они ели три раза в день, нормально спали и упорно работали. Гора записей росла. Но постепенно неизбежный вывод стал очевиден. Под глазами Арвона легли темные круги. Нлезин делался все более саркастичным. Наконец второго декабря Арвон швырнул очередную книгу о стену. - С меня хватит, - сказал он. - Н-да, Нлезину это не нравится. Уэс, сидевший на постели, рассматривал свои пальцы. - Я говорил вам. Арвон заходил по комнате. - На чудеса надеяться нечего. Этот мир еще не создал пилотируемых людьми космических кораблей и создаст их разве что через сто лет. А до межзвездного двигателя здесь додумаются не раньше чем через два столетия. Мы проиграли. Нлезин повернулся к Уэсу: - Мне сдается, Уэс, что вы нам сочувствуете. По-моему, вы не потребуете нашего ареста за похищение - или как это у вас называется. Я обещал, что мы отпустим вас, если потерпим неудачу в наших розысках. Мы потерпели полный крах. И теперь мы рискуем только собственной жизнью. - Он криво усмехнулся. - Так отправляйтесь к своей семье. Уэс вздрогнул, но сразу овладел собой. - А как же вы? Нлезин пожал плечами. - Мы проиграли. Выхода нет и на Лортас нам не вернуться. Едва ли нам кто-нибудь поверит, хотя Уайк, несомненно, попытается рассказать здешним жителям про наш мир и про то, что привело нас сюда. Это вызовет только смех - какой благодарный материал для клоунов! Но если нам все-таки удастся привлечь к себе внимание, может быть, кто-нибудь припомнит наш рассказ, когда выяснится, что ожидает вас во вселенной. - Нлезин помолчал. - А что касается меня, я, наверное, подыщу себе красивую подружку и попробую сочинить роман о будущем. Получится, конечно, редкая дрянь - человек должен иметь корни, а у меня их здесь нет. Ну, да что беспокоиться об этом заранее! И вдруг Уэс почувствовал, что их дальнейшая судьба его не интересует. Он думал теперь только о Джо - о Джо, о доме, о знакомой, привычной жизни. Как он стосковался по ним! А о космосе, неотвратимой гибели Земли и о всем прочем надо забыть - поскорее и навсегда. Уэс даже не простился с Арвоном и Нлезином как следует. Он просто выбежал из мотеля, сел в машину и поехал назад по бульвару Сансет. Так просто! Он ни о чем не думал, он только ехал. А город вокруг пел: "Джо, Джо, Джо..." 19 Беверли-Глен - странная, полная противоречий улица и в то же время характерная для Лос-Анжелеса. От Пико до Уилшира тянется довольно безликий строй почти одинаковых жилых домов. От Уилшира до бульвара Сансет она уподобляется Бельэр-роуд и щеголяет обширными лужайками, огромными клумбами, над которыми трудились японские садовники, и роскошными скучными особняками. После пересечения с бульваром облик Беверли-Глен опять резко меняется. Уэс ехал по бульвару Сансет со стороны океана и поэтому сделал левый поворот, влившись в непрерывный поток машин, устремлявшихся вверх по Беверли-Глен к Долине. С той минуты, как Уэс повернул на Беверли-Глен, он был уже дома. Он улыбнулся при виде улицы, которую избрал местом своего обитания. Джо не любила ее, и он вполне понимал почему: это была нелепая улица. Но зато Уэсу она нравилась. Денег в эту часть Беверли-Глен было вложено немного, но воображения - более чем достаточно. А главное, здесь наблюдалось разнообразие - элемент, которого вообще не хватает Лос-Анжелесу, где, по мнению Уэса, каждый так старался отличаться от других, что результаты этих стараний оказывались удивительно схожими. Здесь над узкой улицей нависали причудливые балкончики, гараж строился, как студия, скромный деревянный дом завершался средневековой каменной башней. Современные дома из стекла и красных деревянных панелей, обитатели которых жили словно в витрине, иногда задергивая занавески, а иногда и нет, чередовались с лачугами, сдаваемыми юнцам из колледжей за семьдесят пять долларов в месяц. Уэсу нравилось настроение этой улицы. Она была тенистая и сравнительно тихая, и рядом сохранилось удивительно много незастроенных склонов, по-прежнему прекрасных, так как до них еще не успели добраться деятели городского благоустройства. На задний двор Уэса порой забредали олени, забегали кролики, в брызгах вертящегося фонтана порхали зеленоватые колибри, а в листве всегда копошились приветливые калифорнийские ящерицы. Уэс мог бы ехать по Беверли-Глен с закрытыми глазами, даже в этом форде. У него возникло странное ощущение, будто он вовсе не отсутствовал несколько месяцев, а просто, как обычно, возвращается домой после приема больных. На Беверли-Глен не было космических кораблей. Уэс переехал надпись, намалеванную посреди мостовой громадными красными буквами: "Билл, не забудь про велосипед Джимми". Уэс улыбнулся, попытался припомнить, не знает ли Билла, и представил себе, как тот, щелкнув пальцами, поворачивает и мчится куда-то за велосипедом Джимми. Это была хорошая улица. Уэс свернул в переулок, который взбирался прямо по склону холма, минуту-две ехал на второй передаче и наконец свернул в проезд, почти скрытый яркой зеленью живой изгороди. Наконец он дома. Уэс ощутил на глазах слезы и обругал себя сентиментальным дураком. Он остановил машину и вылез, по-хозяйски вдыхая влажный от обилия густой листвы воздух. Вон стоит в гараже его машина. Вот дом из дикого камня и красных панелей - ничего оригинального, но это его дом, во всяком случае будет его, как только он выплатит последние взносы. Уэс прислушался и услыхал только лай собаки под горой. Джо одна. Он побежал по газону к входной двери, всунул ключ в замок и распахнул дверь. Он заглянул в кухню, в гостиную, во внутренний дворик, выложенный кирпичом. Затем, взволнованный, как ребенок, пробежал по коридору и открыл дверь спальни. - Джо, - окликнул он. И остановился. С кровати поднялся Норман Скотт - его лицо было белее простынь. - Уэс, - прошептала Джо. - Боже мой, Уэс! Она натянула на себя простыню, спрятала лицо в подушку и зарыдала. - Слушай, старина, - очень быстро заговорил Норман. - Слушай, старина... - и умолк, не зная, что сказать. Уэс стоял неподвижно. Ему нечем было дышать, голова кружилась. Он как будто ослеп. И ничего не чувствовал, ровно ничего. - Я... мы думали, что ты погиб, - прошептал Норман. - Хоть бы одно слово, а то ничего. Что нам было думать? Мы не знали, не могли знать... - Замолчи, - сказал Уэс. Он сказал это мягко, беззлобно. Просто ему не хотелось слышать голос Норма. Джо не отрывала лица от подушки. - Я, пожалуй, пойду, - глупо оказал Норм. - Да, конечно. Уэс не заметил, как тот ушел, но понял, что они с Джо остались вдвоем. Он коснулся ее голого плеча почти ласково. Плечо было холодное, как мрамор. - Замолчи, - сказал он. Джо, всхлипнув, затихла. Она лежала, вздрагивая всем телом, и по-прежнему не смотрела на него. - Ты его любишь? - спросил Уэс. Он задал этот вопрос просто так - ему было все равно. - Да. Нет. Не знаю, - голос Джо заглушала подушка, и Уэс едва разобрал ее слова. Уэс, не глядя, достал сигарету и закурил. Его руки не дрожали. Он поглядел по сторонам. Кровать - он вспомнил, как они искали матрас, который бы не прогибался под его тяжестью, но чтобы и ей не было очень жестко. Голубоватые обои. Стенной шкаф с его костюмами, ее платьями. На ручке двери в ванную висит комбинация. Словно издалека Уэс услышал голос Джо: - Куда ты исчез? Я чуть с ума не сошла. Что мне было делать? Он был так заботлив, так добр ко мне. Уэс, почему ты меня бросил? - Ее голос стал злым. - Я ведь тебе говорила, чтобы ты не оставлял меня одну в этой мерзкой хижине! Не сидеть же мне было там всю зиму? - Она опять зарыдала. - Уэс... господи... Уэс перестал слушать. Он смотрел на нее. Она немножко похудела. Ее светлые волосы золотом рассыпались по подушке. - Стисни зубы и так далее, - пробормотал он. - Что? - Ничего. Взрослые люди. Будем цивилизованными и разумными. Теперь она наконец посмотрела на него. - Нет, я не сошел с ума. Он безрадостно улыбнулся: что бы она подумала, если бы он ей рассказал, где все это время был и что с ним происходило? Уэс пожал плечами. Теперь это не имело значения. Он здесь чужой. Это не его дом и эта женщина - не та, на которой он когда-то женился. Как и все остальное, эта часть его жизни тоже была у него отнята. Он остался наедине с незнакомой женщиной. Джо встала с постели, закуталась, дрожа, в халат, откинула назад волосы. - Уэс, дай мне сигарету. Он даже не услышал. - Я должен бы избить тебя до полусмерти, но зачем? - Пожалуйста, дай мне сигарету. - Ты будешь обеспечена. Тебе не о чем беспокоиться. - Уэс, я тебя не понимаю. - Неважно. - Уэс, я сейчас позвоню Хорэсу. Тебе нужен врач. Ты выглядишь ужасно. Слушай, давай все обсудим. Сейчас не средние века. Мы здравомыслящие люди. Уэс повернулся и пошел к двери. - Уэс! Он вышел из чужого дома на чужой воздух. Он ничего не чувствовал, ничего не видел. Он влез в старый форд, дал задний ход и, очутившись на улице, поехал куда глаза глядят. Когда Уэс очнулся, то обнаружил, что едет по бульвару Олимпик и плачет навзрыд. Крохотный окурок, оставшийся от сигареты, обжег ему губу. Уэс выплюнул окурок за окно. Уэс посмотрел на поперечную улицу, Вермонт-авеню. Почти центр города. Каким образом он сюда попал? А впрочем, неважно. Он сделал три правых поворота, потом левый и поехал в обратном направлении к Санта-Монике. Он остановился у винного магазина и купил три бутылки шотландского виски "Белая лошадь". - Вечеринку устраиваете? - спросил продавец. - Угу. Вступаю в свет. Обратно в машину. Снова к Беверли-Глен и мимо, по бульвару Сансет в густом потоке машин, к мотелю. Уэс вылез, постучал в дверь номера. Никакого ответа. Он постучал еще раз. - Это Уэс! - сказал он. - Откройте, черт возьми! Дверь медленно отворилась, в щель выглянул Нлезин с пистолетом в руке. - Парализуйте меня, - попросил Уэс. - Пожалуйста. Нлезин оглядел его с ног до головы, посмотрел направо и налево - нет ли полиции - и впустил его внутрь. - Я боялся, что вы уже уехали, - сказал Уэс. - Вы же забрали нашу машину, приятель, - Нлезин вдруг заметил выражение лица Уэса. - Что случилось, Уэс? - Просто мир скончался раньше времени, не по расписанию. Может быть, и вам хочется напиться? Очень не люблю пить в одиночку. Уэс не мог больше говорить и упал на постель - он не мог даже заплакать. Арвон тщательно запер дверь, потом погладил Уэса по плечу и заговорил на своем языке. Но то, что он говорил, было одинаково понятно на всех языках. - Начнем, - сказал Нлезин, когда наступившее молчание стало невыносимым. - Откупорьте бутылку, Арвон. Очки Уэса свалились, но сейчас они были ему не нужны. Виски скользнуло в глотку, как теплое масло, но Уэса сковал холод - холод пустоты между мирами. Они с решимостью принялись за первую бутылку, но справились с ней только к вечеру. Дальнейшее было уже ясно: они откупорили вторую бутылку. Уэс рассказал Арвону и Нлезину, что произошло. Он пытался сделать вид, что все это его ничуть не трогает, но ему не удалось их обмануть - да и себя тоже. Рассказывая, он думал: "А что случилось с Арвоном и Нлезином на Лортасе? Ведь именно это заставляет человека бежать от самого себя, куда угодно, даже к звездам. Дело не в высоких устремлениях и не в отвлеченных проблемах. Страх и одиночество - вот чего не удается забыть, как бы далеко ни убегать, как бы долго ни путешествовать..." - Выпьем за спасителей вселенной, за героев космоса, - предложил Нлезин. Они выпили. Они выпили также за девушек Лортаса (лучше не найти ни на одной планете!), за счастливчика Уайка и за симпатичных американских ребят. Они весьма успешно продолжали в том же духе, и Уэсу стало немного легче. Но затем произошло неизбежное: Арвон и Нлезин предались воспоминаниям. Вскоре они громко хохотали, хлопали друг друга по спине, вновь переживая события прошлых дней, где Уэсу не было места. Уэс опять остался один. А кроме того, он начинал трезветь. От виски его просто затошнило. Уэс сидел на постели, слушал и глядел в стенку. Он созерцал свою жизнь. Она ему не нравилась. Уэс был достаточно умен и понимал, что приукрасил образ Джо, пока томился в пещере. Джо уже давно стала другой. Но человеку хочется во что-то верить, иметь семью, дом... Конечно, он тоже виноват. Он сходил с ума по Джо, он без нее не мог и он знал, что она хочет от жизни другого, чем он, но тогда ему было все равно. "Да, ты великий человек, Уэс. Троекратное тебе ура". Он вспомнил Цинциннати и себя - мальчиком. Зима, снег, он скатывается с крутого склона, увертываясь от деревьев, и налетает на груду черных бревен. Он бежит домой, с трудом стаскивает мокрые башмаки и чувствует, как окоченевшие ноги начинает покалывать от тепла. Летние вечера, душные, жаркие, он подставляет потное лицо под вентилятор и слушает паровозные гудки, доносящиеся из Норвуда, - словно за миллионы миль, за миллионы лет... Весна, и каждый день после школы бейсбол, на пустыре в конце улицы, пока не наступят сумерки и мяча уже не видно. Лес и тайные тропинки, он раскачивается на лозе над ручьем, ловит под камнями раков. Сентябрь, футбол, он чувствует, что играет хорошо, что девочки им любуются, - чудесные, страшные, таинственные девочки. Он мечтает, что когда-нибудь он женится на одной из них и тогда каждый вечер будет веселой оргией, а жизнь навсегда станет непрерывным праздником. Дальше картины были уже не такими радужными. Годы, проведенные в колледже, сливались в одну серую полосу кофе, яичницы на сале и монотонного бормотания преподавателей. Он вспомнил, как один старый болван, прочтя вслух стихотворение Сэндберга, пробубнил: "И это стихи? В таком случае я - Геркулес!" Том тогда собирался нарядиться в леопардовую шкуру, прийти в класс, вспрыгнуть на стол и рявкнуть: "Это стихи, а я Геркулес!" Но так и не собрался. На медицинском факультете уже стало интересно, Уэс увлекся исследовательской работой. В лаборатории он забывал обо всем на свете и просиживал там ночами. Но Джо нужны были деньги, а это означало распухшие носы - миллионы, миллиарды распухших носов и нескончаемо долгие часы приема. Может быть, он особенный? Не такой, как другие? Или это происходит со всеми американцами? Он старался припомнить, кто из его знакомых был счастлив, по-настоящему счастлив. Но стоило узнать человека поближе, и оказывалось, что он ненавидел свою работу или в лучшем случае равнодушен к ней и хотел бы уехать - куда? А затем Колорадо, фантастические недели, проведенные в пещере, где пять человек проспали пятнадцать тысяч лет. И рассказ, удивительный рассказ о корабле, который летел от звезды к звезде и искал, искал... Это было самым интересным событием в его жизни. Но даже оно завершилось ничем, обернулось горькой личной неудачей, и вот теперь в мотеле сидят трое бесприютных бродяг и пьянствуют. Нлезин допил вторую бутылку и причмокнул губами. В ней еще оставалось несколько капель, но их не хватило бы и на одну рюмку. Нлезин, однако, крепко завинтил колпачок. - На потом, - пробормотал он и откупорил третью бутылку. Неожиданно Уэс вскочил с постели. Он посмотрел на своих собутыльников совершенно трезвыми глазами. И полными надежды. А что если... - Стойте, - прошептал он. - Стойте. 20 Они пили черный кофе, спорили и снова пили черный кофе. Потом легли спать и долго беспокойно ворочались. А утром, когда закончилось единоборство с яичницей, беконом и опять-таки черным кофе, осталось только одно: вернуться в Колорадо и как можно быстрее. Днем они отправились в аэропорт и как раз успели на двухмоторный репсовый самолет на Денвер. Полет был тяжелым, и их укачало. В Денвере они взяли напрокат автомобиль и отправились в Лейк-Сити, сделав порядочный крюк, так как Сламгельенский перевал к этому времени превратился в настоящий ледник. Подниматься по берегу черного ледяного ручья было очень трудно, но они не замечали ни снега, ни мороза, ни ветра. Окоченевшие, раскрасневшиеся от холода и возбуждения, они забрались в пещеру и постучали в круглую дверь. Глубокая тишина. - Это мы, черт возьми! - рявкнул Нлезин на лортасском языке. - Весна пришла, вылезайте собирать подснежники. Да выходите вы, старичье окостенелое! Дверь медленно открылась - за ней с пистолетами наготове стояли Уайк, Хафидж и Црига. - Какая милая встреча, - заметил Нлезин, шагнув в пещеру. - Ваша радость при виде нас поистине трогательна. Уайк схватил его за плечо. - Довольно глупостей! Что вы узнали? Быстро! - Корабль мы построить не можем, - ответил Арвон. - Это исключено. Лицо Уайка как-то сразу осунулось. Црига опустился на пол. Хафидж сохранил полную невозмутимость. - Однако не торопитесь накладывать на себя руки, - спокойно сказал Нлезин. - У нас есть еще один шанс. И благодарить за это мы должны Уэса. Он нашел выход, которого мы по-глупому не заметили. - Нлезин широко улыбнулся. - Он, чужой, которому никто не доверял. Он самый. Уайк повернулся к Уэсу. - Да что же... - Постойте, - Арвон бросился к нишам, встал на колени и начал шарить в мусоре, камешках и веточках, накопившихся теперь на полу. - Не могу найти, - прошептал он. - Помещение убиралось отлично, - пробормотал Нлезин, присоединяясь к нему. - Он должен быть... - Спокойнее! Вот он. Нлезин поднял то, что они искали. И все было так, как они надеялись. Астронавты с Уэсом сидели в пещере, разговаривали, строили планы и объедались олениной. Впрочем, удовольствие она доставляла только вновь прибывшим, а остальным это блюдо за последние месяцы успело смертельно надоесть. Потом все легли спать и заснули как убитые. На следующее утро Уэс, Арвон и Нлезин уже снова спускались по горной тропе, и в нагрудном кармане Нлезина, тщательно застегнутом булавкой, лежала, завернутая в платок, драгоценная находка. Два дня спустя они были в Лос-Анжелесе. И Уэс принялся за дело. Наладить все оказалось не так просто, но Уэс Чейз упорно работал и был почти счастлив. Ведь ему, наконец, пришла в голову идея, которой он мог гордиться, и теперь он занимался тем, что его действительно интересовало. Конечно, он работал не один, но мысль принадлежала именно ему. Он даже забыл на время о Джо, забыл обо всем, кроме вставшей перед ним задачи. Задача была в его вкусе и он мог найти ее решение. На это потребовалось почти два года. В те дни, когда Уэс занимался эндокринологией, у него было немало друзей, и теперь он разыскал тех из них, кто работал в больших лабораториях. Они помогли ему, и дальнейшее свелось к обычным исследованиям, не представлявшим никаких особых трудностей для группы ученых, которым они были поручены. Разумеется, Уэс должен был оплачивать эту работу, но ему не было жаль денег. Он даже испытывал удовольствие, обращая в наличные свои акции и ценные бумаги. Стадии работы были обычными: сперва исчерпывающий качественный анализ, потом тончайший количественный анализ и, наконец, длительный процесс очищения препарата, повторных его проверок и экспериментов на белых мышах и макаках-резус. Все это было достаточно сложно, но не требовало чудес. Идея заключалась в следующем. Современная техника не позволяет построить космический корабль, основываясь лишь на примерном изложении его принципов. Даже если бы уцелели обломки этого корабля, все равно многие проблемы оказались бы почти неразрешимыми, но за пятнадцать тысяч лет корабль стал прахом и от самого этого праха не осталось никакого следа. Однако средство, усыпившее астронавтов с Лортаса, было относительно простым соединением. По словам Арвона, это была вытяжка из лимфоидной ткани млекопитающих, впадающих в зимнюю спячку, как, например, сурки, в сочетании с абсорбентом витамина D, инсулином и рядом обычных наркотических веществ. Если бы дать лаборатории любое, самое малое количество этого средства, его можно было бы воссоздать. А Уайк, делая инъекции, использовал не все до конца. Он закрыл и бросил на пол самозамораживающийся контейнер, в котором оставалось еще несколько капель. И они сохранялись в нем при температуре, близкой к абсолютному нулю, пока одно столетие сменялось другим... Удивительным было только то, что никто не подумал об этой возможности, пока Уэс не заметил, что Нлезин закупорил бутылку, в которой оставалось несколько капель виски. А дальше пригодилось прежнее увлечение Уэса эндокринологией, и результат был почти предрешен. Уэсу было известно, что функция гипофиза у животных, впадающих в спячку, претерпевает сезонные колебания. И, обратившись в лабораторию, он сослался на то, что работает над этой проблемой. Через два года лортасское снотворное было получено. - Поосторожней с этой штукой, Уэс, - предупредил Гарвин Берри, руководитель группы. - Лабораторных животных она прямо валила с ног. - Мы будем осторожны, Гарви, - пообещал Уэс. Вот и все. Они снимали втроем довольно неприглядную квартиру в Санта-Монике, но Уэс не поехал прямо к Арвону и Нлезину. У него были еще кое-какие дела. Бутыль из толстого стекла с бесценной жидкостью лежала рядом с ним на переднем сиденье. Она выглядела совсем обычной: чуть-чуть воображения - и она превратилась в бутылку молока, Уэс просто купил ее в магазине в Уэствуде и везет теперь домой Джо... Но эта бутылка молока обошлась ему не в одну тысячу долларов. И Джо больше нет. И нет дома. Он уже к этому, кажется, привык. Боль прошла и осталась только пустота внутри - там, где прежде билась жизнь. Он не винил ни Джо, ни Норма. Он испортил свою жизнь и без них. Если бы у него хватило воли жить так, как хотелось ему, а не так, как требовала Джо! Если бы он настоял на том, чтобы у них были дети! Если бы он стал хозяином своей жизни, пока еще было время! Если, если, если... К черту! Руки Уэса крепче сжали руль. Во всяком случае, тут он не потерпит неудачи. Все-таки он сделал за свою жизнь одно настоящее дело. И с этим пока еще не покончено! Почти бессознательно Уэс начал свое паломничестве". Он ехал сквозь летнее марево по прибрежному шоссе. Оно было забито автомобилями. На пляжах всюду загорали любители жаркого солнца. Закусочные бойко торговали рублеными бифштексами и сосисками. Дачи вдоль берега океана, такие темные, сырые и заброшенные в зимнее время, теперь весело распахнули окна, а в гаражах стояли машины. Уэс остановился у ресторана "На мысу" и зашел внутрь. - Доктор! - к нему, улыбаясь, подошел официант. - Давненько вы у нас не бывали. Как поживает миссис Чейз? - Прекрасно, прекрасно. - Как странно слышать, что его назвали "доктором". Неужели осколки его жизни валяются и тут и нужно их только подобрать? - Принесите, пожалуйста, виски с содовой на балкон. - Сию минуту, доктор. Приятно снова увидеть вас тут! Уэс вышел на балкон и сел в тени. Внизу волны, шурша, набегали на песок и разбивались о черные камни. Уэс глядел на океан, синий и сверкающий под ясным небом. Кое-где виднелись рыбачьи лодки - черные точки в ярком солнечном свете, но преобладали все-таки пустынность и покой. Уэс следил, как чайки кружат над отмелями, высматривая рыбу. У кромки воды стайка птиц деловито исследовала песок, быстро отскакивая от накатывавшей волны. Уэс снял очки и закрыл глаза, сжимая в пальцах рюмку. Рокот океана успокаивал и баюкал. Они с Джо бывали здесь много раз в той, прошлой жизни, напивались, хохотали, проделывали всякие сумасшедшие штуки. Если бы можно было вернуться назад, к веснам детства, к беспечности и беззаботным ночам, которые, казалось, никогда не кончатся... Если бы! Уэс снова надел очки и, как завороженный, уставился на воду. "Мы все здесь чужие, на этой земле, - думал он. - Мы как рыба, вытащенная из воды, бьемся на камнях". - Уэс, старина, - сказал он вслух, - ты удивительно веселый собутыльник. Он заплатил за виски и дал официанту "на чай" гораздо больше, чем полагалось бы. Уэс снова сел в машину и поехал назад вдоль пляжа, вверх в Санта-Монику и оттуда через Уилшир в Уэствуд. Он нашел свободное местечко на стоянке недалеко от дома, где находилась его приемная, опустил две монетки в счетчик, остался сидеть в машине и смотрел, смотрел... Он, разумеется, давно отпустил мисс Хилл, но, повинуясь какому-то необъяснимому побуждению, продолжал вносить арендную плату за помещение. Оттуда, где он сидел, ему была видна дощечка с золотыми буквами "Уэстон Д.Чейз, окулист и ларинголог". Свое второе имя, Джаспер, Уэс ненавидел. И теперь он вспомнил, как однажды Джо в шутку заказала дощечку "У.Джаспер Чейз, окулист и ларинголог". Он улыбнулся. Господи, как это было давно! Уэс потерял счет времени, но вдруг он, вздрогнув, заметил, что счетчик красный, и поспешил уехать. По бульвару Олимпик он направился к Беверли-Глен. "Пределы моей жизни". На углу бульвара Сансет и Бельэр Уэс развернулся и поехал по тенистой Беверли-Глен. Он поискал глазами надпись, напоминавшую Биллу про велосипед Джимми, но ее, конечно, не оказалось. Он свернул в свой крутой переулок, а затем в проезд, ведущий к дому, который когда-то был его домом. Уэс выключил мотор и вышел из машины. Он встал у изгороди, там, где его можно было увидеть из окна. Он стоял неподвижно, не привлекая к себе внимания, но и не прячась. Он и сам не мог понять, хочет ли он, чтобы его заметили, или нет. Воздух был влажный, и газон казался гладким, как дерн на поле для гольфа. Джо следила за двором. Домик из дикого камня и красных панелей казался безмятежным в предвечерней тени. Дома ли она? За эти два года Уэс видел Джо несколько раз, но всегда в присутствии адвоката. Она была обеспечена и казалась счастливой. "Может быть, она даже рада, что избавилась от меня". Нет, он несправедлив. Он хорошо знал Джо. Она не показала бы виду, если ей и было плохо. Она не дала бы ему этого заметить. Он представил себе, как подходит к двери и звонит. Джо открывает - в халате, ненакрашенная. Она откидывает со лба белокурые волосы, жалея, что забыла намазать губы. "Уэс?" "Джо, я очень много думал. Можно зайти на минутку?" Она колеблется, но только одну секунду. "Ты одна, Джо?" "Конечно, глупый. Входи". Он входит, а что дальше? Примет ли она его обратно? Хочет ли он этого? Да, его влечет к ней по-прежнему и они врозь уже два года. Стоит только подойти к двери... Смогут ли они начать все сначала? Уэс знал ответ: начать всегда можно, но чем это кончится? И на это он тоже знал ответ. Он - это он, а Джо - это Джо. Их совместная жизнь не задалась и исправить ничего нельзя. Уэс все стоял и стоял у изгороди. "Дурак, - подумал он, - ты ведь ждешь, чтобы она вышла к тебе". Если Джо и заметила его, она ничем этого не выдала. Уэс так и не подошел к двери. Тени еще удлинились и наступил вечер. В небе кое-где начали появляться звезды. - Прощай, девочка, - сказал Уэс. Он сел в машину и уехал. На этот раз, добравшись до Санта-Моники, он направился прямо к дому, где его ждали Арвон и Нлезин. - Ого! - сказал Нлезин, бросая роман, который он читал. - Вас задержали бандиты или произошло еще что-то? - Еще что-то, - ответил Уэс. Арвон схватил бутылку из толстого стекла и звонко чмокнул ее. - Вот она! - Все готово. Гарви говорит, что состав абсолютно тот же, что и в каплях, которые мы дали ему исследовать. Будем надеяться, что он не ошибся. - Он не мог ошибиться, - оказал Арвон. - Неисправимый оптимист, - пробормотал Нлезин, потирая лысину. - Возможно, толку от этого снадобья будет меньше, чем от нембутала. Они состряпали себе обед, Нлезин щегольнул своим новоприобретенным искусством готовить спагетти. Обед был хорош, вино тоже, но все трое против обыкновения были молчаливы и сдержанны. Они подошли к концу пути. - Какое-то безумие, - сказал наконец Арвон. - Мы проспали пятнадцать тысяч лет в колорадской пещере, только чтобы проснуться как раз в ту ночь, когда вам пришлось спрятаться там от бури. А ведь, возможно, вы были первым, кто вошел туда после нас. И я был вынужден схватить вас и напугал до полусмерти, а попутно испортил вам жизнь. - Я сам ее испортил, - ответил Уэс. - Может, и так. Но мы-то! Проснулись через пятнадцать тысяч лет - и все-таки слишком рано. Я теперь убежден, что Земля как раз тот мир, который мы искали. Мы так похожи, Уэс, что только почти идентичные культуры могли породить нас и вас. Но мы потерпели бы полную неудачу, если бы не ваша блестящая идея. Похоже, что вы нас спасли, Уэс, - и не только нас. Но... - он умолк. - ...Но сами вы остались на мели, - докончил Нлезин. - По-моему, вы считаете меня слишком уж бескорыстным, - медленно произнес Уэс. - Я сделал это не просто по доброте сердечной. И не во имя чистой абстракции, именуемой человечеством. Я эгоистическое животное. - Ага! Значит, вам нужна плата? - Нлезин успокоенно улыбнулся. - Да. Они ждали, что он скажет дальше. Уэс глубоко вздохнул. - Я еду с вами, - сказал он. 21 Теперь спешить было незачем, и они отправились в Колорадо на машине. По Аризоне и Нью-Мексико они ехали ночью, а днем останавливались в кемпингах с кондиционированным воздухом. В Лейк-Сити уже съехались любители рыбной ловли, и городок выглядел куда более приветливо и оживленно, чем зимой. Путешественники оставили машину в мотеле "Сосны" вместе с запиской для Джима Уолса, который оплатил чек Уэса, когда Уэс в первый раз покинул пещеру. Затем они отправились пешком по берегу синего быстрого Ганнисона под восхитительным колорадским солнцем. Кругом возвышались горы, зовущие к себе очарованием далей и умытой зеленью сосновых лесов. У ручья они свернули с дороги и пошли по еле заметной тропинке через кусты. Им везло: на берегу ручья не было видно машин. Вверх по золотисто-зеленой долине, под журчанье ручья справа от них. Поднимаясь по горной тропе, Уэс поймал себя на том, что вглядывается в темные заводи, где, наверное, стоит и помахивает плавниками форель... Они продолжали подниматься среди прохладных сосен и стройных осин, топча миниатюрные джунгли папоротника и цветов. Вот уже и ели остались позади - лес кончился. К тому времени, когда путники свернули к пещере, они очень устали, а Уэс еще и волновался - что скажет Уайк? Они взобрались на скалу. Перед ними отворилась дверь. Они очутились во внутренней пещере. Нлезин торжественно поднял вверх бутыль из толстого стекла. - Вот, - объявил он. - И благодарить за это мы должны Уэса, - добавил Арвон. Црига и даже Хафидж улыбнулись лукаво и загадочно. Уэс откашлялся. - Я вернулся с ними, - начал он и запнулся. ("Это и так ясно, идиот!") Я вернулся потому, что... потому что надеялся, что вы не будете против... - Хватит! - добродушно прервал его Уайк. - А? - Вы, наверное, ослепли, Уэс? Уэс в недоумении осмотрелся по сторонам. Все выглядело по-старому: замусоренный пол, хворост, принадлежности для стряпни, ниши, вырубленные в стене... "Погоди-ка!" Раньше ниш было пять: Уайк, Арвон, Нлезин, Црига, Хафидж. Теперь их стало шесть. Уайк схватил Уэса за руку и, лицо его, против обыкновения, расплылось в улыбке. - Мы надеялись, что вы придете, Уэс, - оказал он. - В конце концов вы теперь наш. Уэс не мог вымолвить ни слова. Дело было не только в нише и даже не в беспримерном приключении, которое сулила ниша. Главным было другое. Он - нужен. "Господи, - подумал он, - я кому-то симпатичен, я кому-то нужен". Как это было приятно! "Черт возьми, я не ребенок, чтобы плакать!" - Спасибо, - сказал он. - Большое спасибо. И он ушел из пещеры к ледниковому озерку, поблескивавшему под неярким солнцем, потому что в такие минуты человеку лучше побыть наедине со своими мыслями. Накануне того дня, когда они должны были погрузиться в долгий сон, Уэс сидел вечером под звездным небом и, вздрагивая от прохладного ветра, слушал, как внизу в чаще фыркает какое-то животное. Из пещеры вышел Арвон и присоединился к нему. - Вот так же мы сидели вечерами на Лортасе, - сказал он. - Довольно трудно представить себе, что все мои знакомые девушки умерли пятнадцать тысяч лет назад. Уэс кивнул, хотя сам до сих пор никак не мог свыкнуться с этой мыслью. - Странно, мне почему-то все время кажется, что вы возвращаетесь домой, в тот же мир, который когда-то покинули. Но ведь это не так? Арвон подобрал камешек и швырнул в невидимого зверя, который, судя по звукам, испуганно шарахнулся в сторону. - Лортас еще существует, или все прогнозы были неправильны. Но это уже не тот Лортас, который знали мы. Все равно как если бы вы покинули Землю в конце каменного века и вернулись на нее только сегодня. Впрочем, для нас разница будет все же не такой огромной. Развитие Лортаса замедлилось еще до того, как мы улетели. Так же как замедлится и развитие Земли через несколько сот лет. - Но вы все равно будете там чужими. - Да, как и вы здесь, Уэс. Уэс старался затянуть этот разговор. Он понимал, что нервничает и хочет, чтобы его успокаивали, разуверяли. "Мы можем и не проснуться, - думал он. - Мы можем проснуться и увидеть, что Земля превратилась в радиоактивную пустыню. Как ничтожен шанс..." - По-моему, вы упускаете из виду самое главное, - сказал наконец Арвон. - Верно, мы все время говорим о статистике и взвешиваем шансы. Верно, в первый раз мы отчаянно боялись - боялись, что этот мир окажется таким же, как все другие миры, рассеянные по вселенной. Однако, Уэс, вы не взорвали себя, хотя могли бы - у вас есть для этого и средства и соблазн пустить их в ход. Что мне кажется действительно невероятным, - так это удивительное сходство нашего мира и вашего. Черт возьми, да я не более чужой здесь, чем вы, разве что чуть-чуть отличаюсь физически, но и то так мало, что на улицах Лос-Анжелеса никто на меня и внимания не обращал. Уэс тихонько улыбнулся. Что бы ни говорил Арвон, но кое-что он о Земле все-таки не знает. - Мне очень жаль, - сказал Уэс, - но боюсь, что в Лос-Анжелесе кто угодно и что угодно останется незамеченным. - Ладно, пусть так, - согласился Арвон. - Но наше сходство не случайно, Уэс. Ваш мир в главном похож на Лортас, каким Лортас был в давние времена. Разумеется, есть различия, и различия существенные. Именно эти различия и послужат основой новой жизни для обоих наших миров, если нам удастся наладить связь между ними. Но сейчас для нас важно сходство. Я твердо верю, что Земля не уничтожит себя. Я знаю: она создаст космические корабли. Я знаю: на этот раз мы не потерпим неудачи. Уэс закурил сигарету. - У нас это называется "строить воздушные замки", - сказал он. - Но спасибо и за это. Потом они долго сидели молча в сиянии звезд. Уэс глядел в ночное небо. "Может быть, я когда-нибудь буду лететь там среди солнц через мрак и безмолвие..." В пещеру они вернулись поздно. Уэсу вспомнилась другая ночь, когда Арвон втащил его в пещеру, когда Арвон был чудовищем из ночного кошмара. С тех пор, казалось, прошло миллион лет. Уэс не оглянулся назад, хотя знал, что никогда больше не увидит того мира, который начинался там, где кончалась горная тропа. Он растянулся на твердом полу, рядом громко храпел Нлезин. "Странно, что перед тем, как заснуть на пятьсот лет, мы хотим как следует выспаться..." Он заснул. Все утро они вымученно шутили. Они всегда старательно следили за тем, чтобы не оставлять своих следов, так что делать им было почти нечего. Они очень плотно позавтракали, и каждый съел больше, чем ему хотелось. Ведь обедать им предстояло через пятьсот лет. Они закрыли люк. Уэс достал шприц и промыл его спиртом. Он волновался, но его руки не дрожали. - Давайте, Уэс, - сказал Уайк. - Приступим. Следите за тем, чтобы все получили абсолютно одинаковые дозы. И прежде чем сделать укол себе, заберитесь в нишу - это средство действует быстро. С некоторым смущением они пожали друг другу руки. Никто не сказал этого, но каждый подумал: "Что если снотворное не сработает, что если в лаборатории допустили ошибку, что если это конец?.." Уайк подошел к своей нише и улегся поудобнее. - Давайте, Уэс, - сказал он опять. Уэс протер ему руку ваткой, смоченной в спирте, откупорил тяжелую стеклянную бутылку и набрал ровно один кубический сантиметр жидкости. Увеличение дозы могло вызвать побочные явления, следовало соблюдать осторожность... Уэс умело ввел иглу, нажал поршень. Исполненные вечного отчаяния глаза Уайка затуманились, закрылись, и он уснул. Уэс пристально посмотрел на него, Уайк казался неживым, грудь совсем не подымалась. Уэс пощупал ему пульс. Бьется, но все слабее и слабее... - Следующий, - сказал Нлезин. Уэс заставил себя сосредоточиться и начал переходить от одного к другому. Но в голове у него все-таки билась мысль: "Вы все, - думал он, - Уайк, и Нлезин, и Арвон, и Црига, и Хафидж, вы все что-то утратили в жизни, как и я. Что произошло с вами на Лортасе, что привело вас сюда? Человеком движут только пружины, скрытые в нем самом. Ты, Нлезин, был ли ты хорошим писателем? По-настоящему хорошим? Ты, Арвон, если твоя жизнь была пуста, надеялся ли ты заполнить ее здесь? Црига, ты покинул Лортас мальчиком, но вернешься мужчиной. Пусть твоя новая возлюбленная окажется достойной тебя. Хафидж, какое одиночество сделало звезды твоей единственной родиной? А ты, Уайк, загадочный Уайк, ты тоже убегаешь от себя? Что вселило черную смуту в твою душу?" Кончено. Уэс погасил люминесцентные трубки, кроме той, которую держал в руке. Он в последний раз набрал в шприц снотворное. Затем с легкой улыбкой закупорил тяжелую бутыль. Он заполз на свое каменное ложе. Пещера была пуста и темна, прочная скала над его головой, казалось, несла тяжесть столетий. И все же он был не один. Люди, спавшие во мраке вокруг него, думали и чувствовали то же, что и он. Они тоже утратили что-то, вернее все, и тоже искали... Он сделал себе укол и погасил свет. Мрак, тени... И огромное, всепоглощающее забытье. Звук. Он возник прежде всего. Звук незаметно проник в сознание Уэса, как дым, как синий дымок от костра, - голос, шепот... Незнакомый язык. Странно. Что бы это было? Ах, да, лортасский язык. Голос Уайка. Внезапно, словно разбив что-то, Уэс открыл глаза. Свет. Глазам стало больно и Уэс прищурился, но не дал векам сомкнуться. Он ощутил каменный пол под собой, тяжелое биение сердца, будоражащего вялую кровь. - Я проснулся, - сказал он вслух хриплым голосом. - Я не умер. Я проснулся. Ему на плечо легла рука Уайка. - Спокойнее, - сказал капитан. - Постепенно, не сразу. Спешить некуда. Все хорошо. Уэс полежал, собираясь с силами. Ему было очень холодно. Он коснулся груди, и с нее свалились обрывки истлевшей ткани. "Значит, я совсем голый! - мелькнуло у него в голове. - Нудист!". Он сделал попытку улыбнуться. Спустя некоторое время он выполз из ниши и встал. Голова кружилась, он покачнулся, но удержался на ногах. "Ну и отощал же я!" Уайк тоже похудел и побледнел, глаза его горели лихорадочным огнем. "От голода". - Что снаружи? - спросил Уэс. - Вы смотрели? - Нет. Я слушал, но ничего не слышно. Я жду остальных. Еще один пошевелился, застонал. Црига. - Подождем, пока проснутся все, - сказал Уайк. Уэс сел на пол, дрожа от холода. Трудно было думать, трудно было восставать из мертвых. Как это Арвону удалось так быстро прийти в себя в прошлый раз - когда это было? И все-таки он жив. Когда наконец очнулись все, Уайк осторожно открыл дверь. Свет. Свет и тишина. Они подошли к щели, выглянули. Ничто не изменилось. Небо, скалы, кусты, ручей... Ледяное отчаяние сковало Уэса. - В чем дело? Тут все, как было. Неужели снотворное не сработало? Арвон покачал головой. - Так было и в прошлый раз, - сказал он. - Уединенное место высоко в горах меняется мало. Воздушные замки? Они не видели людей. Не слышали животных - никаких звуков, кроме вздохов ветра. "Мертво. Это место мертво. И вся Земля тоже..." - Погодите! И Уэс услышал. Все они услышали это. Точно далекий раскат грома. Ближе, ближе. Оглушающий рев, ураган звуков... И тут они увидели. Высоко над собой. Корабль, огромный, колоссальный корабль, громада металла и стекла, заслонившая солнце. На них упала его тень. Как он был великолепен, там, в неизмеримой высоте! Он исчез. И только гром перекатывался среди гор. Хафидж кричал: - Корабль, космический корабль! Он повторял эти слова еще и еще, смакуя их. - Мы у цели, - сказал Арвон. "Мы у цели, у цели!" Уэс и все вспомнили: "До сих пор ни одной из известных человеческих культур не удавалось установить дружеские связи с человеческой культурой другой планеты. Если бы удалось найти мир, населенный здравомыслящими людьми, и установить с ними контакт, если бы начался обмен идеями, надеждами и чаяниями... Тогда, быть может, человек перестанет быть просто сбившимся с пути животным..." Они задержались, только чтобы напиться холодной чистой воды из ледникового озера. Они смеялись, и шутили, и плакали, не смея поверить, но вынужденные верить. Они пошли вниз по тропе, по берегу стремительного горного ручья. Мимо елей, шелестящих сосен, стройных осин. Они спустились в теплую золотисто-зеленую долину, сверкающую летними красками, звенящую птичьим пением. Они шли навстречу новому миру, новой надежде. С ними шли Дерриок и Сейехи, Лейджер и Колрак, который тихо улыбался. Уэс ощутил на глазах слезы. И Джо тоже была тут - Джо и та жизнь, которая, казалось, вот-вот наступит, но так и не наступила. Солнце сулило новую жизнь. Уэс не думал ни о мире, ни о двух мирах, ни о вселенной. "Мне еще только сорок. Это не так много. У меня еще есть время, время для того, чтобы иметь детей, чтобы быть счастливым и жить. Только сорок! У меня еще есть время..." Все они шли навстречу неведомому. Ни у кого не было дома. Но они знали теперь, что ветер времени терпелив и веет вечно. Это был не конец. Это было только начало.